Великолепная семерка

ВИРНСЕНТ КРОКЕТ, РЕЙНДЖЕР-ЗАНУДА

Благообразный Ли Броуди действительно ждал нас в овраге. Не знаю, где он ночевал, но в любом случае переодеться он забыл. Я смотрел, как он выступает в поход в своем безупречном костюме, с шелковым сверкающим жилетом и блестящими запонками на белоснежных, острых, как бритва, манжетах сорочки. Без лишних слов, слегка приподняв шляпу, он приветствовал нас и занял место в конце колонны, рядом с Бриком. В седле Ли Броуди держался по-калифорнийски, чуть откинувшись назад, а не прямо, как принято в Техасе и Вайоминге. Больше я ни к чему придираться не стал, потому что разглядел его оружие.

Я уже знал про короткоствольный кольт в кобуре под жилетом. Но бросив мимолетный взгляд на спину Броуди, я заметил под натянутым сукном сюртука очертания второго «малыша», наверняка спрятанного в такой же изысканной кобуре. Забавно, у меня на этом самом месте тоже был кольт, но только засунутый за пояс и при быстрой езде натирающий мне задницу кончиком ствола. Буду в Джорджии, закажу себе у Кена-старшего такую же кобуру. Если, разумеется, на нее хватит дядюшкиного наследства.

В седельной кобуре мистер Ли Броуди держал более солидный инструмент, наверняка полученный им в качестве выигрыша. Не думаю, что карточному игроку так уж необходим «смит-вессон» 44-го калибра с восьмидюймовым стволом. Скорее всего, он выиграл его у охотника на бизонов, после того как тот отдал ему все свои деньги и шкуры. Кстати, и кобыла его, белая арабка, безумно дорогая и совершенно непригодная для войны (а мы ехали на войну), тоже, скорее всего, была выиграна в карты. Чтобы купить эту живую мишень, надо было родиться в семье русского князя и при рождении хорошенько задеть темечком о золотой балдахин. Но Крис говорил, что у мистера Ли Броуди с головой все в порядке. Наверно, так и есть. Если не считать того, что он поехал с нами…

Рядом с ним ехал на невзрачной мексиканской лошадке Брик. Я заметил, что и он с интересом глянул на соседа, точнее, на его дальнобойную артиллерию.

Брик и Ли Броуди замыкали колонну. Впереди них скакали Гарри и О'Райли. Иногда они догоняли меня и Криса, и тогда я мог услышать, о чем они говорят.

«Ацтеки спрятали в горах больше золота, чем вывезли испанцы за все эти годы», – мечтательно произносил один. – «А ты знаешь, что они делали бальзам из мышиных хвостов. Говорят, получалось крепче, чем ром», – сурово отвечал собеседник, булькая фляжкой.

Возглавляли колонну наши мексиканские работодатели. Их кобылы неторопливо и усердно выбивали пыль из дороги.

Наш путь лежал через горы и реки, через леса и прерии в страну, где люди едят на золотых тарелках. Когда находят хоть какую-нибудь еду.

В эту страну попадаешь сразу, как только пересекаешь реку. И даже раньше. Еще на середине переправы, когда задние ноги коня еще омывают струи Рио-Гранде, а передними ногами он уже рассекает воды Рио-Браво-дель-Норте. Одну и ту же реку по-разному называют на разных ее берегах. Неудивительно, что и жизнь на этих берегах разная.

Эта дорога считается безопасной. Даже мексиканские друзья легко преодолели ее без оружия, и никто их не ограбил. Правда, грабителям пришлось бы поломать голову, чем разжиться, остановив бедняков… С этой точки зрения нам тоже ничего не грозило.

Тем не менее, я оглядывал дорогу так внимательно, будто эскортировал весь золотой запас Конфедерации.

Мы долго взбирались на перевал. Перед нами одна за другой раскрывались зеленые долины, притаившиеся между голубых гор, словно складки разноцветных испанских юбок. Наверху воздух был настолько прозрачным, что я понимал, на этой тропе нас видно так же хорошо, как и мы видим белые кубики глинобитных домиков под бурыми тростниковыми крышами и пестрое расползающееся пятно коровьего стада, поднявшегося по изумрудному склону. Впрочем, понимал я и то, что враг, скорее всего, скрывается где-то впереди.

Когда дорога спустилась в узкую долину среди скал, поросших курчавой зеленью, я положил винчестер на луку седла. Крис усмехнулся:

– Собираешься охотиться по дороге?

– Не хочу, чтоб охотились на меня, – ответил я. – Мы не дома.

– Мы везде дома, – сказал Крис со своей скептической улыбкой.

Дорога снова поднялась в горы, но уже гораздо выше, чем утром, и стало тяжелее дышать. А с перевала стали видны еще высокие горы, голубыми и серыми треугольными лоскутами перекрывавшие друг друга, между ними клубились полупрозрачные облака. Где-то там, под облаками, лежала долина, где нас ждали неотложные дела. Крестьяне попросили, чтобы я научил их убивать.

Когда я был маленьким и глупым, меня учили все кому не лень. Теперь я стал старым и мудрым, и сам готов всех учить. Возможно, в отместку.

Самую серьезную подготовку я прошел в рейнджерской школе Форт-Беннинг, Джорджия. Частые прогулки по лесистым горам Чаттахучи весьма способствовали интеллектуальному развитию. Я нигде и никогда не слышал таких слов, какими награждал нас майор Дарнби. Как пригодились мне эти знания в кавалерийском полку! Особенно когда я покинул его безлунной ночью и, навьючив пару лошадей оружием и патронами, перебрался через непроходимый хребет к индейцам. Они согласились, что нормальный белый не мог бы пройти там, где нет даже звериных троп. Меня явно вел Дух Леса, а вернее, был дух майора Вильяма Дарнби.

Я не собирался ничему учить индейцев. Я просто хотел укрыться у них, поскольку мне некуда было бежать. Вождь Человек Большой Окунь сказал: «Мы будем звать тебя Человек Повелитель Винчестера». (Имена шайенов начинаются со слова «человек»: только себя они считают людьми. Все остальные – краснокожие, бледнолицые, медведи, еноты, клены, лососи и комары – всего лишь жители окружающего мира.) Так вот: «… Научи нас владеть винчестером так же свободно, как мы владеем луком и стрелами», – попросил меня Человек Большой Окунь. А у нас, Крокетов, не принято отказывать тем, кто молит о помощи.

Индейцы, вопреки моим опасениям, учились легко и быстро. Судя по всему, у них имелись врожденные способности к военному делу. Не знаю, кто учил их тактике, но в бою они всегда поддерживали связь с соседями справа и слева, прикрывали друг друга, слаженно действовали и в атаке, и в отходе. Их воинская дисциплина была неизмеримо тверже строевой муштры, которую в меня вбивала армия. Если бы их было раз в десять больше и если бы они могли не воевать со своими соседями – сиу, апачами, команчами – а объединиться с ними, и если бы у каждого воина был хотя бы один винчестер и три дюжины патронов на каждый бой… Ах, это «если бы»!

Я понимал, что ничего этого не будет, следовательно, мы проиграем. Но продолжал учить их заряжать, разряжать, разбирать и собирать винчестеры и кольты. С закрытыми глазами, как требовал майор Дарнби…

Где сейчас мои ученики? Об этом лучше не думать.

Я не собирался учить Криса или кого-нибудь из нашего отряда. Мне достаточно было взглянуть, как они носят оружие и как располагаются в строю, чтобы спокойно ехать дальше.

Даже благообразный мистер Ли Броуди без всяких напоминаний придерживал свою драгоценную кобылу, когда колонна вытягивалась на узкой горной тропе и следовало увеличить дистанцию между всадниками.

В такие минуты неопытные кавалеристы начинают от страха жаться друг к другу. Это понятно и простительно в мирное время. Страх высоты неудержимо охватывает каждого, когда правый сапог трется о вертикальную скалу, а под левым круто уходит вниз голый склон с торчащими из него сухими корнями, и где-то далеко внизу поблескивает нить реки. Страх притупляется, когда рядом с тобой товарищ: он успеет помочь, если конь оступится. Но если поблизости враг, от друзей надо держаться подальше. Дружба дружбой, а дистанцию держи. Нет ничего глупее, чем коллективная смерть под залпом из засады.

Как только мы пересекли границу, порядок колонны изменился. Теперь впереди ехали попеременно мы с Бриком, читая следы, оставленные на дороге до нас. Остальные держались на приличном удалении. Время от времени Гарри или О'Райли забирались выше по склону, чтобы с высоты оглядеть окрестности.

Мы двигались без привалов, иногда останавливаясь у воды, чтобы напоить лошадей. Крестьяне предложили пообедать на речном берегу, в тени пышных ив. На этом самом месте они останавливались, когда ехали в нашу сторону, и теперь не видели причин отказать себе в удовольствии. Но Крис отрицательно покачал головой. Пока светло, надо двигаться, сказал он. А перекусить можно и на ходу.

«Не останавливаться до наступления темноты» – одна из заповедей рейнджеров.

Я сразу вспомнил этого краснолицего толстяка Дарнби с лиловым носом и пышными седыми усами. «Таблицу умножения можешь забыть, как только переступил порог школы», – повторял он. – Но заповеди рейнджера надо помнить всю жизнь. И потом тоже".

Даже ночью во сне я могу повторить его уроки:

Пункт 1. Ничего не забывай.

Пункт 2. Врать можно, но только не товарищу и командиру.

Пункт 3. Никогда не рискуй без надобности.

Пункт 4. Никогда не возвращайся тем же путем.

Пункт 5. Не спи после рассвета.

Ничего не забыл?

Последнее.

Пункт 6. Всегда добивай противника.