Великолепная семерка

РАССТРЕЛ

Топот копыт гулкой дробью раздавался на пустынной дороге, отражаясь от кладбищенской стены. В предрассветном тумане проплывали покосившиеся деревянные кресты.

Крис не погонял своего мерина, спешить было некуда. Винн и Брик скакали вплотную к нему, стараясь прикрыть с боков. За ними трусили двое бандитов, отделяя остальных, но Гарри, Ли, О'Райли и Чико тоже держались кучно, касаясь друг друга сапогами. Замыкали колонну трое всадников, а Сантос скакал то последним, то обгонял колонну, вырываясь вперед и подгоняя остальных. Он торопился и злобно покрикивал на лошадей.

Дорога шла по краю долины, огибая поля и прижимаясь к отвесным безжизненным скалам. Скоро под копытами вместо мягкой пыли, придавленной утренней росой, звонко застучала каменистая поверхность горного склона, и дорога стала подниматься все круче и круче. На верхней точке перевала Крис на миг оглянулся. Отсюда уже было видно желтую разливающуюся полосу над далекими розовыми горами. Скоро взойдет солнце и зальет своими живительными лучами эти притихшие поля в рваных полосах тумана. Оно согреет далекие белые домики в долине, и эту стройную башню часовни, которая гордо возвышалась посреди площади. Отсюда, издалека, она казалась чистой и новой. И площадь выглядела аккуратной, с четким кружком фонтана в самой своей середине.

Винн, крутнувшись в седле, перехватил его взгляд и усмехнулся:

– Надо было бросить монетку в фонтан. Только, черт меня подери, если б у меня была лишняя монетка, я бы здесь не оказался никогда в жизни!

– Хватит болтать! – злобно выкрикнул Сантос. – Пришпорьте своих кляч! А то вы вернетесь в Техас древними стариками!

Лошади, однако, сами замедлили ход, осторожно спускаясь с перевала по осыпающейся дороге. И чем ниже они спускались, тем холоднее становилось вокруг. Здесь, в ущелье, еще стояла ночная сырость, и в голых уродливых ветвях деревьев держался туман, напоминающий обрывки тряпья.

Они проехали по широкой извилистой тропе вдоль лесного ручья. На поляне Сантос остановился.

– Слезайте с лошадей, – приказал он.

– Мы еще не приехали, – возразил Крис.

– Делайте, что я говорю, – сказал Сантос, – если хотите пожить подольше.

Бандиты стояли кольцом по краям поляны, окружив их, и держали винтовки наготове.

– Дон Хосе приказал проводить вас, и я это сделал, – сказал Сантос. – Но я хорошо знаю гринго. Вы хитрые и опасные, когда вас много. По одиночке вы нам не страшны. Поэтому сейчас вы сойдете с лошадей, и мы заберем их. Потом мы уведем их с собой вот по этой тропе. И будем привязывать по одной в лесу. Вы пойдете по тропе за нами. Каждый, кто найдет свою лошадь, сядет на нее и поедет домой. Один. Потому что ему незачем поджидать остальных. Все понятно?

– Нет, не все, – сказал Крис. – Дон Хосе обещал вернуть нам оружие.

– О, не беспокойтесь, сеньоры, – оскалился Сантос. – Вот оно, ваше оружие, в мешке. Мы будем оставлять у каждой лошади по винчестеру и кольту, вы уж потом сами разберетесь, где чье барахло, а нас это не касается.

– Зачем же так все усложнять, – сказал Крис,

– Конечно, все можно сделать проще, – ответил Сантос. – Можно просто перебить вас прямо здесь, на поляне. Но мы этого не сделаем. Потому что дон Хосе обещал вам жизнь. Слезайте с коней!

Крис пожал плечами и покинул седло. Он не верил ни единому слову бандита, но сейчас спорить и сопротивляться было бессмысленно. Его друзья тоже неохотно спустились на землю.

– А теперь отойдите от лошадей, – приказал Сантос, размахивая револьвером. – Вон туда, к ручью! Все, кучкой!

Они стояли спиной к густому кустарнику, под которым скрывался ручей. Вода журчала и поблескивала между толстых оголенных корней, похожих на протянутые из-под земли руки мертвецов.

– А теперь, сеньоры, молитесь, – сказал Сантос и навел револьвер на Криса. – Кто-нибудь из вас умеет молиться? Ну-ка, погромче. Я всю жизнь мечтал услышать, как молится гринго перед смертью.

Бандиты тоже спешились и встали рядом, нацелив винтовки на пленников. Их разделяло не больше семи шагов. В лесной тишине было отчетливо слышно, как скрипнул курок револьвера, который взвел Сантос.

– Я жду, сеньоры, – объявил он. – Обещаю, что тот, кто будет молиться громче остальных, умрет быстро и безболезненно. Я пущу ему пулю не в живот, а в сердце. Обещаю.

Никто не ответил ему. Крис стоял, засунув большие пальцы рук под пояс, и внимательно следил за стрелками. Он смотрел им в глаза, обводя взглядом небритые физиономии под низко надвинутыми шляпами. «Семь шагов? Они либо разыгрывают нас, либо недооценивают», – подумал Крис.

Его еще никогда не расстреливали. В штате Колорадо его ждала виселица. В портовых трущобах Нью-Йорка – нож в спину. Расстрел – это что-то новое. Можно кинуться влево за секунду до выстрела – когда противник целится из ружья, ему трудно довернуть вправо. Это шанс. Семь шагов, и мы сойдемся в рукопашной схватке. А эти ребята не любят, когда противник хватает их за горло. Крис незаметно выставил вперед правую ногу и поплотнее оперся о траву. Только бы не поскользнуться…

Винн, стоявший плечом к плечу рядом с Крисом, ощутил движение его ноги и все понял. Он чуть отступил, чтобы не помешать рывку Криса. Сам он был готов упасть в ручей, провалившись между ветвями куста. За его спиной ветви расходились, образуя узкий проход, прикрытый листвой. Туда мог нырнуть только один человек. Если повезет, можно было убежать в лес, а потом, когда преследователи растянутся, передушить их по одному. Пятнистая шляпа Винна была обмотана шнуром из конского волоса – удавкой, подаренной самим Большим Окунем в минуту прощания.

О'Райли О'Райли стоял, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Он стоял так спокойно и неподвижно, что казалось, стрелять в него бесполезно: пули будут отскакивать от его выпуклой груди, как от скалы. Враги хотели услышать, как он молится? Он молился молча. Он безоговорочно признал все свои грехи и в последний раз раскаялся в них. За это он попросил у Бога только одну дополнительную минуту жизни. Только одну минуту. Пусть даже с десятком пуль в груди, но дойти до врага и сомкнуть пальцы на его горле. И ему показалось, что седобородый старик на облаках благосклонно кивнул в ответ.

Гарри и Брик сомкнули плечи, оттеснив Малыша назад. Он попытался вывернуться, но остановился, догадавшись, что сейчас суета неуместна.

– Одну минуту, сеньор! – прозвучал дрожащий голос Ли Броуди.

Он отошел в сторону от своих спутников, примирительно помахивая выставленными вперед ладонями.

– Ты священник? – спросил его Сантос.

– Нет, к сожалению, – сказал Ли, продолжая смещаться в сторону.

– А похож. Ну, раз ты не священник, тогда встань вместе со всеми!

– Я не хочу стоять вместе со всеми! – заявил Ли Броуди. – Какое они имеют ко мне отношение? Никакого! Я оказался среди этих людей совершенно случайно. Можете осмотреть мое оружие, я не стрелял из него. Я вообще стрелять не умею. Это не мой бизнес. Я карточный игрок, только и всего.

Сантос брезгливо скривил губы:

– Мне все равно. Ты был с ними, так и оставайся с ними. Я не верю никому из вас.

– Но, сеньор, это несправедливо! – чуть не плача, возмутился Ли Броуди. – Пусть каждый отвечает за себя! Почему я должен отвечать за чужие ошибки?

– Ты тоже совершил ошибку, – с высокомерным назиданием в голосе сказал Сантос. – Ты совершил большую-большую ошибку, когда приехал на нашу землю, гринго. Лучше бы тебе оставаться в своем Техасе.

Ли Броуди сник, и лицо его покрылось красными пятнами. Он стоял, опустив голову и нервно похрустывая сплетенными пальцами.

– Хорошо, – сказал он хрипло и откашлялся. – Хорошо. Значит, вы собираетесь меня убить?

– Представь себе, – Сантос рассмеялся.

– Тогда, сеньор… У меня к вам деловое предложение. Как я понимаю, ваши винтовки тридцатого калибра наделают много дырок в моем костюме. Джентльмены, вы не представляете, сколько мне пришлось заплатить за него лучшему портному Остина! Может быть, вы позволите мне раздеться перед этой малоприятной процедурой? За целый сюртук вам дадут не меньше тридцати долларов! Но если в нем будет дырка, вы не получите и цента!

Он стянул свой черный сюртук и аккуратно положил его на траву.

– Ты совсем свихнулся, бедный гринго, – сказал Сантос. – Тридцать долларов?

– А мой жилет! – сказал Ли Броуди, торопливо расстегивая перламутровые пуговицы сверху вниз. – Это же пешаварский шелк! Это золотое шитье, джентльмены!

Его пальцы спустились к поясу и скользнули за спину. Сантос обернулся к своим людям и сказал:

– Вот она, молитва гринго! Тряпки, доллары, золото…

Бандиты принялись кивать своими сомбреро, приговаривая что-то осуждающе, и Сантос не услышал, как щелкнул взведенный курок. А когда он снова повернулся к раздевающемуся гринго, тот уже выстрелил из своего короткоствольного револьвера. Три выстрела прозвучали слитно, как один, и гринго нырнул в траву. Рядом с Сантосом повалились трое его людей.

Четвертый захрипел, схватившись за горло, и опустился на колени, секунду спустя он уже корчился на траве, суча ногами, и из-под его пальцев, сжатых на собственном горле, торчала рукоятка ножа и хлестала пульсирующая красная струя.

Пятый кинулся бежать, его черная шляпа мелькала и подпрыгивала над кустарником, и кто-то уже гнался за ним.

Сантос выстрелил в гринго и понял, что промахнулся. И тут же чья-то железная рука схватила его запястье и вывернула назад, и земля кинулась ему навстречу, горячо и больно ударив в лицо колючей травой.

Потом его подняли с травы и поставили на колени.

Гринго, похожий на священника, застегнул жилет и подошел к нему, держа в опущенной руке короткоствольный кольт.

– Можешь молиться, – сказал он Сантосу.

– Лучше отпустите меня, – сказал Сантос. – Если я не вернусь, вы далеко не уйдете.

– Вижу, ты не понял, что случилось.

– Я все понял. Со мной можно договориться, сеньоры, и вы останетесь живы.

– Но ты понял хотя бы, что пленных перед расстрелом надо обыскивать? – спросил гринго, поднеся к его лицу свой маленький кольт.

– Вот это я запомню на всю жизнь, я уж не такой дурак, – искренне сказал Сантос.

– Жаль, – сказал гринго. – Лучше бы тебе оставаться дураком…

Ли Броуди нажал на спуск, и Сантоса отбросило от него. Брик сказал, вытирая нож о поля чужой шляпы:

– Зря. Их надо вешать.

– Чико, поищи, где-то тут наше оружие, – распорядился Крис.

Чико был единственным, кто остался на месте, когда Ли Броуди достал из-за спины припрятанный кольт. Он не мог видеть, происходящего, стоя за спинами Гарри и Брика. А когда раздались слитные выстрелы, все его друзья кинулись врассыпную. Брик метнул нож из рукава. Гарри погнался за убегающим бандитом. Винн и О'Райли навалились на главаря, а Крис выхватил винчестер из рук раненого бандита и пристрелил его.

Все это произошло так быстро, что Чико не успел даже опустить рук, которые сложил перед грудью, шепча молитву.

– Чико! – повторил Крис, стараясь вернуть Малыша оттуда, где он уже наполовину парил. – Посмотри, вон на той лошади какой-то мешок.

Дрожащими руками Чико развязал его и вывалил оружие на траву.

Он нашел свою новенькую кобуру среди кучи потертой амуниции и принялся одеваться. Дрожащие пальцы не слушались его.

– Эй, Малыш, да тебя просто лихорадка колотит, – сказал Винн, разгребая кучу. – Ты не простыл по дороге?

– Я? Нет, я не простыл, – сказал Чико. Губы его тряслись, но когда он начал говорить, дрожь быстро прошла. – Меня колотит из-за этих грязных предателей, этих фермеров! Я знал, что нельзя с ними связываться! Грязные крестьяне! Ничтожные людишки. Откуда им знать, что такое честь, достоинство. Родную мать способны продать… Никогда не прощу им такого предательства… Как же я их ненавижу…

– Так ненавидеть можно только родных, – заметил Крис, застегивая свою кобуру.

Чико застыл. Гневное выражение на его лице постепенно сменилось выражением страдания.

– Родных? Да, я такой же, как они, – сказал он, словно признаваясь в преступлении. – Я вырос в точно такой же деревне. И если бы ничего не случилось, я мог бы стать таким же фермером, каким был мой отец. Я мог бы жениться и жить как все. Кто помешал мне? Оружие. Во всем виновато оружие. Когда у человека есть оружие, у него есть власть. Он будет командовать другим человеком, безоружным. И я тоже взял в руки оружие. И теперь мне не нужна земля, не нужна жена. Разве я в этом виноват?

Крис похлопал его по плечу:

– Ты ни в чем не виноват, Малыш И своим оружием ты управляешь не хуже, чем твой отец управлял стадом. Всему свое время. Время стрелять, и время сеять.

– Скажи мне, какое время наступило для нас сейчас? – спросил Чико.

– Ну, у нас есть еще пара часов до стрельбы. Чтобы потом кто-то мог выйти в поле. И сеять за нас.

Брик надел свой пояс, проверил револьвер и вложил его в кобуру. А потом произнес свою самую длинную фразу:

– Не было еще такого. Чтобы кто-то приказал мне бросить оружие? И остался жить?

Он первым поднялся в седло и тронулся вдоль ручья, не дожидаясь остальных. Чико растерянно посмотрел ему вслед Брик ехал обратно в деревню.

Гарри привязал к седлу своего коня повод одной из бандитских лошадей.

– Хоть не с пустыми руками вернемся, – бодро сказал он, вставляя ногу в стремя. – Брик, ты куда? Нам вниз по течению.

Брик, не отвечая, удалялся вверх по широкой тропе. Вот он свесился с коня, подобрал с травы винтовку, брошенную бандитом, и воткнул ее в подсумок за седлом.

О'Райли двинулся за ним.

– Что с ними, Крис? – спросил Гарри, садясь в седло. – Винн, позови их.

– Зачем? Я с ними, – сказал Винн, усмехнувшись и качая головой. – Ничего не поделаешь. До чего же надоели эти прелести деревенского быта. Соскучился я по белым простыням. Но придется потерпеть еще немного.

Он тоже направил своего коня вверх по тропе.

Гарри растерянно повернулся в сторону Криса:

– Останови их, пока не поздно. Тебя они послушают.

– Поздно, дружище, поздно, – ответил Крис.

– Вы что? Стойте! Брик, Винн! Стойте же! – закричал Гарри. – Мы же только что стояли на краю могилы. Мы чудом остались жить. Нельзя так искушать судьбу. Куда вы собрались? К этим фермерам, которые только что вас предали? Вы возвращаетесь к ним?

О'Райли оглянулся и ответил:

– Каждый сам решает, куда ему возвращаться.

– Все верно, – сказал Крис, похлопывая лошадь по шее. – Каждый решает за себя. Гарри, все нормально. Уезжай.

– Нормально? – Гарри задыхался от возмущения. – Да я в жизни не видел таких ненормальных! Но я-то еще вроде не свихнулся окончательно. Ли, поехали скорей, не могу я смотреть, как люди собираются на кладбище.

Чико взлетел, наконец, на своего чалого мерина, и тот сам, не дожидаясь понуканий, затрусил за лошадью Винна вверх по тропе.

Крис развернулся к оставшимся на поляне:

– Ли, все нормально, поезжай с Гарри. Мне будет спокойнее, если вы будете держаться вместе. Дорога опасна. Поезжай. Ты сделал свое дело, и мы в долгу перед тобой.

– Ты так и не научился считать, – ответил Ли Броуди, укоризненно улыбнувшись. – Это я теперь твой должник.

Гарри ударил кулаком по луке седла:

– Получается, я один здесь еще не сошел с ума окончательно? Чокнутые! Все вы чокнутые!

Он круто развернул коня и поскакал вниз по тропе вдоль ручья.