Великолепная семерка

ИСКУССТВО БЛАГОЧЕСТИВОЙ БЕСЕДЫ

Банда Кальверы возвращалась в родные горы после изнурительных и не слишком удачных переходов по югу Техаса. Всем хотелось поскорее добраться до деревни, пополнить запасы еды и текилы и углубиться под спасительный лесной кров. Особенно тяжело дались последние семьдесят миль по безводному плоскогорью.

Угнанные быки и мулы, словно оковы на ногах, замедляли движение по пустыне, где каждый лишний час под палящим солнцем мог оказаться часом смерти. И только огромный опыт Кальверы позволил пересечь плоскогорье, не потеряв добычи.

У последней реки он дал лошадям, быкам и мулам напиться вволю. В путь тронулись под вечер и шли всю ночь до рассвета. Ночью в пустыне заблудиться труднее, чем днем. Что видит путник при солнечном свете? Перед его взглядом ровная однообразная прерия, раскинувшаяся во все стороны – ни кустика, ни рытвины, никаких примет, чтобы проложить путь. Ночью на помощь путешественнику приходят звезды. Они указывают путь лучше всяких проводников. К тому же ночная прохлада позволяет долго сохранять силы.

На рассвете Кальвера останавливал стадо на пару часов, чтобы скотина паслась на росистой траве. Потом снова двигались под лучами восходящего солнца, пока оно не начинало припекать затылок. В полдень Кальвера давал приказ остановиться, как бы ни подстегивало его нетерпение. И долгие часы стадо стояло на месте, пережидая дневную жару. Люди могли напиться из своих фляг и подремать в тени стоящих лошадей. Ближе к вечеру снова трогались в путь и шли всю ночь, чтобы наутро спуститься в долину к долгожданной реке.

Оставив скотину на ранчо, Кальвера отправился в лагерь в горах. Как обычно, по дороге заглянул в гости к драгоценному другу Сотеро.

Приближаясь к деревне, бандиты встретили у дороги пастушка, и он долго махал им вслед шляпой.

Хмуро глянув на мальчишку, Хосе Игнасио Кальвера нисколько не удивился такой необычной приветливости. Но если бы он поднял голову и огляделся, мог бы заметить, что на вершине скалы появилась маленькая фигурка. Почти невидимый отсюда малыш помахал пастушку в ответ и убежал, чтобы, в свою очередь, тут же начать размахивать своей шляпой на другом конце скалы.

Это действовала система оповещения, разработанная Винном. Деревенские мальчишки были счастливы, что им доверили такое ответственное поручение, и ревностно отнеслись к своим обязанностям. Так что к тому времени, когда Кальвера въехал в деревню, для его встречи все было готово. Женщины и скот укрыты в запертых сараях, мужчины, которым доверили оружие и несколько патронов, затаились на боевых позициях, а на пустой площади виднелась лишь одинокая фигура Криса.

Чуть поодаль, под навесом лавки стоял Винн, а на веранде за столом сидел Брик, как обычно, сонно надвинув шляпу на глаза.

Крис стоял, заложив большие пальцы за ремень, и безмятежно улыбался.

Кальвера, остановив лошадь в десятке шагов от Криса, не стал улыбаться в ответ. Взгляд его скользнул по распахнутой кобуре Криса, по фигурам Винна и Брика, по необычно пустым улицам деревни, источающим затаенную угрозу… Напряженная работа мысли на несколько мгновений исказила обычно самодовольное лицо главаря бандитов.

Хосе Игнасио Кальвера считал себя проницательным человеком. Для него не имели значения титулы и чины: видал он и графов с баронами, которые ползали в пыли, целуя его сапоги, видал и губернатора, которого солдаты вели на расстрел.

Человека он оценивал не по словам и бумагам, а по делам и по одежде. Он и сам старался одеваться так, чтобы его уважал и самый последний подонок, и самый отъявленный щеголь. Его походный жилет из тонкой красной кожи был украшен серебряным шитьем. В седельных сумках хранилась дюжина тончайших шелковых сорочек, и он в любой момент, после перехода по пыльным раскаленным дорогам, мог предстать перед собеседником, не опасаясь за чистоту своего воротника. О сапогах и шпорах, об изысканной шляпе и говорить нечего.

И вот сейчас дон Хосе Игнасио де Рибейра Кальвера встретил на своем пути человека, который опрокинул все его представления о себе.

Во взгляде незнакомца не было насмешки, но не было и уважения. Он просто не замечал, что одежда дона Хосе-и-так-далее стоит раз в десять дороже, чем его одежда. Его черная рубашка была жесткой от въевшейся пыли, шляпа с загнутыми полями выгорела сверху и лоснилась по краям полей. Остроносые сапоги были покрыты коркой спекшейся пыли. На пальцах его не было ни одного перстня, но Кальвера готов был сам купить этому незнакомцу и перстни, и шляпу, и дюжину сорочек, лишь бы он перестал так смотреть на него.

Если бы дон Хосе-и-так-далее умел формулировать свои ощущения, он мог бы сказать, что незнакомец смотрел на него не как на дона Хосе, а как на мишень в тире.

Но Кальвера не умел формулировать свои мысли, потому что мыслей никаких и не было. А был только безотчетный страх, которого он тут же устыдился.

– Так вот оно что, – произнес он наконец и предупреждающе поднял руку, чтобы его люди не горячились и не наделали глупостей. Кальвера прекрасно понимал, что эти трое не вышли бы на площадь без надежного прикрытия и сейчас его держат на мушке сразу несколько опытных стрелков. – Вот, значит, почему не вернулись мои люди… Эти нищие крестьяне наняли благородных защитников. Ну и сколько же наемников они смогли пригласить?

– Ровно столько, сколько нужно, – ответил Крис.

Кальвера огляделся.

– Заборов понастроили, – насмешливо отметил он.

– Мы не теряли время, – сказал Крис.

– Заборы, заборы… Ну и что? Все равно я вошел в деревню!

– А ты подумал, как будешь выходить? – спросил Крис.

Он заметил, что Кальвера делает какие-то знаки опущенной рукой. И, видимо, подчиняясь этим знакам, от кавалькады отделялись группы всадников и медленно разъезжались в стороны, охватывая площадь кольцом.

Не оглядываясь, Крис почувствовал, как за его спиной развернулся Винн, чтобы встать лицом к появившейся перед ним тройке всадников.

И Брик встал, наконец, из-за стола, как только со стороны веранды показались четверо на лошадях.

Кальвера громко воскликнул, словно стараясь отвлечь внимание Криса и его команды от перемещений своих людей:

– Вы только подумайте! Нет, Сантос, ты слышал? Как мы будем выходить! Нас окружили, Сантос! Мы попали в ловушку, нам конец! И кто же нас окружил? Целых трое гринго! Может быть, даже четверо. Нет, на четверых у наших нищих крестьян не хватило бы денег.

– Если брать оптом, дешевле выйдет, – лучезарно улыбаясь, посоветовал Гарри, выйдя из-за угла часовни. И еще трое всадников развернулись в его сторону.

Кальвера засмеялся громким театральным смехом:

– Да хоть четверо, хоть пятеро, с вами не придется долго возиться.

– Возиться не придется совсем, – спокойно сказал Крис. – Ты просто соберешь своих людей в кучу и уедешь.

Кальвера трагически поднял брови:

– Я уеду? Хорошо, гринго. Я обязательно уеду. Но, может быть, ты все же позволишь мне захватить с собой немного зерна, чтобы накормить своих людей?

– Сам научись выращивать зерно! – раздался гневный срывающийся голос Чико.

– Или мы научим тебя платить за него, – добавил с крыши суровый голос О'Райли.

Бандиты растерянно вертели головами во все стороны. Теперь даже самому тупому из них стало понятно, что трое отчаянных смельчаков на площади стоят под прикрытием своих товарищей. И товарищи эти держат бандитов под прицелом, и пальцы их лежат на спусковых крючках. Так что даже самые тупые и самые вспыльчивые бандиты старались не делать резких движений и осаживали своих коней. Никому не хотелось стать первым, в кого вопьются пули пришлых стрелков.

Кальвера сделал еще пару осторожных жестов, и с трех сторон его окружили телохранители. Теперь только Крис представлял для него опасность, и Кальвера чуть развернул коня, чтобы прикрыться его длинной шеей. Но конь, как назло, не чувствовал беды, грозящей хозяину, и тянул голову вниз, подбирая губами соломинки под копытами.

– Ого, – громко и насмешливо сказал Кальвера. – Целых шесть гринго? Да пусть хоть семеро. Все равно. Думаю, ваши советы мне не подходят.

– Мы здесь не для того, чтобы давать тебе советы, – сказал Крис.

– Тогда что еще вы можете предложить?

– Могу предложить десять грамм свинца, – сказал Винн, сдвигая пятнистую шляпу на лоб.

– Спасибо, – Кальвера ощерился в ехидной улыбке. – У меня есть свои. И немало.

– Да? – Винн был разочарован. – Похоже, на этом рынке мы конкуренты?

– Необязательно, – сказал Кальвера, обращаясь к Винну, словно оценив его способность к конструктивному диалогу. – Мы могли бы стать партнерами. Я вижу, вы деловые люди, такие же, как и я. Предлагаю разделить все пополам. Всю деревню. Не сомневайтесь, будем делить честно. Все. поделим, до последнего зернышка. Половина вам, половина нам. Идет?

– Пока не поздно, уезжай, – коротко ответил ему Крис.

Кальвера откинулся в седле и возмущенно обернулся к телохранителю:

– Нет, ты только подумай, Сантос! Оказывается вместо того, чтобы отдохнуть и набраться сил, мы должны развернуться и уехать обратно в горы! А может быть, пусть лучше эти чванливые гринго уберутся отсюда, а? Кто их сюда звал? Ты звал, Сантос? Нет? Я тоже не звал. Может быть, это мой драгоценный друг Сотеро позвал их сюда? Но я не вижу своего друга Сотеро.

– И не увидишь, – сказал Крис.

– Почему?

– Потому что сейчас ты уедешь отсюда. Снимай оружие, бросай его на землю и уезжай, – сказал Крис и сдвинул пальцы к пряжке пояса.

Это означало, что разговор закончен. Нет более страшного вызова в этих краях, чем предложить мужчине снять с себя оружие. На такие слова отвечают только стрельбой, и Крис был готов к такому ответу.

Готов был и Кальвера. Его люди зажали этих гринго в кольцо, сам он был надежно прикрыт со всех сторон… Пора кончать с разговорами.

Кальвера оглядел своих людей и заговорил, подмигивая им:

– Вот к чему приводит мягкосердечие. Я был слишком добрым к этим подлым крестьянам. Надо было забирать у них все, до последней крошки. Излишки дурно действуют на людей. Они тратят свои накопления на недобрые дела. Наняли каких-то бандитов. Какая неблагодарность…

Если бы он попытался сейчас записать свою речь на бумаге, в этом месте наверняка поставил бы восклицательный знак. Но он не умел писать, да и не собирался, так что заменой восклицательному знаку послужил выстрел из револьвера. И Кальвера поднял коня на дыбы, чтобы прикрыться им, выхватил кольт и принялся палить в сторону ненавистного наглого гринго.