Великолепная семерка

БРИК БОЛТУН

Покинув гостеприимную и процветающую ферму О'Райли, Крис и Винн направились на железнодорожную станцию. Винн жил там и часто общался с ковбоями, ожидавшими отправки в лагеря. Он охотно обсуждал с ними проблемы развития животноводства в Техасе, и сам был готов отправиться на работу, как только появится стоящее предложение. Но предложений было мало, а ковбоев много.

Это были последние остатки великой армии, когда-то покорявшей бескрайние просторы прерии, а теперь потерпевшей поражение в битве с железной дорогой.

В течение трех десятилетий после Гражданской войны пастбища Техаса, Юго-Запада и Великих Равнин поставляли мясо для городов Севера и Востока, причем товар шел своим ходом. Ему навстречу строились железные дороги, и погрузочные станции долго оставались теми маяками, к которым тянулись по прерии многотысячные стада.

Среди ковбоев, что томились на станции, многие слыхали о великой Тропе Чизхолма, но пройти по ней им не довелось. Торговец Джесси Чизхолм в 1866 году проехал на своем фургоне через индейские земли Оклахомы от Сан-Антонио до Абилена в Канзасе и проложил в девственной прерии колею длиной в тысячу километров. Весной следующего года в Абилене открылась конечная станция железной дороги. Сюда, по сохранившейся колее фургона, отправились из Сан-Антонио первые стада.

Тысяча миль. Десять миль в день – удача. Пятнадцать – счастье. Огромное стадо в полторы-три тысячи голов, неспешно бредущее от водопоя к водопою. Жара и пыльные бури. Грозы и ливни, переходящие в наводнения. Волки, койоты, скорпионы и змеи. И дикий бродячий скот, который страшнее хищников, потому что может заразить неизлечимой болезнью все стадо. И непроглядные ночи, когда не сомкнешь глаз, оберегая покой спящего стада: бывало, внезапный звон упавшей на камин посуды вызывал у пугливых животных панику, что животные срывались с места и лавиной неслись в ночи, сметая все на своем пути, калеча домашний скот и затаптывая насмерть людей. Вот какой была работа ковбоя. Вот за что, трудясь по двадцать часов в сутки, получал он свои тридцать-сорок долларов в месяц.

Но и эту работу стало все труднее и труднее получить. Железные дороги перечеркнули прерию из стороны в сторону, и новые станции уже открылись на самой границе. Пастбища все чаще огораживали проволокой, и перегоны становились все короче и короче. От Тропы Чизхолма осталась широкая дорога в прерии, да множество песен, которые долго еще будут петь у костра.

Сейчас ковбоев ждала работа в загоне. Добравшись до ранчо, они займутся телятами, которых надо клеймить. Потом возьмутся кастрировать быков и спиливать им рога и наконец отсортируют скот для продажи и погонят его к ближайшей погрузочной станции.

Но пока хозяева дальних ранчо были редкими гостями здесь на станции, и ковбои томились ожиданием, убивая время за картами и в бесконечных разговорах. Там-то Винн и услышал о человеке по кличке Брик Болтун. Услышал же он такое, что не преминул передать Крису.

Это был случай, когда на стадо молодых быков налетела банда Черного Кельнера. Брик в одиночку пустился за грабителями, перебил всех и спустя пару недель пригнал животных хозяину.

– Говорят, этот Брик разбивает три бутылки, брошенные в воздух, – сказал Винн. – Он, конечно, может удивить местных стрелков, но только не индейцев моей школы. У меня лучшие стрелки попадали в три сосновые шишки, и не из револьвера, а из винчестера.

– Мы с Бриком знакомы, – сказал Крис. – Вряд ли он согласится, но поговорить все равно стоит. Только ты не все его фокусы знаешь. Его трудно раскрутить. Однажды я сам видел, как он пробил три шляпы. В том числе и мою. Мы их подбросили одновременно, и упали они, уже пробитые.

– Простреленной шляпой не удивишь даже местных мастеров, – заметил Винн.

– Разве я сказал «простреленные»? – Крис усмехнулся. – Он пробил их тремя ножами.

Когда Крис и Винн прибыли на станцию и остановились у коновязи, на площадке у паровоза разворачивались непонятные события. В тени жидкого заборчика сидел на земле худой ковбой, расслабленно вытянув свои длинные ноги и надвинув шляпу на глаза. Перед ним стоял взмокший краснолицый верзила, сжимая кулаки и повторяя:

– Брик! Проснись! Ответь мне! Брик! Я с тобой говорю! Брик!

В ответ Брик надвинул шляпу еще глубже.

– Слушай, Брик! Мне тут рассказали, как ты дрался в Томбстоуне. А я не верю!

В этих краях выражение недоверия обычно служило преамбулой к вызову на поединок. После таких слов собеседник обязан был со сдержанным гневом спросить: «Так ты считаешь, что я вру?» – «Да, я думаю, что ты врешь!» – отвечал оппонент, выхватывая револьвер. Дальнейшее было уже делом техники. Иногда тот, кто первым выхватывал оружие и нажимал на крючок, оказывался в проигрыше: его поспешная пуля уходила в землю, в то время как противник успевал поднять ствол на уровень живота и оказывался прав. И никто уже никогда не вспоминал, из-за чего они спорили. Кто жив, тот и прав.

Эти нормы этикета были хорошо известны ковбоям. Но Брик не следовал никаким нормам. Он на секунду приподнял шляпу над глазами и с холодным любопытством глянул на собеседника. «Ты не веришь? – словно говорил его взгляд. – Ну и не верь. А мне-то что?» Оценивать вслух чужое мнение Брику было лень, шляпа вернулась на глаза, а ноги вытянулись еще длиннее.

В толпе ковбоев, с жадным любопытством следящих за скандалом, кто-то отчетливо рассмеялся в ответ на красноречивый жест Брика.

Верзила в ярости оглянулся и с новыми силами принялся приставать к утомленному собеседнику.

– Брик! Ну признайся, что ты просто наврал!

Шляпа еще раз приподнялась. Взгляд Брика был по-детски удивленным. Собеседник словно играл в карты сам с собой. Сначала он сделал свой ход, потом пошел за Брика. Эту игру надо было как-то остановить. С неожиданной легкостью Брик поднялся и встал возле углового столбика забора. Не произнося ни слова, он махнул рукой в сторону телеграфного столба, и верзила обрадованно зашагал на указанную позицию.

Крис, наблюдая за происходящим от коновязи, насчитал десять шагов дистанции между спорщиками. Стреляться на таком расстоянии, да еще из этих кольтов, которые могут уложить бизона? «Ну и порядочки у вас», – неодобрительно проговорил он. «Жара, безделье, – пожал плечами Винн. – Расславляются люди».

Пока верзила расстегивал кобуру, Брик поставил на забор рядом с собой пустую кружку. Он не стал доставать револьвер. В его руке щелкнул, распрямляясь, складной нож.

– Сигнал! – потребовал верзила, нервно постукивая пальцами по рукоятке револьвера.

Один из ковбоев вышел на площадку у паровоза, где изготовились спорщики, и поднял к небу свой револьвер.

Грохнул сигнальный выстрел. Сразу же за ним раздался выстрел верзилы, и кружка Брика с визгом слетела с забора и прокатилась по траве. Пауза между этими двумя выстрелами была ничтожна. Но все услышали, как перед вторым выстрелом раздался еще один звук – короткий и сухой удар ножа, который воткнулся в столб рядом с верзилой. Рукоятка ножа торчала на уровне его груди.

Верзила обвел собравшихся радостным взглядом, указывая дымящимся стволом револьвера на сбитую кружку:

– Ну что, видели?

Брик подошел к столбу и с усилием выдернул свой нож. Верзила растерянно глянул на треугольную щель, оставшуюся в столбе, и снова оглянулся к зрителям.

– Вы же все видели, я выстрелил первым!

Зрители пожимали плечами и отворачивались:

– Трудно сказать… Почти одновременно…

Брик между тем вернулся к примятой траве под забором, обессиленно опустился на прежнее место и надвинул шляпу на глаза.

Его противник, размахивая револьвером, кидался от одного зрителя к другому, но никто из них не подтвердил его победы. Его красное лицо стало багровым, а потом серым от бешенства. Громко топая и вздымая клубы пыли, он снова направился к Брику.

– Брик! Вставай! Мы начнем все сначала! Но только по-настоящему! Вставай, ты, хвастун! Ты слышал, что я сказал? Я сказал, что ты все врешь!

В ответ Брик опустил шляпу так, что она закрыла даже кончик его длинного носа.

– Вставай! – закричал верзила и выстрелил в землю рядом с сапогами Брика.

Брик не шелохнулся.

– Встань и покажи, на что способен, грязный хвастун! Вставай, или признай, что я выиграл!

Брик встал.

– Ты проиграл, – сказал он, и многие впервые услышали его голос.

Брик снова оказался у забора, но на этот раз ему не потребовалась кружка в качестве мишени. Теперь мишенью был он сам. Верзила, стоя в десяти шагах от него, раскачивался от нетерпеливой ярости, и пальцы его сжимались и разжимались, предвкушая сладость выстрела.

– Сигнал! – потребовал верзила. – Я требую сигнала!

– Ребята, давайте остановимся, – сказал ковбой, от которого ждали сигнального выстрела. – Нам не нужны новые проблемы. Покричали, и хватит, ребята…

– Сигнал, – коротко бросил Брик.

Все замерли. Сигнальный револьвер нацелился в небо. Верзила застыл в напряженной позе, не сводя горящего ненавистью взгляда с тощей фигуры Брика. А Брик смотрел на него с задумчивым любопытством, слегка прищурясь и наклонив голову на бок. И никто, кроме Криса, не видел, что кисть его безвольно висящей руки плавно и упруго отгибается назад, и между пальцами проступает черный зуб клинка.

Сигнальный выстрел прогремел с неожиданной силой. Верзила успел выхватить кольт, но выстрела не последовало. Все услышали чмокающий удар ножа между ребрами и вслед за этим – изумленный вздох верзилы. Он пошатнулся, схватившись за грудь. Ноги его подогнулись, и он осел на землю, как скошенный стебель.

– Готов, – проговорил Винн.

– Насмерть, – подтвердил Крис.

– Брик мог бы его ранить в руку, – предположил Винн.

– Зачем? – Крис пожал плечами. – Чтобы продолжить спор?

Брик поднял с земли седельные сумки и перекинул через плечо. Ковбои, сбежавшиеся к поверженному верзиле, смотрели на него достаточно красноречиво. Если бы поблизости оказался шериф, дело могло получить малоприятное продолжение.

Будь на месте Брика кто-то из своих, местных, шериф не стал бы вмешиваться. Оба вооружены, оба правы, каждый по-своему. Честный поединок, к тому же проиграл тот, кто его затеял.

Но Брик был здесь один, и он был пришлым. Мало того, что он мог отнять работу у кого-то из собравшихся ковбоев, он отнял у одного из них жизнь.

Несколько человек двинулись вслед за Бриком, молча и многозначительно переглядываясь.

Быстрой, но спокойной походкой Брик удалялся от толпы, направляясь к коновязи. Здесь его и встретил Крис. Заметив его, преследователи остановились.

– Брик!

– Крис?

– У тебя найдется пара минут для меня?

Брик кивнул.

Крис проводил взглядом преследователей, которые разошлись в разные стороны, явно отложив свои намерения до более подходящего времени.

Брик не оборачивался, но, похоже, по глазам Криса догадался о том, что происходит за его спиной. Он улыбнулся так же безмятежно, как иногда улыбался Крис.

Многие посчитают, что для человека, только что стоявшего на краю могилы, эта улыбка была неестественной. Особенно если принять во внимание, что минуту назад он только что собственноручно отправил на тот свет другого человека.

Но Крис знал, что эта безмятежная улыбка относится не к нему, и тем более не к недавнему приключению, а к тем людям, которые что-то затевали за спиной Брика. Улыбка ничего не выражала, ни презрения, ни насмешки. Она всего лишь позволяла расслабиться. Для быстрых и точных действий в бою надо, чтобы все ненужные мышцы были расслаблены.

– Есть работа на другой стороне реки, – сказал Крис. – Патроны и еда бесплатно.

– Я еду на ранчо Тома Васкеса, – ответил Брик.

Винн хотел вмешаться и что-то сказать, но Крис остановил партнера. Перед ними был не тот человек, которого можно уговорить.

– Жаль, – только и сказал Крис.

– Жаль, – согласился Брик.