Венера из Антальи

11 Оля Амазонка

Уютно расположившись на пляжном лежаке, я погрузилась в чтение «Легенд и мифов Древней Греции»: Геракл прорывал строй амазонок, чтобы сразиться с их предводительницей…

Книга не пошла — что ни говори, а на пляже следует читать что-нибудь более легкомысленное. Да и мысли, невольно роившиеся в голове, не способствовали чтению серьезной литературы.

Мыслей было всего две. Во-первых — Никита и Юля, во-вторых — мое давнее желание закрутить романтическую курортную интрижку.

Насчет брата и его новой пассии я была относительно спокойна. Круглова — вполне приличная девушка, образованная, скромная и неиспорченная. Не исключено, что у Никиты с ней что-нибудь да получится. Правда, внутренний голос нашептывал мне, что Юля ведет себя несколько странно — то ли чего-то недоговаривает, то ли делает не совсем то, что желает сама. Да и место конечного назначения ее любимого выставочного гроба — небольшой пролетарский поселок на побережье, — выглядело весьма неожиданно. Ведь художественные инсталляции ритуальных принадлежностей лучше всего проводить в больших бизнес-центрах, а не в задрипанных городках!

Однако я старалась гнать от себя любые подозрения. Никита взрослый, самостоятельный мужчина, умный и наблюдательный, с немалым жизненным опытом. Захочет — сам во всем разберется и без моего участия. Тем более что время шло, а я до сих пор так и не познакомилась с каким-нибудь приличным мужчиной…

Сидя под пляжным зонтиком, я щурилась на ласковые бирюзовые волны и представляла Антонио Бандераса, обнимающего меня со всей силой, на которую он, судя по всему, был способен. Я ласкала его локоны, а он незаметно склонялся к моему уху, и в его шепоте звучали страсть и романтика.

Поправив солнцезащитные очки, я принялась рассматривать молодых людей. Антонио бандерасов тут явно не наблюдалось — по крайней мере, в пределах видимости. Самовлюбленные мускулистые парни, изнемогающие под бременем физического совершенства, меня никогда не прельщали: кроме тренажеров да упражнений для бицепсов говорить с ними решительно не о чем. Рыхлые апатичные юноши, скучающие с пивом под зонтиками, и вовсе внушали мне отвращение. От одного вида пожилых пузатых мужчин с внешностью отставных подполковников хотелось завыть. Впрочем, нормальные мужики на пляже все-таки были, но все, к сожалению, с девушками.

Я неторопливо поднялась с лежака, лениво зашла в воду, словно оценивая ее температуру, и медленно побрела вдоль пляжа, по щиколотку утопая в белопенном прибое. Пройдя с десяток метров, я поймала на себе чей-то настороженный взгляд. Из-под матерчатого зонтика блеснули огненные кудри, и я с удивлением рассмотрела ту самую загадочную рыжую, которую мы видели в красном кабриолете. На ней был старомодный закрытый купальник и плетеная соломенная шляпа, какие обычно на ялтинских пляжах носят дамы предпенсионного возраста. Странно, но она явно не хотела встречаться со мной взглядами: сразу же опустила со лба огромные черные очки вполлица и уткнулась в «Московский комсомолец». Почему-то некстати мелькнула мысль об амазонской царице Антиопе, которая также была рыжеволосой и, по заверениям древних греков, любила не мужчин, а женщин…

Впрочем, меня не смутила ни внезапная встреча, ни странная реакция загадочной незнакомки: ведь я отправилась по пляжу не для поиска женщин! Какое мне дело до нее?!

Мужчина лет тридцати пяти, сидевший с толстым томом на коленях, сразу же показался мне симпатичным. Конечно, это был не Антонио Бандерас, но на безрыбье, как говорится, и рак — рыба… Сфокусировав зрение, я рассмотрела название его книги: «История культуры античных Афин». Никакой спутницы рядом не наблюдалось, равно как и женских вещей. Мужчина выглядел солидным, приятным, а главное, культурным: не всякий решится читать на отдыхе подобную литературу!

Самый простой способ завязать на пляже знакомство с одиноким мужчиной — попросить посторожить вещи, пока идешь купаться. Способ обычно срабатывает на все сто, и выделенный мною эстет не являлся исключением. Спустя минут десять мы сидели рядом и болтали о разных пустяках. Естественно, воспевать немеркнущую красоту творений Фидия и Праксителя на жарком пляже было бы смешно; лучше всего трепаться о местных достопримечательностях и делиться планами на будущее.

Любитель афинской культуры оказался приятным и любезным собеседником. Он работал в одном из московских музеев, и мы с удивлением обнаружили даже общих знакомых. Интонации музейного работника звучали дружелюбно и даже душевно, и я уже прикидывала — стоит ли нам отправиться сегодня куда-нибудь вечером, а если стоит — куда именно.

— А не выпить ли нам «Баккарди» со льдом? — наконец предложил он и отправился в бар, полотняные грибки которого приятно белели неподалеку.

Я проводила его взглядом, прикидывая, как могут развиваться наши дальнейшие отношения. И чуть не остолбенела, когда к моему новому знакомому подошла та самая рыжая!

Они говорили минуты две, не больше. Сперва мой эстет слушал собеседницу снисходительно и даже насмешливо. Однако вскоре улыбка исчезла с его лица. Коротко кивнув, он взял-таки два бокала и пошел в мою сторону. Даже отсюда, с лежака, было видно, как изменилась его походка.

Да и от прежней любезности не осталось и следа. Фразы нового знакомого звучали предельно натянуто — так, словно он разговаривал с неуступчивым гаишником, поймавшим его на превышении скорости. Несомненно, виной тому стала та самая рыжая. Видимо, она что-то сказала именно про меня.

Разговор становился все более и более натянутым. Паузы делались все чаще. Набравшись наглости, я отстроила деликатную фразу:

— Извините, но я случайно заметила, как к вам подошла во-он та девушка с рыжей шевелюрой. Она вам что-то сказала и даже, как показалось, кивнула в мою сторону. Не могли бы вы объяснить, что именно?..

Лицо собеседника окончательно замкнулось.

— Извините, Оля, но о таких вещах даже говорить неудобно… — в голосе мужчины звучала неприкрытая настороженность. — Она сказала… извините, если я вас обижу…

— Так что же? — с напором вставила я.

— …что вы — ее любовница… Якобы вы нетрадиционная пара.

— Я?!.. — от несправедливости обвинения мне захотелось кричать на весь пляж. — Это неправда!.. Никакая я… не нетрадиционная! Очень даже традиционная!

— Смотря что считать традицией, — собеседник неожиданно быстро взял себя в руки. — И вообще: вы спрашиваете, я отвечаю. Она говорит: мол, вы приехали в Турции провести медовый месяц, поссорились… уж извините, не знаю, из-за чего… и теперь вы хотите позлить свою «половину», заведя роман с мужчиной. А женщины вашей ориентации, как я понимаю, нас, мужчин, на дух не переносят?

Моим первым и естественным желанием было подойти к рыжей-бесстыжей и в резкой форме потребовать объяснений. Однако я сразу же осеклась: подобная разборка окончательно укрепила бы моего нового знакомого в справедливости слов этой лахудры. Да и выяснение отношений в людном месте человеку чести не делает… Оправдываться было и вовсе бесполезно: чем больше в таких ситуациях оправдываешься, тем больше начинают сомневаться в твоей искренности.

— Эта рыжеволосая себя хоть назвала? — безнадежно спросила я, отставляя «Баккарди» со льдом. — В смысле — представилась вам по имени?

— Нет. Но я бы назвал ее… м-м-м… «амазонкой». И вообще, — любитель афинской культуры натянуто улыбнулся, то ли подтрунивая надо мной, то ли сочувствуя, — в лесбиянстве нет ничего предосудительного. Древнегреческая поэтесса Сафо тоже была лесбиянкой. И все эти древние воительницы-амазонки прекрасно обходились без нас, мужчин…

— Тогда извините… — пробормотала я и, подхватив вещи, поплелась в сторону бара.

Однако рыжая исчезла с пляжа столь же неожиданно, как и появилась. Было очевидно одно: она живет где-то в нашем крыле отеля…

…Сидя на вечернем пляже с томиком «Легенд и мифов Древней Греции», я мучительно соображала: почему эта совершенно незнакомая женщина решила мне вредить? Ведь я никогда ее прежде не видела, равно как и она меня! Невольно вспомнились и странные рыжие волоски, обнаруженные Никитой на ветвях мусульманского кладбища, и кусок пористой резины, невесть как попавший в бензобак нашего «Уно»…

Я строила десятки предположений, одно нелепей другого. Но ни одно из них не тянуло даже на правдоподобную версию. И потому я решила: будь что будет. Вернется Никита — посоветуюсь с ним. А пока лучше всего посидеть где-нибудь в кафе при гостинице и охладиться хорошим сухим вином. Белое сухое вино, если оно действительно хорошее, всегда действует на меня расслабляюще…