Венера из Антальи

25 Оля Двухместный Боливар

Наутро поселок показался мне куда более симпатичным, чем ночью. Таковы особенности всех южных приморских городков: щедрость солнца, синь моря и роскошь растительности сглаживают любое убожество.

Море в бухточке радовало всеми оттенками лазури. Горная гряда нежно-фиолетовой громадой светилась вдали. Ласковый прибой, казалось, нашептывал любимую фразу Никиты: «Все мелкие неприятности — ничто в сравнении с великолепием природы!»

Неприятности, однако, начались сразу, едва мы спустились к морю. Мой верный скутер по-прежнему стоял на берегу, скованный ржавой цепью с амбарным замком, и старый турок по-прежнему возился неподалеку со своими сетями. Казалось, что он вообще никуда не уходил. Взглянув на нас, старик сразу же отступил на шаг и молвил Фатиху что-то угрюмо-угрожающее.

— Этот почтенный человек сказал, что не отдаст вам скутер, — перевел наш новый компаньон, заметно смущаясь.

— То есть как это не отдаст? — не поняла я.

— Он говорит, что вами интересуется полиция, об этом уже весь поселок знает. Наверное, потому, что скутер краденый. А сами вы — русские мафиози.

— Там сбоку — логотип прокатной фирмы и номер, — я спокойно указала на значок, темневший под рулем. — Так что почтенный рыбак может сам посмотреть и удостовериться.

Фатих перевел. Почтенный рыбак недобро сверкнул глазами и демонстративно отвернулся.

— Он говорит, что скутер, наверное, как раз в прокатной фирме и украден. Хочет сейчас же обратиться в полицию, — пояснил Фатих и, понизив голос до заговорщицкого шепота, предложил: — Дайте ему долларов двадцать… Тогда он точно никуда не будет обращаться.

— Такого вымогательства я не видел даже среди наших гаишников! — развеселился Никита и, достав две десятидолларовые купюры, протянул рыбаку. — Это ведь выгодней, чем забрасывать в море невод, правда?

Старик что-то пробурчал в ответ и отстегнул замок.

— Счастливо оставаться, я поехал выяснять насчет того странного бородатого мужчины, которому вы доставили гроб, — скромно улыбнулся Фатих, кивнув в сторону сверкающего на берегу мотоцикла. — Если что — на мобильник звоните. Да я и сам позвоню сразу, если что-то узнаю…

— Всего хорошего, — сдержанно попрощался Никита, осматривая скутер, и тут же спохватился, что номерами мобильников так и не обменялись.

Теперь предстояло решить, кто из нас отправится в гостиницу по морю, а кто — по суше.

Ситуация напоминала детскую задачку о лодочнике, козле, волке и капусте, которых следует переправить через реку. Вариант, по которому скутером отправлялись бы Никита и Юля, отпадал по определению. Я просто была уверена, что наша скромница обязательно задурит моему братцу голову и он опять вляпается в какую-нибудь нехорошую историю. Еще меньше хотелось ехать скутером вместе с Никитой, оставив Круглову на берегу. Кто мог дать гарантии, что Юля не перепрячет Венеру Анталийскую в иное место, чтобы потом демонстрировать нам оскорбленную невинность: мол, как вы могли на меня подумать? Вот и пришлось скрепя сердце согласиться плыть вместе с ней.

— А я — рейсовым автобусом. — Никита взглянул на приборную панель и, удостоверившись, что бензина нам хватит с лихвой, похлопал ладонью по сиденью. — Вполне надежный транспорт, если далеко в море не заходить и не лихачить. Настоящий ковбойский конь.

— Ага — прямо-таки Боливар, — я неприязненно покосилась на Круглову. — Кстати, братик, Боливары двухместными не бывают…

— Так, женщины, только не ссориться! — Никита с показной строгостью округлил глаза. — Тут до отеля — минут тридцать от силы. Неужели вы не сможете потерпеть друг друга хоть столько времени?

— Постараемся… — процедила я.

— Мне это напоминает старый анекдот про двух змей, одна из которых умела плавать, а другая не умела, — развеселился Никита. — Та змея, которая не умела плавать, попросила ту, которая умела, перевезти ее через ручей на себе. Умеющая плавать уточняет: мол, а ты меня посередине ручья не укусишь? Да как я могу тебя укусить, возмутилась не умеющая плавать змея, мне тут же конец и придет? Змея-пловчиха согласилась. А закончилось все очень просто: доплыли змеи до середины ручья, и та змея, которая не умела плавать, укусила ту, которая умела. И обе они утонули. Это называется — женская дружба.

— Мы с твоей барышней никогда особыми подругами не были, — напомнила я очевидное. — Мы с ней и месяца еще не знакомы!

— Тем более! — Никита помог мне спустить скутер с берега. — Меня в этой ситуации хоть одно радует: обе вы неплохо плаваете, так что даже если будете друг друга кусать…

…Скутер, подпрыгивая на упругих волнах, словно мячик, шел вдоль береговой линии. Я крепко сжимала руль — ветер разводил крупную зыбь. Солнце слепило глаза, встречный ветер полировал щеки, и я механически отметила, что дорога в рыбацкий поселок показалась мне куда легче. Юля, осторожно приобнимая меня за талию, молчала, как мышь под веником.

Открывавшиеся веером пейзажи радовали взгляд, незаметно успокаивая. Аккуратные домики рыбацких поселков мостились у самой воды среди благородной зелени кипарисов и пиний. Огромные желтые скалы нависали над морем. Слева по курсу галсировала изящная парусная яхта. Кренясь под надутыми парусами и шлепая по волнам лакированным днищем, она сразу же изменила курс. Видимо, яхтсмены заинтересовались — что это за женщины путешествуют скутером? Я даже сумела рассмотреть их лица. Это были приятные молодые люди, загорелые и белозубые. Один из них, неуловимо напоминающий Антонио Бандераса, приветливо помахал мне бейсболкой и что-то крикнул. После чего захохотал — видимо, от избытка чувств.

Когда мы прошли половину пути, сзади донесся стрекот лодочного двигателя. Я взглянула в обзорное зеркальце. Из-за мыса показался белый треугольничек буруна, обозначавший форштевень какого-то суденышка. Вскоре нарисовался и сам катер. Выскочив на простор большой волны, он приподнялся на подводных крыльях, пристраиваясь к нашему Боливару в кильватер. Когда до кормы оставалось не более двадцати метров, моторка зигзагом вильнула вправо и уравняла скорость. Полотняный тент не позволял рассмотреть, кто же управляет катером.

У меня сразу екнуло сердце: интуиция почему-то подсказывала, что ничего хорошего от этого катера ждать не стоит.

Так оно и случилось…

Едва я попыталась вырулить за темневшую неподалеку скалу, как странный катерок неожиданно сбросил скорость и развернулся. И тут его двигатель заурчал на полных оборотах, над волнами поплыл сизый дымок. Ультрамарин за кормой моторки вспенился, и она, описав полукруг, внезапно пошла нам наперерез. Я инстинктивно вильнула к берегу, и зря: огромная волна, покатившаяся от катера, подбросила нас, и я невольно вскрикнула. Юля вцепилась в меня мертвой хваткой. Несмотря на драматизм ситуации, в голове почему-то промелькнуло сакраментальное: «Боливар не вынесет двоих!» И действительно: если бы не Круглова с ее лишним весом, я бы наверняка сумела оторваться от страшного катера И, пользуясь маневренностью скутера, уйти подальше…

Я попыталась выровнять курс, встав носом к волне. А уж потом как-нибудь уйти за спасительную скалу; оперативный простор наверняка позволил бы мне оторваться от преследователей.

Уже выворачивая руль, я увидела, что катерок идет прямо на нас, словно древнегреческая трирема на судно Артаксеркса.

— Нас сейчас протаранят! — испуганно вскрикнула Круглова, вжимаясь мне щекой в спину.

Сбавив скорость, я осторожно пошла к берегу ничего другого мне не оставалось. И когда до спасительного пляжа было не более двадцати метров, случилось непредвиденное: скутер подпрыгнул, словно мотоциклист на трамплине, и зарылся носом в волну. Послышался омерзительный скрежет. От неожиданности я выпустила руль, и волна тут же накрыла меня с головой.

Вынырнув, я увидела Юлю: ее голова влажным мячиком бултыхалась рядом с полузатонувшим скутером. Несомненно, наш Боливар налетел на подводные камни.

Моторка кружила совсем рядом, в каких-то двадцати-тридцати метрах. Но, к счастью, к нам не подходила: слишком большая осадка не позволяла приблизиться к мелководью. Подводные камни теперь были нашим спасением.

Отплевываясь от морской воды, я крикнула:

— Юля, отплывай, отплывай!

Почему-то мне показалось, что с борта катера сейчас высадится десант. Или начнут стрелять…

— За мной держись! — крикнула я и поплыла к скале, возвышавшейся неподалеку.

Спасательные команды на море выполняются куда медленней, чем отдаются. История всех кораблекрушений — тому подтверждение. Вместо того чтобы плыть к скале, Круглова зачем-то попыталась спасти полузатонувший скутер. С тем же успехом можно было бы сдвинуть с места гигантские прибрежные валуны, разбросанные по всему пляжу.

— Сюда плыви, сюда! — надрывалась я, стоя на огромном плоском камне.

Юля сориентировалась лишь минут через пять. Она короткими саженками подплыла к камням, облепленным скользкими темно-зелеными водорослями, и попыталась подняться. Силы покидали ее, и я великодушно протянула уставшей пловчихе руку.

— Давай, давай… Сейчас тут отсидимся, отдохнем — и домой…

Вскарабкавшись на скалу, Круглова с трудом отдышалась и затравленно посмотрела на меня.

— Что это было?

— Не знаю, — только теперь я поняла, что действительно испугалась.

Судя по затихающему звуку двигателя, катер удалялся в открытое море.

— Почему он хотел нас потопить?

— Можешь догнать его и поинтересоваться… Еще не поздно.

Поправив мокрые волосы, Круглова взглянула на меня внимательно и серьезно.

— Оля, ну хоть теперь-то ты поверила, что к той краже я никакого отношения не имею?..