Вершина Мира

Глава 14

Список снаряжения я составлял несколько дней. Когда-то я собирался подняться на Эверест, и даже изучал этот вопрос, но между тем как это делается в двадцать первом веке, и тем, как это будет происходить сейчас, стояло больше века и совершенно космические, по сравнению с веком девятнадцатым, технологии.

В те времена, когда я родился и вырос, подъем на эту гору превратился в туристический маршрут, пусть и очень опасный. Опытные гиды встречают туриста, снабжают его снаряжением, провожают на гору, в обустроенный базовый лагерь, где даже душ есть с горячей водой. Тебя ведут практически за ручку до вершины, по подготовленному маршруту, с страховочными системами, наведенными через трещины мостами, лестницами и указателями. Да, это я просто утрирую, сложностей там хватает, но всё же, в год на Эверест поднимаются несколько сотен не самых подготовленных альпинистов, в том числе женщины, дети, старики, и даже инвалиды. И то, люди гибнут там ежегодно.

В нашем случае снаряжение не купить в магазине, и никто нам его не выдаст перед подъёмом, значить искать и делать нам его придётся самим. Полностью загрузив Фомина поиском кислородного оборудования, все остальные вопросы я взвалил на свои плечи.

В первую очередь нужно было озаботиться одеждой и обувью. Ничего лучше и легче чем пуховик я придумать не смог. Тонкая куртка с капюшоном и полукомбинезон для начала пути, и полный комбинезон, так же с капюшоном, который можно будет одеть сверху, для последнего рывка к вершине. Слава богу, что конструкцию пуховика и чем его наполнять я более-менее знал. Спальные мешки, которые мы возьмём с собой, тоже будут пуховые. Пуховые спальники легкие и теплее, но требуют защиты от влаги, а значить внешняя ткань должна быть водонепроницаемой, я остановился на парусине с пропиткой. Заказать эти изделия у местных непальский швей по своим эскизам, я решил аж по пять штук, с большим запасом. Дополнительно мы возьмём с собой непромокаемые штормовки, состоящие из курток и брюк. Свитера, носки, шерстяное термобельё, различные перчатки и рукавицы, лыжные маски, шапки, балаклавы, шерпские пончо, завершали список одежды для покорения Эвереста.

В качестве обуви, я решил использовать самодельные горные ботинки с высоким голенищем и валенки с обрезиненной подошвой. Где-то я когда-то читал, что для восхождения на пик Коммунизма, да и на Эверест тоже, наши советские альпинисты именно их и использовали, за отсутствием альтернативы. Вложив в валенки дополнительные войлочные стельки, закрыв их бахилами и закрепив к ним кошки, я надеялся получить достаточно теплую обувь для восхождения. Кроме того, используя сменные вкладки из разного материала, валенки можно было сделать многослойными и более теплыми. Достать валенки в Непале и Тибете было не проблемой, ими пользовались и те, и другие, и стоили они сущие копейки.

Для восхождения и переноски вещей, я нарисовал эскиз рюкзака, с жесткой, но лёгкой бамбуковой рамой, с широкими лямками и застёжками на груди и на поясе. Объем рюкзака по моим расчётам должен был составлять примерно шестьдесят-семьдесят литров. Придумывать тут я ничего не стал, и взял за основу свой туристический рюкзак, которым активно пользовался в прошлой жизни. Два независимых отделения, каждое можно открыть отдельно. Регулируемые стяжки на внешней стороне рюкзака с боков позволяют укрепить коврик и палатку, а наружные крепления для ледоруба и прочих железок типа карабинов и жумаров сберегают пространство в рюкзаке. Два объемных отстегивающихся кармана на поясе и два боковых кармана. Есть возможность разместить питьевую систему, позволяющую утолять жажду на ходу. Для неё предусмотрен отдельный карман, фиксируемый так же стяжками. Верхний отсек, съёмный.

В Непале, как это не удивительно для страны, расположенной в горах, нельзя было сейчас достать ничего из альпинисткого снаряжения. Даже активно используемые альпинистами и геологами ледорубы в Катманду не продавались. С советником Уоддела и гуркскими бойцами я облазил все местные рынки и базары, так и не найдя ничего, что могло бы нам пригодится. Заказывать и ждать снаряжение из Европы или Америки было долго, заказ мог идти и полгода, и год, так что мне не оставалось ничего другого, как попытаться положиться на свои знания и попробовать изготовить всё нужное на месте, с помощью местных кузнецов.

Карабины, крючья и жумары были довольно простыми устройствами, конструкцию которых я знал хорошо, так как сам ими пользовался в своих странствиях в прошлой жизни. Ледобуры и ледорубы тоже особой сложностью в изготовлении не отличались. Нарисовав всё мне нужное на бумаге с точными размерами, я так же разместил заказ в ближайшей к английской миссии кузне. Альпинистскую систему я решил не придумывать, а использовать страховочные обвязки из верёвок, которыми сейчас активно пользовались альпинисты всего мира. Всё будет вязаться вручную, никаких фабричных лент или строп, только верёвка и умение. Как её вязать, и я и Арсений уже знали, мы их уже использовали при подъёме на полярное плато в Антарктиде, так что следующим пунктом в списке шли верёвки и страховочные системы. В двадцать первом веке это отдельная наука: динамические, статические, с разным плетением, проверенные в лабораториях и выдерживающие тонны нагрузки. В девятнадцатом же веке о таких изысках никто и не мечтал. Я вспомнил, что тогда в ходу были пеньковые канаты, грубые, тяжёлые и очень ненадёжные на морозе и в сырости. Но у нас не оставалось выбора. Мы заказали несколько бухт каната разного сечения у местных торговцев, и я распорядился покрыть его смесью из воска и смолы, чтобы снизить влагопоглощение. Весило это всё, конечно, немало, но хотя бы не сгниёт после первой бури.

Ещё одной головной болью стали палатки. Современные альпинисты пользуются сверхлёгкими конструкциями из синтетики, которые выдерживают ураганы. Нам же пришлось довольствоваться брезентом и бамбуковыми дугами. Я нарисовал эскизы шатров, напоминающих пирамидальные палатки, которые мы использовали на полюсе, только меньшего размера. Главное — чтобы купол можно было установить на любой поверхности и как следует зафиксировать к камням или льду, иначе ветер разнесёт всё к чёрту. Для высоты выше семи тысяч метров я задумал взять только самые маленькие палатки, рассчитанные на двух человек, — чем меньше парусность, тем выше шанс, что они выстоят.

Отдельный вопрос — топливо и еда. Сухой спирт, керосин и дрова были тяжёлым грузом, и тащить их на самую вершину бессмысленно. Мы рассчитывали использовать керосинки для базового лагеря и промежуточных стоянок, а выше — жечь сухой спирт в самодельных печурках из жести. Сухпай тоже пришлось составлять по памяти: максимально калорийные продукты в минимальном объёме. Пеммикан, шоколад, сгущённое молоко, сухари и чай — вот основа нашего рациона. Я прикинул, что на одного человека на последний рывок к вершине придётся около двух с половиной килограммов пищи, не больше, иначе не унесём.

Особое внимание я уделил очкам. Без них снежная слепота и ветер забивающий глаза снегом могли похоронить всю экспедицию ещё до достижения цели. В двадцать первом веке я бы просто их купил, и даже в Европе или Америке века девятнадцатого их достать не составило бы проблем, но в Непале и с этим было туго. Здесь мы пошли по пути, которым пользовались ещё первые альпинисты: деревянные или костяные очки с узкими щёлками, обтянутыми чёрной тканью, и самодельные очки консервы, плотно прилегающие к лицу.

Когда список частично был готов, я посмотрел на него и понял: наш поход будет напоминать гибрид XIX и XXI века. Современные идеи в старой оболочке. Мы попытаемся взять с собой на Эверест всё то, чего никогда не было у людей того времени. Но удастся ли нам это провернуть? На этот вопрос я пока не мог ответить, всё зависело от местных умельцев, Арсения, и от нашей удачи.

Следующим пунктом списка стала аптечка. В двадцать первом веке альпинисты берут с собой целые наборы лекарств, начиная от антибиотиков и заканчивая средствами от горной болезни. Но в нашем времени рассчитывать на это не приходилось. Тем не менее, кое-что было в распоряжении английской миссии, кое-что мы раздобыли у торговцев в Катманду. Хинин от лихорадки, морфий в ампулах, спирт, йод, бинты, хирургические иглы и нитки — вот и весь наш «современный» арсенал.

Дальше стоял вопрос связи и навигации. Конечно, о рациях или спутниках мечтать не приходилось. Обычный компас, карты и умение ориентироваться по звёздам — всё, что у нас было. Арсений и я умел читать небо, кроме того я знал кое-что из астрономии двадцать первого века, так что вдвоём мы надеялись не заблудиться. Для отметок пути я предложил брать с собой флажки и полосы ткани ярких цветов. Мы втыкали бы их в снег или привязывали к камням, чтобы обозначить обратную дорогу. Это выглядело немного наивно, но лучше, чем ничего.

Мысль о высоте и разреженном воздухе не давала покоя. Слишком хорошо я понимал, чем это грозит. Фомин ломал голову над кислородными баллонами, а я тем временем обдумывал, как облегчить дыхание хотя бы примитивными средствами. Вспомнил старую статью про гипоксические маски, где вдох шёл через длинную трубку, слегка задерживая поток воздуха. Конечно, до настоящего кислорода это не дотянет, но тренировка лёгких, возможно, даст хоть какой-то шанс. Мы пробовали связать маски из холщовых мешочков, нашитых на лицо, и длинных резиновых трубок, которые достали у местных врачей. Получалось смешно и неудобно, но в теории это могло немного «разгонять» дыхание, нужно только тренироваться. С этого дня, нацепив на лицо маски, мы с Арсением стали совершать пробежки, в условиях искусственной нехватки кислорода, тренируя легкие и сердце для условий высокогорья. На нас смотрели как на идиотов, но не вмешивались в процесс, попросив только совершать тренировки ранним утром или поздним вечером, чтобы избавиться от лишнего внимания жителей города.

Наконец, я записал в список верёвочные лестницы. На современном Эвересте через трещины перекидывают алюминиевые мостики, а в нашем случае придётся довольствоваться связкой жердей или бамбуковых шестов, скреплённых верёвкой. Арсений предлагал брать и длинные шесты для зондирования снега перед собой — чтобы проверять, не скрывает ли белое полотно под ногами глубокую расселину. Идея была здравая, я её сразу поддержал.

Когда весь перечень был свёрстан, я понял, что это не просто список снаряжения. Это был наш план выживания. Каждая вещь в нём не просто утварь или одежда, а ответ на угрозу: холод, голод, слепоту, падение, удушье. Всё, что в двадцать первом веке покупается карточкой в магазине, нам приходилось рождать заново, объясняя мастерам на пальцах, чертя на бумаге эскизы и порой даже демонстрируя на себе.

Уоддел, надо отдать ему должное, согласился помочь в изготовлении и покупки снаряжения по первой же нашей просьбе. Наше серебро он поменял на местные деньги по весу, даже не торгуясь Тот самый капитан, что участвовал в нашем «допросе» и секретарь резидента стали нашими постоянными спутниками. Они оба будут нас сопровождать и на пути к Эвересту, о чём нам категорично заявил английский дипломат. Сейчас же они работали у меня мальчиками на побегушках и гидами по Катманду. Швей для пошива одежды и снаряжения, сапожников, кузнецов и других ремесленников, у которых мы разместили заказы, нашли именно они. Оба англичанина, которым предстояло стать членами нашей экспедиции, вскоре прониклись идеей восхождения на самую большую гору в мире, и теперь участвовали во всех наших обсуждениях и совещаниях с Арсением. Капитан, которого звали Джек Норсон, даже начал тренироваться вместе с нами.

— Я так скоро сдохну! Дышать же совсем нечем! — Сдирая с посиневшего лица гипоксическую маску и ловя ртом воздух, Арсений мог с трудом говорить. Стояло раннее, морозное утро и мы в сопровождении невозмутимых гурков только что подбежали к английской миссии.

— Это здесь тебе нечем дышать, а ведь бегали мы всего тридцать минут — С трудом прохрипел я, с ненавистью смотря на нашу самодельную конструкцию — А на высоте мы будем находится в условиях нехватки кислорода двадцать четыре часа в сутки.

— Доктор, а это вообще поможет? — Норсон тоже выглядел как загнанная лошадь — По-моему это всё бессмысленное самоистязание!

— Вы капитан сразу научились хорошо стрелять и маршировать? — Я посмотрел на англичанина красными глазами — Наверняка нет. Вы долго и упорно тренировались сами, и тренировали ваших солдат. Вы наращивали мышцы и вырабатывали навыки. Тоже самое и с высокогорным альпинизмом. Все эти наши мучения должны нам помочь увеличить объем лёгких и приучить их и сердце к нехватке кислорода, что поможет нам ослабить симптомы гипоксии. Сейчас нам тяжело, но на горе будет в сто раз хуже! Вечером побежим снова!

Двое военных, один англичанин, а другой русский одновременно выругались, каждый на своем языке, но спорить никто не стал. Нам нужно было готовиться.

Мы жили в мисси на полном обеспечении уже несколько недель, за это время ни один человек от местного правителя нас не побеспокоил. За это время мастерские Катманду работали на нас без остановки. Каждую неделю мы получали новые партии снаряжения и устраивали целые «показы». Арсений с невозмутимым видом натягивал свежесшитый пуховик и прыгал, словно гимнаст, проверяя, не рвутся ли швы. Норсон тянул ремни на самодельных рюкзаках, а я внимательно изучал работу застёжек и карманов, чтобы потом, уже на склонах, не обнаружить досадных мелочей.

Первый экземпляр ледоруба, выкованный местными кузнецами по моему рисунку, мы испытали прямо во дворе миссии. Я с размаху ударил им по толстому бревну. Лезвие вошло на несколько сантиметров, но тут же появилось подозрительное дребезжание. Арсений осмотрел инструмент и скривился:

— Железо мягковато. На высоте он сломается, как сухая палка.

— Согласен, — кивнул я. — Пусть перекуют. Добавят угля, больше углерода в сталь. Нам нужны острия, как у штыков.

Сапожники тоже принесли первый вариант обрезиненных валенок и горных ботинок. Ботинки получились вполне достойными, а вот валенки выглядели чудовищно — что-то среднее между лаптем и солдатским сапогом. Но когда мы попробовали их, оказалось, что тепло они держат отлично. Лишь подошвы скользили, и Арсений едва не рухнул на простой луже, в которой мы проверяли герметичность резиновой подошвы. А ведь это всего лишь вода, что же на льду и снегу будет⁈ Пришлось заказывать отдельные накладки из шипованного железа. «Прототипы» мне понравились, но всё же были отправлены на доработку, к валенкам следовало приспособить крепления для самодельных «кошек», чтобы они держались на них как влитые, и не соскальзывали при нагрузках, ботинки же следовало утеплить, и пропитать водостойким составом.

Каждый вечер мы собирались в библиотеке миссии и обсуждали список. На столе лежали эскизы, а вокруг кипел спор.

— Нам всё равно придётся резать список, — говорил Фомин, морщась. — Слишком много веса. Баллоны с кислородом тоже будут весить не мало.

— Баллоны нужны, без них мы трупы, — отрезал я. — А вот палатки можно облегчить. Возьмём не брезент, а двойной слой тонкой парусины. Промочим жиром, пропитаем воском.

— Она же загорится от лампы, — возразил Арсений.

— Придётся рисковать — Отмахнулся я — ты лучше скажи, чего там у тебя получается с кислородом?

— Работаю — скрипнул зубами Фомин — Из Нью-Дели в Раксаул по железной дороге направили несколько медицинских баллонов с масками и два варианта пожарных дыхательных аппаратов. Всего около тридцати баллонов разного объёма и электролизная установка для получения кислорода. Уоддел помог, спасибо ему большое, установку он потом подарит Ране для его дворцовой больницы. Дорогая зараза… По моим расчётам, в Катманду они должны быть дней через десять. Патроны с известью и содой мне сделали, каркас для переноски баллонов готов. Я заказал у местных ювелиров обычные шариковые клапана для масок и сами маски их кожи на проволочном каркасе, только проверить их нет никакой возможности. Возможно можно будет использовать маски, которые придут с оборудованием, надо смотреть. Ждем.

— Хорошо — Я тяжело вздохнул, кислородные баллоны преследовали меня даже в ночных кошмарах.

Иногда наши спор доходил до крика, но всякий раз мы приходили к согласию. Внутри каждого из нас зрела странная смесь страха и азарта. С каждым решенным вопросом, мне всё больше и больше казалось, что наша затея вполне осуществима. Мы все понимали, что строим что-то невозможное — экспедицию на вершину мира, вооружённые лишь упрямством, опытом и умением приспосабливаться. Я всё чаще ловил себя на мысли, что этот список снаряжения стал чем-то большим, чем просто перечнем вещей. Это был символ: каждая строка — шаг к невозможному, каждое изделие — вызов и горам, и времени.

А впереди ждала проверка — нужно было выбраться в предгорья и испытать всё на деле. Там, где ветер свистит между ледяных гребней, а холод проникает под любые ткани. Только тогда мы узнаем, чего стоят наши пуховики, рюкзаки, маски и верёвки. И — чего стоим мы сами.