Страшный удар по голове оборвал спортивную карьеру Амоса Декера — и он же пробудил в нем уникальную способность к абсолютной памяти. Декер детально запоминает всё, что когда-либо видел и слышал. Поэтому день, когда Амос пришел работать в полицию, стал черным днем для преступников. Теперь им не скрыться от правосудия — ибо по их следу идет Человек-память…
Полицейская карьера Амоса Декера шла в гору, до тех пор, пока не произошла ужасная трагедия — кто-то убил его жену и маленькую дочь…
Амос Декер навсегда запомнил эти три смерти в парализующем оттенке синего. Свет врезался в него, вошел, будто нож из цветного стекла. И Декер так и не смог избавиться от этого света.
Слежка была долгой и, в конечном счете, непродуктивной. Ведя машину к дому, он думал, что сейчас урвет пару часов сна, а потом снова выйдет на улицы. Амос свернул на подъездную дорожку скромного двухэтажного дома с пластиковой обшивкой. Дому было уже двадцать пять лет, а выплачивать за него предстояло как минимум еще столько же. Дождь растекся по тротуару, ботинки сорок седьмого размера скользнули и только потом уцепились за асфальт. Декер тихо прикрыл дверцу машины, не сомневаясь, что в такое время все уже спят. Он устало поплелся к двери в кухню и вошел в дом.
Внутри было тихо, как и ожидалось. Но слишком тихо, и это было неправильно. Тогда он этого не почувствовал, и потом не раз задумывался почему. Одна из многих ошибок, которые он допустил той ночью. Декер задержался на кухне налить стакан воды из-под крана. Он залпом выпил воду, поставил стакан в раковину, отер подбородок и направился в соседнюю комнату.
Он поскользнулся, и на этот раз грузно рухнул на пол. Гладкий паркет елочкой, Декеру уже приходилось здесь падать. Но сейчас все будет иначе, и Амосу предстояло это узнать. Луна сияла сквозь фасадное окно, и ее света вполне хватало.
Когда Декер поднял руку, ее цвет изменился.
Красное. Кровь.
Откуда она взялась? Амос поднялся на ноги и пошел разбираться.
Источник нашелся в следующей комнате. Джонни Сакс. Его шурин. Большой крепкий парень вроде него самого, лежал ничком. Декер нагнулся к нему и встал на колени, едва не ткнувшись носом в лицо Джонни. Горло перерезано от уха до уха. Пульс можно не проверять, неоткуда ему взяться. Большая часть крови Джонни растеклась по полу.
Прямо в эту минуту Декеру следовало достать телефон и набрать 911. Он отлично знал, что положено делать. Ни в коем случае не бегать по месту преступления, поскольку именно им стал дом, в котором найден мертвый — убитый — человек. Теперь это музей; трогать что-либо категорически запрещено. Профессионализм Декера вопил об этом.
Но тут было только одно тело. Взгляд Амоса метнулся к лестнице, и его разум внезапно отключился, охваченный безудержной паникой — идущим изнутри чувством, что жизнь только что ограбила Декера, лишила всего, что у него было. И он побежал, шлепая ботинками по лужицам подсохшей крови, расплескивая их приливными волнами.
Он уничтожал важнейшие улики — похерил все то, что требовалось сохранить. Но сейчас ему было плевать.
Кровь Джонни вела к лестнице, и Декер взлетел по ней, перемахивая через три ступеньки за раз. Он ловил ртом воздух, сердце колотилось как бешеное; казалось, оно разбухло и готово разорвать грудь. Разум был парализован, но руки и ноги двигались, будто по собственной воле.
Декер выскочил в коридор, оттолкнулся от стены, отлетел к стене напротив. Он мчался к первой двери справа. Ему даже не пришло в голову достать пистолет, задуматься, не остался ли убийца в доме, не ждет ли он прихода Декера.
Он распахнул дверь плечом и огляделся.
Ничего.
Нет, неправда.
Он замер в дверях. Ночник на тумбочке тускло освещал голую ступню, торчащую с дальней стороны кровати.
Амос знал эту ступню. Он долгие годы держал ее, массировал, целовал при случае. Длинную, узкую, все еще лакомую; палец рядом с большим чуть длиннее, чем следует. Вены сбоку, мозоли снизу, красные ногти — всё в порядке, за одним исключением: ступня не может торчать над матрасом в такое время ночи. Это значит, что все остальное лежит на полу, и с чего бы ей там лежать, если только…
Он медленно подошел к той стороне кровати и посмотрел вниз.
Кассандра Декер, Кэсси для всех, но в первую очередь, и самое главное, для него, смотрела с пола вверх. Хотя «смотрела» — уже не о ней. Декер дернулся вперед, замер рядом с ней и медленно опустился на колени; синие джинсы устроились в кровавом пятне рядом с телом.
В пятне ее крови.
На шее раны не было. Кровь текла не оттуда. Рана была на лбу.
Одна пуля. Он знал, что не должен так делать, но поднял с пола ее голову и прижал к своей вздымающейся груди. Спала ли она? Проснулась ли? Декер думал, в последний раз баюкая в руках свою жену.
Он опустил ее на то место, где она лежала. Уставился в ее лицо, белое и безжизненное, с почерневшей дырочкой посреди лба, чтобы сохранить последнюю память о Кэсси, точку в самом-самом конце.
В конце всего.
Амос встал, не чувствуя ног, выбрался из комнаты и пошел по коридору во вторую, и последнюю, спальню на этаже.
Он не стал распахивать дверь. Спешить уже незачем. Он и так знал, что там найдет. Все, что он сможет узнать, — какой способ выбрал убийца на этот раз.
Первый — нож. Второй — пистолет.
В спальне ее не было, оставалась только смежная ванная комната.
В ванной горел яркий верхний свет. Убийца явно хотел, чтобы Декер хорошо разглядел его последнюю жертву.
Она сидела там, на унитазе. Чтобы она не упала, убийца привязал ее пояском от халата, обернутым вокруг бачка. Декер подошел к ней.
Ноги не скользили. Крови не было. На его дочери не было заметных ран. Потом он подошел ближе и увидел у нее на шее отметины, уродливые и пятнистые, будто кто-то прижигал ей кожу. Возможно, убийца использовал поясок. Или сделал это руками. Декер не знал — и не беспокоился по этому поводу. Смерть от удушения не бывает безболезненной. Она мучительная. И страшная. И пока убийца медленно выдавливал из нее жизнь, она смотрела прямо на него.
Через три дня Молли должно было исполниться десять лет. Они запланировали праздник, пригласили гостей, купили подарки, заказали торт с шоколадной начинкой. Амос взял отгул, чтобы помочь Кэсси, которая работала полный день и, к тому же, делала большую часть работ по хозяйству, поскольку его работа даже близко не походила на «с девяти до пяти». Они шутили над этим. Что он знает о настоящей жизни? Покупке продуктов? Оплате счетов? Походах с Молли к врачу?
Как оказалось, ничего. Ни черта. Бестолочь.
Он сел на пол перед мертвой дочерью, скрестил длинные ноги, как ей нравилось — подошва упирается во внутреннюю часть бедра другой ноги. Он был гибким для такого крупного мужчины. Поза лотоса, смутно подумалось ему. Или что-то в этом роде. Декер даже не знал, почему вообще подумал об этом.
Должно быть, это шок, осознал он.
Ее глаза были широко открыты, они смотрели прямо на него, но не видели. Как и мамины. Она больше никогда его не увидит.
Декер просто сидел там, качаясь взад-вперед, глядя на нее, но не видя, и его девочка уж точно не видит своего папу.
«Вот так. Ничего не осталось. И я сам не останусь. Я не смогу».
Он вытянул из поясной кобуры компактный девятимиллиметровый и передернул затвор, дослав патрон в ствол. Обхватил пистолет двумя руками. Хорошая штуковина. Точный, и убойная сила приличная. Амос никогда не стрелял из него в людей. Но хотел.
Он уставился на дульный срез с железной мушкой. Сколько патронов отстреляно в полицейском тире? Тысяча? Десять тысяч?.. Ну, этой ночью он не промахнется.
Он открыл рот и засунул туда ствол, наклонив пистолет так, чтобы пуля прошла через мозг и все случилось быстро. Палец лег на спусковой крючок. Декер поднял взгляд и увидел Молли. Внезапно смутившись, вытащил пистолет, приставил его к правому виску и закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Указательный палец снова скользнул по спуску. Положить, потом медленно, равномерно давить, пока не дойдешь до рубежа, за которым нет возврата. Он ничего не почувствует. Мозг умрет прежде, чем успеет передать остальному телу, что он себя грохнул.
«Нужно просто нажать. Нажми, Амос. Тебе нечего терять, потому что ты уже потерял все. Они ушли. Они… ушли».
Он держал пистолет и думал, что скажет своей семье, когда они воссоединяться там.
«Мне жаль?»
«Простите меня?»
«Я хотел быть там, чтобы защитить вас от убийцы, кем бы он ни был? Я должен был остаться с вами и защитить?»
Он стиснул пистолет, вжимая металл в висок с такой силой, что почувствовал, как край среза режет кожу. Капля крови выступила на виске и впиталась в седеющие волосы. Декер не сомневался, что за последние несколько минут в них прибавилось седины.
Ему не требовалось собираться с духом.
Нужно только отыскать точку равновесия. Однако есть ли хоть какое-то равновесие в том, чтобы лишить себя жизни?
По-прежнему держа пистолет у виска, он достал телефон, набрал 911, назвал свою фамилию и номер жетона, двумя короткими предложениями описал убийство трех человек. Потом уронил телефон на пол.
Внизу был Джонни.
Дальше по коридору — Кэсси.
Здесь, в туалете, была Молли.
И внезапно, без предупреждения, Декер увидел все очерченным самым жутким оттенком синего. Тела, дом, всю ночь. Пузырь синего; он был повсюду. Амос задрал голову к потолку и выкрикивал ругательства, вкладывая в них всю ярость и боль утраты. Проклятые цвета, даже сюда они влезли. Почему он не может побыть нормальным хотя бы раз, когда ему так больно? Декер опустил голову и сидел на полу с пистолетом у виска, больше в нем не осталось ничего. Он был готов умереть, готов присоединиться к ним.
Но по какой-то причине, не известной даже ему самому, Амос Декер не нажал на спуск.
Так его и нашли копы, прибывшие через четыре минуты.
Парковая скамейка выкрашена красным.
Неуютный, резкий осенний холод тянет зиму.
Амос Декер сидел на скамейке и ждал.
Перед ним пронесся воробей, едва увернулся от проезжающей машины, взмыл вверх, поймав поток воздуха, и умчался. Декер отметил марку, модель, номерной знак и описание внешности всех четырех человек в машине. Муж и жена спереди, ребенок в детском кресле — сзади. Рядом с ним сидит другой, постарше. Лет десять. На заднем бампере наклейка: «Мой ребенок на Доске почета учеников Торнкрестской школы».
«Поздравляю; ты только что сообщил всем психам, где нужно ловить твоего умничку».
Затем к ближайшей остановке подкатил автобус. Декер пробежался по нему взглядом, делая те же заметки. Четырнадцать пассажиров, большинство — хмурые и усталые, хотя сейчас только полдень. Один энергичный, ребенок. Он крутился рядом со своей измученной матерью, которая обмякла на сиденье, держа на коленях пухлую сумку. Водитель была новичком, ее лицо стягивало напряжение. Даже гидроусилитель мало помогал ее борьбе с рулем, а в поворот она вошла так медленно, словно автобус катился по инерции.
Над головой набирал высоту самолет. Он летел достаточно низко, чтобы Декер отметил: «Боинг»-737, «Юнайтед эйрлайнс», судя по законцовкам крыла — последняя модель. Вместе с числом 737 выскочил цвет — серебро. Само число 737 для разума Декера было красивой смесью. Изящное, серебристое, быстрое, как пуля. Все, что начиналось с семерки, вызывало у него такую реакцию. Он высоко ценил «Боинг» за то, что номера всех его самолетов начинались с семерки.
Мимо прошли двое молодых людей. Замечено, записано. Один старше, крупнее, альфа, второй — подпевала, чтобы было кого шпынять и посмеиваться. Следом Декер отметил четырех детей, играющих в парке через дорогу. Возраст, категория, серийный номер, ранг и иерархия — все выстроено уже к шести годам, как у стаи волков.
Сделано.
Следующий номер — женщина с собакой. Немецкая овчарка. Не старая, но с больными бедрами. Вероятно, дисплазия, часто встречается у этой породы. Занесено в каталог. Мужчина треплется по смартфону. Костюм от «Зегны», на туфлях с тонкой подошвой буква G — «Гуччи». На левой руке золотой браслет с камушками, похож на кольца Суперкубка[355]. На правом запястье часы «Зенит» за четыре тысячи долларов. Для профессионального спортсмена низковат и плохо сложен. Для типичного наркоторговца слишком хорошо одет. Возможно, менеджер хедж-фонда, продажный адвокат или застройщик. Отложено в памяти.
На другой стороне улицы закатывают в специальный микроавтобус пожилую женщину в инвалидной коляске. Ее левая половина не работает, паралич лицевого нерва, тоже слева. Инсульт. Задокументировано. У ее сопровождающего небольшой сколиоз с плоскостопием. Отпечатано.
Амос Декер замечал все это и многое другое, а его разум сортировал увиденное. Делал выводы, те или иные. Временами предполагал. Иногда догадывался. Все это ничего не значило — он занимался этим, чтобы занять время, пока ждет. Все равно как считать цвета. Просто чтобы занять время.
Он лишился дома — изъятие банком. Их с Кэсси зарплат едва хватало на платежи. Одна его зарплата — полная безнадега. Амос пытался продать его, но кто же захочет жить в доме, залитом кровью?
Несколько месяцев он снимал квартиру. Потом комнату в мотеле. Затем, когда у него поменялась ситуация с работой, он переехал на диван друга. Когда друг стал менее дружелюбным, Декер перебрался в приют для бездомных. Когда финансирование приюта сдулось и тот закрылся, Декер «разменялся» на спальный мешок в парке. Потом, когда мешок износился, а копы стали вытряхивать бездомных из парка, — в картонную коробку на парковке.
Амос упал на самое дно. Обрюзгший, грязный, заросший, с дикой бородой, он выглядел как человек, который живет в какой-нибудь пещере и замышляет заговор с инопланетянами. Декер и вправду был таким, пока однажды утром не проснулся на парковке «Уолмарта», глядя на логотип «Джорджия-Пасифик» внутри картонной коробки, и испытал захлестывающее душу прозрение: увидь его сейчас Кэсси и Молли, им было бы чудовищно стыдно.
И потому он почистился, поработал там и сям, занимаясь всякими странными делами, пока не сэкономил пару долларов, перебрался в комнату в «Резиденс Инн» и вывесил свою табличку частного детектива. Он брался за все дела, которые попадались; по большей части не доходы, а расходы, работа за так, но это было что-то. А ничего большего ему не требовалось.
Это было бессмысленное существование, но, по правде говоря, он и сам был бессмысленным. Борода все еще была густой, волосы — спутанными, лишний вес тоже никуда не делся, но теперь он носил довольно чистую одежду, да и душ принимал, иногда даже пару раз в неделю. И больше не жил в коробке. По его мнению, прогресс всегда следовало измерять в дюймах, особенно когда твоих успехов не хватает не только на ярды, но даже на футы.
Декер прикрыл глаза, отсекая наблюдения последних минут, хотя картинка все равно оставалась на месте, будто киноэкран изнутри век. Она всегда будет там. Ему часто хотелось забыть то, что он только что видел. Но все, попавшее ему в голову, записывалось несмываемым маркером. При нужде он мог вызвать эти воспоминания, а иногда они выскакивали сами. Первое было полезным, второе бесконечно раздражающим.
В ту ночь копы отговорили его съесть пулю из собственного пистолета. С тех пор Декер много раз задумывался о самоубийстве. Столько раз, что, еще работая в полиции, он сходил на терапию, надеясь справиться с этой маленькой проблемкой. Он даже стоял перед кругом таких же суицидников.
«Меня зовут Амос Декер. Я хочу убить себя. Точка. Рассказ окончен».
Он открыл глаза.
Пятнадцать месяцев, двадцать один день, двенадцать часов, четырнадцать минут. Из-за того, кем он был, перед мысленным взором все время тикали часы. Столько времени прошло с тех пор, как он нашел у себя дома три тела, с тех пор, как его семью стерли. А через шестьдесят секунд будет пятнадцать минут плюс год, месяцы и дни. Так оно и пойдет, все дальше и дальше.
Декер посмотрел на себя. Четыре года футбола в колледже, потом — профессионал, правда, на исключительно короткий срок; он держал себя в форме, работая копом и позже, детективом. Но после официального опознания жены, дочери и шурина Амос перестал думать об этом. Сейчас у него было фунтов пятьдесят лишнего веса, а то и больше. Гораздо больше. Шесть футов пять дюймов, пузан с больными коленями. Мягкий живот свешивается над поясом, руки и грудь дряблые, ноги — два куска мяса. Теперь он не видел даже свои здоровенные ступни.
Волосы длинные, щедро присыпаны сединой и не слишком чисты. Казалось, такой вид отлично подходит, чтобы скрыть разум, который, ничего не забывая, умудрялся все время подводить. Борода поражала как размерами, так и беспорядочным видом — сплошь клоки, завитки, случайные пряди, будто лоза, ищущая, куда бы взобраться. Но Декер сказал себе, что это хорошо для его нынешней работы. Ему нужно охотиться на подонка, а подонки, по определению, редко модничают. Намного чаще они сторонятся моды.
Он коснулся вытертой заплатки на джинсах, потом взглянул на колени, где все еще виднелись следы крови.
Ее кровь. Кровь Кэсси. Патология — до сих пор носить эти джинсы.
«Сожги эти штаны, Амос. Любой нормальный человек именно так и сделал бы».
«Но я не нормальный. Я перестал быть нормальным с тех пор, как шагнул на то поле и получил тот удар».
Удар был единственным событием, которое Декер ни разу не смог вспомнить. Забавно, поскольку именно этот удар послужил катализатором к незабыванию всего остального. Но его крутили на всех спортивных шоу того времени. А потом и национальные новости решили задокументировать для своей аудитории эту «жесть». Кто-то сказал Декеру, что запись пару лет назад загрузили на «Ю-тьюб», и она собрала восемь миллионов просмотров. Однако он все равно ее не видел. Ему это не требовалось. Он был там. Он это прочувствовал. Больше ничего не нужно.
И заслужил он такую шумиху, всего лишь умерев на футбольном поле, и не один раз, а дважды.
Амос украдкой, почти смущенно взглянул на свои джинсы. Живот нависал над ремнем, раньше Декер был намного худее. Он стирал джинсы, но кровавые пятна все равно остались. И с чего бы им отличаться от его мозгов? Штаны могут быть, должны быть доказательством. Пусть бы их забрали копы, но они не стали, а Декер не предлагал. Он сохранил джинсы и с тех пор носил их. Идиотский способ помнить. Ослиное упрямство. Жуткий способ удержать Кэсси рядом. Все равно что таскать ее пепел в коробке от завтрака «Скуби-Ду». Но еще раз: Декер вовсе не был нормальным. Несмотря на то, что он имел место для жилья, работу и справлялся с прочей рутиной… ну, по большей части. Он действительно не был нормальным. И в любом случае никогда не будет.
Технически он побывал по этому делу подозреваемым, как и все мужья в таких случаях. Но не долго. Его очистило время смертей. У Декера имелось алиби. Ему было плевать на все алиби. Он знал, что никогда бы не тронул их и пальцем, и без разницы, верит ли в это хотя бы еще один человек.
Реальной проблемой было то, что в связи с этими убийствами никого не арестовали. Не было даже ни единого подозреваемого, ни одного следа. Ничего.
Вокруг жили простые люди, рабочий класс, жили тихо и дружелюбно, всегда протягивая другим руку помощи, потому что никто здесь не нажил состояния, а какая-то помощь время от времени требовалась каждому. Починить машину или топку, забить гвоздь, приготовить еды, потому что мама заболела, или пасти детей в общественной транспортной системе, основанной на доверии и необходимости.
Жили там и несколько упертых, само собой, но Декер не засек среди них ни одного опасного. В основном байкеры и любители плана. Амос проверил. Он не занимался ничем другим, кроме расследования, хотя официально ему сказали держаться от всего этого подальше. Но, несмотря на одержимость, с которой он перерывал все подряд, не всплыла ни одна улика.
Для такого преступления были и возможности, и препятствия. Двери оставались незапертыми; люди ходили туда-сюда. Так что с возможностью все ясно. Но дома здесь стояли рядом, и кто-нибудь должен был что-то услышать. Однако в ту ночь никто не услышал ни единого звука из дома 4305 по Бостон-авеню. Как три человека могли умереть в полной тишине? Разве убийства не связаны с насилием? Криками? Борьбой? Хоть с чем-нибудь? Видимо, нет. Выстрел? Как призрачный шепот. Или же все соседи в ту ночь разом оглохли.
И ослепли. И онемели.
Несколько месяцев спустя все было по-прежнему глухо, хотя след к тому времени уже давно остыл, а шансы раскрыть дело и поймать убийцу упали практически до нуля. Декер ушел из полиции, поскольку больше не мог писать бумаги, расследовать другие дела и возиться с местными драмами. Начальство сказало, мол, им очень жаль, что он уходит, но никто не попросил его остаться. По правде говоря, Декер становился агрессивным, неуправляемым. И он сам с этим не спорил. Потому что больше ни о чем не заботился.
Ну, кроме, пожалуй что, одного.
Он все время навещал их могилы. Их похоронили на участках, которые Декер спешно купил, поскольку никто не станет задумываться об участках на кладбище для мужчины и женщины чуть за сорок или о могиле для десятилетней девочки. Но потом он перестал приходить. Он больше не мог встречаться с ними, лежащими в земле. Он не отомстил за них. Он вообще ничего не сделал, только опознал их тела. Жалкая епитимья за смерть семьи. Вряд ли она произведет впечатление на Бога.
Их смерть должна быть как-то связана с его работой. За эти годы Декер отправил за решетку немало людей. Кое-кто уже вышел. У других были друзья. Незадолго до убийств в 4305 по Бостон-авеню Амос помог вскрыть местную сеть торговцев метом[356], которые изо всех сил старались подсадить всю округу на наркоту и тем самым получить хорошую постоянную клиентуру, молодую, старую и все в промежутке. Эти чуваки были плохими, злыми, им убить — что раз глянуть. Они вполне могли выяснить, где он живет. Без особого труда. Декер не был засекречен. И они вполне могли отомстить, убив его жену и дочь, а заодно и шурина, который выбрал неудачное время, чтобы выбраться в город. Но против этих людей не нашлось и клочка улик. А без этого — никаких арестов. Никакого разбирательства. Суда. Приговора.
Его ошибка. Его вина. Возможно, он сам привел их к своей семье, и теперь у него нет семьи.
Община собрала для него деньги. Пару тысяч долларов. Они до сих пор остались нетронутыми на банковском счете. Взять эти деньги, казалось Декеру, — значит, предать тех, кого он потерял, и потому деньги лежали, хотя они, разумеется, ему пригодились бы. Амос сводил концы с концами, едва. Но этого «едва» ему было достаточно. Потому что он сам был сейчас этим «едва».
Декер откинулся на спинку скамейки и плотнее закутался в пальто. Он сидел здесь не просто так.
Он был на работе.
И посмотрев налево, он увидел, что пора приниматься за работу.
Декер встал и пошел за двумя людьми, которых ждал.
Этот бар походил на все прочие, в которых доводилось бывать Декеру.
Темный, прохладный, затхлый, прокуренный, с забавным освещением, где все выглядят как люди, которых ты знаешь или хочешь узнать. Или, что более вероятно, хочешь забыть. Где каждый был твоим другом, пока не стал врагом и не сломал кий о твой череп. Где все тихо-мирно, пока не закончился мир. Где ты можешь запить все, что швыряет в тебя жизнь. Где тысячи косящих под Билли Джоэла[357] будут петь тебе серенады перед рассветом.
«Вот только я мог выпить тысячу раз и не забыть ни одной проклятой стопки. Я бы запомнил все детали каждой из них, вплоть до формы кубиков льда».
Декер уселся перед барной стойкой и своим отражением в большом зеркале за выстроенными рядами «Джим Бима», «Бифа», «Глена» и «Сапфира». Он заказал дешевое пиво, зажал кружку в мясистых ладонях и принялся разглядывать зеркало. Нижний угол справа. Они сели там, пара, за которой он пришел сюда.
Кавалер под пятьдесят, девушке вполовину меньше. Мужчина разоделся, как мог. Шерстяная тройка в тонкую полоску, желтый галстук, усеянный синими крапинками в форме чего-то вроде сперматозоидов на пути к яйцеклетке, и щегольской платочек в тон. Зачесанные назад волосы открывают морщинистый, зрелый лоб — привлекательный у мужчин, но не у женщин; впрочем, жизнь в этом плане вообще несправедлива. На ухоженных пальцах впечатляющие кольца с бриллиантами. Возможно, краденые. Или подделка. Как и сам мужчина. Наверное, и педикюр у него сделан. Туфли отполированы, но вот задники он упустил. Они были ободранными, что намного лучше подходило истинной природе этого мужчины. Он тоже был ободранным. И ему нужно было произвести впечатление только на входе, не на выходе. Выйдя за порог, этот мудила больше никогда не попадался тебе на глаза.
У девицы были большие глаза и тесто вместо мозгов. Миленькая в такой пустой, «уже тысячу раз это видели», манере. Как смотреть 3D-фильм без очков; что-то просто отсутствует. Дамочка настолько слепо верящая и рассеянная, что в глубине души хочется просто уйти и оставить ее на произвол судьбы.
Но Декеру платили не за это. На самом деле ему заплатили строго за обратное.
На ней была юбка, жакет и блузка, которые стоили больше машины Декера. Ну, или той машины, которая у него когда-то была. Банк забрал и ее, как это часто бывает.
Девица вышла из «старых денег». Она так привыкла к привилегированной жизни, идущей в комплекте с этим статусом, что была просто не в состоянии понять, с чего бы кому-то так стараться оттяпать у нее вещи, которые она принимала как само собой разумеющееся. И это делало ее потенциальной жертвой каждую минуту каждого дня ее жизни.
Так было и сейчас: акула и кукла. Декер видел этого парня шестеркой, отвратное число для его разума. Девица была четверкой, безобидной и неинтересной.
Сначала встретились их руки, потом — губы. Затем они поделились друг с другом напитками: он пил виски-сауэр, она — розовый мартини.
Обозначено.
Декер баюкал пиво и выжидал. И украдкой, незаметно посматривал на пару. Вдобавок к бирке с числом, девушка была очерчена оранжевым, мужчина — фиолетовым, тем же цветом, который ассоциировался у Декера с нулем, нежеланной цифрой. И потому кавалер представлял для него два числа — шесть и ноль. Кажется сложным, понятное дело, но Амос справлялся без труда, поскольку в его голове все это было четким, как отражение в зеркале.
Не то чтобы он действительно видел их в этих цветах. Речь шла об осознании цвета. Лучший и единственный способ, которым он мог объяснить свое ощущение. Не похоже на то, как учили на занятиях. Да и пришел он к этому довольно поздно. Просто старался, как мог. В конце концов, он считал, что оставил мир цветных фломастеров в детском саду.
Пара продолжала миловаться, держаться за руки, тереться ногами, тискаться и все прочее. Она явно хотела большего. Он не собирался потакать этим желаниям, поскольку хотел распалить объект. Спешка подразумевает дурные намерения. А этот парень был хорош. Не лучший из тех, кого доводилось видеть Декеру, но годный. Возможно, он обеспечивал себе пристойную жизнь.
Для фиолетового нуля.
Амос знал, что парень выжидает момента для просьбы. Заем для бизнес-проекта, который нельзя упустить. Какая-то трагедия в обширной семье, требующая финансовой поддержки. Он вовсе не хочет просить. Ненавидит себя за это. Но это его последняя надежда. Она — его последний шанс. И он вовсе не ожидает, что она поймет. Или скажет «да». Если так обставить разговор, как еще она сможет ответить? Только: «Да, дорогой. Возьми в два раза больше. Может, в три? Папочка их даже не заметит. В конце концов, это всего лишь деньги. Его деньги».
Через час и еще два розовых мартини она его оставила. Ее прощальный поцелуй был нежным и трогательным, мужчина отозвался на него должным образом, но когда она отвернулась, выражение его лица изменилось. От такой же нежности и любви — к триумфу и даже, можно сказать, жестокости. По крайней мере, так его описал бы сам Декер.
Амос не любил общаться с людьми. Он предпочитал собственное общество. Он ненавидел пустые разговоры, поскольку больше не понимал их смысл. Но это была часть того, чем он занимался. Чем он оплачивал счета. И потому Декер сказал себе, что с этим нужно смириться. По крайней мере, сейчас. Пора отрабатывать.
Он принес пиво к столику как раз вовремя, чтобы положить свою тяжелую руку мужчине на плечо и толкнуть его обратно на стул, с которого тот уже вставал.
Декер уселся напротив, посмотрел на нетронутый виски-сауэр — хищники не пьют на работе, — а потом одобрительно поднял кружку.
— Отлично сделано. Люблю смотреть, как работает настоящий профи.
Мужчина не ответил. Он осматривал Декера, оценивая его неопрятную внешность, и выглядел не слишком впечатленным.
— Я вас знаю? — наконец спросил он язвительным тоном. — Хотя не представляю, как такое возможно.
Декер вздохнул. Он ждал чего-нибудь поинтересней. Но, похоже, тут ловить нечего.
— Нет, и незачем тебе меня знать. Тебе нужно только заглянуть сюда.
Он вытащил из кармана пиджака конверт и бросил на стол.
Мужчина помешкал, но взял его.
Декер глотнул пива и сказал:
— Открой.
— С чего бы мне его открывать?
— Ладно, тогда не открывай. Не перетруждайся.
Декер протянул руку, но мужчина дернул конверт к себе. Затем открыл клапан и вытащил штук пять фотографий.
— Первое правило подонка, Ловкач, — сказал Декер. — Не развлекайся на стороне, когда работаешь. Когда я назвал тебя профи, я был великодушен.
Он постучал пальцем по верхней фотографии.
— Не слишком-то много на ней одежды, да и на тебе тоже. И, так уж случилось, именно этот акт считается незаконным почти во всех штатах к югу от линии Мейсона — Диксона[358].
Взгляд мужчины, оторвавшегося от фотографий, был настороженным.
— Откуда ты это взял?
Декер был вновь разочарован вопросом.
— Так что теперь все сводится к договоренности. Я уполномочен предложить тебе пятьдесят тысяч долларов. Взамен ты подписываешь вот это и находишь себе кого-нибудь другого. В другом штате.
Мужчина улыбнулся, отодвинул фотографии и заметил:
— Если вы думали, что от этого у меня будут неприятности, почему вы просто не показали ей фотографии? Зачем приходить сюда и предлагать мне деньги?
Декер снова вздохнул — он был разочарован уже в третий раз. Этот парень оказался совсем скучным. Амос собрал фотографии и аккуратно сложил их в конверт.
— Ловкач, ты читаешь мои мысли. Именно так я и сказал старику. Спасибо, что подтвердил мое мнение. Так уж случилось, что девица очень религиозная. То, чем ты занимаешься с дамочкой на третьей картинке, само по себе убойно, — так вдобавок она еще и твоя жена. Всего хорошего.
Он встал, но мужчина схватил его за руку.
— Я могу доставить тебе неприятности.
Декер поймал его пальцы и принялся отгибать назад, пока мужчина не охнул. Только после этого пальцы оказались на свободе.
— Я толстый, — заметил Амос, — но я в два раза больше тебя и намного жестче. И для моей работы не требуется красивая морда. А для твоей — требуется. Так что если я выведу тебя отсюда и начищу ее, твой будущий приток наличности здорово обмельчает. Улавливаешь мысль?
Мужчина схватился за поврежденную руку и побледнел:
— Я возьму деньги.
— Отлично. У меня с собой чек на двадцать пять штук.
— Ты же сказал, пятьдесят!
— Только если б ты согласился сразу. Ты не согласился. Последствия — твоя прибыль уменьшилась вдвое.
— Сукин ты сын!
Декер уселся обратно и вытащил из кармана листок бумаги.
— Авиабилет. В одну сторону. Так далеко отсюда, как только можно, не покидая континента. Вылет через три часа. Чек будет оплачен, если ты окажешься на рейсе. Там есть люди, которые проверят, так что не делай глупостей.
— Где чек? — спросил мужчина.
Декер достал еще один лист бумаги:
— Сначала тебе нужно подписать это.
Он протянул бумагу. Мужчина быстро пробежал ее глазами:
— Но это же…
— Это гарантия, что дама больше никогда о тебе не вспомнит, разве что плохими словами. А это значит, что даже если ты попытаешься словчить и вернуться, ничего хорошего не выйдет.
Мужчина быстро сообразил, что происходит, что все это значит на самом деле.
— Так ты шантажируешь меня фотографиями и фактом моего брака, чтобы вынудить подписать эту бумажку? А если я не подпишу, ты покажешь ей картинки, скажешь, что я женат… Думаешь, этого будет довольно, чтобы она от меня отлипла?
— Да ты просто гений.
Мужчина насмешливо улыбнулся:
— У меня еще с десяток таких, как она. И намного симпатичней. Она хотела, чтобы я спал с ней. А я откладывал это дело. Ты видел фото. У меня дома есть филе-миньон, так зачем мне соглашаться на гамбургер, даже если к нему прилагается трастовый фонд? Она — тупое дерьмо. И при всех папочкиных деньгах выглядит прилично разве что в удачный день.
— Мистер Маркс раскусил тебя за милю, хоть его малышка и втюрилась по уши. Но, опять же, Дженни уже сталкивалась с подонками вроде тебя. Она заслуживает лучшего.
Декер не был знаком с Дженни Маркс и мало беспокоился о ее романтических увлечениях. Все эти замечания требовались, чтобы Ловкач не умолк. Чтобы он говорил. Выговорился по-полной.
— Она заслуживает лучшего? Блин, я вообще не знаю, зачем с ней связался. Я мог бы без малейшего труда найти задницу намного лучше, чем у Дженни Маркс. И не нужно было бы выслушивать ее детский лепет.
— Тупое дерьмо? Детский лепет? Правда? У барышни высшее образование.
Декер уже получил все, что требовалось, но сейчас разговор начинал ему нравиться.
— Ладно, она не тупое дерьмо. Она долбаная идиотка.
«Ладно, веселье закончилось».
Декер взял неподписанный документ и положил его в конверт с фотографиями. Потом засунул конверт в карман.
— Какого хрена ты делаешь? — недоверчиво спросил мужчина.
В ответ Декер достал миниатюрный цифровой диктофон и нажал на кнопку.
— Уверен, ее порадует твое описание, — сказал он. — Кстати, какой гамбургер? С говядиной? Органический? Или просто долбанно идиотский?
Мужчина ошеломленно застыл.
Декер забрал диктофон и толкнул к парню билет.
— Это можешь оставить себе. И позаботься засунуть свою задницу в самолет. Следующий парень, которого они пошлют, будет покрупнее меня, и сломает не палец. Он сломает тебя.
— Хочешь сказать, что я вообще не получу денег? — жалобно протянул мужчина.
Декер встал:
— Я же говорил, ты просто гений.
Амос сидел на кровати в своей комнате размером с тюремную камеру. Для переговоров с клиентами он пользовался столом в столовой «Резиденс Инн»: в ежемесячную плату входил завтрак-буфет. Этот пункт договора однозначно обходился «Резиденс Инн» в приличные деньги. Декер просто забирал из буфета тарелки с едой и уносил их на свой стол. Вместо вилки ему вполне подошел бы экскаватор.
Он уже получил свой чек от посланца мистера Маркса. Приятель из полиции порекомендовал Декера этому богатому старикану в качестве человека, способного справиться с деликатной проблемой относительно его скучной дочки, вечно влюблявшейся в неподходящих людей. Декер никогда не встречался со стариком, только с его представителями. Это было нормально; вряд ли Маркс хочет, чтобы Декер испачкал его красивую мебель. Они встретились за завтраком. Пришли два молодых придурка в тысячедолларовых костюмах, которые отказались даже кофе попробовать. Наверное, их больше интересовал двойной эспрессо, который выплевывали сверкающие маленькие машины под управлением баристы. По лицам этих парней было видно, что они прекрасно знают, насколько хороши они сами и насколько плох Декер. К этой встрече он натянул свою лучшую рубашку — вторую из двух имеющихся.
Папаша Маркс уполномочил потратить до ста штук, чтобы избавиться от альбатроса, схватившего за шею его маленькую девочку. Примерившись к жулику, Декер сообщил представителям, что сможет решить вопрос намного дешевле. Так он и сделал. Фактически, ценой стоимости авиабилета. За гроши. Папаша Варбакс[359] мог бы выдать ему премию, хотя бы процент от сэкономленной шестизначной суммы. Но он твердо держался подписанного соглашения, и Декер получил только унылую почасовую ставку. Да, процент не помешал бы. Видимо, вот так богачи и остаются богатыми. Но оно все равно того стоило — увидеть обжуленного жулика. Кроме того, Декер подозревал, что через пару месяцев Дженни Маркс окажется в той же лодке, и его снова вызовут. Может, ему следует предложить Папаше Варбаксу долгосрочное соглашение?
Амос вышел из комнаты и направился через фойе в столовую. В такую рань там еще не было никого, кроме восьмидесятилетней Джун, которая наслаждалась своими золотыми годами, наваливая в тарелку гору жирной жареной картошки.
Декер загрузил тарелку и уселся за свой обычный столик. Первая вилка была уже на полпути к рту, когда он увидел ее.
Ей исполнилось сорок два, его ровесница. Но она выглядела старше. Ее работа делает такое с людьми. И он не избежал того же. Декер опустил взгляд, отложил вилку и посолил все содержимое тарелки, включая блинчики, четыре раза. Он надеялся, что мужчина его размеров может съежится, исчезнуть за стеной белков и углеводов.
— Привет, Амос.
«Мда, похоже, не вышло».
Декер набрал полную вилку застывших яиц, хлопьев, бекона, жареной картошки и кетчупа, и засунул все это в рот. Он жевал с открытым ртом, надеясь, что это зрелище подвигнет ее выполнить разворот на сто восемьдесят и вернуться туда, откуда она заявилась.
Не вышло.
Она присела напротив. Стол был маленьким, она — тоже. А вот Декер был здоровенным. Он занимал бо́льшую часть стола, просто сидя за ним.
Амос засунул в рот новую порцию еды и причмокнул. Он не поднимал взгляда. Какой в этом смысл? Она не может сказать ничего такого, что он захотел бы услышать.
— Если ты решил развлечься таким образом, — сказала она, — я пережду. У меня есть все время мира.
Он наконец посмотрел на нее. Она была тощей как палка: сигареты и жвачка, которые всегда заменяли ей еду и питье. Возможно, он за один раз съедал больше, чем она — за месяц.
У нее были белесые волосы, на морщинистой коже — пятна. Нос кривой; говорили, это после встречи с одним пьянчугой, когда она еще была патрульной. Маленький заостренный подбородок был задавлен непропорционально большим ртом, в котором скрывались, будто висящие в пещере летучие мыши, кривые и желтоватые от никотина зубы.
Она не была симпатичной. Не внешность делала ее запоминающейся. Примечательным делало ее совсем другое — она была первой женщиной-детективом в полиции Берлингтона. И, насколько знал Декер, все еще единственной. И она была его напарником. Они вдвоем произвели больше арестов, приведших к осуждению, чем кто-либо за всю истории полиции города. Некоторые считали, что это просто здорово. Другие полагали, что пара слишком возомнила о себе. Старски и Хатч[360], так прозвал их один соперник. Декер, правда, так и не понял, кем он должен считать себя, блондином или брюнетом.
— Привет, Мэри Сьюзан Ланкастер, — произнес он, потому что не мог этого не сказать.
Она улыбнулась, протянула руку и легонько ткнула ему в плечо. Амос чуть заметно поморщился и немного отодвинулся, но она, похоже, не заметила.
— Даже не думала, что ты знаешь мое второе имя.
Он вновь опустил взгляд на еду, исчерпав свою квоту на болтовню.
Мэри оглядела его, и, когда осмотр был закончен, похоже, молча признала: все сообщения о том, что Декер скатился на самое дно, верны.
— Я не стану спрашивать, Амос, как твои дела. Я и так вижу, что не очень.
— Я живу здесь, а не в коробке, — резко ответил он.
— Прости, — торопливо извинилась она. — Ну, я пришла поговорить с тобой.
— С кем ты разговаривала?
— В смысле, откуда я узнала, что ты здесь?
По его взгляду было ясно, что именно об этом он и спрашивает.
— От друга друга.
— Не думал, что у тебя столько друзей, — произнес Декер.
Ничего смешного тут не было, само собой, и он, конечно, не улыбнулся. Но Мэри выдавила смешок — попытка сломать лед — и тут же спохватилась, сообразив, что сделала глупость.
— Ну, я вроде как детектив. Нахожу всякие вещи. А Берлингтон не слишком велик. Это не Нью-Йорк. И не Эл-Эй.
Декер причмокнул, загрузил в себя новую порцию еды, и его разум вновь побрел к цветным числам и вещам, занимающим его голову.
Похоже, она почувствовала его уход в себя.
— Амос, мне очень жаль. Ты многое потерял. Ты этого не заслужил, такого никто не заслуживает.
Декер равнодушно взглянул на нее. Сострадание не привлекало его внимания. Он никогда не искал сочувствия, в основном потому, что его разум не воспринимал это конкретное чувство. По крайней мере, теперь. Он мог быть заботливым. Он был заботливым и любящим со своей семьей. Но состраданию и его еще более неприятному родственнику, сопереживанию, больше не было места в его рубке.
Возможно, заметив, что она вновь теряет его, женщина торопливо сказала:
— Я пришла, чтобы кое-что тебе рассказать.
Декер смерил ее взглядом. Он ничего не мог с собой поделать и потому сказал:
— Ты потеряла вес. Примерно на пять фунтов меньше, чем стоит. И возможно, у тебя дефицит витамина Д.
— Как ты это понял?
— Когда ты вошла, ты двигалась скованно. Ломота в костях, классический симптом. — Он указал на ее лоб. — Снаружи холодно, но у тебя голова вспотела. Тоже классика. И ты просидела здесь недолго, но уже пять раз скрещивала ноги, а потом расставляла их. Проблемы с мочевым пузырем. Еще один симптом.
Услышав такую интимную оценку, Мэри нахмурилась.
— Что, ты начал ходить в медицинскую школу? — недовольно спросила она.
— Я прочел статью четыре года назад, когда сидел в приемной у дантиста.
Она коснулась пальцем лба:
— Думаю, я не часто бываю на солнце.
— И ты куришь, как паровоз, что тоже не способствует. Попробуй витаминные добавки. Дефицит витамина Д приводит к плохим штукам. И бросай курить сигареты. Попробуй пластырь.
Декер опустил взгляд и вновь увидел то, что заметил, когда она села за стол.
— А еще у тебя тремор левой руки.
Мэри держала левую руку правой, неосознанно потирая одну точку.
— Я думаю, это просто нервы.
— Но стреляешь ты с левой. Думаю, тебе стоит сходить провериться.
Она взглянула на небольшую выпуклость с правой стороны своего жакета, которая выдавала пистолет в поясной кобуре, и улыбнулась:
— Решил поиграть в Шерлока Холмса? Хочешь проверить мои колени? Посмотреть кончики пальцев? Рассказать, что я ела на завтрак?
Он сделал хороший глоток кофе.
— Просто проверься. Там может быть что-то еще. Кроме тремора. Серьезные проблемы начинаются с рук и глаз. Это раннее предупреждение, вроде канарейки в шахте. В следующем месяце у вас будет переаттестация по огнестрелу. Вряд ли ты ее пройдешь, если рука подведет.
Ее улыбка поблекла.
— Об этом я не подумала. Спасибо, Амос, я схожу.
Декер посмотрел на еду и сделал глубокий вдох. Он исчерпался и теперь просто ждал, пока она уйдет. Он закрыл глаза. Он может уснуть прямо здесь.
Ланкастер крутила пуговицу жакета, поглядывая на Декера. Готовилась к тому, ради чего на самом деле пришла. Готовясь сказать.
— Амос, мы произвели арест. По твоему делу.
Амос Декер открыл глаза. И уже не закрывал их.
Декер положил обе руки на стол.
Ланкастер следила, как его руки сжимаются в кулаки, а большие пальцы потирают указательные с такой силой, что оставляют вмятинки.
— Как его зовут? — спросил Декер, глядя на кучу омлета в тарелке.
— Себастьян Леопольд. Необычное имя. Но так он сказал.
Декер вновь прикрыл глаза и включил то, что любил называть своим ЦВМ, цифровым видеомагнитофоном. Один из плюсов быть тем, кто он есть.
Кадры мелькали перед внутренним взором с такой скоростью, что их было трудно различить, но Декер видел все. Он дошел до конца этого мысленного упражнения без единой зацепки.
Амос открыл глаза и покачал головой:
— Никогда о нем не слышал. А ты?
— Тоже нет. Но еще раз, так он нам назвался. Возможно, это не настоящее имя.
— Документов не было?
— Нет. Пустые карманы. Я думаю, он бездомный.
— Отправила отпечатки?
— Сейчас проверяют. Пока ничего.
— Как ты на него вышла?
— Это было проще всего. Он пришел в участок сегодня в два часа ночи и сдался. Самое легкое задержание на моей памяти. Я приехала сюда сразу после его допроса.
Декер резко взглянул на нее:
— Прошло почти шестнадцать месяцев, и тут парень сам приходит и признается в тройном убийстве?
— Знаю. Такое определенно случается не каждый день.
— Мотив?
Ей явно стало неуютно.
— Амос, я просто из вежливости ввожу тебя в курс дела. Полицейское расследование продолжается. Ты знаешь правила.
Декер наклонился вперед, заняв собой почти весь стол. Ровным голосом, будто смотрел на нее через их некогда сдвинутые вместе столы в полицейском участке, он повторил:
— Мотив?
Мэри вздохнула, вытащила из кармана пачку жевательной резинки и засунула одну в рот. Нижняя челюсть трижды дернулась, потом женщина произнесла:
— Леопольд сказал, ты плохо о нем отозвался. Здорово достал его.
— Где и когда?
— В «Севен-илевен»[361]. Примерно за месяц до… ну, до того, что он сделал. Похоже, он затаил обиду. Между нами, мне кажется, что у него не все дома.
— В каком «Севен-илевен»?
— Что?
— В каком «Севен-илевен»?
— Ээ… думаю, в ближайшем к твоему дому.
— То есть на углу Десалль и Четырнадцатой?
— Он сказал, что проследил за тобой до дома. Так он узнал, где ты живешь.
— Так он бездомный, но с машиной? Я ни разу в жизни не ходил пешком в тот «Севен-илевен».
— Он бездомный сейчас. Я не знаю, кем он был тогда. Амос, он просто пришел и сдался. Мы еще многого не знаем.
— Фото.
Декер не спрашивал. Если человека арестовали, его сфотографировали и сняли отпечатки пальцев.
Ланкастер достала телефон и показала ему. На маленьком экране было видно мужское лицо, загорелое и чумазое. Волосы нестриженые, борода клочьями. И потому Леопольд выглядел похожим на Декера.
Амос прикрыл глаза и вновь запустил свой ЦВМ, но с тем же результатом — ни одного попадания.
— Я никогда его не видел.
— Ну, может, сейчас он выглядит по-другому…
Декер покачал головой.
— Сколько ему лет?
— Сложно сказать, а сам он не говорит. Возможно, сорок с небольшим. Возможно.
— Насколько крупный?
— Шесть футов и сто семьдесят фунтов[362].
— Поджарый или обрюзгший?
— Поджарый. Довольно жилистый, насколько я видела.
— Мой шурин был ростом с меня, строитель, и мог выжать от груди грузовик. Как Леопольд справился с ним?
— Амос, это часть расследования. Я не могу рассказывать.
Декер молча смотрел ей прямо в глаза.
Мэри вздохнула, яростно прожевала резинку и произнесла:
— Он сказал нам, что твой шурин был пьян и сидел за кухонным столом. Он ничего не услышал. Леопольд сказал, на самом деле он думал, это ты. По крайней мере, со спины.
«Он думал, что убивает меня, когда перерезал глотку моему шурину?».
— Я совершенно не похож на шурина.
— Сзади, Амос. И я говорю тебе, этот Леопольд с полным приветом. У него лифт из подвала не выезжает.
Декер закрыл глаза.
«И потом этот псих со сломанным лифтом в мозгах поднялся наверх, застрелил мою жену и задушил дочь?»
Он открыл глаза, когда Ланкастер поднялась со стула.
— У меня есть еще вопросы.
— Ну, у меня нет больше ответов. Я могу потерять значок уже за то, что пришла сюда и рассказала тебе все. Амос, ты и сам это знаешь.
Он тоже встал, возвышаясь над ней, человек-гора, маленькие дети могли бы в ужасе разбежаться от одного только его… присутствия.
— Мне нужно увидеть этого парня.
— Невозможно, — уже отступая, ответила Ланкастер, и тут заметила выпуклость у него на поясе. — Ты носишь оружие? — недоверчиво спросила она.
Он не опустил взгляда.
— Я вернул свое оружие, когда ушел из полиции.
— Я спрашивала не об этом. Кто угодно может купить пистолет. Еще раз. Ты носишь оружие?
— Если и так, закон этого не запрещает.
— Открытое ношение, — поправила она. — Но закон запрещает скрытое ношение, если только ты не сотрудник полиции.
— Оно не скрытое. Ты же его видишь, верно? Оттуда, где ты стоишь?
— Амос, это совсем другое, и ты это знаешь.
Он протянул руки, сдвинув запястья вместе:
— Тогда надень наручники. Забери меня и засунь в ту же камеру, куда вы посадили Себастьяна Леопольда. Можешь забрать мой пистолет — он мне не понадобится.
Ланкастер отступила еще на шаг.
— Только не надо давить. Дай нам сделать свою работу. У нас есть этот парень. Пусть все будет честно и справедливо. Это дело на смертный приговор. У него все шансы получить иголку.
— Ага, лет через десять, возможно. А на эти десять лет он получит дом с кроватью и тремя квадратными футами. А если он псих и его адвокат сможет подсунуть правильные бумаги, он отправится жить в симпатичную уютную психушку и будет читать там книжки, складывать пазлы, ходить на консультации и получать бесплатные лекарства, чтобы у него ничего не болело. Неплохо, с его-то нынешнего места. Я бы и сам согласился на такое.
— Амос, он признался в трех убийствах.
— Дай мне повидаться с ним.
Ланкастер уже торопливо шла прочь, наверное, к припаркованной машине. На полпути она обернулась и рявкнула:
— Кстати, всегда пожалуйста, придурок!
Декер смотрел ей вслед, пока женщина не вышла из фойе. Потом уселся обратно за свой столик. Он называл этот стол своим, потому что каждому нужно какое-то место, которое можно так назвать. И этим местом для него был столик в столовой.
Когда Амос проснулся нынче утром, у него в жизни была только одна цель — дотянуть до следующего утра.
Но теперь все изменилось.
Декер вернулся в свою комнату и достал телефон. Ему не нравилось платить за телефон, у которого есть доступ к Интернету, но это все равно что получить по дешевке огромную библиотеку и целую армию научных сотрудников. Амос проверил новостные ленты. Полиция, должно быть, заблокировала сведения об аресте Леопольда, поскольку в новостях было пусто. Когда Декер ввел поиск по фамилии, он получил несколько совпадений, но это явно были другие люди, просто однофамильцы.
Этот парень пришел и признался в трех убийствах. Даже если станет ходатайствовать о невменяемости, он проведет всю жизнь в запертом помещении. Настоящий ли он? Действительно ли сделал это? Полицейские должны разобраться довольно легко. Декер знал, что полиция утаивает от публики многие детали преступлений. Они будут допрашивать Леопольда, если таково его настоящее имя, и быстро определят, действительно ли он убийца или по какой-то причине врет.
И если он тот самый, то что делать Декеру? Попытаться вмешаться в систему уголовного правосудия и убить его? А потом самому отправиться за решетку? Но если он лжет… ну, тогда тоже открываются некоторые возможности.
Прямо сейчас он не может ничего сделать. По крайней мере, ничего конструктивного. Леопольду предъявят формальное обвинение или отпустят, в зависимости от результатов допроса. Если его оставят взаперти, будет судебное разбирательство. А может, и нет, если парень признает себя виновным, что делали большинство обвиняемых, потому что они были бедны и не имели денег на хорошего адвоката, или были виновны, или оба вместе. Богатые парни всегда сражались, особенно если в уравнение включался тюремный срок. Им было что терять.
Но обвинение может и не предложить такую возможность. Они могут решить воспользоваться этим лохом ради своей профессиональной выгоды. И если так, Декер будет в зале суда. Каждый день. Каждую минуту. Он хотел видеть этого парня. Прочувствовать его. Оценить.
Декер улегся на кровать. Со стороны казалось, что он спит, но Амос был далек от сна. Он вспоминал. Размышлял о том, кем он был. И о том, кто он сейчас. Он часто думал об этом, даже против своего желания. Иногда, чаще всего, это решение принимал не он. Решение принимал его мозг, который, как ни смешно, кажется, имел собственный разум.
Я — Амос Декер. Мне сорок два года, и я выгляжу на десять лет старше (в хороший день, которых у меня не было уже четыреста семьдесят девять дней), а чувствую себя старше на сотню лет. Я привык быть копом, потом — детективом, но я больше не имею оплачиваемой работы в этой области. У меня гипертимезия, а это означает, что я никогда ничего не забываю. Я говорю не о всяких методиках запоминания, которым можно обучиться для улучшения памяти, вроде уловок с ассоциациями, позволяющими запомнить порядок карт в колоде. Нет, просто у меня мозг с турбонаддувом, в котором как-то включилось то, чем мы никогда не пользуемся. В мире мало гипер-Т, как я сам это называю. Но я официально один из них.
И похоже, мои проводящие пути органов чувств тоже перепутались, так что я считаю в цветах и вижу время картинками в голове. По правде говоря, цвета вторгаются в мои мысли в самые неожиданные моменты. Нас называют синестетиками. И вот я считаю в цвете, «вижу» время и — иногда — ассоциирую цвет с человеком или предметом.
Многие люди с синестезией страдают аутизмом или синдромом Аспергера. Не я. Но теперь я не люблю, когда меня трогают. И больше не понимаю шуток. Хотя, возможно, это потому, что я вряд ли буду когда-нибудь еще смеяться.
Когда-то я был нормальным, настолько, насколько это возможно для человека.
Но теперь это не так.
Его телефон зазвонил. Декер посмотрел на экран. Номер незнакомый, но это ничего не значит. Рекламируя свою работу частным детективом, он оставлял свой номер в самых разных местах. Сейчас ему не хотелось думать о работе, но, опять же, нельзя игнорировать платежеспособных клиентов. Если его вышвырнут из этой дыры за неуплату, он вернется в ящик. А зима уже близко. И пусть он накопил немного жира, который греет, прочная крыша над головой всегда лучше картона.
— Декер, — ответил он.
— Мистер Декер, я Александра Джеймисон из «Ньюс лидер». Могу я задать вам несколько вопросов относительно последних событий в расследовании, связанном с вашей семьей?
— Откуда у вас этот номер?
— Друг друга.
— Сегодня я уже второй раз слышу эту фразу. И в этот раз она ничуть не лучше первого.
— Мистер Декер, прошло шестнадцать месяцев. Вы должны что-то чувствовать, зная, что полиция наконец-то произвела арест.
— Откуда вы знаете об аресте?
— Я работаю с полицией. У меня есть контакты. Надежные контакты, которые сообщили мне, что подозреваемый находится под стражей. Вы что-нибудь еще об этом знаете? Если да, то…
Амос нажал кнопку отбоя, и ее голос исчез. Через секунду телефон вновь зазвонил, но Декер просто выключил его.
Он не любил прессу в бытность свою детективом, хотя иногда и журналюги приносили какую-то пользу. Но для частного детектива пользы от них не было вовсе. И они не получат от него никаких сведений или помощи по поводу расследования, «связанного» с его семьей.
Амос вышел из комнаты, сел на автобус на углу и доехал на нем до другого автобуса, на котором добрался до центра. Несколько небоскребов мешались с кучей других зданий, низеньких и средних, одни в хорошем состоянии, другие — не очень. Хорошо спланированные улицы лежали тесной сеткой прямых углов и ровных магистралей.
Он проводил мало времени в центре города. Преступления — по крайней мере серьезные — совершались либо в северной части, либо в пригородах. Но участок, где он работал и где находились камеры для арестованных, был именно здесь, в самом центре.
Декер стоял на улице и смотрел на здание напротив, в которое он входил каждый день в течение многих лет: Второй участок. На самом деле это был Первый участок, поскольку старый Первый сгорел. Но никто не озаботился сменой номера. Наверное, не было денег в бюджете.
Участок был назван в честь Уолтера Джеймса О'Мэлли, который возглавлял его лет сорок назад. О'Мэлли упал мертвым возле бара, когда шел под руку с любовницей. Но это никому не помешало назвать здание в его честь, что убедительно доказывало: адюльтер не особо вредит наследию человека. Даже если он убил тебя.
Старая берлога Декера была на третьем этаже. Отсюда виднелось то самое окно, в которое он таращился на улицу, когда не смотрел на Ланкастер, сидящую напротив в тесной комнатушке. Камеры предварительного заключения располагались в подвале, как раз со стороны этой улицы, так что сейчас от Себастьяна Леопольда его отделяло едва пятьдесят футов.
Амос никогда еще не был так близко к предполагаемому убийце своей семьи. Хотя, может, и был, когда, по-видимому, оскорбил этого парня в «Севен-илевен».
Декер отвернулся, когда увидел знакомых полицейских — двух в штатском и одного в форме. Хотя он здорово изменился с тех пор, как ушел из полиции, они вряд ли его пропустят. Амос шагнул в переулок и прислонился к стене. Уровень тревожности скакнул вверх. Головная боль пришла и ушла. Мозг уставал все сильнее, потому что никогда не прекращал работать. Даже во сне. Как будто его подсознание на самом деле стало сознанием. Для человека, который никогда ничего не забывал, ему было нелегко припомнить, кем он был. И как пришел к тому, кто он есть сейчас.
Декер закрыл глаза.
Этот «подарок» достался мне в двадцать два года. Я был второсортным футболистом из колледжа, который пришел в команду НФЛ[363] со средними способностями, но яростным ударом плечом. Я вышел на поле в первой игре сезона, сыграв в решающей встрече предсезонья и пережив финальный рывок. Я в спецкоманде. Моя работа проста: принести себя в жертву, чтобы создать неразбериху и дыры в возвращающей команде, и тогда другие парни смогут остановить соперника. Я вывожу свою задницу на поле. Я собираюсь устроить настоящее мясо. Я бегу так мощно, что из носа летят сопли, а изо рта — слюни. Никогда в жизни мне еще не платили столько денег. Я стремлюсь их отработать. Я собираюсь уложить какого-нибудь чувака на землю, уложить как следует.
И это все, что я помню. Дуэйн Лекруа, новичок из Луизианского университета, на пять дюймов ниже и пятьдесят фунтов легче, но сила, с которой нельзя не считаться, уложил меня на то поле ударом, которого я даже не заметил. Чувак взорвал меня, как говорили в НФЛ. Через четыре года он уйдет из лиги с поврежденными коленями, левым плечом, урезанным до кости, и перерасходом на банковском счету. Сейчас Лекруа проживает в тюрьме строгого режима в Шривпорте за преступления против своих сограждан. Там он и умрет рано или поздно. Но в тот день он шел, вскидывая кулак вверх, красуясь, как петух перед курицами, а я лежал на поле без сознания.
И после того удара ничто для меня не осталось прежним.
Ни черта.
Декер открыл глаза, когда услышал с улицы звуки какой-то суматохи. Хлопали двери. Визжала автомобильная резина, проскальзывая по асфальту. Выли сирены. Кричали люди, металл гремел о металл. По мостовой стучали каблуки.
Он встал так, чтобы видеть здание напротив. Патрульные машины, завывая сиренами, вылетали из подземного гаража участка. Полицейские в форме и в штатском выбегали из передней двери участка и мчались к своим патрульным или личным машинам, припаркованным вдоль улицы.
Декер продолжал смотреть. Из переулка, примыкающего к зданию участка, выбрался громоздкий фургон полицейского спецназа, вывернул на улицу, а потом водитель втопил педаль в пол, и железный носорог помчался прочь.
Декер неторопливо вышел на улицу и присоединился к группе горожан, которые высунулись из скорлупы своих жизней, чтобы последить за этим тревожащим представлением. Он прислушался к разговорам на случай, если кто-то знает, что происходит, но все были просто ошеломлены и растеряны.
Декер торопливо пересек улицу и увидел мужчину, выходящего из участка.
— Пит? — произнес Амос.
Мужчине, одетому в костюм с испачканным рукавом, было немного за шестьдесят, почти пенсия. Он слегка сутулился и зачесывал седые волосы назад. Мужчина остановился и взглянул на него. Декер заметил, что Пит Рурк держит в руках служебный пистолет и как раз проверяет магазин.
— Амос? Какого хрена ты тут делаешь?
— Просто шел мимо. Что происходит?
Пит побледнел и выглядел так, будто вот-вот упадет на тротуар.
— Какой-то псих в Мэнсфилдской средней школе. Пришел туда с охапкой «стволов» и начал расстреливать всех подряд. Декер, там куча трупов. В основном дети. Мне нужно идти… — Он захлебнулся. — Вот дерьмо, там мой внук. Только поступил. Я даже не знаю, жив ли он…
Пит повернулся и, спотыкаясь, пошел к своей машине, светло-коричневому «Малибу». Рухнул на водительское сиденье, включил зажигание и с визгом резины рванул с места.
Декер смотрел ему вслед. Армия копов мчится к месту стрельбы в средней школе. Мэнсфилдская средняя. Когда-то, тысячу лет назад, в ней учился и сам Декер.
Он огляделся. Вой сирен затихал. Люди напротив уже расходились, возвращаясь к своим делам. Многие смотрели в телефоны, проверяя новости. Декер последовал их примеру, но пока там ничего не было. Видимо, ничего еще не закончилось. Однако новости непременно подхватят эту тему — и уже не отпустят.
Пока не начнется следующая стрельба. Тогда они устремятся туда.
До следующей.
Декер уставился на дверь участка. Интересно, сколько сотрудников осталось в здании? Наверняка они кого-то оставили. Ведь у них в камере сидит резонансный заключенный.
Амос коснулся выпуклости пистолета на поясе. С этим будет проблема. Магнитометр сразу за передней дверью. Декер огляделся и заметил неподалеку от здания мусорный бак. Он подошел и приподнял крышку. Мусора едва на четверть объема. Декер припомнил, что мусоровоз не появится раньше конца недели. Сверху на куче мусора лежали какие-то лохмотья. Амос вытащил пистолет, завернул его в тряпки и засунул на дно бака.
Потом он посмотрел на свою одежду. Еще одна проблема. Декер посмотрел по сторонам и заметил витрину. Он пару раз покупал там вещи. Давным-давно.
«Магазин Грейди. Широкие и высокие».
«Ну, я как раз широкий и высокий. Хотя сейчас скорее широкий».
Декер достал свою кредитку. У нее был лимит. Очень низкий лимит. Но этого должно хватить.
Он подошел к магазину и открыл дверь. Брякнул колокольчик.
Хорошо одетый пухлый мужчина направился к Декеру, и тут же шагнул назад.
— Могу я вам помочь? — спросил он с приличного расстояния. Вероятно, счел его бездомным и решил, что тот хочет ограбить его.
Декер достал бумажник и мельком показал значок частного детектива. Он двигался быстро, и значок вполне можно было принять за что-то другое. Потом Амос посмотрел на улицу, в сторону участка, уплотняя свою уловку. Ложь плохо ему давалась. А после того удара на футбольном поле с ней стало еще хуже, поэтому ему было очень трудно говорить что-то кроме буквальной правды. Он инстинктивно желал точности и неохотно принимал что-то меньшее. Однако, будучи полицейским, который часто работал в подбрюшье криминального мира, ему приходилось кривить душой.
Как полицейскому, а сейчас — частному детективу, Амосу требовалась способность гнать фуфло, иначе его работа станет невозможной. И в конце концов он набрел на метод, который срабатывал.
«Я буду безупречно лгать».
— Слишком долго работал над заданием, — сказал он мужчине. — Сам опустился. Если ловишь крыс, нужно выглядеть как одна из них. А теперь пора вернуться к цивилизации. Понимаете?
Мужчина проследил за взглядом Декера до полицейского участка и кивнул. Он расслабился и даже улыбнулся. И ободряюще заметил:
— Вы не первый. У нас много клиентов из полицейского управления Берлингтона.
— Мне уже приходилось делать здесь покупки, — сказал Декер.
— Разумеется, я вас помню, — солгал мужчина.
Амос закупался быстро. Куртка пятьдесят четвертого размера, длинная. Брюки сорок восьмого, слишком узкие, и Декер вывалил живот над поясом, как делали многие мужчины в не лучшей физической форме. От ремня он отказался — штаны с него точно не спадут.
С длиной могли быть трудности, но ему посчастливилось найти уже подшитую пару, которая подошла. Рубашка, на мамонта. Галстук, дешевый, но эффектный. Туфли, сорок седьмой размер, из искусственной кожи. Тесноваты, но плевать.
— У вас, случайно, не найдется щетки и электробритвы? — спросил Декер, поглядев в зеркало.
— Наверху, в туалетной комнате.
— А портфель?
— В аксессуарах, вот здесь.
Он купил все в кредит. По просьбе Декера продавец добавил линованный блокнот и несколько ручек, которые выудил из коробки с канцелярскими принадлежностями.
— Они постоянно урезают нам бюджет, — пояснил Амос. — Как нам защищать людей, если мы не можем позволить себе даже ручек?
— Просто безобразие, — согласился мужчина. — Мир катится к черту. Вас интересует зажим для галстука или платок?
Декер захватил все покупки в туалет. Там он умылся, воспользовался купленным антиперспирантом, сбрил почти всю бороду, оставив только щетину на подбородке, челюсти и верхней губе, подровнял волосы и причесался. Потом переоделся, засунул старую одежду и обувь в магазинную сумку, вышел с ней из магазина и направился к участку. Галстук сдавливал горло и, несмотря на дезодорант, подмышки уже немного взмокли, хотя на улице было прохладно. Но Декер больше не выглядел так, как раньше. Он не выглядел настолько респектабельно, даже когда работал в полиции.
Амос добавил пакет с одеждой к пистолету в мусорном баке и поднялся по ступенькам участка. Он понимал, что это глупость. Безумие. Он ушел из полиции не так уж давно. В любой момент его могут узнать, как узнал его Пит Рурк. Но Декер не беспокоился. Действительно не беспокоился. Сейчас его ход. Возможно, единственный. Но он его сделает.
Амос миновал магнитометр. В фойе сидел единственный молодой коп. Декер не знал его, и он не знал Декера.
Хорошо и еще раз хорошо.
Он подошел к информационной стойке. За ней сидела пожилая женщина, не в форме. Должно быть, вольнонаемная. Сажать за этот стол кадрового сотрудника — откровенное разбазаривание ресурсов.
Мысленно сформировав свое прикрытие, Декер посмотрел на женщину сверху вниз. Она подняла на него взгляд и распахнула глаза. Возможно, просто дань его размерам.
— Могу я вам помочь? — спросила женщина.
— Находится ли у вас в камере предварительного заключения человек по имени Себастьян Леопольд?
Она растерянно моргнула.
— Не уверена, что вы…
— Я хотел бы поговорить с ним.
— И кто вы…
— Ему нужен адвокат. Я не думаю, что кто-то уже был назначен его представителем.
— Я не знаю…
— Шестая поправка, право на адвоката. Не подлежит отказу. Мне нужно просто поговорить с ним пару минут.
— Я должна позвонить…
— Если вы должны, звоните. Но мне известно, что прямо сейчас и совсем рядом творятся очень неприятные дела. Поэтому, если вам не удастся получить ответ, напомню, что мне нужно провести с ним всего пару минут. — Декер приподнял портфель, чтобы женщина его видела, и похлопал по нему. — Скоро он предстанет перед судом. Он должен быть нацелен на признание. И у меня есть кое-какие идеи.
— Не могли бы вы присесть?
Декер оглянулся на полицейского, сидящего у магнитометра. Тот смотрел на Декера, и это не очень хорошо.
Осознав, что растратил прорву денег, которых не имел, на этот адвокатский прикид, Амос уселся в кресло, привинченное к стене, и стал ждать. Пожилая женщина взяла свой телефон и начала медленно, очень медленно, набирать цифры.
«Цифры. Все время цифры».
Они гипнотизировали Декера, отправляли его в те места, куда он далеко не всегда желал идти.
Амос закрыл глаза, и его разум со свистом понесся назад… к тому дню, нет, к тому моменту, когда его жизнь навсегда изменилась.
Всякий раз, когда на мегатроне повторяли столкновение, зрители бесились, а такое бывало часто, как мне потом сказали. Мой шлем пролетел пять футов и катился еще шесть, прямо под ноги полосатику, который подобрал его и, наверное, проверил, нет ли внутри моей головы.
Я думаю, мои мозги бились о череп, как птица бьется в стекло, пока не сломает себе шею. Ага, толпа радовалась и вопила каждый раз, когда мегатрон изрыгал повтор.
А потом, так сказали мне, они перестали радоваться. Потому что я не встал. Потому что я даже не шевельнулся. И тогда кто-то заметил, что я перестал дышать и начал синеть. Они сказали, главный тренер то стучал мне в грудь, как пресс по железным плитам, то вдувал воздух мне в рот. Позднее они сказали мне, что я дважды умер на том поле, и оба раза он возвращал меня с той стороны. Они сказали, он кричал мне в ухо: «Держись, девяносто пятый! Держись, твою мать!» Я был настолько никем, что он знал мой номер на джемпере, но не мое имя. Мой номер профессионального футболиста — девяносто пять — был отпечатан у меня на груди. Девять и пять. Фиолетовый и коричневый в моем считающем цветами разуме. Я никогда сознательно не присваивал цвета числам. Мой мозг справился с этим без моего разрешения.
Это столкновение изменило во мне все, потому что перекоммутировало мой мозг. Так что я умер, дважды, а потом вернулся, но по сути — кем-то другим. Очень долго я считал этот случай самым ужасным, что когда-либо случалось со мной. А потом пришла та ночь и три тела в неоново-синем, и футбольный удар ушел на далекое второе место в списке моих личных катастроф.
— Простите, сэр? Сэр?..
Декер открыл глаза и увидел женщину, которая смотрела на него сверху вниз. Не та пожилая дама за стойкой. Эта была намного моложе, наверное, лет под тридцать, в черных слаксах и светло-голубой блузке с расстегнутыми верхними пуговицами. У девушки был свежий цвет лица, и от нее веяло оптимизмом и эффективностью. Должно быть, совсем новенькая, подумал Декер. Через год она уже не будет так выглядеть. Даже через полгода. Если каждый день имеешь дело с подонками, старишься быстрее, чем от солнца.
Декер взглянул на карточку, которая болталась на бедре девушки. Салли Бриммер. Связи с общественностью. Должно быть, она пришла сюда уже после его ухода. Удача на его стороне.
«Амос, лги безупречно. Ты сможешь. Ты должен это сделать. Учитывай каждое слово. Потому что отдачи не избежать. Каждое слово… Давай».
Он встал и протянул руку:
— Да, мисс Бриммер?
Они обменялись рукопожатием. Ее ладонь утонула в его, и Декер понадеялся, что девушка не сочтет его потную кожу доказательством обмана.
— Мне сообщили, что вы хотите встретиться с Себастьяном Леопольдом, — сказала она.
— Совершенно верно. Я понял, что ему требуется юридическая консультация.
— И от кого вы это поняли?
Декер подавил растущую тревогу, прокрутил свой ЦВМ, сформулировал ответ и облек его в слова:
— Я связывался с «Ньюс лидер», Алекс Джеймисон. Вы о ней слышали?
— Да, слышала. Она хороша. Она может знать. И вы адвокат?
Декер показал ей визитную карточку с адресом на другом конце города, который являлся адресом юридической фирмы. Бриммер взглянула на карточку и вернула ее.
— У нас сейчас чрезвычайная ситуация, — сказала она.
— Я слышал. Пит Рурк сказал мне, когда я сюда шел. Мэнсфилдская средняя школа. Его внук там. Надеюсь, с ним всё в порядке.
— Так вы знаете Пита?
— Мы давно знакомы, мисс Бриммер.
Она вздохнула и огляделась.
— На самом деле, не я должна принимать такие решения…
— Я могу зайти попозже, — сказал Декер, но не успела она отреагировать на это предложение, как он добавил: — Но Леопольду должно быть предъявлено обвинение в течение сорока восьми часов, иначе его придется отпустить. И вряд ли кто-нибудь здесь этого хочет.
— Нет, разумеется, нет. Это просто…
В разуме Декера мелькнули верные слова. Как будто он читал с телесуфлера.
— А отправка его на предъявление обвинения без адвоката или с плохо подготовленным адвокатом может создать юридическую неразбериху, которая в конечном счете выйдет полицейскому управлению боком, уж простите за выражение. Я знаю, что это вам тоже не нужно. Как и любому законопослушному гражданину.
Бриммер начала кивать уже на середине его речи.
— Вам требуется только несколько минут?
— Да, несколько минут, — подтвердил он.
Она колебалась, Декер видел это по ее глазам. Она не хотела с этим связываться и чувствовала, что ее вынуждают принять решение.
Чем глубже он увязал в этой лжи, тем сильнее тревожился. Амос глубоко вдохнул и, выдыхая, затолкал желчь поглубже в горло.
— Только пара минут, — сказал он. — Потом я выйду оттуда. И он не сможет ни на что пожаловаться.
Последняя фраза была чистой правдой.
— Вы знаете, в чем его обвиняют? — спросила Бриммер.
— Да, и очень хорошо. Но, независимо от гнусности его преступлений, он имеет право на адвоката. И если его признают виновным, ему сделают смертельную инъекцию без единой жалобы от вашего покорного меня. Обещаю вам.
«Правда определенно сделает тебя свободным, Амос».
Ее колебания рухнули, как плотина под напором воды.
— Хорошо, следуйте за мной.
И Амос Декер последовал за ней.
Они завернули за угол — и вот он, крыса в клетке, по крайней мере, на взгляд Декера. Но этого недостаточно. Ему нужно убедиться.
Бриммер взглянула на Декера, потом на Леопольда.
— Вон он. Я могу дать вам пятнадцать минут, не больше.
— Это все, что мне нужно, — ответил Декер.
Там был и надзиратель — снова парень, которого Декер не узнал. Проработав детективом десять лет, он не часто общался с сотрудниками в форме.
— Откройте, пожалуйста, — сказала Бриммер надзирателю.
Ключ вошел в скважину, и дверь отъехала в сторону. Декер вошел в камеру и посмотрел на мужчину, который свернулся, как кот, на двухъярусной кровати.
— Пятнадцать минут, хорошо? — сказала Бриммер.
Амос, не глядя на нее, кивнул. Стук ее каблуков затих. Декер подождал, пока надзиратель не вернется к своему столу в конце коридора, потом шагнул вперед и полностью сосредоточился на заключенном.
Себастьян Леопольд был не таким крупным, как представлял себе Декер по описанию Ланкастер.
«А может, я просто намного крупнее».
На него надели оранжевый тюремный комбинезон. Руки и ноги в наручниках, пояс прикован цепью к стене. И это было обидно, поскольку, попытайся Леопольд напасть, Декер мог бы просто убить его в целях самозащиты.
Мужчина повернул голову, и Амос собрался, думая, что сейчас Леопольд его узнает. Но ничего не случилось. Странно, раз уж он настолько неуважительно обошелся с этим парнем, что тот из мести перебил всю семью Декера.
Глаза мужчины налиты кровью, зрачки расширены. Декер полагал, что копы уже провели тест на наркотики, заставили парня помочиться в бутылку и подышать в алкотестер и даже взяли соскоб для анализа ДНК. У комбинезона короткие рукава, открывающие предплечья заключенного. На правой руке татуировка — два дельфина. Любопытно. А еще на обеих руках следы уколов. Причем относительно свежие. Интересно, уж не ширнулся ли мужик перед тем, как завалиться в участок и признаться в трех убийствах? Да, подумал Декер, для такого дела лишняя подкачка не помешает.
На одном из пальцев левой руки не хватает двух фаланг. На лице шрам. Сломанный нос свернут на десять градусов влево. Руки на вид мозолистые и сильные — видно, занимался физическим трудом.
«И вот эти руки лишили меня Молли?»
— Мистер Леопольд? — позвал Декер.
Тот продолжал смотреть в его сторону невидящими глазами. По крайней мере, так казалось Декеру.
По-прежнему не узнает. Хотя после бритья и стрижки Декер стал намного ближе к тому полицейскому, который семнадцать месяцев назад якобы оскорбил Леопольда в «Севен-илевен».
Декер посмотрел на лицо мужчины и включил свой ЦВМ. Кадр сменялся кадром, воспоминания мчались к тому времени, когда он предположительно столкнулся с этим человеком. Дата горела в его голове, будто написанная прямо на глазных яблоках. За месяц до убийства, так сказала Ланкастер. Для надежности Декер добавил к дате неделю до и неделю после.
Его ЦВМ жужжал, проматывая кадры час за часом, минута за минутой. В этот период Декер побывал в том «Севен-илевен» три раза.
Себастьяна Леопольда там не было.
Амос отключил ЦВМ и присел на стул, вделанный в стену.
— Мистер Леопольд, — негромко произнес он. — Вы меня узнаете?
Казалось, Леопольд слушает, но не слышит.
— Вы меня узнаете?
Леопольд покачал головой.
Он делал какие-то странные движения руками. Декер отметил узоры, которые выписывали ладони мужчины.
— Вам нужен адвокат, — сказал он и похлопал по своему портфелю.
Руки Леопольда замерли, и он кивнул.
Декер достал блокнот и ручку:
— Вы можете рассказать мне, что именно произошло той ночью?
— Зачем?
Странно, но в голосе Леопольда внезапно мелькнула настороженность. Декер допрашивал многих заключенных, многих обвиняемых. Большинство из них были тупыми, как грязь, и признавались в преступлениях, совершенных по еще более тупым причинам. Но некоторые явялись намного умнее, чем казались. И возможно, Леопольд — один из них.
— Вам нужна защита. Вы признались в трех убийствах.
— Я виновен. Я это сделал.
— Все равно вам нужно представительство в суде.
— Зачем?
— Так устроена система правосудия. Поэтому мне нужно знать факты.
— Они собираются меня казнить.
Голос ребенка, который признается и ждет наказания. Скрытный заключенный превратился в маленького мальчика. Декер задумался, не наркотики ли дают такой эффект, превращая в пинбол[364] мыслительный процесс мужчины.
— Это то, чего вы хотите?
— Не ко мне.
— Вы правы. Это в большей степени к судье и присяжным. Но вход все равно за вами. Итак, вы хотите рассказать мне, что произошло?
Декер взглянул на часы. Прошло четыре минуты. И в любую секунду мимо может пройти кто-то знакомый. Амос развернулся, чтобы сидеть спиной к двери камеры.
— Я их убил, — просто ответил Леопольд.
Сейчас он неотрывно смотрел на Декера. Тот выискивал во взгляде Леопольда любой намек на узнавание. И если он его увидит, то что сделает? Задушит этого человека, как тот задушил его дочь?
Леопольд снова принялся двигать руками. Сейчас он походил на дирижера, управляющего невидимым оркестром. Декер несколько секунд следил за этими движениями, потом перевел взгляд:
— И почему вы это сделали?
— Чувак достал меня.
— Какой чувак?
— Тот чувак. Который там жил.
— И чем он достал вас?
— Просто достал.
— Но чем именно?
— Херово отнесся ко мне.
— Вы там работали? Или были покупателем? В «Севен-илевен» на Десалль?
Леопольд проигнорировал вопрос и сказал:
— Ну, я его сделал, а?
— Как вы это сделали?
— Убил его семью.
— Нет, я имею в виду, как вы узнали, где он живет?
— Проследил за ним.
— Как?
Во взгляде мужчины появилось подозрение, которого Декер прежде не видел.
— Мне незачем рассказывать тебе это дерьмо. Ты коп? Хочешь обдурить меня?
— Мистер Леопольд, вы признались. Дурить вас уже ни к чему. Вы понимаете это?
Тот моргнул и потер шею.
— Ну да, похоже на то.
— И нет, я не коп. Итак, вы проследили за ним. Как?
— В смысле, как?
— На машине, пешком, на велосипеде?
— У меня никогда не было чертова велосипеда.
— Значит, на машине?
— Если у меня нет велосипеда, то и машины нет.
— То есть пешком, так?
Леопольд медленно кивнул и пристально посмотрел на Декера, возможно, желая увидеть его реакцию на эти слова.
Амос что-то нацарапал в блокноте. Затем вытер со лба бусинку пота, хотя в подвальной камере было не жарко. Если его здесь засекут, он может отправиться в тюрьму. И ему действительно не нравится говорить с людьми. В общем, чем короче, тем лучше. Но ему нужно это сделать. Возможно, это его единственный шанс.
— Итак, вы выяснили, где жил этот «чувак», и решили убить его семью. Но вы ждали месяц или около того. Почему?
— Кто сказал, что я ждал месяц?
— Так вы сказали полиции.
Леопольд скорчился, крыса, которая пытается забиться в щель. Вот только здесь не было ни одной щели.
— Ладно, все верно. Мне нужно было это спланировать. Посмотреть на место, так сказать, проверить обстановку.
Декер взглянул на татуировку.
— Когда вы служили на военном флоте?
Глаза Леопольда на долю секунды сверкнули:
— А кто говорит, что я служил?
Декер указал на татуировку:
— Два дельфина. Моряки часто делают себе такую. Вы постарались, чтобы она не выглядывала из-под рукава, все по уставу.
Леопольд посмотрел на татуировку так, будто она его предала.
— Я не служу на флоте.
— Итак, вы проверили обстановку, а потом отправились туда. Давайте пройдемся через это.
Декер обернулся на звук. Ничего страшного, надзиратель идет по коридору. Он вытер со щеки еще одну каплю пота.
— Давайте пройдемся через это? — повторил Леопольд.
— С момента, когда вы вошли туда, и до момента, когда вы вышли. Давайте начнем с того, как вы туда попали.
— Пешком.
— Адрес дома?
Леопольд помешкал.
— Двухэтажный, желтая обшивка, сбоку гараж.
— Как вы попали внутрь?
— Боковая дверь в кухню.
— Вы помните, как выглядела комната?
— Мужик, это была хренова кухня. Плита, мойка, стол и стулья.
— Помните цвет стен?
— Нет.
Декер снова взглянул на часы. Нужно поторопиться. С каждой секундой его тревога росла все быстрее.
— Кого вы убили первым?
— Того чувака. Думал, это тот парень, который достал меня. Но я так понимаю, это был не он.
— Откуда вы это узнали?
— Фотография в газетах. После.
— Продолжайте.
— Он сидел за кухонным столом. Пьяный.
— Как вы это поняли?
Леопольд, явно раздраженный, посмотрел на него:
— А чего ты меня об этом все время спрашиваешь?
— Эти вопросы будут задавать копы. И суд. Присяжные захотят все это узнать.
— Черт, я же признался.
— Они все равно могут спросить.
Казалось, Леопольда потрясла эта новость.
— Зачем?
— Чтобы лучше выглядеть. Как вы поняли, что он пьян?
— Пивные бутылки на столе.
— Как вы его убили? Он был намного крупнее вас.
— Он был пьян. Я достал нож и порезал его, прямо здесь, — ответил Леопольд, указывая на свое горло.
— Его нашли в смежной комнате.
— Ну да, так и было. Ну, он типа пополз туда, когда я его порезал. Кровищи было, как из свиньи. А потом, блин, он просто замер и больше не шевелился.
— Он издавал какие-то звуки?
— Ага, только тихо, — сказал Леопольд и снова указал на свое горло. — Прямо здесь его вскрыл. Особо и звуков-то не было.
— Вы помните, во что он был одет?
Леопольд тупо посмотрел на Декера:
— Давно было. Штаны? Рубашка?
— Что дальше?
— Ну, я знал, у него семья. Пошел убить их тоже.
— Давайте пройдемся через это, — спокойно произнес Декер, хотя испытывал обратное чувство.
Его сердце стучало с такой силой, что его удары ощущались по всему телу, как будто внутри колотились тысячи обезумевших сердец.
«Продержись, Амос, еще немного. Продержись».
— Я поднялся по лестнице. Первая комната на…
— Слева? — предложил Декер.
Леопольд ткнул руками в его сторону:
— Ага. Слева.
— И?..
— И я вошел. Она была в ванной… нет, она была в кровати. Точно, в кровати. Симпатичная девка. На ней была ночнушка. Прямо насквозь прозрачная. Блин, классная была сучка.
Декер стиснул край стула, не отрывая взгляда от Леопольда. Его жену не изнасиловали. Это было подтверждено.
— Значит, свет был включен? — спросил он.
— Что?
— Вы сказали, что ее ночная рубашка просвечивала насквозь. Я предположил, что свет был включен.
Леопольд казался неуверенным.
— Нет, не думаю.
— И что дальше?
— Я встал над ней.
— Когда она еще лежала в кровати?
Леопольд сердито глянул на Декера:
— Блин, мужик, дай мне рассказать.
— Извините. Продолжайте.
— Я достал «пушку». Приставил ей ко лбу и застрелил ее.
— Какую именно «пушку»?
— Сорок пятый. «Смит и Вессон», — тут же отозвался Леопольд.
— Где вы ее взяли?
— Украл у какого-то парня.
— У этого парня есть имя?
Леопольд только пожал плечами.
— Продолжайте.
Снаружи донесся шум хлопающих дверей и шагов. Похоже, кто-то из копов возвращался из Мэнсфилдской школы.
— Ну, я ее застрелил. Нет, погоди-ка… Она проснулась, начала соображать. Села на кровати, собралась закричать. Да, вот так. И я застрелил ее. И тогда эта сучка упала с кровати.
— Упала на пол? Все тело?
Леопольд с опаской взглянул на него:
— Может, и не все. Может, рука осталась на кровати, или нога, или еще что.
Это была критическая точка. Одна из тех подробностей, которые не попали в газеты. Рана на голове была не единственной. Это выяснилось во время вскрытия.
Кэсси не изнасиловали. Но ее половые органы были изуродованы.
— Ну, я знал, что у него еще дочка. Пошел по коридору в ее комнату. Она спала.
— На этом с женщиной всё? Больше ничего не было?
Леопольд таращился на него.
— Я же сказал тебе, что я сделал. Я ее застрелил. Насмерть!
— Ладно.
— Потом я пошел по коридору к ребенку.
— Погодите, а выстрел не разбудил девочку?
Леопольд вновь казался озадаченным:
— Да вроде нет. Нет, вряд ли. Она спала.
— И что потом?
— Я вытащил ее из кровати.
— Зачем?
— Просто. Я тогда не очень соображал. Отвел ее в ванную.
— Еще раз зачем? Не очень соображали?
— Да, точно. Может, мне нужно было отлить, и я не хотел, чтоб она сбежала.
— И вы отлили?
— Не помню.
— Она не кричала, когда вас увидела?
— Нет. Она испугалась, я так думаю. И… и я сказал ей, чтоб вела себя тихо.
— Дальше?
— Потом я ее задушил. Положил ей руки на шею и сдавил плотно, как…
Декер поднял руку, останавливая мужчину, и на секунду отвернулся. Все заливал слепящий синий цвет. Свет был таким ярким, что Амосу подумалось, не заболел ли он. Казалось, будто он задыхается в этой синеве.
— Эй, мужик, ты в порядке? — с искренней озабоченностью спросил Леопольд.
Лоб Декера взмок, и он медленно отер пот.
— Ладно, вы убили ее, и что дальше?
Леопольд вновь неуверенно посмотрел на него.
— Вы что-то сделали с телом? — уточнил Амос. — Или с ее одеждой?
Леопольд прищелкнул пальцами.
— Точно, — произнес он, и его лицо просветлело, как будто он только что правильно ответил у доски. — Я посадил ее на унитаз и привязал ее… эээ… как же это будет…
— Поясом от ее халата? — вставил Декер.
— Верно. Привязал ее поясом к унитазу.
— Зачем?
Леопольд тупо смотрел на него:
— Затем… затем, что я так решил.
— Как вы ушли?
— Тем же путем, которым вошел.
— Вас кто-нибудь видел?
— Вроде нет, я об этом не знаю.
— Что вы сделали с пистолетом?
— Мусор.
— Где?
— Не помню.
— Нож?
— Леопольд пожал плечами:
— Та же фигня.
— Вы рассказывали кому-нибудь, что вы сделали? — спросил Декер.
— Только сегодня.
— Почему сегодня?
Леопольд снова пожал плечами.
— Мне поджарят задницу?
— Смертельная инъекция. Сковородка будет позже.
— Чё?
— В аду.
— А, ну да, — усмехнулся Леопольд, будто принял слова Декера за шутку. — Годится.
— Так почему же вы пришли сейчас? — спросил Амос.
— Время ничуть не хуже любого другого, — сказал Леопольд. — Да и дел других вроде не запланировано.
Декер посмотрел на шишку на шее Леопольда.
— Что это за шишка? Вы больны?
Тот потянулся и осторожно потрогал ее:
— Не, ерунда.
— Вы проверялись у врача?
— Ага, — фыркнул мужчина. — Слетал на собственном самолете в клинику Мэйо. Заплатил наличными.
«Сарказм. Интересно».
— Если вы служили на флоте, у вас может быть медицинская страховка.
Леопольд покачал головой:
— УБП. Уволен без почестей.
— Так вы все-таки служили на флоте?
— Ага, — признал Леопольд.
Звуки снаружи стали громче. Декер взглянул на часы. Осталось две минуты, а Бриммер похожа на человека, который появится точно в срок, чтобы вывести Декера из камеры.
— Какие-то ПТСР?
— Какие-то чё?
— Проблемы с головой? Депрессия? После боевых действий?
— Ни разу не был в бою.
— То есть вы просто больной сукин сын, который перебил целую семью только потому, что кто-то вас обидел? — ровным и спокойным голосом произнес Декер.
Леопольд попытался усмехнуться:
— Похоже на то. Мужик, я тяжелый случай. Всегда таким был. Если б моя мама была жива, она бы тебе порассказывала. Я просто дерьмо. Похерил каждое гребаное дело, за которое только брался в своей жизни. Не вру.
— И когда мы проверим военные досье, то выясним, что вы служили в военном флоте как Себастьян Леопольд?
Леопольд кивнул, но с отсутствующим видом, как будто на самом деле не соглашался с утверждением.
Декер наклонился к нему.
— Позвольте задать более точный вопрос. Себастьян Леопольд — ваше настоящее имя?
— Ну, я им пользуюсь.
— С рождения или позднее?
— Нет, не с рождения.
— Тогда почему вы используете это имя, если оно не ваше?
— Мужик, что такое имя? Просто буквы, сложенные вместе.
Декер достал телефон и, наведя объектив на Леопольда, приказал:
— Улыбочку.
Он сделал снимок и спрятал телефон. Потом протянул ручку и лист бумаги.
— Вы можете написать здесь свое имя и фамилию?
— Зачем?
— Просто для моего досье.
Леопольд взял ручку и медленно написал имя и фамилию.
Декер забрал бумагу и ручку, встал и бросил:
— Буду держать с вами связь.
Он подошел к двери и позвал надзирателя. Когда мужчина подошел и отпер дверь, Амос сказал, ткнув рукой в сторону, противоположную выходу:
— Память не подводит, туалет прямо вон там?
— Ага, — кивнул надзиратель. — Мужской туалет — первая дверь.
Декер засунул блокнот и ручку в портфель и торопливо пошел по коридору к туалету. Изменения в планах было вызвано звуком шагов, доносящихся с лестницы. Больше одного человека, Бриммер получила подкрепление. А это значит, что они очнулись.
Декер прошел мимо туалета, повернул налево, потом направо и вышел в другой коридор. Он знал этот этаж не хуже прочих.
В конце коридора была дверь. Амос открыл ее и вышел на разгрузочную площадку. Там никого не было. На площадке стояла одинокая фура, ее большие задние двери были распахнуты, открывая пустой прицеп.
Декер сбежал по короткой лесенке, и его новые тесные туфли встретились с асфальтом. Он свернул по переулку налево и через десять секунд вышел на улицу. Повернул направо, а на следующем перекрестке опять налево. Там была гостиница и стоянка такси.
— Прямо на север, пока не закончатся пять баксов, — сказал он свободному таксисту.
Через некоторое время таксист высадил его. Декер добрел до автобусной остановки и с двумя пересадками добрался до «Резиденс Инн». Когда он вылез из автобуса, у дверей мотеля стояли две патрульные машины, а рядом с ними — третья, официальная машина полицейского управления, на которых не разъезжают патрульные.
«Вот дерьмо».
Хорошо хоть то, подумал Декер, что у него не было возможности забрать из мусорного бака пистолет и старую одежду. Не очень-то умно было бы лезть с оружием в ту ситуацию, которая его наверняка ждет. Он мог сбежать, но, возможно, этого они и ждут. И он не любил бегать. Он больше не годится для бега.
И потому Декер распустил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, облегченно вздохнул, когда его толстая шея избавилась от этой шикарной удавки, и вошел в фойе «Резиденс Инн». Там его немедленно обступили четверо полицейских.
Декер спокойно посмотрел на них:
— Даже не думал, что у вас столько лишних сотрудников, учитывая события в Мэнсфилде.
— Завязывай с этим дерьмом, Декер, — произнес знакомый голос.
Амос посмотрел вбок.
— Привет, Мак.
— Для тебя — капитан Миллер.
— Я больше не служу в полиции.
— Будь повежливее, или окажешься за решеткой еще до того, как мы закончим говорить с тобой.
Маккензи Миллеру было под шестьдесят, пухлый, как лягушка-бык, и примерно того же цвета. На нем был костюм, и когда Миллер прошел через фойе, пиджак распахнулся. Капитан носил подтяжки, хотя его весьма существенная, как у Декера, талия могла и сама удержать брюки.
— И с чего бы такому случиться?
Миллер одарил его покровительственным взглядом и рявкнул:
— Бриммер!
Выглядящая сбитой с толку Салли Бриммер поспешила к ним, выбравшись из-за искусственного фикуса с толстым слоем пыли на листьях.
— Это тот мужчина, мисс Бриммер?
— Это, несомненно, он, сэр, — быстро сказала она, с ядовитым прищуром глядя на Декера.
— Спасибо, — ответил Миллер с ноткой триумфа.
Он повернулся к Декеру:
— Сегодня ты пришел в участок, когда у нас не хватало людей из-за этой жуткой ситуации в Мэнсфилде и, воспользовавшись этим обстоятельством, выдал себя за адвоката и получил доступ к камере Себастьяна Леопольда.
— Ну, это одна версия, — заметил Декер.
— Это единственная версия, — воскликнула Бриммер.
— Вообще-то нет, — спокойно ответил Амос.
Миллер широко развел пухлыми руками:
— Ладно, Декер, тогда изложи мне другую. И она должна быть хорошей.
— Я пришел в участок и попросил о встрече с Себастьяном Леопольдом. Я сказал, что ему нужен адвокат. Я ни разу не сказал, что я адвокат.
— Вы дали мне свою визитку, — заявила Бриммер.
Разум Декера уже просчитал все на шесть ходов. Ситуация выглядела так, будто он играет в шахматы, а они — в шашки.
— Я дал вам визитку. Харви Уоткинса. Он член коллегии адвокатов. Я работал на него как частный детектив. Он занимается уголовными делами. И он хороший адвокат. Я уже не один раз вынюхивал для него работу. Законы это не запрещают.
— Но вы изобразили все так, будто вы и есть Уоткинс, — воскликнула Бриммер.
— Возможно, вам так показалось. Но я не показал никаких документов, удостоверяющих, что я — Харви. А вы ни разу не спросили у меня документы. Я просто дал вам его визитку, когда вы спросили, адвокат ли я.
— Но вы сказали, что знаете Пита Рурка, — раздраженно заявила Бриммер.
— Я действительно знаю Пита. Проработал с ним много лет. Опять же, говорить правду — не преступление.
— Но вы… вы…
Бриммер запнулась и посмотрела на Миллера, взывая о помощи. Но капитан не отрывал взгляда от Декера. Ему явно хотелось досмотреть этот матч до конца.
— Полагаю, — продолжил Декер, — поскольку на мне был костюм и галстук, а в руке я держал портфель, вы приняли меня за адвоката. Я попросил у вас разрешения побеседовать с Леопольдом. Вы сказали, что у меня есть пятнадцать минут. Я воспользовался отведенным мне временем, после чего ушел, а Леопольд остался сидеть в своей камере. — Он оглядел копов. — И я не понимаю, зачем вызвать сюда кавалерию.
Бриммер выглядела растерянной. Копы колебались. Миллер уважительно похлопал в ладоши и указал на полицейских в форме.
— Парни, вы можете отчаливать. — Он ткнул большим пальцем в сторону Бриммер. — И подбросьте даму обратно, ладушки?
— Капитан Миллер… — начала Бриммер, но он отмахнулся от нее.
— Потом, Бриммер. Сейчас просто поезжай с парнями.
Группа вышла, а Миллер и Декер остались мерять друг друга взглядами.
— Мы можем поговорить об этом? — спросил Миллер.
— Мак, вам нужно сосредоточиться на Мэнсфилде. Если ты захочешь вернуться и арестовать меня, я буду здесь.
Миллер кивнул и на мгновение дружелюбно улыбнулся:
— Давай присядем на пару минут. Здесь можно добыть чашку приличного кофе?
Декер отвел его в столовую, за свой стол. Потом сходил к стойке с напитками, стоящей у стены, налил два стаканчика кофе, принес их и уселся напротив своего бывшего начальника.
— Как Мэнсфилд? — спросил Декер.
— Катастрофа. Мы до сих пор находим… всякое. Тела. Список жертв еще вырастет, однозначно.
— А что с внуком Пита?
Миллер покачал головой:
— Не знаю, Амос. У меня пока нету имен. Там куча детей копов. Это самая большая наша средняя школа.
— А стрелок?
Стиснув зубы, Миллер процедил:
— Ушел.
— Как?
— Пока неизвестно. Все еще… расследуется.
— Обычно они стреляются прямо там.
— Не в этот раз. Похоже, в стране объявили неделю стрельбы в школах. Амос, когда это кончится? Ты умный парень. Когда?
— Я не настолько умный.
Миллер медленно кивнул, барабаня пальцами по столешнице. Несколькими быстрыми глотками допил кофе. Вытер губы и спросил:
— Амос, зачем ты это сделал? Зачем ты пробрался к этому сукину сыну?
— Хотел посмотреть на него своими глазами.
— Есть много способов это сделать без таких выкрутасов.
— У Бриммер не должно быть неприятностей.
— Ну, ты преподал ей очень ценный урок. Не доверяй никому… — Он внимательно осмотрел костюм и галстук Декера. — Я слышал, что ты совсем съехал вниз. Моя информация неверна?
— Я был намного глубже, чем сейчас.
— Вы с Мэри были отличной командой. Чертовски печально.
— Это все чертовски печально, верно?
Миллер скомкал пустой бумажный стаканчик:
— О чем вы говорили с Леопольдом?
— Если хочешь взглянуть, у меня есть записи.
Миллер ослабил галстук:
— Я бы предпочел услышать, прямо от тебя.
— Он странный парень.
— Если он хладнокровно убил троих человек, я бы сказал, что он очень странный. Надеюсь, что таких людей всегда будут считать «очень странными», как бы ни портился мир.
— Он кое-что знает о преступлении, но ничего сверх того, что можно было вычитать в газетах. Или…
— Или что? — быстро спросил Миллер, взгляд его голубых глаз не отрывался от лица Декера.
— Или услышать от кого-то, кто знает намного больше подробностей этого преступления.
— То есть от человека или нескольких человек, которые действительно это сделали?
— Ты считаешь Леопольда нашим парнем?
— Я его ничем не считаю. Пока я знаю только, что ранним утром он пришел в участок и признался. Что еще?
— Он служил в ВМФ, — сказал Декер. — Я заметил татуировку, а потом он сам признался, что служил. Скорее всего, Себастьян Леопольд — его ненастоящее имя. Проверка в Минобороны скажет, кто он на самом деле. У парня на шее опухоль. Не похоже, что болезненная. Но, возможно, это рак. Он терялся в некоторых значимых подробностях места преступления…
— Например?
— Например, он не помнил, с какой стороны коридора была первая спальня. Я предложил вариант слева. Он согласился. На самом деле, она была справа. Возможно, это не ахти что. Но потом он сказал, что застрелил Кэсси, когда она еще спала, и тут же передумал — сказал, что она уже проснулась. Стреляли в упор. И я не представляю, как он мог это сделать, если она проснулась, кричала и, возможно, сопротивлялась ему. Ее нашли на полу. Думаю, он это помнил и соответственно изменил рассказ. И не упомянул какие-либо другие… действия.
Миллер кивнул. Он точно знал, на что намекает Декер.
— Продолжай.
— Парень немного скрытничает, но у него винтика не хватает. Вроде как то есть, то нет. Не думаю, что у него хорошо с памятью. Кроме того, он наркоман. На руке свежие следы уколов.
— Дальше.
Декер уже решил: он не станет рассказывать все, что выяснил или о чем додумался. Инстинкт подсказывал ему придержать кое-что в запасе и посмотреть, как пойдут дела.
— Он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен» по соседству. Он не сказал, работал он там или нет. Похоже, вам, ребята, он сказал то же самое… Ладно, «Севен-илевен». И что? Я всегда ездил туда на машине. Ни разу не пришел пешком. У него машины нет. Но он сказал, что проследил за мной до моего дома. Так как же он это сделал? И еще одно: я ни разу в жизни до сегодняшнего дня не видел этого парня. А я бы запомнил, если б у кого-то были со мной проблемы.
Миллер задумался, провел рукой по галстуку и принялся играть с зажимом.
— Ты никогда ничего не забываешь, верно?
Декер никогда не рассказывал о том, что с ним случилось. Когда ему поставили диагноз, его отправили в исследовательский центр вне Чикаго для дополнительных экспертиз. Он провел там не один месяц, знакомился с другими людьми с теми же способностями, мужчинами и женщинами. У них было много групповых занятий. Кто-то подстраивался к своим способностям лучше других. Кто-то так и не подстроился. Насколько знал сам Декер, из всех присутствовавших там только у него это состояние не было врожденным. Все остальные члены группы жили с этим намного дольше, чем он. Он предполагал, что тут есть свои плюсы и свои минусы.
— Все забывают, — сказал он.
— Я давно обратил на тебя внимание. Ни разу не рассказывал?
Декер помотал головой.
— Видел тебя в футболе. Смотрел ту игру по телевизору.
— В смысле, на «Ю-тьюбе»?
— Нет, в смысле, ту самую игру, на которой тебя уложили. Самый жесткий удар на моей памяти. Не знаю, как ты выжил, Амос. Правда, не знаю.
— А почему ты смотрел ту игру?
— Ты был чертовски хорошим игроком в Мэнсфилде. Лучший квотербек из всех, что у нас были, охеренный лайнбекер[365] на линии D. Ты был быстрым для своих размеров. Ты был хорошим игроком в колледже. И, насколько мне известно, единственным человеком из скромного городка Берлингтона, который когда-либо играл в НФЛ. И потому я смотрел ту игру. Я бы поехал на стадион, если б мог.
— Ну, хорошо, что ты ее смотрел, поскольку это была моя единственная игра в НФЛ.
— А потом я проверил твои баллы в полицейской академии, — продолжил Миллер. — И твои тесты на детектива.
— А это еще зачем?
— Потому что, Амос, мне было любопытно. Не думай, что управление не заметило твоих показателей — сначала копа, потом детектива. У тебя было нечто, отсутствующее у остальных.
— Мэри — хороший полицейский.
— Да, верно. Хороший, но не замечательный. Хороший, но не безупречный. А вот твои баллы в полицейской академии и потом, на экзамене на детектива, были безупречными. Ты не ошибся ни в едином вопросе. Первый раз за всю историю штата, так мне сказали. Тогда я заинтересовался твоей учебой в колледже. Ты был хорошим студентом, но в категории B. И твои результаты были совсем не безупречны.
— Футбол оставляет мало времени для учебы.
Миллер задумчиво потер подбородок.
— Давай вернемся к делу. Что еще у тебя есть?
Декер чувствовал, как мигрень марширует по шее к затылку. Тусклое освещение столовой сейчас ощущалось им как ярчайшая цирковая иллюминация. Синий цвет, чудовищно резкий, просачивался из всех уголков жизни и сходился к его душе. Амос чувствовал, как он растет.
— Не думаю, что Леопольд — наш парень, — ухитрился произнести он.
— Я знал это еще до того, как сел с тобой за стол.
— Откуда?
— Ты не убил его, уходя из участка. Ты ведь за этим и приходил туда, верно? Оценить парня, задать вопросы, разглядеть его, прочесть мысли, увидеть, тот ли он… И если решишь, что тот, — нет больше Леопольда… — Он смерил Декера взглядом. — Дело несложное. Футболист, силен как бык… Может, сейчас ты и не в форме, но все равно здоровенный чувак. У Леопольда не было никаких шансов.
— Ты не можешь арестовать человека за то, что тот думает о преступлении.
— Нет, и иногда это скорее проклятие, чем благословение.
— Тогда к чему это внушение с копами и Бриммер?
— Я капитан, но у меня тоже есть начальство.
— Так это был налет, чтобы прикрыть задницу?
Миллер резко поднялся на ноги и поправил галстук, подтянув его к кадыку.
Декер смотрел на него снизу, мигрень уже лупила в голову со всех сторон. Он полуприкрыл глаза, чтобы избавиться от тусклого света, который казался тысячью раскаленных ламп.
— Так что ты собираешься делать?
— С тобой — ничего. Теперь Леопольду будет предъявлено обвинение на основании его признания. Далее мы либо подтвердим его рассказ, либо опровергнем. Я серьезно подумаю над всем, что ты мне сказал. В конце расследования он либо останется за решеткой, а потом отправится в суд или признает себя виновным до суда, либо выйдет на свободу.
— А если кто-то заставил его это сделать?
— Он может дать нам след. Уверен, что ты уже об этом подумал.
— Ты дашь мне знать, что вы решите с Леопольдом?
— Ты больше не работаешь в полиции. Я бы предпочел иное, но ты не работаешь.
— В то время мне пришлось принять такое решение.
Миллер потер нос и застегнул куртку.
— Ну, другое время требует других решений.
Он пошел к выходу, но обернулся и поднял палец:
— Амос, сегодня тебе повезло. У тебя был только один счастливый билетик, и ты его истратил. Не забывай об этом. И забудь, что Себастьян Леопольд живет с тобой на одной планете. Оставь это нам. Ты меня подставил, так что больше на меня не рассчитывай. Я тебя распну. Хорошего дня.
Амос Декер еще с минуту сидел за столом, потом бросился в свою комнату, запер дверь, задернул все занавески, упал на кровать и накрыл лицо подушкой, чтобы избавиться от света и уступить зверю, пожирающему его переделанный разум.
Тяжелые тучи пожирали хрупкое небо, пока свет не исчез, хотя солнце по-прежнему было где-то там, истощенное и безучастное. Как будто глядишь на сороковаттную лампочку сквозь марлевую повязку. Для Декера, который был во всем подвержен влиянию цвета, мир сейчас стал серым.
Он засунул руки в карманы, прячась от укусов холодного ветра. Декер оправился от мигрени, сходил в местный «Вендис» и заглотил большой стакан колы; пусть сахар смоет остатки недомогания, как кислотная промывка по выцветшему, испачканному металлу, а пот высохнет на коже. Потом Декер вернулся на автобусе в центр и забрал из мусорного бака свой пистолет и одежду. По счастью, их никто не нашел. Он не мог лишиться единственного комплекта рабочей одежды и тем более единственного оружия.
А сейчас Амос стоял в своих старых тряпках, ежась под колючим ветром, и смотрел на Мэнсфилдскую среднюю школу. Как и тысячи других школ по всей стране, ее возвели в послевоенный строительный бум. В 46-м рождаемость подскочила, а со временем всем этим деткам понадобились школы. Вот что делают с мужчиной четыре года войны вдали от дома. Заводят до предела. Наверное, женам вернувшихся ветеранов целый год было не до сна.
У Мэнсфилда было три этажа, все кирпичные, и время обошлось с ним неласково. Окна были заколочены или выбиты. Аккуратные полоски раствора вокруг кирпичей выкрошились и пятнали фасад бессмысленными граффити. Территория заросла мокрицей, в которой протоптали грязные тропинки. Асфальт потрескался, сетку забора покорежило, а створки ворот висели на гнутых ржавых петлях. Сейчас это место больше походило на заброшенную психиатрическую лечебницу, чем на среднюю школу.
Мэнсфилд построили в основном для детей военнослужащих с военной базы по соседству. База была одним из крупнейших работодателей Берлингтона, и обслуживание всех этих солдат здорово пошло на пользу региону. А потом Пентагон сократился, и одной из первых закрыли базу в Берлингтоне.
Теперь вымершая армейская база покоилась за высоким сетчатым забором, всего в сотне ярдов от Мэнсфилдской школы, и зелень уже захватила заметную часть ее территории. Берлингтон так и не оправился от закрытия базы, а последующий экономический спад загнал последний гвоздь в гроб городка.
И сегодня потрепанному Мэнсфилду, как и многим другим школам, не хватало финансирования, учителя быстро улетучивались, о дисциплине уже давно никто не слышал, зато наркотики и алкоголь встречались повсеместно. Количество учеников сократилось вдвое по сравнение с былыми временами, а выпускники сматывались на юг с той же скоростью, с которой дрозды-рябинники улетают от наступающей зимы во Флориду.
Берлингтон, даже без военной базы, некогда был процветающим промышленным городом, подобно тысячам других сообществ, пунктиром рассекающим середину страны, и производил то, в чем нуждалась Америка и остальной мир. Теперь, когда все производство было выведено за границу, здесь оставалось строить только нищету. В городе были две сети продовольственных магазинов. И, на взгляд Декера, самыми популярными продуктами были килограммовые упаковки гамбургеров и бочки приторно-сладкого апельсинового лимонада. Оживленно торговали и точки фастфуда, откармливая до невозможного состояния молодых и старых, и прогнозы роста диабета, рака, инсультов и болезней сердца уверенно били все рекорды.
И Декер знал это не понаслышке.
Немногие состоятельные жители Берлингтона жили в закрытых коттеджных поселках на западе города и редко выбирались оттуда. Остальные делили между собой три другие стороны света. Бездомные жили на улицах в дырявых спальных мешках, старых одеялах и картонных квартирах.
«Как и я».
Декер ходил в Мэнсфилдскую школу больше двадцати пяти лет назад. Некоторые трофеи с его именем до сих пор стояли в стеклянном шкафу в спортзале. В средней школе он слыл выдающимся спортсменом, состоял в трех разных спортивных командах. Амос просто был крупнее, быстрее и сильнее всех остальных. Он пользовался популярностью, встречался со всеми горячими девчонками, спал со многими из них, неплохо работал в классе, и все думали, что ему суждена карьера профессионала.
Как же они ошибались…
В колледже он был хорошим, но отнюдь не выдающимся игроком. А потом сектор еще больше сузился. В день набора профи Амос ушел несолоно хлебавши: сотни претендентов были намного лучше него. Он воспринял это как личное оскорбление. Декер пробился в «Кливленд Браунс», надрываясь на тренировочном поле, принося свое тело в жертву идиотскими способами, которые аукнутся к сорока годам, и последним уходил из зала просмотра матчей. Все эти усилия принесли ему карьеру, которая длилась ровно одну игру основного сезона, и навсегда измененный мозг.
В конце концов, было и кое-что хорошее. Декер встретил Кэсси, когда залечивал свои «прочие» травмы. Как оказалось, тот удар попортил ему не только мозги. Когда Дуэйн Лекруа врезался в него, обе бутсы Амоса зарылись в дерн. Среди результатов этого числилось сломанное правое бедро, порванная передняя крестообразная связка на левом колене и внутренний мениск на правом. Практически полный комплект, сказал ему хирург. Ну, семь бед, один ответ.
Кэсси была новоиспеченным физиотерапевтом, чьим заботам поручили Декера. Ему пришлось крепко потрудиться, чтобы вернуться в форму. В конце концов, нога и колени зажили. Мозг остался тем, чем стал. Но каждый шаг этого пути Кэсси была рядом с Декером, ободряя, когда нужно, и изводя, когда ободрения не хватало для мотивации.
За это время они с Кэсси так глубоко влюбились друг в друга, как Декер и представить себе не мог. Когда закончилась его отсидка в институте, где изучали людей с необыкновенными умственными способностями, они с Кэсси обручились, потом поженились и вернулись в его родной город. К тому времени Амос уже много думал, чем станет заниматься в будущем, и вернулся туда с ясной целью поступить в полицейскую академию. Его новая, улучшенная и непогрешимая память превратила занятия в плевое дело. Его физические возможности, пусть и подпорченные травмами, все равно позволяли превосходить почти всех на курсе. Декер прошел обучение, был приведен к присяге и получил значок и пистолет. Девять лет спустя его повысили до детектива. И почти десять лет он расследовал серьезные преступления против добрых жителей Берлингтона, хотя в большинстве этих преступлений также обвиняли жителей Берлингтона, но уже не таких хороших, с незначительной примесью чужаков.
Они хотели большую семью, но пытались и никак не могли зачать первого ребенка. Они тратили деньги, которых не имели, на специалистов, и в конце концов Кэсси забеременела. Так появилась Молли. Она была их единственным ребенком. Беременность чуть не убила Кэсси, а осложнения потребовали хирургического вмешательства, которое сделало ее неспособной к зачатию.
Они назвали девочку в честь матери Декера. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Амос учился в колледже, и потому Молли не достались заботливые дедушка с бабушкой. Но она носила бабушкино имя. Все годы вплоть до своей безвременной смерти от рук, возможно, Себастьяна Леопольда…
Декер смотрел на кирпичную крепость, в которую превратился Мэнсфилд. Повсюду под странными углами тянулась полицейская лента, похожая на желтую паутину, ядовитую и опасную. Стояли патрульные машины, микроавтобусы экспертов и черные грузовики без окон, ждущие мешки для трупов. Декер не сомневался, что тела все еще в школе. Если не считать раненых и нуждающихся в медицинской помощи, с места преступления ничего не забирают, пока все не будет тщательно осмотрено, сфотографировано, измерено и должным образом изучено, разведано и проанализировано. Мертвым все равно, сколько времени лежать на полу в лужах собственной крови, — они уже вырваны из жизни каким-то психом с неограниченной огневой мощью. В конце концов, вечность есть вечность.
Если б Декер до сих пор служил в полиции, сейчас он был бы прямо там. Он уже заметил со своего места Мэри Ланкастер, она дважды входила и выходила из здания. Бывшая напарница выглядела изможденной, разбитой и угнетенной. Один раз она взглянула в его сторону, но, похоже, не заметила. Декер знал, что сейчас ее ум занят другими тревогами. Не исключено, что она уже забыла о человеке по имени Себастьян Леопольд, сидящем в камере предварительного заключения. О его признании в убийстве трех человек, двое из которых составляли все, что имел Декер. У Ланкастер прямо сейчас есть срочное дело: куча свежих трупов. А рядом разгуливает на свободе преступник, готовый к новым убийствам. Где уж тут помнить о том, кто тихо сидит в камере…
Стрельба в школе, разумеется, стала хитом в новостях страны. Их городок попал в заголовки первых страниц всех медийных платформ. Фамилии жертв пока не сообщали. Декер регулярно проверял телефон. Только стандартная фраза: «В ожидании уведомления ближайших родственников». От приятеля из полиции он уже знал, что с внуком Пита Рурка все в порядке. Но счастье не улыбнулось сыну одного из патрульных. И муж полицейского диспетчера, Энди Джексон, учитель английского языка в Мэнсфилде, находился в больнице в критическом состоянии со множественными огнестрельными ранениями.
Декер, тщательно выбирая дорогу, начал обходить школу по периметру, не заходя за полицейские ограждения. Миллер сказал, что стрелок улизнул. Весь Берлингтон настороженно следил за расследованием. Разве не достаточно того, что они потеряли своих близких? Так еще и убийца разгуливает на свободе и, возможно, готов убивать снова и снова… Это превращало ситуацию из ужасной в невыносимую.
Однако как убийца сбежал? Преступник, спокойно уходящий с места созданного им Армагеддона, воспринимался Декером как личный и профессиональный вызов.
И потом, была еще одна неочевидная причина. Амос больше ничего не мог сделать с Леопольдом — только сидеть и раз за разом прокручивать в голове бесконечные и бессмысленные гипотезы. Зато он мог подумать о Мэнсфилде и человеке, который устроил эту стрельбу. О том, где этот человек сейчас. И Декер выбрал последнее.
Он шел дальше, в сторону футбольного поля, где когда-то радовался своим победам. Была середина футбольного сезона, и траву на поле вытоптали. Домашняя игра, запланированная на ближайшую пятницу, не будет сыграна. Возможно, в этом году больше не будет игр. А может, их здесь никогда больше не будет.
Декер поднялся на трибуны и сел неподалеку от пятидесятиярдовой линии. Тащить свою тушу вверх по ступенькам было нелегко, и Амос в очередной раз сказал себе, что нужно сбросить вес и хоть немного вернуться в форму. Если ему так тяжело в сорок два, в пятьдесят два он просто не сможет подняться по лестнице… Черт, такими темпами он и в сорок три не сможет.
Декер смотрел на поле и мысленно возвращался к тем матчам, которые сыграл в школе. Они прятались где-то в мозгу, но раньше он был не в силах докопаться до этих воспоминаний. А сейчас для этого не требовалось никаких усилий. ЦВМ просто отмотал запись к нужной дате и включил воспроизведение.
Возбуждающее и чуточку беспокойное зрелище: юноша, который сносит и раскидывает в разные стороны других молодых мужчин. Он бросал мяч далеко и точно. В колледже Декер быстро понял, что его рука недостаточно сильна для бросков, требующихся от квотербека. Он полностью переключился на защиту — и выяснил, что парни по ту сторону мяча крупнее, сильнее и быстрее, чем он. Грубое пробуждение для парня, привыкшего к легким успехам. Он мог сдаться, но предпочел тренироваться жестче, чем более одаренные товарищи по команде.
И все это было напрасно. Футбольные времена давно прошли, карьера в правоохранительных органах отправилась в унитаз, а он сам сидит на ребристой алюминиевой скамье, натирающей задницу до крови уже через полчаса матча. Сидя там, Декер решил, что не станет задумываться о своей жизни дальше следующего утра. Но в оставшееся от сегодняшнего дня время ему есть о чем подумать. И сейчас он думал о том, как же убийца выбрался из здания.
Двери в Мэнсфилде располагались со всех сторон: сзади и спереди, слева и справа. Здание было построено еще в те времена, когда люди не открывали в школах огонь из АК-47, и потому строители не учитывали таких возможностей. Но с течением времени, когда количество инцидентов в школах стало расти, многие двери заперли или переделали так, чтобы те открывались только изнутри. Теперь посетителям требовалось зайти через главный вход и зарегистрироваться. Поговаривали об установке металлоискателей, но их стоимость была непомерной для практически обанкротившейся школьной системы. Школа завела автоматизированную систему оповещения, которая рассылала электронные письма в случае возникновения чрезвычайной ситуации. И сегодня она, скорее всего, разослала сообщения о наихудшем происшествии за всю историю города.
За пределами круга полицейских машин и фургонов СМИ стояли семьи. Когда Декер по пути к стадиону проходил мимо, на лицах этих мужчин и женщин была такая боль, которую Декеру вряд ли доводилось видеть.
Молли пошла бы в первый класс в Мэнсфилд. И сейчас Декер мог бы стоять рядом с другими родителями: переступают с ноги на ногу, засунув руки в карманы, смотрят в землю и только изредка скорбно перешептываются. Ужасная сцена, и Декер чувствовал комок, подступающий к горлу.
Он залез в карман и достал бумажник. Внутри было выцветшее фото дочери, сделанное на девятый день рождения — как оказалось, последний, который она отпраздновала. Озорная улыбка, кудрявые волосы. Глаза ей достались от матери — светло-карие и энергичные. Декер, конечно, помнил, когда именно сделана эта фотография и чем он в этот момент занимался. Было раннее лето, и он готовил на заднем дворе барбекю, два любимых блюда дочки: жарил канзасские ребрышки и початки водянистой кукурузы, прямо в шелухе.
Декер поднял взгляд на школу и вновь задумался, как же преступник это сделал. Во-первых, вошел в школу с оружием. Во-вторых, совершил эти убийства. И в третьих, ухитрился уйти. На самом деле именно здесь крылось главное. Пункт номер три: выход. Вокруг полно людей, большинство из них еще живы, как же он умудрился уйти незамеченным?
— Доллар за твои мысли!
Он опустил взгляд на гравийную дорожку, бегущую вдоль загородки вокруг поля, невысокого сетчатого забора. Снизу на него смотрела Мэри Ланкастер; в правой руке сигарета, левая подрагивает на бедре.
Она медленно поднялась по ступенькам и села рядом с Декером. Утром Мэри выглядела бледной и нервной, сейчас — подавленной и растерянной. Просто удивительно, что жизнь может сделать с тобой всего за день.
Ланкастер выдохнула струю дыма, молча глядя на пустое поле.
— Дерьмовое время, — негромко заметил Декер.
Она кивнула, но не ответила.
— Какая ситуация? — спросил он.
— Хочешь сам сходить посмотреть?
Амос обернулся к ней, но не успел ответить, как она сказала:
— Слышала, что ты сделал с Леопольдом.
— Я ни разу не упомянул, что ты приезжала ко мне рассказать о нем.
— Будь я на твоем месте, я бы, наверное, просто застрелила его.
Декер знал, что у единственного ребенка Ланкастер, Сэнди, был синдром Дауна. Ее муж, Эрл, работал в строительстве — иначе говоря, сейчас у него было не много работы. Они жили в основном на зарплату Мэри, не слишком большую, но хотя бы с приличной медицинской страховкой.
— Ты не думаешь, что это его работа, верно? — спросила она.
— Пока я слишком мало знаю.
— Сегодня ему предъявят официальное обвинение. Учитывая признание, мы можем задержать его. О залоге речь не пойдет, поскольку у него нет ни адреса, ни привязки к какому-то району, — следовательно, велик риск, что он скроется. Дело отправят в суд, как только он получит адвоката.
— ОЗ? — спросил Декер, подразумевая общественного защитника.
— Похоже на то. Так что, место преступления в Мэнсфилде? Хочешь посмотреть?
— Мэри, ты же сама знаешь, я не могу туда войти.
— Можешь, если Мак говорит, что все о'кей. В качестве официального консультанта полицейского управления Берлингтона. Платного консультанта. На этом ты не разбогатеешь, но хотя бы получишь больше, чем за свои частные подработки.
— Он действительно сказал, что все о'кей?
Ланкастер протянула ему телефон:
— Хочешь сам прочитать его письмо? Или позволишь мне?
Она развернула телефон экраном к себе и прочитала:
— «Возьми Декера в Мэнсфилд. Посмотри, что он увидит. Нам нужна помощь, и если Декер сидит на своей толстой заднице и страдает, или сходит с ума на почве Леопольда, или разыгрывает из себя частного сыщика для всяких подонков, это пустая трата его времени».
— Вижу, он следил за моей карьерой.
— Похоже.
Мэри встала, затянулась сигаретой почти до фильтра, потом выщелкнула окурок. Декер следил, как он упал на дорожку, на секунду вспыхнул и погас.
Как все эти жертвы в школе, подумал Амос, поднялся и пошел за своей бывшей напарницей вниз по ступеням.
В школах не должно быть настолько тихо. Такой была первая мысль Декера, когда он шел по коридору за Ланкастер. Следом пришла другая: никогда еще ему не приходилось бывать в настолько ужасном месте.
Он шел мимо фотографий прежних директоров Мэнсфилда, включая того, кто возглавлял школу, когда в ней учился сам Декер. Заглядывал в классы, где когда-то сидел, иногда слушал, иногда записывал, а временами — спал, делая вид, что слушает и записывает.
Но прошлое разом ушло, когда на пересечении двух коридоров Декер увидел ногу. Обнаженную голень, следовательно, тело почти наверняка женское.
Они с Ланкастер повернули за угол, и его догадка подтвердилась. Она распростерлась на линолеуме, достаточно старом, чтобы помнить, как по нему ходил Декер.
Все уже сфотографировали и измерили, эксперты собирались закругляться, сказала ему Ланкастер. Девушка, казалось, позировала — одна рука вытянута, будто она машет другу, — когда кто-то жестоко отнял у нее оставшуюся жизнь.
— Дебби Уотсон, — сказала Ланкастер Декеру, глядящему на тело. — Выпускной класс. Только что исполнилось восемнадцать. Родителей известили.
Декер огляделся. Он работал на местах преступлений двадцать лет, сначала патрульным, потом детективом. Сейчас он должен быть в своей тарелке, должен привычно выискивать то, что выискивал прежде тысячи раз. Вот только он совсем не в своей тарелке. Он чувствует себя чужаком. Чувствует, будто из него выкачивают весь воздух школы.
Амос с трудом подавил это внутреннее смятение и произнес:
— Но они же ее не видели?
Мэри покачала головой.
— Ты знаешь правила. Место преступления. Никто не входит, в том числе родители. Да и вряд ли они захотели бы видеть ее… такой.
Декер натянул пластиковые бахилы и перчатки, выданные Ланкастер, и присел рядом с Дебби Уотсон. Голова закружилась. Он откашлялся и сосредоточился на теле.
Судя по всему, девушка получила в лицо полный заряд картечи. В результате оно исчезло. Декер взглянул на стену позади тела. Она была покрыта кусочками мозга и костей. Рядом с телом валялись учебники; блокнот был залит кровью. Декер посмотрел на лист бумаги, вероятно, выпавший из учебника. Если это ее рисунки, она была неплохим художником, подумалось ему.
— У вас уже есть последовательность выстрелов? — спросил он.
— Насколько мы можем судить, она была первой жертвой.
— Откуда вошел стрелок?
— Пойдем.
Ланкастер вела его недалеко, и Декер узнал тыльную сторону здания. Она указала на несколько дверей:
— В течение учебного дня они заперты. — Ткнула пальцем в сторону камеры, приделанной в углу под потолком. — Вот эта камера дала приличную картинку проникновения.
— Описание?
— У меня есть картинка на ноутбуке, посмотришь, мы развернули штаб в библиотеке. Это был крупный парень в полном камуфляже. Лицо полностью закрыто маской и щитком.
— Ремень с подтяжками, — задумчиво произнес Декер. — Методично.
— Мы полагаем, — продолжила Ланкастер, — он вошел здесь, завернул за угол, столкнулся с Дебби Уотсон и застрелил ее.
— А разве в коридорах не было других людей?
— В такое время все были в классах.
— А Дебби?
— Она шла в кабинет медсестры. Расстройство желудка. Так сказал учитель, который разрешил ей уйти с занятия.
Декер еще раз огляделся.
— Все были в классах. Значит, либо стрелку здорово повезло, либо он знал распорядок дня школы.
— Я тоже об этом подумала.
— И когда он застрелил Дебби?
— Он пошел в спортзал, убил Джо Крамера, учителя физкультуры, потом развернулся, прошел мимо тела Дебби и направился в переднюю часть школы. К тому времени всех вспугнули выстрелы, но классные комнаты оказались ловушкой. Он застрелил еще одного ученика прямо в классе. Потом пошел в соседний класс и открыл огонь. Еще один труп и один раненый, учитель.
— Энди Джексон? Английский? Я слышал в новостях.
— Да. Потом он пошел в коридор напротив и вошел в другой класс. Еще один труп. Следующий класс в том же коридоре, застрелен шестой человек. Потом он направился в кабинет администрации и там застрелил завуча. Затем застрелил еще одного ученика в другом классе. Итого восемь трупов. И Джексон в критическом состоянии, так что счет может вырасти до девяти.
— То есть шесть учеников и двое взрослых?
— Да. И один тяжелораненый.
— Ты сказала, на стрелке были камуфляж, маска и щиток?
— Верно.
— Что еще? Обувь?
— На видео он выше пояса. Никто из опрошенных не заметил его обуви. На нем были перчатки. Оружие — дробовик и пистолет. Баллистики пока собирают и сводят в таблицы данные. Много пуль до сих пор в жертвах. Когда он пользовался пистолетом, то стрелял в жертву несколько раз.
— Чтобы убить наверняка, — сказал Декер. — С дробовиком таких проблем не было.
— Да, верно.
— Значит, капюшон и щиток?
Ланкастер кивнула.
— Ему было важно замаскироваться. Возможно, он боялся, что его узнают. Ты сказала, он крупный парень? Насколько крупный?
Она достала блокнот.
— В кадр с ним попал плакат на стене. Мы померяли. Ищем парня ростом не меньше шести футов двух дюймов, с очень широкими плечами. Вроде твоих. Сильный. Определенно мужчина. Вес больше двухсот фунтов.
— Итак, он обходит всю школу, а у нас есть единственный кадр?
— Возможно, он знал, где расположены камеры, и избегал их, — ответила Ланкастер. — Не исключено, что он уже был здесь, осматривал местность перед этим побоищем.
— Но один раз он не увернулся от камеры, — возразил Декер.
— Как ты думаешь почему? Неувязка? Ошибка?
— Пока говорить рано, но, если это сделано намеренно, нам нужно выяснить зачем.
Ланкастер сделала какие-то пометки.
— Ты сказала, он заходил в классы?
Она кивнула.
— Но убивал только одного человека, а потом шел дальше?
— Всё так. За исключением раненого в одном из классов учителя.
— У жертв было что-то общее?
— Ты думаешь, он мог выцеливать конкретных людей?
— Пока не исключаю.
— Ему нужно было знать, в каких именно классах в это время они находятся.
— Возможно, он это как-то выяснил.
— Я проверю, — сказала Ланкастер. — Но сильно сомневаюсь, что при таком хаосе этот парень мог работать с учетным листом целей.
— Возможно, это был хаос для остальных. Но не для него. У него были «стволы».
— Амос, но все же… — с сомнением произнесла Мэри.
— А выход? — спросил он, не обращая внимания на последнюю реплику.
— Пока не выяснили.
Декер посмотрел на нее.
— К тому моменту, когда этот парень закончил стрельбу, сколько прошло времени?
— Грубая оценка временного диапазона, которую мы получили, — десять минут или чуть больше.
Декер выглянул в окно. Фасад школы далеко от дороги, выходит на свою территорию. На той стороне — жилые дома.
— Там никто ничего не слышал? Крики, выстрелы?
— Пока выясняем. Возможно, у него был глушитель.
— Не на дробовике. Но я веду к другому: как этот парень в камуфляже, капюшоне и щитке, с двумя пушками, одна из которых длинноствольная, вышел отсюда и никто его не заметил? И, если уж на то пошло, как он вошел сюда и его никто не увидел?
Воздуха опять стало не хватать. На лбу выступил пот. Декер оперся рукой в перчатке о стену. Если Ланкастер и заметила его слабость, то промолчала.
— Видео показывает, как он входит с задней стороны. Там нет ничего, кроме старой армейской базы. Он мог проскользнуть сюда незамеченным. Может, прятался в мусорном контейнере на задах здания, а потом выскочил оттуда…
Декер потер живот.
— Амос, ты в порядке?
— Паршивая диета. Вы проверили помойку?
— Мы проверили все и ничего не нашли. Мы даже проверили забор вокруг базы. Никаких следов. Там такие заросли, что было бы заметно, если б кто-то там лазил.
— Итак, он стрелял, двигаясь от задней части здания к фасаду. Предположим, оттуда он и ушел. Почему его никто не видел? По ту сторону улицы жилые дома. По дороге все время ездят машины.
— Ну, дома строго напротив пустуют — невыплаченная ипотека. И это рабочий район. В такое время утра немногие сидят дома. И вряд ли кто-то услышит звуки, школа достаточно далеко.
— Но на улице все равно было движение. Дети и учителя должны были кричать в окна. С мобильников набирали «девять-один-один». Проезжали патрульные машины. Я был рядом со Вторым участком, когда там началась суматоха. Сколько оттуда на машине до школы? Минут пятнадцать?
— Примерно так, да.
— И даже если снаружи никто не видел, как он уходит, кто-то должен был смотреть из окон школы. Дети, снимающие видео на телефон. Насколько я помню, любой выход из этого здания просматривается из окон одного из классов.
— А ты откуда знаешь? Часто сбегал с уроков?
— Постоянно.
— Ладно, тут ты меня сделал. Я ходила в школу в соседнем округе. Это твой газон, не мой.
— И по-прежнему остается вопрос с его входом. Как он вошел сюда незамеченным? Даже если зашел сзади? Там тоже есть окна.
— Да, но второй и третий этажи не используются.
— На первом этаже есть окна, выходящие на зады школы.
Ланкастер только потрясла головой.
— Школу обыскали?
— Обыск идет прямо сейчас.
— А учителя, администрация, ученики?
— Эвакуированы в безопасное место.
— В безопасное? — переспросил Декер, не обращая внимания на боль в животе и голове.
— Амос, мы не были уверены, что стрелок ушел. В подобных ситуациях следует в первую очередь убрать людей в безопасное место и обеспечить охрану территории.
— Ладно, замечу очевидное — если никто не видел, как он уходит, то откуда вы знаете, что не эвакуировали в безопасное место стрелка?
— Никому не позволили покинуть территорию, пока мы не получили описание стрелка. Женщины очевидно вне подозрений. Все свидетели указали, что это был мужчина. И во всем здании не оказалось ни одного парня, подходящего под это описание.
— Даже ученики? В наше время вырастают крупные детки.
— У всех учеников-парней подходящих габаритов есть алиби. Все они были в своих классах вместе с еще тридцатью ребятами. Никто из них не мог быть стрелком. Есть четверо учеников, которые по разным причинам выходили из класса. Все они ниже пяти футов девяти дюймов и легче полутора сотен фунтов. Все свидетели заявили, что стрелок, помимо своего роста, тянул на двести фунтов с лишним. И был накачанным, как спортсмен.
— А что с парнями, которые в этот день отсутствовали в школе?
— Еще проверяем. Возможно, что-то даст. Но я нутром чую: это был чужак.
— А учителя-мужчины подходящих размеров?
— Учитель физкультуры. Но он мертв. Еще завуч. Тоже мертв. Все остальные ниже шести футов и легче ста семидесяти. И ни одного из них не назовешь плечистым. Единственный живой учитель, примерно подходящий по весу, это химик, но у него рост пять и семь и недалек сердечный приступ.
— Так как же он попал сюда? Приехал?
Ланкастер покачала головой.
— Не думаю. В нужный нам промежуток времени никто не видел подъезжающих или отъезжающих машин.
— Судя по твоим словам, Мэри, в нужный период времени никто вообще ничего не видел.
— Сомнительно, сама знаю, — согласилась она. — Слушай, если этот парень все еще прячется в здании, мы его возьмем. Вся территория окружена копами. Отсюда никто не выйдет.
— Ты сказала, обыск продолжается?
— С того момента, как всех отсюда вывели, мы прочесываем школу дюйм за дюймом. Амос, никто не сможет выбраться незамеченным.
— Тогда ты зашла прямиком в тупик.
Ланкастер наклонила голову, немного пожевала резинку.
— Еще раз?
— Если здание опустело и никто не видел, как этот парень уходит, значит, стрелок — один из тех, кто был в школе. Учитель, ученик или человек из административного персонала. Вы учли тех, у кого были проблемы с законом?
Мэри кивнула.
— Все слишком старые, и все со здоровым пузом. Но я понимаю, о чем ты.
— Могу я взглянуть на видеозапись с этим парнем?
Ланкастер повела его в библиотеку. Едва они миновали сдвоенные деревянные двери, Декер понял, что библиотека превратилась в противоположность тихому святилищу. ФБР заняло целый угол, полиция штата получила свое место, а Ланкастер и ее команде остался кусочек в самом дальнем конце помещения.
Ланкастер направилась туда, где развернули рабочее место ее коллеги, но Декер застыл в дверях библиотеки. Не так уж долго он пробыл вдали от этого мира, но сейчас это время показалось ему вечностью. Ему не нравились толпы. Ему не хотелось заходить внутрь и включаться в большую группу следователей, пусть даже у них была сейчас одна цель. Какая-то часть его хотела прокрасться обратно в «Резиденс Инн», закрыть дверь, зажмуриться и завернуться в свою палитру цветов. Да и какой от него толк? Он не смог найти убийц своей семьи. Как ему искать этого убийцу? Он покосился на дверь. Еще можно сбежать…
— Амос!
Декер молча смотрел на капитана Миллера, который направился к нему. Этим вечером Мак был одет по всей форме. Он протянул руку, и Декер неохотно пожал ее.
— Спасибо, что помогаешь, Амос, — сказал Миллер. — Нам это пригодится.
Декер оглядел толпу народа в библиотеке.
— Похоже, у вас и так есть вся требуемая помощь.
Он попытался забрать руку, но Миллер крепко сжимал его ладонь, пристально глядя на бывшего детектива.
— Видимость бывает обманчивой. И мне нужно было твое участие. Ты видишь вещи. Я хочу сказать, Амос, ты их действительно видишь. Нам нужно взять этого парня. Нам нужно сделать все правильно. И передать дело в суд.
Миллер продолжал смотреть в лицо Декеру, пока тот наконец не встретился с ним взглядом.
— Амос, нам нужно раскрыть это дело. Ты это понимаешь. Я знаю.
— Да, — ответил Декер. — Я понимаю. Хотя бы потому, что я так и не смог этого сделать.
Миллер выпустил его руку.
— Не пора ли тебе присоединиться к своему «партнеру»? Рад видеть, что вы снова вместе.
Промолчав, Декер повернулся и пошел туда, где его дожидалась Ланкастер.
Возможность сбежать исчезла. Сейчас ему казалось, что Миллер прекрасно знал, о чем думает Амос, стоя в дверях библиотеки. И капитан был решительно настроен отрезать ему все пути к отступлению.
Декер пристроил свою тушу рядом с Ланкастер за столом посреди штаба местных копов. Всю длину стола занимали ноутбуки. На полу валялись грозди удлинителей, провода из которых шли к компьютерам, сканерам и принтерам. Повсюду ходили люди с папками, документами, планшетами, и всех их, на взгляд Декера, окружала аура тихого отчаяния. Он знал, что дети многих копов учатся в этой школе. Хотя вряд ли им требовались дополнительные стимулы, чтобы взять стрелка.
Когда Миллер обратился к Декеру по имени, несколько детективов и пара копов опознали Декера и встретили его кивками или угрюмыми взглядами, но никто не заговорил с ним. Он ушел из полиции не лучшим образом, хотя вряд ли кто-то всерьез винил его.
Однако сейчас он здесь — значит, можно приниматься за работу.
Амос посмотрел на Ланкастер.
— Видео?
Мэри нажала несколько клавиш, и через пару секунд Декер уже разглядывал зернистые кадры.
— Вот этот сукин сын, — сказала Ланкастер.
Декер взглянул на таймер.
— Восемь сорок одна. Когда начинаются занятия?
— Ровно в восемь тридцать. В этот момент все должны быть в своих классах.
— Ты сказала, он вошел через задние двери? И эта съемка оттуда, так?
— Да.
— Разве эти двери не заперты?
— Должны быть заперты. Но их не трудно отжать.
— Вы обнаружили признаки взлома?
— Амос, эти двери не меняли с семидесятых годов. Сплошные вмятины. Невозможно сказать, взламывали их или нет.
Мэри нажала еще несколько клавиш и увеличила изображение.
— Мы определили, где это. Здесь коридор отходит…
Она запнулась.
— Извини, неудачно выразилась. Коридор, который идет от установленного нами места проникновения. Здесь убийца повернет, а вон там столкнется с Дебби Уотсон, примерно через минуту.
— То есть первый выстрел в восемь сорок две или около того, кладя минуту между таймером видео и встречей с Уотсон?
— Примерно так. Люди запомнили выстрел из ружья. На самом деле, услышав его, куча народа посмотрела на часы. Поэтому восемь сорок два — годное время для первого выстрела.
— Ладно.
Декер задумался, о чем стоит спросить дальше. Вопросы должны всплывать на автомате, но не всплывают. Он определенно заржавел. Амос оглянулся на следователей, которые вкалывали изо всех сил. Он привык быть одним из них. Но факты есть факты, он вылетел из профессиональной жизни в ту минуту, когда нашел свою семью мертвой. И сейчас, приходится признать, он может оказаться скорее помехой, чем помощью.
Декер обернулся к Ланкастер, которая сочувственно смотрела на него.
— Амос, это как езда на велосипеде, — сказала она, явно распознав его неуверенность.
— Может, и нет, Мэри. Думаю, я справлюсь. Но если я не потяну собственный вес, мне тут делать нечего.
Она перевела взгляд на экран.
— Ладно, у камеры нет микрофона, так что ты ничего не услышишь. А в следующем коридоре камеры нет.
— Почему?
— А как ты думаешь? В бюджете нет денег. Нам повезло, что хотя бы одна камера работала нормально.
Декер на мгновение задумался.
— Но их оставили в качестве сдерживающего средства?
— Именно. Потому что люди не знают, какие из них работают.
— Однако наш парень ухитрился миновать все, кроме одной…
— По правде говоря, не так уж важно, ухитрился он или нет. Амос, он полностью закрыт. Его вообще невозможно опознать.
Декер медленно кивнул, вновь ощутив, насколько медленно и пассивно он думает.
Еще раз посмотрел на экран. Капюшон и щиток. На видео щиток был ярким пятном отраженного света. Декер наклонился к экрану, как гончая, вынюхивающая след.
— Даже капюшон толком не разглядеть. Он знал, где камера, и держался так, чтобы не попасть в кадр, несмотря на свою маскировку.
— Думаешь, это важно? — спросила Ланкастер.
— На этом этапе расследования важно все.
Она кивнула.
— Кажется, это второе правило, которому ты меня научил.
— А первое — подозревать каждого, — рассеянно добавил Декер, не отрывая взгляда от экрана.
Мэри промолчала, и он посмотрел на нее.
— Амос, это как езда на велосипеде. Ты был лучшим из всех, кого я видела. Я думаю, ты и сейчас лучший.
Он отвернулся. Похвала не помогла: его измененное сознание больше не откликалось на такие слова.
— Можешь показать запись до момента, когда он поворачивает за угол?
Ланкастер запустила запись, а потом, по просьбе Декера, повторила ее еще три раза. Наконец Амос отодвинулся, полностью погрузившись в свои мысли, хотя все еще смотрел на экран.
Мэри поглядела на него.
— Тебя что-то зацепило?
— Меня много чего зацепило. Но больше всего меня беспокоит, как парень в такой одежде и с оружием мог раствориться в воздухе.
— Я не верю в привидения и магию.
— Я тоже, Мэри. Но одно я знаю точно.
— И что же?
— Этот парень не собирался уходить.
Ланкастер смотрела на Декера, и с каждой секундой выражение ее лица становилось тревожнее.
— Ты уверен, что говоришь не про Леопольда?
Декер пожал плечами, глядя в пустоту за тысячу миль отсюда.
— В каком-то смысле, все они гребаные Леопольды.
Ланкастер, с благословения капитана Миллера, организовала Декеру временное удостоверение и пропуск. Амос много раз работал на месте преступления и знал, куда нельзя наступать и как не потревожить и не испортить потенциальные вещдоки. Он просмотрел отчеты, еще раз изучил видеозапись, перебросился словом с теми ребятами из полиции, которых знал, кивнул тем, которых не знал. Хотя он по-прежнему не чувствовал себя в своей тарелке, кое-что возвращалось. Его главной силой всегда была наблюдательность. Декер смотрел по сторонам и видел вещи, но не так, как большинство людей. Он строил обвинения на мельчайших деталях, которых не замечали многие — и, что немаловажно, те, кто совершал преступления.
И здесь Амос тоже заметил многое, но далеко не все из этого имело отношение к стрельбе.
Прежде всего он обратил внимание, что фэбээровцы, как всегда, выпендриваются. Важничают и потрясают всех своими возможностями. Но, опять же, он знал, что полиция не станет возражать против их помощи. У них одна цель. Взять парня, который это сделал.
Декер погрузился в рутину, привычную по сотням других расследований. Он ходил, наблюдал, задавал вопросы и читал отчеты. В процессе несколько раз обошел школу по периметру. Осмотрел здание со всех доступных точек. Затем вернулся в школу и выглянул из каждого окна. Сейчас была самая темень перед рассветом. Он провел здесь уже немало часов, но они казались десятью минутами, потому что Декер до сих пор ничего не придумал. Что ж, это нормально. Посреди криминального расследования редко случаются прозрения и чудеса. Если вам хочется чего-нибудь этакого, включите телевизор. В настоящем мире результаты появляются после медленной и упорной работы, сбора фактов, а потом построения на их основе заключений и гипотез. Ну, и немного удачи тоже не помешает.
За несколько минут до рассвета начал подъезжать транспорт, предназначенный для перевозки тел в морг. Позади школы была разгрузочная площадка. Полиция отгородила ее парусиной, натянутой на стальные шесты. Машины по очереди подъезжали к проему в этой стене. За брезентом, знал Декер, выносят тела, уложенные в прочные черные мешки. У тел были имена, а теперь еще и номера. Они уже не человеческие существа. Теперь они — части криминального расследования. Дебби Уотсон, первая жертва, превратилась в Ж-1. Ее тело стало отправной точкой в нумерации погибших. Джо Крамер, учитель физкультуры, обозначен Ж-2. И так далее, вплоть до конца списка мертвых.
Декер прислонился к стене школы неподалеку от разгрузочной площадки и смотрел на синюю парусину. А потом закрыл глаза, потому что синий был цветом убийства его семьи. Декеру не требовалось видеть цвет. Этого цвета было достаточно прямо у него в голове.
«Амос, вернись к основам. Медленно и спокойно. Ты знаешь, как действовать. Ты много лет занимался этим. Мэри права. Ты сможешь».
Мотив.
Начинать всегда нужно с него, ведь это просто другой способ сказать: «Зачем ты это сделал?» Жадность, ревность, возбуждение, личная месть, мнимые обиды, безумие? Последнее разгадать труднее всего — как ты прочтешь мысли сумасшедшего?
Но у этого парня был метод. Он кое-что знал о школе. Он здорово беспокоился, чтобы никто не увидел и клочка его шкуры. До сих пор неизвестно, белый он или черный. Правда, большинство массовых убийц были белыми. И мужчинами. При таких габаритах этот стрелок определенно мужчина.
А вот щиток — необычный шаг. Это не защита. Пулю он не остановит. Это прикрытие.
Декер следил, как отъезжает последняя машина, с мигалками, но без сирены. Мертвым торопиться некуда. Каждое тело будет вскрыто судмедэкспертом в поисках улик. Но надеяться тут можно только на баллистическую экспертизу. Какие пули их убили? Декер сомневался, что стрелок трогал кого-то из жертв. Если никого не касаешься, ты не оставляешь следов. Если же у них будут пули, то однажды их можно будет сравнить с оружием. И если у оружия был владелец, можно попытаться проследить всю цепочку вплоть до нынешних ужасных событий.
Декер вернулся в библиотеку. Ланкастер сидела и просматривала заметки по делу. При его приближении женщина подняла взгляд.
— Удивительно, что ты до сих пор здесь, — сказала она, подавив зевок.
— У меня нет других дел, — отозвался Декер, присев рядом с ней.
— Побродил, как обычно? — спросила она.
Он кивнул.
— Но я вообще ничего не увидел.
— Амос, ты увидишь. Тебе нужно время.
— Эрл с Сэнди?
— Он привык, — мотнула головой Ланкастер. — В последнее время было много долгих ночей. — Она оглядела комнату. — Но ничего подобного.
Декер медленно кивнул. Его компонент, ответственный за болтовню, уже выдохся.
— Ты еще не закончила со свидетельскими показаниями?
— Ввожу в компьютер. Там мало что есть. Но я еще не говорила с раненым учителем. Есть шансы, что он и не сможет. А если он умрет, у нас будет уже девять жертв.
— Энди Джексон… Как он получил пули?
— Ученики из класса сказали, он пытался остановить стрелка.
— Как? — уточнил Декер.
— Бросился на него. Прикрыл собой учеников.
— До или после того, как стрелок убил ученика?
— После.
Декер откинулся назад и задумался. Ланкастер наблюдала за ним.
— Очень храбрый поступок, — заметила она.
Декер не отреагировал на это заявление.
— Мне нужно посмотреть свидетельские показания.
Сейчас он говорил отрывисто и уверенно.
Услышав эти нотки, Ланкастер чуть заметно улыбнулась и достала показания.
Амос просмотрел каждую страницу. Закончив, он вернулся ко второй странице, потом перелистнул на десятую и отложил блокнот.
— Нашел что-нибудь? — поинтересовалась Ланкастер, которая поглядывала на него, занимаясь своими делами.
Он встал.
— Я вернусь.
— Декер!
Но для такого крупного мужчины, да еще с лишним весом, он двигался удивительно быстро. Может, в нем еще осталось немного от раскованного футболиста. Он закрыл за собой дверь библиотеки и пошел по коридору.
Ланкастер не пошла за ним. Десять лет она была его напарником и привыкла к таким штучкам. У него родилась какая-то идея, и всё — он помчался, не сказав никому, даже ей, ни слова. Она вернулась к своей работе.
Декер прошел десять шагов, потом остановился и выглянул в окно, выходящее на переднюю парковку. Он видел, что начинается дождь. А перед школой плавает в воздухе множество горящих свечей. Конечно, это были не свечи. Под дождем они сразу потухли бы. Это были огоньки сотовых телефонов. Люди, собравшиеся в память погибших. Казалось, перед школой стоит все население Берлингтона — и, возможно, так оно и было. Наверное, после этой трагедии так и должно быть.
В ночь после убийства люди так же стояли перед его домом. Они держали настоящие свечи. Плюс куча цветов, табличек, мягких игрушек. Все это задумывалось как знак поддержки, любви, сочувствия и заботы. Все это было хорошо. Но от одного взгляда на эту кучу Декера начало мутить. Он терял опору, и сквозь горе проступала безумная ярость.
Амос отвернулся от окна и пошел дальше; дождь уже усилился и колотил по крыше школы.
Декер представил, как гаснут огоньки телефонов, когда люди торопливо прячут их от дождя. А может, не прячут. Пусть телефоны тоже умрут, в знак солидарности с теми, кто погиб здесь.
Он прошел мимо знакомого детектива. Тот разговаривал с мужчиной в костюме, которого Декер уже видел в библиотеке, человеком из ФБР. Детектив кивнул Декеру.
— Слышал, что ты консультируешь по этому делу, Амос. Рад тебя видеть.
Декер нерешительно кивнул в ответ и посмотрел на агента ФБР. Мужчина бегло оглядел Амоса и, судя по выражению его лица, выставил низкую оценку.
— Ага, — только и смог хрипло выдавить Декер и заторопился дальше.
Он задвинул подальше нескладную встречу, его разум легко проделывал подобные трюки. Декер мог с поразительной четкостью разложить все по полочкам. Следствие того, что ему на все было насрать.
Он заметил некую бессмыслицу. Потому и выскочил из библиотеки.
Страница два свидетельских показаний.
Мелисса Далтон, семнадцать лет, выпускной класс, прятала книги в свой шкафчик. Время было раннее, 7:28, за час с лишним до начала занятий. Она пришла на сдачу теста, который пропустила из-за болезни. Далтон знала точное время, поскольку взглянула на часы над шкафчиком, боясь опоздать. За все время учебы в средней школе у нее была идеальная посещаемость, не омраченная даже опозданиями. Для нее это было важно — родители заявили, что четыре года такого совершенства заслуживают подержанной машины, которую девушка получит сразу после выпуска.
Итак, 7:28.
В этот момент Мелисса Далтон что-то услышала. И сказала об этом Ланкастер, когда Мэри допрашивала ее.
Она услышала некий звук за час и две минуты до первого звонка на уроки. Примерно через двенадцать минут после этого звонка, в 8:42, стрелок завернул за угол, поднял дробовик, и Дебби Уотсон лишилась лица и жизни. И все потому, что у нее было расстройство желудка.
Но как Мелисса Далтон могла это услышать?
«Маленькие наблюдения могут привести к большим прорывам».
Декер пошел дальше.
Декер остановился и осмотрелся. Спортзал расположен в дальнем левом конце последнего коридора на первом этаже. Дальше классные комнаты, потом задние двери. С другой стороны центрального коридора еще классы, кладовка и задняя разгрузочная площадка. Центральный коридор идет от фасада, деля здание ровно пополам. С каждой стороны, как ветви дерева, от него отходят еще три коридора.
Поскольку только у среднего коридора были выходы с двух сторон, в здании насчитывалось четыре комплекта дверей, соответствующих сторонам света.
Декер направился к заднему выходу и осмотрел видеокамеру. Затем стал прохаживаться вдоль дверей, останавливаясь в разных местах и всякий раз проверяя камеру.
«Интересно».
Он развернулся и пошел по главному коридору к переднему входу. Потом свернул налево, по коридору, слева от которого располагалась столовая, а справа — библиотека.
Здесь находился шкафчик Мелиссы Далтон, строго напротив столовой. Декер посмотрел на шкафчик. За ним была библиотека, где вкалывала Ланкастер. На противоположной стороне, рядом с парой классов, располагалась большая столовая.
По своим школьным временам Декер помнил, что в конце столовой есть кладовая и кухня с внешней дверью. Дверь выходила на маленькую бетонную площадку, куда выгружали доставленные продукты. Значит, на самом деле дверей шесть. Четыре основные, из коридоров, одна сзади, выходящая на разгрузочную площадку, и одна здесь, в кафетерии.
В 7:28 Мелисса Далтон услышала, как дверь открылась и закрылась. Не дверь классной комнаты, поскольку она чпокнула, так сказала Мелисса. Как при закатке под вакуумом.
«Как при закатке под вакуумом». Собственные слова Далтон. Ланкастер записала: «Далтон сказала, ей нравится наука, и класс совсем недавно изучал вакуум, поэтому неудивительно, что этот термин сразу всплыл в ее памяти». Рядом Мэри поставила несколько вопросительных знаков и большую звездочку. Несомненно, она собиралась попозже проверить это. Декер не мог винить ее за такие пометки. Эти показания казались бессмыслицей.
Итак, это вторая страница показаний.
На десятой странице скрывался небольшой самородок. Вторая часть информации, заставившей Декера прийти сюда.
Работники столовой приходили ровно в 8:45. Ни раньше, ни позже. Несколько источников подтвердило, что и вчера все было именно так. В столовой работали только женщины. Никто из них не мог обернуться плечистым мужчиной ростом в шесть футов два дюйма и весом за двести фунтов. И поскольку стрельба началась в 8:42, ни одной сотрудницы столовой в школе еще не было. Четверо вылезали из своих машин на парковке, а пятая сворачивала туда, когда в школе разверзся ад.
Декер вошел в столовую и осмотрелся. Рука инстинктивно потянулась к рукоятке пистолета, заткнутого за пояс и прикрытого пиджаком. Он сдвинул большим пальцем предохранитель. Патрон уже находился в стволе. В столовой было темно. Декер нащупал плечом выключатели и включил свет.
Он пересек зал, проходя мимо столов, на которые были аккуратно уложены стулья. В дальнем конце стояли буфетные прилавки, сплошное стекло и нержавейка. Емкости были пусты. Все вымыто, посуда тщательно сложена, столовая готова к работе. Не хватает только голодных учеников и персонала, готового их обслужить.
Взгляд Декера все время рыскал по полу. Но никаких следов видно не было. Он миновал проем в задней части столовой. Тут стояли передвижные стойки, на которых еду доставляли с кухни к прилавкам. Стойки были придвинуты к стенам. Здесь же стояли швабры, ведра и прочий инвентарь.
Но Декера это не интересовало.
Интересным было другое — встроенный морозильник, расположенный в дальнем конце кладовой.
Чпокающий звук. Вакуум. Дверь морозилки закрывается.
Или открывается.
Декер достал пистолет. По правде говоря, он не думал, что встретит в морозильной камере стрелка в полном снаряжении. Полиция уже обыскала школу и, разумеется, открывала морозильник. Но Декер повидал в своей жизни достаточно дерьма и не сбрасывал со счетов любую возможность. Если сейчас принять что-нибудь на веру, он тоже может уехать из школы на тихой машине в мешке для трупов.
Он направил пистолет на дверь, шагнул вбок, обхватил ручку рукавом пальто, дернул вверх, а потом сильно потянул.
Дверь легко открылась.
С чпоканьем, отметил он, когда нарушилось герметичное уплотнение. Амос представил, как ранним утром этот звук разносится эхом в пустом и тихом помещении. И его слышит Мелисса Далтон. Ну что ж, кажется, этот маленький эксперимент подтверждает слова девушки.
Декер попятился и присел за разделочным столом. Он сдвигался вдоль края стола, пока не смог разглядеть всю камеру. Пусто, только продукты. Но была ли она пуста в 7:28 вчерашнего утра?
Декер зашел в морозильник и огляделся. Он обратил внимание, что дверь оборудована системой безопасности, позволяющей открыть ее изнутри. Благодаря ей случайно запертый человек не мог оказаться в ловушке и замерзнуть насмерть.
А потом он заметил. Точнее, почувствовал.
В морозильниках должно быть холодно, точнее, около нуля. А в этом было довольно тепло. Возможно, не холоднее, чем снаружи.
Он проверил термометр. Не удивительно. Восемь градусов.
Декер открыл пару контейнеров и увидел именно то, что ожидал. Мясо и другие скоропортящиеся продукты разморозились и начинали пованивать. Их придется выбросить.
Значит, этот парень поднял температуру в морозильнике и воспользовался им как укрытием. А Мелисса Далтон услышала именно то, о чем подумала. Чпокающий звук, когда стрелок выбрался оттуда в 7:28. Но зачем прятаться в морозильной камере? И как он изначально попал в школу? Скорее всего, морозильником пользовались в течение всего дня, так что ему нужно было прийти позже. Должно быть, он проник сюда ночью. В противном случае кухонный персонал заметил бы его, едва принявшись за работу.
Следующий вопрос: что дало ему укрытие в морозильной камере?
И мать всех вопросов: как он прошел от столовой в передней части здания через всю школу до черного входа, откуда начал стрельбу, и никто его не увидел? Телепортировался с космического корабля?
Круг потенциальных подозреваемых трансформировался, и на Декера накатывали волны новых вопросов.
Посетители? Родители? Сторонний обслуживающий персонал? Ланкастер не упоминала никого подобного. Амос предполагал, что все, кто находился в это время в школе, были задержаны для допроса. Это основное правило криминального расследования: никого не выпускать. Но между стрельбой и моментом, когда полиция запечатала все входы и выходы, был зазор. И в это время стрелок мог уйти. Однако как он смог уйти незамеченным?
Декер вышел из морозильной камеры и закрыл за собой дверь. Прошел несколько шагов и посмотрел вверх. В морозильнике не было тайника. А вот здесь… возможно.
Амос взял один из стульев и поставил его посредине помещения. Потом влез на стул. Благодаря своему росту он тут же ударился головой в потолочную плитку. Подвесной потолок, который многие называли плавающим, поскольку легкие плитки, лежащие на металлических направляющих примерно в двух футах от настоящего потолка, легко сдвигались. Модернизация здания, сделанная много позже времени его постройки. В 40-х годах подвесные потолки не ставили.
Декер поднял плитку и просунул голову в проем. Пользуясь телефоном как фонариком, он осветил темное пространство. Внутри было много всякого барахла, включая провода, трубы противопожарной системы и вентиляционные трубопроводы. Парень таких размеров никак не мог туда влезть. И даже если б он влез, легкие направляющие не справились бы с его весом. Декер трижды переставлял стул, пока не нашел кое-что интересное. Не сверху, а на полу. Характерные следы пыли с потолочных плиток. Он взглянул на те места, которые уже проверил. Сейчас под каждым из них была пыль, поскольку Амос поднимал шероховатые плитки и елозил ими о направляющие. Но здесь плитки он еще не трогал.
Декер сделал несколько фотографий с разных углов. Потом установил стул и снова влез на него. Прикрыв пальцы рукавом пиджака, чтобы не смазать отпечатки и не добавить лишних, осторожно поднял плитку. Засунул голову внутрь и огляделся. Пусто. Ни проводов, ни труб, ни воздуховодов. Зато здесь было место, где можно что-нибудь спрятать. Например, камуфляж, а может, и оружие.
Декер осматривал пространство дюйм за дюймом — и наконец напал на золотую жилу.
За металлическую направляющую зацепилась нитка. Декер посветил на нее. Похоже, бежевая. Пыль рядом с другой направляющей была смазана. И еще пятно — вероятно, след смазки от засунутого туда дробовика.
Ничего не тронув, Декер спустился вниз и отправил Ланкастер эсэмэску. Теперь сюда должна прибыть команда экспертов, которые разберут все на части. Пока Амос ждал их, он подошел к наружной двери, выходящей на маленькую разгрузочную площадку.
— Вот дерьмо…
Дверь казалась запертой, но когда Декер навалился на нее, она распахнулась, что и вызвало его ругательство. Он вышел на площадку. Ее окружал шестифутовый деревянный забор. С высоты своего роста Амос мог заглянуть поверх него. Здесь стояло несколько мусорных бачков и небольшой контейнер. В одном углу были сложены деревянные ящики. Декер толкнул калитку и выглянул наружу.
Два парковочных места, сейчас оба пустуют. Дальше короткая полоска потрескавшегося асфальта и сетчатый забор, выходящий к длинному ряду десятифутовых кустов и прочей зелени, растущей прямо у забора. Декер быстро подошел к забору и раздвинул заросли прямо напротив выхода из кухни. Сетка посредине была разорвана. Он посветил мобильником. Ржавая. Разрыв старый. Амос пробрался сквозь заросли и вылез с другой стороны. Отсюда начиналась тропинка, которая вела прямо к лесу, издавна растущему у школы.
«Легко войти, легко уйти».
Ланкастер дожевывала свою резинку, пока эксперты прочесывали столовую и кухню. Снаружи группа полицейских и агентов ФБР изучала тропинку, которую показал им Декер.
Амос прислонился к стенке в столовой, засунув руки в карманы, и наблюдал за происходящим. Ланкастер подошла к нему.
— Мы уже проверяли морозильник, — сказала она. — Но не проверили ни градусник, ни продукты. Это упущение. Уверена, что мы обнаружили бы все это, но позже.
— Вы искали стрелка, зачищали комнаты, — отозвался Декер. — Не беспокоясь о протухших гамбургерах. Мне не нужно было о нем думать. Я просто разнюхивал повсюду.
— Ага, после того, как ты выскочил из библиотеки, ни слова не говоря… Я, между прочим, звала тебя. Амос, я ведь могла пойти с тобой.
Он заметил ее обиженный взгляд и отвернулся. В тот момент ему просто не пришло в голову. Мэри по-прежнему работала в полиции, так что если она вместе с Декером обнаружит новое направление расследования, это пойдет на пользу ее карьере. Но если, как вышло сейчас, открытие будет принадлежать только Декеру, карьере Ланкастер это ничем не поможет.
— Я… я не…
— Забудь, — резко ответила Ланкастер. — Когда мы официально работали вместе, ты делал то же самое.
— Правда?
— Видимо, у тебя просто такой заскок. Хотя парню с отличной памятью следовало бы помнить, что он так поступает. По крайней мере, со мной.
— Мэри, я вообще тут слегка не к месту.
Похоже, ее раздражение усилилось.
— Нет уж, я думаю, твое моджо[366] возвращается. Я знала, что так и будет. Это важная штука.
— Не похоже, что я нужен тебе в этом расследовании. У тебя полно ресурсов.
— Дело в том, Амос… — Она на мгновение отвела взгляд, пожевала резинку. Потом вновь посмотрела ему в глаза. — По правде говоря, мне не хватало работы с тобой. Думаю, мы были хорошей командой.
Декер кивнул, но ничего не сказал.
Пару секунд спустя, когда Ланкастер поняла, что он явно не собирается как-то комментировать ее признание, она сказала:
— Но вот чего я не понимаю: если он был здесь, почему камера зафиксировала его у черного входа? Как-то не сходится.
Декер оттолкнулся от стены.
— Сейчас я тебе покажу.
Он отвел Мэри в заднюю часть школы и указал на камеру, которая сняла стрелка:
— Проверь угол.
Женщина посмотрела в объектив:
— О'кей.
Декер обошел фойе вдоль стены и оказался у дверей черного входа. Потом шагнул влево.
— Вот точка, где камера поймала его. Я видел ее на записи. В кадр попала только средняя дверь, которая у меня за спиной.
— То есть стрелок сделал то же, что и ты? Прошел сбоку, а потом был пойман камерой?
— И сделал вид, будто вошел через черный вход, хотя на самом деле его там не было.
— Интересно, почему камера установлена именно так?
— Ну, ее могли передвинуть. — Декер подошел к камере, вытянул руку и коснулся ее. — Я дотягиваюсь, но я высокий. Однако кто угодно мог развернуть ее, если б взял палку, швабру или что-то в этом роде. И вряд ли кто-нибудь это заметил. Не похоже, чтобы за ней непрерывно следили.
— Черт, это дело становится все сложнее и сложнее.
— Нет, Мэри, оно становится все продуманней и продуманней.
— Не хочешь выйти со мной на улицу покурить? — спросила она.
Декер подозрительно посмотрел на нее.
— Я не курю.
— Я подумала, может, теперь начнешь…
— Либо я толстяк, либо курильщик. Но не оба сразу.
Они пошли обратно в столовую. Там Ланкастер немедленно достала из пачки новую жвачку и засунула в рот.
— Капитан Миллер привлек тебя, и это уже принесло плоды.
Декер посмотрел на нее.
— Какие еще плоды?
Она указала на зал, в котором они стояли.
— Вот эти, Декер. Господи. Для умного парня ты иногда бываешь туповат.
— Ну да, я нашел это, и что? Никаких практических наводок на стрелка это все равно не дает.
— Он прятался в морозильной камере, выкрутив температуру. Похоже, он спрятал оружие, а возможно, и камуфляж над подвесным потолком. То есть он пришел сюда заранее, поэтому его никто не видел.
— И куда это тебя приведет?
— Пятно от смазки на потолочном профиле. Возможно, от оружия. Нитка, которую ты нашел. Похоже на ткань от камуфляжа. ФБР проверяет. Это уже что-то.
Декер вытащил руку из кармана и показал Ланкастер полдюйма между большим и указательным пальцем:
— Вот сколько я нашел. Нечему радоваться.
— Ну, это больше, чем нашли мы.
— Я видел пульт охраны. Когда они включают сигнализацию?
— Обычно в десять вечера. Но в тот вечер здесь было мероприятие. Школьный спектакль, который поздно закончился. Толпа народу. Поэтому сигнализацию не включали до полуночи, чтобы все могли выйти.
— И никаких событий в журнале регистрации тревожных сигналов?
Ланкастер покачала головой.
— Первым делом мы проверили охранную компанию. Журнал чист.
— То есть стрелок вошел сюда до полуночи. Это представление включало закуски в столовой?
— Нет. Тут была моя приятельница, ее ребенок играл в постановке. Она сказала, что все ушли сразу после окончания спектакля.
— Значит, стрелок воспользовался промежутком, когда охранную систему еще не включили, и сразу спрятался в свою нору.
— Амос, тогда зачем он спрятал оружие в потолке? Почему не взял его с собой в морозильник?
— Ты исходишь из того, что он принес оружие с собой, а потом залез в укрытие. А если он принес оружие заранее и спрятал? Тогда морозильник не годится. Кто-то наверняка заметит «стволы». А вот потолок отлично подходит, если спрятать вещи там.
Ланкастер упрямо помотала головой.
— Почему не сделать все сразу? Довольно рискованно приносить оружие и прятать его в потолке. А потом опять пробраться сюда и спрятаться в морозильнике. И снова рисковать, что кто-нибудь тебя увидит…
— Согласен. Но если все произошло именно так, должно быть какое-то объяснение. Этот парень производит впечатление методичного и внимательного.
— Да, похоже на то, — согласилась Ланкастер.
Декер продолжал размышлять, разговаривая, в основном, сам с собой:
— Сначала «стволы» и снаряжение. Потом сам стрелок. Он мог прийти вместе со всеми на спектакль. Или сделать вид, что пришел. Актовый зал с другой стороны центрального коридора. Заходишь в главный вход и поворачиваешь налево к актовому залу. Возможно, он просто повернул направо и пошел к столовой. Или, если люди заходили и с бокового входа, со стороны парковки, право и лево поменяются местами. Он остается на всю ночь и утром начинает убивать. Значит, вам нужно проверить, не видел ли кто-нибудь на этом спектакле незнакомого человека.
Он помолчал.
— Но остается та же закавыка.
— Какая? — спросила Ланкастер, засунув в рот новую резинку; комок старой, завернутый в салфетку, отправился в корзинку для мусора.
— Ваша теория утверждает, что первая жертва — Дебби Уотсон. Она была в коридоре рядом с черным входом. Значит, нашему парню, который всю ночь прятался в морозильнике, нужно пройти по коридору между столовой и библиотекой, повернуть направо в главный коридор, миновать еще два коридора по бокам, пройти мимо классных комнат и, возможно, каких-то людей, чтобы застрелить сначала Уотсон, а потом, в другом конце коридора, — учителя физкультуры Крамера. Затем парень разворачивается и начинает отстреливать народ, двигаясь назад, к передней части школы. — Декер скептически посмотрел на Ланкастер. — Звучит сомнительно. Почему не начать стрельбу сразу, двигаясь от передней части к черному входу? Тогда Уотсон будет не первой, а последней жертвой.
— А как же таймер на видео?
— Вот это главная загвоздка. Она говорит, что парень начал стрельбу с задней части школы. И по какой-то причине хотел, чтобы мы увидели его на записи. Теперь мы знаем, что он мог прятаться в столовой, и запись выглядит как ложный след. Итого у нас есть один доказанный пункт — таймер видеозаписи, и один почти доказанный пункт — стрелок прятался в столовой. Если оба пункта истинны, тогда вся картина становится бессмысленной. Один плюс один не равно трем.
— Амос, я тебя теряю.
— У тебя есть предполагаемая последовательность выстрелов, наложенная на план школы?
Мэри кивнула.
— Давай взглянем. Возможно, этот парень действовал не так, как мы думаем, а строго наоборот.
— Но если ты прав насчет своих находок и он шел от передней части школы к черному входу, а потом обратно, он мог сбежать через кладовую столовой и дальше по тропинке в лес. Это самый простой путь отхода. И все складывается.
Декер вдохнул, выдохнул и уставился в потолок.
— А может, этот сукин сын как раз хочет, чтобы мы так думали…
Чувствуя, как постепенно возвращаются навыки детективной работы, Амос провел еще час, снова и снова изучая предполагаемую последовательность выстрелов. Она основывалась на свидетельских показаниях, которые, как знал Декер, были ненадежны; результатах экспертиз, далеко не столь безупречных, как показывали по телевизору; предположениях, являющимися просто предположениями и ничем иным; и, в последнюю очередь, здравом смысле, самом точном и полезном из всей этой кучи.
Ланкастер оторвалась от экрана своего ноутбука и посмотрела на Декера.
— Ну, что думаешь?
Амос рассеянно потер подстриженную бороду, его живот заурчал. Снаружи уже рассвело. И он слишком долго не ел. Но мог пропустить еще пару раз. Даже пару сотен раз. Он похож на белого медведя — вполне может пережить зиму на накопленном жире.
— Пункт первый. Я думаю, он вышел из столовой.
— Принято.
— Пункт второй. Я думаю, Дебби Уотсон действительно была первой жертвой.
— То есть мы вернулись к твоей дилемме «один плюс один равно трем». Как здоровенный мужик в камуфляже, капюшоне и щитке прошел через всю школу с оружием, и никто его не заметил? И куда он потом делся? Не мог же он испариться.
— А не могло случиться, что стрелков было двое? — спросил Декер. — Один вышел из морозильника, а второй — из черного входа?
Ланкастер покачала головой.
— Невозможно. Стрелок был один. Все описания сходятся. Если только ты не думаешь, что это сделали двое одинаково выглядящих мужчин.
— Ладно, один стрелок. Пистолет спрятать легко. Дробовик можно засунуть в штанину.
— А одежда? Щиток?
Декер снова задумался.
— А кто сказал, что он сложил все это в столовой?
— Мы нашли в потолке нитку.
— По-прежнему не доказывает, что он спрятал все там.
— То есть он тащит все это барахло по коридору? В чем? И еще «пушки»? Парень был бы настолько пухлым, что кто-нибудь наверняка заметил бы его. Особенно если он незнакомец. И где он тогда переоделся?
— Ты уверена, что в это время никто не проходил по коридорам?
— Да.
— Никого? Точно? В работающей школе?
— Все были на занятиях — и ученики, и учителя. Администрация работала. Большинство только расселось по своим столам. Учителя физкультуры застрелили в его кабинете. На его столе остались недоеденный маффин с яйцом и почти полная чашка кофе. Уборщики были в своем помещении, просматривали дневной график.
— Но если в коридорах никого не было, некому было увидеть бродящего там незнакомца, — заметил Декер, но тут же исправился: — Только во всех дверях есть окна. А ему нужно было пройти много дверей.
— Именно, — согласилась Ланкастер.
— И никаких посетителей?
— Никто не отмечался. Никого не помнят. Это не значит, что никто не мог проскользнуть внутрь. Такое всегда возможно. И потом, как ты и говорил, он вполне мог прийти вечером, во время спектакля. Вся школа была нараспашку.
— Но зачем этому парню прятаться в морозильнике? — задумчиво произнес Декер. — В школе ночью есть охрана?
Ланкастер покачала головой:
— Нет, но если он пришел во время спектакля, ему нужно было где-то укрыться. Он же не знал, вдруг кто-то заявится в столовую.
— Ладно, звучит разумно. Давай перейдем к Дебби Уотсон. Она шла в кабинет медсестры?
— Да, — кивнула Ланкастер. — По-видимому, она остановилась забрать что-то из шкафчика. Рядом с ним ее и нашли. Дверца была все еще открыта.
— А кабинет медсестры в административной секции?
Ланкастер снова кивнула.
— Да. Ей нужно было пройти весь главный коридор, от конца до начала.
— А из какого класса она вышла?
— Математика. Классная комната сто сорок четыре.
— В том же коридоре, что и кладовая?
— Верно, — ответила Ланкастер. — Там, где разгрузочная площадка. То есть выход.
— Значит, если мы правы и этот парень прошел через столовую, вот как должен выглядеть его маршрут. Он прошел из передней части школы в заднюю по первому этажу. Я так понимаю, второй и третий этажи чисты?
— Разумеется, мы их обыскиваем. Но набор в Мэнсфилд падал много лет. Сейчас у них хватает детей на первый этаж, и только. У них проблемы даже с набором футбольной команды. Верхние этажи используются в качестве склада и тому подобного, притом они заперты и закрыты решетками. Когда мы проверили, все было в порядке и никаких признаков взлома.
— Тогда по какой-то причине он откладывает стрельбу, пока не доберется до задней части школы. Затем начинает отстреливать людей, идет по коридорам, заходит в классы, и все это время стреляет. Доходит до кабинетов администрации и убивает завуча. Затем уходит через разгрузочную площадку столовой и дальше по тропе в лес. Похоже на правду?
— Ты хочешь сказать, почему же он не начал стрелять сразу, а потом двинулся к задней части и вышел через черный вход?
Декер разглядывал потолок.
— Давай пока отложим средства и посмотрим на мотив. В Мэнсфилде хватает насилия. Банды, наркотики, нападения. Дети сейчас слишком быстро взрослеют.
— Не буду спорить.
— Так может, это «Коломбина»[367]? Мальчишка с затаенной обидой? Может, даже не ученик. Из другой школы, выпускник или исключенный отсюда…
— Мы собираем базу данных с этой информацией, — ответила Ланкастер. — ФБР помогает.
— Когда у них будут результаты?
Ланкастер потерла глаза и посмотрела на часы:
— Пока не знаю. Слушай, я съежу домой, посплю часок и сменю одежду. И нужно хоть немного сменить Эрла. Последнее время Сэнди плохо спит.
Декер знал Сэнди Ланкастер, милую, веселую, игривую и приходящую в безумный восторг от всех и каждого. Но с такой же легкостью она могла впасть в депрессию и тревогу, столкнувшись с какой-нибудь бытовой ерундой. И тогда ни в какую не засыпала. А это означало, что в доме Ланкастеров никто не спит.
— Тебе нужна какая-то помощь с этим? — спросил Амос.
Мэри выглядела удивленной.
— Ты предлагаешь себя в качестве няньки?
— Не знаю. Я просто… спрашиваю, — неловко закончил Декер.
Он редко ухаживал за Молли, когда та была совсем малышкой. Декер был таким огромным, а она — такой крошечной, что он все время боялся что-нибудь ей сломать.
Ланкастер улыбнулась.
— Я справлюсь, Амос. Но спасибо. Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами. Тебя подбросить до твоего мотеля?
— Нет, я еще зависну здесь на какое-то время.
— Как скажешь. Захочешь поговорить, о чем угодно, — звони.
Она собрала вещи и пошла к выходу. Потом остановилась и обернулась к Декеру:
— Знаешь, чувствую себя прямо как в старые времена.
Амос промолчал, только чуть кивнул, и Мэри улыбнулась. Потом повернулась и ушла.
Декер сидел на стуле в библиотеке. Он уже провел здесь больше времени, чем за четыре года учебы в школе. Дело не в том, что учеба давалась ему легко; это было не так. Тогда он не относился к людям, которые садятся и читают. Но это изменилось. Сейчас Амос поглощал чудовищные объемы информации. Сейчас, когда он запоминал все, казалось, будто ему постоянно не хватает новых сведений. Декер задумывался, есть ли у его мозга предел емкости. Если да, то хорошо бы этот предел был таким же большим, как он сам.
Амос следил, как люди из ФБР, оккупировавшие стол напротив, занимаются своими делами. Все они были аккуратными и подтянутыми, моложавыми, неисчерпаемо профессиональными, в накрахмаленных рубашках и галстуках, ровных, как их спины. Некоторые изредка поглядывали на него, без сомнения интересуясь, что это толстое чучело, одетое как бродяга, делает в середине их расследования.
«Ну, я хотя бы подровнял бороду и подстригся. Иначе они уже арестовали бы меня за сходство с толстожопой версией Чарли Мэнсона».
А в следующую секунду Декер уже забыл о фэбээровцах. Он исчез из Мэнсфилдской библиотеки. Он больше не думал об этом побоище. Слова Ланкастер.
«Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами».
Декера не будет в участке попозже утром. Ему нужно быть в другом месте.
«Я буду на предъявлении обвинения».
Себастьян Леопольд отвердел в мыслях Декера. Тот промотал каждую секунду их разговора. Каждое слово, каждый взгляд, каждое движение. Что-то не складывалось, но Амос не мог определить, что именно, хотя всегда справлялся с такой задачей. Факты-сироты, так он любил их называть. Никто не претендовал на них, поскольку они были ложью.
Однако с Леопольдом так почему-то не вышло. И это вселяло тревогу, но вместе с ней — надежду. Причина для надежды? Само существование Леопольда. Прежде Декеру было не от чего отталкиваться. А сейчас у него появился сундук — в форме человека в камере — с приоткрытой крышкой. И раз уж это случилось, рано или поздно вылезет то, что скрывается внутри.
Декер вышел из библиотеки и направился к выходу из школы.
Снаружи все еще шел дождь. Точнее, сейчас он усилился. Труповозки уже уехали, а вместе с ними рассосалась толпа людей. Исчезли телефонные свечи. Но перед школой лежала целая гора цветов, нарисованных плакатиков и плюшевых мишек. Все уже отсырело и промокло. Но намерение было по-прежнему ясным. И по-прежнему сильным.
Декер прочитал несколько надписей.
«Покойтесь с миром, мистер Крамер».
«Дебби, нам тебя не хватает».
«Мы никогда не забудем тебя, Эдди».
Город прекрасно знал, кто погиб, хотя официальных объявлений еще не было. Погибли те, кто не вернулся домой.
Человеку в камуфляже следовало это увидеть. Человеку без лица, способному легко перепрыгивать длинные школьные коридоры. Иначе как он добрался из точки А в зону поражения «Дебби, нам тебя не хватает»?
Декер вернулся на трибуны и сел под навесом, чтобы укрыться от дождя, хотя он уже здорово промок.
Через несколько часов Себастьяну Леопольду будет предъявлено обвинение. И Амос собирался быть там. Обычно предъявление обвинения — скучный, механический этап юридической системы. Однако был один важный кусочек информации, который Декер хотел увидеть сам.
Он посидел еще немного, потом, когда дождь поутих, встал и пошел в сторону «Резиденс Инн». На эту прогулку ушло приличное время, поскольку Амос ходил уже не так быстро, как привык. Зато он смог подумать. И пришел как раз к завтраку. Заглотил половину буфета, часок вздремнул, принял душ, причесался, натянул свой «адвокатский» костюм и направился к зданию суда. Посмотреть, как же Себастьян Леопольд будет отвечать на самые важные вопросы, которые сегодня задаст ему судья.
Как правило, в подобных случаях в зале суда не протолкнуться. Тройное убийство — и парень, который заявляет, что он это сделал. Еще два дня назад это было бы главной темой в Берлингтоне, а то и во всем штате.
Но после бойни в Мэнсфилде всем было плевать.
Ну, всем, кроме одного.
Декер знал порядок, поскольку много раз свидетельствовал в зале суда против людей, которых помогал арестовывать. Он прошел охрану, кивнул парочке знакомых шерифов округа и проверил реестр заседания суда, висящий на доске рядом с информационной стойкой. Потом направился в зал, где через двадцать минут Себастьян Леопольд впервые после своей сдачи в полицию предстанет перед судом.
Декер распахнул тяжелую дубовую дверь, вошел внутрь и уселся посредине большого зала. Он был здесь один. Ни судебных приставов. Ни репортеров. Ни юристов. Вся пресса наверняка занята Мэнсфилдом. Отчасти он и сам предпочел бы сейчас быть в Мэнсфилде. Но более важная его часть требовала присутствия здесь.
Через минуту в зал вошел прокурор, женщина лет сорока пяти. Она прошла мимо Декера и заняла место за столом представителей. Амос был знаком с Шейлой Линч, но женщина не смотрела в его сторону. Она открыла портфель, достала бумаги и начала просматривать их. Декер уставился ей в шею, волосы с которой были убраны в профессиональную прическу — узел. Черная юбка и жакет Линч были немного потерты. Задник правой туфли помялся, и чулок в этом месте уже поехал.
Пять минут спустя дверь, через которую вошел Декер, снова открылась. Он обернулся. Ланкастер махнула ему рукой. Следом шел капитан Миллер, сегодня — в форме.
Они уселись с обеих сторон от Декера.
— Не знаю, о чем я думала, — заявила Ланкастер, — когда сказала, что мы встретимся в участке. Разумеется, тебе нужно быть здесь.
— А почему вы не в Мэнсфилде? — спросил Декер.
— Я был там, — ответил капитан Миллер. — С шести тридцати утра. Сейчас мы здесь. Потом Ланкастер поедет туда, а я усажу свою толстую задницу за стол и буду заниматься дерьмом, с которых не хочу иметь никаких дел.
— Это не отвечает на вопрос, почему вы здесь, — заметил Амос.
— Да, похоже на то.
Декер продолжал смотреть на Миллера.
— У меня нет пистолета. Я прошел металлоискатель на входе. Я не смогу пристрелить этого парня.
— Ни секунды не сомневаюсь, — ответил капитан полиции, разглаживая складку на синем форменном пиджаке. — Но это важное дело, поэтому мы здесь.
— Вы смогли установить подлинную личность Леопольда? Он служил на флоте?
— Мы отправили его отпечатки в Единую базу ФБР. Совпадений нет.
— Он сказал мне, что служил на военном флоте, — произнес Декер. — У него есть татуировка. Но, может, это был не наш флот?
— Иностранец? — задумчиво сказал Миллер. — Интересный вариант…
— Ты думаешь, Себастьян Леопольд — его настоящее имя? — спросила Ланкастер.
— Нет, — ответил Декер. — Но сейчас я уже сомневаюсь в этом.
— Ну, мы можем попросить Бюро сделать международный запрос, — сказал Миллер. — Им получить доступ к зарубежным базам данных намного проще, чем нам.
Ровно в десять задняя дверь, ведущая в кабинет судьи, отворилась, и в зал вошел судебный пристав, дородный мужчина с подкрученными вверх длинными усами. Он попросил всех встать, и все четверо встали.
Декер услышал за спиной скрип двери и, обернувшись, увидел молодую женщину, которая проскользнула в зал и уселась в заднем ряду. В одной руке она держала блокнот, а в другой — крошечный цифровой диктофон.
Пресса. Одна за всех. Должно быть, из самых младших, подумал Декер. Иначе бы она занималась Мэнсфилдом. Его разум порылся в огромной куче фактов, сложенных в голове, и выкопал имя.
«Алекс Джеймисон».
Женщина, которая звонила ему по поводу Леопольда. Она работала в «Ньюс лидер». Он тогда повесил трубку. Декер отвернулся прежде, чем она обратила на него внимание.
Именно в этот момент судья в черной мантии, Кристиан Эбернати, вошел в зал суда. Хрупкий пожилой судья носил очки, а остатки его белоснежных волос торчали во все стороны, как вата, приклеенная к розовой вощеной бумаге маскарадной маски. В полиции вечно спорили, долго ли протянет Эбернати, прежде чем отбросит коньки прямо на скамье и грохнется на мраморный пол. Декер припомнил, что этот человек всегда превращал работу полиции по изобличению кого-либо в непростую задачу, но, возможно, так и должно было быть.
Эбернати сел, затем уселись все остальные.
Дверь справа открылась. Декер знал, что там находится камера.
Из двери вышел Себастьян Леопольд в ярко-оранжевом комбинезоне, со скованными руками и ногами. Его вели двое крепких полицейских. Леопольд делал вид, что волочит свои тяжелые оковы. Он разглядывал большой зал суда с высоким потолком так, будто не очень понимал, где он и что здесь делает. Его подвели к столу представителей, хотя адвоката там не было.
Декер наклонился к Миллеру:
— Защитник?
Тот качнул головой и ответил краешком рта:
— Видимо, нет.
Капитан явно был не слишком рад этому факту. Совсем не рад.
Полицейские сняли кандалы и отошли.
Пристав встал, взял лист из реестра заседания и зачитал название дела и обвинения, предъявляемые Леопольду. Потом, выполнив свои обязанности, шагнул назад механическим движением кукушки, которая возвращается в часы.
Эбернати поправил очки и посмотрел на прокурора:
— Мисс Линч?
Линч встала, расправила манжеты и объявила:
— Ваша честь, мистеру Леопольду предъявляется первое обвинение по трем эпизодам убийства. Он не имеет известного адреса, и его связей с обществом, по-видимому, не существует. В свете серьезности обвинений мы просим не устанавливать залог и оставить мистера Леопольда в окружной тюрьме до суда.
«Ну, — подумал Декер, — все это вполне ожидаемо. Вряд ли они захотели бы отпустить этого парня».
Эбернати повернулся к Леопольду и уставился на него со своего высокого насеста. Потом вновь обернулся к Линч:
— Мисс Линч, а где защитник мистера Леопольда?
Та откашлялась и сказала:
— Он был не в состоянии нанять адвоката, и ему был назначен общественный защитник. Однако мистер Леопольд отказался от его услуг. Несколько раз, я должна добавить.
Взгляд Эбернати метнулся к обвиняемому:
— Мистер Леопольд, вы понимаете зачитанные обвинения против вас?
Леопольд посмотрел по сторонам, будто искал, с кем же разговаривает Эбернати.
— Мистер Леопольд, вы не желаете защитника? — резко спросил Эбернати.
Леопольд обернулся к нему, покачал головой и сказал:
— У меня нету денег.
— Именно поэтому у нас есть общественные защитники, — раздраженно ответил Эбернати. — Они бесплатные. Можете поблагодарить за это Верховный суд, истолковавший нашу Конституцию. Я отложу это слушание до тех пор, пока ответчику не будет назначен…
— Я это сделал, сэр, — прервал его Леопольд.
Эбернати уставился на ответчика так, будто тот был любопытным жуком, лежащим на тротуаре.
— Простите?
— Я это сделал, так что мне не нужен адвокат.
— Вы говорите, что на первом слушанье признаете себя виновным в трех убийствах?
— Я их убил, сэр, так что да, предполагаю, так оно и есть.
Эбернати протер очки, как будто после этого происходящее должно было стать яснее. Вновь утвердив их на своем длинном крючковатом носу, он произнес:
— Мистер Леопольд, сейчас неподходящее время для предположений. Это серьезные обвинения, строго говоря, наисерьезнейшие. Вы осведомлены, что рискуете не только свободой, но и собственной жизнью? Это тягчайшее преступление.
— Вы имеете в виду со смертной казнью?
Казалось, что Эбернати сейчас хватит удар.
— Да. Разумеется, именно это я и имею в виду, мистер Леопольд.
— Ну, я признаю себя виновным, раз я это сделал. Так что, наверное, нам и суд не нужен.
Эбернати перевел взгляд на Линч и предостерегающим тоном заявил:
— Мисс Линч, я нахожу эту ситуацию предосудительной.
— Судья Эбернати, мы старались изо всех сил. Мистер Леопольд отказал всем настойчивым просьбам…
Эбернати посмотрел поверх плеча Линч и углядел Миллера. Медленным взмахом руки он подозвал начальника полиции к себе.
— Вот дерьмо, — пробормотал Миллер.
Он встал, пробрался мимо Декера и Ланкастер и поспешил к скамье вместе с Линч.
Амос наблюдал, как начальник полиции, прокурор и судья вступили в жаркий диспут. Ну, в действительности больше всех говорил Эбернати. Казалось, судья изрядно оживлен и дважды указал на Леопольда.
Миллер кивнул и что-то сказал. Линч поступила так же, и оба расстроенно поспешили на свои места.
Когда Декер вопросительно посмотрел на Миллера, тот дернул головой и произнес:
— Позже.
Эбернати обратился к Леопольду:
— Я распорядился вернуть вас в камеру. Вам будет назначен общественный защитник. Затем вы вновь предстанете перед судом завтра утром. — Он взглянул на Линч: — И срочно проведите психиатрическую экспертизу. Понятно?
Она кивнула, уклоняясь от его взгляда.
— Выведите ответчика, — распорядился Эбернати и постучал молоточком.
Двое полицейских немедленно вышли, заковали растерянного Леопольда и вывели его из зала.
— Пожалуйста, огласите следующее дело, — обратился Эбернати к приставу. — Надеюсь, там будет защитник.
При этих словах он одарил испепеляющим взглядом сначала Линч, потом Миллера.
Декер, Ланкастер и Миллер встали и вышли из зала, в который вводили следующего обвиняемого.
Журналистка уже ушла.
В коридоре нахмуренная Линч подошла к Миллеру:
— Мак, я не люблю получать плюхи в суде.
— Шейла, мы не могли заставить его согласиться на адвоката. Ты же сама там была и все знаешь.
— Ну, теперь он получит защитника, хочет он того или нет, хотя бы для признания себя виновным.
Она взглянула на Ланкастер, затем на Декера.
— Привет, Амос. Наверное, не стоит удивляться, что ты здесь.
— Не стоит, — отозвался Декер.
Линч обернулась к Миллеру:
— Эбернати распорядился провести экспертизу, и если ее результаты окажутся такими, как я думаю, вряд ли этот парень сможет признать хоть что-нибудь.
— Вы имеете в виду, что он психически неполноценный, — сказала Ланкастер.
— Вы сами видели парня. Думаете, он весь здесь?
— Возможно, он отстал на шестнадцать месяцев, — заметил Декер.
— Не имеет значения, если сейчас его признают недееспособным.
Линч развернулась и умчалась, портфель колотился о ее бедро.
Декер обернулся к Миллеру.
— Так что?
— Эбернати вынес нам частное определение. Он разозлился, что у Леопольда нет защитника, и он прав. Дело о тягчайшем преступлении без адвоката? Что бы ни случилось на этом уровне, оно автоматически уйдет на апелляцию. А Эбернати не любит, когда его дела разносит апелляционный суд. Поэтому он так взъерошился. По-моему, решил, что мы его подставляем. Только этого нам не хватало.
— Так почему не назначили защитника? — спросил Декер.
— Как сказала Линч, Леопольд не захотел этого. Он совершенно не желает сотрудничать. Твердит, что раз он это сделал, никакой адвокат ему не нужен. Мы по шею в Мэнсфилде, иначе как-нибудь справились бы. А так — практически пустили это дело на самотек.
Декер засунул руки в карманы и опустил голову.
— Ладно, вы суете ему адвоката, он возвращается в суд, признает себя виновным, и дальше что?
— Ну, надеюсь, адвокат убедит его не признавать себя виновным, и тогда дела пойдут лучше. Мы сможем обсудить сделку и посмотрим, что из этого выйдет. Но сначала нужно увидеть результаты экспертизы. Если он нездоров, все накроется медным тазом.
— А если он невиновен? — спросил Декер.
— Ты думаешь, он невиновен? — заинтересовался Миллер.
— Я встречался с ним один раз. Сложно сказать, что я думаю.
— Ну, в любом случае это дела завтрашнего дня. Так что у нас есть время. — Миллер посмотрел на Ланкастер. — Тебе лучше вернуться в Мэнсфилд. Я слышал, ФБР роет землю по этому делу не хуже кротов.
— Но мы же не можем их остановить? — спросила Ланкастер.
— Мэри, мы не будем ни прогибаться, ни прикидываться мертвыми перед федералами, — строго ответил Миллер и взглянул на Декера. — Ты в состоянии дальше помогать нам? Леопольд остается за решеткой. А вот с этим хером в Мэнсфилде дело другое. Чем дольше все тянется, тем меньше у нас шансов его взять.
Декер смотрел в сторону. Ответ, вроде бы, очевиден. Но он таким не был.
Миллер несколько секунд внимательно разглядывал его.
— Ладно, дашь мне знать.
Он повернулся и пошел прочь, оставив Ланкастер и Декера стоять в коридоре. Здание суда оживало, и коридоры заполнялись народом. Мамочки переживали за своих сыновей, попавших в беду. Адвокаты кучковались, как курицы в загоне. Полицейские ходили туда-сюда, и повсюду блуждали люди, которые либо уже столкнулись с неприятностями, либо готовились к ним.
— Чего ты вдруг замялся? — резко спросила Ланкастер. — Вчера ночью ты говорил, что стрелку это не сойдет с рук.
Декер ответил не сразу. Он смотрел на журналистку, стоящую у входа в здание суда. Очевидно, она ждала его.
— Амос? — позвала Ланкастер.
Он обернулся к своей бывшей напарнице.
— Я буду в школе сегодня днем, попозже.
— Это значит, что ты по-прежнему с нами?
— Сегодня, попозже, — повторил Декер и пошел к черному входу.
Журналистка перехватила его на середине коридора:
— Мистер Декер? Мистер Декер?
Первой мыслью Амоса было идти дальше, не обращая на нее внимания, но, судя по поведению репортера, она была готова следовать за ним наружу, по улице и даже в следующую жизнь, если потребуется. И потому он остановился у выхода, обернулся и смерил ее взглядом. Его разум автоматически накопил наблюдения и перегнал их в комплект выводов.
Джеймисон было под тридцать. Привлекательная, высокая, стройная, брюнетка. Коротко подстриженные волосы открывали уши. Сережек нет, уши вообще не проколоты. Из-под задранной на левом запястье манжеты виднелись вытатуированные буквы.
««Айрон Баттерфлай»[368]. Что ж, они вернулись на сцену уже после ее рождения».
У нее были тускло-голубые глаза, дисгармонирующие с ее внешностью. Один из резцов сколот, ногти обкушены, указательный палец на правой руке сломан и плохо сросся, с заметной кривизной посередине, губы слишком тонкие и потрескавшиеся. От женщины не пахло ни табаком, ни спиртным, ни духами. Одежда не новая и не безупречно чистая, но хорошо сидит на стройной подтянутой фигуре. На среднем пальце правой руки виднеется темное пятно. Значит, она не стучит по клавиатуре. Привыкла к ручке.
На ее лице светился волшебный энтузиазм молодости, еще не запачканный жизнью. Этот возраст — лучшее время в жизни каждого. И он необходим. Чтобы пройти сквозь то, что принесут последующие годы.
«Если мы все будем начинать жизнь циниками, мир будет на редкость дерьмовым».
— Мистер Декер? Я Алекс Джеймисон из «Ньюс лидер».
— Вам нравится In-A-Gadda-Da-Vida? Лучшая запись «Баттерфлай». Продано уже тридцать миллионов. В топ-сорок всех времен.
Декер прочел это три года назад в «Роллинг стоун», пока перекусывал сэндвичем с джемом и чашкой кофе в какой-то закусочной в центре; он был свидетелем по делу шайки домушников, которую взяли они с Ланкастер. Страница сорок два, правый нижний угол. Амос мог увидеть этот текст и иллюстрации с такой ясностью, будто смотрел в HD-телевизор. Поначалу эти воспоминания пугали его до усрачки. А сейчас они казались совершенно естественными, как дыхание.
Джеймисон выглядела удивленной, пока не опустила взгляд на татуировку. Улыбнулась и посмотрела на Декера:
— Мама выдала мне их раннюю музыку. А когда они воссоединились в последний раз, я даже немного съехала с катушек. Ну, они же играли с Джимми Пейджем и «Цеппелинами». Хотя там было много всякого печального.
Декер не особо прислушивался к ее словам, поскольку женщина ловила его не ради музыки, а ему нужно было двигаться дальше. И похоже, Джеймисон правильно истолковала его молчание.
— Я пыталась дозвониться до вас. Я вовсе не люблю гоняться за людьми по всему зданию суда, — с ноткой оправдания сказала она.
Декер просто смотрел на нее. Вокруг суда, как пчелы в улье, роились люди, не обращая внимания на пару чужаков, вторгшихся в их мир правового сумбура.
— У Себастьяна Леопольда не было адвоката.
— Верно, — заметил Декер. — Но он будет.
— Что вы обо всем этом думаете? — спросила она и подняла диктофон. — Не возражаете?
— Мне нечего сказать.
— Я уверена, что сейчас вы ужасно себя чувствуете. В смысле, этот парень просто выскочил из ниоткуда и признался… У вас, наверное, голова кругом идет.
— Не идет, — ответил Декер и повернулся, собираясь уходить.
— Но вы же должны что-то переживать. И каково это, столкнуться здесь с Леопольдом? Должно быть, сейчас вам вспомнились те события…
Амос обернулся к ней.
— Мне не вспомнились те события.
Женщина казалась потрясенной.
— Но я думала…
— Я все время их помню. А сейчас мне пора идти.
Декер вышел из здания суда, и Джеймисон не последовала за ним.
В квартале от суда Декер запрыгнул в автобус и вышел за полмили от того места, куда собирался. Длинные ноги несли его по тротуару, и синий цвет в голове становился все ярче, пока не заполнил собой весь мир. Даже солнце превратилось в огромную черничину, настолько пухлую, что она в любой момент могла лопнуть.
Декеру было плохо, но он продолжал идти. Дыхание становилось тяжелее, шаги — медленнее. Он был не в форме, но причина заключалась не в этом. Причина ждала впереди.
Когда Амос повернул за угол и увидел дом, он остановился, но только на секунду. Если он не будет держать темп, то развернется и убежит.
Зданием по-прежнему владел банк. Никто не хотел его покупать, даже по дешевке. Черт, наверное, его и даром не взяли бы. Да и потом, в Берлингтоне было навалом пустых домов. Из этого города стремились сбежать, а не переехать сюда. Передняя дверь, он знал, была заперта. А вот дверь со стороны гаража, ведущая в кухню, легко отжималась. Декер задумывался, вошел ли этим путем убийца. Леопольд сказал, что вошел там, если ему можно верить.
Амос миновал фасад и открыл калитку, ведущую на задний двор. Вначале синий цвет окрашивал только тела. Сейчас синим был сам дом и всё на полмили вокруг него. Впервые Декер столкнулся с этим, когда вернулся сюда в третий раз, и с тех пор ничего не изменилось. Он не мог адекватно объяснить кому-либо, каково смотреть на синюю траву, синие деревья, синюю обшивку дома, которая была выкрашена в желтый. Даже синее небо воспринималось иначе, потому что облака тоже были синими.
На заднем дворе Декер увидел дерево и свисающие с него качели. Он повесил их сам, потому что Молли хотела качели. Когда она была маленькой, Амос качал ее. Иногда он качал Кэсси и Молли вместе. Дешевое развлечение для молодой пары, у которой мало денег.
Сейчас веревка сгнила, а длинная доска, которую Декер приспособил вместо сиденья, покоробилась и рассохлась. Банк посылал кого-то подстричь газон, но теперь тут разрослись сорняки.
Декер обернулся и посмотрел на дом сзади. Дверь черного хода вела в маленькую кладовку. Или убийца на самом деле вошел здесь?
Амос легко отжал дверь. Казалось, будто все замки в доме паршиво работают, и это только усиливало его чувство вины. Полицейский, который не смог обезопасить даже собственный дом?..
Он прикрыл за собой дверь и огляделся. Несколько ступенек ведут в кухню. Там сидел его шурин и пил пиво, когда кто-то подкрался и перерезал ему горло от уха до уха.
Декер поднялся по синим ступенькам и вошел в синюю кухню. Повсюду слой пыли, на полу и разделочном столе валяются дохлые мухи. Он посмотрел на то место, где стоял кухонный стол. Туда, где напали на Джонни Сакса.
Кровь давно счистили, но Декер помнил, куда упала каждая капля. Сейчас эти точки были не красными, а синими, будто смотришь на чью-то вену, только в тысячу раз ярче.
Амос прошел в соседнюю комнату и поднялся по лестнице. В ту ночь он перескакивал через три ступеньки. Вреза́лся в стены, не думая, что злоумышленник все еще может быть здесь.
Матрас и пружинную сетку сняли с кровати. Вещдоки. Они до сих пор лежат в особом хранилище полиции Берлингтона. Возможно, они будут лежать там вечно.
Но Декер по-прежнему видел над кроватью ее босую ступню. Он пересек комнату, посмотрел вниз и увидел на полу неоново-синюю Кэсси. Единственной точкой другого цвета была пулевая рана во лбу. Даже в измененном разуме Декера она осталась такой, какой была: черной и вздувшейся.
Он повернулся и вышел, потому что силы убывали, а ему еще предстояли другие комнаты.
Декер открыл дверь ванной и посмотрел на унитаз, где сидела его мертвая девочка, привязанная пояском от халата.
Леопольд этого не объяснил. Он просто сделал. Не зная зачем. Так решил, сказал он. Человек, личность которого не смогли установить. Человек, который хотел признать себя виновным и умереть.
Декер взглянул туда, где сидел когда-то, скрестив ноги, с пистолетом сначала во рту, потом у виска. Перед мертвой дочерью. Тогда ему хотелось — так он потом думал — встретиться с ней в смерти. Но он не нажал на спуск. Приехали копы, узнали его и уговорили отдать им пистолет. Удивительно, как они его не застрелили. Возможно, так было бы лучше.
Он повернулся и пошел по коридору к следующей двери.
Комната Молли. С тех пор, как комнату вычистили после ее смерти, Декер заходил сюда всего пару раз.
Он уже протянул руку к двери и замер, услышав изнутри какой-то звук. Огляделся. Собираясь в суд, Амос оставил пистолет в мотеле. Он послушал еще немного и расслабился. Звуки издавал не человек.
Тихое царапание, шуршание, постукивание.
Декер открыл дверь и успел заметить, как крысы ныряют в дыру, прогрызенную в гипсокартоне.
Он мог вспомнить любую мебельную планку, место каждой плюшевой игрушки, каждой книги — а Молли была ненасытным читателем.
Декер уже собирался войти, но остановился и замер. Сейчас в комнате было нечто, отсутствующее в его безупречной памяти, и не без оснований. Оно появилось уже после того, как Декер в последний раз заходил в комнату.
На стене, написанное крупными печатными буквами.
Амос, мы так похожи. Так похожи. Как братья. У тебя есть брат? Ну конечно, нет. Я проверил. Сестры — да, но брата нет. Так могу я быть твоим братом? Мы с тобой — все, что есть друг у друга. Мы нужны друг другу.
Декер трижды прочитал послание. Ему хотелось соскрести слова и найти под ними автора. Но чем дольше он смотрел на слова, тем сильнее тревожился. Этот человек возвращался сюда. Возвращался, чтобы написать послание для него. Это не какой-то там косой взгляд в «Севен-илевен». Это что-то очень личное.
Как и гласило послание, у Декера не было братьев. Только две сестры. Обе давно разъехались. Одна — в Калифорнию, вместе со своим мужем-военным и четырьмя детьми. Вторая жила на Аляске, без детей, но процветая и наслаждаясь жизнью с мужем — нефтяным директором. Они приезжали на похороны, а потом уехали домой. С тех пор Амос с ними не разговаривал. Его вина. Обе пытались. Неоднократно. Он отказывался. Неоднократно.
Тем не менее ему нужно убедиться. Кто бы ни написал это послание, домашнюю работу он сделал. Сестры.
Декер медленно достал из кармана телефон и отправил обеим эсэмэски. А потом ждал, ждал, ждал… Выскочило сообщение. У калифорнийской сестры все хорошо, и она рада получить от него весточку.
Две минуты он не шевелился. На Аляске еще рано. Может, она еще не просну…
Новое сообщение. От сестры из Фэрбанкса. Все отлично. Просит позвонить, когда у него будет возможность.
Декер набрал другой номер и стал ждать, пока абонент ответит.
— Ланкастер, — произнес голос.
— Мэри, тебе нужно кое-что увидеть, — сказал Декер. — Прямо сейчас.
Приехала Ланкастер. Потом капитан Миллер. Полицейские. Затем группа экспертов со своими чемоданами приборов. Все это напоминало ту ночь, разве что сейчас Декер не сидел перед мертвой дочерью с пистолетом у виска.
Послание было написано красным маркером. Чернила почти сразу высохли, и сейчас никто не мог сказать, как давно оно появилось на стене. Поэтому Леопольд оставался на подозрении. Он был заперт только со вчерашнего утра.
Миллер пожелал узнать, почему убийца решил, что Декер вернется сюда, войдет в эту комнату и прочтет его послание.
— Я уже сюда приходил, — признался Амос.
— И каждый раз заходил в дом, — добавила Ланкастер.
— Нет, не каждый. Каждый… я не мог.
— Когда ты в последний раз заходил в эту комнату? — спросила Ланкастер.
— Четыре недели и три дня назад, точно в это же время.
— Ну, теперь у нас хотя бы есть промежуток, с которым можно работать, — заметила Ланкастер.
— Возможно, этот парень следил за тобой и знает, что ты сюда приходишь, — сказал Миллер. — Поэтому и оставил письмо.
— Мы можем опросить соседей, вдруг они что-нибудь заметили, — предложила Ланкастер.
— Они не заметили человека, убившего троих людей, — возразил Декер. — С чего бы им заметить этого?
— Тем не менее, — откликнулся Миллер. — Мы все равно этим займемся.
— Братья? — с любопытством сказала Ланкастер, пока полицейский фотограф делал снимки. — Наверное, это стоит отправить мозгокрутам; пусть попробуют разобраться, что творится в голове у этого чувака.
— Так ты думаешь, это работа Леопольда? — спросил Миллер; он смотрел на граффити так, будто оно было написано на дверях ада.
Декер ничего не ответил, поскольку ему было нечего сказать. В его голове слова пылали красным, так что ад и вправду был рядом. Кто бы ни написал эти слова, он был либо откровенен, хотя и невменяем, либо полоскал Декеру мозги. Амос развернулся и вышел из комнаты, не обращая внимания на призывы Мэри.
Он не видел, как Миллер схватил Ланкастер за руку. Не слышал, как его старый капитан сказал ей не трогать Декера. Не слышал ни возражения Мэри, ни ответ Миллера, резко приказавшего ей остаться на месте.
Оба смотрели в окно, как Декер целеустремленно идет по тротуару. Вскоре он свернул за угол и исчез из вида.
Амос не останавливался, пока не дошел до «Севен-илевен» на углу Десалль и Четырнадцатой. Первый раз в жизни он пришел сюда пешком, а не на машине.
На парковке было пусто. Декер открыл дверь, услышал звяканье колокольчика и вошел. Дверь у него за спиной закрылась.
За прилавком стояла женщина. Латиноамериканка невысокого роста, она казалась выше благодаря приподнятому полу. Темные прямые волосы спадали до плеч. Из-под бежевой блузки с длинными рукавами выглядывала лямка лифчика.
Женщине было около пятидесяти, и ее глаза уже начинали вваливаться, будто высыхающий пруд. На левой щеке была большая темная родинка. Продавщица перекладывала какие-то бумаги, лежащие на прилавке, а потом принялась пересчитывать упаковки сигарет на полке.
Из прохода между стеллажами показался мужчина. Он держал в руках швабру и толкал ею ведро с мыльной водой. Декер пробежал по нему взглядом — полицейские тренировки помогали выделить характерные приметы. Белый, лет тридцати пяти, на дюйм выше шести футов, очень худой и жилистый, узкоплечий. Короткие рукава рубашки открывали вены на руках. Вьющиеся каштановые волосы свисали со всех сторон, как стружка яблочной кожуры.
Женщина подняла взгляд на Декера, все еще стоящего в дверях.
— Могу я вам помочь? — спросила она совершенно без акцента.
Амос подошел к прилавку, достал из кармана телефон, нажал несколько клавиш и развернул телефон экраном к ней.
— Вы когда-нибудь видели этого парня?
Она посмотрела на фотографию Себастьяна Леопольда.
— А кто это?
— Один парень, который мог здесь работать или шатался поблизости.
Она покачала головой:
— Не помню такого. А почему вы интересуетесь?
Декер достал свою лицензию частного детектива и помахал ей.
— Пытаюсь его найти. Он должен кое-какие деньги. Получил сведения, которые привели меня сюда. А как насчет того вашего приятеля?
Он обернулся к мужчине, который стоял, опираясь на швабру, и с любопытством смотрел на Декера.
— Билли, — позвала женщина, — не хочешь взглянуть на фотографию?
Билли припарковал ведро со шваброй у стойки с батончиками, вытер руки о выцветшие джинсы и поплелся к ним. Похоже, он был рад поводу сделать перерыв в мойке пола.
Билли посмотрел на снимок и покачал головой.
— Неа. Не встречал. Странноватый чувак. Тормозной такой.
Декер опустил телефон:
— А вы оба давно здесь работаете?
— Я — шесть месяцев, — ответила женщина. — А Билли пришел всего пару недель назад.
Декер кивнул. «Совсем недавно».
— А люди, которые были до вас?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Была женщина, пара мужчин… Слишком большая текучка. Платят так себе. И смены длинные. Я тоже здесь не стояла бы, если б могла найти что-то получше. Но рынок труда — полный отстой.
Декер посмотрел на Билли.
— А вы?
Тот ухмыльнулся.
— Да я ваще ничё не знаю про это место. Просто деньги зарабатываю. На пиво по выходным. С дамочками время провести. На все нужны денюжки.
Он поплелся обратно к швабре.
— Извините, что не смогли вам помочь, — сказала женщина.
— Работа у меня такая, — ответил Декер. — Спасибо.
Он повернулся и вышел.
В кармане зазвонил телефон. Амос взглянул на экран.
Ланкастер.
Декер сбросил звонок.
Телефон зазвонил снова.
Он вновь посмотрел на экран.
Ланкастер.
Декер вздохнул и снял трубку.
— Да?
— Амос?
Декер замер. Судя по голосу, Ланкастер была на грани срыва. И это совсем на нее не похоже.
— Мэри, что случилось? Еще одна стрельба?
Такая возможность тревожила Декера с самого начала. Некоторые особенности стрельбы в Мэнсфилде наводили на мысль, что этот парень…
— Нет, — выдохнула она. — Но, но есть кое-что… кое-что…
— Где ты? — оборвал ее Декер.
— В Мэнсфилде.
— Это связано с Мэнсфилдом? Вы нашли что-то важ…
— Амос! — взвизгнула она. — Просто дай мне закончить.
Декер замолчал. Ему показалось, что в телефоне слышно, как бьется ее сердце.
— Мы получили баллистику по пистолету из Мэнсфилда.
— И что она…
Ланкастер оборвала его:
— И нашли совпадение.
Декер стиснул телефон.
— Совпадение? Какое?
— С пистолетом, из которого убили твою жену.
Пуля калибра .45.
Полуоболочечная. Разворачивающаяся.
В сокращениях экспертов — ПОР.
Жестоко эффективные боеприпасы. Не совсем в точности, но похожи на «дум-дум», названную в честь Дум-Дум в Индии, где британский офицер изобрел пулю, расходящуюся при ударе и разрывающую тело, как крошечный зловредный мячик.
Инновации не всегда бывают во благо.
ПОР.45 вошла в лоб Кэсси Декер и развернулась глубоко в мозге. Пулю достали во время вскрытия и зарегистрировали как улику при расследовании убийства. Кусочек металла сохранил форму и следы нарезов ствола в достаточной мере, чтобы однажды его можно было соотнести с оружием, из которого он вылетел. Ну, оружия у них пока не было, зато было кое-что другое.
Сейчас они знали, что тот же пистолет, пуля из которого оборвала жизнь Кэсси Декер, оборвал жизни и половины жертв в Мэнсфилде. Остальные встретились с тупой мощью дробовика. Судмедэксперт извлек пулю из тела Крамера, учителя физкультуры, и, в соответствии с обычным порядком, провел сравнение по базе данных полиции. И тут же получил совпадение.
Из-за важности находки ФБР провело собственные тесты и пришло к тому же заключению.
Тот же пистолет. Баллистика не лжет. Следы нарезки на пуле совпали, как отпечатки пальцев. И это еще не всё. В спальне Декеров они нашли одинокую гильзу. Ее сравнили с несколькими гильзами, найденными в школе. И они тоже совпали по всем значимым признакам.
Убийство семьи Декера и бойня в Мэнсфилде оказались неразрывно связаны.
Декер, кутаясь в пальто, стоял перед темным фасадом школы. По его голове и широким плечам стучал ливень. Дело доросло из Мэнсфилдской школы до его дома на тихой улице, а между ними было расстояние шириной с океан. Декеру и в голову не приходило, что между этими двумя преступлениями может быть какая-то связь. Теперь на него давили факты.
Был шанс, что речь идет о разных убийцах. Со времени выстрела в его доме пистолет мог быть потерян, продан или отнят. Одно и то же оружие часто всплывало в разных преступлениях в руках разных людей. Но Декер полагал, что тут речь идет об одном человеке. И если так, Леопольд вылетает. Значит, он врал. Тем не менее возможно, что подробности преступления были рассказаны Леопольду настоящим убийцей. В таком случае Леопольд — лучшая надежда отыскать человека, убившего семью Декера. И всех остальных.
Несмотря на найденное в спальне послание, со стороны семьи Декера дело было холодным. Зато со стороны Мэнсфилдской средней школы оно было обжигающе горячим. Значит, на Мэнсфилде ему и нужно сосредоточиться. На Мэнсфилде и Себастьяне Леопольде. Если Леопольд знает, кто убил Декеров, он знает и мэнсфилдского стрелка.
Амос показал свой пропуск полицейским, стоящим на периметре, и вошел в школу через главный вход. Вчерашний день был для Декера бессвязным и конфузящим во всех отношениях. Амос не знал, уместен ли он посреди суматохи расследования. Он чувствовал себя отрезанным от всех и вся вокруг. Но сейчас, узнав о связи с убийством его семьи, Декер твердо знал, что теперь он тут к месту. Он будет заниматься этим делом столько, сколько потребуется. И сдвинуть его с места удастся разве что динамитом.
Амос не пошел в штаб в библиотеке. Он отправился в столовую и уставился на морозильник. Потом посмотрел на потолочные плитки.
«Нитка от камуфляжа, пятно от оружейного масла… Возможно, все это полная фигня. Возможно».
Он посмотрел на наружную дверь. Тоже ложный след, или так ему сейчас думалось.
Амос вышел из столовой, миновал библиотеку, повернул направо в главный коридор, делящий здание пополам, и двинулся вглубь школы, отсчитывая шаги.
На каждом пересечении с другим коридором Декер изучал «рельеф местности» — сначала слева, потом справа. С обеих сторон располагались классы. В последнем коридоре погибла Дебби Уотсон. Здесь же, слева, был убит учитель физкультуры Крамер, не успевший доесть утренний сэндвич и кофе. У черного хода Декера встретила видеокамера. Угол, под которым она висела, по-прежнему вызывал интерес. Это было сделано умышленно. А умышленные действия всегда означают какой-то замысел.
Затем Декер посмотрел на классную комнату справа от того места, где убили Дебби. На застекленной двери было выведено «Комната 141».
Декер толкнул дверь. Заперто. Он достал из кармана набор отмычек и отпер замок. Потом зашел внутрь и включил свет. К удивлению Амоса, класс был оборудован под мастерскую. В школе была мастерская, когда Декер учился здесь. Но он думал, что такие вещи остались в прошлом. Повсюду стояли верстаки, циркулярные и торцовочные пилы, рубанки, сверла, ведра с инструментами и тиски, приделанные к дереву. На стенах висели полки с трубами, гайками, болтами, деревяшками, электроинструментом, удлинителями, рабочими лампами и кучей всего остального, нужного для слесарных и столярных работ. В дальней части комнаты были три двери. Две легко открылись. Кладовки. В них лежали кучи барахла — наверное, старых школьных проектов: недоделанные фрагменты мебели, причудливо изогнутые куски металла, проволочные клетки, кусок крыши, козлы, листы фанеры, деревянные бруски, очень много пыли и много пустоты.
Последняя дверь не открывалась, и Декер еще раз достал отмычки. В дальнем углу помещения стоял старый бойлер, сейчас ни к чему не подключенный. У стены высилась футов на десять груда оконных кондиционеров. И снова много пустоты.
Амос прикрыл дверь, прошел через мастерскую, выключил свет, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь. Следующей по коридору комнатой был класс 144, тот, из которого вышла навстречу своей смерти Дебби Уотсон.
Декер поглядел на открытый шкафчик у стены. Тот принадлежал Дебби. Когда ее убили, она стояла у шкафчика. Возможно, доставала какой-то предмет, чтобы взять его с собой в кабинет медсестры. Это могло объяснять, почему она завернула сюда. Или не могло. Подростки непредсказуемы. Они могут жутко разболеться и забежать к шкафчику за жвачкой. Или проверить, нет ли угрей — внутри шкафчика Дебби висело зеркальце. Декер приметил на полочке тюбик крема от угрей, рядом стояла начатая упаковка мятных леденцов.
Брызги крови свидетельствовали, что в момент выстрела девушка стояла прямо перед шкафчиком. Она обернулась к убийце, поскольку получила заряд картечи в лицо.
Ее убили в 8:42.
Декер заключил, что Уотсон действительно была первой жертвой. И это заставило его заинтересоваться, чем же стрелок был занят между 7:28, когда Мелисса Далтон услышала чпокающий звук в переднем коридоре, и моментом гибели Дебби в дальнем конце школы. Разница составляла час и четырнадцать минут.
Декер закрыл глаза и стал размышлять.
«Я добрался оттуда сюда за шестьдесят четыре шага. Меньше двух минут. Стрелок появился на видео в 8:41. Но когда он вышел из столовой? Точно определить невозможно. И главный вопрос: как он прошел весь путь незамеченным? Если я отвечу на него, я отвечу на все остальные. Если не отвечу, дело заходит в тупик».
По меньшей мере шесть и два, широченные плечи, двести с лишним фунтов веса. Декер просмотрел видеозапись и не спорил с этими оценками. Однако в школе не был ни одного мужчины таких габаритов, кроме погибших учителя физкультуры и завуча, да еще кучки учеников-футболистов, сидевших в своих классах в комплекте с сотней алиби. И двое из них — подходящих размеров — были убиты во время стрельбы.
Все выглядело так, будто этот парень возник, перестрелял людей и растворился в воздухе. Поскольку такое было невозможно, Декеру приходилось как-то пересмотреть картину.
Он зашел в кабинет 144 и уселся за учительский стол. Потом принялся изучать класс. Двадцать одно пустое место, парты выстроены тремя рядами. Одно из этих мест занимала Дебби Уотсон. Последние минуты ее жизни были достаточно ясны: расстройство желудка, разрешение на посещение медсестры, заход к шкафчику. А уже через пару минут она мертва.
Дебби занимала четвертое место в третьем ряду. Декер представил, как девушка поднимает руку, выглядит и чувствует себя больной, получает разрешение выйти, идет к двери… И никогда не возвращается.
Декер встал и вышел за дверь. Остановился и повернулся. Он стоял перед открытым шкафчиком Дебби. И отражался в зеркале на внутренней стороне дверцы. Декер не сразу узнал себя. Жирный бородатый чувак, мокрый, как собака. Отвратный видон.
А потом он оторвался от зеркала и заметил в шкафчике кое-что еще: стопку учебников и тетрадей.
Декер посмотрел на дверь класса 144, потом снова на шкафчик.
Жизнь состоит из случайностей. Полно наитий и прозрений. Не то время, не то место. Вполне естественно, когда семь миллиардов людей толкутся на одной-единственной планете. Но в полицейской работе есть неписаное правило: случайностей не бывает. Тебе просто нужно зарыться поглубже в расследование, и связь найдется.
Декер позвонил Ланкастер. Та была в библиотеке.
— Ты говорила с родителями Дебби Уотсон?
— Да?
— Они упоминали, что она плохо себя чувствовала, когда собиралась в школу?
— Нет. Я спросила ее мать. Она сказала, что Дебби прекрасно выглядела. Хотя она могла подхватить какой-то быстрый вирус или еще что.
— А что учитель? Когда Уотсон попросилась выйти?
Декер слышал, как женщина листает свой блокнот.
— Учительница сказала, что Дебби хорошо выглядела, но потом подняла руку, сказала, что ее тошнит, и попросила разрешения выйти.
— Она написала записку или…
— Они печатают их заранее. Учительница просто вписала фамилию и отдала девушке листок.
— То есть все заняло секунд тридцать, а потом Дебби вышла из класса?
— Похоже на то.
— В какое именно время она вышла из класса?
— Учительница думает, что за пару минут до того, как они услышали выстрел. Может, минут за пять.
— Большой зазор. Ее шкафчик — через один от дверей этого класса. А я прошел все школу насквозь меньше чем за две минуты.
— Может, она задержалась там на пару минут. А может ей показалось, что ее сейчас вытошнит, и она пыталась взять себя в руки… Слушай, а почему…
— Потом объясню. Возможно, ерунда.
Декер отключился и убрал телефон. У него в голове оформлялась радикальная идея, которая потенциально может сокрушить определенных людей. Тяжелая перспектива. Он собирался сделать это, только чтобы докопаться до истины. Истина была для него всем. Но сначала ему нужно найти какую-то твердую почву — и уже тогда двигаться дальше.
Дебби встретила свою судьбу в 8:42. После этого ее не стало, ее жизнь закончилась. Но как это происходило? Дебби поднимает руку, получает разрешение выйти. Она выходит из класса, но не торопится в кабинет медсестры. Вместо этого идет к своему шкафчику и открывает его. Еще минута. Но Ланкастер сказала, что, по мнению учительницы, прошло несколько минут — может, даже пять. Чем все это время занималась Дебби? Возможно, замешкалась или собиралась с духом, как предположила Ланкастер. Но, возможно, у нее было какое-то другое дело…
Декер еще раз уставился на содержимое шкафчика.
Окровавленный блокнот и прочие предметы, лежавшие рядом с телом Уотсон, забрала полиция вместе с ее останками. Но из шкафчика они ничего не забирали. Да, не забирали. Ее вещи все еще здесь. И они не пострадали, поскольку тело девушки защитило их от картечи.
Декер схватил стопку книжек, вернулся в класс 144 и сел. Открыл первую книгу и начал пролистывать страницу за страницей. Пролистал все учебники, ища любые странности, заметки, наброски, что угодно.
Он просмотрел три тетради и дошел до девятнадцатой страницы четвертой, когда остановился. Дебби нарисовала здесь картинку. На самом деле, отличный набросок. У девушки определенно был талант.
Но намного сильнее формы Декера заинтересовало содержание.
На странице был нарисован мужчина в камуфляжном костюме.
А рядом — большое сердце.
Декер принял душ, переоделся, тщательно расчесал волосы и нацепил самое профессиональное выражение лица. Он считал, что люди, сидящие перед ним, этого заслуживают.
На него смотрели отец и мать Дебби Уотсон. Папа был маленьким робким человечком лет сорока пяти, с жидкими усиками над тонкой верхней губой. У него была недоразвитая правая рука, усохшая от локтя. В целом он выглядел так, как будто на него несется грузовой состав.
Мама Дебби непрерывно курила. Пепельница перед ней была набита окурками. Никотин, обедняющий кровь, поглощая из нее кислород, добавил преждевременных морщин вокруг рта и высушил ее лицо, не слишком привлекательное даже в молодости. Предплечья с разбухшими венами потемнели и покрылись пятнами — вероятно, от летнего отдыха в гамаке, замеченном Декером на заднем дворике, между двух деревьев. Мама не выглядела так, будто на нее несется поезд. Она выглядела как человек, из которого высосали всю душу. А через потертый журнальный столик до Декера доносился отчетливый запах спиртного.
Справа от Декера сидела Ланкастер. Она устроилась на диване, как кошка на полочке. Ее лицо было серьезным, деловитым и жестким — с того момента, как Декер показал ей рисунок человека в камуфляже в тетрадке Дебби. Ланкастер с вожделением посматривала на сигарету Бет, будто ожидая разрешения закурить свою.
Они не показали рисунок ни ФБР, ни кому-то другому. Решили пока придержать его у себя. Декер сказал, и Ланкастер согласилась с ним: прежде чем предавать находку огласке, нужно поговорить с родителями. Если набросок не связан с убийствами, незачем причинять семье Дебби лишние мучения. В мире круглосуточных новостей семью Уотсонов разберут по косточкам, перетрясут все грязное белье, и уже неважно, какие потом найдутся оправдания — правда никогда не поднимется выше самого первого электронного цунами.
Декер предварил главный вопрос множеством отступлений. Он дожидался, пока Уотсоны не будут готовы к виду наброска, сделанного их дочерью. Когда пара увидела рисунок, оба вздрогнули, а потом замерли, как будто их казнили на электрическом стуле.
Декер видел обоих очерченными кремово-белым. Для него смерть была синей, а белый олицетворял отчаяние. Целый год после убийства семьи он видел себя в зеркале белейшим из белых мужчин всего мира.
— Как вы полагаете, почему Дебби нарисовала эту картинку? — негромко спросил Амос и указал пальцем сначала на фигуру в камуфляже, потом на сердце. — Она с кем-нибудь встречалась? — добавил он.
Сердце указывало на такую возможность. Даже в двадцать первом веке сердце, нарисованное девушкой рядом с изображением мужчины, скорее всего, означает то же самое, что и в прежние времена.
Джордж Уотсон покачал головой, усы вздрогнули вместе со всем остальным. Высохшая рука качнулась у бока. Декер задумался, сколько насмешек, связанных с этим физическим недостатком, пришлось пережить мужчине. Должно быть, это уродство во многом определило его жизнь, но не само по себе, а жестокостью, которую временами проявляют люди и весь мир.
Бет Уотсон не качала головой. Она чуть кивнула, и Декер с Ланкастер тут же сосредоточились на ней.
— Кто он? — спросила Мэри.
— Не знаю, — запинаясь, произнесла Бет. — В смысле, она никогда не приводила кого-то домой, чтобы мы об этом не знали.
— Нас интересует каждый, кого она могла привести домой, — сказал Декер.
— Нет, я хочу сказать, это были мальчишки. Вы говорили, тот человек крупный. В газете сказано, шесть и два, и двести с лишним фунтов веса. Дебби никогда не приводила домой мальчиков выше ее отца.
Джордж откашлялся и горько сказал:
— Во мне даже нет пяти и восьми. В шестнадцать рванул вверх — и больше уже не рос.
Мужчина умолк. Казалось, он растерян и даже немного потрясен тем, что говорит о таких банальных вещах перед лицом ужасной трагедии.
— И они все были из школы. Один из них тоже погиб. Как моя бедная Дебби, — заговорила мать.
— Кто именно? — уточнила Ланкастер, нацелив ручку в блокнот.
— Джимми Шикель. Хороший парень, играл в футбольной команде. Очень популярный. Мы знали их много лет. Джимми и Дебби вместе ходили в начальную школу. Он пошел с Дебби на младший выпускной, но они были просто друзьями… — Она опустила голову и сказала: — Вы просто не можете представить, что такое потерять ребенка.
Бет схватила с журнального столика бумажное полотенце и вытерла глаза, муж неуклюже гладил ее по плечу.
При этих словах женщины взгляд Ланкастер метнулся к Декеру, но тот не обернулся. Он продолжал смотреть на Бет. Он точно знал, что такое потерять ребенка. Но сейчас это ничего не значило. Такие родители не могут сочувствовать друг другу, несмотря на мнимую общность потери, поскольку каждый из них попадает в свой личный ад.
— Но был кто-то еще? — подсказал Декер. — Кто-то, кого вы не знали и кого Дебби не приводила домой. Вы об этом говорите, верно?
Бет скомкала бумажное полотенце и швырнула его на ковер. Муж подобрал комок и положил на журнальный столик. Она раздраженно глянула не него и, заметив это, Декер задумался, насколько неудачен их брак. Маленькие уколы, которые следуют друг за другом долгие годы и которые переживает большинство союзов? Или все намного серьезнее? И они уже дошли до точки, когда потеря Дебби навсегда расколет их брак? А может, эта потеря заставит их сплотиться… Декер знал, такое тоже случается.
— Она постила всякие штуки в Интернете. Но никогда не говорила о нем напрямую. Однако я все равно замечала всякие следы в разных местах. Я же мама.
— То есть вы читали ее посты?
— Какое-то время я пользовалась ее паролем. Когда она об этом узнала, то сменила его. Дебби никогда не упоминала его имени. Но у нее было для него ласковое прозвище.
— Какое? — спросила Ланкастер.
— Джизес.
— А откуда вы о нем узнали? Оно было в тех постах?
— Нет. Я увидела его на доске у нее в комнате. Она написала маленькое стихотворение о Джизесе. Дебби не была верующей. В смысле, мы не ходим в церковь или еще куда, так что дело было не в этом. Это был парень. И стихотворение… чуточку личное. Определенно о парне. А когда я просила Дебби о нем, она побежала к себе в комнату и стерла его.
Декер и Ланкастер обменялись взглядами.
— А вы не знаете, — уточнил Декер, — у этого прозвища библейские или латиноамериканские корни?
Женщина озадаченно глядела на него, и он добавил:
— Я имею в виду, Иисус или Хесус?
— Вот ведь черт, ни разу об этом не задумывалась. Я просто… просто решила, что она вроде как обожествляет этого парня. Но я не думаю, что моя Дебби стала бы встречаться с каким-то мексиканским Хесусом, — оскорбленно добавила она, вытерла нос и закурила сигарету. — Я хочу сказать, мамы всегда знают такие вещи, даже если дочери думают, что у них глупые родители. Дебби наверняка думала, что мы бестолковые. — Она искоса взглянула на мужа: — Хотя некоторые действительно бестолковые. Определенно.
Муженек убрал руку с ее плеча и свесил между колен, как собака, поджимающая хвост. Может, он и в брюках, подумал Декер, но штаны в этой семье явно носит не он.
Декер взглянул на Ланкастер.
— Посты в Интернете?
Она кивнула:
— Мы все достанем.
— Так, значит, она ничего не рассказывала об этом человеке? Вообще ничего?
— Я спрашивала. И не один раз. Но она не клюнула. — Бет помолчала. — Ну, один раз она промахнулась: сказала, мол, я бы его не поняла. Он такой… зрелый.
— То есть старше ее. Не из средней школы? — уточнил Декер.
— Так я это и поняла, да. Я хочу сказать, она была в выпускном классе. И точно не говорила о своих одноклассниках. И не интересовалась младшими. А Дебби была просто красотка. Все, что нужно, и так далее. На нее положила глаз целая толпа мальчишек. Я пыталась дать ей совет, но девочки не слушают. Я сама не слушала, когда моя мама пыталась мне советовать. Мне всегда нравились плохие парни.
Ее муж почти сконфуженно посмотрел на детективов:
— А потом она вышла за меня.
— Пришлось выйти за тебя, Джордж. Дебби была уже на подходе. У моей матери чуть не случился сердечный приступ. Лучшим, что вышло из нашего брака, была Дебби. А теперь у меня нет даже ее. То есть у меня вообще ничего нет.
Ланкастер отвела взгляд. Джордж Уотсон прикусил губу и уставился на старое пятно на журнальном столике.
Декер внимательно разглядывал эту пару. После такой трагедии часто рушатся все нормы семейных отношений. Люди легко и с готовностью обсуждают темы, на которые вообще никогда не разговаривали. Похоже на плотину, которая долго сдерживает, а потом рушится. Дебби была такой плотиной. И после ее смерти все выплеснулось наружу.
— А почему она нарисовала камуфляжный костюм? — спросила Ланкастер и посмотрела на Джорджа. — Вы охотитесь? У вас дома есть камуфляж?
Тот решительно помотал головой.
— Я не смогу выстрелить в животное. У меня даже оружия никогда не было.
— Полагаю, что в вашем состоянии было бы нелегко правильно держать оружие, — заметил Декер.
Джордж посмотрел на свою искривленную руку.
— Я с этим родился. — Он помолчал и смиренно добавил: — Из-за этого вообще много трудностей.
— Значит, этот камуфляж может быть отсылкой к тому парню, Джизесу? — спросил Декер.
— Возможно, — осторожно ответил Джордж.
— Наверняка, — резко сказала Бет. — Она нарисовала рядом с ним сердце. — Одарила Ланкастер знающим и раздраженным взглядом. — Мужики в это не въезжают, верно? Они никогда не заходят в чертов «Холлмарк».
— Я видел на кухонном столе ноутбук, — сказал Декер. — Дебби им пользовалась?
— Нет, у нее был свой. Он в ее комнате.
— Мы можем сейчас взглянуть на ее комнату?
Бет провела их по коридору. Прежде чем уйти, она сделала последнюю затяжку и заявила:
— Как бы там ни вышло, моя девочка не имеет ко всему этому никакого отношения, даже если и вправду нарисовала того мудака в камуфляже. Никакого. Слышите меня? Оба?
— Громко и ясно, — ответил Декер.
Но подумал, что если Дебби и была как-то связана с происшедшим, она уже расплатилась по самой высокой цене. Штат не сможет еще раз убить ее.
Бет привычным щелчком отправила сигарету в полет по коридору. Красный огонек вспыхнул, а потом погас на выцветшей дорожке. Женщина развернулась и ушла.
Они открыли дверь и вошли в комнату Дебби. Декер встал посреди крошечной комнатки и огляделся.
— Мы отправим сюда спецов, — сказала Ланкастер, — чтобы разобраться со всеми ее интернет-штуками. Фотографии на телефоне, ноутбук, облака и все такое. Инстаграм. Твиттер. Фейсбук. Тамблр. Чем там еще гордятся дети… Все время что-то новое. Но наши ребята знают, где искать.
Декер не ответил. Он продолжал осматриваться, вбирал в себя комнату, выстраивал наблюдения на маленьких полочках своей памяти, а потом извлекал оттуда, если одно не складывалось с другим.
— Я вижу типичную комнату девочки-подростка. А что ты видишь? — наконец не выдержала Ланкастер.
Он не обернулся, но ответил:
— То же, что и ты. Дай мне еще минуту.
Декер обошел комнату, заглядывая под стопки бумаг, открыл платяной шкаф, опустился на колени и посмотрел под кровать, тщательно изучил развешанные по стенам картинки, включая целую секцию обложек журнала «Пипл». К одной стене крепились квадраты доски для записей. На одном были ноты, на других — обрывки стихов и послания к самой себе: «Деб, новый день — новые достижения».
— Захламленная комнатка, — заметила Ланкастер, присевшая на край стола девушки. — Отправим сюда экспертов и соберем все в кучу.
Она посмотрела на Амоса, явно ожидая его реакции, но вместо этого тот вышел из комнаты.
— Декер!
— Я вернусь, — бросил он через плечо.
Мэри посмотрела ему вслед и пробормотала:
— Из всех возможных напарников мне достался Человек Дождя, только огромный.
Ланкастер достала из сумки жвачку, развернула и засунула в рот. Следующие несколько минут она бродила по комнате, потом подошла к зеркалу, висящему на внутренней стороне платяного шкафа. Поразглядывала себя и смиренно вздохнула, как человек, который прекрасно знает — его лучшие дни остались в далеком прошлом. Рефлекторно потянулась за сигаретой, но передумала. Комната Дебби — часть расследования. Пепел и дым могут испортить результаты.
Она резко обернулась навстречу Декеру, входящему в комнату.
— Куда ты ходил?
— Задал пару вопросов ее родителям, а потом попросил взглянуть на остальную часть дома.
— И?..
Он подошел к нотам, написанным на доске, и указал на них.
— Дебби этого не писала.
Ланкастер уставилась на значки.
— Откуда ты знаешь?
— Она не играет на музыкальных инструментах. Я уже проверял ее школьные записи. Она не участвовала в группе. Я спросил у матери. Она никогда не играла на музыкальных инструментах, и в доме нет ни одного. Второе: в комнате нет нотных записей. Даже если ты не играешь, а только сочиняешь музыку, думаю, у тебя в комнате найдется несколько листов с нотами, тем более чистые листы. И третье: это не почерк Дебби.
Ланкастер подошла к стене и внимательно посмотрела на значки, потом сравнила их с другими надписями на досках.
— Но как ты это понял? — спросила она. — В смысле, нотные записи не похожи на другие надписи. Это же символы, а не буквы.
— Дебби — правша. А тот, кто написал эти ноты, — левша. И хотя ноты не буквы, это все равно заметно по изгибам, росчеркам и направлению значков.
Декер взял кусочек мела и написал на соседней секции доски несколько музыкальных символов:
— Я правша, и сейчас ты должна заметить разницу.
Он указал на несколько пятен на доске:
— А вот здесь левый рукав этого человека смазал ноты. У правши пятна были бы напротив. Как у меня. — Он показал на смазанные места, оставленные его собственным правым рукавом. — И Леопольд — правша.
— А это ты откуда знаешь?
— Он подписывал бумагу, которую я ему дал, когда заходил к нему в камеру.
— Ну, хорошо, может, это был какой-то ее друг-музыкант.
Но Декер уже качал головой:
— Нет.
— Почему нет? Вполне могу представить, как ее приятель записывает здесь мелодию или что-то в этом роде. Может, для вдохновения, подходящую к надписям Дебби…
— Потому что эти ноты бессмысленны. Их невозможно сыграть ни на одном известном мне инструменте. Это не часть музыкальной композиции, а просто бред.
— Ты что, занимался музыкой?
Декер кивнул.
— В средней школе, гитара и ударные. Короче, знаю, какой тут счет. Не имеющий отношения к футбольному полю.
Ланкастер вновь обернулась к нотам:
— Тогда что это такое?
— Я думаю, это код, — ответил Декер. — И если я прав, это значит, что Джизес бывал в этом доме.
Декер и Ланкастер запечатали комнату Дебби и вызвали команду экспертов, которая прошерстила не только комнату, но и весь дом. Берлингтон никогда еще не переживал преступлений такого масштаба, и сейчас каждый, от новичков до старших сотрудников полиции, выкладывался на всю катушку.
Уотсоны сказали, что они ничего не знают об этой нотной записи. Амос был склонен им поверить. Когда эксперты закончили работу, Декер и Ланкастер еще раз уселись вместе с Уотсонами.
— Если этот парень побывал у вас в доме и написал ноты, как это могло произойти без вашего ведома? — спросил их Декер.
— Ну, мы же должны спать, — встопорщилась Бет. — Но дом невелик. А наша комната прямо рядом с Дебби. Мы с Джорджем оба чутко спим. Не представляю, как она могла привести парня в свою комнату, чтобы мы об этом не узнали.
— А днем? — спросила Ланкастер.
— Я сижу дома. Джордж работает с девяти до пяти. На самом деле, я бываю дома больше, чем Дебби.
— Вы можете припомнить, насколько давно на доске появились эти ноты? — спросил Декер.
— Две недели назад их не было, это я вам точно скажу, — ответила женщина.
— А откуда вы это знаете? — уточнил Амос.
— Потому что я стерла все, что там было.
Бет помолчала.
— Мы поспорили, и я… ну, в общем, я вышла из себя и стерла все это дерьмо. — Она всхлипнула. — А теперь я больше никогда ее не увижу…
— О чем вы спорили? — спросил Декер, игнорируя ее переживания.
Ему требовались ответы. И прямо сейчас. А горевать она сможет и потом.
Бет взяла себя в руки.
— Дебби была в выпускном классе. Она взяла тесты на академические способности и хорошо справилась, но не обратилась ни в один чертов колледж. Отговаривалась тем, что все это очень дорого. И это правда, мы мало чем могли ей помочь. Но я все время твердила ей, что можно найти финансовую помощь. И чем она собирается заниматься без колледжа? Станет мною?
Она замолчала, ее муж смотрел в сторону.
— И поэтому я разозлилась и стерла эту проклятую доску начисто. Все эти изречения насчет изменить мир и иметь цель. Полная чушь! Они ничего не делала и никуда не собиралась. И потому я все стерла. Оставила чистый лист. Надеялась, она поймет мою мысль. Видимо, не поняла… А теперь она уже ничего не поймет. Больше ничего… Девочка моя. Моя бедная девочка.
Бет залилась слезами и начала биться в истерике на диване. Муж, с помощью Декера, отвел ее в спальню и уложил в кровать. Когда Амос возвращался к Ланкастер, до него все еще доносились крики женщины, которая звала свою мертвую дочь.
Джордж Уотсон, вернувшись через несколько минут, сказал:
— Мне кажется, нам стоит закончить, если вы не против.
— Вы с женой недавно уезжали? — спросил его Декер.
Джордж удивленно посмотрел на него.
— Откуда вы знаете?
— Этот парень пришел сюда и написал свои ноты. Будь вы здесь, вы могли бы его увидеть. А он не собирался рисковать. Так вас в какой-то момент не было?
— Неделю назад мы ездили в Индиану, побыть с сестрой Бет. Она заболела. Мы остались там на два дня, потом вернулись назад.
— А Дебби была здесь?
— Да, мы же не могли забрать ее из школы.
— Значит, тогда он, скорее всего, и приходил, — заметил Декер.
Джорджа начало трясти, и он обхватил себя рукой.
— Вы действительно думаете, что это животное было в нашем доме? В спальне нашей дочери?
Амос оценивающе взглянул на мужчину с поврежденной рукой.
— Да, полагаю, это вполне возможно.
Ланкастер одарила Декера свирепым взглядом и торопливо сказала:
— Ну что ж, спасибо за помощь, мистер Уотсон. Нам уже пора. И мы очень сожалеем о вашей потере.
Джордж проводил их до двери. Он открыл дверь и сказал:
— Дебби не стала бы помогать кому-то убивать людей в Мэнсфилде. Они были ее друзьями.
— Я учитываю этот факт, — ответил Декер. — Надеюсь, окажется, что вы правы.
Джордж заморгал, будто даже не подозревал, что может оказаться не прав, и закрыл дверь.
Декер и Ланкастер вышли на тротуар.
— Твоя тактичность, как всегда, просто потрясает, — саркастически заметила полицейская.
— Мэри, я пришел сюда не для того, чтобы побыть его другом и подержать за руку. Я пришел, чтобы поймать того, кто убил его дочь.
— Ладно, ладно, — отмахнулась она. — Я получила письмо от экспертов. Они не нашли ничего полезного ни в телефоне Дебби, ни в ноутбуке. Никаких фотографий, электронных писем, тестовых или голосовых сообщений. И ни одного поста на сайтах, к которым, по их мнению, у Дебби был доступ. Ее мама говорила, что видела какие-то, намекающие на этого парня, но, должно быть, девушка их стерла. Хотя не исключено, что наши ребята как-то их откопают.
— Этот парень никогда не дал бы ей сделать свою фотографию. Никаких электронных следов. Слишком легко. Возможно, он даже не пользуется Интернетом.
— И как ты это вычислил?
— Я вижу человека вне тенденций. Без связей. Одиночка. Переплывает с места на место.
— На чем это основано? Ты что-то заметил?
— Нет, почувствовал. Но меня озадачивает один пункт.
— Только один? Повезло тебе, — с мрачной улыбкой заметила Мэри. — Мой перечень длиной в шесть страниц.
Декер продолжал, как будто не слышал ее:
— Почему именно Дебби? Почему он взял ее в команду?
— В команду? А что она делала? Я думала, она просто его подружка.
— Она дала ему нечто, в чем он нуждался.
— Нечто, в чем он нуждался? В школе? Ты имеешь в виду «пушки»? Она никаким образом не могла пронести в школу пистолет и дробовик.
— Необязательно это было оружие.
— Но зачем ему понадобилось, чтобы она принесла ему какую-то вещь?
— Это меня и озадачивает. Почему она, и зачем встречаться в школе в этот день?
— Эй, Декер, я здорово отстаю. Встречаться?
— Она притворилась, что заболела. Вышла из класса, встретилась с этим парнем, вероятно, что-то дала ему, а потом он ее убил. Но там есть зазор по времени, которого я пока не могу понять.
Ланкастер задала другой вопрос, но Декер уже не слушал. Он всматривался в левую сторону улицы. Было темно, в холодном ночном воздухе изо рта шел пар. Казалось, что из такой черноты не может появиться ничего хорошего. Но для Амоса ночь внезапно заполнили тройки, его самые нелюбимые цифры.
Впервые такое случилось, когда он начинал работать патрульным. По счастью, Декер в ту ночь был один. Он сидел в патрульной машине, пил кофе, и тут тьма пришла в движение. Сначала он подумал, что кто-то пытается подобраться к нему. В те дни у Берлингтона были большие проблемы с бандами, в основном из молодых парней, у которых нет ни работы, ни надежды, слишком много тестостерона и избыток оружия под рукой.
Амос швырнул стаканчик в окно, положил одну руку на пистолет, а в другую взял рацию. Он уже собирался вылезти из машины и предостеречь тех, кто прячется в темноте. И в этот момент перед ним появились цифры. Огромные, гигантские тройки.
Как будто его внезапно перенесло в плохой фантастический роман.
Он подумал, что сходит с ума. Но тут в голове что-то щелкнуло. Клочок воспоминаний. Один из врачей в том институте за Чикаго, куда Декер попал после травмы и где с ним начали происходить все эти странности. Тот врач сказал: «Амос, любой новый день может принести вам новые ощущения. Мозг никогда не останавливается. Никогда. В нем постоянно идет настройка и перенастройка. Я пытаюсь сказать вам, что уже случившееся может оказаться не единственным изменением, которое вам доведется испытать. Завтра, в следующем месяце, через год или десять лет вы можете проснуться и обнаружить нечто новое. К сожалению, мы не в состоянии это предсказать. Когда это случится, оно может показаться чем-то ужасным. Нужно только помнить, что все это происходит в вашем разуме. У вас в голове. Оно не реально.
Вспомнив эти слова, Декер повернулся навстречу армии чисел, его первый страх отступил, но тут же сменился новым.
«А что я увижу завтра?»
Амос сменился с дежурства, вернулся домой, упал в кровать и тихо плакал, чтобы не разбудить Кэсси. Утром он рассказал ей, что случилось. Она — предсказуемо — поддерживала и ободряла. И Декер — предсказуемо — оживился, отбросил случившееся как забавный эпизод. Но он не был забавным. Совсем не был. И тройки на какое-то время ушли. Декер не видел их, выходящих из темноты, со дня смерти Кэсси и Молли. А сейчас они вернулись.
«Замечательно».
И у троек появилось новое измерение. Теперь от каждой цифры отходило по трое ножей. Нет, это совсем не забавно.
— Дай знать, если они взломают код, — бросил Декер, когда тройки рванулись вперед с ножами наготове.
Потом он свернул налево и пошел по улице.
— Тебя подбросить до дома? — спросила Ланкастер.
Декер шел прочь, засунув руки глубоко в рукава пальто.
Его не нужно подбрасывать. Ему нужно подумать.
Он смотрел себе под ноги, чтобы не встречаться с легионами цифр, надвигающихся на него из мрака.
Что, нужное стрелку, было у Дебби Уотсон? Оружие? Нет. Камуфляж? Возможно. Но почему он не мог принести его с собой? Девушка ему для этого не требовалась.
Сердце и рисунок. Она была влюблена. По уши втюрилась в этого парня. Сделала бы для него что угодно. Но пожертвовала бы она своими одноклассниками? На рисунке у человека в камуфляже не было оружия. Знала ли Дебби, в чем заключается настоящий план? Так почему же она вышла из класса, чтобы встретиться с этим парнем?
Декер поднял взгляд, увидел, как на него налетают тройки, и снова уставился под ноги. Занимаясь слежкой или дежуря по ночам, он надевал специальные очки, которые окрашивали темноту в золотистый цвет. Золото было для него небом, полным диких гусей. И тройки не появлялись. Эти очки давно пропали. А сейчас тройки вернулись, и они вооружены. Ему нужно обзавестись новыми очками.
Декер остановился, прислонился к дереву, закрыл глаза, включил свой мысленный ЦВМ и прокрутил все, что видел в доме Уотсонов. Затем быстро перемотал запись, уменьшил скорость и начал просматривать мысленные кадры. Вскоре Амос остановил запись, и перед ним выстроился ряд картинок, как фигурки на каминной полке. На самом деле, сравнение было очень близким.
Они действительно стояли на каминной полке.
Декер развернулся и быстро пошел к дому Уотсонов. Постучал. Дверь открыл Джордж.
— Вы что-то забыли? — немного раздраженно спросил он.
— Фотографии на вашей каминной полке. Я заметил их, когда осматривался. Не могли бы вы рассказать мне о них?
— Фотографии на камине? — недоуменно переспросил Джордж. — Рассказать о них?
Декер шагнул в дом, вынудив щуплого мужчину отступить.
— Я полагаю, это семейные фотографии?
— Да. Но при чем тут они?
— Я расследовал много дел и знаю, что та единственная вещь, которую ты упускаешь, содержит самый нужный ответ. В этом деле промашки недопустимы, мистер Уотсон, и я уверен, что вы это прекрасно понимаете. Если мы хотим найти человека, который убил Дебби и всех остальных.
«Что этот мужчина может теперь сказать? Только согласиться».
Уотсон медленно, хотя все еще неуверенно, кивнул.
— Хорошо, конечно, идемте со мной.
Он отвел Декера в маленькую гостиную и подошел к полке над старым камином, из щелей между кирпичами которого осыпа́лся раствор.
— С чего вы хотите начать?
Декер указал на крайнюю слева фотографию:
— С него.
— Хорошо, это отец моей жены, Тед Ноллс. Он умер около двух лет назад. Инфаркт.
— Чем он занимался?
— А при чем тут его чертово…
Декер оборвал его:
— Просто расскажите мне, чем он занимался.
Амос смотрел на мужчину сверху вниз. Гризли, нависающий над бурундуком, — именно так должен увидеть его Уотсон.
Джордж отступил, побледнел и посмотрел на фотографию.
— Он был дальнобойщиком. Плохая еда, мало физических нагрузок. Огромный мужик, рухнул прямо на лужайке перед домом, когда подбирал газеты. Умер сразу, даже упасть не успел.
Пока Уотсон говорил это, его взгляд не отрывался от массивной фигуры Декера.
— Вот все, чем он занимался, — водил фуры туда-сюда по всему Среднему Западу и до Техаса.
— Насколько он был близок с Дебби?
Уотсон неловко потер деформированную руку.
— Не очень. В смысле, мы виделись только по праздникам. Но, по правде говоря, у нас с ними были не очень хорошие отношения. Теща никогда мне не симпатизировала.
— А мужчина с ним рядом? На вид фотография довольно старая.
— Это мой дед, Саймон Уотсон. Он умер… лет шесть назад. На этом снимке он еще молодой.
— То есть он прадед Дебби, — сказал Декер.
Уотсон кивнул.
— Он дожил до девяноста с лишком лет. Пил, курил и плевал на все, как он любил говорить.
— Но Дебби знала его, если он умер только шесть лет назад?
— О, да. Собственно, последние пять лет он прожил с нами.
— И она проводила с ним время?
— Конечно. Дебби была еще ребенком, а у прадеда была интересная жизнь. Воевал на Второй мировой, потом в Корее. Потом уволился со службы и пошел работать на Министерство обороны уже штатским.
— Чем он занимался?
— Ну, он работал на военной базе, когда та еще действовала.
— На той, которая рядом с Мэнсфилдской средней школой? База сухопутных войск «Макдоналд»?
— Верно.
— И что он там делал?
— Дед сменил несколько работ. Он был специалистом по технике и строительству. Так что занимался разным оборудованием.
— Вы помните даты?
— Слушайте, ну какое это имеет отношение к делу?
— Мистер Уотсон, я просто ищу следы. Вы помните даты?
— Наверняка не скажу… — Он умолк и задумался. — Он уволился из армии в шестидесятых. Потом пошел работать в «Макдоналд», наверное, в шестьдесят восьмом или в шестьдесят девятом… Должно быть, в шестьдесят девятом. Я помню, в то время астронавты высадились на Луну. И дальше он работал там, пока не вышел на пенсию. Примерно через двадцать лет.
— И база была закрыта восемь лет назад.
— Похоже на правду.
— Это был не вопрос, мистер Уотсон. Она была закрыта восемь лет назад, в понедельник. В тот день шел дождь со снегом.
Уотсон странно посмотрел на него, потом откашлялся.
— Ну, если вы так говорите… Я не помню, чем занимался даже на прошлой неделе. В любом случае, Пентагон провел реорганизацию своих баз, и Берлингтон проиграл. Я слышал, бо́льшую часть перевели на восток, может, в Вирджинию… Поближе к Дяде Сэму и его вашингтонским долларам.
— То есть можно допустить, что Саймон говорил о своей работе на базе с вами и Дебби.
— Ну да… в смысле, о той части, о которой мог. Кое-что было засекречено, думаю, вы бы это так назвали.
— Засекречено?
Джордж улыбнулся.
— Не думаю, что они занимались там ядерным оружием или чем-то таким. Но военные всегда любят секреты.
— Так что же Саймон рассказывал вам? В смысле, о базе?
— Всякие истории. Люди, с которыми он встречался. Иногда — работа, которой он занимался. Они много лет достраивали базу. Стройки, стройки, стройки… И все, кто там работал, отправляли своих детей в Мэнсфилд. Там учился его сын — мой отец. И я пошел туда. И моя жена.
— Дебби когда-нибудь пересказывала вам какие-то подробности историй прадеда?
— Ничего не припоминаю. Когда Дебби подросла, она стала проводить с ним меньше времени. Старики и подростки, вода и масло. Думаю, дед был не таким уж прикольным… — Джордж опустил взгляд. — Наверное, и я тоже.
— Хорошо, теперь расскажите мне про остальные снимки…
Через полчаса Декер вновь шел по темным улицам.
Человек в камуфляже был в доме Уотсонов и написал на доске код, зашифрованный в нотах. В этом Амос не сомневался. Он не знал, о чем говорится в сообщении, и не знал, что этому человеку было нужно от Дебби. Однако почему же из всех учеников Мэнсфилда он взял в союзники именно ее? Должна быть причина. Веская причина.
Его телефон зазвонил. Ланкастер.
— Бюро считает, что они взломали код. Какой-то подстановочный шифр. На самом деле, довольно простой. Ну, на самом деле они уверены, что взломали его.
— Как, интересно, они могут быть в этом уверены?
— Из-за содержания сообщения.
— Мэри, не тяни резину. О чем там говорится?
Она набрала в грудь воздуха, и Декер насторожился.
— Там говорится: «Хорошая работа, Амос. Но этот путь, братан, не приведет тебя туда, куда ты хочешь».
«У меня приобретенный савантизм».
«Точнее, у меня высокофункциональный приобретенный савантизм».
Декер лежал на кровати в своем однокомнатном доме в «Резиденс Инн». Он не спал. Он не мог спать.
«Орландо Серрелл».
У Орландо Серрелла тоже был приобретенный савантизм, полученный в десять лет после удара по голове на бейсболе. С того момента он получил необычные способности к календарным расчетам, исключительную память на погоду в конкретный день и возможность почти полностью вспомнить, где он был и чем занимался в любой день.
«Дэниел Таммет».
Дэниэл Таммет в раннем детстве пережил серию эпилептических припадков. Пережив этот, едва не ставший смертельным, опыт, он превратился в одного из величайших умов столетия, способного воспроизвести число «пи» с точностью до двадцати двух тысяч знаков после запятой и выучить иностранный язык за неделю. У него диагностировали синдром Аспергера, и он тоже, как Декер, видел цифры и другие вещи в цвете.
Амос изучил все, что смог найти о савантах, которые не родились с этими способностями, а получили их в результате какого-то события — травмы в случае Серрелла или уже имевшегося заболевания в случае Таммета.
В мире было не много савантов, и Декер оказался совершенно не готов вступить в их ряды. Когда Лекруа свалил его на футбольное поле, врачи, которые тщательно исследовали голову Амоса, пришли к заключению, что эффектов от травмы было два. Во-первых, травма открыла в его мозге каналы, прочистила сток, и информация стала двигаться намного эффективнее. Во-вторых, она закоротила какие-то цепи, дав ему способность видеть числа в цвете.
Но это было всего лишь предположение. Декер пришел к выводу, что сегодня врачи знают о работе мозга всего чуточку больше, чем сто лет назад.
Амос очнулся в больнице после удара и посмотрел на монитор, по которому бежали цифры его состояния. Он увидел свой пульс, 95 — тот же номер, что и на его футбольном джемпере, — фиолетовой девяткой и коричневой пятеркой. До травмы Декер даже не знал, как выглядит фиолетовый цвет. И эти цифры разбухали в его голове, огромные, мощные. Он видел каждую их деталь. Они казались живыми существами.
Амос помнил, как сел в постели, обливаясь потом. Он решил, что сошел с ума. Начал жать на кнопку вызова медсестры. Потом появился врач, и Декер, запинаясь, объяснил, что он видит. Вызывали специалистов. Много месяцев спустя, после длительного пребывания в исследовательском центре в окрестностях Чикаго, был достигнут консенсус. Ему поставили официальный диагноз: савантизм с гипертимезией и синестезией. Травма навсегда завершила его футбольную карьеру, но подарила ему исключительные мозги. Все последующие годы он помнил фамилии и обстоятельства жизни каждого врача, медсестры, ученого, техника и других сотрудников, которые его осматривали, а их было больше сотни.
О нем могли писать в научные журналы. Медиа могли бы устроить вокруг него грандиозную шумиху. Ведь вероятность такого события не превышала один на миллиард. Но Декер этого не допустил. Он не ощущал себя одаренным. Он чувствовал себя уродцем. Двадцать два года своей жизни он был одним человеком. И был плохо подготовлен к тому, чтобы за несколько минут стать совсем другим. И стать им навсегда, до самой смерти. Как будто незнакомец вошел в его тело и забрал его, а он ничего не может с этим поделать.
«В мой разум незаконно вселился чужак. И оказалось, что он — это я».
Каждому действию есть равное противодействие. Ну, в его случае дружелюбный, общительный, проказливый, но вполне вменяемый молодой футболист стал сдержанным, замкнутым и плохо приспособленным к общению. Он больше не был привязан к великому множеству вещей, на которые люди тратят массу времени: пустая болтовня, «белая» ложь, выброс эмоций, слухи и сплетни. Он перестал воспринимать симпатию и сочувствие. Его перестали беспокоить чувства других людей. Их боль и горе. Казалось, что все это просто отскакивает от его нового, улучшенного разума, не оставляя следа. Сделав его намного умнее, удар украл у него то, что делает человека человеком. Это напоминало требование возврата долга. Без права выбора.
Даже спорт перестал его интересовать. После травмы Амос ни разу не посмотрел футбольный матч.
Женитьба на Кэсси действительно спасла его. Она знала его тайну. Она разделяла его тревоги. Без нее Декер вряд ли смог бы изменить свою жизнь, найти новую работу в полиции, а затем стать детективом, обратив свой новый и заметно улучшенный разум на службу правосудию. И хотя он не был способен любить Кэсси так, как любил бы до удара, он очень заботился о ней. Он сделал бы для нее все, что угодно. Они даже посмеивались над его неспособностью привязываться, характерной для машины, а не человека. Но Декер знал: оба они предпочли бы обратную ситуацию.
Всякий раз, когда он брал дочь на руки, Декер мог думать только о ней, как будто чудовище его ума завораживал маленький человечек, который любит обниматься со своим огромным отцом, как медведь и его детеныш. Он приглаживал ей волосы, терся о ее щечку, и хотя воспоминания о том человеке, которым он привык быть, выглядели размытыми, будто изображение в старом телевизоре с проволочной антенной, именно в такие минуты они становились живее и ярче.
Казалось, его новый разум сделал исключение для двух человек, позволяя Декеру чуть приблизиться к прежнему себе.
Но только для этих двух.
А теперь он один.
Стал просто машиной, навсегда.
И сейчас над ним издевается какой-то урод. Какой-то больной мерзавец, который убил его семью, а потом нацелился на Мэнсфилдскую школу. Даже если б Декера не убедили граффити на стене его дома, зашифрованное сообщение отметало любые сомнения.
Стрелок был одним и тем же.
Семья Декера погибла из-за него. Он давно знал, что это вполне возможно, даже наиболее вероятно. Но даже частичка неопределенности — хорошая штука; она позволяла Декеру верить, вдруг он все-таки ни при чем, вдруг не он послужил мотивом для убийства.
Сейчас неопределенность исчезла. Зато с доходчивой ясностью пришло ужасное, деморализующее смирение. И чувство вины, ударившее Декера намного сильнее, чем Дуэйн Лекруа.
В пять утра он проснулся, принял душ, надел костюм и встал перед маленьким зеркалом в ванной, которая была размером с него. В зеркале он увидел вспышки света и цвета, цифры, текущие по стеклу. Он закрыл глаза, но картинка не поменялась. Все это было не в зеркале, а у него в голове. Считалось, что для савантов, особенно с синдромом Аспергера, характерны очень узкие сегменты интереса: числа, история, некоторые области науки, языки. Декер не знал, какой сегмент положен ему. Не знал, подарил ли ему удар Лекруа синдром Аспергера. Не знал, возможно ли это вообще; да ему никогда и не ставили такого диагноза.
Амос знал только одно: он ничего не забывает. Его разум соотносит цвета с вещами, у которых не должно быть цветов. Он может вспомнить, на какой день недели пришлась любая дата за последние сто лет. Его разум — головоломка, сложенная как-то неправильно, поскольку невозможно понять, как она работает. Эта головоломка — то, кем стал Декер. И это до смерти пугало его с самого первого дня.
Пока рядом была Кэсси, он справлялся. Без нее, без Молли, которая заставляла его думать о чем-то еще, кроме собственной жизни, Амос Декер снова стал выродком.
Джекил и Хайд. Вот только Хайд ушел и никогда не вернется.
Армия троек дожидалась Декера, когда он плелся в темноте на завтрак. Столовая открывалась ровно в шесть, минута в минуту. Он навалил себе еды, принес тарелку к своему столику/кабинету, а потом просто сидел и смотрел на эту горку, даже не пытаясь поесть.
Джун, пожилая женщина, дежурившая в буфете, поспешила к нему.
— Амос, у тебя все нормально? — обеспокоенно спросила она.
Когда Декер не ответил, она подняла кувшин с кофе.
— Давай я налью тебе чашечку. Чашка горячего кофе может смыть уйму проблем.
Приняв его молчание за согласие, она наполнила чашку горячим кофе, поставила ее на столик и ушла.
Декер не отвечал ей, поскольку даже не подозревал, что она была рядом. Его разум бродил далеко от «Резиденс Инн».
Ему не требовалось смотреть на часы. Сейчас было 6:23. Какая-то часть его разума поддерживала работу внутренних часов, безупречного хронометра, который не купишь за деньги.
В десять Себастьян Леопольд вновь предстанет перед судом, на этот раз — с защитником. И Декер намеревался быть там.
Он пошел пешком. Он предпочитал ходить пешком, даже в темноте. Армия троек была на месте, поэтому он все дорогу смотрел под ноги.
Декер читал, что других савантов успокаивают океаны и небеса окружающих их чисел. Для Амоса числа являлись средством достижения цели. Они не давали ему настоящего счастья. Возможно, потому, что он испытал счастье быть мужем и отцом. Числа просто не могли конкурировать с этим, даже для саванта.
Он сел на скамейку рядом со зданием суда и следил, как в небе поднимается солнце, как рассвет взламывает и разрывает черноту, размывает ее усиками красного, золотистого и розового. Или, в разуме Декера, — множеством связанных цифр.
В 9:45 он увидел, как полицейский фургон свернул в переулок у здания суда. Прибыл тюремный транспорт. Амос задумался, привезли ли вместе с Леопольдом других обвиняемых, или же предполагаемый убийца троих человек приехал один.
Декер поднялся на ноги и медленно пошел через улицу ко входу в суд. Через пару минут он уже сидел во втором ряду. За столом представителей находился адвокат, раскладывая свои бумаги. На вид мужчине было лет сорок с небольшим, его волосы едва начали седеть. Коричневый костюм-двойка хорошо пошит, из кармашка выглядывает платок в тон. Мужчина выглядел уверенным и… пожалуй, ветераном. Вряд ли, подумал Декер, они отправили бы на это дело новичка.
У двери в комнату судьи стоял тот же пристав. Он болтал с Шейлой Линч, на которой, кажется, были те же жакет и юбка, что и вчера.
Декер услышал, как сзади открылась дверь, и обернулся.
Не Ланкастер и не Миллер.
В зал суда вошла репортер Алекс Джеймисон. Она заметила Амоса, кивнула, улыбнулась и села в заднем ряду.
Декер отвернулся, ничем не показав, что узнал ее.
Пристав исчез в кабинете судьи. Линч вернулась к столу представителей, перебросилась парой слов с защитником и уселась на свое место.
Дверь, через которую вводили заключенных, открылась, и показался Себастьян Леопольд, выглядящий совсем как вчера. Его подвели к адвокату, сняли наручники, и полицейские отошли в сторону.
Пристав открыл дверь, сделал объявление, все встали. В зал вошел Эбернати и занял высокое судейское место. Он оглядел зал суда и удовлетворенно улыбнулся, увидев рядом с Леопольдом адвоката. Потом уставился на Линч.
— Психиатрическая экспертиза проведена?
Проведена, подтвердила Линч. Потом она сказала, что, по результатам экспертизы, Леопольд признан вменяемым и способным предстать перед судом.
Это удивило Декера.
— Мистер Леопольд, каково ваше заявление?
Защитник схватил своего клиента за руку, и они вместе встали.
— Я заявляю, что невиновен, — твердо сказал Леопольд.
Декер услышал это заявление, но не смог воспринять его.
Адвокат Леопольда произнес:
— Ваша честь, я заявляю, что все обвинения против моего клиента должны быть сняты. Государство не имеет каких-либо доказательств его причастности к трем убийствам.
Линч вскочила на ноги.
— Вы хотите сказать, кроме его признания?
Защитник гладко продолжил:
— Признания, от которого он сейчас отказывается. У мистера Леопольда биполярное расстройство, он не принимал лекарства, результатом чего был некий эмоциональный стресс. Сейчас он вновь принимает свои препараты, и его рассудок вернулся, что подтвердила психиатрическая экспертиза. — Адвокат поднял какие-то скрепленные вместе документы. — Кроме того, существует это. Вы позволите подойти?
Эбернати жестом разрешил. Линч поторопилась следом за адвокатом.
Общественный защитник громко объявил:
— Это подлинный протокол задержания в комплекте с фотографией и отпечатками пальцев, однозначно свидетельствующий о том, что в ночь совершения рассматриваемых убийств мистер Леопольд находился под стражей в Крэнстоне, в двух городах отсюда. У меня также есть копия протокола задержания мистер Леопольда в Берлингтоне. Независимая оценка показала, что фотографии и отпечатки пальцев в этих двух документах идентичны. Это несомненно он, с чем, я уверен, согласится мисс Линч.
— Ваша честь, — яростно выпалила последняя, — представитель защиты не поделился со мной этой информацией.
Эбернати презрительно посмотрел на нее.
— Мисс Линч, вы в состоянии достать протокол задержания быстрее, чем представитель защиты. Если адвокат нашел его, вам тем более следовало его иметь.
Линч покраснела.
— За что его арестовали? — язвительно поинтересовалась она.
— Бродяжничество, — ответил защитник. — Он был освобожден на следующее утро. Крэнстон в семидесяти милях отсюда, и у мистера Леопольда нет транспортного средства. Но, что намного важнее, полицейский протокол свидетельствует, что мистер Леопольд был арестован в шесть вечера и освобожден в девять часов следующего утра. Таким образом, он не мог совершить убийства, произошедшие около полуночи.
Он вручил документы Линч. К тому моменту, когда она дошла до последней страницы, ее настроение и уверенность улетучились.
— У него мог быть соучастник, — неуверенно сказала она.
— Ну, если вы способны это доказать, флаг вам в руки, — заявил общественный защитник. — Однако пока вы ничего не доказали. Мой клиент лишился своих лекарств и непреднамеренно солгал о совершении преступления, которого не мог совершить. Таково ваше дело в двух словах, и это означает, что у вас просто нет дела.
— Мы можем обвинить его в бесполезном расходовании времени полиции и воспрепятствовании осуществления правосудия.
— Как я уже заявил, у него не было необходимых лекарств. У него не могло сформироваться намерение, необходимое для совершения этих преступлений.
— Я считаю, что с учетом времени… — сказала Линч.
Эбернати прервал ее:
— Есть ли у вас какие-либо доказательства, помимо признания, от которого отказался ответчик, свидетельствующие о его причастности к указанным преступлениям?
Линч, явно растерявшись, ответила:
— Ваша честь, ответчик сам явился в полицию и сознался в преступлении. В связи с этим мы не пытались выстроить в деле доказательную базу.
— Он подписал признание?
— Да, — твердо ответила она.
— Включало ли оно подробности, которые могли быть известны только человеку, действительно совершившему эти преступления?
Линч вновь была застигнута врасплох.
— Я… я полагаю, что нет. Нет. Я уверена, что предполагались последующие допросы, но…
Оборвав ее, Эбернати заявил:
— То есть, кроме отозванного признания, у вас нет других доказательств?
— Нет, — признала Линч, едва сдерживая злость.
— И сейчас нам точно известно, что в момент совершения преступления мистер Леопольд находился под стражей в семидесяти милях отсюда.
— Совершенно верно, — ответил адвокат, с трудом скрывая улыбку.
— Пожалуйста, вернитесь на место, — любезно распорядился Эбернати.
Представители защиты и обвинения вернулись на свои места.
Эбернати уставился вниз со своего места.
— Обвинения, выдвинутые против ответчика, Себастьяна Леопольда, сняты без рассмотрения. Мистер Леопольд, вы свободны. И принимайте свои лекарства.
Он стукнул молоточком.
Адвокат обернулся к Леопольду, чтобы пожать ему руку, но тот разглядывал зал суда, будто сомневаясь, где он находится. Когда Леопольд заметил Декера, то слабо улыбнулся и чуть заметно помахал рукой.
Декер не улыбался и не махал в ответ, когда полицейские выводили Леопольда из зала.
Пока Эбернати возвращался в свой кабинет, Амос следил, как Линч и защитник обмениваются резкими выпадами. Потом он встал и вышел из зала.
Алекс Джеймисон вышла вместе с ним.
— Мистер Декер, Леопольд помахал вам? — спросила она с любопытством, в котором слышались легчайшие нотки подозрительности.
— Я не знаю, что он делал.
— Вы с ним раньше встречались?
Декер шел дальше.
Она окликнула его.
— Люди хотели бы узнать ваш взгляд.
Он развернулся и подошел к ней.
— Мой взгляд на что?
— Вы знаете Леопольда, потому что, я уверена, он встретился с вами взглядом. Он улыбнулся и махнул рукой. Кроме вас в той стороне никого не было.
— Я его не знаю.
— Но вы же с ним уже разговаривали, верно? В его камере?
Декер мгновенно сложил два и два. Бриммер. Так она расквиталась за его уловку. Она слила Джеймисон встречу Декера с Леопольдом.
— Зачем вы встречались с человеком, обвиняемым в убийстве вашей семьи?
Амос повернулся и пошел прочь. И на этот раз он не останавливался.
Декер сразу сел в автобус, поскольку не хотел упустить этого человека.
Дожидаясь, он следил, как мимо ходит и проезжает народ. Берлингтон выглядел жестоко уязвленным, будто некое зло пробралось в город и похитило все самое ценное. Собственно, именно это и случилось.
Двадцать минут спустя Декер чуть напрягся: дверь здания открылась, и Себастьян Леопольд, уже в собственной одежде, вышел на улицу. Оранжевый тюремный комбинезон и наручники были сняты с него вместе с обвинением в убийстве.
Леопольд несколько секунд покрутил головой, будто пытаясь сориентироваться на местности. Потом повернул направо и пошел на север.
Декер выждал секунд двадцать и пошел следом, держась другой стороны улицы. Идя параллельно ему, он смотрел вперед, но удерживал Леопольда периферийным зрением.
Через пятнадцать минут они добрались до хорошо знакомого Декеру района Берлингтона — потертого, с дурной репутацией и всегда готового приютить преступников.
Справа виднелся дешевый бар. Леопольд спустился по шатким кирпичным ступенькам и зашел внутрь.
Декер посмотрел по сторонам, потом перебежал улицу и спустился следом. Несколько лет назад он дважды выслеживал в этом баре подозреваемых, и оба раза закончились ничем. Может, третий раз станет счастливым.
Леопольд сидел посредине барной стойки. Интерьер был темным и тоскливым, свет приглушен. Не в последнюю очередь потому, что в заведении было грязно, и владелец, вероятно, считал, что так лучше для бизнеса. Хотя, по мнению Декера, клиентов это мало заботило. Когда Амос бывал здесь, большинство посетителей были накачаны алкоголем, наркотой или тем и другим вместе.
Декер устроился за столиком в глубине заведения, отделенном перегородкой высотой по грудь. Поверх нее можно было смотреть, при этом она создавала некоторое укрытие. Амоса было трудно не заметить, и, хотя он встречался с Леопольдом только один раз, стоило допустить, что мужчина его запомнил. Похоже, в зале суда он узнал Декера.
«Но это неправда. По словам Леопольда, мы встречались дважды. Первый раз, когда я оскорбил его в «Севен-илевен». Так почему же я не могу его вспомнить, если помню все?».
Леопольд заказал какую-то выпивку, а когда бармен принес ее, уставился на стакан и с минуту просто смотрел на него. Затем поднес к губам, сделал маленький глоток и поставил стакан на то же место. Потом немного сдвинул, вероятно, выставляя стакан точно на влажный круг на стойке.
Эти перемещения не ускользнули от внимания Декера.
«Возможно, ОКР[369]».
Во время первой встречи с Леопольдом Декер заметил, что у того постоянно двигаются руки. Действительно ли он не в себе? Защитник сказал, что у Леопольда биполярное расстройство, но сейчас он снова принимает лекарства. Возможно, теперь они наконец-то смогут разумно поговорить.
К Декеру подошла официантка. Женщина была высокой и худой, с лицом, почти целиком скрытым копной обесцвеченных волос, завитых кудряшками. На Декера накатила волна химических запахов, сладковатых и немного тошнотворных. Он заказал пиво, и через минуту оно уже стояло на столике.
Амос выпил, отер рот и стал ждать. За стойкой не было зеркала, так что Леопольд мог заметить Декера, только если обернулся бы.
Прошло двадцать минут, к Леопольду никто не подошел. Мужчина сделал ровно два глотка из своего стакана и сейчас смотрел на него, будто недоумевая, откуда тот взялся.
Декер оставил на столике два доллара, взял пиво, подошел к Леопольду и уселся за стойку рядом с ним.
Леопольд не обернулся. Он по-прежнему смотрел на стакан.
— Ну как, хорошо выйти? — спросил Декер. — Празднуешь?
Леопольд посмотрел на него:
— Ты был в зале суда. Я тебя видел.
— И в твоей камере я был.
Леопольд кивнул, но, похоже, не воспринял смысл фразы. Он пробормотал что-то неразборчивое.
Декер быстро оглядел мужчину. Для двух явок в суд его вымыли, а одежду выстирали. Вероятно, копы не смогли выдержать такой запашок.
Леопольд, уже громче, произнес:
— В камере. Точно. Мы разговаривали.
— Да, было такое. Так ты отказался?
— Что я сделал? — встревоженно переспросил Леопольд.
— Отозвал свое признание.
Леопольд взял стакан и сделал глоток.
— Вообще-то я не пью. Но это карошая штука.
— Я же говорил, празднуешь…
— А что мне праздновать? — с любопытством спросил Леопольд.
— Тебя не обвинили в тройном убийстве. Не оставили в тюрьме. И то, и другое неплохо, как думаешь?
Леопольд пожал плечами.
— Они меня кормили. У меня была кровать.
— Так ты поэтому признался в убийствах? Ради кровати и кормежки?
Он вновь пожал плечами.
— Значит, в ночь убийства ты был в тюрьме в Крэнстоне?
— Похоже на то. Давно это было… Я не помню. Я много всего не помню.
— И свое настоящее имя тоже?
Леопольд взглянул на него, но, похоже, не услышал.
— Ну, судья не выпустил бы тебя, если б у него были какие-то сомнения. В том протоколе были твои фотография и отпечатки.
— Адвокат был очень доволен, — сказал Леопольд, глядя на свою выпивку.
— А как ты узнал о тех убийствах? — спросил Декер.
— Я… я убил этих людей, верно? — робко произнес Леопольд без тени уверенности и, кажется, даже не очень понимая, что он говорит.
Бармен, мужчина лет пятидесяти, дюймов на шесть ниже Декера, но с почти таким же пузом, как у него, оторвался от стакана, который протирал, и несколько секунд пристально разглядывал Леопольда.
— Но сегодня утром ты сказал судье совсем другое. Собственно, строго противоположное. Это адвокат тебе подсказал?
— Он сказал, что мне не следует ни с кем ни о чем говорить.
Декер с любопытством взглянул на мужчину.
«Проблеск здравого смысла, самосохранения в море безумия? Лекарства действуют?»
— Ну, значит, не следует, если только ты сам не захочешь. Но я не думаю, что тут есть проблема. У копов на тебя пусто. В то время ты сидел за решеткой. Судья отклонил обвинение без рассмотрения, но они не смогут заново открыть дело, если только не получат какие-то доказательства твоей связи с преступлением. Теперь они могут пойти и что-нибудь накопать. Найти сообщника, который по твоей просьбе убил этих людей. Могут даже что-нибудь сфабриковать.
— Они вправду могут? — с детским удивлением спросил Леопольд.
— Конечно. Они постоянно этим занимаются. Если они считают тебя плохим парнем, то постараются взять тебя, убрать с улиц. Они же поклялись хранить и защищать. Понимаешь, да?
Леопольд наклонился и сделал глоток, не поднимая стакана, как собака, лакающая из миски.
— Ты ведь такой, Себастьян?
— Какой?
— Плохой парень, которого нужно убрать с улицы.
— Я не знаю.
Раздражение Декера усиливалось. Возможно, случившееся с ним переключило какие-то функции мозга и заставило пересечься не связанные каналы, но заодно лишило Амоса способности нормально разбираться со всякой лапшой на ушах, враньем и вообще чокнутыми. Он любил прямые пути, от А к Б, от 1 к 2. И не любил топтание на месте, которое приводило его только в ярость, и никуда больше. Это было одновременно проклятием и благословением в те времен, когда он работал в полиции.
— Ты сказал, что убил тех людей. Сказал мне. Сказал копам. А сегодня утром заявил, что не убивал. А сидя здесь, у стойки, ты сказал, что, наверное, убил, хотя сидел в тюрьме в двух городах отсюда и просто не мог попасть в тот дом. Понимаешь теперь, почему я растерялся? И копы тоже… Где же правда? Вот что нам нужно выяснить.
Леопольд обернулся к нему и, кажется, только сейчас по-настоящему увидел Амоса.
— А тебе какое дело?
Если Декер оскорбил Леопольда в «Севен-илевен» семнадцать месяцев назад, тот должен узнать его. Амос не слишком изменился за это время, разве что стал толще и уродливее. Так что либо этот мудак невиновен, либо он врет. И Декер не мог уловить, какой из ответов верен.
— У меня есть интерес к этому расследованию. Даже не думал, что спустя столько времени они кого-то арестуют.
— Это был «глухарь».
Фраза привлекла внимание Декера.
— Ты знаешь, что такое «глухарь»?
— Мне нравятся телешоу. Я иногда смотрю их в приюте.
— В приюте для бездомных?
Леопольд кивнул.
— Я бездомный, так что мне нужно где-то спать. Иногда я сплю на улице. Чаще всего на улице, — устало добавил он.
— Почему так?
— Безопаснее. В приюте есть парни, не очень… приятные.
— И поэтому ты заинтересовался этим убийством? Потому что оно — «глухарь»?
— Наверно так, да.
— Тогда почему именно этим? Есть много других «глухарей». Кто-то разговаривал с тобой о нем?
Леопольд кивнул. Он посмотрел на свою выпивку и снова отпил из стакана без помощи рук.
— Что ты заказал? — спросил Декер, взглянув на стакан; он старался скрыть отвращение, вызванное манерами Леопольда.
Тот улыбнулся:
— «Камикадзе». Они мне нравятся.
— Ты же говорил, что не пьешь.
— Не пью, потому что у меня нет денег. Но я нашел пять долларов. Даже не знал, что они у меня есть. А когда я пью, я всегда заказываю «Камикадзе», потому что они мне нравятся.
— Я так понимаю, коктейли, а не японские летчики-самоубийцы?
Леопольд неопределенно пожал плечами.
— Я хотел быть летчиком, в детстве.
— Но не таким, который сознательно разбивает самолет?
— Нет, вовсе нет.
— Так ты с кем-то говорил? Тебе рассказали об этом деле? Может, ты заволновался, а потом решил воспользоваться им, чтобы получить кровать и трехразовую кормежку? Тебе сказали, что ты можешь прийти с признанием? И получить еду и кровать?
— А кто бы сказал мне такое?
Декер допил пиво и с громким стуком опустил кружку на стойку. Леопольд вздрогнул. Именно этого и добивался Амос. Ему чертовски хотелось, чтобы этот хитрожопый сукин сын наконец-то очнулся.
— Леопольд, я не знаю. Поэтому я тебя спрашиваю. У этого человека есть имя?
— Мне нужно идти.
Он начал вставать, но Декер положил ему руку на плечо и усадил обратно.
— Кстати, о трехразовой кормежке: не хочешь перекусить? На вид ты голоден. А копы тебя не кормили, верно?
— Откуда ты знаешь?
— Ты пришел с убийством. Они озверели. Ничего тебе не давали. Так давай закажем какую-нибудь еду и поболтаем.
— Мне правда нужно идти.
— Куда? С кем-то встречаешься? Может, я составлю тебе компанию?
— А зачем тебе это?
— Мне особо некуда идти, а ты вроде интересный парень. Я люблю интересных людей. В этом городке их маловато.
— В этом городке полно козлов.
— Козлов? Полно, верно говоришь. Тебя кто-то конкретный козлил?
Леопольд встал, и на этот раз Декер не попытался его удержать. На них смотрел бармен. Амосу определенно не хотелось, чтобы мужик вызвал копов.
— Ладно, увидимся, — сказал Декер.
«Можешь в этом не сомневаться».
Леопольд вышел из бара. Амос выждал пятнадцать секунд, а потом последовал за ним. Он сядет Леопольду на хвост и не слезет до самого дома, что бы парень ни считал таковым.
У этого плана оказался всего один недостаток. Когда Декер вышел на улицу, Себастьяна Леопольда там не было.
Декер прочесал улицу на сто ярдов в обе стороны. Рядом с баром был один переулок, но тупиковый. В нем было только две двери — боковой вход в бар и дверь в соседнюю аптеку, наглухо запертая. Даже если б Леопольд решил заняться спринтом, за пятнадцать секунд он не успел бы добраться до других улиц. Декер нырнул обратно в бар, на случай если Леопольд сделал круг и зашел в боковую дверь. Тоже мимо.
Поблизости было несколько открытых магазинов, но Леопольда там не было, и никто не видел, чтобы он прошел мимо. На улице было пусто, так что на свидетелей рассчитывать не стоило.
Оставался только один ответ. Кто-то на машине подхватил Леопольда, и они уехали. И этот подхват, какой бы абсурдной не казалась такая мысль, был подготовлен заранее. Разумеется, это только усилило подозрения Декера относительно Леопольда. Вдобавок, Амос здорово расстроился, что умудрился упустить парня.
Однако тут уж ничего не поделаешь, поэтому Декер направился в Мэнсфилдскую школу.
Скорбящие ушли, и их сменили две группы протестующих, которые устроились прямо у желтой полицейской ленты. Одна группа призывала браться за оружие, другая придерживалась противоположных взглядов. Обе группы скандировали, кричали, а временами даже устраивали короткие потасовки друг с другом.
— Больше оружия! Нет оружию! Вторая поправка! Оружие убивает! Нет, убивают люди! Когда прекратится бойня? Идите к черту!
Декер обошел их стороной и, показав свой новый пропуск, прошел через охраняемый периметр. Он встретился с Ланкастер в командном центре — библиотеке.
Когда Амос рассказал ей, что случилось в суде, она остолбенела.
— Он просто ушел?
Декер кивнул.
— Мак жутко разозлится. От Шейлы Линч я ждала большего. Похоже, этот защитник ее хорошо обставил.
— Он делал свою работу. Истина и справедливость не всегда попадают в уравнение. Факт остается фактом: Эбернати, скорее всего, принял правильное решение. После отказа от признания не осталось никаких доказательств, позволяющих задержать его. И судья уже поставил галочку обвинению. Возможно, он только и ждал случая закрутить гайки. И дождался. Мы с тобой и раньше такое видели.
За долгие годы Декер поучаствовал в стольких судебных заседаниях, что вполне мог считаться адвокатом, за исключением официального диплома и членства в адвокатуре.
— Рада, что ты так спокойно и рационально ко всему этому относишься, — ответила Ланкастер с хорошо заметной прохладцей в голосе.
— А как еще мне к этому относиться? — с такой же прямотой спросил он. — В противном случае у меня просто снесет крышу, и к чему это нас приведет?
Мэри отвернулась, пожевала резинку. Потом сказала:
— Забудь. Просто у меня дерьмовый день.
Декер не стал рассказывать, как следил за Леопольдом, а потом потерял его у бара. Он не считал, что это добавит что-то к общей картине, а упустив Леопольда, чувствовал себя идиотом. А кому, даже с перепутанными проводками в голове, захочется выставлять себя идиотом?
— Фэбээровцы какие-то возбужденные, — заметил он.
«Костюмы», и так выставляющиеся своей энергичностью, сейчас носились вокруг с удвоенной скоростью.
— Массовое убийство, два связанных дела, улики, которые ты нашел у Дебби Уотсон… Ставки здорово повысились. — Мэри помолчала, потом помахала какими-то бумагами. — И они хотят поговорить с тобой, Амос. В смысле, ФБР.
Декер выглядел несколько удивленным.
— С чего бы?
— Прежде всего именно ты обнаружил все свежие улики. Но теперь стало очевидно, что убийца имеет к тебе что-то личное. Зашифрованная записка в доме Дебби тоже адресована тебе. Поэтому ФБР главным образом хочет расспросить тебя и выяснить, не смогут ли они отыскать следы, ведущие к человеку, который объявил тебе вендетту.
— И когда они хотят этим заняться?
— По правде говоря, прямо сейчас — отличное время.
Декер поднял взгляд на широкоплечего мужчину шести футов, который стоял рядом. На вид незнакомцу было лет сорок с небольшим. Безупречный костюм завершал желтый платок в кармашке, идеально подходящий к галстуку. Мужчина был аккуратно подстрижен и выбрит. Похоже, он являлся вожаком стаи, если судить по тому, насколько встревоженно на него посматривали другие агенты.
Декер видел его впервые. Должно быть, он только что приехал — возможно, прямо из Вашингтона. Тяжелая артиллерия подключается к тяжелому делу, которое привлекает внимание всей страны. Привычный образ действий федералов. Оставим цыплячье дерьмо местным цыпляткам и заберем себе всю славу с дел национального масштаба.
Мужчина протянул руку и улыбнулся, открывая щербинку между передними зубами.
— Специальный агент Росс Богарт. Я немного запоздал к вечеринке. Нужно было закончить пару дел в столице. Мистер Декер, давайте найдем тихое место и пробежимся по некоторым фактам, если вы не против.
— А имеет значение, против я или нет?
— У всех нас одна цель. Я знаю, вы были копом, потом детективом. Вы знаете порядок: нет ничего незначительного. Не должно остаться неясностей, если с ними можно разобраться. Пройдем?
Он указал на дверь в глубине библиотеки, за которой, как ранее выяснил Декер, скрывался читальный зал для учеников с неродным английским.
Амос встал и пошел за мужчиной. К ним присоединился еще один агент, женщина, которую Декер уже здесь видел. Блондинка лет тридцати, с мускулистыми икрами и челюстью, которая торчала как каменная плита. В одной руке женщина держала диктофон, в другой — блокнот и ручку. На бедре болтался фэбээровский «щиток».
— С нами будет специальный агент Лафферти, — сказал Богарт.
— Может, пригласим тогда и детектива Ланкастер? — предложил Декер. — Она тоже в курсе всего.
— Возможно, позже, — с улыбкой ответил Богарт; затем придержал дверь и включил в комнате свет.
Они уселись за небольшим столом, Декер с одной стороны, двое специальных агентов — с другой. Лафферти включила диктофон и раскрыла блокнот, готовясь записывать все, что будет сказано в этой комнате.
— Неужели до сих пор учат стенографии, при всех нынешних-то цифровых штуках? — спросил Декер, глядя на нее. — Запись будет стопроцентно точной, а в вашу стенограмму вместо действительно сказанного могут попасть интерпретации и нюансы восприятия, о которых вы и не подозреваете. Просто подумалось.
Лафферти, не зная, как на это ответить, взглянула на своего босса.
— Давайте, с вашего позволения, начнем с начала, — сказал Богарт, — чтобы помочь мне побыстрее разобраться.
— Тогда я просто кратко изложу все события, чтобы не тратить время зря, — сказал Декер.
Он не стал дожидаться согласия Богарта, а сразу двинулся вперед:
— Моя семья была убита шестнадцать месяцев назад. Дело до сих пор не раскрыто.
Затем он рассказал агентам ФБР про Себастьяна Леопольда, который признался в преступлении, был заключен под стражу, отказался от признания и был освобожден, поскольку никаких улик против него не нашлось.
— Как вам известно, баллистическая экспертиза связала эти два дела вместе.
— Вы уверены, что он не мог быть школьным стрелком? — спросил Богарт.
— Абсолютно. В это время он сидел за решеткой. И попал туда за много часов до того, как тот парень начал бойню.
— Вы выяснили, где он мог прятаться, — сказал Богарт. — В столовой. В хранилище для продуктов.
— Я связал несколько свидетельских показаний и сделал обоснованное умозаключение.
— Затем вы нашли в шкафчике Дебби Уотсон блокнот с рисунком стрелка.
— Еще одно обоснованное умозаключение.
Богарт, будто не слыша его, продолжил:
— Затем вы отправились в дом Уотсонов и обнаружили зашифрованное послание, скрытое в нотной записи. Далее — более раннее послание, точнее, издевка, оставленное на стене в вашем старом доме, где была убита ваша семья. Вы нашли и его… — Он сделал секундную паузу. — Вы не собираетесь сказать «другое обоснованное умозаключение»?
— По моему заключению, этого уже не требуется, поскольку вы все сказали за меня.
— Вы, кажется, довольно легко все это восприняли. Могу я спросить почему?
— Я ничто не воспринял легко. Вот почему я работаю по этому делу, хотя больше не служу в полиции.
Богарт взглянул на досье, лежащее перед ним.
— На самом деле, делам, верно? Разделенным шестнадцатью месяцами.
— Шестнадцатью месяцами, двумя днями, двенадцатью часами и шестью минутами.
— А как вы определили это с такой точностью? Вы даже не посмотрели на свои часы.
— Часы висят на стене у вас за спиной.
Богарт не обернулся, но Лафферти взглянула туда и сделала какую-то пометку в блокноте.
Декеру не требовалось смотреть на эти часы. У него был внутренний таймер, который вел честный отсчет. Лучше «Ролекса» и намного дешевле.
— Тем не менее, — заметил Богарт. — С точностью до минуты?
— До секунды, если на то пошло, — спокойно ответил Декер. — А если вас интересует, чем я занимался во время стрельбы в школе, я был во Втором участке.
Богарт нахмурился и озадаченно посмотрел на Декера.
— Почему вы так торопитесь сообщить нам о своем алиби? Вы думаете, что вас в чем-то подозревают?
— Если вы действительно об этом задумаетесь, всех в чем-то подозревают.
Декер смотрел, как Лафферти записывает эту фразу, слово за словом.
— Мистер Декер, ваша враждебность намеренна? — вежливо спросил Богарт.
— Нет, это просто мой характер. Спросите любого, кто меня знает. У меня нет фильтров. Я лишился их много лет назад — да так и не вернул назад.
— У вас выдающийся послужной список в полиции. У вас и вашего напарника.
— Бывшего напарника, — поправил Декер, которому была нужна точность в делах, особенно прямо сейчас.
— Бывшего напарника, — уступил Богарт. — Но из разговоров с людьми выходит, что безусловным лидером пары были именно вы. Я не стану говорить, что вы были мозговым центром, поскольку у меня нет желания принижать вклад детектива Ланкастер в вашу совместную работу.
— Это приятно слышать, — ответил Декер. — Потому что Мэри хороший детектив и работает не покладая рук. — Он посмотрел на Лафферти. — И если вы тоже будете много работать, то сможете добиться большего, чем стенография для босса. Я уверен, у вас есть способности, если вам когда-нибудь дадут шанс их применить.
Лафферти покраснела и отложила ручку.
Богарт подался к Декеру.
— Похоже, этот человек объявил вам персональную вендетту. Есть какие-то мысли, кем он может быть?
— Если б они у меня были, я бы уже поделился этой информацией с полицией Берлингтона.
— Мы все вместе работаем над этим, — сказал Богарт, уже без вежливой улыбки.
— Рад, что вы так считаете.
— То есть вам никто в голову не приходит?
— Когда я разговаривал с Леопольдом, он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен». Примерно за месяц до убийства моей семьи. Однако я никого там не оскорблял. А если б у кого-то возникли со мной проблемы, я бы это запомнил.
— Вы утверждаете, что ваша память непогрешима?
— Я утверждаю, что вспомнил бы человека, если б поссорился с ним.
— Но прошло много времени, вы вполне могли забыть. Какой-то незначительный эпизод, на вид совершенно безобидный… Вы могли даже не заметить. Мы все упускаем какие-то вещи. А память склонна к ошибкам по своей природе.
— Когда вы родились?
— Что? — резко переспросил Богарт.
— Скажите, когда вы родились. Месяц, день, год.
Богарт взглянул на Лафферти, потом произнес:
— Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.
Декер моргнул раз пять и сказал:
— Значит, вы родились в воскресенье.
Богарт откинулся назад.
— Верно. Конечно, тогда я этого не знал… А как вы узнали? Заглянули в мое личное дело?
— У меня нет к нему доступа. И всего пять минут назад я не подозревал о вашем существовании. Если вам нужны еще доказательства, я могу проделать то же самое для вашей коллеги.
— И в чем мысль?
— Я бы вспомнил стычку с кем-либо в «Севен-илевен» и через семнадцать месяцев, и через семнадцать лет.
— Значит, вы думаете, Леопольд лжет?
— Я думаю, Себастьян Леопольд — не тот, кем он хочет казаться.
— И кем он хочет казаться?
— Бездомным и сильно не в ладах с головой.
— То есть вы говорите, что он не бездомный и с головой у него всё в порядке?
— Я говорю, что считаю его опасным.
— Но вы сами сказали, что он не мог быть школьным стрелком. Вы думаете, он убил вашу семью?
— Он не мог сделать этого лично. У него есть алиби и на ту ночь. Но я продолжаю обдумывать его возможную причастность к этим делам.
— Почему?
— Он признался в преступлении, за которое светит смертная казнь. А сейчас он исчез. Случайностью может быть что-то одно, но не то и другое сразу.
— Значит, вы думаете, что он причастен к убийствам. А сейчас он исчез?
— У меня нет доказательств. И даже если мы его найдем, то не сможем выдвинуть обвинения. У нас на него ничего нет. Вообще ничего.
— Так почему вы считаете, что он причастен?
Этот вопрос задала агент Лафферти.
Богарт обернулся к ней, казалось, удивленный тем, что она вообще заговорила.
Декер смотрел женщине в глаза.
— Потому что он непонятен. А я не люблю непонятных людей.
Декер оставил Богарта и Лафферти в маленьком читальном зале и прошел через коридор в столовую. Отсюда все началось, и обширный зал со старым линолеумом в шашечку будто призывал к себе Амоса.
«Возможно, как песни сирен, влекущие моряка к гибели».
Он обошел столовую по периметру, заглянул в морозильник, завернул за угол и осмотрел кухню. Потом вышел на внешнюю разгрузочную площадку, от которой шла тропинка к лесу. Сначала они думали, что стрелок ушел этим путем. Ну, многие до сих пор так думали, поэтому эксперты прочесывали тропинку и ее окрестности с того момента, как Декер сделал свои открытия в столовой.
Но Амос больше в это не верил.
Он вернулся внутрь и уселся на один из стульев в столовой. Широкая задница Декера свесилась по обе стороны сиденья, и ему показалось, что он слышит жалобный крик тонких ножек стула, не привыкших поддерживать массу, какую редко встретишь в средней школе.
Так чем же стрелок на самом деле занимался в столовой? Отсюда далеко до места, где он начал свою вечеринку. Самая удаленная часть школы, если не считать кабинетов администрации и библиотеки, где даже ранним утром могут оказаться люди.
7:28 — Мелисса Далтон слышит чпокающий звук, когда открывает дверь морозильника.
8:41 — Человек в камуфляже попадает на камеру.
8:42 — Дебби Уотсон получает заряд картечи в лицо и погибает.
Итого неучтенным остается час и тринадцать минут. Что заняло это время? Был ли он уже одет и вооружен? Чего ждал? И ждал ли вообще? Возможно, он что-то делал. Возможно, делал что-то, критически важное для его плана, и на это потребовалось время.
Декер сидел, шли минуты, а его разум пережевывал эти вопросы.
Никто не видел человека, идущего из столовой в дальний коридор, где была убита Дебби Уотсон. Они вычислили и опросили двоих — учителей, — которые с наибольшей вероятностью могли заметить человека, идущего этим путем в это время. Правда, никакой гарантии тут не было — достаточно на минуту отлучиться или повернуть голову не налево, а направо, и всё, ты уже ничего не увидишь.
Но если убийца двигался от столовой, ему нужно было добраться до другого конца школы незамеченным. Это пункт А.
У него получилось. Это пункт Б.
Пункт В — как он с этим справился. И Декеру было просто необходимо разобраться с пунктом В.
А потом что-то просочилось ему в затылок, пробежало по въедливому фильтру, в который превратился его мозг после страшного удара парня из Байу. Просочилось и вышло с другой стороны зачатком идеи.
Декер встал и торопливо вышел на улицу. Он быстро дошел до углового камня школы и прочитал дату.
1946.
Он и так знал ее, но взгляд на число придавал уверенности, помогал выстраивать теорию, которая оформлялась в его разуме. Когда взгляд Декера падал на конкретные цифры, в его голове вспыхивали и мелькали цвета, но сейчас ему было не до них.
1946.
Через год после окончания большой войны.
И почти сразу началась новая.
Холодная война.
Угроза ядерной войны. Армагеддон. Детей на учениях по гражданской обороне учат забираться под парты, если с неба начнут падать водородные бомбы. Как будто дюймовый слой ламината защитит их от эквивалента миллиона тонн тротила.
Декер поспешил обратно, в столовую, по пути миновав в коридорах нескольких агентов Бюро, которые бросали на него подозрительные взгляды. Амос не узнавал их. Даже едва замечал. Он шел по следу. Он выстроил в голове стены, отсекающие все, кроме единственной цепочки, способной дать ответ на неразрешимый вопрос.
Декер встал посреди столовой и осмотрел все четыре угла помещения. Потом прошел в кухню и повторил осмотр. Затем вышел на разгрузочную платформу.
Он не видел ничего, даже примерно соответствующего тому, что искал. Проблема заключалась в том, что ему не хватало информации. Вечная проклятая проблема в полицейской работе.
«Мне не хватает информации. Человеку, который ничего не забывает, не хватает информации. Смешно, а?»
Но если информации не хватало Декеру, то, возможно, ее не хватало и стрелку. Возможно, тому пришлось обратиться к человеку, у которого она была.
«Или который знает другого человека, у которого она была. И теперь эта теория, будучи доведенной до конца, может ответить на несколько вопросов».
Школа была объектом, зданием. Ее могли реконструировать. За прошедшие десятилетия ее определенно реконструировали. Подвесных потолков в 1946 году точно не было. Что еще добавили или убрали?
«Или прикрыли? Потому что оно уже не нужно. А потом забыли».
Декер проскользнул в библиотеку и жестом подозвал Ланкастер. Она закончила говорить по телефону и двинулась к двери, где стоял Амос. Он прекрасно понимал, что специальный агент Богарт и его специальный агент-писарь Лафферти наблюдают за ними из дальнего угла помещения.
Декер со скучающим выражением лица тихо сказал Ланкастер пару слов. Со стороны могло показаться, что они просто болтают о каких-то пустяках. Потом оба повернулись и вышли из библиотеки.
Едва оказавшись в коридоре, Ланкастер заговорила:
— Ты правда думаешь, что это возможно? В смысле, я никогда о таком не слышала.
— Если ты о чем-то не слышала, это еще не значит, что оно не существует.
— Ты ходил сюда. Ты когда-нибудь слышал разговоры о чем-то подобном?
— Нет. Но мне никогда не приходило в голову поспрашивать. И потом, это может быть очень старая штука. Точнее, она и должна быть старой.
— Но кто может знать наверняка? Судя по твоим словам, его должны были построить шестьдесят с лишним лет назад. И возможно, им никогда не пользовались. Все, кто что-то об этом знали, уже умерли или вот-вот умрут.
— А ученики тех времен?
— Ну, сейчас им уже много лет. А учителя почти наверняка умерли.
— Все равно должен быть какой-то способ, Мэри. Должны остаться документы…
Они вышли на улицу, и тут Декер оборвал фразу. Он смотрел налево, где была старая военная база.
— Документы должны остаться у армии, — заметил он.
— У армии? Почему?
— Эта база была размещена здесь с какого времени, с тридцатых?
— Примерно. Тут работал мой дед, да и половина населения Берлингтона. Во время Второй мировой у них было большое строительство, как и на всех военных объектах страны.
— Значит, база была однозначно построена раньше школы. И множество родителей, работавших на базе, отправляли своих детей в Мэнсфилд.
Ланкастер, кажется, сообразила, к чему он клонит.
— И ты думаешь, они предложили его построить?
— Что, если прадед Дебби Уотсон, который работал на базе с конца шестидесятых годов, знал о нем и рассказал малышке Дебби, когда жил с ними?
— То есть ты считаешь, она могла рассказать об этом стрелку?
— Я не могу придумать другую причину, зачем она ему понадобилась.
— Но как он мог выяснить, что Дебби об этом знает?
— Есть много способов. Сейчас это не важно. Однако если я прав, мы узнаем, как стрелок незамеченным добрался от столовой до дальнего коридора. И если у нас получится, мы сможем отмотать назад и выяснить, откуда пришел этот сукин сын.
Они торопливо пошли к машине Ланкастер.
А из окна за ними наблюдал специальный агент Богарт. И человек из Вашингтона не выглядел довольным.
Специальный агент Лафферти, стоящая рядом, энергично делала заметки.
Дверь открыл Джордж Уотсон. Он был растрепан, на правой щеке переливался желто-розовый синяк.
— С вами все в порядке? — спросила Ланкастер.
Уотсон прислонился к косяку. Похоже, он не очень хорошо держался на ногах.
— Я в-впрядке. Моя… же-жена… уходит от меня, но я впрядке. Черт, а п-почему мне не б-быть впрядке?
Декер чуть сместил вес и принюхался, пока Ланкастер удерживала взгляд Уотсона. Затем взглянул на нее и едва заметно кивнул. Их старый прием, когда они еще были напарниками. Кивнуть, если человек пьян, покачать головой, если трезв или близок к тому. По правде говоря, Декеру не требовалось принюхиваться. Невнятная речь мужчины, желание прислониться к опоре и размытый взгляд говорили сами за себя.
— Ваша жена здесь? — спросил Декер.
Джордж ткнул рукой вглубь дома:
— С-собирается. С-с-сучка!
— Сейчас тяжелый период для вас обоих, — заметил Декер.
— П-птерял мою малышку… а тперь ж-жену. Но з-знаете что?
— Нет, сэр, что? — отозвался Декер.
— Да пшли они, — выдавил Уотсон, дернув искалеченной рукой. — Пшли они.
— Сэр, вам, наверное, стоит прилечь, — предложила Ланкастер. — И не пить больше.
Джордж оскорбился:
— Я не пьянь… не пьян.
Он громко рыгнул. Выглядел Джордж плохо.
— Рада слышать. Но вам все равно нужно поспать.
Декер, поддерживая мужчину под здоровую руку, проводил его в ближайшую комнату и подвел к дивану.
— Прилягте прямо здесь, а мы пока поговорим с вашей женой.
Джордж осел на диван и заявил:
— Она н-не моя жена. Уже нет. С-сука!
Он закрыл глаза и умолк. Слышалось только его дыхание.
Декер провел Ланкастер по коридору к двери, из-за которой слышался шум. Амос постучал по дереву:
— Миссис Уотсон?
Они услышали, как что-то грохнулось на пол.
— Кто там? — рявкнула Бет Уотсон.
— Полиция, — ответила Ланкастер.
— Этот мелкий сукин сын вызвал полицию? — завопила Бет. — Потому что я его ударила? Он первый меня ударил, червяк однорукий!
— Речь не об этом. Мы по поводу вашей дочери.
Дверь распахнулась. В проеме стояла Бет Уотсон, одетая исключительно в туфли на высоком каблуке и белую комбинацию. В таком сочетании ее бледная кожа казалась еще бледнее. Кожа на руках обвисла. Одна щека покраснела и опухла. Декеру не требовалось приближаться к женщине и принюхиваться, чтобы определить степень ее опьянения. Но, по всей видимости, она, будучи сильно нетрезвой, могла стоять вертикально и говорить разборчиво. По крайней мере, она так считала.
— И что вы хотите? — спросила Бет.
— Когда мы были здесь в последний раз, я расспрашивал вашего мужа о его деде.
Она растерянно нахмурилась:
— О Саймоне? Зачем?
— Он работал на базе «Макдоналд» до пенсии?
— Ну да. И что? Он давно умер.
— Но он жил здесь с вами и вашим мужем. И Дебби.
— Ага, верно, и что?
В отличие от мужа, Бет не требовалось опираться о косяк. Очевидно, она переносила спиртное лучше, чем Джордж. Или же чаще практиковалась, подумал Декер.
— Он когда-нибудь рассказывал вам о своей работе? — спросил он.
— Он был в том возрасте, когда говорят только о прошлом. Вторая мировая. Война в Корее. Работа на правительство. Бла-бла-бла. День и ночь. Скоро начинает тошнить. Кому хочется жить в проклятом прошлом?
Она протолкнулась мимо Декера и крикнула в коридор:
— Джордж, кому хочется жить в чертовом прошлом? Не мне! Теперь я буду думать только о будущем! Моем будущем! А прошлое пусть поцелует меня в задницу. И ты поцелуй меня в задницу, урод без яиц!
Массивная рука Декера мягко вернула женщину в комнату.
— Он когда-нибудь упоминал при вас какую-либо работу в Мэнсфилде? — спросил Декер.
Казалось, глаза женщины шатаются в глазницах.
— В Мэнсфилде? Он не работал в Мэнсфилде. Он работал на военной базе.
— Верно. Но база и школа находятся рядом друг с другом.
Бет подцепила с тумбочки пачку сигарет и закурила. Выдохнула дым и уставилась на Декера.
— Не пойму, при чем тут эта чертова штука?
— Школа была построена в самом начале Холодной войны, вскоре после окончания Второй мировой. Люди по всей стране строили на заднем дворе бомбоубежища. Их строили и в зданиях, включая школы. Бомбоубежища под школами.
Во взгляде женщины мелькнуло какое-то воспоминание.
— Погодите-ка. Давным-давно Саймон что-то такое рассказывал… как бишь эта хреновина… в Мэнсфилде. Он его не строил. Только что-то пристраивал. Я совсем об этом позабыла.
— О какой именно хреновине мы говорим? — выразительно спросила Ланкастер.
Бет указала на Декера.
— Вроде того, что он сказал. Такое место, безопасное место под школой на случай нападения русских.
— Советских, — поправил ее Декер. — Но по сути верно. Он что-нибудь рассказывал о нем? Например, где оно находится?
— Нет, ничего такого. Видимо, им никогда не пользовались. А потом, я так думаю, его закрыли или запечатали, чтобы туда никто не лазал. Знаете, из старшеклассников просто брызжут гормоны. Только представьте, что бы там, внизу, творилось… — Она сделала паузу и тихо произнесла: — Оргии.
Бет хихикнула и икнула.
— Если б я знала о нем, когда ходила в школу, я бы первая устроила там оргию. — Она громко крикнула в коридор: — Оргии, придурок! Вот чем я завтра займусь! Устрою оргию с мужиками! С кучей мужиков!
Декер снова вернул ее в спальню.
— Значит, под школой есть убежище. Нам повезло, что вы о нем вспомнили, — заметила Ланкастер, покосившись на Декера.
Бет криво улыбнулась.
— Знаете, у меня отстойная память. Но я вспомнила, как Саймон рассказывал мне о нем вечером, когда я готовила ужин. Забавно, я никогда не слушала старого пердуна, и память у меня ужасная. Вечно забываю дни рождения и прочее дерьмо. Но в тот раз, когда он рассказывал, я делала немецкий шоколадный торт. Один-единственный раз попробовала. Наверное, он и помог.
— Что помогло чему? — растерянно спросила Ланкастер.
— Немецкий шоколадный торт. Смотрите, немцы и русские. Они были в Германии, верно? В смысле, русские.
— Верно, — сказал Декер. — Были. По крайней мере, в половине ее.
Бет улыбнулась.
— Странно, как мозги работают.
— И не говорите, — ответил Амос. — У Саймона были какие-то друзья в городе, которые могут быть еще живы и знать об этом месте?
— Он никого не упоминал. Я хочу сказать, ему было за девяносто, когда он умер. Сейчас ему было бы под сотню. Они все умерли, верно? Как моя Дебби… — тихо добавила она.
Наступило неловкое молчание. Потом Декер сказал:
— Если вы припомните что-то еще, позвоните, пожалуйста, детективу Ланкастер. Это важно. Мы хотим найти того, кто это сделал. Кто сделал это… с Дебби.
— Вы все еще думаете, она… была в сговоре с этим человеком?
— Нет, я так не думаю.
У женщины задрожали губы.
— Дебби была хорошей девочкой.
— Я в этом не сомневаюсь, и тем более важно, чтобы мы нашли того, кто ее убил.
Ланкастер взглянула на полусобранный чемодан.
— Послушайте, это не мое дело, но вы уверены, что стоит идти на такие серьезные перемены сразу после потери дочери? Возможно, вам и вашему мужу лучше пройти через это вместе, а уже потом принимать какие-то решения. Резкие порывы часто выходят боком.
Бет странно посмотрела на нее.
— Я хотела уйти еще два года назад, но осталась ради Дебби. А Дебби больше нет. Так что я не хочу тратить на это место лишнюю гребаную секунду своей жизни. А теперь, если вы меня извините, мне нужно закончить паковаться, чтобы убраться отсюда к дьяволу.
И она захлопнула дверь спальни.
— Слишком много для «в горе и в радости», — сказала Ланкастер.
— У некоторых людей чем дольше длится брак, тем хуже становится, — ответил Декер. — Но теперь мы хотя бы понимаем, что моя теория работает. Саймон знал о каком-то объекте в школе. О подземном убежище.
— И что мы теперь будем делать? — спросила Ланкастер.
— Выйдем на улицу. Ты покуришь, а я сделаю пару звонков.
— Знаешь, я могу бросить в любой момент, когда захочу.
Декер посмотрел на нее.
— Нет, Мэри, не можешь. У тебя зависимость от никотина.
— Я пошутила. Черт, почему ты все воспринимаешь так буквально?
Но Амос уже говорил по телефону.
Понадобилось три телефонных звонка и передачи от одного человека к другому, прежде чем Декер добрался до того, кто, вроде бы, знал, о чем речь. Амос терпеливо объяснил, кто он такой и чего хочет.
— Мэнсфилд, — сказала женщина на другом конце линии. — Там, где было массовое убийство.
— Совершенно верно, — ответил Декер. — Мы пытаемся разобраться, как убийца проник внутрь и как вышел. Поскольку школа расположена рядом с военной базой «Макдоналд», мы предположили, что здесь возможна некая связь. Затем мы узнали, что под школой есть какой-то подземный проход или помещение. Мы хотели бы получить этому подтверждение, а также информацию о том, как попасть туда, не перетряхивая всю школу сверху донизу.
— Чтобы этот запрос был проверен и отправлен в работу, мне нужно получить какой-то документ на соответствующем бланке.
— Хорошо, но когда он будет проверен и отправлен в работу, сколько времени займет ответ? Мы разыскиваем убийцу. Человека, который убил нескольких детей. Чем дольше все будет тянуться, тем дальше он уйдет.
— Я бы с удовольствием сказала, что ответ придет быстро. Но это армия США. Мы двигаемся быстро только на поле боя. А за линией фронта все намного медленнее.
Декер уточнил, куда следует отправить запрос, и отключился. Затем посмотрел на Ланкастер, которая прислонилась к капоту машины и, пока Амос сражался с армейской бюрократией, успела выкурить не одну, а три сигареты.
Мэри выбросила последнюю сигарету и растерла ее каблуком по асфальту.
— И?..
— К тому моменту, когда они ответят, мы можем умереть от старости.
— Так что теперь?
— Похоже, нам придется найти его самим.
Декер и Ланкастер меряли шагами столовую, идя с противоположных сторон помещения.
— Сделать вход здесь вполне разумно, — сказала Ланкастер. — Большой зал, можно собрать много учеников, а потом, в случае опасности, отправить их в убежище.
Декер кивнул, но промолчал.
— Однако если он здесь, — продолжила Мэри, — он должен быть за чем-то спрятан. Может, за оборудованием?
Декер покачал головой.
— Нет, оборудование тут не при чем. При опасности вход должен открываться быстро.
— Но он, вероятно, заколочен, — заметила Ланкастер. — Заделан.
— Стрелок не мог разбирать стены, полы или потолок, поскольку от этого много шума и вдобавок останутся следы, по которым станет ясно, как он пробрался в дальнюю часть школы.
— Ну, он же все равно оставил следы. Испорченные продукты, помнишь?
— Он сделал это намеренно. Он мог выкрутить температуру обратно, когда выходил из камеры. Черт, ему в любом случае не нужно было сидеть в морозильнике всю ночь. Он хотел, чтобы мы узнали — он был здесь. Но не хотел, чтобы мы выяснили, как он пробрался отсюда в дальнюю часть школы. По крайней мере, не сразу. Поэтому он и оставил след в потолке и пыль на полу. Классический ложный след. Он нас облапошил. Заставил потерять время. Хорошо для него и плохо для нас.
Ланкастер продолжала смотреть по сторонам:
— Так что мы ищем здесь вход, который был запечатан. Мы просто не знаем, как и где.
— Термин «запечатан» может означать много разных вещей. Но суть в том, что наш парень подружился с Дебби с одной и только одной целью — узнать об этом проходе.
— Да ладно, Декер. А откуда он знал, о чем расспрашивать?
— Я узнал об убежище, основываясь на наблюдениях, догадках и небольшом исследовании. Он мог проделать то же самое. Это относительно небольшой город. Он мог самыми разными способами узнать, что Саймон Уотсон работал на военной базе. Он мог выяснить, что тот некоторое время жил с Уотсонами. Он мог подступиться к Дебби и посмотреть, знает ли она что-нибудь об убежище. И конечно, она знала.
— Это требует предусмотрительности и серьезного планирования.
— Похоже, это как раз сильная сторона нашего парня.
Декер бродил взад и вперед вдоль участка стены. Ланкастер заметила это и, улыбаясь, сказала:
— Спорю, за шестьдесят лет эти правила не изменились. И когда ты здесь учился, наверняка выполнял все до единого.
«Правила», которые она подразумевала, занимали приличный участок стены, которую изучал Декер. Они включали запрет на громкие разговоры и разбрасывание еды, не разрешали есть с чужой тарелки и оставлять на столах молочные картонки, требовали выбрасывать весь мусор в корзины, не бегать и т. д. и т. п.
— Амос, я сказала…
Он поднял руку, требуя тишины, пока смерил шагами стену. Потом посмотрел на пол.
— Мэри, что ты видишь внизу?
Ланкастер наклонилась и посмотрела, куда он указывал.
— Несколько следов. Наверное, от обуви учеников.
— Вряд ли. В Мэнсфилде не носят форму. Большинство мальчишек ходит в кроссовках. Насколько я видел, девочки тоже ходят в кроссовках, туфлях на плоской подошве или на широком каблуке. Эта обувь не оставляет таких следов. Здесь настоящие царапины. К тому же след от каблука будет коротким. А они длинные. И немного изогнутые. Похоже, их тут несколько.
— Ладно, и что же это такое?
Декер встал вплотную к участку стены, на котором висели правила, — большая деревянная панель, окрашенная в цвет стены. Она шла до самого пола и почти доставала до потолка.
— Петель не видно, — заметил Амос. — Но…
Он засунул пальцы справа и подергал. Потом попробовал с другой стороны. Наконец, спустя десять минут экспериментов, толчков и подергиваний, что-то тихо щелкнуло, и вся секция, прикрытая надписью, открылась наружу. Декер потянул за край, открывая ее шире. Внутри оказалась двойная деревянная дверь, окрашенная в цвет стены.
— Посмотри на пол, — сказал Амос.
Ланкастер посмотрела и увидела свежие царапины, оставленные краем деревянной панели.
— Ну ты даешь! Это же следы на полу от двери.
— Петли утоплены на фут и установлены на опоре, чтобы снаружи их не заметили. Но со временем они немного просели, отсюда и поцарапанный пол.
Декер провел пальцем по петле. На пальце осталось темное пятно.
— Недавно смазали, — заметил он.
Посредине внутренней стороны секции была маленькая ручка.
— Как ты думаешь, а это зачем?
Амос на пару секунд задумался.
— Чтобы захлопнуть за собой секцию, когда ты будешь на той стороне.
— Согласна. Но зачем они вообще поставили дверь? Если они хотели запечатать его, почему просто не заделали?
— Не знаю, Мэри. Его сооружение стоило приличных денег. Возможно, они хотели обеспечить относительно легкий доступ внутрь, на случай если оно когда-нибудь опять потребуется.
— Ясно.
— Я не вижу отпечатков пальцев, но не будем рисковать. Не зря специалисты говорят про скрытые отпечатки.
Амос взял нож из ящика с кухонной утварью на разделочном столе и без труда открыл дверь, отжав простой язычок, удерживающий обе створки. Судя по тому, насколько беззвучно открылась дверь, ее петли тоже недавно смазывали.
Ступеньки за ней вели вниз, в непроглядную темноту.
Декер сдернул с крепления аварийный фонарик, висящий на стене рядом с буфетной стойкой, и повернулся к дверному проему.
— Ты готова?
— А нам не следует предупредить остальных? — нервно отозвалась Ланкастер.
— Предупредим, но сначала посмотрим, куда он ведет.
— А ФБР?
— Пусть идут на хрен. Мэри, это наше дело, а не их. — Он уставился на нее. — Ты идешь со мной?
Она кивнула и последовала за ним по лестнице.
Они спустились вниз. Тут Декер остановился и посветил вокруг.
— Взгляни сюда.
У стены стояли два больших листа покрашенной фанеры. По краям торчали гвозди.
— Вот как они на самом деле заделали проход, — сказал Декер. — По периметру двойных дверей остались дырки от гвоздей. Двери забили этой фанерой. Если б кто-то сообразил, как открыть секцию с правилами, то увидел бы сплошную стену.
— Думаешь, фанеру снял стрелок?
Декер посветил фонариком на пол.
— Ну да. На полу опилки, довольно свежие. Когда он вытаскивал гвозди, из дырок должны были сыпаться опилки. И когда он спускал фанеру сюда. Возможно, ему пришлось и пилой поработать.
— Значит, он должен был сделать все это раньше. Невозможно пилить дерево во время учебного дня. Слишком много шума.
— Он мог это сделать предыдущей ночью. Он выходит из морозильника и принимается за работу. Никто ничего не слышит. Он открывает секцию с правилами, пилит фанеру, отпирает двери и сносит все вниз, в проход.
— Если так, Амос, возможно, поэтому он и прятался в морозильнике.
— Возможно, — сказал Декер.
Он еще раз указал на пол. В пыли отпечатались цепочки следов, ведущих в том направлении, куда они собирались.
Две хорошо заметных цепочки следов, уходящих в проход.
— Мэри, зайди справа, чтобы мы их не испортили. И снимай их на камеру телефона, пока мы будем идти.
— Хорошо, но откуда тут два следа? Тут были два разных человека?
Декер нагнулся и посветил фонариком.
— Нет. Отпечатки выглядят идентичными. И не похоже на двух человек, идущих рядом. Следы слишком близко друг к другу. Но в двух следах есть смысл.
— Какой?
— Пойдем.
Они двинулись дальше, делая по пути снимки. Потом прошли через массивную, футовой толщины металлическую дверь, которая легко открылась только потому, что была установлена на гидравлических петлях.
— Какой-то вид бронедвери, — заметил Декер.
За ней открылось большое пространство, помещение футов сорока в ширину и вдвое большей длины. Пол, стены и потолок были голым бетоном. Надписи на стенах указывали, что делать в случае чрезвычайной ситуации. В некоторых местах виднелся универсальный символ опасности — череп с костями. Вдоль стен стояли старые металлические шкафчики с привинченными табличками: «Противогазы», «Первая помощь», «Вода и продукты». Все покрывала пыль и паутина, воздух в помещении был спертым и затхлым.
— У них должна быть независимая подача воздуха, — сказал Декер. — После ядерного удара доступа к внешнему воздуху может не оказаться.
— Но сейчас оно не герметичное. Я нормально дышу.
— Значит, тут есть вентиляция, чтобы работники могли пополнять припасы и все прочее, а после сигнала тревоги ее перекрывают.
Следуя за отпечатками, они прошли бомбоубежище и через вторую бронедверь вышли в симметричный коридор с другой стороны. Каждые несколько секунд темноту разрывала вспышка телефона Ланкастер — полицейская непрерывно фотографировала цепочки следов, ведущие дальше.
Декер мысленно отсчитывал шаги. Потом они добрались до другой лестницы. Мэри шла наверх. Амос с разными интервалами светил на пол. Две пары следов по-прежнему убегали вперед. Декер и Ланкастер поднялись по лестнице, но там их встретила глухая стена.
— Тупик? — спросила Мэри.
— Быть не может, — буркнул Амос и повел ногтями по краю стены с обеих сторон сверху донизу.
Вскоре он нашел рукоятку и дернул. Стена подалась, а потом легко отошла.
— Пробковое дерево, — сказал Декер, взвешивая на руках щит, и легко отставил его в сторону.
За ним оказалось маленькая комнатка, набитая мусором. Напротив виднелась дверь.
— Правительство не стало бы запечатывать убежище пробковым деревом, — заметила Ланкастер.
— Конечно, нет. Но если в столовой двери скрыты, эта стена должна остаться на случай, если кто-нибудь откроет ту дверь. Стрелок должен был заменить ту стенку, которая была здесь изначально, на пробку. Выглядит внушительно, но ее легко двигать.
— Амос, ты говоришь о куче работы. Он не мог сделать все это за ночь.
— Но если он мог проходить в школу по ночам, у него было достаточно времени, чтобы сделать все и даже больше.
— Тогда как он сюда попадал? Не мог же он рассчитывать на ежевечерние спектакли? А еще ему нужно было притащить сюда пилы и прочие инструменты…
— Пока сам не знаю, — ответил Декер и посветил на пол. — Проверь пол у самой стены. Там маловато пыли. Эта куча барахла лежала у стены, а потом ее передвинули, чтобы не загораживала путь.
Декер проверил, нет ли на дверной ручке отпечатков, потом достал прихваченный нож и попытался открыть замок.
— Заперто. Дай мне секунду…
Он передал Ланкастер фонарики и вытащил из кармана комплект отмычек.
— Стандартное снаряжение частного детектива? — ехидно поинтересовалась она.
— А что, копы никогда не носят отмычек?
Через минуту дверь открылась примерно на фут, а потом во что-то ударилась.
— Что там? — прошептала Ланкастер.
Декер заметил, что она достала пистолет. И что ее левая рука по-прежнему дрожит.
— Дверь уперлась.
Он просунул голову в щель и понял, куда они попали.
— Это кладовка за мастерской. Я туда уже заглядывал. Дверь уперлась в стопку старых оконных кондиционеров. Вот почему я ее не видел. Кондиционеры полностью заслоняют ее от взгляда с той стороны.
— Могу поспорить, когда мы обыскивали эту зону, по той же самой причине никто не заметил эту дверь.
— Похоже на то.
Ланкастер смерила взглядом щель.
— Я могу туда протиснуться. — Она повернулась боком и легко пролезла в узкий проем. Потом обернулась. — Толкай дверь со своей стороны, а я придержу кондиционеры, чтобы те не развалились.
Декер навалился на дверь, и она начала открываться, сдвигая кондиционеры, которые поддерживала Ланкастер.
— Хватит, Амос, ты уже можешь пролезть.
Декер пролез в полуоткрытую дверь. Посмотрел на нее, на груду кондиционеров и уставился в пол. Потом нахмурился.
— Теперь что? — спросила Ланкастер.
— Здесь мало пыли, так что я не вижу следов.
— Но мы видели, как следы идут по ступенькам. Он должен был войти сюда.
— Согласен. Так что предположим, он прошел эту кладовку и зашел в мастерскую.
Они вышли из кладовки в большое помещение с инструментами и верстаками.
— Но откуда этот парень знал, что в мастерской никого нет? — спросил Амоса.
— О, так ты не знаешь? — сказала Ланкастер, явно обрадованная, что хоть тут знает больше Декера.
— Чего не знаю?
— Учитель труда ушел в конце прошлого года. Они не смогли найти замену, так что в этом году уроков труда просто не было.
— Вот почему дверь класса была заперта. И вот откуда узнал об этом стрелок. Дебби рассказывала ему, что уроков труда нет.
— Но ты был прав, Амос. Вот так он и добрался незамеченным от столовой до дальнего конца школы.
Декер кивнул.
— На самом деле, в тот день он прошел здесь дважды. Вышел из морозильника, прошел через убежище, выбрался в коридор и стал расстреливать людей по пути назад. Потом опять спустился в убежище в столовой, закрыл за собой стену и вернулся сюда.
— Вот откуда две цепочки одинаковых следов, — добавила Ланкастер.
— Верно. Мастерская — тоже большое помещение. Видимо, поэтому они решили в случае опасности загружать детей в убежище с двух концов школы.
— Как ты думаешь, насколько глубоко это убежище? — спросила она.
— Судя по количеству ступенек, примерно двенадцать футов.
— Сомневаюсь, что это защитит от взрыва атомной бомбы. Даже если тут сплошной бетон и усиленные двери.
Декер посмотрел на нее.
— А что вообще может защитить от ядерного оружия?
— Тоже мысль…
— Я заходил сюда в первую ночь, когда осматривался. Вон там мои следы, — сказал Амос, указывая на пол у дальней стены. — Я прошелся, потом, как я уже сказал, заглянул в кладовки. — Он встал на колени и принялся изучать пол. — Мэри, посвети вот сюда. Должно быть, в первый раз я это пропустил.
Ланкастер послушалась, и они увидели в тонкой пыли длинный след и отпечатки подошв.
— А это что такое?
— Смести свет на шесть дюймов влево.
Она посветила туда. Ничего.
— Попробуй на шесть дюймов вправо.
Она посветила, и они увидели такой же след.
— Что это? — спросила Ланкастер.
— Следы от ног Дебби Уотсон.
— Следы от ног?
— Скорее, от каблуков, поскольку ее вытащили отсюда. А отпечатки принадлежат стрелку.
— Вытащили отсюда? А что она здесь делала?
— Встречалась со своим кавалером. Со своим Джизесом.
— Да ты шутишь.
— Дебби была первой жертвой, которую обследовал судмедэксперт. Ты читала отчет об аутопсии?
— Конечно, читала.
— ПС?
— Амос, хватит тратить время. Причина смерти — выстрел из дробовика в лицо, и ты это прекрасно знаешь.
— Это очевидно. Но ты обратила внимание, что коронер нашел у нее во рту?
— В смысле, помимо картечи? — с сарказмом уточнила Ланкастер.
— Он нашел следы мятных леденцов.
— Мятных леденцов? Не помню такого.
— Это было почти в самом конце отчета. Я всегда дочитываю до конца.
— Но мятные леденцы?..
— Следы мятных леденцов. Пачка лежала у нее в шкафчике. Не хватало двух. Вот зачем она пошла к шкафчику. Взять леденцы. Освежить дыхание перед встречей с своим кавалером. И своим убийцей. Это объясняет разрыв по времени. Он выходит из морозильника в семь двадцать восемь. Проходит через убежище. Но он должен дождаться, пока Дебби не выйдет из класса. Скорее всего, они заранее договорились о времени. Она делает вид, что заболела, получает разрешение выйти, идет к шкафчику, достает леденцы, потом заходит в мастерскую.
— Но ты сказал, дверь была заперта?
— Джизес отпер ее изнутри, чтобы впустить девушку.
— Годится. — Ланкастер с подозрением уставилась на Декера. — И как давно ты все это придумал?
— Недавно.
Декер закрыл глаза и приложил руку к своей голове примерно посредине затылка.
— Вскрытие показало наличие на затылке подострой субдуральной гематомы, примерно в этом месте. Левая сторона затылочной кости была сломана, а это прочная кость. Такой удар мог убить девушку даже без выстрела, за счет внутреннего кровоизлияния и повышения внутричерепного давления. Судмедэксперт предположил, что повреждение было получено после выстрела, когда она упала на пол. — Он открыл глаза и посмотрел на напарницу. — С левой стороны.
— То есть удар пришелся слева и сзади? Левша? Ты говорил, что парень, написавший те ноты, левша.
— Все сходится, да.
— То есть он встретил ее здесь и оглушил… Но зачем?
— Ему нужно было ее убрать. И убить ее первой, прежде любого другого. Ему нельзя было рисковать, что она выживет. Она могла его опознать. И вот он договаривается с ней о встрече, незаметно проходит под школой через убежище… Я бы предположил, что они уже не первый раз такое проделывали. Они могли заниматься в мастерской сексом во время уроков или после, при каждой возможности. Интересно, часто ли Дебби отпрашивалась в кабинет медсестры…
— Сексом? Ты серьезно?
— Имея укромное местечко прямо посреди школы? Представляешь, насколько это круто для подростка, влюбленного во взрослого мужчину, который даже находиться здесь не может? А когда убийца планировал всю свою затею, он наверняка хотел как следует изучить подземный проход. Он мог принести снаряжение и сложить его здесь. Идеальное место.
— И как ты видишь дальнейшие события?
— Он встречается с ней в мастерской, она думает, чтобы заняться сексом, — отсюда и мятные леденцы. Он бьет ее, берет свои вещи, выскальзывает из класса и заходит за угол, чтобы попасть на видео. — Декер взглянул на Ланкастер. — Ты видела отпечатки следов в проходе?
— Ты прекрасно знаешь, что видела.
— По моим прикидкам, это сорок второй, максимум сорок третий размер, но не больше.
Ланкастер казалась озадаченной.
— Не много для такого крупного парня, — медленно произнесла она. — У Эрла рост шесть футов, а он носит сорок пятый.
— У меня шесть и пять, и я ношу сорок седьмой, ничего особенного для мужчины моих размеров. Парень ростом шесть и два, который весит двести фунтов с лишком, носит сорок третий размер? Сомнительно. И я не смог пролезть в щель, когда дверь уперлась в кондиционеры. Мне пришлось их отодвинуть. А судя по отсутствию следов на полу, раньше это никому не требовалось. Ты пролезла легко, но ты невысокая и тощая. У парня на видео талия заметно тоньше, чем у меня, но грудь и плечи такие же широкие. Как же он умудрился пролезть в щель, не сдвигая кондиционеры?
— Я не знаю. А ты?
— У меня есть несколько мыслей…
Ланкастер нервно огляделась и впилась в жвачку с такой яростью, что у нее даже зубы щелкнули.
— Нам нужно вызвать сюда экспертов. И, Господи, надеюсь, мы не испортили улики. Сначала нас убьет Мак, а потом порвет на части Бюро.
Она еще раз посмотрела по сторонам, и тут ее что-то поразило:
— Погоди. Если этот парень ударил Дебби, а потом выволок отсюда, как он смог застрелить ее стоящей в коридоре? Баллистическая экспертиза дала однозначный результат: девушка стояла. Брызги крови не врут. А между временем на видео и выстрелом зазор всего в минуту.
— На ее жакете справа вверху, под воротником, была дыра, — ответил Декер. — Вероятно, он зацепил ее жакет за ручку шкафчика. Этого хватило, чтобы ненадолго удержать ее вертикально. Он заходит за угол, попадает на камеру, возвращается обратно и стреляет в Дебби. Выстрел отбрасывает ее. В этот момент жакет рвется, и она падает.
Декер посветил на пол и вскоре обнаружил новые следы, в том числе цепочку, ведущую обратно, к кладовке, а потом в проход. Кроме того, в мастерской нашлись отпечатки, принадлежащие Дебби Уотсон: следы грубых ботинок, которые были на ней в момент смерти. Декер рассматривал следы на полу и постепенно формировал картинку. Две пары следов совсем близко. Вероятно, они целовались. Она предвкушала секс с мужчиной, которого звала Иисусом, а вместо этого отправилась прямиком на кладбище.
Декер прислонился к стене и прокручивал свой ЦВМ, пока не дошел до нужного места.
— Мэри, ты заметила что-нибудь еще внизу, в проходе?
— Что-нибудь еще? Вроде чего?
Он открыл глаза.
— В кладовку мастерской вели две цепочки следов.
— Правильно.
— По лестнице спускалась одна цепочка.
— Тоже правильно. И?..
— Всюду полно смазанных отпечатков, судя по которым, он уже пользовался этим проходом. Два следа ведут от столовой сюда. Но нет ни одного соответствующего им следа, ведущего в обратную сторону, к столовой.
Глаза Ланкастер расширились.
— Черт, а ведь верно… Как же наш парень выбрался из школы?
— А вот это действительно хороший вопрос.
Пока Ланкастер помчалась предупреждать коллег о новых открытиях, Декер вернулся в проход и спустился по лестнице.
Итак, если стрелок не вернулся через убежище в столовую, ушел оттуда и не вышел через переднюю или заднюю дверь, где его наверняка заметили бы, то куда же он делся? Школу, включая неиспользуемые верхние этажи, обыскали — и ничего не нашли. Разумеется, полиция не знала об этом проходе, поэтому его никто не обыскивал. Но этот парень не сидит внизу. Он спустился из кладовки по лестнице и ушел… куда?
Декер посветил фонариком вокруг подножия лестницы.
По сторонам лестницы были две чистые стены. Пыли тут не было, и следы обрывались внизу.
Декер еще раз осмотрел это место. Но почему всюду пыль есть, а здесь ее нет? Кто-то ее стер? Если так, то зачем? Ему пришла в голову по меньшей мере одна причина.
Кто-то что-то говорил ему.
И совсем недавно.
Бет Уотсон.
Она упаковывала вещи, собираясь уйти от мужа. Дед ее мужа рассказывал ей о проходе. Но она упомянула еще какие-то слова Саймона.
«Он его не строил. Только что-то пристраивал».
Декер подошел к правой стене и посветил на нее под разными углами.
Ничего.
Он подошел к левой.
А вот тут что-то есть.
Небольшой шов в месте, где стена примыкает к лестнице. Амос засунул пальцы в щель и потянул. И стена открылась, плавно и беззвучно повернувшись на петлях, совсем как фальшивая стенка в столовой. Ею недавно пользовались.
Декер вгляделся в длинный темный коридор.
Воздух здесь был таким же спертым и затхлым. Но не слишком, а значит, откуда-то как-то просачивался свежий воздух. Амос пошел по коридору, освещая фонариком грязный бетонный пол. Здесь были следы, снова сорок третий размер или около того. Декер сделал несколько снимков камерой своего мобильника.
Он остановился, когда увидел дверь. У двери, прислоненные к стене, стояли листы фанеры с торчащими гвоздями. Как в столовой. Ими заделали этот конец прохода, но кто-то их снял.
Стрелок.
Декер достал пистолет, коснулся двери и легонько открыл ее. Потом посветил вперед. Он слышал, как капает вода, как шуршат крысы и как бьется его сердце.
Декер был храбрым человеком, поскольку ты не пойдешь работать в полицию, если не будешь храбрее среднего. Но он боялся, поскольку ты не сможешь работать в полиции — по крайней мере, достаточно долго — без разумного осознания собственной смертности.
Амос двинулся вперед. Через сто футов пол приподнялся. Потом Декер добрался до лестницы и взошел по ступенькам, стараясь держаться как можно тише. Наверху была еще одна дверь. Заперта. Он попробовал отмычки. Не сработало.
Амос попробовал плечо и триста пятьдесят фунтов живого веса.
А вот это сработало.
Декер вошел в полутьму и осмотрелся. Помещение, в которое он попал, было большим, с высоко расположенными окнами. Пахло маслом и смазкой, а когда Амос присмотрелся, то увидел разбросанные повсюду остовы транспортных средств.
Старые брошенные армейские машины. Он стоял в одном из зданий давно закрытой военной базы «Макдоналд».
Проход, соединяющий школу с военной базой?
Но чем дольше он об этом думал, тем больше видел смысла. У многих детей, которые в те годы ходили в Мэнсфилд, были родители, работавшие на базе. Что может быть лучше для детей в случае опасности, чем укрытое «бомбоубежище» под школой или военная база с родителями? А может, убежище было выстроено в расчете на детей и персонал базы? В любом случае, о нем давно забыли. И, скорее всего, никогда не использовали.
Но тут он поправился. Его использовали недавно, так что о нем не забыли.
Стрелок ушел здесь; сейчас Декер был в этом уверен. База слишком велика для поисков, и уже много лет заброшена. И никаких свидетелей. Здесь все разваливается, а периметр окружает только сетчатый забор, заросший кустами и вьюнком. Отсюда легко уйти незамеченным.
Декер посветил вокруг и увидел валявшиеся на полу пустые пивные банки и бутылки из-под спиртного, презервативы и груды окурков. Это место — кошмар для экспертов. Тут можно собрать сотни образцов ДНК, в основном от скучающих подростков, которые ищут секс, выпивку, никотин — луч света натолкнулся на выброшенный шприц и резиновый жгут — или что-то покрепче.
Но вряд ли кто-то из них знал о проходе, соединяющем базу и школу. Даже если они исследовали это место, то столкнулись бы с запертой дверью. А если б справились с ней, то уперлись бы в голую стену. Конец исследований. К тому же, это летний притончик. А сейчас почти зима, неотапливаемое помещение замерзает. Поэтому когда стрелок планировал свою бойню, он не беспокоился, что может вломиться в толпу пьющих и трахающихся подростков.
Декер обошел помещение, но ничего и никого не нашел. Он достал телефон и набрал номер Уотсонов. Ответил Джордж. Интересно, подумал Декер, ушла ли уже Бет.
— Алло, кто это?
Уотсон не глотал слова. Возможно, он уже отоспался.
— Мистер Уотсон, это опять детектив Декер.
— Что вам нужно? — с явным раздражением спросил мужчина.
— Один короткий вопрос. Часто ли Дебби оставалась после уроков в школе или приходила туда до начала занятий?
— Откуда вы это знаете? И какого черта вы так много знаете о моей семье?
— Просто предположение. Но я детектив, и это моя работа. А ваша жена упоминала, что проводит дома больше времени, чем Дебби. Поэтому я предположил, что она чем-то занималась после школы. Так чем именно она занималась?
— Она была членом нескольких клубов. У них были встречи. Иногда поздно заканчивались. Она редко приходила домой до темноты. А что, это важно?
— Возможно. Спасибо.
Декер отключился. Он знал, что Дебби Уотсон не посещала клубные встречи. Она перепихивалась со своим Джизесом в их персональной комнате.
Следом Амос позвонил Ланкастер и рассказал о своих находках. Потом убрал телефон, сел на бидон для смазки и, закрыв глаза, стал ждать. Он полагал, что долго ждать не придется. Он оставил дверь в стене открытой.
Наконец Декер услышал приближающиеся шаги. Шаги одного человека заставили бы его открыть глаза. Но людей было много. Так что он не беспокоился. Убийца приходил один, не с армией.
Когда Декер открыл глаза, перед ним стоял специальный агент Богарт.
— Еще одно обоснованное умозаключение? — спросил мужчина.
— Еще одно обоснованное умозаключение, — ответил Амос.
За спиной у Богарта маячила группа агентов ФБР и сотрудников полиции Берлингтона. Ланкастер вышла вперед.
— Я позвонила Маку, он едет, — отчиталась она, и Декер медленно кивнул.
— Как вы это вычислили? — спросил Богарт.
Амос выдал ему двухминутную версию своих рассуждений.
— Если б вы сообщили нам о своей встрече с Бет Уотсон, мы могли бы вам помочь, — отметил Богарт. — Мы могли бы попасть сюда раньше.
— Могли бы, — согласился Декер.
Богарт распорядился обыскать помещение и периметр, потом поднял старую деревянную скамью и уселся рядом с Декером. Ланкастер болталась рядом.
— Итак, стрелок подружился с Дебби Уотсон, узнал об этом проходе, связанном со школой, и ушел через него? — подытожил специальный агент.
— Он и вошел здесь, и ушел. Благодаря этому проходу он мог появляться и исчезать, когда пожелает. Он соблазнил ее. Он — взрослый мужчина. Она — впечатлительный подросток, у которого в семье не все ладно. Должно быть, они часто встречались здесь, о чем больше никто не знал. Должно быть, она чувствовала себя особенной, исключительной. Вплоть до той минуты, когда он разрядил ей в лицо дробовик.
— Мы свяжемся с армией и получим все их документы по этой базе.
— Ага. Удачи вам.
— Меня удивляет, что об этом проходе никто не знал, — заметил Богарт. — За исключением Уотсонов.
— Ну, он был построен в сорок шестом или около того, все эти люди давно умерли. Вряд ли они рассказывали об этом детям; наверное, о нем знала только школьная администрация. Возможно, им никогда не пользовались. Возможно, они даже не проводили учений. Не знаю. Но даже если проводили, те школьники сейчас стали намного старше. Они могли все позабыть.
— Но вы сказали, Саймон Уотсон пристроил этот проход?
— Он начал работать на «Макдоналде» в конце шестидесятых, и спустя какое-то время они выстроили этот проход. Но когда базу закрыли, все ушли. Многих людей, которые здесь служили, вероятно, перевели в другие места.
— Даже если здесь и остался народ, который знал о проходе, — встряла Ланкастер, — вряд ли они допускают, что убийца воспользовался им. Они считают, что проход все это время был заделан. Люди думают, убийца вошел, пробежал по школе и удрал.
Богарт кивнул.
— Ему было намного легче зайти в школу с этого конца, в смысле, со стороны военной базы. Однако он, по-видимому, был в столовой и пересек школу тем путем. Почему?
— Я не знаю, — ответил Декер. — Мы думали, что это, возможно, дало ему время прорезать панель, которой была заделана дверь в столовой. Но теперь, когда я вижу, что он неоднократно входил и выходил отсюда, становится понятно, что он мог разобраться с дверью в любой момент. И ему не нужно было дожидаться ночи перед запланированным нападением, в случае если что-то сорвется…. — Он помолчал. — Поэтому вот такой вам итог: я не знаю.
— Я думал, у вас есть все ответы.
— Значит, вы думали неверно.
Богарт задумчиво рассматривал его.
— Вы действительно ничего не забываете, так?
Декер не смотрел на него. Фэбээровец наклонился поближе и сказал совсем тихо, чтобы слышал только Амос:
— Что вами движет, Декер? Что в вашей голове дает вам возможность делать то, что вы делаете?
Он никак не показал, что услышал это замечание.
— Вы всегда так отключаетесь, когда люди пытаются поговорить с вами? — спросил Богарт.
— У меня плохие навыки социального общения, — ответил Декер. — Я уже вам говорил.
— Но вы можете одновременно ходить и жевать резинку. Значит, если у вас есть какие-то особые умственные способности, они не влияют на вашу возможность взаимодействовать с окружающим миром.
Теперь Амос посмотрел на него.
— Почему вы это говорите?
— У моего старшего брата некая форма аутизма, — сказал Богарт. — Гениален в своей области. Абсолютно невежественен в общении с другим человеком. Не в состоянии поддерживать разговор дольше двух-трех слов. При этом он считается высокофункциональным, поскольку может заниматься работой.
— Какая у него область?
— Физика. Если быть точным, физика элементарных частиц. Он может целый день толковать о кварках, лептонах и калибровочных бозонах. При этом забывает поесть и не представляет, как заказать билет на самолет или заплатить за электричество.
Декер кивнул.
— Понимаю.
— Правда, вы, кажется, справляетесь нормально.
— Все относительно, специальный агент Богарт.
— Вы стали таким с рождения?
— Позже, — лаконично ответил Декер. — Возможно, поэтому я и могу одновременно ходить и жевать резинку, — добавил он напряженным голосом и отвернулся.
Богарт кивнул.
— Вы не хотите об этом говорить, да?
— А вы бы хотели?
Богарт потер руками бедра.
— Нам нужно взять этого парня. И осталась только одна тема, которую мы еще всерьез не обсуждали.
Декер посмотрел на него.
— Его дела со мной.
Богарт кивнул.
— Он отправил вам два послания. Одно зашифрованное, второе нет. Он рисковал. Чтобы написать одно из них, ему пришлось вернуться в дом, где он убил вашу семью. Кто-то мог его заметить. И он заходил в дом Дебби. Опять-таки рискуя быть замеченным. Любой убийца — рисковый человек по определению. Но, как вы сказали, все относительно. Такой убийца может не хотеть оказаться схваченным. Поэтому он будет минимизировать риск. Однако желание общаться с вами перевешивает. И это важно. Поскольку это заставляет меня считать, что он очень глубоко, очень сильно ощущает связь с вами.
Декер уставился на мужчину.
— Вы работали в Куантико[370]? В ОПА?
— Да, в Отделе поведенческого анализа. Я был тем, кого в кино и по телевизору называют криминальным психологом. И очень неплохо справлялся с этой работой.
— В ФБР нет криминальных психологов.
— Верно. Формально нас называют аналитиками. Иногда мы оказываемся правы, иногда ошибаемся. Некоторые говорят, что у психологического профилирования недостаточно эмпирических подтверждений, — и, возможно, они правы. Но, по правде говоря, мне плевать. Меня заботит только одно — схватить плохих парней, прежде чем они сумеют навредить кому-то еще. И для этого я буду пользоваться любыми инструментами, которые есть в моем распоряжении. — Он пристально посмотрел на Декера. — И я считаю вас одним из таких инструментов.
— Что именно это значит?
— Это значит, что я предпочитаю более тесное сотрудничество. Вместе мы сможем прорваться.
Декер посмотрел на Ланкастер, которая явно слышала обмен последними репликами. Он встал.
— У меня уже есть напарник. Но если мы никуда не прорвемся, то дадим вам знать.
Он вышел. Ланкастер на секунду замешкалась, потом натянуто улыбнулась Богарту и поспешила за Декером.
Специальный агент Богарт остался сидеть, глядя им вслед.
Декер открыл глаза. Он лежал в кровати, но спал плохо. За окном его комнаты в «Резиденс Инн» шел дождь. В этот период года — осень упирается, прежде чем окончательно сдаться зиме, — всегда шел дождь, обычно с сильным ветром, который вбивал влагу прямо тебе в мозг.
Сорок третий размер. Эксперты подтвердили. И это у парня ростом шесть и два, двести с лишним фунтов веса и с широченными плечами… Декер закрыл глаза и мысленно вернулся к изображению с камеры. Но мужчина в кадре был виден только выше пояса. Сейчас Амос был уверен, что это сделано намеренно. Только по пояс. Прошел перед камерой специально, чтобы скрыть, как он на самом деле попал в школу. Не через черный вход, а из столовой по подземному проходу.
Однако Декер видел нечто, не имеющее смысла; он просто не знал, что или где. Он никогда ничего не забывал, но это вовсе не означало, что любой факт тут же ложится на нужную полочку, дополняя другие факты или противореча им.
Амос как раз начал выстраивать факты, когда услышал за дверью какой-то звук.
«Резиденс Инн» был устроен так, что каждая комната выходила прямо на улицу. Декер находился на втором этаже. Вдоль него тянулась галерея с перилами из кованого железа, по краям которой спускались лестницы, выходящие на парковку.
Шум повторился. Как будто что-то царапает стену у двери Декера. Обе соседние комнаты пусты. А вот первый этаж практически заполнен. Амос уселся в кровати и посмотрел на дверь. Затем протянул руку и взял пистолет, который держал на тумбочке. Дослал патрон в патронник, медленно, чтобы приглушить звук, передернув затвор. Сбросил одеяло, натянул штаны, засунул в карман телефон и босиком подкрался к двери.
Он встал справа от двери, держа пистолет обеими руками. Прислушался. Звук повторился. Царапанье.
Снаружи что-то было. Возможно, снаружи кто-то был.
Декер сделает то, что делал много раз, будучи копом. Только в обратную сторону. Выйдет за дверь, а не войдет. Он осторожно снял цепочку, встал сбоку, взялся за ручку, мысленно досчитал до трех и распахнул дверь. Потом выскочил в проем, целясь сначала влево, потом вправо.
Остановился и посмотрел на нее. Она висела на кронштейне, поддерживающем наружную лампу. Ее ноги бились о стену — это и был источник того царапающего звука, который он слышал.
Амос проверил пульсацию ее сонной артерии, но просто по привычке. Она была мертва, открытые глаза остекленели и замерли, как никогда не бывает у живых.
Специальный агент ФБР Лафферти дописала свою последнюю заметку.
Потом Декер повернулся, пробежал по галерее до лестницы и помчался вниз. Она не могла провисеть там долго. Кто бы это ни сделал, он может быть где-то рядом. Амос вытащил телефон, набрал 911 и тремя емкими фразами сообщил диспетчеру нужную информацию. Потом позвонил Ланкастер. Она ответила после четвертого гудка. Было три часа ночи. Разумеется, Мэри спала. После его первой фразы она проснулась. После второй он услышал, как она натягивает одежду. Амос убрал телефон и побежал вокруг парковки перед «Резиденс Инн». Он смотрел и слушал. Шум заводящегося мотора. Или удаляющиеся шаги.
Декер не услышал ничего, кроме своего прерывистого дыхания. Он остановился и нагнулся, стараясь отдышаться. Его потряхивало и мутило. А подняв взгляд, он увидел их. На него наступала армия троек, ножи подняты, готовы убивать. Амос знал, что они нереальны, но в эту ночь его охватил ужас, как тогда, когда он увидели их впервые.
Декер наклонился глубже, и его вытошнило на асфальт; содержимое желудка обрызгало его босые, а теперь еще и замерзшие ноги.
Когда он выпрямился, уже выла первая сирена, и армия троек растворилась в этом звуке. Спустя минуту к первой сирене присоединилась вторая. Амос, пошатываясь, поднялся по лестнице к своей комнате. Потом оперся на перила, глядя на тело Лафферти. Ему хотелось закрыть ей глаза, снять тело с кронштейна, осторожно уложить на пол и сложить руки на груди. В покое. Как будто он мог привнести покой в насильственную смерть… Он не смог этого сделать для своей семьи.
Но любое из этих действий испортит место преступления. И поэтому Декер просто стоял. Когда первая патрульная машина влетела на парковку и остановилась, он проскользнул в свою комнату и вернул пистолет на тумбочку. К тому времени, когда Амос снова вышел на галерею, полицейские уже взбежали по лестнице и остановились в паре футов от его двери.
Декер поднял за шнурок свое удостоверение. Он не узнал патрульных и не хотел, чтобы его сочли плохим парнем.
— Амос Декер. Это я звонил диспетчеру. Детектив Ланкастер уже едет.
Оба копа держали в руках пистолеты и внимательно разглядывали Декера. Один подошел поближе и проверил его удостоверение. Потом бросил своему напарнику:
— Я видел его вчера в школе с детективами. Все нормально.
Копы спрятали оружие и уставились на тело Лафферти.
— Это специальный агент ФБР Лафферти, — сказал Декер. — Вы могли и ее видеть в школе.
Оба покачали головой, но первый при это произнес:
— Федерал? Вот дерьмо… Как она умерла?
— Не знаю. Явных следов не видно.
— Угу.
Декер отошел от тела.
— Само собой, вы и так всё знаете, но я двадцать лет был копом. Вы должны подойти, обеспечить сохранность места преступления и вызвать специалистов и судмедэксперта. Я уверен, детектив Ланкастер тоже предупредит надлежащих людей, но это федерал, как вы и сказали, так что вам нужно строго следовать инструкциям.
— Хороший совет, — ответил первый коп. — Я буду звонить.
— А я схожу за лентой, — сказал второй.
Декер указал на открытую дверь.
— Это моя комната. Я услышал какой-то звук и вышел посмотреть. Затем я увидел ее. Я спустился на парковку. Но никого не заметил. Не было ни звуков мотора, ни шагов. Блевотина на парковке моя. Я уже отвык быстро и далеко бегать.
— Хорошо, мистер Декер. Я бы предпочел, чтобы вы оставались в своей комнате. Когда детектив Ланкастер приедет сюда, она наверняка к вам зайдет. — Он уставился на тело и внезапно растерялся. — А мы уверены, что она мертва?
— Пульса нет. Я проверил. И тело уже остыло. Ее убили какое-то время назад.
Декер вернулся в комнату, закрыл за собой дверь, прошел в ванную, где вымыл лицо и ноги, натянул обувь, уселся на кровати и стал ждать.
Он знал, где живет Ланкастер. По расчетам выходило от силы минут тридцать. Через десять минут Амос услышал, как снаружи началась активная деятельность.
Восемнадцать минут спустя в дверь постучали. Он открыл. На пороге стояла Ланкастер.
Декер посмотрел через ее плечо. Тело уложили на бетонный пол, подстелив специальную простыню, предназначенную для сбора любых улик. Вокруг сгрудились технические специалисты, фотографируя, измеряя и осматривая все очевидные места в поисках улик.
Медэксперт, низенький бородатый мужчина за шестьдесят, стоял на коленях рядом с Лафферти. Закончив ВС-тест, он оглянулся на Ланкастер:
— Она мертва уже около трех часов.
— То есть ее убили около половины первого ночи, — сказал Декер.
— Причина смерти? — спросила Ланкастер.
Эксперт приподнял блузку Лафферти. Под ней виднелась единственная ножевая рана.
— Вошел и вышел, — сказал он. — Точно в сердце. Практически мгновенная смерть. Она явно истекла кровью в каком-то другом месте. Но внешнее кровотечение было не сильным. Нож пробил сердце. Оно просто перестало качать кровь.
В голове Декера что-то щелкнуло.
— Вы проверили область половых органов? Там что-то есть?
Мэри резко взглянула на него, потом посмотрела на медэксперта.
Один взгляд на лицо мужчины дал Амосу ответ. Эксперт показал им.
— Убийца использовал для увечий очень грубый нож.
Ланкастер посмотрела на Декера.
— Как тогда. С…
— Да. Как тогда, — сказал тот.
На стоянку въехали три черных внедорожника.
— Феды приехали, — нервно заметила Ланкастер. — Я звонила им по дороге сюда.
Группу возглавлял Богарт, идущий вдвое быстрее обычного, с растрепанными волосами. На нем были джинсы, пуловер и парусиновые мокасины на босу ногу. Люди за его спиной были одеты примерно так же, но натянули синие фэбээровские ветровки.
Богарт прошел прямо к телу и посмотрел на него. Потом потер глаза, подбородок и отвернулся, глядя куда-то во тьму за перилами. Декер услышал, как он пробормотал: «Дерьмо».
Потом агент ФБР повернулся к ним:
— Что нам уже известно?
Ланкастер сообщила ему время и причину смерти. Потом упомянула увечья, обнаруженные медэкспертом.
— Вы что-нибудь видели или слышали? — спросил пепельно-белый Богарт, обращаясь к Декеру.
Тот пересказал ему все, что знал. Потом добавил:
— Я наполовину спал. Я мог далеко не сразу услышать эти царапающие звуки.
— Вам известны ее передвижения вчерашним вечером? — спросила Ланкастер.
Казалось, Богарт ее не слышит.
— Если мы уточним ее перемещения, мы можем выйти на след того, кто это сделал, — заметил Декер.
— Сам знаю! — отрезал Богарт.
— Мы понимаем, это очень тяжело, агент Богарт… — начала Ланкастер.
Декер перебил ее:
— Но вы знаете лучше прочих — чем быстрее мы выйдем на след, тем выше наши шансы. И обратное тоже верно.
Богарт еще раз взглянул на тело Лафферти и махнул им спуститься на парковку.
Они влезли в одну из черных машин — Богарт вперед, Ланкастер и Декер на заднее сиденье. Фэбээровец осушил бутылочку с водой, которая торчала из передней панели, вытер рот рукой и развернулся к ним.
— Лафферти была хорошим агентом. Моим протеже. Не просто писарем, — добавил он, колко глянув на Декера, который ничего не ответил.
Богарт откинулся на спинку, выдохнул и сказал:
— Я еще никогда не терял агентов. С этим нелегко справиться.
— Не сомневаюсь, — сказала Ланкастер.
— Хорошо, — сказал Амос, — что с ее местонахождением? Вы все поселились в одном месте?
— Да. Отель «Сенчури».
— Все на одном этаже?
— Нет, нас поселили на трех разных этажах. Но номер Лафферти был рядом с номером другого агента.
— Когда ее видели в последний раз? — спросила Ланкастер.
— Я опросил всех по пути сюда. Похоже, в девять тридцать. Она работала с документами в номере агента Дэрроу. Потом сказала «спокойной ночи» и ушла к себе.
— Знаем ли мы, что она действительно вернулась в свой номер? — уточнил Декер.
— Она упоминала Дэрроу, что собирается сбегать за чем-то нужным.
— Она сказала, куда и зачем именно?
— Ему показалось, речь идет о каких-то аптечных штуках. Не думаю, что такое случилось впервые. Нас вызвали срочно. У агентов не бывает много времени на сборы.
— То есть она уже за чем-то ходила? — спросила Ланкастер. — Возможно, в то же место?
— Да. Наверное, за всякой командировочной ерундой, — ответил Богарт, уставившись в окно и явно думая о чем-то другом.
Декер откинулся на сиденье, закрыл глаза и на секунду задумался.
— В двух кварталах от «Сенчури» есть круглосуточная аптека. Я сам заходил туда за всякой мелочью для поездок. У них есть видеокамеры на парковке.
— Ладно, давайте посмотрим, не покажут ли они чего, — сказал Богарт.
В такое время поездка заняла минут двадцать, к тому же агент ФБР не обращал внимания на ограничения скорости. Еще не наступило четыре утра, и бо́льшая часть жителей Берлингтона крепко спала. Движение было скудным, а пешеходы просто отсутствовали.
В круглосуточной аптеке было двое людей. Один сидел за кассой, прикрытый пуленепробиваемым стеклом, второй расставлял на полке дезодоранты. Оба вышли на работу в восемь вечера. Богарт показал им фотографию Лафферти и спросил, не видел ли ее кто-нибудь из сотрудников.
— Это ночью я ее не видел. Но она заходила предыдущим вечером.
— Значит, она могла делать покупки не здесь, — заметил Декер.
Они попросили и получили DVD с записями с камер наблюдения на парковке.
— Она могла прийти пешком, — сказал Амос. — Для машины слишком близко.
— И все наши машины на месте, — откликнулся Богарт.
Они засунули диск в ноутбук, который был у агента в машине. На записи были метки времени, и Богарт сразу прокрутил ее на 21:30 и запустил. Все трое сгрудились у экрана, напряженно следя за записью. На отметке 21:58 Декер произнес:
— Вот она.
Лафферти вышла из переулка рядом с аптекой. Она сделала два шага, и ее резко втянули обратно в переулок.
— Прокрутите еще раз и замедлите, — попросил Амос.
Богарт послушался. Он запускал эпизод еще пять раз, увеличив размер картинки, насколько позволял небольшой экран. Декер напряженно смотрел в него, отмечая и укладывая в голове каждый пиксель.
— Не могу разглядеть, кто там.
— Мы попробуем увеличить изображение, — сказал Богарт. — Наши парни творят чудеса.
— Он знал, что там камера, — сказал Декер. — Точно как в школе. Он не хотел, чтобы его увидели. По крайней мере, некоторую его часть.
— Как он так быстро с ней справился? — спросил Богарт. — Лафферти была не из слабаков.
— Ее схватили за горло рукой в перчатке, — сказал Декер. — Возможно, напавший что-то держал в ней. Лафферти слишком быстро окоченела. Я думаю, он ввел ей какой-то парализатор.
— Анализ крови покажет, — подсказала Ланкастер.
— Значит, ее взяли в девять пятьдесят восемь, — сказал Декер.
— Но ее ВС — около полуночи, — заметила Ланкастер.
— То есть они держали ее у себя два часа, а потом убили, — подытожил Декер.
Богарт напряженно произнес:
— Вы говорили, ее изувечили. Вы думаете, они еще что-то с ней сделали?
Декер покачал головой:
— Мою жену не насиловали. Но ее изуродовали. В той же… области.
— Но к чему это? — спросил Богарт. — Зачем это делать? Это же бессмысленно.
— Когда я спросил Леопольда, сделал ли он что-нибудь еще с моей женой, тот не ответил. Далее, информация об увечье не была обнародована. Он мог знать об этом, только если сам был там, а сейчас нам известно, что его там не было. Но ему мог рассказать тот, кто действительно там был. Поскольку Леопольд не ответил, невозможно сказать наверняка: то ли он просто не хотел говорить мне, то ли не знал. В любом случае, он по-прежнему подозреваемый.
Богарт потер лицо.
— Что еще?
— Они держали ее у себя два часа. Вероятно, бо́льшую часть этого времени она была в сознании.
— И что они с ней делали? — спросила Ланкастер.
— Пытались выяснить, в каком направлении идет расследование, — ответил Богарт.
Декер кивнул.
— Они хотели узнать, что нам известно. Дошли ли мы до определенных точек.
— Ну, Лафферти им ничего не сказала, — резко произнес агент.
— Любого человека можно расколоть на допросе, если использовать правильную тактику, — сказал Декер. — Она могла заговорить против собственной воли. В любом случае, для подстраховки нам следует допустить, что им известно все, что мы знаем. И в первую очередь, что мы нашли подземный ход.
Богарт посмотрел на замершую картинку, на руку у горла его коллеги.
— Но как она могла не подозревать, что ее преследуют? — спросил он. — Этот человек должен был стоять прямо у нее за спиной.
— Он мог прятаться в переулке, — предположила Ланкастер.
Богарт покачал головой:
— Что, дожидаясь, пока она не придет? Откуда он вообще мог знать, что она собирается в аптеку?
— Он мог выжидать, следить, а потом пойти за ней, когда она вышла из отеля. Лафферти уже ходила в аптеку, по меньшей мере, один раз. Возможно, они как-то об этом узнали и решили, что она может пойти туда еще. И она могла знать, что он там, но по какой-то причине не чувствовала угрозы.
— Не чувствовала угрозы? — воскликнул Богарт. — В темном переулке? Когда где-то рядом бегает убийца? Как она могла не быть настороже?
— Она могла не почувствовать опасность, если у нее не было причин подозревать этого человека, — пояснил Декер.
Богарт побагровел, его лицо стянулось в уродливую маску.
— Вы обвиняете меня или одного из моих людей в ее убийстве? — огрызнулся он. — Поскольку она не знала в этой проклятой дыре ни единого человека!
— Я имел в виду другое, — спокойно ответил Амос.
Богарт нацелил палец ему в лицо.
— Ее оставили у тебя на пороге. Может, ты ее и убил, сукин ты сын!
Лицо Декера осталось бесстрастным, а его слова — неторопливыми и взвешенными:
— И оставил ее под дверью, чтобы изобличить себя? А потом, сидя там, позвонил копам? Если б я действительно сделал такую глупость, я избежал бы приговора, сославшись на невменяемость.
Богарт выглядел так, будто сейчас ударит Декера, но быстро овладел собой и отвернулся.
— Амос, — осторожно сказала Ланкастер, — ты имел в виду кого-то в форме? Копа? Которого она не стала бы подозревать?
— Да, — ответил Декер. — Именно это я и имел в виду.
Богарт резко взглянул на него и кивнул.
— Верно. Простите, что я на вас набросился… — Он помолчал, потом заявил: — Ладно, мы прочешем этот проклятый переулок сверху донизу.
Агент достал телефон и позвонил своей группе. Потом повернулся к Декеру.
— Нам нужно работать вместе. Мы должны остановить этого парня.
Амос помотал головой:
— Не парня. Парней.
— Почему парней? — потрясенно спросила Ланкастер, пока Богарт молча смотрел на Декера. — Этот стрелок — одиночка. Ты сам это говорил.
— И был неправ, — решительно ответил тот.
— Что именно заставляет вас считать, что к этому делу причастно более одного человека? — спросил Богарт.
— Никто не способен находиться в двух местах одновременно.
Рассвет.
Облака ушли, и с ними ушел дождь. И потому это был настоящий восход, когда краски сначала меняются незаметно, а потом внезапно преображают небеса. На такое способен только рассвет. Ну, или высокий гриб атомного взрыва.
Оба они по праву изменяют мир. Полмира заливает свет, полмира укрывает тьма. Поцелуй бомбы — настоящий. Движение солнца — метафора убывающей тьмы или прибывающего света.
Декер стоял на тротуаре и наблюдал за этим превращением. Однако рассвет ничуть не улучшал его настроения, застрявшего в глубочайшей тьме. Расставшись с Богартом и Ланкастер, он не пошел домой досыпать. Это было бессмысленно.
По другую сторону асфальта на него смотрел «Севен-илевен». Всегда открытый. Сквозь стекло Декер видел ту же самую женщину, пересчитывающую пачки сигарет. Но полы мыл уже другой панк. Возможно, «Билли» перебрался к другому ведру в другом городе. А может, он приходил в себя после ночи с дамочками.
Декер сам не знал, почему пришел сюда, расставшись с Богартом и Ланкастер. Но это место притягивало его, как магнит притягивает железо.
Он вошел в дверь, и звяканье колокольчика врезалось ему в голову, как сверло.
— С вами всё в порядке?
Декер собрался и понял, что женщина смотрит на него. Она выглядела слегка напуганной, и когда он поймал свое отражение в зеркальной двери холодильника с газированной водой, он понял почему. Одичалый безумец в грязной одежде и с растрепанными волосами.
— Вы… вы уже заходили сюда на днях, — сказала она. — Вы кого-то искали.
Декер кивнул и огляделся.
— А где Билли? Уборщик?
— Сегодня он выходит в полдень. А вы нашли человека, которого искали?
Декер покачал головой:
— Но я продолжаю искать.
— Знаете, по-моему, вам не помешает кофе. Он свежий. Только что приготовила. Там, в конце. Всего доллар за большой. Нормальная цена. Может, и еды какой-нибудь возьмете?
Колокольчик снова звякнул, и в магазин ввалились двое мужчин в комбинезонах, рабочих ботинках и фланелевых рубашках. Один подошел к прилавку за сигаретами. Второй направился к сифону с газировкой, где принялся наполнять кока-колой огромную чашку.
Пока женщина занималась новым покупателем, Декер прошел в конец магазина, наполнил стакан, взял с полки запакованную булочку и направился к прилавку. Он ждал, пока мужик, заказавший сигареты, просил еще лотерейные билеты с определенными номерами. Взгляд Декера бездумно скользнул по стойке с газетами у прилавка. Газета лежала сверху, открывая всю передовицу. Амос едва не выронил кофе и булочку. Он поставил их на прилавок, схватил газету и стал читать.
С газетой в руках, сам не замечая, что делает, Декер двинулся к выходу. Женщина крикнула ему вслед:
— Эй, вам нужно заплатить за это. — Она показала на кофе и булочку. — И за газету.
Декер сунул руку в карман, выудил пятерку, бросил ее на прилавок и вышел, оставив кофе и булочку. Женщина и двое мужчин смотрел ему вслед.
Он перешел на другую сторону и присел на край урны, под мигающим уличным фонарем.
Статья была длинной, подробной и с фотографией.
«Моя фотография. Моя история. Нет, не моя. Чья-то версия, в которой намного больше откровенной выдумки, чем правды. И лжи».
Амос посмотрел на подпись, хотя мог и не трудиться. Он и так знал, кто это написал.
«Александра Джеймисон».
Декер сел в автобус до «Резиденс Инн», пробрался в свою комнату, сел на кровати и прочитал статью еще три раза. Конечно, она не изменилась. Но каждый раз ее слова втыкались ему в голову чуть глубже, как нож, колющий тело.
Декер упал на кровать и наконец немного поспал. Когда он проснулся, было почти девять утра.
Амос пошел в ванную, плеснул в лицо воды, спустился в столовую, набрал тарелку еды, налил себе три чашки черного кофе, отнес все это к своему столику и сел, глядя в пустоту.
Солнце уже совсем встало, и свет лился в зал сквозь широкое оконное стекло. Резкая, контрастная подсветка превращала Декера в подобие актера, стоящего на сцене под иссушающим жаром прожектора.
Он ждал, глядя на еду. Потом посмотрел на газету, лежащую рядом с тарелкой.
Его телефон зазвонил. Он взглянул на экран и нажал кнопку ответа.
— Блин, Амос, что за хрень ты сделал? — спросила Ланкастер.
— Ничего. По-видимому, в этом и есть проблема.
— Каждый, кто прочтет эту статью, решит, что ты нанял Себастьяна Леопольда для убийства своей семьи.
— Я и сам так подумал, хотя знаю правду.
— Почему она вцепилась в тебя?
— Я отказался с ней разговаривать.
— Значит, ты не оставил ей других вариантов, кроме как выдумать это дерьмо.
— Я действительно встречался с Леопольдом.
— В смысле, в его камере.
— После.
— Что?
— Я проследил за ним, когда его освободили. Эта фотография в статье. Мы были в баре.
— Какого черта ты пошел за ним?
— Я хотел поговорить с ним. Я хотел понять, почему он сказал мне и копам, что убил мою семью, хотя физически не мог этого сделать.
— И он сказал тебе?
— Нет. Он исчез.
— Ты хочешь сказать, ты его потерял?
— Я хочу сказать, он сел в машину и исчез.
— Ты это видел?
— Нет, но это единственная возможность.
Амос услышал, как она вздохнула. Он часто слышал от Ланкастер такие вздохи — обычно когда делал что-нибудь совершенно непривычное, пусть даже, в конечном счете, оно позволяло отыскать правду в очередном расследовании.
— Амос, иногда я просто тебя не понимаю.
Эту фразу Декер тоже слышал много раз, и знал, что ответа не требуется. И потому не стал отвечать.
— Так Леопольд ушел?
— Пока — да, — ответил он.
— После этой статьи тебя живьем сожрут. И эта ведьма даже написала, где ты сейчас живешь.
— У меня в рукаве есть козырь.
— Какой? — с любопытством спросила она.
— Мне насрать.
— Амос, по-моему, ты не понимаешь…
— Мне надо идти.
Декер отключился и положил телефон на стол, рядом с несъеденной кучей еды. Он смотрел на груду сосисок, яиц, бекона и жареной картошки, но видел фотографию себя с Леопольдом в баре. Он знал: людям покажется весьма странным, что он сидит и пьет пиво с человеком, который сначала признался, а потом отказался от признания в убийстве его семьи. Но если он собирался раскрыть эти убийства, ему нужно было двигаться любым доступным путем. И Леопольд был одним из таких путей.
Декер вздохнул, отодвинул тарелку и поднял взгляд. Джун стояла в стороне, держа противень с кексами. Она не смотрела на Декера. Она смотрела в сторону двери.
Декер проследил за ее взглядом. И увидел женщину.
В дверях столовой стояла Алекс Джеймисон. На ней были черные брюки и потертое черное пальто, из-под которого выглядывала бирюзовая водолазка. Волосы женщины были стянуты в хвостик, а каблуки добавляли ей несколько дюймов роста.
Она подошла к столику Декера и посмотрела на газету рядом с тарелкой.
— Похоже, вы это прочитали, — тихо сказала она.
Декер не ответил. Он взял вилку, придвинул тарелку к себе и начал есть.
Джеймисон мялась у стола. Наконец поняв, что не дождется ответа, она продолжила:
— Я давала вам возможность поговорить со мной.
Декер продолжал есть.
Она села напротив.
— Я бы предпочла сделать это иначе.
Он отложил вилку, вытер бумажной салфеткой рот и посмотрел на нее.
— Я нахожу, что люди почти всегда делают именно то, что хотят сделать.
Джеймисон постучала по газете.
— У вас все еще есть возможность это исправить.
— Люди, которые хотят что-то исправить, сделали что-то плохое. Я же ничего плохого не сделал.
— Вы встречались с человеком, который предположительно убил вашу семью.
— Предположительно. Все обвинения с него сняты, и вы знали это до того, как написали статью. И я знал это до того, как встретился с ним в баре.
— Зачем вы с ним встречались?
— У меня были к нему вопросы.
— Какого рода?
Журналистка достала диктофон, блокнот и ручку, но Декер поднял руку:
— Не трудитесь.
Она откинулась на спинку стула.
— Вы не хотите обнародовать свою версию?
Декер отодвинул тарелку с едой, перегнулся через стол и произнес:
— У меня нет версии.
Затем он выпрямился, подвинул тарелку обратно и продолжил есть.
— Ладно, хорошо. Но вы считаете, что Леопольд причастен к убийствам? Даже если не участвовал в них лично? И потом, стало известно, что тот же пистолет был использован в школе…
Декер угрюмо посмотрел на нее.
— Бриммер может вылететь за это с работы. Эта информация не распространялась. И вы это знаете, иначе написали бы о ней. Я могу сдать Бриммер. Хотите посмотреть, как ваш контакт лишится работы? Или это считается честной расплатой за статью?
— Вы очень необычный человек.
— Для формулировки ответа на это замечание у меня не хватает контекста.
— В некотором смысле доказывает мою мысль, а?
Теперь уже Декер откинулся на спинку стула и посмотрел на женщину.
— Расскажите о себе, — внезапно произнес он.
— Что? Зачем? — встревоженно спросила она.
— Я могу довольно легко это выяснить. Жизнь каждого человека есть в Интернете. Заимствуя вашу фразу, я даю вам возможность изложить свою историю.
— Видимо, здесь я должна произнести «туше́»?
— Вам есть что скрывать?
— А вам?
— Нет. Но вы и так все про меня знаете… — Он постучал пальцем по газете рядом с тарелкой. — Доказательства здесь. Так что расскажите мне о себе.
— И что вы хотите узнать?
— Родной город, семья, образование, карьера, жизненные цели.
— Ого, вы не так уж мало просите.
Декер ждал. У него не было проблем с молчанием, с ожиданием. Его терпение, как и разум, не имело пределов.
Джеймисон сложила руки на груди и сказала:
— Я из Блумингтона, штат Индиана. Поступила в Пердью, получила диплом по массовым коммуникациям. Работала в нескольких газетках на Среднем Западе — в основном бегала за кофе, писала статьи о всяком дерьме, о котором никто не хотел писать, и дежурила в смены, в которые никто не хотел дежурить. Попробовала онлайн-журналистику и блогинг, но это не мое.
— Почему?
— Мне нравится говорить с людьми лицом к лицу, а не посредством техники. Это не настоящая журналистика. Это управление данными, которые тебе скармливают какие-то незнакомые придурки. Отчеты для ленивцев, живущих в пижамах. Этого мне не нужно. Я хочу получить «Пулитцера». Точнее, я хочу их целую полку.
— Потом вы переехали сюда. Почему? Берлингтон не тянет на ревущий мегаполис.
— Он больше других городов, в которых я работала. Здесь есть преступления, интересные политики… Низкая стоимость жизни, а это важно, поскольку если сложить все мои рабочие часы, я не дотяну до минимальной зарплаты. И здесь мне дают работать по собственному графику и доводить до конца свои статьи.
— Семья?
— Большая. Все остались в Блумингтоне.
— А другая причина, по которой вы сюда приехали?
— Другой причины нет.
Он показал на палец на ее левой руке.
— Здесь было два кольца. Следы слабые, но заметные. Помолвка и обручальное. Теперь их нет.
— Ну да, я разведена. И что? Как добрая половина людей в этой стране.
— Свежий старт подальше от вашего бывшего?
Джеймисон потерла след на пальце.
— Что-то в этом роде… Ладно, мы уже закончили со мной?
— А вы хотите закончить?
— Вы понимаете, что на самом деле не играете со мной, да? Я просто расщедрилась, вроде как за компанию, — посмотреть, к чему мы придем.
— Вы сказали, что доводите до конца свои расследования.
— Да.
— Вы намерены попытаться проследить связь между убийством моей семьи и стрельбой в Мэнсфилде?
— Конечно.
— Как вас зовут друзья?
— Вы полагаете, у меня есть друзья?
— Как вас зовет Бриммер?
— Алекс.
— Хорошо, Александра, позвольте мне выразиться настолько ясно, насколько это возможно.
Она закатила глаза и пренебрежительно посмотрела на него.
— Сейчас я услышу снисходительную лекцию?
— Хотите сенсацию?
Выражение ее лица изменилось. Она схватила диктофон.
— Для записи?
— Если ваш источник останется анонимным.
— Даю слово.
— Вы всегда так быстро его даете?
— Даю вам слово, — напряженно повторила она.
— Этой ночью была убита агент ФБР. Ее тело подвесили прямо над нашими головами, на той галерее. Она была умелым вооруженным федеральным агентом, который вполне способен за себя постоять. Сейчас она труп. Ее убрали с такой же легкостью, с какой давят ногой жука.
Декер снова отодвинул тарелку, потянулся и выключил диктофон. Женщина не пыталась его остановить.
— Я многое повидал за двадцать лет в полиции, но никогда еще не видел… — Он остановился, подбирая правильные слова. — Я никогда не сталкивался с подобной угрозой. Но это еще не все. Это…
Он снова остановился, побарабанил пальцами по столу и закрыл глаза. Потом открыл их и продолжил:
— Угроза в сочетании с умом и хитростью. Александра, это очень опасная комбинация. И я спрашивал о вашей семье только с одной целью. Я хотел знать, будет ли кто-то рыдать, если вас тоже убьют. Поскольку не сомневайтесь, он убьет вас так же легко, как выдохнет сигаретный дым.
— Слушайте, если вы пытаетесь…
Декер не дал ей закончить.
— Я вполне допускаю, что он может прямо сейчас наблюдать за нами и рассчитывать, где и как он лишит вас жизни. Похоже, ему нравится доставать меня таким способом. Убивать людей, с которыми я близок или как-то связан. Вы написали обо мне большую статью. Это связывает нас именно так, как любит этот парень. И я не сомневаюсь, он планирует продолжать убивать до тех пор, пока не доберется до последней запланированной жертвы.
Джеймисон уже не смотрела на него с пренебрежением. Она выглядела напуганной, хотя старалась этого не показать.
— И кто же это будет? — Она попыталась произнести фразу небрежно, но ее голос дрогнул.
— Это буду я.
Александра сгребла в сумку диктофон, блокнот и ручку и поднялась. Она не смотрела на Декера.
— Ладно, если вам от этого лучше, заявляю официально, что вы до смерти меня напугали, — сказала она.
— Вы видели, как Леопольд выходил из бара?
— Что?
Амос постучал по газете.
— Из бара, где была сделана эта фотография.
Теперь она настороженно посмотрела на него.
— Я не собираюсь отвечать на это.
— Вы уже ответили… Хорошо, у меня есть еще один вопрос.
— Какой?
Декер поднял газету.
— Откуда вы взяли эту фотографию меня с Леопольдом? Имени фотографа здесь нет. Я знаю, эти профи дерутся за подпись зубами и когтями, и мне интересно, почему ее нет.
— Я сделала этот снимок.
— Вы его не делали.
— Откуда вы знаете?
— Я очень наблюдателен. И, так уж вышло, знаю, что вас в баре не было. Человек, который сделал этот снимок, следил за нами с Леопольдом. Иными словами, он проследил меня до бара, поскольку я сам проследил до этого места за Леопольдом. — Декер сделал паузу. — Я не стал бы спрашивать, если б это не было важно. Как вы получили фотографию?
— Из анонимного источника, — призналась журналистка.
— И этот анонимный источник заодно снабдил вас материалом для вашей статьи?
— Я вправду не могу в это лезть.
— Если вам неизвестно имя источника, вам не нужно беспокоиться о защите его личности. — Декер опустил газету на стол. — Текст пришел по электронной почте? Разумеется, не обычной. Иначе вы просто не успели бы написать статью.
— Да, по электронной.
— Вы можете переслать мне это письмо?
— Почему это так для вас важно?
— Потому что автор письма и убийца всех этих людей — один и тот же человек.
— Вы не можете этого знать.
— Я абсолютно точно это знаю. И еще я предположу: в этом письме говорилось, что вам следует написать статью, поскольку эта тема попахивает. Что на снимке моя встреча с человеком, обвиненным в убийстве моей семьи. И тему нужно раскрыть, верно?
Пока он говорил, глаза Джеймисон становились все шире.
— Это вы отправили мне письмо? — прошипела она.
— Вы имеете в виду, что мне не хватало газетной статьи, которая в целом обвиняет меня в сговоре с целью убийства собственной семьи?
Журналистка закусил губу.
— Простите, это была глупость. — Она с усилием сглотнула. — Вы действительно думаете, что письмо от него?
— Он был там. Он был в десяти футах от меня, и я его не заметил. И до сих пор не понимаю, как это вышло.
— Вы сказали, он хитер.
Декер кивнул.
— Так и есть. Он явно хочет уничтожить меня как профессионала, прежде чем убить.
— Могу я задать вопрос?
— Давайте.
— Кого вы так охеренно достали, что он все это делает?
Амос не ответил, поскольку у него не было ответа. Он написал на салфетке адрес своей электронной почты и подвинул к женщине.
Джеймисон засунула салфетку в карман, развернулась и ушла.
Декер остался сидеть.
Через несколько секунд зазвонил его телефон. Он посмотрел на экран и коротко улыбнулся.
Джеймисон только что переслала ему письмо, полученное от ее анонимного источника. Амос знал, что отследить отправителя по письму не удастся. Это было очевидно. Но он хотел увидеть, что написал этот человек.
Декер отодвинул тарелку и открыл письмо. Отправителем был Mallard2000. Это ничего не значило. Амос прочитал текст. В целом письмо соответствовало тому, о чем Декер уже догадался. Отправитель хотел, чтобы Джеймисон написала статью, вызывающую подозрения в отношении Декера и убийства его семьи. Фразы были простыми и однозначными. Амос представил себе, как Себастьян Леопольд проговаривает слова вслух, пытаясь соотнести ритм его странной речи с текстом письма. Но ничего не вышло. Они не соответствовали друг другу.
«Их было двое. Они действовали вместе. Один человек не может быть в двух местах одновременно. Леопольд сидел за решеткой во время обоих убийств. И если он причастен — а я считаю, что да, — должен быть кто-то еще. Однако у этой теории есть одна проблема».
Ладно, пусть кто-то объявил ему вендетту. Но двое сразу?..
Декер переслал письмо Ланкастер и попросил ее попытаться отследить отправителя. Он сомневался, что она или ФБР с этим справятся, но они должны попробовать. У него не было компьютера, поэтому он дошел до публичной библиотеки и сел за компьютер там.
Декер не очень разбирался в этих технологиях, так что его способности отследить отправителя были весьма ограничены. Вскоре он исчерпал свои возможности и встал из-за компьютера. Потом пошел бродить вдоль стеллажей, двигаясь к разделу публицистики.
По пути ему пришла в голову одна мысль — а библиотека была идеальным местом, чтобы проверить зарождающуюся теорию.
Семья Клаттеров.
Амос дошел до авторов, фамилия которых начиналась на К. В поисках не Клаттеров, но автора их трагической истории.
Он нашел книгу и вытащил ее.
«Хладнокровное убийство». Трумэн Капоте.
Книга была одновременно простой и сложной. Декер прочел ее много лет назад, и, как и все прочее, ее страницы надежно устроились в его голове.
Парень в тюрьме получает наводку от другого заключенного, что фермер по фамилии Клаттер, живущий в сельском Канзасе, держит в сейфе кучу денег. Парень выходит из тюрьмы, пересекается со своим бывшим сокамерником, и они направляются к дому фермера. Вламываются в дом, но обнаруживают, что там нет ни сейфа, ни денег, — наводка была липовой. На этом все должно закончиться, но, к несчастью для семьи Клаттеров, оно не заканчивается. Более пугливый и менее уравновешенный из двух воров решает, что они должны убить всю семью. Его партнер, главарь и человек, получивший наводку, неохотно соглашается. Они убивают всех членов семьи, одного за другим. Убийцы не слишком умны. Их преследуют и ловят. После должных разбирательств и длительных апелляций оба отправляются на канзасскую виселицу.
Трагедия, куда ни глянь. У обоих убийц в предыстории были беды, проблемы, мало денег. Но ничто не оправдывает то, что они сделали. И ничто не сможет оправдать.
Эта часть истории сейчас не слишком интересовала Декера. Гораздо сильнее его интересовало другое: два человека с совершенно разной предысторией, собравшись в нужный момент вместе, формируют партнерство, которое приводит к гибели многих людей. Декер не знал Леопольда. Он никогда не встречал этого человека, пока не увидел его в тюремной камере. Значит, вендетту объявил не Леопольд. Это был человек, с которым тот пересекся. Но кто же он?
Декер поставил книгу на полку и пошел к выходу из библиотеки.
По дороге зазвонил телефон. Ланкастер.
— По письму пока ничего, — сказала она. — Ты действительно думаешь, это тот парень?
— Да.
— ФБР тоже проверяет.
— Что-нибудь по Лафферти?
— Поэтому я и звоню. Ты можешь встретиться со мной в морге?
— Да. Зачем?
— Просто приезжай. Ты должен сам увидеть.
Декер сел в автобус. Морг располагался на окраине Берлингтона, в районе, который видывал лучшие дни. По дороге Амос размышлял над словами Ланкастер, но ничего путного не придумал. Что он должен увидеть сам?
Когда Декер подошел к главному входу, Мэри уже ждала его. Она выглядела напряженной, нервной, тремор руки стал еще сильнее.
— В чем дело? — спросил он.
— Пойдем, Богарт уже там.
Они прошли по коридорам, воняющим антисептиком. И смертью. У мертвых был собственный аромат, который проникал в глаза, нос и горло. Морги — не самые чистые места. По сути, они исключительно грязные. Здесь никого не беспокоит, что клиенты помрут от инфекции.
Ланкастер вела его и наконец толкнула пару откидных дверей. Декер вошел следом. Большое помещение было заполнено полками и стальными столами для вскрытия. На трех столах лежали тела, прикрытые простынями. С потолка свисали шланги, вдоль стен стояли шкафы с какими-то флаконами и инструментами для вскрытия. Из другой комнаты доносился визг дисковой пилы. Декеру уже доводилось его слышать. Такой пилой вскрывали черепа. Он задумался, не лежит ли там одна из мэнсфилдских жертв, чей мозг извлекают, чтобы измерить, взвесить и исследовать.
У стола в глубине помещения сгрудилась кучка людей, в том числе Богарт. Он вновь надел костюм и галстук с зажимом; воротник безупречен, каждый волосок в прическе на месте — просто образец профессионала. Но в одутловатом лице, красных глазах и опущенных плечах Декер читал совсем другого человека. Рядом с ним стояли еще двое агентов и мужчина, в котором Амос узнал главного патологоанатома. Да, резать агента ФБР кому попало не дадут. Декер даже удивился, что Бюро не вызвало собственного парня.
Богарт поднял взгляд, когда услышал звук их шагов. Он коротко кивнул, натянуто поприветствовал Декера глазами, потом снова обернулся к телу под простыней.
— Что нам уже известно? — спросила Ланкастер у судмедэксперта.
— Как было указано в предварительном заключении, сделанном на месте преступления, причиной смерти является ножевое ранение в сердце. После смерти тело перемещали — это показывает посмертное изменение цвета кожи. Кровь скопилась в промежуточной ткани на спине, хотя тело было обнаружено висящим на кронштейне светильника.
Он приоткрыл руку Лафферти и с трудом, преодолевая окоченение, поднял ее.
— Сейчас тело начинает терять трупное окоченение, от конечностей к челюсти и шее, что более или менее подтверждает предварительно определенное ВС — около полуночи.
— А внешняя температура? — спросил Декер. — Было холодно.
— Мой коллега на месте сделал на это поправку. И покойной ввели очень сильное успокоительное. Мы обнаружили его следы. Это привело ее в бессознательное состояние, и она потеряла способность защищаться.
— Изуродованные гениталии, — произнес Декер.
Патологоанатом кивнул. Но когда он начал сдвигать простыню, чтобы открыть эту область, Амос остановил его.
— Мы уже видели.
Он выжидающе посмотрел на Ланкастер. Та, в свою очередь, взглянула на Богарта и сказала:
— Я не говорила ему. Подумала, он должен увидеть сам.
Богарт кивнул и посмотрел на двоих агентов, крепких мужчин, которые выглядели так, словно хотят кого-нибудь убить.
— Переверните ее.
Медэксперт откинул простыню, обнажив тело специального агента Лафферти. Спереди ее кожа была очень бледной. Разумеется, тело уже вскрыли; Y-образный шов на верхней части туловища выглядел грубым, злобным, как будто в человеческую плоть врезали застежку-молнию. Кожа на лице слегка обвисла, поскольку ее срезали одним большим куском, а потом уложили обратно. Череп вскрыли, мозг вынули. Так он и останется, пока не придет время проделать обратную процедуру и сложить все вместе.
Когда они перевернули ее, бледность исчезла. Здесь кожа была красной; она выглядела почти обожженной в тех местах, где собиралась кровь.
Декер не концентрировался на этом.
Он смотрел на то, чтобы было у нее на спине.
Он подошел ближе — изменившийся цвет кожи не давал разглядеть это как следует.
Потом он разглядел.
Кто-то резал спину Лафферти.
Кто-то вырезал ножом слова, пользуясь ее телом, как листом бумаги. Две строчки, одна под другой.
Когда решишь закончить это братан
Скажи мне
Все вышли наружу. Богарт посмотрел на своих людей и сказал:
— Дайте мне минуту. Я подойду к машинам.
Они ушли. Богарт повернулся к Ланкастер.
— Я бы хотел приватно поговорить с вашим партнером.
Мэри взглянула на Декера.
— Увидимся позже, Мэри, — произнес тот.
— Ты уверен?
— Он уверен, — резко произнес Богарт.
Ланкастер посмотрела на агента.
— Я сожалею об агенте Лафферти.
— Специальном агенте Лафферти. Спасибо.
Она повернулась и пошла прочь, разок оглянулась через плечо, потом завернула за угол и скрылась из вида.
В следующую секунду Богарт толкнул Декера в кирпичную стену морга и вдавил ему в горло свое предплечье.
— Ладно, толстожопый сукин сын, сейчас мы все выясним, прямо здесь.
Богарт был крупным, сильным и в гораздо лучшей форме, чем Декер. Вдобавок его физические возможности подпитывал грузовой состав ненависти и разочарования. Однако Амос весил на сотню фунтов больше и некогда был профессиональным футболистом. С минуту мужчины боролись — каждый пытался одержать верх, — потом Декер согнул колени и оттолкнулся от стены. Этот импульс, к которому добавилась масса Амоса, толкнул обоих мужчин вперед, что для Богарта означало назад. В тот же момент Декер зацепил левую лодыжку агента ФБР своей правой, и тот рухнул. Амос приземлился на него сверху. Эффект был сравним с обрушением стены.
Даже лежа на спине с отягощением в триста пятьдесят фунтов, Богарт ухитрился врезать Декеру в челюсть. Тот почувствовал во рту вкус крови, один зуб зашатался. Он ударил Богарта локтем по голове, и услышал, как мужчина вскрикнул от боли, когда его голова отскочила от тротуара.
— Я тебя убью! — кричал Богарт, продолжая бить руками и ногами, в то время как Декер пытался подмять под себя его конечности.
Амос приподнялся на несколько дюймов, а потом тяжело рухнул вниз, вдавив свое массивное плечо прямо в диафрагму мужчины. Потом повторил это еще раз. Богарт крякнул, задохнулся, простонал и перестал сопротивляться.
Декер встал с него, попятился, нагнулся и, опершись о колени, попытался восстановить дыхание. Живот болел, легкие тоже.
Когда он поднял взгляд, Богарт сидел, а его пистолет был наставлен в голову Амоса. Мужчина медленно, преодолевая боль, встал, продолжая целиться в Декера.
— Ты напал на федерального агента, — выдохнул Богарт, придерживая свободной рукой расцарапанную и кровоточащую голову.
Декер посмотрел на пистолет, потом на Богарта.
— Я могу арестовать тебя, — добавил фэбээровец.
Амос выпрямился и привалился к кирпичной стене. Справившись наконец со своим дыханием, он произнес:
— Вы что-то хотели мне рассказать?
Продолжая целиться в Декера, Богарт отбросил с лица волосы и распустил узел галстука. Потом подошел ближе.
— Что?
— Вы сказали, что хотите что-то выяснить. Я не думаю, что это означало надрать мне задницу. Полагаю, вы собирались что-то рассказать.
Богарт указал на дверь морга.
— Он оставил сообщение на… на моем агенте. Сообщение непосредственно вам.
— Мне известно, что он сделал.
— То есть вы должны знать этого парня. Вы должны были ему что-то сделать. Он зовет вас «братаном».
Последнюю фразу Богарт выкрикнул.
Декер последний раз тяжело выдохнул и оттолкнулся от стены, встав без поддержки.
— Я не знаю этого парня. И я не его братан.
— Вы говорите, что никогда не забываете. Ну, видимо, этот парень тоже не забывает. Вы что-то сделали. Может, даже не осознали, что именно, а он убил… он убил…
Голос Богарта затих. Он опустил оружие и уставился на тротуар, покачивая головой. Его лицо выражало полнейшую безысходность.
Декер растер синяк на щеке, прижимая языком шатающийся зуб.
— Он убил с десяток людей, включая мою семью и специального агента Нору Лафферти, — сказал он.
Богарт взглянул на него и медленно кивнул.
— Включая Нору. — Он убрал пистолет. — Слушайте, мне жаль, что я… Если вы захотите выдвинуть обвинение, валяйте. Это было непростительно.
— Думаю, ничего особенного не случилось, — сказал Декер. — Я споткнулся, упал и уронил вас. Очень неуклюже. Но я здоровый, толстый, потерявший форму парень. Вам, наверное, нужно будет отдать костюм в химчистку и позаботиться о ссадине на голове.
Богарт растер по рукаву грязь, потом взглянул на Декера:
— И куда нам теперь двигаться?
— Пока у нас ничего нет. Вы отыскали что-нибудь полезное на военной базе?
— Нет. Чашка Петри с дерьмом. Все разложилось в кашу. И Пентагон до сих пор не ответил. Хотя вряд ли они смогут добавить что-то полезное. А что с этой статьей в газете?
— Я разговаривал с репортером.
— Ланкастер нам сказала. Передала нам IP-адрес. Мои ребята работают с ним, но пока без толку.
— Не думаю, что он нас куда-то приведет. Слишком очевидно.
— То есть у нас по-прежнему ничего нет? — жалобно спросил Богарт.
— У нас много чего есть, если мы сможем с этим разобраться. У нас есть Себастьян Леопольд…
— Но у него алиби на оба убийства.
— Но не на Лафферти.
— Так вы говорите, он с кем-то работает? Это вы имели в виду, когда сказали, что никто не может быть в двух местах одновременно?
Декер кивнул.
— Но откуда у вас уверенность, что он убил Нору?
— Я не уверен. Но не думаю, что слова у нее на спине вырезал Леопольд.
— Почему?
— Я встречался с Леопольдом. Я бы вспомнил этого парня, если б видел его раньше. Но я его не помню, а значит, мы не виделись. Остается его партнер. И этот парень не уступил бы Леопольду такое дело. Оно было личным. Я — его братан. И никто другой. Разборка со мной — его дело.
— Декер, но как вы могли перейти дорогу тому парню и не запомнить этого? Если он так вас ненавидит, что убивает людей?
— Я не могу ответить, потому что у меня нет ответа, — признал Амос. — Но я обещаю, он у меня будет.
Декер разглядывал фасад бара. Потом посмотрел на здания справа и слева от него. Оба были кирпичными и заметно обветшали.
Он спустился по ступенькам и вошел в темное прокуренное помещение.
В дальней кабинке сидели двое работяг, держащих кружки с пивом. За круглым высоким столом устроилась одинокая женщина с бокалом белого вина в одной руке и недокуренной сигаретой в другой. Пока Декер разглядывал зал, женщина положила сигарету в черную пластиковую пепельницу, поставила бокал, достала из сумочки пудреницу и помаду и начала подкрашивать губы.
Амос миновал ее и подошел к стойке. За ней стоял тот же бармен. Декер сел и заказал «Курс». Бармен налил пиво, снял масляным ножом пену и стряхнул ее. В ответ Амос протянул ему пятерку и сказал оставить сдачу себе. Это привлекло внимание мужчины.
— Вы тут уже были, — сказал бармен.
Декер кивнул и отхлебнул пива.
— Был. С одним парнем.
— Ага, точно. Чудик такой.
— Он заходил с тех пор?
— Неа. — Мужчина начал быстрыми круговыми движениями протирать стойку из красного дерева.
— А раньше он тут бывал?
— Пару раз.
— Вы когда-нибудь говорили с ним?
— Он ни с кем не разговаривал. Кроме вас.
— Он где-то здесь живет?
— Не знаю. Видел только, как он уходит. А больше ничего.
— Что-то я не вижу официантки.
Бармен усмехнулся:
— Это точно.
— А что с ней случилось?
— С ней? — Бармен хихикнул громче и, бросив тряпку, облокотился на стойку и наклонился к Декеру. — Вы называете «оно» ей. А я, пожалуй, нет.
— И как же вы это называете?
Бармен ткнул пальцем в Амоса.
— Вот это чертовски хороший вопрос. Я тут людей не нанимаю. Просто наливаю выпивку, вытираю столы, да иногда выкидываю за дверь пьяного ублюдка.
— А кто ее нанял?
— Администрация, кем бы они ни были. За три года это место перепродали четыре раза. Только одно неизменно — ваш покорный слуга. И я бы тоже убрался отсюда, если бы нашел место, где платят лучше.
— Так вы говорите, она — переодетый парень?
— Ага, или что-то вроде. Точно не знаю. И проверять не собирался. Я не ем из этой миски.
Декер закрыл глаза, и в его голове побежали картинки.
Высокая, худая, светлые кудри.
Которые скрывают большую часть ее лица.
Или его лица.
А может, и кадык, безошибочный признак. От него избавляет только операция.
— У вас есть какая-то информация об этой персоне? Должна быть фамилия, адрес. Данные для платежной ведомости.
— Все есть у администрации. А они даже не местные. Может, даже из другого штата. Думаю, собрали кучу предприятий и объединили. Экономия на масштабе или еще какое дерьмо в этом роде. Могу поспорить, делают на этом кучу денег, у меня столько не выходит.
— Значит, здесь никаких документов не держат?
— Нет.
— А кто проводил собеседование с этим человеком?
— Пришел типус из агентства.
— Знаете, из которого?
Бармен посмотрел на Декера.
— Что, вы едите из той миски?
Амос достал свое полицейское удостоверение.
— Работаю по делу. Эта персона может быть человеком, с которым мне нужно поговорить.
Бармен изучил удостоверение и сказал:
— Ладно. На самом деле, я не знаю, из которого. В один прекрасный день «оно» просто пришло и начало работать.
— И вы ничего не спросили?
— Эй, нам нужна было официантка. Другой не нашлось. Сказало, ее прислало агентство, с которым работает администрация. Так что я отправил «это» работать.
— Когда?
— За день до того, как вы заходили с тем парнем.
— У вас здесь есть туалет для персонала?
— Само собой. Каждому хочется писать или что-нибудь посерьезнее, верно? Стоя или сидя.
— Покажите мне.
Бармен отвел его в задний коридор к потертой двери с табличкой «Туалет».
— У вас есть липкая лента? — спросил Декер.
— В кладовке.
— Принесите ее.
Растерянный бармен ушел и через минуту вернулся с рулоном.
Амос начал крест-накрест заклеивать дверь длинными кусками ленты.
— Какого хрена вы делаете? — спросил бармен.
— Через пять минут здесь будет группа экспертов. Никому не заходить внутрь.
— А если мне туда понадобится?
— Сходите в туалет для посетителей. И от вас потребуется описание этого «оно», так что освежите в памяти все подробности.
Декер позвонил Ланкастер.
— Сейчас отправлю туда группу, — сказала она. — Как прошел твой разговор с Богартом?
— Предсказуемо.
Амос отключился и вышел наружу.
Придя сюда, он разрешил две проблемы.
Первая: официантка сфотографировала его с Леопольдом в баре и отправила наброски для статьи Александре Джеймисон. Только она могла это сделать. С намерением разрушить репутацию Декера, если считать, что она у него есть. Но более того, возможно, они хотели, чтобы он начал докапываться до правды.
Вторая: она вышла из бара, села в машину и подобрала Леопольда, когда тот ушел. Наверное, гибрид или электромобиль, поскольку Декер не слышал звука мотора, а должен был.
На картинке в его разуме после ухода Леопольда в баре остался только бармен. Официантки там не было. Потому что она пошла за машиной.
Мужчина в женской одежде.
Или женщина, которая привыкла быть мужчиной, одетым в женскую одежду. Это напоминало фильм, который он когда-то смотрел, с Джеймсом Гарнером и Джулией Эндрюс. «Виктор/Виктория»[371].
И, возможно, эта официантка и была партнером Себастьяна Леопольда по преступлениям.
Декер не видел ее ног и сейчас безумно об этом жалел. Но если предположить, то она носит обувь сорок третьего размера. Амос попытался мысленно прикинуть ее рост. Он сидел. На ней могли быть туфли на каблуке. Он прокрутил картинку.
Примерно пять и десять, может, пять и одиннадцать. Худая, с узкими плечами и бедрами. Далеко до шести и двух, двухсот с лишним фунтов и плечами, как у Декера. Но не исключено. При желании возможно что угодно. И, кажется, в этом деле возможно все.
Он дожидался приезда группы экспертов. Когда они появились, Амос выдал инструкции относительно того, что именно они должны сделать. Ланкастер распорядилась, чтобы они выполняли приказы Декера буквально. Полицейский художник уселся рядом с барменом.
И Декер отправился в следующее место.
Потому что ему в голову пришла другая мысль.
Мастерская.
Уроков труда в этом году не было, поскольку учитель уволился до начала учебного года.
Декер уже задумывался, нет ли другой причины — помимо прохода, ведущего из кладовки мастерской, — по которой стрелок хотел иметь доступ именно к этому месту.
Он зашел в мастерскую, прошел в кладовку и оглядел кучу барахла, оставшегося от уроков. Похоже на кости динозавров, ждущие археологических раскопок.
Что ж, Декер собирался заняться раскопками.
Он начал разрывать каждую стопку сверху донизу. Ничего интересного не нашлось. Тогда Амос уселся на пол и задумался. Прокрутил в голове возможные варианты. Нет, решил он, это было бы не рационально. Стрелку требовалось место поукромнее, буферная зона.
Декер вышел из кладовки и спустился во вторую, в комнату с фальшивой стеной из пробкового дерева. Здесь стрелок сдвинул кучу мусора в сторону.
Декеру не понадобилось перерывать все барахло.
Он выудил нужный предмет и поднял его.
Хитрая штуковина из металлической сетки и кожи с набивкой внутри. Декер, с его спортивным прошлым, сразу узнал форму.
Футбольные наплечники.
Но далеко не только они.
Конструкция доходила до пояса и включала упоры для рук, с расширением и утолщением в каждом месте. В штуковину были вделаны петли, и когда Декер расстегнул застежки, она раскрылась, будто укороченная версия «Железной девы», средневековой пыточной машины. Все вместе выглядело целым туловищем, которое можно надеть и стать в два раза больше.
Декер раскрыл конструкцию во всю ширину и попытался влезть в нее. Штуковина была почти размером с него, так что, разумеется, не налезла. Но она подойдет человеку вполовину меньшему. Мгновенное превращение в великана. Декера поразила гибкость и пластичность проволоки, кожи и ремней, соединяющих отдельные части. Эта штука обязана быть гибкой, поскольку человеку в ней нужно двигаться и стрелять.
Сто сорок фунтов превращаются в двести с лишним. Худощавый человек становится футбольным защитником.
В соседней куче нашлись накладки, добавляющие веса и объема ногам для соответствия торсу.
Хорошо, это разрешало вопрос размеров.
Оставался рост.
Декер продолжил поиски.
И нашел предмет, засунутый между двумя старыми лампами и недоделанным столом из пня.
Он поднял предмет и смерил его взглядом. Ботинок без каблука, но с утолщенной подошвой. Если его надеть, это добавит человеку дюйма три роста. К тому же, такой вариант эффективнее высокого каблука. Трехдюймовые шпильки сильно ограничивают подвижность. А тут ты просто ходишь на приподнятой платформе. Декер приложил ботинок к своей ноге. Намного меньше. Сорок второй или сорок третий.
Через пару секунд Амос нашел второй.
Он поставил оба ботинка на пол. Хотя натянуть их не удастся, он может просто встать сверху.
Шесть футов пять дюймов тут же превратились в шесть и восемь.
Значит, пять десять или пять одиннадцать превратятся в шесть и два.
Вряд ли стрелок мог принести все это снаряжение с собой в вечер школьного спектакля, спрятать в столовой, а потом протащить по проходу. Но это и не требовалось. Он мог в любой момент пронести это сюда и оставить здесь.
Декер нашел пакет для мусора и засунул все предметы в него.
Ладно, с размером теперь все ясно. Заодно стало понятно, как стрелок пролез в дверь, не сдвигая стопку кондиционеров. В тот момент он был гораздо тоньше, возможно, такой же худой, как Ланкастер, которая легко пробралась в узкий проем. Худой, как та официантка; она бы вполне пролезла.
Мысли Декера перескочили на видеокамеру у черного входа в школу. Только выше пояса. Стрелок не желал, чтобы в кадр попали его ботинки на платформе.
А вот очевидцы его не заботили. Люди, в которых стреляют, наверняка не станут разглядывать обувь стрелка.
Амос позвонил Ланкастер и рассказал ей о своих находках. Несколько «обалдеть!» спустя она сообщила, что будет через десять минут и заберет пакет с уликами.
Декер присел на верстак посреди мастерской и огляделся. Ему хотелось уложить все в голове, сложить кусочки головоломки, чтобы увидеть, сколько пустых мест осталось.
Стрелок приходит в школу в вечер спектакля и прячется в морозильнике столовой. Утром он выбирается оттуда и незамеченным проходит по подземному убежище от столовой до дальней части школы. Он договорился встретиться с Дебби Уотсон в мастерской. Он оглушает ее, переодевается, берет оружие, вытаскивает Дебби из мастерской и пристраивает у шкафчика, потом проходит перед камерой, заворачивает за угол и стреляет в нее. Потом начинает отстреливать людей, двигаясь от дальней части школы к передней. Затем спускается из столовой в проход, который соединяется с военной базой «Макдоналд», о чем он узнал от Дебби Уотсон. Прячет части своей маскировки в куче мусора — отсюда и вторая цепочка следов, ведущих вверх по лестнице, — а затем уходит через военную базу по подземному коридору, укрытому за якобы сплошной стеной, который обнаружил Декер.
Ладно, если все так и было, оставался один очень важный вопрос.
Почему Мэнсфилд? Зачем расстреливать школу?
У Амоса не было ни единой мысли по этому поводу.
Он ходил в эту школу. Но если речь действительно идет о персональной вендетте, в школе есть очень личные вещи Амоса Декера. На них в прямом смысле стоит его имя.
Детектив слез с верстака и пошел по коридору.
Занятия не возобновились. Ходили разговоры, что учащихся могут перевести в другую школу в этом районе, по крайней мере, до конца семестра. Потом за праздники город решит, что делать с остальной частью учебного года.
Мысль об учениках, которые возвратятся сюда, разрывала Декера надвое. Часть его желала, чтобы школу уничтожили и превратили в своего рода мемориал, памятник погибшим. Другая часть не желала, чтобы мерзавцы, учинившие эту бойню, получили удовлетворение, вынудив город предпринять такой крайний шаг. Это выглядело как уступка террористам.
Он зашел в спортивный зал и торопливо зашагал к большому застекленному шкафу, стоящему у стены. Здесь хранились все кубки и другие награды, выигранные Мэнсфилдом за долгие годы. Они были расставлены в хронологическом порядке, так что найти свои Декеру было несложно.
Вот только их там не было.
Каждая награда, которую он завоевал, каждый кубок, на котором стояло его имя — а их было не меньше десятка, — исчезли. Декер проверил, потом перепроверил. Их не было.
Амос прислонился к шкафу и обхватил рукой лицо.
Кто-то пришел сюда и расстрелял Мэнсфилдскую среднюю школу. И это массовое убийство было совершено из-за него. Амоса Декера.
Та же причина, по которой убили его семью.
«Я, Амос Декер».
Внезапно ему почудилось, что Дуэйн Лекруа вновь валит его на землю.
Телефон зазвонил. Наверное, Ланкастер.
Но это оказался Богарт.
— Декер, мы кое-что нашли в мусорном контейнере в переулке, где схватили Нору Лафферти. Вы были правы. Это полицейская форма.
По расстроенному голосу Богарта Декер почувствовал, что это еще не все.
— Что еще?
— Форма подлинная. Полиция Берлингтона, стандартный образец.
— И?..
— На форме есть нашивка с фамилией.
— Она есть на любой форме. Чья там фамилия?
Но Декер уже знал ответ.
— Ваша, — ответил Богарт.
Декер, задыхаясь, подошел к зданию. Он поспешил к воротам и ввел свой секретный код. Код был не слишком секретным: дата рождения Молли.
Ворота щелкнули, открылись, и Амос зашел внутрь. У всех контейнеров были внешние двери, и он поторопился к стоящему в самом конце. Достал из кармана ключ, но увидел, что замок с его контейнера сорван.
Это было сделано намеренно. Они хотели, чтобы он знал. Амос поднял рулонную дверь, на всякий случай держа в руке пистолет. Но контейнер был пуст. Пуст от людей.
Здесь хранились вещи, которые он забрал из старого дома, поскольку там, куда он переехал, для них не хватило бы места. Но он не мог расстаться с этими вещами. В них заключались материальные воспоминания о жизни, проведенной им с двумя самыми близкими людьми — Кэсси и Молли.
Все вещи были аккуратно разложены по коробкам, надписаны и расставлены по металлическим стеллажам. Декер не мог позволить себе такие расходы, однако он не пропустил ни одного платежа, замерзая и голодая, только чтобы сохранить эти вещи, эти воспоминания нетронутыми. Они отражали его разум — полный вещей, но тщательно упорядоченный, где все можно отыскать с минимальными усилиями.
Здесь стояла коробка, в которую ему нужно было заглянуть. Всего одна.
В дальнем конце, слева, вторая полка, четвертая коробка справа.
Декер подошел туда и замер. Коробка стояла на месте, но ее крышка была открыта. Он снял ее с полки и поставил на пол. В коробке лежали вещи, оставшиеся от его работы в полиции. И среди них — старая полицейская форма, которую он оставил, когда получил повышение до детектива. В управлении бывали дни, когда даже людям в штатском требовалось приходить в форме. Когда он ушел из полиции, форму следовало сдать, но вряд ли ее могли передать кому-то еще. В полиции Берлингтона не было другого человека таких габаритов.
Формы в коробке не было. Кто-то воспользовался ею, чтобы обмануть Нору Лафферти, застать ее врасплох на несколько драгоценных — и в конечном счете смертельных — секунд в том переулке.
«Они знают, где я живу. Они знают, что у меня есть этот контейнер».
Они осквернили его.
Амос мысленно вернулся к тому моменту, когда в последний раз заходил сюда. Двадцать семь дней назад, 1:35 дня. Когда они следили за ним? В тот раз? Или еще раньше?
Декер быстро пошел к воротам, где висела камера видеонаблюдения. Он не думал, что камера чем-то поможет, — и оказался прав.
Объектив камеры был закрашен черным. За ней явно никто не приглядывал, иначе они давно заметили бы, что камера почти месяц ничего не записывает.
Он позвонил Богарту.
Через пятнадцать минут к воротам подъехали несколько внедорожников. Декер впустил их и отвел группу к своему хранилищу.
По пути он давал пояснения. Когда они подошли к контейнеру, команда Богарта принялась за дело, ища отпечатки, следы или любые оставленные улики.
Богарт и Декер стояли бок о бок и наблюдали.
— Почему вы не сдали форму, когда ушли из полиции? — спросил федеральный агент.
Декер прекрасно понимал, к чему идет этот разговор, но ничего не мог поделать. И в определенном смысле Богарт был прав.
— Я должен был сдать ее, — признал Декер. — Но не сдал.
Агент ФБР медленно кивнул.
Декер не знал, вдруг мужик опять сорвется с катушек, но полагал, что перед лицом всей его группы это маловероятно.
— Ну, — заметил Богарт, — эти парни наверняка сообразили, что обмануть Лафферти они смогут только с помощью настоящей формы.
Эта фраза заставила Декера еще глубже почувствовать свою вину, что и было намерением собеседника. Сильнейший удар без физического контакта.
— Форма у вас? — спросил Декер.
— Мешок для улик в кузове.
— Могу я взглянуть?
Они достали мешок.
— Форму и фуражку уже проверили на следы, — сказал Богарт. — Ничего полезного.
Но Декер искал другое. Он ощупывал штанину рядом с отворотом. Примерно в шести дюймах от края Амос нашел то, что искал.
Он показал это Богарту.
— Дырки? — сказал агент ФБР.
— От булавок. Обметочных булавок.
— Обметочных булавок?
— У меня шесть и пять, но слишком длинные ноги, — пояснил Декер. — Парню, который это надел, нужно было подвернуть штанины на фут. В противном случае Лафферти сразу заметила бы, что это не его форма. Тогда я был стройнее, но уверен, парню пришлось туго затянуть пояс и, возможно, заколоть спину. И на рубашке тоже.
Он проверил рубашку и обнаружил на спине, посредине задней планки, две дырочки.
— Вот и вот. И парню пришлось подвернуть манжеты и застегнуть их, чтобы компенсировать разницу в длине рук. А если вложить в большую фуражку прокладку, она подойдет для средней головы.
— И насколько он меньше?
— Примерно пять и одиннадцать. И худой.
— Ланкастер рассказала мне о ваших находках в школе. Ботинки на платформе для роста и какое-то хитрое изобретение, чтобы стрелок выглядел крупнее.
— Вроде футбольных наплечников и накладок на бедра. Заставляет худого человека ростом пять одиннадцать казаться намного больше.
— Мы не смогли ничего выудить из письма, — сказал Богарт. — Этот IP никуда не привел.
— Неудивительно.
Декер посмотрел на нашивку с фамилией.
Декер.
Человек в синем. Человек, которым он привык быть.
Потом Амос кое-что заметил. Тусклое, но, Декер знал это, свежее.
— Взгляните на значок, — сказал он.
Богарт посмотрел.
— Это…
— Это Х. Кто-то нацарапал на значке Х.
— И что он может обозначать? Убийство Лафферти?
— Не знаю.
Он протянул форму Богарту. Агент ФБР взял ее и уставился на деятельность, кипевшую внутри хранилища.
— Как же вы сохранили все эти вещи?
Декер опустил взгляд и сказал скорее себе, чем Богарту:
— Это все, что у меня осталось.
Тот взглянул на него с мимолетным сочувствием. Должно быть, Амос заметил это выражение, поскольку сказал:
— Для таких чувств нет причин. Ты делаешь выбор. А потом живешь с ним.
— Декер, вы не выбирали смерть вашей семьи.
— Я думаю, что человек, который это сделал, считает выбор полностью моим.
— Но это же безумие.
— Да. Это оно.
Когда Декер вернулся в «Резиденс Инн» после обыска хранилища, который ничего не дал, он обнаружил, что его навещали и оставили после себя однозначные следы.
В деревянную дверь комнаты воткнули топорик. Окно и кирпичную стену разрисовали краской. На бетонном полу галереи валялись обезглавленные куклы. Галерею и стену покрывали газеты со статьей Алекс Джеймисон, исписанные ядовитыми словами. На нескольких фотографию Декера подрисовали, чтобы сделать его похожим на дьявола.
Снизу была подпись: «Детоубийца».
Декер выдернул топорик, пинками разбросал прочие вещи, отпер дверь, вошел в комнату и заперся.
Там он уронил топорик на тумбочку, подошел к кровати и лег. Потом закрыл глаза и попытался понять, что же он упускает. Он что-то упустил. Он это знал. В сотый раз он стал обдумывать все известные факты, выстроив их в хронологическом порядке.
Его размышления прервал стук в дверь. Амос с трудом поднялся, пересек комнату и спросил:
— Кто там?
— Человек, который задолжал вам извинения.
Он узнал голос и открыл дверь.
В проеме стояла Алекс Джеймисон, держа в руке безголовую куклу.
— Мне очень жаль, — сказала она, и это прозвучало искренне.
— О чем вы сожалеете?
— Черт, Декер, от ваших слов я чувствую себя еще хуже.
Она была одета сплошь в черное — колготки, длинный свитер, закрывающий ягодицы, низкие туфли на квадратном каблуке и короткая джинсовая куртка. С плеча свисала большая сумка.
— У вас есть время для чашки кофе? — спросила она.
— Зачем?
— Я пришла не за интервью.
— Тогда зачем?
— Бриммер сказала мне, что всю тяжелую работу в этом расследовании сделали вы. Отыскали все зацепки, хотя она не говорила, какие именно.
— Значит, она учится.
— Кофе? Я хочу поговорить с вами о некоторых вещах. Я угощаю. Пожалуйста, это важно.
Декер прикрыл за собой дверь, и они спустились по лестнице, перешли улицу и направились в маленькую кофейню в двух кварталах от мотеля. Кофейня пряталась в нише между двух больших магазинов, один из которых был закрыт, а второй недалеко ушел от той же судьбы.
— Весь город сдувается, — заметила Джеймисон, когда они проходили мимо закрытого магазина. — Скоро мне придется писать только о банкротствах и потерях права выкупа.
Они взяли кофе и уселись за маленький столик в глубине. Декер смотрел, как журналистка сыплет сахар в свою чашку.
— О чем вы хотели поговорить? — прямо спросил он.
— Декер, я прошу прощения за статью. Теперь я понимаю, что вы ее не заслужили. Я не думаю, что вы имеете какое-то отношения к случившемуся с вашей семьей. Как вы сами сказали, я считаю, это какой-то психопат, который хочет сначала уничтожить вас, а потом убить. Он использовал меня, и я тут же заглотила приманку, поскольку могла написать статью. Но это заставило меня задуматься, зачем. В смысле, как можно не знать, почему какой-то человек объявил вам такую вендетту?
Декер отпил кофе, глядя ей в глаза, но ничего не сказал.
— Я уверена, что вы скрипите мозгами, пытаясь понять то же самое, — добавила она.
— Так и есть.
— Это должно быть каким-то личным делом, — сказала она.
— Убийство всегда личное дело.
— Нет, я имею в виду другое. Бриммер сказала мне, что убийца оставил пару сообщений. Опять же, она не сказала, что в них говорится, но они, похоже, адресованы лично вам.
Декер молчал, но его взгляд подсказывал Алекс, что он заинтересовался.
— Так что я занялась раскопками.
— Относительно чего?
— Относительно вас.
— Как?
— Я репортер. У нас есть способы.
— И что вы нашли?
— Вы из Берлингтона. Величайшая спортивная звезда этого города. Молодой человек, который преуспел.
Это замечание заставило Декера вспомнить о школьном шкафе с наградами.
— Стрелок забрал из шкафа в Мэнсфилде все награды с моим именем.
Женщина выпрямилась. Она выглядела одновременно удовлетворенной и озадаченной.
— Интересно, когда он это сделал. Наверняка не в день стрельбы. Он не стал бы таскать с собой лишний груз.
— Есть способы, — сказал Декер. — Но сейчас я не могу в это вникать. Может, однажды вы напишите об этом целую статью.
— Таким образом, — сказала она, — вопрос сводится к следующему — был ли это человек из Берлингтона, который все годы точил на вас зуб? Футбольная звезда против обычного человека, ревнующего к вашему успеху? Кража наград может свидетельствовать о том, что это кто-то местный. Человек, с которым вы учились в Мэнсфилде? Когда вы отправились в колледж, он мог решить, что вы исчезли навсегда, а потом вернулись, стали копом, детективом и все такое. И все годы его ненависть росла и зрела, пока у парня не сорвало крышу.
— У парней, — произнес Декер.
— Парней? Вы хотите сказать, он не один?
— Вы не сможете об этом написать. — Декер склонился к ней. — Александра, вы действительно не сможете об этом написать. Если он это прочтет, то решит, что вы знаете намного больше. А это больше может быть опасным для него. И тогда опасность придет к вам.
— Декер, я все поняла. Вы успешно напугали меня в прошлый раз. Я не выхожу из дома без баллончика, на телефоне все время стоит быстрый набор «девять-один-один»…
— Но вы вернулись. Сейчас вы пытаетесь помочь мне разобраться в этом деле. Они могут следить. Зачем рисковать?
— Я пошла в журналистику не ради безопасности. Я выбрала эту работу, потому что хотела рисковать. В этом смысле у нас с вами много общего.
— Это почему?
— Я полагаю, что опаснее профессионального футбола и работы в полиции может быть только участие в боевых действиях. Так что вы — рисковый человек. Я тоже. И если тем временем мы можем делать что-то хорошее, почему нет? Итак, можете ли вы вспомнить каких-нибудь парней из тех времен, которые вас ненавидели?
— Я был хорош в спорте, но больше ни в чем не выделялся. И я не был придурком. Был веселым. Дурачился. Заставлял людей смеяться. Иногда неуклюжим. Мне было далеко до мистера Совершенство. В общем, ничего особого, за исключением футбольного поля.
— Мне сложно представить, как вы дурачитесь.
— Люди меняются.
— Вы изменились, верно?
Декер сделал еще один глоток кофе.
— Люди меняются. Я не исключение.
— Люди определенно меняются. Но я думаю, вы изменились сильнее многих.
— Что именно вы имеете в виду?
— Тот удар. Я смотрела его на «Ю-тьюб».
— Повезло вам.
— Жуткое зрелище. Даже не представляю, каково было вам.
— По правде говоря, я его не помню. Потом мне сказали, что я обделался. Такие жестокие столкновения подавляют центральную нервную систему. В предсезонку экипировочные парни приходят после игры, чтобы убрать подальше все пояса с дерьмом, пока их не увидели фанаты. Вместе с окровавленными шлемами и формой. И держат репортеров снаружи, пока парни сидят в тренерской комнате после матча, чтобы те не услышали их крики. Дают игрокам нашатырь или обезболивающие, чтобы те могли выйти поговорить с прессой, и никто не заметил у них нехватки половины мозгов.
— Я не большой поклонник футбола. Гладиаторы двадцать первого века калечат друг друга для нашего развлечения, а мы пьем пиво, едим хот-доги и радуемся, когда сносят очередного парня. Можно подумать, мы бы сами так смогли. Полагаю, там слишком много денег.
— Видите, люди не так уж сильно изменились.
— После того удара вы надолго исчезли. Ушли из команды, скрылись в пустоте. Я не смогла ничего найти. Затем вы вернулись сюда и поступили в полицейскую академию. Один приятель достал мне результаты ваших тестов.
— У вас много приятелей?
— Хорошей журналистке нужна вся помощь, которую она сможет добыть. У вас были идеальные оценки.
— Мой старый капитан тоже это говорил.
— Так капитан Миллер тоже в них заглядывал?
— Почему вы так мной интересуетесь?
— Чтобы найти этого парня или парней, нам нужно двигаться в обратную сторону, от мотива к источнику. Так я считаю. Вы — мотив. Поэтому мне нужно понять вас, чтобы добраться до них.
Джеймисон умолкла и постучала ложечкой по кофейной чашке.
— Так где же вы были все это время?
— Это мое дело.
— Вы не хотите поймать убийц?
— Не говорите так.
— Но вы знаете, что я права. Вы — ключ к происходящему. — Журналистка подалась вперед и похлопала по его толстой руке. — Декер, я хочу помочь.
— Вы хотите «Пулитцера».
— Ладно, вот что я вам скажу. Вы даете мне помочь, и я не пишу никакой статьи без вашего разрешения. Вы просматриваете ее и утверждаете. Либо отправляете скотину на забой, и статья никогда не выходит.
— Вы на это согласны?
— Да.
— Почему?
— Энди Джексон. Вы его знаете?
— Учитель английского в Мэнсфилде. Последняя выжившая жертва стрелка. Пытался остановить его.
— Он умер час назад. Энди не всегда преподавал в Мэнсфилде. Он был профессором в Пердью, когда я там училась. Из-за него я стала репортером. Он переехал сюда, чтобы заботиться о больной матери. Таким он был человеком.
— Вы этого раньше не говорили.
— Потому что это было мое дело. Но теперь я говорю.
Алекс протянула руку.
— Итак, вот мои условия. Если вы скажете «нет», статьи не будет. Но взамен я помогаю вам найти этих мерзавцев. Ваше слово?
Декер медленно протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
— Так откуда мы начнем? — спросила она.
Амос встал.
— С хранилища.
Было уже поздно. Они сидели скрестив ноги на полу хранилища и перебирали коробки. Джеймисон вернулась несколько минут назад с ужином в виде китайской еды навынос. Она разложила салфетки, бумажные тарелки и пластиковые приборы, наполнила тарелку Декера и только потом взяла свою.
Амос с некоторым удивлением посмотрел на нее.
— Я не домовитая, — пояснила она, — зато старшая из семи детей. Привыкла во время еды работать за родителей.
Он кивнул и откусил кусок спринг-ролла, пока Джеймисон отправляла в рот полную ложку яичного супа. Кроме еды, она прихватила две бутылки пива. Декер глотнул из своей и поставил бутылку на пол.
Алекс оглядела контейнер.
— Вы вправду всё хранили, да?
— Вещи, которые важны для меня.
— Я не вижу тут ничего из ваших футбольных времен.
Амос пожал плечами и ткнул вилкой в кусок креветки.
— Они не важны.
Джеймисон медленно кивнула.
— Но разве не больно держать здесь эти вещи после того, что случилось с вашей семьей? Одежду дочери? Поваренные книги жены? Письма? Фотографии?
— Больно их лишиться. — Он взглянул на нее. — Как долго вы были замужем?
— Слишком долго.
Декер выжидающе смотрел.
— Два года и три месяца, — наконец ответила Алекс. — По правде говоря, не так уж долго.
— И что случилось?
— Дела пошли не так. Он оказался не тем парнем, которым я его считала. Наверное, и я оказалась не той женщиной, которой он меня считал.
— Дети?
— Слава богу, нет. С ними все было бы намного труднее.
— Да, это верно. Дети делают все лучше. И труднее.
Она оперлась о картонную коробку и подтянула к себе ноги, потягивая пиво. Потом пристукнула пальцем по голове.
— Так этот удар как-то изменил ваш мозг?
Декер кивнул и глотнул пива.
— Я видела в одной из коробок какие-то отчеты из того института. Там было необычно?
Он оставил пиво и потеребил бороду.
— Вы хотите спросить, чувствовал ли я себя морской свинкой? Да.
— А как туда попали остальные?
— Официально ничего не сообщали. Думаю, врачебная тайна. Но слухи ходили. Многие с этим родились. Несколько, вроде меня, перенесли черепно-мозговую травму. Я думаю, кое-кто в институте знал обо мне, раз уж этот удар показали по телевизору.
— У вас всех был схожий…
— Дар? Основа одна. Почти абсолютное запоминание. Сверх этого отличия были невелики. Один человек мог играть на любом музыкальном инструменте, просто взяв его в руки, без всякого обучения. Другой мог разложить в уме любое число на простые. Там была женщина, которую в семь лет признали грандмастером памяти.
— Грандмастер памяти? И что она должна была сделать?
— Три задачи. Первая — запомнить за час тысячу случайных чисел. Следующая — запомнить за час порядок десяти карточных колод. И последняя — запомнить порядок одной колоды за две минуты.
— Ого, кто бы знал, что все так просто, — ехидно заметила Джеймисон.
— Во всем мире есть примерно сто пятьдесят человек, которые успешно справились со всеми тремя задачами.
— Не думала, что их так много.
— А их и не много — на фоне семи миллиардов людей.
— А вы это можете?
— Никогда не пробовал. Незачем.
Оба замолчали. Джеймисон пристально разглядывала Декера.
— Да, вы — мотивация этого парня. Но вы осознаете, что дело не в вас?
— Тринадцать человек убиты из-за того, что у него ко мне претензии. Так что дело определенно во мне.
— Не вы нажимали на спуск. Это сделал он. И что бы он о вас ни думал, это не оправдывает его поступков.
— Скажите это семьям жертв.
— Вы — семья жертв.
Декер отставил тарелку и с трудом поднялся. Колени и спина жутко болели, и ему хотелось отлить. Он вышел наружу, завернул за угол, расстегнул штаны и облегчился.
И удивился, услышав голос Джеймисон. Видимо, она вышла следом.
— Вам не следует грызть себя. Именно этого он и хочет. Вы сами знаете. Часть той же схемы. Он забирается вам в голову и выигрывает на двух фронтах. Во-первых, его мозги бьют ваши, и он получает личное удовлетворение. И если вы не в состоянии здраво рассуждать, у вас нет шанса взять его. Для него ситуация беспроигрышная. И он на это рассчитывает.
Декер застегнул штаны и повернулся к ней.
— Я знаю.
— Так не дайте ему.
— Легче сказать, чем сделать.
— Возможно, для человека со средним умом. Но вы — не один из них.
Амос двинулся к ней, вынуждая ее отступить к стенке хранилища.
— Думаете, если у меня подкрученные мозги, у меня нет эмоций? Думаете, я ничего не чувствую? Это вы думаете? Тогда вы ошибаетесь.
— Я думаю не это. Я думаю, тот парень ничего не чувствует. Он в этом смысле ненормальный. А вы — нет.
— Тогда что за хрень вы несете?
— Декер, вы можете чувствовать, что хотите. Сейчас вы дико злитесь. Я это вижу. Вы думаете, резня начинается и заканчивается у вас на пороге. Может, вы хотите кого-то ударить. Врезать кулаком в стену. Хорошо, только не позволяйте ему спутать вам мозги. Они вам понадобятся, чтобы однажды надеть на эту сволочь наручники, а потом увидеть его последний вздох в смертной камере. Хотите выиграть этот матч? Вот так вы его выиграете. Победитель живет, проигравший получает иглу.
Декер отступил. Журналистка не двигалась.
Он отвел взгляд, потом уставился себе под ноги. А потом пошел обратно в хранилище, искать дальше.
Двумя часами позже они перекопали все коробки — и получили чистый ноль.
Декер сидел, прислонившись к стеллажу.
— Я просмотрел все с того дня, когда надел форму, — хотел проверить, кого я мог так разозлить. Никого. Я никогда не оскорблял людей в «Севен-илевен». Я закатывал плохих парней, само собой, но не сделал ничего, потянувшего бы на такую вендетту.
Он потер лицо и закрыл глаза.
Джеймисон растерла шею и с внезапным удивлением взглянула на него.
— А почему вы вернулись только к тому моменту, когда стали полицейским?
Он открыл глаза.
— Я уже просмотрел всех в Мэнсфилде, кто мог что-то иметь против меня. Джеймисон, там ничего нет. Ничего.
— То есть вы проверили свою жизнь в Берлингтоне, до отъезда и после возвращения. А между ними?
— Что, думаете, на это пошел парень, который меня тогда снес? Когда у него сдали колени и плечи, его выписали из команды. У него закончились деньги, и он решил заняться торговлей наркотиками. Сейчас сидит в тюрьме, где-то в Луизиане. И я никогда не был настолько хорошим футболистом, чтобы мне завидовали. Ни в колледже, ни в профессионалах.
Джеймисон зевнула.
— Но если Себастьян Леопольд причастен к этому, зачем он сказал полиции, что вы оскорбили его в «Севен-илевен», когда вы не делали ничего подобного?
— Вы спрашиваете, зачем убийце лгать?
— Я спрашиваю, как вы можете его не знать, если так его обидели, что он стал убивать людей? Возможно, у него не было вообще никакого повода. Но мне кажется, этот парень не делает ничего случайного. Ваша семья, Мэнсфилдская школа. Сообщения для вас. Вы можете рассказать мне, о чем там говорилось?
— Одно было написано на стене моего старого дома.
— И что там было?
Он процитировал.
— А другие?
Амос рассказал ей о нотном шифре, написанном на стене комнаты Дебби Уотсон. И о словах, вырезанных на спине Лафферти.
— Господи, — воскликнула Алекс. — И в каждом послании он зовет вас «братан»?
Декер кивнул.
— И говорит, что у вас много общего. Что вы оба — всё, что есть друг у друга.
— Да.
— И в последнем сообщении утверждает, что вы контролируете происходящее. И можете решить, когда закончить.
Декер посмотрел на нее.
— В смысле, он или я.
— И он явно хочет быть тем, кто останется на ногах.
— Полагаю, да.
— Хорошо. Но мне кажется, он считает, что соревнуется с тобой. Братья. Часть чего-то, что мы просто не видим.
Амос открыл глаза.
— Вроде команды?
— Вы никогда не служили в армии?
Декер покачал головой.
— Тогда, возможно, вроде команды.
— Я же говорил вам, я никогда не был настолько хорошим футболистом, чтобы вывести кого-то из себя. Я не забирал чужой позиции вместе с зарплатой. Кроме того, я не представлю, чтобы кто-то стал убивать людей только потому, что в футбольной команде колледжа он сидел дальше меня на скамейке запасных. А у профи я был просто лишним куском мяса. Я никогда не был незаменимым.
— Но вы убеждены, что Леопольд замешан в этом?
— Да.
— Основываясь на предчувствиях?
— Основываясь на факте, что он исчез. Я проверил все приюты для бездомных в городе. Он ни разу там не был. Он играл со мной. Он вышел из бара, зная, что исчезнет. И официантка работала вместе с ним. Это у нее разборка со мной. Именно ее я хочу заполучить.
— Но вы упоминали, что эта официантка может быть мужчиной.
— Да. На самом деле, наш стрелок — это она. Леопольд оба раза был за решеткой. Это должен быть второй человек.
— И он нацепил на себя те штуки, которые вы нашли в мастерской, чтобы казаться крупнее.
— Хитрый ход, поскольку копы живут и умирают с описанием внешности. Как только у них появляются рост и размеры, они просто перестают замечать людей вне этой рамки. В нас это вбивают.
— То есть Леопольд и/или стрелок могут знать, как рассуждают копы?
— Да.
Джеймисон задумалась.
— Тогда получается, он выдал всем только один явный факт. Сказал, что вы оскорбили его в вашем местном «Севен-илевен». Но вы уверены, что он соврал. Тогда нам нужно вернуться и заново начать… Декер?
Тот уже поднялся на ноги и смотрел на нее сверху вниз.
— В чем дело? — спросила она.
— Вы сказали, это наш единственный явный факт.
— Ну да. Но…
— Но это не он.
— Не что?
— Факт.
Он без лишних слов торопливо вышел из хранилища. Джеймисон вскочила на ноги, схватила сумку и побежала следом.
Декер и Джеймисон сидели напротив Ланкастер в полицейском управлении. Амос коротко пояснил, как он стал работать с Джеймисон и почему пришел сюда.
— Мы перерыли мое хранилище, но ничего там не нашли, — добавил он. — И тут мне пришло в голову, что я сделал допущение, основанное на неподтвержденной информации. Я принял как факт то, что не было доказано. Вот почему мы здесь.
— То есть ты хочешь услышать мои записи допроса Леопольда, когда тот был взят под стражу? — уточнила Ланкастер.
— Да. И, Мэри, настолько точно, насколько ты сможешь. На счету каждое слово. В буквальном смысле.
Ланкастер опасливо взглянул на них, потом собрала бумаги и разложила их перед собой.
— Ну, для начала: он мало что сказал. И смысла в этом было не много. Когда он закончил, я подумала, что ему было бы лучше всего заявить об ограниченной дееспособности.
— Не думаю, что его дееспособность ограничена. Скорее наоборот, — отозвался Декер. — Просто прочитай мне свои записи. И если сможешь припомнить что-то еще, это тоже будет полезно.
— Ну, думаю, мы ничего не упустим.
Она строго посмотрела на Джеймисон.
— Но чтобы все было ясно, как дважды два. Если хоть одно слово окажется в газете или где угодно, я лично запру вас в камере и забуду там навсегда. Вы уже в моем черном списке за то дерьмо, которое написали про Амоса.
Джеймисон подняла обе руки в шутливой капитуляции, но ее голос был абсолютно серьезен:
— Ни одного слова, детектив Ланкастер. Только не от меня. И я сама чувствую себя дерьмом после этой статьи. Мне не следовало ее писать, но я написала. И теперь пытаюсь это исправить. Все, что смогу.
Ланкастер придирчиво осмотрела ее.
— Джексон действительно был вашим колледжским профессором?
— Не только. Он был моим наставником. Это легко проверить, если вы мне не верите.
— Верю, — сухо отозвалась Ланкастер. — Тогда, видимо, мы все на одной стороне и в одной команде.
Она опустила взгляд на свои записи и начала читать. Когда Мэри дошла до части, где Декер оскорбил Леопольда в «Севен-илевен», Декер остановил ее.
— Это его точные слова? Я оскорбил его в «Севен-илевен»?
— Да. Я уже тебе говорила.
— О чем ты спросила его потом?
— Ну, я спросила, в каком «Севен-илевен». Я пыталась понять, если ли в его рассказе хоть какой-то смысл. Не часто люди заходят в участок и признаются в тройном убийстве, совершенном полтора года назад.
— И он сказал, в местном «Севен-илевен» рядом со мной?
Ланкастер еще раз посмотрела в свои записи и нахмурилась.
— Нет, он сказал, ты знаешь, в котором… — Она подняла взгляд. — Похоже, я решила, что ты знаешь, в каком именно «Севен-илевен» ты оскорбил этого парня. По крайней мере, с его точки зрения.
— То есть он ни разу не сказал про местный «Севен-илевен»? Тот, который рядом с моим домом на Четырнадцатой и Десалль?
Ланкастер побледнела, а когда заговорила, ее голос был напряженным:
— Нет, Амос, не сказал. Похоже, мы оба совершили логический скачок. Но мне не следовало делать такое заключение. Это ошибка новичка.
— Мэри, я тоже ее допустил.
Ланкастер по-прежнему выглядела удрученной.
— Могу я посмотреть твои заметки? — спросил Декер.
Она протянула ему бумаги, и он принялся за чтение.
Ланкастер взглянула на Джеймисон, наклонилась к ней и негромко сказала:
— Ну, как вам нравится работать с Декером? Я занималась этим десять лет. Каждый день что-то новенькое.
Алекс так же негромко ответила:
— Это… хм, необычно. Он просто вскочил и вышел из хранилища. Мне пришлось за ним гнаться.
Ланкастер расцвела в редкой улыбке:
— История моей жизни.
Декер бросил бумаги на стол, и обе женщины выпрямились.
Он резко взглянул на Джеймисон:
— В поле «Отправитель» письма, которое пришло к вам с фотографией и мыслями для статьи, стояло «Mallard2000»?
— Вы же знаете. Я его вам пересылала.
— ФБР не смогло его отследить, — сказала Ланкастер, — так что не знаю, чем оно может быть полезно.
— Оно очень полезно. Мне следовало заметить это раньше.
— Что заметить?
— Ответ, который я искал, кроется не в отслеживании пути письма. Он все время был там, в имени.
— В имени? — переспросила Ланкастер. — Каком имени?
Декер поднялся и посмотрел на Джеймисон.
— У вас есть машина?
Она кивнула и тоже встала.
— Малолитражка, пробег за сто тысяч миль, держится на скотче. Зато отличный расход топлива. — Она смерила Декера взглядом. — Вам может быть тесновато. А куда мы собираемся?
— В Чикаго.
— Чикаго, — воскликнула Ланкастер. — Какого черта вам нужно в Чикаго?
— На самом деле, это пригород Чикаго. Там-то все и кроется, Мэри.
— Но откуда ты знаешь, где именно искать?
— Он дал мне адрес, семь-одиннадцать, — нетерпеливо сказал Декер.
Полицейская потрясла головой и недоверчиво проговорила:
— Хорошо, Амос, но ты представляешь, сколько на территории Чикаго «Севен-илевен»?
— Мэри, я ищу не магазин. Я ищу номер дома семь-одиннадцать.
Ланкастер беспомощно уставилась на него.
— Блин, то есть ты имеешь в виду, это вообще не «Севен-илевен»? Это был номер дома! Но он сказал…
— Он назвал числа, семь и одиннадцать. Ты записала их так, как запишет любой человек, живущий в нашей стране. Ты просто предположила, что он говорит о сети магазинов, чего он не делал.
— Но он меня не поправил.
— Ты думала, он нарисует тебе карту? Для них это игра. И она идет по их правилам.
— Хорошо, у тебя есть номер, но без улицы он бесполезен.
— У меня есть улица. Она была в адресе электронной почты.
— Маллард две тысячи? Но откуда ты знаешь, что это в Чикаго? И как Чикаго связан с произошедшим в Берлингтоне?
— Никак. Это связано со мной.
— Но Амос, что…
Ланкастер осеклась, поскольку Декер уже выскочил за дверь.
— Сукин сын! — крикнула она.
Алекс бросила на нее извиняющийся взгляд.
— История вашей жизни?
— Держите меня в курсе, Джеймисон. И присматривайте за ним. Он гениален, но даже гениальные люди делают глупости.
— Присмотрю.
И журналистка поспешила за Декером.
Ланкастер откинулась на спинку стула и посмотрела на свои заметки. Потом скатала их в комок и швырнула в стену.
— Гребаный «Севен-илевен»!
Как и предполагалось, малолитражка плохо подошла Декеру, поскольку тот был примерно с нее размером. В конце концов им пришлось снять переднее сиденье, и Амос втиснулся на маленькое заднее, вытянув свои длинные ноги вперед.
Он сидел с закрытыми глазами, сложив руки на брюхе. Они заехали в мотель, где Декер засунул в холщовый мешок смену одежды. Он узнал, что в крошечном багажнике машины Джеймисон держит собранный чемоданчик.
— Типовая инструкция репортера, — сообщила она.
Когда они прибавили скорости, Алекс встревоженно посмотрела на Декера в зеркало заднего вида:
— Я бы предпочла, чтобы вы там пристегнулись.
— Просто не попадайте в аварию, — сказал Амос, не открывая глаз. — Я превращусь в очень большой снаряд, больше вашей машины. Вы точно не захотите узнать произведение массы на скорость моей задницы в полете.
Журналистка уставилась на дорогу. Машина ехала по федеральной трассе уже три с лишним часа. Сейчас они были в Индиане. Впереди еще часа четыре.
— Я заказала нам комнаты на «Икспедиа», — сказала она. — В «Комфорт Инн», не доезжая Чикаго. Мой банковский счет это переживет. — Она обернулась взглянуть на Декера: — Вы все еще не сказали, куда мы направляемся.
— Уже сказал. Броктон, штат Иллинойс. Пригород в двадцати милях к югу от Чикаго. Не перепутайте с Броктоном, штат Иллинойс, деревней в Имбарэсс-Тауншип рядом с Шампейн, с населением три сотни человек.
— Имбарэсс-Тауншип[372]? Серьезно?
— Не я его называл.
— Хорошо, но вы не сказали, куда именно в Броктоне мы едем.
— По адресу, который оставил мне Леопольд.
— Семь-один-один что?
— Маллард две тысячи — название улицы.
— В Иллинойсе нет улицы с таким названием. Я проверила.
— Улица есть, но она известна под другим названием.
— Не поняла.
— Это простой шифр, Джеймисон. Попробуйте догадаться.
Шли минуты.
— Ладно, сдаюсь. У меня хреново с кроссвордами.
— Улица называется Дактон-авеню.
— Дактон?
— Попробуйте в обратную сторону. Это не трудно. Я в вас верю.
Алекс сосредоточилась на дороге.
— Вот дерьмо, — через несколько секунд сказала она. — Кряква — это утка[373], а две тысячи фунтов равны одной тонне.
— Поздравляем, вы повышены до младшего детектива.
— Но что находится по адресу семь-один-один по Дактон-авеню?
— Место, которое я привык называть домом.
Она извернулась, чтобы посмотреть на него, но Декер уставился в боковое окно.
— Ваш дом?
— Потом, Джеймисон. Сейчас следите за дорогой. Я не пристегнут, помните?
Она рассержено отвернулась, резко прибавила газу и удовлетворенно улыбнулась, услышав, как Амос стукнулся головой о крышу машины.
Они остановились у закусочной для дальнобойщиков на съезде с трассы, чтобы заглянуть в туалет, заправиться и перекусить. Джеймисон заказала чизбургер, картошку-фри и «Корону». Декер взял большую пиццу и кока-колу. Затем уставился на ее тарелку.
— Несмотря на вчерашнюю китайскую еду, я считал вас сдвинутой на здоровой пище.
Джеймисон так вгрызлась в бургер, что по подбородку потек жирный соус.
— Я могла бы и вас переесть.
— Когда-нибудь, в другой жизни.
— А что вы рассчитываете найти в этом месте в Дактоне?
— Если оно еще там. Я пытался позвонить туда по старому номеру, но он поменялся. А в справочниках их нет.
— Декер, но что это за место? Вы назвали его домом.
— Место, где людей вроде меня разбирали, изучали и тестировали.
Джеймисон опустила бургер.
— Вместе с этими гениями памяти? Тот… институт?
— Саванты, аутисты, Аспергер, синестезия и гипертимезия.
— Гипер что?
— Тимезия. На греческом «гипер» означает «чрезмерный», а «тимезия» — «память». Сложите их вместе и получите меня. Истинная гипертимезия — почти идеальная память на свое личное или автобиографическое прошлое. У меня она есть, но, кроме того, я не забываю все, что когда-либо видел, читал или слышал. Безупречные воспоминания о… ну, обо всем. Я не представлял, что мой мозг настолько велик. Вероятно, я использую бо́льшую его часть, чем остальные люди, но только потому, что мне крепко врезали на футбольном поле.
— А синестезия?
— Я вижу цвета там, где другие их не видят. В числах, местах, предметах. Видимо, удар перемешал и каналы восприятия ощущений.
— Я польщена вашим доверием. Но меня это удивляет. Мне казалось, вы скрытный человек.
— Я скрытный человек. Я никому об этом не рассказывал, кроме моей жены.
— Тогда почему вы рассказываете мне? Мы не так уж хорошо знакомы.
Прежде чем ответить, Декер съел кусок пиццы, потом запил ее колой.
— Джеймисон, мы с вами выслеживаем убийц. Они убили многих людей, включая агента ФБР. Я считаю, что должен вам всю историю, поскольку вы рискуете своей жизнью.
Алекс отложила бургер и смочила рот пивом.
— Вы представляете меня намного храбрее, чем я есть, — тихо сказала она.
Декер откусил еще пиццы и допил колу.
— Будем надеяться, что в этом вы ошибаетесь.
Они заселились в мотель, немного поспали, помылись и переоделись. И сейчас стояли перед восьмиэтажным кирпичным зданием с маленькими окнами, построенным лет шестьдесят назад.
Джеймисон взглянула на Декера, потом посмотрела на номер дома, приделанные к фасаду здания металлические цифры.
— Семь-один-один, Дактон. Так это и был ваш дом?
Декер кивнул, не отрывая взгляда от здания:
— Немного изменился. Двадцать лет прошло.
— Это был настоящий научно-исследовательский центр?
— По большей части. В основном они пытались понять, как работает мозг. Они были одними из первых, кто занялся многоплановыми междисциплинарными исследованиями.
— И что это означает?
— Это означает, что они не просто подключали к твоей голове электроды и меряли активность мозга. Они занимались всеми физиологическими штуками — в конце концов, мозг — это орган, и работает он в основном на электрических импульсах. Но еще они проводили консультационные сессии, групповые и индивидуальные. Они хотели изучать людей вроде нас, но еще они хотели… знать нас. Каково иметь исключительный ум, как это повлияло или изменило нашу жизнь.
— Обстоятельные ребята.
— Да, такими они и были.
— И что в результате?
Декер пожал плечами.
— Мне не рассказывали. Я провел здесь несколько месяцев, а потом мне сказали, я могу идти. И никаких повторных исследований. По крайней мере, у меня.
— Погодите, вам сказали, что вы можете идти? Вас держали тут насильно?
— Нет, добровольно.
— Тогда почему?
Декер посмотрел на нее.
— Потому что я был напуган. Джеймисон, мой мозг изменился, то есть во мне изменилось практически все. Эмоции, личность, социальные навыки. Я хотел понять почему. Хотел понять… на что может быть похоже мое будущее. Думаю, мне хотелось выяснить, во что я со временем превращусь.
— Но мне кажется, от этого изменения было много пользы. Я хочу сказать, идеальная память превращает учебу и работу в легкое занятие.
Он вновь посмотрел на здание.
— Вы себе нравитесь?
— Что?
— Вы нравитесь себе как личность?
— Ну, да. В смысле, я могла бы больше заниматься физкультурой, и пора бы уже найти хорошего парня, — но да, я себе нравлюсь.
— Ну, я себе тоже нравился. А потом этот человек исчез. И у меня не было права выбора.
Ее лицо вытянулось.
— Верно. Я об этом не задумывалась.
— И было бы неплохо иметь возможность кое-что забывать. Знаете, люди забывают. Хотят кое-что забыть.
— Декер, даже человек с нормальным умом никогда не забудет того, что случилось с вашей семьей.
— Но я помню каждую подробность, в синем цвете. И я никогда ничего не забуду — даже что чувствовал, когда нашел их тела. До самого последнего дня. Меня время не лечит, мой разум не дает течению времени притуплять воспоминания. Они остаются такими же яркими, как в первый день. Как картина, которая никогда не выцветает. Некоторые люди не могут вернуться в прошлое? А я не могу уйти от него.
— Я сожалею.
Амос обернулся и смерил ее взглядом.
— Я больше не воспринимаю сочувствие, — сказал он. — Я привык. Но не более.
Он вошел в здание, и Джеймисон поспешила за ним.
В списке организаций отсутствовало название исследовательского центра. Декер подошел к стойке и махнул временным полицейским удостоверением, но сидящая там женщина не смогла помочь. Она впервые слышала об организации, которую он назвал. Декер и Джеймисон обошли большой холл. Амос смотрел по сторонам, впитывая все детали.
— Прогулка по аллеям памяти? — лукаво спросила Джеймисон.
Он посмотрел на нее сверху вниз, подняв брови. Она покраснела.
— Извините, я просто пыталась поднять вам настроение. Похоже, юмор действительно с вами не работает.
Но Декер уже шел к маленькому цветочному киоску, стоящему в углу холла. Джеймисон нагнала его, когда он подошел к прилавку.
За прилавком стояла женщина лет пятидесяти. Коренастая, с коротко подстриженными светло-каштановыми волосами. Черные брюки и белая блузка с длинным рукавом составляли ее рабочую одежду.
— Могу я вам помочь? — обратилась она к Декеру.
— Этот киоск здесь уже давно, — начал Амос. — Я его помню.
Она улыбнулась.
— «Флора Доры». Он тут с тех пор, как построили здание, с пятьдесят пятого года. Дора — моя мать. Она его открыла.
— Я и ее помню. Вы на нее похожи.
Женщина улыбнулась еще шире.
— Я взяла киоск на себя десять лет назад. Мама и отец создали хороший бизнес. Когда я училась в колледже, то приезжала сюда и помогала им. А сейчас у меня одна задача — не испортить дело. Кстати, я — Дейзи[374]. Да и как еще меня могли назвать? Я младшая из четырех сестер, и у всех нас цветочные имена.
— Так вы здесь уже десять лет, Дейзи?
Женщина нахмурилась.
— Мне почему-то кажется, что вас не интересует покупка букета.
— Вы правы, — признал Декер.
Он показал свое удостоверение.
— Из другого штата, — заметила она. — Наверное, серьезное дело.
— Так и есть. В этом здании находился исследовательский центр. Ну, он был тут двадцать лет назад. Институт когнитивных исследований…
Дейзи улыбнулась:
— Ну конечно, я их помню. Они были хорошими клиентами.
— Были? То есть сейчас их тут нет?
— Нет, они съехали. Это было… дайте подумать… лет семь назад, или восемь. Я помню большие фургоны. Как правило, если предприятие здесь открылось, здесь оно и остается. Отличное расположение, красивое старое здание, за которым хорошо следят. Первоклассное место. И рукой подать до Чикаго.
— Я полагаю, вы не знаете, куда они переехали?
— Нет, не знаю. А вы не пробовали найти их в телефонном справочнике?
— Пробовал. Их там нет.
— О, очень жаль.
— Все равно спасибо вам, — сказал Декер и повернулся, чтобы уйти.
— Но здесь остался старый доктор Рабинович, — сказала она.
Амос обернулся к ней.
— Гарольд Рабинович?
— Да. А откуда вы знаете его имя?
— Кое-что разузнал, прежде чем сюда приехать, — быстро ответил Декер.
— О, ну хорошо. Он по-прежнему живет тут и, вы не поверите, до сих пор заказывает у нас цветы. Знаете, когнитивы — так мы их звали — были из числа наших лучших клиентов. Мать часто говорила мне, они каждую неделю заказывают свежие цветы. И они посылали много цветов разным людям. Это было очень славно. И для них, и для нашей выручки.
— Так у вас есть его адрес?
Выражение лица цветочницы изменилось.
— Мне не следует давать такую информацию, — нерешительно произнесла она.
— А вы можете дать мне его номер телефона?
— Боюсь, с этим тоже не очень. Вы, вроде бы, человек приличный, но это против наших правил.
— Хорошо, а вы можете позвонить доктору Рабиновичу, — предложил Декер, — и сказать, что его хотел бы увидеть Амос Декер? Если он согласится, вы дадите мне его адрес. А на нет и суда нет.
— Ну, это вроде бы разумно. Так вы его знаете? Я прочитала на вашей карточке, что вы Амос Декер.
— Да, я его знаю.
— Так что ж вы сразу не сказали? Подождите.
Она подошла к телефону, посмотрела в своем компьютере номер и набрала его. Разговаривала она, отвернувшись. Через минуту положила трубку и вернулась к ним. Что-то написала на листке бумаги и отдала Декеру.
— Бинго. Он сказал, что будет рад вас видеть.
Амос посмотрел на листок, потом поднял взгляд на женщину.
— Ваши родители еще живы?
Вопрос несколько удивил Дейзи.
— Мама в центре для престарелых, и ей там нравится. И надо же, составляет им все букеты.
— Тогда передайте ей, что Амос Декер помнит ее цветы. И… что они здорово помогли.
— Конечно, передам. Она будет рада это слышать. Чем больше цветов, тем лучше мир, так мама на это смотрит.
На улице Джеймисон посмотрела на Декера.
— Отлично сработано.
Он не ответил.
— Так цветы помогли, а?
Амос взглянул на нее.
— Да. Они действительно помогли. И что?
— Возможно, вы изменились меньше, чем думаете.
По дороге к Рабиновичу Джеймисон посмотрела на Декера, сидящего сзади.
— Один вопрос.
— Только один?
— Может, и нет. Итак, рассуждая прямо, вы оскорбили не Леопольда. Вы оскорбили его партнера. Официантку. Леопольд просто доставил сообщение.
— Верно.
— Предположительно потому, что вы узнали бы того человека?
— Я бы наверняка его узнал.
— И этот человек был вместе с вами в институте?
— Это единственное, на что может ссылаться Mallard2000. Я не верю в совпадения, особенно такого размера.
— Хорошо. Значит, наш стрелок — мужчина. Ну, по крайней мере, это правдоподобно. Правда, бармен очень грубо назвал его «оно». Видимо, он считал ее мужчиной, одетым как женщина. Или транссексуалом. Учитывая такие радикальные изменения, вы можете не узнать его.
— Возможно, нет.
— И она могла быть мужчиной в институте и женщиной сейчас. Или наоборот.
— Могла.
— То есть вы оскорбили этого человека, когда были в институте?
Телефон Декера зазвонил. Это была Ланкастер.
— Мы нашли кучу отпечатков и ДНК в туалете бара, — сказала она. — Сделали отбор, потом прогнали их по базам данных. ФБР занималось тем же.
— Ничего?
— Пара наркоманов, один насильник. Все сейчас сидят, но в какой-то момент они пользовались этим туалетом.
— Но не официантка?
— Нет. А у вас что?
— Сообщу через пару часов. Идем по следу.
Он отключился и откинулся на спинку сиденья «Судзуки».
Джеймисон испытующе взглянула на него:
— Пусто?
— Пусто. Будем надеяться, Рабинович окажется более полезным.
Доктор Гарольд Рабинович жил в квартире в старом здании на другом конце города. Декер постучал в дверь и услышал приближающиеся шаги.
— Кто там? — спросил голос.
— Амос Декер.
Дверь открылась, и детектив увидел невысокого облысевшего мужчину с седой бородкой и в темных очках. Мужчине было хорошо за семьдесят. На нем был поношенный кардиган, костюмные брюки и белая рубашка.
— Привет, Амос, — сказал мужчина, глядя Декеру в живот.
У Декера ушла секунда, чтобы сообразить.
— Доктор Рабинович, когда вы потеряли зрение?
— Полностью? Семь лет назад. Макулярная дегенерация. Очень неприятное заболевание. Вы не один… Я слышу кого-то еще.
— Мой друг, Алекс Джеймисон.
— Здравствуйте, доктор Рабинович. Пожалуйста, зовите меня Алекс.
— Мне нравятся ваши духи. Ваниль и кокос, очень приятно. Я прав?
— Вы правы. Здорово.
Он удовлетворенно улыбнулся.
— Одни чувства компенсируют другие, сами понимаете. Заходите, пожалуйста.
Они расположились на стульях в небольшой гостиной. Декер осмотрелся. Опрятная обстановка, заботливо сконструированные тропинки. Еще раньше он приметил белую трость, висящую на крючке у входной двери.
— Я удивился, когда услышал, что вы хотите со мной увидеться, — начал Рабинович.
— Я не отниму у вас много времени.
— Амос, я дошел до той точки в жизни, когда у меня есть все время мира. Моя профессиональная деятельность завершена. Жена умерла. Здоровье ухудшается. Старые друзья мертвы. У детей собственные проблемы со здоровьем. Внуки закончили колледж и начали собственную жизнь. Так что ваш приход очень приятен.
Декер откинулся назад, не отрывая взгляда от Рабиновича. Джеймисон посматривала то на одного мужчину, то на другого.
— Давно вы ушли из Института когнитивных исследований? — спросил Амос.
— Они выпустили меня на лужок десять лет назад. Я бы остался подольше, но уже тогда начались проблемы со зрением.
— Они переехали.
— Я знаю. Держу с ними связь. Институт, знаете ли, вырос.
— Нет, я этого не знал.
— Поэтому они и переехали. Нужно было больше места. С тех пор, как вы у нас были, мы продвинулись на несколько световых лет. Теперь мы знаем намного больше.
— И вы, очевидно, меня помните.
— Вас было трудно забыть. Наш единственный профессиональный футболист. Довольно необычно.
— Когда уехал отсюда, я пошел работать в полицию. Сначала копом, потом детективом.
— Вы упоминали о своих амбициях, когда были у нас.
— Да, правда.
— Это хорошо. И ваша карьера была продуктивной?
— Были свои удачи и неудачи, как в любом деле.
— Надеюсь, удач было больше.
— Возможно, тут вам удастся мне помочь.
Рабинович нахмурился.
— Не понимаю.
Декер рассказал о Мэнсфилде.
— Я слышал об этом, — сказал Рабинович, — как и вся остальная страна. Трагедия. Ужасная трагедия. Столько жизней просто… закончились. Без всякой причины.
— Я работаю над этим делом. И причина есть. Более того, она может быть связана со мной лично.
— То есть? — резко спросил Рабинович.
— Я полагаю, что некий человек, который был в одно время со мной в институте, причастен к массовому убийству в Мэнсфилде.
Рабинович ухватился за край стула.
— Что?!
— Я не могу сообщить вам подробности, но убийца переслал мне старый адрес института. Он утверждал, что я его оскорбил. И указал, что убивает именно по этой причине.
— Господи!
Рабинович едва не свалился со стула, но Декер, двигаясь очень быстро для такого крупного человека, успел подхватить его и усадить обратно; затем взглянул на Джеймисон:
— Воды?
Та вскочила и побежала в соседнюю комнату. Не прошло и минуты, как она вернулась со стаканом воды. Декер передал стакан Рабиновичу, тот отпил немного и осторожно поставил стакан на стол рядом с собой.
— Простите, — сказал Амос. — Мне не следовало это так на вас вываливать. Иногда… иногда я просто не осознаю…
Рабинович дрожащей рукой вытер губы, потом сел поудобнее.
— Ваши неврологические переключатели, Амос, были криво выставлены, за неимением лучшего термина. Я знаю, что вы с трудом воспринимаете некоторые социальные параметры и сигналы, как и многие другие люди из тех, что у нас побывали. Это связано с зонами. Какие-то зоны мозга становятся экстраординарными в том, что способны делать, а какие-то немного регрессируют. По крайней мере, с точки зрения общества. Это вопрос приоритетов разума.
— Вот почему я здесь. Люди, которые побывали у вас. Один из них может быть нашим убийцей.
Рабинович потряс головой, расстроенно наморщил лоб.
— Мне кажется, это просто… ужасно. И сомнительно.
— Поврежденный разум, доктор Рабинович.
— Я думаю, Амос, вы можете звать меня Гарольдом. Мы уже не находимся в отношениях «врач — пациент».
— Хорошо, Гарольд. Поврежденный разум, пусть даже исключительный в каких-то аспектах, способен на многое. И хорошее, и плохое.
— Но вы же наверняка отлично помните людей, с которыми встречались в институте. Вы видели среди них бездушного убийцу?
— Честно говоря, нет. И я не помню, чтобы кого-то «оскорблял». Я не могу припомнить за это время ни одного оскорбления.
— Но вы говорите, что… человек, ответственный за эти ужасные деяния, дал вам адрес института?
— Старый адрес, на Дактон. Он зашифровал его, но намерение было очевидно.
Рабинович потер губы.
— Сомневаюсь, что смогу добавить какие-то сведения к уже вам известным.
— Вы сосредоточились на пациентах, которые были там вместе с вами, — заговорила Джеймисон. — А врачи, психологи, другие специалисты, с которыми вы встречались?..
Декер медленно кивнул.
— Об этом я не думал.
— Я не верю, — твердо сказал Рабинович, — что человек, работавший в нашем институте, мог совершить подобные злодеяния.
— Мне тоже не хочется так думать, — поспешно сказала Джеймисон. — Но в подобных расследованиях нельзя сбрасывать со счетов любую возможность. Это было бы безответственно.
— Крис Сайзмор, — произнес Амос.
— Кто? — спросила Джеймисон.
— Он был психологом и работал в институте, — ответил Рабинович. — Мне говорили, что он ушел несколько лет назад.
— Декер, а почему вы его упомянули? — спросила Джеймисон.
— Потому что мы с ним не ладили. Поссорились. Ничего такого, чтобы я счел его нашим парнем. Но мы с ним не ладили.
— Он может оказаться Леопольдом, если прибавить двадцать лет? — спросила она.
Декер прикрыл глаза и мысленно прокрутил соответствующие кадры.
— Рост и телосложение верные. Черты лица похожи. Но сложно сказать, сколько Леопольду лет. Сайзмору сейчас должно быть чуть за пятьдесят. Итого, хотя это и сомнительно, Сайзмор и Леопольд могут быть одним и тем же человеком. Татуировку на руке могли сделать позже. Насчет флота он мог соврать. Голос за столько лет мог измениться. За двадцать лет в нем многое могло измениться. Но когда Леопольда арестовали, у него взяли отпечатки пальцев и образец ДНК. Отпечатки Сайзмора предположительно должны быть в каких-то профессиональных базах данных. Их будет довольно просто сравнить.
У Декера в телефоне была фотография Леопольда, но, разумеется, он не мог показать ее Рабиновичу.
Амос посмотрел на доктора.
— Вам известно, что случилось с Сайзмором? Почему он ушел из института?
Пожилой мужчина нервно постучал пальцами по ноге.
— Как я говорил, я ушел задолго до него.
— Но вы говорили, что поддерживаете связь со своими бывшими коллегами.
— Ну, да, у него были некоторые профессиональные проблемы.
— Какого рода?
— Мне действительно не хочется в это лезть. Но они были достаточно серьезными, чтобы его попросили уйти.
— Декер, а какие у вас с ним были проблемы? — спросила Джеймисон.
— У него были свои любимчики, и я к ним не относился.
— У Криса были фавориты, — произнес Рабинович. — Мне хочется думать, что я относился ко всем пациентам с равной вежливостью, уважением и внимательностью. Но я тоже человек, и некоторые случаи интересовали меня больше, чем другие. В случае мозговых травм вроде вашей, Амос, пациентов очень редко удается реанимировать, не говоря уже каком-то переключении каналов восприятия. — Он улыбнулся. — Вдобавок я шестьдесят лет болел за «Медведей», и хотя вы играли за Кливленд, вы были единственным игроком из НФЛ, который когда-либо попадал к нам. Сейчас, когда вы упомянули об этом, я вспомнил, чем был недоволен Крис. Не знаю, испытывал ли он к вам неприязнь, или же это было проявлением тех проблем, из-за которых ему впоследствии пришлось оставить институт. Но он, похоже, считал, что вы не соответствуете нашим приоритетам.
— Я не улавливаю, — призналась Джеймисон. — На чем он основывался?
— Сайзмор считал, — ответил Декер, — что я, будучи футболистом, принял на себя риск остаться без мозгов. Полагаю, он думал, что я занимаю чужое место.
— Вот как? Этого я не знал, — сказал Рабинович.
— Я никому не рассказывал. Он высказал все это во время одной «беседы» в коридоре.
— Редкий непрофессионализм, — резко заметил Рабинович.
— Возможно. Но я никогда не предполагал, что это может быть мотиваций для Мэнсфилда.
— Итак, вопрос на миллион долларов — где сейчас доктор Сайзмор? — сказала Джеймисон.
— Не знаю, — ответил Рабинович. — С тех пор, как я ушел из института, я ничего от него не слышал.
— Он мог перебраться в район Берлингтона, — заметила Джеймисон.
— Если он до сих пор работает по специальности, — сказал Декер, — он должен быть в какой-то базе данных лицензий. С этого можно начинать.
— Я могу позвонить в институт и спросить, что им известно, — предложил Рабинович. — Поскольку речь идет не о пациенте, думаю, они пойдут навстречу. Кто-нибудь из них может знать, где сейчас Крис.
Декер сообщил ему свои контакты.
— Мы будем в городе в течение дня или около того. — Он встал. — Спасибо, Гарольд. Вы нам очень помогли.
Рабинович тоже поднялся.
— Я молюсь, чтобы Крис не оказался вашим убийцей, но если это все-таки он, я буду молиться еще сильнее, чтобы вы смогли схватить его и остановить, пока он не причинил больше вреда.
— Тогда будем надеяться, что Бог к вам прислушивается, — ответил Декер.
— Вы думаете, этот человек может еще кого-то убить? — спросил Рабинович.
— Я уверен, что он попытается.
Выйдя от Рабиновича, Декер и Джеймисон зашли пообедать. Пока они сидели в кафе, Амос позвонил Ланкастер и ввел ее в курс дела.
— Ладно, мы попробуем отследить этого Сайзмора, — сказала она, — если сможем. И если его отпечатки доступны онлайн, мы запросим их и сравним с отпечатками Леопольда. Как только мы что-нибудь найдем, я тебе позвоню… — Она помолчала. — Значит, возвращаемся к твоим пенатам? Я не знала, что ты был в этом институте.
— Никто не знал, кроме Кэсси.
— Мы долго были напарниками, Амос.
— Мэри, мне никогда не приходило в голову, что тебя интересует мое прошлое.
— Ну, это показывает, что даже люди с большими мозгами делают ошибки, — отрывисто сказала она, подтверждая свое огорчение и досаду.
Она отключилась, и Декер положил телефон рядом со своей тарелкой с недоеденным чизбургером и горкой картошки.
— Всё в порядке? — спросила Джеймисон.
— Ага, — ответил Амос и подобрал полоску картофеля.
— Если выяснится, что Сайзмор — это Леопольд, — сказала Джеймисон, — он должен быть реально больным чуваком.
— Если он убил тринадцать человек, он реально больной чувак.
— Я не об этом.
— Тогда поясните.
Она отставила тарелку и подалась к Декеру.
— Получается, «оскорбление» в том, что вам досталось больше внимания, чем какому-то его протеже? Типа конкурса красоты для мозгов? Серьезно? И в отместку он убивает кучу людей?
— Поправка. Если это Леопольд, он никого не убил. Да, мы не знаем, кто убил агента Лафферти. Но Леопольд сидел за решеткой и во время убийства моей семьи, и во время стрельбы в Мэнсфилде. У него непрошибаемое алиби. И мне кажется, обе эти отсидки были спланированы.
— То есть он знал, что вашу семью собираются убить, и знал, что случится в Мэнсфилде?
— Слишком уж вовремя он пришел сдаваться в полицию Берлингтона. И я посмотрел протокол задержания из Крэнстона. Нарушение общественного порядка. Он провел ночь в тюрьме, и всё. Они даже не стали выдвигать обвинение. Просто выпустили его на следующее утро. Но это однозначно доказывает, что он не мог убить мою семью.
— Верно; и он договорился с каким-то парнем, нашим «пять и одиннадцать тощим чуваком», который обернулся широкоплечим маньяком, чтобы тот фактически совершил убийство.
— И этот человек никак не может оказаться Сайзмором.
— Итак, если вы оскорбили Сайзмора, он заключил партнерство с человеком, который притворялся официанткой в баре. Интересно, что за человек способен так легко убивать?
— Мне тоже.
— Но все-таки, если за этим стоит Сайзмор, как настолько отмороженный парень стал психологом?
— Может, у него в голове что-то перещелкнуло. Предположим, биполярное расстройство, и лекарства перестали действовать. Леопольд, похоже, сказал своему адвокату, что у него биполярное расстройство и закончились таблетки. По крайней мере, так защитник заявил судье. Или он мог получить какую-то травму, физическую или эмоциональную, которая его изменила. У него была шишка на шее и следы от иглы на руке. Может, у него внутри оказался излишек химии… Многое может случиться с человеком за двадцать лет. Если это Сайзмор, он пошел на риск, дав мне встретиться с ним. Он знает, как работает мой мозг. Я ничего не забываю. Если это он, я мог его узнать.
— Но вы не узнали. Так что это может и не быть он.
— Может.
— Как-то все это жутко…
— Конечно, жутко. Потому что подобное может случиться с любым из нас.
— Или он может быть чистым злом.
— И такое возможно, — согласился Декер. — Теперь вам полегчало?
Алекс вздрогнула.
— Не думаю, что мне полегчает, пока это дело не закончится.
Телефон Декера зазвонил. Он ответил.
— Амос, — сказал Рабинович, — не знаю, хорошие это новости или плохие, но после ухода Криса институт пересылал ему профессиональную почту. Сейчас этот ручеек почти пересох, но у них есть адрес.
Декер записал адрес, поблагодарил Рабиновича, потом нашел место на карте в телефоне.
— На полпути между Чикаго и Берлингтоном, — сказал он. — Мы проезжали мимо.
— Иначе говоря, если Сайзмор все еще там живет, он мог довольно легко сгонять в Берлингтон и обратно.
— Поехали.
— Декер, а разве нам не следует сообщить об этом полиции?
— О чем? У нас нет никаких доказательств его причастности. Ни лоскутка. Мы можем их отыскать. И если выяснится, что мы правы, мы вызовем копов.
Амос быстро зашагал к выходу из кафе; Алекс последовала за ним, но медленнее.
Четыре часа спустя они съехали с шоссе и еще минут двадцать крутились по улицам, пока Декер, который работал с навигатором в телефоне, не указал Джеймисон на очень старый и запущенный квартал.
— Похоже, этот парень скатился на дно, — заметила Алекс.
Декер не ответил — его взгляд последовательно охватывал и вбирал окрестности.
— Вон тот, третий слева, с черными занавесками. Езжайте мимо.
Джеймисон поехала дальше. Декер распорядился остановиться у тротуара на противоположной стороне улицы примерно в пяти-шести домах от Сайзмора.
— Декер, Рабинович говорил, что Сайзмор оставил институт несколько лет назад.
— Верно.
— Я просто задумалась об этом. Мог ли он действительно быть Леопольдом? В смысле, тот парень выглядел настоящим бездомным и все такое. Мог ли Сайзмор так быстро скатиться вниз?
— Да, — ответил Декер. — Я смог. И меньше, чем за год.
Мгновение она смотрела на него, открыв рот, потом медленно отвела взгляд.
— О. Да, ясно.
Амос выпутался из заднего сиденья машинки и вылез наружу. Когда Джеймисон собралась последовать его примеру, он нагнулся и, просунув голову внутрь, сказал:
— Вы остаетесь в машине.
— Что?
— Если дела пойдут плохо, уезжайте и звоните копам.
— Декер, я не стану отпускать вас…
— Станете.
Он закрыл дверцу и направился к дому Сайзмора.
Амос шел по тротуару, засунув руки в карманы и опустив голову. Казалось, он пытается спрятаться от резкого холодного ветра.
Но он все время внимательно смотрел направо, наблюдая за домом, к которому шел. Смеркалось, но внутри света не было. Подъездная дорожка пуста. Если Сайзмор еще живет здесь, его может не быть дома. Он может быть в Берлингтоне, планируя очередное убийство.
На самом деле Декер не думал, что Сайзмор и Леопольд — один и тот же человек. Хотя прошло двадцать лет и люди меняются, Декер чувствовал, что узнал бы Сайзмора, хотя не так уж часто сталкивался с ним в институте. Однако нельзя быть уверенным, не копнув глубже. А это единственный перспективный след.
Он пересек улицу, постоял между двумя припаркованными машинами, одну из которых водрузили на бетонные блоки, и пошел дальше по выщербленному тротуару. Миновал дом, обогнул квартал, срезал по переулку и в конце концов подобрался к заднему двору дома Сайзмора. Перебрался через провисшую сетку забора и подошел к дому сзади. С этой стороны света тоже не было.
Декер подобрался к черному ходу, положил руку на рукоять пистолета и стал ждать, напряженно прислушиваясь. Шагов не слышно. Вообще никаких звуков.
Он посмотрел по сторонам. На задних дворах соседних домов никого не видно. Слишком холодный вечер, чтобы сидеть на улице.
Амос разбил локтем стекло, просунул в дыру руку, отпер дверь и вошел.
Он попал в маленькую комнату. Слева стояли стиральная машина и сушилка. Несколько ступенек вели в кухню. Пахло жареной едой и несвежим сигаретным дымом. Декер вспомнил, что Сайзмор курил. Амос видел, как тот ходил на перекуры, держа в руке пачку сигарет; похоже, он не изменил своей привычке. Но Декер сидел в баре с Леопольдом, и тот ни разу не попытался закурить. Если ты курильщик, то непременно закуришь в баре, если можешь, а в Берлингтоне это было вполне законно. И одежда Леопольда не пахла табаком. Декер почувствовал бы этот запах. Похоже, след ведет в тупик, но его все равно нужно пройти до конца.
Амос прокрался по лестнице и оглядел маленькую кухню. В раковине стояло несколько тарелок. В мусорной корзине валялась газета. Декер проверил дату. Две недели назад. Ситуация становилось совсем бредовой.
Он вышел из кухни и заглянул во все комнаты на этаже. Никаких свидетельств, что здесь кто-то недавно был. Амос поднялся по короткому лестничному пролету на верхний этаж. Затем, потеряв терпение, пошел по коридору, распахивая двери ногой. Проверил первую комнату, вторую, потом подошел к третьей и последней двери.
Он толкнул дверь и тут же стал дышать ртом. Не по своей воле. Просто это был единственный способ справиться с запахом.
Декер подошел к кровати и посмотрел на нее.
Сложно сказать, чье тело лежало на постели, поскольку оно сильно разложилось. Рост примерно подходил, но лицо было уже безнадежно. Судя по степени разложения, тело пролежало здесь заметное время.
Тело заняло все его внимание. Декер смотрел только на него.
Но сейчас его взгляд пробежался по комнате и замер, прикованный к одной точке.
Амос подошел к стене и тупо посмотрел на надпись.
Опять ошибка. Если он уже сгнил, ты тормозишь. Не сдавайся. Может, у тебя получится. Или не получится. Чмоки, братан.
— Это Крис Сайзмор, — сказал агент Богарт. — Только что подтвердили по отпечаткам и зубам.
Декер позвонил в полицию, потом — агентам ФБР. Закон обрушился на ветхий домик, подобно буре.
Они находились в доме Сайзмора. К счастью, останки давно увезли.
Александра Джеймисон сидела в своей машине со строгим указанием не писать об этом ни слова.
Декер кивнул:
— Разумеется, это он.
— Почему?
Амос указал на надпись на стене.
— Из-за нее.
Богарт встал рядом.
— Поясните.
— Они сказали, опять ошибка. Это дом Сайзмора. Я мог прийти сюда только потому, что считал его причастным. Я ошибся. Он — просто еще одна жертва.
— То есть они играют вами. Дергают за поводок на каждом шагу.
Декер кивнул.
— Показывают, что они умнее меня. Может, они и вправду умнее…
— Ну, будем от всей души надеяться, что они ошибаются.
— Они все время на шаг впереди. «Если он уже сгнил»? К тому времени, когда я сюда добрался, он уже почти разложился.
— Ну, у них было много времени, чтобы все спланировать. Вам просто нужно нагнать их. Черепаха и заяц. И у вас за спиной ФБР. Так что вам не придется справляться в одиночку.
Они вышли на улицу; уже было раннее утро.
— Итак, семьсот одиннадцать, Дактон, — произнес Богарт. — Ваши старые пенаты, так вы сказали.
— Да.
— Хорошо, но раз это не Сайзмор, кто же затаил на вас злобу? Кто это может быть?
— Я не смог вспомнить никаких проблем с другими врачами или сотрудниками института.
Богарт присел на край бетонной веранды и вздохнул.
— Ладно. Кто-то другой? Должно же быть что-то. Иначе зачем указывать вам на это место? Откуда он мог о нем знать, если он не был пациентом или сотрудником?
Декер уселся рядом с ним.
— Он не просто был там. Я должен был сделать нечто — или он так это воспринял, — заставившее его пойти на убийства.
— Декер, неуравновешенный разум может воспринять любой поступок как пренебрежение. Вы не пропустили его в дверях. Чихнули на него. Первым ответили на вопрос. Откуда нам знать?
— Я должен знать. Я единственный, кто может знать.
— Ну, вы ничего не забываете, так что мне остается верить, что оно выплывет.
— В это и проблема. Если оно не выплыло, значит, оно не здесь. — Декер постучал пальцем по голове. — Вещи не приходят ко мне. Я забираюсь в голову и достаю их. Есть разница.
Богарт встал и посмотрел на него.
— Видимо, есть, раз вы мне объяснили. — Он засунул руки в карманы. — Медэксперт установил, что Сайзмор мертв примерно две недели. Не представляю, где в тот момент был Леопольд со своим «другом». Мы собираемся прочесать окрестности, вдруг что-то выяснится.
— Сомневаюсь. Я прокрался на задний двор, когда еще было светло, и вломился в дом. Здоровенный мужик, и никто ничего не заметил.
— Ладно, мы все равно этим займемся.
— У Сайзмора была работа?
— Сейчас проверяем. Если и была, кто-нибудь должен был сообщить о его исчезновении, когда он не вышел.
— Некоторые работы не требуют от вас где-то появляться.
— Хорошо, я дам вам знать, что мы найдем.
Богарт ушел. Декер поднялся, дошел до машины Джеймисон и забрался внутрь.
Журналистка сонно посмотрела на него с водительского сидения.
— Вы могли бы поехать в мотель, — сказал Амос. — Кто-нибудь из ребят Богарта меня подбросил бы.
Она помотала головой и сказала:
— Я все равно не смогла бы уснуть. Так это был Сайзмор?
— Да. Мертв около двух недель.
— Когда вы выходили из дома, вы сказали, что послание на стене — очередная издевка.
— Я опять зашел не туда, но должен стараться дальше. Он намекнул, что я не так умен, как мне кажется. И опять назвал меня «братан».
— Он действительно манипулирует вами.
— Похоже на то.
Алекс потянулась и зевнула.
— И что теперь?
— Нам нужно поспать. Нам обоим нужно подумать. Может, придет какая-то мысль.
— Вы вправду думаете, что она может прийти?
— Нет, не думаю.
«Потому что вещи не приходят ко мне. Они уже здесь. Или их еще нет».
Они выехали на следующий день в долгий путь обратно, в Берлингтон. Декер почти не разговаривал и игнорировал бо́льшую часть вопросов, которые задавала Джеймисон. В конце концов она сдалась и включила радио. Они остановились поесть в гриле для дальнобойщиков у трассы. Алекс завела своего «пескарика» на свободное место среди огромных машин, и они вылезли наружу.
Декер двигался скованно. Журналистка это заметила.
— Простите за тесноту, — сказала она.
Он потер шею, выпрямлял спину, пока не услышал хруст, и заявил:
— Я голоден.
В заведении было полно народу, и их провели к дальнему угловому столику, который примыкал к бильярду, где дальнобойщики катали шары или делали ставки. Рядом с ним располагался сувенирный киоск, самыми популярными товарами в котором было нижнее белье и секс-игрушки для хозяек и подружек водителей.
Они сделали заказ, и Декер стал сыпать сахар в свой кофе, уставясь в ламинированную столешницу.
Из музыкального автомата на весь зал понеслась песня Бонни Райт.
Джеймисон разглядывала бурную жизнь заведения, включая мужчину в стетсоне, который несколько секунд удерживался на электрическом мустанге, а потом, к радости своих приятелей, полетел на пол.
Декер почесал бороду и посмотрел на Джеймисон.
— Вам нужно сесть в самолет и убраться как можно дальше от меня. Вы это понимаете, правда?
— Я думала, мы через это уже прошли и обо всем договорились. Энди Джексон был…
— Вашим другом и наставником. И, как друг и наставник, он не захотел бы, чтобы вас убили.
— У меня есть баллончик и…
— Знаете, они ведь сейчас могут быть где-то рядом. Следить за нами. За вами.
— Вы просто пытаетесь меня напугать.
— Джеймисон, мне незачем пытаться вас напугать. Вы умная женщина, а значит, уже напуганы.
Принесли еду. Они ели молча, будто не желая встречаться друг с другом взглядом. Когда принесли счет, Декер заплатил.
— Вы мне ничего не должны, — сказала Алекс.
— Я съел намного больше вас. Делить счет пополам было бы нечестно.
Они пошли к машине. Хотя со стороны это было незаметно, Декер продолжал бдительно следить за окрестностями.
— Куда вас подбросить? — спросила Джеймисон, когда они въехали в Берлингтон. — Ваш мотель, школа, полиция? Другая жизнь?
— Вы собираетесь сесть в самолет?
Она обернулась к нему и тихо ответила:
— Не знаю.
— Я слышал, во Флориде сейчас хорошо. Может, Майами?
— Я не люблю убегать от неприятностей.
— Это не неприятности. Это значительно серьезней. Намного серьезней. Вопрос выживания.
— А как же вы? Вы остаетесь, верно? Вы не собираетесь вскочить в самолет и умчаться подальше.
— Я остаюсь, — только и сказал Декер. — Высадите меня у мотеля.
Так она и сделала. Когда Амос вылезал из машины, он сказал:
— Оставайтесь или уезжайте. В любом случае, дайте мне знать, ладно?
Джеймисон кивнула и уехала.
Декер поднялся в свою комнату, принял душ, немного поспал, а потом вышел и сел в автобус до Мэнсфилда. Он сошел на углу, взглянул на выцветший фасад средней школы и поплелся внутрь.
Ланкастер встретилась с ним в библиотеке. Она выглядела еще тоньше и бледнее, а ее левая рука дрожала так сильно, что женщина прятала ее в кармане. Они уселись в глубине помещения, и Декер пересказал ей события последних двух дней.
— Думаешь, Джеймисон последует твоему совету? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Надеюсь. Я не могу заставить ее уехать.
— Ну, Крис Сайзмор жил далеко отсюда, и посмотри, что с ним случилось.
— Мэри, они не в состоянии угнаться за каждым. Это не какая-то секретная организация с неограниченными ресурсами. Только два человека. Способных и методичных, но их только двое.
— Это не факт. Это твое предположение. Вроде моего с «Севен-илевен».
Он задумался и кивнул.
— Пожалуй, ты права. А как у вас, есть что-то новенькое?
Она покачала головой.
— Получили «пустышку» от армии. Правда, они и не могли добавить что-то интересное. Эксперты уткнулись в стену. Мы знаем, где стрелок вошел, как двигался и где вышел, но это не дает нам ничего полезного, Амос.
— Единственная доказанная точка — связь со мной. Этот след привел меня в Чикаго и институт. И был подтвержден убийством Сайзмора. Они могли знать о нем и его недовольстве, только если были там сами — или как-то получили конфиденциальную информацию о происходящем там двадцать лет назад.
— И ты не можешь вспомнить ничего полезного? О людях, которые бывали там в твое время?
Декер откинулся на стуле и стал разглядывать помещение. Следователи, каждый на своем рабочем месте, напряженно трудились над всеми подробностями дела. Но по взглядам и движениям Декер видел, что их энергия иссякает, настроение падает. Ему уже приходилось наблюдать подобное, когда расследование заходило в тупик. Людям начинало казаться, что они не смогут раскрыть это дело. Что они не способны поймать преступников. Это чувство вытягивало из всех жизнь.
Декер обернулся к Ланкастер.
— Сейчас единственная привязка — это Леопольд, но я точно знаю, что в институте его не было. Он мог оказаться только Сайзмором. И даже эта сомнительная догадка уже опровергнута.
— Ну, мы знаем, что эти люди умеют играть с внешностью. Делать из маленького человека большого. Мы объявили его в розыск, но пока безрезультатно. Парень просто испарился.
— И никаких следов той официантки из бара?
— Никаких. Официантки или официанта, если прислушаться к бармену.
— Опять внешний вид… Парень изображал женщину. И хорошо с этим справился. Я купился. А ведь он приносил мне пиво. Был в нескольких дюймах от меня, и я ничего не заподозрил.
— И ты убежден, что официантка замешана в этом?
— Бармен сказал ФБР, что она исчезла через пять минут после ухода Леопольда и больше не появлялась. Возможно, случайность, но мне так не кажется.
— Хорошо, но пока это не факт. Пока.
Мэри пролистала какие-то бумаги.
— Но у меня есть для тебя один факт.
Амос выпрямился.
— Какой?
— В школе были убиты шесть учеников и трое взрослых. Пятеро учеников — мужского пола.
— А Дебби Уотсон — единственная женского.
— Но из ребят пятеро были в футбольной команде. Или трое, технически. Один был тренером команды, а еще одного недавно выгнали за грубые нарушения.
Декер сел еще прямее.
— Бет Уотсон говорила, что Джимми Шикель был в команде. Но я не связал это с остальными. Из-за Дебби и взрослых.
— И Джо Крамер, учитель физкультуры, заодно был тренером.
— А завуч?
— Я не нашла никакой связи Барри Дрездена с командой. Детей школьного возраста у него не было, так что они не могли оказаться в команде. И еще остается Энди Джексон.
— Но он был убит, потому что бросился на стрелка. Возможно, остальные стали целями из-за их связи с футбольной командой.
— Но у Дрездена такой связи не было.
— Все жертвы-ученики плюс тренер? Мэри, это не может быть совпадением. Слишком мала вероятность. В каждом классе было полно целей. Ему нужно было знать, в кого стрелять… Погоди, все жертвы — крупные мужчины? Они все выглядели как футболисты?
— Двое — да, остальные обычных размеров. Так что вряд ли он выбирал цели по внешнему виду. По пятницам, перед игрой, они надевали футбольные джемперы, но стрельба была не в пятницу. Однако он мог легко выяснить, кто из них входит в команду. И узнать расписание их занятий. Или ему могла рассказать Дебби. Если так, она могла знать, что он затевает… — Ланкастер сделала паузу. — В любом случае, я хотела рассказать тебе о том, что нарыла.
Он благодарно посмотрел на нее.
— Хорошая работа, Мэри. Этого никто не заметил, в том числе я.
Она устало улыбнулась.
— Мне и вправду приятно. В кои-то веки выяснила что-то раньше тебя… Но, Амос, что это значит?
— Я играл здесь в футбольной команде. Они забрали все мои награды. Возможно, это еще один способ рассчитаться со мной. Еще одна грань их вендетты.
Он умолк.
— Что?
— Дрезден, завуч, был целью. Стрелок специально зашел в его кабинет. Смерть Дебби и Джексона можно объяснить. Но не Дрездена. Если он не был связан с футбольной командой, почему его убили?
— Ты имеешь в виду, что причина может заключаться не в твоей здешней футбольной карьере? Несмотря на украденные награды?
— Да. Но тогда в чем?
— Понятия не имею, — призналась Ланкастер.
— Ну, вряд ли имеет смысл биться головой об стену, пока мы не узнаем больше. А сейчас нам нужно идти.
— Идти? Куда?
— В бар.
— В тебе проснулась жажда?
— Да, но не пива.
С неба плавно слетела снежинка. Декер стоял напротив бара, Ланкастер — рядом с ним. Снежинка опустилась на тротуар и почти мгновенно растаяла.
Мэри достала носовой платок и высморкалась.
— Если ты собираешься внутрь, мы могли бы посидеть в машине, — сказала она. — Холодно, и у меня, кажется, грипп на подходе.
Декер рассматривал городской квартал, кирпич за кирпичом. Потом его взгляд сместился к начальной точке и прошел по второму кругу. Наконец Амос сдвинулся с места, и Ланкастер заторопилась следом. Они прошли по обеим сторонам улицы вдоль всего квартала.
— Ни одной камеры, — заметил Декер.
— В Берлингтоне есть камеры наблюдения, но не везде. Я слышала, в Лондоне и Нью-Йорке они стоят на каждой улице. Но у нас нет их налоговой базы.
— Зато есть частные камеры видеонаблюдения, — сказал Амос. — Банки, ломбарды, магазины, торгующие спиртным… Но их я тоже не вижу. Ты можешь уточнить, есть ли в этом квартале камеры?
— Я позвоню.
Пока она разговаривала, Декер продолжал осматриваться. С неба опускались новые снежинки, а тучи над головой набухли влагой. Если температура будет падать и дальше, их ждет настоящий снегопад.
Ланкастер убрала телефон.
— Они перезвонят. Что дальше?
Декер направился на другую сторону улицы, к бару, и она пошла за ним.
Внутри было полно народа, большинство столов заняли парочки, хотя в глубине, кажется, был мальчишник. Мэри с неприязнью взглянула на стриптизершу, которая постепенно освобождалась от облегающего костюма Женщины-Кошки.
— Что только не возбуждает молодых мужчин, — сказала она.
— То же, что и всегда, — рассеянно заметил Декер. — Красивая женщина, которая раздевается.
Он протолкался к стойке и посмотрел на бармена, того самого мужчину, с которым он уже разговаривал. Бармен подошел к ним.
— Какую отраву желаете? — спросил он.
— Мне разливной «Миллер», — ответил Декер и взглянул на Ланкастер.
— Я официально на службе, — тихо сказала она.
— И «Деву Марию»[375] для моей приятельницы, — добавил Декер.
Когда мужчина отошел, чтобы выполнить заказ, Амос развернулся на табурете, прислонился спиной к стойке и уставился в зал. Мэри последовала его примеру.
— Итак, Леопольд привел тебя в этот бар, где его партнер предположительно играл официантку. Вы поговорили, а потом, предположительно с помощью его предполагаемого партнера, он исчез.
— Предположительно да, — раздраженно отозвался Декер.
— А откуда он знал, что ты пойдешь за ним?
— А как я мог не пойти? Все обвинения сняты. Ему известно, что я знаком с полицейскими порядками. Парня выводят из камеры в центральном блоке и выставляют на улицу. Он знал, что я буду ждать снаружи. Даже если б я по какой-то причине там не оказался, не беда. Они нашли бы другой способ приманить меня.
— Значит, он привел тебя сюда. И в чем заключался его эндшпиль?
— Возможно, он просто хотел еще раз увидеть меня поближе. Оценить.
— Но, если мы все правильно понимаем, тебя хотел увидеть другой человек — официантка. Возможно, именно тот, кто был одновременно с тобой в институте. Тот, которого ты чем-то оскорбил.
— Не сомневаюсь, и это тоже.
— Интересно, почему он не убил тебя прямо там? Или хотя бы не попытался?
— Я еще недостаточно пережил, Мэри.
— Недостаточно пережил! Когда убито столько народу, включая твою семью? А позорная статья Джеймисон? А все его издевки?
— И все равно недостаточно, Мэри. Им этого мало.
— Но чего же они добиваются, Амос? В смысле, чего еще они хотят от тебя?
— Большего, Мэри. Я просто пока не знаю, чего именно.
Но Декер знал, в чем действительно заключается их эндшпиль.
«Они хотят меня».
Бармен принес им напитки и заявил:
— Эй, мужик, в тот день ты прилично подпортил мне бизнес. От копов было не протолкнуться. Они спугнули половину моих клиентов.
— Вам все равно платят те же деньги, верно? — резко сказала Ланкастер.
— Чаевые, солнце мое, — ответил бармен. — Я живу на чаевые. — Он засунул в рот электронную сигарету и затянулся. — Думаете, владельцы платят мне хотя бы прожиточный минимум? Если вы и вправду так думаете, вам стоит проверить голову.
— Ваши официантки наверняка тоже полагаются на чаевые, — сказал Декер.
— Само собой.
— Кроме той, которая сбежала. Может, у нее есть другой источник дохода.
— Может, и есть.
— А вы уверены, что это был парень? — спросила Ланкастер, пристально глядя на мужчину.
Бармен уставился на нее.
— А вам какой интерес?
Мэри показала значок. Он сделал еще одну электронную затяжку и сказал:
— Я работал подсобником в театрах у Бродвея. Там крутилось полно таких. Я могу отличить парня от девки, хотя должен признать, этот был хорош.
— Но если это был парень, почему вы позволили ему выйти на работу? — спросила Ланкастер.
— Мне плевать, если парень одевается как цыпочка, пока он может разносить напитки и не проливать их. Меня интересуют руки, а не члены.
— По вашим словам, — сказал Декер, — официантка ушла раньше парня, с которым я разговаривал.
— Ну, после вашего ухода я ее больше не видел. Пришлось самому разносить по столам выпивку, пока мне не прислали замену. Так что да, похоже, тогда и удрала.
— А вы звонили в агентство? — спросил Декер.
— Звонил. Вы были правы. Никаких записей о ней не нашлось. Вам одно очко.
Взгляд Декера сполз к талии мужчины. Из переднего кармана его джинсов торчал брелок.
— Какую машину вы водите?
Бармен удивленно посмотрел на брелок, потом поднял взгляд на Декера:
— А что? Вам нужно куда-то съездить?
— Нет. Просто любопытно.
— «Ниссан Лиф».
— С электродвигателем.
— Ну да. Шикарный расход бензина — ровно ноль. Я просто включаю его в розетку.
— И, наверное, очень тихий, — продолжал Декер.
— Иногда даже слишком. Страшно подумать, сколько раз я забывал его с включенным двигателем. Просто уходил с ключом в кармане, а машинка работала себе дальше.
— Она здесь? Где вы ее ставите?
— В соседнем проулке.
— Вы не заметили в тот день, когда я заходил сюда, что машина стоит не совсем там, где вы ее оставили?
Мужчина на секунду задумался, потом сказал:
— Нет, не припомню такого. А что?
— Я заглядывал тогда в это проулок. Машины там не было.
— Вот блин, — удивленно выпалил бармен. — Но когда я вышел с работы, она стояла на месте.
— Вы всегда держите ключи от машины при себе?
— Не всегда. Иногда вешаю на крючок, вон там. — Он указал на стену за стойкой. — Приходится переставлять ее, когда мы ждем поставку. Грузовик с пивом туда еле протискивается. И этот тупик, так что им приходится подъезжать задом. И тогда, если я сильно занят, даю ключи какой-нибудь официантке.
— Похоже, та сомнительная официантка прокатилась без вашего разрешения… — Декер бросил на стойку несколько долларов. — Чаевые включены.
И они с Ланкастер вышли.
Снег стал гуще. Декер смотрел на серый «Ниссан Лиф».
— Кажется, он сейчас заряжается, — сказала Ланкастер.
Она смотрела на силовой кабель, идущий из порта машины к распределительной коробке рядом со входом в бар.
Амос, не обращая внимания на кабель, рассматривал стены проулка.
— Вон там, — сказал он.
Камера видеонаблюдения была высоко подвешена и направлена так, чтобы захватывать бо́льшую часть проулка. Декер подошел к тому месту, где висела камера, потом к двери магазина.
— Аптека, — сказал он. — Наверное, это их грузовой вход.
— В этом районе много краж из аптек, — заметила Ланкастер, которая подошла к нему. — Не удивительно, что они повесили камеру. Логичное место, чтобы вломиться с тыла. Поэтому и дверь усиленная, с решеткой.
— Нам нужны записи с этой камеры, и прямо сейчас.
Они быстро двинулись ко входу. Кассир сидел на своем месте, а неподалеку от двери маячил охранник, полицейский вне службы.
Ланкастер показала ему значок.
— Я вас знаю, — сказала она. — Донован, Четвертый участок. Верно?
— Да, мэм. Что вам требуется, детектив Ланкастер?
Она объяснила, и они вместе направились к стойке, где Донован пересказал все кассиру.
— Я могу ее достать, — сказал тот.
Через несколько минут Ланкастер и Декер вышли из аптеки с DVD и поехали прямиком в Мэнсфилд, где Ланкастер вставила диск в свой компьютер и запустила файл.
На записи были метки, и Декер подсказал Ланкастер дату, на которую нужно прокрутить изображение.
Она нажимала на клавиши, пока Амос не сказал:
— Останови здесь.
Мэри послушалась, и картинка на экране замерла.
— А теперь запусти в замедленном темпе, — распорядился он.
Ланкастер нажала нужные клавиши, и они стали смотреть, как официантка выходит из бара, открывает дверцу «Лифа» и, отключив кабель, залезает в машину. Через пару секунд она уехала. Через десять минут вернулась, поставила машину на место, заново подключила кабель и вошла в бар.
— Но этот парень сказал, что она не возвращалась, — заметила Ланкастер.
— Погоди минутку, — сказал Декер.
Женщина вновь появилась несколько секунд спустя, повернулась и вышла из проулка.
Декер посмотрел на Ланкастер.
— Она возвращалась, чтобы повесить на крючок ключи. И бармен ее даже не заметил.
— Верно.
— Значит, она подобрала Леопольда и куда-то его отвезла. Хорошая идея — воспользоваться чужой машиной. У нас нет номера, который можно проследить.
— Но мы можем проверить машину на отпечатки. На ней не было перчаток.
Пока Ланкастер звонила, Декер смотрел на экран. Когда она отключилась, он сказал:
— Хорошо, теперь запусти картинку еще раз, но увеличь, насколько сможешь.
Ланкастер прокрутила увеличенную картинку, потом, по просьбе Декера, повторила еще несколько раз. Камера была наклонена, так что на видео попала задняя часть машины. Им было видно, как официантка усаживается на водительское место, а потом, когда вылезает, — взмах ее длинных ног. Короткая юбка в этот момент задралась до бедер. Но лица видно не было.
— У нее отличные ноги, — заметила Ланкастер. — Нужно отдать ей должное.
— У него, — поправил Декер. «По крайней мере, я думаю, что это парень».
— Однако бармен был прав.
— Насчет чего?
— Он говорил нам, — сказала Ланкастер, — что насмотрелся на парней, одетых девицами, когда работал у Бродвея; но этот, сказал он, действительно хорош. И действительно. В смысле, ноги выглядят совсем как женские.
Декер медленно кивнул и вновь посмотрел на экран. Он еще дважды просмотрел запись, потом закрыл ее. Лицо человека разглядеть так и не удалось.
— Итак? — сказала Ланкастер. — Есть прорывы?
Амос покачал головой. Но что-то там было. Казалось, оно смотрит ему прямо в лицо, но он не мог ухватиться.
Мэри зевнула, потянулась, потом посмотрела на людей, которые продолжали трудиться в библиотеке.
— Интересно, когда покажется Богарт?
— Он не сообщал мне о своих планах, — ответил Декер. — К дому Сайзмора он добирался на самолете. Я полагал, что вернется он тем же способом. В любом случае, быстрее меня.
— Ну, здесь он не появлялся.
— Возможно, он работает еще по каким-то делам.
— Все возможно, но я надеюсь, у Мэнсфилда приоритет, даже для ФБР.
— Не знаю, — рассеянно отозвался Декер.
Ланкастер взглянула на часы.
— Уже почти одиннадцать, а я на ногах с пяти утра. Мне нужно домой. Тебя подбросить? Вряд ли тебе стоит идти пешком. Снаружи уже прилично валит.
Она подошла к окну библиотеки. На улице шел снег, сверкающий в свете ламп.
— Ладно. Думаю, я пока закончил.
Они пошли к выходу.
— Амос, у нас есть довольно много следов, — ободряюще сказала Ланкастер, — осталось только их разработать.
— Мэри, в основном это не следы, а барахло, которое никуда не приведет. Они хорошо всё спланировали.
— Ну, ты же знаешь, что говорят о хорошо продуманных планах…
— Мне известно это высказывание. К сожалению, оно далеко не всегда верно.
Они залезли в ее машину и поехали. Ланкастер глянула на Декера.
— У меня такое чувство, будто ты что-то заметил на видео.
— Заметил. Только вот не знаю что.
— Каково тебе было вернуться в то место? В институт?
— Я не вернулся. Они переехали. Я просто поговорил с одним из тех людей, кто тогда в нем работал.
— И все равно — прогулка по аллее памяти…
— Вся моя жизнь — одна аллея памяти.
— А это плохо?
— Ты когда-нибудь хотела оторваться от фильма?
— Конечно, много раз.
— А если б ты не могла его выключить? Не могла встать и уйти, потому что он крутится у тебя в голове?
Мэри стиснула руль и уставилась вперед.
— Кажется, я понимаю.
Затрещала полицейская рация, стоящая на «торпеде». Диспетчер зачитывал адрес криминального происшествия.
Машина резко вильнула, едва не вылетев с дороги. Ланкастер в ужасе посмотрела на Декера.
— Это же мой дом, — выкрикнула она.
Мэри Ланкастер жила в скромном двухэтажном домике, построенном лет тридцать назад. Хотя Эрл Ланкастер был строителем, дом нуждался в покраске, крыша требовала ремонта, а дерево кое-где подгнило. Асфальт подъездной дорожки растрескался. Внутри дом был в лучшем состоянии, но комнаты были маленькими и темными, а воздух — спертым.
Темное небо над домом освещали мигалки полицейских машин.
Ланкастер с визгом шин свернула к обочине, выпрыгнула, махнула значком двум полицейским, стоящим у входной двери, и проскочила бы мимо, если б они ее не остановили.
Один из них знал ее.
— Детектив Ланкастер…
Она попыталась протиснуться мимо. Мужчина схватил ее.
— Да подождите! — крикнул он. — Дайте мне сказать…
Коп с трудом удерживал ее, поскольку Мэри полностью вышла из себя; она орала, брызгала слюной и царапалась, собираясь любой ценой прорвать в дом.
Потом ее оторвали от полицейского и подняли в воздух.
Копы уставились на Декера, который держал Ланкастер медвежьей хваткой, прижав ей руки к бокам.
— Амос, отпусти меня! — визжала она. — Я тебя убью! Богом клянусь, я тебя убью, сукин сын! Я… тебя… убью…
Она продолжала кричать и вырываться, но Декер держал ее крепко, пока она, наконец, не обмякла в его руках, опустив голову; ноги болтались в воздухе. Мэри обессилела. Она глотала воздух короткими рваными вдохами.
Коп посмотрел на нее.
— Я пытался сказать, что с вашей семьей всё в порядке.
— Что? — закричала она. — Тогда какого черта тут делают все эти люди?
Декер медленно опустил ее на землю.
— Я пыталась дозвониться до диспетчерской, но не смогла прорваться. — сказала Ланкастер. — Где моя семья?
— Их взяли под защиту.
— Что? Почему?
— Приказ капитана Миллера.
В этот момент из дома вышел Миллер.
— Капитан, что за хрень тут творится? — спросила Ланкастер.
— Эрл и Сэнди в порядке.
— Что за происшествие? — спросил Декер.
— В доме оставили некие предметы.
— Какие предметы? — осведомился детектив, пристально глядя на Миллера.
— Амос, тебе, наверное, стоит держаться от этого в сторонке.
— Даже не думайте, если только тут не спрятан еще десяток полицейских, — ответил Декер, угрожающе глядя на пару копов, которые пытались остановить Ланкастер.
— Ну ладно, — сказал Миллер и повел их в дом.
Они вошли в кухню. Декер увидел пивные бутылки на столе и опрокинутый стул.
— Вы же сказали, ничего не случилось! — воскликнула Ланкастер.
— Это не то, чем кажется, — сказал Миллер. — Это… это всё…
Он пытался подобрать слова и не смог.
У Декера екнуло сердце.
Миллер провел их в смежную комнату.
На полу лежало тело. В смысле, не настоящее тело. Надувной манекен мужчины в натуральную величину. Кто-то покрасил ему голову в каштаново-серый цвет. Но внимание Декера было приковано к красной полоске, нарисованной поперек шеи.
— Это… это как бы Эрл? — спросила Ланкастер.
— Видимо, да, — помешкав, ответил Миллер, бросив короткий взгляд на Амоса. — Больные ублюдки.
Декер заметил и кресты, нарисованные на месте глаз манекена.
Каждый не раз видел манекены. Вездесущие — и потому безобидные. Но Амос никогда еще не видел такой жуткой вещи, как этот манекен. Он походил на тройки, марширующие к нему из темноты. Бледный, окровавленный, молча глядящий в пустоту, безжизненный; от этой символики разило порочностью.
Декер посмотрел в сторону лестницы. Потом огляделся. Он бывал в этом доме, и не один раз. Но его разум, отметивший факт, только сейчас связал его с другим.
Этот дом был почти точной копией дома Декера. Обычное дело с шаблонной застройкой для рабочего класса. Застройщик берет один проект и строит сотни домов, по сути одинаковых, только раскрашенных в разные цвета или с мелкими архитектурными отличиями.
— Там есть еще один, для… как бы для Сэнди? — спросила Ланкастер. Она протянула руку и оперлась о спинку стула, чтобы не упасть.
— Да, наверху есть другой манекен, — ответил Миллер, снова нервно глянув на Декера.
Амос мысленно вернулся к минутам, в которые мчался по очень похожей лестнице своего дома в ночь, когда потерял все.
— Значит, в моем доме просто лежит еще одна… такая штука? — рявкнула Ланкастер.
Декер посмотрел на манекен с «перерезанным» горлом, потом встретился взглядом с Миллером. И что-то в глазах капитана, вкупе с блеснувшей догадкой, заставило Амоса сказать:
— Нет, там еще две.
— Да, — с болью подтвердил Миллер. — Еще две.
— Что за хрень вы несете? — спросила Ланкастер. — Есть только Эрл и Сэнди… Погодите, или третий — это я?
Декер уже шел к лестнице.
Первая дверь, к которой они подошли, была приоткрыта. Амос распахнул ее, и они вошли в комнату.
С дальней стороны кровати торчала нога; он знал, что увидит это. Декер обошел кровать и посмотрел вниз. Всё, как он и думал. Этот манекен был женщиной, одетой в просвечивающую ночную рубашку. Посреди лба нарисовали черную точку, изображающую пулевую рану. Глаза манекена тоже были помечены крестами.
— Я думаю, ты знаешь, где третья жертва, — сказал Миллер Декеру.
Ланкастер задохнулась.
— Господи, так это как бы…
— Кэсси, — закончил за нее Декер.
Миллер положил ему на плечо руку.
— Амос, может, тебе лучше спуститься вниз?
Тот покачал головой.
— Нет.
— Амос, пожалуйста.
— Нет!
Он пробежал по коридору и открыл дверь в ванную. Остальные бросились за ним.
На унитазе сидел третий манекен, маленький, ребенок. Они даже нацепили на него вьющиеся волосы, как у Молли. Поясок халата удерживал ее вертикально. На шее были нарисованы синяки, глаза отмечены крестами.
Убийцы в точности воспроизвели то, что случилось в доме Декера, но, к счастью, заменили настоящих людей манекенами.
Однако было и одно отличие. Важное отличие.
На стене над унитазом были написаны слова:
Это можно легко превратить в реальность. Но спроси себя: сколько еще боли ты готов причинить, братан? Закончи все сейчас. Поступи правильно. Как ты собирался поступить тогда. Найди смелость. Не будь трусом, братан. Или в следующий раз кровь будет настоящей. Последний шанс.
Декер долго смотрел на слова.
Потом повернулся и вышел из комнаты. Спустился по лестнице, шагая через две ступеньки, и вышел из дома. Ланкастер и Миллер последовали за ним. Ланкастер догнала его уже в конце подъездной дорожки.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Мэри, прости меня за все это.
— Тебе не за что просить прощения. С моей семьей всё в порядке.
— В следующий раз они будут мертвы.
— Не будут. Слушай, дело не в тебе. Дело в них.
— Нет, дело в них и во мне.
Он пошел прочь по улице, а вокруг кружились снежинки.
Декер сидел на кровати в своей комнате в «Резиденс Инн». Снаружи по-прежнему шел снег, но земля еще не остыла, и он быстро таял. Там была просто слякоть. Совсем как в его голове.
«Мой изумительно совершенный разум, который помнит все».
Но часть его мыслей была кристально ясной.
Декер держал в руке пистолет. Хорошее, исправное оружие. Он носил его с собой, когда был детективом. И принес его с собой в гражданскую жизнь.
Тот самый пистолет, который он засунул себе в рот, а потом приставил к виску, когда сидел на полу и смотрел на свою мертвую дочь.
Тогда он не нажал на спуск и до сих пор не знал точно почему. С безупречной памятью не пришел безупречный разум или непоколебимые решения. Иногда совершенство на одном конце уравнения оставляет поразительную погрешность на другом. Возможно, это естественный баланс.
Так или иначе, в ту ночь он себя не убил.
Но сегодня другая ночь, правда?
Амос передернул затвор и услышал, как патрон мягко вошел в патронник. Затем сдвинул предохранитель и приставил пистолет к правому виску.
Найди смелость. Не будь трусом, братан. Закончи все сейчас.
Декер думал, что в самоубийстве должны быть и смелость, и трусость. Хватит ли у него обеих? Или нет?
Однако он думал, что справится. Во всяком случае, сейчас.
Амос закрыл глаза. Палец подполз к скобе, потом к спусковому крючку. Немного надавить, и все закончится. Самая узкая щель в мире, между пальцем и спуском. Простейшее движение — согнуть указательный палец и нажать. Люди делают это ежедневно, только не с оружием.
Декер попытался очистить ум, расслабиться и просто отпустить все то, что привязывало его к этому миру. Не так уж много. Что вообще у него осталось?
Перед мысленным взором всплыл образ сначала Молли, потом Кэсси. Два кадра памяти, которые он никогда не отпустил бы, даже если б смог избавиться от остальных.
Он удержал эти образы. Его ЦВМ моментально замер.
Стук в дверь заставил его открыть глаза. Он не пошевелился.
Стук повторился.
— Амос? Амос, я знаю, что ты там. Пожалуйста, открой дверь.
Образы Кэсси и Молли задержались еще на мгновение, а потом кадры сдвинулись и их место заняли другие картинки.
Декер встал и открыл дверь.
Капитан Миллер — воротник пальто поднят, на ногах старые галоши.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он. — Прямо сейчас.
Миллер не стал дожидаться приглашения и протиснулся мимо Декера в маленькую комнату. Его взгляд остановился на пистолете, который Амос уронил на кровать. Миллер резко взглянул на Декера.
— Ты это делаешь — они выигрывают, сам знаешь.
— Выигрывают? — произнес Амос.
Миллер подобрал пистолет, поставил на предохранитель, положил его на комод у стены и сел на край кровати. Декер прикрыл дверь и уселся на стул.
— Разумеется, — сказал капитан полиции. — Поскольку ты единственный, у кого есть шанс их взять. Ты устраняешь себя — и они получают полную свободу делать то, что делают.
— Если их цель — наказать меня, уничтожить, то, как только они преуспеют, им больше нечего делать.
— Пока они не решат, что какой-то другой человек неуважительно отнесся к ним. И есть еще одна мелкая загвоздка — эти мерзавцы, убившие столько людей, просто уйдут. Я не намерен этого допустить. Думаю, что и ты тоже.
Декер взглянул на пистолет, потом опять на Миллера.
— Мы не можем вернуть погибших, — сказал капитан. — Мы можем только одно. Поймать тех людей, которые их убили, и убедиться, что они больше никогда не причинят вреда ни единому человеку. Вот так. Может, это и немного, но в цивилизованном мире это все, что у нас есть.
— В цивилизованном мире?
— В котором всегда есть части, лишенные цивилизации.
Декер чуть пошевелился на стуле, но его мысли зашевелились намного сильнее.
— Кто сообщил об инциденте? Происшествии в доме Ланкастеров?
— Эрл Ланкастер. Он был с Сэнди на школьном мероприятии. Их не было дома почти до одиннадцати. Тогда они нашли то, что нашли, и позвонили «девять-один-один».
— Кто-нибудь что-то слышал или видел?
— Еще опрашиваем. Пока все глухо. Было темно, шел снег. Легко проскользнуть внутрь. Они могли принести манекены сложенными, а потом быстро надуть их. — Миллер потер лоб. — Слава богу, что они не выбрали живые цели.
— И это странно, поскольку они без проблем убивают кого угодно.
Капитан задумчиво кивнул.
— Знаешь, кажется, будто эти люди могут становиться невидимыми.
— Они вполне видимые. Просто безобидные.
— В смысле? — спросил Миллер.
— Не опасны. Не выделяются. Настолько обычные, что их никто не замечает, даже когда они рядом. И это превращает их в невидимок, потому что люди их не запоминают.
— Ну, один из них переоделся копом, чтобы схватить Лафферти.
— Нет, не копы. Полицейские привлекают внимание. Эта маскировка использовалась специально для Лафферти. Нет, я имею в виду нечто совсем обыденное, которое просто сливается с фоном.
— Результаты опросов соседей будут у нас примерно через час. Не хочешь подъехать в участок и заняться ими?
Декер посмотрел на своего бывшего начальника.
— Чтобы мне было не скучно?
Миллер встал.
— Декер, ты взрослый человек. Если ты захочешь убить себя, то убьешь. Я никак не смогу тебя остановить. Но пока ты жив и здоров, я бы хотел воспользоваться твоими услугами. Так что давай поедем в участок и посмотрим, нет ли там чего.
Он повернулся и вышел за дверь.
Декер еще несколько секунд сидел, потом встал, сгреб пистолет, засунул его в карман пиджака и последовал за Миллером.
Спустя четыре чашки кофе и завтрак в виде черствого буррито Декер отодвинулся от стола, за которым просматривал отчеты, и направился в туалет. Когда он вышел, увидел подпирающую стенку Алекс Джеймисон, которая явно дожидалась его. Она смотрела на Амоса, сложив на груди руки и притоптывая каблуками по линолеуму.
— Похоже, я пропустила свой рейс, — сказала она.
— Всегда найдется другой.
— Возможно. Возможно, я отправлюсь куда-нибудь в теплые края. Когда мы здесь закончим.
— Это не ваш бой. И не ваши заботы.
— Декер, хватит.
— Что вы здесь делаете?
— Хотела вас увидеть. Чтобы вы знали, я по-прежнему работаю с этим делом. И Миллер позвонил мне. Он знал, что я ездила с вами в институт и была с вами, когда вы нашли Сайзмора.
— И?..
Из-за угла показался Миллер.
— И я подумал, что нам не повредит еще одна пара свежих глаз. Я не настолько горд, чтобы отказываться от помощи. — Он указал на обоих. — Так почему бы вам не заняться делом?
— Она не работает в полиции.
— Вы тоже, — огрызнулась Джеймисон.
— Где Ланкастер? — спросил Декер.
— Где и должна быть, со своей семьей. А теперь идите!
Декер неохотно привел Джеймисон в комнату, и они начали заново просматривать показания соседей Ланкастеров и данные полиции.
«Пожилая женщина и собака.
И собака. Не опасная.
Иногда люди что-то упускают, вспоминая, только если им задают конкретный вопрос».
Декер запустил свой ЦВМ и прокрутил его к показаниям соседей, которые собрала полиция после убийства его семьи.
Никакой пожилой женщины с собакой. Но был пожилой мужчина, вышедший на прогулку. По описаниям он немного сутулился, выглядел немощным, опирался на трость и никак не сочетался с ужасной бойней, произошедшей в ту ночь, которую наверняка учинил сильный, одержимый убийством мужчина в расцвете сил.
«Совершенно безобидный. Никто не смотрел на него дважды. Никого не интересовало, кто он. Или почему он был там в тот вечер.
Включая меня».
В дом Ланкастеров никто не вламывался. По-видимому, они просто вошли.
Личина пожилой женщины. Личина пожилого мужчины. Похоже, убийца — настоящий хамелеон.
Декер вновь уставился на папку с показаниями.
«Просто вошли».
Он мысленно вернулся ко вчерашнему вечеру. В доме было чисто и ухожено. Мэри, бывало, работала целыми сутками. Эрл, было известно Декеру, хоть и толковый подрядчик, все время возился с их дочерью, Сэнди. Амос не замечал, чтобы парень каждые пять минут пылесосил, вытирал пыль и занимался прочим хозяйством.
Декер встал из-за стола и пошел к двери. У него есть вопросы, требующие ответов. Он явно забыл о присутствии Джеймисон, пока та не напомнила о себе вопросом:
— Куда мы идем?
— У меня есть дело. Куда идете вы, я не знаю.
— Но мне с вами безопаснее, правда?
Декер попытался придумать ответ, но потом просто сдался.
Алекс подняла ключи.
— И, в отличие от вас, у меня есть машина.
— Нет, у вас есть полмашины.
Амос гордо пошел дальше, и Джеймисон поспешила следом.
Ланкастер, против ее желания, тоже поместили под защиту, и сейчас она вместе со своей семьей находилась в доме, арендованном ФБР, который совместно охраняли местные копы и агенты Бюро.
Декер прошел проверку, и они вместе с Джеймисон вошли в дом. Малышка Сэнди подбежала к нему и обхватила руками его ногу. Не зная, что еще сделать, он гладил ее по голове, пока девочка не выпустил его и, глядя снизу вверх, заявила:
— Ты Амос Декер!
— Да, это я. А ты Сандра Элизабет Ланкастер.
Она погрозила ему пальчиком:
— Да, это я.
Потом девчушка убежала; ее замученный отец старался поспеть за ней.
Гости уселись напротив Ланкастер, которая подозрительно посмотрела на Джеймисон.
— Что вы здесь делаете?
— Я консультант по этому делу, как и Декер.
— Никогда еще не видела дела с таким количеством консультантов, — заметила Мэри и перевела взгляд на Амоса. — Как твои дела?
— Делаются, — ответил тот.
— Эти бессердечные мерзавцы. Превратили мой дом в твое место преступления.
Джеймисон потрясенно взглянула на Декера.
— Вы не знали? — спросила Ланкастер.
— Нет, — тихо сказала журналистка.
— По счастью, они воспользовались манекенами вместо настоящих людей, — сказала Ланкастер.
Она вздрогнула, достала пачку сигарет, но потом засунула их обратно. Декер смотрел на нее.
— Я стараюсь бросить, — сказала Мэри. — Ради Сэнди.
— Пассивное курение? — спросила Джеймисон.
— Нет, я никогда не курю дома или в машине. Я подумала, что хочу увидеть, как она вырастет. Особенно после…
Ланкастер залезла в карман, достала платок и, смущенно отвернувшись, вытерла глаза. Потом засунула платок в карман и сказала:
— Я не хочу тут сидеть. Я хочу работать над делом. Мерзавцы пробрались ко мне в дом и учинили такое… Никогда еще так не хотела взять преступников.
— Ты или Эрл нанимали службу уборки для вашего дома? — спросил Декер.
— Службу уборки? — озадаченно переспросила она.
— Я знаю, насколько вы оба озабочены безопасностью, особенно в отношении Сэнди. После того, как она однажды вышла из дома, и вы несколько часов искали ее.
— Декер, к чему ты клонишь? — резко сказала Ланкастер.
— В ваш дом никто не вламывался. Мэри, они просто вошли. Я задумался, как такое возможно. Есть один вариант — у них был ключ. Эрл ушел с Сэнди. Он же запер дом?
— Разумеется, как всегда. И ты прав, Эрл нанимал службу уборки, но у них нет ключа от нашего дома. Мы бы никогда такого не допустили. Эрл знал, когда они должны прийти, и впускал их в дом.
— Но ведь, оказавшись в доме, человек, который выдает себя за уборщицу, может получить доступ к ключу, сделать дубликат, а позднее открыть им дверь?
— Но откуда они узнали, что Эрл нанимал уборщицу?
— Если они следили за домом, то могли увидеть машину или фургон. Как правило, на машинах есть логотип службы.
— Но как он мог заменить уборщицу?
— Позвонить в службу, представиться тобой или Эрлом и отказаться от их услуг на один из рабочих дней.
— Декер, ты вправду…
— Мэри, это всего один телефонный звонок. И возможный прорыв для нас. Ты сказала, что хочешь работать над делом. Вот и работай.
Она достала телефон и позвонила в службу уборки. По ее репликам Декер понял ответ еще до того, как она закончила разговор.
— Амос, ты был прав. Им позвонили и сказали не приходить.
— Вот так фальшивая горничная вошла в дом и сделала дубликат ключа. Где вы держите ключи? — спросил Декер.
— На крючке у черного хода.
— Я видел на холодильнике календарь. Это ваше общее расписание?
— Да.
— А вот так они узнали, когда Эрла и Сэнди не будет дома до позднего вечера.
— Не могу поверить, что человек, который все это совершил, был в моем доме, — сказала Ланкастер, уставившись себе на руки. — Просто не могу поверить… — Она подняла взгляд. — Это значит, что Эрл видел убийцу. Может…
Декер покачал головой.
— Этот человек уже давно не похож на любое описание, которое сможет выдать Эрл. Они для этого слишком умны, Мэри.
Декер встал и посмотрел на Ланкастер. Джеймисон последовала его примеру.
— С вами здесь все будет в порядке? — спросил он.
— Мы будем в безопасности, если ты об этом.
— Сейчас я говорю именно об этом.
— Мне повезло, Амос. Моя семья жива.
— Мэри, это было предупреждение. Для меня. Я не сделал того, что они от меня хотели. Больше предупреждений не будет. И это значит, что мне нужно схватить их, прежде чем они доберутся до кого-то еще.
Он повернулся к выходу.
— Куда ты сейчас собираешься?
Ланкастер смотрела на него так, будто он последний оставшийся на земле человек, не считая ее самой. Если б Декер был способен к сопереживанию, сейчас он был бы глубоко тронут.
— Еще раз взглянуть на видео.
— Какое видео?
— С человеком, который вылезает из машины.
Амос пересмотрел видео на ноутбуке еще с десяток раз, в нормальном и замедленном темпе. Потом откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Она подходит.
Берет заказ.
Приносит пиво.
Уходит.
Потом он увидел ее еще раз; она прохаживается вдоль стойки — стройные бедра заманчиво покачиваются — и исчезает в глубине помещения.
Потом он увидел ее еще раз. Здесь. На экране.
Вылезает из машины. Снова, снова и снова.
Все увиденное прокручивалось у него в голове. Декер раз за разом рассматривал ее тело, с головы до ног. Сосредотачивался на маленьком кусочке лица, который попал в кадр.
И тут оно щелкнуло. Его ЦВМ наконец-то выдал результат.
Декер открыл глаза и увидел, что рядом стоит агент Богарт. Он и Джеймисон тоже были в библиотеке Мэнсфилда.
— Вы заезжали к Ланкастер? — спросил агент ФБР.
Декер кивнул, все еще размышляя над картинками в своей голове.
— Как она?
— Ваш самолет где-то поблизости?
Богарт удивленно посмотрел на него и присел на край стола.
— Да, а что?
— Я смогу им воспользоваться?
— Если я распоряжусь, сможете. А в чем дело?
Декер встал.
— Нам нужно в Чикаго.
— Вы же недавно там были…
— Еще раз.
— Вы нашли след? — Богарт посмотрел на экран ноутбука с осязаемым энтузиазмом.
— Я нашел след.
— Я тоже могу поехать? — быстро спросила Джеймисон.
Агент взглянул на нее, потом на Декера. Тот пожал плечами.
— Ладно, — ответил Богарт, — но имейте в виду, ФБР вам не какая-нибудь гребаная авиакомпания. И ни слова в печати.
— Я ушла из газеты.
— Что? — сказал Декер. — Почему?
— Сейчас я занята на этом деле полный рабочий день. У меня нет времени на репортерские обязанности. И, честно говоря, пришло время двигаться дальше. — Она встала и подхватила сумку. — Ну, пошли. Давайте, шевелитесь.
И вышла из комнаты.
Богарт посмотрел на Декера.
— Вот это нечто… Чем вы ее заслужили?
— Пока сам не соображу, — ответил Амос.
Самолет приземлился на частной полосе к югу от Города Ветров[376]. Там они сели во внедорожник и направились в новую штаб-квартиру Института когнитивных исследований. Институт размещался теперь в трехэтажном здании в офисном парке, спроектированном по образцу кампусов, примерно в часе езды от Чикаго.
Богарт показал свое удостоверение ФБР женщине за стойкой. Это вызвало цепную реакцию, в результате которой их проводили в конференц-зал в дальней части здания, раскрашенный в спокойные цвета.
Следом в зал вошел мужчина в темном костюме-тройке, розовой рубашке и желтом галстуке-бабочке в зеленую крапинку. Он посмотрел на Богарта, который показал удостоверение и представился. Затем Даррен Маршалл увидел Декера.
— Амос Декер?
Тот встал и пожал ему руку.
— Доктор Маршалл.
— Прошло… сколько, двадцать лет?
— Плюс два месяца, девять дней и четырнадцать часов, — автоматически сказал Декер.
Результат выскочил с такой скоростью, что Амос даже не осознал процесса. Это уже не казалось ему странным. Просто… просто теперь он был таким.
— Разумеется, поверю вам на слово, — сказал Маршалл и взглянул на Богарта. — Амос был исключительным случаем.
— Не сомневаюсь. Но мне ничего об этом не известно.
Следом Маршалл посмотрел на Джеймисон:
— А вы тоже из ФБР?
— Нет. Я просто неравнодушный гражданин, который хочет помочь.
Эта реплика слегка ошеломила Маршалла.
— Исключительный случай? — подтолкнул его Богарт.
Декер лаконично произнес:
— Я перенес травму головы. Это изменило работу моего мозга. Сделало его более эффективным в некоторых аспектах. — Он помолчал. — Искусственный савант — скажем так; в отличие от вашего брата.
Богарт кивнул, пристально глядя на него.
— Ясно. Хорошо, я понял.
— Не могли бы вы рассказать мне, в чем вообще дело? — попросил Маршалл.
Декер объяснил Маршаллу ситуацию и не успел еще закончить, как тот медленно кивнул.
— Я слышал, конечно, о бедняге Сайзморе, но не знал, что это связано с тем… ужасным событием в Берлингтоне.
— Мы говорили об этом с доктором Рабиновичем, — уточнил Декер.
— А, так вот почему Гарольд звонил, — сказал Маршалл. — Я был так занят, что до сих пор не перезвонил ему.
— Это связано и с другими событиями, еще ужаснее, — встрял Богарт. — Но сейчас мы их обсуждать не будем.
Он выжидающе посмотрел на Декера.
— Наш убийца почти наверняка мужчина, — начал Амос. — У него есть партнер, человек, называющий себя Себастьяном Леопольдом.
— Никогда о таком не слышал. Но вы считаете, это как-то связано с институтом?
— Учитывая, что они очень тщательно раскладывали следы, приведшие меня сюда, — да. Добавим к этому факт убийства доктора Сайзмора.
— И вы точно знаете, что они связаны? В смысле, смерть Сайзмора и все остальное?
— В его доме было оставлено сообщение. Специально для меня.
Маршалл, явно сильно расстроенный, обмяк на стуле.
— Господи, просто не могу в это поверить…
— В моей группе в институте была женщина, Белинда Уайетт, — сказал Декер.
— Да, я ее помню.
— Она была одной из протеже доктора Сайзмора.
— Хм, мы здесь не поощряем подобные отношения.
— Но это не значит, что такого не случается. Верным ли будет предположение, что доктору Сайзмору предложили уйти именно из-за его отношений с пациентами? Возможно, с пациентками?
— Я не могу обсуждать эту тему.
Богарт подался к Маршаллу.
— Доктор Маршалл, мы выслеживаем убийцу, на счету которого очень много жертв, включая группу старшеклассников и одного из моих агентов. Этого человека нужно остановить. Поэтому, при всем уважении к вашим принципам, мы будем признательны за любую оказанную нам помощь.
Маршалл нервно выдохнул.
— Ну, я могу сказать, что Сайзмор перешел профессиональную грань в отношениях с женщиной в институте примерно в то время, когда его попросили уйти. Я действительно не могу вдаваться в подробности.
— Не беспокойтесь, он не подаст на вас в суд, — заметил Богарт. — Он лежит в морге. — Посмотрел на Декера. — Вы думаете, у Сайзмора могли быть такие же отношения с этой Уайетт?
Амос, пропустив его вопрос мимо ушей, обратился к Маршаллу:
— Что с ней случилось?
— Мне нужно посмотреть записи.
— Будьте добры.
— Это очень скользкая территория, профессионально говоря.
— Доктор Маршалл, пожалуйста, просто посмотрите записи.
Тот встал, снял трубку с телефона, стоящего на тумбе, и сказал несколько слов. Через пять минут в комнату вошла женщина с пухлой папкой. Она вручила папку Маршаллу, развернулась и вышла.
Доктор надел очки и заявил:
— Мне нужно просмотреть эти документы.
— Приступайте, — ответил Богарт. — И не торопитесь.
Прошло двадцать минут. Наконец Маршалл поднял взгляд.
— Хорошо, что вы хотите узнать?
— Сколько ей тогда было лет? — спросил Декер.
— Шестнадцать.
— Она была гипер?
— Да, экстраординарные способности. В действительности, близкие к вашим. Но, в отличие от вас, у нее не было признаков синестезии.
— Что делало мой случай более интересным, — заметил Декер. — За счет двойственности.
— И того, как вы ее получили. Травма головы на футбольном поле. Никогда прежде такого не видел. И сильно сомневаюсь, что увижу второй раз.
Богарт посмотрел на Декера.
— Вот, значит, как это случилось…
Джеймисон кивнула ему:
— Да.
— Она это знает, а я — нет? — возмутился Богарт.
— У нас с ним была длинная поездка, — пояснила Алекс.
Декер обратился к Маршаллу:
— Как Белинда получила свои способности? У нас были групповые сессии, но этот вопрос ни разу не поднимался. Ходили всякие разговоры, так что о моей ситуации кое-кто знал, но Белинду не упоминали ни разу.
— Ну, вашу биографию тоже не следовало раскрывать. А у Белинды все было еще… сложнее.
— Насколько сложнее? — спросил Богарт.
Когда Маршалл ничего не ответил, агент ФБР произнес:
— Я не хочу играть грубо, но могу в течение часа получить на вас вызов в суд. Однако за это время они могут убить еще кого-нибудь.
Маршалл посмотрел на Декера.
— Вы действительно считаете, что это связано с теми убийствами?
— Я не считаю, я знаю.
Доктор снял очки и отодвинул папку.
— Белинда Уайетт была подростком из сельской глуши в Юте. Когда ей было шестнадцать, она, говоря прямо, пережила групповое изнасилование, причем разными способами, и тяжелые побои. Потом ее бросили умирать.
Богарт кинул взгляд на Декера, но тот не отрывался от Маршалла.
— То есть она перенесла мозговую травму, связанную с полученными побоями, и вышла из нее с гипертимезией, — сказал Амос.
— Да. Кроме того, как вы догадываетесь, она перенесла тяжелейшую психическую травму, — добавил Маршалл. — Причем без надежд на полное восстановление. Ущерб, как эмоциональный, так и физический, остался с ней навсегда. В частности, она лишилась способности зачать ребенка.
— Господи, — выдохнула Джеймисон.
— Погодите, Декер, — встрял Богарт. — Я не поспеваю. Уайетт — девушка. Она не может быть нашим стрелком. Он — парень.
— Она может быть нашим стрелком. Она и есть наш стрелок.
Богарт резко глянул на него.
— И как вы это вычислили?
Декер посмотрел на Маршалла.
— У Белинды были и другие проблемы, верно? Помимо перенесенных побоев и изнасилования? Возможно, с сексуальной ориентацией?
— Даже не представляю, как вы могли об этом узнать, — изумленно произнес Маршалл. — Насколько мне известно, это не упоминалось ни на одной сессии.
— Я не смогу объяснить, как именно у меня в голове складываются факты. Линия подбородка, изгиб бедра, руки… Поведение и пластика… Все перемешалось. Как кусочки головоломки.
— Амос, у вас действительно необыкновенный разум.
— И поэтому ее насиловали и избивали? Я полагаю, что двадцать лет назад в Юте, да еще в глуши, такой человек был не слишком популярен.
— Я не был посвящен в детали преступления, но да, возможно, дело именно в этом. По правде говоря, я не знаю, насколько мы, как общество, продвинулись вперед. Полагаю, что подобное состояние до сих пор может спровоцировать резкую и абсолютно неадекватную реакцию.
— Как именно описали ее состояние? — спросил Декер.
Маршалл собирался запротестовать, но сдался.
— Двадцать лет назад Белинду Уайетт классифицировали как страдающую истинным гермафродитизмом.
— В смысле, как гермафродит? — уточнила Джеймисон.
— Да, — ответил Маршалл. — Сейчас этот термин не используется, поскольку считается неуважительным. Сегодня мы называем такое состояние «интерсексуальность» или НПР, нарушение полового развития. При этом отмечается несоответствие внешних и внутренних половых органов, то есть семенников или яичников, либо наличие женских хромосом, но мужских половых органов или наоборот. Существует четыре категории такого состояния. Белинда технически принадлежала к группе, называемой «истинные гонадные интерсексуалы».
— И что это означает? — спросил Декер.
— Что у человека есть и яичники, и семенники. У Белинды были как ХХ, так и XY-хромосомы. Кроме того, у нее один яичник и один семенник. Как вы догадываетесь, с этим нелегко жить. Медицинское сообщество прошло долгий путь и способно помочь человеку справиться с этой ситуацией, сделать выбор посредством хирургии или иными способами. Двадцать лет назад чаще всего сразу выбирали хирургию и делали пациента женщиной вместо мужчины, поскольку это более простая операция. Сейчас мы знаем, что на это влияет множество других факторов. Зачастую лучше подождать, разобраться в ситуации конкретного человека и дать пациенту возможность значительно повлиять на окончательное решение. В конце концов, это их тело и их жизнь.
— А двадцать лет назад?
— Тогда все было иначе, — ответил Маршалл. — А люди бывают исключительно невежественными. И очень жестокими. Уайетт было шестнадцать, она училась в школе. Достаточно опасное время для многих молодых людей, которые еще не знают, как справиться со своими… биологическими отличиями от ровесников.
Джеймисон мрачно заметила:
— Видимо, те, кто ее насиловали и избивали, знали об ее отличии. И принадлежали к невежественной разновидности. Решили преподать девочке урок?
— Скорее всего, да.
— А ее родители? — спросил Декер.
— Поскольку она еще не была совершеннолетней, для приезда в институт потребовалось их разрешение.
— Они когда-нибудь навещали ее?
— Нет.
— Почему?
— Выражаясь деликатно, я бы отнес их к невеждам.
— Господи, родители бросили ее именно тогда, когда она сильнее всего в них нуждалась, — сказала Джеймисон.
— То есть они считали свою дочь чем, уродом? — спросил Декер.
— Я несколько раз говорил с ними по телефону. Не думаю, что их беспокоила ее судьба. Весьма неприятные люди.
— А почему у вас оказалась вся медицинская информация о пациентах? — спросил Богарт. — Я полагал, вы изучали только когнитивные проблемы.
— Мы смотрим на задачу шире. Да, наша основная цель — исследование разумов, которые были или стали исключительными вследствие различных факторов. Но, кроме того, мы врачи. Пациенты, с которыми мы работали, вроде Белинды или Амоса, перенесли серьезные травмы, что, в свою очередь, заметно изменило их мозг. Нам нужно было знать их полную историю болезни, чтобы лучше понимать причины этих изменений и, как мы надеялись, помочь им справиться, по сути, с новой жизнью.
Он посмотрел на Декера.
— Амос, я знаю, что после вашего ухода мы больше не следили за вами. Это недостаток нашей методики, но сейчас он исправлен. Даже если вы нас покинули, мы можем продолжать поддерживать вас.
— Ваша помощь была очень ценной, — сказал Декер. — Она дала мне возможность справиться своими силами.
— Весьма рад это слышать. Что же касается Белинды, то ее случай был крайне сложным, даже если б ей не пришлось перенести… У меня было несколько откровенных бесед с врачом из Юты, который наблюдал ее и поставил ей предварительный диагноз. Это единое целое, особенно когда речь идет о разуме, поэтому нам требовалось понять абсолютно все. Ее родители не возражали. Думаю, им просто хотелось умыть руки, — добавил он с гримасой.
— Белинда перенесла операцию, сделавшую из нее мужчину? — спросил Декер.
— Не знаю. Могу только сказать, что ни до, ни во время ее пребывания в институте такую процедуру не проводили.
— Вы что-нибудь слышали о ней с тех пор, как она выписалась?
— Ни слова.
— У вас есть адрес Белинды?
— Нет.
— А ее родителей?
— Да, в документах, но он пятнадцатилетней давности.
— Ничего, мы его возьмем, — сказал Амос.
Декер сидел за столиком и смотрел в окошко. Джеймисон устроилась напротив и нервно поглядывала на него. Пытаясь поднять настроение, она сказала:
— Ладно, должна признать, эта штуковина круче моего «Судзуки».
— Вы говорите о своей клоунской машинке? — отозвался Декер, по-прежнему не глядя в окошко.
Они летели на высоте сорока одной тысячи футов со скоростью пятьсот миль в час на холеном трехмоторном «Фалконе» Бюро.
Декер оторвался от иллюминатора, когда Богарт поставил перед ними по чашке кофе и уселся напротив Декера. Агент ФБР расстегнул пиджак и глотнул из чашки.
Джеймисон обвела взглядом роскошный салон.
— Классная тачка.
Богарт кивнул.
— Ради таких дел Бюро снимает все ограничения. — Он взглянул на Декера, который опять уставился в окно. — Значит, вы получили удар на футбольном поле, и это навсегда изменило вашу жизнь?
— Это изменило мой мозг, а вместе с ним — мою жизнь.
— И, опять же, вы не хотите об этом говорить?
Декер не ответил.
— Как вы думаете, что мы найдем в доме Уайеттов в Колорадо? — спросила Джеймисон, нервно поглядывая на обоих мужчин.
— Любая находка расскажет нам нечто, чего мы не знали раньше, — ответил Декер. — И на шаг приблизит нас к Белинде Уайетт.
Богарт снова приложился к чашке.
— Что заставило вас посмотреть в сторону Уайетт? Мы искали мужчину, а она — женщина, или была ею, когда вы встречались.
В ответ Декер открыл ноутбук и повернул его так, чтобы агент ФБР видел экран. Потом запустил видеозапись. Богарт смотрел на бегущие кадры, потом обернулся к Амосу.
— О'кей, это женщина, которая вылезает из машины. Официантка из бара. Сообщница Леопольда. Возможно, Белинда Уайетт. На мой взгляд, она определенно кажется женщиной.
— Вы заметили, как этот человек вылезает из машины?
Богарт взглянул на экран.
— Вы сказали, это был парень, переодетый женщиной. Но сейчас, когда нам известно, что Уайетт — интерсексуал, мы не можем сказать, мужчина она или женщина. Так что, возможно, она выглядела женщиной просто потому, что является женщина. Она могла не делать операцию.
— Все верно. Она может быть ровно тем, кем была двадцать лет назад. Нам известно, что Леопольд не мог совершить убийства. Если его партнер — Уайетт, остается только она. Она и есть стрелок.
— Хорошо, но я все равно не понял, зачем нужно было смотреть, как она вылезает из машины. Просто выставила ноги наружу и встала. Как любая девчонка или парень.
— Нет, не как парень. Совсем не как парень.
— Не улавливаю.
— Повернитесь боком и встаньте, как будто вы вылезаете из машины.
— Что, сейчас?
— Да, сейчас.
— Декер!
— Просто сделайте это.
Богарт выглядел рассерженным, но повернулся и выставил ноги в проход. Он уже собирался встать, когда Декер остановил его.
— Посмотрите на ноги.
Богарт уставился на свои расставленные ноги.
— И что с ними? Я выставил их в проход, иначе я не смогу подняться. Человек на видео сделал то же самое.
— Посмотрите на расстояние между бедрами.
Богарт взглянул на большой зазор между ногами:
— И что?
— Теперь посмотрите на экран.
Богарт взглянул на экран. Бедра человека почти касались друг друга.
— Обратите внимание на руку, — добавил Декер.
Рука втискивалась в узкую щель между бедрами, прижимая край юбки.
— Ваши ноги широко расставлены, а рука находится где угодно, но только не рядом с ними.
— Ну, она же в юбке, а я — нет.
— Это не важно. Вы — мужчина, и что бы вы ни надели, вы не станете так делать. Вы раздвинете ноги и встанете. А теперь возьмите этого человека в проулке. Там больше никого нет, никто не заглянет под юбку. Тогда зачем сдвигать ноги? Зачем придерживать рукой юбку?
— Сдаюсь. Так зачем?
— Это разница в воспитании мужчины и женщины. Женщины делают это движение автоматически. Оно укореняется в них с ранних лет, как только они начинают носить сарафан и колготки, а потом — платье или юбку. Моя жена учила этому движению нашу дочь, когда та была еще маленькой девочкой. Так делает каждая мать. Но парни об этом не задумываются. Никогда. Парни не беспокоятся о людях, которые могут смотреть, поскольку они сами и есть эти люди.
Богарт посмотрел на свои ноги, потом на руку и, наконец, перевел взгляд на экран, где замершее изображение демонстрировало все то, что объяснил Декер. Он посмотрел на Джеймисон, которая внимательно прислушивалась к разговору. Прежде, чем Богарт успел что-то сказать, она выставила ноги в проход. На женщине была юбка. Ее колени были сдвинуты, а рука занимала то же положение, что и у человека на видео.
— Это вбито в нас, агент Богарт, — заметила она. — В точности как сказал Декер. Все происходит рефлекторно, особенно когда женщина в юбке.
— Так, давайте разберемся, — воскликнул Богарт. — Декер, вы хотите сказать, что наш стрелок — женщина?
— Я говорю, что если наш стрелок Белинда Уайетт — а я считаю, что так оно и есть, — то она сохранила мышечную память с того времени, когда воспитывалась как девочка. Возможно, она сделала операцию и сейчас стала мужчиной, я не знаю. По иронии судьбы, сейчас ей это может нравиться, потому что после стольких лет, когда ее считали уродом из-за неопределенности пола, она может пользоваться этой особенностью к своей выгоде. Она — гендерный хамелеон. Может играть обе роли. И это обеспечивает ей очень эффективную маскировку.
Богарт сдвинул ноги обратно и облокотился на столик. Джеймисон последовала его примеру.
— Почему вы думаете, что она убила Сайзмора? — спросил Богарт.
— Это еще одна причина, по которой я сосредоточился на Уайетт. Она была его любимицей. Он ясно дал мне это понять. Он ничего не говорил о ее прошлом, но проводил с ней много времени.
— Хорошо, но тогда почему она его убила?
Декер разочарованно посмотрел на Богарта.
— Но это же очевидно. Он соблазнил ее и занимался с ней сексом, пока она была в институте.
Богарт и Джеймисон вытаращились на него.
— Вот черт, — сказала Алекс. — В этом есть смысл. Сайзмор был мешком с дерьмом. Его выставили из института за те же дела с другой пациенткой.
— То есть он соблазнил физически и эмоционально ослабленную девушку-подростка, — произнес Богарт, — когда та находилась в исключительно уязвимом состоянии, просто чтобы потрахаться?.. Какая прелесть.
Декер ничего не ответил. Он опять смотрел в окно.
— Вы ничего не упускаете, — отметил специальный агент.
— Если я что-то вижу или слышу, оно всегда остается со мной.
— А если кто-то солжет вам? — заинтересовалась Джеймисон. — Вы запомните это, но необязательно как ложь, верно?
— Если только оно не будет противоречить какой-то предшествующей информации. Иначе я начну размышлять, что правда, а что нет. Мелкие детали часто приводят к большим результатам. Люди редко лажают по-крупному. Они проваливаются на мелочах.
— А Леопольд? Как эти двое пересеклись?
Декер отвернулся к окну и стал следить за пролетающими облаками.
У него не было ответа на этот вопрос.
Возможно, он никогда его не получит.
Белинда Уайетт и Себастьян Леопольд. Трудно представить себе настолько разных людей. Но, как и двое убийц в «Хладнокровном убийстве» Трумэна Капоте, объединившись, они были способны на немыслимое для любого из них в отдельности.
И Декер задавался вопросом, что же они сейчас замышляют.
Адрес в Колорадо привел их к подножию Скалистых гор. В конце длинной асфальтированной дороги, перекрытой автоматическими воротами, стоял одинокий дом. Но это был серьезный дом, практически поместье.
Внедорожники медленно катились к нему. Когда самолет приземлился в частном аэропорту, их встретила группа ФБР из Денвера. Богарта, Декера и Джеймисон сопровождали восемь агентов. Местная полиция осталась стеречь дорогу.
— Глухое местечко, — заметил Богарт, когда впереди показался большой двухэтажный дом.
— А вы ожидали другого? — поинтересовался Декер.
Когда машины остановились, агент посмотрел на Джеймисон.
— Вы останетесь здесь.
— Ладно. Декер тоже не разрешил мне пойти с ним в дом Сайзмора.
— Что ж, я рад оказаться в одной лиге с мистером Декером, — парировал Богарт. — Пока мы всё не прочешем, сидите здесь.
Они вылезли из машин, и группа быстро окружила дом. Сбоку от него стояло отдельное строение, похожее на четырехместный гараж. На заднем дворе был бассейн, укрытый на зиму. Никаких других зданий. И ни одной машины.
— Это место выглядит заброшенным, — сказал Богарт. — Территория слишком запущена для такой симпатичной резиденции.
— Посмотрим, — отозвался Декер.
Воздух был холодным, дыхание тут же превращалось в пар.
Двое агентов пошли к гаражу, остальные направились к дому. Трое обошли его с тыла, остальные перекрыли фронт. Богарт с Декером подошли к входной двери. Богарт постучал, назвался, сообщил, что у него есть ордер на обыск, и попросил открыть дверь. В ответ он получил только тишину.
Агент начал обратный отсчет, связавшись по телефону с группой позади дома.
Обе двери были вынесены гидравлическими таранами.
Агенты, рванувшись внутрь, прочесывали комнаты, одну за другой, пока не собрались у лестницы. Потом поднялись наверх, проверили шесть спален и остановились в последней.
— Ни хрена себе! — произнес один из агентов, опуская оружие.
Богарт и Декер вошли в комнату и уставились на два кресла, стоящих в смежной с главной спальней гостиной.
В креслах сидели два тела, плотно завернутые в полиэтилен. Сквозь тонкий пластик виднелись лица, мужское и женское.
— Мистер и миссис Уайетт, как вы думаете? — спросил Богарт.
— Все возможно, — ответил Декер.
Восемь часов спустя криминалисты и медэксперт закончили работу. Тела были идентифицированы как Лейн Уайетт и его жена Эшби. Время смерти определить не удалось, поскольку тела были бальзамированы.
— Мерзкая штука, — сказал медэксперт. — Но грамотно проделана. Тут потрудился человек с опытом в таких делах.
— Значит, им выпустили кровь и закачали раствор? — уточнил Богарт.
Эксперт кивнул.
— А потом завернули в пластик и, похоже, использовали какой-то источник тепла, чтобы стянуть, а потом и запечатать пленку. Возможно, фен. В сочетании с бальзамированием хорошо сохраняет тела. Воздух не может попасть внутрь. Тела в замечательном состоянии.
— И как долго они здесь пробыли?
— Я попытаюсь определить для вас окно ВС, но это дело не легкое.
— Машинам в гараже от двух до четырех лет, номера действующие, — сказал Богарт. — У продуктов в холодильнике истек срок годности, но они не слишком древние. И дом в относительно хорошем состоянии. Я не думаю, что они мертвы несколько лет, если только тут не жили другие люди, пока хозяева лежали в своих «пакетах». — Он посмотрел на медэксперта. — Причина смерти?
— Не очевидна. Заметных ран на телах нет. Возможно, яд, но явные признаки давно исчезли. В тканях могут остаться следы. И я попробую взять у них образцы крови. Обычно что-то остается, даже после бальзамирования.
— Постарайтесь отыскать все, что возможно, — напутствовал его Богарт.
Медэксперт кивнул и вышел.
Агент ФБР повернулся к Декеру и Джеймисон, которые сидели за столом и перебирали бумаги, вынутые из коробки из-под обуви. Богарт присел напротив Амоса.
— Ну, по крайней мере, здесь нет загадочного сообщения для вас, написанного на стене.
Декер рассеянно кивнул.
— Вряд ли они ждали, что мы доберемся сюда. На самом деле, это хорошая новость.
— Чем?
— Она означает, что они могут ошибаться. И что мы сокращаем разрыв. Черепаха и заяц, помните?
— Но зачем оставлять тела в таком виде? Кто-то ведь мог их найти.
Декер посмотрел на него.
— Исходя из того, что выяснили ваши люди, Уайетты вышли на пенсию. У них не было других родственников, кроме дочери, и не было друзей. Они держались замкнуто.
— То есть их никто не хватился, — сказал Богарт. — По крайней мере, до сих пор.
— Нам нужно проверить, не пользовались ли они для бассейна услугами сервисной компании. Бассейн подготовили к зиме пару месяцев назад. Если сюда приезжали люди из компании, они могли видеть Уайеттов.
— Хорошая идея.
— У Уайеттов были деньги, — сказал Декер. — Это место больше десяти тысяч квадратных футов. А в гараже стоят «Рейнджровер», «Ауди А8» и «Мерседес S500».
— Счастье за деньги не купишь, — заметила Джеймисон.
Богарт посмотрел на бумаги.
— Что у вас тут?
— Письма Белинды родителям, когда та была в институте, — ответила Джеймисон. — Ваша группа нашла эту коробку в шкафу, среди всякого барахла.
— И что в них говорится?
— Если кратко, — сказал Декер, — то это письма от напуганной молодой женщины, которая умоляет родителей приехать к ней. Приехать и забрать ее домой.
— Маршалл сказал, они ни разу ее не навестили.
— И письма остались без ответа.
— Маршалл говорил, что они были невежественными людьми и не заботились о ней. Интересно, почему они сохранили письма?
— Из-за этого, — ответил Амос.
Они с Джеймисон разложил письма на столе. На обороте каждой странице стояла одна заглавная буква. Вместе и в правильном порядке они складывались в слова.
— «Я УБЬЮ ИХ ВСЕХ», — прочитал Богарт. — Итак, она убьет их всех. Подразумеваются люди, которые ее изнасиловали?
— Или люди, которые ее оскорбили, — сказал Декер, взглянув на Джеймисон. — Или люди, как-то связанные с теми, кто ее оскорбил.
— И вы по-прежнему не знаете, почему Уайетт внесла вас в этот список?
— Нет. Но моя жена и специальный агент Лафферти были изуродованы. Не изнасилованы, но сексуально изуродованы.
— Однако Белинду изнасиловали. А миссис Уайетт не изуродована.
— Так и должно быть. Это началось не с нее. И она не была связана со мной.
— То есть все возвращается к вам. Опять к вам.
— Декер сказал, что вы были аналитиком в Куантико? — обратилась к Богарту Джеймисон.
— Верно.
— У меня есть приятель в ППНП.
— У нее вообще много друзей, — сухо прокомментировал Декер.
— Программа предотвращения насильственных преступлений, — сказал агент. — Да, я был приписан к ней в течение двух лет.
— Значит, вы наверняка уже видели что-то подобное, — продолжила Джеймисон.
— Да, и немало, — кивнул Богарт.
— Хорошо, тогда давайте разберемся. Что может символизировать такое увечье?
Богарт сложил руки в замок.
— В действительности, мотивов уродования женских половых органов может быть много. В некотором смысле это рог изобилия психозов. Фрейд просто смаковал эту тему. Я сталкивался со многими делами, в которых фигурировали подобные увечья. Во всех случаях речь шла о серийных убийцах.
— Тогда приведите нам несколько примеров таких мотивов, — попросил Декер.
Богарт наклонился над столом, его голос стал тише, но жестче:
— Это может быть символом ненависти к женщинам и тому, что они олицетворяют, — материнству, явлению новой жизни. Грубовато выражаясь, женские половые органы — ворота родовых путей. Я видел убийц, которые уродовали женщин, поскольку были брошены собственными матерями. Или терпели какие-то обиды, а матери это допускали. Матери предназначены защищать своих детей, всегда быть рядом. Когда они этого не делают, в мире может появиться сильно искаженный разум. Увечье — способ закрыть ворота, навсегда перекрыть родовые пути, будто убийство еще не решило эту задачу. Но таким людям кажется, что они делают нечто хорошее.
— Им кажется, что теперь у этой женщины не родится новый ребенок, — сказал Декер. — И он не будет брошен или обижен.
— В точку.
— Родители Белинды бросили ее в институте на произвол судьбы, — вмешалась Джеймисон. — Ни разу не приехали к ней. Не обращали внимания на просьбы забрать ее оттуда. Могла ли она считать, что мать не защитила ее от пережитого изнасилования и избиения?
— Возможно, — ответил Богарт. — Даже вероятно. Особенно если и потом ее не поддержали.
— Но тогда почему ее послание адресовано мне? — спросил Амос. — Почему цель — моя семья, знакомые мне люди? Как я подхожу к этой схеме? Я не помню, чтобы хоть раз заговорил с ней.
— Декер, мы обсуждаем больной разум. Не существует способа понять, что творится у нее в голове. Это началось не с вас. Оно началось тогда, когда ее изнасиловали и едва не убили. Потом ее бросили родители. Но прежде всего оно началось с ее состояния и реакции на него людей. У нее никогда не было нормальной жизни.
— Еще есть Леопольд, — заметил Джеймисон. — Давайте не будем забывать о нем.
— Еще есть Леопольд, — повторил Богарт. — Декер, вы по-прежнему убеждены, что он партнер Белинды? Я хочу сказать, вы не видели его с тех пор, как он вышел из бара. Я помню, вы говорили мне об официантке — предположительно Белинде — и ее поездке на позаимствованной у бармена машине, но у вас нет твердых доказательств, что она действительно подобрала Леопольда. Она могла просто поехать по каким-то своим делам.
Декер покачал головой.
— Она ушла из бара, как только вернула машину на место. Ее не присылало агентство. Она была там, чтобы подхватить Леопольда. Именно он выбрал этот бар. Так что Леопольд, несомненно, соучастник. Он признался в преступлении, которого не мог совершить. И знал об этом. Он хорошо изобразил неуравновешенную личность, но, сидя в баре, продемонстрировал несколько мгновений здравого рассудка, и не случайно, а намеренно. Он сыграл грамотно, точно зная, что делает.
— Но зачем Леопольд вообще сделал признание?
— Это был их первый залп. После убийства моей семьи. Чтобы привлечь мое внимание. Они понимали, что я узнаю об этом и начну разбираться. Заманивали меня в свою игру.
— Хорошенькая игра, — с отвращением заметил Богарт. — Но между убийством вашей семьи и нападением на школу прошло много времени.
— Им нужно было все спланировать. Разузнать о подземном проходе, других вещах…
— Но кто у них главный? — спросила Джеймисон. — Уайетт или Леопольд? И как они встретились? Откуда он взялся? И как они выработали весь замысел?
— Хорошие вопросы, — отметил Декер. — К сожалению, у нас нет на них ответов.
— Мы не получили ни одного совпадения по криминальным базам данных, — сказал Богарт. — Если запись об этом парне есть, мы не можем ее найти.
Декер вскинул голову.
— По криминальным базам?
— Да, там, где мы обычно ищем преступников. Мы пропустили отпечатки Леопольда через IAFIS, крупнейшую в мире криминальную базу данных. Мне ли не знать, раз уж это база ФБР.
— Но Белинда Уайетт была не преступником. Она была жертвой. Не исключено, что Себастьян Леопольд — тоже жертва. Возможно, так они и пересеклись.
Джеймисон взглянула на Богарта.
— Кажется, вы искали не в той базе.
Они прилетели обратно в Берлингтон, и Декера довезли до «Резиденс Инн». Декер пристально посмотрел на Богарта, потом покосился на Алекс.
Агент ФБР понял.
— Мисс Джеймисон, — сказал он, — мы будем рады вашему обществу в нашем безопасном доме.
Она ощетинилась.
— Что? Нет, я собираюсь…
— Любезно принять это приглашение, — прервал ее Богарт. — В противном случае мне придется отправить вас в тюремную камеру.
— Интересно, по какому обвинению?
— Публикация в газете заведомо ложных сведений и подстрекательство к беспорядкам против некоего Амоса Декера.
Джеймисон начала что-то говорить, но потом откинулась на спинку сиденья и хмуро процедила:
— Ладно, будь по-вашему.
Когда Декер начал вылезать из внедорожника, Богарт поймал его за руку.
— Как только мы получим что-нибудь на Леопольда из не криминальных баз, я сразу позвоню вам.
— И отправьте мне, пожалуйста, все, что вам удастся найти о прошлом Белинды Уайетт.
Богарт кивнул, и они уехали.
Декер поднялся к себе в комнату и сел на кровать. Он смотрел на пистолет у пояса и думал о той минуте, когда в его дверь постучал капитан Миллер. Застрелился бы он, если б не Миллер?
Стресс остался позади, и сейчас, когда в голове прояснилось, Амос знал, что Миллер был прав. Если он исчезнет, эта пара продолжит убивать. Если Декер чем-то оскорбил Белинду Уайетт, ее могли оскорбить и другие. Или они перейдут к перечню «оскорбителей» Леопольда.
Он закрыл глаза и мысленно вернулся к двум эпизодам, одному недавнему, а второму из далекого прошлого. Первым Декер выбрал давний и остановился на его картинках.
Белинда Уайетт. Высокая худая блондинка с андрогинной внешностью, все время испуганная. Казалось, у нее вовсе нет индивидуальности, настолько она была невидимой. И хотя ее разум обрел уникальные способности, Декер помнил, насколько девушке не хватало уверенности и самоуважения. Она едва открывала рот на групповых сессиях. Тогда Амос сочувствовал ей, насколько его измененный разум был на это способен.
Он сам был тяжело травмирован. Но он выходил на футбольное поле по своей воле, зная, что профессиональный футбол безумно жесток, гораздо ужаснее, чем представляется большинству твердолобых фанатов.
Белинду Уайетт насиловали, избивали, а потом бросили умирать. Над ней страшно издевались. И в этом не было ничего добровольного. У нее никто ничего не спрашивал. Ей пришлось справляться с труднейшей жизненной ситуацией. Когда были обнаружены тела ее родителей, стало окончательно ясно, что она причастна ко всем убийствам. И ничто в ее прошлом, сколь бы чудовищным оно ни было, не могло оправдать ее поступков. Но в этом следовало винить далеко не только ее.
Потом разум Декера сместился к недавнему прошлому.
Он сидел в камере напротив Себастьяна Леопольда. Амос вспоминал мельчайшие подробности поведения и внешности мужчины. Пустой взгляд, полное спокойствие, равнодушие к собственной судьбе после признания в тройном убийстве. Конечно, теперь Декер понимал, что Леопольд не боялся быть осужденным за это преступление: у него было железное алиби, предоставленное не кем-нибудь, а полицией.
Значит, его семью убила Белинда Уайетт. И она же была мэнсфилдским стрелком. У Леопольда снова было алиби. И опять же предоставленное полицией.
В этой точке разум Декера замер. Полицией? Это важно? Значимо? Необходимо понять? Он не знал этого, поскольку у него не хватало информации.
Кадры в его голове перематывались взад и вперед, он перебирал каждое слово в разговоре с Леопольдом. Внезапно кадр замер, и Декер открыл глаза.
«Карошая штука».
Идеальная память не могла помешать его разуму — как и разуму любого человека — подставлять на место того, что есть на самом деле, то, что он считал правильным. И в тот раз Амос мысленно исправил Леопольда, хотя исправлять было нечего. Разум Декера решил, что он плохо расслышал. Карошая — хорошая. Подставил на место нужные звуки и двинулся дальше. Но он все расслышал. Иначе и быть не могло. Он сидел совсем рядом с мужчиной.
Декер схватил телефон и набрал Богарта.
— Вам нужно расширить поиск на международные базы данных и сосредоточиться на Европе. Свяжитесь с Интерполом. И поставьте на первое место Германию.
— Зачем? — спросил Богарт. — Откуда взялся международный уровень?
— Я кое-что неправильно запомнил. А сейчас вспомнил правильно.
Декер отложил телефон.
«Вообще-то я не пью. Но это хорошая штука». Любой американец может сказать эту фразу, но ни один не произнесет «хорошая» как отчетливое «карошая».
Слабые гортанные оттенки произношения в сочетании с резким, угловатым лицом Леопольда наводили на мысль, что он европеец — возможно, немец или австриец. Эти нации были достаточно однородными, в отличие от плавильных котлов вроде США, чтобы на протяжении многих поколений сохранять характерные особенности внешности.
Значит, Белинда Уайетт, определенно девушка местного розлива, возможно, ставшая парнем, объединила свои усилия с мужчиной-европейцем постарше. Как встретились два настолько разных человека? Как они вместе пришли к такому плану? Деке был уверен, что если им удастся установить истинную личность Леопольда, у них начнут появляться ответы на многие вопросы.
И тут, пока он размышлял над этим, ему в голову закралась другая возможность.
— «Севен-илевен», — вслух произнес он.
Это, несомненно, был ключ. Когда Ланкастер делала заметки во время допроса Леопольда, она рефлекторно интерпретировала это как название вездесущего магазина. Но крылось ли там что-то еще? Леопольд не хотел прямо сказать, что на самом деле речь идет о 711 по Дактон-авеню. Но он должен был понять, что Ланкастер неверно истолковала его слова. Она спросила, какой именно, и когда он уклонился от ответа, решила, что речь идет о ближайшем к дому Декера магазине. Однако Леопольд оставил все как есть. Он знал, что полиция и, что более важно, Декер отправятся туда проверить. Что Декер придет в тот магазин на Десалль и увидит то, что сможет разглядеть. И это значит…
Декер мог ошибаться. Но он так не думал. На самом деле, он думал, что абсолютно прав.
Амос вышел из комнаты и направился обратно в ночь.
Он потратил десять минут, наблюдая за магазином с другой стороны улицы. Люди входили и выходили. Машины приезжали и уезжали. Декер продолжал следить. Он следил, чтобы увидеть, не следит ли кто-нибудь за ним. Когда Амос окончательно в этом убедился, он быстро перешел улицу и подошел к двери. Сквозь стекло увидел все ту же женщину — она опять пересчитывала сигареты и ставила на листах галочки. Покупателей видно не было.
Декер открыл дверь, колокольчик звякнул. Женщина подняла взгляд. Спустя секунду она узнала посетителя. Внешность и размеры не позволяли забыть его — и, тем более, с кем-то перепутать.
— Вы вернулись, — сказала она.
— Вернулся, — сказал Декер.
Он шарил глазами по магазину. Его рука скользнула в карман, в котором лежал пистолет.
— Я должна вам сдачу за прошлый раз, — сказала она. — Кофе, булочка и газета не тянут на пять долларов.
— Оставьте себе. У вас долгий рабочий день. Утро, вечер…
— Рабочий день долгий, но я работаю в разные смены. Сегодня — в ночь.
— Как торговля?
— Сейчас — не очень. Мы много продаем по утрам, когда люди идут на работу. Кофе, сигареты, бургеры с сосисками. И «Ред Булл» галлонами.
— Когда я заходил к вам в первый раз, тут был еще один человек. Билли, верно? Он здесь?
Она покачала головой.
— Нет, его нету.
— Он здесь больше не работает, так? — сказал Декер.
— Откуда вы знаете? — удивленно спросила она.
— Когда он был здесь последний раз?
— В тот день, когда вы впервые зашли. Я разозлилась, когда он потом не вышел на работу. Мне пришлось трудиться и за него.
— У вас здесь есть его личное дело?
— Да. В подсобке.
— Могу я его увидеть?
— Нет. Правила компании.
— Вы можете назвать мне его фамилию?
— Зачем?
— Возможно, он тот, кого я ищу.
— Вряд ли.
Декер поднял свой телефон.
— Я могу вызвать сюда ФБР. Они будут через пять минут. И заберут все личные дела. — Он пристально посмотрел на женщину. — У вас американское гражданство?
Она побледнела.
— Нет, но у меня есть документы.
— Не сомневаюсь, что они в полном порядке. По крайней мере, я на это надеюсь. Разумеется, ФБР проверит. Они все проверяют. По два раза.
Женщина медленно положила пачку сигарет в ячейку и поставила галочку в листе инвентаризации. Декер видел, что она тянет время, пытаясь придумать подходящий ответ.
— Знаете… Моя рабочая виза может быть чуть-чуть просрочена.
— Прискорбно. Сами знаете, правительство зашло в тупик с иммиграционной реформой. Сейчас это скользкая тема. Уверен, вы все понимаете.
— А если я покажу вам дело Билли?
Декер убрал телефон.
— Тогда дело другое.
Женщина ушла в подсобку и через минуту вернулась с делом.
— Можете забрать его. Я сделала копию.
Амос подошел к двери, запер ее и перевернул табличку «Открыто» другой стороной.
— Что вы делаете? — воскликнула женщина.
Декер снова достал телефон.
— Через пару минут сюда приедет ФБР. Боюсь, магазин какое-то время будет закрыт.
— Я же дала вам дело.
— И я говорю вам спасибо. Но это разные вещи.
— Но что здесь будет делать ФБР?
— Искать любые следы Билли. И не волнуйтесь — ваш иммиграционный статус их не заинтересует.
— Но чем Билли так важен? Он же просто уборщик.
— Главным образом тем, что он не Билли. Его зовут Белинда.
Несколько часов спустя Богарт вышел из «Севен-илевен» и подошел к Декеру, который стоял на парковке и пил кофе, а вокруг него медленно кружился снег.
— Мы получили один хороший отпечаток, семь точек на ведре в кладовке, — сказал Богарт. — Мы прогнали его, но пока не получили совпадений. Это может быть отпечаток Уайетт или любого другого человека, который брался за ведро. И ее может не быть в базах. Хотя я так понимаю, что сейчас она — это он. Тот парень, Билли.
— Но она была изнасилована в Юте, по словам доктора Маршалла. В полиции должно быть досье на нее.
— Подумать только… Мы уже связывались с полицейским управлением ее родного города. У них нет сведений об изнасиловании Белинды Уайетт.
— Быть такого не может, — пораженно сказал Декер. — Она была изнасилована, избита и брошена умирать. Это изменило ее разум. По данной причине ее и отправили в институт. Вы же слышали доктора Маршалла. И он сказал, что разговаривал с доктором из Юты. Ее изнасиловали, избили и бросили.
— Ну, возможно, так все и было. Но она могла не заявить в полицию. Такое случается, Декер.
— Но почему?
— Задумайтесь над ситуацией. Маленький городок, где все обо всех знают… Она могла решить не подавать заявление.
— Или это решение приняли ее родители, — возразил Амос.
— Это больше похоже на правду, — признал агент ФБР.
Декер допил кофе и швырнул стаканчик в урну.
— Белинда была высокой для женщины, пять и одиннадцать, и тощей. Билли примерно того же роста и тоже худой, но жилистый. Примерно сто пятьдесят фунтов.
— И определенно парень?
— Думаю, да, хотя у него тоже андрогинная внешность. Белинда в институте выглядела примерно так же. Я уже дал описание вашему художнику. Сейчас они заканчивают рисунок.
— Как только он будет готов, мы можем распространить его по всему городу.
— Я бы пока придержал его для полиции и ФБР. И не распространял дальше. Они могут скрыться, если узнают, насколько далеко мы продвинулись.
Богарт не выглядел убежденным, но сказал:
— Ладно, сделаем по-вашему. Пока.
Он засунул руки в карманы и уставился себе под ноги.
— Мы нашли компанию в Колорадо, которая обслуживала бассейн Уайеттов. Они приезжали и укрыли бассейн два месяца назад, но никого не видели. Платежи поступают к ним из автоматической платежной системы. У них вообще все счета на автооплате. Им не нужно ни с кем встречаться. Так что это дохлый номер. Простите за каламбур.
— А Леопольд?
Богарт выдохнул облачко пара.
— Леопольд, да. Я до него добрался. Мы наконец-то получили совпадение.
— Его настоящее имя?
— Как это ни удивительно, Себастьян Леопольд. Вы были правы. Он австриец.
— А его прошлое?
— Еще выясняем. Но суть в следующем — его жена и дочь были убиты, а убийца так и не предстал перед судом.
— Когда он сюда приехал?
— Трудно сказать. Убийство произошло восемь лет назад. Думаю, в любое время после этого. Вряд ли он здесь легально. Но, опять же, мы не настолько придирчивы к европейцам, как к остальному народу.
— Если Леопольд прожил здесь всего лишь несколько лет, он относительно быстро избавился от акцента. Когда я говорил с ним, он допустил только один промах. Я могу посмотреть, что вы на него нашли?
— Я организую это. Где вы будете?
— В Мэнсфилде, в библиотеке.
— Вас туда подбросить?
— Сначала мне нужно заехать в еще одно место.
— Куда?
— Забрать моего напарника.
— Напарника? Это вы о Ланкастер? После того, что едва не случилось с ее семьей, она вряд ли с этим справится.
— Мэри справится.
— Откуда вы знаете?
— Я знаю Ланкастер. Она крепче нас с вами вместе взятых.
Ланкастер и Джеймисон сидели напротив Декера в школьной библиотеке. Они ждали досье Леопольда. Амос уже посвятил Мэри во все, что они узнали.
— Богарт думает, что Белинда могла не подавать заявление в полицию, — сказал он. — Он считает, что ее родители могли не позволить ей этого.
— Мерзавцы, — гневно сказала Ланкастер.
— Суть в том, что ее травма оставила ей безупречную память. Она могла запомнить напавших на нее людей.
— Она могла и до того знать их, — заметила Джеймисон.
— Маленький городок в Юте, — ответил Декер. — Все знают всех.
— А в институте Белинда ничего не говорила? — спросила Ланкастер.
— Почти ничего. На групповых сессиях она никогда не упоминала о том, что с ней случилось. Я не знал, пока нам не рассказал доктор Маршалл. И, вполне возможно, на нее напали именно потому, что знали о ее интерсексуальности.
Ланкастер помотала головой.
— Я ни разу не слышала этого термина, пока ты мне не рассказал. Не могу представить, на что это должно быть похоже. Ты говорил, Маршалл сказал, что у нее один яичник и один семенник?
— Да.
— Полное дерьмо в школе. Какая-нибудь девчонка в раздевалке спортзала замечает ее интимные места — и тут же расходятся слухи… Просто кошмар.
Декер уставился на документ, лежащий перед ним на столе. Он только что заметил факт, который не соответствовал другому.
Ланкастер была хорошо знакома с таким взглядом.
— Ну, что?
Амос взглянул на нее.
— Доктор Маршалл сказал, что у него в документах есть адрес родителей Белинды пятнадцатилетней давности. Но она была в институте двадцать лет назад.
— Ну, может, они по какой-то причине поддерживали связь. Вряд ли Белинда пробыл там пять лет. Должно быть, новый адрес.
— Но Маршалл говорил, что Уайетты ни разу не навестили дочь в институте. Зачем ему вообще понадобился их новый адрес? Они переписывались?
Он достал телефон и набрал номер. Доктор Маршалл был на встрече, но перезвонил через пять минут.
— Да, Амос, вы правы, — сказал он. — Уайетты переехали, но мы поддерживали с ними связь еще примерно семь лет. И они прислали мне свой новый адрес, чтобы я мог время от времени писать им.
— Вы не упоминали об этом, когда мы вас расспрашивали.
— Я знаю. Простите. Но я очень серьезно отношусь к врачебной тайне. Я старался помочь вам, но не забывать о своем профессиональном долге.
— Вы сказали, они никогда не приезжали в институт. Поэтому я предположил, что их вообще не интересовала забота о ней. Кроме того, вы говорили, что применительно к состоянию Белинды относите их к категории невежественных людей.
— Совершенно верно.
— Почему у вас сложилось такое мнение? И как она вообще попала в институт, если ее родителей не заботило, что с ней случится?
— Я не думаю, что это была их инициатива.
— Тогда чья?
— Точно не знаю. Возможно, ее направил кто-то из врачей, когда стало ясно, что ее когнитивное состояние соответствует нашей области исследований. Даже двадцать лет назад у нас была национальная репутация, — с гордостью сказал он. — И достаточно средств, чтобы оплатить все ее расходы.
— Хорошо, но если Уайетты не причастны к ее появлению у вас, зачем они с вами переписывались?
Декер полагал, что знает ответ, но хотел услышать его от Маршалла.
— Ну, потому что они были напуганы. Амос, они боялись Белинды. По крайней мере, так они мне сказали. Вернувшись домой, в Юту, она совершенно изменилась. И не в лучшую сторону. По-видимому, наша работа в институте ей не помогла. Вскоре после этого Белинда ушла из дома. Но они получали от нее письма. Страшные письма. И потому они боялись.
— Что она… причинит им какой-то вред?
— Мне бы не хотелось строить предположения на этот счет.
— Тогда выскажите обоснованное умозаключение.
Он услышал, как Маршалл тяжело вздохнул.
— Хорошо. Я думаю, они боялись, что она собирается убить их.
«Ну, тут они не ошиблись», — подумал Декер.
— Вы можете продиктовать мне их старый адрес? В Юте? Он у вас есть?
Маршалл зачитал ему адрес. Амос поблагодарил и отключился. Затем открыл ноутбук и запустил поиск старого адреса по спутниковым картам. Он развернул ноутбук, чтобы Ланкастер и Джеймисон видели экран.
— Ну, обычный дом в обычном районе, — заметила Ланкастер. — Похож на мой.
— И на мой, — сказал Декер. — Но вопрос в другом. Новый дом Уайеттов в пять раз больше, с бассейном и отдельным четырехместным гаражом, набитом шикарными машинами.
Ланкастер наморщила лоб.
— А чем Уайетты зарабатывали на жизнь?
— По информации, которую откопал Богарт, он работал заместителем заведующего Департаментом регистрации транспортных средств. Миссис Уайетт была официанткой в закусочной.
— Серьезных денег они не заколачивали, однозначно, — сказала Джеймисон. — Как же они завели себе такой дом?
— Ну, для этого нужно проследить деньги, — ответил Декер.
Он снова достал телефон и озадачил Богарта. Закончив разговор, посмотрел на Ланкастер.
— Он проверит и сообщит.
— Амос, как по-твоему, что происходит? — спросила Ланкастер.
— Я думаю, Мэри, скоро мы выясним мотив, который лежит за этими событиями. И как только мы это сделаем, все начнет приобретать смысл.
— Хорошо. Потому что до сих пор смысла тут не было. Вообще никакого.
— Нет, смысл был всегда. Для Уайетт и Леопольда. Нам это кажется бессмысленным только потому, что мы мало знаем.
— Откуда может взяться смысл в убийстве стольких людей? — горячо возразила она.
— Для нас смысла нет. Он есть только для тех, кто это сделал.
— Я ненавижу этот мир, — расстроенно сказала Мэри.
— Я не испытываю к нему ненависти, — ответил Амос. — Я ненавижу только некоторых людей, к несчастью, живущих в нем.
Попозже они сходили в забегаловку за ужином и принесли его с собой в библиотеку. Закончив есть, Декер оставил Ланкастер и Джеймисон и пошел в школьную столовую. Там он открыл дверь, ведущую в туннель, и спустился, подсвечивая себе путь фонариком.
Они вновь и вновь перекапывали подземные проходы, включая смежный, ведущий на военную базу, но не нашли никаких новых улик. Армия выдала им кое-какую информацию о базе и проходе, соединяющим ее со школой, но это ничем не помогло расследованию.
Декер прошел туннель насквозь и поднялся по ступенькам к внутренностям военного здания. Он сел на старый бидон для смазки, и его мысли вновь вернулись к минувшим событиями.
Белинду Уайетт изнасиловали, избили и бросили умирать. По всей видимости, преступникам стало известно о ее интерсексуальности, что и послужило мотивом. Травма изменила ее мозг, превратив ее в то, чем являлся Декер.
«Интересно, помнит ли она изнасилование и избиение? Или забыла, как я забыл тот удар? А если она ничего не забыла и все время помнила то, о чем мечтала забыть?»
Ему не нравилось ощущать некую связь с человеком, который оборвал жизнь стольких невинных людей, но Амос ничего не мог с этим поделать. Они были связаны своим состоянием. Связаны своим прошлым. Травматической точкой, пересекшей их пути.
Декер и Белинда были в институте в одно время. И там он сделал нечто, заставившее Белинду избрать его своей целью. В какой-то момент Белинда превратилась в Билли. Билли встретился с Себастьяном Леопольдом, австрийцем, чья семья была убита, но никто не понес наказания за это преступление. Когда их пути пересеклись? Многое могло случиться за двадцать лет. Они встретились до или после того, как она стала Билли? Спровоцировало ли их знакомство все эти убийства?
«И что же я сделал Уайетт? Чем я заслужил такие страдания?»
— Я знал, что найду вас здесь.
Декер поднял взгляд и увидел Богарта, который стоял на верхней ступеньке лестницы, ведущей в туннель. Агент поднял папку.
— Информация о финансах Уайеттов. И семье Себастьяна Леопольда.
Они вместе вернулись в библиотеку, и Декер, Богарт, Джеймисон и Ланкастер начали просматривать документы.
Двадцать минут спустя Мэри помахала какой-то бумагой.
— Уайетты продали свой дом в Юте за сорок тысяч долларов примерно девятнадцать лет назад. Затем построили новый, стоимостью в два миллиона. Плюс участок в двадцать акров.
— А источник средств? — спросил Декер.
— Мы не смогли его отыскать, — ответил Богарт.
— Как насчет компенсации?
Ланкастер взглянула на Амоса.
— Компенсации? Ты имеешь в виду шантаж?
— Это может объяснять отсутствие заявления об изнасиловании Белинды. И источник наличных на покупку дома. В далеком Колорадо.
— И это может объяснять гнев Белинды, — добавил Богарт. — Ее родителей подкупили, чтобы замять дело.
— Обижена и брошена? — подытожил Декер, глядя на Богарта.
Тот кивнул.
— Отсюда изуродованные органы. И убийство родителей.
Декер вновь посмотрел на бумаги.
— Интересно, что случилось с деньгами на счетах ее родителей после их смерти?
— Но если люди не знали, что они мертвы? — сказала Джеймисон.
— В наше время деньги становятся доступны посредством компьютера. Тебе просто нужно иметь логины и пароли, — ответил Амос. — Которые Белинда, или Билли, наверняка смогла получить.
— Ему нужно было на что-то жить, ездить, — предположил Богарт.
— Они могли понадобиться ему и для чего-то другого, — добавил Декер.
— Для чего? — хором спросили Богарт и Ланкастер.
Амос поднялся.
— Нам нужно поехать в тот город, где жили Уайетты, когда Белинду изнасиловали. И выяснить, кто это совершил и как им удалось выкрутиться. Нам нужно установить, кто заплатил Уайеттам все эти деньги.
— Декер, этому делу двадцать лет, — возразил Богарт.
— Есть и другая причина поехать. Даже более важная.
— Какая? — спросил агент ФБР.
— Лишний раз прокатиться на вашем самолете, разумеется.
Они приземлились неподалеку от маленького городка в Северной Юте.
— Мёрси[377], Юта, — сказала Ланкастер, когда они выбрались из самолета в густой снегопад и увидели на ангаре табличку с надписью.
— Вот они, высоты иронии, — прокомментировала Джеймисон.
Богарт поежился и плотнее закутался в парку.
— Ну, и какая причина стоила нам полного бака горючего? — спросил он у Декера.
Тот смотрел на три внедорожника, стоящих на взлетной полосе. Двигатели машин работали, и печки, как он надеялся, были включены на всю мощность.
— Я вам покажу.
Они поехали к некогда родному дому Белинды Уайетт. Этот микрорайон построили после Второй мировой войны, и дома в нем практически не отличались друг от друга. Улицы покрывала замерзшая слякоть. В доме было темно. На подъездной дорожке не стояли машины.
Декер сидел на заднем сиденье второго внедорожника, вместе с Ланкастер и Джеймисон. Богарт сел впереди.
Амос заглянул в окно и сказал:
— Так его недавно продали?
Богарт кивнул.
— Двадцать месяцев назад. Покупателем было юридическое лицо.
— Примерно за четыре месяца до убийства моей семьи… Им требовалось место, где можно побыть и все спланировать.
— Ты действительно думаешь, что Уайетт выкупила свой старый дом? — спросила Ланкастер. — С которым связаны все эти жуткие воспоминания?
— Это был ее дом. Не та громада, в которой она убила родителей и закатала их в пластик. Несмотря на все случившееся, Белинда могла воспринимать это место как спокойное и безопасное убежище. И она, вероятно, потратила на него часть тех грязных денег. Я уверен, ей казалось вполне справедливым потратить их кровавые деньги, чтобы выкупить дом, который они так хотели продать.
Джеймисон взглянула на него.
— И что, по-вашему, мы там найдем?
— Ответы, — сказал Декер. — Надеюсь.
Часть агентов оцепила периметр, чтобы никто не сбежал, а все остальные вошли в дом сразу с двух сторон. Они проверили все комнаты, потом спустились в подвал.
— Вот черт! — воскликнул Богарт, озираясь. — Я-то ожидал увидеть стены, сплошь покрытые бумажками для записей, со всякими стрелками и прочим, вроде ручной версии системы управления воздушным движением.
Но ничего подобного здесь не было. Строго говоря, здесь вообще не было ничего, кроме вполне предсказуемого содержимого любого подвала — хлама.
— Я надеялся на то же самое, — сказал Декер.
Он осмотрелся, вбирая в память все увиденное, и начал кивать, как будто все понял.
— Как ни странно, я упустил один очевидный, но значимый момент. У Уайетт гипертимезия. Ей не нужна стена с бумажками. Все хранится у нее в голове, каждая деталь. И мы пока не знаем, что собой представляет Леопольд, кроме его странности и чертовски хорошего актерства. Он играет невежественного придурка лучше любого, кого мне доводилось видеть. Но в нем есть что-то еще, чего я пока не могу засечь.
— Вы сказали нам, что он был непонятен, — припомнил Богарт.
— Он непонятен. У каждого человека есть намерения, альтруистические или корыстные. У него они тоже есть. Я просто пока не знаю, в чем они заключаются.
— Не пора ли нам звонить в местную полицию? — спросил агент.
Декер покачал головой.
— Нет.
— Почему? Они злятся, если мы не сообщаем им, чем мы занимаемся на их территории.
— Возможно, «местные» как раз и стоят за всей этой историей. Поэтому мы сами поработаем с тем немногим, что тут есть.
Он начал рыться на пластиковой полке, где стояло несколько коробок с мусором. Джеймисон принялась за барахло в другом углу. Ланкастер с Богартом переглянулись и занялись тем же.
Через два часа Богарт объявил:
— Ну, всё. Здесь ничего нет. Вообще ничего!
— Нет, есть, — отозвалась Джеймисон, держа в руке сложенную газету.
— Где вы это нашли? — спросила Ланкастер.
— Под тряпьем в коробке, которая стояла под тем столом.
— Ну и что? — сказал Богарт. — Такой же мусор, как и все прочее.
— Нет. Когда люди сберегают газеты, они всегда сберегают целую пачку. А это единственная газета на всю комнату. Могу поспорить, разум Уайетт должен воспринимать ее как частицу беспорядка. И это заставляет меня задуматься, зачем она здесь? Должна быть причина.
Декер с любопытством посмотрел на нее.
— Хорошее заключение, Джеймисон.
— Ну, я, может, и не гипер-это-самое, но у меня тоже бывают просветления. А еще я за милю чую запах газетной бумаги.
— И что там написано? — спросила Ланкастер.
Джеймисон подняла газету и указала на заголовок на первой странице.
— «Джайлс Эверс пропал без вести», — прочитала Ланкастер.
— Кто такой этот чертов Джайлс Эверс? — спросил Богарт.
— Он был полицейским, — ответила Джеймисон. — Еще в статье сказано, что он был сыном самого известного жителя Мёрси, Клайда Эверса. Бывший мэр, сделал кучу денег на горном деле, немало вложил в родной город. Типичная крупная рыба в маленьком пруду.
— Но зачем Уайетт хранить эту газету? — спросил Богарт.
— Потому что Джайлс Эверс изнасиловал ее, — сказал Декер. — И она помогла ему исчезнуть.
— Эй, Амос, это какой-то дикий логический скачок, — заметила Ланкастер.
— Нет. Это единственная причина, по которой она могла хранить газету.
— Какая там дата? — спросила Мэри.
— Девятнадцать месяцев назад, — ответила Джеймисон. — Примерно в то время, когда дом был куплен компанией, за которой, вероятно, стояла Уайетт.
Богарт и Ланкастер уставили на Декера.
— То есть вы хотите сказать, что на нее напал сотрудник полиции? — недоверчиво спросил Богарт.
— Сотрудники полиции, — уточнил Декер. — Это было групповое изнасилование. И они сделали это из-за ее интерсексуальности, а старик Эверс заплатил Уайеттам за молчание. Он отмыл сына и избавил полицейское управление от тонны неприятностей и снесенных голов. Вряд ли полицейское управление Мёрси так уж велико. Возможно, в изнасиловании участвовали вообще все их патрульные. Паршивая ситуация для людей в синем. И всего города. Города, который не слишком-то сочувствует людям вроде Белинды Уайетт.
— Но мы не знаем точно, — сказала Ланкастер. — Это просто твои догадки.
— Мы можем их подтвердить, — ответил Декер. — Давайте побеседуем с людьми, которые были тогда неподалеку.
Тогдашний начальник полиции умер шесть лет назад от сердечного приступа. Из полицейских в управлении до сих пор служили двое. Оба ничего не знали о деле Уайетт — так они сказали Богарту, когда он вместе с остальными заявился в единственный полицейский участок города. Всей группе быстро показали на дверь.
Когда они отъехали от участка, Ланкастер сказала:
— Они врут. По лицам видела.
— Маленький город. Такой маленький, что все знают о каждом, — сказал Декер. — Пора переходить к первому пункту списка.
— Вы имеете в виду отца Джайлса Эверса? — уточнила Джеймисон. — Клайда Эверса? Если он еще жив.
Богарт смотрел в смартфон, вероятно, запустив поиск.
— Видимо, да. И, похоже, он до сих пор живет здесь.
Найденный адрес, как оказалось, принадлежал небольшому дому на самом краю города. Вдоль фасада дощатого домика тянулась веранда. В окнах горел свет. Из трубы поднимался дым.
Опять пошел снег.
Дом был ветхим. Газон бугрился, деревья и кусты были больными и кривыми, а на дорожке стояла единственная машина — древний фордовский пикап.
— Городской патриарх, а? — пробормотала Ланкастер. — Похоже, у него трудные времена.
— Возможно, для этого есть веская причина, — сказал Декер.
На стук передняя дверь открылась. На пороге стоял обрюзгший и согнутый старик. Его белая борода доходила до груди, потертые штаны держались на веревочных подтяжках.
Богарт представился, показал значок и сказал, что им нужно поговорить с ним о его сыне. Эверс молча кивнул и провел их в комнатку с закопченным камином, в котором потрескивали поленья.
В доме было темно, пахло плесенью, нафталином и какой-то едой, которую старик этим вечером грел в микроволновке.
Взгляд Декера обежал комнату и остановился на старике, который опустился в глубокое кресло, так что ноги в носках повисли в воздухе. Эверс почесал щеку, по очереди оглядел всех гостей, потом вновь посмотрел на Декера.
— Вы не похожи на фэбээровца.
— Потому что я не оттуда.
— Угу, — рассеянно пробормотал Эверс и уставился в огонь. — Так вы пришли, чтобы найти моего мальчика, — сказал он языкам пламени. — Не думал, что они подключат федералов. Но так и быть. У меня не осталось ничего, кроме мальчика. Не так уж много, но что есть, то есть.
— Вы многим ради него пожертвовали, верно? — сказал Декер, вновь разглядывая комнату. — Практически всем.
Эверс глянул на него и снова отвернулся к огню.
— Да что вы об этом знаете?
— Значит, вам не известно, где он? — спросил Декер.
Эверс свирепо посмотрел на него.
— Да о чем вы? Думаете, я избавился от чертова собственного сына? Вы, что, дурак?
— Я говорю, что от него избавилась Белинда Уайетт. Но вам это уже известно.
На мгновение показалось, что Эверс сейчас рухнет на пол. Но потом он собрался и даже пренебрежительно махнул дряблой рукой.
— Белинда Уайетт! Призраки прошлого, такое дерьмо. Она тут при чем?
— Она тут при всем, — сказал Декер. — Она убила Джайлса. И если мы отыщем его, мы найдем только тело, тут нет сомнений. И вам это тоже известно, мистер Эверс. Ваш сын мертв.
Такое провокационное заявление вызвало встревоженные взгляды Богарта, Ланкастер и Джеймисон. Но Амос смотрел только на Эверса.
Губы старика задрожали, дыхание стало чаще. Он потянулся к столику, схватил сигареты и зажигалку и закурил. Затянулся, выпустил дым. Никотин, казалось, успокоил его.
— Вы нашли его чертово тело? — спросил он, пуская дым из ноздрей. — Поэтому вы сюда приперлись?
— Сомневаюсь, что мы его найдем. Разве что она этого захочет.
— Тогда почему вы не арестуете эту проклятую сучку? — рявкнул Эверс.
— Поэтому мы и приехали сюда, — ответил Декер. — С вашей помощью мы сможем ее арестовать.
Эверс выпрямился.
— С моей помощью? Я ничего не знаю. Двадцать лет прошло.
— И мы приехали к вам, — продолжил Декер, — поскольку ни вашего сына, ни других полицейских, которые ее изнасиловали, здесь уже нет. А вы есть.
Эверс сел еще прямее.
— Доказательств не было. Черт, даже дело не завели. Мой мальчик, он чист. Господня истинная правда.
— Потому что вы заплатили Уайеттам и договорились с тогдашним начальником полиции все прикрыть, даже не заводить дело. Они оставили ее умирать. Но Белинда не умерла. Она опознала всех. Мёрси назван на редкость неудачно, но это маленький город. Все друг друга знают. И она знала всех насильников. Вы были видным жителем города. Она должна была знать вашего сына. Знать, что он служит в полиции. Но ей было всего шестнадцать. Она верила, что полиция защитит ее от всех, даже от других копов. Наверное, ей часто говорили: если у тебя неприятности или ты чувствуешь угрозу, иди в полицию. — Декер сделал паузу. — Потому что они помогут тебе.
Он снова сделал паузу, не отрывая взгляда от старика.
— Ну, они ей не помогли. Они ее изнасиловали, едва не убили, а потом замяли дело.
— Ничего не доказано.
— Мы отследим деньги, которые вы заплатили Уайеттам, мистер Эверс, — сказал Богарт.
— И мы говорили с Уайеттами, — добавил Амос, бросив быстрый взгляд на Богарта и Джеймисон. — Они рассказали нам, что вы сделали. Так что вам пора перестать запираться. У нас мало времени. На самом деле, я удивлен, что вы еще живы. Я думал, они уберут вас в одно время с вашим сыном.
Обыденный тон Декера сдул весь оставшийся дух старика. Эверс дернулся в кресле, спустив ноги на пол, и ткнул коротким, пожелтевшим от никотина пальцем в Декера.
— Проклятый срок давности уже прошел.
— Вероятно, — согласился Амос. — Так что вы можете рассказать нам все, не опасаясь сесть за это в тюрьму, независимо от того, насколько вы ее заслужили. Но убийство не имеет срока давности, поэтому мы все еще можем найти и наказать Уайетт. С вашей помощью.
Эверс потушил сигарету и несколько минут собирался с мыслями.
— Я думаю, вам надобно понять, что эта девица была странная, да. Она прямо напрашивалась на это, сэр.
— Напрашивалась на групповое изнасилование и избиение? — скривив рот, сказала Джеймисон. — Ни одна женщина о таком не попросит.
— Ну, не на это, само собой. Но мальчишки просто увлеклись. Мальчишки есть мальчишки. Черт, да вы сами знаете.
— Нет, не знаю, — произнесла Ланкастер с еще большим отвращением в голосе, чем Джеймисон.
— И «мальчишки» включают вашего сына? — вставил Богарт.
Эверс коротко кивнул.
— Он всегда влипал в неприятности. Я заставил его пойти в полицию. Шеф был мой давний приятель. Задолжал мне… Черт, да весь город мне задолжал. Думал, это его исправит. Богом клянусь, я так думал. Да вот здорово ошибся. Вышло, что я ему подарил пистолет и значок. И парень решил: теперь он может брать, что захочет.
— Как он обратил внимание на Уайетт? — спросил Богарт.
— Ну, знаете, о ней ходили разговоры в школе. Вроде как я уже сказал, стремная она. Ничего нормального. Черт, она была вроде гомика. Отвратная девка. Мой мальчик был настоящим американским мужчиной. Он о такой мерзости даже не подумал бы. Это грех.
— Вообще-то, нет, — сказала Ланкастер. — Но продолжайте.
Эверс закурил другую сигарету и выдыхал между фразами дым.
— Ну, он и другие решили преподать ей урок.
— И как они это сделали? — спросил Декер.
Эверс ткнул пальцем в его сторону.
— Вы не слишком-то разобрались. Не кучка полицейских там была. Только мой сын. Только один коп.
— Не понимаю, — растерянно сказал Декер. — Белинду насиловала группа.
— Да уж. Но из них только мой мальчик был в форме.
— А кто были остальные? — спросила Ланкастер.
— Просто шпана из школьной футбольной команды и…
— И тренер? — оборвал его Декер.
— И завуч? — быстро добавила Ланкастер.
Эверс казался удивленным.
— Точно. А вы откуда знаете?
Мэри посмотрела на Декера.
— Амос, вот как она выбирала свои цели в Мэнсфилде. Вот как она выбрала место.
— Сколько там было футболистов? — спросил Декер.
Эверс пожал плечами.
— Не знаю. Четверо, пятеро…
— Шестеро?
— Черт, да ладно, откуда вы это знаете? — сказал Эверс. — Даже я не могу вспомнить. А я был там.
— Нам сказала Белинда Уайетт.
— Но вы говорили…
— Рассказывайте дальше. Где ее изнасиловали?
— В столовой, сказал мне сын. Уж не знаю, с чего они выбрали это место. Но так он сказал. Наверное, на стол ее положили, — равнодушно добавил он.
Богарт, Джеймисон и Ланкастер переглянулись.
— Как ваш сын заполучил Белинду? — спросил Декер.
— Подобрал ее в патрульную машину, когда увидел, как она ночью идет по улице. Видно, она много по ночам разгуливала. Он ее уже там видел. Ну, и сказал, что собирается присмотреть за ней.
— И что он имел этим в виду? — резко спросил Богарт.
— Я же сказал, она была уродкой, и люди ей это прямо в лицо говорили. Не слишком-то они были добры. Я так говорю: Господь ведет всех разными путями. Чему быть, того не миновать. Но другие так не думали. Так что у нее была паршивая жизнь в Мёрси. Джайлс об этом знал. Ну, и вроде как решил ее заманить.
— А почему он вообще ей заинтересовался? — спросил Декер.
— Эй, он в школе играл в футбол. С тренером, Говардом Кларком, и Коннером Уайзом, завучем. Когда те были младше, конечно. — Он понизил голос. — А по школе ходили разговоры, что Уайетт наполовину мужчина, наполовину женщина. Девчонки в спортзале говорили, у нее яйца есть. Господи Боже, можете вы в такое поверить? Сдается мне, эти Уайетты наркотики принимали и все такое прочее. Может, они были хиппи. Засунь эту дрянь в себя — и получишь такое дерьмо вместо ребенка. Девчонку с яйцами.
— Это полная чушь, — выпалил Богарт.
— Ага, рассказывайте, так я вам и поверил, — возразил Эверс. — В общем, были там парни, они встречались с теми девчонками. Так и пронюхали. Сказали Говарду, моему сыну и Коннеру. Они собрались все вместе и решили, что научат ее кое-чему.
— Едва не убив ее? — огрызнулась Ланкастер.
Лицо Эверса приобрело задумчивое выражение.
— Знаете что? Я думаю, может, они пытались ей помочь. Вроде, пусть девушка почувствует, что такое быть с мужчиной. Помочь ей стать нормальной. Чтобы она увидела — дескать, она и вправду девчонка и все такое. И как ей хорошо с мужчиной.
— Мистер Эверс, не пытайтесь обратить это в нечто хорошее, — сказал Богарт. — Срок давности по нападению и изнасилованию действительно истек, но если вы станете препятствовать правосудию, я засуну вашу задницу в камеру быстрее, чем вы докурите сигарету.
Эверс секунду смотрел на него, а потом поспешно вернулся к рассказу.
— Ну, я думаю, у них там все наперекосяк пошло. Девчонка здорово отбивалась. Ну, им пришлось… наподдать ей немного. Наверное, кто-то ее приложил как следует, и они решили, что убили ее. Она была без сознания, кровь текла и все такое. Джайлс сказал мне, она даже дышать перестала. Ну, они перепугались немного, кинули ее в мусорный контейнер за школой и разошлись. А она пришла в себя и вылезла оттуда. Пошла к копам и все рассказала. Ну, я говорил, шеф был мой старый приятель, передо мной в долгу. Позвонил мне. Ее родители знали, конечно. Она им рассказала. Я выскреб все до дайма, чтобы замять это дело. — Его лицо перекосило от ярости. — Уайетты все из меня высосали. Ублюдки.
— Так вы это видели? — спросил Богарт. — Сделка?
— Так они это видели. Оглянитесь по сторонам. Теперь я живу в этой куче дерьма. Жена давно умерла. Это ее убило. Она знала. Разом убило. Забрали каждый цент, который я имел. Продал всю недвижимость, все активы. Все ушло. Наверное, проклятые Уайетты на эти деньги хоромы где-нибудь построили, не знаю. А ведь это они уродку в мир вывели. А я горбатился шестьдесят лет, а теперь живу здесь. Только этим и хвастаться. — Он огляделся. — Холодильнику двадцать лет. Машины новую не куплю никогда. Та, снаружи, вообще не ездит.
— Не сомневаюсь, это было для вас очень болезненно, — сухо заметил Богарт.
— Но зачем все это делать? — спросил Декер. — Зачем платить деньги? Ее слова против их слов. Весь город против нее. Копы могли избавиться от доказательств. Прикрыть своих. А шеф был вашим приятелем. Уайетты вас обули.
Эверс затянулся сигаретой и обреченно покачал головой.
— Нет, сэр, они не блефовали. У них были доказательства.
— Какие? — спросил Богарт.
— Прежде чем Белинда Уайетт вернулась домой, она дошла до чертовой больницы, и те взяли комплект для освидетельствования. Изнасилование и нападение. Ее изнасиловали и сильно избили, без вопросов. У них были улики на моего мальчика. И на остальных. ДНК, кровь, куски кожи под ногтями, такое дерьмо. Все доказательства. А уж потом, как я говорил, Белинда пошла и рассказала родителям.
— Но они не позвонили копам, — сказал Декер.
— Нет, они знали расклады в Мёрси. Эверсы были наверху. Все остальные — так себе. Здесь всем было плевать, но Уайетты сыграли по-умному. Надо отдать им должное. Они угрожали пойти в полицию штата, даже в ФБР. Ну, мне нужно было что-то сделать. — Он докурил сигарету и уставился на Декера. — Не мог допустить, чтобы мой единственный сын сел из-за какого-то куска дерьма.
— Мне казалось, вы придерживались позиции «живи и дай жить другим», — заметил Декер. — Господь ведет всех разными путями? Чему быть, того не миновать?
Эверс уклончиво взглянул на него.
— Ага, только Господь не избавил бы моего мальчика от обвинения в изнасиловании, если б мы выпустили эту историю за пределы Мёрси, верно?
— При каких обстоятельствах исчез ваш сын? — спросил Декер.
— Чертовски обычных. Пошел вечером выпить и не вернулся.
— Он был женат? Дети?
— В разводе. Жена уехала и забрала детей. Из полиции его вышибли. Жил здесь со мной.
«Ну хоть какая-то справедливость», — подумал Декер.
— А к чему сейчас этот интерес? — пожелал узнать Эверс.
— Вы получали что-нибудь, показавшееся вам странным, необъяснимым? — спросил Амос, игнорируя вопрос старика.
Эверс на секунду задумался.
— Ну, была одна штука…
— Какая штука? — быстро спросил Декер.
— Черт, сейчас пойду принесу.
Старик с трудом поднялся и вышел.
Богарт посмотрел на Декера.
— Что ж, это объясняет действия Уайетт. Месть. Она выбрала Мэнсфилд из-за того, что случилось с ней в здешней школе.
— И так же выбирала свои жертвы, — добавила Ланкастер. — Отражение людей, которые ее чуть не убили. Шесть футболистов, тренер и завуч.
Джеймисон взглянула на Декера.
— Но это все еще не объясняет, почему она преследует вас.
Амос посмотрел на нее.
— Да, не объясняет.
Вернулся Эверс с листком бумаги.
— Кто-то подсунул мне это под дверь пару месяцев назад. Так и не сумел разобраться, что к чему.
Он протянул листок Декеру. Остальные подошли посмотреть. Это была распечатка веб-страницы. В заголовке стояло: «В правосудии отказано». Дальше шел перечень фамилий, рядом с каждой было указано преступление: убийство, изнасилование, нападение, похищение… В самом низу страницы шло объявление. «Каждое из этих преступлений было совершено человеком в полицейской форме. И каждое дело было замято. Но мы не забудем. В правосудии не будет отказано».
Декер быстро просматривал перечень имен, пока не наткнулся на одно.
— Мы только что узнали, как Белинда Уайетт встретилась с Леопольдом.
Трое остальных уставились на имена. Каролина и Дейдре Леопольд. Рядом стояло совершенное против них преступление.
Убийство.
Пока они летели в Берлингтон, все четверо просматривали документы из дела об убийстве семьи Леопольда в деревушке в двадцати километрах от Вены. По запросу ФБР австрийская полиция прислала вместе с делом информацию о прошлом Леопольда.
— Здесь нет ничего насчет полицейских, которые якобы убили его семью, — сказала Ланкастер.
— Ну, если это правда, вряд ли бы они включили такие сведения в дело, — заметил Богарт.
Декер, который читал отчеты об аутопсии двух жертв, оторвался от бумаг и посмотрел на агента Бюро:
— Нет ли у вас тут какой-нибудь лески?
— Лески?
— Или веревки.
Веревка нашлась в аварийном комплекте, который хранился в отдельном отсеке. Богарт с интересом наблюдал, как Декер взял кусок веревки и принялся вязать узлы.
— Что это? — спросил он.
— Либо кое-что, либо ничего, — только и ответил Амос.
Потом он перечитал распечатку «В правосудии отказано», оставленную у дверей Клайда Эверса. Затем посмотрел на завязанные узлы и опять на страничку. Перечитал все дело об убийстве Леопольдов, вновь впитывая каждый клочок информации. Закончив, закрыл глаза и стал собирать кусочки вместе. Его глаза все еще были закрыты, когда самолет коснулся земли.
— Амос, пора идти, — сказала Ланкастер.
Когда они сели во внедорожник и отъехали, Богарт заявил:
— Мои люди отследят этот веб-сайт и посмотрят, что там можно отыскать.
Мэри кивнула и посмотрела на Декера, который уставился в окно.
— Амос, о чем ты думаешь?
Тот все еще держал в руках завязанные куски веревки.
— Я думаю, сколько народу умерло из-за кучки невежественных людей.
— Уайетт и Леопольд сделали выбор, плохой выбор, — сказал Богарт. — Ужасный. Ответственность на них, и только на них.
— У людей есть пределы, — ответил Декер. — И вы можете рассуждать о несправедливости мира и о том, что люди в состоянии подняться над пережитой ими жестокостью. Но все люди разные. Некоторые крепче стали, а некоторые хрупкие, как стекло, и ты никогда не знаешь, с кем столкнешься.
— Декер, они убили вашу семью, — рявкнул Богарт.
Ланкастер и Джеймисон нервно переглянулись.
Амос не смотрел на агента ФБР.
— И потому мы поймаем их, и они закончат свою жизнь в тюрьме или камере смертников. Но не ждите, что я возложу всю вину на Уайетт. Потому что я не могу этого сделать и не стану.
— Интересно, где сейчас Джайлс Эверс, — быстро вставила Джеймисон.
— Надеюсь, в аду, — ответил Декер.
Амос попросил высадить его у «Резиденс Инн». Он поднялся по лестнице на второй этаж и следил, как внедорожник разворачивается на парковке. Джеймисон смотрела на него в окно. Она чуть заметно махнула ему рукой.
Декер не ответил.
Он зашел в комнату и сел на кровать, пружины прогнулись под его весом.
Амос закрыл глаза, и его разум со свистом прокрутил воспоминания до двух картинок. Один человек, но в разных обстоятельствах и в разной одежде.
Билли, официантка в баре.
Билли, уборщик в «Севен-илевен».
Декер хорошо разглядел лицо Билли-уборщика, совсем не так, как Билли-официантки. Он зажмурился еще крепче, будто фокусировал объектив. Подбородок у обоих был одинаковым. Линия челюсти. И руки. Люди всегда забывают о руках, но они бывают такими же уникальными, как отпечатки пальцев, — если ты знаешь, куда смотреть.
Длинные тонкие пальцы, короткий правый мизинец, отсутствие лака у официантки, расколотый ноготь на указательном пальце левой, крошечная бородавка на большом правой.
Один и тот же человек.
Декер от удивления открыл глаза.
Он только что увидел Билли. В цвете. Впервые.
«Серый».
Для него, как и для многих людей, серый был неопределенным цветом. Он не предполагал однозначного толкования. Это был цвет, способный уйти в любую сторону. Люди отчаянно желали, чтобы мир был ясным — черным и белым. Это делало жизнь намного легче: трудные решения исчезают, все становится упорядоченным и разложенным по полкам. В том числе люди. Но мир не был таким. И не такими были живущие в нем люди. По крайней мере те, кто беспокоился изучить его сложность.
«Его серость».
Леопольд сейчас был для него желтым. В желтом не было двойственности. Желтый означал враждебность, хитрость. Иногда цвета попадали в точку. Не хуже чисел.
Кусочки встали на место.
«Но почему ты целишься в меня? Какого черта я тебе сделал, Белинда-Билли? Что?»
Они встречались только в институте, двадцать лет назад. Его семью убили шестнадцать месяцев назад. Огромный разрыв. Зачем столько ждать? Или это новый знакомый, Леопольд, подсказал ей вернуться к Декеру? Отомстить за себя? Но за что?
Институт. Полный ноль. Общение ограничено. Они хоть раз говорили непосредственно друг с другом? Нет, ни разу.
Амос снова закрыл глаза. Он должен разобраться. Ему нужно закончить с этим. Уайетт — причина всему. Она удивительно скрупулезна. Симметрия завораживала своей порочностью. Своим ужасом. Значит, и для этого есть причина.
Его ЦВМ жужжал, крутился взад и вперед. Изображения мелькали с поразительной скоростью, но Декер ничего не упускал. Он видел все так, будто оно происходило перед ним прямо сейчас и с нормальным темпом. Нет, даже с замедленным. Каждое слово, каждый взгляд, каждое движение ползло со скоростью улитки.
На групповых сессиях он говорил о своем будущем. О надеждах и мечтах. Но об этом говорили и все остальные. Ну, все, кроме Белинды. Ей предоставляли возможность, но она ни словом не обмолвилась о своих планах на будущее. Видимо, у нее не было никаких планов — по крайней мере, тогда.
«Но это изменилось».
Некоторые знали о прошлом Декера, его травме, почти смерти на футбольном поле. Сам он ничего не знал о тяжелой участи Белинды, хотя, возможно, она об этом не догадывалась. Белинда могла считать, что если она знает о нем, то и он — о ней. Но имело ли это значение?
Амос открыл глаза, наморщил лоб в бесплодных попытках разума — травмированного, извращенного разума, рожденного смертью и оживлением — раскрыть единственную загадку, которая позволит встать на место всем кусочкам головоломки.
Он ушел, потому что больше не мог сидеть здесь.
Через тридцать минут Декер зашел в полицейское управление Берлингтона. Капитан Миллер был на месте. Богарт уже рассказал о поездке в Юту, сказал ему бывший начальник.
— Амос, ты не очень хорошо выглядишь.
— А должен? — отозвался Декер.
Капитан постучал пальцем по голове.
— Не появилось?
— Оно там. Я просто не могу заставить его сказать то, что мне нужно.
— У тебя исключительный ум, но тут надо слишком во многом разобраться.
— Ну кто-то же должен. И если я не справлюсь, придется кому-то еще.
— Думаешь, они могут собрать лагерь и уйти?
— Пока нет.
— Чего они ждут? — спросил Миллер.
— Меня.
Декер спустился в хранилище вещдоков и заполнил, с разрешения Миллера, необходимые бумаги, дающие право зайти внутрь и посмотреть на собранные предметы. Поскольку он не служил в полиции, кто-то должен был его сопровождать. Этим человеком оказалась Салли Бриммер, которая пояснила:
— Декер, это дело сейчас имеет у меня высший приоритет.
Они сели за стол, и Амос начал перетряхивать каждый мешок с вещдоками, некоторые по два раза. Наконец он по второму кругу занялся своей формой.
— Формально, вам следует сдать ваш значок, — наставительно заметила Бриммер. — Теперь он все равно никуда не годится. Они его испортили.
Декер взял мешок и стал сквозь пластик разглядывать значок с вырезанным на нем Х.
«Зачеркнули меня, — подумал он. — Как вы зачеркнули Джайлса Эверса. На нем была форма, Белинда, когда он забрал тебя под надуманным предлогом». В каком-то смысле они все носили форму. Коп, футболисты, тренер, даже завуч, облеченный школьной властью. «Тебя окружали люди, которые должны были защищать, но не стали. Вместо этого они тебя уничтожили. И первым был коп. Со значком. Как у меня».
Он потер металл под пластиком. Потом замер. Как будто потер лампу джинна. Глупое желание из прошлого; он даже не думал, что оно исполнится. Но оно исполнилось.
Последний кусочек только что встал на место.
И Амос Декер наконец понял, чем он все это заслужил.
Он вошел в библиотеку Мэнсфилдской школы, точно зная, что собирается делать.
Здесь еще работали человек пять, но Ланкастер, Джеймисон или Богарта среди них не было. Уже поздно. Возможно, они решили немного поспать. Его телефон зазвонил. Удивительно, но это оказался Богарт. У него оказалась некоторая информация по «В правосудии отказано». Кроме того, агент ФБР сказал Декеру, что у Уайеттов было около десяти миллионов долларов в ликвидных активах, но в последние девять месяцев деньги утекали со счетов со скоростью миллион в месяц. Декер выслушал все новости.
— Как вы это расцениваете? — спросил Богарт.
— Во всем этом есть смысл.
— И какого черта это должно значить?
— Именно то, что я сказал.
— Где вы?
— В своей комнате, собираюсь ложиться спать.
— Ладно, спрошу вас утром, — сказал Богарт.
— Хорошо, — ответил Декер.
Он сел за один из ноутбуков и вошел в систему, воспользовавшись ранее полученным паролем. Перешел на сайт «В правосудии отказано». В сайт была встроена программа, позволявшая зарегистрированным пользователям обмениваться сообщениями с владельцами сайта. Декер зарегистрировался, заполнил форму и отправил запрос.
Они должны следить за сайтом, думал он. Иначе и быть не может. Потому они и оставили информацию о сайте у Клайда Эверса — на случай, если Декер обнаружит связь и заедет к старику. Все это было головоломкой, и каждый кусочек имел свое место.
Прошло тридцать минут. Потом час. Потом два часа. Декер просто сидел там, в его голове царил серый цвет. Хотя он прожил со своим новым разумом почти двадцать лет, ему до сих пор казалось, что он существует в чьем-то чужом теле. И в любую минуту, или после случайного синаптического пожара, к нему вернется прежний, обычный мозг, и он вновь станет собой.
Телефон снова зазвонил. Джеймисон. Декер не стал отвечать.
На трехчасовой отметке в его новом профиле выскочило сообщение.
Наконец-то ты добрался, братан. Поздравляю.
Теперь Декер понимал, на что намекает это обращение. Это было просто, правда. Ведь все они были братьями, верно? Сваленные в одну кучу Белиндой. И Леопольдом. Это было нечестно, само собой. Это было несправедливо, однако Декер мог их понять.
Он набрал ответ и отправил его. Стал ждать.
Новое сообщение.
Зачем это нам?
Амос не ждал, что они сразу согласятся на его предложение. Он набрал ответ. Он надеялся, что правильно подобрал слова. Вряд ли у него будет второй шанс.
Это нужно когда-нибудь закончить. Почему не сейчас? Остался только я.
Если только он не упустил что-то действительно серьезное, он был последним. И вряд ли что-то упустил. Уже нет. На самом деле, он узнал нечто, упущенное всеми остальными. Включая и этих двоих на другом конце цифровой линии.
Разумеется, они заподозрят ловушку. Они даже не знают, действительно ли это он. Амос ждал проверки. И она появилась в следующей строчке.
Номер на джемпере Дуэйна Лекруа.
Они определенно поработали над домашним заданием. А может, Уайетт что-то услышала еще в институте и стала копать дальше.
В запросе стояло, что для ответа у него есть пять секунд. Подглядывать в Интернете времени нет. «Гугл» или «Ю-тьюб» тут не вариант. Но ему это не требовалось. Даже без своего таланта он навсегда запомнил эти две цифры, пусть и не видел их до момента удара.
Он мгновенно набрал и отправил:
24.
Ответ последовал незамедлительно:
Инструкции будут через пять минут. Оставайся на связи.
Декер ждал, в голове тикали внутренние часы. Когда прошло триста шестьдесят секунд, на экране появился ответ. Он стал читать.
Умно, расчетливо. Они не собирались рисковать. Описание напоминало путешествие почтовой каретой с пересадочными станциями вдоль всего пути. Это позволяло им хорошенько проверить, действительно ли Декер пришел один. Он добирается до очередной станции, и там ему сообщают, куда двигаться дальше.
Они явно спланировали все заранее, будто точно знали, как пойдет игра. И это, был вынужден признать Амос, здорово нервировало.
Декер встал и вышел из библиотеки. Через тридцать минут он был в своей комнате. Три минуты ушло на то, чтобы собрать почти все свои вещи. Они влезли в сумку в два квадратных фута, и еще осталось место.
Он встал на пороге и обернулся. Его дом. Единственный, который у него сейчас был, съемный, однокомнатный. Не слишком домашний. И потому, покидая его, Декер абсолютно ничего не почувствовал.
Если дела обернутся для него плохо, ему будет не хватать Ланкастер, Миллера и Джеймисон. Возможно, даже агента Богарта. Но он был готов.
Он запер дверь и бросил ключ в офисную прорезь.
Он знал, что не вернется.
Именно так все и должно быть.
По многим причинам.
Автобус довез его до Крюи, в трех городках от Берлингтона. Шел снег, и фонари на шоссе освещали густые, влажные хлопья, которые добавят веса этой части страны, пока не перестанут падать. А потом дорожное управление потратит несколько дней на уборку, только чтобы увидеть, как мать-природа пошла по новому кругу.
Декер смотрел в окно автобуса, держа телефон в руке. Ему не сказали, как будет выглядеть следующий сеанс связи, и потому он хотел быть наготове.
Кроме него, в Крюи вышли только три человека. Их багаж был таким же скудным, как у Декера, хотя одна женщина тащила чемодан, подушку и маленького сонного ребенка.
Амос посмотрел на заснеженные подходы к платформе автостанции. Народу тут было немного, и никто из них явно не страдал лишними деньгами.
К нему подошел мужчина. Чернокожий, лет шестидесяти, с большим животом, в заснеженных ботинках и пальто, порванном с обеих сторон. На голову натянута шапка с ушами. Очки запотели. Он остановился перед Декером и сказал:
— Амос?
Декер посмотрел на него и кивнул.
— Кто вы?
— Никто. Но мне вручили сотню, чтобы я отдал вам эту штуку. Вот и отдаю.
Он протянул Декеру листок бумаги.
— Кто это был?
— Я их не видел.
— Откуда вы знали, кого искать?
— Они сказали, высоченный, толстый и страшный белый чувак с бородой. Это вы.
Мужчина зашаркал прочь, и Декер посмотрел на инструкцию. Зашел внутрь и купил новый билет. Теперь нужно убить еще два часа. Он взял кофе в кофейном автомате на станции. Скорее теплый, чем горячий, но Декера это не волновало. Он сел и стал разглядывать людей в зале ожидания. Народу здесь оказалось намного больше, чем он думал. Потом он сообразил.
Наступает День благодарения. Эти люди едут повидаться с семьей и разрезать большую индейку.
Они с Кэсси никогда не праздновали День благодарения вместе, главным образом потому, что то один, то другой работали в праздничную смену. Декер неоднократно проводил день индейки, перекусывая в каком-нибудь фастфуде. Кэсси шла в больничную столовую. Тот, кто оставался с Молли, вел ее в ресторан. Все трое радовались такому распорядку и никогда не думали, что много упускают.
Но сейчас, глядя на всех этих людей, Декер решил, что он упустил больше, чем думал.
Следующий автобус высадил его на границе Индианы.
На парковке автостанции стояла малолитражка с работающим двигателем. В записке говорилось подойти к ней и постучать в водительское окошко. Декер знал, что это еще одна проверка.
Он подошел к машине и постучал.
Женщина опустила стекло и сказала:
— Садитесь назад.
Он сел. Если ФБР следило за ним, сейчас самое время окружить машину. Но никто не появился. За ним никто не следил.
Он откинулся на спинку сиденья. Машина была такой маленькой, что его колени глубоко вклинивались в спинку переднего кресла.
— Вы знаете моих друзей? — спросил Амос.
— У меня нет друзей, — ответила она.
У нее были спутанные седые волосы. От женщины пахло сильно и неприятно, особенно в нагретой машине — она выкрутила печку на максимум, а хриплый голос и густой сигаретный дым, висевший в салоне, предвещали болезненную смерть от рака легких.
— Это очень плохо, — сказал Декер.
— Меня устраивает.
— Сколько они вам заплатили?
— Достаточно.
— Вы с ними встречались?
— Нет.
— Вы знаете, в чем вообще дело?
— Лично для меня дело в шести сотнях баксов. Остальное меня не интересует.
Она переключила скорость, и машина тронулась. Они ехали так долго, что Декер задремал. Проснувшись, он даже удивился. Ведь он путешествовал к своей смерти.
«Или, точнее, к моему убийству».
Они пересекли шоссе 74, почти добрались до Сеймура и свернули на шоссе 65, ведущее на север, к Индианаполису. Но съехали с шоссе намного раньше. Потом помчались на запад, мимо Нэшвилла, штат Индиана. Декер заметил указатель на Блумингтон, на юг, но они не свернули. Он уже решил, что они едут до самого Терр-От на границе с Иллинойсом, когда женщина свернула на боковую полосу у съезда за несколько миль от шоссе 70, идущего с востока на запад.
— Идите по этому съезду, — сказала она. — Дальше есть площадка для отдыха. Там будет кто-то еще.
Вылезая из машины, Декер в очередной раз подумал, что все это было организовано задолго до того, как он связался с ними через веб-сайт. Они явно ждали, что он это сделает. Или, по крайней мере, надеялись.
И он сделал. А значит, они его хорошо изучили.
Он надеялся, что и сам неплохо изучил их.
Амос побрел по снегу к площадке, закинув сумку на плечо. Снег сейчас падал реже, но его ноги уже промокли. В животе урчало, а нос был заложен.
Белый фургон стоял на первом парковочном месте. Когда Декер приблизился, фары дважды мигнули. Водительское стекло опустилось. За рулем сидела другая женщина, с резко очерченными скулами. Она напоминала наркомана, скользящего к ломке и обратно.
— Может, мне сесть за руль? — спросил Декер, разглядывая ее тощую фигуру. — Я хочу добраться до места целым.
Она мотнула головой и ткнула большим пальцем в сторону задней части фургона.
— Вы уверены, что справитесь?
Вместо ответа она выровняла колеса фургона и уставилась в лобовое стекло.
Декер влез в фургон и задвинул боковую дверь.
Женщина тронулась, едва Амос устроился на сиденье.
Пистолет, ткнувшийся Декеру в правый висок, не сильно удивил его. В конце концов, сколько людей они могли привлечь к этой операции? По его расчетам выходило максимум двое, и он оказался прав.
У него забрали сумку и вышвырнули в заднюю дверь. Потом его обыскали, и человек явно удивился, что Декер безоружен. Телефон отправился следом за сумкой.
Человек дернул его за рукав и бросил ему на колени оранжевую рубаху. Декер взял ее.
— Похоже, она маловата.
Никто не ответил.
— Ты сейчас Билли, Белинда? — спросил Декер у водителя. — Или это была шуточка для «Севен-илевен»?
Он видел, как парик слез. Из зеркала заднего вида на него глянули те же глаза, которые он видел в магазине. Но они сильно отличались от глаз, которые он помнил по институту, глаз подавленной девочки-подростка по имени Белинда Уайетт. Видно, та девочка ушла навсегда.
— Отличная маскировка, — сказал Амос, — но я запомнил руки. Их трудно изменить, если не надевать перчатки.
Она продолжала смотреть на него, и в этом взгляде Декер видел накопленную за двадцать лет ненависть, которая готова сорваться с привязи.
«И броситься на меня».
Декер поднял рубаху.
— Немного приватности, пожалуйста.
Взгляд ушел из зеркала.
Он начал переодеваться — непростая задача для такого крупного человека в ограниченном пространстве. Человек с пистолетом забрал его одежду и обувь и бросил их назад. Декер боролся с рубахой, но все равно не смог застегнуть ее на животе. Он откинулся на спинку сиденья и обернулся к человеку с пистолетом, сидящему в глубине фургона:
— Привет, Себастьян.
Декер увидел пистолет. «Смит и Вессон», 45-й калибр. Тот самый .45. Оружие, из которого застрелили его жену и половину жертв в Мэнсфилде. Этот пистолет был последним, что увидела его жена перед смертью. Возможно, им воспользовались и для убийства Джайлса Эверса. А может, копу, который обернулся насильником, не досталось легкой смерти. Но, опять же, Декеру было плевать на Джайлса Эверса.
Леопольд вдавил ствол в скулу Декера.
— Белинда, я не знал о твоем прошлом, — сказал Амос. — Когда я встал на групповой сессии и сказал, что хочу пойти работать в полицию, что хочу стать копом. Я не знал, что плохой коп заманил тебя в групповое изнасилование и едва не убил.
Взгляд вновь метнулся к нему, но водитель молчал.
Разум Декера отмотал воспоминания на тот день в институте. Он, двадцатилетний, встал посредине группы и объявил, что теперь его цель — пойти работать в полицию, стать хорошим копом. Что он хочет защищать людей, оберегать их от зла. Амос посмотрел на остальных, людей вроде него, с новыми, а иногда пугающими разумами и личностями. Кто-то встретил его слова восхищенной улыбкой, кто-то остался равнодушен. И только одна пара глаз выражала нечто большее, нежели все остальные, вместе взятые. Сейчас он ясно это видел. Видимо, у его безупречного ума были изъяны, поскольку это воспоминание, всегда хранившееся в голове, не производило на него впечатления. Декер всякий раз проходил мимо него, пока не застрял. Пока оно не ударило в него, когда он потирал сквозь пластик свой старый значок в полицейском управлении Берлингтона.
«Мой джинн. Мое желание сбывается. Смерть».
«Пластиковый значок, — думал он прямо перед тем, как его осенило. — Пластиковый коп. Не настоящий. Коп, который причинил тебе боль. Джайлс Эверс.
И, услышав мои слова, ты приравняла меня к нему. И я, наверное, могу это понять, поскольку в тот момент ты была самым ранимым, самым уязвимым человеком».
Он вспомнил тот взгляд как самый потрясенный, который когда-либо видел. Но тогда Амос его не заметил — ведь он страшно нервничал, стоя перед чужими людьми и рассказывая о своем будущем.
Его разум перестал жужжать, и Декер вернулся к настоящему.
— Вот почему ты меня выделила, верно? — сказал он Уайетт. — «Братан»? Братство копов. Братство футболистов, ведь я был одним из них. В институте все об этом знали. Но не твой братан, их братан. Джайлса Эверса и его шайки. Однако я пришел сюда сказать, что я ничего не знал о твоем прошлом. Если б я знал, то не сказал бы тех слов. Прости. Я хотел быть копом, потому что хотел помогать людям. Не вредить им, как Эверс.
Они ехали дальше. Белинда и Леопольд не разговаривали, и Декер начал задумываться почему. Он рассчитывал, что будет говорить, пока какие-то его слова не найдут отклика. Возможно, они собираются с духом, готовятся к тому, что хотят с ним сделать. Но эта пара уже убила стольких людей, что вряд ли им понадобится серьезная подготовка перед тем, как пустить в него пулю.
— Я встречался с Клайдом Эверсом. Он рассказал мне все, что случилось в средней школе в Юте. Теперь я знаю, зачем ты сделала это в Мэнсфилде. Но может, ты хочешь что-то добавить?
Он выжидающе смотрел на нее.
Глаза вновь блеснули. Но сейчас они смотрели не на него. На Леопольда.
Периферийным зрением Декер увидел, как ствол чуть качнулся вверх и вниз. Когда ты киваешь, твоя рука иногда двигается в том же направлении. Значит, командовал здесь Леопольд. Это информация. И, возможно, полезная для того, что нужно сделать Декеру.
Потому что задача есть не только у этих двоих. У Амоса Декера тоже есть задача. Он пришел сюда не за тем, чтобы умереть, хотя и такой исход вполне возможен.
— Думаю, оно говорит само за себя, а? — сказала Уайетт.
Ее голос был глубже, чем когда она была женщиной, и глубже, чем когда она разговаривала с Декером в роли Билли-уборщика. Удивительно, насколько Белинда была способна его модулировать. Но слова были намного важнее голоса. Ей было все равно. Никаких сожалений. В этом взгляде была пустота. Сейчас ей тридцать шесть. И Декер сильно сомневался, что в последние тридцать из них у нее был хоть один простой, нормальный день. Это не может не изменить тебя. Как ты можешь уважать, ценить и заботиться о мире и людях, если они ненавидят сам факт, что ты делишь с ними одну планету?
— Ты убила людей, которые тебя изнасиловали? Я имею в виду остальных, помимо Джайлса Эверса?
— Ну, это было бы слегка банально, — сказала Уайетт. — Я предпочла буквализму символизм.
Декер почувствовал, как багровеет от этих жестоких слов. Этот искореженный разум, ищущий мести, свел его жену и дочь к символам?
Декер чувствовал на своей щеке дыхание Леопольда. В нем был запах чеснока, желчи, но не алкоголя. Это хорошо. Он не хотел, чтобы пьяный держал у его головы пистолет. Однако этот парень еще и кололся. А наркотики в дыхании не учуешь.
Амос не видел татуировку с двумя дельфинами, сейчас ее прикрывал рукав. Но татуировка была, он это знал. Все это было в досье Леопольда. Все. Декер запомнил каждое слово из его досье. Преступление против его семьи. Каждую подробность. Досье на Эверса, на мистера и миссис Уайетт. Плата Эверса. Деньги на счетах. Сайт «В правосудии отказано». Это был интересный материал. Очень интересный.
— Думаю, я в состоянии понять твое отношение. Я хочу сказать, жертвы в Мэнсфилде были невиновны, но разве для тебя есть невиновные, верно? Нет.
— Я знаю, что ты больше не чувствуешь жалости, сочувствия или симпатии, — сказала Уайетт. — Потому что и я их не чувствую. Так что не трудись. Я не глупа. Я такая же, как ты.
«Черта с два», — подумал Декер.
— Знаешь, мы нашли твоих маму и папу, — сказал он. — Их похоронят должным образом. Не знаю, как ты к этому относишься. Но ты убедительно донесла свою мысль. Медэксперт сказал, они долго там пробыли. Так что их похоронят.
Дульный срез вжался в кожу Декера.
— Моя дочь не дожила до тех лет, когда тебя изнасиловали, — продолжил Амос. — Примерно шести лет не хватило.
— Шести лет, одного месяца и восемнадцати дней, — поправила Уайетт. — Она умерла перед десятым днем рождения. Точнее, я убила ее за три дня до десятого дня рождения.
Декер почувствовал, что закипает. Сейчас это было нужно меньше всего.
— На самом деле, за три дня, четыре часа и одиннадцать минут, — поправил он.
Он встретился взглядом с Уайетт в зеркале. Не отрывая от нее взгляда, сказал:
— Себастьян, а ты тоже гипер?
— Нет, — ответила Уайетт. — Уроды только мы с тобой.
— Ты не урод. И я тоже.
— О, прости, я не подозревала, что у тебя есть яичники. Виновата.
— Ты знаешь, о чем я.
— Дорогие мамочка и папочка увидели в моем изнасиловании способ разбогатеть. Знаешь, что сказал мне отец?
— Что? — спросил Декер.
Он не ожидал таких излияний от Уайетт. Особенно после первых скупых реплик. Но сейчас Амос осознал, что ей нужно поговорить. Нужно поговорить, выплеснуть из себя слова. Прежде чем она убьет его. Все это часть процесса. Ее процесса.
«И моего тоже».
— Он сказал, что мне самое время принести им какую-то пользу. Будто мое изнасилование принесло им пользу. Вот что он имел в виду. И они взяли деньги Клайда Эверса и построили себе этот замок в небесах. И ни разу не позволили мне зайти в него. Знаешь, это был мой дом. Я его купила, не они.
— Понимаю.
— Они даже не сказали мне, что переехали. Отослали меня в реабилитационный центр. А когда я через неделю вернулась домой, они уже уехали. Я осталась одна. Они меня просто бросили.
— Они были жестоки, невежественны и неправы, Белинда.
Она отвернулась от зеркала.
— Какая разница? Теперь они просто мертвы.
— Я тоже умер. И не один раз, а два.
Декер увидел, как ее взгляд вновь метнулся к зеркалу.
— На футбольном поле. После удара. Они дважды возвращали меня назад. Может, им не следовало трудиться. Тогда я бы не произнес те слова, и все эти люди остались бы живы. Одна жизнь за спасение остальных. На мой взгляд, хорошая сделка.
— Может, и так, — ответила Уайетт. — Но ты не умер. И я не умерла. Я выбралась из того контейнера. Может, не стоило. Может, мне стоило просто умереть.
На последней фразе ее голос затих, и Декер задумался, не считать ли их раскаянием или тем, насколько к нему способна приблизиться Уайетт.
— Я вижу убийство моей семьи в синем цвете, — сказал Декер, привлекая еще один взгляд Уайетт. — Я знаю, ты не страдаешь синестезией. Странно видеть вещи в цвете, которого у них нет. Одна из тех штук, которые жутко напугали меня, когда я очнулся в больнице и обнаружил, что я другой человек.
— Ну, я с самого начала была двумя людьми, — парировала Уайетт. — А когда они меня изнасиловали и едва не убили, я стала кем-то новым. Уже трое. Многовато народу для человека моих размеров.
В ее голосе не слышалось даже нотки веселья. Она была совершенно серьезна. Но Декер и не ожидал меньшего.
— Ты выбрала мужчину, а не женщину. Почему?
— Мужчины — хищники. А женщины — их добыча. Я решила больше никогда не становиться добычей. Я выбрала хищника. Для этого мне нужен был полный комплект яиц и под завязку тестостерона. Теперь они у меня есть, и в моем мире все отлично.
Декер решил, что командует здесь Леопольд, но, возможно, он ошибся. Если так, его дела пойдут не лучшим образом.
— Куда мы едем?
— Куда-нибудь.
Это сказал Леопольд. Амос гадал, когда этот человек начнет самоутверждаться. Возможно, он хотел дать Декеру понять, что главный здесь — не Уайетт.
«Хорошо, Себастьян, продолжай. Ты нужен мне в моем углу. До поры».
— Куда-нибудь — это хорошо. Лучше, чем никуда.
— Зачем ты здесь? — спросил Леопольд. — Зачем ты пришел?
— Решил, что могу спасти людей от неприятностей. Я знал, что вы целитесь во всех, кто со мной связан. Я не хотел, чтобы из-за меня умер кто-то еще. Я удивился, когда вы сделали нам то предупреждение с семьей Ланкастеров.
Он глянул в зеркало и увидел, что Уайетт опять наблюдает за ним.
— Ты уверена, что лишена сочувствия? — спросил Декер. — Ты могла убить их.
— Они того не стоили.
— У Сэнди синдром Дауна, но ты и так это знала. Ты провела черту, решила не убивать детей вроде нее?
Уайетт сосредоточилась на дороге.
— Ты с такой готовностью идешь к концу своей жизни? — спросил Леопольд.
Этот господин явно разговорился. И его формальная, а временами неуклюжая речь была еще одним подтверждением, что его родной язык — не английский.
— Все мы когда-нибудь умрем.
— И сегодня — твой день, — сказал Леопольд.
Они ехали еще два часа. Декер понятия не имел, где он, но это было неважно. Помощь не придет.
Наконец фургон съехал с дороги. Амоса подбрасывало и мотало, пока машина преодолевала разбитый участок пути. Потом фургон резко свернул влево и через несколько секунд заноса остановился. Уайетт вылез, и Леопольд махнул рукой Декеру выбираться из машины. Голые ноги ткнулись в холодную щебенку. Амос скривился, почувствовав, как острый камень порезал правую подошву.
Над дверью, к которой они направлялись, висел старый уличный фонарь в ржавой металлической сетке. На белой кирпичной стене еще виднелись выцветшие, облупившиеся остатки красной надписи.
Эйс-Пламбин. Осн. 1947.
Надпись походила на засохшие хлопья крови на бледной коже трупа.
Декер посмотрел налево и направо, но не увидел ничего, кроме деревьев. Заброшенный участок замыкал покосившийся сетчатый забор.
Леопольд толкнул его в спину, и Декер ввалился в здание вслед за Уайеттом. Леопольд закрыл за ними дверь и запер ее.
Уайетт был одет в джинсы и футболку с капюшоном. Его настоящие волосы оказались светлыми, коротко стриженными и начавшими редеть. Играя Билли, Уайетт носил другой парик, который резко менял его внешность; то же и с париком официантки. Декер прикинул, что через несколько лет Уайетт может совсем облысеть.
Если он проживет еще несколько лет. Если хоть кто-нибудь из них проживет.
Освещение внутри было тусклым. Кругом был бетон, в основном голый, пол и стены покрывала грязь и масляные пятна. Покосившуюся железную полку в дальнем конце помещения подпирали соединительные трубы. У двери в соседнюю комнату стоял деревянный стол с задвинутым под него стулом. Рядом стоял картотечный шкаф. У стены лежали деревянные ящики. Окна были закрыты и закрашены.
Уайетт вытащил стул и с грохотом покатил его по выщербленному бетонному полу к Декеру.
Леопольд махнул пистолетом в сторону стула.
Амос сел. Уайетт достал липкую ленту и начал обматывать ее вокруг стула и Декера, пока они не превратились в единое целое. Потом Уайетт достал из-под стола большую коробку, принес ее и перевернул кверху дном. По полу, громыхая и крутясь, рассыпались награды, забранные из Мэнсфилда. Все, на которых стояло имя Амоса Декера.
Уайетт подобрал один кубок и посмотрел на него.
— Футболисты и копы, мои любимцы.
Он бросил кубок.
Пара взяла два старых ящика, села на них и уставилась на Декера.
Тот уставился на них, вбирая каждый нюанс их облика. Он видел, что Уайетт занят тем же.
Уайетт ничем не напоминал девочку-подростка, которую Декер видел в институте. Минувшие двадцать лет заострили его черты, придали ему голодный, истощенный вид. Изгиб губ неровный и жестокий. Складок от улыбок нет. Да и чему Уайетт мог улыбаться? Хоть когда-нибудь? Между бровями виднелись вертикальные морщинки, намеки на которые Декер помнил еще по институту.
Амос взглянул на Леопольда. Тот стал почище со времени их встречи в баре. Волосы причесаны, одежда довольно приличная.
— Может, ты ответишь на пару вопросов, которые меня донимают? — спросил Декер.
Когда ни один из них не ответил, он сказал:
— Старик и старуха, которых видели в районе моего дома, а потом неподалеку от Ланкастер. Это ты?
Уайетт встала, натянула на голову капюшон, согнулась, сделала вид, что держит в руке палочку, и медленно пошла по комнате. Безупречно подражая голосу пожилого человека, она произнесла:
— Вы не поможете отыскать моего песика, Джаспера? Только он один у меня и остался.
Затем Уайетт сняла капюшон и выпрямилась.
— Я могу обмануть любого, — заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Стать кем угодно, по своему желанию.
— Да, ты можешь, — подтвердил Декер.
Интересно, всегда ли Уайетт была способна к таким превращениям. Застрявшая между двумя полами, одной ногой в каждом, но нигде — целиком, укоренившаяся в пустоте. Роль Билли была сыграна просто прекрасно. Беззаботный, легкомысленный, безобидный парень. Уайетт была права. Она могла сыграть любую роль.
«Ну, кроме одной. Себя».
Декер представил, как Уайетт идет по коридорам Мэнсфилда в снаряжении, которое делает его выше и шире. Невысокий худощавый мужчина — бывшая женщина — превратился в великана с оружием и убивает людей, будто жуков в траве. Мужчина-хищник. Другие мужчины больше не причинят ему вреда. Как они делают это с женщинами.
— А почему ты остался на ночь в морозильнике? Ты мог просто зайти со стороны базы и встретиться с Дебби в мастерской.
— Потому что в ту ночь Дебби была в морозильнике вместе со мной, — ответил Уайетт. — Она улизнула из дома. И мы занялись этим прямо там. Впервые.
Он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.
— Она думала, это так здорово! Секс в морозильнике. В темноте. Это мне кое-что напомнило, сам знаешь. Меня изнасиловали в школьной столовой. Но в этот раз я был парнем, берущим девушку. Потом она ушла. А утром я прошел через бомбоубежище на другой конец школы.
— А много ли она знала о твоем плане? — спросил Декер. — Мы нашли у нее рисунок тебя в камуфляже.
— Я иногда надевал его, когда мы были вместе. Я сказал ей, что я бывший военный. А сейчас служу в военной разведке. Она думала, это ужасно клево. Я сказал, что занимаюсь расследованием возможной террористической ячейки, и мне нужна ее помощь. И, в конце концов, я ее, конечно, соблазнил. Это был нетрудно. Она ничего не знала о настоящем плане. Просто думала, что мы будем заниматься этим в мастерской, прямо посреди школы. Разумеется, я это предложил. Все должно было случиться именно так.
— А как ты выяснил, что ей может быть известно о проходе?
— Я когда-то читал статью о бомбоубежищах, выстроенных под школами. И решил, что если рядом военная база, там тоже может быть такая штука, а то и больше. И я стал обыскивать базу. Туда было несложно пробраться. В одной из комнат я нашел ящик со списком дежурств. Там были фамилии сотрудников, в том числе Саймона Уотсона. Там говорилось, что он инженерный специалист. Мы с Себастьяном немного покопали и выяснили, что это старик, который жил с Уотсонами, а Дебби учится в Мэнсфилде. В один из дней я «столкнулся» с Дебби. Это заняло время. Я потихоньку «приоткрывал» свою легенду, но в конце концов мы добрались до ее прадеда и его рассказов о базе. Она знала о проходе и в общих чертах представляла, как он устроен. Знала она и то, что он соединятся с базой, не знала только точного места. Но мы уже получили то, что нам требовалось. Мы начали со стороны базы и постепенно добрались до школы. Так все и сложилось. А поскольку Дебби верила, что я работаю над секретным заданием, она понимала, почему никто не должен знать о «нас». Она хранила тайну. Она и вправду была очень полезна.
— Знаешь, она называла тебя Джизесом. Ты был единственным светлым пятном в ее жизни. Видимо, она очень тебя любила. До той секунды, пока ты не снес ей голову. Джизес.
Уайетт ничего не ответил.
Декер посмотрел на Леопольда:
— А ты соорудил костюм, который он надел в школе?
— Мы сделали его вместе. Мы все делаем вместе.
— И ты вычислил игроков из футбольной команды и их расписание?
— Это опять Дебби. Я сказал ей, мне могут понадобиться крепкие парни из местных, на всякий случай. Глупо, но она всему верила.
— А «В правосудии отказано»? Ты оставил бумажку у Эверса в Юте. Я догадался, что ты хочешь дать нам знать об этом. Так я вышел на контакт с тобой.
— Я не один, — сказал Уайетт.
Декер посмотрел на нее.
— Не один?
— Есть и другие вроде меня. Люди, которые смогут добиться правосудия.
Декер кивнул.
— А какое имя ты сейчас носишь? Или ты хочешь, чтобы я звал тебя просто Уайетт?
— Можешь звать меня Белиндой. Ты из того времени. Не из этого. По крайней мере, уже недолго.
— О'кей, Белинда. Так Леопольд познакомил тебя с «В правосудии отказано»?
— Откуда ты это знаешь? — удивилась Уайетт.
— Ну, для начала, это иностранный сайт. А Леопольд — австриец. Его семья была убита. На самом деле, этот сайт создал он. По некоторым фразам видно, что английский — не родной язык автора.
Уайетт и Леопольд переглянулись.
Декер шевельнулся на стуле.
— Знаешь, тебе было бы легче просто убить меня, — сказал он. — И оставить в покое мою семью.
— Никто не оставил в покое меня, — ответил Уайетт. — Никто.
Он достал из кармана нож и поднял его.
— Им я убил Джайлса Эверса. Его отец со дня на день получит посылку.
— Он давно исчез. Что вы с ним все это время делали?
— Разное, — сказал Уайетт. — Разные вещи.
Он выглядел так, будто хочет улыбнуться, но не уверен, что у него получится.
— Не думаю, что Клайд очень любил своего сына. Джайлс в некотором роде разрушил его жизнь.
Уайетт встал, подошел к Декеру и воткнул ему в бедро нож.
Амос вскрикнул. Когда Уайетт повернул лезвие, он, крича и ругаясь, стал извиваться на стуле в попытках освободиться. Наконец Уайетт вытащил нож, и Декер обмяк. От шока его вытошнило.
— Бедренная артерия не задета, — спокойно сказал Уайетт, возвращаясь к своему ящику. — Я знаю, где она. Поверь мне. Я прочел много медицинских книг. И книг по бальзамированию. — Он постучал пальцем по голове. — И, как тебе известно, мы никогда не забываем. Ничего.
— И ты настолько легко не отделаешься, — сказал Леопольд.
Он заклеил рану липкой лентой, но кровь все равно продолжала пузыриться по краям.
Пепельно-бледный Декер поднял голову. Уайетт смотрел на него.
— Так ты думаешь, его гребаная жизнь была разрушена? Так ты считаешь?
— Не так сильно, как твоя, нет, — прохрипел Декер, сплевывая блевотину.
События начинали стремительно ускоряться. Ему больше нельзя ошибаться.
Он посмотрел на Леопольда.
— И многим людям вроде Белинды ты помог найти правосудие?
— Пока недостаточно.
Декер выстроил в своем разуме перегородку, заставил боль уйти, хотя бы на пару минут. Ему требуется ясность мысли. Он должен быть способен сказать то, что нужно. А если нет, все кончится.
— Хорошо, что ты был в тюрьме во время убийств. Моей семьи и в Мэнсфилде. Судья отпустил тебя, потому что у тебя было железное алиби.
— Мой друг хотел взять честь на себя, — сказал Леопольд. — Это было единственно правильным.
— Значит, вопреки твоим словам, вы не всё делаете вместе. Особенно когда дело доходит до настоящих преступлений. У нас есть улики против Белинды, вещественные доказательства, но против тебя ничего нет.
— У вас нет ничего против меня, — резко сказал Уайетт.
— Твои родители были убиты. Врач, который ухаживал за тобой в институте, был убит. Я понимаю, почему ты его убила. Он воспользовался тобой. Еще один предполагаемый защитник, который причинил тебе боль. Ты оставила много образцов своего почерка. И мы нашли твои отпечатки на ведре в «Севен-илевен». И еще одни — в туалете бара, где ты работала официанткой.
Бо́льшая часть его слов была ложью, но это не имело значения. Он взглянул на Леопольда.
— Но ничего против этого парня. Как он сказал, ты взяла на себя честь, пока он отсиживался в стороне.
Леопольд встал и посмотрел на Уайетта.
— Я думаю, пришло время с этим покончить.
Декер быстро произнес:
— Клайд Эверс заплатил твоим родителям шесть миллионов долларов, чтобы замять преступление своего сына. Дом в Колорадо стоит один и восемь миллиона. Они его никак не перестраивали. Мы проверили их финансы. Их расходы составляли всего двадцать процентов от доходов с инвестиционного портфеля. Остальное копилось на счетах. Акции росли. К тому времени, когда ты их убила, у них было больше десяти миллионов в ликвидных активах. Но кто-то наложил руку на коды авторизации и начал выкачивать оттуда деньги. Примерно по миллиону в месяц последние девять месяцев. Сейчас там почти пусто. Белинда, это ты их взяла?
— Это была взятка, чтобы мои родители молчали. И они объявили: если я скажу хоть слово, весь мир узнает, что я урод. Они… они сфотографировали меня там, внизу. Они сказали, что отправят фотографии в газеты. Так что нет, я не брала эти деньги. Я не хотела этих… кровавых денег. Денег за мою кровь!
— Вот я и интересуюсь, куда же они ушли. Может, твой приятель знает?
Взгляд Уайетта метнулся к Леопольду, потому опять к Декеру.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — машинально произнес он.
— Леопольд помог многим людям своим «В правосудии отказано». И в жизни людей, которым он помогает, происходят два события. Во-первых, доступные им деньги куда-то деваются. А во-вторых, друг, которому он помог, отправляется на кладбище.
Декер не знал, правда ли это, но подозревал, что все так и есть.
Деньги, ушедшие со счетов Уайеттов, должны были куда-то прийти. И вряд ли Леопольд хотел, чтобы «наследник» внезапно это обнаружил. Он посмотрел на Леопольда, и выражение лица мужчины показало Декеру, что он не ошибся.
— И он сказал тебе, что его семью убили? — продолжил Амос. — Жену и дочь?
— Их убили, — сказал Уайетт.
— Да, это верно.
— Копы.
— Нет, не копы. Он их убил.
Декер услышал, как сдвинулся ударник пистолета.
— В тебе одно дерьмо. Ты врешь! — крикнул Уайетт.
«Гнев, потеря контроля. Это хорошо. До поры».
Декер медленно покачал головой.
— Я читал досье. Я видел фотографии тел. Обеих задушили насмерть. Повесили. У обеих на шее сзади, где веревка выдавливает жизнь, остались очень необычные отметины. Почти одинаковые у обеих жертв. Австрийская полиция не знала, что это такое. Они зашли в тупик, потому что убийца обрезал веревку и унес ее. Они зашли в тупик, потому что не подозревали Леопольда. Счастливчик, у него тоже было железное алиби — пара приятелей подтвердили, что он в это время был в Германии. Если б они заподозрили Леопольда и копнули чуть глубже, они бы тоже поняли, откуда взялись отметины.
Декер почувствовал, как ему в голову уперся дульный срез.
— Ты сказал, что умер дважды? — произнес Леопольд. — Есть карошая поговорка — Бог троицу любит.
Декер продолжал:
— Я уже видел такую отметину. Она была в книге, которую я прочел и, разумеется, не забыл — ведь мы ничего не забываем, Белинда, верно? Как ты и сказала.
Он умолк и посмотрел на нее. Когда ему показалось, что она сейчас заговорит, Амос резко сказал:
— Этот узел называется двойной констриктор. Он похож на выбленочный, но тут веревку заводят сверху вниз в две петли. Я пробовал вязать его, пока летел из Юты. И понял, что если узел затянут, развязать его практически невозможно. Это один из самых эффективных узлов в мире. Известен как минимум с шестидесятых годов девятнадцатого века. Его еще называют пушкарским узлом.
Он взглянул на Леопольда.
— Каждый моряк, стоящий своей соли, знает этот узел. И еще до того, как твой друг начал плавать на подлодках, он ходил в море со своим отцом, рыбаком, который проводил на Адриатике шесть месяцев в году.
Он посмотрел на Уайетта:
— Я могу продолжать. Ты же знаешь, это все у меня в голове. Каждый факт, каждая подробность.
— Подлодки? — презрительно бросил Леопольд. — У Австрии нет военного флота.
— Нет, зато есть у Италии[378]. Туда ты отправился, когда тебе исполнилось девятнадцать. Тебя вышибли из итальянского флота за то, что ты воровал у своих товарищей-моряков. Дольше всего мне пришлось разбираться с твоим акцентом. Потому что это смесь. Австрийский, итальянский, а поверх всего — английский.
Он покосился на Леопольда.
— Карошая штука, герр Леопольд? Так ты сказал в баре. А минуту назад повторил. Наверное, ты даже этого не заметил.
Леопольд ударил его пистолетом по голове.
Теперь у Амоса дико болели и нога, и голова. Его болевой порог был выше, чем у большинства людей. Ты не сможешь так долго играть в футбол, если не в состоянии терпеть боль. Но пуля в голову — это не боль. Это смерть.
Декер взглянул на Уайетт, которая в свою очередь смотрела на Леопольда. Амос не видел лица Леопольда и не знал, куда тот смотрит.
Но пистолет сейчас прижимался к его виску.
— Белинда, видишь шишку у него на шее? Я думаю, парень в последней стадии, и ему плевать, что он делает. А еще он наркоман. И ему нужны деньги. И я думаю, ему нравится управлять людьми. Я думаю, он подлец, которому нравится отыскивать людей в отчаянных обстоятельствах и крутить ими. А если в процессе он сделает миллионы, как с тобой, так это только к лучшему.
— Себастьян? — слабо произнесла Уайетт.
Это было не то, что хотел услышать Декер. Ему нельзя останавливаться.
— Он полон дерьма, — сказал Леопольд.
И сейчас нельзя останавливаться.
Декер рявкнул:
— Белинда, ты убила всех этих людей. Но были паузы. Прошло почти двадцать лет, и тут ты похитила Джайлса Эверса. Потом пришла и убила мою семью. Кто был следующим? Твои родители? Крис Сайзмор? Потом пауза. Затем — Мэнсфилд. А потом — Нора Лафферти.
— А сейчас ты, — огрызнулся Леопольд.
— Откуда эти паузы, Белинда? Почему ты пришла за мной через двадцать лет? Это был он? Этот парень? «В правосудии отказано»? Поэтому прошло столько времени, прежде чем ты начала убивать? Я знаю, ты помнила, что я хотел быть копом, с той секунды, как я произнес эти слова двадцать лет назад. Я вспомнил, как ты была потрясена, как тебе было больно. Но ты ничего не делала. Все двадцать лет. Пока не встретилась с этим парнем. И ты рассказала ему. И рассказала о грязных деньгах твоих родителей. И он увидел свой шанс. И исказил мои слова, превратил их в твою одержимость, твою безусловную и страстную вендетту. В единственный способ, которым ты могла все исправить. В единственную вещь в жизни, которая тебя заботит, потому что иначе у тебя не будет жизни.
— Зачем мне это делать? — сказал Леопольд. — Это была ее месть, не моя. Она должна была сделать все правильно. Она пришла ко мне!
— Так это была ее идея? Превратить себя в большого мужчину с пушками, который расстреливает беззащитных детей? — Он взглянул на Уайетт. — И ты рассказываешь мне, Белинда, что ты этого хотела? Соблазнить ранимую молодую женщину вроде Дебби Уотсон, а потом отстрелить ей голову? Это ты придумала? Ей было почти столько лет, сколько тебе, когда тебя изнасиловали. Она была просто испуганным ребенком с паршивой семейной жизнью. Как ты! Она хотела лучшей жизни. А ты соблазнила ее. Заставила влюбиться в тебя без памяти. Она называла тебя Иисусом, своим спасителем. И тогда ты ее просто убила? Как будто она ничто? Будто она ничего не значит? Будто ты ничего не значишь? Как те люди, которые должны были защищать тебя, а вместо этого причиняли боль? Так ты представляешь себе месть, Белинда? Нет, я на это не куплюсь. Это не ты. Мне плевать, как ты изменилась. Ты не могла измениться настолько!
Уайетт молчала. Но Декер счел хорошим знаком, что она смотрит не на него, а уставилась на Леопольда.
Белинда встала с ящика.
— Ты взял деньги моих родителей?
— Зачем они мне? Ты видишь, как я купаюсь в деньгах?
Декер не мог упустить контроль над ситуацией. Он рявкнул:
— Белинда, он так развлекается. Ему нравится манипулировать. Должно быть, он влюбился в то, что ты сделала в школе. Оно было срежессировано, как пьеса. А деньги, наверное, запрятал в каком-нибудь банке. Но он убил свою семью, так зачем ему создавать «В правосудии отказано»? Ему было отказано только в одном правосудии — в смертной казни за убийство его семьи.
— Это правда? — спросила Уайетт.
Декер ожидал новых отговорок. Но не дождался.
— Да, — решительно ответил Леопольд. — Тебе легче?
Он отвернул пистолет от головы Амоса. И в эту секунду тот, со всех сил толкнувшись здоровой ногой, метнулся вбок вместе со стулом.
Пистолет выстрелил.
Декер катапультировался в Леопольда, наконец-то проведя удар на поле в начале матча, недоступный ему последние двадцать лет. И это вышло здорово.
Леопольд жестоко ударился боком о пол. Декер не сомневался, что этот человек ни разу в жизни не получал удар такой силы. Те, кто смотрят профессиональный футбол с безопасных трибун или на экране телевизора, не могут представить разрушительную мощь огромных мужчин, которые с разбега врезаются в других огромных мужчин. Все равно что раз за разом наблюдать столкновение машин. Эти удары были не просто болезненными — они оглушали. Они так сотрясали тело, что человек уже никогда не становился прежним. Они толкали кости, мышцы, связки и мозги туда, где те просто не должны были оказываться. Не удивительно, что столько мужчин, выходивших на поле, страдали от тяжелых и изнурительных последствий развлечения миллионов и зарабатывания очень приличных денег.
Декер приземлился прямо на Леопольда; весь его вес пришелся на человека, значительно меньшего ростом и вдвое легче. Через пару секунд он почувствовал вонь. Амос врезался в Леопольда с такой силой, что у того непроизвольно опорожнился кишечник.
Леопольд пнул его. Потом попытался поднять пистолет, чтобы выстрелить, но Декер, как и с Богартом, перенес весь свой вес на торс мужчины и вышиб из него воздух. Тяжелое и широкое плечо Амоса придавило правую руку Леопольда, прижимая ее к полу.
Леопольд изо всех сил пытался развернуть пистолет в сторону Декера, но угол оказался неудачным. Ствол был развернут так, что палец не мог дотянуться до спуска. Оружие было бесполезно. Значит, мужчина против мужчины. А при такой разнице в размерах исход был предсказуем.
Казалось, Леопольд понял это. Он ударил коленом по ране Декера. Тот закричал от боли. Но затем зажмурился, стиснул зубы и мало-помалу выпрямил ногу, примотанную липкой лентой к ножке стула. Он чувствовал, как лента подается, хотя она не порвалась. Но Декер дюйм за дюймом толкал, растягивал и опять толкал, пока, наконец, не растянулся во весь рост, и все его триста пятьдесят фунтов легли на противника.
Леопольд дышал сейчас рывками. Он дернулся всем телом, стараясь сбросить Декера. Но у него на груди сидел слон.
И тогда Декер принялся делать то, о чем даже не думал, когда сцепился с Богартом, поскольку ни секунды не желал смерти агенту ФБР. Не будь на нем этой липкой ленты, он бы уже убил Леопольда. Но он все равно убьет его, просто нужно немного терпения.
И Амос начал постепенно, по чуть-чуть, сдвигать правое плечо в новую сторону, пока левое плечо и предплечье по-прежнему давили на руку противника, оставляя его безоружным.
Этот «Смит и Вессон» больше никого не убьет.
Леопольд продолжал пинаться, толкаться и корчиться, однако свободного места у него было немного, а теперь становилось еще меньше. Глаза Декера были по-прежнему зажмурены, но сейчас из-под век текли слезы боли. К горлу подступила желчь, и его вытошнило на Леопольда.
Тот давился, отплевался и матерился. Он знал, что время на исходе, и не собирался уходить тихо.
Декеру было чудовищно больно; из раны опять потекла кровь. Он чувствовал, как с кровью вытекают и его силы. Но на самом деле ему не требовалась сила. Ему нужно было сосредоточить всю свою массу в одной конкретной точке. Так что он продолжал работать над этим и, в конце концов, его плечо вошло в ту расщелину, куда так стремилось.
Под подбородок Леопольда, прямо напротив его горла.
И тогда Декер собрал весь свой вес в этой точке. Его босые ноги уперлись в бетон, обретая сцепление и рычаг, и он толкнул вперед таз, а вместе с ним — свое огромное плечо, вбивая его в горло мужчины напротив трахеи и выдавливая из груди Леопольда остатки воздуха. От усилий живот Декера ходил ходуном в прорехе рубашки. По телу стекал пот, хотя в помещении было холодно. Амос не собирался останавливаться, пока не закончит. Сердце колотилось, как ненормальное. Его тошнило. Голова собиралась лопнуть. Но Декер не думал об этом. Все его мысли сейчас сводились в одну — убить этого человека.
Амос концентрировал свой вес, собирал его в одну точку. Ему хотелось весить тонну. Он давил и давил, будто раз за разом толкал на поле тренажер-волокушу. Декер не отличался талантом на футбольном поле, но его мотор никогда не останавливался. И никто, от суперзвезд до новичков, не работал упорнее, чем он.
И сейчас была его минута. Одна игра, которая закончит все игры.
Он услышал судорожные вздохи, но этого было недостаточно.
Он продолжал давить. Он был пушкарским узлом. Он был констриктором.
Он не собирался останавливаться, пока все не закончится. Ни за что.
Он услышал бульканье, но этого было недостаточно.
Он надавил сильнее. Он был китом на пескаре. Он никогда еще так не радовался своему чертову ожирению. Он хотел растереть этот кусок дерьма. Хотел заставить его исчезнуть с лица земли.
Он услышал долгий низкий выдох, но этого все еще было недостаточно.
Он вдавил свое тело изо всех сил. В голове зажужжал ЦВМ. Все жертвы, все лица мелькали перед его мысленным взором, пока он медленно убивал их убийцу.
Потом ЦВМ замедлился. Осталось только два лица. Кэсси и Молли. Только их Амос видел сейчас в огромной пещере, которой стал его разум. Туда вмещалась проклятая вселенная; она была такой большой и все продолжала расширяться. Но прямо сейчас в ней было только два лица. Больше ничего. И это казалось совершенно уместным. Совершенно правильным.
Декер надавил еще раз, бормоча: «Я люблю тебя, Кэсси. Я люблю тебя, Молли. Я так вас люблю».
Потом он услышал… ничего. Совсем ничего.
Легкие не расширялись, потому что больше не могли.
Тело Леопольда обмякло. Пистолет выпал на бетон.
Этого было достаточно.
Декер поднял голову и посмотрел на мужчину.
Мало что бывает наверняка в жизни.
Много что бывает в смерти.
Он смотрел на три таких вещи.
Глаза широко открыты.
Зрачки застыли.
Рот приоткрылся.
Мертв.
В голове Декера медленно, как в конце фильма, таяли образы его жены и дочери.
«Мне так вас не хватает. Мне будет всегда вас не хватать».
Амос скатился с Леопольда и несколько минут лежал, тяжело дыша. Ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько вымотанным. Желудок сжимали спазмы, ноги и голова дрожали. Он ощущал опухоль в том месте, куда Леопольд ударил его пистолетом. А колотящееся сердце только быстрее выталкивало кровь из раненой ноги.
Но он чувствовал себя хорошо. Более того, отлично. Потрясающе.
Ему потребовалось почти пять минут, но в конце концов он ухитрился встать вместе со стулом, все еще примотанным к нему растянутой липкой лентой. Он колотил стулом об стену до тех пор, пока тот не развалился на куски. Потом он дергал и рвал, пока не освободился от ленты, и вышел из своей тюрьмы.
Он повернулся, чтобы оглядеть комнату.
Он не видел этого раньше, пока боролся с Леопольдом, но он знал.
Ведь она так и не вступила в схватку ни на чьей стороне.
Для этого должна быть причина.
И сейчас он смотрел на эту причину.
Он ошибся. «Смит и Вессон» убил еще раз. Или скоро убьет.
Он поплелся к лежащей на полу Уайетт. Кровь еще текла из груди, куда ударила пуля.
Декер опустился рядом с ней на колени. Сейчас она выглядела намного больше мужчиной, чем женщиной. Но для него она всегда была женщиной. Шестнадцатилетней девушкой, которая перенесла так много. Слишком много. Больше, чем должен перенести человек.
Доктор Маршалл сказал, что теперь люди с интерсексуальностью, как у Белинды, всегда участвуют в принятии решения, какой пол будет выбран раз и навсегда. Но никто не должен становиться мужчиной только потому, что боится быть женщиной.
Она еще не умерла, но оставалось недолго. Казалось, что крови вытекло больше, чем осталось внутри. Декер уже не мог остановить кровотечение.
И, честно говоря, он не имел такого желания.
Сначала он посмотрел на ее руки. Руки, которые задушили его дочь. Потом — на палец, нажавший на спуск пистолета, который убил его жену. Руки, которые перерезали горла, стреляли из дробовика, завернули мать и отца в пластик и пронзили сердце агента ФБР.
Потом он посмотрел на лицо. Глаза уже почти замерли, дыхание слабело. Тело всерьез переходило к смерти. Мозг сообщал остальным органам, что все закончилось и пора отключаться. Процесс шел упорядоченно и последовательно, насколько это возможно, когда его причина — дыра в груди.
Декеру уже приходилось умирать. Он не помнил ни белого света, ни яркого туннеля, ни пения ангелов. Человек, который никогда ничего не забывает, не хранил ни единого воспоминания о смерти. Он не знал, обнадеживает это или нет. Он просто хотел быть живым.
Он присел рядом с ней на корточки. Ему хотелось взять пистолет Леопольда и вышибить ей мозги. Ему хотелось выдавить из нее своими здоровенными руками остатки жизни. Поторопить ее туда, куда она неизбежно попадет.
Но он просто сидел рядом. Только раз ее глаза блеснули и, казалось, встретились с ним взглядом. Один взгляд, всего лишь проблеск, возможно, почудившийся. Декер не знал. Но на мгновение ему показалось, что он смотрит на испуганную шестнадцатилетнюю девочку, с которой когда-то встретился в институте.
Он вздохнул и на секунду закрыл глаза, но даже не попытался переварить то, что стало невообразимой трагедией. Он просто сидел там и смотрел, как она умирает. А когда она умерла, он закрыл ей глаза. Но он не мог закрыть то, что уже случилось. И знал, что никогда не сможет.
Хотел он того или нет, Амос Декер, Себастьян Леопольд и Белинда Уайетт были связаны в жизни, а теперь — в смерти.
Навсегда.
Но Декер испытывал безмерное облегчение, что он один остался стоять.
Скамейка.
Канун Рождества.
Падал легкий снег. Он ложился поверх сугробов, которые навалило за три предыдущих дня. Магазины были закрыты. Все покупки уже сделаны. А после ужасных событий в Мэнсфилде каждому жителю Берлингтона хотелось поскорее уснуть, а потом проснуться в день мира и спокойно провести его с семьей.
Ну, почти каждому.
Амос Декер сидел на скамейке и смотрел на Мэнсфилдскую среднюю школу. Но на самом деле он смотрел… в никуда.
В знак уважения к погоде, на Декере были новое пальто и ушанка с шерстяной подкладкой, на руках — перчатки, а на ногах — совершенно новые, тяжелые непромокаемые ботинки сорок седьмого размера.
Бедро почти зажило, хотя в том месте, куда вонзилось лезвие и где Белинда Уайетт буквально и метафорически провернула нож в ране, навсегда остался шрам.
Декер забрался в фургон и проехал тридцать миль до торгового центра, пользуясь телефоном Леопольда как GPS-навигатором. Затем позвонил Богарту и сообщил агенту ФБР, где находится. Тот приказом поднял местный эвакуационный вертолет, который на удивление быстро добрался до Декера. Они оказали ему первую помощь, а потом доставили в ближайшую больницу. Перед тем, как сесть за руль, Амос перетянул ногу, но все равно к моменту прибытия помощи потерял около двух пинт крови.
Он сообщил Богарту расположение укрытия Леопольда и Уайетт. На место преступления прибыли специалисты, но самыми главными вещдоками оказались два тела, лежащих всего в шести футах друг от друга.
Один человек был застрелен из «пушки» калибра .45, за которой тянулся длинный криминальный след. Второй буквально задохнулся под одним очень толстым парнем.
Оба заслужили то, что получили. И только один из убитых ими людей действительно заслуживал смерти. Тело Джайлса Эверса так и не нашли. Правда, как и обещала Белинда Уайетт, в дом его отца доставили посылку. Как было сообщено, Клайд Эверс открыл ее и рухнул мертвым. Такое случается, когда человек получает по почте отрезанную голову.
Декер поправил себя: значит, два человека, заслуживающих смерти. Возможно, и четыре, если включить родителей Белинды, которые из чистой жадности обратились против своей ранимой дочери, когда ей сильнее всего требовалась помощь.
Амосу не хотелось думать о смерти в канун Рождества. Но его окружало столько смертей, что они вытесняли все прочие мысли.
Он навестил могилы жены и дочери. К его удивлению, Ланкастер тоже пришла туда и возложила цветы на их могилы. Они несколько минут поговорили, выхватив немного нормальности из того, что было явно ненормально.
Декер сидел здесь, потому что «Резиденс Инн» устроил рождественскую вечеринку для своих гостей, которые оставались на праздники. Ему совершенно не хотелось в этом участвовать, поэтому он предпочел скамейку в снегу коктейлю и людям, вызывающим его на оживленную, но бессмысленную беседу, которую он не мог ни поддержать, ни оценить.
Было принято решение заново открыть Мэнсфилд в следующем учебном году. Кровь к тому времени уже сотрут, но прочие пятна останутся там навсегда. На открытие собирался приехать и выступить с речью губернатор.
Декер не планировал присутствовать на церемонии.
Город замуровал подземный тоннель, ведущий из столовой в мастерскую, а военные официально зацементировали соединительный проход. Второго января должны были прибыть бульдозеры, которые полностью снесут заброшенную базу и вывезут ее останки туда, куда уходят умирать все военные базы.
Едва стало известно о личностях убийц и их смерти, на город налетела национальная пресса. Богарт ухитрился сохранить имя Декера в тайне. Агент ФБР оказался хорошим человеком и действительно позаботился о вещах, о которых стоило заботиться.
Большинство людей захотели бы признания. Приятно, когда тебя знают как человека, который остановил двух убийц, рискуя при этом собственной жизнью. Договоры на книги и фильмы, участие в рекламе, предложения работы в лучших следственных фирмах, возможность обедать и ужинать с влиятельными людьми. На этом сейчас можно сделать большие деньги. Декер мог собрать в Интернете миллионы поклонников, которые будут следить за каждым его твитом или постом в «Инстаграм».
Амос предпочел бы всему этому пулю в голову.
Однако он позволил Богарту купить ему одежду и ботинки взамен отнятых Леопольдом и Уайеттом. Для бедняка любая утрата тяжела.
Богарт умолял Декера взять у федерального правительства деньги за эту работу. Капитан Миллер делал то же самое, но от лица полиции Берлингтона.
— Амос, ты был платным консультантом, — раз за разом повторял Миллер, пока у него не кончились силы.
Декер отказался от всего.
Он поступил так не из благородства. Ему требовались деньги на жизнь. Он не стеснялся брать то, что ему причиталось.
Он отказался из-за вины.
«Я стоял перед Белиндой Уайетт и говорил, что хочу быть копом. Я сказал, что хочу быть копом, потому что копы защищают людей. Она этого не забыла — и превратила нечто безобидное в нечто зловещее. Потом пришел Леопольд и подбросил дров в огонь, сделал из него адское пламя. А в результате я невольно стал причиной смерти многих людей, в том числе тех двоих, без которых не могу жить».
Для него не имело значения, что это вышло нечаянно. Его намерения явно не имели значения для мертвых. Но у всего есть причина и следствие.
«И я был причиной».
А следствие оказалось настолько ужасным, что о нем было страшно думать, хотя Декер не мог думать ни о чем другом.
Он не мог позволить себе погрязнуть в самобичевании, созерцая свой пупок. Ему нужно зарабатывать на жизнь, и в какой-то момент ему придется встать со скамейки и пойти искать оплачиваемую работу. Но сейчас, прямо сейчас, в этот вечер, перед приходом Санта-Клауса, он просто сидел здесь, тонул в самобичевании и, по крайней мере, притворялся, что созерцает свой внушительный пупок.
Рядом с ним сел мужчина и, чуть подрагивая от холода, положил ногу на ногу. Декер даже не оглянулся.
— Я думал, вы уже вернулись в Вашингтон.
Богарт пожал плечами.
— Вернулся. Но у меня есть тут пара незаконченных дел.
— В канун Рождества… Семья не будет скучать?
— Какая семья?
— У вас кольцо на пальце.
— Декер, я развелся. Свежая новость.
— Жаль это слышать.
— Ей не жаль, да и мне, честно говоря, тоже.
— Дети?
— Она из аппарата Холма[379], и работает день и ночь. Так что у нас ни разу не совпал график… Уайетт сказала вам, что занималась сексом с Дебби Уотсон?
— Она солгала об этом, — ответил Декер.
— Откуда вы знали?.. Но вы правы — аутопсия показала, что она стала мужчиной не полностью. Оборудование наличествовало не всё.
— Она все время сидела, сдвинув колени. Для парня это тяжело. Но что более важно, я не думаю, что она действительно хотела стать мужчиной. Случившееся с нею выбрало такое решение. Но она не смогла пройти весь путь.
Оба помолчали.
— Ладно, перейду к делу. Я бы хотел, чтобы вы стали работать со мной.
Декер обернулся к нему:
— И что именно это означает?
— Это означает в ФБР.
Амос покачал головой.
— Я не пройду по физподготовке. Я вообще ничего не пройду.
— Разумеется, вы не будете специальным агентом. Но я уполномочен собрать и возглавить группу специальных задач из профессионалов широкого спектра областей и дисциплин, включая гражданских лиц. Цель — ловить по-настоящему плохих парней. И я не думаю, что кто-то подойдет для нее лучше вас.
— Но я не профессионал. Ни в чем.
— Вы были копом, потом детективом. У вас есть опыт и, видит Бог, у вас есть мозги.
— Богарт, вам не нужно этого делать. Вы купили мне ботинки и одежду.
— Я делаю это не для вас. Для себя. Я хочу двинуться вверх в Бюро. Кроме карьеры, у меня ничего не осталось. Мне скоро пятьдесят. Либо я срочно врубаю турбонаддув, либо зря трачу время. И я считаю, если вы будете на моей стороне, мои шансы раскалывать серьезные дела заметно подскочат. А дальше будут повышения. Я не прочь однажды подняться на самый верх.
— Так вы имеете в виду уехать из Берлингтона?
Богарт смотрел прямо перед собой.
— Для вас это проблема?
— Я такого не говорил.
— То есть с этим у вас проблем не будет?
— Такого я тоже не говорил.
Специальный агент посмотрел на него.
— Могу я перейти к сути и поднять ставки?
Декер не ответил, но чуть заметно кивнул.
Богарт поднял свой телефон и включил фонарик. Через минуту Амос услышал хруст снега.
В круг света от уличного фонаря вышла Алекс Джеймисон. На ней было длинное зимнее пальто и кожаные сапоги, голова обмотана шарфом. Она остановилась у скамейки и посмотрела на мужчин.
Декер взглянул на нее, потом на Богарта.
— Что я упустил? — спросил он.
— Я думал, все очевидно, — ответил агент ФБР. — Тем более для умного парня вроде вас.
Амос вновь посмотрел на Джеймисон.
— Декер, он сделал мне то же самое предложение, хотя я думаю, оно в большей степени было связано с вами, чем со мной.
— Она сделала несколько хороших находок во время расследования, — сказал Богарт. — Продемонстрировала характер и интуицию. Я знаю, по профессии она журналист, но я ищу таланты всюду, где могу их найти.
— Вы уезжаете из Берлингтона? — спросил у нее Декер.
— Честно говоря, я уже уехала.
— А как же работа репортера?
— Энди Джексон научил меня отыскивать правду. Я полагаю, это подходит и для вашей работы. И возможно, у Богарта мне достанется больше хорошей работы, чем моих подписей под статьями.
Декер взглянул на Богарта.
— А капитан Миллер знает о вашем предложении?
— Да. Он не в восторге, но он понимает. И Ланкастер повысили до его заместителя. На случай, если вы не в курсе, она начала принимать лекарства от тремора левой руки, и они действуют. Она даже начала набирать вес с тех пор, как бросила курить.
Амос кивнул, но не нарушил молчание.
— Так вы подумаете об этом? — сказал Богарт.
— Нет.
— Декер… — начала возражать Джеймисон.
— Я не буду об этом думать, потому что… потому что я собираюсь это сделать.
Богарт и Джеймисон удивленно переглянулись.
Декер посмотрел на обоих.
— Но сегодня я предпочту побыть здесь. Сам.
Богарт встал, и в этот же момент Джеймисон сказала:
— Мы вернемся завтра. И вы больше не будете один. Я думаю, вы слишком долго пробыли в одиночестве.
Они уже уходили, но Алекс обернулась:
— С Рождеством, Амос.
Он поблагодарил наклоном головы, они пошли прочь и вскоре исчезли из виду.
Амос Декер закрыл глаза.
И вместе с ними — свой разум.
Хотя бы ненадолго.
Совсем ненадолго.
ФБР привлекло Декера в спецкоманду по расследованию самых загадочных преступлений. По дороге на базу Амос случайно услышал по радио репортаж об истории человека, двадцать лет назад приговоренного к смерти за убийство своих родителей, — и буквально на днях приговор должен быть приведен в исполнение.
Декер хорошо помнил этого человека — в давние времена они встречались на футбольном поле. И уверен: он невиновен…
«Марс, Мелвин».
Здесь — где бы то ни было и когда бы то ни было — твое имя произносят задом наперед, и ты должен отреагировать моментально, едва заслышав его. Даже на толчке. Как в армии, вот только он никогда служил. Его притащили сюда совершенно против его воли.
— Марс, Мелвин?
— Да, сэр. Здесь, сэр. Сижу по-большому, сэр.
«Потому что где ж мне еще быть, как не здесь, сэр?»
Он не знал, почему они так делают, и ни разу не потрудился спросить. Ответ его все равно ни капельки не волновал. А вопрос может окончиться ударом дубинки охранника ему по голове сбоку.
Здесь, в Исправительном учреждении штата Техас в Хантсвилле, у него хватало и других забот. Тюрьму прозвали Стенным Блоком из-за стен из красного кирпича. Открывшаяся в 1849 году, она была старейшей из тюрем штата Одинокой Звезды[380].
А еще в ней есть камера исполнения смертной казни.
Официально Марс был заключенным 7-4-7, точь-в-точь как самолет. Поэтому охранники в отделении смертников тюрьмы, откуда его доставили сюда, прозвали Мелвина «Джамбо»[381]. И хотя он не исполин, но и не коротышка. Большинство людей смотрит на него снизу вверх — поневоле. Шесть футов, да еще добрых два и три четверти дюйма.
Он знал свой точный рост, потому что его дотошно измерили на сборах НФЛ. Прямо-таки вдоль и поперек. Пока Марс проходил эту процедуру, его рассудок провел параллель с невольничьим рынком, где потенциальные владельцы методично осматривали и ощупывали живой товар. Что ж, в отличие от предков-рабов, он хотя бы огреб кучу денег за ущерб его организму, неизбежный к концу игровой карьеры.
А еще он по-прежнему весил двести тридцать фунтов. Ни жиринки, сплошь гранит. А это великое дело — при том дерьме, которое тут подают под видом еды, переработанном на больших фабриках, перегруженном жиром и натрием, а заодно химикатами, которые, наверное, идут в ход при производстве всего — от цемента до ковров.
«Убейте меня нежно своей говенной пищей».
Он провел в этом заведении столько же времени, сколько за его пределами.
И время это отнюдь не пролетело. По ощущениям прошло не двадцать, а все двести лет.
Но больше это роли не играет. Скоро все кончится. Придет день.
Его последняя-распоследняя апелляция.
Отвергнута.
Он покойник.
Его привезли в Хантсвиллскую тюрьму из отделения смертников блока Полунски в Ливингстоне, штат Техас, шестьюдесятью милями восточнее, в уповании, что уж на сей-то раз штат получит своего человечка после ожидания, затянувшегося на два десятка лет. На бледном лице его адвокатши застыло блеклое выражение, когда она поведала ему эту весть. Но она завтра проснется.
«А я — нет».
Скоро он услышит перестук каблуков, направляющихся в его сторону.
Пыхтение дородных тюремщиков, несущих блестящие кандалы.
Угрюмого начальника тюрьмы, который забудет его имя на следующий же день.
Набожного служителя божьего, вцепившегося в свою Библию и долдонящего свои стихи, потому что тебе якобы надо цепляться за что-то духовное по пути отсюда. Не из тюрьмы. Из жизни.
Штат Техас казнит больше заключенных, чем любой другой, — свыше пятисот за одни лишь последние тридцать лет. Почти столетие — начиная с 1819 года — это делали через повешение. Потом перешли на электрический стул, прозванный «Искрометным стариной», и за четыре десятилетия триста шестьдесят один заключенный был предан смерти через удар электротоком. Теперь Техас отправляет в мир иной с помощью смертельной инъекции.
Что в лоб, что по лбу — все равно труп.
По закону казнь не может начаться раньше шести вечера. Марсу сказали, что за ним придут в полночь. Что ж, лучше и не придумаешь, как потянуть волокиту, думал он. Денек предстоит взаправду долгий и взаправду дерьмовый.
Его называют Ходячим Трупом.
«Скатертью дорога», — слышал он от тюремщиков столько раз, что и счет потерял.
Ему не хотелось оглядываться. Только б не видеть эпицентр всего этого.
Но в самом деле — разве от этого отвертишься?
Так что с приближением последнего мгновения он начал думать о них.
Убийства Роя и Люсинды Марсов — его белого отца и черной матери.
Тогда этот союз был диким, диковинным, даже экзотическим, особенно в Западном Техасе. Теперь такие встречаются сплошь и рядом. Теперь каждый ребенок, являющийся на свет, выглядит лоскутным одеялом, состряпанным из полусотни разных типов рода человеческого.
Один баклан, недавно зачалившийся на нарах, был порождением двурасовых родителей, в свою очередь тоже детей нетрадиционных браков. Так что новый ребенок — идиот, укокошивший продавца из-за стибренного в магазине пакетика лакричных конфет, — оказался мешаниной черного, коричневого и белого с толикой китайского. Да при этом еще и мусульманином, хотя Марс ни разу не видел, чтобы тот преклонял колени и молился по пять раз на дню, как некоторые из здешних. Зовут его Анвар, и родом он из Колорадо.
И он принялся талдычить людям, что на самом деле хочет быть Алексисом.
Сев на койке в своей камере, Марс поглядел на часы. Пора позаниматься. Правду говоря, в самый распоследний раз.
На спине его белого комбинезона были набиты черные буквы D и R, означающие «death row», то бишь «коридор смертников». Марс воспринимал их как погремушку гремучей змеи, предупреждающую окружающих, чтобы убирались с дороги к чертям.
Опустившись на прохладный бетонный пол, он сделал две сотни отжиманий — сперва на кулаках, потом на кончиках пальцев и наконец из позы собаки мордой вниз, слегка касаясь лысой макушкой бетона при каждом повторе. Потом проделал три сотни глубоких приседаний за шесть подходов со взрывным распрямлением в каждом повторе — глубинными зарядами, как он называл их про себя. Потом последовали йога и пилатес на силу, равновесие, амплитуду движений и, самое главное, на гибкость. Он мог коснуться лбом пальцев ног, держа ноги прямыми как палки — немалое достижение для крупного мужчины с мышцами тугими, как канаты.
Потом пошла тысяча повторов на пресс и кор[382], паливших мышцы живота, как кислота. Именно благодаря этому у него твердые, как гранит, косые мышцы живота и все восемь кубиков пресса, а пупок натянут настолько туго, что место, где некогда крепилась пуповина, больше напоминает бородавку. Дальше пошла плиометрия в предельном темпе, где он отталкивался от всех четырех стен и пола в ряде маневров, многие из которых измыслил сам.
Он был как Человек-паук, или Фред Астер, отплясывающий на потолке. У него в тюрьме имелось невпроворот времени на планирование подобных штук. Его жизнь была очень упорядочена, но притом предусматривала уйму свободного времени. Большинство зэков попросту сидели и били баклуши. Не было никаких занятий или реабилитационных программ какого бы то ни было рода. Неофициальный девиз тюрьмы без обиняков гласил: «Реабилитация — для ссыкунов».
И наконец Марс бегал на месте — настолько долго, что потерял счет времени, всю дорогу с высоким подыманием бедра. Заниматься этим именно в данный день из всех прочих было чистейшим безумием, но он проделывал все это едва ли не каждый день с тех пор, как тут очутился, и отчасти воспринимал это как свой последний акт неповиновения. Этого им у него не отнять. Во всяком случае, ему не пришлось отвергать традиционную последнюю трапезу, потому что Техас ее больше не предлагает. Ему не хотелось быть вместилищем их говна до самого конца. Он предпочитал умереть натощак.
Никто его не навестил, потому что никто и не хотел навещать. Он был один-одинешенек, как все последние двадцать лет. Мелвин гадал, что будут писать в газетах на следующий день. Наверное, статья будет невелика. Ничего нового в том, что очередной черный получит летальную спа-процедуру от штата Одинокой Звезды. Дьявол, да он и фотки-то вряд ли заслуживает. Зато перечислят преступления, за которые его приговорили, — это уж наверняка. Только этим он многим и запомнится.
Мелвин Марс, убийца.
Он остывал, заливая стекающим потом бетон, уже изрядно изъеденный вещами куда похуже испарины. Приговоренные славятся тем, что испражняются на пол, прежде чем отправиться на встречу со смертью.
Когда дыхание пришло в норму, Марс сел на койку, опершись затылком о стену. В своей старой камере он называл стены Ридом, Сью, Джонни и Беном в честь Фантастической четверки — боевой команды супергероев. Хоть какое-то занятие в месте, где заняться совершенно нечем. Каждый день был заполнен тем, что Марс мог измыслить, заполнить его.
Он часто фантазировал о сексуальной Сью Шторм, но испытывал куда большее сродство с Беном Гриммом — Существом, фриком. Как спортсмен, Мелвин был фриком — в лучшем смысле.
Но мог быть и мыслителем, как башковитый Рид.
А еще он был сродни пламенному метеору Джонни Шторму — младшему брату Сью, потому что чувствовал себя в огне каждую секунду каждого дня. Главным образом потому, что каждый день здесь как две капли воды походил на остальные. В общем-то, пéкло на земле, отсюда и пламя.
Для него это был День 7342. Его последний день.
Он снова поглядел на часы.
Пять рисок до Судного дня.
Вскоре после заключения в тюрьму Марс провел год в одиночке. Причина была проста. Жизнь его кончилась, мечты разлетелись вдребезги, тяжкие труды пропали вотще, и он взбеленился сверх всякой меры. И каково же было наказание за избиение в говно трех зэков, а потом за схватку с полудюжиной надзирателей — причем он держался более чем успешно, пока его не оглоушили тазером и не избили дубинками чуть ли не до смерти? Двадцать четыре часа в сутки в клетушке площадью шестьдесят квадратных футов с бойницей вместо окна в течение года. Ему не говорили ни слова. Он ни разу не видел человеческого лица. Ни разу не касался кожи другого человека. Пищу просовывали через щель в двери вместе с туалетной бумагой, да изредка с махровой салфеткой для мытья и мылом, а еще реже — с чистой тюремной робой.
Он принимал душ в углу, хлеставший то ледяной водой, то кипятком. Спал на полу, бормотал, кричал, матерился, а в конце рыдал. Именно тогда он и понял, что человеческие существа — к добру оно или к худу, — несомненно, творения социальные. И без общения сходят с ума.
И Марс в самом деле едва не рехнулся в этой камере. Это было в День 169. Он помнит это ясно, даже процарапал цифры на стене окровавленными ногтями. Рассудок почти покинул его, остался лишь крохотный лоскуток. И он уцепился за этот лоскуток, как за спасательный жилет в цунами, ставший его тихой гаванью в бурю. Сфокусировал его на воображаемой бывшей подружке Татьяне. В его воображении она стала теперь замужней женщиной с шестью детьми — широкобедрой и расплывшейся, сердитой и несчастной и ужасно скучающей по нему. Но тогда эта воображаемая личность была безупречна. Ее лицо, ее тело, ее безграничная любовь к нему позволили ему пережить День 169, а потом протянуть еще 196 других.
Когда дверь открылась, первым лицом, которое он узрел, было лицо Татьяны, наложившееся на трехсотфунтовую тушу кошмарного молодого тюремщика-расиста, уместно прозванного Большим Хером, велевшего Марсу уносить свою мулатскую жопу, а то ему до конца жизни придется питаться через соломинку.
И когда это осталось позади, Мелвин Марс стал другим человеком. Он бы ни за что не сделал ничего такого, за что его могли бы упечь туда же. А если б и сделал, то знал бы, что покончит с собой. И не пришлось бы ждать смертной камеры.
Смертная камера.
Она прямо в конце коридора — Последней мили, как его прозвали. Но милей там и не пахнет. На самом деле всего тридцать футов, что к лучшему, потому что большинство мужиков валились с ног, не дойдя до камеры. Но при них были дюжие надзиратели, тащившие их до конца пути.
Отважен ты или нет, Техас все равно тебя прикончит.
Верховный суд обсуждал жестокие и необычные аспекты смерти от летальной инъекции, потому что в очень редких случаях зэк испытывает перед кончиной жуткие муки. Суд пришел к тому, что пусть все идет как есть и к черту ошеломительные муки. Разве жертвы приговоренных не испытывали ужасающие боль и страх? Так кто же может сказать, что суд не прав? Марс не мог. Он лишь уповал, что с ним поступят по справедливости.
Смертная камера невелика — девять на двенадцать футов, с веселенькими бирюзовыми стенами и металлической дверью, кажущейся совершенно неуместной, учитывая назначение этого помещения. Тебя казнят, а не отправляют сибаритствовать на Карибы.
В центре комнаты установлена каталка в комплекте с удобной подушкой и крепкими кожаными ремнями. Есть еще две смежные комнаты со стеклянными стенами с видом на камеру. Одна — для семьи жертвы. Вторая — для семьи предаваемого казни.
Марс знал, что в его случае обе группы совпадают. И знал, что обе комнаты будут пусты.
Он сидел на койке, разящей смрадом его собственного пота, уносясь мыслями к единственным хорошим воспоминаниям, которые у него остались.
На Джамбо в мире студенческого футбола он не тянул, а для раннингбека[383] был великоват. Зато талантами не обижен. Для НФЛ люди вроде него были несомненными претендентами. Мелвин вошел в число соискателей Кубка Хайсмана[384] уже в выпускном классе — единственный тейлбек[385] в группе, все остальные были квотербеками[386]. Он мог пробежать над, вокруг или попросту напрямик через любого. Он мог блокировать, а его мягкие ладони могли поймать мяч, отпасованный из бекфилда. И ему почти всегда удавалось заставить первого парня промахнуться инстинктивным движением в сторону — редкий талант, за который гуру из НФЛ хватались обеими руками.
А когда ему требовался турбонаддув, он просто взрывался — и вот уж его след простыл. Оставалось лишь отдать мяч судье после результативного прохода и позволить тренеру шлепнуть себя по заднице на боковой линии.
Его официальное время в рывке на сорок ярдов на сборах составляло 4,31 секунды. Двадцать лет назад это была серьезная скорость даже для углового или ресивера, а уж тем паче для монструального раннингбека с плечами шириной с небосвод, отрабатывающего свой хлеб, врезаясь между тэклами[387]. А подобные способности считаются исключительными и по сей день.
Он был одарен богом. У него было все при всем. Причуда природы, как его называли.
Марс почувствовал, что его потное лицо расплывается в улыбке.
Да, явный претендент. Претендент с громадной зарплатой. Это было задолго до того, как жалованье дебютантов обложили жесткими ограничениями. Он рубил бы уйму капусты с первого же дня, миллионы и миллионы баксов. Особняк, машины, женщины, уважение…
Все говорили, что он гарантированный первач. Где-нибудь из первой пятерки. Он бы, наверное, обскакал нескольких квотербеков, своих конкурентов в споре за Кубок Хайсмана. Ходили слухи, что команда «Нью-Йорк Джайентс», пережившая пару дерьмовых лет, и команда «Тампа-Бэй Баккэнирз», пережившая массу дерьмовых лет, обе вооруженные правом первого выбора на драфте новичков, с радостью взяли бы его, распахнув для этого мошны своих богатых владельцев. Дьявол, да он мог бы даже схлопотать в один прекрасный день Суперкубок. Все выглядело распрекрасно. Он ради этого вкалывал до усрачки. Никто ему ничего не давал. Барьеры на пути были громадные. Он перескочил их все.
А потом высказалось жюри присяжных. «Мы считаем подсудимого виновным» — и всем в мире профессионального футбола показатель 4,31 секунды «Марса, Мелвина» стал абсолютно до лампочки.
«Джамбо» рухнул.
Выживших не было.
А через несколько минут не будет и его. Он упокоится на кладбище для бомжей, потому что достойно похоронить его будет некому.
Через два месяца ему исполнилось бы сорок два года. Как оказалось, сорок первый день рождения был его последним.
Мелвин снова поглядел на часы. Время пришло. Это поведали ему и часы, и звук шагов по коридору.
Он принял решение давным-давно. Умрет как человек. С прямой спиной и высоко поднятой головой.
Внезапно он ощутил ком в горле, и глаза увлажнились. Попытался дышать нормально, стараясь свести все воедино. Вот оно. Марс оглядел камеру, стены своей клетки в отделении смертников в блоке Полунски.
«До свиданья, Сью, ты чудесная женщина. Адиос, Джонни. С богом, Бен. Бывай, Рид».
Встав, он прижался спиной к стене — быть может, чтобы распрямить хребет.
«Это как уснуть, чувак. Просто совсем не проснешься. Как уснуть».
Дверь в его камеру открылась, и показались стоящие за порогом люди. Трое «пиджаков» и четверо в мундирах. «Пиджаки» выглядели напуганными, «мундиры» — раздраженными.
Марс отметил это, а также то, что нет попа с Библией.
Что-то явно не заладилось.
Человек в изящных очках — и такой же комплекции — осторожно ступил в камеру, будто опасаясь, что дверь захлопнется, навсегда заточив его внутри.
Марс вполне серьезно разделял его чувства.
Выражение лиц остальных «пиджаков» стало настороженным, словно они знали, что где-то здесь бомба, но понятия не имели, когда она может рвануть.
Тощий очкарик деликатно покашлял. Поглядел на пол, на стену, на потолок, на единственную лампочку высоко под потолком — куда угодно, только бы не на Марса. Словно здоровенный потный двухрасовый браток в пяти футах от него был невидимкой.
Снова откашлялся. Марсу показалось, что все дерьмо забулькало в величайшей канализации в мире.
На сей раз потупив взгляд в пол, тощий очкарик проговорил:
— Ваше дело получило неожиданный оборот. Казнь отменяется.
«Марс, Мелвин» не отозвался ни словом.
Он был по-прежнему облачен в белый комбинезон с предупреждением на спине, но чего-то недоставало. Его вывели из камеры в эту комнату, не надев кандалов — впервые за время его пребывания в тюрьме. Впрочем, вдоль стены выстроилось с полдюжины надзирателей — просто на случай, если он разбуянится.
Напротив него сидели четверо. Он не знал ни одного. Все белые, все одеты в мешковатые костюмы. Младший — примерно его ровесник. Все выглядели так, будто хотели оказаться как можно дальше отсюда.
Все таращились на Марса. А он так же пристально таращился на них.
Говорить он ничего не собирался. Это ведь они пригласили его на вечеринку, им и заказывать музыку.
Сидевший за столом в центре пошелестел какими-то бумагами перед собой.
— Вы наверняка гадаете, в чем дело, мистер Марс.
Мелвин слегка склонил голову, но не обмолвился ни словом. Он не слышал, чтобы белый назвал его «мистером», с тех пор как… Дьявол, он вообще не мог вспомнить, чтобы белый назвал его так хоть раз. На сборах НФЛ Марса звали просто: «Ни хрена себе». В тюрьме его звали, как хотели.
— Факт в том, — продолжал тот, — что в убийствах, за которые вас приговорили, сознался другой человек.
Несколько раз моргнув, Марс сел попрямее. И положил свои громадные ладони, служившие цепкими мишенями для многих квотербеков, на стол.
— Кто? — Голос прозвучал совершенно незнакомо, словно вместо него говорил кто-то другой.
Говоривший поглядел вдоль стола на одного из коллег — постарше годами и лучше владевшего собой, чем остальные. Тот кивнул более юному джентльмену.
— Его зовут Чарльз Монтгомери, — выложил первый.
— И где он?
— В тюрьме штата Алабама. Вообще-то, он также ожидает казни. За преступления, не имеющие отношения к данному.
— Вы верите, что это сделал он? — спросил Марс.
— Мы ведем расследование.
— Что ему известно? — уточнил Марс. — Об убийствах.
Тот снова поглядел на старшего. На сей раз и патриарх впал в нерешительность. Ощутив это, Мелвин обратил взор на него:
— Иначе с чего бы вам останавливать мою казнь? Потому что какой-то мазурик в Алабаме ляпнул, что это сделал он? Не думаю. Он должен был знать что-нибудь. Такое, что было известно только настоящему убийце.
Кивнув, старик будто увидел Марса в новом, более выгодном свете.
— Действительно. Определенные вещи, которые мог знать только убийца, — в этом отношении вы совершенно правы.
— Ладно, теперь все обретает смысл. — Марс сделал глубокий вдох. Но, вопреки собственным словам, никак не мог переварить то, что ему поведали.
— Вы знаете мистера Монтгомери? — спросил первый.
Марс снова переключил внимание на него:
— Ни разу о нем не слыхал, пока вы не назвали его имя. А что?
— Просто пытаюсь проверить определенные факты.
Мелвин снова кивнул, понимая, какие именно «факты» имеет тот в виду. Не нанял ли Марс этого Монтгомери для убийства своих родителей?
— Я его не знаю, — категорически заявил он и оглядел сидящих в комнате. — И что теперь?
— Вы останетесь в тюрьме, пока определенные вещи не будут… подтверждены.
— А если вы не сможете их подтвердить?
— Вы были должным образом осуждены за совершение убийства, мистер Марс, — промолвил старик. — Этот приговор выдержал множество апелляций за многие годы. Ваша казнь планировалась сегодня ночью. За пару часов всего этого вспять не повернешь. Процессу надо дать возможность поработать.
— И много ли времени нужно процессу, чтобы сотворить чудо?
— Сейчас дать вам точный график я не могу, — покачал головой тот. — Мне бы хотелось иметь такую возможность, но это невозможно. Могу сообщить вам: сейчас в Алабаму направляются люди, чтобы допросить мистера Монтгомери более дотошно. А на этом конце власти Техаса открыли следствие заново. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы правосудие восторжествовало. Уверяю вас.
— Ну, если он сказал, что убил моих родителей, а я по-прежнему дожидаюсь смерти в тюрьме, я бы не назвал это торжеством правосудия.
— Проявите терпение, мистер Марс.
— Ну, я проявляю терпение уже двадцать лет.
— Тогда еще капелька времени не доставит вам ни малейшего неудобства.
— А мой адвокат знает?
— Она проинформирована и прямо сейчас направляется сюда.
— Она должна участвовать в этом следствии.
— И будет. Мы хотим здесь полной и безоговорочной прозрачности. Никак не меньше. Опять-таки наша цель — истина.
— Мне почти сорок два. Так как же теперь быть со всеми этими потерянными годами моей жизни? Кто за это заплатит?
Лицо патриарха окаменело, а интонации стали более официальными.
— Нам нужно решать по проблеме за раз, демонстрируя профессиональный подход. Вот как оно должно быть.
Марс отвел взгляд, быстро замигав. Он сомневался, что, будь эти типы на его месте, они были бы столь же спокойны и профессиональны. Они верещали бы, как резаные, грозя исками всем и каждому, кто имеет к этому хоть малейшее отношение. Зато он должен решать по проблеме за раз. Потерпи чуток. Это не доставит ни малейших неудобств.
«А ну вас к черту!»
Ему хотелось вернуться в свою камеру — единственное место, где он чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Мелвин встал.
Они удивились.
— Дайте мне знать, когда во всем разберетесь, лады? — произнес Марс. — Вы знаете, где меня найти.
— На самом деле у нас есть вопросы к вам, мистер Марс, — изрек первый.
— Можете передать их через моего адвоката, — отрезал он. — Я свое отговорил. Разберитесь со своим судом. Вам все известно обо мне, известны обвинения, выдвинутые против меня. Так что теперь вам остается только сделать то же самое с этим козлом Монтгомери. Если он и вправду убил моих родителей, то я хочу выйти отсюда. И чем скорее, тем лучше.
Надзиратели отвели его обратно в камеру. Позже тем же утром его отвезли в тюремном фургоне обратно в отделение смертников блока Полунски.
Когда Марса конвоировали в прежнюю камеру, один из тюремщиков шепнул ему:
— Думаешь, выберешься отсюдова, парень? Сумлеваюсь. Начхать, что там талдычат «пиджаки». Ты убивец, Джамбо. И должен помереть за свои преступления.
Марс продолжал шагать, даже не повернув головы, чтобы взглянуть на говорившего — тощего, как жердь, отморозка с громадным кадыком. Тот всегда болезненно тыкал его дубинкой в спину безо всякой на то причины. Или плевал ему в лицо, когда никто не видел. Но стоит Марсу только замахнуться на него — и гнить ему тут во веки вечные, что бы там ни стряслось с этим типом Монтгомери в Алабаме.
Когда дверь камеры с лязгом захлопнулась, колени у Мелвина вдруг странно обмякли, и он, качнувшись, практически рухнул на койку. Но тут же поднялся и по старой привычке прислонился спиной к бетонной стене, обратившись лицом к двери. Сквозь бетон на него никто не нападет, а вот дверь — дело другое.
А рассудок его снова прокручивал все, что случилось за последние десять часов.
Должна была состояться его казнь. Он был готов к ней — насколько вообще можно быть готовым к подобному.
А потом ее отменили. Но если их не переубедит этот тип в Алабаме, могут ли его все равно казнить? И ответ на этот вопрос, понимал он, — «вероятно, да, черт возьми».
«Техас миндальничать не станет».
Марс прикрыл глаза, даже не зная толком, какие эмоции должен испытывать. Счастье, тревогу, облегчение, нетерпение?
Вообще-то, он ощутил их все разом. Главным образом Мелвин чувствовал, что почему-то, зачем-то вообще не должен уходить отсюда. Что бы там ни показало «следствие».
И при том он был вовсе не фаталистом. Просто реалистом.
Он начал напевать мотивчик под нос, чтобы не услышали надзиратели. Может, это и было глупо при сложившихся обстоятельствах, но почему-то казалось вполне уместным.
«Когда ступают святые, когда ступают святые, о Господи, как я хочу быть в их числе, когда ступают святые»[388].
В самый последний день года Амос Декер сидел в своем прокатном автомобиле в очереди в заездной «Бургер кинг» у границы Огайо с Пенсильванией, ломая голову, что заказать.
Изрядная часть его имущества находилась на заднем сиденье и в багажнике автомобиля. А еще какие-то вещи остались в камере склада в Берлингтоне. Расстаться с ними он не мог, но сунуть их уже было некуда, чтобы взять с собой.
Амос был крупным мужчиной — шесть футов пять дюймов, где-то на полпути между тремястами и четырьмястами фунтами — точная цифра зависела от того, сколько он ел в каждом конкретном случае. В колледже он играл в футбол и успел отметиться в НФЛ, где неожиданный ошеломительный удар перетряхнул ему мозги, наделив практически безупречной памятью. Гипертимезией, как называют это по-научному[389].
Звучит круто.
А на деле отстой.
Но все это ерунда по сравнению с тем вечером, когда он вошел в собственный дом и обнаружил, что его жена, шурин и дочь зверски убиты. Их убийцы больше нет среди живых. Декер об этом позаботился. Но завершение этого дела заодно заставило его переехать из Берлингтона, штат Огайо, в Вирджинию, чтобы вступить на уникальный пост в ФБР.
Он по-прежнему не определился с тем, как к этому относиться. Так что заказал два больших «воппера», два больших пакета картошки фри и коку — настолько большую, что с трудом удерживал ее даже в своей огромной ладони. Когда он на нервах, всегда ест.
А когда совсем не в своей тарелке, превращается в утилизатор отходов.
Сидя в машине на парковке, Амос поглощал свою трапезу. Соль с картошки липла к пальцам и рассыпалась по коленям. За окнами сеял легкий снежок. Декер тронулся в путь поздно, устал, так что решил не ехать дальше ночью. Переночует в мотеле в Ключевом штате[390] и завершит путешествие завтра.
Спецагент Росс Богарт — человек, на которого Декер будет работать в ФБР, — сказал, что все его дорожные расходы в разумных пределах будут покрыты. На самом деле он даже заказал Декеру авиабилет до Вирджинии, но Амос отказался. Ему хотелось доехать за рулем. Хотелось побыть наедине с собой. Он будет работать на ФБР вместе с женщиной, которую встретил в Берлингтоне, — журналисткой по имени Александра Джеймисон, продемонстрировавшей свою смекалку во время расследования убийства его семьи, и Богарт хотел, чтобы она стала членом его необычной команды.
Богарт изложил Декеру подробности своего ви́дения этой команды, когда оба были в Берлингтоне. Действовать Джеймисон будет с базы ФБР в Куантико. Она сведет вместе агентов ФБР и штатских, наделенных особыми дарованиями, для повторного открытия и, хочется надеяться, раскрытия «глухарей».
«Может статься, сложится команда отщепенцев», — подумал Декер.
Он не знал, как именно относиться к переезду на Восточное побережье и, по сути, началу с чистого листа. Но решил, что раз в Берлингтоне его ничего не держит, то почему бы и нет? По крайней мере, именно это он чувствовал на прошлой неделе. Но сейчас подобной уверенности не испытывал.
Рождество пришло и ушло. Сегодня канун Нового года. Люди устраивают вечеринки и празднуют наступление Нового года. Декера среди них не будет. Ему праздновать нечего, кроме новой работы и новой жизни. Он лишился семьи. Родных не заменишь, так что ему уже никогда ничего не праздновать.
Швырнув мешок с мусором в контейнер на парковке, Амос забрался обратно в машину и тронулся. Включил радио. Приближалось начало нового часа, когда он поймал местную станцию Национального общественного радио. Пошли новости. Передовица гласила об узнике отделения смертников, мелодраматически избавленного от смерти.
Это был рождественский подарок в последнюю секунду, заявил диктор.
Звали заключенного Мелвин Марс. И приговорили его свыше двадцати лет назад за убийство собственных родителей. И теперь, отклонив все его апелляции, штат Техас был готов отобрать у этого человека жизнь за его преступления.
Но тут всплыли новые ошеломительные обстоятельства, сообщил диктор.
Некий заключенный в Алабаме сознался в этом преступлении, якобы предоставив подробности, известные лишь настоящему убийце. Марс, претендент на получение Кубка Хайсмана и первый кандидат в НФЛ, в настоящее время по-прежнему пребывает за решеткой в ожидании результатов предстоящего следствия. Но если это следствие подтвердит признание, доложил диктор, то Мелвин Марс сможет выйти на свободу, проведя за решеткой два десятилетия. Конечно, с его мечтой об НФЛ покончено, но, может быть, правосудие наконец свершится, хоть и малость поздновато.
«Проклятье, — подумал Декер, выключая радио. — То́ еще правосудие для Мелвина Марса».
А потом колесики у него в мозгу завертелись, воспоминания понеслись в аккуратном хронологическом порядке, хотя, чтобы вспомнить именно это, гипертимезия Декеру вовсе и не требовалась.
Мелвин Марс был звездой-раннингбеком в Техасском университете. «Лонгхорнс»[391] играли с командой Декера — «Бакайз»[392] Огайского государственного университета — в последнюю неделю регулярного сезона, и матч транслировали по телевизору на всю страну. Декер в своем составе играл лайнбекером. Он был даже чересчур рослым для лайнбекера и хорошим игроком, хоть и не выдающимся. Был наделен габаритами, силой и выносливостью, но не обладал проворством и чистой атлетичностью воистину незаурядных игроков.
В тот день Марс превратил жизнь для Декера и «Бакайз» в сущую пытку. Техасский в тот день выиграл, впаяв пять тачдаунов и умыкнув у Огайского государственного все шансы на участие в национальном чемпионате.
Марс самолично заработал очки четырежды — трижды пробежками, а один раз шикарным приемом паса и рывком с тридцатипятиярдовой линии «Бакайз». Этот мяч Декер помнил особенно хорошо. Он блокировал Марса при розыгрыше, когда тот выбегал с позиции бекфилда.
Декер врезался в Марса всей своей массой, как только тот поймал мяч, но Мелвин как-то ухитрился устоять на ногах, увернулся от корнербека, потом от сэйфти[393], прошел еще одного сэйфти, наскочившего у самой линии ворот, а Декер тем временем валялся на поле в тридцати ярдах позади. Казалось, тогда Марс оттоптался на нем уже в пятый раз за день. Но, как указал тренер в день просмотра записи матча, на самом деле это был десятый.
После этого столкновения и промаха Декер отправился на скамейку запасных. Меньше чем за шесть минут до конца «Лонгхорнс» вели двадцать восемь очков. Они могли закатить еще одну «банку», если б отобрали мяч после перехвата. И именно Марс снова врезался в разыгрывающего лайнбекера «Бакайз» — гранитный утес по имени Эдди Кейз, впоследствии двенадцать лет игравшего за «Форти Найнерс», — да так жестко, что парень отлетел назад до конца зоны, а Марс тем временем заработал свои последние очки за день.
«Мелвин Марс».
Декер думал, что этот парень тоже станет железобетонным кандидатом в НФЛ. Когда Марса арестовали, шумиха была изрядная, но Амос тогда пахал вовсю, чтобы выбиться в главную лигу, так что арест и осуждение Мелвина Марса в конце концов затушевались в прошлом.
Два десятка лет в тюрьме. За преступление, которого он, быть может, даже не совершал.
Сознался другой. Выложив подробности, известные лишь настоящему убийце.
Это было настолько близко к убийству семьи Декера, что даже его уникальный рассудок был не в состоянии совладать с возможными шансами подобного.
Он проехал Пенсильванию насквозь, потом на юг, в Мэриленд, и еще дальше на юг, в Вирджинию, не остановившись для ночлега. Рассудок его был бодр, бдителен и занят размышлениями.
Он думал о Мелвине Марсе.
Имя из прошлого.
Декер не верил в судьбу и даже в ее младшую кузину — озарение.
И все же что-то заставило его включить радио именно в этот момент. Ешь он свою трапезу на пару минут дольше или остановись, чтобы отлить, мог бы напрочь прозевать этот репортаж.
Но он слышал рассказ от начала и до конца.
Так что же сие значит?
Он толком не знал. И не знал, покинет ли теперь имя Мелвина Марса его хоть когда-нибудь.
Много часов спустя Амос приехал по адресу, который ему дали, — на базу Корпуса морской пехоты в Куантико, одну из крупнейших баз морской пехоты США в мире, заодно битком набитую всяческими федеральными органами правопорядка.
Территорию окружал высокий забор с охраняемыми воротами, у которых стояли серьезные люди в мундирах и с автоматическим оружием.
Амос Декер подкатил к воротам, опустил стекло, сделал глубокий вдох и приготовился начать жизнь сызнова.
Три комнаты.
Спальня размером с тюремную камеру. Ванная вчетверо меньше. А третья комната служит для всего остального, в том числе в качестве кухни.
И все же здесь куда просторнее, чем стало Амосу Декеру привычным за последние полтора года.
Поставив свои сумки, он оглядел новое жилище. Надо бы поспать, но усталости он не чувствовал.
Порой Декер мог спать целыми днями напролет, но иногда, как сейчас, рассудок не давал ему покоя. Мозг буквально кипел.
Напротив кухонной зоны стоял небольшой столик, а на столике — ноутбук с приклеенной к нему запиской от агента Богарта. Ноутбук в его распоряжении. Здесь есть защищенный вай-фай. Богарт подоспеет позже.
Декер посмотрел на часы. Пять утра. Богарт предполагал, что он сделает остановку по пути, и, вероятно, ожидал его прибытия сегодня после обеда или к вечеру.
Амос приготовил себе чашку кофе — черного, с горкой сахара — и понес ее к столику. Поставил чашку и открыл ноутбук. Вышел в Сеть и начал поиск по имени «Мелвин Марс».
О последних событиях в жизни Марса материалов было порядком. Декер перечитал их все, и его безупречная память запечатлела каждый в мозгу неизгладимо.
Но ему хотелось знать побольше и о прошлом этого человека. И пару минут спустя он отыскал сведения.
Мелвин Марс был на пороге драфта[394] в НФЛ, проходящего ежегодно в апреле. Предполагалось, что он войдет в пятерку лучших, пока его не арестовали и не обвинили в убийстве родителей, Роя и Люсинды Марс.
Декер смотрел на зернистое фото этой четы на экране. Рой был белым, с резкими чертами, и даже на размытом фото взгляд его был отчетливо-пронзителен. Люсинда была черной и на диво красивой — с пышными волосами, ниспадающими до плеч. На лице ее сияла заразительная улыбка.
«Явные противоположности, по меньшей мере с виду. Любопытно».
Потягивая кофе, Декер продолжал прокручивать экран.
Убийства случились второго апреля. Тела нашли в спальне на втором этаже. Обоих застрелили из дробовика, изуродовав лица до неузнаваемости, а затем сожгли тела. Дом стоял особняком вдали от дороги. Они жили в сельской местности в Техасе. И рядом не было никого, кто слышал бы, как они погибают.
Тела нашли пожарные, выехавшие по звонку на 911. Пожар погасили, а дом стал местом преступления.
Местные знали Марсов. Ну, Мелвина они знали благодаря его талантам на поле. Он был легендой школьного футбола в Техасе и поддержал свою славу в колледже, став «лонгхорном».
Так где же был Мелвин, когда погибли его родители?
Он окончил колледж в предыдущем семестре, потому что в течение последних трех лет ежегодно посещал летние занятия, чтобы получить диплом досрочно. Тогда писали, что он распланировал всю свою жизнь наперед. И накануне драфта хотел быть свободен от академических обязательств. Писали, что Марс все продумывал загодя. Он отнюдь не соответствовал ходульному образу футболиста, умеющего сносить людей с ног, но не способного поддержать беседу. Писали, что у него не было агента, поскольку он собирался вести переговоры с командой НФЛ о собственном контракте лично. Он провел расследование, поговорил с нынешними и бывшими игроками.
Итак, опять же, где был Мелвин?
Полиция нашла его спящим в одиночестве в мотеле. Заплатил он кредитной карточкой. Там его и засекли.
Его история была относительно проста. Он навещал подругу. Покинул ее дом с намерением поехать домой. Однако машина сломалась, и он остановился переночевать в единственном мотеле на этом отрезке дороги. Об убийстве родителей он понятия не имел, пока полиция не постучалась к нему в дверь.
Это было еще до того, как все обзавелись мобильными телефонами и электронными адресами, страничками в «Фейсбуке» и аккаунтами в «Твиттере». Можно было запросто пропасть из виду так, чтобы никто с тобой не мог связаться, — ныне вещь немыслимая.
Поначалу Марса не заподозрили. Он уединился, а за информацию о преступлениях тем временем объявили награду. Потекло время полицейского расследования.
Декер сосредоточился на повествовании о том, как Марс попал под подозрение.
Друг, которого он навещал, вспомнил, что Мелвин уехал раньше, чем сказал полицейским. Мотель находился менее чем в часе езды от его дома, так почему же он просто не проехал остаток пути тем же вечером? И опять Марс сказал, что у него сломалась машина и он едва дотянул до мотеля. Планировал утром позвонить отцу и попросить его подъехать, чтобы проверить машину.
Единственная проблема заключалась в том, что, когда полицейские попросили его попытаться запустить машину, та завелась с полоборота. Объяснить это Марс не мог — сказал лишь, что двигатель чихал, а потом сдох прямо перед мотелем. Сказал, что ему даже пришлось толкать автомобиль на стоянку вручную. Другой тревожный факт заключался в том, что машину, похожую на его собственную, видели в ту же ночь поблизости от дома его родителей.
Клерк мотеля сказал полиции, что Марс зарегистрировался в час пятнадцать ночи. Подруга сказала, что от нее Марс уехал в десять. Оттуда до его дома было всего около часа сорока минут езды. Вполне хватало времени, чтобы доехать домой, убить родителей, а затем поехать обратно и заселиться в мотель.
Клерк мотеля засвидетельствовал, что Марс выглядел встрепанным и расстроенным. Он также показал, что одежда парня была в каких-то пятнах. При этом в своих показаниях он описал совсем не ту одежду, в которой был Марс, когда явилась полиция. Пришли к выводу, что окровавленные вещи Мелвин где-то выбросил, а в мотеле переоделся в чистое.
Еще один тревожный факт заключался в том, что дробовик принадлежал Марсу. Тот охотился с ним — на самом деле добывал с его помощью дичь и индеек. Так что его отпечатков на оружии хватало.
И бензин, с помощью которого подожгли трупы Марсов, взят был из их гаража. Просто повезло, что дом не сгорел. Пострадала только спальня, где их и нашли.
И наконец, в его машине нашли кровь, соответствовавшую крови Люсинды Марс. С точки зрения судебной экспертизы, это была ошеломительная улика.
Декер встал, чтобы налить себе еще чашку кофе. За окном уже брезжил рассвет, но он этого даже не заметил. Сел и продолжил чтение.
Какие у Марса могли быть мотивы для убийства собственных родителей?
После его ареста и обвинения в убийствах полиция огласила свою гипотезу. В свете грядущего драфта НФЛ, когда Марс должен был подписать грандиозный контракт, дело сводилось к деньгам. Родители хотели больше, чем Мелвин был готов им уделить. Дошло до скандала. Марс почувствовал себя загнанным в угол. Ему не нужна была неблагоприятная огласка в СМИ. Он тщательно лелеял свой имидж в уповании заграбастать прибыльные сделки в дополнение к футбольному контракту. Вся его жизнь была разложена по полочкам, а родители могли встать у него на пути — во всяком случае, по версии обвинения.
Так что Марс, чтобы устранить эту проблему, спланировал и осуществил их убийство. Поехал в гости к подружке, чтобы организовать себе алиби, вернулся домой, убил их, а затем поехал в мотель. Однако, как и многие убийцы, прокололся на мелочах. Но на самом деле полной катастрофой для него стала хронология. Сколько бы ты ни планировал, если ты на самом деле был в одном месте, убивая кого-то, пока якобы находился в другом и спал, хронология никогда не будет безукоризненной. Всегда будут прорехи и нестыковки, пусть и незначительные. Но если полиция сосредоточится на них и начнет копать, эти прорехи будут разрастаться и ложь рухнет.
Очевидно, это и случилось с Мелвином Марсом.
Так что обвинение смогло предъявить и мотив, и возможность. А довершило дело собственное ружье Марса, воплотившее в себе необходимое средство. Так что у стороны обвинения были все три необходимых элемента, чтобы доказать вину. И она взялась за доказательство настолько убедительно, что рассеяла все разумные сомнения.
Перед присяжными вереницей выступали свидетель за свидетелем, давая показания. Мозаика начала складываться. Прокурор — выпускник Теннессийского универа, а значит, отнюдь не фанат техасских футболистов — порадел на славу, сплетая улики в единое полотно.
Защита пыталась пробить в нем дыры, но существенного ущерба не причинила. А когда Марс не стал давать показания в собственную защиту, адвокаты сложили руки.
Присяжным едва хватило времени сходить в туалет, прежде чем они вышли в зал суда с обвинительным вердиктом.
Марса судили справедливо. Улики выдержали дотошное рассмотрение.
Роя и Люсинду Марс убил их единственный ребенок — Мелвин.
В качестве наказания вынесли смертный приговор. Карьера Марса в НФЛ закончилась, даже не начавшись. Как и остаток его жизни.
Конец рассказа.
Его казнь уже была запланирована, когда вдруг другой человек выступил с признанием в этом самом преступлении.
«Чарльз Монтгомери».
Декер разглядывал его фото на экране компьютера.
Белый, за семьдесят. Мускулистый, крепкий и гнусный. Армейский ветеран с длиннющим списком судимостей. От мелкого дерьма дошел до серьезных вещей, до очень серьезных вещей. Сидел в алабамской тюрьме, дожидаясь собственной казни за несколько других убийств, совершенных годы назад.
Так если Монтгомери говорит правду, как же дело против Мелвина Марса настолько занесло в сторону?
В сообщениях говорилось, что подробности преступления полиция все эти годы хранила в тайне в рамках стандартной процедуры. Очевидно, Монтгомери они были известны. Но зачем ему выкладывать их? Просто потому, что он и так в тюрьме? Из-за угрызений совести? Потому что он так и так умрет? По мнению Декера, повидавшего на своем веку немало закоренелых бандитов, Монтгомери ничуть не походил на субъекта, терзаемого угрызениями совести. С виду сущий убийца, да и по сути тоже.
Допив кофе, Декер откинулся на спинку стула.
Кто-то постучал в дверь. Амос поглядел на часы. Семь тридцать.
Он подошел к двери и открыл.
С порога на него смотрел спецагент Богарт с большим портфелем в руке. Возрастом далеко за сорок, высокий и подтянутый, с темными волосами, привлекательно подернутыми сединой, он источал ощущение спокойной властности, нарабатываемой годами командования людьми на трудных заданиях. Не имея детей, Богарт жил отдельно от жены и как раз проходил процедуру развода.
Позади него стояла Алекс Джеймисон — высокая и симпатичная, с каштановыми волосами и выразительными глазами, вспыхнувшими при виде Декера. В руке у нее была сумка с продуктами.
— Сюрприз! — провозгласила ликующая Джеймисон. — С Новым годом!
— Мне сообщили, что вы прибыли пораньше, — с широкой улыбкой произнес Богарт. — Добро пожаловать в ФБР.
— У меня есть дело, которое я хотел бы расследовать, — некстати ответил Амос Декер.
Пока Амос уплетал бекон, яичницу и сырный бисквит, Джеймисон и Богарт читали на ноутбуке статьи о Мелвине Марсе.
Наконец, подняв глаза, Богарт сказал:
— Занимательно, но, вообще-то, это не в нашей юрисдикции, Амос.
Покончив с едой, Декер сделал последний глоток кофе, скомкал обертку и произвел трехочковый бросок в мусорную корзину рядом с кухонной стойкой.
— Какова же тогда наша юрисдикция?
В ответ Богарт, открыв портфель, вынул большой скоросшиватель и протянул его Амосу.
— Я уже отдал Алекс ее материалы. Это дела, которые мы рассматриваем. Прочтите. Обсудим их позже на собрании.
— Мы уже здесь. Мы собрались.
— Есть еще двое членов команды, — возразил Богарт.
— Я познакомилась с одной из них, Амос, и она тебе понравится, — подкинула Джеймисон.
Декер не сводил глаз с Богарта.
— Так вы знали этого Мелвина Марса? — осведомился тот.
— Я играл против него в колледже. Единственные слова, которые, помнится, я ему сказал, были: «Сукин сын, как тебе удалось?»
— Он был настолько хорош?
— Лучше я не видел.
— Что ж, он может выйти из тюрьмы, — резюмировала Джеймисон. — Это хорошо.
— Если он невиновен, — уточнил Декер.
— Ну да, конечно.
— Сомневаюсь, что его выпустят, если не будут абсолютно уверены, — заметил Богарт.
— А вам известно, что каждый год из тюрем выпускают сотни человек, потому что находят их невиновными? — Декер указал на ноутбук.
— Мизерный процент по отношению к числу отбывающих заключение, — возразил Богарт с чуточку неловким видом.
— По оценкам, от двух с половиной до пяти процентов всех заключенных тюрем США невиновны, — сообщил Амос. — Это около двадцати тысяч человек. Впервые тесты на ДНК начали использовать в судебных разбирательствах в 1985 году. С этого момента триста тридцать заключенных были амнистированы благодаря этим тестам. Но они возможны лишь примерно в семи процентах всех дел. А в двадцати пяти процентах дел, где они были использованы, ФБР смогло исключить подозреваемых, так что процент отбывающих заключение без вины мог быть и выше. Может, намного выше.
— Вижу, вы провели расследование по этому поводу, — сухо заметил Богарт.
Воцарилось долгое молчание.
— Декер, — наконец подал голос спецагент, — на самом деле мы занимаемся не этим. Мы расследуем нераскрытые дела в попытке найти убийц.
— А что, если Марс не убийца?
— Тогда убил этот субъект, Монтгомери.
— А что, если он тоже не убийца?
— К чему же ему сознаваться… — Богарт осекся со смущенными видом. — Ладно, поскольку в вашем случае именно так и вышло, я понимаю, куда вы клоните. Но тем не менее.
— Но может… команда хотя бы рассмотреть это? — спросил Декер.
Богарт на пару секунд задумался.
— Я планировал дать команде рассмотреть ряд потенциальных дел, а потом проголосовать, за какое браться. В этих пределах у меня руки развязаны.
— А мы можем лоббировать определенные дела? — поинтересовалась Джеймисон.
— Не вижу оснований возражать, — ответил Богарт. — Я люблю демократию, как и всякий другой, — добавил он с улыбкой.
— По-моему, мы должны взять это дело, — упрямо заявил Декер.
— И мы можем привлечь к лоббированию остальных, Амос, — поспешно подхватила Джеймисон. — Как и сказал агент Богарт.
Декер перевел взгляд на ноутбук. И Росс, и Алекс следили за ним. Они знали, что, придя к решению, Амос становится упрямым и негибким. И еще знали, что поделать с этим он ничего не может. Уж такой он человек.
— Поскольку вы приехали раньше, я перенес собрание с завтрашнего дня на два часа сегодня пополудни, — уведомил Богарт, поглядев на мятые вещи и растрепанные волосы Декера. — Мы дадим вам время привести себя в порядок, а потом заедем за вами за четверть часа и подвезем. Это не так уж далеко.
Амос оглядел свою мятую одежду. Хотел было что-то сказать, но потом лишь тупо кивнул и снова уставился на ноутбук.
Богарт поднялся, но Джеймисон продолжала сидеть.
— Я подожду вас здесь, — заявила она, встретив вопросительный взгляд Богарта. Глянув на Декера, тот коротко кивнул.
— Амос, славно, что вы с нами.
Декер продолжал таращиться на свой ноутбук.
Развернувшись, Богарт удалился.
Джеймисон поглядела на Амоса:
— Масса перемен. За короткое время.
Тот пожал плечами.
— Что уж такого занимательного в деле Марса? — спросила она. — То, что ты играл в футбол против него?
— Мне не нравится, когда люди ни с того ни с сего вдруг сознаются в преступлении.
— Вроде того как получилось в деле твоей семьи?
Закрыв ноутбук, Декер откинулся на спинку кресла.
— Расскажи мне об остальных членах команды.
— Я встречалась только с одним. С Лайзой Дэвенпорт. Она — психолог-клиницист из Чикаго. Ей под сорок, очень мила. Очень профессиональна.
— И как все это будет работать? — полюбопытствовал Декер.
— Как и сказал Богарт, будем голосовать за то, какие дела брать.
— Но кто-то же должен собрать дела, за которые мы будем голосовать вместе. Так что этот кто-то делает отбор.
— Ну, это правда. Там, — указала она на скоросшиватель, — занимательные вещи. Но ты можешь добавить это дело Марса. Богарт так сказал.
— Вообще-то, он этого не говорил. Он сказал, что это дело вне нашей юрисдикции. Сказал, что мы можем лоббировать его перед другими. Но если меня забаллотируют, мы его не возьмем. — Декер поглядел на нее: — Ты будешь голосовать за меня?
— Ну конечно, Амос.
— Я признателен, — он отвел взгляд.
Джеймисон удивилась. Обычно Декер в подобных вещах не признается.
— Хочешь пойти помыться? — дипломатично добавила она. — Я знаю, что поездка была долгая. И, очевидно, ты ехал без остановки.
— Именно. И — да, мне бы помыться. Но с вещами у меня негусто.
— Если хочешь, можем перед собранием пробежаться по магазинам.
— Может, после…
— Когда угодно, Амос. Я готова помочь.
— Тебе вовсе незачем так со мной любезничать.
Джеймисон знала, что, в отличие от других людей, Декер высказывается совершенно буквально.
— По-моему, жизнь круто переменилась у нас обоих, и надо держаться вместе. По пути может попасться дело, которое захочется взять мне. И тогда мне понадобится твоя поддержка, верно?
Задумчиво поглядев на нее, Декер кивнул.
— Ты куда сложнее, чем делаешь вид.
— Ну, может же человек надеяться, — чуть усмехнулась Алекс.
— Как мне вернуть двадцать лет жизни? Не хочешь мне сказать? Как?!
Мелвин Марс сидел напротив своего адвоката в тюремной комнате для свиданий.
Мэри Оливер было за тридцать. Ее темно-рыжие волосы были коротко подстрижены, за квадратными очками светились лучистые зеленые глаза, а угловатое симпатичное лицо усеивали веснушки.
— Никак, Мелвин, — ответила она. — Это никому не под силу. Но рассказ Монтгомери еще не подтвердили, так что не будем опережать события.
— Я этого козла не знаю. Я ни разу не встречал этого козла. Я даже не догадывался о его существовании, пока мне не сказали. Так что никто не может сказать, что я заплатил ему за убийство своих родителей. А если это не смогут доказать, я выхожу отсюда, верно?
Оливер пошуршала лежавшими перед ней бумагами.
— Послушай, это не так просто. Дадим процессу поработать, ладно?
Встав, Марс влепил ладонью по стене у себя за спиной, чем привлек внимание дюжего надзирателя, стоявшего в центре комнаты. Тот был достаточно далеко, чтобы не слышать их не подлежащей огласке беседы — во всяком случае, когда она шла на нормальных тонах, — но достаточно близко, чтобы вмешаться, если потребуется.
— Процесс?! Я давал процессу идти своим чередом прежде, и видишь, куда это меня завело? У меня отняли треклятую жизнь, Мэри.
— Вполне естественно чувствовать себя преданным и подло обманутым, Мелвин. Все, что ты чувствуешь, естественно.
Марс выглядел так, будто хочет врезать кулаком во что-нибудь, все равно во что, только бы во всю дурь. Но потом увидел, как рука надзирателя потянулась к дубинке. И разглядел, как губы тюремщика изогнулись в предвкушении возможности надрать заключенному жопу. «Только дай мне повод, говнюк, ну пожалуйста».
Остыв, Марс сел.
— И сколько же еще этому процессу работать? — нормальным тоном спросил он.
— Установленного графика на этот случай нет в силу его необычного характера, — пояснила Оливер с облегчением — наконец-то успокоился. — Но я буду следить за ним ежесекундно, Мелвин. Обещаю. Буду их подталкивать. А если увижу, что началась волокита, то сделаю выговор. Клянусь. И буду регистрировать ходатайства.
— Знаю, не обманешь, — кивнул он.
— Должно быть, тебе очень нелегко. Когда я услыхала об этом впервые, пришла в полнейшее замешательство. И до сих пор не ведаю, какая была связь между твоими родителями и этим Чарльзом Монтгомери.
— Ну, если связь и есть, они мне не говорили. Может, банальный чужак. Вломился в дом и убил их.
— Но свидетельств взлома не было. И ничего не было украдено. Потому-то полиция и переключила внимание на тебя.
— Но ты-то мне веришь, правда? — поспешно бросил Марс.
— Да, конечно, верю.
Он уставился на нее. «Уж конечно, веришь», — вертелось у него в голове.
— Там, где мы жили, никто дверей не запирал. И не в характере моих родителей было иметь вещи, которые кто-нибудь хотел бы украсть. Ты же знаешь, как мы жили. Отец работал в ломбарде. Мама зарабатывала шитьем, преподаванием испанского и уборкой за другими. — Марс тряхнул головой. — Я собирался все переменить, заиграв в НФЛ. Собирался купить им дом, отложить денег на будущее. Они могли бы бросить работу. У меня были планы. — Хлопнул ладонью по столу. — У меня были планы!
— Знаю, Мелвин, — проронила она.
— Я всегда считал, что это большая ошибка и кто-нибудь в конце концов это сообразит. Что меня выпустят из тюрьмы через несколько месяцев и я буду играть в футбол. А потом прошел год, за ним еще и еще. А потом пять. И десять. А потом… блин!
Он замолк, принявшись мотать головой из стороны в сторону, понурившись. На ламинат капнула слеза. Марс смахнул еще одну ладонью.
— А если я выйду отсюда, что тогда? У меня нет семьи. Нет работы. Ничего нет.
— Штат Техас может выплатить тебе компенсацию.
— Сколько?
— Потолок в двадцать пять тысяч долларов.
— Двадцать пять кусков! — недоверчиво уставился на нее Марс. — И это за двадцать лет моей жизни?!
— Я понимаю, что это чрезвычайно несправедливо, но таков современный закон.
— Ты знаешь, сколько я мог бы заработать в НФЛ?
— Куда больше. Знаю.
— Так что я выйду отсюда, имея, быть может, двадцать пять кусков, а может, и меньше, поскольку это «потолок», — и что тогда?
— С этим мы тебе поможем. Мы поможем найти тебе жилье. И работу.
— И что я буду делать? Елозить шваброй? Может, смогу получить прежнюю работу отца в этом ломбарде… Господи, в этой части Техаса ломбарды делают большой бизнес, потому что ни у кого ни хрена нет.
— Давай не будем забегать вперед, — проговорила Оливер, старясь сохранять ровный и спокойный тон.
— Даже если меня выпустят, то могут не амнистировать. А это означает, что у меня в личном деле будет значиться обвинение в двух убийствах. Кто тогда наймет мою задницу? Скажешь мне это? Скажи мне!
Марс видел, что с каждой секундой ей становится все более не по себе.
«Маленькая белая женщина — большой злой черный мужик. Вот что она видит. Только это она и видит. А ведь она на моей стороне».
Он отвел глаза, и тон его снова изменился.
— Дьявол, в толк не возьму, к чему мы вообще об этом толкуем. Меня ни за что не выпустят отсюда, Мэри.
— Мелвин, им придется, если ты невиновен.
— Я был невиновен двадцать треклятых лет, — огрызнулся он. — И какая разница?
— В смысле, если будут исчерпывающие доказательства твоей невиновности, держать тебя в тюрьме не смогут.
— Вот даже как? По всей стране десятки таких бакланов. Их невиновность доказана, как ты и сказала. Годы назад. И угадай что? Они по-прежнему за решеткой. Одному козлу сказали, что срок его апелляции истек, так что он в жопе, хоть и знали, что он этого не делал. Другой отсидел свой срок за преступления, которых не совершал, но из-за каких-то сраных правовых формальностей ему сказали, что надо отсидеть еще четыре года, и тогда, может быть, его выпустят. А еще чел звезданул надзирателю, так что ему припаяли новый срок, хотя он вообще не должен был чалиться на нарах. Так что не говори мне, что они должны делать хоть что-то. Они творят что хотят. Вот оно как.
— Мы позаботимся, чтобы в твоем случае этого не случилось. — Адвокат принялась собирать вещи. — Теперь мне пора. Но я свяжусь с тобой, как только что-нибудь узнаю.
Она встала, и Марс поднял на нее глаза.
— Я сержусь не на тебя, Мэри. Просто сейчас я сержусь на… на все.
— Я понимаю, — искренне призналась она. — Поверь. Сомневаюсь, что я была бы настолько же невозмутимой, как ты.
И ушла.
А Марс просто сидел на месте, пока надзиратель не подошел и не велел оторвать жопу от стула.
Цепи вернулись.
Явился Мозгляк и всю дорогу подталкивал его дубинкой в спину с такой силой, что Мелвин морщился от боли.
— Что говорит твоя адвокатша, Джамбо? — полюбопытствовал Мозгляк.
Марс по давней привычке промолчал.
— А, это же не подлежит огласке, точно. Только между нами. Хочешь ей впердолить, Джамбо? Отведать жопы белой женщины? Навалиться на нее? Раньше это было супротив закона, чтоб черный делал это с белой женщиной. Надо бы и теперича. Белая девушка не должна хотеть, чтобы зверюга наваливался на нее. Верно?
Он снова ткнул Марса в поясницу.
Мелвин обернулся к нему:
— Когда я отсюда выйду, давай выпьем, лады? Я тебя уважу. Потусуемся. Вместе.
Мозгляк фыркнул и вдруг застыл, когда весь смысл слов Марса врезался в него, как фура на полном ходу.
Больше по пути до самой камеры не было ни единого тычка дубинкой.
Когда Богарт и Джеймисон вернулись в полвторого дня, Декер уже успел принять душ, побриться, надеть другой комплект одежды — джинсы, фланелевая рубашка под свитер — и обуть заляпанные грязью ботинки. У него имелся деловой костюм, приобретенный еще в Берлингтоне, когда он претендовал на роль адвоката, но грязный и запиханный на самое дно дорожной сумки.
Богарт был в безупречном костюме, накрахмаленной рубашке с жестким воротничком и галстуком в турецких огурцах. Джеймисон облачилась в слаксы, жакет и кремовую блузку, а на ногах у нее были стильные сандалии на высоком каблуке со шнуровкой, выглядевшие новехонькими. По сравнению с затрапезным прикидом Декера оба выглядели так, будто собрались на свадьбу. Но он сделал все, что мог, и оба оценили его усилия.
— Готовы? — с улыбкой осведомился Богарт.
Амос кивнул, держа скоросшиватель, содержание которого уже прочел и запомнил. Шагая со всеми к автомобилю Богарта, он вдруг ощутил, как в желудке чуточку засосало — не от голода, а от нервов.
Загвоздка во всей этой затее заключалась в том, что, имея дело с другими людьми, Декер испытывал неловкость. Из-за гипертимезии он держался отчужденно, неуклюже, чувствуя себя в любой компании не в своей тарелке. И это было ему неподвластно. Рассудок подчинил его личность своей воле. Казалось бы, странно воспринимать собственный мозг как нечто отдельное от тебя, но для рассудка Декера это представлялось единственной реалистичной линией поведения.
Он осознавал, что, присоединившись к команде, должен будет взаимодействовать с остальными, но теперь, когда это время настало, вдруг усомнился в своем решении приехать сюда.
«Неужто я только что облажался по полной?»
Забравшись на переднее сиденье седана Богарта, он вынужден был отодвинуть его назад до упора, чтобы уместить свои длинные ноги. Вытащил ремень безопасности до конца, чтобы натянуть его на живот. Джеймисон села позади Богарта, чтобы дать Декеру как можно больше места.
— Можете поведать мне об остальных членах команды? — попросил Амос. — Алекс немножко рассказала мне о Дэвенпорт.
— Лайзу привлекли за ее опыт работы с психо- и социопатами. Она очень известна в своей области и написала несколько книг на эту тему. Сможет анализировать для нас личности и наклонности людей, находящихся в центре расследования. Будет нам говорить, что ими движет. Конечно, в ФБР уже есть люди, специализирующиеся на этом. Но, по-моему, хорошо будет иметь свежий взгляд на дело, не зашоренный федеральной правоохранительной системой.
— Смахивает на работоспособную гипотезу, — заметила Джеймисон.
— Есть еще один агент ФБР, Тодд Миллиган. Тодду за тридцать. Он хороший полевой агент, выдержал конкурс на вакансию в этой команде. Горит желанием приступить.
— А как ему перспектива работать не с агентами ФБР? — поинтересовался Декер.
— Тут никаких проблем, — ответил Богарт. — Иначе его отбраковали бы.
Амос поймал взгляд Джеймисон в зеркале заднего вида, мимикой поведав ей, что отнюдь не разделяет уверенности Богарта по этому поводу.
Двадцать минут спустя они остановились перед кирпичным зданием на территории базы Корпуса морской пехоты Куантико, приютившей, помимо прочих, Академию ФБР, лаборатории и ППНП.
Когда они выбирались из машины, Богарт сообщил, застегивая пиджак:
— ППНП выделила нам место в своих стенах. И сверх того будет оказывать нам оперативную поддержку.
— ППНП — Программа предотвращения насильственных преступлений, — пояснила Джеймисон; Богарт кивнул, распахивая перед ними дверь. — Сформирована в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Подразделение, занимающееся серийными убийствами и прочими насильственными преступлениями, обычно сексуального характера. Является частью Группы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации.
— Которая, в свою очередь, является частью Национального центра анализа насильственных преступлений, — уточнил Декер.
Богарт снова кивнул.
— У нас много организационных уровней.
— Наверное, чересчур, — оценил Амос.
— Наверное, — отрывисто согласился спецагент.
Они зашагали по хорошо освещенному коридору.
— Ну, и чем же это отличается от того, что ППНП уже делает? — осведомилась Джеймисон.
— На самом деле ППНП является центральной базой данных, которой другие правоохранительные агентства — и штатов, и федеральные — пользуются при расследовании дел, находящихся в их юрисдикции. Разумеется, есть и команды агентов ФБР, ведущие расследования на местах. Но наша команда будет первой, использующей в оперативном составе людей не из ФБР. Должен признаться, в Бюро есть люди, не поддерживающие то, что мы делаем, и считающие привлечение людей извне ошибкой. Надеюсь, мы докажем, что они не правы.
— Возьму на себя роль адвоката дьявола, — вклинился Декер, — и спрошу: а что, если мы докажем, что они правы?
— Тогда нам перекроют финансирование, и мы отправимся искать другие занятия, — развел руками Богарт. — А моя карьера врежется в потолок.
— Тогда сделаем так, чтобы этого не случилось, — твердо заявила Джеймисон.
Они миновали контрольный пункт безопасности, и после этого Богарт с помощью своего электронного удостоверения открыл дверь.
— Ну, вот и пришли, — он жестом пригласил их внутрь.
Не успел Декер переступить порог, как ощутил мандраж, частенько охватывавший его перед выходом на поле, — тяжеловесную комбинацию нервов, адреналина и дурных предчувствий.
А он-то думал, эти дни давно миновали.
Очевидно, нет.
«Ну, поехали!»
И ступил в комнату.
Взгляд Декера окинул помещение, впитывая все, как луч радара, отражающийся от твердых объектов.
Внутри находились двое.
Лайза Дэвенпорт — справа. Под сорок, светло-русые волосы коротко подстрижены, худощавое привлекательное лицо, полные губы и сверкающие голубые глаза. Долговязое спортивное тело, узкие бедра, симметричные широкие плечи.
Она улыбнулась Декеру, когда его взгляд миновал ее.
Тодд Миллиган сидел через стол от нее — шести футов ростом и ни рыба ни мясо. Как и Богарт, он был в отличной форме и, судя по виду, мог бежать и бежать без конца, даже не запыхавшись. Его темные волосы были подстрижены по-армейски коротко, на лбу залегли глубокие от природы морщины, взгляд карих глаз был пристальным, а хребет так же прям, как и полосатый галстук. Привлекательности или доброжелательности ни на йоту. Просто выглядел хронически серьезным.
Перед каждым лежал толстый скоросшиватель. Декер заметил мириады листиков «Пост-ит», торчащих из скоросшивателей со всех сторон. И Дэвенпорт, и Миллиган явно готовились к встрече.
Богарт представил собравшихся, и все сели.
На стене висел телевизор с большим экраном, аккуратно заполнявшим ее почти целиком. Включив стоявший перед ним ноутбук, Богарт поманипулировал клавишами. Телеэкран осветился, и все сосредоточились на нем.
— Сейчас перед нами для рассмотрения двадцать дел, — начал Богарт. — Реально из этого числа мы сможем сосредоточить силы только на одном за раз. Я выступаю за качество, а не за количество. Двадцать представленных вам дел были отобраны из куда большего числа с помощью различных внутренних фильтров.
— Мне представляется, — твердо и четко выговорил Миллиган, — что дело Морильо имеет большой потенциал. У меня имеются углы подхода к нему — по моему мнению, железобетонные.
— Приятно слышать, — откликнулся Богарт. — Но я хотел бы провести обзор каждого из дел, чтобы все мы начали с одной и той же страницы.
Лицо Миллигана приобрело чуть натянутое выражение. Декер видел, что он отнюдь не обрадовался, восприняв это как нагоняй, хотя на самом деле Богарт повел себя вполне корректно.
Росс методично проходил дело за делом, высвечивая ключевые моменты на экране. Амос заметил, что каждый отслеживал изложение по своей папке. Один раз поймал на себе мимолетный взгляд Миллигана, слегка удивленного, что Декер даже не открыл свой талмуд. Вероятно, Богарт не сообщил им о гипертимезии Декера, следившего за всем в уме, мысленно перелистывая страницы в голове в полнейшей синхронизации с Богартом, делавшим это на экране.
Закончив, спецагент обвел сидящих взглядом:
— Есть комментарии?
— Я по-прежнему считаю, что надо браться за дело Морильо, Росс, — отреагировал Миллиган. — Оно сулит наилучший шанс успешного расследования. Построенное против него обвинение было не таким уж сильным, а одна из критических улик целиком и полностью проигнорирована. Мне кажется, что в деле есть более явные подозреваемые. А для твоей программы будет лучше, если она сделает мощный старт.
Богарт оглядел остальных:
— Ваше мнение по этому поводу?
— По-моему, дело Морильо надо пропустить, — заявил Декер.
— Почему? — резко осведомился Миллиган.
— Потому что крайне вероятно, что он виновен.
Миллиган уставился на него, раздув шею, как кобра.
— На чем это основано?
— На нестыковках.
— А именно?
— Морильо был штатским подрядчиком ВМФ. На странице два он заявил полиции, что выехал из дома на работу на базе ВМФ «Крейн» в округе Мартин, штат Индиана, в девять утра. И сказал, что прибыл на базу в восемь пятнадцать утра.
— Это потому… — торжествующе начал Миллиган, но Декер, не обратив на него ни малейшего внимания, гнул свое:
— Это потому, что в это время округ Мартин и база ВМФ перешли на центральное поясное время из восточного поясного времени, и переход вступил в действие второго апреля две тысячи шестого года. Таким образом, было девять утра по восточному стандартному времени, когда Морильо покинул свой дом, но восемь утра по центральному стандартному времени.
— Правильно, — неохотно признал Миллиган. — Так в чем же неувязка?
— У Морильо имелся мотив для убийства жертв. Но был один свидетель в пользу Морильо — Бахити Садат. Он сказал, что видел его на улице напротив своего магазина в шесть пятнадцать вечера. Убийства, как установлено судебно-медицинской экспертизой и другими свидетельствами, произошли в шесть девятнадцать. Поскольку убийства произошли милях в десяти от магазина Садата, а Морильо в тот момент был без машины, это стало для него надежным алиби.
— Но полиция почти не придала этому значения, потому что Садат — мусульманин, — встрял Миллиган. — И это было в самый разгар войн на Ближнем Востоке, и имела место сильная предубежденность. Под показания Садата комар носа не подточит. Они обеспечивают Морильо алиби, но присяжные их не приняли. — Он помолчал, разглядывая Декера в упор. — Надеюсь, вы не разделяете предубеждения подобного сорта?
Проигнорировав и эту реплику, Декер продолжил:
— Садат сказал, что только что закончил свою вечернюю молитву. Тогда-то, по его словам, он и увидел Морильо. Садат отчетливо помнил это, потому что только что поднял взгляд от молитвенного коврика и посмотрел сквозь витрину своего магазина. Он провел уверенное опознание.
— Совершенно верно, — Миллиган уже начал терять терпение. — Вы излагаете мои доводы вместо меня.
— Садат сказал, что молитва, которую он только что закончил, — Магриб, четвертая молитва дня, — сообщил Декер.
— Верно. Благочестивые мусульмане молятся пять раз в день. Мы все это знаем, — согласился Миллиган.
— Ну, на самом деле уйма людей этого не знает, а тогда не знало, наверное, куда больше народу, — не смутился Декер. — Но суть в том, что молитва Магриб не может свершиться до заката. В этом отношении религиозные предписания очень строги. А в тот день в Индиане закат наступил в семь двенадцать пополудни, почти на час позже, чем время в показаниях Садата, когда он поднял голову и увидел Морильо, проходящего перед витриной магазина. Ну, Садат всего лишь человек, и если он промахнулся на несколько минут, вряд ли кто-то может его винить. Но в это время суток солнце еще явно было на небе. Ни один мусульманин не начнет свою закатную молитву, когда столь очевидно, что еще не закат. И уж, несомненно, ни один мусульманин не закончил бы закатную молитву почти за час до того, как солнце опустилось к горизонту.
Челюсть у Миллигана слегка отвисла.
Богарт и Джеймисон переглянулись.
Дэвенпорт не сводила глаз с Декера.
— Да к тому же, — докинул Амос, — согласно чертежу, сделанному полицейскими и включенному в дело, фасад магазина Садата обращен на запад, к улице, по которой Морильо якобы шел в это время.
— А мусульмане при молитве обращаются лицом на восток, — подхватила Джеймисон, — к Мекке.
— Садат должен был стоять к Морильо задом, — добавил Богарт. — И когда поднял бы глаза от молитвенного коврика, то не увидел бы его. Я удивлен, что никто даже не подумал спросить об этом.
— Многие американцы знают мусульманские обычаи не настолько хорошо, — пояснил Декер, — а тогда знали и того меньше, когда большинство были не в состоянии отличить суннитов от шиитов. Я думаю, можно установить, что Морильо и Садат были знакомы и это алиби было подготовлено загодя, хотя и не сработало. Оно могло бы стать окончательным доказательством вины Морильо. Но поскольку он в тюрьме, где ему и место, вряд ли стоит тратить на него время.
Миллиган откинулся на спинку стула с крайне фраппированным видом.
— А теперь мы можем поговорить о деле Мелвина Марса? — Декер поглядел на Богарта.
— Минуточку! — рявкнул Миллиган. — Мне сказали, что вы приехали только сегодня. Вам что, прислали информационный пакет заранее?
— Нет, он получил его сегодня утром, — ответил Богарт. — Я принес папку лично.
— И из всех этих дел вы раскопали такие подробности, как в деле Морильо… что, за какую-то пару часов? — Миллиган обернулся обратно к Декеру.
— Я вовсе ничего не раскапывал. Прочел показания и отчеты. Там все есть.
— А сведения о конкретных мусульманских молитвах? — уточнил Миллиган.
— Я много читаю, — пожал плечами Амос.
— А время заката? — не унимался Тодд.
— Я из этой части страны. Его я знаю навскидку.
— В определенный день две тысячи шестого года?
— Да, — невозмутимо проронил Декер.
— Вы что, заранее знали, что я заинтересуюсь делом Морильо? — обвиняющим тоном вопросил Миллиган.
— Пока я не переступил порог этой комнаты, я даже не знал о вашем существовании, — бесстрастно ответил Декер и снова поглядел на Богарта: — Теперь мы можем обсудить дело Марса? Потому что я в самом деле не считаю ни одно из других дел в этой папке столь же заманчивым. А раз Садат лгал и Морильо убил этих людей, а мы здесь не затем, чтобы освобождать виновных, по-моему, надо двигаться дальше.
Дэвенпорт пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы скрыть улыбку, когда Миллиган вонзил в Декера испепеляющий взгляд.
Не успел Богарт и рта раскрыть, как Алекс высказалась:
— Я голосую за то, чтобы взять дело Марса.
— Но я его еще не изложил, — с любопытством поглядел на нее Декер.
— После того, что вы только что проделали, мистер Декер, я приму его на веру. — Она обернулась к Богарту: — Росс, мы не могли бы перейти прямо к голосованию?
Спецагент бросил взгляд на Джеймисон с Декером и сказал:
— Ладно. Все, кто за то, чтобы взять дело Мелвина Марса, поднимите руки.
Поднялось четыре руки. Единственным отколовшимся оказался Миллиган.
— Хорошо, — подался вперед Амос. — Итак, мы можем к нему перейти?
Два часа спустя под совещанием подвели черту, запланировав новую встречу на завтра. Когда Декер и Джеймисон уже выходили из здания, Дэвенпорт нагнала их. Богарт задержался на пару минут, чтобы потолковать с Миллиганом.
— У вас есть время, чтобы выпить? — спросила она, переводя взгляд с одного на другую и обратно. — Минутах в пяти езды от базы есть местечко.
— Нас привез агент Богарт, — с неуверенным видом заметила Джеймисон.
— Он может встретиться с нами там. Я могу кинуть ему эсэмэску. Я просто хочу поговорить о деле еще немного перед завтрашним днем. А потом или он, или я отвезем вас обратно. Я на машине.
— Ты не против? — Джеймисон поглядела на Декера.
— А еду в этом баре подают? — спросил Амос. — А то я не обедал.
— Несомненно, — Дэвенпорт окинула взглядом немалые габариты Декера.
— Тогда поехали, — решил он.
Заведение довольно метко называлось «Шалман». Прибежище для солдат, копов, деревенщины и приблудных «пиджаков».
Компания Декера заняла столик в глубине, подальше от бара, где уже было шумно и людно по случаю Нового года. Цифровой музыкальный автомат надрывался на всю катушку.
Дэвенпорт пристроилась рядышком с Декером, а Джеймисон заняла место напротив них. Имелся и четвертый стул, для Богарта, которому Дэвенпорт отправила текстовое сообщение. Тот ответил, что встретится там с ними минут через двадцать.
Они заказали пиво и закуски. Декер получил гору чили, чипсов и сыра. Дэвенпорт обошлась лавашом, а Джеймисон взяла французский луковый суп.
— По-моему, первая встреча прошла хорошо, — начала разговор Дэвенпорт, — хотя Миллиган держался грубовато.
— Территориальный инстинкт, — заметила Алекс. — Сомневаюсь, что он в восторге оттого, что к расследованиям ФБР привлекли чужаков.
— Ну, ему придется к этому приспособиться, — ответила Дэвенпорт, отхлебывая пиво и разглядывая Декера, уже углубившегося в свою груду чипсов. — Вы устроили там весьма впечатляющее представление, Амос… Вы не против, если я буду звать вас просто Амос?
Декер проглотил толику своей пищи и, не глядя на нее, сказал:
— Я не хочу терять время на дела, не представляющие интереса. И можем сразу перейти на «ты».
— Но ты заинтересован делом Мелвина Марса, это очевидно.
— Да.
— Рассказывая о деле, ты сказал, что играл в футбол против него в колледже. Это обострило твой интерес? Или тот факт, что его дело перекликается с тем, что случилось с тобой в Берлингтоне? На собрании ты об этом не упомянул.
Декер медленно поднял взгляд от еды, чтобы поглядеть на Дэвенпорт. Джеймисон тоже уставилась на нее с подозрением.
— Я не упомянул об этом, потому что это не имеет прямого отношения к тому, брать нам дело или нет, — ответил он.
— Да ладно тебе, Амос, — не смутилась Дэвенпорт. — При твоем-то уме. Гипертимезия в сочетании с синестезией[395] из-за черепно-мозговой травмы, полученной на футбольном поле? Ты слишком умен, чтобы не видеть этой связи.
— Это Богарт тебе сказал? — осведомился Декер.
— Я прибыла сюда неделю назад, — кивнула она. — Это дало мне время акклиматизироваться и мило побеседовать с Россом. Он только что закончил твое дело и не скупился на подробности, видя, что я вливаюсь в команду и все такое.
— Я все равно не уверена, что он должен был распространяться об этом, — с укором бросила Джеймисон.
Дэвенпорт подняла руки в знак капитуляции:
— Пожалуйста, не навоображайте лишнего. Росс рассказал мне не все. Но достаточно, чтобы я поняла, что между убийствами семьи Амоса и родителей Мелвина Марса есть параллели. Я думаю, расследование этого дела может быть занимательным.
— Но он сказал тебе о моем состоянии? — спросил Декер.
— Ну да. Я профессиональный психолог-клиницист, Амос, специализирующийся в области когнитивных аномалий. И я даже знакома с некоторыми сотрудниками Научно-исследовательского института когнитивных исследований под Чикаго, хотя это было уже порядком после того, как ты через него прошел.
Декер утер рот салфеткой.
— Но цель в деле Марса — установить его вину или невиновность. Ничего более. Мои когнитивные аномалии тут ни при чем. Потому что я совершенно не заинтересован в роли «показательного примера».
— Как хочешь. — Дэвенпорт повертела свой бокал. — Честно говоря, по-моему, мы упускаем возможность. Но если я сморозила что-то, не подумав, то сожалею. Меньше всего я хотела тебя хоть чем-то задеть. Это в мои намерения не входило.
Декер пожал плечами, но промолчал.
Не прошло и минуты, как к ним присоединился вошедший в заведение Богарт. Он сел, и официантка подошла, чтобы принять у него заказ.
Когда она удалилась, Росс заговорил:
— Хочу принести извинения за сегодняшнее собрание. Миллиган переступил границы дозволенного, и я ему об этом сказал. Мы здесь не для того, чтобы цапаться друг с другом. Мы — команда. И те, кто хочет в ней остаться, должны вести себя соответственно.
— У него было дело, и он его отстаивал, — откликнулся Декер. — Я не в претензии.
— Ну, он мог вести спор более профессионально. Инсинуации, что вы как-то намеренно торпедировали его дело, были просто нелепы.
Богарту принесли бокал вина. Он пригубил напиток.
— Возможно, Лайза сказала вам, что я вкратце посвятил ее в произошедшее в Берлингтоне.
— Да, — подтвердила Джеймисон. И, помолчав, с легким раздражением добавила: — И знает о состоянии Амоса.
Если Богарт и заметил ее негодование, то предпочел его проигнорировать.
— И я сообщила Амосу, что имела дело с работниками Института когнитивных исследований, — прокомментировала Дэвенпорт.
— Но мисс Дэвенпорт заверила меня, что мои аномалии не имеют ни малейшего отношения к расследованию дела Мелвина Марса, — докинул Декер.
— Туше́! — Дэвенпорт приподняла свой бокал с пивом. — И умоляю, зови меня просто Лайза.
— Марс все еще в тюрьме в Техасе, — поведал Богарт. — Похоже, первым делом надо отправиться туда. Место убийства его родителей находится в сотнях миль к западу от тюрьмы.
— А затем у нас есть Чарльз Монтгомери в Алабаме, — вставил Декер.
— Именно.
— А мы можем что-нибудь разузнать об этом парне, прежде чем отправимся повидать его? — спросила Дэвенпорт. — Может ли быть какая-то связь между Марсом и этим субъектом, Монтгомери?
— Ну, как раз это полиция наверняка и пытается сейчас установить, — отозвался Богарт. — И позвольте с ходу уведомить всех вас: дело будет очень деликатным. Штат Техас в данный момент воспримет любое федеральное расследование не очень благожелательно. Откровенно говоря, могут даже начать выяснять, с какой это стати мы к нему причастны. И я не могу обещать, что если мы наткнемся на отпор, то сможем настоять на своем. — Он поглядел на Декера: — Все дела в папке были заранее одобрены для нашего вмешательства, Амос. А дело Марса, очевидно, нет.
— Но мы все равно можем его рассмотреть, — заявил Декер.
— Да. Но я выяснил, что техасцы, как правило, не любят, когда в их дела вмешиваются люди из Вашингтона, округ Колумбия.
— А вы можете получить доступ ко всем материалам по делу? — поинтересовалась Джеймисон. — Мы действительно должны сперва пройтись по ним всем. Пока что мы располагаем лишь тем, что Амос нашел в Интернете.
— Я, несомненно, могу сделать ряд звонков и выяснить, чем тут можно помочь, — ответил Богарт.
— Тогда нам нужно добиться встречи с Марсом, — добавила Дэвенпорт. — Встретившись с ним, я смогу вам дать более четкое представление о его психотипе.
— Договорились, — резюмировал Росс и посмотрел на Декера: — Вы проделали хорошую работу с делом Морильо, Амос. Вы снова подцепили вещи, которые все остальные проглядели.
Декер смотрел куда-то в сторону, почти не следя за беседой. Очнувшись от своих раздумий, он произнес:
— Надо выяснить, была ли у Чарльза Монтгомери семья.
— Что? Зачем? — опешила Дэвенпорт.
Декер не ответил, снова задумчиво воззрившись в пространство.
Когда посиделки в баре закончились, Джеймисон и Декера подбросили до места, где Алекс оставила машину.
— Итак, все прошло относительно хорошо, — заметила она. — Хотя Миллиган все же придурок. А ты что скажешь? — Она глянула на Декера.
— Я влез в его песочницу.
— А Дэвенпорт?
— Уверен в ее компетентности.
— Но?..
— Но у нее собственная повестка дня.
— То есть ты.
— Возможно.
Алекс оглядела Декера с головы до ног:
— С милю отсюда есть мужской магазин. Открыт до десяти, я узнавала.
— Я что, вправду выгляжу настолько плохо? — Декер сверкнул на нее глазами.
— Встречают по одежке.
— Я практически уверен, что тот, кто это сказал, не имел в виду меня.
— Шопинг всегда помогает мне прояснить мысли, — с надеждой в голосе проронила Джеймисон.
— А как именно я заплачу за новые вещи?
— Богарт дал мне это, — продемонстрировала она кредитную карту. — На необходимые расходы. В число которых, как я уточнила, входят и твои вещи, — поспешно добавила она. — А также тебе причитается жалованье.
— Жалованье? — воззрился на нее Декер.
— Насчет тебя не знаю, но я заниматься этим бесплатно не могу. Ты не обсуждал с Богартом денежный вопрос?
Амос лишь испустил тяжкий вздох.
— Как я понимаю, нет. Но могу сказать, что это куда больше, чем любой из нас заработал бы в Берлингтоне.
— В самом деле? — переспросил Декер.
— В самом деле. И если эта штука сработает, мы должны получить собственное жилье. Не можем же мы торчать на базе безвылазно. А тебе нужна машина взамен прокатной.
— Об этом я как-то не задумывался.
— Уж поверь, я-то знаю.
Три часа спустя они вышли из магазина мужской одежды, нагруженные многочисленными одежками для Декера. Подгонять ничего не пришлось. По большей части они просто брали самые большие размеры из имевшихся в магазине — брюки, рубашки, туфли, носки, нижнее белье и пару курток, достаточно просторных, чтобы в случае нужды послужить парусами.
Джеймисон помогала подбирать цвета и аксессуары, комментируя все вещи, которые примерял Декер.
— Я похож на кита в костюме-двойке, — заметил он, стоя перед трюмо.
— Это вполне поправимо. Зал в двух минутах ходьбы от твоих апартаментов. А беговая дорожка — рядом с ним.
Когда он вышел из примерочной в своих старых обносках, увидел Джеймисон: она держала стопку тренировочных костюмов, которые подобрала для него, вкупе с теннисными туфлями четырнадцатого размера.
— Четыре икса на тебя налезут?
— Ага, если они достаточно растягиваются.
Она довезла Декера до его квартирки и помогла внести пакеты.
— Спасибо за помощь, — сказал он.
— Спасибо, что дал мне возможность.
— Что, побыть моим личным покупщиком?
— Нет, за этот шанс в ФБР. Одну меня Богарт ни за что бы не пригласил. Он позволил мне увязаться, только бы ты тоже согласился.
— Верь же в себя хоть капельку.
— Ой, да я в доску расшибусь, только бы показать, на что способна. Но моим пригласительным билетом послужил ты.
— Ты в самом деле считаешь, что дело выгорит?
— Кто знает? Отчасти в этом и состоит самое волнующее.
— Не думаю, что в моей жизни не хватает волнений.
— Тогда, пожалуй, ты пришел не туда.
Шесть утра.
Сморгнув сон с глаз, Декер сел в постели. Огляделся, не сразу сообразив, где находится.
Вирджиния.
Куантико.
Фэбээровская работенка.
Верно. Встав, он зашлепал в ванную. После этого, пройдя в кухню, выглянул в окно. Еще не рассвело.
Амос достал кофейник с намерением сварить и выпить кофе, просматривая документы по делу. Потом оглядел свое обширное брюхо, прислушался к присвисту одышки после усилий, потребовавшихся, чтобы просто выбраться из постели и помочиться, и со вздохом буркнул:
— Блин!
Вернулся в спальню и достал тренировочный костюм, купленный для него Джеймисон. Натянул его, радуясь, что тот не в обтяжку, а потом наклонился и втиснулся в свои теннисные туфли каждая размером с байдарку.
Вышел на улицу, спустившись по ступенькам жилого комплекса, где его расквартировали. Поглядев налево, увидел спортзал, упомянутый Джеймисон. Внутри горел свет и слышался шум.
«Ну конечно. Трудоголики и карьеристы уже пашут. А трудоголиков и карьеристов тут, должно быть, выше крыши».
Декер медленно добрел до здания и вошел, не забыв прихватить удостоверение. Молодой служащий за стойкой выдал ему полотенце и ключ от шкафчика. Ключ Амос вернул, но полотенце оставил.
— Судя по виду, вы можете запросто поднять танк «Абрамс», — заметил юноша, окидывая взглядом солидную комплекцию Декера.
— Что и делаю всякий раз, когда встаю, — отозвался тот, присовокупив к этим словам очередной вздох, и направился в просторный тренажерный зал, где изумительно подтянутые люди обоих полов усердствовали с завидной легкостью.
Найдя угол, Декер положил полотенце, бросил взгляд в зеркало и решил: дальше без излишеств. Проделал небольшую разминку на сердечно-сосудистую систему перед растяжкой — и совсем запыхался. Но упорно перешел к растяжке. Годы подобных упражнений в роли футболиста сделали его более гибким, чем казалось с виду. Но теперь он совсем закостенел. Участки позвоночника, которые Амос не ощущал давным-давно, начали заявлять о себе. Зато он наконец начал разогреваться.
Мимо прошла молодая женщина с идентификационной карточкой ФБР, приколотой к шортам из лайкры, — обаятельная, в превосходной форме, будто жир просто не осмеливается льнуть к ее телу. Увидев, как Декер, наклонившись, касается носков, а потом ставит ладони на пол плашмя, она заметила:
— Впечатляет.
— Что ж, тогда рекомендую отвести взгляд. Дальше все пойдет под откос.
Рассмеявшись, она двинулась дальше.
После разминки Декер взялся за железо и делал, что мог, пока мышцы не начали вопить, потом схватил медбол[396] и занялся кором. Наконец-то взмок по-настоящему и почувствовал удовольствие.
— Ну, я в восторге, просто полный отпад.
Обернувшись, Амос увидел Джеймисон в спортивном костюме.
— Ты пришла или уходишь? — поинтересовался он.
— Ухожу. Пришла к открытию. Была в другой части зала и уже уходила, когда увидела тебя. — Она хлопнула его по предплечью: — Так держать, Декер!
Отложив медбол, он развел руками:
— Мало-помалу, ладно?
— Не хочешь вернуться со мной? Моя квартира чуть дальше твоей.
— Я хотел пройтись по дорожке, чтобы размяться.
— Хорошо. Увидимся в офисе. И кстати, Амос, ты уже заглядывал в буфет и холодильник?
— Я заметил, что там что-то есть.
— Я закупила продуктов перед твоим приездом, — с легким смущением призналась Алекс. — Не надо меня убивать, но в основном это здоровая пища. Вот потому-то я и принесла тебе тот омерзительный сэндвич на завтрак, типа, побаловаться напоследок, прежде чем ступить на здоровую стезю.
— И насколько здоровую? — пожелал узнать Декер.
— Предоставлю удовольствие открытия тебе, — неловко усмехнулась она. — Заберу тебя где-то без четверти, — и удалилась.
Несколько минут спустя закруглился и Декер. Он утер лицо и направился к дорожке, располагавшейся за залом и обнесенной оградой высотой по пояс.
Амос шагал по дорожке ускоренным шагом, пока колени не начали подкашиваться, и тогда сбавил шаг. Сердце билось часто, пот все бежал. По телу разливалось приятное изнеможение. Было прохладно, и каждый вдох превращался в крохотное облачко.
А потом что-то пронеслось мимо настолько быстро, что Декер едва не упал. Он и не заметил, что кто-то приближается.
Развернувшись, Тодд Миллиган затрусил обратно, не сводя глаз с Декера. Его тело, облаченное в шмотки компании Under Armour, выглядело весьма впечатляюще — компрессионная ткань четко обрисовывала кубики пресса.
— Эй, Декер, вам стоит прибавить ходу, а то затопчут.
И, повернувшись, рванул прочь — шустрый и спортивный.
Надутый мудак.
Минуту спустя Амос услышал, как приближается еще кто-то. Может, Миллиган хочет обойти его еще на круг. Он подался было в сторону, чтобы уступить дорогу, когда сзади донеслось:
— Доброе утро!
Добежав до него, Лайза Дэвенпорт, облаченная в утепленный тренировочный костюм, остановилась, опершись ладонями о колени и сделав несколько долгих вдохов.
— Доброе утро, — ответил Декер.
Она занялась растяжкой рук и ног.
— Я как раз закончила пробежку, когда увидела тебя.
— Меня проглядеть трудно, хотя агент Миллиган чуть не врезался в меня. Прикинь?
— Кто бы сомневался, — сухо отозвалась она.
— Я только-только вышел на дистанцию. Сначала позанимался ОФП.
— Занятия придают мне энергии. Я их обожаю.
— Мне тоже, как видишь.
Она расплылась в улыбке.
— Но ты же играл в колледже и был профессиональным футболистом. Ты должен быть в фантастической форме.
— Это было уже давным-давно.
— Ну и не так уж давно — тоже.
— С чего ты взяла?
— Ты был офицером полиции, а потом детективом. Тогда ты тоже должен был быть в неплохом состоянии.
Декер снова зашагал, и Лайза подстроилась под его темп — во всяком случае, попыталась.
— Мне кажется, это тоже было уже давно.
— Но на самом деле не так уж и давно. С тех пор минуло не больше… ну, месяцев двадцати?
— Похоже, ты немало знаешь обо мне.
— Я любознательный человек, Амос, а ты — занимательный объект для изучения.
— Это потому что мне вышибли мозги, так что я не в состоянии ничего забыть и вижу вещи в цветах, которые люди обычно ассоциируют с красным, желтым и синим?
— Это моя область, и я не могу притворяться, что мне неинтересно. Ты осознаешь, какая ты диковинка?
— На самом деле никогда об этом не думал.
Лайза хотела было что-то сказать, но прикусила язык.
— Что ж, рада была повидаться. Пойду приму душ. Увидимся в офисе. — Она развернулась и затрусила в обратном направлении.
Проводив ее долгим взглядом, Декер доковылял до лавки рядом с дорожкой и сел. Дал сердцебиению вернуться к норме и тогда встал, почти уверившись, что теперь его не хватит удар. Медленно дошел до своей квартирки, принял душ и оделся во все новое. Вчера вечером он примерял эти вещи, но теперь они казались капельку великоватыми.
«Должно быть, навоображал себе».
Заглянул в холодильник: соевое молоко, свежевыжатый апельсиновый сок, йогурт, яблоки и упаковка органических яиц. Зерновой хлеб из девяти злаков. Особо постная курятина. Фарш из индейки. Бутербродное «масло» с добавлением канолового масла. И свежие овощи в выдвижных ящиках. Заглянул в буфет. Здоровые злаковые хлопья, арахисовое масло с пониженным содержанием натрия, мед, супы с пониженным содержанием натрия, органические макароны, нечто под названием «ризони», пузырьки с витаминами, льняное масло, энергетические батончики, бананы, энергетический напиток для разведения в воде и пара дюжин бутылок спортивных напитков с различными вкусами. Никаких пакетов с чипсами, плиток шоколада или ведерка мороженого в пределах видимости.
Насыпав в миску хлопья, выглядевшие так, будто белка нагадила в них прутиками, Амос залил их соевым молоком и приправил нарезанным бананом.
Все же Джеймисон смилостивилась над ним, потому что кофе имелся. Но сливки были обезжиренными, а сахар представлял собой бурую нерафинированную массу, которую Декер видел, но ни разу не пробовал. Очевидно, рафинированный сахар, которым он пользовался вчера, Джеймисон реквизировала.
Приготовив кофе, Амос отнес чашку и миску на стол в обеденной зоне, сел и съел свой завтрак.
«Что ж, хотя бы сытно», — подумал он, споласкивая чашку, миску и ложку.
Посмотрел на часы. До сбора команды с полчаса. Надо убить немного времени до приезда Джеймисон. Сев в кресло, он поглядел в окно на улицу, бурлившую жизнью.
В Куантико уйма народу приезжает и уезжает круглые сутки напролет. А теперь и Декер стал крохотной шестеренкой в этой колоссальной экосистеме. А хотел ли он этого на самом деле?
Амос прикрыл глаза, и, хотя он и не желал этого, его безупречная память вернулась к гибели его семьи в собственном доме, к месяцам душевных мук после того и, в конце концов, к выслеживанию и наказанию их убийц. А потом — к осознанию, что даже после этого он не приблизился к подведению черты ни на йоту.
Когда Амос открыл глаза, они были подернуты влагой. Декер ощутил, что дрожит.
Его раны время не лечит. Оно бессильно, когда сталкивается с тем, кто не способен к забвению. Для него их убийство произошли будто только что. Память сохранила не только визуальные образы, но и эмоциональные терзания, связанные с этими мысленными картинами. И они не покинут его до самой смерти.
Он выглянул из окна как раз вовремя, чтобы увидеть крохотный автомобиль Джеймисон, останавливающийся перед домом. Утер глаза и дал себе пару пощечин.
Он может либо жить прошлым, либо рискнуть выйти в мир и поглядеть, удастся ли обрести будущее.
И в иные дни решение дается проще, чем в прочие.
Декер направился к двери.
Стук в дверь всполошил Марса. Потом внизу двери приоткрылась прорезь.
— Тащи свою жопу сюда, — раздался голос.
Мелвин послушно поднялся с койки, повернулся спиной к двери, сложил руки за спиной и опустился на корточки так, чтобы руки оказались вровень с прорезью. Ему на запястья надели наручники. Тогда он поднялся и отступил от открывшейся двери.
Это был Большой Хер. Он был здесь с тех самых пор, как Марс прибыл сюда. И с каждым годом становился только гнуснее.
Габариты Большого Хера были настолько велики, что он практически заполнял собой весь дверной проем камеры. Насупленные брови и ухмылка боролись на его лице за верховенство.
— В чем дело? — спросил Марс.
— Заткнись! Я велел тебе вякать, пацан?
Двое других надзирателей, появившись из-за спины Большого Хера, замкнули кандалы на лодыжках Марса. И погнали его по коридору под звон цепей, будто у призрака Марли[397].
Он миновал стены камер, из квадратных окошек которых, затянутых рабицей, на него таращились лица зэков. Затем ощутил на своем лице порыв смрадного дыхания Большого Хера — смесь табачного перегара с парами виски.
— Ты везунчик, — изрек Большой Хер, в экстазе дергая толстой шеей на каждом слоге. — Покамест ты откинулся из смертников. Направляешься в общую зону. Народ будет рад поглазеть на твою шоколадную жопу, Джамбо.
Марс себя счастливчиком отнюдь не считал. Возвращение в общую зону могло означать только одно.
Он направляется на неофициальную казнь.
Его собственную.
Если хочешь выжить в тюрьме, придерживайся стратегии и тактики.
Если хочешь прикончить кого-то, опять же придерживайся стратегии и тактики. Его выход из камеры в отделении смертников — стратегия.
А тактика его планируемого убийства вот-вот прояснится.
Его вели в другое здание. Когда вторая дверь захлопнулась под вопль автоматических гидравлических плунжеров, делавших свое дело, мясистая ручища Большого Хера легла Марсу на плечо, остановив его.
— Последняя остановка, Джамбо.
Наручники с него сняли, но ножные кандалы оставили. А затем тюремщики развернулись и оставили его.
Марс огляделся.
Отделение смертников располагалось в здании 12, но теперь он оказался в открытой тюремной зоне вместе с остальными заключенными. Зэки там так и толпились — одни в штанах, другие без рубашек, а некоторые вообще в шортах, сделанных из тюремных штанов с отрезанными штанинами. Хотя по календарю стояла зима, здесь царила удушающая жара. Вытяжные вентиляторы работали вовсю, но едва справлялись с плотным, сырым, зловонным воздухом, зависшим над ними, как токсичные миазмы.
Группа заключенных сидела за столами, привинченными к полу. Некоторые стояли, болтая между собой. Еще кто-то делал отжимания в упоре лежа или подтягивался на перекладинах, вмурованных в стены. Вонь пота, сигаретного перегара и смутное амбре наркоты тюремных алхимиков накатили на него волной. Надзиратели маячили по периферии, похлопывая дубинками по мозолистым ладоням. Взгляды их обегали пространство, высматривая признаки неприятностей, но неизменно возвращались к Марсу.
Сегодня он явно звезда шоу.
И оно должно было вот-вот начаться. Все обзавелись отличными местами, не хватало только попкорна.
Зэки тоже обернулись, чтобы уставиться на Марса. Делавшие отжимания и подтягивания прервали свои занятия, вытирая руки, и отступили к стене.
И ждали. По их лицам можно было читать, как по книге.
«Слава богу, не я».
Новости разлетелись быстро. Марс может откинуться после того, как его едва не ухайдокали.
Выйти на волю.
Угу. Да ни в жисть. Во всяком случае, не на своих двоих.
Марс потер запястья, намятые наручниками. Сейчас он даже радовался боли. Если ты чувствуешь боль — значит, еще жив. Разумеется, ситуация может и перемениться. Но покамест он еще дышит.
Мелвин поднял глаза к галерее второго этажа, окружающей открытую зону по периметру. Большой Хер таращился на него оттуда. Ухмылка на его роже — это было что-то. Рядом с ним с таким же ликующим видом торчал тщедушный Мозгляк — царственные особы наверху, гладиаторы внизу.
Марс снова посмотрел на группу разглядывающих его зэков. Двое уделяли ему какое-то особенное внимание — оба белые, крупнее его, этакие тюремные качки, татуированные, бородатые, с безумными глазами, гнилыми зубами, торчащие от какого-то дерьма, которое протащили в тюрягу контрабандой или забодяжили прямо здесь.
«Траляля и Труляля».
Марс не знал ни их самих, ни за какие преступления их сюда укатали, но невооруженным глазом видел, что это за субъекты. Они не люди. Они звери в клетке. Но сейчас они не в клетке, сейчас их выпустили на ринг.
«И меня, — подумал Марс. — Вот только ноги у меня в цепях».
Он потянул шею, с удовлетворением услышав щелчок, когда ущемленная мышца расслабилась.
Потом оглядел поле перед собой, как раннингбек, зарабатывающий себе на будущее, прорываясь сквозь подкаты и захваты прежней Юго-Западной конференции[398], врезаясь в людей крупнее себя и притом почти всегда как-то ухитряющийся выиграть сражение. Мелвин всегда мысленно накладывал на поле сетку, деля его на квадраты, планы существования, сквозь которые нужно проложить путь. Он был благословлен зрением, охватывающим все и сразу. Вероятно, этот атрибут — редчайший дар в спорте. А Марс не утратил его даже все эти годы спустя.
Дыхание его замедлилось, нервы успокоились, мышцы расслабились. На самом деле он даже ощутил радость.
«Двадцать лет моей жизни. Двадцать чертовых лет».
Гнев в нем внезапно всколыхнулся до небес. И не менее мощное отчаяние.
Кто-то должен заплатить. И кто-то вот-вот заплатит.
Джамбо предстоит предельно жесткая посадка.
Он зашаркал вперед с таким видом, будто собирался присоединиться к паре заключенных.
Марс знал расклад местности, и эта пара сделала в точности то, на что он и рассчитывал. Они развернулись и пошли прочь. С прокаженными лучше не путаться, еще подцепишь заразу.
Оглянулся на галерею. На Большого Хера и Мозгляка.
Он знал, что они рассчитывали увидеть на его лице — страх.
Но вместо этого он ухмыльнулся.
И на их лицах увидел то, что хотел увидеть, — изумление.
Обернулся обратно к Траляля и Труляля, отделившимся от своры и теперь обходившим его, крадучись, как дикие псы. В Техасе уйма диких псов, и они всегда охотятся сворами. Загоняют раненых животных, пока те не выдохнутся, а затем набрасываются всей сворой, чтобы убить.
Что ж, Марс не ранен, и дыхалка у него в полном порядке.
Интересно, какую награду им посулили? Наркоту, курево, а может, провести местную шалаву на часок?
Ну, он заставит их потрудиться ради нее.
И Траляля, и Труляля возрастом за тридцать — на годы моложе его. Оба крепкие, покрытые боевыми шрамами, закаленные.
До некоторой степени.
Всегда бывает некоторая степень.
И Марс собирался выяснить, какое место эта парочка занимает в спектре тюремной закалки.
Марс зашаркал к Траляля, держа Труляля на периферии. Траляля — лайнбекер, который ринется на него в лоб, потому что большой, сильный и это его работа. И все же на его лице отразилось легкое удивление оттого, что Марс попер прямо на него. Потом его выражение поведало Марсу, что тот счел это удачным оборотом. Дескать, Марс сам облегчил ему работу.
Может, никакой он не Траляля, а на самом деле Труляля.
А вот второй — для страховки, гарантия на случай, если Траляля выйдет из игры; тогда как раз Труляля и должен отправить Марса в мир иной.
Уголком глаза Мелвин следил за Труляля. Тот подобрался, готовясь к схватке. Отчасти ему хотелось, чтобы приятель облажался, чтобы он получил свой шанс, раздул свою здешнюю репутацию до недоступных масштабов. Марс прямо-таки услышал его: «Это я гробанул Мелвина Марса. Этот козел был убийцей. Из НФЛ. Здоровенный, страшенный педрила, аж жуть. А я вытер пол его жопой».
Он будет повествовать здесь эту байку следующие сорок лет. Ну, за малым исключением: все произойдет не так. И вряд ли Траляля и Труляля проживут еще сорок секунд, какие там сорок лет.
«Готовьтесь, салабоны, Джамбо идет».
— Те чё, братан? — спросил Марс у Траляля.
— Я те не братан, — рыкнул тот.
— Ну, знаешь, мужик, просто для разговора. Это ж фигня, верно?
С губ Траляля, опрометью бросившегося на Марса, не сорвалось ни звука, зато в руке показалась заточка. Удар был нацелен Мелвину в живот и дальше кверху, в грудную клетку. Быстро и чисто, с бурным и фатальным кровотечением. И чудовищно болезненно.
Заключенные и тюремщики попятились, освобождая Траляля место для работы.
А Марсу — для падения.
Да только просчитались с точностью до наоборот.
Марс уже опустил плечо, приседая, напружинил свои мощные бедра и, несмотря на кандалы, прыгнул вперед, как пушечное ядро. Охватил ладонью запястье Траляля, удержав заточку на месте, а правой дельтой врезал Траляля в горло, вскинув его подбородок под таким углом, который мог вызвать только ослепительную молнию боли перед непроглядной тьмой.
Раздался звучный треск позвоночника, превысившего все пределы прочности. И всё. Вот так.
С кровью, хлынувшей изо рта, Траляля безжизненно повалился, где стоял, выронив заточку.
Лайнбекер вне игры.
— Эй, да у него ножик, — указал Марс ближайшему надзирателю на клинок, упавший на пол. — Вы уж поосторожней. Кто-то мог пострадать.
А периферией зрения заметил то, что и ожидал.
После молниеносного убоя своего более крупного близнеца Труляля заколебался, но разве отвертишься тут, когда все смотрят, с Большим Хером во главе?
Надо идти. Выбора нет. Иначе после заточка окажется у него в кишках. Вот так.
В Америке нет тюрем. В ней есть зоны хаоса, где люди переносятся на семнадцать веков назад. Где сильный выживает до тех пор, пока не встретит кого-то более сильного, а слабый помирает сплошь и рядом.
Заорав, Труляля устремился на Марса во весь дух.
Вообще-то, все сложилось как-то уж даже чересчур легко. Труляля был мускулистым, но вязким, как патока. Широк в плечах, да в коленках жидок. И должен был сполна заплатить за этот дисбаланс.
Марс снова наклонился пониже, развернулся, заблокировал руку Труляля, державшую заточку, подставил плечо под живот противника и молниеносно выпрямился. Именно такой прием сметает трехсотфунтовых игроков обороны с ног.
Двухсотпятидесятифунтовый Труляля взмыл в воздух, пролетев над Марсом. Толпа отпрянула, и зэк, жестко приземлившись на бетон, проскользил по гладкой поверхности головой вперед к шлакоблочной стене — с сокрушительной скоростью.
Раздался хруст костей стискиваемого позвоночника, и рост амбала уменьшился на добрый дюйм. Больше Труляля не шелохнулся. Он только что попал в автокатастрофу, только без защиты кузова. Изо рта у него потекла кровь. Заточка, выпав из руки, затарахтела по полу.
Траляля и Труляля больше не в счет.
Кровь из их ран растекалась лужами на грязном полу. Их последние точки невозврата.
«Адиос техасской исправительной системе».
Вообще-то, Марс не знал, мертвы ли они. Да и не интересовался. Инвалидное кресло до конца дней, пожалуй, было бы справедливее.
— У этого человека тоже была заточка, сэр, — подняв глаза на Большого Хера, возвысил он голос. — Че-то их тут многовато. Надо бы сказать начальнику.
Вот тут-то тюремщики и налетели, избивая Марса дубинками, пока тот не рухнул.
Улыбаясь до самого конца.
— Кто вы, черт возьми?
Только что очнувшийся Мелвин Марс смотрел с больничной койки снизу вверх.
Амос Декер смотрел на него сверху вниз.
— Пожалуй, вы самый везучий мужик на свете, мистер Марс.
— Это претензия на юмор?
Мелвин попытался сесть, но его запястье было приковано наручником к перилам кровати, и это оказалось сущей пыткой, потому что болело все без исключения. Отекшее от синяков лицо раздулось, как резиновый мяч.
Подсунув свою громадную ладонь Марсу под поясницу, Декер помог ему принять сидячее положение с опорой о подушку. Потом пододвинул стул и сел.
— Я вас знаю? — пристально поглядел на него Мелвин.
— Нет, если только не помните лайнбекера из Огайского госуниверситета, которого унизили года двадцать два назад.
Марс с прищуром смерил Декера взглядом с головы до ног.
— На поле я унизил уйму народу. Для бекера вы крупноваты. Набрали вес?
— Около сотни фунтов. Зато вы ни чуточки не изменились.
— Вы кто?
— Я из ФБР.
— Агент?
— Нет, просто работаю вместе с ними.
— Не знал, что такое бывает.
— Вообще-то не бывает.
— И зачем же вы здесь? — спросил Марс.
— По вашему делу. Из-за последнего оборота.
— А с чего это им заинтересовалось ФБР?
— Потому что заинтересовался я, — заявил Декер.
— Что возвращает нас к моему первому окаянному вопросу. Кто вы?
— Амос Декер, — он продемонстрировал свое удостоверение.
— А почему вы назвали меня везучим? Что-то я не чувствую себя везунчиком.
— По трем причинам: потому что кто-то вдруг вызвался сознаться в убийствах, за которые осудили вас, и вы можете выйти на свободу. И, несмотря на полученные побои, у вас не сломана ни одна кость и нет неизлечимых увечий. Врачи говорят, что полученное вами сотрясение относительно легкое, откуда следует, что голова у вас очень крепкая.
— А третья причина?
— Двое надзирателей настучали на своего коллегу по поводу засады в тюрьме, так что вы не подвергнетесь официальному преследованию за случившееся.
— А что случилось?
— Один скончался, другой парализован.
— А коллега Большой Хер?
— В настоящее время против него возбуждено дело, и он заключен под стражу техасскими властями.
Марс улыбнулся, а потом расхохотался так, что разбитая губа закровоточила.
— Проклятье, мужик! Большой Хер по другую сторону решетки? Это чудо.
— Забудьте о Большом Хере. Вам нужно сосредоточиться на себе.
— Мы правда играли в колледже в футбол друг против друга? — Марс уставился на Декера.
— Помните, как ваши «Лонгхорнс» побили моих «Бакайз» на пять тачдаунов? В Коламбусе?
Марс снова улыбнулся.
— Чел, это не ты меня спросил, как я сделал то, что сделал?
— Это было после вашего третьего тачдауна, — кивнул Декер.
— Что тут скажешь? — Мелвин тряхнул головой. — Вкалывал до усрачки, но бо́льшая часть от бога.
— Ко мне бог был не столь щедр.
— Где я? — Марс огляделся по сторонам.
— Как только мы услышали о случившемся, перевели вас в больницу рядом с вашим старым домом.
— Когда вы сюда добрались?
— Приземлились около шести часов назад.
— Ты упорно говоришь «мы».
— Я прибыл с командой.
— Команда агентов ФБР заинтересовалась моим делом? Почему? Только потому, что какой-то козел сознался? Это настолько уникально?
— Достаточно уникально. Но еще и перекликается с другим делом.
— И каким же?
— Связанным с моей семьей, — ответил Декер. — Подробности вам знать незачем, но параллели просто поразительные.
— Так вы здесь поэтому?
Декер пристально разглядывал собеседника. При всем его умении оценивать людей Марс оказался для него крепким орешком.
— Расскажите мне о своих родителях.
— А где остальная команда?
— Не верите тому, что я говорю?
— Я не верю никому и ни в чем.
— Поверь ему, Мелвин, — раздался новый голос.
Марс поглядел в сторону двери, в проеме которой стояла его адвокат Мэри Оливер. Подойдя к кровати, она взяла его за свободную руку, а он присел повыше.
— Слава богу, ты в порядке, — проговорила она с глазами, влажными от слез.
— Я в порядке, Мэри. Ты знаешь этого типа? — Марс указал на Декера.
— Я только что завершила беседу со спецагентом Богартом, — ответила она. — Мистер Декер — настоящая находка, Мелвин.
— Мы здесь, чтобы попытаться установить истину, — добавил Амос.
— Истину? — Марс откинулся на подушку. — Спустя столько времени? Желаю удачи.
— Удача может дать вам свободу, — заметил Декер.
— А я должен вернуться в тюрьму? — поинтересовался Мелвин.
Амос покачал головой.
— После случившегося мы переведем вас в другое место.
— Куда?
— Под федеральный надзор.
— Что это значит?
— Это значит, что мы берем вас под свою ответственность. На время реабилитации здесь вас будут постоянно охранять двое федералов. После этого вы будете под нашим надзором, пока не будет подведен итог вашего дела.
— И штат Техас не против?
— У штата Техас хватает своих проблем, — сказала Оливер. — А именно: ты можешь подать на него иск за случившееся с тобой.
— Ты серьезно?
— Заговор, возглавленный одним из их надзирателей, едва не привел к твоему убийству. А потом тебя избили чуть ли не до смерти. Так что у тебя обоснованный гражданский иск против них. И уголовный — против этого надзирателя и всего остального причастного тюремного персонала.
— Желаю удачи в таком деле, — произнес Декер, — но я здесь не за этим. — Он поглядел на Марса: — Я здесь из-за убийства ваших родителей.
Повернув голову, Мелвин уставился на Декера:
— Что вы хотите знать?
— Всё.
— Тогда вам нужны ручка и бумага, потому что там уйма всего.
— У меня хорошая память, — ответил Декер. — Я мало что забываю.
Тут дверь палаты открылась, и вошла Джеймисон, очевидно слышавшая слова Декера. В руке у нее был диктофон.
— Но моя память не настолько хороша, так что я всегда пользуюсь этим.
— Алекс Джеймисон, Мелвин Марс, — представил Декер. — Она также входит в команду.
Они обменялись рукопожатием.
— Мой коллега искренне хотел взять себе это дело, мистер Марс, — проговорила Джеймисон. — Это единственная причина, по которой мы здесь.
— Ага, так он мне и сказал, — Мелвин воззрился на Декера в упор.
— Расскажите о той ночи, когда убили ваших родителей, — попросил Амос.
Джеймисон включила диктофон.
— Если ты настроен, — поспешно вклинилась Оливер, покровительственно кладя руку Марсу на плечо. — Тебя крепко побили.
— Я в порядке, — возразил Марс. — Хотите, чтобы я начал с самого начала?
— Да.
И Марс начал. Он говорил больше часа. Декер то и дело перебивал его вопросами, чтобы уточнить то или иное обстоятельство. Когда Мелвин закончил, Амос несколько секунд помолчал.
— Вы навещали подругу в тот вечер?
— Ага, как я и сказал. Эллен Таннер.
— Где и когда вы познакомились с Эллен Таннер? — осведомился Декер.
— А это-то тут при чем? — нахмурился Марс.
— В данный момент тут всё при всем, — сухо проронил Декер.
Сделав долгий вдох, Мелвин облизнул распухшие губы и сказал:
— Я встретил Эллен на годовщине выпуска в университете, на которую пригласили команду. Это было словно пару недель назад. Он была ярой футбольной болельщицей. Хороша собой. Веселая. Умная. Мы поладили. Вообще-то, частенько виделись. И договорились повидаться в тот вечер.
— И вы поехали туда?
— Да.
— И что вы там делали?
— Выпили по паре пива. У нее была травка, но я отказался. Это могло поставить крест на моих шансах играть в НФЛ.
— Вы спали вместе?
— Она дала показания, что да.
— Что вы помните? — спросила Джеймисон.
— У нас был секс, и что?
— А потом вы уехали?
— Ага. Назавтра у меня была индивидуальная тренировка с тренером, и я хотел попасть домой и завалиться на боковую. А потом машина забарахлила. Так что я дотянул до мотеля и провел ночь там.
— Штука в том, — заметил Декер, — что хронология событий, представленная Таннер и клерком мотеля, не совпадает с вашим рассказом.
— Знаю, — Марс потер глаза. — Я слышал их показания. Я могу рассказать лишь то, что знаю. А я знаю, когда уехал от Эллен. И знаю, когда заселился в мотель.
Декер откинулся на спинку стула.
— Время последнего использования вашей кредитной карты подтверждает интерпретацию событий клерком мотеля, а не вашу.
— По-вашему, я этого не знаю? — буркнул Марс.
— Я просто пытаюсь извлечь смысл из того, что с виду лишено смысла. И ваша ложь нам нужна в последнюю очередь.
Марс внезапно рванул наручник, приковавший его к кровати, но тот не поддался. Джеймисон и Оливер отскочили, но Декер даже бровью не повел.
Мелвин снова откинулся на подушку, тяжело дыша.
— Я не лгу.
— Хорошо, — невозмутимо ответил Амос.
— И может быть, ты тут вовсе не затем, чтобы помочь мне. Может, ты здесь, чтобы я уж наверняка остался в тюрьме до скончания дней. Или схлопотал-таки иглу. Откуда мне знать, может, ты работаешь на штат Техас.
— Зачем это ему? — вклинилась Джеймисон.
— Да мне-то откуда знать, черт возьми? — огрызнулся Марс. — Может, вас привлекли, когда этот козел Монтгомери сказал, что порешил моих родителей. Может, ваша работа — так все это запутать, чтобы я не откинулся из тюрьмы.
Воцарилось долгое молчание, пока Декер наконец не прервал его:
— Но вы можете объяснить временные разногласия?
— Если б мог, то сделал бы это двадцать треклятых лет назад, так что нет, не могу.
— Ладно, — не смутился Декер. — Значит, у вас нет объяснения? Мы больше ничего не можем рассмотреть в данный момент?
— Послушай, — злобно зыркнул на него Марс, — если ты мне не веришь, просто проваливай. Потому как некогда мне фигней маяться, если вы не хотите вытащить меня с кичи.
Декер встал.
— Возможно, вы меня неправильно поняли, мистер Марс. Я не говорил, что считаю вас невиновным или что хочу вытащить вас из тюрьмы. Я сказал, что хочу установить истину. Если истина покажет, что вы виновны, тогда вам смогут сделать инъекцию и вы умрете, потому что заслужили это. Но покамест мы продолжим расследовать это дело и позволим ему вести нас за собой. Это вам достаточно ясно?
Джеймисон и Оливер тревожно переглянулись.
Марс и Декер воззрились друг на друга. Первый будто пытался постичь второго. А второй вроде уже обратился мыслями к иным материям.
— Пожалуй, мы поняли друг друга, ага, — произнес Мелвин.
Но Амос уже направился к двери.
Когда он ушел, Марс обернулся к Джеймисон:
— Дьявол, этот чувак всегда такой?
— Более-менее, — ответила та.
Декер прошагал по коридору, набирая инерцию, как волна, перед тем как обрушиться на берег. Услышал, как Джеймисон торопится за ним. Впереди в коридоре стояли Богарт и Дэвенпорт.
Миллиган в арендованном офисном помещении минутах в двадцати к югу занимался обустройством. Они все остановились в местном мотеле, предоставлявшем лучшее съемное жилье в окрестностях.
Нагнавшая его Джеймисон бросила с явным раздражением:
— Кончал бы ты с этим.
— С чем? — Декер поглядел на нее сверху вниз.
— Да выходить из комнаты вот так запросто.
— Я закончил. Вот и ушел. — Он помолчал. — И ты купила мне киноа? В самом деле? А это вообще съедобно?
— Ты так отощал, что тебя в профиль почти не видно, — ухмыльнулась она.
— Ага, как тягач «Мак», несущийся прямо на тебя.
Они дошли до ожидавшей их пары, и Богарт спросил:
— Как двигается дело?
— Рано говорить, — Декер развел руками. — Есть проблемы с его показаниями. Надо поглядеть, есть ли альтернативные объяснения.
— Что ж, два десятка лет спустя след определенно простыл.
— Я поговорю с ним позже, — вставила Дэвенпорт. — А потом доложу о его психологическом состоянии.
— Это вас ни к чему не обязывает, но вы не думаете, что он лжет? — сфокусировав внимание на Декере и Джеймисон, осведомился Богарт.
Алекс этот вопрос слегка встревожил.
— Мы только что с ним познакомились. Но если хотите ответ, то нет. Я не думаю, что он лжет.
— Для этого есть конкретные основания?
— Он сказал Декеру, что, если тот не верит, пусть сматывает удочки. Это не в духе парня, которого по-прежнему подстерегает казнь. Виновный хватался бы за любую возможность.
— Что-нибудь добавите? — Богарт поглядел на Амоса.
— Нет.
Развернувшись, тот зашагал по коридору.
Джеймисон испустила долгий вздох.
Богарта это вроде бы позабавило.
Дэвенпорт выглядела озадаченной.
— Куда он направился?
— Копать. Он собирается копать, — ответил Богарт. — И если мы хотим угнаться за ним, надо поторопиться.
Они уже какое-то время сидели в арендованном офисе, глядя в бумаги и экраны ноутбуков. Только мужчины. Джеймисон и Дэвенпорт остались в больнице, чтобы продолжить расспросы Марса.
Декер был одет в новое. Всю последнюю неделю в Куантико он вставал с утра пораньше, сразу направляясь в спортзал, а потом — на дорожку. Даже начал понемногу бегать трусцой и рискнул встать на эллиптический тренажер. И ел только продукты, купленные для него Джеймисон. Малыми порциями, как она предлагала, — четыре-пять раз в день.
У него был такой избыток веса, что даже легкие упражнения на растяжку и более качественное питание привели к потере двадцати фунтов — в основном за счет жидкости.
Амос дошел до третьей дырочки ремня, хотя начал с первой. Штаны уже болтались на нем.
И все равно он оставался патологически тучным.
— Вы выглядите лучше, Декер, — оглядев его, неохотно признал Миллиган.
— Ага, но только не сталкивайтесь со мной на дорожке. Не хочу, чтобы вы расшиблись, потому что я пока еще пузан.
Эта реплика вызвала у агента ФБР улыбку, которую видеть на его лице доводилось нечасто.
— Ну, вы же стараетесь. Вы молодец.
— Ладно, давайте поговорим о возможностях предварительного расследования, — встрял Богарт.
— Эллен Таннер в этих краях больше не живет, — доложил Миллиган. — Никаких сведений о том, куда она перебралась, никого, кто был бы с ней знаком. Мы наведались в Техасский университет. Она его не посещала. И по прошествии двадцати лет отследить ее будет практически невозможно. Она могла выйти замуж и сменить фамилию.
— А клерк мотеля, как там его? — поинтересовался Богарт.
— Уиллис Симон. Его мы отследили. Он скончался от сердечного приступа в две тысячи первом году во Флориде.
— Прослеживаются ли между Таннер и Симоном какие-либо связи? — осведомился Богарт.
— Никаких, — ответил Миллиган. — Они вращались в разных кругах. Сильно различались по возрасту. Я не просматриваю никаких связующих нитей.
— Предположим, им заплатили за ложь, — предложил Декер. — Нет ли способа отследить эти платежи?
— Двадцать лет спустя? — насмешливо поглядел на него Миллиган. — Да банков, которыми они пользовались, наверное, уже и не существует. Эта отрасль консолидировалась. К тому же зачем им лгать? И кто им заплатил бы?
— На данный момент я подразумеваю, что Марс говорит правду. Если так, мы должны разобраться с несоответствиями в хронологии, приведенной Марсом с одной стороны и Таннер и Симоном — с другой.
— По-моему, куда вероятнее, что Марс лжет, — покачал головой Миллиган. — Потому что в противном случае перед нами грандиозный заговор против студента-футболиста, и мотива я в упор не вижу.
— Но мы здесь, — перебил Богарт, — и будем изучать все аспекты. Все аспекты.
Миллиган, отнюдь не обрадованный этим, уставился в свои бумаги.
— Я поговорил с департаментом полиции. Большинство офицеров того периода уже в отставке, но с одним парнем, который тогда был на месте, я поговорил.
— И что он сказал? — спросил Богарт.
— Что до тех пор у них здесь убийств не было. Кражи, пропажи людей, пьяные драки, подростки, угонявшие машины ради забавы, и даже кто-то увел корову ради розыгрыша, — но это преступление потрясло город.
— Они вцепились в Мелвина Марса весьма крепко.
— Ну, улики были подавляющие, — глянул Миллиган на Декера.
— А что нам известно о его родителях? — спросил Декер. — Откуда Люсинда родом?
Миллиган пошелестел бумагами.
— Я не смог выяснить. Как и о ее муже, о ней почти ничего.
— Где она научилась шить? В полицейском рапорте говорится, что этим она отчасти зарабатывала на жизнь. И Марс сегодня это подтвердил.
Миллигану было трудновато сохранять серьезный вид.
— Шить? Вот уж точно не скажу.
— А еще она преподавала испанский, — добавил Декер.
— В Техасе много испаноязычных, — заметил Богарт.
— Но нам неизвестно, из Техаса ли она, — возразил Амос. — Ну, будь она латиноамериканка, я бы понял насчет языка. Но она была черной.
— Насколько мне известно, черные тоже могут научиться говорить по-испански, Декер, — изрек Миллиган. — И шить.
Эту реплику Амос мимо ушей пропускать не стал.
— В данный момент мы пускаемся в домыслы. Так что ради компенсации этого мы должны разбираться с вероятностями. Люсинда определенно должна была научиться шить и говорить по-испански. Я бы хотел знать, где и как.
— Ладно, если вы в самом деле считаете это важным, — уступил Миллиган. — Не стесняйтесь, можете узнать это сами.
— Я и собираюсь. Так она еще и работала в службе по уборке помещений?
— Да. Они занимались уборкой по всему городу.
— Занятая женщина… Никаких других семейных связей?
— Насколько мне удалось выяснить — нет. То же касается и ее мужа.
— И вам не кажется это странным? — полюбопытствовал Декер. — Чтобы у одного не было родни поблизости — еще куда ни шло, но чтобы у обоих?
— Это было давно, — тряхнул головой Миллиган. — Может, они переехали. Не все родом из громадных семей. Люди теряют друг друга при перетасовках. Единственное, что было в обоих незаурядного, так это их сын. О нем говорили очень много, даже до убийства. Парень был обалденным спортсменом. Какая потеря!
— Продолжайте раскапывать о Марсах, — велел Богарт.
Миллиган кивнул, но без особого энтузиазма.
— Их расстреляли картечью, а потом сожгли, — продолжал Декер. — Почему обоих?
— Если думаете, что ради затруднения идентификации, — ответил Миллиган, — то нет. Оба были однозначно идентифицированы по зубным картам.
— Тогда зачем? — не унимался Амос.
— Может, символический акт? — предположил Богарт. — Если это сделал Марс, он мог захотеть стереть их из своей жизни. И добиться этого с помощью сожжения — по крайней мере, по собственному мнению.
— Но затем у нас всплывает Чарльз Монтгомери, взявший все на себя, — отметил Декер. — Мне нужно поговорить с ним.
— Меры для этого приняты, — сообщил Богарт.
— Дом Марсов недалеко отсюда, — заметил Амос.
— Это верно. Он брошен. Наверное, никто не хотел жить там после случившегося.
— А мотель, где останавливался Марс? — уточнил Декер.
— Снесли, — сказал Миллиган. — Теперь там торговый центр.
— А дом Эллен Таннер?
— Стоит по-прежнему, но она давно съехала. Так что не представляю, что вы там найдете.
— Ну, потому люди и ищут, — ответил Декер. — Поехали.
Как только он вышел из комнаты, Миллиган положил ладонь Богарту на рукав.
— Сэр, быть может, дело Морильо было и не лучшим, но у нас папка набита другими, более многообещающими, чем это.
— На самом деле мы здесь только-только приступили, — отрезал Богарт.
— Вы очень верите в этого субъекта, — Миллиган убрал руку.
— Да, верю. Потому что он заслужил эту веру.
И Богарт вышел вслед за Декером.
Миллиган неохотно последовал его примеру.
Дом выглядел совсем потерянным посреди пустоши, заросшей кустами и деревьями с пышными кронами. Пожалуй, без мачете и не пробьешься.
Декер прокладывал себе путь, обходясь собственными руками и массой. Богарт и Миллиган следовали за ним по пятам.
Добравшись до провалившегося крыльца, они посмотрели на фасад. Над одним из окон верхнего этажа, забитых фанерой, по-прежнему были видны подпалины.
— Там тела и нашли, — отметил Декер, и Богарт кивнул в знак согласия.
— Надо смотреть, куда ступаешь, — предупредил Миллиган. — Не знаю, насколько дом сохранил конструктивную прочность.
Декер осторожно поставил ногу на крыльцо, избегая явно слабых мест. Дотянулся до передней двери и толкнул ее. Дверь не шелохнулась.
Амос навалился на нее своим массивным плечом, так что в конце концов дерево треснуло, и дверь распахнулась вовнутрь. Электричества, разумеется, не было — потому-то они и принесли с собой мощные фонари.
Интерьер оказался на диво незахламленным, хотя запах плесени и гнили ощущался повсюду.
Богарт зажал нос ладонью.
— Проклятье, не знаю даже, можно ли этим дышать.
Декер поглядел наверх.
— Крыша и окна выдержали. Потому-то внутри и нет мусора.
Он повел лучом фонаря по комнате, по мере продвижения мало-помалу озирая пространство.
Дом был невелик, и на осмотр первого этажа и гаража в пристройке много времени не потребовалось. Подвала не было, так что остался лишь второй этаж.
Как только Декер поставил ногу на первую ступеньку, у него в мозгу выскочил синий цвет — настолько внезапно, что он неправильно оценил высоту ступени и чуть не оступился. Миллиган подхватил его под руку:
— Вы в порядке?
Амос кивнул, хотя чувствовал себя отнюдь не в порядке.
Такой синий он испытал лишь тогда, когда увидел трупы всей семьи в своем старом доме. И всякий раз, когда посещал его с тех пор.
Цвет электрик. Он буквально ошарашивал все чувства Декера. Это нервировало, выводило его из себя.
«И мне надо лишь преодолеть это».
Амос быстро замигал, но каждый раз, открывая глаза, видел, что синий вспыхивает вновь.
«Синестезия уже не та, что была».
Он осторожно выбирал путь по шаткой лестнице, пока не добрался до верха.
Здесь было только две спальни — Марса и его родителей. У них спальня была общая.
Ступив в первую спальню, Декер заключил, что она принадлежала Марсу. Кровать была на месте, как и крошащиеся плакаты с певцами стиля ар-н-би Лютером Вэндроссом и Китом Суэтом. На другой стене висело подтверждение, что это не комната родителей, — лохмотья плакатов с супермоделями Наоми Кэмпбелл и Клаудией Шиффер.
— Полнокровный американский мужик, — прокомментировал Миллиган. — Господи, это как вскрыть капсулу времени или типа того.
— Где был оружейный стеллаж? — осведомился Декер.
— Вон там, — указал Миллиган на дальнюю стену. — Единственная стойка с небольшим выдвижным ящиком под ней для коробок с патронами.
Потом они перешли в комнату родителей.
Встав у стены, Декер представил схемы, виденные в старых полицейских отчетах. Тела находились прямо под фасадным окном, бок о бок. Рой был ближе к окну, Люсинда ближе к кровати. Стекло почернело и лопнуло от жара. Чтобы закрыть дыру, к дому снаружи приколотили фанеру.
В отличие от комнаты их сына — отсюда все вынесли.
— Куда девалась мебель? — спросил Декер.
— Полагаю, изъяли в качестве улик, — откликнулся Богарт. — А еще часть горючих предметов могли вынести пожарные, пока боролись с огнем.
— Может, удастся выяснить наверняка, — кивнул Декер. — А вот эти прямоугольные следы на стенах. Там висели фотографии. Интересно, что стало с ними?
— Я могу сделать несколько звонков, — вызвался Миллиган.
Открыв дверь стенного шкафа, Амос посветил фонариком внутрь. И уже хотел было закрыть дверь, когда вдруг остановился и сунулся поглубже в шкаф.
— Поглядите-ка сюда.
Подойдя к нему, Богарт и Миллиган посмотрели туда, куда Декер указывал лучом фонаря.
— «АК + РБ», — зачитал Богарт выцветшие буквы, нацарапанные кем-то на боковой стенке шкафа. — Что это значит?
Декер сфотографировал надпись телефоном.
— Не знаю. Это могло быть там и до покупки дома Марсами.
— Могло.
— А может, это написали Марсы. Значит, это может быть важно. — Амос озирался. — Кто позвонил в «девять-один-один» о пожаре?
— Не думаю, что они вообще это определили, — сказал Миллиган.
— Сотовыми телефонами тогда почти не пользовались. И я сомневаюсь, что в те времена здесь был хороший сигнал. Так что вряд ли звонили из проезжавшей машины.
— Ну, могла быть и машина. А потом приехали в свой дом и позвонили.
— Но если так, тогда было бы известно, откуда звонили, — возразил Богарт. — Номер определился бы.
— Это правда, — закивал Миллиган. — Мне надо проверить.
Они спустились на первый этаж.
Здесь Декер увидел то, что уже видел прежде, — выцветшее фото молодого Мелвина Марса в футбольной форме команды старшеклассников. Оно висело на стене. На полочке стояли старые фото Марса в разном возрасте.
— Удивлен, что они еще здесь, — сказал Богарт.
— Как вы сказали, никто не хочет заходить в дом, где убили людей. А в этих краях мало кто живет. А проезжие чужаки даже не увидят дома с дороги, особенно теперь, когда все так заросло. — Декер огляделся еще раз. — Но интереснее то, чего мы не видим.
— Что? — спросил Миллиган.
— Фотографии Роя и Люсинды Марс. — Декер обернулся к Миллигану. — Они будто и не существовали вовсе.
Декер бросил взгляд на часы.
Они приехали к дому, где Эллен Таннер в тот вечер тусовалась с Мелвином Марсом. Домик был маленький, старый и стоял на отшибе. И ни одного другого дома на двадцать миль окрест. А в те времена, наверное, он стоял еще более уединенно.
— С чего бы это молодая женщина жила на таком отшибе в полном одиночестве? — задался вопросом Декер.
Ответа не было ни у Богарта, ни у Миллигана.
Потом они доехали до места, где раньше был отель, а теперь высились торговые ряды. Потом — до дома Марсов. Все три пункта назначения находились в некотором отдалении от одной и той же главной дороги практически по прямой.
— Час от старого дома Эллен Таннер до мотеля, — резюмировал Декер. — И около сорока минут от мотеля до дома Марсов.
Сидевший за рулем Миллиган кивнул:
— От Таннер он уехал в десять вечера. Сказал, что добрался до мотеля примерно через час, то есть в одиннадцать, что сходится. Но клерк мотеля свидетельствовал, что зарегистрировал Марса в час пятнадцать ночи. Так что парень мог ехать еще сорок минут до своего дома, убить родителей и доехать обратно до мотеля, запросто поспев к часу или чуток позже. Что сторона обвинения успешно и доказала.
— Не запросто, — возразил Декер. — Ему надо было доехать до дома, расстрелять родителей, взять бензин и поджечь их. На это требовалось какое-то время.
— Но это было осуществимо, тут не поспоришь.
— И в полицейском рапорте говорилось, что автомобиль, соответствующий описанию машины Марса, видели отъезжающим в окрестностях их дома примерно в то время, когда, по заключению коронера, и произошли убийства, — добавил Богарт.
— Это правда, — подхватил Миллиган. — И свидетелем был дальнобойщик, проживавший здесь и знакомый с Марсами.
— И он умер пять лет назад, так что поговорить мы с ним не можем, — кивнул Богарт.
— Но у нас есть Чарльз Монтгомери, — не смутился Декер. — Мы можем поговорить с ним.
— Я получил электронное письмо из Алабамы. Все улажено. Мы можем поговорить с ним послезавтра.
Тут зазвонил телефон Амоса.
— Мы поговорили с Марсом, — выложила Джеймисон. — Дэвенпорт сейчас пишет отчет.
— И что она думает?
— Толком не знаю. Держит карты ближе к орденам.
— А что думаешь ты?
— Он выглядит очень искренним, Амос. А может, ловко манипулирует людьми. Я просто пока не знаю, что именно.
— Он не сказал ничего нового?
— Вообще-то ничего. Твердит о своей невиновности. Прошелся по своим действиям в ту ночь, когда убили его родителей. По поводу времени объяснений дать не может. Сказал, что уснул в мотеле и проснулся, когда полицейские постучали в дверь.
— Что ж, у него было два десятилетия, чтобы отполировать этот рассказ. Но одно меня тревожит.
— Что?
— Если он запланировал все это, что ж он не измыслил какое-нибудь правдоподобное объяснение этого временного зазора? Он не мог не знать, что это станет проблемой.
Богарт, прислушивавшийся к разговору, заявил:
— Преступники обычно просчитываются. И обычно просчитываются на хронологии, Амос. Они не могут быть в двух местах одновременно. Вам это известно так же хорошо, как всякому другому.
— Они действительно просчитываются, но не настолько, — возразил Декер. — Пятнадцать минут, ну, полчаса можно прошляпить — но не часы. Это громадная дыра. Если он был дотошен в остальных аспектах, так почему же накосячил с этим важнейшим моментом? Я просто говорю, что надо иметь это в виду.
— И когда вы вернетесь? — поинтересовалась Джеймисон.
— Где-то через час.
Дав отбой, Декер уставился на шоссе в окружении бескрайних просторов Техаса. Топография до самого горизонта выглядела неизменной. Прикрыв глаза, он позволил памяти открутить события назад, к моменту, засевшему в мозгу занозой.
Бросив на него взгляд, Богарт заметил это состояние, частенько виденное в Берлингтоне.
— Что? — спросил он.
Глаза Амос не открыл, но отозвался:
— Дробовик, а потом огонь.
— Что-что?
— Их убили картечью, а потом подожгли.
— Так сказано в полицейском рапорте, да. А что?
Декер мысленным взором увидел обгорелые трупы. В гипертимезии хорошо то, что видишь вещи в точности такими, какими они были, без упущенных деталей. Ничего не прибавлено, ничего не убавлено. Четко, как в зеркале.
— Поза боксера.
— Что?
— Тела были в позе боксера.
Миллиган бросил взгляд на него.
— Верно. От огня мышцы, связки, сухожилия становятся жесткими и сокращаются, независимо от того, была ли жертва перед пожаром жива или мертва. Кулаки сжимаются, руки сгибаются — вид как у боксера на ринге в оборонительной стойке.
— Отсюда и название, — по-прежнему не открывая глаз, отозвался Декер. — Безусловно, дробовик убил их.
— Выстрел картечью в голову с близкой дистанции неизменно летален, — пожал плечами Миллиган. — Такова природа зверя.
— Так к чему сжигать тела? — открыл глаза Декер. — Если они уже мертвы? В символический акт я не верю.
— В полицейских рапортах этот вопрос ставился, но ответа на него не нашли, — поведал Богарт. — Если это сделали, чтобы затруднить опознание трупов, то номер не удался. Их опознали по зубным картам. А если б и это не удалось, взять ДНК у обгорелого трупа все равно можно.
— Но убийца мог этого и не знать.
— Вы имеете в виду, что Мелвин Марс мог этого не знать? — уточнил Миллиган.
Декер пропустил его слова мимо ушей.
— Их однозначно опознали как Роя и Люсинду Марс?
— Да. Никаких сомнений. Тела сильно обгорели, но, несмотря на ранения головы картечью, уцелело достаточно зубов, чтобы сопоставить их с зубными картами. Это пропавшая чета.
— Это не дает ответа на мой вопрос. Зачем сжигать тела после смерти?
Пару миль они ехали в молчании.
Наконец Богарт сказал:
— Может, убийца запаниковал. Такое бывает. Пытался избавиться от улик… думал, что огонь кремирует трупы.
— Он лишь поднял столб дыма, который кто-то заметил и вызвал пожарных. Если б он просто бросил трупы, их могли бы обнаружить весьма не скоро.
— Ну, если сын не убивал их, то он нашел бы трупы по возвращении домой утром, — встрял Миллиган. — А скорее дом сгорел бы дотла.
— Надежных расчетов времени смерти нет?
— Когда тела сожжены на улице, можно пригласить энтомолога поискать улики с помощью насекомых — мухи откладывают яйца и всякое такое. Даже в домах такое может случиться. Но такого рода улики были недоступны. Естественно, на горящих трупах мухи яйца не откладывают. Самый точный анализ времени смерти на сильно обугленных телах — исследование костей. Химический и микроскопический анализ. Но тут речь заходит о микрофотографии и электронной микроскопии.
— Да уж, сомневаюсь, что техасский административный округ двадцать лет назад располагал такими возможностями, — кивнул Декер.
— Я сомневаюсь, что они располагают таким оборудованием и сегодня, — отметил Богарт. — Так что время смерти определено главным образом по звонку в пожарную часть в десять минут первого. Пожарные прибыли через одиннадцать минут. Еще через пять минут они обнаружили трупы.
— То есть в двадцать шесть минут первого?
— Правильно.
— Скажем, тела подожгли около полуночи.
— Тогда у Марса на это не было времени, — сделал вывод Миллиган. — Прямиком от дома Таннер до своего. Сделать дело, обратно в свою машину — и в мотель.
— Ну, мы можем предположить, что если б тела горели долго, дом пострадал бы от распространения огня сильнее, — рассудил Богарт. — Парень убивает их, устраивает пожар и скрывается около полуночи или вскоре после. Таким образом, к прибытию пожарной команды пожар длился где-то не больше получаса.
— Но отсюда до мотеля сорок минут, — покачал головой Декер. — Клерк мотеля сказал, что Марс зарегистрировался в час пятнадцать. Это оставляет зазор примерно в тридцать пять минут.
— Может, сделал крюк, — предположил Богарт. — Может, сидел на парковке, стараясь успокоиться. Я к тому, что он ведь только что убил своих родителей, Амос.
— У него для этого была сорокаминутная поездка. А он ждет на парковке, вдрызг разбивая свое предположительно железобетонное алиби, которое никакое и не алиби, если исходить из хронометража на основании показаний Таннер и клерка мотеля. Это полнейшая бессмыслица.
— Но это лучший сценарий из имеющихся у нас.
— Однако в нем большая проблема.
— Что вы имеете в виду? — не понял Миллиган.
— Более двадцати лет назад кредитные карты, вероятно, прогоняли через систему вручную, особенно в мотелях в сельской местности Техаса. Электронной метки времени нет. Так что тут слово клерка мотеля против слова Мелвина.
— Нет, я проверял, — покачал головой Миллиган. — Владелец мотеля сделал запрос на погашение платежа в шестнадцать минут второго, чтобы проверить платежеспособность. Это проверено.
— И все равно ничего не доказывает.
— Не понимаю почему, — в сердцах выговорил Миллиган. — И не забывайте, в машине нашли кровь его матери. Как это возможно, если он их не убивал?
— Мне надо снова поговорить с Марсом.
— О чем? — поинтересовался Богарт.
— Помимо прочего, о кредитах и наличных.
— Да какое, к чертям собачьим, это имеет отношение к чему бы то ни было?!
Марс смотрел с больничной койки на Декера, невозмутимо взиравшего на него. Богарт, находившийся рядом с Амосом, выглядел озадаченным. Миллиган предпочел остаться в машине, чтобы сделать несколько телефонных звонков.
Деликатно кашлянув, Декер пояснил:
— Я же уже говорил вам, что никакие детали не могут быть настолько несущественными, чтобы их игнорировать. Номер стоил двадцать пять баксов. Так почему бы не заплатить наличными? Зачем снимать деньги с кредитки?
— Где мой адвокат? — требовательно вопросил Марс. — Где Мэри?
— Полагаю, удалилась, — ответил Декер. — Мы можем позвонить ей и дождаться, пока она подъедет, но будет быстрее, если вы просто ответите на вопросы. — Он чуточку помолчал. — Так почему кредиткой?
— Это было больше двадцати лет назад. Я не помню.
— Просто уделите секундочку, пошевелите мозгами. Больше я ни о чем не прошу.
Поначалу Марс выглядел сбитым с толку, но вид искреннего интереса на лице Декера убедил его откинуться на подушку и исполнить его просьбу.
Спустя примерно минуту он заговорил:
— Ладно, первым делом я и намеревался расплатиться налом. Я не любил пользоваться карточкой. Вот только наличных у меня не хватало. Правду говоря, по-моему, у меня их вообще не было.
— Вы отправились на свидание с женщиной без наличных в кармане? Вы выбирались поесть, ходили в кино, заказывали еду на дом? На этом и протратились?
— Мы никуда не ходили. Сидели у нее дома. У нас было пиво.
— И никаких наркотиков. Вы сказали, у нее была какая-то шмаль?
— Ну, Эллен забила косячок, но без меня.
— А вы ни разу не поинтересовались, почему она живет в тьмутаракани?
— Нет. Просто предположил, что у нее есть веские причины. Наверное, просто дешево.
— Она была в колледже? У нее была работа?
— По-моему, Эллен имела какое-то отношение к пиару. Кажется, упоминала какие-то события по поводу встреч выпускников. Она для этого подходила. Очень миленькая, очень компанейская.
— Так вы обнаружили, что остались без наличных, когда собирались заплатить парню в мотеле?
— По-моему, да.
— А вы не помните, были ли у вас наличные до того, как вы отправились к Эллен Таннер в гости?
— Ну, раз у меня не было ни гроша после ухода от нее, а там я ничего не тратил, то, должно быть, ответом будет «нет».
— Нет, на самом деле это не отвечает на мой вопрос. Вы заглядывали в бумажник, прежде чем отправиться к Таннер? И если да, были в вашем бумажнике наличные?
— Вы хоть смутно догадываетесь, куда он клонит? — поглядел Марс на Богарта.
Тот промолчал, и Мелвин снова перевел взгляд на Декера:
— Ну не помню, вот. Просто не помню.
— Где вы получили кредитную карту?
— Не от какого-нибудь клуба поддержки выпускников или типа того. Все было совершенно по чесноку.
— На это мне наплевать. Я просто хочу знать, где вы ее взяли.
— От родителей. Я окончил колледж. В последние два семестра попал в список лучших студентов. Это была награда. Лимит низкий, но быть ее владельцем — это круто. До тех пор у меня кредиток не было. Как и после, — добавил он сухо.
— И вы воспользовались ею, чтобы заплатить за номер в мотеле?
— Ага. И очень удачно, потому что нала у меня не было.
— Он прокатал карту через ручную машинку?
— Ага. Такую, где ладонью толкают вперед-назад.
— Клерк мотеля показал, что позвонил для списания, дабы убедиться, что карта действует. Вы видели, как он это сделал?
— Ага. И ничуть не удивился. Я был черным юношей, явившимся среди ночи. Наверное, он подумал, что я стырил карту. Навряд ли он был болельщиком студенческого футбола.
— Значит, он звонил при вас?
— Ага.
— А что он сказал по телефону?
— Ну не помню. Наверное, то, что говорят, когда проверяют, пройдет ли платеж. Вообще-то, я не прислушивался.
— И он сказал, что это произошло около часа пятнадцати ночи, — задумчиво кивнул Декер.
— Ну, это байда, потому что было около одиннадцати. От дома Эллен до мотеля всего около часа. Это я знаю наверняка. Ездил много раз.
— И это была короткая дорога домой?
— Чел, это была единственная дорога.
— И тогда ваша машина сдохла?
— Как раз когда я проезжал мимо мотеля. Повезло.
— Может, не так уж и повезло. Тогда вы и решили там переночевать?
— Нет, первым делом я подумал, что надо бы попробовать завести машину. Не удалось. Сидел на парковке минут пять, пытаясь ее завести, но ни гугу. Потом пошел в контору мотеля. Чувак вышел из комнатки в задней части. Я сказал ему, что у меня беда с машиной. Что хочу позвонить в службу эвакуации.
— И что он на это ответил? — поспешно осведомился Декер.
— Сказал, что поблизости есть только одна, часах в двух езды. И что она закрыта.
— И вы приняли это объяснение? — уточнил Декер.
— Ну, ага, до тех пор я ни разу не ломался. Батя был дока по части машин. Чинил любые поломки, так что мне и в голову не приходило ехать в сервис. Так что, хоть я и знал окрестности, не имел ни малейшего понятия, где ближайшая автоэвакуация. Вы сказали, что были у меня дома?
— Да.
— Ну, это техасская глухомань. Тогда тот мотель был единственным бог весть на сколько миль.
— Так, значит, узнав, что не можете вызвать эвакуатор, вы решили остановиться в мотеле?
— Ага. Тогда я планировал позвонить в эвакуацию утром. А может, бате. Только потом пришла полиция, и тогда я узнал, что стряслось.
— Они узнали о вашем местонахождении благодаря операциям по вашей кредитной карте?
— Наверное, — согласился Марс.
— Почему вы не позвонили родителям в ту ночь? — встрял Богарт. — Они могли бы заехать за вами.
Бросив на него одобрительный взгляд, Декер снова обернулся к Марсу.
— У меня не было телефона, — ответил Мелвин. — Наверное, можно было воспользоваться телефоном мотеля, но было уже поздно, а я не хотел их будить.
— Но если б они проснулись назавтра утром и обнаружили ваше отсутствие, они встревожились бы? — вел свое Богарт.
— Слушайте, я был взрослый человек. Мне уже доводилось не ночевать дома. Уезжая, я сказал, что могу припоздниться, а то и поехать прямиком на тренировку, если переночую у Эллен. Вещи были у меня в машине. Так что дома меня не ждали.
— Тогда почему вы не переночевали у Эллен? — спросил Декер.
Марс устремил взгляд на свое запястье, охваченное браслетом наручников.
— Слушайте, у нас был секс. Она была горячая штучка. Последняя женщина, с которой я спал за двадцать лет. Но…
— Но что? — встрепенулся Богарт.
— После драфта я был бы богат. А она… По-моему, она хотела причаститься.
— Что, замужеством? И давно вы с ней встречались?
— Слушайте, в том-то и дело. Не так давно. Типа, пару недель. Я и не думал жениться. Дьявол, я даже не знал, где буду жить. Это зависело от того, какая команда меня задрафтовала бы.
— Так, значит, вы двое поспорили?
— Я бы не сказал, что поспорили. Просто обсуждали.
— И каков же был результат этой «дискуссии»? — поинтересовался Декер.
— Она вежливо попросила меня убираться к чертям из ее дома, и именно так я и поступил.
Декер издал тяжкий вздох.
— Когда я спрашивал вас об этом в первый раз, вы сказали, что уехали домой, чтобы завалиться на боковую, потому что на следующее утро у вас была индивидуальная тренировка.
— Опять же, это ни черта не имеет касательства ни к чему! — рявкнул Марс. — А этот баклан в Алабаме заявил, что убил моих родителей. Так почему вам не допросить эту задницу и не оставить меня в покое?!
— Мы собираемся допросить его, — сообщил Богарт. — Но у нас есть вопросы и к вам.
— Этот чел думает, что я вру, — Марс ткнул пальцем в Декера. — Думает, я на такое способен. У него зуб на меня за то, что я надрал ему жопу в Коламбусе. «Лонгхорны» потоптали «бакайев». Он наверняка чертовски необъективен. Типа козла, выступавшего против меня обвинителем. Вы знаете, что он был из Теннесси? Президент клуба болельщиков и все такое. Но ведь это бредятина, а?
— Может, вы удивитесь, — мягко возразил Декер, — но для большинства людей жизнь не зациклена на футболе. Я не смотрел ни одного матча «Бакайз» с самого выпуска. Мне глубоко начхать, играли ли вы за «Лонгхорнс» и надрали ли мне жопу лет двадцать назад. Мне не начхать только на то, что случилось с вашими родителями.
— Ну, вот и славно. Я сказал вам все, что мне об этом известно. Если этого мало — что ж, очень жаль.
Повернувшись в кровати, Мелвин уставился в стену.
Богарт бросил взгляд на Декера, по-прежнему не отводившего глаз от Марса.
— В вашей машине нашли кровь вашей матери. У вас имеется какое-нибудь объяснение, кроме того, что она попала туда с вас?
— Нет.
— Не могла ли она быть в машине прежде? Может, ваша мать порезалась или у нее пошла носом кровь?
— Нет. Ничего такого не было. Она не пользовалась моей машиной ни разу.
— А вы ладили с родителями? — продолжал расспросы Декер.
— А что? — через плечо поинтересовался Марс.
— Ну, мотив, который обрисовало обвинение во время разбирательства, сводился к тому, что…
— Я знаю, что говорил тот человек, — перебил Марс, поворачиваясь обратно. По лицу его вновь разлилось спокойствие — а может, безысходность отчаяния. — Когда родители узнали, что я стану профи, они не предъявляли мне никаких требований. Я собирался заботиться о них. Купить им дом, новую машину, устроить их будущее. У меня все это было запланировано.
— Вы ведь все продумывали наперед, правда? — склонил Декер голову к плечу.
— А чего ж тут плохого?
— Ничего. Но обвинение представило свидетелей, утверждавших о ваших родителях обратное. Что они хотели от вас больше денег, чем вы хотели им дать.
— Не оба, — медленно вымолвил Марс.
— Так один из них говорил что-то подобное? — резко вскинулся Богарт. — Показания соответствовали истине? Потому что вы только что сказали нам, что они ничего от вас не требовали. Так вы нам лгали?
— Отец, — Марс нервно облизнул губы. — В последнюю пару месяцев он был, типа, не в себе. Ходил угрюмый и набрасывался на нас с мамой по малейшему поводу. Я даже думал, что у него крыша поехала или типа того. Но, наверное, дело было в деньгах. Он прикинул, сколько я, типа, получу с первого контракта. Это было еще до правила о новичках. Я трудился не за страх, а за совесть, и если б попал в первую тройку, за подписание контракта мне светил поощрительный бонус в семь миллионов долларов. Это было свыше двадцати лет назад. Знаете, сколько это будет на нынешние?
— Свыше десяти миллионов пятисот тысяч, — сообщил Декер.
— Правильно, — озадаченно поглядел на него Марс. — А вы откуда знаете?
— Удачная догадка. И это только бонус?
— Верно. В рамках контракта получаешь больше, но вся штука была в поощрительном бонусе. И мне светил договор лет на семь, который я мог расторгнуть через три года. Если б я пробился в спортсмены года и возглавил гонку в лиге, то мог бы диктовать свои условия. В смысле, по сравнению с моим следующим контрактом договор новичка выглядел бы сущими грошами.
— Но этот шанс вам не выпал, — подвел черту Декер.
— А что, незаметно? — огрызнулся Марс.
— Так что же отец сказал вам на это?
— Хотел, чтоб я о нем позаботился. Я сказал, что так и будет.
— Но?.. — подкинул Декер.
— Но… но он сказал, что хочет оформить это письменно. Чтобы это носило, знаете ли, юридическую силу.
— Этого в стенограмме слушаний не было, — Богарт поглядел на Декера.
Тот упорно не сводил глаз с Марса.
— Да, не было. И почему бы это, Мелвин?
— Это одна из причин того, почему я не давал показаний в суде. — Марс сел в постели. — Мой адвокат боялся, что если меня об этом спросят, то я все выложу.
— Что выложите?
— Что я подписал одностраничный договор, гласивший, что тридцать процентов моего контракта новичка отходит родителям.
— И что же с этим контрактом стало? — осведомился Богарт.
— Думаю, это уже не играет роли. — Марс испустил долгий вздох. — Я от него избавился.
— И как же? Может, сожгли? — резко бросил Богарт.
— Эй, я знаю, что в этом для меня ничего хорошего.
— И это еще слабо сказано, — отрезал спецагент.
Не отрывая взгляда от Марса, Декер произнес:
— Агент Богарт, вы не могли бы дать нам минуточку? Будьте так добры…
Богарт явно собирался отказать, но Амос добавил:
— Просто маленький междусобойчик двух старых футболистов, и всё.
— Побуду в коридоре. — Богарт медленно встал.
Когда дверь за ним закрылась, Декер чуть пододвинул стул к кровати и положил свои большие ладони на ее перила.
— Лады, я вижу, как это разыгрывается, — заговорил Марс. — Вы здесь затем, чтобы обжулить меня и позаботиться, чтобы я угодил обратно на кичу. Что ж, я больше ни слова вам не скажу, пока здесь не будет моего адвоката.
— Я уже сказал тебе, Мелвин: я здесь, чтобы установить истину. Если ты не убивал своих родителей, я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать это и вытащить тебя из тюрьмы с полной амнистией.
— Я не убивал своих родителей. Но я просидел в тюремной камере два десятка лет, готовясь к игле, а потом должен буду ждать еще — и снова к ней готовиться. Знаешь, каково это?
— Ни малейшего понятия, — отозвался Декер.
Этот комментарий Марса удивил. Он бросил взгляд на дверь.
— А почему ты попросил своего напарника удалиться?
— Подумал, что тебе будет комфортнее говорить со мной, а не с ФБР.
— Но ты ведь из ФБР.
— Еще две недели назад я жил на помойке посреди Огайо, и в кармане у меня было баксов шестьдесят и почти никакого будущего, кроме сраных частных расследований. — Он помолчал. — Если тебе еще нужен адвокат, то я ухожу, — и встал.
— Погодите. Вы… ты сказал, что мое дело схоже с чем-то по поводу твоей семьи?
— Определенные параллели, да.
— И что случилось с твоей семьей?
Декер снова сел.
— Кто-то их убил. Мою жену, дочь и шурина. Я нашел тела однажды вечером, когда вернулся с работы.
На лице Марса не осталось ни следа враждебности.
— Черт, мужик, прости.
— Прошло около шестнадцати месяцев без единого ареста. А потом этот тип явился в полицейский участок с признанием.
— Блин, он это сделал?
— Все обстояло несколько сложнее, — поглядел на него Декер.
— Ладно, — неуверенно проронил Марс.
— Но мы задержали виновных. И призвали к ответу.
— Они в тюрьме?
— Нет, они в могилах.
Мелвин вытаращил глаза.
— Но это история, и все кончено, — продолжал Амос. — Давай поговорим о настоящем. Твоем настоящем.
— Что я должен сказать, Декер? — развел руками Марс. — Я был черным, обвиненным в убийстве собственных родителей, и один из них был белым. Ну, здесь ведь Юг. Это Техас. Все обожали меня, когда я был звездой футбола. Но когда меня обвинили, у меня не осталось ни единого друга. Я был просто черным бакланом, сражавшимся за собственную жизнь. Дьявол, Техас казнит народу больше всех, и сплошь черных.
— А контракт с твоими родителями?
— Я знал, что невиновен, но слушался своего адвоката. Я могу тащить мяч и делать тачдауны, мужик. Но о законах и судах я тогда не знал ровным счетом ничего.
— Значит, твой адвокат знал о контракте?
— Ага, я ему сказал. Но он сказал, что мы не обязаны ничего говорить обвинению. Выяснять — их работа.
— Пожалуй, с формальной точки зрения это действительно так.
— Но с нравственной, я сам знаю, это отстой. Я хотел встать перед залом и поведать свою историю. Я хотел, чтобы люди услышали ее с моей точки зрения. Но он убедил меня не делать этого. Я и не стал. А потом мы проиграли, и я все равно оказался в жопе.
— Что ты сделал с контрактом?
— Смыл в унитаз. Но позволь тебе сказать, меня не напрягало дать эти деньги родителям. Я собирался заработать куда больше. Я прорабатывал рекламные сделки, которые принесли бы мне больше, чем футбол.
— А потом все накрылось.
— Быстрее, чем я мог бы пробежать сорок ярдов, — устало покачал головой Марс.
— Расскажи мне о родителях.
— Что ты хочешь знать?
— Я хочу знать их прошлое. Откуда они? Они родились в Техасе? Или приехали откуда-то еще?
— Сомневаюсь, что смогу рассказать, — растерянно проронил Марс. — Со мной они об этом не говорили.
— А как насчет родственников? К которым вы ездили в гости или которые навещали вас?
— Такого не бывало ни разу.
— Никакой родни?
— Никакой. Мы ни разу никуда не ездили. И никто к нам не наведывался.
— Это весьма необычно.
— Пожалуй, соглашусь задним числом. Но именно так все и обстояло. А родители, можно сказать, души во мне не чаяли. Так что все было клево. Мне нравилось.
— Расскажи мне об отце.
— Крупный мужчина. От него-то мне и достались габариты и рост. Сильный, как вол. Мама была высоковата для женщины, где-то пять футов девять дюймов[399]. А уж бегать умела, скажу я тебе! Когда я был пацаном, мы бегали вместе. Могла и рвануть спринтом и была очень вынослива. Загоняла меня в доску, пока я не пошел в старшие классы.
— Так скорость у тебя от нее?
— Наверное.
— Может, занималась спортом, когда была моложе. Может, и отец тоже.
— Не знаю, они ни разу не говорили об этом.
— У тебя дома не было их фотографий. А они вообще были?
Марс снова откинулся на подушку.
— Они не очень любили фотографироваться. Помню, было одно их фото на полке в гостиной, которое они сделали, когда я учился в старших классах. Пожалуй, и всё.
Декер пристально вглядывался в него.
— Эй, — встрепенулся Марс, — я понимаю, что это выглядит белибердой, но тогда оно все именно так и было, ясно? Я об этом даже не задумывался.
— Я видел старое зернистое фото твоих родителей. Но расскажи, как мать выглядела в твоих глазах.
Марс расплылся в улыбке.
— Она была очень красивая. Все это говорили. Она могла бы быть моделью или типа того. Батя говорил, что нашел жену себе не по чину.
— Я сделал фото гардероба твоих родителей, — продемонстрировал Декер свой телефон. — Не представляешь, что это означает?
— АК и РБ? — прочитал Марс с экрана. — Совершенно без понятия, что это значит. Это было у них в гардеробе?
— Ага.
— Не знаю. Ни разу не заглядывал к ним в гардероб.
— Ладно. Твой отец работал в ломбарде, а мама преподавала испанский и подрабатывала шитьем?
— Ага.
— Для кого она шила?
— Какой-то местной компании требовались штучные изделия. Платили немного, зато она могла работать на дому.
— А испанский? Она ходила в школу, чтобы преподавать?
— Нет, детей она не учила. Она учила взрослых. По большей части белых чуваков. Через границу приходила масса народу в поисках работы и все такое. И их наниматели учили испанский, чтобы говорить им, что делать. Вот мама их и учила.
— А где она сама выучила испанский? Это был ее родной язык?
— Нет. В смысле, мне так кажется. Она была не из латиносов, если ты это имел в виду. Она была черной. Намного темнее меня. Я практически уверен, что она была американкой.
— Исходя из чего?
— По манере говорить. И у нее не было ни малейшего иностранного акцента.
— Ты перенял у нее испанский?
— Отрывочно, но в основном мы говорили по-английски. В этом вопросе батя был кремень. Мы не испанцы, мы американцы, твердил он. И не любил, когда мы говорили дома по-испански.
— И у нее была еще одна работа?
— Ага. Шитье и уроки испанского плохо оплачивались. Она работала на компанию, оказывавшую услуги по уборке. И гладила белье. Утюгом она орудовала как профи, скажу я тебе. Дьявол, да она гладила джинсы, которые я надевал в школу.
— А ты никогда не расспрашивал их о прошлом?
— Помню, как-то раз я хотел узнать о своих дедушках и бабушках. В школе устроили день дедушек и бабушек, когда я учился в третьем классе. Почти у всех были прародители, и они их привели. Я спросил батю про это. Он сказал, что они умерли. И больше ничего.
— А он не сказал, как они умерли?
— Блин, да какая разница?! — Марс шлепнул по перилам ладонью свободной руки. — Думаешь, отец убил своих родителей? А я — своих?
— Нет, я не думаю, что ты убил своих родителей. И не знаю, убивал ли твой отец своих. Не исключено.
Марс хотел было что-то сказать, но осекся и посмотрел на Декера в упор:
— В каком это смысле, черт побери?
— Тебе неизвестно о своих родителях ровным счетом ничего, Мелвин. Ты не знаешь об их родственниках. В вашем доме не было ни одного портрета родителей. Они никогда тебе ничего не рассказывали о себе. Как, по-твоему, почему?
— Хочешь сказать, что они что-то скрывали? — медленно выговорил Марс.
— Во всяком случае, это заслуживает изучения. Потому что если они что-то скрывали, это могло дать кому-то еще очень веский повод для их убийства.
— Лады, что еще мы выяснили о Рое и Люсинде Марс? — вопросил Богарт. Вся команда собралась вокруг стола для переговоров в арендованном офисе.
— Ну, — бросив взгляд на Декера, начал Миллиган, — должен признаться, это даже забавно. На самом деле мы не смогли выяснить о них ровным счетом ничего. Им выдали номер социального страхования, но когда я копнул, то больше ничего не всплыло.
— Ничего? — переспросил Богарт. — Думаешь, они украли номера?
— Возможно. А еще двадцать лет назад у них были в системе водительские права, но больше ничего мне о них выяснить не удалось.
— У Роя Марса была работа, — подсказала Джеймисон. — Как и у Люсинды. У них должны были делать вычеты на соцстрах из зарплат, они должны были подавать налоговые декларации и тому подобное.
— Но найти нам ничего не удалось, — ответил Миллиган. — Ломбард, где он служил, давно прекратил свое существование, но они могли платить ему наличными или бартером. И, может быть, то же касалось и его жены. А многие не подают налоговые декларации, потому что зарабатывают не настолько много и ничего не должны.
— Но подавать-то все равно надо, — указала Джеймисон. — Утаивание сведений о доходах — федеральное преступление.
— А уйма людей это игнорируют, — парировал Миллиган. — Очевидно, Марсы были как раз из таких, потому что в налоговом управлении никаких записей о них нет. А в Техасе нет индивидуального подоходного налога.
— А как насчет дома? — осведомился Богарт. — На него не было закладной?
— Опять же, если и была, то найти ее я не смог, — доложил Миллиган. — Но в кадастре недвижимости Рой и Люсинда Марс указаны в качестве владельцев.
— Хорошо, — подытожил Богарт. — То есть опереться нам практически не на что.
— Я проделал ряд запросов, — Миллиган бросил взгляд на Декера. — Копы не могут сказать, кто позвонил в «девять-один-один» насчет пожара. Если они вообще это знали, то документы давно пропали. Я также спросил об интерьере дома. Пропавшие фото со стены и все прочее. Очевидно, они ничего не фотографировали на месте преступления, кроме трупов.
— Какая халатность, — высказался Богарт.
— Думаете, он невиновен? — поинтересовался Миллиган.
— Склоняюсь к этому, — ответил Декер.
— Почему? — вступил Богарт.
— Кровь в машине. Я подкинул Марсу два правдоподобных оправдательных объяснения появления ее крови у него в машине. Ни то ни другое копы не смогли бы опровергнуть. Кровотечение из носа или порез. Он отверг оба. Сказал, что она ни разу не садилась в его машину. Виновный ухватился бы за любое объяснение из двух. Но не Мелвин.
Остальные обменялись взглядами. Строгая достоверность сказанного Декером начала доходить до них.
— Так это была проверка для Марса? — спросила Дэвенпорт.
— И он ее выдержал, — подтвердил Амос. — Во всяком случае, в моих глазах. — Он приподнял стопку сколотых бумаг. — Это остатки протокола вскрытия Марсов. Прямиком из офиса коронера. Его не туда сунули.
— Как вы об этом узнали? — заинтересовался Богарт.
— На обложке протокола было указано, что он из тридцати шести страниц. А вложено было только тридцать четыре. Я позвонил.
— И что, на новых страницах есть что-нибудь существенное? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Одна вещь. У Люсинды Марс была глиобластома четвертой стадии.
Все ошеломленно уставились на него.
— Рак мозга? — уточнила Дэвенпорт.
— Согласно протоколу, последняя стадия рака.
— Мелвин ни разу об этом не упоминал, — заметила Джеймисон.
— Может, не знал, — предположил Декер.
— Но как это влияет на дело? — не понял Миллиган.
— Не знаю, влияет ли вообще. Она уже умирала, но кто-то ее убил. — Декер поглядел на Дэвенпорт: — Давайте на минутку отложим это и сосредоточимся на сыне. Каково твое заключение о его психотипе?
Та пододвинула к себе пометки.
— Интеллект порядком выше среднего, сочетает начитанность с уличной сметкой. Окончил колледж экстерном со специализацией в бизнесе. Отнюдь не дурак. Демонстрирует любопытную комбинацию скрытности со способностью полностью раскрываться и тогда весьма решительно заявляет о своей невиновности и несправедливом осуждении.
— Не так уж и диковинно для человека, просидевшего в тюрьме два десятка лет, — заметил Богарт. — Научился манипулировать системой.
— Возможно, — согласилась Дэвенпорт. — Это я тоже, конечно, разглядела, но Марс какой-то не такой. Не могу точно сказать, в чем именно. Он отчаянно хочет знать об этом Чарльзе Монтгомери побольше. Хочет знать подробности, которые якобы знает Монтгомери, привязывающие его к убийствам. И остерегается, что власти попытаются связать его с Монтгомери каким-нибудь сценарием убийства по найму. Он убежден, что не выйдет из тюрьмы, несмотря на невиновность. Фактически говоря, его убежденность в этом граничит с паранойей.
— Что ж, учитывая, как его едва не убили в тюрьме, вряд ли можно назвать его паранойю неоправданной, — заявил Декер, и Дэвенпорт бросила на него резкий взгляд.
— Если Марс нанял Монтгомери убить своих родителей двадцать лет назад, с какой стати ему распространяться об этом теперь? — задалась вопросом Джеймисон. — Как раз перед тем, как Марса должны были казнить?
— Момент подгадан чуточку… — начала Дэвенпорт.
— Чересчур кстати, — досказал за нее Декер.
— Так вы думаете, все это было запланировано? — уточнил Богарт. — Самим Монтгомери?
— Он в камере смертников алабамской тюрьмы, — покачал головой Декер. — Откуда он вообще узнал, что Марса казнят?
Остальные воззрились на него с непонимающим видом.
— Значит, надо услышать об этом от самого Монтгомери, — заключил Амос.
— Думаешь, он скажет правду? — пристально взглянула на него Дэвенпорт. — Последние слова обреченного?
— Как бы не так, — отрезал Декер.
Исправительное заведение Холмана было открыто в 1969 году — и набито под завязку, вмещая куда больше заключенных, чем было рассчитано. В заведении, расположенном в Южной Алабаме, где летом температура может зашкаливать за сотню градусов[400], нет ни единого кондиционера, и вся надежда на промышленные вентиляторы, гоняющие горячий воздух туда-сюда. Заведение Холмана, прозванное «Убойным загоном Юга» за царящее в его стенах насилие, а также «Дырой» за географическое местоположение в самом низу Алабамы, стало пристанищем местного отделения смертников.
Декер с остальной командой совершил перелет коммерческим рейсом. На всех были фэбээровские ветровки с приколотыми на груди значками ФБР. Портфель хлопал Богарта по бедру, пока они шагали к главному входу в тюрьму.
Тюремная охрана пропустила их, прежде изъяв у Богарта, Декера и Миллигана оружие, и один из тюремщиков сопроводил их в комнату для посещений.
— Расскажите нам о Монтгомери, — попросил по пути надзирателя Декер.
— Одиночка. Хлопот не доставляет. Никого не трогает, и его никто не трогает. Хотя оно и странно.
— Что? — не понял Богарт.
— Ну, в Алабаме можно выбрать, как тебя казнят. И Монтгомери — единственный из мне известных, кто предпочел смертельной инъекции электрический стул. С чего это желать поджариться наместо того, чтобы уснуть?
Богарт с Декером переглянулись. Они продолжили путь и скоро уже сидели в комнате напротив скованного по рукам и ногам Чарльза Монтгомери с маячившими позади двумя массивными надзирателями.
Монтгомери оказался белым, чуть выше шести футов ростом. Ему только-только исполнилось семьдесят два. На левой стороне его бритой макушки виднелась явная вмятина. Глаза карие, зубы ровные, но побуревшие от никотина, а некогда крепкое тело чуточку расплылось. Мускулистые предплечья сплошь татуированы, уши проколоты, но ношение серег здесь воспрещено.
Он глазами встретился с каждым из них начиная с Богарта, проследовав взглядом сперва слева направо, потом обратно, справа налево, и наконец опустил его к скованным рукам.
— Мистер Монтгомери, — начал Богарт, — я спецагент Богарт из ФБР. Это мои коллеги. Мы здесь, чтобы поговорить о вашем недавнем признании касательно убийства Роя и Люсинды Марс в Техасе.
Монтгомери по-прежнему не поднимал глаз.
Богарт бросил взгляд на Декера, прежде чем продолжать:
— Мистер Монтгомери, мы хотели бы услышать от вас подробности того вечера, когда вы якобы убили Марсов.
— Какие там якобы. Я уже все рассказал, — отрывисто бросил Монтгомери — не враждебно, а тоном простой констатации.
— Я это ценю, но мы хотели бы услышать это из ваших уст.
— С чего бы это? — осведомился Монтгомери, все так же потупившись.
Декер принялся разглядывать его от макушки до пят, подмечая мельчайшие детали его облика и поведения.
— Это здесь побили? — полюбопытствовал он. — Или во Вьетнаме?
Теперь Монтгомери поднял глаза. По лишенному эмоций взгляду сразу стало очевидно, что человек он очень опасный.
— Что? — тихонько переспросил он.
В ответ Декер коснулся макушки.
— У вас частично срезан череп, и осталась вмятина. Это побои? Или боевая рана? Вы ведь служили во Вьетнаме.
— Минометный выстрел разорвался в двадцати футах от меня. Приятель погиб, а я отделался дырой в башке.
— В вашем личном деле говорится, что вы служили в армии, — заметил Богарт.
— Восемнадцатый пехотный полк, первый батальон из Форт-Рили, — автоматически отбарабанил Монтгомери.
— Когда вы вернулись в Штаты после войны?
— В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, демобилизовался месяц спустя.
— Кадровым военным не хотели стать? — спросил Декер.
— Ага, чересчур много веселья и все такое, — угрюмо зыркнул на него Монтгомери.
Богарт извлек из портфеля папку.
— Так вы тогда были в Техасе, когда Марсы были убиты?
— Стало быть, так, коли я их убил.
— Тогда пробегитесь с нами по событиям. Как это произошло?
Монтгомери смерил Декера взглядом с выражением нетерпения на лице.
— Это все есть в вашем досье. Так чего же мне корячиться?
— Мы просто стараемся все подтвердить. И хотели бы услышать это от вас. Поэтому и приехали.
— А ежели я не хочу говорить?
— Заставить мы вас не можем, — сказал Декер. — Но в первую голову мы гадали, с какой стати вы вообще решили признаться.
— Вам известен мой приговор?
— Да.
— Так какая же разница? Снять камень с души. Может, потом поможет с Главным Боссом.
— Это я понимаю. Но чтобы дать мистеру Марсу волю, ваш рассказ нуждается в подтверждении. ФБР может справиться с этим быстрее, чем представители штата. А раз и мы и вы хотим одного и того же, почему бы вам не пойти нам навстречу?
— Жирноваты вы для фэбээровца.
— Для меня сделали исключение.
— С чего бы это?
— Потому что я люблю докапываться до истины. Можете вы помочь мне в этом?
Монтгомери испустил долгий вздох смирения.
— А оно не все равно? Ладно, какого ляда… — Он потер лицо скованными руками, откинулся на спинку стула и обратился персонально к Декеру: — Вы слыхали про ПТСР[401]?
— Да, — кивнул Амос.
— Ну, меня на него никогда не проверяли, но я его схлопотал. А сколько всякого дерьма там горело! Боеприпасы, химоружие… А сраный агент «оранж», что сыпали на наши долбаные бошки? И еще неизвестно, что швыряли в нас чертовы вьетконговцы. А мы дышали этим всем день за днем. Совсем оно меня исковеркало. Странно еще, что раком не кончилось. А потом та мина рванула рядышком. — Он указал на голову, лязгнув кандалами. — Пришлось вырезать кусок моей черепушки. Черт, может, и мозгов кусок прихватили, ветеранское ведомство так и не сказало. А потом голова стала болеть.
— Вы получили «Пурпурное сердце», — заметил Богарт.
— Говна пирога. Больше я ничего не получил.
— Значит, начала болеть голова? — встрял Декер.
— Ага. А ведомство по делам ветеранов и слышать про это не хотело. И остался я без лечения. Но пытался как-то наладить жизнь. Женился, пытался удержаться на работе, да без толку. Боль все не кончалась. И когда врачи не хотели выписывать мне рецепты, я взял дело в свои руки.
— То есть чтобы добыть наркотики? — уточнила Дэвенпорт. — От боли?
— Ага. Сперва по мелочи. Чтобы добыть денег на наркоту. Потом начал брать наркоту у тех, про кого знал, что она у них есть. Выкинул посредников и обратился прямиком к источнику. — Он мрачно ухмыльнулся: — Войска научили меня действовать эффективно.
— Вероятно, наркотики, которые вы принимали, вызвали сильную зависимость, — предположила Дэвенпорт. — Так вы подсели и уже не могли остановиться?
— Ага. Стал совершенным нарком. Готов был на что угодно, чтобы добыть дозу.
— И что потом? — спросил Декер.
— Потом все покатилось как снежный ком. Я прямо стал другим человеком. Пускался на такое, чего прежде никогда не делал. Чинил людям зло, крал всякое дерьмо. Мне было начхать. Пару раз залетел за мелкое говно, но ни разу не сидел по-настоящему. Но мой первый брак развалился, я лишился работы, дома, всего. А потом начал мотаться по стране, пытаясь избавиться от головной боли.
— И как же вас занесло к Марсам?
Монтгомери снова потупился, уперев большие пальцы один в другой и наморщив лоб.
— Слушайте, я не знал, как их звали, то бишь сперва не знал.
— Ладно, но давайте пройдемся по той ночи, — не отступал Декер.
— Я приехал в городишко в предыдущий вечер, просто проездом. Никого не знал, и меня никто не знал. Такая жопа, что светофор один на всю округу.
— Вы сказали, что в предыдущий вечер. Вы где-то остановились? — поинтересовался Богарт.
— И чем платить? — сердито зыркнул на него Монтгомери. — В карманах у меня было пусто. Даже мелочи не завалялось. Я был голоден, но и за еду мне платить было нечем, а уж тем паче за постой. Заночевал в машине.
— Продолжайте, — призвал Декер.
— Назавтра я проезжал мимо ломбарда. В крохотном деловом центре. Поначалу я о нем даже не думал, но потом у меня возникла идея. Зашел внутрь с мыслью заложить что-нибудь. У меня были медали, старый табельный пистолет… Если б я их заложил, то мог бы купить чего-нибудь поесть. Да и ехал я почитай что на последних пара́х. Может, заправился бы и докатил до следующей сраной дыры… В общем, там был чувак. Высокий белый парень.
— Рой Марс, — пояснила Джеймисон. — Он там работал.
— Но имени его я тогда не знал, — кивнул Монтгомери. — Я вытащил вещи и показал ему, но он сказал, что подобный хлам их не интересует. Сказал, в Техасе уйма бывших солдат, и показал ящик, набитый стволами и старыми медалями, которые ему чуваки заложили, да так и не выкупили.
Богарт с Декером переглянулись.
— В общем, — продолжал Монтгомери, — это меня взбеленило. Я спросил парня, не ветеран ли он, а он сказал, не мое дело, а ежели я ищу милостыню, то не туда пришел, потому что они и так гроши считают. Потом дверь открылась, и зашел другой посетитель. Я встал на углу и последил. Когда чувак открыл кассу, я увидел там деньги. Тогда-то и понял, что козел мне соврал. Деньги у него были. Он считал отнюдь не гроши. Это взбеленило меня еще пуще.
— И что вы тогда сделали? — осведомился Богарт.
— Вернулся в машину и принялся ждать. Армия приучает к терпению. Я охотился за этим чуваком, и мне было до лампочки, сколько это займет. Он закрыл лавочку в девять, сел в машину и уехал. Я последовал за ним. Он приехал домой в жуткую глушь. Ни единого дома окрест. Меня это вполне устраивало. Он зашел в дом. Я припарковал машину и вылез.
— Какого рода автомобиль был у вас? — справился Декер.
— Ржавый кусок дерьма. «Понтиак Гран-При» семьдесят седьмого года, ви-восемь, темно-синий, здоровенный, как дом, — ни на миг не замявшись, отрапортовал Монтгомери. — На капоте этой хреновины можно было запросто вертолет посадить.
— Удивлен, что вы помните это в таких деталях.
— Да я прожил в этой машине с год.
— Она принадлежала вам? — уточнил Декер.
Монтгомери поднял глаза на него:
— Где-то угнал, а номер раздобыл по пути на штрафстоянке в Теннесси. Не помню, где именно.
— Итак, вы ждали около дома? — подсказал Амос.
— Верно, вел наблюдение на месте. Опять же армия научила. Мне было видно пару окон, а меня не видели. Их было всего двое. Он и, предположил я, его жена. Помню, она была черная, что меня удивило, потому как он был белый.
— Ладно, — произнес Декер. — И что тогда?
— Выждал где-то до полдвенадцатого или чуть попозжее.
— Вы в этом уверены? — спросил Декер.
— Ага, а что? — удивленно глянул на него Монтгомери.
— Просто уточнил. Продолжайте.
— Ну, в общем, вошел я через заднюю дверь. Она была не заперта. Достал ствол.
— Какого рода ствол? — спросил Богарт.
— Мой табельный, который пытался заложить.
— И что потом? — кивнул Декер.
— Внизу их не было. Я видел, как свет выключили, а потом зажгли наверху. Решил, что они укладываются. Прокрался по лестнице, но спутал комнату. Зашел в спальню, но там было пусто. Плакаты с девицами на стенах, везде спортивное снаряжение, так что я решил, что это комната пацана. Испугался, что тот спит в кровати, но она была пуста.
— И тогда вы его и увидали? — спросил Декер. Этот вопрос заставил Джеймисон и Дэвенпорт пристально взглянуть на него.
— Ага, — облизнув губы, кивнул Монтгомери. — Дробовик был на полке на стене. Вот я и подумал, что пользоваться своим табельным оружием не могу, а то попадусь. Оно может вывести на меня, ну, знаете, через баллистику.
— Без вашего оружия — нет, — возразил Богарт.
— Ага, но меня могли арестовать, и тогда получили бы мою «пушку», — парировал Монтгомери.
— Продолжайте, — призвал Декер.
— Я взял дробовик, нашел патроны для него в выдвижном ящичке под полкой и зарядил. Потом пошел в их спальню. Они спали в постели, но я заставил их подняться. Они сдрейфили до усрачки. Козел меня помнил. Я сказал ему, чтоб отдал деньги из кассы в ломбарде. Если он не будет жмотиться, я оставлю им жизнь. Он сказал, что это невозможно, потому что владелец забирает их каждый вечер и кладет в банковскую ночную депозитную ячейку. Это меня взбесило. Видите ли, я думал, это он владелец, а он оказался каким-то жалким служащим. А пыжился, будто эта треклятая лавчонка принадлежит ему. Не люблю я, когда мне врут. Как-то не воспринимаю. Держу пари, сукин сын мундир даже в руках не держал. И еще дерет нос передо мной?! Говорит, что милостыню мне не подаст?! — Монтгомери решительно тряхнул головой. — Кем он себя возомнил, черт возьми?! Вот я и пальнул в него. Его жена заверещала. Не мог же я оставить ее в живых, верно? Так что пристрелил и ее.
Монтгомери вдруг прикусил язык и посмотрел на Джеймисон и Дэвенпорт.
— В чем дело? — осведомился Декер.
— Мне было не по себе, что шлепнул женщину, но ничего другого мне не оставалось. — Он пожал плечами. — Я убивал людей. И на поле боя, и вне. Но женщин я до того ни разу не убивал. Это ведь он был виноват, а не она.
— И что вы сделали потом? — спросил Декер, скрывая отвращение перед человеком, взвалившим вину за убийство Люсинды Марс на ее мужа.
Миллиган что-то усердно писал на своем планшете, но по нему было видно, что услышанное выбило из колеи и его.
— Я запаниковал. В смысле, когда такое делаешь, чувствуешь прилив адреналина. Но как только все кончено, это как отходняк после кокса. Жуткая ломка. Сперва я дернулся бежать. Но потом поглядел на трупы и придумал другое. Когда я проводил разведку, заглянул в гараж. Видел там канистру с бензином. Сбегал вниз, прихватил ее, облил их бензином и поджег.
— Но зачем? — спросил Богарт.
— Я думал… — Он запнулся. — Я думал, может, если они сгорят вместе с домом, то могут подумать, что они погибли в пожаре. И никто в них не стрелял.
— А что вы сделали с дробовиком? — осведомился Декер.
— Поставил его обратно на полку.
— А потом ушли?
— Ага. Прыгнул в машину и рванул оттудова.
— А вы не видели другой автомобиль, когда ехали прочь? — вел свое Декер.
Монтгомери тряхнул головой.
— У меня в голове была такая каша, что я мог встретить танковую колонну и даже не заметить.
— Вы были в перчатках? — спросил Декер.
— Каких перчатках?
— Когда брали дробовик?
— А-а… ага, в перчатках. Не хотел оставлять отпечатков пальцев. Я служил в войсках, и они были в личном деле. — Он помолчал, воззрившись на Декера. — Ну, и… всё.
— Не совсем. Как вы узнали о Мелвине Марсе?
— А-а, это! — небрежно бросил Монтгомери. — Только в последний год. Я был здесь, в тюряге. Чувак сказал мне про Марса. Сказал, что слыхал это от парня в Техасе.
— Имя у чувака есть? — не унимался Богарт.
— Донни Крокетт, — не задумываясь, откликнулся Монтгомери.
— И где он теперь?
— В гробу. Он тоже был в отделении смертников. Его казнили четыре месяца назад.
Богарт с Декером переглянулись, а Дэвенпорт не сводила пристального взгляда с Монтгомери.
— С какой стати он упомянул Мелвина Марса в разговоре с вами? — спросила она.
— А вы не знали? — на миг усмехнулся Монтгомери. — Я играл в футбол в Старушке Мисс[402]. Был фулбеком. Это значит, врезался телом в другие тела всю игру напрочь, чтобы тейлбек мог блеснуть. Ну, против Марса я ни разу не играл, потому как намного старше, но после слыхал про него. Как-то не увязывал его с тем, что натворил в Техасе. Но потом приятель рассказал мне подробности, и я попросил жену погуглить это дело для меня. И когда увидел фотки родителей, то понял, что они — те самые, которых прикончил я.
— И с чего бы это вы решили выступить с признанием? — осведомился Декер. — Потому что Бог может к вам смилостивиться?
— Слушайте, мне все одно помирать, — пожал Монтгомери плечами. — Я просрал всю свою жизнь. А этот чувак Марс пролетел из-за меня. Пожалуй, я просто пытался поправить ситуацию. Сделать хоть одно хорошее дело, прежде чем скопытиться. — Замолчав, он одарил Амоса испытующим взглядом. — Его ведь выпустят, верно? Он не убивал родителей. Это я.
— Посмотрим, — отозвался Декер. — Потому-то мы и здесь.
— Я сказал местным легавым, что знал про дом и все прочее. Подробности, которые не предавали огласке. Это был я. Что еще могу я сказать?
— По-моему, вы уже много сказали, — ответил Амос.
— И вы ни разу не встречались с Мелвином Марсом? — подключился Богарт.
— Нет, сэр, — покачал головой Монтгомери, — ни единого разу. Будь он в ту ночь дома, я бы и его прикончил.
На несколько секунд воцарилось молчание. Декер пристально разглядывал Монтгомери, а Богарт просматривал какие-то пометки. Джеймисон и Дэвенпорт наблюдали за Амосом.
Наконец тот нарушил молчание:
— Значит, вы в конце концов опять женились?
— Пару лет спустя, — кивнул Монтгомери. — Мне уже было за пятьдесят, но Реджина была на двадцать лет моложе. Так что мы завели ребенка. Я пытался осесть и очиститься, да без толку. — Он снова указал на голову. — Боли вернулись. В ту пору терзали меня беспрестанно. У меня просто крышу снесло. Делал всякую херню. Реджина забрала сына и удрала. Я начал грабить банки и продавать наркоту, убил пару козлов, с которыми вел бизнес. А потом убил полицейского штата. Вот за то и тута.
— А где живет ваша нынешняя жена? — спросил Декер.
— Зачем? — вскинул брови Монтгомери.
— Нам нужно с ней поговорить.
— Зачем? — повторил он вопрос.
— Она — часть этой цепочки. Мы должны рассмотреть каждое звено.
Над этим Монтгомери задумался надолго.
— Она живет милях в двадцати отсюда. Тюрьма знает адрес. Перебралась туда, когда меня перевели сюда.
— И давно вы женаты?
— Лет восемнадцать. Хотя последние девять я провел в тюрьме. Как я сказал, она бросила меня, когда я слетел с катушек. Дьявол, Томми тогда был совсем малышом. Но когда я схлопотал смертный приговор, она приехала в тюрьму повидаться со мной. Официально мы не разводились. Наверное, ей было меня жалко.
— Сколько у вас детей? — поинтересовался Декер.
— Только Томми. Живет со своей мамой, но сюда ни разу не наведывался. Я его не виню. Меня не было, когда я был ему нужен, так какого ляда приезжать, когда он нужен мне? По ее словам, он очень хороший футболист.
— И часто она вас навещает? — спросила Дэвенпорт.
Монтгомери уперся в нее взглядом.
— Еженедельно, как часы.
— Это мило, — заметила Дэвенпорт, удостоившись настороженного взгляда Монтгомери.
— Еще кто-нибудь вас навещает? — осведомился Декер.
— Больше никого у меня нет.
— Никаких адвокатов или вроде того?
— Они пытались. Лоханулись. И отвалили.
— На когда назначена ваша казнь? — спросил Амос.
— Через три недели со вчерашнего дня.
— А почему вы предпочли электрический стул смертельной инъекции? — полюбопытствовала Дэвенпорт.
Все посмотрели на нее.
— Решил, что надо привыкать к поджариванию. Там, куда я отправляюсь, это пригодится, — осклабился Монтгомери. — Так почему бы не уйти с шумом и фейерверком?
— Что планирует ваша жена после того, как вас не станет? — справился Декер.
— Начать по новой где-нибудь в другом месте.
— Верно, — согласился Декер. — Мы передадим ей привет от вас при встрече.
— Я ведь поступил правильно, верно? — нервно поинтересовался Монтгомери.
— Это не мне решать, — отрезал Амос. — И еще одно. Вы крали у Марсов деньги или какое-нибудь имущество?
Монтгомери уставился на него с явной настороженностью:
— Нет. А разве легавые сказали, что крал?
— Вы совершали еще какие-нибудь преступления, пока были в городе? — продолжал расспросы Декер.
— Нет. Я же вам говорил. Убил их и рванул когти оттудова.
— Значит, не задерживались для какой-нибудь поденной работы или вроде того?
Монтгомери воззрился на Декера, как на сумасшедшего:
— После убийства двух человек?!
— Значит, нет?
— Нет, черт возьми!
— И далеко вы уехали, когда покинули город?
— Не знаю.
— Помните, в какой город?
Монтгомери на минутку задумался.
— Может, Абилин… Ага, верно. Махнул на Двадцатое федеральное и просто гнал на восток. Впоролся прямиком в Абилин.
— Это у нас где-то миль сто восемьдесят? Часа три езды?
— Где-то так, наверное, ага.
— Ладно, спасибо.
Все уже уходили, когда Монтгомери вдруг их окликнул:
— Не скажете мистеру Марсу, что я сожалею?
— Не думаю, что это столь уж удачная идея, — оглянулся на него Декер.
Они поехали прямиком к дому Реджины, находившемуся, как и сказал Монтгомери, всего в двадцати минутах от тюрьмы.
Небо грозило дождем, а то и снегом, потому что температура стремительно опускалась, хотя в этой части Алабамы снег редкость.
Богарт вел машину, а Декер сидел рядом с ним. Дэвенпорт на заднем сиденье делала какие-то записи на своем электронном планшете. Миллиган рядом с ней делал то же самое на своем.
— Страшный человек, — заметила Джеймисон, сидевшая слева от Миллигана.
— Ну, хотя бы общественности нечего больше будет тревожиться на его счет, — отозвался Богарт.
— Как вы думаете, он вытворял все это из-за травмы головы? — спросила Алекс.
— Не знаю, — ответил спецагент. — С точки зрения закона это, очевидно, не играет ни малейшей роли.
— Пожалуй, — с сомнением проронила она.
— Лайза, а каково твое мнение о нем? — поинтересовался Богарт, глядя на Дэвенпорт в зеркало заднего вида.
— Навскидку — он правдив. — Она подняла глаза от планшета. — Явно чертовски уклончив и осторожен, но выглядит искренне раскаивающимся. А если он страдает от ПТСР и эта рана головы повлияла на критические участки его мозга, его последующие действия вполне объяснимы.
Тут она заметила, что Декер смотрит в боковое окно, очевидно пропуская ее слова мимо ушей, и спросила:
— А ты что думаешь, Амос?
Не дождавшись в ответ ни слова, Дэвенпорт потянулась вперед и тронула его за плечо. Вздрогнув, он оглянулся.
— Извини, — сказала она. — Я спрашивала, что ты думаешь о Монтгомери?
— Я думаю, куда важнее, что мы думаем о Реджине Монтгомери.
— Это почему же? — пришла она в недоумение. — Я помню, ты говорил, что надо выяснить, есть ли у Монтгомери семья.
— И надеюсь, мы вот-вот получим кое-какие ответы.
Реджина Монтгомери жила в одном из ряда старых двухквартирных домов, обветшавшем настолько, что от полного разрушения его отделяли лишь пара ржавых гвоздей и пара укусов термитов. Они припарковались перед домом. Посреди двора без единой былинки стоял старый «Бьюик» кремового цвета с потрепанным дерматиновым верхом. Вся округа производила впечатление чумных кварталов. Издали донесся гудок товарного поезда.
Когда они направились к передней двери со стеклом в виде пирамиды, треснувшим примерно на уровне глаз, с неба заморосило.
Богарт постучал в дверь.
— Соседняя квартира выглядит брошенной, — заметила Дэвенпорт.
— Да здесь половина домов выглядят брошенными, — поддержал ее Богарт.
Послышались приближающиеся шаги, и дверь открылась.
Реджина Монтгомери оказалась среднего роста, худой, а ее некогда каштановые волосы почти совсем поседели. Одета она была в выцветшие джинсы, туфли без каблуков и свитер, чем-то замаранный у талии.
Они назвались, и Реджина впустила их в дом.
Тесная гостиная была скудно обставлена дешевой потрепанной мебелью. Хозяйка провела гостей на кухню, убрала со стульев какие-то коробки и стопки бумаг и жестом пригласила сесть за маленький столик, стоявший посередине. Стульев было всего четыре, так что Миллиган и Дэвенпорт остались стоять.
Тревожно оглядев всех по очереди, Реджина наконец остановила взгляд на Богарте, предъявившем свой жетон ФБР.
— Чего вам от меня надо? — без обиняков спросила она.
— Просто задать несколько вопросов. Мы поговорили с вашим мужем…
— Просто для вашего сведения: хотя мы и вправду не разводились, вместе мы не жили давным-давно. Он сидит по тюрьмам уже много лет.
— Но официально он все еще ваш муж?
— Да.
— Когда вы узнали, что он, возможно, убил Роя и Люсинду Марс?
Она с сосредоточенным видом облокотилась на спинку стула.
— Когда пошла в тюрьму навестить Чака.
— Дату не помните?
— Точную — нет. Впрочем, я езжу каждую неделю… Дайте сообразить. — Взяв пачку сигарет со стола, Реджина закурила, выпустила дым через ноздри и несколько секунд молчала. Потом сказала: — Наверное, пару месяцев назад или около того. Может быть. Я толком не помню.
— Вы удивились? — спросил Богарт.
— Чему? Что он людей убил? Да какого черта! Я знала, что он лютый. Он уже убивал. За это его и казнят. Убил в Алабаме полицейского штата. А это чертовски верная высшая мера.
— Он сказал, что вы поискали дело Марсов в Интернете, дабы убедиться, что он говорит правду, — подсказал Богарт.
— Ага, пошла в библиотеку. Своего компьютера у меня нет. Напечатала их фотки и кое-какую еще информацию и отнесла ему в тюрьму. Он их с ходу признал.
— Вы предложили ему сообщить властям?
Реджина покачала головой.
— Это была идея Чака. Но я подумала, что так будет правильно. Знаете ли, единственный способ хоть капельку искупить то, что он набедокурил.
Декер огляделся, запечатлевая в памяти все, что видел.
— А что вы планируете делать, когда вашего мужа казнят?
— А ничего, — фыркнула она. — Я живу тут и едва-едва могу наскрести на квартплату. Работаю в бакалейном магазине, а еще на второй работе в «Макдоналдсе» дальше по дороге.
— Сын живет с вами? — осведомился Декер.
— Томми, — кивнула Реджина. — Он славный мальчик. Он встанет на ноги.
— Его отец сказал, что он хороший футболист.
— Ага, так и есть, — кивнула она.
— Отца не навещает?
— Нет. А с какой стати? — женщина сердито зыркнула на Декера.
— Очень мило, что вы не покинули мужа одного в такой ситуации, — произнесла Джеймисон.
— Нам бывало хорошо вместе. Пару раз. А еще он отец Томми. И я виню чертово правительство. Чак сражается за свою страну, лишается куска головы и что же за это получает? Да ничего. Вот это чертово преступление, если хотите знать мое мнение.
— По-моему, масса народу разделяет ваше мнение, — заметила Дэвенпорт.
— Еще что-нибудь можете нам сообщить? — спросил Богарт.
— Больше я ничего не знаю. — Реджина посмотрела на наручные часы. — И мне пора на работу. Моя смена начинается где-то через двадцать минут.
Проводив их до порога, она решительно закрыла за ними дверь.
— Ладно, и что теперь? — поглядел Богарт на Декера.
— А теперь мы отправимся повидать «Ревущих пум».
Когда они подъезжали к школе, которую Декер нашел с помощью своего телефона, дождь зарядил уже не на шутку.
— Что мы тут делаем? — поинтересовался Богарт.
— Ты упоминал «Ревущих пум»? — припомнила Дэвенпорт.
— Фото в доме Реджины Монтгомери, — кивнул Амос. — Ее сын был в футболке «Ревущих пум».
— Ладно, значит, ты хочешь с ним поговорить, но ведь он ни разу не навещал отца, — отметила Джеймисон.
— Я и не собираюсь спрашивать его об отце.
Богарт припарковал машину на гостевой стоянке, и они направились к начальству. Не прошло и трех минут, как они уже шагали в спортивный зал под предводительством заместителя директора.
— Занятия у Томми уже кончились, — сообщил тот, идя по коридору, — но команда еще тренируется в зале.
— Разве футбольный сезон еще не закончился? — спросил Богарт.
— Это Алабама, — улыбнулся тот. — Футбольный сезон толком не заканчивается никогда. А мы в этом сезоне выиграли чемпионат ассоциации. Мальчики хотят в следующем году повторить успех. Просто решили поднажать.
Переговорив с тренером, заместитель директора оставил их в зале. Минуту спустя тренер привел Томми Монтгомери — миловидного парня, ростом повыше отца, с широкими плечами, толстыми руками и еще более толстыми ногами.
— Тренер сказал, что вы тут насчет моего старика, — окинул он их недружелюбным взором.
— Это верно, — подтвердил Богарт.
— Мне нечего про него сказать, потому что я его вообще не знаю. Домой он и носу не казал. Я обрадовался, когда его загребли. И он убрался из моей жизни раз и навсегда.
Декер поглядел на остальных игроков, отрабатывавших перестроение.
— На какой позиции ты играешь? — спросил он.
— А что? — поднял на него глаза Томми. — Вы хоть разбираетесь в футболе?
— Чуток. Для линии нападения или защиты ты мелковат. Для лайнбекера тоже. Зато руки и ноги длинные. Икры у тебя железные, бедра рельефные, а пальцы мозолистые. Ты много держишься за мяч и бегаешь дальше линии розыгрыша. Ты или сэйфти, или тейлбек, или ресивер.
Томми посмотрел на него новым взглядом.
— Так вы играли. Я тейлбек.
— Декер играл в Огайском государственном, — с гордостью провозгласила Джеймисон. — А потом в «Кливленд Браунс».
— Черт, правда?! — У Томми прямо челюсть отвисла.
— Какой твой лучший вынос? — поинтересовался Декер.
— Мы называем его «шутиха». Ложный пробой в А-гэп фулбеку, переброс ко мне к левому краю. Я срезаю обратно к Б-гэпу и делаю сбой, чтобы убраться с линии и дать тайт-энду паснуть щечкой бекеру, потом рву угол, и поминай как звали. Всегда хватает самое малое на десяток ярдов, пока сэйфти меня не перехватит. Финтим на третьей и длинной, потому что бокс не забит, а вторая играет двойной блок, потому что ведется, что мы отпасуем.
— Я не поняла ни единого слова, — вымолвила озадаченная Дэвенпорт.
— Если вам от этого легче, я тоже, — поддержал Богарт.
Декер бросил взгляд на остальных игроков, отрабатывающих комбинацию.
— Значит, очевидно, ты обегаешь тайт-энда с этой стороны, если его работа отдать щечкой на бекера.
— Угум, — подтвердил Томми. — Лишний блокер.
— Правильно, но вы не пользуетесь им, как надо. — Амос снова поглядел на Томми: — Ладно, скажи своему тренеру выбросить сбой. Пробой все равно повергает внутреннего лайнмена в оцепенение, так что не теряй времени. И лучше врезать в Б-гэп на скорости. Пусть левый тэкл рухнет, чтобы перекрыть край, гард обходит, чтобы дать щечкой бекеру, это позволяет тайт-энду оторваться, а ты следуешь за его задницей по полю. Он цепляет сэйфти левым плечом, если тот налетит и попытается перехватить, и оттирает его наружу, а ты вовсю жмешь внутрь. Если корнер в двойном блоке, ему, наверное, придется идти по внешнему краю из-за уклона, и у тебя будет блокирующий его ресивер, так что о нем можешь особо не тревожиться. Если у тебя приличная тяга, ты запросто проскочишь куда больше десятка ярдов. Может, даже до зачетной зоны, если достаточно проворен, чтобы уклониться от перехвата другим сэйфти.
— Черт, мужик, спасибо, — расплылся Томми в широкой улыбке.
— Пожалуйста. Тебе стипендию не предлагали?
— Я начал играть, как только перешел в старшие классы. На будущий год иду на выпуск и уже получил три предложения: два от первого дивизиона и одно от второго.
— Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… — Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми.
— Ага.
— А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами.
— Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое.
Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть:
— Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу.
— Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться.
— Так она и сказала. А знаешь, откуда они?
— Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте!
— И ее выплатят, даже если его казнят? — вклинился Богарт.
— Ага. То есть мама так сказала.
— Значит, уйма денег, — подытожил Декер. — А ты знаешь, сколько именно?
— Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. — Парень помолчал. — То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? — со смущенным видом закончил он.
— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, — заверил Декер. — Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, — постучал он себя по виску. — Не стоит оно того.
Покинув Томми, они зашагали обратно к машине.
— Декер, откуда ты знал? — спросила Дэвенпорт.
— Что знал?
— Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами?
— Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал.
— Но почему подозревали? — поинтересовался Богарт.
— Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему.
— Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей.
Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу.
Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка.
Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем.
— И что же именно сие означает?
— Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им — правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей.
— И суд его принял?
Декер кивнул.
Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один.
— И что теперь?
— Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, — пояснил Амос. — Суд рассмотрит его и сделает заключение.
— А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня?
— Они уже на пенсии. Но адвокатура штата в курсе и учитывает все обстоятельства. Если она склонится к тому, что надо поверить Монтгомери, и окажет поддержку тебе, тогда суду не останется ничего другого, как дать тебе свободу. Практически сразу же.
Играя мышцами под облегающей футболкой, Марс накинул полотенце на шею и уселся напротив Декера.
— Как, по-твоему, надолго это затянется?
— Не думаю, что надолго.
— Какой он был? — тихонько спросил Марс.
— Кто, Монтгомери?
Марс кивнул, потупив глаза в пол.
— Наверное, похож на многих из парней, с которыми ты познакомился в тюрьме.
— То есть просто шизанутый говнюк, любящий причинять людям боль?
— Он был вьетнамским ветераном. Сказал, привез оттуда головные боли. Боль была нестерпимая. Встал на путь преступления, чтобы платить за наркотики, потому что ветеранское ведомство помогать ему не хотело.
— Но почему он убил моих родителей?
— Ты действительно хочешь услышать это? Это ровным счетом ничего не изменит.
— Расскажи, — взглянул на него Марс.
— Не в том месте и не в то время. Монтгомери пытался заложить вещи в магазине твоего отца. Сказал, что тот не стал их брать, возможно выдав что-то уничижительное. Монтгомери взбесился, проследил за ним до дома; он хотел денег, но твой отец сказал, что он простой служащий, что владелец каждый вечер кладет деньги в банк. Так что… он сделал то, что сделал, воспользовавшись для этого твоим дробовиком, найденным у тебя в комнате. И бензином из гаража.
— И ты ему веришь? — Марс пристально разглядывал пол.
— Он выложил подробности, известные только тому, кто там был.
— Но ты веришь, что это сделал он? — снова поднял глаза Марс.
Декер промолчал.
— Значит, ты ему не веришь, так?
— Невелика важность, во что я верю. Важна лишь истина.
— Это даже близко не подошло к ответу на мой вопрос, — раздраженно бросил Марс. — Почему ты все так чертовски осложняешь, Декер?
— Моя работа — поиск истины, Мелвин. Я сказал это тебе при первой же встрече. В данный момент я не верю никому.
— И мне в том числе?
— С тобой я уже близок к этому. Быстрее, чем обычно. — Помолчав, он добавил: — Наверное, потому, что ты такой симпатяга.
— Вот не думал, что у тебя есть чувство юмора, — рассмеялся Марс.
— Нет ни малейшего. Наверное, это ты на меня влияешь.
— И куда же я отправлюсь, пока все это будет решаться?
— На конспиративную квартиру ФБР. Это в Остине.
— Не бывал в Остине с тех пор, как играл за Техасский.
— Так я и думал… — Декер помедлил. — Есть к тебе вопросик.
— Лады, валяй.
— Я прочел полный протокол вскрытия твоей матери.
Оцепенев, Марс бросил на Декера настороженный взгляд:
— И что? Там что-то не так?
— Я увидел заключение коронера, что у твоей матери была последняя стадия рака мозга.
Марс едва не свалился со скамьи, но сумел удержать равновесие, шлепнув ладонью об пол, чтобы выпрямиться.
— По твоей реакции могу заключить, что ты не знал.
— Чушь собачья! — воскликнул Марс.
— Согласно протоколу — нет. Там есть снимки опухоли. Тебе я их не покажу, потому что выстрел картечью причинил немалый ущерб. Четвертая стадия, практически всегда летальная. Тед Кеннеди[403] умер как раз от этого.
Мелвин уперся в пол неверящим взглядом широко распахнутых глаз.
— Она никогда мне не говорила. Ничегошеньки.
— Она не выказывала никаких признаков заболевания?
Прижав полотенце к лицу, Марс тихонько зарыдал в него. Декер, совершенно неготовый к этому, откинулся на спинку кресла и просто ждал.
Когда рыдания наконец утихли, Мелвин вытер лицо насухо и медленно выпрямился. Грудь его еще порывисто вздымалась.
— Потеряла вес. Аппетита у нее почти не было. И головные боли. Говорила, мигрени.
— Больницу она посещала? Проходила какое-нибудь лечение?
— Просто не верится! У нее был рак мозга, и мне ничего не сказали? Она умирала, и им даже в голову не пришло ни словцом упомянуть об этом единственному ребенку?!
— Я понимаю, что это потрясло тебя, Мелвин. Но если б она начала лечиться, ты бы знал об этом, верно?
— Не знаю. Я частенько отлучался из дому. Но она не теряла волос и ничего такого. Я бы заметил.
— А в конце она еще работала?
Марс поднял глаза.
— Нет. Батя сказал, что хочет дать ей передышку. Я-то просто подумал, потому что я скоро получу деньги. Я никогда… — Его голос пресекся.
— Они посещали врача в городе?
— Надо думать. У них был свой дантист. И иногда мама посещала хиропрактика. Она столько трудилась, что у нее руки-ноги не гнулись.
— Имя врача тебе известно?
— Нет. — Марс помолчал. — Наверное, тогда все дело было во мне, Декер. На самом деле я не так уж и беспокоился о родителях. Чересчур был поглощен футболом. Но… но я все равно любил их. Собирался заботиться о них. Но… блин!
Он снова уставился в пол с лицом, искаженным муками раскаяния.
— Тебе пришлось многовато вынести для такого юного парня, Мелвин. Я бы не корил себя так уж сильно.
— Этот рак мозга. По-твоему, он имеет какое-то отношение к их гибели?
— Не понимаю какое. Но того, что я сейчас не понимаю, хватило бы на целую библиотеку.
Выпрямившись на скамье, Марс снова утер лицо.
— Что мне делать, если меня освободят, Декер? — глухо спросил он, поглядев на Амоса, как ребенок, потерявшийся в мире, о существовании которого даже не подозревал.
Декер, почувствовавший себя от этого вопроса как-то неуютно, отделался молчанием.
— Мне было почти двадцать два, когда я покинул мир, — понурив голову, продолжал Марс. — Сейчас мне почти сорок два. Тогда я был мальчишкой, теперь я мужчина. Но тогда у меня были планы. Масса планов. А теперь у меня… ни малейшего понятия, какого черта мне делать.
Подняв глаза, он увидел абсолютно непроницаемое выражение лица Декера и отвел взгляд.
— Забей. Соображу как-нибудь. Как всегда.
— Давай делать по шагу за раз, Мелвин.
— Ага, верно, — рассеянно проронил Марс.
Декер подался вперед. Настало время поговорить о том, ради чего он сюда явился.
— А что, если ты не делал этого, но и Чарльз Монтгомери тоже не делал этого?
— Что?! — ошеломленно подскочил Марс.
— Какой есть третий вариант, Мелвин? Вот что я хочу знать.
— Третий вариант?
— Прошлое твоих родителей чересчур туманно. Тогда никто на это не смотрел, потому что имелись неопровержимые доказательства твоей вины. Но здесь слишком много дыр. В одной из этих дыр может таиться объяснение причины их убийства.
— Например?
— Не знаю.
— Но ты не веришь Монтгомери? Он знал, что было у меня дома.
— Ему мог рассказать все это тот, кто действительно совершил это.
— Но зачем ему это? Сознаваться в преступлении, которое он не совершал?
— Потому что он и так уже покойник. Что ему еще пара убийств? Второй-то раз его не казнят. И что, если кто-то попросил его сделать это, пообещав в обмен обеспечить его жену и ребенка на всю жизнь?
Марс тяжело осел на скамье.
— Обеспечить их на всю жизнь? Это большие деньжищи. Мои родители… Какое до них дело тому, у кого есть большие деньжищи? Или до моего освобождения из тюрьмы столько времени спустя?
— На это у меня ответов нет. Только вопросы.
Марс потер лицо потной ладонью.
— Ты меня просто огорошил всем этим дерьмом, чел. Сперва говоришь, что у мамы был рак, а теперь еще это, — в сердцах буркнул он.
— Я полагал, ты можешь пожелать узнать правду. Настоящую правду. Если б я провел в тюрьме двадцать лет за то, чего не совершал, я бы хотел знать, кто именно меня туда запроторил. И почему.
Марс молча таращился на него пару секунд, прежде чем кивнуть:
— Ага, я тоже. Так как я могу помочь?
— Вспомнив о родителях все, что можешь. Что-то сказанное ими, показавшееся странным. Письма, телефонные звонки, выбивающиеся из ряда. Посетители. Что-нибудь такое, что может подсказать нам, откуда они прибыли.
— На этот счет надо пораскинуть мозгами.
— Ну, я никуда не ухожу. Да и ты тоже.
Поставив чашку кофе, Миллиган через стол воззрился на Декера.
Вся команда ужинала в «Эпплбиз»[404] в Остине, куда Марса перевезли после выписки из реабилитационного центра. За окном лило, а они целый долгий день корпели над всеми сведениями, которые смогли накопать на Чарльза Монтгомери.
— Страховка жизни, которая будет оплачена, когда Монтгомери умрет, в самом деле есть, — отчеканил Миллиган.
— Но только на тридцать тысяч долларов, — возразила Джеймисон, сидевшая рядом с Декером.
— Но для нее это большие деньги, готов поспорить, — не уступал Миллиган.
— Недостаточно, чтобы купить дом и бросить работу, — указала Дэвенпорт.
— Значит, должно быть, Томми Монтгомери преувеличивает, — парировал Миллиган.
— Не думаю.
— Так почему бы просто не сказать нам, почему вы думаете, что на самом деле Монтгомери лжет? — не вытерпел Миллиган. — Ну же, Декер, мы ведь команда, правда? Нам нужно делиться информацией.
Отложив вилку, Амос салфеткой утер рот.
— Это вопрос движения денежных средств.
— Простите? — агрессивным тоном вскинулся Миллиган. — У жены?
— Нет, у мужа.
Декер выбрал салат, хотя на самом деле хотел ребрышки. Когда он начал было издавать звуки на предмет заказа ребрышек на гриле, Джеймисон одарила его таким взглядом, что угрызения совести заставили его удовольствоваться листовыми овощами. Декер сбросил еще пятнадцать фунтов, и постоянная боль в коленях уже не мучила его. Но в качестве акта неповиновения он все-таки заказал «Амстел лайт».
Допив пиво, Амос поглядел на визави с таким видом, словно должен выполнить неприятную обязанность.
— Монтгомери сказал нам, что при въезде в город денег у него не было, потому-то он и отправился в ломбард. Он въехал в город с пустым баком и пустым желудком. Сказал, что после убийства Марсов рванул прочь из города. Не украл ничего ни у них, ни у кого-либо другого. Работы до отъезда у него не было. Сказал, что гнал всю дорогу до самого Абилина, то есть примерно три часа без остановок.
— Ладно, и что?
— Он вел «Импалу» семьдесят седьмого года с движком ви-восемь. Я посмотрел. Только что с конвейера этот автомобиль проезжал по шоссе восемнадцать миль на галлоне горючки. А с почти двадцатилетним пробегом он вряд ли вытягивал намного больше двенадцати — в лучшем случае. На такую поездку ему требовалось никак не менее пятнадцати галлонов. А бензин тогда стоил чуть больше бакса за галлон. Так что, если он прикатил в город с пустым баком и бумажником и уехал с пустым баком и бумажником, как же он проехал всю дорогу до Абилина, не оставшись без топлива? Да сверх того ему пришлось ехать всю дорогу до дома Марсов, чтобы убить их. Это почти два галлона. Так поведайте мне, как все это возможно?
Дэвенпорт и Джеймисон быстро переглянулись.
— Невозможно, — откашлявшись, произнес Богарт. — Откуда следует, что он либо лжет, либо ошибается.
— В ошибку мне не верится, — отозвался Декер. — Слишком уж он дотошен в деталях. Это мелочь, которую проглядели, когда стряпали легенду.
— Ого, — вскинулся Миллиган. — И где это вы взяли легенду?
— Кто-то ее сложил.
— Это весьма поспешный и, на мой взгляд, неоправданный вывод.
— Ну, полагаю, дело просто в разнице между моим умом и вашим.
Скривившись от этого комментария, Миллиган поднял чашку.
— А вы не забыли про кровь Люсинды в машине Мелвина? Она ведь ни разу не пользовалась этой машиной. Так как же кровь попала туда? Черта лысого ее мог оставить там Монтгомери.
Тут телефон Богарта зазвонил. Он ответил на звонок, послушал несколько секунд и дал отбой. И оглядел сидящих за столом.
— Техасский суд только что постановил дать Марсу полную амнистию. Его освобождают из тюрьмы.
— Замечательная новость, — встрепенулась Джеймисон.
— Если он невиновен, — угрюмо проворчал Миллиган. — И не такая уж замечательная, если нет.
— Интересно, захочет ли он поехать в Алабаму, — произнес Богарт.
— В Алабаму? — удивилась Дэвенпорт. — Зачем?
— Члены семей жертв имеют право присутствовать во время казни. И хотя технически Монтгомери за их убийство осужден не был, вряд ли Марсу выпадет второй шанс увидеть, как его предают смерти.
— Что ж, давайте у него и спросим, — предложил Декер.
Марс сидел в комнате съемного дома под охраной троих агентов ФБР из Остина. Его адвокат Мэри Оливер, очевидно, только-только приехала, потому что, когда прибыли Декер, Богарт и остальная команда, она как раз обнимала Марса.
— Я знал, что это возможно, — сказал Мелвин, — но до сих пор как-то не верится.
— Будет официальное судебное разбирательство, где с тебя снимут судимость, и я уже подала иск на компенсацию со стороны штата, — сообщила Оливер. — Не думаю, что у тебя будут проблемы с получением максимального возмещения.
Когда с поздравлениями было покончено, Богарт поведал Марсу о грядущей казни Монтгомери.
— Я сделал несколько звонков. Вам позволят присутствовать, если пожелаете.
— А ты что думаешь? — Мелвин поглядел на Декера. — Надо мне ехать?
Это заставило Амоса задуматься на несколько секунд.
— Если считаешь, что это может принести тебе успокоение, то да.
— Но ты же считаешь, что на самом деле это сделал не он.
— И могу заблуждаться. — Декер помолчал. — Кроме того, у нас есть еще один повод наведаться в Алабаму.
— И какой же?
— Миссис Монтгомери.
Судебное разбирательство состоялось назавтра. Марс, одетый в дешевый костюм, стоял рядом с Мэри Оливер, пока судья приносил извинения за случившееся и официально снимал с него все обвинения.
— Я могу лишь уповать, мистер Марс, что остаток вашей жизни будет заполнен только положительными событиями, — сказал судья. Потом стукнул молотком, и разбирательство закончилось.
Перед залом судебных заседаний подстерегали несколько репортеров, жаждавших урвать кусочек Марса и его истории. Но к этому моменту Богарт, Декер и Миллиган уже присоединились к толкучке, и Амос использовал свою массу, как шар для боулинга, чтобы проложить путь Марсу сквозь толпы машущих микрофонов к дожидающемуся внедорожнику.
Пока они спешили прочь, Декер сказал:
— Сегодня ты попадешь в национальные новости.
— Удивлен, что кому-то до этого еще есть дело, — отозвался Марс.
— Да, но только на один двадцатичетырехчасовой новостной цикл.
Богарт вручил ему что-то. Мелвин поглядел на полученный предмет.
— Сотовый телефон?
— На самом деле это смартфон, — ответила Джеймисон. — С его помощью можно заходить в Интернет. Отправлять электронную почту и текстовые сообщения. «Твиттер», «Инстаграм», «Снэпчат». Можно делать фото и смотреть телевидение и фильмы… Ах да, а еще звонить, — с ухмылкой добавила она. — Но сексэмэски могут довести вас до беды, так что их лучше пропустите.
Марс погладил экран телефона пальцем.
— Пожалуй, мне предстоит многое наверстать.
— Ну, это лучше, чем наоборот, — заметил Декер.
Поскольку Марс больше не был заключенным, он мог передвигаться без охраны и без наручников. На рейсе «Юнайтед эйрлайнз» Мелвин сидел рядом с Декером. Богарт сидел через проход, Джеймисон и Дэвенпорт занимали места позади Богарта. Миллиган добровольно остался в Техасе, чтобы продолжать работать над делом на месте.
— Давненько не летал я на самолетах. — Марс глядел в иллюминатор. — Они выглядят почти так же.
Декер поправил спинку сиденья, откинув ее на максимально допустимую одну восемнадцатую дюйма.
— Одно отличие есть. Сиденья стали мельче. А может, просто я стал куда крупнее.
Марс продолжал смотреть в иллюминатор.
— Вот уж не думал, что когда-нибудь покину Техас.
— Уверен, ты думал, что не будешь делать еще уйму вещей.
— Я ни разу не присутствовал на казни.
— Просто для сведения: смертельной инъекции Монтгомери предпочел электрический стул.
— Это еще какого черта? — пристально взглянул на него Марс.
— Не могу сказать. Алабама дает выбор, и он решил так.
— Жена его там будет?
— Имеет право. Придет или нет, не знаю. Но даже если придет, сомневаюсь, что приведет сына с собой.
— А если он не убивал моих родителей?
— Он, несомненно, убил нескольких других. Его высшая мера вполне оправдана законом.
Марс кивнул.
— А сколько казнили невинных, по-твоему?
— Даже одного — уже чересчур. Я практически уверен, что далеко не одного.
— Еще минут пять, и я стал бы членом этой группы.
— Как я и сказал при первой встрече, из очень невезучего ты превратился в везунчика.
— Ага. Ну, будем надеяться, везение меня не покинет.
Поглядев в переднюю часть салона самолета, Марс увидел, как стюардесса перегородила проход тележкой для напитков, пока один из пилотов выходил из туалета.
— И с каких пор стали так делать? — поинтересовался он.
— После одиннадцатого сентября, — ответил Декер.
— А, само собой.
Мелвин отвел взгляд от передней части салона и напомнил Амосу:
— Ты сказал, что мы летим туда в том числе ради миссис Монтгомери.
— Верно.
— Зачем?
— Кроме нее, в последние годы ее мужа никто не навещал.
— Ладно, и какое же это имеет значение? — спросил Марс.
— Если все это подстроено, по телефону такое не решается. Нужна встреча лицом к лицу. Она была единственным лицом. Она ходила в тюрьму и говорила мужу, что тот должен сделать. Включая мельчайшие подробности, чтобы он не напутал в своей истории. Наверное, делала это снова и снова, чтобы он наверняка все уяснил.
— Значит, она должна была контактировать с тем, кто убил моих родителей на самом деле? Она это затеяла, а не ее муж.
— Именно так я это и воспринимаю, да.
— Но она же не скажет нам вот так запросто, кто с ней контактировал.
— Нет, не думаю, что скажет, — подтвердил Декер.
— Так что же нам тогда делать?
— Узнаем как можно больше самостоятельно, а потом предъявим ей это.
— И будем надеяться, что она расколется?
— Да. Ты что-нибудь вспомнил о вещах, про которые я спрашивал?
Марс снова устремил взгляд в окно, потому что самолет начал снижение над Алабамой.
— Я много об этом думал. Правду говоря, на ум мне пришла одна-единственная вещь.
— И?..
— У бати был шрам вот здесь, — указал Марс место позади правого уха. — Я увидел его ребенком, когда мы играли в лошадки на полу, знаешь, просто барахтались. Я тогда потрогал шрам и спросил про него. И батя впал в ярость. То есть я думал, он излупит меня в хлам. А потом в комнату вошла мама, увидела, что происходит, и утихомирила его. С той поры со мной он был уже не тот. И отрастил волосы куда длинней.
— Чтобы скрыть шрам?
— Именно. Во всяком случае, так мне кажется.
— А мать ты никогда об этом не спрашивал?
— Нет. Я был слишком напуган. Ни разу не видел батю таким. То есть он был страшен.
Декер уставился в спинку сиденья перед собой.
— Шрам выглядел как рана? От пули или ножа?
— Не от пули. Скорее длинный порез.
— Значит, нож?
— Ага, так мне кажется. Слушай, я понимаю, что это немного.
— Ну, это больше, чем у нас имелось, Мелвин. Мы просто должны разобраться, что это означает.
Четверг, 17.30.
Жить Чарльзу Монтгомери осталось полчаса.
Он съел свою последнюю трапезу из торгового автомата. Сэндвич-барбекю и банка коки.
Его желудку не придется переваривать эту пищу.
Богарт, Декер и Марс сидели в переднем ряду одной из просмотровых. Джеймисон предпочла воздержаться от посещения. Дэвенпорт сидела за спиной у Декера во втором ряду. Кроме них, в комнате было еще три человека. Два журналиста и один из адвокатуры штата Алабама. Из семей жертв не пришел никто, кроме Мелвина.
Узнав Марса, журналисты пытались было проинтервьюировать его, но Богарт, сверкнув жетоном, быстро пресек их попытки.
Занавес был задернут, так что смертная камера пока была не видна. В смежной просмотровой разрешено было присутствовать семье приговоренного. Там занавес тоже был задернут, так что они не знали, здесь Реджина Монтгомери или нет.
Марс нервничал. Лицо его покрывали бисеринки пота, хотя в помещении было прохладно.
Заметив это, Декер положил громадную ладонь Мелвину на плечо:
— Ну что, выдержишь? Или хочешь выйти?
Согнувшись, тот сделал несколько глубоких вдохов.
— Я просто думал, насколько близок был к этому сам.
— Но это не ты, Мелвин, — Декер убрал руку. — Впрочем, мы можем уйти, если хочешь.
— Нет, я в порядке, — Марс выпрямился.
— Уверен?
— Ага.
— Идут, — подавшись вперед, сообщил Богарт.
Монтгомери, покинувшего камеру смертников, куда его перевели в прошлый вторник, окружала дюжина сотрудников исправительного учреждения. Во главе процессии, направляющейся в смертную камеру, шел пастор с Библией, бормотавший молитву. Из акустических колонок лились звуки церковного гимна.
Каталку из камеры убрали и притащили из кладовой электрический стул, прозванный «Желтой мамой» за цвет. Британский заключенный, соорудивший его в 1920-х годах, покрасил его краской, используемой для дорожной разметки. Выглядел массивный стул солидным и крепким.
Потупив взор, пастор отделился от процессии и прошел в смотровую зону, где находился Декер с остальными. Занял свое место в конце ряда и углубился в Библию.
Сотрудники пенитенциарной системы сопроводили Монтгомери в камеру. Потом занавески раздвинули, чтобы Монтгомери мог посмотреть в комнаты посетителей.
Теперь Декер и остальные увидели, что Реджина Монтгомери действительно присутствует. Сына с ней не было.
Взгляд Монтгомери задержался на жене на несколько мгновений, но между ними не прозвучало — и даже не было произнесено одними губами — ни слова. Наконец Реджина отвела глаза.
Начальник тюрьмы вслух зачитал смертный приговор, и у Монтгомери спросили, хочет ли он произнести последнее слово.
Приговоренный снова поглядел на жену. Хотел было что-то сказать, но потом тряхнул головой и отвел взгляд. Потом его взор отыскал Мелвина Марса и остановился на нем. Двое глядели друг на друга долгий мучительный момент.
И снова Монтгомери отвел глаза, не проронив ни слова. На лице у него было написано отнюдь не раскаяние; на взгляд Декера, его выражение напоминало скорее отвращение.
Начальник тюрьмы прошел в другую смежную комнату, где у телефона сидел дежурный — на случай, если губернатор в последнюю минуту вдруг объявит о помиловании.
Помилования не было, и начальник подал соответствующий сигнал.
Десятеро из тюремщиков покинули помещение, миновав начальника, вернувшегося в смертную камеру. Двое оставшихся подготовили Монтгомери, сняв кандалы с его рук и ног, усадив на стул и пристегнув его руки, ноги и голову ремнями к дереву «Желтой мамы».
На голову ему возложили металлический шлем, подключенный к электродам, а затем сверху надели мешок. К рукам и ногам тоже присоединили электроды. И подключили электрический стул к сети.
Начальник прошел в генераторную, где подключил оборудование, потянув за несколько рубильников.
Марс ухватился за подлокотники, дыша тяжело и прерывисто.
— Почти все, — обняв Мелвина за плечи, пробормотал Декер и поглядел на Реджину Монтгомери. Она потупила взгляд.
Декер снова посмотрел на Монтгомери. Лица приговоренного не было видно из-за мешка, но все его тело напружинилось, напоминая каменное изваяние на желтом деревянном троне.
Один из тюремщиков взял табличку с надписью «Готово» и поднес ее к стеклянному окошку генераторной.
Оба тюремщика покинули камеру. Послышался грохот тяжелой двери.
Один из них дал нужный сигнал, дважды стукнув в дверь. Начальник тотчас же послал в стул первые два импульса энергии — восемь ампер, 1850 вольт, длившиеся по тридцать четыре секунды каждый.
На глазах у Декера Монтгомери с маху ударился о спинку стула, когда ток врезал по нему, будто танковый снаряд. Забился в своих путах. Пока он метался, один электрод оторвался от ноги. От головы его закурился дым. В смотровую просочился запах горелого мяса.
Раздался крик, и, посмотрев в его направлении, они увидели, как сомлевшая Реджина Монтгомери валится со стула на пол. Послышался топот тюремного персонала, бросившегося ей на помощь.
Тут Монтгомери накрыл второй удар тока, и его охватила безудержная тряска. Послышались крик, всхлип, снова крик, а затем он повалился вперед, удержавшись на стуле только благодаря путам.
Запах паленой плоти усилился, будто силой втискиваясь в каждую пору кожи.
У них на глазах на ткани мешка всколыхнулся огонек, тут же скончавшийся вместе с сидящим на стуле.
— О боже! — выдохнула Дэвенпорт, подскакивая и бросаясь прочь из комнаты. Было слышно, как ее тошнит в коридоре.
Потом звук генератора, подававшего электричество, пошел на убыль и стих.
Занавески задернули, и покойник, над головой которого еще вился дым, скрылся из виду. Послышалось шарканье множества ног и шипение огнетушителя.
Все было кончено.
— Эта была пара самых долгих минут в моей жизни, — проговорила Дэвенпорт. Лицо у нее было землистым, словно ее до сих пор тошнило.
Они сидели вокруг стола в вестибюле отеля неподалеку от тюрьмы, где остановились.
— Вообрази, какой она была для Монтгомери, — сверкнул на нее глазами Декер.
Дэвенпорт поглядела на него, и румянец отчасти вновь зарозовел у нее на щеках.
— Знаю. Я не то хотела сказать. Просто… это было ужасно.
Хотя Джеймисон казнь и не посещала, выглядела она такой же удрученной и подавленной, как остальные.
— Они убедились, что он действительно умер?
— Обязаны по закону, — устало кивнул Богарт. — Пришел врач и провел нужные проверки. Монтгомери объявили мертвым через пять минут после назначенного часа. Тюремный врач привел Реджину Монтгомери в чувство и осмотрел. Потом полицейский штата отвез ее домой.
Декер обернулся к Марсу, не обмолвившемуся ни словом с момента ухода из тюрьмы. Тот выглядел потерянным, словно не представлял, где находится.
— Ты в порядке? — осведомился Амос.
— Чувак прямо загорелся, — помотав головой, тусклым голосом произнес Мелвин.
— Вот потому-то стулом больше и не пользуются, — прокомментировал Декер. — Слишком многое может пойти сикось-накось. По-моему, штату Алабама следует прекратить давать приговоренным выбор.
— А еще лучше — просто отменить высшую меру, — с яростью бросила Дэвенпорт и поглядела на Марса: — Они едва не казнили вас, невиновного. Само по себе это уже достаточное основание, чтобы покончить с этим. Второго шанса не бывает.
Резко кивнув, Марс отвел взгляд.
— Ну, решать подобное мне не по чину, да и не этот вопрос мы должны решить сегодня вечером, — изрек Богарт. — По-моему, всем нам надо поспать и перегруппироваться утром. Что еще вы хотели сделать, пока мы здесь? — Он поглядел на Декера.
— Еще раз поговорить с Реджиной Монтгомери. Нам нужно узнать, откуда взялись деньги.
— По собственной воле она ничего нам не скажет, — подчеркнула Джеймисон. — В последний раз она чуть ли не дала нам пинка под зад.
— Но она может проговориться или умолчать о чем-то, что могла бы сказать, просто отвечая на наши вопросы.
— Что ж, — Богарт встал, — опять же, за ночь уже ничего не изменится. Так что давайте сегодня закруглимся пораньше. По-моему, я сегодня больше ни на что не гожусь. Присутствие на казни крайне опустошает — во всяком случае, меня.
Спецагент направился прочь. До сих пор не оправившаяся Дэвенпорт шаткой походкой увязалась следом.
Когда же собралась уходить Джеймисон, Декер ухватил ее за руку:
— Погоди, Алекс.
— В чем дело?
Амос поглядел сперва на нее, потом на Марса.
— Вы двое куда-нибудь собираетесь? Прямо сейчас? Потому что я считаю, что ждать не следует.
Стучать пришлось долго, и лишь когда стало ясно, что уходить они не собираются, Реджина Монтгомери наконец открыла дверь. И с вызывающим видом встала в дверном проеме, одетая все в те же вещи, что и во время казни.
— Чего вам надо? — буркнула она.
— У нас просто есть несколько вопросов к вам, — произнес Декер.
— Моего мужа казнили сегодня вечером. Неужели вы не можете оставить меня в покое?! — визгливо заверещала она.
— Прекрасно понимаю ваши чувства, миссис Монтгомери, но я бы не пришел, если б это не было действительно важно. Можно войти? Это займет не более пяти минут.
Реджина поглядела на Джеймисон, потом взгляд ее упал на Марса, и лицо ее исказила гримаса отвращения.
— Что, и он тоже?
— Он в первую очередь, — подтвердил Декер. — Он…
— Я знаю, кто он, черт возьми! Я просто… то бишь у меня нет…
— Всего на пару минут, — настаивал Декер. — А поскольку это касается мистера Марса, ему нужно присутствовать. Будьте так добры, миссис Монтгомери.
Ступив вперед, Джеймисон взяла ее за руку:
— Давайте просто войдем и сядем. Вы что-нибудь ели? Может, чашечку чаю, чтобы помочь вам успокоить нервы? Я могу только догадываться, через что вам пришлось сегодня пройти. Я так сожалею.
— Я… это будет… у меня кусок в горло не полезет, но горячего чаю я бы выпила. Да.
— Просто покажите мне, где и что, и я вмиг приготовлю.
Джеймисон направила Монтгомери в дом, а Декер и Марс пошли за ними по пятам. Как только Джеймисон обернулась, Амос одарил ее взглядом благодарности.
Когда Реджина Монтгомери показала Джеймисон, где что у нее в кухне, она и Марс уселись за кофейный столик в тесной, загроможденной гостиной. Алекс в кухне поставила чайник на плиту, чтобы вскипятить воду, нашла чашку и коробку чайных пакетиков. И, пока вода грелась, присоединилась к остальным.
Садясь напротив Монтгомери, Джеймисон окинула ее взглядом и с удивленным видом ненадолго взяла за запястье.
— Ну? — вперив взгляд в Декера, желчно вопросила Монтгомери.
— Ваш сын здесь? — поинтересовался тот.
— Нет, — отрезала она. — Остался у друга. Я решила, что так лучше. Нет смысла ему иметь дело с… этим.
— Хорошая мысль.
Бросив взгляд на Марса, сидящего рядом с Декером, она неодобрительно поджала губы.
Мелвин ответил ей взглядом. Хотел было что-то сказать, но его опередил Декер:
— Томми сказал нам о страховой выплате.
Это ее ошеломило.
— Что?! Когда вы… как вы узнали, где он?
— «Ревущие пумы», — Декер указал на фото на столике напротив.
— Ну и что? У Чака была страховка. Я — бенефициар. Ничего такого в этом нет.
— На тридцать тысяч долларов?
— Кто вам сказал? — снова вздрогнув, требовательно вопросила она.
— Мы из ФБР, миссис Монтгомери, мы можем сами выяснить.
Послышался свист чайника. Встав, Джеймисон направилась на кухню готовить чай. Налила его в чашку, а потом в поисках каких-нибудь крекеров отодвинула занавеску, загораживавшую небольшую нишу. Оторопев от увиденного, она схватила с полки крекеры и банку арахисового масла и вернулась к раковине, окликнув:
— Эй, Декер, не можешь мне помочь? Я знаю, что миссис Монтгомери не хочет, чтобы мы задерживались тут дольше, чем нужно…
Амос, чуточку сбитый с толку такой просьбой, встал и прошел в кухню. Намазывая арахисовое масло на крекеры, Джеймисон подбородком указала на отдернутую занавеску, вполголоса проговорив:
— Ты туда глянь.
Обернувшись, Декер увидел, что находится в нише, и быстро посмотрел на Джеймисон, вскинувшую брови.
— Я видела еще кое-что, — добавила она.
Минуту спустя они вернулись в комнату — Алекс с чаем, а Декер с тарелкой крекеров с арахисовым маслом — и поставили все это перед Монтгомери, с каменным выражением взиравшей на Марса.
— Спасибо, — проронила она. Пригубила чая и откусила крохотный кусочек крекера, наконец потупив взор.
Пока Монтгомери была занята этим, Джеймисон оглядела комнату, задержав взгляд на стоячей вешалке для пальто. На сей раз она не удивилась.
— Какое вам дело до денег по страховке? — поставив чашку, спросила Монтгомери.
— Томми также сказал, — поведал Декер, — что вы планируете переехать отсюда туда, где он в конце концов пойдет в колледж. Что вы собираетесь купить дом и больше не работать.
После довольно долгого молчания Монтгомери пренебрежительно махнула рукой:
— Да он еще мальчонка. Сам не знает, что городит. Я действительно планирую перебраться туда, где он пойдет в колледж. Но работать мне придется. И черта лысого я куплю дом. Тридцати тысяч долларов маловато, чтобы сидеть дома и бить баклуши.
— Значит, вам придется работать?
— Вы что, не расслышали? Да, мне придется работать. Я что, похожа на богачку? Я всю жизнь вкалывала до опупения, до потери пульса. Вот если Томми пробьется в НФЛ, тогда уж он обо мне позаботится.
— Я бы на это не ставил, — подал голос Марс. — Тут один шанс на миллион.
— Вы-то играли в футбол, как я слыхала, — смерила она его взглядом.
— Это жестокий спорт. Велите Томми лучше стать доктором или адвокатом. Тогда его ждет куда более здоровая жизнь на пенсии.
— Не сомневаюсь, что вы злитесь на моего муженька, но он же сознался. Только потому вас и выпустили из тюрьмы.
— Только из-за него я и попал в тюрьму, — парировал Марс. — Он убил моих родителей. Так что, уж извините, благодарности я не чувствую.
Тряхнув головой, она проворчала что-то вроде: «Ну, народ».
Декер удержал Марса, готового вскочить на ноги, положив тяжелую ладонь ему на плечо и спросив Реджину:
— Когда вы получите страховку?
— А вам-то что до того?
— Я сказал вам, что у меня всего несколько вопросов, миссис Монтгомери. Чем быстрее вы на них ответите, тем быстрее мы удалимся. Обратное тоже верно.
Взяв чашку, она сделала глоток чая, съела крекер и наконец сказала:
— Надо сперва подать исковое заявление. Это может занять несколько дней, возможно, неделю. Уж что-что, а доказательства его смерти налицо.
— Верно, — поглядев на Джеймисон, Декер кивнул.
— Красивые часы, — указала Алекс на запястье Монтгомери. — «Картье», не так ли?
— Нет, где там, — Монтгомери поспешно прикрыла их другой рукой.
— На циферблате написано «Картье», — указала Джеймисон.
— Я взяла их баксов за десять, — Реджина посмотрела на запястье.
— Где?
— Забыла.
— Распространение контрафакта противозаконно, — заявил Декер.
— Так найдите того, кто их продал, и арестуйте.
Встав, Амос прошел на кухню, отдернул занавес, поднял сложенные там коробки, принес их в комнату и поставил на пол.
— Какого черта вы творите?! — взвилась Монтгомери, встав во весь рост. — Не имеете права! Это мое!
— «Шанель». «Нейман Маркус». «Сакс». «Бергдорф Гудман». «Джимми Чу». Очень хорошие вещи. И очень дорогие.
— А это «Эрмес», — указала Джеймисон на сумочку, висящую на вешалке у двери. — Мне бы такую, да не по средствам.
Хозяйка побелела, как плат.
— Это все подделки. Настоящие мне не по карману.
— А я и не знал, что поддельщики поставляют свой товар в коробках с названиями торговых марок на боку, — промолвил Декер. — Обычно их продают на улицах.
На это Монтгомери не отозвалась ни словом. Сделала еще глоток чая и съела еще крекер.
— Можно заглянуть в коробки? — спросил Амос.
— Нет!
— Почему?
— У вас есть ордер на обыск?
— На самом деле он мне и не нужен.
— Почему это? — вытаращила она глаза.
— Я был офицером полиции, но сдал жетон.
— Но вы же из ФБР!
— Как гражданский служащий, а не агент. Никакого значка не получал и никакой присяги не приносил.
Несмотря на протесты Монтгомери, Декер открыл коробки и сфотографировал их содержимое камерой своего телефона. Потом подался вперед, оказавшись лицом к лицу с Монтгомери на расстоянии пары-тройки дюймов:
— Мы легко можем отследить все эти покупки. А поскольку вы уже сказали нам, что еще не получили страховую выплату, она источником средств быть не может. Так почему бы не сказать нам правду, миссис Монтгомери? Как вы разжились деньгами?
— Не пойму, что за чертовщину вы несете!
— Вы правда хотите разыграть все подобным образом?
— Убирайтесь из моего дома!
— Кто-то заплатил вам, чтобы ваш муж солгал и сказал, что убил моих родителей, — проговорил Марс. — Кто это был?
— Кем ты себя вообразил, черт побери, разговаривать со мной подобным тоном?! — поглядев на него, яростно огрызнулась она. — Ты всего-навсего…
— Кто? — перебил Марс. — Цветной мальчонка, который должен держать рот на замке рядом с добрыми белыми людьми вроде вас?
— Вон из моего дома! — заверещала она.
— Я потерял двадцать лет жизни! — рявкнул в ответ Марс.
Монтгомери перевела взгляд на Декера:
— Выметайтесь из моего дома, пока я не вызвала копов.
— Можете вызывать, — не смутился Амос. — И тогда мы поведаем им, что нам известно. И выясним, что за деньги на вас свалились и почему. И тогда вы в беде по уши. Фактически говоря, отправитесь в тюрьму.
Это ее ошеломило.
— Я не делала ничего дурного.
— Попытка препятствовать правосудию. Преступный сговор. Пособничество убийце и соучастие.
— Я этого не делала!
— Делали — помогая тем, кто убил Марсов на самом деле. А совокупное наказание за все эти преступления означает, что вам не придется утруждаться следовать за сыном в колледж. Кров и стол вам предоставит правительство. — Он на миг примолк. — До конца жизни.
Казалось, Реджина Монтгомери вот-вот опять сомлеет. Сделав несколько глубоких вдохов, она процедила:
— Убирайтесь из моего дома.
— Будь по-вашему, — согласился Декер. — Вернемся завтра. С полицией. — Он извлек телефон. — Скажите «сыр»! — и щелкнул часы «Картье».
— Вон! — взвизгнула она и хотела было бросить в Декера чайной чашкой, но Джеймисон перехватила ее руку, и чашка, выпав из руки на пол, разлетелась вдребезги. Выходя, Амос сфотографировал сумочку «Эрмес».
На улице Джеймисон поглядела на Декера:
— Она адски виновна.
— Да, вот именно. Кстати, очень хорошая работа, Алекс, — похвалил Амос.
— У меня бывают взлеты, особенно когда речь идет о высокой моде, — улыбнулась она.
— Ты прав, Декер, — вставил Марс, — с ней действительно кто-то расплатился.
— Теперь нам осталось лишь выяснить, кто именно.
Декеру снился цветной сон. Это была комбинация комнат, чисел и дней недели, и все это было расцвечено разными яркими оттенками. Для него этот феномен был сравнительно нов. Но, как сказал ему один из врачей в Институте познания, мозг постоянно развивается, и время от времени Амоса будут подстерегать новые переживания.
Но шум продолжал вмешиваться. Он почти выбрался из комнаты и двигался к чему-то новому, темному и загадочному, к головоломке, ждущей решения. Однако шум явился снова, щекоча уши, будто зудение комара. И расстроил все, что Декер пытался сделать.
Наконец, как ныряльщик, покидающий глубины и всплывающий к поверхности, Амос выпутался из цветов, снова вдохнув воздух. Открыл глаза и увидел другой цвет.
От его телефона, лежавшего на прикроватном столике, исходил яркий белый свет. И телефон жужжал.
Приподнявшись, Декер подхватил телефон, увидел, что сейчас три часа ночи, а звонок от Богарта.
— Алло?
— Декер, вы можете встретиться со мной в вестибюле минут через десять?
— А в чем дело?
— В Реджине Монтгомери.
— И что с ней?
— Она мертва.
Через пять минут Декер в вестибюле увидел, как первой вниз спустилась Дэвенпорт, за ней Джеймисон, а минутку спустя широкими шагами вошел и Богарт.
— У меня снаружи машина.
— Где Мелвин? — спросил Декер.
— Я подумал, что лучше его в это не вмешивать.
— Вы сказали, что она умерла. Как? — спросил Амос.
— Давайте сядем в машину.
— А как там ее сын, Томми? С ним ничего не случилось?
— Нет. Его не было дома. Он остался у друзей. А сейчас его взял к себе футбольный тренер.
Богарт вывел всех наружу, и все забрались во внедорожник. Богарт вел, Декер сидел рядом. Женщины заняли заднее сиденье.
Как только машина отъехала от отеля и покатила по дороге, Декер поинтересовался:
— Как она умерла?
— Еще толком неизвестно.
— Как это может быть неизвестно?
— Потому что разнесло весь дом. Обломки еще разгребают.
— О боже! — охнула Дэвенпорт.
— Но Реджину нашли? — уточнил Декер.
— Да. Положительное опознание. В смысле, она была несколько изуродована, но не настолько, как Марсы. Положительную идентификацию провели прямо на месте.
— Ладно, теперь взрыв. Газ?
— Дом снабжался от подземного пропанового газгольдера, так что да, возможно.
— А могло быть что-нибудь еще?
— Как это? — стрельнул на него глазами Богарт.
Декер оглянулся на Джеймисон, а потом снова повернулся к спецагенту:
— Вечером мы нанесли Реджине визит.
— Что?! — воскликнул Богарт. — Вы и кто еще?
— Джеймисон, Мелвин и я. Это была моя идея.
— Зачем?
— У меня была гипотеза.
— И вы не хотели информировать меня?
— Вы сказали, что на сегодня с вас хватит, а я ждать не хотел.
Вид у Богарта был и сердитый, и огорченный в одно и то же время.
— Мы собирались доложить вам все, что выяснили, сразу с утра, агент Богарт, — поспешно вставила Джеймисон.
— Что ж, и на том спасибо, — саркастически бросил он.
— Но, — уточнил Декер, — выяснили мы много.
— Рассказывайте.
Амос изложил все, что разыгралось в доме Реджины Монтгомери.
Поразмыслив, Богарт сказал:
— Декер, если б вы сказали мне это вчера вечером, я бы выставил у ее дома охрану. На самом деле я бы тут же взял ее для допроса, и сегодня она была бы жива, чтобы открыть нам правду.
Откинувшись на спинку сиденья, Декер смотрел в боковое окно.
— Ага, теперь понимаю.
— То, что ваш мозг работает лучше наших, вовсе не значит, что вы непогрешимы.
— Ладно, извините, — вздохнул Амос. — Я напортачил.
— И не только. Вполне возможно, что именно ваши действия привели к убийству Реджины Монтгомери.
Декер промолчал.
— Собирая эту команду, — добавил Богарт, — я считал свое ви́дение, что мы будем действовать как команда, достаточно очевидным. Мне вовсе ни к чему, чтобы вы тут изображали анахорета, Декер. В конечном итоге за все это несу ответственность именно я. Включая и то, что произошло с Монтгомери.
— Я… я не знаю, что сказать, — неловко промямлил Амос.
— Оставим это на потом, — сурово посмотрел на него Богарт. — Но вопрос еще не закрыт. Ясно?
Декер кивнул. Джеймисон и Дэвенпорт с тревогой наблюдали за ними.
— А теперь поведайте мне, что, по-вашему, произошло, — сухо выговорил Богарт.
Взяв себя в руки, Декер сказал:
— Либо кто-то следил за нами вчера вечером, либо Реджина позвонила кому-то прямо после нашего ухода и рассказала о случившемся. И этот человек приехал и убил ее. Так что вы правы, наш приход послужил катализатором убийства. — Он помолчал. — Но я считаю, что она была обречена — так или эдак.
Богарт вывел машину на эстакаду, ведущую к автостраде, притопил педаль газа и только после этого поинтересовался:
— Как это?
— Она была неприбранным концом. Ей дали прожить достаточно долго, чтобы ее мужа казнили и он не мог отречься от признания. Ей уже дали часть обещанной платы, потому-то она и накупила все эти вещи. Но к чему оставлять ее в живых после смерти мужа? Вероятно, она знала слишком много. Сомневаюсь, что ей было известно, кто именно за всем этим стоит, но ведь с кем-то же она контактировала. И если б сказала нам об этом, мы предположительно смогли бы отследить это до источника. Так что с Реджиной все равно было бы покончено.
— Не лишено смысла, — кивнул Богарт.
— Но теперь, когда ее устранили, мы этот шанс упустили, — подвел черту Декер, хлопнув ладонью по торпедо, отчего все подпрыгнули. — Не следовало мне оставлять ее так вот просто. Я должен был знать, что так и будет. — Он поглядел на Богарта: — Я все испортил.
— Ну, на самом деле вы единственный заподозрили ее в первую очередь, — заметил агент ФБР. — Но давайте доберемся до ее дома и поглядим, что сумеем найти.
Декер рассеянно кивнул, но лицо его выражало полнейшую безнадежность.
«Я идиот. Эта женщина мертва, потому что я идиот».
То, что не сумел уничтожить первоначальный взрыв, свел практически на нет принявший его эстафету пожар. Повезло еще, что во второй половине дома никто не жил. Ряд соседних строений тоже понес существенный ущерб, но, к счастью, кроме Реджины Монтгомери, других жертв не было.
Декер внимательно озирал участок. Пожар погасили. Дом Монтгомери был катастрофически поврежден. Просто чудо, что тело уцелело настолько, что его удалось опознать. Очевидно, взрывом женщину выбросило из дома, прежде чем его охватил пожар. Пожарные доложили полиции, что ее тело нашли в переднем дворе.
Богарт припарковал внедорожник на изрядном отдалении от участка, и остаток пути они прошли пешком. Начала сеяться мелкая, как пыль, изморось, смешиваясь с дымом от еще тлеющих развалин, отчего казалось, будто они бредут сквозь туман.
Они собрались у задней дверцы кареты «Скорой помощи», и один из местных полицейских снял простыню с лежавшего там трупа.
Это была явно Реджина Монтгомери. Лицо ее было обожжено, но в остальном невредимо. Возможно, ее убило ударной волной. Одной из ног недоставало, равно как и части правой руки.
— Часы «Картье» по-прежнему на ней, — заметила Джеймисон.
Декер окинул тело взглядом, потом посмотрел на руины дома. Выше и ниже по короткой улице люди стояли перед своими домами, гадая, что за чертовщина тут происходит. Некоторые были одеты в рваные халаты, остальные — просто в нижнем белье.
Поскольку каждый из двухквартирных домов был оборудован собственным пропановым газгольдером, власти сочли за лишнее эвакуировать район, как поступили бы в случае взрыва природного газа, поступающего по магистральному газопроводу.
Богарт потратил несколько минут на то, чтобы растолковать местным полицейским гипотезу о том, что могло случиться.
— Ну, у нас тута есть парни по поджогам, — сообщил один из них. — Они смогут сказать, ежели кто затеял это намеренно. След завсегда остается.
И ушел доложиться, оставив их четверых уныло озираться по сторонам.
— Даже если удастся отследить точку происхождения взрыва, она не даст нам ни намека на то, кто это сделал, — сказала Дэвенпорт.
Богарт и Джеймисон подтвердили это очевидное мнение кивками, но Декер взирал на место, где некогда стоял дом, явно блуждая мыслями где-то далеко.
— В чем дело? — спросил Богарт, заметив его рассеянность.
— Отсюда и сюда только одна дорога. Тут абсолютно никакого укрытия, чтобы устроить наружное наблюдение. Это достаточно далеко от главной дороги, так что тот, кто приехал и совершил это, должен был рискнуть оставить свой автомобиль там и прийти пешком. Иначе кто-нибудь что-нибудь да услышал бы. Или увидел… — Обернувшись, он поглядел на Богарта: — Кто-нибудь видел или слышал что-нибудь?
— Могу выяснить, нет проблем.
Спецагент поспешил к группе офицеров полиции, сгрудившихся возле разрушенного дома и наблюдавших, как пожарные заливают последние угли. Переговорил с ними пару минут и вернулся к Декеру.
— Они обошли дома вскоре после приезда и собрали показания у каждого. До взрыва никто ничего не видел и не слышал.
Амос посмотрел вверх и вниз вдоль ряда двухквартирных домов и людей, стоящих перед каждым.
— Квартира, смежная с квартирой Монтгомери, была свободна?
Богарт кивнул.
Декер снова поглядел вверх и вниз вдоль ряда домов.
— А еще свободные есть?
— Не знаю.
— Ну, люди стоят перед каждым крыльцом, кроме вон того.
Он указал на четвертый дом слева. Свет в нем был погашен, и, как и сказал Декер, перед домом никто не стоял.
— Машины там нет, но это ничего не значит. Не у каждого из местных обитателей есть машина, — заметил Богарт. — И дом может быть свободен.
Амос мысленно обратился к обоим случаям посещения Реджины Монтгомери. Когда он был здесь с Богартом, не видел ничего. Но вчера вечером видел свет в этом доме и машину, припаркованную перед ним. Сообщив об этом шефу, он присовокупил:
— Автомобиль был четырехдверной «Тойотой Авалон». Номерные знаки с моего места видны не были. Но перед домом можно увидеть колеи от колес машины. Они свежие.
— Ладно, — оживился Богарт, — это представляет все в новом свете. Там может кто-то быть.
— Давайте посмотрим сами, — предложил Декер. — И не помешало бы захватить подкрепление.
Он достал пистолет, а Богарт жестом подозвал одного из офицеров, поспешивших на зов. После инструкций, полученных шепотом, офицер и его коллеги достали оружие и направились к темному дому. Подойдя, они окружили его. Декер и Богарт встали позади троих офицеров, а старший коп постучал в дверь, представился и попросил открыть. В ответ не донеслось ни звука.
Он позвал снова, а потом пинком вышиб дверь. Хлипкое дерево уступило с первой же попытки. В тот же самый миг вылетела и задняя дверь, и две группы полицейских наводнили тесное пространство.
Минуту спустя дали отбой.
Декера и остальных впустили в дом.
Смотреть там было особо не на что. Он был пуст. Не то что мебели, даже щепки не было, как и чего-либо другого.
— Не похоже, чтобы кто-нибудь тут был, — промолвила Дэвенпорт.
— Но кто-то все же был, — отозвался Декер.
Марс продолжал недоверчиво потряхивать головой.
— Кто-то просто убил ее? Взорвал ее дом?
Декер кивнул.
Они сидели в вестибюле отеля вместе с Джеймисон и Дэвенпорт.
— Но ты говоришь, ее сын в порядке? — переспросил Мелвин.
— В полнейшем, если не считать, что лишился обоих родителей практически в один и тот же день.
— И ты вправду считаешь, что кто-то ее убил?
— Если нет, то величайшего совпадения мне видеть не доводилось. А я не верю даже в мелкие.
— Вам известно, кто мог это сделать?
— Тот, кто расплатился с ней часами «Картье», дорогими шмотками и посулами лучшей жизни для нее и сына.
— Так ты думаешь, Томми может быть в опасности? — вклинилась Джеймисон.
— Богарт организовал для него охрану силами полиции штата, — ответил Декер. — Сомневаюсь, что мать обмолвилась ему хоть словом, но ее убийца не может питать стопроцентную уверенность. Когда мы говорили с Томми, он совершенно откровенно считал, что это просто страховка.
— И что нам теперь делать? — поглядел на него Марс.
В этот момент вошел Богарт, взволнованный и огорченный одновременно.
— В чем дело? — спросила Джеймисон. — Хоть не очередное убийство?
Тряхнув головой, спецагент рухнул в свободное кресло рядом с Дэвенпорт.
— Нет, не то, — старательно пряча от всех глаза, произнес он. — На самом деле все куда сложнее.
— Не хотите нам поведать? — вглядывался в него Декер.
Богарт поднял глаза на Амоса:
— Мне только что звонили из округа Колумбия. Нас официально снимают с этого дела.
— Что?! — в один голос воскликнули Джеймисон с Дэвенпорт.
— Позвольте перефразировать. Контора не видит здесь дела. Во всяком случае, открытого. Обвинения с мистера Марса сняты. Настоящий убийца сознался и заплатил высшую цену. Вот и всё. Они хотят, чтобы мы вернулись домой.
— А как же смерть Реджины Монтгомери? — спросил Декер, не сводя с Богарта глаз.
— Не имеет отношения к делу — во всяком случае, для них. Несчастный случай, ничего более. И уж определенно вне юрисдикции ФБР.
Марс оглядел всех по очереди, прежде чем остановить взгляд на Богарте.
— Так что же конкретно это означает, агент Богарт?
— Это конкретно означает, что мы собираем вещи и уезжаем обратно в Куантико. Сожалею, что все так обернулось. Не так я все планировал… Дам знать Миллигану. Он может ехать прямиком из Техаса.
— Что ж, он будет в экстазе, — сухо обронил Декер.
Встав, Богарт протянул руку Мелвину, и тот, поднявшись, пожал ее.
— Сожалею, что приходится вот так все бросать, мистер Марс. Будь моя воля, я бы поступил иначе. Но желаю вам всяческого успеха и благополучия.
— Лады, — откликнулся огорошенный Марс. — Само собой, спасибо.
— Удачной поездки, агент Богарт, — подал голос Декер.
Того эта реплика будто ничуть не удивила.
— Значит, вы не едете?
— Я не бросаю дело, пока не закрою его. Так что я остаюсь, чтобы довести его до конца.
— Декер, прислушайтесь к голосу разума, вы не можете так поступить, — воззвал Богарт.
— Это я могу. И именно так и поступлю.
— Но вы работаете на…
— Я подаю в отставку, — перебил Амос.
Спецагент тяжело вздохнул.
— Вы в самом деле все тщательно обдумали?
— Да, хотя много времени на это и не потребовалось.
— А вы как? — поглядел Богарт на обеих женщин.
— Я остаюсь с Декером, — твердо заявила Джеймисон.
Взгляд Богарта обратился к Дэвенпорт.
— А вы?
Та была настроена не столь решительно, но, искоса поглядев на Декера, проронила, пряча глаза от Богарта:
— Я тоже остаюсь.
Он медленно кивнул.
— Похоже, моя команда и проект вне игры.
— Мы сожалеем, агент Богарт, — добавила Джеймисон.
— Вы-то, может, и да, — вдруг улыбнулся спецагент, — но он — нет, — и глянул на Декера.
— Ничего личного, — пояснил тот. — Но Чарльз Монтгомери не убивал Роя и Люсинду Марс. Я собираюсь выяснить, кто это сделал.
— Желаю удачи. Хотелось бы и мне остаться и помочь вам. Но, в отличие от вас, у меня такой возможности нет.
Повернувшись, Богарт удалился.
Марс быстро взглянул на Декера:
— Эй, мужик, тебе вовсе незачем этого делать. Я не хочу, чтобы ты терял работу из-за меня.
— В данный момент моя работа состоит в том, чтобы выяснить, что случилось с твоими родителями, Мелвин, — заявил Декер. — А под эгидой ФБР или нет — это ни черта для меня не значит.
— Но этот чел — твой друг.
— И агент Богарт по-прежнему мой друг. И неприятности ему не грозят. Он подчиняется приказам.
— Но когда это кончится, тебя могут не принять обратно на работу.
Декер посмотрел на Джеймисон, прежде чем обернуться к Марсу.
— Это наша проблема, Мелвин, а не твоя.
— Что будем делать теперь? — поинтересовалась Дэвенпорт.
— Поскольку мы больше не в ФБР, — ответил Декер, — полиция не обязана с нами сотрудничать.
— Это сильно осложняет дело, — заметила Дэвенпорт.
— Вот потому-то мы и не скажем об этом полиции, — продолжал Амос.
— Лгать полиции?! — воскликнула Дэвенпорт. — Послушай, я понимаю, что сама согласилась остаться, но попасть из-за этого в беду я не хочу.
— Мы не станем лгать. Мы ничего об этом не скажем. Просто продолжим расследование как ни в чем не бывало. Если полицейские будут думать, что мы все еще работаем в ФБР, — это их ошибка.
— Но послушай, Декер, — не унималась Дэвенпорт, — уж наверняка Богарт проинформирует их, что ФБР выходит из игры.
Амос бросил взгляд в сторону лифтового холла, где спецагент дожидался лифта, то и дело украдкой зыркая в их сторону.
— Нет, не думаю.
— Ладно, — подключилась Джеймисон, — возвращаясь к вопросу Лайзы, что будем делать теперь?
Декер переключил внимание на нее:
— Поймаем убийцу.
— Но как?
— У нас есть зацепки, надо просто их раскрутить.
— Какие зацепки? — не поняла Дэвенпорт.
— Взорванный дом. Четырехдверная «Тойота Авалон». И то, что соседи могут поведать нам о лице или лицах в том доме. И мы можем отследить деньги, полученные Реджиной.
— Ты правда думаешь, что это даст ответы? — спросил Марс.
Декер встал.
— В чем залог победы на футбольном поле?
— В подготовке, — не задумываясь, откликнулся Марс.
— Вот именно. Ну, а в расследовании полевая подготовка означает изучение всех мельчайших деталей в уповании, что они приведут к большим ответам. А как показывает мой опыт, при поиске преступников нужно глубоко закопаться в дерьмо. Потому что именно там они и живут. Пошли.
И он широкими шагами направился прочь из вестибюля.
Марс поглядел на Джеймисон:
— Дьявол, он и вправду всегда такой.
Ливни, гвоздившие землю последние несколько часов, превратили участок взорванного двухквартирного дома в трясину.
Облачившись в плащи и сапоги, Декер, Джеймисон и Дэвенпорт обходили участок в поисках каких-либо улик и беседовали с местными копами. Марс, не принадлежавший ни к ФБР, ни к местной полиции, вынужден был наблюдать за происходящим из окна прокатной машины, на которой они приехали.
— Мы не могли найти никаких свидетельств наличия катализатора, таймера или материалов бомбы, агент Декер, — сообщил коп, сопровождавший их на участке.
Амос не стал поправлять его на предмет своего статуса «агента». А его удостоверение ФБР было приколото к плащу на видном месте на всеобщее обозрение. То же самое касалось Джеймисон и Дэвенпорт.
Декер обозрел россыпь обломков.
— Как, по-вашему, вы еще можете что-нибудь откопать?
— Обычно к этому времени мы бы уже что-то нашли. Мы тут не новички по части взрывов. Народ любит рвать всякое дерьмо, так что мы знаем, что высматривать. И нам известны картины взрывов при использовании самодельных устройств. В данный момент все указывает на то, что это был несчастный случай. Дом был старый, в очень плохом состоянии. Мне представляется, что трубы и вентили, идущие от подземного пропанового резервуара, были отнюдь не в девственном состоянии. Эти штуки взрывались и прежде. Бывает.
— Ухватил, — кивнул Декер. — Только мне было бы куда спокойнее, если б момент был другой.
Коп понимающе кивнул.
— То бишь как только казнили ее мужа?
— Именно.
— А вы не думаете, что она совершила самоубийство, а?
— Подорвав себя? — скептически бросил Декер.
— Нет, но она могла попытаться сунуть голову в духовку или что-нибудь вроде того, а потом просто взорвалась. Вы сказали, что она была курильщицей. Могла зачем-нибудь чиркнуть спичкой…
— Тоже гипотеза, но не думаю, что правильная.
Покинув офицера, Декер присоединился к Дэвенпорт и Джеймисон.
— Что теперь? — спросила промокшая и явно раздраженная Дэвенпорт.
— Ну, поскольку они не нашли то, что вызвало взрыв, теперь поговорим с соседями.
— Можем мы хотя бы подождать, пока дождь пройдет? — поинтересовалась Дэвенпорт.
— Ты можешь, — изрек Декер.
Повернулся и направился к ближайшему дому.
— Идешь? — Алекс глянула на Дэвенпорт.
Та посмотрела вслед Декеру, и по лицу ее промелькнула досада.
— Вообще-то, я думаю подождать с Мелвином. Это может быть более продуктивно.
И побрела к машине, а Джеймисон поспешила за Декером.
Обитатели шести домов «Тойоты Авалон» не заметили. Седьмую дверь открыла миниатюрная согбенная седовласая старушка с ходунками, с виду под сотню лет, одетая в белый махровый купальный халат. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы обозреть громаду Декера целиком. Линзы ее очков толщиной не уступали бутылочным донцам, и Амос не питал особой надежды, что она сможет поведать им хоть что-нибудь.
Она пригласила их в дом, волнуясь оттого, что, как она сказала, «федерал» пришел с ней потолковать.
— И федералица, — добавила она, закивав и улыбнувшись Джеймисон, когда они расселись вокруг маленького ветхого кофейного столика. — Наверное, даже ФБР уразумело, что женщины могут справляться с делами куда лучше мужчин.
— Пожалуй, — Джеймисон бросила на Декера озорной взгляд.
— Звать меня Патрисия Брей, но вы можете звать меня Патти. Так зовут меня вся моя семья и друзья — ну, звали, когда были живы. Правду сказать, я теперь осталася одна-одинешенька. Последняя из девятерых братьев и сестер.
— Прискорбно слышать это, Патти, — промолвила Джеймисон.
Толстый муаровый кот вспрыгнула к Брей на колени, и старушка погладила его.
— Но я не одинока. Это Тедди. Ему шестнадцать, и нипочем не угадать, кто из нас кого переживет.
— Вы слыхали, что случилось с вашей соседкой? — спросил Декер.
Брей кивнула, огорченно поджав губы.
— Я знала Реджину. Что за жизнь у нее была! Но, я слыхала, с Томми все благополучно, благодарение Господу. Он чудесный юноша. Он помогал мне по дому невесть сколько раз. Вырос у меня на глазах. Они переехали сюда, когда этого ейного муженька перевели в тюрьму, что дальше по дороге.
— Мы знаем.
— Его только что казнили на электрическом стуле, — добавила Брей, — а теперь еще и это… — Она вздрогнула: — Боже мой, так, значит, Томми теперь круглый сирота! Кто же о нем позаботится? Он же еще школу не кончил.
— Этот вопрос сейчас решают, — заверил ее Декер. — Пока что он поживет у своего тренера по футболу.
— О, это очень хорошо. Он хорошо играет в футбол. Реджина могла разглагольствовать о нем часами. Очень гордая мамочка.
— Так вы много с ней беседовали? — спросил Декер.
— О да! Я привыкла печь, и мне нужны припасы. Теперь уж я старовата для такого, так что Реджина помогала мне с закупками, да и по дому малость. А еще присылала Томми на подмогу. Чудеснейшая женщина на свете.
Декер бросил на Джеймисон чуточку виноватый взгляд.
— Этого я о ней не знал.
— О да. Жизнь у нее была нелегкая, как я сказала. Но в последнее время она выглядела посчастливее. То бишь, может, потому, что завидела свет в конце тоннеля. Насчет ее мужа и все такое прочее. Опять же, в ее жизни был Томми. Думаю, за это-то она и держалась. Позаботиться, чтобы он пошел в хороший колледж. Быть там, чтобы позаботиться о нем.
— Она не рассказывала вам о своих планах на будущее? — поинтересовалась Джеймисон.
— О, разумеется. Она собиралась съехать отсюдова, что в определенном смысле меня огорчало. Но у нее своя жизнь, а мне уж осталось всего ничего. Она собиралась последовать за Томми в колледж. То бишь посещать-то колледж она не собиралась, а просто жить неподалеку. Приглядывать за ним, сами понимаете. Он был для нее светом в оконце.
— А она не говорила, как собирается устроить это в финансовом плане? — осведомился Амос.
— Сказала, что есть деньги со страховки. Так что, наверное, этот ейный муж хоть на что-то сгодился.
— А вчера вечером вы не видели ничего подозрительного? — справился Декер.
— Подозрительного? Я думала, это газ взорвался.
— Полиция еще ведет расследование. На данном этапе им приходится рассматривать каждую версию.
— О, разумеется, понимаю. Ну, я легла пораньше. Должно быть, съела что-то не то. А потом, не успела опомниться, как будто бомба взорвалась. Я натянула халат, пошла к передней двери и… — Голос ее оборвался, и рука, гладившая Тедди, задрожала.
Джеймисон поспешно накрыла ладонь старушки своей:
— Всё в порядке. Вам незачем вдаваться в подробности. Мы знаем, что произошло.
— Так вы не видели ничего необычного? — уточнил Амос.
— Нет, ничего такого не припоминаю… — Она внезапно огляделась. — Где мои манеры?! Не хотите ли чего-нибудь выпить? Кофе? На улице сыровато.
— Нет, спасибо. Мы в норме. — Декер помолчал, формулируя следующий вопрос. — Ладно, теперь…
— А вы не хотите, чтобы я сделала кофе вам? — перебила его Джеймисон. — Как вы сказали, на улице сыровато.
Декера это бесцеремонное вмешательство выбило из колеи, но Брей тепло ей улыбнулась:
— Ой, ласточка, было бы очень славно. Я только что поставила чайник, когда вы постучались.
— Вы что-нибудь туда кладете?
— Да, черный кофе, — хихикнула Брей. Хмыкнула и Джеймисон, но Декер и так сидел как на иголках.
Алекс принесла кофе и налила его старушке. Та, отхлебнув, поставила чашку рядом с собой на приставной столик. И снова сосредоточилась на Декере:
— Ну, о чем вы собирались спросить, молодой человек?
— Вы когда-нибудь видели «Тойоту Авалон», припаркованную перед домом через два от вас?
— «Авалон»?
— Да.
— Вы имеете в виду бежевую четырехдверную?
Декер чуточку выпрямился:
— Да.
— Вот не знала, что это «Авалон»… Была здесь вчера.
— В какое время?
Сняв очки, Брей рукавом стерла с линзы грязь.
— О, я бы сказала, около шести. Должно быть, так, потому что вечерние новости только пошли. Я знаю, люди больше не смотрят новости по телевизору. Используют эти компьютеры и все такое, и даже телефоны! Но я любила смотреть Уолтера Кронкайта, и хотя на телевидении уже никого сравнимого с Дядюшкой Уолтом, я все едино смотрю. Так что около шести я пошла выпустить Тедди погулять и побегать. А потом увидала ее. Припаркованную спереди.
— Вряд ли вы разглядели номерной знак? — предположил Декер, глядя на толстые очки дамы, которые она снова пристроила на носу.
— Там были буквы «A» и «R» и цифра «4». О, и номер был из Джорджии.
— Номер Джорджии, вы уверены? — удивился Декер.
— Чертовски уверена. Я играла со своими детишками в эту игру с машинами невесть сколько раз. Знаете, считать номера штатов? Это было еще в ту пору, когда люди ездили на большие расстояния с постелями в багажниках, чтобы дети в них спали, а ремни безопасности использовали только затем, чтобы держать покупки на сиденье. Я повидала довольно номеров Джорджии. Там джорджийский персик прямо посередочке. Других ведь номеров с персиком нет, правда?
— Нет, нету, — подтвердил Декер, бросив быстрый взгляд на Джеймисон. — Вы видели, кто был за рулем?
— Видите ли, обычно этот дом пустует. То бишь владелец сдает его внаем, но там живут только те, кому более приличное место не по карману. Вроде меня. У меня ведь только соцстрах. Я заметила машину, потому что она была славная, относительно новая. Как правило, в этой округе у большинства людей машин нет. Они ловят автобус на главной дороге или ездят на работу на велосипедах. Ну, у Реджины машина была, но лет двадцати пяти, уже на ладан дышала. Говорите, это «Авалон» был припаркован спереди? — Декер кивнул. — Ну, выглядел он довольно новым.
— А человек, который его вел? — снова подсказал Амос.
— А, верно. Ну, его я тоже видела.
— Так это был мужчина?
— Ну, разве я только что не сказала, что был?
Джеймисон, изо всех сил сдерживая улыбку, подключилась:
— Вы не могли бы нам сказать, как он выглядел?
— Он был большой. Ну, не такой большой, как вы, — добавила она, смерив Декера взглядом с головы до ног. — Но близко к тому, во всяком случае, по росту.
— Возраст? — спросил Амос.
— Не такой юный, как вы, но и не такой старый, как я. Может, семьдесят. Лысый или почти. С венчиком седых волос. Ни бороды, ничего другого на лице. Лицо суровое.
— Толстый, худой?
— Ни то, ни другое. Выглядел достаточно подтянутым, крепким. Ни брюха, ничего другого. — Она хлопнула ладонью по колену. — Что вы первым делом подумаете, увидев в этой стране нетолстого человека? А? Что у него рак, вот что. Я права? Контроль за размером порций. Мне всегда помогало. В мои дни обеденные тарелки были такими, как те, что нонеча называют десертными. И еще удивляются, чего жиром заплыли. Ну да что я буду разглагольствовать об этом. — Она снова поглядела на Декера; тот хоть и потерял более тридцати фунтов, но еще страдал изрядным избытком веса. — Ох, прости, сынок, я ничего этакого сказать не хотела. Я уверена, ты очень милый, но тебе стоило бы поурезать углеводы.
Пропустив это мимо ушей, Декер сказал:
— Вы сказали, у него было суровое лицо. Насколько близко вы его видели? Вы сказали, было около шести вечера, так что к тому времени было уже довольно темно.
В ответ она указала на свои очки:
— Они дают двадцать на двадцать[405] — так мне доктор говорит, ежели вы думаете, что я слепа, как крот, и ничего не вижу днем, а тем паче ночью. И никакой катаракты у меня никогда не было. А он стоял на переднем крыльце, наружный свет был включен, и я хорошенько его рассмотрела. О, и еще он чуток прихрамывал. — Старушка на миг задумалась. — Похоже, правая нога у него больная.
— А вы не видели, кто-нибудь его навещал?
Она покачала головой.
— Правду сказать, я думала, может, он просто самовольно заселился на время. Тут такое уже бывало. Человек видит подобное местечко и просто бросает там якорь. Ни шиша уважения к праву собственности.
— Патти, а он не видел, что вы за ним наблюдаете? — встревожилась Джеймисон. — Потому что это может стать реальной проблемой.
В ответ Брей извлекла из кармана халата элегантный, компактный девятимиллиметровый пистолет «Беретта».
— Может, я и выгляжу хилой и слепой, ласточка, но на самом деле из этой детки я могу попасть с десяти футов во что угодно. Приличная убойная сила. Свалит на месте, особливо ежели стрелять по яйцам.
— Еще бы, — кивнул Декер.
— Мы дадим ориентировку на «Авалон» и этого типа, — сказал алабамский офицер полиции, охранявший место преступления, когда Декер проинформировал его о беседе с Брей. — Это малость хлипковато, но попытаться стоит. Тем более что уцепиться нам практически больше не за что.
Амос не питал особой надежды, что этот тип до сих пор находится в границах штата Алабама. Даже если он торчал здесь в момент взрыва дома Реджины Монтгомери, у него огромная фора.
— Больше нам здесь делать нечего, — сообщил Декер, присоединившись к Дэвенпорт, Марсу и Джеймисон, сидевшим во внедорожнике, арендованном Богартом накануне. — Поехали в отель.
На обратном пути Марс попросил:
— Расскажите мне о ее сыне Томми.
— Ходит в местную среднюю школу. Заканчивает в будущем году. Уже получил предложения от некоторых колледжей. Он раннингбек, как ты.
— И что с ним будет, когда все это будет сказано и сделано?
— Если у него где-нибудь есть родственники, — ответил Декер, — он, наверное, отправится жить к ним. А может, его футбольный тренер позволит остаться у него до выпуска.
Кивнув, Марс устремил взгляд за окно, где дождь по-прежнему лил ливмя, не выказывая ни малейших признаков ослабевания. Стало уже довольно холодно.
— А что? — Амос с любопытством поглядел на Мелвина.
— Да ничего. Просто… просто хотел узнать. Тяжело пацану потерять родителей.
— Да и взрослому тоже, — отозвался Декер.
В отеле они узнали, что Богарт оплатил их номера на несколько дней вперед. И что прокатный автомобиль в их распоряжении ровно на тот же период.
— Надеюсь, это не выйдет ему задницей, — высказалась Дэвенпорт. — Он пошел на большой риск, когда так поступил, особенно после того, как ему приказали свернуть дело.
— Нам всем приказали свернуть дело, — указала Джеймисон.
— Жаль, что команда недолго протянула, — проронила Дэвенпорт. — Она могла бы приносить настоящее удовлетворение.
— Если ты уедешь сейчас, то, должно быть, еще сохранишь место в команде, — сказал Декер. — При условии, что они собираются воссоздать ее.
— Ты хочешь, чтобы я уехала? — воззрилась она на него.
— Я хочу, чтобы те, кто останется, были на сто процентов преданы решению этого дела.
— Я так понимаю, ты имеешь в виду то, что я не хотела заниматься расследованием под проливным дождем? — резким тоном осведомилась Дэвенпорт.
— Я имею в виду ровно то, что сказал, — бесстрастно отозвался Декер.
Дэвенпорт хотела было выпалить что-то в ответ, но вдруг выражение ее лица изменилось.
— Ты прав. Извини. — Она нервно обратила взор на собственные руки. — Я просто не могу выбросить эту казнь из головы. Она изменила для меня… многое. Заставила усомниться, в самом ли деле я хочу этим заниматься.
— Я вполне тебя понимаю, Лайза, — Джеймисон положила ладонь ей на плечо. — Я вот сдрейфила и даже не пошла.
Дэвенпорт глухо рассмеялась.
— Жаль, что я не так умна, как ты, и не сделала то же самое. — И поглядела на Декера: — Небось думаешь, что я какая-то тряпка…
— Я знаю массу так называемых крутых парней, которые ни за что не пошли бы ее смотреть, — Амос покачал головой.
— Но я потеряла самообладание.
— Я бы не корил тебя за это. Нам нужны твои таланты, чтобы распутать это дело.
Дэвенпорт бросила взгляд на Джеймисон, поддержавшую ее улыбкой, а потом снова на Декера.
— Я ценю это. И отдам все, что имею. Итак, каков наш следующий шаг?
— Нам нужно потянуть хотя бы за одну ниточку. Либо здесь, либо в Техасе. Тот факт, что Реджина была убита, показывает, что мы на правильном пути. Ей заплатили, чтобы она подбила мужа солгать, что родителей Мелвина убил он. Это говорит нам, что и двадцать лет спустя есть люди, каким-то образом связанные с изначальным преступлением. В том числе, вероятно, и настоящий убийца.
— Как-то в голове не укладывается, с чего бы это кому-то пускаться во все тяжкие, чтобы спасти меня столько лет спустя, — встрепенулся Марс.
— Это может говорить о мотиве, — заметил Декер.
— Это действительно важное соображение, — кивнула Дэвенпорт в знак согласия и поглядела на Мелвина: — Возможно, у вас есть союзник, о существовании которого вы не подозревали.
— Но как такое возможно? — недоумевал тот. — И почему теперь?
— С выбором момента мы должны разобраться, — сказал Декер.
Время было вечернее, и все проголодались. Перекусив по-быстрому в ресторане в квартале от отеля, они вернулись в отель и пожелали друг другу доброй ночи после того, как Амос призвал каждого поразмыслить над делом и завтра утром явиться с идеями для разработки.
Поднявшись на лифте к себе в номер, Декер вымылся и хотел уже было раздеться и забраться в постель, когда кто-то постучал в дверь.
— Ага? — подал он голос, поднимаясь.
— Амос, найдешь пару минут? Я бы хотела поговорить, — сказала из-за двери Дэвенпорт.
Он несколько секунд молча дискутировал с собой.
Очевидно, ощутив его колебания, Лайза добавила:
— Это на самом деле не займет много времени.
Декер открыл дверь. Она стояла за порогом, держа по бутылке пива в обеих руках. Поглядев на них, Декер поднял глаза на женщину.
— Я на диете.
— Потому-то я и взяла легкое. Всего девятнадцать калорий. После сегодняшнего дня тебе, наверное, нужны углеводы.
Сев, они принялись потягивать пиво.
— Ну? — без обиняков спросил Декер.
— Как-то у нас с самого начала не заладилось.
— Это хорошо, — он передернул плечами.
— По-моему, быть откровенным и честным — лучшая политика.
— Лады.
— Так что вот мое откровенное и честное заявление. Я приняла решение вступить в команду только после того, как Богарт сказал мне о тебе.
Снова отхлебнув пива, Декер развалился в кресле, прислушиваясь к шуму дождя за окном.
— А почему сообщение Богарта обо мне стало решающим фактором?
— Пойми меня правильно, я была искренне заинтересована в предложении Росса. Оно звучало увлекательно, а в своей области я сделала практически все, что могла. И я люблю хвататься за новые возможности. Я — классический образчик человека, превосходящего ожидания, — типа А. Единственный ребенок, родители оба ученые, души в нем не чают. Была отличницей в каждом классе. А еще была стайером в колледже в Стэнфорде, прежде чем перешла в Колумбийский.
— Впечатляет. Но не дает ответа на мой вопрос.
— Я вовсе не собиралась хвастаться. Факт в том, что как раз ты побудил меня вступить в команду, когда позвонил Росс.
— Ты упоминала что-то подобное при первом знакомстве.
— Знаю.
— И параллели между моим делом и делом Мелвина. Ты думала, что расследование этого дела может быть занимательным.
— Именно так.
— А я сказал, что мои когнитивные аномалии тут совершенно ни при чем. И что в деле Мелвина цель — установить его вину или невиновность.
Дэвенпорт отхлебнула пива.
— А я сказала, что мы упускаем ценную возможность.
— Понимаю, но какую именно?
— Я хотела посмотреть, позволишь ли ты включить тебя в профессиональные исследования. Тот факт, что ты обратил свои уникальные ментальные способности на борьбу с преступностью, только подчеркивает твою уникальность. Я думала, из этого получилась бы восхитительно захватывающая статья, а то и книга. Может, даже стала бы бестселлером, — искусительно добавила она.
Декер допил свое пиво.
— Я не питаю к этому ни малейшего интереса.
— Как я и поняла в первые же пять минут знакомства с тобой, — смиренно произнесла она.
— Ну, и к чему же ты пришла?
— Я уже сказала тебе: я тут до самого конца. Я отдам тебе все, что смогу, чтобы распутать это дело.
— Почему?
Лайза хотела было что-то сказать, но вдруг замялась, надорвав этикетку бутылки.
— Я могла бы дать тебе стандартный профессиональный ответ, по большей части состоящий из наукообразной галиматьи. А могла бы выложить правду.
— Предпочту последнее.
Подавшись вперед, она впервые посмотрела прямо на него.
— Дело в казни. То, как умер этот человек. Я не собираюсь вдаваться в «за» и «против» высшей меры. Но Мелвин Марс невиновен, а его едва не казнили. Сколько еще невинных людей предали смерти?
— Как я уже говорил, и одного много, — отрезал Декер. — Так почему же ты явилась сюда сегодня вечером?
— Как я и говорила, у нас не заладилось с самого начала. Пойми меня правильно, это все моя вина. Я только хотела все уладить, прежде чем двигаться дальше и довести это дело до конца.
— Ладно, считай, что все путем.
— Вот так просто? — блекло усмехнулась она.
— Вот так просто. Но завтра нас ждет новый день.
Дэвенпорт кивнула, уразумев, что он имеет в виду.
— Наверное, все мы должны себя проявлять. Каждый день.
— Именно так я всегда это и воспринимал. — Декер приподнял бутылку. — Спасибо за легкое пиво.
— Спасибо, что выслушал. — Она встала. Повернулась было, чтобы уйти, но оглянулась. — Росс рассказал мне о твоей семье. Искренне сожалею, Амос. Очень-очень.
Декер поглядел на нее, но не отозвался ни словом.
— Насколько трудно никогда ничего не забывать? — Выражение лица Дэвенпорт было печальным под стать ее голосу.
— Труднее, чем можешь себе представить.
Она ушла.
Отставив бутылку, Декер подошел к окну, за которым уже лило как из ведра.
Он позволил экрану своей безупречной памяти отобразить встречу с Реджиной Монтгомери.
Часы «Картье».
Три коробки «Нейман Маркус».
Две коробки «Шанель».
Две «Сакс».
Две «Бергдорф Гудман».
Одна «Джимми Чу».
И еще сумочка «Эрмес».
Достав компьютер, он зашел на интернет-сайт каждой из этих фирм, нашел виденные предметы и оценил их.
Мысленно подбил итог.
«Сорок четыре тысячи долларов с мелочью».
Одна лишь сумочка «Эрмес» потянула свыше девятнадцати тысяч. Часы — еще четырнадцать тысяч. «Джимми Чу» — еще штука.
Декер покачал головой.
Чтобы носить мелочи, узнавать время и облачать ноги — всего сорок четыре тысячи баксов.
Но это поведало ему, что у того, кто за этим стоит, карманы глубокие. Очевидно, Реджина Монтгомери ожидала куда большего притока денег.
Грандиозное воздаяние за каторжную жизнь с Чарльзом Монтгомери.
Вот только ей не довелось им насладиться, не так ли? Как только Чарльз умер, Реджина стала обузой. Это было жестоко. Бессердечно.
Ничего другого от людей, позволивших невинному человеку гнить в тюрьме два десятка лет, Декер и не ожидал.
Раздевшись, он забрался в постель.
Они покорпели над этим делом уже порядком, и Амос отчаянно боялся, что тем ничтожным прогрессом, которого они добились, все и ограничится.
Гимнастический зальчик был невелик, всего с одним тредбаном, стеллажом пыльных гантелей, архаичным велотренажером и одиноким медболом.
Декер походил на тредбане, слегка увеличивая темп каждые пару минут. Шагая, он смотрел телевизор, привинченный к стене.
Как раз шли новости, и передовицей шла казнь Чарльза Монтгомери, а за ней гибель его жены при взрыве дома.
— Каковы же шансы, — задался вопросом один из дикторов, — чтобы оба умерли подобным образом в один и тот же день?
«Они умерли не в один и тот же день», — подумал Декер. Реджина фактически погибла после полуночи, откуда следует, что она умерла на следующий день.
И все же оспаривать всеохватное замечание он не мог. Каковы же шансы?
Что ж, Декер знал, что на самом деле они весьма велики, если кто-то убил Реджину, как только ее муж благополучно отбыл в мир иной.
Дверь зала открылась, и в нее вошел Мелвин Марс, одетый в тренировочный костюм. Кивнул Декеру и занялся растяжкой. Потом он приступил к тренировке, и Амос, напрочь позабыв обо всем, просто смотрел, не в силах поверить в интенсивность тренировки, граничащую с безумием. Один раз он едва не свалился с дорожки, потому что был слишком зачарован тем, на что оказался способен почти сорокадвухлетний Марс.
В конце концов Декер просто отключил тредбан и смотрел.
Наконец закруглившись, Мелвин схватил свежее полотенце и вытерся.
— И часто ты это делаешь? — поинтересовался Декер.
— Каждый день. Последние двадцать лет.
— Впечатляет. Я едва инфаркт не схлопотал, просто глядя на тебя.
— Это меня поддерживало, — развел руками Марс. — Помогло не сойти с ума. Понимаешь?
— Это я могу понять, — кивнул Амос.
Усевшись на скамейку, Марс снизу вверх поглядел на Декера с настороженным выражением.
— Как по-твоему, что происходит на самом деле?
— Кто-то тебя ненавидел. А потом кто-то сжалился над тобой.
— Что? — удивился Марс.
— Тебя подставили, упрятали за решетку и едва не позволили казнить. Потом подкупили Монтгомери, и ложное признание вытащило тебя из тюрьмы.
— Думаешь, это та же публика?
— Прошло двадцать лет, но это определенно возможно.
— С чего бы им передумать? Убили моих родителей, отправили меня в тюрьму, а потом меня же и вытащили? В этом смысла ни на шиш.
— Согласен. Убийство на тебя повесили, потому что ты наиболее вероятный подозреваемый.
— Тогда почему убили моих родителей?
— Потому что они что-то знали, видели, слышали, сделали.
— Они были простыми людьми из захолустного крохотного городишки в Западном Техасе, Декер.
— Такими они были, когда ты их знал. Но до твоего появления, Мелвин, они могли вести совершенно иную жизнь. И, может статься, перебрались в Западный Техас, чтобы улизнуть от нее.
— Пожалуй, это логичнее, чем все остальное, — кивнул Марс. — Думаешь, они были замешаны в чем-то дурном?
— По всей вероятности. Людей, замешанных в чем-то хорошем, убивают нечасто.
— Трудно представить моих родителей в этом свете.
— А шрам на лице твоего отца?
— Ага, знаю. Думал об этом. Он так разозлился… Ни разу до того не видел моего старика таким.
— Может, он был таким, когда был помоложе.
— Думаешь, его кто-то порезал? Плохие парни, которые потом нашли и убили его?
— Необязательно.
— Тогда что?
— Это мог быть след скверной пластической хирургии.
Марс едва со скамейки не свалился.
— Эй, чего?
— Если твой отец был в бегах, он вполне мог пожелать изменить наружность. И пластическая хирургия позволяет сделать это. Но, быть может, у него не было денег или возможности пойти к законному хирургу. Вот он и предпочел кого-то из подпольных шарлатанов. Отсюда и шрам.
— А как же мама? У нее никаких шрамов не было.
— Может, он встретил ее уже после того, как ударился в бега. Может, она была непричастна к темной стороне его жизни.
— Ага, лады. Не могу представить маму преступницей. Она и вправду была славной женщиной. Ни разу не повысила на меня голос. Всегда была спокойна.
— Вопрос в том, как нам их отследить?
Марс стер пот, снова выступивший на лице.
— А надо?
— Что надо? — озадаченно поглядел на него Декер.
— Копать дальше. В смысле, мои родители мертвы. Я на воле.
— Так ты не хочешь узнать правду?
— Не хочу узнать, что…
— Что на самом деле твой отец был злодеем?
— А тебе бы хотелось узнать такое о своем старике? — ощетинился Марс.
— Тебя упрятали на двадцать лет, Мелвин. Убили твоих родителей. Ты не хочешь, чтобы они за это ответили? Не хочешь увидеть, как убийц твоих родителей привлекут к ответственности?
— Да знаю, знаю, — несчастным тоном проронил Марс. — Послушай, я не хочу, чтобы это сошло кому-то с рук. Просто…
— Что? — сурово вопросил Декер. — Что у тебя в жизни есть еще что-то более важное, чем это?
— А тебе-то что?! — рявкнул Марс. — Это не твоя чертова семья!
— Но у меня была моя чертова семья, — парировал Декер. — Кто-то ее убил. Я мог отвернуться от этого и продолжать жить собственной жизнью. Но могу сказать тебе вот что, Мелвин. Можешь попробовать отвернуться, но что за жизнь у тебя будет после этого? Ничего не стоящая.
Сграбастав свое полотенце, он сошел с дорожки и направился прочь из зала. Но у порога остановился, обернувшись к Марсу:
— Как бы там ни было, в тот год ты должен был выиграть Хайсмана. Парень, получивший его, продержался в профи всего пару лет, да и то ничего стоящего толком не совершил. А заодно ты стал бы нападающим — новичком года. Одной левой. А то, что тебе просто не выпало шанса, вовсе не значит, что ты не был суперзвездой. Потому что был.
И закрыл за собой дверь.
А Марс так и сидел на скамье, уставившись в пол.
— Агент Богарт? — сказал Амос в трубку.
— Декер! Как там дела? Я так понимаю, вы еще в Алабаме.
— Да. Идут помаленьку. Возможно, мы нашли зацепку, ведущую к типу, убившему Реджину Монтгомери. Его могли видеть. Здешние копы ведут розыск.
— Рад за вас.
— Спасибо, что оплатили нам несколько дней пребывания в отеле. И прокатное авто.
— Да пожалуйста. Я вовсе не собирался бросать вас на мели.
— Вы уже в Куантико?
— Да.
— Чем там занимаетесь?
— В данный момент практически ничем.
— Почему это?
— Вообще-то, я не могу в это вдаваться.
— Это как-нибудь связано с тем, что большая часть вашей команды предпочли продолжить расследование?
— А это играет роль, если так и есть?
— Я не хотел, чтобы это повредило вашей карьере.
— По-моему, поезд ушел.
— Прискорбно слышать.
— Так уж бывает. Может, моя грандиозная идея собрать народ разного роду-племени в конечном итоге оказалась дурацкой.
— Я вовсе не считаю ее дурацкой, — без обиняков заявил Амос.
— Посмотрите фактам в лицо, Декер: вам для работы не нужен никто. Вы можете разобраться чуть ли ни в чем угодно самостоятельно.
— В Берлингтоне помощь мне потребовалась. Чтобы найти убийц моей семьи.
— Вы докопались бы и без нас.
— Может, да, а может, и нет. В остальном всё в порядке?
— Что, вы имеете в виду мой брак? По правде говоря, нынче на завтрак мне подали документы на развод. Забавно. После всего этого я еще думал, что у нас все может наладиться.
— Так это стало сюрпризом?
— Да, это стало сюрпризом. А у моей без пяти минут бывшей, по-видимому, новый ухажер — художник, перебивающийся с корочки на корочку, так что она вознамерилась стрясти с меня солидные алименты.
— Вам нужен хороший адвокат.
— У меня есть хороший адвокат. Проблема в том, что и у нее тоже. Слушайте, чем я могу вам помочь? Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понимать, что вы позвонили не ради дружеской болтовни.
— Я понимаю, что это может показаться безумием, но вы не могли бы кое-что выяснить для меня?
Декер услышал, как Богарт тяжко вздохнул, но при этом заодно щелкнул авторучкой.
— Типа чего?
— Типа, не находились ли Рой и Люсинда Марс под действием программы защиты свидетелей?
— Что?! — воскликнул Богарт.
— У них не было прошлого, которое кто-нибудь смог бы раскопать. Я считаю, что их могли передислоцировать.
— Но почему защита свидетелей?
— Это могло быть грандиозным мотивом, чтобы их убил кто-то другой, кроме их собственного сына.
— А Чарльз Монтгомери?
— Его жену подкупили, чтобы он сознался. Вещи, которые я видел у нее дома, тянут на полсотни штук с лишком. А это только задаток. Но ее убили, так что больше платить не придется. Кроме того, мы оказывали на нее давление. Она могла расколоться и проговориться. И потому должна была умереть.
Богарт замолк на несколько секунд.
— Вам известно, что служба маршалов США еще ни разу не теряла своих подзащитных?
— А может, там не хотели, чтобы кто-нибудь узнал, что они потеряли Марсов?
— Это серьезное обвинение.
— Да и дело достаточно серьезное, так что тут полная симметрия.
— А если они были под защитой свидетелей, почему же маршалы США не проявились во время суда над Марсом?
— Ну, если никто не знал, что они были под защитой свидетелей, никто и не догадался у них поинтересоваться. И я сомневаюсь, что сами они добровольно выдали бы хоть что-то, если б не были обязаны.
— Но о суде они знали бы. Знали бы, что невиновного отправят в тюрьму.
— Улики против Мелвина были вполне исчерпывающими. Они могли считать, что он действительно убил родителей, а значит, это не имеет ни малейшего отношения к тому, почему их взяли под программу в первую голову.
— Ладно, скажем, я займусь этим для вас. Я не говорю, что смогу. И это может обернуться грандиозными дрязгами с маршалами.
— Понимаю.
— Но если я смогу и если их убил кто-то из их прошлого, как вы объясните факт, что Монтгомери заплатили за ложь, чтобы вытянуть Марса из тюрьмы?
— Этого я объяснить не могу. Во всяком случае, пока.
— Это Марс предположил?
— Нет. Это моя идея. Ему о прошлом родителей не известно совершенно ничего.
— Это еще вилами по воде писано. Родители могли рассказать ему.
— Могли, — уступил Декер. — Но если они находились под действием программы, это могло бы дать нам наводку на то, кто их убил.
— Могло бы, — согласился Богарт. — Так или иначе, я дам вам знать.
— Агент Богарт, я сожалею о случившемся. Я этого не хотел.
С того конца снова послышался вздох.
— Знаю. Для вас дело на первом месте.
— Вообще-то, на первом месте для меня выяснение истины.
— Что ж, удачи вам в этом.
Богарт дал отбой, и Декер отложил телефон.
На самом деле идея защиты свидетелей пришла ему в голову еще несколько дней назад, но, поразмыслив о ней в душе после тренировки, Декер решил попросить Богарта сделать официальный запрос маршалам США.
Если Рой и Люсинда Марс находились под защитой как свидетели, это объяснило бы очень многое — отсутствие у них личной истории, появление в заштатном городишке в Западном Техасе, шрам на лице Роя Марса, а в конечном итоге и их убийство.
Но это никак не объясняет последние события. А именно, почему кто-то подкупил Монтгомери, чтобы вытащить Мелвина Марса из тюрьмы.
Кто мог это сделать? Те же люди, которые убили его родителей и подставили его самого, отправив в тюрьму и чуть ли не на плаху на последние двадцать лет?
Нет, наверняка не они.
Так кто же?
Декер боялся, что без ответа на этот вопрос ни за что не сможет довести дело до удовлетворительного результата.
Спустившись по лестнице в вестибюль отеля, он застал там Джеймисон, дожидавшуюся его прихода.
— Ты ел? — спросила она.
Амос покачал головой, и оба пошли в ресторан, смежный с вестибюлем.
Когда Декер начал было заказывать классический американский завтрак — яичницу, блинчики, колбаски и беконы, мамалыгу и тосты, жаренные на сливочном масле, Джеймисон буквально пронзила его взглядом. Так что вместо этого он заказал апельсиновый сок, сухой тост и омлет без желтков.
И за едой поведал Джеймисон свою идею.
— Защита свидетелей? — переспросила она. — Это интересно. Пожалуй, это могло бы объяснить кое-что.
— Но не главное. Почему Мелвин на свободе.
— Да, пожалуй, это — нет.
Декер не упомянул о встрече с Марсом в спортзале отеля и его внезапной неохоте доводить дело до конца. Декера не волновало, что у Мелвина на уме. Хочет уйти из дела — чудесно. Если потребуется, Декер продолжит и в одиночку.
Зато он поведал Джеймисон о своей беседе с Дэвенпорт.
— Ну, хотя бы пиво принесла легкое, — прокомментировала Джеймисон. — Значит, контракт на книгу, а? Так я и думала.
— Почему? — чуть удивленно поглядел на нее Декер.
Она неуютно поежилась.
— Почему? — повторил он.
— Потому что в Берлингтоне я, типа, носилась с той же идеей, когда мы расследовали убийство твоей семьи.
— Так что, ты написала бы книгу об этом?
— Об этом. О тебе. Ты — чудо, Амос, и не можешь этого отрицать.
— Если я и чудо, то лишь из-за черепно-мозговой травмы, полученной на футбольном поле. Вряд ли стоит призывать кого-либо повторять мой опыт.
— Но твой ум, твоя память?
Декер отложил вилку.
— Значит, ты по-прежнему хочешь написать книгу обо мне?
Джеймисон поглядела на него. По лицу ее промелькнула досада, сменившаяся виноватым выражением.
— Нет, больше нет.
— Хорошо, потому что, если б хотела, тебе пришлось бы делать это без помощи с моей стороны, Джеймисон.
— Это я ухватила. В смысле, это я теперь о тебе знаю… — Она оглядела зал. — Так что будем делать? Останемся в Алабаме и поглядим, что удастся полиции?
— События в Алабаме — лишь часть последствий, — покачал головой Декер. — Чарльза Монтгомери казнили. Реджину Монтгомери убили. Причина всего этого осталась в Техасе. Туда-то нам и надо отправиться.
— Но разве это на самом деле не началось еще до Техаса? В смысле, если Марсы были под защитой свидетелей?
— Несомненно, Джеймисон. Но чтобы добраться туда, мы должны сперва пройти через Техас. Потому что для Мелвина именно там все и началось.
И тут Декер оцепенел.
— В чем дело, Амос?
— Хайсман, — пробормотал Декер.
— Хайсман… Что, кубок?
— Нет, шумиха из-за него. — Декер встал.
— И какая тут связь? — поинтересовалась Джеймисон.
— По-моему, это могло послужить катализатором для всего остального.
— Не знаю, — ответил Марс.
Декер, Дэвенпорт и Джеймисон сидели напротив него через стол в номере Марса. Как и Амос, он принял душ после тренировки и переоделся в свежие вещи.
— Ты должен знать что-то, — упорствовал Декер. — Ты был претендентом на Кубок Хайсмана. Ты ездил в Нью-Йорк на церемонию награждения. Они с тобой ездили?
— Нет, — мгновенно отреагировал Марс. — Я пригласил их, но оба отказались. Бате надо было работать, а мама не любила выбираться без него.
— Ваш отец не мог выкроить времени в своем ломбарде, чтобы поглядеть, получил ли его сын Хайсмана? — скептически поинтересовалась Дэвенпорт.
— Я понимаю, что сейчас это звучит дико, — поглядел на нее Марс. — Но тогда это так не казалось. Я отправлялся на церемонию. Разумеется, я хотел, чтобы они поехали, но, чел, мне все время тыкали в лицо камерами и микрофонами. У меня все равно не было бы времени, чтобы провести его с ними.
— А кто-нибудь пытался проинтервьюировать их о тебе для выпуска новостей? — откинувшись на спинку стула, осведомился Декер. — Я знаю, что выпускать материалы с биографией и семьях претендентов — типовой подход.
— Ага, — кивнул Марс, — То есть запросы поступали. Через Техасский университет. И-эс-пи-эн[406] и некоторые другие хотели дать материал о моих родителях. Звонили из одной газеты в Остине, даже из «Нью-Йорк таймс».
— И?..
— Мои родители отвергли их всех. Не хотели ни с кем говорить.
— Ты не нашел это странным?
— Ну, озираясь на прошлое, — ага. Но ты должен понять, чел, для меня тогда все неслось со скоростью миллион миль в час. Я едва успевал перевести дух. Казалось, что ни неделя, меня кто-нибудь чего-нибудь да удостоит. Дьявол, даже моя старая начальная школа устроила День Мелвина Марса, где мне пришлось выступать. Так что у меня не было времени париться из-за родителей. Я знал, что они мной гордятся. Это было круто.
— Я уверена, что так оно и было, но их нежелание быть на виду может что-нибудь означать, — сказала Джеймисон, переводя взгляд на Декера. Тот кивнул.
— Декер считает, что ваши родители могли быть под действием программы защиты свидетелей, — вполголоса сообщила она.
Марс уставился на Декера, вытаращив глаза.
— Вообще-то, это звучит логично, — подхватила Дэвенпорт. — И многое объясняет. Мы можем это проверить? — глянула она на Амоса.
— В процессе, — отозвался тот, продолжая пристально разглядывать Марса.
— С чего бы моим родителям быть под защитой свидетелей? — удивился Мелвин. — Это ведь, типа, для преступников, которые настучали на своих?
— Не всегда. Невинных людей помещают под защиту свидетелей, потому что они помогли привлечь к ответственности уголовный элемент, тем самым подвергнув опасности собственную жизнь.
Марс немного поразмыслил.
— Наверное, это не лишено смысла. Но мне они ни разу ничего такого не говорили.
— Еще бы, — откликнулась Дэвенпорт. — Если б они сказали вам, это могло бы кончиться плохо. Вы могли проговориться, что-нибудь упомянуть… Я уверена, что протоколы маршалов США предписывают, чтобы было осведомлено как можно меньше людей.
Марс кивнул, хотя все еще был ошарашен такой возможностью.
— А мероприятие в начальной школе твои родители посетили? — встрепенулся Декер.
— Ага, — взяв себя в руки, ответил Марс. — На самом деле, насколько я помню, это было единственное мероприятие, которое они посетили. Это была просто небольшая церемония в актовом зале. Я выступил перед детишками и учителями. Потом какие-то ребятишки поднесли мне плакетку. Я сфоткался с директором и несколькими учителями, у которых там учился.
— А твои родители?
— Ну, они были в зале.
— На подмостки не поднимались?
— Да где там! Они бы ни за что на такое не пошли. Ненавидели подобную показуху. Не хотели высовываться.
— А ушли вы вместе?
Марс сдвинул брови, явно припоминая.
— Ага, вообще-то да, — чуть вздрогнув, он поднял глаза на Декера. — Когда мы выходили из школы, там поджидала съемочная группа местного телевидения. Мы не знали, что они там будут. Но они поговорили со мной. Я дал небольшое интервью прямо на месте. Рассказал, как ходил в школу, о полученной награде. Всякую благожелательную муру.
— А твои родители?
— Они стояли сзади.
— В поле зрения объектива.
— Ну, ага, пожалуй. Чувак делал панораму толпы.
— А ты упоминал своих родителей?
— Ага. Обернулся и указал на них… — Марс осекся.
— И ролик прокрутили по телевизору?
Мелвин онемело кивнул. Потом сказал:
— И И-эс-пи-эн перехватила его и крутила частями следующую пару дней. Я его видел.
— Так вот с чего все началось… — Декер откинулся на спинку стула.
— Что ты имеешь в виду?
— Твоих родителей показывали по национальному телевидению.
— Но ты же сказал, что отец, вероятно, сделал пластическую операцию. Чтобы изменить лицо.
— Может, и сделал, но она недостаточно изменила его внешность.
— Декер, ты утверждаешь, что кто-то видел Марсов по телевидению, а потом приехал в Техас и убил их? — уточнила Дэвенпорт.
— Да, это одна из гипотез.
— А как раз из-за людей, которые это сделали, Марсов и поместили под защиту свидетелей? — подхватила Джеймисон.
Декер кивнул.
— Но вы говорите о том, что было давным-давно, — возразил Марс.
— Некоторые люди не оставляют поисков, — растолковал Декер. — Говорю по опыту. Так что срок давности роли не играет.
Джеймисон сверкнула на него глазами, но промолчала.
— Так мы можем узнать наверняка, были ли мои родители… это… под защитой свидетелей?
— Я попросил агента Богарта навести справки.
— Богарта?! — воскликнула Дэвенпорт.
— Но на это нужно время, — добавил Декер.
— А чем же мы будем заниматься тем временем? — спросила Джеймисон.
— Как я уже сказал, направимся обратно в Техас.
— А как же с типом, который мог убить Реджину Монтгомери? — осведомилась Дэвенпорт.
— По-моему, он уже мог вернуться в Техас.
— Почему? — не поняла Дэвенпорт.
— Потому что изрядный кусок этого дела совершенно невразумителен для меня.
— Например? — поинтересовалась Джеймисон.
— Например, человек, идущий на убийство. И в то же самое время спасающий кого-то.
Денег на авиабилеты у Декера и Марса не было, зато у Джеймисон и Дэвенпорт были. Обе горели желанием заплатить за авиаперелет обоих мужчин со своих кредитных карт, но те отвергли это предложение. Марс сказал, что ему не по нутру принимать что-либо от кого бы то ни было.
— Вернемся в Техас на машине, за которую заплатило ФБР, — заявил Декер. — А вы обе летите, а потом встретимся в мотеле.
— Ты уверен? — спросила Дэвенпорт. — Мы можем поехать с вами.
— Мы с Мелвином сможем потолковать. А вам обеим незачем торчать с нами в машине все это время. Когда приземлитесь, можете снять там номера. Богарт отписался мне по электронной почте, что выбил государственные платежки еще на пять дней для каждого из нас. Я форвардну вам инфу, и вы сможете ими воспользоваться. Когда доберетесь, наведайтесь в местную полицию узнать, не случилось ли чего за время нашей отлучки.
— Случилось? — удивилась Джеймисон. — Типа чего?
— Что-нибудь необъяснимое.
— А ты не любишь необъяснимого, это я знаю.
— Да, не люблю. Правду сказать, просто ненавижу.
Пока женщины заказывали билеты, Декер заправил машину и упаковал свои скудные пожитки. Марс поступил точно так же. При освобождении из тюрьмы штат Техас выдал ему кое-какие деньги — на приобретение одежды, обуви и прочих вещей первой необходимости вкупе с дорожной сумкой, чтобы их носить.
Перед возвращением в Техас Декер переговорил с Мэри Оливер. Та была занята бумажной работой, чтобы получить для Марса официальную компенсацию от штата. А также намекнула Декеру, что наметила другую стратегию, но просветит его позже.
— Какую еще стратегию? — спросил он.
— Выбить Мелвину то, чего он по-настоящему заслуживает, проведя в тюрьме два десятилетия. Потому что двадцать пять косых — просто капля в море.
— Долго нам ехать? — поинтересовался Марс, трогаясь в путь вместе с Декером в прокатной машине.
— Часов семнадцать, а то и поболе. Это свыше тысячи миль.
— Поедем прямо туда? — спросил Марс.
— Не знаю. Будем вести по очереди. Поглядим, как пойдет.
— Декер, я не сидел за рулем двадцать с чем-то лет. У меня даже нет прав.
— Что, боишься, остановят? — искоса поглядел на него Декер.
— Ну, ага. Наверное, сразу упекут на нары.
— На этот счет я бы не слишком беспокоился. Если до этого дойдет, я скажу, что вынудил тебя вести под дулом пистолета, потому что я отморозок.
— И все равно поездка долгая, даже для двоих.
— Мне нравится водить. Это помогает мне думать.
— Что ж, если мы будем чередоваться, мне надо спать, пока ты будешь вести. И наоборот.
— Но перед этим давай поговорим.
— Все еще думаешь о том, что я сказал в зале?
— Конечно, думаю.
— Тебе надо увидеть это с моей точки зрения. Я все это время отсиживал жопу в тюрьме. Уж конечно, мне хочется знать правду. Но еще мне надо и сообразить, что делать с остатком своей жизни. Я напуган до усрачки, что какая-нибудь дрянь все изгадит и я снова окажусь в тюрьме.
Перебирая пальцами на руле, Декер смотрел сквозь ветровое стекло. Они уже добрались до 20-й федеральной, протянувшейся строго на запад, и он притопил педаль газа. Затем включил круиз-контроль и устроился на сиденье поудобнее.
— Ты можешь сделать и то, и другое.
— Разве?
— Когда убили мою семью, я всечасно пытался найти убийц, пока не спал. Да и когда спал, был занят тем же. Одержимость.
— И думаешь, что это пошло тебе на пользу?
— Нет, не пошло. Из-за этого я потерял все. Работу, дом, почти все. Но для меня это не имело значения.
— Почему?
— Потому что я уже потерял единственное, что имело для меня значение на самом деле.
Марс со вздохом устремил взгляд за окно.
— Как их звали?
— Мою жену звали Кассандрой. Но я звал ее Кэсси. Дочь Молли. Шурин Джонни.
— И ты нашел их убитыми?
— Да.
— Ничего не может быть хуже этого.
— Я увидел их в синем.
— А? — бросил на него взгляд Марс. — Как-как?
— У меня синестезия.
— Сине… как?
— Синестезия. Это когда сенсорные цепи перепутаны. Например, некоторые числа я вижу в цвете. И видел убийство своей семьи в синем цвете. Я вижу смерть синей. А еще у меня гипертимезия.
— А это что такое?
— Идеальная память.
— Черт, вот повезло! Ты таким родился?
— Нет. У меня этого не было, пока не поиграл в НФЛ.
— Ты добрался до НФЛ? — скептически поглядел на него Марс. — Я думал, ты достиг своего футбольного потолка в колледже.
— Я пробился в основной состав «Кливленд Браунс» и продержался одну игру регулярного сезона.
— Одну игру?! Что случилось, черт возьми?
— Меня уложили на первом ударе. Я дважды умирал на поле. Когда я вышел из комы, мой мозг изменился. Я стал другим человеком.
Не дождавшись от Марса ни слова в ответ, Декер оглянулся и увидел, что тот таращится на него во все глаза.
— Так вот как ты заработал… эту гиперштуку, идеальную память?
Амос кивнул.
— Да брось, ты мне очки втираешь, — выпалил Мелвин.
— Очковтирательство больше не моя епархия, — тряхнул головой Декер, — потому что вкупе с идеальной памятью изменилась и моя личность. Видишь ли, мой мозг управляет и этим. Или определенные области мозга.
— Но случившееся с тобой, должно быть, редкость.
— Чрезвычайная редкость.
— Но с твоим родом занятий — следователь и все такое, — должно быть, очень на руку все помнить.
— Так и есть. Но в остальное время — не очень.
Несколько минут они ехали в молчании.
— А зачем ты мне все это рассказываешь? — наконец спросил Марс. — То есть ты производишь на меня впечатление человека очень замкнутого. И мы отнюдь не добрые приятели или типа того. Мы едва знакомы.
— Я хотел дать тебе понять, что в том, с чем ты столкнулся, нет ни правильных, ни неправильных ответов. Я знаю, что хочу сделать. Я хочу выяснить, что случилось с твоими родителями и кто это подстроил. Но это я. Ты же находишься в радикально иной ситуации, как ты и сказал. Иные приоритеты. А еще я хочу, чтобы ты знал, что я очень хорош в своем деле. Больше я ни на что не гожусь, зато в этом хорош. Так что, если ты поработаешь со мной над этим делом, шансы, что мы докопаемся до самого донышка, довольно велики.
Марс окинул его оценивающим взглядом.
— Знаешь, теперь я тебя припоминаю. По игре то есть. У тебя была безупречная техника, на поле ты все делал совершенно правильно. Блокировал меня, когда я выскочил из бэкфилда, в точности как тренеры это изображают.
— Но скорости-то не научишься, как и ловкости или способности менять направление на лету, да и восприятию поля. А у тебя все это было.
— Схватка была явно неравной, — без лишних эмоций констатировал Марс. — Но сверх того у меня была дополнительная мотивация, потому что для меня это был единственный способ вырваться. Только так и могут вырваться многие парни вроде меня. У тебя имелись и другие возможности.
— И это хорошо, потому что в НФЛ я бы долго не продержался, даже не будь того удара.
— Я хочу выяснить, что с ними случилось. И знаю, что ты можешь помочь мне в этом.
— Значит, ты в деле?
— Ага, пожалуй, так.
— И еще одно, Мелвин.
— Что?
— Порой истина ранит сильней, чем неведение.
— Спасибо, что подождал с этим признанием, пока я не согласился продолжить, — нахмурившись, проговорил Марс.
Потом откинул спинку сиденья, закрыл глаза и погрузился в сон.
Они вернулись в Техас.
Но впереди было еще более пятисот миль и восемь с лишним часов езды.
В Техасе все большое.
Было время ужина, и оба сильно проголодались. Да к тому же обоим нужно было в туалет.
Декер съехал с шоссе на стоянку большого комплекса, включавшего бар и гриль, бакалейный магазин и магазин сувениров. Стоянка была забита почти полностью, по большей части здоровенными пикапами с ружейными стеллажами сзади и седельными тягачами со спаренными прицепами.
Орущую внутри музыку они услышали, не доходя до двери футов двадцать.
Зайдя внутрь, Амос и Мелвин наведались в туалет, пробрались к свободному столику в глубине зала, подальше от бара и живой музыки, и заказали себе поесть и выпить.
Марс озирал окружающих мужчин и женщин. Многие, одетые в ковбойские шляпы и сапоги, отплясывали кантри. Справа от них стоял бильярдный стол. Слева — зал видеоигр.
Когда оркестрик устроил перерыв, послышались стук бильярдных шаров и треп игроков. Декер заметил, что группка молодых людей с киями в одной руке и бутылками пива в другой наблюдает за ними. Отвернувшись от них, увидел, как Марс, отхлебнув пива, расплылся в улыбке.
— Что? — спросил Декер.
— Не пробовал пива двадцать лет, чел.
— Верно.
Амос отпил воды.
— Как идет диета? — с любопытством поглядел на него Марс.
— Помаленьку.
— Пытаешься вернуть футбольную форму?
— Нет, пытаюсь дожить до следующего дня рождения.
Улыбка Мелвина померкла.
— Ага, я тоже. — Он поглядел на часы. — Девушки уже должны были прибыть.
— На самом деле они приземлились шесть часов назад. Я отследил их рейс по телефону.
— А такое возможно? — удивился Марс. — По телефону?
— Тебе предстоит наверстывать очень многое.
— Ага… И чем же, по-твоему, они заняты?
— Выясняют, что к чему. Местная полиция еще думает, что мы из ФБР. Так что мы можем координироваться с ней.
— А что ты хочешь делать?
— Хочу отвезти тебя в твой старый дом и дать оглядеться. Может, что-нибудь да всплывет.
— А если я не захочу туда идти?
— Тогда и не пойдешь. Силком я тебя тащить не буду.
— Что еще?
— Богарт раскручивает аспект защиты свидетелей. И нам еще только предстоит отследить средства, на которые Реджина накупила все эти вещи.
— Лады.
— Ты вспомнил еще что-либо о родителях?
— Думал об этом, но пока ничего.
— Так что, возможно, посещение родных пенатов будет кстати.
— Возможно.
— Подстава была замысловатая, знаешь ли. Им пришлось подкупить девицу и клерка мотеля.
— Что-что?
— Эллен Таннер принимала участите во всей этой затее. Это ведь прежде всего ей пришло в голову встретиться в тот вечер у нее дома, верно?
— Ну… ага.
— И она продержала тебя какое-то время. А потом затеяла ссору, и ты уехал. И солгала о времени. И пошарила у тебя в бумажнике, когда ты не смотрел, очистив его от всей наличности, какая была, чтобы тебе пришлось воспользоваться кредитной картой.
— Зачем ей это?
— Затем же, зачем и Реджине. Ради денег, которые ей заплатили.
— А клерк мотеля?
— Он тебя поджидал.
— Да откуда ему было знать, что моя машина сломается прямо перед его заведением?
— Машина, работавшая как часы назавтра утром, когда явилась полиция?
— То есть ты говоришь, с моей машиной помудрили?
— Возможно, пока ты был у Таннер.
— Погоди секундочку, я же слышал, как клерк звонил по поводу данных кредитной карты.
— Ага, часов в одиннадцать, когда ты приехал туда на самом деле. Вот только с компанией-эмитентом кредитки он не говорил. Насколько понимаю, он мог вообще говорить с гудками в трубке. Без разницы. Вероятно, он записал данные кредитной карты, а потом сделал звонок в компанию-эмитент позже, примерно в час пятнадцать, чтобы официальная запись отразила это время как время твоей регистрации. Ручная машинка, через которую он прокатал карточку, конечно, метки времени не оставила. Он просто вписал дату, а не час с минутами. Но ему пришлось позвонить в кредитную компанию, чтобы там записали время звонка. И вуаля — твое алиби вылетает в трубу.
Марс поставил пиво на стол.
— Сукин сын!
— Ага, я тоже так подумал. Сукин сын.
— Это же уйма работы. Уйма планирования.
— А это значит, что должны быть очень веские основания.
Декер взялся за свой салат без соуса.
— Ну и как? — полюбопытствовал Мелвин, взирая на нарезанные соломкой латук, огурцы и морковь.
— Вообще-то, я предпочел бы съесть фекалии.
Фыркнув, Марс принялся ждать, когда он прожует.
— Тебя подставили с помощью хитроумного заговора, — произнес Декер, — а потом вытащили из тюрьмы. Почему?
— Если это те же люди.
— Я практически уверен, что те же.
— Тогда, твоими же словами, почему?
— Это вопрос на миллион долларов, Мелвин. Почему?
Покончив с трапезой, они расплатились и вышли. Но по пути к машине Декер вдруг процедил:
— Жопа!
— В чем дело? — глянул на него Марс.
Не успел Амос ответить, как те же люди, которые разглядывали их внутри, появились в проходе между двух припаркованных машин, быстро обступив их со всех сторон — пятеро против двоих, причем все возрастом чуть за двадцать: высокие, мускулистые и брутальные.
Декер устремил взгляд на парня, по-видимому верховодившего компанией.
— Вам чем-то помочь?
— Это ты тот козел, которого вытащили из камеры смертников, а? — указал самый крупный на Марса. — Видели тебя по телику.
Мелвин не отозвался ни словом.
— Эй, я с тобой говорю, пацан! — накручивал себя тот.
Декеру не хотелось разбираться с этим хулиганьем, но еще меньше ему хотелось, чтобы Марс завелся не на шутку и прикончил этого типа. Так что он проговорил:
— Почему бы вам не вернуться к бильярду, лады?
Пропустив его слова мимо ушей, тот продолжал таращиться на Марса.
— Ты убил своих родителей и вышел из тюряги? Скажи мне, как это сходится, фуфлогон!
Декер увидел выражение лица Марса, и увиденное ему не понравилось.
— Говорят, ты играл в футбол? — не унимался главарь. — Блин, спорим, мой младший брат может жопу тебе надрать, пацан.
— Просто проходите. Живо! — велел ему Декер.
— А ты еще что за хрен с горы, чтобы мной командовать?
Декер показал свою карточку ФБР.
— Вот кто. — И распахнул куртку, чтобы показать пистолет. — И это дает мне право приказать вам убираться к чертям.
Здоровяк поглядел на удостоверение ФБР, потом на пистолет, и лицо у него еще больше перекривилось от отвращения.
— Эй, пацан, он твоя нянька или что?
Декер увидел, как Марс напружинился, и положил ладонь ему на плечо, не сводя глаз с забияки.
— Проходите.
Тот оглянулся на приятелей:
— Думаете, этот ссыкун уже намочил штаны?
Они загоготали.
— Я сказал, проходите.
— Просто ступай в машину, — Декер глянул на Марса. — С этими парнями я разберусь.
Тот поглядел на Амоса, как на умалишенного.
— Просто ступай, Мелвин!
Марс неохотно повернулся и пошел прочь.
Ступив вперед, здоровяк шлепнул его по затылку. Мелвин медленно обернулся, а Декер посмотрел на забияку:
— Жить надоело?
— По-моему, это ему жить надоело, — отмахнулся тот. — Или надоест, когда мы с ним закончим.
Амос набрал в грудь воздуху и поглядел на Марса, выглядевшего как массивный бык, навалившийся на ворота.
Снова выругавшись под нос, он обернулся к задире:
— Ваше имя?
— Чего? — поглядел тот на Декера свысока. — Протокольчик состряпаешь?
— Нет, просто хочу знать, с кем имею дело.
— Звать меня Кайлом, жопа. И кстати, нам насрать, что ты федя. Здесь это ни хрена не катит. — Распахнув куртку, он продемонстрировал оружие. — И просто чтоб ты знал: у нас тоже пушки есть.
— Ладно, Кайл, если хочешь драться с этим парнем, давай установим основные правила.
— Основные правила, что за… — фыркнул Кайл.
— Закрой хлебало на хер! — взревел Декер, исчерпавший последнее терпение с этими типами.
Парень оцепенел.
Декер перевел дыхание, чтобы успокоиться, и попытался представить, что стоит один-одинешенек, а не в окружении всех этих людей. И достал пистолет.
— Правило номер один: если кто-то достанет оружие, я отстрелю ему яйца. Правило номер два: вы должны устно выразить согласие с тем, что я сейчас процитирую. — Достав телефон, он активировал функцию видеозаписи. Держа его так, чтобы поймать скандалиста в кадр, проговорил: — Независимо от исхода поединка никто из вас не будет пытаться выдвигать обвинения против мистера Марса — никогда и ни по каким бы то ни было причинам. Если один или более из вас умрет, никто из оставшихся в живых не будет давать никаких официальных показаний, будь то уголовных или гражданских, против мистера Марса.
— На пушку берешь? — вскинулся Кайл.
— Это же вам ничем не грозит.
— Почему это?
— Ты же сам сказал: потому что он ссыкун. — Декер направил телефон на Кайла: — Ты должен сказать: «Я согласен».
Четверо других уставились на Кайла.
— Согласен, — буркнул он.
Остальные переглянулись, и один из них сказал то же самое, хотя и не с таким энтузиазмом.
— Хорошо, — одобрил Декер, смерив Кайла взглядом. — А теперь продиктуй мне телефон ближайшего родственника.
— Что, зачем? — насторожился тот.
Амос посмотрел на Марса, а потом снова на Кайла.
— Потому что он убьет тебя, кретин.
Отступив, он кивнул Марсу. Тот тут же встал перед Кайлом и сказал:
— Бей первым.
— Зачем? — рявкнул Кайл.
— Затем, чтобы потом никто не сказал, что я это начал.
Зачинщик оглянулся на приятелей, одними губами отдавая им инструкции. Потом без предупреждения развернулся, врезав Марсу прямо в челюсть. Вернее, врезал бы, да только Мелвин легко блокировал удар предплечьем.
Заорав, Кайл попятился на шаг.
— Ты сломал мне чертову ру…
Договорить он не успел, потому Марс впечатал кулак Кайлу в лицо с такой силой, что тот подлетел в воздух и уже без чувств рухнул на мостовую.
Отскочившие было приятели Кайла посмотрели на него. Изо рта у него текла кровь, нос был сломан, а три зуба валялись на асфальте рядом с ним.
— Следующий, — пригласил Декер, выжидательно глядя на остальных.
Но те, взвалив на себя Кайла, уже улепетывали во весь дух.
Сунув пистолет в кобуру, Амос подошел к Марсу.
— Пошли, — вымолвил он тихонько.
Дошагав до машины, они сели и тронулись прочь.
Мелвин, потирая костяшки, смотрел за окно.
— Не стоило оно того, а? — поглядел на него Декер.
— Как всегда, — тряхнул головой Марс.
Марс просто стоял несколько секунд, глядя во все глаза.
День выдался сухой, ясный, и солнце начинало припекать, несмотря на январь.
Мелвин оглянулся на Декера и находившихся рядом Джеймисон и Дэвенпорт.
— Ты в норме? — осведомился Амос.
Марс чуть заметно кивнул, буквально впившись взглядом в свой старый дом. Они стояли в футе от переднего крыльца.
— Говоришь, вы там были? — спросил Мелвин.
Декер кивнул.
— И что там?
— Почти ничего. Но это неважно. Важно, чтобы ты был здесь — вдруг что бросится в глаза.
…Они уже вернулись в городок и сразу же встретились с Джеймисон и Дэвенпорт в мотеле, где женщины сняли номера для всех. Кроме того, они успели поговорить с местной полицией и узнать, что следствие почти не продвинулось. Более того, как только Марса амнистировали, техасские власти вроде бы сочли дело закрытым.
— Мы встретились с Мэри Оливер, — поведала Джеймисон Марсу. — Мелвин, она подала требование к штату о компенсации для вас.
— И сколько это займет? — спросил Марс. — У меня ни денег, ни работы.
— Она толком не знает, но сказала, что подала на ускоренное рассмотрение. И была полна оптимизма, что вы получите максимальное возмещение.
— Ага, двадцать пять кусков, — проворчал Мелвин по пути к машине.
…Теперь Декер первым вошел в дом под надрывный скрежет петель, пострадавших, когда Амос выдавил дверь в прошлый раз. Марс чуть поморщился, вслед за Декером переступая порог. Женщины шли сзади.
Они несколько минут простояли в передней. Джеймисон и Дэвенпорт озирались по сторонам, а Декер не отрывал взгляда от Марса.
Тот оцепенел, будто его телепортировали обратно в 1990-е.
— Не спеши, — посоветовал Амос.
Марс подошел к фотографиям на полочке. Взял ту, где он сам был в футбольной форме, и посмотрел на нее.
— Прогулка по тропе памяти, — заметил Декер.
— Но это словно и не я, — отозвался Мелвин, осматривая фотографии одну за другой. — Ни на одной из них. На всех словно кто-то другой.
— Это потому, что ваша жизнь так драматически изменилась, Мелвин, — пояснила Дэвенпорт. — Ваше прошлое настолько обособилось, что стало почти неузнаваемым.
— Значит, никаких фотографий твоих родителей? — заметил Декер. — Кроме той, которую сделали, когда ты был в средней школе, как ты упоминал?
— Ага, я же говорю, они этого не любили. Это была единственная, которую они сделали, когда я жил здесь.
— Кто сделал фото твоих родителей?
— Я.
— А кто делал все эти твои фото? Папа или мама?
— Мама.
— Ладно.
— А что?
— Просто интересно.
Они обходили первый этаж. Марс останавливался и разглядывал разные места.
— У тебя был дробовик для охоты, — сказал Декер. — А другое оружие у твоих родителей имелось?
Мелвин рассеянно кивнул.
— У бати было два пистолета. Девятимиллиметровый и сорок пятого. Симпатичные. Он держал их под замком. Но вечером доставал один и брал с собой в постель.
— Что с ними случилось? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Не знаю.
— В полицейском рапорте ни слова об оружии, найденном здесь, кроме дробовика. — Дэвенпорт поглядела на Декера.
— А Чарльз Монтгомери не упоминал, что забрал что-нибудь отсюда, — подхватила Джеймисон.
Амос кивнул.
— И если б чужак застал твоего отца в постели, он выхватил бы пистолет и постоял за себя.
— И о чем это нам говорит? — внезапно заинтересовалась Дэвенпорт.
— Что об этой части истории забыли, — ответил Декер. — Мелвин, ты говорил кому-нибудь об этих пистолетах?
— Нет, никто меня не спрашивал.
— А на суде ты показаний не давал, — добавил Амос. — Так что же случилось с этими «стволами»?
Дэвенпорт огляделась.
— Ну, кто-то мог прийти и забрать их позже.
— Полиция обыскала это место сверху донизу задолго до того, как охотники за сувенирами смогли бы взять хоть что-то, — покачал головой Декер. — И если б нашли два пистолета, обязательно включили бы их в реестр. Но не сделали этого, откуда следует, что пистолетов здесь не нашли. — Он поглядел на Марса: — Ты сказал, он держал их под замком. Где?
— В переносном футляре для оружия, который хранил в гардеробе в холле.
— Какого размера?
— Примерно два на два фута.
— Покажи.
Они столпились у гардероба, и Марс указал место — полку над вешалкой для одежды. Декер уже знал, что оружейного футляра тут нет, потому что осмотрел гардероб во время первого посещения.
— Твоих родителей убили из твоего дробовика, который здесь и нашли, а потом сожгли их тела. Никаких оснований для расспросов об оружии. Вот полицейские и не спрашивали. — Декер бросил взгляд на Марса: — Кто мог знать об этом оружейном футляре?
— Я знал. — Марс пожал плечами. — Мама знала. Никто к нам в гости не наведывался. Значит, наверное, больше никто.
— Что ж, кто-то еще должен был знать, потому что он пропал. — Помолчав, Декер добавил: — А зачем ему было два пистолета?
— В Техасе «ствол» есть у каждого.
— Дробовики, винтовки, ага, но зачем два «короткоствола»?
— Мы жили у черта на куличках. Наверное, для самозащиты.
— А ты видел их в какое-нибудь другое время, не считая тех случаев, когда он брал один из них с собой в постель?
— Однажды вечером батя их чистил.
— И это был единственный случай, когда он их чистил при тебе? — спросил Декер. Марс кивнул. — Когда это было?
— А какая разница?! — огрызнулся Мелвин, но тут же остыл. — Толком не скажу. Где-то около…
— В то время, когда ты ходил на праздник? Может, пару дней спустя после мероприятия?
— Ага, а как ты вычислил? — удивленно поглядел на него Марс.
— Потому что ваш отец мог предположить, что кто-то мог увидеть его в телетрансляции и узнать, — тут же ответила Джеймисон.
— Так что ваш отец готовился на случай, если в гости наведается кто-то из его прошлого, — добавила Дэвенпорт.
— Что, по-видимому, они и сделали, — заключил Декер.
Алекс с любопытством посмотрела на Декера.
— Ладно, я понимаю, что они отомстили, или типа того, родителям, но к чему подставлять Мелвина?
— Может, расплата за компанию, — предположил Амос. — Хотели убрать всю семью.
— Но не проще ли было меня просто убить? — спросил Марс. — К чему выстраивать эту хитроумную подставу?
— Хотел бы я дать ответ и на это, но не могу, — произнес Декер. — Но по какой-то причине они хотели, чтобы ты отбыл срок за их преступление.
Дэвенпорт покашляла, и остальные обернулись к ней. Она бросила на Марса встревоженный взгляд.
— Я вовсе не утверждаю, что так было на самом деле, Мелвин.
— Что? — вскинулся он. — Что было на самом деле?
— Тот, кто убил ваших родителей, мог компенсировать зло… или то, что казалось ему злом, — поспешно добавила она, — которое причинили ему.
— Погодите чертову минуточку! Вы говорите, мои родители совершили преступление против кого-то еще? Убили кого-то, а те потом поквитались?
— Это только возможность, — деликатно проговорила Дэвенпорт. — И, вероятно, неправдоподобная.
— Не могу поверить, что мои родители были преступниками!
— Я же говорил, под программу защиты свидетелей подпадает масса людей, не совершавших преступлений, — заявил Декер. — И твои родители вполне могли попасть в эту категорию.
— Ага, ну и когда мы выясним это наверняка?
— Надеюсь, что скоро. Не хочешь теперь подняться на второй этаж?
— Нет, — отрезал Марс, но все равно направился к лестнице.
— Прямо не верится, что это еще здесь.
Они были в спальне Марса. Он озирал плакаты, висящие на стене.
— И моя кровать тоже. — Положил ладонь на спинку изголовья и задумчиво проронил: — Совсем как двадцать лет назад…
— Только с виду, Мелвин, — заметил Декер. — Сегодня — это сегодня.
Сам он прислонился широкой спиной к стене, чтобы удержаться на ногах. Синий цвет захлестнул его, как только его подошва коснулась первой ступеньки, точь-в-точь как в тот раз, когда он был здесь с Богартом.
Джеймисон заметила это, но причины не поняла. Дэвенпорт тоже поглядела на Декера с любопытством, одарив его ободряющей улыбкой.
Теперь, находясь в спальне, Амос сумел более-менее совладать с цветом — во всяком случае, достаточно, чтобы возобновить функционирование.
— Ничего в глаза не бросается? — осведомился он.
Марс обошел всю небольшую площадь комнаты.
— А что случилось с остальными вещами?
— Ты возвращался сюда после убийства родителей?
— Нет. Меня не пускали. Это было место преступления. Я остановился у друзей. А потом меня арестовали. Я здесь впервые с момента их смерти.
Дэвенпорт подошла к нему.
— Может помочь, если сядете на кровать, закроете глаза и просто дадите сознанию вернуться к последнему разу, когда вы были в этом доме или в этой комнате. И, может статься, тогда вы вспомните нечто такое, что нам поможет.
— Вы правда думаете, что это сработает?
— Либо я могу вас загипнотизировать.
— Вы не сможете меня загипнотизировать, — насупился Марс.
— Правда? — улыбнулась она. — Хотите пари?
Искорка сомнения в его взгляде угасла.
— Как вы это сделаете?
— Сядьте на кровать.
Марс устремил взгляд на Декера, потом на Джеймисон, будто гадая, когда же они положат конец этой чепухе. Ни тот, ни другая не проронили ни слова.
Мелвин снова посмотрел на Дэвенпорт.
— Сядьте на кровать, — повторила она. — Это не больно. Клянусь.
Он сел. Встав перед ним, Дэвенпорт извлекла из кармана авторучку, держа ее под таким углом, что Марс чуть поднял взгляд.
— Можете не отводить глаз от этой ручки?
— Это глупо.
— Мелвин, просто сделай, как просят, ладно? — подал голос Декер. — Попытка — не пытка.
Марс со вздохом сфокусировал взгляд на ручке.
— Лады, что дальше?
— Просто следите за ручкой.
Дэвенпорт начала медленно водить ручкой сначала вверх-вниз, а потом из стороны в сторону, непрестанно приговаривая негромким, доверительным тоном.
Марс сделал, как она просила, следуя за ручкой взглядом повсюду. Движения были медленными, ритмичными, и голос ее приобрел напевные модуляции в лад движениям ручки.
А потом он вдруг тряхнул головой:
— Это глупо.
Не опуская ручки, Дэвенпорт произнесла:
— Я знаю, что многие спортсмены перед игрой входят в транс. Вы это делали?
— Ну… ага.
— Представьте, что готовитесь к матчу. Настройте сознание. Расслабьтесь. Но поддерживайте сосредоточенность. — Она искоса бросила взгляд на Декера. — Вы вот-вот будете играть с Госуниверситетом Огайо и снова завалите Декера. — И указала на ручку: — Это зона, Мелвин. Вы можете туда прорваться. Большой матч. Все поставлено на карту. Просто сосредоточьтесь. Эта ручка — линия цели. Захватите ее.
Устроившись поудобнее, Марс воззрился на ручку, чуточку подняв взгляд из-за угла, под которым Дэвенпорт ее держала.
— Давайте ему футбольные указания негромким ровным тоном, — шепотом велела она Декеру.
Тот всем своим видом выражал сомнение во всем этом.
— Ты сможешь, Амос, — успокоительным тоном заверила Дэвенпорт. — Точно так же, как во время разговора с Томми Монтгомери.
Кивнув, Декер начал с запинкой проговаривать Марсу сценарий, разыгрывающийся на поле: мяч перехвачен. Мелвину передали его из рук в руки. А-гэп забит, в Б-гэпе наметилась возможность. Марсу пришлось прочесть выражение глаз лайнбекера, сильный сэйфти приближается слева, правому гарду надо подержать блок еще секунду, проблеск дневного света.
Дэвенпорт знаком велела Декеру замолчать.
Пока тот говорил, Дэвенпорт замедлила движение ручки, и взгляд Марса замедлился вслед за ней. Наконец она задержала ручку совершенно неподвижно, и Марс продолжал глазеть на нее остекленевшим, застывшим взором. Черты лица его обмякли.
— Мелвин, ты меня слышишь? — спросила она.
— Да, — ответил он каким-то необычным голосом.
Дэвенпорт медленно опустила ручку, но взгляд Марса по-прежнему был устремлен на ту же точку в пространстве.
— Ты в колледже Техасского университета, — продолжала она. — Ты помнишь это?
Он кивнул.
— Однако сейчас ты дома с родителями. Понятно?
— Да.
— Это после того, как И-эс-пи-эн показал твоих родителей по телевизору. Они узнали об этом, верно?
— Да.
— Как?
— Кто-то в ломбарде сказал бате. Он был вне себя.
— Сейчас они ведут себя странно, не так ли?
— Да.
— Можешь рассказать нам, как именно?
— Нервничают. И злятся. А батя расстроен не на шутку.
— Потому что его показали по телевизору?
— Да.
— Он не сказал, почему это его огорчило?
— Нет.
— А твоя мать? Она не говорила об этом?
— Да, сказала, чтоб я просто оставил батю в покое и все будет в порядке. Она… она не хотела об этом говорить.
— А ты видел, чтобы твой отец в это время делал что-то необычное?
— Много работал допоздна. И не ел. И много пил.
— Он ругался с твоей матерью?
— Я слышал, как он орет, но не мог толком расслышать, о чем они говорили.
— Но хоть что-нибудь ты слышал?
Марс наморщил лоб.
— Какое-то испанское слово. Смешное. Мама его сказала.
— Какое?
Лоб наморщился еще сильнее.
— Ch-chocha.
— Chocha, ты уверен?
— Chocha, — кивнул Марс. — Я его смотрел. Вообще-то, у него в испанском пара значений. Оно может подразумевать проститутку или… — тут он немного поморщился, — или интимные места женской анатомии. Я не знаю, о чем они говорили. Бессмыслица какая-то.
— Еще что-нибудь о том случае можешь припомнить?
Марс замолк на несколько секунд, и Дэвенпорт терпеливо ждала.
— Однажды вечером я пришел домой, а он сидел в своем кресле. Мамы не было.
— Ладно, продолжай.
— Я спросил его, как дела. А он посмотрел на меня так…
— Да?
У Марса на глазах выступили слезы.
— Так, что я испугался. Будто… будто он меня ненавидел.
— Ладно. Ты поговорил с ним?
— Я был напуган, — покачал головой Марс. — Собирался подняться к себе, но потом он что-то сказал.
— Что именно?
— Он сказал… он попросил прощения.
Дэвенпорт бросила взгляд на Декера и Джеймисон. Судя по выражению ее лица, такого ответа она не ожидала. Но Амос вроде бы совсем не удивился.
— А он сказал, за что просит прощения? — снова повернулась она к Марсу.
Тот покачал головой.
— Потом он просто встал и вышел.
— Ты не догадываешься, что он имел в виду?
Марс снова покачал головой.
— Назавтра я спросил у матери.
— И что она сказала?
— Просто расплакалась, а потом выбежала из комнаты.
— Ты говорил об этом полиции?
— Нет. В голову не пришло. То есть я не знал, что не так. Даже не думал, что это имеет отношение к тем, кто его убил.
Дэвенпорт оглянулась на Декера, прошептав:
— Что-нибудь еще?
Амос ступил вперед — держась, впрочем, вне поля зрения Марса, — и что-то проговорил Дэвенпорт на ухо. Вздрогнув, та как-то странно посмотрела на него, а потом повернулась к Марсу:
— Мелвин, твой отец… твой отец когда-нибудь говорил, что любит тебя?
Джеймисон бросила на Декера удивленный взгляд.
— Нет. Ни разу. — Марс продолжал взирать в пространство.
— Ладно. Когда я досчитаю до трех, ты проснешься. И не будешь помнить ничего из того, о чем мы говорили. Ладно?
Мелвин кивнул.
Дэвенпорт досчитала до трех, и взгляд его медленно сфокусировался. Марс посмотрел прямо на них.
— Я же говорил, что вам меня не загипнотизировать, — изрек он.
— Chocha, — отозвался Декер.
— Что? — воззрился на него Марс.
— Ты был загипнотизирован. Помнишь, как твоя мама говорила слово chocha, когда они с отцом ругались?
Марс сперва удивился, но потом медленно кивнул.
— Ага, теперь, когда сказали, припоминаю. Считаешь, это важно?
— Не исключено.
Декер поглядел в угол комнаты.
— А вот эти царапины на полу? Что там было?
— Стеллаж для книг.
— Какого рода книги там были?
— Разные. От первых детских до тех, когда я стал постарше. Подростком я много читал. — Он вдруг улыбнулся.
— Что? — встрепенулся Декер.
— Да ничего.
— Говори.
— Да просто батя читал мне книжку, когда я был маленьким. Знаете, забавно, когда такой здоровенный, брутальный мужик читает книжку мальчонке.
— Какого рода книги? — уточнил Амос.
— Это была только одна книга. — Мелвин снова улыбнулся. — Он даже разыгрывал ее в лицах, знаете, дурачился. Больше никогда этого не делал.
— Так что это была за книга? — спросил Декер с предельной серьезностью.
— «Три поросенка», — рассмеялся Марс. — Говорил мне, что он злой и страшный серый волк, собирающийся съесть этих поросят. Иногда так вживался в роль, что, типа, пугал меня.
Амос вперил в него долгий пристальный взгляд, а Джеймисон и Дэвенпорт смотрели на него.
— Декер, в чем дело? — поинтересовалась Джеймисон.
— Это была книжка с картинками, Декер, — добавил Марс. — Сказка.
— Ага, — пробормотал Амос, погрузившись в раздумья.
Тут его телефон зажужжал.
— Богарт, — сообщил он, поглядев на экран. Ответил на звонок, послушал и задал пару вопросов. — Спасибо, агент Богарт, искренне благодарен. — Дал отбой и поглядел на остальных.
— Ну? — не утерпела Джеймисон. — Хватит уж держать интригу.
— Богарт получил ответ от маршалов США.
— Значит, мои родители были в программе защиты свидетелей, — ошарашенно выговорил Марс.
— Нет, — ответил Декер. — Не были.
На него смотрели две женщины. Одна взрослая, другая еще дитя, которое останется таким навсегда, да и другой не суждено стать старше ни на миг.
Потому что теперь обе мертвы.
Декер сидел в кресле своего номера в мотеле, глядя на фото жены и дочери.
Он доставал фото, когда испытывал печаль, отчаяние или просто хотел увидеть их лица. Ему незачем тревожиться, что он их забудет, что воспоминания о них затеряются в темных уголках его рассудка.
Потому что в его рассудке нет темных уголков.
Он всегда как Таймс-сквер.
Амос чувствовал клаустрофобию, словно ущемлению подверглось все его существо, а он не в силах это остановить.
Новость о том, что ни Рой, ни Люсинда Марс никогда не входили в программу защиты свидетелей, оказалась сокрушительным ударом. Он был совершенно уверен, что прав. И все же Богарт проверил и перепроверил. А у маршалов США нет ни резона, ни оснований для лжи. Если они потеряли подзащитного, то должны были задокументировать это не мытьем, так катаньем.
У него были ниточки, имелось продвижение, но и только. И все же вряд ли хоть что-то из этого даст ему то, чего он так отчаянно жаждет.
Истину.
Порой она казалась самой неуловимой вещью на свете.
Декер затянул ремень еще на одну дырочку, потому что его аппетит словно таял вместе с перспективой распутать это дело. Будь у него выбор, он бы с радостью набрал эти фунты обратно, только бы узнать, кто убил Марсов.
Даже если они не были под опекой маршалов США, они все равно могли тащить за собой вериги темного прошлого. По всей вероятности, именно так. Надо только пролить свет на это прошлое. А для этого требуется информация.
Это первая часть.
А вторая — выяснить, кто подкупил чету Монтгомери и зачем.
Встав, он подошел к окну. Дождь зарядил снова, прогоняя жару. День выдался пасмурный, зябкий и унылый. Как раз под стать настроению Декера. В этой части Техаса дожди должны идти нечасто, но нынешняя погода явно шла вразрез с этой тенденцией.
Из-за его безупречной памяти некоторые люди воспринимали Декера как машину. И хотя его навыки общения теперь далеко не те, что были, и в некоторых отношениях он выглядел бесчувственным, чуть ли не роботом, чувств Декер отнюдь не был лишен. На него накатывали уныние и депрессия. И безупречная память ничего не могла с этим поделать, разве что усугубить.
Стук в дверь застал его врасплох.
— Ага?
— Это я.
Сунув фото в карман, он открыл дверь и увидел стоящего на пороге Марса.
— Есть минутка?
— Ага.
Мелвин вошел, и они сели в футе друг от друга. Не успел Декер рта раскрыть, чтобы поинтересоваться, что ему нужно, как Марс достал что-то и протянул ему.
Амос поглядел на фотографию.
Мужчина был очень высоким. Каштановые волосы с проседью вились вокруг лба. Лицо грубоватое, но симпатичное. Нос был сломан и сросся неправильно. Глаза, лишенные всякого выражения, казались безжизненными. Небольшой рот щелью перерезал нижнюю часть лица.
Более разительный контраст, чем с женщиной рядом с ним, и представить было трудно — высокая, худощавая, с шикарными волосами, каскадом ниспадающими на широкие плечи. Безукоризненная темно-коричневая кожа. На лице Декер не разглядел ни малейшего изъяна. Глаза ее искрились жизнью. Губы растянуты в сияющей, заразительной улыбке. В самом деле, Декер ощутил, как при виде этого портрета уголки его рта изогнулись кверху.
— Очевидно, твои родители, — поглядел он на Марса. — Ты ведь об этом снимке упоминал, который сам сделал?
Марс кивнул.
— Где ты его взял?
— Он всегда был у меня. Взял его с собой в тюрьму.
— Мог бы показать его мне и прежде.
— Ага, мог, — Марс утер глаза.
— Так почему же именно сейчас?
— Потому что хотел, чтобы ты видел в них реальных людей, а не фрагменты головоломки, Декер. И хотел, чтобы ты увидел мамину улыбку. И отцовы глаза. Я просто хотел, чтобы ты знал, что… что они существовали.
Амос снова посмотрел на фото. Лицо его приобрело чуточку натянутое выражение из-за откровенного признания визави.
«А может, и из-за моего откровенного умолчания».
— Это я могу понять, Мелвин. Когда оно было снято?
— Когда я окончил среднюю школу. Они искренне гордились мной. Я уже подал в Техасский. Уезжал. Мама много плакала.
— А папа?
Марс помялся.
— Не очень.
— Уж так бывает с отцами.
— Ага.
— Твоя мама была красавицей. Просто сногсшибательной.
— Ага, была.
Прошла долгая минута. Оба глядели друг на друга.
— У тебя еще что-то на уме? — осведомился Амос.
— Я будто и не существую, Декер.
— Что это тебе взбрело в голову?
— Я ничего не знаю о двух людях на этом фото. — Марс глянул на него. — Откуда они. Кто они на самом деле. Почему их убили. Ничегошеньки. А поскольку я произошел от них, то есть от никого, то кто я после этого? Пустое место! — Он вскинул руки.
Потянулась минута молчания под шум усиливающегося дождя. Барабанная дробь капель стучала будто в унисон с сердцами обоих.
Вынув портрет жены и дочери, Декер протянул его Марсу. Тот поглядел на него:
— Твоя семья?
Амос кивнул.
— Твоя малышка — суперпрелесть.
— Была суперпрелестью.
Марсу стало неловко.
— Я понимаю, ты должен горевать по ним.
— Суть в том, Мелвин, — подался вперед Амос, — что я знал о них все. Все. Не было ни малейших тайн.
— Лады, — медленно проговорил Марс, явно не понимая, куда это заведет.
— И их нет. А я… тоже пустое место. Как и ты.
Судя по виду, Марсу хотелось что-нибудь сокрушить.
— Так, значит? И больше ничего? Тогда какого черта мы все это творим?
— Мы делаем это, поскольку что-то еще может быть. Все зависит от нас.
— Но ты же только что сказал…
— Я сказал, что я — ничто. Сегодня. Завтра я могу кем-то стать. Это единственная гарантия, имеющаяся у каждого из нас. Это большая свободная страна. Возможность что-то совершить есть у каждого.
— Я — дело другое.
— Почему это?
— Проклятье, а почему, по-твоему? Я черный. Ты белый. Большей разницы и быть не может.
— Ты считаешь?
— А ты нет? У тебя есть разница побольше?
— Я мыслил скорее категориями «Лонгхорнс» и «Бакайз». Раса там роли не играла, только победа.
— Мило, — усмехнулся ему Марс. — Но реального положения дел не меняет. Я черный бывший зэк, и амнистия по барабану. Помнишь тех мудаков из забегаловки для дальнобойщиков?
— Забудь о них. Они вымирающий сегмент общества. Но если мы выясним, кто сделал это на самом деле, это может изменить ход вещей, Мелвин. — Марс тряхнул головой, но Декер все равно добавил: — Половина людей по-прежнему считает, что ты убил своих родителей.
— Мне насрать, что они думают.
— Выслушай меня.
Марс хотел было сказать еще что-то, но вдруг прикусил язык и резко кивнул.
— На свете мало вещей сильнее истины, — продолжал Декер. — Как только истина будет на твоей стороне, события обернутся к лучшему, черный ты, белый или где-нибудь в промежутке.
— Но ты думал, что они в программе защиты свидетелей. А они не были. Так что вернулись к тому, с чего начали.
— А что ты делал во время матча, когда игра не заладилась и просвет запечатан, — валился на траву и подымал лапки кверху?
— Черт, а тебе как кажется?
— Так что же ты делал?
— Находил другой просвет и прорывался туда.
— Что ж, именно это мы и сделаем, Мелвин. Найдем другой просвет, чтобы прорваться.
— Как?
— У твоего отца был сейф в доме?
— Сейф? Нет.
— А он использовал его на работе? Такой, к которому доступ был бы только у него?
— Там был сейф, но батя сказал мне, что владелец — настоящий отморозок. Весь день маячил у него за спиной, боялся, что он что-нибудь сопрет. Даже после того, как он проработал много лет. Так что батя никак не мог быть единственным, кто имел доступ к этому сейфу.
— Тогда у нас фактически остается только одна альтернатива.
Декер и Марс остановились перед каменным зданием. Над головами собирались свежие грозовые тучи. Из-за формирования нового атмосферного фронта сумерки наступили очень рано.
— Техасский первый национальный банк? — вопросил Амос. — Ты уверен, что это он?
— У меня был здесь счет, когда я учился в школе, а потом и в колледже. Сюда привели меня родители. Тут они и держали свои деньги, как ни мало их было.
— У них могло быть больше, чем тебе кажется.
— Если у них были деньги, что ж они не потратили толику?
— Речь вовсе не обязательно идет о наличных, — ответил Декер, начиная восхождение по широким ступеням к передним дверям банка.
Внутри он обратился со своим вопросом к кассиру, и их быстро перепасовали к заместителю директора филиала.
Тот был невысок ростом, возрастом чуть за сорок, в очках, с брюшком, выпиравшим из расстегнутого пиджака. Протягивая руку для пожатия, он поглядел на Марса, и челюсть у него отвисла.
— Мелвин Марс?
Тот кивнул.
— Мы знакомы?
— Я Джерри Байвенс. Мы вместе учились в средней школе.
Марс пригляделся к нему повнимательнее.
— Я не играл в футбол, — извиняющимся тоном пояснил Байвенс. — Конституция не та.
Марс тряхнул его руку, выдавив из себя улыбку, когда Декер подтолкнул его локтем.
— Ага, Джерри, я тебя помню. Как делишки?
— Всё в порядке. Женат, четверо детей. Карабкаюсь по карьерной лестнице. Лет через пять или шесть, наверное, стану директором филиала.
— Молодец, мужик.
Они смотрели друг на друга, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Я слыхал, ты… э-э… вышел из тюрьмы, — нервно произнес Байвенс.
— Ага, другой чел сознался.
— Какая несправедливость! — Он оглядел впечатляющее телосложение Марса. — По виду ты можешь хоть сейчас обратно на поле.
— Да уж, — отозвался Мелвин.
Декер деликатно кашлянул, и Байвенс переключил внимание на него. Амос сверкнул своим удостоверением ФБР. Оно, хоть и без жетона, все равно произвело впечатление на Байвенса, тотчас же приосанившегося и застегнувшего пиджак.
— Да, агент… э-э… Декер, чем могу служить?
— Нам нужна кое-какая информация.
Оглядевшись, Байвенс обнаружил, что оба кассира и трое клиентов в очереди глазеют на них.
— Не зайдете ли в мой кабинет? — поспешно предложил он.
«Кабинетом» Байвенсу служила выгородка, частично изолированная стеклом. Жестом пригласив обоих занять стулья, сам он уселся за стол и спросил:
— Какого рода информация?
— Как я понимаю, Рой и Люсинда Марс имели здесь счет.
Байвенс промолчал, но сцепил руки и положил их на стол.
— Это значит «да»? — осведомился Декер.
— Мне надо посмотреть.
Амос бросил взгляд на стоящий на столе компьютер.
— Ладно.
— Я имел в виду, при наличии соответствующих полномочий. Мы уважаем частную жизнь наших клиентов.
— Я ценю это, но супруги Марс мертвы.
Переменившись в лице, Байвенс бросил мимолетный взгляд на Мелвина, а затем убрал руки со стола, положив их на подлокотники кресла.
— Ну, да, конечно, я знаю. Но тогда их законный представитель…
— У них его не было, — перебил Декер.
— Или их ближайший родственник.
— Сидит прямо здесь, — хлопнул Декер Марса по плечу.
Байвенс снова поглядел на Мелвина.
— Верно.
— Я даю тебе разрешение посмотреть и сообщить ему, Джерри, — заявил Марс.
Байвенс принялся стучать по клавишам компьютера, просмотрел пару экранов.
— Счет у них был, но его закрыли лет двадцать с лишним назад.
— Можете привести нам точную дату? — спросил Декер.
Байвенс назвал.
— Это было за два дня до их смерти, — заметил Марс.
Амос кивнул.
— Не можете ли нам сказать, какая именно сумма была на счету перед закрытием?
Байвенс снова постучал по клавишам, вызывая историю транзакций.
— Около пяти тысяч пятисот долларов.
Это сообщение разочаровало и Декера, и Марса.
— Сожалею, если тебе нужны средства, Мелвин. — Байвенс помолчал. — Я знаю, что ты долго был в тюрьме.
— Других счетов не было? — справился Декер.
Байвенс взглянул на экран.
— Нет, только текущий.
Мелвин совсем пал духом, но Амос только-только начал.
— А как насчет депозитной ячейки?
Вздрогнув, Марс оглянулся на него.
Байвенс нажал еще несколько клавиш.
— Совершенно верно, у них был депозитный сейф. Откуда вы знали?
— Просто удачная догадка, — отмахнулся Декер. — Что вы можете поведать нам о нем?
— Ну, он был закрыт в то же время, что и счет. Теперь у нас все записи в компьютере. Твой отец закрыл его и подписал все нужные документы.
— И нет никакого способа узнать, что там было в ячейке?
— Опись содержимого ячейки не делается, если только клиент специально об этом не попросит, — покачал головой Байвенс. — В противном случае оно совершенно конфиденциально.
— Но он закрыл ее и все забрал? — гнул свое Декер.
— Да.
— Насколько велика была ячейка?
Байвенс снова поманипулировал клавишами.
— Самая большая из имеющихся у нас. Двойная. В нее много влезает.
— А нельзя ли поговорить с кем-нибудь из тех, кто работал в банке еще тогда? — не унимался Амос.
— Ой, нет. Я тут проработал дольше всех, четырнадцать лет. Директора перевели сюда из Эль-Пасо три года назад. Все остальные работают не больше пяти лет. — Поглядев поверх плеча Декера, Байвенс спросил: — Могу я еще чем-нибудь вам помочь?
Оглянувшись, Амос увидел, что еще два человека дожидаются очереди поговорить с Байвенсом.
— Нет, но благодарим вас за помощь.
Они вышли на улицу, прямо в разбушевавшееся ненастье.
— Просто не верится в эту хрень! — гаркнул Марс. — Мама умирала от рака, и никто мне не сказал. А теперь выясняется, что у бати был депозитный сейф, набитый невесть чем… Я словно живу чужой жизнью.
— И он закрыл его за два дня до собственной смерти, — докинул Декер.
— Думаешь, батя знал, что что-то назревает?
— Конечно, знал. И вопрос в том, что он сделал с содержимым ячейки.
С Джеймисон и Дэвенпорт они в тот же день встретились в укромном уголке рядом с вестибюлем мотеля. Декер посвятил их в подробности встречи с Джерри Байвенсом в банке.
— Значит, — заключила Алекс, — хоть Марсы и не входили в защиту свидетелей, похоже, какие-то секреты у них все-таки были.
— История, которую не раскрыть никому, даже ФБР, — добавила Дэвенпорт и поглядела на Марса. — Рой и Люсинда Марс, наверное, даже не настоящие их имена.
— АК и РБ, — напомнил Декер. — Мы нашли эти инициалы, написанные на стенке гардероба. Это могли быть их настоящие инициалы.
— Говно, — буркнул Марс, покачивая головой и отводя взгляд, будто человек, продирающийся сквозь кошмар, к порождению которого не имеет ни малейшего отношения.
— Итак, они не были в программе защиты свидетелей, — резюмировал Декер, — но могли быть в бегах.
— Или в какой-то организации, — уточнила Джеймисон. — Типа мафии.
— Мафии?! — взвился Марс. — Лады, на этом и остановимся. Мои родители не чертовы мафиози, лады?
— Факт в том, Мелвин, — осадил его Амос, — что в данный момент никому из нас не известно, во что они впутались, включая и тебя. Но что бы там ни было, дело обстояло достаточно скверно, чтобы они изменили личность и скрылись в крохотном техасском городишке.
— А депозитный сейф мог содержать нечто компрометирующее для тех людей, — предположила Джеймисон.
— Но нам никак не узнать, что там находилось, — подхватила Дэвенпорт. — В смысле, это случилось двадцать лет назад. И тот, кто убил ваших родителей, Мелвин, мог забрать это.
— Или нет, — встрял Декер.
Все обернулись к нему.
— Не потрудишься развить с этого места? — спросила Дэвенпорт.
— Единственный вопрос, на который ничто из этого не дает ответа, — это почему кто-то заплатил Монтгомери, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы? — Амос оглядел каждого по очереди.
— Сдаюсь, — наконец вымолвил Марс. — Почему?
— Они могли это сделать, если не нашли того, что содержалось в депозитном сейфе. И оно еще где-то существует. Они могут считать, что тебе известно, где оно.
— Ничего себе гипотеза! — проронила Дэвенпорт.
— Но если так, к чему было ждать столько времени? — поинтересовалась Джеймисон.
— Может быть, как только Мелвину назначили дату казни, они запаниковали, решив, что это их последний шанс добыть это.
— Но, Декер, — с недоумением заметил Марс, — никто не пытался связаться со мной. Или похитить меня и заставить выложить все, что знаю. То бишь ни фига.
— Может, они планируют просто позволить нам продолжать поиски.
— А когда найдем, наброситься и поубивать нас всех? — саркастически заметила Дэвенпорт.
— Возможно, — согласился Декер. — А может, и нет.
— Что ж, я рада, что мы это прояснили. — Дэвенпорт была явно удручена.
— Расследования не всегда идут легко и гладко, — парировала Джеймисон. — Дело, над которым мы работали в Берлингтоне, совершило поворот на девяносто градусов, но, чтобы дойти до этого места, нам пришлось порядком побегать и задать уйму вопросов. И то, что поначалу казалось несущественным, оказалось критически важным.
— Ладно, Декер, но твоя гипотеза зияет дырами, — не сдавалась Дэвенпорт.
— Она полна дыр, — признал Амос, вызвав изумленный взгляд Дэвенпорт. — Вот почему это только гипотеза. Впоследствии она вполне может быть опровергнута. Но мы все равно должны прокрутить такую возможность.
— Так ты думаешь, кто-то еще может попытаться прийти за мной? — обеспокоенно посмотрел на него Марс.
Декер поразмыслил над этим.
— Если они преследуют нас, что вполне возможно, то знают, что мы тоже ищем ответы. Если они видели нас в банке и догадались, что мы делаем, заодно знают и то, что ушли мы с пустыми руками.
— Значит, они могут просто позволить нам продолжать, пока мы что-нибудь не найдем, — раздумчиво произнес Марс.
— Правильно.
— У них очень долгая память, — заметил Мелвин. — Если дело заварилось до моего рождения, то минуло уже больше сорока лет.
— Ну, у меня тоже память долгая, — не смутился Декер.
— Аминь. — Подняв глаза, Марс увидел, как в вестибюль входит Мэри Оливер. — Мэри, сюда, — окликнул он, встав и помахав адвокату, направившейся было к стойке регистрации, щеголяя бежевым брючным костюмом и сверкая улыбкой.
— Вы выглядите осчастливленной, — подала реплику Дэвенпорт.
— Штат Техас согласился на максимальное возмещение в двадцать пять тысяч долларов, Мелвин.
— Что ж, хоть что-то, — сказал Марс.
— И я подаю иск на штат по поводу случившегося с тобой в тюрьме. Для круглого счета на пятьдесят миллионов долларов.
Марс уставился на нее как громом пораженный.
— Шутишь?! — наконец выдавил он из себя.
— Мелвин, ты чуть не погиб. Это был заговор, в котором участвовали надсмотрщики, являющиеся представителями исправительной системы штата. И я узнала, что против тех же надсмотрщиков уже подавали иски и никаких дисциплинарных мер против них не приняли. А сие знаменует как минимум умышленную халатность со стороны штата.
— Это и есть стратегия, о которой вы упоминали прежде? — поинтересовался Декер.
— Да, она самая, — кивнула Оливер.
— Что ж, — Амос повернулся к Марсу, — полсотни «лимонов» компенсируют то, что ты не смог поиграть в НФЛ, хотя бы в монетарном плане.
— Слушай, я не стану вешать тебе лапшу на уши, — добавила Оливер. — Шанс невелик, и никаких гарантий, но я в лепешку расшибусь.
Марс на несколько мгновений онемел. Потом обнял ее.
— Спасибо тебе, Мэри, спасибо!
Они снова сели, и остальные дали Мелвину время взять себя в руки.
Никто не заметил троих полицейских штата и детектива в штатском, направляющихся в их сторону, пока те не оказались совсем рядом.
Углядев их, Декер поинтересовался:
— Могу я вам чем-то помочь, офицеры?
Проигнорировав вопрос, те обступили Марса.
— Мистер Марс, пожалуйста, встаньте, — сказал детектив, сверкнув жетоном и сообщив, что он из отдела убийств.
— Что? Почему? — спросил Марс.
— Пожалуйста, встаньте, — повторил тот с напором.
— В чем дело? — встала Оливер. — Я его адвокат.
— Вы получите возможность поговорить со своим клиентом. Но не сейчас. Пожалуйста, встаньте, мистер Марс. Я прошу последний раз.
Мелвин глянул на Декера. Тот кивнул. Встав, Марс рефлекторно заложил руки за спину. Детектив в штатском дал знак одному из офицеров, и тот, ступив вперед, сомкнул на запястьях Марса наручники.
— Вы арестованы в связи с убийствами Роя и Люсинды Марс, — объявил детектив в штатском и зачитал Марсу его права.
— Он получил полную амнистию! — с недоверием вскинулась Оливер.
— Его амнистия отозвана. Потому-то мы и здесь.
— Они не смеют! — волновалась адвокат.
Детектив в штатском протянул ей стопку бумаг.
— Судебный ордер предписывает как раз это. Пойдемте, мистер Марс.
Когда Марса уже уводили, Оливер окликнула его:
— Мелвин, увидимся в участке, — и углубилась в чтение первой страницы документа.
— Что там говорится? — спросила Джеймисон, поднимаясь.
По лицу Оливер, закончившей чтение, разлилась бледность. Она бросила взгляд на Декера.
— Не думал, что они так поступят, — со вздохом тихонько проронил он.
— Как поступят? — бросила Джеймисон.
— Вы знали? — требовательно вопросила Оливер.
— Подозревал.
— Не будет ли кто-нибудь любезен объяснить мне, что тут творится, черт побери?! — возвысила голос Дэвенпорт, поднявшаяся и теперь стоявшая рядом с Джеймисон.
— Наше расследование показало, что чету Монтгомери, по всей вероятности, подкупили, дабы те солгали о том, что Роя и Люсинду убил Чарльз Монтгомери, — растолковал Декер. — Это признание было единственной причиной освобождения и амнистии Мелвина. Я прав? — Он поглядел на Оливер.
Она кивнула, но промолчала.
— О боже! — выдохнула Джеймисон.
— Это означает… — начала Дэвенпорт.
— Это означает, — перебил Декер, — что, по мнению штата Техас, своих родителей убил Мелвин. Потому амнистию и отозвали.
— Как они выведали, что мы узнали? — поинтересовалась Джеймисон.
— Техас отрядил в Алабаму своих людей расследовать дело Монтгомери, — ответил Декер. — А мы говорили о своих подозрениях и находках с алабамскими властями. Должно быть, они пересказали все это техасским коллегам.
— Но ведь он не имел касательства ко лжи Монтгомери, — настаивала Джеймисон.
— В деле Мелвина это юридического значения не имеет, — пояснила Оливер. — Сейчас будто ничего и не менялось. Раз нет признания, приговор опять вступает в силу. Если Монтгомери лгал, его заявление ничтожно.
— Значит, наша работа отправила его обратно в тюрьму, а то и на смерть? — в ужасе обернулась Джеймисон к Декеру.
Не ответив, тот достал телефон и зашагал к выходу из мотеля, из которого всего минуту назад Марса повели обратно в тюрьму. У него на глазах машина с Мелвином отъехала, и он быстро набрал номер. После двух гудков на том конце ответили.
— Агент Богарт, это Декер. Я вполне пойму, если вы пошлете меня к черту, но я вынужден просить вас о грандиозном одолжении.
— Всем встать, — провозгласил дородный бейлиф.
Все присутствующие в зале суда поднялись, включая и единственного человека в кандалах.
Судья Мэтьюз — морщинистый, лысеющий субъект с выпирающим кадыком — появился из двери позади подиума, поднялся по ступеням и уселся в свое кресло.
— Садитесь, — скомандовал бейлиф, и все заняли свои места.
Мэри Оливер сидела рядом с закованным в цепи Марсом. Декер, облаченный в костюм, купленный во время шопинга с Джеймисон, сидел по другую руку от него.
Обвинитель от имени штата — лет пятидесяти пяти, с хохолком белоснежных волос, даже не пытавшихся прикрыть его розовую лысинку, — собирался ораторствовать за другим столом поверенных. Воротник его рубашки был накрахмален так туго, что стал просто несгибаемым, как повадки его обладателя. Перед ним лежала папка с ярлыком «Марс, Мелвин». Он молча шевелил губами, словно репетируя то, что собирается вот-вот сказать.
Во втором ряду судебного зала сидели Дэвенпорт и Джеймисон. Присутствовало и немалое число репортеров, потому что весть об аресте Марса уже разлетелась. Дополняла аудиторию пара дюжин местных зевак.
Оглядев оба стола поверенных и занимающих их соответствующих лиц, судья откашлялся и возгласил:
— Защитник подала ходатайство, так что давайте выслушаем ее первой.
Встав, Оливер одернула жакет своего костюма-двойки и поправила манжеты блузки.
— Ваша честь, действия штата в этом вопросе можно резюмировать следующим образом: возведя на моего клиента, мистера Марса, ложное обвинение, штат подверг его заключению на срок более двадцати лет и чуть не казнил, пока не убедился в ошибочности своих действий, когда были представлены доказательства его невиновности. Далее штат предоставил ему свободу и полную амнистию, а также постановил выплатить максимальное возмещение за его неправомочное лишение свободы, хотя двадцать пять тысяч долларов вряд ли могут окупить пребывание в тюрьме свыше двух десятилетий. — Она перевела дух и будто прибавила в росте от праведного негодования. — А теперь, вскоре по возвращении ему свободы, штат в одностороннем порядке отозвал его амнистию и свободу, поместив его под арест, и сейчас он сидит перед нами в кандалах. И все это свершили, не потрудившись провести суд или предоставить ему помощь адвоката, таким образом поправ его право на надлежащее разбирательство. Вот почему я подала прошение хабеас корпус[407], поскольку очевидно вне всяких сомнений, что штат задержал моего клиента незаконно. Поэтому я требую его немедленного освобождения с исполнением обоих обязательств амнистии и компенсации в полном объеме, подкрепив их решением данного суда.
Положив ладонь Марсу на плечо, Оливер добавила:
— Меньшее будет насмешкой над правосудием, создав губительный и опасный прецедент, если штату будет позволено в одностороннем порядке денонсировать свое соглашение с моим клиентом, поскольку можно заключить, что он попытается поступить точно так же с другими ответчиками в будущем.
— Принято к сведению. — Судья Мэтьюз повернулся к обвинителю штата: — Мистер Дженкинс, законный представитель сделала ряд блестящих замечаний. Мне не нравится мысль, что штат не держит свое слово. Если представитель защиты не сможет полагаться на соглашения, предоставленные вашим офисом, это посеет хаос в системе.
Встав, Дженкинс застегнул пиджак, пригладил отбившуюся прядку волос, окинул Марса и Оливер неодобрительным взором, а потом сосредоточил внимание исключительно на судье.
— Ваша честь, — с южной тягучестью начал он, — положа руку на сердце, образ действий штата — единственно правильный. Хотя я первый признаю, что сложившаяся ситуация несколько необычна…
— Это ещё слабо сказано, — перебил судья Мэтьюз.
— Как бы то ни было, имелась лишь одна причина освобождения мистера Марса из тюрьмы. — Прокурор помолчал, для вящего эффекта воздев в воздух один палец. — То, что другой человек, Чарльз Монтгомери, ныне покойный, казненный штатом Алабама за ряд гнусных преступлений, сознался в убийстве, за которое ранее был осужден мистер Марс. После надлежащего расследования было установлено, что мистер Монтгомери действительно располагал информацией и сведениями об этих преступлениях, которыми мог располагать только истинный виновник. Теперь же, в большей мере благодаря работе, проведенной ФБР, стало ясно, что мистеру Монтгомери и его жене — которая, что немаловажно уже само по себе, была убита, по-видимому, в целях сокрытия следов, — была уплачена большая сумма денег за таковое признание. Таким образом, почти очевидно, что мистер Монтгомери имел к убийствам Роя и Люсинды Марс не больше отношения, нежели вы или я, ваша честь. Таким образом, позиция штата в первоначальном осуждении мистера Марса была правильной и справедливой, и его заключение под стражу на сей раз обоснованно и законно оправданно.
Дженкинс снова глянул на Марса с видом холодного презрения.
— И позвольте добавить, что штат Техас проведет энергичное расследование, не связан ли мистер Марс каким-либо образом с этой наглой попыткой ввести в заблуждение систему криминального правосудия Техаса, поскольку от этого так называемого признания мистера Монтгомери он выиграл больше всех.
— Ваша честь, — Оливер вскочила на ноги, — нет ни намека на свидетельства того, что мой клиент хоть каким-то образом замешан во всем этом.
— Что ж, — ощетинился Дженкинс, — уже тот факт, что это ныне дискредитированное признание поступило в одиннадцатом часу перед запланированной казнью ответчика, представляется ужасно большим и чрезвычайно своевременным совпадением.
Одарив его скептическим взором, Оливер парировала тоном, буквально сочащимся сарказмом:
— Да, я уверена, что мистер Марс тянул до последнего в ожидании казни, прежде чем из камеры смертников организовать это чудесное признание, чтобы оно пришло в последнюю минуту и спасло его.
— Незачем переходить на непрофессиональный тон, — окрысился Дженкинс.
— Тем не менее, — сказала Оливер, обращаясь к судье, — у штата с лихвой имелось время для исследования достоверности утверждений мистера Монтгомери. Штат проделал это, в результате чего предоставил моему клиенту полную амнистию. Если теперь позволить штату пойти в этом соглашении на попятный, неприкосновенность амнистии будет попрана и ни один человек в будущем не сможет положиться на подобные действия штата, не испытывая опасений, что штат снова их денонсирует.
— Но штат имеет священную заинтересованность в том, чтобы не позволять приговоренным убийцам разгуливать на свободе, — упирался Дженкинс.
— Ну, мне представляется, что штат сам навлек на себя эти неприятности, мистер Дженкинс, — осадил его судья Мэтьюз. — И если ему позволительно в одностороннем порядке отвергать собственные договоренности, то мисс Оливер имеет право говорить, что это подрывает самые основы системы амнистирования.
— Мы лишь желаем, ваша честь, получить возможность более полно расследовать данный вопрос, — широко развел руками Дженкинс. — И на это время заключение ответчика должным образом оправдано. Доводы за это определенно перевешивают доводы против. Если он невиновен, вреда это никакого не причинит. А если виновен — а мы уверены, что это именно так, — то он лишится возможности скрыться от правосудия. С обществом его ничто не связывает, и мы считаем риск, что он скроется, весьма вероятным.
— У него нет паспорта, нет никаких документов, а благодаря штату Техас ни работы, ни денег, — парировала Оливер. — Я считаю маловероятным, чтобы он скрылся.
— А до мексиканской границы рукой подать, — стоял на своем Дженкинс. — Раз она проницаема для тех, кто хочет проникнуть в нашу страну, она так же проницаема и для тех, кто ищет обратного.
На лице судьи Мэтьюза была написана нерешительность.
— Что ж, — поглядел он на Оливер, — не могу сказать, что вполне согласен с позицией мистера Дженкинса, но мне кажется, вреда не будет, если позволить штату подержать мистера Марса под стражей, пока идет следствие.
В этот момент Декер встал, и взгляды всех присутствующих в зале суда обратились на исполина. Ощутив всеобщее внимание, Амос почувствовал, как под ложечкой засосало, а нервы натянулись струной, потому что он просто не любил взаимодействовать с другими людьми.
И уж однозначно ему не хотелось быть с судьей не вполне честным. Но именно в этом и состоял план, пришедший ему в голову, так что не оставалось ничего иного, как довести его до конца.
— С вашего позволения, ваша честь, позвольте сказать? — спросил он.
— И вы будете?.. — выжидательно произнес судья Мэтьюз.
Декер стер с лица бисеринки пота. Подмышки взмокли, внезапно накатила дурнота, и он даже задумался на миг, не потеряет ли он сознание прямо на месте. Слегка дрожащим голосом Амос произнес:
— Амос Декер. Я представляю здесь ФБР.
— Не вижу, чтобы ФБР имело хоть какой-то процессуальный статус в деле, находящемся целиком в юрисдикции штата Техас, — поспешно встрял Дженкинс.
Декер не отводил глаз от судьи.
— ФБР уже вовлечено в это дело, ваша честь. В самом деле, как уже указал советник, именно наши усилия привели к тому, что признание мистера Монтгомери подверглось сомнению.
— Но… — открыл было рот Дженкинс, однако судья Мэтьюз поднял руку:
— Это правомерное замечание. Позвольте агенту Декеру высказаться.
И тут Амос впервые в жизни увидел все в самом ярком оттенке синего, хотя в комнате никто не умер. Он закрыл глаза.
— Агент Декер? — поторопил судья Мэтьюз, а Дженкинс фыркнул, устремив на выступавшего презрительный взгляд.
«Давай, Декер. Прямо сейчас. Заполни А-гэп. Произведи перехват. Пошел!»
Открыв глаза, Амос твердым, уверенным тоном отчеканил:
— ФБР считает, что это дело куда сложнее, чем представлялось поначалу. Мы также считаем, что Марс невиновен.
— Основываясь на чем? — раздраженно встрял Дженкинс.
— Основываясь на фактах, установленных в ходе текущего расследования. Мы полагаем, что в данном случае могли быть вовлечены силы, действующие из-за границ штата, что решительно переводит его в сферу компетенции Бюро.
— И будут ли суду предоставлены результаты ваших открытий, агент Декер? — полюбопытствовал Мэтьюз.
— Мой начальник спецагент Росс Богарт возглавляет специальную оперативную группу, ваша честь. Он уполномочил меня обеспечить суду непосредственный контакт с ним, и тогда он предоставит исчерпывающие сведения.
Джеймисон и Дэвенпорт удивленно переглянулись.
— Суду, но не прокурорам штата Техас?! — рявкнул Дженкинс.
— Имеются ли веские основания для того, чтобы эта информация не могла быть оглашена на открытом слушании? — осведомился судья Мэтьюз.
— Агент Богарт все объяснит, ваша честь. Это воистину деликатный вопрос, и мы считаем, что публичная огласка в подобный момент может оказать пагубное влияние на наше расследование, позволив виновным избежать ареста и судебного преследования за их преступления.
— Ничто из сказанного вами не объясняет, почему мистер Марс не может оставаться под стражей, пока вопрос не будет разрешен, — указал Дженкинс.
Не дав судье и рта раскрыть, Декер заявил:
— Простите, но я склонен считать, что факт избиения мистера Марса почти до смерти тюремными надзирателями после того, как двое других заключенных, подкупленных другим надзирателем, покушались на убийство мистера Марса, делает этот момент довольно очевидным. Вкупе с тем фактом, что мистер Марс подал многомиллионный судебный иск против исправительной системы Техаса за этот чудовищный и противозаконный акт. Я склонен предположить, что мистер Марс является в крайней степени персоной нон грата для этих людей, включая всех друзей или участников заговора упомянутого надзирателя, оставшихся неизвестными и по сей день пребывающими на службе. Таким образом, возвращение его в тюрьму ни в коем случае нельзя считать безопасным прибежищем для мистера Марса. Как раз напротив, это, по всей видимости, эквивалентно подписанию приказа об исполнении его смертного приговора.
— Это правда? — Судья Мэтьюз бросил на Дженкинса испепеляющий взгляд. Дженкинс мигом побледнел.
— Ваша честь, хотя этот прискорбный акт имел место, мы полагаем, что во время пребывания под стражей штата мистеру Марсу больше ничего не угрожает.
— Ради перестраховки, — возразил Декер, — мы предпочли бы избежать любой возможности, что мистер Дженкинс заблуждается. Я как-то не могу представить, что это пойдет на пользу мистеру Марсу, если его невиновность будет доказана, но сам он скончается в тюремной камере. Быть может, у штата Техас имеется иное мнение?
При этом комментарии судья фыркнул, а Дженкинс волком воззрился на Декера, продолжавшего:
— ФБР с одобрения штата взяло мистера Марса под опеку после его избиения, и мы готовы сделать это снова.
Судья Мэтьюз снова сфокусировался на Декере:
— И это одобрено ФБР?
— Опять же, агент Богарт предоставит все необходимые гарантии и подробности.
Судья обернулся к Дженкинсу:
— Настоящим постановляю, что ответчик освобождается под надзор агента Декера и ФБР вплоть до момента, когда открывшиеся факты продиктуют иной образ действий.
— Но, ваша честь… — укоризненным тоном начал Дженкинс.
— Это мое постановление, так что не углубляйся, Фрэнк! Не могу сказать, что мне нравится, как вы все это обстряпали, так что радуйся, что я не приказал освободить ответчика под его собственное ручательство. Объявляю это судебное заседание закрытым. — Судья Мэтьюз стукнул молотком, встал и скрылся в своих покоях.
Пока судебные приставы снимали с Марса кандалы, Дженкинс воззрился на Декера:
— Надеюсь, вы знаете, какого черта творите!
«Я тоже, — подумал Амос. — Я тоже».
Марс сидел на пассажирском месте, потирая врезавшиеся в кожу следы наручников на запястьях.
— Спасибо, — сказал он Декеру, сидевшему за рулем.
Оливер, Дэвенпорт и Джеймисон находились на заднем сиденье.
Декер не обмолвился ни словом с того самого момента, как они покинули зал суда, протиснувшись мимо журналистов, тыкавших микрофонами и блокнотами им в лицо.
Джеймисон и Дэвенпорт осыпали его вопросами по пути через стоянку к машине, но он упорно отмалчивался. Теперь Алекс, потянувшись вперед, крепко хлопнула Декера по плечу:
— Ты собираешься объяснить, что сейчас произошло, или мне надо прибегнуть к рукоприкладству?
Бросив на нее взгляд в зеркало заднего вида, Амос заметил ее неуверенность.
— Я попросил агента Богарта о любезности, и он ее оказал.
— Так все это по-честному? — спросила Джеймисон. Оливер бросила на нее испуганный взгляд.
— Декер, только не говорите мне, что я стала невольной участницей совершения мошенничества в суде.
— Не было никакого мошенничества. Мелвин под нашей опекой. И все, что я сказал судье, — чистая правда.
— Он думал, что ты агент, — указала Дэвенпорт.
— Это он сказал. Я — нет, — возразил Декер.
— Но ты его и не поправил, — парировала она.
— Это не моя работа, но это все равно не играет роли. Богарт — настоящий агент и поддержит меня в этом. — Он устремил взгляд на Оливер: — А вы подали иск?
— Да.
— Тогда мы в порядке.
— Ну а я не в порядке, — высказался Марс, — если они придут и возьмут меня за жопу снова. Вы же слышали, что сказал судья. Если всплывут открывшиеся факты, тогда он им позволит это сделать. Иной образ действий, как он назвал это. А этот козел Дженкинс был вне себя. Спорим, он прямо сейчас пытается организовать что-нибудь, чтобы затащить мою задницу обратно в техасскую тюрьму.
— Я бы удивился, если б он воздержался от этого, — поддержал Декер. — Мы просто должны позаботиться, чтобы это не произошло.
— Как? — поинтересовалась Дэвенпорт.
— Распутав дело, — ответила ей Джеймисон.
Телефон Декера зажужжал, и он ответил на звонок, прижимая телефон к уху плечом и ведя машину к потемневшему горизонту, грозившему новым дождем. Декера непогода не волновала. У него голова была занята другим, пока он слушал звонившего. Потом поблагодарил, дал отбой и убрал телефон.
— Это из полиции Алабамы. Они пробили прокатную машину — бежевую «Тойоту Авалон» с джорджийским номером, часть которого нам дала Патрисия Брей. Ее арендовал человек по имени Артур Крэндалл. — Он поглядел на Марса: — Ничего не навевает?
— Нет.
— Так и думал, потому что имя вымышленное. Его кредитная карта оказалась подделкой. Права, наверное, тоже липовые.
— Ты уверен, что это тот самый тип? — спросила Джеймисон.
— Как раз сейчас они пытаются это проверить.
— Что происходит, черт возьми? — с недоумением воскликнул Марс.
— Неприбранные концы, — отозвался Декер. — Просто неприбранные концы.
— Значит, тип, убивший Реджину Монтгомери после того, как заплатил, чтобы ее муж сознался, и есть этот Артур Крэндалл? — уточнил Марс.
— Это не настоящее имя.
— Ага, это я ухватил. Но, сделав это, он помог мне выйти из тюрьмы.
— И, как мы обсуждали, это может объясняться тем, что у тебя есть нечто, способное повредить ему или его работодателю.
— Но это же нелогично, Декер. Даже если бы я и знал что-нибудь, не проще ли им было позволить казнить меня, чтобы я унес это в могилу?
— Может, им в самом деле нужно получить то, что у вас есть, как они считают, — высказалась Дэвенпорт. — Вот они и вытащили вас из тюрьмы в надежде, что вы это добудете.
— Тогда зачем же было вообще подставлять меня за убийство? — спросил Марс.
— Может, тогда они считали это лучшим способом действий, — предположила Джеймисон. — Убить ваших родителей, подставить вас, и вас уберут на всю жизнь. На самом деле это единственное разумное объяснение.
— Нет, вовсе нет, — не согласился Декер.
— А что тогда? — заинтересовалась Джеймисон.
— Мы предполагаем, что содержимое депозитного сейфа сейчас ищет тот же, кто подставил Мелвина и убил его родителей. Факт в том, что мы можем иметь дело с двумя разными группами людей, имеющих разные цели.
— Господи, — вздохнула Дэвенпорт. — Не слишком ли дело запутано и без того?
— Очевидно, нет, — подтвердил Декер и посмотрел на Марса: — Кто был врачом твоей матери?
— Ее врачом? Зачем?
— Ну, кто-то же должен был диагностировать у нее четвертую стадию рака мозга.
— Я не помню.
— А ты подумай.
— Думаешь, личность ее врача так уж важна? — встряла Дэвенпорт.
— В данный момент в этом деле нет ничего, что не было бы важно.
Декер крепко спал до пяти утра. Снаружи барабанил дождь, и, встав, Амос доковылял до окна, чтобы поглядеть на него. Дождь, ветер, изредка вспышка молнии и вдогонку раскат грома. «Такая же мерзкая погода, как и это дело», — подумал он.
Он поглядел на свои ступни, на миг изумившись, что видит их. Чтобы это стало возможно, его живот должен был порядком усохнуть. Давненько уже…
Присев на край кровати, Декер вытянул ноги. Подколенные сухожилия закрепощены, поясница и того пуще.
Физически он не изменился.
Но духовно?
Прикрыв глаза, Амос позволил своей безупречной памяти вернуться к моменту почти двадцать месяцев назад, когда он лишился всего, что имел.
Он знал, что цвет придет, оседлав его память, как паразит, присосавшийся к большой рыбе.
Синий.
Синий цвет буквально пропитывал воспоминание о том, как он нашел семью убитой. Будто кто-то бездушно выплеснул ведро краски на самое ценное сокровище, которое у него было. Или колоссальная авторучка дала течь и залила чернилами все вокруг.
И акцент здесь на слове «было».
Молли и Кэсси больше нет. Ничто не вернет их обратно. Он будет помнить их в мельчайших деталях, пока не испустит последний вздох. Это и благословение, и проклятие.
Приняв душ, Декер переоделся в чистое и открыл дверь номера мотеля, ведущую прямо на улицу. Он находился на первом этаже, снабженном крыльцом с навесом, протянувшимся вдоль всего здания. Они все расположились на первом этаже — он на одном конце, Марс и Джеймисон — посередке, а Дэвенпорт — на другом.
Дождь продолжал лить вовсю. Прислонившись к столбику крыльца, Декер устремил взгляд во мрак.
Он не любил обмана. Не терпел лжи. Не любил дурных дел, оставшихся безнаказанными. Люди творят неправые дела, тут уж никуда не денешься. И это их собственный выбор. И они должны нести бремя последствий своего неразумного выбора.
Амос бросил взгляд на часы. Начало седьмого. Солнце еще только прокладывает путь сюда с другой стороны мира. Но даже когда встанет, оно будет скрыто за толстой пеленой грозовых туч. К мотелю пристроено кафе, и добраться до него можно, не покидая навеса.
На дорогу ушло две минуты. Три человека уже завтракали там. Усталая официантка наливала кофе. Увидев вошедшего Декера, она взмахом указала на небольшой зал. Очевидно, он может выбирать любой незанятый столик. Амос выбрал столик как можно дальше от остальных посетителей. Сел, взял меню и пробежался по нему взглядом. Сплошь привет от инфаркта. Холестерин в каждом глотке.
Когда официантка подошла, он заказал кофе, стакан апельсинового сока и тост и поинтересовался:
— Яичные белки у вас есть?
Увидев ее непонимающий взгляд, закинул на пробу:
— Может, фруктовый салат?
Она оглядела его дебелые телеса, и на губах у нее появилась улыбка симпатии.
— Само собой, милый, организуем. Сплошь здоровая пища. Я уж позабочусь.
И отошла.
Минуту спустя она принесла кофе. Декер пригубил. Хороший и горячий, согревает до самых костей под неустанный стук дождя за окнами.
Откинувшись на спинку стула, Амос полуприкрыл глаза и сосредоточился.
Пункт первый: Рой и Люсинда Марс вели тайную жизнь с самого рождения сына. Затем изменили имена и убрались подальше от того места, где вели эту жизнь. Шрам на лице Роя Марса мог остаться от пластической операции.
Пункт второй: их показывали в национальной спортивной программе за некоторое время до убийства.
Пункт третий: Рой Марс извлек содержимое депозитного сейфа прямо перед смертью. Содержимое этого сейфа и его нынешнее местонахождение неизвестны.
Пункт четвертый: у Люсинды Марс была последняя стадия рака.
Пункт пятый: их убили, а сына выставили виновным в этом преступлении.
Пункт шестой: казнь Марса была запланирована, но его спасло признание Чарльза Монтгомери.
Пункт седьмой: Марса выпустили из тюрьмы.
Пункт восьмой: Чарльза Монтгомери казнили.
Пункт девятый: Чарльз Монтгомери почти наверняка лгал.
Пункт десятый: Реджина Монтгомери получила вещественные плоды признания своего мужа.
Пункт одиннадцатый: Реджину Монтгомери убили; возможно, это сделал человек в «Тойоте Авалон».
Пункт двенадцатый: кто-то хочет добраться до содержимого депозитного сейфа.
Пункт тринадцатый: и этот кто-то может быть совсем не тем, кто подставил Марса.
Теперь посыпались вопросы, и главные среди них: кто подкупил Монтгомери? Если человек из «Авалона», то зачем? Чтобы вытащить Марса на волю и проследить за ним ради отыскания содержимого депозитного сейфа? Если да, это очень неуклюжий способ добиться желаемого. С чего они взяли, что Марсу вообще известно о содержимом, не говоря уж о его нынешнем местонахождении? И почему сейчас, двадцать лет спустя? Почему не тогда же? Если уж на то пошло, почему не подвергнуть Марсов пытке перед смертью, чтобы те сами открыли местонахождение содержимого?
«Может, их и пытали. Но они унесли секрет с собой в могилу».
Декер никак не мог измыслить правдоподобной гипотезы, способной примирить все эти вопросы.
И это его откровенно адски доставало.
Его память идеальна, но это не значит, что ответы всегда под рукой. Если кто-то ему солгал, он будет это ясно помнить, даже не догадываясь об обмане, пока не сможет сопоставить это с другими фактами, способными выявить нестыковки в утверждениях.
Но тут его главный враг отнюдь не нестыковки, а просто недостаточная осведомленность.
— Вид у тебя такой, будто мозги вот-вот задымятся.
Подняв глаза, Декер увидел стоящего перед собой Марса и жестом пригласил его за столик. Мелвин сел.
— Ты поразмыслил о том, о чем я просил? — осведомился Амос.
Марс кивнул:
— Думал всю ночь. И ничего не могу тебе предъявить, Декер. Я чувствую… я чувствую себя идиотом. Я даже не знал собственных родителей. Вся моя жизнь вертелась вокруг футбола…
Он явно хотел сказать что-то еще, но не находил слов. И в конце концов просто тряхнул головой.
— Не ставь на себе крест, — посоветовал Декер. — Что-то еще может всплыть.
И поглядел на официантку, направлявшуюся в их сторону с его заказом.
— Хотите кофе или поесть? — спросила она у Марса.
— Только кофе.
Официантка поставила перед Декером тост и миску фруктового салата.
— Вот, милый. Держу пари, оглянуться не успеешь, как втиснешься в джинсы-стретчи.
Марс бросил на Декера любопытствующий взгляд, но от комментариев воздержался. И заказал кофе.
Когда официантка отошла, Амос отведал фруктов и впился зубами в тост.
— Так ты что-нибудь надумал? — поинтересовался у него Марс.
— Я думал о многом. Главным образом о вопросах, остающихся без ответа.
— Знаешь, а я вспомнил одну вещь.
— И что же? — мгновенно отреагировал Декер.
Официантка явилась снова, чтобы поставить кофе Марса. Дождавшись ее ухода, он сказал:
— Единственная медицинская практика в городе была на Скотч-бульваре. Если мама и говорила с врачом, то только там. Туда же мы ходили и к зубному.
— Хорошо, — кивнул Амос. — Сегодня же и проверим.
— Но я по-прежнему не понимаю, чем это нам поможет.
— Следствие — отнюдь не точная наука. Корпишь помаленьку, пока не начнет что-то складываться.
— Я говорил с Мэри. Она до сих пор ярится из-за случившегося. И прониклась еще большей решимостью выбить из Техаса дерьмо.
— Она — твой хороший друг.
— Я думал, со мной покончено, когда мой последний адвокат от меня отказался. А потом пришла Мэри и взяла мое дело. Мы с ней много подолгу говорили. Она была не просто моим адвокатом. Она была, как ты сказал, другом. И говорили мы не только о юридических материях. Я узнал о ее семье, а она расспрашивала о моей, хотя мне и рассказать-то толком было нечего. Но она все равно интересовалась. Она была готова слушать, пока я хотел говорить. Она знала, что я чувствовал к маме и папе. Она знала, что я ни за что не убил бы их.
— Не сомневаюсь, Мелвин.
Марс огляделся.
— Знаешь, я думал, Джеймисон будет здесь с тобой.
— Почему?
— Ее номер рядом с моим. Я постучался в дверь, когда направлялся сюда, чтобы узнать, не хочет ли она позавтракать. Никто не ответил.
— Ты слышал ее внутри?
— Нет, ни звука. А что?
— Где ж ей еще быть в этот ранний час? — Положив на стол несколько долларовых купюр, Декер встал.
Марс тоже.
— Думаешь, что-то неладно?
— Вот это мы сейчас и выясним.
Они поспешили из кафе к номеру Джеймисон. Декер громко застучал в дверь:
— Алекс? Алекс, ты там?
Когда он опустил руку, чтобы достать оружие, Марс отступил на шаг.
— Хочешь, вышибу дверь? — предложил он Амосу.
— Что это вы двое творите?
Обернувшись, они увидели приближающуюся к ним Джеймисон.
— Где тебя черти носили? — с облегчением спросил Декер, убирая пистолет.
— В номере не было шампуня. Пришлось идти к стойке регистрации, и на это ушла целая вечность, потому что я никого не могла найти. А потом зашла в сувенирную лавку, чтобы купить бутылку воды. Всё в порядке?
— Теперь да, — подтвердил Марс. — Мы просто беспокоились.
— Ну, я благодарна за…
Она осеклась, увидев бегущую женщину в одежде горничной. Той было за шестьдесят, и она явно запыхалась.
— По-моему, что-то стряслось, — выдохнула горничная.
— Что вы имеете в виду? — не понял Декер.
— Пожалуйста, поторопитесь. — Развернувшись, она трусцой побежала туда, откуда пришла.
Все трое, побежав за ней, свернули за угол и достигли дальнего конца крыла мотеля, выстроенного покоем. Женщина указала на приоткрытую дверь.
— Это номер Дэвенпорт, — сообщила Джеймисон.
Декер снова достал пистолет, подошел к двери и толчком распахнул ее.
Заглянув внутрь, он обнаружил в комнате полнейший разгром.
Они быстро обыскали номер.
Дэвенпорт пропала.
И вовсе не по своей воле.
— Богарт и Миллиган уже в пути, — сообщил Декер.
Он сидел в своем номере вместе с Марсом и Джеймисон, только что закончив разговор по телефону. Прибывшая полиция начала следствие в связи с исчезновением Дэвенпорт, но не нашла ни единой полезной зацепки. Было очевидно, что та отбивалась. Никто ничего не слышал, потому что мотель в это время практически пустовал.
— ФБР снова берется за это дело? — уныло поинтересовалась Джеймисон, устало потирая глаза.
— Похоже, они восприняли ее похищение как персональное нападение на Бюро, хотя в строгом смысле слова она в это время на него не работала.
Декер разглядывал Джеймисон. По лицу ее разлилась бледность, она явно пережила потрясение.
— Алекс, у тебя есть оружие?
— Оружие? — Она вскинула на него глаза. — Нет. А что?
— Я достану тебе пистолет, а потом покажу, как им пользоваться.
— Ты в самом деле считаешь, что это необходимо?
— А по-твоему, учитывая последний оборот событий, это не требуется?
Джеймисон отвела взгляд, нервно сцепив руки перед собой.
— Я что-то не улавливаю, — подал голос Марс. — Зачем забирать Дэвенпорт? Почему не меня? Это ведь я им нужен. Откуда Дэвенпорт знать, что было в том депозитном сейфе?
— Этого они не могут знать наверняка, Мелвин, — возразил Декер. — И давай посмотрим фактам в лицо: Дэвенпорт — куда более легкая мишень, чем ты. Да при том в номере разгром — значит, она задала им жару. Можешь представить, что получилось бы, будь ты на ее месте? Ты мог бы их поубивать.
— Пожалуй, ты прав, — неспешно кивнул Марс.
Внезапно на Декера накатила задумчивость.
— Вообще-то, я могу быть и не прав, — он встал.
— Ты куда? — встрепенулась Джеймисон.
— Осмотреть номер Дэвенпорт.
— Местные уже прошлись по нему.
— А теперь наша очередь.
Войдя в номер мотеля, Декер подошел к стене, прислонился к ней спиной и принялся озирать комнату длинными заходами, поворачивая голову из стороны в сторону, как лампу маяка. Джеймисон стояла рядом с ним. Марс с нервным и неуверенным видом маячил в дверях.
— Видишь что-нибудь? — не выдержал он.
— Дэвенпорт весит около ста десяти фунтов? — спросил Декер.
Джеймисон вопрос изумил, но она все равно ответила:
— Где-то так, пожалуй. Она примерно с меня ростом. И очень тощая.
— Она бегунья, — задумчиво проронил Декер. — Так что и должна быть тощей.
Его взгляд пропутешествовал по перевернутому столику, опрокинутому стулу, гипсокартонной стене у кровати и наконец остановился на неубранной постели.
— Она спала, когда это случилось, — заметила Джеймисон. — Похититель разбудил ее.
— Ну, она могла встать, чтобы отправиться на пробежку, и не успела убрать постель, когда была похищена, — возразил Марс.
— Вы оба ошибаетесь, — отрезал Декер.
— Как можем заблуждаться мы оба? — удивилась Джеймисон.
— Ее кроссовки вон там, — Декер указал на пол открытого гардероба. — Как и тренировочный костюм. На улице льет ливмя и лило всю ночь. Кроссовки и вещи даже не намокли и не забрызганы грязью. И вообще, в такую погоду она не побежала бы. Пешеходных дорожек тут нет, а дорога чересчур оживленная. Слишком опасно.
— Ладно, тогда на нее напали, пока она спала, — подытожила Джеймисон. — Значит, я была права.
— Никаких следов насильственного проникновения ни здесь, ни там, — указал Декер на дверь и окно. — Копы это подтвердили. Чтобы войти, требовался ключ. Контору мотеля проверили. Это старомодные замки с настоящими ключами. Дубликатов нет.
Но Джеймисон не желала сдаваться вот так запросто.
— Ну, может, они получили ключ у уборщиков. У них должны быть мастер-ключи.
— Поглядите на опрокинутый столик, — сказал Декер, подойдя ближе к кровати.
Встав рядом с ним, они поглядели на столик.
— Он стоял рядом с кроватью, — констатировал Марс. — На нем была лампа. Лампа упала и разбилась, когда столик повалился. И что же?
— Поглядите на ножку столика.
Они поглядели.
— В нее вонзился осколок лампы, — пояснил Декер.
Осмотрев ножку, Джеймисон понимающе кивнула, но Марс по-прежнему выглядел озадаченным, и она растолковала:
— Если б столик опрокинули во время борьбы, лампа отлетела бы и приземлилась далеко позади столика. Она просто не могла удариться о столик с такой силой, чтобы осколок увяз в дереве.
— Именно, — подтвердил Декер. И указал на гипсокартон: — А теперь гляньте туда.
Они уставились в указанном направлении.
— Ничего не вижу, — признался Марс.
— Да, Амос прав, — покачала головой Джеймисон. — На стене никаких следов. Однако столик рядом с кроватью. Если б была борьба, столик почти наверняка отлетел бы к стене, и на ней остались бы следы. — Она поглядела на Декера. — Это все для виду. Столик перевернули кверху дном и разбили о него лампу. Кто-то постучал в дверь, и она открыла. Ее захватили, а потом устроили в номере разгром, чтобы казалось, что здесь происходила борьба.
— Вот так я это и вижу, — согласился Декер.
— Но зачем им это? — продолжал недоумевать Марс.
— Затем, чтобы мы не поняли, что Дэвенпорт знала человека, захватившего ее, — ответил Декер.
Джеймисон щелкнула пальцами.
— В этот час она не впустила бы в комнату незнакомца. Вот почему нет следов насильственного проникновения.
— Верно, — поддержал Декер, обводя комнату взглядом.
— Дьявол, и ты догадался обо всем этом, потому что у тебя идеальная память? — с восхищением проговорил Марс.
— Нет, я догадался обо всем этом, потому что был копом двадцать лет и знаю, что искать.
— Вы в этом тоже дока, — Марс поглядел на Джеймисон.
— Это мне от Амоса передалось, — улыбнулась она.
— Нет, — возразил Декер. — Ты умеешь подмечать, Алекс. Порой ты видишь больше, чем я.
— Но, Декер, Дэвенпорт в этом городе никого не знает, — заметила Джеймисон.
— Ну, очевидно, знала. И доверяла этому человеку.
— И это возвращает нас к вопросу, зачем ее похищать? — сказал Марс.
— Думаете, они попытаются выведать у нее, что мы узнали… — прислонившись к стене, промолвила Джеймисон.
— Избивая ее? Пытая? — воззрился на нее Декер.
Алекс побледнела, но кивнула.
— Думаю, куда более вероятно, что они воспользуются ею в качестве козыря для обмена, — заметил Декер.
— Для обмена? — удивился Марс. — На что?
— На тебя.
— Мне не следовало уезжать.
Богарт посмотрел через стол на Декера.
Они сидели в кабинете небольшого здания ФБР, превращенном в импровизированный командный центр.
Богарт и Миллиган прилетели в компании полудюжины других агентов. Те в другой части здания усердно пытались отыскать Лайзу Дэвенпорт.
— У вас не было выбора, — заметил Амос.
— У всех есть выбор, — возразил Богарт, выглядевший безумцем — галстук приспущен, рубашка помята, волосы всклокочены.
— Тогда реалистичного выбора, — парировал Декер. — И даже будь вы здесь, скорее всего, произошло бы в точности то же самое.
— Мы не можем найти здесь никого, кого она бы знала достаточно хорошо, чтобы пустить к себе в номер в этот час. Никаких идей на сей счет?
— Возможно, она была знакома с кем-то, а мы не знали об этом.
— Если они используют ее в качестве рычага давления, можно ожидать, что на нас выйдут.
Декер кивнул.
— Проблема будет в обмене. С подобными сценариями всегда проблема.
— Вы не верите, что мы получим ее обратно живой? — догадался Богарт.
— Она видела, кто ее захватил. Она знала это лицо.
Спецагент со вздохом осунулся в кресле.
— И ей не позволят рассказать нам, кто это был.
— Шансы определенно против этого.
— Кто, по-вашему, стоит за всем этим?
— Это не один человек.
— И что именно это означает?
— Мотивы и действия говорят нам о многом. Мы имеем противоречивые мотивы и действия. Это означает, что тут более одного игрока.
— Что-то изменилось, — заметил Богарт. — Марс провел в заключении двадцать лет, и ничего не случалось.
— А изменилось то, что его собирались казнить. До тех пор он не оказывался к смертному коридору настолько близко. Это послужило катализатором, заставившим всех перейти к действию.
— Подкупить Монтгомери?
— Да.
— Так какая же «фракция» это сделала?
— Не знаю. На данный момент это может быть и та, и другая.
— Они хотят получить то, что ему известно, как они думают. Вещи, которые его отец взял из депозитного сейфа.
— Это заветная цель. Отец взял что-то и поместил куда-то. Они думают, что сын знает.
— А какие мотивы и действия противоречат друг другу? — поинтересовался Богарт.
— Сторона, которой нужна информация, могла желать казни Мелвина. Информация не всплыла на поверхность за двадцать лет. Они могли заключить, что она утрачена. Вытащив Мелвина из тюрьмы, они дали ему возможность добраться до нее, предположив, что он знает, где искать. И что, они надеются оказаться в нужном месте, если он и вправду знает и добудет ее? — Декер покачал головой. — Это грандиозный риск. Настолько грандиозный, что они бы на это не пошли. Не стали бы будить спящую собаку.
— Но тогда кто вытащил Марса из тюрьмы?
— Другая сторона.
— Но зачем?
— В этом-то и заключается противоречие, Росс. И я в нем еще не разобрался.
— Разберемся, Амос, — Богарт причесал волосы пятерней. — Должны. О неудаче не может быть и речи.
— Я благодарен, что вы прикрыли меня перед судом, — взглянул на него Декер.
— Судья звонил. Я сказал то, что им надо было услышать.
— А в округе Колумбия все гладко?
— Я снова веду дело, так что, пожалуй, это означает, что начальство признало свою неправоту.
— А развод?
— Тут без особых просветов. Но я уже дошел до точки, когда мне наплевать. У меня есть работа. Этого достаточно.
— Вы уверены?
— Нет, но это моя официальная версия, и я ее придерживаюсь. — Он окинул взглядом раскиданные по столу папки. — У нас почти никаких зацепок.
— Да, негусто. Я добываю для Джеймисон оружие и учу ее им пользоваться.
— Думаете, может быть еще попытка похищения? — удивился Богарт.
— Нет, но мне уже доводилось ошибаться.
— Добро пожаловать в клуб.
Декер встал.
— Вы куда?
— Взять оружие для Джеймисон, а потом к врачу.
— Вы больны?
— Нет. Приглядывайте за Мелвином.
И Амос вышел, покинув Богарта, посмотревшего ему вслед долгим взглядом.
Для Джеймисон Декер выбрал компактный девятимиллиметровый пистолет. В Техасе требуется разрешение на короткоствольное оружие скрытного ношения, но когда Алекс предъявила владельцу магазина свое удостоверение ФБР, а Богарт по электронной почте прислал официальное письмо от имени Бюро, подтверждавшее ее принадлежность к оперативной группе ФБР, вкупе с санкцией на ношение такого оружия, владелец опустил формальности и просто отдал пистолет. Когда же Джеймисон расплатилась за него своей личной картой, тот проворчал:
— Чертово федеральное правительство теперь так прижимисто, что вы должны покупать собственные «стволы»?
— Нет, только патроны, — отмахнулась Джеймисон.
В глубине магазина имелся тир. Декер показал ей, как правильно заряжать пистолет, как обращаться с ним и целиться. Потом заставил выпустить добрую сотню пуль, прежде чем удовлетворился результатом.
Джеймисон убрала пистолет в кобуру, и они вместе вышли.
— Как-то странно ходить с оружием, — заметила она.
— Лучше, чем оказаться без оружия, когда оно понадобится.
Сев в прокатную машину, они тронулись.
— Куда?
— К врачу.
— Насчет Марсов?
— Да.
— Декер, мы должны вернуться, помочь остальным найти Дэвенпорт.
— Мы можем распутать это дело. Лучшего способа узнать, кто ее похитил и где она, не найти.
Они въехали на стоянку перед небольшим кирпичным офисным зданием. Список съемщиков в вестибюле показал, что все арендаторы, как один, ведут медицинскую практику. Потребовалось около часа и уйма наводящих вопросов, пока удалось отыскать среди них нужную.
Сестра в возрасте под семьдесят, почти такой же ширины, как и роста, кивнула:
— Да, Марсы были здешними пациентами.
— А вы не можете рассказать о них? — спросил Декер.
— Это было двадцать лет тому.
— Ну хоть что-нибудь? — попросил Декер.
Женщина уселась за свой металлический стол.
— Ну, они вроде как выделялись, потому что это была первая разнорасовая пара, увиденная мной в жизни. Скорее всего, первая в городе. В те времена многим это было не по нутру, скажу я вам.
— При родах Мелвина Марса помогал врач этой практики?
— Да. Док Тернер. Он помер… ой, лет уж семь как.
— Роды принимали в местной больнице? — спросила Джеймисон.
— Это верно. На самом деле я ассистировала. Городок у нас небольшой. Док Тернер был врачом широкого профиля, но тут делаешь чего понадобится. Жителей тут маловато, чтобы держать акушерско-гинекологическую практику не в убыток. — Ее взгляд вдруг приобрел мечтательное выражение. — Помнится, Люсинда Марс была, наверное, самая красивая женщина, какую я видела за всю жизнь. Личико без малейшего изъяна. А тело ее… ну, позвольте вам поведать, хотелось бы мне такое. У нее одни ноги были длиннее, чем я вся.
— Они начали приходить сюда, когда она забеременела? — осведомился Декер.
— Ох, да она понесла месяцев за пять до приезда в город. Я помню, потому что только-только перебралась сюда за год до того, и она спрашивала меня, где я останавливалась и какого рода работу тут можно найти.
Декер бросил взгляд на Джеймисон, а потом снова на медсестру.
— Так она уже была беременна, когда они сюда приехали?
— Уже было заметно. Особого веса она не набрала. Что до меня, так я набрала сороковник по первому разу, тридцать по второму и еще тридцать по третьему и уж больше с ними не расставалась. Она же разрешилась Мелвином, а уже через неделю выглядела так, будто и не была беременна. Уж так некоторым везет. А Мелвин, дозвольте вам поведать, был мальчик крупный. Почти десять фунтов. Сразу было видать, что будет здоровяком. Папаша его был мужчина очень видный. Ростом с вас, фунтов двести пятьдесят, и ни капельки жиру. Не хотелось бы вставать такому поперек дороги.
— Он был вспыльчив? — поинтересовалась Джеймисон.
— Просто вечно выглядел, ну, недовольным, — поджала женщина губы. — То бишь у него была шикарная жена. Его подросший сынишка должен был стать лучшим футболистом в городе, а то и во всем Техасе. Ну, я знаю, что случилось потом, но насупленный он ходил завсегда.
— Как вы думаете, у них в браке были проблемы? — продолжала расспросы Джеймисон.
— Милочка, не бывает браков без проблем, и некоторые скрывают это лучше других. Но должна сказать, что ни разу не видела мужчину, который любил бы свою жену сильнее, чем Рой — Люсинду. Он был ласков с ней. Когда она ходила на сносях, он и пальцем ей не давал шевельнуть. Я от случая к случаю видала их в городе. И он распахивал для нее дверцу машины. Держал ее за руку, пока они шли. Правду сказать, единственное время, когда он выглядел счастливым, — это когда глядел на нее. — Она вздохнула. — Кабы мой муженек поглядел на меня так хоть разок в жизни, меня бы инфаркт хватил от шока.
— Когда ей диагностировали рак мозга? — подключился Декер.
— Прошу прощения? — Медсестра выпрямилась на стуле.
— Насчет ее рака мозга. Когда его диагностировали?
— Не было у нее никакого рака мозга.
— При вскрытии у нее обнаружили злокачественную глиобластому. Четвертая стадия. Неоперабельная. Ей оставалось жить месяца два-три, когда ее убили.
Женщина воззрилась на Декера, будто он говорил на иностранном языке.
— Что ж, тут его не диагностировали, это я могу вам поведать, — наконец сказала она. — Глиобластома… Вы уверены?
— Это установил коронер. Как я понимаю, ошибиться в чем-то подобном он не мог.
— Нет, пожалуй, нет, — рассеянно проронила она. — Вот уж никогда не подумала бы. Она выглядела такой здоровой… И в газетах про рак у нее не писали.
— Наверное, потому, что полиция знала, что причиной ее смерти был вовсе не рак. Так что у них не было причин разглашать эти персональные медицинские сведения. И не думаю, что возможность самоубийственного сговора вообще рассматривалась. Поджечь себя после суицида просто невозможно.
Когда они удалились, медсестра так и осталась сидеть, раздумывая об этих новостях. Они уже шагали по коридору, когда Декер вдруг углядел табличку, прикрепленную к одной из дверей в коридоре. И стремительно свернул туда, вынудив Джеймисон развернуться на сто восемьдесят градусов и последовать за ним.
Открыв дверь, он направился прямо к стойке регистрации. Подошедшая следом Алекс остановилась рядом с ним.
Предъявив свою карточку ФБР, Декер сказал:
— Нам нужно поговорить с кем-нибудь о пациенте этой практики двадцатилетней давности.
С разинутым ртом поглядев на Декера, женщина подняла трубку.
— Секундочку.
Минуту спустя в приемную заглянул мужчина в возрасте чуть за тридцать, одетый в белый халат. В одной из рук, облаченных в перчатки, он держал какой-то зубоврачебный инструмент из нержавеющей стали.
— Сейчас, только закончу с пациентом. Вы можете подождать в моем кабинете.
Сестра приемного отделения провела их по коридору и впустила в кабинет. Они уселись перед письменным столом.
Джеймисон дрожала.
— Какие-то проблемы? — поглядел на нее Декер.
— Ненавижу стоматологов. В юности у меня было больше дупел, чем зубов.
— Расслабься, мы здесь, чтобы получить информацию, а не пломбы.
— Ага! Держу пари, он только глянет на мои зубы и запоет: «Сверлить, моя детка, сверлить».
Пару минут спустя пришел дантист. Белый халат он снял, да и перчатки тоже; на нем была белая рубашка с полосатым галстуком. Джеймисон беспокойно заерзала, когда он проходил мимо, чтобы сесть за стол.
— Я Льюис Фишер. Что я могу сделать для ФБР?
Объяснив подоплеку своего визита, Декер добавил:
— Судя по вашему возрасту, стоматологом Марсов были не вы.
— Нет. Я тогда еще под стол пешком ходил. Это была практика моего деда. Когда он отошел от дел, я принял эстафету.
— Медицинские карты Марсов еще здесь?
— Двадцать лет спустя — уже нет. И, конечно, потому, что они уже мертвы. Я слыхал, Мелвина выпустили из тюрьмы, — присовокупил он.
— Да. Вы его знали?
— Нет, но мы учились в одной средней школе, только в разное время. Мелвина все знали. Я был потрясен, когда его арестовали за убийство.
— И личность его родителей установили с помощью их здешних медицинских карт?
— Наверное, именно так, да. Помнится, уцелело очень немного от их… Ну, вы понимаете.
— Верно. Ваш дед еще жив?
— Жив. И по-прежнему живет неподалеку.
— Нельзя ли с ним поговорить?
— Можете попытаться.
— То есть? — Декер склонил голову к плечу.
— То есть у него деменция, и он проживает в центре для престарелых.
— У него бывают просветления?
— Время от времени. Раньше были чаще. Но, боюсь, его рассудок угасает пугающе быстро. Очень печально, когда родной дед тебя не узнает.
— Несомненно, — с сочувствием откликнулась Джеймисон.
— Так мы можем попробовать? — спросил Декер.
— С какой целью? — осведомился Фишер.
— Ради информации, — поведал Амос. — Никогда заранее не знаешь, какой новый фрагмент может помочь расследованию.
— А что именно вы расследуете?
— Это мы не можем комментировать публично, — сугубо официальным тоном отрезал Декер.
— Ах да, конечно. — Фишер быстро написал адрес на листочке и подвинул его через стол. — Я позвоню ему и скажу, что вы наведаетесь.
Амос поглядел на имя.
— Льюис Фишер-старший?
— Я Льюис Фишер-третий. Мой отец был Фишером-младшим.
Декер и Джеймисон встали.
— Спасибо, я искренне благодарен.
Фишер повернулся к Джеймисон, торопливо прикрывшей рот, чтобы зубы не были видны.
— Вам следует чаще улыбаться, — заметил он. — У вас очень хорошие зубы.
Выйдя из кабинета, Алекс сказала:
— Будем надеяться, Фишер-старший даст нам ниточку. Она нам явно не помешает.
— Вот потому-то мы и должны ковырнуть поглубже, Алекс.
— Пожалуйста, не употребляй этого слова так близко от кабинета стоматолога.
Льюис Фишер-старший явно преуспевал, потому что доживал свой век в роскошном частном заведении. Зданию постарались придать вид резиденции плантатора периода, предшествовавшего гражданской войне, — с высокими толстыми колоннами и колоссальным крыльцом, уставленным креслами-качалками с раскачивающимися в них обитателями. Интерьер был украшен яркими обоями, деревянными рейками на стенах, шестидюймовым лепным потолочным плинтусом и толстыми плюшевыми коврами. Имелась даже комната для игр с бильярдным столом и старомодным фонтанчиком содовой воды.
Доска для объявлений в фойе была заполнена расписаниями занятий. Пожилые граждане шагали или катили на очередные процедуры. Атмосфера буквально источала энергию и энтузиазм, пока Декер и Джеймисон шли по широкому коридору в сопровождении штатной сотрудницы, одетой в безупречно чистый голубой хирургический брючный костюм. На ее бейджике значилось имя «Деб». По пути она махала рукой встречным обитателям и здоровалась с ними.
— Славное местечко, — заметила Джеймисон. — Все выглядят искренне счастливыми.
— Тут куда лучше, чем в государственных, — отозвалась Деб. — Но за это надо платить, и недешево. Оно определенно для верхнего эшелона. Мы тут охватываем зону миль в двести, потому что заведение уникальное, а эта часть Техаса обширна и отрезана от мира. — Она вздохнула. — Когда я доживу до их возраста, я нипочем не смогу себе позволить поселиться здесь.
Они дошли до двустворчатой двери с табличкой «Блок памяти» наверху. Чтобы открыть ее, Деб пришлось воспользоваться своей ключ-картой.
— Это чтобы никто из блока не убрел куда глаза глядят? — догадалась Джеймисон.
— Совершенно верно, — переступая порог, подтвердила сестра. — Мы не хотим, чтобы кто-нибудь потерялся.
Она повела их по коридору, примерно на полпути свернув к двери и постучав:
— Доктор Фишер, к вам гости!
Изнутри послышалось ворчание.
— У него бывают хорошие и плохие дни, — повернулась к ним Деб. — Не знаю, какой сегодня. Он бывает очень раздражительным, как многие пациенты нашего блока памяти. — Она бросила взгляд на удостоверение ФБР, висевшее у Декера на бедре. — Доктор Фишер впутался в какие-то неприятности?
— Ни в малейшей степени, — заверил ее Декер.
— Что ж, приятно слышать. Знаете, когда он только поступил сюда, память у него была остра как бритва. Может, даже получше вашей.
— В этом я серьезно сомневаюсь. — С этими словами Амос толкнул дверь и вошел.
Деб испуганно посмотрела на Джеймисон, и та ответила смущенным взглядом.
— Это долгая история. Мы вам сообщим, когда закончим. Спасибо, — зайдя вслед за Декером, она закрыла дверь.
Фишер, одетый в больничную сорочку и белые шлепанцы, сидел в кресле рядом с кроватью. С виду этому согбенному хрупкому старцу было под девяносто. Когда он поднял на них глаза, Декер тут же углядел немалое сходство с внуком.
— Доктор Фишер? — осведомился он.
— Вы что за черти? — каркнул старик.
— Возможно, это один из плохих дней, — шепнула Джеймисон.
Декер ступил поближе.
— Я друг вашего внука. И она тоже.
Фишер обратил взор на Джеймисон:
— Она не мой внук.
— Нет, она друг вашего внука.
Фишер уставился на собственные колени. Джеймисон присела рядом.
— Очень славная комната.
— Я вас знаю? — поднял на нее глаза Фишер.
— Я Алекс, а это Амос.
— Амос и Энди[408]. Как в сериале? — спросил Фишер.
— Нет, Алекс и Амос. Он — Амос. Я — Алекс.
— Вы очень крупный, — старик поглядел на Декера.
— Да. — Пододвинув другое кресло, Амос сел. — Ваш внук сказал, что вы работали стоматологом очень долго. У вас было много пациентов.
— Стоматологом? — озадачился Фишер. — Мой внук, мой внук…
— Льюис, — услужливо подсказала Джеймисон.
— Это меня зовут Льюис, — рявкнул он. Потом добавил потише, тоном отчаяния: — Не так ли?
— Да, его назвали в вашу честь.
— Это просто все… — Фишер постучал себя костяшками по лбу.
— Знаю, — утешительно проворковала Джеймисон. — Наверное, это очень досаждает.
— Вы были стоматологом, доктор Фишер, — вел свое Декер. — У вас было много пациентов. Вы помните семью Марс? Роя и Люсинду? И Мелвина?
— Марс? Как планета? Вы говорите о планете Марс? Это… это красная планета. — Он улыбнулся, очень довольный собой.
— Нет, не планета. Семья по фамилии Марс. Их убили. А медицинские карты из вашей регистратуры использовали для подтверждения их личности.
— Убили? Планету убили? Вы… чокнутый?
— Дай я попробую, — положила Джеймисон ладонь на запястье Декера. И, повернувшись к Фишеру, очень спокойно промолвила: — Они были вашими пациентами очень давно. Двадцать лет назад. Их убили. Их тела сожгли, так что пришлось устанавливать их личности по стоматологическим картам. Из вашей регистратуры.
Она с надеждой поглядела на Фишера, но наткнулась на пустой взор.
Прошла добрая минута, и никто не проронил ни звука.
Декер уже раскрыл было рот, когда Джеймисон вдруг остановила его поднятой ладонью.
— Доктор Фишер, у меня проблема с зубами. Вы меня помните? Я Люсинда Марс. Это мой муж, Рой Марс. У него тоже проблема с зубами. Вы можете нам помочь? Мы ваши пациенты. У вас наши карты.
Потянулся долгий момент. Поначалу казалось, что Фишер ей не ответит.
— Верхнечелюстной второй премоляр, — вдруг сказал он.
— Что это, доктор Фишер? — спросила Джеймисон.
— Верхнечелюстной второй премоляр, — повторил он, покачивая головой.
— И что с ним? — поинтересовалась Джеймисон.
— Неправильный.
— Что неправильно?
— Второй премоляр. Просто неправильный.
Джеймисон опустилась на колени рядом с ним.
— Чей? Роя или Люсинды?
— Просто неправильный. Надо было сказать. Неправильный. — Он поднял глаза на Декера: — Вы еще что за черт?
— Очень признательный человек. — Встав, Декер обратился к Джеймисон: — Можешь побыть здесь и попробовать вытянуть из него еще что-нибудь? Я за тобой вернусь.
— А ты куда?
— Искать верхнечелюстной второй премоляр.
— Премоляр? — переспросил Богарт. — Серьезно?
Они с Декером стояли в пропахшем плесенью складском помещении, где хранились старые архивы полиции.
— Так он сказал. Верхнечелюстной второй премоляр. Что-то с ним было неправильно.
Они смотрели на полки, забитые коробками как попало.
— Сержант, с которым я говорил, сказал, что архивы несколько… — начал Богарт.
— Беспорядочны? — досказал Декер. — Я бы сказал, что он видит стакан наполовину полным. — Сняв пиджак, он засучил рукава. — Что ж, приступим.
На самом деле в архивах царила полнейшая неразбериха. Годы были порой перепутаны, да и сами коробки не были толком инвентаризированы. Не раз и не два вложенные бланки описи были просто чистыми.
Прошло шесть часов без малейшего успеха.
Зазвонил телефон Декера. Это была очень недовольная Джеймисон.
— Мне пришлось добираться до мотеля на такси. Когда ты сказал, чтобы я осталась и попыталась вытянуть из него еще что-нибудь, я вовсе не думала, что это значит навсегда.
— Извини, Алекс, я отвлекся.
— Гы-гы, вот так сюрприз!
— Он не сказал еще что-нибудь полезное?
— Только что что-то неправильно. Он повторял это снова и снова.
— Ни намека, о ком была речь — о Рое или Люсинде?
— Нет. А потом он просто уснул. Кстати, я звоню тебе три часа.
— Я снял пиджак. Услышал этот звонок только потому, что взял пиджак, как раз когда ты позвонила.
— Где ты?
Сообщив, Амос добавил:
— Но до сих пор без особого успеха.
— До сих пор, — эхом откликнулся Богарт, снял с полки очередную коробку и открыл ее.
— Мне пора, — сказал Декер и дал отбой.
Достав из коробки все содержимое, они разложили его на столе. Амос обнаружил искомое первым. И выудил рентгенограммы обоих Марсов, помеченные наклейками с их именами.
— Я погуглил «премоляр», прежде чем отправиться сюда, — сообщил Декер. Извлек телефон и вызвал на экран картинку рта, полного зубов. — Вот это вторые премоляры. — Он указал точки на рентгенограммах. — Служат для захватывания, разгрызания и растирания пищи. Тот, что справа, — четвертый, а левый — тринадцатый на цифровом арго стоматологов.
— Чрезвычайно занимательно, — с сарказмом отозвался Богарт. — Но что неправильно по версии Фишера? Зубные карты Марсов из регистратуры Фишера совпадали с зубными картами, снятыми у трупов на месте преступления.
— Алекс не смогла это выяснить. Мужик слабоумный. Просто выпалил: «Верхнечелюстной второй премоляр»…
Он вдруг замолк на полуслове, выудил телефон и набрал номер:
— Алекс, Фишер никакие числа не называл?
— Числа?
— Ага.
— Нет.
— Ладно, — с явным разочарованием протянул Декер.
— Но, что странно, пару раз поднимал четыре пальца.
— Четыре, ты уверена?
— Да. И продолжал глядеть на них, словно они что-то означают.
— Спасибо.
— Де…
Но Декер уже дал отбой и повернулся к Богарту:
— Короче, это правый премоляр.
Они рассмотрели рентгенограммы.
— На рентгене Люсинды я ничего не вижу, — сказал Богарт. — Но у Роя в четвертом номере пломба.
Амос глянул.
— Вы правы.
— Так Фишер говорил, что у Роя Марса не было пломбы в четвертом номере? Вот почему неправильно… Но если так, почему же он не указал это еще тогда?
Декер снова взял телефон, позвонил в приемную Фишера и минуту спустя уже говорил со стоматологом.
— Ваш дед очень помог, — сообщил он. — Но у меня к вам вопрос.
— Ладно, валяйте, — согласился врач.
— Расскажите мне процедуру на случай, если полиции нужны копии ваших карт.
— Присылают судебный ордер, и мы на него отвечаем.
— Каким образом? Вы лично достаете медицинские карты?
— Не всегда. Но если не я, то кто-нибудь из моего персонала.
— А кто проверяет точность?
— Ну, все наши архивы тщательно упорядочены, подвергаются перекрестным проверкам и проиндексированы вдоль и поперек. Еще у нас имеются электронные копии всего. Уж такова природа медицинской практики в наши дни. Места для ошибок просто нет.
— А двадцать лет назад?
— Ну, тогда было дело другое. Мой дед до сих пор хранит превосходный архив. Но записи делались вручную и маркировались сведениями о пациентах. Имя, адрес, номер социального страхования и индивидуальный номер медицинской карты пациента.
— У вас в штате работает кто-нибудь из тех, кто работал с вашим дедом двадцать лет назад?
— Да, Мелисса Дауд.
— Могу я с ней поговорить?
— И куда это все ведет?
— Умоляю, каждая минута на счету.
— Погодите, пока я ее позову.
Минуту спустя в трубке прозвучал женский голос:
— Это Мелисса.
— Мелисса, я Амос Декер из ФБР. Меня интересует ваша система регистрации двадцатилетней давности.
— Да, доктор Фишер сказал мне. Ну, к тому времени многие практики уже перешли на какие-нибудь компьютерные системы, но Фишер-старший был старой школы, так что мы все делали по-прежнему вручную. Пользовались пишущей машинкой. Этикетки делали для всех карт пациентов. Все было очень хорошо организовано. Мы ни разу не сделали ни одной ошибки в учетной документации.
— Вы помните, как получили судебный ордер на предоставление карт Марсов?
— Я лично эти карты не доставала, но запрос помню. До тех пор мы подобных запросов не получали — во всяком случае, из-за убийства.
— Кто-нибудь должен был подтвердить подлинность карт во время суда?
— Да. Это сделала я, потому что именно я вела документацию.
— Значит, доктор Фишер не имел к этому отношения?
— Нет, он был очень занят и не мог выкроить время, чтобы присутствовать на суде. Это был единственный раз, когда меня вызвали для такого. Это было по-своему занимательно.
— Доктор Фишер при вас никогда не упоминал, что в картах было что-то неправильно?
— Нет, насколько припоминаю. А что, что-нибудь было неправильно? — обеспокоилась она.
Проигнорировав вопрос, Декер продолжал:
— Вы помните, кто тогда убирал в вашем офисном здании?
— Убирал в нашем офисном здании?
— Да.
— Гм… ну, та же фирма, что и теперь. «Качественная коммерческая уборка». Они во всех офисах тут прибираются.
— Значит, у них были ключи от вашего офиса?
— Ну да, это нормальная практика, но никаких проблем у нас ни разу не возникало.
— Спасибо.
Дав отбой, Декер обернулся к Богарту. Агент ФБР смотрел на него изучающим взглядом.
— Это ведет к тому, о чем я подумал?
— Я не думаю, что Рой Марс погиб в спальне той ночью. Я считаю, медсестра или кто-то из технического персонала достал эти карты и послал в полицию, а потом Дауд удостоверила их подлинность на суде. Но для этого она проверила только имена и прочие классификационные критерии. Может, когда-нибудь позже, а может, намного позже Фишер-старший посмотрел карты и увидел пломбу в премоляре номер четыре, куда он ее не ставил.
— Ну, мы не можем питать уверенности, что не наоборот. Может, речь шла о карте Люсинды. У нее пломбы нет, но, может быть, Фишер ее как раз поставил.
— Согласен. А почему он не сообщил тогда, не знаю. Может, деменция уже начала сказываться… — Помолчав, Декер со вздохом добавил: — Что ж, это поднимает уйму вопросов.
Богарт кивнул.
— Ну, а для меня большой вопрос: раз это был труп не Роя или Люсинды, то чей же?
— Как вы собираетесь донести эту новость до Мелвина? — поинтересовался Богарт по пути со склада в мотель.
— Это не факт, а гипотеза. У меня нет доказательств.
— Но это очень хорошая гипотеза, исходя из ряда фактов, — не согласился Богарт.
— Если принять, что Рой Марс фальсифицировал свою смерть, это объяснило бы выстрел картечью в лицо. И сожжение тел. Зубные карты становятся первым способом идентификации тел. Зубы остались относительно нетронутыми.
— Но ему пришлось бы проникнуть в офис стоматолога и подменить свою карту на карту найденного трупа.
— Люсинда работала на местную клининговую компанию. Держу пари, это «Качественная коммерческая уборка». Это давало ей и Рою доступ в офис стоматолога в нерабочее время.
— Погодите минуточку, вы думаете, что второй труп принадлежал Люсинде?
— Не знаю. Может, и нет. Если Рой жив и убил двух найденных людей, которых обнаружили, то мне трудновато поверить, что он выстрелил жене картечью в лицо, а потом поджег ее.
— И подставил сына за это преступление? Потому что это тоже составляет изрядную часть всей затеи.
— И, быть может, самую необъяснимую.
— Но я все возвращаюсь к двум людям. Городок невелик. Как могли два человека просто исчезнуть, да так, что никто и не узнал?
— Они могли быть бродягами, нездешними. Но… — Декер вдруг замолк, прикрыв глаза. Кадры в его голове прокручивались вперед и назад, пока он искал точные показания, данные ему полицией и Мелиссой Дауд.
Их было два.
Первое: кража со взломом, пропажа без вести, пьяная драка.
Второе: до тех пор мы подобных запросов не получали — во всяком случае, из-за убийства.
Он достал телефон и набрал номер. Минуту спустя Мелисса Дауд снова была на линии. Медичку несколько вывело из себя то обстоятельство, что ее снова оторвали от работы, но Декера раздраженный тон ее голоса не озаботил. Он перевел телефон на громкую связь, чтобы Богарт слышал разговор.
— Когда мы говорили в последний раз, — начал Амос, — вы сказали, что до тех пор не получали судебных ордеров на зубные карты по поводу расследований убийств.
— Совершенно верно.
— Но то, как вы это сказали, подразумевало, что другие судебные ордера вы получали.
— Ну, только один раз. На самом деле это было прямо перед запросом по поводу убийства Марсов, если подумать. Как-то странно…
— Это из-за пропавшего человека?
— Совершенно верно, как вы узнали?
— Обоснованное предположение. Вы можете рассказать нам о нем?
— Ну, это был один из наших пациентов, и полицейские думали, что его тело найдут в лесу, но его растерзали какие-то дикие звери. Узнав, что он лечился у нас, полиция попросила его карту. Но она не соответствовала. Это был не он.
— И это было перед убийством Марсов, вы уверены?
— Да. Незадолго до него.
— Вы помните имя этого человека?
— Правду сказать, да. Его звали Дэн Рирдон. Насколько мне известно, его так и не нашли.
— У вас есть его медицинская карта?
— Нет. Она давно ликвидирована.
— Не могли бы вы его описать? Раса, рост, вес, что-нибудь?
— Ну, он был крупный мужчина, высокий, шесть футов четыре дюйма или около того, свыше двухсот фунтов. Тогда Дэну было за пятьдесят. Крепко сложен…
— Белый, черный?
— Белый.
— Семья у него была?
— Нет. Его жена умерла. А детей у них не было. Он жил в предместье города и держался особняком.
— Чем он зарабатывал на жизнь?
— Да почти ничем. Случайные заработки там и тут. Вечно попадал в каталажку за что-нибудь. Разживется деньгами и тут же их спустит. Нам часто приходилось списывать плату за его лечение, потому что денег у него не было.
— Что ж, спасибо, Мелисса, это нам очень помогло.
Дав отбой, Декер поглядел на Богарта:
— Вечно попадал в каталажку. Разживется деньгами и тут же их спустит. Каковы шансы, что он посетил ломбард, где работал Рой? А потом тот выяснил, что они посещают одного стоматолога?
— Ясно, что раз словесный портрет сходится, это могло послужить причиной, чтобы Рой выбрал его. А поскольку тела обгорели и лица были изуродованы, достало лишь приблизительного сходства, чтобы обман удался.
— Так что Рой похитил Дэна, чтобы потом подложить его труп у себя в доме. Потом убил Дэна и либо другую женщину, либо свою жену — и поджег трупы.
— И подставил сына за убийство. Должно быть, он заплатил клерку мотеля и Эллен Таннер, чтобы те солгали о времени.
— И помудрил с машиной, чтобы она сломалась прямо перед мотелем. Мелвин сказал нам, что его папаша был докой в ремонте автомобилей.
— Но зачем, Декер? К чему пускаться во все тяжкие, чтобы вовлечь своего собственного сына и отправить его в тюрьму?
— Не знаю, — признался Амос.
— Может, он за что-нибудь ненавидел Мелвина?
— Ненавидеть собственного сына — это одно. А проделать все это, чтобы укатать его за решетку, — совсем другое.
— Если только Рой Марс не был каким-то психопатом.
— Он прожил здесь двадцать лет, не причинив никому вреда, — указал Декер. — Это замысловатая махинация, и для нее должна была иметься достаточная мотивация.
— Что возвращает нас к моему прежнему вопросу: как вы собираетесь поведать это Мелвину?
Поглядев в окно машины и заметив, что на них надвигается очередная гроза, Декер проронил:
— Без понятия.
Когда они вернулись в мотель, Мэри Оливер сидела в маленьком вестибюле вместе с Джеймисон. Обе женщины поднялись им навстречу.
— Никаких вестей о Дэвенпорт? — еле дыша, спросила Оливер.
— Мы делаем все возможное, но пока что ничего, — покачал головой Богарт. — Местные докладывают мне ежечасно. Никто ничего не видел.
Оливер потупилась в явном замешательстве.
— Вам нехорошо? — озаботился Богарт.
Она сжала кулаки.
— Боже, как это все достало! Сперва этот субъект Монтгомери дает признание и освобождает Мелвина из тюрьмы…
— Ну, ты тоже помогла, — заметила Джеймисон. — Ты сохранила ему жизнь, позволив дождаться этого момента.
К всеобщему удивлению, Оливер несогласно затрясла головой.
— Хотелось бы мне иметь право приписать эту заслугу себе, но не могу. Я вступила в дело относительно недавно. Подала ходатайство об отмене казни, но суд его отверг. Остальные адвокаты Мелвина просто умыли руки. По-моему, они считали его виновным. Я прочла об этом деле и связалась с Мелвином. У меня просто было наитие, знаете, — что-то тут не сходится. А потом заявление Монтгомери показалось просто чудом. А сейчас выясняется, что все это могло быть ложью…
— Но ты ведь не веришь, что Мелвин виновен, не так ли? — спросила Джеймисон.
— Нет. Здесь происходит нечто иное. Нечто куда более глубокое. А теперь похитили Дэвенпорт, и мы ее больше не увидим.
— Ну, кое-какие новости у нас есть, — сообщил Богарт.
Рассказал им о найденных рентгеновских снимках и возможной подмене зубных карт. Когда он закончил рассказ, обе женщины ошеломленно воззрились на него.
— Я… я не могу поверить, — запинаясь, пробормотала Оливер. — Зачем Рою Марсу делать все это?
— Хороший вопрос, — отозвался Декер. — И ответа на него у нас нет.
— А ничего, если я поработаю над этим вместе со всеми вами? — спросила Оливер. — Я понимаю, вы профессионалы, но сомневаюсь, что кто-нибудь хочет докопаться до самого донца так же сильно, как мы с Мелвином. К тому же я адвокат по уголовным делам, так что разбираюсь в следственной процедуре.
Богарт бросил взгляд на Декера, потом на Джеймисон и только после этого сказал:
— Лишняя пара глаз никогда не помешает.
— Где Мелвин? — осведомился Амос.
— У себя в комнате, — сообщила Оливер. — Я только что оттуда. Вы… вы собираетесь?..
— Я собираюсь попытаться, — и с этим словами Декер удалился.
Минуту спустя он стучал в дверь.
— Кто там? — окликнул Марс.
— Декер.
Амос услышал приближающиеся шаги, и дверь открылась.
— Не хочешь прогуляться? — с порога спросил он.
— С чего бы? — с подозрением поглядел на него Марс.
— Мне надо с тобой кое о чем потолковать.
— Что-то скверное?
— Не исключено. Правду говоря, вероятно, да — для тебя.
— Это о Дэвенпорт?
— Нет. Чуть более личное. И я хочу, чтобы ты просто меня выслушал, ладно? А потом можешь… ну, говорить что хочешь.
— Блин, Декер, я определенно весь внимание.
— Пойдем, может, успеем до дождя. И свежий воздух тебе не повредит.
Они зашагали по обочине вдоль дороги. Амос сунул руки поглубже в карманы куртки.
Марс то и дело бросал на него тревожные взгляды.
— Ну же, мужик, нечего играть со мной в молчанку. У меня внутри все горит.
Набрав в грудь побольше воздуха, будто перед нырком в холодную воду, Декер пустился в рассказ о том, что удалось разузнать. Надо отдать Марсу должное, он не обмолвился ни словом, пока Амос не подтолкнул его:
— Ну?
— Что я должен сказать?
— Не знаю. Что-нибудь.
Мелвин остановился, и Декер за ним. Оба пристально смотрели друг на друга.
— Яснее ясного, что на самом деле я ничегошеньки о своих родителях не знаю, — признался Марс. — Поэтому то, что ты мне только что рассказал, наверное, черт возьми, может быть правдой.
— Тебе не приходит в голову какая-нибудь причина, по которой отец мог подставить тебя за убийство?
— Вот так прямо с ходу — ни хрена, — рявкнул Марс. — Как бы ты ответил, если б тебе кто-нибудь задал такой вопрос про твоего старика?
— Я был бы вне себя, как и ты сейчас.
— Ну, вот и получай.
Мелвин снова побрел вдоль дороги, и Декер подстроился под его темп.
Мимо пронесся грузовик, потом легковушка. Они отошли подальше от дороги и скоро уже шагали по краю кювета.
Не поднимая глаз от земли, Марс поинтересовался:
— Если это был не батин труп, как по-твоему, второй был мамин?
— У меня нет фактов в подкрепление этого мнения, но при прочих равных, я думаю, что это была твоя мать. Одного пропавшего без вести в маленьком городке уже хватает с лихвой. Двое для полиции уже как красный флаг, особенно если следом появляются два обугленных трупа.
— Значит, отец просто убил ее? А потом сжег? Как он мог? В смысле, я знаю, что он любил ее. Если я что о нем и знаю, то как раз это!
— Этому вполне может найтись объяснение.
— Типа чего? — огрызнулся Марс.
— Скажем, она уже все равно умирала. И умирала отнюдь не безболезненно. Это могло обернуться многомесячной пыткой. Может, они считали, что так будет лучше, не знаю.
— Лады, но мама ни за что не допустила бы, чтобы меня подставили за убийство.
— Может, она об этом не знала.
Поразмыслив об этом, Марс гневно бросил:
— Вот говно… не знаю. Я не настолько сообразителен, чтобы разобраться в этом.
— Может, и я тоже.
— Черт, если не ты, то кто же?
— Итак, убийства и сожжение были призваны помочь твоему отцу улизнуть. Смерть твоей матери объясняется болезнью. Она не могла отправиться с ним, так что это был единственный путь.
— В смысле, улизнуть от его прошлого?
— Это также объяснило бы, почему он просил у тебя прощения в тот вечер, — кивнул Декер.
— Что?!
— Когда Дэвенпорт тебя загипнотизировала, ты рассказал нам, что пришел однажды вечером домой и твой отец был там. Выглядел устрашающе, но попросил у тебя прощения. И все, без объяснений. А потом вышел из комнаты.
— Черт. Об этом я забыл.
— И это должно было быть что-то по-настоящему скверное, раз он решился на такие крайние меры. Он убил этого Дэна Рирдона, Мелвин, и воспользовался его трупом для отвода глаз. Тебе надо сжиться с этим.
— С тем, что мой старик был хладнокровным убийцей? Ага, дай мне только сжиться с этим. Наверное, нужно-то всего пару секунд, — саркастически добавил он.
— Что ж, возможно, он был им в прошлом, но, похоже, исправился, пока не случилось нечто, пославшее все под откос. По-моему, последовательность событий разыгрывалась следующим образом: у твоей матери диагностировали рак. Это было не здесь, потому что местному врачу об этом было неизвестно. Значит, они отправились куда-то еще, чтобы получить этот диагноз. Куда — не знаю.
— Лады, — согласился Марс. — Что потом?
— Вероятно, они собирались сообщить тебе скверную новость и справляться с бедой, как всякая другая семья в подобной ситуации. Но потом И-эс-пи-эн дала репортаж в эфир, кто-то узнал твоего отца и/или твою мать, и все круто переменилось.
— Думаешь, им угрожали?
— Возможно. А может, они не дожидались угроз, а просто перешли к действиям. Подменили зубные карты. Твой отец умыкнул Рирдона. Ты говоришь, с Эллен Таннер ты только-только познакомился. Это мог организовать твой папа. То же и с парнем из мотеля. Им заплатили за ложь. Потом Таннер скрылась, а парень из мотеля перебрался во Флориду. Наверное, деньги с банковского счета Рой использовал, чтобы расплатиться с ними.
— То есть ты утверждаешь, что они соврали и упекли меня в тюрьму за… сколько там, меньше чем за три куска каждый?
— Я сталкивался с людьми, которые перережут тебе горло за чашку кофе, — без обиняков отрезал Декер.
— Проклятье!
— И ты говоришь, твой отец был дока по части автомобилей…
— Ага, мог починить что угодно.
— Значит, он без труда мог испортить твою машину, чтобы она заглохла у мотеля. Наверное, он накачал твою мать и Рирдона снотворным, застрелил их, а потом сжег тела. А заодно, вероятно, оставил следы крови в твоей машине. — Декер помолчал. — Для этого он мог доехать до мотеля, а заодно устранить неисправность в твоей машине, чтобы она завелась, когда нагрянет полиция. И это объясняет, почему в тот вечер возле вашего дома видели машину. Только это была машина твоего отца, а не твоя.
— Наши машины действительно выглядели одинаково. Но что, если б я в тот вечер позвонил из мотеля и попросил его заехать за мной?
— Не думаю, что он снял бы трубку, Мелвин. И ты волей-неволей застрял бы в мотеле.
— Значит, он сделал все это, понимая, что меня арестуют за это преступление? Но зачем?
— Его преследователи заподозрили бы обман — уж больно удачно твои родители погибли с обезображенными лицами и сгоревшими телами. Но им вряд ли пришло бы в голову, что Рой подставит за это убийство собственного сына. Это практически развеивает подозрения и придает смертям подлинности. Это развязывает Рою руки, и он скрывается с тем, что содержалось в депозитном сейфе.
— А двадцать лет спустя все начинает рушиться. Монтгомери подкупили? Меня освободили? Дэвенпорт похитили? Зачем?
— Им нужно то, что было в сейфе, Мелвин. Они считают тебя последним шансом добраться до этого.
— Ты по-прежнему уверен, что они свяжутся с вами насчет Дэвенпорт?
— Надеюсь. Это может быть единственным шансом вернуть ее живой.
Декер сидел в номере мотеля, уставившись в ноутбук.
Он напечатал слово и принялся просматривать результаты поиска. Большинство людей, столкнувшись со страницами, заполненными информацией, склонны пробегать ее взглядом. Декер не пробегал. Он дотошно читал все. И под конец третьей страницы нашел нечто интересное.
Это привело его к очередному поиску, и он прочел новые страницы.
Те, в свою очередь, вывели его на нечто более интересное.
А потом Амос откинулся на спинку стула и отпил воды из стакана, стоявшего у локтя, прислушиваясь к перестуку ливня за окном. Он слыхал, что Техас постигла затяжная засуха. Что ж, вполне может статься, что штат из нее выходит. Декеру еще ни разу не доводилось видеть столько дождей, даже в Огайо, где ненастье порой затягивается надолго.
Он отставил стакан с водой точно на мокрое колечко на столе, хотя мысли его текли далеко не так упорядоченно.
Chocha по-испански означает «проститутка». А еще Декер узнал, что «женская анатомия», которую Марс отказался произнести вслух под гипнозом, — это «вагина». Но заодно chocha означает нечто иное в другом региональном диалекте испанского. В другой стране, кроме Испании и Мексики. И это нечто иное может быть и информативным, и проблематичным.
И Декер не знал, как быть с проблематичной частью, — во всяком случае, пока.
Это слово сказала Люсинда, а не отец Марса.
Да, проблематично.
Пару минут спустя он уже стучал в дверь Марса, переговорив с агентом ФБР, несшим возле нее вахту.
— По лицу видно, что у тебя новые вопросы, — утомленно сказал Мелвин, открыв дверь.
— Да.
— Ты никогда не устаешь?
— Я всегда усталый. Я жирный и в дерьмовой форме.
— Ты уже не такой толстый, как был, Декер. Хочешь начать тренироваться со мной?
— Да я помру через пять минут.
— Я буду начинать помедленнее.
— Возможно. Позволь кое-что спросить.
Марс со вздохом жестом пригласил его в номер. Они сели в кресла рядом с кроватью.
— У твоей матери были фамильные драгоценности? — спросил Декер.
— Драгоценности? — расхохотался Марс. — Блин, Декер! Что, думаешь, у нее был горшок золота или типа того? По-твоему, мы бы так жили, будь у нас фамильные драгоценности?
— Может, и не золото, — не смутился Декер. — А как насчет серебра?
Марс хотел было рассмеяться снова, но вдруг прикусил язык.
— Проклятье!
— Что?
— У нее был серебряный чайник.
— Откуда он взялся?
— От прабабушки или типа того.
— И что с ним стало?
— Не знаю. Она держала его в спальне в своем шкафу.
— Она его полировала?
— Ага, иногда.
— Как она его полировала?
— В каком это смысле?
— Тканью?
— Ага. — Марс замолчал и сосредоточился, явно припоминая. — Но заканчивала полировать…
— Пальцами? — не дал ему договорить Декер.
— Откуда ты знаешь?
— Изящное серебро полируют пальцами. Во всяком случае, хорошо обученная прислуга. Во всяком случае, раньше.
— Прислуга?
— Уборщица, белошвейка, полировщица серебра, профессиональная гладильщица — все это профессии человека, работающего слугой в очень богатом доме. И именно оттуда мог взяться этот чайник.
— Где бы моя мама могла быть служанкой в богатом доме? В смысле, это больше смахивает на британскую королевскую династию.
— Вообще-то, ты будешь удивлен. И может быть, именно там она и выучила испанский.
— Думаешь, эти богачи просто подарили ей серебряный чайник?
— Нет. Думаю, что она его, вероятно, украла.
Встав, Марс поглядел на Декера с высоты своего немалого роста:
— Моя мать не воровка.
— Я и не говорил, что она воровка.
— Тогда какого черта ты говорил?
— Она могла быть рабыней в этом доме.
— Рабыней? Ты серьезно? Где?
— Твоя мама употребляла грязные выражения?
— Ни разу. В этом отношении она была очень благопристойна.
— Но употребила слово chocha? Которое можно перевести как «шлюха» или «вагина»? Как-то это не очень благопристойно.
Марс с озадаченным видом сел на место.
— Ага, но она была расстроена. Я же говорил.
— Но это не вписывается в контекст ее спора с твоим отцом. Куда здесь приткнуть шлюху? Она что, обвиняла твоего отца в том, что он пользовался услугами потаскухи или что он похож на манду?
— Нет, мой старик ни за что не изменил бы ей. И не думаю, чтобы кто-то мог назвать моего отца мандой. Да и не злилась она на него. Вообще-то, она скорее была напугана, а не сердита.
— Что только подкрепляет мое мнение, что это слово не имеет смысла. Если прибегнуть к типичному испанскому переводу, — добавил Декер.
— А есть нетипичный? — насторожился Марс.
— Ясное дело, по-испански говорят во многих странах. А другие страны и другие регионы других стран порой имеют очень непохожий перевод тех же слов.
— И ты нашел такой для chocha?
— Нашел.
— В какой стране?
— В Колумбии. А конкретнее, в районе Кали. Это место послужило основанием гипотезы, которая у меня возникла.
— Погоди, ты говоришь, что моя мама из Колумбии?
— Я не утверждаю наверняка, что она оттуда, но в какой-то момент своей жизни, по-моему, могла туда угодить. Может, против воли. Отсюда и предположение о рабстве.
— Что за черт? Кто в Колумбии может заниматься работорговлей?
— Наркокартели в Кали. Я провел кое-какие изыскания. Когда центром кокаинового трафика была Колумбия, наркобароны угрожали семьям людей, используя это в качестве средства держать их в узде. Или похищали людей, особенно женщин, и заставляли прислуживать у себя в домах. Захватывали людей и из других стран, включая и Соединенные Штаты. Думаю, твоя мама могла быть одной из них, но, по-моему, убежала. И прихватила этот серебряный чайник в качестве частичной уплаты за то, что с ней сделали. С моей стороны это чистейшее гадание на кофейной гуще, и я могу заблуждаться. Но я думаю, она могла взять что-то с собой, чтобы просто поквитаться с тем, кто ее удерживал.
— И ты уверен, что это было в Колумбии? Но как такое возможно?
— Из-за перевода. Очевидно, это региональная особенность только района Кали.
— Но ты так и не сказал, что это за перевод.
— Chocha на диалекте вайюно означает «опоссум».
— И почему это «опоссум» имеет больше смысла, чем другие переводы? — с недоумением уставился на него Марс.
Набрав в грудь побольше воздуха, Декер выложил:
— Прежде всего, Мелвин, потому что опоссумы умеют прикидываться мертвыми. Похоже, именно это и сделал твой отец.
— Так вы думаете, за всем этим стоит какой-то картель? — спросил Богарт.
Декер сидел напротив него, Миллигана и Джеймисон в номере Богарта в мотеле. Амос посвятил остальных в свои умозаключения и суть беседы с Марсом.
— Не знаю наверняка, но вполне возможно. Если Люсинда сбежала, да еще и украла у них что-то, ее могли разыскивать. Возможно, она вышла замуж за Роя, и они бежали в Техас вместе.
— Значит, когда двадцать лет спустя их показали по И-эс-пи-эн, картель снова вышел на их след? — Миллиган покачал головой. — По вашим словам, она была домашней прислугой. Так к чему же им утруждаться? А тогда ведь еще войны между картелями бушевали мама не горюй! Наркобоссов убивали налево и направо или сажали за решетку. И теперь, сорок лет спустя после случившегося, они еще не оставили Марсов в покое?
— Если только у нее не имелось еще что-то на них, — возразила Джеймисон. — Нечто воистину губительное или ценное, не потерявшее значения все эти годы спустя, и нынешние главари хотят заполучить это обратно. Как раз это и могло находиться в депозитном сейфе.
— Все равно натяжка, — упорствовал Миллиган.
— Это и есть натяжка, — подтвердил Декер. — Но отбрасывать ее нельзя. Пока нет. Мы должны пройти по следу.
— Как? — вопросил Миллиган. — Вы говорите о том, что было сорок лет назад, Декер. Люди, замешанные в этом, либо умерли, либо впали в маразм. А поскольку речь идет о картелях, скорее всего, умерли. Теперь там только новые игроки. А Колумбия в последние два десятилетия серьезно прижала наркотрафик к ногтю. Изрядная часть этого бизнеса мигрировала в другие места вроде Мексики.
— Чистая правда, — поддержал Декер. — Но единственный способ пройти по следу — найти Роя Марса.
— Мы отрядили людей на его поиски, но шансы невелики, — сказал Богарт. — Его уже давненько не видели.
— Вот тут вы заблуждаетесь, — не согласился Декер. — Видели, и совсем недавно.
— О чем это вы? — изумился Миллиган. — Где?
— В Алабаме.
— Никто не видел его в Алабаме, — отрезал Миллиган.
— Патрисия Брей видела. Она видела водителя «Авалона».
— Минуточку, — встрял Богарт. — Вы говорите, что человек, взорвавший Реджину Монтгомери, и есть Рой Марс?
— Конечно. Возраст подходит. Словесный портрет сходится.
— А Мелвину ты сказал, что твой подозреваемый — его отец? — поинтересовалась Джеймисон.
— Нет.
— А собираешься?
— Не знаю, — признался Декер. — Как по-твоему?
Оглядев остальных, Джеймисон сказала:
— По-моему, у него и так забот полон рот. Я за то, чтобы ничего ему не говорить, пока не будем знать наверняка.
— Согласен, — поддержал Богарт, и Миллиган кивнул.
— Но, Декер, зачем Рой Марс убил Реджину? — спросила Джеймисон.
— Она напортачила. Потратила деньги, которые он ей платил. Мы вернулись туда во второй раз. Поэтому Марс понял, что дело неладно. Именно ради этого и остановился рядом — посмотреть, насколько мы ею заинтересовались. Чарльз Монтгомери был мертв. Парнишка все равно ничего не сказал бы. А вот Реджина была неприбранным концом. Может, Рой собирался убить ее что так, что эдак. Он без труда избавился от Рирдона и сжег его труп. Этот субъект — убийца.
— По-вашему, он мог работать на картель? — высказался Миллиган. — Может, его силовиком? Так он мог познакомиться с Люсиндой.
— Это возможно, хотя тогда картели не раскидывали широких сетей и ограничивались доморощенными головорезами, так что привлечение белого парня из Америки вряд ли у них предусматривалось. Но он мог посетить Южную Америку и встретить там Люсинду. Может, помог ей сбежать из картеля.
— Но все это пока только домыслы, — остудил их Богарт. — У нас нет доказательств правдивости хоть чего-либо из этого.
— Итак, Рой Марс подкупил Монтгомери солгать, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы, — принялась рассуждать Джеймисон. — Но если убийства, за которые приговорен Мелвин, совершил Рой, то он же и подставил Мелвина. Так почему же он теперь из кожи вон лезет, чтобы вытащить его из-за решетки?
— Я гадал о том же, — подхватил Богарт. — Как-то это очень несообразно.
Отвернувшийся Амос глазел куда-то в сторону.
— Декер! — позвала Джеймисон. — Можешь это объяснить?
Он обратил взгляд обратно к ней.
— Может, все сводится к данному обещанию.
— Данному обещанию? Кому? — спросила Джеймисон.
— Люсинде Марс.
— Я совсем потерял нить, — тряхнул головой Богарт.
— Помнишь, я спросил Мелвина, когда он был под гипнозом, говорил ли ему отец, что любит его? — обернулся Декер к Джеймисон.
— Да. Я была фраппирована тем, что ты задаешь такие вопросы.
— Я это сделал, потому что хотел знать расклад карт.
— Расклад карт? — Миллиган был предельно озадачен. — Бросьте, Декер, вы будто на иностранном языке говорите.
— Не думаю, чтобы Рой любил Мелвина, но Люсинда его любила. Полагаю, она знала, что затевает Рой. Убить ее, чтобы избавить от страданий рака мозга. Эту часть они, вероятно, спланировали вместе. Помните, это было двадцать лет назад, и они находились в маленьком городке, были стеснены в средствах, и я сомневаюсь, чтобы ее кончина была безболезненной. Так что они заключили этот уговор. Рой убьет Рирдона, и Люсинда подменит стоматологические карты, чтобы прикрыть этот конец. Рой освободил депозитный сейф. Он поспорил с Люсиндой, и в ходе спора она употребила слово chocha. Это поведало мне, что она провела время в Кали и научилась испанскому там. Это также поведало мне, что она была в курсе, что Рой собирается прикинуться мертвым — иначе говоря, опоссумом.
— Но если она участвовала в плане, о чем же спор? — спросил Богарт.
— Раскаяние задним числом. Она любила сына. Была больна, умирала. И то, что она знала суть плана, вовсе не значит, что она была от него в восторге. Очевидно, не была.
— Насколько же она любила Мелвина, если позволила подставить сына за ее убийство? — спросила Джеймисон. — Он провел в тюрьме два десятилетия.
— Может, его мать считала, что в тюрьме ему будет безопаснее. — Это заявление исходило от Миллигана. Остальные поглядели на него. — Давайте посмотрим на это так: если они боялись, что картель найдет их из-за репортажа И-эс-пи-эн — может, даже получили предупреждение или угрозу, — то знали, что если не скроются, то сами подпишут себе смертный приговор. Но разве мог Мелвин исчезнуть вместе с ними? Этот парень был суперзвездой колледжа, все его знали. Его ждал драфт в НФЛ. Они могли улизнуть и скрыться, а он — нет. Но и бросить его они не могли, потому что картель либо убил бы его, либо пытал бы ради информации о родителях, а потом все равно убил бы.
— Но картель мог добраться до него и в тюрьме, — возразил Богарт.
— Ага, — согласился Миллиган, — но не так легко, как на улице. Вероятно, это было меньшее из двух зол. Но заодно они могли считать, что картель не увидит угрозы для себя, если Мелвин будет сидеть в тюрьме. А если в картеле еще и поверят, что он убил родителей, то придут к выводу, что о картеле и его секретах Рой и Люсинда сыну ничего не сказали.
— Прекрасное умозаключение, агент Миллиган, — похвалил Декер.
— Спасибо, — расплылся Миллиган в улыбке. — Кстати, Декер, можете звать меня просто Тодд. Мы в одной команде.
— Ну, а я на это не поведусь, — изрекла Джеймисон.
Все посмотрели на нее.
— Подставить собственного сына за убийство ради его же защиты? — продолжала она. — Чтобы он получил смертный приговор? Ага, куда более приятный вариант.
— Я вовсе не говорю, что это правильный ответ, Джеймисон, — не смутился Миллиган. — Я просто говорю, что такое возможно.
— Ладно, в порядке дискуссии предположим, что это правда, — произнес Богарт. — Тогда почему же Рой вернулся и проделал это все, чтобы освободить Мелвина?
— Мелвина должны были казнить, — мгновенно откликнулся Декер. — А я думаю, что Рой обещал жене, что, если до этого дойдет, он вмешается и спасет Мелвина. Что он и сделал.
— Так ты это имел в виду, говоря о данном обещании? — догадалась Джеймисон.
Декер кивнул.
— Столько лет спустя? — усомнился Богарт. — Он мог умереть, и тогда Мелвин оказался бы в жопе.
— Но он не умер. И он выполнил обещание.
— Он по-своему очень любил жену, — заметила Джеймисон.
— Я так считаю, — согласился Декер. — Остается лишь догадываться, каково ему было нажать на спусковой крючок дробовика и оборвать ее жизнь. Даже если он знал, что избавляет ее от полугода страданий.
— Да разве такое сделаешь с любимым человеком? — скептически бросил Миллиган.
— По-моему, только так и сделаешь для того, кого искренне любишь, — возразил Декер. — Это было для него труднее всего на свете, но он сделал бы это ради любви. И, по-моему, частичка Роя Марса тоже умерла в тот вечер. Единственный огонек света в его жизни угас.
— А Мелвин? — спросила Джеймисон.
— Отец своего сына не любил. Он раскаивался в том, что собирался сделать. Помнишь, он в тот вечер просил у Мелвина прощения? Это ради матери, а не ради сына. И все же что-то там было не то, не могу только понять, что именно. Так что теперь встает вопрос: где находится Рой Марс?
— Погоди минуточку, — попросила Джеймисон. — Может, картель тут даже не замешан. Как сказал Тодд, спустя сорок лет они все могут быть мертвы. Рой подкупил Монтгомери, освободил Мелвина, а потом убил Реджину. Он мог действовать совершенно один.
— Тогда кто похитил Дэвенпорт? — тряхнул головой Декер.
— Рой? — предположила Джеймисон.
— Зачем?
Она хотела что-то сказать, но передумала.
— Не знаю.
— Есть еще кто-то. Но выход Мелвина на свободу раздразнил их интерес.
— По-вашему, они считают, что Рой Марс на самом деле жив? — поинтересовался Миллиган.
— Быть может, и/или выход Мелвина на свободу снова обострил их интерес к содержимому того депозитного сейфа. Они могут питать надежду, что он приведет их к этому, как я уже предполагал.
— Значит, если Дэвенпорт захватил картель… — задумчиво проговорила Джеймисон.
Миллиган и Богарт переглянулись.
— Не стану пытаться подсластить пилюлю, — сказал спецагент. — Шансы, что мы вернем ее живой и невредимой, не слишком обнадеживают.
— Так как же нам найти Роя Марса? — прервал неловкое молчание Миллиган.
— Ну, — откликнулся Декер, — я убежден, что он где-то поблизости. Значит, так или иначе мы можем просто столкнуться с ним нос к носу.
— Вы, конечно, шутите, — заметил Миллиган.
Амос не ответил.
Декер шагал под серой моросью по тому же маршруту, которым они уже ходили с Марсом, мысленно обратившись к другой грани этого дела. Единственный способ найти Роя Марса — это вычислить, что его связывает с Чарльзом Монтгомери. Если Марс подкупил Реджину, значит, с Монтгомери его что-то связывало. Он выбрал их отнюдь не наобум. Должна быть причина. И этот ответ может заключаться в его прошлом.
Чарльз Монтгомери рассказал им не обо всех преступлениях, в которых его обвиняли. Оно и понятно, потому что список длиннющий. Но Декер провел кое-какие раскопки.
Монтгомери вернулся в Штаты и демобилизовался в марте 1967 года. В январе 1968-го его арестовали в Таскалусе, штат Алабама, за вождение в состоянии наркотического опьянения и хранение марихуаны. Вышел под залог и скрылся из города. Месяц спустя его остановили в Кейне, штат Миссисипи, за незаконное владение краденым огнестрельным оружием, пьянство и дебош. И снова он вышел под залог, и снова скрылся из города. Преступления его были не настолько серьезны, чтобы объявлять широкомасштабный розыск, а он, очевидно, больше не возвращался ни в тот, ни в другой штат, пока не застрелил полицейского в штате Алабама. Централизованной базы данных для копов, простирающейся через границы штатов, еще не имелось, преступления были относительно ничтожны, а у полиции наверняка хватало и более насущных проблем, чем гоняться за мелким преступником.
Декер мысленно выстроил обвинения в хронологическом порядке:
Управление транспортным средством в состоянии интоксикации и хранение травки в Алабаме.
Краденый ствол, пьянство и дебош в Миссисипи.
Оба раза выход под залог.
И оба раза скрылся из города.
Считать это важным не было никаких оснований, но, продолжая мокнуть под моросящим дождичком, Декер не мог считать это неважным — только не знал почему.
Вернувшись в свой номер, он уселся в кресло, устремив взгляд за окно, в сгущающиеся сумерки. Едва пробило пять вечера, но темень стояла как в полночь. Его энергия буквально иссякла. Если такая погода продержится еще немного, они могут утонуть, даже не приближаясь к воде.
Но желание Декера отыскать истину пересиливало погоду. Его мозг нажал на кнопку сброса, и ключевой вопрос всплыл снова:
«Почему Рой Марс выбрал Чарльза Монтгомери?»
Объяснение Монтгомери, что он увидел имя Мелвина и сложил два и два, — заведомая ложь. На самом деле процесс шел в обратном направлении. Монтгомери не находил Марса. Это Рой Марс выбрал Чарльза Монтгомери.
Единственной возможной причиной для этого могло послужить только их прежнее знакомство. И может быть, Монтгомери каким-то образом задолжал Марсу. И этого обстоятельства вкупе с искушением оставить деньги Реджине и их сыну было достаточно, чтобы обреченный на смерть Монтгомери солгал об убийстве Роя и Люсинды Марс.
Но как и где они прежде встречались?
Оба примерно ровесники. Рой Марс — имя фиктивное, значит, он мог служить вместе с Монтгомери во Вьетнаме. Отпечатков пальцев Марса у них нет, так что поиск в армейской базе данных исключается.
Но служили ли они вместе? Может, Марс тогда спас жизнь Монтгомери? Вполне правдоподобно.
Но если не во Вьетнаме, то где?
Не был ли Марс тоже мелким преступником? Если он был связан с картелем, то Монтгомери мог в какой-то момент посетить Южную Америку. Или Мексику. Или иметь какое-то отношение к торговле наркотиками. Он рассказывал о своей мучительной боли и стремлении красть деньги и наркотики, чтобы избавиться от головных болей.
Знал ли Монтгомери Люсинду?
Не с этой ли стороны надо подходить к делу?
Декер потер глаза и прикрыл их.
Даже для его исключительного рассудка это ошеломительная головоломка. Ни единой точки опоры. Стоит ему в чем-то разобраться, как на место прежнего вопроса встает другой, еще сложнее, будто подавленную раковую клетку замещает другая, куда более злокачественная и неодолимая.
Но что-то в глубине сознания Декера подсказывало, что если ему удастся отыскать связь между этими двумя людьми, то сразу найдутся ответы и на многие другие вопросы.
Открыв глаза, он поглядел за окно. Где-то там Лайзу Дэвенпорт удерживают против ее воли и, должно быть, пытают.
А может, она уже мертва.
Декер заключил, что его первая догадка была ошибочной. Дэвенпорт захватили вовсе не ради последующего обмена на Марса.
И даже не факт, что ее взяли ради информации.
Но если не то и не другое, то зачем? Что остается еще?
Какова возможная третья причина?
Он снова закрыл глаза. Ответ не приходил.
Он поужинал у себя в номере, хотя остальные собрались в ресторанчике, выходящем в вестибюль мотеля. Яблоко и бутылка воды. Всего два месяца назад он бы просто поднял подобную трапезу на смех. Это и на перекус-то не тянет. А теперь насытило его. Больше ничего ему не хотелось.
Он затянул ремень еще на дырочку. Если и дальше пойдет таким темпом, придется пробивать в ремне новую дырочку или покупать новый. Он стремительно теряет вес. И не самым здоровым образом. Неспособность решить значительную часть этого дела прямо-таки пожирает его изнутри.
Допив воду, он выбросил бутылку и огрызок и, не раздеваясь, улегся в кровать. Но хотя и закрыл глаза, рассудок его не отключился. Скорее уж наоборот, включил другую передачу и заработал еще быстрее.
Каждое мыслимое объяснение поступало в его мозг, как по конвейеру, чтобы выйти на другом конце с воображаемым штампом «Забраковано». Некоторые умозаключения казались довольно многообещающими вплоть до момента, пока не разбивались о факт, который не могли истолковать, и отбрасывались в его мысленную кучу мусора.
Снова и снова казалось, что разгадка где-то рядом, но всякий раз что-нибудь всплывало, отправляя все в тартарары. Как будто в кубике Рубика осталось сделать один ход, но он все не выстраивается. Правда в том, что Амос ничуть не ближе к разгадке, чем в самый первый день.
А еще его донимало странное зудящее ощущение, что время на исходе, хотя никаких правдоподобных причин для этого не было.
Он открыл и закрыл глаза, и мозг, возможно уловив намек, что уже перетрудился, не приблизившись к успеху ни на йоту, тоже отключился.
Декер уснул.
И проснулся только по одной причине.
К его горлу прижалось лезвия клинка ножа.
Декер не шелохнулся.
В комнате было очень темно; свет луны, обычно вливающийся через окно, застилала пелена туч. Слышно было, как дождь барабанит по кровле.
Но внимание Декера сфокусировалось на острие ножа, прижатом к его левой сонной артерии — супершоссе кровообращения. Если ее перерезать, он истечет кровью меньше чем за минуту.
Он слышал дыхание противника — медленное, размеренное, ни малейших следов паники или недостатка самообладания. Это немного успокоило Декера. А еще это дыхание было зловонным — кофе, сигареты и чеснок. Мешанина запахов ворвалась в ноздри, так что его едва не стошнило.
Скосив глаза книзу, он смутно различил громадную ладонь, сжимающую нож.
— Ты все обосрал, — раздался голос — спокойный, негромкий, но тем не менее устрашающий.
Это прямолинейное вступление заставило Декера задуматься, не полоснет ли следом нож по горлу.
— Не намеренно, — отозвался он.
— Не разыгрывай из себя дурачка. Я знаю, что ты коп. Я знаю, что у тебя есть мозги. Но оставь это дело. Езжай домой. И оставь как есть.
— А как же Мелвин?
Декер ощутил, как лезвие крепче впилось в его кожу. Настолько сильно, что порезало его. Что-то потекло по шее. Капля крови. Но только капля. Артерия не задета.
— А что? — вопросил голос.
— У него ничего нет.
Нож впился еще сильнее, и Декер ощутил новый укол острия. По шее сползла новая капля крови, впитавшаяся в футболку.
— У него есть воля. Хватит и этого.
— Спустя двадцать лет?
— Пусть и этому радуется.
— Он и радуется, — спокойно проговорил Декер, чувствуя, как острие впивается в кожу все глубже. Сонная артерия набухла, проступив на поверхности прямо напротив острия. Мужик явно знает, что делает, и, наверное, проделывал это не раз. Отчего Декеру не стало ни капельки лучше.
— Я просто говорю, что он чувствует себя уязвимым.
— Скажи ему, пусть не волнуется. Я прикрываю ему спину.
— Из-за его матери?
Острие отстранилось всего на волосок.
— Что тебе известно, черт возьми? — прорычал тот.
— Немногое. На самом деле многое мне неизвестно. Но я знаю, что Люсинда любила сына. А вы любили ее. И она вынудила вас дать обещание, не так ли?
Клинок прижался к его артерии еще крепче.
— Ты сам же делаешь себе хуже.
— Я только пытаюсь помочь Мелвину.
— Я же сказал, я прикрываю ему спину.
— От картеля?
Тот фыркнул.
— Значит, не картель? — заключил Декер.
Тот промолчал.
— Почему вы выбрали Монтгомери, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы? Что вас связывало?
— Не лезь в это.
— Дэвенпорт не у вас, да? — спросил Декер.
Тот ответил не сразу:
— Кто?
— Она была с нами. Кто-то ее забрал.
Декер почувствовал, как клинок медленно отстраняется от его шеи.
— Когда? — Голос звучал уже не устрашающе, а лишь настороженно.
— Пару дней назад. Должно быть, она их знала. Ее забрали из номера и обставили все так, будто там была борьба. Но это только видимость. Она знала этого человека. А это сужает круг.
— Зачем ее забрали?
— Не знаю. Я думал, чтобы получить рычаг давления на нас. Может, потребовать Мелвина в обмен, но они не делали попыток связаться с нами.
— Может, им нужны сведения.
— Возможно. И может быть, они их от нее получили. Но мне кажется, на самом деле им нужен Мелвин.
— Зачем?
— Ради того, что было в депозитном сейфе. Они думают, что это у него.
— А ты об этом откуда знаешь?
— Я детектив. Это моя работа.
— Мелкий ничего об этом не знает.
Этого имени Декер не понял, но не считал, что сейчас подходящий момент углубляться в это.
— Знаю, что не знает, но им это неизвестно. Они думают, что он выведет их к этому.
— Говно! — Это мужчина сказал скорее себе, чем Декеру. — Вот не думал… столько времени спустя.
— Верно, это я уяснил. Но это произошло, и это проблема, — проговорил Декер. — Вы должны были понимать, что это может произойти. Вы вытащили его с кичи, и теперь мы видим последствия. На байку Монтгомери они не купились. И знают, что вы живы… Рой.
Декер внутренне подобрался, ожидая, что клинок вернется к его сонной артерии, потому что он наконец назвал пришельца по имени. И добавил:
— Хоть это и не настоящее ваше имя.
— Я же сказал, отвали!
— Знаю. Я просто говорю, что знаю. Люсинда мертва, вы — нет. Вы подставили собственного сына.
— Нет, не подставлял.
— Тогда что же случилось?
— Я не обязан тебе ничего рассказывать.
— Конечно, не обязаны. Нож у вас. Я просто говорю, что они где-то рядом, и им нужен Мелвин, и я не уверен, что вы способны прикрыть ему спину.
— Вы в чертовом ФБР, так что же можете сделать вы?
— Мы делаем все, что в наших силах. Я просто не знаю, достаточно ли этого, учитывая, что я не представляю, кто там еще. Может, вы способны помочь мне в этом.
Декер ждал ответных слов, зная, что пришелец еще здесь, потому что слышал его. И обонял.
Дождь за окном снова зарядил вовсю. Декер гадал, не слышит ли этот несчастный дождь в распоследний раз. Представил, как истекает кровью на этой дрянной постели в богом забытом уголке Техаса.
— Вы здесь? — спросил он. — У вас есть что сказать?
— Если они забрали вашу подругу, я бы перестал тревожиться. Для нее уже все кончено. Уж так оно есть.
— Ладно. Надеюсь, вы заблуждаетесь, хотя вряд ли.
— Вам нужно только лечь на дно. Об этом я позабочусь.
— Как позаботились о Реджине Монтгомери?
— Хочешь, чтобы я тебя прикончил?
— Нет, но хочу понять, что происходит.
— Зачем?
— Я сказал вам зачем. Хочу помочь Мелвину.
— Никто не может ему помочь, чтобы уж совсем. Он в жопе. Не его вина, но так уж обернулось.
— У него вся жизнь была распланирована.
— У меня тоже. Бывает. Уж такова жизнь. Планы летят в трубу.
— Он попал в тюрьму из-за вас, Рой.
— Уж лучше так, чем альтернатива. Он жив, не так ли?
— Покамест.
— Просто возвращайтесь туда, откуда пришли, и дайте мне позаботиться об этом. Забирайте Мелкого с собой. Как можно дальше. Дважды я не прошу. В следующий раз просто выпущу тебе кишки; понимаешь, что я говорю?
— Понимаю.
— Нет, ни хера ты не понимаешь. По правде, я и сам не понимаю.
Декер подобрался перед ударом.
Но когда тот последовал, то вышел не ножом, а чем-то твердым и тяжелым.
Он пришелся Декеру в висок, и дальше Амос увидел лишь тьму.
— Ну, теперь это ты везунчик.
Декер моргнул, открыв глаза.
На него смотрел Мелвин Марс.
— Я не чувствую себя везунчиком, — простонал Декер.
— Добро пожаловать в клуб.
Амос огляделся.
— Где я?
— В больнице. У тебя сотрясение мозга. Половина головы выглядит так, будто ты подрался с Рэем Льюисом[409].
— Вообще-то именно так я себя и чувствую. — Он попытался сесть, но Марс придержал его ладонью:
— Ну-ну, здоровяк. Никуда ты не пойдешь.
Декер лег обратно.
— Где остальные?
— Богарт и Миллиган пытаются разобраться, что случилось. Джеймисон просидела у твоей постели не один час. Только-только вышла в туалет. Вот-вот вернется. Эта дамочка очень тебе предана.
— Наверное, я не всегда понимаю такие штуки, — поглядел на него Декер.
Пододвинув стул, Марс сел.
— Я тут проделал кое-какие изыскания по поводу твоего состояния. Вот здесь, — постучал он себя по голове.
— Зачем?
— Затем, что хотел лучше тебя понять. Вроде как смотришь пленку, а потом строишь план игры.
— И что же ты выяснил?
— Это сложно. Ты сложный. Нет двух похожих случаев. Ты можешь завтра перемениться, если твой мозг продолжит перестраиваться. Довольно непредсказуемо.
— Наверное, потому-то я и живу сегодняшним днем, — усмехнулся Декер.
— И ты, и я, — ухмыльнулся Марс. И тут же его ухмылка погасла. — Это был он?
— Кто?
— Сам знаешь, Декер. Мой старик. Это он тебя так?
Тут дверь распахнулась и на пороге появилась Джеймисон. Увидев, что Декер очнулся, она бросилась к нему:
— Ох ты, боже мой, Амос! Как ты себя чувствуешь?
— Живым. Собственно, это всё. Но поправлюсь.
— Декер как раз собирался поведать нам, кто его приложил, — выпалил Марс.
Джеймисон охнула:
— Ты знаешь? Ты его видел?
— Это действительно был твой отец, Мелвин. Во всяком случае, я уверен на девяносто девять процентов.
— Значит, ты его не видел?
— Я его слышал. Во время беседы он держал нож у моей сонной артерии. Ему все известно.
— Он называл меня по имени? — спросил Марс.
— Да. Ну, типа того.
— Как именно он меня называл?
— Мелкий.
Марс отвел глаза и потер подбородок ладонью.
— Сходится.
— В чем суть?
— Шутил он так. Поскольку я был каким угодно, только не мелким. Он единственный так меня называл. Единственный.
— Значит, это был он, — сказала Джеймисон.
— Почти верняк, ага, — согласился Марс.
— А еще он курильщик, — добавил Декер.
— Как и мой отец.
— Что еще он сказал, Амос? — спросила Джеймисон.
Декер неспешно поведал им свою историю, хотя и опустив кое-какие моменты, — прежде всего связанные с тем, как Рой Марс на самом деле относится к своему сыну.
— Значит, говоришь, он сделал это, чтобы защитить меня? — раздумчиво проговорил Марс. — И вытащил меня, вероятно, потому, что мать заставила его дать обещание?
— Фактически так он не сказал, но когда я заявил это, он не стал спорить. Но одна вещь меня озадачила. Он сказал, что не подставлял тебя. Между тем ясно, что он это сделал.
Марс кивнул.
— Но мама знала, что он собирается сделать. Что он подставит меня, а потом прикинется трупом. Chocha, как ты говоришь.
Декер и Джеймисон поглядели на него с тревогой.
— Наверное, она думала, что в тюрьме вам будет безопаснее, Мелвин, — предположила Джеймисон.
— Ага, так безопасно, что я едва не отдал концы.
— У нее была смертельная стадия рака мозга, и я сомневаюсь, что она мыслила так уж ясно. И вполне очевидно, что план был ей не по душе. Потому-то они и спорили.
— Но он все равно его выполнил и кинул меня. А она поддержала.
Потянулось долгое молчание.
— Мы можем целую вечность спорить о том, что творилось у них в головах, Мелвин, — наконец промолвил Декер. — Но это ничего не изменит.
— Верно. Я знаю.
— Но это все равно отстой, — заметил Амос.
— Ага, полный.
Бросив взгляд на Марса, Джеймисон поспешила сменить тему:
— Но теперь ты не думаешь, что за этим стоит картель?
— Рой фыркнул, потому что думал, что я иду по ложному пути, когда я упомянул картель. А когда я переменил курс, он прикусил язык.
— А Дэвенпорт? — дрожащим голосом спросила Джеймисон.
— К сожалению, по ее поводу он не выразил особых надежд.
— Но сказал, что прикрывает мне спину, — произнес Марс.
Декер поглядел на него. От умоляющего вида на лице этого человека прямо щемило сердце.
— Он так сказал, Мелвин. Он будет делать все, что может, чтобы защитить тебя.
— Из-за моей матери.
— Не думаю, что только из-за этого. Он сказал, что кинул тебя. Может, он чувствует раскаяние.
— Вряд ли, — протянул Марс. — Сомневаюсь, что он вообще что-либо чувствует.
— Чувства, которые ваш отец испытывает или не испытывает по отношению к вам, Мелвин, с вами не связаны, — твердо заявила Джеймисон. — Это его проблема, а не ваша.
— Этот человек умеет обращаться с ножом, — заметил Декер. — И хотя ему уже за семьдесят, физически он очень крепок. Меня нелегко вырубить. Но он сумел.
— Он всегда был силен как бык, — рассеянно проронил Марс.
— Связь между твоим отцом и Монтгомери есть, — сказал Декер. — Он практически признал это. Если мы сможем отыскать эту связь, то сумеем определить, кто за этим стоит.
— Может, нам следовало бы послушаться совета Роя и забрать Мелвина подальше отсюда, — усомнилась Джеймисон.
— Никуда я не поеду, — моментально отреагировал Марс.
— Согласен, — подхватил Декер. — Если я понял правильно, совершенно без разницы, куда Мелвин отправится. И так же ясно, что Рой понимает, что тем, от кого он скрывается, требуется содержимое этого депозитного сейфа.
— Но ни намека на то, что там такое? — поинтересовалась Джеймисон.
— Очевидно, нечто важное.
— Но если не картель, то что? — задался вопросом Марс. — Во что мой старик впутался столько лет назад?
— Он опасный человек, Мелвин, — сказал Декер. — Это может быть индикатором. Он убивает людей.
— Что, типа какого-то наемного убийцы?
— Наверняка не скажу. Я просто говорю, что не удивился бы, если б кто-то использовал его в качестве бойца.
Встав, Марс подошел к окну и посмотрел на улицу, всем существом воплощая замешательство и безысходность.
— Ему и вправду нелегко, — вполголоса проговорила Джеймисон Декеру. — Даже представить не могу.
— Я могу представить, — отозвался Амос. — Но единственный способ вытащить его из этого бардака — разобраться во всем. Иначе ему придется оглядываться через плечо до самой смерти.
— Ты в самом деле думаешь, что мы на это способны?
— Да. Если только нас прежде не убьют.
— Я привлек местную полицию для круглосуточной охраны входа в мотель, Амос, — сообщил Богарт. — Надо было сделать это, когда захватили Дэвенпорт, — извиняющимся тоном добавил он. — У дверей Мелвина и Джеймисон я выставил посты, а у вашей — нет. Мне просто в голову не пришло, что кто-то может нацелиться на вас.
Они с Декером шагали вместе по коридору больницы.
— Да ничего, — отмахнулся Амос. — Я в порядке.
— Это был Рой Марс?
Декер кивнул.
— По-моему, это можно сказать с уверенностью. Хотя мне хотелось бы знать его настоящее имя.
— Как и всем нам.
Они покинули больницу, сели в машину Богарта и уехали. Когда выехали на главную дорогу, спецагент бросил взгляд на Декера:
— Как вы себя чувствуете?
— Тупым и заторможенным. В этом мое состояние с начала данного дела не изменилось.
— Я имею в виду, физически.
— Болит, но бывало и хуже. Куда хуже… Слушайте, нам нужно добыть все протоколы арестов Чарльза Монтгомери.
— Основные у нас есть. Те, которые привели к его казни.
— Мне нужны мелкие. Те, когда он улизнул из-под залога. У нас есть некоторые детали, но мне нужны все они.
— Думаете, это важно?
— Мы должны отследить связь между Роем Марсом и Монтгомери. Это не случайность. Откуда следует, что это важно. Если мы установим такую связь, то можем открыть, кто за этим стоит. Как только докопаемся до этого, все начнет раскручиваться.
— Но, может быть, это имеет отношение к убийствам, за которые Монтгомери был приговорен.
— Нет, они произошли довольно недавно. А связь с Роем Марсом, полагаю, уходит назад лет на сорок или более.
— Возможно, это правда, — признал Богарт. — Но найти подробные сведения такой давности будет очень трудно.
— Монтгомери вернулся из Вьетнама в шестьдесят седьмом. И вскоре после того комиссовался из армии. А потом был замешан в ряде мелких преступлений.
— Но он же сказал нам, что его мучили головные боли. Боевое увечье. Может, он бунтовал. Он был молод и глуп.
— Разве Монтгомери показался вам глупым?
— Нет, но когда мы с ним познакомились, он был куда старше, заматерел и закалился. А когда хулиганил по молодости, наверное, был способен на что угодно.
— По-моему, человек, которого мы видели, со времен молодости почти не переменился. Он воевал во Вьетнаме, был ранен. Он не был хулиганом. Он был солдатом, прошедшим пекло и вернувшимся обратно. И не только это.
— А что? — быстро спросил Богарт.
— Мне трудно это нащупать.
— Что, мозг фокусничает?
— Мой мозг фокусничает все время.
— Я имел в виду, не начинает ли он работать, как умы нас, остальных, убогих полудурков?
— Это нечто, — сказал Декер, пропустив комментарий Богарта мимо ушей, — нечто такое, что я видел или слышал. — Он осторожно потрогал шишку сбоку головы. — Может, Рой саданул меня сильнее, чем я думал.
— Вы подумайте об этом. А я тем временем накопаю как можно больше сведений о Чарльзе Монтгомери.
Дальше они поехали молча.
Позже в тот же вечер Мэри Оливер встретилась с ними за ужином в ресторане в нескольких кварталах от мотеля.
Поглядев на лицо Декера, Миллиган заметил:
— Проклятье! Думаю, вам повезло, что он не проломил вам череп.
— Наверное, он и хотел, — ответил Декер. — Но если б он хотел моей смерти, то мог бы просто перерезать мне горло.
Марс отложил нож, который взял, чтобы нарезать салат.
— Извини, Мелвин, — сказал Декер, заметив это.
— Эй, уж так оно есть. Мой старик чокнутый.
— Нет. Он прекрасно знает, что делает и зачем. Он понимает, что, освободив тебя из тюрьмы, натравил на тебя этих людей. Им нужно то, что было в депозитном сейфе.
— Так это содержимое у него? — спросила Оливер.
— Вероятно, — подтвердил Декер. — Я имею в виду не при себе, а где-то. Где-то в безопасном месте, известном только ему.
— Если нам удастся найти Роя, он мог бы вывести нас туда, — сказала Оливер. — Тогда мы могли бы выйти на тех, кому принадлежит это содержимое. Должно быть, именно они и захватили Лайзу.
— Ну, легче сказать, чем сделать, — отозвался Миллиган. — Мы прошлись по номеру Декера и не нашли ни единого пригодного отпечатка пальца или подошвы. Этот тип — профи. Никто не видел, как он входил, и никто не видел, как он выходил. И замок был вскрыт очень искусно.
— Он профи, — согласился Декер. — И знает, кто его преследует и чего они хотят.
— Но как нам его найти? — поинтересовалась Оливер. — Должен же быть какой-то способ.
— Он следил за нами. Ему известно о нас. Он знает, что мы из ФБР. Знает, что мы расследуем все это. Полагаю, он должен быть где-то рядом.
— Если так, мы должны суметь его отыскать, — заявил Миллиган. — У нас есть словесный портрет. А городок не так уж и велик.
— Но зато он, по-видимому, знает здесь каждый закуток, — возразила Джеймисон. — А в округе, вероятно, масса брошенных домов и ферм, где он мог остановиться.
— Это правда, — как-то странно посмотрел на нее Декер.
— То, что он знает уйму брошенных жилищ, где остановиться?
— Что он может знать одно брошенное место, где остановиться.
— Ты же не имеешь в виду мой старый дом? — вклинился Марс.
— А почему нет?
— Хотя бы потому, что это очевидно.
— Настолько очевидно, что никто не проверил? — парировал Декер.
— Но вы же там были, — указала Джеймисон. — А позже и мы с тобой и Мелвином.
— Но никто не следил за ним постоянно, — возразил Амос. — Никто не следит за ним прямо сейчас. А если он хотел спрятать содержимое этого сейфа?
— Думаете, оно может быть где-то там? — оживилась Оливер.
— Гарантий нет, но посмотреть стоит. — Декер взглянул на Марса: — Тебе не приходит в голову никакое местечко, которое послужило бы хорошим тайником?
Достав телефон из кармана, Оливер поглядела на экран.
— Это по поводу иска Мелвина. — Настучала ответ и улыбнулась Марсу: — Жизнь налаживается, Мелвин. У меня есть подруга в правительстве штата. Она только что дала мне знать, что исправительная система штата получила мое ходатайство по твоим штрафным взысканиям, и, по-видимому, весь департамент стоит на ушах, все бегают, как обезглавленные куры. То есть они знают, что позиция у них очень шаткая. А заодно это значит, что они могут сесть за стол переговоров скорее рано, чем поздно.
— Ну, не чудо ли! — произнес Марс.
— По-моему, общественное мнение сейчас на твоей стороне.
— Это хорошая новость, но давайте не терять из виду главное, — осадил адвоката Декер. — Мелвин, тебе не приходит в голову никакое место в доме, где может быть тайник?
— С бухты-барахты ничего не приходит, — отозвался Марс. — Дом не так уж велик, а у меня ни разу не было повода что-либо прятать.
— А как насчет гаража?
— Ну, там в стене рядом с дверью на кухню была разболтанная доска. Помнится, я раз заглянул туда, когда был ребенком, и увидел старую банку из-под кофе. Я не придал ей значения. Хотя сомневаюсь, чтобы батя прятал старую кофейную банку.
— Что ж, посмотреть стоит. Мы с Мелвином можем отправиться туда и проверить попозже вечером.
— Тодд может отправиться с вами, просто на всякий случай, — решил Богарт. — Я в ближайшее время ожидаю поступления информации по Монтгомери. Алекс, Мэри и я можем пройтись по ней, пока вы будете обыскивать дом.
— Прямо готовый план, — заметил Марс.
Миллиган пробирался среди деревьев и кустов владений первым, а Декер и Марс следовали за ним по пятам. Дождь перестал, пусть хоть на время, но тучи набрякли влагой, и новый ливень мог хлынуть в любую секунду.
Они добрались до крыльца, и Миллиган аккуратно приоткрыл дверь, держа ладонь на рукоятке пистолета. Декер поступил точно так же.
Войдя в переднюю, они огляделись. На улице царила темень, но тут было еще темнее. Миллиган прошелся лучом своего фонарика вокруг.
Декер со своим фонариком повел их на кухню, а затем к двери, ведущей в пристроенный гараж на одну машину. И обшарил лучом фонарика пространство. Миллиган последовал его примеру.
— Это вон там, — указал Марс на секцию стены у боковой двери, ведущей на кухню. — Видите, где дерево неровное.
Они направились к этому месту вслед за лучом фонарика Миллигана.
Взявшись за доску, Декер извлек ее. Она вышла достаточно легко. Позади оказалась небольшая полость — вообще-то, просто промежуток между стойками каркаса стены глубиной шесть дюймов и дюймов восемнадцать шириной. «Полом» служила поперечина, связывающая стойки каркаса.
Там было пусто.
— Это могло быть тайником, — указал Декер. — Вероятно, места тут хватает для того, что было в депозитном сейфе.
— Но сейчас здесь ничего нет, так что это нам не поможет. — Миллиган поводил лучом по сторонам, а потом устремил его в пол. Тот был чист, не считая какой-то мелкой пыли и щепочек. — Наверное, насыпалось, когда вы вытаскивали доску.
— Я осмотрел пол, прежде чем вытаскивать доску. Эта кучка пыли и щепок уже была здесь. А если посмотреть на доску, то вот тут видна выщербина в древесине, соответствующая лежащей на полу. Когда я доставал ее, она вышла чересчур легко. В подобных местах, десятки лет заброшенных на волю гнили и сырости, дерево должно сидеть куда крепче. Я думаю, так оно и было, и эта щепка откололась, когда доску вытаскивали силком.
— Откуда следует, что здесь уже побывал еще кто-то, — заключил Миллиган.
— Причем недавно, — кивнул Декер. — Потому что мы уже обыскивали дом, и я не помню, чтобы видел эту щепку. А будь она здесь, помнил бы.
— Так ты думаешь, мой старик прятал там что-то? — оживился Марс.
— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть на сто процентов, — ответил Декер. — Но кто-то зачем-то сюда заглядывал. Может, и он. А может, кто-то еще. — Он огляделся. — И, кстати, инициалы настоящего имени твоего отца А и К.
— Ни черта себе! Как ты узнал?
— Они вырезаны в гардеробе и подходят к имени, которым он воспользовался, арендуя машину в Алабаме. Артур Крэндалл.
Напружинившись, Миллиган сжал запястье Декера.
— По-моему, кто-то только что вошел в дом через заднюю дверь.
Они замерли как статуи, прислушиваясь.
— Вот, — сказал Миллиган.
— Это явно шаги, — подхватил Марс.
— Да, — согласился Декер и поглядел на подъемные ворота гаража. — Выйдем здесь?
— Держу пари, дверь за все двадцать лет не открывали ни разу, — возразил Миллиган. — Если мы попытаемся это сделать, шуму будет, будто поезд с рельсов сошел. С вон той дверью, наверное, та же история. А еще раньше мы видели, что эти входы заросли кустами и завалены дерьмом. Мы только запутаемся в них и превратимся в неподвижные мишени.
— Но они должны знать, что мы уже в доме, — сказал Марс.
— Необязательно, если вошли через заднее крыльцо, — возразил Миллиган. — Но даже зная, что мы здесь, они могут не догадываться, что мы в гараже.
— А может, это Богарт? — предположил Мелвин.
— Он бы позвонил, — указал Декер. — Он не стал бы прокрадываться сюда, зная, что мы здесь. Это могло бы привести к нежелательным последствиям.
— Верно, — поддержал Миллиган.
— Тогда кто же? — спросил Марс.
Декер и Миллиган достали оружие одновременно.
— Держись позади, Мелвин, — велел Амос.
— Эй, я могу за себя постоять.
— Против людей с «огнестрелом» — нет, — отрезал Миллиган.
Декер набрал на телефоне номер и посмотрел на экран.
— Не проходит. Нет сигнала.
— Все та же тьмутаракань, — резюмировал Марс. — Даже двадцать лет спустя.
Миллиган расправил плечи.
— Ладно, будем ждать здесь, пока они войдут в дверь? Тут хороший огневой рубеж, и мы, вероятно, сможем их снять, если они пойдут на нас.
— Мне стратегия представляется хорошей, — согласился Декер. — Но нам надо разделиться. Я — в тот угол, Тодд, а ты — в другой. Тогда им придется покрывать два сектора обстрела. Мелвин, ложись на пол за верстаком. Он тебя защитит.
— Слушайте, парни, я не хочу, чтоб вы двое подставляли из-за меня задницы.
— Мы сделали это в ту секунду, когда взялись за твое дело, — ответил Декер. — А теперь ложись, как было сказано, потому что я слышу, что они приближаются.
Все заняли свои позиции. В дальних углах по обе стороны от ворот гаража Декер и Миллиган, опустившись на колено каждый, изготовились для стрельбы, нацелив пистолеты на дверь, ведущую в дом. Марс лег на пол за верстаком, во все глаза следя за той же дверью.
— Подождем, чтобы они открыли огонь первыми? — осведомился Миллиган.
— На случай, если это какие-то пацаны пришли на разведку, думаю, надо подождать, — сказал Декер. — Я бы окликнул их и сообщил, кто мы, но вообще-то не думаю, что это пацаны.
— Я тоже.
— Если будешь стрелять, перекатывайся влево. Я выстрелю и перекачусь вправо, если справлюсь.
— Понял.
Следующее, что они услышали, был хлопок двери, ведущей в кухню. И щелчок запираемого замка. А потом что-то твердое крепко ударилось обо что-то.
Декер и Миллиган переглянулись.
— Не нравится мне этот звук, — прошипел последний. — Что за игру они затеяли?
— Эй, парни, — негромко позвал Марс. — Чуете запах дыма?
Врезавшись в дверь, ведущую наружу, Декер отлетел от нее. Подергал за ручку. Отступил и выстрелом из пистолета выбил замок. Снова попробовал дверь. Та даже не шелохнулась.
— По-моему, ее заклинили или заколотили гвоздями! — крикнул он.
Миллиган тем временем пытался совладать с воротами.
— Тоже заклинены.
Из-под двери, ведущей в кухню, в гараж валил дым.
Декер и Марс подбежали туда, кашляя и давясь, вслед за лучом фонаря Амоса, пляшущим среди дыма и мрака.
Приложив ладонь к двери, Декер тотчас же со стоном отдернул ее.
— Раскалена докрасна. Должно быть, пожар прямо за дверью. Этим путем не пройти.
— А никакого другого нет! — гаркнул Миллиган с другого конца гаража.
Развернувшись, Марс с места сорвался на бег и врезался в дверь, ведущую наружу, с такой силой, что сорвал ее с петель. Но кусты и лианы, разросшиеся у дома, выпасть ей не дали. Он толкал и пинал, но дверь, безнадежно запутавшаяся в густом кустарнике и толстых лианах, не уступала.
— Жопа! — рявкнул он.
Легкие у Декера пылали. Он опустился к самому полу, потому что дым поднимался кверху, крикнул остальным, чтобы следовали его примеру, и по-пластунски пополз к подъемным воротам. Миллиган распростерся на животе рядом с ними.
— Кто-нибудь должен заметить пожар с дороги, — пропыхтел Миллиган.
— Но пока позвонят пожарным и те доберутся сюда, мы задохнемся, — предупредил Декер.
— С дороги! — рявкнул Марс.
Они подняли головы как раз вовремя, чтобы увидеть, как он во весь дух несется к воротам. Оба откатились с дороги, а он, промчавшись мимо них, врезался плечом в гаражные ворота. Те треснули, но не поддались.
Хватая воздух ртом после того, как вдохнул массу дыма, Марс повалился на бетон, давясь рвотными спазмами.
— Кто-то организовал для нас западню, — сказал Миллиган. — Устроил пожар и заблокировал выходы.
Декер понимал, что в этом он прав, но откуда кому-то было знать, что они вообще сюда явятся?
Подсунув ладони под низ ворот, он толкнул их вверх. Ворота даже не шелохнулись. Угол был неудобный, не позволявший использовать все силы и массу, чтобы справиться с преградой.
Оставив попытку, он впервые подумал:
«Тут мы и умрем».
И в следующий момент началось.
Ружейная пальба, прямо за воротами. Амос инстинктивно откатился в сторону, не зная, начнут ли выстрелы прошивать ворота.
— Кто там? — крикнул Миллиган.
Что-то врезалось в ворота. На них сыпался удар за ударом. Потом еще выстрел, попавший в ворота у места, где они смыкались со стеной. Декер отодвинулся еще дальше, на всякий случай взяв пистолет на изготовку.
Но Миллиган бросился вперед, ухватился за нижний край ворот и толкнул кверху.
Ворота начали медленно подниматься.
— Помогите мне, — пропыхтел он.
Декер и Марс бросились на помощь.
Ворота начали подниматься быстрее.
— Пошел, пошел! — С этими словами Миллиган толкнул Мелвина вперед.
Как и у боковой двери гаража, перед воротами буйствовали густые заросли. Бетонной дорожки не было, только гравий, давным-давно занесенный почвой.
Марс пинал, толкал и рвал лианы и ветви, пока не пробился наружу. Декер следовал за ним по пятам.
Миллиган же, выбираясь, застрял между шипастым остролистом и боковой стеной дома. Когда он крикнул, Декер и Марс бросились ему на помощь и совместными усилиями скоро освободили его. Все трое заковыляли прочь от дома и повалились на землю, давясь тошнотой и кашлем.
Перекатившись на спину, Марс посмотрел на свой старый дом. В окнах фасада уже виднелось пламя. Сквозь лопнувшие стекла валил черный дым.
Опустив голову на землю, Марс закрыл глаза. Но Декер уже вскочил на ноги и лихорадочно озирался. Услышал, как завелся автомобиль, но никак не мог понять, где именно.
— Там! — крикнул Миллиган, уже доставший пистолет и нацеливший его влево.
Они вдвоем добежали до дороги как раз вовремя, чтобы увидеть задние фонари машины, скрывающейся во тьме.
— Говно! — выругался Миллиган, выхватывая телефон и пытаясь позвонить, но сигнала по-прежнему не было. Сунув его в карман, он припустил за Декером, уже сидевшим в их машине, запрыгнул на сиденье и сунул ключ в замок зажигания. Двигатель не завелся.
— Какого черта?! — воскликнул Амос.
Стартер даже не провернулся.
— Открой капот, — распорядился Декер.
Миллиган дернул за рычаг, поднял капот и посветил фонариком в моторный отсек.
— Провода батареи, — сообщил он. — Перерезаны.
Декер выбрался из машины. К ним неспешно подошел Марс.
Дом позади них уже полыхал вовсю, но Мелвин не оглядывался. Поглядев на перерезанные провода, он прислонился к машине, скрестив руки на груди.
— Интересно, что за дьявол это был, — проворчал Миллиган. — В машине.
— Это, — проронил Марс, — был мой старик.
— А ты откуда знаешь? — бросил на него взгляд Декер.
Мелвин указал на перерезанные провода.
— Когда мне было семнадцать, я гонял на машине, которую дал мне батя. Это был кусок дерьма, который он получил чуть не даром и починил. Я сдуру гонял слишком быстро. К счастью, не пострадал. Отец пригнал машину домой, починил, а когда я собрался выехать на ней, она не завелась. Я заглянул под капот.
— И нашел перерезанные провода, — досказал Декер.
Марс кивнул.
— Он сказал, что преподал мне урок. Если я сделаю ошибку, последствия неизбежны. А после того как я полгода вкалывал по дому до упаду, он заменил провода.
Декер поглядел вслед давно скрывшемуся автомобилю.
— Он спас нам жизнь.
— Как вы догадались? — буркнул Миллиган. — Я-то думал, он едва нас не угробил.
— Кто-то другой едва нас не угробил, — пояснил Декер. — Но не Рой Марс.
— Вы уверены?
В ответ Декер повел их обратно к открытым воротам гаража, держась подальше от дыма и сполохов пламени, и указал на правую сторону, где ворота смыкались со стеной дома.
— Как видите, туда что-то загнали. — Он поднял несколько плоских деревяшек, валявшихся неподалеку. — Наверное, вот это. Рой вытащил их, хотя, по-моему, одну он просто расстрелял, чем и объясняется стрельба у ворот. Это позволило нам поднять ворота.
— А другая стрельба? — поинтересовался Марс.
— Твой отец завязал перестрелку с тем, кто пытался нас убить.
— Думаете, где-то там могут быть трупы? — огляделся Миллиган.
— Не знаю.
— Значит, батя спас наши задницы? — поглядел на него Марс.
— Да, спас.
— Что ж, я рад, что он был здесь сегодня, а иначе не было бы нас. — Марс поглядел в том направлении, где скрылся его отец. — Если б он просто пришел и поговорил со мной, может, мы бы работали вместе.
— Он не может этого сделать, Мелвин.
— Почему?
— Потому что он убивал людей. Если б он объявился, у нас не было бы иного выбора, кроме как арестовать его.
— Пожалуй, — медленно кивнул Марс.
— Не пытайся представить отца тем, кем он не является.
— Типа кого?
— Не думаю, что я должен это говорить, — ответил Декер. — И имей в виду, что я здесь ради выяснения истины. И хотя я знаю, что ты невиновен, я также знаю, что твой отец — как раз напротив. И этого никак не изменишь. Ничего не попишешь. Тебе надо прожить жизнь. Не думай, что проведешь ее с отцом. Потому что этого не случится.
Декер зашагал к дороге, а Мелвин остался на месте, потупив взгляд в землю.
Миллиган нагнал Декера.
— По-моему, вы уж слишком круто с ним обошлись, Декер. Зачем обрушиваться на него, как тонна кирпичей?
— Думаешь, лучше вселять в него ложные надежды?
— Можно же было пустить в ход капельку такта.
— У меня его нет ни капли. А Мелвин уже потерял двадцать лет жизни. Я не хочу, чтобы он тратил хоть секунду на безнадежное дело.
Залог.
Деньги, предоставленные за освобождение человека от тюремного заключения.
Хотя бы временно.
Это практиковали чуть ли не с тех самых пор, как появились решетки с сидящими за ними людьми.
Это просто способ заработать на чужом несчастье. На этой концепции построено множество бизнесов, и все они процветают, потому уж чего-чего, а несчастий всегда хватает с лихвой.
Декер сидел за столом в своем номере мотеля.
Пожар в старом доме Марсов потушили, но он сильно пострадал. Ворота гаража действительно заклинили, а дверь, ведущую из гаража в дом, подперли длинной металлической трубой, вставленной между дверью и противоположной стеной. Полицейские нашли в кухне следы горючей жидкости, откуда следовало, что это был намеренный поджог.
Пытались найти машину, уехавшую с места преступления, но никто ничего не видел. Декер был убежден, что в этой машине находился Рой Марс. Ни кто устроил поджог, ни как они скрылись, он не представлял.
В наружных стенах дома у гаража нашли несколько пуль. Это могло свидетельствовать о перестрелке между Роем Марсом и неизвестными.
В Техас для помощи в расследовании прибыли еще агенты ФБР, поскольку едва не погиб их коллега.
Теперь же Декер изучал неполные архивы. Часть документов о залоге за Чарльза Монтгомери после его первого ареста в 1960-х давно потерялись, в том числе и тот, где было указано имя внесшего залог.
Но в документах второго ареста Декер нашел имя лица, вносившего залог.
— Натан Райан, — пробормотал он.
Райан внес залог за Монтгомери в Кейне, штат Миссисипи, утром 22 февраля 1968 года. Кто такой этот Райан и почему он раскошелился ради Монтгомери на пять сотен долларов — сумма по тем временам немалая?
Были они знакомы? Дружили? Очевидно, Монтгомери об этом уже не спросишь.
Декер прикрыл глаза, и его рассудок начал отыскивать новый угол, с которого можно взглянуть на это дело.
Он открыл глаза и взглянул на лежавший перед ним блокнот.
11 января 1968 года, Таскалуса, штат Алабама. Управление в состоянии интоксикации и хранение травки.
21 февраля 1968 года, Кейн, штат Миссисипи. Вождение в пьяном виде и незаконное хранение оружия.
Оба штата на Юге, и оба случая за короткий период.
В обоих имеется вождение в состоянии опьянения.
Это схема, серия или просто выходки молодого, лишившегося иллюзий ветерана Вьетнама, дававшего выход своему безмерному разочарованию?
Он комиссовался в марте 1967 года. Так почему же за истекший с того времени примерно десятимесячный период ни единого ареста? Разве не более вероятно, чтобы он пустился в свистопляску мелких правонарушений сразу после дембеля?
Что с ним происходило в те десять месяцев? Да и после ареста в Миссисипи Монтгомери вроде бы встал на путь исправления — во всяком случае, до той поры, когда начал совершать более серьезные преступления, кульминацией которых стала его казнь.
Декер снова прикрыл глаза, позволив мыслям блуждать по собственной воле.
«Интересно, сколько офицеров полиции потребовалось, чтобы забрать Монтгомери в «обезьянник» в этих двух случаях?»
Это была машина с одним копом, двумя, четырьмя, шестерыми?
Только чтобы обнаружить, что водитель пьян?
Тогда к пьяным водителям относились куда снисходительнее. Подмигнут, подтолкнут, дадут отоспаться и вольют в него уйму кофе. Такое случалось, даже если кто-то пострадал или погиб. А Монтгомери явно не причинил вреда никому.
Таскалуса и Кейн.
Оба раза в 1968 году.
Тут может быть один очевидный общий знаменатель.
Декер снова открыл ноутбук, вышел в Сеть и провел еще поиск.
Январь 1968 года, Таскалуса, Алабама.
10 января взорвалась бомба в офисе НАСПЦН — Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Четыре человека погибли. Трое активистов движения за гражданские права и адвокат из Нью-Йорка. Все черные.
Никого за это преступление не арестовали.
А Чарльз Монтгомери был там, задержан за вождение в состоянии интоксикации и хранение марихуаны и вышел под залог на следующий день.
Декер провел еще поиск.
Февраль 1968 года, Кейн, Миссисипи.
В тот месяц событий там хватало. Но одно событие затмевало остальные, набрав больше всего заголовков, а теперь и цифровых чернил.
21 февраля пятнадцать членов афроамериканской церкви, включая пастора и четверых юных хористок, погибли от взрыва бомбы.
А следующим утром Чарльз Монтгомери вышел под залог после ареста за незаконное владение оружием, пьянство и дебош.
Декер не мог вообразить, чтобы этого человека занесло в эти города случайно именно тогда, когда там были совершены эти террористические акты. Если это простое совпадение, то оно всем прозрениям фору даст.
Амос ввел имя Натана Райана и добавил «Кейн, Миссисипи». Потом напечатал слово «бомба» и нажал на клавишу ввода.
Прочел первые несколько результатов.
И когда дошел до пятого, увиденное заставило его буквально впиться в экран глазами. Это был некролог Натана Бедфорда Райана из Кейна, штат Миссисипи, «расставшегося с жизнью» 2 марта 1999 года.
Он занимался местной политикой на протяжении тридцати семи лет, поднявшись до положения заместителя мэра. И даже скончался за рабочим столом от сердечного приступа. А это значит, что уже был на государственной должности, когда внес залог за Чарльза Монтгомери, если это действительно тот самый Натан Райан, — а Декер не сомневался, что это именно он.
Он снова посмотрел документ о залоге. Там значилось имя Натана Б. Райана.
В некрологе шла речь о Натане Бедфорде Райане, вероятно, в честь генерала армии конфедератов — Натана Бедфорда Форреста.
Декер продолжил чтение некролога, пока не наткнулся на фразу:
«Прошли уже десятилетия с тех пор, когда он одним из первых появился на месте взрыва бомбы в церкви, погубившего пятнадцать человек».
Так вот почему единственное добавленное Декером слово «бомба» выудило этот результат.
«Спасибо, «Гугл»».
В найденных статьях о взрыве в церкви никаких списков уцелевших не было. Так что Декеру оставалось лишь гадать, чем занимался Райан, прибыв на место теракта, да и занимался ли чем-либо вообще. Вероятно, просто помогал откапывать тела.
Тут же имелось зернистое фото Райана. Явно белый. Это заставило Декера задуматься, почему Райан ошивался так близко от негритянской церкви, что оказался на месте теракта одним из первых. Должно быть, в 1968 году в Кейне еще господствовала жесткая сегрегация.
Итак, Райан внес залог за Монтгомери.
Райан работал в офисе мэра.
Райан оказался на месте теракта одним из первых.
А пять сотен баксов для помощника мэра в Кейне в 1968 году — не горсть мелочи. Что навело Декера на вопрос, не был ли источником средств некто другой.
Эти события разыгрались почти пятьдесят лет назад. Если поехать в те края, найдется ли там кто-то, доживший до наших дней, чтобы поговорить об этом?
Встав, Амос направился разыскивать Богарта.
Когда он конспективно изложил агенту ФБР плоды своих изысканий, тот спросил:
— И что вы предлагаете делать?
— Я предлагаю отправиться туда, куда потребуется, чтобы распутать все это, — ответил Декер.
Декер, Богарт, Джеймисон и Марс турбовинтовым самолетом долетели до Далласа, а потом — беспосадочным рейсом до Мемфиса, откуда собирались доехать до Кейна в Миссисипи на автомобиле. Миллигана они оставили в Техасе присматривать за поисками Дэвенпорт и сотрудничать с остальными федеральными агентами в расследовании нападения в старом доме Марсов. Оливер надо было закончить работу над каким-то делом, и она собиралась присоединиться к ним позже.
Ехать до Кейна предстояло почти три часа через Тьюпело.
— Здесь родился Элвис, — сообщила Джеймисон, когда они проезжали Тьюпело.
— Ну, хотя бы дождя нет, — поглядев в окно, уныло отозвался Богарт.
Добравшись до Кейна, они направились прямиком в отделение полиции. Богарт позвонил заранее, и их сразу встретила женщина среднего возраста из администрации, представившаяся Вандой Пирс. На лице Пирс, одетой в слаксы и темно-зеленую блузку, застыло тревожное выражение. Она проводила их в небольшой конференц-зал с исцарапанным столом и побитыми стульями. Шлакоблочные стены были покрашены в желтый цвет.
Все сели.
— Нечасто у нас бывают… э-э… гости из ФБР, — неловко начала Пирс.
— Мы признательны, что вы уделили время для встречи с нами, — ответил Богарт.
— Вы не могли бы поведать нам побольше о Натане Райане? — попросил Декер.
Кивнув, она открыла принесенную с собой папку.
— Я прожила в Кейне всю свою жизнь и знакома с некоторыми из Райанов. Но когда агент Богарт связался с департаментом, я посмотрела сведения о Райане, чтобы собрать побольше деталей. Он проработал в местном самоуправлении много лет. Умер за рабочим столом от сердечного приступа. Это было почти двадцать лет назад.
— Он был заместителем мэра? — осведомился Богарт.
— Совершенно верно. — Женщина поглядела на Марса: — Минуточку, а вы не…
— Он самый, — нетерпеливо оборвал ее Декер. — Кто в то время был мэром?
— Я думала, вас интересует заместитель мэра, — отозвалась Пирс.
— Интересовал. А сейчас интересует мэр.
— Почему?
— Потому что мой опыт показывает, что заместители мэра никогда ничего не делают, пока их боссы не скажут, что можно. В данном случае речь о внесении залога за пьяницу по имени Чарльз Монтгомери.
— О, ну, тогдашний мэр стал конгрессменом.
— Его имя?
— Турман Хьюи.
— Мне знакомо это имя, — мгновенно отреагировал Богарт.
Пирс кивнула.
— Мистер Хьюи — сын Тревиса Хьюи, который был губернатором штата, а затем вошел в сенат США в пятидесятых годах и сделал выдающуюся карьеру.
— И Турман Хьюи не просто конгрессмен, — уточнил Богарт. — Он председатель Бюджетного комитета — пожалуй, самого могущественного комитета в конгрессе.
— Потому что он контролирует завязки мошны федерального правительства, — подхватила Джеймисон.
— Да. И ходят слухи, что он может стать следующим спикером палаты. А это сделает его номером вторым на пути к посту президента, — с гордостью добавила Пирс.
— И Турман вырос здесь, в Кейне?
— И родился, и вырос. Род Хьюи — политическая династия в Миссисипи. И они хорошо о нас пекутся.
— То есть вам достается жирная доля свинины из Вашингтона, — истолковал Декер.
— Вы хотели сказать, справедливая доля, — чопорно ответствовала Пирс.
— И сколько ему сейчас? — исправился Амос.
— Полагаю, ему слегка за семьдесят.
— Значит, в шестьдесят восьмом было за двадцать?
— Полагаю, что так, да.
— И он уже был мэром?
— Ну, его отец был настоящим бульдозером. Когда его сын решил баллотироваться, по-моему, победа Турмана на выборах была предрешена. Против старика никто брыкаться не стал бы. Его политическая машина была чересчур мощна. Турман мог выиграть выборы исключительно благодаря фамилии Хьюи.
— А насчет теракта в церкви? — начал Декер, переключая передачу. — Агент Богарт сказал вам, что это нас тоже интересует.
— Да, Вторая баптистская церковь Фримана, — подтвердила Пирс. — Но я не понимаю связи между этим субъектом, Чарльзом Монтгомери, залог за которого предоставил мистер Райан, и терактом.
— Добро пожаловать в клуб, — отозвался Декер. — Что вы можете поведать нам о теракте?
— Я даже не родилась, когда это случилось, но это одно из чудовищнейших событий в наших краях. Погибло пятнадцать человек, включая маленьких детей. Девочки ходили в детский хор. Думаю, они пели от всего сердца, когда эта бомба взорвалась… Так ужасно!
— И виновника так и не поймали?
— Нет, не поймали.
— А подозреваемые были? — спросил Богарт.
— После запроса агента Богарта я подняла архивы. Этот субъект Монтгомери ни разу не упоминался, если это вас интересует.
— Кто-нибудь еще?
— Ну, тогда еще был Ку-клус-клан. Раздавались угрозы. Теракты устраивали и в других местах на Юге, в том числе в церкви в Бирмингеме в шестьдесят третьем году. Это было как раз на пике движения за гражданские права. Много плохого случилось. Черт, да в Бирмингеме было так много взрывов, что его окрестили Бомбингемом.
— Каким образом произвели взрыв здесь? — осведомился Декер.
— Динамитом.
— И никто не видел, как кто-то подкладывает взрывчатку? — поинтересовалась Джеймисон.
— Очевидно, нет.
— В информации, которую ваш офис ранее предоставил агенту Богарту, говорилось, что на самом деле церковь находилась под полицейским надзором из-за угроз, поступавших в адрес пастора церкви, неоднократно участвовавшего в маршах протеста вместе с Мартином Лютером Кингом-младшим, — процитировал Декер. — Кроме того, пастор поддержал судебный иск против города Кейн и штата Миссисипи за дискриминационные действия на основании Закона о гражданских правах.
— Да, это правда.
— Тогда как же мог кто-то подложить настолько крупную бомбу, что она разнесла церковь и убила пятнадцать человек, пока полиция вела наблюдение, и его никто не заметил?
Пирс просто покачала головой:
— Остается только гадать.
— Гадание нас не устроит, — отрезал Декер.
— Но это было настолько давно, что я даже не представляю, как вы можете отыскать сейчас определенный ответ.
— Ну, в Бирмингемском деле в конечном итоге ряд людей предстал перед судом за преступление, много лет спустя после самого факта. Так что, может статься, здесь удастся проделать то же самое. Вы можете рассказать нам об отце Турмана, Тревисе Хьюи?
— Что о нем рассказать?
— О его политике.
— Он был хороший человек. Творил добро на государственном посту.
— Я имел в виду, какова была его позиция в отношении Закона о гражданских правах.
— Не могу знать, — нахмурилась Пирс.
— Я бы предположил, что раз он был губернатором, а затем сенатором США от штата Миссисипи в пятидесятых и после, в политике он склонялся скорее к Джорджу Уоллесу, нежели к Хьюберту Хамфри?[410]
— Я в самом деле не могу сказать. Я его не знала.
— Но непременно должны иметься истории, написанные о столь выдающемся человеке.
— Послушайте, если вы спрашиваете, был ли мистер Хьюи расистом, я просто скажу, что, исходя из моих ограниченных познаний, он был человеком своего времени. И выступал за права штатов.
— Сын разделяет его позиции? — продолжал напирать Декер.
— Сейчас не пятидесятые, — отрезала Пирс.
— Проблема в том, что не все это заметили.
— Если хотите узнать кредо Турмана Хьюи, рекомендую обратиться непосредственно к нему.
— Указано ли в протоколе ареста мистера Монтгомери, который мы видели лишь частично, где он был арестован?
Пирс заглянула в папку и полистала страницы.
— Да, указано.
— И насколько близко это место к церкви?
Она как-то окостенела, словно наконец мысленно соединила все точки.
— Гм… ну… действительно, похоже, это было всего в паре кварталов от церкви.
— А не может ли быть, что как раз офицеры, охранявшие церковь, и занимались преследованием, а затем арестом мистера Монтгомери?
— Не вижу способа это определить.
— У вас имеется протокол ареста, и имена офицеров наверняка в нем значатся.
— Да, но я не думаю, что имеется способ определить, какие офицеры в это время следили за церковью.
— Но возможно ли, чтобы это были одни и те же люди?
— Возможно что угодно, — резко бросила она.
— А какое объяснение тогда давалось касательно способа установки бомбы в то самое время, когда церковь якобы находилась под защитой полиции?
— Я не уверена, что какое-либо объяснение вообще давалось, потому что не было ни одного ареста. Похоже, люди посчитали, что террорист просто как-то проскользнул мимо офицеров.
— А показания офицеров касательно их местонахождения в это время?
— В деле об этом ни слова.
— Но если они действительно преследовали Монтгомери и арестовали его, это означает, что церковь осталась без охраны, правильно?
— Если принять ваше допущение — что я не обязана делать, — то ответ «да».
— И время ареста мистера Монтгомери — девять часов десять минут вечера?
— Так указано в деле, да.
— А время взрыва?
Пирс опустила глаза к папке. И дрогнувшим голосом сообщила:
— Наиболее вероятно, около девяти часов десяти минут.
— Любопытное совпадение, — сурово отчеканил Богарт.
— Что ж, на меня не смотрите, я же сказала, что в то время еще не родилась, — с негодованием парировала Пирс.
— А в некрологе Натана Райана говорится, что он был на месте теракта одним из первых, — напомнил Декер.
— Это я тоже читала, когда агент Богарт связался со мной. Прежде я об этом не знала.
— Но церковь находилась в преимущественно черном районе. Время было вечернее. За какой же надобностью Райан вообще очутился в этом районе? Он что, жил поблизости?
— Понятия не имею, — передернула плечами Пирс.
— Вы сказали, что знакомы с некоторыми из Райанов? — уточнила Джеймисон.
— Да.
— Можете предоставить нам их контактную информацию? — спросил Богарт.
Пирс устремила на сидящего напротив Декера недружелюбный взгляд.
— Вы в самом деле утверждаете, что этот субъект Монтгомери использовался для отвлечения полиции, находящейся на посту, чтобы теракт мог состояться?
— Нет, я утверждаю, что местная полиция точно знала, что происходит, и получила приказ покинуть посты для ареста Монтгомери, чтобы можно было установить и взорвать бомбу.
— Приказ?! — побледнела она. — Чей?
— Ну, как раз это мы и должны выяснить, — ответил ей Декер.
Сделав несколько телефонных звонков разным Райанам в городе, они прибыли в небольшое опрятное бунгало в скромном пригороде. Дома осеняли могучие деревья, воздух звенел от смеха играющих детей.
Милдред Райан было уже под девяносто, и ее розовый скальп прикрывали жидкие белоснежные волосы. Время согнуло ей спину и иссушило плоть. На ней были большие очки в черной оправе, будто проглотившие ее крохотное личико. Она сидела в удобном кресле, кутаясь в шаль, в спальне бунгало, принадлежавшего ее дочери.
Эта дочь — Джули Смитерс — с подозрением оглядела Декера и его группу, стоящую на пороге спальни.
— Вообще-то, не понимаю, что моя мать может вам рассказать. Это было уже давно, и память ее уже не та.
Невысокая Смитерс была сложена как бульдог, да и лицо ее несло упрямый отпечаток черт той же собачьей породы.
— Мы лишь хотим задать пару вопросов, — учтиво заверил Богарт. — Если она не будет настроена отвечать, мы уйдем и вернемся в другой раз.
Райан подняла глаза от Библии, которую читала, водя пальцем по каждому слову.
— Просто пригласи их, Джулс, пусть зададут свои вопросы. Я настроена, — произнесла она тягучим говором, выдающим ее миссисипские корни.
— Со слухом у нее полный порядок, — заметил Декер.
— Только не переутомляйте ее, — предупредила Смитерс.
Она удалилась, а Амос и остальные медленно потянулись в комнату.
Райан указала на два стула, один из которых заняла Джеймисон, а второй Богарт предложил Декеру. Сев, тот пододвинул стул поближе к Райан. Богарт и Марс встали у них за спиной. Она окинула всех взором и заметила:
— Уж сколько лет не видала столько посетителей разом.
Предъявив свой жетон, Богарт сказал:
— Миссис Райан, спасибо, что встретились с нами.
— Милости прошу. И чего это ради?
— Ваш муж, Натан.
— Умер. Давно уже.
— Мы знаем. Но мы хотели задать вам ряд вопросов о нем. Это имеет отношение к бомбе в церкви еще в шестьдесят восьмом году. Вы помните это?
При этих словах сморщенная старушка будто усохла еще больше.
— Дьявол, да кто же такое позабудет? Столько маленьких цветных детишек!.. Это… это была такая жалость! — Она покачала головой. — Это дьявольские происки. Я сказала это тогда и повторяю теперь.
— Как мы понимаем, ваш муж одним из первых оказался на месте теракта. Так сказано в его некрологе.
Она на миг оцепенела, потом поглядела на Декера:
— Куда именно вы клоните?
— Вам известно, что за эти убийства так никого и не арестовали?
— Я это знаю.
— Что ж, мы тут, чтобы попытаться выяснить, кто это совершил.
— Наверное, они все мертвы.
— Возможно. А может, и нет. Если тогда они были молоды, то могут быть еще живы. Как и вы, — добавил он.
— Мне ничего об этом не известно, — затрясла она головой.
— Но вы можете знать больше, чем думаете, — вставил Богарт.
Подняв глаза, старушка внезапно отметила для себя присутствие Марса.
— Когда я только что сказала «цветные», я вовсе не собиралась выказать неуважение. Просто мы тогда употребляли этот термин. Надо было сказать «афроамериканских» или «черных». Прошу прощения, молодой человек.
— Да ничего, — отозвался Марс.
— Тогда все было просто по-другому, — пробормотала Райан. — Просто по-другому.
— Но, может быть, вы могли бы ответить на ряд вопросов, — напомнил Декер.
— Я стара. Многого не помню. Это было уже давно. Я… я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. — Райан снова опустила взгляд на Библию, ведя пальцем вдоль строк и беззвучно шевеля губами.
Декер бросил взгляд на Джеймисон, и та сказала:
— Вы читаете Библию каждый день, миссис Райан?
— Я на Второзаконии, — кивнула Райан. — Пятая книга Танаха. Вы ее знаете? Я обнаружила, что молодые люди больше не читают Библию. Предпочитают играть в видеоигры и смотреть всякую дрянь по телевизору.
— Три проповеди Моисея перед израильтянами, — ответила Джеймисон. Это заставило с удивлением взглянуть на нее не только мужчин, но и Райан.
— Мой дядя был священником, — пояснила Алекс. — Я помогала ему преподавать в воскресной школе. Израильтяне были на равнинах Моава и собирались вступить на Землю обетованную после сорока лет скитаний, истолкованных в первой проповеди.
— Я поражена, деточка, — вымолвила Райан.
— Ну, если память мне не изменяет, — продолжала Джеймисон, — в третьей проповеди говорится о том, что, если Израиль не будет благочестив и утратит свои земли, сие постигнет его ровно до тех пор, пока он не покается. Полагаю, это их весьма утешило.
— Почему? — яростным шепотом спросила Райан, вперившись в нее взглядом.
— Ну, как и мы, израильтяне были всего лишь людьми. Совершали ошибки. Бог это понимал. Так что, если они упадут, у них будет еще шанс подняться. Покуда они не раскаются, не раскаются во всех своих грехах. Постараются исправить кривду. Для такого нужна настоящая сила. И настоящая вера.
Замолчав, Джеймисон пристально посмотрела на Райан.
Старушка медленно закрыла Библию, отложила ее на столик у кровати и, сцепив ладони на коленях, спросила:
— Какого рода у вас ко мне вопросы?
Бросив на Джеймисон восхищенный взгляд, Декер повернулся к Райан:
— Вам известно, почему ваш муж находился так близко от церкви в тот вечер, что после взрыва оказался на месте теракта одним из первых? Насколько мы установили, в округе множество домов, из которых люди наверняка выбежали сразу же после взрыва. Не привели ли его туда некие особые причины? Он не говорил об этом?
Райан откашлялась, потом уделила минутку, чтобы отпить воды из стакана, который поставила рядом с Библией.
— Натан был хорошим человеком. Хочу, чтобы вы это понимали. Он был хорошим человеком, — произнесла она с бо́льшим напором.
— Ничуть не сомневаюсь, — сказал Декер.
— Миссисипи в те времена разваливался. Дьявол, да весь Юг разваливался. С сороковых по шестидесятые и дальше. Беспорядки, линчевание, стрельба, взрывы и поджоги. Людей убивали. Федеральные маршалы сновали повсюду. Национальная гвардия. Цветные… — она осеклась, бросив взгляд на Марса, — …то есть афроамериканцы предъявляли белым требования. Это все потрясало нас до глубины души. Этот Терджуд Маршалл[411], выигрывавший все эти судебные дела. Доктор Кинг, марширующий туда-сюда, как Шерман к морю[412]. Многие воспринимали это как апокалипсис.
— А вы воспринимали это таким же образом? — поинтересовалась Джеймисон.
— Я была напугана, — призналась старушка. — Знакомый мне мир встал с ног на голову. Только поймите меня правильно. Это не удивляло меня. Дьявол, да на их месте я тоже требовала бы те же треклятые вещи. Но, видите ли, я не была на их месте, если вы способны это понять. — Бросив взгляд на Марса, она тут же отвела глаза. — К тому же я была воспитана определенным образом, и меня учили таким вещам, которым, благодарение Господу, больше не учат. Во всяком случае, открыто, — добавила старушка, бросив в сторону Марса очередной тревожный взгляд.
Она притихла, и воцарилось молчание, нарушить которое никто не осмеливался.
— Пастором этой церкви был преподобный Сидни Хьюстон, — наконец продолжила Райан. — Умел проповедовать, как никто другой, скажу я вам.
— Откуда вы знаете? — тут же спросил Декер. — Вы посещали службу?
Глаза ее за линзами очков широко распахнулись.
— О мой Бог, нет! Меня бы вымазали смолой, изваляли в перьях и изгнали бы из города. Но, видите ли, преподобный Хьюстон порой проповедовал на улице, на лужайке перед церковью. И голос его разносился далеко. Глубокий и звучный. И, ну, некоторые из нас подходили достаточно близко, чтобы слышать. Этот человек знал Писание. И доносил свое послание с истовой страстью. По сравнению с ним церковь, которую я посещала, казалась откровенно скучной.
— Хорошо, — подбодрил Декер.
Райан заговорила быстрее и увереннее:
— Он был смутьян, вот так вот. Он вещал перед Кейном, как Кинг в Сельме. Как тот человек, Маршалл, делал в каждом суде на Юге. И это настроило против него очень могущественных здешних людей.
— Вам известно, кто эти люди? — осведомился Декер.
— Натан работал в офисе мэра. На самом деле в то время он был заместителем мэра.
— А мэром был Турман Хьюи… — начал Декер.
Она лишь пренебрежительно отмахнулась:
— Эту должность Турман Хьюи получил только благодаря своему папочке. Едва закончил колледж, был еще совсем мальчишкой. По праву мэром должен был стать Натан, но раз Тревис Хьюи сказал, значит, быть по сему, — с нескрываемой горечью добавила Райан. — Знаете, ведь Тревис Хьюи многим из нас тогда представлялся героем. Мы видели в нем защитника.
— А сейчас? — спросила Джеймисон.
— Он был ложным пророком, изрыгавшим зло и ненависть, — Райан указала на Библию. — И насилие, — помолчав, присовокупила она.
— Как по-вашему, не имел ли он какого-то отношения к теракту в церкви? — задал вопрос Декер.
— Только не Тревис Хьюи. Он бы ни за что не стал пачкать руки.
— А его сын?
Райан словно скукожилась еще больше. И покачала головой:
— Не могу сказать ни да, ни нет.
— А ваш муж?
Она испустила долгий вздох.
— По-моему… по-моему, у Натана были какие-то подозрения. Какие-то… — Голос ее пресекся, и в глазах всколыхнулась паника, словно эти давние воспоминания внезапно обступили ее со всех сторон и нигде от них не скрыться.
— Он догадывался, что должно произойти что-то плохое? — предположил Декер. — Поэтому и находился рядом с церковью в тот вечер?
Старушка кивнула едва заметно, и ее хрупкие плечи затряслись. Протянув руку, Джеймисон утешительно положила ладонь ей на запястье:
— Миссис Райан, всё в порядке. Мне кажется, ваш муж пытался поступить правильно.
Шмыгнув носом, Райан потянулась за салфеткой и высморкалась.
— Он был хороший человек. Но работал с не такими уж хорошими людьми.
— Вам известно, что он предоставил залог в пятьсот долларов за человека по имени Чарльз Монтгомери?
Она утерла нос салфеткой.
— Он мне говорил. Деньги, конечно, не от него. Мы не располагали такими средствами, чтобы швыряться наличными. И уж определенно не на залог за человека, с которым мы даже не были знакомы.
— Значит, ему велели так сделать? И дали деньги на это?
— Да.
— Вам известно, кто?
— Он был заместителем мэра. Не нужно быть гением, чтобы догадаться.
— Значит, Турман Хьюи?
— Может, деньги ему дал папочка. Не знаю. Тревис был диксикратом[413], — добавила Райан. — И в Вашингтоне он нашел хорошую компанию. Едва не расстроил избрание Терджуда Маршалла в Верховный суд, знаете об этом?
— Нет, я не знал, — признался Декер.
— Я не следила за такими вещами, но мой муж следил. О семействе Хьюи он был невысокого мнения. Но он жил в Миссисипи и держал рот на замке. В политику он пошел в чаянии вершить добро. Но в те времена вершить добро в Миссисипи было трудновато, если это означало добро для черного населения.
— Такая позиция вряд ли прибавила ему популярности, — заметил Богарт.
— В те времена, если ты хотел сделать карьеру в Миссисипи, требовалось шагать в строю. Ему надо было обеспечивать семью, но это вовсе не означает, что он разделял убеждения остальных. Потому что он их не разделял.
— Не сомневаюсь, — заверила Джеймисон.
— Он совершал поступки, небольшие деяния, чтобы помочь людям. Но шито-крыто, так сказать. — Она подняла взгляд на Марса. — Он помогал людям вроде вас, насколько это ему удавалось.
— Похоже, он опередил свое время, — заметил Марс.
Она кивнула.
— Когда старина Эл-Би-Джей[414] принял Закон о гражданских правах, Юг он потерял. Южные демократы повернулись к нему спиной. Тревис Хьюи — уж чертовски наверняка. Он был в ярости, как поведал мне Натан.
— Вы сказали, что Тревис Хьюи не стал бы пачкать руки причастностью к теракту, а еще сказали, что не знаете, стал бы его сын делать такое или нет, но, как по-вашему, мог Турман Хьюи быть причастен к теракту? — спросил Декер.
Райан поглядела на свою Библию, потянулась за ней и открыла на том месте, где читала. На несколько секунд Декеру показалось, что отвечать она не собирается.
— Скажу я вам, что яблоко от яблони недалеко падает — уж у Хьюи определенно.
Декер оглянулся на остальных.
— Значит, вы считаете, что Турман Хьюи причастен?
— Я не знаю, но могу вам сказать, что у Турмана было двое очень хороших друзей. Народ их прозвал «тремя мушкетерами». Они прославились в городе.
— Чем же это? — поинтересовался Богарт.
— Чем же еще? Школьным футболом.
И хотя Декер пытался задать несколько других вопросов, больше она не обмолвилась ни словом.
Они все сидели в машине перед домом Смитерсов, глядя из окон.
Богарт заговорил первым:
— Председатель Бюджетного комитета и, может статься, следующий спикер палаты. Должен признать, такого оборота я не предвидел.
— Он был одним из «мушкетеров», — проронила Джеймисон. — Интересно, кто были двое других.
— Выяснить довольно просто, — отозвался Декер.
— Где? — спросила Джеймисон.
Ответ на это нашелся у Марса:
— Звезды школьного футбола. Почему бы не начать с этого?
— Мы еще сделаем из тебя детектива, Мелвин, — поглядел на него Амос.
Кейнская средняя школа угнездилась прямиком в центре города. Отыскав административную часть школы, они сделали запрос, и их незамедлительно сопроводили в библиотеку, где визитеров радушно поприветствовала молодая женщина в слаксах и свитерочке.
— Три мушкетера? — сказала она в ответ на вопрос. — Я слыхала. Это имеет отношение к…
— Футболу, — подсказал Марс. — Еще в шестидесятых. Турман Хьюи?
— Точно. Я здесь всего пару лет, но могу показать вам, где хранятся все альбомы выпускников.
И провела их к полке, где стояли все альбомы выпускников школы еще с 1920-х годов. Они уже определили точный возраст Турмана Хьюи, так что примерно знали и год, когда он окончил среднюю школу. Джеймисон отыскала нужный том, и они сгрудились вокруг, глядя ей через плечо, пока она неспешно переворачивала страницы.
Марс заметил это первым — вероятно, потому, что разворот был посвящен футбольной команде.
— Три мушкетера, — объявил он.
На фото были трое юношей в футбольной форме. Подпись под снимком гласила: «Турман Хьюи, Дэнни Истленд и Роджер Макклеллан, три мушкетера».
Взяв альбом, Марс указал на три фигуры:
— Видите, как они выстроились? Хьюи — квотербек, а двое других — хафбеки. Это бегущая версия виражной атаки. Оттуда они могут прогнать три варианта. В Техасском мы порой делали вариации на эту тему.
— И эта тактическая схема возникла в шестидесятых, когда они учились в средней школе, — добавил Декер.
Богарт разглядывал портреты юношей.
— Значит, Дэнни Истленд и Роджер Макклеллан? Ни малейшего представления.
— Уже гуглю, — сообщила Джеймисон.
Она нажала кнопки на экране телефона, подождала и изучила результаты.
— Дайте убедиться, что это тот самый Дэнни Истленд. — Нажала еще несколько кнопок, и результаты появились. Она быстро их прочла. — Черт!
— Что? — приподнял брови Декер.
— Дэнни Истленд неплохо устроился. Он — основатель и генеральный директор правительственного военного подрядчика. Здесь говорится, что раньше они произвели вооружение, но лет пять назад перешли к сбору разведданных, что оказалось очень прозорливым шагом. За последний год их доходы составили более пяти миллиардов долларов, по большей части от Минобороны. Базируется в Джорджии, но есть представительство и в Джексоне, Миссисипи, помимо прочих. В этой статье говорится, что его чистая стоимость составляет свыше миллиарда долларов, а его основное место проживания в Атланте.
— А как там другой «мушкетер»? — поинтересовался Богарт.
Джеймисон провела поиск Роджера Макклеллана.
— Ни фига себе! — выдохнула она, когда результаты появились.
Все трое мужчин уставились на нее.
— Ну? — не утерпел Богарт.
— Роджер Макклеллан — нынешний начальник полиции города Кейн, штат Миссисипи. — Она посмотрела на него.
— Иронично, — прокомментировал Декер, — если он участвовал в террористическом акте против церкви в этом самом городе.
— Ладно, — заключил Богарт, — нам пора ходить здесь на цыпочках. Здешний народ уже знает, что мы расспрашиваем о Хьюи. И я готов спорить, что Пирс из отделения полиции уже доложила о нашей встрече Макклеллану.
— А он, вероятно, уже связался с Хьюи и Истлендом, — подхватила Джеймисон.
— Ничуть не сомневаюсь, — согласился Богарт. — Так что нам нужно вести себя очень аккуратно. Еще не хватало, чтобы нас сняли с дела из-за звонка взбешенного Хьюи директору ФБР.
— На убийства срок давности не распространяется, — напомнил Декер.
— Так-то оно так, но в округе Колумбия Турман Хьюи — восьмисотфунтовая горилла.
— Погодите минуточку, — призвала Джеймисон. — Вы думаете, это они похитили Дэвенпорт? Это совсем свежее преступление.
— Не поверю, чтобы Турман Хьюи был замешан в чем-то подобном, — покачал головой Богарт.
— Если Рой Марс располагает доказательствами, что Хьюи причастен к теракту в церкви, и эти доказательства всплывут, тот не просто лишится своей карьеры, а вполне может оказаться в тюрьме до конца жизни, — возразил Декер. — Учитывая это, полагаю, этот человек может быть способен на что угодно.
— Какого сорта доказательства могут быть у моего бати? — спросил Марс.
— Такого, чтобы поместились в депозитный сейф.
— Так вы думаете, он причастен к теракту? — дрожащим голосом осведомился Мелвин.
— Не знаю. Но каким-то образом у него в руках оказалось нечто, способное погубить некоторых очень могущественных людей. Неудивительно, что он пустился в бега и изменил имя.
Марс силился что-то сказать, но не мог выдавить ни звука. Наконец он просто тряхнул головой.
Пока Декер ставил книгу на полку, остальные уже направились к двери. Тут ему в голову пришла внезапная мысль, и он, поспешно открыв альбом на нужной странице, быстро пробежал ее взглядом, а потом вырвал из альбома и спрятал в карман. Быстро проделал то же с другой, поставил альбом на полку и нагнал остальных по пути к машине.
Все забрались внутрь, и Богарт завел двигатель.
— Ладно, — объявил он, — у нас впереди масса работы. Но, как я уже сказал, надо ходить на цыпочках. Я не хочу, чтобы конкретные детали просочились к местным.
— Тьфу, дерьмо, — буркнула Джеймисон, смотревшая в заднее окно. — По-моему, слишком поздно.
Все обернулись.
К ним сзади подъезжал патрульный автомобиль.
Из машины вышли двое офицеров. Оба — мужчины возрастом за сорок, с проседью на висках и жирком на талии. Они подошли к машине с двух сторон.
Богарт опустил окно, уже держа свои документы ФБР в руках.
— Как дела, люди? — наклонился к окну офицер.
— Отлично, офицер, — ответил Богарт.
Тот посмотрел документы.
— Верно. Мы слыхали, что вы в городе. Потому-то и приехали. Шеф Макклеллан хотел узнать, не можем ли мы помочь вам чем бы то ни было в этом вашем расследовании?
— Мы очень благодарны, — отозвался Богарт, — но в данный момент ничего не приходит в голову.
Декер из пассажирского окна смотрел на офицера, возвышавшегося там и взиравшего на него в ответ, положив ладонь на рукоятку служебного пистолета. Он кивнул ему и улыбнулся.
Ни малейшей реакции в ответ.
Офицер у окна Богарта сказал:
— Просто вопрос профессиональной любезности. Не думаете ли вы все, что могли бы выкроить малость времени, чтобы приехать повидаться с нашим шефом? Он гордится, что знает обо всем, что тут творится, и я думаю, вы можете найти его ценным активом в смысле помощи вам в том, что привело вас в наш чудесный городок.
Хоть и сформулировано это было как просьба, но интонации подразумевали, что к отказу отнесутся не очень-то благосклонно.
— Непременно, — согласился Богарт.
Вслед за патрульным автомобилем они доехали до отделения — вовсе не того, где встречались с Пирс, — припарковались, а затем офицеры отконвоировали их внутрь и провели по коридору, где один из них постучал в дверь с табличкой «Роджер Дж. Макклеллан, шеф полиции».
— Входите, — произнес зычный голос.
Офицер открыл дверь, жестом пригласил всех четверых зайти и закрыл дверь за ними.
Кабинет оказался просторным, двадцать на двадцать, с изящными панелями и полками с наградами и письменными благодарностями за труды в сфере охраны правопорядка, собранными за всю жизнь. Одна из стен была превращена в фотогалерею славы, демонстрируя Макклеллана в компании различных государственных деятелей, профессиональных спортсменов и знаменитых певцов — по большей части в жанре кантри-энд-вестерн. В одном из углов располагались кожаные кресла, удобный диван и кофейный столик с подборкой разных журналов, главным образом полицейских и оружейных.
Позади исполинского стола с затейливой резьбой стоял на подставке флаг штата Миссисипи.
Ни намека на звездно-полосатый.
За столом сидел высокий мужчина, выглядевший подтянутым и элегантным, несмотря на преклонный возраст. На нем был парадно-выходной мундир, увешанный медалями и орденскими лентами. Седые усы были аккуратно подстрижены, а редеющие волосы зализаны назад. Лицо его смахивало на гранитную плиту, которую пару столетий обтачивала бегущая вода. Встав, мужчина протянул руку.
— Шеф Макклеллан, — произнес он, обмениваясь рукопожатием с каждым по очереди. — Прошу садиться. — Обойдя вокруг стола, полицейский направил их к местам на креслах и диване, прежде чем усесться напротив. — Хотите что-нибудь выпить? Кофе вполне недурен, есть и вода в бутылках.
Они вежливо отказались.
Откинувшись на спинку кресла, Макклеллан оглядел их с головы до ног.
— Благодарю, что пришли. Уж, разумеется, вы можете понять, что, когда с визитом является ФБР, я держу ушки на макушке.
— Несомненно. Как я понимаю, вы поговорили с мисс Пирс? — сказал Богарт.
— Дьявол, да мне без надобности полагаться на это. Факт в том, что в маленьком городке новости разносятся быстро. Глаза и уши повсюду. — Протянув длинную руку, он прихватил со стола кружку и отхлебнул из нее.
Декер заметил, что на кружке начертаны слова «Virtute et armis».
— Официальный девиз великого штата Миссисипи, — заметив его взгляд, пояснил Макклеллан.
— «Доблестью и оружием», — перевел Амос.
— Вы знаете латынь?
— Нет, просто помню, что видел это где-то.
Макклеллан поставил кружку.
— Так что привело вас сюда, люди? — Он обводил их взглядом, пока не остановился на Марсе. — Ну, вас я знаю. Но вы не из ФБР.
— Нет, я Мелвин Марс.
— Черт, да, он самый. Видел, как вы играли в футбол в колледже. Ну а я выпускник Старушки Мисс, тоже играл в футбол. Рад, что ни разу не пришлось с вами схлестнуться. Вы как тягач «Мак» с двигателем «Феррари». Обалденный игрок, сынок.
— Спасибо.
Пока Макклеллан говорил, Декер прикрыл глаза, а затем в его голове будто включился свет, когда он сделал правильное сопоставление.
«Старушка Мисс».
Он открыл глаза.
— И я слыхал о… э-э… вашей ситуации, — продолжал Макклеллан. — Рад, что вы вышли. Смахивает на изрядную несправедливость.
— Я так это и воспринимаю, — лаконично отозвался Марс.
Макклеллан переключил внимание обратно на Богарта:
— Итак, можете мне что-нибудь поведать?
— Мы просто рассматриваем кое-какие события прошлого, которые могли оказать влияние на более недавние.
Макклеллан кивнул.
— Послушайте, не хочу отнимать у вас время, агент Богарт. Я занят и знаю, что вам тоже некогда. Мне известно, что вы наводите справки о теракте в церкви, имевшем здесь место в шестьдесят восьмом году. Как вам известно, никто так и не был арестован. Дьявольски огорчительно. Едва вступив в органы много лун назад, я сделал заход на это дело, как, впрочем, чуть ли не каждый в полицейских силах Кейна.
— И добились каких-либо успехов?
— Ни малейших, но не от недостатка усердия. Это черное пятно на репутации городка, скажу я вам. Что может быть лучше, чем распутать дело спустя столько времени? — Он развел руками. — Ну так как, не забрезжил свет?
— Рано еще судить, — Богарт тоже развел руками.
Макклеллан снова поглядел на Мелвина.
— А поскольку мистер Марс здесь, я должен заключить, что он тоже имеет к этому какое-то отношение?
— Это еще надо установить. Нам предстоит долгий путь, где потребуется делать и другие остановки.
— И где бы это? — поинтересовался Макклеллан.
— Не в Миссисипи. Расследование охватывает территорию нескольких штатов. И могу вам сказать, что, если нам потребуется какая-либо помощь в Миссисипи, первым делом мы обратимся к вам.
— Что ж, о большем и просить грешно.
Он встал, а за ним и остальные. Снова обменялись рукопожатиями.
Пожимая руку Марсу, Макклеллан задержал ее чуть дольше.
— Рад, что вам представился второй шанс, молодой человек. Несомненно, вы воспользуетесь им в полной мере. Надеюсь, вас ждет хорошее будущее. Лучше, чем прошлое. Просто смотрите вперед. Не оглядывайтесь. Вы справитесь.
Мелвин поглядел на него не без удивления, но кивнул.
Выйдя из отделения полиции, они направились к машине.
— Ну ладно, он был весьма вежлив; так почему ж у меня такое чувство, словно я только что была на междусобойчике с социопатом? — содрогнулась Джеймисон.
— А еще он хочет, чтобы я сосредоточился на будущем, а не на прошлом, — добавил Марс.
— По-моему, это специфическое послание было адресовано всем нам, — прокомментировал Декер.
— А еще он дал понять, что в этом городе ничего не ускользает от его внимания, — заметил Богарт.
— И Пирс наверняка передала ему, о чем мы расспрашивали, — рассуждала Джеймисон. — Должно быть, он подослал каких-нибудь головорезов, чтобы допросить бедняжку миссис Райан, и она сообщила им об упоминании «трех мушкетеров». Значит, он знает, что оказался на мушке.
— Наверное, надо вызвать еще агентов, — решил Богарт. — Я чувствую себя здесь как голый.
— Не надо было нам браться за дело так круто, — сказала Джеймисон. — Впрочем, опять же, мы же не знали, что одним из главных игроков выступает долбаный шеф полиции.
— И может быть, мы обратим это себе на пользу, — отозвался Декер.
— Как? — заинтересовался Богарт.
— Давайте науськаем пса спугнуть дичь.
— И как же вы предлагаете взяться за это? — спросил спецагент.
— Встретимся в отеле, — и, развернувшись, Амос направился обратно в участок.
Пару минут спустя Декер уже сидел напротив Макклеллана в кабинете последнего. Тот смерил его взглядом с головы до ног:
— Не поймите меня неправильно, но вы малость не в форме для ФБР.
— Вам надо было видеть меня прежде, до того, как я сел на диету. — Декер замолчал, разглядывая полицейского.
— Хотите обсудить что-либо еще? — поинтересовался Макклеллан. — Как я понимаю, ваши друзья поехали дальше?
— Им надо проверить кое-что еще. Но мне вздумалось вернуться и потолковать с вами.
— Правда? О чем же?
— О четырех мушкетерах.
— Как-как?
— О четырех мушкетерах.
— Вы имели в виду трех мушкетеров, не так ли? Как в книжке? Или я что-то упустил?
— Скорее о местных. И считал Чарльза Монтгомери четвертым мушкетером.
— Кого?
— Вы же играли с ним в Старушке Мисс, не так ли? Потому что он был в той же команде, что и вы.
— Не могу сказать. Давненько это было. Память уже не та.
— Но о нем вам тревожиться незачем. Он мертв. Казнен в штате Алабама. Впрочем, вы наверняка об этом знаете.
— Нет, не знал.
— Может, я неправильно выразился…
— Так разъясните.
— Три мушкетера, как было сказано в альбоме выпускников Кейнской средней школы. Вы, Дэнни Истленд и Турман Хьюи. Вы, ребята, бегали виражом — два хафбека и один квотербек. Хьюи был квотером, а вы с Истлендом — таранами. Ну и как, срабатывало?
— Дэнни был скорее скэтбеком[415]. Рывок делал я. Но мы выиграли два чемпионата штата подряд. А в Миссисипи футбол как общественное времяпрепровождение стоит всего на ступеньку ниже, чем посещение церкви.
— Не сомневаюсь. Так что, как ни крути, три мушкетера. Друзья навсегда.
— Я пытаюсь понять: к чему это ведет?
— Попробуйте такое: это вас осенила идея послать Монтгомери проехать мимо пьяным, чтобы у копов был благовидный предлог пуститься в погоню, позволив вам, ребятишкам, сделать свое грязное дело? Или это квотер Хьюи подсказал? Потому что к этому и сводилась роль Монтгомери — пьяный водитель, отрывающий копов от охраны офиса НАСПЦН в Таскалусе, а после здешней церкви в Кейне.
— Боюсь, вы лепечете невесть что, — с жалостью поглядел на него Макклеллан. — Не проверить ли мне вас на предмет опьянения?
Откинувшись на спинку кресла, Декер напустил на себя нарочито задумчивый вид, хотя на самом деле задумываться было почти не о чем. Он прекрасно знал, как разыграть эту партию.
— Ну, может статься, что четвертым мушкетером был Рой Марс, или как там его звали, а вовсе не Монтгомери, хотя Чаки и провел отвлекающий маневр на обоих местах терактов. Вы знали Роя под его настоящим именем, а не вымышленным. Имя у него начинается на «А», а фамилия — на «К». Вот и все, что мне известно. — Декер помолчал, прежде чем обрушить удар кувалды. — Своего настоящего имени во время недавней встречи он мне не назвал.
Единственной приметной реакцией шефа полиции на эту информацию был едва заметный лицевой тик, которого Декер прежде не замечал, потому что его и не было.
— Извините, может, вы не знали, что он еще жив, — разыграл Амос замешательство. — А эти дела в Техасе — сплошное очковтирательство, стоившее Мелвину двадцати лет жизни за то, чего он не совершал.
— Значит, вы утверждаете, что этот некий Рой жив? — Макклеллан облизнул губы.
— Очень даже. Приставил мне нож к горлу, когда я спал. Весьма внушительный тип. Прикончит и даже глазом не моргнет. А значит, вы знали, что он еще может быть жив. Или хотя бы предполагали это, когда Монтгомери вдруг выступил с признанием, чтобы вытащить Мелвина из тюрьмы. Единственная причина, по которой он мог совершить подобное, — если Рой объявился, чтобы подкупить его. А Рой не мог бы сделать этого, если б был мертв. «Три мушкетера» не стали бы платить ни гроша, чтобы избавить Мелвина от тюрьмы.
— Вообще-то, я не представляю, что за чертовщину вы несете. Я думал, мы уже установили это.
— Не тревожьтесь, «жучка» на мне нет. Вероятно, это было бы незаконно, даже если б я попытался. Но вы ведь хотите, чтобы я продолжал говорить, верно? — Декер привстал. — Или хотите, чтобы я просто удалился? Ваше слово.
— По моим понятиям, всегда лучше знать больше, чем меньше, — развел Макклеллан руками.
— Так я и думал, что вы воспримете это подобным образом. — Амос сел на место. — Словом, как бы то ни было, товар у него, шеф. Я понимаю, что вам не хотелось бы это слышать, но это так. Все эти годы возвращаются, чтобы укусить вас за задницу. Я понимаю, что это нелегко.
— Какой еще товар?
— Материальные улики. На убийства срок давности не распространяется. Вам это известно.
— Совершенно верно, хотя я отстаю на несколько шагов, которые вы уже сделали, — хмыкнул он. — Вы слишком проворны для меня.
— Я здесь не затем, чтобы просить у вас признания. Этого не будет. Вы будете разыгрывать дурачка, пока вам не сделают смертельную инъекцию.
Макклеллан отхлебнул из своей кружки.
— Я опять не догоняю, здоровяк… Как там вас зовут?
— Амос Декер. Вы знали, что я играл в футбол за Огайский государственный? Во время нашей игры с Техасским Мелвин оттоптался на моей заднице. Лучшего раннингбека я не видел, а я повидал немало хороших и играл с ними. — Он подался вперед: — Но штука в том, шеф, что лучше б я дал Мелвину пробежаться бутсами по своему лицу, чем хотя бы близко подошел к его старику.
— В самом деле? И почему бы это, сынок?
— Потому что у Мелвина есть совесть. А у его старика — нет. Он совершенно явно считает, будто вы, ребята, его обосрали. А потом, когда вы нашли его и нагрянули за ним в Техас, вы лишили его всего. Рою пришлось выстрелить собственной жене картечью в лицо. Вероятно, единственному человеку, которого он любил. Отправить собственного сына в тюрьму. Но по сравнению с утратой Люсинды это было сущей мелочью. Теперь этот тип думает лишь о возмездии. И когда приставил нож к моему горлу, он сказал, что собирается сделать со всеми вами.
— Да неужто?
— У меня гипертимезия. Знаете, что это такое?
— Без понятия, — покачал Макклеллан головой. — Смахивает на СДВ[416].
— Это значит, что у меня идеальная память. Я никогда и ничего не забываю. Так что для меня время раны не лечит. Потому что я помню их в точности так же, как в тот момент, когда их нанесли, сколько бы времени ни прошло.
— Похоже, не очень-то приятно.
— На самом деле — полный отстой.
— И что вы хотите этим сказать?
— Что у Роя Марса может быть то же самое состояние, но только в отношении единственного воспоминания. О жене. Время не залечило раны в душе этого человека. Ему надо кого-то винить в ее смерти. И он винит вас троих. И это не сулит вашему будущему благосостоянию ничего хорошего.
— Прости, сынок, не угрожаешь ли ты мне? — чуть подался вперед Макклеллан.
— Вы шеф полиции; но посмотрите фактам в лицо — это вшивый городишко. Рой мог бы запросто убрать вас, пока вы попивали пивко в местном кабаке или переворачивали бургеры в своем «Уэбере»[417], как раз плюнуть. Вот Дэнни Истленд оказался бы орешком покрепче, потому что у него есть деньжата, но рано или поздно и ему несдобровать, потому что даже гора денег ничего не значит, когда за тобой охотится психопат вроде Роя. И тогда у нас остается Турман Хьюи — крупный конгрессмен на Холме[418]. Но даже у него нет специальной защиты, если только его не изберут спикером. Так что — бах-бах-бах. И учтите: главное преимущество Роя Марса в том, что ему наплевать, погибнет ли он сам. Фактически говоря, я считаю, что он хочет умереть. Но только по окончании игры.
— Значит, вы считаете это игрой, что ли?
— На самом деле нет. — Декер встал. — Как не считали это игрой те люди в церкви или офисе НАСПЦН, когда вы, говнюки, отправили их на тот свет.
— Вы бросаетесь весьма нелепыми обвинениями. Я мог бы привлечь вас за клевету.
— Пока вы соберете все бумаги, вы либо станете следующей жертвой Роя и упокоитесь на столе в морге, либо у нас будет достаточно улик, чтобы вместо дела о клевете против меня рассматривать дело об убийстве, караемом смертной казнью, против вас.
Декер направился было к двери, но у порога обернулся:
— Ах да, еще одно. Рой Марс убил жену Чарльза Монтгомери. За что — вам знать незачем; довольно и того, что убил. И орудием убийства послужило настолько хитроумное взрывное устройство, что полиция не нашла от него ни следа. Бум — и ее нет, вот так запросто. Вроде как в церкви, верно? Интересно, а там взрывными работами занимался тоже он? Если да, то этот человек знает, что делает, это уж чертовски наверняка. — Декер огляделся. — Может, он уже заложил бомбу здесь. Или в вашей машине. Или у вас дома.
— Какого дьявола вам от меня надо? — не вытерпел Макклеллан.
— Вот в том-то и дело, шеф. От вас мне не надо ничего. Ничегошеньки.
Амос открыл дверь и вышел.
— И чего же, по-вашему, вы добились? — поинтересовался Богарт у Декера.
Они вдвоем сидели в номере Богарта в отеле рядом с центральной площадью Кейна.
Амос допил колу и утер рот.
— Я ему сказал то, что сказал. Он не станет сидеть сиднем. Что-нибудь да сделает. Позвонит. Пошлет электронное письмо. Сядет в машину. Запрыгнет в самолет.
— Вы в самом деле думаете, что Макклеллан расколется? Он производит впечатление весьма зачерствелого типа.
— Я сказал ему, что на него нацелился человек почерствее его.
— Рой Марс?
Декер кивнул.
— И вы заметили кое-что в кабинете Макклеллана?
— Что именно? — не понял Богарт.
— На его фотостене славы.
— Там уйма снимков. Правду говоря, я видел его фото с Турманом Хьюи.
— Я говорил не об этом снимке. Я говорил о том, которого там нет.
— Не ухватываю, — признался Богарт.
— Там на стене был снимок, которого там больше нет. Видно место, где стена меньше выгорела.
— Почему же он убрал снимок?
— По одной причине, — ответил Декер. — Мы бы узнали того, кто на ней.
— И кто это мог быть, черт возьми?
— Не знаю.
— И почему это я вам не верю? — набычился на него Богарт.
— И еще кое-что. Макклеллан пытался разыгрывать изумление, но он знал, что Рой жив. В смысле, действительно знал. А не просто догадывался.
— Откуда?
— Не знаю, но Макклеллан непременно сделает ошибку. Нам лишь нужно быть на месте, когда это случится.
— А если вместо того они со своими дружками приступят к совместным действиям и будут чинить нам помехи?
— Это всегда возможно.
— И почему вы только не обсудили свою стратегию со мной, прежде чем очертя голову пускаться в ее реализацию?
— Я просто старался воспользоваться моментом. Что нам известно на данный момент?
— Я организовал перехват его телефонных переговоров и интернет-подключений. Местные агенты следят за его передвижениями. Если он сорвется в бега или напишет по электронке одному из других «мушкетеров», мы об этом узнаем. Но пока что ничего.
Декер посмотрел на часы. Время было позднее.
— По-моему, нам надо поспать.
Мелвин Марс метался и ворочался в постели, когда его телефон вдруг звякнул в два часа ночи. Схватив его, Марс посмотрел на экран.
«У машины через десять минут. Надо поговорить. Декер».
— Жопа, — буркнул Мелвин, натягивая одежду, и вышел из комнаты. Путь до стоянки был недалек. Отыскав машину, он огляделся.
— Мелкий?
Услышав это прозвище, Марс окаменел. Потом медленно обернулся.
Отец стоял в десяти футах от него, рядом с припаркованным автомобилем.
— Как ты… — начал Марс.
— Твой контакт я выудил из телефона твоего приятеля, когда вломился в его номер мотеля накануне. По уму, ему бы пользоваться паролем. А ты вообразил, что текст от Декера, потому что я подписался его именем.
— Бать, какого черта ты делаешь?
— Не здесь. Прокатимся, — указал он на автомобиль.
Мелвин попятился на шаг.
— Да брось, Мелкий, если б я хотел тебе навредить, я мог бы сделать это в любой миг, когда вздумается.
— Куда мы?
— Просто прокатимся. Потом я привезу тебя сюда. Обещаю.
— Но живым или мертвым?
— Обещаю, Мелкий. Я не хочу причинять тебе вреда. Я так прикидываю, что уже неплохо расстарался на сей счет.
Оглядевшись по сторонам, Марс направился к отцу. Они забрались в машину, и Рой сдавал задним ходом, пока не выехал на главную дорогу, после чего выжал газ.
На небе не было ни звездочки, тучи сгущались, и ни единой другой машины на дороге.
— Ты хромаешь? — поглядел Марс на отца.
— Ага, старею, — бросил он взгляд на сына. — Ты должен меня ненавидеть, Мелкий. А ежели нет, то голова у тебя не в порядке.
— Я хочу попытаться понять, почему ты сделал то, что сделал.
— Я уже рассказал толстяку — отчасти.
— Ага, он мне тоже отчасти рассказал, но не все. Наверное, поберег мои чувства.
— Я бы не стал утруждаться, — гоготнул Рой.
— А с мамой утруждался.
Ухмылки на лице Роя как не бывало.
— Ты убил ее, правда? Выстрелил ей в лицо из моего дробовика.
— Рак разъедал ей мозг. Денег на лечение у нас не было. Доктора сказали нам…
— Куда вы ездили для диагноза?
— В Мексику. Мы с твоей мамой пробыли там какое-то время. У них были экспериментальные средства, но ей ничего не помогало. А мы не хотели, чтобы кто-нибудь в городе знал. Просто на всякий случай.
— Декер сказал, что она могла быть рабыней в Кали. И что украла серебряный чайник, когда улизнула.
— Значит, у толстяка большой мозг. Не то чтобы она была рабыней, но и не была свободной. У них была уйма денег. У нее — стол и кров. Но… уйти она не могла. И обращались с ней не очень-то.
— И как же она вырвалась?
— Так мы встретились. Я там выполнял работку. Люди, державшие твою маму, были знакомы с теми, на кого я работал. У них были проблемы с машиной. Я отправился к ним починить. Они жили в чертовом замке, водили «Роллс-Ройсы» и «Бентли» и за всю жизнь пальцем о палец не ударили. Но, побывав там, я узнал про твою маму. Мы с ней говорили. Потом строили планы. Потом я вытащил ее оттуда.
— Ты их убил?
— А если и да, это играет роль? — Рой поглядел на сына.
Марс устремил взгляд за окно.
— Мы взяли чайник, но не для продажи, — сказал отец. — Ты знаешь, что мы его хранили. Твоя мама просто хотела забрать у них что-нибудь после того, что с ней делали.
— Батя, как ты мог ее убить?
Рой явно поморщился. Вывел машину на обочину, погасил фары и припарковался.
— По-твоему, я проснулся однажды утром и решил пульнуть картечью ей в голову? Так?!
— Я лишь знаю, что ты спланировал все очень тщательно. Убил какого-то парня и подсунул его вместо себя, чтобы сойти за мертвого. А потом устроил все так, чтобы удар пришелся по мне. И вместо того чтобы играть в НФЛ, я полжизни проторчал за решеткой. Меня едва не казнили.
— Я бы не дал им убить тебя, Мелкий.
Марс так двинул кулаком по торпедо, что осталась вмятина.
— Мое чертово имя Мелвин!
Добрую минуту тишину нарушало лишь тяжелое дыхание обоих мужчин.
— Ладно, Мелвин, все сказанное тобой — правда. Я убил чувака. Твоя мама подменила зубоврачебные записи. Я убил ее. Поджег трупы. Подговорил цыпочку и чувака из мотеля на то, что они сделали. Испортил твою машину. Подставил тебя. Ты залетел в тюрьму из-за меня.
— Почему? Почему ты так со мной поступил?
— Это было самое безопасное место для тебя. Твоя мама тоже так думала.
— Чушь собачья! — взревел Мелвин.
В ответ Рой выхватил пистолет. Но вместо того чтобы нацелить его на Марса, положил на сиденье между собой и Мелвином.
— Тогда возьми этот ствол, направь на мою башку и нажми на сраный спусковой крючок, Мелкий. Если у тебя есть яйца.
Марс с недоверием посмотрел на пистолет. Потом медленно протянул руку, взял его и нацелил на отца.
— Блин, да ты даже взять пистолет правильно не умеешь! Это не дробовик. Используй свою доминирующую руку для упора, а второй поддержи, даже на этом расстоянии… Дьявол, да без разницы, со своего места ты вряд ли промахнешься. Но твои руки в буквальном смысле будут в моей крови и мозгах.
Рой спокойно отвел глаза, устремив взгляд сквозь ветровое стекло, чуть слышно насвистывая бессмысленный мотивчик.
— По-моему, ты хочешь, чтобы я тебя убил, — заметил Марс.
— Отчасти. Просто чтобы покончить с этим. Я устал, Мелвин. Времени прошло порядком. И ни дня хорошего.
— А «три мушкетера»?
На это Рой расхохотался.
— Видал, как вы ходили говорить к Макклеллану. Как там старина Роджер? Любит рядиться в мундир, увешанный медальками… Окончив Старушку Мисс, получил массу отсрочек от призыва во Вьетнам. Турман и Дэнни — то же самое. Их папаши позаботились. Уж больно они были тут заняты, убивая цветных, чтобы воевать с вьетконговцами. А вьетконговцы отстреливались. Громадная окаянная разница.
— Ты был во Вьетнаме?
— Так ты будешь стрелять в меня или нет?
Марс медленно опустил пистолет, положив на разделяющее их сиденье.
Одарив его презрительным взглядом, Рой убрал оружие обратно в наплечную кобуру.
— Ты был в доме, — сказал Марс. — Ты спас нас от пожара.
Рой пожал плечами.
— Почему?
— Почему бы и нет?
— Потому что ты не похож на человека, которого особо волнуют чужие смерти.
— Это был наш дом. Твоей матери и мой. Они не смели туда являться. И я сказал толстяку, что прикрою тебе спину.
— Так вот почему ты сделал все это, верно? Из-за И-эс-пи-эн?
— Ты был такой знаменитостью, Мелкий, — пожал Рой плечами, — что рано или поздно это должно было случиться. Твоя мать каждый вечер молилась, чтобы это не произошло, но в глубине души мы знали, что однажды эти молитвы останутся без ответа. А потом этот день настал.
— И они связались с тобой? Угрожали?
— Скажем так: они ничего не откладывают на завтра.
— Но разве ты не делал пластическую операцию? Этот шрам?
— Да у меня в карманах были только вши да тараканы, — рассмеялся Рой. — Этот шрам из-за драки за девушку.
— Какую девушку?
— Твою мать. Ты прав. Я убил людей, державших ее. Всех до единого. Они это заслужили.
— И мама все равно ушла с тобой? С убийцей?
— Ты бы не спрашивал, если б видел, что с ней делали.
— Мне казалось, ты сказал, что все было не так скверно.
— Я лгал. Это был ад. Она была семейной подстилкой и служанкой. Они даже гостям позволяли ею попользоваться.
— Ты убил Реджину Монтгомери?
— Она была идиотка. Ей всего-то нужно было уйти в закат. Но она, даже не дожидаясь, пока ее муженька поджарят, накупила всякого говна и все изгадила.
— А почему ты вообще к ним обратился?
— Разве не очевидно? Чтобы избавить тебя от казни.
— Ты позволил мне просидеть на нарах двадцать лет.
— Но я бы не допустил, чтобы тебя казнили.
— Почему?
— Потому что обещал твоей матери, что не допущу.
— Я просто никак в толк тебя не возьму. Даже ни черта не знаю, кто ты.
— Тебе нужно знать лишь то, что я любил твою мать больше всего на свете. — Рой повернулся к сыну: — Ради нее я пожертвовал всем, что имел. Я бы сделал для нее все на свете.
— Ты убил ее!
— Потому что она мне велела! — выкрикнул Рой.
И вдруг машина показалась чересчур тесной, чтобы вместить их обоих. Марс окоченело смотрел сквозь ветровое стекло, словно не в силах обратить взор к отцу.
— И я сделал это, — с перехваченным горлом проговорил Рой. — Потому что всегда делал все, о чем она меня просила. Даже это. — Он повернулся к Марсу: — В ту ночь умерла не она одна. Потому что я умер тоже.
— И отправил меня в тюрьму.
Рой потер лицо.
— Тебя бы убили, никак иначе.
— Потому что думали бы, что у меня находится то, что было в том депозитном сейфе.
Лицо Роя окостенело.
— Снова Декер? Умный хер… Надо было перерезать ему глотку, пока был шанс.
— Chocha, — сказал Марс.
— Это еще что? — поглядел на него Рой.
— Значит разыгрывать из себя опоссума. Прикидываться трупом. Как ты.
— Я же сказал — лучше тюрьма, чем могила. Эти типы — народ серьезный. Прикончили бы тебя, чтобы просто на тебя поглядеть.
— Это ты взорвал церковь? И офис НАСПЦН? Ты?
— Ты бежишь впереди паровоза.
— Простые вопросы. Да или нет?
— Что, тебе требуется признание?
— Они были детьми, батя. Хористками.
Рой отвел взгляд.
— Им там быть не полагалось. Наверное, занятия хора затянулись.
— Но ты все равно это сделал.
— Это было уже вне моих сил.
— Лады, значит, ты совершенно невиновен?
— Ты ведь не слыхал, чтобы эти слова прозвучали из моего окаянного рта, — рассмеялся Рой.
— Декер сказал Макклеллану, что ты придешь за ними. Чтобы напугать его.
— Да неужто? Как будто мне не насрать.
— Правда? А не из-за них ли тебе пришлось убить маму? В смысле, не будь их поблизости, раз у тебя не хватало яиц прикончить их прямо тогда?
Рой уставился на свои руки.
— Это было не так просто.
— Так почему бы не рассказать мне об этом, батя? Ты же притащил меня сюда. Явно хотел поговорить. Так почему бы не рассказать мне, как парень, женившийся на цветной женщине, которую любил больше самой жизни, мог принадлежать к группе, взорвавшей черных детишек? Почему бы тебе не рассказать мне это?
— Проще простого. Я был расистской жопой. В точности как Макклеллан и его дружки.
— Был?
— Пока не встретил твою мать.
— И что, тогда все твои расистские наклонности просто испарились?
— Нет. Но я больше никогда не причинил никому подобного вреда.
— Ты причинил вред мне! Я черный. Ты украл мою жизнь. У своего собственного сына.
Рой повернулся, чтобы поглядеть Марсу в глаза:
— Штука в том, Мелкий, что ты не мой сын. Твоя мать была беременна, когда я ее спас.
Марс уставился на него во все глаза.
— Ты не мой отец? — наконец выдавил он из себя.
— Нет. Не отец.
— Тогда кто?
— Козел, который насиловал твою маму снова и снова. Пока я не заставил его прекратить. Перерезав ему глотку.
Стоя на парковке под начавшим накрапывать дождем, Марс взглядом провожал удаляющиеся задние форы автомобиля. Еще ни разу в жизни не чувствовал он себя таким отрезанным от всего остального человечества. Словно прокатилась чума и уцелел лишь он один. Он и в самом деле порадовался бы абсолютному одиночеству. Ему не хотелось больше никогда ни с кем разговаривать.
Когда огоньки затерялись во тьме окончательно, будто кто-то перекрыл его кровообращение Марс опустился на асфальт — сперва на колени, а потом животом.
Ему столько нужно было прокрутить в голове, что она не могла с этим справиться. Он не мог даже попытаться. Ему было дурно. Его конечности отказывались повиноваться.
Он просто лежал там какое-то время под усиливающимся дождем.
Наконец встал, добрел до своего номера, рухнул на кровать и просто лежал без движения. Прошел час, и он медленно поднялся и сел на край кровати.
Его отец — не его отец.
Он — убийца.
Он подставил Мелвина за убийство. Отнял у него двадцать лет жизни.
Вся его жизнь — чушь собачья.
Покинув номер, он постучался в дверь Декера. Несколько стонов и бурчаний спустя дверь открылась.
— Что встал в такую рань? — спросил Амос. Потом, увидев выражение лица Марса, быстро впустил его в номер.
Сев, Мелвин пересказал Декеру только что случившееся.
Тот не проронил ни слова, пока он не закончил.
— Сожалею, Мелвин.
— Не нужно мне твое чертово сочувствие. Я просто хочу докопаться до дна.
— Что ж, я работаю над этим, — заверил Декер.
Марс медленно поднял голову:
— Ты знал, что он не мой отец?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты вроде как знаешь каждую чертову мелочь, вот почему. Ну, знал?
Амос не отвечал.
— Декер!
— А это имеет какое-нибудь значение?
— Да.
— Ладно, подозревал.
— Почему?
— Этот тип ни разу не сказал, что любит тебя.
— А это-то ты как узнал, черт возьми?
— Ты сам нам сказал. Когда был под гипнозом. И он подставил тебя за убийство, Мелвин. Нечасто мне встречаются отцы, способные на такое. То, что он сделал с Монтгомери, он сделал ради твоей мамы. А когда сказал, что никогда не подставлял своего сына, то просто был буквален. Ты не его сын. Но все это — не твои проблемы. А его.
— Мне это так не кажется.
— Может, пока. — Декер поерзал, меняя положение, а потом проделал то же с направлением беседы: — Не представляешь, куда он отправился?
— Вообще-то, я этим не парился.
— Что еще ты можешь мне поведать?
— Я сказал ему, что ты пригрозил Макклеллану и этим типам, что мой ба… в смысле, Рой до них доберется.
— И что он сказал на это? — поинтересовался Декер.
— Что ему на этих типов насрать.
— И ты ему поверил?
— Ну, поскольку он мне врал практически обо всем, то даже и не знаю.
— Я ему не верю. Может, они ему и не были нужны прежде, но теперь, по-моему, он передумал.
— Почему? — спросил Марс.
— Он производит на меня впечатление мужика, который не любит проигрывать. «Троим мушкетерам» нужно то, что есть у Роя. И они на все пойдут, лишь бы добраться до этого. Включая и убийство Роя. И тебя. И нас. Вот такой расклад. И я не думаю, что Рой уйдет по-тихому. Он хоть словом обмолвился, что у него есть на них?
Марс покачал головой.
— Но компромат был в депозитном сейфе. В этом я уверен.
— И он помогал устроить теракт в здешней церкви?
— Он не сказал. Но сказал, что был расистской жопой, как и остальные.
— Пока не встретил твою мать?
— Блин, Декер, ты телепат или кто?
— Очень просто, Мелвин. Мужик, оставшийся расистом, не женился бы на черной женщине.
— Ага, верно, — вяло буркнул Марс. — Он сказал… сказал, что убил моего настоящего отца. Насильника.
— Ага, ты говорил.
— Так что отец у меня насильник, а отчим — убийца.
— И какое это имеет отношение к тебе лично? Тебе не передалось ни то, ни другое.
— Но я в самой гуще этого.
— А мы тебя оттуда вытащим, Мелвин.
— По-моему, даже вам это не под силу, — тряхнул головой Марс. — Я в жопе, чел. Насколько я понимаю, Техас отыщет способ вернуть меня на кичу. Может, там мне и место.
— Если действительно так думаешь, пойди и сдайся.
— Что?
— Я не предаюсь жалости к себе, Мелвин. На это попросту не было времени. И у тебя нет. Ты сказал, что ты со мной в этом деле о конца. Мне вовсе незачем, чтобы ты передумал. Это пустая трата времени — и твоего, и моего.
— Ты никогда не подслащаешь пилюлю, а?
— Мой мозг не так устроен.
— Везет тебе.
— Ты бы удивился, если б знал, как я порой несчастен.
— Я будто прожил все эти годы с чужаком. Думал, что знаю человека, а ведь совсем его не знал.
— Суть в том, Мелвин, что ты знал свою мать. И она тебя любила. Без подвохов. И ее любовь заставила типа вроде Роя совершать то, чего он обычно не совершил бы. Вроде спасения тебя от казни. Значит, быть может, он и не любил тебя. Значит, он не твой отец. По-моему, у твоей матери любви хватало с лихвой, чтобы покрыть все это.
Марс на несколько мгновений примолк.
— Мне казалось, ты сказал, что твой мозг не так устроен для подобных вещей.
— Я понимаю любовь и что она может делать с людьми, Мелвин, — и хорошее, и плохое. Как бы ни менялся мой мозг, я буду всегда это понимать.
Декер сидел на краю постели. За окном было еще темно, а Марс вернулся в свой номер. Амос велел ему пока никому ни слова не говорить о случившемся. Он толком не знал, зачем ему это нужно, просто чувствовал что-то неладное.
Надо ли им ехать в Таскалусу? Когда он поймет, что разгадка тайны под носом?
«Три мушкетера».
Макклеллан, Истленд, Хьюи.
Декеру мнилось, что он знает истину, только не может ее доказать. Теперь ему недоставало улик. Очевидно, у Роя Марса их хватает с лихвой. Единственная проблема в том, что у него нет способа добраться до Роя. И даже если б имелся, как убедить его отдать то, что у него есть? Марс тоже убийца. Им известно, что он убил Реджину Монтгомери. Он практически признался Мелвину, что имел отношение к терактам. Если его поймают, он отправится в тюрьму до конца жизни. Может, его ждет смертная казнь.
У него нет стимула для сотрудничества. И даже если б они могли предложить ему сделку, без продолжительного тюремного заключения не обойтись. А в возрасте Роя это равноценно пожизненному. Вряд ли он пойдет на такое в здравом уме.
Так что «три мушкетера» внезапно стали тремя неприкасаемыми.
Но сложить на этом руки Декер не мог. Люди должны отвечать за то, что совершили. Ему было наплевать, сколько бы лет ни минуло. Люди, погибшие из-за их деяний, не воскреснут. Все убийцы сделали замечательную карьеру, а Истленд еще и обогатился.
Декер продолжал размышлять.
Содержимое депозитного сейфа. Рой не может носить его с собой. Слишком легко его потерять, если Марса схватят.
Он не оставил бы его нигде, где останавливался, по той же причине.
С другой стороны, оно должно быть легкодоступно.
Это несколько сужает круг поисков, но вряд ли достаточно.
По-прежнему остается слишком много потенциальных тайников.
Не дома. Слишком опасно. Уйма глаз вокруг. А теперь еще и пожар.
Так где же?
Амос перелистал кадры воспоминаний обратно к своей ночной встрече с Роем Марсом. Перебрал каждое наблюдение, каждое сказанное слово. Потом вник в то, что Рой сказал Мелвину, отыскивая что-нибудь полезное.
Не то чтобы он думал, будто Рой намеренно вложил в свои слова какой-нибудь шифр или упоминание о тайнике. Это должно быть нечто более деликатное.
Может, даже непреднамеренное.
Было ли там что-нибудь?
Если и было, то в голову не приходило.
А от похитителей Дэвенпорт по-прежнему ни слова. Зачем похищать кого-либо без всякой причины? Незачем. Причина быть должна. Но если не ради выкупа или давления, то зачем?
И снова придумать ответ Декер не мог.
Значит, обратно к исходному вопросу: надо ли ехать в Таскалусу? Они увидят, где произошел взрыв в офисе НАСПЦН. Им известно, что Монтгомери там был. Выпущен под залог сообщником или клевретом «трех мушкетеров»?
Этого не установить, потому что протоколы давно пропали. Даже нечего предъявить суду. Даже ордер на обыск не получить. Да и вообще что искать-то?
Трое виновных могут вот-вот перейти к действиям.
Декер повалился на постель, охваченный таким унынием, какого уже давненько не испытывал.
Зазвонил телефон. Амос посмотрел на часы. Пять минут седьмого.
Звонил Богарт. Голос у него был измученный.
— Меня отзывают в округ Колумбия вместе со всей командой.
— Почему?
— ФБР пытается выстроить новую штаб-квартиру. Здание Гувера уже разваливается.
— А это здесь при чем?
— Очевидно, с Капитолийского холма поступили запросы по поводу того, что Бюро хочет получить ассигнования на новый комплекс в то время, как мы, цитирую, «растрачиваем средства налогоплательщиков на ненужные расследования». Так что меня отзывают, чтобы я дал показания на Холме, а это расследование приостанавливается.
— Дайте угадаю: Бюджетный комитет?
— Очевидно, Турман Хьюи действует не столь прямолинейно. Это один из подкомитетов, число которых, по-видимому, бесконечно. Он во всем этом вообще не фигурирует. Его руки будут чисты. Но мне надо ехать.
— Понял.
— Мне надо что-нибудь узнать перед отъездом?
Декер задумался, говорить ли ему о стычке Марса с Роем. Но что Богарт может с этим поделать? Ему надо отправляться в округ Колумбия, чтобы спасать свою карьеру. Пусть уж сосредоточится на этом.
— Ничего. Удачи.
— По-моему, удача больше нужна вам, чем мне, Декер. Сожалею об этом. Похоже, я скачу туда-сюда, как мячик.
— Такова природа зверя.
Дав отбой, Декер снова улегся.
Контратака «трех мушкетеров» началась.
Хьюи дал свой залп.
Осталось лишь гадать, что затевают Макклеллан и Истленд.
План Декера спугнуть их только что обратным концом ударил по его же команде.
Да еще как.
— Уехал?
Джеймисон уставилась на Декера через столик в ресторанчике мотеля.
Тот кивнул. Марс сидел рядом.
— Это Хьюи постарался. — Амос глянул на Марса: — Расскажи ей о вчерашней ночи.
Мелвину потребовалось несколько минут, чтобы посвятить ее в происшествие.
— Ладно, значит, Рой нам не поможет, — сказала Алекс, когда Марс закончил. — ФБР дало делу от ворот поворот. У нас никаких доказательств. Откуда следует, что сейчас мы в логове льва без какой-либо защиты.
— Хочешь уехать из города? — спросил Декер.
— Не знаю. А ты что хочешь делать? Только не говори, что установить истину, потому что это я уже уяснила. Я говорю о том, что мы будем делать сегодня, сию минуту, точнее говоря. И остаться в живых — не такая уж плохая цель.
— Она дело говорит, — заметил Марс.
— Если б мы только могли выяснить, что есть у Роя, — произнес Декер, и вдруг лицо его просветлело. — Мелвин, где похоронили твою мать?
— Ее не хоронили. Кремировали, а пепел развеяли.
— Тебе это известно наверняка?
— Я присутствовал, Декер. Я сам его разбрасывал. Это было еще до моего ареста. Я сделал то же самое с ба… ну, с прахом мужика, про которого думал, что это мой батя. Но мы, конечно же, знаем, что это был не он. Это был прах мужика, которого он убил.
Марс замолк, уставившись в тарелку. К еде он даже не притронулся.
Декер потер подбородок под пристальным взглядом Джеймисон.
— Ну, ребята, вид у вас веселый…
Они увидели Мэри Оливер, направляющуюся к ним с чемоданом на колесиках. Усевшись на четвертый стул за столиком, она устало потерла лицо.
— Выехала до рассвета. Три пересадки, и вот я здесь… Само собой, в номер еще не вселилась. — Она огляделась. — А где агент Богарт?
— Его с командой отозвали в Вашингтон, — ответила Джеймисон.
— Снова? Вы шутите?
— Хотелось бы мне, — Джеймисон покачала головой.
— О Дэвенпорт никаких новостей? — поинтересовалась Оливер.
— Ни требований выкупа, ни чего-либо другого, — ответил Декер.
Взяв тост из стопки на тарелке посреди стола, Оливер принялась намазывать его маслом.
— Извините, ни на одном из рейсов не давали даже арахиса. И, кстати, все самолеты были размером с мой автомобиль. — Она со вздохом впилась в тост зубами.
— Как там юридическая часть? — с тревогой справился Марс.
— По-моему, беспокоиться тебе не о чем, Мелвин, — с симпатией поглядела она на него. — Насколько я могу судить, техасские прокуроры считают тебя чем-то вроде гадючьего гнезда, к которому лучше даже не приближаться. Во всяком случае, пока. Если они попытаются что-то предпринять, меня известят.
— Что ж, хоть что-то хорошее, — с облегчением вздохнул он.
— Мелвин, что стряслось? — внимательно вгляделась в него Оливер.
— О чем это ты? — Он поднял на нее глаза.
— Я с тобой уже достаточно давно, чтобы разбираться в нюансах твоего настроения. Что-то тебя тревожит.
— Вчера ночью его навестил отец, — сообщила Джеймисон.
— Только он не мой отец.
Оливер подавилась тостом:
— Что?!
Марсу потребовалась пара минут, чтобы объяснить.
— Боже мой! — с потрясенным видом вымолвила Оливер. — Вот уж не думала… ну и ну. — Она коснулась руки Марса. — Это ужасно.
— А заодно это означает, что у Роя нет стимула нам помогать, — заявил Декер.
— Погодите минуточку. Просветите меня. Что вам уже удалось установить?
Марс и Джеймисон поглядели на Декера. Тот откашлялся.
— Есть кое-какие фигуранты. Но у нас никаких улик против них.
— Кто они?
— Для начала — шеф полиции этого города, — выложила Джеймисон. — Роджер Макклеллан.
— Шеф полиции?! Минуточку. О каких именно преступлениях идет речь?
— О терактах в шестидесятых годах, — ответила Джеймисон.
— Вы меня совсем запутали, — в замешательстве пробормотала Оливер. — Теракты?
— Мы распутали некоторые ниточки, — растолковал Декер. — Кое-что узнали. Но доказательств у нас нет.
Подошедшая официантка осведомилась у Оливер, не хочет ли она кофе.
— Да, и как можно крепче, — попросила та.
Улыбнувшись, официантка взяла чашку, стоявшую перед адвокатом.
— Давайте заменю, милая, эта грязная.
— Спасибо.
И тут Декер скривился, как от пощечины, беззвучно произнеся единственное слово: «Замена».
Оливер снова повернулась к Декеру, и он тотчас же сосредоточился.
— Вы считаете, что сможете добыть доказательства?
— Кое-какие пути к этому есть. Но это будет нелегко.
Вернувшаяся официантка налила свежий кофе Оливер и всем остальным. Когда она удалилась, Мэри сказала:
— Чем я могу помочь? Если это юридические вопросы, я определенно могу предоставить поддержку.
— Спасибо, — кивнул Декер. — До этого вполне может дойти.
— Ключ в том, чтобы выяснить, что было в депозитном сейфе Роя Марса, — добавила Джеймисон. — Мы считаем, что там исчерпывающие доказательства.
— А поскольку он встречался с Мелвином, мы знаем, что он поблизости, — заметила Оливер.
— Он был поблизости, — поправил Декер. — Сейчас Рой может быть уже далеко. Особенно если сел на самолет.
— Я не уверен, что нам следует углубляться в это. — Марс поглядел на остальных.
Все уставились на него.
— Мелвин, мы должны, — заявила Оливер.
— Зачем? Чтобы исправить грехи прошлого? По моему счету, из-за нашего расследования погибла мать, а ее сын остался сиротой. Тип, которого я считал отцом, — бездушный убийца. Моя мать умирала от рака мозга, пока он не снес ей голову. Декер, Миллиган и я едва не погибли при пожаре, устроенном этими жопами. А эти преступления шестидесятых? Я не говорю, что не хочу пригвоздить ублюдков, но какой ценой? Кого убьют следующим — тебя, Мэри? Или Алекс? Или Декера?
— Мы все сами подписались на это, — возразил Амос.
— Ну, а я не подписывался. Пожалуй, мне стоит заняться той жизнью, какая у меня еще осталась.
Не успел никто и слова сказать, как Марс встал и ушел.
— Он расстроен и пал духом, — сказала Оливер. — Я с ним поговорю.
— Оставьте его пока в покое, — отозвался Декер. — Ему приходится сносить удар за ударом. И эти удары копятся. Я удивлен, что он еще не свалился.
— Он крепок, — указала Оливер.
— И ему это еще понадобится, — ответил Амос. — Как и всем нам.
И снова Декер пробудился от глубокого сна.
На этот раз незнакомец был в маске. Рука, зажавшая Амосу рот, была затянута в перчатку. Вторая сжимала полуавтоматический пистолет, уткнувшийся стволом Декеру в висок.
Адский способ пробуждения.
— Слушай внимательно, что я тебе скажу, — негромко проговорил чужак. — Кивни, если понял.
Декер кивнул.
— У тебя два варианта. Первый: бросаешь свою затею и убираешься домой. Твоего дружка выпустили, и он останется на воле. Об этом мы позаботимся. Ты больше не будешь в этом копаться. Понял первый вариант?
Декер кивнул.
— Второй вариант — если продолжишь расследование. Последствием станет то, что начнешь терять людей вокруг себя. Сперва Джеймисон, потом Оливер. Это будет скверно. Но неизбежно. Второй раз просить не будем. Еще шаг, и они умрут. Потом ты. Уяснил негативные последствия второго варианта?
Декер снова кивнул.
Потом что-то впилось ему в шею, глаза закатились, и он потерял сознание.
Некоторое время спустя его веки затрепетали, а затем распахнулись.
Декер сел настолько резко, что накатила дурнота. Он думал, его сейчас стошнит, но сделал несколько глубоких вдохов, и желудок успокоился. Амос потер шею в месте укола. Мощная штука. Вырубила его за секунду.
Декер медленно коснулся пола пальцами ног и встал. Поначалу его покачивало, но скоро чувство равновесия вернулось, и он, пройдя в ванную, плеснул воды себе в лицо.
Посмотрел на часы.
Шесть утра.
Он даже не догадывался, сколько провалялся в отключке.
Посетитель уже давно скрылся, это уж наверняка.
Вернувшись к кровати, Декер сел на край.
Два варианта. Два очень разных варианта.
Застонав, Амос прикрыл глаза громадной ладонью.
Какое-то время он просто сидел, но потом принял решение.
Оделся, подошел к номеру Марса и постучал в дверь.
— Ага? — немедленно откликнулся голос.
Очевидно, Мелвин уже встал. Быть может, даже не ложился.
— Это Декер, надо поговорить.
Марс открыл, и Декер вошел. Мелвин закрыл дверь, и двое великанов встали лицом к лицу в центре комнаты.
— Слушай, — начал Марс, — я знаю, что обещал, но это было еще до того, как дело совершило крюк в шестидесятые. Там не только Рой. Он и сам по себе не сахар, но из-за него нас преследуют убийцы, Декер.
— Знаю, — ответил Амос. — Они только что побывали у меня в комнате.
Марс просто таращился на него несколько мгновений.
— Как-как?
Декер быстро изложил оба варианта.
— Значит, ты бросаешь дело?
— Я — нет, но хочу, чтобы вы трое убрались из города к чертовой бабушке. Я свяжусь с Богартом и расскажу ему о случившемся. Они организуют вашу защиту, пока все это не кончится.
— То есть пока ты не умрешь.
— Я не могу предсказывать будущее, Мелвин.
— Мне оно представляется довольно ясным. Ты продолжишь расследование, и они тебя убьют.
— И это мой выбор.
— Зачем умирать ради этого? Это ведь даже не твоя проблема.
— Это моя проблема, потому что я решил сделать ее своей.
— Не понимаю я тебя, мужик, честное слово, не понимаю.
Сев в кресло, Декер поднял на него глаза:
— Все из-за радио, Мелвин.
Марс буквально рухнул на край кровати.
— Ну, это все объясняет, не так ли?
— Я ехал из Огайо на новую работу в Вирджинии. И почему-то включил радио. И как раз в ту же секунду пошел материал.
— Какой материал?
— Твой материал, Мелвин. Минутой раньше, минутой позже — и я об этом даже не услышал бы. И ничего случившегося не было бы.
— Значит, ты веришь в судьбу?
— Нет, но я верю, что нельзя игнорировать то, что смотрит тебе прямо в лицо.
— Они же сказали, что убьют тебя.
— И это внушает мне надежду.
— Ты что, из своего треклятого ума выжил?
— Зачем угрожать мне, если они не боятся?
— Это ты должен бояться.
— А я и боюсь. Я боялся всякий раз, выходя на футбольное поле. И выезжая в патруль, когда был копом. Но это не помешало мне делать свое дело.
— Значит, остаешься?
— Да, остаюсь.
Марс со вздохом оглядел тесную комнатушку, словно в надежде отыскать в ней все нужные ответы.
— Что ж, тогда я тоже остаюсь.
— Ты не сделаешь этого, Мелвин. Ты потерял двадцать лет жизни. Я не намерен послужить причиной, из-за которой ты лишишься остального.
— Ну, ты же сказал, всегда есть выбор. Однажды они уже пытались нас прикончить. И это меня разозлило. А когда я злился на поле, то заносил лучшие мячи. Я называл это контролируемым хаосом.
— Должно быть, во время игры против нас на тебя как раз это и нашло.
— Так и было. Перед вторым розыгрышем ваш центральный тэкл сказал, что я бегаю, как девчонка.
— Он всегда был идиотом.
— Я остаюсь, Декер. Если я уйду и с тобой что-то случится, мне придется жить с этим до конца дней.
— Так что ж? Мы же не друзья навеки.
— Но ты рисковал жизнью ради меня. Ты открыл правду о моем прошлом, которой я иначе ни за что не узнал бы. И я не могу бросить тебя сейчас.
Декер задумчиво кивнул.
— Джеймисон и Оливер заартачатся.
— Не заартачатся, если ты скажешь им, что Богарт хочет, чтобы они приехали в округ Колумбия поработать над другим аспектом дела, пока мы продолжим здесь.
— Думаешь, они на это купятся?
— Если скажешь Богарту, что стряслось с тобой ночью, думаю, он сможет провернуть это. Может, Мэри вернется в Техас, чтобы поработать над моим делом. Для нее это было бы вполне естественно. А Джеймисон направится в округ Колумбия. Мы даже можем сначала отправиться с ней, чтобы у нее и тени подозрения не возникло.
— Смахивает на план игры. А если запахнет жареным, пускай в ход свою тактику контролируемого хаоса.
— Она у меня в заднем кармане, всегда наготове.
— Это четвертый период, Мелвин.
— В котором я всегда закатывал лучший гол.
— Думаю, нам понадобится все, на что ты способен, — ответил Декер.
— И вряд ли кто-то захочет поменяться со мной местами. Спорим, даже ты.
Декер уставился на него долгим взглядом.
— Что? — не понял Марс.
— Опять это слово. Официантка в ресторане тоже им воспользовалась.
— Какое слово?
— Замена.
— Замена? Чем это нам поможет?
— Поможет, уж поверь. На самом деле оно меняет практически все.
— Какого черта мы тут делаем, Декер? — вопросила Джеймисон.
Они прилетели в округ Колумбия и находились в свободном кабинете вашингтонского регионального отдела ФБР.
— Работаем над другим делом, — он указал на папки, разложенные на столе.
— Но почему?
— Потому что в прежнем зашли в тупик. Я не говорю, что мы к нему не вернемся, но пока что сосредоточимся на другом.
— А Мэри Оливер?
— Она в Техасе, занимается исковыми заявлениями Мелвина. Там еще много бумажной работы. А эти деньги ему нужны. Иначе он останется ни с чем.
— А Мелвин? Он где?
— Поблизости, но пока залег на дно.
Она осунулась в кресле, с упрямым видом скрестив руки на груди.
— Не могу поверить, чтобы ты просто сдался.
— Я не сдался. — Он помолчал и скорбно добавил: — Мне угрожали, в моем номере отеля в Миссисипи. Мужик в маске с «пушкой». Сказал, что, если мы не отступимся, они перебьют всех. Тебя, меня, Мелвина, Дэвенпорт, Оливер, паренька Монтгомери, всех. Убьют.
— Ни фига себе! — подалась вперед Джеймисон. — Значит, Дэвенпорт у них? Ты сказал Богарту?
— Да, но у него руки связаны. Он тут застрял. Хьюи об этом позаботился.
— Значит, что мы будем делать — ничего?
— Пока ничего. Но, может быть, в будущем что-то сделаем.
Она посмотрела на папки со сводной информацией перед собой.
— Ни одно из этих дел не так интересно, как то, над которым мы работаем.
— Согласен. Но тут надо вести себя разумно.
— Если беспокоишься за меня, — сверкнула она на него глазами, — то я способна за себя постоять. У меня есть «ствол».
— Факт в том, что больше я беспокоюсь за Мелвина и Мэри Оливер.
— Значит, преступники победили — это ты хочешь сказать?
— Покамест. Но это долгая игра, Джеймисон. А я всегда доигрываю долгие игры.
Ближе к вечеру Декер встретился с Богартом.
— Я пробуду тут несколько недель, занимаясь подготовкой нашего начальства к даче показаний на Холме, — сообщил Богарт. — На это время меня официально отстранили от оперативной работы.
— Значит, Хьюи нервничает?
— Что не сулит ничего хорошего.
— Это хорошо, раз они думают, что мы можем доказать обвинения в убийстве против них.
— Вам угрожали в номере мотеля, Декер. Эти люди отнюдь не валяют дурака.
— Согласен, но у нас пока нет доказательств.
— Может, у вас никогда их и не будет.
— Если сможем добраться до Роя Марса, то можем их получить.
— Наверное, он уже в стране, с которой у нас нет договора об экстрадиции.
— Шанс у нас еще есть.
— У вас куда больше шансов погибнуть. Я бы посоветовал вам залечь на дно и дать ситуации поостыть. Я не могу обеспечить вам никакой защиты. — Богарт проницательно вгляделся в Декера. — Но вы, конечно, моим советам не внемлете.
— Это вовсе не значит, что это плохой совет или что я не благодарен, — потому что совет хороший и я благодарен. Но нет, так поступить я не могу. Эти люди — убийцы. И должны за это ответить. Все просто.
— А если в процессе вы погибнете?
— Какому блюстителю порядка не приходится отвечать на этот вопрос ежедневно? Но они по-прежнему надевают форму и выходят за порог.
— Но вы больше не коп.
— В душе я по-прежнему коп.
— А Марс?
— Он решил, что нам по пути.
— Вы уверены, что это разумно?
— Он уже большой мальчик. Не в моих силах ему помешать. А вместе нам может быть безопаснее, чем порознь. Два старых костолома, прикрывающих друг друга.
— Теперь, когда нас сняли с дела, ваш первоначальный план отследить Макклеллана, если он попытается связаться с остальными, не сработает.
— Знаю. Придется взяться за это с другой стороны.
— И вы хотите, чтобы я подержал Джеймисон здесь?
— Был бы искренне благодарен. Ей о моих планах ничего не известно.
— Пока вы двое будете подставляться под удар? Очень смахивает на пятидесятые. Джеймисон как-то не похожа на дамочку в отчаянном положении.
— Нет, она не такая.
— Так что же?
— А то, что я хочу разыграть это таким образом. Джеймисон, несмотря на ее умение постоять за себя, — не коп.
— Как и Марс.
— А он покрепче, чем вы да я, вместе взятые. Я не могу сказать, что не чувствую себя увереннее, когда он рядом. Да к тому же здесь для него на карту поставлено куда больше, чем для кого-либо. И он твердо настроен участвовать в этом до конца.
— Мышцы против «стволов»? И кто тут, по-вашему, победит?
— Мышцы против мозгов? И кто тут, по-вашему, победит?
— Значит, у вас есть план?
— У меня есть план.
— Не потрудитесь поделиться, просто на случай, если что-нибудь не заладится?
— Не могу.
— Почему, черт возьми?
— Потому что это не вполне законно, а я не хочу навлечь на вас беду.
— Но хотя бы можете сказать, на чем он основан?
— Да. Он основан на произведенной замене.
— Что именно это значит? — с подозрением поглядел на него Богарт.
— Это значит именно это.
Все «три мушкетера» были в наличии.
Да притом на частном самолете.
Принадлежал он Дэнни Истленду, а вернее, компании, которую он построил главным образом благодаря правительственным оборонительным контактам. Раньше это были барашковые зажимы по тысяче долларов и шины по миллиону долларов за штуку. Теперь чаще выстреливало программное обеспечение и контрразведывательные платформы по миллиарду баксов разом.
Теперь, когда Истленд от пушек ушел в киберпространство, его самолет стал больше. Производственные затраты значительно снизились, а способность развести Дядюшку Сэма на бабки триллионами байтов бреда сивой кобылы существенно повысились.
Троица их дней рождений была разнесена всего на пару недель друг от друга, и все трое справили их уже больше семидесяти раз. Все они были суперзвездами в Кейне, тремя самыми видными гражданами, выходцами из маленького городка.
Истленд, мегакапиталист.
Хьюи, суперполитик.
Макклеллан, вечный коп.
Они были единственными пассажирами этого «G5». Двое пилотов находились в кабине за закрытой дверью.
Макклеллан налил напитки всем троим, сидящим кружком за полированным столом красного дерева на высоте тридцати семи тысяч футов.
Лица их увяли, тела поизносились. Каждый наслаждался преимуществами превосходного здравоохранения, так что впереди у них было лет по десять, а то и двадцать, но может статься, не столь уж и радужных. И они четко это понимали.
Молодые женщины еще ухлестывали за Истлендом, но исключительно из-за его богатства. Третья жена обошлась ему в достаточно кругленькую сумму, так что теперь он не испытывал особого желания пускаться в очередное официальное супружество. Теперь он сосредоточился исключительно на бизнесе, а когда нуждался в сексе, женщину предоставляли, оплачивали и отправляли. Дело было налажено. У него было трое детей от трех жен, и все трое доставляли только разочарования. Они выросли мажорами, потому что состояние он сколотил довольно рано. А внуков у него не было, потому что его никудышные дети не сподобились даже на это. В последнее время Истленд частенько ломал голову, кому же оставить свое состояние.
Турман Хьюи был вдовцом с тех пор, как жена, прожившая с ним сорок с лишним лет, прошлым летом проиграла сражение с раком груди. Теперь он находил утешение в своих четверых детях и двенадцати внуках, а заодно в одной влиятельной особе из округа Колумбия, недавно утратившей супруга после трех десятков лет совместной жизни. Однако заменить усопшую жену не мог никто. Без нее он чувствовал себя потерянным, зато заправлял мошной всей страны. Делать это становилось все труднее и труднее, поскольку с каждым выборным циклом в конгресс прибывало все больше людей, решительно настроенных скорее препятствовать, нежели править. Он мог бы покинуть Холм годы назад и заработать состояние в качестве лоббиста или консультанта, а его реальная работа сводилась бы лишь к телефонным звонкам, званым обедам и ужинам, а тяжести пусть ворочают молодые. Но не покинул, рассчитывая скончаться на ныне занимаемом посту, свято веря, что делает это во благо родной страны — единственного, что осталось у него на самом деле.
Роджер Макклеллан был одет в штатское. Он был беднейшим из компании, потому что должность копа в заштатном городке никогда особого дохода не приносит. Женщина, на которой он женился, разошлась с ним пятнадцать лет назад с формулировкой «непримиримые разногласия», присутствующей едва ли не в каждом нынешнем разводе. Если б его бывшая указала в документах о разводе многолетнее рукоприкладство, это более соответствовало бы истине. Та же история и с детьми. Повзрослев, они разлетелись кто куда и ни разу не возвращались — да и с какой стати им возвращаться?
Макклеллан заводился с пол-оборота с самого детства. Когда они проигрывали футбольный матч в средней школе или колледже — потому что все они пошли в Старушку Мисс и там тоже играли, — его друзьям-«мушкетерам» приходилось силком удерживать его, чтобы он не полез в драку с членами победившей команды.
Хьюи свой напиток пригубил. Истленд сделал глоток. Макклеллан опрокинул бокал залпом и встал, чтобы налить себе еще.
Когда он сел, Хьюи откашлялся и провозгласил:
— Я искренне верю, что худшее уже позади. ФБР официально свернуло дело, а его люди вернулись в округ Колумбия.
Истленд кивнул, но Макклеллан посмотрел на друзей, будто ему сказали, что земля плоская.
— Муйня это, Хью, — заявил он. Прозвищем Хью пользовались только эти двое.
— Не согласен, Мак, — покачал головой Истленд. — Они вернулись в округ Колумбия, поджав хвост.
— Не поверю ни на миг. Я сидел в кабинете, слушая, как этот жирдяй…
— Декер, — перебил Хьюи.
— …жирдяй, — продолжал Макклеллан, — разглагольствует, как заметет нас и ни черта не отступится, пока не укатает нас на нары. Вы двое этого не слышали. Но я-то слышал, будь я неладен! Этот тип до нас доберется. Я в свое время играл в гляделки с массой урлы. А вы — нет. Я уже видел этот взгляд. Этот человек доберется до нас.
— Пусть себе тешится иллюзиями, — отмахнулся Хьюи. — Мне из достоверных источников известно, что расследование официально закрыто.
— Достоверных источников?! — вскинулся Макклеллан. — Вот уж не думал, что в округе Колумбия такие есть.
— Я задействовал свои разведывательные ресурсы, чтобы заняться этим, — возразил Истленд. — Конечно, на самом деле не объясняя им ничего, и они пришли к тому же заключению.
— Уж не те ли это разведывательные ресурсы, которые возомнили, будто у Ирака есть ОМП[419]? — парировал Макклеллан. — Потому что, если так, я бы гроша ломаного на твою разведку не поставил.
— Мак, умоляю, не создавай проблем на голом месте, — ощетинился Хьюи. — У них нет доказательств. И взять доказательства им негде.
— Вы забываете об Аароне Каллахэне, он же Рой Марс. У него есть доказательства. И этот говнюк жив.
— Нам сказали это, но неопровержимых доказательств этого мы не видели, — указал Хьюи.
— Да кто, к дьяволу, мог вытащить этого цветного пацана с кичи, кроме его старика? Как, к дьяволу, мог Каллахэн жениться на цветной? Я просто в толк не возьму. Он был одним из нас.
— Он никогда не был одним из нас, — отрезал Истленд. — Его привлекли, купили и заплатили. Он никогда не верил в наше дело. Ему нужны были только деньги.
— Он думал, как мы, — упорствовал Макклеллан. — Он думал, как положено белому человеку. Вот что я имел в виду.
— А если б ты не взялся за него, когда увидел этот ролик по И-эс-пи-эн, мы не попали бы в эту передрягу, — рявкнул Истленд. — Ты никогда не слыхал выражение «Не будите спящую собаку»? Он не выдавал наши секреты десятилетиями, Мак. А потом ты расшевелил осиное гнездо — и посмотри, куда это нас завело.
— Я не стану жить с этим гнездом над моей головой! — воскликнул Макклеллан. — У вас тонны денег в комплекте с понтовыми адвокатами. Если б он заговорил, вы могли отмазаться. А я — нет. Я свою жизнь положил на защиту общества, Дэнни, пока ты наживался, а Хью отхватывал высокий пост в округе Колумбия. Так что уж извините меня за то, что прикрывал собственную жопу. — Макклеллан был так разъярен, что казалось, того и гляди бросится через стол на Истленда.
Очевидно ощутив это, Хьюи поспешно проговорил:
— Ладно, давайте просто успокоимся и все обдумаем. Нельзя терять головы. Ну же, Мак. Мы тут не враги.
Макклеллан еще добрую секунду смотрел на Истленда волком, пока наконец не уселся на место.
— Скажем, он жив, — проговорил Хьюи, — так с какой же ему стати высовываться теперь? Он ведь тоже отправится в тюрьму.
— Господи, ну что за мужики! — воскликнул Макклеллан. — Вы двое залетели так высоко, что считаете, будто у вас и мозги лучше. Ему незачем высовываться. Достаточно по почте отправить то, что у него есть, в «Нью-Йорк таймс». Или в Си-эн-эн. Или в Департамент юстиции. Вам чертовски хорошо известно, чем он располагает. Он украл это у нас. С нашей стороны было глупо сотворить это дерьмо — свидетельство того, что мы сделали.
— Он мог сделать это в любой момент за последние сорок лет, — спокойно сказал Истленд. — И еще не сделал.
— И если мы не станем будить спящую собаку и на сей раз, как предлагает Дэнни, то переживем эту историю в целости и сохранности, — добавил Хьюи.
— И все пойдет как прежде, — подхватил Истленд. — Не раскачивай лодку.
— Вы, парни, просто не врубаетесь, — затряс головой Макклеллан. — Вы не видели выражения глаз Декера. А я раскопал его подноготную. Он был сообразительным копом на Среднем Западе. Его пригласили работать в новой оперативной группе, сформированной ФБР. Но это побоку, я прочел это у него по глазам. Как читал по глазам квотербека на поле. У кого было больше перехватов, чем у меня, на чемпионате средних школ в последние три года, а? У кого? Скажите!
— Ни у кого, — устало проронил Истленд. — Двулицый Мак, защита и нападение.
— Именно. И я вам говорю, что этот козел Декер так просто не сдастся.
— Да, ты донес это вполне внятно, — согласился Хьюи.
— А что именно он может нам сделать, Мак? — спросил Истленд. — Брось ты это.
Допив свой бокал, Макклеллан уделил несколько секунд обдумыванию ответа.
— В прежние дни ответ был бы вполне ясен.
Истленд поглядел на Хьюи. Тот не сводил глаз с Макклеллана.
— Ты предлагаешь, чтобы мы… что, взорвали его?
— Это было пятьдесят лет назад, Мак, — сказал Хьюи. — Сейчас время другое. И совсем другое место.
— Тогда наш образ жизни был под угрозой, и мы перешли к действиям, — Макклеллан грохнул кулаком о стол. — Мы не позволяли окаянным спящим собакам дрыхнуть. Сейчас мы снова под угрозой. И я за то, чтобы перейти к действиям. Мир не так уж и переменился. На самом деле я вижу, как маятник качнулся назад, туда, где ему и место. Это видно повсеместно. Люди хотят вернуть свою страну обратно. Политики говорят это вслух. Принимаются законы. Дьявол, Хью, тебе же виднее с того места, где ты сидишь. Люди больше не хотят терпеть это дерьмо. И самое время, будь оно неладно! Дьявол, да хотя бы ради будущих поколений американцев.
Хьюи поглядел сквозь иллюминатор на белые облака внизу.
— Тогда мы сделали глупость. Мы были молоды и опрометчивы. И совершили ошибку.
— Ты сам в это не веришь, — отрубил Макклеллан.
— Конечно, верю, — Хьюи поглядел на него. — Я юрист. Я был членом конгресса более трех десятилетий. Я председатель, вероятно, самого важного комитета на Холме.
— Ля-ля-ля, фа-фа-фа, — помахал Макклеллан пустым бокалом. — Прямо сейчас это говна не стоит. Говно! Так что не вешай мне его на уши, мистер Великий и Могучий.
— Я генеральный директор компании, котирующейся на бирже, Мак, — увещевал Истленд. — Шестидесятые были да сплыли. Хью прав, мы больше не молодые отморозки с мозгами в заднице.
— Вот такой настрой и довел страну до выгребной ямы, в которой мы очутились, — Макклеллан нацелил на него палец. — Плохое случается, когда хорошие люди ничего не делают.
Истленд обменялся с Хьюи еще одним взглядом.
— Мы ведь прежде всегда ставили предложения на голосование, верно? — сказал Хьюи.
— Верно, — подтвердил Истленд.
— И я голосую за то, что если ситуация не изменится, — провозгласил Хьюи, — то мы отступим и не будем предпринимать дальнейших шагов.
— Поддерживаю, — заявил Истленд.
Макклеллан испепелял обоих взором добрую минуту, прежде чем сказать:
— Вы двое превратились в парочку настоящих додиков.
— Мы просто практичны, Мак, — ответил Хьюи. — И мы проголосовали. Ты признаешь результаты голосования?
— Подчинюсь, — буркнул Макклеллан. — Пока. Но если положение дел переменится, вы признаете тот факт, что мы должны прикончить этих сукиных сынов? — Не дождавшись от обоих в ответ ни слова, он возвысил голос: — Признаете? Или снова проголосуете и удерете, поджав свои окаянные хвосты?
— Если положение дел переменится, мы перейдем к действиям, — уступил Истленд, а Хьюи кивнул.
— Ты имел в виду, убьем, — уточнил Макклеллан.
— Если это потребуется, — сказал Истленд. — В тюрьму я за это не пойду. Это было слишком давно, и я считаю, что расплатился за все. Мы сделали для мира много хорошего.
— Аминь, — поддержал Хьюи. — Пожизненное служение. Это все искупает. Даже то, что мы совершили, — добавил он. — Пятьдесят лет праведной жизни против пары опрометчивых поступков, о которых мы теперь сожалеем. За годы я помог многим людям. Моя совесть чиста. Бог меня простил, я в это искренне верю.
— Я чувствую то же самое, — подхватил Истленд. — Я жертвовал миллионы на благотворительность. Старался сделать мир лучше. Я даже финансировал программы для детей черных и мексиканцев. Протягивал им руку помощи. Вы знаете, у очень многих из них отцы сидят по тюрьмам. Очень прискорбно. Но я примирился со своим прошлым. Мне по душе то, каким человеком я стал. Всякий совершает ошибки по молодости. Как и мы. Но мы уплатили долг, так сказать.
— Может, вы и жалеете о прошлом, но я — черта лысого! — огрызнулся Макклеллан.
— Тебе надо прекратить подобные речи, — предостерег Истленд. — Климат переменился. Нельзя быть шефом полиции, даже в Миссисипи, и рассуждать подобным образом. Ты просто не можешь. Можешь так думать, если хочешь, но ради бога, держи эти мысли в голове.
— Само собой, политкорректное полицейское дерьмо, — прорычал Макклеллан. — Только не говори, что превращаешься в одного из этих придурков.
— Я только говорю, — втолковывал Истленд, — что мир изменился. Мне приходится иметь дело с несколькими черными генералами. Мой финансовый директор — черный. У меня даже есть черный друг.
— У меня есть черные члены комитета, — присовокупил Хьюи. — А представляя Миссисипи, я, безусловно, имею множество черных избирателей. Не то чтобы я был согласен с большинством их окаянных требований, по сути сводящихся к милостыне от государства. Но они есть и никуда не денутся.
— Чушь собачья, держу пари, вы всех их любите будь здоров, — пренебрежительно бросил Макклеллан. — Любите как белых.
— Конечно, нет, — заспорил Истленд. — Но мы все равно вынуждены иметь с ними дело. В том-то и суть.
— В свое время мы дали хороший бой, — изрек Хьюи. — И, к сожалению, проиграли. Мы должны смириться с этим. Это не меняет того, что мы думаем, но это не должно сказываться на образе наших действий. Иначе я лишусь своего кресла, а Дэнни — своей компании. Все осложнилось, Мак. И тебе это известно. Мы должны отвечать за это. В самом деле должны. Но об убийствах я сожалею. Были и другие способы донести наше мнение. Мы не должны были убивать — во всяком случае, детей. Я до сих пор об этом думаю.
— Если б только твой старик слышал твои речи, — с отвращением процедил Макклеллан, — он бы в гробу перевернулся. Вот он был человеком, не изменявшим своей вере. Отдай им дюйм, а они отхапают милю. Маленькие цветные вырастают в больших цветных. А теперь еще и гомики с лесби. И транс-фрики. И вы твердите мне, что это выглядит Америкой? Да?
— Если положение дел переменится, — повторил Истленд, — мы перейдем к действиям, я тебе обещаю. Это будет сделано.
— Я тоже хочу быть там, — заявил Макклеллан и посмотрел на Хьюи. — Но сомневаюсь, что наш бесстрашный конгрессмен тоже. Он может потерять слишком многое, так где уж ему теперь задать добрую драку, верно, Хью?
Макклеллан налил себе еще выпить. Хьюи и Истленд буквально окаменели в своих креслах.
— Дьявол, парни, давайте хотя бы ритуал соблюдем. — Он приподнял свой бокал. — За трех долбаных мушкетеров!
Двое других неохотно присоединились к тосту.
Осушив бокал, Макклеллан бросил его на ковер, проворчав:
— И распростимся навсегда с добрыми старыми Штатами. — Он нацелил указующий перст на Истленда. — Но когда положение дел переменится — а оно переменится, — жирдяй мой. Он грозил мне в моем собственном окаянном кабинете. Такая наглость не может остаться безнаказанной. Так что с Декером разберется искренне ваш. Ясно?
— Поверь мне, он твой с потрохами, — ответил Истленд.
— Ты уверен, что его тут нет? — спросил Марс.
Они смотрели на скромный дом Роджера Макклеллана, стоявший особняком на лесистом участке неподалеку от сельской гравийной дороги в двадцати минутах езды от центра города Кейн, штат Миссисипи.
— Он на съезде шефов полиции в Джексоне и до завтра не вернется.
— И как ты нарыл эту инфу?
— У меня за спиной ресурсы ФБР.
— Сигнализация? — тревожно поинтересовался Марс.
— Нет. Этот тип — шеф полиции. Кто ж к нему в дом полезет?
— Ну, очевидно, мы.
— Я могу сам. Ты можешь остаться в машине.
— Нет, вдвоем быстрее.
— Ты уверен?
— Нет, но пойдем уж, — ответил Марс.
Выбравшись из машины, они быстро пересекли гравийную дорогу и подошли к дому сзади. Декер посветил фонариком на замок.
— Всего одна сувальда. Тяжелая артиллерия не потребуется. Погоди…
Вставив универсальную отмычку в замок, он проделал несколько манипуляций, и дверь распахнулась.
Они зашли, и Декер закрыл дверь за собой.
— А что именно мы ищем? — спросил Марс.
— В кабинете Макклеллана недоставало снимка.
— Ладно.
— Его-то мы и ищем.
— Но что это докажет?
— Это докажет, что замена действительно была.
— Но что это значит?
Декер поглядел на него как-то странно.
— Давай просто сперва его найдем, а поговорим о нем после.
— Но с чего ему быть здесь?
— Макклеллан уклончив. У него есть свой план. Когда он узнал, что мы в городе, то наверняка убрал снимок, потому что замыслил пригласить нас и «поболтать». А когда мы ушли, на место снимок он не повесил.
— Почему? Неужто подумал, что мы вломимся в полицейский участок и попытаемся его украсть? Бред какой-то.
— Нет, потому что этот сукин сын — параноик. Он даже собственным людям не доверяет. Но и уничтожать его не станет. Для него это равнозначно поражению. Он должен был принести эту штуку домой.
Они обыскали первый этаж двухэтажного дома.
— Проклятье, — буркнул Марс, когда они закончили перебирать книги на полке. — Этот чувак определенно живет в прошлом. Все эти книги о превосходстве белой расы, подчинении людей вроде меня, вооружении белых, чтобы отвоевать страну…
— А я и не знал, что мы ее потеряли, — заметил Декер.
— Смешно.
— Вообще-то нет. Многие из этих книг написаны за последние пять лет. Так что читательская аудитория для публики, ностальгирующей по «прежним дням», еще имеется.
— Мы распростимся с этим когда-нибудь? — Марс тряхнул головой.
— Не могу сказать. Мне только нужно фото. Пошли наверх.
На втором этаже было только три комнаты. Сначала ванная, потом спальня. Последним оказался домашний кабинет Макклеллана площадью около пятнадцати квадратных футов. На старом сучковатом сосновом столе стоял компьютер. Полки были забиты книгами и журналами, рядом с компьютером лежала черная общая тетрадь. На краю стола стоял глобус. Рядом стационарный телефон и старомодные ручки в стеклянном футляре. Завершали картину лежавшие сверху пресс-папье и серебряный нож для бумаг.
Пока Декер возился с компьютером, Марс листал тетрадь.
— Есть что-нибудь полезное? — поинтересовался Амос.
— Ты имеешь в виду, нет ли тут подписанного признания? Нет. По большей части просто дерьмо. По большей части извращенное. Его идеи о том, как должен выглядеть мир. И угадай, что? Людишкам моего цвета в нем вообще нет места. — Он положил дневник и принялся обыскивать ящики стола.
Сидя перед компьютером, Декер нажал какие-то клавиши.
— Запаролен. Оно и понятно.
Он ввел несколько возможных паролей. Ни один не подошел.
Развалившись в кресле, Амос немного поразмыслил, пока Марс принялся просматривать содержимое полки.
— Просматривай страница за страницей, Мелвин, как мы делали внизу. Он мог вынуть его из рамки и сунуть в журнал.
Сам Декер продолжал подбирать пароль.
— Есть, — наконец сказал он.
Подошедший Марс заглянул ему через плечо:
— И какой?
— Король сегрегации, Джордж Уоллес, все прописными.
— Разыгрываешь?
— Давай поглядим, что наш расчудесный шеф полиции представляет из себя в Сети.
Открыв веб-браузер, Декер просмотрел историю поисков.
— Что ж, он ходит по форумам за господство белой расы, отрядов самообороны и всем сайтам по сути радикально консервативного толка.
— Вот так сюрприз.
— Давай теперь посмотрим его электронную переписку.
Результат Декера разочаровал.
— Ладно, этот мужик либо действительно умен, либо просто старомоден. Никаких электронных писем. Я даже не могу найти учетную запись.
— Еще что-нибудь?
— Довольно чистый жесткий диск. На нем почти ничего. Должно быть, он пользуется им главным образом, чтобы выуживать дерьмо своих узколобых дружков.
Закрыв компьютер, Декер помог Марсу перебрать книги и журналы на полке. Час спустя, просмотрев каждую страницу, они получили лишь пшик.
— Надеюсь, мы не растратили взлом и проникновение попусту, — заметил Марс. — Потому что, если нас поймают, я отправлюсь обратно на нары. Да и ты туда же.
— Если нас поймает Макклеллан, нары покажутся райским уголком по сравнению с тем, что он нам устроит.
— Верно.
Декер оглядел комнату.
— Мы все обыскали.
— Ну, может, фотки тут и нет. Может, у него есть другой тайник.
— Может, — согласился Декер, — но что-то мне подсказывает, что этот мужик предпочитает держать все под рукой.
— Мы пересмотрели все, куда может поместиться фото.
— А знаешь, — глянул на него Декер, — объемную вещь в плоскую не спрячешь. Но обратное вполне возможно.
— Ты это о чем?
Декер молча положил ладонь на глобус.
— Не улавливаю.
— Макклеллан не произвел на меня впечатления гражданина планеты. Уж больно много разнообразия на глобусе, так чего ж он стоит на письменном столе прямо под рукой? Чтобы можно было посмотреть, где живет другая половина? Не думаю.
Наклонившись пониже, Декер принялся внимательно разглядывать поверхность глобуса. Провел пальцем по экватору, надавливая и тыча ногтем. Потом, начиная с Северного полярного круга, двинулся на юг. И на точке чуть ниже Гренландии его палец задержался.
— Дай-ка мне нож для бумаг.
Марс выполнил просьбу.
Декер аккуратно вставил острие в трещинку на глобусе и начал легонько его раскачивать.
— Чертова штуковина разваливается! — воскликнул Марс.
Глобус действительно распался на две металлические половины. Буртик одной половинки заходил в другую, образуя плотное соединение.
А внутри этого пространства находилась скрученная трубочкой фотография.
Декер достал его.
— Я заметил, что края выставлены не совсем ровно. Его уже открывали. Мы переснимем ее, положим на место и составим половинки глобуса обратно. Я не хочу, чтобы он знал, что мы ее обнаружили.
Марс воззрился на скатанное фото, как на гремучую змею, изготовившуюся для броска.
— Декер, ты знаешь, кто это на снимке?
— Думаю, знаю.
Он медленно развернул фото и посмотрел на изображение.
— Ты был прав? — спросил Марс.
Декер медленно повернул фото к нему.
— Да.
Когда Мелвин увидел людей на снимке, колени его подкосились. Декеру пришлось подхватить его свободной рукой, чтобы не дать упасть.
— Ни хера себе, просто не верится! — воскликнул Марс, держась за край стола.
— Это практически сводит все воедино, — отозвался Амос.
— Какого черта это значит?
— Это значит, что у нас наконец появился шанс.
Шесть человек сидели в конференц-зале вашингтонского регионального отдела ФБР: Декер, Марс, Богарт, Миллиган, Джеймисон и Оливер.
— Как вам известно, — начал Богарт, — нас сняли с дела, чтобы поработать… ну, над другими вопросами. Но мы не отказались от поисков Лайзы Дэвенпорт. Над этим мы работаем неустанно.
— Есть какие-нибудь зацепки? — спросила Джеймисон.
— Парочка, — вызвался Миллиган, — но в конечном итоге они никуда не привели. Никаких требований выкупа. Никаких контактов. Странно это.
— А как судебные дела в Техасе? — поглядел Марс на Оливер.
— Есть хорошая и плохая новости, — сообщила она. — Хорошая в том, что Техас вряд ли попытается снова заключить тебя в тюрьму, как я уже говорила прежде.
— Это прекрасная новость, — сказала Джеймисон.
— А плохая в том, что в качестве компенсации за это они собираются драться зубами и когтями против иска, который я подала, о взыскании ущерба от нападения на тебя в тюрьме.
— Неудивительно, — отозвался Декер. — Это их способ попытаться сохранить честь мундира.
— Декер посвятил нас в то, что Рой Марс встречался с Мелвином, а также в то, что он не отец Мелвина, — продолжал Богарт. — И хотя я уверен в наличии связи между «тремя мушкетерами» и всем этим, включая исчезновение Дэвенпорт, без веских доказательств руки у меня связаны.
— Рой более-менее подтвердил нашу гипотезу по поводу дела, — подался вперед Декер. — Что он находится в бегах после разлада со своими расистскими дружками. Но у него есть улики против них. Таковые находились в депозитной сейфовой ячейке. Эти улики низвергнут некоторых чрезвычайно могущественных людей за преступления, совершенные ими пять десятилетий назад.
— Он не сказал, кто эти люди? — поинтересовалась Оливер. — Вы упоминали шефа полиции.
— Да, сказал. Теперь наша задача — разыскать Роя и получить эти улики.
— Декер, как раз это мы и пытаемся сделать, — в сердцах бросила Джеймисон.
— Я знаю, Алекс. Просто у меня ощущение, что шансы возросли.
— Почему?
— Может, у нас появился туз в рукаве.
— Не можете это растолковать? — попросил Миллиган.
— Мы с Мелвином отправились на разведку. И нашли нечто такое, что может пролить яркий свет на все это дело.
— Ну, так хватит держать нас в неведении, Декер! — не вытерпела Джеймисон.
— Это доказывает, что замена действительно имела место.
— Замена? — удивился Миллиган.
— Верно.
— И что же именно сие означает?
— Это означает, что в данном случае одного человека заменили другим. — Он что-то достал из кармана. — И вот доказательство. — И повернул фотографию на всеобщее обозрение.
Стул с грохотом опрокинулся, и бегущие ноги устремились к двери.
Запертой на ключ.
Развернувшись, Мэри Оливер поглядела на них. Ее искаженное лицо превратилось в уродливую маску.
— Сукин сын! — крикнула она и бросилась на Декера, но Богарт перехватил ее за руку, отшвырнув спиной к стене.
Миллиган и Джеймисон смотрели на происходящее в полнейшем недоумении.
— Что происходит? — спросил Миллиган.
Декер посмотрел на снимок, который держал в руках.
— Это фотография шефа полиции Кейна Роджера Макклеллана. — Он помолчал. — И Мэри Оливер.
Поставив опрокинутый стул на место, Богарт указал на него:
— Сядьте.
— Вы не смеете мне приказывать! — рявкнула Оливер. — Я хочу сейчас уйти. Это незаконное лишение свободы.
— Но это же ты на снимке! — воскликнула Джеймисон. — С Макклелланом!
— Ну так что ж? Разве закон запрещает фотографироваться? — Она развернулась к Богарту: — Если вы не выпустите меня отсюда сию же секунду, я подам такой громадный иск против Бюро, что следующая ваша зарплата будет пособием для безработных.
— Вот уж не думаю, — парировал Декер. — Как я уже объяснял агенту Богарту, вас арестуют и обвинят в похищении Лайзы Дэвенпорт.
— Дэвенпорт? Вы рехнулись? У вас никаких улик, связывающих меня с этим преступлением.
— Она открыла бы дверь в столь поздний час только человеку, которого знала. Место преступления было обставлено так, чтобы выглядело, будто там состоялась отчаянная борьба. Но никакой борьбы не было.
— Тогда почему бы вам не открыть мой мотив для ее похищения?
— Замена. Убрав Дэвенпорт, вы вызвались помочь нам в расследовании. Вы чудесно разыгрывали из себя задушевную подружку, даже подкинули толику самобичевания. Но, убрав Дэвенпорт, вы оказались в самой гуще расследования. Плоды всех наших стараний вы сливали Макклеллану, у которого, по-видимому, в Техасе есть свои люди. Когда мы наметили визит в дом Мелвина, вы схватились за телефон. Сказали, что отвечаете на эсэмэску от подруги в Техасе по поводу искового заявления Мелвина. Но штука в том, что я сидел рядом с вами и не слышал, чтобы ваш телефон звонил, жужжал или вибрировал. Вы просто воспользовались этим предлогом, чтобы предупредить своих коллег о наших намерениях, так что они добрались туда первыми и обыскали место. Я уверен, что позже вы снова отправили им сообщение о тайнике в гараже, о котором рассказал нам Мелвин. Вот почему к нашему приезду его уже обыскали.
— А потом они пытались убить нас! — гневно возгласил Миллиган.
— Вы чокнутые. С Макклелланом я даже не знакома. Это фото сделано на каком-то мероприятии. Мало ли где меня снимали.
— Давайте к сути дела, Оливер, — сказал Декер. — Вы ведь не с бухты-барахты решили взять дело Мелвина. Вам это было велено.
— Все эти вопросы о моей семье, отце — ну, или о том, кого я считал своим отцом, — поглядел на нее Марс. — Ты выкачивала из меня информацию, пока меня не успели казнить. Пыталась вызнать, известно ли мне о том, что было в депозитном сейфе.
— Да я в доску ради тебя расшибалась!
— Когда Декер показал мне фото чуть раньше, — подключился Богарт, — я провел кое-какие изыскания. Ваши юридические действия производились сугубо для проформы. А когда Мелвина повторно арестовали, это Декер спас его в суде, а не вы. Заодно я проверил так называемый «иск», который вы подали против штата Техас от имени Мелвина. Его никогда не существовало.
— Полагаю, будучи клевретом такого расиста, как Макклеллан, вы просто не могли пересилить себя и помочь черному, — заметил Декер. — Но все это к делу не относится. Мы задержали вас за похищение человека. А это от двадцатки до пожизненного в федеральной тюрьме. А если Дэвенпорт мертва, вас может ждать смертный приговор.
— У вас нет доказательств! Что же до иска в Техасе, то разве этот субъект мне платил? — Она ткнула большим пальцем в сторону Марса. — Наверное, какая-нибудь ошибка делопроизводства с бумагами. Я уж ее поправлю, — добавила она с ухмылкой.
— Ей нужны доводы, — поглядел Декер на Богарта.
— У нас есть ордер на проверку вашего телефона и учетных записей интернет-служб.
— На каком основании?! — взвизгнула Оливер.
— На основании того факта, что вы являетесь близким доверенным лицом основного фигуранта нашего расследования. Настолько серьезных совпадений не бывает. Судья, выдавший ордер, согласился с нашей логикой.
— И в наличии четыре пространных электронных письма между вами и Макклелланом, — сообщил Декер. — Вы держали его в курсе нашего расследования. А это уже препятствование правосудию. Также имеется текстовое сообщение, в котором вы пользуетесь инициалами ЛД, чтобы запросить о состоянии данного лица. — Декер наклонился вперед: — Итак, если вы по-прежнему считаете, что у нас ничего против вас нет, вставайте и попытайтесь выйти отсюда.
— Мне нужен адвокат.
— Вам еще не предъявили обвинения, — отрезал Богарт. — Так что и адвокат вам не положен.
Оливер оглядела присутствующих, прежде чем опуститься в свое кресло и окрыситься на Декера:
— Какого дьявола вам надо?
— Мне нужна Лайза Дэвенпорт, живая и невредимая. Вы поможете нам в этом, а также поспособствуете пригвоздить Макклеллана и его дружков, и тогда, думаю, Департамент юстиции предложит вам чудесную сделку.
Оливер промолчала.
Декер подался вперед еще больше:
— Лайза Дэвенпорт еще жива?
Оливер молчала.
— Ладно, агент Богарт, — вдруг встал Декер, — я за то, чтобы предъявить ей обвинение и заключить под арест. «Мушкетеров» мы пригвоздим без ее помощи, и все они отправятся за решетку до конца дней своих или получат иглу, включая и ее.
— Вполне разумный план, — отозвался Богарт и кивнул Миллигану.
Тот взял Оливер за руку:
— Прошу встать.
Не дождавшись от нее никакой реакции, он рывком вздернул ее на ноги.
— Мэри Оливер, вы арестованы за…
— Подождите, подождите, — вскинулась она, учащенно дыша.
Все выжидательно посмотрели на нее.
— Я… я не знаю, жива ли она еще.
— Тогда предлагаю вам выяснить это, — сказал Богарт. — А потом сообщить нам, где она.
— Я… я не знаю, куда ее забрали. Они мне не скажут.
— Да вы же и не пытались, — возразил Декер. — Если хотите сделку, то должны ее заслужить. Узнайте, где она.
— А мы будем слушать и следить за каждым вашим движением, — присовокупил Богарт. — Но лишь только подумаете сказать своим дружкам, что вас раскрыли, — и я накопаю достаточно обвинений против вас, чтобы вы больше никогда не увидели света дневного.
Уронив подбородок на грудь, Оливер начала тихонько всхлипывать.
— На это у нас нет времени, — пренебрежительно бросил Декер. — Если Дэвенпорт еще не убили, они могут сделать это в любой момент. Вы должны действовать. Сейчас же.
— Но как я узнаю?! — взвыла Оливер.
— Я в точности поведаю вам как, — заверил Амос.
— Какого дьявола ты не сказала об этом раньше?! — заорал Макклеллан в трубку.
— Я сама только что узнала, Роджер, — сказала Оливер. — И сразу позвонила.
— Она гипнотизировала Марса? И он ей что-то рассказывал?
— Да, я только что услыхала это от Декера.
— Но ты упомянула о вещах в депозитном сейфе. О них он говорил?
— Очевидно, да. Декер собирался встретиться с ней, чтобы добыть дополнительные сведения, но к тому времени мы уже увезли Дэвенпорт.
— Говно! Она все это время у меня и может об этом знать? То бишь на самом деле знать?
— Это однозначно возможно. Так что тебе надо с ней потолковать. — Она помолчала. — Прошу, скажи, она еще…
— Это я улажу, — отрубил Макклеллан, кладя трубку. И, заспешив прочь из здания, запрыгнул в машину.
На дорогу до деревенского домика посреди сотни акров, унаследованных Макклелланом от отца, ушел добрый час. Он юзом затормозил перед щитовым домом с провалившимся крыльцом. Там уже стояла другая машина.
На пороге показался мужчина, невысокий и широкоплечий, с пистолетом за поясом, вышедший встретить бросившегося в дом Макклеллана.
— Получил твой звонок, — сказал он.
Шеф полиции протиснулся мимо него в переднюю, пересек ее тремя стремительными шагами и распахнул дверь в тесную спальню.
На стуле сидела Дэвенпорт, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту и повязкой на глазах.
Пододвинув другой стул, Макклеллан уселся напротив нее.
Когда дверь открылась, женщина напружинилась, вдавившись окостеневшим позвоночником в спинку стула.
Протянув руку, Макклеллан вытащил у нее кляп.
— Надо поговорить.
Облизнув губы, Дэвенпорт несколько раз сглотнула.
— Мне нужна вода.
Схватив со стола пластиковую бутылку, Макклеллан отвернул колпачок и поднес ее к губам женщины. Отхлебнув, она поперхнулась, закашлялась, потом отпила еще.
— Ты гипнотизировала Мелвина Марса?
— Да, — медленно кивнула она.
— Что он тебе сказал?
— Немного.
— Мне надо услышать все. Подробно.
— Мне надо подумать. Я так устала…
— Думай быстрей!
Схватив Дэвенпорт за плечо, он тряхнул ее что было сил. Услышав шаги, обернулся, увидел стоящего в дверях напарника и снова уставился на Дэвенпорт. Одежда ее была перепачкана, лицо тоже. На скуле виднелся синяк, на лбу порез. Она осунулась и побледнела, голос от бездействия осип.
— Зачем вы это делаете? — проговорила Лайза. — Умоляю, я ничего не знаю. Просто отпустите меня.
Достав пистолет, Макклеллан ткнул стволом ей в висок. Ощутив кожей металл, она оцепенела.
— Соберись и поведай мне, что он тебе сказал, — приказал Макклеллан. — А уж потом поговорим о твоем будущем.
Мелко дрожа, Дэвенпорт изложила ему, что Марс сказал под гипнозом.
— И всё? — осведомился Макклеллан, когда она закончила.
— Да, — подтвердила Дэвенпорт.
— А ты ничего не замалчиваешь? — Он с силой вдавил ствол ей в висок.
— Богом клянусь, нет!
Убрав пистолет, Макклеллан сунул его в кобуру. Пристально поглядел на женщину, пытаясь мысленно сопоставить, что к чему.
Услышал шелест шагов за спиной.
— Ладно, надо о ней позаботиться, — сказал Макклеллан. — И прямо сейчас.
— Я думаю, мы это обеспечим, — произнес чей-то голос.
Макклеллан рывком обернулся — и оказался лицом к лицу с агентом Богартом, направившим на него пистолет.
Миллиган тем временем уже надел наручники на второго.
В комнату вошли Декер, Марс и Джеймисон.
— Встаньте и положите руки на голову, — приказал Богарт Макклеллану. — Только попробуйте взяться за пистолет, и я уложу вас на месте. С преогромным удовольствием.
Макклеллан медленно встал и положил ладони на голову.
— Агент Богарт?! — вскрикнула Дэвенпорт.
Марс и Джеймисон поспешили развязать ее и стащили повязку с глаз. Она быстро заморгала припухшими веками, привыкая к яркому свету. Марс помог ей подняться на трясущиеся ноги.
Макклеллан же во все глаза смотрел только на Декера. Когда Миллиган подошел надеть на него наручники, шеф полиции заверещал:
— Жирный ты сукин сын! Ты использовал Оливер, чтобы провести меня!
— Да, так и есть, — подтвердил Амос. — Она облегчила себе участь. Да и вы можете. Если сдадите остальных двух «мушкетеров».
Макклеллан рванулся вперед, пытаясь дотянуться до Декера, но Миллиган перехватил его сзади.
— Вы только поранитесь, Макклеллан, так что поостыньте, — осадил его Богарт. — Сейчас за вами и вашим другом придет транспортный фургон.
Они вышли на залитый солнцем двор, и, пока дожидались прибытия фургона, Декер сказал:
— Они сдали бы вас в ту же секунду, если б вы поменялись местами; вы ведь понимаете это, верно? Они хоть знали, что вы похитили Дэвенпорт?
— Да что тебе вообще известно, черт возьми? — обернулся к нему Макклеллан.
— Мне известно, что вы втроем устроили взрыв в церкви и офисе НАСПЦН.
— Да ни хера ты говенного не знаешь! — презрительно осклабился Макклеллан и плюнул на землю у ног Декера.
— Если вы сдадите их, ваш тюремный срок может сократиться — пусть и ненамного, но хоть что-то. Да и с какой стати давать Истленду и Хьюи вывернуться чистенькими?
— В толк не возьму, что ты такое несешь. Оба они чудесные, порядочные люди.
— Так вы вправду вознамерились взвалить всю вину на себя?
— Какую вину? Я приехал сюда с этим вот другом поглядеть, как тут мой дом, и нашел эту дамочку, повязанную по рукам и ногам, — Макклеллан указал на Дэвенпорт. — И как раз собирался развязать ее, когда вы, ребята, нагрянули.
— Она это не так излагает.
— Он сказал, она сказала. Или мы сказали, она сказала.
— Вы же знаете, что никто на этот вздор не купится, — сказал Богарт.
— И Мэри Оливер у нас, — добавил Миллиган. — Она указала на вас.
— Не знаю, о чем это вы толкуете, но все это дерьмо.
— Мы записали ее звонок к вам. Из-за него-то вы сюда и приехали.
— Ну, на то у нас и есть суды, пожалуй. Чтобы докопаться до истины. А в Кейне народ мне поверит.
— Ну, что-то я сомневаюсь, что мы будем разбирать это дело в Кейне, — возразил Богарт.
— Для того нам и нужны адвокаты. Так что я предоставлю залог, но не волнуйтесь, на суд я явлюсь. Я — шеф полиции, удостоенный высоких наград и обладающий крепкими общественными связями. В моем личном деле ни единого пятнышка. Никто не скажет, что я могу сбежать от суда, — добавил он с легкой усмешкой.
— Надо отдать этому говнюку должное, он умеет заговаривать зубы, — заметил Миллиган.
— Что бы вы там ни думали, шеф Макклеллан, — проговорил Декер, — у нас есть неопровержимые улики по поводу похищения человека. Вы отправитесь за решетку до конца жизни. А сейчас имеется возможность организовать такое же «лечение» и для обоих ваших приятелей. Не сомневаюсь, что ФБР сможет устроить, чтобы вас всех троих отправили в одну тюрьму. Три мушкетера в оранжевых комбинезонах… Только подумайте, какое будет зрелище!
Транспортный фургон, погромыхивая, перевалил через холмик и остановился рядом с ними.
— Пошли, — сказал Богарт, протягивая руку, чтобы взять Макклеллана за запястье.
Пуля вошла полицейскому прямо в лоб, вытатуировав там третий глаз. Он опрокинулся на Богарта и съехал вниз.
Миллиган выхватил пистолет. Марс сграбастал Джеймисон и Дэвенпорт, толкнув их на землю.
Декер поглядел на труп Макклеллана в луже крови, набежавшей из раны на голове. И бросился к его напарнику, оглушенно застывшему столбом.
Вторая пуля вошла задержанному в грудь, вырвавшись в веере брызг крови между лопаток. Тот повалился на Декера, ощутившего ударную волну от пули, прошившей убитого насквозь и врезавшейся в землю.
Приятель Макклеллана упал. Он умер в ту же секунду, когда вторая пуля прошила его сердце.
Два трупа лежали на земле рядом с шестерыми еще живыми — пока людьми.
Двое агентов из транспортного фургона выпрыгнули из кабины и укрылись за ним.
— Стреляли оттуда! — крикнул один из них, указывая на восток.
— Вызовите подкрепление! — крикнул в ответ Богарт. — И «вертушку», пусть попытается отследить стрелявшего.
Но Декер, лежавший на земле с навалившимся на него трупом, уже понимал, что для этого слишком поздно.
Дэвенпорт отправили в больницу, где и оставили на ночь для тщательного осмотра. Похоже, она скоро полностью поправится — во всяком случае, физически. Ментальное и эмоциональное выздоровление займет побольше времени.
Сейчас с ней были Джеймисон и Миллиган с несколькими другими агентами ФБР, чтобы не испытывать судьбу и не допустить с ней больше никаких неприятностей.
Макклеллан с другом очутились в местном морге.
Их убийце удалось бесследно скрыться. Пока подкрепление прибыло в этот отдаленный уголок Миссисипи, тот, по мнению Декера, мог пешком добраться до Теннесси.
Теперь же Амос, Богарт и Марс сидели за столом в конторе при морге, обдумывая утрату своего главного свидетеля.
— Оливер на Хьюи и Истленда ничего повесить не сможет, — сказал Богарт. — Она с ними ни разу не встречалась и никоим образом не контактировала. Все шло через Макклеллана.
— Уверен, это было сделано с умыслом, — прокомментировал Декер. — Истленду и Хьюи есть что терять. Но они куда умнее и искушеннее, чем покойный шеф полиции. Он был их цепным псом, не более.
— Мы проверяем все, что от него осталось, но его компьютер практически пуст, и он явно ничего не записывал. А если и поддерживал связь с двумя остальными «мушкетерами», то наверняка лицом к лицу.
— А попытка соединить точки в этом деле — дорога дальняя и ухабистая, — заметил Декер. — Особенно для преступлений почти пятидесятилетней давности.
Марс в ответ на эту реплику рассеянно кивнул, но промолчал.
— Конечно, им пришлось убить Макклеллана и его напарника, — продолжал Амос. — Должно быть, они следили за ним или за нами. Макклеллан выбегает из своего кабинета, и они следуют за ним сюда. А может, Истленду и Хьюи было известно об этом месте. Его оставил Макклеллану папаша. Макклеллан мог сказать им, что держит ее здесь.
— Я это знаю, вы это знаете, но доказать этого мы не можем, — произнес Богарт. — Мы извлекли пули, но нам ни за что не разыскать оружие, из которого они выпущены. По моим догадкам, именно Истленд со всей своей работой в области обороны и всеми своими деньгами нанял для этого задания какого-то профи. И этот тип уже давно скрылся и проживает заработанные денежки на каком-нибудь острове. А у нас даже нет достаточно веских оснований, чтобы проверить финансовые активы Истленда на предмет платежа. Кроме того, этот тип, вероятно, знает все бухгалтерские фокусы наперечет. Легче иголку в стоге сена найти.
— Зато мы вернули Лайзу, — проронил Марс.
— И слава богу! — подхватил Богарт и поглядел на Декера. Тот кивнул в знак согласия.
— А теперь мы должны позаботиться, чтобы к ответу призвали всех ответственных.
— Я бы с радостью, — согласился Богарт, — но как? Макклеллан мертв. Без него у нас никаких улик ни против Хьюи, ни против Истленда.
— На самом деле есть только один способ, — заявил Декер.
— Какой? — поинтересовался Богарт.
Но ответил Мелвин:
— Рой Марс.
— У него есть все нужные нам улики, — кивнул Амос.
— Замечательно, Декер, дайте мне его адресок, и я его возьму, — саркастически бросил Богарт.
— Может, нам и не требуется, чтобы он явился к нам.
— Как? У нас ведь все равно нет никакого способа связаться с этим типом.
— Уж конечно, есть.
— Разве? — вскинул на него глаза Марс.
— Просто пошли ему ответ на эсэмэску, которую он тебе прислал, Мелвин, когда прикинулся мной.
Марс достал телефон.
— Проклятье, об этом я и забыл.
Богарт уставился на Декера:
— Ладно, но с какой приманкой?
— Наживка у нас всегда была. Вот только мы ни разу не использовали ее как следует.
— Ах, спасибо, что растолковали, — сухо отозвался спецагент. — Но нельзя ли изложить версию для слабоумных?
— Его жена, — сказал Декер.
— А при чем здесь моя мама? — спросил Марс.
В ответ Декер уселся за стол, написал что-то на листке бумаги и пододвинул его Мелвину:
— Напиши это в эсэмэске для него, и поглядим, что будет.
Подойдя, Богарт прочел записку через плечо Марса и поглядел на Декера:
— Вы в самом деле считаете, что это сработает?
— Если это не сработает, то уж не знаю, что тогда.
Богарт нервно потер подбородок и поглядел на Марса:
— Валяйте, делайте. Как сказал Декер, терять нам уже нечего.
Мелвин аккуратно набрал сообщение и поднес палец к кнопке отправки. Поглядел сперва на Богарта, потом на Декера. И сказал:
— Он и вправду ее любил. Достаточно сильно, чтобы убить.
— Именно на это я и рассчитываю, Мелвин. Правду говоря, только на это я и рассчитываю.
Марс нажал на кнопку, и сообщение отправилось по назначению.
Богарт испустил тяжкий вздох.
— Что ж, адски надеюсь, что это сработает. Потому что плана Б у нас, по-моему, нет.
«Яйца у тебя есть, в этом тебе не откажешь».
Сообщение поступило в два часа ночи трое суток спустя. Дилинькнувший телефон разбудил Марса, спавшего лишь вполглаза. Встав, он дважды перечитал текст сам, а потом позвонил Декеру и зачитал сообщение ему.
Теперь они проживали в отеле в округе Колумбия. Не прошло и пяти минут, как Амос уже стоял у двери Мелвина.
Марс поглядел на полностью одетого Декера.
— Ты что, не ложился?
— Пытался, но как-то без особых успехов.
— Я тоже.
Поглядев на сообщение, Декер похлопал телефоном по ладони.
— Он заинтригован и разозлен. Но готов спорить, более заинтригован, чем разозлен.
Напечатал сообщение и показал его Марсу.
«В этом мы сходимся. И куда нам ехать?»
Мелвин кивнул, и Декер нажал на кнопку отправления.
Они ждали. И ждали.
Уже пробило пять утра, когда ответ наконец при-шел.
— Похоже, ему тоже не спится, — заметил Декер.
Сообщение было лаконичным:
«Кинешь меня, и ты покойник. И Декер тоже. Еще свяжусь».
— Люблю я людей, говорящих по делу, а не разводящих антимонии, — только и сказал Амос.
Назавтра пришло сообщение, гласившее:
«Таскалуса. Через две ночи от сегодняшней. Полночь. Только ты и Декер. Еще хоть кто на пять миль, и меня поминай как звали».
Дальше шел адрес.
Прикрыв глаза, Декер позволил рассудку перенестись в нужную точку.
— Это местонахождение офиса НАСПЦН, взорванного в шестьдесят восьмом.
— Думаешь, он встретит нас там?
— Думаю, он очень осторожный человек.
— Он сказал, только ты и я.
— И отнюдь не для красного словца.
— А как же Богарт и ФБР?
— Предпочту поверить Рою на слово. Если они приблизятся хоть на пушечный выстрел, он скроется, Мелвин. И дело закрыто.
— Мы ведь получили Оливер и Макклеллана. Разве этого не достаточно?
— Мне — нет. У нас хрен в конгрессе, манипулирующий грандиозной властью, и миллиардер, которые взорвали кучу людей, и детей в том числе. Такое я простить не могу.
— Ладно. Я тоже. Как будем действовать?
— Ускользнуть от Богарта будет нелегко, но можно. Вообще-то придется.
— Когда мы приедем, он может просто убить нас. Чувак, шизанутый на всю голову, Декер. Я видел. И ты видел.
— Будь у нас альтернатива, Мелвин, я бы за нее ухватился. Но ее нет.
— Ладно, снова спрошу: как будем действовать?
— Лететь или брать машину напрокат нельзя. Для этого нужна кредитная карта, а Богарт может запросто ее отследить.
— И что тогда?
— У меня хватит наличных на поездку автобусом. Готов прокатиться?
Поглядев на него, Марс только головой покачал:
— «Бакай» и «лонгхорн» в одном чертовом автобусе? Шиза полнейшая!
Чтобы добраться из Вашингтона в Таскалусу, потребовалось две пересадки и почти двадцать четыре часа. Они направили свой путь через «носок» Вирджинии в Теннесси, потом задели «макушку» Джорджии, прежде чем рассечь Алабаму по диагонали и пронестись через Бирмингем. Прибыть в Таскалусу они планировали в семь вечера.
Оба отключили свои телефоны, чтобы Богарт не сумел отследить их и этим способом.
Изрядную часть пути Декер и Марс то и дело засыпали и просыпались — двое крупных мужчин на слишком тесных для них сиденьях. Амос прихватил пакет с едой и бутылками воды.
Они беседовали, смотрели на проносящиеся за окнами пейзажи, потом опять беседовали. Автобусы были почти полны, так что разговаривать приходилось вполголоса.
Когда они наконец вырвались из третьего автобуса на улицы Таскалусы, оба потянулись во весь рост.
— Напомнило мне некоторые поездки, когда мы играли в футбол, — сказал Декер.
— Неужто такое крутое заведение, как Огайский гос, жмотилось на авиабилеты? — удивленно посмотрел на него Марс.
— Да нет, не жмотилось. Я о средней школе.
— А, верно… Эй, тебе бы в Техасе поиграть. Пилить приходилось столько же, а ты все в том же долбаном штате.
Оба огляделись, а потом Декер посмотрел на часы.
— Надо убить время. Как ты насчет того, чтобы найти, где бросить кости и поужинать?
— Было бы неплохо. Меня уже тошнит от батончиков мюсли и сухофруктов. Хочется стейка с картошкой.
— Скажи спасибо Джеймисон. Она пытается сделать из меня скелет.
Через пару кварталов нашелся отель, где принимали наличные, и они, побросав сумки, отправились искать ресторан.
На поиски ушло не больше пяти минут. Заняв столик, они сделали заказ.
— Ты когда-нибудь приезжал сюда играть с Алабамой? — Марс поглядел за окно.
— Раз. Нам надрали задницы.
— Здесь мы им проиграли, но дома побили.
Оба примолкли.
— Ты по нему скучаешь? — промолвил Марс.
— Что, по футболу?
— А ты как думаешь?
— Я не дотянул до твоей лиги, Мелвин.
— Эй, мужик, не говори так! Ты-то попал в НФЛ. Не то что я.
— Не будем вдаваться в детали. Тут смягчающие обстоятельства. Да и продержался-то только одну игру.
Принесли заказ, но, прежде чем взяться за еду, Марс поинтересовался:
— Каково оно было?
— Что было? — Декер развернул салфетку.
— Ступать по этому полю? Видя, сколько там, тысяч восемьдесят человек на трибунах? Играя с лучшими в мире?
Увидев совершенно серьезный взгляд Марса, Декер сразу смекнул, как важен для него этот вопрос.
— Это было невероятно, Мелвин. Когда я бежал через этот туннель и мои бутсы коснулись газона, сердце у меня так колотилось, что думал, меня хватит инфаркт еще до кикоффа. Такого кайфа я не испытывал ни разу ни до того, ни после. Словно они все болели за меня, хоть я и знал, что это не так. Это… это был один из лучших моментов в моей окаянной жизни.
Ухмыльнувшись, Марс заткнул салфетку за воротник и взял нож с вилкой.
— Ага, врубаюсь, мужик, правда врубаюсь. — И мечтательно добавил: — Наверное, это и вправду было что-то.
— Знаешь, ты был бы одним из лучших игроков всех времен.
— Кто его знает, — Марс тряхнул головой. — Я ведь был тейлбек, чел; одна травма, и все может быть кончено. И есть масса примеров, когда чуваки вроде меня, раздолбав всех в колледже в пух и прах, приходили и вдруг узнавали, что не могут тягаться с большими парнями из НФЛ. Или выбьешь колено — а это разница в долю секунды; нехватка взрыва скорости — и ты лишаешься того крохотного преимущества, которое решает, в какой просвет нырнуть, какой рывок сделать для паса. И тогда ты спекся, чел, ты труп, подайте свежий кусок мяса.
— Я бы поставил скорее на то, что ты был бы вроде Барри Сандерса или Эммитта Смита против спекшегося трупа.
— Спасибо, Декер, — хмыкнул Марс, — ценю твою уверенность.
— Я вовсе не лью елей. Я играл среди профи. У нас в команде не было ни единого раннингбека, заслуживающего носить за тобой бандаж.
Перестав резать свой стейк, Марс уже хотел было сказать в ответ что-нибудь въедливое, когда увидел, насколько Декер серьезен.
Взгляды их сцепились.
— Спасибо, это… много для меня значит, — пробормотал Марс.
Больше до конца трапезы они не обмолвились ни словом.
Покончив с едой, Амос заказал два бокала пива. Они чокнулись.
Отхлебнув, Декер поставил бокал. Он был на взводе, натянут, как струна, и нервно барабанил пальцами по столу. Хотел что-то сказать, но слова в голове как-то не складывались.
Заметив его беспокойство, Марс поинтересовался:
— Эй, мужик, ты в норме?
Декер сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и когда увидел встревоженный взгляд Марса, нужные слова наконец нашлись.
— Как бы там ни обернулось сегодня ночью, хочу, чтоб ты знал, что знакомство с тобой было настоящей честью для меня, Мелвин.
Похоже, Марс понял, как трудно далось Декеру это признание. И сказал, ухмыльнувшись:
— Черт, а я просто рад, что ты включил радио как раз вовремя.
За пивом он поинтересовался:
— Как ты себе это представляешь?
— Рой покажется, потому что мы играли по его правилам, и это только мы. Но не думаю, что все пойдет по линеечке, как в учебнике. Он будет подавать нам крученые, уж так этот тип устроен.
— Какие крученые?
— Будь я проклят, если знаю. Я играл в футбол, а не в бейсбол.
Они пешком направились по указанному Роем адресу и прибыли туда за минуту до полуночи. Улицы были пусты. Ночь выдалась зябкая, но небо было ясным. Декер велел Марсу включить свой телефон в ожидании получения следующего послания Роя.
— Замечательно, — оглянувшись, заметил он.
— Что? — Мелвин тоже оглянулся.
— На месте офиса НАСПЦН построили публичную библиотеку. Знаешь, люди, которые много читают, куда толерантнее, чем те, кто читать не любит.
— Прекрасно, давайте же выдадим всем на свете по библиотечному абонементу.
Ждать пришлось минут пять, прежде чем телефон Марса зажужжал. Пришло очередное сообщение от Роя:
«Идите строго на запад полмили. Черный «Форд» у обочины. Ключи под передним сиденьем. Указания на пассажирском сиденье. Я слежу за вами. Если кто-то последует, прощайте».
— Ну, начинается, — зловеще проронил Декер.
— Ты взял «пушку»?
Декер кивнул.
— Надеюсь, воспользоваться ей не придется, потому что это будет означать, что кто-то стреляет в нас.
Прошагав полмили строго на запад, они дошли до черного «Форда», припаркованного у обочины, и сели в него. Декер выудил ключи, пока Марс читал указания.
— Едем по этой дороге на запад, пока не выедем на Восемьдесят второе шоссе, потом сворачиваем на запад. Дальнейшие указания получим там.
Проведя какое-то время в пути, они выехали на шоссе 82, а потом съехали с него.
— Смахивает на то, что мы едем в глушь, — заметил Декер.
— Да мы и так уже в глуши, Декер! Оглядись, вокруг ничего, — возразил Марс, начавший нервничать. — Как, по-твоему, он устроит на нас засаду? Убьет нас?
— Если бы он хотел это сделать, возможностей у него было хоть отбавляй, Мелвин.
— Ага, пожалуй, ты прав.
— Ну, может, и нет. Ты сам сказал, этот чувак псих.
— Спасибо на добром слове.
Декер то и дело поглядывал в зеркало заднего вида.
— Он сказал, что следит за нами, но сзади я никого не вижу.
— Может, блефовал…
— Он не произвел на меня впечатления любителя блефовать.
Мелвин тоже оглянулся.
— Они могут ехать с погашенными фарами.
— Могут.
Марс велел ему сделать еще три поворота, и наконец они оказались у полуразвалившегося дома вдали от дороги и без единого соседа на добрую милю вокруг.
— Что ж, так уединенно и жутко, что дальше некуда, — заметил Мелвин, когда они остановились перед домом.
— Других машин не вижу, — сообщил Декер.
Но не прошло и секунды, как за углом дома вспыхнула и погасла пара автомобильных фар.
Декер и Марс выбрались из машины.
Дверца второго автомобиля распахнулась, и оттуда появился Рой Марс.
Когда он вышел под лунный свет, они увидели, что он одет в выцветший полукомбинезон, пальто, фланелевую рубашку и рабочие ботинки. В правой руке у него был большущий пистолет, нацеленный на них.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — ступив вперед, сказал Амос.
— А как же пистолет у тебя за поясом, Декер? Я и отсюда вижу, как он выпирает, несмотря на твое большое брюхо.
— Оно уже не такое большое, как раньше.
— Поздравляю. Вытаскивай за ствол.
Сделав, как велено, Декер протянул его Рою.
— Внутрь, — приказал тот.
И вошел следом за ними.
Тесная комната пахла гнилью и плесенью. Ступив мимо них, Рой повернул ручку походного фонаря, стоявшего на перевернутом упаковочном ящике. Комнату залил свет, отбросивший во все стороны резкие тени.
Сунув пистолет Декера в карман, Рой прислонился спиной к стене.
— Значит, бабу вы вернули.
— Откуда вы узнали о Дэвенпорт? — полюбопытствовал Декер.
— Я и не знал. Это просто умозаключение, основанное на сообщении, что шерифа Роджера Макклеллана ухайдокали на ферме его старикана под Кейном. Ни о какой мертвой женщине там не говорилось. Так, значит, вернули?
— Да.
— Мак — покойник. Значит, вы получили, что хотели. Так зачем звонить мне?
— Еще двое не охвачены, — ответил Декер. — Вот зачем.
— Нельзя же в жизни получать все, что хочется. Так не бывает. Спроси вон у Мелкого.
— Тогда зачем согласился с нами встретиться? — вмешался Марс.
— Наверное, любопытство замучило.
— Думаю, не только это, — заявил Декер. — Вы некогда были членом команды, может, даже неофициальным четвертым «мушкетером», но потом обратились против них.
— В толк не возьму, что ты такое городишь.
В ответ Амос достал страницу, вырванную из альбома выпускников Кейнской средней школы.
— Вы — четвертый слева, Аарон Каллахэн.
— Что?! — воскликнул Мелвин, впериваясь в страницу взглядом.
— Рой Марс — на самом деле Аарон Каллахэн. Конечно, вы изменились, Рой, но нетрудно разглядеть, что это вы и что вы ходили в Кейнскую среднюю вместе с «тремя мушкетерами».
— Недурно, Декер. Как ты догадался?
— В гардеробе вашей спальни в Техасе мы нашли две пары инициалов. АК и РБ. Я вырвал эти страницы фотографий класса с фамилиями на К и Б. Среди фамилий на Б не нашел никого похожего на вас. Но нашел на К. Значит, инициалы РБ должны принадлежать настоящему имени Люсинды.
— Роксана Барретт. — Рой поглядел на Марса. — Это настоящее имя твоей матери. Но Люсинда нравилось ей больше.
— А почему вы выбрали фамилию Марс? — поинтересовался Декер.
— Всегда любил красную планету, с самого детства, — ухмыльнулся Рой. — Думал, будет круто.
Декер кивнул.
— Вы были в одной футбольной команде с ними. Левый тэкл, значит, прикрывали слепой сектор Хьюи. Он был квотербеком.
— Парень был посредственным квочкой, выглядевшим хорошим благодаря нам. Макклеллан был бешеным псом-фулбеком и сэйфти со стороны обороны. Таким, что ногу тебе откусит в свалке. Истленд был вертким скэтбеком. Никогда не проходил через центр на пасах, а на беговых пробросках успевал уйти в аут до того, как его пригвоздят. Не любил получать тумаки. Настоящий ссыкун. Но был смазливый и сообразительный, из состоятельных, и было ясно, что далеко пойдет, так что стоило ему где объявиться, как девчонки роняли трусики. Ему да Турману. Но этому из-за его старика. Тот был большая шишка в Миссисипи. Всякий его знал.
— Хьюи-старший был ярым расистом, — сказал Декер. — Сегрегация ныне и вовеки, как сказал Джордж Уоллес.
— Эй, тогда в Миссисипи это был позитив. Может, и по сей день кое-где.
— Ты рос вместе с этими козлами? — спросил Марс.
— Ну, каждый должен где-то расти. Но в их круги я не входил. Не та родословная.
— И помогал им взорвать эти два места?
— Я же говорил тебе, Мелкий. Не вижу нужды повторяться.
— И у вас есть улики, способные их похоронить, — снова вступил Декер. — Потому-то вы и скрылись после терактов.
— Предпочел уйти.
— Почему?
— По своим причинам. Не ваше дело.
— Из-за детей? Детей, погибших в церкви?
— С чего тебе вздумалось, что мне есть дело до каких-то цветных детишек?
— Ты сказал, что им там быть не следовало, что это в план не входило, — напомнил Марс.
— И вы в конечном итоге женились на черной женщине, — добавил Декер.
Рой пожал плечами, но промолчал.
— Вы можете прижать этих говнюков к ногтю, Рой. Почти пятьдесят лет спустя. Справедливо?
— А мне не до лампочки? Я тут просто стараюсь выжить.
— Головорезы Истленда убили Макклеллана. А Хьюи уже предпринял шаги, чтобы сунуть палку в колеса расследованию ФБР.
— Ничуть не удивлен. Они всегда были мозговитые. Макклеллан был просто сторожевым псом. Потому-то и стал копом. Любопытно, сколько черепов старина Мак раскроил, щеголяя в мундире?
— Массу, — заверил Декер. — И готов пойти на пари, что по большей части черных.
— Но зачем бомбы? — спросил Марс. — Ты же сказал, они обещали далеко пойти. У Хьюи были папашины связи. Так зачем?
— Не в бровь, а в глаз, Мелкий. Хьюи-старший. Наверняка не знаю, но сильно подозреваю, что это он их науськал.
— Но зачем они согласились? Они не могли не знать, что это может им аукнуться.
— Они были юными хулиганами, считавшими себя неуязвимыми. В самом деле воспринимали себя этакими «тремя мушкетерами», сражающимися за свой образ жизни. Своей белой жизни. Надо было только их видеть. Всегда держались так благородно, будто занимаются богоугодными делами или каким говном вроде того. Дьявол, да они запросто могли жить в восемьсот шестидесятых.
— Значит, они дали славный бой, чтобы сохранить Юг таким, каким его замыслил Бог? — подытожил Марс.
— Что-то вроде того. Я же просто хотел срубить деньжат.
— Как благородно с твоей стороны, — с омерзением бросил Мелвин.
— Блин, думаешь, только одну эту церковь и офис НАСПЦН взорвали? Дьявол, да в пятидесятых и шестидесятых на Юге было как на Ближнем Востоке. Ты ни разу не видал старых кинохроник? Людей сбивают с ног пожарными брандспойтами. Собаки нападают на женщин. Здания взрывают. Побоища в закусочных. Трупы развешаны на деревьях. Пули свистят.
— Я рос в Техасе больше тридцати лет назад в семье родителей разных рас, так что нет, расизма я и в глаза не видел, — едко процедил Марс.
Рой с улыбкой склонил голову.
— Как бы то ни было, сынок всегда старался произвести впечатление на папашу. Турман собирался последовать по его стопам, стать игроком национального масштаба. Это не мои домыслы. В средней школе все об этом говорили. А Истленд всегда стремился в бизнес. Но еще и был одержим комплексом Бога — наверное, от таких деньжищ. Он и Хьюи — рыцари в сверкающих доспехах, отстаивающие свое лилейно-белое королевство. Вот вам будущий политик и будущий бизнесмен — парочка, сосватанная на небесах. А Мак подписался потому, что, ну, как вы, наверное, заметили, он не любит людей, отличающихся от него.
— А вы? — поинтересовался Декер. — Какие стимулы были у вас?
— Ты не слушаешь. Я уже сказал. Деньги! А тогда, должен сознаться, я был леммингом. Куда все, туда и я. У Хьюи была власть. У Истлендов — деньги. Мне довелось отведать капельку жизни куда лучше моей. Мои родители были практически издольщиками; единственный туалет, который я видел в детстве, — это в школе. Чуть не каждый день я шел в поле и набирал себе поесть. Поймите правильно, мои родители вкалывали будь здоров, но у них в карманах были лишь вши да тараканы.
— Так что вы присоединились?
— Да, черт возьми. Они мне платили. Обубенные деньжищи. Больше, чем я зарабатывал за жизнь чем бы там ни было. Я всегда умел мастерить и чинить всякие вещи. Двигатели, трансмиссии, бытовую технику.
— И бомбы, — добавил Декер.
— Трубчатые бомбочки я начал мастерить в средней школе. Потом увеличил масштабы. Они добывали мне материалы, а я делал бомбы с часовым механизмом.
— А Чарльз Монтгомери отвлекал внимание.
— Блин, местные копы знали, что произойдет, — но, угу, Чак разыграл роль пьяного водилы, чтобы у них был повод сбежать от церкви.
— И то же самое в Таскалусе, с офисом НАСПЦН? — спросил Декер. — Монтгомери проделал отвлекающий маневр, чтобы можно было установить бомбу?
— Меня там не было, но допускаю, что да. Позже Хьюи сказал мне, что копы следили за этим офисом из-за угроз.
— А Монтгомери кто привлек?
— Макклеллан и Истленд.
— Он играл с ними в футбол в Старушке Мисс, — кивнул Декер.
— Верно. Но вылетел из колледжа, попал под призыв, залетел во Вьетнам и вернулся с ворохом проблем. Ему нужны были деньги, а у них они были. Я закинул ту же удочку, когда хотел, чтобы Чак соврал насчет убийства нас, чтобы вытащить Мелкого из тюрьмы. Решил, что умирающему будет до лампочки. Да притом он хотел позаботиться о своем пацане. Во всяком случае, так мне сказала Реджина.
— Так что же случилось? — спросил Декер. — Зачем исчезать, менять имя, пускаться в бега?
Рой ответил не сразу:
— Я согласился встретиться с вами не для того, чтобы играть в двадцать вопросов.
— Разумеется, но согласились же. Поссорились?
— С чего ты взял?
— С того, что они хотели что-то получить от вас. То, что было в депозитном сейфе. Они знают, что вы живы, Рой. Они никогда не отступятся от поисков.
— Думаешь, меня это волнует?
— Не знаю. Может, просто отдадите нам улики, и мы с их помощью опустим их?
— И что, тогда вы дадите мне просто уйти в закат? — Он замотал головой.
— Это ведь ваш рычаг давления на них, да? — не унимался Декер. — Если они до вас доберутся, вы просто передадите это властям.
— Чертовски верно.
— А мама знала, что ты делал бомбу? — спросил Марс.
— Думаешь, она бы вышла за меня, кабы знала, что я натворил? — Рой снова поглядел на Декера. — После выхода репортажа И-эс-пи-эн в эфир я получил письмо.
— Вам угрожали?
— Они угрожали всем. И тут я узнал, что Люсинда умирает. Ей оставалось от силы два-три месяца. Я попал в настоящий переплет.
— Но ведь вы не предъявили улики против них столько лет спустя, Рой, — гнул свою линию Декер. — Почему же, увидев вас по телевизору, они взялись за вас с таким усердием? Ведь это могло заставить вас выдать их секреты.
— Это все затея Макклеллана. Это он рассылал угрозы, я не сомневаюсь. Хьюи и Истленд попытались бы спустить на тормозах, ничего не предпринимать. Но Роджер не того склада. Я знаю, что сукин сын все эти годы раздумывал о том, что я сделал. Он воспринял это как предательство. И не любит, когда над его головой что-нибудь заносят. Он-то и ринулся за мной, и двоих других приволок, в этом я уверен.
— После знакомства с ним вполне допускаю, что так оно и было, — кивнул Декер. — Но как вы оплатили барахло, которое накупила Реджина Монтгомери? Вам не по карману была даже медицинская помощь для Люсинды.
— Парочка взломанных сейфов, троечка мошенничеств, чуток краж, вооруженное ограбление. Отняло какое-то время, но я собрал довольно наличных. А потом безмозглой сучке вздумалось пробежаться по магазинам. Я ей талдычил, чтобы обождала, пока переедет, но ей, видите ли, не терпелось. Дура. Так что я решил эту проблемку.
— А мужик, занявший ваше место, когда вы исчезли, — Дэн Рирдон?
— Его жалеть нечего. Знаете, кем был этот Рирдон? Педофилом и убийцей. Никто не потрудился поискать, но в его старом доме закопано, наверное, с полдюжины детишек.
— И вы никогда никому не сказали? — спросил Декер.
— Нет, просто снес ему башку вместо того. Сэкономил всем уйму времени и денег.
— Но теперь они знают, что вы живы, Рой. И они придут за вами и Мелвином.
— Ну, меня сыскать куда как трудней, чем Мелкого.
— И вас это устроит?
— Меня устроит масса всякого такого, что тебе не по нутру.
— Даже если б Люсинда была против?
В ответ Рой поднял телефон.
— Это ведь ты писал, правда? Первое сообщение для меня. Потому что от Мелкого я такого красноречия не ждал.
Экран гласил: «Разве этого Люсинда хотела бы от тебя на самом деле, Рой? Это ее сын, единственное живое существо, оставшееся от твоей жены. Каких поступков ждала бы от тебя Люсинда?»
— Справедливый вопрос, — заявил Декер.
— Я и не говорил, что нет.
— Так каких же поступков она хотела бы от вас? Не только ради Мелвина. Но ради других убитых. Ради девочек, которым никогда не суждено повзрослеть и завести собственных детей.
— Не пытайся дергать за струны моей души. У меня их не осталось.
— А я в это не верю. Потому что вы освободили Мелвина из тюрьмы. Вы спасли ему жизнь.
— А ты тут просишь еще большего.
— Потому что работа еще не закончена.
— Может, твоя, но не моя.
— Мы можем перебрасываться словами всю ночь. Это никуда нас не приведет.
Двое мужчин воззрились друг на друга.
— Было бы любопытно поглядеть, что тобою движет, Декер, — процедил Рой.
— Мы можем быть более похожими, чем вам кажется.
— О, я думаю, мы очень похожи. — Рой потупился. — Что, если я дам тебе нужное? Неужто ты просто дашь мне уйти?
— Если у нас будут улики, чтобы упечь Истленда и Хьюи, я, вообще-то, не стану тратить время, разыскивая вас.
— Но ФБР может.
— Оно может. Но вы же сказали, что найти вас трудно.
Рой поразмыслил об этом и уже хотел было что-то сказать, когда вдруг оцепенел, устремив взгляд мимо них. Черты его окаменели.
— Вы меня кинули. Привели ФБР.
Декер оглянулся, а потом снова повернулся к Рою:
— Нет, мы этого не делали. А это значит, что там другая сторона.
Рой тут же выключил фонарь, погрузив их во тьму.
— Верните мне пистолет, — попросил Декер.
— Откуда мне знать, что это не ФБР и вы не пытаетесь просто обмануть меня? — возразил Рой.
Разбившая окно пуля заставила их распластаться на полу.
— Хотя бы потому, что ФБР обычно представляется и не склонно открывать огонь по зданию, в котором находятся люди.
В следующий момент голос, усиленный электроникой, объявил:
— Мы знаем, что ты там, Каллахэн! Просто выйди и прихвати барахлишко с собой!
— Жопа, — проворчал Рой, доставая пистолет Декера и передавая его владельцу.
— Здесь есть второй выход? — спросил Амос.
— Задняя дверь, но я уверен, за ней они тоже приглядывают.
Будто в подтверждение его слов, позади дома грохнул выстрел.
— Ладно, выхода нет, — признал Декер.
— Они загнали нас в угол. Теперь им остается просто ждать, пока мы выйдем.
Амос выудил свой телефон.
— Без толку, — тряхнул головой Рой, увидев это. — Этот район из тех, что не входят в зону покрытия. Никто тут не живет. Потому-то я и выбрал его для встречи.
— Значит, мы в жопе, — подытожил Марс.
— Ты в жопе с тех самых пор, как И-эс-пи-эн дал сюжет в эфир, Мелкий.
— Значит, это я виноват?
— Малость поздновато выяснять, кто виноват, — встрял Декер. Он подполз к окну и осторожно выглянул. — Ничего не вижу. Но, судя по звуку, это были винтовочные боеприпасы большой мощности. Вроде тех, какими убили Макклеллана. — Он поспешил обратно к остальным. — Они в самом деле думают, что вы носите эту штуку с собой?
— Нет, но хотят, чтобы я их к ней отвел.
— Где она?
— Не скажу. Теперь мне нужен рычаг.
— Они убьют нас, Рой, — настаивал Декер.
— Они проследили за вами досюда. Как же еще?
— Никто за нами не следил.
— У Истленда разведывательная фирма, дебил.
Ты не думал, что у него есть средства для слежки за людьми?
— Может, он прав, — Декер повернулся к Марсу.
— Я прав. Не надо было мне соглашаться встречаться с вами, парочка идиотов.
— Мы тоже не жаждали встречи с тобой, — парировал Марс. — Ведь это как раз ты и заварил эту кашу.
— Я уже спрашивал вас, но ответа не получил, — гнул свое Декер. — Вы скрылись, прихватив с собой инкриминирующие улики, Рой. Почему?
— Думаешь, сейчас время это обсуждать?
— Не думаю, что нам выпадет другой случай.
Рой поглядел на окно, за которым тот же голос объявил:
— У вас одна минута, и мы открываем огонь. Зажигательными.
— Жопа, — буркнул Рой и поглядел на Декера: — Ладно, ты прав. Убийство детей в планы не входило, но «трем мушкетерам» было по барабану. После этого я захотел отвалить. Но они бы меня не отпустили. Они ясно дали это понять.
— И что вы сделали?
— Украл компромат у Хьюи-старшего из сейфа. Старик гордился их поступком, но был не настолько глуп, чтобы позволить этому выплыть на свет. Однако я парень любознательный. Это я снимал их признания и видел, как Хьюи-старший открывает свой сейф несколько раз; так и узнал комбинацию. Прикинул, что там-то он и держит это дерьмо. А когда забрал его, оставил им записку, сообщавшую, чем я запасся, а потом свалил к чертовой бабушке и уехал из страны.
— И влюбился в черную женщину, — угрюмо проворчал Марс. — Какая ирония!
Роя вдруг охватило раскаяние:
— В том-то и штука с любовью, что просто… то бишь это не в твоей власти. Я любил твою маму, а она любила меня. С первой же минуты, как увидали друг друга.
— Но не меня, — проронил Марс. — Меня ты никогда не любил.
— Я гордился тобой, Мелкий, за то, что ты откалывал на футбольном поле. Но не любил я тебя вовсе не за то, что ты черный.
— А за что же тогда?
— Всякий раз, когда глядел на тебя, я видел сукиного сына, который причинял боль единственному человеку, которого я любил по-настоящему. Твоей вины в том нет. Понимаю, звучит это херово, но так уж я чувствовал. — Он помолчал. — Дьявол, отчего бы и не сказать тебе? Все-все. Твой отец? Я тебе соврал. Я не убивал его за то, что он сделал с твоей матерью.
— Что?! — воскликнул Марс.
— Не потому, что не пытался. Но он слишком богат и слишком хорошо защищен. Его головорезы едва не прикончили меня. — Он указал на шрам. — Это они меня наградили — наряду с другими неизлечимыми увечьями. Этот звездюк до сих пор в Колумбии, живет себе припеваючи… У меня аж кровь кипит всякий раз, как подумаю об этом.
— Зачем ты мне об этом говоришь? — спросил Марс.
И тут Рой впервые смутился.
— Потому что это реальная причина, почему я подставил тебя за убийство, Мелкий. Не ради твоей защиты. И твоя мама не знала, что я это сделаю. Она думала, я исчезну. Знай она о моих планах подставить тебя, ни за что бы мне не позволила. Дьявол, да она бы меня прикончила.
— Почему? — спросил Марс.
— Тебе правда нужен ответ на этот вопрос?
— Ага, нужен.
— Потому что, как бы ты ни был зачат, она любила тебя больше всего на свете. — Он помолчал и с убитым видом добавил: — Даже больше, чем меня.
Марс смотрел на Роя в упор, пока тот не потупился.
— Подставить тебя для меня было единственным способом отплатить этому говнюку за содеянное, — продолжал он. — Хотя, наверное, ему на тебя насрать, но все-таки в тебе есть его частичка. И только до этой частички я и мог добраться. Так что я подставил тебя, чтобы поквитаться с ним.
Потянулась долгая секунда молчания.
— Это полный абзац, Рой, — заметил Амос, пока Марс просто смотрел на человека, которого считал своим отцом. — Ты наказал не того.
— Я же говорил тебе, Декер, жизнь несовершенна, и я тоже, — пожал плечами Рой. — Что я сделал, то сделал и не обязан отчитываться перед тобой или кем-то еще.
— Каллахэн! — раскатился голос, усиленный электроникой. — Твое время истекает!
— Так что будем делать с теми типами? — поглядел Декер на дверь.
— Может, я найду выход. Если дам то, что им нужно.
— И они просто отпустят нас?
— Меня-то, может, и отпустят, а вы двое сами по себе.
— Сукин сын! — рыкнул Марс, бросаясь на Роя, но тот нацелил на него пистолет:
— Не заставляй меня стрелять, Мелкий.
— Я вас застрелю, — предупредил Декер.
— Нет, — отмахнулся Рой. — Это я выстрелил бы человеку в спину. Но ты вряд ли. А теперь прошу прощения, мне пора.
В темноте по пути к двери он наткнулся на Амоса и ухватился за него, чтобы восстановить равновесие.
— Ты теряешь вес, Декер. Да что толку?
Отпустив его, он крикнул в окно:
— Я выхожу! Если хотите знать, где цацки, можем договориться. Но если пристрелите меня, они уж попадут туда, куда вам не хочется.
— А как с остальными, которые там с тобой? — вопросил голос.
— Не моя проблема! — гаркнул Рой, даже не поглядев на них.
— Ублюдок! — взревел Марс, но Декер удержал его:
— Отпусти его, Мелвин.
— Зачем? Чтобы он жил, а мы погибли?
— Не будь таким ссыкуном, Мелкий, — осклабился Рой. — Может, еще выкрутишься. Если нет, встретимся на том свете.
— Нет, не встретимся, — отрезал Марс. — Я буду с мамой. А ты сам знаешь, где окажешься.
— Выхожу! — И Рой вышел из двери, подняв пистолет над головой.
Выглянув в окно, Декер увидел, как три человека бросились вперед. Все трое были вооружены винтовками и облачены в камуфляж и бронежилеты. Они окружили Роя.
— Где оно? — спросил один.
Рой оглянулся на домик:
— Эй, Мелкий, передай маме, что я сказал… — Голос его вдруг надломился, и глаза наполнились слезами. — Скажи ей, что я люблю ее, Мелвин. И всегда буду любить, несмотря ни на что.
— Вот дерьмо! — воскликнул Декер, затем хватанул Марса и отшвырнул назад. Проскользив по полу, тот бухнулся о заднюю стену здания. Бросившись следом, Амос накрыл его своим крупным телом.
На улице Рой распахнул пальто. Пакеты семтекса у него на талии были снабжены спусковым устройством.
Окружавшие его люди бросились врассыпную.
Но слишком поздно.
Рой Марс нажал на спуск.
Все четверо просто исчезли.
Декер сидел напротив Марса, глядя на него.
Они находились в номере отеля в Таскалусе.
Богарт стоя созерцал обоих, и вид у него был отнюдь не радостный.
Когда Рой Марс подорвал пояс смертника, дом, где они находились, частично обрушился. И Амос, и Мелвин выбрались из-под обломков без серьезных увечий, но прошлись буквально по краю.
На пикапе, оставленном одним из людей с винтовками, они доехали до того места, откуда удалось позвонить. Сначала прибыла полиция, потом прилетел Богарт с командой агентов. Декера и Марса доставили в местную больницу, где они провели ночь, а потом отдали Богарту с рук на руки.
Джеймисон, прилетевшая вместе с Богартом, стояла рядом с ним и выглядела ничуть не радостнее, чем агент ФБР.
— А меня посвятить вам в голову не пришло? — спросил он у Декера.
— Вас официально отстранили от дела, Росс, — тот развел руками. — Я не хотел навлечь на вас беду, а Рой велел прийти в одиночку.
— Его вы, значит, послушали, а меня нет!
— Другого пути я не видел, — ответил Амос.
— А как же я? — вскинулась Джеймисон, встав руки в боки и насупившись.
— Извини, Алекс, — только и нашел что сказать Декер.
— Итак, Рой мертв, — проговорил Богарт, — остальных парней разнесло в клочья, а на месте преступления мы не нашли ничего указывающего на их связь с Истлендом или Хьюи.
— До сих пор не верится, что он просто… взорвал себя, — Марс помотал головой.
— Он спас нас, Мелвин. Ну, на самом деле он спас тебя. Не думаю, чтобы его волновало, буду я жить или нет.
— Но почему? После всего дерьма, которое он на меня вывалил? Из-за моей мамы?
— Не думаю. По-моему, из-за тебя.
— Этот мужик не любил меня. Ненавидел меня до печенок. Подставил меня за убийство. Как по мне, так он просто избрал простой выход.
— Я бы не сказала, что взорвать себя — простой выход, — возразила Джеймисон.
— А почему он вообще явился с бомбой? — спросил Марс.
— Он был из тех, кто перестраховывается на любой случай, — пояснил Декер. — Он знал, что в распоряжении Истленда грандиозные ресурсы. Мог догадываться, что за нами все равно проследят.
— Что ж, каковы бы ни были причины, мы остались ни с чем, — подвел черту Богарт. — Рой был нашей последней надеждой. А теперь его нет. Так что Истленд и Хьюи могут вздохнуть спокойно.
— Еще нет, — заявил Декер.
Все уставились на него.
Амос выудил что-то из кармана куртки. Во время взрыва его ударила по руке отлетевшая стойка каркаса дома, и рука еще болела. Он поднял предмет на обозрение.
— Ваш бумажник? — спросил Богарт.
— Бумажник Роя.
— Как ты его добыл, черт возьми? — удивился Марс.
— Это не я. Это он «ненароком» сунул его в мой карман, прежде чем выйти и подорвать себя.
— Зачем он это сделал? — спросил Богарт.
Открыв бумажник, Декер извлек единственный находившийся там предмет.
— Что это? — не поняла Джеймисон. — Кредитная карта?
— Нет, библиотечный абонемент.
— Библиотечный абонемент? — Богарт поглядел на Марса: — Он был заядлый книгочей?
— Ни разу в жизни не видел книги у него в руках.
— Кроме той, которую он читал тебе на сон грядущий, — уточнил Декер.
— Это верно. И как ты все пом… — Марс оборвал себя на полуслове.
— Но почему библиотечный абонемент? — спросила Джеймисон.
— Полагаю, он оставил нам послание. — Декер встал. — Не пройти ли нам?
Поездка в прокатной машине Богарта от отеля до библиотеки, стоявшей на месте бывшего офиса НАСПЦН, заняла всего десять минут. Остановившись перед библиотекой, спецагент припарковался у бордюра, и Декер повел всех внутрь.
За стойкой регистрации сидела женщина среднего возраста, рядом с которой высилась стопка книг.
— Для меня отложена книга, — сказал Декер, протягивая ей абонемент.
Взяв карточку, женщина проверила ее по стоявшему перед ней компьютеру.
— Как я понимаю, это не для вас? — спросила она, когда высветился нужный экран.
— Нет, для племянника. Он только учится читать.
— Чтение с детства — страсть на всю жизнь, — улыбнулась она. — Сейчас вернусь.
Женщина встала и скрылась за стопками книг.
— Амос, ты не собираешься нам объяснить, что происходит? — не утерпела Джеймисон.
— Какую книгу он отложил? — спросил Марс.
— «Три поросенка», — сообщила вернувшаяся библиотекарша. — Я смотрю, вы ее уже брали, — сказала она Декеру.
— Верно. Племяннику она очень понравилась.
— Что ж, это классика. Я читала ее своим внукам и до сих пор пугаюсь, когда в повествовании появляется злой и страшный серый волк. А иллюстрации просто изумительные. — С этими словами она вручила Декеру и книгу, и карточку абонемента.
— Спасибо.
Они направились обратно к машине.
— Что означает вся эта чертовщина? — спросил Богарт.
— Это книга, которую ба… в смысле, Рой, в смысле, Каллахэн, мне читал, — пояснил Марс.
— Ему очень нравился персонаж злого и страшного серого волка, — добавил Декер. — По-моему, за то, что себя он видел практически в той же роли.
— Погоди секундочку, — оживилась Джеймисон. — Значит, три поросенка?
— Это три мушкетера, конечно, — подтвердил Декер. — Вот только Рой видел в них свиней, а не героев. И он был злым и страшным серым волком, который хотел их съесть.
— Но волк проиграл, — заметил Богарт.
— В сказке. Давайте поглядим, чем это обернется в реальной жизни.
Сев на заднее сиденье, он принялся вертеть книгу в руках так и эдак. Перелистал, осмотрев все страницы до единой, но ничего не нашел.
— Декер, погляди на верх корешка, — посоветовала Джеймисон. — Он немного оттопыривается.
Амос проверил это, попытался сунуть палец внутрь корешка, но палец просто не пролез.
— У кого-нибудь есть свет? — спросил он.
Богарт протянул ему лежавший в кармане фонарик-авторучку. Декер посветил внутрь корешка.
— Там что-то есть.
— Просто оторвите корешок, — предложил Богарт.
— Не люблю я портить книги, — возразил Амос.
— Боже мой! — вздохнул Богарт. — Подождите минуточку. — Он сходил к багажнику автомобиля и пришел со своим чемоданом. — Я еще даже не заселился в отель, — пояснил спецагент, доставая чехол для одежды, а затем проволочные плечики, на которых висел костюм, и через окно протянул их Декеру: — Вот. Попробуйте вот этим.
Амос чуть согнул крюк плечиков, чтобы тот пролез в щель, и начал орудовать им внутри корешка.
— Он определенно во что-то упирается. — Провозившись так несколько минут, Декер наконец сообщил: — Кажется, пошло. — И медленно вытягивал плечики, пока все не увидели колечко ключа.
Самые миниатюрные пальцы были у Джеймисон, так что она сунула их в щель и вытянула ключ наружу. К нему было прицеплено что-то липкое.
— Наверное, Рой нацепил эту липучку на ключ и сунул его в корешок, — предположил Декер. — Иначе он мог бы выпасть.
— От чего этот ключ? — заинтересовался Богарт.
Джеймисон подняла его.
— Если пускаться в догадки, — сказал Амос, — я бы сказал, что от депозитного сейфа.
— Хорошо, и в каком банке? В Таскалусе их несколько. Если вообще в Таскалусе.
— Ну, при прочих равных, — поглядела Джеймисон из окна, — почему бы не наведаться в ближайший к библиотеке?
Богарт поглядел на нее, раскрыв рот, а потом сказал:
— Что ж, звучит логично.
Они заявились в банк, где жетон и удостоверение ФБР Богарта заставили колесики завертеться во всю прыть. Ключ действительно был выдан этим банком.
Когда же банковский менеджер заикнулся о необходимости ордера, Богарт ответил:
— Я могу его получить, но это дало бы убийцам шанс улизнуть от ответа.
— Но у держателя ячейки есть законные права, — не уступал менеджер.
Декер показал зернистое фото Роя Марса.
— Это не он?
Менеджер пригляделся к фотографии.
— Ага, по-моему, он.
— Ну, тогда он не будет против. Он мертв.
Приведя их в хранилище, банковский менеджер вставил в замочные скважины ключ, принесенный ими, и дубликат, имеющийся у банка. Ящичек извлекли, и менеджер удалился, предоставив им возможность изучить содержимое.
— Ты к этому готов? — Амос поглядел на Мелвина.
— Я готов к этому уже давно, Декер.
Он открыл ящичек, и все уставились внутрь.
Амос медленным движением поднял один из предметов. Фотографию.
Богарт выхватил письмо и принялся читать его.
Марс достал карту и бумажные листки с записями.
Джеймисон взяла DVD.
— Таких в шестидесятые не было. Должно быть, Рой — я имею в виду Каллахэн — нарезал что-то на нем.
Чтобы пройтись по всему, что там находилось, включая и просмотр DVD на ноутбуке, потребовалось около часа. Судя по всему, первоначально материал был отснят на пленку, а потом перенесен на DVD.
Когда они закончили, Декер оглядел остальных.
Они ошеломленно смотрели на него.
Злой и страшный серый волк наконец добрался до поросят.
Амос поднял глаза к потолку:
— Спасибо тебе, Аарон Каллахэн, где бы ты ни был.
— Улики, имевшиеся у Каллахэна, были столь сокрушительными, что оба — и Истленд, и Хьюи — пошли на сделку о признании вины, лишь бы избежать смертного приговора, — поведал Богарт.
Они все сидели в том же конференц-зале в Куантико, где увидели дело Мелвина Марса впервые. Присутствовали все, включая и Дэвенпорт с Миллиганом. Марс тоже присутствовал.
— Очевидно, «три мушкетера» хотели тщательно задокументировать все, что делают, — сказал Миллиган. — Фотографировались с бомбами в руках. Писали друг другу письма от руки о своих планах, а после свершения подробно излагали, как сделали это. Даже сняли фильм, в котором похвалялись своими подвигами. Они искренне этим гордились. Карты офиса НАСПЦН и церкви. Списки жертв с галочками против имен. И так далее и тому подобное. Невероятно.
— И все в нарядах Ку-клус-клана, — добавил Богарт. — Есть даже фото их с Хьюи-старшим с удавками и расистскими лозунгами в руках. Куда уж глупее.
— Они считали себя неприкасаемыми, — заметил Декер. — Отец Хьюи являлся в Миссисипи фигурой. Родители Истленда были богаты, а Макклеллан — злобным псом, которого все боялись. И они верили, что творят богоугодное дело.
— Скорее, дьявольские козни, — перебила Джеймисон.
— Но он — покойник, а двое других отправятся в тюрьму. Те еще неприкасаемые, — подхватил Богарт.
Марс улыбнулся.
— Что? — поглядел на него Декер.
— Просто представил, как эти два козла в оранжевых комбинезонах моют полы и до конца жизни ютятся в клетушках восемь на десять. Очень мило.
— Кстати, а как там Мэри Оливер? — спохватилась Джеймисон.
— Пошла на сделку, — доложил Богарт. — Но все равно будет отбывать солидный срок.
— Хорошо, — одобрила Дэвенпорт. — Когда она постучала в мою дверь, я впустила ее без задней мысли. Не успела опомниться, как какой-то тип хватает меня и сует что-то мне в нос. И все перед глазами потемнело. Думала, больше мне не жить.
— Если б мы вас не нашли, так и было бы, — подтвердил Богарт. — И благодарить за это можете Декера.
Дэвенпорт тепло улыбнулась, но Амос этого будто и не заметил.
— А что будет с Мелвином? — поинтересовалась Джеймисон.
Богарт выпрямился в кресле:
— Мелвин, в тюрьму вы не вернетесь. После того как все это попало в новости и ваша роль в установлении истины была явно отмечена, Техас более не заинтересован возвращать вас в тюрьму.
— А как же его иск о возмещении ущерба? — полюбопытствовал Декер.
— Рад, что вы подняли этот вопрос, — отозвался Богарт. — Мы привлекли к этому делу юристов Департамента юстиции. Судя по всему, поскольку вы теперь герой, Мелвин, Техасу не с руки отказывать в справедливой компенсации за случившееся с вами. Сиречь за неправомерное тюремное заключение и сговор с целью убийства, в который были вовлечены некоторые из надзирателей. Так что представители штата сделали предложение, и я обещал донести его до вас. Имейте в виду, что юристы Департамента юстиции порекомендовали штату ошибиться в сторону излишней щедрости, учитывая, сколько вы могли бы заработать игрой в НФЛ.
Богарт извлек из кармана сложенный листок бумаги и через стол пододвинул его Марсу. Несколько долгих секунд тот просто смотрел на листок.
— Ты вполне можешь развернуть его, Мелвин, — заметил Декер.
— Умираю от любопытства, — подхватила Джеймисон.
Марс медленно развернул листок и уставился на написанное там число, беззвучно подсчитывая нули.
— Ни фига себе! — произнес Декер, заглянув ему через плечо.
Джеймисон вскочила на ноги и едва не рухнула на пол.
— Матерь Божья!
— Я ни за что не заработал бы столько, играя в НФЛ все двадцать лет, — Марс поглядел на Богарта.
— Должен признаться, что свою лепту внесло федеральное правительство. И вся сумма свободна от налогообложения. Жест доброй воли со стороны Дядюшки Сэма. Так что вам достанется все.
— Ну и каково оно, быть богатым до омерзения, Мелкий? — хлопнул его по спине Декер.
Марс ухмыльнулся, а потом расхохотался. И не мог перестать. Остальные присоединились к нему, а люди, проходившие по коридору по серьезным делам, останавливались и таращились на дверь зала, гадая, что там может быть настолько смешного.
Неделю спустя Декер подвез Марса до аэропорта в Вашингтоне. Тот был одет во все новое и вез два чемодана, набитых дополнительными нарядами — сплошь с иголочки и подогнанные по его впечатляющей фигуре.
— Я правда не могу поверить, что это происходит со мной, Декер.
— А ты поверь, потому что, когда откроешь глаза завтра утром, все будет на своих местах.
— Хотелось бы мне, чтоб ты взял немного денег. Черт, ты их заслужил! Если б не ты, я до сих пор торчал бы в тюрьме.
— Мелвин, терпеть не могу распоряжаться деньгами. Наверное, я все потеряю за несколько дней.
— Тогда я отложу для тебя долю на счету. Я их инвестирую. Сидя в тюрьме, я следил за рынками. У меня ведь диплом по бизнесу. Я поступлю с тобой по справедливости.
— Поступай как знаешь. Искренне благодарю.
Несколько минут они ехали молча. Декер сосредоточенно прокладывал путь по запруженной дороге. Был час пик.
— Значит, решил ненадолго нагрянуть в Техас, а потом что?
— Я знаю, что старый дом сгорел почти дотла, но хотел поглядеть на него еще разок напоследок. — Мелвин помолчал. — А после этого подумываю направиться в Алабаму.
— В Алабаму? В смысле, в Таскалусу?
— Нет. Туда, где жили Монтгомери.
— Ладно. — Декер поглядел на него с любопытством. — И с какой целью?
— Я тут сделал ряд звонков. Оказывается, «Ревущим кугуарам» нужен тренер раннингбеков.
— Команде Томми Монтгомери?
Марс кивнул.
— Он лишился обоих родителей. Каллахэн убил его мать. Я, типа, чувствую себя виноватым.
— Но ты же не виноват.
— Но все равно хочу это сделать. И у меня есть деньги, чтобы помочь Томми. Организую для него траст. Не за что ему страдать.
— Совершенно не за что. Это очень славно с твоей стороны, Мелвин.
— Думаешь, из меня получится хороший тренер?
Декер смотрел на него несколько мгновений, прежде чем отвести взгляд. Он понимал, что Марс просто нуждается в словах ободрения, и всё. «Старый» Декер произнес бы их без проблем — слова нашлись бы легко. «Новому» Декеру для этого приходилось потрудиться. Хотя память его стала идеальной, изрядная часть остального мозга — участки, отвечающие за социальные стимулы, эмоции и все едва уловимые сигналы, которые большинство людей считает само собой разумеющимися, — далеки от идеала. Но когда он поглядел на Марса, могучая память взяла свое. Это же Мелвин Марс, блистательный раннингбек «Лонгхорнс», оттоптавшийся на Декере из «Бакайз» по пути к очередному великолепному тачдауну. Эта футбольная взаимосвязь заставила перепутанные слова в его голове выстроиться по линеечке в ясную цепь рассуждений.
— Так, поглядим, — сказал он. — Один из величайших студенческих раннингбеков всех времен. Претендент на Хайсмана. Парень, который прошел бы в зал славы НФЛ с первого захода. В толк не возьму, какого черта футбольная команда средней школы нашла в тебе?
Марс смущенно хмыкнул.
— Я знаю, что умею управляться с мячом, Декер. Не знаю только, смогу ли научить этому других.
— Думаю, Томми будет в хороших руках.
Они добрались до аэропорта, и Декер помог Марсу с багажом. Они остановились лицом к лицу перед терминалом.
— Ну что ж, прощай, пожалуй. Вернее, до свидания.
— Пока, — ответил Декер. — Но не пропадай из виду.
— Приезжай в Алабаму поглядеть на игру «Ревущих кугуаров». Привози и Джеймисон с Богартом.
— По рукам!
Мгновение они неловко смотрели друг на друга, пока Марс не облапил Декера медвежьими объятьями, и тот неуверенно ответил ему тем же.
— Даже не представляю, смогу ли достойно отблагодарить тебя, мужик, — проговорил Мелвин. — Лучшего друга у меня за всю жизнь не было.
— Ничего себе признание «лонгхорна» «бакаю»!
— Ты знаешь, о чем я.
На сей раз Декеру колебаться не пришлось. Удерживая в голове это воспоминание об их игре друг против друга, он сказал:
— Я знаю, о чем ты, Мелвин. И разделяю твои чувства.
— Кто его знает, может, будем стыковаться время от времени. Мне эта байда с расследованиями начинает нравиться.
— Ты и в самом деле в них хорош.
— Береги себя. — Марс заставил себя улыбнуться. — И не превратись в скелет!
— Не лишайся сна по поводу такой возможности.
Они снова обнялись, а потом Мелвин подхватил чемоданы и зашагал к зданию терминала.
Декер смотрел ему вслед, пока великан не скрылся из виду.
Потом сел обратно за руль, но с места не тронулся.
Включил радио. Оно оказалось настроено на волну Национального общественного радио.
Амос вспомнил о прошлом кануне Нового года, когда сделал то же самое. Когда услышал репортаж, изменивший и его собственную жизнь, и многие другие. Но главное — жизнь Мелвина Марса.
Он снова поглядел в сторону терминала и вызвал образ Мелвина, говорившего, что он, Декер, стал лучшим другом в его жизни.
И внезапно Амос почувствовал себя так же, как тогда, когда вышел на поле в день открытия. Когда восемьдесят тысяч человек болели за него, Амоса Декера, или так ему казалось.
Кроме дня, когда он женился, и дня рождения дочери, это были высочайшие чувства, испытанные им за всю жизнь.
И теперь этот изумительный момент эпохи НФЛ отодвинулся на четвертое место.
Сразу за тем, как Мелвин Марс стал его новым лучшим другом.
Жуткая травма головы, полученная на футбольном поле, не только оборвала спортивную карьеру Амоса Декера. Теперь он — обладатель абсолютной памяти и способен запоминать буквально все, что когда-либо видел или слышал. Что ж, внезапно обретенная суперспособность пришлась как нельзя кстати для его новой работы — службы в полиции, а затем в ФБР.
Обычно команде, в которой работал Амос, поручали старые запутанные дела. Но внезапно на их головы свалился самый что ни на есть «свежак». А все потому, что Декер, идя утром на службу, стал свидетелем сразу двух смертей. Какой-то мужчина, находясь прямо у входа в здание Главного управления ФБР, застрелил идущую мимо женщину, а затем пустил пулю себе в голову…
Обычно это одно из самых безопасных мест на земле.
Но только не сегодня.
В здании имени Дж. Эдгара Гувера находится Центральное управление ФБР. Здание открылось в 1975 году и за прошедшее время сильно состарилось: протянувшаяся на целый квартал облупившаяся железобетонная коробка с похожими на пчелиные соты окнами, и неработающими туалетами, и пожарной сигнализацией. Сверху вдоль стен даже была натянута защитная сетка, предназначенная ловить обломки осыпающейся штукатурки, до того как они упадут на улицу и кого-нибудь убьют.
В Бюро уже давно подумывали о том, чтобы построить новый комплекс, способный вместить одиннадцать тысяч сотрудников, однако до сих пор даже не было выбрано место под строительство. Так что до открытия новой штаб-квартиры было примерно два миллиарда долларов и семь лет.
Поэтому пока что ФБР оставалось здесь.
По обсаженной деревьями дорожке уверенным шагом шел высокий мужчина. Это был Уолтер Дабни. Он доехал на такси до кафе на противоположной стороне улицы, там заказал поесть, а теперь преодолевал пешком оставшуюся часть пути. Лет шестидесяти с небольшим; редеющие темные волосы с проседью расчесаны на косой пробор. Похоже, волосы были только что подстрижены, лишь спереди выбивался непокорный чуб. Дорогой костюм безупречно сидел на дородной фигуре благодаря работе умелого портного. На груди у Дабни болтался на ленте пестрый прямоугольный конверт. В этом конверте были пропуска, открывающие ему дорогу в святая святых здания имени Гувера, к тому же он имел право взять с собой сопровождающего. Его зеленые глаза смотрели настороженно. Он шел решительным шагом, выписывая портфелем, словно маятником, дуги в воздухе.
Навстречу Дабни шла женщина. Анна Беркшир приехала сюда на метро. Ей было под шестьдесят; миниатюрная, седые волосы скобками обрамляли приятное овальное лицо. Приблизившись к зданию имени Гувера, Беркшир замедлила шаг в нерешительности. У нее не было пропуска на шее. Единственным ее документом было лежащее в сумочке водительское удостоверение.
Время близилось к полудню, и улицы уже были не так запружены, как пару часов назад. И все же пешеходов было много, а улица гудела потоком машин, проезжающих в одну и в другую сторону; лишь некоторые сворачивали на подземную стоянку здания имени Гувера.
Дабни ускорил шаг, стуча по асфальту каблуками ботинок от Аллена Эдмондса. Он начал насвистывать веселую мелодию. У него был вид беззаботного человека.
Теперь Беркшир также пошла быстрее. Она посмотрела налево, затем перевела взгляд вправо, словно стараясь охватить взглядом всю открывающуюся картину.
Приблизительно в двадцати ярдах позади Дабни тяжело шагал Амос Декер. Он имел рост шесть футов пять дюймов и телосложение игрока в американский футбол, каковым когда-то и был. Вот уже несколько месяцев как Декер сидел на диете, что позволило ему немного похудеть, однако избыточного веса у него по-прежнему было более чем достаточно. Он был одет в брюки защитного цвета, грязные на отворотах, и длинную мятую толстовку с надписью «Штат конского каштана»[420], скрывавшую его солидное брюшко и пистолет «Глок-41» в кобуре на ремне. С полностью снаряженной обоймой на тринадцать патронов пистолет весил тридцать шесть унций. Здоровенные ботинки четырнадцатого размера громко стучали по асфальту. Волосы у Декера, мягко сказать, были растрепаны. Амос работал в специальной объединенной группе в составе ФБР. Сейчас он направлялся на совещание в здание имени Гувера.
Амос был совсем этому не рад. Он чувствовал надвигающиеся перемены, а перемены ему нисколько не нравились. За последние два года Декер пережил столько перемен, что этого должно было хватить ему до конца дней. Он только что вошел в ритм новой работы и хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Однако это, по-видимому, было не в его власти.
Амос обогнул заграждение, установленное на тротуаре и частично выступающее на проезжую часть. Открытый канализационный люк был окружен оранжевой лентой, вокруг собрались рабочие. Из люка показался рабочий в каске, другой рабочий передал ему инструмент. Остальные просто стояли вокруг — одни пили кофе, другие болтали.
«Хорошая работенка, — подумал Декер. — Только поди попробуй устроиться на такую».
Он увидел впереди Дабни, но не задержал на нем взгляд. Беркшир Декер не видел, потому что так далеко вперед не смотрел. Проходя мимо въезда в подземный гараж, он кивнул охраннику в форме, дежурившему в маленькой стеклянной будке на тротуаре. Стоящий навытяжку сотрудник ФБР кивнул в ответ, прилежно оглядывая улицу сквозь зеркальные стекла солнцезащитных очков. Правая его рука покоилась на кобуре табельного оружия. Это был пистолет калибра девять миллиметров, снаряженный патронами «Голд дот Г2», которые использовало ФБР, поскольку они обладали высокой проникающей способностью. Девизом этих боеприпасов могла бы быть фраза «Один выстрел — один труп». Впрочем, то же самое можно сказать практически про любой патрон, если только пуля из него поражает намеченную цель в нужное место.
Мелькнувшая перед Декером птица уселась на фонарный столб, с любопытством взирая вниз на прохожих. Было прохладно, и Амос поежился, даже несмотря на теплую толстовку. Солнце скрылось за сплошным пологом туч, которые материализовались на горизонте с час назад, прошли над Потомаком и словно накрыли Вашингтон серым куполом.
Идущий впереди Дабни приближался к концу квартала, где должен был свернуть налево. Там находился вход, предназначенный для «деловых встреч». Много лет назад в здании проводились экскурсии, и все желающие могли своими глазами увидеть знаменитые лаборатории ФБР и тир, где оттачивали меткость оперативные сотрудники.
В современную эпоху терроризма этого уже не было. После событий 11 сентября 2001 года экскурсии были отменены, однако в 2008 году они возобновились. В ФБР даже открылся информационный центр для посетителей. Но заявку на посещение требовалось подавать по меньшей мере за месяц, чтобы у Бюро было время для доскональной проверки. Теперь практически все здания федеральной администрации превратились в неприступные крепости, куда было крайне трудно попасть, но, пожалуй, выбраться оттуда было еще трудней.
Приближаясь к углу, Дабни замедлил шаг.
Беркшир, напротив, пошла быстрее.
Декер размеренной походкой шел вперед, пожирая расстояние длинными шагами, и вскоре оказался всего ярдах в десяти позади Дабни.
Беркшир находилась ярдах в пяти впереди Дабни. Через считаные мгновения это расстояние сократилось вдвое. Еще через несколько секунд Беркшир и Дабни разделяло всего шага три.
Теперь Декер наконец увидел Беркшир, потому что она оказалась очень близко от Дабни. Он находился шагах в десяти позади, когда тоже начал поворачивать.
Беркшир мельком взглянула на Дабни, похоже, впервые заметив его. Тот даже не посмотрел в ее сторону, по крайней мере сразу.
Через несколько секунд Дабни заметил, что Беркшир смотрит на него. Он улыбнулся, а если б был в шляпе, то, возможно, приподнял бы ее в знак любезности.
Беркшир не улыбнулась в ответ. Ее рука метнулась к защелке сумочки.
Дабни еще больше замедлил шаг.
Заметив на противоположной стороне торговца, продающего мексиканские лепешки из специального грузовика, Декер подумал, есть ли у него время, чтобы позавтракать перед встречей. Решив, что времени у него нет, а талии лепешки явно не пойдут на пользу, он перевел взгляд назад; Беркшир и Дабни теперь находились рядом.
Декер не придал этому значения; он просто предположил, что они знакомы друг с другом и, возможно, назначили здесь встречу.
Он взглянул на часы, проверяя, сколько у него осталось времени. Ему не хотелось опаздывать. Если его жизни суждено было измениться, он хотел, чтобы это произошло точно в назначенный срок.
Подняв взгляд, Амос застыл.
Дабни отстал от женщины на пару шагов. Та не подозревала о том, что он навел на ее затылок компактную «Беретту».
Декер потянулся за своим оружием и собирался окликнуть Дабни, когда тот нажал на спусковой крючок.
Беркшир дернулась вперед. Пуля попала ей в затылок по восходящей траектории. Она вышибла спинной мозг, вошла в черепную коробку, отразилась, подобно теннисному мячику, от лобовой кости и вышла через нос, оставив рану втрое больше входного отверстия вследствие своей высокой кинетической энергии. Беркшир повалилась вперед на тротуар. Лицо ее было практически полностью уничтожено; капли крови забрызгали асфальт.
В то время как все прохожие с криками бросились врассыпную, Декер выхватил пистолет и побежал вперед. Дабни по-прежнему держал в руке оружие.
С бешено колотящимся сердцем Амос навел свой «Глок» на Дабни и крикнул:
— ФБР, брось оружие! Живо!
Дабни повернулся к нему. Пистолет он не бросил.
Декер услышал за спиной бегущие шаги. Охранник выскочил из своей будки и спешил к ним также с оружием в руке.
Оглянувшись на мгновение, Амос увидел это и свободной рукой поднял свое удостоверение.
— Я из ФБР. Он только что застрелил эту женщину.
Отпустив удостоверение, схватил пистолет обеими руками и направил дуло в грудь Дабни. Подбежавший сотрудник ФБР в форме встал рядом, также целясь в Дабни.
— Брось оружие, быстро! — крикнул он. — Последнее предупреждение — или мы будем стрелять!
Два пистолета против одного. Ответ должен был быть очевидным. Ложись сам, или упадешь.
Дабни посмотрел сначала на охранника, затем на Декера.
И улыбнулся.
— Не делай этого! — крикнул Амос.
Уолтер Дабни приставил дуло пистолета к под-бородку и нажал на спусковой крючок во второй — и последний — раз.
Темнота. Она ждет нас, всех и каждого, в наши последние мгновения. Амос Декер размышлял об этом, сидя в кресле и глядя на тело.
Анна Беркшир лежала на металлическом столе в морге ФБР. Вся одежда была снята с нее и уложена в пакеты для вещественных доказательств — для последующего изучения. Обнаженное тело лежало под простыней; изуродованное лицо также было прикрыто, однако на белой ткани проступали пятна крови.
По закону заключение о смерти требовалось даже в том случае, если причина смерти женщины не вызывала никаких сомнений.
Уолтер Дабни по какому-то невероятному стечению обстоятельств не умер. По крайней мере пока что не умер. Врачи больницы, куда его срочно доставили, не питали никаких надежд на то, что он выживет или хотя бы придет в сознание. Пуля прошла прямиком через головной мозг; просто каким-то чудом он не умер мгновенно.
Алекс Джеймисон и Росс Богарт, двое коллег Декера по объединенной группе, составленной из сотрудников ФБР и гражданских лиц, в настоящий момент дежурили у Дабни в больнице. Если он придет в сознание, они постараются зафиксировать любые его слова, которые, возможно, объяснят, почему он убил Анну Беркшир в людном месте, после чего попытался покончить с собой. Врачи заверили Джеймисон и Богарта, что не может быть и речи о том, чтобы Дабни поправится настолько, что его можно будет допросить.
А пока Декер просто сидел в темноте и смотрел на накрытое простыней тело.
Хотя на самом деле для него помещение не было погружено в абсолютную темноту.
Для Амоса оно было неестественно ярко-голубым. Едва не ставший смертельным удар, полученный на футбольном поле, объединил его сенсорные проводящие пути — такое состояние известно как синестезия. Для него смерть представлялась голубым цветом. Именно его Декер увидел на улице, когда Дабни убил Беркшир.
И этот цвет он видел сейчас.
Амос дал показания полиции округа Колумбия и ФБР, как и охранник, присоединившийся к нему на месте преступления. Говорить было особенно нечего. Дабни достал пистолет и выстрелил сначала в Беркшир, а затем — в себя. Это было ясно как божий день. Неясным оставалось то, почему он так поступил.
Вспыхнул яркий верхний свет, и в помещение вошла женщина в белом халате. Судебно-медицинский эксперт представилась как Линна Уэйнрайт. Ей было лет сорок, и она обладала сдержанными, слегка печальными чертами человека, с лихвой насмотревшегося на все виды насилия, которые одно человеческое существо способно причинить другому. Встав, Декер предъявил свое удостоверение и объяснил, что он входит в объединенную группу ФБР, добавив, что был свидетелем убийства.
Оглянувшись, Амос увидел, что в помещение вошел Тодд Миллиган, четвертый член объединенной группы. Пятый член, Лайза Дэвенпорт, психолог по образованию, покинула группу, вернувшись к частной практике в Чикаго.
Миллигану было лет тридцать с небольшим; шесть футов роста, коротко подстриженные волосы и мускулатура, словно высеченная из гранита. Первое время они с Декером бодались, но теперь нашли общий язык, насколько это умел делать Амос. У него имелись проблемы в общении с людьми. Так было не всегда, поскольку теперь он являлся не тем, кем был прежде.
В дополнение к синестезии у Декера после травмы головы от того же самого страшного удара, полученного во время очень короткой карьеры в НФЛ[421], также обнаружилась гипертимезия, или абсолютная память. Это качество изменило характер Амоса, превратив его из общительного жизнелюба в человека нелюдимого, лишенного способности понимать общепринятые условности, — абсолютное большинство людей воспринимает это умение как нечто должное. И теперь те, кто видел его впервые, предполагали, что в спектре человеческого общения он располагается ближе к аутисту.
Впрочем, возможно, они были не так уж и далеки от истины.
— Как дела, Декер? — спросил Миллиган.
Как всегда, он был в темном костюме, белоснежной накрахмаленной сорочке и галстуке в полоску. Рядом с ним неряшливо одетый Амос смотрелся бомжом.
— Лучше, чем у нее, — сказал Декер, указывая на тело Беркшир. — Что мы успели о ней узнать?
Достав из внутреннего кармана пиджака электронный планшет, Миллиган пролистал экран. Пока он занимался этим, Амос смотрел, как Уэйнрайт сняла с тела Беркшир простыню и приготовила необходимые инструменты для вскрытия.
— Анна Мередит Беркшир, пятьдесят девять лет, не замужем, временно работала учителем в католической школе в округе Фэрфакс. Живет — точнее, жила — в Рестоне. Пока что никто из родственников не дал о себе знать, но мы продолжаем поиски.
— Почему она направлялась в здание имени Гувера?
— Неизвестно. Мы даже не можем сказать, направлялась ли она туда. И на сегодня в школе у нее не было назначено никаких уроков.
— Уолтер Дабни?
— Шестьдесят один год, женат, четверо взрослых дочерей. Успешный бизнес по государственным подрядам. Работает на Бюро и другие правительственные ведомства. До этого в течение десяти лет работал на АНБ[422]. Живет в Маклине в собственном особняке. Отличная карьера.
— Была отличная карьера, — поправил Декер. — Что жена и дети?
— Мы говорили с его женой. Она в истерике. Дочери разъехались по всей стране. Одна живет во Франции. Они должны приехать сюда.
— У кого-нибудь из них есть мысли насчет того, почему он это сделал?
— Мы еще не успели поговорить со всеми, но пока что ничего. Все до сих пор в шоке.
Затем Амос задал самый очевидный вопрос:
— Есть какая-нибудь связь между Беркшир и Дабни?
— Мы только начали, но пока что ничего нет. Ты полагаешь, он просто искал, кого бы пристрелить перед тем, как покончить с собой, а она оказалась ближе всего?
— Беркшир определенно оказалась ближе всего, — согласился Декер. — Но если ты собираешься покончить с собой, зачем забирать с собой невинного человека? Какой в этом смысл?
— Быть может, этот тип просто спятил. Возможно, мы найдем в его прошлом что-то такое, что объяснит, почему он сорвался с катушек.
— У него были чемоданчик и удостоверение. Похоже, он направлялся в здание имени Гувера. Шел на какое-то совещание?
— Да. Мы установили, что Дабни шел на совещание по поводу работ, которые его фирма выполняет по заказу Бюро. Чистая рутина.
— Значит, Дабни «срывается с катушек», но тем не менее надевает костюм и отправляется на рутинное совещание?
— Согласен, тут нестыковка, — Миллиган кивнул. — И все-таки такое возможно.
— Возможно все, до тех пор пока это не становится невозможно, — ответил Декер.
Он подошел к Уэйнрайт и остановился у нее за спиной.
— Орудие убийства — «Беретта» калибра девять миллиметров. Входное отверстие у основания позвоночника, восходящая траектория. Смерть наступила мгновенно. — Говоря это, патологоанатом готовила пилу, для того чтобы вскрыть убитой черепную коробку. — Определенно, это соответствует наружным повреждениям, — добавила она.
— Если Дабни умрет, вскрытие будете проводить вы?
Уэйнрайт кивнула.
— Бюро забирает это дело себе, поскольку Дабни работал на него и все произошло буквально у них на пороге. Так что в случае чего обращайтесь ко мне.
— ФБР уже назначило группу на это дело? — повернувшись к Миллигану, спросил Декер.
Тот кивнул.
— И что это за ребята? Ты их знаешь?
— Знаю очень хорошо, потому что это мы.
— Не понял? — недоуменно заморгал Амос.
— Это дело поручено группе Богарта, то есть нам.
— Но мы же занимаемся «холодными» делами…
— Ну, именно этому и было посвящено сегодняшнее совещание. Начальство меняет сферу нашей работы. «Холодные» дела на «горячие». А поскольку ты присутствовал на сцене, разумно было поручить дело именно нам. Так что мы принимаемся за работу.
— Даже несмотря на то, что я являюсь свидетелем?
— Декер, ни у кого не возникнет сомнений в том, как все произошло. К тому же, помимо тебя, было достаточно и других свидетелей. Так что в этом плане можно обойтись и без тебя.
— Но я пришел в Бюро, чтобы заниматься «холодными» делами, — возразил Декер.
— Ну, тут решаем не мы. Решения принимают большие шишки.
— И они могут вот так запросто выдернуть ковер у нас из-под ног? Даже не спросив нашего мнения?
Миллиган попробовал было улыбнуться, однако, когда он увидел встревоженное выражение лица Амоса, его улыбка погасла.
— Это бюрократия, Декер, и мы должны выполнять приказы. По крайней мере, Росс и я. Наверное, вы с Джеймисон можете просто откланяться, но моя карьера прочно связана с Бюро. — Он помолчал. — Мы все равно будем ловить плохих ребят. Но только тех, кто совершил преступление недавно. И ты по-прежнему будешь заниматься тем, что у тебя получается так хорошо.
Декер кивнул, однако слова Миллигана едва ли его успокоили. Он снова посмотрел на тело Беркшир. Голубая пульсация нахлынула на него со всех сторон. Его захлестнул легкий приступ тошноты.
Оглянувшись, Уэйнрайт прочитала фамилию у Декера на пропуске.
— Подождите-ка. Амос Декер. Вы тот самый человек, который ничего не может забыть?
Увидев, что тот ничего не отвечает, Миллиган поспешно подтвердил:
— Да, это он.
— Слышала, вы, ребята, за последние несколько месяцев раскрыли немало старых дел, — сказала Уэйнрайт. — В первую очередь ту историю с Мелвином Марсом[423].
— Да, мы хорошо потрудились, — сказал Миллиган, — но без Декера у нас ничего бы не получилось.
Амос вздрогнул, словно очнувшись, и указал на бордовое пятно у Беркшир на тыльной стороне руки.
— Что это?
— Давайте-ка посмотрим внимательно, — сказала Уэйнрайт.
Взяв лупу, она поднесла ее к руке мертвой женщины, затем включила лампу. Направив свет на пятно, изучила его в лупу.
— Похоже, какой-то штамп.
Декер также посмотрел в лупу.
— Хоспис «Доминион».
Он перевел взгляд на Миллигана, который уже бегал пальцами по экрану электронного планшета.
Наконец Тодд прочитал появившийся на экране текст.
— Так, готово. Это рядом с больницей Рестона. Судя по всему, там лежат неизлечимые больные.
Декер снова посмотрел на Беркшир.
— Если штамп сохранился у нее на руке, убитая предположительно была там сегодня. В ду́ше она бы его смыла.
— Ты думаешь, она там кого-то навещала? — спросил Миллиган.
— Ну, неизлечимой она едва ли была — до тех пор, пока Дабни ее не убил.
Резко развернувшись, Амос вышел, не сказав больше ни слова.
Уэйнрайт вопросительно подняла брови, удивленная его внезапным уходом.
— С ним такое… часто случается, — смущенно пробормотал Миллиган. — Я более или менее к этому привык.
— Тогда у вас гораздо больше выдержки, — ответила Уэйнрайт, поднимая пилку для костей. — Потому что, если б кто-то постоянно поступал со мной так, я, пожалуй, хорошенько врезала бы ему вот этим.
Грудь Уолтера Дабни поднималась и опускалась в спазматических конвульсиях, говорящих о том, что этому человеку недолго осталось жить на белом свете. Казалось, что его легкие — обессилевший арьергард, сдерживающий душу, уже готовую покинуть тело.
Алекс Джеймисон, высокая, стройная, симпатичная брюнетка с длинными волосами, сидела справа у его койки в отдельной палате реанимационного отделения. Росс Богарт, специальный агент ФБР лет пятидесяти, с идеально уложенными темно-русыми волосами, лишь кое-где тронутыми сединой, стоял слева, стиснув руками предохранительную загородку койки.
Дабни был подключен к сложному сплетению проводов, ведущих к мониторам, и трубок, по которым поступали лекарственные препараты. Вместо правого глаза у него зияла пустая воронка, потому что пуля, выпущенная в подбородок, вышла через глазницу, предварительно погуляв по различным отделам головного мозга. Кожа лица там, где она не отекла и не окрасилась в багровый цвет от лопнувших кровеносных сосудов, была мертвенно-серой, дыхание — отрывистым и неровным, и монитор выдавал информацию, что все показатели жизнедеятельности лихорадочно мечутся от одной крайности к другой. Дабни находился в реанимационном отделении, предназначенном для самых тяжелобольных, самых искалеченных пациентов.
Но Уолтер Дабни был не просто искалечен — он умирал.
Врачи, постоянно заходившие в палату, в один голос говорили, что это лишь вопрос времени, когда мозг скажет сердцу, что можно больше не качать кровь. И они ничего не могли с этим поделать. Повреждения были такими, что никакие лекарства, никакие операции уже не могли вернуть этого человека. Оставалось только отсчитывать время до его смерти.
Миссис Элеонора Дабни, больше известная как Элли, приехала через полчаса после того, как сотрудники ФБР сообщили ей о случившемся. Они намеревались допросить ее, однако в настоящий момент она была лишь убитой горем женщиной, которой вскоре предстояло остаться вдовой. Сейчас Элли Дабни была в туалете, где ее рвало. Вместе с ней находилась медсестра.
Богарт посмотрел на Джеймисон. Та, словно почувствовав его внимание, подняла взгляд.
— Есть какие-либо известия от Декера? — спросил он.
Проверив телефон, Алекс покачала головой.
— Он собирался отправиться в морг, куда доставили тело Беркшир. — Набрав большим пальцем текстовое сообщение, она отправила его. — Я отрядила туда Тодда.
— Хорошо, — кивнул Богарт. — Он поможет Декеру не сойти с рельсов.
Оба знали, что общение с другими людьми получается у Амоса не очень хорошо. Точнее, отвратительно.
Богарт снова посмотрел на Дабни.
— В досье на него нет ничего, что могло бы указать на подобный исход. И мы пока что ничего не обнаружили, что связывало бы его с Беркшир.
— Но что-то должно быть, если только это не была чистая случайность, — сказала Джеймисон. — Однако и подобное объяснение также выглядит полным абсурдом.
Богарт снова кивнул, выражая свое согласие, затем взглянул на монитор. Частота пульса и дыхания умирающего плясала подобно босым пяткам на раскаленных углях.
— Высока вероятность того, что он умрет, так ничего и не сказав.
— Но если он что-либо скажет, мы будем рядом, — заметила Джеймисон.
Открылась дверь ванной, и оттуда вышли медсестра и Элли Дабни. Это была высокая, широкоплечая женщина с длинными ногами, стройной талией и узкими бедрами. Черты лица у нее были довольно привлекательные, подбородок имел изящную форму, скулы были высокие и твердые, большие глаза обладали приятной светлой голубизной. Свои длинные волосы Элли Дабни предпочитала не красить. Судя по всему, в молодости она была спортсменкой. Теперь, в свои шестьдесят с небольшим, мать четверых взрослых детей и супруга смертельно раненного мужа, эта сраженная внезапно обрушившимся на нее горем женщина выглядела настолько близкой к смерти, насколько только может выглядеть еще живой человек.
Богарт придвинул для Элли стул к койке мужа. Джеймисон встала и помогла медсестре довести ее до сиденья, на которое она скорее рухнула, чем села.
Проверив показания монитора, медсестра бросила на Богарта зловещий взгляд и ушла, закрыв за собой дверь. Прижавшись лбом к верхней планке ограждения, Элли просунула руку и схватила мужа за руку.
Росс отступил назад, а Алекс вернулась на свое место. Слушая негромкие всхлипывания Элли, они переглянулись друг с другом.
— Миссис Дабни, мы можем устроить так, чтобы ваших детей доставили сюда, как только они прибудут в город, — помолчав, сказал Богарт.
Она ничего не ответила, но через какое-то время кивнула.
— Вы располагаете информацией, или нам следует связаться с кем-то…
Подняв голову, Элли сказала, не глядя на Богарта:
— Моя дочь Джулис, она… она должна знать.
Достав из кармана телефон, она нажала несколько кнопок и протянула его Богарту. Тот записал номер, вернул телефон Элли и вышел из палаты.
Положив руку пожилой женщине на плечо, Джеймисон сказала:
— Я вам очень сочувствую, миссис Дабни.
— Он правда… Уолт правда кого-то… у-убил? ФБР… мне сказали… сказали…
— Не надо сейчас говорить об этом.
Элли повернула к Алекс свое красное от слез лицо.
— Уолт не мог. Вы уверены, что в него не стрелял кто-то другой? Понимаете, Уолт никого пальцем тронуть не мог. О-он… — Не договорив, она снова уронила голову на ограждение.
Монитор тревожно запищал; Элли и Джеймисон посмотрели на него, однако прибор быстро успокоился.
— Мы уверены, миссис Дабни. Мне очень хотелось бы сказать вам обратное. Но все это произошло на глазах у множества свидетелей.
Высморкавшись в носовой платок, Элли произнесла более твердым голосом:
— Он не выживет, да?
— У врачей нет никакой надежды.
— Я… я даже не знала, что у Уолта есть пистолет.
Пытливо посмотрев на нее, Джеймисон спросила:
— Вы в последнее время не замечали в своем муже никаких перемен?
— В каком плане? — рассеянно спросила Элли.
— Настроение? Отношение к работе? Пропал аппетит? Быть может, он стал пить больше обыкновенного? Какие-либо признаки депрессии?
Миссис Дабни откинулась на спинку стула, теребя в руках платок, и уставилась на свои колени.
За дверью слышались шаги, иногда топот бегущих ног, тревожный писк мониторов, приглушенные голоса, а также шум перевозимого по коридору оборудования и каталок с пациентами. В воздухе пахло так, как пахнет во всех больницах: антисептиком. И он был прохладным. К тому же в реанимационном отделении постоянно присутствовало зловещее напряжение, словно лишь внезапный пронзительный писк монитора отделял живых от мертвых.
— Дома Уолт никогда не говорил о делах. И почти никогда ничего не пил, хотя я знаю, что он выпивал на деловых ужинах и встречах. Я изредка бывала вместе с ним на подобных мероприятиях. Но Уолт выпивал совсем чуть-чуть — только чтобы установить контакт, заключить сделку, облегчить общение…
— Понимаю. У него были какие-либо финансовые затруднения?
— Если и были, то я ничего об этом не знаю. Но Уолтер всегда решал все свои проблемы. К нам домой никогда не приходили коллекторы, если вы это имели в виду.
— У него в последнее время не менялось настроение?
Промокнув глаза, Элли метнула взгляд на мужа и тотчас же отвернулась, словно ей было не по себе раскрывать постороннему информацию личного плана.
— У Уолта бывали разные настроения. Он очень напряженно работал, и когда дела шли хорошо, он бывал счастлив, а когда наступал спад, впадал в депрессию, всё как у всех.
— Значит, ничего необычного?
Смяв платок в комок, Элли выбросила его в мусорную корзину.
Подводя черту.
Она повернулась к Джеймисон. Та терпеливо ждала. Если общение с Амосом Декером и научило ее чему-либо, то как раз терпению, как по положительным, так и по отрицательным причинам.
— Недавно Уолт уезжал по делам.
— Куда?
— В том-то все и дело. Он мне не сказал. Такого прежде никогда не случалось.
— Как долго он отсутствовал? — спросила Джеймисон.
— Кажется, дня четыре. Возможно, дольше. Сначала Уолт отправился в Нью-Йорк по другому делу и уехал уже оттуда. Затем позвонил мне и сказал, что стряслось нечто непредвиденное и ему нужно этим заняться, и он точно не знает, как долго будет отсутствовать.
— Самолет, поезд? Другая страна?
— Не знаю. Уолт только сказал, что это связано с каким-то потенциальным заказчиком. Ему нужно было уладить кое-какие вопросы. Он говорил об этом как о чем-то несущественном. Полагаю, всеми вопросами, связанными с дорогой, занимался его офис.
— Хорошо, и ваш муж по возвращении домой ничего не сказал об этой поездке?
— Ни слова. Я просто предположила, что речь шла о делах. Но с того дня… не знаю, но что-то уже было не так.
— И когда это случилось?
— С месяц назад.
— У вашего мужа фирма, выполняющая государственные заказы?
Элли кивнула:
— «Уолтер Дабни и помощники». Она располагается в Рестоне. Практически все, с чем работает муж, засекречено. Начиналось все, по сути дела, с одного Уолтера, но сейчас на фирме работает человек семьдесят. У Уолтера есть партнеры, но он является президентом и владеет контрольным пакетом акций. — У нее широко раскрылись глаза. — О господи, наверное, теперь все это принадлежит мне. — Она в тревоге взглянула на Джеймисон. — Это означает, что я должна руководить фирмой? Я ничего не смыслю в делах мужа. У меня даже нет допуска к государственной тайне!
Джеймисон взяла ее за руку.
— Полагаю, миссис Дабни, сейчас вам можно не беспокоиться об этих вещах.
Несколько успокоившись, Элли оглянулась на своего мужа.
— Повторите еще раз, как там звали эту женщину? Ту, которую Уолтер… Мне говорили, но я не могу вспомнить. У меня в голове все смешалось.
— Анна Беркшир. Она преподавала в католической средней школе в Фэрфаксе. Вы ее знаете?
— Никогда не слышала о такой, — покачала головой Элли. — И я не представляю, как Уолт мог ее знать. Вы говорите, школьная учительница? Детей мы с Уолтом завели довольно рано. Джулис, нашей старшей, уже тридцать семь. А старший внук только пошел в первый класс. Да и живут наши дети не в Вирджинии. К тому же мы не католики. Мы пресвитерианцы.
— Хорошо. Что ж, благодарю вас за информацию. Вы нам очень помогли.
— Мне нужно будет нанять адвоката? — вдруг выпалила Элли.
Ее вопрос смутил Алекс.
— На самом деле не мне давать вам советы в таких вопросах. Если у вашего мужа был свой юрист или вы знаете кого-нибудь, вам лучше проконсультироваться с ними.
Рассеянно кивнув, Элли снова просунула руку сквозь поручни и схватила руку мужа.
Через минуту вернулся Богарт.
— Всё в порядке, миссис Дабни, — сказал он. — Как сказала ваша дочь, сегодня к вечеру здесь будут все, кроме Натали.
— Натали живет в Париже. Я попробовала дозвониться до нее, но никто не ответил. А такое… такое я не могла оставить на автоответчике или отправить по электронной почте.
— Ваша дочь Джулис связалась с ней и объяснила положение дел. Натали постарается как можно быстрее прилететь сюда.
— Я просто не могу в это поверить, — пробормотала Элли. — Когда Уолт сегодня утром уходил из дома, все было… в полном порядке. А сейчас… — Она подняла взгляд. — Все рухнуло. Абсолютно все.
«Абсолютно все», — мысленно повторила Джеймисон.
Они приехали оттуда, где лежали мертвецы, туда, где лежали умирающие.
Наведя справки в регистратуре, Декер и Миллиган встретились с директором хосписа «Доминион» Салли Палмер. Та была потрясена известием о гибели Анны Беркшир.
— Она была здесь сегодня утром, — пробормотала она, глядя на своих посетителей.
Они находились в ее маленьком тесном кабинете.
— Так мы и предполагали, — сказал Декер. — Вот почему мы здесь. Мы увидели у нее на руке штамп с названием вашего хосписа.
— Да, таковы требования здешней службы безопасности.
— Вашему заведению требуются повышенные меры безопасности? — спросил Миллиган.
— Наши пациенты слабые, они находятся под воздействием сильных лекарственных препаратов, — Палмер строго посмотрела на него. — Они не могут постоять за себя. Эту задачу нам приходится брать на себя, и мы подходим к делу очень серьезно. Все посетители проходят проверку на входе. Штамп на руке хорошо виден, и мы каждый день меняем цвет. Таким образом, любой наш сотрудник с первого взгляда видит, имеет ли посетитель право находиться на территории хосписа.
— У Беркшир здесь кто-либо из родственников? — задал вопрос Декер. — И она навещала его сегодня утром?
— О нет! Анна — волонтер. Она приходила к нам и навещала нескольких пациентов. Бывает, родственники живут далеко и не могут часто навещать пациентов. У нас есть волонтеры — разумеется, тщательно отобранные, — которые приходят к пациентам, беседуют с ними, читают им или просто сидят. Умирать очень нелегко. И еще труднее умирать в одиночестве.
— С кем конкретно встречалась сегодня Беркшир? — спросил Миллиган.
— Это можно легко проверить. Я отлучусь на минуту.
Палмер встала и вышла.
Достав телефон, Миллиган проверил сообщения.
— Жена Дабни в больнице у мужа. Алекс говорит, тот не приходил в сознание и, скорее всего, не придет.
— Жена что-нибудь сказала?
— Она не знала Анну Беркшир и практически уверена в том, что муж ее также не знал ее. Она сообщила, что ничего не смыслит в делах мужа и не имеет понятия, почему он совершил этот поступок. Но Алекс прислала еще одно сообщение. По словам миссис Дабни, примерно с месяц назад ее муж совершил какую-то неожиданную поездку, после которой стал другим.
— Другим в каком смысле?
— Судя по всему, у него изменилось настроение. И он не сказал жене, куда ездил.
— Понятно.
Миллиган обвел взглядом маленький кабинет.
— Ты действительно полагаешь, что нам нужно начинать отсюда?
— Бывает, что кого-то убивает совершенно незнакомый человек, однако в большинстве случаев люди знают тех, кто их убивает.
— Утешил, — угрюмо произнес Миллиган.
Оба не сказали больше ни слова до тех пор, пока через несколько минут не вернулась Палмер.
— Сегодня рано утром Анна Беркшир навестила трех пациентов: Дороти Виттерс, Джоуи Скотта и Альберта Дрюса.
— Это те, кого она навещала обыкновенно? — уточнил Декер.
— Да.
— Вы сказали, что Беркшир пришла сегодня рано утром. Обычно она приходила в это же время?
— Ну, если подумать, нет. Обычно она приходила около полудня. Как правило, к этому времени наши пациенты несколько оживают.
— Мы можем с ними поговорить? — спросил Декер.
Похоже, его вопрос застал Палмер врасплох.
— Вряд ли они смогут вам что-нибудь рассказать. Они очень больные. И слабые.
Амос встал.
— Я все понимаю, но Анна Беркшир была убита сегодня утром, и наша задача — выяснить почему. И если она пришла сюда в неурочный час незадолго перед тем, как отправилась в центр и была убита, мы обязаны проверить эту возможную ниточку. Надеюсь, вы это понимаете.
— Мы будем действовать как можно мягче, — поспешно добавил Миллиган.
Декер ничего не сказал. Его взгляд уже устремился в коридор.
Дороти Виттерс было под девяносто. Слабая и сморщенная, она лежала в последней кровати, которую ей было суждено занимать при жизни. Поскольку вся информация о пациентах являлась конфиденциальной, Палмер не раскрыла, чем именно больна старушка. Проводив посетителей до двери ее палаты, директор хосписа вернулась к себе в кабинет.
Декер стоял в дверях, глядя на крохотное, скудно обставленное помещение.
— С тобой всё в порядке? — негромко спросил Миллиган.
На самом деле Амосу было не по себе.
Здесь он видел не яркую голубизну, которая обычно ассоциировалась у него со смертью, а темно-синий цвет. Но, переведя взгляд на смертельно больную Дороти Виттерс, Декер понял, в чем дело. Судя по всему, близкая неминуемая смерть просто представлялась у него в сознании другим оттенком синего.
«Что ж, очень любопытно. Мой изменившийся мозг продолжает подбрасывать мне сюрпризы».
Ему не хотелось присутствовать здесь, когда Виттерс умрет, потому что он не хотел видеть, как темно-синий цвет резко сменится голубизной.
— У меня все хорошо, — наконец сказал Декер.
Пройдя в палату, он пододвинул стул и подсел к койке. Миллиган остался стоять.
— Миссис Виттерс, я Амос Декер, а это Тодд Миллиган. Мы пришли, чтобы поговорить с вами об Анне Беркшир. Насколько нам известно, она навещала вас сегодня утром.
Виттерс подняла на него свои глубоко запавшие глаза. Кожа у нее была бледно-серая, водянистые глаза слезились, дыхание прерывалось. Декер обратил внимание на катетер у ключицы, через который вводились лекарственные препараты.
— Анна действительно была здесь, — медленно произнесла старушка. — Я удивилась, потому что она пришла раньше обыкновенного.
— Вы помните, о чем вы с ней говорили?
— Кто вы такие?
Декер уже собирался показать свое удостоверение, но Миллиган остановил его.
— Мы знакомые Анны, — сказал он. — Она попросила нас заглянуть сегодня к вам, потому что хотела сама вернуться сюда и поговорить с вами, но затем обнаружила, что не сможет.
Водянистые глаза наполнились тревогой.
— С ней… с Анной все в порядке? Она, часом, не заболела, нет?
— Она не испытывает абсолютно никакой боли, — честно произнес Декер.
Он рассчитывал на то, что лекарственные препараты существенно замедляют мыслительные процессы старушки; в противном случае Виттерс могла понять, что весь их разговор лишен смысла.
— О, ну да, все было как обычно. Погода. Книга, которую Анна читала и пересказывала мне. Моя кошка.
— Ваша кошка? — удивился Миллиган.
— Санни уже давно околела. С тех пор прошло десять лет. Но Анна любит кошек.
— И больше ничего? — спросил Декер.
— Нет, больше я ничего не припомню. Анна пробыла у меня совсем недолго.
— Вы не заметили ничего странного? Все было как обычно?
Голос старушки наполнился скрипом.
— С Анной точно всё в порядке? Почему вы задаете такие вопросы? Пусть я умираю, но из ума еще не выжила.
Декер отметил, как водянистые глаза на мгновение превратились в два кремня, после чего снова погасли.
— Ну, если вы хотите знать правду… дело в том…
— Миссис Виттерс, мы и не думаем, что вы выжили из ума, — поспешно перебил его Миллиган. — Как собирался сказать вам мой коллега, дело в том, что сегодня Анна упала и ударилась головой. Врачи уверяют, что все будет в порядке, но у нее кратковременная амнезия. А ей необходимо вспомнить пароль к телефону, код охранной сигнализации квартиры и компьютера. Она прислала нас сюда, чтобы мы выяснили, о чем она говорила здесь с пациентами. Мы перескажем ей это и, возможно, растормошим ее память. Врачи сказали, что такое часто случается.
Виттерс испытала заметное облегчение.
— О, хорошо. Я очень сожалею, что Анна упала.
Мельком взглянув на Миллигана, Декер снова уставился на старушку.
— Поэтому мы будем очень признательны вам за все, что вы нам скажете, — сказал он.
— Ну, опять же, говорили мы недолго. Хотя сейчас я припоминаю, что Анна действительно показалась мне чем-то озабоченной. Обыкновенно она сама ведет разговор, но сегодня мне пришлось несколько раз ее подталкивать.
Миллиган резко посмотрел на Декера, но тот не отрывал взгляда от Виттерс.
— Вы не спрашивали у нее, в чем дело?
— Вообще-то спрашивала. Но Анна ответила, что всё в порядке. Просто ей не давала покоя одна мысль, но она не сказала, какая именно.
— Вы не знаете, сегодня Анна навестила вас первой или она уже была у кого-то до вас?
— Думаю, я была последней. Анна говорила, что уйдет, повидавшись со мной. Она куда-то торопилась.
— Она не сказала, куда именно?
— Нет.
Декер встал, собираясь уходить.
— Благодарим вас за помощь, — поспешно сказал Миллиган. — Мы можем вам чем-нибудь помочь?
— Замолвите за меня словечко у того, кто наверху, — мрачно усмехнулась Виттерс.
Когда они выходили из палаты, Миллиган шепнул:
— Послушай, Декер, тебе нужно быть поаккуратнее с этими ребятами, хорошо? Они умирают.
Он вышел в коридор, но Амос в дверях остановился и оглянулся на Виттерс. Та лежала на койке с закрытыми глазами. Декер вернулся к ней. В его сознании темно-синий образ начинал становиться ярко-голубым. Декер не поверил в то, что он способен предвидеть чью-то смерть, но, судя по всему, его рассудок в случае со смертельно больной старушкой делал следующий логический шаг.
Наклонившись к лежащей, он поправил подушку, чтобы ей было удобнее. Его рука скользнула по седым волосам.
— Я очень сожалею, миссис Виттерс, — произнес Декер тихим голосом.
Он не видел, что Миллиган наблюдает за ним от двери. Сотрудник ФБР поторопился уйти, прежде чем Амос обернулся.
Джоуи Скотт представлял собой еще более печальное зрелище, чем Дороти Виттерс.
Декер и Миллиган стояли в дверях палаты вместе с Палмер. Скотту было всего десять лет, но его короткая жизнь приближалась к концу. Поправ закон о защите личных данных пациентов, Палмер, проводившая посетителей к палате, сказала, отвечая на их недоуменные взгляды:
— Лейкемия. Неизлечимая форма.
— Но почему Беркшир приходилось его навещать? — спросил Миллиган. — Разве родители к нему не приходят?
Палмер ощетинилась.
— Его как раз усыновляли. Но, когда он заболел, «приемные» родители от него отказались. Полагаю, им была нужна здоровая модель, — с отвращением добавила она. — И дело не в том, что они не могли себе этого позволить. Анна навещала Джоуи по меньшей мере дважды в неделю. Кроме нее, у него никого не было.
Повернувшись, Палмер ушла. На лице у нее было отчаяние.
Декер посмотрел на лежащего на койке мальчика, и его мысли вернулись к дочери, которая у него когда-то была. Молли была убита до того, как ей исполнилось десять лет. Декер обнаружил тела дочери и жены в их старом доме. И вследствие гипертимезии все подробности этой трагедии сохранились у него в памяти так, словно все произошло только что.
Ничто в жизни Амоса не могло быть таким же жутким и угнетающим, как то, что он обнаружил членов своей семьи зверски убитыми. Однако картина, которую он увидел перед собой сейчас, была близко к этому.
Декер подсел к мальчику, и тот медленно открыл глаза. От его иссушенного тельца отходили провода к мониторам и трубка капельницы.
Оглянувшись на Миллигана, Декер сказал:
— Привет, Джоуи. Меня зовут Амос. А это мой друг Тодд.
Джоуи слабо помахал рукой.
— Насколько я понимаю, твой друг Анна приходила к тебе сегодня?
Джоуи кивнул.
— Вы с ней долго говорили?
— Она мне читала, — тихо промолвил мальчик.
— Книгу?
Джоуи снова кивнул.
— «Гарри Поттер и узник Азкабана». Она стоит вон там, на полке. Анна сказала, что придет завтра и дочитает ее до конца.
Протянув руку, Декер взял книгу, пролистал ее и нашел закладку примерно в десяти страницах от конца. Оглянувшись на Миллигана, он снова посмотрел на Джоуи.
— Замечательно. Анна только читала тебе книгу?
— Мы немного поговорили, — покачал головой Джоуи.
— О чем?
— Вы дружите с Анной?
— Я впервые встретил ее сегодня утром, — сказал Декер. — Мы пришли к тебе именно из-за нее. Она хотела, чтобы мы познакомились с ее друзьями здесь.
— А, хорошо.
— Джоуи, ты давно здесь? — спросил Миллиган.
— Не знаю, — недоуменно заморгал мальчик.
Отступив назад, Миллиган положил руку на стену и беспомощно взглянул на Декера.
— Ты помнишь, о чем вы говорили с Анной? — спросил тот. — Быть может, об этой книге?
— Она спросила, видел ли я, как восходит солнце.
Амос посмотрел в большое окно, выходящее на восток, затем медленно перевел взгляд обратно на мальчика.
— А ты видел?
— Это было красиво, — Джоуи кивнул.
— В детстве я частенько вставал рано и смотрел, как восходит солнце, — сказал Декер, вызвав удивленный взгляд со стороны Миллигана. — Я вырос в Огайо, поэтому солнце приходило к нам позже, чем сюда.
На прикроватной тумбочке стояла фотография в рамке. Декер ее взял. Это была фотография Пейтона Мэннинга[424].
— Тебе нравится Мэннинг?
— Я много смотрел футбол, — Джоуи снова кивнул. — И играл сам, до того как заболел.
— Я тоже играл в футбол.
Джоуи окинул взглядом внушительные габариты Декера.
— У вас внешность как у футболиста. Я мог бы вырасти таким же большим, как вы.
Миллиган вытер глаза. Взяв себя в руки, он сказал:
— Джоуи, Амос Декер играл в Национальной футбольной лиге. За «Кливленд Браунс».
Мальчик широко раскрыл глаза, и у него на лице появилась робкая улыбка.
— Правда?
Декер кивнул.
— Моя карьера оказалась короткой и не слишком приятной. — Он поставил фотографию на место. — До того я играл в любительской команде штата Огайо. Пожалуй, лучшие годы моей жизни.
— Ого! — с восхищением произнес Джоуи. — Вы знакомы с Пейтоном Мэннингом?
— Нет, но он был одним из лучших. С первого же раза был избран в Зал славы. — Декер вернулся на место. — Больше вы с Анной ни о чем не говорили?
Улыбка на лице у мальчика погасла.
— Да нет.
— Она не говорила, куда собирается после того, как уйдет отсюда?
Джоуи покачал головой.
Встав, Амос оглянулся на Миллигана и сказал:
— Спасибо, Джоуи, ты нам очень помог.
— Не за что.
Посмотрев на мальчика, Миллиган спросил:
— Послушай, как ты смотришь на то, если я к тебе еще раз приду?
— Приходите. Быть может, вы сможете прийти вместе с Анной…
— Ладно, посмотрим, — сказал Миллиган. Достав из кармана визитную карточку, он положил ее рядом с фотографией Пейтона Мэннинга. — Если тебе что-нибудь понадобится, пусть мне позвонят по этому номеру, хорошо?
— Хорошо.
— Еще раз спасибо.
— Можно я пожму вам руку? — спросил Джоуи, глядя на Декера. — Я еще никогда не встречал игрока НФЛ.
Протянув руку, Амос медленно обхватил ручонку мальчика. Казалось, кашалот проглатывает мелкую рыбешку.
— Для меня большая честь познакомиться с тобой, Джоуи.
Поставив книгу на полку, Декер вышел из палаты, и Миллиган последовал за ним.
— Проклятие, — пробормотал он. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова улыбнуться.
— Сможешь, — заверил его Амос. — Но всякий раз, когда тебе будет казаться, что все вокруг плохо, вспомни Джоуи, и тогда все станет гораздо лучше.
Альберту Дрюсу было лет сорок с небольшим. Он сам признался, что у него последняя стадия рака поджелудочной железы. Мужчина был бледным и исхудавшим, а кожа его казалась ломкой и желтушной.
— Когда появились первые симптомы, было уже слишком поздно, черт возьми, — сказал Дрюс, после того как посетители представились и показали свои документы. — Химиотерапия, радиация — казалось, мне удалось избавиться от этой дряни. Наступило улучшение, оно продолжалось месяца два. После чего все вернулось обратно, словно ураган, — и вот финал.
Умолкнув, он стал учащенно дышать, как будто эта небольшая речь полностью истощила его силы.
Когда его легкие несколько успокоились, Дрюс сказал:
— Вам повезло, что вы пришли сейчас. Когда начинается действие обезболивающих, меня можно списывать со счетов. Морфий. Не знаю, что бы я без него делал. Боль… в общем, это неприятно, — обреченно добавил он.
— Я сожалею, мистер Дрюс, что мы вынуждены беспокоить вас, — сказал Декер.
Больной отмахнулся от его слов.
— Мне все равно больше нечего делать: лежу и жду смерти.
— Насколько нам известно, сегодня к вам приходила Анна Беркшир.
— Сегодня утром. А что?
Декер решил просто выложить правду.
— Сегодня утром она была убита, застрелена. В Вашингтоне, вскоре после того, как ушла отсюда.
— Что? — ахнул Дрюс, приподнимаясь на локтях.
Он закашлял. Миллиган налил в стакан воды из графина на столике и помог ему выпить. Затем, бросив на Декера суровый взгляд, он отступил назад, сжимая в руке пустой стакан.
Наконец успокоившись, Дрюс беспомощно уставился на посетителей.
— Анна застрелена? — выдохнул он. — Почему?
— Мы этого не знаем. Вот почему мы здесь.
— Но я ничего не знаю.
— Возможно, вам известно больше, чем вы сами думаете, — сказал Декер. — О чем вы сегодня говорили с Анной?
Дрюс наморщил лоб.
— Она была очень милой. Начала навещать меня около четырех недель назад. Мы просто говорили… обо всем. Ни о чем конкретно. Ни о чем важном. Говорили, просто чтобы провести время, отвлечь мои мысли от… моего положения.
— Анна рассказывала о себе?
— Иногда. Она говорила, что преподает в школе. Замужем она не была. Детей нет.
— Чем вы занимались до болезни? — спросил Миллиган.
— Работал программистом в одной здешней компании. — Закрыв глаза, Дрюс начал учащенно дышать.
— С вами всё в порядке? — спросил Миллиган.
— Нет, со мной не всё в порядке! — открыв глаза, отрезал Дрюс. — Я неизлечимо болен, да! Я умираю!
— Извините, мистер Дрюс, я имел в виду не это, — произнес виноватым голосом Миллиган. — Извините.
Декер внимательно смотрел на больного.
— Вы когда-нибудь говорили с миссис Беркшир о вашей работе?
— Нет. Какой в этом был смысл?
— Просто поболтать…
— Нет. И мне кажется, что это было целую вечность назад. Я уже почти ничего не помню.
— Вы не женаты.
— Как вы узнали?
— У вас нет обручального кольца. И нет следа, указывающего на то, что кольцо когда-то было.
Помолчав, Дрюс обреченно произнес:
— Наверное, я так и не встретил подходящую женщину.
— Ваши родители живы?
Больной покачал головой.
— У меня есть брат, но он живет в Австралии. Когда я заболел, он приехал и оставался здесь какое-то время. Но ему пришлось вернуться. У него пятеро детей. — Дрюс помолчал. — Брат снова приедет на мои похороны. Он — мой душеприказчик. Меня кремируют. Так будет лучше для всех.
Дрюс закрыл глаза, и у него задрожали губы. Но затем он снова открыл глаза и вздохнул.
— Никогда бы не подумал, что можно так спокойно говорить о своей приближающейся смерти. Но когда у тебя нет выбора, ты просто… делаешь это.
— Что говорят врачи? — спросил Декер.
Дрюс пожал плечами.
— Бывают дни, когда кажется, что это случится завтра. Бывают дни, когда я надеюсь, что это случится завтра.
— Извините за то, что побеспокоили вас, мистер Дрюс. Мы очень благодарны вам за вашу помощь.
Когда Амос встал, больной протянул руку и слегка пожал ему пальцы. Рука у него была ледяная.
— Анна действительно была очень милой. Она не была обязана приходить сюда и делать то, что делала, но она сама этого хотела. Я… я очень надеюсь, что вы найдете того, кто это сделал.
— Мы уже нашли его, мистер Дрюс, — сказал Декер. — Теперь нам просто осталось узнать, почему он это сделал.
— Школьная учительница? — сказал Декер.
Он обвел взглядом квартиру Анны Беркшир на последнем этаже роскошного жилого дома прямо напротив администрации Рестона.
— Так говорится в ее досье, — Миллиган кивнул.
— Ты знаешь этот район лучше меня; как ты думаешь, на сколько потянет эта квартира?
Тодд оглянулся вокруг. Большие окна, высокие потолки, паркетный пол; всего около трех тысяч квадратных футов профессионально отделанного пространства с панорамным видом на окрестности, плюс просторный отдельный балкон с горячей ванной.
— Два миллиона; может быть, и больше.
— А управляющий говорит, что у Беркшир в подземном гараже «Мерседес SL600».
— Это еще сотня с лишним тысяч, — заметил Миллиган.
— Она получила наследство?
— Не знаю. Надо будет покопаться.
— Давно она работает учителем?
— В этой школе преподавала четыре года.
— А до того?
— Три года прожила в Атланте.
— Занимаясь чем?
— Рода занятий у нас нет, только место жительства.
— А до того?
— Сиэтл.
— Там также без работы?
— По крайней мере, мы ничего не нашли.
— А до того?
— Больше мы на нее ничего не нашли.
— Как далеко отслеживается ее прошлое?
— Если все сложить, около десяти лет.
— Но ей было под шестьдесят. Значит, это возвращает нас к тому времени, когда ей было сорок с лишним.
— Обязательно всплывет что-то еще. И, возможно, это даст ответ на вопрос о деньгах. Может быть, Беркшир серьезно пострадала в автомобильной аварии и получила солидную компенсацию. Или, быть может, иск о преступной халатности… Черт возьми, быть может, она выиграла в лотерею!
Его слова не убедили Декера.
— Она очень аккуратная, — заметил Миллиган.
— На мой взгляд, тут больше подходит термин «минимализм», — возразил Амос, обводя взглядом скудную обстановку.
Пройдя в спальню, он заглянул в шкаф-купе.
— Четыре пары обуви, несколько сумок и косметичек. Драгоценностей нет, по крайней мере, я не вижу. Как нет и сейфа, где они могли бы храниться. — Декер посмотрел на своего напарника. — Нас никак нельзя было назвать богатыми, но у моей жены имелось не меньше тридцати пар обуви и примерно столько же сумочек и косметичек. И у нее были кое-какие ювелирные украшения.
— Как и у моей, — Миллиган кивнул. — Ты полагаешь, Беркшир была не такой, как все, или тут дело в чем-то еще?
— Я также не вижу ни одной фотографии. Ни самой Беркшир, ни родственников, ни друзей. Ничего. На самом деле в этой квартире нет ничего личного. Готов поспорить, Беркшир купила ее уже с обстановкой, и ничего из этого даже не принадлежит ей.
— О чем это говорит?
— О том, что Беркшир, возможно, не та, кем казалась.
— Ты думаешь, Дабни ее знал?
— Возможно. И разве мы установили то, что она действительно направлялась в ФБР? Я просто предположил это по тому, где она находилась. Но теперь нам уже необходимо нечто большее, чем просто предположения.
— Мы проверили, что у Беркшир не была назначена встреча в здании ФБР. А те, кто хочет просто совершить экскурсию, должны подавать запрос заблаговременно, чтобы Бюро могло их проверить. И нет никаких данных о том, что Беркшир подавала такой запрос.
Усевшись на кровать, Декер обвел взглядом комнату.
— Она уходит отсюда, едет в хоспис, после чего направляется в город. У нее в сумочке был найден билет на метро, показывающий, что она вышла на станции «Федеральный треугольник» за десять минут до того, как ее убили.
— И камера наблюдения зафиксировала ее выходящей с этой станции.
— Затем Дабни ее убивает.
Миллиган посмотрел на Декера.
— Если он собирался убить Беркшир, как он узнал, когда она окажется там? И что она вообще там окажется?
— Быть может, Беркшир оказалась там из-за него, — предположил Декер.
— Что? Он связался с ней и предложил встретиться перед зданием ФБР?
— Возможно.
— Мы проверяем телефонные звонки, электронную почту, факсы и прочие обычные средства связи, чтобы выяснить, была ли между ними какая-либо связь.
— Они могли договориться при личной встрече. В этом случае мы ничего не найдем. Если Дабни сам не условился о встрече с Беркшир, возможны только два вразумительных объяснения. Или он знал, что она будет там, из каких-то других источников…
— … или это была чистая случайность, — закончил за него Миллиган. — И тогда он запросто мог бы убить не Беркшир, а кого-нибудь другого.
— А если так, то по какой причине? Зачем убивать совершенно незнакомого человека? Если только этот тип не спятил…
— У меня нет никаких мыслей, — покачал головой Миллиган.
Встав с кровати, Амос поднял связку ключей от машины.
— Это от «Мерседеса». Они лежали в ящике в шкафу. Пойдем взглянем.
«Мерседес» Беркшир оказался серебристым кабриолетом. Он стоял на самом желанном месте, прямо у лифта. Декер с помощью брелока отпер машину, и Миллиган начал осмотр. Салон машины был слишком тесен для того, чтобы грузный Декер свободно в нем перемещался. Передав ему пакет с вещами из «бардачка», Миллиган продолжил поиски.
Пять минут спустя он выбрался из машины и покачал головой.
— Ничего. Пахнет так, словно она только что из магазина.
Амос заглянул в конверт, который ему передал Тодд.
— Судя по регистрационной карточке, машине всего три года. Взгляни на пробег.
Миллиган изучил одометр.
— Около пяти тысяч миль.
— Значит, Беркшир на ней почти не ездила… Интересно, как она добиралась на работу. На общественном транспорте?
— Здесь рядом, в пешей доступности, станции метро нет, нет ее и рядом со школой. А зачем ездить на автобусе, если у тебя есть вот эта крошка?
— Нам придется добавить это к перечню других странных вопросов, на которые в настоящее время нет ответов.
Миллиган захлопнул дверь, а Декер запер машину.
— Уже поздно, — взглянув на часы, сказал Тодд. — И куда теперь?
— В гости к еще одному умирающему, — ответил Декер.
Дыхание теперь стало настолько медленным, что казалось, будто следующий вдох окажется последним.
Какое-то время Амос смотрел на Уолтера Дабни, и мысли его вернулись к сегодняшнему утру, когда он увидел этого человека идущим по улице, казалось, совершенно беззаботного, — но вдруг тот достал пистолет и убил Анну Беркшир на глазах у Декера и десятков других людей. Идеальная память Амоса шаг за шагом прошла по утреннему событию. Однако на выходе он так и не получил ответов на мучившие его вопросы.
Элли Дабни сидела на том же самом стуле, что и прежде. Миллиган стоял у двери. Богарт и Джеймисон расположились по другую сторону от койки. Элли продолжала сжимать руку мужа.
Декер уже успел выяснить, что смертельно раненный человек так ничего и не сказал. Он не приходил в сознание.
Амос присел на корточки перед Элли.
— Миссис Дабни, когда ваш муж сегодня утром уходил из дома, вы уже встали?
Она кивнула; ее рука, сжимавшая руку мужа, несколько расслабилась.
— Я сварила ему кофе. И он позавтракал. Яичница с ветчиной, жареная картошка и тост, — добавила она, слабо улыбнувшись. — Я так и не смогла заставить его правильно питаться.
— Значит, аппетит у него был хороший?
— Уолт съел всё и выпил три чашки кофе.
— Пистолет вы не видели?
Элли покачала головой.
— Портфель у него был уже собран. Наверное, пистолет лежал там, но я его не видела. Как уже говорила другим следователям, я даже не знала, что у Уолта есть пистолет. Насколько мне было известно, он не любил оружие. И я оружие терпеть не могу. Когда наши дети были еще маленькими, у одного из наших соседей был пистолет. Как-то раз наши дети отправились играть с его детьми; сосед оставил пистолет заряженным, и его сын случайно выстрелил в свою сестру. Та умерла. Мы с Уолтером были потрясены. Мы думали только о том, что это мог оказаться наш ребенок.
— Понимаю… Уверен, вас об этом уже спрашивали, но сегодня утром ваш муж не показался вам взволнованным? Ничто не указывало на какие-либо проблемы?
— Нет. У Уолта была назначена встреча. Кажется, в ФБР. Я знаю, что он выполнял для Бюро какой-то заказ. Уолт поцеловал меня перед уходом.
— То есть ничего необычного? — настаивал Декер.
Элли немного напряглась.
— Ну, если задуматься, Уолт не сказал, что мы увидимся за ужином. — Она посмотрела на Декера. — Он всегда говорил мне, что мы увидимся за ужином. Я хочу сказать, когда бывал в городе и вечер у него был свободен, — а сегодня, насколько мне известно, у него на вечер не было никаких планов.
— Значит, ваш муж не сказал, что увидится с вами за ужином? — спросил Декер.
— Не сказал. — Элли устало покачала головой. — Это такая мелочь, но она всегда… поднимала мне настроение. Не знаю, почему я только сейчас обратила на это внимание.
— У вас хватало других забот, миссис Дабни.
— Значит, Уолт знал, что не вернется домой, — рассеянно произнесла Элли. — А я это не почувствовала. — Внезапно она резко выпрямилась. — О, господи, быть может, если я…
Казалось, она вот-вот начнет рыдать.
Подойдя к ней, Богарт положил руку ей на плечо и сказал:
— Вы абсолютно никак не смогли бы это предотвратить.
Встав, Декер посмотрел на Росса. Тот сказал:
— Миссис Дабни, понимаю, что более неподходящий момент трудно представить, но мы должны направить к вам домой группу для обыска. Также мы обыщем кабинет вашего мужа.
Элли не возражала. Она просто кивнула, пожала мужу руку и сказала:
— Вы знаете, когда Джулис будет здесь?
— Ее самолет совершит посадку через час. Мы направим в аэропорт людей, чтобы ее доставили прямиком сюда.
— Спасибо, — безучастно поблагодарила Элли.
Отойдя в угол палаты, Декер кивком пригласил Богарта присоединиться к нему.
— Я бы хотел присутствовать при осмотре дома и офиса, — тихо промолвил он.
Росс кивнул.
— Тодд останется со мной здесь. Ты можешь захватить с собой Алекс. Узнали что-нибудь интересное о Беркшир?
— Она навещала умирающих. Все говорят о ней только хорошее. Живет она в квартире, которую вряд ли может позволить себе на свою зарплату простая учительница. Причем выглядит квартира так, будто по-настоящему в ней никто не живет. И еще: прошлое у Беркшир можно отследить всего на десять лет назад. То, что было до этого, нам установить не удалось.
— То есть по меньшей мере странно?
— Неожиданно, — согласился Декер.
— Означает ли это, что ты считаешь, что Дабни сознательно выбрал именно ее?
— Делать выводы еще слишком рано, — Амос пожал плечами. — Но случайная жертва, у которой в прошлом остался какой-то непонятный мусор… Не знаю. Конечно, может быть, это случайность, а может быть, и ключ к тому, почему Беркшир была убита.
— Из чего следует, что Дабни был как-то связан с ней.
Декер снова пожал плечами.
— Если она получила деньги в наследство или по суду, возможно, связь именно здесь, хотя я не вижу, какая именно. А может быть, это что-то личное.
— Миссис Дабни убеждена в том, что ее муж не был знаком с Беркшир.
— Но ты также сказал, что она ничего не знает о делах своего мужа. Так что, если это деловой контакт, она может о нем не знать.
— В таком случае о нем могут знать у Дабни на работе, — указал Богарт.
— Мы можем только надеяться на это… — Посмотрев на Джеймисон, Декер сказал: — Пошли.
Офис фирмы «Уолтер Дабни и помощники» находился на Фэрфакс-паркуэй в Рестоне, штат Вирджиния. В этом районе размещались центральные офисы многих компаний, выполняющих правительственные заказы, — от таких гигантов, как «Локхид-Мартин», до крошечных фирм со штатом из нескольких человек. Фирма Дабни не входила в пятьсот крупнейших компаний Соединенных Штатов, но, когда Декер и Джеймисон вошли в светлую, просторную и модно обставленную приемную на последнем этаже современного шестиэтажного здания из стали и стекла, сразу стало очевидно, что Дабни основал процветающий бизнес. Несмотря на поздний час, известие о случившемся уже попало в местные и общенациональные выпуски новостей, и люди, работающие здесь, не разошлись по домам, как обычно. Они бродили по коридорам, бледные, растерянные, сбитые с толку.
После того как Декер и Джеймисон предъявили свои удостоверения, молоденькая девушка проводила их в небольшой конференц-зал. Через минуту сюда вошла женщина лет тридцати с лишним. Рост около пяти футов пяти дюймов, стройное телосложение бегуна, светлые рыжеватые волосы до плеч и очки в прямоугольной оправе на веснушчатом лице.
— Я Файя Томпсон. Партнер фирмы. Это… это действительно правда?
— Боюсь, да, — подтвердил Декер.
— Уолтер…
— Он еще жив, но прогноз неблагоприятный, — сказала Джеймисон.
— Нам бы хотелось задать кое-какие вопросы, — произнес Декер.
— Конечно. Пожалуйста, садитесь. Не желаете чего-нибудь? Кофе, вода?
Алекс выбрала воду, а Амос попросил черный кофе. Сама Томпсон заказала горячий чай.
После того как секретарша принесла напитки и ушла, закрыв за собой дверь, Декер, отпив глоток кофе, сказал:
— Расскажите нам об Уолтере Дабни.
Достав из кармана диктофон, Джеймисон положила его на стол.
— Не возражаете, если я запишу наш разговор?
Покачав головой, Томпсон откинулась назад.
— Даже не знаю, с чего начать… Уолтер — замечательный человек. Я поступила на фирму через год после окончания колледжа. Я проработала здесь пятнадцать лет, восемь лет назад стала партнером. Уолтер был прекрасным наставником и другом. И просто хорошим человеком. Я не могу поверить, что это случилось.
— Значит, вы не сталкивались ни с чем таким, что могло бы объяснить его поступок? — спросил Декер.
— То, что Уолтер застрелил на улице человека? Нет. Абсолютно ни с чем. Это что-то немыслимое!
— Нам известно, что сегодня утром он отправился в Вашингтон на встречу в Центральное управление ФБР. Вы знали об этом?
— Да. Мы оказываем консультации Бюро по некоторым вопросам. Мы сотрудничаем с несколькими крупными подрядчиками, помогаем им выполнять заказы Бюро качественно и в срок.
— По крайней мере, такова официальная легенда, — заметил Декер.
— И это также истинная правда, — Томпсон с вызовом посмотрела на него. — В нашем сообществе нас очень высоко ценят. У нас просто космическая репутация.
— Значит, сегодня Дабни не заглядывал в офис? — спросил Декер.
— По крайней мере, мне об этом неизвестно. Офис открывается в половине девятого утра. Но те, у кого есть собственный ключ, могут приходить и уходить в любое время.
— Однако если Дабни все же приходил сюда, система безопасности должна была это зафиксировать?
— Да. Это можно проверить.
— Спасибо, — сказал Декер. — А вчера он был на работе?
— Да. Я встречалась с ним. Я только что вернулась из-за границы и доложила Уолтеру о делах. Я до сих пор не пришла в себя после долгого перелета. И вот теперь это…
— Где именно вы были?
Она поджала губы.
— Какое это имеет отношение к тому, что произошло?
— Возможно, никакого. Но я хочу получить полную картину.
Не отрывая от него взгляда, Томпсон отпила глоток чая.
— На Ближнем Востоке. Сказать более конкретно я не могу.
— Проекты, которыми занимался Дабни, никак не могут объяснить то, что произошло сегодня утром?
— Я сильно сомневаюсь. И я не могу вдаваться в подробности. Большинство наших работ засекречены. Большинство тех, кто работает здесь, и все партнеры фирмы имеют высшую степень допуска. Какая степень допуска у вас?
— Там, где я живу, даже нет охранной системы.
Брови Томпсон взметнулись вверх. Она перевела взгляд на Джеймисон.
— Что еще вы хотите узнать?
— Каким Дабни был вчера? — спросила Алекс. — Нормальным? Взволнованным?
— Нормальным.
— Ничего такого, что вызвало бы у вас подозрения?
— Например?
— Необычные фразы, — подсказал Декер. — Возбуждение. Отсутствие сосредоточенности.
— Нет, ничего такого.
— Дабни не мог сидеть на наркотиках?
Томпсон изменилась в лице.
— Уолтер?! Вне всякого сомнения, нет! Я лишь изредка видела, как он выпивал бокал вина.
— Сегодня Дабни должен был присутствовать на совещании единственным представителем от вашей фирмы? — спросил Амос.
— Да. С технической стороной дел Уолтер был знаком не хуже остальных. Однако на сегодняшнем совещании должна была обсуждаться высшая стратегия. Уолтер часто занимался этим один, особенно когда встречался с важными заказчиками.
— За последний месяц в поведении Дабни не было ничего необычного? — спросила Джеймисон.
— Да вроде ничего. Я хочу сказать, ничего не бросалось в глаза.
— Жена Дабни сказала, что примерно с месяц назад он совершил неожиданную поездку. А когда вернулся, не сказал ей, где был. С этих пор он казался ей другим.
Томпсон была удивлена.
— С месяц назад?.. Я не знаю, куда ездил Уолтер. Если этим занимался наш транспортный отдел, там должна сохраниться запись.
— Мы будем вам очень признательны, если вы это проверите, — сказала Джеймисон.
— Разумеется. — Достав сотовый телефон, Томпсон набрала текстовое сообщение. — Готово. Как только у меня будет ответ, я свяжусь с вами.
Встав, Декер обошел комнату. Томпсон наблюдала за ним.
— Судя по всему, дела у вашей фирмы идут очень успешно, — отметил Амос.
— Мы напряженно работаем, и это действительно приносит свои плоды. Мы только что заключили два крупных контракта, которые позволят нам практически вдвое увеличить прибыль по сравнению с прошлым годом.
Декер посмотрел ей в лицо.
— А без Дабни что станет с фирмой?
Томпсон заколебалась.
— Мы являемся партнерами с ограниченным правом голоса, но Уолтер — старший партнер, и у него в руках решающий пакет. Уверена, в учредительных документах есть слова о его… о его уходе, но лично я ничего не знаю. Это должен знать наш штатный юрист.
— Мы хотим взглянуть на эти документы, — сказал Амос.
— Они имеют какое-то отношение к тому, что сделал Уолтер? — спросила Томпсон.
— Имеет отношение все — до тех пор, пока не выяснится обратное, — ответил Декер.
У него завибрировал сотовый телефон. Прочитав текстовое сообщение, он кивнул Джеймисон. Встав, та убрала диктофон в карман.
— Благодарю вас, мисс Томпсон. Мы будем держать с вами связь.
— И напоминаю: не забудьте проверить, был ли Дабни здесь сегодня утром, — добавил Амос.
— У меня отличная память, агент Декер, — раздраженно произнесла Томпсон.
— Как и у меня, — ответил он. — Так что я не забуду о своей просьбе.
Покинув кабинет, они направились к лифтам.
— В чем дело? — спросила Джеймисон.
— Дабни только что скончался.
— О господи!.. Что ж, думаю, неожиданным это никак не назовешь.
— Но перед смертью он пришел в сознание.
— Он что-нибудь сказал? — возбужденно спросила Джеймисон.
— Да.
— И что же? — жадно спросила она.
— Похоже, Дабни произнес набор слов, в котором не увидел абсолютно никакого смысла никто из присутствовавших.
— Полная галиматья? Следствие травмы головного мозга?
— Ну, поскольку я сам перенес травму головного мозга, могу сказать уверенно: то, что одному человеку кажется галиматьей, для другого может стать откровением.
Двенадцать раз. Декер прослушал запись последних слов Дабни двенадцать раз — и по-прежнему не видел в них ничего. Никакого откровения. Ни даже намека.
Амос сидел в кабинете в здании имени Гувера, уставившись на диктофон. Напротив него сидели Джеймисон и Миллиган.
Тодд, расслабив узел галстука и слегка согнув спину, что было для него совершенно необычно, откинулся на спинку кресла и сказал:
— Мы можем прослушивать эту запись еще десять лет, и в ней по-прежнему не будет никакого смысла. Этот тип вышиб себе кусок мозга. Он был не способен рационально мыслить, Декер. Это бессмыслица.
— Миссис Дабни присутствовала? — спросил Амос.
— Да. Вплоть до самого конца.
— И для нее в словах мужа также не было никакого смысла? Быть может, что-нибудь понятное ей одной? Что-нибудь очень личное?
— Ну, когда Дабни начал говорить, она так разрыдалась, что трудно сказать, слышала ли она его слова. Нам пришлось вычищать ее всхлипывания из записи.
— Но когда она успокоилась? — настаивал Декер. — По-прежнему ничего?
— Я думаю, она ожидала, что он усядется на койке и начнет говорить с ней, — сказал Миллиган. — А затем Дабни просто перестал дышать. Мониторы обезумели, прибежала реанимационная бригада и попыталась его оживить, но тщетно. Он просто умер.
В кабинет вошел Росс Богарт и сел напротив Амоса.
— Есть что-нибудь? — спросил он.
— В настоящий момент жертва представляет больший интерес, чем убийца, — сказал Декер. — Она жила в квартире стоимостью несколько миллионов, у нее есть машина за сто с лишним тысяч, на которой она почти не ездила, и все это на зарплату школьного учителя. А если вернуться назад на десять лет, нет никаких следов Анны Беркшир.
— Ты уже упоминал об этом. Сказал, что если она случайная жертва, это очень большое совпадение.
— Она могла сменить имя, — предположила Джеймисон. — Возможно, вот почему мы ничего не нашли.
— Думаю, не вызывает сомнений то, что она сменила имя, — согласился Декер. — Главный вопрос — почему?
— Ты предположил, что родители Мелвина Марса подпадают под действие программы защиты свидетелей, — напомнил Богарт. — Быть может, это верно и в отношении Анны Беркшир.
— Что ж, надо это проверить. Если в прошлом она была другим человеком, возможно, этот человек был как-то связан с Дабни, что объяснит, почему он убил именно ее.
— Я поручу это своим людям, — сказал Богарт.
Встав, он вышел из кабинета.
— То есть, насколько я понимаю, наша группа официально переводится из Куантико в оперативное управление Вашингтона? — спросила у Миллигана Джеймисон.
— Совершенно верно.
Оторвав взгляд от диктофона, Декер удивленно посмотрел на Тодда.
— Нас переводят в Вашингтон?
— Поскольку мы больше не занимаемся «холодными» делами, нас перебрасывают из Куантико в Вашингтон, — подтвердил тот. — На самом деле это продвижение по службе. Наверху оценили нашу работу.
— Минуточку! — всполошился Амос. — Означает ли это, что мы больше не сможем жить в Куантико?
— Ты сам не захочешь каждый день мотаться оттуда на работу, — заметил Миллиган. — На автостраде номер девяносто пять творится самое настоящее смертоубийство. Мне везло, потому что я живу в Спрингфилде. Я каждый день ездил навстречу основному потоку. Теперь же мне придется тащиться вместе со всеми теми, кто направляется на север. Росс живет в Вашингтоне, так что ему добираться будет легко.
— Мне больше негде жить, — сказал Декер.
— Забавно, что ты об этом упомянул, — вставила Джеймисон.
— Что тут такого забавного? — резко спросил Амос.
— Я рано или поздно собиралась сказать тебе это, когда наступит подходящий момент. Но опять же, возможно, все получилось как нельзя кстати.
— Черт возьми, о чем это ты, Алекс? — не скрывая своего раздражения, спросил Декер.
— Ладно, не надо выходить из себя.
— Я уже вышел из себя!
— На самом деле я подыскала работу на стороне.
— Что, работа в ФБР не позволяет тебе полностью раскрыться? — натянуто усмехнулся Миллиган.
— Работу на стороне? — спросил Амос.
— В Анакостии есть одно здание…
— Одно здание! — воскликнул Декер.
— Да. Ну, выложу вам все как на духу. Я последние два месяца охотилась за недорогим зданием, требующим ремонта. И наконец нашла то, что нужно.
— Ты искала здание? — тупо повторил Амос. — Мне не нужно целое здание. Мне достаточно одной комнаты. Небольшой. И вообще, начнем с того, зачем ты искала здание.
— Как средство инвестиции. И способ сделать доброе дело.
— И ты говоришь об этом только сейчас?
— Ну, я собиралась сказать тебе это в самое ближайшее время… Мы только недавно остановились на этом месте.
— Мы остановились на здании? И кто эти «мы»?
— Ну, на самом деле это он на нем остановился.
— О ком ты говоришь? — спросил Миллиган.
— Минуточку! — сказал Декер. — У тебя нет денег, чтобы вложить их в здание. Ты постоянно жалуешься, что тебе не на что заправлять свою машину!
— Ну, спасибо за то, что выкладываешь всем мои личные тайны, — Джеймисон смущенно оглянулась на Миллигана. — Но я просто представляю его интересы.
— Чьи интересы? — спросил Тодд.
У Декера вытянулось лицо. До него наконец дошла правда.
— Это ведь Мелвин, не так ли?
— Мелвин? — изумился Миллиган. — Мелвин Марс?
Амос посмотрел Джеймисон в лицо.
— Это он купил здание, так? На деньги, полученные в качестве компенсации от государства?
— Да, купил, — Алекс кивнула. — Но только после того, как я нашла его.
— Когда все это случилось? — спросил Миллиган.
— Мелвин получил кучу денег и не знал, что с ними делать. Поэтому я предложила сделать так, чтобы он зарабатывал деньги и при этом помогал людям, чего он на самом деле очень хотел.
— И как это покупка здания поможет людям? — язвительно поинтересовался Миллиган.
— Ну, в здании будут жить жильцы. И они будут платить за аренду.
— И что с того? — спросил Тодд. — Мы с женой тоже платим за аренду. И это не милостыня. Это дорого.
— Тут все будет несколько иначе. Мы купили это здание по замечательной цене. И хотя в нем нужно будет провести кое-какие работы, мы сможем брать арендную плату, которую… ну, которую смогут платить те, у кого мало денег.
— Ты имеешь в виду жилье для людей с низкими доходами? — уточнил Миллиган.
— В определенном смысле, но по закону от Мелвина этого требовать не могут. Он поступает так, потому что в отличие от других домохозяев сверхприбыль его не интересует. Он получит со своих денег разумный, по нашему мнению, доход, а у людей, не имевших возможности позволить себе собственное жилье, будет где жить. Всем от этого выйдет только польза.
— Значит, в этом здании поселятся жильцы, — сказал Декер. — Но где буду жить я?
— В этом здании. На последнем этаже. У тебя будет своя комната. Как и у меня. Каждая с отдельной ванной. И еще у нас будут кабинет и большая кухня. Очень просторная.
Амос молча смотрел на нее.
— Я не знала, что нам предстоит перебраться из Куантико в Вашингтон, — поспешно добавила Джеймисон, — но я всегда думала, что мы в любом случае сможем там жить. Если б мы остались работать в Куантико, то ездили бы навстречу транспортному потоку. А теперь будет даже еще ближе.
— Ты хочешь сказать, что мы с тобой будем жить вместе? — медленно произнес Декер, судя по всему, не услышавший последние ее слова.
— Ну, не жить вместе. Мы будем просто соседями. Как в студенческом общежитии.
— Моим соседом в общежитии был нападающий, по сравнению с которым я казался мелюзгой, — сказал Амос. — Он был шумным и неопрятным, но он был парнем.
— Ну, к сожалению, я девушка, но я умею готовить; как тебе это нравится?
— Ты умеешь готовить? — недоверчиво спросил Декер.
— Ну, немного.
Он продолжал сверлить ее взглядом.
— Я могу разогреть в микроволновке почти все что угодно, — отрезала Джеймисон.
Закрыв глаза, Амос ничего не сказал.
Алекс повернулась к Миллигану.
— И что лучше всего, Мелвин поселит нас без арендной платы, а взамен мы будем за всем приглядывать. — Помолчав, она добавила: — Помимо нашей работы в ФБР.
Открыв глаза, Декер решительно произнес:
— Я не собираюсь приглядывать за жилым зданием. Я даже не знаю, хочу ли жить вместе с тобой. Ты предлагаешь мне слишком много перемен, — обиженным тоном добавил он.
— Амос, но я уже сказала, что мы будем присматривать за зданием. Я дала Мелвину слово.
— Что ж, ты можешь, — сказал Декер. — А для меня и одной работы достаточно.
Джеймисон окинула его оценивающим взглядом.
— Ну хорошо, если хочешь сам искать себе жилье, я тебя не держу. Но только помни, что рынок недвижимости в Вашингтоне — один из самых дорогих в стране. А поскольку машины у тебя нет, ты не сможешь жить за городом и ездить оттуда на работу. Так что тебе, наверное, придется взять кредит, чтобы оплачивать жилье. Это я так, к слову.
Амос продолжал молча смотреть на нее.
— Послушай, — продолжала Алекс, — я сама разберусь с жильцами, хорошо? И со всем остальным. Тебе вообще не придется ничего делать.
— Похоже, Декер, от такого предложения ты отказаться не сможешь, — усмехнулся Миллиган.
Тот ответил не сразу.
— Могу я, по крайней мере, взглянуть на это место, прежде чем приму решение?
— Разумеется. Мы можем отправиться туда прямо сейчас. Но ты будешь просто в восторге. Это очаровательное место.
— Под этим ключевым словом кроется то, что там полно недоделок? — с тревогой спросил Амос.
— Ну да, действительно, там надо немного поработать, — уступила Джеймисон. — Но Мелвин сказал, что я смогу нанять для этого профессионалов.
— Ты больше ничего не упустила? — пристально посмотрел на нее Декер.
— По крайней мере, мне ничего такого не известно, — ответила Алекс, избегая смотреть ему в глаза.
— Такой ответ не внушает особой уверенности, — угрюмо проворчал Декер.
Он угрюмо разглядывал залитое лунным светом здание. Джеймисон стояла рядом, внимательно наблюдая за своим другом. Когда Декер наконец повернулся к ней, Алекс отвела взгляд.
— Вот видишь, всё так, как я тебе говорила, — сказала Джеймисон, улыбаясь асфальту.
— И даже больше, — язвительно ответил Амос.
В старом кирпичном здании с огромными окнами когда-то располагался склад; Джеймисон сказала, что оно разделено на квартиры. Декер сделал глубокий вдох, и его легкие наполнились запахами протекающей по соседству Анакостии. С одной стороны рядом с бывшим складом стояло пустующее здание. С другой громоздились развалины. Зданиям напротив на вид было не меньше ста лет. Они заваливались друг на друга и, похоже, остались без жильцов.
На стоянке перед бывшим складом трещин было больше, чем асфальта, и в них росли буйные сорняки. Старая ограда из металлической сетки, окружающая здание, во многих местах порвалась, а ворота пропали, оставив после себя лишь ржавые петли. На стоянке стояли несколько машин, самой новой из которых было лет двадцать. У двух выбитые боковые стекла были заклеены полиэтиленовыми пакетами для мусора.
— Мелвин видел это место? — спросил Декер.
— Он видел фотографии. Он попросил меня присмотреть что-нибудь. Я поискала. И нашла вот это.
Амос посмотрел на нее.
— И как долго ты «поискала»?
— Мелвин не хотел покупать здание в богатом районе, Декер, хотя и мог это себе позволить. Ему было нужно место, где он смог бы что-то сделать. Арендная плата в таких местах невысокая. У всех, кто здесь живет, есть работа. Большинство еще где-нибудь подрабатывают. Эти люди усердно трудятся, стараясь улучшить свою жизнь и жизнь своих родных. На самом деле это очень хорошее место. И в пешей доступности есть несколько только что открывшихся дешевых ресторанов, в основном семейных. Еще рядом церковь, парк и… — Джеймисон осеклась, не увидев у Декера никакой реакции на свои слова. — Значит, тебе не нравится? — помолчав, спросила она. — Понимаю, это не Тадж-Махал.
— В свое время я жил в доме из картонных коробок на парковке перед супермаркетом, а затем у меня была комната в общежитии. Так что если тут есть собственный туалет, для меня это будет шаг вперед.
— Правда? — осторожно спросила Джеймисон. — Значит, ты согласен?
— Сколько жильцов?
— Сдается пятнадцать квартир. Двое холостяки. У остальных семьи.
— Значит, ты с ними встречалась?
— Да. Не могла же я дать Мелвину рекомендации без надлежащего изучения вопроса. Он хочет сделать на свои деньги доброе дело, но я ни за что не поставила бы его в такое положение, в котором он лишился бы своих инвестиций. И базис тут хороший. Как только будет закончена реконструкция, дом станет просто замечательным. И этот район, хоть я и понимаю, что смотрится он не очень, на самом деле начинает пробуждаться. Как я уже говорила, открываются рестораны, а такие здания, как это, обновляются. И это очень хорошо.
— А затем поднимется арендная плата, налоги взлетят вверх, и те, кому вы хотите помочь, больше не смогут себе это позволить.
— Ну, у нас арендная плата не поднимется. И мы договорились с местной администрацией. Мелвину предоставили определенные налоговые льготы и вычеты, чтобы он мог позволить себе помогать тем, кто в этом нуждается.
— Льготы и вычеты? Когда ты успела все это провернуть?
— В свое свободное время. Понимаю, Декер, когда мы познакомились, я была журналисткой. Но на самом деле сердце мое всегда лежало к подобным вещам.
Кивнув, Амос снова посмотрел на здание.
— А где будем жить мы?
— Как я уже говорила, на последнем этаже. Оттуда открывается потрясающий вид. И там все переделано.
— Комнаты обставлены или нам придется покупать все самим?
— Я взяла на себя смелость кое-что достать. Если тебе не понравится, всегда можно будет переделать.
— Там есть где сидеть и где спать?
— Да.
— Тогда я уверен, что все будет замечательно.
— Не хочешь заглянуть внутрь?
Декер предложил ей жестом указывать путь.
Набрав код на домофоне у входной двери, Алекс толкнула ее. Амос прошел следом за ней к лестнице.
— Придется подниматься наверх пешком, — объяснила Джеймисон. — Лифта нет.
Пройдя шесть пролетов, они оказались перед дверью. Пока Декер стоял, прислонившись к стене, и пытался отдышаться, Алекс отперла дверь и оглянулась на него.
— Я полагала, ты занимаешься, — сказала она.
— Только что позанимался.
Пройдя следом за ней внутрь, Амос остановился. Потолки находились на высоте двадцати футов; стальные балки и железобетонные колонны, составляющие каркас здания, не были ничем прикрыты. Все выкрашено черной краской. Пространство было открытое, рядом с окнами высотой двенадцать футов оставалось свободное место. Современная кухня была оснащена техникой из нержавеющей стали и столами с гранитными столешницами. Две просторные спальни имели каждая свою ванную комнату. В конце коридора находился большой кабинет с письменным столом и книжными шкафами. Окно закрывалось деревянными ставнями. На столе стоял портативный компьютер.
— Это твой кабинет. Мое место по соседству. Здесь еще есть джакузи, — добавила Джеймисон, указывая на дверь слева. — И сауна. Но я ими пока не пользовалась. Даже не могу сказать, в рабочем ли они состоянии.
— Матерь Божья, Джеймисон, — пробормотал Декер, — когда ты говорила, что это место нуждается в ремонте, я определенно не ожидал увидеть такое!
Алекс виновато посмотрела на него.
— Здесь находилась квартира бывшего владельца здания. Он вложил сюда все свои деньги, а на всем остальном сэкономил. Другие квартиры совсем не похожи на это.
— Что с ним стало?
— Я бы предпочла не говорить об этом, — заметно занервничала Джеймисон.
— Это еще почему?
— Просто не хочу.
— Алекс!
— Ну хорошо, его застрелил на стоянке какой-то торговец наркотиками, с которым он не расплатился.
— Застрелил в смысле насмерть?
— Ну да. Я полагала, это само собой подразумевается.
Декер огляделся вокруг.
— И деньги, которые должен был заплатить этому наркоторговцу, он потратил вот на это?
— Тут не совсем все понятно. Но я не брала бы это в голову. Я хочу сказать, мы ничего этому наркоторговцу не должны.
— Значит, его так и не поймали?
— Ну, полиция задержала одного подозреваемого, но, поскольку свидетелей, готовых дать показания, не нашлось, его пришлось отпустить. Здание попало под процедуру банкротства, и Мелвин его купил. На самом деле это было очень выгодное приобретение. Судя по всему, других покупателей не нашлось.
— Потрясающе! — заметил Декер.
— Но тебе ведь нравится, правда?
— Да, нравится. По сравнению с тем, к чему я привык, это самый настоящий дворец.
— Я уже подняла свои вещи наверх. Ты можешь перебираться в любое время.
— Все мои пожитки умещаются в одну большую сумку, так что особых трудов переезд не потребует.
Джеймисон протянула ему руку.
— Добро пожаловать в наш новый дом, сосед!
Прежде чем пожать ей руку, Декер сказал:
— Только давай поставим на входную дверь несколько новых замков.
Проснувшись на следующее утро, Декер недоуменно заморгал, оглядывая незнакомую окружающую обстановку.
Впрочем, она была не такой уж и незнакомой. Новая берлога. Просторная, не картонная коробка. Но с жильцами. И может быть, где-то до сих пор бродит разъяренный торговец наркотиками… Вчера поздно вечером сотрудник ФБР доставил из Куантико скудные пожитки Амоса. Ему потребовалось минут пять, чтобы разобрать все свои вещи.
Декер посидел в кровати, затем встал. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Там было еще темно, но скоро должно было взойти солнце.
Продолжая смотреть в окно, Амос увидел, как невысокий жилистый мужчина и мальчик лет десяти вышли из дома и сели в машину с задними стеклами, заклеенными пакетами из-под мусора. Мужчина был в джинсах, ботинках на высокой шнуровке и свитере. В руке он нес желтую строительную каску. У мальчика на плече болталась большая сумка. Машина уехала, выбрасывая в воздух клубы черного дыма.
В конце улицы, на которой стоял дом, Декер увидел двоих людей, мужчину и женщину, которые брели, пошатываясь, мимо фонаря. Они не были похожи на бездомных, но опытный взгляд Амоса определил, что до этой категории им совсем недалеко. Мужчина ударил женщину по голове, та упала. Мужчина, не останавливаясь, двинулся дальше. Наконец женщина с трудом поднялась на ноги и последовала за ним. Достав что-то из кармана, она поднесла это ко рту и проглотила, что бы это ни было.
Проводив их взглядом, Декер сходил в туалет, принял душ и оделся. Не было еще и семи часов утра. Пройдя по коридору на кухню, Амос сварил себе кофе и приготовил миску овсяных хлопьев. Проходя мимо комнаты Джеймисон, он услышал в приоткрытую дверь ее тихое посапывание.
Сев за стол, Декер стал пить кофе и есть хлопья, но по большей части он просто смотрел в окно на приближающийся рассвет.
Он далеко ушел от своей прежней жизни в Берлингтоне, штат Огайо.
Он лишился семьи, работы и дома.
Он отомстил убийцам его жены, дочери и шурина. Но это никак не облегчило горечь утраты. И ничто не облегчит эту боль. Для Декера время не залечивало раны. Течение времени не имело никакого значения для его уникального дара. Все пережитое в жизни оставалось таким же свежеотчеканенным в его сознании, каким было в тот момент, когда происходило.
Вот в чем заключался огромный недостаток абсолютной памяти. Ему так много хотелось забыть… Но он не мог.
И это еще было не все.
Декер больше не был тем, кем был прежде. Он сознавал, что своими поступками раздражает окружающих. Резко разворачивается и выходит из комнаты. Отключается и перестает реагировать на что бы то ни было. Не проявляет сочувствия в такой степени, в какой этого хотелось бы другим.
В какой это хотелось бы ему самому.
Амос потер голову. Изменилось то, что находится там, внутри. А значит, он сам изменился вместе с этим. Невозможно отделить одно от другого: его мозг в теперешнем состоянии, и все остальное, что осталось от Амоса Декера.
«Так я сейчас устроен».
Поставив грязную посуду в посудомоечную машину, он вернулся за стол и начал думать о деле.
Беркшир — жертва. Дабни — убийца.
Туманное прошлое Беркшир. Не здесь ли кроется разгадка?
Или же правда придет со стороны Дабни?
А может быть, это будет какое-то сочетание того и другого?
Декер мысленно вернулся к выстрелам. Он перебрал в голове кадр за кадром, ища хоть что-нибудь, что направило бы его в нужную сторону.
Удалось восстановить все передвижения Дабни в тот день. От своего дома в Маклине он доехал на такси до кафе неподалеку от здания имени Гувера. Декер знал, что оттуда он дошел пешком до входа в здание, где и убил Беркшир.
Глядя на мельтешащие кадры, Амос обнаружил одну нестыковку.
Он любил нестыковки. Как правило, они указывали ему в направлении правды или по крайней мере в направлении дорожки, ведущей к правде.
А сейчас Декер был бы, как никогда, рад любой ниточке.
Как рассказала Элли Дабни, она приготовила мужу завтрак. Яичница с ветчиной, тост и жареная картошка. По ее словам, он съел все. Плюс выпил три чашки кофе.
В таком случае зачем по пути к месту назначения Дабни заглянул в кафе?
Возможно, это ровным счетом ничего не значило. Быть может, он просто решил убить время перед совещанием. Или за чашкой кофе просмотрел какие-то бумаги. Хотя зачем ему это было нужно, если он знал, что никогда не попадет на это совещание? Определенно Дабни не мог надеяться на то, что средь бела дня на глазах у многочисленных свидетелей убьет человека, после чего как ни в чем не бывало отправится на совещание в Центральное управление ФБР. И это не мог быть сиюминутный порыв, случившийся уже после ухода из кафе. В портфеле у Дабни был пистолет — криминалисты обнаружили следы оружейной смазки и другие доказательства этого.
Декер мысленно взял на заметку сходить в кафе и разыскать тех, кто видел Дабни. Быть может, он там с кем-то встречался. Сотрудники ФБР изучили его телефон. В то утро Дабни никому не звонил и не отправлял текстовых сообщений. Потому ли, что собирался совершить убийство? И внутренне готовился к этому? Но если Дабни был знаком с Беркшир, как он узнал, что она в то утро окажется на этом месте? Было установлено, что женщина не звонила в Центральное управление и ни с кем не договаривалась о встрече. Но опять же, по какой-то причине она могла отправиться туда без предварительной договоренности. Быть может, собиралась что-то сообщить ФБР. А Дабни помешал ей это осуществить. Весьма любопытная теория.
Хотя также нельзя было исключать то, что Беркшир направлялась вовсе не в здание имени Гувера. Возможно, она свернула на эту улицу, чтобы попасть в какое-то другое место.
Множество вариантов и ничего определенного. Впрочем, именно так начинается большинство расследований. «Истина всегда прячется в глубине, в самом сердце», — подумал Декер. И нужно аккуратно снять слой за слоем все, что есть снаружи, дабы добраться до середины.
Подняв взгляд, Амос увидел заспанную Джеймисон в спортивных трусах и футболке, удивленно смотрящую на него.
— Раненько ты встал, — пробормотала она.
— Я всегда встаю рано. Ты убедишься в этом теперь, когда мы будем жить вместе. Соседка.
Прошлепав босыми ногами к кофеварке, Джеймисон насыпала в ситечко кофе и поставила снизу чашку. После чего облокотилась на стол и спросила, зевая:
— Ночью были какие-либо блистательные откровения?
— Похоже, Дабни завтракал дважды. Мне бы хотелось узнать почему.
— Отлично.
Кофеварка звякнула, Алекс приправила кофе сахаром и сливками и отпила глоток.
— Сегодня утром у нас назначен обыск у Дабни дома.
Ничего не ответив, Декер забарабанил пальцами по столу.
— Насколько я понимаю, там будут его дети, — помолчав, добавила Джеймисон.
— Мальчик и его отец.
— Что? — недоуменно спросила она. — У Дабни четыре взрослых дочери.
— Здесь на стоянке стояла машина с окнами, заклеенными пластиковыми пакетами. Серая «Сентра».
— А… ну и что?
— Кто это такие?
— Томас Амайя и его одиннадцатилетний сын Дэнни.
— Он ходит в школу где-нибудь неподалеку?
— Да. Ты их видел?
— Они уехали незадолго до шести утра.
— Томас отвозит сына в школу. Там есть специальная группа для детей, чьи родители уходят на работу рано. Томас работает на стройке и в половине седьмого уже должен быть на работе.
— А мать?
— Насколько мне известно, они живут вдвоем — Томас и Дэнни.
— Откуда ты все это узнала?
— Я же говорила тебе, что встретилась со всеми жильцами. После того как Мелвин купил это здание, я хотела со всеми познакомиться. Просто заверить их в том, что все будет в порядке. Что никто их не выселит. И я довольно долго пообщалась с Томасом и Дэнни. Томас души не чает в своем сыне. А Дэнни очень смышленый. Он рисует. Я видела несколько его набросков. У мальчишки есть талант.
— И как, все жильцы приятные?
— Ну, это очень относительное понятие.
— Дай мне относительный ответ.
— Одни приятнее других. И я понимаю, откуда сюда попали многие из них. Все эти люди цветные. И я вовсе не уверена, что все они находятся здесь на законных основаниях. А я для них — белая женщина, которая стучится к ним в дверь и заявляет, что какой-то неизвестный инвестор купил это здание и я буду домовладелицей. На их месте я бы тоже отнеслась к этому подозрительно.
— На дворе две тысячи семнадцатый год, но это совсем не чувствуется, — вздохнул Амос. — Когда я был маленьким, по телевизору показывали передачи о том, каким будет будущее. Роботы убирают в квартире, люди летают на работу в своих машинах… А вместо этого мы получили… вот что.
— Декер, ты говоришь прописные истины. Послушай, Мелвин сказал, что в ближайшее время приедет сюда, чтобы познакомиться с людьми и взглянуть на свою собственность.
— Я буду рад снова с ним встретиться, — встрепенулся Амос.
— Знаю, вы с ним быстро сошлись.
— Мелвин — мой лучший друг.
Услышав это замечание, Алекс слегка нахмурилась, но ничего не сказала.
У Декера зазвонил телефон. Это был Богарт. Молча выслушав то, что он ему сказал, Амос отключился.
— Изменение планов. Богарт хочет, чтобы мы приехали в морг.
— Зачем?
— Патологоанатом только что закончила вскрытие Дабни.
— Очень хорошо, но мы и так знаем, отчего он умер. Огнестрельное ранение в голову, нанесенное самому себе.
— Да, но это еще не все.
— Что?
— Похоже, этот человек уже был мертв, когда стрелял в себя.
Та же самая патологоанатом Линна Уэйнрайт молча наблюдала за тем, как Декер рассматривает разрезанное тело Уолтера Дабни. На груди трупа темнел острый угол стандартного разреза, уже зашитого.
Рядом с Декером стоял Богарт. Джеймисон держалась поодаль, стараясь не смотреть на разделанное тело.
Не так давно этот человек был успешным бизнесменом и имел любящую семью. Теперь он представлял собой безжизненный, изуродованный мешок с мясом и костями, лежащий на стальном столе.
— Вы уверены? — спросил Богарт.
Взяв рентгеновский снимок, Уэйнрайт закрепила его на подсвеченном экране на стене и указала на темное пятно.
— Обширная опухоль головного мозга, неоперабельная вследствие своего расположения и того, насколько глубоко она проникла в жизненно важные области. Я уже делала рентгеновские снимки и сразу поняла, что тут что-то есть. Но когда извлекла мозг, я просто поразилась, насколько все плохо.
— Сколько ему еще оставалось жить? — спросил Декер.
Патологоанатом задумалась.
— Конечно, вам понадобится заключение еще одного специалиста, но, по моим грубым оценкам, шесть месяцев или даже меньше. Скорее меньше. Потому что у него к тому же вот здесь была аневризма, вот-вот готовая лопнуть, — добавила она, указывая другое пятно на снимке. — Если честно, я удивлена, что головной мозг у него продолжал полностью функционировать.
— Быть может, у него оставалась какая-то цель в жизни, — предположил Декер. — Например, убить Анну Беркшир.
— Ты правда так думаешь? — резко спросил Богарт.
— Я не исключаю такую возможность.
— Как вы полагаете, его жена знала? — спросила Джеймисон. — Насчет опухоли?
— Сомнительно, — ответил Росс. — Я хочу сказать, можно было бы ожидать, что она об этом упомянет.
— Возможно, это и была та неожиданная поездка, которую Дабни совершил месяц назад, — сказал Амос. — Именно тогда ему поставили диагноз. — Он повернулся к патологоанатому. — Может ли так быть, что он не знал про опухоль?
— Все может быть, — осторожно ответила Уэйнрайт. — Но обязательно должны были быть внешние симптомы. Легкое расстройство двигательных функций. Нарушение мыслительного процесса. Полагаю, человек такого положения, образованный, состоятельный, наверняка хорошая программа страхования здоровья, — обязательно обратился бы к врачу. Простая томография установила бы наличие опухоли. А другие анализы подтвердили бы то, что она злокачественная.
— Интересно, почему никто из деловых партнеров Дабни не заметил ничего неладного, — сказал Богарт. — Им ведь приходилось много с ним общаться.
— Кстати, а почему ничего не заметила его жена? — добавила Джеймисон.
— При такой разновидности рака конец наступает очень быстро, — сообщила патологоанатом. — Но до определенного момента больной мог работать вполне нормально, пока опухоль не стала слишком обширной. Судя по виду мозговых тканей, на мой взгляд, это время стремительно приближалось.
— То есть Дабни мог прятать свое заболевание от родных, друзей и коллег по работе? — спросил Декер.
— Опять же, все возможно. Он также мог принимать какие-то препараты, помогавшие ему.
— И анализ крови покажет их присутствие в организме? — спросил Богарт.
— Я уже направила образцы на обработку, — сказала Уэйнрайт.
Амос снова посмотрел на тело.
— Поскольку Дабни уже умирал, сведение счетов с жизнью приобретает больший смысл. Он избавил себя и членов своей семьи от нескольких месяцев мучительных страданий. Однако это не объясняет убийство Беркшир.
— Ну, скажем прямо, я полагаю, его близкие предпочли бы несколько месяцев предсмертных мучений тому, что происходит сейчас, — возразила Джеймисон.
— Из чего следует, что у Дабни была очень веская причина, — сказал Амос. — И мы должны найти какая.
Он направился к выходу.
— Декер, ты куда? — окликнула его Алекс.
— Выпить чашку кофе.
Кафе, куда заглянул Дабни непосредственно перед тем, как убить Беркшир, располагалось прямо напротив Центрального управления ФБР. Оно принадлежало крупной сети; внутри было просторно и светло, а в удобных креслах за удобными столиками можно было не только перекусить, но и поработать. Вдоль стен тянулись розетки для зарядки электронных устройств.
Декер и Джеймисон подошли к стойке — Богарт остался в морге, чтобы переговорить с патологоанатомом и сделать несколько телефонных звонков, — и Амос показал молодой официантке удостоверение ФБР. Девушке было лет двадцать с небольшим, темные волосы схвачены на затылке резинкой. Она была в белых брюках и черной тенниске с логотипом заведения. На лице красовались очки в круглой оправе.
— Вы работали вчера? — заказав кофе, спросил Декер.
Девушка кивнула.
Амос показал ей фотографию Уолтера Дабни.
— Видеокамеры уличного наблюдения подтверждают, что этот мужчина вошел сюда в десять часов утра и вышел минут через пятьдесят.
— Тот тип, который застрелил женщину? Я видела про это в новостях.
— Он самый. Вы видели его здесь? Вы принимали у него заказ?
— Да, видела. И это я его обслуживала.
— Что он заказал?
Девушка задумалась.
— Горячий чай и булочку с черникой. По крайней мере, так мне кажется. В течение дня я обслуживаю много клиентов.
— Какое впечатление он на вас произвел? Вам не показалось, что он нервничал?
— Да нет, ничего особенного. Он показался мне… ну, вполне нормальным.
— Где он сел?
Официантка указала за столик у окна.
Декер обвел взглядом зал, запоминая расположение всех столиков.
— Когда он пришел, здесь было много народа?
— Нет, утренний наплыв посетителей уже спал. Во всем зале были заняты от силы два столика.
— Которые?
Девушка указала. Оба столика были рядом со стойкой.
— Вы не обратили внимания, никто к нему не подходил? — спросил Амос. — Не заговаривал с ним?
— Вообще-то я проводила учет и была занята, так что точно сказать не могу. Помню, один раз я подняла взгляд — так он просто сидел, уставившись в окно.
— Кто-нибудь из тех, кто здесь работает, мог что-либо видеть?
— У Билли вчера тоже была утренняя смена, но сегодня он не работает. Возможно, что-то и видел… Он разносил заказы и протирал столики.
Джеймисон вручила официантке две визитные карточки.
— Попросите Билли связаться с нами. И если сами что-нибудь вспомните, позвоните нам.
Пока она говорила, Декер сел за столик, за которым сидел Дабни.
— На этом месте? — спросил он.
Девушка оглянулась.
— Нет, на том, что слева от вас.
Переменив место, Декер обвел взглядом зал, а Джеймисон тем временем подошла к нему и села на стул, который он только что освободил.
— О чем ты думаешь?
Амос уставился в окно. С этого места ему были видны вход в здание имени Гувера и будка охранника. Внутри кто-то находился, но он не смог определить, тот ли это охранник, который дежурил накануне.
— Зал был пуст, поэтому Дабни мог выбрать любой столик, — сказал Декер. — Он прошел мимо нескольких свободных, чтобы сесть здесь. Отсюда открывается самый лучший вид на здание ФБР. Значит, получается, что Дабни пришел сюда, чтобы за чем-то наблюдать? Или с кем-то встретиться? Или была какая-то другая причина?
— Как нам узнать, какое именно объяснение верное?
— Мы будем продолжать задавать вопросы.
У Декера зазвонил телефон. Какое-то время он молча слушал звонившего, затем сказал:
— Мы будем там, как только сможем. — Отключив телефон, сказал напарнице: — Это был Богарт. Дочь Дабни, Джулис, хочет нам кое-что рассказать.
— Что?
— То, что неделю назад ей сказал отец.
Уолтер Дабни действительно добился успеха в жизни.
И сейчас Декер стоял прямо посреди всего этого.
Дом в Маклине можно было бы запросто продать за четыре-пять миллионов долларов. Просторный участок земли был профессионально оформлен и ухожен. Садовники как раз обреза́ли кустарники, подстригали широкие сочные лужайки и в целом прихорашивали пространство вокруг дома. Другая команда трудилась в пятидесятиметровом бассейне с подогревом. А был еще домик у бассейна размером с приличный дом. Годовая стоимость содержания всего этого, вероятно, многократно превосходила то, что платило Декеру ФБР.
Отвернувшись от окна, Амос пристально посмотрел на Джулис Дабни. Молодая женщина представляла собой любопытное сочетание своих родителей. Высокая, атлетического телосложения в мать, она унаследовала от отца подбородок, высокий лоб и бледно-зеленые глаза. Ее прямые светлые волосы прикрывали плечи.
Манеры женщины были деловые, даже резкие, и, с тех самых пор, как приехали Декер и остальные члены группы, она не пролила ни слезинки. Ее мать, как сказала Джулис, находилась у себя в спальне, спала после сильной дозы снотворного. Перевод: «С вами она говорить не будет».
Джулис сразу же произвела на Декера впечатление человека, способного справиться с самой трудной ситуацией. Ему захотелось узнать, поможет или помешает это расследованию.
Они находились в библиотеке: три стены из книг красноречиво говорили о назначении этого помещения. Богарт устроился в уютном кожаном кресле с высокой спинкой, Джеймисон села на обтянутую гобеленом кушетку, а Джулис заняла место в антикварном кресле с высокими подлокотниками. Декер остался стоять посреди комнаты.
— Мисс Дабни, я понимаю, как вам сейчас тяжело, — сказал Богарт.
— Не тяжело, а просто невыносимо, — махнула рукой Джулис. — Но мы должны пройти через это, и мы пройдем.
— Откуда вы приехали? — спросил Декер.
— Из Палм-Бич, а что?
— Чем вы там занимаетесь?
— Это важно? — нахмурилась она. — И вообще имеет ли отношение к делу?
— Трудно сказать, поскольку вы пока что ничего нам не ответили.
— У меня своя собственная компания, — поджав губы, сказала Джулис. — Консультации по вопросам здорового образа жизни.
— Полагаю, Флорида для этого — самое подходящее место, — заметила Джеймисон. — С ее высоким процентом пенсионеров.
— Конечно, по большей части у них стандартная медицинская страховка, но там много богатых людей, которые оформляют дополнительные программы. Забота о своем здоровье — штука сложная. Многим нелегко разобраться, что к чему. И мы также даем деловые консультации. Именно эта деятельность дает наш основной доход. У нас двадцать сотрудников, и вот уже несколько лет наш рост выражается двухзначными числами.
— Очень впечатляюще, — сказал Декер. — В вашем возрасте я с трудом обеспечивал себя.
— Отец воспитал во всех своих детях превосходную деловую хватку, — коротко сказала Джулис. — Вкупе с честолюбием.
Внезапно женщина отвернулась, и какое-то мгновение Декеру казалось, что она зальется слезами. Но Джулис просто потерла губы и снова повернулась к посетителям.
— Отец… оказал на меня громадное влияние.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Амос. — Вы хотели встретиться с нами, потому что ваш отец вам что-то сказал?
— Разные вещи, — сказала Джулис. — Я записала все, пока летела сюда.
Она протянула Декеру листок бумаги. Тот взглянул на него.
— Амос, ты можешь прочитать вслух? — спросил Богарт.
Тот, похоже, его не услышал.
Какое-то мгновение Джулис нетерпеливо смотрела на молчащего Декера, затем резко произнесла, словно на деловой презентации:
— Во-первых, отец сказал, чтобы я заботилась о матери. Во-вторых, сказал, чтобы я вышла замуж и завела детей. Потому что жизнь слишком коротка. В-третьих, он сказал, чтобы я первым делом помнила, что он меня любит.
— И это было необычно? — спросил Богарт.
— Отец был внимательным и заботливым, но вы правы, эти заявления прозвучали необычно, поскольку он никогда прежде не говорил со мной о подобных вещах. По крайней мере, не в такой форме.
— И вас это встревожило? — спросила Джеймисон.
— Я прямо спросила у него, в чем дело. Отец ответил, что всё в порядке. Просто он начал задумываться о жизни вообще и решил, чтобы я это знала. Попробовал отшутиться, что, дескать, стареет, но все равно это показалось мне странным.
— Вы с кем-нибудь говорили об этом? — спросил Богарт.
— Нет. Я намеревалась позвонить сестрам и выяснить, не вел ли отец подобных разговоров и с ними, но потом закрутилась в делах. Когда я снова задумалась о том, чтобы сделать это, мне позвонили насчет отца.
— У вас стоит цифра «четыре», но ничего не написано, — сказал Декер, поднимая листок.
Сунув руку в карман, Джулис достала ключ.
— На следующее утро отец прислал мне вот это.
Взяв ключ, Амос осмотрел его.
— Похоже на ключ от ячейки в банке, — сказал он, протягивая ключ Богарту.
— Совершенно верно, — подтвердила Джулис. — У отца ячейка в банке в центре Маклина. Он арендует ее уже много лет.
— Вам известно, что в ней?
— Я предполагала, что там просто то, что хранят в ячейке в банке. Я никогда не заглядывала внутрь.
— Почему отец прислал вам ключ?
— Не знаю. Я собиралась позвонить ему, но затем, как я сказала, меня отвлекли дела. Я полагала, у меня будет много времени, чтобы поговорить с отцом об этом. Я просто решила, что это, наверное, что-то связанное с деловыми планами отца. Было бы разумно, если б он подключил к ним меня. Пару лет назад отец назначил меня своей душеприказчицей. — Помолчав, Джулис добавила, словно оправдываясь: — Я старшая. И эта штука как бы переходит ко мне по праву первородства.
— Но ваш отец, очевидно, также был уверен в вас, — заметила Джеймисон.
— Хочется на это надеяться.
— Мы сможем заглянуть в ячейку? — Декер вопросительно посмотрел на Богарта.
Тот бросил взгляд на Джулис.
— Если ваша мать имеет право доступа к ячейке, нам понадобится ее согласие. В противном случае мы должны будем получить ордер.
— Получайте ордер, потому что в настоящий момент я не собираюсь беспокоить маму. Она должна отдохнуть; ей незачем беспокоиться о каких-то бумагах.
Достав телефон, Богарт вышел из комнаты.
Джулис обвела взглядом вокруг, и на ее каменном лице появилось выражение отчаяния.
— Я выросла в этом доме. Я обожаю здесь каждую щель и закуток.
— И я вас прекрасно понимаю, — сказала Джеймисон. — Дом очень красивый. Такой теплый и гостеприимный… Оформлением занималась ваша мать?
— У нее есть вкус, — Джулис кивнула. — Отцу не было равных в делах. Но всем остальным занималась мама. Она была идеальным напарником. Замечательная хозяйка… отличный «резонатор», когда отцу это требовалось. И она воспитала четверых детей — практически в одиночку, поскольку в то время отец постоянно бывал в разъездах.
— Такое богатство не сваливается на голову, — произнесла Алекс. — За ним стоит большой, тяжелый труд.
— Да, — рассеянно ответила Джулис.
— Значит, слова вашего отца, учитывая случившееся, приобретают смысл, — сказал Декер. — Что-то вроде прощального напутствия?
Посмотрев на него, Джулис залилась краской.
— То есть вы намекаете, что отец сказал мне выйти замуж и завести детей, после чего отправился и кого-то убил, а затем вышиб себе мозги? Как вы могли такое подумать! — добавила она резким тоном.
— Но, быть может, ваш отец полагал, что у него нет выбора, — невозмутимо произнес Декер.
— Что вы хотите сказать?
— Вы знали, что он болен?
— Что вы имеете в виду — болен?
— У него была неоперабельная злокачественная опухоль головного мозга. Он был неизлечимо болен.
Джеймисон ахнула, услышав резкие слова Амоса, но тот продолжал пристально смотреть на Джулис.
В глазах молодой женщины появились слезы.
— Ч-что? — запинаясь, выдавила она.
Декер уселся прямо напротив нее.
— Вскрытие показало, что у него была опухоль и вдобавок аневризма. Вашему отцу оставалось жить от силы несколько месяцев. Вы хотите сказать, что ничего не знали?
Джулис молча покачала головой, и внезапно у нее по щекам потекли слезы.
Достав из сумочки чистую салфетку, Джеймисон протянула ее Амосу, а тот передал Джулис. Женщина вытерла глаза.
— Как вы думаете, ваша мать знала? — спросил Декер.
Она покачала головой.
— Невозможно. Если б знала мама, узнали бы мы все.
— Даже если ваш отец не хотел, чтобы дети знали? — спросила Алекс.
Джулис постаралась взять себя в руки.
— Неважно. Мама не способна хранить такое в тайне.
Декер кивнул:
— Понятно. Вы можете предположить, почему ваш отец совершил подобное?
— С таким же успехом вы можете спросить у меня, почему завтра утром солнце не взойдет! — рявкнула Джулис. — Это… это просто невозможно.
В следующее мгновение она согнулась пополам и зарыдала.
Амос смущенно посмотрел на Джеймисон. Та встала с места, опустилась на корточки рядом с Джулис, обняла ее за плечо и протянула новые салфетки.
— Декер, сходи принеси воды! — прошипела она.
Выйдя из комнаты, тот нашел кухню — просторное воздушное помещение, казалось, сошедшее со страниц журнала, посвященного архитектуре. Он принялся открывать шкафы. В одном стояли пузырьки с лекарствами. Декер быстро прочитал этикетки. Один из препаратов был для увеличения плотности костной ткани; вторым был «Золофт»[425]. Найдя в другом шкафу стаканы, Амос наполнил один водой из-под крана и вернулся в библиотеку. Он протянул стакан Джеймисон, и та помогла Джулис выпить.
Послышался шум машины, подъехавшей к входу. Снова покинув комнату, Декер прошел по коридору к прихожей и успел увидеть, как входная дверь распахнулась настежь. Ворвавшаяся в прихожую женщина бросила пальто и сумку на паркетный пол. У нее за спиной Декер увидел отъезжающее такси.
Женщине было лет тридцать с небольшим: темно-русые волосы, коротко подстриженные, очки и то же самое высокое, поджарое тело, что и у Джулис.
— Черт побери, кто вы такой? — воскликнула она.
Декер предъявил удостоверение ФБР.
— Я так понимаю, вы одна из дочерей.
— Саманта. Где моя мать?
— Спит. Ей дали снотворное. Ваша сестра Джулис в библиотеке.
Стремительно пройдя мимо Амоса, Саманта Дабни решительно двинулась по коридору. Декер последовал за ней. Он успел увидеть, как она опустилась на корточки перед своей все еще плачущей сестрой и стиснула ее в объятиях. Поднявшись на ноги, Джеймисон отступила назад, чтобы не мешать им.
Наконец Джулис успокоилась и выпрямилась.
— Черт побери, что здесь происходит? — спросила Саманта. — Почему в доме ФБР?
— Сэм, я говорила тебе, что произошло, — сказала Джулис. — Неужели ты думаешь, что не будет никакого расследования? Папа убил… папа кого-то застрелил. Прямо перед зданием ФБР.
Саманта рухнула на кушетку, которую до того занимала Джеймисон.
— Знаю, что ты мне это говорила. Но… но этого просто не может быть, Джулис! И ты это понимаешь. Почему папа совершил такое? У него в жизни было столько всего!
— Папа был неизлечимо болен. У него была опухоль головного мозга.
Кровь схлынула с лица Саманты. Вскочив с кресла, она сверкнула глазами на свою сестру.
— Что? И ты мне ничего не говорила?
— Это я только что сказал ей, — вмешался Декер. — Так показало вскрытие. — Он помолчал. — Отец не звонил вам в последнее время?
— Нет. Недели три назад он прислал мне сообщение по электронной почте. Ничего особенного. Просто справлялся, как у меня дела. — Она бросила взгляд на Джулис. — Сначала папа в кого-то стреляет. И вот теперь опухоль головного мозга… Что происходит? Подождите, вы считаете, что опухоль помутила ему рассудок? Вот почему он так поступил?
— Все возможно, — сказал Декер. — Но если существует какая-то другая причина, мы должны ее найти. Вы когда-нибудь слышали, чтобы ваш отец упоминал имя Анна Беркшир?
Обе женщины покачали головой.
— Это та, которую он убил? — спросила Саманта.
Амос кивнул.
Саманта посмотрела на сестру.
— Джулис, ты больше меня общалась с папой. Это имя точно ничего тебе не говорит?
— Нет. Я никогда не слышала об этой женщине.
— Возможно, это был совершенно случайный человек, — сказала Джеймисон. — Возможно, никакой связи нет. Возможно, болезнь действительно повлияла на мистера Дабни. Возможно, Беркшир просто оказалась не в то время не в том месте.
— Я обнаружил в шкафу на кухне пузырьки с лекарством, — сказал Декер. — Одно средство для укрепления костей, другое — «Золофт». Чьи это лекарства? Часть этикеток отсутствует.
Переглянувшись с сестрой, Саманта посмотрела на Амоса.
— Мамины. У нее всегда были хрупкие кости. А «Золофт» — от депрессии.
— Давно она этим больна? — спросил Декер.
— По крайней мере, с тех пор, когда мы были маленькими, — сказала Саманта.
— У нее также проблемы с почками, — добавила Джулис.
— Но выглядит она здоровой, — заметила Джеймисон. — Высокая, атлетичная, крепкая…
— Внешность может быть обманчивой, — отрезала Джулис. — В любом случае папа хорошо заботился о ней. А теперь я даже не знаю… Вероятно, я предложу маме переехать жить ко мне.
Вернулся Богарт.
— Ордер уже готов, — сказал он. — Едем в банк.
— В какой банк? — встрепенулась Саманта.
— Папа прислал мне ключ от банковской ячейки, — объяснила Джулис.
— Зачем? Что в ней?
Богарт поднял ключ.
— Вот это мы сейчас и собираемся выяснить.
Пусто.
Все молча смотрели на пустую ячейку.
Декер разочарованно крякнул. Богарт покосился на него. Джеймисон повторила это движение.
— Дабни забрал то, что здесь было, — сказал Амос.
— Мы только предполагаем, что он что-то хранил здесь, — напомнил Богарт.
— Он послал своей дочери ключ, чтобы та открыла ячейку. Зачем было это делать, если ячейка пустовала?
— Верно, — нехотя согласился Росс.
— Возможно, есть видеозапись того, как Дабни приходил в банк…
Вскоре они сидели напротив управляющей, стучащей по клавиатуре компьютера. Женщина кивнула.
— Пять дней назад мистер Дабни приходил в банк и открывал свою ячейку.
— Он что-нибудь забрал из нее? — спросил Богарт.
— Этого мы не можем сказать, — ответила управляющая. — То, что хранят в своих ячейках наши клиенты, — это их личное дело.
— В таком случае нам нужно просмотреть запись камер видеонаблюдения.
Через десять минут они сидели в небольшой комнате и смотрели на экран компьютера.
— Вот он, — сказала Джеймисон, указывая на Дабни, входящего в банк в тот день, когда он забрал содержимое своей ячейки.
— И он не один, — заметил Декер.
Вместе с Дабни была женщина. Не его жена. Она была ниже ростом, полная, с темными волосами. Лицо ее рассмотреть не удалось, потому что она была в очках и постоянно держала голову опущенной.
— Волосы похожи на парик, — сказал Богарт.
Через минуту женщина вошла в комнату рядом с хранилищем вместе с Дабни, несущим свою ячейку. Несколько минут спустя они вышли.
У женщины в руках была сумочка, в которой определенно что-то находилось. Судя по выпуклости на стенке сумочки, которую удалось разглядеть, когда управляющая увеличила изображение, это было что-то прямоугольное, дюймов шесть в длину и вдвое меньше в ширину.
— Есть какие-либо еще ракурсы, с которых мы можем посмотреть это видео? — спросил Декер.
— Боюсь, это все, — ответила управляющая.
— Нам будет нужна копия, — сказал Богарт.
Они вышли из банка с копией видеозаписи и десятками вопросов, ни на один из которых не было ответа, и вернулись домой к Дабни.
Всего за несколько минут до них приехала третья дочь, Аманда Райли. Ростом ниже своих сестер, она была более округлой и не имела атлетического телосложения. И была инвалидом — левая ее рука заканчивалась у локтя. Аманда сказала, что замужем и имеет двоих маленьких детей.
Сотрудники ФБР удивились, увидев в залитой светом кухне Элли Дабни, сидящую в окружении своих дочерей. Она была одета, волосы уложены, макияж сделан, однако по затравленному взгляду чувствовалось, что попытка выглядеть нормально, что называется, не проникла ей под кожу. Сотрудники ФБР показали Элли и ее дочерям видео. Никто из них не узнал женщину.
— Как она вообще оказалась там? — спросила Джулис. — Я хочу сказать, это же папина ячейка.
— Она пришла, дабы убедиться в том, что ваш отец очистил ячейку, — ответил Росс.
Джулис и Саманта изумленно уставились на него.
— Что это может значить? — спросила Джулис.
— Это может значить только то, что ваш отец имел отношения с людьми, которые очень серьезно подчищают за собой все мелочи.
— Прямо какие-то шпионские страсти, — сказала Саманта. — Совсем как по телевизору.
— Ваш отец имел доступ к секретным материалам, — сказал Богарт, — так что вполне вероятно, что он мог быть связан с кем-либо из этого мира.
— И то, что вместе с ним в банк отправили эту женщину, показывает, что ему не доверяли, — добавил Декер. — Обратите внимание на то, что на видео сумочку несет женщина, а не ваш отец.
— Значит, папу заставили это сделать, — обвинительным тоном заявила Джулис.
— После чего, вероятно, его заставили убить ту женщину, — добавила Саманта.
— Нельзя заставить человека убить кого-либо, Сэм, — вмешалась Аманда. — Об этом не может быть и речи. Папа сам нажал на спусковой крючок.
Ее лицо было спокойным, глаза светились умом. Высказав свое замечание, она оглянулась на мать. Та сидела, уставившись на свои колени.
— Аманда! — воскликнула Джулис, бросив взгляд на мать.
— Это что-то немыслимое, — сказала Саманта.
— Нет, — сказала Элли Дабни. — Ваша сестра права. Ваш отец действительно нажал на спусковой крючок. Он сам сделал выбор. Он, и никто другой.
Джулис и Саманта посмотрели на мать так, словно не узнали ее.
Элли повернулась к Декеру.
— Я не знаю эту женщину. И не знаю, что Уолт хранил в банковской ячейке.
На взгляд Амоса, по сравнению со вчерашним днем поведение Элли кардинально изменилось. Быть может, свою роль сыграл вид незнакомой женщины, сопровождающей ее мужа в банковское хранилище к ячейке, содержимое которой было ей неизвестно. Теперь Элли казалась смирившейся со своей судьбой, сбитой с толку и растерянной. Быть может, она считала, что ее предали.
— Эта женщина не может работать вместе с вашим мужем? — спросил Декер. — Она не напоминает вам никого из тех, кого вы могли видеть у него в офисе? — Он обвел взглядом всех женщин семейства Дабни.
— Я ее не узнала, — ответила за всех Джулис. — Впрочем, я плохо знаю тех, кто там работает.
Саманта и Аманда лишь покачали головой.
Декер вопросительно посмотрел на Элли. Откашлявшись, та заговорила, медленно, запинаясь, как говорит человек, отходящий от воздействия сильного снотворного.
— Я лишь изредка по праздникам виделась кое с кем из коллег Уолта. У него в офисе я почти не бывала. И уж точно ни разу за последние пять лет. — Помолчав, женщина добавила с тоской в голосе: — Я… наверное, я полностью потеряла связь с этой стороной его жизни. — Она обвела взглядом роскошную обстановку дома.
Декер прочитал мелькнувшую у нее в голове мысль: «Я лишь наслаждалась плодами его труда».
— А может, женщина с видео — это Анна Беркшир? — предположила Саманта.
— Даже близко не похожа, — покачал головой Декер.
— Значит, от этого видео нет никакого толку, — сказала Джулис. — И вы снова вернулись на первую клетку.
— Нет, толк есть, — возразил Амос.
— И какой же? — спросила Джулис.
— Это показывает нам возможную причину того, почему ваш отец сделал то, что сделал.
— Но вы даже не знаете, связано ли то, что показано на видео, со стрельбой! — воскликнула Джулис.
— На самом деле мы это знаем, — возразил Декер. — Ваш отец прислал вам ключ от банковской ячейки до того, как была сделана эта видеозапись. Думаю, он хотел, чтобы вы узнали, что в ячейке. Но эта женщина и те, кто с этим связан, не хотели, чтобы это произошло. Поэтому они заставили вашего отца освободить ячейку, прежде чем у вас появилась возможность получить к ней доступ. А это означает, что им каким-то образом было известно про ячейку. И они знали — или, возможно, подозревали, — что ваш отец послал кому-то ключ от нее. — Амос помолчал. — И это еще не всё.
Он нажал несколько кнопок на портативном компьютере, который сотрудники ФБР использовали для показа видео, и, промотав запись вперед, остановился на том месте, где Уолтер Дабни посмотрел прямо в объектив камеры.
Элли отвернулась, похоже, не в силах видеть, как ее покойный муж смотрит ей в лицо.
— Хорошо, почему это так важно? — спросила Джулис.
— Потому что я присутствовал при том, как ваш отец убил Беркшир. И когда я приказал ему бросить пистолет, он обернулся и посмотрел на меня. — Декер указал на экран. — И у него было в точности такое же выражение лица.
— И что означает это выражение? — едва слышно прошептала Элли.
— Не хочу быть излишне драматичным, — ответил Декер, — но оно показывает, что этот человек смирился со своей судьбой.
— Она была очень добрая. Тихая, но все ее уважали. И она была замечательным педагогом.
Декер и Джеймисон сидели напротив Вирджинии Коул, директора католической школы, в которой работала Анна Беркшир. Школа находилась в округе Фэрфакс, размещаясь в старом кирпичном здании. Но, когда они сворачивали на автостоянку, Амос обратил внимание на новые камеры видеонаблюдения.
Их записали в журнал, выдали им пропуска посетителей и проводили в кабинет директора.
Коул было лет пятьдесят: очки на цепочке и крашеные светлые волосы. Откинувшись назад, она посмотрела в окно кабинета.
— Я до сих пор не могу поверить, что ее нет в живых.
— И Беркшир проработала здесь четыре года? — спросила Джеймисон.
— Да, совершенно верно, — подтвердила Коул.
— Я так понимаю, она должна была иметь сертификат педагога и рекомендации с предыдущих мест работы.
— Разумеется. У нас с этим очень строго. Мы тщательно проверяем предыдущую карьеру кандидатов. И у Анны был сертификат. С ее резюме все было в порядке, а рекомендации — блестящие. Мы с радостью приняли ее на работу.
— Значит, ее резюме покрывало бо́льший период, чем последние десять лет? — уточнил Декер.
— Что? — недоуменно посмотрела на него Коул. — Ну, разумеется, мы должны были убедиться в том, что она окончила колледж. И имела необходимый педагогический опыт.
Амос взглянул на Джеймисон.
— Нам нужно просмотреть все это, — сказал он.
— Я сниму вам копию с ее резюме.
— Вы были близко знакомы с Беркшир?
— Ну, вряд ли можно так сказать. Мы с ней никогда не встречались за пределами школы. Но я неоднократно беседовала с ней в этих стенах.
— Вы знали, что она богата? — спросил Декер.
— Богата? — Похоже, Коул снова была сбита с толку.
— Она жила в Рестоне, в квартире на мансардном этаже стоимостью два миллиона долларов.
Директриса была ошеломлена.
— Нет, я даже не подозревала об этом… Дома у нее я никогда не бывала. Как-то раз увидела, как Анна приехала на работу на машине. Кажется, это была потрепанная «Хонда».
— Беркшир никогда не рассказывала о своем прошлом? Откуда она родом? Чем занималась?
— Нет. Но, как я уже говорила, проверка показала, что у нее безупречное прошлое. Ничего интересного, никаких красных флажков.
— У нее здесь имелись друзья? С кем она была откровенна?
— Даже не знаю. Это можно проверить. Возможно, Анна дружила с другими учителями.
— Было бы замечательно, — сказала Джеймисон. — Вот номер телефона, по которому вы сможете с нами связаться.
Она протянула визитную карточку.
Взяв карточку, Коул посмотрела на Декера.
— Если б вы спросили у меня до того, как произошло все это, я бы ответила, что Анна Беркшир ни за что на свете не может быть замешана ни в чем подобном.
— Ну, возможно, она умышленно так себя вела, — сказал Амос.
— Вы хотите сказать, это был лишь фасад? — спросила директриса.
— Я хочу сказать, что, если у Беркшир в прошлом была какая-то тайна, у нее имелись все основания всячески эту тайну оберегать. Но опять же, возможно, она просто оказалась не в том месте не в то время. К сожалению, такое происходит слишком часто.
Перед уходом они получили копию личного дела Беркшир. Декер сунул его под мышку. По дороге к машине у него зазвонил телефон. Это была Файя Томпсон, партнер Уолтера Дабни.
— Наш транспортный отдел не устраивал эту поездку, — сказала она. — И Уолтер не пользовался корпоративной кредитной карточкой. Вероятно, он воспользовался своей личной карточкой.
— Мы это проверим, — сказал Декер. — И вы выяснили, что будет с фирмой теперь, когда Дабни нет в живых?
— Да. Я переговорила с нашим юристом. Одна половина партнерской доли Уолтера переходит к миссис Дабни, другая половина — к его детям, в равных пропорциях.
— То есть все вместе они контролируют компанию?
— Да.
— У нас есть видеозапись одной женщины, сопровождавшей Дабни в банк. Я перешлю ее вам. Я хочу, чтобы вы и остальные сотрудники просмотрели эту запись и сказали, узнали ли вы эту женщину.
— В банк Уолтера?
— Да.
— Хорошо. Это как-то связано с тем, что произошло?
— Не могу вам сказать. Пока что я нахожусь в режиме сбора всевозможной информации.
— Агент Декер, вы не знаете, будет ли панихида по Уолтеру?
— Нет, не знаю. Если хотите, можете выяснить это у его жены.
— Просто я сомневалась, будут ли ее устраивать, учитывая обстоятельства его… Понимаете, газеты и без того смакуют этот сюжет. Нам уже звонили из «Вашингтон пост», из Си-эн-эн, из «Уолл-стрит джорнал» и кучи других газет. Я не знаю, что им отвечать.
— В таком случае просто не перезванивайте им.
— Но газеты в любом случае что-нибудь напишут, и если мы ничего им не выдадим, у них может получиться что-нибудь не слишком лицеприятное. У нас уйма правительственных заказов. И теперь, после этого события, не исключена возможность, что правительство отменит часть их… или даже все.
— Сожалею, это не моя епархия.
Нажав на кнопку отбоя, Декер посмотрел на Джеймисон.
— Что-нибудь интересное? — спросила та.
— Ничего — помимо того, что ее больше беспокоит то, как прикрыть задницу фирме, чем то, что ее «очень хороший» друг убил кого-то, после чего покончил с собой. Дабни самостоятельно оформлял эту таинственную поездку. А его партнерская доля достанется жене и детям. Так что компания перейдет под их контроль.
— Это был бы хороший мотив убить Дабни, если б только он не выстрелил в себя сам, — заметила Алекс.
— Что могло толкнуть такого человека, как Дабни — казалось бы, незыблемого, словно скала, — убить человека, после чего покончить с собой? Я помню, что он был неизлечимо болен, и все-таки это уже чересчур.
— Похоже, кто-то держал меч у него над головой. Возможно, на это указывает та женщина с видеозаписи.
— Возможно, — сказал Декер, однако было видно, что он сомневается.
— Чем займемся теперь?
Амос показал папку.
— Ты отвезешь нас туда, где мы сможем перекусить, а я займусь чтением.
Декер втиснулся на переднее сиденье маленького автомобиля Джеймисон; ему пришлось отодвинуть сиденье до упора, и все равно его колени находились в неуютной близости от приборной панели.
Как только Алекс тронулась с места, Амос углубился в чтение. Каждое прочитанное слово навсегда отпечатывалось у него в памяти. Личное дело было небольшим, но очень содержательным.
— Беркшир прошла проверку, из чего следует, что у нее не было криминального прошлого. — Декер пролистал папку. — Так, мы не смогли заглянуть в ее прошлое дальше чем на десять лет, но в этом деле говорится, что у нее есть сертификат преподавателя. И здесь также указано, что она получила диплом в Технологическом институте штата Вирджиния.
— То есть нам известно, что у нее есть прошлое.
— Ну да. Вот только почему Богарт не смог ничего найти? Мне почему-то кажется, что у ФБР возможностей побольше, чем у какой-то католической шко… так, минуточку.
— В чем дело?
Декер вынул один лист.
— Ее имя указано здесь как Анн Беркшир.
— Хорошо.
— А в водительском удостоверении, на основании которого Богарт проверял ее прошлое, значится «Анна», с «а» на конце.
— Кто-нибудь должен был обратить на это внимание, так?
— Судя по всему, никто не обратил. На самом деле многие прошли бы мимо такого. Здесь указан ее номер системы социального страхования. Надо будет сверить его с тем, которое нашел Богарт. Поскольку в своих поисках он не смог найти ничего про то, где Беркшир училась, я вынужден предположить, что тут чего-то не хватает. В водительских удостоверениях в Вирджинии номер системы социального страхования больше не используется в качестве идентификационного номера. Вероятно, такого больше не осталось ни в одном штате. Но в какой-то базе данных по нему можно было бы найти все, что есть в этом личном деле. Однако Богарт ничего не нашел.
— Значит, это прошлое принадлежит не Беркшир? А кому-то другому?
— Не знаю, но тут указано, что она получила диплом инженера. Компьютерного инженера.
— Это важно?
— Понятия не имею. Здесь также говорится, что Беркшир двенадцать лет проработала в компании «Ревенс консалтинг». — Достав телефон, Декер осуществил быстрый поиск. — Отлично, «Ревенс» прекратила свое существование. Десять лет назад.
— Многие компании всплывают брюхом кверху.
— Но почему мне кажется, что мы не найдем никого, кто сможет подтвердить, что Беркшир работала в «Ревенс консалтинг»?
— Странно все это.
— То есть ее прошлое является загадкой. И, возможно, фальшивкой. Но ей, судя по всему, пятьдесят девять лет, она, несомненно, богатая, работает волонтером в хосписе и учителем в католической школе, хотя деньги ей не нужны. — Декер взглянул на Джеймисон. — О чем это тебе говорит?
— О том, что ей повезло — возможно, в бизнесе, — и теперь она расплачивается за свою удачу?
— Близко, но не совсем так, как это вижу я, — задумчиво промолвил Амос.
— Хорошо, а как это видишь ты?
Но Декер ничего ей не ответил и снова углубился в чтение.
Они свернули на стоянку перед рестораном. Амос продолжал читать личное дело, даже когда они с Джеймисон шли в зал. Напарники заняли столик у окна. Пока Алекс глазела на улицу, Декер закрыл глаза и принялся перебирать кадры в своем необъятном хранилище воспоминаний. Когда он открыл их, Джеймисон нажимала кнопки на телефоне.
— Что-нибудь от Богарта? — спросил Амос, глядя на ее телефон.
— Жилое здание, — покачала головой Джеймисон.
— Какое жилое здание?
— То, в котором мы живем, Декер. Я действительно управляющая.
— Ты правда думаешь, что сможешь совмещать это с работой в ФБР?
— Да, я смогу. И очень этого хочу, поэтому приложу все силы, чтобы у меня получилось. Я не хочу до конца жизни ждать как манны небесной зарплаты. Мне нравится работать в ФБР, потому что мы помогаем тем, кто в этом нуждается. Но большинство, если не все эти люди, уже мертвы. Имея дело со зданием, я намереваюсь действовать на опережение. Нужно стараться помогать людям так, чтобы им вообще не требовалось ФБР.
Взяв меню, Декер с тоской посмотрел на красочные страницы с жирными блюдами, затем поймал на себе пристальный взгляд Джеймисон.
— Амос, в последнее время вид у тебя гораздо более здоровый.
— Ага, ты постоянно мне это твердишь.
Она хитро усмехнулась.
Когда подошла официантка, Декер заказал чай со льдом без сахара, греческий салат, заправленный уксусом, и миску овощного супа.
— Хороший мальчик! — улыбнулась Алекс.
Когда принесли еду, Амос неожиданно воскликнул:
— «Хонда»!
— Что?
— Директор школы сказала, что у Беркшир потрепанная «Хонда».
Джеймисон опустила вилку.
— Правильно. Сказала.
— У Беркшир «Мерседес»-кабриолет, стоящий на подземной стоянке в ее доме. Она на нем почти не ездила.
— Значит, у нее есть еще одна машина, эта «Хонда».
— Нет. Она не числится за ней на стоянке — только «мерс». Ей выделили всего одно место, потому что у нее только одна машина. При квартире таких размеров Беркшир могла бы получить два места, но она попросила только одно.
— Странно.
— Похоже, в этой женщине все странно.
— Значит, возможно, она все-таки не случайная жертва. Возможно, Дабни действительно убил ее по какой-то определенной причине.
— О, я в этом уверен. Но у меня такое подозрение, что пока что нам эта причина и в голову не приходила.
— Насколько все было бы проще, если б Беркшир была той самой женщиной, которая сопровождала Дабни в банк, — с тоской произнесла Джеймисон.
Декер недоуменно посмотрел на нее.
— Алекс, если хочешь, чтобы все было проще, по-моему, ты выбрала не ту профессию.
Шесть часов утра. Столицу благословил свежий ветерок. Небо затянули тучи, и предвестие дождя чувствовалось в каждой молекуле воздуха.
Декер сидел на крыльце своего дома, наслаждаясь первой чашкой утреннего кофе. Он встал пораньше, принял душ и оделся в потертые джинсы и толстовку с эмблемой Университета штата Огайо. Его взъерошенные волосы все еще оставались влажными. Потягивая кофе, Амос время от времени закрывал глаза, позволяя своей идеальной памяти пройтись по последним нескольким дням в поисках чего-нибудь такого, что дало бы ему точку опоры в этом деле.
Однако всякий раз он открывал глаза с твердым убеждением, что его память на самом деле идеально несовершенная, поскольку ему не приходило в голову абсолютно ничего.
У него за спиной открылась дверь, и из дома вышли двое.
Томас Амайя был в рабочей одежде: вельветовые штаны, тяжелые башмаки и джинсовая рубашка, а под ней белая футболка. Голову его венчала бейсболка с эмблемой футбольного клуба «Сан-Диего Чарджерс», из-под которой выбивались темные вьющиеся волосы. В правой руке он держал каску.
Дэнни был в джинсах и темно-синем свитере. На плече висел ранец. Мальчик выглядел заспанным, его подбородок неудержимо падал на щуплую грудь. Декер сместился в сторону, пропуская их, и Дэнни широко зевнул.
Кивнув Амосу, Томас тотчас же отвернулся в сторону. Декер проводил взглядом, как отец и сын направились к старой машине с пакетами для мусора вместо окон. Томас открыл дверь, и Дэнни бросил ранец на заднее сиденье.
Услышав звук быстро мчащейся машины, Амос перенес свое внимание вправо.
Очевидно, Томас также услышал этот звук, потому что он окликнул Дэнни по-испански. Мальчик запрыгнул на переднее сиденье, а его отец достал ключи и сел за руль. Он даже не успел закрыть дверь, как перед видавшей виды машиной затормозил новенький «Камаро». Из него вышли двое, один верзила, другой коротышка. У обоих за поясом были пистолеты. Коротышка был латиноамериканец, верзила — белый. Коротышка был в костюме-тройке, но без галстука; верзила — в брюках армейского образца, обтягивающей рубашке с длинным рукавом, подчеркивающей его внушительную мускулатуру, и высоких ботинках на шнуровке.
Коротышка направился к водителю, а его напарник остановился перед машиной, положив руку на рукоятку пистолета.
Быстрая фраза по-испански заставила Томаса Амайю вылезти из машины. Он встал, уставившись себе под ноги.
Коротышка спокойно оглядел его, покачивая головой, затем усмехнулся и подозвал своего дружка.
Белому мужчине потребовалось сделать всего два шага, чтобы подойти к ним. Вдруг он без предупреждения врезал Томасу с такой силой, что тот отлетел назад и упал на капот своей машины. Шагнув вперед, верзила занес кулак для нового удара.
— Стоять, не двигаться!
Громилы обернулись на приближающегося Декера. Тот держал в правой руке пистолет, направленный на них, в левой руке было зажато удостоверение ФБР.
— ФБР! Бросьте оружие на землю и сложите руки на затылке. Быстро!
Вместо этого громилы метнулись к своей машине, запрыгнули внутрь и, оставив на асфальте татуировку из горелой резины, с пробуксовкой рванули задом со стоянки, резко развернулись, после чего водитель втопил педаль газа в пол. Через считаные мгновения «Камаро» скрылся из вида.
Декер подбежал к Томасу, распростертому на капоте.
— Папа! — воскликнул Дэнни, выскакивая из машины и бросаясь к отцу.
Убрав пистолет в кобуру, Амос помог Томасу сесть.
— Как вы? — спросил он.
Кивнув, тот вытер кровь с разбитой губы. Затем поднял взгляд на Декера, и черты его лица стали твердыми.
— Всё в порядке.
— Точно? Этот тип ударил вас довольно сильно; возможно, у вас сотрясение.
— Всё в порядке!
Оттолкнувшись от капота, Томас пошатнулся, но удержал равновесие.
— Entrar en el coche![426] — рявкнул он своему сыну.
— Подождите! — остановил его Декер. — Кто эти люди?
Томас бросил на него недобрый взгляд.
— Вас это никак не касается. Я сам со всем разберусь.
— Но я могу вам помочь. Я работаю в…
— No necesito ayuda![427]
Сев в машину, Томас завел двигатель. Включив передачу, он рванул с места, и Декеру пришлось отскочить в сторону. Он проводил взглядом, как машина, визжа покрышками, вылетела со двора.
Амос успел заметить, что Дэнни обернулся и смотрит на него, но машина уже завернула за угол и, подобно «Камаро», скрылась из виду.
Вернувшись к крыльцу, Декер поднял свою чашку с кофе и зашел в дом.
— Увы моим надеждам спокойно отдохнуть утром, — пробормотал он.
Когда Амос вошел в квартиру, Джеймисон стояла на кухне, опираясь на мойку, широко зевая и взъерошивая волосы. Она по-прежнему оставалась в том, в чем спала: в шортах и футболке. Декер услышал, как занимается своим делом кофеварка.
— Ты слышал, как мимо промчалась машина или что там еще? — снова зевнула Алекс.
— Или что там еще, — сказал Декер.
Сполоснув чашку, он поставил ее в посудомоечную машину.
— Значит, тебе известно еще кое-что о Томасе и Дэнни, — помолчав, спросил он.
— Что, например?
— А то, что Томас в какой-то банде.
— С чего это ты так решил? — удивилась Джеймисон.
— С того, что два типа с пистолетами только что попытались его встряхнуть. Один из них едва не сломал ему челюсть.
— Что? Я вот это слышала?
Декер кивнул.
— Я выхватил пистолет и вмешался, но козлы не стали задерживаться и ждать, когда я зачитаю им их права. А когда я попытался помочь Томасу, он посоветовал мне не лезть в чужие дела.
— Ты запомнил номер машины?
— Ой, ну почему я об этом не подумал? — сухо произнес Декер.
— Ну, можно пробить его по базе и выяснить, кто эти громилы.
— Похоже, у них был на Томаса зуб. А поскольку тот отказался от помощи, возможно, у него у самого рыльце в пушку.
— Декер, это чересчур смелый вывод.
— Вовсе нет, — возразил Амос. — Тот факт, что два типа, которых он, несомненно, знает, заявляются к нему с оружием и пытаются вышибить ему мозги, говорит, что тут не все чисто.
Прежде чем ответить, Алекс приготовила себе кофе.
— Я еще не до конца проснулась и не могу обсуждать подобные вопросы, — отпив глоток, сказала она.
— Ну, хорошо, поговорим, когда ты проснешься. И, наверное, нужно поставить в известность Мелвина.
— При чем тут Мелвин? Я — управляющая.
— Но деньги его, и дом тоже его.
— Я ему позвоню, — вздохнула Джеймисон. — А ты пробьешь номер?
— Собираюсь. Но я не знаю, что еще могу сделать. Я такими делами не занимаюсь. Мы можем передать все местной полиции?
— Но если Томас действительно замешан в чем-то плохом…
— Алекс, что ты от меня хочешь? У меня нет волшебной палочки, чтобы сделать весь мир идеальным.
— А давай сделаем так: ты пробьешь номер, но местным полицейским ничего не скажешь. Быть может, у нас будет время что-нибудь придумать. А я поговорю с Томасом и посмотрю, не откроется ли он мне.
— Судя по тому, какое лицо было у него сегодня утром, с таким же успехом ты можешь полетать.
— И все-таки попробовать надо.
— Алекс, это очень опасные ребята. Не надо с ними связываться.
— О, это потому, что основная работа у меня такая мирная и спокойная? — выпалила Джеймисон.
Вздохнув, Декер прислонился к столу.
— Не надо приглашать неприятности туда, где живешь. Уж я-то это очень хорошо знаю.
Черты ее лица смягчились.
— Амос, я знаю, что произошло с твоей семьей. Но ты не должен винить себя в этом.
— Я только хочу сказать: ступай крайне осторожно. И не предпринимай ничего опасного. Ну, а если ты все-таки пожелаешь приблизиться к этой черте, позаботься о том, чтобы я был рядом, хорошо?
— Хорошо.
Декер долго молча смотрел на нее, затем сказал:
— Алекс, я тебя всегда прикрою.
Прежде чем Джеймисон успела ответить, он развернулся и вышел.
«Харпер Браун».
Так было написано у посетительницы в пропуске.
Декер и Джеймисон зашли в маленькую комнату для переговоров в здании имени Гувера и застали там Браун. Богарт сидел рядом с ней, а Миллиган — напротив.
Браун была ростом пять футов семь дюймов, светлые волосы ниспадали на плечи; черная плиссированная юбка, белая блузка и туфли на высоком каблуке. Декер прикинул, что ей лет под сорок. На ее лице не было морщин, если не считать трех складок посреди лба, отчего Амос подумал, что Браун или часто хмурится, или помногу глубоко размышляет, или хмурится, когда глубоко размышляет.
Увидев Декера, она улыбнулась, встала и протянула руку.
— Амос Декер, ваша репутация бежит впереди вас.
В ее словах прозвучал южный говор в нос, который Амос поместил где-то между Теннесси и Миссисипи.
Пожав ей руку, он вопросительно посмотрел на Богарта.
— Агент Браун работает в дружественном ведомстве. Она позвонила вчера вечером и попросила о встрече.
Браун пожала руку и Джеймисон, после чего все сели.
— В каком дружественном ведомстве? — спросил Декер.
— РУМО.
— Разведывательном управлении Министерства обороны, так? — уточнил Декер.
— Совершенно верно, — подтвердила Браун.
— Вы вроде ЦРУ, но только по военной части, и глобальная сеть у вас более разветвленная.
— И откуда только вы все это узнали? — улыбнулась женшина, однако глаза у нее остались холодными.
— Я, как и все, люблю копаться в Интернете. Вы из секретной службы, отдела атташе или управления тайных операций?
— Сомневаюсь, что вы обладаете допуском, дающим право услышать ответ.
— Тут нет никаких сомнений. У меня действительно нет соответствующего допуска.
— Поразительно, чего только сейчас не найдешь в Интернете, — вмешался Миллиган, нервно переводя взгляд с Декера на Браун, сидящих с каменными лицами друг напротив друга.
— Агент Браун хочет поделиться кое-чем с нами в связи с делом Дабни — Беркшир, — кашлянув, сказал Богарт. — И эту информацию мы, судя по всему, можем услышать.
Откинувшись назад, Декер вопросительно уставился на Браун.
— Это было бы просто замечательно. Пока что у нас нет ничего, кроме кучи вопросов без ответов.
— Не обещаю, что отвечу на все ваши вопросы, — сказала Браун, — но кое-что, надеюсь, я смогу прояснить. — Облокотившись о стол, она приняла более деловой вид. — Уолтер Дабни выполнял крупные заказы правительственных ведомств.
— Это нам известно, — сказал Миллиган.
— Но вы не знаете то, что я вам сейчас скажу. — Поджав губы, она собралась с мыслями и ринулась вперед. — Судя по всему, Уолтер Дабни не был тем патриотом, каким его считали.
— Что вы хотите сказать? — спросил Богарт.
— То, что он продавал секреты нашим врагам.
Джеймисон оглянулась на Декера, тот пристально смотрел на Браун.
— Мы не считаем, что он был настоящим шпионом в том смысле, что хотел навредить Америке.
— В таком случае какие у него были мотивы? — спросил Миллиган.
— Игорные долги. Огромные.
— У нас нет никаких сведений о том, что он увлекался азартными играми, — заметил Богарт. — Ни поездок в Лас-Вегас, ни…
— Существует много способов играть в азартные игры, агент Богарт, — перебила его Браун. — Сейчас уже не нужно летать в Лас-Вегас или ходить на ипподром. Достаточно иметь подключение к Интернету. И проигрыши могут быть ошеломительными. Дабни был вынужден расплачиваться.
— Продавая секреты, — сказала Джеймисон.
— Да.
— Какие именно секреты? — спросил Декер.
— Государственные тайны, — Браун выразительно посмотрела на него. — Но я могу сказать, что это имеет отношение к многочисленным контрактам, которые фирма Дабни выполняла по заказу Министерства обороны и других ведомств.
— Серьезные вопросы, — заметил Богарт.
— Очень серьезные.
— Кто-либо еще из сотрудников фирмы знал об этом? — спросил Росс.
— Мы так не считаем, но продолжаем проверку.
— Так почему Дабни покончил с собой? — спросила Джеймисон.
— Мы смыкали кольцо, — ответила Браун. — Он увидел надвигающийся конец.
— Похоже, вы не очень-то торопились поделиться этим с нами, — заметил Декер.
— Это было очень длительное и кропотливое расследование. Но, оценив ситуацию, мы приняли решение направить сюда меня, чтобы я поделилась с вами определенной информацией. Мы не хотели, чтобы вы без нужды толкли воду в ступе.
— Но зачем убивать Анну Беркшир? — спросил Декер.
Браун смерила его взглядом.
— Я так понимаю, у вас гипертимезия. И синестезия. Последствия травмы, полученной во время футбола.
— И это как-то объясняет то, почему Дабни убил Анну Беркшир? — бесстрастно спросил Амос.
— Нет, просто замечание. Что же касается Беркшир, мы считаем, что она оказалась не в том месте не в то время.
— Но зачем ее убивать, если он собирался покончить с собой? — настаивал Декер. — Почему Беркшир оказалась не в том месте? Потому что Дабни спятил?
— Трудно в полной мере понять, что происходит в голове у человека, которому предстоит потерять абсолютно все. Дабни находился под огромным давлением. Весьма вероятно, он просто сломался. А может быть, решил, что Беркшир имеет какое-то отношение к ФБР, поскольку это произошло прямо перед зданием имени Гувера. Возможно, к этому моменту ему уже повсюду мерещились враги.
— Также вполне возможно, что вы ошибаетесь, — заметил Декер.
— Дабни продавал секреты, и делал он это из-за игорных долгов, — решительно заявила Браун.
— Согласен, быть может, все дело в этом. И тем не менее вы можете ошибаться относительно того, почему он убил Беркшир.
— У вас есть версия?
— Нет. Но когда она у меня появится, можете не сомневаться, она будет правильной.
— Похоже, мистер Декер, вы очень уверены в себе.
— Ну, если не я, то кто?
— Правильно, — вдруг вмешался Богарт. — Агент Браун, мы признательны вам за предоставленную информацию. Куда мы двинемся дальше?
Браун медленно повернулась к нему.
— Лично я считаю, что вы никуда не двинетесь. Расследованием занимается РУМО. Мы проверяем все возможные ниточки. Речь идет о вопросах государственной безопасности, следовательно, все, кто принимает участие в расследовании, должны иметь необходимый допуск. — Она выразительно посмотрела на Декера. — Что, к сожалению, оставляет вас не у дел.
— Что вам известно о Беркшир? — пропустив ее слова мимо ушей, спросил Амос.
— Что?
— Вы должны были навести о ней справки. Мы обнаружили в ее прошлом кое-какие любопытные моменты. Несомненно, и вы должны были их обнаружить.
— То, что мы обнаружили или не обнаружили, является внутренним делом РУМО. Сегодня я здесь лишь в знак вежливости к родственному ведомству.
— А также для того, чтобы сообщить нам, что мы отстранены от дела, — добавил Декер.
— Не вдаваясь в лишние подробности, — сказала Браун, глядя ему прямо в лицо, — могу сказать вам, что секреты, похищенные Дабни, могут поставить под угрозу стратегические интересы нашей страны. Если к этой информации получит доступ кое-кто из наших врагов, повторится одиннадцатое сентября, но только в гораздо более страшном виде.
— Это очень серьезное заявление, — ошеломленно произнес Богарт, глядя на нее. — Если все настолько плохо, наверное, лучшей стратегией будет взаимодействие наших ведомств.
Браун встала.
— Благодарю за то, что уделили мне время. Я бы хотела, агент Богарт, чтобы вы переслали мне все то, что вам удалось собрать. Вы можете воспользоваться контактной информацией, которую я вам уже дала.
Развернувшись, она уже собралась уходить, но тут заговорил Декер:
— Я видел, как Уолтер Дабни застрелил Беркшир. И я видел, как он попытался вышибить себе мозги.
Обернувшись, Браун вопросительно посмотрела на него.
— Что вы хотите сказать?
— Не уверен, что у вас есть соответствующий допуск.
Натянуто улыбнувшись, она развернулась на каблуках и вышла.
— Пожалуй, тебя нужно будет послать на курсы освежить правила этикета межведомственных отношений, — Богарт строго посмотрел на Декера.
— В таком случае позаботься о том, чтобы Браун также посещала их, — ответил тот. — Итак, каков наш следующий шаг?
— Следующий шаг в чем?
— В деле Дабни.
— Декер, ты что, не услышал, что сказала эта женщина? Мы отстранены от дела.
— Я услышал, как кто-то из РУМО заявился сюда и сказал сотрудникам ФБР, что они отстранены от дела. Я не слышал, чтобы это сказал нам кто-то из ФБР.
Богарт начал было что-то отвечать, но промолчал.
— Росс, думаю, Декер прав, — сказал Миллиган. — Одиннадцатое сентября, но только в гораздо более страшном виде? Наша задача — защищать Соединенные Штаты. Если Бюро не будет участвовать в таком серьезном деле, тогда чем, черт возьми, мы вообще занимаемся?
— Я тоже так считаю, — добавила Джеймисон. — И могу лишь сказать, что эта женщина мне ну ни капельки не понравилась.
— Не могу сказать, что мне понравилась она или то, что нас вышвырнули из дела, которое произошло буквально под носом у Бюро, — проворчал Богарт. — Если ставки настолько высоки, мы можем двигаться дальше, но только делать это нужно будет осторожно. Один неверный шаг — и у нас будут неприятности. А это никому не поможет.
Декер встал.
— Ты куда? — спросил Богарт.
— Искать потрепанную «Хонду».
— Амос, я тоже всегда тебя прикрою.
Они с Джеймисон сидели в ее машине.
Упираясь коленями в приборную панель, Декер повернулся, чтобы посмотреть на свою подругу.
— Знаю. Ты уже говорила с Мелвином?
— Я оставила сообщение. Ответа пока что не было. Что ты думаешь о Харпер Браун?
— Судя по всему, у нее хорошо получается то, чем она занимается.
— Что именно?
— Нести всякую чушь.
— То есть ты ей не веришь?
— Она работает в разведке. Эти люди обучены лгать и выдавать ложь за правду. Очевидно, они проходят то же обучение, что и политики.
— Значит, если Браун лжет, это усложняет и без того запутанную ситуацию.
— Да, совершенно верно.
— Но с какой стати ей лгать?
— Возможно, она не совсем лжет. Быть может, Дабни действительно продавал секреты. Быть может, он действительно был заядлым игроком. Однако насчет причины убивать Беркшир — это какая-то ерунда.
— Но ведь Дабни был смертельно болен. Быть может, он принимал какие-то сильнодействующие препараты. Быть может, опухоль затронула его мозг.
— А может быть, Алекс, правда лежит совершенно в другой стороне.
Расстроенная Джеймисон снова сосредоточилась на дороге.
— Как мы собираемся искать «Хонду» Беркшир? — натянуто спросила она.
— О существовании этой «Хонды» мы слышали всего от одного человека. То есть это означает, что мы снова едем в школу.
— Ты имеешь в виду Вирджинию Коул, директрису?
— Да.
— Но она сказала, что просто как-то раз видела, как Беркшир приехала в школу. Неужели ты думаешь, она запомнила номер?
— Я сильно в этом сомневаюсь.
— Отлично, тогда что ты задумал?
— Я намереваюсь пообщаться со свидетелем.
Джеймисон продолжала засыпа́ть его вопросами. С каким свидетелем? Что он хочет? Но Декер лишь закрыл глаза и не сказал ни слова.
Когда они подъехали к школе, Амос указал на двери, где были установлены камеры видеонаблюдения, направленные на стоянку.
— Черт! — выругалась Джеймисон. — А я их не заметила.
— Сейчас такие есть почти во всех школах, — сказал Декер. — А кое-где на входе установлены металлоискатели. Вооружены охранники, вооружены учителя, вооружены ученики. Добро пожаловать в систему образования двадцать первого века!
Они переговорили с Коул, и та проводила их в кабинет, где размещался технический персонал. Один из сотрудников достал из камер видеонаблюдения отснятые записи и вывел их на экран компьютера.
— Вы не помните число, когда видели, как Беркшир приехала на «Хонде»? — спросил у Коул Декер. — Хотя бы приблизительно.
Директриса задумалась.
— Где-то в последние две недели. Это было утром, около половины восьмого.
Оператор нажал клавиши, затем сказал:
— Я ввел временны́е параметры. С помощью вот этих клавиш вы можете просматривать отдельные кадры.
— Спасибо, — сказала Джеймисон.
Декер уселся за компьютер.
— Вы, случайно, не знаете, известно ли что-нибудь относительно похорон Анны? — спросила Коул.
Амос ничего не ответил.
— К сожалению, мы не располагаем такой информацией, — поспешно сказала Джеймисон. — Все дело в том, что мы не смогли разыскать ее родственников. Вы, часом, никого не знаете?
— Нет, Анна никогда не рассказывала о своей семье. В бланке заявления об устройстве на работу есть графа о том, с кем связываться в экстренных случаях. Анна оставила ее незаполненной. Если честно, она никогда не говорила о своем прошлом. По крайней мере со мной. Я могу дать вам имя одной учительницы, которая, возможно, скажет вам больше. Сегодня ее нет в школе, но я попрошу, чтобы она с вами связалась.
— Замечательно. Спасибо.
— Пожалуйста. Помогу вам всем, что в моих силах, чтобы вы добрались до истины.
После чего Коул и оператор ушли, оставив сотрудников ФБР одних.
Придвинув стул, Джеймисон подсела к Амосу, а тот с помощью клавиатуры начал просматривать в ускоренном режиме видеозапись.
— Значит, вот как работает твоя память Декер? — спросила Алекс, с любопытством наблюдая за ним. — Кадры мелькают один за другим?
— Весьма похоже, — рассеянно ответил он. — Только у меня они в цвете.
Остановив прокрутку, Амос указал на экран:
— Вот она.
Это действительно была Анна Беркшир, приехавшая на темной «Хонде Аккорд». Как правильно заметила Коул, машина была потрепанной. Передний бампер помятый, на передней левой двери длинная царапина, на капоте пятна ржавчины.
— А вот и номерной знак, — сказал Декер, мгновенно запомнивший его, хотя Джеймисон прилежно записала все на листке бумаги.
Беркшир поставила машину на свободное место, вышла, открыла заднюю дверь и достала маленький портфель и сумочку. После чего направилась к входной двери и, следовательно, к объективу видеокамеры.
— Господи, — с дрожью в голосе пробормотала Алекс. — От мысли, что ее больше нет в живых, у меня мурашки по спине бегают!
Декер взглянул на указание времени внизу кадра.
— Десять дней назад.
— Она выглядит… совершенно нормально, — заметила Джеймисон. — Не видно, чтобы у нее на душе была какая-нибудь тяжесть.
— Ты хочешь сказать, вроде мысли о шпионской сети, которую в самом ближайшем времени ждет разоблачение?
Джеймисон задумчиво щелкнула пальцами.
— Быть может, именно так Беркшир достала деньги.
— Возможно. Но агент Браун не сказала нам, как долго все это продолжалось. И мы по-прежнему не можем найти связь Беркшир с Дабни.
— Ну, у того, несомненно, была другая жизнь, невидимая для тех, кто его знал. Быть может, Беркшир также была заядлым игроком и они познакомились на этой почве…
— Правильно — выбрать в качестве доверенного лица для передачи секретов того, кто, как и ты, пристрастен к азартным играм. Не сомневаюсь, это самый надежный вариант.
— И все-таки такое возможно, — настаивала Джеймисон.
— Алекс, но зачем Беркшир была нужна Дабни? Какие навыки или преимущества может предложить школьный учитель такому типу, как Дабни, обладающему связями на самом высоком уровне, который собирается продавать государственную тайну?
— Быть может, работа в школе — это лишь прикрытие. Быть может, Беркшир на самом деле шпионка. Вот почему мы не смогли найти о ней ничего, что уходило бы в прошлое дальше чем на десять лет.
— Возможно, — нехотя согласился Амос, хотя его тон свидетельствовал о том, что слова Алекс его не убедили. — Нам нужно пробить номер «Хонды».
— Ты полагаешь, она зарегистрирована на другого человека?
— Нет, я так не думаю. Я считаю, что «Хонда» зарегистрирована на Анну Беркшир, просто по другому адресу. И, возможно, на другое имя.
— Значит, ты все-таки считаешь, что она шпионка или что там еще?
— Или что там еще, — ответил Декер.
Джеймисон вопросительно посмотрела на него, и он добавил:
— Браун сказала, что Дабни похитил жизненно важные секреты. Он должен был кому-то их передать. Если Дабни и Беркшир работали вместе, ты права, она входила в шпионскую сеть. И если до сих пор никому не передала секреты, мы сможем предотвратить апокалипсис, о котором говорила Браун.
— Но если Беркшир была шпионка, разве она уже не передала секреты кому следует?
— Этому могли помешать самые разные причины.
— Будем молиться, что секреты пока что не попали к нашим врагам, — добавила Джеймисон. — Иначе мы окажемся в полном дерьме. — Она помолчала. — Как ты думаешь, Браун ведь не имела в виду ядерную бомбу, а?
— Продолжай читать молитвы, потому что я не знаю, что имела в виду Браун, — Декер выразительно посмотрел на свою напарницу. — Однако эта дамочка не произвела на меня впечатление человека, который станет преувеличивать проблему. Так что наихудшим сценарием, возможно, действительно является Армагеддон.
— Замечательно.
— Проклятие!
Тодд Миллиган стоял плечом к плечу рядом с Декером, разглядывая дом.
Было утро следующего дня. Проверка номеров «Хонды» привела сюда, к убогому сельскому дому на проселочной дороге в самом сердце округа Лоудоун, штат Вирджиния.
Амос кивнул, соглашаясь с восклицанием своего напарника.
— Из квартиры стоимостью в несколько миллионов в престижном пригороде — в этот дом…
— Но зачем Беркшир вообще была нужна эта лачуга, Декер?
— Именно это мы и должны выяснить, — ответил тот, направляясь к дому. — Но Беркшир все больше и больше производит на меня впечатление человека, который шага не ступит без веских причин. Так что будем отталкиваться от этого предположения и посмотрим, куда это нас приведет.
Позади дома стоял гараж, даже скорее сарай. Но именно в нем находилась «Хонда».
— Для того чтобы обыскать дом и машину, понадобится ордер, — заметил Миллиган.
— Единственного человека, кто мог бы возражать, нет в живых, — ответил Декер.
Он подергал дверь, но машина оказалась заперта.
— Возможно, ключи в доме, — сказал Амос.
Они поднялись на крыльцо. Входная дверь также была заперта. Декер навалился на нее своим массивным плечом, и дверь перестала быть запертой.
Сотрудники ФБР шагнули в дом, и старые половицы угрожающе заскрипели под их тяжестью. Воздух внутри был затхлым и холодным.
— Наверное, это единственный источник тепла, — сказал Миллиган, указывая на камин в гостиной.
— Нет, за домом бак с мазутом, а вон там, на стене, батарея, хотя отопление запросто может не работать.
Они прошли по всем трем помещениям. На кухне имелись древний холодильник, абсолютно пустой, маленькая плита и раковина, покрытая пятнами ржавчины. Декер открыл воду, и из крана вылезла капля бурой слизи.
Он заглянул в одинокую ванную. Там были унитаз, треснутое зеркало и рулон туалетной бумаги на стене — и, в общем-то, больше ничего. Занавеска в душе отсутствовала, на линолеуме, загибающемся во многих местах, темнели подтеки. Декер нажал на слив бачка. Ничего не произошло. Он щелкнул выключателем. Опять же ничего.
— Ладно, я сомневаюсь, что Беркшир действительно жила здесь, — сказал Амос. — Воды нет, туалет не работает, электричество отсутствует.
— Я даже не знаю, принадлежал ли ей этот дом, — Миллиган огляделся вокруг. — Он выглядит заброшенным. Быть может, Беркшир лишь использовала его, чтобы отсидеться.
— Что поднимает вопрос, от кого она пряталась. И если она пряталась, зачем покупать квартиру за миллион и дорогую машину, работать в школе и быть волонтером в хосписе? Все это привлекает внимание.
— У меня жена работает в школе. И хотя я знаю, что ей нравится возиться с детьми, если б у нее были миллионы в банке, наверное, она занялась бы чем-нибудь другим.
— В каком классе она преподает?
— В восьмом. Это как раз тот возраст, когда милые, невинные детишки вдруг резко становятся кем-то неизмеримо более сложным, когда разыгрываются глубокие эмоциональные драмы и гормоны выбиваются из-под контроля. Порой жена, возвращаясь домой, выглядит так, словно ее сбил грузовик.
— Лично я считаю, что абсолютно всем учителям нужно платить значительно больше, — заметил Декер.
Деревянная лестница вела вниз в сырой подвал. Пол там был земляной. Достав фонарик, Миллиган посветил по сторонам.
За плотной паутиной прятались доски, уложенные на блоки из шлакобетона, образующие грубые полки. На досках стояли сгнившие картонные коробки. Декер принялся по очереди открывать их, а Миллиган направлял внутрь луч фонарика.
— Хлам, — пробормотал Тодд, насмотревшись на старые лампочки, обтрепанные журналы и всякую сломанную мелочь. — Готов поспорить, все это принадлежало бывшим хозяевам, — добавил он.
Декер рассеянно кивнул. Он осмотрел маленькое помещение, проникая своим взглядом — с помощью фонарика Миллигана — во все закутки.
— Уверен, Беркшир никогда даже не спускалась сюда, — заметил Тодд.
— Нет, спускалась.
— Как ты это определил?
— Посвети на ступени, ведущие вниз.
Сделав так, Миллиган увидел новые доски, судя по всему, заменившие сгнившие ступеньки.
— И также на двери в подвал новые петли.
Взяв у коллеги фонарик, Амос направил его на земляной пол в дальнем углу.
— Следы ног, — подойдя ближе, сказал Миллиган. — Маленькие. Женские.
— Следы Беркшир.
— У тебя отличное зрение, Декер, — заметил Миллиган.
Казалось, тот его не слышал. Прислонившись к каменной стене подвала, он водил вокруг лучом света. Яркое пятно металось по стенам и грубому потолку, подобно стае светлячков.
— Так зачем Беркшир спускалась сюда? — спросил Миллиган.
— Чтобы что-то спрятать. И нам просто нужно найти тайник.
— Подожди-ка! — Миллиган оглянулся на дверь. — Если «Хонда» здесь, каким образом Беркшир приезжала сюда?
— Если свернуть на дорогу, ведущую к дому, справа от нее есть небольшая поляна. Там следы колес. Я думаю, Беркшир приезжала на «Мерседесе», оставляла его там и дальше шла пешком. Наверное, приезжала она сюда редко, только когда у нее были уроки в школе и ей была нужна «Хонда», чем объясняется маленький пробег «Мерседеса».
— Но зачем все это?
— Учительница, приезжающая в школу на роскошной машине стоимостью в шестизначное число, неизбежно породила бы пересуды среди учителей и учеников. А мне кажется, что Беркшир не любила привлекать к себе внимание. Вот почему она ни с кем близко не общалась.
— Пожалуй, ты прав, — Миллиган кивнул. — Но у нее ведь были машина и квартира.
— Из чего следует, что эта женщина была не прочь жить в роскоши. И, возможно, ей доставляла наслаждение ее тайная двойная жизнь. Возможно, для нее это было в кайф.
Декер продолжал озираться по сторонам. Он осмотрел участок земли со следами ног. Затем изучил новые доски грубых полок. После чего уставился на дверь в подвал на новых петлях.
Вдруг Амос оторвал свою тушу от стены и устремился вверх по лестнице.
— Декер! — окликнул его Миллиган, бросаясь следом.
Когда он поднялся к двери, тот уже скрылся в конце коридора. Тодд обнаружил его в ванной.
— В чем дело? — спросил он.
— Зачем нужен рулон туалетной бумаги, если туалет не работает?
Присев на корточки, Декер снял рулон с держателя и поставил его на раковину. Держатель был самый обыкновенный: подпружиненная трубка, вставленная в висящий на стене крепеж.
Декер разъединил трубку, и в ладонь ему упал ключ от машины.
— От «Хонды», — сказал он и заглянул в трубку. — И это еще не всё. — Засунув руку внутрь, Амос извлек устройство флеш-памяти.
— Черт возьми, Декер, похоже, ты только что взял главный приз!
— Ну-ка, давай вставим эту штуковину в компьютер и посмотрим.
— Замечательное предложение.
Они вышли на улицу. Достав ключи от «Хонды», Декер сказал:
— Я поеду на машине Беркшир. В квартире у нее мы не нашли ничего интересного, так что, возможно, нам поможет машина. — Он поднял флешку. — Ну, а тут, будем надеяться, — ответы на все наши вопросы.
Они разделились. Миллиган сел в служебную машину.
Амос подошел к «Хонде». Ему пришлось отодвинуть сиденье до конца назад, чтобы поместились его длинные ноги. Салон был обшарпанным. Декер прикинул, что машине лет пятнадцать, не меньше. Открыв бардачок, он нашел там сервисную книжку, подтвердившую, что «Хонде» семнадцать лет.
Миллиган ехал первым по грунтовой дороге, ведущей к шоссе, по которому они сюда приехали. Густые заросли по обеим сторонам дороги и низко нависшие тучи преграждали свет, образуя полумрак.
Когда Декер поднял взгляд, Миллиган уже выехал на шоссе и прибавил скорость. Амос вывернул следом за ним.
— Проклятье!
Машина завиляла из стороны в сторону.
Свернув на обочину, Декер вышел из машины и осмотрел переднее колесо. Оно было спущено.
Он взглянул на шоссе. Миллиган уже скрылся из виду.
Амос достал телефон, чтобы позвонить ему и сообщить о случившемся. Однако сотовая связь в этом районе отсутствовала.
— Обратно же, проклятье!
Рассудив, что Тодд рано или поздно обнаружит, что позади него никого нет, и вернется, Декер открыл багажник и достал домкрат, баллонный ключ и запаску.
Присев перед спущенным колесом, он увидел кое-что.
Декер попытался выхватить пистолет, но его сразил удар. Упав вперед, он налетел лицом на передний бампер «Хонды» и свалился набок на асфальт.
— Пора бы уже тебе перестать приходить в себя на больничной койке.
Амос быстро заморгал, фокусируя взгляд на лице склонившейся над ним Алекс Джеймисон. В палате было очень темно.
Он потер затылок.
— Сотрясение мозга, — сказал Богарт, стоящий рядом с Джеймисон.
— Мне не впервой, — сказал Декер.
Усевшись в кровати, он поморщился от боли.
— Вот почему свет погашен, — объяснил Росс. — Врачи сказали, что твоему мозгу нужно отдохнуть, и яркий свет будет мешать.
Миллиган стоял у кровати с противоположной стороны.
— Извини, Амос. Я должен был раньше заметить, что ты не едешь за мной. Но я пытался позвонить, а связь отсутствовала.
Декер медленно кивнул.
— Кто-то прострелил колесо, — сказал он. — Я заметил сбоку в покрышке входное отверстие от пули, когда собрался менять колесо.
— Мы тоже его видели, — сказал Богарт.
— Значит, за нами следили, — сказал Миллиган.
— Ее забрали, так? — спросил Декер.
— Мы осмотрели твои карманы, — грустно подтвердил Тодд. — И не нашли флешку, так что — да, ее забрали.
— Как вообще кто-то узнал о том, что ты ее нашел? — спросила Джеймисон.
— Или этот дом прослушивался, или за нами наблюдали с помощью каких-либо специальных устройств, — сказал Миллиган. — Впрочем, возможно, тебя просто обыскали на всякий случай и наткнулись на флешку.
Амос подложил под спину подушку.
— Когда мы выходили из дома, я держал флешку в руке. Если за нами наблюдали, стало понятно, что она у меня, а не у тебя. — Он помолчал. — Когда я отсюда выйду?
— Врачи говорят, что всё в порядке и ты можешь выписываться хоть сейчас, просто несколько дней нужно будет вести себя поаккуратнее, — сказал Миллиган. — У тебя на затылке та еще шишка. И на лице ссадина от удара о бампер. Но врачи сделали рентген и другие тесты. Никаких серьезных повреждений.
— Лечащий врач сказал, что у тебя очень прочная голова, — улыбнувшись, добавила Алекс.
— Меня это очень радует, — проворчал Декер.
— Значит, ты ничего не видел? — спросил Богарт.
— Ничего. Меня ударили сзади. Я сразу отключился. Тот, кто это сделал, действовал умело и быстро.
— Если этот тип прострелил колесо, наверное, ты должен быть рад, что он решил заодно не пристрелить и тебя, — сказал Росс.
— Мне эта мысль также приходила в голову.
— Это была пуля из винтовки, — добавил Миллиган. — Не знаю, с какого расстояния стреляли, но я никого не видел, когда проезжал по дороге. Если стреляли из леса, выстрел был чертовски сложный. Если стреляли с дороги, все равно для этого требовалось изрядное мастерство.
— Я не слышал звук выстрела, — сказал Декер.
— По всей вероятности, винтовка была с глушителем, — со знанием дела предположил Миллиган. — Эта старенькая «Хонда» так громыхала, что ты лишь чудом мог что-либо услышать. Полагаю, стрелок находился на удалении нескольких сотен ярдов.
— Это означает, что работал профессионал, — сказала Джеймисон.
— И это также означает, что он был не один, — добавил Богарт. — Стрелявший просто не успел бы так быстро преодолеть такое расстояние и оглушить тебя, причем проделать все это бесшумно.
Сбросив ноги с койки, Декер встал, слегка пошатываясь и удерживаясь за поручень.
— Амос, я хочу, чтобы ты отправился домой и отдохнул, оставаясь в темном помещении, — сказал Богарт.
— Росс, в такую минуту я не могу торчать дома! Страшнее одиннадцатого сентября, не забыл?
— Ну хорошо, если никаких осложнений не будет, можешь завтра снова выходить на след. Но на сегодня мы тебя запираем.
Декер начал было возражать, но Джеймисон схватила его за руку.
— Идем! — произнесла она тоном, не допускающим возражений.
Через час Амос лежал дома на диване. На столике рядом стояла чашка чая, глаза скрывались за темными очками.
— Понимаю, что тебя это совсем не радует, — сказала Джеймисон, глядя на него.
— Это еще слишком мягко сказано.
Придвинув стул, она подсела к нему.
— Послушай, нам нужен твой потрясающий мозг, так что, будь добр, береги его.
— Поскольку другого у меня нет, у меня также есть все основания относиться к нему бережно.
— Как ты думаешь, что было на флешке?
— Понятия не имею. Беркшир постаралась спрятать ее, так что это было для нее очень важно.
— Если это ее настоящая фамилия.
— Это определенно не настоящая ее фамилия.
— Значит, ты считаешь, что причина всего кроется в ее прошлом?
— Если нет, это совпадение размером с Россию.
— А ты, я знаю, не веришь даже в маленькие совпадения.
Задумчиво посмотрев на чашку с чаем, Декер взял ее и отпил глоток.
— Тодд пробил номера «Камаро».
— И?.. — напряглась Джеймисон.
— Машина была угнана у одной семейной пары, живущей в Вудбридже.
— Ты уверен, что владельцы говорят правду?
— Ну, им обоим уже за шестьдесят. Он на пенсии, работал в лесничестве. Она преподает в воскресной школе. Он купил себе машину как подарок при выходе на пенсию. Четыре дня спустя ее угнали прямо от его дома. Машина была найдена брошенной на стоянке перед торговым центром в Анандейле. Судя по словам местной полиции, муж был в ярости, что вполне объяснимо.
— Значит, это тупик, да? Я имею в виду тех двух типов в машине.
— Это не тупик, если Томас скажет нам, кто они такие. Потому что он их знает, это точно.
— Но ведь ты сказал, что у него, похоже, нет никакого интереса так поступить?
— Ну, у него был стресс. Ему только что здорово досталось. Да и я действовал слишком грубо. Размахивал значком, пистолетом и все такое… Возможно, Томас решил, что так будет еще хуже. Вроде как растревожить осиное гнездо. Быть может, тебе повезет больше. Конечно, если ты хочешь попробовать.
Джеймисон как-то странно посмотрела на него.
— Это тест на то, насколько искренне я помогаю нашим собратьям-жильцам?
— Нет, это тест на то, как хорошо ты справляешься с мультизадачностью. И ты сама сказала, что хочешь поговорить с Томасом.
Кивнув, Джеймисон откинулась назад.
— Знаю. Ты прав. Как твоя голова? Только честно. Говори правду.
— Алекс, меня били гораздо сильнее. Не беспокойся обо мне. Но дело в том, что Богарт прав. Нападавшие запросто могли убить меня — однако не сделали этого.
— О чем это говорит?
— О том, что они сознательно приняли решение не совершать убийство.
— В отличие от Уолтера Дабни, который решил сделать именно это.
— Да, совершенно верно. И мне очень хотелось бы знать почему.
— У нас есть улики. У нас есть кое-какие ниточки.
— Улики упорно ускользают от нас. Ниточки упорно обрываются. Эта флешка много могла бы нам сказать. Но теперь мы это никогда не узнаем.
— А я вот никак не могу понять, как эти люди вообще узнали о том, что вы с Тоддом будете там?
— Думаю, они об этом не знали. Дороги там пустынные. Мы обязательно заметили бы, если б за нами следили.
— Тогда как ты объяснишь их появление?
— Я полагаю, они уже находились там. На мой взгляд, они нашли логово Беркшир раньше нас и установили за ним наблюдение. По-видимому, они уже обыскали дом, но ничего не нашли. И тут приехали мы — и нашли то, что они искали. После чего они это забрали. Так что мы, вероятно, оказали им большую услугу.
— Речь идет о значительных людских ресурсах.
Декер кивнул.
— Из чего также следует, что будет весьма непросто отыскать этих людей. И можно также со всей определенностью сказать, что Беркшир была замешана в чем-то очень серьезном.
— Это связано с ее прошлым?
— Да.
— Значит, вероятно, эти люди искали ее?
— Быть может, долгие годы. Когда Беркшир была убита, ее фотография появилась во всех средствах массовой информации. По всей видимости, ее опознали.
— Но как этим людям удалось так быстро разыскать ее логово? Похоже, они опередили тебя.
— Хороший вопрос, на который у меня пока что нет ответа.
Какое-то время они молчали, затем Декер взглянул на часы. Было уже четыре часа дня.
— Семейство Амайя скоро вернется домой.
— Знаю. Узнав, что Дэнни рисует, я купила альбом и карандаши. Думаю, это можно будет использовать как предлог, чтобы заглянуть к ним.
— Полностью согласен.
— А если Томас скажет мне, кто эти ребята?
— Тогда будем думать, что делать.
— Возможно, он боится говорить. Эти люди могут сделать что-нибудь плохое ему и Дэнни.
— Они уже сделали ему плохое. И я считаю, что это лишь простые боевики. Местные банды отличаются крайней жестокостью.
— Ну, теперь всем известно, Декер, кто ты такой.
— Меня трудно не заметить. Но теперь эти ребята знают, что я из ФБР, так что вряд ли они станут связываться с нами.
— Это еще как сказать…
— Что такое наша жизнь?
Джеймисон отвела взгляд.
— Сегодня вечером я схожу поговорю с Томасом.
— Я пойду с тобой.
— Но у тебя же сотрясение…
— У моего мозга будет достаточно времени для отдыха.
— Но я полагала, ты хочешь, чтобы я сама занялась этим.
— Я предоставлю тебе говорить. Но, как ты сама верно подметила, после того, что случилось, я уже замешан в это. Так что мне уже можно идти до конца.
— Значит, это будет также тест на то, как хорошо справляешься с мультизадачностью ты.
— Будем надеяться, мы оба его пройдем, — ответил Декер.
Томас Амайя совсем не обрадовался, увидев их на пороге своей квартиры.
— Да? — натянуто произнес он, глядя на непрошеных гостей, и встал так, чтобы преградить им дорогу в квартиру.
— Мистер Амайя, мы с вами уже встречались. Я — Алекс Джеймисон, управляющая этим зданием.
За спиной Томаса Декер увидел Дэнни Амайю, высунувшего голову из-за угла.
— Да? — повторил Томас, по-прежнему преграждая дверь.
— Насколько нам известно, вчера утром у вас на стоянке была стычка с двумя мужчинами.
— Стишка? No entiendo![428] — резко произнес Томас.
— Пап, она имеет в виду тех типов, которые на тебя напали.
Обернувшись, Амайя увидел позади своего сына, с альбомом и ручкой в руках. Он быстро сказал что-то сыну по-испански, и тот, побледнев, развернулся и бегом скрылся в полумраке коридора.
Томас снова повернулся к Джеймисон и Декеру.
— У меня ни с кем нет никакой стишки.
Прежде чем Алекс успела ответить, Амос сказал:
— Как сказал ваш сын, эти мужчины напали на вас. Машина, на которой они приехали, была угнана. Они были вооружены. Очевидно, это плохие ребята. Мы можем помочь.
— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — Амайя выразительно посмотрел на него.
— Вчера вам моя помощь понадобилась, — ответил Декер. — Если б я не вмешался, они могли бы вас убить.
Тут Амайя начал закрывать дверь.
Амос поставил свою здоровенную ногу, не дав ей полностью захлопнуться.
— Что насчет вашего сына, мистер Амайя? Что насчет Дэнни? Что, если в следующий раз нападут на него? Вы собираетесь ждать сложа руки, когда это случится?
— Vete ahora! Ahora![429] — воскликнул Амайя.
Декер убрал ногу, и дверь захлопнулась.
— Спасибо за то, что дал мне поговорить, — хмуро посмотрела на него Алекс.
— Это очень запуганный и обозленный человек, — заметил Амос, когда они возвращались к себе в квартиру.
Услышав за спиной шаги, они обернулись. Сначала Декер решил, что это Томас Амайя, однако это был его сын Дэнни. Мальчик был в потертых джинсах, белая футболка подчеркивала его худобу, а рваные грязные кроссовки болтались на ногах.
— Дэнни, всё в порядке? — спросила Джеймисон.
Мальчик кивнул.
— Простите за то, как вел себя папа.
— Не нужно извиняться. Очевидно, он попал в трудную ситуацию.
— Ты знаешь этих людей? — спросил Декер.
Дэнни покачал головой.
— Но я знаю, что папа с ними знаком. Я видел, как он на стоянке разговаривал с тем, что ниже ростом. И верзила тоже несколько раз приходил сюда. Но папа никогда не подпускает меня к ним.
— Так было до вчерашнего утра, — напомнил Декер.
Дэнни кивнул.
— Я так испугался. Я… я не знал, что делать. — Он потупился. — Мне надо было бы прийти на помощь папе, но я этого не сделал. — Он поднял взгляд. — Наверное, я трус?
— Ты ребенок, — сказал Декер. — Я уже такой большой, однако и мне было страшно. А ведь у меня был пистолет.
— Отец не говорил тебе, что нужно этим людям? — спросила Алекс.
Дэнни покачал головой.
— Как-то раз папа забрал меня из школы, но ему нужно было ненадолго вернуться на работу. Поэтому он отвез меня туда, и я делал уроки в машине. Это здание на берегу. Я видел там коротышку. Он прошел мимо нашей машины, но меня не заметил. Он был в костюме и каске, какую носит на работе папа.
— Вчера он также был в костюме. Ты полагаешь, он работает в том здании?
— А может быть, он один из владельцев? — предположила Джеймисон.
— Не знаю. Он поднялся наверх на строительном лифте.
— Где находится это здание? — спросил Декер.
Дэнни объяснил, после чего сказал:
— Я должен вернуться.
— Дэнни, подожди. Вот что я тебе принесла. — Алекс достала из сумки альбом и набор карандашей.
Мальчик удивленно посмотрел на нее.
— Почему? — спросил он.
— Я знаю, что ты подающий надежды художник, — вот и решила, что тебе это пригодится.
— Спасибо.
Декер внимательно изучал мальчика.
— Где твоя мать?
Дэнни засунул карандаши в карман джинсов. Ответил он не сразу.
— Она умерла.
— Что с ней произошло?
— Она погибла. До того, как мы переехали сюда.
— Погибла? Несчастный случай?
— Это не был несчастный случай.
Прежде чем Амос успел спросить что-либо еще, Дэнни развернулся и сбежал вниз по лестнице.
Декер и Джеймисон постояли, затем повернулись и направились к себе. Войдя в квартиру, они сели в гостиной у окна. Клонящееся к горизонту солнце раскрасило небо золотыми и красными красками.
— Ну, как идет мультизадачность? — спросила Джеймисон.
— Я хочу есть. Давай отправимся на мультизадачный ужин.
Они пешком дошли до небольшого заведения в полумиле от дома и сели за столик у окна, выходящего на улицу. Зал был заполнен лишь на четверть. Меню было написано мелом на грифельной доске.
Когда подошла официантка, Декер сказал:
— Средний чизбургер со всем, что полагается, бифштекс и лук колечками. И пиво, крепкое. — Он чуть ли не с вызовом посмотрел на Джеймисон.
— Два пива, — добавила та, глядя ему прямо в лицо.
Когда принесли пиво, они отпили по большому глотку, после чего откинулись на спинки стульев.
— Сегодня без салата? — спросил Амос.
— В чизбургере есть салат-латук и помидоры, Декер. Так что насчет семейства Амайя?
Он пожал плечами.
— Если тип в костюме работает на стройке, мы сможем его проверить.
— Интересно, какие дела у них с Томасом…
— Это может быть все что угодно.
— Значит, мы попробуем помочь Амайе, так?
— Полагаю, ответ очевиден, ты не согласна? Но притом нельзя допустить, Алекс, чтобы это отвлекло нас от основной работы.
— Понимаю, понимаю. И я могу проверить Амайю. Не бойся, ничего опасного я предпринимать не стану, — поспешно добавила Джеймисон. Отпив еще глоток пива, она поставила бутылку на столик. — И все же как ты думаешь, что было на той флешке?
— Ответы на многие наши вопросы относительно Анны Беркшир. Ответы, которых теперь у нас нет, — угрюмо добавил Амос.
— Будем надеяться, мы сможем найти их каким-нибудь иным способом.
Похоже, это замечание нисколько не подбодрило Декера.
Принесли заказ, и они молча принялись за еду. Доедая жареную картошку, Алекс простонала:
— Мне придется целую неделю делать зарядку, чтобы это компенсировать.
— У Анны Беркшир был портфель акций стоимостью в двадцать миллионов, — сказал Декер, глядя на нее. — Тодд проверил.
— Черт возьми! — пробормотала та, облизывая соль с пальцев.
— Все дело в том, что для финансовых расчетов нужны номер системы социального страхования и достоверные личные данные. И все это у Беркшир проверили — по крайней мере, достаточно тщательно для того, чтобы она смогла открыть счет в финансовой фирме.
— Она там ни с кем не встречалась?
— Тодд это также изучил. Поскольку Беркшир была держательницей столь большого пакета акций, ей выделили отдельного человека, личного финансового консультанта, однако, по его словам, он встретился с ней всего один раз. Счет она открывала в отделении на Западном побережье. А проценты и дивиденды поступали напрямую на ее счет. И с этого счета Беркшир производила все оплаты. За квартиру и машину она расплатилась наличными, поэтому ее ежемесячные расходы были не такими уж и большими. Доходы от инвестиций покрывали всё, и еще прилично оставалось.
— Наверное, это очень здорово, — с тоской промолвила Джеймисон. — Как я уже говорила тебе, когда в конце месяца подвожу баланс, я вижу одни нули. Не представляю себе, куда уходят деньги. Честное слово.
— Ну, нам известно, куда уходили деньги Беркшир. Свой инвестиционный портфель она открыла примерно восемь лет назад, с десятью миллионами долларов. Последующих вложений больше не было. Значит, за этот срок ее капитал более чем удвоился, даже несмотря на побочные траты на машину и квартиру. Тодд сказал, что такое вполне возможно, поскольку последние семь-восемь лет фондовый рынок переживает стремительный рост. Судя по всему, Беркшир вложила деньги в такие перспективные компании, как «Эппл» и «Гугл», а позднее и «Фейсбук». Все они за этот период сильно выросли.
— Что ж, везучая, — заметила Джеймисон.
— Не такая уж и везучая, раз ее убили. Главное то, что стартовым капиталом Беркшир стала какая-то крупная сумма. Насколько мне известно, закон бдительно следит за тем, чтобы крупный инвестор показывал происхождение своих денег. Если б кто-нибудь заявился в серьезную инвестиционную компанию с десятью миллионами и захотел открыть счет, ему пришлось бы ответить на множество вопросов и объяснить, откуда взялись средства.
— Ты хочешь сказать, что это борьба с отмыванием грязных денег?
Декер кивнул.
— Так что капитал Беркшир предположительно прошел тест на запах. По крайней мере, если верить Тодду. Судя по всему, все документы у нее были в порядке. Вот только когда Тодд присмотрелся пристальнее, сведения, указанные в этих документах — например, прежний адрес Беркшир, — оказались ложными.
— И финансовая фирма это не заметила?
— Не думаю, что там документы изучали так же тщательно, как в ФБР. Я хочу сказать, вряд ли фирма стала копать глубоко ради того, чтобы отклонить счет в десять миллионов.
— Точно. Но Тодду хотя бы сказали, откуда, по словам Беркшир, у нее были деньги?
— Сказали. Сбережения, инвестиции и небольшое наследство.
— Отлично.
— Квартиру в Рестоне Беркшир купила четыре года назад. Машина была приобретена годом позже. До того Беркшир жила в Атланте, а еще раньше — в Сиэтле. По крайней мере, мы так считаем. Но из ее прошлого нам известны лишь последние десять лет. А до тех пор — ничего. Как будто ее не существовало. Но, с другой стороны, у нее есть резюме за период начиная с колледжа, которое прошло проверку, когда она устраивалась на работу в школу.
Принесли счет, и Декер оплатил его, отказавшись от предложения Джеймисон внести свою долю.
— Сегодня я тебя развращаю, — заявил он. — Позволь мне заплатить за эту привилегию.
Алекс начала улыбаться, однако ее улыбка погасла, как только она увидела того, кто подошел к столику.
Харпер Браун посмотрела Декеру в лицо. Она была в джинсах, кожаной куртке и белой блузке. Остроносые сапожки на каблуке увеличивали ее рост на несколько дюймов.
— Мистер Декер, мне хотелось бы побеседовать с вами. — Выразительно оглянувшись на Джеймисон, Браун снова повернулась к Декеру. — Наедине.
— Я могу подождать на улице, — сказала Алекс, нисколько не радуясь происходящему.
— Мисс Джеймисон, вы можете идти. Я подвезу вашего друга до дома.
— Мне не трудно…
— Думаю, так будет лучше, — остановил ее Декер. — И мне, наверное, даже не придется показывать дорогу, поскольку я не сомневаюсь в том, что вам известно, где я живу.
Отступив назад, Браун улыбнулась и указала на дверь.
— Значит, идем? — Она оглянулась на Джеймисон. — Не беспокойтесь. Я позабочусь о вашем друге.
— Да уж, пожалуйста, — угрюмо буркнула та.
Минут пять они ехали молча.
— А вы не очень-то разговорчивы, так? — бросила на него взгляд Браун.
— Вы сказали, что хотите поговорить со мной. Я жду.
Усмехнувшись, Харпер сосредоточилась на дороге.
У нее был новенький седан «БМВ» 7-й серии. Декер обвел взглядом салон.
— Хорошая машина. Мне пришлось бы выложить за нее все, что я зарабатываю за два года.
— Я взяла ее напрокат. С финансовой точки зрения это гораздо менее обременительно.
— Пожалуй.
— И потом, по прошествии нескольких лет вещи надоедают мне.
— В таком случае никогда не выходите замуж.
— Вы по-прежнему занимаетесь делом Дабни — Беркшир?
— Хотите сказать, вы его до сих пор не раскрыли? Почему РУМО так долго возится с этим?
Свернув к тротуару, Браун заглушила двигатель и повернулась к Декеру.
— Моя задача, в частности, заключается в том, чтобы поддерживать связь с Бюро. Я стараюсь делать все, что в моих силах.
— У меня было такое впечатление, что поддерживать связь — это нечто большее, чем отцепить «родственное» ведомство от дела.
— Так думает агент Богарт?
— Не знаю, потому что я у него не спрашивал. Просто говорю вам то, что думаю я.
— Это очень деликатный вопрос, Декер. Мы все должны двигаться крайне аккуратно.
— Ну, если верить вам, двигаться дальше мы больше не можем.
— Я говорила в общем.
— Тогда позвольте мне говорить конкретно. В РУМО есть ребята, умеющие стрелять с большого расстояния?
Похоже, Браун была озадачена его вопросом.
— Готовясь к этой встрече, я перебрала самые разные вопросы, которые, как я полагала, вы можете мне задать, однако этого среди них не было. Во имя всего святого, зачем вам это нужно?
— Давайте просто спишем это на мое любопытство. Так как, есть?
— Мы являемся военным ведомством.
— Значит, я так понимаю, есть.
Какое-то время Браун с любопытством разглядывала его.
— Я ознакомилась с вашим личным делом.
— А я и не знал, что оно у меня есть.
— Как только вы ступили на поле государственных служащих, получающих зарплату из федерального бюджета, у вас появилось личное дело. У вас очаровательное прошлое, со всеми гипертемизиями и синестезиями.
— Кто-то называет его очаровательным, но я не стал бы так говорить.
— А как бы назвали свое прошлое вы сами?
— Оно другое. Болезненно другое.
Черты лица Браун частично лишились самоуверенного вида.
— Мне известно про вашу семью. Я вам очень сочувствую. Сама я никогда не была замужем, и у меня нет детей, поэтому я могу только предполагать, какое вы испытали горе.
Декер отвернулся к окну.
— Все это весьма далеко от насущных вопросов.
— Согласна. Но вы так и не ответили на мой вопрос: вы продолжаете заниматься этим делом?
— А если я откажусь на него отвечать? Насколько я понимаю, я вправе так поступить.
— В таком случае я, наверное, посчитаю это положительным ответом.
— Я не знал, что РУМО может приказать ФБР прекратить расследовать дело. Возможно, я ошибался.
— Нет, вряд ли вы ошибаетесь. По крайней мере, с технической стороны. Но можно задействовать и другие каналы, чтобы придать вес данному предписанию.
— Вы говорите непонятным языком. Черт возьми, что вы хотите сказать?
— Министр обороны входит в кабинет министров. Он звонит кому нужно, и этот человек оказывает давление на директора ФБР.
— Значит, вот как ведутся дела в Вашингтоне?
— По большей части. Сами вы из Огайо.
— Знаю. Это в другом конце страны.
— И там глубоко сидит недоверие к правительству.
— Ну, можно ли винить нас в этом, если вы сейчас творите такие гадости?
— Только не подумайте, Декер, будто мы не хотим добраться до истины. Мы очень этого хотим.
— И для того чтобы до нее добраться, вы отшвыриваете ведомство, расследующее убийство, которое произошло буквально у самых его дверей? И это ведь вы сами сказали, что последствия могут быть гораздо хуже событий одиннадцатого сентября. Чего вы от нас ожидали? Того, что мы будем сидеть смирно и улыбаться?
— Я понимаю ваши доводы. Честное слово.
— Но дальше этого вы идти не собираетесь?
— Приказ есть приказ. Разве вы не должны выполнять приказы?
— Нет, — откровенно признался Декер. — Не должен, если это идет вразрез с моими моральными принципами и интуицией.
— В таком случае я сильно сомневаюсь, что вас ждет долгая карьера на государственной службе.
— Тогда я принимаю это как комплимент.
— Вы и в жизни такой же самоуверенный?
— Я делаю свое дело, а там уж будь что будет.
— Значит, вы не заботитесь о том, чтобы прикрыть свою задницу?
— Задница у меня слишком большая, чтобы ее прикрывать, — ответил Декер.
— Вы просто хотите добраться до истины?
— Да. А вы?
— Я уже говорила, что мы этого хотим.
— И каков ваш прогресс?
Похоже, Браун была удивлена этим вопросом.
— Расследование продолжается.
— Ни секунды в этом не сомневался, черт возьми, потому и спрашиваю.
— Это означает, что я не могу обсуждать с вами его ход.
— Хорошо, тогда я обсужу его со своего конца. Прошлое Беркшир скрыто туманом. Прошлое, в котором на нее свалилась куча денег. Она купила навороченную квартиру и дорогую машину, но на работу ездила на «Хонде». Она использовала убогий сельский дом для того, чтобы пересаживаться с одной машины на другую. А может быть, и для других целей.
— Я нахожу все это крайне интересным.
— Итак, в деле Беркшир — или кто она такая на самом деле — кроется какая-то тайна. А в деле Дабни мы имеем женщину, которая помогла ему обчистить банковскую ячейку после того, как он отправил ключ своей дочери, предположительно чтобы та вскрыла ячейку после его смерти и нашла внутри ответы. Ну, а вы сказали нам, что Дабни предположительно продавал секреты, чтобы покрывать игорные долги. Так что здесь также есть какая-то тайна. И вот несколько дней назад эти две тайны встретились в центре Вашингтона, следствием чего стала смерть двух человек. Поэтому возникает вопрос: что это за тайны?
— Аккуратно подытожено.
— Подведение итогов — занятие для идиотов. Это может сделать каждый.
— Говоря о шпионаже и азартных играх Дабни, вы только что упомянули слово «предположительно».
— Да, и что?
— Это вовсе не предположения.
— Быть может, для вас, но не для меня. У меня есть лишь ваше слово. Этого недостаточно.
Браун завела двигатель и тронулась с места.
— Вы всегда так взаимодействуете с родственным ведомством?
— Очень смешно, поскольку с вашей стороны взаимодействие нулевое.
— Послушайте, на самом деле вы предоставили мне кое-какую ценную информацию. Как я могу отплатить за эту любезность?
— Не мешайте нам заниматься этим делом.
Браун свернула на одну улицу, затем на другую.
— И что это даст?
— А то, что мы будем расследовать дело и искать правду.
— Вы имеете в виду совместное расследование?
— Если хотите, называйте это так.
— Я должна подумать, переговорить со своим начальством…
— Замечательно. Завтра можете сообщить мне свой ответ.
— У вас нет полномочий отдавать мне приказы.
— Вижу, вам действительно известно, где я живу, — сказал Декер, когда они свернули на стоянку перед его домом. — Не могу сказать, что мне это приятно.
— Друзья близко, враги еще ближе.
— Никак не думал, что я вам друг или враг. Пока что.
— Вам нравится этот район? Он какой-то сомнительный.
— Скоро здесь будут…
Выхватив пистолет, Харпер заглушила двигатель. Только тут Декер увидел то, что она уже увидела. Двое мужчин запихивали третьего в багажник машины.
Браун выскочила и бросилась к ним еще до того, как Амос успел открыть свою дверь.
— Я федеральный агент, руки вверх! — крикнула она, направляя пистолет на мужчин.
Один нырнул за машину. Другой выхватил пистолет, но, прежде чем он успел обернуться и выстрелить, Браун уложила его двумя прицельными выстрелами.
В следующее мгновение какая-то тяжесть сбила ее с ног и придавила к асфальту.
— Какого черта… — выдохнула она.
В воздухе прямо над ней просвистели пули.
Громила, спрятавшийся за машиной, стрелял из «калашникова».
Декер, который повалил Браун, увидев направленный на нее автомат, перекатился в сторону, растянулся на животе, прицелился и выстрелил несколько раз в узкое пространство под машиной. Пронзительный крик сообщил о том, что по крайней мере одна пуля попала стрелку в лодыжку или ступню.
Нападавший упал на землю, с криками зажимая ногу, а Амос разрядил обойму, целясь все в тот же узкий промежуток, отделяющий днище машины от асфальта.
Крики оборвались.
Браун и Декер вскочили на ноги. Когда они подбежали к машине и заглянули за нее, нападавший уже не шевелился. Повсюду вокруг растекалась кровь, рядом валялся «калашников». Декер опустился на корточки, но нападавший лежал неподвижно.
Браун указала на входную рану у него на голове.
— Вы попали ему в ногу, но именно этот выстрел стал смертельным. Похвальная меткость, — хладнокровно добавила она.
— Я не целился, я просто хотел попасть хоть куда-нибудь, — пробормотал бледный, как полотно, Декер.
— Ну, даже если это и чистое везение, все равно так лучше, чем быть мертвым.
Поднявшись на ноги, Амос поспешил к открытому багажнику, в котором связанный Томас Амайя тщетно пытался освободиться. Во рту у него торчал кляп. Декер развязал Амайю и помог ему выбраться из багажника.
Учащенно дыша, Томас едва держался на ногах. Заметив у него на лбу багровый синяк, Амос сказал:
— Садитесь, пока не отключились.
Сначала Амайя начал было возражать, но затем последовал совету Декера и тяжело опустился на асфальт.
И тут Амос о чем-то вспомнил.
— Дэнни! Где Дэнни?
— Он у друга в casa[430], — пробормотал Амайя. — Он… с моим hijo[431] все в порядке.
— Кто такой Дэнни? — спросила Браун.
— Его одиннадцатилетний сын.
Кивнув, Харпер сказала:
— Не хочешь сообщить о случившемся?
Достав телефон, Декер позвонил Богарту. Всего за одну минуту он рассказал, что произошло.
— Ты можешь связаться с местной полицией?
— Уже этим занимаюсь, — сказал Росс. — Буду у вас через полчаса. С тобой точно всё в порядке?
— У нас всё в порядке.
— У вас? Ты имеешь в виду Джеймисон?
— Нет. Со мной агент Браун.
— Понятно, — сказал определенно озадаченный Богарт. — Ладно, объяснишь все позже.
Выключив телефон, Амос повернулся к Харпер.
— Спасибо за помощь.
— Господи, Декер, вы спасли мне жизнь! Я даже не видела направленный на меня «калашников». Если б вы не повалили меня, я бы тоже сейчас отправлялась в морг.
Амос оглянулся на Амайю.
— Мистер Амайя, полиция уже в пути. Так что приготовьтесь рассказать, что здесь происходит.
Томас ничего не сказал, старательно избегая смотреть на Декера. Тот разочарованно повернулся к Браун.
— Он не очень-то хочет сотрудничать. Похоже, таков мой удел…
Прежде чем Браун успела ответить, на стоянке появилась Джеймисон, шедшая от ресторана пешком. Увидев открывшееся ее взору зрелище, она подбежала к Амосу и спросила:
— Декер, черт возьми, что здесь происходит?
— Обыкновенный день в этом районе, — ответил тот, бледнея еще сильнее.
Вдруг он побежал к дому.
— Подождите, в чем дело? — окликнула его Харпер.
— Сейчас я расстанусь с чизбургером, — не оборачиваясь, ответил Декер.
Амайя наотрез отказался общаться с полицией.
— No entiendo, no entiendo, — не переставая твердил он.
А когда пригласили офицера, владеющего испанским, Томас вообще умолк.
Документов у обоих убитых не было, однако один из местных стражей порядка, кажется, опознал стрелка из автомата.
— Наемник, — сказал он. — Выполнял заказы разных банд. Не думаю, что нам удастся что-либо тут найти. Такие ребята расплачиваются наличными и никогда не встречаются друг с другом. Порой это лишь телефонный звонок и имя жертвы, а после того как дело сделано, — пакет с пачкой купюр или таблетками.
Подъехавший Богарт взял на себя общение с местной полицией. Декер, освободивший желудок от чизбургера, и Браун дали показания.
— Удивлен видеть вас здесь, — сказал Росс, подходя к ним.
— Вы бы знали, как была удивлена я, — ответила Харпер.
— После всего случившегося РУМО отправит вас в отпуск? — спросил Богарт.
— Вряд ли. Это не в наших правилах. К тому же произошедшее не вызывает никаких вопросов. Любое расследование подтвердит правоту наших действий. — Она оглянулась на Декера. — А что насчет него? Он разрядил свое оружие. Это отправит его на кабинетную работу?
— Вообще-то, должно было бы быть так. Но Декер — не специальный агент Бюро. Он восстановлен в должности следователя из отдела убийств полиции Берлингтона, штат Огайо. То есть он принесший присягу полицейский, обладающий правом производить арест с применением оружия, а Бюро как бы одолжило его. Так что надо будет разбираться.
— Правильно. Старая добрая бюрократия…
— Я так понимаю, вы хотели о чем-то поговорить с Декером. Не желаете поделиться этим со мной?
Браун оглянулась на подошедшего Амоса.
— Даже не знаю, есть ли чем делиться…
— Мы обсуждали совместные усилия по поиску истины, — сказал Декер.
— И я не дала никаких обещаний, — подхватила Браун. — Больше того, я предупредила, что в ФБР могут позвонить сверху и настоятельно предложить отстранить вас от дела.
Вопросительно подняв брови, Богарт посмотрел на Декера.
— Похоже, особого прогресса не видно.
— Я подумаю над этим, агент Богарт, — сказала Браун. — Сегодня Декер спас мне жизнь. Я ему обязана. А я не люблю быть перед кем-либо в долгу.
С этими словами она села в свою машину и уехала.
Джеймисон, стоявшая поодаль, поспешила к Амосу.
— Черт возьми, что все это значит? — набросилась на него она.
— Это ты о чем? — Декер отступил назад.
— Как о чем? С какой стати Браун заявилась в ресторан и захотела поговорить с тобой? Очевидно, она за тобой следила.
— Знаю.
— Что она сказала? — спросил Богарт.
— Браун хотела знать, продолжаю ли я заниматься делом Беркшир.
— И что ты ей ответил?
— Ничего такого, что можно было принять за определенный ответ на этот вопрос.
— В таком случае, возможно, она просто забрасывала удочку?
— Она производит впечатление человека, который предпочитает избыток информации ее недостатку, — медленно произнес Декер. — И я не могу винить ее в этом.
Джеймисон ошеломленно посмотрела на него.
— И это все, что ты хочешь сказать? Если б я провернула что-либо подобное, ты бы меня на части разрезал! Почему Браун заслуживает особого отношения?
Амос начал было что-то говорить, но остановился.
— Нам нужно найти Дэнни, — сказал он вместо этого.
Черты лица Алекс смягчились.
— Правильно. — Она шумно выдохнула; ее враждебность стремительно улетучивалась. — Томас сказал, где мальчик?
— Дома у одного из его друзей.
— Я спрошу у него, где именно. После чего отправлюсь за Дэнни.
Как только Джеймисон поспешно удалилась, Богарт сказал Декеру, понизив голос:
— Мы не можем идти этой дорогой. Это проблема местной полиции.
Амос посмотрел вслед Джеймисон, направляющейся к зданию.
— Но это также проблема Алекс. — Помолчав, он вздохнул. — Что означает, что это также моя проблема.
Опешивший Богарт посмотрел на него.
— Ты что, Декер, хочешь меня расчувствовать?
Засунув руки в карманы, Амос ничего не ответил.
— Ладно, в чем тут, по-твоему, дело? Первое, что приходит в голову, — это наркотики. Душок соответствующий.
— Возможно. И Амайя не хочет ничего говорить, поскольку сам глубоко завяз.
— Ты хочешь сказать, он ими торгует? — спросил Богарт.
— Занимает место в цепочке сбыта. Этот мир знаком мне гораздо лучше того, в котором я нахожусь сейчас. Торговцы наркотиками и уличная шпана против исполнительных директоров вперемешку с управляющими фирмами. Я словно попал на другую планету.
— Не бери в голову. Я проработал в этом мире почти всю свою жизнь и порой тоже не вижу в нем смысла… — Он помолчал. — Итак, ты полагаешь, что Амайя где-то облажался? Быть может, прикарманивал себе часть денег?
— Ну, сегодня ему явно не поощрительную премию вручали.
— Если он не станет сотрудничать, полиция мало что сможет сделать.
— Тогда я просто заставлю его сотрудничать.
— Ты полагаешь, у тебя есть средство добиться этого?
— И не одно, а целых одиннадцать, — ответил Декер.
— Ты имеешь в виду его сына Дэнни, — сказал Богарт. — Одиннадцати лет.
— На месте ребят, охотящихся за Томасом, следующей своей целью я выбрал бы мальчишку.
— Ты хочешь, чтобы я попросил местную полицию взять отца и сына под охрану?
— Мы живем в том же здании. Мы можем присматривать за ними.
— Послушай, мне бы не хотелось, чтобы вас с Джеймисон пристукнули из-за этого.
— Я тоже не хочу, чтобы меня пристукнули из-за этого. Но тут уж ничего не попишешь: такая у нас судьба.
— Ты имеешь в виду полицейский значок?
— Нет, твою мать, я имею в виду долбаное домовладение!
В конце концов Декер отправился вместе с Джеймисон за Дэнни. Увидев их в дверях квартиры друга, мальчишка побледнел, но они быстро заверили его в том, что с отцом всё в порядке. Поскольку машина была двухместная, Дэнни пришлось ехать у Амоса на коленях, пристегнутым вместе с ним одним ремнем. К счастью, ехать было недалеко.
— Они вернулись, — возбужденно пробормотал Дэнни по дороге домой. — Правда? Эти подонки?
— На самом деле это были два других подонка, но мы полагаем, они связаны с теми.
— Вы их схватили? — спросил мальчишка.
— Обещаю тебе, больше они не будут приставать к твоему отцу, — сказал Декер. — Но, возможно, вместо них придут другие.
— Так что же нам делать? — беспомощно спросил Дэнни.
— Нам нужно, чтобы твой отец все рассказал полиции, — сказала Джеймисон. — Без этого мы мало что сможем сделать.
— Я уже пытался уговорить папу. Но он упрямо отказывается. Просто твердит, что я не должен беспокоиться. Но я только это и могу — беспокоиться.
— Что ж, нам придется действовать более убедительно, — заметил Амос.
Когда они подъехали к дому, следователи еще продолжали работать на месте преступления, но трупы уже увезли. Декер и Джеймисон проводили Дэнни в квартиру. Отец сидел на диване, одной рукой прижимая к скуле мешочек со льдом, в другой держа бутылку пива.
Подбежав к отцу, мальчишка стиснул его в крепких объятиях. Они о чем-то негромко заговорили по-испански. Все это время Томас с опаской посматривал на Декера и Джеймисон.
— Мистер Амайя, на этом все не закончится, — сказала Алекс. — Ваши враги просто пришлют новых людей.
Мужчина отвел взгляд, но сын крепче вцепился в него.
— И в следующий раз вами дело не ограничится, — добавил Декер. — Достанется и вашему сыну.
Дрожащий Дэнни оглянулся на него. Амайя также уставился на Амоса.
Приблизившись к нему, тот подсел рядом. Диван заскрипел под его тушей.
— Вы понимаете, что так все и будет, да? Это ваша ахиллесова пята. Не знаю, во что вы впутались, но именно сюда будет нанесен следующий удар. И мы не можем постоянно находиться рядом и оберегать Дэнни. Так что же вы намереваетесь делать? Ждать, когда за ним придут?
Резко поднявшись с дивана, Амайя отшвырнул пиво и пакет со льдом в противоположный угол. Дэнни отпрянул назад, а Декер невозмутимо смотрел на Амайю.
— Убирайтесь из mi casa! — крикнул тот. — Ahora![432]
Какое-то время Амос молча смотрел на него, затем встал. Взглянув на Дэнни, он сказал:
— Если увидишь что-либо подозрительное, позвони нам. — Он протянул мальчишке визитную карточку с номером своего сотового телефона. — Но сначала набери «девять-один-один».
Затем Декер повернулся к Амайе, который стоял стиснув кулаки и учащенно дыша.
— Надеюсь, мистер Амайя, вы знаете, что делаете. Потому что у вас всего один hijo.
На следующее утро Амос проводил отъезжающих Дэнни и отца, держа руку на кобуре с пистолетом. После чего он вернулся в квартиру, переоделся в спортивную форму, тяжело спустился вниз и начал пробежку.
Дорога привела его к набережной, где чайки с криками носились над рекой, зажатой заваленными мусором берегами. Обливаясь по́том и учащенно дыша, Декер бежал до тех пор, пока у него оставались силы. В какой-то момент он больше не мог бежать — к горлу подступили жареная картошка и лук колечками.
Остановившись, Амос постоял пару минут, разминая уставшие мышцы, остывая и успокаивая дыхание и пульс. После чего двинулся шагом. Солнце уже взошло, люди выходили из домов и садились в машины или шли пешком по тротуарам.
Отодвинув проблему Амайи на второй план, Декер вернулся к делу Дабни — Беркшир. Сев на скамейку, он обвел взглядом реку и закрыл глаза.
Вопросов было слишком много, а ответы на них — по крайней мере, сейчас — отсутствовали.
Харпер Браун сказала, что Дабни продавал секреты, чтобы покрыть игорные долги. Это могло быть правдой, а могло и не быть.
Но РУМО не смогло ответить, почему Дабни убил Беркшир.
История этой женщины была полна пробелов, темных пятен и противоречий. Жертва убийства, да еще с таким прошлым? Связь обязательно должна быть. То, что побудило Дабни убить ее, непременно должно иметь отношение к ее прошлому. А если это так, то Дабни также должен быть как-то связан с этим прошлым. И теперь необходимо просто выяснить, какое у Беркшир на самом деле прошлое.
Декер встал, чувствуя, как у него дрожат уставшие ноги. Вернувшись домой быстрым шагом, он застал Джеймисон сидящей на кухне с чашкой кофе в руке смотрящей в окно. Схватив в холодильнике бутылку с водой, Амос уселся напротив.
— Хорошо позанимался? — спросила Алекс, не глядя на него.
— Если занятие не закончилось инфарктом, для меня это очень хорошо.
Слабо улыбнувшись, Джеймисон уставилась в чашку.
— Тебе что-то не дает покоя? — спросил Декер.
— Вряд ли ты поймешь.
— Спасибо, что ты обо мне такого мнения.
— Я всегда подхожу к тебе с такой позиции. — Алекс подняла на него взгляд.
Амос внимательно посмотрел на нее.
— Ты хотела сказать, что результаты тебя неизменно разочаровывают?
— Я понимаю, что ты так устроен, — пожала плечами Джеймисон. — Это не в твоих силах… — Она не договорила.
— Не в моих силах замечать какие-то вещи?
— Можно сказать и так.
Откинувшись назад, Декер потрогал холодную бутылку.
— Вчера ночью я вспомнил кое-что, что я забыл.
— Мне казалось, ты никогда ничего не забываешь.
— Я не компьютер, Алекс!
После долгого молчания Джеймисон наконец сказала:
— Знаю. Извини. Я не хотела тебя обидеть.
Почесав голову, Амос ничего не ответил.
— Что ты вспомнил? — спросила Джеймисон.
— То, что моя дочь любила апельсиновое мороженое.
— Я думала, ты говоришь о нашем деле, — удивленно произнесла Джеймисон.
— Я не компьютер, Алекс, и я думаю не только о делах, — глядя ей в лицо, сказал Декер.
Похоже, его замечание ее обидело. Алекс вздохнула.
— Я постоянно задеваю рану, да? — Она помолчала. — Извини, Амос. В детстве я тоже любила фруктовое мороженое, — с жаром добавила женщина. — Расскажи мне о Молли.
Декер отвернулся.
— Когда я возвращался домой, она стояла на крыльце с мороженым. Она доставала его из-за спины и протягивала мне. Молли очень ждала, когда я вернусь домой.
— Почему ты решил, что забыл это? — спросила Джеймисон, заинтересованная его рассказом.
Перед тем как ответить, Амос отпил глоток воды.
— Возможно, потому, что я сосредоточенно пытался понять, почему люди убивают друг друга. И у меня в голове не осталось места для личного.
Джеймисон взяла его за руку.
— Это также может означать, что потихоньку возвращаешься ты прежний.
— Сомневаюсь, что такое возможно.
— Но ты ведь не можешь утверждать, что такое невозможно. — Джеймисон помолчала. — Тодд рассказал мне про хоспис.
— Ты имеешь в виду про то, как я наломал там дров?
— Нет, про то, как ты вернулся к Дороти Виттерс и поправил ей подушку. И сказал, что сочувствуешь ей.
— Не знал, что он это увидел и услышал.
— И увидел, и услышал.
— Ей было все равно. Она спала.
— Это было важно для тебя, Декер.
— Вчера я справлялся в хосписе. Дороти Виттерс умерла через час после нашего ухода.
Джеймисон убрала руку.
— Наверное, это было лишь вопросом времени.
— Все дело в том, что, когда я вошел, я увидел ее в темно-синем свете. Но когда я уходил… — Он умолк.
— Что? — спросила Джеймисон.
— Когда я уходил, я увидел, как свет сменился на ярко-голубой, что для меня ассоциируется со смертью. И через час Виттерс действительно умерла.
— Она умирала, Декер. Твой разум понимал это и откликнулся соответствующим образом. Дело вовсе не в том, что ты способен предсказывать смерть.
— Знаю. И все-таки мне как-то… не по себе.
— Понимаю, — сочувственно произнесла Джеймисон.
Декер посмотрел на нее.
— Алекс, я знаю, что я не… ненормальный.
— Среди нас нет нормальных, — сказала она.
— Правильно, но я ненормальный в большей степени, чем остальные.
— Однако вследствие этого у тебя замечательно получается то, что ты делаешь.
Какое-то время они сидели молча. Наконец Декер сказал:
— Иногда я вспоминаю, Алекс, каким был прежде. Но только больше я таким никогда не стану. Я это знаю. — Прежде чем Джеймисон успела ответить, он встал. — Пойду приму душ и переоденусь.
Она подняла на него взгляд.
— Хорошо. Потом я сделаю то же самое.
— Вирджиния Коул не связывалась с тобой по поводу той учительницы, которая была близка с Беркшир?
— Пока что нет. Я сегодня ей напомню.
— Какое-то время мы разрабатывали Беркшир и остались ни с чем. Так что давай вернемся к Уолтеру Дабни. Нам нужно выяснить, куда он уезжал.
— Ты полагаешь, это важно?
— Он куда-то уезжал и вернулся переменившимся. Мне бы хотелось узнать почему.
Элли Дабни сидела на кухне, уставившись в окно, когда горничная проводила к ней Декера и Джеймисон.
— Ваши дети еще не уехали? — спросил Амос.
— Нет, но они заняты последними приготовлениями к похоронам. Я просто не могу…
— Ваша дочь из Франции тоже прилетела? — спросила Джеймисон.
— Натали приехала вчера. Она не уехала с остальными. Отсыпается наверху. Долгий перелет, смена часовых поясов. И… — Она снова замолчала.
— Правильно, — сказал Декер, усаживаясь напротив.
Казалось, Элли Дабни постарела на двадцать лет. Лицо у нее осунулось, волосы были растрепаны, а поджарое, атлетическое тело словно обмякло. Декеру захотелось узнать, принимает ли она лекарство от депрессии.
Джеймисон подсела к ней.
— Понимаю, как вам невероятно тяжело.
— Правда? — спросила Элли. — Ваш муж тоже убил человека, после чего застрелился сам?
— Нет. Просто я…
— Я понимаю, что вы стараетесь. Извините. Просто я не могу… — Она покачала головой.
— Больше к вам никто не приходил? — спросил Декер.
— Кто?
— Сотрудники других федеральных ведомств?
Элли покачала головой:
— Нет, а что, должны были?
— Возможно. — Амос склонился к ней. — Вы догадывались о том, что у вашего мужа были проблемы с азартными играми?
— Проблемы с азартными играми? — презрительно фыркнула Элли. — Уолт не отличил бы карточный столик от колеса рулетки!
— На чем основывается такая уверенность?
— Кто вам сказал, что у него были проблемы с азартными играми? Кто-то с работы?
— Нет, не с работы.
— Тогда кто?
— Я не вправе это раскрывать. Но вы считаете такое невозможным, я правильно понял?
— Насколько мне известно, Уолт ни разу даже лотерейного билета не купил. Он считал это глупостью. Все равно как спускать деньги в унитаз.
— Вы в последнее время не проверяли банковский счет? Чтобы выяснить, не пропали ли какие-нибудь крупные суммы? Или, быть может, у вас есть финансовый управляющий?
— Есть. И раз уж об этом зашла речь, он звонил вчера и спрашивал, не нужно ли мне что-нибудь. И хотя о делах мы не говорили, мы с ним давно знакомы, и, если б были какие-либо проблемы с деньгами, он обязательно сказал бы мне.
Декер многозначительно взглянул на Джеймисон.
— Так, это очень хорошая новость.
— С какой стати кто-то вообразил, что Уолт заядлый игрок?
— Этот человек подумал, что ему понадобились деньги.
— Зачем? Оглянитесь вокруг. Нас никак нельзя назвать нищими.
Закончив говорить, Элли густо покраснела. Казалось, она снова готова залиться слезами.
Декер собирался сказать еще что-то, однако Джеймисон схватила его за руку и сказала:
— Вы абсолютно правы. Большое вам спасибо. Мы уже уходим.
Когда они направлялись в прихожую, Амос увидел вверху на лестнице молодую женщину в длинной футболке и босиком. Глаза у нее были красные, предположительно от слез. Она покачивалась и беспомощно смотрела на Декера.
Тот взбежал вверх по лестнице. Джеймисон следовала за ним по пятам. Он успел подхватить женщину до того, как она упала, и поднял ее на руки.
— Должно быть, это Натали, — сказала Алекс. — Дверь открыта. Наверное, это ее спальня. С ней все в порядке?
— Она пьяна, — сказал Декер, уловив характерный запах.
Джеймисон распахнула дверь, и Амос, пройдя в комнату, уложил Натали на незаправленную кровать. Оглядевшись вокруг, он увидел чемодан с биркой авиалинии.
— Аэропорт имени Шарля де Голля. Так, это подтверждает, что перед нами Натали — та дочь, которая живет во Франции.
Окинув взглядом молодую женщину, Декер только тут заметил, что у нее на правой ноге недостает двух пальцев.
— С ней точно всё в порядке? — спросила Джеймисон.
— До тех пор, пока не начнется похмелье.
Обернувшись, они увидели в дверях Элли.
— Дальше я займусь этим сама. — Выпроводив их из комнаты, она закрыла за ними дверь. — Право, это разбило нашу семью, — сказала женщина.
— Пожалуй, — согласился Декер.
Когда они вышли на улицу, Джеймисон сказала:
— Так что, возможно, надменная мисс Харпер Браун нам солгала. Возможно, у Уолтера Дабни не было никаких проблем с азартными играми.
Подойдя к машине Джеймисон, Амос остановился и обернулся, глядя на особняк, но на самом деле не видя его.
— В чем дело? — спросила Алекс.
Декер ничего не ответил, потому что у него в голове стремительно мелькали кадры. Он просматривал их от начала до конца и от конца до начала. Наконец повернулся к Джеймисон.
— Браун сказала нам, что Дабни продавал секреты, — сказал он.
— Правильно. Чтобы покрыть свои игорные долги.
— Она не говорила, что это были его игорные долги.
Харпер Браун заняла место напротив Декера в том самом кафе, куда Уолтер Дабни зашел прямо перед тем, как убить Беркшир. Она была в черном костюме и блузке цвета морской волны. Небольшая выпуклость на талии обозначала, где у нее спрятан пистолет.
Амос был в потертых джинсах, мятой фланелевой рубашке и ветровке.
Окинув взглядом его одежду, Браун заметила:
— Я так понимаю, Бюро сделало для вас исключение в отношении дресс-кода.
— Богарт уже говорил вам: я не настоящий агент.
— Ваш звонок был весьма любопытным, — продолжала Харпер.
— Как, надеюсь, будут и ваши ответы. Итак, чьи это игорные долги?
— Как уже говорилось, я еще не решила, оставлять ли вас в деле, так что я не могу ответить на ваш вопрос.
— А как я уже говорил: не думаю, что в вашей власти принимать это решение.
— Вы забыли о том, что министр обороны может позвонить кому следует?
— Я это проверил, — сказал Декер. — Такого не случится. Вы сказали явную чушь, и вы это знали.
Браун откинулась назад.
— Обвиняя девушку в бесчестных поступках, вы не могли хотя бы заказать ей чашку кофе?
Встав, Амос сходил к стойке, взял чашку черного кофе и принес ее Харпер.
— Благодарю вас, — милым тоном произнесла та. Отпив глоток, улыбнулась. — Крепкий, горячий, и только кофе. Никогда не могла понять, зачем люди добавляют в чашку всякую дрянь.
Смерив ее взглядом, Декер отпил глоток из своей чашки.
— Когда я был полицейским в Огайо, я столкнулся с одной женщиной, которую вы сейчас мне напомнили.
— Она также работала в полиции?
— Нет, она была преступницей. Аферистка. Настоящий мастер своего дела.
— Вы мне льстите, Декер.
— Значит, я неправильно высказался.
— Я выросла в Алабаме у глубоко верующих родителей. Они привили мне понятия чести и правдивости.
— В Алабаме?
— Да.
— Значит, они страстные поклонники «Убить пересмешника»[433].
— Вы решили так из-за моего имени?
— Да, Харпер Ли. — Декер подался вперед всей своей тушей. — Разве вчера вечером вы не говорили, что в долгу передо мной? Если не хотите расплатиться, наслаждайтесь кофе, а я займусь своими делами.
Увидев, что Браун молчит, он начал вставать из-за стола.
— Просто придержите своих лошадей, — наконец сказала она, показывая жестом, чтобы он сел на место. Амос плюхнулся на стул, и она обвела взглядом кафе. — Это не самое подходящее место.
— В таком случае давайте прогуляемся. — Декер взглянул на ее чашку. — Как вы сами можете убедиться, кофе я вам принес. Просто на тот случай, если вы пришли в плохом настроении.
Когда они вышли на улицу, порыв ветра закрутил волосы Браун вокруг плеч. Ветер также распахнул полу ее пиджака, открывая кобуру с пистолетом. Увидев его, Декер сказал:
— «Беретта». Именно из такого Дабни убил Беркшир.
Харпер застегнула пиджак на все пуговицы.
— Значит, он шел этой дорогой?
— Вам же это прекрасно известно. Мы говорили об игорных долгах.
— Как вы узнали, что эти долги наделал не Уолтер Дабни?
— Ну, вы ни разу не сказали, что это его долги. И я решил отнестись к вашим словам буквально.
— На самом деле я всегда стараюсь говорить как можно более неопределенно.
— Прощайте, честь и правдивость! Значит, это была Натали?
— Почему вы так решили? — бросила на него взгляд Браун. — Вы ее уже видели?
— Можно и так сказать, хотя мы не обменялись ни словом — в первую очередь потому, что она находилась в алкогольном ступоре.
— Но почему вы решили, что именно у нее были проблемы с азартными играми?
— Ее сестры были опечалены смертью отца, но ни одна из них не напилась до невменяемого состояния. А Натали предстояло проделать самый долгий путь, она прибыла последней, из чего следует, что у нее было больше времени на то, чтобы свыкнуться с трагическим известием. Но сегодня утром она пьяна в стельку, в то время как ее сестры занимаются приготовлениями к похоронам, а мать внизу совершенно одна. Я понимаю, что все люди разные, и все-таки, при прочих равных условиях, это показалось мне странным. Кроме того, остальные сестры были возмущены случившимся. Они не могли в это поверить. Но Натали не показалась мне ни возмущенной, ни ошеломленной. И даже несмотря на то, что она была пьяной, в выражении ее лица — точнее, в ее глазах — присутствовало… чувство вины.
— И вы можете определить, когда у человека в глазах «чувство вины»?
— Я двадцать лет проработал в полиции, так что опыта мне не занимать, — ответил Декер.
Какое-то время они шли молча. Проходя мимо будки, Амос кивнул находящемуся внутри охраннику в форме. Это был тот же самый охранник, который дежурил в то утро, когда Дабни застрелил Беркшир.
Напротив рабочие вносили стройматериалы в здание, в котором шел ремонт. На дверях висела копия разрешения на строительные работы. Вашингтон, как и Нью-Йорк, непрерывно сносится и перестраивается. Как-то раз, когда Декер был в Нью-Йорке, таксист сказал ему, что в «Большом яблоке»[434] всего два времени года: зима и строительство.
— Мы думаем, что это была не сама Натали, — нарушила молчание Браун. — Мы считаем, это был ее муж Корбетт.
— У него игорные долги?
— Огромные, — Браун кивнула. — Судя по всему, какие-то очень плохие люди одолжили ему деньги, после чего потребовали вернуть долг. Мы полагаем, речь идет о русской мафии.
— Значит, им угрожали?
— Это была не просто угроза. Если б Корбетт не расплатился с долгами, убили бы его самого, Натали и их четырехлетнюю дочь.
— И тогда она позвонила отцу?
— Последняя надежда. Деньги у него были, но, по-видимому, свободных средств не хватило.
— Поэтому он продал секреты, чтобы раздобыть деньги?
— Мы так считаем.
— И теперь Натали винит себя в случившемся?
— Похоже на то.
— Но это не объясняет, почему Дабни убил Беркшир.
— Не объясняет. И пока что у нас нет никаких версий.
— Каким образом вы все это узнали?
— Нудная, кропотливая работа. Мы задавали вопросы, получали ответы, двигались дальше. Началось все с Корбетта, и дальше уже раскрутилось. На Дабни мы вышли после того, как узнали об игорных долгах его зятя. Фирма Дабни хорошо известна РУМО. Любые его связи, которые могут повлиять на вопросы национальной безопасности, сразу же поднимают нам красный флажок. А дальше оставалось только соединить вместе отдельные точки.
— То есть Натали знала о том, чем занимался ее отец?
— Полной уверенности нет. После случившегося мы с помощью дружественного ведомства проследили кое-какие ее телефонные звонки.
Декер недоуменно посмотрел на нее.
— Натали в телефонном разговоре произнесла пару слов, включивших прослушку АНБ, после чего он был записан и отправлен нам для дальнейшего анализа.
— Я не знал, что АНБ подслушивает разговоры американских граждан.
— Да, и мне бы не хотелось, чтобы вы пожаловались об этом в Белый дом. В любом случае звонок был из-за океана, так что тут все чисто. Полное соблюдение законов. Дабни так прямо и сказал дочери, что разберется с ее проблемой. Время совпадает. Но он не уточнил, каким именно образом это сделает. Разумеется, об этом мы узнали только после случившегося, иначе вмешались бы.
— Но Дабни достал деньги и расплатился с долгами?
— В противном случае их уже не было бы в живых. Они лежали бы на дне какой-нибудь европейской реки, разрезанные на кусочки.
— Когда была осуществлена выплата?
— Электронный след не совсем ясный. По грубым прикидкам, шесть недель назад. Возможно, раньше.
— Вы уже говорили с Натали?
— Пока что нет. На самом деле она нас не интересует. Азартные игры и связи с русской мафией не входят в нашу юрисдикцию. Мы передали всю информацию соответствующим ведомствам.
— Какие именно тайны продал Дабни? Вы сказали, что речь идет о чем-то настолько важном, что это может привести к трагедии похуже событий одиннадцатого сентября.
— Делая сравнение с одиннадцатым сентября, я нисколько не преувеличивала.
— Но если ставки действительно настолько высоки, почему вы не хотите помощи от ФБР?
— «Знают только те, кому положено знать» — это не какая-то чушь из кино, Декер. Эта фраза имеет большой смысл.
— Какой же?
— Если хотите начистоту, на самом деле мы не знаем, кому можно доверять. И чем меньше посвященных, тем лучше.
— Тем самым вы, возможно, оставляете за бортом как раз тех, кто мог бы помочь вам разрешить эту проблему и спасти страну от повторения одиннадцатого сентября, — резко промолвил Декер.
Его слова смутили Браун, однако она не стала спорить.
— Вам известен покупатель?
— Мы над этим работаем.
— И вы уверены, что это не русская мафия? Быть может, Дабни просто передал им секреты в качестве уплаты долга.
Браун покачала головой.
— Все дело в том, что мафия не знала бы, как обналичить подобные секреты, и поэтому даже не стала бы с ними связываться. Без крайней необходимости никто не захочет навлекать на свою голову всю мощь американской военной машины. Нет, мафия получила от Дабни деньги, а тот раздобыл их, продав секреты кому-то еще.
— Другому государству?
— Скорее всего.
— Почему?
— По двум причинам. Только другое государство захочет ввязываться в столь рискованное дело. Для этого требуются средства и глубокий карман. И только другое государство имеет необходимые разведывательные ресурсы, чтобы определить, какие именно секреты ему нужны от Дабни.
— Значит, не он сам выбирал, что красть? Это сделал заказчик?
— Практически несомненно. Такую операцию не затевают ради того, чтобы получить в конечном счете неизвестно что. Уверена, стоящие за этим люди сказали Дабни, что именно им нужно из того, к чему у него был доступ. Все было очень хорошо спланировано. Что наводит нас на мысль о том, что у этих людей был осведомитель. Вот почему мы стремимся как можно больше сузить круг посвященных. Раз нас скомпрометировали, мы ошибемся вдвойне, открывшись не тому, кому нужно.
— Вы проследили деньги?
— С одного конца. Десять миллионов.
— Десять миллионов долларов! — У Декера отвисла челюсть. — Этот Корбетт — он что, играл круглые сутки семь дней в неделю?
— Он делал высокие ставки, а когда кредитор выставляет по тысяче процентов за день просрочки, сумма растет очень быстро.
— Но если покупатель уже получил секреты, разве не слишком поздно что-либо предпринимать?
— Эти игры ведутся не так, Декер. Если мы выясним, кто это сделал — а речь, несомненно, идет об иностранном государстве, — мы сможем предпринять определенные шаги. Абсолютно приемлемый дипломатический шантаж, которым постоянно занимаются и союзники, и враги.
— Ну а если это какая-нибудь террористическая организация?
— Для того чтобы использовать сведения, проданные Дабни, необходимы соответствующая инфраструктура и огромные деньги. Дабни занимался крупными военными проектами: кораблями, танками, самолетами. Вот почему мы считаем, что это другое государство. ИГИЛ не станет выбрасывать на ветер миллиарды долларов, чтобы построить эсминец класса «Замволт».
— То есть вы продолжите поиски покупателя.
— Разумеется. Это моя работа.
— Ну а мы продолжим выяснять, почему Дабни убил Беркшир.
Остановившись, Браун посмотрела на него.
— А если эти два дела пересекутся? — спросила она.
— Тогда мы станем вести расследование совместно. А мы приветствуем сотрудничество.
— Очень мило. Скажите, это все, что вы знаете?
— Нет, я обязательно придерживаю что-нибудь в рукаве.
— Хорошо, вы можете продолжать идти своим путем, а я продолжу идти своим. Как вам такое?
— Замечательно, если вы действительно настроены на это.
— Вы человек умный. Я дам вам возможность самому это выяснить, — сказала Браун, двинувшись вперед. — Спасибо за кофе, — оглядываясь, бросила она.
— Мы выяснили, куда совершил свою таинственную поездку Дабни.
Тодд Миллиган изучал экран компьютера. Он, Джеймисон, Декер и Богарт сидели в маленьком кабинете в вашингтонском отделении ФБР на Четвертой улице. Амос только что рассказал своим товарищам о разговоре с Браун.
— Куда? — спросил Богарт.
— В Хьюстон. Его фамилия всплыла в списке пассажиров. Дабни летал туда ровно пять недель назад.
— Интересно, почему в Хьюстон? — спросила Джеймисон.
— Это было как-то связано с продажей секретов? — предположил Миллиган.
Декер покачал головой.
— По словам Браун, перевод денег мафии состоялся шесть недель назад, а то и раньше. Следовательно, зачем совершать таинственную поездку в Хьюстон после того, как дело сделано и дочь в безопасности?
— Быть может, случилось что-то непредвиденное? — предположил Богарт.
— А может быть, дело в том, что в Хьюстоне находится Онкологический центр имени Андерсона, — сказала Джеймисон.
Все посмотрели на нее.
— Возможно, Дабни подозревал, что у него какие-то проблемы со здоровьем, и хотел получить квалифицированное заключение, — сказала она. — И центр Андерсона для этого — лучшее место.
— Откуда ты про него знаешь? — спросил Миллиган.
— Когда я была журналисткой, я готовила материал об одной женщине, которая обратилась туда после того, как у нее обнаружили редкую форму рака. В центре имени Андерсона ее вылечили.
— Я забыл, что у тебя была жизнь до прихода в ФБР, — усмехнулся Миллиган.
— Отличная мысль, Алекс, — похвалил Богарт. — Возможно, ты права.
— Это определенно легко проверить, — сказал Тодд. — Даже несмотря на конфиденциальность сведений о больных, можно попросить жену Дабни связаться с центром и выяснить, обращался ли туда ее муж.
— Тогда займись этим, — сказал Богарт. — Если Дабни месяц назад узнал о том, что смертельно болен, это подтолкнуло его сделать то, что он сделал, то есть убить Беркшир.
Встав, Миллиган быстро вышел из кабинета.
— В том смысле, что он не предстал бы перед судом за свое преступление, — сказала Джеймисон, обращаясь к Богарту.
— Правильно.
— Однако это никак не объясняет, почему он убил Беркшир, — указал Декер.
— Да, и все-таки у нас появился еще один элемент мозаики. Который, будем надеяться, в будущем поможет нам узнать ответ на этот вопрос. Да, кстати, патологоанатом прислала результаты анализа крови. Дабни действительно применял обезболивающие средства, что подкрепляет предположение о том, что он знал о своей болезни.
Декер встал.
— Ты куда? — спросил Богарт.
— Прогуляться.
Он начал с кафе. После плотного завтрака дома Дабни заглянул сюда, сел за столик с видом на улицу, затем встал, вышел, прошел по улице и выстрелил Беркшир в голову, перед тем как всадить пулю в мозг себе самому.
Декер сел за столик, и к нему подошла та самая официантка, с которой он уже разговаривал.
— Я уже видела вас здесь вместе с женщиной. Вы по-прежнему разбираетесь в том, что произошло?
— Разбираемся, — рассеянно подтвердил Амос.
— Наверное, это мелочь…
Встрепенувшись, он поднял на нее взгляд.
— Что за мелочь?
— Билли сегодня здесь. Я дала ему вашу визитную карточку, но не знаю, звонил ли он вам. Билли работал, когда здесь был этот мужчина. Если хотите поговорить с ним, он сейчас свободен.
— Я очень хочу поговорить с ним.
Официантка ушла и вернулась с высоким мужчиной средних лет, чьи тронутые сединой волосы были забраны в хвостик. Он носил черную форменную рубашку, как и женщина, и потертые джинсы. На поясе у него был завязан зеленый фартук.
— Здрасте! — сказал Билли, когда официантка удалилась. — Я так слышал, вы из ФБР. Вы хотите со мной поговорить?
— Да, садитесь, пожалуйста.
Мужчина уселся напротив.
— Давно вы здесь работаете? — спросил Декер.
Билли рассмеялся.
— Вы не поверите, но в теперь уже далеком две тысячи восьмом году я был банкиром, занимался инвестициями в недвижимость. Затем случился финансовый Армагеддон, и я шлепнулся на задницу. Потерял всё. И тогда я послал все к черту — и с тех пор больше ни разу не оглядывался назад. Здесь я работаю уже четыре года. Денег едва хватает на прожитье, но зато я счастлив как никогда.
— Вот и отлично. Вы помните Дабни?
— Ага. Он приходил в то утро.
— До того он бывал здесь?
— Нет. По крайней мере, я его не видел. После того как его фото показали по телику, думаю, я его вспомнил бы.
— Он сел за этот столик?
— Точно. Я пару раз прошел мимо, разнося заказы. Странно, он даже кусочка не откусил от своей булочки. Я даже спросил у него, что не так.
— Подождите, вы с ним говорили? — насторожился Декер.
— Ну да. Этот чувак не притронулся к чаю, и мне в глаза бросилась булочка. Они очень вкусные и стоят недешево. А этот тип ее даже не попробовал.
— Что вы ему сказали?
— Спросил, не остыла ли она. Сказал, что, если он хочет, я могу ее разогреть. Принести масло.
— А он что ответил?
— Сказал, что у него нет аппетита. Странно, не так ли, ведь он сам только что ее заказал!
— Да, — согласился Декер. — Но, судя по всему, это был странный тип.
— Ага, это убийство… — Билли фыркнул. — Вот уж точно, странная штука!
— Правильно, — сухо подтвердил Амос.
— В любом случае на самом деле все его внимание было приковано к улице.
Декер снова насторожился.
— Что вы хотите сказать: «приковано»?
— Ну, он встрепенулся так резко, что едва не опрокинул чай. Посмотрел куда-то мимо меня. Не успел я опомниться, как он выскочил из-за стола и бросился к двери. Чуть не забыл свой портфель. Мне даже пришлось окликнуть его, а то он оставил бы его здесь.
«И тогда Анна Беркшир сейчас была бы жива», — подумал Декер.
— А потом я убрал со стола. У меня мелькнула было мысль положить булочку обратно на витрину, но у нас на этот счет строгие правила. Поэтому я просто ее выбросил.
— Что-нибудь еще?
— Нет, пожалуй. Мне надо было бы самому вам позвонить. Эми передала мне вашу карточку. Но я был выходной и решил полностью расслабиться. — Увидев, что Декер ничего не говорит, Билли добавил: — Не желаете что-нибудь съесть или выпить? Могу разогреть булочку.
— Спасибо, всё в порядке.
— Точно?
Декер ничего не ответил. Он смотрел в окно.
Наконец Билли встал и ушел.
Со своего наблюдательного пункта Амос видел почти всю улицу. Закрыв глаза, он начал перебирать в памяти кадры до тех пор, пока не дошел до нужной серии. Он заново прокрутил каждый шаг, сделанный Дабни и Беркшир. Время играло решающую роль, но в распоряжении у Декера не было всей необходимой информации, чтобы провести полный анализ. И все же он должен был попробовать.
Шаг за шагом.
Амос сосредоточился не на конечной цели путей Беркшир и Дабни, завершившихся смертью первой и смертельным ранением второго.
Открыв глаза, он окинул взглядом улицу.
В одном Декер был практически уверен. Тем катализатором, увидев который Дабни возбудился и уставился в окно, как это описал Билли, не могла быть Беркшир. Дабни просто не мог увидеть ее со своего места. В тот момент она находилась значительно дальше, и ее не было видно отсюда.
Так что же явилось катализатором?
И тут Декера осенила догадка.
Встав из-за столика, он вышел на улицу и остановился перед окном.
Телефона при Дабни обнаружено не было, следовательно, связь поддерживалась не через электронные средства. Поскольку все было спланировано заранее и Дабни не должен был остаться в живых, использовать телефон было нельзя. В этом случае сохранились бы следы, даже если б Дабни стер всю информацию. И, возможно, тот, с кем он работал, не доверял ему и не был уверен в том, что он это сделает.
Но только одно сигнальное устройство не оставляет никаких следов.
На улице находился кто-то, кого увидел Дабни, и появление этого человека и стало сигналом. Быть может, все дело было в одежде или каком-нибудь условном жесте, но именно это и побудило Дабни так быстро покинуть кафе. И это также объясняло нетронутые чай и булочку. Кафе для Дабни просто было местом дождаться сигнала.
И не вызывало сомнений, какой сигнал подал этот человек.
Он предупредил Дабни о приближении Анны Беркшир.
Декер пересек улицу и пошел по тротуару. Он повторял свой путь, а также путь, проделанный Дабни. Амос крутил головой по сторонам, впитывая все и сравнивая это с тем, что он видел в день убийства.
Ограждение вокруг открытого канализационного люка исчезло, но все остальное было таким же, как и тогда.
Пройдя мимо будки с охранником, Декер двинулся дальше. Дабни должен был находиться где-то впереди. Амос мысленно представил себе идущего по улице человека, которого уже не было в живых.
В какой-то момент навстречу появилась Беркшир. У Декера не было никаких оснований сосредоточивать на ней внимание, но он извлек из памяти запечатленные кадры с ее участием и постарался что-либо определить по ним.
Беркшир находилась слишком далеко от него, поэтому он не мог рассмотреть выражение ее лица. Но Декер запомнил, что она двигалась не так, как шел Дабни, — широкими, уверенными шагами.
Этот человек шел навстречу своей смерти.
Дабни и Беркшир сближались. Наконец они повернули, Дабни влево, Беркшир вправо. Затем, подобно двум пассажирским составам, идущим по параллельным путям, они оказались чуть ли не плечом к плечу друг с другом.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент Декер посмотрел на продовольственную лавку, решая, купить ли ему мексиканскую лепешку. Он глянул на часы, увидел, что у него слишком мало времени, и решил обойтись без лепешки.
А когда снова посмотрел вперед, пистолет уже был направлен Беркшир в затылок.
Прогремел выстрел.
Беркшир упала на асфальт, сраженная наповал.
Охранник выскочил из будки. Они с Декером побежали к Дабни.
Тот выстрелил себе в голову.
Кадры памяти закончились.
Декер стоял посреди тротуара, не обращая внимания на обходящих его с обеих сторон прохожих. Он смотрел туда, где на асфальте до сих пор оставались едва различимые следы крови двух людей.
Наконец Амос поднял взгляд, гадая, что стало с человеком, который подал знак Дабни.
— Значит, вот куда ты запропастился…
Обернувшись, Декер увидел рядом с собой Джеймисон.
— Миллиган позвонил миссис Дабни, и та связалась с Онкологическим центром имени Андерсона. Я была права. Уолтер Дабни действительно обращался туда, и ему поставили диагноз: рак мозга. Он сказал, что отказывается от лечения.
Не дождавшись от Декера никакой реакции, она спросила:
— В чем дело? Ты что-нибудь нашел? Обыкновенно именно этим заканчиваются твои прогулки в одиночестве.
— Нам нужны записи камер видеонаблюдения в этом районе за тот день.
— Декер, но нам же известно, что здесь произошло.
— Нет, на самом деле неизвестно.
Это была не дама в красном из популярной песни[435].
Это была даже не дама. По крайней мере, так казалось внешне, однако сказать со всей определенностью было невозможно.
Декер смотрел на человека в наряде клоуна с огромным леденцом в руке.
— Ты действительно полагаешь, что это и есть сигнал? — спросил Богарт.
— Мы просмотрели записи за шесть дней, — сказал Декер. — Ты в какой-либо другой день видел здесь клоуна? И мы навели справки: никто не смог объяснить его присутствие в тот день. В окрестностях не было ни цирковых представлений, ни каких-либо других выступлений. У клоуна нет афиши предстоящего события. Я считаю, что с высокой долей вероятности именно клоун и был сигналом.
Богарт оглянулся на Миллигана. Они снова находились в вашингтонском отделении ФБР, в маленькой комнате, всю стену которой занимал огромный телевизионный экран.
— Пожалуй, ты прав, — признал Росс.
— И клоун скрылся за тем зданием только после того, как Дабни появился в пределах его видимости, — добавила Джеймисон. — Другими словами, после того как убедился, что Дабни увидел сигнал и направляется убивать Беркшир.
— И клоун в гриме, в шляпе с широкими полями, мешковатой одежде и перчатках, — вздохнул Богарт. — Я даже не могу сказать, белый он или черный. Я даже не могу с полной уверенностью утверждать, что это мужчина.
— Мы проверили другие камеры видеонаблюдения в том районе, куда направился клоун, — сказал Миллиган. — Он — или она — есть на нескольких, но затем следует промежуток без камер, после чего этот человек исчезает.
— Судя по всему, ему было известно, где установлены камеры и где между ними есть промежутки, — высказал свое предположение Богарт. — Тщательно продуманный план.
— То есть налицо какой-то заговор, — заметила Джеймисон. — Эти люди заставили Дабни убить Беркшир. А поскольку бедняга все равно был не жилец на этом свете, он покончил с собой.
— Но как им это удалось? — спросил Богарт. — Если верить агенту Браун, зять Дабни расплатился с игорными долгами. У русской мафии или кого там еще не было причин так поступать. И Браун также сказала, что вряд ли мафиози имели к этому отношение. Им были нужны только деньги. И, поскольку мне довелось заниматься похожими делами, я склонен с ней согласиться.
— Опять же, как кому бы то ни было удалось заставить Дабни совершить убийство? — спросил Миллиган.
— Ты можешь это сказать? — Джеймисон вопросительно посмотрела на Декера.
Тот ответил не сразу. У него в голове беспорядочно метались мысли; факты и предположения натыкались друг на друга, угрожая взаимоуничтожением.
— Дабни украл военные секреты, над которыми работал. РУМО об этом узнало, — наконец сказал Амос. Он помолчал. — Если об этом узнало РУМО, могли узнать и другие.
— И ты хочешь сказать, Дабни стали шантажировать свидетельствами его измены? — уточнил Богарт. — Требуя от него, чтобы тот убил Беркшир?
— Это объяснит тот факт, что нам до сих пор не удалось установить связь между Дабни и Беркшир. Возможно, между ними не было никакой связи.
— Тут что-то похожее на «Незнакомцев в поезде»[436], — заметил Миллиган. — Но только в одну сторону. Неизвестные шантажом вынудили Дабни убить человека, которого они хотели устранить по каким-то своим причинам.
— Но почему Дабни пошел на это? — спросила Джеймисон. — Он все равно дышал на ладан. Какое ему было дело до того, если б его предательство всплыло?
— Да, сам он был при смерти, но не его родные, — ответил Декер. — А судя по разговору с его женой и дочерьми, они были уверены в том, что он по воде пройдет как посуху. И то, что Дабни умирал, многое ему облегчило. Он понимал, что не предстанет перед судом за свой поступок. И, возможно, надеялся, что все спишут на его болезнь.
— Но если б его разоблачили как шпиона? — спросил Богарт.
— Тут Дабни ничего не мог поделать, — ответил Декер. — Его карьера завершилась бы позором. И он мог бы увлечь за собой на дно и свою дочь. Возможно, он надеялся на то, что если убьет Беркшир, а затем покончит с собой, все внимание будет сосредоточено на этом событии. Возможно, он не подозревал о том, что РУМО вышло на его след. А вот шантажисты могли выдать его. Возможно, Дабни понял это и заключил сделку.
— Но откуда у него была уверенность в том, что, если он выполнит свою часть сделки и убьет Беркшир, шантажисты также сдержат свое слово и не обнародуют информацию о предательстве? — спросил Миллиган.
— На мой взгляд, у него не было особого выбора. Но если б шантажисты вздумали обнародовать эту информацию, это привлекло бы к ним внимание. А какой им смысл раскрывать факт шпионажа? Дабни нет в живых. А те, кто шантажом вынуждает идти на убийство, едва ли действуют из альтруистических побуждений. Мы смело можем считать этих шантажистов врагами нашей страны. Нет, у них были все основания молчать, чтобы мы даже не подозревали о краже секретов. Вероятно, Дабни рассуждал подобным образом.
— Итак, он убивает Беркшир и стреляет себе в голову, — сказал Миллиган. — Это означает, что шантажист по-прежнему разгуливает на свободе.
— При всех прочих равных условиях это, скорее всего, кто-то из тех, с кем Дабни вместе работал, — сказала Джеймисон. — Иначе как бы он узнал о краже секретов?
— Возможно, — согласился Богарт. — Но существует куча способов, как человек, не работавший вместе с Дабни, мог об этом узнать.
— Что подводит нас к следующему вопросу, — произнес Амос. — Почему эта «третья сторона» хотела смерти Анны Беркшир?
— Так что теперь вместо связи Дабни и Беркшир нам нужно найти связь Дабни и этой неизвестной третьей стороны, шантажировавшей его, — хмуро заметил Миллиган. — Но эта третья сторона также должна была быть как-то связана и с Беркшир, раз хотела с ней расправиться.
— Совершенно верно, — Декер кивнул.
— С чего начнем? — спросил Богарт.
— Ну, как правильно предположили Алекс и Тодд, шантажист должен быть связан с Дабни и Беркшир, пусть и отдаленно, хоть те и были незнакомы. Эта «третья сторона» и есть связующее звено между ними. Шантажисты должны были знать о краже секретов — и должны были как-то общаться с Дабни. Будем надеяться, они оставили достаточно следов.
— Значит, нам снова придется возвращаться на первую клетку, — устало промолвил Миллиган.
— Подступить к делу можно с двух сторон, — сказал Амос. — Во-первых, у нас есть Беркшир. Раз кто-то хотел ее убить, на то должны были иметься веские причины. И причины эти, скорее всего, в ее невероятно обрывочном прошлом. Так что можно попытаться выйти на шантажиста, копая глубже историю Анны Беркшир.
— Ну а другой путь? — спросила Джеймисон.
— Дабни. Человек согласится пойти на убийство, только если его будут настойчиво уговаривать. И уговоры подобного рода нельзя вести по электронной почте или сотовому телефону, поскольку я очень сомневаюсь, что кто-либо станет писать такие вещи. Следовательно, шантажист должен был лично встречаться с Дабни. И нам просто нужно выяснить, с кем встречался последний.
— Предлагаю заняться этим нам с Тоддом, — сказал Богарт. — Ну а вы с Джеймисон можете разрабатывать Беркшир.
— И мы сможем сверять наши результаты, корректируя направление поисков, — Алекс кивнула. — По-моему, хороший план. А ты что скажешь, Декер?
Тот молчал, уставившись прямо перед собой.
— Амос, я спросила, как тебе нравится такой план?
Наконец Декер очнулся и посмотрел на нее так, словно только сейчас заметил ее присутствие.
— Даже не знаю, Алекс, — медленно произнес он. — Теперь я уже не могу сказать, какой план будет хорошим.
Когда Декер и Джеймисон вечером вернулись домой, у входа их кто-то ждал. Бледный Дэнни Амайя заметно нервничал.
— Дэнни, в чем дело? — спросила Джеймисон.
— С папой что-то стряслось. Сегодня он не забрал меня из школы.
— Как ты вернулся домой?
— Меня привезла мама моего приятеля.
— Ты уже позвонил в полицию?
— Нет, я… я не знал, что делать. Я очень испугался.
— Все будет в порядке, Дэнни. Мы что-нибудь придумаем.
Взяв мальчика за руку, Алекс отвела его к себе домой.
— Есть хочешь? — спросила она.
Кивнув, мальчик с опаской оглянулся на Декера.
— Я приготовлю тебе что-нибудь поесть. А теперь, Дэнни, расскажи нам все, что поможет найти твоего отца.
Джеймисон засуетилась на кухне, Дэнни сел за стол, наблюдая за ней, а Амос встал рядом с ним.
— Сегодня утром папа, как обычно, отвез меня в школу.
— Он ничего не говорил про то, почему не заедет за тобой вечером? — спросил Декер.
— Нет, по-моему, ничего не говорил. Я хожу на продленку. И папа всегда заезжает за мной в шесть вечера. Когда он не приехал, я даже не знал, что делать.
— У тебя есть сотовый телефон? — спросила Джеймисон.
Дэнни покачал головой.
— У папы есть, но это слишком дорого, и у меня телефона нет.
— Но разве ты не мог позвонить отцу с телефона кого-нибудь из своих друзей?
— Я так и сделал. Я взял телефон у друга и позвонил папе, но никто не ответил.
— Ладно, — сказала Джеймисон, — мы позвоним в полицию, и твоего отца будут искать.
— Я могу отправиться на стройку, где он работает, — предложил Амос. — Ты говорил нам, где это. На набережной, так?
Дэнни молча кивнул.
Алекс перестала нарезать помидоры для салата.
— Декер, ты не должен отправляться туда один!
— Я не собираюсь делать ничего опасного. Просто взгляну на это место, только и всего. Если я замечу что-либо подозрительное, то сразу же сообщу в полицию. — Он протянул руку. — Алекс, мне придется взять твою машину.
Достав из кармана куртки ключи, Джеймисон заколебалась, не решаясь передать их ему.
— Обещаешь — ничего опасного?
— Обещаю. — Декер оглянулся на мальчишку. — Дэнни, чем именно занимается на стройке твой отец?
— Разными вещами. По большей части кладет кирпич. Он хороший каменщик.
— Я скоро вернусь.
Через минуту Амос втиснулся в машину Джеймисон и тронулся в путь. Ему потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы доехать до стройки. Там было темно, и он не увидел ни души. Здания по обе стороны были подготовлены к сносу. Похоже, весь квартал переживал глубокую реновацию.
Пронизывающий ветер свистел между домами. Декер поставил машину напротив стройки и поднял воротник. Он постоял, оглядываясь по сторонам. По-прежнему ни единой живой души. И также Амос нигде не увидел «Сентру» Амайи.
Он быстро пересек улицу и остановился перед недостроенным зданием. Были лишь возведены наружные стены и залиты полы. Декер насчитал двенадцать этажей. Строительные лифты облепили железобетонный каркас, подобно сухожилиям на костях.
Амос перелез через ограждение, шагнул в открытый проем и увидел перед собой пустынный первый этаж. Он очень удивился, не обнаружив сторожей. Положив руку на пистолет, достал из кармана фонарик. Посветив вокруг, не увидел ничего, кроме штабелей стройматериалов.
Затем Декер увидел лестницу, ведущую в подвал. Поколебавшись мгновение, он решил, что должен спуститься вниз. Как знать, быть может, Амайя лежит там, раненый или мертвый…
Спустившись по лестнице, Амос оказался в подвале. Посветив фонариком вокруг, он увидел, что работы здесь еще не завершены. В дальнем углу в полу зияла большая дыра, а у стены был сложен кирпич. Опустив взгляд, Декер увидел, что бетонный пол выложен сверху силикатным кирпичом.
Услышав шум, он тотчас же погасил фонарик, отступил в дальний угол и прислушался. Послышались голоса, но разобрать слова было невозможно.
Затем раздались шаги.
Затем появился свет.
Декер отступил дальше в тень.
На лестнице показались четверо. Они несли что-то тяжелое.
Когда Декер разглядел, что это такое, его рука потянулась к телефону.
Несомненно, это было тело.
Неизвестные поднесли его к дыре в полу и положили на бетон. Затем луч фонарика в руке у одного из них метнулся по стенам подвала.
И тут Декер увидел очень испуганного Томаса Амайю. Лицо у него было окровавлено и покрыто ссадинами.
Двое мужчин держали в руках пистолеты. Они направили оружие на Амайю, и тот вместе с четвертым мужчиной поднял тело и положил его в дыру.
— Preparar el hormigón[437].
Декер не настолько хорошо знал испанский, чтобы понять сказанное, однако в этом не было необходимости.
Взяв мешок с цементной смесью, Амайя вскрыл его и высыпал смесь в небольшую бетономешалку. Добавив воды, он включил машину. Тем временем второй мужчина запихнул тело в дыру.
Стало ясно, что произойдет дальше.
И также зачем был нужен Амайя.
Он зальет дыру раствором, после чего заложит сверху кирпичом, и свежая кладка плавно перейдет в ту, которую, вне всякого сомнения, он же положил раньше.
Вот для чего он был нужен. Чтобы спрятать труп. И у Декера возникло подозрение, что эта работа станет для каменщика последней. Вряд ли его оставят в живых.
Достав телефон, Амос с разочарованием увидел, что под землей связи нет.
Проклятье!
И тут он вдруг почувствовал, что рядом с ним находится еще кто-то.
Потому что этот кто-то только что приставил ему к спине дуло пистолета.
Декера грубо подтолкнули вперед. Споткнувшись, он едва не упал, но смог удержать равновесие. Ему в лицо ударил свет.
— Traerlo aquí[438].
Амоса снова толкнули в спину.
— Шевелись!
Подойдя к дыре, он посмотрел вниз, увидел труп, затем поднял взгляд на тех, кто его схватил.
Их было пятеро, плюс Амайя. Все молодые, крепкие, и все вооружены.
Такой расклад сил Декеру совсем не понравился.
У него мелькнула мысль, как отнесется Джеймисон к тому, что его убьют. «Амос, я же тебе говорила!»
Но он понимал, что на самом деле все будет не так. Алекс будет сражена горем. И в настоящий момент это беспокоило его больше, чем неминуемая опасность, нависшая над ним.
Коротышки, которого Декер видел перед своим домом, среди этих пятерых не оказалось. Дэнни говорил, что видел его в костюме и каске. Судя по всему, в перечень работ, которые он выполнял, не входило избавление от трупов.
И этим, вероятно, объяснялось отсутствие сторожей. Никому не были нужны лишние свидетели этой небольшой дополнительной работы.
Но остальные бандиты, похоже, были готовы взять на себя обязанности могильщиков.
Посмотрев на Амайю, один из них сказал:
— Espacio para dos[439].
Декеру не требовалось свободного владения испанским, чтобы понять эту фразу. Главным для него стало слово «dos». От него нужно было избавиться; его собирались залить в бетон рядом со вторым трупом.
У Амоса было одно преимущество, хотя расклад сил все равно оставался далеко не в его пользу. Его не обыскали. Это было ошибкой.
Однако у него за спиной стоял громила с пистолетом. А второй, с фонариком в руке, в другой также держал пистолет. И оба «ствола» были направлены на Декера.
И было еще трое бандитов, все вооруженные. Быть может, ему удастся справиться с одним или двумя из них, но остальные его убьют. Арифметика была очень простой, и каждый сценарий, мелькнувший у Декера в голове, неизбежно завершался одним и тем же.
– É les un federale[440], — вдруг сказал Амайя, указывая на Декера.
Бандиты уставились на него.
— Es un federale, — повторил Томас. — ФБР!
Он выразительно указал на Амоса.
Бандит с фонариком в руке шагнул к нему.
— Federale?
Декер кивнул.
— Мне наплевать, — ухмыльнулся бандит. — Ты труп.
У Амоса больше не осталось выбора. Ему не было дела до того, что расклад сил не в его пользу. Раз ему суждено умереть, он захватит с собой по крайней мере одного из этих мерзавцев.
Опустив плечо, Декер внезапно присел и из такого положения взорвался ударом. Он попал противнику прямо в позвоночник. Удар оказался такой силы, что бандит не устоял на ногах, отлетел назад и с криком свалился в яму.
Теперь перед Декером встала другая проблема. Ему нужно было разобраться с остальными четырьмя громилами.
Хорошо еще, что единственный источник света только что исчез в дыре. Сейчас темнота была лучшим другом Декера.
Повсюду вокруг загремели выстрелы. К счастью, Амос за мгновение до этого растянулся на земле. Выхватив пистолет, он приготовился открыть огонь, как вдруг мимо что-то мелькнуло — настолько стремительно, что он даже не успел разглядеть, что это такое.
Но Декер услышал удар от столкновения одного тела с другим. Второе тело отлетело назад и с глухим стуком упало на кирпичный пол.
Перекатившись вправо, Амос прицелился и выстрелил.
Бандит, ткнувший ему пистолет в спину, получил пулю в живот. Пронзительно вскрикнув, он согнулся пополам, и через мгновение у него изо рта хлынула кровь. Бандит повалился на пол, выходя из боя. Декер знал, какая это дрянь — рана в живот. Скорее всего, раненый умрет прямо здесь от потери крови, но Амосу не было до этого никакого дела.
Рядом с ним в пол ударили пули. Декер почувствовал, как в воздухе со свистом пронеслись осколки кирпича и бетона. Что-то впилось ему в руку. Или пуля, или осколок. В любом случае боль была адской.
Гремели выстрелы, и Амос продолжал катиться по полу. Наткнувшись на что-то, он определил, что это стена, поднялся на ноги, развернулся и присел на корточки, оценивая ситуацию.
По его подсчетам, три бандита были выведены из строя, но оставались еще двое.
Декер огляделся по сторонам, стараясь определить, где два оставшихся противника, но тут снова ощутил, как мимо что-то промелькнуло, следствием чего явилось еще одно столкновение. Послышался сдавленный крик, на пол упал пистолет, затем за ним последовало тело.
Отлично, остался всего один человек.
Такое соотношение сил понравилось Амосу значительно больше.
Он пополз вперед, держа наготове пистолет, и тут увидел, как Томас Амайя борется с последним бандитом. У того был пистолет. Он был крупнее и сильнее Амайи. Сбросив с себя щуплого Томаса, бандит прицелился и начал нажимать на спусковой крючок.
Декер приготовился выстрелить, но тут бандит получил удар такой страшной силы, что его сбило с ног. Налетев на кирпичную стену, он выронил пистолет.
Вот и все. Пятый и последний готов. Расчет окончен.
Это было просто невероятно.
Учащенно дыша, Амос двинулся вперед, держа пистолет перед собой. Поводил им из стороны в сторону, ища движение, ища угрозу. Здесь присутствовал еще кто-то. И хотя неизвестный нападал на бандитов, он пока что ничем не проявил себя Декеру.
Так что, возможно, тут есть проблема…
В следующее мгновение Амос увидел вспышку света. Затем из дыры в полу показалась рука, ухватившаяся за край, следом появилась голова.
Это был тот тип, которого Декер сбросил в яму.
В зубах он сжимал фонарик.
Появилась вторая его рука; в ней он держал пистолет, целясь прямо в Амоса.
Тот понял, что ничего не успеет сделать. Он начал поднимать пистолет, но инстинктивно приготовился получить удар пули.
Однако тут нападавшего ударил по руке тяжелый рабочий ботинок. Бандит завопил от боли. После чего тот же самый ботинок выбил у него из руки пистолет. Бандит свалился в яму, безобидное теперь оружие отлетело на пол.
Декер взглянул на Амайю, который стоял на краю дыры, учащенно дыша.
— Спасибо, — пробормотал он.
Бледный Томас молча кивнул, судя по всему, не в силах вымолвить ни слова от потрясения. Пошатываясь, он отошел от ямы и уселся на полу.
— Черт возьми, дружище, ты никак не можешь держаться подальше от неприятностей?
Стремительно обернувшись, Амос уставился на источник этого вопроса.
Вспыхнул фонарик.
Мелвин Марс, согнувшийся пополам и запыхавшийся, усмехнулся и сказал:
— Вот видишь, Декер, иногда от «Аве Мария» все-таки бывает толк!
— Хорошее место.
Мелвин Марс, шесть футов три дюйма роста и почти двести тридцать фунтов веса, в основном мышцы, стоял посреди кухни в квартире Джеймисон и Декера, озираясь по сторонам. В прошлом футболист университетской команды из Техаса, несомненный кандидат в НФЛ, он был ложно обвинен в убийстве своих родителей и приговорен к смертной казни. Марс провел в тюрьме почти двадцать лет, но буквально накануне приведения приговора в исполнение другой человек сознался в совершении преступления. Это привело к подключению Декера и команды ФБР, которым в конце концов удалось установить истину. Власти штата Техас и федеральное правительство в качестве компенсации выплатили Марсу огромную сумму, обеспечив ему финансовую независимость до конца дней.
— Но за это ты отсидел двадцать лет, — грустно улыбнулась Джеймисон.
Вызванная местная полиция прибыла на стройку и взяла на себя расследование — точнее, наведение порядка.
Тип, в которого выстрелил Декер, был сражен наповал. Остальные трое — с ними разобрался Марс — были без сознания, но дышали. Пятый бандит, свалившийся в яму, был опознан как Роджер Бейкер, боевик, выполняющий мелкие заказы местных группировок. Остальные трое были членами его группы.
Труп, сброшенный в яму, был опознан как Матео Родригес, бухгалтер, который сотрудничал с правоохранительными органами, боровшимися с латиноамериканским картелем, силой пробившимся в округ Колумбия.
Полиция продолжала поиски Луиса Альвареса, коротышки в костюме и каске. Формально он работал на стройке прорабом, но предположительно имел криминальные связи. Альварес бесследно исчез, но полиция не теряла надежды выйти на его след.
Воссоединившимся Дэнни и его отцу предстояло переехать на новое место. Томас Амайя должен был дать показания в суде над Роджером Бейкером. Полиция надеялась, что Бейкер в свою очередь сдаст тех, кто стоит в преступной иерархии выше его. Джеймисон и Декер обещали семейству Амайя помочь всем, что в их силах.
— Я буду следить за тем, как у вас идут дела, — пообещала Алекс Дэнни, прежде чем их забрала полиция. — И не беспокойся, теперь все будет в полном порядке.
В полиции их продержали несколько часов, так что сейчас было уже около шести утра. Марс отвез Декера домой. Амос сидел за столом на кухне, все еще немного бледный.
— Дружище, там было стремно, — сказал Марс, глядя на него. — Я могу постоять за себя в любой драке, но у этих чуваков была серьезная огневая мощь. Хорошо хоть Алекс сказала мне, куда ты отправился… Я приехал из аэропорта минут через десять после твоего отъезда — и сразу же поехал на место. Огляделся вокруг и услышал в подвале шум. Когда я туда спустился, дела выглядели неважно.
— Мелвин, ты спас мне жизнь, — сказал Декер. — Если б не ты, я сейчас лежал бы замурованный в бетоне.
— Я с тобой расплатился, дружище. Сколько раз ты прикрывал мою задницу? К тому же я просто отнесся к этому как к футболу. Прорвать линию обороны и нанести удар. — Он оглянулся на Джеймисон. — А ты неплохо над ним поработала, Алекс. Он стал еще более худым, чем когда я видел его в последний раз.
Похоже, женщина его не слушала.
— Амос, ты же обещал, что не предпримешь ничего опасного. А в итоге вас с Мелвином едва не убили!
— Послушай, я сожалею, что все так получилось. Но там ведь явно что-то происходило.
— В таком случае ты должен был вызвать полицию. Как и обещал поступить.
— Ну, это тебе не следовало давать Мелвину адрес, и тогда он не приехал бы.
— Послушай, дружище, не сердись на нее. Это я ее заставил. Должен же я был убедиться в том, что с тобой всё в порядке.
Декер посмотрел на Джеймисон, продолжавшую хмуриться.
— Потому что он твой друг, Амос. Люди просто не подвергают риску жизнь своих друзей.
— Ну хорошо, Алекс, я твое замечание услышал и понял.
— Неужели? До следующего раза, когда ты снова нарушишь свое слово?
Какое-то время все молчали.
Наконец Амос повернулся к Марсу и сказал:
— Как дела в Алабаме?
Марс уселся на высокий табурет, и Джеймисон налила ему кофе, хотя было видно, что она продолжает сердиться на Декера.
— Неплохо. Я поработал со школьной футбольной командой, после чего решил немного отдохнуть.
— Ты живешь там? — спросил Декер.
— Снимал дом на короткий срок. Теперь собираюсь подыскать что-нибудь постоянное. Быть может, здесь. — Он посмотрел на Амоса. — Как ты на это смотришь, Декер? Чтобы я жил здесь?
— Мелвин, ты можешь жить где хочешь, — ответил тот. — Если пожелаешь, можешь купить себе собственный особняк.
— Я провел двадцать лет в тесной коробке, зачем мне особняк? — усмехнулся Марс. — Я там заблужусь.
— Здесь полно уютных местечек, — сказала Алекс. — И тут весело. Есть чем заняться.
Марс пригубил кофе.
— Значит, ребята, вы над чем-то работаете? Я хочу сказать, помимо того, что произошло вчера вечером.
— Если Декер не отвлекается на то, чтобы его убили, да, мы кое над чем работаем, — подтвердила Джеймисон, еще раз сверкнув взглядом на Амоса. — И дело весьма запутанное. Пока что особого продвижения нет.
— У этого чувака фамилия должна быть «Запутанный», — Марс кивнул на Декера. — Но если он в чем-либо не сможет разобраться, в этом не сможет разобраться никто.
— Ну, возможно, это как раз такой случай, — пробормотал Амос и плюхнулся на табурет рядом с Марсом.
— Не хочешь рассказать, что к чему? — спросил тот.
— Слышал про того типа, который застрелил женщину прямо перед входом в Центральное управление ФБР? — спросила Джеймисон.
— А то как же. Несколько дней назад за обедом видел это по Си-эн-эн. И еще раз видел, когда сидел в аэропорту.
— Ну, так вот, это то самое дело.
— Нам известна часть того, что произошло, — сказал Декер. — Но мы не знаем, почему Уолтер Дабни застрелил Анну Беркшир.
— Мы полагаем, его принудили сделать это шантажом.
— Шантажом? Это еще как?
— Это конфиденциальная информация, Мелвин, — сказала Джеймисон.
— Эй, как ты думаешь, кому я могу проболтаться? — фыркнул Марс. — Да я здесь никого не знаю!
— Судя по всему, Дабни украл секреты, связанные с военным заказом, который выполняла его фирма, — сказал Декер. — Он продал их, чтобы раздобыть деньги и помочь своей дочери. Ее муж должен был расплатиться с плохими ребятами за игорные долги. Русская мафия. Или он платит, или расправляются со всей его семьей.
— Проклятье… Значит, этот Дабни оказался между молотом и наковальней?
— Он совершил предательство, Мелвин, — сказала Джеймисон.
— Да, Алекс, но речь шла о его семье. От такого не отмахнешься.
— Итак, вот что нам известно, — продолжал Декер. — Но мы практически ничего не знаем про Беркшир. Нам не удалось найти между ними никакую связь. Впрочем, возможно, ее и нет, если Дабни принудили к этому шантажом. Из чего следует, что мы должны попробовать разработать Беркшир и выяснить, кто мог хотеть ее смерти.
— Богарт и Миллиган занимаются Дабни, — вставила Джеймисон.
— А тот застрелился, правильно?
— Да, но у него была неизлечимая опухоль головного мозга, — сказала Алекс. — Он в любом случае умер бы через полгода или даже раньше. Так что, возможно, ему было все равно.
Нахмурившись, Марс медленно покачал головой.
— Ого! Шантаж, игорные долги, опухоль головного мозга… Над этим Дабни явно сгустились тучи.
— Все это очень печально, — согласилась Джеймисон. — Если тебе когда-нибудь покажется, что день не задался, вспомни о том, что произошло с этим человеком. Его родные раздавлены.
— Что насчет той дочери, чей муж втянул его в эту грязь? — спросил Мелвин.
— А что насчет нее? — спросила Джеймисон.
— Ну, наверное, она чувствует себя плохо?
— Это действительно так. Мы видели всё своими глазами.
— Да, понятно. Но что ей мог сказать ее старик?
— А что он мог ей сказать?
— Ну, насколько я понимаю, все эти азартные игры были большим секретом?
— Ты прав, — подтвердил Декер. — Жена Дабни ни о чем не подозревала. Как и остальные сестры. По крайней мере, они так утверждают.
— Так что, возможно, с этой дочерью Дабни был более близок. Такое бывает: у родителей более доверительные отношения с одним из детей. И если Дабни совершил что-то противозаконное, чтобы ей помочь, после чего его стали шантажировать, заставляя совершить еще что-то плохое, возможно, он говорил с ней об этом.
— Зачем? — спросила Джеймисон.
— Ну, он хотел, чтобы она знала, почему он так поступил. Ему не хотелось, чтобы она считала его сумасшедшим убийцей. Если его шантажировали за кражу секретов, которые он украл, чтобы помочь дочери, полагаю, он сделал бы так, чтобы та об этом узнала. — Марс перевел взгляд с Декера на Джеймисон. — Послушайте, это просто мои два цента в общую копилку.
Алекс посмотрела на Амоса.
— Но разве агент Браун не говорила, что Натали ничего не знала о планах отца украсть секреты, чтобы расплатиться за игорные долги?
— Говорила. Однако она не могла знать это наверняка. Я сомневаюсь, что Браун вообще говорила с ней.
— Однако если Натали общалась с отцом по телефону или по электронной почте, должны сохраниться какие-то следы.
— А как насчет личной встречи? Мы изучили расписание поездок Дабни. Но Натали мы не проверяли.
— То есть ты хочешь сказать, что она могла приехать сюда или встретиться с отцом в каком-нибудь другом месте?
— Если ты болен и подозреваешь, что это серьезно, неужели ты отправишься в Онкологический центр имени Андерсона или какую-либо другую клинику один? — вопросительно посмотрел на нее Декер. — Или захватишь с собой близкого родственника?
— Лично я захватила бы кого-нибудь, — ответила Джеймисон. — Но почему Дабни не взял жену?
— Быть может, не хотел пугать ее… Похоже, она нервная дамочка. А если Дабни был близок с Натали, как предположил Мелвин, возможно, она отправилась вместе с ним. Я хочу сказать, она была перед ним в большом долгу за то, что отец спас ее мужа.
— Мы не спрашивали в клинике, сопровождал ли кто-либо Дабни, — сказала Джеймисон. — Но ты действительно считаешь, что Натали могла знать, кто шантажирует ее отца?
— Если существует хотя бы отдаленная вероятность, что она это знает или располагает информацией, которая может вывести нас на шантажистов, мы должны этим заняться.
— Но, Декер, агент Браун сказала нам, что Натали…
— Я знаю, что сказала нам агент Браун, — резко перебил ее Амос. — Но это еще не обязательно правда.
— Но мы занимаемся Беркшир. В этом уравнении Дабни достался Россу и Тодду.
— Мне нет никакого дела до того, Алекс, кто чем занимается. Я иду туда, куда меня ведет расследование. — Декер встал.
Джеймисон посмотрела на часы.
— Ты что, собираешься идти прямо сейчас? Еще нет и половины седьмого.
Ничего не ответив, Амос подошел к двери.
Усмехнувшись, Марс повернулся к Джеймисон и сказал:
— Этот чувак совсем не меняется, правда?
— Именно в этом вся проблема, Мелвин, — ответила Алекс.
Когда они подъехали к дому Дабни, было уже почти семь часов утра. На круговой дорожке перед крыльцом стояли две машины. Вероятно, их взяли напрокат приехавшие в Вашингтон дочери. В доме было темно, свет горел только на крыльце.
Марс приехал вместе с ними. Пришлось воспользоваться его машиной, поскольку Джеймисон с трудом помещалась в своей машине вместе с Декером. Но Марс остался ждать в машине.
Они поднялись на крыльцо, и Амос постучал в дверь. Никого.
— Как ты думаешь, домработница уже пришла? — спросила Алекс.
— В домработницах я ничего не смыслю, — ответил Декер.
Услышав шаги, они повернулись к двери.
Дверь открыла Джулис Дабни. Она была в шортах и спортивной кофте. Волосы у нее были забраны в хвостик, ноги оставались босыми.
— Господи Иисусе, знаете, еще рано, — смерив взглядом незваных гостей, недовольно произнесла Джулис.
— Ваша сестра Натали дома? — спросил Декер.
— Да, но она спит.
— Нам нужно с ней поговорить.
— Это может подождать?
— Если б могло, мы не приехали бы в такую рань.
— Послушайте, я буду настаивать на…
— Нам нужно с ней поговорить, — протянув удостоверение ФБР, повторил Декер.
Джеймисон шагнула вперед.
— Просто скажите сестре, что мы хотим поговорить с ней о ее муже.
— О Корбетте? С ним что-то случилось?
— Просто передайте, что мы хотим поговорить о нем. Если она откажется, мы уедем и вернемся позже.
Поколебавшись, Джулис закрыла дверь. Послышались ее удаляющиеся шаги.
Джеймисон и Декер остались ждать перед дверью. Подъехал небольшой внедорожник «Киа». Из машины вышла домработница, пожилая негритянка, которую Декер и Джеймисон уже видели в доме. Она поднялась на крыльцо, улыбнувшись, кивнула им и, открыв дверь ключом, вошла в дом.
Алекс взглянула на часы.
— Отлично, теперь мы знаем: домработницы богачей приезжают на работу ровно в семь утра.
Прошло еще несколько минут, и когда дверь отворилась снова, на пороге стояла Натали. Она была в халате по колено. Волосы у нее были примяты с одной стороны. Глаза налились кровью.
— Джулис сказала, что вы хотите поговорить о Корбетте?
— Может быть, мы пройдем в дом? — предложила Джеймисон.
— Пожалуй, — рассеянно произнесла Натали и отступила в сторону, освобождая дорогу.
Натали провела гостей в библиотеку и закрыла за ними дверь. Джеймисон и Декер уселись на диван, а она села напротив, уставившись в пол.
— Мама еще не вставала.
— Всё в порядке, мы не будем ее беспокоить, — сказала Алекс, оглядываясь на Амоса.
— Нам известно об игорных долгах, — сказал тот. — И о том, что ваш отец достал деньги, чтобы с ними расплатиться.
— О господи! — Закрыв лицо руками, Натали начала всхлипывать.
Встав, Джеймисон подошла к ней, села рядом и обвила рукой дрожащее тело, бросив хмурый взгляд на Декера.
Натали судорожно глотнула воздух.
— Все в порядке? — спросила Алекс.
Сунув руку в карман, Натали достала ингалятор, дважды быстро прыснула себе в рот, и ее дыхание тотчас же вернулось в норму.
— Все хорошо. Астма, — добавила она, показывая ингалятор. — У нас у всех астма, кроме папы. Она досталась нам от мамы.
Откинувшись на спинку кресла, женщина закрыла глаза, дыша глубоко и ровно.
Вернувшись на диван, Джеймисон шепнула Декеру:
— По-моему, тебе нужно быть помягче.
Тот подождал, когда Натали совладает с собой. Наконец она медленно выпрямилась, насухо вытерла глаза поясом халата и посмотрела на него.
— Я не знала, к кому еще обратиться, — раздраженно произнесла Натали. — Они угрожали убить Корбетта. Угрожали убить всех нас.
— Вы знали об игорных пристрастиях мужа? — спросил Декер.
— Я не подозревала о масштабах. И не знала, что он связался с такими людьми, которые не задумываясь пойдут на убийство.
— Вы уверены, что впредь такое больше не повторится? — спросила Джеймисон.
— Корбетт перепугался до смерти. Но на самом деле сейчас мне уже все равно. Я с ним развожусь. Из-за него я потеряла отца. Я его ненавижу. Ненавижу всеми фибрами души. Мы с дочерью возвращаемся в Штаты. Мне просто нужно определиться, где жить.
— Вам известно, где ваш отец достал деньги?
Натали покачала головой.
— Я знаю, что они с мамой люди состоятельные. И все-таки сумма была огромной.
— Десять миллионов, как нам известно, — сказал Декер.
Натали кивнула.
— Я не думала, что у них есть такие деньги наличными. Но, может быть, если б они продали дом и еще что-нибудь…
— И вы полагали, что ваш отец пойдет на это? — спросил Декер. — Продаст все, что у него есть? Все, ради чего он работал?
— Я… не знаю. Наверное, я не могу сказать, чего ожидала от папы. — Натали помолчала. — Когда я была маленькой и у меня случались какие-либо неприятности, отец всегда все улаживал. Всегда. Любые неприятности. Наверное… наверное, я к этому привыкла.
— Это работает, когда падаешь с велосипеда и разбиваешь коленку, а тебя гладят по головке и говорят ласковые слова, — твердо произнес Декер. — Но вы уже не ребенок, Натали.
— Знаю, — глядя ему в лицо, сказала она. — И я не хочу, чтобы ФБР читало мне нравоучения, хорошо?
— Значит, отец ничего не сказал вам насчет того, где собирается раздобыть деньги?
— Да. Он просто сказал, что обо всем позаботится.
— Как он переправил деньги? — спросила Джеймисон.
— Кажется, переводом. Но точно не могу сказать. Я просто знаю, что Корбетт их получил. Он сам мне об этом сказал. Для него это явилось таким облегчением…
— Не сомневаюсь в этом, — резко промолвил Декер. — Итак, когда вы услышали о том, что случилось с вашим отцом, о чем вы подумали?
— Я даже не знала, что думать. Я решила… решила, что папа, наверное, сломался. Когда Джулис позвонила мне, она была такой спокойной и деловитой… Как всегда, — презрительно добавила Натали. — Но я поняла только то, что папы нет в живых, что он застрелился. Даже о той женщине, которую он убил, я узнала только тогда, когда приехала сюда, хотя Джулис утверждает, что говорила мне о ней. Наверное, это просто не отложилось у меня в сознании. Я не такая хладнокровно-деловая, как моя старшая сестра.
— Вы не думали, что поступок вашего отца как-то связан с тем, каким образом он достал деньги? — спросила Алекс.
Натали подавленно кивнула, и у нее по щекам потекли слезы.
— Я подумала, что это несомненно связано. И поняла, что я виновата во всем. Я напилась в самолете по пути из Франции. Приехав сюда, продолжала пить. У меня в памяти мало что сохранилось.
— Вижу, вы очень помогли своим родным, — строго заметил Декер.
— Послушайте! — отрезала Натали. — Я вовсе не горжусь собой, понятно? Так что можете приберечь свое высокомерие для кого-нибудь другого. А если вы будете и дальше продолжать в том же духе, я вам ничем не стану помогать!
— Леди, позвольте выложить вам все, чтобы вы хорошенько осознали, какие в этом деле ставки, — подавшись вперед, сказал Декер. — Я здесь не для того, чтобы выпрашивать у вас одолжение. Для того чтобы достать деньги и расплатиться с чертовыми игорными долгами вашего Корбетта, ваш отец совершил государственную измену!
Натали побледнела как полотно, и у нее отвисла челюсть. Казалось, ее сейчас вырвет.
Не обращая внимания на ее вид, Декер продолжал:
— Так что это делает вас как минимум соучастником предательства. И вы не предоставили добровольно информацию, которая могла бы по крайней мере частично объяснить поступок вашего отца. А это — препятствие правосудию. Если добавить к этим двум преступлениям другие обвинения, которые без особого труда предъявит вам любой мало-мальски компетентный прокурор Соединенных Штатов, вам больше не придется беспокоиться о том, где жить после развода с Корбеттом. Федеральная исправительная система обеспечит вас жильем до конца жизни.
— О господи!..
Но, прежде чем у Натали началась истерика, Декер сказал:
— Однако если вы окажете содействие следствию, возможно, этого не произойдет.
— Что вам от меня нужно? — выпалила женщина.
— Один человек, к которому я отношусь с большим уважением, считает, что отец мог сказать вам нечто такое, что будет нам полезно.
— Что именно?
— Я так понимаю, вы младший ребенок, — произнес Амос.
— Да, вы правы… Почему вы так решили?
— Вы сказали, что отец всегда заботился о вас. И еще сказали, что Джулис такая деловая. Она старший ребенок и в первую очередь берет на себя ответственность.
Натали молча кивнула.
— То есть у вас с отцом были особо доверительные отношения.
— Да.
— Вы прилетели сюда и вместе с ним отправились в клинику, так?
— Папа… папа позвонил и сказал, что, кажется, болен, — сказала Натали. — Я имею в виду, по-настоящему болен. Он сказал, что больше никому не говорил. И попросил меня приехать. — Не сдержавшись, она всхлипнула. — Папа хотел, чтобы я была с ним, когда ему будут ставить окончательный диагноз. Он прислал деньги на билет на самолет.
— И вы прилетели? — спросила Джеймисон.
Натали вытерла глаза, достала из кармана халата платок и высморкалась.
— Да. И врачи подтвердили, что у папы четвертая стадия неоперабельной опухоли головного мозга. Они сказали, что вскоре он не сможет действовать нормально.
— И как к этому отнесся ваш отец?
— Сказал, что никакое лечение не нужно. Это даст ему еще пару недель, от силы месяц, но он этого не хочет. Папа собирался сказать маме, и мы обсуждали, как сообщить ей эту новость.
— И отец не говорил вам о каких-либо других своих планах? — спросил Декер.
Натали посмотрела на сотрудников ФБР и наконец остановила взгляд на Амосе.
— Если вы спрашиваете, говорил ли он о том, что через месяц собирается кого-то убить, после чего покончить с собой, тогда мой ответ «нет». О таких вещах я не стала бы молчать.
— Но отец как-то намекнул вам на то, что собирается сделать? Возможно, в тот момент вы не придали этому значения, и все же это может быть очень важно.
Натали задумалась. Потерев глаза, она сказала:
— Как-то ночью мы говорили по телефону. Папа ни с того ни с сего позвонил мне во Францию.
— Когда это случилось?
— Где-то с неделю назад.
— Продолжайте, — сказал Декер.
— Так вот, он сказал, что до сих пор ни о чем не сказал маме и остальным, но намеревается это сделать. А затем произнес: «Ты думаешь, что знаешь человека уже очень долго, и вдруг выясняется, что ты его совсем не знаешь. И не успел ты опомниться, как уже слишком поздно».
— Вы спросили у отца, что он имел в виду? — спросила Джеймисон.
— Спросила… по крайней мере, попыталась. Я решила, что он принял какой-то обезболивающий препарат и поэтому говорит несвязно. Но, прежде чем я успела что-либо спросить, папа сказал, что любит меня. После чего положил трубку. Это был наш последний разговор. — Уронив голову, Натали начала тихо всхлипывать. Затем она подняла голову и сказала: — Все это обязательно станет известно? Мама и сестры это узнают?
— В настоящий момент я не представляю себе, как сохранить это в тайне, — сказал Декер.
Когда они вышли, Джеймисон посмотрела на Амоса.
— Что ты думаешь по поводу всего этого?
— Я думаю, что Уолтер Дабни говорил буквально.
Они покинули дом, подкошенный горем, и Марс отвез их в вашингтонское отделение ФБР.
— Что ты подразумевал, сказав, что Дабни говорил буквально? — спросила по дороге Джеймисон.
— То, что его предал тот, кому он доверял. Просто я не знаю, кто это.
— Ты хочешь сказать, вроде как мой старик? — оглянулся на него Марс. — Или тот, кого я считал своим стариком?
— Да, что-то вроде того.
— Декер, ты был чересчур жесток с Натали, — заметила Алекс.
— В чем? — удивленно посмотрел на нее Амос.
— Она только что потеряла отца, а ты изрубил ее в котлету.
— Ее мучит чувство вины, но так и должно быть. Именно из-за нее ее отец украл секреты.
— Но ее муж… — начала было Джеймисон.
— Человек делает выбор, — перебил ее Декер. — Уолтер Дабни ни за что не сделал бы то, что сделал, если б Корбетт умел обуздать свой азарт. Так что в итоге тот, кому должно было бы достаться больше всего, выпутался без единой царапины. А тот, кто должен был разобраться со своей смертельной болезнью и достойно умереть в окружении близких, теперь лежит в морге. Многие годы он из кожи лез вон, чтобы обеспечить всем свою семью, а помнить его будут как предателя и убийцу.
— Ну, Дабни также сделал выбор, — возразила Джеймисон.
— Я вижу это иначе, — сказал Декер. — Натали была его любимой малышкой. Что ему оставалось делать?
— Он мог бы отказаться, — вмешался Марс. — Но он согласился. Я вовсе не говорю, что поступить так было просто, поскольку это неправда. Быть может, ему следовало сообщить в полицию или помочь Натали с семьей скрыться. Определенно у него были связи… Дабни мог бы помочь как-либо иначе.
— У вас никогда не было детей, — покачав головой, сказал Декер. — А у меня были. Ради своего ребенка человек пойдет на все. Абсолютно на все.
Больше за всю дорогу он ничего не сказал.
Марсу нужно было получить временный пропуск в вашингтонское отделение ФБР, однако они заранее позвонили Богарту, и тот, позаботившись обо всем, встретил их у входа.
— Черт возьми, Мелвин, ты замечательно выглядишь! — воскликнул Росс, после чего сверкнул глазами на Декера. — Алекс позвонила мне и рассказала о том, что произошло вчера ночью. Амос, ты сильно рисковал. Впустую, по-глупому. О чем ты только думал, черт побери?.. О, прошу прощения, очевидно, ты ни о чем не думал. Тебе повезло, что подоспевший Мелвин прикрыл твою задницу.
— Я всегда рассчитываю на помощь друзей, — заметил Декер.
— Да я уж вижу, — проворчал Богарт. — Но снаряд редко дважды попадает в одно место.
— Алекс уже устроила мне выволочку по этому поводу.
— Тут главное — упорно долбить в одно и то же место, — натянуто произнесла Джеймисон. — Тогда, может быть, до тебя дойдет смысл.
Богарт проводил всех к себе в кабинет. Когда они расселись, Декер сказал:
— Оттолкнувшись от предположения Мелвина, мы переговорили с Натали, младшей дочерью Дабни.
Далее он доложил Богарту о случившемся.
— Значит, ты полагаешь, Дабни знал, кто его шантажирует? — задумчиво произнес тот.
— Но тут может быть и что-то другое, — сказал Амос. — «Ты думаешь, что знаешь человека». Вся беда в том, что в зависимости от ситуации это может означать совершенно разные вещи. Кого имел в виду Дабни?
— Это могли быть самые разные люди, — вмешалась Джеймисон.
— Вот в чем проблема, — Амос кивнул.
— Но, по крайней мере, это дает нам новую ниточку, — заметил Богарт.
— Возможно, с этим человеком Дабни проработал много лет, — предположила Джеймисон.
— Ну, этот человек имел возможность шантажировать Дабни сейчас, — напомнил Декер. — Нам нужно тщательно покопаться в его прошлом.
— С чего начнем? — спросила Алекс.
— С самого очевидного источника, — ответил Амос. — С компании «Уолтер Дабни и помощники».
— Вам уже удалось что-либо установить? — спросила Файя Томпсон, партнер Дабни, с которой Декер и Джеймисон уже встречались.
Они находились у нее в кабинете. Марс вернулся домой.
Не дав Декеру возможности ответить, Томпсон продолжала:
— Кстати, я показала сотрудникам фото той женщины на видеозаписи. Никто ее не узнал.
— Хорошо, спасибо, — сказал Декер. — Надеемся, вы поможете нам в расследовании.
— Я? Каким образом?
— Нам нужен список всех ваших сотрудников и партнеров, в первую очередь тех, кто работает в компании уже давно. И то же самое насчет ваших клиентов. Упор тот же: долговременное сотрудничество.
Томпсон откинулась назад, растерянная и встревоженная.
— Куда все это ведет?
— Будем надеяться, к истине.
— По мне, это больше похоже на заряд дроби — авось кого-нибудь зацепит.
— В подобных расследованиях приходится смотреть все, — заметил Декер. — И нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что побудительный мотив, толкнувший Уолтера Дабни совершить то, что он совершил, зародился здесь.
— Я считаю это крайне маловероятным.
— И тем не менее.
— У вас есть ордер?
— А он нам нужен? — Декер склонил голову набок. — Я полагал, вы хотите, чтобы мы докопались до истины.
— Разумеется, хочу. Но я также не могу забывать о бизнесе. А подобные действия могут оказаться крайне пагубными. Вам прекрасно известно, что почти все, чем мы занимаемся, засекречено. Мы не можем просто так нарушить оказанное нам доверие.
— Ну, мы приносим извинения за причиненное беспокойство, но два человека мертвы.
— Я все понимаю, однако…
— И это еще не все, — не дал ей договорить Декер.
— Что вы имеете в виду?
— Уолтеру Дабни потребовалось очень быстро раздобыть огромную сумму денег. Не стану объяснять зачем. Но он украл секреты из проекта, которым занималась его компания, и продал их врагам нашего государства.
Медленно поднявшись на ноги, Томпсон посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Вздор!
— Это дело расследует РУМО. Если не верите мне, обратитесь туда.
Женщина схватилась рукой за стену, чтобы удержать равновесие.
— РУМО?
Декер кивнул.
— Какие секреты?
— Серьезные, связанные с национальной безопасностью.
— Нам необходимо немедленно провести внутреннюю проверку.
— Пожалуй, уже слишком поздно.
— Это может нас уничтожить… — простонала Томпсон.
— Поэтому чем раньше мы раскроем это дело, тем будет лучше для вас, — заметила Джеймисон.
— Я должна кое с кем поговорить, — сказала Томпсон.
— Хорошо, — сказал Декер, — но если вы откажетесь помогать следствию, мы без труда получим ордер.
— Я не говорила, что отказываюсь вам помогать, — поспешно заявила Томпсон. — Послушайте, мне нужно посоветоваться с другими партнерами и нашими юристами. По крайней мере это можно?
— Разумеется. А мы подождем вас здесь.
Томпсон бросила на Декера возмущенный взгляд, но у того на лице не дрогнул ни один мускул.
Встав, женщина взяла телефон.
— В таком случае прошу меня извинить, — холодно произнесла она и, покинув кабинет, захлопнула за собой дверь.
— Как ты думаешь, она что-то скрывает? — спросила Джеймисон.
Декер пожал плечами.
— Полагаю, при всех прочих равных условиях она просто вне себя от того, что это здорово ударит по ее бумажнику.
— Ты считаешь, разумно было говорить ей о краже секретов?
— Я устал толочь воду в ступе. Нам нужно как-то ускорить развитие событий. К тому же я не сказал, какие именно это были секреты, потому что мне этого не сказала агент Браун.
Томпсон вернулась через полчаса с флеш-накопителем.
— Пожалуйста, поймите, что с этой информацией необходимо обращаться в высшей степени конфиденциально, — сказала она, протягивая флешку Декеру.
— Мы все понимаем, — заверила ее Джеймисон. — И сделаем все как нужно.
Томпсон не отрывала взгляда от Амоса.
— Да, не сомневаюсь, вы понимаете; но я говорю о нем.
Декер молча встал и вышел из кабинета.
— Как вы только выносите этого типа? — Томпсон повернулась к Джеймисон.
— У него великолепно получается то, чем он занимается, — встала та на защиту своего друга.
— Ну, иначе ему нельзя, ведь так? — презрительно фыркнула Томпсон. — Иначе его не терпели бы.
Алекс поспешила в коридор следом за Декером. Тот решительным шагом направлялся к выходу. Догнав его на полпути, она пошла рядом.
— Наверное, придется изрядно покопаться, — сказала Джеймисон, указывая взглядом на флешку.
— Пожалуй.
— Послушай, может, поужинаем сегодня вместе с Мелвином? Можем куда-нибудь сходить…
Амос ничего не ответил.
— Декер, я сказала…
— Я тебя услышал, Алекс. Это было бы замечательно.
— Вот и отлично. Скажем, в половине восьмого в «Коттоне»? Это на Четырнадцатой улице. Я закажу столик.
— Хорошо. Давай.
Она немного поколебалась.
— Уверена, ты рад видеть Мелвина.
— Очень рад.
— Я хочу сказать, он ведь твой лучший друг.
— Да, это так.
Сунув руки в карманы, Джеймисон быстро ушла вперед.
Вернувшись в отделение ФБР, они распечатали файлы с флешки и провели остаток дня, разбирая их. К ним присоединились Богарт и Миллиган.
— У них много заказчиков, крупных и мелких, — заметил Миллиган.
— И по большей части они ведут дела с Дабни уже не один десяток лет, — добавил Богарт, — что существенно осложняет задачу отделения зерен от плевел.
— Быть может, это кто-либо из партнеров, — предположила Джеймисон, просматривая распечатанные листы. — Среди них есть те, кто начинал вместе с Дабни. Он сказал дочери, что кажется, будто знаешь человека, а на самом деле все оказывается не так. Скорее это относится к партнеру, которого видишь изо дня в день, чем к клиенту.
Декер ничего не сказал. Он продолжал разбирать файлы, запечатлевая в памяти всю информацию.
— Если допрашивать всех этих людей и фирмы, на это уйдут месяцы, а то и годы, — сказал Богарт. — И к этому времени украденные секреты уже будут обращены против нас.
Декер по-прежнему молчал. Он слышал все, что говорили вокруг, но его внимание было полностью сосредоточено на файлах. Необходимо как-то сократить список. Возможно, ответа на этих страницах вообще нет. Быть может, Дабни имел в виду человека, не имеющего никакого отношения к его бизнесу. И хотя Амос считал, что замечание, сделанное Дабни своей дочери, как-то связано со всем этим, полной уверенности у него также не было.
Отбросив папку, Миллиган откинулся назад и сказал:
— Надеюсь, тут мы не будем биться лбом в стену.
Оглянувшись на него, Декер быстро встал и вышел из комнаты. Остальные заметили это не сразу.
— Подождите, куда подевался Декер? — спохватился через несколько минут Богарт.
Посмотрев на дверь, Джеймисон лишь молча покачала головой.
— Знаете, я не могу прибегать по первому вашему зову.
Харпер Браун недовольно посмотрела на Декера, сидящего в ее «БМВ».
— У вас склонность появляться тогда, когда вы того хотите, — заметил тот.
Браун провела пальцами по рулевому колесу.
— Должна признать, ваш звонок меня заинтриговал.
Амос лишь молча смотрел на нее, не собираясь начинать говорить.
— У вас великолепный дар — терпеливо ждать, когда другой заговорит первым и, возможно, где-нибудь ошибется.
Декер сплел руки на животе.
— Вы хотите ошибиться?
— Во имя всего святого, почему вы это спрашиваете?
— По-моему, вы непрерывно обходите острые углы с тех самых пор, как появились в этом расследовании.
— Сейчас время ужина. Вы хотите есть?
— Хорошенько посмотрите на меня. Я всегда голоден.
— Я знаю тут одно дешевое заведение, — предложила Браун.
— Вы не производите впечатление человека, который любит дешевые заведения.
— На самом деле вы меня совсем не знаете.
Приехав на место, они оставили машину и прошли внутрь. Это была самая настоящая забегаловка, и Декер почувствовал доносящийся с кухни запах подгорелого масла, когда проходил мимо первого столика тесного зала.
Они нашли закуток рядом с дверью, ведущей в туалет. Когда подошла официантка, Браун сказала:
— Нам двенадцатый номер. И два специальных. Только бутылки, поберегите ваши посудомоечные машины.
Кивнув, официантка удалилась. Вскоре послышалось, как она передает заказ поварам.
— Двенадцатый номер? — спросил Декер.
— Поверьте, вам понравится. — Откинувшись на спинку стула, Браун вытянула свои длинные ноги, обтянутые джинсами, и посмотрела на Декера. — Ошибки?
— Вы открываете кран и тотчас же его закручиваете. Дразните нас. Строите из себя то плохую, то хорошую. Вроде бы соглашаетесь помочь — и тут же идете на попятную. Грозите отшвырнуть нас от дела, но то ли не хотите, то ли не можете это сделать.
Браун пожала плечами.
— Я лишь стараюсь делать свое дело.
— Богарт навел о вас справки у своего приятеля в РУМО.
— Молодец.
— Тот вас не знает. Даже не слышал о вас.
— В каком именно отделе РУМО работает ваш приятель? Помимо обширной сети в Штатах, у нас еще сто сорок отделений за границей.
— В ЦТП в Рестоне.
— В Центре технической поддержки. То есть, скорее всего, он гражданское лицо и перекладывает с места на место бумаги. Чего никак нельзя сказать про меня. А вы что, намекаете на то, что я не работаю в РУМО?
— Ваши документы выглядят вполне настоящими.
— Потому что они настоящие.
— Я вовсе не хочу сказать, что вы самозванка. С фальшивыми документами вас ни за что не пропустили бы в здание имени Гувера.
— Так что же вы хотите сказать? — резко спросила Браун.
— То, что вы меня очень заинтересовали, и то, что я до сих пор не знаю, что вам нужно.
— Я полагала, что ясно дала это понять. Тот, кому продал секреты Дабни. Вот что мне нужно.
— Есть какие-либо успехи? — спросил Декер.
— Что, вы собираетесь воспользоваться плодами моих трудов?
— Нет, просто предлагаю межведомственное сотрудничество.
— Прошу меня простить, — улыбнувшись, с притворной скромностью произнесла Харпер, — хоть я и знаю, что вы танцуете вокруг этой проблемы, но не помню, чтобы просила вас о помощи.
— Всем время от времени требуется помощь.
Официантка принесла пиво, и они отпили по большому глотку.
— Значит, вы здесь для того, чтобы мне помочь? — спросила Браун, ставя бутылку на стол. — Как это великодушно с вашей стороны!
— На самом деле мне все равно, как именно я доберусь до истины; для меня главное — до нее добраться. Я рассудил, что если мы объединим наши усилия, то доберемся до нее быстрее, вместо того чтобы бегать по параллельным дорожкам. Черт возьми, это ведь вы говорите, что дело может кончиться апокалипсисом. Прошу прощения за то, что ловлю вас на слове.
Отпив еще глоток пива, женщина вытерла губы салфеткой.
— Хорошо, я вас поняла. Но я ведь постаралась объяснить, почему не хочу посвящать в дело посторонних.
— Черт побери, Браун, я не шпион! Я переехал в Вашингтон всего несколько месяцев назад. Ваш мир для меня такой же странный, как если б я попал на Марс, но я все равно хочу добраться до истины. Вот и всё.
Подумав, Браун сказала:
— Ну хорошо, как продвигается ваше расследование?
— У нас есть два аспекта проблемы: Дабни и прошлое Беркшир.
— Я вам уже говорила, что меня интересует только Дабни.
— Но, возможно, вас заинтересует и Беркшир. Точнее, она должна вас заинтересовать.
Похоже, его слова затронули любопытство Браун.
— Это почему же?
— Если кто-то шантажом заставил Дабни убить Беркшир, это могли быть те самые люди, кому он продал секреты, или тот, кто прознал о краже секретов и воспользовался этим, чтобы на него воздействовать. Если это так, тогда уже эта сторона связана со шпионской сетью и может представлять угрозу для национальной безопасности. А это как раз по вашей части.
Они больше не сказали друг другу ни слова до тех пор, пока через пару минут им не принесли еду. Декер уставился на двухъярусный гамбургер с толстыми ломтями бекона и двумя колечками жареного лука, увенчанный яичницей и большим кухонным ножом, торчащим прямо посредине. Вместе с гамбургером принесли огромную гору жареной картошки.
Декер перевел взгляд с еды на Браун.
— Вы вправду собираетесь съесть все это? Ваш вес сколько, сто двадцать фунтов? И телосложение у вас такое, будто жир просто не смеет к вам прилипать.
Взяв горсть картошки, Браун отправила ее в рот.
— Генетический дар, потрясающий обмен веществ. К тому же я занимаюсь физкультурой… немного.
— Вот именно, немного.
Они принялись за еду. Налив кетчуп в блюдечко посреди стола, Браун сказала:
— Рассуждая чисто гипотетически, предположим, что вы правы. И как вы собираетесь браться за эту проблему?
— Копать с обоих концов. Мы встретились сегодня и обсудили, как подступиться к проблеме с обеих сторон, о чем я говорил. Быть может, нам повезет, и мы, перелопатив это дело, встретимся посредине.
Браун откусила кусок гамбургера, а Декер принялся жевать колечко лука.
— Со стороны Дабни много потенциальных подозреваемых. Этот тип долго занимался своим ремеслом.
— У нас возникло предположение, что это нечто вроде «Незнакомцев в поезде». То есть третья сторона, имеющая зуб на Беркшир, заставляет Дабни расправиться со своим врагом, взамен не раскрывая то, что сделал Дабни. Возможно, тот вообще никак не был связан с Беркшир.
— Очевидно, он даже не подозревал о том, что мы уже вышли на его след, — задумчиво промолвила Браун. — Иначе он понял бы, что игра кончена.
— Если б он это знал, то, возможно, не стал бы убивать Беркшир.
— А может быть, вы ошибаетесь, и между Дабни и Беркшир была какая-то связь, но только вы ее до сих пор не установили.
— Совершенно верно, — согласился Декер, откусывая большой кусок от бургера. Обмакнув картошку в кетчуп, он съел ее и вытер пальцы бумажной салфеткой. — Но нам нужно же с чего-то начать. А если связь была, мы обязательно это выясним, когда будем изучать их прошлое, особенно прошлое Беркшир.
— Но пока что у вас нет никаких ниточек, — заметила Браун.
— У нас есть клоун, — сказал Амос.
Харпер едва не поперхнулась пивом.
— Так, не поняла…
Декер рассказал ей о том, что, возможно, сигналом для Дабни стало появление клоуна.
— Давайте закончим здесь и отправимся туда, где можно спокойно побеседовать.
— Куда, например?
— Например, ко мне.
После того как они доели и Харпер расплатилась, она отвезла Декера на улицу, застроенную старыми дорогими домами, судя по виду, недавно отреставрированными. Улица находилась всего в двух кварталах от Капитолийского холма. Поставив машину на стоянку, Харпер заглушила двигатель.
Декер оглянулся по сторонам.
— Красивое место.
— Да, вы правы.
Выйдя из машины, Браун направилась к трехэтажному зданию с фасадом из кирпича, выкрашенного белой краской, с пристроенным каменным крылом. Массивной дубовой двери на вид было лет сто. В небольшом дворике перед крыльцом стоял газовый фонарь, окруженный кованой чугунной оградой высотой три фута. Отперев дверь, Браун отключила охранную сигнализацию. Декер прошел следом за ней.
Внутри было тепло и гостеприимно: подобранная со вкусом обстановка, густые пестрые ковры с неброским рисунком. Местами стены были оставлены кирпичными, местами они были каменными, а местами кладку скрывала штукатурка. На стенах висели писанные маслом картины, по-видимому, подлинники.
Браун провела Декера в небольшой кабинет рядом с кухней, со сверкающей нержавеющей сталью техникой, гранитными столешницами и шкафчиками, судя по виду, прямиком из тосканской деревушки. Затем налила себе виски из маленького встроенного бара и спросила у Декера, не хочет ли тот выпить.
— На самом деле я не особый любитель виски.
Браун уселась напротив него в кожаное кресло с высокой спинкой. Взяв со столика пульт дистанционного управления, она нажала кнопку, и в каменном камине посреди противоположной стены вспыхнул огонь.
Сняв кобуру, женщина положила ее на столик рядом. Сбросив туфли, подобрала ноги под себя и взяла виски.
— Наверное, вы гадаете, как сотрудник федерального ведомства может позволить себе такой дом, — сказала она. — И «БМВ».
— И в мыслях такого не было.
Харпер улыбнулась.
— Вы когда-нибудь слышали о фирме «Хьюлетт-Паккард»?
— Как и несколько миллиардов других людей.
— Мой прапрадедушка был одним из первых инвесторов «ХП» и шести других компаний, в настоящее время входящих в список пятисот крупнейших компаний Америки. Он основал фонд. Также мне достались от него в наследство деньги. После смерти родителей я получила еще больше. Этот особняк принадлежал моему деду.
— Неплохо.
— Вы правы. Я считаю, мне невероятно повезло.
— Но, очевидно, вы не захотели просто проедать наследство и больше ничем не заниматься.
— Все получилось совершенно естественно. Мой отец был военным. Дослужился до полковника. Воевал во Вьетнаме, два «Пурпурных сердца» и «Бронзовая медаль». Был чертовски хорошим военным.
— Это впечатляет, агент Браун.
— Зовите меня просто Харпер. Мы не на службе, Амос. Именно из-за своего отца я тоже пришла в армию. Отец мог бы сидеть сложа руки и тратить деньги, которые не заработал. Но он решил надеть военную форму и послужить родине.
— Значит, вы пошли в армию?
— Формально я до сих пор на службе. В сухопутных войсках. Две командировки в Ирак и Афганистан.
— Какова ваша военная специализация?
— СВУ.
— Не знаю, что это такое.
— Прошу прощения, в армии любят сокращения. Самодельные взрывные устройства. Я сапер. Обезвреживала неразорвавшиеся снаряды и самодельные бомбы.
— Опасное ремесло.
— Там все было опасно. Опасно было просыпаться, опасно засыпать. И все в промежутке также было опасно.
— Понимаю. Ваш отец занимался тем же самым?
— Нет. Когда я пошла в саперы, он решил, что я спятила. Но у меня это очень хорошо получалось. — Браун отпила виски. — Итак, вернемся к делу. Вы предлагаете какое-то соглашение?
— Я считаю, что разумно работать вместе. Но вы, очевидно, предпочитаете уединение, и посему мы здесь. — Откинувшись назад, Декер выжидающе посмотрел на нее.
Харпер принялась растирать босые ноги, собираясь с мыслями.
— Секреты, похищенные Дабни, представляют огромную важность для безопасности нашей страны. Не вдаваясь в подробности, скажем так: возможно, он открыл потайную дверь к нашим основным платформам кибербезопасности.
— Минуточку! Вы же говорили, что похищенные секреты не имеют никакого отношения к танкам, самолетам и всему тому, что не могут себе позволить террористы.
— Тогда я вас еще плохо знала, — отпив виски, сказала Харпер.
— То есть вы солгали.
— Я воспользовалась стандартной тактикой, чтобы получить возможность определить, насколько вам можно доверять.
— То есть вы солгали, — повторил Декер.
— Но сейчас я говорю вам, как в действительности обстоит дело. Налицо потайная дверь, ведущая в сердце нашей разведки.
— Значит, ваши информационные системы беззащитны перед взломом?
— Значит, они, по всей видимости, уже взломаны.
— Но теперь, когда вам известно о краже, вы можете предпринять шаги для предотвращения дальнейшего ущерба?
— Легче сказать, чем сделать. Дело в том, что нам неизвестно, когда именно Дабни передал секреты. То есть тот, кому он их продал, уже мог установить в систему вредоносное программное обеспечение. Мы не можем свернуть все программы. И, возможно, секретная информация уже похищена.
— Понимаю вашу проблему, — Декер кивнул.
— Нет, думаю, не понимаете. Мне хотелось бы, чтобы украденная информация относилась только к танкам и самолетам. Создавать их долго. А это… это может быть использовано против нас прямо сейчас. Больше того, возможно, уже используется. Быть может, мы уже сейчас сидим на бомбе с часовым механизмом и понятия не имеем, когда она взорвется. — Она спокойно добавила: — Что вы об этом думаете?
— Думаю, что теперь, пожалуй, я не откажусь от виски.
Встав, Харпер налила ему виски, затем снова уселась в кресло. Декер отпил маленький глоток, чувствуя, как алкоголь обжег ему горло.
— Как вы узнали, что именно похитил Дабни? — спросил он.
Перед тем как ответить, Харпер отхлебнула большой глоток виски.
— В РУМО у меня высшая степень доступа к особо секретной информации. В ЦРУ и АНБ люди с такой же степенью доступа не могут ознакомиться с этой информацией, потому что так работает наша система. Потоки однонаправленные.
— Тем самым вы вежливо говорите, что не можете ответить на мой вопрос.
Харпер подняла стакан, подтверждая его догадку.
— Но я могу сказать вам следующее: мы с достаточной достоверностью установили, что было похищено. Мы просто не знаем, к кому попала эта информация, как давно это произошло и что с нею сделали.
— Так как же мы будем работать вместе?
— Вы действительно помните всё?
— Более или менее. С упором на «более».
— Сколько человек сегодня вечером было в ресторане?
Декер мысленно перебрал кадры памяти.
— Четырнадцать, не считая нас и обслуживающий персонал.
— Там был один тип, сидевший у стойки справа. Как он был одет?
Амос описал его вплоть до цвета носок. После чего добавил:
— На спидометре вашего «БМВ» пробег двадцать четыре тысячи сто тридцать семь. Хотите узнать его ВИН-код? Я увидел его в первый раз, когда вы меня подвозили, поэтому я его также запомнил.
Он продиктовал последовательность цифр. Схватив сумочку, Харпер достала бумажник и вытащила свидетельство регистрации машины. Выражение ее лица сказало всё — Декер был абсолютно прав.
Она откинулась назад.
— Поразительно!
— Итак, возвращаемся к нашему вопросу: как мы будем работать? Вместе?
— Как я уже говорила, Дабни интересует меня больше, чем Беркшир. Вы согласны?
Декер покачал головой.
— Тот, кто заставил Дабни убить Беркшир, шантажировал его. Это означает, что ему известно про похищенные секреты. И я готов поспорить, ему известно, кому они были проданы. Возможно, это один и тот же человек. Мы разматываем клубок со стороны Беркшир и тем самым решаем также и вашу проблему.
Харпер поставила стакан на столик.
— Разумно.
— Значит, вы будете работать вместе с нами по Беркшир?
— Да, буду, — она кивнула.
— Хорошо. Возможно, у меня есть кое-какая информация, которая будет полезна.
— Какая именно?
— Ну, например, что представляла собой в прошлом Анна Беркшир.
Лицо Браун на мгновение недоуменно застыло.
— Что она представляла собой в прошлом? Не соблаговолите пояснить это заявление?
— Вот почему я позвонил вам сегодня. У Беркшир нет прошлого дальше, чем на десять лет назад. Однако в ее резюме утверждается, что она окончила технологический институт штата Вирджиния, только ее имя писалось чуточку иначе. И она была богата, а мы не знаем, откуда у нее деньги.
— Ну хорошо, и что это вам говорит?
— Сначала я думал, что она шпионка. Быть может, та самая, которой Дабни передал секреты. Но тогда зачем ее убивать? И мы не нашли между ними никакой связи. Тогда появилось предположение, что речь идет о программе защиты свидетелей, однако я не думаю, чтобы среди тех, кто в этой программе, есть хоть кто-нибудь богатый. И еще Беркшир была волонтером в хосписе и работала в школе. Вряд ли судебным маршалам такое пришлось бы по душе. Они требуют от своих подопечных не привлекать к себе внимания.
— И что остается?
— Беркшир сама совершила нечто такое, что заставило ее начать новую жизнь. И то, что она сделала в недавнем прошлом, дало ей огромное состояние.
— Декер, не томите меня в неведении.
— Разумно предположить, что те, кто шантажировал Дабни, имеют какое-то отношение к военной отрасли. Точнее, к оборонным заказам. Это открыло Дабни доступ к секретам, а им позволило узнать о том, что он совершил предательство.
— Все это чистые предположения, — заметила Браун.
— Не имея на руках фактов, это все, что мы смогли сделать к настоящему моменту. Но я стараюсь выделить вероятные варианты.
— Хорошо, продолжайте.
— Я думаю, что Беркшир была осведомителем.
Опустив ноги на пол, Браун уставилась на него.
— Продолжайте.
— И если она донесла на какой-то нечистый оборонный контракт, ей могли выплатить вознаграждение. Иногда речь идет о каком-то проценте государственных средств, сохраненных благодаря деятельности осведомителя. Это объясняет, откуда у Беркшир деньги. Возможно, те, на кого она донесла, отправились за решетку. И тогда это объясняет, зачем она начала новую жизнь. Чтобы от них спрятаться.
— И эти люди могли выйти на свободу, — продолжила его мысль Харпер.
— Могли. А может быть, они не сели в тюрьму, но своим доносом Беркшир разрушила их бизнес, довела до банкротства, закрыла дорогу к кормушке государственных заказов. Достаточный мотив для того, чтобы расправиться с ней.
— Да, возможно. И как вам такое пришло в голову?
— На эту мысль меня навели слова Тодда Миллигана про каменную стену.
— Так что мы будем делать с этой информацией?
— Будем распутывать клубок. Будем изучать все случаи с осведомителями.
— Их много.
— И вот тут в игру вступаете вы. Я уверен, что все это связано с военным сектором.
Кивнув, Браун отпила глоток виски.
— Вам нужно ознакомиться с делами. А у вас нет соответствующего допуска, что сильно все затрудняет.
— Я оформляю допуск через ФБР. Я уже прошел детектор лжи, но до сих пор не закончена проверка моего прошлого. — Помолчав, Декер добавил: — А прошлое у меня запутанное.
Браун пристально посмотрела на него.
— Могу себе представить. — Она поставила стакан на столик. — Возможно, я что-нибудь придумаю… Я позвоню вам завтра.
Браун отвезла Декера домой и уехала. Он постоял в темноте, глядя на окна квартиры, в которой жили Дэнни и его отец.
Дэнни Амайе было на год больше, чем дочери Амоса, когда ее убили. Она не дожила до своего десятого дня рождения. Убийца расправился с ней раньше, чем это случилось.
В этом году Молли Декер должно было бы исполниться двенадцать лет. Жене Декера Кэсси стукнуло бы сорок два.
Они убиты и похоронены в Огайо.
Амос находился в пятистах милях от них. Он представить себе не мог, что уедет от них так далеко.
На пятьсот миль дальше, чем он считал возможным.
Сев на ступени крыльца, Декер уставился себе под ноги.
Хотя память у него была практически идеальной, многие эмоциональные ниточки ему приходилось восстанавливать.
Когда-то он был совершенно другим человеком. И многим людям осознать это было крайне трудно, а то и невозможно. Нередко сам Декер не мог это осознать.
Он понимал, что своим поведением раздражает окружающих. Понимал, что порой доводит Алекс Джеймисон и других до отчаяния. Какая-то его частица хотела как-либо на это повлиять. Показать Алекс и остальным того человека, которым он был прежде. Но другая его часть неумолимо разбивала все попытки сделать это.
Окружающих это огорчало; Амоса Декера это просто бесило.
Никто не мог понять в полной степени, что полученный на футбольном поле удар не только одарил его безупречной памятью и способностью видеть все в цвете. Травма заставила Декера стать другим человеком, придав его истинной сущности новые качества и причуды.
Но теперь этим незнакомцем был сам Декер.
«Теперь я чужой человек. Чужой человек в своем собственном теле».
Иногда он просыпался среди ночи и задавался вопросом, не где он, как на его месте сделали бы многие, сбитые с толку усталостью и сном, а кто он.
И нередко ответ на этот вопрос давался с большим трудом.
Поднявшись на ноги, Амос повернулся и направился в дом. Времени уже было одиннадцать с лишним часов, и он полагал, что Джеймисон легла спать. Поэтому, открыв дверь квартиры, Декер удивился, увидев ее за столом на кухне, полностью одетую. Он закрыл за собой дверь.
— Где ты был? — тихо спросила Джеймисон.
— Извини, Алекс. Я встречался с агентом Браун. Мне пришла в голову одна мысль, и теперь мы будем вместе ее разрабатывать.
— Замечательно, Декер, просто прекрасно!
Похоже, Амос не уловил издевку в ее голосе.
— Это связано с…
— Человеком, который ничего не забывает, — закончила вместо него Джеймисон.
— Что? — Он удивленно посмотрел на нее.
Алекс встала.
— Но это не совсем так.
— Что не совсем так? — озадаченно спросил Декер.
— То, что ты ничего не забываешь.
— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — он шагнул к ней.
— Ну, тогда позволь тебя просветить. — Помолчав, Джеймисон шумно вздохнула, отчего все ее тело вздрогнуло, и промолвила резким тоном: — Ты забыл, что сегодня мы договорились поужинать с Мелвином. В «Коттоне» на Четырнадцатой улице, в половине восьмого.
Краска схлынула с лица Амоса.
— О черт, Алекс, я…
Она продолжала, на грани срыва:
— Мы прождали тебя в ресторане два часа. Битых два часа, Декер! Я позвонила Богарту. Я позвонила по «девять-один-один». Я позвонила всем, кому можно.
— Но почему ты не позвонила мне?
— Я звонила! Двенадцать раз!
Достав из кармана телефон, Декер побледнел еще сильнее.
— Я забыл, что отключил звук.
— Забыл еще что-то, да? Ого, да твоя хваленая идеальная память в полной заднице!
— Алекс, я…
Ее глаза наполнились слезами.
— Можешь прослушать мои обезумевшие сообщения. Наверное, ты посмеешься над ними, козел!
Не успел Декер опомниться, как Джеймисон развернулась и ушла к себе в комнату. Он услышал, как хлопнула дверь.
Посмотрев на свой телефон, Амос увидел пропущенные вызовы. Сев за стул, он прослушал речевую почту, отмечая, как в голосе Джеймисон нарастает паника. Похоже, от тревоги она была на грани нервного срыва. И если учесть, что за последнее время Декер по крайней мере дважды подвергался смертельному риску и его враги оставались где-то рядом, едва ли можно было винить ее в этом.
Прежний Амос подошел бы к двери комнаты Джеймисон, постучал бы и принес самые глубокие извинения.
Новый Декер просто сидел, уставившись в окно на темноту на улице, далеко не такую беспросветную, как та, что сейчас прочно обосновалась у него в голове.
На следующий день Джеймисон проснулась с опухшим лицом, умылась и прошла на кухню, чтобы приготовить кофе.
В дверях она застыла как вкопанная.
— Ты что, просидел вот так всю ночь?
Амос молча поднял взгляд.
— Декер, сейчас семь часов утра! — продолжала Алекс. — Ты вообще не ложился спать?
Вместо ответа он показал свой телефон.
— Я прослушал сообщения. Все.
Нахмурившись, Джеймисон прислонилась к стене, кутаясь в халат, поскольку в квартире было прохладно.
— Хорошо, — медленно произнесла она.
— Алекс, я последний мерзавец. Извини, что ты так волновалась. И извини за то, что я не пришел на ужин.
Джеймисон подсела к нему; потерев глаза, она посмотрела на него.
— Зная тебя, я, пожалуй, не должна была слишком уж беспокоиться по поводу твоего отсутствия. Я хочу сказать, ты далеко не в первый раз меня подвел. — Покрутив пояс халата, она добавила: — Но, учитывая все то, что произошло недавно, Амайю и все остальное, я просто решила, что с тобой произошло что-то страшное.
— Если ты в будущем позвонишь мне, я обязательно отвечу. А если не отвечу, тогда, наверное, тебе действительно нужно будет звонить в «девять-один-один».
Нехотя улыбнувшись, Джеймисон пожала ему руку и встала, чтобы приготовить кофе.
— Вчера я позвонила Мелвину и сказала, что с тобой всё в порядке.
Декер поморщился, потому что ему самому это даже в голову не пришло.
«Черт побери, что со мной творится?»
— Спасибо.
— Может быть, получится поужинать сегодня? — осторожно спросила Алекс.
— Да, обязательно.
— Не соглашайся так поспешно. Может получиться, что ты об этом пожалеешь.
Приготовив две чашки кофе, Джеймисон поставила одну перед Декером, а затем вернулась на место.
— А теперь поделись со мной той теорией, которая у тебя появилась.
Амос шаг за шагом изложил свои мысли.
Его слова произвели на нее впечатление.
— Осведомитель, да? Эта версия дает ответы на многие наши вопросы.
— Проблема заключается в том, чтобы определить, о каком именно деле идет речь. Наверняка их было много.
— Но это будет не так уж и трудно. Можно распространить фото Беркшир. Кто-нибудь непременно ее опознает.
— Все дело в том, Алекс, что ее фото и так разошлось по всей стране. Об убийстве сообщили все новостные каналы.
Джеймисон озадаченно отпила глоток кофе.
— Верно. Интересно, почему в таком случае никто ее не узнал?
— Несомненно, она сменила имя. Возможно, она также изменила внешность.
— Ты имеешь в виду пластическую хирургию?
— Существует множество способов изменить внешний вид, не ложась под скальпель. Беркшир могла похудеть, изменить цвет волос и прическу, носить очки или окрашенные контактные линзы, чтобы поменять цвет глаз. Все это может дать неплохой результат.
— Можно спросить у патологоанатома, делала ли Беркшир пластическую операцию. Это наверняка можно определить при вскрытии.
— Я уже отправил ей письмо по электронной почте. Судя по всему, она встает ни свет ни заря. Полчаса назад прислала ответ: никаких признаков пластической операции нет.
— Кстати, о тех, кто встает ни свет ни заря: ты не думаешь, что тебе нужно немного поспать?
— Я не устал.
— Ну, рано или поздно тебе придется отдохнуть, иначе ты свалишься с ног. Хочешь позавтракать?
— Да, пожалуй.
— Отлично, тогда я приму душ.
После того как Алекс ушла, мысли Декера снова обратились к Беркшир. Точнее, к старому дому в лесу. Он понимал, что флеш-накопитель стал бы самым настоящим кладезем информации. Возможно, на нем было подробно расписано прошлое Беркшир, имелись ответы на многие вопросы. Но кто-то проследил за сотрудниками ФБР, прострелил колесо машины Декера, напал на него и забрал флешку. Значит, за ними следили. Или следили за старым домом…
Услышав звонок, Амос встрепенулся. Это был телефон Джеймисон. Источник вызова не был опознан, следовательно, его не было в адресной книге.
Из ванной доносился шум воды. Можно было просто подождать, когда включится речевая почта, но Декер решил ответить.
— Алло.
— Здравствуйте, это Нэнси Биллингс. Мне нужны Алекс Джеймисон или Амос Декер из ФБР.
— Говорит Амос Декер.
— Ой, здравствуйте! Я преподаю в той школе, где работала Анна Беркшир. Я так понимаю, у вас есть ко мне кое-какие вопросы. Извините, что звоню так рано, но мне скоро отправляться на работу…
— Ничего страшного. Мы можем встретиться после уроков?
— Да. После школы я должна вернуться домой и выгулять собаку, но потом я свободна. Неподалеку от того места, где я живу, есть кафе.
Биллингс назвала адрес, и они договорились о времени.
Затем Декер позвонил Богарту и рассказал о своем разговоре с агентом Браун. После чего рассказал о Биллингс и о своей предстоящей встрече с ней.
— Я начинаю разработку версии об осведомителе, — сказал Росс. — Понимаю, это в компетенции Браун, но у меня тоже есть кое-какие связи. И за долгие годы ФБР расследовало по заявлениям осведомителей много дел, которые потом были переданы в Министерство юстиции.
Поговорив, Декер убрал телефон в карман. Зайдя в ванную, сполоснул лицо водой и почистил зубы. Вышел он одновременно с Джеймисон. Та уже обмотала шею шарфом.
— Ты поел? — спросила Алекс.
— Нет. Как-то выскользнуло из памяти…
— Ого, память подводит тебя все чаще, — сухо усмехнулась она. — Ничего страшного, перехватим что-нибудь по пути на работу.
— Звонила Нэнси Биллингс. Она преподавала в школе вместе с Беркшир. Я договорился встретиться с ней сегодня после уроков.
— Будем надеяться, она скажет нам что-нибудь полезное.
Когда они вышли на улицу, там их уже ждала Харпер Браун. Она была в джинсах, сапожках, черной водолазке и коричневой кожаной куртке. В руках у нее был бумажный пакет.
— Здесь рогалики. И у меня в машине есть кофе. — Она посмотрела на Джеймисон. — Но вам не хватит.
— Мы собирались распутывать одну ниточку, — сказала Алекс.
— Центральное управление РУМО. Досье осведомителей. — Браун выразительно посмотрела на Декера. — Вы в деле? Второй раз предлагать не буду.
— Алекс может поехать с нами?
Харпер покачала головой.
— Мне и так пришлось изрядно попотеть, чтобы добыть разрешение для вас. Еще одного попутчика точно не пустят.
Джеймисон ощетинилась, услышав это замечание.
— Ладно, Амос, я дам знать Богарту, когда приеду в отделение.
— Закончив в РУМО, я тебе обо всем доложу.
— Ну, в том объеме, в котором вы допущены. — Браун пристально посмотрела на Джеймисон.
— И я поступлю в точности так же, — выдержав ее взгляд, сказала та.
Декер сел к Браун, и они уехали, оставив Джеймисон на стоянке. Та покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Пожалуй, мне лучше вернуться в журналистику, — пробормотала она.
Обширное здание Центрального управления РУМО размещалось на базе Анакостия-Боллинг. Оно располагалось на восточном берегу Потомака, напротив Национального аэропорта. Широкий Потомак нес свои воды прямо на северо-запад, а узкая Анакостия, петляя, уходила на северо-восток.
На входе Декер получил временный пропуск и прошел через зону досмотра. На стене красовалась эмблема ведомства — пылающий золотой факел на черном фоне с двумя электронами, кружащимися вокруг атомного ядра.
— Пламя и золото олицетворяют знания, или разведданные, как предпочитаем говорить мы, — сказала Браун, указывая на эмблему. — Черное — это неизвестное.
— Ну а красное? — спросил Декер.
— Научные аспекты разведки.
— Вы прибегаете к науке?
— Возможно, в большей степени, чем вы думаете.
Они проходили мимо стены с высеченными именами. Остановившись, Амос принялся их изучать. Браун, дошедшей до конца вестибюля, пришлось возвращаться к нему.
— «Стена факельщиков», — сказала она. — Эти люди удостоились высшей чести за службу РУМО и родине. У нас также есть мемориальная доска во дворе с именами семерых сотрудников РУМО, погибших одиннадцатого сентября две тысячи первого года во время атаки на Пентагон.
Декер указал на одну из фамилий на стене.
— Полковник Рекс Браун. Он вам не родственник?
— Это мой отец, — сказала Харпер, двигаясь дальше.
Амос догнал ее.
— Вы рассчитываете попасть на «Стену факельщиков»? — спросил он.
— Лучше туда, чем на мемориальную доску.
— За какие отличия ваш отец удостоился подобной чести?
— Информация засекречена.
Открыв дверь, Браун пригласила Декера пройти внутрь. Переступив порог, тот застыл, уставившись на три стены компьютерных мониторов, выдающих в реальном времени изображение, но только без звука. Браун закрыла за собой дверь.
— Круглосуточные центры наблюдения сообщают нам практически обо всех значительных событиях по всему земному шару. Это лишь малая часть наших операций.
— Впечатляет, — сказал Амос, усаживаясь в кресло у овального стола для совещаний. — И каким образом это нам поможет?
Открылась дверь, и вошел мужчина. В нем было около шести футов роста, широкие плечи, массивные руки и ноги, коротко подстриженные седеющие волосы. Камуфляжный мундир не мог в полной степени скрыть мускулистое телосложение. И мужчина недовольно хмурился.
— Здравствуйте, агент Браун, — проворчал он.
— Здравствуйте, полковник Картер, — вежливо ответила Браун. — Это Амос Декер из ФБР.
— Это что-то немыслимое. Получив по электронной почте письмо, я не поверил своим глазам. У этого человека нет даже допуска по линии ФБР, не говоря про РУМО.
— Все это дело немыслимое, — заметила Браун. — Но мы считаем, что без Декера нам не удастся докопаться до истины.
— Это ваши профессиональные похороны.
— Я просто занимаюсь расследованием, — возразила Браун. — И использую все средства, чтобы добраться до истины. А Декер — чертовски полезное средство.
Картер впервые посмотрел на Амоса, одетого так же, как и накануне: потертые джинсы, грязная толстовка, мятая ветровка. Непричесанные волосы торчали во все стороны. И он не брился, поэтому щетина сразу же бросалась в глаза.
— Что за чертовщина! — Полковник ошеломленно посмотрел на Браун. — Этот человек работает в ФБР тайным агентом?
— Нет, — встрепенувшись, сказал Декер, — но все-таки перед этой встречей зубы я почистил.
Картер какое-то время молча смотрел на него, затем швырнул на стол портативный компьютер и сел. Браун подсела к Декеру и достала блокнот и ручку.
Полковник нажал на компьютере несколько клавиш, и все мониторы, кроме одного, погасли.
— Осведомители, — сказал он. — Начиная от А и до Я. — Посмотрел на Декера. — Их много, так что приготовьтесь слушать.
— Сделаю все, что в моих силах, — пробормотал Амос, не отрывая взгляда от единственного работающего монитора.
На экране появилась фотография мужчины.
— Карл Листнер, — сказал Картер. — Восемьдесят шестой год. Военный заказ, порученный одной компании, название которой мы мистеру Декеру не раскроем. Листнер был посредником. Он обратил внимание на некоторые расхождения в документации и обратился к нам.
— Человека, который нас интересует, зовут Анна, — перебил его Декер. — Среди осведомителей есть женщины?
— Этот параметр мне не сообщили. — Картер с осуждением посмотрел на Браун.
— Прошу меня извинить, господин полковник, все делалось в большой спешке.
— Естественно. Вот почему этот человек сейчас сидит здесь. При спешке неизбежны ошибки, но это уже не моя проблема. Это ваша проблема.
Картер снова принялся нажимать клавиши.
— Итак, у нас пятнадцать кандидатов. — Он взглянул на Декера. — Вы не собираетесь записывать?
— У меня хорошая память, — ответил тот.
Выразительно закатив глаза, полковник бросил испепеляющий взгляд на Браун и снова повернулся к экрану.
За несколько часов они проверили досье на всех осведомителей.
— Я не увидела ничего полезного, — повернувшись к Декеру, сказала Браун. — Никто даже из числа незначительных игроков не может быть Беркшир.
Кивнув, Амос повернулся к Картеру.
— В вашей базе данных есть ошибка.
— Это невозможно! — рявкнул тот.
— Кадры номер шестьдесят четыре и номер двести семнадцать. В шестьдесят четвертом говорится, что в июле две тысячи третьего года Дениза Тернер находилась в Исламабаде. В двести семнадцатом это уже Фейсалабад. Можете проверить.
Встав, Декер направился к выходу.
Картер нажал клавиши, выводя на экран указанные кадры.
— Он был прав, — задумчиво пробормотала Браун, глядя на экран.
— Сукину сыну просто повезло, — огрызнулся тот.
— Даже не надейтесь. — Харпер встала.
— Черт возьми, кто этот тип? — спросил Картер.
Браун оглянулась вслед вышедшему Декеру.
— Я до сих пор стараюсь это понять, господин полковник.
Декер ждал ее в коридоре. Он стоял, прислонившись к стене и засунув руки в карманы брюк.
— Похоже, вы шокировали нашего доброго полковника, — сказала Браун.
— Да. Послушайте, а могут быть и другие осведомители — те, о которых никто не знает?
— Нет, это невозможно. Весь смысл быть осведомителем как раз и заключается в том, чтобы дунуть в свисток[441], привлекая к себе внимание. В архиве собраны данные.
Вздохнув, Декер закрыл глаза.
— Кстати, вы не заметили там других ошибок? — спросила Браун.
— Еще девять. Ничего существенного, поэтому я решил предоставить нашему «доброму полковнику» отыскать их самостоятельно.
— У вас поразительные способности. Но Картер — полный козел, так что мне на него наплевать.
— Значит, это не осведомитель, — сказал Декер, открывая глаза.
— Судя по всему, нет, если только Беркшир не донесла на что-то такое, что никак не связано с оборонным ведомством и РУМО. Такое возможно.
— Этим занимается Богарт.
— Так в какую сторону двинемся дальше?
Декер оглянулся вокруг.
— Не хотите рассказать мне о своем мире?
— Зачем?
— А почему бы и нет?
Подумав немного, Браун сказала:
— Хорошо, идемте.
Она провела Декера по коридору к себе в кабинет. Это было небольшое помещение без окна. На столе не лежало ни листочка. Только портативный компьютер.
— Мы не очень-то любим бумагу, — в качестве объяснения сказала Браун. — И не любим окна. Проблемы безопасности, понимаете ли.
Она указала на кресло, и Декер сел. Сама Харпер уселась за письменный стол.
— Итак, что вы хотите узнать?
— А что вы можете мне рассказать?
— Как насчет того, чтобы начать с самого начала? Роберт Макнамара создал РУМО в бытность свою министром обороны в администрации Кеннеди.
— Макнамара, правильно; а затем он отлично поработал, разбираясь с Вьетнамом.
— Я просто выкладываю вам факты, без комментариев.
— И какая же у вас главная задача?
— Сбор информации. В отличие от других ведомств, мы используем для этой цели агентурную разведку.
— Агентурную разведку?
Браун кивнула.
— То есть вы работаете исключительно за рубежом?
— Какой в этом был бы смысл, если в настоящее время внутри страны также происходит много значительных событий?
— Значит, вы работаете и на территории Штатов?
— Это ни для кого не секрет.
— Изменились ли методы вашей работы?
— Куда вы клоните, Декер?
— В сторону истины, хотелось бы надеяться.
— Чьей истины?
— В настоящий момент меня устроит любая истина.
— Вы хотите сказать, что, по-вашему, я лгу?
Вместо ответа Амос указал на маленький плакат у нее на стене, призывающий идти работать в РУМО, и прочитал вслух лозунг:
— «Вы говорите на этом языке и живете этой культурой. Вы можете быть кем угодно где угодно». — Декер выразительно посмотрел на Браун. — Вы кто угодно где угодно?
— Я могла бы просто ответить, что это неизбежная составляющая профессии.
— Да, могли бы. А могли бы пойти и дальше. Быть может, к чему-нибудь более современному, чем долбаный Роберт Макнамара.
— Не уверена, что хочу этого.
— Ну, поскольку я какой-никакой полицейский, позвольте просветить вас, что является обязательным в моей профессии. Преступники совершают преступления, а полицейские выслеживают и арестовывают их. Очень прямолинейная философия. Из А в Б и далее в В.
— Мой мир устроен не так.
— Правильно. Поэтому вы позволяете преступникам взорвать к чертям весь мир, пока разрабатываете какой-то закрученный архисложный сверхсекретный маневр, который пригодится в следующей жизни?
Откинувшись на спинку кресла, Харпер положила ноги на стол.
— Хорошо, я вас поняла. — Она собралась с мыслями. — Больше десяти лет назад РУМО запросило право вербовать американских граждан в качестве осведомителей.
— В этом есть что-то необычное?
— Нет. Но РУМО также хотело делать так, не раскрывая означенным гражданам то, что является правительственным ведомством.
— Какой в этом смысл?
— Судя по всему, никакого. Эта фраза была исключена из закона, разрешающего вербовку.
— Означает ли это, что РУМО не занимается подобными вещами?
— Я этим не занимаюсь. О других ничего не могу сказать.
— Что еще?
— В две тысячи восьмом году мы получили одобрение на проведение активных тайных контрразведывательных операций как в стране, так и за рубежом.
— И как вы это осуществляете?
— По большей части ничего необычного. Внедрение агентов, распространение дезинформации, негативно воздействующей на информационные системы государств… Возможно, вам будет интересно узнать, что в последнем случае мы координируем свои действия с Бюро. Затем, в двенадцатом году, мы расширили нашу деятельность по тайному сбору информации. Мы взяли на себя работу управления агентурной разведки Министерства обороны и многократно расширили свою деятельность за рубежом, сосредоточив основные усилия на военном секторе, что совершенно естественно.
— Что является для вас основным направлением в настоящее время?
— Тут нет ничего удивительного. Исламский терроризм, и в первую очередь ИГИЛ и «Аль-Каида», Северная Корея, Иран, в особенности передача технологий производства обычных видов вооружения и ядерного оружия, а также наращивание военной мощи России и Китая.
— Как насчет того, что русские взламывают наши компьютерные системы, стремясь повлиять на нашу политику?
— Да, Декер, совершенно верно. Это удары по основам нашей демократии.
— То есть у вас обширный фронт работ.
— Вот почему у нас над этим трудится около семнадцати тысяч человек.
— Вы упомянули о внедренных агентах. А в ваших рядах когда-либо выявляли шпионов?
Браун кивнула, и лицо у нее стало мрачным.
— Такое случается во всех разведывательных ведомствах. Вероятно, худшим случаем для нас была Ана Белен Монтес. Высокопоставленный аналитик, пользовалась большим уважением. Это было еще до меня. Как оказалось, Монтес больше двадцати лет шпионила на Кубу. Причинила нам огромный ущерб; вероятно, кое-кто поплатился своей жизнью.
— Никогда о ней не слышал.
— Неудивительно. Ее арестовали как раз одиннадцатого сентября две тысячи первого года. События того дня на многие месяцы задвинули все остальное в дальний угол.
— Как ее раскрыли?
— Была долгая кропотливая работа. И в данном случае помогло то, что все шпионы придерживаются более или менее одних и тех же методов. Коротковолновые радиопередатчики, шифровальное программное обеспечение, тайники в людных местах, петляющие маршруты во время зарубежных поездок… Благодаря этому удалось собрать элементы мозаики воедино.
— Можно предположить, что шпионы рано или поздно поумнеют и придумают что-нибудь новенькое, чтобы разнообразить методы своей деятельности.
— Тут они во многом похожи на изготовителей самодельных бомб, — Браун покачала головой. — Я многое узнала о них, Декер, когда работала сапером. Научившись чему-то, они предпочитают далеко от этого не отходить. Это называется «сигнатурой бомбы». Они обходят тонкие места и не взрываются сами, но зато мы можем определить автора конкретного взрывного устройства…
Неожиданно Амос встал и вышел из кабинета.
Браун недоуменно вскочила на ноги.
— Декер? Декер!
И бросилась следом за ним.
— Ого! — воскликнула Харпер.
Они с Декером стояли на пороге роскошной квартиры Беркшир.
Браун изумленно огляделась вокруг.
— Вы были правы насчет того, что у нее имелись деньги.
Не сказав ни слова, Амос быстро пошел прямо по коридору, и Браун поспешила следом за ним. Пройдя в спальню, он заглянул в туалет, сорвал со стенки туалетную бумагу, снял рулон и открыл трубку.
— Проклятье!
Внутри ничего не было.
— Что вы надеялись здесь найти? — спросила Браун.
Отстранив ее, Декер вышел из туалета и вернулся в коридор. Войдя во вторую спальню, он толкнул дверь в смежную ванную и уставился на рулон туалетной бумаги на стене. Затем, сняв его со стены, раздвинул трубку — и нашел то, что искал.
— Ключ, — пробормотала Браун.
— Как вы правильно заметили, шпионы, как и изготовители самодельных бомб, не любят осваивать новые технологии.
— Значит, Беркшир уже пользовалась этим способом?
— Да, в доме в лесу.
— От чего этот ключ?
Амос внимательно изучил ключ.
— Может быть от самых разных вещей. Например, от навесного замка.
Они вышли из туалета, и Декер уселся верхом на стул в спальне. Закрыв глаза, он принялся прокручивать взад и вперед кадры памяти.
Браун с любопытством наблюдала за ним.
— Копаетесь в воспоминаниях?
Амос ничего не ответил.
Через минуту он открыл глаза, встал и, выйдя в коридор, остановился перед широкими окнами, выходящими на улицу.
— Если б у вас было что-то важное и вы не хотели бы хранить это здесь, но вам нужно было иметь это под рукой, как бы вы поступили? — спросил Декер.
— Поместила бы это в камеру хранения.
— Здесь, рядом, их нет, — сказал Декер, глядя в окно. — Это слишком дорогой район, и камеры хранения тут экономически нецелесообразны.
— Но, как вы сами сказали, Беркшир хотела иметь это в доступной близости.
— Да, хотела. Идемте.
Через двадцать минут они были рядом с католической школой, в которой работала Беркшир. Декер указал на противоположную сторону улицы.
Браун посмотрела туда.
— Камеры хранения?
— Будем надеяться, это как раз то, что нам нужно.
Свернув на стоянку, они вышли из машины и, войдя в здание, предъявили женщине за стойкой свои документы. Та нашла в базе данных фамилию Беркшир.
— Она заплатила за год вперед. Срок истекает лишь через несколько месяцев.
— Не рассчитывайте на то, что она продлит контракт, — сказал Декер, показывая ключ. — Какая ячейка?
— Наверное, я не могу разрешить вам вскрыть ее без ордера.
— У нас есть основания считать, — вмешалась Браун, — что мисс Беркшир хранила в ячейке взрывчатые вещества.
— О господи! — воскликнула женщина.
— Так что, прежде чем вызывать саперов, мы должны всё проверить. Можно, конечно, ждать ордер и надеяться на то, что все это заведение не взорвется к черту…
— Ячейка номер двадцать два тринадцать, — выдавила женщина. — Вон в ту дверь и направо. Как вы думаете, мне лучше покинуть здание? Я не собираюсь погибать за нищенскую зарплату!
— Полагаю, сейчас вам самое время устроить небольшой перерыв, — подтвердила Браун.
Выбежав в дверь, женщина запрыгнула в машину и рванула с места под визг покрышек.
Декер с уважением посмотрел на Харпер.
— Я начинаю видеть вас совершенно в другом свете.
Та улыбнулась, но ничего не ответила. Они прошли к ячейке номер 2213. Амос отпер массивный навесной замок, ухватился за ручку и поднял дверь вверх.
Внутри была только одна полка, на которой лежала одинокая коробка.
— Выглядит многообещающе, — заметила Браун.
Они осмотрели коробку. Она была из простого картона, без каких-либо надписей. Достав перочинный ножик, Декер вскрыл коробку и начал доставать ее содержимое, раскладывая его на полке рядом с коробкой.
Что-то похожее на удостоверение.
Лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом кириллицей.
Старый гибкий магнитный диск.
И кукла.
Пока Браун изучала бумагу, Декер осмотрел куклу.
— Датирована маем восемьдесят пятого года, — сказала Харпер. — Судя по всему, это какой-то официальный документ из Москвы. Из КГБ.
— Вы читаете по-русски?
— А также по-китайски и по-арабски. И разберусь с корейским.
— Впечатляет.
— Это моя работа, Декер.
Амос ощупывал куклу пальцами; наконец что-то щелкнуло, и в ее спине открылась крышка. Он заглянул внутрь, но там было пусто.
— Насколько я понимаю, сюда вставляются батарейки.
— Хорошо.
Лезвием ножа Декер провел по краю отсека для батареек. Что-то треснуло, и весь отсек вывалился, открывая пустое пространство.
— Готова поспорить, это сделал не производитель куклы, — заметила Браун.
Амос кивнул.
— И тут достаточно места, чтобы спрятать катушку микрофильма, или что там использовалось в то время.
— Откуда вам известно про микрофильмы?
— Насмотрелся старых фильмов про Джеймса Бонда. — Декер кивнул на дискету. — Древние технологии.
Он взял удостоверение. То место, где стояли фамилия и имя, было отрезано. Он протянул удостоверение Браун.
Золотой факел на черном фоне и красные электроны, кружащиеся вокруг атомного ядра.
— Эмблема РУМО, — сказал Декер. — Беркшир не была осведомителем.
— Она была шпионкой, — закончила за него Браун.
Декер, Браун, Богарт, Джеймисон и Миллиган сидели вокруг стола в комнате совещаний вашингтонского отделения ФБР, глядя на то, что лежало посредине.
Там были разложены предметы, обнаруженные Амосом и Харпер в камере хранения и помещенные в пластиковые пакеты. Все предметы были проверены на наличие отпечатков пальцев и других следов, однако результаты оказались отрицательными.
Взяв куклу, Богарт осмотрел потайное отделение. Миллиган пододвинул к себе удостоверение.
— Вы сказали, что проверяли Беркшир, или как там ее настоящая фамилия, и она никогда не работала в РУМО?
— Совершенно верно, — подтвердила Браун. — Она должна была пройти тщательную проверку, и ее «пальчики» обязаны были быть в базе данных. Их там нет.
Отложив куклу, Богарт откашлялся и сказал:
— Мы проверили все наши базы данных и ничего не нашли. Если б Беркшир работала в государственном ведомстве или выполняла оборонный заказ, требующий допуска, отпечатки ее пальцев обязательно имелись бы в архиве. У нас на нее ничего нет.
Декер сидел, молча уставившись на свои руки.
— Что ты думаешь на этот счет, Амос? — оглянулась на него Джеймисон.
— Я считаю, что на отрезанной части удостоверения была какая-то другая фамилия.
— Если б это был электронный пропуск, — заметил Миллиган, — на нем все равно сохранилась бы информация о владельце, если только ее не стерли.
— Но это не электронный пропуск, — напомнил Декер. — Очевидно, он был выдан до того, как эти технологии стали применяться, — по крайней мере, в РУМО.
— Возможно, Беркшир была посредником и через нее осуществлялась связь с внедренным агентом. В этом случае ее может не быть в базе данных. Разумеется, тот, кто работал в РУМО, был в базе данных. Но Беркшир могла просто поддерживать с ним контакт и забирать у него разведданные.
— Вот это очень правдоподобно, — согласился Декер. — Нам нужно просто установить, кто этот человек.
— Но ты считаешь, что Беркшир оставалась посредником до настоящего времени? — уточнил Миллиган. — Я хочу сказать, что старое удостоверение, гибкий диск, сообщение от КГБ из восьмидесятых годов — все это из другой эпохи…
— Верно подмечено, — сказал Богарт. — Возможно, Беркшир отошла от дел и решила заняться в жизни чем-нибудь другим.
— Ты имеешь в виду, хорошими делами, — сказала Джеймисон. — Чтобы искупить то, что совершила в прошлом.
— Но откуда в таком случае деньги? — спросила Браун. — Маловероятно, чтобы посредники зарабатывали себе целые состояния. И если Беркшир работала на русских, почему она просто не вернулась в Россию, отойдя от дел?
— Быть может, не смогла, — сказал Декер.
Все удивленно посмотрели на него.
— Как это не смогла? — спросила Браун.
— Почему русского агента не ждут в России? — спросил Амос.
— Потому что он пошел против своей Родины, — ответила Браун.
— Ты хочешь сказать, что Беркшир была двойным агентом? — спросил Богарт.
— Я хочу сказать, что, возможно, она была шпионкой, а затем переметнулась на другую сторону.
— Но если это действительно так, разве не должны были сохраниться какие-либо свидетельства этого? — спросил Миллиган. — Какие-либо записи в архивах?
— Если все это случилось больше тридцати лет назад, будет непросто найти тех, у кого можно это спросить, — заметил Богарт.
Декер посмотрел на Браун.
— Вы знаете этот мир гораздо лучше нас. Где бы вы стали искать?
— Разведывательных ведомств много, Декер. Сотни тысяч людей, разбросанных по двумстам с лишним странам.
— Иголка в стоге сена, — пробормотала Джеймисон.
— И дело усугубляется тем, что секретное сообщество не любит отвечать на какие бы то ни было вопросы, — добавила Браун.
— А если мы и спросим, — сказал Миллиган, — не исключено, что правду нам все равно не скажут.
— Тут я нисколько не удивилась бы, — высказала свое мнение Браун.
— Если Беркшир поддерживала связь с агентом, внедренным в РУМО или какое-либо другое разведывательное ведомство, — сказал Богарт, — этот агент, возможно, до сих пор продолжает там работать. Пусть сама Беркшир удалилась на покой, но это еще не означает, что агент поступил так же.
— Совершенно верно, — согласилась Браун.
— Но откуда, по-вашему, деньги? — спросила Джеймисон.
— Если Беркшир переметнулась на нашу сторону и крупно помогла нам, могла ли она получить за это наличные? — вопросительно посмотрел на Браун Декер.
— Все зависит от степени ее содействия. Но если Беркшир была шпионкой, то главным рычагом стал бы выбор: помоги нам — или отправишься в тюрьму, а не в элитную квартиру на мансардном этаже.
— Но что, если Беркшир не разоблачили, а она сдалась добровольно? — настаивал Декер. — Быть может, она представила себя не шпионкой, а законопослушной гражданкой, обладающей определенной информацией?
Браун задумалась.
— Не могу сказать, насколько это правдоподобно.
— Самое сложное — как нам организовать расследование, опираясь на эти данные? — спросил Богарт. — У нас есть четыре предмета и убитая женщина, которая могла быть шпионкой или посредником, а могла и не быть.
— Первым делом нам нужно установить, кто такая на самом деле Анна Беркшир, — сказал Амос. — Точнее, кем она была.
— Черт возьми, Декер, а чем, как ты думаешь, мы занимаемся? — воскликнул Миллиган.
— Но теперь у нас есть больше исходных данных. Если Беркшир была русской, это легко проверить. Если она являлась посредником шпиона в государственном ведомстве, это также можно изучить. У нас появились ниточки, просто надо их распутать.
— Если Беркшир действительно помогла стране и получила за это приличную сумму, — сказал Богарт, — наверное, это тоже можно проследить.
— Но как все это объясняет то, что Дабни ее убил? — спросила Джеймисон. — Нам известно, что он похитил секреты, но это произошло совсем недавно. — Она посмотрела на Браун. — Вы можете как-либо доказать, что Дабни и Беркшир работали вместе?
Харпер замялась.
— О, во имя всего святого, вы можете по крайней мере кивнуть или покачать головой? — теряя терпение, воскликнула Алекс.
Браун покачала головой.
— Хорошо, так какая между ними связь? — повернувшись к Декеру, спросила Джеймисон.
— Не знаю, — вынужден был признать тот. — Но что-то подсказывает мне, что если мы найдем ответ на один вопрос, то получим ответы на все вопросы.
Браун взяла удостоверение.
— Я могу проверить, когда в РУМО использовались удостоверения такого типа. Они у нас регулярно меняются, так что это даст нам некоторые временные границы.
— И Беркшир не просто так сохранила сообщение от КГБ, — заметил Декер.
Браун кивнула.
— Я изучу его вдоль и поперек. Возможно, в нем что-то кроется.
— Ну, а гибкий диск? — спросила Джеймисон.
Богарт взял дискету.
— Давненько никто из нас не видел подобную штуковину… Мы отдали ее в техническую лабораторию. Того, что на ней было, больше нет. По крайней мере, ничего связного.
— Текст был на русском языке? — спросила Джеймисон.
— Там вообще одни нолики и единички, — ответил Росс. — Полная бессмыслица.
Декер взял куклу.
— Ты ведь не ждешь, что она что-нибудь даст? — спросил Миллиган.
Амос погладил кукле волосы.
— Я ничего не жду. Я просто следую туда, куда меня ведут улики.
У него запищал телефон. Это было напоминание о встрече с Нэнси Биллингс.
Декер встал.
— Как сейчас, например. Пошли, Алекс.
Нэнси Биллингс было лет под сорок; светлые волосы, свободные манеры и кольцо в носу. Она ждала в кафе, одетая в джинсы и шерстяной свитер. Все заказали кофе и устроились за столиком в углу.
— Чистое любопытство: вам разрешают носить кольцо в носу в католической школе? — спросил Декер.
— Нет. Я ношу его, когда не на работе. В церковно-приходской школе все по-прежнему очень строго. Как для учителей, так и для учеников.
— Итак, что вы можете рассказать нам об Анне Беркшир? — спросила Джеймисон.
— А что именно вы хотите знать? Я хочу сказать, я была потрясена случившимся.
— Вы с ней разговаривали, общались?
— Да. Анна несколько раз замещала меня. Когда я болела или ходила на курсы повышения квалификации, а пару раз мне приходилось уезжать из штата, чтобы помогать матери… У отца старческая деменция.
— Печально это слышать, — сказала Джеймисон.
— Анна была очень хорошим учителем, она строго выполняла план урока, знала, как держать себя в классе. Я ни разу не слышала, чтобы на нее жаловались.
— Но вы с ней общались? — спросил Декер.
— Да. Я встречалась с Анной после того, как она меня замещала. Она рассказывала о том, что было на уроке. Также мы несколько раз ходили в кафе. Наверное, я была у нее единственной подругой. Я хочу сказать, больше Анна ни о ком не рассказывала.
— О чем вы разговаривали?
— Ну, если хорошенько подумать, говорила по большей части я. Анна молчала. Даже не могу сказать, были ли у нее родственники. Я имею в виду, сама она ни о чем таком не говорила.
— Но о чем-то она говорила?
— Об уроках. Об учениках. О состоянии образования в Америке.
— И что думала на этот счет Беркшир? — спросила Джеймисон.
Биллингс нахмурилась.
— Если честно, она была не в восторге. На ее взгляд, детям в школе слишком легко. Нужно с них больше требовать.
— Вам известно, что она жила в роскошной квартире стоимостью несколько миллионов долларов и ездила на роскошном «Мерседесе»?
Красноречивым ответом на этот вопрос стало ошеломленное лицо Биллингс.
— Что?.. Понятия не имела. Я считала, что она такая же бедная, как и я. Я хочу сказать, она мне ничего не говорила.
— Что еще?
— Мои ученики жаловались, что Анна очень строгая и не допускает шума в классе. Но я хочу сказать, что для школы это не так уж и плохо. Если дать детям волю, они очень быстро отобьются от рук. Однако Анна, похоже, умела добиваться уважения.
— Что она преподавала?
— Математику. Она знала ее прекрасно. Я тоже преподаю алгебру и арифметику и считаю, что владею предметом — математика была моей специальностью в колледже, — но вынуждена признать, что Анна в этой области была на голову выше меня. Ученики рассказывали, что она моментально решала на доске задачи, которые видела первый раз в жизни. И у нее всегда имелись ответы на вопросы, которые они ей задавали. На самом деле Анна помогала мне составлять план уроков и показала несколько формул упрощенного вычисления. Я просто думала, что основным предметом у нее также была математика.
— Точно мы не можем сказать, — заметила Джеймисон. — В ее резюме говорится, что ее специальностью были компьютеры, но, возможно, это не соответствует истине.
— Что вы хотите этим сказать? — удивилась Биллингс.
— Возможно, Анна Беркшир была не той, за кого себя выдавала, — сказал Декер. — На самом деле так, скорее всего, и было.
— Ничего не понимаю. В таком случае кто она такая?
— А это вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, — сказал Декер. — Беркшир когда-нибудь говорила при вас на иностранном языке?
— На иностранном языке? — встревожилась Биллингс. — На каком?
— Скажем так: на любом другом языке, кроме английского.
— Нет. Хотя порой мне казалось, что я слышу в ее речи какой-то едва уловимый акцент. Мой приятель вырос в Германии, и он говорит с акцентом. Наверное, вот почему я обратила на это внимание… Вы хотите сказать, Анна не была американкой?
— Мы точно не знаем, — сказала Джеймисон.
— Вы не припоминаете ничего необычного? — спросил Декер.
— Необычного по сравнению с чем? — недоуменно произнесла Биллингс.
— Все что угодно, что показалось вам странным.
Биллингс задумалась, потягивая кофе.
— Ну, не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, — наконец сказала она.
— Возможно.
— Как-то раз утром мы сидели у меня в классе. Анна пришла пораньше, чтобы рассказать о контрольной, которую провела, когда замещала меня. Детей еще не было.
— Продолжайте.
— Анна закончила, но не уходила. Как правило, сделав дело, она сразу же уходила. Просто вставала — и ходу. Никому ничего не сказав. Так она вела себя не только со мной, но и с другими учителями. Я вовсе не хочу сказать, что Анна была грубой; просто у нее была такая странная особенность.
— Вот как? — Джеймисон выразительно посмотрела на Декера. — Ого, кто бы мог подумать!
Не обращая на нее внимания, Амос сказал:
— Но в тот раз Беркшир не ушла?
— Нет. Она просто сидела, уставившись в пустоту. Я спросила у нее, в чем дело. Она сказала, что все в порядке. Тогда я стала рассказывать ей про своего бывшего приятеля. Не знаю почему, но этот придурок два года не давал о себе знать — и вдруг ни с того ни с сего прислал письмо по электронной почте. Я жаловалась на него Анне, но на самом деле просто разговаривала сама с собой. Помню, я сказала, что был момент, когда я считала его тем самым, единственным. Понимаете, тем, с кем я пойду к алтарю.
Декер никак не отреагировал на ее слова, но Джеймисон произнесла:
— Да, я прекрасно понимаю вас.
— И тогда я сказала, что на протяжении четырех лет считала, что хорошо знаю Фила, но, как выяснилось, я совершенно его не знала.
Биллингс умолкла.
— И что тогда? — поторопил ее Декер.
— О, и тут Анна и сказала эту фразу.
— Какую фразу?
Прежде чем ответить, Биллингс посмотрела на своих собеседников.
— Она сказала, что то же самое произошло и с ней.
— Она считала, что знала кого-то, но выяснилось, что совершенно его не знала? — уточнил Амос.
— Да. После чего встала и ушла, не сказав ни слова, как это часто бывало.
— Когда это было? — резко спросил Декер.
— Ровно две недели назад. Я запомнила это, потому что по итогам той контрольной выставлялись оценки за четверть. — Биллингс посмотрела на Амоса. — Это важно?
Тот промолчал, и тогда Джеймисон сказала:
— Да, очень важно.
Декер встал и, не говоря ни слова, вышел.
— Кажется, у вас такой же случай, — сочувственно посмотрев на Алекс, произнесла Биллингс.
Улыбнувшись, Джеймисон встала и сказала:
— Смесь хорошего и плохого. Если нам еще что-либо понадобится, мы с вами свяжемся. Спасибо.
— У нее была такая же.
Декер и Джеймисон ехали в ресторан, чтобы поужинать вместе с Мелвином Марсом. Амос держал в руке куклу, найденную в камере хранения Беркшир.
— У кого, у твоей дочери?
Молча кивнув, Декер положил куклу рядом с собой.
— Ты почти ничего не рассказываешь о своей семье, — осторожно произнесла Алекс.
— А что я должен говорить? — спросил Амос, не глядя на нее.
— Декер, нужно время. Все мы переживаем горе по-разному. А с тобой вообще уникальный случай.
— Время не залечивает мои раны, Алекс. Для меня нет такого понятия, как время, — по крайней мере, в отношении воспоминаний.
— А у тебя нет какого-нибудь способа… не знаю, отгородиться от них?
— Если б был, наверное, я попробовал бы.
Какое-то время они ехали молча.
— Какова вероятность, что два совершенно разных человека, таких как Дабни и Беркшир, употребили практически одну и ту же фразу? — наконец спросил Декер.
— Кого они имели в виду? Одного и того же человека? Разных людей? Быть может, друг друга?
— Не знаю, — Амос покачал головой. — Если друг друга, тогда они должны были знать друг друга.
— Итак, похоже, Беркшир хорошо знала математику и говорила с легким акцентом. Это нам что-нибудь дает?
— Да — то, что она хорошо знала математику и говорила с легким акцентом.
Вздохнув, Джеймисон переменила тему.
— Как продвигается работа с Харпер Браун?
Декер пожал плечами.
— Она не раскрывает свои карты, но мне кажется, что ей не меньше нас хочется раскрыть это дело. Быть может, даже больше нас, поскольку речь идет о шпионе, работавшем в ее ведомстве. — Он помолчал. — Ее отец также работал в РУМО. За выдающиеся заслуги он удостоился «Стены факельщиков».
— Ого… Возможно, это многое объясняет.
— Что, например?
— Ну, почему Браун такая мотивированная.
— И у нее есть деньги. Она живет в большом доме неподалеку от Капитолийского холма. Ее прадедушка в далекие времена очень удачно вложил свой капитал. В процветающие компании, которые тогда еще не были процветающими компаниями.
— Опа! Именно то, что я хотела услышать.
— Что с тобой? — удивленно покосился на нее Декер.
— Всё в порядке. А что со мной может быть? Эта Браун сногсшибательно красивая, у нее классная карьера, да еще и денег полно. Ура! Ей здорово повезло!
Амос потер колени, затекшие от сидения в неудобном положении.
— Должен признать, в «БМВ» просторнее, чем в твоей машине.
— Не хочешь дальше пройтись пешком? — стиснув зубы, процедила Джеймисон.
Войдя в ресторан, Амос и Алекс увидели, что Марс уже занял столик в дальнем углу. Встав, он помахал рукой. Они присоединились к нему.
— Я встретился со всеми жильцами дома, — сказал Мелвин. — Замечательный народ.
— Когда это ты успел? — спросила Джеймисон.
— Вчера и сегодня. Похоже, Алекс, ты выбрала отличное место. Спасибо. — Он посмотрел на Декера, но тот ничего не сказал. — Дружище, с тобой всё в порядке?
Декер ничего не ответил, и Джеймисон сказала:
— Расследование продвигается туго.
— Не бывает так, чтобы все шло как по маслу, — кивнул Марс. — Но вы, ребята, непременно доберетесь до истины.
— Такое бывает не всегда, Мелвин, — негромко промолвил Декер. — Порой верх одерживают плохие ребята.
— Я в тебя верю, Амос. Ты не допустишь, чтобы плохие ребята одержали верх.
Достав из сумки куклу, Декер положил ее на стол.
— Это еще что? — озадаченно спросил Марс.
— Улика, — ответила Джеймисон.
— Ты шутишь?
— Кукла использовалась для того, чтобы красть секреты, — сказала Джеймисон. — В ней есть потайное отделение.
Взяв куклу, она показала Марсу пустоту под отсеком для батареек.
— Вот тебе и куколка, — пробормотал Мелвин. — Хитрая штучка!
Подошла официантка, и они сделали заказ. Взглянув на куклу, официантка ничего не сказала. Когда она ушла, Джеймисон сказала:
— Итак, как, по-твоему, проходила передача информации?
— Точно не могу сказать, — признался Декер. — Кукла должна была попасть из пункта А в пункт Б, после чего вернуться обратно в пункт А.
— Это что-то в духе Джеймса Бонда, — заметил Марс. — Я хочу сказать, разве сейчас похищенные секреты переправляют не по электронной почте?
— Ну, это было еще в то время, когда электронной почты не существовало, — напомнила Джеймисон. — Эти ребята использовали гибкие диски, куклы и, не знаю, микрофильмы. А катушка с микрофильмом как раз помещается в кукле.
Декер забрал у нее куклу. Пока ел, он ничего не говорил, не отрывая взгляда от куклы.
Вечером, после того как Джеймисон легла спать, Декер сидел на кухне с куклой в руках. Затем он встал, надел куртку и бейсболку и вышел на улицу. Моросил дождь. Дорога привела Амоса к реке. Он захватил с собой пистолет, потому что такой уж это был район, особенно ночью.
Дойдя до скамейки, Декер сел.
Ночь ему нравилась больше, чем день. Свет бесцеремонно вторгался в него, даже если не бомбардировал яркой синевой образов смерти.
И он мог думать. И использовать свою память, пытаясь обнаружить какую-нибудь аномалию, какое-нибудь несоответствие, которое направит его в нужную сторону. Закрыв глаза, Декер сделал глубокий вдох и вслушался в шум дождя.
Однако на самом деле мысли его не были связаны с расследованием. Он думал не об Уолтере Дабни, Анне Беркшир или о ком-либо еще, имеющем отношение к делу.
Молли и Кэсси.
Дочь и жена.
Погибли вот уже почти два года назад. Но пройдет время, и это будет уже десять лет, затем двадцать, затем тридцать, затем…
Декер мог представить себе течение времени. Мог представить, как ослабевает горечь утраты. Но он не мог представить, что это происходит с ним. Ему достаточно было лишь обратиться к своей идеальной памяти, и он заново переживет все: обнаружение тел, во всей своей адской красе, и с течением времени ни одно воспоминание, ни одна мелочь не пропадет, не потускнеет…
Декер открыл глаза, и рядом была она.
— Мне не нравится, когда за мной следят, — раздраженно промолвил он.
Харпер Браун подсела к нему.
— И я тоже не в восторге от того, что приходится следить за вами.
— Тогда зачем вы это делаете?
— Оберегаю наши активы, Декер. В РУМО вас считают очень ценным активом.
— Я работаю в ФБР.
— В настоящий момент. Но всегда нужно думать и о завтрашнем дне. — Не дав ему ничего ответить, Браун продолжала: — О чем вы сейчас размышляли?
— Ни о чем.
— Как будто, — рассмеялась она.
— Почему вы здесь?
— Я же уже сказала.
— Следить за мной мог бы какой-нибудь мелкий оперативник. На мой взгляд, с вашей стороны это пустая трата времени. Вы могли бы заняться более важными делами.
Браун достала из кармана куртки ламинированный лист бумаги.
— Я закончила разбирать сообщение из России.
— И?..
— И, возможно, мне удалось кое-что обнаружить. — Она протянула лист Декеру. — Вот перевод.
Тот прочитал текст.
— Здесь говорится, что кто-то по имени Ахха Серыйзамо́к удостоен награды за выполнение ответственного задания.
— Разведывательного задания, — добавила Браун.
— И кто такой этот Ахха Серыйзамок?
— Думаю, ответ кроется в том, как перевести эту фамилию на английский язык.
— И как?
— Ахха — это Анна. По-русски ее также звали Анна. Помните Анну Каренину? Но не забывайте, алфавит другой. Я не стала переводить имя полностью, поскольку хотела разбередить ваше любопытство.
— Мое любопытство и так разбередили дальше некуда! — сверкнул взглядом Декер.
— Замечание принято.
— Ну а Серыйзамок?
— По-английски это «Грейлок».
— Ладно, в отношении Анны я все понял, но при чем тут Грейлок?
— Грейлок — это гора в Массачусетсе.
— Все равно не вижу никакой связи.
— Это самая высокая вершина в горном массиве Беркшир.
Декер уставился на лист бумаги.
— Анна Беркшир.
— Мы установили, что резюме, которое Беркшир представила в школу, — фальшивое, — сказал Богарт. — База данных технологического института штата Вирджиния была взломана, и в нее добавили сведения об Анне Беркшир: личные данные, ученая степень и все такое. Сделано это было очень профессионально.
— А что насчет отпечатков пальцев для проверки? — спросила Джеймисон.
Вместе с Декером и Миллиганом они сидели в кабинете Богарта в вашингтонском отделении ФБР.
— Судя по всему, кто-то состряпал личное дело Беркшир вместе с отпечатками пальцев, говорящих о том, что у нее нет никакого криминального прошлого. Все рекомендации выглядят правдоподобно, но они также подделаны.
— Сделать это непросто, — заметил Тодд.
— Но вполне осуществимо, если за всем стоит какое-то иностранное государство, — возразил Богарт.
— Хорошо, — сказал Миллиган. — Судя по анализу сообщения от КГБ, проведенному Браун, Беркшир в прошлом была русской шпионкой. Она приехала в Штаты где-то в восьмидесятых и стала разрабатывать агента, внедренного предположительно в РУМО. Затем через много лет объявилась снова и в конце концов очутилась в Рестоне в квартире люкс стоимостью несколько миллионов долларов и с роскошной машиной, устроившись на работу школьным учителем, а в свободное время навещая неизлечимо больных в хосписе.
— И погибла от руки Уолтера Дабни, который недавно украл секреты, чтобы покрыть игорные долги своего зятя, — закончила Джеймисон.
— Но что нам известно о более отдаленном ее прошлом? — сказал Богарт.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Миллиган.
— А что, если Дабни давным-давно был шпионом? Не забывайте, до того как начать свое дело, он работал в АНБ. Улики, обнаруженные в камере хранения, не говорят о том, что Беркшир контактировала с агентом в РУМО. Это временное удостоверение, и агент мог работать в АНБ. Время также совпадает: Дабни работал там в конце восьмидесятых.
— Но мы не смогли установить какую-либо связь между Дабни и Беркшир, — напомнил Миллиган.
— Ну, если оба были шпионами, они приложили все силы к тому, чтобы не было никаких связей, по крайней мере бросающихся в глаза. И от Нэнси Биллингс мы узнали, что Беркшир произнесла те же самые слова, что и Дабни. «Ты думаешь, что знаешь человека…» Это или говорит о связи, или является чертовски большим совпадением.
— И помните, — сказала Джеймисон, — я еще тогда выразила сомнение в том, что Анна Беркшир — ее настоящее имя. Возможно, между ними с Дабни была связь, но еще тогда, когда у нее было другое имя. Вероятно, нынешнюю фамилию она взяла, получив то сообщение, с которым мы ознакомились. Анна Серыйзамок стала Анной Беркшир.
Богарт откинулся назад.
— Так каким же образом мы будем искать связь между ними в далеких восьмидесятых, если понятия не имеем, какая у нее тогда была фамилия? — Остановившись, он посмотрел на Декера. — Амос, ты что-то подозрительно молчишь. У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?
— Почему Беркшир перестала шпионить?
— Что? — спросил Росс.
Декер взял в руки переведенное сообщение от КГБ.
— Она сохранила вот это. Несомненно, она этим гордилась. Сохранила вместе с дискетой и куклой, инструментами своего ремесла. Очевидно, Беркшир гордилась тем, чем занималась. Так почему она отошла от дел? Мы предположили, что, когда она пошла работать в школу и стала волонтером, у нее изменились взгляды на жизнь. Но тогда зачем хранить вещи, связанные со своим шпионским прошлым?
— Ты хочешь сказать, что Беркшир, возможно, оставалась шпионкой до самого конца, пока ее не убили? — спросила Джеймисон.
— Я хочу сказать, что такое возможно, поскольку мы достоверно не установили обратное. И еще мы не можем утверждать, что Дабни все эти годы также не занимался шпионажем.
— У тебя есть какие-либо свидетельства, указывающие на это? — спросил Богарт.
Прежде чем Декер успел ответить, Джеймисон сказала:
— Как вам нравится то, что Дабни смог за очень короткий промежуток времени продать за десять миллионов долларов секреты врагам нашей страны, чтобы покрыть игорные долги своего зятя? Сами подумайте: если он был честным, законопослушным гражданином, каким образом ему удалось найти покупателя так быстро? Ответ очевиден — он уже давно занимался шпионажем и был знаком с теми, кто готов заплатить деньги за секреты.
Миллиган и Богарт переглянулись.
— Черт возьми, — пробормотал Тодд, — а я не думал в таком ключе…
— Это отличная мысль, Алекс, — Декер выразительно посмотрел на Джеймисон.
— Иногда и меня такие осеняют, — скромно улыбнулась та.
— Дьявол скрывается в мелочах, в незаметных мелочах, — добавил Богарт. — Значит, мы возвращаемся к тому периоду, когда Дабни работал в АНБ, и смотрим, что нам удастся найти? После чего движемся вперед, к настоящему времени?
— По-моему, другого пути нет, — произнес Амос.
— Для этого нам понадобятся дополнительные люди, — заметил Миллиган. — Придется много ходить и копаться в бумагах. А АНБ славится своим нежеланием сотрудничать. И в довершение ко всему, там явно будут не рады нашему утверждению, будто у них в рядах тридцать лет назад орудовал шпион.
— Как это соотносится с тем, что нам сказала агент Браун? — спросила Джеймисон. — Она сказала, что Уолтер Дабни украл у РУМО секреты и продал их врагам нашей страны. Если Дабни занимался шпионажем с тех самых пор, как работал в АНБ, и до сегодняшнего дня, получается, все это время он работал вместе с Анной Беркшир? А продажа секретов для покрытия игорного долга была лишь разовым поступком? Покупатель заплатил Дабни, чтобы тот спас свою дочь, и эти деньги можно рассматривать как премию за многолетнюю безупречную службу? Но если так, зачем ему нужно было убивать Беркшир?
— Как мы уже говорили, чтобы заставить ее замолчать, если она действительно была посредником, — сказал Миллиган. — Дабни стремился перед смертью навести порядок в своих делах. Возможно, Беркшир не знала, что у него неизлечимая форма рака.
— Но если они работали вместе, зачем назначать встречу на оживленной улице рядом со зданием Эдгара Гувера? — встрепенулся Декер. — Зачем совершать убийство прилюдно? Они могли бы встретиться, например, у Беркшир в сельском домике. Если оба были шпионами, они наверняка уже неоднократно там встречались. Но, убив Беркшир у всех на глазах, Дабни разбил вдребезги свою репутацию и навлек страшные неприятности на своих родных, которых он, похоже, искренне любил. Получается какая-то бессмыслица.
— В этом деле всё сплошная бессмыслица, — устало добавил Миллиган.
— Нет, кто-то видит во всем этом четкий смысл, — сказал Амос. — Нам просто нужно достигнуть того же уровня осведомленности.
— Ну, в любом случае быстро мы эту задачу не решим, — сказал Богарт. — Возможно, потребуются годы, чтобы все распутать.
— Возможно, — сказал Декер. — А может быть, и нет.
— Я переброшу мяч на сторону АНБ, — подытожил Росс. — А ты, Амос, чем собираешься заняться?
— Мы так до сих пор и не разобрались с Уолтером Дабни. Я намереваюсь вернуться к этому вопросу.
— Каким образом? — спросил Богарт.
— Есть только один путь. Снова поговорить с его родными.
— Но мы уже говорили с ними, — возразил Миллиган.
— Не предполагая, что он, возможно, уже много лет занимался шпионажем.
— Надеюсь, ты не собираешься заявиться к родным Дабни и обвинить его в том, что он был шпионом, так? — встревожился Богарт. — Это не лучший путь добиться от них сотрудничества.
Декер встал.
— Я знаю, как им все изложить.
Дверь открыла домработница, которую они уже видели во время предыдущего посещения. Ей было лет шестьдесят; седеющие волосы забраны на затылке в пучок. Одета она была так же, как и в прошлый раз: черные брюки в обтяжку, белый халат, черные ботинки на резиновой подошве. Декер не мог сказать, требуется ли от нее форменная одежда.
— Никого нет дома, — ответила домработница на вопрос Джеймисон о семействе Дабни.
— Вы не знаете, когда они вернутся? — спросила Алекс.
— О, где-нибудь через полчаса. Они в похоронном бюро, заканчивают последние приготовления. Завтра похороны мистера Дабни. — Домработница печально покачала головой. — О господи, какая беда! Это был очень хороший человек. Не могу поверить, что такое случилось!
— Как вас зовут? — спросил Декер.
— Сесилия. Сесилия Рэндолл. Но все зовут меня просто Сисси.
— Сисси, как вы думаете, мы можем подождать здесь? — спросил Декер. — У нас очень важное дело.
Поколебавшись немного, домработница все же открыла дверь до конца, впуская гостей.
— Я знаю, что вы из ФБР, так что, наверное, вас можно впустить. Принести что-нибудь выпить?
— Нет, мы… — начала было Джеймисон.
— Я бы хотел чашку кофе, если вам не трудно, — перебил ее Декер.
— Нисколько не трудно. На кухне есть кофеварка. Просто насыпаешь кофе, включаешь — и готово.
Они прошли следом за ней на кухню.
— Вам крепкий или без кофеина? — спросила горничная.
— Настоящий кофе, черный, без сахара.
Она занялась приготовлением кофе, а Декер наблюдал за ней.
— Красивая у вас кухня, — заметила Джеймисон.
— Да, красивая, — с гордостью произнесла Сисси. — Миссис Дабни дважды обновляла ее с тех пор, как они здесь живут. У нее глаз на такие вещи.
— Значит, вы давно работаете у Дабни? — спросила Алекс, оглянувшись на Декера.
— Больше тридцати пяти лет. Всем четырем девочкам я меняла пеленки, это я вам точно говорю. Прямо здесь, в этом самом доме.
— Ого, — сказала Джеймисон. — Большой срок.
— Это замечательная семья.
— То есть мистер Дабни купил этот дом, еще когда работал в АНБ? — спросил Декер.
Взяв из буфета чашку, Сисси поставила ее под носик кофеварки.
— Не знаю. Он никогда не говорил о работе — по крайней мере, со мной.
— Просто я знаю, что это дорогой район. И я полагал, что мистер Дабни купил этот дом уже после того, как открыл собственное дело и начал зарабатывать большие деньги.
— Опять же, я ничего не знаю. Но мне известно, что какие-то деньги были у миссис Дабни.
— О, она вам это говорила?
— Вряд ли можно так сказать. Но чувствовалось, что она из зажиточной семьи. По тому, как она одевалась, как вела себя, как говорила. Было время, мистер Дабни одевался просто, и я помню, что когда они переехали сюда, он ездил на довольно старой машине, но вскоре купил себе желтый «Порше». А это уже была красивая машина.
— «Порше», очень хорошо, — сказала Джеймисон, снова оглядываясь на Декера. — Значит, у семьи Дабни в жизни все было хорошо. До настоящего времени, — поспешно добавила она.
Наполнив чашку кофе, Сисси передала ее Амосу и выбросила кофейную гущу в мусорное ведро.
— Ну, у всех бывают свои проблемы, и миссис Дабни тут не исключение.
— Вы хотите сказать, у нее и раньше случались проблемы? — спросил Декер.
— Давно. — Поколебавшись немного, Сисси добавила, понизив голос, хотя рядом никого не было: — У нее было два выкидыша, а до того — мертворожденный ребенок. Девочка. Это было ужасно!
— О господи! — воскликнула Джеймисон. — Это случилось до того, как у нее родились четыре дочери?
— Мертворожденная девочка — да. Это было еще до меня, но миссис Дабни как-то рассказала мне об этом. А оба выкидыша случились между мисс Амандой и мисс Натали. — Сисси протерла кофеварку. — Но и у них тоже есть проблемы.
— Я обратил внимание на руку Аманды и пальцы на ногах у Натали, — сказал Декер.
— Точно, это у них с рождения. К тому же у всех сильная астма. Но все дочери умницы, и у мисс Аманды и мисс Натали есть дети.
— А остальные дочери?
Сисси понизила голос еще больше.
— Сказать по правде, я слышала, что у мисс Джулис и мисс Саманты есть кое-какие проблемы по этой части. Я хочу сказать, по части детей. Возможно, именно поэтому они до сих пор не замужем.
Джеймисон обвела взглядом вокруг.
— Как вы думаете, миссис Дабни останется жить здесь?
— Не знаю. Должна вам признаться, меня это очень беспокоит. Я давно работаю у них. И обо мне хорошо заботились. Но если миссис Дабни переедет к кому-нибудь из дочерей, я ей буду не нужна.
— Ну, будем надеяться, до этого дело не дойдет. Возможно, она решит остаться.
— Возможно, — с сомнением произнесла Сисси. — А теперь извините, у меня полно работы…
Поблагодарив ее, Декер и Джеймисон прошли в библиотеку дожидаться возвращения семейства Дабни.
— Ого, а я и не догадывалась, что Дабни пришлось пережить такое, — сказала Джеймисон. — Это так печально…
Декер ничего не сказал. Он сидел, оглядывая комнату.
Вдруг его взгляд остановился на чем-то. Это был черный ремешок, торчащий из ящика письменного стола у стены.
Подойдя к столу, Амос выдвинул ящик и достал сумку.
— Что это? — спросила Джеймисон.
Расстегнув сумку, Декер вытащил устройство.
— Очень старая видеокамера. Использует шестнадцатимиллиметровую пленку.
— Внутри есть что-нибудь?
— Нет, но вот кассета, еще в упаковке.
Порывшись в сумке, Декер достал упаковку от другой кассеты. Он задумчиво посмотрел на целлофан с эмблемой «БАСФ». После чего выдвинул все ящики письменного стола и проверил их содержимое.
— Нашел что-нибудь? — спросила Джеймисон.
— Уолтер Дабни был очень аккуратным и собранным человеком. Даже резинки тщательно разложены, карандаши и ручки разобраны, ни клочка бумаги. — Декер обвел взглядом библиотеку. — Мы уже обыскали эту комнату, и знаешь, что мы обнаружили?
— Что?
— Все книги расставлены в алфавитном порядке по фамилиям авторов.
— Как ты сам сказал, Дабни во всем любил порядок.
Амос взял обрывки целлофана.
— В таком случае почему он не выбросил это? Мусорная корзина стоит рядом со столом.
— Не знаю.
— И мы уже видели что-то такой же формы, — продолжал Декер, беря видеокассету.
— Видели? Где?
— В сумочке той женщины, которая выходила вместе с Дабни из банка после того, как забрала содержимое ячейки. У нее в сумочке проступал какой-то прямоугольный предмет.
— Подожди-ка, ты полагаешь, Дабни что-то записал на эту видеокамеру? И положил кассету в ячейку банка?
— Да, уверен в этом. И к этому времени, вероятно, порядок и аккуратность его уже больше не волновали, поэтому целлофановая упаковка осталась в сумке.
В этот момент они услышали шум подъехавшей машины. Быстро убрав сумку с видеокамерой на место, Декер выглянул в окно и увидел, как из внедорожника вышли пять женщин. Через минуту они уже входили в дом.
Еще через какое-то время в дверях библиотеки показалась Элли Дабни.
— Никак не ожидала, что вы вернетесь, — устало произнесла она.
У нее за спиной появилась Джулис.
— В чем дело, мама?
— Просто у нас возникли кое-какие вопросы, — сказал Декер.
— Вы что-нибудь выяснили? — спросила Джулис. — Относительно папы?
— Мы продолжаем работать, — уклончиво ответил Декер.
Элли села в кресло, и через минуту Сисси принесла чашку чая, от которого шел пар. Передав чашку Элли, она украдкой взглянула на Декера и поспешно покинула библиотеку. Джулис подсела к матери.
— Какие вопросы? — рассеянно промолвила Эллис.
Декер уселся напротив нее.
— Ваш муж добился успеха в жизни.
— Да, добился, — резко произнесла Джулис. — И что с того?
Амос не отрывал взгляда от Эллис.
— Когда вы поженились, он работал в АНБ?
— Верно. Уолтер проработал там около десяти лет, поступил на службу прямо после окончания колледжа. Свое дело он открыл в годовщину нашей свадьбы. — Она слабо улыбнулась. — Сказал, что это хорошая карма — совершить крутой поворот именно в этот день. Дети были еще маленькими. Натали вообще была совсем крошкой.
— Какое это имеет отношение к тому, что случилось?
— Мы стараемся установить определенные моменты, связанные с этим происшествием. И на первом месте — связь между вашим отцом и жертвой.
— Я же говорила вам, что мне ничего в голову не приходит, — сказала Элли.
— Натали говорила с вами? — Амос пристально посмотрел на нее.
— О чем?
— Об игорных долгах своего мужа.
— Нет, я не говорила.
Это уже сказала сама Натали, стоящая в дверях библиотеки, еще в пальто, с бокалом белого вина в руке.
Элли оглянулась на свою младшую дочь.
— Игорные долги, Натали? О чем он говорит?
Угрюмо посмотрев на Декера, женщина прошла в библиотеку и плюхнулась в кресло. Отпив глоток вина, она сказала:
— Ладно, а почему бы и нет, черт побери? Наверное, недостаточно того, что сегодня мне пришлось смотреть на мертвое тело отца. — Выпрямившись, она залпом осушила бокал и сказала: — У Корбетта были игорные долги. Огромные. Его кредиторами были очень плохие люди. Они угрожали убить нас, и это были не пустые слова. Я позвонила папе и попросила о помощи.
Остановившись, Натали отвернулась.
Элли ошеломленно посмотрела на Декера.
— Я ничего не понимаю…
— Чтобы достать деньги и расплатиться с долгами своего зятя, ваш муж украл секретные материалы, представляющие государственную тайну, и продал их.
— Что? — Элли медленно поднялась на дрожащие ноги.
Вскочив с места, Джулис подхватила мать под руку.
— Что это за бред? Папа украл секреты?! Чушь собачья!
— А как еще ему удалось достать десять миллионов долларов? — поинтересовался Амос.
Побледнев, Джулис уставилась на сестру.
— Десять миллионов долларов… Это правда?
Натали безучастно посмотрела на старшую сестру.
— Как ты думаешь, черт возьми, почему я развожусь с этой скотиной? Потому, что он больше не устраивает меня в постели?
— Ты попросила папу достать десять миллионов долларов! — воскликнула Джулис.
— А к кому еще я могла обратиться? — выкрикнула в ответ ее сестра. — Неужели ты не понимаешь? Эти люди собирались убить Корбетта, меня и Наташу, ясно? Моя дочь должна была умереть! У меня не было выбора.
На громкие крики прибежали остальные сестры.
— Черт возьми, что здесь происходит? — воскликнула Саманта.
— Эта сучка, твоя сестренка, заставила отца пойти на предательство, чтобы расплатиться с игорными долгами своего импотента-мужа, — вот что! — крикнула Джулис.
Кровь схлынула с лиц сестер.
— Ч-что?.. — дрогнувшим голосом спросила Аманда.
— Как ты могла, Нат… — произнесла Джулис, и по щекам у нее потекли слезы.
— Я не знала, что папа украдет государственную тайну, — бесцветным голосом промолвила Натали. — Послушайте, я… я даже не думала…
— Вот уж правда, ты не думала! — в гневе произнесла Джулис. — Ты никогда не думала ни о ком, кроме себя! А теперь мы знаем, почему папа покончил с собой. Потому что стыдился того, что сделал. Того, на что ты его толкнула!
Все это время Эллис стояла, молча уставившись в пол.
Декер внимательно наблюдал за ней.
— Миссис Дабни, мы могли бы поговорить с глазу на глаз? — Он окинул взглядом дочерей. — По-моему, это будет более продуктивно без театральных эффектов.
— Без театральных эффектов!.. — воскликнула Джулис. — Сукин сын! Черт побери, кто дал вам право…
Развернувшись, Эллис отвесила дочери затрещину.
— Заткнись!
Схватившись за щеку, ошеломленная Джулис отпрянула назад.
— Но мама!.. — начала было Натали.
— Всем — больше ни слова, — сказала Элли. — Уходите, просто убирайтесь отсюда, идите куда хотите, напейтесь, мне все равно… Просто выйдите из комнаты! Живо!
Обиженные и оскорбленные сестры медленно покинули комнату, мрачно поглядывая на Декера и Джеймисон. Как только за ними закрылась дверь, Элли обессиленно упала в кресло.
Выждав какое-то мгновение, Амос сказал:
— Так что теперь вопрос встает так: это был разовый случай или нет?
— Что вы имеете в виду? — не глядя на него, спросила Элли.
— Вашему мужу удалось относительно быстро найти покупателя на секреты. Если б он не занимался шпионажем в прошлом, здравый смысл подсказывает, что он не смог бы это сделать. Но если раньше он уже продавал секреты, у него мог быть наготове покупатель. Прослеживаете логику?
Элли медленно кивнула.
— Логику я вижу. Но не могу поверить, что она применима в данном случае. Мой муж был патриотом своей родины. Он ее ни за что не предал бы.
— Однако именно это он и совершил, — возразил Декер.
— Только ради того, чтобы спасти свою дочь! — выпалила Элли. — Лишь эта причина могла толкнуть его на подобный шаг. Уолтер совершил это ради своей семьи!
— И тем не менее этот поступок остается предательством. А нам необходимо установить, совершал ли ваш муж подобное прежде.
— Я не могу в это поверить!
— Значит, вы не сможете нам помочь? — спросил Амос.
— Я ничего не знала о делах Уолта. Я вам это уже говорила. Если он действительно похищал секреты, наверное, об этом мог знать кто-нибудь у него на работе. Но как раз по этой причине у них там всякие проверки и отчетность… Уолтер говорил мне об этом.
Декер оглянулся на Джеймисон.
— Нам следовало раньше проверить это.
Сотрудники ФБР встали.
— Приносим извинения за то, что вынуждены были подвергнуть вас всему этому, — сказала Алекс.
— Я никак не предполагала, что может быть еще хуже. — Элли помолчала. — Но сейчас стало еще хуже.
Они ушли, а она осталась сидеть, уставившись в… пустоту.
Возможно, это было все, что у нее осталось.
— Значит, мы возвращаемся в «Дабни и помощники»? — спросила Джеймисон.
Они сели в машину. Оглянувшись на дом, Декер увидел в окне Натали, смотрящую на них.
«Если б взглядом можно было убить…» — подумал он и, кивнув, сказал напарнице:
— Да.
Через тридцать минут они подъехали к зданию фирмы Дабни.
Прием оказался не таким, какой они ожидали.
Двери в «Дабни и помощники» были закрыты и заперты на цепочку. Внутри царила темнота. А перед дверями стояли двое часовых в военной форме.
Декер и Джеймисон подошли к ним и предъявили свои удостоверения. На солдат это не произвело никакого впечатления.
— Где те, кто здесь работает? — спросила Алекс.
Солдаты ничего не ответили.
— Мы ведем расследование, — сказал Амос. — И нам нужно попасть внутрь.
— Не получится, сэр, — ответил часовой, кладя руку на рукоятку лежащего в кобуре пистолета.
— Мы являемся сотрудниками Федерального бюро расследований, — напомнила Джеймисон.
Часовой смерил ее взглядом.
— А у меня есть приказ. До тех пор пока его не отменят, внутрь никто не попадет. Точка.
Алекс начала было говорить что-то еще, но Декер схватил ее за руку.
— Пошли. Мы напрасно теряем здесь время.
Спустившись на лифте, они в вестибюле лицом к лицу столкнулись с Файей Томпсон. Судя по виду, та только что плакала.
Лишь только она увидела Декера, ее лицо исказилось в гневе.
— Ублюдок!
— Прошу прощения? — поспешила на защиту своего друга Джеймисон.
Томпсон подошла вплотную к Амосу.
— Мы оказали вам полное содействие, а вы устроили нам это дерьмо!
— Я ничего не устраивал, — спокойно ответил Декер. — Нам самим только что дали пинка под зад.
— Не лгите! Это фирменный почерк ФБР!
— На тот случай, если вы случайно не обратили внимания, сотрудники ФБР не носят военную форму.
— Тут вы заодно с армией!
— На самом деле мы…
— Неужели вы сами не понимаете, что натворили? — оборвала его Томпсон, привлекая внимание находящихся в вестибюле людей. — Вы нас разорили! С нами покончено! Вы нас просто взяли и закрыли. Признали нас виновными без должного разбирательства! — Она ткнула пальцем Декеру в грудь. — Ты отымел нас по полной, долбаный козел!
— На самом деле он не имеет к этому никакого отношения, — послышался голос у Декера за спиной.
Обернувшись, все увидели Харпер Браун. Она была в камуфляжной форме, на боку висел пистолет в кобуре. Браун подошла к Томпсон.
— ФБР тут ни при чем. Это сфера ответственности РУМО. Если у вас есть какие-либо проблемы, обращайтесь с ними ко мне.
— Вы не имеете права…
— Мы имеем полное право. Речь идет о национальной безопасности. Если вы хотите продолжить разговор, мы можем отправиться в Центральное управление РУМО.
— Только лишь потому, что один из наших партнеров…
— Мисс Томпсон, повторять я не буду, — перебила ее Браун. — Если вы хотите продолжить разговор, здесь, на людях, этого не будет. Вы должны сами прекрасно все понимать.
Томпсон оглянулась на смотревших на нее зевак.
— Наши адвокаты свяжутся с вами! — рявкнула она.
— С нетерпением жду этого, — невозмутимо промолвила Браун. — Надеюсь, они у вас знают свое дело. Вам определенно понадобятся хорошие юристы.
Томпсон готова была извергнуть еще одно гневное замечание, но молча развернулась и ушла.
Браун повернулась к Декеру и Джеймисон.
— Что ж, это было очень мило.
Амос окинул взглядом ее одежду.
— С какой стати военный наряд?
— Сегодня я официально представляю вооруженные силы.
— Значит, вы прикрыли эту контору? — спросила Джеймисон.
— Мы забрали все компьютеры, серверы и архивы. В настоящий момент ими занимаются наши люди. — Помолчав, Харпер добавила: — Не беспокойтесь, если мы что-нибудь найдем, то обязательно поделимся этим с Бюро.
— Значит, вы решили осуществить полномасштабное фронтальное наступление на компанию Дабни? — спросил Декер.
— Давайте поднимемся наверх, хорошо?
Браун проводила их к лифту, и они снова поднялись на тот этаж, где располагалась компания. Выйдя из кабины, Харпер показала часовым документы, те отперли дверь и впустили всех внутрь.
— Как это здорово — иметь золотой ключик, открывающий дорогу сюда, — пробормотала Джеймисон. — Эти ребята стояли как каменные.
— Разумеется, они стояли как каменные, — подтвердила Браун. — Это же армия. У них есть приказ. Они его выполняют. И нет никакого места для дискуссий. — Она повернулась к Декеру, оглядывавшему погруженные в темноту кабинеты. — Ну, что вы думаете?
— О чем?
— О том, чем мы здесь занимаемся.
— Если мне позволят высказать догадку, полагаю, вы пытаетесь спугнуть шпиона своей атакой.
— Очень хорошо, Декер, — одобрительно кивнула Браун.
— Я не говорил, что одобряю подобную тактику, — добавил Амос.
— Ну, пожалуй, я тоже ее не одобряю, но дело сделано.
— Значит, это не вы всё устроили, так?
— Я выполняю приказы, как и те солдаты у дверей.
— В компании «Дабни и помощники» работает много сотрудников.
— И мы наблюдаем за всеми. А также тщательно проверяем их личные финансы.
— Вы действительно полагаете, что Дабни связался с кем-либо из работающих здесь, чтобы раздобыть деньги на покрытие игорных долгов?
— Такую возможность исключать нельзя.
— Джеймисон считает маловероятным, чтобы Дабни, если он всегда был законопослушным, смог так быстро найти покупателя на свои секреты.
— Впечатляет, — Браун одобрительно посмотрела на Алекс.
— Спасибо, — кратко ответила та, хотя было видно, что это замечание ей польстило.
Браун уселась на стол секретарши.
— И вы совершенно правы. Очень непросто найти покупателя на подобные секреты. Его не разыщешь в Интернете; нельзя также рассчитывать, что случайно столкнешься в темном переулке с тем, кто занимается шпионажем и запросто может достать десять миллионов долларов. С гораздо большей долей вероятности ты попадешь таким образом в руки контрразведчиков, которые как раз ловят тех, кто собирается это сделать.
— То есть это означает, что либо Дабни был не таким чистым, каким его считали, либо грязным оказался кто-либо из тех, с кем он работал.
— На самом деле вопрос гораздо более сложный, Декер. Возможно, ему помог кто-либо из коллег по работе. Но, может быть, это был кто-то другой…
— Например? — спросила Джеймисон.
Ей ответил Декер:
— Тот, кто стоял по другую сторону уравнения. — Он указал на Браун. — Кто-то от вас, с кем работал Дабни.
Скрестив руки на груди, Харпер кивнула, и лицо у нее стало мрачным.
— Чем больше я думаю, тем крепче убеждаюсь в том, что, скорее всего, в рядах РУМО орудует шпион. И я имею в виду не далекое прошлое. Я говорю о настоящем времени.
— И такое будет уже не впервые, — сказал Декер. — Как вы мне уже говорили.
— Мы предполагали, что, возможно, именно Дабни все эти годы занимался шпионажем. Начиная с работы в АНБ.
— Но, после того как он перешел в частный сектор, ему уже нужно было вытягивать секреты из государственных структур, — заметила Браун. — К тому же в камере хранения Беркшир мы обнаружили старое удостоверение. Из РУМО. И очень тревожит то, что оно у нее было.
— И все-таки, даже несмотря на то что Дабни работал в частном секторе, он по-прежнему мог законным путем доставать секреты через свою работу, — сказала Джеймисон. — Те государственные чиновники, с кем он имел дело, могли и не подозревать о том, как он поступает с полученной информацией.
— Совершенно верно, — согласилась Браун. — И я надеюсь, что так все и окажется. Но все же мы не можем полагаться на это, как на Священное Писание.
— Значит, вы ведете расследование и в своем ведомстве, — сказал Декер.
— Без этого никак нельзя.
— Мы упомянули удостоверение. Вам удалось что-либо выяснить о нем?
— Такие использовались в РУМО в конце восьмидесятых — начале девяностых.
— Никаких мыслей насчет того, кому оно было выдано? — спросил Декер.
— Абсолютно никаких. В те времена это был лишь кусок заламинированного пластика без электронной начинки.
— Временное или постоянное?
— Мне очень хотелось бы ответить на этот вопрос.
— Это означает, что вы не знаете или что не можете нам сказать? — уточнила Джеймисон.
— Мне очень хотелось бы ответить на этот вопрос, — повторила Браун.
Казалось, Алекс сейчас ее ударит.
— Ну, надеюсь, вам известна пословица: «Будь осторожен в своих желаниях, ибо они могут исполниться»?
И, развернувшись, она вышла.
— Похоже, у нее проблемы с общением, — заметила Браун.
— Нет, просто она терпеть не может полный вздор. И тут мы с ней заодно.
— Декер, я говорю вам столько, сколько могу. Вы хоть представляете себе, чего мне стоило привести вас в РУМО и показать архивы?
— Вы полагаете, что много лет назад Анна Беркшир работала со шпионом, внедрившимся в РУМО?
— Такое возможно. Больше того, если вспомнить про удостоверение, такое вероятно.
— Но этим шпионом был не Дабни?
— Какое-то время он работал в АНБ, затем открыл собственное дело. Заказы РУМО Дабни начал выполнять с конца девяностых, так что это не его удостоверение. У нас нет никаких свидетельств того, что Дабни и Беркшир когда-либо встречались до той роковой встречи перед зданием ФБР. А если они работали вместе долгие годы, мы обязательно должны были бы что-нибудь найти, Декер.
— Значит, кто-то еще, так?
— И тут мы снова возвращаемся в самое начало.
— Но вы, несомненно, рассчитываете кого-нибудь спугнуть, устроив здесь такой разгром.
— Надежда на это слабая, но когда других вариантов нет, приходится хвататься за что угодно… — Браун помолчала. — Итак, у вас есть какие-нибудь мысли?
— Есть.
— И какие?
— Мне очень хотелось бы вам ответить.
И, развернувшись, Декер вышел.
— Зачем мы здесь, Декер?
Джеймисон посмотрела на Амоса. Усевшись на диван в многомиллионной квартире Анны Беркшир, тот озирался по сторонам.
Декер ответил не сразу.
— Мне не нравится непоследовательность, — наконец сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что зачем покупать такую дорогущую квартиру и навороченный «Мерседес», если не обставить ее своими вещами — это о квартире, — и не ездить на нем, что относится к «Мерседесу»?
— Значит, Беркшир была эксцентричной особой. И что с того?
Покачав головой, Амос встал.
— Это уже выходит за рамки обычной эксцентричности. У Беркшир также была убогая сельская лачуга и старая колымага, на которой она ездила на работу и в хоспис, где разыгрывала из себя добрую самаритянку.
— О чем это говорит?
— Если ты шпион и заработал большие деньги, ты можешь купить такую квартиру и такую машину для того, чтобы наслаждаться ими. А не просто для того, чтобы ими обладать. Потому что ты это заслужил. Но если они у тебя просто есть, но ты ими не наслаждаешься, должна быть какая-то причина. И какая причина была у Беркшир?
Джеймисон задумалась.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Мы предположили, что, возможно, она испытывает чувство вины.
— Если Беркшир продолжала заниматься шпионажем, очевидно, чувства вины она не испытывала.
— Но нет никаких свидетельств, что Беркшир продолжала заниматься шпионажем. Она работала учителем в школе. И взгляни на то, что хранилось в камере хранения. Это же старье. Гибкий диск и древний пропуск.
— Но в сельском домике мы нашли флешку. Это уже не устаревшие технологии восьмидесятых годов. И вдобавок из-за этой флешки меня едва не убили. Зачем нужен убогий сельский дом с флешкой, спрятанной в кронштейне для туалетной бумаги, если ты уже давно отошел от шпионажа?
Джеймисон открыла было рот, собираясь что-то сказать, затем закрыла.
— Верно подмечено, — наконец сказала она. — Но если это действительно так, Беркшир должна была работать вместе с Дабни. Я хочу сказать, в противном случае это просто невероятное совпадение, что он совершил предательство, а затем застрелил человека, который также занимался шпионажем.
— Возможно, — с сомнением произнес Амос.
— Декер, иначе и быть не могло! Ты сам не веришь в случайные совпадения, даже в незначительные. Ты всегда это повторял. Так что, если Беркшир занималась шпионажем, она обязательно работала вместе с Уолтером Дабни. И это объяснит, как ему удалось так быстро найти покупателя на свои секреты. Вероятно, это устроила Беркшир.
— А кто пытался убить меня, когда я отъезжал от сельского домика, забрав флешку? И что на ней было?
— Другие секреты. Вероятно, Беркшир работала не в одиночку. Ее убивают, и тогда ее сообщники отправляются в сельский дом за тем, что она там прятала. Ты избавил их от лишних трудов. Они напали на тебя и нашли флешку. Все сходится, — закончила Алекс, и в ее голосе прозвучало торжество.
Декер подошел к окну и уставился в него.
— Ты забыл поздравить меня по поводу моей блестящей теории, — сказала Джеймисон.
Амос молчал, и она подошла к нему.
— Ты думаешь, я не права?
— Скажем так, Алекс: я не думаю, что ты права.
— Ну, это уже что-то… У тебя есть альтернативная теория?
— Пока что нет.
Джеймисон огляделась вокруг.
— Что будет с этой квартирой? И всеми деньгами Беркшир? До сих пор не удалось разыскать ее родственников.
— Я об этом даже не думал.
— На чем вы расстались с агентом Браун?
— Все было очень туманно, — сказал Декер.
— Ты хочешь сказать, что в настоящий момент ты на моей стороне?
— Идем.
— Куда?
— Туда, где все началось.
Джеймисон и Декер повторили путь, который проделал Амос, когда, сам того не ведая, провожал Уолтера Дабни к его трагическому концу. Они прошли мимо будки охранника, Декер остановился и вернулся назад.
Внутри был тот же самый охранник, который дежурил в то роковое утро. Узнав Амоса, он вышел из будки.
— Страшная тогда произошла штука, — сказал охранник.
— Страшная штука. Рад, что вы меня поддержали.
— Всё в порядке. Это моя работа.
— Уверен, вас уже об этом спрашивали, — начал Декер. — И все же, вы до того видели Дабни?
— Несколько раз, — охранник кивнул. — Кажется, в последний раз месяца два назад. Мне сказали, в тот день он направлялся на какое-то совещание.
— А Анну Беркшир?
Мужчина покачал головой.
— Нет, ее не помню. Но, дружище, здесь за день проходит полно народа. Через какое-то время лица начинают сливаться.
— Я вас понял, — сказал Декер. — А не помните, в тот день вы не видели клоуна? Он должен был находиться прямо напротив, ближе к кафе, в котором сидел Дабни.
— Подождите немного…
К въезду в подземный гараж свернул грузовик службы доставки; охранник подошел к кабине и переговорил с водителем. Тот показал пропуск и еще какие-то бумаги, после чего охранник что-то сказал в рацию. Через минуту появился его напарник с собакой, натренированной на поиск взрывчатки. Следом подошел третий охранник с зеркальцем на длинной палке, с помощью которого он осмотрел днище машины. Пока двое охранников и собака выполняли свою работу, служащий, дежуривший в будке, вернулся к Декеру.
— Да, я видел клоуна, — он кивнул. — Я тогда еще подумал, что до Дня Всех Святых еще слишком далеко.
— Вы случайно не заметили, куда ушел клоун?
— Нет. Я постоянно всматриваюсь в толпу, выискивая тех, кто обращает на здание ФБР слишком пристальное внимание.
— Это проблема? — спросила Джеймисон.
— Конечно, бывают сумасшедшие. По большей части безобидные. Но достаточно будет всего одного. А у нас своих проблем хватает.
Декер огляделся вокруг.
— У вас есть видеокамеры наружного наблюдения?
Шагнув к нему, охранник понизил голос:
— Открою вам страшную тайну: они были. Я хочу сказать, они по-прежнему на месте, их видно, но по большей части они не работают. В первую очередь потому, что мы переезжаем отсюда. Здесь все разваливается.
— Понятно, — сказал Амос. — Что ж, спасибо.
Он и Джеймисон двинулись дальше и дошли до того места, где Дабни застрелил Беркшир. Остановившись, Декер посмотрел на асфальт.
— Ты видишь голубой цвет?
Рассеянно кивнув, Амос поднял голову и огляделся по сторонам.
— Если Дабни и Беркшир работали вместе, зачем им встречаться здесь? У него было назначено совещание в Бюро. И можно предположить, что своего напарника по шпионажу он ближе ста миль сюда не подпустил бы.
Джеймисон, застигнутая врасплох этим замечанием, направилась в обратную сторону.
— Хорошо, у меня нет ответа на это, — призналась она.
— И мне кажется, что Дабни и Беркшир не были знакомы друг с другом. Забудем о том, что Дабни, по-видимому, пришлось предупреждать с помощью клоуна о приближении Беркшир. Это еще не означает, что он не знал, как она выглядит. Возможно, ему показали ее фотографию, хотя при нем ничего такого найдено не было.
— Быть может, ему показали фотографию, и он запомнил лицо.
— Правильно. И клоун только помог выбрать нужный момент, чтобы Дабни перехватил Беркшир. Но, когда я увидел их в то утро, мне не показалось, что они знакомы.
— И затем он в нее выстрелил?
— И затем он в нее выстрелил, — подтвердил Декер.
— Кажется, мы делаем шаг вперед в этом расследовании, после чего отступаем на два шага назад.
— Иногда создается впечатление, что так происходит в каждом расследовании, — сказал Амос.
— Но мы ведь обязательно решим эту головоломку, да?
Декер ничего не ответил.
Когда они вечером вернулись к своему дому, у подъезда их ждал Марс.
— Мелвин, почему ты просто не поднялся в квартиру? — спросила Джеймисон. — У тебя же есть ключи от квартиры и кодового замка.
— Это ваша квартира, не моя, — улыбнулся Марс. — Я не собираюсь к вам вторгаться.
— Мы еще не ужинали. Можно куда-нибудь сходить.
— Это будет просто замечательно.
Обернувшись, они увидели, как к ним от своей машины идет Харпер Браун.
— Я ждала вашего возвращения, — сказала она, посмотрев на Марса. — Не знала, что вы занимались тем же самым.
— Мелвин Марс, позволь представить тебе агента Харпер Браун из РУМО.
Похоже, Браун была заинтригована.
— Мелвин Марс, бывший футболист?
— По большей части сейчас обо мне говорят по-иному, — усмехнулся гигант. — Обыкновенно все начинается так: «Вы имеете в виду Мелвина Марса, того чудика, которого приговорили к смерти в Техасе?»
— А Декер вас спас, — заметила Браун.
— Мы все поработали, — уточнил Амос. — В том числе и сам Мелвин. Он вовремя подоспел на помощь, когда мы уже отчаялись. И уже успел выручить меня здесь.
— Впечатляет, — сказала Харпер. — Я также читала, что вы получили очень неплохие отступные от государства.
— Не больше, чем он заслужил, — сказала Джеймисон. — На самом деле деньги даже близко не могут компенсировать Мелвину двадцать лет жизни.
— С этим я не спорю… Что ж, идемте ужинать, и я смогу лучше познакомиться с вашим другом.
— Зачем? — спросил Амос.
— В свободное от работы время я очень общительный человек, Декер, — пояснила Браун.
Они сели за столик в центре зала вьетнамского ресторана, предложенного Браун.
— Я не узнаю́ здесь ни одного блюда, — пробормотал Амос, изучив меню.
— Я могу сделать заказ за вас, Декер, — предложила Браун.
Он уронил меню на стол.
— Ничего не имею против. Здесь есть жареная картошка?
— Я с Декером в одной лодке, — сказал Марс, протягивая свое меню Браун. — Так что можете заказать и для меня.
— А вы как, разбираетесь или мне оказать эту честь и вам тоже? — Харпер посмотрела на Джеймисон.
— Я обожаю вьетнамскую кухню, — раздраженно промолвила та.
Когда подошла официантка, Браун обратилась к ней по-вьетнамски, делая заказ.
— Впечатляет, — сказал Марс, когда официантка удалилась. — Я и по-английски-то с трудом объясняюсь.
— Что ты сочиняешь, Мелвин? Ты окончил экономический факультет Техасского университета, — заметила Джеймисон.
— Тюрьма отрицательно влияет на сообразительность. По крайней мере, на мою. Особенно если провести в ней двадцать лет.
— В кабинете Дабни вы сегодня ничего не нашли? — спросил Декер, обращаясь к Браун.
Та выразительно посмотрела на Марса.
— Сомневаюсь, что у него есть соответствующий допуск.
— Как и у нас, — напомнил Декер. — Мелвину можно доверять, — добавил он.
— Ладно… Нет, мы ничего не нашли, но продолжаем искать. Мы надеялись найти дымящееся ружье[442], но не сложилось… А что у вас?
— Мы тоже не нашли ружье, тем более дымящееся. Но у нас есть вопросы. Например, если Дабни работал вместе с Беркшир, зачем встречаться с ней перед зданием Эдгара Гувера? У него на то утро уже было назначено совещание. А если Беркшир была шпионкой, сомневаюсь, что ее туда пригласили.
— Совершенно верно.
— А как указала Алекс, если они не работали вместе, слишком уж невероятно случайное совпадение, чтобы один шпион убил другого.
— Еще одно дельное замечание, Джеймисон, — посмотрела на нее Браун. — Вы демонстрируете самый настоящий талант в этой сфере.
Та никак не отреагировала на это замечание.
— А если Беркшир перестала заниматься шпионажем, на покой она вышла как-то странно, — добавил Декер. — Квартира стоимостью несколько миллионов и «тачка» за шестизначную цифру — вкупе с убогим домиком в сельской глуши и старой, ржавой «Хондой»…
— Не стану спорить, — согласилась Браун. — Все это очень странно.
— И мы до сих пор ничего не знаем про того, кто едва не убил меня и похитил флешку. К тому времени Беркшир уже не было в живых, а Дабни находился при смерти. Так что это был кто-то третий.
— Кому была нужна флешка, — заметила Браун.
— Хотелось бы узнать, что на ней было? — спросил Декер.
— А что там может быть? Украденные секреты, — сказала Браун.
— Вы думаете?
— А что еще там могло быть?
— Если б я знал ответ, то не задавал бы этот вопрос. Но если Дабни и Беркшир работали вместе, мы должны были найти какую-нибудь связь.
— Я могу сказать только то, Декер, что первой нашей мыслью было: Дабни лишь недавно свернул на кривую дорожку. Он уже в прошлом выполнял другие заказы РУМО, и никаких проблем у нас не возникало. И у него также не было никаких причин красть. Этот тип находился в великолепной финансовой форме. И лишь игорный долг заставил его переступить черту. — Браун оглянулась на Марса. — Вы унесете это с собой в могилу, договорились?
Тот поднял руки вверх, шутливо признавая свое поражение, улыбнулся и сказал:
— Эй, я на вашей стороне, хорошо? Я забуду все, о чем вы сегодня говорили.
— Я знала, что вы мне понравитесь, — усмехнувшись, сказала Браун и снова повернулась к Декеру. — И Дабни регулярно проходил проверку на детекторе лжи, чтобы продлевать допуск. При этом ни разу не возникло никаких вопросов.
— Значит, вы убеждены, что у него это был разовый случай?
— Если только вы не предъявите мне что-либо, доказывающее обратное.
— Но Дабни смог так быстро продать украденные секреты! — вмешалась Джеймисон.
— Знаю. Вы это уже говорили, что явилось очень ценным замечанием. Однако из этого еще нельзя делать вывод о том, что Дабни длительное время занимался кражей секретов.
— Ну, мы еще посмотрим, какое объяснение предложите вы, — язвительно заявила Джеймисон.
Какое-то время женщины молча смотрели друг другу в глаза.
К счастью, в этот момент принесли заказ, и все принялись за еду.
— Так чем вы занимаетесь сейчас? — спросила Харпер, глядя на Марса.
— Работаю тренером в школе. А в основном пытаюсь решить, как прожить оставшуюся часть жизни.
— У вас есть кое-что общее, — заметил Декер.
— Что именно? — спросил Мелвин.
— Вы оба богаты.
Марс вопросительно посмотрел на Браун, и та сказала:
— Я не трудилась в поте лица, чтобы стать богатой. Получила наследство. Просто посчастливилось родиться в богатой семье.
— Да, это просто замечательно, — пробормотала себе под нос Джеймисон.
— Сам я не считаю себя богатым, — сказал Марс. — Быть может, считал бы, если б заработал деньги, гоняя мяч по полю.
— Ты заработал эти деньги, Мелвин, — уверенно произнес Декер. — Двадцатью годами своей жизни.
Поужинав, они покинули ресторан. Харпер шла впереди вместе с Мелвином, а Алекс и Амос следовали за ними шагах в десяти позади.
— У Браун внушительная родословная, — заметила Джеймисон.
— Ну, по крайней мере, она не сидит на деньгах, проводя все свое время на светских приемах, званых ужинах и прочей дребедени. Она надела военную форму и готова вступить в бой.
— Да, она полностью идеальна.
Декер удивленно посмотрел на нее.
— Алекс, ты снова ревнуешь… Тебе это не к лицу.
Джеймисон шумно вздохнула.
— Да, знаю. Но в этой женщине есть нечто такое, от чего меня при одном взгляде на нее мороз по коже берет. Тебе уже приходилось встречать подобных людей?
— Да, такой была моя учительница в средней школе, но я с этим справился.
Марс что-то сказал, и Браун рассмеялась. Затем, легонько толкнув его бедром, взяла его под руку.
— Так, а это еще что такое? — Джеймисон быстро оглянулась на Декера.
— Ты о чем? — рассеянно пробормотал тот, погруженный в собственные мысли. Он даже не смотрел на идущую впереди пару.
— Не бери в голову, — вздохнула Алекс.
Наконец они разделились: Марс и Браун сели в свои машины и уехали, а Декер и Джеймисон поднялись к себе в квартиру. Амос отпер входную дверь, и они вошли внутрь.
— Что ж, это нам ничего не дало, — заметила Алекс. — Судя по всему, Браун не желает делиться информацией, которая могла бы нам помочь.
Декер молчал, и она устало добавила:
— Знаешь, когда человек к тебе обращается, он рассчитывает услышать ответ.
Повесив куртку на крючок у двери, Алекс обернулась.
И застыла.
Лицо мужчины было закрыто черным капюшоном, поэтому Джеймисон не смогла его разглядеть.
Мужчина держал в руке пистолет, направленный Декеру в грудь.
— Кажется, у нас гость, — пробормотал Амос.
Человек дернул пистолетом вверх, и Декер и Джеймисон подняли руки над головой.
Он бросил Алекс наручники. Та поймала их в воздухе. Мужчина молча указал на Декера.
— Он хочет, чтобы ты меня сковала.
— Это я поняла. Кто вы такой?
Вместо ответа неизвестный взвел курок пистолета.
— Алекс, просто делай, как он говорит. И не задавай вопросов.
Джеймисон сковала Амосу руки за спиной.
Неизвестный шагнул вперед и проверил, надежно ли защелкнуты наручники. После чего подтолкнул Декера и Джеймисон к двери.
— Куда вы нас уводите? — спросила она.
Мужчина вонзил локоть Декеру в почку, отчего тот повалился на стену с перекошенным от боли лицом. Затем ударил его пистолетом по лицу.
— Хорошо-хорошо, больше никаких вопросов! — воскликнула Джеймисон.
Она попыталась помочь Декеру, но неизвестный оттолкнул ее.
Наконец Амос выпрямился и, все еще заваливаясь на один бок, медленно двинулся к двери. Неизвестный открыл ее, и все вышли.
— Если мы по пути кого-нибудь встречаем, молчите, — понизив голос, сказал он. — Если хоть кашлянете, я пристрелю на месте обоих. Понятно?
— Мы все поняли, — поспешно подтвердила Алекс.
Они спустились по лестнице. Неизвестный открыл перед ними дверь и повел всех к черному седану.
— Садись за руль! — приказал он Джеймисон.
Усадив Декера рядом с ней, мужчина устроился сзади, держа Декера под прицелом. Протянув Алекс ключ от машины, он пристегнулся ремнем.
— Трогай! Я скажу, куда ехать.
Они выехали со двора.
Неизвестный давал указания, и Джеймисон поворачивала то на одну улицу, то на другую.
— Здесь налево, — сказал он.
Алекс свернула в переулок и доехала до конца. Оказалось, это был тупик.
— Выходи! — приказал неизвестный.
Джеймисон вышла из машины.
— Открой его дверь! — продолжал мужчина.
Она открыла правую переднюю дверь и помогла Декеру выбраться из машины.
Неизвестный указал пистолетом влево.
— Туда. В дверь.
Амосу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкую притолоку. Внутри было темно, холодно и сыро.
— Мы ничего не видим, — пожаловалась Алекс, медленно продвигаясь вперед, вытянув перед собой руки.
Вспыхнул свет. В левой руке неизвестный держал фонарик.
— Вниз по лестнице.
— Послушайте, вам нужен я, а не она, — обернувшись, сказал Декер. — Она уходит, а я веду себя смирно.
Покачав головой, мужчина направил дуло пистолета Амосу в лицо.
— Вниз по лестнице.
Бросив взгляд на Джеймисон, тот повернулся и первым стал спускаться по лестнице.
Помещение внизу было завалено всяким мусором — пустыми банками из-под пива, использованными презервативами, испражнениями животных.
Увидев это, Джеймисон поморщилась. Она шла вперед до тех пор, пока дорогу не преградила стена, после чего обернулась и посмотрела на неизвестного.
Декер остановился перед ней, своим массивным телом закрывая ее от вооруженного мужчины.
Тот посветил на них фонариком. Развернувшись, Амос скользнул взглядом по талии Джеймисон. И вопросительно посмотрел на нее.
Та едва заметно кивнула.
— Повернись ко мне лицом! — рявкнул мужчина. — И отойди от нее!
Декер послушно отступил в сторону, к лестнице, ведущей наверх.
Неизвестный положил фонарик на груду коробок, так, чтобы луч света падал вперед, частично освещая помещение. После чего снял с головы капюшон.
Перед ними стоял Луис Альварес, прораб с той стройки, на которой работал Томас Амайя.
— А мы-то гадали, сеньор Альварес, куда вы пропали, — сказал Декер. — Ну, как жизнь в бегах?
Лицо прораба оставалось каменным.
— Неужели ты решил, что я просто уйду?
— Вы действительно хотите добавить убийство к двум федеральным преступлениям, уже висящим на вас? — спросил Декер.
— С огромным удовольствием.
— ФБР скоро будет здесь.
— Брехня!
— Заходя в квартиру, я увидел, что входная дверь взломана, и нажал кнопку быстрого набора номера. Агент Браун слышала все, что мы говорили. А СИМ-карта в моем телефоне приведет оперативников Бюро прямо сюда. Так что вы в полной заднице.
— Ты лжешь!
— Возьмите мой телефон и убедитесь сами. Он был включен все это время.
Альварес нервно посмотрел на Джеймисон.
— Возьми у него телефон и передай мне. Живо!
— Луис, ты напрасно теряешь свое драгоценное время, — сказал Декер. — С большой вероятностью, ребята из Бюро просто прихлопнут тебя, чтобы не тратить деньги на судебное разбирательство.
— Принеси мне телефон! — крикнул Альварес.
Джеймисон достала у Декера из кармана телефон. При этом она бросила на него взгляд. Тот что-то шепнул ей.
Обернувшись, Алекс подняла телефон вверх и сказала:
— Лови, ублюдок!
Она швырнула телефон Альваресу. Тот вскинул руку, чтобы его поймать, и в это самое мгновение Декер с ревом бросился к лестнице.
Прогремел выстрел.
Пошатнувшись, Амос упал.
Альварес перевел взгляд на Джеймисон. Из дула пистолета у нее в руке поднималась струйка дыма.
Прораб посмотрел на кровь, вытекающую из раны у него в груди.
— Ах ты… с-сучка! — воскликнул он, направляя на Джеймисон пистолет.
Та отступила назад, споткнулась и упала.
В следующее мгновение Альвареса оторвало от земли. Его щуплое тело перелетело через все помещение и ударилось о кирпичную стену. Он сполз по стене, уселся на полу, потрогал рану в груди и поднял взгляд на Декера, ударившего его сзади.
— Т-ты… к-козел…
Не договорив, прораб повалился на пол и застыл, бездыханный.
Богарт подсел к Джеймисон и положил руку ей на плечо. Они находились у нее в квартире.
— Тебе точно ничего не нужно?
Глаза у Алекс были закрыты, по щекам текли слезы. Она медленно кивнула.
Росс перевел взгляд на Декера. Тот сидел за столом на кухне, прижимая к опухшей скуле пакет со льдом.
— С тобой всё в порядке?
— Я не жалуюсь. Алекс спасла жизнь нам обоим.
Миллиган стоял рядом с Декером.
— Она впервые убила человека, — тихо произнес он. — После такого долго приходишь в себя.
— С ней все будет в порядке, — посмотрев на Джеймисон, сказал Амос. — Она крепкая.
Встав, Богарт подошел к Декеру.
— Мы расставим у дома людей на тот случай, если у Альвареса были дружки. Ребята, с вами точно всё в порядке?
Амос кивнул.
— Будем продолжать работать.
Когда Богарт и Миллиган ушли, Декер встал, прошел в комнату и подсел к Джеймисон.
— Алекс, извини, что все так получилось, — начал он.
Вытерев рукавом нос, женщина села.
— Если б ты не сказал мне, что делать, мы оба были бы мертвы.
— Мы оба были бы мертвы, если б ты не сделала то, что сделала.
Откинувшись назад, Алекс уставилась в потолок.
— Амос, я убила человека.
— Не существует идеальных советов, как это перенести. — Декер смущенно посмотрел на нее.
— Что сделал ты, когда это произошло у тебя впервые?
— Честно?
Она кивнула.
— Я позвонил Кэсси и сказал, что вечером не вернусь домой. Я составил рапорт, переговорил со следователем, преодолел все бюрократические барьеры, после чего снял номер в мотеле, накупил выпивки и напился до смерти.
— Это помогло?
— Нет. Я проснулся с жутким похмельем, и мне по-прежнему было тошно от того, что я сделал.
— Спасибо за то, что постарался меня подбодрить, — пустым голосом промолвила Джеймисон.
— Я хочу сказать вот что: даже со своей совершенной памятью я преодолел это. Воспоминания по-прежнему мучат меня, Алекс. Но теперь я могу с ними жить. И ты тоже сможешь. Просто на это потребуется какое-то время.
Женщина закрыла лицо руками.
— Лицо Альвареса будет стоять у меня перед глазами до самой моей смерти!
— Нет, не будет. Начнем с того, что он сам сделал выбор. И тебе оставалось только закончить начатое. Ты нас спасла, Алекс.
— Я так перепугалась, Декер!
— Как и я.
— Но ты служил в полиции. Ты к такому привык.
— Никогда нельзя привыкнуть к тому, что тебя хотят убить.
Достав из кармана платок, Джеймисон вытерла глаза.
— Я рада, что ты научил меня стрелять из пистолета.
— Научиться стрелять из пистолета совсем нетрудно. Самое сложное — выстрелить тогда, когда это нужно. Очевидно, Альварес не видел в тебе угрозы. Он даже не предполагал, что ты можешь быть вооружена. Большая ошибка.
— Но, после того как я в него выстрелила, я запаниковала. Я даже не смогла бы защититься.
— И тогда настал мой черед помочь тебе. Вот как поступают напарники, Алекс. Мы с тобой прикрыли друг друга.
— Ты впервые назвал меня так.
— Как?
— Своим напарником. — Джеймисон смахнула с лица выбившуюся прядь. — Это слово звучит как-то особенно приятно.
— Тебе нужно принять горячий душ, выпить таблетку, лечь спать — и сегодня больше ни о чем не думать.
— Но…
— Тебе нужно отключить мозг. Разбираться во всем будешь потом. Не сейчас.
Декер проводил взглядом, как она ушла. Прежде чем закрыть за собой дверь в ванную, Джеймисон обернулась и сказала:
— Спасибо, Амос.
— За что?
— За то… за то, что ты сейчас не такой, как обычно.
Слабо улыбнувшись, она закрыла дверь. Через минуту послышался шум душа.
Встав, Декер посмотрел на свой телефон. Он уже несколько раз пытался дозвониться до Марса и рассказать ему о случившемся, но тот не отвечал.
Это было на него не похоже.
Надев куртку, Амос взял ключи от машины Джеймисон и вышел из квартиры, заперев за собой дверь. В вестибюле, столкнувшись с агентами ФБР, он попросил:
— Ребята, хорошенько берегите ее.
Он знал, где остановился Марс. Это было недалеко.
Втиснувшись в крохотную машину Джеймисон, Декер пожалел о том, что не имеет рост на фут меньше и не весит на сто фунтов легче.
Дорога заняла у него всего около пятнадцати минут. В столь ранний утренний час улицы были свободны.
Свернув на стоянку перед гостиницей, Амос отыскал свободное место. Он уже собирался выйти, когда к подъезду подъехала машина и из нее вышел человек в форме. Это был швейцар гостиницы. Он передал ключи хозяину машины, тот сел и уехал.
Декер взглянул на часы.
Было почти пять часов утра. Амос принял решение изменить план. Выехав со стоянки, он двинулся следом за первой машиной.
Через двадцать минут та остановилась у тротуара. Открылась дверь, и водитель вышел.
Подъехав, Декер остановился и опустил стекло.
— Раненько вы встали, — сказал он. — Или засиделись допоздна.
Харпер Браун удивленно посмотрела на него.
— Что вы здесь делаете?
— Вы сказали правду.
— О чем?
— В свободное время вы очень общительны. Ну, как дела у Мелвина? Он хорошо устроился?
Вздохнув, Браун прислонилась к переднему бамперу своего «бумера» и сказала:
— Не хотите подняться ко мне и выпить чашку кофе?
— Не знаю. А впрочем, хочу.
Поставив машину на свободное место у тротуара, Декер вышел и присоединился к Браун, когда та отпирала входную дверь своего дома.
— Рад, что вы приятно провели ночь, — сказал он.
— Спасибо, и я тоже этому рада. А у вас как дела?
— Ничего такого, о чем сто́ит писать домой, — сказал Амос.
Они вошли в дом.
Включив свет на кухне, Браун положила сумочку и занялась приготовлением кофе.
Усевшись за стол, Декер наблюдал за ней. Она сняла куртку, открывая подплечную кобуру и пистолет.
Через пару минут Харпер поставила на стол две чашки с дымящимся кофе. Только тут в свете лампы над головой она увидела ссадину у него на лице.
— Черт возьми, что с вами произошло?
— Всего лишь небольшая стычка. Ничего серьезного.
— Почему-то мне кажется, что вы лжете.
— Что бы это ни было, все уже позади и мы с Алекс в полном порядке.
— Джеймисон!.. Она также участвовала в этом?
— И по полной. — Декер отпил глоток кофе. — А теперь давайте перейдем к Мелвину.
Браун пригубила кофе.
— Разумеется, вы этого не одобряете, — сказала она.
— На самом деле меня это не касается. Но Мелвин мой друг, и мне бы не хотелось, чтобы ему было больно.
— Наверное, вы думаете, что все произошло слишком внезапно, если учесть, что мы познакомились только вчера вечером.
— Я ничего не думаю. Я никого не сужу. Но я могу сказать то, что Мелвину нужно много с чем разобраться. И это очень сложно. Что делает его уязвимым.
— Только не подумайте, что я постоянно так поступаю, поскольку это неправда! — с жаром произнесла Браун. — На самом деле это был лишь секс, Декер. Такое случается, знаете ли, когда два человека внезапно испытывают друг к другу влечение.
— Значит, для вас это был лишь секс. А для него?
— Возможно. — Отставив чашку, Браун посмотрела ему в лицо. — Неужели вас действительно волнует то, что чувствует этот человек?
— Почему вас это так удивляет?
— Справедливо это или нет, но многие видят в вас лишь машину, лишенную всего человеческого.
Браун увидела, что Амос ничего не отвечает, и черты ее лица смягчились.
— Себя, Декер, я к этому числу не отношу. Я была свидетелем, как вы проявляли человеческие качества. Вот и сейчас вы человек — беспокоитесь о Мелвине. Это… на самом деле это очень здорово.
— Если у вас с Мелвином что-нибудь выгорит — замечательно. Ему такая, как вы, не помешает.
— Что вы хотите этим сказать?
— Возможно, вам приходится лгать по долгу службы, агент Браун, однако я считаю вас человеком честным. Ваш отец попал на ту стену, потому что преданно служил нашей стране. На мой взгляд, яблоко от яблони упало недалеко. И Мелвин в высшей степени честный человек. Так что у вас с ним общее и это. Я бы сказал, что вы оба этого заслуживаете.
Очевидно, Браун ожидала услышать совсем не это. Отпив глоток кофе, она отвернулась. Когда же снова повернулась к Декеру, в ее глазах блеснула влага.
— Позвольте мне перефразировать то, что я сейчас сказала о вашей человечности. На самом деле я считаю, что вы самый человечный человек из всех, кого я только встречала. И, пожалуйста, зовите меня Харпер.
Какое-то время они молчали, затем Браун кашлянула и сказала:
— А почему ты вообще оказался в гостинице?
— Я несколько раз звонил Мелвину, и он не ответил. Я начал беспокоиться.
— Наверное, он просто отключил телефон. Когда мы с ним расставались, он был в полном порядке.
— Рад это слышать. Спасибо.
Уставившись на стол, Браун покрутила чашку.
— Мы с Мелвином говорили. В основном о тебе. Он считает тебя потрясающим человеком. Если б не ты, он до сих пор сидел бы в тюрьме.
— Ну, это уже чересчур.
— Мелвин так не считает.
— Я очень признателен ему за такие слова, — тихо произнес Декер, также не глядя на Браун.
— Что на самом деле у тебя с лицом? Я ведь все равно рано или поздно узнаю.
Амос потратил несколько минут, чтобы рассказать о случившемся. С каждой его фразой у Браун все больше отвисала челюсть.
— С Джеймисон всё в порядке?
— Пока что нет, но все будет хорошо. Это очень непросто — убить человека. За один день к такому не привыкнешь. — Он посмотрел на нее. — Тебе знакомо это чувство.
Браун кивнула.
— Тот тип на стоянке был у меня не первым. И хотя я знаю, что внешне в тот вечер это было незаметно, вернувшись домой, я выпила в одиночку бутылку вина и всю ночь не сомкнула глаз. Я смотрела на свою руку и думала, что из-за меня на земле сегодня стало на одного живого человека меньше.
— Я так и думал.
— Наверное, я совсем не такая крепкая, какой ты меня считал, — слабо улыбнулась Харпер.
— На самом деле ты даже крепче, чем я думал.
— Каждый раз, когда мне кажется, мистер Декер, что я тебя наконец поняла, ты преподносишь какой-нибудь новый сюрприз.
— Я не нарочно.
— Не знаю, не знаю…
— Как вы расстались с Мелвином?
— Я очень-очень хочу встретиться с ним снова.
— Нам нужно довести до конца это расследование, — напомнил Декер.
— Я отделяю одно от другого. Кстати о расследовании: есть какие-нибудь новые факты с момента нашей последней встречи?
— Беркшир сама была шпионкой или курировала шпиона. Дабни мог быть тем самым агентом, кого она разрабатывала, а мог и не быть им. На самом деле мы ничего не знаем о прошлом Беркшир. Возможно, она не жила в этих краях, но Дабни постоянно находился здесь. У него в Вашингтоне дом, жена, большая семья.
— То есть ты хочешь сказать, что, если предположить, что Дабни и Беркшир давно работали вместе, получается нестыковка.
— А ты скажи вот что: шпион и его куратор обязательно должны находиться в одном месте?
— Совершенно необязательно. Кажется, я уже говорила о Монтес? Ее кураторы находились на Кубе. Она изредка с ними встречалась: или они приезжали сюда, или она отправлялась к ним. Но лишь время от времени.
— То есть Дабни, которому по работе несомненно приходилось много разъезжать, имел возможность встречаться с Беркшир?
— Да. И в качестве прикрытия использовать свой бизнес.
— А поскольку мы понятия не имеем, где находилась Беркшир тридцать лет назад, то не можем это выяснить. Но…
— Но мы знаем, где она была десять лет назад и позже, — закончила за него Браун. — И мы можем проверить, совпадает ли это с поездками Дабни.
— Если Беркшир встречалась с ним там, где жила. Если нет, возможно, нам придется выяснить, куда она ездила — поездом, самолетом или автобусом.
— Значит, мы будем опираться на предположение, что эти двое уже давно работали вместе.
— Скажем так: я не могу этого исключить, — уточнил Декер.
— Но у нас нет никаких других случаев шпионажа, которые можно было бы привязать к Дабни, — ничего, кроме секретов, проданных для покрытия игорных долгов.
— Однако Дабни работал не только с РУМО. Он также работал с ФБР, АНБ и десятком прочих правительственных ведомств.
Браун напряглась.
— Если он крал отовсюду, это будет серьезная проблема.
— Я с самого начала считал, что это дело — серьезная проблема, — заметил Амос.
— Можно начать проверять поездки Дабни, чтобы установить, оказывались ли они с Беркшир в одном месте.
— Я попрошу, чтобы Богарт поручил это своим людям.
— Но, Декер, если Дабни и Беркшир все это время работали вместе, зачем он убил ее прямо перед зданием ФБР?
— Сожаление? Какие-то трения или разногласия, о которых нам неизвестно?
— Ну, если они действительно работали вместе, через свои связи Беркшир раздобыла для Дабни десять миллионов долларов, чтобы тот расплатился с игорными долгами своего зятя и спас жизнь своим дочери и внучке. Следовало бы ожидать, что в этом случае он испытывал бы к ней чувство признательности, а не жажду убить.
— Человеческий рассудок работает очень странно. Все зависит от того, кому что как видится.
— Ну, а кто-то третий, о ком ты говорил? Тот, кто едва не убил тебя и украл найденную тобой флешку?
— Определенно этот кто-то по-прежнему здесь. Он как-то связан с этим делом; я пока что не понимаю, как, но связь глубокая. И у меня такое предчувствие, что мы с ним встретимся еще до того, как распутаем это дело.
Достав из кобуры «Беретту», Браун положила ее на стол перед собой.
— Что ж, будем надеяться, что мы достанем их раньше, чем они достанут нас, — сказала она.
Вернувшись домой, Декер увидел, что Джеймисон все еще спит. Он также урвал несколько часов сна, принял душ и переоделся. Когда Амос вышел из ванной, Алекс уже сидела одетая за столом на кухне.
— Тебе обязательно нужно что-нибудь поесть, — сказал Декер. — И мне тоже. Идем.
Они отправились в ближайший ресторан и заказали завтрак.
Полчаса спустя Джеймисон отправила в рот последний кусок омлета, а Амос допил третью чашку кофе.
— Как ты? — Он пристально посмотрел на женщину.
— На самом деле лучше, чем я думала. Что наполняет меня чувством вины.
— На самом деле некоторые сами на это напрашиваются, Алекс, и тот тип вчера явно получил по заслугам. Впрочем, разумеется, мое мнение предвзято, поскольку ты спасла мне жизнь.
Джеймисон бросила на него подавленный взгляд.
— Быть может, я просто рождена не для этого. Я уже думала, может быть, мне заняться в жизни чем-нибудь другим?
— Может быть, тебе не нужно думать об этом прямо сейчас?
— Но я думаю, Декер. Я хочу сказать, моложе я не становлюсь, и мне нужно решить, как жить дальше.
— Ты хороший следователь. В противном случае Росс не пригласил бы тебя в свою команду.
— Ну же, Декер, Богарт пригласил меня только из-за тебя.
— Зачем это ему нужно? И это ведь ты предположила, что Дабни уже давно занимался шпионажем, по тому, как быстро ему удалось найти покупателя на свои секреты. Даже если в конце концов выяснится, что это не так, я об этом не подумал, как и Росс с Тоддом.
— Я вовсе не хочу сказать, что у меня уж совсем не бывает дельных мыслей.
— У тебя бывают не только дельные мысли, Алекс. Послушай, если хочешь собрать свои вещи и заняться чем-либо другим, — замечательно. Но только не делай так потому, что ты якобы рождена не для этого, потому что на самом деле все как раз наоборот.
Джеймисон с надеждой посмотрела на него.
— Ты правда так думаешь? Ты говоришь это не просто для того, чтобы меня успокоить?
— Уж ты-то, как никто другой, знаешь, что моя голова так не работает.
— Но я ведь убила человека, — сказала Джеймисон, снова помрачнев. — Не знаю, смогу ли я и дальше заниматься этим.
— Наша работа не требует вступать в перестрелки с бандитами. Альварес не имел никакого отношения к нашей работе в ФБР. Так что это, скорее всего, будет первый и последний случай, когда тебе пришлось применить оружие.
— Едва ли, если я и дальше буду общаться с тобой.
— Тебе нужно выбросить это из головы. К счастью, нам предстоит раскрыть очень сложное дело, и твоя голова будет занята только этим.
— Послушай, хочешь, я позвоню Мелвину и приглашу его к нам? У него тоже были кое-какие дельные мысли.
Декер колебался настолько долго, что Джеймисон подозрительно покосилась на него.
— В чем дело?
— Да так, ничего.
— Ну же!
— Говорю тебе: ничего.
— Декер, лжец из тебя никудышный.
— Я просто подумал, что нам нужно дать Мелвину выспаться.
— Почему?
— Не знаю. Просто у меня такое чувство.
— Декер!
— У него выдалась бессонная ночь.
— Что ты хочешь сказать? Он ведь уехал вместе… — Осекшись, Джеймисон посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Матерь Божья! Ты хочешь сказать именно то, что я не хочу от тебя услышать?
— Алекс, я даже не знаю, как начать отвечать на твой вопрос.
— Тогда я задам тебе вопрос попроще. Мелвин переспал с Харпер Браун?
Она повысила голос так, что обернулись сидящие за соседними столиками.
— С чего ты так решила?
— С чего я так решила? Привет, это же более чем очевидно, что Браун положила на него глаз.
— Правда?
— О, для человека, от которого ничего не укроется, ты порой бываешь просто слепым!
Нервно оглянувшись по сторонам, Амос посмотрел на Джеймисон.
— Это не наше дело, чем они занимаются.
— Ты должен немедленно выложить мне всё.
— Зачем?
— Потому что формально я работаю на Мелвина.
— И что с того?
— Декер, клянусь богом, если ты мне сейчас все не расскажешь, я прямо здесь закачу тебе сцену!
— Ну хорошо-хорошо. — Амос выпрямился. — Да, они… провели время вместе в номере Мелвина.
— И как ты об этом узнал?
— Вчера поздно вечером я поехал к Мелвину в гостиницу. Ну, на самом деле это уже было сегодня утром. Ты спала. Я ему позвонил, но он не ответил.
— Да неужели? — изумленно посмотрела на него Джеймисон. — И что, ты забеспокоился?
— Ну хорошо, я это заслужил.
— И что потом?
— А потом я увидел, как Браун вышла из гостиницы. Я поехал следом за ней, мы пришли к ней домой и… и поговорили.
— Поговорили о том, что между ними было?
— Нет. Я хочу сказать, не только. Мы упомянули об этом вскользь, но ты только не подумай, будто я узнавал у Браун детали, — смущенно сказал Декер. — Они оба уже взрослые и могут делать все, что им заблагорассудится.
— Они познакомились всего несколько часов назад!
— Алекс, что ты хочешь от меня услышать?
— Что сказала Браун?
— Она сказала… ну… что они почувствовали взаимное влечение. И что это был лишь… понимаешь, лишь секс, — неуютно добавил он.
— Для Браун это обычное дело — прыгать в постель к первому встречному?
— Она говорит, что нет.
— И ты ей веришь?
— Ради всего святого, я не собирался устраивать ей допрос! — с жаром произнес Декер.
— Она работает в РУМО. Разве у них нет правил, регулирующих подобные вещи?
— Я не знаю. И теперь уже жалею о том, что все тебе рассказал.
— Мелвин — твой друг. Разве тебя не волнует, что ему могут сделать больно?
— Ну, на самом деле беспокоит. Я так и сказал Браун.
— И что ответила Браун?
— Она сказала, что не хочет сделать Мелвину больно. Что, возможно, у них будет что-то серьезное.
— О, ну конечно! Она его бросит.
— Ты этого не знаешь.
— Нет, знаю! Ты действительно веришь, что у них может получиться что-то серьезное?
— И что с того, если не получится? Может быть, Мелвину также был нужен только секс.
— Мелвин другой!
— Возможно. Но он уже взрослый мужчина и может сам принимать подобные решения.
— Значит, ты ничего не собираешься предпринять?
Декер удивленно уставился на нее.
— А что именно ты от меня хочешь? Я что, должен приказать им прекратить встречаться, потому что я так хочу? Господи, Алекс, ты только сама послушай, что говоришь! Дальше ты захочешь, чтобы я передавал Мелвину записки, как будто мы снова вернулись в школу…
Поникнув, Джеймисон подавленно посмотрела на него.
— Все это нехорошо.
— Послушай, я вижу, что вы с агентом Браун не ладите друг с другом…
— И я очень удивлена, что у тебя с ней прекрасные отношения, поскольку она постоянно нам лжет!
— Это неотъемлемая составляющая ее ремесла.
— О, замечательно, теперь ты ее защищаешь? Опять!
— Никого я не защищаю. Я просто констатирую факт.
— Какое отношение ко всему этому имеют факты? — отрезала Джеймисон.
Пожилой мужчина в костюме и шляпе, сидевший за соседним столиком, завернул к ним по дороге к выходу.
— Мы с моей дорогой покойной женой спорили вот так же жарко. В каждом браке случаются взлеты и падения. Но не волнуйтесь, у вас обязательно все наладится.
Он ушел, оставив Декера и Джеймисон смотреть друг на друга с раскрытыми ртами.
— Замечательно, мы ведем себя как пожилая супружеская пара! — воскликнула потрясенная Алекс.
Амос вскочил с места.
— Я заплачу по счету.
Декер и Джеймисон молча вышли из ресторана и сели в машину.
Минут через пять Алекс наконец заговорила:
— Я не умею читать твои мысли. Мы куда-нибудь направляемся или мне просто бесцельно колесить вокруг?
— Извини, — очнулся Амос. — Поедем домой к Беркшир. Я хочу еще раз осмотреться там.
Дорога заняла минут сорок. Впустив их в квартиру, консьержка спустилась вниз.
Джеймисон, еще не бывавшая здесь, с благоговейным трепетом озиралась по сторонам.
— Ого! Похоже, шпионаж — занятие прибыльное…
— Да, но только по большей части это не так. По крайней мере для тех, кто сидит в окопах.
— Ну, Беркшир своим примером явно это опровергает.
— Она купила эту роскошную квартиру, дорогую машину, набрала портфель акций. Но с какой целью? Ты оглянись по сторонам. Здесь нет ничего, что принадлежало бы ей. Я проверил у управляющего — вся мебель, вся обстановка досталась Беркшир вместе с квартирой от прежних владельцев. По всей видимости, те не хотели продавать квартиру с обстановкой, но Беркшир сделала им такое предложение, от которого они не смогли отказаться.
— Интересно, почему она так поступила?
— Хороший вопрос, и мне очень хотелось бы узнать на него ответ.
— Быть может, нужно отследить деньги, — предложила Джеймисон.
— Что?
— Выяснить, откуда деньги, которыми Беркшир заплатила за все это.
— Богарт занимался этим, но ничего не нашел. По его словам, в какой-то момент расследование наткнулось на каменную стену, и пройти дальше не удалось.
— И мы точно знаем, что Дабни получил свои десять миллионов не от Беркшир?
— За последний год она не продала из своего портфеля ничего существенного.
— Хорошо… — Декер задумался. — Но, возможно, нашелся какой-то другой способ.
— Что ты имеешь в виду?
— А что, если Беркшир все-таки удалось раздобыть деньги для Дабни?
— Но ты же сам сказал, что она не продала ничего существенного из своего портфеля.
— Но это еще не означает, что Беркшир не использовала свой портфель в качестве финансовых гарантий.
— Подожди; ты хочешь сказать, она взяла кредит под обеспечение?
— Совершенно верно.
— Но кто мог одолжить ей такую сумму?
— Не знаю.
— И Беркшир должна была понимать, что, если ее деньги пойдут на погашение игорного долга, она никогда не получит их обратно. То есть все свои средства она должна была потратить на возврат долга.
— Но что, если Беркшир не знала, что ее деньги пойдут на погашение игорного долга? Быть может, она полагала, что они нужны для чего-то другого.
— Чего, например?
— Например, какого-нибудь легального бизнеса. Быть может, она думала, что это краткосрочный заем, который она получит назад с процентами.
— Но мы ведь даже не знаем, знакома ли она была с Уолтером Дабни. С какой стати ей одалживать ему десять миллионов долларов?
— Беркшир должна была его знать. Или знать кого-то, кто его знал. И поручился за то, что Дабни вернет заем.
— Знаешь, Декер, по-моему, это уже чересчур. Я хочу сказать, десять миллионов долларов!
— Но какое Беркшир дело до денег? Да, у нее есть эта квартира и машина, на которой она почти не ездит. Так что на самом деле деньги ей не нужны. В день своей смерти она была одета в вещи, купленные в магазине распродаж. Гардероб у нее пустой: ни ювелирных украшений, ни дорогих сумочек. Беркшир сама не купила ничего, чтобы обставить эту квартиру. Ездила она на старенькой «Хонде». А у нее на счету лежат миллионы. Для какой цели?
Джеймисон кивнула.
— Возможно, как раз для такого случая.
— Объясни, — Амос склонил голову набок.
— Быть может, это был не просто заем. Быть может, Дабни все эти годы не занимался шпионажем. Но если Беркшир по-прежнему не отошла от дел, быть может, деньги были нужны ей, чтобы прижать Уолтера Дабни. Ей известно, где он работает и с какими правительственными ведомствами связан. Черт возьми, как знать, возможно, этот «заем» поступил прямиком из России. Главное то, что Беркшир могла знать про игорный долг. Быть может, именно русские и раскрутили зятя Дабни, заставив его влезть в долги. После чего появилась спасительница Беркшир, и вот уже Дабни — ее агент, купленный с потрохами.
Декер обдумал ее слова.
— Значит, Дабни не пришлось искать Беркшир.
— Беркшир сама его нашла и помогла ему, чтобы затем шантажом вынудить его украсть секреты.
— Но только Дабни знал то, что не знала она. То, что он неизлечимо болен. И потому не будет шпионом.
— Поэтому он убил Беркшир, а затем покончил с собой. Конец истории.
— Это разумное предположение, Алекс. Однако нам все равно необходимо установить какую-нибудь связь между Дабни и Беркшир. Пока что мы не смогли этого сделать.
— Может статься, нам это никогда не удастся, — ответила Джеймисон. — Быть может, они очень тщательно спрятали все концы. Или общались через посредников.
— А может быть, через одного посредника, — сказал Декер.
— У тебя на уме есть кто-то конкретный?
— Быть может, тот, кому Дабни полностью открылся? Тот, у кого были проблемы? А затем этот человек отправился вместе с Дабни в Техас, чтобы выслушать там его смертный приговор…
— Натали?
— Натали.
— Но как она могла впутаться в такое? Ее муж был азартным игроком, и она просто пыталась раздобыть деньги, чтобы расплатиться с его игорными долгами.
Амос ничего не сказал. Он сидел, уставившись вдаль.
— Декер, я сказала…
— Я тебя услышал. Я знаю: нам так сказали. Однако в настоящий момент я не верю ничему, что мне сказали.
— Но почему?
— У меня есть на то свои причины. Если точнее, десять миллионов причин, — загадочно добавил Декер.
Достав телефон, он позвонил домой Дабни. Ответила Сесилия Рэндолл, домработница. Амос спросил, может ли он поговорить с Натали.
— Она сейчас направляется в аэропорт, — ответила Рэндолл.
— В аэропорт? С какой стати?
— Она возвращается во Францию. Похороны прошли, и она сказала, что ей нужно вернуться.
— Когда у нее вылет?
— Кажется, посадка на рейс начинается где-то в пять тридцать. Она летит «Эр франс».
Декер взглянул на часы.
— Спасибо.
Окончив разговор, он посмотрел на Джеймисон.
— Похоже, Натали решила пуститься в бега.
Натали Бонфис протянула паспорт и посадочный талон, готовясь подняться на борт самолета авиакомпании «Эр франс», вылетающего в аэропорт имени Шарля де Голля. Огромный двухэтажный «А-380» должен был переправить через Атлантический океан в столицу Франции больше пятисот пассажиров и при условии попутного ветра прибыть на место через семь с половиной часов после взлета.
Однако Натали так и не поднялась по трапу.
Двое мужчин в темных костюмах предъявили значки ФБР и преградили ей путь.
— В чем дело? — резко спросила она.
— Пройдемте с нами, миссис Бонфис.
— Я лечу в Париж! Мой багаж уже загружен в самолет!
— Мы позаботились о том, чтобы его выгрузили.
— Как вы посмели! — взорвалась она. — Почему?
— Пожалуйста, пройдемте с нами, не нужно устраивать сцен.
Натали оглянулась на других пассажиров, с любопытством уставившихся на нее, и, резко развернувшись, направилась прочь от трапа.
Когда она увидела Декера и Джеймисон, стоящих рядом с Богартом, у нее исказилось лицо.
— Какого черта вы так поступаете со мной? — воскликнула она.
— Нам необходимо побеседовать с вами, — шагнув вперед, сказал Росс. — Это срочно.
— Я уже рассказала вам все, что знаю!
— И еще я говорил вам никуда не уезжать из Вашингтона, — парировал Богарт.
— Я понятия не имела, что это требование продолжает действовать и теперь, когда мы похоронили отца!
— Одно никак не связано с другим. Это требование будет действовать до тех пор, пока я не сообщу вам о его отмене.
Натали повернулась к Декеру.
— Это ведь все ваших рук дело, не так ли?
— Здесь есть место, где мы сможем поговорить без посторонних, — невозмутимо произнес Декер.
Сотрудники ФБР проводили Натали в помещение, расположенное напротив транспортера выдачи багажа. Там уже были Миллиган и Браун.
— Спасибо за предупреждение, Декер, — сказала Харпер, когда все вошли.
— Миссис Бонфис, пожалуйста, садитесь, — сказал Богарт.
Сев, Натали скрестила руки на груди и обвела всех гневным взглядом.
— Мне будет нужен адвокат? — резко спросила она.
— Не знаю, — ответил Богарт. — А вы считаете, он вам потребуется?
— Когда ФБР снимает тебя с самолета, невольно начинаешь думать, что адвокат потребуется, даже если ты ни в чем не виноват.
— Мы вас пока что не арестовываем, поэтому еще не зачитали вам «правило Миранды»[443]. Следовательно, присутствие адвоката во время нашей беседы с вами необязательно. Но вы имеете право пригласить адвоката, и также вы имеете право не отвечать на наши вопросы.
— Просто спросите то, что вам нужно, черт побери! Быть может, я еще успею на свой рейс.
— Этого не произойдет, — твердо произнес Богарт. — Но мы начинаем задавать вопросы.
Натали сверкнула на него взглядом.
Росс оглянулся на Декера, и тот спросил:
— С чего вдруг вы так поспешно решили вернуться во Францию? Кажется, вы говорили, что собираетесь развестись со своим мужем.
— Собираюсь. Но так уж получилось, что моя дочь осталась с ним. И я хочу ее забрать.
— И привезти сюда? — спросил Декер.
— Я еще не решила. Я пока что в полной неопределенности. Возможно, я буду жить у своей матери… по крайней мере какое-то время. Но какое это имеет отношение к тому, почему вы сняли меня с самолета, черт возьми?
— Игорные долги.
Натали не могла скрыть своего изумления.
— Твою мать, вы это серьезно? Я уже рассказала все, что знала!
— Не хотите подумать минуту, прежде чем ответить на этот вопрос?
Женщина напряженно обвела взглядом сидящих за столом.
— Что это значит?
— Основываясь на догадке моего коллеги, — сказал Богарт, указывая на Декера, — мы связались с правоохранительными органами Франции. По нашей просьбе они уже допрашивали вашего супруга по этому вопросу. Мы попросили их немедленно снова допросить его. Они это сделали, и вот его ответы.
Он достал электронный планшет.
— Итак, — сказал Декер, — учитывая это, вы не желаете пересмотреть свой ответ?
Натали нервно взглянула на планшет.
— Что такого наговорил Корбетт?
— Он сказал правду, так как его предупредили, что в противном случае он отправится в тюрьму и лишится права опеки над своей дочерью.
Натали побледнела, но ничего не сказала.
— Ваш муж сообщил французской полиции, что в действительности игорные долги не его. Они ваши.
— Полная чушь! Корбетт лжет! Я никогда не играла ни во что, кроме разве что лотереи.
Нажав на планшете несколько клавиш, Богарт пододвинул ее Натали.
— Это видео с камеры наблюдения в парижском казино. Включите просмотр.
Убедившись в том, что Натали не собирается этого делать, Декер протянул руку и нажал нужную кнопку. Экран ожил, показывая игорный зал казино.
— А вот и вы, за столиком для баккара, — сказал Росс, указывая на экран.
Натали в бешенстве вскинула голову.
— У нас также есть записи с вами из двух других парижских казино, из казино в Экс-ле-Бэн, из казино в Каннах и из двух казино в Ницце, сделанные за десятимесячный промежуток.
— Тут мы облажались по полной, — посмотрев на Декера, сказала Браун. — Мы полагали, это проблема Корбетта. Наши источники были весьма убедительны…
— Похоже, Корбетт Бонфис — далеко не такой отвратительный тип, как нам внушали. Из-за своей жены и ее проблем с азартными играми он бросился на меч.
— Вы ни хрена обо мне не знаете! — воскликнула Натали.
Декер подался вперед.
— Мы знаем о вас достаточно для того, чтобы упрятать вас за решетку до конца жизни.
— За что? — взвизгнула женщина. — Во Франции азартные игры разрешены законом!
— Совершенно верно, — вмешалась Браун, — однако противозаконным является соучастие в шпионской деятельности.
— Я ничего об этом не знала!
— А я полагаю, что мы можем доказать обратное, — сказал Богарт. — Но как только присяжные увидят, что вы сделали, неужели вы думаете, что у них останется хоть какое-то сочувствие к вам? Они увидят избалованную богатенькую девочку, которая врала всем и вся и навлекла опасность на собственную дочь просто потому, что не могла расстаться с рулеткой. И чтобы выбраться из тупика, впутала во все это своего смертельно больного отца, лишившегося всего, ради чего тот трудился всю свою жизнь. И довела его до самоубийства. Вам крайне повезет, если вам не вынесут смертный приговор.
Какое-то мгновение Натали безумно смотрела на него, после чего залилась слезами.
Амос поглядел на нее без тени сочувствия.
— Вы уже демонстрировали нам возможности своих слезных протоков, — напомнил он. — Так что не будем зря терять время. Нам нужны ответы, и может быть — повторяю, может быть — вам удастся с нами договориться.
Тотчас же перестав плакать, Натали подняла на него взгляд.
— Что вы хотите узнать?
— Как вам удалось так быстро наделать игорных долгов на десять миллионов?
— Сплошное невезение.
— Нет, неправда, — возразил Декер, придвинув к себе планшет. — По нашей просьбе Сюртэ[444] проверила и это. Мне показалось странным, что такой человек, как вы, не имеющий настоящих денег, смог ввязаться в азартные игры, которые в конечном счете проделали столь огромную брешь в его бюджете. Вы никогда не были крупным игроком. Вас никогда не допускали в закрытые отделения казино, где тяжеловесы за одну игру спускают по сто «кусков». И в любом казино вашим играм положили бы конец задолго до того, как вы добрались до десяти миллионов. Как только кто-то начинает проигрывать по-крупному, казино сразу же наводит справки о его финансовом состоянии. Эти заведения должны зарабатывать деньги, а не тратить их. Поэтому они предусмотрительно берут со своих клиентов кредитные обязательства и прорабатывают методы гарантированных выплат больших проигрышей. У вас ничего этого не было, поэтому ни в одном казино не могли быть уверены в том, что вы расплатитесь по долгам. Но я просто поверил, что это правда, потому что мне так сказали. — Он искоса взглянул на Браун. — Однако в конце концов мы решили поставить под сомнение это заключение, потому что в нем не было смысла. А заключения, в которых нет смысла, по большей части оказываются ложными. — Вернувшись на место, Декер посмотрел на Натали. — Пока что французская полиция не предоставила нам ответы на этот вопрос, но она непременно их предоставит. И вы хотите узнать, что, как мне кажется, она раскопает?
Натали молчала.
— Я полагаю, французская полиция установит, что у вас действительно были игорные долги. Быть может, сотни тысяч долларов. Достаточно для того, чтобы пустить вас на дно. Достаточно для того, чтобы напугать вас до смерти. Но все-таки никак не миллионы.
— Но, Декер, — напомнила Браун, — нам ведь известно, что десять миллионов долларов были переведены с одного счета на другой.
Подняв руку, Амос снова повернулся к Натали.
— И тут к вам обратился некто, вероятно, уже долгое время наблюдавший за вами, так как знал, кто такой ваш отец. И этот человек заключил с вами сделку. Для вас это был единственный выход, поскольку я действительно считаю, что вы одолжили деньги у очень плохих ребят, чтобы расплатиться со своими игорными долгами. И эти ребята пригрозили расправиться с вами и вашей семьей, если вы не вернете им деньги.
Натали стала бледной как полотно.
Нить подхватил Богарт.
— Этот человек согласился уладить проблему ваших долгов, если вы сделаете кое-что взамен. Вы должны были связаться со своим отцом и рассказать ему сказку про игорные долги на много миллионов, наделанные вашим французским муженьком, потому что ваш отец, наверное, смог бы заплатить. Но только не десять миллионов. Так какой же у него был выбор? Где еще так быстро раздобыть столь огромную сумму? За один-два дня он не сможет продать свой дом или ликвидировать свое дело. На самом деле выход имелся только один. Это была наживка, и вашему отцу не оставалось ничего другого, кроме как заглотить ее.
— А теперь, если хотите оспорить это и предложить альтернативный сценарий, имеющий смысл, мы вас с удовольствием выслушаем. — Скрестив руки на груди, Декер сел на место и выжидающе посмотрел на Натали. — Мы никуда не торопимся.
Минута прошла в полной тишине. Наконец Натали кратко спросила:
— На что я могу рассчитывать?
— Боже, как же я облажалась! — пробормотала Браун.
Она сидела вместе с Декером и Джеймисон в комнате переговоров вашингтонского отделения ФБР.
Богарт, Миллиган и прокурор из Министерства юстиции работали с Натали в другом крыле здания, составляя предварительное соглашение о сотрудничестве со следствием.
Когда Натали увозили из аэропорта имени Даллеса, у нее случилась истерика. И даже Декер понял, что на этот раз слезы настоящие.
— Предыдущий сценарий перевернут с ног на голову, — продолжала Браун. — Натали подставила своего собственного отца. Нам такое даже в голову не приходило… Как ты до этого дошел?
— На самом деле на эту мысль меня навела Алекс своими словами о том, что Анна Беркшир держала Уолтера Дабни под каблуком. К тому же никто не позволил бы такому человеку, как Натали, набрать игорных долгов на миллионы долларов. Ее остановили бы гораздо раньше.
Харпер посмотрела на Джеймисон с новым уважением.
— Наверное, я просто не усомнилась в нашем источнике, утверждавшем, что именно муж Натали является игроком.
— Мы с Амосом придерживаемся правила не верить ничему до тех пор, пока сами не убедимся в том, что это правда, — сказала Джеймисон. — Что является очень высокой планкой.
Сказав эти слова, она бросила выразительный взгляд на Декера, но тот был погружен в собственные мысли.
— Итак, Натали описала того человека, который к ней обратился, — сказала Браун. — Судя по произношению, он показался ей русским. Этот человек предложил Натали расплатиться с ее долгами. К своему отцу она обратиться не могла. По ее словам, она была должна около трехсот тысяч. Отец мог бы выделить ей такие деньги, но тогда пришлось бы объяснять, зачем они понадобились, а Натали этого не хотела. И она действительно заняла деньги на игру у не слишком приятных людей, которые могли бы расправиться с ней и ее семьей, если б она не вернула долг.
— То есть Натали подставила своего собственного отца, — сказала Джеймисон.
— Она утверждает, что ничего не знала о том, что ее отец украл секреты, — сказала Браун.
— Как она могла не знать об этом? — возразила Джеймисон. — Где еще ее отец смог бы достать десять миллионов?
— Он мог бы заложить дом, снять пенсионные накопления, продать все свои акции, — сказала Браун. — Интересно, как повели бы себя эти люди, если б он поступил именно так, вместо того чтобы красть секреты?
— Они были готовы пойти на риск, — вмешался Декер. — А если б Дабни поступил так, это сделало бы его более сговорчивым в будущем. У него не осталось бы денег на старость. Так что в любом случае они оказались бы в выигрыше. По-моему, эти люди в своей работе очень терпеливо ждут подходящего повода. Они мыслят долгосрочными перспективами. Однако в данном случае им не пришлось ни о чем беспокоиться, потому что Дабни сразу же свернул на дорожку торговли секретами.
— Но как нам выйти на след этого русского? — спросила Джеймисон. — Пока что он является единственной нашей ниточкой.
— У нас есть описание его внешности, а также то имя, которое он назвал Натали, хотя оно, скорее всего, окажется вымышленным, — сказал Декер. — Эту информацию уже разослали всем нашим ведомствам в Штатах и за рубежом. Быть может, что-нибудь всплывет… — Он посмотрел на Браун. — Ты сказала, что проследить деньги не удалось?
— Теперь, когда нам известно, что эти десять миллионов ушли не на покрытие игорных долгов, мы посмотрим на все еще раз. Но не надо тешить себя слишком большими надеждами.
— Это еще почему? — спросила Джеймисон.
— Перво-наперво, в эпоху цифровых технологий перемещать деньги по всему земному шару стало значительно проще, а отслеживать их — гораздо труднее. И я склонна предположить, что тот, кто заключил с Натали сделку, расплатился с ее долгами. И перевод десяти миллионов за секреты, украденные Дабни, вероятно, был фиктивным. Нам известно, что деньги перешли из одних рук в другие, но все это также затерялось в цифровых базах данных. Деньги могли быть сняты с одного счета, а затем, поколесив по всему свету, оказаться на другом счету того же владельца. А для Дабни доказательством того, что деньги пришли по назначению, стало бы то, что Натали и ее семья живы и здоровы.
— Разумное предположение, — не скрывая своего разочарования, кивнула Джеймисон.
— И если Натали сейчас говорит правду, похоже, она больше не знает ничего, что помогло бы нам.
— Какое соглашение она заключит? — спросила у Браун Джеймисон.
Та пожала плечами.
— Если ей поверят, что она не догадывалась о намерениях своего отца, возможно, к ней проявят снисхождение. Нет никакого преступления в том, чтобы попросить своих родителей помочь расплатиться с долгами. А азартные игры действительно разрешены законом там, где она этим занималась. Если удалить шпионаж, возможно, Натали избежит тюремного заключения.
— После всего того, что она совершила, это едва ли будет справедливо.
— Натали потеряла своего отца, — напомнила Браун. — Ей до конца жизни придется жить с сознанием этого. Возможно, такое наказание окажется пострашнее, чем тюремный срок.
— Однако все это никак не объясняет ключевую загадку, с которой началось для нас это расследование, — сказал Декер. — Почему Дабни убил Беркшир, после чего покончил с собой? Оба имеют какое-то отношение к тому, что совершила Натали. Но как они связаны между собой? Если не ответим на этот вопрос, мы вообще ни на что не ответим. И тогда, черт возьми, какой вообще смысл во всем этом?
Встав, он вышел.
— Он начинает терять терпение, — заметила Браун.
— Амос терпеть не может собачий бред, — пристально посмотрела на нее Джеймисон. — Он предпочитает вспарывать его и добираться до истины. — Она помолчала. — Ну, а вы как?
— Что как?
— Вам собачий бред нравится больше истины?
Браун холодно смерила ее взглядом.
— Следует ли мне понимать ваш агрессивный тон так, что Декер сообщил вам о том, что прошлой ночью произошло у нас с Мелвином? И вас это расстроило?
— Он действительно рассказал мне всё. И я действительно этим расстроена. Но, с другой стороны, вы оба взрослые люди, так что тут все в порядке. Нет, я имела в виду то, как вы «облажались» с игорными долгами — говоря вашими же словами. Я полагала, вы такой крутой агент и у вас должен быть опыт в подобных делах… Тут Декер вас прикрыл. Но я вам прямо скажу: впредь он больше никогда не будет полагаться на то, что вы скажете. Потому что человек с идеальной памятью никогда не забудет, что такой ветеран спецслужб, как вы, совершила ошибку зеленого новичка, поверив какому-то голословному утверждению и не потрудившись его проверить. Амос сказал, что ваш отец на доске почета РУМО. Быть может, вам также хочется туда попасть. Что ж, мое скромное мнение таково, что вам следует повысить свой уровень. Впрочем, возможно, вам нет до этого никакого дела. Я оставляю вас одну, чтобы вы задумались над этим, если, конечно, вас это не напряжет. И когда в следующий раз встретитесь с Мелвином, передавайте ему от меня привет. Но если вы сделаете ему больно, я вас отымею!
С этим язвительным замечанием Джеймисон встала и вышла следом за Декером.
Всю дорогу домой Джеймисон и Декер молчали. Когда они поднялись в квартиру, Алекс сказала:
— Хочешь, я на скорую руку сварганю ужин? И я имею в виду не микроволновку. Я могу приготовить курицу с рисом.
— Нет, спасибо, — покачал головой Амос. — Я не проголодался.
— Так ты станешь слишком тощим, — попыталась пошутить Джеймисон, но он уже шел по коридору к себе в комнату.
Закрыв за собой дверь, Декер сел на кровать и взял куклу. Дождь возобновился, капли снова ритмично барабанили в стекло. Амос уставился на пластмассовое лицо с большими немигающими глазами, упершимися в него.
Каждый раз, когда он смотрел на эту игрушку, Декер видел лицо Молли. Он сознавал, что ничего хорошего в этом нет, и также сознавал, что не может перестать это делать. По крайней мере сейчас.
У него была дочь, очаровательная девочка, которая выросла бы в потрясающую женщину. Амос в этом не сомневался. Но только ей так и не представилась такая возможность. Она легла в могилу, так и не узнав, что одно мимолетное замечание ее отца, сделанное давным-давно, запустило катастрофическую цепочку событий, которая в конечном счете привела к гибели Молли и ее матери…
Погладив пальцем куклу по волосам, Декер отложил ее в сторону и, вытянувшись на кровати, уставился в потолок.
Казалось, что они уже бесконечно долго занимаются этим расследованием. Однако до сих пор реально не продвинулись ни на йоту.
Ни на йоту.
Казалось, во многих отношениях они откатились назад.
На последнем совещании Декер сказал чистую правду: если они не выяснят, почему Уолтер Дабни убил Анну Беркшир, они никогда не раскроют это дело.
«И все это произошло прямо у меня на глазах, черт побери! И все равно я не могу разобраться…»
Декер уселся в кровати, откинувшись на спинку.
Хорошо, ему нужно пройти весь путь шаг за шагом.
Факт: Дабни обманом заставили украсть секреты, чтобы расплатиться с вымышленными игорными долгами на несколько миллионов.
Факт: по собственному признанию Натали, именно она втянула своего отца в эту историю.
Предположение: Натали ничего не знала о шпионаже.
Факт: Дабни был смертельно болен.
Факт: Дабни застрелил Беркшир.
Факт: прошлое Беркшир окутано тайной, а все известные о ней факты придуманы.
Факт: Беркшир владела старым сельским домиком и подержанной машиной.
Факт: Беркшир имела миллионы долларов.
Факт: Беркшир хранила в камере хранения предметы, похожие на шпионские реликвии.
Факт: она работала учительницей в школе и была волонтером в хосписе.
Факт: в домике у нее был спрятан флеш-накопитель.
Факт: кто-то напал на Декера, чтобы завладеть этой флешкой.
Предположение: секреты, украденные Дабни, открывают кратчайшую дорогу к программам, имеющим жизненно важное значение для национальной безопасности.
Последнее утверждение Декер отнес к предположениям, поскольку эту информацию предоставила Браун, которая в прошлом уже солгала, отвечая на этот вопрос. Полной уверенности у Декера не было, и Богарту также не удалось получить подтверждение, поскольку РУМО наглухо отгородилось каменной стеной.
Итак, что все это дает?
Встав с кровати, Декер подошел к окну, глянул на улицу и, закрыв глаза, стал перебирать в памяти кадр за кадром. Нередко это позволяло ему заметить что-либо выделяющееся. Красный флажок там, где один срез информации не состыковывался с другим. В других случаях это указывало ему, в каком направлении двигаться.
Но бывало, что это занятие не давало никаких результатов.
Мысленно прокручивая воспоминания кадр за кадром, Амос молился о том, чтобы увидеть хоть что-нибудь, все равно что. Кто что сказал, кто что сделал. Какое-нибудь неожиданное движение. На самом деле все что угодно.
Ну же. Хоть что-нибудь!
Ну же!
Декер открыл глаза.
Он принял как аксиому, что Беркшир ничего не делала без веских причин. Если это было действительно так, они упустили из виду огромное количество фактов…
Проклятье!
Джеймисон вздрогнула от неожиданности, когда Декер выскочил из комнаты и торпедой пронесся по коридору. Она только что поднесла ко рту ложку овсяных хлопьев, которые ела, стоя на кухне у мойки.
— Что за черт? — воскликнула Алекс.
— Мы должны ехать!
— Куда?
— В хоспис «Доминион».
Дождь усилился, и щеткам стеклоочистителя с трудом удавалось поспевать за потоками воды. Втиснувшись в крохотный салон, подобно арбузу в носке, Декер не скрывал своего нетерпения.
— Не хочешь сказать, зачем мы едем в хоспис? — спросила Джеймисон.
— Зачем Беркшир работала там волонтером?
— Не знаю. Зачем она работала учителем в школе?
— Потому что камера хранения располагается прямо напротив. Я считаю, что Беркшир по какой-то причине хотела быть рядом со своим барахлом. И помнишь, что она неоднократно говорила Биллингс? По-моему, ей нравилось ощущать свое превосходство над американскими учителями и школьниками. Если так, этот пункт в списке вычеркнут. Но остается хоспис. И если Беркшир по-прежнему продолжала заниматься шпионажем, я вычеркиваю также и альтруизм. Итак, почему хоспис?
Они подъехали к хоспису «Доминион». Часы посещений закончились, однако удостоверения ФБР открыли им двери. Директор хосписа Салли Палмер уехала домой, но их принял у себя в кабинете ночной дежурный, Элвин Дженкинс. Это был невысокий рыхлый мужчина лет под шестьдесят, в очках, с колечком седеющих волос вокруг обширной лысины.
— У вас много волонтеров? — спросил Декер.
— О да. Довольно много. В основном пожилые пенсионеры, у которых есть время посещать наших пациентов.
— У вас есть их список? И также список всех ваших сотрудников? Сиделки, медсестры, рабочие — все.
Повернувшись к компьютеру, Дженкинс нажал несколько клавиш.
— Конечно, я могу все распечатать, но зачем вам это нужно?
— Вопрос национальной безопасности, — опередив Декера, сказала Джеймисон.
У Дженкинса отвисла челюсть.
— О боже, конечно. — Он протянул распечатанные страницы. — Мне нужно совершить вечерний обход. Не стесняйтесь, пользуйтесь моим кабинетом, сколько вам понадобится.
Дженкинс ушел, и Декер с Джеймисон принялись разбирать списки.
— Амос, что мы ищем?
— Все, что покажется странным.
— Я не совсем понимаю, как можно это определить по возрасту и фотографиям людей. Я хочу сказать, чем здесь могла заниматься Беркшир? И мы даже не можем точно сказать, бывали ли эти люди здесь одновременно с ней. Я имею в виду, если она хотела с кем-то встретиться, этот человек должен был находиться здесь, правильно? А Беркшир навещала лишь нескольких пациентов. Быть может, лучше спросить у Дженкинса, не знает ли он…
— Узник! — неожиданно воскликнул Декер.
Вскочив с места, он выбежал в коридор, оставив потрясенную Джеймисон со стопкой листов в руках.
Какое-то время та сидела, беспомощно обмякнув в кресле, затем встала и поспешила следом за Амосом.
— Клянусь Господом Богом, когда-нибудь я точно его убью!
Декер стоял в полумраке коридора и смотрел на мальчика.
Джоуи Скотт крепко спал в кровати.
На улице по-прежнему лил дождь.
Амос обвел взглядом палату, осматривая все детали. Наконец он увидел то, ради чего сюда пришел.
Подоспевшая Джеймисон остановилась у него за спиной.
— Что ты намерен…
Увидев Джоуи, она осеклась и подняла взгляд на Декера.
— У мальчишки лейкемия, — сказал тот. — Последняя стадия. Он не выкарабкается.
У Алекс задрожали губы.
— Сколько ему? — надтреснутым голосом спросила она.
— Десять лет. Его зовут Джоуи.
Джеймисон скользнула взглядом по трубкам, отходящим от хрупкого детского тела к капельнице. На зеленом экране монитора выводились слабые показания жизнедеятельности умирающего мальчишки.
— Но зачем ты сюда пришел?
— Вот за этим.
Подойдя к прикроватному столику, Декер взял с него книгу и посмотрел на обложку. «Узник Азкабана».
— Привет!
Обернувшись, Амос увидел, что мальчик проснулся и смотрит на него.
— Привет, Джоуи.
— Вы играли за «Кливленд Браунз».
— Совершенно верно. Амос Декер.
— Что вы здесь делаете?
— Я привел сюда свою хорошую знакомую Алекс, — оглянувшись, сказал Декер. — Я хочу, Джоуи, чтобы ты познакомился с ней.
Глядя в глаза Джеймисон, застывшей в дверях, он склонил голову в сторону Джоуи. Джеймисон медленно прошла в палату и приблизилась к койке.
— Привет, Джоуи!
— Привет, Алекс!.. — Мальчишка увидел то, что держал в руках Декер. — Вы пришли, чтобы почитать мне? Уже утро?
— Нет, сейчас еще ночь. Мы не хотели тебя будить. Извини.
— Всё в порядке. Я иногда просыпаюсь просто так…
Какое-то мгновение Декер и Джеймисон смотрели, как поднимается и опускается щуплая грудь: похоже, Джоуи никак не мог отдышаться.
— Быть может, тебе нужна помощь? — испуганно спросила Алекс.
— Нет, такое бывает, — мальчик покачал головой. — Это пройдет.
Прошла еще минута, и наконец дыхание Джоуи снова стало нормальным.
Держа книгу в руках, Декер подсел к изголовью кровати.
— Анна читала тебе эту книгу?
— Ага.
Вспышка молнии разорвала черное небо. Последовал оглушительный раскат грома, и Джеймисон вздрогнула.
— Она уже прочитала тебе первые две книги из серии? — спросил Декер.
— Первые две книги?
— Да, это третья. До нее две книги и еще четыре после. В первых книгах рассказывается про то, откуда родом Гарри Поттер. И как он попал в Хогвартс и познакомился с друзьями. Ну, и что с ними происходило.
— Нет, — недоуменно ответил Джоуи. — Анна читала мне только эту книгу.
— И она оставляет ее здесь?
— Ну, иногда. Но иногда она забирает книгу с собой. И всегда приносит назад. Нам осталось совсем немного страниц. Думаю, я дотяну до конца. — Он глубоко вздохнул. — Я очень на это надеюсь.
Тут Джеймисон не выдержала и отвернулась, вся в слезах.
Лицо Амоса стало серьезным.
— Джоуи, больше никто не приходит почитать тебе эту книгу?
— Нет. Только Анна. По-моему, это ее книга. А что?
— Да так, ничего, — поспешно произнесла Алекс, когда стало ясно, что Декер не собирается отвечать. — Тебе она нравится? Я просто обожаю всю серию про Гарри Поттера. Первую книгу я прочитала еще в школе.
— Да, книга хорошая. Мне нравится Гарри. Но больше всего я люблю Гермиону.
— Почему?
— Ну, она любит читать. Как и я. Я очень любил читать. Прочитал целую кучу книг. — Джоуи указал на Декера. — Но еще я играл в футбол, как и он, до того как заболел. Уверен, я мог бы стать хорошим игроком.
Амос снова посмотрел на книгу так, словно она чем-то не оправдала его ожиданий.
— Что ж, Джоуи, спасибо, — сказал он. — Может быть, я как-нибудь загляну и дочитаю тебе книгу.
— Может быть, и я тоже загляну, — внезапно добавила Джеймисон, похоже, и сама удивившись своему замечанию.
— Это было бы замечательно, — обрадовался Джоуи. — Спасибо. Быть может, вы познакомитесь с Анной.
— Да, может быть, — сказал Декер.
— В свое время я работала волонтером, — сказала Алекс. — Может быть, я и здесь поработаю волонтером. Как ты на это смотришь, Джоуи?
— Здорово, — пробормотал мальчишка, но улыбка его погасла, а вместе с ней исчезла и вся энергия. Закрыв глаза, он стал дышать глубоко и ровно.
— Все это бесконечно грустно, — прошептала Джеймисон. — Он ведь еще ребенок. Неужели у него никого нет?
— Никого. Его собирались взять в приемную семью, но, узнав о болезни, эти люди пошли на попятную.
— Подонки!
— В нашем мире таких полно, Алекс.
— Что ты собирался доказать этой книгой?
— Просто пытался найти смысл кое в чем. Я был практически уверен, но данный случай наглядно показывает, что все могут ошибаться.
Встав, Амос уже собирался положить книгу на место, когда Джоуи снова открыл глаза и повернул к нему голову.
— И все же это странно, — сказал мальчик.
— Что именно?
— Я сегодня проснулся и увидел вас с книгой в руках.
Бросив взгляд на книгу, Декер снова повернулся к Джоуи.
— Да? И что же тут странного?
— Ну, я просыпался пару раз ночью — и тоже видел его с этой книгой. Вот что странно. Я хочу сказать, он ведь не читал ее мне. А затем он уходил с ней. Но, когда я просыпался утром, книга снова лежала на столе. Так было оба раза.
— Кто? — спросил Декер, и в его голосе прозвучало непривычное напряжение. — Кто забирал книгу?
— Тот тип в очках. Кажется, его зовут… — Остановившись, мальчик задумался. — Знаете, как того бурундука?
— Ты хочешь сказать… — начала Джеймисон.
Декер уже повернулся и выбежал из палаты.
— Элвин, — закончила Алекс, бросаясь следом за ним.
Амос в раздражении расхаживал перед входом в хоспис «Доминион».
Богарт что-то сказал полицейскому на стоянке. Тот куда-то поспешно удалился, а Росс, развернувшись, направился к Декеру.
Действительность была не слишком радужной.
Элвина Дженкинса и след простыл.
Он не отправился совершать обход. Судя по всему, он покинул здание сразу же после того, как оставил Декера и Джеймисон у себя в кабинете.
Амос тотчас же связался с Богартом. Последние несколько часов были посвящены обыску здания, в ходе которого не было обнаружено ничего существенного.
— Мы разослали на Дженкинса ориентировку, — сказал Богарт. — И наша группа дежурит у него дома. По крайней мере, по тому адресу, который указан в его личном деле.
— Готов поспорить, у этого типа был заготовлен путь отхода, которым он воспользовался, как только мы заявились сюда со своими вопросами. Несомненно, у него есть еще с десяток паспортов, которые пройдут самый строгий контроль. Проклятье, возможно, он уже сидит на борту частного самолета и возвращается туда, откуда прибыл… — Декер застонал в отчаянии. — Росс, я так медленно соображаю! Я напрочь упустил окно.
— Я до сих пор не до конца понимаю, как ты вообще заподозрил, что это заведение как-то связано со всем случившимся.
— Беркшир ни за что не стала бы тратить свое время, приходя сюда, если б у нее не было какой-то конкретной цели. — Амос протянул книгу Богарту. — Пусть ее проверят у вас в лаборатории. В ней есть что-то такое, что было очень важно и для Беркшир, и для Дженкинса. Я удивлен, что он до сих пор не забрал ее.
— Сделаем. — Достав из кармана плаща полиэтиленовый пакет для улик, Богарт аккуратно запечатал в него книгу. — Гарри Поттер? Как ты думаешь, что в ней?
— Быть может, какое-то сообщение, зашифрованное с помощью текста книги.
— Значит, Элвин Дженкинс работал вместе с Анной Беркшир… Ты думаешь, это он напал на тебя и похитил флешку?
— Не знаю, — пожал плечами Декер. — Понимаю, внешность может быть обманчивой, но Дженкинс не показался мне человеком, умеющим обращаться со снайперской винтовкой. К тому же он маленького роста и ему за пятьдесят. А тот, кто оглушил меня, был гораздо моложе и гораздо крупнее. Меня так просто не отключишь.
— Значит, есть еще кто-то?
— Ну, если мы действительно имеем дело с целой шпионской сетью, людей в ней должно быть достаточно. А может быть, прибыли подкрепления из той страны, на которую шпионили Беркшир и Дженкинс. А поскольку нам известно, что Беркшир в свое время работала на Советы, список возможных подозреваемых очень короткий.
— Мы покопаемся в прошлом этого Дженкинса. Можно предположить, что для работы здесь он должен был пройти проверку.
Декер сидел, молча уставившись в темноту, погруженный в размышления.
— Тебе не дает покоя еще что-то? — спросил Богарт.
— Эта женщина читала книгу умирающему ребенку, только чтобы передавать украденные секреты, — сказал Декер.
Росс покачал головой.
— Да, я тоже об этом подумал… — Помолчав, он добавил: — Я всегда хотел иметь детей. Но все время что-то не складывалось. А скоро я стану разведенным мужчиной. И все же не перестаю об этом думать.
— Ты еще сможешь снова жениться, Росс, — Декер поднял на него взгляд. — Завести детей.
— На мой взгляд, воспитание детей — это все-таки игра для молодых. Мне же уже скоро стукнет полтинник.
Амос пожал плечами.
— Я просто говорю, что такое возможно. Но, с другой стороны, что я могу знать? У меня был ребенок. Теперь у меня нет ребенка.
— И все же ты был отцом, Амос. У тебя была дочь. И у тебя до сих пор была бы дочь, если б наш мир не был таким порочным.
— Что ж, дочери у меня нет, и это так. Так зачем желать того, чего у тебя никогда не будет?
Богарт поморщился с неуютным видом.
— Где Алекс?
— По-моему, до сих пор сидит у Джоуи Скотта. Мне кажется, что вся эта полицейская суета разбудила и встревожила пациентов. Алекс успокаивает мальчишку.
— Значит, у него вправду никого нет?
— Похоже, никого. Я не знаю, сколько ему еще осталось жить. Полагаю, немного. Порой этого достаточно, чтобы захотеть приставить к голове пистолет и спустить курок. — Он посмотрел на Богарта. — Как это сделал Уолтер Дабни.
— У него был выбор, Амос. Выбор есть у всех.
— Да, просто иногда от всех возможных вариантов тошнит.
— Я отправлю эту книгу в лабораторию, — сказал Росс.
Декер отрывисто кивнул, и Богарт, торопливо пробежав под дождем, сел в машину. Амос проводил взглядом, как он уехал, после чего прошел по коридору к палате Джоуи Скотта.
Джеймисон, сидевшая на краешке кровати, подняла взгляд на появившегося в дверях Декера.
— Джоуи только что заснул, — шепотом сказала она, поднимаясь с кровати и присоединяясь к Декеру.
— Богарт отвезет книгу в лабораторию, чтобы там ее изучили.
— Никаких следов Дженкинса?
Амос молча покачал головой.
Джеймисон оглянулась на спящего в кровати Джоуи.
— Ты можешь представить себе что-либо более бессердечное, чем то, чем занимались эти люди? Прикрываясь умирающим ребенком, передавали украденные секреты…
— Мне еще предстоит увидеть пределы человеческой бессердечности, — ответил Декер. — Но ты права, это действительно так.
— Не могу поверить, что говорю эти слова, но, возможно, Дабни сделал доброе дело, пристрелив Беркшир.
— Тут многие с тобой согласятся. И все-таки это неправильно.
— Знаю. Я просто выпускаю пар, — сказала Алекс. — Каков наш следующий шаг?
— Быть может, Дженкинса все-таки схватят. И тогда, быть может, он заговорит. Или, быть может, у него в квартире что-нибудь найдут. Но если она похожа на ту, где жила Анна Беркшир, тогда поиски ровным счетом ничего не дадут. А вот в книге может что-нибудь оказаться. И это по крайней мере что-то нам даст.
— Что насчет Натали?
— Обговаривает условия своего соглашения со следствием. Может быть, и из нее удастся вытащить что-нибудь еще…
— Нет, я хочу сказать, в семье знают о том, что она сделала?
Похоже, Декера этот вопрос застал врасплох.
— Не думаю. Богарт не говорил, что сказал им правду. Подобные вещи Бюро держит под плотной крышкой.
— Мне жаль эту семью. Потеря мужа и отца… А теперь и сестра, возможно, отправится за решетку…
— Как мне только что сказал Богарт, у всех есть выбор.
— Как ты думаешь, Натали могла поделиться чем-либо со своими сестрами? Я хочу сказать, тем, что совершила?
— Не могу сказать. Я не знаю, насколько она с ними близка. В конце концов, Натали ведь переехала в другую страну. Скорее всего, она мало с ними виделась.
— Любопытно, а почему она вообще уехала во Францию?
— Бывает, что люди уезжают в другую страну.
— Знаю. Но семья показалась мне такой сплоченной… Все остальные сестры остались в Соединенных Штатах.
— Значит, Натали — отшельница.
— Пожалуй…
Внезапно встрепенувшись, Декер пристально посмотрел на Джеймисон.
— Спасибо!
— За что?
— За то, что напомнила мне верить во всякое дерьмо, которое не было доказано.
Стремительно развернувшись, он вышел в коридор.
Алекс последовала было за ним, но затем оглянулась на Джоуи. Быстро подойдя к кровати, она наклонилась и легонько поцеловала спящего мальчика в лоб.
После чего поспешила следом за Декером.
Вернувшись к себе домой, они урвали немного сна. Проснувшись рано, приняли душ, сменили одежду и встретились на кухне. Декер пришел туда первым и сварил кофе для обоих. На улице по-прежнему лил дождь.
Встав у окна и глядя на улицу, Амос медленно потягивал кофе.
— Есть какие-либо известия от Браун? — спросила Джеймисон.
— Нет, — покачал головой Декер. — А что?
— Так, просто спросила.
Обернувшись, он внимательно посмотрел на напарницу.
— В чем дело, Алекс? Вы с ней ведь не слишком жалуете друг друга?
— Вчера мы сказали друг другу кое-какие обидные слова. Ну хорошо, говорила в основном я.
— Что ты сказала?
— Я была жестока.
— Относительно чего?
— Относительно всего.
— Тогда я удивлен, что Браун тебя не пристрелила, — фыркнул Декер.
— У меня тоже было при себе оружие.
Амос подошел к ней.
— Алекс, она не плохая.
— Но и не особо хорошая. И она ошиблась насчет Натали. По-крупному.
— А ты тогда, в Берлингтоне, была уверена в том, что я сам расправился со своей семьей.
У Джеймисон потемнело лицо.
— У меня такого и в мыслях не было!
— Ты это подозревала.
— Я тогда еще работала в журналистике. И должна была рассматривать все версии.
— То есть ты никогда не ошибалась?
— Разумеется, ошибалась. Все мы ошибаемся.
— И у меня на счету изрядное количество ошибок, в частности, связанных с этим делом. Но я почему-то не видел, чтобы ты лупила меня по заднице.
— Ну, ты признаёшься в своих ошибках. И ты также сделал много всего хорошего. А от Браун я ничего хорошего не видела.
— Ладно. Раз уж ты ведешь строгий учет, — Браун спасла мне жизнь на стоянке перед нашим домом. Если б не она, ты сейчас жила бы здесь одна. И она раскрыла мне о своей работе гораздо больше того, что, по всей видимости, собиралась сделать. Когда я пришел в РУМО, было очевидно, что ее коллеги потрясены происходящим. И у меня сложилось впечатление, что в конечном счете это скажется на ее карьере. Но она поступила так, потому что хочет узнать истину. Да, она переспала с Мелвином. И что с того? Эта женщина, наверное, вкалывает по сто часов в неделю и не знает, в какой стране окажется послезавтра. У нее есть деньги, много денег, но, похоже, в жизни у нее никого нет. Родители умерли. Братьев и сестер нет. Вероятно, ей очень одиноко. Как и Мелвину. Вот они и нашли друг друга — по крайней мере, на одну ночь. И это очень хорошо.
— Все это справедливые замечания, но я не понимаю, почему ты постоянно выгораживаешь Браун.
— Потому что мужчины прощают женщинам многое. Не знаю почему, но это так. Ну, а у женщин к женщинам гораздо более высокие требования.
— Возможно, и так, — согласилась Джеймисон. — Но женщины знают, какими могут быть женщины…
— Какими? Уклончивыми? Они используют высшую математику, в то время как мужчины не ушли дальше сложения и вычитания?
— Я собиралась использовать другое слово, — мрачно усмехнулась Джеймисон, — но «уклончивые» тоже подойдет.
— Все дело в том, что если мы хотим добраться до сути этого дела, нам не обойтись без Браун. Ты можешь ее не любить, Алекс. Ты просто должна научиться работать с ней.
— После наших последних встреч это кажется мне очень затруднительным. Пожалуй, в первую очередь для Браун. Честное слово, Декер, я выложила ей всю правду.
— Быть может, у нее кожа толще, чем ты думаешь.
— Полагаю, мы это выясним.
У Декера зазвонил телефон. Он посмотрел на экран.
— Похоже, раньше, чем ты думаешь. Браун только что прислала мне текстовое сообщение. Хочет встретиться.
Алекс поставила чашку на стол.
— Где?
Вместо ответа Декер показал в окно.
— Она ждет нас на стоянке.
Через минуту Декер и Джеймисон подошли к огромному «бумеру».
— Хорошая «тачка», — заметила Алекс.
— Очень хорошая, — согласился Амос, оглянувшись на стоящую неподалеку потрепанную крохотную машину Джеймисон. — И для моих коленей удобнее твоей машины.
— Если хочешь, чтобы я сохраняла мир, веди себя хорошо, — процедила женщина. — Ты садишься рядом с ней.
Они сели в «БМВ» и пристегнулись.
— Прошу прощения за то, что выдернула вас без предупреждения, — сказала Браун.
— Ты уже слышала о том, что произошло вчера вечером?
— Да. Отличная работа. Мы объявили этого Элвина Дженкинса в федеральный розыск. Но если он так нагло ушел у вас прямо из-под носа, у него наверняка был заготовлен путь отхода.
— То же самое я сказал Богарту.
— Как вы думаете, что может быть в книге? — спросила с заднего сиденья Джеймисон.
— Пусть это выглядит несколько архаично, но на самом деле шифрование с помощью кодовых книг снова входит в моду, и на то есть очень веская причина. Печатную книгу невозможно взломать. Одно это оправдывает возврат к бумаге и чернилам. Не сомневаюсь, ФБР проверит книгу на все обычные технологии.
Включив передачу, Браун тронулась с места.
— Так куда же мы направляемся? — спросил Декер.
— У нас еще одно убийство, — смерив его взглядом, ответила она.
— Что? — воскликнула Джеймисон.
— Кто? — резко спросил Амос.
— Это связано с Дабни.
— Элли или одна из дочерей? — спросила ошеломленная Алекс.
— Нет. Домработница, Сесилия Рэндолл.
Это был совсем не роскошный особняк Дабни в изысканном Маклине.
Это была юго-восточная окраина Вашингтона, где восемь обветшавших домов не набрали бы суммарно площадь, соответствующую особняку Дабни.
Полиция уже была на месте, опоясав нужный дом желтой лентой, которая дрожала и натягивалась на ветру.
— Как вы так быстро узнали? — спросил Декер.
Он, Браун и Джеймисон стояли перед входом в здание. Высыпавшие на улицу зеваки с любопытством наблюдали за действиями полиции.
— У меня есть знакомая в полиции округа Колумбия, — сказала Харпер. — Ей было известно про мой интерес к Дабни. Как только поступил вызов и было установлено, где работала Рэндолл, знакомая позвонила мне, а я — Богарту. Он будет здесь с минуты на минуту.
Из здания выкатили каталку, на которой лежало тело в черном мешке.
— Что известно к настоящему моменту? — спросила Джеймисон. — Как она была убита?
— Местная полиция молчит, и так будет продолжаться до тех пор, пока не прибудет Бюро. РУМО не имеет такого веса в глазах полиции, как ФБР.
— Что ж, вот и Бюро, — заметил Декер.
Из резко затормозившей машины выскочили Богарт и Миллиган, поспешившие к ним.
Браун в нескольких словах рассказала о случившемся, и Росс с Тоддом направились к полицейскому, руководившему следственной работой. Сотрудники ФБР предъявили удостоверения и о чем-то с ним переговорили. Поведение полицейского тотчас же переменилось. Достав из кармана записную книжку, он начал говорить.
Через пять минут Богарт и Миллиган вернулись к своим товарищам.
— Так, огнестрельное ранение в затылок, стреляли из оружия небольшого калибра, — сказал Богарт. — Похоже, действовал профессионал. Рэндолл была убита около шести часов назад, то есть время смерти около двух часов ночи. Пока что полиция не нашла никого, кто что-либо видел или слышал.
— Дверь взломана? — спросил Декер.
— Это до сих пор выясняется. Пока что на это ничто не указывает, однако подтвержденной информации нет.
— Рэндолл могла сама впустить постороннего в дом? — спросила Браун.
— Если убийство произошло вскоре после прихода неизвестного, кого она могла впустить в дом в два часа ночи?
— Того, кого очень хорошо знала, — заключил Амос.
— Возможно, это никак не связано с нашим делом, — сказал Миллиган, озираясь по сторонам. — Район никак не назовешь благополучным.
— Если это было ограбление, преступник должен был забрать какие-то вещи, деньги… — предположил Декер. — Что-нибудь пропало?
— На первый взгляд ничего, но поиски продолжаются. Возможно, у Рэндолл были враги. А может быть, преступник по ошибке проник не в тот дом.
— Или Рэндолл была убита потому, что знала что-то о нашем деле, — сказал Амос.
— Но что она могла знать? — спросила Джеймисон.
— Она работала у Дабни, — ответила Браун. — Видела их каждый день. Быть может, она случайно что-то услышала или увидела…
— Но с какой стати убивать ее сейчас? — спросил Декер. — Мы уже довольно долго ведем расследование, и до сих пор с Рэндолл ничего не происходило. Почему именно сейчас?
— Ты хочешь сказать, что-то изменилось? — сказал Богарт.
— Да, вероятно, случилось именно это, — подтвердил Амос. — Дабни уже знают?
— Сомневаюсь, — произнес Богарт.
— Надо будет им сообщить. И убедиться в том, что у всех есть алиби.
— Ты полагаешь, кто-либо из дочерей или их мамаша заявились сюда среди ночи и вышибли своей домработнице мозги? — с сомнением спросил Миллиган.
— Я знаю, что одна из дочерей заставила своего отца заняться шпионажем, и это привело к тому, что он убил женщину-шпионку, после чего покончил с собой. Так что в отношении этой семьи нет ничего невозможного.
Похоже, его слова убедили Миллигана не до конца, но все-таки он кивнул.
— Мы с Тоддом останемся здесь и постараемся все выяснить, — сказал Богарт. — А почему бы вам не отправиться в дом Дабни и поговорить с ними?
— Я не возражаю, — сказал Декер. — Но ты ничего не имеешь против, если я всего на минутку загляну в дом?
Он прошел следом за Миллиганом и Богартом к двум следователям из отдела по раскрытию убийств, только что появившимся в дверях дома убитой. Браун и Джеймисон остались вдвоем.
Алекс смерила взглядом Харпер.
— Вернемся к нашему предыдущему разговору… — начала было она.
— В каких-то вещах вы были правы, а в каких-то ошибались, — остановила ее Браун. — Предоставлю вам самой решить, где что.
Больше она ничего не сказала.
— Сисси умерла?
Элли посмотрела на сидящих напротив трех сотрудников ФБР так, словно это были инопланетяне, только что высадившиеся на Земле.
— Она была убита, — уточнил Декер. — Выстрелом в голову. Судя по всему, действовал профессионал. У вас есть какая-либо информация, которая нам поможет?
— Я с трудом понимаю то, что вы мне говорите, — пробормотала Элли, сраженная этим известием. — Я… я думала, что Сисси здесь. Я решила, что она пришла на работу как обычно…
Джулис, Аманда и Саманта стояли рядом с матерью, все еще в халатах. Все три дочери были заметно расстроены. Саманта беззвучно плакала. Аманда положила голову на плечо Джулис. Одна только Джулис держала себя в руках. Твердо посмотрев на Декера, она спросила:
— Нам угрожает опасность?
— Возможно, — Амос выдержал ее пристальный взгляд. — Мы можем выставить перед домом полицейского.
— Позвольте задать вам другой вопрос, — продолжала Джулис. — Где Натали?
— Натали во Франции, — ответила ее мать. — Она улетела вчера.
Джулис не отрывала взгляда от Декера.
— Во Франции Натали нет. Вчера вечером Корбетт связывался со мной. Натали даже не садилась в самолет. Она позвонила ему и сказала, что у нее изменились планы.
— Что значит «изменились планы»? — воскликнула Элли. — Что происходит? Где твоя сестра?
— Именно это я и спрашиваю у них, — сказала Джулис. — Потому что Натали также сказала Корбетту, что у нее при выезде из страны возникли кое-какие «юридические проблемы».
— Я из РУМО, военной разведки, — заговорила Браун. — Мы расследуем шпионскую деятельность вашего мужа.
— Но ведь папа помогал этому болвану, мужу Натали! — воскликнула Джулис.
— Нет. Ваш отец, сам того не ведая, помогал именно Натали. Это она влезла в игорные долги, а вовсе не Корбетт. Она заставила вашего отца решать ее проблемы.
— Это полная чушь! — отрезала Джулис. — Какие у вас есть доказательства?
— У нас есть видеозапись, доказывающая, что ваша сестра увлекалась азартными играми, а также ее собственное признание. Она уже договорилась сотрудничать со следствием, рассчитывая на смягчение приговора.
Элли буквально рухнула со стула. Джулис едва успела ее подхватить.
— Черт побери, — воскликнула она, — о чем вы думаете, говоря моей матери без предупреждения такие вещи?
— Я просто отвечала на ваш вопрос, — ответила Браун. — Но вы должны знать, что к вам направляется полиция, чтобы допросить вас по поводу смерти Сесилии Рэндолл. Следователи хотят знать, известно ли вам что-либо об этом.
— Ну что мы можем об этом знать? — резко спросила Джулис.
— Следователи также выяснят, есть ли у вас алиби на время убийства.
— Неужели вы всерьез полагаете, что мы имеем какое-то отношение к смерти Сисси? — сказала Элли. — Она была… она была членом нашей семьи. Ради всего святого, она помогала воспитывать девочек!
— И тем не менее полиция спросит насчет алиби, — сказал Декер. — Это обычная процедура.
— Когда Сисси была убита? — спросила Джулис.
— Сегодня ночью. Где-то около двух часов.
— Ну, мы все спали дома.
— И вы подтвердите, что из дома никто не выходил? — сказала Браун.
— Я легла около одиннадцати, — сказала Эллис. — Где-то около полуночи я слышала, как Джулис и Саманта поднялись наверх. Я читала и слышала, как они разговаривали.
— И я открыла дверь и пожелала маме спокойной ночи, — добавила Джулис.
— И я тоже, — подхватила Саманта. — И мы с Джулис спим в одной комнате. Разумеется, у каждой из нас есть своя спальня, но я… я не хотела спать одна. Я легла спать около часу ночи, но перед этим спустилась вниз за очками и заглянула к маме. Она крепко спала. Как и Джулис, когда я вернулась в комнату.
— Хорошо, это снимает вопросы относительно вас троих, — сказала Браун, поворачиваясь к Аманде. — А как насчет вас?
Аманда резко села.
— Я… я легла спать раньше остальных. Я плохо себя чувствовала. Я сразу же заснула и проснулась только где-то с час назад.
— Значит, вы никого не видели и ни с кем не говорили? — Браун обвела взглядом остальных. — Кто-нибудь из вас заглядывал этой ночью к сестре?
— О, ну не надо! — рявкнула Джулис. — Вы только посмотрите на нее. У нее всего одна рука. Вы действительно полагаете, что она может стрелять из пистолета? И за последние десять лет Аманда видела Сисси… можно по пальцам пересчитать, сколько раз. С какой стати, черт возьми, ей убивать домработницу? Кстати, вообще кому-либо из нас?
— Мы вовсе не говорим, что это сделали вы. На самом деле мы оказываем вам любезность, поскольку когда придет полиция и начнет задавать вопросы, у вас уже будут наготове ответы.
Похоже, Джулис несколько опешила от такого ответа. Подсев к Аманде, она обняла ее за плечо.
— Где Натали? — спросила Элли.
— В настоящий момент она в ФБР.
— Она… ее посадят в тюрьму?
— Этого я не могу знать, — сказала Браун. — Скажу только, что вашей дочери могут быть предъявлены очень серьезные обвинения. Я нисколько не удивлюсь, если она получит реальный тюремный срок.
— О господи! — выдохнула Саманта.
Аманда залилась слезами.
— Черт возьми, что происходит? Вся наша семья разваливается прямо на глазах!
— Мы не убивали Сисси, — сказала Джулис, глядя Браун в лицо. — Мы ничего не знали о том, что сделала или не сделала Нат. Я по-прежнему не понимаю, почему папа покончил с собой. Я… я…
Оторвавшись от сестры, она закрыла лицо руками.
— Вы ничего не имеете против, если мы ненадолго останемся одни? — дрожащим голосом сказала Элли. — Нам просто… просто нужно какое-то время побыть вместе.
Декер, Браун и Джеймисон встали.
— Мы во всем разберемся, миссис Дабни, — сказал Амос. — Обязательно разберемся.
— Но это не вернет ни Уолта, ни Сисси. И не изменит то, что станется с Натали.
— Нет, мэм, не вернет.
Все вышли, оставив сокрушенную обрушившимися на них несчастьями семью Дабни в библиотеке.
Когда они оказались на улице, Браун повернулась к Декеру.
— Ну, что ты думаешь?
— Я думаю, что-то назревает, но я не знаю, что именно.
— Не хотите объяснить, что вы имели в виду?
Выбравшись из «БМВ» Браун, Декер направился в вашингтонское отделение ФБР. Джеймисон осталась сидеть в машине. Когда Амос обернулся, она махнула ему рукой. Бросив взгляд на Харпер, Декер подошел к входу в здание и скрылся внутри.
Браун следила за Джеймисон в зеркало заднего вида.
— Кажется, я высказалась предельно четко.
— Четко, как в тумане. «Тут я была права, там ошиблась…» Но вы не объяснили, где что.
— Вы хотите обсудить это прямо сейчас?
— Можно и дальше откладывать — но взаимное чувство обиды будет только нарастать, и, возможно, мы дойдем до той точки, когда никакие слова уже не будут иметь значения.
Поставив машину на ручной тормоз, Браун отстегнула ремень и повернулась к Джеймисон.
— Вы были правы насчет того, что я облажалась по-крупному. Но вы ошибаетесь, думая, что мне нет до этого никакого дела. Мне не все равно, что обо мне думает Декер. И мне не безразличен Мелвин, хотя я познакомилась с ним совсем недавно. Он сразу же затронул что-то у меня в душе. Мы с ним говорили. Много говорили. Он очень высокого мнения о вас с Декером. Я ни за что не сделаю Мелвину больно, и я уверена в том, что и он не сделает мне больно. Он не такой человек. Поверьте, я разбираюсь в людях. Мне приходилось близко общаться со многими.
— И мне тоже, — согласилась Алекс. — Послушайте, я была с вами излишне резка, и это несправедливо…
— Мне не привыкать к несправедливости. Мой отец был хорошим человеком и блестящим военным. Он творил чудеса в РУМО. Но отец хотел сына, а не дочь. Однако, кроме меня, у него никого не было. Отец не отговаривал меня от военной службы, но и не поддерживал. Быть может, ему было все равно. И тем не менее мне словно нож под ребро вонзили, когда в ответ на мои слова о том, что меня взяли в РУМО, отец не нашел ничего лучшего, чем: «Ты точно этого хочешь? Потому что тебе уже пора остепениться и завести семью». Я из кожи вон лезла, чтобы служить в том же самом ведомстве, что и отец. А он только это и смог сказать?
— Понимаю, вам было чертовски больно.
Браун пожала плечами.
— Конечно, сейчас с равенством полов обстоит получше, и все-таки до идеала еще далеко. Почти все парни, с кем я знакомлюсь, узнав, чем я занимаюсь, или делают в штаны от страха, или стараются доказать, что они круче меня. Из чего следует, что ничего долгосрочного у меня не получается. А на работе парни по большей части гадают, зачем я здесь и занимаю место, которое должно было бы принадлежать мужчине.
— То же самое и со мной, — призналась Джеймисон. — Меня с утра до вечера окружают одни мужчины. И еще есть Декер.
— Вот он — настоящий мужчина.
— Но на самом деле никакой он не мужчина. Он… в общем, он Декер.
Браун улыбнулась, затем рассмеялась.
— Почему-то я поняла, что именно вы хотели сказать. И Мелвин также другой. Он необыкновенный, Алекс. Он меня нисколько не боится. Мелвин… в общем, ему достаточно хорошо в собственной шкуре, и он нисколько не завидует мне.
— Согласна, Мелвин действительно необыкновенный. И он заслуживает необыкновенную женщину. И, возможно, вы и есть та самая женщина.
Браун слегка опешила от этого заявления.
— Спасибо, — сказала она. — Для меня это многое значит.
— Ну что, мир? — спросила Алекс.
— Полагаю, настолько, насколько между нами может быть мир. — Она помолчала. — Я слышала о том, что случилось. Как ты спасла Декеру жизнь.
Джеймисон опустила взгляд на пояс, на кобуру с пистолетом.
— Это непросто, Алекс, — сказала Браун. — И никогда не станет проще.
— Меня это изменило, Харпер. Я уже никогда не буду такой, как прежде. Я убила человека.
— Ты не изменилась. Изменилась лишь какая-то твоя частица. И это большая разница.
— Но ведь в какой-то момент можно будет двинуться вперед, правда?
— Ты обязательно двинешься вперед, Алекс. Я вовсе не говорю, что это будет просто, потому что это не так. Но это обязательно произойдет.
С признательностью улыбнувшись, Джеймисон вышла из машины и направилась в здание. Декер ждал ее прямо за дверью. Он внимательно изучил ее лицо.
— Синяков и ссадин нет; очень хорошо. Какие-либо скрытые раны?
— На самом деле мы с ней поладили. Теперь у меня совершенно другое мнение об агенте Браун.
— Что ж, отрадно это сознавать.
— И мы снова говорили о тебе.
— Это еще зачем?
— Мы просто предположили, что тебя нужно считать девушкой.
Амос озадаченно посмотрел на нее.
— Думаю, я оставлю это без комментариев.
Пройдя мимо охранника, они поднялись на лифте наверх. Декер предварительно позвонил Богарту, и тот встретил их в коридоре.
— У меня есть кое-что, — сказал он.
Росс проводил их в кабинет в конце коридора. Там уже сидел перед компьютером Миллиган.
Погасив свет, Богарт кивнул Тодду; тот нажал несколько клавиш, и на противоположной стене ожил экран.
— «Гарри Поттер и узник Азкабана», — сказал Росс. — Мы обнаружили в книге кое-что такое, о чем вряд ли подозревает Дж. К. Роулинг. Все сели?.. Тодд, прокрути.
Миллиган снова нажал клавиши, и на экране появилась страница книги.
— Я ничего не вижу, — сказала Джеймисон.
— Подожди минутку.
Миллиган нажал клавишу, и вдруг некоторые буквы текста начали светиться.
— Они обработаны флуоресцентной краской! — воскликнула Алекс.
— Точно. Мы перепробовали различное освещение и в конечном счете нашли то, что нужно.
— Но они разного цвета, — продолжала Джеймисон. — Буквы разного цвета.
— Мы считаем, что разобрались, в чем дело. Если этой книгой пользовались продолжительное время, с ее помощью передавалось множество сообщений. И благодаря разным краскам получатель определял, что именно ему нужно. Синий цвет — одно сообщение, красный — другое. Мы еще не определили, какие сообщения более старые, а какие новые, но, на наш взгляд, именно так все работало.
— Но о чем тут говорится? — спросил Декер.
— Все не так просто. Буквы не складываются в осмысленный текст. Сейчас над этим работают наши криптографы, и мы обратились за помощью в АНБ и РУМО. Возможно, на это потребуется какое-то время, но по крайней мере мы знаем, что именно так передавались зашифрованные сообщения.
— Между Беркшир и Дженкинсом, — добавил Декер.
— Точно. Беркшир добывала секреты, шифровала их и записывала в книгу, после чего Дженкинс с помощью специального освещения восстанавливал текст, переписывал его и расшифровывал. А затем переправлял дальше тому, на кого работал.
— Хитрый шаг — использовать для этого хоспис, — заметил Декер.
— Ты хотел сказать — жестокий, — добавила Джеймисон.
— Таким образом, Беркшир и Дженкинсу даже не нужно было встречаться, — сказал Богарт. — Они просто пользовались книгой.
— Ты полагаешь, они воспользовались этим способом, чтобы передать секреты, похищенные Дабни? — спросила Джеймисон.
— Полной уверенности у меня нет, но можно предположить, что так все и было.
— И тем не менее Дабни убил Беркшир. Почему?
— Мы постоянно возвращаемся к этому, — согласился Богарт. — Раскаяние в содеянном?
— Но мы даже не смогли установить, что Дабни и Беркшир встречались друг с другом, — заметил Амос.
— Ну, они могли встретиться на конспиративной квартире. Быть может, в том домике в лесу…
— Итак, Дабни продает Беркшир секреты, — сказал Декер. — Он полагает, что речь идет о десяти миллионах, но на самом деле сумма значительно меньше. Дабни даже не видит перевод денег. Он только знает, что деньги пришли по адресу, потому что его дочь и ее семья живы и здоровы. Затем его охватывает раскаяние, как ты и сказал, он убивает Беркшир, а потом и себя. Но почему в таком людном месте? И почему Беркшир согласилась встретиться с ним перед зданием имени Гувера? Наверное, это самое последнее место на земле, куда ей захотелось бы пойти. Я хочу сказать, разве она не учуяла бы западню?
— Может быть, и нет, — возразил Богарт. — Я хочу сказать, Дабни только что совершил с ней сделку. Она могла подумать, что он хочет совершить новую сделку.
— Шпионка, использующая такое тонкое прикрытие, как книга в хосписе, чтобы не встречаться с другим шпионом, с кем работает уже длительное время, решает встретиться лицом к лицу с типом, с которым, возможно, совершила всего одну сделку, прямо на пороге американского правительственного ведомства, чьей задачей является охота на шпионов? — Декер посмотрел на Богарта. — Честное слово, много ли здесь смысла?
— Немного, — согласился Росс. — Но это произошло.
— Нет, возможно, этого не было, — ответил Амос.
— Сисси умерла?
Декер посмотрел на сидящую напротив Натали.
Женщине официально предъявили обвинение, она встретилась со своим адвокатом, и ее задержали, опасаясь, что она сможет скрыться. Вследствие деликатного характера дела слушания проходили за закрытыми дверями.
Казалось, с тех пор как Натали не дали вылететь из аэропорта имени Даллеса, она постарела на десять лет.
Декер кивнул. Он попросил, чтобы ему дали возможность встретиться с Натали наедине. Остальные ждали в соседнем помещении.
— На самом деле ее убили.
— Зачем это кому-то понадобилось? Она была у нас домработницей.
— Давно?
— Да. Сколько я себя помню, Сисси работала у моих родителей.
— Ну, кто-то ее убил.
— Но почему вы решили, что это как-то связано с нашей семьей?
— Полной уверенности у меня нет. Но я должен проверить такую возможность. Вы сами должны понимать, что для случайного совпадения это уже слишком.
Натали кивнула.
— Пожалуй, вы правы. Мама и сестры знают?
— Да. Это явилось для них ударом.
— Нас воспитывала мама, но Сисси всегда была рядом. И мама ее любила. Папы часто не было дома, и вряд ли мама справилась бы без Сисси.
— Не сомневаюсь в этом. Вам повезло, что она у вас была.
— Так зачем вы хотели встретиться со мной?
— Вы уже заключили соглашение о содействии следствию?
— Кажется, над этим еще работают. — У нее задрожали губы. — Мой адвокат считает, что мне придется отправиться за решетку. — Она подняла взгляд на Декера. — Когда я буду сидеть в тюрьме, я не смогу видеться со своей дочерью, да?
— Вы уже говорили с мужем?
Снова кивнув, Натали достала платок и высморкалась.
— Корбетт сказал, что вылетает в Штаты вместе с Ташей. — Она потерла глаза. — Все, что я говорила о нем, это полная чушь. На самом деле Корбетт — отличный парень. Все то дерьмо, в котором я оказалась, — исключительно моя вина. Я пристрастилась к азартным играм и не могла остановиться. Корбетт пытался мне помочь, но, наверное, я просто больная.
— Признаться в своей болезни — это первый большой шаг к выздоровлению.
— Да, — подавленно произнесла Натали. — Я так понимаю, моя семья уже знает про меня?
— Мы кое-что сообщили. Родные очень переживают.
— Я смогу с ними увидеться?
— Не вижу причин, почему бы и нет.
— Я ведь сломала свою жизнь, да?
— Вы не первая и не последняя. — Амос подался вперед. — Но вы можете помочь себе, помогая нам.
Натали удивленно посмотрела на него.
— Но ведь я рассказала все, что знала.
— На самом деле вам, возможно, известно то, о чем вы даже не догадываетесь.
— Не понимаю. Что, например?
— Когда были переведены деньги, чтобы расплатиться с вашими настоящими игорными долгами, вы позвонили отцу, чтобы сообщить ему об этом?
— Разумеется, позвонила.
— Однако он полагал, что речь идет о десяти миллионах, правильно?
Натали кивнула.
— Я так сказала отцу, потому что мне приказали.
— А сделано это было, потому что для вашего отца единственным способом достать такую крупную сумму было продать секретную информацию. Только так он за столь короткий срок мог достать такие большие деньги.
— Агент Декер, а что, если б отец просто отказался мне помочь? Что тогда произошло бы?
— Возможно, у этих людей имелся запасный план.
— Ну, а игорные долги?
— Вам пришлось бы не сладко. Но, судя по всему, эти люди правильно просчитали вашего отца. Они не сомневались в том, что он вам не откажет.
— От этого у меня на душе совсем мерзко. Я убила своего отца. А он делал для меня буквально все…
Положив голову на стол, женщина принялась тихо всхлипывать.
— Натали, когда вы позвонили отцу и сказали, что деньги переведены и вы в безопасности, что он ответил?
Она медленно подняла голову.
— Отец сказал, что у него камень с души упал, но он хочет мне помочь. Он сказал, что, если дело дойдет до этого, он слетает за мной и привезет меня домой, чтобы мне была оказана помощь.
— Но он ни словом не упомянул про то, где достал деньги?
— Нет.
— Но вы заподозрили?
— Я не знала, сколько денег у родителей, но не думала, что такая сумма просто лежит дома, — медленно произнесла Натали. — Быть может, отец заложил дом.
— А быть может, продал секреты…
— Не буду вам лгать. Не могу сказать, что эта мысль не приходила мне в голову. Но хотя речь шла не о десяти миллионах долларов, люди, которым я была должна, действительно собирались меня убить. Это я точно знаю.
— Не сомневаюсь. Я знавал тех, кто перережет человеку глотку ради таблетки «Оксиконтина»[445]. Больше отец вам ничего не сказал? Помимо того, что, бывает, кажется, что знаешь человека, а на самом деле это не так?
Откинувшись на спинку стула, Натали вытерла глаза рукавом.
— Я рассказала вам не всё. В последний раз я говорила с отцом за два дня до того, как он застрелил эту женщину.
Декер подался вперед.
— Почему вы не сказали об этом раньше?
— Я была в шоке. Не могла поверить в то, что так поступила со своим отцом. Я страшно боялась, что все всплывет. И, конечно же, так все и вышло.
— Это отец позвонил вам?
— Да.
— Что он сказал?
— Голос у него был такой… печальный. Такой безнадежный… А отец, сколько я его знала, всегда был большим оптимистом. Я просто предположила, что всему виной рак. Отец понимал, что не сможет победить болезнь. Это ведь кого угодно повергло бы в депрессию, так?
— Так. Что еще? — нетерпеливо произнес Декер.
— Отец сказал, что я должна помнить нашу семью такой, какой она была, что бы ни случилось. Счастливые времена. Когда все мы были молодыми. До… до того, как в жизни произошло столько гадости.
— И что вы на это ответили?
— Я постаралась подбодрить отца, сказала, что скоро приеду к нему в гости. Но он словно не слушал меня. Сказал, что сейчас, когда приближается конец, у него случилось прозрение.
— Прозрение? Что он под этим подразумевал?
— Не знаю. Я попыталась спросить у него, но отец просто не слушал. Я подумала, что у него, наверное, начинаются проблемы с головой.
— Что еще?
Натали подавила всхлипывания.
— Это было так глупо… Отец спросил, помню ли я, как, когда я еще была маленькой, мы всей семьей отправились в «Диснейуорлд». Я тогда каталась на карусели, и у меня начался сильнейший приступ астмы. Очень тяжелый. Меня увезли в больницу на «Скорой». Мама была потрясена, она осталась с сестрами, а папа поехал в больницу вместе со мной. Он успокаивал меня, потому что я страшно испугалась. Папа всегда был таким сильным, таким спокойным, что бы ни случилось…
— И что отец сказал о том случае?
— Я ответила, что все прекрасно помню. Меня потом с год мучили кошмарные сны. Я думала, что умру, потому что никак не могла сделать вдох. Так вот, когда я спросила об этом у отца, он сказал: «Помни, когда дела были плохи, кто был рядом с тобой. Помни, что твой старик держал тебя за руку. Милая, знай, что я всегда старался сделать так, как нужно. Всегда. Что бы ни случилось».
— Как вы думаете, почему он так сказал?
— Он умирал. Тогда я увидела в его словах только это. Я не знала, что два дня спустя отец убьет человека, а затем покончит с собой. Я просто подумала, что он хочет, чтобы я помнила его с хорошей стороны. Но папа мог бы не говорить это. Я все равно буду помнить его с хорошей стороны. Я любила своего отца.
— Но теперь, когда вы знаете о том, что совершил ваш отец, это никак не меняет вашу интерпретацию его слов?
Натали недоуменно подняла на него свои красные от слез глаза.
— Я… на самом деле я об этом не думала. Вы полагаете, это что-то меняет?
— Я думаю, что это, возможно, меняет всё, — ответил Декер.
Амос сидел на скамейке трибуны.
Рядом с ним сидел Мелвин Марс.
Они наблюдали за тренировкой местной школьной футбольной команды.
— Дети с каждым годом становятся все больше и больше, — заметил Марс. — Эти ребята уже похожи на университетскую команду.
Декер молча кивнул.
Небо было затянуто тучами, начинал моросить дождь.
— Они занимаются совсем как профессионалы, — сказал Амос. — В наши дни все хотят попасть в НФЛ.
— Полагаю, лучше б эти ребята думали о том, чтобы получить хорошее образование.
— Тут, пожалуй, ты прав.
— Значит, ты пригласил меня, чтобы посмотреть тренировку школьной футбольной команды?
— Я говорил с Харпер Браун, — сказал Декер.
— О, вот как… Да.
— В тот день, когда ты не отвечал на звонки, я рано утром отправился в твою гостиницу, чтобы проведать тебя.
— И увидел, как Харпер уезжает?
— Да.
— Она мне говорила. Она также сказала про то, что Алекс застрелила того типа. Проклятье… Как она?
— Все будет в порядке. — Декер помолчал. — Значит, ты и Харпер Браун?
— Что ты хочешь от меня услышать? Все получилось само собой.
— Мелвин, ты не должен ничего мне объяснять. Ты взрослый человек. И можешь поступать так, как заблагорассудится.
— Декер, у меня так давно никого не было…
— Ты собираешься и дальше встречаться с Браун?
— Да. По крайней мере, хочу этого.
— Рад за тебя.
— Правда?
— С какой стати идти по жизни одному?
— Так, постой-ка! Я вовсе не предлагаю ей руку и сердце. Мы просто проводим время вместе. Развлекаемся.
— В этом нет ничего плохого.
— А что насчет тебя?
— Что насчет меня?
— Ты сам только что сказал. С какой стати идти по жизни одному?
— А я не одинок. У меня есть ты, Алекс, Богарт, Миллиган…
— Ты прекрасно понял, что я имел в виду.
— Послушай, разве ты не знаешь? Мы с Алекс совсем как пожилая семейная пара. Постоянно спорим друг с другом. В основном о тебе.
— Спасибо.
Несколько минут оба молча наблюдали за игроками на поле.
— Крайний нападающий у них бегает шустро, и руки у него что надо, — наконец сказал Марс. — Видел, какую он сейчас выполнил обводку перед тем, как занести мяч в зачетную зону?
— Напомнил мне тебя. Но, с другой стороны, ты мог бы просто сбить защитника с ног, если б финты не прошли.
— Да, но только это уже старая история.
— Ты думал о том, как жить дальше?
— А то как же. Пока что никаких ответов. Просто живу сегодняшним днем. Как продвигается ваше расследование?
— Если честно, выписало парочку резких поворотов.
— Тебе уже становится ясно, что к чему?
— Как только начинает становиться, появляется что-либо еще и все безнадежно ломает.
Марс потрепал Декера по плечу.
— Братишка, я все равно ставлю на тебя.
— Хочешь познакомиться с одним человеком, который любит футбол? — предложил Амос.
— Конечно, а с кем?
— Увидишь.
Час спустя они свернули к стоянке «Доминиона».
— Хоспис? — удивленно произнес Марс, когда они вышли из машины.
— Идем, Мелвин.
Через несколько минут они сидели в палате Джоуи Скотта, и Марс печально смотрел на умирающего мальчика.
— Это мой друг Мелвин Марс, — сказал Декер. — Он признавался лучшим нападающим в Техасе и выдвигался на приз Хайсмана[446]. В НФЛ ему поиграть не довелось, а то он непременно попал бы в Зал славы. — Амос указал на фотографию на прикроватном столике. — Как твой приятель Пейтон.
— Ого! — радостно произнес Джоуи, протягивая Мелвину руку. — Рад с вами познакомиться, мистер Марс.
Огромная лапища бывшего футболиста поглотила руку мальчишки.
— Зови меня просто Мелвин, — сказал гигант, оглядываясь на Декера.
— Джоуи тоже играл в футбол, — сказал тот. — Из него получился бы чертовски хороший игрок.
— Да, вижу, — сказал Марс. — Готов поспорить, Джоуи, ты бегал быстро. У тебя такое сложение.
— Я бегал очень быстро, — кивнул мальчик.
Раскашлявшись, он попытался сесть в кровати. Марс наклонился, чтобы ему помочь.
— И бросок у меня тоже был что надо. Я играл квотербеком[447] в лиге «Поп Уорнер»[448].
— Пожалуй, самое важное место на поле, — заметил Марс. Придвинув к кровати стул, он сел. — Помню один матч, когда нам всю дорогу приходилось отыгрываться. Мы были подавлены. Все были уверены в том, что мы проиграем. И тут во время перерыва наш квотербек подходит к нам и говорит: «Так, ребята, в этом матче мы одержим победу, потому что нас одиннадцать мужчин и у нас одна цель. И никто не сможет нас остановить. Я вас прикрою. Так что смело идите вперед». И знаешь что?
— Что? — затаив дыхание, спросил Джоуи.
— Мы выиграли этот матч и все последующие, в том числе на «Коттон боуле»[449]. — Марс выразительно поднял палец. — Потому что этот парень поверил в нас. И этого было достаточно.
Улыбнувшись, Джоуи ударил своим маленьким кулаком в кулачище Марса.
— Спасибо за то, что пригласили ко мне Мелвина, — повернувшись к Декеру, сказал он. — Классный парень.
— Да, я тоже так считаю, — ответил Амос.
Когда они расстались с Джоуи и возвращались к машине, Марс тихо спросил:
— Значит, у него нет никаких шансов?
— Похоже, нет, — подтвердил Декер.
— Твою мать, он даже пожить толком не успел!
— Знаю, — сказал Амос. — Жизнь — скверная штука. Очень скверная.
— Думаю, нам с тобой это прекрасно известно, — посмотрев на него, сказал Марс.
— Ты скрасил мальчишке сегодняшний день, Мелвин.
— То же самое можно сказать про него.
— Это еще как?
— Просто он заставил меня задуматься о будущем. Как жить дальше. У Джоуи нет такой возможности. Поэтому я должен сделать так, чтобы не испортить свою жизнь. Я хочу сказать, нам ведь дается всего один шанс, правильно?
Декер медленно кивнул.
Они сели в машину, и Марс тронулся.
— Едем к вам домой? — спросил он.
— Да, Алекс там. У тебя есть планы на ужин?
— Вообще-то есть.
— Браун?
— Харпер.
— Харпер, — натянуто улыбнулся Декер.
— Может быть, мы попутно устроим двойное свидание.
— Для этого нужны две пары. А мы с Алекс не пара. Я для нее скорее старший брат. Очень большой брат.
— Знаю. Мы просто провели бы время вместе.
Высадив Декера перед домом, Марс уехал. Амос проводил его взглядом. Он уже увидел на стоянке машину Джеймисон, поэтому знал, что она вернулась.
Но он не стал заходить в дом. Вместо этого пошел на восток. Через двадцать минут он стоял перед неказистым домом Сесилии Рэндолл.
Полиция и ФБР завершали осмотр места преступления. Удостоверение Декера открыло ему дорогу внутрь. Остановившись в маленькой прихожей, он огляделся вокруг.
Криминалист ФБР, закрыв чемоданчик, подошла к нему.
— Вы уже были здесь, вместе со специальным агентом Браун.
— Совершенно верно. Что вы можете мне сказать?
— Один выстрел в затылок. Мгновенная смерть. Ее обнаружили в спальне.
— На кровати?
— Нет, рядом.
— Она упала?
— Нет; все признаки указывают на то, что она стояла на коленях рядом с кроватью.
— Возможно, ее заставил встать на колени тот, кто ее убил?
— Таково мое предположение. Она была в длинной ночной рубашке и штанах от пижамы. Кровать указывает на то, что в ней спали.
— И я так понимаю, никаких следов взлома. Все замки в порядке? Окна?
— Все заперто. Район никак нельзя назвать благополучным. И хотя охранной сигнализации не было, Рэндолл установила на входную и заднюю дверь дополнительные замки. И все окна были оборудованы защелками.
— Если она спала, преступник вскрыл замок отмычкой или отпер ключом.
— Мы проверили замки на входной двери. Даже лучшие отмычки оставляют следы. Мы ничего не нашли.
— Значит, ключ, так?
— Похоже на то.
— Что-либо было похищено?
— У хозяйки было много всякого дешевого барахла. Но никаких ювелирных украшений, заслуживающих внимания. В аптечке нет рецептов наркосодержащих препаратов. Была найдена ее сумочка с портмоне, кредитными карточками и наличными, все осталось не тронуто.
— Значит, это не ограбление. Преступник пришел, только чтобы ее убить.
— Насколько я понимаю, Рэндолл могла быть как-то связана с расследованием, которым вы занимаетесь?
— Возможно, очень связана.
— Что ж, удачи. Надеюсь, вы узнаете, кто это сделал.
«И я тоже на это надеюсь», — подумал Декер.
— Мы не можем его найти. Он словно провалился сквозь землю.
Бесконечно расстроенный, Богарт сидел в своем кабинете в вашингтонском отделении ФБР. Декер, Джеймисон и Миллиган разместились напротив.
Волосы у специального агента ФБР были взъерошены, галстук сбился набок, щеки и подбородок покрывала двухдневная щетина. Все это никак не вязалось с его обыкновенно безукоризненной внешностью.
— У Элвина Дженкинса была фора в лучшем случае в полчаса, — сказала Джеймисон. — Мы пробыли у Джоуи совсем недолго, прежде чем Декер догадался про книгу. Как Дженкинсу удалось скрыться так быстро?
— Вероятно, он рванул сразу же после того, как вы от него ушли, — предположил Миллиган. — Мы обнаружили на стоянке перед хосписом его машину, из чего следует, что ему помогли. Он не удирал пешком. Судя по всему, был приведен в действие давно подготовленный план отхода. Скорее всего, Дженкинс кому-то позвонил, и подоспела помощь.
— Мы обыскали его квартиру, — добавил Богарт. — Это рядом, в Херндоне. Если жилище Беркшир показалось кому-то голым, ему нужно взглянуть на логово Дженкинса. В холодильнике пусто, в шкафу один комплект одежды, нижнее белье и туалетные принадлежности. Вся мебель взята в аренду вместе с квартирой. Мы перевернули там все вверх дном, зубную щетку и все остальное пробили по базам данных в поисках совпадений, но пока что ничего. Сомневаюсь, что Дженкинс, как и Беркшир, значился бы в каких-либо базах.
— Но он ведь устроился на работу в хоспис, — заметила Джеймисон. — А для этого должен был пройти какую-то проверку.
— Не такую тщательную, как можно было предположить, — ответил Миллиган. — Зарплата там небольшая, и набрать персонал непросто. Полагаю, проверка выполняется поверхностно. Но, как и Беркшир, Дженкинс, возможно, использовал поддельные документы. Нам до сих пор ничего не удалось о нем разузнать.
— Значит, у нас нет абсолютно ничего? — Джеймисон посмотрела на Богарта.
— У нас на руках полная мешанина, — пробормотал тот.
— Нельзя говорить, что у нас ничего нет, — вмешался Декер, — даже если в настоящий момент все кажется полной мешаниной. Если б только мы смогли соединить вместе разрозненные детали… — Он посмотрел на Богарта. — У кого-то был ключ от дома Сесилии Рэндолл. Замок не был взломан. В момент появления убийцы женщина спала. В такой поздний час она никого не впускала в дом.
— Убийца мог раздобыть ключи самыми разными способами.
— Возможно. И нам необходимо все это проверить.
— Ты говорил с Натали, — напомнил Миллиган. — И она рассказала тебе про случай с поездкой в «Скорой помощи», о котором вдруг вспомнил ее отец незадолго до всего случившегося. Как ты думаешь, что это значит?
— Отец пытался что-то передать ей. Он не мог сделать это прямо, не впутывая ее.
— Не впутывая ее? — спросила Джеймисон. — Это еще как?
— Дабни украл секреты, чтобы расплатиться с игорными долгами дочери, — точнее, он считал, что это игорные долги его зятя. Сомневаюсь, что он открыл Натали, как раздобыл деньги. Но Дабни знал, что деньги пришли по адресу, поскольку Натали осталась в живых. И она заверила его, что всё в порядке. Но, добывая деньги для уплаты долга, Дабни наткнулся на Беркшир — каким-то образом, неизвестно каким. На мой взгляд, на самом деле Анна была в этом с самого начала. Полагаю, она знала о долгах… черт возьми, возможно, это она со своими сообщниками подпитывала пристрастие Натали к азартным играм и тем самым помогла ей влезть в огромные долги, понимая, что та обратится за помощью к своему отцу.
— Подожди-ка, если это действительно так, Беркшир должна была на протяжении какого-то времени следить за Дабни. Однако мы не смогли установить никакой связи между ними.
— Неважно. Предположим, что связь была. Дабни отправляется к Беркшир с украденными секретами и назначает свою цену. Та соглашается, зная, что на покрытие долгов десяти миллионов не нужно. Дабни передает секреты, деньги переводятся, и какая-то их часть идет на покрытие долга. Черт побери, не исключено, что тот, на кого работала Беркшир, мог выкупить долг у кредиторов, поэтому плательщик и получатель были одним и тем же лицом. Подобная осмотрительность в финансовых вопросах для таких людей — это нечто само собой разумеющееся.
— Но если перевод денег был совершен успешно, зачем Дабни убивать Беркшир? — спросила Джеймисон.
— Потому что, хотя у нее было преимущество в том, что ей была известна правда насчет игорных долгов, Дабни знал то, что она не знала. — Декер помолчал. — Он знал, что умирает.
— То есть он убил ее, поскольку понимал, что его не будут преследовать за это убийство? — спросил Богарт. — Он не собирался ждать, пока его доконает рак, и решил покончить с собой?
— И да и нет.
— Господи, Декер, его поступки все более и более непонятны! — воскликнул Миллиган.
— На самом деле я полагаю, он действовал прямолинейно. «Да» — в том смысле, что Дабни хотел отомстить шпионке, которой продал секреты, и он не мог жить с грузом предательства на совести. Он не мог вернуть секреты, но мог помешать Беркшир продолжать и дальше заниматься шпионажем.
— Ну хорошо, это что касается «да», — вмешался Богарт. — А что насчет «нет»?
— «Нет» — это то, как Дабни все сделал. Он каким-то образом заманил Беркшир к зданию ФБР и застрелил ее прямо у дверей.
— Зачем он так поступил?
— Дабни хотел сделать кому-то предостережение. Четкое предостережение: с него достаточно. Он больше не будет этим заниматься, так что его лучше оставить в покое.
Богарт сел прямо.
— Подожди; ты хочешь сказать, что его собирались и дальше заставлять заниматься шпионажем?
— Разумеется. После того как Дабни продал секреты один раз, он оказался на крючке. Если б он отказался сотрудничать, эти люди раскрыли бы обличающую информацию, которая его погубила бы. К этому времени Беркшир уже и след простыл бы, так что она не пострадала бы. А вот Дабни пострадал бы. Как и его семья.
Богарт кивнул.
— Поэтому он решил взять быка за рога и исключить эту возможность. Беркшир умирает, и он тоже умирает. И тут, вероятно, помогло то, что Дабни знал о своей близкой смерти?
— Да. Сейчас мне хотелось бы узнать ответ на два вопроса.
— На какие? — спросил Богарт.
— Что Дабни пытался донести до своей дочери рассказом про «Скорую помощь» и почему он просто не изложил ей все прямо?
— Ну, а второй вопрос?
— Кто был этот клоун, черт побери?
— Выглядишь ты несчастным, — заметила Джеймисон.
Сидя за рулем своей машины, она взглянула на Декера, втиснувшегося на соседнее сиденье.
— Я не несчастный, просто мне жутко неудобно. Алекс, я непременно помогу тебе купить новую машину. Я этого больше не вынесу. Кажется, у меня затекли ноги.
— Помнишь, ты раньше снимал переднее сиденье и просто садился сзади?
— Не слишком практичное решение, поскольку для этого требуется четыре инструмента и час работы.
— Какую машину ты выбрал бы? — оживленно спросила Джеймисон.
— Мне все равно, лишь бы она была по крайней мере вдвое больше этой, с достаточным пространством для ног.
Дождь возобновился, затрудняя дорожное движение и делая мрачные мысли еще более мрачными. Декер закрыл глаза.
— Значит, ты говорил, что Мелвин встретился с Джоуи Скоттом?
Открыв глаза, Амос кивнул.
— Когда я сказал мальчишке, что Мелвин едва не получил Кубок Хайсмана и непременно бы был введен в Зал славы, кажется, он чуть не лопнул от восторга.
— Не сомневаюсь. Отчего еще ужаснее, что Беркшир вот так его использовала. Я хочу сказать, это было бы бесчеловечно применительно к любому неизлечимо больному пациенту, но Джоуи — единственный ребенок во всем хосписе. А она сидела рядом и читала ему, чтобы использовать книгу для передачи украденных секретов…
Ответ Декера на эти слова оказался совершенно неожиданным:
— Алекс, разворачивайся! Мы возвращаемся в Вирджинию.
— В Вирджинию? Куда именно?
— В хоспис.
Салли Палмер все еще находилась у себя в кабинете. Она объяснила, что после исчезновения Элвина Дженкинса ей приходится задерживаться на работе допоздна, и так продлится до тех пор, пока ему не найдут замену.
— Не могу понять, почему он ни с того ни с сего сбежал. И полиция ничего не говорит, — недовольно проворчала Палмер. — Полагаю, и вы тоже ничего не скажете, — добавила она.
— Вы правильно полагаете, — сказал Декер. — Элвин Дженкинс — когда он начал у вас работать?
— Элвин… мм… всего месяца два назад.
— А с какого времени у вас работала волонтером Анна Беркшир?
Палмер задумалась.
— Вообще-то тоже месяца два назад.
— А когда у вас в хосписе появился Джоуи Скотт?
Для ответа на этот вопрос Палмер пришлось свериться с компьютером.
— Странно…
— Что странно? — резко спросил Декер.
— И Джоуи поступил сюда девять недель назад. То есть все трое появились примерно в одно и то же время. Какое совпадение!
— Я не думаю, что это совпадение, — сказал Амос.
Палмер удивленно посмотрела на него, но Декер, не обращая на нее внимания, продолжал:
— При первой встрече вы упомянули о том, что Джоуи должны были взять в приемную семью, однако, узнав о том, что он болен, пара отказалась.
— Совершенно верно. Отвратительная история.
— Откуда у вас эти сведения?
— То есть?
— Кто вам это сказал?
— А… Женщина из опеки, которая устраивала Джоуи к нам. Это она мне все рассказала. Она расстроилась не меньше моего.
— Значит, Джоуи должны были взять в приемную семью, но, когда приемные родители узнали о том, что мальчик неизлечимо болен, они отказались его усыновлять.
— Совершенно верно.
— У вас есть история болезни Джоуи?
— Да.
— Я понимаю, что вы не имеете права раскрывать нам фактические подробности его заболевания. Но вы можете сказать, когда ему был поставлен диагноз «лейкемия»?
Похоже, эта просьба смутила Палмер, но тем не менее она все же заглянула в компьютер. И снова у нее на лице появилось изумление.
— Ничего не понимаю! Это же какая-то бессмыслица! Ума не приложу, как это я раньше не догадалась…
— О чем? — спросила Джеймисон.
Ей ответил Декер:
— Онкологический больной обязательно проходит курс лечения — особенно ребенок, у которого впереди вся жизнь. Учитывая то, какая у Джоуи стадия лейкемии, диагноз ему, вероятно, был поставлен еще несколько лет назад, он прошел весь спектр лечения, прежде чем было вынесено заключение, что больше ему уже ничем не помочь. И только после этого он попал сюда. Так что пара, захотевшая «усыновить» Джоуи, давным-давно должна была знать про его болезнь. И у нее не было никаких оснований отказываться от «усыновления».
— Совершенно верно! — возбужденно промолвила Палмер. — Совершенно верно!
— Это очень хороший хоспис, — сказал Амос, оглядываясь по сторонам. — Частный. Каким образом его мог позволить себе сирота Джоуи?
— О… ну, супружеская пара, о которой я говорила, в них все-таки было что-то человеческое. Они платят за пребывание Джоуи здесь.
— Значит, они оплачивают счета за пребывание в хосписе ребенка, которого они не «усыновили», и притом не навещают его, — сказала Джеймисон. — В этом есть смысл?
— Нет, если взглянуть с одной стороны, — сказал Декер. — Но если взглянуть с другой стороны… Как вообще Джоуи сюда попал? — спросил он у Палмер.
— Его поместила сюда та семейная пара. Она оплатила счет и выбрала место.
— Значит, Беркшир и Дженкинс появились здесь тогда, когда Джоуи уже был в хосписе.
— Да, совершенно верно. Вскоре после этого, но первым был Джоуи.
— И Беркшир сама вызвалась ему читать?
— Да.
— Как она вообще узнала о том, что он здесь?
Этот вопрос озадачил Палмер.
— Точно не могу сказать. Помню, Анна пришла ко мне и спросила, есть ли у нас дети. Сказала, что хочет поднимать им настроение.
— Не сомневаюсь в этом. И единственным ребенком у вас в тот момент оказался Джоуи?
— Ну да. Вообще-то дети в хосписе — большая редкость. Но все же такое бывает, к сожалению.
— Правильно, — согласился Декер.
— Как я уже говорила, то обстоятельство, что эта пара оплачивала пребывание Джоуи здесь, отчасти компенсировало то, что она его бросила.
— Ну, можете больше не тешить себя иллюзиями.
— Как это? — удивилась Палмер.
— У вас есть имена и адрес?
— Это конфиденциальная информация.
— Боюсь, я вынужден настоять на своем.
— Почему?
— Потому что эти люди использовали ваш хоспис для передачи украденной секретной информации врагам нашего государства. Если вам этого недостаточно, мы можем получить ордер на обыск и к вам нагрянет спецназ. Решать вам.
Верхняя Массачусетс-авеню, ведущая в Мэриленд. Район зарубежных посольств и огромных старинных частных резиденций. Здесь неловко смешивались между собой старые деньги и новые доллары. Если твоя стоимость не измеряется девятизначными цифрами, тебе здесь делать нечего.
И такой квартал непривычен к появлению полиции, если только речь идет не об официальном визите какого-нибудь иностранного сановника в сопровождении эскорта с флажками на капоте.
— Ладно, Декер, надеюсь, ты прав, твою мать, — нервно произнес Богарт.
Он, Миллиган и Джеймисон сидели в машине напротив тюдоровского особняка тридцатых годов, обнесенного высокой каменной стеной с чугунными воротами.
— Я тоже очень на это надеюсь, — сказал Амос.
— Что ж, за работу!
Выйдя из машины, они приблизились к особняку.
— Все на месте, — сказал в рацию Богарт. — Все точки прикрыты?
Услышав ответ, он кивнул.
— Отлично.
Они подошли к воротам, и Росс ткнул кнопку домофона. Послышался скрежещущий звук, но ответа не последовало. Богарт снова нажал кнопку — с тем же результатом.
— ФБР! Пожалуйста, откройте ворота!
И снова ответа не было.
— Мы из ФБР. Пожалуйста, откройте ворота, иначе мы будем вынуждены открыть их силой!
Ничего.
— Никого нет дома? — задумчиво произнес Богарт. Оглянувшись, он снова достал рацию. — Давайте сюда таран.
Через минуту с ревом подъехал грузовик, из которого выбрались двое спецназовцев в полном снаряжении. Они выгрузили из машины гидравлический домкрат на тележке.
— Ломайте ворота! — распорядился Росс.
Спецназовцы подкатили домкрат к воротам, установили его на опоры, и один из них нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Выдвинувшийся вперед поршень ударил по воротам в самую середину. Они распахнулись.
— Вперед! — сказал в рацию Богарт.
Выскочивший из грузовика отряд спецназа устремился к особняку. С противоположной стороны сотрудники ФБР перелезли через ограду и оцепили здание.
Богарт, Миллиган, Декер и Джеймисон следовали по пятам спецназовцев. Они добежали до входной двери. Командир спецназа постучал по дереву и объявил о присутствии ФБР. Ответа не последовало.
— Ломайте дверь! — приказал Богарт.
Домкрат подняли на крыльцо, и тот одним точным ударом вышиб дверь. Спецназовцы ворвались внутрь.
В огромном особняке было много мест где спрятаться. Однако долго искать не пришлось.
Красивая библиотека была обставлена книжными шкафами, над исполинским камином нависала мраморная полка. Посреди комнаты стоял искусно отделанный письменный стол, а перед ним — кожаное кресло с высокой спинкой. У одной из стен стоял черный кожаный диван, а рядом с кофейным столиком из дерева и кованого чугуна, вероятно, обошедшегося владельцам в пятизначную сумму, застыли два высоких кресла.
Но только теперь владельцам уже было все равно.
Мужчина сидел в кресле. Женщина растянулась на диване. У обоих во лбу чернели маленькие входные отверстия от пуль.
— Альфред и Джулия Горски, — пробормотал Богарт.
— Эти ребята подчищают за собой все концы, — заметил Миллиган.
— Мы должны обыскать этот дом от чердака до подвала, — сказал Богарт.
— Я зову криминалистическую бригаду, — сказал Миллиган.
Достав сотовый телефон, он отошел в дальний угол.
Богарт посмотрел на Декера.
— Значит, они использовали умирающего ребенка для передачи секретных материалов?
Амос кивнул.
— Горски знали, что Джоуи умирает. Вот почему они выбрали его для «усыновления». На самом деле они не собирались этого делать. Горски поместили его в хоспис «Доминион». Именно поэтому Беркшир начала туда приходить. Это было идеальное прикрытие для передачи секретов. Я хочу сказать, кто бы ее заподозрил… Мы установили, что Дженкинс получил работу ночного дежурного после того, как женщина, занимавшая это место, перестала выходить на работу. Интересно, где обнаружат ее труп?
— Проклятье! — воскликнул Богарт, потирая затылок. — Это дело продолжает расширяться.
— Как и наша вселенная, — ответил Декер.
— Есть и хорошая новость — мы потихоньку прикрываем эту сеть, — произнес новый голос. — Они уже потеряли четырех человек, и этот счет продолжится и дальше.
Обернувшись, все увидели стоящую в дверях Харпер Браун. Пройдя в библиотеку, она взглянула на убитую пару.
— Вы их знали? — спросил Богарт.
— Я знала о них. Горски давали благотворительные балы, разрезали ленточки в новых больничных корпусах, устраивали грандиозные приемы, на одном из которых присутствовал глава нашего ведомства.
— Какое у них прошлое? — спросил Богарт.
— Они иммигранты. Приехали из Польши. Основали здесь громадную импортно-экспортную компанию.
— Думаю, теперь мы знаем, что они импортировали и экспортировали, — заметила Джеймисон.
— Раз они такие заметные люди, удивлен, что общественное мнение не осудило их за то, что они так обошлись с Джоуи, — сказал Богарт. — Я имею в виду то, что они его не усыновили.
— Вот для чего нужны помощники по связи с общественностью, — сказала Браун. — К тому же Горски оплачивали нахождение мальчика в хосписе. После этого никто не стал бы их обвинять, даже если б стало известно об их неблаговидном поступке. Горски финансировали строительство на Северо-Восточном побережье комплекса для трудных подростков. Никто не поставит им в укор одного-единственного мальчишку, как бы жестоко это ни звучало.
— Интересно, как пиар-ребята обыграют то, что Горски занимались шпионажем, — отрезала Джеймисон.
— Как вы здесь оказались? — Богарт повернулся к Браун.
— Мне позвонила Алекс, — та кивнула на Джеймисон. — Я ценю подобные предупреждения.
— Всегда пожалуйста, — сказала Алекс.
Декер с любопытством оглянулся на нее.
— У вас есть какие-либо мысли насчет того, на кого могли работать Горски? — спросил Богарт.
— Разумеется, очевидными подозреваемыми являются русские. Но нельзя также исключать Китай, Северную Корею и кое-каких игроков с Ближнего Востока.
— Неужели ближневосточные террористы свяжутся с такими людьми, как Горски? — с сомнением произнесла Джеймисон. — Для этого нужно полное доверие.
— В последнее время многие из тех, кто внешне выглядят как ты или я, прониклись радикальными взглядами, — возразила Браун. — То же самое можно сказать про Северную Корею и Китай. А порой все попросту сводится к деньгам.
— Ну, если Горски разбогатели много лет назад и все это время занимались шпионажем, пожалуй, Ближний Восток можно исключить, — заметил Декер. — Эти ребята вступили в игру только после событий одиннадцатого сентября.
— Ты будешь удивлен, — сказала Браун.
— Имели ли сами Горски возможность похищать секреты? — спросил Богарт. — Или они только финансировали тех, кто этим занимался?
— Последнее. Ни Горски, ни его жена и близко не подходили к тем местам, где хранятся секреты. Но они вращались в высших кругах и встречались с теми, у кого есть доступ к секретам. На самом высоком уровне. Я имею в виду политиков, военных, государственных чиновников, руководство компаний, выполняющих оборонные заказы. Вероятно, все они в какой-то момент времени бывали в этом доме.
— Это открывает широкий круг возможностей, — заметил Богарт.
— Агент Богарт, я называю все так, как вижу.
— Значит, мы считаем, что секреты, украденные Уолтером Дабни, прошли через эту сеть?
— Я не удивлюсь, если выяснится, что Горски расплатились с игорными долгами Натали в обмен на секретную информацию. Которая, возможно, перешла от Дабни напрямую к Беркшир. Затем та передала ее Дженкинсу, а тот — уже дальше по цепочке. — Браун повернулась к Богарту. — Наши люди вскрыли шифр в книге про Гарри Поттера.
— И?..
— Там в различных флуоресцирующих красках по меньшей мере девять месяцев засекреченной информации. И мы подозреваем, что речь, в частности, идет о канале утечки из трех крайне важных баз данных РУМО. Именно это, на мой взгляд, и украл Дабни. Наша законспирированная агентура за рубежом оказалась скомпрометирована. Вследствие этого мы уже потеряли пятерых человек.
— Но девять месяцев назад Дабни еще не похищал секреты, — напомнил Богарт. — Он появился позже, когда у Натали возникли проблемы с азартными играми.
— Вероятно, он не единственный, с кем работала эта сеть, — сказала Браун.
— Однако Дабни едва ли имел доступ к подобной информации просто потому, что работал на РУМО, — заметила Джеймисон. — По-моему, такое вы предпочитаете держать при себе.
— Совершенно верно. Но Дабни воспользовался своими связями с ключевыми людьми, чтобы выманить пароли, открывающие дорогу к этим базам данных. Конечно, мы поняли это уже после случившегося, и к этому времени ущерб уже был нанесен.
— Где именно вы потеряли своих людей? — спросил Декер. — Возможно, это сузит круг тех, кто за всем стоит.
— В Сирии и Ливии.
— Это поможет нам исключить каких-либо игроков из уравнения? — сказал Декер.
— Тридцать лет назад, возможно, и помогло бы, однако в настоящее время Россия так серьезно вмешалась в геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке, что нельзя исключать и то, что это она за всем стоит. Путин действует безжалостно, и он решительно настроен на то, чтобы снова сделать «Родину-мать» глобальным игроком. А для этого ему необходимо влияние повсюду, и в первую очередь в пустыне. Но также нельзя сбрасывать со счетов и Китай, потому что у него похожие цели. Для того чтобы это понять, достаточно только посмотреть на то, что происходит в Южно-Китайском море. И обе страны наращивают свою военную мощь. А северокорейский лидер Ким Чен Ын вообще непредсказуем; он заявляет, что построит ракету, которая доставит ядерную бомбу до нашего Западного побережья.
— Похоже, Судный день наступит скорее раньше, чем позже, — подавленно пробормотала Джеймисон.
— Если только мы не накроем эту шпионскую сеть, я и думать не начну о выходе на пенсию, — сказала Браун. — Возможно, в этом просто не возникнет необходимости, — зловеще добавила она.
Декер сидел на диване, закрыв глаза и опустив голову.
Джеймисон только что вышла из ванной, в длинной рубашке и спортивных трусах. Одной рукой она чистила зубы, в другой держала пластиковый мешок с мусором. Прошлепав босиком по коридору, Алекс бросила взгляд на Декера, пожала плечами и бросила мешок в большой люк мусоропровода в стене кухни.
И тут раздался стук в дверь.
Нервно обернувшись, Джеймисон увидела, что Амос, похоже, ничего не услышал.
Она попыталась было что-то сказать, но у нее изо рта потекла разбавленная слюной зубная паста. Подхватив белую жижу в ладонь, Джеймисон поспешила к раковине и сполоснула рот.
Снова раздался стук.
— Декер, ты можешь подойти к двери?
Тот даже не шелохнулся. Его глаза были закрыты.
— Понимаю это как отказ! — воскликнула Алекс.
Вытерев рот бумажным полотенцем, она поспешила к двери и заглянула в глазок. Глаза у нее вылезли на лоб.
— Да? — спросила она сквозь дверь.
На площадке стояли четверо мужчин, все в костюмах. Один из них поднес к глазку раскрытое удостоверение.
— Матерь Божья! — пробормотала Джеймисон.
Открыв дверь, она отступила назад.
Мужчины не двинулись с места. Предводитель окинул Джеймисон взглядом с головы до ног, после чего посмотрел на Декера, сидевшего на диване.
— Амос Декер? — спросил он.
— Да, — ответила Джеймисон. — Я хочу сказать, это мы. Я… то есть… — Смутившись, она вздохнула, взяла себя в руки и сказала: — Я — Алекс Джеймисон. А он — Амос Декер.
— Я специальный агент Натан Дил из секретной службы Соединенных Штатов. Мистер Декер, вам нужно проехать с нами.
— Когда? — спросила Джеймисон.
— Немедленно.
— Почему? — спросила она.
— Немедленно.
Открыв глаза, Амос посмотрел на незваных гостей.
— Алекс, тебе лучше сходить переодеться.
— Приглашение не распространяется на вашу знакомую, — резко произнес Дил.
— В таком случае я никуда не поеду, — сказал Декер.
Закрыв глаза, он откинулся на спинку дивана.
Оглянувшись на своих спутников, Дил повернулся к Джеймисон.
— Был приказ только насчет одного Декера.
— Амос, — сказала Джеймисон, — ради всего святого, это же секретная служба!
— Если только у них нет ордера на мой арест, без тебя я никуда не поеду. А если вы, ребята, решите выносить меня на руках, должен вас предупредить, что я — та еще ноша.
Нахмурившись, Дил достал сотовый телефон и отступил на лестничную площадку.
Прошла минута, и он вернулся. Шумно вздохнув, бросил взгляд на Джеймисон и отрывисто кивнул.
— Хорошо, вы тоже едете.
Та долго таращилась на него, раскрыв рот, затем спросила:
— Вы дадите мне десять минут на то, чтобы переодеться?
— Давайте ограничимся пятью. Нас ждут.
Бросившись бегом к себе в комнату, Джеймисон захлопнула за собой дверь.
Шагнув в квартиру, Дил окинул оценивающим взглядом мятую одежду Декера и его неопрятный в целом вид.
— А вам не нужно переодеться и привести себя в порядок?
Декер встал, возвышаясь над Дилом своей здоровенной тушей.
— В этом не будет особого смысла.
— Почему? — резко спросил спецагент.
— Потому что вся моя одежда имеет такой же вид.
Удивительно, но Дил усмехнулся.
— Меня предупреждали, что вы маршируете под ритм другого барабанщика. На самом деле это освежает.
— Бог ты мой, блин! — воскликнула Джеймисон.
Она переоделась в слаксы, короткую куртку и белую блузку, на ногах у нее были черные сапожки. Зачесав волосы назад, она перехватила их обручем. Они с Декером сидели на самом заднем ряду здоровенного «Юкона» с тонированными стеклами.
Алекс смотрела на Белый дом.
— Здесь живет не Бог, — поправил ее Декер. — Здесь живет президент.
— Не могу поверить в то, что это происходит на самом деле…
— Знаешь, а я здесь уже бывал.
— В Белом доме? — ахнула Джеймисон. — Как? Когда?
— В том году, когда «Бакайз»[450] выиграл чемпионат страны. У нас тогда был один болельщик, который купался в деньгах и имел связи с тогдашней президентской администрацией. И он устроил нам прием. Мы встретились с президентом. Сфотографировались на память. Все было классно. Мне тогда стукнуло всего двадцать лет.
— Ты мне никогда не рассказывал об этом.
— Наверное, нет.
— Где та фотография?
— За долгие годы где-то потерялась.
— Ты сфотографировался с самим президентом и потерял фотографию?
— Ну да, — равнодушно произнес Декер.
Джеймисон покачала головой.
— Почему меня это нисколько не удивляет?
Они проехали через боковые ворота, и «Юкон» остановился у входа. Сотрудники секретной службы проводили гостей в Белый дом. Пройдя по коридору, они очутились в небольшом помещении. Там уже находились Богарт и Браун.
— Сегодня мы вращаемся в высших кругах, — фальшиво улыбаясь, произнес Росс.
— Что значит «высших»? — пожелала узнать Джеймисон.
— Совет национальной безопасности, — ответила Браун. — Не в полном составе, но и этого достаточно.
— Алекс, не ожидал увидеть тебя здесь, — сказал Богарт. — Я не по своей воле оставил тебя за бортом, но решение принимал не я.
— Декер сказал, что без меня никуда не поедет.
— Нисколько не удивляюсь, — усмехнулся Росс. — В конце концов, ребята, вы одна команда.
Лицо Джеймисон растянулось в широкой улыбке.
Возвратившийся Натан Дил кратко сказал:
— Идемте.
Их провели по длинным коридорам, и в конце концов они оказались перед двустворчатыми дверями. Дил открыл двери и пригласил их войти, после чего закрыл за ними двери.
Всю середину зала занимал длинный стол для совещаний. На стене висели телевизионные мониторы, потухшие и молчаливые.
За столом сидели шестеро.
Джеймисон узнала государственного секретаря, министров обороны и внутренней безопасности. Затем ее взгляд остановился на незнакомой женщине. Как ей предстояло узнать позднее, это была советник по вопросам национальной безопасности. Был еще широкоплечий мужчина в темно-синем мундире — председатель Объединенного комитета начальников штабов. И, наконец, во главе стола сидел президент Соединенных Штатов Америки.
Джеймисон набрала полную грудь воздуха, стараясь совладать с нервами.
— Его присутствие здесь говорит, насколько все серьезно, — шепнул ей на ухо Богарт.
Президент попросил всех садиться. Все сразу же сели.
Глава государства повернулся к Россу.
— Агент Богарт, в ближайшее время я собираюсь наградить сотрудников ФБР за успешную операцию, в ходе которой были спасены жизни многих людей.
— Да, сэр, мне об этом известно.
— Так вот, если ваша группа поможет нам в этом деле, думаю, можно будет составлять новый наградной список. — Президент повернулся к женщине. — Гейл, предлагаю вам начать.
— Благодарю вас, господин президент, — сказала Гейл Чарльз, советник по вопросам национальной безопасности, и кивнула в сторону гостей. — Совету уже было вкратце доложено об этой проблеме, и мы хотим задать кое-какие уточняющие вопросы, а также поделиться некоторой дополнительной информацией, возможно, имеющей отношение к расследованию.
Богарт поднял руку.
— Миссис Чарльз, просто чтобы все было кристально прозрачно: в то время как у меня и у агента Браун есть допуск к соответствующим совещаниям, у агентов Декера и Джеймисон такого допуска нет.
— Нам известно о том, что вопросы с их допуском будут решены в ближайшее время, — сказала Чарльз, — и ничего не имеем против того, чтобы продолжать работу при нынешнем состоянии дел.
— Я вас понял. Спасибо.
— Каковы последние новости в деле Горски? — продолжала деловитым тоном Чарльз. — Обыск в их доме дал какую-либо информацию?
— Обыск все еще продолжается, но до сих пор мы не нашли ничего, что связывало бы Горски со шпионской сетью, — сказал Богарт. — И, если честно, я сомневаюсь, что нам удастся что-либо найти.
— Но вы по-прежнему уверены в том, что они имеют какое-то отношение к шпионажу?
— Абсолютно уверены. Горски обеспечивали финансовую помощь мальчику, находящемуся в хосписе в Рестоне. В книге, которую читала мальчику Анна Беркшир, вне всякого сомнения занимавшаяся шпионской деятельностью, содержалась зашифрованная секретная информация, похищенная из различных правительственных ведомств. В дополнение: по дороге сюда мне сообщили о том, что нашим специалистам удалось установить факт перевода денег с корпоративного счета Горски в швейцарский банк. Через этот банк деньги были переправлены в Эстонию, дальше их след теряется, но мы считаем, что в конечном счете они оказались во Франции. На наш взгляд, это плата за покрытие игорных долгов, которые и подтолкнули Уолтера Дабни украсть засекреченную информацию.
— Значит, вы полагаете, что за всем этим стоят русские? — кашлянув, сказал президент.
— Сэр, скажем так: хотя в настоящий момент мы рассматриваем всех игроков, расследование указывает на причастность России, — сказал Богарт.
— Что ж, учитывая непрекращающиеся нападения русских хакеров, тут нет ничего удивительного. Русские демонстрируют свои мускулы в небе, на воде и в киберпространстве.
— Как уже доложили присутствующему здесь адмиралу Говарду, сэр, украденная секретная информация скомпрометировала наши законспирированные операции за рубежом, — сказала Браун. — По состоянию на настоящий момент мы уже потеряли десять оперативников. И хотя, скорее всего, за этим стоит Россия, нельзя исключать то, что русские действуют вместе с определенными региональными державами на Ближнем Востоке. Основную часть оперативников мы потеряли в Сирии, Ливии и Йемене. Хотя у России есть стратегические интересы в этом регионе, то же самое можно сказать и про другие ближневосточные государства, и в первую очередь про Иран и Саудовскую Аравию.
— Мы отдаем себе отчет, что Москва взаимодействует с определенными региональными державами, и я говорю не только про такую очевидную связь, как Башар Асад, — сказала Чарльз. — Потеря наших оперативников — это очень болезненный удар, и мы не можем оставить его без ответа.
— Если мы будем со всей определенностью знать, кто стоит за этим, это позволит нам дать точный ответ, — вмешался адмирал Говард. — Не больше и не меньше того, что требуется.
Посмотрев на него, президент перевел взгляд на Амоса.
— Агент Декер, мне сегодня вкратце рассказали про вас.
— Надеюсь, вы не жалеете о потерянном времени, — сказал тот.
Богарт шумно втянул воздух, но президент улыбнулся.
— Напротив, это был очень содержательный и интересный рассказ. Нам несказанно повезло, что вместе с нами работает человек, обладающий такими способностями.
— Я просто стремлюсь добраться до истины.
— Что ж, вы выбрали для этого город, бросающий вызов.
— Да, сэр.
— У вас есть теории о том, как нам добраться до истины?
Какое-то мгновение Амос сидел опустив взгляд.
Богарт тревожно оглянулся на него, испугавшись, что тот не ответит. Но когда он уже собирался заговорить, Декер словно очнулся.
— Полагаю, у нас уже есть бо́льшая часть, если не все факты, необходимые для раскрытия этого дела. Нам просто нужно расставить их в правильном порядке. Для меня ключевыми вопросами является то, почему Уолтер Дабни убил Анну Беркшир и почему прямо перед зданием ФБР? Далее, кто помогал ему в тот день, одетый клоуном? Каким образом Уолтер Дабни, который, как считает агент Браун, до того никогда не крал секретную информацию, вышел на опытную шпионку Анну Беркшир? Должна быть какая-то причина. И, наконец, что хранилось в банковской ячейке Дабни и почему незадолго до смерти он вынужден был это забрать?
— Это все очень хорошие вопросы, и я надеюсь, что вы в ближайшее время найдете на них правильные ответы, — сказал президент. Он повернулся к советнику по национальной безопасности. — А теперь мы предоставим вам кое-какую информацию, которая, возможно, поможет вам в расследовании и, хочется надеяться, ускорит его. На самом деле именно поэтому мы сегодня и собрались здесь.
Взгляды всех присутствующих сосредоточились на Чарльз. Та достала электронный планшет и пролистала цифровые страницы.
— Эта информация поступила только что, и мы срочно созвали это совещание. Были поставлены в известность председатель комитета начальников штабов, а также все члены Совета национальной безопасности. — Остановившись, Чарльз сверилась с выведенным на экран текстом и продолжала: — Как вам, вероятно, известно, секреты, украденные мистером Дабни, возможно, позволили врагам нашей страны взломать самые надежно защищенные базы данных. Само по себе это уже весьма тревожно. Но сейчас наши коллеги из Форт-Мида[451] перехватили переговоры, с большой долей вероятности позволяющие предположить о надвигающейся атаке на Соединенные Штаты. Мы не знаем, в какой форме будет осуществлена эта атака, однако источники, откуда мы получаем эту информацию — хотя сами они даже не подозревают о том, что их прослушивают, — в прошлом были очень надежными.
— Нет никаких мыслей насчет цели нападения? — быстро спросил Богарт.
— На основании только что завершенного дополнительного анализа мы пришли к выводу, что целью станет что-либо символическое. За очень короткое время мир стал совершенно другим. Разгорается новая холодная война, и в то же время по всему Ближнему Востоку возникают все новые горячие точки. К власти в странах наших союзников приходят фашистские движения, и весь мир становится пороховой бочкой. Поэтому, если честно, нельзя исключать никакие возможности. И если атака последует и мы установим источник, нам не останется ничего другого, кроме как ответить на нападение. Ну а уж это запустит цепочку событий, которые приведут к самым негативным глобальным последствиям.
— Армия согласна с такой оценкой, — кашлянув, сказал адмирал Говард.
— Как и Государственный департамент, — добавил государственный секретарь.
— Вы пригласили нас сюда, поскольку, несомненно, считаете, что ваши тревоги связаны с нашим делом, — озвучил очевидный вопрос Декер. — Откуда такая уверенность?
Чарльз оглянулась на президента, и тот кивнул. Повернувшись к Амосу, она сказала:
— Потому что все перехваченные переговоры велись на арабском языке, за исключением одного слова.
— Какого слова?
— На самом деле это фамилия.
— Какая фамилия? — спросил Богарт.
— Дабни.
— Я должна позвонить маме, — сказала Джеймисон, когда они вернулись домой.
— Зачем? — удивился Декер.
— Ты и вправду ничего не понимаешь? — изумленно произнесла она. — Я только что встретилась с президентом!
— Алекс, это совещание было закрытым. Ты не имеешь права рассказывать о нем кому-либо.
Джеймисон с сомнением посмотрела на телефон.
— Быть может, я что-нибудь навру и скажу, что мы с ним просто случайно встретились?
— Ты случайно встретилась с президентом Соединенных Штатов? Где? На заправке? Или в «Макдоналдсе»?
Алекс опустила телефон.
— Пожалуй, ты прав.
Сняв куртку, Декер повесил ее на крючок у двери.
— Дабни, — сказал он.
— Понимаю. Все это очень странно. Услышать арабскую речь, а затем его фамилию… Бред какой-то.
Усевшись на диван, Амос закинул ноги на кофейный столик. Джеймисон устроилась на боковой спинке дивана.
— Интересно, Мелвин и Харпер встречались еще раз?
— Да, я удивлен, что она не подняла эту тему на совещании в Белом доме. Президент наверняка также ломает голову.
Джеймисон ткнула его в плечо.
— Ты же прекрасно понял, что я имела в виду.
— Мне просто не нравится вот так бесцеремонно лезть в чужую жизнь.
— Но ведь для большинства людей, Декер, жизнь в значительной степени состоит как раз в том, чтобы бесцеремонно лезть в чужую жизнь!
— Только не для меня.
Алекс вздохнула.
— Сегодняшнее совещание кардинально все меняет. Я хочу сказать, если в ближайшем времени неминуема атака на нашу страну, мы должны как можно быстрее раскрыть эту загадку.
Декер закрыл глаза.
Джеймисон недоуменно уставилась на него.
— Ты что, собираешься отключиться? Если так, я просто ухожу к себе и ложусь спать.
— Отлично. Спокойной ночи.
Сбросив его ноги, преграждавшие ей дорогу, Джеймисон подсела к нему и сказала:
— Проклятие, Декер, ты не хочешь поговорить со мной?
— Алекс, что ты хочешь от меня услышать? — Амос посмотрел на нее, не скрывая своего недовольства.
— Наша страна вот-вот подвергнется атаке. Как мы собираемся этому помешать?
— Я как раз думаю над этим. Я работаю над этим. Но я не волшебник.
— Однако все считают тебя волшебником, и я в том числе. Ты способен творить чудеса. Это просто поразительно! И ты никогда не ошибаешься.
— На самом деле я ошибаюсь постоянно. И я не машина, черт побери. Так что если ты опасаешься, что небо рухнет на землю, не жди, что я решу эту проблему.
Порывисто встав, он схватил свою куртку и направился к двери.
— Декер, подожди, я не хотела…
Но Амос уже захлопнул за собой дверь.
Сбежав вниз по лестнице, он шагнул в ночную прохладу и пошел, выдыхая в воздух маленькие облачка пара.
Декер злился, и ему это совсем не нравилось. Он понимал, что на самом деле Джеймисон сделала ему комплимент, выразив вслух полную свою уверенность в его способностях. Но он ощущал давление нависшей над ним задачи. Нужно предотвратить атаку на страну. Даже в своем изменившемся состоянии, перестав воспринимать очевидные реалии поведения в обществе, Декер прекрасно сознавал, что поставлено на карту.
Это было совсем не то же самое, что простым полицейским следователем в маленьком городке в Огайо ловить местных преступников.
«Не так давно я жил в картонной коробке. И вот теперь должен стать спасителем страны… Что произошло, твою мать?»
Засунув руки в карманы и опустив голову, Декер шел вперед.
Дойдя до реки, он остановился и окинул взглядом широкую водную гладь.
В ней отражались его мысли: черные, мутные, глубокие.
В этом деле необходимо от чего-то оттолкнуться. За что-то зацепиться. Отдельных частей слишком много, и как только ему начинает казаться, что он что-то нашел, все разваливается, сметается прочь новыми обстоятельствами.
Это делается умышленно? «Они хотят, чтобы мы постоянно откликались на меняющуюся ситуацию?»
Закрыв глаза, Амос сосредоточился на бегущих кадрах воспоминаний. Ему пришло в голову, что этот процесс чем-то напоминал работу художников-мультипликаторов, последовательно рисующих чуть отличающиеся между собой изображения персонажа, чтобы заставить его двигаться.
Что ж, Декер очень надеялся на движение вперед.
Он решил начать с самого начала.
В который уже раз.
И тут его осенила одна мысль.
Связанная с недвижимостью.
Он набрал номер, и после третьего гудка ответила Файя Томпсон, партнер Уолтера Дабни.
— В чем дело? — сказала она, после того как Декер представился.
— Я просто хочу выяснить одну вещь.
— Послушайте, я по горло занята адвокатами и федеральными следователями, и у меня нет времени…
— Если вы окажете сотрудничество следствию, вам это зачтется, — перебил ее Декер.
Он услышал, как Томпсон вздохнула, после чего сказала:
— Что вы хотите узнать?
— Когда вы поступили на работу в фирму, дела у нее шли хорошо?
— Да. Очень хорошо.
— А когда Дабни только начинал? Офис у него был там же, где и сейчас?
— Конечно, нет. Тогда вся фирма состояла из него одного. Поэтому много места ему не требовалось. Да и все равно он не смог бы себе этого позволить.
— Потому что он только создавал свое дело?
— Да. Требуется много работы и сил, чтобы построить то, что построил Уолтер. Он начинал практически с нуля и медленно развивал дело. Насколько я слышала, он неоднократно перебирал лимит кредитных карточек. Но в конце концов его ожидал грандиозный успех.
— Значит, с деньгами было туго?
— Ну, если денег полно, зачем выходить за лимит кредитных карточек? — язвительно спросила Томпсон.
— Верно. Я слышал, что Дабни купил себе желтый «Порше», еще когда работал в АНБ?
— Ничего об этом не знаю. Вы закончили?
— У меня есть еще один вопрос о его доме…
Но Томпсон уже отключила связь.
Затем Декер воспользовался телефоном не для того, чтобы кому-то позвонить, а чтобы заказать такси. Джеймисон еще несколько недель назад установила соответствующее приложение. Через пять минут он уже направлялся в Вирджинию.
Казалось, по ту сторону Потомака воздух был прохладнее. Машина остановилась перед домом, и Амос вышел.
На стук в дверь ответила Саманта. Похоже, она плакала.
— Что вам нужно? — недружелюбным тоном спросила она.
— Ваша мать дома?
— Она уже легла. Вы не могли бы оставить нас в покое?
— Мне очень бы этого хотелось, — сказал Декер. — Но не могу. Можно мне зайти в дом?
— Зачем?
— Пожалуйста!
Саманта отступила в сторону, пропуская его. Закрыв дверь, она враждебно смерила его взглядом.
— Ну?
— Значит, вы живете здесь с самого детства?
— Да.
— В этом самом доме?
— Да!
В прихожую вышла Джулис и увидела Декера.
— Что вы здесь делаете? — резким тоном спросила она.
— Просто задаю кое-какие вопросы.
— Какое отношение к этому делу, черт возьми, имеет то, где мы жили, когда были маленькими? — спросила Саманта.
— Пока что не могу сказать. Значит, ваши родители живут здесь… сколько, тридцать пять лет?
— Кажется, около того, — подтвердила Джулис. — Мне тридцать семь, и другого дома я не помню.
— Я видел в библиотеке альбомы с семейными фотографиями. Не возражаете, если я их просмотрю?
— Зачем? — спросила Джулис.
— Суть в том, что это дело приобрело особую важность. У нас есть все основания считать, что, если мы его не раскроем, с нашей страной произойдет что-то очень плохое.
Джулис и Саманта переглянулись.
— Вы запугиваете нас всякой чушью, — сказала Джулис.
Декер выдержал ее взгляд.
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было правдой.
Похоже, женщина была ошеломлена этими словами.
— Послушайте, если вы хотите порыться в старых семейных альбомах, флаг вам в руки.
Оставив Саманту в прихожей, она проводила Декера в библиотеку, сняла альбомы с полки и разложила их на кофейном столике. Джулис собралась уходить, но Амос сказал:
— Может быть, вы останетесь, чтобы ответить на вопросы, которые могут у меня возникнуть?
Обреченно вздохнув, Джулис тем не менее подсела к нему. Он раскрыл первый альбом.
К счастью, альбомы были составлены в хронологическом порядке, поэтому Декер относительно быстро нашел то, что было ему нужно.
— Это ваши бабушка и дедушка? — спросил он, указывая на пожелтевшие фотографии.
— Родители папы, — кивнув, подтвердила Джулис. — Их уже нет в живых. Они жили в Принстоне, штат Нью-Джерси. Мы раньше часто их навещали. Дедушка был профессором политической экономии.
— Впечатляет… Похоже, они были состоятельными.
— Нет. Дом выделил для них университет. Мне известно, что, когда они состарились, папа помогал им деньгами.
— Ну, а это кто? — указал на другой старый снимок Декер.
— Мамины родители. Они жили в Огайо.
— К ним вы тоже ездили в гости?
— Нет. Я их никогда не видела. У них была маленькая ферма. Они погибли при оползне, когда мама была еще маленькой. Оползень уничтожил всю ферму — дом, сарай, всё… Тела маминых родителей так и не нашли. Сама она была в школе, а то тоже погибла бы. После этого мама попала в детский дом. А взрослой перебралась на Восточное побережье.
— Как ваши родители познакомились друг с другом?
Черты лица Джулис смягчились.
— На самом деле это произошло довольно романтично. Папа сразу же после окончания колледжа устроился на работу в Мэриленде. Мама работала официанткой в кафе недалеко от него и училась в колледже. Люди с папиной работы заходили в кафе завтракать и обедать. Мама их обслуживала, и они с папой подружились. Мама в молодости была сногсшибательно красивой, и, уверена, от поклонников у нее отбоя не было. Когда она как-то раз вечером вышла с работы — а папа поджидает ее на стоянке с букетом цветов и билетами на спектакль в Национальном театре. Можно не говорить, что они сразу же сошлись. Ну, а все остальное — уже история.
— Очень мило. Значит, ваша мать не из богатой семьи.
— Из богатой семьи? Нет, насколько мне известно. А что?
— Да так, просто кто-то что-то сказал… Это неважно.
Декер закрыл альбом.
— Что-нибудь еще? — спросила Джулис.
— У вас есть какие-либо известия от Натали?
Женщина кивнула.
— Похоже, у нее всё в порядке. Она сказала, что очень сожалеет о случившемся.
— А вы что ответили на это?
Джулис пожала плечами.
— Я ненавижу Натали за все, что она сделала. Я хочу сказать, она полностью разрушила нашу семью. Но по-прежнему остается моей сестрой.
— Понимаю. Семья есть семья.
Декер встал.
— Вы нашли того, кто убил Сисси? — спросила Джулис.
— Пока что не нашли. Мы работаем над этим.
— Я ничего не понимаю, честное слово…
— Ну, тут вы не одиноки.
Выйдя из особняка, Амос обернулся и окинул взглядом фасад.
Он понимал, что должен был раньше обратить на это внимание. Теперь у него оставалось всего два возможных вывода. И ему лишь требовалось определить, какой из них правильный.
— Восемьсот сорок девять тысяч долларов, — сказал Миллиган. — За тридцать пять лет цены на недвижимость здорово выросли. Налоговые таблицы показывают, что в настоящее время особняк стоит раза в четыре дороже, и даже еще больше, если выставить его в свободную продажу. Да, хотелось бы мне иметь такую собственность к выходу на пенсию…
Декер заглянул ему через плечо. Они находились в кабинете Миллигана в вашингтонском отделении ФБР.
Вчера ночью Амос вернулся домой и извинился перед Джеймисон за свой внезапный уход. Та в свою очередь извинилась за свои замечания.
— Все мы находимся под огромным давлением, — сказала она. — Но тебе, наверное, приходится хуже всех. Я не хотела добавлять лишнюю тяжесть к твоей ноше.
На том они и остановились.
— Тридцать пять лет назад, — посмотрев на экран компьютера, задумчиво промолвил Декер. — Через пару лет после рождения Джулис.
— Верно.
— И Дабни тогда все еще работал в АНБ?
— Верно. К тому времени он проработал там четыре года, пришел сразу же после окончания колледжа. Он ушел через шесть лет, чтобы начать свое дело.
— Нам известно, какая у него была зарплата в АНБ?
— Да, примерно. И, сразу же перескакивая к твоему очевидному следующему вопросу, ее никак не хватило бы на покупку дома. Итак, в возрасте двадцати шести лет Дабни купил особняк. Определенно это должно было кого-нибудь насторожить.
— Известно ли, расплатился Дабни наличными или взял кредит?
— Тут есть кое-какие проблемы. В обнаруженных мною документах говорится только, что он сразу выложил четыреста тысяч, а остальную сумму выплачивал в рассрочку. В то время и у его жены тоже была работа. Она работала в агентстве недвижимости.
— А ее доходы не могли покрыть оставшуюся сумму?
— Только не всю целиком. Даже если объединить их с зарплатой самого Дабни. В любом случае откуда возникли четыреста тысяч долларов на начальный платеж? Можно было бы предположить, что в АНБ должны были задать тот же самый вопрос.
— Быть может, его и задали — и получили на него удовлетворительный ответ, — сказал Декер.
— Возможно, — сказал Миллиган. — И можно попробовать спросить у АНБ, но вот только мой опыт показывает, что быстрого ответа от этих ребят не дождешься, если они вообще что-нибудь ответят. Богарт пытался получить ответы на кое-какие вопросы относительно Дабни, но пока что на том конце полная тишина. — Он посмотрел на Амоса. — Что навело тебя на эту мысль?
— Молодая супружеская пара, не имея особых денег, покупает большой, дорогой дом. Все очевидно.
— Пожалуй, мы тоже должны были обратить на это внимание. Но, полагаю, все определяется точкой зрения. За прошедшие годы Дабни добился небывалого успеха, и его особняк просто является отражением этого успеха. Мне и в голову не приходило, что дом мог быть куплен давно.
— Сесилия Рэндолл также сказала, что примерно в то же самое время, когда семья Дабни переехала в новый дом, он купил себе желтый «Порше». И добавила, что, по ее мнению, миссис Дабни происходила из обеспеченной семьи — так она одевалась и вела себя. А сейчас Джулис сказала, что родители Элли погибли при сходе оползня и она воспитывалась в детском доме. Быть может, она получила какую-то компенсацию. Но в таком случае зачем работать официанткой, чтобы оплачивать учебу в колледже?
— Согласен, — ответил Миллиган.
— Так что если нам удастся найти источник происхождения денег, быть может, мы поймем, что произошло много лет спустя.
— Ты думаешь, это как-то связано?
— Полагаю, иначе не может быть.
— Дабни работал в АНБ. Он определенно имел доступ к секретным материалам. И затем открывает собственную фирму… Понимаю, мы предполагали, что он лишь недавно совершил акт шпионажа, дабы помочь своей дочери. Но ты думаешь, что Дабни занимался этим на протяжении многих лет…
— Трудно сказать. Возможно, тридцать лет назад он сотрудничал с Беркшир, а затем по каким-то причинам отошел от шпионской деятельности. После чего по прошествии стольких лет каким-то образом снова вышел на нее, чтобы продать секреты и получить деньги на помощь Натали. Возможно, это решает загадку, почему мы не нашли никакой связи между Дабни и Беркшир. Просто так глубоко в прошлое мы не копали.
— Думаю, Декер, ты на правильном пути.
— С другой стороны, Дабни не мог убить Сесилию Рэндолл. К тому времени он сам уже был мертв.
— У нас нет твердой уверенности в том, что ее убийство как-то связано с делом. Возможно, это просто случайное преступление.
— Я так не думаю, — покачал головой Декер.
— Если Дабни все это время занимался шпионажем, его семье будет непросто принять эту новость, особенно после того, через что ей пришлось пройти.
— В этом деле нет ничего простого, — заметил Амос.
Оставив Миллигана, он прошел в кабинет, который занимал вместе с Джеймисон, и пересказал ей свой разговор с Миллиганом.
— Эта теория действительно заполняет кое-какие пробелы, — согласилась та.
— Но она ни на шаг не приближает нас к разгадке того, кто за всем этим стоит. Или где должен быть нанесен удар. А именно это интересует нас в первую очередь.
— Несколько минут назад я говорила с Богартом. В доме Горски не нашли ничего существенного.
Усевшись напротив Джеймисон, Декер уставился в потолок.
— Но ты сам не удовлетворен собственной теорией?
— С чего ты так решила? — спросил Амос.
— Потому что я тебя знаю. И вижу это.
Повернув голову, Декер посмотрел на нее.
— Ну хорошо, ты права. Я действительно не удовлетворен.
— А что нужно, чтобы тебя удовлетворить?
— Нечто цельное, а не отдельные беспорядочные куски.
— Может статься, ты этого никогда не получишь.
— Я постоянно к этому возвращаюсь. — Закинув свои ноги в ботинках четырнадцатого размера на стол, Декер откинулся на спинку кресла.
— Ты не говорил с Харпер Браун? — спросила Джеймисон.
— Нет.
— Они с Мелвином снова встретились.
— Как ты узнала?
— Я только что говорила с Мелвином. Они отправились на пикник на остров Рузвельта. По его словам, они прекрасно провели время.
— Я рад, что Браун находит время на развлечения, расследуя дело, связанное с безопасностью страны.
— Всем нужно время от времени отдыхать, — заметила Джеймисон.
— Вот уже ты защищаешь ее, — фыркнул Декер.
— Послушай, я прогрессирую. Мы всегда должны двигаться вперед, а не назад.
Амос встал.
— Ну, я тоже хочу продвинуться вперед, и я сейчас этим займусь.
— Куда ты идешь?
— Точно не знаю, но я сообщу тебе, что у меня получится.
— Эй, Декер!
Он обернулся.
— Что?
— Почему ты заступился за меня и потребовал от секретной службы, чтобы я тоже присутствовала на встрече в Белом доме?
— Удивлен, что ты это спрашиваешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Именно это я подразумевал, Алекс, говоря, что я тебя прикрою.
Повернувшись, он вышел.
— Тебе не приходила мысль, что мы рассматриваем это дело задом наперед?
Харпер Браун сидела в кафе за широким столиком напротив Декера.
— Это еще как?
Амос позвонил ей по пути из вашингтонского отделения ФБР, и они договорились встретиться здесь.
— Дабни убивает Беркшир, после чего стреляет себе в голову. Дело начинается здесь, и мы двигались последовательно.
— Правильно, но в нем есть также кое-какая предыстория, и нам пришлось ее проверить. Оно началось не с убийства Беркшир.
— Согласен, это был результат. Но, проверяя прошлое, мы сосредоточивали внимание в основном на Дабни.
— Ну, нам ни черта не удалось разузнать о Беркшир, помимо того, что она определенно была шпионкой. Нам больше не от чего отталкиваться.
Вместо ответа Декер достал из рюкзачка куклу и положил ее на столик.
— У нас есть вот это.
Бросив на куклу взгляд, Браун недоуменно посмотрела на Декера.
— Вот это? Кукла? Нам уже известно, что ее, скорее всего, использовали для передачи украденных секретов в потайном отделении. И что с того?
— Но почему именно кукла?
— А почему бы и нет?
— Давай рассуждать логически. Ты крадешь секреты, прячешь их в куклу и отправляешься к другому человеку, предположительно к Беркшир.
— Точно.
— И опять же, почему именно кукла?
— А почему бы и нет? Это совершенно безобидная игрушка, никто не обратит на нее внимания.
— Ну, возможно, и обратит, если ее будет нести мужчина. Кукла слишком большая, в карман такую не положишь. А сумку могут обыскать.
— Значит, ты хочешь сказать, что этим человеком, вероятно, была женщина?
— Или женщина, или, возможно, мужчина с маленькой девочкой.
— Подожди, ты имеешь в виду Уолтера Дабни?
— Такое возможно. Вероятно, кукла принадлежала кому-либо из его дочерей. Специалисты Бюро определили, что она была изготовлена около тридцати лет назад. Так что у дочерей Дабни как раз подходящий возраст. И, как ты правильно заметила, это совершенно безобидная игрушка. Кто заподозрит девочку с куклой в транспортировке секретов? А эти люди, похоже, любят использовать детей в качестве прикрытия… Вспомни Джоуи Скотта и книгу.
Браун задумалась.
— Верно. Значит, нам нужно прямо спросить у дочерей Дабни про куклу?
— Да, нужно.
— Где вы ее нашли? — ошеломленно спросила Джулис.
Декер и Браун сидели в гостиной вместе с Джулис, ее матерью и двумя сестрами.
— Джулис, это же твоя кукла Мисси! — воскликнула Элли.
Женщина взяла куклу у Декера и изучила ее.
— Вы уверены, что это ваша кукла? — спросила Браун.
Вместо ответа Джулис понюхала волосы куклы и посмотрела на ее левую ногу.
— Видите эти красные точки на туфле? Я совсем маленькой разлила краску. Ее так и не удалось отмыть. И я узнаю́ запах волос… Где вы ее нашли?
— В процессе расследования, — уклончиво ответил Декер, забирая куклу. — Вы не помните, когда видели ее в последний раз?
Джулис откинулась назад.
— Я… не помню. В колледж я ее с собой точно не брала. — У нее покраснели щеки. — Вообще-то, я собиралась, но потом передумала. Вернувшись домой, я ее больше не видела.
— Значит, кукла оставалась здесь, в доме? — уточнила Браун.
— Мы ничего не трогали в комнатах девочек, чтобы они, вернувшись, нашли все таким, каким оставили, — сказала Элли. — У всех у них были куклы. Я полагала, все куклы на месте. Сисси поддерживает… — Она осеклась. — Сисси поддерживала во всех комнатах полный порядок.
— Можно нам посмотреть? — спросил Декер.
Джулис проводила их наверх в спальни. После того как она ушла, Декер и Браун нашли еще три куклы с такими же потайными отделениями под отсеком для батареек.
— Твою мать! — пробормотала Браун. — Судя по всему, это был центр шпионской сети. Четыре дочери — и четыре куклы с потайными отделениями.
— Это подтверждает то, что Дабни должен был знать Беркшир. Они работали вместе.
— И это также объясняет, как Дабни столько лет назад смог позволить себе подобный особняк.
— Значит, ты тоже думала об этом? — Декер пристально посмотрел на нее.
— У меня тоже случаются мгновения прозрения, — скромно ответила Браун.
— Давай осмотрим спальню супругов Дабни.
Эта комната была значительно просторнее комнат дочерей; к ней примыкала гостиная с камином. Декер и Браун обыскали спальню, затем два больших шкафа. После чего Амос заглянул в ванную и прошелся по ящикам и медицинским шкафчикам, где обнаружил множество флаконов с лекарствами, в том числе сердечными препаратами и средством понижения уровня холестерина, а также ингалятор для больных астмой.
«Старость — не радость», — подумал Декер.
Закрыв дверцу медицинского шкафчика, он вернулся в комнату к Браун.
— Никаких кукол, — сказала та.
Захватив всех кукол, они спустились вниз в гостиную, где их ждали все четыре женщины Дабни. Джулис держала в руках свою куклу.
— Что вы собираетесь с ними сделать? — спросила Саманта, указывая на куклы.
— Нам нужно забрать их с собой, — сказала Браун.
— Зачем? — спросила Саманта.
— Они являются уликами.
Та собиралась что-то сказать, но, оглянувшись на Джулис, промолчала.
Декер уселся напротив Джулис.
— Я хочу еще раз показать вам фотографию этой женщины и спросить, узнаёте ли вы ее.
Он протянул снимок Анны Беркшир.
— Я уже говорила, что не знаю ее, — сказала Джулис.
Декер передал фотографию остальным женщинам. Элли и ее дочери, взглянув на снимок Беркшир, покачали головой.
— Представьте ее себе с темными волосами, морщин на лице меньше, — не сдавался Декер.
Они снова посмотрели на фотографию.
— Я вправду не знаю эту женщину, — покачала головой Джулис. Она обвела взглядом своих сестер, и те также покачали головой.
— Что все это значит? — спросила Элли. — Я имею в виду кукол и все прочее? Я ничего не понимаю.
— Если это будет для вас хоть каким-то утешением, — сказала Браун, — мы также ничего не понимаем.
— Вы хотите сказать… вы хотите сказать, что Уолт имел какое-то отношение к тому, что связано с этими куклами? Какой в этом смысл? Это ведь куклы девочек, а не его собственные. Я не помню, чтобы он когда-либо ходил с куклой. Это абсурдно!
— В настоящий момент мы ничего не утверждаем, — ответила Браун. — Мы по-прежнему находимся на этапе сбора информации.
Захватив с собой кукол, они вышли из дома и направились к машине Харпер.
Обернувшись, Декер посмотрел на дом.
— Знаешь такую детскую игру «Холодно и горячо»?
— Да.
— Так вот, всякий раз, покидая этот дом, я думаю, что стало «холоднее».
Когда они отъехали от дома, Браун призналась:
— Сегодня вечером мы с Мелвином ужинаем вместе. Вы с Алекс не хотите к нам присоединиться?
— После вашего замечательного пикника?
Услышав его замечание, Браун покраснела.
— Это действительно было замечательно. Мелвин принес цветы.
Декер вопросительно посмотрел на нее.
— Ты вправду хочешь, чтобы мы составили вам компанию?
— Мы работаем на износ, на чашу весов поставлена судьба нашей страны. Я считаю, что если мы развеемся на несколько часов, это всем пойдет на пользу.
— Хорошо, — согласился Декер.
Ужин оказался превосходным, беседа за столом велась непринужденная, наполненная юмором. Все это явилось хорошим отдыхом от расследования, позволив всем подзарядить аккумуляторы. Из ресторана четверка отправилась в дом Браун рядом с Капитолийским холмом.
Джеймисон с удивлением разглядывала роскошную обстановку.
— Харпер, здесь просто потрясающе красиво!
— По большей части это заслуга моей бабушки, — протянув ей бокал вина, сказала Браун. — У нее был вкус. Но я также добавила несколько своих штрихов. Картины, вон та скульптура, кое-какие ковры… И два-три специальных момента, — небрежно добавила она. — Здесь уютно и удобно.
— Да, совершенно верно.
Декер и Марс отошли в противоположный угол гостиной. Вместо вина каждый держал в руке по бутылке пива.
— Классно мы сегодня провели время, — согласился Марс.
Он был в джинсах и темно-зеленой водолазке, с трудом вмещавшей его словно высеченную из камня мускулатуру.
— Мне всегда нравится общаться с тобой, Мелвин.
Оглянувшись, Декер увидел, что Браун смотрит на Марса. Улыбнувшись, она повернулась к Джеймисон.
— Несомненно, в лице мисс Браун ты нашел горячую поклонницу.
Отпив глоток пива, Марс просиял, словно школьник.
— Она классная девчонка. Везде побывала, всем позанималась… А я нигде не был и ничем не занимался. — Он огляделся вокруг. — И у нее много денег, но по ее поведению этого никак не скажешь. По моим меркам, это здорово. И еще она спортсменка! Я хочу сказать, у нее телосложение спортсменки, но и дыхалка тоже есть, а то мало ли что, верно? Мы с ней бегали сегодня рано утром.
— До того, как отправиться на пикник? — уточнил Декер.
— Понимаю, — широко улыбнулся Мелвин. — Но нам приятно быть вместе. По крайней мере, у Харпер нет никаких проблем в общении со мной. Черт возьми, мне иногда даже кажется, что она специально ведет так себя со мной.
— И еще она ласкова с детьми и обожает маленьких щенят. Отличный выбор.
Марс растянул рот до ушей.
— Знаю, знаю. Я просто болтаюсь здесь, чувствую себя глупо… И понимаю, что мы совсем не знаем друг друга, но как-то сразу сошлись вместе, догоняешь?
— Догоняю, Мелвин. И я очень рад за вас.
Декер взглянул на часы. Было поздно, уже за полночь.
— Я допью пиво, и пора будет рас…
Внезапно свет погас, и наступила полная темнота.
— Какого черта? — воскликнул Марс.
— Вышибло предохранитель или на улице сгорел трансформатор? — спросил Амос.
Кто-то прошел мимо него в темноте, затем послышался голос Браун:
— В соседних домах свет есть. Похоже, это…
Не договорив, она бегом бросилась к гостям и схватила Декера и Марса за руки.
— Шевелитесь! Живо! Джеймисон, направо и до конца коридора!
— В чем дело… — начал было Марс, но Браун уже вытащила его из гостиной.
Через считаные мгновения входная и задняя двери вылетели, и в дом ворвались люди в масках. Они были с короткоствольными пистолетами-пулеметами «Хеклер и Кох МП-5», в очках ночного видения и прямо с порога открыли огонь.
Убегая по коридору следом за Браун, Декер, замыкавший группу, обернулся и разрядил пол-обоймы своего пистолета.
Вокруг него засвистели пули, разбив лампу, выбивая из стены куски штукатурки, протыкая живописные холсты, поднимая в воздух вырванные из мебели клочки обивки и наполнителя.
Амос полностью разрядил обойму. Джеймисон также открыла огонь на бегу.
Распахнув ударом ноги дверь в конце коридора, Браун затолкала всех внутрь. Захлопнув дверь, она повернула замок.
— Сюда, быстро!
По двери застучали пули, однако ни одной не удалось проникнуть внутрь.
Декер вопросительно посмотрел на Харпер.
— Обита сталью, — бросила в ответ хозяйка дома.
Достав сотовый телефон, она нажала кнопку, и в стене быстро раздвинулась секция. За ней была стальная дверь, открывшаяся под тихий шепот гидравлического привода.
— Заходите внутрь, живо! — воскликнула Харпер. — Торопитесь!
Все быстро скрылись в комнате, и Браун нажала на телефоне другую кнопку. Дверь закрылась, секция стены встала на место.
В комнате вспыхнул свет, и Декер огляделся вокруг. На стене висел телевизионный монитор. Судя по всему, изображение на него поступало с камеры прямо за дверью, потому что на экране было то самое помещение, из которого все попали сюда.
Все смотрели, как дверь в помещение была выбита и внутрь ворвались вооруженные боевики.
— Нужно вызвать полицию! — сказал Декер.
— Система безопасности сделала это автоматически, как только я привела в действие дверь в убежище.
— Значит, вот что это такое? — пробормотала Джеймисон, озираясь по сторонам. — Убежище?
— Защищенное стальной броней, звуконепроницаемое, пуленепробиваемое, способное выдержать взрыв средней мощности. Также есть независимый источник электричества, а еды и воды достаточно, чтобы продержаться неделю. И в довершение ко всему — биотуалет.
— Твоих рук дело? — спросила Джеймисон.
— Это и есть один из «специальных моментов», о которых я говорила.
— Тебе нужно убежище?
— Учитывая то, что сейчас произошло, — судя по всему, нужно. Да, Декер, у тебя кровь. — Она указала на его лицо.
Амос потер щеку.
— Чем-то зацепило… Но это точно не пуля. Наверное, осколок, выбитый из стены.
— А вот мне не так повезло.
Все обернулись и увидели, что Марс зажимает окровавленную руку.
— Думаю, это лишь царапина, но жжет адски.
Схватив из шкафчика на стене аптечку, Браун начала с помощью Джеймисон обрабатывать Мелвину рану.
Декер следил по монитору за тем, как боевики обыскивают помещение.
Не найдя бесследно исчезнувшую добычу, разозленные громилы принялись поливать стены градом пуль. Однако ни одна пуля не проникла в убежище, где укрылись Браун и ее гости. Услышав звуки приближающихся сирен, боевики бросились бегом прочь.
Через четыре минуты все вышли из убежища навстречу полицейским, осторожно заглянувшим в помещение. Предъявив свои документы, Браун объяснила, что к чему.
Полицейские обвели взглядом разгром.
— Похоже, кто-то вас сильно не любит, — пробормотал один из них.
— Ну, именно ради такого случая я и застраховала жилье, — парировала Браун.
Закончив осмотр дома и опросив всех присутствующих, полицейские уехали, оставив четырех человек озабоченно переглядываться друг с другом.
— Это было на грани, — первым нарушил молчание Марс. — Харпер, как ты вообще узнала про них?
— Выглянув на улицу, я увидела красные точки на очках ночного видения у них на головах. Это потому, что они использовали устаревшие модели. Наше ведомство по очевидным причинам уже отказалось от таких. Слишком хорошая мишень.
— Ну, слава богу, что у тебя есть убежище, — высказала вслух общую мысль Джеймисон.
— Любопытно узнать, черт побери, что им было нужно, — пробормотал Марс. — Помимо того, чтобы нас прикончить.
— Несомненно, боевики следили за нами, — сказала Браун. — И отключили электричество перед тем, как на нас напасть.
— Как знать… — задумчиво произнес Декер.
— Это ты о чем? — спросила Браун.
Но Амос ничего не ответил.
Снова шел дождь.
На самом деле на улице лило как из ведра в сопровождении ослепительных вспышек молний, за которыми следовали утробные раскаты грома.
Не обращая внимания на непогоду, Декер сидел в кресле дома на кухне, уставившись на экран портативного компьютера.
У входа в здание дежурили в машине два сотрудника ФБР, и то же самое было перед особняком Харпер Браун. Марс остался у нее дома.
На место нападения прибыли Богарт и Миллиган. Криминалисты не обнаружили ничего, кроме горы стреляных гильз от «МП-5», разбросанных по всему дому, и вскрытого электрощитка, с помощью которого нападавшие отключили свет. Соседи слышали звуки выстрелов, и двое видели неизвестных, запрыгивающих во внедорожник, однако номерные знаки были замазаны. За неимением лучшего, Декер и Джеймисон вернулись к себе домой, предоставив Марсу и Браун наводить порядок после нападения.
Амос неподвижно сидел в кресле уже больше часа. Джеймисон давно легла спать. Декер осторожно прикоснулся к щеке, поцарапанной выбитой штукатуркой. Браун промыла царапину и залепила ее пластырем.
Амос снова сосредоточил внимание на экране компьютера. Эту страницу он изучал уже около двадцати минут.
Закрыв глаза, Декер погрузился в размышления. Наконец он снова открыл их и посмотрел на часы.
Времени было уже почти семь часов утра. Амос до сих пор не ложился спать, однако, как это ни странно, он чувствовал себя полным энергии. Взяв телефон, он набрал номер, и ему ответила женщина. Поговорив с ней минуту, Декер сорвал с крючка ключи от машины Джеймисон, помахал агентам ФБР, поспешно пересек стоянку — при этом промокнув насквозь — и втиснулся в крошечную машину.
Он направился к зданию имени Гувера, где по предварительной договоренности в морге его уже ждала патологоанатом Линн Уэйнрайт.
Она была в халате, на груди висели очки на цепочке.
— Добираться сегодня утром до работы было просто ужасно, — зевнув, сказала Уэйнрайт. — Вашингтонские водители и проливной дождь — это просто термоядерное сочетание.
— Согласен.
— Так что случилось?
— Возникли кое-какие вопросы. Хотел обсудить их при личной встрече.
— Это я поняла. — Уэйнрайт проводила гостя к столу в углу, и они сели. — Выкладывайте.
— Давайте я перечислю вам некоторые медицинские симптомы, а вы, может быть, скажете, в чем причина.
— Хорошо.
— Врожденные дефекты у детей. Отсутствуют пальцы на ногах, деформирована рука.
— Понятно. Это может быть обусловлено самыми разными причинами.
— Я еще не закончил. А если добавить астму у всех детей?
— Это несколько сужает круг, Декер, но недостаточно. К чему вы клоните?
— Я добавлю к этому лекарства.
Он написал по памяти на листке и протянул список патологоанатому. Уэйнрайт пробежала список глазами.
— Это для улучшения работы печени, — ткнула пальцем она. — Это от заболевания почек. «Липитор» применяется при повышенном уровне холестерина; благодаря рекламе по телевизору многие о нем знают. «Золофт» — от депрессии, а вот это средство — для увеличения плотности костной ткани.
Декер кивнул.
— По результатам вскрытия Дабни вы не нашли ничего удивительного?
— Да нет. Мы провели подробный анализ крови на наличие токсинов. Как я вам уже говорила, он принимал болеутоляющие, но больше в его организме не было никаких сильнодействующих препаратов — это на тот случай, если вы гадаете, не наширялся ли он чем-либо перед тем, как взять пистолет.
— Все эти лекарства были выписаны не ему. А его жене.
— На самом деле Дабни был в очень приличной форме, если только не брать опухоль головного мозга, конечно. Если б не она, он, вероятно, прожил бы в полном здравии еще лет двадцать.
— Не повезло.
— Очень не повезло, — поправила Уэйнрайт.
— Да, — рассеянно заметил Декер, уставившись в пустоту.
— О чем задумались? — спросила она.
— Я просто гадаю, почему у такой здоровой с виду семьи столько физических и медицинских проблем.
— Ну, астма, как правило, достается по наследству.
— Одна из дочерей сказала, что астма есть у матери, но не у отца.
— Совершенно верно. Легкие, носовые ходы и пищевод Дабни были чистыми. Я не обнаружила никаких изменений в тканях этих органов, которые указывали бы на астму или какие-либо другие проблемы с легкими.
— Значит, остается только ее жена и ее лекарства.
— Послушайте, в нашей стране все просто помешаны на лекарствах, от детей до стариков. Моя мать последние три года жизни принимала каждый день двадцать четыре таблетки, а ее знакомые — и того больше. Похоже, в настоящее время каждый подросток принимает «Риталин» или что-нибудь подобное. Это абсурдно, но это так.
— Я вас понял, — сказал Декер. — И все-таки это не дает мне покоя. К тому же нельзя сказать, что у меня есть много ниточек, за которые можно распутать клубок.
— Получается, вы хватаетесь за соломинку?
— Возможно. Но я предпочел бы думать, что близок к тому, чтобы отыскать иголку в стоге сена.
У Декера ныли колени. Отчасти от дождя. Отчасти от старых травм, полученных на футбольном поле. И отчасти от того, что они были вжаты в приборную панель крохотной машины Джеймисон, а рулевое колесо буквально находилось у него в паху.
«Честное слово, мне пора завести собственную машину».
Щетки стеклоочистителя размазывали дождевые капли, тотчас же возникающие вновь. Казалось, с каждым движением щеток у Амоса в голове также что-то кружится.
Его мысли были сосредоточены на чем-то таком, что могло иметь важное значение.
Сесилия Рэндолл говорила с ним и Джеймисон.
Вскоре после этого она была убита.
Они говорили с Дабни. Вскоре после этого их едва не убили.
Причина и следствие? Если так, то как это связано?
Декер мысленно вернулся к разговору с домработницей.
Та полагала, что Элли Дабни происходила из состоятельной семьи. Как выяснилось, это не так. В таком случае как можно было объяснить то, что Уолтер Дабни купил особняк и «Порше», все еще работая мелким сотрудником в АНБ? Только так, что он занимался шпионажем. У Элли Дабни несчетное число проблем со здоровьем, и в том числе выкидыши. Три ее дочери высокорослые, атлетического телосложения, но всех их мучают проблемы с дыхательной системой. У Саманты недостает пальцев на ногах, у Аманды нет части руки… По словам Рэндолл, все Дабни были замечательными людьми, таких она больше никогда не встречала.
После чего ей всадили пулю в голову.
Затем Декер и Браун говорили с Дабни о кукле.
Они обнаружили других кукол с такими же в точности потайными отделениями.
Покинув особняк, они отправились ужинать и вернулись домой к Браун, где их едва не перестреляла группа убийц, вооруженных автоматами.
Опять же, причина и следствие? И в обоих случаях причиной, возможно, был разговор в доме Дабни.
Особняк прослушивается?
Быть может, теми, кто подстерег Декера в засаде в лесу у сельского дома Беркшир? И те же силы стоят за вчерашним нападением боевиков?
И еще есть куклы. Каким образом они участвовали в игре? Как сказала Элли, защищая своего мужа, Уолтер Дабни не разгуливал по городу с куклами. Предположительно, он не приносил их к себе на работу, где набивал секретами, после чего передавал кому-то третьему, только чтобы затем забрать и вернуть своим дочерям. Это было совершенно бессмысленно. Мужчина, идущий с куклами, обязательно привлек бы к себе внимание. Вряд ли можно заявиться в АНБ с куклой в руках.
Но, может быть, в этом не было необходимости. Может быть, передача происходила на другом конце…
Резко крутанув руль, Декер направился в противоположную сторону.
Он поставил машину напротив дома Сесилии Рэндолл. Полиция ушла, но дверь в дом была приоткрыта. Выйдя из машины, Амос быстро пересек улицу под струями дождя и постучал в дверь.
Никто не ответил. Достав пистолет, Декер открыл дверь и заглянул внутрь.
— ФБР. Есть кто-нибудь дома?
Опять же ответа не последовало. Однако наверху послышался скрип половиц.
На втором этаже кто-то был.
Бесшумно поднявшись по лестнице, Амос быстро огляделся по сторонам. Наверху были всего две комнаты. И только в одной горел свет.
Приблизившись к этой комнате, Декер уже собрался положить руку на ручку, как та повернулась.
Он отступил назад, держа пистолет направленным на дверь.
Увидев его, женщина вскрикнула и выронила коробку.
— О господи, что вам нужно? — воскликнула она. — Пожалуйста, не убивайте меня!
Сунув руку в карман, Декер достал свое удостоверение.
— Я из ФБР. Я не сделаю вам ничего плохого.
Отшатнувшись в сторону, женщина ухватилась за дверь.
— Господи Иисусе, вы меня до смерти напугали!
Опустив пистолет, Декер внимательно посмотрел на нее. Чернокожая, худая, лет сорока, короткие седеющие волосы.
— Кто вы такая? — спросил он.
— Я — Ронда Кейн.
— Что вы здесь делаете?
— Это дом моей матери.
— Сесилия Рэндолл — ваша мать?
— Да.
— Соболезную вашей утрате.
Женщина опустила взгляд на коробку.
— Я просто заглянула, чтобы забрать кое-какие вещи. Не знаю, как быть с этим домом… Наверное, придется его продать.
— Вы живете здесь?
— Нет, в Балтиморе, это не так уж далеко. — Она строго посмотрела на Декера. — Вы нашли того, кто это сделал?
— Пока что нет. Но раз уж вы здесь, не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
— Полиция уже говорила со мной.
— Возможно, мои вопросы будут другими.
— Послушайте, насколько я знаю, у мамы не было никаких врагов. Никого, кто желал бы ей зла. Она усердно трудилась, ходила в церковь, она вырастила меня, и она была хорошим человеком. Думаю, к ней нагрянул грабитель. Я умоляла маму переехать из этого района. Я сама росла в этом доме. Тогда район был приличным, но сейчас все изменилось. Здесь по улицам шляются разные типы, которые убьют человека за полтинник.
— Не буду с вами спорить, однако мне кажется, что здесь произошло что-то другое.
— Почему вы так считаете?
— Вы только что сказали, что ваша мать всю жизнь усердно трудилась. Она работала у Дабни, правильно?
— Совершенно верно. Больше тридцати лет.
— Значит, вы тоже знали эту семью.
— Конечно. Маленькой я часто ходила с мамой к ним домой.
— То есть вы знакомы с дочерьми?
— Я с ними играла. Я была немного постарше. Иногда я сидела с Джулис и Самантой. Когда Натали была совсем маленькой, я меняла ей пеленки и кормила ее.
— Отрадно это слышать.
— О, мне за это платили. Мистер и миссис Дабни настояли на этом. Они были очень добрые, особенно миссис Дабни. Ее я видела гораздо больше. Мистер Дабни вечно был на работе или в разъездах. Мы с мамой уходили задолго до того, как он возвращался домой из офиса.
— Вы знаете, куда уезжал мистер Дабни?
— А что?
— Мы также изучаем обстоятельства его смерти.
— Я слышала, он покончил с собой.
— Да, это так, но нам все равно нужно выяснить, почему он так поступил.
— А, понятно… Но я точно не знаю, куда он ездил. Думаю, в самые разные места, в разные штаты. Как-то раз я помогала маме убирать его багаж после того, как он вернулся из поездки, и на чемодане еще висела бирка из аэропорта.
— Вы случайно не запомнили название аэропорта?
— Нет. Но я точно помню, что это была не американская авиалиния. Просто я не могу вспомнить, какая именно. Но я помню, мама говорила, что мистер Дабни также часто бывает за границей.
— Откуда она это узнала?
Ронда усмехнулась.
— Саманта, когда была маленькой, однажды играла с папиным паспортом и спрятала его на кухне. Его везде искали. Мама нашла его в банке с сахаром. Ей пришлось открывать его, чтобы очистить страницы от крупинок сахара. И она потом рассказывала, что в паспорте полно всяких марок и наклеек из тех стран, где бывал мистер Дабни.
— Мать никогда не рассказывала вам про семью Дабни что-либо необычное?
— Необычное? — Кейн подозрительно посмотрела на него. — Куда вы это ведете?
— Надеюсь, к истине.
— Дабни — хорошие люди.
— Не сомневаюсь в этом, но все-таки мистер Дабни убил человека.
На лице у Кейн отразилось изумление, сменившееся печалью.
— Я до сих пор не могу в это поверить. На мой взгляд, он был последним человеком на свете, кто мог бы совершить такое. А потом покончить с собой… И оставить миссис Дабни одну. Они так любили друг друга… Они были идеальной парой.
— Ну, внешнее впечатление может быть обманчивым. — Декер взглянул на коробку. — Что там?
— Раньше здесь была моя комната, — улыбнулась Кейн. — Мы с мамой жили вдвоем. У меня был брат, но он умер еще совсем маленьким, а папа ушел из жизни, когда мне было четыре года.
— Печально это слышать.
— Мама сохранила кое-какие мои вещи. У меня две дочери, и я подумала, что это может им пригодиться, хотя они, наверное, уже переросли многое из того, что осталось после меня.
— Вы имеете в виду игрушки?
— Да.
Отступив назад, Кейн распахнула дверь до конца. Декер увидел аккуратно заправленную кровать, белый комод и две этажерки, заполненные разными вещами.
— В нынешнее время детям не нужно то, что нельзя подключить к Интернету. Детские книги, кубики, мозаики… И даже куклы. Теперь подавай им электронные планшеты! Знаете, сколько это все стоит? А мои игрушки были дешевыми, и мне их вполне хватало. Нужно было только подключить воображение.
Но Декер ее не слушал. На одной из полок в ряд выстроились куклы.
— Это ваши куклы?
— Да.
— Вы знаете, что точно такие же были у дочерей Дабни?
— Вот как? Ну, наверное, так и должно быть.
— Почему?
— Потому что эти куклы купили мне Дабни.
— У всех кукол есть потайные отделения, — сказал Миллиган.
Декер стоял рядом с ним, Богарт сидел за письменным столом, Джеймисон и Браун устроились напротив Богарта.
— Значит, куклы дочери Сесилии Рэндолл были в точности такими же, как и у четырех девочек Дабни, — сказала Алекс, — и все имели место, чтобы спрятать украденную информацию?
Кивнув, Декер взял две куклы.
— Это вот Мисси, кукла Джулис Дабни. А эта кукла принадлежала дочери Рэндолл, Ронде. Не желаете попробовать найти отличия?
Все подались вперед, разглядывая кукол.
— Да у них даже одна и та же нога краской вымазана, — заметила Браун.
— Понюхайте их волосы, — предложил Декер.
Браун и Джеймисон сделали как он просил.
— Пахнут совершенно одинаково, — сказала Джеймисон.
— Совершенно верно. Джулис определила свою куклу по краске и запаху. Моя дочь также узнавала вещи по запаху. Так делают многие дети. Тот, кто стоял за всем этим, тщательно продумал все детали.
— Значит, это означает, что Рэндолл также входила в шпионскую сеть? — произнесла Браун. — Проклятие, так оно и было…
— Необязательно, — возразил Декер. — Она могла принимать участие в шпионаже, сама о том не подозревая.
— Это еще как? — недоверчиво фыркнула Браун.
— После того как Ронда Кейн рассказала мне про куклы, мы с ней долго говорили. Она рассказала, что в детстве, еще до школы, каждый день ходила вместе с матерью к ним в дом. Когда Ронда пошла в школу, Рэндолл забирала ее после уроков. Судя по всему, Дабни устроили так, чтобы девочка ходила в школу рядом с их домом. Рэндолл приводила дочь домой к Дабни, та там играла и делала уроки, пока не приходило время уходить домой. Когда Ронда стала постарше, она помогала ухаживать за детьми. Даже помогала матери работать по дому. Конечно, после уроков — но так бывало практически каждый день.
— Но когда Ронда стала взрослой, она перестала носить с собой куклы, — заметила Джеймисон.
— Верно. Перестала. Но до того она много лет не расставалась с куклами. И она не смогла мне точно ответить, менялась ли куклами с дочерьми Дабни. Копать глубже я не смог, не раскрывая конфиденциальную информацию о нашем расследовании, поэтому я отправился сюда.
— Хорошо, пусть куклы использовались для передачи украденной информации, — сказала Браун. — Ты знаешь, как это осуществлялось практически? Как все происходило?
— Уолтер Дабни приносит домой с работы секреты. Не знаю, как он выносил их из АНБ, но известно, что в прошлом подобное осуществлялось. После того как Дабни открыл собственное дело, приносить секреты домой стало значительно проще. Далее: ему нужно переправить секреты покупателю или посреднику. Он прячет их в одну из кукол. Когда приходит Ронда Кейн со своей куклой, те подмениваются. Ронда забирает куклу домой. Она рассказала, что иногда брала куклу в школу или мама приносила куклу с собой на работу, чтобы она могла поиграть с ней, оставшись дома у Дабни. И когда я спросил Ронду об этом, она ответила, что часто меняла кукол: один день играла с одной, а на следующий — уже с другой. Чтобы им не было скучно.
— И что происходило потом? — спросила Браун. — Если Сесилия Рэндолл в этом не участвовала?
— Когда Рэндолл уходила на работу, кто-то наведывался к ней домой, забирал информацию из куклы и уходил. Сигнализации у нее дома не было. Все это не составляло особого труда.
— Такое могло сработать, — задумчиво произнес Богарт.
— Таким образом, Дабни никогда не встречался с другим человеком. Сесилия Рэндолл выполняла функцию курьера, возможно, даже не подозревая об этом. И вряд ли куклы требовалось менять каждый день. Несомненно, у Дабни имелся какой-нибудь способ предупреждать своего куратора о том, что в кукле что-то есть.
— А когда дети повзрослели и куклы оказались в шкафу, Дабни перешел к другим методам, — сказал Богарт. — Вроде той книги, которой пользовалась Беркшир.
— Значит, этот тип занимался шпионажем и продавал секреты нашей страны в течение тридцати с лишним лет? — ужаснулась Браун.
— Похоже на то, — подтвердил Росс.
— Можно предположить, что рано или поздно он должен был бы попасться, — заметил Миллиган. — Я хочу сказать, других шпионов, даже тех, кому удавалось продержаться долгие годы, в конечном счете все равно ловят.
— Мы узнаём о них только потому, что их ловят, — возразил Декер. — Возможно, многих шпионов так никогда и не разоблачают.
Браун кивнула.
— Итак, слабое место Дабни — его дочь. Он решил, что ей угрожает опасность, и, возможно, стал действовать чересчур поспешно. Или, быть может, на какое-то время отошел от шпионской деятельности и порядком заржавел… Так или иначе, Дабни находит своего прежнего связника, чтобы помочь Натали. Однако на этот раз мы его схватили. Но слишком поздно, поэтому мы не смогли помешать ему продать секреты, после чего убить Беркшир и покончить с собой.
— Ну, другим новым фактором было то, что Дабни знал о своей близкой смерти, — напомнил Богарт.
— Мы уже высказывали предположение, что Дабни, убив Беркшир и покончив с собой, возможно, пытался искупить все то плохое, что сделал на протяжении многих лет, — добавила Джеймисон.
— Ну, а ты что думаешь на этот счет? — Богарт посмотрел на Декера.
Тот ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал отрешенно, словно Амос обращался не к присутствующим.
— Это разумное предположение, но я не уверен, что именно так все и произошло.
— Но почему нет? — спросила Браун. — Почему ты думаешь, что эта теория неправильная?
— Она оставляет без ответов слишком много вопросов — в первую очередь, кто напал на меня и похитил флешку? И кто убил Сесилию Рэндолл? Потому что, думаю, это, скорее всего, те же самые люди, которые заставили Уолтера Дабни похитить секреты, чтобы спасти свою дочь.
— Ну, возможно, это та самая шпионская сеть, на которую Дабни уже работал в прошлом, — сказала Браун. — Предположим, он в течение многих лет крал секреты, но затем отошел от дел. Его кураторам это не понравилось, однако они не могли ничего поделать, ибо Дабни в ответ мог их разоблачить. Но тут у Натали возникают неприятности из-за пристрастия к азартным играм, и шпионы видят в этом способ заставить Дабни вернуться к прежнему ремеслу. Если он поверил, что его дочь действительно должна десять миллионов долларов, он понял бы, что ему нужно похитить очень серьезные секреты. Так он и сделал — открыл потайную дверь к нашим защищенным базам данных.
— Ты в этом уверена? — спросил Декер.
— Что?.. Да.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что мы проследили ниточку от украденной информации к Дабни. У него был к ней доступ. Именно его пароли открыли различные точки входа, которые он знал, поскольку выполнял работы для РУМО.
— А это не мог быть кто-нибудь другой из его фирмы?
— Декер, имелся также биометрический контроль. Это был Дабни, он, и никто другой. Электронный след оказался очень запутанным — вот почему мы вышли на Дабни уже тогда, когда тот осуществил все задуманное.
— Значит, у получателя этой информации какое-то время имелась потайная калитка, ведущая в святая святых баз данных РУМО?
— Да.
— И он уже успел выведать какие-либо секреты?
— К сожалению, успел.
— Что-нибудь конкретное, представляющее особую важность?
— Все это представляет особую важность!
— Согласен. И все же на ум не приходит ничего определенного?
— Ну, я уже говорила, что речь, в частности, шла о наших законспирированных агентах за границей. И, как я сказала, несколько человек уже разоблачены.
— Что-либо еще?
Вздохнув, Браун задумалась.
— На самом деле все это относится не только к РУМО. Там была информация, связанная с другими ведомствами — АНБ, ЦРУ, Объединенным комитетом начальников штабов, Управлением по борьбе с наркотиками и даже ФБР.
— Имеющая отношении к чему?
— Имеющая отношение к тому, к чему у тебя нет допуска. Но, в духе сотрудничества, могу сказать, что это имеет отношение к совместным операциями разведывательных ведомств на Ближнем Востоке, к стратегии борьбы с ИГИЛ; это разведданные о войне в Сирии, намерения России в отношении прибалтийских государств и возможные ответы НАТО на них. На самом деле список очень обширный.
— И удар может быть нанесен в любом из этих мест, — сказал Декер. — Потому что, по твоим словам, в перехваченном разговоре упоминалась фамилия «Дабни» и угроза является неминуемой?
— Совершенно верно. Объем работы очень большой. На самом деле слишком большой.
— Но ведь в Белом доме нам сказали, что нападение состоится здесь, в Соединенных Штатах, — напомнил Богарт.
— И я вовсе не утверждаю, что разведданные ошибочны, — добавила Браун. — Просто я не могу их подтвердить.
— Беркшир не имеет никакого отношения к Ближнему Востоку, — произнес Декер. — Однако все переговоры велись на арабском.
— Ну, возможно, русские работали с какими-то ближневосточными группировками, — сказала Браун. — Взгляните, как активно они сейчас ввязались в то, что происходит в Сирии. Они хотят упрочить свои позиции в регионе, а затем, отталкиваясь от этого, снова стать сверхдержавой. Если мы отвлечемся на атаку у нас в стране, там образуется вакуум, который Москва не замедлит заполнить.
— Понимаю, как работает такая стратегия, — заметил Декер.
— Есть новые перехваты? — спросил Богарт.
Браун пожала плечами.
— Упоминание фамилии Дабни мы больше не слышали, но, как нам сообщили в АНБ, за последнее время объемы переговоров резко возросли. Наш опыт показывает, что это говорит о приближающейся кульминации. Когда переговоры прекратятся, это будет говорить о том, что атака вот-вот состоится. По крайней мере, так было в прошлом.
— То есть, как только наступит тишина, это будет означать, что бомба готова взорваться? — спросил Декер.
— Да.
— В таком случае будем молиться о том, чтобы переговоры продолжались.
Декер бежал. Но только не в действительности.
Он бежал во сне.
Амос был в форме «Кливленд Браунз». Его двадцатидвухлетний образ стремительно бежал через все поле в стартовом матче нового сезона НФЛ. В команду он попал благодаря своим особым возможностям, что в первую очередь означало готовность самоотверженно бежать вперед и налетать на игроков противника таких же габаритов с безрассудством, граничащим с безумием.
И вдруг из ниоткуда последовал удар. Страшный удар сзади, сбивший Декера с ног, сорвавший с него шлем и отшвырнувший его на три фута, оглушенного и, хотя тогда этого еще никто не знал, умирающего.
А когда он очнулся в больнице, того Амоса Декера, который когда-то жил в его теле, больше не было.
Его место занял кто-то совершенно незнакомый. Полностью отличный от прежнего Амоса Декера — эмоционально и интеллектуально.
Как только этот последний осколок сна промчался у него в сознании подобно выстреленной пуле, Декер открыл глаза и уселся в кровати, тяжело дыша и обливаясь по́том, несмотря на то что в комнате было прохладно.
Он обвел взглядом погруженное в темноту помещение. С улицы доносился шум машин, затем послышался утробный рев самолета, набирающего высоту после взлета в Национальном аэропорту. В окно стучал моросящий дождь.
Но Декер смотрел в темноту, оставаясь мыслями на том футбольном поле. Думая о том, каким он был прежде. Какой бы идеальной ни была его память сейчас, он не мог вернуться на двадцать лет назад к тому парню.
«Я помню, кем был, но весьма смутно. Разве это не смешно?»
Амос снова улегся и принялся разбираться в своих мыслях.
У него в руках было много ниточек, но среди них — ни одной главной, способной привести к ответу. Декер чувствовал, что все они бегают по кругу, не продвигаясь вперед, оставаясь на замкнутой траектории.
Он был следователем, и хорошим. За долгие годы он расследовал множество дел, и в том числе таких же запутанных, как и это. Он сказал Браун, что, может быть, они смотрят на это дело не с той стороны, хотя та, похоже, не совсем поняла смысл его слов.
«Быть может, и я сам его не понимаю».
Все неизбежно возвращалось к Уолтеру Дабни. Отчасти из-за недостатка информации. Прошлое самого Дабни удалось изучить подробно, в то время как в том, что касается Анны Беркшир, достоверных сведений было значительно меньше.
Несомненно, главным достоинством Декера была его память, поэтому он снова к ней обратился.
Амос закрыл глаза, и у него в сознании замелькали кадры.
Кто-то что-то сказал. Декер не был уверен, что это имеет какое-то отношение к делу. Почему-то это замечание показалось ему несущественным, но, возможно, оно обладало каким-то скрытым смыслом, способным пролить свет на что-то…
Кадры замедлили свой бег, и Декер наморщил лоб.
Это чем-то напоминало колеса игрового автомата, быстро крутящиеся, а затем замедляющие свой бег по мере того, как цикл приближается к концу, показывая проигрыш или выигрыш, если все изображения полностью совместились.
«Ну же! Совместитесь, прошу вас! Сделайте так, чтобы я выиграл! Мне это очень нужно!»
Удивительно, но в сознании у Декера возник образ Мелвина Марса. В гостях у Харпер Браун они с ним говорили о чем-то, перед самым нападением…
Колеса замедляли свой бег, кадры сменялись все реже.
Марс что-то сказал о Браун. В тот момент его слова показались совершенно безобидными. Они совершенно естественно вытекали из разговора. И не имели никакого отношения к делу.
Раз… два… три.
Колеса еще больше замедлились. Кадры перестали мелькать, и Декер смог разглядеть одно отчетливое изображение.
Марс рассказывал ему, какое впечатление произвела на него Браун. Как много она путешествовала по всему миру; как не задается, несмотря на свое богатство. Марс сказал, что восхищен этим. Что ему нравится с ней общаться. Она смешная, классная, ему с ней хорошо…
Нет, нет, не это. Было еще что-то.
Декеру казалось, что у него в руках липкая бумага для ловли мух, а в воздухе кружатся конфетти, представляющие собой факты этого расследования. Если ему удастся заставить их опуститься и прилипнуть к бумаге, все приобретет смысл.
Колеса продолжали крутиться, изображения менялись.
Пять… шесть… семь… восемь.
Выигрыш!
У Декера в сознании вспыхнуло одно-единственное слово, выделяясь на фоне всего остального так, как на страницах книги о Гарри Поттере выделились зашифрованные сообщения.
Декер так быстро уселся в кровати, что у него закружилась голова.
Спортсменка.
Амос вышел из морга ФБР после еще одного разговора с Линн Уэйнрайт. У него появились новые вопросы, и она, к счастью, дала на них ответы.
Приехав в вашингтонское отделение ФБР, Декер сел за компьютер и начал поиски. На экран хлынул поток информации, и отдельные детали загадки стали быстро вставать на свои места. Казалось, прорвало плотину, и вода беспрепятственно затапливает долину.
Наконец.
Декер видел специальные термины, которые никогда раньше не встречал, в том числе такие, названия которых не мог произнести. Он смотрел на фотографии, сделанные десятилетия назад.
Много фотографий.
Теперь эти люди были опозорены.
Теперь эти люди были больны.
Они мучились. Преждевременно умирали.
Все это было чудовищно. А мир закрывал на это глаза.
Но это открывало новые возможности. И этими возможностями воспользовались.
Декер вспомнил кое-что еще.
Фотографию, которой не должно было быть.
Он должен был увидеть это раньше, но не увидел. Это показалось ему несущественным, в то время как он должен был понимать, что в расследовании не бывает ничего несущественного.
Амос встал из-за компьютера и направился в кабинет Богарта.
Тот находился там вместе с Миллиганом и Джеймисон. Они сказали Декеру, что агент Браун уже направляется сюда.
— Передайте ей, чтобы она ждала нас у дома Дабни, — сказал Декер.
— Почему? — спросил Росс. — Что там есть такое, ради чего нам нужно снова туда возвращаться?
— По большому счету, всё.
Через полчаса они остановились перед крыльцом внушительного особняка. «БМВ» Браун уже стоял там. Она вышла из машины, и все направились в дом.
— В чем дело? — спросила Харпер. — Зачем мы приехали сюда?
— Из-за него. — Миллиган указал на Декера.
Дверь открыла Джулис.
— Нам нужно поговорить с вашей матерью, — сказал Декер.
— Ее нет дома.
— Где она?
— Если хотите знать, она на кладбище, у могилы мужа.
— Где это? — спросил Амос.
— Вы не могли бы оставить ее в покое?
— Где это? — повторил Декер.
Поколебавшись, Джулис ответила.
— И еще одно, — добавил он. — Мне нужно еще раз взглянуть на альбомы с фотографиями, которые вы мне показывали.
Они въехали на кладбище через распахнутые чугунные ворота. Браун оставила свою машину перед домом Дабни и приехала вместе с ними.
— Ненавижу кладбища, — пробормотала Джеймисон. — Лежишь в земле, а все проходят мимо и пялятся на тебя. Нет уж, спасибо! Меня кремируют.
— Думаю, у тебя будет еще достаточно времени, чтобы изменить свое решение, — заметил Богарт.
Он повел машину по аллее, следуя указаниям Джулис.
На обочине стоял кабриолет «Ягуар». Подъехав к нему, все увидели Элли Дабни на каменной скамье перед свежей могилой мужа. Надгробия еще не было.
Когда все вышли из машины, Браун спросила:
— Декер, ты не хочешь нам объяснить, в чем дело?
— Через две минуты ты услышишь всё, — ответил Амос.
Он первым направился к Элли. Та подняла недобрый взгляд.
— Мне позвонила Джулис и предупредила, что вы едете сюда. Не хочу показаться грубой, но я пришла к своему мужу. Я была бы очень признательна, если б мне позволили побыть с ним наедине.
— Я вас понимаю, — сказал Декер. — К сожалению, это не может ждать.
Он подсел к Элли на скамейку, а остальные обступили их кру́гом.
Достав из кармана фотографию, Амос протянул ее Элли.
— Мои родители, — пробормотала та. — Где вы ее взяли?
— Они погибли при оползне?
— Да, это было ужасно…
— И оползень смыл все? Дом, сарай, родителей? Их тела так и не были обнаружены. Так нам сказала Джулис.
— Если б я не была тогда в школе, тоже погибла бы.
— Значит, вы потеряли всё? Родителей, все свои вещи?
— Да! У меня не осталось ничего, кроме той одежды, что была на мне! У меня не осталось родных. Меня отдали в приют!
Декер кивнул.
— В таком случае откуда у вас эта фотография?
Элли начала было что-то говорить, но осеклась. Кашлянув, она сказала:
— К счастью, она была у меня в портфеле. Я всегда носила ее с собой.
Амос кивнул.
— Я так и думал, что вы это скажете.
— Потому что это правда.
— Сегодня утром я говорил с медицинским специалистом из ФБР. По счастливому стечению обстоятельств ее дядя в семидесятых был врачом олимпийской команды Соединенных Штатов. Он рассказывал ей, что происходило тогда, особенно в других странах. И сегодня она просветила меня.
Элли молчала.
— «Штази четырнадцать — двадцать пять». Вам это ничего не говорит?
У Элли округлились глаза, но едва заметно. Однако от Декера это не укрылось.
— Что? — резко произнесла она. — Что это такое?
— Вам это прекрасно известно, но для остальных я объясню, что это название восточногерманской программы по созданию мощной олимпийской команды за счет применения анаболических стероидов. По большей части спортсмены даже не подозревали об этом. В переводе на английский это означает «государственный план номер тысяча четыреста двадцать пять».
— Восточная Германия? Какое это имеет отношение ко мне? Я родилась в Орегоне.
— Восточные немцы остановили свой выбор на оральном препарате «Туринабол». Если честно, у него есть и другое название, которое я не могу не то что произнести — даже выговорить. Это настоящий турбоускоритель спортивных характеристик, но без некоторых самых отвратительных побочных эффектов. И все-таки побочные эффекты у него есть. Помните женскую команду пловцов Восточной Германии семидесятых годов? У всех росли волосы на лице, были низкие голоса и мужское телосложение. Одна американская пловчиха даже высказалась по этому поводу вслух, но всё списали на зависть проигравшей. Как выяснилось, она была абсолютно права, но немцы тем не менее завоевали все золото.
— Очень интересный экскурс в историю, — медленно произнесла Элли. — Но какое это отношение имеет ко мне, черт возьми? Я никогда не бывала в Восточной Германии и уж точно никогда не участвовала в Олимпийских играх.
— Но, полагаю, вы были в национальной программе по подготовке молодых спортсменов. Вас готовили к Олимпиаде. Вероятно, с малых лет. У вас идеальное атлетическое телосложение. Высокий рост, ни капли лишнего жира, прекрасная мускулатура. На протяжении нескольких лет вам вместе с другими подающими надежды юными спортсменами давали «Туринабол» или что-либо подобное. Из вас хотели создать что-нибудь вроде истинной арийской расы Гитлера. Однако дорога к вершинам в спорте очень узкая, даже несмотря на фармакологическую помощь. Я, как никто другой, хорошо знаю это по своей карьере в футболе. Успеха добиваются только лучшие из лучших, а кто чего сто́ит, становится ясно уже в юности.
— Он сошел с ума? — Элли посмотрела на Богарта.
Тот ничего не сказал.
— Но вы обладали для своих кураторов иной ценностью, — продолжал Декер. — Спортсменки из вас не получилось, однако вас можно было использовать в других целях.
— Это какой-то бред!
— Вас обучили английскому языку так, что вы стали говорить свободно, без тени акцента. Вам сфабриковали прошлое, которое вы заучили так, словно оно было вашим собственным. Сельский район Орегона. Много десятков лет назад. Оползень. Детский дом. Родных нет. Вы отправились на Восток, чтобы начать новую жизнь. Кто мог бы осудить вас за это? Вы устроились официанткой в кафе рядом с… с чем же еще? С АНБ. В кафе вы встречали многих, кто работал там, потому что кушать хочется всем. Вы остановили свой выбор на молодом Уолтере Дабни, и он заглотил очаровательную Элеонору вместе с крючком, леской и грузилом. Вскоре вы поженились. Ваш муж приносил работу домой, а вы ее воровали. Потом он ушел из АНБ и основал собственную фирму, и тут вы сорвали главный куш. Теперь он выполнял работы не только для АНБ, но и для других ведомств. В те дни, разумеется, защитные меры также существовали, но ничего похожего на то, что есть сегодня. Могу только предположить, что лежало в портфеле вашего мужа, когда он возвращался вечером домой. Мы всегда считали, что шпионом был ваш муж, но на самом деле это были вы.
— Как вы смеете оскорблять меня этой гнусной ложью перед могилой моего мужа! — вскочив со скамьи, воскликнула Элли.
Декер спокойно смерил ее взглядом.
— Теперь задача заключалась в том, как переправить эту сокровищницу разведданных туда, куда нужно. Но вы работали не в одиночку. У вас был куратор. — Он помолчал. — Анна Беркшир.
— Это она работала вместе с Беркшир? — воскликнул Богарт. — А не ее муж?
— Никто из нас ни с кем не работал! — пронзительно взвизгнула Элли.
— Когда дети были маленькие и у вас работала Сесилия Рэндолл, ответ был очевиден. Куклы. Вы переправляли информацию с помощью кукол. Не могу сказать, знала ли Рэндолл о том, что в них спрятано. Может быть, знала, а может быть, не знала. Полагаю, она ни о чем не подозревала, но я могу и ошибаться. Я хочу сказать, она оставалась у вас все эти годы, после того как дети выросли и разъехались. Дочь Рэндолл сказала, что вы о них заботились. Любопытно, что покажет пристальное изучение ее финансов? И ваших финансов? Как вам столько лет назад удалось купить этот особняк, когда ваш муж еще работал в АНБ? Дорогой «Порше»? Вы сказали ему, что получили большую компенсацию за оползень? Или наследство от дальнего родственника?
Элли собралась было уходить, но Богарт положил ей руку на плечо.
— Вы никуда не пойдете, миссис Дабни.
Высвободившись, она сказала:
— Вы меня арестовали? Если нет, я ухожу, связываюсь со своим адвокатом, и он вчинит всем вам иск!
— Мы вас задерживаем, на что у нас есть полное право, — твердо произнес Богарт.
Сверкнув глазами, Элли скрестила руки на груди и уставилась вдаль.
— После того как дети выросли и куклы стали бесполезными, — продолжал Декер, — полагаю, вы могли бы от них избавиться, но, возможно, побоялись, что кто-нибудь обнаружит потайные отделения. Лучше просто оставить их.
— Только из того, что вы это говорите, еще не следует, что это правда.
— Когда вы сообразили, что анаболики повинны в выкидышах и мертворожденных детях? И в проблемах с вашим здоровьем? А также во врожденных дефектах и бесплодии? Насколько я понимаю, у Джулис и Саманты неприятности по этой части.
— Мне это неподвластно. Тут все дело в… в генетике. Это совершенно естественно.
— Тут нет ничего естественного. Это все химия. Я недоумевал, почему у таких атлетических с виду людей отвратительное здоровье. И решил узнать все о первопричине. И узнал. О вас.
Элли медленно развернулась к нему лицом.
— Для вас это явилось самым настоящим потрясением, когда всплыли все эти неприглядные истории о Штази, о «Туринаболе». Препарат вызывает заболевания печени и почек, снижает плотность костной ткани, повышает содержание холестерина, вызывает астму — все это есть у вас, и вы принимаете соответствующие лекарства.
Поджав губы, Элли промолчала.
— А также это приводит к выкидышам и врожденным дефектам — таким, какие есть у ваших дочерей. И еще вы принимаете «Золофт» от депрессии. Понимаю, у вас постоянная депрессия…
— Откуда вы узнали про выкидыши и мертворожденных детей? — тихо произнесла Элли.
— Полагаю, ответ на этот вопрос вам известен, — ответил Декер. Убедившись в том, что женщина молчит, он продолжал: — Сисси Рэндолл. Это она рассказала мне. Она также рассказала про проблемы девочек. И вы об этом узнали. Поэтому пришлось с ней разобраться, ибо как знать, о чем еще она могла проболтаться…
— Вы думаете, что я убила Сисси? Да я была дома, крепко спала!
— Ваша дочь заглянула к вам в час ночи. Рэндолл была убита между двумя и тремя ночи. В этот поздний час у вас было достаточно времени, чтобы съездить к ней, убить ее и вернуться обратно. На входной двери нет никаких следов взлома. У Рэндолл был ключ от вашего дома. Какова вероятность того, что и у вас был ключ от ее дома? Думаю, если тщательно обыскать ваш дом, мы его найдем.
Отвернувшись, Элли уставилась на могилу мужа.
Встав со скамьи, Декер подошел к ней.
— Вы знали Анну Беркшир, еще когда ее звали Анна Серыйзамок. Она была вашим куратором до тех пор, пока вы не сделали то, что, полагаю, от вас никто не ждал. — Он остановился, и Элли оглянулась на него. — Вы отошли от шпионской деятельности.
— Никакая я не шпионка, черт возьми!
Амос не обращал на нее внимания.
— Вы вышли из игры. Но Беркшир продолжала работать с другими шпионами в нашем регионе. В конце концов, это ведь Вашингтон. Лучшее место для того, чтобы заниматься шпионажем. Мы установили, что в последнее время она работала вместе с Горски и Элвином Дженкинсом, используя хоспис «Доминион». Но вы вышли из игры. И Беркшир это совсем не устраивало. Но она не могла разоблачить вас, поскольку в этом случае вы разоблачили бы ее. Как-то она обмолвилась своей коллеге по работе в школе, где преподавала. «Ты думаешь, что знаешь человека, но оказывается, что ты его совсем не знаешь». Полагаю, Беркшир имела в виду вас.
Элли просто покачала головой, но продолжала молчать.
— И все долгое время было замечательно, но вот появляется Натали со своими азартными играми. И это все разрушило.
— Я ничего не знала о ее долгах.
— Вы прекрасно все знали. Ваш муж поделился этим с вами. Вы были очень близки друг к другу. Думаю, в тот момент он даже предположить не мог, что вы шпионка. Он вас беззаветно любил. Все говорили, что Уолтер Дабни замечательный человек, и подобное единодушие обыкновенно вызывает у меня подозрения. Однако, как выяснилось, Уолтер Дабни действительно был замечательным человеком. Но вы не догадывались о том, что Беркшир не простила вас за то, что вы отошли от дел, и искала случай расквитаться с вами, а еще лучше — вернуть вас в свои сети. И Натали стала для нее такой возможностью. Десять миллионов долларов — или русские безжалостно расправятся с твоей дочерью и ее семьей! А уж вы-то знали, какими жестокими бывают русские. Натали сказала отцу, а тот сказал вам. Ваша семья состоятельная, но где ваш муж смог бы раздобыть десять миллионов долларов за считаные дни? Он был в отчаянии. Однако вы знали способ. И это означало, что вам нужно признаться любимому мужчине в том, что все это время вы воровали у него секреты и передавали их Советам. — Умолкнув, Декер посмотрел ей в лицо. — Как он это воспринял, миссис Дабни? Как он отнесся к тому, что его жена и мать его детей на протяжении многих лет предавала его? Какое опустошение он испытал? Могу сказать вам, что и он сказал Натали, что думал, что знает человека, но на самом деле его не знал. Как и Беркшир, ваш муж говорил о вас, своей жене, которую он любил всю свою жизнь.
По щекам Элли потекли слезы. Тряхнув головой, она ничего не сказала. По кладбищу пролетел порыв холодного ветра. Судорожно глотнув воздух, Элли достала из кармана ингалятор и прыснула себе в рот три дозы лекарства.
Все стояли, глядя на нее, не обращая внимания на пронизывающий ветер.
Наконец Джеймисон приблизилась к Элли, протянула ей платок, который достала из кармана куртки, и отступила назад. Женщина промокнула глаза.
— Итак, полагаю, вы связались с Беркшир через старый канал. Вы объяснили ей свою проблему и спросили, что нужно сделать, чтобы получить десять миллионов долларов от той организации, которую она представляет. Затем вы переговорили с мужем, и он сделал все, как вы просили. И Натали была спасена. Но тут произошло еще кое-что, не так ли? Натали проговорилась, что на самом деле была должна не десять миллионов. Ее вынудили так сказать люди Беркшир, чтобы вы запаниковали и вернулись к шпионажу. Вероятно, Анна наблюдала за вашей семьей в поисках любых слабых мест, которые можно было бы использовать против вас. И она обнаружила у Натали сильный материнский инстинкт. И просто стала ждать, когда вы с ней свяжетесь. Но теперь до вас дошло, что Беркшир вами манипулировала. И вы все рассказали своему мужу. И тот, терзаясь сознанием вины за то, что предал свою родину, понимая, что ему все равно не придется отвечать за это в суде, решил убить Беркшир. С вашей помощью.
Убрав ингалятор в карман, Элли вернулась к скамейке и села.
— Миссис Дабни, я не собираюсь судить ваши поступки, — сказал Декер. — Моя задача заключается в том, чтобы установить истину. Только и всего.
— Если вы окажете нам содействие, вам это обязательно зачтется, — добавил Богарт.
— Мы убеждены, миссис Дабни, что назревает что-то крупное, — сказала Браун. — Какой-то удар по нашей стране. Если вы нам поможете, ваше будущее станет гораздо светлее, чем в том случае, если вы откажетесь сотрудничать.
— И для начала лучше рассказать нам всю правду, — сказал Декер.
Последовала долгая пауза.
Когда Элли наконец заговорила, голос ее прозвучал хрипло, но твердо. И в нем сквозила обреченность.
— Господи, я просто устала… Устала от всего. — Она помолчала. — Уолт рассказал мне про опухоль. Он никогда не скрыл бы это от меня. Даже после того, как узнал о том… что я сделала. Хотя в Хьюстон подтвердить диагноз он взял с собой не меня, а Натали. — Умолкнув, она оглянулась на могилу. — Это не Уолт предложил убить Анну. Предложила я. Я сама собиралась это сделать. — Закрыв глаза, Элли медленно покачала головой. — Но Уолт, истинный джентльмен до мозга костей, сказал, что сделает все сам. Как вы правильно сказали, ему все равно не пришлось бы отвечать за это в суде.
— Это вы были одеты клоуном, — сказал Декер. — Вы подали сигнал мужу.
Элли вытерла глаза платком.
— Я оставила машину в подземном гараже рядом со зданием ФБР. Вернулась туда, сняла костюм клоуна, села в машину и уехала домой. Я знала, что собирается сделать Уолт. Всю дорогу я ревела. Это был какой-то кошмар. У меня разрывалось сердце.
— Мы видели на видеозаписи, как ваш муж, перед тем как убить Беркшир, достал какой-то предмет из своей банковской ячейки и передал его неизвестной женщине, — сказал Богарт.
— Точно я не могу сказать, но, полагаю, это был кто-то из людей Анны. Вы этого не знаете, но после того как Уолт украл секреты, чтобы расплатиться с долгами Натали, его пытались завербовать. Анна всегда вела игру с дальним прицелом. И месть мне была второстепенной целью. Для нее вербовка Уолта явилась бы большой победой. Они встретились, поговорили. Но Уолт был блестящий человек. Тут они с Анной были под стать друг другу. Он подыграл ей, потому что у него был свой план. После встречи он записал себя на видеокамеру, называя имена и перечисляя украденные секреты, чтобы контрразведка накрыла шпионскую сеть Анны. Однако те каким-то образом обо всем проведали и забрали кассету.
— Муж назвал вас в числе шпионов? — спросил Богарт.
— Нет. Он хотел, чтобы я осталась в стороне.
— Очень заботливый мужчина, — отрезала Браун. — Особенно если учесть, как жестоко вы использовали его все эти годы.
Элли посмотрела ей в лицо.
— У вашего ведомства есть агенты за рубежом?
— Да.
— Они проникают на секретные объекты, выдают себя за тех, кем не являются?
— Такое случается, — подтвердила Браун.
— И вы считаете, что они выполняют важную работу для своей родины?
— Разумеется. Это невероятно целеустремленные и мужественные люди.
— Значит, в ваших глазах шпионы невероятно целеустремленные и мужественные, только когда они работают на Америку?
Поморщившись, Браун ничего не ответила.
— Итак, видеозапись исчезла, и планы вашего мужа были уничтожены. Именно тогда вы решили убить Беркшир?
Элли кивнула.
— После того как мои спортивные надежды рухнули, меня завербовало МФС. Восточногерманское Министерство государственной безопасности, — добавила она, увидев, что ее не поняли. — Оно работало в тесном взаимодействии с Москвой и КГБ. Существовала совместная программа по отправке разведчиков в Соединенные Штаты — не как иностранцев, а с прошлым, которое представляло их гражданами этой страны. Считалось, что в этом случае у нас будет больше возможностей добиться успеха. На протяжении нескольких лет я проходила интенсивную подготовку. Именно тогда я и познакомилась с Анной, принимавшей участие в той же самой совместной программе, но только со стороны КГБ. Это была блестящая, проницательная женщина, бесконечно преданная делу Советов. Я была агентом, а она — моим куратором. Друзьями мы с ней так и не стали, наше общение было вынужденным. Но нас объединило нечто более сильное. Мы были разведчицами, и в случае разоблачения за нашу жизнь нельзя было бы дать и ломаного гроша. Это были очень крепкие узы, практически нерушимые.
— Понимаю, — сказала Браун, и остальные посмотрели на нее.
— Я прошла идеологическую подготовку, — продолжала Элли. — Не могу сказать, что мне промыли мозги, потому что я очень гордилась тем, что мне предстоит служить родине. И я верой и правдой служила ей на протяжении многих лет. Деньги на машину и дом? Я сказала Уолту, что это выплата из фонда, учрежденного лесозаготовительной компанией, повинной в оползне. Сказала, что все это время проценты и дивиденды накапливались, и в итоге получилось несколько сот тысяч долларов.
— Хорошо, — сказал Декер. — Хотя меня удивляет, что ваш муж не захотел вложить деньги в свой бизнес, который он как раз тогда собирался открыть.
Элли печально улыбнулась.
— Это был наш маленький компромисс. Уолт получил машину, о которой мечтал всю жизнь, а я — свой дом. Еще когда он принадлежал прежним владельцам, я частенько проходила мимо него. Я в него влюбилась. У себя на родине я жила в однокомнатной квартире. Иметь такой дом… это казалось чем-то невозможным. Но для меня, конечно, все было возможно.
— Понимаю.
Она повернулась к Декеру.
— И тут кое-что случилось.
— Вы узнали про анаболики? — спросил Амос. — И про то, как они сказались на вас и на ваших детях?
— Нет, — поспешно отмахнулась Элли. — Я уже давно знала про допинг. Да, меня сразили мертворожденный ребенок и выкидыши. И то, как страдали мои девочки. Но тут я ничего не могла поделать. Но в моих силах было изменить то, ради чего я прибыла в эту страну. Я могла перестать заниматься шпионажем.
— И что явилось катализатором? — спросил Богарт.
Элли улыбнулась, трагически и печально.
— Я вдруг поняла, что люблю свою семью сильнее, чем родину, — просто ответила она. — И… перестала этим заниматься. Повернулась к родине спиной. И вы правы, Анна была в ярости. Но мне было все равно. Она грозила меня разоблачить. Однако я предприняла шаги, чтобы защититься. У меня была информация, которая погубила бы всю ее сеть. В итоге мы заключили перемирие. И так обстояли дела до последнего времени. — Элли шумно вздохнула. — Анна перехитрила меня, использовав Натали. — Встав, она подошла к могиле мужа. — Даже после гибели Анны ее сеть осталась. Со мной связались. Как оно было и с Уолтом, эти люди хотели, чтобы я снова занялась шпионажем. Даже несмотря на то, что Уолта больше не было в живых, у них имелась для меня работа. Я ничего не ответила. Решила, что, если откажусь, они расправятся со всеми. Но они следили за нами. И вы никак не хотели оставить нас в покое. Я также предположила, что наш дом прослушивается. Эти люди могли все узнать.
— Например, то, что мы узнали про кукол? — сказал Декер.
Элли кивнула.
— Тут они не теряли времени даром, — вмешалась Браун. — Удар был нанесен в тот же вечер.
— Каким образом кукла Джулис оказалась у Анны? — спросил Декер. — Кукла хранилась у нее все это время или же попала к ней недавно?
— Анна потребовала у меня куклу в обмен на помощь Натали. По-моему, для нее это была символическая победа, учитывая то, как мы использовали кукол в своей работе.
Декер смерил ее взглядом.
— Странно, — сказал он.
— Что странно? — встрепенулась Элли.
— Джулис сказала, что считает вас не способной сохранить что-либо в тайне от своих близких. Судя по всему, она ошибалась. Сесилия Рэндолл сознательно помогала вам с куклами?
— Нет, она ничего об этом не знала.
— Это вы ее убили? — спросил Декер.
— Я ни за что бы не смогла совершить такое, — покачала головой Элли. — Но ключ от ее дома, хранившийся у нас на кухне, пропал. Могу только предположить, что люди Анны что-то услышали, и это их напугало. После чего они убили Сисси.
— Возможно, тут вы правы, — сказал Декер. — Сисси рассказала нам о том, что вы родом из состоятельной семьи. И о том, что у вас в семье у всех проблемы со здоровьем. Вероятно, эти люди испугались, что она расскажет нам еще что-нибудь, что разбудит у нас подозрения.
Подойдя к Элли, Богарт сказал:
— Элеонора Дабни, я арестовываю вас за шпионаж против Соединенных Штатов.
Он зачитал ей «правило Миранды», а Миллиган надел на нее наручники.
За все это время Элли не проронила больше ни слезинки.
Она еще раз оглянулась на могилу мужа.
— Прости, Уолт. За все.
Прежде чем Богарт и Миллиган увели ее, Декер сказал:
— Миссис Дабни, у меня к вам еще один вопрос.
— Какой? — с опаской спросила она.
— Почему ваш муж застрелил Беркшир прямо перед зданием ФБР? Это решение приняли вы или он сам?
— Это я договорилась в тот день встретиться с Анной. Но только она не знала, что вместо меня наткнется на Уолта. Что же касается ответа на ваш вопрос, это Уолт предложил встретиться именно там. На самом деле мы с Анной условились встретиться в кафе за углом. Но Уолт предупредил меня, что, после того как я подам сигнал, он встретит Анну перед входом в здание ФБР и убьет ее там.
— А затем покончит с собой? — спросил Декер.
Элли кивнула, уставившись себе под ноги.
— Вы потрясающая актриса, — заметила Джеймисон. — Видя вас у койки мужа в больнице, я ни за что не предположила бы, что это игра.
— Я только что потеряла единственного мужчину, которого любила, — дрожащим голосом сказала Элли. — Уверяю вас, мои слезы были совершенно искренними.
Последовало неуютное молчание, которое нарушил Декер.
— Но почему перед зданием ФБР?
— Уолт сказал, что хочет до смерти напугать ублюдков. А если он убьет Анну именно там, это станет для них мощным сигналом. Ну, а я думала только о том, как избавиться от этой женщины.
— Значит, ваш муж ничего не сказал, почему он выбрал это место?
Покачав головой, Элли тихо всхлипнула.
— Быть может, Уолт больше не доверял мне. Но разве его можно в этом винить?
Богарт и Миллиган увели ее. Но Декер не последовал за ними. Он подошел к могиле. Джеймисон и Браун сидели на скамейке, наблюдая за ним.
— По-твоему, о чем он думает? — шепотом спросила Харпер.
— Одному Богу известно, — ответила Джеймисон. — Я никогда не смогу проникнуть к нему в мысли.
Амос смотрел на свежий могильный холмик.
— Я сожалею, мистер Дабни. Вы заслужили лучшей участи.
— Дочери знают? — спросила Джеймисон.
Они с Декером сидели друг напротив друга в своем кабинете в вашингтонском отделении ФБР.
Амос кивнул.
— Мягко сказать, они ошеломлены. Кажется, на них одно за другим накатывают цунами. Какое-то время они не смогут видеться с матерью, но Богарт рассказал им всё. Они ищут для нее адвоката. Ей потребуется очень хороший юрист.
— Она нам помогла. Многое рассказала нам.
Декер выразительно посмотрел на нее.
— Ей уже далеко за шестьдесят. И, помимо шпионажа, она — соучастница убийства Беркшир. Так что даже при самом благоприятном исходе Элли вряд ли выйдет из тюрьмы живой.
— Понимаю. Но она оказалась между молотом и наковальней.
— Она сознательно стала шпионкой!
— О, ну же, это ведь было при Советском Союзе. Неужели ты действительно думаешь, что у нее был выбор? Если б она отказалась, ее расстреляли бы или сослали в Сибирь.
— Неважно, Алекс. Закон не делает исключений. При обыске дома было обнаружено множество устройств для наблюдения. Вот как дружки Беркшир узнавали о происходящем. Все эти устройства беспроводные, информацию с них можно было получать, сидя в машине где-нибудь в четверти мили от дома.
Обмякнув в кресле, Джеймисон принялась крутить взятую со стола ручку.
— Что ты имел в виду, спрашивая у Элли, почему Дабни выбрал для места убийства Беркшир именно здание ФБР?
— Как что? Я хотел понять, знает ли она ответ.
— Ну, это понятно. Но почему ты считаешь, что это так важно?
— Потому что это не поддается объяснению.
— Правильно. А ты не любишь все, что не поддается объяснению?
— Все, что нам известно об Уолтере Дабни, показывает, что он, как и Анна Беркшир, ничего не делал без веских на то оснований. Он был умным, образованным, собранным, сосредоточенным. Совсем непросто создать с нуля такой бизнес, какой построил Дабни. Помнишь, он собрал видеозапись и другие доказательства, пытаясь изобличить этих подонков? Дабни хотел одержать над ними верх в их собственной игре. Он был связан с разведкой всю свою сознательную жизнь. И понимал, какой урон могут нанести эти люди, воспользовавшись тем, что он им передал. Дабни хотел перед смертью исправить содеянное. И, на мой взгляд, его план заключался не только в том, чтобы размозжить голову Беркшир.
— Но ведь миссис Дабни дала тебе ответ. Ее муж сказал, что хотел послать этим людям сигнал.
— Я слышал, что она так сказала.
— Ты хочешь сказать, что не веришь ей? Какой ей смысл лгать нам сейчас?
— Не знаю. Но времени у нас в обрез.
— Что ты имеешь в виду?
— Браун только что прислала мне текстовое сообщение. Переговоры прекратились. Подготовка завершена. Удар может быть нанесен в любую минуту.
— Твою мать!..
— Твою мать, — повторил Декер.
Декер поставил пиво на стол и вытер рот. Сидящий рядом с ним в баре Марс повторил это движение — и поморщился от боли.
— Как твоя рука? — спросил Декер.
— Болит гораздо меньше, чем когда ты врезал мне во время игры в колледже.
— Ты пытаешься поднять мне настроение. Это был единственный раз за все игры, когда я успешно применил против тебя блок.
— Все равно удар получился что надо.
— Ага. А ты раз пятнадцать колотил меня с такой силой, что я по три дня вынужден был отлеживаться дома, поскольку абсолютно не чувствовал своего тела.
Декер сосредоточенно уставился на свое пиво, но было очевидно, что его мысли где-то далеко.
— Всё совсем плохо? — спросил Марс.
— Мне хотелось бы рассказать тебе все, но у тебя нет допуска… Проклятье, у меня самого, вероятно, также нет допуска.
— Ты мне совсем ничего не можешь сказать?
— Скажем так: мы сделали это дело только наполовину. И главная половина осталась недоделанной.
— Алекс выразилась более определенно. Она сказала, что в ближайшее время начнется какая-то большая гадость, но только вы не знаете какая.
— Ну, она правильно описала состояние дел.
Марс отпил пива.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— У тебя в кармане не припасено чудо?
— Когда я проверял в последний раз, ничего не было.
— В таком случае, думаю, ты ничего не можешь сделать.
— Все настолько плохо, да?
— Настолько плохо. Ты виделся с Харпер после перестрелки у нее дома?
— Нет.
— Как так?
— Я подумал, она хочет все заморозить — по крайней мере, на какое-то время.
— Почему? — удивился Декер. — Мне казалось, ты ей нравишься.
— Нравлюсь, — вздохнул Марс. — Быть может, даже слишком.
— Не понимаю.
— Думаю, она опасается, что мне здорово достанется, если я и дальше буду с ней общаться.
— Ну, то же самое можно сказать и про меня.
— Блин, Декер, но ведь должен же я хоть с кем-нибудь общаться!
— Я не буду тебя останавливать.
— То есть? — вопросительно посмотрел на него Марс.
— Дело в том, что я люблю тебя далеко не так сильно, как Браун. По очевидным причинам.
Усмехнувшись, Мелвин легонько ткнул его в плечо.
— Придурок!
У Декера зазвонил телефон. Это была Джеймисон. Точнее, это был ее телефон, но звонила не Алекс.
— Мистер Декер?
— Кто говорит? — резко спросил Амос.
— К делу это не относится, — сказал голос. — Важно то, что мисс Джеймисон у нас в гостях.
Декер встал.
— Где Алекс? Что вам нужно?
— Замечательный вопрос. А ответ на него — вы.
— Я хочу поговорить с Алекс. Немедленно!
Поставив пиво, Марс с озабоченным видом встал рядом с Амосом.
После короткой паузы в трубке послышался дрожащий голос Джеймисон:
— Амос, это я.
— Ты где?
— Не знаю. Я выходила из машины, когда…
Послышался какой-то шум, после чего снова заговорил мужской голос:
— Она жива… по крайней мере, пока что. Вы человек сообразительный, поэтому должны догадаться, о чем я вас сейчас попрошу.
— Где?
— Все не так просто, поскольку нам не хотелось бы, чтобы к вечеринке присоединились ваши приятели из ФБР.
— В таком случае как?
— Насколько мы понимаем, у вас хорошая память.
— И что с того?
— Я буду говорить быстро. Постарайтесь ничего не забыть. Ваша подруга этого не оценит.
Неизвестный говорил около минуты.
Окончив разговор, Декер повернулся к Марсу.
— Я должен ехать.
— И я тоже.
— Увидимся.
— Нет, я хочу сказать, что еду с тобой.
— Даже не думай, Мелвин.
— В таком случае ты не покинешь этот бар.
— Мелвин, я…
— Я все слышал. Алекс в беде. Значит, или едем мы оба, или не едет никто.
— Помнишь, что произошло, когда мы в прошлый раз отправились вместе на встречу?
— Если учесть, что нас едва не разнесло в клочья, — да, помню.
— Так вот, у этих людей нет никаких оснований оставлять нас в живых.
— Я в этом не сомневался.
— И ты по-прежнему в деле?
— Мог бы и не спрашивать. Веди меня, приятель.
Инструкции, полученные Декером, были крайне запутанными, что нисколько его не удивило.
Во-первых, автобус, увезший его на запад. Далее — арендованная на его имя машина на стоянке в аэропорту.
После чего Амос поехал в соответствии с полученными указаниями.
Он ехал мимо пологих холмов и бескрайних полей. Деревья склонялись под порывами пронизывающего ветра, усиливавшегося по мере продвижения вперед. Похолодало, и небо быстро сменилось с безоблачного на тревожное. Декер оглянулся, проверяя, есть ли сзади свет фар.
Он был вооружен, но понимал, что, когда доедет до места назначения, оружие станет бесполезным. Все карты были на руках у его противников, поскольку у них была Джеймисон.
Декер сбросил скорость на перекрестке, который искал.
Он съехал с дороги. Там ждал фургон. Водитель помигал фарами. Амос вышел из машины, и у фургона отъехала боковая дверь.
Там сидел на корточках человек, направляя на него пистолет. Он был без маски, поэтому Декер рассмотрел его лицо.
Что ж, ничего хорошего в этом не было. Очевидно, этих людей не беспокоило то, что он останется в живых и расскажет об увиденном.
Неизвестный дернул стволом пистолета, и Амос направился к машине. Ноги у него затекли от долгой поездки, и он споткнулся и упал на землю у самого фургона. Неизвестный даже не пошевелился, чтобы ему помочь. Ухватившись для опоры за бок фургона, Декер оторвал свою внушительную тушу от земли, а неизвестный все это время держал пистолет направленным на него.
— На ногах не стоишь, приятель? — язвительно заметил он.
— Похоже на то, — пробормотал запыхавшийся Амос.
Из фургона вылезли еще двое. Они тщательно обыскали Декера, даже с помощью электронного сканера, но обнаружили только пистолет.
Руки Декеру сковали пластиковыми наручниками и грубо затолкнули в фургон. Дверь закрылась, фургон выехал на дорогу и быстро набрал скорость.
Неизвестные молчали, и Амос также не был настроен на разговор. Окон в фургоне не было, поэтому он не видел, куда они направляются. Хотя это не имело значения.
«Я просто хочу увидеть Алекс живой и невредимой».
Они ехали примерно полчаса, наконец фургон остановился. Дверь открылась, и Декера выпихнули наружу. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что стоит перед полуразвалившимся домом, окруженным деревянным забором высотой по пояс. Осмотревшись вокруг, не увидел никаких других строений. Место было абсолютно безлюдным. Куда ни кинь взгляд, кругом была только темнота.
В доме горел свет, но неяркий. У Декера возникли сомнения в том, что электричество работает. Дом казался заброшенным.
Неизвестные отвели его к покосившемуся крыльцу. Дверь открылась, и его ввели внутрь.
Когда дверь за ним закрылась и его глаза привыкли к полумраку, Амос увидел, что был прав. В нескольких местах были закреплены фонарики на батарейках, похожие на светлячков, дававшие тусклое освещение. В комнате пахло плесенью и гнилью.
Увидев ее, Декер больше не мог оторвать от нее взгляд.
Алекс сидела на диване, выплеснувшем свое содержимое через дыры в обивке. Рот у нее был заткнут кляпом, но глаза смотрели на Амоса.
Наконец он оторвал от нее взгляд и осмотрелся вокруг.
В маленьком помещении стояли пятеро мужчин и одна женщина.
Даже без парика Декер узнал ту женщину, которая на видео была в банке вместе с Уолтером Дабни. Он с удивлением отметил, что у двух мужчин арабская внешность.
Шагнув вперед, женщина окинула Декера оценивающим взглядом.
— А ты упорный, — с ярко выраженным акцентом произнесла она.
Амос бесстрастно выдержал ее взгляд.
— Вы гораздо моложе Анны. Вы ее протеже? Поскольку ее нет в живых, полагаю, вас ожидает продвижение по службе.
У женщины исказилось лицо.
— Анна не должна была умирать!
— Всем нам когда-нибудь придется умереть, — спокойно сказал Декер.
Оглянувшись на Джеймисон, женщина снова повернулась к нему.
— Так вот, сегодня настал твой день.
— Если вы нас убьете, это все равно не остановит расследование. ФБР — достаточно крупная организация. Бюро лишь усилит старания.
Женщина усмехнулась.
— Никто не знает, что готовит будущее… — Она помолчала. — Но, полагаю, я могу предсказать твое будущее и будущее твоей подруги.
— Я понимаю, почему вы так считаете.
— Я удивлена, что вы с такой готовностью отправились на встречу со смертью.
— Алекс — моя подруга. Она прикрывала меня, я прикрывал ее.
— Что ж, это замечательно. Вы сможете умереть вместе. Ты и твоя подруга.
— Когда-нибудь мы умрем, но, думаю, не сегодня.
— Тебе это неподвластно.
— Совершенно верно.
— В таком случае ты говоришь полную чушь.
— Думайте как хотите.
Женщина подозрительно нахмурилась и сказала что-то одному из мужчин на языке, который Декер не узнал. Ответив ей, мужчина выглянул в окно и знаком приказал двум боевикам выйти и проверить улицу.
Женщина всмотрелась Амосу в лицо.
— Ты или очень глупый, или очень мужественный.
— На самом деле в настоящее время я, похоже, ни тот и ни другой.
Достав из кармана пистолет, женщина приставила его Декеру ко лбу. Входная дверь распахнулась, в дом вернулись боевики, качая головой и размахивая руками.
Женщина усмехнулась.
— Нет, остановимся на очень глупом, правильно?
Помимо двери, в комнате было два окна. Они влетели внутрь, выбитые маленькими взрывами, и помещение быстро заполнилось густым едким дымом. Женщина вскрикнула, выронив пистолет, и повалилась на колени.
Джеймисон боком сползла с дивана. Боевики рухнули на пол как подкошенные.
Декер успел разглядеть что-то в окне, но лишь на мгновение, после чего глаза у него закрылись и он также тяжело повалился на пол.
— Светошумовые гранаты — это большая гадость, Росс.
Декер сидел в кресле. Судя по виду, он еще не до конца пришел в себя.
Богарт потрепал его по плечу.
— Извини, это было единственное, что мы могли сделать. И, полагаю, ты согласишься с тем, что так лучше, чем быть покойником.
Они сидели в местном отделении ФБР в пятидесяти милях от того дома, куда похитители отвезли Джеймисон. Рядом с Декером сидел Мелвин Марс.
— Знаешь, Амос, пожалуй, хорошо, что ты не положился на меня.
Почесав за ухом, Декер сказал:
— Мне достаточно было, что ты собрался умереть вместе со мной. Но ты прав, я рассудил, что нам понадобится серьезное оружие.
— Ты поступил совершенно правильно, Декер, что позвонил нам, — сказал Богарт. — Мы быстро составили план. Это было полное безумие, черт возьми.
— Но план сработал.
Росс взял в руку маленькое устройство.
— Ты отлично поработал, установив его.
— Я запутался в собственных больших ногах и упал рядом с фургоном. Воспользовавшись этой возможностью, закрепил «маячок» под порожком. К счастью, мне удалось сделать это до того, как меня обыскали. Ну, а если бы не удалось, что тогда?
— Тогда вас с Алекс не было бы на свете.
— Эти подонки опомниться не успели, как вы на них навалились, — сказал Амос.
— Черт побери, Декер, мы ведь все-таки работаем в ФБР, — усмехнулся Богарт.
— Как Алекс?
— Все еще отдыхает. Похитители избили ее. И напичкали снотворным. Но ничего серьезного.
— Ты уверен? — быстро спросил Амос.
— Уверен, Декер. С ней все будет в порядке.
— Ну, а остальные? Это они установили прослушку в доме Дабни? Они убили Сесилию Рэндолл?
— Пока что мы не вытянули из них ни одного слова, и, если честно, я сильно сомневаюсь, что вытянем. Это крепкие ребята.
— Значит, мы опять вернулись на первую клетку, да? — спросил Декер.
— Ну, большой плюс, что мы схватили шайку иностранных шпионов.
— Мне показалось, они говорили между собой по-русски.
— Мы тоже так считаем, — Богарт кивнул. — По крайней мере, это даст нам возможность диктовать условия в разговоре с Москвой.
— Но среди них есть и арабы, Росс. И переговоры велись по-арабски. Ты полагаешь, что русские объединились с джихадистами?
— В этом ремесле я узнал, что возможно всё.
— Но мы по-прежнему не знаем, где будет нанесен удар, — заметил Декер.
— Не знаем. Но если мы объявим о том, что задержали шпионов, быть может, те, кто за ними стоит, откажутся от своих намерений.
— Нельзя на это рассчитывать, — сказал Амос.
— Абсолютно нельзя.
— Черт побери, так что же нам делать? — спросил Марс.
— Вычислить, что собираются сделать эти люди, и остановить их, — произнес Декер.
В кабинет вошел Миллиган и подсел к Богарту.
— Государственный департамент связался с Москвой. Там отрицают всякую причастность к случившемуся.
— Неудивительно, — сказал Росс.
— Нисколько не удивительно.
— А вот это удивительно!
Все подняли взгляд на быстро вошедшую в кабинет Браун. Она прилетела сюда на самолете ФБР вместе с Богартом, Марсом и Миллиганом.
— Ты о чем?
— Ребята из РУМО только что переговорили по закрытой линии с Москвой. Похоже, русские также получили похожие угрозы.
— Похожие угрозы? — спросил Миллиган. — И вы им поверили?
— Мы никогда никому не верим на все сто процентов, однако наши ребята полагают, что в данном случае русские с нами искренни. Они понимают, что в настоящий момент отношения между Вашингтоном и Москвой очень непростые. Да, у России есть региональные амбиции, этого нельзя отрицать, но она определенно не хочет втягиваться в открытую конфронтацию с нами. Закончится это плохо. Ахиллесовой пятой русских остается экономика. Она практически полностью ориентирована на экспорт ископаемого горючего, а мировое предложение значительно превышает спрос. Вследствие этого российская экономика находится в свободном падении. На Россию наложили санкции за тот кошмар, который она устроила на Украине и в Крыму. Еще один пакет санкций — и можно будет говорить о новой русской революции[452].
— И как это связано с нашим делом? — спросил Богарт.
— Вследствие всего этого русские настроены на сотрудничество в значительно большей степени, чем могло бы быть. Они рассказали нам кое-что такое, что созвучно тому, что мы уже знаем. — Остановившись, Браун тревожно вздохнула. — Подводя итоги — возможно, это худший мыслимый сценарий.
— То есть? — спросил Миллиган.
— Возможно, мы имеем дело с какой-то непредсказуемой третьей силой. Не исключено, что шпионская сеть Беркшир стала работать на тех, кто больше заплатит. Если так, обычные меры, которые должны были бы сдержать Россию, теперь не сработают. Нам придется действовать на совершенно неизведанной территории.
— Твою мать! — пробормотал Богарт.
— Быть может, кто-то хочет поссорить нас с Россией, — добавил Миллиган. — Столкновение двух сверхдержав откроет какой-то другой организации возможность добиться неких преимуществ.
— И определенно сейчас на рынке достаточно способных игроков, готовых продать свои услуги, — сказал Богарт. — Что объясняет присутствие арабов и переговоры на арабском.
— Значит, Беркшир, скорее всего, больше не работала на свою страну, — заметил Декер.
— Возможно, уже какое-то время, — согласился Росс.
— Быть может, это объясняет квартиру за несколько миллионов и дорогую машину. Наемникам платят не орденами и медалями, а наличными. Вероятно, Беркшир просто устала служить родине.
Марс обвел взглядом присутствующих и остановился на Декере.
— Так что вам, ребята, во что бы то ни стало нужно решить эту задачу. И быстро!
Застонав, Амос потер затылок.
— Было бы весьма кстати, если б у меня в голове не стучал Биг-Бен.
— Как ты верно заметил, дружище, светошумовые гранаты — большая гадость, — усмехнулся Мелвин.
— Точно всё в порядке?
Амос сидел у изголовья кровати Джеймисон. Они были у себя дома.
— Все хорошо, Декер, просто я устала. Прежде чем меня накормили наркотиками, меня хорошенько избили. Не знаю, чем они воспользовались, но чувствовала я себя мерзко.
— Я сожалею, что все так случилось.
— Декер, ты ни в чем не виноват. Наоборот, только благодаря тебе я здесь, живая и невредимая.
Внезапно Алекс уселась в кровати и стиснула его в объятиях.
Декер был застигнут этим врасплох, но затем все-таки похлопал Джеймисон по спине.
Отпустив его, та сказала:
— Богарт объяснил мне положение дел. Эта третья сторона. Мы не знаем, что они выбрали своей целью.
— Да, не знаем. И то, что должно произойти, произойдет в ближайшее время.
— Даже несмотря на то, что вы схватили часть этих людей?
— Нельзя исключать, что это произойдет. По умолчанию такие люди непредсказуемы.
— Что ты собираешься делать?
Декер выглянул поверх плеча Джеймисон в окно. На улице снова шел дождь.
— Схожу, прогуляюсь.
Накинув на голову капюшон, Амос брел под дождем. Он сам не смог бы сказать, почему ему нравится непогода.
Ну, на самом деле, наверное, смог бы.
В тот день, когда он обнаружил членов своей семьи убитыми, погода стояла просто восхитительная: в небе ни облачка, легкий ветерок, ярко сияющее солнце. А вечером, вернувшись домой, Декер обнаружил двух самых любимых на свете людей зверски убитыми.
«Я предпочитаю мрак».
Дойдя до реки, он направился вдоль берега. Резкие порывы ветра поднимали на воде белые барашки, чайки выписывали в воздухе сальто.
Отыскав ту же скамейку, Декер сел, не обращая внимания на дождь, промочивший ему насквозь брюки и ботинки.
Амос не готов был признаться в этом никому, быть может, даже самому себе. Он с ужасом думал о том, что, возможно, настанет день, когда он закроет глаза, пороется в своей необыкновенной памяти и… и ничего не найдет.
По этой причине Декер сейчас старался даже не заниматься этим. Тут речь шла не о каком-то необыкновенном оружии, вроде волшебной палочки: стоит только ею взмахнуть, и вот уже готов нужный ответ. В прошлом Амос во многом был обязан своему успеху будничной, кропотливой следственной работе. Задавать вопросы, изучать улики, думать над тем, как соединить все вместе, — и находить в трясине фактов и домыслов ниточку, ведущую к конечной цели.
На этот раз думать ему пришлось много. Возможно, слишком много. Но он смог и многое выяснить.
Была выявлена и накрыта шпионская сеть, пользовавшаяся хосписом «Доминион».
Была установлена правда насчет «игорных долгов» Натали, а вместе с ней — побудительная причина, толкнувшая Дабни совершить то, что он сделал.
Было установлено, почему он убил Анну Беркшир.
А также то, что именно его жена, одетая клоуном, подала ему знак, предупреждая о появлении Беркшир.
Скорее всего, было установлено, что произошло с Сесилией Рэндолл, а также разгадана тайна кукол.
К счастью, удалось освободить Джеймисон и схватить боевиков террористической организации. Быть может, когда-нибудь из этих людей удастся вытянуть ответы…
Однако до сих пор оставалось неясно, почему Уолтер Дабни решил застрелить Анну Беркшир прямо перед зданием имени Гувера. И пусть Элли сказала, что ее муж хотел подать террористам знак; Декер все равно продолжал сомневаться.
И тут, точно так же, как до того у него в голове всплыло одно-единственное слово «спортсменка», сейчас всплыло другое слово.
Буквально.
Вскочив на ноги, Амос спешно вернулся домой, переоделся в сухое и заглянул к Джеймисон. Та крепко спала, и он, схватив ключи, сел в ее машину и направился туда, где все произошло.
По дороге Декер позвонил Марсу и заехал за ним. Как оказалось, вместе с Мелвином была Харпер Браун, поэтому Амос оставил машину у гостиницы, и они все вместе поехали в «БМВ» Браун к тому месту, где для Декера все началось.
— Что у тебя на уме, Декер? — спросила Браун.
— Много всего.
— Ну же, ты должен сказать что-нибудь более определенное.
— Помнишь, я уже говорил, что, на мой взгляд, Уолтер Дабни в своих поступках действовал совершенно буквально?
— Да, помню.
— Так вот, я думаю, что он действовал совершенно буквально, убив Беркшир именно там, где он ее убил.
Браун удивленно переглянулась с Марсом.
— Я не совсем понимаю ход твоих мыслей, — сказала она.
Но Декер ее не слушал.
Дороги были запружены. Повсюду выли сирены; впереди мелькнул кортеж, промчавшийся по расчищенной от машин улице.
Повернувшись к Мелвину, Харпер сказала:
— Терпеть не могу, когда к нам приезжают всякие высокопоставленные гости. Движение просто встает.
— Мы в Западном Техасе с таким никогда не сталкивались, — заметил Марс. — Если ты на дороге утыкаешься в бампер другой машины, это уже пробка.
— Очень смешно! — закатив глаза, пробормотала Браун.
Улицы впереди были забиты настолько, что в конце концов автомобиль пришлось оставить в гараже, и оставшуюся часть пути они преодолели пешком. Дождь немного утих, но погода все равно оставалась ненастной, угрюмой.
Подняв капюшон, чтобы защититься от моросящего дождя, Браун сказала:
— Так, вот мы и у здания имени Гувера. Что дальше?
Декер шел медленно, преодолевая тот самый путь, который проделал в то утро, когда Дабни застрелил Беркшир. Он уже столько раз проделал это прежде, что перестал надеяться найти что-либо новое.
Возможно, ничего.
Скорее всего, ничего.
Однако сейчас Декер пришел сюда с определенной целью. Эта мысль пришла ему в голову, когда он сидел под дождем на скамейке у реки. И дело тут было не в том, что абсолютная память сослужила ему службу. Все было гораздо проще — обоснованная догадка. Именно на них опирался Амос, работая следователем в Огайо.
Но вот теперь великолепная память очень даже могла пригодиться. Декер внимательно оглядывал все перед собой, по обеим сторонам улицы. Вверх, вниз, влево, вправо.
Пока он был поглощен этим, Браун сказала Марсу:
— Это очень любопытный город. Возможно, тебе понравится здесь жить.
— Это приглашение? — Тот вопросительно посмотрел на нее.
— Я ничего не обещаю, — игриво произнесла Харпер. — И ничего не жду взамен. Но мне вправду приятно твое общество.
— Хотя после того, что произошло у тебя дома, ты решила положить этому конец. А потом вдруг снова объявилась как гром среди ясного неба…
— Ну, после долгих размышлений я пришла к выводу, что, пожалуй, будет надежнее, если я окажусь рядом и смогу тебя защитить.
— Замечательно! — рассмеялся Марс. — Должен признаться, я впервые слышу такое от женщины.
— Ну, возможно, все дело в том, что ты общался не с теми женщинами, — парировала Браун.
— Думаю, тут ты определенно права.
Влево, вправо, вверх, вниз. Люди, места, предметы.
Закрыв глаза, Декер мысленно вернулся в тот день, прокручивая все кадры, восстанавливая в памяти все увиденное.
«Так, есть!»
Далее он наложил полученный только что шаблон на то, каким все было в тот день, когда Дабни убил Беркшир.
И тотчас же отметил произошедшие изменения.
Машины, торговавшей мексиканскими лепешками, больше не было.
В будке не дежурил охранник.
Строительные работы, которые велись в здании напротив, прекратились.
Но, как и в прошлый раз, когда Декер был здесь, канализационный люк был закрыт крышкой и ограждение исчезло.
Амос поднял взгляд на здание имени Гувера — приземистое, некрасивое, начинающее рушиться.
Туалеты не работают.
Пожарная сигнализация вышла из строя.
Установлены сетки для ловли обвалившейся штукатурки.
Камеры видеонаблюдения не работают…
Он побежал.
— Декер! — окликнула его Браун.
— Эй, Амос! — воскликнул Марс.
Бросившись следом за ним, они быстро нагнали его. Завернув за угол, Декер остановился на улице, параллельной той, на которой они только что были.
— Что это? — спросил он у Браун, которая остановилась рядом с ним, учащенно дыша.
— Ты о чем?
— Об этом! — Декер указал вперед.
— Господи, а ты что подумал? Это кортеж.
— Чей?
— Не знаю чей. — Присмотревшись внимательнее, Браун подняла взгляд на крыши зданий. — Ну, судя по длине кортежа и количеству охраны и по тому, что на крышах снайперы и полно этих типов в костюмах, с наушником в ухе, я бы сказала, это какая-то очень большая шишка. Быть может, сам президент.
— Значит, сегодня он будет в здании имени Гувера?
— Президент действительно время от времени бывает здесь.
Марс щелкнул пальцами.
— Послушайте, я сегодня утром в тренажерном зале в гостинице смотрел телик, пока занимался. И как раз показывали это.
— Что? — резко спросил Декер.
— Президент сегодня приезжает сюда, чтобы кого-то наградить. Это как-то связано с тем, что мы сделали совместно с англичанами и немцами. Здесь также будут премьер-министр Великобритании и та женщина, которая возглавляет Германию.
— Президент упоминал об этом во время встречи в Белом доме. Он будет награждать тех, кто участвовал в какой-то совместной операции, которая спасла жизнь многим людям. Богарт должен это знать.
Кровь медленно отхлынула от лица Амоса.
— И британский премьер-министр, и канцлер Германии тоже здесь?
— Декер, в чем дело? — вопросительно посмотрела на него Браун.
— Уолтер Дабни что-то знал, но я не думаю, что ему были известны конкретные детали, — Декер повернулся к ней. — Элли Дабни сказала, что, на ее взгляд, он пытался послать террористам какое-то выразительное сообщение, чтобы те отказались от своих намерений. Насчет сообщения она была права, но ошибалась насчет адресата. Дабни пытался передать сообщение нам.
— Какое сообщение?
— Сообщение без слов.
— Ты сейчас…
— Сообщение без слов. Дабни все объяснил нам своими действиями.
— Своими действиями?
Декер посмотрел ей в лицо.
— Он совершил акт насилия перед зданием Гувера!
Медленно развернувшись, Браун посмотрела на остановившийся кортеж, затем на здание ФБР и, наконец, снова на Декера.
Тут и она побледнела.
— О боже…
Декер бросился бегом вокруг здания.
Он снова обратил внимание на пустую будку охранника. По-видимому, из-за визита президента тот находился в здании, помогая обеспечивать безопасность.
Браун и Марс снова нагнали Амоса.
— Декер, что будем делать? — спросила Харпер. — Ты полагаешь, террористы попытаются каким-то образом организовать покушение на президента и двух других лидеров? Ты думаешь, боевики уже в здании?
— Позвони Богарту, расскажи ему о наших подозрениях. Мелвин, идем со мной.
Они быстро ушли, оставив Браун звонить по телефону.
Выбежав на улицу, Декер посмотрел на крышку канализационного люка. После чего перевел взгляд на здание имени Гувера.
— В тот день когда Дабни застрелил Беркшир, здесь были рабочие.
— Чем они занимались?
— Не знаю. — Закрыв глаза, Амос сосредоточился на воспоминаниях того дня. — Я не вижу, чтобы рядом была машина с оборудованием.
Марс внимательно посмотрел на люк.
— Здесь написано «Вашингтонская газовая сеть».
— Ты можешь его открыть?
Наклонившись, Мелвин ухватился за крышку.
— Декер, она опечатана, смотри!
К ним подоспела Браун.
— Секретная служба опечатывает все крышки люков, по которым проезжает кортеж. — Она недоуменно поморщилась. — Но ведь кортеж в противоположном конце квартала. Так что вряд ли секретная служба доходила сюда.
— Ты дозвонилась до Богарта? — спросил Декер.
Харпер кивнула, но чувствовалось, что она чем-то расстроена.
— Декер, он в здании на церемонии.
— Проклятье! Ты передала ему, что нужно срочно эвакуировать всех из здания?
— Я рассказала ему о твоих подозрениях, Декер, но Богарт не может остановить церемонию и эвакуировать людей, основываясь только на этом. Он сказал, чтобы мы перезвонили ему, если у нас будет еще что-либо.
— Что, например, — гибель президента? — отрезал Амос.
— Декер, что еще ты помнишь о том дне? — увещевательным тоном произнес Марс.
Тот сосредоточил на нем взгляд.
— Я помню, в здание ФБР заехала машина с каким-то оборудованием… И еще охранник сказал, что почти все видеокамеры наружного наблюдения не работают.
— Что-нибудь еще?
Декер бросил взгляд на здание напротив.
— Рабочие заносили материалы в это здание.
Подбежав к окнам, он попытался заглянуть внутрь, но все стекла были заклеены плотной бумагой. Амос подергал дверь. Она оказалась заперта. Отступив назад, он запрокинул голову вверх.
— Кажется, внутри никого нет.
— Там капитальный ремонт, — сказала Браун, указывая на табличку на окне.
— В таком случае внутри должна была бы кипеть работа, ты не согласна?
— Ты считаешь, в здании устроился снайпер? — с сомнением произнесла Харпер. — Но кортеж на соседней улице. Отсюда его даже не видно.
— Позвони в газовую компанию и выясни, проводились ли здесь работы на линии газопровода в тот день, когда была убита Беркшир.
— Быстро это не получится.
— Звони же! — бросил Декер.
Достав телефон, он позвонил Богарту. Тот ответил приглушенным голосом:
— Декер, я уже говорил Браун, что не могу эвакуировать здание. Церемония только что началась. Но…
— На каком совещании в ФБР должен был присутствовать Дабни в тот день, когда убил Беркшир? — перебил его Декер.
— Что?
— Совещание! Чему оно было посвящено?
— Какое это имеет значение? Очевидно, что Дабни не собирался на нем присутствовать.
— Но он выбрал именно этот день, Росс, чтобы убить Беркшир, так что просто ответь мне! — отрезал Декер.
— Ну хорошо, хорошо… Фирма Дабни выступала консультантом по вопросу ремонтных работ, проводящихся в этом здании. Как тебе известно, до нового помещения еще как до звезд, поэтому здесь меняют все системы — электричество, водопровод, безопасность и все такое…
Не дослушав его, Декер отключился.
Оглядевшись вокруг, он добежал до ближайшего переулка и свернул в него. Марс и Браун, прижимающая к уху телефон, поспешили за ним.
Амос добежал до входной двери, подергал ручку, но дверь была заперта.
К нему подоспели Харпер и Мелвин.
— Декер, черт возьми, в чем дело? — спросила Браун.
— Элли Дабни сказала, что шпионская сеть Беркшир хотела заставить Дабни работать на нее.
— Но он отказался.
— Думаю, Дабни поступил хитрее. Он ведь снял это видео, правильно? Думаю, он встретился с террористами, изобразил заинтересованность, а сам прощупал их на предмет того, что им нужно. А нужны им были его работы по ремонту здания ФБР. Именно ремонту было посвящено то совещание, на которое направлялся Дабни, когда застрелил Беркшир. Это было его второе послание нам, помимо места атаки.
— Ты хочешь сказать, целью является президент? — спросил Марс.
Декер ничего не ответил.
— Но почему бы просто прямо не сказать нам, до того как убивать Беркшир? — спросила Браун.
— Вероятно, потому, что точный замысел террористов был ему не известен. А они прознали про видеозапись и забрали ее, что, по всей видимости, дало понять Дабни о том, что они следят за каждым его шагом, прослушивают все его разговоры. Вероятно, они угрожали ему и его семье: если он попытается их разоблачить, они расправятся со всеми его близкими родственниками.
— Но почему террористы не убили его, узнав о том, что он записал это видео? — спросила Браун.
— Потому что это могло привлечь к нему внимание как раз тогда, когда им это было меньше всего нужно. Вероятно, они решили, что лучше будет пристально следить за Дабни и нанести удар, если он хоть как-то покажет, что хочет снова их обмануть. Террористы не знали, что супруги Дабни собираются убить Беркшир. — Он перевел взгляд на Марса. — Не хочешь представить себе, что эта дверь — защитник из команды-соперника?
Ухмыльнувшись, Марс кивнул.
— Меня так и подмывает хорошенько врезать по чему-нибудь.
Отступив назад, они дружно бросились на дверь. Почти шестьсот фунтов мышц и костей на большой скорости врезались в нее.
И дверь не устояла.
Декер и Марс по инерции упали на пол, но быстро поднялись на ноги. Браун не отставала от них. Декер первым побежал вперед, остальные следовали за ним по пятам.
Внутри от здания остались только стены; с потолка свисала проводка, в углу возвышались строительные леса, на полу стояли ведра, на верстаке лежал ручной инструмент и мощная циркулярная пила. И рабочие фонарики.
Недоставало только собственно строителей.
— Где рабочие? — спросил Марс.
— Быть может, все дело в том, что приехал президент? — неуверенно предположила Браун.
— Все это очень напоминает декорации, установленные на тот случай, если сюда кто-нибудь заглянет, — сказал Декер.
— Подожди, что ты имеешь в виду? — спросила Браун.
— Помнишь ту женщину, которая похитила Алекс? Я сказал ей, что даже если она нас убьет, ФБР — большая организация, которая и дальше продолжит работать. На что та ответила мне: «Никто не знает, что преподнесет будущее».
— Неужели ты хочешь сказать… — ахнула Браун.
— Целью атаки являются не только президент и два других лидера. Они — лишь поощрительная премия. Нам ведь говорили, что целью может стать что-нибудь символическое? Так вот, здание имени Гувера — это очень символическая цель.
— В здании больше одиннадцати тысяч человек! — воскликнула Браун.
— Сюда! — рявкнул Декер, указывая на лестницу, ведущую вниз. На бегу он спросил: — В газовой компании что-нибудь ответили?
— Ты вряд ли удивишься, узнав, что меня попросили подождать. В настоящий момент я слушаю музыкальную заставку.
Спустившись на два пролета вниз, они оказались в подвале. От него также остались одни стены. Все принялись озираться по сторонам, и наконец Марс воскликнул:
— Вон там!
Остальные присоединились к нему.
У стены стояла огромная катушка с кабелем, размерами выше Декера.
— Что она здесь делает? — спросила Браун.
Амос заглянул в отверстие посредине катушки, куда обыкновенно вставляются вилки погрузчика.
— Я ничего не вижу! — Просунув руку внутрь, он пощупал. — Отверстие чем-то заделано. Кажется, бетоном.
— Для чего это могло понадобиться? — спросила Браун.
Декер попытался заглянуть за катушку, но она стояла у самой стены.
— Например, для того чтобы скрыть то, что за ней, — ответил он. — Ты готов? — оглянулся он на Марса.
Вдвоем они уперлись в бок катушки, присели на корточки и навалились. Катушка была невероятно тяжелая, но эти двое были невероятно сильные, привыкшие толкать большие тяжелые предметы. Они напрягались изо всех сил, их ноги скользили по полу, они ругались и обливались потом, у них вздулись вены, но дюйм за дюймом катушка начала сдвигаться с места.
Наконец открылось отверстие, пробитое в бетонной стене.
Декер заглянул в погруженный в темноту тоннель, уходящий вперед.
— У кого-нибудь есть фонарик?
Достав телефон, Браун включила его фонарик, после чего выхватила пистолет. Амос последовал ее примеру.
Харпер первая шагнула в тоннель.
Марс оглянулся на Декера.
— Декер, у тебя есть какие-нибудь мысли, что там происходит?
Амос посмотрел на него. Таким серьезным Марс своего друга еще никогда не видел.
— Конец болтовне, Мелвин. И, может быть, заодно и конец всему.
Пробираясь по тоннелю, они наконец дошли до разветвления. Сверху проникал узкий луч света.
Браун указала туда лучом своего фонарика.
— Это крышка люка, — шепотом произнесла она. — Свет проникает через монтажное отверстие.
— Это означает, что мы находимся под улицей, — сделал вывод Декер. — Глубоко под улицей.
— Должно быть, именно ради этого и использовался люк, — сказала Харпер. — Террористы каким-то образом установили сообщение между зданием, где мы только что были, и этим технологическим тоннелем.
Они поспешили вперед и вскоре оказались у другого разветвления. На полу возвышалась груда земли и строительного мусора.
— Здесь проделан проход, — сказал Декер. — Похоже, именно тут заканчивался тоннель.
Они пролезли в дыру и оказались в другом тоннеле.
— Как так получилось, что все это прямо под оживленной улицей, но никто ничего не заметил? — спросил Марс.
— На самом деле это не прямо под улицей, — ответила Браун. — Все это время тоннель полого спускается вниз. По моим прикидкам, сейчас мы футах в тридцати под землей и над нами тонны почвы. Естественная звукоизоляция.
Они двинулись дальше.
— Черт возьми, так где мы сейчас? — спросил Марс, нервно озираясь по сторонам.
Декер оглянулся на Браун. Та мрачно посмотрела на него.
— Я думаю, что мы сейчас как раз под зданием имени Гувера.
Они шли дальше до тех пор, пока не оказались еще у одной дыры, проделанной в стене. Только на этот раз новый проход отходил в сторону от того тоннеля, по которому они пришли.
Они осторожно вошли в просторное помещение и, двигаясь вперед, завернули за угол. Там в стене зияла еще одна дыра. Приблизившись к ней, все трое начали кашлять и чихать.
— Черт возьми, это еще что такое? — выдохнул Марс.
— Это газ, — сказал Декер, закрывая нос и рот полой куртки.
Присев на корточки, он пролез в дыру в соседнее помещение. Там возвышались массивные почерневшие железобетонные колонны, поддерживающие низкий свод, а посреди высилась куча мусора.
Закрывая рот и нос, Декер заглянул в дыру в полу рядом с грудой мусора. Внизу виднелась толстая труба, похожая на длинную ядовитую змею.
Браун и Марс, также прикрывая лица, присоединились к Декеру, глядя на трубу. Из траншеи доносился громкий свист.
— Труба пробита, — хрипло произнесла Харпер. — Вот откуда выходит газ.
— А разве на этот случай не должно быть никаких датчиков? — спросил Декер.
Браун указала на потолок, где были закреплены белые чашечки приборов.
— Вот они. Но я готова поспорить, что их каким-то образом вывели из строя.
— А это что такое? — спросил Марс, указывая вправо.
Браун и Декер посмотрели туда. И оба застыли.
Это был металлический цилиндр с отходящими от верхней части проводами. Он напоминал кислородный баллон для плавания с аквалангом. Цилиндр был прикреплен к трубе.
— Это бомба! — сразу же определила Браун.
— С часовым механизмом, — добавил Декер.
Мигающий цифровой дисплей неумолимо вел обратный отсчет. Оставалось всего четыре минуты.
— По-моему, бомба слишком маленькая, чтобы наделать много вреда, — заметил Марс. — Особенно так глубоко под землей.
Покачав головой, Браун закашлялась.
— Бомба — это только детонатор. Здесь полно газа. Вот что образует взрыв. — Она перевела взгляд на колонны. — И я уверена, что это несущие колонны. Бомба взрывается, газ воспламеняется, и эти колонны рушатся.
— И все здание имени Гувера вместе со всеми, кто в нем, обрушается, — добавил Декер. — Именно так демонтируют старые здания.
— В таком случае давайте просто унесем бомбу отсюда, — предложил Марс.
Он уже потянулся к ней, но Браун схватила его за руку.
— Нет! Видишь эти синие провода? Это ускоритель. Если отсоединить бомбу от трубы, таймер сразу же сбросится. И тогда — бабах!
— Откуда ты это знаешь?
— В армии она была сапером, — объяснил Амос.
— Декер, ты должен позвонить Богарту и передать ему, чтобы тот вывел президента и эвакуировал все здание. Немедленно! И не звони отсюда. Я не знаю, может быть, телефон каким-то образом способен воспламенить газ или включить ускоритель… К тому же, скорее всего, здесь все равно нет связи.
— Но…
— Декер, шевелись! Именно этим я зарабатывала на жизнь. Иди! Ради всего святого, это же президент!
— Хорошо, но…
— Иди же!
— Я остаюсь с тобой, — решительно заявил Марс. — Я могу тебе помочь.
— Ты ни хрена не можешь! Уходи вместе с Декером. Закончив, я присоединюсь к вам.
— Но, Харпер…
— Черт возьми, Мелвин, у меня есть всего три минуты! — крикнула Браун. — Живо убирайся отсюда!
Схватив Марса за руку, Декер потянул его к выходу.
Вернувшись к дыре в стене, они выбрались в тоннель. Марс оглянулся на Браун. Та сидела на корточках перед бомбой, прикрывая нос и рот полой куртки, кашляя и хрипя.
Марс и Декер побежали по тоннелю. Отбежав достаточно далеко от места утечки газа, Амос достал телефон, убедился в том, что связь есть, и позвонил Богарту.
— Понял, — коротко ответил Росс.
Декер посмотрел на часы. Мелвин сделал то же самое.
— Две долбаные минуты, — пробормотал он, глядя на Амоса. — Декер, я должен вернуться. Я должен ей помочь.
— И я тоже.
Они бегом вернулись в тоннель. Когда добрались до дыры в стене, газ был уже настолько плотным, что их зашатало от головокружения. Марс налетел на стену, Декер едва не повалился на колени, чувствуя, как у него стучит в висках.
— Пошли! — крикнул Мелвин, выпрямляясь.
Спотыкаясь, они побрели по тоннелю, добрались до дыры и буквально ввалились в нее. Обоих мучила сильнейшая тошнота.
— Харпер! — окликнул Марс.
Потеряв телефон, он теперь ничего не видел в темноте.
Декеру показалось, что высоко вверху он услышал какой-то шум.
Его затуманенное сознание определило, что это началась эвакуация здания.
Шатаясь из стороны в сторону, Декер и Марс двигались вперед, но теперь, когда газ заполнил им легкие и отравил мозг, они потеряли ориентацию в пространстве.
— Нам нужно ее найти, и быстро! — воскликнул Амос. — Пока мы сами не отключились!
— Сюда… — с трудом выдавил Марс.
Они поползли вперед.
Груда мусора была на месте.
Но Браун нигде не было.
Задыхаясь, Марс первым добрался до дыры в полу. Через секунду Декер присоединился к нему. Оба уставились на горящие красные цифры на взрывателе.
Цифры не менялись.
Они застыли на четырех секундах.
Два провода были отсоединены от устройства.
— Где Харпер? — выдохнул Марс.
Закрывая лицо курткой, Декер словно пьяный огляделся вокруг. Харпер Браун провалилась в канаву в двух футах от бомбы, застряв между трубой и стенкой. Наклонившись, Амос схватил ее за руку и потянул. Увидев, что он делает, Марс перепрыгнул на другую сторону канавы и помог ему. Совместными усилиями они быстро вытащили Браун наверх. Мелвин взвалил ее себе на плечо.
Пошатываясь, они добрели до дыры в стене. Выбравшись в тоннель, побежали, набирая скорость, лишь изредка натыкаясь на стены. Отбежав настолько далеко, что запах газа уже не чувствовался, они остановились, и Марс опустил Браун на пол. Оба жадно втягивали воздух, очищая легкие. Глаза у Браун были закрыты. Ее лицо начинало синеть. И это было еще не все.
— Декер, она не дышит! — пронзительно вскрикнул Мелвин.
Упав на колени, он стал делать Харпер искусственное дыхание, ритмично давя на грудь.
— Помогай, Декер, помогай же!
Плюхнувшись на пол рядом с ним, Амос зажал Браун нос и начал дышать ей в рот.
— Ну же, ну же, дыши! — взмолился Марс. — Пожалуйста, Харпер, пожалуйста, не умирай. Не умирай!
Он продолжал давить ей на грудь.
А Декер продолжал дышать рот в рот.
Но несмотря на их усилия, Харпер Браун не подавала признаков жизни.
Декер был в костюме и при галстуке. Его подстриженные волосы были аккуратно расчесаны на пробор сбоку и обильно смазаны гелем.
Рядом с ним стоял Мелвин Марс, одетый так же торжественно, как и его друг. Позади застыла Джеймисон, в черном платье и чулках в тон ему.
Амос взглянул на часы.
— Пора.
Они прошли в зал, уже полный народа. Богарт и Миллиган сидели в первом ряду.
Подняв взгляд, Росс увидел вошедших и указал на свободные места рядом.
На сцене стояла трибуна с микрофоном. За ней на стене висели флаг Соединенных Штатов и знамя РУМО, а между ними красовалась эмблема РУМО.
Глядя на эмблему, Декер мысленно вернулся к тому дню, когда впервые увидел ее. Тогда Браун разъяснила ему ее смысл. Черный цвет изображал неизвестное, в то время как пламя и огонь символизировали знания и ум.
Кажется, в последнее время неизвестного хоть отбавляй, а вот со знаниями и умом определенные проблемы, разве не так?
Но ведь они раскрыли неизвестное, правильно?
Однако за это пришлось заплатить.
С левой стороны на сцене появился директор РУМО, направляясь к трибуне. Призвав всех к вниманию, он сделал кое-какие вводные замечания. После чего повернулся к мужчине, появившемуся на сцене справа.
Все присутствующие тотчас же встали.
Те, кто был в форме, отдали честь.
Президент Соединенных Штатов прошел к трибуне. У него не было страниц с текстом речи, не было электронного монитора. Поправив микрофон, президент обвел взглядом собравшихся.
— Хотя то, что произошло в здании имени Гувера, по очевидным причинам в основном засекречено, мы собрались здесь сегодня, чтобы воздать почести патриотке нашей Родины, которая проявила беззаветный героизм, не думая о личной безопасности, и своим бескорыстным поступком спасла тысячи жизней. Как вам известно, обыкновенно эта награда вручается директором национальной разведки. Однако, поскольку я был в числе тех, кого спасла эта женщина, я чувствую себя лично обязанным ей. И, боюсь, никогда не смогу в полной мере с ней расплатиться. Как вам уже известно, сегодня ее имя будет занесено на «Стену факельщиков» РУМО, недалеко от имени ее отца.
Сидящий в первом ряду Марс закрыл лицо рукой и опустил голову. Декер дружески положил ему руку на плечо.
Президент продолжал:
— Для меня огромная честь вручить майору Харпер С. Браун высочайший знак отличия разведывательных служб, «Крест национальной разведки», за бесконечное мужество и героизм при выполнении своего служебного долга.
Присутствующие все как один встали. На сцене появилась в кресле-каталке Харпер Браун в парадном мундире. Подкатив к трибуне, она молодцевато отдала честь. Козырнув в ответ, президент повесил награду ей на шею и пожал руку.
Затем оба повернулись к залу, и президент сказал:
— Майор Харпер Браун, кавалер «Креста национальной разведки».
Зал огласился приветственными криками, и громче всех, пожалуй, кричал Мелвин Марс.
Обведя взглядом собравшихся, Браун помахала рукой и улыбнулась, не обращая внимания на катящиеся по щекам слезы. Затем она отыскала в зале Декера, улыбнулась, и у нее в глазах сверкнули веселые искорки.
Улыбнувшись в ответ, Амос отдал ей честь.
Затем Харпер увидела сидящего рядом с ним Марса и подмигнула. Тот просиял.
Когда она отвернулась, Декер сказал:
— Врачи считают, что она скоро поправится.
— Слава богу!
— Мелвин, почему ты плакал?
— Черт возьми, Декер, мы едва ее не потеряли! Врачи «Скорой помощи» сказали, что она уже умерла. Но мы вернули ее к жизни… И все-таки ее жизнь была на грани.
— Знаю. Но она жива, Мелвин. Думай об этом.
Амос перевел взгляд на Джеймисон, продолжавшую хлопать и улыбаться. Заметив, что он смотрит на нее, та сказала:
— Она выглядит замечательно, правда?
— Лучше не бывает, — улыбнувшись, согласился Декер.
— Да и ты в костюме и при галстуке смотришься неплохо, — добавил Богарт.
— На самом деле ты начинаешь походить на настоящего агента ФБР, Декер, — Миллиган окинул своего друга оценивающим взглядом. — Пожалуй, пора требовать с тебя соблюдение дресс-кода.
Улыбка Амоса погасла, и он перестал хлопать.
Декер, Марс и Джеймисон вышли из машины у хосписа «Доминион». У Мелвина в руках была коробка.
— Не забывайте, завтра вечером мы ужинаем дома у Харпер, — напомнила Алекс.
— Я уже купил вина, — сказал Марс. — А Харпер уже навсегда рассталась с креслом-каталкой. Врачи говорят, что из-за отравления газом ее еще какое-то время помучает слабость. Но все будет в порядке.
— Означает ли это, что ты переезжаешь сюда? — игриво спросила Джеймисон.
— Уже подписал купчую на дом, который — вы только подумайте! — находится всего в двух кварталах от Харпер. Мы сможем по утрам вместе бегать.
— Эй, я с вами! — попросилась Джеймисон.
— Круто, Алекс! — Марс посмотрел на Декера. — Ну, а ты?
— А что я? — проворчал тот.
— Не хочешь бегать вместе с нами?
— Только если гнаться за преступником.
Когда они направлялись к дверям, Алекс сказала:
— Послушай, Декер, у меня к тебе пара вопросов.
Тот молча посмотрел на нее.
— Итак, я поняла, что работа Дабни на ФБР натолкнула плохих ребят на мысль совершить нападение на здание имени Гувера. Но чем именно он занимался?
— Дабни поручили ремонтные работы. Для этой цели ему передали совершенно секретную документацию, связанную с конструкцией здания и схемой проходящего под ним газопровода. А также схемы лабиринта тоннелей под соседними улицами. Вот что на самом деле интересовало людей Беркшир. Богарт установил, что к тому времени они уже арендовали здание напротив — вероятно, для наблюдения за Центральным управлением ФБР. Однако теперь, имея на руках то, что дал им Дабни, они смогли составить новый план и, работая круглосуточно, продлили тоннель под здание Гувера и испортили трубу газопровода. Также они узнали, когда туда прибудут президент и другие лидеры. Террористы решили одним махом убить их — а также одиннадцать тысяч сотрудников ФБР, тем самым обезглавив главное американское правоохранительное ведомство.
Джеймисон кивнула, осмысливая эту информацию.
— Хорошо; помнишь, Уолтер Дабни рассказал Натали о том случае в «Диснейуорлде»? О том, как он ехал вместе с ней в «Скорой помощи»?
— Да, и что?
— Почему он это сделал?
— Потому что он был всего-навсего человеком.
— Что? — недоуменно нахмурилась Джеймисон.
— К этому моменту Дабни уже знал о том, что его жена занималась шпионажем. Но он был слишком благороден, чтобы сообщить об этом своим детям. Он не хотел, чтобы они возненавидели свою мать. Но он также знал, что убьет Беркшир и покончит с собой, поэтому не удержался и напомнил дочери про тот случай, когда рядом с ней был он, а не мать.
Войдя в здание, они направились по длинному коридору.
— Есть какие-либо новости о том, что будет с миссис Дабни и ее дочерью? — спросил Марс.
— Даже несмотря на то, что Элли Дабни добровольно отошла от шпионской деятельности, ее ждет серьезный тюремный срок. А Натали, возможно, отделается условным осуждением. Так и не удалось доказать, что ей было известно о шпионаже.
Зарегистрировавшись у дежурного, они прошли в палату Джоуи Скотта. Мальчик лежал в кровати с закрытыми глазами.
Проводившая их медсестра осторожно разбудила его. Когда Джоуи открыл глаза, она сказала, что к нему посетители, после чего ушла.
Трое посетителей подошли к кровати.
— Привет, Джоуи! — сказал Марс.
Слабо улыбнувшись, тот поднял было руку, чтобы помахать ею, но бессильно уронил ее.
— У нас для тебя есть кое-что.
Открыв коробку, он достал футбольный мяч и, протянув его мальчику, сказал:
— Только посмотри, кто поставил на нем свой автограф!
Прочитав надпись, Джоуи изумленно раскрыл глаза.
— «Моему другу Джоуи. Пейтон Мэннинг», — прочитал он вслух.
— И вот еще фотография с его автографом, — добавил Декер, протягивая мальчику фото в рамке так, чтобы тому было видно. — Я поставлю ее на тумбочку у кровати, чтобы ты мог посмотреть на нее, когда захочешь.
Все взяли стулья и подсели к кровати. Марс положил мяч рядом с Джоуи. Мальчик погладил то место на коже, где расписался Мэннинг.
— Как ты это устроил? — шепотом спросила у Марса Джеймисон.
— Через знакомого моего знакомого, который работает в НФЛ. Мне сказали, что когда Мэннинг узнал про Джоуи, он сказал, что прилетит сюда и встретится с ним. Думаю, он сдержит свое слово.
— Ого! — с восхищением произнесла Джеймисон. Достав из сумки книгу, она раскрыла ее на закладке. — Джоуи, я дочитаю тебе «Узника Азкабана», хорошо? Конец такой интересный!
— Хорошо, — улыбнулся мальчик.
Джеймисон начала читать. Положив руки на спинку кровати, Декер смотрел на Джоуи. Мальчик время от времени поднимал на него взгляд и улыбался.
И Амос поймал себя на том, что каждый раз улыбается ему в ответ.
Он потерял Молли, когда ей было примерно столько же, сколько сейчас Джоуи. И он знал, что мальчику осталось жить совсем недолго. Декер недавно впервые его увидел, и Джоуи, похоже, с тех пор уже здорово ослаб. Амос чувствовал, как постепенно угасает детский организм.
Но сейчас он совсем не видел синего. Он видел лишь улыбающегося мальчика, держащего мяч, подписанный его героем.
Жизнь Декера была сложной, а впереди его, вероятно, ждало еще более сложное будущее. Однако в настоящий момент он начисто забыл о своей абсолютной памяти и о том, каким страшным путем она ему досталась. По крайней мере, на какое-то время он перестал думать о семье, которой лишился.
Амос оглянулся на двух людей, сидящих рядом, на своих двух друзей. Двух людей, которые, несмотря на его многочисленные недостатки, всегда останутся его друзьями.
Затем он перевел взгляд на Джоуи. Глаза мальчика были закрыты, но его рука крепко сжимала драгоценный мяч.
Протянув свою здоровенную ручищу, Амос ласково погладил Джоуи по голове. И почувствовал, как глаза у него наполнились влагой.
Но пока что, в этот самый момент, все было хорошо.
Декер уже считал эту скамейку своей. Небо темнело, ветер усиливался. Река неудержимо несла свои воды, и Амос буквально чувствовал, как быстрое течение уносит его мысли. Засунув руки в карманы куртки, он закрыл глаза.
Однако сейчас он не задействовал свою уникальную память. Для того, о чем сейчас думал Декер, этого не требовалось. Для человека, который терпеть не может перемены, перемен в его жизни было слишком много. Новая работа в ФБР. «Управление домом» в паре с Джеймисон. Переезд Марса в Вашингтон. Появление в его жизни Харпер Браун через ее отношения с Марсом. Декер даже не мог сказать, собирается ли Джеймисон и дальше работать в ФБР. Возможно, она уйдет и займется чем-либо другим. Как знать, может быть, Марс и Браун поженятся и переедут куда-нибудь в другое место… А Богарта и Миллигана куда-нибудь переведут…
И тогда он останется совсем один. Амос Декер из маленького городка в Огайо, пересаженный на эту совершенно незнакомую почву, известную как Вашингтон.
Один.
Снова.
Вытерев глаза, Декер опять убрал руку в карман. Визит к Джоуи Скотту оказался желанным событием, но это осталось позади. Хотя то, что происходило в жизни Декера, было несопоставимо со смертельной болезнью, которой страдал мальчик, Амос чувствовал, что его будущее полно неопределенностей. Его поврежденный рассудок в любой момент может измениться. И он станет совершенно другим человеком, таким же неузнаваемым, как и тот, кем он являлся сейчас, а от его прежней личности уже совсем ничего не останется. И в конце концов его уничтожат своей силой собственные воспоминания. Все закончится тем, что он снова будет жить в картонной коробке. Он… останется один, не имея ничего и никого. Тревога нарастала, и Амос закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
«Просто держись, Декер. Просто держись».
— Думаю, тебе это не помешает.
Открыв глаза, Амос увидел перед собой Джеймисон. В руках она держала два стаканчика кофе навынос. Протянув один Декеру, села на скамейку.
— Как ты узнала, где я? — спросил тот, снова вытирая глаза и не глядя на нее.
— У меня есть свои источники, — улыбнулась Алекс, отпивая глоток кофе. — Здесь красиво.
— Да? — спросил Декер.
Она смерила его взглядом.
— Похоже, тебя опять одолевают какие-то мысли.
— Всё как обычно.
— В тебе нет ничего обычного.
Отпив кофе, Амос сказал:
— Значит, Мелвин перебирается сюда? Они с Браун вместе? Ну, а ты?
— Что я?
Безуспешно пытаясь сохранить свой голос небрежным, Декер сказал:
— Ты не собираешься уходить из ФБР?
— А ты собираешься?
— Алекс, у меня в жизни больше ничего нет.
— По-моему, у тебя в жизни много всего, гораздо больше, чем ты думаешь.
— То есть ты остаешься?
— Если остаешься ты, я тоже остаюсь.
Декер как-то странно посмотрел на нее.
— Все так просто?
Алекс молча кивнула.
— Почему? — спросил он.
— Декер, я удивлена, что ты это спрашиваешь.
— Что ты хочешь сказать?
— Вот это я и имела в виду, говоря, что прикрою тебя.
Чокнувшись с ним стаканчиком кофе, Джеймисон откинулась назад и закрыла глаза.
Какое-то время Амос молча смотрел на нее, затем отвернулся и уставился на реку.
На этот раз его глаза остались широко раскрытыми.
Твое имя Амос Декер, ты обладаешь уникальной памятью и служишь в ФБР? Тогда, собираясь в отпуск в американскую глубинку, не забудь при-хватить с собой служебное удостоверение и табельное оружие. А также большую совковую лопату — чтобы разгребать дерьмо, в которое ты обязательно влипнешь. Потому что такова твоя судьба — вместо прелестного пасторального местечка попасть в городишко, пораженный опиатной эпидемией, где один за другим гибнут твои соседи по улице, а самого тебя хотят сжечь заживо. И за всем этим стоит кто-то очень недобрый — и очень опасный. А кто именно — расследование покажет…
Кто лишил вас жизни?
Или — кто вас убил?
Вообще-то разница весьма существенная.
Амос Декер стоял на задней террасе дома, в котором со своей коллегой, Алекс Джеймисон, гостил у ее сестры. Покачивал зажатой двумя пальцами за горлышко бутылкой пива, уже третьей за вечер, размышляя над этими двумя формулировками, вроде бы совершенно одинаковыми по смыслу. Он знал, что большинство людей о подобных тонкостях даже не задумываются — нет у них на то ни причин, ни повода. Между тем в профессиональной жизни Декера — а другой жизни он практически и не вел — главенствующую роль играл поиск точного ответа на второй из этих вопросов.
И ему ли было не знать, что разница между этими двумя определениями гораздо сложней и запутанней, чем может показаться на первый взгляд…
К примеру, лишить человека жизни можно, и не совершая убийства с точки зрения закона.
Взять смерть в результате несчастного случая. Ваш автомобиль вдруг врезается в другой — в результате труп; или пистолет выскальзывает у вас из рук, бах — и пуля попадает в кого-нибудь поблизости. Кто-то убит, но закон не считает это убийством.
Или содействие в совершении самоубийства: неизлечимо больной человек страдает, хочет со всем этим покончить, и вы ему в этом помогаете. Подобная практика где-то узаконена, а где-то считается преступлением. Опять-таки есть погибший. Но хотя смерть в отличие от несчастного случая причиняется намеренно, все равно это не убийство, поскольку покойник сам принял решение расстаться с жизнью.
Лишить кого-то жизни, не нарушая закона, можно и при необходимой самообороне — у вас тоже было намерение, но закон гласит, что вы имеете право защищаться.
У собственно убийства тоже несколько разных градаций.
Если причиной автомобильной аварии или несчастного случая при обращении с оружием, в результате которых погиб человек, стала ваша преступная небрежность, вас могут обвинить в причинении смерти по неосторожности.
Если в ходе внезапно вспыхнувшей ссоры кто-то получает по голове дубинкой и отправляется на тот свет, то нанесшему роковой удар светит уже более серьезная статья — за непредумышленное убийство.
Убийство второй степени, довольное близкое к только что упомянутому непредумышленному, включает в себя элементы намерения и преступной неосторожности, но не содержит предварительного умысла или «выжидания в засаде», как это часто называют.
Декер отхлебнул пива, перебирая в уме условия, по которым закон делит умышленное лишение жизни на различные категории. Хуже всего, конечно же, последняя из них.
Убийство первой степени — это почти всегда осознанное намерение и «заранее обдуманное злое предумышление», как это формулирует Уголовный кодекс. Ради собственной выгоды вы желаете кому-то смерти и делаете все, чтобы это желание осуществилось.
Тех, кто способен на столь гнусное деяние, ждут со стороны закона самые суровые последствия.
Вот за такими-то преступниками Декер и гонялся чуть ли не всю свою сознательную жизнь.
Он глотнул еще пива.
«Ловлю убийц. И это все, что я на самом деле умею».
Уставился на ночное небо над Северо-Западной Пенсильванией, возле границы с Огайо, над местечком под названием Бэронвилл. Он слышал, что некогда это был процветающий фабричный и шахтерский городок, обязанный своим существованием некоему семейству Бэрон, которое выкопало здесь шахты и построило фабрики. Даже название городка — и то в их честь. Однако все эти двигатели прогресса давно канули в Лету. Ни от шахт, ни от фабрик практически ничего не осталось. И все же люди как-то выкручивались — каждый на свой манер и каждый с тем или иным успехом. Впрочем, примерно то же самое можно сказать и о множестве других подобных местечек, раскиданных по всей Америке.
Алекс Джеймисон тем временем сидела в доме за бокалом белого вина со своей старшей сестрой Эмбер и болтала с племянницей Зоей — весьма смышленой особой, мало ли что еще и шести лет не стукнуло. Декер с Джеймисон приехали сюда в отпуск из Вашингтона — после напряженной работы по раскрытию преступлений в составе специальной группы ФБР. Амосу не слишком-то хотелось уходить в отпуск вместе с Алекс, но их начальник, специальный агент Богарт, был непреклонен: обоим пора отдохнуть. И когда Джеймисон предложила вместе отправиться погостить к ее сестре, Декер понял, что податься-то ему больше особо и некуда.
«Ну вот и приплыли».
Еще разок отхлебнул из бутылки, уставившись на свои ботинки четырнадцатого размера.
Когда они приехали сюда, после неизбежных представлений, обмена любезностями, объятий и распаковки дорожных сумок Джеймисон вручила сестре и племяннице подарки на новоселье — Эмбер с мужем и дочкой переехали в этот дом совсем недавно. Еще задолго до того, как был приготовлен и съеден ужин, Декер полностью исчерпал все приличествующие случаю темы для разговора и откровенно мыкался, абсолютно не представляя, что бы еще такого сказать или сделать. Тогда-то Джеймисон, которая знала его, пожалуй, получше всех остальных, потихоньку и предложила ему выйти со своим пивом — и своей неуклюжестью — во двор, чтобы сестры могли спокойно поболтать о своем, о девичьем подальше от мужских ушей.
Вообще-то в обществе Амос далеко не всегда был столь уж неловок. Шести футов и пяти дюймов ростом, весом триста фунтов с небольшим[453] — ну если честно, то не просто «с небольшим», — Декер, бывший профессиональный игрок в футбол, некогда был душой любой компании. Любил и на людей посмотреть, и себя показать, за словом в карман не лазал — честно говоря, порой даже перебарщивал в этом деле.
А потом, как это нередко случается в профессиональном футболе, — тот подлый, исподтишка, удар в голову, который навсегда переменил и всю его жизнь, и саму его сущность. После серьезной черепно-мозговой травмы он едва остался в живых. Выжил, но в мозгу что-то перемкнуло — наверное, мозгу было так проще исцелить полученные повреждения. Процесс заживления оставил в голове две серьезные отметины.
Первая — это гипертимезия, или абсолютная память. Те, кто может похвастаться подобным дарованием, обычно помнят до мелочей лишь события из собственной жизни — в остальном память их нередко подводит. Но только не Декера. Ему словно кто-то вставил в голову видеокамеру с неограниченной картой памяти. Он стал просто ходячим запоминающим устройством, не способным забыть ничего, что видел и слышал. Вскоре Амос понял, что этот обретенный талант — не только благословенный дар, но и тяжкий крест, который он теперь вынужден тащить всю свою жизнь.
Вторым последствием того удара в голову на футбольном поле стала синестезия. Какие-то «знаковые» явления вроде смерти теперь ассоциировались у него с определенным цветом. Если говорить о смерти, то она была для Декера ярко-синей, как вспышки электросварки, и от этих вспышек у него вставали волосы на затылке и противно крутило живот.
От необратимых изменений мозга необратимо изменилась и личность. Куда девался обаятельный повеса, чувствующий себя как рыба в воде в любой компании, притягивающий к себе незнакомых людей, будто магнит?
«Да, я теперь не такой».
Путь на футбольное поле после того происшествия был безвозвратно закрыт, но жизнь продолжалась — и вот он вначале обычный патрульный коп, а потом и детектив в отделе убийств в своем родном городке Берлингтоне, что в штате Огайо. Вот уже и женат на чудесной женщине по имени Кассандра — Кэсси, как он обычно ее называл, а вот у них уже и дочь-красавица Молли…
Только теперь нельзя говорить про все это в настоящем времени.
Было это все. Было.
Потому что нет у него теперь ни чудесной жены, ни красавицы дочки.
«Кто лишил вас жизни?»
«Кто вас убил?»
Ладно, Декер разобрался, кто именно отнял у него самых дорогих на свете людей. И тот, кто это сделал, заплатил дорогую цену.
Но это было ничто по сравнению с ценой, которую заплатил сам Декер. И с тем, что он платит до сих пор каждую минуту и за что будет расплачиваться до тех самых пор, пока не испустит дух.
— Тетя Алекс говорит, что ты ничего не забываешь.
Декер вздрогнул, отвлекся от тягостных воспоминаний — кого это вдруг интересуют подобные вопросы?
С другого края деревянной террасы, пристроенной к дому, на него с любопытством взирала Зоя Митчелл: два белобрысых хвостика на голове, розовая рубашечка в цветочек с длинными рукавами, под белыми шортиками — пухленькие коленки с ямочками.
— Ну да, на память вроде не жалуюсь, — отозвался Декер.
В руках Зоя держала лист бумаги. На нем — с десяток длинных чисел. Сунула ему.
— А вот это можешь запомнить? — спросила с надеждой.
Декер бросил на него взгляд и тут же отдал лист обратно.
— Значит, не можешь? — произнесла Зоя, на веснушчатой мордашке которой явственно отразилось разочарование.
— Нет, это значит, что уже запомнил.
Амос монотонно зачитал ей числа ровно в том порядке, в котором они были написаны, потому что в голове у него намертво застряла картинка: лист бумаги с цифрами.
Она несмело улыбнулась:
— Круто!
— Думаешь? — бросил Декер.
В ответ она изумленно выпучила на него свои светло-голубые глаза.
— А ты — нет?
— Не, иногда тоже думаю. Наверное, действительно круто.
Он прислонился к перилам террасы, потягивая пиво из бутылки. Зоя не сводила с него глаз.
— Тетя Алекс сказала, что ты ловишь плохих людей.
— Мы вместе ловим. У нее отличная интуиция.
Зою эта характеристика явно озадачила.
Пришлось растолковать:
— Она хорошо чувствует людей. И видит то, чего остальные не видят.
— Она моя самая любимая тетя.
— Сколько же у тебя теток?
Девочка вздохнула:
— Целая куча. Только тетя Алекс самая суперская. — Зоя расцвела. — Она приехала, потому что у меня скоро день рождения. Мне будет целых шесть лет!
— Знаю. Она мне уже сказала, что мы все вместе куда-нибудь съездим, отпразднуем это дело.
Зоя так внимательно его рассматривала, что Декер опять смутился. Отвел взгляд, сделал вид, будто озирает окрестности.
— А ты реально большой, — констатировала она.
— Не в первый раз уже такое слышу.
— Ты ведь не дашь плохим людям обидеть тетю Алекс? — спросила Зоя с весьма озабоченным видом.
Декер, который собирался еще раз приложиться к пиву, медленно опустил бутылку.
— Нет, не дам. В смысле сделаю все, чтобы такого не допустить, — несколько сбивчиво уточнил он.
Где-то вдали гулко прогремел гром.
— Наверное, будет гроза, — поспешил заметить Амос, которому очень хотелось сменить тему.
Глянул на Зою, чей невинный взгляд по-прежнему вызывал у него некоторую неловкость. Сразу отвернулся, как только громовые раскаты послышались опять.
Лето закончилось, но грозы в этих краях частенько гремели и осенью, и как раз такая осенняя гроза сейчас к ним и подкрадывалась.
— Явно приближается, — проговорил Декер, обращаясь больше к самому себе, чем к Зое.
Оглядел задний двор дома, примыкающего к их участку. Похоже, полная копия. Такой же по площади, такая же терраса на задах. Такая же крошечная лужайка. Такой же одинокий клен посреди клочка пожухлой травы.
Но было и одно отличие.
Свет в доме напротив теперь мигал. Включался, выключался. Загорался, притухал.
Декер посмотрел на небо. Несмотря на раскаты грома, молний еще не было — по крайней мере, он их пока не видел. Заметно похолодало. Небо полностью закрыли свинцовые тучи, понизу стал сгущаться белесый туман, еще больше размывая очертания окрестностей.
Через несколько секунд глаз уловил красные вспышки, продвигающиеся сквозь серую муть над головой. Самого самолета не было видно — наверное, спешил либо поскорее сесть, либо убраться подальше, пока гроза не разыгралась в полную силу.
Амос вновь перевел взгляд на дом по соседству — свет в окнах по-прежнему помигивал, словно азбукой Морзе. Сырость, наверное, подумалось ему. Отсырели провода, вот где-то и коротит.
Услышал вдруг какой-то шум. Потом опять. И еще раз. Повторялся один и тот же странный звук, вернее, два совершенно разных звука — глухой стук, а за ним какое-то царапанье.
Вот завели машину. Судя по всему — на улице, за домом. Кто-то уезжал прямо в надвигающуюся грозу.
Прошло несколько минут, и небо расколола первая молния. Воткнулась в землю прямо у него на глазах. На сей раз бабахнуло уже как следует. Небо на глазах зловеще чернело. Ветер быстро нес тяжелые тучи, перемешивал, громоздил из них свинцовые башни у них над головами.
— Пошли-ка лучше в дом, — нервно сказала Зоя. — Мама говорит, зря люди думают, что молния в них никогда не попадет.
— Зоя, а кто там живет? — спросил Декер, показывая на дом напротив.
Она уже ухватилась за дверную ручку. Пожала плечиками:
— Не знаю.
Едва Декер перевел взгляд на дом, как вдруг увидел яркую вспышку.
Где-то внутри него, за одним из окон. Даже не понял, что это, — может, просто свет отразился от стекла. Хотя причина вполне могла быть и не столь простой, таить в себе какую-то опасность.
Амос поставил бутылку на перила, спрыгнул с террасы. Надо выяснить.
— Ты куда? — крикнула ему Зоя, в голоске которой уже звучали испуганные нотки.
Бросил через плечо:
— Иди в дом, Зоя. Мне нужно кое-что проверить.
За следующей молнией, косо разрезавшей небосвод, последовал такой оглушительный раскат грома, что Зоя пулей метнулась за дверь. Декер бросился в противоположную сторону.
Несмотря на внушительные габариты, он всегда был в превосходной физической форме — все-таки бывший профессиональный спортсмен. Ухватился за верх забора, разделяющего оба дома, легко перемахнул через него, приземлился в соседнем дворе.
Бросился по траве к дому. Гроза набирала силу. Резко похолодало, порывистый ветер налетал со всех сторон, норовил сбить с ног. Декер вырос на Среднем Западе, к опасным капризам погоды, на которые так щедра долина Огайо, давно привык — грозы и смерчи множились там, словно раковые клетки, неся с собой гибель и опустошение.
Он понял, что вот-вот хлынет ливень, струи которого полетят чуть ли не параллельно земле.
Добежал до террасы, на которую вовсю наваливался ветер, поспешно взлетел на крыльцо. На дом Эмбер он не оглядывался и не заметил, что оттуда уже вышла Алекс Джеймисон, быстро оглядывая окрестности в его поисках.
Подошел к окну, за которым видел странную вспышку. Запах сразу подтвердил его подозрения.
Отсырела электропроводка. Декеру уже доводилось расследовать поджоги, такой запах ни с чем не спутаешь. Внутри что-то горело. Пожар!
Амос прижался лицом к стеклу, пригляделся. Огонь, вызванный коротким замыканием, распространяется очень быстро, зачастую прямо внутри стен, незаметно, и вырывается наружу уже тогда, когда слишком поздно что-либо предпринимать.
Через мгновение он углядел то, что подтверждало его самые худшие опасения, — небольшие язычки пламени и дымок.
Отвел взгляд правее, и в этот момент очередная вспышка молнии ярко осветила все вокруг.
При виде того, что открылось в ее свете, Декер непроизвольно застыл. Тут же очнулся от оцепенения, бросился к задней двери. Даже не задумываясь, выбил ее плечом — почти как тогда, когда ломился напролом на футбольном поле. Хлипкая дверь не устояла, провалилась внутрь.
Гроза теперь бушевала во всю мощь, и окликов Джеймисон он не слышал. Она спрыгнула с террасы и, когда Декер выломал дверь, уже подбегала к забору. Лило как из ведра, порывистый ветер неистово швырял жалящие капли дождя прямо в лицо, слепил глаза. На всю западную оконечность «штата краеугольного камня»[454] обрушились миллионы галлонов воды. С Джеймисон слетели туфли, а сама она промокла до нитки, едва успев отбежать от крыльца.
Декер, тоже мокрый с ног до головы, ворвался в кухню, сразу свернул направо. На бегу выхватил свою «беретту», выставил перед собой. Эх, не надо было пить пиво! Ясная голова и быстрая реакция — вот что сейчас больше всего требуется.
Ринулся в полутемный коридор, задел плечом за стену. На пол что-то свалилось.
Картина.
Декер выругался — только что нарушил обстановку на месте преступления. Сделай такое кто-нибудь другой, получил бы от него по первое число! Ладно, теперь уже ничего не поделаешь. Все равно непонятно, что тут происходит. То, что он успел заметить, могло оказаться лишь верхушкой айсберга.
Осторожно высунул за угол вначале ствол, потом высунулся сам. Двумя быстрыми взглядами оценил обстановку, выпрямился.
Теперь стало ясно, что вызвало первую вспышку, а потом и возгорание.
И почему мигал свет.
На наружную электропроводку действительно попала жидкость.
Только это была не вода.
Это была кровь.
— Декер?
Выглянув за угол, Амос увидел на другом конце коридора насквозь промокшую, дрожащую и босую Джеймисон.
— Ты вооружена? — негромко спросил он. Голову волна за волной наполнял яркий синий свет, как от электросварки. Голова кружилась, подташнивало.
Алекс покачала головой.
Декер поманил ее к себе.
Она устремилась к нему, свернула за угол и, увидев то, что только что увидел ее напарник, замерла как вкопанная.
— О господи!
Амос кивнул. К тому, на что они оба смотрели, это выражение вполне подходило.
В конце концов, не каждый день видишь человека, подвешенного к потолку.
Веревка была пропущена через крюк, на котором некогда висела люстра, — сейчас она валялась рядом на полу.
Петля крепко впилась в шею повешенного.
Смерть от повешения обычно не вызывает кровопотери.
Декер уставился на деревянный пол. Кровь собралась в лужу и стекла к стене, где и попала на изношенный шнур стоящего возле нее торшера, вызвав короткое замыкание.
Перед самым появлением Джеймисон Декер успел затоптать язычки пламени, предварительно выдернув шнур из розетки. Огонь охватил часть ковра и отставший от стены лоскут бумажных обоев. Пламя на стене он сбил промокшей насквозь курткой, а ковер завернул трубкой, лишая огонь воздуха. Потом отступил обратно, чтобы и дальше не нарушать обстановку на месте преступления. В этот-то момент его и окликнула Джеймисон.
Он осмотрел повешенного с ног до головы — искал раны, с которых могло натечь столько крови.
Ничего не обнаружил. Подходить ближе для более пристального осмотра не стал — дело вполне терпело до появления полиции. А вот кое-что еще ждать никак не могло.
Словно уловив его мысли, Джеймисон прошептала:
— Как думаешь, есть тут еще кто-нибудь?
— Вот это и надо выяснить. Мобильник с собой?
— Нет.
— И у меня. Здесь телефона тоже не вижу… Ладно, давай дуй обратно к сестре, звони копам. Я тут сам все до конца осмотрю.
— Декер, нужно дождаться полиции. Нельзя же без прикрытия.
— Могут быть раненые, или сам убийца до сих пор тут ошивается.
— Этого еще только не хватало! — сквозь зубы прошипела Джеймисон.
— Между прочим, я сам офицер полиции, — отозвался Декер. — У меня есть соответствующая подготовка и есть ствол. И еще у меня есть подозрение, что если убийца до сих пор здесь, то он явно помельче меня. Давай двигай.
Алекс неохотно развернулась, потом пробежала по коридору и опять выскочила под дождь.
Амос методично осмотрел первый этаж. Дом был двухэтажный, и если он и впрямь представлял собой полную копию дома Эмбер, то здесь имелся еще и подвал. Декер прошел по коридору к ведущей наверх лестнице. Поднялся, пружинисто одолевая по две ступеньки за раз и чувствуя, как при каждом рывке наверх напрягаются бедренные мышцы. За десять лет работы простым патрульным, а потом и детективом в Огайо ему не раз приходилось первым входить в дома, где только что кого-нибудь убили. Как при этом действовать, в правилах расписано от и до, и эти правила прочно отпечатались у него в голове. В принципе ничего сложного, но все-таки не стоило считать, что просто заглянул в гости — по одной очень серьезной причине.
В гостях вряд ли найдется желающий всадить в тебя пулю.
Наверху обнаружились две обставленные спальни, разделенные общей ванной комнатой. Декер осмотрел обе и ничего не нашел. Этаж выглядел давно заброшенным.
Может, и впрямь искать тут нечего, кроме повешенного на первом этаже. Соскользнув по лестнице вниз, он нашел дверь в подвал.
Прямо у входа, перед уходящими вниз ступеньками имелся выключатель, но Декер к нему даже не притронулся. Он не знал, насколько пострадало из-за короткого замыкания остальное освещение в доме, но и неважно — в данный момент темнота была только другом. Осторожно пробуя ногой ступеньки перед тем, как встать на них всем своим весом, спустился вниз — пока что никто не пытался на него напасть.
Огляделся. Внизу оказалось довольно темно, и окружающую обстановку Амос различал неотчетливо, но сразу стало понятно — до отделки подвала руки у хозяев так и не дошли. Подсказал сырой затхлый запах — именно так и пахнет в подвалах, стены которых не знали ни краски, ни штукатурки.
Осторожно сделал первый шаг и чуть не упал. С трудом сохранив равновесие, отступил.
Придется рискнуть, зажечь свет. Взлетел вверх по лестнице, щелкнул выключателем. Ну вот и свет. Выставив перед собой пистолет, опять стал медленно спускаться по ступенькам, пока не увидел то, обо что споткнулся.
Снизу вверх на него смотрело чье-то запрокинутое лицо. Перед глазами вновь замигали ярко-синие всполохи.
Мужчина, на вид лет сорока или около того. Темные волосы, бледная кожа, среднее телосложение. Рост около пяти футов и пяти дюймов, хотя в лежачем положении рост с особой точностью не определишь.
Все эти характеристики отложились в голове у Декера совершенно автоматически — не зря столько лет в полиции прослужил. Однако сделал он и еще одно важное открытие, по сравнению с которым все эти наблюдения были уже вторичны.
Лежащий на полу мужчина был в полицейской форме.
Декер присел рядом с ним на колени, попробовал нащупать пульс на шее.
Так, пульс отсутствует, кожа просто ледяная. Попробовал приподнять руки и ноги. Вышло с трудом — трупное окоченение уже началось. Первая задача детектива по расследованию убийств — определить причину и время смерти, чем Декер по привычке и занялся.
Осмотрел тело в поисках ран — на первый взгляд вроде ничего. Двигать труп не стоило. И так уже основательно наследил на месте преступления.
Присмотрелся ко рту мертвеца. Ага, похоже, что пена. Соответственно, возможных причин смерти может быть как минимум две.
Эпилептический припадок.
Или отравление.
«Так, с причиной смерти пока не разобрались. А что со временем?»
Заглянул мертвецу в ноздри. Мясные мухи. Самки. Уже отложили яйца, но заражение пока минимально. Мясные мухи, способные учуять мертвую плоть за многие мили, — лучшие друзья детектива, потому что появление насекомых-паразитов запускает в некотором роде биологический таймер, позволяющий достаточно точно определить время смерти в дополнение ко всем прочим признакам.
Но, когда Декер попробовал сложить все выявленные признаки воедино, в голове прозвучал тревожный звоночек. Что-то здесь явно не сходилось.
Когда подвижность конечностей ограниченна, это означает, что покойный расстался с жизнью явно не только что. Вообще-то трупное окоченение проходит по кругу несколько стадий, и в данном случае этот процесс уже двигался в обратную сторону — от крупных мышечных групп к более мелким. То есть смерть наступила довольно давно. И хотя низкой температуре тела это вполне соответствовало, остальные результаты его наблюдений с этим выводом решительно не бились.
Размышления Декера прервало завывание сирен с улицы.
Он быстро ретировался из подвала, засунул пистолет обратно в кобуру, вышел на террасу и стал ждать.
Через пятнадцать секунд к дому подкатил патрульный автомобиль с мигалками.
Пока Амос был внутри, гроза уже почти прошла, но небо по-прежнему подсвечивали вспышки молний, а вдали невпопад им погромыхивал гром. По крайней мере, ливень практически прекратился.
Как только полицейские выбрались из машины, Декер окликнул их и высоко поднял свое удостоверение ФБР. Оба копа вытащили стволы, а один нацелил на Декера луч тяжелого фонарика «Мэглайт».
— Руки держать на виду! — выкрикнул тот, что на вид помоложе. Он явно нервничал.
Поскольку Декер давно уже поднял руки, и обоим это было прекрасно видно, ему ничего не оставалось, кроме как отозваться:
— Я федерал! Это моя напарница вас вызвала.
Копы осторожно приближались и наконец подобрались к террасе вплотную. Второй коп, которому было уже хорошо за сорок, с аккуратно подстриженными седоватыми усиками, сунул пистолет в кобуру, взял удостоверение, внимательно изучил. Потом посветил Декеру в лицо фонариком.
— Что тут происходит? — поинтересовался он.
— В доме два трупа. Один в гостиной, висит в петле. Второй в подвале. — Декер оглядел форму патрульного. — Не знаю, коп он или нет, но у парня в подвале точь-в-точь такая же форма.
— Что?! — рявкнул пожилой.
— Так он мертвый, говорите? — спросил коп помоложе, по-прежнему направляя на Амоса пистолет.
Декер перевел на него взгляд:
— Мертвее некуда. Вас не затруднит перевести прицел с меня на что-нибудь еще?
Молодой машинально глянул на своего напарника, который кивнул, отдавая Декеру удостоверение.
— Показывайте, — распорядился пожилой.
В этот момент из-за угла вывернула запыхавшаяся Джеймисон.
Молодой резко повел в ее сторону пистолетом, поймал в прицел.
— Стой! — взревел Декер, едва успев скакнуть вперед и ударить копа по руке — буквально за мгновенье до выстрела. Пуля просвистела в каком-то футе над головой у Джеймисон. Та повалилась в траву.
— Это моя напарница! — гаркнул Декер. — Она же вас и вызвала! Алекс, ты как?
Джеймисон медленно поднялась, на ватных ногах подошла к ним. Сделала глубокий вдох, кивнула:
— Вроде в порядке.
Вид у нее, правда, был такой, будто ее вот-вот стошнит.
Пожилой стрельнул в своего напарника пронзительным взглядом, попросил Джеймисон предъявить документы. Изучил, повернулся к молодому.
— Ты чуть не застрелил федерала, Донни! — жестко произнес он. — Теперь будешь сидеть в канцелярии, бумажки заполнять. Тоннами. И со службой собственной безопасности общаться. Мои поздравления.
Молодой сунул пистолет в кобуру, насупился, но ничего не сказал.
— Показывайте, — повторил пожилой.
— Сюда, — отозвался Декер.
— Нет, я его не знаю, — произнес коп постарше, который еще на пути к дверям успел сообщить Декеру с Джеймисон, что его зовут Уилл Карри. Его напарник тоже помотал головой. Оба разглядывали мертвеца в форме, лежащего на полу подвала. Труп наверху они уже видели, и ни один из полицейских тоже его не признал.
Карри ткнул мертвецу в грудь.
— Нет бляхи. У нас она обязательна.
— А может, вы просто и не можете его знать? — спросил Декер. — В смысле неужели у вас в отделе так мало народу?
Карри ненадолго призадумался.
— Абсолютно всех патрульных я, естественно, знать не могу, но действительно знаю очень многих.
Декер заметил:
— Пистолета в кобуре нет.
Карри кивнул.
— Угу, я тоже обратил внимание. Рации тоже. Короче, нужно звонить. Пускай отдел убийств всем этим занимается. Донни, доставай ленту, обноси периметр. И чтобы даже муха сюда не проскочила!
Донни отправился выполнять распоряжение, а Карри достал телефон, отошел в дальний угол подвала и набрал номер.
Декер присел на колени и еще раз оглядел тело.
Джеймисон заглянула ему за широченное плечо.
— Как его убили? — полюбопытствовала она.
— Явных ран нет. Как и у того, наверху, несмотря на море крови.
— Смерть от повешения обычно не вызывает кровопотери, — заметила Джеймисон. — Если только нет каких-то наружных повреждений.
— На одежде тоже нет крови, — констатировал Декер. — Так что просто не представляю, в чем дело.
Карри опять подошел к ним:
— Так, мне нужно снять с вас показания. Давайте-ка по-быстрому отсюда. Детективы мне голову открутят, если вас тут застанут.
Все поднялись по лестнице, вышли через выломанную заднюю дверь во двор. Карри ткнул в нее пальцем:
— Как это вышло?
— Надо было побыстрее попасть в дом, — отозвался Декер. — Я все объясню.
Гроза практически прошла, небо в основном очистилось, и над головой кое-где даже просвечивали звезды.
Карри вытащил записную книжку:
— Ну, давайте по очереди.
Декер, а потом Джеймисон подробно сообщили ему, что делали и что видели. Едва успели покончить с этим делом, как услышали чей-то голос:
— Алекс, всё в порядке?
Обернувшись, они увидели, что возле забора, перегораживающего оба участка, стоят Эмбер с Зоей.
— Идите в дом, мы скоро! — крикнула Джеймисон в ответ. Повернулась к Карри, когда те двинулись обратно. — Это моя сестра Эмбер и ее дочь Зоя. Мы приехали к ним в гости.
— Выходит, они там живут? — уточнил Карри.
— Да.
— С ними нам тоже нужно поговорить. Они могли что-то видеть. Может, что-то связанное с этими двумя.
— Ладно, нет проблем, — кивнула Джеймисон.
— А чем вы оба занимаетесь в ФБР? — поинтересовался Карри.
— Вычисляем людей, которые убивают других людей, — ответил Амос. — Примерно как в этом доме.
Карри, похоже, уловил, к чему клонит Декер:
— Это дело не федеральной юрисдикции.
— Вы удивитесь, как часто дело одной юрисдикции вдруг становится делом другой юрисдикции, — отозвался Декер. — Короче, можем пособить.
— Декер! — возмущенно вмешалась Джеймисон. — Мы в отпуске! Как раз сюда и приехали, чтобы быть подальше от всякой такой фигни!
— Может, и так, — невозмутимо ответствовал Амос. — Но лично у меня нет никаких причин держаться подальше от этой «фигни», как ты это все называешь.
— Это не в моей компетенции. — Карри помотал головой. — Разбирайтесь с детективами.
— Разумно, — согласился Декер.
Карри захлопнул записную книжку.
— Но раз уж вы все равно здесь — есть какие-то мысли, что тут произошло?
Амос оглянулся на дом:
— Повешение обычно предусматривает какие-то личные мотивы. Это контролируемое действие. Не лучший способ расстаться с жизнью — умираешь либо от удушья, либо от перелома шейных позвонков. И то и другое требует времени.
— Ну а парень в подвале? — спросил Карри.
— Так это коп или нет? Если нет, почему в форме? И опять-таки, как именно он погиб? Никаких повреждений я лично не видел, но на губах пена, так что это может быть и отравление. И вот что еще: чей это вообще дом? Этих двоих? Или чей-то еще?
Карри успел опять открыть блокнот и теперь снова строчил в нем что-то.
— Еще что-нибудь?
— Угу. Думаю, что ваш медэксперт голову сломает, пытаясь определить время смерти.
— И почему же?
— А потому, что кое-что там с точки зрения судебной медицины совершенно невероятно. По крайней мере, из того, что я сам видел.
Эмбер отправила сопротивляющуюся Зою спать и теперь сидела с сестрой и Декером у себя в гостиной.
— Двое мертвых? — дрожащим голосом говорила она. — Убитых? Просто не могу поверить! Прямо в соседнем доме? О господи!
— Думаю, что на каком-то этапе полиция и с вами захочет пообщаться, — сказала ее сестра.
— Зачем? — резко спросила Эмбер. — Мы же ничего не знаем!
— Стандартная процедура, — примирительно объяснил Декер. — Вы оказались рядом с местом преступления. Беспокоиться не о чем. Обычная рутина.
— Ты уже позвонила Фрэнку? — осведомилась Джеймисон, поглаживая сестру по плечу.
Имелся в виду Фрэнк Митчелл, муж Эмбер.
— Пыталась, но он не берет трубку. А когда позвонила в офис, там сказали, что у него встреча. С этой своей новой должностью он торчит на работе часами.
— А чем он занимается? — полюбопытствовал Декер.
— Он замдиректора в фулфилмент-центре[455]. Они обслуживают целую кучу интернет-магазинов. Потому-то мы сюда и переехали — из-за новой работы Фрэнка. Он уже работал в таком же центре в Кентукки, но это для него повышение. У них там очень большой штат, до сих пор людей набирают.
— Такие логистические центры сейчас на подъеме, рабочие руки там всегда нужны, — со знанием дела заметила Джеймисон. — Читала, знаю. И платят хорошо, не по минимуму — премии, отпускные, все дела… Правда, в основном это тяжелый физический труд.
— И она мне еще будет рассказывать! — отозвалась Эмбер. — Когда мы жили в Кентукки, Фрэнк работал простым сортировщиком. Руки опустить было некогда. Контролеры буквально над душой стояли — считали, сколько посылок он обработал. Слава богу, Фрэнк теперь в управлении. До сорока ему еще далеко, он в отличной физической форме, но эта работа едва его не доконала. Постоянно жаловался — тут болит, там болит…
Она бросила взгляд в сторону заднего окна — на дом, в котором только что обнаружили двух мертвецов.
— Я-то думала, начинаем новую жизнь… И вот тебе здрасте — сразу же в расследование убийства вляпались. Прямо у соседей.
— Не факт, что это вообще как-то связано с соседями, — возразила Джеймисон. — Эти двое могли взяться там откуда угодно.
Эмбер это явно не убедило:
— И что я теперь скажу Зое? Она девочка восприимчивая и очень наблюдательная. У нее сразу возникнет масса вопросов.
— Я сама с ней поговорю, если хочешь. Или Декер.
Амос при этих словах чуть ли не вздрогнул.
— Пожалуй, лучше ты, Алекс, — поспешил сказать он.
— Но вы же болтали с ней на террасе.
— Именно потому-то я и думаю, что лучше все-таки тебе с ней поговорить.
Джеймисон поглядела на сестру:
— Эмбер, короче, все будет о'кей.
— Вы просто не понимаете.
— Чего это мы не понимаем? — уточнил Декер.
— Это не единственные убийства в Бэронвилле за последнее время. Я видела по телику.
— А кого еще убили? — сразу заинтересовался Амос.
Но не успела Эмбер ответить, как послышался стук в дверь.
Когда она открыла, за порогом стояли двое, мужчина и женщина. Вид у обоих был далеко не приветливый.
Мужчина — лет пятидесяти пяти, с густой седой шевелюрой. Довольно высокий, под шесть футов. Под впалой грудью на брючный ремень нависал заметный животик. Женщина, лет тридцати с небольшим, была поминиатюрней, чуть ли не на голову пониже, крепенькая и жилистая, с длинными светлыми волосами до плеч и в целом довольно симпатичная. Мужчина был в мятом костюме, на воротничке белой рубашки — какое-то черное пятно, галстук перекручен. Зубы неровные, желтые от никотина. Женщина — в черном брючном костюме с белоснежной блузкой, который сидел на ней без единой морщинки, и на толстых двухдюймовых каблуках — видно, чтобы как-то компенсировать недостаток роста. Зубы — белее снега.
Оба предъявили значки, попросили разрешения войти.
— Детективы Марти Грин и Донна Лесситер, — объявил мужчина. — Это вы тут проживаете? — спросил он у Эмбер.
Та кивнула:
— Я — Эмбер Митчелл.
Грин посмотрел на Декера с Джеймисон.
— А вы, выходит, те самые, кто первыми оказались на месте преступления… Насколько я понимаю, вы еще и из ФБР? Можно взглянуть на ваши удостоверения?
Декер с Джеймисон протянули ему свои документы. Грин просмотрел их лишь мельком, а вот Лесситер изучила от корки до корки.
— Мы уже ознакомились с вашими показаниями, — продолжал Грин. — А теперь хотелось бы услышать все это непосредственно от вас.
Все расселись в гостиной. Лесситер обратилась к Эмбер:
— Мэм, вас не затруднит перейти в другую комнату, пока мы с ними не закончим? Спасибо. С вами, естественно, нам тоже надо будет побеседовать.
Эмбер быстро поднялась, бросила обеспокоенный взгляд на сестру и вышла.
Оба детектива нацелились взглядами на оставшихся.
— Судя по вашим удостоверениям, вы не специальные агенты, — констатировала Лесситер.
— Нет, — подтвердила Джеймисон. — Мы гражданские лица, просто работаем в составе специальной объединенной группы ФБР.
Грин поглядел на Декера:
— Гражданские, говорите? Я в полиции далеко не первый год, и нос мне подсказывает, что вы тоже из наших.
— Берлингтон, Огайо. До Бюро десять лет в патруле оттрубил, а потом еще столько же в детективах.
Грин откашлялся, открыл записную книжку.
— О'кей, давайте пробежимся по сегодняшним событиям.
Декер, а за ним Джеймисон еще раз поведали о случившемся. Грин методично записывал каждое их слово.
Амос заметил, что Лесситер предпочитает пользоваться небольшим компьютером-нетбуком — пальцы ее уверенно летали над клавиатурой.
Когда они закончили свой рассказ, Декер осведомился:
— Вы уже определили причину смерти? И опознали их?
Грин собрался было ответить, но Лесситер бесцеремонно его перебила:
— Простите, но задавать вопросы — это наша работа, ваше дело на них отвечать.
Декер посмотрел на Грина:
— Прикажете понимать это как отрицательный ответ на оба вопроса?
— Пока что мы над этим работаем, — отозвался тот. — Крови натекло будь здоров, но вот откуда, пока непонятно.
— Угу, меня это тоже удивило. У повешенного ни одной открытой раны. Надо бы проверить, его ли это кровь. Его могли убить, спустить кровь, а уже потом повесить.
Грин скривился.
— Чем-то культовым это отдает… Типа жертвоприношения.
— А что, если это не кровь жертвы? — вмешалась Лесситер.
— Значит, чья-то еще. Может, найдется в базе… — Декер примолк. — Если она вообще человеческая.
Лесситер с Грином такая мысль, судя по их виду, в голову не приходила.
— С чего это вы взяли, что не человеческая? — спросил последний.
— Я это не утверждаю, только предполагаю. Просто хочу сказать, что убить животное и собрать его кровь — гораздо меньшая морока, чем с человеком. По дороге сюда мы видели несколько животноводческих ферм — коровы, козы, свиньи… В общем, такое ничуть не исключено. А тот парень в подвале — он все-таки из ваших?
Лесситер открыла было рот, но на сей раз Грин сам ее перебил:
— Нет, не из наших. Но вот форма — форма и впрямь наша.
Помолчал и добавил:
— Вопрос только в том, как она к нему попала. Кроме того, проверяем сейчас бумаги на дом, выясняем владельца. На трупах — никаких документов.
В ходе этого обмена мнениями Лесситер посматривала на своего напарника с нескрываемым раздражением. Наклонилась к нему — якобы шепнуть на ухо, но шепнула так, чтобы Декер с Джеймисон все четко услышали:
— Марти, для нас они пока что подозреваемые.
Грин покосился на нее, потом уже с некоторым сомнением на лице перевел взгляд на Декера:
— Нам понадобится выяснить ваше местонахождение на интересующий период времени.
Амос кивнул:
— Мы приехали совсем недавно, где-то около шести. Перед этим останавливались заправиться — данные банковского перевода с карточки и записи камер наблюдения это подтвердят. Потом поужинали, и я вышел на террасу. Уже темно было. Через несколько минут ко мне подошла племянница Алекс. Сама она была в доме, болтала с сестрой. Около половины девятого я заметил ту вспышку, побежал в дом и обнаружил тела. Алекс почти сразу позвонила на «девять-один-один». Ваши ребята приехали очень быстро.
Он ненадолго примолк.
— У того парня внизу я проверил пульс, чтобы убедиться, что он точно мертв. С повешенным и так все было понятно. Тело в подвале было просто ледяное, хотя там не так уж холодно. Плюс окоченение конечностей. Вдобавок в носу у него были мухи — похоже, что уже отложили яйца. Но процесс только начался.
Он вновь примолк, оглядывая детективов — как отреагируют.
Грин сказал:
— Если отчет о ваших передвижениях соответствует действительности, тогда у вас алиби, причем с большим запасом. — Опять покосился на напарницу, потом продолжил: — Сколько убийств вы раскрыли, агент Декер?
— Сотни, — ответил Амос. — И тогда, в Огайо, и потом в ФБР. Формально я в отпуске, так что если вам понадобится пара дополнительных глаз, то милости просим.
— Декер! — возмутилась Джеймисон. — Ну что это за отпуск, если ты собрался влезть в очередное дело?
— Все равно это даже не обсуждается, — встряла Лесситер.
Декер не сводил взгляда с Грина:
— Я предлагаю помощь, потому как уже в курсе, что это не единственные убийства в здешних краях за последнее время.
— Кто это вам сказал? — довольно агрессивно поинтересовалась Лесситер.
— Так это правда? — спросил Амос.
Грин покосился на Лесситер и кивнул:
— К сожалению, правда.
Бум, бум!
Задние двери труповозки захлопнулись, и два неопознанных тела отправились в морг.
Декер с Джеймисон, стоя на улице, проводили взглядами отъезжающий фургон, за которым пристроился патрульный автомобиль.
Полицейская лента трепетала под порывами ветра, оставшимися после грозы.
Когда Лесситер вернулась в дом, к ним подошел детектив Грин:
— Прогоним по базам пальчики. Может, и выясним, кто они такие.
— Да в базах нет целой кучи народу, — заметила Джеймисон.
— И целая куча народу там есть, — парировал Грин.
Декер не стал продолжать эту тему:
— Лучше расскажите нам об остальных убийствах.
Грин вытащил из обертки пластинку жевательной резинки, сунул в рот. Обертку скатал в шарик, бросил в карман.
Декер не сводил с него глаз:
— У меня была напарница в Огайо, так вот она без этой жвачки жить не могла. Бросить курить пыталась.
— А я два года как с «раковыми палочками» завязал, — отозвался Грин. — Правда, все зубы уже сточил.
— Так что там с другими убийствами? — не отставал Декер.
— У нас тут в городе миллион всяких проблем. Предприятия закрываются. Дома заложены-перезаложены. Куча народу сидит без работы и без всякой перспективы ее получить. Одни наркоманы вокруг.
— Это не только здесь, — встряла Джеймисон. — Такое сейчас повсюду.
Грин тем временем продолжал:
— Когда я был маленьким, шахты и фабрики еще работали. У людей водились деньги. Отцы вкалывали, матери сидели по домам, растили детишек. По воскресеньям люди ходили в церковь. В центре жизнь била ключом. Потом шахты с фабриками позакрывались, и все полетело под откос. Потому что вся жизнь тут была в этих шахтах и фабриках. Не будь их, никакого города тут вообще не было бы.
— Это вы про Бэронвилл? — спросила Джеймисон. — Да, сестра мне что-то такое рассказывала.
Грин, продолжая работать челюстями, кивнул:
— Давным-давно Джон Бэрон-старший, который приехал сюда незнамо откуда, открыл здесь месторождение угля. Построил городок, потому что ему были нужны шахтеры. Сколотил на шахтах целое состояние. Потом открыл угольные заводы — кокс тут пекли, затем ткацкие фабрики, а чуть позже и бумагу стал делать. Наткнулся вдобавок на природный газ — вот тебе и еще денежки. Дед мне рассказывал, что у старого Бэрона за всю его жизнь только одна осечка вышла — с текстилем не заладилось, продал он этот бизнес перед самой смертью. Но в остальном мужик был хваткий. Отгрохал себе целый дворец, жил там, как король. Но, когда он помер, все стало рассыпаться. Все его предприятия понемногу сдулись, распродали их за гроши. А когда в семидесятых вообще вся экономика вошла в штопор и производство стали переносить за океан, так и вовсе все остановилось. Концерт окончен — добрые люди в Бэронвилле вдруг поняли, что деваться им некуда. Так вот с тех пор и сидим на жопе ровно.
Декеру явно не терпелось перейти к делу:
— Речь вроде про убийства шла, а не про лекцию по истории Бэронвилла.
Грин выплюнул резинку и посмотрел Декеру прямо в глаза.
— Четверо убитых в двух разных местах. Оба случая на протяжении всего пары недель, самому свежему еще и недели нет.
— Сходства? Тот же почерк? — Декер уже был весь внимание.
— Разве в том, что во всех случаях есть какая-то чертовщина.
— И ни одной зацепки? — вмешалась Джеймисон.
— Пока ничего, за что можно было бы ухватиться. А сами знаете — чем больше проходит времени, тем меньше шансов раскрыть дело.
— Давайте поподробней, — попросил Амос.
В этот самый момент из дома вышла Лесситер, которая поманила Грина рукой:
— Марти, можешь подойти и сам глянуть?
Тот бросил на нее взгляд через двор:
— Что там такое?
Лесситер покосилась на Декера:
— Не хочу говорить при тех, кто не допущен к расследованию.
Грин повернулся к нему:
— Завтра с утра я буду в участке. Это на бульваре Бэрона. Если хотите, заскакивайте.
— И тут Бэрон, — буркнул Декер.
— Подольше здесь поторчите, и от этого имени вас уже тошнить начнет, — заверил его Грин.
— А кто-нибудь из Бэронов здесь вообще остался? — осведомилась Джеймисон.
— Да есть тут один, — сказал Грин и поплелся по мокрой траве к Лесситер.
Джеймисон сразу же набросилась на Декера:
— Просто не могу поверить, что ты опять вляпался в очередное убийство! Трупы он нашел, видите ли! Вроде совсем недавно был уже у тебя такой опыт, в Вашингтоне. На Пенсильвания-авеню, между прочим[456]. А теперь ты уже и в самом штате Пенсильвания отметился, только мертвецов уже два!
— Ну раз уже я здесь, то, по крайней мере, могу попробовать найти, кто их убил.
— Самому-то еще не надоело? — устало спросила Алекс.
— Это мое основное занятие. Не будет его — тогда в жизни вообще ничего не останется.
— Надо же, а люди и не знают, что убийства могут приносить кому-то душевный покой! — язвительно заметила Джеймисон.
— Алекс, не кусайся.
— Буду кусаться! Хотя все равно они не ждут тебя с распростертыми объятиями. Сам же слышал эту Лесситер.
— Ее напарника я тоже слышал. Он совсем не прочь получить помощь, а она пусть себе и дальше выдрючивается.
— Но нам могут просто запретить заниматься этим делом, — напомнила Джеймисон.
— Если у них тут серия, то вряд ли. По-любому понадобится какая-то подмога.
— Только не вздумай звонить Богарту; не хватало, чтобы еще и он во все это влез.
Декер обвел ее оценивающим взглядом:
— Может, сама ему позвонишь?
— Ну уж нет, только меня во все это не втягивай!
— Алекс, в этом Бэронвилле уже шесть нераскрытых убийств.
Она покраснела:
— Сама знаю!
— И у тебя тут сестра с племянницей живут. Вообще-то чуть ли дверь в дверь с местом последних убийств.
Джеймисон даже рот раскрыла:
— Вот уж не думала, что ты с такими приемчиками ко мне будешь подкатывать! Комплекс вины он во мне будит, скажите пожалуйста!
— Погибли люди, Алекс.
— Вот пусть полиция и ищет, кто это сделал.
— Не думаю, что это у них получится.
— И почему же?
— Потому что детективы Грин и Лесситер не обратили внимание на ряд совершенно очевидных нестыковок на месте преступления. Я им даже специально намекал, но до них так и не дошло.
— Каких нестыковок?
— Просто поверь — очень серьезных. Я не думаю, что эта задача им по плечу, только и всего.
Джеймисон собралась было что-то сказать, но остановилась и посмотрела на дом, в котором только что обнаружили два трупа. Потом перевела взгляд на дом сестры.
Вздохнула.
— Ну ладно, ладно, — произнесла наконец с самым несчастным видом.
— Тебе и не придется ничего делать, Алекс. Спокойно отдыхай, общайся с сестрой и ее родственниками. Я сам всем этим займусь.
Лицо ее резко покраснело.
— Типа я отпущу тебя одного? Просто не верится, что у тебя даже язык повернулся такое сказать!
Теперь уже настала очередь Декера пребывать в сомнениях:
— Это… это из-за Зои.
— Что с ней такое?
— Она попросила меня, чтоб я не позволил плохим людям тебя обидеть.
— Очень ценю это, Амос, в самом деле ценю. Но я уже большая девочка — на случай, если ты не заметил. У меня хорошая профессиональная подготовка, и я в жизни не была в такой отличной физической форме. С оружием тоже обращаться умею. Это моя работа, и я к ней полностью готова.
Декер нерешительно улыбнулся.
— Что еще? — Она поджала губы.
— Хотелось бы и мне тоже сказать, что я в жизни не был в такой физической форме.
— Ты все-таки играл в НФЛ[457], хотя я сомневаюсь, что ты когда-нибудь опять доберешься до прежних высот. Но не волнуйся.
— В смысле?
Теперь настала ее очередь улыбнуться:
— Я сама не дам тебя в обиду в случае чего.
— С ума сойти, — проговорил Фрэнк Митчелл, сидя в гостиной вместе с Эмбер, Декером и Джеймисон.
Было уже за полночь, и приехал он всего несколько минут назад. По пути домой все-таки перезвонил Эмбер, которая и рассказала ему о найденных в соседнем доме мертвецах.
Фрэнк был высокий, за шесть футов, поджарый и мускулистый, с вьющимися светлыми волосами и длинными бачками. Одет он был в белую костюмную рубашку с расстегнутым воротом и темные слаксы. Галстук Фрэнк ослабил и спустил вниз. Носки на ногах тоже съехали вниз. Черные костюмные туфли были изрядно потерты — их обладатель явно не просиживал свои рабочие часы в кабинетной тиши.
Эмбер он обнимал за спину, словно защищая от какой-то неведомой опасности. Та тихонько проговорила:
— Когда я увидела про те, другие убийства по телику, то просто офигела. От маленького городка такого кошмара всяко не ждешь. Жалею уже, что мы вообще сюда переехали.
Фрэнк недоверчиво посмотрел на жену:
— Меня сюда просто перевели, Эм. Можно подумать, у меня был какой-то выбор!
— А что вы вообще знаете про эти убийства? — спросил Декер. — Говорите, по телевизору показывали?
Эмбер пожала плечами:
— Видела как-то репортаж в местных новостях. Подробности особо не помню — просто что кого-то убили и полиция ведет расследование. А потом вообще выключила телик, потому что Зоя вошла.
Фрэнк окончательно стянул галстук, бросил его на кофейный столик, потер шею. Грустно улыбнулся:
— Все никак не привыкну ко всем этим костюмам и галстукам. — Он откинулся на стуле. — Как я уже говорил, нужно было либо соглашаться на эту работу, либо по-прежнему вкалывать у транспортера в Кентукки. — Бросил взгляд на Декера. — До фулфилмент-центра я работал в обычной розничной торговле. Но у всех этих моллов и гипермаркетов сейчас дела швах, все хотят покупать онлайн. Высшее образование так и не закончил. Вот и оказался здесь.
— У тебя же мама болела, вот тебе и пришлось бросить учебу, чтобы по дому возиться, сладенький ты мой. Ты просто молодец — работаешь не покладая рук, повышение вот получил, — ободряюще дополнила Эмбер.
Фрэнк нерешительно улыбнулся, похлопал ее по руке.
— Ну ладно, Бэронвилл так Бэронвилл — по крайней мере, на первое время. Платят мне тут вдвое против того, что было, плюс полная социалка. А жизнь тут реально дешевая. Потому-то они такие центры вроде нашего в больших городах и не строят. И земля дорогая, и все остальное…
— Ну да, в таких местностях только рабочие места и размещать, — заметила Джеймисон.
— Проблема в том, что нам все равно не набрать полный штат.
— Почему это? — удивилась Алекс. — Я-то думала, что люди тут должны в очередь выстраиваться.
— Выстраиваться-то выстраиваются, да толку… Никто не проходит тест на наркотики, — посетовал Фрэнк. — Начинаем уже набирать людей из других районов — даже из соседнего штата, из Огайо.
— Пошли-ка лучше спать, — предложила Эмбер. — Фрэнк весь день работал, наверняка жутко устал… Поужинать не хочешь, дружок?
— Не, мы пиццу заказывали. Все нормально. — Он посмотрел на Декера с Джеймисон, застенчиво улыбнулся. — Рад тебя опять видеть, Алекс. Приятно было познакомиться, Амос. Жалко, что вы только приехали, и вот нате — такая жуткая история…
Декер глянул на него в ответ:
— С Эмбер полиция уже беседовала. А вот вы сами никого в том доме не замечали?
Фрэнк задумался:
— Да вроде нет. Я сюда переехал еще несколько месяцев назад, задолго до Эмбер с Зоей — ну там акклиматизироваться, пройти обучение на работе, подготовить дом, все такое… Как рано с утра уеду — так только поздно вечером и вернусь. Так еще какое-то время и будет. Мне сейчас только учиться и учиться, раз уж в менеджеры выбился. Приходится сверхурочно.
— А во дворе никого не видели? В окне там или у задней двери?
Фрэнк помотал головой, посмотрел на Эмбер. Та отмахнулась:
— А я на задний двор практически и не выхожу. В доме и без того забот полон рот. Черт, у нас до сих пор даже не все коробки распакованы! Я то же самое и полиции сказала.
— А как их убили? — спросил Фрэнк.
— Полиция до сих пор точно не знает, — ответил Декер.
— Но нашли-то их вы, — заметила Эмбер. — Должны же быть у вас какие-то мысли на этот счет.
— Мысли есть. Но я пока что не готов ими поделиться.
Поскольку Эмбер явно сконфузилась, ее сестра поспешила разрядить обстановку:
— Не исключено, что нас привлекут в помощь при расследовании. Так что пока нам просто нельзя все это обсуждать.
— Привлекут в помощь? Но я думала, вы оба в отпуске!
Перед тем как ответить сестре, Джеймисон стрельнула в Декера колючим взглядом:
— Я тоже так думала. Но убийства не подчиняются рабочему расписанию. По крайней мере, лично моему расписанию.
Эмбер невольно поежилась:
— О господи… До сих пор не верится. Убийство на собственном заднем дворе, так сказать. — Нацелилась взглядом на Декера. — Могу предположить, что вы к таким вещам давно уже привыкли.
Амос посмотрел на нее в ответ:
— Предположение ошибочное. — Перевел взгляд на Джеймисон: — Как насчет немного прокатиться перед сном?
Та непонимающе уставилась на него в ответ, но послушно кивнула.
Машина у них была прокатная — в основном по той причине, что собственный автомобиль у Джеймисон был сверхкомпактного класса, и, чтобы в него влезть, Декеру пришлось бы сложиться пополам. А в дальней дороге такая перспектива его отнюдь не прельщала.
В «Юконе» оказалось куда больше места для ног — да и для головы тоже.
— Немного прокатиться, говоришь? — сказала Джеймисон. — Так-так, дай-ка угадаю, куда мы поедем…
— Просто скатаемся на соседнюю улицу, Алекс.
— А можно спросить, зачем, — ведь мы там вроде как уже были?
— Просто хочу кое на что посмотреть.
— Можно и пешком сходить.
— Проще взять машину.
Когда они выкатили на улицу, Декер ткнул пальцем в дорожный знак.
— Тупик. Проезда нет.
— М-да, «тупик» — очень подходящий знак для этой улицы, особенно сегодня, — отозвалась Джеймисон.
Полиция все еще работала на месте преступления, и кто-то из патрульных внимательно посмотрел на них, когда они проезжали мимо. Прежде чем он успел как-то отреагировать, Джеймисон прибавила газу, и дом остался позади. Доехав до конца улицы, она развернулась, приткнула «Юкон» к тротуару в полудюжине домов от огороженного полицейской лентой участка и выключила фары.
Вскоре у них на глазах из двери дома, в котором нашли трупы, вышли Грин с Лесситер. В свете фонаря над крыльцом было видно, что детективы что-то горячо обсуждают.
— И на что ты тут хотел посмотреть? — спросила Джеймисон, отчаянно зевая.
Декер покачал головой. Посмотреть он хотел на собственно улицу и на припаркованные на ней автомобили. Нормальных запирающихся гаражей при домах здесь не было — только навесы без дверей и размеченные парковочные места прямо на проезжей части.
Правда, кроме полицейских машин и их собственного внедорожника, никаких других автомобилей на улице не наблюдалось — в том числе и возле дома, ставшего местом преступления. Декер внимательно оглядел выстроившиеся вдоль улицы дома. Свет ни в одном не горел — впрочем, и время было уже позднее.
— Похоже, что в большинстве домов никто не живет.
— Ну нам ведь уже говорили, что Бэронвилл — отнюдь не центр вселенной.
— А значит, не так-то тут много глаз, которые могли заметить, кто когда приехал или уехал. Сюда должны были привезти двоих, живых или мертвых. Гаража при доме нет, незаметно не разгрузишься, так что в какой-то момент они должны были оказаться на виду.
— Или два этих парня просто сами пришли туда пешком, а там их и убили.
Декер прикрыл глаза и подумал о том, что видел и слышал перед тем, как свет в доме стал мигать из-за короткого замыкания.
Пролетел самолет.
Послышались повторяющиеся звуки — стук и царапанье.
Завелся автомобиль.
Самолет? Явно никакой связи.
Странные звуки? Не исключено.
Автомобиль уехал, как только из него достали тела?
Амос зажмурился еще крепче. Его абсолютная память лучше всего удерживала визуальные образы. Но и со звуками дела тоже обстояли гораздо лучше, чем у большинства обычных людей.
— Эй, ты чего? — шепнула Джеймисон.
Декер, на лице которого застыло нечеловеческое напряжение, даже вздрогнул — голос Алекс напрочь перебил всплывающие в голове звуки, которые он слышал и теперь пытался в точности воспроизвести.
— Декер, уже час ночи, я просто отрубаюсь. Мы сюда шесть часов ехали. То есть это я сюда шесть часов за баранкой ехала.
Лицо Декера расслабилось.
— Сестра-то твоя. Вот если решим навестить моих сестер, тогда я порулю, так и быть.
— Твои сестры — одна в Калифорнии, другая на Аляске. Предлагаешь на машине туда ехать?
— Ладно, тогда мы к ним не поедем.
Алекс вздохнула и откинулась на спинку сиденья, бездумно щелкая рычажком поворотника на рулевой колонке.
— Чего это ты так проникся? Я понимаю — это убийство. Жуткая вещь. Но не можешь же ты расследовать все убийства, на которые наткнешься!
— Почему это не могу? — тут же ответил Декер.
— Да потому что просто не можешь! — разозлилась она.
Он покачал головой:
— Согласимся на том, что мы не пришли к согласию.
После некоторого молчания Джеймисон заговорила опять:
— Ты уже нашел, кто убил Кэсси и Молли, Амос. Те люди получили сполна. Но нельзя же раскрывать каждое убийство, подвернувшееся тебе под руку! Это физически невозможно. Ты просто доведешь себя до полного истощения и потом вообще ничего расследовать не сможешь!
Декер ничего отвечать не стал. Просто пристально смотрел сквозь лобовое стекло на дом, в котором нашел двоих мертвецов.
Наконец тишину нарушила Джеймисон:
— Может, все-таки поедем обратно? Не то я сейчас залезу на заднее сиденье, свернусь там калачиком и буду спать.
— Ладно, поехали.
Она быстро отъехала от тротуара, пока он не передумал.
У Митчеллов им отвели две гостевые спальни на втором этаже. Эмбер сказала, что раньше там была одна большая спальня, но они разделили ее на две. Хотя Зое было уже почти шесть, Эмбер с Фрэнком подумывали завести еще детей.
Джеймисон коротко переговорила с сестрой, которая дожидалась их, пожелала ей спокойной ночи. Они с Декером поднялись по лестнице, Джеймисон пошла в одну комнату, Декер — в другую.
Позже он сел у окна и долго смотрел вниз на улицу. Вид у нее был почти такой же, как в его родном городке в Огайо. Ни жива, ни мертва. Вообще-то скорее больше мертва.
Разделся, улегся на кровать, уставился в потолок.
Сама, наверное, того не ведая, Джеймисон попала в точку.
«Я пытаюсь поймать убийцу Кэсси и Молли снова и снова.
И конца этому не будет, поскольку убийцы неистребимы.
И это мой собственный мир. Милости просим».
На следующее утро Декер как раз заканчивал натягивать ботинки, когда зазвонил телефон.
Это был детектив Грин.
— Что-то случилось? — спросил Амос.
— Помните кровь на полу?
— Ну и?..
— Вы были правы. Она не человеческая.
— Встречаемся ровно через полчаса.
Через тридцать пять минут Декер уже смотрел на два металлических стола, на которых лежали мертвецы из дома. Обоих уже вскрыли. Небрежно зашитые Y-образные разрезы у них на груди походили на гипертрофированные застежки-молнии.
Постоянно зевающая Джеймисон стояла от него справа, детектив Грин — слева. В отличие от Алекс сна у полицейского не было ни в одном глазу. Медэксперт расположился напротив, на другом конце стола. Детектив Лесситер пока не появлялась.
— Так кровь точно не человеческая? — уточнил Декер.
Медэксперт, лысеющий мужчина с брюшком и коротенькой бородкой, кивнул.
— Еще ночью проверили — ну или уже под утро, если хотите, пока я этой вот парочкой занимался. — Он зевнул. — Очень простой тест. Реакции на человеческую кровь нет. Но это все-таки кровь. Скорее всего какого-то животного, не синтетика. Нужны дополнительные анализы, тогда можно будет сказать точнее.
— Получается, — произнес Грин, — что того парня повесили, а потом вылили под него чуть ли не ведро крови, взятой неизвестно откуда.
— А умер он действительно от повешения? — спросил Декер.
Медэксперт кивнул:
— Все указывает именно на это. Странгуляционная борозда на шее, лопнувшие капилляры в глазах…
— Петехиальные кровоизлияния склеры, — с отсутствующим видом проговорил Декер.
Грин стрельнул в него острым взглядом.
С помощью медэксперта Амос повернул одно из тел на бок. Присмотрелся к затылку.
— Вот этого повесили?
— Точно, — подтвердил Грин.
Декер уложил мертвеца обратно на спину, внимательно осмотрел его ступни, уши, руки и пах. Нахмурился.
— Ну что там, Декер? — нетерпеливо произнесла Джеймисон.
Не обращая внимания на ее вопрос, тот задумчиво проговорил:
— Руки не связывали. Но ран самообороны тоже нет. Человек, которого собираются повесить, должен отбиваться. Тем более такой здоровяк.
Медэксперт ткнул пальцем куда-то в голову мертвеца.
— Контузия. След от удара тупым предметом. Думаю, что его сначала вырубили, а потом задушили. Связывать в этом случае ни к чему.
— А вот это? — спросил Декер, приглядываясь ко второму трупу и тоже поворачивая его на бок. — На губах пена. Обычно это означает смерть от утопления. Или же от какого-то яда.
— Сейчас как раз проводим токсикологические тесты, — ответил медэксперт. — Но воды в легких нет, так что утопление исключается. Вполне может быть и передозировка наркотиков. Бог знает, сколько тут таких случаев… Холодильник у нас на двенадцать трупов. Вообще-то это до фига. Раньше хватало с запасом. А когда грянул этот опиоидный кризис[458], городу пришлось купить рефрижераторный трейлер, на стоянке держим. Теперь и он забит под завязку. Я просто физически не могу всех их вскрыть. Просто нет времени. Если их привозят с торчащей из руки иглой, мне этого достаточно — какая тут еще может быть причина смерти?
Декер недоверчиво глянул на него, но медэксперт этого взгляда, судя по всему, даже не заметил. Потом Амос опять перевернул мертвеца на спину.
— К веревке на шее у второго это вряд ли имеет какое-то отношение. К крови — тоже.
— Пожалуй, что нет, — согласился Грин.
Дверь отворилась, и вошла Лесситер — в той же одежде, что и вчера. Судя по всему, попасть домой ей сегодня так и не удалось.
— Донна, надо бы тебе поспать хотя бы чуток, — бросил напарнице Грин.
Лесситер на него даже не посмотрела. Не сводила глаз с Декера и Джеймисон.
— По-моему, мы договорились…
Грин повернулся к медэксперту:
— Короче, кровь какого-то животного, судя по всему. И о чем это говорит?
Тот пожал плечами:
— Мое дело — выяснить причину смерти. Я не следователь. — Перевел взгляд на Декера. — И не судебный медик. Наверное, это слишком дорогое удовольствие, — добавил он с ухмылкой. — Городкам вроде нашего настоящий эксперт не по карману. Я всего лишь обычный врач, на пенсии. Уролог. Работаю тут на полставки. По правилам, нужно сначала пройти специальные курсы. А потом еще и более продвинутые.
— М-да, не разгуляешься, — задумчиво произнес Декер, чем вызвал на себя довольно хмурый взгляд медика, и повернулся к Грину: — Итак, кровь. Что это — символ? Некое послание? Ритуал?
— Не думаю, что сейчас мы сумеем ответить на эти вопросы, — произнес детектив.
Лесситер прикрыла за собой дверь, подошла к столу и встала прямо за спиной у Декера. Тот даже не повернулся.
— Опознали этих ребят? — спросил он.
— Прогнали их отпечатки через АДИС[459], — сказал Грин. — Никаких совпадений. Я знаю, что АДИС — не истина в последней инстанции, но если они и преступники, то их никогда не арестовывали.
— Прогоните и через другие базы, — посоветовал Декер. — Отпечатки берут не только при аресте, кое-где даже при найме на работу. Короче, есть где искать.
— Сейчас этим и занимаемся, — заверила Лесситер.
Амос обернулся, натолкнувшись на нее взглядом.
Даже на каблуках она оказалась больше чем на голову ниже его. Он смотрел на нее сверху вниз, а она — снизу вверх.
— Вот и прекрасно, — произнес Декер, вновь поворачиваясь к телам на столе. — Насколько я понимаю, оба не имели никакого отношения к дому? Не хозяева?
— Как это вы догадались? — быстро спросила Лесситер.
— В таком случае вы давно уже их опознали бы, — ответил Декер. — Но чей это все-таки дом? Кто владелец?
— Банк, — отозвался Грин. — Дом заложен. Предыдущие владельцы не смогли выплатить ипотеку и уехали из города где-то с год назад. С тех пор дом практически заброшен.
— Однако там было электричество — иначе не было бы короткого замыкания, из-за которого начался пожар. Почему его давно не отключили?
— Ну у нас тут частенько бездомные пошаливают… Взламывают пустые дома, живут там несколько недель или даже месяцев. Втихаря подключаются к электросети. А иногда и банки сдают такие заложенные дома, чтобы хоть сколько-то денег нажить, — продать их сейчас трудно. А без электроэнергии кому чего сдашь?
— Этот дом когда-либо сдавался? — спросила Джеймисон.
— Пока еще проверяем, но не думаю.
— Да там вообще весь район довольно безлюдный, — заметил Декер. — Ни одной машины на улице.
— К сожалению, вполне обычная история. — Грин кивнул. — Бэронвилл потерял чуть ли не половину своего населения. На пике, когда шахты, заводы и фабрики молотили на всю катушку, здесь жило почти вдвое больше народу. Сейчас — примерно как в Эри, не больше.
— Я к тому, что не слишком-то много людей могли видеть то, что произошло в том доме, — объяснил Декер.
Грин снова кивнул:
— На этой улице заселены всего три дома. В двух мы уже побывали — я в одном, Лесситер в другом. Никто там ничего не видел и не слышал. И до вчерашнего вечера никакой деятельности в том доме тоже никто не заметил.
— Абсолютно никакой? — уточнил Декер.
— По словам соседей, никакой, — подтвердил Грин.
— А сами они не могут быть как-то во все это замешаны? Есть какие-то мысли? — поинтересовалась Джеймисон.
Ответила Лесситер:
— Элис Мартин — древняя старуха, всю жизнь в Бэронвилле. Так уж вышло, что я давно ее знаю — училкой у меня в воскресной школе была. Во втором доме живет Фред Росс, инвалид-колясочник. Третий к месту преступления ближе всего, но человек, который там живет, Дэн Бонд, — слепой. Я беседовала с Бондом, а мой напарник — с миссис Мартин. По-моему, обоих можно смело исключить из числа подозреваемых.
Декер обернулся и еще раз посмотрел на нее:
— На каком основании?
Лесситер заморгала:
— Но это же очевидно!
Амос бросил взгляд на Грина:
— Очевидных вещей при расследовании убийства не слишком-то много. Предположения, сделанные на основании короткой беседы, к ним явно не относятся.
Он обратил внимание, что Лесситер покраснела и скривилась, но продолжал гнуть свое:
— Хорошо, Дэн Бонд и Элис Мартин уже опрошены. А как же Фред Росс — почему и с ним до сих пор не побеседовали?
— Его на тот момент не было дома, — объяснил Грин. — Но мы его обязательно навестим.
— Есть мысли, как к тому парню могла попасть полицейская форма? — продолжал Декер.
— Пока что нет. Ни у кого из патрульных форма не пропадала, насколько нам известно.
— Может, на складе? — предположила Джеймисон.
— Проверяем, — буркнула Лесситер, которая, судя по виду, едва не лопалась от злости. — Мы тут тоже не вчера с дерева слезли, к вашему сведению.
Декер не обратил на это внимания и уже указывал на плечо мертвеца, найденного в подвале:
— А это что такое?
Медэксперт присмотрелся:
— Я уже отметил в отчете. Что-то тут было прилеплено, а потом снято.
— И что же это могло быть?
— Да что угодно. Болеутоляющий пластырь. Никотиновый пластырь. И так далее.
— Он курил? — спросила Джеймисон.
— Да, в легких есть изменения, характерные для курильщика. Думаю, что, если б ему было до сорока и он бросил бы курить, легкие вполне могли бы восстановиться.
— Пожалуй, теперь это уже не имеет значения, — заметил Грин.
Медэксперт продолжал:
— В случае с медицинским пластырем токсикология покажет, что это было. То есть если активные вещества по-прежнему в теле. Если его сняли очень давно, то вряд ли — лекарства достаточно быстро выводятся из организма.
Декер еще раз оглядел труп:
— А теперь главный вопрос. Вы уже определили время наступления смерти?
Медэксперт сразу пустился в объяснения:
— Когда я туда приехал, подвижность конечностей была ограниченна — типичное трупное окоченение. Я бы сказал, что к тому моменту смерть наступила порядка двадцати часов назад — может, даже больше, поскольку окоченение уже начало проходить. Позже скажу точнее.
— Внутриполостную температуру измеряли?
Тут эксперт впервые проявил признаки раздражения:
— Похоже, что у меня накрылась аппаратура. Дурацкие какие-то цифры получились.
— В смысле слишком низкие значения?
Врач был явно удивлен:
— Да, а откуда вам известно?
— Так что, даже без учета внутриполостной температуры ваш окончательный вердикт — двадцать часов или даже больше? Вы в этом уверены?
Поскольку Декер, похоже, пытался оспорить его заключение, медэксперт явно возмутился. Сухо ответил:
— Да, уверен. Оба были мертвы как минимум двадцать часов. А что?
— И вы уверены, что после смерти оба тела никак не перемещали?
Медэксперт бросил взгляд на оба трупа, потом на Декера:
— Ну да, вполне уверен. Да к чему это вы?
— По-моему, вам нужно либо срочно пройти упомянутые курсы повышения квалификации, либо выбрать направление работы, не связанное с судебной медициной.
Врач откровенно взорвался:
— Как прикажете все это понимать?
— По-моему, я достаточно ясно выразился. — Амос повернулся к Грину: — Ну так что, допускаете нас к расследованию? Работаем вместе?
Детектив с любопытством изучал его несколько секунд, после чего сказал:
— Будете держать нас в курсе абсолютно всего. Без всяких исключений.
— Заметано, — быстро ответил Декер.
— Как предлагаете все это организовать с практической точки зрения? — спросил Грин.
— Зона охвата довольно серьезная, так что лучше работать двумя парами. Доступ к месту преступления — у обоих.
Вмешалась Лесситер:
— Отлично, тогда я с вами, а ваша напарница работает с Марти.
Джеймисон это предложение явно удивило:
— Зачем? У вас своя команда, у нас — своя.
— Потому что так гораздо проще сводить информацию по обоим направлениям расследования, все будут одинаково в курсе, — объяснила Лесситер. — Никаких тебе длинных взаимных отчетов, ничего не придется по двадцать раз объяснять. Сэкономим и время, и нервы.
— Да, вроде разумно, — несколько растерянно проговорил Декер, за что Алекс наградила его довольно сердитым взглядом.
Как только они вышли из морга, Джеймисон сразу отвела Лесситер в сторонку.
— Просто для вашего сведения: работать с моим напарником — далеко не сахар.
— Поверьте, я уже и сама это заметила, — заверила детектив.
— Да нет, не думаю, что вы получили полную картину.
— Вообще-то Марти тоже отнюдь не ангел с крылышками. Но мы ведь из тех девочек, которые давно уже работают на территории мальчиков, так ведь? Вроде бы знаем уже, как тут управляться.
Это неожиданное замечание вызвало у Джеймисон невольную улыбку:
— По-моему, это первое ваше заявление, с которым я готова полностью согласиться.
— Будем надеяться, что потом у нас найдутся и другие точки соприкосновения.
Место преступления номер два.
По крайней мере, именно такую метку Декер сразу сделал у себя в голове.
Авторемонтная мастерская. Довольно неожиданное место для убийства. Впрочем, когда имеешь дело с убийством, то будь готов к любым неожиданностям.
Они с Лесситер вылезли из машины, светло-голубого четырехдверного «Приуса» — с пространством для ног напряженка, по крайней мере для такого долговязого верзилы, как Декер. Лесситер ездила на личном автомобиле и за собственные деньги — бюджет полицейского департамента средств на автомобили для детективов не предусматривал, как она успела сообщить ему по дороге.
Декер заметил:
— Просто к вашему сведению: пока мы сюда ехали, я заметил как минимум шесть случаев продажи наркотиков прямо на улице.
— Семь, — поправила его Лесситер. — Вы, должно быть, пропустили ту мамашу с малолетней девчонкой на заднем сиденье. Она как раз получала дозу от парня на последнем светофоре перед детским садиком.
— И вы просто проехали мимо? — изумился Декер.
— Если я буду тормозить возле каждого дилера, у меня не останется времени, чтобы поесть, поспать или сходить в туалет. Я случайно знаю эту тетку. Она сразу не употребляет. Ширнется потом, дома, когда муженек будет рядом. Он и за ней проследит, и за девчонкой.
— А что тут вообще за наркота в ходу?
— Обычно оксиконтин, фентанил[460]. А теперь еще и обычный героин, хотя фентанил гораздо сильнее.
— Наверное, здорово портит вам статистику.
— Ну да. Что только народ не делает, чтобы денег добыть на дозу… Лезет в дома к соседям — берут то, что можно быстро вдуть за наличные. Или сын тырит у матери деньги с карточки. Или бабуля ломает внучкину копилку. Как с ума посходили, каждый день что-нибудь в этом духе.
— А героин, наверное, так популярен, потому что идет где-то по полсотни «баков» за грамм, а действует дольше фентанила или оксиконтина. Сколько там сейчас просят за таблетку на улице, восемьдесят?
— Черт, да теперь эти «колеса» и не надо покупать на улице! Доставят на дом, как пиццу. Добыть хоть в обычной аптеке можно, хоть у бойскаутского вожатого. Каналов хватает, все-таки формально лекарство. Толкут их и нюхают или колются. Фентаниловые пластыри даже просто жуют — вместо того чтоб на себя лепить.
— Может, та отметина у парня как раз от такого пластыря…
Она кивнула:
— Не исключено. Статистика по передозам жуткая, на семьдесят процентов больше, чем в прошлом году. Последние десять случаев, которые мы расследовали, — все с людьми старше шестидесяти пяти. Кое-кто называет это «пенсия ржавого пояса»[461].
— Я-то ушел из полиции в Огайо еще до того, как началась вся эта опиоидная свистопляска, но мы уже тогда называли это «зомби-апокалипсис».
— Вот потому-то мы постоянно и таскаем с собой наркан[462].
— Передозников откачивать?
Лесситер снова кивнула:
— В городском совете у нас добрые самаритяне, издали такой закон, по которому ты можешь сообщить «Скорой», что у тебя передоз, и ничего тебе за это не будет — пусть ты даже такой наркоман, на котором пробы негде ставить. Та тетка в машине? У ее мужа дома тоже аптечка с нарканом. Наркологический центр стал бесплатно раздавать их всем желающим. Кто-то считает, что это просто потворство. Я же скажу, что пока мы в корне не разобрались с ситуацией, так лучше уж пусть люди просто остаются живы. У нас целая армия наркотов — и наркологическая больничка на двадцать коек. Скажите, это нормально? По-моему, городу давно уже они по барабану. Они не хотят тратить бюджетные доллары, которых у них все равно нет, на тех людей, которые, как они думают, вообще не заслуживают внимания. Они чего-то слышали про метадоновые центры и считают, что метадон выдают наркоманам только для того, чтобы те продолжали балдеть, а не для того, чтобы лечиться. Они не желают видеть вокруг себя «этих», но им и в голову не приходит, что «эти» в любой момент могут оказаться в их собственной семье, если вообще уже не оказались. Так что многие говорят: пусть себе дохнут, скатертью дорога.
— Но только не вы?
— Не тот у меня случай, чтобы оставаться в стороне, Декер. Так что да, я не могу сказать такого живому человеку.
— Что-то в семье? — осторожно поинтересовался он.
— Замнем эту тему, — отрезала Лесситер.
Когда они подошли к дверям автосервиса, Декер сказал:
— Раз уж миссис Мартин преподавала у вас в воскресной школе, то, насколько я понимаю, здесь вы и выросли?
— Да, здесь. Хотя универ закончила в Филли[463]. Степень по уголовному праву в Темпл. Потом вернулась сюда, поступила на службу в полицию, четыре года отработала на улице, сдала экзамены, получила сержанта, теперь вот детектив.
— Довольно быстрая карьера.
— Да уж, пришлось попотеть.
— Не сомневаюсь. Парням на вашем месте наверняка было бы попроще.
— Какое тонкое замечание, Декер!
— Вы эту мастерскую закрыли после убийства или она сама закрылась?
— Парень, который ею владел, выиграл шестьсот тысяч в государственную лотерею и свалил отсюда на радостях.
— Есть ключ?
Она залезла в карман, отперла дверь.
За ней обнаружилась небольшая приемная, за которой сквозь стеклянную перегородку с дверью виднелись автомобильные подъемники.
— Так, давайте по порядку.
— Поступил вызов о вероятном взломе. Приехали патрульные. Обнаружили тела.
— А от кого вызов?
— Не представились. Мы пробовали отследить звонок, но ничего не вышло.
— Довольно необычно, большинство людей не используют неотслеживаемые телефоны. А где нашли тела?
Лесситер провела его в ремзону с подъемниками.
— Убитый номер один был обнаружен в смотровой яме вот под этим подъемником. — Для верности показала рукой.
— Причина смерти?
— Огнестрельное в голову — тут и без эксперта все было ясно.
— Кто такой?
— Майкл Свенсон. Чернокожий, чуть за тридцать. Мелкий уличный наркодилер. Толкать еще в школе начал. Уже арестовывался по мелочам. Отсидел два небольших срока в местной тюрьме. Так, ничего серьезного. Последний известный адрес — квартира на окраине города. Райончик еще тот.
— Второе тело?
Она подвела его к чему-то вроде небольшого подъемного крана, при помощи которого из машин вытаскивали моторы.
— Вот здесь он и был. Обмотан цепями и подвешен на крюк.
— Причина смерти?
— Такая же, что и у Свенсона. Только на лбу у него была отметина.
— Что еще за отметина?
— Готовы услышать?
— Думаю, что да.
— В виде пламени, только перевернутого вверх ногами.
— В смысле в виде факела? Это символ греческого бога смерти, Танатоса.
У Лесситер отвисла челюсть:
— И откуда же у вас такие познания?
— Читал как-то в одной книге. С картинками. И кто это был?
— Брэдли Коста. Белый, тридцати пяти лет. Совсем недавно сюда перевелся. Работал в госбанке Бэронвилла. Старший вице-президент.
— Неплохая должность для такого возраста.
— Он с Уолл-стрит, опыта не занимать. Таких типов на каждом шагу не встретишь. Как его описывают, очень хваткий парень, настоящий делец.
— Как-то связан со Свенсоном?
— Насколько можно судить, никак. Разве что мог у него покупать. Далеко не первый случай, когда банкир сидит на наркоте. С учетом специальности Косты, на ум больше приходит отмывание денег или еще какие-то финансовые аферы. Но в этой области мы тоже особо не продвинулись. А потом, не думаю, что Свенсон наживал столько наличных, чтобы их требовалось отмывать.
— И все же оба расстались с жизнью в одном и том же месте, — заметил Декер, озираясь по сторонам. — Как они сюда попали?
— Непонятно. Семьи у Косты не было, о пропаже заявил его босс в банке. Об исчезновении Свенсона никто не заявлял. Полагаю, что он вращался в таких кругах, где и полагается время от времени исчезать из виду. Явно не в нормальном человеческом обществе.
— В нормальном обществе в старом смысле слова, — поправил ее Декер.
— Верно.
— Еще что-нибудь полезное обнаружилось?
— Отпечатков нет. Пустых гильз — тоже. Никаких окурков со следами ДНК. Только кровь, принадлежащая убитым.
— И вы уверены, что их убили именно здесь?
— Судя по расположению брызг крови — да. И, по словам медэксперта, количество крови вполне соответствует полученным огнестрельным ранениям.
— А эксперт тот же, с которым мы сегодня общались?
— Да, Чарли Дункан. А что?
Декер не ответил.
— Кстати, — добавила она, — что вы имели в виду, когда сказали, что ему нужно либо идти на курсы, либо не заниматься судебной медициной? Думаете, он ошибся со временем смерти?
— Я знаю, что он пропустил две серьезные нестыковки. — Декер повернулся к ней лицом. — Но и вы с вашим напарником тоже их не заметили.
— Например? — вскинулась она.
— Если после смерти в сыром подвале прошло более двадцати часов, а окоченение в максимальной стадии, то на теле по-любому не может быть всего пара-тройка мух и несколько неразвившихся яиц. Мухи определяют местонахождение мертвого тела и слетаются к нему всего через несколько минут после смерти. На повешенном никаких мух я не видел. На том, что лежал в подвале, мухи были, но в совсем небольшом количестве. Одна муха может отложить до двухсот яиц, и в срок от восьми до двадцати четырех часов эти яйца превращаются в личинок. Вот это я и имел в виду, когда сказал тому патрульному, который первым появился на месте преступления: кое-что с точки зрения судебной медицины там совершенно невероятно. Труп полностью окоченел, а паразитов кот наплакал? И ни одной личинки, только свежеотложенные яйца? Ваш медэксперт должен был с ходу это просечь. Но он полностью сосредоточился на одном только окоченении, не обращая внимания на насекомых, а также на такие факторы, как почти полное отсутствие разложения и внутриполостная температура. Решил, что у него просто термометр забарахлил, не копнул глубже, не стал выяснять, почему тело практически ледяное, почему оно явно холоднее окружающей среды. Грамотный медэксперт рассматривал бы всю картину целиком. Одно всегда тянет за собой что-то другое. Если упрешься только в какую-то частность, не анализируя взаимосвязей, то так и будешь топтаться на месте, а преступник уйдет восвояси.
Последнее замечание Лесситер явно задело.
— Так-так, — протянула она. — Понимаю, к чему вы клоните. Но оба тела-то были обнаружены не во дворе, а внутри дома. Есть разница, если говорить о мухах?
— В данном случае не особо существенная. Вы просто не представляете, в какие потаенные места они способны пролезть. А здесь у нас целый пустой дом с нештукатуреным подвалом, в котором наверняка полно всяких трещин и щелей. Вы уж мне поверьте: если б тело пролежало там больше двадцати часов, мухи до него давно добрались бы.
— А в чем же вторая нестыковка?
— Гипостаз, или трупные пятна. Как только сердце перестает перекачивать кровь и начинается процесс разложения внутренних органов, стенки кровеносных сосудов становятся пористыми — кровь начинает подчиняться только силе тяготения и стекает в самую нижнюю точку. Если говорить о повешенном, то кровь должна собраться у него в кончиках пальцев, мочках ушей и ногах. У него может даже наступить посмертная эрекция.
— Что? Эрекция? У мертвеца?
— Потому что после смерти в вертикальном положении кровь стекает и в пах. Это все равно что воздушный шарик водой наполнить. Кровь больше не циркулирует, так что обратного хода ей оттуда нет. В морге я осмотрел тело повешенного — трупные пятна у него на спине. Это означает, что умер он не от того, что его вздернули на веревке, оставив висеть на ней двадцать часов.
— Получается, что убили его в каком-то другом месте, а потом привезли в этот дом?
Декер кивнул.
— Ваш медэксперт и словом не упомянул про эту нестыковку с трупными пятнами. Либо он просто не в курсе того, что я только что сказал, либо халатно подошел к делу.
— Придется мне вернуться и еще раз вместе с ним всё проверить.
— Желаю удачи. Кстати, почему их убили именно тут?
— Вокруг никого. Есть ямы. Есть кран, если хочешь кого-то подвесить.
— Вообще-то я ставил вопрос шире.
— В смысле?
— Почему именно в Бэронвилле?
Два человека застрелены из гладкоствольного оружия прямо за обеденным столом.
Именно это Грин только что сообщил Джеймисон.
В чистом виде последняя трапеза.
Дом, в который приехали полицейские, оказался едва ли не полной копией того, в котором они вчера нашли два трупа.
— В жизни такой жути не видел, — сказал Грин, пожевывая резинку. — Сидишь себе спокойно, и тут — бах! По словам медэксперта, оба умерли мгновенно. Дробовик на близком расстоянии — страшная штука.
— Убитые здесь и жили?
— Судя по всему, нет. По крайней мере, на законном основании. Этот дом тоже принадлежит банку, как и тот, вчерашний.
— Есть между этими двумя какая-то связь?
Грин сверился с записной книжкой:
— Похоже, что нет. Совершенно отдельные жизненные пути. Никаких пересечений.
— Давайте подробней.
— Джойс Тэннер — белая, пятьдесят три года. Работала в одном из магазинов «Джей-Си Пенни»[464], пока эта сеть не закрылась. На момент смерти безработная. Разведенка, детей нет. Ее бывший давно уже уехал из этих краев. По-прежнему пытаемся его разыскать, хотя подозревать его в причастности к убийству нет никаких оснований. Тоби Бэббот — тоже белый, сорока лет, на инвалидности из-за производственной травмы.
— У Бэббота есть какие-то родственники?
— Не женат, детей нет, насколько удалось выяснить.
— И оба из Бэронвилла?
— Нет. Бэббот из Питтсбурга, около шести лет назад переехал. Работал на фабрике по производству кондиционеров. Фабрика закрылась. Перебивался случайными заработками.
— А Тэннер?
— Ее родители погибли в автомобильной аварии в Коннектикуте. Ее тетя с дядей перебрались сюда на жительство лет сорок назад, взяли ее с собой. Вырастили, а потом сами умерли. По естественным причинам, — добавил он.
— Есть какие-то мысли, как эта пара здесь оказалась?
— Нет. После того как их обнаружили, мы провели подомовой обход. Но, сами же видели, народу тут кот наплакал. Короче, ни одной зацепки.
— Они ужинали, когда все это случилось?
— Нет. Похоже, что их просто усадили за стол, а потом застрелили.
— Что еще в этом убийстве любопытного? — спросила Джеймисон.
Грин указал на стену, на которой еще оставались кровавые брызги.
— Убийца написал здесь кое-что маркером. Мы это срезали и сохранили как улику.
— И что же?
— Стих из Библии.
— Какой именно?
— Не из особо известных. Лично я — верующий, методист, каждое воскресенье в церковь хожу, но и то пришлось поискать.
Грин опустил взгляд на записную книжку, полистал:
— «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо»[465].
Закрыл книжку, поднял взгляд на Джеймисон.
— Это из первого послания Петра, глава вторая, стих восемнадцатый, — подсказала та.
Грин удивленно посмотрел на нее:
— Верно. А вам это откуда известно?
— Мой любимый дядюшка был священником. Я помогала ему преподавать в воскресной школе. Библию с тех пор назубок помню. Вдобавок он был очень уважаемым богословом, так что не только тексты знаю, но и кое-какие толкования.
— Тогда не угодно ли вам на время накинуть мантию богослова и растолковать мне, в чем смысл данных стихов?
— Петра за его верования избили и заключили в темницу. Так что он, вероятно, хотел сказать, что даже при таких ужасных испытаниях нужно все равно сохранять веру. Вдобавок в те времена у многих были рабы. Так что эти слова можно рассматривать еще и как оправдание рабовладения, при котором рабов дозволяется держать в узде всеми доступными способами. В смысле, с точки зрения Бога, все это нормально. — Она нахмурилась. — Вообще-то такое больше к лицу дьяволу.
— Что-нибудь еще?
— Многие богословы считают, что Петр этого послания вообще не писал.
— Почему?
— Потому что текст указывает на уверенное владение греческим языком и хорошую богословскую и философскую подготовку, которых у Петра попросту быть не могло. Вдобавок массовые гонения на христиан начались гораздо позже его смерти.
Грин улыбнулся:
— Ну у вас и эрудиция! Спасибо.
Джеймисон, однако, нахмурилась опять:
— Но я все-таки пока не пойму, что это может дать нам в расследовании — если только в ваших краях кто-нибудь тайком не занимается работорговлей.
— Это могло быть нечто вроде предостережения. Типа только попробуй встать у нас на пути, и с тобой такое же будет. Но убивать людей, которые даже не были знакомы друг с другом? Без видимой связи с чем-либо? Такое впечатление, что их выбрали наобум.
Джеймисон немного поразмыслила:
— Послушайте, Бэронвилл — далеко не мегаполис. И все же у вас тут сразу три места преступления неподалеку друг от друга, и на каждом по двое убитых. Здесь — стих из Библии на стене. Вчера — лужа крови, причем не человеческой, а какого-то животного. А что там, где сейчас Декер с вашей напарницей?
— Там у одного убитого какой-то знак на лбу, — ответил Грин. — Тоже, по-моему, из категории странностей.
— Лично мне не верится, что между этими убийствами нет никакой связи. Я просто убеждена, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей — или же группой убийц, детектив.
Грин покорно вздохнул:
— Этого еще не хватало! Серийные убийства в Бэронвилле… Город только пытается вновь встать на ноги, и нате — скоро это будет известно по всей стране. Ну кто к нам после этого жить и работать поедет?
— А вы не подумывали запросить подкрепление? В полиции штата, к примеру?
— Честно говоря, у них и без нас забот полон рот. Не только у нашего городка проблемы. А бюджет у штата не резиновый… — Он примолк. — Декер, гляжу, в этом деле настоящий спец.
— Круче спеца не видела. Думаю, что и во всем ФБР тоже не видели.
— Тогда, пожалуй, у нас есть шансы. Хоть он и успел тут кое-кого задеть, думаю, мы с ним сработаемся.
— Ничего, потерпите немного, — отозвалась Джеймисон, пряча улыбку.
— Что, нет аппетита?
Джеймисон удивленно уставилась на Декера через столик ресторана, в котором они сидели за ужином. Оба успели обменяться подробностями, которые узнали на местах предыдущих убийств. Вдобавок Амос сообщил, что Лесситер собирается рассказать Грину о возникших у него сомнениях относительно заключения медэксперта.
Декер, который едва ковырялся в тарелке — чем, собственно, и вызвал вопрос Джеймисон, — отложил нож с вилкой и подхватил бокал с пивом.
— Шесть убийств, — задумчиво произнес он. — Никакой видимой связи между убитыми. Никакого видимого сходства, но все-таки не исключено, что все они — части одной и той же головоломки.
— И надо их как-то друг к другу пристроить, — подхватила Джеймисон, которая тоже положила вилку с ножом на стол. Она предпочла пиву бокал мерло. Подняла его, пригубила.
— А если не сойдутся? — проговорил он.
Она отставила вино, принялась машинально теребить салфетку.
— Лично я сказала Грину, что, по моему мнению, все случаи наверняка связаны между собой. В смысле шесть убийств со всякими странностями в таком вот захолустье? Ну как тут без хоть какой-нибудь связи? Так что наших два — явно из той же оперы, что и те четыре.
— Но пока не вижу, чтобы мы особо продвинулись.
— Декер, да мы над этим делом еще и целого дня не проработали! Нужно время. По-моему, тебе лучше прочих про это известно.
— А времени у нас всего ничего, Алекс. Отпуск-то всего неделя.
— Черт, а я уже и забыла!
— И что-то мне подсказывает, что с этими детективами-любителями в неделю мы не уложимся.
— И что предлагаешь?
— Работать на всю катушку, но если под конец отпуска во что-то упремся, придется звонить Богарту — пусть либо отпуск продлевает, либо дает нам полномочия работать над делом под флагом ФБР.
Джеймисон нахмурилась:
— Почему-то мне кажется, что не все так просто, Декер.
— А что сложного? Шесть человек убиты — что тут думать?
— Поняла уже! — нервно прошипела она, поскольку Амос настолько повысил голос, что на них стали оборачиваться из-за соседних столиков. Быстро добавила: — Короче, про тот дом я тебе уже изложила: двое убитых, на стене стих из Библии.
— Угу, — отсутствующе отозвался Декер.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Думаю, что это уже перебор.
Джеймисон его слова явно озадачили:
— В каком смысле?
— Я уже задавал этот вопрос Лесситер и теперь задаю его тебе. Почему в Бэронвилле?
— Что в Бэронвилле?
— Шесть необычных, совершенно необъяснимых убийств именно в этом маленьком городке. Что в нем такого особенного? Из-за чего столь сверхъестественный всплеск насильственных смертей?
— Думаешь, в маленьких городках нет преступников? И просто чокнутых?
— Не думаю. Но что-то в этом деле явно выходит за обычные рамки.
— Но хоть связи-то между убийствами ты не отрицаешь?
Декер помотал головой:
— О подражании речь явно не идет, поскольку в ключевых подробностях, которые можно скопировать, они не совпадают. Думаю, что все это сделал один и тот же человек — ну или одна и та же группа.
— От твоей абсолютной памяти был сегодня какой-то прок?
— Не припомню ничего, что могло бы оказаться полезным.
— Да ну? Так уж и вовсе ничего?
— Вообще-то, — проговорил Амос, — я слышал, как прямо перед тем, как я увидел искры от короткого замыкания, от дома отъехала машина.
Джеймисон выпрямилась на стуле:
— Это ты мне уже рассказывал. Может, ты еще ее и видел?
— Нет. С террасы ее дом загораживал.
— Так, на этой улице живут всего три каких-то старика. Скорее всего у них и машин-то нету. Когда мы поехали прокатиться, то никаких автомобилей у домов тоже не видели. Ты думаешь, это мог быть убийца, который привез тела?
— Не исключено. Обычно мухи слетаются на трупы достаточно быстро.
За окном ресторана полил дождь, опять похолодало, хотя днем было довольно тепло.
— Я сказала Грину, что завтра с утра встретимся, обменяемся мнениями — кому что в голову придет. А на чем сошлись вы с Лесситер?
— Да ни на чем не сошлись. Она просто подбросила меня до дому, и всё. А потом, мне пока что в голову ничего не пришло.
— Может, ночью придет…
— Сомневаюсь.
— Эй, это ведь ты нас в это дело втравил, Декер, — рявкнула Джеймисон. — Так что хватит ныть, давай напрягай мозги!
Амос стрельнул в нее колючим взглядом — только лишь чтобы обнаружить, что она улыбается во весь рот. Тоже пристыжено ухмыльнулся:
— Ты права. Веду себя, как дурак…
— Ого! Могу по пальцам одной руки пересчитать моменты, когда ты соглашался в моей правоте.
— Ты права гораздо чаще, чем думаешь.
Выражение ее лица переменилось.
— Зоя передала мне твои слова. Насчет моего умения читать людей и видеть то, что другим не под силу.
— Только не повторяй себе это каждую секунду.
Она одарила его довольной ухмылкой:
— Спасибо. Грин обещал, что к завтрашнему дню они подготовят для нас все материалы по делу.
Декера это известие явно оживило:
— Отлично. Может, что-нибудь и всплывет.
Оба ненадолго погрузились в молчание.
— Давно общался с Мелвином? — поинтересовалась Джеймисон.
— Довольно давно. Они с Харпер свалили куда-то в отпуск. Вроде как на Средиземку. А что?
— Я знаю, как вы с ним близки. Наверное, ты мог бы поехать и с ним, но там ведь еще и Харпер… Втроем было бы как-то не с руки. Особенно в тех романтичных местах.
Декер отсутствующе уставился на свою тарелку и ничего не ответил.
— К твоему сведению: возле дома моей сестры есть парк, а в нем — дорожки для бега. Целый маршрут.
Он поднял на нее взгляд:
— И почему мне полагается об этом знать?
— Я знаю, ты молодец, работаешь над собой — действительно здорово вес сбросил. Просто хочу, чтобы ты и дальше не расслаблялся. Сам же знаешь — проще поддерживать форму, чем опять набирать ее.
— Спасибо, что просветила.
Амос глянул в окно на темнеющую улицу. Машин мало. Пешеходов тоже раз-два и обчелся. За исключением этих редких признаков жизни, в центре Бэронвилла перед надвигающейся грозой царило полное затишье. Пока что.
— О чем задумался, Декер?
Он все так же таращился в окно:
— Размышляю, кто же умрет следующим.
Некогда это была шикарная усадьба, чуть ли не целый дворец.
А теперь — просто огромная старая развалюха, которой уже вряд ли придашь былой блеск.
Родом она была из той эры, когда деньги текли рекой, о подоходном налоге никто не задумывался, а мир, в котором каждый знал свое место, жил одновременно и много роскошней, и много скромнее. Ни о какой глобализации тогда и не слыхивали — даже и слова-то такого не было, а информация распространялась черепашьими темпами, отчего подавляющее большинство народу пребывали в блаженном неведении о том, что творится прямо у них за порогом.
Кормильцами и добытчиками были тогда мужчины. Они приходили домой с работы, целовали жен, играли с детьми, курили сигареты, пили пиво, внимали тем же радиопрограммам или телевизионным шоу, что и по всей стране, и укладывались спать, чтобы наутро опять отправиться на работу добывать хлеб насущный — пока женщины занимались примерно тем же самым на домашнем фронте.
Джон Бэрон смотрел из окна на то, что некогда было изысканным ландшафтным парком, а теперь представляло собой грязный пустырь, заросший диким кустарником и сорняками.
Он был высок — шесть футов три дюйма, с широкими плечами и тонкой талией. Физически силен и хорошо сложен, как и всегда. Однако в свои пятьдесят три уже чувствовал, как крепкие некогда мускулы понемногу теряют упругость, а суставы — былую подвижность.
Его длинная, цвета соли с перцем, шевелюра давно не знала ножниц профессионального парикмахера.
Одет он был во всякое старье — что под руку подвернулось: выцветший потрепанный смокинг соседствовал здесь с белой рубашкой поло и грубым джинсовым комбинезоном на лямках, перепоясанным старым кожаным ремнем. На ногах — тяжелые рабочие сапоги. На обветренном и до сих пор видном лице серебрилась короткая щетина.
На собственную внешность ему было глубоко наплевать.
Живет один, впечатлять некого.
Общая площадь доставшегося ему по наследству обиталища составляла больше двадцати пяти тысяч квадратных футов, не считая всяких хозяйственных построек и прочих строений — плюс еще тысяч десять-пятнадцать. Это был самый грандиозный жилой дом в округе — не исключено, что один из крупнейших и во всей Пенсильвании. Поместье, которое некогда занимало сотни акров, располагалось на самой высокой точке городка, названного в честь его обитателей.
Что ж, Бэронам и полагалось взирать здесь на всех исключительно сверху вниз.
Он жил здесь с самого своего рождения — единственный ребенок Бенджамина и Дороти Бэрон. Последней семейной пары в этих стенах. Сын их так никогда и не связал себя узами брака.
Завидное будущее Джона Бэрона — умного и обаятельного парня, отличного спортсмена — было, казалось бы, неизбежно предрешено.
Но только лишь до тех пор, пока его родители не нашли свою гибель в трагическом и страшном происшествии — впрочем, вопрос о том, считать ли случившееся просто происшествием, так и не был окончательно закрыт. Джон, которому было тогда всего девятнадцать, остался единственным наследником. Он знал, что его семья далеко не столь сказочно богата, как прежде, но на кое-какие деньги все-таки рассчитывал.
Рассчитывал, пока не встретился с адвокатом и бухгалтером, которые жестко поставили его в известность, что накопившиеся долги перевешивают оставшиеся семейные активы в соотношении двадцать к одному. Что настал момент платить по счетам и что, кроме него, платить по этим счетам некому.
Таким образом, еще несколько десятилетий назад Бэрон распродал большинство этих самых активов и лишь ценой долгих искусных переговоров сумел отстоять родной дом. Однако закладная на него была такова, что бо́льшая часть денежных поступлений уходила на одну только выплату процентов. Как и его предшественники, он продал и часть земли вокруг усадьбы. Несколько сот акров сократились до нескольких жалких десятков. Хозяйственные постройки окончательно развалились. Главное здание усадьбы превратилось в дышащие на ладан руины. Не имея ни жены, ни детей, Джон прекрасно представлял, что после его смерти банк моментально приберет поместье к рукам и выставит на торги. Новый владелец наверняка снесет все до основания и выстроит что-нибудь новое, модерновое — если только Бэронвилл к тому моменту и сам не исчезнет с лица земли.
Даже семейное кладбище, расположенное в стороне от дома и окруженное шестифутовой кирпичной стеной, тоже раскопают и куда-нибудь перенесут — с них станется.
Он смотрел в окно кабинета на земли, по которым некогда беззаботно носился мальчишкой. Энергии у Джона тогда было хоть отбавляй, но и у него никогда не хватало силенок добежать до границы, на которой заканчивались семейные владения. Было в этом и что-то греющее душу, и что-то унизительное.
Оглянулся через плечо на высоченные, до потолка, шкафы с книгами. Он прочел из них чуть ли не все и умудрился сохранить больше, чем казалось возможным. Самые редкие издания пришлось продать, чтобы оплатить счета. Нет смысла хранить книги, если у тебя не будет ни шкафа, ни дома, куда их поставить.
Поднялся, обошел письменный стол, уселся на стул. Тот скрипнул под его весом. Все в доме скрипело и стонало, только дотронься.
Дом словно говорил этими скрипами и стонами: «Да, я разваливаюсь, но я еще жив».
По любым меркам это не жизнь, а жалкое существование. И обречен он на него до скончания своих дней.
Чтобы привести в порядок дела после смерти родителей, пришлось прервать учебу в колледже и вернуться домой. Едва опять возобновил занятия — благо учился на спортивную стипендию, — как тут же порвал плечевые связки. Для бейсбольного питчера[466] — все равно что смертный приговор. На следующий учебный год стипендию отозвали, самому платить было нечем, так что пришлось уходить без диплома. Регулярные попытки реанимировать родительский бизнес заканчивались ничем — требовался хоть какой-то начальный капитал, которого у него не было. Похоже, что любой, кто прожил свою жизнь под пятой Бэронов, находил теперь немалое удовольствие в том, чтобы напрочь отказать в содействии последнему отпрыску некогда могущественной фамилии.
И хотя шахтами и фабриками на протяжении многих лет владели совсем другие люди, после закрытия последнего из предприятий оставшиеся не у дел работяги винили в своих бедах только одного человека. Уже к своим тридцати годам Джон Бэрон в полной мере испытал на себе, что значит быть врагом целого города. Кто-то даже стал распространять петицию с требованием изменить само название городка, и не встретила она должного отклика, пожалуй, лишь по той причине, что его жителям требовалось постоянное напоминание о семействе, на которое можно было возлагать ответственность за все их проблемы.
Джон Бэрон стал отверженным. Надо было давно уехать отсюда. Просто в один прекрасный день выйти из дома и отправиться куда глаза глядят — подальше от этого города и того жалкого подобия жизни, которое он вел. Но Джон остался. Сам не знал почему — то ли из врожденного упрямства, то ли из глупости, то ли по обеим причинам сразу. Что-то у него в голове властно удерживало его от побуждения бросить все и начать жизнь с чистого листа где-нибудь на новом месте. А с тем, что прячется в голове, не всегда поспоришь, в этом он уже убедился.
Распродав достаточно своих владений, чтобы расплатиться с долгами, Джон все-таки кое-как устроил свою жизнь в отчем доме — даже не жизнь, а просто существование. И любые стремления как-то улучшить ее с годами все больше увядали, таяли без следа.
Глядя сейчас в ночь, он с горечью сознавал, что к прошлому нет возврата, что дарованный ему в далеком детстве шанс оказался лишь бесплотным призраком.
И в такого же бесплотного призрака все более превращался и основанный его предками городок.
Бэронвилл появился на свет как часть воплощенной мечты Джона Бэрона Первого, грезившего о несметном богатстве. Но эти сладкие грезы обернулись кошмарным сном. Абсолютно для всех, кто оказался к ним причастен.
С высоты своего развалившегося замка Бэрон часто видел похоронные процессии, медленно продвигающиеся к городским кладбищам. Погосты многочисленных церквей были давно уже переполнены. И он знал причину — в последнее время город охватила настоящая эпидемия передозировки наркотиками. Потеряв надежду, люди все чаще обращались к игле и таблеткам, чтобы хоть ненадолго забыть о том беспросветном отчаянии, которым теперь была пропитана их жизнь.
Но видел Бэрон и нагруженные всяким скарбом фургоны — в город въезжали новые семьи с их новыми надеждами. Он не знал, не хватаются ли они попросту за соломинку, готовую в любой момент пойти ко дну. Не знал, действительно ли город достоин новых вливаний.
Может, и не все еще было потеряно…
Даже полностью лишенный возможности хоть как-то вмешаться в ситуацию, он все равно воспринимал упадок, в который пришло детище его предков, как свою личную неудачу. И так будет всегда. Тем более что город не уставал напоминать ему, что только он и повинен во всех его бедах.
Джон встал из-за письменного стола.
Ложиться спать еще рано, можно кое-куда съездить. Вообще-то это было у него нечто вроде ритуала.
Вышел из дома через кухонную дверь, открыл гараж на шесть машин, в котором последние тридцать лет сиротливо стоял один-единственный автомобиль — древний светло-голубой «Субурбан» 1968 года выпуска, некогда принадлежавший садовнику. После смерти родителей Бэрону пришлось распустить весь штат прислуги, на тот момент и без того уже довольно немногочисленный. Садовника, правда, удалось оставить — обширные владения по-прежнему требовали ухода. Однако после продажи большей части прилегающих земель все переменилось. Садовник, которому на тот момент было уже под девяносто — свою супругу он пережил на несколько лет, — отправился доживать свой век в ближайший дом престарелых, оставив древнюю колымагу своему бывшему хозяину.
Бэрону повезло, что в колледже он освоил кое-какие инженерные премудрости, да и вообще с детства неплохо понимал в технике — чисто интуитивно мог разобраться, как работает тот или иной механизм. Вдыхать жизнь в полувековой «Субурбан» приходилось чуть ли не каждый день. И все-таки всякий раз Джон гадал, сколько тот еще протянет.
«Или сколько я сам протяну».
Влез за руль, выехал из гаража. Подъемные двери давно заклинило, так что он постоянно держал их открытыми, а ключ зажигания всегда был попросту заткнут за противосолнечный козырек.
Спустился по извилистой дорожке с холма, мимо новых микрорайонов, возникших на бывших землях Бэронов — теперь не только он один мог любоваться прекрасным видом из окна. Что ж, по крайней мере, хоть здесь все дома были полностью заселены.
Выехал на главную дорогу, прибавил газу.
Деньги в кармане были. Надо их потратить.
Единственным местом во всем городе, в котором он мог чувствовать себя более или менее спокойно, был бар «Меркурий».
Остановил машину прямо на улице, вылез.
Ветхий смокинг оставил в салоне. Не стоило появляться в столь эксцентричном виде на улицах города, в котором все и без того тыкают в тебя пальцем.
Он ведь Бэрон. Последний из Бэронов.
И, если не подведет здоровье, выносить подобное безрадостное существование ему еще лет тридцать. Так что неудивительно, что сейчас ему требовался стаканчик виски с содовой — если даже не два и не три.
Но в тот вечер Джона Бэрона в баре ждала не только обычная выпивка.
Бэрон прикрыл глаза и мысленно застонал.
Открыл их опять, обеими руками вцепившись в стакан — сколько стаканов было до этого, уже и не припомнить. Хотя хорошо пошли.
А этот в особенности.
И вот нате — принесла нелегкая… Сейчас весь кайф поломают.
— Так это ты Джон Бэрон, что ли?
Бэрон оглядел троих молодчиков, столпившихся вокруг его табурета перед стойкой.
Молоденькая барменша нервно протирала посуду, поглядывая на скандалистов.
Джон поднес стакан к губам, отхлебнул. Теплая волна виски, смягченного содовой, приятно согрела горло. Поставил стакан на стойку.
— Ну я Бэрон. В чем проблема?
Парни были в грязных джинсах, футболках и огромных кроссовках без шнурков, на двоих — бейсболки с эмблемой «Питтсбургских сталеваров»[467].
Первый, самый здоровый, злобно ухмыльнулся:
— Проблема? Мужик, у нас нет никаких проблем. А вот у тебя они явно должны быть.
— Например?
— Твоя гребаная семейка весь город опустила!
— И как же она это проделала?
— Шахты позакрывала, фабрики…
— После того как десятилетиями обеспечивала работой весь город? Кстати, не исключено, что и ваших родителей. И прародителей. И прапрародителей. — Он вновь приложился к стакану. — Так что не вижу, в чем мы кого-то опустили.
— Ты-то мне работы не даешь, — агрессивно заметил парень.
— Не знал, что это моя работа — давать тебе работу, — отозвался Бэрон.
В разговор влез еще один из парней:
— Живешь в здоровенном домине на холме. Делишки-то у тебя обстоят получше, чем у нас.
— Могу тебя заверить: я вовсе не считаю, что мне живется лучше, чем всем остальным. И это не просто мое личное мнение. И пусть большой дом тебя не обманывает.
— Мать говорит, что у тебя старинные монеты и драгоценности припрятаны. Говорит, что ты только строишь из себя бедненького.
Бэрон обернулся, посмотрел ему прямо в глаза.
— Строю из себя бедненького? Да кто, блин, такое станет делать? Сам ты стал бы? — Он посмотрел на двух остальных. — Или вы?
— Мать говорит, что вся порода у вас такая. Женитесь на собственных сестрах и все такое. Мозги набекрень. Так что, может, ты действительно под бедняка косишь.
— Вообще-то у меня нет сестры. И я не женат. И бедняка из себя не строю. Еще одно такое слово, и вылетите отсюда.
— Не думаю, — буркнул первый, так сильно толкая Бэрона, что тот чуть было не слетел с табурета.
Вмешалась барменша:
— Эй, сейчас полицию вызову. Оставьте его в покое.
— Что, за бабьей спиной прячешься? — ехидно поинтересовался второй парень.
— Я вас предупредила, — сказала барменша, положив руку на мобильник.
Парень опять пихнул Бэрона плечом:
— Так чё, так и будешь бабой прикрываться, говнюк?
Джон выплеснул остатки виски из стакана прямо ему в физиономию.
— Нет, нисколько, — отозвался он, вставая с табурета и башней возвышаясь над ними.
Молодчик, с лица которого капал виски с содовой, попробовал его ударить, но Бэрон перехватил его руку и заломил за спину.
Как следует врезал, отчего тот растянулся на полу.
Блокировал удар второго, достал кулаком в челюсть.
Но в этот момент третий со спины резко ударил его по почкам. Бэрон пошатнулся, налетел грудью на стойку.
Остальные двое быстро вскочили и обрушили на него град ударов руками и ногами. В баре были еще посетители, но никто из них и не подумал прекратить избиение.
Все, кроме одного.
— ФБР!
Амос Декер направил на парней пистолет.
Те застыли.
— А ну-ка, отвалите от него. Быстро! — гаркнул Декер, который только что вошел в бар и сразу же увидел драку. После того как парни отступили, он глянул на Бэрона. — Как вы?
Джон, у которого все губы были в крови и основательно заплыл глаз, с трудом держался на ногах, цепляясь за стойку бара.
Ощупал рукой спину, выпрямился.
— Да вроде ничего, до свадьбы заживет, — отозвался он, хоть и морщась от боли.
— Он мне из стакана в рожу плеснул! — обвиняюще выкрикнул первый парень. — Он первый начал!
— Ничего он не начинал; это вы, сопляки, все затеяли, — перебила его барменша.
— Трое на одного, да еще на человека, который вдвое вас старше? — Декер сверкнул глазами на парней.
— Не надо их задерживать, — сказал Бэрон.
— Что? — удивился Декер.
Джон сразу же перевел взгляд на барменшу, которая уже набирала 911 на мобильнике.
— Правда, не надо. Просто они малость перебрали. Не думаю, что они всерьез собирались причинить мне какой-то вред.
— А я думаю, что уже причинили, — возразил Декер. — Причем именно вам.
Бэрон вытянул руку:
— Тем не менее не стоит их арестовывать. Ни к чему хорошему это не приведет. Могло быть и хуже.
— Так вы точно этого не хотите?
— Точно не хочу, спасибо.
Декер гневно оглядел парней:
— Если еще хоть раз его тронете, жопу надеру. Понятно?
Самый здоровый ответил Амосу таким же злым взглядом, вытирая с физиономии виски:
— Посмотрим.
Декер убрал пистолет в кобуру, шагнул вперед, ухватил молодчика за грудки и крепко припечатал к стенке.
— Нет уж, никаких «посмотрим»! Понял или нет?
— Да понял же, понял, хорошо? Черт!
Амос отпустил его, подтолкнул к выходу:
— А теперь валите отсюда!
Все трое не спеша удалились, бросая на Декера с Бэроном косые взгляды. Последний громко захлопнул за собой дверь.
Декер посмотрел на Бэрона:
— Из-за чего вся эта заварушка?
— А вы не слышали?
— Нет, наверное, я опоздал.
— Ну суть была в том, что весь этот городок катится к чертям и что только я в этом и повинен.
— Так-так, — медленно проговорил Амос.
— Я уже далеко не первый раз это слышу и наверняка не в последний.
— Люди вас тут здорово недолюбливают, я верно понимаю?
— Они тут много чего недолюбливают. Можно поставить вам стаканчик — типа как в благодарность?
Декер уселся за стойку, Бэрон тоже опустился на свой табурет. Протянул руку:
— Давайте формально представимся. Я — Джон Бэрон Четвертый.
Декер обменялся с ним рукопожатием:
— Амос Декер. Насколько я понимаю, город назван в честь вашей семьи?
— В этом вы правы, это действительно так. Хороший когда-то был городок… Было чем гордиться. Но теперь, боюсь, ситуация в корне другая. Думаю, вы и сами уже видели.
Вмешалась барменша:
— Если будешь что-нибудь заказывать, то все за счет заведения, Джон. И вот, держи.
Она протянула ему пластиковый пакет со льдом, который он тут же приложил к разбитому лицу.
— Ты очень добра, Синди, — отозвался Бэрон, улыбнувшись ей. Себе он заказал новую порцию виски с содовой. Декер предпочел пиво.
— Здесь по делам? — спросил Бэрон.
— В отпуске.
Бэрона это явно изумило.
— Вы и вправду приехали сюда… для собственного удовольствия?
— У моей напарницы здесь родственники. Она решила у них погостить. Ну и я увязался следом. Мы у них остановились.
Бэрон пригубил виски.
— И где же сейчас эта ваша напарница?
— В доме у сестры. А я решил, что спать еще рановато.
— Ну и как вам наш маленький рай? По вкусу?
— Вообще-то не сказал бы. Может, из-за того, что тут слишком уж часто убивают людей.
Бэрон задумчиво кивнул:
— Слышал об этом. Жутковатая история… Но в тяжелые времена всегда что-нибудь такое и происходит.
— Это и есть ваше объяснение?
— Да нет у меня никаких объяснений! Напиваюсь уже потихоньку, вот и несу, что в голову взбредет.
— И частенько вы так проводите время?
— А больше тут и делать-то нечего. Заезжаю сюда обычно раз в неделю, сижу часок, потом опять домой. Практически только сюда и выбираюсь, вот разве что еще за покупками. Ни за что не отвечаю, отчитываться не перед кем — вот и живу себе по давно заведенному распорядку.
— Везет вам.
— Да ладно, какое там везение… Кстати, вы когда сюда вошли, упомянули про ФБР. Вы что, действительно спецагент или это так, просто попугать?
— Вообще-то я обычный коп, просто сотрудничаю с Бюро.
— А вы откуда?
— Из Берлингтона, Огайо. Примерно такой же промышленный городок, что и этот. «Ржавый пояс».
— Вот уж и впрямь ржавый! А вы вообще в курсе истории этого города, в упадке которого якобы ответственно мое семейство?
— Совсем немного.
— Знаете, частично это и вправду так. Городок здесь появился, потому что мой предок, в честь которого я назван, открыл здесь огромное месторождение каменного угля. Бо́льшую часть его переправляли в Питтсбург для сталелитейных заводов. Потому-то он еще и углеперерабатывающие заводы тут устроил. А потом и ткацкие фабрики. Ну а после в этих краях и природный газ нашелся. Всяких предприятий у него тут было море, и он на самом деле был в Бэронвилле чуть ли не единоличным хозяином. И работало у него чуть ли не все население города. Предприниматель от бога, энергии хоть отбавляй — и хватка у него была, и везение… Никто из последующих поколений Бэронов и в подметки ему не годился.
— Про шахты и фабрики я уже слышал. А вот сталелитейный бизнес — это уже что-то для меня новое.
Бэрон кивнул:
— Кокс, используемый при производстве стали, — по сути, тот же каменный уголь, только прошедший специальную перегонку. Угля тогда было полным-полно, и был он сравнительно дешев. Стальные магнаты процветали, ну а с ними и поставщики сырья. В этом смысле дело у Джона Бэрона-старшего было совершенно беспроигрышное. Насколько я понимаю, человеком он был довольно безжалостным. Громил профсоюзы, подкупал продажных политиканов, загрязнял реки, воздух и землю. Платил рабочим самые гроши, обращался с ними хуже некуда. Нажил несметное состояние, так что его потомки могли жить в свое удовольствие, ничем себя особо не утруждая.
— И тогда-то все и покатилось под откос?
— В таких случаях почти всегда все катится под откос. В Америке не слишком-то любят финансовые династии. Семьи вроде Рокфеллеров — скорее исключение, чем правило. Каждый здесь сам пробивается наверх, полагаясь только на собственные силы, — ну или, по крайней мере, в теории. Хотя полагаю, что в списке «Форбс» достаточно людей, которые попросту унаследовали свои состояния, так что эту теорию очень легко опровергнуть.
— Но у вашей семьи оставались какие-то деньги?
— Кое-какие оставались. По крайней мере, на то время.
— А вы не были знакомы с кем-нибудь из убитых?
Бэрон глянул на него с нескрываемым любопытством:
— Довольно неожиданный переход. А почему вы спрашиваете?
— Я все-таки коп. Задаю вопросы в надежде раскрыть преступление.
— Так кого, говорите, убили?
Декер перечислил ему известные имена, добавив:
— Двух последних пока не опознали.
— Не могу сказать, что знаю кого-либо из них.
Декер, однако, уловил в его словах нотку сомнения.
— Так точно не знаете?
Бэрон поднял свой стакан:
— Насчет точности — это не ко мне. Особенно в баре «Меркурий».
Декер бросил взгляд на барменшу, которая с преувеличенным тщанием протирала стойку — но на самом деле внимательно прислушивалась к их разговору. Она была довольно симпатичная, с длинными, по плечи, светлыми волосами и высокой стройной фигуркой, облаченной в черные джинсы и футболку без рукавов, которая открывала жилистые загорелые руки.
Декер опять посмотрел на Бэрона:
— Так, говорите, заглядываете сюда примерно раз в неделю?
— А больше тут заглядывать особо и некуда. — Бэрон покосился на барменшу. — Да и компания здесь подходящая.
При этих словах женщина улыбнулась, перехватила нацеленный на нее взгляд Декера и принялась загружать грязные стаканы в посудомоечную машину за стойкой, делая вид, что больше ее абсолютно ничего не интересует.
— Не могли бы вы сообщить свой адрес?
— Зачем? — спросил Бэрон.
— Не исключено, что мне понадобится еще раз с вами переговорить.
— Ну что ж, тогда просто посмотрите на самую высокую точку в городе и увидите там самый большой и самый уродливый дом, какой только есть в этих краях. К вашему сведению: дверной звонок не работает, а встаю я довольно поздно.
Бэрон допил виски, кивнул барменше и двинул к ней по стойке несколько купюр.
— Спасибо, Синди. До встречи.
Похлопал Декера по плечу:
— Мне явно не стоит садиться за руль, но я все-таки отважусь. Поскольку если и врежусь во что-нибудь по дороге, то это с большой долей вероятности окажется имущество моей семьи, так что чисто юридически это будет не такой уж тяжелый проступок.
Декер несколько секунд смотрел ему вслед, после чего повернулся к барменше.
Только вот и она уже тоже куда-то девалась.
Рапорты, отчеты. Потом еще и еще.
Бумажные кости, на которых практически нет мяса.
Декер бросил последнюю папку на внушительных размеров стопку посреди стола, вдохнув запахи пыли и затхлости, которыми полицейский участок Бэронвилла на бульваре Бэрона словно пропитался насквозь. В соседнем здании располагалась городская мэрия.
Джеймисон сидела напротив него, делая заметки в блокноте. Декеру с его абсолютной памятью в этом не было абсолютно никакой нужды. Он с отсутствующим видом наблюдал, как ее ручка бегает по бумаге. В эту секунду открылась дверь, и вошел детектив Грин.
— Нашли чего-нибудь? — с надеждой поинтересовался он, закидывая в рот очередную пластинку жевательной резинки.
Джеймисон дописала предложение до точки, подняла на него взгляд.
Декер прикрыл глаза:
— Джойс Тэннер и Тоби Бэббот были безработными. Майкл Свенсон — торговец наркотиками. Брэдли Коста — старший вице-президент банка. И все они жили одни. Никаких родственников. Тэннер была замужем, но вскоре развелась.
Грин закрыл за собой дверь:
— Угу, только это и раньше было известно.
Декер открыл глаза:
— А из-за чего у Бэббота была инвалидность? — Посмотрел на Грина, который сел напротив него.
— Тут просто написано, что у него инвалидность, — объяснила Джеймисон. — Не уточняется, какая и из-за чего.
— А это важно? — поинтересовался детектив.
— Все важно, пока не выяснится обратное, — произнес Декер.
— Я уточню. — Грин откинулся на стуле. — Так что, ничего ценного пока в голову не пришло? — спросил он.
Прежде чем Декер или Джеймисон успели ответить, дверь опять открылась, и вошла Лесситер. На ней были бежевый жакет, юбка по колено и все те же туфли на толстых каблуках. Волосы свободно спадали на плечи.
— Я пропустила что-то интересное? — осведомилась она, усаживаясь рядом с Грином.
— Не особо, — отозвался ее напарник. — Есть один вопросик, но пока непонятно, насколько существенный.
Декер уставился в стену напротив.
— Вчера вечером я общался с Джоном Бэроном.
Джеймисон явно удивилась, но все-таки промолчала.
Амос тем временем продолжал:
— К нему прицепились какие-то гопники. Я вмешался. Но подавать заявление он отказался. Есть у кого-нибудь мысли, почему?
— Может, из-за чувства вины? — предположил Грин.
— Вины в чем? — уточнила Джеймисон.
— Долго рассказывать, — сказала Лесситер.
— Времени у меня полно, — заметил Декер. — Формально я в отпуске.
Хлопнув по столу ладонями, он выжидающе уставился на нее.
Лесситер бросила смущенный взгляд на Грина:
— Ладно, примерно так: семейство Бэронов выжало из этой земли все соки, а потом продало все свои предприятия компаниям, которые постепенно все их позакрывали. Бэроны жили в роскоши у себя на холме, пока весь остальной город загибался от нищеты. И мы до сих пор так вот и загибаемся.
— А нынешний Джон Бэрон имеет к этому хоть какое-то отношение? — поинтересовался Декер.
Лесситер покачала головой:
— Нет. Когда умерли его родители, он был в колледже. Но с тех пор так здесь и живет.
— Так в чем же он виноват? — удивилась Джеймисон.
— Ну он же Бэрон, — вмешался Грин.
— Так что уже по определению должен испытывать чувство вины? — уточнила Джеймисон.
— Я не пытаюсь дать оценку, насколько это правильно или справедливо, просто говорю, как это сам вижу, — стал оправдываться Грин. — Лично я ничего против него не имею. Лично мне он ничего плохого не сделал, моим близким — тоже.
— Тебе повезло, — буркнула Лесситер.
Джеймисон уставилась на нее:
— А вам что он такого сделал? Или людям, которые вам небезразличны?
Лесситер отмахнулась:
— Это тут вообще ни при чем.
Глянув на Декера, Грин добавил:
— И, перефразируя ваши недавние слова, лично я не вижу, каким образом этот небольшой экскурс в печальную историю Бэронвилла поможет нам раскрыть шесть убийств.
— Я спрашивал Бэрона, не знает ли он кого-нибудь из убитых, и он ответил, что нет, — сказал Декер.
— Ну что ж, если только не говорить про того банкира, то просто не представляю, с кем из них он вообще мог пересекаться, — задумчиво заметила Лесситер. — Уличный торговец наркотой явно не мог вращаться в тех же кругах, что Бэрон.
Амос продолжал гнуть свое:
— Пусть даже если он, как вы выражаетесь, вращается в совершенно иных кругах, он все равно мог знать Свенсона или кого-то из остальных.
— Выходит, вы ему не поверили? — резко спросил Грин.
— Я вообще никому не верю — по крайней мере на данном этапе, — подчеркнул Декер.
— Ладно, но хоть что-то полезное вы там нарыли? — продолжал детектив, показывая на стопку папок.
— Нужно еще раз пробежаться по личностям убитых, поскольку я просто-таки уверен: они как-то связаны между собой, — предложил Амос.
— Но мы ведь этим уже занимались, — возразил Грин.
— Всегда полезно посмотреть на вещи свежим взглядом, — парировал Декер. — Нам понадобятся ключи от всех принадлежащих им помещений.
— Но последних двух мы еще даже не опознали, — напомнила Лесситер.
— Четверо-то опознаны!
— Наверное, я просто принимал желаемое за действительное, — разочарованно произнес Грин, — но мне почему-то казалось, что федералы весь этот тухляк запросто за вечер раскрутят.
— А ваша напарница уже сообщила вам, как ваш медэксперт накосячил со временем смерти? Что пропустил целый ряд очень важных факторов?
— Угу, сообщила, — ответил Грин с несколько пристыженным видом. — Мухи, трупные пятна… Это вы в точку попали. Надо будет заново все перепроверить.
— Ну вот и отлично. А раз уж вы решили этим заняться, подброшу вам еще одну косточку, чтобы вы не думали, будто мы топчемся на месте.
— Какую еще косточку? — удивилась Лесситер.
— Попросите своего медэксперта проверить, не свиную ли кровь обнаружили на месте преступления, — покамест он лишь определил, что она не человеческая. Надеюсь, что хоть в этом он сумеет не напортачить.
— Свиная кровь?! — воскликнул Грин. — Да с чего вы это взяли?
— Смотрите старые полицейские сериалы?
— Вроде «Закон и порядок»?[468] — буркнул Грин.
— Гораздо более старые.
— А это-то здесь при чем? — спросила Лесситер.
— Сейчас что угодно может быть «при чем», — отозвался Декер.
— Свиная кровь? — удивленно повторила Джеймисон, когда они выехали на улицу.
— Просто выстрел наугад. Посмотрим, не попадет ли он в цель.
— А ты мне не рассказывал, что встречался вчера с Джоном Бэроном.
— Ну теперь ты про это знаешь.
— И что он собой представляет?
— Высокий, поджарый, густые седеющие волосы, лет пятидесяти с небольшим. Довольно привлекательный малый. Элегантный, прямо кинозвезда или модель. Эрудированный, изъясняется порой несколько витиевато. Но и за острым словцом в карман не лезет. И хотя те балбесы были вдвое его моложе, похоже, что двоих он основательно приложил, пока они не взяли верх. Короче, может за себя постоять.
— И на него напали прямо в баре?
— Да, три каких-то придурка, которые явно затаили злобу на всех Бэронов.
— Ну если судить хотя бы по Лесситер, то тут весь город против него настроен. Слушай, а это действительно фамилия — «Бэрон»? Если фамилия, то больно уж говорящая.
— Вообще-то я этого не проверял, но как-то и не вижу смысла, — отозвался Декер.
— А ты и вправду считаешь, что Бэрон как-то замешан во всех этих убийствах?
— Понятия не имею. Но когда я спросил его, не знал ли он кого-то из убитых, то его ответу не поверил.
— Почему?
— Нутром чую.
— Ну вообще-то нутро тебя редко когда подводило.
— Чтобы такое большое нутро — да и подвело?
— Да ты и сам за словом в карман не лазишь!.. Куда теперь?
— Домой к Тэннер. Так все адреса по очереди и объедем.
Домом Джойс Тэннер служила полуподвальная квартирка в шатком деревянном строении, вид которого наводил на мысли, что один сильный порыв ветра — и оно сложится, будто карточный домик.
Ключи они получили от Грина.
— Странно, что Грин с Лесситер тоже не поехали. Думала, они обязательно за нами увяжутся, — заметила Джеймисон, обозревая крошечную гостиную.
— Поскольку у Грина что на уме, то и на языке, наверное, они просто разочарованы, что мы до сих пор не раскрыли дело. Может, не хотят зря тратить время, болтаясь с нами повсюду… Лесситер, между прочим, была изначально против того, чтобы допускать нас к расследованию.
— Не исключено, что сейчас у нее иное мнение. Я с ней вроде худо-бедно законтачила. Но, знаешь, Бэрона она реально терпеть не может.
— Судя по тому, что я видел прошлым вечером, крайне сомнительно, чтобы у Бэронов тут нашлись обожатели — что у прошлых, что у нынешних. Вчера в баре было человек двадцать, и ни один и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь. Даже телефона никто не достал, чтобы копов вызвать… — Амос примолк. — Вот разве что барменша. Вроде как он ей нравится. И она ему тоже определенно нравится.
— А тут довольно чисто, — обронила Джеймисон, озираясь по сторонам.
— Отпечатки уже сняли, так что обойдемся без резиновых перчаток… Ну что ж, приступим.
— Практически ничего, — заключила Джеймисон, когда они закончили обыск. — Интересно, а куда все ее пожитки денут?
— Грин сказал, что у нее какая-то дальняя родственница в Кентукки, та обещала приехать.
— Поздновато спохватилась.
— Похоже, что, кроме нее, у Тэннер вообще никого из близких не осталось. С мужем давно развелась, тот куда-то уехал… Детей у них тоже не было.
Декер сел на кровать, осмотрелся. Во владении абсолютной памятью ему больше всего нравилась возможность быстро подмечать всякие нестыковки и несоответствия. Словно картинку накрываешь готовым шаблоном — если что-то, пусть даже самая последняя малость, не совпадает, то это сразу же видно.
Но в данном случае испытанный метод был абсолютно неприменим.
Впрочем, остальные его способности никуда не девались. Вроде обычного здравого смысла.
— По словам Грина, она прожила здесь около года, — заметил он.
— Верно.
— Вдобавок в отчете говорится, что ее сократили из «Джей-Си Пенни» шесть месяцев назад, и с тех пор она безработная.
— Тоже верно.
— И как же она тогда платила за квартиру, за еду? Пособие по безработице всех этих расходов явно не покрывает. А если б у нее была накоплена куча денег под матрасом, сомневаюсь, чтобы она жила в такой дыре. Выходного пособия, судя по документам, ей не выплатили.
— И у нее была машина. А это бензин, страховка, всякие прочие расходы, — добавила Джеймисон. — Думаешь, ей кто-то помогал?
— Ну не знаю, что было бы, если б ей никто не помогал. Местечко, похоже, из тех, где только чуть просрочишь с оплатой — и сразу пинок под зад. Ты уж поверь — приходилось мне живать и в таких.
— Мне тоже.
— Пойдем-ка глянем на тачку, — предложил Декер.
Автомобиль Тэннер, двадцатилетний серый «Ниссан», был припаркован прямо на улице.
Полученным от Грина ключом Декер открыл водительскую дверь.
— Курильщица, — сразу определила Джеймисон, помахав перед лицом ладонью, чтобы хоть немного разогнать табачную вонь. — Тут даже просто посиди несколько деньков — и гарантированно рак легких заработаешь.
Амос не без труда пролез на водительское кресло компактной машинки, осмотрелся. Обратил внимание на подвешенную к зеркалу заднего вида мягкую игрушку — пару игральных костей.
— Думаешь, она увлекалась азартными играми?
— Да у кучи народу такие болтаются, хотя настоящих они в жизни не видывали!
— Да ладно, шучу… Судя по тому, что раскопали Грин с Лесситер, последний раз ее видели за три дня до смерти.
— За три дня много чего может произойти.
— А еще мне интересно, как она платила проценты по кредитке.
— Опять из какого-то тайного источника? — предположила Джеймисон. — Не исключено, что тут может найтись какая-то связь с убийством. Наркотики? По крайней мере, тут хотя бы Свенсона уже можно пристегнуть.
Они вылезли из машины, и Декер обошел ее вокруг. Остановился, присел возле правого заднего колеса. Стал ковыряться в протекторе шины ключом. Наконец вытащил что-то, положил на ладонь.
— Гвоздь, — констатировала Джеймисон.
— А точнее, дюбель-гвоздь — такие в строительных пистолетах используют.
— Она могла «поймать» его в колесо где угодно и когда угодно.
— Не думаю. Посмотри-ка на шину.
Как только гвоздь вытащили, колесо сразу стало спускать — было хорошо слышно шипение выходящего воздуха.
— Не ржавый, не поцарапанный. Если б этот дюбель попал туда достаточно давно и она с ним так и ездила, то он давно бы перестал держать воздух. Шина спускала бы потихонечку и в конце концов сдулась. Кстати, эта покрышка явно поновей остальных, протектор совсем свеженький. Судя по талону на лобовом стекле, техосмотр Тэннер проходила в этом месяце. Наверняка со старым колесом не прошла, вот и пришлось заменить.
— Все это замечательно, но наехать на гвоздь она все равно могла где угодно — например на стоянке возле строительного магазина.
— Тоже не исключено, хотя такие дюбели обычно идут в кассете — это вроде пулеметной ленты, только жесткой. Просто так они оттуда не выпадают.
Джеймисон засняла шину и гвоздь на телефон.
— Что-нибудь еще?
— Автомобиль Тэннер остался здесь, так что до того дома, где обнаружили ее тело, она добиралась каким-то другим способом. Разве что ее туда не привез тот, кто ее и убил.
— Так что она вполне могла ехать и в машине убийцы?
— Или в чьей-то еще… А может, вместе с Тоби Бэбботом?
— Декер, никакой связи между ними полиция не обнаружила.
— Ошибаешься, связь есть, и очень серьезная.
— И какая же?
— Их убили в один и тот же час в одном и том же месте.
Перед смертью у Тоби Бэббота не было ни своего дома, ни квартиры. Обитал он в старом, видавшем виды жилом трейлере в нескольких милях от города. Вела к нему частично гравийная, частично грунтовая дорожка, а сам трейлер стоял прямо посреди зарослей пожелтевшей травы в окружении деревьев.
Джеймисон остановила «Юкон» перед входом, и они вылезли.
Декер сразу же выхватил пистолет.
— Внутри кто-то есть, — шепнул он Алекс, которая тоже достала ствол.
Амос успел заметить, как за одним из окон промелькнула какая-то тень.
— Интересно, тут есть задняя дверь? — произнесла Джеймисон, когда они осторожно приближались к трейлеру.
В ту же секунду с его обратной стороны донесся шум — кто-то невидимый удирал от них во всю прыть.
— Похоже, что вот тебе и ответ, — буркнул Декер, срываясь с места. Джеймисон помчалась за ним по пятам.
Добежав до угла, они остановились и несколько секунд озирали окрестности.
— Вон он! — выкрикнула Джеймисон, указывая вправо.
Оба бросились к плотной стене деревьев, вломились в заросли. Декер, несмотря на свои грузные габариты и далеко не идеальную физическую форму, петлял среди стволов с удивительным проворством. Только вот незнакомца он быстро потерял из виду и остановился так резко, что Джеймисон налетела на него сзади.
Тяжело отдуваясь, Декер огляделся. Утихающие топот и треск веток доносились словно бы со всех сторон одновременно.
Потом хлопнула автомобильная дверь, взревел мотор.
Декер опять кинулся вперед, но вырвался из-за деревьев лишь в тот самый момент, когда пара габаритных огней уже исчезала в конце еще одной гравийной дорожки.
Вскоре к нему присоединилась Джеймисон. Оба постояли, согнувшись пополам и жадно хватая воздух.
Немного переведя дух, Алекс нарушила молчание:
— Все, больше и слова не скажу, что ты не форме!
Декер выпрямился, буркнув:
— Поймать-то его все равно скорости не хватило. Даже не понял, мужчина это или женщина. И машину прохлопал — ни единой буквы с номера не разобрал…
— Декер, мы сделали все, что могли.
— Давай, по крайней мере, посмотрим, что тут искали, — пробурчал он, направляясь обратно к трейлеру.
Внутрь они пробрались через заднюю дверь.
— Явно не взламывали. На передней двери тоже вроде никаких повреждений.
— Так что либо трейлер не был заперт, либо у того неизвестного был ключ, — резюмировала Джеймисон.
Судя по внутренней обстановке, помещение не обыскивали. Всякого хлама здесь было много, но к тому, что было аккуратно разложено и расставлено на столах, стульях, стойках и даже на полу, явно никто не притрагивался.
— Барахольщик, — со знанием дела заметил Декер. — Когда все имущество наперечет, то ничего не выбрасываешь.
— Грин сказал, что отпечатки здесь только одного Бэббота.
— Так что гости к нему не ходили — разве что в перчатках.
— Вообще-то как минимум один гость здесь только что побывал, — резонно заметила Джеймисон.
Когда они покончили с обыском, Декер прислонился к стене в крошечной кухоньке.
— Никаких поручней, туалет тоже без всяких инвалидных приспособлений. И на кресле-каталке сюда не заедешь. Зато полным-полно пустых флаконов от сильных болеутоляющих, такие только по рецепту выдают. Что же это у него была за инвалидность?
— Грин сказал, что выяснит.
— Если б это сразу было заметно, ничего выяснять не пришлось бы… А где машина этого парня?
Джеймисон выглянула в окно:
— Может, у него просто не было машины.
— Нет, в какой-то момент была. Колея-то накатана. Судя по всему, он всегда ее на одно и то же место ставил. А позади трейлера — целая гора жестянок от моторного масла. «Велволайн»[469].
— Может, Бэббот на ней и приехал туда, где его нашли?
— Если так, то это было бы в деле. А раз там ничего на этот счет не сказано, резонно предположить, что на своей машине он туда не приезжал.
Декер вернулся к столику, встроенному в стенку между кухонькой и жилым отсеком. Там лежал большой блокнот бумаги-миллиметровки — даже не блокнот, а целый альбом.
Уселся, уставился на мелко разлинованные листы:
— Интересно, а это еще зачем?
Джеймисон подошла ближе, присмотрелась:
— У меня такая бумага как-то в школе была, для домашних заданий по математике. Только блокнот не такой большой.
Декер наклонился, внимательно изучил самый верхний лист.
— Есть вмятины от карандаша.
— В смысле остался отпечаток от предыдущего листа, на котором что-то писали?
Амос кивнул:
— Думаю, что да.
Аккуратно вырвал лист, передал Джеймисон, которая засунула его в захваченный из машины пластиковый конверт для улик и убрала в сумку.
Декер подхватил со стола несколько журналов, пролистал. Проделал то же самое с книгами в маленьком шкафчике.
— Любопытные у него были интересы, — заметил он. — Тут тебе и порнуха, и механика, и оружие, и история, и шпионаж…
— Да чуть ли не у всей Америки такие же. — Джеймисон фыркнула.
Потом Декер взял с кухонной стойки пустой флакон от таблеток.
— К сожалению, это тоже как во всей Америке… — Изучил этикетку. — Перкоцет. Но есть еще от викодина, оксиконтина, тилокса и демерола[470]. Сплошь сильные препараты.
— И вызывающие привыкание. Сейчас любая болячка — так сразу таблетки. По любому поводу. Одна из причин, по которой сейчас по всей стране эта опиоидная эпидемия.
— Доктор Фридман, — прочитал Амос на прилепленном к флакону рецепте. — Остальные тоже он выписывал.
— Тогда этот Фридман наверняка должен быть в курсе и насчет инвалидности, — отозвалась Джеймисон.
Декер огляделся:
— Интересно, сколько Бэббот тут прожил? На пособие по инвалидности особо не разгуляешься… Если недавно — потому что больничные счета прижали, — то есть шанс пообщаться с его бывшими соседями. Может, и сообщат о нем что-нибудь полезное. Попросим Грина и об этом разузнать. — Поглядев через заднее окно на выстроившиеся за ним деревья, он проворчал: — А здесь у него одни только белки да олени в соседях!
— Что это было? — вдруг насторожилась Джеймисон.
Декер недоуменно посмотрел на нее:
— Что именно?
— По-моему, я что-то слышала. Прямо за стенкой.
Оба подошли к переднему окну и выглянули наружу. Уже окончательно стемнело.
— Ничего не вижу, — объявил Амос.
— Может, какой-нибудь зверь?
Он втянул ноздрями воздух:
— Чувствуешь, чем пахнет?
Джеймисон тоже принюхалась:
— Дым?
Оба бросились к главной двери. Декер ухватился за ручку, повернул, но дверь даже не шелохнулась.
Они переглянулись.
— Выходит, тот шум?.. — начала было Джеймисон.
Декер метнулся к задней двери, попытался открыть. Выкрикнул:
— Обе заперты!
Над полом на одном из концов трейлера с глухим хлопком взметнулось жаркое пламя, стало лизать стены и потолок.
— О господи! — взвизгнула Джеймисон. — Декер!
Амос в отчаянии озирался по сторонам, а ревущий огонь тем временем стремительно надвигался.
Занялись книги и журналы. От дыма было уже не продохнуть. Джеймисон зашлась в кашле. Оба пятились под напором надвигающегося огня, но деваться было некуда.
Перед тем как зайти внутрь, Декер заметил прикрепленный к задней стенке трейлера пропановый баллон. Располагался тот примерно посередине кузова. Когда пламя до него доберется, все здесь просто взлетит на воздух!
Дым уже сгустился настолько, что Амос едва различал Джеймисон. Окна были слишком маленькие, не пролезть, но он все равно выбил одно из них стулом и высунул голову наружу. Глотнул свежего воздуха.
Выхватил пистолет, выстрелил в дверной замок, подергал дверь. По-прежнему не открывается.
— Алекс, залезай мне на спину!
— Что-что?
— Давай мне на закорки, быстро!
Она запрыгнула ему на спину, обхватила ногами за бока.
— Пригни голову! — взревел он.
Попятился, потом сорвался с места и со всего разгону впечатался плечом в дверь.
Та выгнулась, почти подалась. Он пригнулся, чуть присел и опять всем своим весом метнулся вперед. Дверь слетела с петель и выпала наружу.
Через миг спотыкающийся Декер, к спине которого по-прежнему намертво прилипла Джеймисон, уже подбегал к оставленному возле трейлера «Юкону».
На бегу оглянулся. Пламя уже добралось до двери — вернее, туда, где дверь только что была. Огнем была охвачена уже примерно половина трейлера.
Это означало, что в запасе у них от силы несколько секунд.
Тяжело дыша, он обежал вместе с Джеймисон вокруг громоздкого прокатного внедорожника, упал на колени. Напарница спрыгнула на землю.
— Алекс, быстро под машину! — выдохнул он.
Затолкал ее под брюхо «Юкона» — только ноги остались торчать на виду. Сам Декер при его габаритах под машиной все равно бы не поместился. Просто упал на землю, прикрыл ноги Джеймисон собственным телом.
В следующую секунду огонь добрался до газового баллона.
Последовавший за этим мощный взрыв полностью сорвал трейлер с кирпичных подпорок, подбросил в воздух и разорвал на куски, которые разлетелись в разные стороны. Обломки посыпались и на здоровенный «Юкон», который изрядно качнуло взрывной волной. Декер услышал, как треснуло лобовое стекло. Почти сразу же что-то увесистое врезалось в крышу.
Джеймисон взвизгнула.
Декер вдруг почувствовал, что не может вдохнуть. Грудь сжалась, словно на нее ровно посередине навалилось что-то невероятно тяжелое.
«Черт! У меня что — инфаркт? Только этого сейчас не хватало!»
А в следующий миг что-то упавшее с небес угодило ему точно по голове.
И все вокруг сразу стало для Амоса Декера беспросветно черным.
Цвет — какой-то новый.
Желтый.
Синий в его синестетическом мозгу всегда ассоциировался со смертью.
И что же тогда означает желтый?
Небеса?
«Я что, уже умер?»
Глаза никак не открыть, так что не исключено, что и умер.
Но даже при том, что глаза закрыты, этот желтый цвет-то он все равно видит! Выходит, видит просто у себя в голове. Не признак ли это сознательного мышления и соответственно жизни?
Или «жизни после смерти»?
Вдруг что-то еще почувствовал. Вроде как толчок, потом сразу другой. Где-то очень далеко, будто бы и не его толкают.
Боль в ушах. И еще что-то странное.
Потом громкий звук — если не померещился. Словно пушка выстрелила.
Больше абсолютно никаких ощущений. Только этот звук. И желтый цвет.
И едва заметные толчки.
Вновь давит на уши. На сей раз ощутимее.
Что-то бьет по лицу. Вначале легонько, потом все сильнее и сильнее.
Он попытался открыть глаза, но сумел лишь наморщить лоб.
Еще один удар по лицу — и успех.
Титаническим усилием он все-таки ухитрился моргнуть, на миг приоткрыв глаза.
Поначалу — только сплошная темнота.
Потом в этой темноте на миг возникло что-то странное, лохматое, склонившееся над ним так низко, что он чувствовал на себе его дыхание.
И тут глаза закрылись опять. Он словно вновь провалился куда-то под землю.
Начал понемногу вспоминать. Тут должен быть лес.
И трейлер.
Ах да, трейлер взорвался.
И тут все мысли оставили Декера. Грудь прекратила вздыматься.
На миг показалось, что дыхание лохматой твари еще больше приблизилось.
Зверь! Какой-то зверь пришел его сожрать!
Он провалился в небытие. Может, даже в нечто большее, чем просто небытие.
Прежде чем все вновь стало черным, успел ощутить, как ему растягивают рот. Что-то резко ударило чуть пониже груди.
Чернота.
Он совершенно не представлял, сколько все это длилось.
Почувствовал, что вскинулся, завалился на бок. Стошнило. Немного полежал, постанывая.
Ощутил, как что-то прикоснулось к руке, резко ее отдернул. Потом встал на карачки, попробовал отползти.
Припомнилось то странное, лохматое. Толчки и шлепки. Дыхание на лице. Удар в грудь. Испугался. Просто до одури испугался. Медведь?
— Амос!
При звуке ее голоса Декер замер на четвереньках, обернулся и плюхнулся задом на землю, тяжело дыша.
В нескольких футах от него на корточках сидела Джеймисон. Грязная, всклокоченная, но вроде целая и невредимая. Но на лице у нее был написан такой ужас, что Декер только поперхнулся, разинул рот:
— А-алекс, ты как?
Она кое-как поднялась, встала на ватных ногах.
— Я-то? Ты перестал дышать, понадобилась реанимация. Искусственное дыхание и все прочее, что положено.
Декер поднес руку к губам, потом к груди.
«Реанимация?»
Так это Джеймисон вдувала ему воздух в рот, вколачивала жизнь обратно в грудную клетку!
— Так это была ты? Я видел только… волосы. Подумал, какой-то зверь. Большой лохматый зверь.
Алекс нахмурилась, смахнула с лица перепутавшиеся волосы:
— М-да, с большим лохматым зверем меня еще не сравнивали!
Но лицо ее сразу смягчилось.
— Но теперь-то нормально себя чувствуешь?
Декер глубоко вдохнул, потер затылок. Когда убрал руку, заметил на ней кровь.
— По-моему, что-то свалилось мне на башку. И что-то там повредило.
— Ой, только не это! — воскликнула Джеймисон. Выхватила телефон, включила на нем фонарик, внимательно изучила затылок Декера. — Порез, причем довольно глубокий. Тебе срочно надо к врачу. — Вытащила из сумочки несколько бумажных платков, обложила рану. — Вот, придерживай.
Декер послушался:
— Я вначале подумал, что у меня инфаркт, но все-таки вряд ли это возможно. Здорово же меня отрубило…
Он медленно встал на ноги, огляделся. Трейлер исчез, словно его и в помине не было. «Юкону» тоже основательно досталось — хоть прямо сейчас на свалку.
— Ты спасла мне жизнь, — проговорил Амос.
— Ну а ты спас жизнь мне. — Она ткнула пальцем туда, где недавно стоял трейлер. — Вовремя мы с тобой из этого крематория выбрались!
Он кивнул, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.
— Похоже, слишком много дыма в легкие попало. И набегался еще…
— Со мной на спине. Меня больше твоя голова беспокоит. Наверное, каким-то обломком при взрыве задело. Жалко, что ты не уместился под машиной.
— Даже если я похудею, то все равно не влезу даже под внедорожник.
— Надо вызвать «Скорую»!
— Надо вызвать хоть кого-нибудь, если мы рассчитываем опять попасть в город. — Он бросил выразительный взгляд на передние колеса «Юкона». Оба были спущены, и громоздкий автомобиль уныло уткнулся носом в землю. — И еще пожарных сюда надо; не хватало только, чтобы лес загорелся.
Джеймисон вытащила телефон и позвонила Грину, коротко поставив его в известность о случившемся. Детектив пообещал срочно принять все необходимые меры.
Убрав телефон, Алекс вновь посмотрела на догорающие обломки трейлера.
— Кто-то хотел нас убить.
— Это очень хороший признак.
— В каком это смысле? — возмутилась она.
— А в таком, что мы наступили кому-то на хвост. Это означает, что мы движемся в правильном направлении. Так что это действительно хороший признак.
— Хорош был бы признак, если б мы тут сгорели заживо! — не сдержавшись, рявкнула Джеймисон.
— Та миллиметровка у тебя с собой?
— Что-что?
— Тот верхний лист из альбома.
— О господи, Декер, нас чуть не убили! Ты-то уж точно едва не погиб! И все, о чем ты сейчас можешь думать, — это какое-то дурацкое расследование?
Когда Амос ничего не ответил, она вздохнула, выдернула листок миллиметровки из пластикового конверта и протянула ему.
По-прежнему прижимая к затылку бумажные салфетки, Декер положил его на землю, осветил встроенным в телефон фонариком. Телефон он держал в каком-то дюйме от бумаги, да и сам чуть ли не водил по ней носом.
— Видно чего-нибудь? — спросила она.
— Только вдавленные следы от ручки или карандаша, которыми он что-то нарисовал на листе поверх этого. Что-то довольно большое. Чуть ли не все изрисовано. Потом рассмотрю получше, при нормальном освещении.
Он выключил фонарик, отдал лист обратно Джеймисон, поднялся и прислонился к бамперу «Юкона».
— А ты не думаешь, что это был тот, кого мы отсюда спугнули? Вернулся и попробовал нас убить?
— Не знаю. Вообще-то не исключено, хотя это было бы слишком рискованно.
— Тогда кто-то другой? Как думаешь, за нами следили?
Декер обернулся на грязную гравийную дорожку.
— Вряд ли. Если б кто-то за нами ехал, мы наверняка заметили бы.
Алекс опять поглядела на рассыпанные повсюду обломки трейлера.
— Очень хорошо, что мы успели из него выбраться, пока его не разнесло на куски! Правда, и найти ничего толком не успели…
— Кое-что все-таки нашли.
— Например?
Но Амос лишь крепко сжал голову и застонал.
— Декер, что с тобой? — забеспокоилась Джеймисон.
— Просто адская головная боль.
Через несколько минут появились два полицейских автомобиля, «Скорая помощь» и две пожарные машины.
Пожарные разобрали обломки трейлера, затушили оставшиеся очаги пламени и основатель, пролили водой всю землю вокруг. Двое медиков со «Скорой» осмотрели Джеймисон и Декера. Алекс заработала несколько ушибов и ссадин и вдобавок наглоталась дыма. Раны ей обработали, дали подышать кислородом из маски. С Амосом обошлись схожим образом, но после осмотра раны на голове и проверки рефлексов оба медика объявили, что его надо отправить в больницу — сделать рентген и дополнительные анализы.
— Да нет у меня сотрясения! — отбивался Декер. — По крайней мере, серьезного.
— У тебя останавливалось дыхание! — увещевала Джеймисон. — Так что в больницу ты все-таки поедешь. Я вместе с тобой поеду.
Амос с окровавленной повязкой на голове покорно улегся на разложенные носилки, и «Скорая» покатила по ухабистой дорожке к городу. Джеймисон, которая уже кое-как вытерла запачканное лицо, теперь безуспешно пыталась отчистить пятна с одежды — один из медиков вручил ей чистую тряпочку.
— Придется покупать новые шмотки… Когда собиралась в эту поездку, никак не думала, что вначале едва не утону под тропическим ливнем, а потом меня чуть не взорвут!
Откинувшись на стенку салона «Скорой», она прикрыла глаза. Декер неотрывно смотрел на нее с носилок.
— Ну и как тебе, Алекс? — тихонько произнес он.
Она открыла глаза и в полном недоумении уставилась на него.
— Что «как»?
— Как тебе отпуск?
— У него была металлическая пластина в черепе, — сообщил Грин. — Это насчет производственной травмы.
Декера как раз выписывали из больницы. Сколько б он ни старался уверить всех остальных в обратном, сотрясение мозга он все-таки заработал. Врачи сошлись на том, что остановку дыхания вызвало сочетание сразу двух факторов: удара по голове и отравления угарным газом. Швы накладывать не стали — рану на затылке просто заклеили, отчего волосы у Амоса теперь торчали, как перья у какаду. Из-за сотрясения пришлось нацепить и темные очки.
— Такое чувство, будто это у меня металлическая пластина в черепе, — буркнул Декер.
Грин шагал рядом с Декером, которого везли на кресле-каталке к машине. Каталку толкала Джеймисон. Она уже успела взять напрокат другой вместительный внедорожник.
— Выходит, инвалидность из-за какого-то повреждения головного мозга? — уточнила Алекс.
— Похоже на то. С тех пор трудовая биография у него довольно пестрая. Подрабатывал чернорабочим в разных местах. Сидел на пособии по безработице. Потом сумел оформить частичную нетрудоспособность. Но пенсия там крошечная, особо не пошикуешь.
— А где он жил перед тем, как переселился в трейлер? — осведомился Декер.
— Снимал дом на пару с одной женщиной, Бетси О'Коннор. Чисто на платонической основе — так, по крайней мере, она мне сама сказала, когда я общался с ней на прошлой неделе.
— А что их тогда связывало? — удивилась Джеймисон.
— Они были давно знакомы. Оба переживали тяжелые времена. Каждому по отдельности этот дом было не потянуть, вот и объединили усилия… Вообще-то тут такое довольно часто случается.
— И почему же он оттуда съехал? — спросил Декер.
— Потерял работу, и хотя эта О'Коннор работала сразу в нескольких местах, ее зарплаты на аренду и вообще на жизнь перестало хватать. В общем, потеряли дом и разбежались. Она сейчас живет в квартире на восточной окраине города еще с двумя какими-то тетками. А Бэббот, судя по всему, просто нашел в лесу брошенный трейлер и переселился туда. Может, он и еще где-то кантовался в промежутке между О'Коннор и этим трейлером, не знаю.
— У него была машина?
— Была. Но пришлось отдать банку.
— И как же он перемещался? — удивилась Джеймисон.
— Тут я не в курсе.
— Каким образом, по-вашему, он мог добраться до дома, в котором его нашли с Джойс Тэннер? — продолжала Джеймисон.
— Может, сам убийца его туда и отвез.
Когда они добрались до машины, Декер самостоятельно поднялся с инвалидного кресла, хотя и ощущая слабость в коленках. Грин подхватил его под руку.
— А вы точно нормально себя чувствуете? Может, стоило остаться до завтра в больнице?
— Все отлично. Вообще-то есть хочется. Если поем, то сразу приободрюсь.
— Могу порекомендовать одно местечко на Бэрон-сквер. Маленькое. Так и называется — «Кафешечка». Хорошо кормят, и недорого. Правда, у нас почти везде недорого.
— Хм, Бэрон-сквер? — отозвалась Джеймисон. — Тут у вас, похоже, никуда от этой фамилии не денешься!
— Разве если только переехать. — Грин улыбнулся. — Ах да, и вот еще что. Наш спец по поджогам осмотрел остатки трейлера. Чем двери заклинили, непонятно — там мало чего уцелело. Но он нашел следы чего-то вроде «коктейля Молотова», а прямо под днищем Бэббот хранил сухие дрова. Судя по всему, возгорание началось именно оттуда. Даже после всех наших дождей эти деревяшки просто в момент занялись. А трейлер был и в самом деле совсем древний. Сомневаюсь, чтобы в нынешние времена пожарная инспекция дала бы добро на его использование.
Джеймисон уселась за руль, и они поехали к ее сестре, где привели себя в порядок и через тридцать минут вновь воссоединились в гостиной на первом этаже. Хотя было уже около девяти, Фрэнк Митчелл все еще не вернулся с работы, а Эмбер с Зоей — с какого-то школьного мероприятия. Джеймисон еще не рассказала сестре, что с ними приключилось. Глянула на часы.
— Поздновато уже. Надеюсь, они еще не закрылись.
Когда они опять направились к машине, она заметила, что он снял черные очки.
— Доктор велел не снимать!
— А еще велел сидеть в темной комнате и соблюдать полный покой. Да были у меня уже сотрясения, Алекс! Было бы из-за чего переживать…
— Ладно, — смилостивилась она, хотя и без особой убежденности.
Несколько минут они ехали в полном молчании.
— Декер, а все эти годы, пока ты играл в футбол, ты никогда не боялся заработать…
— Что, ХТЭ[471] и слабоумие?
— Ну вообще-то да.
— После каждой игры у меня было чувство, будто я только что попал в автомобильную аварию. Шлемами только так друг в друга влипали. Иначе никак. Если что и заработал, то теперь уже ничего не попишешь.
— Не думала, что ты такой фаталист по жизни.
— Не фаталист, а обычный реалист. Но хорошо, что в профессионалах я пробыл недолго, так что, наверное, кое-какая надежда еще есть. В НФЛ играют пожестче, чем где-нибудь на школьном дворе.
— Надеюсь, что это так. Твои мозги нам еще понадобятся — преступников ловить.
— Нужно составить список всех, кого нам надо допросить. Доктор Фридман, Бетси О'Коннор, любые связи Джойс Тэннер… Выяснить, на что жила Тэннер. Побывать у Брэдли Косты на работе и дома. Где обитал Майкл Свенсон, тоже пока непонятно.
— Послушай, хоть мы оба и считаем, что все эти убийства связаны между собой, ничто пока это предположение не доказывает.
Амос обвел ее оценивающим взглядом.
— А если даже и не связаны — нам что теперь, бросить расследование?
Джеймисон это явно застало врасплох:
— Нет, конечно же, нет. Я просто хочу сказать…
— А я просто хочу сказать, что будь тут один убийца — или сразу несколько убийц, работавших вместе или по отдельности, без разницы, — все они в итоге должны понести ответственность за свои преступления. И лично я не вижу иного способа, как добраться до них.
Джеймисон со вздохом кивнула:
— Поняла твою логику. Но список выходит довольно длинный. Понадобится какое-то время. Всяко больше недели, — подчеркнула она последнюю фразу.
— Возможно. Тебе нужно позвонить Богарту и сказать, что мы хотим продлить отпуск.
— Ну уж нет, и сам можешь позвонить! Это ведь ты все затеял. Я просто хотела навестить сестру и племянницу, а не ввязываться в очередное криминальное расследование.
Декер промолчал.
— Нас сегодня чуть не убили, — добавила Джеймисон.
— Угу, я помню. Я тоже там был, Алекс.
— Тот, кто это сделал, может попытаться убить нас опять, если мы не отстанем.
— Говорил же — и сам справлюсь. Сиди себе спокойно с родственниками, отдыхай, веселись…
— Да я места себе не найду, если не буду знать, чем ты занимаешься!
— И на чем же остановимся?
— Думаю, остановимся на том, что придется расследовать кучу то ли отдельных, то ли связанных между собой убийств. Вдвоем.
Декер повернулся к ней:
— Сделаю все, чтобы ты только была в безопасности, Алекс.
— Знаю. Ты уже обещал Зое.
— Нет. Мы ведь напарники. Так что будем оба спину друг другу прикрывать. Помнишь? Сама мне говорила.
— Помню, Амос. Ты мне и так уже много раз жизнь спасал. Но на напарника надейся, да сам не плошай. Тебя это тоже касается.
— Тут уж спору нет.
«Кафешечка» была еще открыта, и они устроились в полупустом зальчике, где постоянно ловили на себе взгляды, которые украдкой бросали на них остальные посетители закусочной.
— Похоже, что слухи в Бэронвилле расходятся быстро, — заметила Джеймисон.
— Как и в любом маленьком городке, — отозвался Декер, проглатывая последний кусок бифштекса. — Итак, мы имеем убитого инвалида с металлической пластиной в голове, жившего в трейлере в лесу, причем этот трейлер взорвали. Имеем Джойс Тэннер, сокращенную из «Джей-Си Пенни», которая с тех пор жила неизвестно на что.
— И еще четырех убитых.
Декер опустил взгляд на телефон, который только что загудел. Нахмурился, отложил вилку.
— Что такое? — спросила Джеймисон. — Еще кого-то убили?
— Нет. Это сообщение от Грина с ответом на мой вопрос.
— На какой?
— Не свиная ли это кровь.
— Так что, все-таки свиная?
— Да.
— И что же это может значить, раз уж ты до сих пор не удосужился мне объяснить? — несколько раздраженно поинтересовалась Алекс.
Декер никак не отреагировал. Набрал какой-то номер и уставился в потолок, прислушиваясь к гудкам. Наконец ему ответили.
— Детектив Грин, это Декер. Только что получил вашу эсэмэску.
— Да, кровь действительно свиная. А почему вы сразу так решили?
— Шансы были минимальные, и лучше б я ошибался. Это означает, что нам надо искать тех двух мертвецов в совершенно других базах данных.
— Мы проверили все базы по преступникам и гражданским лицам, к которым у нас есть доступ.
— Я не думаю, что они — бывшие преступники или вообще гражданские лица.
— И кто же они, по-вашему?
— Копы.
— Почему именно копы? — поинтересовалась Джеймисон по дороге в полицейское управление.
— Ты-то еще молода, чтобы это помнить, но в шестидесятые-семидесятые «свиньями» пренебрежительно называли полицейских. Потому-то я тогда и упомянул про старые телевизионные сериалы. Так что полицейская форма на одном из убитых в сочетании со свиной кровью уже начинает обретать какой-то смысл. Это также может означать, что убийца принадлежит к определенному поколению.
— Вовсе необязательно, — возразила Джеймисон. — Всякие такие прозвища частенько возвращаются в новом значении. Теперь «свиньями» могут называть совершенно иные группы людей.
— Возможно, но все равно надо первым делом проверить, не служили ли те двое убитых в полиции. Не исключено, что я просто попал пальцем в небо.
— Господи, прямо фильм ужасов какой-то!
— Лично мне еще не попадались убийства, в которых было бы хоть что-нибудь позитивное, Алекс… — Декер выглянул в боковое окно машины. — Если это действительно копы, то интересно, откуда они тут взялись? Местных давно бы уже опознали.
— Может, вообще из другого штата?
— Тогда что они тут делали? Оба явно не пенсионного возраста — выходит, действующие. А копы очень редко когда работают за пределами своего штата.
Он примолк и опять уставился в боковое окно:
— Погоди-ка, Декер, — наверное, тебе пришло в голову то же самое, что и мне?
— Да, Алекс, это могли быть не копы, а федералы.
Грин с Лесситер уже поджидали их на своем рабочем месте.
— Мы прогнали отпечатки по всем базам, к которым у нас есть доступ, — сразу объявил Грин. — Сразу предупреждаю — доступ довольно ограниченный. Ни одного попадания.
— Можно пробить их по базам ФБР, — сказал Декер. — Просто дайте мне оцифрованные копии отпечатков. — Глянул на Джеймисон. — Похоже, мне все-таки придется переговорить с Богартом.
— Желаю удачи, — откликнулась Алекс.
Отыскав в управлении пустой кабинет, Амос в спокойной обстановке набрал номер.
К чести специального агента ФБР Богарта, тот не разразился с ходу возмущенными воплями и даже ни разу не перебил Декера, пока тот излагал ему ход недавних событий.
— Можешь прямо сейчас прислать отпечатки? — спросил Богарт.
— Как только закончим разговор.
— Если они и вправду федералы, представляешь, какая буря поднимется, Декер?
— Да она тут, считай, уже поднялась.
Декер с Джеймисон устроились в ожидании за письменными столами Грина и Лесситер. В управлении детективам отводился один просторный общий кабинет, и за соседним столом работал еще один сотрудник в штатском.
Через полчаса у Декера загудел телефон. Они с Джеймисон вновь перешли в пустой кабинет, чтобы ответить.
Это был Богарт.
Декер включил громкую связь, чтобы Джеймисон тоже могла его слышать.
— Прогнали пальчики по базе наших собственных сотрудников — ничего. Потом переправили отпечатки в отдел внешних связей — подумали, может, в родственных структурах отыщутся.
— И где-то совпало?
— Нет. Все организации дали отрицательный ответ. Кроме одной.
— И какой же?
— УБН[472].
— Хорошо, а с ними связались, когда они не ответили?
— Связались — и тут же выяснили, что спецгруппа УБН прибывает в Бэронвилл буквально через два часа.
— Так что наши мертвецы и в самом деле из этих? — спросила Джеймисон.
— В том-то и штука — они этого не подтверждают, но при этом и не отрицают.
— Но группу все-таки отправили?
— Это может означать что угодно. Но у меня есть приятель, в вашингтонском управлении УБН служит. Я переговорил с ним перед тем, как звонить вам. По его словам, приказ исходил напрямую от директора УБН. Послушайте, я сейчас могу запрыгнуть в наш служебный самолет и через пару часов уже быть у вас.
— Не стоит, у тебя и так дел по горло.
— Но вы-то оба вроде как в отпуске?
— А я-то гадал, когда же ты и до этого доберешься! — заметил Амос.
— Я пробовала его отговорить, — быстро вклинилась Джеймисон. — Но сам знаешь, наш Декер никогда не может устоять перед хорошим убийством.
— Если серьезно, то там у вас творится что-то такое, что мне очень не по вкусу.
— Мне тут много чего из происходящего не по вкусу, особенно вся эта гора трупов. Вдобавок нас с Алекс только что чуть не поджарили.
— Буду отслеживать ситуацию отсюда. Когда появятся убээновцы, они наверняка захотят с вами пообщаться.
— Просто не знаю, что им можно поведать. Рановато нам еще с ними общаться.
— Проблема еще в том, что сами-то они молчок, тихарятся.
— Точно так же, как и прочие наши коллеги из всех этих аббревиатурных ведомств, — кивнула Джеймисон. — Помнишь, как тогда с РУМО?[473] Тоже слова не допросишься.
— Если эти двое убитых — их люди, то убээновцы наверняка станут перетягивать одеяло на себя, — предостерег Богарт. — Опять начнется дележ, где чья зона ответственности.
Декер решительно произнес:
— Моя задача — выяснить всю правду. Политическими играми пусть кто-нибудь другой занимается.
— Вот потому-то я и хочу, чтобы это взяла на себя твоя напарница — слышишь меня, Алекс? У тебя это потоньше выйдет. Они же наверняка попрут, как на танке. Местным просто по головам начнут ездить, авторитетом давить… Просто не позволяйте им проделать такого с вами. Вы находитесь там по полному праву. Вас официально попросили принять участие в расследовании. У них нет никаких оснований указать вам на дверь.
— Постараюсь, — сказала она.
— А если что-то пойдет наперекосяк, так я и Бюро ко всему этому подключу. Посмотрим еще, у кого лапа волосатее. Удачи.
Декер отложил телефон, посмотрел на Джеймисон. Проворчал:
— Сферы влияния, подковерные игры… Ненавижу всю эту мышиную возню!
Она улыбнулась:
— Ну что, Декер, а как тебе твой отпуск? По-прежнему все ничего?
Группа УБН из восьми человек ворвалась в полицейское управление Бэронвилла с бесцеремонностью урагана четвертой категории.
Возглавляла ее специальный агент Кейт Кемпер — среднего роста жилистая блондинка лет за сорок. Каждого из собравшихся во главе с Декером она наградила стальным рукопожатием и совершенно каменным выражением лица, словно и впрямь высеченного из гранита. Решительные черты этого лица говорили, что его обладательница видывала в жизни препятствия и похуже, но преодолела их всех до единого.
— Мне нужно взглянуть на тела, — объявила она без всяких предисловий.
Грин кивнул:
— Они в морге. Так они из ваших?
— Дайте сначала посмотрю, а потом и поговорим. В дозволенных пределах.
Грин при этих словах насупился, но все-таки согласно кивнул:
— Что ж, давайте прокатимся.
Вслед за Грином, Лесситер, Декером и Джеймисон убээновцы вошли в морг.
Выдвинули из холодильника металлические столы с мертвыми телами, приподняли покрывала.
Кемпер опустила взгляд сначала на одного покойника, потом на другого.
Декер внимательно за ней наблюдал.
— Спасибо, — бросила она наконец медэксперту. — Останками мы сами потом займемся. — Повернулась к Грину: — Расследование тоже полностью берем на себя.
— Да работайте на здоровье, как я могу вам запретить? — отозвался тот. — Но и вы не можете запретить нам заниматься своим делом.
Кемпер выхватила телефон:
— Еще как могу! Всего одним звонком.
Грин явно собрался что-то возразить, но тут вмешалась Джеймисон:
— Послушайте, это будет долгое запутанное дело со множеством всяких взаимных увязок. Мне кажется, что в данном случае разумней задействовать все имеющиеся ресурсы. — Поглядела на Кемпер. — Пусть УБН берет на себя роль координатора, никто не против. Но в расследование уже вовлечено и ФБР, и нам тоже хотелось бы довести все до логического конца. Бэронвилл стал местом уже шести убийств, и отсекать местных копов от расследования — это просто устраивать праздник для средств массовой информации. Вам дело надо делать или рейтинги телевизионщикам поднимать? Надо выяснять, кто убил тех людей, а не делить сферы влияния! Иначе так во всем этом выяснении отношений и погрязнем.
Все посмотрели на Кемпер — как отреагирует.
Поначалу она выглядела так, будто Джеймисон предложила что-то непристойное. Но потом кивнула:
— Зарубите себе на носу: все линии расследования идут только через меня. Любые улики, зацепки, протоколы допросов, результаты — обо всем ставить меня в известность. УБН — последняя инстанция.
— Я считаю, что все шесть убийств связаны между собой, — сказал Декер. — Если это так, то ваши двое и в остальном были каким-то образом замешаны.
— Сильно сомневаюсь, — резко ответила Кемпер.
— А я думаю, что это ничуть не исключено, — стоял на своем Декер.
— Это еще почему? — бросила она.
— Для начала мне нужно знать, давно ли они работали под прикрытием.
— Да кто это вам сказал, что они работали под прикрытием? — рявкнула Кемпер.
— Никто не говорил.
Вмешалась Джеймисон:
— Правда, Декер, с чего ты это взял?
Тот обвел взглядом выстроившихся вокруг убээновцев.
— ФБР сделало запрос относительно двух предположительно погибших агентов. Все родственные ведомства дали ФБР отрицательный ответ — кроме вашего, — объяснил он, нацеливаясь пальцем в Кемпер. — И у вас не просто не ответили — запрос отправили на самый верх, и тут нате: в тот же день здесь уже спецгруппа.
— Но при чем тут тайное внедрение? — возразила Кемпер. — Они вполне могли быть самыми обычными агентами.
— Если б два агента вдруг пропали в рамках обычной службы, то об этом сразу стало бы известно. А вот тайных агентов с такой регулярностью не проверишь. Об их пропаже можно узнать, только если они в назначенное время не выйдут на связь или не придут в назначенное ведомством явочное место.
— Откуда это у вас такие познания об операциях под прикрытием? — подозрительно поинтересовалась Кемпер.
— Хотите верьте, хотите нет, но еще обычным копом в Огайо я тоже работал под прикрытием. Внешность у меня подходящая, сами видите, — парень я здоровенный, да и всякие причесочки с галстучками тоже не по мне. Все думали, что я просто мордоворот, который хочет вписаться в какую-нибудь криминальную структуру. Так вот, я порой целыми днями не мог выйти на связь, чтобы мои новые друзья меня не раскусили. Это не то, что можно в любой момент сбегать в участок или каждые пять минут строчить в полицию эсэмэски. Когда работаешь под прикрытием, полностью вживаешься в роль. С начальством не советуешься, сам себе хозяин, живешь одной жизнью со всяким отребьем… Так чем они занимались?
— К такой информации есть допуск только у меня и у членов моей группы, — отрезала Кемпер.
— Тогда трудновато будет нам с вами сработаться, — заметил Декер.
— Я говорила, что все нити должны быть у меня, а не о том, что мы проводим расследование вместе.
Декер посмотрел на Грина:
— Ладно, я полагаю, что в таком случае мы попросту сосредоточимся на остальных четырех убийствах, которые официально не требуют от нас мериться с УБН пиписьками — это чисто ваша юрисдикция. А потом, если расследование зацепит и этих двух, запросим официальное участие ФБР и сами возглавим дело. Раскроем его целиком, а убээновцы пусть на здоровье выставляют себя полными болванами, какими на самом деле и являются.
— Вы выходите за всякие рамки, мистер! — рявкнула Кемпер.
Декер обвел ее презрительным взглядом:
— Нет, за всякими рамками — это то, что мы сейчас тратим время на всякую чепуху, и только из-за того, что вашему ведомству важнее потолще надуть щеки, чем действительно выяснить, кто убил ваших парней! Если это ваш способ вести расследование, то флаг вам в руки. Лично я веду дела по-другому. Так что, по крайней мере, от имени ФБР могу вам сказать: заваливайте дело, еще увидимся.
И вышел за дверь.
Кемпер посмотрела ему вслед, после чего уставилась на Джеймисон:
— Это и ваша позиция?
— Он мой напарник, так что — да, и моя тоже. И знаете что еще? Он частенько оказывается прав.
Она тоже направилась к выходу. Через миг ее примеру последовали Грин и Лесситер.
Декер валялся на кровати в доме Митчеллов, потирая заклеенный хирургами скальп.
Было уже поздно, он жутко устал, в голове неприятно пульсировало.
С Джеймисон он был не до конца честен. Травмы на футбольном поле ему действительно были не в диковинку. И сотрясения мозга тоже. Но на сей раз ощущения оказались совсем другими. Казалось, что боль сконцентрировалась не на поверхности головы, а где-то глубоко внутри. И что она распространяется оттуда, захватывая все большее пространство.
Рентген показал, что упавший на него неизвестный предмет голову не пробил. Не обнаружилось ни трещин, ни тем более перелома, и все же Амос чувствовал себя как-то непонятно. И не только потому, что мозг основательно взболтало внутри черепа, — это, собственно, и именуется сотрясением. Что это было за странное чувство и почему оно появилось, он и сам не мог толком объяснить.
Сон все не шел, и около трех ночи Декер принял душ, оделся и спустился вниз.
На кухонной стойке увидел листок бумаги. Подхватил его. Это оказался тот перечень чисел, который недавно подсунула ему Зоя — проверить, сумеет ли он их запомнить.
Повинуясь какому-то непонятному побуждению, Декер вдруг решил повторить этот тест. Отложил листок в сторону. Вызвал в памяти его изображение, пробежался по колонкам цифр. Все было замечательно, пока он не добрался до самого низа страницы. Тут произошел какой-то сбой — словно проигрыватель споткнулся о царапину на компакт-диске.
«Где же два последних числа?»
В некотором отупении он вышел через заднюю дверь, опустился на плетеный стул на террасе. К счастью, его частично прикрывал навес, поскольку моросил мелкий дождик. Хотя Декеру было на это плевать. Приходилось ему уже сиживать под дождем. И даже спать под дождем приходилось — еще в Огайо, когда на какое-то время он остался без крыши над головой.
Крепко потер макушку. Абсолютной памятью он владел уже так долго, что стал воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся. Были в этом владении и неприятные моменты — в частности, время так и не стерло из нее жуткие воспоминания о трагической гибели его семьи. Но оказалось также, что этот исключительный дар — редкостное подспорье при раскрытии преступлений, и Амос всегда на него полностью полагался. Неужели это некогда безупречное запоминающее устройство стало оставлять незаполненные пробелы?
Прикрыл глаза, снова представил себе листок с цифрами. На сей раз два последних числа различил, а вот три посередине — никак. Они упорно расплывались, словно на чернила, которыми они были написаны, попала вода.
Этого еще только не хватало!
Декер уставился на дом напротив, с которого и началось нынешнее расследование. Если б он не стоял тогда на этой террасе, потягивая пиво и озираясь по сторонам, они с Джеймисон никогда не впутались бы в это дело.
«Кто же вас убил?»
Больше всего Декера сейчас занимал ответ именно на этот вопрос.
— С вами все хорошо, мистер Амос?
Обернувшись, Декер увидел Зою, которая стояла в дверях в своей розовой пижамке. Она держала под мышкой ярко-зеленое одеяло и нерешительно покусывала большой палец. Вид у нее был озабоченный.
— Все отлично, Зоя.
— Тетя Алекс сказала, что вы стукнулись головой.
— Да ничего страшного. Стукнулся и стукнулся. А ты чего не спишь?
Она вышла на террасу и села по-турецки прямо на доски рядом с ним, плотно укутавшись в одеяло.
— Иногда просто просыпаюсь. Потом иду попить молочка, но мама сегодня забыла купить.
Она примолкла и опять сунула в рот большой палец.
Глядя на нее сверху вниз, Декер вдруг увидел вместо нее другую девочку — свою дочь Молли.
— У моей дочки тоже было такое же одеялко. Она называла его «Гермиона». Знаешь, из Гарри Поттера? Гермиона Грейнджер.
— Мама не читает мне такие книжки и кино смотреть не дает. Говорит, что я еще маленькая.
— Ну когда вырастешь, тебе точно понравится.
— А как вашу дочку зовут?
— Молли.
— А она меня старше?
Декер отвернулся — вдруг перехватило горло. Зачем, дурак, приплел сюда Молли?
Кивнул:
— Лет на шесть старше.
— А что же она с вами не приехала?
«Угу, далеко не лучшая была мысль».
— Она была… Она в школе.
— О! Так она с мамой осталась?
— Да, они вместе, можно и так сказать.
Зоя уставилась на дом, в котором обнаружили двоих мертвецов.
— Это вы с тетей Алекс разбираетесь, что там случилось?
— Да, вот решили немножко помочь полиции.
Зоя задумчиво пососала палец, сосредоточенно насупившись и широко распахнув глаза. Пробормотала невнятно:
— Мамочка говорит, там кто-то умер.
— Послушай, Зоя, давай ты не будешь про это думать, хорошо? Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоим близким.
— Тетя Алекс мне близкая. А вы сказали, что вместе с ней помогаете полицейским.
Декер был явно застигнут врасплох:
— Точно. Я знаю. В смысле…
Под пристальным взглядом Зои он окончательно умолк.
— Тебе… Тебе пора спать, Зоя. Сейчас и вправду очень поздно.
— А вы почему не спите?
— Иногда так много всего крутится в голове, что просто не заснуть.
— А мне вот это помогает, — произнесла Зоя, протягивая ему одеяло.
Этот добрый жест крошечной девчонки заставил Декера невольно улыбнуться. Он дотронулся до краешка одеяла, произнес:
— Спасибо, но, по-моему, тебе с твоим одеялком надо держаться вместе. Так будет лучше.
Зоя взяла одеяло в охапку, немного постояла и направилась к двери. Обернувшись, произнесла:
— Надеюсь, вы больше не поранитесь, мистер Амос.
Декер посмотрел на нее:
— Постараюсь.
После того как она скрылась за дверью, он вновь уставился на соседний дом. Прикрыл глаза, вызвал из памяти похожую картинку, стал проигрывать в голове, словно видеозапись.
Глаза сами собой широко распахнулись.
И далеко не без причины.
Обычно любая сцена возникала в памяти ровно в том порядке, в котором Амос ее когда-то наблюдал. Он всегда считал, что его мозг сохраняет полный оригинал. Примерно как с тем листком с цифрами, который подсунула ему Зоя, — увидел и сразу запомнил.
Но теперь, как и при второй попытке вызвать из памяти те же цифры, воспоминания всплыли разрозненным беспорядочным набором изображений — словно запись разрезали на отдельные кадры, перемешали и запустили проигрываться в случайном порядке. Это вызвало у него и раздражение, и смутную тревогу. Списать этот странный сбой можно было только на полученную травму.
Тоже весьма странную.
Откинувшись на стуле, он мысленно попробовал продраться сквозь путаницу разрозненных кадров к их первому вечеру в Бэронвилле. К тому, что тогда видел. Что слышал.
Отъезжающий автомобиль.
Пролетающий самолет.
Вспышка в окне.
Зловещая находка.
А потом, совсем невпопад, — два слышанных тогда странных звука. Глухой стук и какое-то царапанье.
Декер не любил непонятного, хотя непонятное — неотъемлемая часть любого расследования. Частенько он не понимал вообще ничего по отдельности, до того самого момента, когда вдруг абсолютно все становилось понятным.
Внезапно решил пройтись.
Вернулся в дом. Стараясь особо не шуметь, стал искать зонтик — дождь по-прежнему сыпал с темного неба. Вообще-то это его никогда не пугало, но рану на голове промочить не хотелось.
Приоткрыл дверь кладовки у входа.
Нашел прислоненный к стене зонтик.
И кое-что еще.
Рядом с дешевым потрепанным чемоданом стоял большой рулон строительных чертежей.
Поначалу Декер решил, что это планы дома Митчеллов, но увесистый рулон из множества крупноформатных листов наводил на мысли о куда более солидном строении.
Заинтересовавшись, он развернул его, разложил листы на полу в прихожей. Вытащил телефон, осветил верхний встроенным фонариком.
Сооружение действительно очень большое, судя по общему плану.
Глянул на подпись наверху.
Это был фулфилмент-центр, в котором работал Фрэнк Митчелл.
Что ж, ничего удивительного. Он ведь там в руководстве. Да и построили центр сравнительно недавно.
Опять скатал листы в рулон, убрал на место.
Вышел из дома, раскрыл зонт, направился вдоль по улице.
Надо было на кое-что глянуть.
А точнее, на Дом двух мертвецов, как он теперь называл его про себя.
В доме горел свет, и перед крыльцом стояла патрульная машина полиции.
За ней приткнулись два больших черных внедорожника. У него на глазах из дома вышел полицейский в желтом светоотражающем плаще. Из одного из автомобилей вылез парень в ветровке с надписью «УБН», подошел к копу, которого явно поставили просто присматривать за домом.
Кемпер, судя по всему, никакой более серьезной роли местным не отводила.
Декер пробежался взглядом по дому, прилегающему участку земли, припаркованным на улице машинам и погруженным во тьму соседним домам по обе стороны от них.
Поднял взгляд в небо, по которому тогда пролетал самолет.
Потом еще раз оглядел улицу.
Странно. Глянул на часы.
Половина четвертого утра.
В шести домах дальше по улице, на противоположной стороне, горел свет.
Амос направился туда.
— Что, паря, припозднился? Или поднялся ни свет ни заря?
Подходя к дому, в котором горел свет, Декер увидел старика в инвалидном кресле, сидящего на крыльце под навесом. Ухватил взглядом и поднимающийся на крыльцо деревянный пандус.
Дом, обитый деревянной вагонкой, был маленький и совсем ветхий. Перед входом торчало единственное деревце, покрытое пожухлыми листьями. Крошечная лужайка давно заросла сорняками. Вид у всего здесь был окончательно заброшенный, словно все здесь только и ждало что наступления смерти.
Из пристроенного к дому гаража без дверей торчал нос древнего микроавтобуса.
Декер остановился перед домом:
— Да и вы, гляжу, тоже.
Старик поморщился, поерзал в кресле, стараясь сесть поглубже. Его совершенно лысая голова была покрыта коричневыми пятнами, словно недавно обгорела на солнце. На носу сидели очки в проволочной оправе. Он пожал плечами:
— Поживи с мое, так и тебе время будет без разницы.
Натянул свитер пониже, поежился. Несмотря на сырость и дождь, ноги у него были укутаны обычным одеялом.
Старик, видно, заметил, что Декер смотрит на одеяло.
— Лето, зима — все одна дребедень. Мерзну, и всё тут. Врачи говорят, проблемы с кровообращением. А я тебе вот что скажу: просто все трубы во мне забились, потому как слишком уж долго живу. Вот тебе и причина не засиживаться на этом свете. Разваливаешься на глазах.
— Так вы здесь живете?
— А что, непохоже?
— Это вы — Фред Росс?
— А кого это интересует? — насторожился Росс.
— Меня. Я — Амос Декер.
— Амос? Давненько не слышал этого имени. Прямо как в том сериале… «Амос и Энди»?[474] Давно это было. Черт, да все на свете теперь уже давно было! Было, да сплыло. Старость одна и осталась. Мне восемьдесят пять. А чувствую себя частенько на все сто восемьдесят пять. Иной раз проснешься и гадаешь: да кто же я, черт возьми? Как этот старый хрен пролез в мое тело? Ничего смешного.
Декер придвинулся к крыльцу поближе. Дождь практически стих, так что можно было опустить зонтик.
— А где вы были позапрошлым вечером, мистер Росс?
Лесситер говорила, что Росса не было дома, но Амос хотел сам от него это услышать.
Росс наклонился, выглянул вбок на улицу:
— В смысле когда там что-то такое произошло?
— Угу.
— Ты что, коп?
— Угу.
— Видел я, как они приехали, — сказал Росс, тыча пальцем в скопление машин неподалеку. — Похоже, что федералы.
— Как вы определили?
— Я смотрю телик.
— Так где вы все-таки были тем вечером?
Росс покачал головой:
— В больничке. Чего-то задыхаться вдруг стал. Сейчас-то уже ничего. Но вообще постоянно теперь одышка. С ребятками в приемном покое я давно уже на «ты». Хотя гордиться тут нечем, вот что я тебе скажу. Когда ты старый и богатый — это одно. А когда старый и бедный — такое очень не рекомендую, Амос.
— Сочувствую. Полиция к вам уже заходила?
— Нет. Видишь ли, я только сегодня выписался. Или теперь это уже вчера, сам не знаю.
— Вы один живете?
Росс кивнул:
— Старуха моя давно померла, скоро уж двадцать лет как будет. Курила, как паровоз. Не вздумай курить, Амос, если не хочешь помереть страшной смертью!
— Вы кого-нибудь видели возле того дома, мистер Росс? Вообще кого угодно? Даже необязательно подозрительного вида? Или чего-нибудь странного не замечали в округе?
Напряженно глядя на Декера, Росс проговорил:
— Да глаза уже не те, где тут чего разглядишь-то?
— Я смотрю, вы в очках. И вы только что сказали, что видели именно «федералов».
Росс снял очки, протер их полой свитера:
— Большинство домов тут стоят пустые. Да и весь Бэронвилл, глядишь, тоже скоро совсем опустеет. — Нацепил очки обратно.
— Ну как же — фулфилмент-центр вон новый отгрохали…
Росс пожал плечами:
— Все равно рабочих мест не хватит, чтоб город ожил. Да и платят уже не так, как прежде платили. Другое дело — в старину! Я-то сам ни в каких колледжах не обучался, не судьба мне была, а получал дай бог каждому. А теперь, если не сечешь в компьютерах, то и сиди себе в заднице. — Он воздел руки. — Никто теперь ничего не строит! Только тук-тук по клавишам. Вот чем теперь народ занимается! По клавишам стучит. И что, это типа работа?
— А вам приходилось работать тут на шахте или на фабрике?
— Да, и уголек добывал, и на фабриках потрудился — вначале на бумажной, потом на ткацкой. Там в основном оборудование в порядок приводил, наладчиком. Раньше в этот городок только въедешь, так сразу учуешь вонь — от угля и от той дряни, из которой бумагу делали. Я слышал, что Бэроны называли это запахом денег. Ну их в жопу. Теперь мексиканцы с азиатами делают то же самое за гроши. А скоро и вовсе роботов там насажают, тогда и китаезы со всякими латиносами останутся без работы.
Он гоготнул.
— Когда-то тут была железка, прямо через центр города шла — уголь и кокс в питтсбургские литейки возить. И еще дальше, по всей стране — тогда везде уголь требовался. Ну да, и я пошахтерствовал малость, да только свалил оттуда по-быстрому. Деньги хорошие, но, блин, кому хочется, чтоб легкие все насквозь черные были? От этого вообще-то моя старуха и померла, хотя в шахту никогда ни ногой. Очень уж не хотелось мне, чтобы вся эта дрянь внутри копилась. Ну уж нет, сэр.
— А вы знаете семейство Бэронов?
— Говнюки, все до единого! — Росс даже сплюнул на крыльцо.
— И почему же?
— Создали это место, а потом забросили к чертям, вот почему! А теперь этот хрен сидит себе в огромном домине на холме и поглядывает на нас сверху вниз. Сукин сын!
— В смысле Джон Бэрон?
— Сволочь!
— Но вы ведь неплохо жили, верно? Сами сказали.
— Ну зато работал как вол. За так ничего не доставалось. Все руки по локоть стер. Да, получал неплохо, но прикинь, сколько они-то на мне загребали!
— У вас кто-нибудь остался из родных?
— Только сынок, которому все недосуг приехать и поглядеть на человека, который произвел его на свет. Ну его в жопу.
Декер поглядел на кресло-каталку:
— А что с вами случилось?
Зрачки Росса за стеклами очков превратили в крошечные черные точки.
— Что случилось?! Жизнь со мной случилась, если тебе это так важно!
— Хорошо-хорошо. Так вы видели кого-нибудь возле дома?
— Коп, говоришь? А откуда мне это знать? Я уже старый, давно никому и ничему не верю.
Декер подошел к нему ближе, предъявил удостоверение.
— Хм, ФБР? — буркнул Росс, маленькие глазки которого, глубоко утонувшие в морщинистых глазницах, быстро обшарили карточку с фотографией. Бросил взгляд на улицу. — Кругом федералы! С чего это вдруг? По телику передавали, там двух мертвяков нашли. Это что, дело государственной важности?
— Много чего может оказаться делом государственной важности, — заметил Декер.
— Больно уж много! — огрызнулся Росс, отправляя на крыльцо еще один плевок. — Только пёрдни, и правительство уже тут как тут! Задолбали.
— Вы за то, чтобы предоставить людей самим себе?
— Я за то, чтоб правительство не совало нос в мои дела! И за то, чтобы правительство перестало поддерживать публику, которая и без всякой помощи прекрасно может прожить. Возьми, к примеру, меня — гол как сокол. Но я-то не ною про это на каждом углу. Не выпрашиваю подачек, потому что у меня какие-то проблемы или кто-то со мной несправедливо обошелся. Какая, в жопу, в этой жизни вообще может быть справедливость? Вот что я тебе скажу: не нравится — проваливай туда, откуда взялся, пока тебя американским флагом по хребту не перетянули!
— Интересная философия, — обронил Декер.
— Да не знаю я ни хера ни про какую философию! Я просто смотрю на мир вот этими вот собственными глазами. На то, каков он на самом деле.
— И каков же он на самом деле?
— Уж всяко не таков, каким был когда-то. По крайней мере, для таких, как я.
Декер решил вновь вернуться к теме, которую не раз уже пытался поднять:
— Так, говорите, может, и видели возле этого дома каких-то людей?
— Уже и не помню.
— Мистер Росс, если вам что-то известно, вы действительно должны мне все рассказать.
— Интересно, с какой это стати? Только потому, что ты федерал? Это что, волшебное слово такое?
— Нет, я коп, который пытается узнать правду.
Росс злобно ухмыльнулся:
— Во-во, вот и по телику такое постоянно талдычат. Я и раньше во все это не верил, а теперь-то и подавно.
— Если вы что-то видели и просто нам не говорите, то люди, которые убили тех двоих, могут прийти к тому же заключению. Что вы что-то могли видеть. Вам может грозить опасность.
В ответ Росс приподнял одеяло, которое прикрывало его иссохшие ноги, и показал припрятанный под ним обрез охотничьего ружья. Повел дулом в сторону Декера.
— Давно у меня эта штучка! Картечь, патроны «магнум». Всегда в боевой готовности. Если кто сунется, так это им будет грозить опасность! Федералов тоже касается. И учти, в воздух я никогда не стреляю. Не вижу нужды в предупредительных выстрелах.
Декер на шаг отступил:
— К вашему сведению, угроза федеральному сотруднику является уголовным преступлением. А если вы выстрелите из укороченного ствола таким зарядом, отдачей вас вместе с вашей каталкой отбросит прямиком в стенку и выбьет из зубов последние пломбы, если они у вас еще остались. Причем шансы на второй выстрел у вас будут аховые, потому как вы еще и сотрясение мозга заработаете.
— Да плевал я на всякие сотрясения — тот, в кого я выстрелю, уже будет как сыр швейцарский, весь в дырках!
— Насколько я помню, обрезы на территории Пенсильвании под запретом. Это незаконно. Я могу арестовать вас за одно только хранение.
Старик подался вперед:
— Могу тебя кое в чем просветить — если ты и сам этого не понял, как только здесь оказался.
— И в чем же?
— В Бэронвилле вообще нет такого понятия, как «незаконно».
— Декер!
Амос как раз проходил мимо Дома двух мертвецов, когда его кто-то окликнул.
В дверях стояла Кейт Кемпер.
Декер остановился, обернулся на нее.
— Что это вы тут делаете? — поинтересовалась она, направляясь к нему.
— Просто вышел прогуляться, — отозвался он.
Кемпер глянула на часы:
— И просто по чистой случайности забрели сюда в четыре утра?
Остановилась прямо перед ним. Декер посмотрел поверх ее плеча на дом.
— Что, тянет опять туда заглянуть?
Он перевел взгляд на нее:
— А вас на моем месте не тянуло бы?
Она пригляделась к его всклокоченным волосам:
— Я еще при знакомстве собиралась спросить, что это у вас с прической, но потом решила, что вы всегда так ходите.
— Голову повредил.
— И как это вышло?
— Трейлер взорвался.
Кемпер разинула рот:
— Что?! Как это случилось?
— Мы с напарницей осматривали дом на колесах, а кто-то решил превратить его в духовку. Выскочили аккурат перед тем, как нас успели поджарить, но эта штука все равно бабахнула, когда нагрелся газовый баллон. Вот чем-то по башке и попало.
— Вы знаете, кто это сделал?
— Пока что нет. Но обязательно узнаю. Когда кто-то пытается меня убить, я воспринимаю это как личное оскорбление.
— Я тоже. — Она оглядела его с ног до головы. — После нашего знакомства я пробила вас по своим каналам. В Бюро на удивление хорошо о вас отзываются.
— Хм. Нашли внутри что-нибудь любопытное?
Кемпер вздернула голову:
— Чисто из вежливости интересуетесь?
— Не любитель попусту разводить реверансы.
— Ладно, — произнесла она, обводя его оценивающим взглядом. — Тогда ответ на ваш вопрос зависит от того, что вы понимаете под словом «любопытное».
— А вы что под этим понимаете?
— Как насчет чисто криминалистических подробностей? Звонил медэксперт, подбросил кое-какую дополнительную информацию. Желаете выслушать?
— По-моему, вы не хотите, чтобы мы во все это встревали.
— Я просто сказала, что все должно идти через меня.
— Тогда слушаю.
— У того, что в подвале, — передозировка карфентанила. Это анестетик, применяется для обездвиживания крупных животных вроде слонов. Самый мощный опиоидный препарат, который производится легально. Русские используют его для так называемых «ликвидаций».
— С пеной на губах это вполне сообразуется.
Кемпер при этих словах как-то странно улыбнулась, но продолжала:
— А найденный вами повешенный умер от странгуляционной асфиксии.
— Но не собственно от повешения.
Она вздернула брови:
— Так вам и это уже известно?
Декер кивнул:
— На местного медэксперта полагаться не советую, потому что он даже со временем наступления смерти изрядно напортачил. Похоже, что в судебной медицине я разбираюсь получше его.
Кемпер с любопытством поглядела на Амоса:
— А с чего вы взяли, что он с этим напортачил?
— Он пропустил совершенно очевидные вещи. Судя по вашему виду, вы и сами в курсе, какие именно. Так что лучше расскажите, что еще нашли.
— А с чего вы решили, что я еще что-то нашла?
— Потому что мне сразу показалось, что вы предпочитаете делать все по-своему и что те крохи, которые накопали местные, вас вряд ли удовлетворили.
Она улыбнулась:
— Я начинаю видеть вас и с другой стороны, Декер.
— У меня их много. Так что же вы выяснили?
— Да, вы правы. Я привезла с собой собственного медэксперта. После осмотра тел и изучения результатов анализов она пришла к заключению, что местного специалиста действительно занесло не в том направлении. Но для начала хотелось бы послушать и ваши соображения относительно времени смерти.
— Трупное окоченение начинается примерно через два часа после смерти, захватывая вначале небольшие группы мышц — лица, шеи, а потом распространяется на более крупные, в первую очередь конечностей. Дальше процесс идет в обратную сторону. Чтобы тело полностью окоченело, обычно требуется от двенадцати до восемнадцати часов от момента смерти. Отвердение мышц сохраняется еще примерно столько же, после чего начинает постепенно ослабевать. Полностью проходит оно за срок от тридцати шести до сорока восьми часов — в зависимости от целого ряда факторов, включая состояние окружающей среды, — и тело вновь становится дряблым.
Он сделал паузу и продолжил:
— А теперь прикинем все это к нашему конкретному случаю. Что было бы, если б убитые пробыли в заброшенном доме двадцать часов или более, причем один из них — в сыром подвале? Для начала, на них давно бы уже кишели мухи и мушиные яйца, тем более что за это время должны были появиться первые признаки разложения. Вдобавок конечности у парня в подвале сохраняли некоторую подвижность — по крайней мере, когда я попробовал их пошевелить. Не очень-то это было похоже на классическое трупное окоченение. И для окружающей температуры в подвале они были слишком уж холодными. Медэксперт должен был сразу понять это после измерения внутриполостной температуры, но он просто решил, что у него заглючил термометр.
На протяжении всей его речи Кемпер только кивала:
— А теперь послушайте, что думает по этому поводу мой собственный специалист. Она считает, что умерли они приблизительно в то время, какое указал местный эксперт, но по совершенно иному сценарию. — Примолкнув, агент внимательно посмотрела на него. — С учетом того, что вы сами уже разузнали — как думаете, возможно такое?
Декер еще раз посмотрел на дом и неторопливо заговорил, словно размышляя вслух:
— Единственное разумное объяснение — это что убили их в каком-то другом месте, за двадцать или более часов до того, как я их обнаружил, и держали в каком-то очень холодном закрытом месте вроде промышленного морозильника, где тела не подверглись трупному окоченению, а насекомые не могли до них добраться. Окоченение началось только после того, как их вынули оттуда и поместили в обычную окружающую среду. Это объясняет и странные показания термометра местного медэксперта, и некоторую подвижность конечностей, которая сразу показалась мне необычной. Это было не трупное окоченение, вызванное посмертными химическими реакциями в мышцах, — они просто замерзли, а потом начали оттаивать. Мясные мухи обнаруживают мертвую плоть по запаху, который испускают выделяющиеся из трупа жидкости и газы. Заморозка этот процесс полностью останавливает. Так что, если тела пробыли в доме совсем недолго, заражение насекомыми и должно быть совсем незначительным — что мы, собственно, и имеем на месте преступления… — Он сделал паузу. — Но в таком случае не было бы и пены на губах того парня. На морозе она долго не продержалась бы.
— Если только они каким-то образом не сфабриковали ее, когда подбросили тело в дом, — наверняка знали, что токсикологические тесты выявят наличие наркоты в организме. А раз передоз, то обязательно должна быть и пена, иначе никто не поверит, что оно пролежало там с самого момента смерти.
— А вашему медэксперту не кажется, что тела после смерти передвигали?
— Она уверена, что по крайней мере одного-то уж точно. Судя по трупным пятнам.
— У повешенного? — уточнил Декер. — Я обратил внимание, что трупные пятна у него на спине, а если б его повесили да так и оставили, то откуда им там взяться?
— В точности слова моего эксперта! — кивнула Кемпер. — И странгуляционных борозд там на самом деле две, а не одна. Местный медэксперт либо пропустил это, либо просто не придал значения. Следы, оставленные той петлей, — уже посмертные.
— Так что тот, кто это сделал, хоть и продумал детали, но явно надеялся, что экспертизу будет проводить не мастер своего дела. И эти надежды едва не сбылись. Ваш эксперт тоже додумалась до сценария с холодильником?
— А иначе все эти нестыковки было просто не объяснить. Вдобавок на плече у одного из убитых остался довольно характерный след.
— Мы это тоже заметили. Решили, что от какого-то медицинского пластыря.
— Мой эксперт считает, что это низкотемпературный ожог открытого участка кожи, оставлен чем-то в морозильнике. Говорит, что практически стопроцентно посмертный. Правда, она постоянно подчеркивает, что ее оценка времени смерти весьма приблизительна — непонятно, сколько убитые пролежали в морозильной камере перед тем, как их подбросили в дом.
— Соответственно тот, кто это сделал, не хотел, чтобы можно было в точности определить, когда именно их убили.
— И тем самым убрал ключевой момент любого подобного расследования.
— Ну да, любые алиби или их отсутствие теперь совершенно бессмысленны, — задумчиво проговорил Декер.
— Вот именно.
— Тела должны были привезти туда совсем незадолго до того, как я их обнаружил. В самом доме морозильной камеры нет, так что наверняка их держали на льду где-то в другом месте.
— Вы сказали, что слышали звук машины?
— Слышал. И еще какой-то странный шумок.
— И какой же?
— Какие-то непонятные повторяющиеся звуки. Скрежет и постукивание.
— И больше ничего?
— Самолет еще пролетал. А так вроде больше ничего. Кто-то привез в дом два трупа, и никто ничего не видел. Как так?
— Ну, насколько я уже поняла, в этом районе вообще мало кто остался.
— Но откуда убийцам было знать, что мимо вдруг кто-нибудь не проедет? Или просто в окно не выглянет? На это только пара глаз и нужна.
Тут Амос на миг погрузился в молчание.
— Ладно, может, все-таки скажете, что ваши люди тут делали? И почему под прикрытием? Если они внедрились в какие-то определенные криминальные круги, то, по-моему, можно было бы с ходу сузить круг подозреваемых, особенно в таком маленьком городишке.
Кемпер уставилась на него, поджав губы:
— Только строго между нами!
— Строго между нами, — повторил Декер.
— Убитые в доме — Уилл Битти и Дуг Смит. Битти — в подвале. Смит — это которого повесили.
— И оба работали на УБН?
— И да и нет, — загадочно ответила она.
— А как такое вообще возможно? — удивился Амос.
— Поначалу они действительно работали на нас. А потом отбились от рук.
— А с чего вы решили, что они отбились от рук? Может, просто спалились…
— Мы и впрямь тешились подобной надеждой, пока не произошло кое-что, что освободило нас от иллюзий на этот счет.
— Что именно?
— Они работали совместно с парнем по имени Рэнди Хаас.
— Тоже из УБН?
— Нет. Это был преступник, которого мы держали на коротком поводке. Снабжал нас информацией, передавая ее через Битти и Смита. Если б он их сдал, сразу получил бы пожизненное.
— И что же случилось с этим Хаасом?
— Ему дали смертельную дозу морфина. Но перед тем как испустить дух, он успел указать на Битти и Смита как на своих убийц.
— Не объяснил, почему они это сделали?
— Нет. Просто сказал, что это они.
— А за что они его убили?
— Не знаю.
— Вы верите показаниям Хааса?
— С чего ему врать при смерти? К тому же с тех пор и Битти, и Смита как корова языком слизала, выйти на них нам так и не удалось.
— Тот, кто убил Битти и Смита, точно знал, что они копы. Одного нарядили, как копа, под другого лужу свиной крови налили.
— Но факт есть факт — на другую сторону они все-таки переметнулись. На темную сторону.
— Что ж, злопамятная публика везде попадается, — заметил Декер. — А уж среди тех, кто на темной стороне, — тем более.
После каких-то трех часов сна Амос спустился вниз, где обнаружил, что Зоя уже приканчивает завтрак перед тем, как отправиться в школу.
Налил себе чашку кофе, взял у Эмбер разогретый пончик. Та металась по кухне, разрываясь между сборами Зои в школу и стиркой, которую затеяла в соседней комнатушке. Фрэнк, по ее словам, уже уехал на работу.
Декер устало присел напротив Зои, глотнул кофе, стал жевать пончик, пока та без особого энтузиазма черпала ложкой кашу из миски. Подняв на нее взгляд, заметил, что девчонка не сводит с него глаз.
— Вы ночью куда-то ходили, — заявила она наконец. — Я из окна видела.
— Не спалось, я ведь уже говорил. А ты-то что сразу не легла? Я думал, ты давно спишь.
Зоя пожала плечами, постучала ложкой по краю миски.
— Зоя, давай-ка побыстрей, — послышался из-за двери голос ее матери. — Нам через пять минуть выходить, а ты еще ни зубы не чистила, ни причесывалась! И где ваш ранец, юная леди? А флейта?
Зоя закатила глазки, проглотила еще одну ложку каши, по-прежнему неотрывно глядя на Декера.
— Вы уже нашли преступников? — поинтересовалась она.
— Пока еще нет. Работаем.
— Смешная у вас прическа.
— Она всегда такая.
— Нет, в смысле все посередке торчит.
— Ну, гм… Наверное, клей случайно попал.
Зоя при этих словах явно оживилась:
— Мне тоже как-то клей на голову попал. Но только не случайно. Мама жутко разозлилась. Пришлось ножницами резать. Хотите, я вам тоже отрежу? — Понизила голос: — Мама вообще-то не разрешает мне трогать ножницы, когда ее нет поблизости, но можно ей не говорить.
— Спасибо, но лучше пускай себе растут.
Зоя опять уткнулась в кашу с явно разочарованным видом.
В кухню ворвалась Эмбер.
— Так, ты готова? — поинтересовалась у дочери.
— Нужно еще почистить зубы и причесаться. И флейту найти.
— Я знаю, что у тебя сегодня день рождения, но все-таки давай-ка поживей, юная леди!
Зоя подняла вверх миску, в которой оставалось еще больше половины.
— Ну мам… — начала было она.
— Нет уж, хватит рассусоливать! Потом в машине доешь. А теперь марш! И не вздумай выходить без флейты. Она у тебя наверху в ящике, я еще вчера вечером видела.
Зоя медленно поднялась, нерешительно помахала Декеру на прощание.
— С днем рождения, Зоя, — сказал Амос.
После того как она удалилась, Эмбер шумно перевела дух:
— Ох уже эти детишки!
— Угу, — отозвался Декер.
— У меня никогда не было сыновей, но вряд ли с ними легче, чем с девчонками.
— У меня тоже сына не было, — сказал Декер. — Только дочка.
Эмбер застыла, медленно присела напротив Декера. Нервно произнесла:
— Алекс мне уже говорила…
— Угу, — кивнул Декер.
— Мне так жаль.
— Угу, — повторил Декер.
Поскольку он так больше ничего и не сказал, Эмбер встала и неловко проговорила:
— Мне, гм… Мне надо Зою в школу отвезти.
— Угу, — отозвался Декер, все так же опустив глаза в стол.
Через несколько минут к нему присоединилась Джеймисон, налила себе кофе.
— Я видел вчера агента Кемпер — или сегодня с утра, как тебе больше нравится, — сообщил Амос.
Она с раскрытым ртом уставилась на него:
— Где?
— У того дома, где мы нашли мертвецов.
— И как ты там оказался?
— Не спалось. Прогулялся в ту сторону. Пообщался с Фредом Россом — тем самыми соседом, с которым Грин с Лесситер еще не говорили. Довольно неприятный тип, а под одеялом у него обрез припрятан. Похвалялся, что даже в меня запросто выстрелит.
— Господи, Декер, ты вообще когда-нибудь спишь, как все нормальные люди?
— Он сказал, что тогда его не было дома. Но сказал и еще кое-что.
— И что же?
— Сказал, что пришел к выводу, будто бы в Бэронвилле нет такого понятия, как «незаконно».
Алекс нахмурилась:
— И что он под этим понимает?
— Не знаю. После того как я его оставил и уже шел домой, из Дома двух мертвецов как раз вышла Кемпер.
— Небось опять выпендривалась?
— Нет, вроде теперь попритихла. Кое-что сообщила мне про этих двоих. Они действительно из УБН. Уилл Битти и Дуг Смит. Битти — это тот, что в подвале. Агенты под прикрытием, как я и думал. Только, по ее словам, они вышли из-под контроля.
— В каком это смысле — вышли из-под контроля?
— Они предположительно убили одного преступника, с которым работали. Какого-то Рэнди Хааса. Похоже, что самих Битти со Смитом убили гораздо раньше, чем мы предполагали, и положили на лед, чтобы скрыть время смерти. Кемпер притащила с собой своего собственного медэксперта, поскольку местному не доверяет.
— Можно подумать, будто ты сам доверяешь! Полагаю, что это доказывает твою правоту.
— Битти умер от сильной передозировки очень мощного опиата, который ему, судя по всему, вкололи насильно. Смита задушили, но не той веревкой, на которой повесили.
— Так что в дом их привезли уже мертвыми?
— Похоже на то.
— И зачем было так морочиться?
— Понятия не имею.
— Все-таки такой риск — сразу двух мертвецов в тот дом тащить. Кто-то мог заметить.
— Знаю. В самом деле необъяснимо.
— В общем, Битти со Смитом скурвились?
— По крайней мере, так считает Кемпер.
— А ты? Ты-то как считаешь?
— Мне слишком мало известно, чтобы составить какое-то мнение. Пока что просто собираю информацию.
— Так чем займемся?
— Продолжим копать. На очереди у нас Брэдли Коста, банкир. Начнем с его рабочего места. Потом и в дом заглянем. Далее займемся Майклом Свенсоном. И еще мне очень хочется навестить Джона Бэрона Четвертого.
— Бэрона? Зачем?
— Как я уже говорил, по-моему, кого-то из убитых он все-таки знает. Зачем тогда соврал? С теми, кто врет, всегда хочется познакомиться поближе, особенно если врут в ответах на такие вопросы.
— Тебя послушать, так очень любопытный персонаж.
— Персонаж и в самом деле любопытный, только это не означает, что Бэрон во всем этом как-то не замешан. Интересно, почему он до сих пор торчит в городе, в котором его всеми кишками ненавидят? — задумчиво добавил Декер.
— Может, как говорится, алчет взыскания?
— А может, и по какой-то другой причине…
Декер протянул руку, подхватил с кухонной стойки листок с цифрами, показал ей.
— Что это? — спросила она.
Амос поведал ей, как Зоя проверяла его память.
— По-моему, Зою ты здорово заинтриговал.
— Не в том дело. Я посмотрел на этот листок еще раз, уже после сотрясения, и не сумел вспомнить два последних числа. Потом посмотрел опять, и ясно их увидел, а вот некоторые посередине словно размылись.
— Думаешь, это как-то связано с травмой головы?
— Не знаю. Скорее всего. А может, даже наверняка.
Вид у него был такой угрюмый, что Джеймисон сказала:
— Декер, твоя феноменальная память — это и вправду нечто. Но это не единственное, из-за чего тебе нет равных в том, чем ты занимаешься. Ты работаешь в полиции уже больше двадцати лет. Ты и так все отлично видишь. И способен разложить по полочкам все, что увидел, получше всех людей, которых я до этого встречала. Так что не опускай руки.
— Наверное.
— И давай только без всяких этих «наверное».
— Спасибо, Алекс. Правда, спасибо. Я очень это ценю.
— Ого! Может, у этого сотрясения были и свои положительные стороны?
— Это ты о чем?
Она вздохнула:
— Ладно, проехали. — Подняла на него взгляд, удерживая пальчиками кофейную чашечку. — Так что — Кемпер не против, чтобы мы этим занимались?
— Похоже, что да. Но если б даже и была, я бы все равно продолжал работать, как работал.
— Ну да, всякие политические соображения тебя ведь никогда не волновали, так ведь?
— Когда дело доходит до убийства, всяко не до этого, — отозвался Декер.
Оглядевшись по сторонам, Амос насупился. Он вообще не любил банки. Особенно после того, как в Берлингтоне банк отобрал у него машину и дом, оставив его без колес и крыши над головой.
Кабинет Брэдли Косты в Бэронвиллском национальном банке отличался простором и обилием сувениров со всяких местных мероприятий — банк спонсировал в городе чуть ли не все, начиная со школьных дебатов до бейсбольных турниров юношеской лиги, равно как местные отделения «Киванис»[475] и Союза ветеранов иностранных войн.
На письменном столе лежал символический ключ от города. Семейные фото можно даже не искать — Коста был человеком холостым и бездетным. Они уже выяснили, что родился он в Нью-Йорке, в Куинсе, в колледж поступил в Сиракузах, степень магистра делового администрирования получил в Нью-Йоркском университете и до переезда в Бэронвилл успел поработать на Уолл-стрит.
Джеймисон изучила фотографии на стене, на которых неизменно фигурировал Коста в компании самых разных людей.
— Вот это набор: губернатор, мэр, председатель городского совета, шеф полиции! А еще фотки с членами местного исторического общества, дамского садового клуба и Дочерями Американской революции. Светский был человек.
Декер прошелся взглядом по кабинету.
Чистота, порядок, всё на своих местах. И в центре всего этого сейчас полагалось бы сидеть тому, кого застрелили в заброшенном автосервисе за компанию с уличным торговцем наркотиками, с которым у него явно не могло быть ничего общего.
С коллегами Косты по банку они уже переговорили. Те дружно сошлись на том, что парень был дружелюбный, трудолюбивый и до пунктика честный. Убивать его, по общему мнению, было совершенно не за что, и никто не считал, что он мог иметь хотя бы отдаленное отношение к Майклу Свенсону.
— Не думаешь, что у Косты могла быть и еще какая-то тайная жизнь, про которую никто не знал? — спросила Джеймисон.
Декер поднял с письменного стола убитого банкира фотографию в рамке — Коста с какой-то молодой женщиной.
— А ведь я ее знаю, — проговорил он.
— Откуда?
— Это барменша из бара «Меркурий». Ее зовут Синди. Они друзья с Джоном Бэроном.
Джеймисон присмотрелась к фото.
— Симпатичный был парень… А эта Синди так и вовсе красавица. Может, они встречались?
— Надо выяснить, — сказал Декер.
Алекс сходила за секретаршей Косты, Эмили Хейс, и они расспросили ее о фотографии.
— По-моему, это снято на встрече местных предпринимателей, которую организовал Брэд, — сообщила им Хейс. — Он вообще взял за правило почаще проводить подобные мероприятия. В Бэронвилле еще остались богатые и успешные люди, и он поддерживал с ними контакт. Устраивал у себя дома приемы, фуршеты, все такое… До него у нас вообще никто этим не занимался. Очень предприимчивый был человек. Его энергии как раз нам и не хватало. Очень болезненная потеря!
По ее виду и тону Декер заподозрил, что Хейс, которой хоть и было уже хорошо под пятьдесят, и сама положила глаз на молодого и харизматичного банкира.
— Так вы знаете эту женщину? — осведомился он.
— О да, это Синди Райли. Хозяйка бара «Меркурий».
— Так это ее бар? — несколько удивился Декер. — В таком юном возрасте — и хозяйка?
— Раньше это был бар ее отца. Правда, она и сама по себе женщина хваткая, умеет считать деньги.
— Коста и миз[476] Райли встречались?
— Насколько мне известно, нет.
— Хорошо, но у него на столе это единственное фото. А насколько я полагаю, он фотографировался просто с массой народа из предпринимательских кругов.
Хейс явно пребывала в растерянности.
— Даже не знаю, что вам и сказать… Насколько помню, Брэд всегда четко отделял личную жизнь от работы. Лично меня он в свои личные отношения не посвящал.
— А как насчет Джона Бэрона? — спросил Декер.
Секретарша нахмурилась:
— А что с ним?
— Он был клиентом этого банка?
— Да, когда-то у него был здесь счет.
— Он был знаком с Костой?
— Если и был, то мне об этом ничего не известно. — Она примолкла и вдруг о чем-то задумалась. — Раз уж об этом зашла речь, теперь я припоминаю, что закладная на имущество Джона Бэрона действительно оформлена в нашем банке. Но подробностей не знаю.
— И оформлял ее Коста?
— Это ничуть не исключено, хотя не уверена. Я не вправе совать нос в клиентские счета и выкладывать посторонним, что в них да как.
— Ладно, а сами-то вы знакомы с Джоном Бэроном?
Хейс поджала губы:
— Нет, не имею чести.
— По-моему, вы его несколько недолюбливаете, — заметила Джеймисон.
Хейс стрельнула в нее колючим взглядом:
— У меня дед погиб на одной из шахт Бэронов. И мать много лет на ткацкой фабрике горбатилась. А потом в один прекрасный день пришла в свою смену к воротам и увидела на них вывеску «Закрыто». Без всяких предупреждений. Вообще-то ей обещали пенсию, но и с пенсией тоже обманули. Она вскоре умерла — наверняка от всех этих переживаний.
— Но разве Бэроны уже давным-давно не распродали свои предприятия? — удивился Декер.
Сложив руки на груди, она сердито посмотрела на него.
— Думаете, Бэроны как-то по-другому обращались бы со своими работниками, если б оставались хозяевами?
Амос решил сменить тему:
— А что еще вы можете рассказать про Косту? Он приходил на работу в тот день, когда пропал?
— Да. Весь день проработал. На следующий день, когда он не появился на своем месте и мы никак не могли его найти, мистер Бичер, наш президент, позвонил в полицию.
— Но в тот день на работе все было как обычно?
— Лично я не в курсе. Вроде все у него было нормально. Полиция тоже меня об этом спрашивала, но я ответила им то же самое.
— Ну а после работы — у него были какие-то планы на вечер?
— Насколько я в курсе, нет, но, повторяю, он мне о таких вещах не рассказывал.
— У Косты были здесь с кем-нибудь проблемы? — поинтересовался Декер. — Может, с кем-то из клиентов?
— Не в курсе.
— Вы только и делаете, что твердите «не в курсе», — заметил Амос. — А вообще-то вы могли быть в курсе?
Она слегка ощетинилась, но все-таки ответила:
— Я его секретарь, так что наверняка могла. У него тут со всеми были прекрасные отношения. На самом-то деле его все любили. Он был очень счастливый человек. Что же касается клиентов, то банку, естественно, время от времени приходится забирать заложенное имущество. Но в основном люди оплачивают проценты, если могут. А если не могут и теряют свои дома или автомобили, то относятся к этому с пониманием. Договор есть договор.
— До чего же законопослушная публика, — буркнул Декер, тон которого ясно выдавал, что сам он свое замечание и в грош не ставит.
— Вы потом домой к мистеру Косте? — поинтересовалась Хейс.
— А что?
— Могли бы заодно цветы полить, только и всего.
— Так вы там уже бывали? — спросил Амос.
— Помогала проводить деловые встречи, — чопорно ответила она.
После того как они вышли из здания банка, Джеймисон обронила:
— Не особо-то разговорчивая дамочка, хотя вряд ли она действительно что-то знает.
— Если только не врала всю дорогу, — отозвался Декер.
— М-да, цветочки-то и впрямь полить не мешало бы, — заметила Джеймисон.
Оба стояли посреди принадлежащего Косте лофта в центре Бэронвилла.
Квартира была просторной и воздушной, со стенами из голого кирпича, а вкус, с которым она была обставлена, наводил на мысли не только о тугом кошельке, но и об участии профессионального дизайнера.
— Очень мило, — произнесла Джеймисон, озираясь по сторонам. — Я бы сказала, деньги потрачены с толком. Там внизу есть табличка, на которой означено, что это бывшая ткацкая фабрика. По крайней мере, Бэроны хоть что-то местному населению оставили.
— Ну Косте теперь от этого ни жарко, ни холодно, — отозвался Декер.
Оглядел шкаф, встроенный в одну из стен. На его полках стояло множество фотографий в рамках.
Подошел, внимательно изучил одну за другой:
— Глянь-ка сюда.
Джеймисон подошла ближе.
Амос указывал на групповую фотографию какой-то бейсбольной команды юношеской лиги. Мальчишки на ней радостно растягивали перед собой большой транспарант.
— И что тут такого? Мы уже и так знаем, что банк спонсировал бейсбольные команды.
— Верно, но посмотри-ка на тренера.
Джеймисон пробежалась взглядом по долговязой худощавой фигуре, улыбающейся с фотографии:
— Симпатичный парень. А кто это?
— Джон Бэрон.
— Да ладно! Шутишь!
Он присмотрелся к дате, выгравированной на рамке.
— Год назад снято. Как же это так — Бэрон тренировал команду, которую спонсировал банк, и не был знаком с Костой, одним из главных банковских шишек?
— Вообще-то вполне возможно. В смысле, чтобы спонсировать команду, вовсе не обязательно встречаться с тренером. Достаточно просто выписать чек.
— Но это тут единственное фото, которое имеет хоть какое-то отношение к работе Косты, — сказал Декер. — На всех остальных — горы, реки, всякие местные пейзажи… Похоже, что Коста сам баловался фотографией. Но почему здесь только одна такая фотка? Все остальные снимки с командами юношеской лиги — у него в кабинете.
— Не знаю.
Амос подошел к окну, ткнул пальцем:
— Похоже, это и есть берлога Джона Бэрона — вон там, на холме.
Джеймисон тоже подошла к окну:
— Угу. Даже отсюда видать, какая она здоровенная!
— И что уже явно разваливается.
— Что ж, могу только представить себе, каково ее содержать. Тут на одно только отопление целое состояние угрохаешь.
— Не думаю, что у Бэрона есть целое состояние — по крайней мере в данный момент.
— Может, он во всем доме и не живет, просто только какую-то часть использует.
— А обставить вот эти хоромы обошлось явно недешево. — Декер опять переключился на квартиру Косты.
— Думаю, что в банке ему очень неплохо платили. И, насколько я представляю, жизнь в этом городке не из дорогих. Плюс он наверняка кое-что скопил, пока еще в Нью-Йорке работал.
— Согласен, но почему именно здесь?
— Это ты о чем?
— Он работал на Уолл-стрит. Зачем переезжать в Бэронвилл и просиживать штаны в захудалом провинциальном банке? Вот на Уолл-стрит — банки так банки, сам видел. А этот — полная противоположность тому, к чему привык этот парень.
— Иногда люди просто хотят перемен, — отозвалась Джеймисон.
— Таких больших перемен? Ты сама стала бы переезжать в какой-нибудь загибающийся городок? Чего там ждать?
— Того, что у тебя появятся какие-то новые возможности, что жизнь повернется нужной стороной. Сказала же та секретарша, что он был счастлив, что вовсю развивал бизнес. Был на своем месте.
— А закончил тем, что его застрелили и подвесили на цепь в автомастерской, да еще и какой-то знак на лоб налепили. Вот тебе и новые возможности.
— Декер, но откуда ему было знать, что все так обернется? — заметила Алекс.
Амос, не отвечая ей, продолжал оглядываться по сторонам.
Джеймисон тем временем продолжала:
— Грин сообщил нам, что Джойс Тэннер сократили из «Джей-Си Пенни». Ничего подозрительного. Вместе с ней тогда уволили еще пятерых, а потом этот местный магазин сети и вовсе закрылся. С Костой это никак не было связано — по крайней мере, насколько нам известно. С Бэбботом тоже. Связи с Майклом Свенсоном мы еще не проверяли. Может, они покупали у него наркоту?
— Никаких принадлежностей для употребления наркотиков мы у Бэббота не нашли. Равно как ни здесь, ни в квартире Джойс Тэннер. И ни один из тех, с кем мы общались, и словом не обмолвился о том, что Коста, Тэннер или Бэббот могли сидеть на наркотиках.
— Но наркотики все равно могут иметь к этому какое-то отношение. Бэббот употреблял сильные опиоидные анальгетики. И в городе уже УБН, в конце-то концов!
Декер задумчиво постучал пальцами по стеклянной стене, за которой раскинулся городок.
— Может, между ними и впрямь не было никакой связи.
— Ты хочешь сказать, что все они погибли по чистой случайности?
— Вовсе необязательно.
— Ну если между ними нет никакой связи, тогда разве просто не подразумевается, что они погибли по чистой случайности?
— Нет, если у всех четверых есть связь еще с кем-то, а не только между собой. С каким-то пауком в паутине, ступицей в колесе. Вот этот-то человек и может оказаться общим знаменателем.
Джеймисон присела на стул, хорошенько над всем этим поразмыслила:
— Но кто же это тогда мог быть?
— Ну если б я знал, то давно раскрыл бы дело, — буркнул Декер. — Ладно, поехали.
Алекс вскочила:
— Куда?
— В последнее прибежище Майкла Свенсона.
Последним известным адресом Свенсона, которым их снабдил детектив Грин, был мотель на территории Бэронвилла, пребывающий в таком же бедственном состоянии, как и почти все, что они тут до сих пор видели.
— Знакомая обстановка, живал я в таких, — произнес Декер, разглядывая крошечную комнатку без ванной и даже без туалета: удобства здесь были общие, в коридоре. Управляющий уже сообщил им, что Свенсон съехал отсюда два месяца назад и нового адреса не оставил.
Осмотрев пустую комнатенку, они направились в кабинет управляющего.
— Полиция здесь уже была? — поинтересовалась Джеймисон.
Управляющий, седоватый всклокоченный тип лет пятидесяти пяти, кивнул:
— И я сказал им то же самое, что и вам: Майк уже примерно восемь недель как съехал. С тех пор я его не видел.
— И больше не увидите, поскольку его уже нет в живых, — сказал Декер.
— Черт, да всем тут было известно, что Майк толкает наркоту! В каком мире живешь, в таком и помрешь.
— Что можете про него рассказать? — осведомилась Джеймисон.
— Вообще-то парень он был ничего. Не семи пядей во лбу, но очень во многом мне тут помогал. И остальным постояльцам тоже. Если б не наркота… Жаль, что он так глупо погиб, на самом-то деле.
— И вы позволяли ему тут жить — даже несмотря на то, что он занимался наркотиками? — изумилась Джеймисон.
Управляющий пожал плечами:
— Поймите правильно, дамочка: в таком случае мне полагалось бы дать отлуп половине Бэронвилла, в том числе моей собственной мамане, а ей уже под восемьдесят.
— Кто-нибудь к нему сюда захаживал? — спросил Декер.
— Да не особо. По-моему, у него вообще было не слишком-то много друзей.
— А незадолго до того, как он пропал, вы его где-нибудь видели?
— По правде сказать, я не видел Майка с тех самых пор, как он отсюда съехал.
— У него были враги? — вмешалась Джеймисон.
— Лично я не в курсе. Но он же наркоту толкал, так что не исключено, что и были.
— У него имелась машина?
— Нет. Был велик. На нем он тогда и уехал.
— Можете описать этот велосипед?
— Ну, два колеса, руль…
Из мотеля они вышли, зная ничуть не больше того, чего знали до разговора с управляющим.
Джеймисон, прислонившись к машине, с чувством произнесла:
— Похоже, что наше расследование продвигается со скоростью велосипеда, у которого нет двух колес.
Декер обернулся через плечо:
— Как и почти все остальное в Бэронвилле. Местные, наверное, давно уже привыкли.
Она проследила направление его взгляда.
— Никак, опять фамильный замок Бэронов?
— И наша следующая остановка. — Декер бросил взгляд на часы. — Думаю, он уже выбрался из постели.
Разруха.
Это было первое слово, которое пришло Декеру на ум при виде особняка Бэронов.
Он дважды стукнул кулаком в двойные парадные двери и ничего не услышал в ответ.
— Может, его нет дома? — предположила Джеймисон.
— Это очень большое здание. Наверное, ему надо долго откуда-то идти, чтобы открыть дверь. И он сам мне сказал, что мало куда выходит.
Через несколько секунд они и впрямь услышали шаги.
Двери распахнулись, и перед ними предстал Джон Бэрон Четвертый.
Декер обратил внимание, что одежда на нем та же, что и вчера. Волосы всклокоченные, глаза заспанные.
— Мы вас не разбудили? — спросил Декер, обводя хозяина долгим взглядом — было уже хорошо за полдень.
Бэрон улыбнулся, потянулся всем своим длинным телом.
— Вообще-то да. Я уже, конечно, уже разок вставал. Скатился с кровати около двенадцати, как обычно. А потом опять завалился вздремнуть — до вечера-то еще ого-го! — Глянув на Джеймисон, которая откровенно выпучила глаза, поинтересовался: — А это кто у нас тут?
— У нас тут Алекс Джеймисон, — сообщила ему Джеймисон. — Мы с Декером напарники.
— Везунчик вы, Декер, — бросил Бэрон. — Так чем же обязан столь неожиданным, но приятным визитом?
— Мы расследуем убийства, — ответил Декер.
— Вы это уже говорили.
— И хотели бы задать вам несколько вопросов.
Улыбка Бэрона по-прежнему сияла на всю катушку.
— И по какой же причине?
— Обычная рутина.
Наконец он попятился, сделал ручкой. Они вошли, и он закрыл за ними дверь.
Джеймисон сразу же поежилась — прихожую продувал прохладный сквознячок. Бэрон это явно заметил.
— Отопление я официально не включаю до января. Еще несколько месяцев тепла ждать. Дизельный котел. Жутко дорогое удовольствие. Приходится жить по средствам.
Он повел их дальше по широкому коридору. По обеим сторонам за дверями то и дело мелькали гигантские комнаты, обстановку в которых не трогали как минимум несколько десятилетий. Уже в самой атмосфере здесь ощущался отпечаток разрухи и упадка.
— Ничего себе домик, — обронила Джеймисон.
— Вообще-то дешево обошелся — и на строителях сэкономили, и материалы самые грошовые.
— Почему так? — удивился Декер.
— Потому что Бэрон Первый буквально над каждым центом трясся. По-моему, ролевой моделью ему служил Эбенезер Скрудж[477]. Но при этом ему хотелось создать такой символ богатства, чтобы весь город ахнул. И вот вам результат.
— А что же рабочие? И вправду взяли первых попавшихся неумех?
— О нет, рабочие были прекрасные, настоящие мастера своего дела. Но они просто настолько ненавидели своего заказчика, что нарочно сделали все тяп-ляп. По крайней мере, таково семейное предание.
Бэрон ткнул пальцем в раскрытые двери:
— Оружейная.
Он завел их в зал размерами примерно двадцать на двадцать футов, три стены которого были сплошь уставлены пирамидами для ружей. Правда, самих ружей здесь оставалось совсем немного — антикварная двустволка, три охотничьи винтовки и элегантное кремневое ружье. В стеклянных шкафах в центре зала красовалось несколько наборов дуэльных пистолетов, мушкетоны с раструбом на конце ствола, старинные пули и разнокалиберные охотничьи принадлежности.
— Бэрон Первый грезил себя эдаким феодальным властителем, вот и хотел, чтобы все соответствовало.
— Он охотился? — спросил Декер.
— Только за деньгами. И без всякого ружья. С одним только ножом, который втыкал людям в спину.
Джеймисон удивленно подняла брови:
— Когда-то ружей тут явно было намного больше, — заметила она.
— Когда-то тут вообще всего было намного больше. Что же касается ружей, то я их потихонечку распродаю, чтобы было на что содержать эту домину. Но, как сами видите, запасы у меня заканчиваются. А теперь милости прошу в мое собственное скромное обиталище.
Джон провел их дальше по коридору, и они вошли в нечто похожее на огромный кабинет, словно перенесшийся в нынешние времена прямиком из самого начала двадцатого века. Возле задней стены стоял гигантский письменный стол; на нем покоился видавший виды компьютер, который, несмотря на свой более чем почтенный возраст, явно выбивался из прочего антикварного антуража. Книжные шкафы, усыпанные книгами и бумагами низкие столики, старинный медный глобус и продавленная чуть ли не до пола древняя кушетка — чего тут только не было. Возле одной из стен возвышался затейливо изукрашенный буфет, уставленный полупустыми бутылками с различным алкоголем и резными хрустальными стаканами. Напротив письменного стола пристроилась пара стульев с мягкой обивкой — взмахом руки Бэрон пригласил гостей присаживаться, а сам уселся за стол, предварительно раздвинув наваленные на него стопками бумаги и книги.
Стул Декера ощутимо скрипнул под его весом, но все-таки выдержал. За спиной у Бэрона с потолка свисали темно-зеленые драпировки — тоже старинные и все в каких-то пятнах.
Амос оглядел угловатый компьютер.
— Так вот как вы зарабатываете себе на жизнь?
— А откуда вам знать, что я просто не пожинаю плоды неслыханного богатства, которое досталось мне по наследству? — отозвался Бэрон, хотя по его ухмылке сразу стало ясно, что он просто придуривается. Ткнул пальцем в компьютер. — Я действительно провожу кое-какие исследования для целого ряда профессоров из Пенсильванского университета. Платят не так чтобы слишком, но работать можно прямо отсюда, и все-таки хоть какие-то деньги.
— А что за исследования? — полюбопытствовала Джеймисон.
— В основном исторические. Люблю заглядывать в прошлое. Позволяет забыть мои нынешние обстоятельства и отвлекает от горестных размышлений о моих будущих перспективах — а вернее, о полном отсутствии таковых.
— А историю своей собственной семьи вы уже изучили? — спросил Декер.
— Только то, что передается из поколения в поколение. А там такое попадается, что все прочие такие бароны с большой дороги по сравнению с нашими — просто ягнята.
— Кстати, о баронах, — вклинилась Джеймисон. — Мне тут стало интересно — это действительно настоящая фамилия или Джон Бэрон Первый просто предпочел так назваться?
— Насколько мне известно, настоящая, хотя меня ничуть не удивило бы, если б мой предок и такую штуку отколол.
Он заложил руки за голову, откинулся в кресле, закинул свои длинные ноги на стол и произнес:
— Ладно, готов ответить на ваши рутинные вопросы.
Джеймисон достала диктофон. Поскольку Декер не последовал ее примеру, Бэрон поинтересовался:
— Что, у вас только напарница все документирует?
— Нет, просто у меня довольно хорошая память.
— Наверное, очень удобно.
— Угу, иногда.
— Так что там с рутинными вопросами?
— Я уже спрашивал, были ли вы знакомы с кем-нибудь из убитых.
— Да, смутно припоминаю.
— И, наверное, смутно припоминаете, что ответили отрицательно.
— Возможно.
— Либо да, либо нет, мистер Бэрон, — вмешалась Джеймисон.
Глянув на нее, он обезоруживающе улыбнулся:
— Дорогая моя Алекс, обычно я отвечаю на подобные вопросы без задержки, но в тот момент, когда их задавал ваш присутствующий здесь коллега, я находился под некоторым воздействием алкоголя. Иными словами, был пьян в сопли. Вообще-то надо было пешком домой идти. А то я чуть не свалился вместе со своей колымагой в реку. Но позволено ли мне будет заметить, что ваш вопрос был исключительно четко сформулирован и направлен в самую суть проблемы?
Джеймисон была явно сбита с толку:
— Ладно, хорошо.
Бэрон повернулся к Декеру:
— Поскольку на данный момент я более или менее трезв, может, попробуем еще разок?
Амос опять перечислил ему имена, не упомянув лишь опознанных уже агентов УБН.
— Вообще-то в Бэронвилле я живу практически всю свою жизнь, если не считать того отъезда в колледж, который все равно пришлось прервать раньше времени. Полагаю, что если эти люди тоже всю жизнь здесь прожили, то я определенно мог при тех или иных обстоятельствах встречаться с ними, просто не запомнив никаких подробностей.
— Джойс Тэннер прожила здесь больше сорока лет. Она была примерно вашего возраста. Свенсон тоже жил здесь с рождения — правда, он лет на двадцать помладше. Коста с Бэбботом появились в городе сравнительно недавно.
— Пока что никаких звоночков.
— Мы нашли ваше фото с командой юношеской лиги — ребята держат транспарант чемпионата. Датировано прошлым годом.
Бэрон улыбнулся:
— Это потому, что в прошлом году мы этот чемпионат выиграли. Чемпионат штата, между прочим!
— Мои поздравления. Вашу команду спонсировал банк. Коста был там старшим вице-президентом. И хранил это фото у себя дома.
— Да ну? С чего бы это вдруг? — Бэрон повернулся к Джеймисон. — В колледже я играл в бейсбол, спортивную стипендию получал. Вообще-то меня еще на первом курсе «Храбрецы»[478] завербовали, все на мази было…
— Весьма впечатляет, — заметила Алекс.
— Я питчером был. Хорошая, легкая рука. Ну и отбивать умел. Далеко мог пойти.
— И что же случилось?
Бэрон опять обезоруживающе улыбнулся:
— То, что случилось, еще называется просто «жизнь». — Бросил взгляд на Декера. — Я тренировал здесь, в юношеской лиге, почти десять лет. И последним годом стал как раз тот, когда мы выиграли чемпионат.
— Почему последним? Здесь что, не любят выигрывать?
— Люди считали, что я слишком неуступчив. Перевожу: я был для них слишком уж Бэрон.
— Тогда почему же они позволяли вам целых десять лет заниматься тренерской работой? — спросил Декер. — Или тогда вы в меньшей степени были Бэроном?
— Сам не знаю. Лучше задать этот вопрос добрым людям в городе. Может, потому, что они привыкли шпынять меня за каждый малейший промах и делать выволочки, когда мы не добивались результата. Так что, если довести эту версию до логического конца, наверное, их просто взбесило, что я подготовил лучшую команду чемпионата. И в итоге, когда нынешней весной я пришел в команду, чтобы возобновить тренировки, меня вежливо поставили в известность, что в моих услугах более не нуждаются.
— Кто именно поставил?
— Не помню фамилию того джентльмена. Помню только, что тон у него был… довольно злорадный.
— Почему вы до сих пор здесь торчите, мистер Бэрон? — полюбопытствовал Декер. — Почему остаетесь и каждый день терпите подобное обращение?
Джон снял ноги со стола, сел прямо. И хотя вид у него теперь был совершенно серьезный, в его светло-голубых глазах по-прежнему поблескивали смешинки.
— Можете считать меня мазохистом, но такая дуэль мне в чем-то доставляет удовольствие. И если я уеду, это будет означать, что они победили. А потом, куда мне вообще податься?
— Не хотел бы я жить такой жизнью…
— Да ну? А потом, простите, это все-таки моя жизнь, не ваша.
— Так вы по-прежнему утверждаете, что никогда не общались с Брэдли Костой?
— Не возьмусь утверждать, что я с ним общался. Я просто тренировал детишек. Банк оплачивал форму, мячи, коробки с соком…
Он внезапно поднялся.
— Могу показать вам окрестности — хотя, боюсь, для начала вам придется сделать прививку от столбняка. Как посмотрите на небольшую экскурсию по некогда пышным владениям? От былой роскоши там, правда, мало что осталось, но хоть отвлечетесь на полчасика от жизни в Бэронвилле. Что может быть лучше прекрасной, пусть даже и очень грустной прогулки к отеческим гробам?
Прежде чем они успели ответить, он уже был за дверью.
Джеймисон пристально посмотрела на Декера:
— Вот так — взял и вышел… Никого не напоминает?
Он непонимающе уставился на нее:
— Кого?
В ответ она лишь преувеличенно закатила глаза.
На мощеной дорожке, которая вела к семейному кладбищу, Бэрон взял Джеймисон под руку.
— Сейчас, конечно, такое не принято, — начал он. — В смысле хоронить своих мертвецов на собственной земле. Но тогда это было вполне нормальным явлением. Видите, даже подъезд мощеный — чтобы похоронная процессия не застряла по пути. Для меня тоже место заготовлено — ждет, пока наступит и мой черед. Надеюсь, что хотя бы на погребение у меня на тот момент хватит.
— А вы сами-то хотите, чтобы вас здесь похоронили? — спросила Джеймисон.
— Я вообще умирать не хочу, но это ведь от меня не зависит, верно?
Впереди в густой тени деревьев мрачно громоздилась высокая, больше шести футов, кирпичная стена, окружающая участок.
— Да, обстановка не самая радостная, — обронил Бэрон — судя по всему, в ответ на подавленное выражение лица Джеймисон.
Вытащил из кармана ключ, отпер узорчатые, но основательно проржавевшие чугунные ворота — единственный вход в эту семейную обитель скорби. Ткнул пальцем в надпись, выгравированную на медной пластинке, которая была привинчена к стене сбоку от ворот.
— Латынь? — предположила Джеймисон.
— Пять баллов, Алекс! — Бэрон улыбнулся.
— А что там говорится? — полюбопытствовал Декер.
— Что-то типа: «Притесняйте, да не притесняемы будете», — без запинки ответствовал Бэрон.
— Нет, быть такого не может! — рассмеялась Джеймисон.
— Ну смысл примерно такой. В вольном переводе это звучит примерно так: «Здесь покоятся великие Бэроны, могущество которых не знало границ. Трепещите, ничтожные людишки!»
Джеймисон опять прыснула.
Он провел их внутрь, где на просторном участке земли возвышались высеченные из мрамора и гранита вычурные надгробия с именами покойных. Все они стояли как по линейке, ни один из памятников даже не перекосился — за могилами явно кто-то ухаживал. В самом центре участка возвышался огромный мраморный мавзолей, который нес на себе явные следы времени и непогоды.
Бэрон подошел к нему, похлопал по ржавой узорчатой двери из литого чугуна, за которой скрывался вход в сооружение. Мрамор вокруг медных дверных петель позеленел от патины, замшелые стены были покрыты пятнами глубоко въевшейся грязи и ржавчины вперемешку с какими-то белыми потеками.
— Здесь и покоится наш отец и благодетель, не раз упомянутый уже Джон Чарльз Бэрон Первый, — объявил он. — Равно как и его супруга Эбигейл вместе со всеми их отпрысками. А также прочие члены семейства, которые отдали богу душу после них.
— Места внутри, видать, хватает, — заметил Декер.
— Вот вам и еще один повод потрясать кулаками для тех, кто живет в Бэронвилле, — Бэрон даже после смерти устроился тут с куда большими удобствами.
Декер обратил внимание, что одна из сторон мавзолея на несколько дюймов просела в землю.
— Чего-то не рассчитали при постройке?
— Думаю, что мой предок и тут сэкономил, даже на своем последнем прибежище.
— А что же оно такое грязное-то, это прибежище? — поинтересовалась Джеймисон.
— Ну я прихожу сюда время от времени, привожу в порядок землю и надгробия. Но сюда даже и не заглядываю. Тут ни воду под давлением нельзя использовать, ни кислоту. Либо все порушишь, либо мрамор растворится. Вручную оттирать — это уж увольте. Не стал бы этим заниматься, даже если б горячо любил Бэрона Первого, а это далеко не так… — Джон вытащил еще один ключ. — Не желаете заглянуть?
Джеймисон тут же отпрянула, но Декер был не против:
— Конечно!
Бэрон отпер дверь, навалился всем весом. Вошел внутрь.
Амос последовал его примеру. Алекс без особого энтузиазма пристроилась за ним.
По всем четырем стенам на длинных уходящих вглубь полках покоились тяжелые саркофаги. Ровно посередине возвышался большой гранитный склеп, уже изрядно изъеденный временем и сыростью. Бэрон подвел их к нему.
— А вот и мой предок — если и не во плоти, то хотя бы в виде костей и бесплотного духа. Естественно, он и тут в центре внимания.
Декер с Джеймисон молча разглядывали место последнего упокоения Джона Бэрона Первого.
— Впечатляет, — нарушил молчание Амос. — Тут только Бэроны?
Джон пожал плечами:
— Вообще-то я сюда с самых детских лет не заглядывал, со смерти бабушки. Вон она где лежит. — Он показал на саркофаг у левой стены. — Помню, как мне было жутко, — насилу дождался, пока мы отсюда выберемся.
Декер продолжал разглядывать внутренность мавзолея. Сильно воняло плесенью. Две стены совершенно почернели — то ли от той же плесени, то ли от мха. А вот третью сплошь покрывали белесые потеки, словно зеркально отражающие такие же потеки снаружи. Потолок был весь в пятнах от многочисленных протечек.
Двинувшись вперед, Декер налетел бедром на какой-то саркофаг, почему-то выступающий из своей ниши. Почесывая ушибленную ногу, присмотрелся к выбитому на мраморе имени.
«Эбигейл Бэрон».
Бэрон заметил, куда смотрит Декер, сказал:
— Этот человек всю свою жизнь только себе и посвятил, супругу свою даже и тут задвинул подальше. — Оглядевшись по сторонам, добавил: — Тут уже все занято, так что заявки больше не принимаются. Лично мое место — на улице.
— Понимаю, почему вам хотелось поскорее выбраться отсюда, когда вы были маленьким, — произнесла Джеймисон, тоже озираясь по сторонам. — В смысле, тут кругом… Кругом только смерть.
Бэрон вывел их наружу и запер дверь.
Отойдя от мавзолея, Алекс изучила несколько окружающих его могил и обнаружила среди них две относительно новых — хотя, судя по датам, со времени захоронения прошло уже больше тридцати лет.
— Ваши родители? — спросила она.
Бэрон неторопливо отвернулся от мавзолея, пригляделся:
— Мой отец, Бенджамин, и моя мать, Дороти. Безвременно усопшие, как говорится.
Декер подошел ближе, прочитал надписи на надгробиях.
— Обоим даже пятидесяти не исполнилось. И умерли в один день. Что с ними такое случилось?
— Так до конца и не известно, — отозвался Бэрон, подходя к ним.
Декер с Джеймисон недоуменно уставились на него.
— В каком это смысле? — удивился Амос. — Должны же вы знать, от чего умерли ваши собственные родители!
— Одни считают, что они погибли в результате несчастного случая. Другие — что покончили жизнь самоубийством.
— И кому из них вы верите? — спросила Джеймисон.
— Ни тем, ни другим.
— И из-за чего же, по-вашему, они умерли? — продолжала она.
Джон посмотрел ей прямо в глаза:
— По-моему, их убили.
— То есть получается, уже три совершенно разные версии? — проговорила явно удивленная Джеймисон.
— Да, именно так.
— А почему вы считаете, что их убили? — вмешался Декер.
— Давайте-ка немного прогуляемся. Тут неподалеку есть большой пруд. Правда, уже практически все отцвело, но рододендроны по-прежнему хороши, — мрачно предложил Бэрон вместо ответа.
Некоторое время он вел их за собой по хорошо утоптанной тропинке среди скоплений деревьев, потом свернул вправо.
— Когда-то семейные владения захватывали всю возвышенность вплоть до самого подножия, вдоль которого идет ведущая в город дорога, — объяснил Джон. — Правда, с тех пор много земли распродали, но, по-моему, самая красота как раз на той, что осталась.
Вышли из леса мимо длинной шеренги рододендронов к большому и изрядно заросшему всякой растительностью пруду, берега которого по всей его окружности довольно круто спадали к воде.
— В детстве я частенько сюда бегал, — произнес Бэрон, не отрывая глаз от водной глади. — Только купаться было нельзя. Видите, как все заросло? Вьюнки тянутся до самого дна. Запросто можно запутаться. Вообще-то кто-то из моих предков тут чуть не утоп. Так что с тех пор ходили сюда просто полюбоваться. Или покататься на лодке. Посередине довольно глубоко. Тут еще рыбу разводили — но так давно, что уже и не упомнить.
— И что же ваши родители? — напомнила Джеймисон.
— Они тут погибли, — просто ответил он.
— Но вы же только что сказали, что здесь никто не купался.
— А они и не купались. Они были в машине.
— И как же машина сюда попала? — спросил Декер.
— Тогда здесь была дорожка, которая вела сюда прямо от дома. Еще мой прапрадед проложил. Когда денег было некуда девать. Приезжали сюда на машинах и устраивали пикники. Я слышал, порой на целый день зависали. Помню, когда я был маленьким, отец нас с матерью тоже сюда привозил — только не на весь день, не могли мы уже позволить себе такую роскошь. Но все равно было классно. Это одни из самых счастливых моих воспоминаний — как мы бывали здесь вместе с родителями.
Он уселся по-турецки прямо на траву. Декер с Джеймисон остались стоять.
— Теперь тоже иногда здесь бываю — просто подумать. И посмотреть на воду. И еще выпить, — добавил Бэрон. — Я тогда был в колледже, только-только на второй курс перешел. И тут звонок из полиции. Моих родителей нашли в машине на дне этого пруда. Совсем мертвых, естественно.
— О господи, — ахнула Джеймисон.
Бэрон поднял на нее взгляд:
— Сомневаюсь, что Господь Бог имел ко всему этому какое-то отношение.
Опять уставился на воду.
— А что же тогда сказали в полиции? — поинтересовался Декер.
— Там были убеждены, что это был либо несчастный случай, либо, что наиболее вероятно, просто такой способ самоубийства. Мы уже и тогда являлись практически нищими, только я про это не знал. Родители изо всех сил старались поддерживать имидж Бэронов, но финансов на это явно не хватало. В каком виде сейчас дом, вы только что и сами видели. Тогда он выглядел малость получше, и мы по-прежнему кое-как управлялись и с постройками, и с землей, но это было очень трудно. Отец у меня был умный человек и прекрасно понимал, к чему все это катится. Он закончил колледж, а потом еще юридические курсы. Неплохо зарабатывал как адвокат, но чтобы поддерживать в порядке все, что нажили Бэроны, этого было явно недостаточно. После брака с моей матерью появились и еще кое-какие деньги, но даже с их учетом все равно не хватало.
— А почему было просто не продать дом с окружающими землями и не переехать? — поинтересовалась Джеймисон.
— Даже тогда дом был уже заложен, так что ценность представлял разве что для банка. На неоплаченные налоговые счета и прочие задолженности постоянно накапливались проценты. Создавалось впечатление, что чем больше отец работал, чтобы со всем рассчитаться, тем быстрее росли проценты. Он держался на плаву, но только за счет того, что расплачивался с долгами из денег, которые тоже у кого-то занимал. Из одного чужого кармана в другой чужой карман перекладывал. Как говорится, «грабил Петра, чтобы заплатить Павлу». Помню, как они радовались, когда я получил спортивную стипендию.
— Он мог бы объявить о банкротстве, — сказал Декер.
— Для него это был вопрос чести. Он не мог просто так вот взять и обрезать концы.
— Наверное, он был в полном отчаянии, — заметила Джеймисон.
Бэрон резко поднялся.
— Не настолько в отчаянии, чтобы убивать себя! А если б он даже и пришел к такому решению, то никогда не потащил бы за собой и мать… — Сделал паузу. — Мне хочется думать, что даже если такое решение и обсуждалось, то они наверняка приняли во внимание и своего единственного ребенка. Что мои родители никогда не бросили бы меня одного.
— Может, это и в самом деле был просто несчастный случай? — предположила Джеймисон.
— Не вижу, как это могло произойти. Нельзя случайно заехать на машине в пруд. Это можно сделать только намеренно.
— Так вы считаете, что это было преднамеренное убийство? — уточнил Декер. — У ваших родителей были враги?
— У них были враги хотя бы только потому, что они были Бэронами.
— К каким выводам пришла полиция?
— Не знаю, было ли в конце концов какое-то официальное заключение. Лично мне они высказали только предположение, что мои родители погибли от собственной руки — либо случайно, либо намеренно. Но никакой предсмертной записки так и не нашли.
Декер кивнул:
— А не могли их вначале как-то привести в бессознательное состояние, а уже потом поместить в машину? Берега тут покатые, всего-то и надо, что поставить машину на нейтралку и подтолкнуть — сама в воду свалится.
— Я про это тоже спрашивал.
— И что вам ответили?
— Что расследование продолжается и что они не имеют право раскрывать подробности.
— Ну а когда оно уже не продолжалось? — спросила Джеймисон.
— Судя по всему, оно до сих пор не окончено, поскольку полиция так официально и не озвучила, на какой из версий остановилась. И там до сих пор отказываются отвечать на мои вопросы.
— А вы их по-прежнему задаете?
— Примерно раз или два в год. Пишу им или звоню. В последнее время отправляю запросы по электронной почте, напрямую комиссару полиции.
— И он вам отвечает?
— На языке, которым не принято изъясняться перед дамами, — отозвался Бэрон, бросив взгляд на Джеймисон. — А теперь, если вы уже всё выяснили, мне пора домой. Вздремну-ка еще чуток, раз уж вы меня разбудили.
И он решительно зашагал прочь.
Джеймисон повернулась к Декеру, по-прежнему разглядывавшему пруд.
— Да, сложный тип, — заметила она. — То шуточки шутит, то вдруг заявляет, что его родителей убили.
Амос бросил взгляд в спину Бэрону, который уже скрывался среди деревьев.
— Декер? Ты меня слушаешь?
Он кивнул.
— Тоже считаешь, что его родителей могли убить?
— Сейчас я не в той позиции, чтобы говорить «да» или «нет». А потом, мы не для того сюда приехали. У нас шесть совсем недавних убийств, которые надо расследовать. — Опять отвернулся, чтобы посмотреть на пруд.
— Но тебе ведь все равно любопытно, так ведь? Сама ведь вижу.
Декер развернулся и направился куда-то мимо нее.
— Минуточку, куда это ты собрался?
— Пока Бэрон «дремлет», хочу кое на что взглянуть.
— Декер, нельзя же вот так попросту вламываться в дом, когда он там! У нас нет ордера!
Она едва поспевала за Амосом и догнала его, только когда он вышел из-за деревьев на открытое пространство и вдали опять показался дом с окружающими его пристройками.
— Просто хочу взглянуть на окружающую территорию и, может, на кое-какие подсобные строения.
— Для этого тоже нужен ордер.
— Думаешь?
— Сам прекрасно знаешь, что нужен!
Явно не обращая на ее слова внимания, Амос не сбавлял шага, пока не подошел к гаражу, который был не пристроен к дому, а отделен от него ухабистым кирпичным двориком. Гараж был на шесть машин, и все шесть отсеков открыты нараспашку — любуйся на здоровье.
— Только один «Субурбан», — констатировал Декер. — Совсем древний.
Старый внедорожник, слегка покосившись, стоял в ближнем к дому отсеке гаража.
— Пока что не вижу ничего из ряда вон выходящего, — констатировала Джеймисон.
Декер зашел внутрь и оглядел стены.
— Глянь-ка на это, Алекс.
Она нехотя подошла к нему и изучила дыру в стене.
— Ну и что, дыра как дыра…
Амос повел рукой.
— А вон еще, и еще… В доме тоже такие видел, пока по коридору шли. Даже у него в кабинете.
Джеймисон задумчиво поджала губы.
— Вообще-то странно… Может, у него крысы? Зачем еще стены вскрывать? Разве что на плесень проверить…
— Не исключено. Могу себе представить, сколько в таком месте может быть всяких жучков и плесени.
— Замечательно, а теперь мы всем этим дышим!
— Он-то всем этим с рождения дышит, и ничего… — Декер глянул поверх ее плеча. — Может, вон в том домике больше повезет.
С этими словами он решительно направился к небольшому строению в сотне ярдов от гаража.
Джеймисон устремилась за ним, то и дело оглядываясь на дом — не наблюдает ли за ними Бэрон.
Декер тем временем уже подходил к домику.
У того были каменные стены, крыша из листового железа и толстая деревянная дверь, по бокам от которой маячило по небольшому окошку.
— Как думаешь, что это? — спросила Джеймисон.
— Есть только один способ это узнать.
Алекс мышкой проскочила в дверь вслед за ним, чувствуя себя несколько неловко — все-таки незаконное вторжение.
Внутри обнаружились полки с глиняными горшками, старая медная раковина с водопроводным краном, штабеля деревянных ящиков с полустертыми надписями на боках и разнообразный садовый инвентарь, развешенный на крючках по стенам. На верстаке стояли длинные деревянные ящики, накрытые металлической сеткой, а по соседству с ними были раскиданы старые пакеты с семенами и старые регистрационные журналы в кожаных переплетах.
Джеймисон раскрыла один из них — внутри обнаружились всякие заметки касательно растений, погоды, состояния почвы, а также списки необходимых припасов и материалов, сделанные мелким витиеватым почерком.
— Сарай для рассады, — заключила она. — Я такой только по телику видела, в программе «Сад и огород». Тут некоторым записям уже лет восемьдесят, судя по датам.
— В те времена, я думаю, в садах и огородах у них целый штат трудился.
Декер на пробу отвернул кран, из которого тут же потекла вода.
— Ну и вонища, — заметила Джеймисон. — И смотри — здесь тоже дыры в стенах. Тут что, целая колония зубастиков поселилась?
Амос выдвинул несколько ящиков.
— А что ты хочешь — тут тебе и земля, и перегной, и, наверное, всякие засохшие листья, плюс плесень всех видов… И все это десятилетиями копилось. Смесь не из приятных, но…
Он резко замолчал, когда открыл дверь чего-то вроде кладовки и заглянул внутрь.
— Ты только посмотри!
Внутри обнаружились подушка, скатанный в рулон тонкий матрас, одеяло и небольшая дорожная сумка.
Джеймисон заглянула ему через плечо.
— Думаешь, здесь кто-то ночевал?
— Не исключено.
Декер вытащил сумку, водрузил ее на верстак, открыл. Внутри лежали пара линялых потрепанных рубашек, грязный джинсовый комбинезон, кеды и скатанная в трубку парусиновая сумочка-напузник.
Когда Декер ее развернул, Джеймисон только ахнула:
— Вот блин!
Перед ними на верстаке лежали три шприца, три иголки к ним, воткнутые в винные пробки, несколько пузырьков с какой-то жидкостью, ложка, трубка для курения крэка[479], отрезок эластичной резиновой ленты, несколько квадратных полиэтиленовых пакетиков с белым порошком, одноразовая зажигалка «Бик», четыре заранее скрученных косяка с марихуаной и складной ножик.
— Классический набор для выживания наркомана, — буркнул Декер.
— Думаешь, это Бэрона?
Декер приложил к себе комбинезон:
— Бэрон дюйма на два пониже меня. А эти штаны на парня ростом меньше шести футов, так что нет, не думаю.
— Может, какой-нибудь бездомный тут поселился?
— Вот это уже ближе к истине.
— Как думаешь, Бэрон в курсе?
Декер поглядел в окно на главное здание усадьбы.
— Не знаю. Все видно как на ладони. Разве что тот, кто тут обосновался, приходил и уходил исключительно по ночам.
— А как иначе, если без спросу?
— Но зачем лезть в эту дыру, когда в Бэронвилле целые дома пустуют, как нам рассказывали? Зачем переться в такую даль, чтобы тайком жить в старом садовом сарае? Сюда так просто не доберешься. А если это какой-то бомж, то вряд ли он может ездить сюда на машине, да еще и незаметно. Вода, предположим, из крана, но никакой еды я тут не вижу. Чем он тут питался? Туалета тоже не наблюдается.
— А может, Бэрон и вправду про него знает? Подкармливает, позволяет пользоваться удобствами в доме…
— Кормит какого-то наркомана и пускает его ночевать в старый садовый сарай? Зачем ему это сдалось?
— Ну Бэрон и сам сейчас на мели. Может, просто пожалел…
Декер покачал головой:
— Я бы еще понимал такое поведение, если б Бэрон купался в деньгах, чего про него никак не скажешь. А потом, в городе его чуть ли не все до последнего ненавидят.
— Может, этот парень и не из Бэронвилла.
— Если так, то как он сюда попал? Издалека и не скажешь, что дом в полном забросе. И откуда узнал, что Бэрон живет один? Или что здесь есть подсобные строения, в которых можно поселиться?
— Мог пообщаться с кем-нибудь в Бэронвилле, узнать от них.
— И интересно, где он сейчас?
Декер посмотрел на наркотики и прочие принадлежности:
— Зачем их тут оставлять? Большинство торчков, с которыми я имел дело еще копом, в жизни не расстались бы со своими припасами.
Он взял в руку один из полиэтиленовых пакетиков.
— Похоже на «кокс». Примерно один грамм. В пузырьках наверняка героин. Три-четыре «бака» за дозу в столицах. В такой дыре, может быть, и дороже. Резинка — перетягивать вену в месте инъекции. Зажигалка и ложка — для приготовления крэка из кокаина. Нужна вода и щепотка пищевой соды. Выделяешь осадок и куришь потом в трубке… — Внимательно присмотрелся к трем шприцам. — Правда, не видел, чтобы один наркот использовал сразу три иглы.
— Может, чтобы избежать инфекции?
— Обычно такое получается, когда колешься одной и той же иглой еще с кем-нибудь.
После тщательного обыска обнаружилось еще несколько интересных вещей: бутылочка с одноразовыми антисептическими салфетками, два мобильника и список телефонных номеров, записанный на листке бумаги. А за панелью под раковиной — там, где трубы уходили в стену, — они нашли настоящий клад, ловко упрятанный от посторонних глаз.
Точнее, клад с точки зрения наркомана.
Пятьдесят пакетиков порошка кокаина, двадцать пузырьков жидкого героина, десять кубиков крэка, а также свернутая в трубку и перетянутая резинкой толстая пачка купюр, плюс заряженный девятимиллиметровый «ЗИГ-Зауэр» со спиленным серийным номером.
— Декер, этот парень не юзер. Он дилер.
Амос не ответил, потому что уставился на что-то на полу.
Джеймисон тоже перевела туда взгляд.
— Какой-то узкий след в пыли, — констатировала она. — Что-то тут тащили.
Декер опустился на колени, чтобы получше рассмотреть след. Потом встал, глянул на Джеймисон.
— Что поставишь на то, что этот человек никогда сюда не вернется?
— Это ты о чем?
— Ничего здесь не волочили. Это след велосипедной шины. По-моему, мы только что нашли последнее пристанище Майкла Свенсона.
Все найденное в сарае они сфотографировали на телефон и тщательно убрали на место. Поскольку ордера у них не было, находки все равно нельзя было предъявить в суде, если б до этого когда-нибудь дошло дело.
Сели в машину, стали спускаться по извилистой дорожке обратно к Бэронвиллу.
— Грину и Лесситер будем рассказывать, что нашли? — спросила Джеймисон, поворачивая руль.
Декер помотал головой:
— Нет, они сразу начнут на нас орать, а нам свары сейчас ни к чему. И мы точно не знаем, вправду ли все это добро принадлежит Свенсону. Не более чем интуиция. Хотя управляющий в мотеле действительно говорил, что у него был велосипед.
— Вообще-то далековато мотаться сюда на велике.
— А что делать, если других колес нет?
— И к чему это нас приводит?
— К тому, что Джон Бэрон скорее всего нам соврал. Он говорит, что не знал Косту; теперь я практически уверен, что знал.
— Да ладно, Декер, мало ли кто спонсирует юношескую лигу! Думаешь, что банковские шишки обязаны знать всех тренеров?
— Принимается. Но я еще думаю, что такая «шишка» не станет держать у себя дома фотографию команды и тренера без всякой на то причины. А бэронвиллский госбанк — это тебе не «Голдман Сакс» или «Ситибанк». Тут все друг друга знают. И если все это добро принадлежит или когда-то принадлежало Свенсону, тогда Бэрон наверняка должен знать как минимум двоих из четырех убитых. Вдобавок секретарша Косты сказала, что дом заложен как раз в их банке. Все сводится к тому, что по этому вопросу Бэрон контачил конкретно с Костой.
— Можно потребовать у него алиби.
Декер покачал головой:
— Пока что не хочу заходить с ним настолько далеко. Да и голыми руками его не возьмешь, судя по всему. Кроме того, живет он один, мало где бывает, — какое алиби он вообще может предоставить, тем более сразу по двум случаям?
Джеймисон глянула на часы на приборной панели:
— Ой, уже опаздываем!
Декер бросил на нее недоуменный взгляд:
— Куда?
— На день рождения Зои!
— А нам обязательно надо там быть?
Она посмотрела на него, как на ненормального:
— Вообще-то это я устраиваю ей праздник! В лучшем ресторане города. И ты про это давно знаешь. Чуть ли не главная причина, по которой мы сюда приехали, — отметить ее шестой годок. Подарки уже на заднем сиденье, так что домой заезжать не надо.
— Но у нас же расследование в самом разгаре!
— И мы уже целый день им прозанимались. Надо уже и съесть что-нибудь. Так что едем прямиком в ресторан.
— Но…
— Никаких «но», Декер. В ресторан, и точка!
— Алекс…
Джеймисон решительно взмахнула свободной рукой, как отрезала:
— Ни слова больше. Это моя племянница, и я люблю ее больше всего на свете.
Декер вздохнул и безропотно откинулся на сиденье.
Ресторан был заполнен примерно наполовину. Когда Джеймисон объявила, что это лучший ресторан в Бэронвилле, Декер не знал, чего и ожидать. Но здесь оказалось уютно и чисто, официанты щеголяли в белых рубашках с галстуками-бабочками, салфетки были льняные, а в меню обнаружились блюда, заманчивые названия которых Амос в жизни не слышал.
Эмбер с Зоей были в платьях, и даже Декер догадался, что на макияж и свои с дочерью прически Эмбер потратила чуть ли не весь вечер. Ну как же — такое событие! Помимо воли Декеру сразу припомнились дни рождения собственной дочери. Каждый из них тоже был столь же великим событием.
Он глянул на Джеймисон, которая не сводила восторженных глаз с племянницы.
— Как сегодня дела в школе, Зоя? — спросила она.
— Нормально.
Вмешалась Эмбер:
— В новой школе всегда трудно. Скоро со всеми подружишься, Зоя. Ты в этом смысле у нас молодец.
— Угу, — отозвалась та, уныло опустив глаза в стол.
Декер внимательно ее изучил. В голове крутилось что-то, что хотелось высказать, но по какой-то причине он все никак не мог сформулировать свою мысль. Потом вдруг сообразил, что его абсолютная память постоянно пытается примерить лицо его дочери к Зое. Он отвел взгляд, почесал макушку.
«Ладно, Декер, в этом и вправду есть что-то нездоровое».
— А где Фрэнк? — спросила Джеймисон.
Ее сестра недовольно скривилась:
— На работе. Опять там что-то срочное. Но вообще-то скоро обещал быть.
— Работенка, видать, не из легких, — обронил Декер.
— Ну по крайней мере хорошо платят, — отозвалась Эмбер. — И последние жилы все-таки не тянут. Мы хоть уже и сделали ремонт, коли Фрэнка сюда занесло, но теперь подумываем продать этот дом и купить что-нибудь попросторней. Тут в окру́ге просто навалом прекрасных пустых домов. Надо просто немного приложить руки.
Зоя посмотрела на нее так, будто бы ее только что предали:
— Что, опять переезжать?
Эмбер занервничала:
— Не прямо сейчас, зайчик.
Несмотря на это заверение, девочка надулась и съехала на самый краешек стула.
Заметив эти тревожные признаки, Джеймисон решила разрядить обстановку:
— Не хочешь посмотреть подарки, Зоя?
Вытащила из сумки две коробки, поставила перед племянницей.
— Алекс, ну зачем же? Ты и так уже на ужин потратилась! — всполошилась Эмбер.
— Раз день рождения — значит, и подарки, — твердо сказала Джеймисон, не сводя глаз с Зои.
Та сразу же расцвела.
— Какой первым открывать?
— Наверное, тот, что справа. Который поменьше.
Зоя с великим тщанием стала разворачивать бумагу. Под ней оказалась небольшая деревянная шкатулка. Зоя взялась за крышку и вопросительно глянула на Джеймисон, которая ободряюще кивнула.
Зоя открыла шкатулку. Внутри оказалось ожерелье с прицепленным к нему крестиком.
— Ух ты! — Зоя медленно вытащила из шкатулки нежданную драгоценность.
— Не хочешь узнать кое-что интересное про это ожерелье? — спросила Джеймисон. Зоя кивнула, пока мать помогала ей надеть ожерелье на шею.
— Его подарила мне тетя, когда мне исполнилось шесть, как и тебе.
— Так это… это твое?
— По-моему, я уже его где-то видела, — заметила Эмбер.
— Но, тетя Алекс, я не могу принять в подарок твое ожерелье!
— Еще как можешь. Потому что на самом-то деле оно не мое. В нашей семье его уже шесть раз передавали из поколения в поколение. Так что теперь твоя очередь его носить. А когда вырастешь, тоже будешь обязана передать его еще кому-нибудь, кого любишь.
На лице Зои было написано неподдельное восхищение.
— До чего же круто!
— Действительно круто, — внес свою лепту Декер, переглянувшись с напарницей.
— Спасибо, — произнесла Джеймисон, тоже улыбаясь во весь рот. — Ладно, давай открывай второй.
Зоя распаковала другой подарок — это оказалась книжка.
— «Паутина Шарлотты»! — воскликнула девочка. — Мама мне ее уже как-то читала.
— Загляни-ка внутрь, — посоветовала Алекс.
Зоя открыла книгу и тут же разинула рот:
— Ого! Да тут… тут надпись!
— Э. Б. Уайт[480]. Он надписал ее для своей маленькой подружки сорок лет тому назад. Видишь, как ее звали?
Зоя прочитала имя:
— Зоя!
— Вот именно.
— Где ты ее вообще нашла? — удивилась Эмбер.
— У меня подруга работает в букинистическом в Нью-Йорке. Она уже целый год присматривала для меня чего-нибудь в этом духе.
— Должно быть, кучу денег стоит, — завороженно произнесла Зоя.
Джеймисон наклонилась, обняла племянницу, поцеловала в лоб.
— Гораздо важнее, Зоя, что это прекрасная книга, которую можно всю жизнь читать и перечитывать.
— И всякий раз можно будет делать вид, будто это он мне ее подписал?
— Ну конечно же, можно! Это называется «использовать воображение» — именно так мистер Уайт и написал эту книжку.
— В жизни лучших подарков не получала! — воскликнула Зоя.
Эмбер улыбнулась сестре и украдкой показала ей большой палец.
А потом дверь ресторана открылась, и на пороге возникли детективы Грин и Лесситер. Декер заметил их первым, а вскоре и Джеймисон обратила на них внимание.
— Нет, только не это! — простонала она. — Что вам еще надо?
Эмбер и Зоя тоже посмотрели на двери. Девочка грустно спросила:
— Это значит, что вам надо идти? А как же всякие вкусности?
Декер поднялся, ответил:
— Я проверю. Даже если что-то и случилось, это вполне может обождать. — Подошел к детективам. — Послушайте, у нас тут день рождения в самом разгаре, у ребенка. У вас что-то срочное?
— Вообще-то мы не к вам, Декер, — ответил Грин.
Амос ничего не понял:
— Что, тогда к Джеймисон?
— Нет, и не к вашей напарнице.
— К кому же тогда?
Грин глянул поверх его плеча в сторону их столика:
— К Эмбер Митчелл.
Декер так и замер:
— К ее сестре? Зачем? Это насчет тех убитых?
— Нет, мы по другой причине.
Лесситер добавила:
— Когда поступил вызов, фамилия показалась нам знакомой. Вот и подумали, что лучше сами этим займемся, раз уже общались с этой семьей.
— Фамилия показалась знакомой? Какая фамилия?
— Митчелл. Фрэнк — это ведь муж Эмбер?
Декер бросил взгляд на Джеймисон и Эмбер, которые внимательно за ним наблюдали, пока Зоя восторженно листала книжку. Потом опять повернулся к детективам:
— А что с ним?
— Боюсь, что он мертв, — объявил Грин.
Десять вечера.
Не лучшее время копаться в своих мыслях.
Особенно когда так устал. Когда не готов глубоко вдумываться в что-то серьезное.
Да и льет за окном как из ведра.
Декер сидел в кресле в своей спальне, в сотрясающемся от раскатов грома доме, и смотрел, как по стеклам ручьями скатывается вода, словно кто-то из ведра на них плещет. Но все же пытался привести мысли в порядок. Силился найти хоть какой-нибудь смысл.
Поставил пустую пивную банку на пол, вытер губы. Даже вкус-то, и тот не как у пива — кислятина какая-то. Трудно было вообразить, что вообще хоть что-то когда-нибудь вновь окажется нормальным на вкус.
Казалось, что вспышки молний, сопровождаемые раскатами грома, каким-то тревожным образом попадают в такт биениям его собственного сердца.
Хотя из-за рева бури было мало что слышно, он все равно знал, что две женщины в доме — одна еще слишком маленькая, чтобы называться женщиной, а другая тридцати с небольшим лет, оставшиеся одна без отца, а другая без мужа, — по-прежнему заливаются слезами, не в силах прийти в себя от нежданно свалившегося горя. Он видел перед своим мысленным взором, как они безнадежно плачут, сжавшись в комочек и крепко обхватив себя руками, словно из последних сил пытаясь удержать в себе ту малость, которая только и сохраняла в них жизнь.
Нарисовал пальцем кружок на запотевшем стекле.
Декеру казалось, что от входа в ресторан обратно к столику он шел целую вечность. Спросив разрешения у Грина с Лесситер, сходил за Митчеллами и сопроводил наружу — не хотел, чтобы страшная новость застала их среди скопления веселящейся публики.
Сам не знал, почему сразу об этом подумал. В своей прошлой жизни он сделал бы это практически инстинктивно. Жалость и сострадание были присущи исключительно прежнему Амосу Декеру, нынешний же таких чувств особо не испытывал.
Тот удар в голову на футбольном поле превратил его в чуть ли не полную противоположность тому, кем он был. И это было очень тревожно — обнаружить в своем собственном теле совершенно другого человека.
И все-таки он озаботился подумать о том, что такую страшную весть следует сообщить подальше от людских глаз. И не только подумал, но и поступил соответственно.
«А ведь это уже что-то».
Он сказал им, что детективы собираются сообщить нечто важное и что это лучше сделать в полицейском участке, который тут совсем неподалеку. Сказал — это не может ждать. Что придется поехать прямо сейчас.
Уловил встревоженный взгляд Эмбер и сразу понял, что та догадалась — то, что должно произойти, имеет к ней самое непосредственное отношение. Но оставалась тем не менее спокойной и собранной. И он вроде понял почему.
Зоя, радостно улыбаясь, все еще разглядывала книжку. И мать наверняка держала себя в руках только ради своей дочери.
Кэсси, жена Декера, сделала бы то же самое.
Пока они собирали вещи, Амос успел шепнуть Джеймисон:
— Это насчет Фрэнка. Плохо дело. Совсем плохо.
Поначалу Джеймисон никак на это не отреагировала, но потом лицо ее побледнело, а руки слегка задрожали — ей даже пришлось опереться ими на стол.
Детективы повезли Эмбер и Зою в участок. Алекс ехала с сестрой и племянницей на машине Грина, а Декер на прокатном внедорожнике держался сзади.
В участке они встретились вновь.
Судя по всему, в машине ничего сказано не было, потому что Зоя вела себя совершенно как обычно — ей, конечно, было любопытно, что происходит, но не более того.
Однако долго такое длиться не могло.
Все зашли в свободный кабинет. Хотя нет — туда зашла Эмбер с обоими детективами, а Джеймисон осталась снаружи с Зоей.
К удивлению Декера, Эмбер попросила его тоже зайти. Ее усадили на стул, Лесситер с Грином остались стоять. Амос заметил в углу кабинета еще одну женщину, тоже офицера полиции.
Грин заговорил первым:
— Крайне сожалею, но у меня для вас очень плохие вести, миссис Митчелл. Это насчет вашего мужа.
Из глаз у Эмбер выступили слезы, ее пробила дрожь.
— О нет, только не это! — простонала она.
Лесситер бросила взгляд на свою коллегу, которая подошла к ним с коробкой бумажных салфеток и бутылкой воды.
Декер стоял возле стены, наблюдая за всем этим.
Грин продолжал:
— Судя по всему, в фулфилмент-центре произошел несчастный случай, жертвой которого стал ваш супруг. Нам сообщили, что он не страдал. Все произошло очень быстро.
Эмбер явно уже ничего не слышала — переломилась пополам, едва не уткнувшись головой в колени, и раскачивалась взад и вперед.
— О господи… Фрэнк… Фрэнк, ну пожалуйста…
— Мне очень жаль, миссис Митчелл. Очень, очень жаль.
Просто вот так: был Фрэнк Митчелл — и нет его.
Просто вот так: был у Эмбер и Зои муж и отец — и нет его.
Декер прекрасно их понимал. Абсолютно то же самое произошло и с ним, когда как-то вечером он вернулся домой и обнаружил, что его жена, ее брат и дочь мертвы. Убиты. Ушли от него навсегда. За один вечер. За один миг.
Если и было в жизни что-то хуже такого, то он просто не мог представить, что именно.
Человеческий разум, шутка загадочная и непостижимая, никогда не был рассчитан на то, чтобы воспринимать такие сокрушительные события без всякой подготовки. Это отбирает весь воздух из легких, всю силу из мышц, полностью путает мысли.
Оставляет тебя крошечным, опустошенным, разрушенным.
Вот уже больше двух лет прошло с того момента, как у него отобрали Кэсси и Молли, а Декер так и не сумел залатать глубокие дыры, которые эта потеря оставила у него в душе.
Эмбер все-таки взяла себя в руки, насухо вытерла слезы, на абсолютно твердых ногах вышла в коридор, обняла дочь и отправилась с ней домой, ни на секунду не убирая руки с детских плечиков.
Она попросила разрешения взглянуть на тело, но ей объяснили, что это не слишком-то хорошая мысль. Что оно… в значительной степени обезображено. Что скорее всего хоронить его придется в закрытом гробу, если только в похоронном бюро не умеют творить чудеса.
Джеймисон уехала с ними, а Декер остался выяснять подробности.
Подробностями поделились Грин с Лесситер.
— Этот центр ну просто громадный, — сообщил Грин. — И полностью автоматизированный. В проходах между стеллажами расставлены роботы. Это такая здоровенная штуковина с металлической ручищей, которая ставит и снимает с полок тяжеленные паллеты с товаром. Каждая такая хрень заменяет примерно пятьдесят человек. Интересно, людям-то скоро хоть какая-то работа останется?
Декер был куда больше заинтересован в подробностях последних минут жизни Фрэнка Митчелла, чем в экономических последствиях технической революции и автоматизации производства.
— Так все-таки что же случилось с Митчеллом? — твердо спросил он.
Дальше рассказывала уже Лесситер:
— Они заканчивают оборудовать пристройку к складу. Митчелл пошел туда что-то проверить. Там есть такой же робот с металлической рукой для установки паллет на высокие стеллажи, про которого только что говорил Марти. Это достаточно тесный закуток, где все должно было быть отключено. Но, судя по всему, случился какой-то сбой. Когда в поисках Митчелла забрели туда, то обнаружили, что он размазан этой механической рукой об стену, и эта рука до сих пор его держит.
— Но если все было отключено, как такое вообще могло произойти? — удивился Декер.
Грин скривился:
— Вот это сейчас вопрос вопросов. Они считают, что это какой-то компьютерный глюк. Либо в самом программном обеспечении какая-то фигня, либо скачок напряжения. Хотя там еще ничего не закончено, так что вообще ничего не должно было работать, что с глюками, что без.
Лесситер добавила:
— Я тут провела кое-какое исследования, когда мы об этом узнали. Случай не первый; люди уже гибли, когда роботы сходили с ума. Нечто похожее было в Мичигане и в Огайо, да и в других местах. Вот что получается, когда этих механических чудищ ставят работать вместе с людьми! Против такой штуковины у тебя просто нет шансов, если ее вдруг переклинит. Такая ручища десять тысяч фунтов без проблем тягает! А уж обычного человека… Короче, я сама видела, что осталось от Фрэнка Митчелла. Это не просто ужасно, это… — Тут ее голос задрожал и предательски сорвался.
Так оно все и было.
Декер поехал обратно, где встретил Джеймисон.
Та уже успела обзвонить всех остальных родственников, сообщила жуткую новость и родителям Фрэнка. Те и еще четверо его братьев и сестер должны были скоро приехать. Двое из сестер Джеймисон тоже пожелали присутствовать на похоронах. Алекс дала сестре какие-то таблетки, чтобы та смогла заснуть.
Эмбер и Зоя сидели в спальне Эмбер, держа друг друга в объятиях.
Декер и совершенно подавленная Джеймисон устроились в кухне, обсуждая случившееся.
— Какой ужас, Декер! Только что переехали, и тут нате?
Амос сохранял молчание.
Она вся в слезах посмотрела на него:
— О чем думаешь?
— О том, что тебе надо сосредоточить внимание на сестре и Зое. Расследование оставь мне. По крайней мере, пока.
Она медленно кивнула:
— Знаешь, все равно мне сейчас не до того.
— Знаю.
— Зоя в шоке. Я очень за нее волнуюсь. Она так любила отца! И еще этот день рождения… В смысле жуть-то какая!
— Еще какая жуть.
— И о похоронах надо думать. Выбор тут не особо большой. А как сюда всех родственников доставить, так вообще голову сломаешь — кто откуда! А собственно похороны? Хотел бы он, чтобы его похоронили именно здесь? Вроде как с этим местом его ничто не связывает. Так что, выходит, кремация? Господи, в жизни бы не подумала, что придется все это обсуждать…
Она стала тихонько всхлипывать.
Декер нерешительно поднялся, подошел к ней, похлопал по плечу. В голове у него уже крутились какие-то успокаивающие слова, но словно какой-то обрыв на линии не позволял высказать их вслух.
Джеймисон будто почувствовала идущую внутри него борьбу. Ухватила за здоровенную ручищу:
— Спасибо, Амос!
Он так ничего и не сказал. Продолжал похлопывать ее по плечу, беззвучно ругая себя за неспособность сделать хоть что-то еще.
А теперь, у себя в комнате, просто смотрел на только что проделанный в запотевшем окне кружок.
Шесть человек уже мертвы.
Явно убиты, причем с осознанным намерением и заранее обдуманным злым предумышлением, как это формулирует закон.
А теперь погиб и еще один человек, Фрэнк Митчелл. По всем признакам, вроде как исключительно в результате несчастного случая.
Джеймисон в конце концов отправилась спать.
Но к Декеру сон упорно не шел, ускользал куда-то.
Амос решил, несмотря на ливень, опять пойти пройтись.
Взял все тот же зонтик из кладовки в прихожей, застегнул плащ и отчалил.
Ноги сами вывели его на улицу, на которой стоял Дом двух мертвецов. Там было темно, но полиция по-прежнему дежурила там. Местной патрульной машины не было, зато один из черных внедорожников Кемпер никуда не девался. Декер даже смутно различал человека, сидящего внутри.
Бросил взгляд дальше по улице.
Дэн Бонд, слепец.
Миссис Мартин, учительница воскресной школы.
И Фред Росс со своим обрезом и язвительными речами.
Единственные три человека, которые до сих пор жили на этой улице и могли видеть что-то важное. По всем критериям Бонда полагалось бы вычеркнуть из списка, хотя он мог, по крайней мере, хоть что-нибудь слышать.
И Росса тоже. Он сказал, что был в больнице, но это еще предстояло проверить.
Амос глянул на часы.
Половина одиннадцатого.
Миссис Мартин жила в доме под номером 1640. Свет там еще горел.
Декер решительно направился в ту сторону.
— Да? — послышалось из-за двери.
Декер поднес к выпуклой стекляшке дверного глазка свое удостоверение.
— Миссис Мартин? Это Амос Декер, я из ФБР. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
— Насчет чего?
— Насчет того, что случилось дальше по улице.
— Уже довольно поздно. И я вас не знаю.
— Простите, что поздно. Просто увидел, что у вас свет горит. Я работаю с детективом Лесситер. Она сказала, что вы преподавали у нее в воскресной школе, — добавил он в надежде, что это сломает лед.
Получилось — поскольку Декер услышал, как поворачивается ключ. Дверь распахнулась, и за ней показалась высокая пожилая женщина с тонкими, как пух, седыми волосами и довольно бледным лицом. На ее длинном бесформенном носу сидели очки в проволочной оправе. Она куталась в бежевый кардиган, накинутый поверх стоящей колом накрахмаленной белой блузки. Этот наряд довольно неожиданно довершали мешковатые серые треники и крепкие ортопедические ботинки белого цвета.
— Вот спасибо, миссис Мартин, ценю ваше отношение…
— Не хотите горяченького чайку? А то такая сырость. — Она поежилась. — Прямо до костей пробирает.
Чаю Декеру особо не хотелось, но он решил, что выиграет так еще немного времени.
— Было бы замечательно, если не затруднит.
— Нисколько не затруднит. Делать мне все равно нечего, да я и сама хотела выпить чашечку… О, а вот и Мисси!
Восклицание относилось к худощавой серебристо-черной кошке, которая только что выскользнула из-за дивана в гостиной и немедленно прильнула к Декеру, принявшись тереться о его ногу.
— Симпатичная киска, — нерешительно проговорил Амос, который никогда не знал, как вести себя в присутствии котов и кошек.
— Да, только вот ножка у нее сейчас побаливает… Одни мы с ней и остались.
Декер поглядел на стену, из которой торчала голова оленя.
— Отменный трофей, — похвалил он.
— О, это мой последний супруг. Это он приделал, дай бог памяти… почти сорок лет назад. Но в отличие от некоторых охотников он всегда ел то, что убьет. Мяса с этого оленя было столько, что ели, ели, да никак доесть не могли.
Она развернулась и тут же ухватилась за стену, чтобы удержаться на ногах.
Декер заметил стоящую в углу тросточку-ходунок — из тех, у которых внизу площадка на четырех ножках, обеспечивающая твердую опору.
— Дать вам палочку? — предложил он.
Миссис Мартин покачала головой.
— Эту штуку еще починить надо, — сказала она. — Резинка отвалилась. Не могу использовать в доме. Полы царапает.
Она провела Декера в кухню, по-прежнему придерживаясь за стены.
Дом, по прикидкам Амоса, был построен годах в пятидесятых, так что кухня оказалась маленькой, но удобной. Окно над раковиной окаймляли занавески с рюшечками, к деревянному столу были придвинуты два стула с решетчатыми спинками. На стене — обычный городской телефон со свисающим длинным витым шнуром. Рядом с ним прямо на стене карандашом было нацарапано несколько телефонных номеров, некоторые с именами.
Мартин проследила направление его взгляда и улыбнулась:
— Никаких новомодных смартфонов не держу, а память на номера у меня слабая, вот и записала там самые важные. Я называю это «моя телефонная стенка».
— Отличная система.
— А вы хорошо запоминаете цифры?
— Судя по всему, не так хорошо, как когда-то.
Миссис Мартин поставила на плиту чайник, длинной спичкой зажгла газ. Потом вытащила чашки из соснового шкафчика, поблескивающего политурой. Открыв пластиковый контейнер, предложила:
— Как вы насчет печенья? Овсяное, с изюмом. Сама пекла.
— Звучит заманчиво, спасибо.
— Выходит, вы из ФБР. Просто обалдеть… Но разве агенты ФБР не носят костюмы? В телевизоре они всегда в костюмах. — Прикрыв ладонью рот, она оглядела помятый и отнюдь не парадный наряд Декера. — Или вы под прикрытием? Да, вы больше похожи как раз на тайного агента!
Амос оглядел свои изгвазданные брюки:
— Раньше приходилось. А здесь я помогаю местной полиции разобраться с тем, что произошло в том доме дальше по улице.
— Да, это было ужасно, — опять поежилась Мартин. — В смысле город сейчас переживает трудные времена, но на нашей улице еще никого не убивали.
Поставила перед ним печенье, положила бумажные салфетки.
— Пить будете с молоком и сахаром, как англичане? Впрочем, какой из вас англичанин! Или все-таки англичанин? Выговор у вас не английский, но я все равно люблю обо всем спрашивать.
— Я из Огайо. И нет, просто чай, спасибо.
— Он мятный. Для горла и носа очень полезно.
— Надо думать.
— У меня есть подруга в Огайо. В Толедо. Не бывали там?
— Бывал.
— Мне там понравилось. Но это было, дай бог памяти… в тысяча девятьсот шестьдесят пятом. Наверное, с тех пор многое поменялось.
— Думаю, что да.
— Все сейчас меняется, правда?
— Бэронвилл тоже? — спросил Декер.
Миссис Мартин пристально посмотрела на него, уже куда менее напоминая прежнюю рассеянную старушку.
— Я тут всю жизнь прожила, — сказала она. — Бывали времена, когда город действительно процветал, хотя и тогда кое-что было не столь… радужно.
— Нельзя ли немного поподробней?
Хозяйка посмотрела на него поверх чашки.
— Ладно, что было, то сплыло. Так чем я могу помочь в вашем деле?
— Мы ищем кого-нибудь, кто мог видеть что-нибудь странное в окрестностях того дома, про который идет речь.
— Вы уже с кем-нибудь говорили на нашей улице?
— Только с одним человеком. Фредом Россом.
При упоминании этого имени лицо миссис Мартин скривилось.
— А-а, с этим-то, — саркастически протянула она.
— Вы с ним… не очень?
— Мой муж до самой смерти его терпеть не мог. С Фредом очень трудно найти общий язык. Злобный, предвзятый, вдобавок ловкий манипулятор.
— С первыми двумя характеристиками соглашусь, с ним пообщавшись, но вот насчет манипулятора не совсем понял.
Миссис Мартин не отвечала до тех пор, пока не закипела вода и она не разлила чай. Вручила ему чашку, села напротив:
— Жена Фреда умерла, дай бог памяти… лет двадцать назад, если не больше, — примерно тогда же, когда и мой Гарри. Очень милая была женщина, но он не давал ей и минутки покоя. Всегда находил к чему прицепиться: то обед не готов, то что-нибудь пережарено, то слишком много на продукты потрачено, то дом не сияет, как стеклышко… Постоянно ее третировал, так жестоко обращался, что просто ужас какой-то!
— И она ни разу не обратилась в полицию?
Перед тем как ответить, миссис Мартин отхлебнула из чашки и поставила ее на стол:
— Вот тут-то мы и подходим к манипуляциям. Дело в том, что он никогда и руку на нее не поднял. Не угрожал, даже голос ни разу не повысил.
— Что же он тогда делал?
— Просто клевал ее мало-помалу. Как она выглядит, как одевается… Как ей должно быть стыдно, что она не такая хорошая жена и мать, как прочие дамы на улице. Постоянно давил бедняжке на психику, исподволь вдалбливал в голову, что это она во всем виновата. И, надо сказать, ловко у него это получалось, у поганца. Фред и сына своего постоянно шпынял. Думаю, как раз по этой причине у них до сих пор такие натянутые отношения.
Декер отхлебнул из чашки, кивнул:
— Сам видел, каков Росс в этом деле. Ты ему слово — он тебе в ответ двадцать. И все тут же наизнанку вывернет. Он и со мной такое проделывал.
Мартин нацелила на него палец:
— Вот именно. Святая правда. Все наизнанку вывернет — даже твои же собственные слова против тебя же и направит.
На несколько секунд они погрузились в молчание.
Наконец миссис Мартин напомнила:
— Вы вроде собирались расспросить меня про тот вечер?
— А детективы Лесситер и Грин у вас уже были?
— Детектив Грин действительно приходил с расспросами. А чуть раньше и Донна заглядывала. Сказала, что неофициально. Просто проведать. Я ее уже несколько лет не видела. Меня очень удивило, что она работает в полиции. Думала, что станет врачом или еще кем-то. Девочка всегда была умненькая, но… В общем, немного без царя в голове. Как заведется, так и не остановишь.
— Не такое уж плохое качество для копа, тем более для детектива в убойном отделе, — заметил Декер.
— Конечно, и я очень за нее горда. Ей пришлось пройти длинный путь и преодолеть множество препятствий.
— Это вы о чем?
— Ну, наверное, вы слышали про ее отца?
— Нет, не слышал.
— Тогда, пожалуй, мне не стоит говорить.
— Ну почему же не стоит? Это тоже может оказаться полезным.
— В общем, это как раз то, из-за чего я удивилась, что Донна пошла в полицию.
— И почему же вы удивились?
— Потому что ее отец совершил преступление.
— Какое преступление? — насторожился Декер.
— Убил кое-кого.
— И кого же?
— Одного банкира здесь, в городе.
Декер постарался сохранить спокойное выражение лица.
— Когда это было?
— О, лет тридцать назад, если не больше. Донна была еще совсем маленькой.
— И за что же он убил этого банкира?
— Потому что банк отобрал у него дом. Отец Донны работал на ткацкой фабрике, уже последней в городе. В конце концов ее тоже закрыли, и Рич Лесситер вместе с сотнями других работяг оказался на мели. Потерял дом… все потерял. Судя по всему, как-то вечером он напился, отправился к дому того человека и поджег его. Тот банкир, не помню его фамилии, жил один. В общем, сгорел вместе с домом. Рич, насколько я могу предположить, пришел в ужас от содеянного. Признался в поджоге. Попал в тюрьму. И буквально через два года там умер. Может, из-за чувства вины, не знаю…
— Так что, Лесситер тогда была еще совсем маленькой?
— Совсем маленькой и совсем несчастной после того, что случилось с ее отцом. По-моему, она обратилась за помощью к религии, чтобы преодолеть тяжелые времена. Сразу после того как Донна вернулась домой из колледжа, ее мать покончила с собой — ввела себе огромную дозу наркотика.
— Одни трагедии в жизни… — Декер покачал головой. — Но давайте вернемся в настоящее время: что вы рассказали детективу Грину про тот вечер, когда обнаружили убитых?
— Что ничего не видела. У меня разболелась голова, и я легла спать пораньше.
— В какое это было время?
— Да только что закончилась «Своя игра»[481] по телевизору. Я еще немножко повозилась по дому, но всяко после восьми.
— Может, вы что-нибудь видели или слышали перед тем, как лечь спать? Даже безотносительно к тому дому.
Миссис Мартин поразмыслила:
— Помню, что уже надвигалась гроза.
— Так что прямо перед тем, как начался ливень, вы могли слышать какие-то звуки?
— Какого рода звуки?
Декер призадумался, вызывая в памяти кадры того вечера.
«Хороший вопрос — какого рода звуки?»
— Ну не знаю… Какие-нибудь необычные. Я вот, к примеру, когда стоял на террасе соседнего дома, видел, как в небе пролетел самолет.
Мартин покачала головой:
— Я самолета не видела и не слышала. Спала как убитая до шести утра.
— И даже полицейские сирены вас не разбудили?
— Я приняла снотворное, так что нет, не разбудили.
— А вы не видели, чтобы кто-то входил в тот дом или выходил из него?
Миссис Мартин отпила еще чаю, придвинула блюдо с печеньем Декеру, который взял одно и надкусил.
— Было, правда, кое-что, — вдруг сказала она.
— Что именно?
— Ну это не про тот дом, в котором нашли убитых людей. Про соседний.
— Вы что-то заметили?
— Да, пару недель назад. Я не стала рассказывать про это детективу Грину, потому что он расспрашивал меня только про тот вечер, когда нашли мертвых. Короче говоря, я видела, как в тот соседний дом зашел какой-то мужчина, дай бог памяти… около одиннадцати вечера. А я знаю Шафферсов, которым этот дом когда-то принадлежал. Сами они умерли, а их дети давно уже безуспешно пытаются его продать. Так с тех пор он и стоит пустой.
— Продолжайте, — заинтересовался Декер.
— Ну, тот мужчина просто шел по улице. Машины я не видела. Заметила его только потому, что Мисси запросилась на улицу, и я открыла дверь. А тут и он идет. Луна была полная, было действительно довольно светло, так что я достаточно хорошо его рассмотрела. В общем, шел он себе и шел, а потом вошел в бывший дом Шафферсов.
— Можете его описать?
— Высокий, побольше шести футов, по-моему.
— Белый, черный?
— Совершенно определенно, белый. И худой.
— А лица не разглядели?
Она покачала головой.
— А потом, через два дня, опять та же история.
— Тот же самый человек?
— Нет, на сей раз другой. Пониже, меньше шести футов, и покрепче на вид. Тоже белый. И тоже вошел в дом. Я еще какое-то время смотрела, но он так оттуда и не вышел.
— И тоже без машины?
— Без, он просто шел по улице и свернул к дому. Примерно в то же время, вечером. Я была на ногах, потому что днем вздремнула и проснулась около девяти. В старости такое постоянно — то в сон клонит, то бессонницей маешься, — добавила она.
— А вы не сообщили об этом в полицию?
Миссис Мартин покачала головой.
— Нет. Даже в голову не пришло. В смысле те люди вполне могли снять этот дом и иметь полное право там находиться. А если и не имели… Ну что ж, я уже видала, как народ использует пустые дома. Тут кругом полно бездомных. И если им некуда приткнуться…
Декер с любопытством глянул на нее, поскольку миссис Мартин вдруг неожиданно занервничала.
— И только поэтому вы не стали ничего сообщать?
Она опустила взгляд:
— В тяжелые времена и люди… тяжелые. Ну позвонила бы я в полицию, они бы приехали, что-то им сделали… А вдруг потом те двое узнали бы, что это я звонила? Я уже старая, живу одна… Не нужно мне никаких неприятностей, ни себе, ни кому-нибудь еще.
— Выходит, один худой и высокий, а второй пониже и покрепче?
— Совершенно верно.
Через несколько минут Декер уже направлялся к дому, про который говорила миссис Мартин.
Он, конечно, мог ошибаться, но людьми, которых она описала, вполне могли оказаться Битти и Смит, убитые агенты УБН.
Декер стоял, глядя на дом, в котором обнаружил двоих мертвецов. Потом повернул голову и нацелился взглядом на соседний, в котором две недели назад предположительно видели агентов УБН Битти и Смита.
Черный внедорожник был пуст. Дежурный агент УБН, очевидно, делал обход.
Больше никаких машин на улице на было. Людей тоже.
Декер посмотрел вдоль улицы на дом, в котором жил Дэн Бонд, слепой. Там было темно. Впрочем, ему что свет, что тьма — все едино.
Бондом он займется попозже. В данный же момент появился возможный след, который требовалось поскорее проверить.
Декер быстро прошел в глубь участка, огляделся. Присмотрелся к дому Митчеллов, который отсюда был виден не очень отчетливо — в отличие от Дома двух мертвецов задний двор тут до самого забора зарос густыми кустами.
Перевел взгляд вправо и, несмотря на густую растительность, различил по соседству и сам Дом двух мертвецов. Ничего удивительного, что все так заросло, — оба дома уже давно пустовали.
Оглядел его заднюю часть. К ней тоже была пристроена терраса, хотя и несколько уже покосившаяся вправо — похоже, просели поддерживающие ее столбы, вкопанные в землю.
Декер видел, как в темноте вокруг соседнего дома мечется луч фонарика, время от времени ярко вспыхивая, словно миниатюрная молния.
Агент УБН был по-прежнему занят обходом территории.
Амос едва успел спрятать свои массивные телеса за толстенный дуб, чтобы на него не попал свет фонарика. Наконец, луч переместился куда-то к фасаду и погас.
Отсчитывая в уме секунды, он дождался, пока не хлопнет дверца внедорожника.
Подступил к задней двери дома, подергал за ручку.
Как ни странно, дверь сразу открылась.
Впрочем, что тут странного, если совсем недавно кто-то свободно сюда заходил. Декер вошел внутрь, посветил вокруг встроенным в телефон фонариком. Интерьер дома оказался в точности как у соседнего — очевидно, его, а то и весь район целиком одна и та же фирма строила.
Быстро прошел через кухню в гостиную, поводил фонариком. Пусто. Ни мебели, ни картинок на стенах, ни ковров. Оставались, правда, занавески, которыми были наглухо затянуты окна — но донельзя грязные и готовые рассыпаться в пыль.
Услышав какой-то шум, огляделся. Провел рукой по отопительной решетке на полу. Она как раз начала нагреваться — выходит, электричество в доме было. И все же включать свет Декер не рискнул, чтобы не привлечь внимание агента по соседству, который мог явиться полюбопытствовать, что тут происходит.
Воняло сыростью, нафталином и запустением.
Осмотрел верхний этаж — все там было в таком же состоянии.
Направился к подвалу и, припомнив, с чем столкнулся в подвале соседнего дома, вытащил пистолет.
Спустился вниз, осмотрелся.
Сырость, плесень, дохлые жуки.
Но никаких мертвых тел.
Если двое тайных агентов УБН тут и бывали, то никаких следов этих посещений не осталось. Никаких пустых коробок от еды навынос. Сесть тоже не на что. Никакой одежды в кладовке. Поначалу Декер решил, что те двое использовали дом в качестве наблюдательного пункта, но абсолютно ничто в нем на это не указывало. Оборудование, предположим, они могли забрать с собой. Хотя зачем вообще было устраивать здесь такой пункт? За чем отсюда можно наблюдать?
А если они использовали именно этот дом, то как получилось, что мертвыми их обнаружили в соседнем?
Декер совсем уже собрался вернуться к лестнице, когда вдруг застыл и быстро попятился в дальний угол подвала.
Наверху, на первом этаже, только что открылась дверь. Передняя или задняя — непонятно.
Потом прямо над головой — скрип половиц.
Так, дверь была все-таки задняя. Неизвестный направлялся теперь к фасадной части дома.
Декер покрепче перехватил пистолет.
Похоже, дело дрянь. Скорее всего наверху сейчас был агент, приставленный присматривать за соседним домом. Может, заметил, как Декер бродит внутри, увидел проблески встроенного в мобильник фонарика, зашел проверить…
Нарваться на собрата-федерала Амосу очень не хотелось.
Но что, если это все-таки не дежурный из соседнего дома?
Шаги протопали вверх по лестнице. Декер выждал. Через минуту неизвестный опять спустился на первый этаж.
Никаких сирен не слышно. Наружу никак не выглянешь. Вызвал этот парень подкрепление или не стал?
А потом Декер услышал то, что неизбежно должен был услышать.
Открылась дверь подвала.
Оставаясь в своем углу, Декер крикнул:
— Амос Декер, ФБР! Назовите себя!
— Агент Стрингер, УБН, из соседнего дома, — незамедлительно отозвался чей-то голос.
Декер не двинулся с места.
— Хотелось бы верить, но мне нужен какой-нибудь документ.
— Сам о таком же подумал… Ну и как вы думаете все это проделать, пока я не вызвал подкрепление?
— Вы что, по голосу меня не узнаете? — удивился Декер. — Я тогда в морге с агентом Кемпер достаточно громко изъяснялся, могли бы и запомнить!
— А я только утром в город приехал, у нас новая смена.
— Ладно, кидайте ксиву вниз по ступенькам, а я свою наверх заброшу.
— Послушайте, я-то здесь по праву, а вот вы нет, и я, блин, понятия не имею, кто вы такой! Кидайте первым!
Декер сделал вид, что ищет удостоверение. А на самом деле, заткнув пистолет за ремень, свободной рукой набирал номер на мобильнике.
— Секундочку, сейчас найду! — крикнул наверх.
Кемпер ответила после двух гудков.
— У меня тут ситуация, — прошептал Декер. — За дом сейчас отвечает агент Стрингер?
— Нет. Ночная смена у Дженкинса. С восьми до восьми. Про агента Стрингера в жизни не слышала.
— Хорошо, тогда давайте сюда своих ребят. Немедленно. Я в том доме, что слева от места преступления, если смотреть с улицы. Я в подвале, а кто-то тут придуривается, будто он один из ваших.
Прежде чем она успела хоть что-то сказать, Амос отключился и посмотрел на телефон в руке.
— У вас две секунды, чтобы бросить удостоверение, иначе пеняйте на себя! — выкрикнул тот, кто назвался агентом Стрингером.
— Сейчас брошу.
Декер на цыпочках выдвинулся вперед, подкрался к лестнице сбоку.
Положил большой палец на экран телефона, приготовился, включил фонарик и в тот же миг бросил телефон на ярко осветившиеся ступеньки.
Сверху моментально ударили четыре выстрела.
Четыре приглушенных выстрела. Пули ударились в пол, рикошетом разлетелись в разные стороны.
Хотя его не задело, Амос вскрикнул, как будто на самом деле был ранен — чтобы парень наверху потерял бдительность.
И буквально через миг разрядил наверх весь магазин — по высокой дуге, чтобы с гарантией накрыть весь дверной проем.
Услышал удар, потом другой, потом короткий стон.
Отступил вбок, когда что-то скатившееся со ступенек бесформенной кучей замерло на полу, едва не угодив ему под ноги.
Декер подобрал телефон, посветил.
Это был человек.
Теперь уже мертвый человек, благодаря ему.
Уставившись на труп, Амос поймал себя на том, что чуть ли вслух ахнул.
Обычно, когда Декеру приходилось иметь дело со смертью, его синестезия проявляла себя в полной красе. Вставали дыбом волосы на загривке, словно по телу пробегал электрический ток, наваливались тошнота и головокружение, и, что более важно, все вокруг начинало видеться в ярко-синем свете, как от электросварки. Этот свет окружал его со всех сторон, подавлял, вызывал удушье.
Но ничего такого с ним на сей раз не произошло. Он просто видел перед собой труп.
Как будто вся его синестезия вдруг куда-то девалась.
Потом услышал вой сирен.
А чуть позже — грохот тяжелых ботинок по ступенькам крыльца.
Агент Дженкинс, не иначе.
Прибыло подкрепление.
Декер опустился на нижнюю ступеньку и стал ждать.
— Черт, пора тебе уже завязывать шляться по ночам, я абсолютно серьезно!
Тирада эта принадлежала Джеймисон, которая стояла перед Амосом в длинной футболке и тренировочных штанах. Была она босиком, а всклокоченные волосы неопровержимо свидетельствовали, что совсем недавно ее бесцеремонно разбудили.
Оба находились в гостиной дома Митчеллов. Эмбер с Зоей спали наверху.
Декер позвонил Джеймисон прямо из подвала, где только что застрелил человека.
Он уже объяснил ситуацию всем, кому только возможно: вначале тем, кто первым отреагировал на происшествие, потом Кемпер и, наконец, Грину с Лесситер, когда те тоже там появились — включая и то, как он сам там оказался.
Первый сюрприз ждал его, когда Кемпер увидела лежащего на полу человека с двумя пулями в груди.
— Это Брайан Коллинз, — объявила она.
— И чем он знаменит? — поинтересовался Декер.
— Он наркоторговец.
— Не думаете, что он мог знать Майкла Свенсона или даже работать вместе с ним?
— Сомневаюсь. Коллинз — в другой весовой категории. Он уже в нескольких штатах в розыске — за наркотики и убийство.
Вмешался Грин:
— А здесь-то он что забыл? И почему пытался убить вас?
— Должно быть, заметил, как я вхожу в дом, — предположил Декер. — Не исключено, что вообще за ним постоянно наблюдал.
— Хорошо, но зачем идти на такой риск практически на глазах у агента УБН? — удивился Грин.
— По-моему, это хороший признак, — сказал Амос. — Это означает, что они забеспокоились, поскольку мы подбираемся все ближе и ближе. Это из той же оперы, что и попытка поджарить нас с Джеймисон в трейлере Тоби Бэббота.
— Так вы действительно подобрались к ним совсем близко? — спросил Грин.
Декер глянул вниз на тело:
— Может, даже чересчур близко.
А теперь он смотрел снизу вверх на разъяренную Джеймисон.
— Я и предполагать не мог, что все так закончится, Алекс! Просто не спалось, решил прогуляться и заодно кое-что проверить. Поговорил с миссис Мартин, вот она и навела меня на этот дом.
Джеймисон опустилась на диван рядом с ним.
— Декер, я знаю, что до тебя скорее всего не дошло, но у меня сестра с племянницей только что получили страшную весть. Погиб Фрэнк. Они теперь до конца жизни от этого не оправятся!
— Да знаю я все это, Алекс.
— Да, ты знаешь сам факт. А то, что кроется за фактами, частенько от тебя ускользает!
— Что конкретно ты имеешь в виду?
— Одной трагедии уже вполне достаточно. И, пожалуйста, не пытайся добавить себя в этот список. Не думаю, что кто-то из нас это перенесет. Я-то уж точно не смогу. А теперь, если ты только не собираешься отколоть еще какую-нибудь опасную глупость, я иду спать, иначе у меня просто голова лопнет. Предлагаю тебе сделать то же самое.
Когда она устало поволоклась вверх по лестнице, Декер неохотно последовал за ней.
Умылся, разделся.
Посмотрел на свою руку, которая недавно спустила курок, лишив жизни Брайана Коллинза. Никаких неприятных чувств не испытал. Коллинз пытался его убить, так что получил по заслугам.
Только вот до сих пор непонятно, с чего это совершенно незнакомый ему человек вообще вздумал его прикончить.
Известный наркобарон. В розыске в нескольких штатах.
УБН.
Агенты-перевертыши.
Шесть убийств, в четыре из которых, похоже, вовлечены никак не связанные между собой стороны.
Только ли в наркотиках дело? Из-за «дури» вообще гибнет уйма народу. А Бэронвилл, судя по всему, прочно зажат в тисках такой же опиоидной эпидемии, что терроризирует сейчас чуть ли не все уголки страны.
И они с Джеймисон, похоже, как раз на такую проблему с ходу и натолкнулись.
А как насчет отца Лесситер, который поджег дом банкира, сел за это в тюрьму и потом в ней умер? Или ее матери, покончившей жизнь самоубийством? Теперь понятно, откуда у Лесситер такая неприязнь к нынешнему Джону Бэрону, на первый взгляд совершенно необъяснимая.
И, наконец, что за хрень творится у него в голове? Почему не появился синий цвет? Где головокружение и вздыбившиеся волосы на загривке? Не то чтобы ему всего этого хотелось. Но, по крайней мере, это были вполне предсказуемые вещи. И то, что они с ним больше не происходили, беспокоило его гораздо больше, чем некогда сами эти явления.
«Мой мозг опять изменяется. И кем же я буду завтра?»
Амос вздохнул. Оставаться наедине с подобными мыслями очень не хотелось.
А потом вдруг в голову ему пришла одна мысль. К счастью, она имела непосредственное отношение к расследованию.
Декер вытащил телефон и позвонил Кемпер. Она ответила после первого же гудка.
— Что двое ваших агентов могли делать в том доме? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Короче, они могли оттуда за кем-то или за чем-то наблюдать.
— Вы хотите сказать, там был наблюдательный пункт?
— Что-то в этом роде, хотя никаких свидетельств тому я не нашел.
— На этой улице живут всего три человека, Декер, все до одного старики, причем один из них слепой, а другая — бывшая училка воскресной школы.
— А еще один — редкостный говнюк с обрезом.
— Объясните-ка.
Он рассказал ей о перебранке с Россом.
— Все равно не пойму, как злобный восьмидесятилетний старикашка в инвалидной коляске может быть со всем этим связан.
— Я тоже.
— Ладно, у меня для вас кое-какие новости.
Декер навострил уши:
— Какие?
— Это насчет того убитого, Брайана Коллинза.
— Так и что?
— У меня есть на него более подробная информация — тогда я с вами далеко не всем поделилась.
— И почему же решили поделиться сейчас?
— Проникаюсь к вам все большим доверием.
— Хм, уже неплохо.
— Мы знаем его бывшего делового партнера, — сказала Кемпер.
— И кто же это?
— Рэнди Хаас — тот самый тип, который указал на двух моих агентов как на своих убийц.
— Она хочет, чтобы именно мы это сделали?
Сидя за завтраком, Декер неотрывно смотрел поверх стола на Джеймисон.
Та опустила чашку с кофе, сердито ответила:
— Да, Эмбер просит нас съездить в фулфилмент-центр и забрать из кабинета Фрэнка его личные вещи. И еще его машину оттуда пригнать.
— Но у меня рассле…
Она бесцеремонно его перебила:
— Декер, моей сестре все утро предстоит заниматься подготовкой похорон мужа. Это последнее, в чем мы можем ей помочь.
— Я готова, тетя Алекс!
Оба повернулись и увидели стоящую в дверях Зою — уже в пальто, с заплывшими от слез глазами.
— Хорошо, зайка, мы тоже будем через минуту готовы. Может, подождешь на крыльце?
Скорбно глянув на Декера, Зоя поплелась к выходу.
Амос перевел взгляд на Джеймисон:
— Забросим ее в школу по дороге?
— Нет, она поедет с нами.
— С нами?! А как же школа?
— Декер, у нее только что погиб отец! Сегодня она в школу не пойдет. Это ведь даже не школа, а что-то вроде детского садика, «нулевка». Если она и пропустит несколько дней, то Гарвард от нее из-за этого не уйдет.
— Думаешь, это хорошая мысль — брать ее с собой? В смысле чтобы она смотрела на вещи своего погибшего отца?
— А по-другому никак. У Эмбер тут пока нет таких знакомых, на которых можно было бы спокойно оставить Зою, особенно сейчас. А сегодня ей целый день по похоронным делам бегать — выбирать гроб, цветы, место на кладбище… Предлагаешь, чтобы Зоя на все это смотрела?
Декер пристыжено выпрямился на стуле:
— Нет.
— Ладно, тогда допивай кофе и отчаливаем. Сейчас я поведу, а ты потом в машину Фрэнка пересядешь.
Когда они вышли на крыльцо, Зоя сразу протянула руку — но только не своей тете, а Декеру. С удивленным видом, бросив взгляд на Джеймисон — которая ему только кивнула, — он бережно взял ее крошечную ладошку в свою огромную лапищу, и они все вместе направились к прокатному внедорожнику.
— Господи, ну и громадина!
Это замечание вырвалось у Джеймисон в тот самый момент, когда они въехали на парковку фулфилмент-центра «Максус».
Автоматизированный склад занимал действительно огромную площадь, а открытая стоянка была до отказа забита машинами. Вдоль теряющегося где-то вдали ряда одинаковых погрузочно-разгрузочных дебаркадеров с задней стороны здания шеренгами выстроились многочисленные товарные фуры.
— И ко всему этому еще что-то пристраивают, — заметил Декер, указывая на неоконченную конструкцию с западной стороны гигантского сооружения.
Свободное место удалось найти только на порядочном расстоянии от въезда, и сквозь море автомобилей они направились к главному входу.
— Это тут папа работал? — спросила Зоя.
— Да, зайка, именно тут, — отозвалась Джеймисон. — Нам нужно забрать кое-какие его вещи.
— Мамочка уже говорила. И еще машину.
— Совершенно верно.
Зоя пристально посмотрела на тетю снизу вверх:
— А папа на самом деле умер?
Прежде чем Джеймисон успела подобрать подходящий ответ, Декер наклонился, подхватил девочку обеими руками, посадил себе на шею и ткнул пальцем в здание центра:
— Видишь, какое оно здоровенное?
Зоя кивнула.
— Так вот, твой папа помогал тут всем командовать. Ты только посмотри, сколько тут машин, сколько тут народу работает! Он занимался очень важным делом. Следил, чтобы во всем этом здании и у здешних людей дела шли хорошо. Все они полагались на твоего папу. Он был просто молодец.
Зоя сунула в рот большой палец, глаза ее наполнились слезами.
Декер продолжал:
— Так что сейчас нам нужно просто зайти туда и забрать его вещи, потому что все они теперь принадлежат тебе и твоей маме, точно?
Зоя неистово закивала, продолжая взволнованно посасывать большой палец.
Амос решительно зашагал дальше, по-прежнему с Зоей на плечах, а изумленной Джеймисон оставалось только поспешить следом.
В приемной их направили в кабинет, в котором располагался управляющий предприятием. На стене рядом с дверью и выходящим в коридор окном висела табличка с именем.
— «Тэд Росс», — прочитал Декер. — Очень интересно!
Сквозь щели в жалюзи, закрывающие окно кабинета изнутри, они углядели мужчину средних лет, при костюме и галстуке, с редеющими седыми волосами, который сидел за письменным столом и разговаривал по телефону. Две боковые стены здесь были совершенно голыми — обычный гладкий гипсокартон, выкрашенный белой краской, — а вот на задней красовались резные деревянные панели с вычурными медальонами. На ней же в коробке под стеклом висел сложенный свитер «Питтсбургских сталеваров», поверх которого красовалось желтое фанатское полотенце.
— Что интересно? — не поняла Джеймисон. — Ты что, его знаешь?
— По-моему, я встречался с его стариком.
Постучавшись, они увидели, как Росс поднял взгляд, быстро свернул разговор и пересек кабинет, чтобы открыть дверь. Посмотрел на Декера, потом на Зою и сразу помрачнел.
— Я — Тэд Росс. Спасибо, что пришли. Мы просто не знали, что делать с… — Примолк, бросил нерешительный взгляд на Зою.
Вмешалась Джеймисон:
— Не стоит благодарности. Эмбер — моя сестра. Я — Алекс Джеймисон, а это Амос Декер.
— Я слышал, вы оба из ФБР.
— Совершенно верно, — подтвердила Джеймисон. — А это Зоя, дочка Фрэнка.
Росс протянул Зое руку:
— Привет, Зоя, рад познакомиться.
Девочка кивнула, пожала ему руку, но ничего не ответила, поскольку большой палец словно прирос к ее рту.
— А Фред Росс, случайно, не ваш отец? — спросил Декер.
Росс был явно удивлен:
— Да, а что?
— Я с ним совсем недавно общался.
— Могу вам только посочувствовать, — натянуто проговорил Росс. — Тот еще тип.
— Можно и так сказать, — согласился Декер.
— Ладно, давайте покажу, где что лежит.
Росс повел их за собой по длинному коридору.
— Ну у вас и масштабы, — заметил Амос.
— Один миллион двести тысяч квадратных футов, — откликнулся Росс. — А теперь и еще шестьсот тысяч пристраиваем. Это будущее розничной торговли — не знаю, к лучшему это или к худшему. Обычные торговые центры и гипермаркеты по всей стране один за другим закрываются, банкротятся уже целые сети. Сейчас потребитель идет за товаром в Интернет, а доставкой занимаются как раз центры вроде нашего.
— Наверное, потому-то они такие огромные, — сказал Декер.
— Именно так. И мы в выигрыше, и продавцы. Они могут полностью сосредоточиться на продвижении товаров и услуг, а обработка и выполнение заказов — целиком наша задача. С нами работает уже более пятнадцати тысяч интернет-магазинов, и это число постоянно растет. Построить и содержать такой центр — дело весьма недешевое. Так что фирмы, которые хотят заниматься торговлей онлайн, но не могут осилить распространение, предпочитают передавать эту функцию компаниям вроде «Максуса». Торговым организациям приходится оплачивать складскую площадь вплоть до двадцатых долей дюйма, да и с каждой продажи мы тоже определенный процент берем, но все равно им это выгодно — по причинам, которые я только что изложил. Это уже наш десятый центр, а в ближайшие пять лет планируется практически одновременно построить еще десять. Сейчас этот бизнес просто на невероятном подъеме. В буквальном смысле слова уже не справляемся.
— Все бы наши проблемы были такими, — улыбнулась Джеймисон.
— Угу, до смерти не уработаться бы…
Едва произнеся эти слова, Росс сразу же побледнел и бросил взгляд на Зою, но она его будто и не услышала. Только и делала, что озиралась по сторонам со своего насеста на шее у Декера. Тот уже попытался было опустить ее обратно на землю, но она так яростно вцепилась в него, что он сдался и продолжал покорно нести ее на себе.
— Пришли, — объявил Росс.
Отпер дверь, за которой открылся кабинет размерами примерно в треть от его собственного — чистенький и аккуратный, с большим письменным столом и креслом, тремя металлическими канцелярскими шкафами вдоль одной стены и большой белой доской, покрытой всякими напоминаниями и документами на магнитах, на другой.
На письменном столе стоял плоский компьютер.
— Фрэнк был очень организованный и педантичный человек, — сказал Росс. Посмотрел на Зою. — Твой папа действительно был тут на своем месте.
Та кивнула, но опять ничего не сказала.
Росс показал на картонную коробку на столе.
— Личные вещи мы уже собрали. Все внутри. — Он порылся в кармане. — А вот ключи. Машину мы подогнали прямо к главному входу. Синяя четырехдверная «Киа», но вы наверняка и сами знаете.
— Спасибо, — произнесла Джеймисон, принимая ключи и тут же передавая их Декеру.
— Алекс, может, возьмешь Зою да поедешь домой? Коробку я потом на своей машине могу привезти.
— На папиной машине, — поправила его Зоя, которая наконец-то вытащила большой палец изо рта.
— Да-да, конечно, на папиной, — поспешно отозвалась Джеймисон. — Ладно, давай-ка двинем домой.
Она взяла Зою за руку, и обе отправились к выходу. Девочка с обреченным видом постоянно оборачивалась на Декера, пока они не свернули за угол и не скрылись из виду.
Амос повернулся к Россу:
— Не могли бы вы сделать мне одно одолжение?
— Конечно, если это в моих силах.
— Нельзя ли заглянуть туда, где это произошло?
Росс был несколько удивлен:
— Туда, где… где погиб Фрэнк?
— Угу.
— Это был несчастный случай. Трагический, глупый, но все-таки несчастный случай, которого просто не должно было произойти.
— Я этого и не оспариваю. И его расследованием тоже не занимаюсь. Мне просто нужно что-то, что я могу сказать Эмбер… У нее явно есть вопросы, только и всего. А сама она сегодня не в том состоянии, чтобы сюда приезжать. Плюс похоронными делами надо заниматься.
— Да, представляю. Все это так ужасно. Похоронные расходы и прочее мы обязательно возместим, — быстро добавил Росс.
— Было бы хорошо.
— И послушайте — я знаю, что она захочет выставить иск «Максусу». Черт, на ее месте я и сам бы так поступил!
— Довольно сильное заявление, учитывая вашу должность в «Максусе».
— Я работаю здесь лишь с тех пор, как они построили этот центр. И меня взяли только потому, что я здесь один из немногих, у кого есть опыт управления большим предприятием, и потому что я консультировал их еще на стадии строительства. Надеюсь, что Эмбер получит все, что причитается ей по закону.
— А каким предприятием вы до этого управляли?
— Мне уже седьмой десяток, так что расцвет Бэронвилла я застать еще успел — по крайней мере, какие-то его остатки. Начинал просто как столяр-отделочник, потом открыл собственную строительную фирму. После этого управлял последней бумажной фабрикой в городе. Предприятие, конечно, не такое крупное, как это, но все-таки около двухсот человек народу, и постоянно то материалы надо принять, то готовую продукцию сдать… Грузовики только туда-сюда и гоняли. Так что здесь я в своей тарелке, дело знакомое.
— Ну так как, покажете?
— Давайте за мной.
Росс провел Декера к двери в самом конце коридора. Выходила она на верхний ярус склада, с высоты которого открывался вид на все огромное помещение центра.
— У меня в кабинете специально окно в коридор — чтобы видеть, кто пришел, кто ушел… Но все-таки главное внимание я уделяю тому, что сейчас перед нами внизу, — сказал Росс. — Потому что деньги делаются именно здесь.
Декер окинул взглядом море стеллажей и целые мили конвейерных лент, толпы людей и многочисленных роботов — как стационарно установленных, так и самоходных, которые с безупречной согласованностью трудились среди них.
— Похоже на хорошо синхронизированный механизм, — заметил он.
— Это место — один большой алгоритм, — кивнул Росс. — Но основная концепция довольно проста. Нужно принять товар и отправить его дальше как можно быстрее и с наименьшим числом ошибок.
Он указал в глубь сооружения, где располагались погрузочно-разгрузочные площадки.
— Товары, выгруженные из трейлеров, распаковываются, проверяются, учитываются по штрих-коду в складской базе данных и помещаются вон в те синие инвентарные корзины. Конвейерные ленты, которые вы видите внизу, доставляют их на различные участки ФЦ. — Посмотрел на Декера. — ФЦ — это «фулфилмент-центр» сокращенно. Как только они попадают по назначению — уже здесь, внутри склада, — их вынимают из корзин и сканируют вновь, на сей раз вместе со штрих-кодом, обозначающим конкретную ячейку на стеллажах.
— Ячейку? — переспросил Амос.
— Именно. Все металлические стеллажи, которые вы здесь видите, разделены на небольшие ячейки — отсеки со своим штрих-кодом и буквенно-цифровым обозначением. Это примерно такая же каталожная система, как раньше в библиотеках, только электронная. Таким образом, любая единица хранения привязывается в базе данных к конкретной ячейке, где ее всегда можно найти. Когда поступает заказ — а их сотни каждую секунду, — кто-то из сортировщиков — это вон те люди в желтых жилетах — быстро находит по данным с мобильного устройства нужный стеллаж и ячейку, а потом и требуемый товар. Помещает в корзину, бежит искать следующий заказ — и так, пока не заполнит ее целиком. Когда корзина заполнена, она вновь оказывается на одной из конвейерных лент. Кстати, тут их целая сеть на манер железнодорожной — с распутьями, стрелками и прочим.
— А как корзина туда попадает?
— Либо переносится вручную, либо на тележке, либо это делают роботы. — Росс показал на двигающийся внизу аппарат, похожий на огромный поставленный на попа пылесос. — Это АМР — автономный мобильный робот. Он самостоятельно переносит инвентарные корзины к конвейерным лентам; ему надо только сообщить, к какой именно. Встроенный искусственный интеллект с соответствующим программным обеспечением — его мозг, если хотите, — позволяет ему самому найти дорогу к нужному месту.
Он указал еще на один аппарат, круглый и приземистый, который нес на себе высокую стеллажную секцию с заполненными чем-то полками.
— А это подъемно-транспортировочный робот. Немного похож на робот-пылесос, но способен оторвать от пола тысячи фунтов. Подкатывается под специально предназначенную для него стеллажную секцию, приподнимает ее и везет куда надо, двигаясь по предопределенной координатной сетке.
Росс указал на другую секцию склада:
— Отобранные товары прибывают вон туда, на сортировочные станции. Там их вынимают из корзин, где они лежали навалом, сортируют и размещают по отсекам высоких стеллажных секций на колесиках. Каждый отсек — это один заказ. В общем, весь процесс можно сравнить с сужающейся воронкой, где на выходе уже конкретные товары, предназначенные для отправки по конкретным адресам. Тут главное — ничего не перепутать. Отправишь что-нибудь куда-то не туда — будешь кусать локти… Потом эти секции перекатываются к упаковочным станциям, где товар помещается в тару для отправки.
— Вручную, насколько я вижу, — заметил Декер.
— Роботы нормально паковать не умеют. По крайней мере, пока. Управляемая специальной программой машина лишь подбирает и выбрасывает на упаковочный стол подходящую по размеру коробку, кидает в нее в отмеренном количестве упаковочную бумагу или пузырчатую пленку, а также выдает ленту для заклеивания. Наклейка с адресом доставки наносится на коробку тоже автоматически, дальше на конвейере. Потом все это переправляется на погрузочные площадки. Загрузить машину — это примерно как собрать головоломку, потому что каждую нужно забить под завязку, не оставляя пустого пространства. Когда имеешь дело с миллионами разнокалиберных упаковок на круг, даже пара неиспользованных дюймов в каждом трейлере или фургоне складываются в ощутимую потерю.
— Грузят тоже вручную?
— Угу, роботы и на это не способны. Пока.
— Вы все время повторяете «пока».
Росс посмотрел на него:
— Самая большая проблема с роботами в том, что руки у них все-таки не человеческие. Видите вон тех стационарных роботов?
Декер посмотрел туда, куда тот указывал пальцем, — целый ряд огромных металлических рук поднимал высоко нагруженные товаром тяжеленные паллеты и задвигал их на полки прямо под потолком.
— Вот это — самое занятие для роботов. Тягать вес, который человеку не под силу. Взял из одной точки, переложил в другую. Тонкая моторика не требуется — только грубая сила. Робот не в состоянии определить какую-то вещь на ощупь и не способен работать в тесном пространстве так, как это делают люди. Человек же быстро сообразит: ага, это на дюйм туда, а это на дюйм сюда, тогда войдет. Человек сразу же сумеет распознать новый предмет, с которым никогда раньше не имел дела, и на лету примет решение, как с ним поступить. На роботов сегодня в этом деле полагаться нельзя. Но индустрия вовсю над этим работает. Вообще-то голубая мечта в данном бизнесе — создать такой манипуляционный механизм, который на самом деле действовал бы как человек, а не просто брал какие-то предметы и клал их в нужные места. И когда-нибудь эта задача будет решена — потому что люди болеют, устают, ходят в туалет и на обеденный перерыв, им нужны отпуск и медицинская страховка. С роботами такие проблемы исключаются.
— Так вы хотите сказать, что в один прекрасный момент в этом месте останутся одни лишь роботы?
— Бизнесу глубоко начхать на создание рабочих мест. Он озабочен лишь тем, чтобы делать деньги. А с роботами вам нужно лишь несколько толковых ребят, чтобы настраивать и чинить их, если потребуется.
— Но если у людей не будет работы, чтобы зарабатывать деньги, кто же тогда будет покупать все эти товары на стеллажах? — спросил Декер.
Росс усмехнулся:
— Не думаю, что богатенькие буратины как следует продумали этот вопрос. Решили, наверное, что пусть государство над этим голову ломает. Или вообще Господь Бог, не знаю.
Амос ткнул пальцем в ряд дверей вдоль дальней стены:
— Это, случайно, не металлодетекторы?
— Да, это выход для сотрудников. Здешних работяг здесь принято именовать «партнерами». Но, как и в любом деле, случается, подворовывают. Так что все должны проходить через рамки металлодетекторов и предъявлять сумки для досмотра.
— И это касается абсолютно всех?
— Да, и меня тоже.
— Насколько я понимаю, работа здесь требует определенных физических кондиций.
— Мы выполняем около четырехсот заказов в секунду, так что даже дух перевести некогда. Как только на мобильное устройство сортировщика поступает сигнал о принятом заказе, тот должен немедленно метнуться к стеллажу, в котором хранится запрошенный товар — система сама его туда направит. И процесс пошел. Тем, кто там работает, приходится управляться с предметами весом до пятидесяти фунтов и проводить на ногах до двенадцати часов в день. Люди за смену до пятнадцати миль пешком проходят. Хотя ходьба — отличное упражнение, верно? Я и сам так регулярно упражняюсь, каждый день в одно и то же время спускаюсь вниз с обходом.
Он бросил взгляд на часы.
— Вообще-то примерно через час я собираюсь туда как раз с этой целью. Покалякаю с работягами, как обычно, — им нравится, когда менеджмент не задирает нос. Но дружба дружбой, а служба службой. У меня в цехе есть и другие менеджеры, и это их дело — следить, чтобы все шло как по маслу. С людей мы спрашиваем строго, потому что сверху с нас тоже строго спрашивают. Разговор короткий: не выполняешь норму — ищи другую работу. А сюда больше двадцати футбольных полей можно вместить, так что ходить тут не переходить. Приходится иногда даже на велосипедах или трехколесниках ездить, чтобы побыстрей куда-нибудь добраться и охватить максимальную площадь. А с пристройкой она станет еще наполовину больше. Хоть у нас тут и климат-контроль, по-любому весь вспотеешь.
— Думаю, что все равно хватает желающих тут работать.
— Да, платим хорошо. Сортировщики начинают с десяти «баков» в час, плюс медицинская страховка и пенсионные отчисления. Проработаешь пять лет — будешь уже шестнадцать в час получать. Сверхурочные тоже неплохо оплачиваются. Во время авралов вроде Рождества приходится вкалывать от пятидесяти пяти до семидесяти часов в неделю. С учетом сверхурочных многие здесь по сорок тысяч в год заколачивают, а то и больше. В наши дни с таким доходом попадаешь уже в средний класс, особенно если здесь работают оба супруга — и муж, и жена, а таких у нас хватает. Черт, да с такими деньгами в этом городишке ты натуральный богатей!
— Хотя Фрэнк Митчелл рассказывал мне, что у вас тут все равно проблема с кадрами.
— Тогда он наверняка и объяснил почему. Сейчас у нас около тысячи работников, но требуется гораздо больше. А с расширением площадей — тем более. Проблема в том, что сотни соискателей не могут пройти тест на наркотики. Блин, да по всей стране такая история! Дети, родители, бабки, дедки — все на этой дряни сидят. — Он сделал паузу. — Ну вот, вроде бы все рассказал и показал.
— Кроме того места, где Фрэнк Митчелл расстался с жизнью, — напомнил Декер.
Росс повел его за собой по металлической лестнице, спускающейся на основной этаж, а потом по длинному проходу, который вел к неоконченной пристройке. Отпер дверь, и оба оказались в огромном помещении, очень походившем на то, которое они только что покинули. Единственно здесь не было ни товаров, ни людей в желтых жилетах — громоздящиеся повсюду высокие стеллажи были девственно пусты.
— Обычно здесь полно строительных рабочих, но полиция закрыла помещение до окончания расследования. Надеюсь, скоро их опять сюда пустят. Мне из центрального офиса обзвонились уже. У нас очень жесткие сроки по сдаче в эксплуатацию.
— Копам наплевать, какие у строителей сроки.
— Сам уже понял… Как раз говорил с начальством, когда вы пришли. В смысле им искренне жаль, что Фрэнк погиб. Никто не заслуживает того, что с ним случилось, но бизнес есть бизнес.
— Это уж точно, — отозвался Декер, оглядываясь по сторонам. — Так где это произошло?
— Вон там.
Росс повел его куда-то вбок.
Там, задрав вверх механические руки, шеренгой выстроились стационарные роботы, хотя стеллажи, на которые им предстояло водружать тяжелые паллеты, еще не были установлены — перед роботами возвышались только голые бетонные стены.
На одной из секций стены Декер увидел пятна крови и остатки еще какого-то вещества, тоже явно человеческого происхождения. Механическая рука напротив этого места была обнесена желтой полицейской лентой.
— За ленту заходить нельзя, — предупредил Росс и тут же поспешно добавил: — Думаю, вы и сами в курсе.
— Полиция уже осматривала территорию?
— Приезжали вчера и еще сегодня рано утром. Все засняли, зарисовали, замерили, сняли отпечатки.
— Обычная процедура. — Декер кивнул. — А робота тоже проверили? Выяснили, в чем дело?
— Компания, которая его устанавливала, как раз сейчас отправляет сюда бригаду, обещали досконально все проверить. Нужно выяснить, что произошло. В смысле чтобы такого не повторилось. Ни в коем случае. Когда Фрэнка нашли, эта штука его все еще держала. Его просто размазало об стену. Эта рука может двигаться и медленно, но иногда совершает очень быстрые движения, причем с достаточной силой, чтоб оторвать вам башку.
— Почему Фрэнк оказался здесь вчера вечером?
— В его обязанности входило присматривать за тем, что делается в пристройке. Обычно прямо перед тем, как уехать домой, он заглядывал сюда с обходом. Строители появляются в семь утра и уходят около пяти. Меня самого здесь не было, когда все это случилось, но мне позвонили и все рассказали.
— Кто позвонил?
— Мэрджори Линтон. Она тоже в управлении. Вместе с Фрэнком работала. Она знала, что он ушел что-то проверить. Когда он не вернулся, попробовала позвонить ему на мобильный, но он не ответил. Пошла его искать. И нашла тело.
— И сразу позвонила вам?
— Да. В полной истерике. Я и вызвал полицию — когда немного ее успокоил и разобрался, что к чему.
Декер посмотрел на смертоносную железную ручищу:
— Так он как раз этого робота решил проверить?
— Похоже на то. Фрэнк разбирался в роботах.
— Выходит, эта штука уже в рабочем состоянии?
— Ну питание-то подведено, но робот был выключен. Мы его уже испытывали — вернее, этим занимались представители компании-производителя. Сразу после установки, где-то с неделю назад. Все вроде было нормально.
— Как же он тогда убил Фрэнка?
— Потому-то изготовитель и отправляет сюда бригаду. Пока они не проведут полную диагностику, мы этого никогда не узнаем.
— Но они-то смогут это определить? Дать четкий и определенный ответ?
Росс пожал плечами:
— Я не настолько разбираюсь в робототехнике, чтобы дать ответ. Надеюсь, что смогут, — надо же нам убедиться, что нечто подобное не произойдет еще раз.
Декер посмотрел на окровавленную стену:
— Да уж, одного раза вполне хватит.
На обратном пути к лестнице они прошли мимо длинного стола, на котором Амос заметил большой бумажный рулон.
— А это что такое? — полюбопытствовал он.
Росс обошел вокруг стола.
— Строительные чертежи пристройки. Она примерно такая же, как существующий корпус, только вдвое меньше. А что?
Декер уставился на чертежи, мысленно перелистывая сохраненные в памяти кадры. Наконец нашел нужный, наложил на него то, что видел сейчас перед собой. И сразу же в голове в прямом смысле щелкнуло.
По крайней мере, хоть память на сей раз не подвела.
— Не может быть, — пробормотал он про себя.
— Декер, чем это ты занят?
Амос вытащил строительные чертежи, которые раньше нашел в кладовке, и теперь, усевшись за кухонный стол, разворачивал их перед собой. В этот момент и вошла Джеймисон.
Он разгладил скрученные листы, поднял на нее взгляд:
— Это строительные планы ФЦ «Максус».
Алекс присела рядом с ним:
— И что в них такого? Кстати, почему ты там остался?
— Захотелось посмотреть, где погиб Фрэнк.
Джеймисон явно недоумевала:
— Зачем? Это же был просто несчастный случай.
Декер оглянулся через плечо на кухонную дверь:
— Где Эмбер с Зоей?
— Эмбер до сих пор не вернулась, Зою сморило, легла подремать. Не думаю, что ночью она особо выспалась. Пока сюда ехали, постоянно носом клевала.
Амос вновь сосредоточился на чертежах, перебирая листы. Нашел наконец, что искал.
— Посиди-ка минуточку.
— Де… — начала было Джеймисон, но тут же замолкла, покачивая головой. Тоже посмотрела на планы, хотя и понятия не имела, что тут надо искать.
Через минуту вернулся Декер — с каким-то сложенным листком в руке. Развернул его, разгладил на столе.
— Что это такое? — с любопытством спросила Алекс, пока ее напарник рылся в кухонных ящиках в поисках карандаша. Он не ответил — просто уселся за стол и принялся водить карандашом по бумаге.
Наблюдая за его действиями, Джеймисон поинтересовалась:
— Не тот ли это листок миллиметровки, который мы нашли в трейлере у Бэббота?
— Он самый.
— И зачем ты его разрисовываешь?
— Обвожу вдавленные следы на бумаге. То, что он начертил, осталось на верхнем листе альбома, помнишь? Но на этом тоже все отпечаталось, потому что он довольно сильно надавливал на карандаш.
— Ладно, это-то я понимаю. Представляю, сколько браков развалилось из-за того, что неверный супруг не знал, что написанное на верхней странице отпечатывается на нижних!.. Но к нам-то все это каким боком?
Декер и тут не ответил, продолжая старательно чертить. Закончив, удовлетворенно откинулся на стуле.
Джеймисон поглядела на лист.
— Сравни вот с этой страницей чертежей ФЦ, — предложил Амос.
Алекс несколько секунд переводила взгляд с одного листа на другой, после чего челюсть у нее отвалилась:
— Абсолютно то же самое, только в меньшем масштабе! — Посмотрела на Декера. — С какой это стати Тоби Бэбботу было копировать чертежи фулфилмент-центра «Максус»?
— Не знаю. Но очень хочу выяснить. — Он подобрал со стола листок миллиметровки. — Когда я увидел планы пристройки, то сразу вспомнил про тот рулон в кладовке. — Поднял листок повыше. — И мне сразу пришло в голову, что отпечатавшиеся на миллиметровке линии очень похожи на какой-то чертеж из того рулона.
— Похоже, что с памятью у тебя все так же хорошо, как и прежде, — сказала Джеймисон. — Но все равно не пойму, зачем было тратить на это время.
— Потому что, пока мы копались в трейлере Тоби Бэббота, кто-то попытался нас убить, Алекс. Может, просто хотел убить, а может, чтобы избавиться от какого-то свидетельства. — Он постучал по миллиметровке пальцем. — Вроде этого.
— Свидетельства чего?
Декер откинулся на стуле:
— Не знаю.
— Он мог просто забрать эту бумажку. Зачем было сжигать все целиком?
— Может, он и собирался так поступать, да мы его прервали. Наверное, боялся, что мы найдем ее — или еще что-то, что могло быть припрятано у Бэббота. Вот и подпалил весь трейлер вместе с нами внутри. Решил, так сказать, одним выстрелом убить двух зайцев.
Джеймисон сложила руки на груди.
— Узнал что-нибудь насчет того, что случилось с Фрэнком?
Декер пересказал ей слова Росса.
Она покачала головой, нахмурилась:
— Взбесившийся робот? Ну и дела! После такого хочется забросить все эти новомодные технологии и снова вернуться к молоткам и лопатам.
Алекс внимательно разглядывала своего напарника, пока тот таращился в противоположную стену, явно погруженный в какие-то собственные мысли.
— Декер?
Он не ответил.
— Декер, ты ведь не думаешь, что был просто несчастный случай?
Наконец он очнулся от дум:
— Из того, что кто-то считает это несчастным случаем, вовсе не следует, что это и впрямь был просто несчастный случай.
— Но тогда это может быть только… Декер, у Фрэнка не было тут врагов! С какой стати кому-то его убивать?
Амос обвел ее пристальным взглядом:
— А с чего ты взяла, что у него не было врагов?
— Ну потому что… Он… Они тут даже толком пожить не успели. И он был такой обаятельный парень…
— Не слышал, чтобы кем-то был определен конкретный временной период, за который можно нажить врагов. И даже самые обаятельные парни могут запросто заполучить врагов среди тех, кто не отличается таким же обаянием. Что я действительно знаю, так это что в трейлере у Тоби Бэббота были планы ФЦ. И что кто-то этот трейлер поджег. А теперь еще и Фрэнк погибает в том же ФЦ, потому что якобы отключенный робот неожиданно взбесился и прикончил его.
— Каким образом эти два случая могут быть связаны между собой?
— Я не знаю, связаны ли они вообще. Но такое не исключается.
— Но у нас уже есть шесть убийств, которые надо расследовать!
— Я в курсе.
— И у тебя нет никаких доказательств того, что Фрэнка убили. — Она понизила голос: — Ты не вправе рассказывать каждому встречному-поперечному, особенно моей сестре или Зое, что Фрэнк, по твоему мнению, стал жертвой убийства! Они и так уже достаточно травмированы.
— Да не собираюсь я никому ничего рассказывать!
— А как же ты тогда намерен вести расследование?
— Компания, которая поставила робота, собирается прислать сюда бригаду — выяснить, что случилось. Я просто уверен, что копию отчета они передадут в полицию — а оттуда уже и мы ее заполучим. Не исключено, что им придется предоставить ее и Эмбер, так что вот тебе и второй способ с ним ознакомиться.
— А они быстро подготовят отчет?
— Понятия не имею. Именно поэтому-то я и не собираюсь ждать. Прямо сейчас наведу кое-какие справки, — объявил Декер. И, поскольку заметил, что Джеймисон собралась что-то возразить, поспешно добавил: — Втайне наведу кое-какие справки относительно фулфилмент-центра.
— Но ты вроде как должен помогать Грину и Лесситер, а теперь, насколько я понимаю, и агенту Кемпер — с теми остальными убийствами?
— А я от этого и не отказываюсь. Вообще-то прямо сегодня собирался кое-что предпринять.
— Все равно не понимаю, зачем ты ввязываешься в расследование смерти Фрэнка! Наверняка это обычный несчастный случай. Такие происшествия с роботами уже не раз бывали, от них уже гибли люди…
— Угу, бывали. Я проверял. Шансы, по моим грубым подсчетам, примерно такие же, как погибнуть в авиакатастрофе… — Амос пристально посмотрел на нее. — Так ты по-прежнему считаешь, что это точно несчастный случай, или же все-таки стоит попробовать?
Когда Джеймисон не ответила, он поднялся и направился к дверям.
— Куда это ты собрался? — поинтересовалась Алекс.
— Вспомню детство, загляну в школу, — отозвался Декер.
Если это и впрямь нынешнее состояние системы образования в Америке, то дела в стране совсем плохи, подумалось Декеру.
Бэронвиллская школа старших классов выглядела так, словно только и дожидалась, пока в нее ударит чугунный шар, приделанный к подъемному крану. Впрочем, тяжелая техника и целая бригада профессиональных разрушителей тут не нужны были — с задачей вполне справился бы один-единственный молодец, снаряженный обычной кувалдой и упаковкой из шести банок «Ред Булла».
В крыше зияли дыры, несколько стекол были разбиты, а входная дверь настолько разбухла, что Декер, пока рвал ее на себя, чуть не вывернул плечо из сустава.
Войдя в школу и направляясь в учительскую, он ощущал повсюду запах сырости и тлена. К линолеумным полам явно никто не прикасался с того самого момента, как их тут настелили. В кабинете для спортивных и прочих трофеев по соседству с учительской ни единого трофея не обнаружилось.
В учительской Амос представился, объяснил, кто он такой и что ему надо. Заместительница директора, несколько зашуганного вида миниатюрная женщина с седеющими волосами, скованной походкой и меланхоличным выражением на лице, сопроводила его в библиотеку.
— Похоже, что эта школа знавала лучшие времена, — заметил Декер.
— Да тут весь город знавал лучшие времена! — воскликнула она. — Нет налогов — нет денег, чтобы привести это здание в порядок. Да и учеников у нас сейчас вполовину от того, что было раньше. Великий исход из Бэронвилла продолжается. Вообще-то уже лет тридцать как продолжается.
— Но, может, все и по-новому повернется… Фулфилмент-центр вот построили. Туда куча народу требуется.
— Насколько я понимаю, там кто-то погиб?
— К сожалению, да.
Она провела его в библиотеку. Книг на полках было немного, а на металлических столах стояла всего пара антикварных угловатых компьютеров. Никого из учащихся тут не наблюдалось.
— Учебный год пока еще вот тут, — сказала замдиректора, показывая себе на кончик носа.
— Если у меня будут еще вопросы, можно поспрошать библиотекаря?
Женщина на ходу обернулась:
— Не было бы проблем, если б он у нас был. Бюджет в очередной раз урезали, и нам пришлось расстаться. Вбухивать миллионы в спортивные арены — это мы можем, а вот на детишек хотя бы лишний цент когда-нибудь потратили бы!..
Декер так и стоял столбом, даже не зная, что на это и ответить.
Она тихо закончила:
— Если вам что-нибудь еще понадобится, агент Декер, опять разыщите меня, буду только рада помочь.
— Спасибо.
Замдиректора ушла, а Декер направился к полке с классными альбомами, где внимательно изучил корешки. Вытащил те, что имели отношение к интересующему его периоду. Сразу нашел в альбоме вступительного класса нужных ему учеников.
Джон Бэрон Четвертый выглядел совсем мальчишкой, и неудивительно — тогда ему едва исполнилось четырнадцать, и он еще не вырос в долговязого худощавого мужчину. На фото бросались в глаза по-юношески торчащий вперед кадык и белозубая ухмылочка. Другой бы на месте Декера подивился, с чего это отпрыска столько громкой фамилии отправили в обычную школу, но Декер уже знал, что родители Бэрона практически обанкротились еще в подростковые годы сына. Бесплатное государственное образование было для них единственным выходом.
Амос перелистывал страницы, пока не добрался до следующей искомой буквы алфавита.
С фото в альбоме на него смотрела Джойс Ридж, в замужестве Джойс Тэннер — исключительной красоты девушка с длинными светлыми волосами и нежными голубыми глазами.
Декер уже видел ее фото, сделанное в ходе вскрытия, — то же лицо, разорванное выстрелом картечью в упор. Девичью фамилию Тэннер он успел разузнать в ходе расследования.
Перелистав еще несколько страниц, выяснил, что Тэннер с Бэроном оба были членами «совета почета», объединявшего лучших учеников школы. Добравшись до спортивного раздела классной книги, узнал, что и в бейсбольных, и в футбольных школьных командах Бэрону, несмотря на юный возраст, уже доверяли роль игрока стартового состава. Приводилась его игровая статистика в роли квотербека[482] и питчера — результаты впечатляли, такое не всякому парню постарше осилить.
Тэннер состояла в теннисной команде и предводительствовала в девичьей группе поддержки на спортивных соревнованиях.
Проглядывая альбомы за второй и предпоследний год обучения, Декер видел все ту же взрослеющую пару. Тэннер на втором курсе получила титул «Мисс популярность», а спортивная карьера Бэрона резко пошла на подъем. В свои пятнадцать лет он уже считался одним из лучших игроков штата, причем по-прежнему и в футболе, и в бейсболе одновременно.
Потом Декер придвинул к себе альбом выпускного класса и стал медленно перелистывать страницы.
Бэрон вытянулся практически до своего нынешнего роста, здорово возмужал и похорошел — решительные черты лица, густые темные волосы, чарующий взгляд. Статья в спортивном разделе сообщала, что в роли квотербека он принес команде почти три тысячи ярдов и тридцать тачдаунов, а в качестве питчера бейсбольной команды и вовсе оказался непобедим — провел единственную за всю историю школы «совершенную игру», не пропустив на базы ни единого соперника. В тот год Джон один из всего двух спортсменов-школьников был признан лучшим игроком штата сразу под двум дисциплинам, после чего закономерно получил звание «Спортсмен года» в масштабах всей Пенсильвании.
Как свидетельствовала все та же статья, была ему обещана и спортивная стипендия в колледже, что свидетельствовало о его успехах в учебе и в спорте.
Джойс Ридж выросла в красивую молодую женщину — высокую, атлетически сложенную капитаншу теннисной команды и по-прежнему заводилу группы поддержки. Будущее ее представлялось совершенно безоблачным, хотя в альбоме не упоминалось ни о планах поступления в колледж, ни о каких-либо стипендиях.
Долистав до раздела, в котором освещались всякие школьные мероприятия и праздники, Декер обнаружил, что ее вдобавок еще и выбирали «королевой школы».
Но «королем» стал не Бэрон. На лужайку перед школой вместе с Джойс вышел совсем другой молодой человек, Брюс Мерсер — борец и президент Испанского клуба. Не очень-то ее это обрадовало, заметил про себя Декер, изучая фотографию пары в коронах. Где-то на самом краю фото виднелся Бэрон с футбольным шлемом в руке. На этих двоих он смотрел с таким унылым и потерянным видом, который тронул даже Декера, обычно не поддающегося никаким эмоциям.
Амос еще раз проглядел спортивные фото за все четыре года. На всех из них Бэрон, хоть и явная звезда как на футбольном, так и на бейсбольном поле, всегда оказывался где-то с краю. Декер из собственного опыта знал, что если ты лучший игрок, а тем более старше многих других в команде, то на групповых фото всегда будешь в самом центре. А как иначе-то?
Но даже в выпускной год, в течение которого Бэрон установил чуть ли не все мыслимые рекорды, на снимке он располагался в самом последнем ряду, где-то на правом фланге, и выделялся только потому, что был чуть ли не на голову выше всех остальных. То же самое и с бейсбольной командой — питчера, который только что провел «совершенную игру», задвинули куда-то на самый край кадра.
Декер понимал, что при таких достижениях Бэрона давно бы выбрали капитаном обеих команд. Тем не менее не выбрали.
И Амос прекрасно понимал почему — равно как почему юный атлет так и не стал «королем школы».
Потому что он был Бэроном.
В последнем альбоме приводились и краткие биографии выпускников. Про Джойс Декер выяснил, что ее дядя был священником бэронвиллской баптистской церкви, а сама она на летних каникулах вела уроки в христианской вечерней школе, подрабатывала спасателем в общественном плавательном бассейне и по собственному почину натаскивала младшеклассников по математике. Участвовала также в соревнованиях по танцам и, по ее словам, хотела помогать детям-инвалидам. Бэрон, как узнал Декер, основал клуб любителей греческой мифологии, знал латынь и хотел играть в Главной бейсбольной лиге, а потом когда-нибудь и открыть свое собственное дело.
Правильные были ребята, подумал Декер. Впрочем, даже слишком уж правильные. Когда он сам учился в старших классах, основные его интересы крутились где-то между футболом и девчонками.
Но, с другой стороны, Джойс в самом юном возрасте успела потерять родителей, так что воспитывали ее тетя с дядей. И Амос знал, что у Бэрона жизнь тоже была далеко не безоблачной — равно как скорее всего и у Джойс. Наверное, всеми своими успехами, в том числе и в спорте, они просто пытались хоть как-то компенсировать тот негатив, который наполнял их повседневную жизнь.
Потом Декер еще раз просмотрел несколько фотографий, уже попадавшихся ему в альбомах. На каждой из них Тэннер с Бэроном были запечатлены вместе. Судя по тому, как они смотрели друг на друга, или держались за руки, или соприкасались плечами, Декер без особого труда заключил, что молодые люди были без памяти влюблены друг в друга.
И что же произошло потом?
Бэрон уехал учиться в колледж, а его подруга осталась здесь? Так ничего в жизни и не добилась? Осталась без работы после закрытия «Джей-Си Пенни». Ютилась в замызганной квартирке на выселках. Была убита вместе с человеком, с которым ее явно ничего не связывало.
Декер закрыл альбомы, рассовал их обратно по полкам.
Откинувшись в кресле, стал размышлять над тем, что только что узнал.
Привела его сюда исключительно интуиция, основанная на тех немногих фактах, что Тэннер и Бэрон были ровесниками и наверняка пошли в школу в одно и то же время.
Итак, между Джойс Тэннер и Джоном Бэроном связь все-таки есть — взять хотя бы ту школьную любовь. Выходит, Бэрон соврал — сказал, что якобы не помнит, знаком с ней или нет. Теперь этот стих из Библии на стене между трупами Тэннер и Бэббота — нет ли тут какой связи с детскими религиозными увлечениями Тэннер? А знак Танатоса на лбу у Косты — нет ли тут какой-то ниточки к клубу любителей греческой мифологии, основанному Бэроном?
Были и другие возможные взаимосвязи.
Майкл Свенсон мог жить в садовом сарае Джона Бэрона.
Банк Бредли Косты спонсировал команду юношеской лиги, которую тренировал Бэрон, и у убитого дома висела фотография этой команды во главе с Бэроном. Вдобавок и дом Бэрона был заложен в том самом банке. Декер послал банку официальный запрос, не оформлял ли этот залог именно Коста, но ответа пока не получил.
Ну а Тоби Бэббот? Есть ли и у него какая-то связь с этим человеком?
Если даже нет, то у троих из четырех точно есть. А это уже явно выходило за границы простого совпадения — по крайней мере, по представлениям Декера.
«Ну и что мне теперь со всем этим делать?»
Он вышел из школы, быстро сбежав по ступенькам, и направился было к своему прокатному внедорожнику.
Но тут же замер.
У тротуара стоял бледно-голубой «Субурбан».
А возле него, привалившись спиной к его переднему крылу и сложив руки на груди, возвышался Джон Бэрон Четвертый, который с улыбкой наблюдал за выходящим из его бывшей школы Декером.
— Что, надоело ловить преступников? Решили податься в учителя? — поинтересовался Бэрон.
Декер направился к нему:
— Нет, хотя и тут не мешало бы приложить руки.
— Город от этого только выиграет.
Джон оттолкнулся от машины и засунул руки в карманы.
Амос заметил, что на нем все тот же потрепанный комбинезон, однако рубашка уже другая, явно недавно постиранная. Несмотря на прохладную погоду, на ногах у Бэрона были легкие сандалеты.
— Откуда вы узнали, что я здесь?
Тот ткнул пальцем в прокатный внедорожник:
— Узнал тачку, вы на ней ко мне приезжали.
— Понятно.
— И как продвигается расследование? — спросил Бэрон.
— Продвигается помаленьку.
— Читал, что случилось в фулфилмент-центре.
— Ну да. Вообще-то это зять моей напарницы.
Бэрон был искренне удивлен:
— Вот черт! Передайте ей мои соболезнования. Мне понравилась Алекс.
— Передам, — отозвался Декер, хотя сам подумал: «Не знаешь ты ее еще как следует!»
— Как это произошло? В газете все как-то слишком туманно…
— Несчастный случай. Роботу подвернулся человек — и нет человека.
Бэрон кивнул:
— Прямо какая-то научная фантастика… Не самая лучшая. — Бросил взгляд на школу. — А с чего такой интерес к образованию в Бэронвилле?
— Надо было кое-что посмотреть. Здесь училась Джойс Тэннер.
— Тогда она была Джойс Ридж.
— Странно, что вы в курсе, учитывая, что вы с ней якобы не знакомы.
Оба уставились друг на друга.
— Дайте угадаю, — заговорил наконец Бэрон. — Вы либо переговорили тут с кем-то, кто нас знает, либо просто посмотрели старые школьные альбомы.
— Последнее.
— А то, что я был с ней знаком, — это преступление?
— Преступление — это сообщать правоохранительным органам ложные сведения в ходе расследования убийства. Это называется «препятствовать отправлению правосудия».
— Не думаю, что это имеет такое уж большое значение.
— А это уже моя задача — определять, что имеет значение, а что нет, никак уж не ваша! — резко ответил Декер.
Бэрон отвесил шутовской поклон.
— Меа кульпа[483], агент Декер. Вы правы, а я — нет.
— Так что же произошло?
— С Джойс?
— С вами обоими.
Бэрон опять откинулся на крыло старого «Субурбана».
— Я поступил в колледж, а она — нет. Не знаю почему. Девчонка она была с мозгами, и я постоянно ее к этому склонял. Думаю, что это тетушка с дядюшкой наложили на нее такую епитимью — остаться в городе, найти работу и помогать им, потому что они вывели ее в люди после смерти родителей. Дядя у нее был священник, зарабатывал не слишком-то много и был с ней по-настоящему строг. Но мы все равно были вместе. Я пользовался любым случаем, чтобы улизнуть из колледжа домой. Уже планы совместной жизни строили. А потом моих родителей не стало, и я вдруг обнаружил, что в кармане у меня ни цента. Я, конечно, знал, что мы далеко не богачи. Но все-таки мы жили в поместье Бэронов, и отец всегда говорил мне, что кое-какие деньги мне останутся — что, как выяснилось, ничуть не соответствовало действительности. А потом я порвал связки, спортивную стипендию отозвали — и все покатилось по наклонной. Мне уже стало ни до Джойс, ни до чего-то другого. Сам себя-то едва сумел по кускам собрать… — Он оглядел свой разномастный наряд, а потом — древний автомобиль. — Хотя кое-кто может сказать, что я и в этом деле особо не преуспел.
— В школьном альбоме написано, что она преподавала в христианской школе. И что вы увлекались греческой мифологией.
— Едва ли сейчас такое припомню. Это же сто лет назад было.
— А сейчас мифологией интересуетесь?
— Мне и в реальной жизни забот хватает.
— Так как же жила Джойс после выпуска из школы?
— Я от нее понемногу отошел — из-за своих собственных проблем. Примерно через четыре года она вышла замуж за парня по имени Рик Тэннер, и пару раз после этого у нее случался выкидыш. Этот Рик был конченая сволочь, постоянно напивался и бил ее смертным боем. В конце концов они разошлись. Но к тому времени она уже стала совершенно другим человеком. Ни уверенности в себе, ни каких-то стремлений в жизни. Одни наркотики на уме. На одной работе она долго удержаться не могла, постоянно меняла места, где платили все меньше и меньше, и на одном из них получила какую-то травму. В результате подсела на сильные анальгетики, как очень многие в этом городе.
— Похоже, вы довольно много про нее знаете. Поддерживали с ней связь?
— Мы по-прежнему дружили. Ни у кого из нас жизнь не сложилась так, как ожидалось. Наверное, это нас и объединяло, особенно после ее развода.
— Не подумывали опять сойтись?
Бэрон покачал головой.
— Чтобы жениться, мне хотелось иметь возможность поддерживать супругу не только морально. А я гол как сокол. И зачем мне было втягивать Джойс во всю ту поганку, с которой я постоянно имею дело? Только чтобы она носила фамилию Бэрон? Это худшее из всего, что я мог ей предложить. Когда я еще самонадеянно думал, что у меня есть хоть сколько-то денег, то планировал уехать с ней отсюда и спокойно обосноваться там, где всем плевать, какая у меня фамилия. Собирался играть в высшей лиге, открыть свое собственное дело. Добиться успеха своими собственными усилиями. Но все это не выгорело. Однако общаться мы не перестали.
— За несколько месяцев до смерти ее сократили из «Джей-Си Пенни».
— Знаю. Не то это было будущее, которое все ожидали для «королевы». Джойс ведь входила в «Совет почета», где сплошь отличники, а в математике ей вообще равных не было. Далеко не дура. По идее, ее ждала совершенно другая жизнь. Хотелось бы мне, чтоб так оно и было…
— А как насчет вас? Вас-то не избрали «королем». И как это так: были признаны лучшим спортсменом штата — и даже не стали капитаном школьной команды?
— Мы живем в демократической стране, Декер. Один человек — один голос. Незыблемый принцип.
— Это вовсе не означает, что это правильно, если люди голосуют не за того человека.
— Такое и во всей стране регулярно бывает — когда раз в два и четыре года, когда раз в шесть лет[484]. И мне было совершенно плевать, король я или не король, капитан или не капитан. Честно, плевать.
— Но на Джойс-то вам было не наплевать. Именно поэтому вы и помогали ей все эти годы?
Бэрон с нескрываемым любопытством посмотрел на него, но не нашелся, что ответить.
Декер тем временем продолжал:
— Она сидела без работы, но за квартиру исправно платила. У нее была машина. Еда на столе. И вы сами сказали, что она подсела на сильные обезболивающие. А это недешевое удовольствие.
— Ладно, подбрасывал я ей деньжат.
— Я думал, у вас нет денег.
— У меня нет кучи денег. Но кое-что есть. Вообще-то я не весь день храплю на диване. Действительно работаю. И кое-что за это получаю. И у меня есть кое-какие фамильные безделушки, которые при крайней нужде можно продать. На себя я практически ничего не трачу. Так что у меня была возможность ей помогать. И мне самому этого хотелось.
— Как благородно с вашей стороны.
— Она это заслужила. И для протокола: сильными обезболивающими она увлекалась в прошлом. Потом уже нет. Сумела слезть. Это было чертовски трудно, но ей удалось.
— С этим вы ей тоже помогли?
— А вам-то какая разница?
— При расследовании всеми силами стараешься получить полную картину того, что у тебя перед глазами. Такого рода подробности расставляют всё по своим местам. Помогают вычислить мотивацию, даже скрытую.
— Уж не про мотивы ли убийства вы тут толкуете? Я не убивал Джойс.
— Про мотивы других вещей.
— Например?
— Например, помощи другим наркоманам, даже торговцам наркотиками. Вроде Майкла Свенсона? Вы сказали, что не знакомы с ним, но я почти уверен, что он жил у вас в сарае для рассады.
Бэрона это откровение, похоже, ничуть не встревожило.
— Да ну? Не знал. Территория довольно большая. А кроме того, никакой рассады на наших землях уже несколько десятков лет и в глаза не видели.
— Так вы хотите сказать, что он шлялся туда-сюда в какой-то сотне ярдов от вашего дома, а вы и понятия об этом не имели?
— Вы сказали, «почти уверен» — следует понимать это так, что у вас нет никаких тому доказательств?
— То есть вы хотите сказать, что не заметили и намека на то, что кто-то мог незаконно поселиться в вашем сарае?
— «Кто-то» и «намек»… Довольно расплывчатые термины. Опять пытаетесь подловить меня на лжи?
— Если это у меня получится, то вас не ждет ничего хорошего.
Бэрон вскинул голову:
— Ваш тон становится все более и более серьезным.
— Я просто пытаюсь убедить вас, что федеральная тюрьма — это далеко не то место, в котором вы хотели бы оказаться.
Бэрон несколько секунд обдумывал эти слова, наблюдая за парящей в восходящих потоках птицей.
— Майк Свенсон был… неудачник во всех смыслах этого слова. И в этом мы в чем-то схожи. Я мог его понять. Но среди неудачников попадаются и очень плохие люди. Действительно очень плохие.
— Но Свенсон к таковым не относился?
— Он был просто дурачок. Но вполне симпатичный дурачок. Толкал травку. Толкал таблетки. Но в основном был вполне безобиден.
— И вы пустили его к себе на житье?
— Захожу как-то в сарай и вижу, что он храпит во всю носовую завертку. Его уже отовсюду выкинули, так что, судя по всему, он проехал на велике всю дорогу до поместья — только чтобы посмотреть, нельзя ли тут где-нибудь приткнуться. В итоге остался на подольше. Я не возражал. Чего-чего, а свободного места у меня хватает.
— Мы нашли его тайник в сарае. А там были не только травка и таблетки. Кое-что посерьезней. Вдобавок у него был ствол и толстенная пачка наличных.
Бэрон раскинул руки:
— Я этого не оправдываю. Но если б я выбрасывал из своих владений всех, кто торгует здесь наркотой, то остался бы в еще большем одиночестве, чем уже нахожусь сейчас, — если это не звучит полной бессмыслицей.
— Ладно, Свенсона и Тэннер вы все-таки знали — хоть и пытались меня уверить, что нет. Ну а Косту? Того банкира с фоткой вашей команды?
— Под страхом отправиться за лжесвидетельство в федеральную тюрягу ответственно заявляю: не знал. Все средства, которые у меня есть, я держу в наличных и прочих легко оборачиваемых активах и прячу в собственном доме.
— А это разумно?
— Не знаю. Но все равно так делаю. Когда нашему семейству потребовалась помощь, банки не слишком-то хорошо с нами обошлись. Не вижу смысла доверять им ту малость, которая у меня пока осталась.
— Так что вам не приходит в голову какой-либо причины, по которой Коста мог держать у себя дома фотографию с вами и вашей командой?
— Кроме его личной гордости в том, что мы выиграли чемпионат? Нет.
— А как насчет Тоби Бэббота?
Бэрон покачал головой.
— Не знаю такого.
— Инвалид. С металлической пластиной в черепе после какой-то производственной травмы. Жил в заброшенном трейлере, потому что не мог осилить что-нибудь поприличней.
— Не один он такой в Бэронвилле.
— Этот трейлер подожгли, когда мы с Джеймисон были внутри.
Глаза Бэрона сощурились.
— Кто-то пытался вас убить?
— Когда поджигаешь какое-то строение с людьми внутри, обычно преследуешь именно такую цель.
— Зачем кому-то это понадобилось?
— Может, это вы мне расскажете?
Джон задумался:
— Когда Бэббот получил эту производственную травму?
— Несколько лет назад.
— Здесь, в Бэронвилле?
— Угу.
— Странно.
— Почему странно?
— Потому что какое производство у нас на тот момент было, чтобы такую травму получить?
Теперь настал уже черед Декера удивляться:
— Верно подмечено! И вы только что намекнули мне, что именно следует проверить.
— И что же?
— Насколько широко трактуется термин «производственная».
«Вот ведь как чувствовал!»
Сидя в кухне Митчеллов, Декер уставился на лежащий перед ним полицейский рапорт о происшествии, в результате которого Тоби Бэббот обзавелся металлической пластиной в черепе.
«Производственную» травму тот получил, работая на строительстве ФЦ «Максус». Управлял самоходной подъемной люлькой и врезался в какой-то тяжелый строительный агрегат. Страховочной сбруи на нем не было, и его выбросило из люльки прямо на бетонный пол. В результате — повреждение головы.
Перелом костей черепа.
Расходы на лечение покрыла медицинская страховка, которую ему оформили при поступлении на работу. Но, судя по всему, на момент происшествия в крови у него обнаружили алкоголь, так что судиться с работодателем ему было бы крайне проблематично. Вдобавок компания на всякий случай подстраховалась — несколько месяцев подержала его на офисной работе перед тем, как выставить за ворота.
Декер услышал, как открылась дверь на крыльцо. Вскоре в кухне показалась Эмбер. Вид у нее был такой бледный и осунувшийся, что Амос не понимал, как она вообще еще держится на ногах.
— Не знаешь, где Зоя? — тут же спросила Эмбер.
— Алекс взяла ее с собой за покупками.
Она кивнула:
— Ты-то как сам?
Декера явно смутило, что в такой момент она беспокоится и о нем тоже.
— Нормально. Может, гм… приготовить тебе что-нибудь?
— Нет, я… Я ничего не хочу. Спасибо, что забрал вещи Фрэнка и пригнал машину.
— Да не за что, Эмбер! Был только рад.
Ее губы задрожали.
— Я выбрала Фрэнку очень хороший гроб.
Амос почувствовал, как по коже его пробежал холодок. Захотелось немедленно встать и по-дружески обнять ее, хоть как-то успокоить. Но что-то в голове у него по-прежнему упорно удерживало от подобного шага.
Эмбер, по щекам у которой уже потекли слезы, тихонько произнесла:
— Пойду прилягу.
Декера хватило только на то, чтобы просто кивнуть.
Он прислушался, как она направляется по коридору к своей спальне на первом этаже.
Как закрывает дверь.
Потом услышал, как что-то падает на пол.
Туфли.
Потом скрип кроватных пружин.
Эмбер рухнула на кровать.
А дальше послышались судорожные всхлипывания, которые было хорошо слышны даже в кухне.
Не в силах вынести рыданий охваченной горем женщины, Амос быстро поднялся и вышел на заднюю террасу, на которой все и началось.
Почувствовал, что его тоже всего трясет. Эмбер сейчас переживала то, что он и сам уже испытывал. И при виде той, у кого только что насильно отобрали любимого человека, вновь нахлынули бередящие душу воспоминания.
«Не лезь туда, Декер. Ничего хорошего из этого не выйдет».
Заставил себя сосредоточиться на том, что сохранилось в памяти о доме по соседству. На неожиданной вспышке в окне. На обнаруженных телах. На всем, что за этим последовало.
Сел в кресло, продолжая неотрывно смотреть на дом, хотя мысленно перебирал в голове уже совсем другие грани расследования. И добрался наконец до той, что больше всего не давала ему покоя.
Если Бэббота убили из-за чего-то в «Максусе», то как насчет Фрэнка Митчелла?
Был ли это просто несчастный случай?
В конце концов, если можно запрограммировать робота делать что-то одно, то почему нельзя перепрограммировать его на что-нибудь другое?
Но зачем убивать Фрэнка Митчелла? Какая тут могла быть мотивация?
Амос вытащил телефон, позвонил Тодду Миллигану, своему коллеге по спецгруппе ФБР, и попросил того выяснить про корпорацию «Максус» все, что только возможно.
Миллиган достаточно хорошо знал Декера, чтобы не задавать лишних вопросов. Попросту ответил:
— Сделаем.
Амос отложил телефон, по-прежнему не сводя глаз с дома, в который подбросили тела двух агентов УБН. Убили их в каком-то другом месте, теперь в этом уже не было никаких сомнений, но только вот за что? По какой причине? И почему выбрали именно этот дом, чтобы подложить трупы?
Он прикрыл глаза и попробовал восстановить в памяти тот момент, когда впервые увидел Фрэнка Митчелла.
Они тогда сидели в гостиной, а Фрэнк как раз вернулся домой с работы. Весть о том, что в соседнем доме, совсем рядом с ним, нашли два трупа, вызвала у него совершенно естественное беспокойство. Проявленный интерес был тоже вполне нормальным. Было бы куда более странно, если б происшествие не вызвало у него никакого интереса.
Потом Декер переключился на другую картинку.
Это была фотография. Та самая, с командой юношеской лиги.
А может, и с чем-то еще.
Едва только выйдя из дома, он встретил Джеймисон. Та шла ему навстречу по ведущей к крыльцу дорожке, держа Зою за руку. В другой руке она несла магазинный пакет с покупками.
— Куда это ты собрался? — тут же поинтересовалась Алекс.
— Да так, надо кое-что проверить.
— Есть подвижки?
— Кое-какие есть.
— Только уж постарайся опять не… — Остановившись, она бросила взгляд на Зою. — Короче, сам понимаешь.
— Понимаю.
Как только он поспешил дальше, Зоя крикнула ему в спину:
— Мистер Амос, вы ведь еще вернетесь?
Декер замер на месте, медленно обернулся:
— Обязательно вернусь, Зоя. Обещаю.
Он сел в машину, быстро доехал до квартиры Брэдли Косты и полученным от Лесситер ключом отпер дверь.
Сразу направился к фотографии на шкафу.
С нее на него смотрел Джон Бэрон — улыбка до ушей.
У мальчишек вид тоже был крайне довольный. Как-никак, только что чемпионат штата выиграли.
После того, что Декеру удалось узнать про Косту, ему больше всего не давал покоя главный вопрос: почему далеко не старый еще холостой банкир уехал из Нью-Йорка и переселился в такую дыру? В Большом Яблоке-то[485] всяко побольше соблазнов, чем может предложить пришельцу Бэронвилл, особенно для молодого человека с деньгами.
Взгляд скользнул с фотографии на рамку, в которую та была вставлена.
«И как я сразу не просек?» — мелькнуло у Декера в голове. Вообще-то еще тогда мог бы сообразить. Он снял фото с полки, перевернул обратной стороной, отогнул маленькие жестяные зубцы, которые крепили ее к рамке. Вытащил картонную подложку, а за ней и сам снимок.
«Черт!» — буркнул про себя.
С обратной стороны были написаны имя и адрес.
«Стэнли Ноттингэм», — прочитал он вслух.
Адрес под именем и фамилией был нью-йоркский.
Засунул фото во внутренний карман пиджака.
Кто этот Стэнли Ноттингэм из Нью-Йорка и зачем Косте понадобилось записывать его данные на обратной стороне фотки с юношеской бейсбольной командой?
Декер быстро набрал текстовое сообщение Тодду Миллигану с просьбой «пробить» и этого человека. Не исключено, что придется скататься в Нью-Йорк, потолковать с этим Ноттингэмом. Может, хоть тот объяснит, зачем Брэдли Коста переехал в Бэронвилл. А ответ на этот вопрос и еще что-нибудь за собой потянет, еще на что-нибудь наведет…
И все в этом деле наконец-то встанет на свои места.
В уголовном расследовании часто так: кропотливо собираешь в кучу всякие мелкие факты, громоздя их друг на друга, пока один из них вдруг не зацепится за какой-то другой, показывая их полное соответствие — или же, наоборот, полное противоречие. Но и в том и в другом случае это хорошая подсказка, куда двигаться дальше.
А такая подсказка Декеру сейчас ох как была нужна.
Он вышел из квартиры, сел в машину и отправился по следующему адресу.
Ехал Амос к Бетси О'Коннор — той самой женщине, на пару с которой Тоби Бэббот снимал дом перед тем, как переселиться в трейлер.
— Врагу того не пожелаешь, что с ним случилось!
Декер сидел за столиком в кафе. Напротив него расположилась Бетси О'Коннор, которая работала тут официанткой, — невысокая полноватая тетка с седеющими коротко подстриженными волосами. На шее у нее болтались очки, подвешенные на цепочку. На вид, по прикидкам Декера, ей было ближе к пятидесяти, чем к сорока.
— Выходит, несколько лет вы прожили вместе? — спросил он, высыпая в чашку кофе ложку сахару.
— Да. Но чисто платонически, — поспешно уточнила она. — Муж у меня был тот еще гаденыш — чуть что не по нему, так сразу в ход руки пускал. За каждую свою неудачу на мне отыгрывался. После развода попробовала встречаться еще с одним-другим — того же поля ягоды оказались. Так что мужиками я уже сыта по горло, хватит мне таких отношений — по крайней мере в обозримом будущем.
— Но Бэббот оказался другим?
— Послушайте, у Тоби тоже были свои тараканы, но в общем и целом он был совершенно нормальный парень, который в жизни изрядно хватил лиха. Потому-то мы и стали жить вместе. Просто выхода не было. Это чисто чтоб концы с концами свести.
— А как вы с ним познакомились?
О'Коннор немного смутилась:
— В наркологическом центре. У нас были схожие, гм… проблемы. Долго сидели на сильных обезболивающих, хотели слезть. Мы оба работали, но денег каждому по отдельности все равно не хватало. А вдвоем смогли осилить хоть маленький, но домик.
— Насколько я понимаю, с ним произошел несчастный случай. Он вроде как голову повредил?
— Совершенно верно. На стройке, когда возводили этот фулфилмент-центр. Крепко ему досталось. Поначалу-то в «Максусе» добреньких из себя изображали, а потом как отрезало — под зад коленкой, и точка.
— Я слышал, это было как-то связано с алкоголем? — спросил Декер.
— Чушь собачья! Это они как-то подстроили. Тоби несколько лет подряд алкоголя и в рот не брал. Мне ли не знать! Мы с ним вместе жили, когда все это случилось. Он на износ работал, только чтобы вернуться к нормальной жизни.
— Но к нормальной жизни так и не вернулся?
— Нет. Очень хотел, но не смог сохранить работу. Я пробовала работать за двоих, но в итоге моя зарплата всех расходов уже не покрывала. Так что пришлось разбежаться. До сих пор не могу в себя прийти. Я так любила тот дом! Это был мой первый настоящий дом с тех пор, как я развелась.
— Мы нашли у него в трейлере много пустых флаконов от лекарств, которые отпускаются только по рецепту. Сплошь обезболивающие, опиаты.
— А как вы думаете, после той травмы у него ничего не болело?
— Насколько я понимаю, сейчас вы живете в какой-то квартире, еще с кем-то?
О'Коннор опустила взгляд, повертела свою чашку на столе.
— Ну да, примерно так, как живешь лет в двадцать. Но только я уже давно не девочка. Это не то будущее, на которое я когда-то рассчитывала, но куда деваться? Здесь, в кафе, мне платят по минимуму, причем голую зарплату, без всякой социалки. Как здесь заканчиваю, подрабатываю еще в одном месте на полставки, но даже с двумя работами на жизнь все равно не хватает. По крайней мере, с нормальной жизнью это даже рядом не лежало.
— А вы не пробовали устроиться в «Максус»?
— Как и еще полгорода. Люди им нужны, и вообще-то это здесь единственное место, где действительно хоть что-то делается. Но я не прошла медкомиссию. Там тяжести надо поднимать, таскать постоянно туда-сюда. Причем бегом. Наверное, я все-таки лучше уеду отсюда. Сыта по горло уже этим городишкой. Начну жизнь с новой строки.
— После того как вы разошлись, Бэббот жил в трейлере. Вы у него там когда-нибудь бывали?
О'Коннор кивнула:
— Несколько раз. Приносила поесть домашнего. Подбрасывала доллар-другой. Терпеть не могла этот трейлер. Ну как там можно жить? Ни электричества, ни водопровода…
— Кто-то этот трейлер поджег.
О'Коннор явно встревожилась:
— Что-что?
— В тот самый момент, когда внутри находились мы с моей напарницей.
— О господи!
Декер вытащил миллиметровку со своей карандашной обводкой.
— Не видели такую, когда бывали в трейлере у Бэббота?
Они внимательно изучила листок.
— Нет, а что это?
— Схематический план фулфилмент-центра.
— И зачем он понадобился Тоби?
— Я надеялся, что это вы мне ответите. Он никогда не рассказывал о своей работе в «Максусе»?
— Перед той травмой он вроде что-то там строил. Платили очень хорошо, просто не было смысла ничего воровать. Управлял автопогрузчиком и еще какими-то тяжелыми машинами. Может, эта бумага как-то связана с той работой, которую он там выполнял.
— Лично я не могу понять, зачем было переносить строительные чертежи на миллиметровку. Ну а после травмы — рассказывал он что-либо про тот центр?
— Да не особо — пока его оттуда не выперли. Вот тогда-то он на них по-настоящему взъелся.
— И насколько же сильно взъелся?
— Ну поскольку его уже больше нет, не думаю, что это имеет какое-то значение. Он как-то сказал, что обязательно с ними посчитается.
— И каким же образом?
— Не говорил. — О'Коннор ненадолго примолкла. — Но вы же не думаете, что он мог задумать, гм… бомбу им туда подложить или еще чего? Что он как раз из-за этого и скопировал чертежи?
— Не исключено. А как по-вашему, он был на такое способен?
— До травмы — точно нет. Но потом он сильно переменился. После черепно-мозговых травм люди вообще часто меняются, вы в курсе?
— Да, что-то такое слышал, — сухо ответил Декер. — Так вы считаете, что он вполне мог прибегнуть к насилию?
— Не хотелось бы мне так думать. Меня он и пальцем никогда не тронул. Но думаю, что такое возможно. Его и вправду довели до ручки.
— Кто-либо в особенности?
— В основном адвокаты «Максуса». У Тоби не было денег на своего адвоката, так что он пробовал сам управиться. Но это, скажу я вам, не всякого ума дело. Адвокатам палец в рот не клади.
— И никто не захотел помочь ему на общественных началах?
— Тоби говорил, что адвокатов в городе и так уже раз-два и обчелся и что никому из них неохота выступать против самого крупного работодателя в городе.
Декер кивнул:
— Он когда-нибудь упоминал такие имена, как Джойс Тэннер, Майкл Свенсон или Брэдли Коста?
— Нет, никогда. Но разве Джойс Тэннер — это не та женщина, вместе с которой его нашли?
— Именно она.
О'Коннор пожала плечами:
— По крайней мере, при мне он про нее не упоминал.
— Ну а про Джона Бэрона?
Она нахмурилась:
— Это который живет в шикарной усадьбе на холме?
— Гм! Лично я там уже побывал и не стал бы называть это место усадьбой, тем более шикарной.
— Ну, по крайней мере, пошикарней моей конуры.
— Так все-таки Бэббот упоминал в какой-то связи Джона Бэрона? — настаивал Декер.
— Да что-то не припомню… Сама-то я не отсюда, но Бэрона тут вроде не очень-то любят?
— Не очень-то.
— Я несколько раз слышала от людей, что он очень богатый, — сказала О'Коннор. — Что у него целая куча денег припрятана.
— И с чего же он тогда живет как последний оборванец?
— Знаете, мне это как-то в голову не приходило.
— На стене в комнате, где нашли Бэббота, был стих из Библии.
О'Коннор явно заинтересовалась:
— Да, в газете что-то такое было…
— Вам это о чем-нибудь напоминает? Он вообще был верующий?
— По крайней мере, в церковь никогда не ходил, насколько я помню.
— Ничего больше не припоминается?
Она ненадолго задумалась:
— Да вроде больше ничего. Тоби и вправду был хороший человек, просто жизнь его сильно потрепала. Думаю, такое про многих из нас можно сказать. Но опять-таки: жизнь такова, какой мы ее сами делаем, верно? Если сам сделал неправильный выбор, то кого еще в этом винить?
— Думаю, что некого.
Амос поднялся, чтобы уходить.
— Мистер Декер, как вы думаете, получится у вас найти того, кто убил Тоби, да и остальных тоже?
— Это как раз то, что я изо всех сил пытаюсь сделать.
— Он не заслужил такой страшной смерти.
— Не думаю, что этого вообще хоть кто-нибудь заслуживает.
Вновь усевшись за руль, Декер еще раз вытащил листок миллиметровки и изучил его более внимательно. Потом поднес чуть ли не к самому носу.
Прямые линии он обвел все до единой, но, как сейчас выяснилось, еще несколько вдавленных следов пропустил — в правом нижнем углу листа.
Отыскал в бардачке карандаш, обвел заодно и их. Оглядел результат. Судя по всему, это была шкала, отображающая масштаб чертежа, — столько-то футов на один дюйм.
Он сунул листок обратно в карман и выехал на дорогу. На ходу позвонил детективу Грину и спросил адрес доктора Фридмана — врача, который выписывал Тоби Бэбботу обезболивающие таблетки.
— А он в тюрьме, сидит за причастие к наркоторговле.
— Слишком увлекся выпиской строгих рецептов — подкармливал опиатами людей вроде Тоби Бэббота?
— В точку.
— И давно сидит?
— Уже где-то с год, так что не думаю, что он имеет какое-то отношение ко всему, что тут произошло.
Декер не настолько был в этом уверен, но спорить не стал:
— А в какой тюрьме?
— Это федеральное преступление, так что где-то в другом штате. В Индиане вроде как… Никогда не поймешь, по какой логике бюро исполнения наказаний их по тюрьмам рассовывает, всякий раз кого куда.
— Спасибо.
— Есть какие-то подвижки?
— Кое-какие есть.
Декер отключился, сосредоточился на дороге. Если не вышло пообщаться с Фридманом, придется идти дальше по списку.
Он развернул автомобиль и направился сторону дома Митчеллов. Немного не доехав до него, свернул и остановился возле участка, расположенного через дорогу от Дома двух мертвецов.
Здесь жил Дэн Бонд — единственный из обитателей улицы, с которым Декер пока не общался.
Постучав в дверь, он сразу услышал за ней шаги.
— Кто там? — поинтересовались из-за двери.
— Это Амос Декер, мистер Бонд. Я из ФБР. Просто хотел задать вам несколько вопросов насчет того, что произошло в доме напротив.
— Не люблю открывать дверь незнакомым.
— Прекрасно вас понимаю. Но мне все-таки очень нужно кое-то у вас спросить.
— У вас есть значок?
— Есть.
— Можете передать его через ход для кошки?
Декер опустил взгляд и увидел небольшой прямоугольный лаз, прикрытый откидной дверцей. Вытащил свой значок, просунул туда.
За дверью послышалась какая-то возня, и через тридцать секунд значок появился из кошачьего лаза обратно. Амос взял его, оглядел. Значок был основательно залапан пальцами и почему-то весь в муке́. Декер вытер его об куртку, убрал обратно в карман. Вскоре услышал, как один за другим отпираются три дверных замка.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и за ней показался низенький иссохший старичок на дрожащих ногах.
— Мистер Бонд?
— Да?
Незрячие глаза Бонда закрывали темные очки.
За спиной у него Декер углядел белую тросточку, свисающую с крюка на стене.
— Можно войти?
— Пожалуй, что можно, входите. Я проверил ваш значок на ощупь. Вроде натуральный.
— Да уж, лучше перебдеть, чем недобдеть.
Бонд посторонился, и Амос зашел в дом.
Слепой закрыл за ним дверь, медленно прошел к креслу в гостиной и опустился на него.
Декер предположил, что тот давно уже прекрасно изучил, где что расположено в доме.
Сам уселся напротив. В доме сильно пахло вареной капустой и нафталином. Правда, еще и свежим хлебом.
— Простите, что прервал ваши занятия. Хлеб печете?
Бонд только отмахнулся:
— Да почти все готово. Уже и из печи достал. Почитай, только такое развлечение и осталось. И день, и ночь могу у печи толкаться. Сна мне сейчас много не требуется. Да, собственно, и раньше особо не требовалось.
Голова у Бонда была совершенно лысая — розовая, шелушащаяся. Одет он был очень опрятно, в штаны цвета хаки и синюю рубашку с коротким рукавом поверх белой футболки. На ногах — черные ортопедические ботинки.
— Вы один живете? — спросил Декер.
— Да, с тех пор, как Долли не стало. Кошку мою так звали. Только вон лаз в двери и остался. Жена у меня тоже была. Бетти. На прошлой неделе двадцать один год исполнился, как померла. Рак. А мне вот девяносто один, и выгляжу я аккурат на столько же, хоть сам этого и не вижу.
В ответ на это саркастическое замечание Декер вежливо улыбнулся:
— Вы замечательно выглядите. И дом ваш тоже.
— Он старый совсем, как и я сам. И кошку другую заводить уже не с руки. Я ведь ее не переживу — кто о ней тогда позаботится?
— К вам кто-нибудь приходит, чтобы… ну подсобить с чем-нибудь?
— Бывало, и захаживали, да. Бывало, и соседей было не в пример больше. Но те, кого я еще не пережил, в основном поразъехались кто куда. Обидно, конечно. Но ничего не поделаешь. Такая уж плата за то, что зажился на этом свете.
Декер огляделся по сторонам:
— А как вы в магазин ходите? Или к врачу?
— В магазин хожу потихонечку с тележкой. Чуть не весь день на это убиваю. Иногда младший сын заглядывает, но он в Питтсбурге живет. А к врачу я давно уже и вовсе не хожу. Не вижу смысла. У них сейчас только одна манера — таблетками пичкать.
— И давно вы живете в Бэронвилле?
— Все свою жизнь.
— А чем занимались?
— Бухгалтером работал. — Он коснулся своих темных очков. — Это не всегда было. Макулярная дистрофия. После шестидесяти началось. Лет через десять уже и вовсе ослеп.
— Я хотел задать вам несколько вопросов относительно того вечера, когда в доме напротив обнаружили двух мертвых людей. Вы тогда были дома?
— Ну да. По вечерам я всегда дома.
— Насколько понимаю, полиция уже у вас была, обо всем расспросила?
— Да. Детектив Лесситер. Задала мне целую кучу вопросов. Не думаю, что ей был от меня хоть какой-то прок.
— Ну тогда ничего нового я, наверное, не спрошу… Что вы помните про тот вечер?
— Сирены.
— А до этого?
— Грозу помню. Ух, и врезало же тогда!
— А еще что?
Бонд откинулся в кресле и почесал подбородок.
— Помню, как где-то рядом завели машину, и она уехала.
— Я тоже это слышал, — оживился Декер. — А еще видел пролетающий самолет, всего за несколько минут до того, как начался ливень.
К его полному удивлению, Бонд покачал головой:
— Нет, это был не самолет.
— Да точно самолет! Я видел его в небе. Мигающие огоньки в облаках и тумане. Совсем низко — то ли на посадку шел, то ли высоту набирал после взлета.
— Нет, сынок, это был не самолет.
— Но я его видел, мистер Бонд.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что сам-то я ничего не вижу. Но вся штука в том, что низколетящих самолетов тут вообще в жизни никто не видел. Насколько мне известно, в округе нет ни одного аэродрома — ни большого, ни маленького. Питтсбург — далеко к югу, Кливленд — далеко к северу. Так что если бы самолет либо шел туда на посадку, либо оттуда взлетал, то находился бы очень высоко над нами. Ты увидел мигающие огни и решил, что это самолет. Но погода ведь была облачная, даже туманная — сам же сейчас сказал, так что самого самолета ты не видел? Видел одни только огни?
Декер заморгал, прокручивая в голове кадры того вечера.
«Я видел огни или отражение огней в облаках. И всё. Был слишком густой туман. Но это мог быть только самолет».
Словно прочитав его мысли, Бонд произнес:
— И если он шел так низко, ты слышал звук моторов? На малой высоте они здорово шумят, даже у винтового самолета. А я в тот момент, когда начиналась гроза, был на улице, у себя на задней террасе. И ничего подобного не слышал.
Декер отвлекся от своих воспоминаний, помотал головой:
— Моторов я не слышал. Просто видел огни.
Бонд хихикнул:
— Короче говоря, с ходу все решил. Это нормально. Вполне естественная реакция.
— Но если то, что я видел, — это не самолет, то что же это тогда было?
— Ну лично мне сейчас припомнился мой внук Джереми.
— Внук? С чего это? — заинтересовался Декер.
— Потому что когда он однажды приехал меня навестить, то показал мне эту штуку. Показал — это фигурально выражаясь. Я только слышал ее, когда он ее запустил.
— Слышали что? — воскликнул Декер, который уже и не чаял, что старик когда-нибудь доберется до сути.
— Его дрон. Квадрокоптер. У него большой, из профессиональных. Сам он занимается недвижимостью и использует его для аэрофотосъемки. Для души тоже частенько снимает — говорит, отличные фото с небес получаются, глаз не отвести. Гораздо дешевле, чем нанимать вертолет. Думаю, это как раз то, что ты и видел в тот вечер. Один из этих больших профессиональных дронов.
У Декера отвисла челюсть. Квадрокоптер!
— Минуточку! А разве можно управлять дроном ночью?
— Да запросто. Джереми частенько так делает. Вообще-то и в свой последний приезд тоже. На ночь глядя запускал. Наверняка на этот счет есть какие-то правила и законы — огни нужно включать и все такое, насколько я понимаю. И если рядом оживленная авиатрасса или аэропорт, то нужно сперва получить какое-то разрешение — вроде как даже письменное. А еще надо следить, что с него снимаешь. Право на частную жизнь и так далее. По-моему, если начнешь запускать такую штуку с фотоаппаратом у кого-нибудь над задним двором или подсматривать с нее в окна, то у тебя будут серьезные проблемы с законом. Так, по крайней мере, мне Джереми рассказывал, когда я его про эту штуку расспрашивал.
— Ладно, но что дрону тут вообще делать?
Бонд пожал плечами:
— Не знаю, но это был точно не Джереми. Он в Мэриленде живет. И не Элис Мартин, потому что дрона у нее нет. Сомневаюсь, что она его вообще в глаза видела. Фред Росс? Ха! Да если он такой аппарат только заметит, так сразу же из своего чертова обреза в него шмальнет. Вот насчет нашей улицы и всё. Больше тут никого нету. Разве что кто с соседней улицы? Джереми говорил мне, что у этих квадрокоптеров разный радиус действия. Они за его пределы не вылетают — автоматика не даст. Хотя у Джереми профессиональная модель, радиус у нее довольно большой.
Декеру неожиданно пришла в голову одна мысль:
— А мог это быть вертолет, а не квадрокоптер?
Бонд покачал головой:
— Вертолет — очень шумная штука. «Вертушку» я точно услышал бы, да и ты тоже — на такой-то высоте.
— Что ж, разумно. Так, говорите, на них камеры устанавливают?
Бонд кивнул:
— Для того-то они и сделаны — чтобы снимать фото и видео с воздуха. Правда, слышал, их теперь и для доставки используют. Во всяком случае, у Джереми на нем очень навороченная камера. Он мне рассказывал, что вставляет свой мобильник в пульт управления, и дрон посылает все, что видит, прямо ему на экран. Не понимаю до конца, как все это работает, но я-то ведь просто старый хрыч. У нас на этой улице только старые хрычи и остались. Хотя Элис за такие слова меня просто убила бы. Очень гордая дама, с большим достоинством. В воскресной школе преподавала.
— Так вы знаете Элис Мартин? — спросил Декер.
— Ну как не знать? Они с моей женой неразлейвода были. Она и на похороны приходила.
— Ну а Фреда Росса? Вы тут про обрез упомянули… Хорошо с ним знакомы?
Бонд поморщился:
— К несчастью, слишком уж хорошо.
— Ну да, примерно так и Элис Мартин выразилась. Так, говорите, в тот вечер были на террасе. А дрон слышали?
— Нет, не слышал. Но его вообще-то только у самой земли слышно, а не высоко в воздухе. Практически бесшумная штука. По крайней мере, тот, что у Джереми.
— А еще на какие-то звуки обратили внимание? Это действительно очень важно.
Бонд вновь почесал подбородок.
— Ну и впрямь были какие-то странные звуки, которых я до сих пор не слышал. Хлоп-царап, хлоп-царап — ритмично так, довольно долго.
«Хлоп-царап. Действительно отличное описание!»
— Я их тоже запомнил, но так и не понял, что это, — сказал Декер. — И до того момента вы их никогда не слышали?
Бонд помотал головой.
— И слышали со своего заднего крыльца?
— Дворики тут крошечные, а дома и того меньше. От моей задней двери до улицы рукой подать.
— Ну а автомобиль, который завелся и уехал? Не узнали его по звуку? Может, это была машина Элис Мартин?
— У Элис нет водительских прав, так что она у нас безлошадная.
— Насколько я понимаю, Росс тоже с некоторых пор не водит машину, раз уж он постоянно в инвалидном кресле?
— Нет, ошибаетесь. У него большой микроавтобус, весь переделанный — подъемник для коляски, ручное управление… Можно и без ног обойтись. По крайней мере, раньше гонял на нем только так. Пока я не ослеп, регулярно видел его за рулем.
— А откуда у него инвалидность?
— На работе покалечился, на ткацкой фабрике. Он наладчиком вроде был, и что-то там на него тяжелое свалилось. В результате полностью парализовало ниже пояса. Это очень давно было, несколько десятков лет прошло.
— Крепко ему досталось.
— Ну, по крайней мере, характер у него от это лучше не стал. Хотя, сказать по правде, он и до того порядочным говнюком был — когда еще на своих двоих ходил.
Декер невольно улыбнулся:
— Прекрасно вас понимаю.
— В те времена я это еще и видел. Мне очень жаль, но, похоже, больше ничем помочь не могу.
— Нет, вы мне уже здорово помогли. Спасибо!
Выйдя из дома, Декер направился к машине.
Квадрокоптер.
Итак, за чем или за кем наблюдали с него в тот вечер?
Да уж, и в самом деле проклятое место.
Стоя на задней террасе Дома двух мертвецов, Декер смотрел на дом Митчеллов.
Весь день он промотался туда-сюда, охватил огромную территорию, но, похоже, и на гулькин нос никуда не продвинулся. К сожалению, именно так можно определить основное занятие детектива по расследованию убийств — хоть в учебники его заноси.
У Дома двух мертвецов по-прежнему дежурил агент УБН, но, махнув удостоверением, Декер без помех проник на участок — Кейт Кемпер уже дала подчиненным соответствующие инструкции.
У него на глазах задняя дверь дома Митчеллов распахнулась, и на террасу шагнула Алекс. Вслед за ней, держа за руку Зою, появилась еще одна высокая молодая женщина.
Все расселись вокруг стола на свежем воздухе.
Других сестер Джеймисон, кроме Эмбер, Декер пока не встречал, но сразу понял, что незнакомая женщина — одна из них. Та же высокая гибкая фигура, те же черты лица, что и у сестры. Наверняка приехала на похороны своего зятя. Через мгновение дверь открылась вновь, и вышла Эмбер. Даже издалека Амос заметил, что та постарела лет на двадцать. Она даже не шла, а бессильно плелась, едва переставляя ноги.
Декер быстро отступил в тень, чтобы они его не засекли. Даже сам не понял, зачем так поступил. Хотя, наверное, причина все-таки была.
Ему не хотелось сейчас оказаться вместе с ними — потому что он совершенно не представлял, что в таких случаях полагается говорить или делать. Не хотелось брякнуть что-нибудь не то, в результате чего Джеймисон пришлось бы краснеть за своего напарника.
Так что он просто продолжал смотреть, как Зоя кладет голову матери на колени, сжавшись в комочек и не вынимая большого пальца изо рта.
Декер знал, что теперь каждый ее день рождения будет неизбежно омрачен страшной гибелью отца. Каждый открытый подарок, каждый кусок торта, каждая задутая свечка на нем будут вызывать в памяти последний день, который отец провел на этом свете. Такого просто не должно быть, это жутко несправедливо, но никому уже не под силу хоть как-то все это изменить.
Чувство вины — одно из самых сильных и мучительных чувств, которые только способен испытывать человек. До улыбки ли, когда лицо кривится от внутренней боли? До смеха ли, когда горло перехватил тугой комок?
Декер хорошо это знал, поскольку почти то же самое некогда случилось и с ним. И мысль об этом одновременно и бесила, и подхлестывала его — подпитывала энергией стремление во что бы то ни стало вызнать, убили все-таки Фрэнка Митчелла или нет.
Воздух был прохладным, и на сестрах были джинсы и толстые свитера. Зою одели в длинную пушистую кофту и красные теплые колготки. Амос смотрел, как Джеймисон опять удаляется в дом и выходит оттуда с подносом. Как разливает чай. На столе стояла и тарелка с какой-то едой, и при виде ее у Декера забурчало в животе.
Было уже хорошо за семь вечера, а после завтрака он так ничего и не ел. Но при виде убитых горем женщин лишь испытал стыд — не время сейчас о собственном брюхе думать.
Глянул на небо. Богарт уже сообщил ему, с кем стоит пообщаться в ФАА — федеральной авиационной администрации. Декер успел позвонить указанной им сотруднице ФАА, и та проверила весь авиационный трафик в воздушном пространстве Бэронвилла, включая взлеты и заходы на посадку в близлежащих аэропортах. Она подтвердила, что в тот вечер ни один самолет на малой высоте над Бэронвиллом не проходил.
Слепой, Дэн Бонд, оказался прав — ошибался как раз Декер. Человек, неспособный видеть, «увидел» гораздо больше зрячего Амоса. Такой щелчок по носу он еще не скоро забудет.
Конечно, и в данном случае не стоило делать скоропалительных выводов — может, это был и не квадрокоптер, но тогда что это еще могло быть?
Декер вышел из Дома двух мертвецов, сел в свой внедорожник и вырулил обратно на дорогу.
На сей раз точкой назначения был бар «Меркурий». Когда он был здесь в прошлый раз, то заметил, что подают в нем не только напитки — в меню имелся и неплохой выбор разнообразных блюд.
Но не успел он туда доехать, как зазвонил телефон. Это был Миллиган.
— Как дела у Алекс? — сразу поинтересовался тот.
— Да как и можно ожидать в подобной ситуации — паршиво.
— Обязательно передай ей мои соболезнования.
Декер услышал, как на другом конце линии зашуршали бумагами. Агент ФБР продолжал:
— Ладно, тем часом у меня есть кое-какие ответы на твои вопросы. «Максус» — акционерное общество открытого типа, фулфилментом занимается уже лет двадцать. Ничего из ряда вон выдающегося про них не раскопал. Компания крупная. Обслуживает целую кучу интернет-магазинов. Приносит хороший доход. Никто из менеджмента ни в чем таком не замешан. Никаких связей с ИГИЛ и прочими подобными организациями. Все чисто.
— Хорошо, а как насчет Стэнли Ноттингэма?
— Ему уже хорошо за восемьдесят. Жил действительно по тому адресу, который ты мне дал, но недавно переселился в дом престарелых в Нью-Джерси.
— А что его прошлое? Есть какие-то связи с Бэронвиллом?
— Ничего такого не нашел. Он вырос в Нью-Йорке, работал в индустрии моды, потом вышел на пенсию.
— А его родители?
— Тоже из Нью-Йорка. У папаши был гастроном в Бронксе. Мать — портниха. Оба умерли.
— У Ноттингэма есть дети?
— Нет, он никогда не был женат.
— Как он попал в дом престарелых?
— Это выяснить не удалось.
— А долго он жил по тому адресу, который я дал?
— Сорок лет. Но есть и еще один интересный момент, теперь уже точно подтвердили. В том же доме жил и Брэдли Коста — перед тем, как переехать в Бэронвилл. То есть они были соседями.
— Это уже что-то!
— Насколько я понимаю, ты думал, что Ноттингэм как-то связан с Бэронвиллом?
— Я думал, что это из-за Ноттингэма Коста сюда переехал.
— Ну, по крайней мере, лично мне про это ничего не известно.
— Спасибо, Тодд. Сбрось по электронке координаты этого дома престарелых.
— Сделаем. И держи меня в курсе — могу подскочить, если прижмет. Вернее, если еще сильней прижмет.
Декер нажал на «отбой». Все парковочные места на улице были заняты, так что пришлось поставить машину в двух кварталах от заведения.
В баре было явно оживленней, чем в прошлый раз.
Здесь установили небольшую эстраду, на которой команда из трех человек наяривала кантри. Голос у солиста был хорош, а музыканты явно умели обращаться со своими инструментами.
Декер занял столик как можно дальше от оркестрика. Ему было не до музыки. Все, что его сейчас интересовало, — это еда, пиво и время, чтобы хорошенько все обдумать.
Подошла официантка, приняла у него заказ. Как только она удалилась, он поискал глазами молодых гопников, которые напали тогда на Джона Бэрона, но тех здесь не было. Сам Бэрон тоже отсутствовал. Переведя взгляд на стойку бара, Декер увидел хлопочущую за ней Синди Райли, которая обслуживала сразу нескольких посетителей одновременно.
Обратил внимание, как ловкой рукой та безостановочно наливает, смешивает и подает заказанные напитки, поспевая и перебрасываться словечком с завсегдатаями, и вести учет, кто что заказал. После того как у Амоса убили всю его семью, в барах он одно время буквально дневал и ночевал, так что настоящего профессионала мог распознать с первого же взгляда.
— Не против, если я составлю вам компанию?
Подняв взгляд, он увидел стоящую рядом с пивом в руке Лесситер.
Компания Декеру на данный момент была совершенно не нужна, и он уже собрался высказать это вслух, но Лесситер, судя по всему, приняла его затянувшееся молчание за знак согласия и быстро уселась напротив него.
На ней были темно-синяя юбка, белая блузка и пиджачок в тон. За полой пальто у нее он углядел табельный пистолет в кобуре.
— Как Джеймисон, держится?
— Дома осталась. Помогает Эмбер. И еще одна сестра приехала. Родители Фрэнка вроде завтра должны появиться.
— А вы по-прежнему ведете расследование?
— Именно этим и занимаюсь.
— Не хотите поделиться? По-моему, вы обещали держать нас в курсе.
Официантка принесла Декеру пиво, и он заказал кое-что из еды. Отпил пару глотков перед тем, как ответить Лесситер.
— Там в основном одни только предположения.
— И это сойдет. Кстати, Марти рассказал мне про трейлер. Вам обоим жутко повезло. А еще он считает, что вы к чему-то плотно подобрались.
— Не исключено. Ну а вы как продвинулись? — спросил Декер.
— Оба работаем, но пока ничего не вытряхнулось.
— У меня то же самое, — послышался голос.
Оба подняли глаза и увидели стоящую рядом агента Кейт Кемпер с бокалом джин-тоника, увенчанным ломтиком лайма.
— Выходит, это сюда все копы ходят на водопой? — поинтересовался Декер.
Кемпер присела к ним:
— Не особо-то тут большой выбор. Так что, обменяемся информацией?
— Судя по всему, у вас обеих пока что делиться нечем, — заключил Декер.
— Я малость гиперболизировала, — отозвалась Кемпер.
Он посмотрел на Лесситер:
— С вами такая же фигня?
— Зависит от ситуации.
Амос откинулся на стуле.
— Майкл Свенсон жил у Джона Бэрона в садовом сарае, и тот про это знал. Вдобавок у Бэрона с Тэннер в школе была любовь, и он финансово помогал ей вплоть до самой смерти. Кроме того, он увлекался мифологией, что, может быть, как-то связано со знаком Танатоса на лбу у Косты, а Тэннер преподавала в христианской школе, что может объяснить стих из Библии на стене в том месте, где ее убили.
Лесситер была явно удивлена:
— Откуда вы про все это узнали?
Декер сурово посмотрел на нее:
— Вообще-то я занимался расследованием.
Вмешалась Кемпер:
— Я знаю, что моя юрисдикция на местные убийства не распространяется, но если они связаны с моим делом, я хочу все про них знать. Выходит, этот Бэрон знает двоих из четырех убитых. А как насчет двух остальных?
— Говорит, что он с ними не знаком.
— Только говорит, что не знаком, — подчеркнула Лесситер.
— Почему же он не объявился, когда убили Тэннер и Свенсона? — спросила Кемпер.
— Если он сам их и убил, то ответ на ваш вопрос совершенно очевиден, — заметил Декер.
— Он, часом, не упоминал, что знает моих парней? — продолжала расспросы Кемпер.
— Я его не спрашивал — не хотел раскрывать эту информацию, — ответил Декер.
— Раз уж Тэннер обнаружили вместе с Бэбботом, а Свенсона с Костой и за всем этим стоял Бэрон, то это может означать, что он всех четверых и убил, — заметила Лесситер.
— А если он их не убивал? — возразила Кемпер. — Почему все равно не объявился?
— В городе его просто ненавидят, — сказал Декер. — Сомневаюсь, чтобы он стал добровольно предлагать себя в козлы отпущения за то, чего не совершал.
— Так у нас тут дела не делаются, Декер! — агрессивно заявила Лесситер.
Он посмотрел на нее:
— Я в курсе про вашего отца.
Лесситер недобро прищурилась.
— И что насчет отца? — заинтересовалась Кемпер.
Амос посмотрел на Лесситер:
— Не хотите сами рассказать?
— Зачем? Какое это сейчас имеет значение?
Объяснять пришлось Декеру:
— Он был осужден за поджог дома одного банкира. Банкир был внутри. Тот самый, кто отобрал у него заложенный дом, — после того как он потерял работу на предприятии, основанном Бэронами.
— И это тоже совершенно несущественно, — встряла Лесситер.
— Еще как существенно, поскольку и вы, и весь этот город затаили злобу против Бэронов, так что даже не пытайтесь приукрасить ситуацию и уверять, будто всем он тут совершенно по барабану.
Кемпер собралась было что-то сказать, но тут Декеру принесли заказ — толстенный стейк с кровью, жареную картошку и крошечный салатик.
— Салат-то зачем? — кисло поинтересовалась Кемпер.
— Овощи вообще полезны. Картошка-то вопросов не вызвала? Тоже ведь формально овощ.
Пока он ел, Кемпер все-таки не удержалась:
— Так есть у вас еще чем поделиться?
— Тоби Бэббот получил травму при строительстве центра «Максус». И в трейлере у него был лист миллиметровки. На нем остались вдавленные следы с верхнего листа, на котором он чертил.
— Что чертил? — не поняла Кемпер.
— Строительный план центра.
— Минуточку, где вы это нашли? — вмешалась Лесситер.
— У него в трейлере.
— А почему же нам не сказали?
— Я сам только недавно узнал, что это.
Инициативу вновь перехватила Кемпер:
— Зачем ему строительные планы?
— Не знаю. Может, он собирался подать в суд на «Максус» — хотя вы можете возразить, что он это уже давно сделал бы. Но я разговаривал с Бетси О'Коннор, его последней сожительницей, и она сказала, что Бэббот затаил злобу на «Максус» и обещал с ними посчитаться.
Лесситер надолго прильнула к бокалу с пивом и с размаху поставила его на стол.
— Прихожу к вам за ответами, а вместо этого получаю только тонны дополнительных вопросов!
— Что-нибудь еще? — спокойно поинтересовалась Кемпер.
— Может, разве что самолет, который я видел в тот вечер, когда обнаружил тела?
— Только не надо меня уверять, будто в Западной Пенсильвании приземлился самолет с контрабандной наркотой, — иронически заметила Кемпер.
— Нет, я хочу сказать, что это был вообще никакой не самолет.
Обе дамы были явно озадачены.
Первой подала голос Кемпер:
— Ничего не понимаю. Теперь вы говорите, что не видели никакого самолета?
— Нет. Просто теперь я думаю, что это был не самолет, а дрон. Радиоуправляемый беспилотник.
Он рассказал обеим о своем разговоре с Дэном Бондом, а также о результатах проверки, которая подтвердила, что никаких бортов в небе над Бэронвиллом в тот вечер не было.
Лесситер была явно раздосадована.
— Когда я ходила его опрашивать, то никаких вопросов про самолет, который вы якобы видели, не задавала — подумала, что это неважно.
— Я тоже поначалу так думал. Просто случайно упомянул про него в разговоре. Вот вам еще одна иллюстрация к тому, что не стоит делать поспешных выводов. То, что вы видели, далеко не всегда соответствует действительности.
— Дрон? — задумалась Кемпер. — Что ему делать на той улице?
Декер посмотрел на нее:
— Помните, как мы рассуждали насчет того, не устроили ли эти два ваших агента наблюдательный пункт в доме, расположенном по соседству с тем, в котором их нашли?
— Угу.
— В общем, этот дрон тоже мог использоваться для наблюдения.
— Наблюдения за чем? — спросила Лесситер.
Амос не ответил.
— А вы знаете? — спросила Кемпер.
Декер, который по ходу разговора успел управиться с ужином, бросил взгляд через плечо Кемпер на стойку бара. Там уже стало поспокойней — Синди обслуживала только двух посетителей.
Он бросил на стол двадцатку и поднялся.
— Ну мне пора.
И направился прямиком к бару, оставив разинувших рты Лесситер и Кемпер таращиться друг на друга.
— Тот еще тип, — обронила Лесситер.
Кемпер поглядела ему вслед:
— Угу. Но есть у меня чувство, что этого парня ни в коем случае нельзя недооценивать.
— Вернулись? — Синди подтолкнула к Декеру по стойке картонный кружок.
— Как та неразменная монета из сказки.
— Что вам налить?
— Давайте светлого индийского.
Вид у нее был скептический:
— Хозяин — барин, конечно…
— Тогда доверюсь вашему вкусу.
Наклонившись, она полезла за пивом в маленький холодильник под стойкой.
Декер внимательно ее изучил. На ней была белая рубашка с расстегнутым воротом, открывающим соблазнительную ложбинку и даже самый краешек телесного цвета лифчика. Дополняли этот смелый образ джинсы в обтяжку и свободно разбросанные по атлетическим плечам длинные волосы.
Он решил, что расстегнутая чуть ли не до пупа рубашка и тесные брюки — только лишь ради более щедрых чаевых, и ничуть ее за это не осуждал. Парни, которые часами рассиживают в барах, в массе своей народ простой, такая красотка может из них хоть веревки вить, только рады будут.
Синди налила пиво из бутылки в стакан, подтолкнула к нему.
— Лучше вот это попробуйте.
Пригубив, Амос согласно кивнул:
— А вы понимаете толк в пиве!
Она улыбнулась и протерла перед ним стойку.
— А почему «Меркурий»? — спросил он. — Увлекаетесь греческой мифологией?
— Нет, просто мой папа был большой поклонник Орсона Уэллса[486]. Знаете — радиотеатр «Меркурий». Или театр у микрофона… В общем, что-то в этом роде. А Меркурий — это из древнеримской мифологии, а не из древнегреческой. У греков вместо Меркурия Гермес.
— Да, обмишулился малость, — согласно кивнул Декер.
Она внимательно посмотрела на него.
— Почему-то мне кажется, что вы это и так знали. Проверяете что-то?
— Не исключено. Давно видели Джона?
— Какого Джона? Я много каких Джонов знаю.
— Бэрона.
— Нет, а что?
— Просто интересуюсь. Вы ведь с ним в приятелях?
— Он заходит сюда выпить. Если это делает нас приятелями, тогда у меня чуть ли не полгорода в приятелях.
— Просто когда я заходил сюда в первый раз, у меня сложилось впечатление, что это все-таки нечто большее.
Синди бросила вытирать стойку, вытащила из-под нее бутылку с водой и надолго к ней припала.
— А вам-то какая разница?
Декер пожал плечами:
— Я тут уже чуть поближе познакомился с Бэроном. По-моему, нормальный мужик. Жаль, что он во все это влип.
Синди убрала бутылку обратно, опять взялась за тряпку. Заметив, что кто-то из посетителей поднял пустой стакан, требуя добавки, бросила Декеру:
— Сейчас вернусь.
В ответ он отсалютовал ей своим пивом и сделал еще глоток.
Через минуту она вновь подошла к нему.
— У меня пересменка в десять, другая девушка придет. Может, тогда и поговорим?
— Годится.
— Вы правы, — произнесла она. — Джон — отличный парень.
— Как хорошо, что я не ошибся.
— Так во что, говорите, он влип?
— В десять, — напомнил Декер.
Ровно в десять, минута в минуту, Синди передала бразды правления сменщице и махнула Декеру в сторону заднего хода.
— У меня там машина оставлена.
— А у меня спереди.
— Я вас к ней потом подброшу. Это недалеко.
— Куда поедем?
— Ко мне домой.
— Думаете, это разумно?
— А вы? — насмешливо откликнулась она.
Они забрались в черный как ночь «Лендкрузер».
— Отличная тачка, — заметил Амос. — Не из дешевых.
— У меня хорошие чаевые плюс недурные скидки в автосалонах.
Путь их лежал к большому кирпичному зданию чуть в стороне от центра городка. По дороге Декер обратил внимание, что во многих домах вовсю идет ремонт.
— У Бэронвилла открылось второе дыхание? — поинтересовался он.
— Частично, — туманно ответила Синди.
Они въехали в подземный гараж под зданием, и она поставила машину на пронумерованное парковочное место. Поднялись в лифте на последний этаж. Синди открыла дверь в квартиру, поманила Декера рукой.
— Это бывшая ткацкая фабрика. Перестроена в элитный кондоминиум.
— Угу, в курсе, я тут уже был.
— Когда?
Он бросил на нее быстрый взгляд:
— Когда осматривал квартиру Брэдли Косты. Он тут тоже жил.
— Верно, жил, — небрежно отозвалась она.
Амос обвел взглядом изящную мебель, дорогие на вид ковры, сияющую нержавейкой кухню на фоне голых кирпичных стен. В дальнем углу был оборудован миниатюрный тренажерный зал с гантелями, турником, набивными мячами. Имелись здесь эллиптический тренажер, велотренажер и прочие подобные машины, больше похожие на какие-то хитроумные орудия пытки.
— Неудивительно, что вы в такой отличной форме, — заметил Декер.
— Нечасто выдается позаниматься, — отозвалась Синди. — Дел по горло.
Оглядывая дорогущую обстановку, Декер не удержался:
— М-да, чаевые у вас и впрямь хорошие.
— Это не только чаевые. Вообще-то «Меркурий» принадлежит мне.
— Угу, слыхал про такое. Унаследовали от своего старика?
— Именно так.
Он смотрел, как она снимает джинсовую куртку, которую надела перед выездом, и вешает ее на металлическую стойку, придвинутую к входной двери.
— Сколько вам, двадцать два?
— Вы мне льстите. Вообще-то почти тридцать.
— Примерно как моей напарнице. И все же вы довольно молоды для хозяйки бара.
— Ну, как вы уже успели заметить, он достался мне по наследству.
— Но вы, похоже, и сами неплохо справляетесь. Насколько я понимаю, в бизнесе вы дока.
— От отца переняла. Хороший был учитель.
— А что с ним случилось?
— Умер.
— Это-то я понимаю. А как?
— Инфаркт.
— Очень сожалею.
— Хотите выпить?
— По-моему, мне уже хватит. Есть просто газировка?
Синди выдвинула ящик из холодильника, бросила ему бутылку минералки.
— Это будет получше.
Себе она налила на три пальца джина «Бомбейский сапфир» из голубой бутылки, разбавила тоником, добавила кружок лимона, ломтик лайма и три увесистых кубика льда из встроенного в кухонную стойку ледогенератора. Чокнулась стаканом с его пластиковой бутылкой.
— А так для вас лучше? — спросил он, показывая на ее коктейль.
— На работе я не пью — правило бармена номер один. Но перед сном действительно люблю пропустить стаканчик. И ничего, кроме этого «Сапфира», не употребляю.
Она скинула туфли и пристроилась на диване напротив кухонной зоны, уютно поджав ноги. Махнула Декеру на кресло напротив.
Тот тоже уселся и отхлебнул воды из бутылки, изучая ее внимательным взглядом:
— Насколько я понимаю, вы родом отсюда?
— А вот и ошиблись. Я родилась в Филадельфии.
— Но отец-то ваш из этих краев, раз у него был этот бар? Кстати, после вашего появления на свет Бэронвилл уже явно не процветал. Зачем понадобилось менять «город братской любви»[487] на такую глушь?
Синди пожала плечами:
— Мне тогда был всего годик, это без меня решили. — Помолчав, она добавила: — Ладно, раскрою карты. У меня мама отсюда. Они познакомились в колледже. Ему всегда хотелось обзавестись баром. А тут как раз подвернулся подходящий вариант — и пожалуйста. Иногда это все, что требуется для коренных перемен в жизни, — просто мечта.
— А где сейчас ваша мама?
— Хороший вопрос.
— В смысле, вы не знаете?
— Сегодня здесь, завтра там… Она ушла от отца, когда я была совсем маленькой, и с тех пор я ее не видела.
— Сочувствую.
— Не стоит. Мне и с одним родителем жилось неплохо. Папа был в этом смысле молодец.
— Вы ее помните?
— Не особо. Я была слишком мала. Думаю, это только к лучшему. Как можно скучать по тому, кого на самом деле практически не знал?
— Наверное, вы правы.
Она пригубила свой джин:
— Так что там все-таки с Джоном? У него какие-то неприятности?
— А вы, гляжу, и впрямь сильно переживаете за парня, который для вас не более чем обычный клиент среди множества прочих.
— Он — очень хороший клиент. И просто хороший человек, на которого незаслуженно навалилось слишком много всякой дряни.
— Примерно такое впечатление и у меня сложилось в тот вечер в баре.
— Те парни — просто безмозглые мудаки. Не понимают, что к чему. Но есть тут и такие, которые как раз отлично все понимают. Должны понимать, по крайней мере.
— Кое-кого из таких я уже встречал. — Декер поерзал в кресле. — Вы в курсе про убийства?
— А Джон-то тут при чем?
— Он знал как минимум двух из четырех убитых. А один из них вообще жил на территории его поместья.
— Ладно, ну и что тут такого? Это могло быть просто совпадение.
— Я — коп.
— И что это значит?
— Значит, что я не верю в совпадения.
— Ну а что вы скажете на то, что я тоже знала всех четырех убитых?
— Потому что они приходили в ваш бар?
— Именно так.
— Даже Тоби Бэббот — который, насколько я понимаю, вообще не употреблял?
— У меня там и еда подается, как вам уже хорошо известно, — сами там сегодня ужинали.
— Поскольку подобных мест в Бэронвилле раз-два и обчелся, ничего удивительного, что все они к вам заглядывали. Но вы ведь не жили вместе с кем-то из них? Не крутили любовь в школьные времена?
— Майк Свенсон мне всегда был по душе. Действительно славный малый. А Брэд, между прочим, жил в этом самом здании.
— Вы когда-нибудь встречались с ним где-то помимо бара?
— Вообще-то у меня была мысль, что он на меня запал.
— И вел себя соответственно?
— Я дала ему понять, что зря старается. В смысле парень он был ничего, но совсем не в моем вкусе. Не по мне все эти банкиры в костюмчиках с галстучками. Больно уж зашоренные, а я девушка богемная. В общем, намекнула ему пару раз, и он отвалил.
— У него в кабинете было фото с вами.
Это ее, похоже, несколько удивило:
— Да ну? Откуда?
— С какой-то встречи предпринимателей, по словам секретарши.
— Ах да, точно!.. Теперь вспомнила. С полгода назад он устраивал прием. Пригласил на него кучу местных бизнесменов, в том числе и меня. И фотограф там был.
— Вот все и объяснилось, — сказал Декер.
Синди отхлебнула из своего стакана:
— Так что я точно знала всех четверых, а с одним из них даже в одном доме жила. Это тоже означает, что никакое это не совпадение и что я тоже во все это замешана, как и Джон?
— Бывали когда-нибудь в поместье на холме?
— А что?
— Просто любопытно.
— Возможно.
— Не можете вспомнить?
— Ладно, несколько раз была, — сдалась она.
— Бэрон тоже довольно богемный тип, — заметил Декер и тут же навострил уши.
— Согласна, человек он интересный.
— По-моему, даже слишком интересный. Я просто хочу выяснить, не может ли он быть заодно и убийцей.
— По-моему, он и мухи не обидит.
— Мух он пусть обижает сколько угодно. Это не по моей части.
Она при этом замечании невольно улыбнулась.
— А вот Джон считает, что это вы — человек очень интересный.
— Он вам сам сказал?
— Да, сам. Мы разговаривали с ним по телефону после того, как вы с вашей напарницей заглянули к нему в гости.
— А здесь он когда-нибудь бывал?
— Разок-другой бывал. И давайте не будем вдаваться в подробности.
— А он вас малость постарше.
— Он гораздо моложе многих моих знакомых. Просто мальчишка.
— В смысле по духу? — уточнил Декер.
Она кивнула:
— И держит себя в отличной физической форме. Он ведь бывший спортсмен. Вы, кстати, тоже, судя по виду.
— Было дело. Сто лет и сто фунтов назад.
— Вы проверяете алиби?
— Проверяем.
— Хорошо — а у Джона есть алиби на момент убийства всех этих людей?
— Пока что временной промежуток великоват, по всем четырем убийствам. Но мы его сузим. А вы что, можете обеспечить ему алиби?
— В смысле подтвердить, что в какое-то определенное время мы были вместе?
— Да, именно так.
— Вы же не верите, что это он, правда?
— Сейчас неважно, во что я верю. Важны факты. — Декер резко нацелился на нее взглядом. — Почему вы торчите здесь? Бар можно открыть в куче других мест, куда более прибыльных.
— Город понемногу оживает. Сами видели, пока мы сюда ехали.
— Да, но вы употребили слово «частично».
— Лучше уж так, чем совсем никак. Вообще-то я провела нечто вроде исследования, как развивается экономика в подобных маленьких городишках. Любой спад тут сразу же активизирует появление небольших семейных предприятий, потому что люди теряют работу, а не присутствие духа. Открывают ресторанчик, спортзальчик, маникюрный или татуировочный салон, ломбард, киношку, пекарню, зоомагазин — такого всё рода. Сводят все-таки концы с концами, выживают как-то… Взять хотя бы Питтсбург. Все наизнанку вывернулось. Была сталелитейная столица, а теперь там одним здравоохранением да финансами занимаются.
— Бэронвилл — не Питтсбург.
— А нам и не надо быть Питтсбургом. У нас теперь есть фулфилмент-центр. И вот что я вам скажу: он и моему бизнесу способствует тоже. У меня за счет него стабильный тридцатипроцентный прирост — каждый год на протяжении последних трех лет.
— Потому что, когда на такой работе как следует наломаешься, срочно нужно выпить?
— В точку! И поесть, потому что у самих сил на стряпню уже не остается.
— И все эти шикарные ремонты и перепланировки, которые мы видели по дороге сюда, — это на доходы от маленьких семейных фирмочек? Что-то мне кажется, что тут вовлечены куда более крупные капиталовложения.
Синди нахмурилась:
— Я потеряла уже нескольких друзей из-за передозов. Единственный положительный момент тут в том, что все они успели застраховать свою жизнь. После их смерти родственники получили деньги, и многие открыли на них свои предприятия или вложили кое-какие средства в городскую инфраструктуру. Это здание перестроили только потому, что несколько человек скинулись и образовали фонд для проведения этих работ. И теперь почти все квартиры уже распроданы.
— Прекрасно, когда негатив удается обратить в позитив. Но шесть нераскрытых убийств!.. Не многовато ли для такого маленького городка?
Ее усмешка увяла.
— Шесть?
— Еще двое в заброшенном доме. Вообще-то именно я их и нашел.
— Да, вроде что-то такое читала… Правда, без особых подробностей. Может, просветите?
— К сожалению, не имею права.
— А к тем четырем они имеют какое-то отношение?
— Понятия не имею.
— Похоже, что у вас куда больше вопросов, чем ответов, — заметила она.
— На ранних стадиях расследования — обычное явление. А вы бывали в квартире у Косты? Все-таки соседи…
— Всего один раз. Он устраивал тут деловой обед — все банк свой раскручивал.
— Никогда не спрашивали у него, почему он переехал сюда из Нью-Йорка?
— Вообще-то спрашивала. И в самом деле странно — парень он симпатичный, с головой… Там и деньги его ждали, и карьера.
— Так что он сказал?
— Да скорее отшутился — типа как приехал сюда вдогонку за мечтой.
— И какого же рода мечтой?
— Я особо не нажимала, а он не стал вдаваться в подробности.
— Он знал Бэрона?
— По-моему, вы уверены, что знал, но лично мне ничего про это неизвестно. Не думаю, что банкам от Джона есть какой-то толк.
— Но у него в этом банке закладная на дом.
— Да ну? — с невинным видом откликнулась она.
— Именно так. Но в разговоре со мной он почему-то предпочел не упоминать эту подробность.
Декер вытащил из кармана фото Бэрона с юношеской командой, протянул Синди.
— Не видели ее в квартире у Косты?
Та взяла ее, рассмотрела:
— Угу, на стеллаже среди всех прочих стояла.
— Бэрон работал тренером.
— Вообще-то сама вижу, Декер, — резко ответила она. — Он подготовил команду к чемпионату штата, а потом получил пинка под зад от властей предержащих.
— Да, он про это рассказывал. А не знаете почему?
— Думаю, потому что он добился реального успеха, чего они уже стерпеть не смогли. — Тут она обратила внимание на надпись на обратной стороне. — Стэнли Ноттингэм. А это еще кто такой?
— Не знаю. Никогда про него не слышали?
Синди помотала головой:
— Однако забавно.
— Что именно?
Она отдала ему снимок:
— Я это знаю только потому, что Джон как-то обмолвился. Даже фотку показывал.
— Фотку чего?
— Не чего, а кого.
— Стэнли Ноттингэма? — спросил Декер, явно озадаченный.
— Да нет же! — Она секунду порылась в памяти. — Не Стэнли. Найджела. Ну да, Найджел его звали. Представляете? Найджел!
— Что-то я за вами не поспеваю.
— Джон показывал мне фотку Найджела Ноттингэма. Вот потому-то я и запомнила. Больше никогда такого сочетания не слышала. Можете представить себе что-нибудь более британское? Хотя к нему вполне подходит.
— Да о чем вы? — буркнул Декер, окончательно сбитый с толку.
— Найджел Ноттингэм был дворецким у Бэронов.
— Дворецким у Джона?
— Да нет же! Джону дворецкий не по карману. Я про того самого первого Джона Бэрона. Ему, очевидно, захотелось обзавестись натуральным британским дворецким, а Найджел Ноттингэм подошел аккурат по всем статьям.
Декер вскочил с кресла.
— Всё, мне пора, спасибо.
У дверей квартиры он оказался еще до того, как Синди успела подняться с дивана.
— Эй, Декер, давайте я вас отвезу! — крикнула она ему вслед, но за спиной у него уже захлопнулась дверь.
— Господи, да что ты затеял? Куда это ты собрался?
Джеймисон стояла в дверях спальни Декера, глядя, как тот без разбору бросает в дорожную сумку одежду и туалетные принадлежности.
— Надо кое-куда съездить.
— Куда? Обратно в Вашингтон?
— Нет, в Нью-Джерси.
— В Нью-Джерси? — поразилась она. — Зачем?
— Появилась зацепка. Хорошая. Только что. Синди Райли подбросила.
Алекс недоверчиво посмотрела на него:
— Декер, похороны Фрэнка уже послезавтра. И ты куда-то намылился? Тут столько дел…
— Вернусь вовремя. Уезжаю прямо сейчас. Рано утром буду там, сделаю дела и завтра к вечеру вернусь.
— Ладно хоть, мои сестры все уже здесь! Но родители Фрэнка только с утра будут; думала, ты их на автовокзале подхватишь… И одну из его сестер, она поездом добирается… Остальные прямо сюда на машинах приедут.
Декер на секунду прервал свое занятие:
— Думаю, что твои сестры вполне справятся. И просто чтоб ты знала — прокатную тачку я забираю.
— Минуточку, ты на машине собрался в Нью-Джерси ехать?
— А иначе никак. Я уже посмотрел самолетное расписание. Первый рейс из Питтсбурга завтра в десять утра, и даже не прямой. Пришлось бы в этой чертовой Шарлотте[488] пересаживаться, не поверишь. Ни один поезд не подходит, автобус тоже. Самое быстрое — на машине. Меньше чем за семь часов домчу.
— Хорошо, но ты понимаешь, сколько сейчас времени? Когда же ты спать собрался?
— Все отлично. Адреналин просто изо всех дыр прет, а как приеду, прикорну чуток.
— Декер, это просто глупость.
— Надо ехать, Алекс. Я сегодня узнал кое-что, что нужно немедленно проверить.
Она присела на кровать.
— Так, говоришь, Синди Райли какую-то зацепку подкинула? И какую же?
Амос рассказал ей про Стэнли и Найджела Ноттингэмов и обнаруженное на обороте фотографии имя с адресом. Протянул ей снимок, и она внимательно его изучила.
— Так, правильно ли я все поняла: этот Найджел Ноттингэм — дворецкий Бэрона Первого?
— Угу. И готов поспорить, что Стэнли — это его… ну не знаю, правнук там или еще кто. Потому-то Тодд и не обнаружил никакой связи с Бэронвиллом. Он добрался лишь до родителей Стэнли Ноттингэма. А тот жил в одном доме с Брэдли Костой в Нью-Йорке. Они были соседями.
Она отдала ему фото.
— Так в чем же твоя версия?
— Что Стэнли Ноттингэм поведал Косте про Бэронов что-то такое, из-за чего тот сразу рванул свои манхэттенские корни и ринулся сюда. Райли сказала, что, по словам Косты, тот приехал сюда «вдогонку за мечтой». Это показалось мне весьма любопытным. В общем, надеюсь, Ноттингэм расскажет, что это могла быть за мечта.
Джеймисон устало потерла лоб:
— Ладно, понимаю, что это может быть важно для расследования. Но разве не может это немного обождать? Нельзя все это выяснить после похорон?
— Стэнли Ноттингэм — человек уже пожилой, только что переехал в дом престарелых. Откуда мне знать, что он завтра не помрет? Если так, то прости-прощай, моя единственная зацепка.
— У тебя ведь только одно это дело на уме, так ведь? — резко выпалила она. — Расследование превыше всего! И неважно, чего.
Декер опять отвлекся от сумки:
— Вовсе не так, Алекс.
— Это всегда так, Декер.
— Но это ведь очень важно.
Она поднялась и направилась к двери:
— Хорошо. Пусть все будет на мне.
— Я вернусь, Алекс! Обещаю.
— Ага, — отсутствующе кивнула она. — Что ж, надеюсь, ты найдешь, что ищешь.
Декер подхватил с кресла пальто. Когда он повернулся, ее уже не было. Услышал только, как где-то в доме хлопнула дверь.
Застегнул сумку, забросил ее через плечо. Стал потихоньку спускаться вниз.
Только вот в самом низу лестницы сидела Зоя, баюкая в руках плюшевого кота. Она посмотрела на него, и ее взгляд тут же упал на дорожную сумку.
— Вы куда-то уезжаете, мистер Амос?
Первым побуждением Декера было просто проскочить мимо девчонки и без всяких объяснений броситься к машине. Но при виде ее опечаленного личика что-то заставило его опустить сумку на ступеньки и присесть рядом.
— Уезжаю, Зоя. Но скоро вернусь. Видишь ли, мне нужно кое-что проверить в Нью-Джерси. Ты когда-нибудь бывала в Нью-Джерси?
Она помотала головой:
— Там хорошо?
— Угу, наверное.
— А что вы там будете делать?
— Поговорю кое с кем. С одним пожилым дяденькой.
— Про что?
— Он знал одного человека в этом городе. Так что просто хочу задать ему про него несколько вопросов.
— А он хороший человек?
— Ну вообще-то я пока с ним не знаком, но думаю, что хороший. — Он ненадолго примолк и оглядел ее. — Сама-то ты как?
Она крепче прижала к себе плюшевого кота.
— Завтра папины похороны.
— Угу, знаю, — негромко отозвался Декер.
— Его в землю закопают. Так мама сказала.
— Я обязательно приеду и пойду на похороны вместе с тобой.
— Обещаете?
— Обещаю.
Лобик ее прорезала озабоченная морщинка.
— Как вы думаете, мистер Амос, ему будет холодно? Папе? Понимаете, когда мама сказала, что его закопают, я взяла большую ложку на кухне, пошла во двор и выкопала ямку. Потом сунула туда руку. Там было очень холодно. А папа не любил, когда холодно. Вместе со мной под одеялком кутался. Я тоже не люблю, когда холодно.
Наглядно иллюстрируя свои слова, она поежилась.
Декер прислонился спиной к перилам, чувствуя, как сжало грудь и сдавило горло.
— Я знаю, что у твоего одеялка нету имени, ну а кота как зовут?
— Его звать Феликс. Его мне тетя Алекс подарила, когда мне стукнуло пять.
— А почему ты решила так его назвать?
— Так звали папину собаку, когда он был маленьким. Я подумала, что если котик тоже будет Феликс, то папа не будет так скучать.
— Какая же ты славная, Зоя!
Личико ее наморщилось, глаза наполнились слезами.
— Хочу, чтобы папа опять был здесь!
— Знаю. А еще я знаю, что он тоже хотел бы сейчас быть здесь, больше всего на свете. Ему никогда не хотелось бы оставить тебя одну.
Зоя прислонилась головой к его коленям, и он осторожно похлопал ее по макушке.
Некоторое время они так и сидели в молчании.
— Помнишь, как я рассказывал тебе про свою дочку?
— Молли.
— Да, про Молли. В общем, я тебе не всю правду про нее рассказал.
— В смысле вы соврали? — удивилась Зоя, выпрямляясь и изучая его широко распахнутыми глазами.
— Нет, не совсем. Я просто не рассказал тебе… все до конца. Дело в том, что моя дочка… Моя дочка… Она умерла прямо перед тем, как ей исполнилось десять.
— Она болела?
— Нет, ее… С ней произошло несчастье.
— Как с папой?
— Именно так. В общем, у нас были похороны, и ее тоже закопали в землю. Но я постоянно прихожу и навещаю ее, понимаешь… Как бы повидаться. И когда прихожу туда, то чувствую… чувствую, что ей не холодно. Ты это всегда ощущаешь с теми, кого любишь. Так что, я думаю, когда ты с мамой придешь навестить папу, то ты тоже это ощутишь. И даже там ему станет тепло, поскольку он будет знать, что ты по-прежнему с ним. Что люди, которых он любит, находятся рядом. Понимаешь?
Она медленно кивнула, не сводя с него глаз.
— Буду вас ждать, мистер Амос.
— Давай лучше на «ты», Зоя. И просто Амос.
— Хорошо, Амос.
Декер подхватил свою сумку и поспешно удалился.
Он не заметил, что на верхней ступеньке давно уже стояла Джеймисон, которая слышала весь их разговор.
Стояла и тихонько всхлипывала, крепко ухватившись за перила.
Двинувшись вверх по лестнице, Зоя сразу увидела тетю, бросилась к ней и обхватила за ноги. Поскольку Джеймисон по-прежнему дрожала, спросила ее:
— Тетя Алекс, что с тобой? Тебе грустно?
Безуспешно борясь с заливающими лицо слезами, та кое-как ухитрилась ответить:
— Со мной всё в порядке, Зоя. Честно, всё в порядке.
В девять утра у Декера сработал будильник в мобильнике.
Амос выпрямился на водительском сиденье, зевнул и огляделся по сторонам.
До дома престарелых он добрался к шести утра — припарковался прямо на улице и сразу завалился на сиденье подремать. И теперь, немного придя в себя после сна, поехал в ближайший Макдоналдс, в туалете заведения умылся и переоделся, потом пошел завтракать. Съел сэндвич, жадно осушил чашку кофе.
Вернулся к гериатрическому центру «Гленмонт», зашел внутрь.
Здание, судя по всему, построили совсем недавно. Большой вестибюль, залитый светом из многочисленных окон, выглядел довольно приветливо — зоны отдыха с мягкими креслами, большая регистрационная стойка из полированного дерева, веселенькие обои в цветочек…
За стойкой восседала молодая женщина весьма профессионального вида, которая сразу подняла взгляд на подходящего Декера.
— Чем могу помочь?
Он вытащил удостоверение и значок, протянул ей:
— ФБР. Мне нужно побеседовать с одним из ваших пациентов.
— Мы называем их постояльцами, — тут же поправила она, внимательно изучая значок. — Могу я поинтересоваться, по какому вопросу?
— Я расследую серию убийств в Пенсильвании. Выяснилось, что один из ваших постояльцев, Стэнли Ноттингэм, мог знать одного из убитых, когда тот жил в Нью-Йорке.
— Думаю, что мне нужно посоветоваться с начальством.
— Поступайте как знаете, только не держите меня тут слишком долго. У меня очень мало времени.
Регистраторша поспешила прочь и через минуту вернулась в сопровождении высокого крепко сложенного мужчины с густыми темными волосами. О важности этой персоны в равной степени свидетельствовали деловой костюм в тонкую полоску и соответствующее выражение лица.
— Я — Роджер Крэндалл, исполнительный директор. В чем вопрос?
Декер объяснил ему причину своего визита.
— А разве для этого не нужен ордер или что-нибудь в этом роде? — спросил Крэндалл.
— Нет, не нужен. Мистер Ноттингэм — не подозреваемый и не лицо, представляющее оперативный интерес. Но он может оказаться важным свидетелем в деле об убийстве. У меня есть полное право побеседовать с ним.
— По-моему, мне придется проконсультироваться с нашим юристом. Не могли бы вы зайти в другое время?
В ответ Декер вытащил свою записную книжку:
— Крэндалл с двумя «л»? Мне написание и с одним попадалось, просто хочу уточнить.
— С двумя. А к чему этот вопрос?
— Мой босс в ФБР терпеть не может, когда в ордерах на арест коверкают фамилии.
Крэндалл отпрянул:
— Ордерах на арест?! Чей арест? Мой? За что? — добавил он дрожащим голосом.
— Ну вы ведь в данный момент препятствуете работе правоохранительных органов, разве не так?
— Чем это я вам препятствую?
— Я уже поставил вас в известность, что ваш постоялец не является подозреваемым или лицом, представляющим оперативный интерес. На нем нет никакой уголовной ответственности. Но он может оказаться важным свидетелем. И вам следует знать, что у ФБР есть право в любой момент побеседовать с важным свидетелем. И, не позволяя мне сделать это, вы совершаете федеральное преступление, минимальный срок за которое, между прочим, — пять лет, причем в тюрьме федерального значения. — Декер оглядел одетого с иголочки директора. — Почему-то мне кажется, что костюмчик в полоску вам больше к лицу, чем оранжевая роба.
Крэндалл туповато посмотрел на него, после чего произнес:
— Я сам провожу вас к мистеру Ноттингэму.
Амос с преувеличенным тщанием вырвал из блокнота листок с фамилией Крэндалла, скомкал и бросил в ближайшую мусорную корзину.
— Благодарю за сотрудничество.
Пока они шли по коридору, он спросил:
— Что вы мне можете сказать про этого Ноттингэма? Насколько я понимаю, он поступил совсем недавно?
Крэндалл кивнул:
— Именно так. Обычно пожилых людей сюда отправляют родственники. Все мы стареем, и когда уже не можешь сам за собой ухаживать… ну иногда это бывает трудно признать самому. Однако мистер Ноттингэм — совсем другой случай. Близких родственников у него не осталось, но он сам решил, что больше не способен жить в одиночку. Вот и переехал сюда, причем полностью за собственный счет.
— А откуда он узнал про ваш центр?
— У нас тут вообще много народу из Нью-Йорка. Мы практически на самой границе штата, так что, если кто из родственников захочет навестить, добираться недалеко.
— Насколько я понимаю, он из индустрии моды.
— Да. Работал сразу на несколько модных домов. Очень приятный человек. И видно, что образованный.
— Как у него со здоровьем?
— Вообще-то мы такую информацию обычно не выдаем, но все же могу вам сказать, что у него проблемы, типичные для человека его возраста.
— Хорошо, но я вообще-то хотел спросить — он в своем уме?
— О да, тут как раз никаких проблем нет. По крайней мере, пока.
Они остановились у двери. «Стэнли Ноттингэм» — гласила надпись на карточке, вставленной в привинченную к ней медную рамку.
— Ну вот и пришли.
Крэндалл постучался:
— Мистер Ноттингэм? Стэнли, можно войти? Это мистер Крэндалл.
Низкий хрипловатый голос что-то согласно буркнул в ответ, и Крэндалл открыл дверь. Они с Декером переступили порог.
Стэнли Ноттингэм сидел в кресле рядом с кроватью — долговязый, высохший, как скелет, с венчиком седых волос вокруг головы. На носу — очки в толстой черной оправе. Облачен он был в нечто вроде пижамы — шелковой, в мелкий горошек.
В углу стоял кислородный баллон на колесиках.
Стены были сплошь увешаны большими обрамленными в рамы фотографиями, изображающими различных манекенщиц на подиуме.
— Стэнли, это… — Крэндалл примолк и повернулся к Декеру: — Простите, как вас, еще раз?
— Амос Декер, мистер Ноттингэм. Я из ФБР.
Ноттингэм, который с отсутствующим видом горбился в кресле, вдруг резко выпрямился и ухитрился сесть ровно. Это достижение его явно обрадовало, поскольку он даже хлопнул в ладоши.
— ФБР? — Широко улыбнулся. — Вот здорово!
Декер покосился на Крэндалла:
— Теперь я и сам управлюсь, спасибо.
Директору это явно пришлось не по вкусу, но он коротко кивнул и удалился. Дверь, однако, оставил открытой.
Амос подошел к ней, плотно закрыл и вновь повернулся к Ноттингэму:
— Спасибо, что готовы уделить мне время.
— А мы уже раньше встречались?
— Нет. — Декер обвел взглядом фотографии на стенах. — Так вы из индустрии моды?
— Почти пятьдесят лет. На большие дома работал. Диор, Версаче, Валентино, Келвин, Томми… Список можно продолжить.
— А чем там занимались?
В ответ Ноттингэм махнул рукой на фотографии:
— Я был фотографом. Одним из лучших, скажу без ложной скромности. Летал с Валентино на его личном самолете. У Джорджио мой телефон был в быстром наборе, на отдельной кнопке. С Юбером де Живанши — неразлей вода. Одри Хепберн. Элизабет Тейлор. Джеки Онассис. Всех их я фотографировал. Лучшие моменты в моей жизни.
Старик весь так и лучился, хотя глаза его были закрыты. Когда он открыл их опять и обозрел свои скромные пределы, счастливое выражение с его лица сразу исчезло.
— Но вы здесь наверняка не по этой причине, — заметил он.
Декер подтащил поближе единственное свободное кресло в комнатке.
— Вам говорит что-нибудь имя Брэдли Коста?
Ноттингэм слегка поморщился.
— Ну да, Брэд, конечно, конечно… — И сразу же озадаченно спросил: — А у него что, какие-то проблемы с ФБР?
— Нет. Просто зацепочка появилась в деле. Вы с ним были соседями в Нью-Йорке?
— Совершенно верно. Он купил квартиру в моем доме в Сохо. Я там уже сто лет как жил. Вот и взял его под свое крыло. Славный малый. И на вид симпатичный. Вполне модельная внешность, если хотите знать мое мнение. И умница. Большого успеха добился. На Уолл-стрит работал.
— А потом переехал?
— Да, увы, переехал… Совершенно внезапно. Меня это немного обидело, сказать по правде. Даже не попрощался. Тоже мне, перелетная птица!
— У вас был такой предок — Найджел Ноттингэм?
Старик улыбнулся:
— Да. Дворецкий. Это мой прадед. Работал в каком-то жутком месте… гм, сейчас уже и не упомню, как называлось, но служил у одного совершеннейшего ничтожества, как его звали-то…
— Джон Бэрон. А место называется Бэронвилл.
Ноттингэм щелкнул пальцами:
— Да, точно! Это где-то в Огайо?
— В Пенсильвании.
Старик с грустью посмотрел на Декера:
— Похоже, что за последний год моя память, всегда острая как бритва, основательно сдала. Это одна из причин, по которым я здесь. Я… я постоянно все забываю. Не хотелось когда-нибудь по ошибке поджечь свою собственную квартиру.
— Не стоит так убиваться. Вы просто в отличной форме. А Коста проявлял интерес к Бэронам?
Ноттингэм еще сильнее скривился:
— Ну раз уж об этом зашла речь, то дело было на одном званом обеде, который я несколько лет назад устраивал. Это отложилось в памяти, потому что тогда я как раз получил приз от представителей модного бизнеса. Как говорится, за долгий плодотворный труд, — добавил он со смущенной улыбкой.
— И что произошло на том званом обеде?
— Ну все уже поели и отправились смотреть мои работы. А Брэд поднял со стола одну старую фотографию в рамке и стал меня о ней расспрашивать. В общем, на ней был Найджел. Я немного рассказал ему про него — по крайней мере то, что знал от отца с дедом. Найджел родился в Англии, в Суррее, давным-давно, а потом эмигрировал в Соединенные Штаты. Не знаю точно, как он оказался в Бэронвилле. Но в итоге стал дворецким у Бэрона. Его сын Сэмюэл, мой дед, еще в юности уехал из Бэронвилла и обосновался в штате Нью-Йорк, на севере, где и родился мой отец. Поженившись, мои родители переехали в Бруклин; там-то я и родился.
— Так что, ни у кого из ваших предков не возникло желания остаться в Бэронвилле?
— О господи, только не это! Помню по рассказам, что это просто какая-то вонючая дыра — сплошь шахты, грязные заводики и работяги, из которых тянут последние жилы… Дед говорил, что просто ненавидел это место, потому и уехал. Мечтал сбежать оттуда как можно скорее. В итоге все-таки сбежал. И слава богу. Сомневаюсь, что я сделал бы такую карьеру, если б родился и вырос там.
— А как же Найджел?
Ноттингэм ненадолго задумался, похлопывая по подлокотнику кресла своими длинными пальцами.
— Верно. Теперь припоминаю. Он оставался у Бэронов до самой смерти. — На секунду примолк. — Помнится, дед даже рассказывал, как ездил туда на похороны Найджела. Вообще-то это было довольно забавно.
— Что забавно? Не похороны его отца, надеюсь?
— Нет-нет. Забавно, что его отец умер ровно в тот же день, что и Бэрон. Тот самый Бэрон, который основал город и назвал его в свою честь.
— Они умерли в один день? Не знал.
— Да. Известно, что они были примерно одного возраста. Хозяин и слуга до того самого дня, когда смерть разлучила их. А потом кого уже волнует, у кого титул громче и денег больше, верно говорю?
— Удивит ли вас новость, что Брэд Коста переехал жить именно в Бэронвилл?
Ноттингэм сполз вниз по спинке кресла:
— О господи, вы, должно быть, шутите?
— Нет, не шучу. Вообще-то его там и убили.
Едва произнеся эти слова, Декер понял, какую совершил ошибку.
Ноттингэм стал задыхаться. Он хватал воздух ртом, царапал пальцами грудь и на что-то указывал. Наконец, Амос сообразил, на что.
Кислород!
Он быстро подкатил баллон к креслу, помог Ноттингэму вставить наконечник гибкой трубки в ноздрю. Старик сделал несколько глубоких вдохов и понемногу успокоился.
Декер облегченно откинулся в кресле:
— Простите, мистер Ноттингэм! Зря я так все это на вас вывалил.
Ноттингэм еще несколько раз глубоко вдохнул, от извинения отмахнулся. Негромко произнес:
— У меня ХОБЛ[489]. Чертовы сигареты… Да и разволновался еще.
— По вашей реакции можно судить, что вы совершенно не представляете, по какой причине Коста переехал в Бэронвилл? Или почему он погиб?
Ноттингэм покачал головой:
— Совершенно не представляю. Как он погиб? Вы сказали — убит? Ужас какой!
— Подробности не имеют значения, и я не хочу вас лишний раз нервировать. Но его и вправду убили, и теперь я пытаюсь выяснить почему.
— О господи, бедный Брэд!..
— У вас есть какие-нибудь мысли, почему он решил сменить Сохо и карьеру на Уолл-стрит на Бэронвилл?
Ноттингэм осторожно вытащил из носа наконечник кислородной трубки, отложил в сторону:
— Где-то через неделю после того, как я рассказал Брэду про Найджела и Бэронов, он опять зашел ко мне и стал задавать вопросы.
— Какого рода вопросы?
— Для начала вам придется получить кое-какие сведения из семейных преданий, которые передаются из поколения в поколение.
— Чьих преданий? Ноттингэмов или Бэронов?
— Вообще-то и тех и других. Дед пересказывал их мне, когда я был еще совсем мал. Понимаете, самый первый Бэрон — тот, который основал город и все остальное — был просто самым последним мерзавцем. Я уже говорил вам — пробы негде ставить. Дед, пока рос, жил в половине для прислуги. И место это просто ненавидел. И хотя со старым Бэроном сталкивался нечасто, все равно считал его совершенно жутким человеком.
— Если он был такой гад, почему тогда Найджел попросту не ушел от него? — спросил Декер.
— Хороший вопрос. Однако из того, что я слышал, Бэрон на самом-то деле вовсе не третировал Найджела. Совсем наоборот — он, судя по всему, обращался с ним скорее как с равным.
— Странно, как это можно обращаться как с равным с собственным дворецким…
— Они с Бэроном были ровесниками, а Найджел стал служить ему еще до того, как тот выстроил огромную усадьбу на холме. Я видел ее только на фото. Что-то совсем чудовищное.
— Я был там. Время ее не пощадило. Но вы начали что-то о семейных преданиях?
— Не думаю, что у кого-то из членов семьи Бэрона было желание продолжить его дело и после его смерти самим зарабатывать себе на жизнь.
— Им хотелось просто и дальше доить старика?
— Да. И тут мы вплотную подходим к этим самым семейным преданиям. Бэрон был очень скуп, экономил на каждой мелочи, но деньги любил — последнего гроша из рук не выпустит. Рабочим платил соответственно, почитай практически ничего, а на благотворительность вообще ни цента не тратил. Просто лопался от денег, но, видать, ему и того было мало.
— Похоже, и впрямь не очень симпатичная личность, — заметил Декер.
— Ну как бы там ни было, о собственных сыновьях, которым предстояло продолжить его дело, он был не слишком-то высокого мнения. Как я уже говорил, особого интереса к бизнесу они не выказывали. Как я слышал, предпочитали тратить деньги, а не делать их.
— И по этой-то причине семья довольно скоро обеднела, — вставил Декер.
— Обеднела? Ну-ну… А теперь начинается самое интересное. Предание гласит, что перед смертью Бэрон припрятал чуть ли не все свое состояние где-то у себя в доме. Так и говорится — «чуть ли не все».
— В каком виде?
— Не знаю. В виде драгоценностей, редких монет. Просто наличных. Каких-то легко оборачиваемых активов — акций, облигаций. Но это была действительно львиная доля всего его состояния. Судя по всему, ему очень не хотелось, чтобы его отпрыски ее заполучили.
— И вы поведали об этом Косте?
Ноттингэм кивнул:
— Он сразу заинтересовался — я бы сказал, очень заинтересовался — и буквально засыпал меня вопросами. Я даже показал ему кое-какие старые письма, которые писали мне отец с дедом. И еще у меня были письма, которые Найджел писал деду.
— В этих письмах были какие-то намеки, где он мог все это спрятать?
— Никаких — по крайней мере, я их не нашел. Отец с дедом строили всякие предположения, но и сами ничего не знали. А даже если б и знали, что бы это им дало? На поместье-то Бэрона никаких прав у них не было. Они все равно не смогли бы попасть туда, даже чтобы просто поискать.
— Но у семейства Бэронов такая возможность, судя по всему, была?
— Думаю, что да. А если они и вправду обеднели и думали, что где-то совсем рядом скрываются огромные деньги? Ну я на их месте обязательно поискал бы. Уверен, что раз уж мой дед знал о якобы спрятанных в доме сокровищах, то отпрыски-то Бэрона наверняка про это слышали.
— По-моему, они и впрямь что-то искали.
— С чего вы это взяли?
Декеру сразу припомнились странные дыры в стенах особняка и подсобных строений Бэрона.
— С того, что я сам видел.
Ноттингэм едва заметно выпрямился в кресле.
— Так вы считаете, что Брэд отправился в Бэронвилл искать эти сокровища?
— Мне не приходит в голову иной причины, по которой он мог бросить свою блестящую жизнь в Нью-Йорке и переехать туда. Вы не считаете, что он и сам мог кое-что разведать перед тем, как обосноваться в Бэронвилле?
— Вполне возможно, если даже не наверняка. Потому что мы еще много раз поднимали эту тему, и всякий раз оказывалось, что Брэд знает о Бэроне такие вещи, про которые я ему точно не рассказывал. Так что скорее всего он и сам провел кое-какие исследования… — Тут Ноттингэм внезапно ужаснулся: — Выходит, я ему все рассказал, и он отправился туда? Это я… Это из-за меня он погиб!
— Нет, вы здесь абсолютно ни при чем, — твердо ответил Декер. — Люди сами делают свой выбор, прекрасно осознавая возможные последствия.
— Думаю, что вы правы, — произнес старик, хотя и с некоторым сомнением в голосе.
— А у вас, случайно, не сохранились какие-нибудь письма, которые вы показывали Косте?
— Сохранились. Только не в этой комнате — тут есть камера хранения, в которой я держу все свои ценности. Письма тоже там, в моем шкафчике, в отдельную папку уложены.
— Можно мне сделать копии? Оригиналы обязуюсь сразу же вернуть в шкафчик.
— Да ради бога.
— Спасибо, что уделили время, вы мне очень помогли. — Амос вручил Ноттингэму свою визитку. — Если еще что-нибудь припомните, не затруднитесь позвонить.
— Конечно. И не могли бы вы сообщить мне, чем все это дело закончится?
— Обязательно.
Декер еще раз оглядел фотографии на стенах.
— А вы и в самом деле прекрасный фотограф!
Ноттингэм поднял взгляд с визитки:
— Спасибо. Что будете теперь делать?
— Выполнять свою работу, — отозвался Амос.
Вернувшись из Нью-Джерси незадолго до ужина, Декер вел себя скорее как анти-Декер, если такое вообще возможно, — активно предлагал помощь во всех домашних делах, сам установил стол, поставил на него посуду, высказал соболезнования всем без исключения сестрам Джеймисон и безутешным родственникам Фрэнка, причем и сам вполне искренне их слушал.
Потом, когда остальные отправились в ближайший мотель, в котором остановились, Джеймисон загнала его в угол в кухне, где он, убрав со стола, загружал посудомоечную машину.
— Ты вообще как себя чувствуешь? — поинтересовалась она с весьма обеспокоенным видом.
Засунув в посудомойку последнюю тарелку, Амос насыпал в лоток моющее средство, ткнул на «Запуск» и захлопнул дверцу. Только потом повернулся к ней:
— Просто пытаюсь помочь, чем могу.
— Вижу. Именно это я и имела в виду. Только это совсем не… Понимаешь меня?
— Ты хочешь сказать, что это совсем на меня не похоже?
Она явно растерялась, но не стала его поправлять.
— Должно быть, беру с тебя пример, Алекс.
— А это хорошо? — тихонько спросила она.
— Наверное. Похоже, что люди стали воспринимать меня гораздо лучше, чем когда я жил в Огайо… — Декер ненадолго погрузился в молчание. — Я знаю, что в обществе мне частенько не по себе. Как-то неловко. И знаю, что нечто у меня в голове просто не дает мне сказать то, что нужно говорить в определенных ситуациях. Например, когда кого-то нужно… ну не знаю, утешить, успокоить. Но даже если я этого не говорю, это вовсе не значит, что я про это не думаю.
Джеймисон погладила его по плечу:
— Знаю, Амос. Правда знаю.
— Но я стараюсь. Это просто… просто не так легко, как когда-то.
Она улыбнулась:
— Думаю, что ты уже здорово продвинулся. И это дорога с двусторонним движением, Амос. Ты тоже делаешь меня лучше. И в расследованиях тоже. Когда мы с тобой стали напарниками, я частенько вообще не понимала, что творю.
Он кивнул, прислонился к кухонной стойке и принялся изучать свои собственные ноги.
— Помню, как было, когда Кэсси с Молли погибли. Понаехали родственники, дел тоже было по горло. Все были в шоке, а я… я просто не мог ничего делать. Совсем руки опустились. Просто сидел, как пень.
— А что удивляться? Такая страшная потеря…
— У множества людей такие же страшные потери, каждый божий день. И все-таки они не опускают руки.
— Ну, по крайней мере сегодня ты был молодцом. В самом деле здорово помог. Эмбер тебе крайне благодарна.
Он на это не ответил — просто почесал макушку.
— Так как все-таки самочувствие? — не отставала она.
— Как-то забавно, — только и сумел выдавить Декер.
— Память не подглючивала?
— Нет, как в тот раз — нет.
Она кивнула, хотя вид у нее был по-прежнему немного встревоженный:
— Что накопал в Нью-Джерси?
Он передал ей содержание своей беседы со Стэнли Ноттингэмом.
— Клад? — изумилась Алекс. — И ты во все это веришь?
— Думаю, что Брэдли Коста верил. Иначе зачем бы ему сюда переться?
— И он переехал из Нью-Йорка в эту дыру только из-за того, что где-то что-то услышал? Не вижу никакого смысла.
— Смысл есть, если Коста и сам что-нибудь раскопал. Ноттингэм сказал, что при последних беседах он был слишком уж хорошо информирован. А это говорит о том, что Коста действительно провел какие-то свои собственные исследования. Парень-то с Уолл-стрит. Там у них умеют проверять информацию. И есть еще кое-что…
— Что именно?
— Помнишь, Коста вступил во все местные общественные организации — «Киванис» и так далее?
— Угу, все на тех фотках есть. И что? Не вижу ничего странного.
— Но еще он вступил и в местное историческое общество.
— Думаешь, воспользовался их ресурсами, чтобы провести собственное исследование, и даже выяснил, где спрятаны сокровища? Так, что ли?
— Это совсем не исключено.
— А как же Джон Бэрон? Он что, про эти слухи и слыхом не слыхивал?
— Не знаю, но его предки клад точно искали. Помнишь дыры в стенах? И хотя там все здорово заросло, я и на земле кое-где видел следы, что там копали.
— Но ты же не считаешь, что Бэрон знает, где клад? — вновь спросила она.
— Если б он знал, то разве жил бы так, как живет сейчас?
— Тоже верно. Так что собираешься теперь предпринять?
— Пойду по следам Косты и попробую выяснить то, что выяснил он.
— Но зачем было его убивать?
— Если он раскрыл местонахождение клада, то вот тебе и мотив.
— А что тогда с тремя остальными?
— Не знаю.
— Послушай, как только пройдут похороны, я сразу опять начну тебе помогать.
— Это совсем необязательно. Ты сейчас больше своим родным нужна.
— Но я ведь женщина, Декер.
Он явно ничего не понял:
— Ну да, в курсе. И что с того?
— Это означает, что я существо многозадачное, — отозвалась она с улыбкой.
Амос кивнул:
— Ладно. Но будем еще держать в голове, что у нас тут и серьезная наркоторговля вписана, причем с полным букетом вплоть до насильственных преступлений. Я пробил Брайана Коллинза по базе ФБР. Совершенно хладнокровный убийца. Если тут и еще такие же болтаются поблизости, то нам придется туго.
— Эй, вообще-то это наша с тобой работа.
Он посмотрел на нее так пристально, что она тут же поспешила сказать:
— Знаю-знаю. Ты не хочешь, чтобы со мной что-нибудь случилось. Но я сама на такое подписывалась. Без всяких ограничений. Я прикрываю твою спину, ты — мою, так ведь?
Он кивнул:
— И вот еще что, Декер…
— Что?
— Я… я тут случайно услышала твой разговор с Зоей на лестнице, перед твоим отъездом в Нью-Джерси.
Амос отвел взгляд, насупился.
— Ты просто молодец, что все ей рассказал. Я знаю, это ей очень помогло. И… и спасибо тебе за это.
Все еще глядя в сторону, Декер ответил:
— Она еще совсем ребенок. Ни к чему ей вообще все эти вещи.
— Но раз уж пришлось, то очень хорошо, что у нее теперь такой друг, как ты.
— И такая тетя, как ты, — добавил он.
Опять потер макушку, пытаясь разгладить по-прежнему торчащие во все стороны волосы.
— По-моему, ты чем-то обеспокоен, — произнесла Джеймисон. — Это ведь никак не связано с расследованием?
Он покачал головой.
— Что же тогда?
— В том институте, куда меня отправили после черепно-мозговой травмы, мне много чего наговорили, но кое-что из сказанного особенно не дает мне покоя.
— Что именно?
— Они сказали, что поврежденный мозг постоянно меняется. Первой реакцией стали абсолютная память и синестезия. Но предупредили еще, что в дальнейшем могут быть и другие изменения, даже спустя многие годы.
— Но уже больше двадцати лет прошло, и ничего не изменилось, верно?
— Пока я не получил здесь по башке.
— Но ты же говоришь, что сбои в памяти больше не повторялись. А что синестезия?
Декер посмотрел на нее.
— Когда я застрелил Брайана Коллинза, то не видел тот ярко-синий цвет, который обычно вижу.
— А какой цвет видел?
— Никакого. И ни обычного головокружения, ни клаустрофобии. В общем-то, ничего страшного, не особо-то это приятные вещи. Но это означает, что у меня в голове и в самом деле что-то изменилось. И это, так сказать, немного нервирует.
— Да сама вижу. Наверное, действительно та недавняя травма как-то сказалась… Но синестезия, может, еще и вернется.
— С одной стороны, я не особо хочу, чтобы она возвращалась. С другой…
— С другой — ты боишься, что с тобой произошли и еще какие-то перемены?
Теперь Амос смотрел ей прямо в глаза:
— Я уже стал кем-то другим, Алекс. Я не хочу еще раз через все это проходить. Потому что не знаю, кем стану дальше. — Со смущенной улыбкой он добавил: — И давай смотреть правде в глаза: этот человек может и не прийтись тебе по вкусу.
Пепел к пеплу, прах к праху.
Когда Декер хоронил жену с ребенком, то, стоя перед их могилами, словно видел какую-то страшную галлюцинацию. Сознавал, что происходит, но все равно до конца не верил, что все это может иметь хоть какое-то отношение к реальности.
И понимал по собственному опыту, что жена и маленькая дочь Фрэнка испытывают на его похоронах точно такие же чувства. Сегодня они сделают то, что полагается делать в таких случаях, скажут и выслушают все полагающиеся в таких случаях слова. Вернутся домой и лягут спать. А наутро, когда проснутся, первым делом подумают: где же их муж и отец?
Погода выдалась холодная и ветреная, а из-за клубящихся над самой землей густых низких облаков атмосфера казалась еще более гнетущей.
Родители Фрэнка с совершенно опустошенным видом оцепенело сидели в окружении своих взрослых детей.
Сидя прямо перед гробом, Эмбер обнимала устроившуюся у нее на коленях Зою, которая крепко прижималась головой к материнской груди. По обеим сторонам от нее на складных металлических стульчиках у гроба расположились ее сестры. Присутствовали здесь и несколько сотрудников фулфилмент-центра, включая Тэда Росса, а также несколько каких-то молодых женщин — Декер предположил, что это матери одноклассниц Зои. Больше на похороны никто не пришел. Митчеллы прожили в Бэронвилле не слишком-то долго, чтобы обзавестись большим количеством друзей.
Костюма, чтобы надеть на похороны, у Амоса не было, а быстренько подыскать что-нибудь подходящее при его габаритах было совершенно нереально. В общем, пришлось довольствоваться обычными штанами цвета хаки, свитером и пальто.
Он стоял в самых последних рядах, почти не прикрытый хлипким шатром, который возвели по случаю непогоды. Под ногами у него ковром расстилался кочковатый зеленый дерн. Из-под края шатра то и дело задувало капли дождя, но это его не беспокоило — он даже и не пытался протиснуться поглубже. Все-таки не член семьи — пусть лучше те, кто только что потерял близкого человека, не испытывают недостатка в пространстве.
Он встретился взглядом с Россом, и оба мужчины обменялись короткими приветствиями. Молодец он, что пришел, подумалось Декеру. Росс незаметно для остальных бочком придвинулся к нему.
— Надеюсь, что никто тут не против моего присутствия, — негромко произнес он.
— Вы ведь пришли отдать дань памяти покойному. Кто может быть против?
Росс полез в карман, вытащил какую-то визитку и протянул Декеру:
— Что это такое?
— Как бы там дальше ни сложилось, это один из лучших адвокатов в Пенсильвании. Он выбьет из «Максуса» все, что положено, — все до последнего пенни. — Показал на Эмбер с Зоей. — Они это заслужили. Тогда они смогут уехать из этой дыры и подыскать более приличное место для житья.
— Спасибо, — поблагодарил Декер. — Но с чего вдруг такая забота? Вы ведь сами там работаете. Хотите, чтобы ваша компания попала на большие деньги?
— Встречались с моим папашей, говорите?
— Было дело.
— Редкостный говнюк.
— Не стал бы с этим спорить.
— С матерью он просто жутко обращался, да и со мной тоже, сказать по правде. В жизни ему этого не забуду. Вечно-то я у него крайним оказывался, вечно он меня во что-нибудь мордой тыкал. Развивал во мне комплекс неудачника. А такое не проходит бесследно.
— Вполне вас понимаю.
— Так что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться, — вполголоса произнес Росс. Указал на карточку. — Передайте, пусть обязательно ему позвонит.
— Передам.
Росс отошел.
А через несколько секунд священник принялся возносить хвалу человеку, которого никогда не знал. Спели несколько гимнов, прозвучала заключительная молитва. После этого мужчина в церковном облачении наклонился к вдове и произнес ей с глазу на глаз несколько положенных проникновенных слов. Утешительно похлопал Зою по голове. Та при прикосновении незнакомого человека вся сжалась, и Джеймисон ободряюще положила руку племяннице на плечо.
И на этом все закончилось.
Почти три с половиной десятилетия жизни съежились до каких-то тридцати минут — приблизительно столько и занял окончательный уход Фрэнка Митчелла из земной юдоли.
«Вот что примерно каждый из нас и получит, — подумалось Декеру. — А потом мы останемся жить только в воспоминаниях да выцветших фотографиях на столах и стенах».
Если даже это не приводит тебя в уныние, то что же тогда вообще на это способно?
К прокатной машине он подошел в одиночестве — Джеймисон присоединилась к остальным сестрам, которые окружили Эмбер и Зою защитным кольцом.
— Эй, Декер!
Обернувшись, он увидел Кейт Кемпер, которая стояла возле черного внедорожника в самом хвосте вереницы машин, составляющих похоронную процессию.
Она уже шла к нему.
— Не ожидал вас тут увидеть, — сказал Амос.
— Лично я их не знала, но когда погибает совсем молодой парень, оставляя молодую вдову и маленького ребенка… В общем, подумала, что все-таки стоит отдать дань его памяти. Хотя бы на расстоянии. Не хотела мешаться.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Я сама в прошлом году отца потеряла. А мама ушла, еще когда я была в колледже. Я — единственный ребенок. Так что теперь моя очередь.
— Думаю, что у вас еще вся жизнь впереди, — заметил Декер.
— Даже просто завтрашний день никому не гарантирован, тем более при нашей-то работе.
— Тут не спорю.
— Когда мы в последний раз виделись, вы куда-то исчезли с барменшей из «Меркурия».
— Было дело, — подтвердил он.
— И есть что доложить?
Декер прислонился к своей машине:
— А не проясните ли для начала один важный момент?
— Какой?
— Вы так и не сказали, чем занимались на этой территории ваши агенты, Битти со Смитом.
— Вообще-то сказала. Они переметнулись на другую сторону.
— Согласно предсмертному заявлению Рэнди Хааса?
— Да. Это я вам тоже рассказывала.
— Но перед тем как они отбились от рук, у них ведь было какое-то задание?
— А что? — Кемпер прищурилась.
— Я расследую дело. Для этого мне нужна информация.
— Ладно, задание было. Касательно этой самой территории. Не конкретно Бэронвилла — практически всего северо-запада Пенсильвании.
— А что за задание-то? Не стесняйтесь показаться многословной — интересуют даже самые мельчайшие подробности.
Кемпер оглянулась по сторонам:
— Лучше у меня в машине.
Как только они забрались в черный внедорожник, она вновь повернулась к нему.
— Эта часть Пенсильвании — трасса федерального значения номер восемьдесят и некоторые автострады штата — активно используется для транспортировки наркотиков. Это известные маршруты сразу нескольких группировок, занимающихся распространением героина и фентанила. По ним наркота поступает из Нью-Йорка в глубь страны. Есть и еще один канал — с отправными точками в Детройте и Коламбусе.
— И над этим работали Битти со Смитом?
— Да. От них требовалось установить как поставщиков, так и транспортировщиков.
— И сильно они в этом деле продвинулись?
— Не особо, хотя мы очень рассчитывали на содействие Хааса. Он входил в одну из группировок, которые используют как раз эти каналы.
— Одного до сих пор не пойму: если Битти со Смитом убили Хааса, то как он ухитрился сделать то предсмертное заявление?
— Его нашли в каком-то переулке в Скрантоне. Он только что получил смертельную дозу морфина. Кричал, звал прохожих на помощь. В руке у него был шприц. Он успел сказать подбежавшим к нему людям, что это были Битти со Смитом. И тут же умер. Свидетели передали его слова полиции.
— И никаких отпечатков на шприце?
— Никаких. Они наверняка были в перчатках. Все-таки не новички.
Декер посмотрел через окно машины на могилу Фрэнка. Гроб как раз опускали в яму. Перевел взгляд на Зою, которая вместе с матерью забиралась в предоставленную похоронным бюро машину — ехать домой. Зоя постоянно оглядывалась на гроб, медленно скрывающийся под землей.
Декер видел, как она поеживается при этом зрелище.
— У Хааса остались какие-то родственники? — спросил Амос, не сводивший с маленькой девочки взгляда до тех пор, пока за той не захлопнулась дверца машины.
— Родственники? Наверное. Вообще-то мы этого не проверяли.
Декер опять повернулся к Кемпер:
— На вашем месте я бы проверил. Вскрытие проводили?
— Естественно. Остановка сердца, вызванная действием морфина. Именно такая причина смерти указана в отчете.
— А не выяснилось в ходе вскрытия еще чего-нибудь?
— Например?
— Например, не был ли он и без того при смерти?
— Что?! Патолог ни про что такое не упоминал.
— Наверняка потому, что вас интересовала только причина смерти. Вы этот отчет-то целиком читали?
Кемпер поджала губы.
— Вообще-то нет. Но эту оплошность можно в любой момент исправить. — Она быстро набила кому-то эсэмэску на телефоне. — Я потом сообщу, что там еще обнаружилось.
— Заметано.
— А почему вам вообще в голову пришла такая вероятность? — поинтересовалась Кемпер.
— Потому что я далеко не уверен, что ваши парни пошли налево. — Он бросил на нее взгляд. — И весьма удивлен, что вы с ходу приняли такую версию.
— У нас уже не первый агент так скурвился, Декер. Против природы не попрешь. Мы охотимся за публикой, которая буквально миллиардами ворочает. Тут далеко не всякий устоит.
— Прекрасно это понимаю. Беда любой правоохранительной структуры. А на эту пару есть еще что-нибудь?
— Мы с ними отнюдь не всегда сходились во взглядах. Они частенько предпочитали весьма… нестандартные методы. Сама я люблю действовать по правилам. Смит и Битти к таким людям не относились.
— Тогда я очень рад, что не служу под вашим началом.
Она улыбнулась:
— Наверное, я тоже.
Но через секунду ее улыбки как не бывало.
— С какой стати Хаасу врать про то, кто его убил?
— Мне приходят в голову сразу две причины. И надеюсь, что очень скоро у нас будут ответы.
У них на глазах на кладбище въехали еще два катафалка, за которыми тянулись вереницы автомобилей.
— В этом городе постоянно кого-то хоронят, — заметил Декер.
— Готова поспорить, что в данный момент — очередных передозников, — сказала Кемпер, указывая на совсем молодых людей, которые вылезали из машин и направлялись к свежевыкопанной могиле. — Больше восьмидесяти тысяч смертей из-за передозировки наркотиков по всей Америке только за этот год, — добавила она. — Больше наших потерь во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, вместе взятых. И гораздо больше, чем в дорожных авариях или от оружия, причем ситуация лишь усугубляется. На следующий год прогнозируется уже больше ста тысяч погибших. Опиоидная эпидемия во многом ответственна за то, что средняя продолжительность жизни в стране неуклонно идет на спад. У вас такое вообще в голове укладывается? С двухтысячного года погибло уже полмиллиона человек. Передозировка наркотиков — основная причина смерти американцев в возрасте до пятидесяти лет. Недавно мы в УБН провели исследование. Страховые компании оценивают человеческую жизнь в среднем в пять миллионов «баков». Если взять за основу эту цифру и прочие факторы, то по причине опиоидной эпидемии наш собственный народ вызывает экономические потери в стране на сумму около ста миллиардов долларов в год. На сильных обезболивающих сидит чуть ли не треть всего населения. И наркоманами они стали не где-нибудь в подворотне. Наркоманами они стали в кабинетах у собственных врачей.
— Получая наркотики по рецепту.
— Вот именно. В восьмидесятых у нас уже была эпидемия крэка. Позиция правительства тогда была простой: скажи крэку «нет». Не скажешь — сиди за решеткой. В результате пересажали миллионы людей, в основном мужского пола из внутренних городов страны. Потом наступили девяностые, и фармацевтические магнаты решили, что американцам остро не хватает обезболивающих препаратов. Маловато, видите ли, они их принимают. Угрохали миллиарды на рекламу, комиссионные врачам, привлекли вполне законные и невинные на вид организации и научно-исследовательские институты, чтобы все выглядело чинно-благородно. «Не вызывает привыкания, без побочных эффектов при длительном применении!» — звучало, как мантра, буквально на каждом углу. В итоге выяснилось, что все это либо базировалось на ошибочных результатах исследований, либо такие исследования не проводились вообще. Ирония ситуации в том, что разнообразные опиоиды стали прописывать даже от болей в спине.
— А в чем тут ирония? — не понял Декер.
— А в том, что для устранения хронических болей в спине опиоиды практически неэффективны. За последние годы врачи выписали около четверти миллиарда рецептов на такие обезболивающие средства. Это просто какое-то чудо, что мы все до единого на них до сих пор не подсели! И цифры, которые мы сейчас имеем, как бы ужасны они ни были, — всего лишь верхушка айсберга. Это уже вышло за границы даже общенационального бедствия, а никому вроде и дела до этого нет. Из-за той позиции по отношению к крэку — курительному кокаину — мы понастроили кучу тюрем, но не так-то много наркологических реабилитационных центров. До сих пор нет ни нормальных исследований в этой области, ни методик. И в итоге из-за этого кризиса у нас переполнены тюрьмы, больницы и… — она махнула на сцену за окном, — кладбища по всей стране. В довершение ко всему в прошлом году около двадцати пяти тысяч детей родились с так называемым неонатальным абстинентным синдромом — попросту говоря, уже с наркотической ломкой, поскольку их матери во время беременности употребляли наркотики. Что за жизнь их ждет, как по-вашему?
Декер не сводил глаз с гроба, который несли совсем молоденькие ребята, от силы старшеклассники. Потом перевел взгляд на вереницу машин, выстроивших вдоль дороги. Не без удивления заметил, что наряду с древними рыдванами среди них немало новехоньких машин дорогих марок.
Внезапно они услышали, как где-то рядом взревел, не умолкая, автомобильный сигнал.
— Это в какой стороне? — спросила Кемпер, крутя головой.
— Вон там, — указал Декер на какой-то пикап, приткнувшийся в середине автомобильной вереницы.
Оба выпрыгнули из внедорожника и бросились бегом по дороге. Когда добежали до пикапа, вокруг уже собралась небольшая толпа.
На водительском сиденье навалился грудью на руль молодой человек. На сигнал он, судя по всему, давил плечом.
Декер просунулся в окно машины, откинул его обратно на спинку. Сигнал умолк.
Дыхание парня вырывалось из горла судорожными толчками.
Декер приподнял ему веко. Зрачок был с острие булавки.
— Передоз, — заключила Кемпер, которая тоже все видела.
— Угу, точняк, — подтвердил тощий мужичок в потертой куртейке. — Третий уже раз за неделю.
Амос заметил на сиденье пикапа полупустой шприц. Внутри были остатки какой-то прозрачной желтоватой жидкости.
— Похоже на чистый героин, — сказал он.
Кемпер кивнула, набила на телефоне 911, вызвала «Скорую».
— Ни у кого тут нет наркана? — обратился Декер к столпившимся вокруг.
— У меня есть, — отозвалась стоящая рядом с мужчиной женщина.
— Давайте сюда! — выкрикнул Амос, поскольку парень за рулем стал давиться, дергая горлом. — У него же сейчас дыхание остановится!
Женщина принялась копаться в сумочке.
Тощий опять подал голос:
— Допрыгался… Дебил.
— Да давайте же скорей наркан! — заорал Декер, поскольку молодой человек с абсолютно синими губами бессильно привалился к дверце.
Наконец, женщина передала Амосу баллончик из сумочки. Декер засунул наконечник парню в ноздрю, нажал на поршень. Несколько секунд выждал, но ничего не произошло.
Посмотрев на шприц на сиденье, Кемпер произнесла:
— Похоже, тут еще вдобавок к тому, чем он там обычно колется, фентанил подмешан. Фентанил сильнее цепляет мозговые рецепторы, чем морфин.
— Это героин, а не морфин, дамочка, — встрял худой. — Вы че, ваще не секёте?
Кемпер вихрем развернулась к нему и сунула под нос агентский значок:
— Да побольше вас секу! После усвоения в теле героин как раз и превращается в морфин!
Вновь повернулась к Декеру:
— Засадите ему еще наркана. Нужно окончательно заблокировать опиодные рецепторы мозга.
Декер впрыснул еще одну дозу.
Через несколько томительных секунд молодой человек сделал глубокий вдох, выпрямился на сиденье, заморгал и обвел собравшихся затуманенным взором.
— Просто замечательно, — саркастически заметил тощий мужичок. — Ну что, опять тебя вытащили? До следующего раза…
Декер посмотрел на него:
— А вы-то кто такой?
— Дядя я ему. И этот поганец даже не дотерпел, пока его сестрицу в землю уложат, — снова эту свою дрянь шмыргнул. Вот и говори потом о должном уважении к смерти!
— Сестрицу? — переспросила Кемпер. — Отчего она умерла?
— Да от передоза героинового, так его! — выкрикнул дядя. — Наркана под рукой не оказалось. — Он ткнул пальцем в молодого человека за рулем. — Этот засранец мог бы ее спасти, да только дорожки свои кокаиновые в сортире вынюхивал.
Через мгновение молодой человек резко высунулся из окна машины и блеванул. Все отскочили, чтобы не забрызгало.
Парень сердито посмотрел на Декера, но тут увидел у него в руках баллончик с нарканом.
— Да ты чуть ласты не склеил, браток, — сказал ему Амос.
— Спасибо, мужик, — заплетающимся языком пролепетал тот, утирая рот ладонью.
Декер перевел взгляд на Кемпер, потом опять на молодого человека. Молча перебросил баллончик наркана обратно женщине, двинулся к машине Кемпер, залез внутрь.
Та повернулась к дяде с племянником:
— «Скорая» вот-вот появится. Ему надо в больницу.
— Точно, — отозвался дядя. — По-любому.
Когда Кемпер отошла, он тут же шлепнул племянника по загривку.
— Дебил!
Поспешив вслед за Декером, Кемпер тоже забралась в свой внедорожник.
— Как вы, ничего? — поинтересовалась она, едва устроившись на сиденье.
Амос довольно долго ничего не отвечал.
— Просто вот думаю, вылезем ли мы когда-нибудь из этой ямы, — произнес он наконец.
— В УБН я на все это уже по горло насмотрелась. На то, какие гадости творят люди, когда сидят на наркоте. Даже такое меня уже не удивляет. Видала и кой-чего похуже. Как пятилетние детки пытаются откачать собственных родителей. Как старая бабулька проламывает своему сыну башку, чтобы раздобыть себе денег на дозу. Как мать продает свою десятилетнюю дочь извращенцам, чтобы ширнуться. Но мы все-таки одолеем, Декер.
Он искоса посмотрел на нее:
— Вы и впрямь в это верите?
— Приходится. Иначе не смогу делать свою работу.
На минуту оба погрузились в молчание, которое нарушил Декер:
— Вы тут упоминали, в какую сумму страховые компании оценивают человеческую жизнь.
— Да, это часть их бизнеса.
— Синди Райли говорила мне, что потеряла здесь из-за передозов многих друзей.
— Ничего удивительного. Есть еще тысячи мест точь-в-точь как это. Где люди когда-то просыпались каждое утро и шли на работу с какой-то определенной целью. Теперь у них нет цели. И работы нет. И какого-либо осознания собственной ценности тоже. Не зря этот опиоидный кризис называют эпидемией отчаяния.
— А еще Райли говорила, что у некоторых из этих друзей были полисы страхования жизни. И что кое-какие строительные работы в городе финансируются за счет денег, полученных в качестве возмещения от страховых компаний — как раз по страхованию жизни. — Декер ткнул пальцем в несколько шикарных машин, припаркованных вдоль дороги. — Не исключено, что и вот на это такие деньги тратятся.
Кемпер несколько секунд обдумывала его слова, после чего решительно помотала головой:
— Ни одна страховая компания не застрахует на большую сумму человека со слабым здоровьем, который может в любой момент отдать концы. Наркоманов это тоже касается — если это то, что вы подумали, Декер.
— А может, на момент оформления полиса они и не были наркоманами, — задумчиво произнес он.
— К чему это вы клоните?
— Было бы интересно узнать, у скольких людей в Бэронвилле, умерших от передоза, были полисы страхования жизни на крупные суммы. Сможете это выяснить?
Кемпер уставилась на вереницу машин вдоль дороги.
— Могу попробовать.
— Отлично.
Прежде чем она успела как-то отреагировать, Амос сказал:
— Мне надо ехать. Я обещал Джеймисон помочь с поминками. Они их дома устраивают.
Когда он вылезал из машины, Кемпер заметила ему вслед:
— Как-то особо не представляю вас на домашнем хозяйстве.
— Ну в последнее время я и сам себе удивляюсь.
За окнами вовсю поливал дождь. Колотил по крыше дома Митчеллов, в котором члены обеих семей и немногочисленные друзья собрались помянуть усопшего.
Декер прибыл как раз вовремя, чтобы помочь Джеймисон и ее сестрам все подготовить — накрыть на стол, не забыв про напитки, принести и расставить стулья, собранные в кухне и остальных комнатах. Амос также передал Эмбер визитку адвоката, которую вручил ему Тэд Росс. Она сказала, что позвонит ему позже, на неделе.
Зоя сидела на стуле, кутаясь в свое одеялко и прижимая к груди плюшевого кота Феликса, а Эмбер рядом с ней вполголоса переговаривалась с родственниками мужа.
Элис Мартин, которая принесла пирог в коробке, уединилась в углу гостиной с Джеймисон и одной из школьных мамаш. Тэд Росс и приехавшие с ним сотрудники «Максуса» распрощались еще на кладбище и на поминки не поехали. Разумно, подумалось Декеру, — когда Росс подошел к могиле и стал выражать Эмбер свои соболезнования, отец Фрэнка с ненавистью сжал зубы.
Заслышав стук в дверь, Амос бросил взгляд на Джеймисон — мол, сам открою. Та благодарно улыбнулась.
Декер открыл дверь — и непонимающе выкатил глаза на стоящую за ней пару.
Джон Бэрон и Синди Райли, оба под зонтиками, уставились на него в ответ.
— Насколько я понимаю, наше появление здесь вас несколько изумило, — заметил Бэрон.
Декер обратил внимание, что слаксы на нем тщательно отутюжены, а белая рубашка застегнута на все пуговицы — даже выцветший вельветовый пиджак с заплатами на локтях, и тот выглядел вполне опрятно.
На Райли под плащом было облегающее черное платье ровно по колено, на ногах — черные туфли на высоком каблуке. Волосы тщательно убраны в тугой узел на затылке, под мышкой — какой-то сверток.
— Вообще-то да, — признался Амос.
— Мы пришли выразить свои соболезнования, — объяснил Бэрон.
Райли вручила сверток Декеру:
— И захватили вот это. Здесь бутылка односолодового виски.
— Ладно, — растерянно произнес Амос. Он так и стоял столбом, зажав в кулаке завернутую бутылку, пока из-за его локтя не вывернулась Джеймисон.
— Здрасте, — поприветствовала она парочку.
Бэрон протянул руку.
— Мы уже знакомы. А это Синди Райли.
Алекс пожала обоим руки.
Бэрон тем временем продолжал:
— Как я уже сообщил вашему коллеге, мы пришли отдать дань памяти усопшему.
— И бутылку односолодового виски принесли, — добавил Декер, вручая ей сверток.
— Я ирландка, — объяснила Райли. — У нас всегда такое на поминки приносят. Надеюсь, придется ко двору.
— Спасибо за заботу. Давайте заходите, не стойте под дождем, — пригласила Джеймисон.
Она провела их в дом, и Декер закрыл дверь.
Все глаза в доме повернулись к вновь прибывшим.
Бэрона, судя по всему, никто не узнал — кроме Элис Мартин. Декер заметил, как при виде нежданного гостя у нее слегка округлились глаза, но она тут же вернулась к своему разговору с молодой мамашей из Зоиной школы.
Бэрон и Райли коротко выразили Эмбер свои соболезнования.
Потом Джеймисон подвела обоих к Зое, представила друг другу.
С неожиданно заблестевшими глазами Джон присел перед Зоей на корточки.
— Насколько я понимаю, в волшебство ты не веришь? — утвердительно спросил он.
Зоя кивнула.
— Ладно. Дай-ка гляну… Куда я это задевал?
Он охлопал карманы куртки, заглянул под кресло, потом протянул руку к одеялку и ощупал края.
— Нет, явно не здесь.
Зоя вытащила большой палец изо рта, поинтересовалась:
— Что не здесь?
Притворившись, будто не услышал, Бэрон воскликнул:
— Ну конечно, теперь вспомнил! Зоя, тебя не затруднит залезть коту в правое ухо? По-моему, это там.
Девочка нерешительно посмотрела сначала на Декера, потом на Джеймисон, которая ободряюще ей кивнула. Медленно засунула пальцы в правое ухо плюшевого Феликса и с округлившимися глазами вытащила оттуда небольшую серебряную монету. Пролепетала:
— Как она в ушко Феликсу попала?
Бэрон хлопнул в ладоши, покосился на Джеймисон:
— Ну, насколько я понимаю, Феликс — не совсем обычный кот, верно?
Зоя кивнула.
— В общем, необычные коты и вещи умеют делать необычные. Волшебные. Например, прятать у себя в ушах монеты… — Он взял у нее монету, внимательно оглядел. — Ого, довольная редкая! Такая наверняка принесет удачу тому, кто ею владеет, точно?
— Точно, — повторила Зоя, завороженно переводя взгляд с кота на монету и обратно.
Бэрон поднес монету к ее глазам:
— Ей сто пятьдесят лет. Некогда она принадлежала моему предку. У него их было просто завались. Он ими особо ни с кем не делился, но одна все-таки попала ко мне, и теперь ты окажешь мне честь, если примешь ее в знак моего признания того, что ты и сама необыкновенная, и кот у тебя тоже необыкновенный. Так как, Зоя? Берешь?
Она кивнула, и пальчики ее сомкнулись вокруг монеты.
Джон немного отодвинулся и оглядел ее с ног до головы.
— Веришь теперь в волшебство? Хотя бы чуть-чуть? Или, по крайней мере, в необыкновенных котов?
Она энергично закивала.
— Что нужно сказать, Зоя? — вклинилась Джеймисон.
— Спасибо.
— Нет, это тебе спасибо за оказанную честь. — Бэрон бросил взгляд на Эмбер, которая уставилась на них с противоположного конца комнаты. — Готов поспорить, что твоя мама будет совсем не против, если ты прямо сейчас ее обнимешь. И покажешь ей свою новехонькую древнюю монету.
Зоя улыбнулась, вскочила и бросилась к матери. Бэрон поднялся с пола.
— Какой вы молодец, — сказала Джеймисон.
— Точно, — подтвердила Райли. А Алекс добавила:
— Похоже, талантов у вас хватает.
— Нет, боюсь, что просто умею всего понемножку, но ни в чем особо не преуспел. Так уж сложилось. Так как у вас тут дела?
— Дела как и приходится ожидать, — отозвалась Джеймисон. — Я просто рада, что похороны уже позади.
Бэрон покачал головой:
— Никогда не понимал всего этого кладбищенского ритуала — поминальные речи, молитвы… Люди и так в горе, а тут приходится по новой все это проходить.
— Полагается ведь помянуть усопшего, Джон, — возразила Райли.
Бэрон ткнул пальцем в бутылку, которую до сих пор держала Джеймисон.
— Я уж лучше помяну старым добрым способом. Если вы покажете мне, где кухня, могу сходить за стаканами.
Джеймисон повела его за собой, оставив Райли и Декера вдвоем.
— Не ожидала, что вы в тот вечер так неожиданно сорветесь, — заметила она. — Куда-то срочно понадобилось, говорите?
— Было дело.
— И куда же?
Декер внимательно ее изучил:
— Я разыскал Стэнли Ноттингэма.
— Кого-кого?
— Помните имя на обороте фотографии?
— А, ну да…
— Это потомок дворецкого Бэронов, Найджела.
— Ничего себе совпадение! — Она бросила острый взгляд на Декера. — Хотя вы вроде говорили, что не верите в совпадения.
— Даже если б и верил, то явно не в такие большие совпадения.
— И что выяснили?
— Не доходили до вас слухи о каких-то сокровищах, якобы спрятанных в поместье Бэронов?
Райли покачала головой:
— Нет, а что? Это вам тот Стэнли сказал?
— Он про них слышал. И жил в том же самом доме в Нью-Йорке, что и Коста. Вообще-то они даже дружили.
— Погодите минуточку. Вы хотите сказать, что Брэд Коста приехал в Бэронвилл из-за слухов о каких-то там сокровищах?
— Думаю, что это не просто слухи. По-моему, он и сам провел кое-какие исследования и только потом заявился сюда.
— Вообще-то нужна более или менее твердая уверенность в том, что это правда, — чтобы так решительно оборвать все прежние корни и переехать сюда…
— В этом я с вами согласен.
— А вы и в самом деле считаете, что этот клад действительно существует?
— Я знаю, что его точно искали. Но, по-моему, так и не нашли.
— Черт.
— Бэрон никогда про него не упоминал?
— Нет, ни разу. А если б он что-нибудь нашел, сомневаюсь, чтобы он вел такую жизнь, как сейчас.
— Согласен. Но про эти слухи он просто не мог не знать.
Синди бросила на него взгляд:
— А почему вы все это мне сейчас выкладываете? Разве это не часть вашего расследования?
— Это параллельная часть. И выкладываю я вам все это только потому, что доверяюсь своей интуиции. А интуиция подсказывает мне, что вам можно довериться. Вдобавок в данном деле мне нужно хоть за что-нибудь зацепиться в этих краях — а значит, без какой-либо помощи местных тут не обойтись.
— Джон должен знать куда больше меня. Это же его семья.
— Но можно ли ему доверять?
— Лично я доверяю.
В этот момент вернулись Бэрон и Джеймисон с четырьмя стаканами. Джон разлил виски.
— За Фрэнка, — произнес он, поднимая свой стакан.
Другие последовали его примеру, пригубили.
— Ого! — Джеймисон поперхнулась. — Крепкая штука! Не особо привычно, тем более днем.
Бэрон оглядел ее:
— Если вы пробудете здесь достаточно долго, то быстро поймете пользу подобных напитков. Правда, не рекомендую здесь задерживаться, Алекс.
Декер глянул на Райли, после чего в своей обычной лаконичной манере обратился к Бэрону:
— Найджел Ноттингэм?
Бэрон опустил стакан и посмотрел на Декера в ответ:
— И что дальше?
— Преданный дворецкий Бэрона Первого.
— Да, я в курсе.
Райли поспешила его просветить:
— Он говорил с родственником этого дворецкого. Тот жил в одном доме с Брэдом Костой. Декер считает, что этот родственник рассказал Косте о том, что где-то в твоем доме якобы спрятаны сокровища. Потому-то Коста и переехал сюда.
— И потому-то и был убит, — добавил Декер, не сводя глаз с Бэрона.
— Ох уж эти сокровища, — устало проговорил Джон. — Сокровища, которых никто и в глаза не видел…
— Вы нам про них не упоминали, — заметил Амос.
— А с какой стати было про них упоминать? Тем более что нету там никаких сокровищ.
— Так вы их искали? — спросила Джеймисон.
— Нет. А вот мои предки — да, искали, причем на протяжении очень многих лет. Но так ничего и не нашли, потому что основатель нашего рода в жизни не оставил бы потомкам хоть какие-то деньги так, чтобы на них можно было наложить лапу. Не в его это было природе.
— Коста, должно быть, рассуждал несколько по-иному, — сказал Декер. — Зачем еще было менять Нью-Йорк на такую дыру? Он никогда вас про это не расспрашивал?
— Как я уже говорил, мы были с ним незнакомы. Никогда его не встречал, так что и возможности хоть что-то спросить у него не было.
— И вы абсолютно в этом уверены?
Бэрон насмешливо поджал губы:
— Насколько я понимаю, вы ссылаетесь на мою оплошность с Джойс и Майклом Свенсоном?
— Вы далеко не самый откровенный свидетель в моем списке.
— Честно говоря, даже не знаю, как убедить вас в обратном, так что лучше просто двину домой, — объявил Бэрон и тут же повернулся к Алекс: — Очень сожалею о происшедшем. Сомневаюсь, что могу чем-то помочь, но если вам или вашей сестре что-то понадобится, без стеснения обращайтесь — сделаю все, что в моих силах.
— Ко мне тоже, — добавила Райли.
— Спасибо. — Джеймисон кивнула.
Они вышли из дома. К счастью, дождь почти прекратился. Как только Бэрон с Райли направились к его старому «Субурбану», неподалеку послышался нарастающий вой сирен.
— Вроде сюда едут, — заметил Декер.
Вскоре на улице неподалеку от Дома двух мертвецов заполыхали проблесковые маячки.
Все четверо подбежали к соседнему с ним участку в тот самый момент, когда выпрыгнувшие из машин полицейские бросились к крыльцу. Входная дверь была открыта, а на пороге стояла какая-то пожилая женщина — похоже, сильно напуганная. На глазах у них к дому медленно подкатила «Скорая», тоже с включенными мигалками.
— Кто там живет? — спросила Райли.
— Дэн Бонд, — отозвался Декер. — Хотя, судя по происходящему, я сильно сомневаюсь, что он там до сих пор живет.
— Зачем кому-то было убивать Дэна?
Заплаканная Элис Мартин так долго повторяла один и тот же вопрос, что Декер подумал — старушка наверняка в шоке.
Продемонстрировав работающим на месте происшествия полицейским свои удостоверения, Амос с Алекс сразу выяснили, что смерть наступила не по естественным причинам и не в результате несчастного случая.
— Кто-то проломил ему череп, — сообщил один из полицейских.
И теперь, когда тело Дэна Бонда увезли, все опять собрались в доме у Эмбер. Прочие гости уже разошлись. Эмбер с Зоей отдыхали наверху, а сестры Джеймисон повезли родителей Фрэнка и их сыновей с дочерями обратно в мотель.
Бэрон с Райли тоже были здесь — сидели, молча изучая пол гостиной. В руке у Джона был очередной стакан с виски.
Джеймисон положила руку на плечо Элис Мартин.
— Полиция обязательно выяснит, кто это сделал.
— Они еще даже не нашли, кто остальных-то убил! — дрожащим голосом отозвалась старушка.
Алекс бросила взгляд на Декера, который только собрался было что-то сказать в ответ, как кто-то постучал в дверь.
Еще открывая ее, Амос уже знал, кого за ней увидит.
С порога на него смотрели детективы Грин и Лесситер.
Грин мрачно заметил:
— По-моему, пора уже эвакуировать остальных жителей этой улицы — а если я и шучу, то только наполовину.
— Один из жителей уже здесь, — сообщил Декер, указывая на Мартин. — А что Фред Росс?
— Мы разбудили его, когда постучали в дверь, — сказала Лесситер. — Он был в крайне дурном настроении.
— Вам еще повезло, что он свой обрез с собой не прихватил.
— Это точно. В общем, он с ходу объявил, что если кто-то вздумает проломить ему башку, то первым делом получит из обоих стволов в физиономию за свои хлопоты.
— Есть что рассказать? — спросил Декер.
— Не против отойти в сторонку? — обратилась к нему Лесситер.
Сойдя вместе с детективами с крыльца, Амос повернулся к ним лицом.
— Он был мертв еще примерно с прошлой полуночи, — сообщил Грин.
— Взлом?
— Ни единого признака. Одной его знакомой старушке вздумалось проверить, с чего это вдруг он не пришел на церковную службу и не отвечает по телефону. Она обнаружила его в кухне.
— А как она зашла?
— У нее был ключ, — ответил Грин. — Мы ее уже проверили — она именно та, за кого себя выдает.
— Кто-то из патрульных сказал — проникающая рана головы? — уточнил Декер.
— Все верно, — подтвердила Лесситер.
— Орудие убийства?
— Пока не нашли. Очевидно, нападавший унес его с собой.
— И никто ничего не видел?
— Ну на этой улице в тот момент были всего двое. Мартин и Росс. Оба в полночь наверняка уже лежали в постелях.
— А что же агент УБН через улицу? — удивился Декер.
— Кемпер вчера сняла наблюдение, — объяснил Грин. — Они уже закончили и с местом преступления, и с тем соседним домом, в котором вы застрелили Брайана Коллинза. А у нас не хватает людских ресурсов, чтобы держать там человека без дела. Так что никто там не дежурил.
— Убийца, должно быть, наблюдал за обстановкой и понял, что копов в округе нет. Пошел и сделал свое черное дело.
— Но почему именно слепой немощный старик? — продолжал удивляться Грин. — Какая тут могла быть цель? Ведь он не мог ничего видеть!
— Зато прекрасно мог что-нибудь слышать, — отозвался Декер. — Он знал, что никакой самолет тут в тот вечер не пролетал. И высказал предположение, что это мог быть беспилотник.
Детектив забросил в рот очередную пластинку жевательной резинки.
— Да, Донна упоминала про эту вашу версию. Думаете, он мог рассказать то же, что и вам, кому-то еще? И этот-то человек его и убил?
— Не исключено. Мне не приходит в голову иной причины, по которой кому-то захотелось его убить. Он не из тех людей, у которых может быть много врагов. Есть какие-то признаки ограбления?
— Нет. Не думаю, что у него вообще есть что красть.
— Когда я пришел его опрашивать, Бонд отпер аж три замка. Вряд ли он мог оставить дверь открытой.
— Так что у кого-то был ключ, — заключила Лесситер.
— Или он хорошо знал убийцу и сам его впустил, — предположил Декер. — И, насколько я могу судить из общения с Бондом, в это ночное время он первому встречному никогда не открыл бы — тут требовалось просто-таки безграничное доверие.
— Вы вкладываете в это какой-то определенный смысл? — резко спросил Грин.
— Пока что нет.
Полицейский сорвал с ремня свой значок и швырнул на крыльцо:
— Какого хрена я вообще ношу эту штуку, если не могу защитить свой собственный город?
Декер наклонился, подобрал значок, внимательно изучил — не помялся ли, — и вручил обратно Грину.
— Все у нас получится, детектив, — сказал он.
— Откуда такая уверенность? — вопросила Лесситер.
— Потому что провал в мои планы не входит.
Через два дня после похорон Декер сидел в кухне дома Митчеллов.
Он тщательно разгладил копии писем, обнаруженных в шкафчике Стэнли Ноттингэма в камере хранения гериатрического центра в Нью-Джерси, аккуратно разложил перед собой на столе. Писем было несколько, но ни в одном не содержалось и намека на какие-то припрятанные сокровища.
Амос уже в пятый раз перечитывал одно из них:
Дорогой Сэмюэль,
Я знаю, что жизнь разлучила нас и что мы очень давно не общались. Но теперь я вновь берусь за перо, потому что сильно скучаю по тебе, сынок. Весьма жаль, что тебе пришлось покинуть Бэронвилл, но я знаю, что впереди у тебя твоя собственная жизнь — тебе и решать, как прожить ее достойно. Я хорошо сознаю, что мастера Бэрона ты всегда недолюбливал, однако со мной он обращается дай бог каждому. Не далее как прошлый год мы были с ним в продолжительном путешествии, в ходе которого объездили за несколько месяцев всю Австралию. Он нанял для этой экспедиции частное судно, и хоть вояж сей был долгим, моему восхищению им нет предела. Многие страны, кои мы посетили до того, уникальны и восхитительны, но в жизни не видывал я края чудесней Австралии. Заглянули мы там почти во все прибрежные города, такие как Сидней, Перт и Аделаида, а еще в действующую столицу, Мельбурн. Кстати, я слыхал, что нынче они подумывают о новой столице — в местечке под названием Канберра. Посетили мы также Джелонг, Тувумбу, Калгурли, Балларат, Молайгал и еще дюжину подобных мест со столь же диковинными названиями. Повидали аборигенов, равно как кенгуру и эму, вомбатов, кукабарр и прочих диких зверей, существования коих я ранее не мог себе даже вообразить. Один из проводников наших убил ползучего гада в три моих роста длиною. Здесь огромные коралловые рифы и вода столь чистая, что сквозь ее толщу видать эти кораллы до самого дна. Здесь бескрайние горы и густые джунгли посреди обширных пустынь. Внутренняя часть страны, коя именуется тут «задворки», превыше всяческих описаний. Англия теперь видится мне в сравнении скучной и пресной, хоть я не без гордости отмечаю, что сии дальние пределы — все-таки во многом часть родной Британской империи. Я убежден, что даже могущественный Бэрон, помыслы которого сводятся в основном к весьма приземленным материям, напрочь забыл о делах и наслаждался поездкою, ровно дитя. Как ни печально это отметить, но по возвращении здоровье мастера Бэрона значительно ухудшилось. Считаю, что тяготы путешествия взяли с него свою дань. Вот уже почти год, как мы воротились домой, а прежних сил и неутомимости он так до сих пор и не обрел. Как ни силится он делать вид, будто все ему нипочем, я-то вижу, что усилия его пропадают втуне. Если не станет его, даже не знаю, что случится со мною. Детьми своими он не любим, и ни у кого из них нет и грана его деловой хватки. Он так много для них сделал, и такая черная неблагодарность! И вот что, сын: сказать по правде, и отец твой далеко не может похвастать непогрешимым здоровьем. Кости мои хрустят, легкие придавила неподъемная тяжесть. Полагаюсь на то, что хотя бы ты и отпрыски твои живы и здоровы. Тешу себя надеждой повидать тебя перед тем, как отправлюсь в мир иной. А если не судьба, приезжай и навести хотя бы мои бренные останки. Уповаю на то, что обитать буду в горних высях у тебя над головой, но никогда ведь не ведаешь такого наперед, правда? Может, упрячут меня за грехи мои и пониже. На все Божья воля, и уповаю лишь на всепрощенье Его.
Искренне твой,
Декер отложил письмо. Если и был в нем какой-то ключ, то, во всяком случае, не на самом виду. Виделось что-то немного жалкое в том, как Найджел преклонялся перед Бэроном исключительно по причине нажитого тем сказочного богатства. Но опять-таки множество людей руководствуется подобными причинами и по сей день. И насчет внушающего опасения состояния своего с хозяином здоровья Найджел ничуть не преувеличил — письмо было датировано всего шестью неделями ранее его и Бэрона кончины.
Декер поднял взгляд — в кухню вошла Джеймисон. Села напротив него, глянула на письма.
— Нашел что-нибудь существенное? — поинтересовалась она.
Амос покачал головой и откинулся на стуле:
— Как там Зоя и Эмбер?
— Думаю, что хорошо бы Зое сегодня опять пойти в школу. Ей нужно сменить обстановку — пусть отвлечется от всего, что случилось. Я сама ее отвезу. Эмбер в банке, улаживает какие-то финансовые вопросы. Да, она позвонила адвокату, которого рекомендовал Тэд Росс. Он сам приедет сюда с ней пообщаться.
— Отлично. Будет хорошо, если «Максус» залезет в свои бездонные карманы и как следует ей заплатит.
— Я ей то же самое говорила — и еще чтобы ничего не подписывала, если они вдруг чего-нибудь пришлют. Вдобавок жизнь Фрэнка была застрахована. Все-таки полмиллиона долларов — хорошее подспорье. Насколько я ее поняла, выплатят быстро.
— Ему эту страховку на работе оформили?
— По-моему, да.
Декер кивнул и снова опустил взгляд на письма.
— Есть какие-то мысли, почему могли убить Дэна Бонда? — спросила она.
— Думаю, потому, что он мог что-то знать о произошедшем в тот вечер.
— То, что он, естественно, не видел, а слышал?
Декер снова кивнул:
— У меня уже есть подтверждение, что Фред Росс в тот вечер был в больнице — как раз выписывался. Так что если Бонд что и слышал, то к Россу это явно не имеет никакого отношения.
— А ты не думаешь, что на очереди может быть Элис Мартин? Тот, кто убил Бонда, может опасаться, что и она что-нибудь видела или слышала.
— Именно поэтому я и попросил Грина, чтобы ее улицу включили в маршрут регулярного проезда патрульного экипажа.
— Хороший план, — одобрила Джеймисон.
Декер поднялся.
— Куда это ты?
— В историческое общество Бэронвилла.
— Все родственники еще с утра разъехались по домам. Хочешь, составлю компанию?
— Рад возвращению, напарница.
— Да, хорошо помню мистера Косту.
Приехав в городское историческое общество, Декер с Джеймисон встретились с его директрисой Джейн Сэттеруайт — судя по всему, единственным штатным сотрудником этой организации. Та оказалась неряшливого вида седой теткой лет под семьдесят, кутающейся в розовую шаль. На шее у нее, на цепочке, болтались старушечьего вида очки.
Общество ютилось в безликом кирпичном здании в окружении давно заброшенных строений подобного же вида.
— У Бэронвилла довольно богатая история, — поделилась с ними Сэттеруайт. — Только у нас не хватает ресурсов, чтобы полностью ее осветить.
Здесь она явно не покривила душой, поскольку, оглядевшись, Декер с Джеймисон увидели, что книжные шкафы заполнены от силы наполовину, а к выставочным стендам, судя по их древнему виду и толстому слою пыли, давно никто не прикасался. Да и вообще все это место явно пребывало в полном забросе.
— У вас много посетителей? — спросила Джеймисон.
— Нет, боюсь, что немного. Судя по всему, люди вообще перестали интересоваться историей.
— Тогда они обречены на повторение ошибок прошлого, — заметил Декер.
— Вот именно! — воскликнула Сэттеруайт, на глазах оживляясь. — В самую точку! Все сейчас пытаются найти ответы в будущем, совершенно игнорируя тот факт, что люди, невзирая на ход времени, в основе своей остаются все теми же людьми.
— Так вы вроде начали что-то рассказывать про Брэдли Косту? — напомнила Джеймисон.
— Ах да. Точно. Весьма любезный молодой человек. Очень интересовался нашим городом.
— Чем-то в особенности? — наводяще уточнила Джеймисон.
— В особенности? Всем, что связано с Джоном Бэроном. Я имею в виду Бэрона Первого. Того самого, который основал наш город.
— А чем конкретно в связи с Джоном Бэроном? — уточнил в свою очередь Декер.
Сэттеруайт провела их в соседнее помещение.
— Здесь у нас зал Бэрона, как я люблю его называть. Тут собрано все, что имеет отношение к Джону Бэрону — от его рождения до самой смерти.
— Насколько я понимаю, он умер в один день со своим дворецким, Найджелом Ноттингэмом.
— Да, совершенно верно. Вы тоже историк?
— Историк-любитель, — соврал Декер. — Косту тоже заинтересовал данный факт?
— Ну вообще-то он меня об этом специально спрашивал. Хотел узнать, есть ли у нас какие-то письма Найджела. Кстати, он в принципе первый, кто задал подобный вопрос.
— А они у вас есть?
— Нет, к сожалению, нет.
— Что еще его интересовало?
— Любая деловая переписка Бэрона за период, непосредственно предшествующий его смерти.
— А таковая у вас имеется?
— Только одно-единственное письмо.
Она повернулась к картотечному шкафу, порылась внутри.
— Забавно…
— Никак не найти?
— Ну вообще-то оно всегда было здесь. Может, просто убрали не на то место…
Сэттеруайт выдвинула еще несколько ящиков — без всякого успеха.
— Очень странно, — произнесла она больше самой себе, чем собеседникам. — Нет нигде!
— А когда это письмо последний раз запрашивали? — спросила Джеймисон.
— Да вот в тот самый раз, когда приходил мистер Коста — он и запрашивал. Но я точно положила его обратно.
— А кто-нибудь еще мог его забрать?
— Ну я тут вообще-то совсем одна. Правда, на самом-то деле в дневное время дверь у нас не запирается, так что, думаю, если я где-то в дальних залах, а сюда кто-нибудь войдет и меня не окликнет, то вполне можно проникнуть сюда незаметно. Но кому это может понадобиться?
— А вы можете рассказать, что было в том письме? — попросил Декер.
— Да, потому что я довольно внимательно его перечитала, когда показывала мистеру Косте. Ничего особенного. Бэрон писал в какую-то компанию по поводу постройки еще одного здания для его ткацкой фабрики. Что-то там насчет приобретения оборудования, глины, огромного количества бетона, форм для изготовления кирпичей — в общем, все в таком духе. Лично я не поняла, что в нем такого важного. Обычное деловое письмо.
— А от какой даты оно было, не помните? — поинтересовался Декер.
— Где-то за год до его смерти.
— Адресовано местной компании? — уточнила Джеймисон.
— Нет, какой-то питтсбургской.
— А название не помните?
— Так-так, дайте подумать… Да, точно. «О'Рейли и сыновья». Я это запомнила, потому что у моей свекрови девичья фамилия была О'Рейли.
— Но, насколько я понял, Косту это письмо все-таки заинтересовало? — спросил Декер. — После того, как вы ему его показали?
— Вообще-то да. Но это было единственное, что мне удалось отыскать из деловой переписки. С такими материалами нам всегда приходилось полагаться в основном на семью Бэронов, а у них либо уже мало что оставалось, либо они не захотели с нами поделиться.
— Ну что ж, большое спасибо за помощь, — сказала Джеймисон.
Когда они направились обратно к машине, она повернулась к Амосу:
— М-да, довольно странно, что письмо пропало… Не думаешь, что это Коста его стянул?
— Не исключено. Или кто-то еще.
— Жалко, что так мало узнали.
— По крайней мере, теперь у нас появился вопрос, на который нужно найти ответ.
— Какой?
— На что Бэрон Первый в самом деле пустил материалы, которые заказывал? Потому что все это вовсе не предназначалось для расширения ткацкой фабрики.
— И на чем же основывается столь смелое предположение?
— На том, что нам уже успел рассказать детектив Грин.
— Мы только что оформили ордер на обыск в доме Джона Бэрона. Это на случай, если вы хотите присоединиться.
Декер непонимающе уставился на Лесситер, которая на следующий день рано утром стояла на крыльце дома Митчеллов.
— А где ваш напарник? — поинтересовался он.
— Проверяет другие зацепки. Ну а обыск — на мне.
— А зачем этот обыск вообще понадобился? — сонно продолжал Декер. Перед приходом она догадалась ему позвонить, так что он успел поспешно одеться и встретить ее на крыльце.
— У нас есть все основания полагать, что Бэрон причастен ко всем этим убийствам, — ответила она.
— Какие, к примеру? — спросила Джеймисон, которая только что присоединилась к Амосу, оправляя на ходу наспех натянутый свитер и убирая со лба всклокоченные со сна волосы. Тот уже сообщил ей о звонке Лесситер.
— К примеру, то, что недавно поведал мне ваш друг, — произнесла детектив, указывая на Декера.
— Бэрон знал по меньшей мере троих из четырех убитых. Нам известно, что он был знаком с Джойс Тэннер и что Свенсон жил у него в садовом сарае. Ну а кто третий? — спросил Декер.
— На дом Бэрона оформлена закладная в банке. И угадайте, кто ее оформлял.
— Брэдли Коста, — с ходу брякнула Джеймисон.
— В точку!
— Да, кое с кем из убитых он и вправду связан. — Декер кивнул. — Ну и что? Такое можно сказать и про многих других людей в городе.
— Есть еще связь и с Тоби Бэбботом. Получается четыре из четырех.
— Что за связь? — насторожился Амос.
— Я покопалась в старых протоколах полицейских задержаний. Тоби Бэббот обвинялся в незаконном проникновении во владения Бэрона.
— Что он там забыл? — удивилась Джеймисон.
— На этот вопрос он полиции не ответил.
— И Бэрон про это знал?
— Как раз он-то и поймал у себя Бэббота, после чего вызвал полицию. Так что Бэрон знал всех четырех убитых.
— И какова же ваша версия? — поинтересовалась Джеймисон.
— Ну с Костой все понятно. Тут главное — закладная в банке. И, как мне уже сообщил Декер, Бэрон интересовался древнегреческой мифологией. А Танатос — как раз древнегреческий бог смерти.
— Ну а Джойс Тэннер?
— Он ее финансово поддерживал, а денег у него кот наплакал. Наверное, у нее на него был какой-то компромат, раз уж он в такой ситуации ее содержал. В итоге он ее убивает и пишет на стене какую-то фигню из Библии насчет рабства. Может, финансовое рабство имел в виду… А Тэннер на Библии просто повернута была, это Бэрон еще со школы знал.
— Вам не кажется, что все это уже несколько перебор? — заметил Декер.
— В каком это смысле? — Лесситер резко повернулась к нему.
— Да все эти древнегреческие символы, библейские цитаты — все, что слишком уж легко выводит напрямую на Бэрона. Лично мне для этого пришлось всего лишь в школьные альбомы заглянуть. Плюс эта закладная, которая действует уже бог знает сколько времени. Зачем сейчас убивать банкира, который ее некогда оформлял?
— Потому что, как я выяснила, совсем недавно Бэрон пытался переоформить ее на меньший процент по причине своих проблем с наличностью, но банк отказал — читай, лично Коста отказал. В результате ему грозила потеря всего своего недвижимого имущества — если бы банк лишил его права выкупа закладной за неуплату.
Открывшиеся факты застали Декера малость врасплох.
— Это все равно не доказывает, что именно он убил этого парня. Я по-прежнему считаю, что тот, кто это все устроил, малость перестарался.
— Убийцы частенько переусердствуют, Декер. Чрезмерно все усложняют. А потом сами же в собственных хитростях и запутываются.
— Да, бывает. Но Бэрон, на мой взгляд, все же не из таких. А вот на что это действительно похоже, так это на попытку попросту подставить парня, причем довольно топорно.
— Ну, приходилось мне и на куда меньших основаниях людей арестовывать, и в результате все срасталось.
— Ну а Бэббот?
— Наверное, он нашел в поместье Бэрона нечто, из-за чего тот занервничал. И, по-моему, я знаю, что именно. Скорее всего и вы тоже, раз уж сумели вычислить эту связь раньше нас.
— Какую? — спросил Декер.
— Свенсон торговал наркотой. А что, если они с Бэроном работали на пару? Бэрон отчаянно нуждался в деньгах, и я сомневаюсь, что его так уж сильно волновал их источник. Но потом Свенсон хочет долю пожирнее, а то и вовсе собирается сдать Бэрона. Так что Свенсон должен умереть — а вместе с ним и Бэббот, если он про это знал. Вообще-то Бэббот мог и сам покупать у них наркотики.
— Все это голые рассуждения, — заметил Декер.
— Вот потому-то мы и собираемся обыскать его владения, — сказала Лесситер. — Чтобы найти там улики, которые докажут, что все эти рассуждения — на самом деле чистая правда. Так вы с нами или как?
— С вами, — отозвался Амос.
Джеймисон по-прежнему молчала, но вид у нее был довольно встревоженный.
Декер и Джеймисон на своем внедорожнике вслед за машиной Лесситер и двумя полицейскими фургонами поднимались на холм к усадьбе Бэрона. Было всего семь утра — Лесситер явно задумала застать Бэрона врасплох.
Первым нарушил молчание Декер:
— Бэрон мне соврал. Опять. Ведь на голубом глазу уверял, что не знаком с Костой!
— Ну не исключено, что они и в самом деле никогда не встречались. Такие вопросы обычно решаются по почте или по «мылу».
— Это неважно. У него в любой момент могли отобрать дом. А это — серьезный мотив для убийства, сама знаешь. И он это от меня скрыл.
— Ты и вправду думаешь, что Бэрон на пару со Свенсоном мог торговать наркотой?
— Не знаю. Он мне соврал, и этого уже достаточно.
— Но не считаешь же ты, что он и вправду убийца?
— Никаких доказательств обратного у меня тоже нет.
— Но ведь он такой, слишком…
— Слишком какой? Обаятельный? Эксцентричный? Хороший фокусник? Это тут ни при чем, Алекс, о чем ты прекрасно знаешь.
Джеймисон покорно вздохнула.
— А из Лесситер радость просто так и прет.
— Учитывая то, что ее отец умер в тюрьме из-за того, как поступило с ним семейство Бэронов, в чем она уверена, — ничуть не удивительно.
— Так что прищучить последнего из уцелевших Бэронов — для нее лучшая награда в жизни?
— Вот как раз этого-то я и опасаюсь, — буркнул Декер.
— М-да, впечатляет, — заметил Бэрон, открыв дверь и оглядывая столпившихся за спиной у Лесситер полицейских в форме. Сам он был облачен в старый халат и переминался на босых ногах.
Джон глянул и на Декера с Джеймисон, жавшихся в сторонке, но ничего им не сказал.
Лесситер протянула ему лист бумаги.
— Ордер на обыск дома, прилегающих построек и территории. Я хочу, чтобы вы посидели здесь, пока мы будем этим заниматься.
— Можно мне для начала, по крайней мере, выпить стаканчик? — любезным тоном поинтересовался Бэрон.
Лесситер, не обратив на эти слова внимания, обратилась к стоящему прямо за ней полицейскому:
— Доуз, оставайтесь здесь и проследите, чтобы он никуда не рыпался. Не хватало еще, чтобы он спрятал какие-нибудь улики или вовсе ударился в бега.
Бэрон с улыбкой ответил:
— Ну бегаю я ныне далеко не так быстро, как когда-то. А если сейчас не взбодрюсь стаканчиком, то и вовсе рискую заснуть прямо по ходу пьесы — что определенно не в ваших интересах.
Лесситер нацелилась на него совершенно каменным взглядом и собралась было что-то сказать, когда вмешался Декер:
— Готовы немного пособить вам, детектив. Территория большая, и для обыска вам наверняка понадобятся все ваши людские ресурсы.
Лесситер некоторое время пристально его разглядывала — явно дольше, чем требовалось в подобной ситуации, — после чего кивнула:
— О'кей. Но когда я говорю, чтобы он сидел тут и никуда не рыпался, то имею в виду именно это, понятно?
— Куда уж понятней, — отозвался Декер.
Лесситер раздала своим людям приказы — одни рассыпались вместе с ней по дому, другие отправились обыскивать хозяйственные постройки и территорию поместья.
Бэрон сел прямо на крыльцо и потянулся.
— Если найдутся какие-то деньги, то они по-любому мои. Понадобится — по суду верну. У меня есть полное право держать наличные, сами это прекрасно знаете.
Декер поставил ногу на верхнюю ступеньку и посмотрел на него сверху вниз:
— Вы соврали мне насчет Косты. У него была закладная на этот дом, и вы это тоже прекрасно знали.
— Ну официально закладная у банка. Он просто там работал.
— Сами, наверное, сознаете, что отмазка не из лучших. Сколько раз вы с ним разговаривали? Обменивались корреспонденцией? Вы хотели пересмотреть условия залога, но банк вам отказал. Вернее, Коста отказал.
— Банки частенько отказывают таким, как я. Я не принял это так уж близко к сердцу.
— Но вы признаёте, что были знакомы с Костой?
— Чисто в деловой сфере.
— Выходит, вы все-таки соврали.
— Люди вообще постоянно врут.
— И попадаются на вранье, — заключил Декер. — Прямо как сейчас. Итак, Коста отклонил ваш запрос. Что давало вам прямой мотив убить его.
— Только вот я его не убивал. И если б я убивал каждого, кто плохо со мной обошелся, то был бы обречен на роль самого производительного серийного убийцы в мире, поскольку в этом замечательном городке мне пришлось бы перебить чуть ли не всех его обитателей.
— Лесситер уже в курсе, что Свенсон жил здесь. И о ваших связях с Тэннер ей тоже известно. Равно как и о том, что вы прихватили тут Тоби Бэббота, который незаконно вторгся в ваши владения. Короче говоря, она знает, что вы тем или иным образом связаны со всеми четырьмя убитыми. Таким образом, вы оказываетесь в весьма тесной компании и в результате перескакиваете в списке подозреваемых на самую первую строчку.
— И у Лесситер есть версии, что именно в ваших отношениях с каждым из них наводит на возможный мотив их убийства, — добавила Джеймисон. — Похоже, Джон, дела ваши действительно плохи.
Немного поразмыслив, Бэрон пожал плечами:
— Ну есть так есть, ничего не поделаешь. Вряд ли я могу сейчас что-то исправить.
— Но почему вы все-таки соврали про Косту? — не отставал Декер. — А теперь еще и Бэббот нарисовался… Вы что, думали, что полиция не сообразит, что к чему?
— Может, и думал, — согласился Бэрон. — Да, в этом городишке есть полиция, но я всегда полагал, что это одно название — полиция. По крайней мере, раскрыть убийство моих родителей они так и не сумели — так с чего мне считать, что у них хватит профессионализма раскрыть что-то еще?
— Лесситер просто терпеть вас не может — из-за своего старика. Когда она была маленькой, он потерял работу на ткацкой фабрике, банк отобрал у него дом, и в итоге он поджег дом банкира вместе с самим банкиром. Сел в тюрьму и живым оттуда не вышел. И есть у нее после этого поводы любить семейство Бэронов, как по-вашему?
— Простите, но чем она в этом отличается от всех остальных? — огрызнулся тот.
Джеймисон шагнула вперед:
— Джон, у вас очень большие проблемы. Лесситер шьет вам все четыре убийства. Мы просто хотим, чтобы вы осознали всю тяжесть ситуации.
— Да у меня всю жизнь какие-то проблемы!
— Но не настолько большие, — возразил Декер. — Вам вообще-то грозит смертная казнь.
— Да отнеситесь наконец ко всему этому серьезней! — взорвалась Джеймисон.
Бэрон встал.
— И каким же именно образом я могу отнестись к этому серьезней? — произнес он с опасным блеском в глазах, которого ранее они у него не замечали. — Если люди меня здесь терпеть не могут, как изволил заметить ваш друг, то какая разница, что я сделаю и чего я не сделаю? Результат неизбежен. Теперь, наверное, вы понимаете, из-за чего я так чрезмерно увлекаюсь выпивкой.
— Это вы убили этих людей? — прямо спросил Декер.
Бэрон некоторое время изучающе разглядывал Джеймисон, после чего снова посмотрел на Декера:
— Ну если и убил, то вряд ли стал бы признаваться в этом ФБР. — Вновь перевел глаза на Джеймисон: — Вот лично вы думаете, что это я их убил?
— Не важно, что я думаю. Важно только то, что можно доказать.
— Довольно уклончивый ответ. Честно говоря, я был о вас лучшего мнения, Алекс.
— Вы убрали вещи Свенсона из садового сарая? — вмешался Декер.
Бэрон перевел на него взгляд:
— Мы сообщили вам, что обнаружили свидетельства пребывания Свенсона в вашем сарае для рассады, — продолжал Декер. — В том числе наркотики и средства их употребления. Вы от них избавились?
— Не уверен, что должен отвечать на этот вопрос.
— В какой-то момент все равно придется.
— Пожалуй, на данный момент промолчу.
— Полиция здесь каждый дюйм обыщет. Все идет к тому, что они обязательно найдут что-нибудь, что вам давно следовало перепрятать.
— Мне нужен адвокат?
В этот самый момент в дверях показалась Лесситер.
— Думаю, что нужен, мистер Бэрон.
В руке она держала пистолет, упакованный в полиэтиленовый пакет для улик.
— Баллистики сравнили пули, которыми были убиты Коста и Свенсон, со стволом пистолета, найденного в усадьбе Бэрона, — полное совпадение, — сообщил Декер, усаживаясь напротив Джеймисон за кухонный стол Митчеллов. — Только что звонила Лесситер. Никогда еще такой веселой ее не слышал, — добавил он. — И все наркоманские причиндалы в сарае тоже нашли. Сняли отпечатки — только Свенсона. Бэрон, похоже, все так и оставил, хотя мы его предупредили.
— Выходит, прищучила все-таки Лесситер семейство Бэронов, — отозвалась Джеймисон. — Но сам-то ты веришь, что это он?
— Пистолет мог подбросить кто угодно, — задумчиво произнес Декер. — И Лесситер больно уж быстро его нашла.
— Она так и не сказала, где именно, — заметила Алекс.
— Потом сказала. В оружейной — в одном из стеклянных шкафчиков с другими пистолетами.
— Выходит, он решил, что умнее всего спрятать пистолет среди других пистолетов?
— Ну, как выяснилось, это была не лучшая идея.
— Учитывая, как к нему тут относятся, не думаю, что Бэрон может рассчитывать на справедливый и беспристрастный суд.
— Будем надеяться, что он воспользуется правом на адвоката, и тот добьется проведения суда в каком-нибудь другом месте.
— А сам-то он как все это объясняет? — спросила Джеймисон.
— Что пистолет впервые видит и совершенно не представляет, как тот мог у него оказаться.
— Отпечатки?
— Лесситер говорит, что отпечатков нет. Но пистолет вполне могли просто протереть.
— Что-то больно уж много деталей во всей этой головоломке, Декер.
Ответить он не успел — загудел телефон. Разговор продолжался несколько минут, причем Амос в основном слушал, лишь иногда задавая короткие вопросы. Наконец он поблагодарил собеседника и отключился.
— Кто это? — осведомилась Джеймисон.
— Агент Кемпер. В свое время я спрашивал ее насчет полисов страхования жизни.
— И что?
Декер передал Джеймисон свой недавний разговор с командиршей группы УБН.
— И что она выяснила?
— За последние три года от передозов в Бэронвилле скончались около трехсот человек. И примерно у половины из них жизнь была застрахована по меньшей мере на полмиллиона «баков». Однако кое у кого были полисы и на сумму больше миллиона.
— Господи, да это же по одному мертвецу каждые три дня получается!
— А еще и огромные деньжищи, особенно если в сумме считать. По словам Кемпер, в большинстве случаев страховые компании проводили внутренние расследования, но по всем делам, которые ей удалось поднять, каждый из застрахованных на момент оформления полиса успешно прошел медосмотр и на наркологическом учете не состоял. В общем, по крайней мере, в этих случаях деньги были благополучно перечислены указанным в полисах выгодоприобретателям.
— Черт, так это что — новая «американская мечта»? Уболтай родственника оформить страхование жизни, а потом жди, когда тот откинет копыта от передоза, чтобы получить денежки?
— Будем надеяться, что нет.
На некоторое время оба погрузились в молчание.
Наконец Джеймисон произнесла:
— И что же теперь ждет Бэрона, раз уж его арестовали?
— Для начала — предварительное слушание. Обвинения очень серьезные, так что судья наверняка оставит его под стражей до суда. Но даже если назначат залог, сомневаюсь, что он его осилит.
Кто-то постучал с улицы. Джеймисон поднялась, чтобы открыть, и вскоре вернулась в кухню в компании Синди Райли.
На той были линялые джинсы, кожаная куртка и фланелевая рубашка. Вид усталый, глаза красные.
— Судя по вашему виду, вам не помешает чашка кофе, — заметила Джеймисон. — Буквально только что свежий сварила.
Райли вместо ответа кивнула и рухнула на стул напротив Декера.
— Знаете уже, что случилось? — осведомилась она.
— С Бэроном? Да.
— Он этого не делал. Никого он не убивал.
— А это был его пистолет? — спросил Амос.
— Не знаю. Вы же видели его дом. Там всякого барахла выше крыши, Джон и сам не знает, где половина всего лежит.
— У него есть адвокат? — поинтересовалась Джеймисон, ставя перед Райли чашку кофе.
— Я уже ему нашла. Пришлось за пределами города порыскать. Тут явно никто не горит желанием его защищать. Сволочи… В смысле что он тут такого кому сделал? Кто-то убил его родителей. И кто-нибудь хоть пальцем о палец ударил?
— Вы уже с ним разговаривали? — уточнил Декер.
— Да, в тюрьме. Я очень за него беспокоюсь.
— За него и впрямь стоит беспокоиться, — заметил Декер. — Его обвиняют в убийстве сразу нескольких человек.
— Нет, я не только это имею в виду. Я хочу сказать, что Джон, похоже, окончательно опустил руки. Он ведь никогда не сдавался, несмотря ни на что. Каким бы дерьмом его тут ни закидывали, ему всегда было на это плевать. Обращал все в шутку и продолжал жить своей жизнью…
Джеймисон присела рядом с ней.
— Но только не сейчас?
— Да, только не сейчас. По-моему, он уже решил, что все кончено. Настроился умереть в тюрьме. Ему назначили залог, потому что бежать ему некуда. Я пыталась заплатить эту сумму после слушания, но он мне не позволил.
— Если он не совершил того, в чем его обвиняют, то в тюрьме ему оставаться недолго, — сказал Декер.
Райли с вызовом посмотрела на него:
— Вы же коп! Вам ли не знать, что в тюрьму постоянно сажают и ни в чем не повинных людей?
— Не сажают, если можно доказать, что преступление совершил кто-то другой, — возразил Амос. — Если такой человек найдется, то вскоре Бэрон вновь окажется дома.
— И как же мы это сделаем?
— С тех пор, как попали сюда, мы только этим и занимаемся, — заверила Джеймисон. — И у нас уже есть кое-какие подвижки.
— Есть у Бэрона алиби на время хотя бы одного из убийств? — осведомился Декер.
— Я уже говорила с ним на эту тему. Честно говоря, нет. Как вы уже говорили, в некоторых случаях трудно установить точное время убийства. А Джон бо́льшую часть времени торчит у себя дома совершенно один — разве что раз в неделю на пару часов в бар выбирается.
Амос кивнул:
— Хорошо, тогда попробуем зайти с другой стороны, чтобы снять с него обвинения.
— Так вы тоже думаете, что он никого не убивал? — с надеждой спросила Райли.
Не обращая внимания на этот вопрос, Декер продолжал:
— Вы мне в прошлый раз рассказывали, что бизнес в здешних краях стал понемногу оживать.
— Верно.
— И также сообщили, что кое-кто использует выплаты по страхованию жизни, чтобы вложиться в перестройку старых кварталов или открыть свое дело.
— Тоже верно. Ну и что с того?
— Не можете припомнить, кто конкретно из ваших друзей погиб от передозировки наркотиков, имея на руках полис?
Тут его перебила Джеймисон:
— Но, Декер, ты же сам сказал, что страховые компании расследовали некоторые такие смерти в Бэронвилле и не нашли в них ничего подозрительного!
— Отвечайте на вопрос, Синди, — настаивал Амос.
— Ну не знаю… Погодите минуточку. — Она ненадолго задумалась. — Кит Друз, к примеру. Именно поэтому его мать открыла собственную пекарню в городе. Помню, она говорила мне, что это был единственный положительный момент в смерти Кита.
— Он давно сидел на наркотиках?
— Нет.
— Что же тогда произошло? Как же он ухитрился промахнуться с дозой?
— После какой-то травмы ему прописали перкоцет, потом викодин. А дальше он подсел на «окси». С того момента все повалилось под откос. Умер он от передоза героина. Тот, от кого он его получил, судя по всему, смешал его с фентанилом. Кит наверняка просто не представлял, что себе вкалывает. Погиб практически мгновенно, как я слышала.
— Сколько ему было лет на момент смерти?
— Меньше, чем мне.
— Выгодоприобретателем по полису была его мать. Сколько она получила?
— Достаточно, чтобы открыть магазин-пекарню. Она полностью перестроила весь первый этаж в старом здании и купила абсолютно новое оборудование, прямо с завода. А это целая куча денег.
— А сама она употребляла? — спросил Декер.
— Вообще-то да. Много лет, пока наконец не слезла. Но к чему это вы, черт побери, клоните? — возмутилась Райли.
— От передозировки в этом городе погибла уже уйма людей. И я выяснил, что очень у многих из них были полисы страхования жизни. Такой полис всегда предусматривает выгодоприобретателя — человека, которому вручается страховое возмещение в случае вашей смерти и которого назначаете вы сами. И вы никогда не застрахуетесь на крупную сумму, пока не пройдете медицинский осмотр и не предъявите убедительные доказательства того, что предоставленные вами сведения полностью соответствуют действительности. При этом даже могут проверить, не привлекались ли вы к уголовной или административной ответственности, добраться до ваших медицинских карт или потребовать прохождения осмотра у психиатра.
— А как же они обходят закон о врачебной тайне? По-моему, есть даже отдельный законодательный акт, запрещающий страховщикам получать у врачей такую информацию, — удивилась Джеймисон.
— Когда я работал в полиции Огайо, у меня тоже был полис страхования жизни, — отозвался Декер. — И мне пришлось добровольно дать им разрешение на такую проверку. Вообще-то большинство страховых компаний никогда не выпишет тебе полис, если ты сам не позволишь им покопаться в своих историях болезни. Найдут какие-то свидетельства, что ты сидишь на наркотиках, тем более незаконно, — всё, туши свет, твою жизнь вообще никто не застрахует.
Райли явно пребывала в замешательстве:
— Ничего не понимаю. Вы говорите, что если вы наркоман, то никогда не получите полис страхования жизни?
— По-моему, это правильно. С какой это стати кто-то должен платить за чью-то смерть от передоза?
— Так что…
— Так что откуда кто-то мог с большой долей вероятности предположить, что застрахованные люди в скором времени станут наркоманами и умрут от передозировки? — закончил за нее Декер.
За ужином их было четверо. Хотя должно было быть пятеро.
Но пятый с недавних пор покоился в шести футах под землей.
Джеймисон сидела рядом с Зоей.
Декер сидел рядом с Эмбер.
Расположились все за небольшим овальным столом в центре кухни.
— Как дела в школе, Зоя? — спросила Джеймисон.
— Нормально, — отозвалась та, больше размазывая еду по тарелке, чем отправляя ее в рот.
Эмбер здорово потеряла в весе, хоть и без того была довольно худенькой. Черты лица у нее заострились, глаза покраснели, а двигалась она так, будто и сама находилась под действием наркотиков.
— Мам, можно я пойду к себе? Животик болит.
— Конечно, зайчик, — отсутствующе отозвалась Эмбер. — Я тоже скоро к тебе поднимусь.
Зоя вскочила из-за стола и быстро убежала. Они услышали, как ее каблучки барабанят по ступенькам.
— Она так ничего и не поела, — с несчастным видом произнесла Эмбер.
— Да и ты тоже, сестренка, — заметила Алекс. — Все-таки нужно хоть как-то поддерживать силы.
Эмбер только отмахнулась:
— Да все со мной нормально. Просто нет аппетита.
Джеймисон быстро глянула на Декера, после чего отложила вилку.
— Что дальше собираешься делать?
Эмбер подняла взгляд от тарелки:
— В смысле?
— В смысле думаешь оставаться здесь или все же уедешь?
Эмбер недоверчиво поглядела на сестру:
— Так далеко не загадываю. Господи помилуй, еще даже недели не прошло, как Фрэнка не стало, Алекс!
— Знаю. Но не думаю, что тебя здесь что-либо держит. Ты могла бы переехать поближе к родным. Они тебе помогут.
— Я уже об этом подумывала, — призналась Эмбер. — Но даже с той страховой выплатой мне все равно придется снова идти работать. Я теперь главный кормилец.
— Ты ведь собираешься подать в суд на «Максус», я верно поняла? — спросила Джеймисон.
— Еще как собираюсь! Но опять срывать с места Зою, так скоро… Просто не знаю, как это на нее повлияет.
— Может, вам обеим действительно лучше начать жизнь с чистого листа где-нибудь в другом месте, — произнесла Алекс.
— Да откуда мне это знать?
— Вы с Зоей на эту тему уже говорили? — перебил Декер.
Обе посмотрели на него.
— Декер, ей всего шесть лет! — возмущенно произнесла Джеймисон.
— Это не означает, что у нее нет собственного мнения.
— Далеко не уверена, что она до конца понимает все обстоятельства, — резко заметила Алекс.
— Все, что я хотел сказать, — это что ее матери обязательно надо поговорить с ней на эту тему. Если это ее чересчур не заденет, то почему бы и нет?
Сестры обменялись взглядами.
Наконец Эмбер проговорила:
— Вообще-то думаю, что он, может, и прав. — Она поднялась из-за стола. — Сейчас поговорю с Зоей и пойду спать. Жутко устала.
Джеймисон тоже встала, обняла сестру:
— Я всегда с тобой, сестренка. Все, что захочешь, — только скажи.
— Алекс, у тебя своя личная жизнь, и у тебя работа. Не можешь же ты вечно тут с нами нянчиться. Не то чтобы я была против… Но мне нужно взять свою жизнь в собственные руки. Просто нужно — ради Зои. — Она бросила взгляд на Декера. — Спасибо за совет, Амос.
Тот в ответ только кивнул.
Она вышла из кухни, и Джеймисон вновь уселась за стол.
Декер поднялся, налил себе еще чашку кофе. Сел, немного отпил.
— Ты продолжаешь удивлять меня, Декер. Расклеился, что ли?
Он посмотрел на нее:
— В каком это смысле?
— Ты в последнее время так много беспокоишься о других людях…
— Я все-таки убийства расследую. А в таких случаях о многих приходится беспокоиться.
— Как сам-то думаешь — им лучше остаться или уехать из Бэронвилла?
— У меня нет на это верного ответа, потому что я — это не они.
— Но тут у них ничего не осталось.
— Фрэнк Митчелл остался, — твердо ответил Декер. — И навсегда останется.
Джеймисон покраснела, опустила взгляд.
— Верно. Как-то я… как-то я об этой стороне дела не подумала.
Амос отхлебнул еще кофе, посмотрел сквозь маленькое окошко в темноту:
— Я тогда не хотел уезжать из Берлингтона. И в то же самое время мечтал забыть о нем ко всем чертям. У меня там жену с дочкой убили. И они обе там похоронены. Когда я уезжал, у было меня чувство, будто я их бросаю. Когда жил там, каждый день приходил к ним на кладбище. Сидел и разговаривал с ними. А теперь уже месяцами там не бываю. — Он поставил чашку на стол. — Я не хочу, чтобы в итоге меня связывали с ними только выцветшие фотки на стене, Алекс.
— Уж кто-кто, а ты-то зря волнуешься, что когда-нибудь их забудешь.
— Это не то же самое. Я их там похоронил. Это моя личная связь с тем местом. И это всегда будет частью меня, хочется мне этого или нет.
— Так что, если следовать такой логике, моей сестре следует остаться, думаешь?
— Я думаю… Просто думаю, что все люди разные.
С этими словами Декер встал, убрал со стола, и они с Джеймисон загрузили посудомоечную машину. Потом он вышел из кухни и направился в свою комнату. Там открыл шкаф и вытащил из него две вещи: строительные чертежи, обнаруженные в кладовке, и лист миллиметровки из трейлера Тоби Бэббота.
После примерно получасового изучения этих бумаг Амос решил, что для окончательного понимания их смысла ему требуется кое-что еще.
Вышел из комнаты, прошел по коридору и постучал в дверь.
Через несколько секунд дверь открыла заспанная Зоя — в пижаме, прижимая к себе своего плюшевого кота.
— Зоя, я работаю над одним очень важным делом, и, по-моему, у тебя может быть то, что мне нужно.
При этих словах девочка несколько оживилась:
— Конечно, Амос, а что тебе нужно?
— Линейка. Есть у тебя линейка?
Она кивнула, подбежала к стоящему к стены маленькому белому письменному столу и выдвинула ящик. Вынула оттуда зеленую линейку, подала ему.
— Огромное спасибо, Зоя.
— Пожалуйста.
Декер повернулся было уходить. Но потом опять направил на нее взгляд:
— Мама уже говорила с тобой?
Она кивнула:
— Да, спрашивала меня, хочу я остаться или уехать еще куда-нибудь.
— И что ты ответила маме?
Зоя пожала плечами:
— Папа же здесь. Не могу ведь я его бросить!
Декер присел на корточки, так что глаза их оказались на одном уровне.
— Прекрасно тебя понимаю.
Зоя открыто посмотрела на него в ответ:
— Ты сам мне говорил, что, когда я навещаю папу, он знает, что я с ним. Вот тут. — Она ткнула пальчиком в середину своей узенькой грудки.
— Да, говорил.
— Так что я не могу его бросить, иначе ему будет грустно. Вот тут ему будет грустно. — Она ткнула в середину широченной груди Декера. — Правда?
На сей раз он не выдержал, отвел взгляд:
— Правда.
Девочка зевнула.
— Ладно, иди-ка лучше спать.
— Хорошо, Амос.
Зоя обняла его, и он потихоньку вернулся к себе в комнату, опустив взгляд к полу.
«Ну и сволочной же бывает порой жизнь!»
Уселся на кровать, оглядел разложенные вокруг планы.
Потом опустил взгляд на линейку — «вечным» маркером на ней было написано «Зоя Митчелл».
Встал, подошел к окну и посмотрел сквозь него на темный городок — хоть и погруженный в отчаяние, но начинающий понемногу оживать.
Только вот какой ценой?
И скольким людям еще предстоит умереть, чтобы былое процветание вернулось?
Он повернул голову в сторону Зоиной комнаты.
Оставаться им или уехать?
Легче всего сказать, что им надо уехать.
Бежать от насилия и опасности. Туда, где спокойней.
Но только вот куда? Остались ли еще такие места?
«По-моему, если у меня и есть какая-то цель в жизни, так это прилагать все усилия к тому, чтобы такие места по-прежнему оставались».
С этой мыслью в голове он сел и при помощи линейки тщательно замерил все основные линии в строительных чертежах и сделанной Бэбботом копии. Взял бумагу и карандаш, провел кое-какие вычисления с учетом масштаба. Закончив, обнаружил лишь одно-единственное несоответствие.
Одно-единственное, но какое!
— Могу я увидеть мистера Росса? — спросил Декер, показывая свое удостоверение женщине за регистрационной стойкой в фулфилмент-центре. — Он меня знает. Я уже тут был.
Это было на следующее утро, и Амос приехал сюда в строго определенное время.
— Мне очень жаль, но мистер Росс сейчас внизу, на рабочем этаже, агент Декер.
— А нельзя подождать у него в кабинете? Это действительно очень важно, — добавил он, поскольку за стойкой она работала одна, а за спиной у него уже выстроилась довольно длинная очередь. — Я уже был на его рабочем месте. Когда погиб Фрэнк Митчелл.
— Ах да, конечно. Какой ужас… Гм.
Пока она пребывала в сомнениях, Декер показал на синяк у нее на руке.
— Ударились обо что-то?
— Со штангой в зале переборщила.
— О, тренируетесь? Молодец. Очень полезно для здоровья.
— Не только для здоровья. Подумываю перевестись в сортировщики. Вот и надо подкачаться, чтоб соответствовать физическим требованиям.
— Что, не нравится работать в офисе?
— Сортировщики зарабатывают гораздо больше, плюс у них сверхурочные и накопительная программа более выгодная. Это как раз то, что мне нужно.
— Ну что ж, удачи в этом нелегком деле. Так можно мне зайти к мистеру Россу и подождать его там?
Она посмотрела на людей в очереди, начинающих проявлять нетерпение.
— Думаю, что можно. У него обычный ежедневный обход. Боюсь, что еще минут сорок пять займет.
— Я не спешу.
Декер быстро удалился и нырнул в коридор за приемной, по сторонам которого располагались кабинеты менеджеров высшего звена.
В прошлый раз Росс сообщил ему, в какое время обычно спускается на склад с проверкой, — потому-то у Декера и появилось требуемое «окно». Присутствие директора в кабинете ему вовсе не требовалось.
Он быстро прошел по коридору, подергал дверь Росса. Закрыто. Сквозь раздвинутые жалюзи было видно, что внутри пусто.
Огляделся по сторонам. В коридоре — никого. Вытащил из кармана перочинный ножик, сдвинул им язычок замка.
Плотно закрыл за собой дверь, задвинул жалюзи.
Кабинет выглядел в точности так, как и во время его недавнего посещения. С обратной стороны двери на крючке висело пальто Росса, рядом на полу валялась спортивная сумка. Декер открыл ее, заглянул внутрь. Там лежали лишь тренировочный костюм, пара кроссовок и белые носки.
Застегнул обратно молнию, вынул из кармана заранее захваченный с собой предмет.
А именно измерительную рулетку.
Быстро измерил длину и ширину кабинета.
В длину комната оказалась на два фута короче, чем на строительных планах. Это означало, что вся задняя стена сдвинута вперед ровно на эти два фута. И наверняка не без причины. На этих планах было видно, что к задней стене, как и к передней, тоже вплотную подходит коридор, и никакого небольшого помещения вроде кладовки в этом месте не предусмотрено.
Декер подошел к стене за письменным столом Росса и принялся внимательно ее изучать.
Он уже и раньше заметил, что она отделана деревянными панелями с вычурной резьбой, и к одной из ее секций прикреплена деревянная же застекленная коробка со свитером «Питтсбургских сталеваров». Тогда он не обратил на это особого внимания, но теперь этот факт показался ему весьма любопытным.
Услышав какой-то звук, Декер невольно вздрогнул.
Оглядел кабинет и в конце концов вычислил его источник.
На шкафчике возле письменного стола лежал смартфон Росса — он-то сейчас и гудел, включенный на вибрацию.
Кто-то звонил Россу. Декер глянул на номер — никак не понять кто, поскольку никакого имени не высветилось, только цифры.
Вновь повернулся к стене, стал осторожно простукивать в разных местах.
Наконец добрался до места, глухой звук в котором свидетельствовал о пустоте за стеной. Оно оказалось как раз там, где висел в своей застекленной коробке футбольный свитер. Дальнейшее простукивание позволило примерно очертить контуры пустого пространства — размерами примерно с большую дверь.
Амос ощупал края панелей, но без всякого успеха.
Глянул вниз на ковер перед скрытой за стеной пустотой. Тот в этом месте был немного потерт — словно что-то не раз по нему протаскивали.
Декер опять поднял взгляд на стену и решил для начала попробовать что-нибудь совсем простое. Положил палец на край скрытой пустоты, надавил.
Ничего не вышло. Понажимал еще в нескольких местах. Наконец, у самого потолка — пришлось даже привстать на цыпочки — удача. Резная декоративная розетка здесь вроде немного болталась. Декер попытался повернуть ее по часовой стрелке, но та даже не пошевелилась. Попробовал против часовой. Украшение сразу же провернулось, словно дверная ручка.
Послышался щелчок, и часть стены перед пустотой распахнулась вперед, словно дверь. Открываясь, она проехалась по ковру — как раз по замеченным Декером характерным потертостям.
Механизм был хитрый — теперь Амос сумел понять его устройство. В потайную дверь были встроены три металлических засова — один наверху, один посередине и еще один у самого пола. При повороте резной розетки все три прятались в торец двери, позволяя ее открыть.
Декер полностью распахнул ее, заглянул в открывшееся пространство.
Оно оказалось примерно двух футов в глубину и целиком заполнено полками. Это полностью соответствовало двухфутовой разнице между планом и реальными размерами комнаты. Тот, кто обустраивал этот тайник, не мог попросту углубиться в стену, потому что прямо за ней располагался второй коридор, — вот и пришлось сдвинуть ко входу всю стену целиком. Если б выдвинули только ту часть, за которой располагался потайной отсек, оставив остальную стену на месте, это сразу бросалось бы в глаза.
Полки были уставлены прямоугольными картонными коробочками.
Декер вынул одну из них. Некогда на ней была какая-то наклейка, но ее почти целиком оторвали, так что никакой информации о содержимом коробки не осталось.
Он обернулся на измельчитель для бумаг, стоящий возле письменного стола — интересно, не такая ли судьба постигла все остальные ярлыки с коробок?
«Наверняка».
Пересчитал коробочки. Их оказалось ровно двадцать.
Осторожно отклеил клейкую ленту с одной из них, открыл. Сверху обнаружился тонкий слой пузырчатого упаковочного пластика. А под ним — несколько пластмассовых флакончиков, заполненных какими-то белыми гранулами.
Быстро поразмыслив, Декер сунул один из них в карман, закрыл коробку, тщательно заклеил той же лентой и поставил обратно на полку. Поспешно закрыл потайную дверь.
Глянул на сиденье кресла Росса. Оно было заметно потерто и в каких-то пятнах, и он сразу понял почему.
Рост Декера — шесть футов и пять дюймов. Росса — примерно пять и девять. В отличие от Декера тому приходилось вставать ногами на кресло, чтобы дотянуться до поворотной розетки под потолком.
Выглянув наружу сквозь жалюзи и убедившись, что в коридоре никого, Декер опять приоткрыл их, как было, и выскользнул из кабинета. Проходя мимо регистрационной стойки, обратился все к той же женщине:
— К сожалению, больше ждать не с руки. Можете не сообщать ему, что я приходил. Перехвачу его как-нибудь в следующий раз.
— Хорошо, спасибо.
— Нет, это вам спасибо. И да, вот что еще…
— Да?
— У вас тут есть спортзал для сотрудников предприятия?
— Спортзал? Нет. А что?
— Когда я был здесь в прошлый раз, то заметил в кабинете у Росса спортивную сумку. Подумал, может, у него там все для тренировки припасено?
— Не исключено. Он занимается в том же зале, что и я, прямо после работы. Как по часам. Я иногда вместе с ним тренируюсь. Хорошие отношения с боссом никогда не повредят.
— Это уж точно. А он здесь переодевается или в зале?
Она явно недоумевала:
— В зале. Там ведь и шкафчики, и душевые.
— Ну, хорошая новость, что он поддерживает себя в форме, — сказал Декер.
«И впрямь хорошая», — подумал он, устремляясь к дверям.
Амос забрался за руль и собрался было двинуть к выезду со стоянки, но вдруг развернулся и поехал в прямо противоположном направлении — туда, где громоздилась огромная незаконченная пристройка. Остановил машину, вылез и подошел к стройплощадке как можно ближе. Повсюду суетились работяги, носились туда-сюда нагруженные стройматериалами вилочные погрузчики, грузовики и «Бобкэты»[490]. Полиция явно разрешила возобновить работы. Декер некоторое время наблюдал за этой лихорадочной деятельностью, после чего решил повнимательней изучить прилегающую территорию. Кое-что заметил, наклонился, подобрал с земли. Бегло осмотрел, сунул в карман. Забрался обратно в машину и быстро укатил.
По дороге позвонил Кемпер и попросил встретить его у бара «Меркурий».
Когда она подъехала, он уже был на месте. Забравшись в ее черный внедорожник, вытащил обнаруженную в кабинете у Росса пластиковую бутылочку и коротко объяснил, где и при каких обстоятельствах ее нашел.
— Не можете глянуть, что это? Впрочем, по-моему, я и сам знаю.
Она пригляделась.
— Почти наверняка это либо героин, либо фентанил. Они выглядят одинаково — именно поэтому дилеры частенько мешают одно с другим. Проблема в другом: чтобы убить человека, требуется около тридцати миллиграммов героина, в то время как фентанила — всего три миллиграмма. Так, говорите, нашли это в тайнике в кабинете у Росса?
— Угу. И там еще до черта осталось. Думаю, что поставки осуществляются через фулфилмент-центр.
— Зачем поставлять именно сюда? Почему не домой или не на абонентский ящик?
— Дом или абонентский ящик гораздо проще обыскать. А в фулфилмент-центре — миллионы посылок. Для копов — все равно что искать иголку в стоге сена.
— Но разве каждую поставку здесь нельзя с легкостью отследить? Как Росс убрал ее из системы компьютерного учета?
— Он ведь здесь главный. Если кто и знал, как это сделать, так только он.
— А как вы вообще узнали, что у него здесь тайник?
— Помните Тоби Бэббота? Он скопировал один из строительных планов фулфилмент-центра на миллиметровку. Я нашел набор официальных планов и сравнил. В копии Бэббота нашлось одно существенное отличие — кабинет Росса на ней на два фута короче.
— А как сам Бэббот-то про это вызнал?
— Он работал на строительстве фулфилмент-центра, а потом и некоторое время в офисе. Мог и тогда это обнаружить. Я попросту воспользовался рулеткой. Может, он сделал то же самое.
— И вы считаете, он знал, как Росс намерен распорядиться этим пространством?
— Ну Бэббот в итоге расстался с жизнью, так что, наверное, все-таки знал — или, по крайней мере, предполагал.
— Лично меня удивляет, что Росс держит такой товар прямо у себя в кабинете.
— Вообще-то место достаточно надежное. Случайно эту потайную кладовку не откроешь. Ему приходилось становиться на кресло, чтобы повернуть отпирающую ее розетку. И никаких щелей, все очень плотно. Можно весь день на эту стену пялиться и так и не просечь, что в ней дверь. Вдобавок у него там для дополнительной маскировки свитер «Сталеваров» в раме присобачен.
— Как же он все это оборудовал, что про это никто не знал?
— Мог и сам управиться. Он рассказывал мне, что и сам занимался строительством до того, как возглавил фулфилмент-центр. Он же бывший столяр-отделочник. А может, и привлек кого-нибудь из работяг в помощь… Как управляющий он еще и осуществлял надзор за строительством.
— Но как такой человек, как Тэд Росс, вообще мог вписаться в распространение наркотиков?
— Он как-то описывал мне себя как маленького человека, в котором постоянно развивали комплекс неудачника. И еще сказал, что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться. Думаю, именно по этой причине он передал через меня телефон адвоката для Эмбер, чтобы она могла выставить иск «Максусу». Он ненавидит «богатеньких буратин», как сам выражается. Да и Элис Мартин говорила, что его отец, Фред, очень плохо обращался и с ним, и с его матерью. На похоронах Тэд мне то же самое рассказывал. Может, и это сказалось. Сам готов подписаться под фактом, что Фред Росс — крайне неприятный тип. Желание избавиться от клейма неудачника да плюс перспектива поднять немереные деньги — чем не мотив? Или же к нему подъехали просто из-за того, что он глава фулфилмент-центра — лучшего прикрытия для подобных делишек и не сыщешь…
— Декер, то, что вы проделали, — это просто нечто! — Кемпер ненадолго примолкла. — А теперь за мной ответная услуга. Я выяснила, что вам хотелось знать про Рэнди Хааса.
— Это который в предсмертных судорогах ухитрился выставить убийцами двух ваших агентов?
— Вы спрашивали, осталась ли у него семья и не был ли он уже смертельно болен. Так вот, в обоих случаях вы правы. Он оставил после себя жену с двумя малыми детьми, а у него самого был рак поджелудочной железы. В поздней стадии. Ему оставалось жить от силы два месяца.
— А что жена с детьми? Как у них дела?
— Похоже, что им неожиданно привалила нехилая сумма. Живут в Калифорнии, в Бель-Эйр[491], в доме за три миллиона.
— И как они это объясняют?
— Страховка. Полис на десять миллионов долларов.
— Ничего себе!
— Это уж точно. Тем не менее возмещение полностью выплачено.
— Хорошо, но я сильно сомневаюсь, что при оформлении страховки в графе «род занятий» Хаас написал «наркодилер». И никогда не поверю, что нормальная страховая компания выписала бы ему полис на такую огромную сумму. Он же был практически при смерти!
— Полис оформлен не американской компанией. Это какая-то заморская фирма, которую мы попытались «пробить», но сразу же уперлись в каменную стену. Это мог быть просто способ расплатиться с его семьей за то, что он подставил моих агентов.
— И тут страхование жизни, — задумчиво проговорил Декер.
— Вот именно. Но почему вы сразу решили, что Хаас мог быть смертельно болен?
— Потому что я был уверен, что про ваших ребят он соврал. Нисколько они не скурвились. По-моему, просто набрели тут, в Бэронвилле, на что-то такое, из-за чего их понадобилось срочно вывести из игры. А Хаас, который и так уже был практически мертвец, да еще с семьей, о которой надо заботиться, оказался в этом деле очень кстати. Он заставил вас думать, что они преступники, в то время как настоящие преступники — это те, кто их убил. И те, кто заплатил его семье за его заведомо ложное заявление. Скорее всего смертельную дозу морфина он ввел себе сам.
— Ладно, выходит, в Бэронвилле действует группировка, которая занимается распространением фентанила в особо крупных масштабах. И использует в качестве перевалочной базы местный фулфилмент-центр. Какова, по-вашему, здесь роль Росса?
— Должно быть, он забирает фентанил из центра и распространяет по конкретным адресам. В кабинете у него лежит спортивная сумка. Я уже выяснил, что после работы он каждый раз отправляется на тренировку. Но зачем таскать с собой тренировочные шмотки, когда в спортзале есть раздевалка с запирающимися шкафчиками? В конце концов, почему нельзя просто держать эту сумку в машине?
— Ну ведь у них тут вроде досмотр на выходе, где проверяют сумки и прочие вещи?
— У них здесь только металлоискатели, порошок в пластиковых бутылках на них не звенит. Да, сумки досматривают, но готов поспорить, что у его сумки — двойное дно. Я открывал ее, когда пролез к нему в кабинет, и она показалась мне больно уж мелковатой для таких наружных размеров. А чтобы спрятать такие флакончики, много места не надо.
— Да, пожалуй…
Декер ткнул пальцем в пластиковый флакон.
— Так что лучше просветите меня, что тут за экономика.
— Цена производства килограмма героина и килограмма фентанила примерно одинакова — где-то от трех до четырех тысяч. А на улице за кило героина можно получить уже шестьдесят тысяч. Но фентанил отличается гораздо более сильным действием — из одного килограмма его можно получить двадцать четыре кило конечного продукта, что делает это вещество куда более прибыльным. Из килограмма фентанила можно сделать около семисот тысяч таблеток, которые продаются примерно по двадцать пять «баков» за штуку. — Она повнимательнее пригляделась к флакончику. — Здесь примерно пять тысяч миллиграммов порошка.
— У него в кабинете двадцать коробок. В той, которую я открыл, флаконов было пять. Если в других по столько же, то сколько все это может стоить по уличным меркам?
Кемпер быстро подсчитала в уме.
— Если это фентанил, то у мужика в кабинете товару примерно на девять миллионов «баков».
— Интересно, сколько таких партий проходит через центр в месяц?
— Вот и мне интересно, — обеспокоенно отозвалась Кемпер.
— Мне только что пришло в голову, что все эти сумасшедшие суммы в долларовом выражении больше наводят на мысли о преступной группировке международного масштаба, нежели о какой-то мелкой шайке из захудалого городка.
Она кивнула:
— Вы просто читаете мои мысли, Декер. Могу сообщить вам, что мексиканские картели практически полностью переключились на фентанил. Либо импортируют его напрямую из Китая, либо производят на месте — как при помощи совершенно законных фармакологических корпораций, так и подпольно, из закупленного у тех же китайцев сырья. Продают и в виде порошка, как в этой бутылочке, — в чистом виде или разбавляют героином, но чаще всего штампуют из него таблетки, причем миллионами. А с фентанилом вот какая штука: если он добавлен в таблетки, дилеры обычно и не имеют понятия, что он там есть. Покупатели тем более. Курить или нюхать многие опасаются — хотя бы из-за того, что не хотят выглядеть наркоманами даже в собственных глазах. А вот закинуться таблеткой — другое дело. Это им представляется более законным и безопасным — ну как же, ведь почти такие же и доктора выписывают! Они выглядят в точности как любые оксикодоновые таблетки, и их частенько принимают одновременно с ксанаксом и прочими такими транквилизаторами. На них иногда даже штампуют цифру «80», потому что это стандартная доза «окси». «Мутная восьмидесятка» — так их называют на улице. Как я уже говорила, стоят они в среднем по двадцать пять «баков» за штуку, а средний наркоман принимает до двадцати таблеток ежедневно.
— Пятихатка в день… Недешевое удовольствие.
— Мне приходилось арестовывать торговцев, которые продавали как минимум по тысяче таблеток в сутки. На улице такое количество называется «лодочка». А есть дилеры, которые сбывают гораздо больше.
Декер посмотрел на порошок:
— Думаете, это сырье для изготовления таблеток?
— Не исключено. А это означает, что штампуют их тоже где-то неподалеку. Иначе какой смысл поставлять эту дрянь в подобный городишко?
— А сколько места для этого требуется?
— Вы можете заниматься этим хоть в собственной спальне — ну или в каком-нибудь закутке легального предприятия. Но туда нужно установить соответствующее оборудование, в первую очередь таблеточный пресс — четвертьтонный, полутонный или мощнее, в зависимости от намеченной производительности[492]. Четвертьтонный пресс штампует от трех до четырех тысяч таблеток в час. А еще потребуются люди, чтобы работать на нем и паковать готовую продукцию. Кроме того, нужно всерьез соблюдать технику безопасности. Мы несколько раз привлекали к налетам на подобные подпольные производства обычных копов, и те трогали фентанил без перчаток. Схватится такой «боец» за вещество голыми руками — и, глядишь, уже лежит на полу весь синий. Это очень опасно.
— Ну чего-чего, а пустых помещений тут хватает. Вообще-то первым делом мне в голову приходит тот заброшенный дом, в котором нашли ваших парней. Когда у тебя целый дом в распоряжении, таких прессов туда целую кучу напихать можно. Кстати, вот вам и объяснение, почему там было электричество, хотя там давно никто не живет.
Кемпер округлила глаза:
— Думаете?
— Как я уже говорил, в тот вечер кто-то наверняка запускал над этой улицей квадрокоптер.
— Ну да, только вы так и не объяснили зачем.
— Думаю, что они вывозили оборудование и одновременно завозили тела. И хотели убедиться, что никто за ними не наблюдает или просто случайно там не появится. А наблюдение с воздуха — идеальный в таком случае способ. Это как раз то, что дроны умеют делать лучше всего.
— Тогда нам нужно как можно скорее опять осмотреть этот участок — не осталось ли каких-то следов того, что там штамповали таблетки.
— Я заодно и соседний дом проверил бы — тот, в котором я застрелил Брайана Коллинза. Он тоже пустует и от электросети тоже не отключен.
— А что тот старик, который жил напротив?
— Дэн Бонд, наверное, что-то услышал, и им пришлось от него избавиться. Эту улицу они наверняка выбрали по той причине, что на ней практически никто не живет — вообще-то там жили всего трое, включая его. Кстати, среди них и Фред Росс — отец человека, который всю эту наркотическую тему тут и мутит.
— И что предлагаете? Немедленно брать Тэда Росса?
— Если возьмем его прямо сейчас, есть риск, что остальные сумеют скрыться. А на основании того, что я вам рассказал, ордер на обыск вам никто не даст — у меня не было никаких законных оснований проникать к нему в кабинет.
— Но когда он проверит свои запасы, разве сразу же не обнаружит, что одной бутылочки не хватает?
— Может, подумает, что его просто обсчитали. Однако нужно обязательно приставить к нему наблюдение. А как только выяснится что-нибудь более осязаемое — тогда и брать.
— О'кей, я отправлю людей. А сами-то что собираетесь предпринять?
— Отныне мы знаем, что в основе всего лежат наркотики. Теперь мне осталось только собрать оставшиеся детали головоломки.
— Вы считаете, что остальные убийства тоже с этим связаны?
— Да, считаю. Но тут и еще кое-что происходит.
— Например?
— Как только буду знать точно, сразу скажу.
— Насколько я понимаю, выйти под залог у вас не вышло?
Это было уже на следующий день, и Декер с Джеймисон сидели напротив Бэрона в комнате для свиданий бэронвиллской тюрьмы.
Амос уже рассказал напарнице о том, что нашел в кабинете Тэда Росса, и о своей встрече с агентом Кемпер.
Бэрон был в белой тюремной робе — небритый, с всклокоченными волосами, явно не выспавшийся.
— Именно так.
— Нет, не именно так. Синди Райли была готова выплатить за вас залог сразу после слушания, но вы отказались.
— Это не ее проблемы. Она уже наняла мне адвоката. Ни к чему ей тратить на меня еще какие-то собственные деньги.
— Весьма благородно с вашей стороны, — заметил Декер. — Но я не думаю, что благородство поможет вам из всего этого вылезти. А вот правда — другое дело.
— Все тычете в меня моим враньем? — резко отозвался Бэрон. — Я уже в нем признался.
— Я необязательно имею в виду именно вас. Я это в общем и целом.
— Тогда зачем же вы сюда явились, в общем и целом?
— Для меня уже не составляет тайны, что Брэдли Коста явился в этот городок, поскольку считал, что где-то здесь находятся сокровища, спрятанные вашим полным тезкой.
— А я, по-моему, тоже не делаю тайны из того, что абсолютно не верю в существование каких-либо сокровищ. Если б они были, их давно уже нашли бы.
— Но давайте все-таки предположим, что клад все-таки есть — чисто в порядке обсуждения.
Бэрон вздохнул, откинулся на спинку хлипкого пластмассового стульчика и сказал:
— Ладно, все равно мне в данный момент больше нечем заняться.
— Если это сокровище спрятано где-то в ваших владениях, то кому-то довольно сложно проникнуть туда и прибрать его к рукам.
— Смотря что оно собой представляет.
— Не думаю, что мы говорим о бумагах. Бумага со временем наверняка бы истлела. Я думаю, что ваш предок предпочел тогда что-нибудь куда более долговечное.
— Какое ему было до этого дело? Ему все равно предстояло умереть.
— Потому что он был натуральный сукин сын, — ответил Декер. — Он не хотел, чтобы его ближайшие родственники заполучили деньги. Вообще-то из того письма Найджела Ноттингэма, которое я прочел, следует, что ваш предок считал своих детей недостойными своего богатства.
Немного поразмыслив, Бэрон пожал плечами:
— До смерти родителей я особо не представлял, насколько паршиво на самом деле у нас обстоят дела. А потом сразу выяснил, что дом заложен по самую крышу и что на банковском счету нет ни гроша. Поначалу решил, что предыдущие поколения попросту все промотали. Но потом кое-где покопался и узнал, что еще Бэрон Первый не сильно-то много оставил своим деткам.
— Но если он был настолько успешным дельцом, то куда же девались деньги? — спросила Джеймисон.
— Мы с отцом как-то раз беседовали на эту тему. Он, судя по всему, тоже их искал. А поскольку он был адвокатом, то знал, где надо пошарить, так сказать. Изучив этот вопрос, поведал мне, что Бэрон регулярно изымал из дела довольно значительные суммы — и при этом почему-то брал кредит за кредитом. Для его потомков это оказалось двойным ударом — и денег нет, и долгов выше крыши. И покрыть эти долги было нечем — никаких ликвидных активов практически не осталось.
— Может, вот оно и сокровище — эти самые выведенные из дела деньги? — предположила Джеймисон.
Бэрон посмотрел на нее:
— Да нет никакого сокровища, Алекс.
— Почему же?
— Да потому, что мои предки его просто обыскались. Сами ведь видели все эти продырявленные стены… Землю тоже практически всю перекопали. Отец рассказывал, что раньше территория поместья выглядела так, будто по ней геологоразведка прошлась. Если бы там где-то был клад — уверен, его давно нашли бы.
— А с чего они вообще решили, что он есть? — спросила Джеймисон.
— Точно не знаю, — ответил Бэрон, — но могу предположить их вполне естественную реакцию после получения наследства: как, мол, и это все?! Не может быть! Или же, как предположил Декер, они решили, что старый Бэрон намеренно устроил им такую пакость — типа пускай поищут.
— Но предприятия-то и после его смерти продолжали работать, — заметил Декер.
— Да, но очень скоро сдулись — как по причине нехватки капиталов, так и из-за того, что у потомков Бэрона не оказалось даже десятой доли его деловой хватки.
— Это возвращает нас к моему первоначальному вопросу, — заключил Амос. — Если сокровища действительно существуют, то заниматься их поисками так, чтобы вы об этом не узнали, кому-то было бы не с руки, верно?
— Ну я практически постоянно там торчу. А если и отъеду куда, то максимум на пару часов. А мимо главного входа на территорию поместья не попасть.
— И вы до сих пор его законный владелец, верно?
— Естественно.
— Но если вас обвинят в убийстве, что будет?
— Сами прекрасно знаете, что будет. В тюрьму меня посадят.
Тут вмешалась Джеймисон:
— Нет, он имел в виду — что будет с вашими владениями? С домом?
Брови Бэрона сошлись на переносице:
— А, теперь понял… Ну я и без того едва держу голову над водой. В тюрьме мне работать не дадут, так что все мои доходы, и без того маленькие, очень быстро иссякнут.
— Можно ведь продать какие-то ценные вещи. Вроде старинных ружей, которые вы нам показывали…
— Дело не только в этом.
— В чем же еще?
— Ну хоть Брэдли Коста и отклонил мой последний запрос, я все-таки ухитрился где-то с год назад пересмотреть условия залога. Банк чуть уменьшил процент, но добавил одну хитрую формулировочку.
— Какую еще формулировочку? — уточнила Джеймисон.
— Пункт о «моральном облике владельца». Мол, поместье может быть отнесено к историческим памятникам. Это придает ему дополнительную ценность. Но любого рода скандал уменьшает ценность имущества, и вот эту-то дополнительную стоимость они из общей стоимости и вычленили.
— Так вы хотите сказать, что если совершите какое-то преступление и вас арестуют…
— …то у банка появится возможность объявить это неисполнением предусмотренных договором обязательств, лишить меня права выкупа залога и продать имущество с аукциона — тому, кто больше заплатит. Даже если я буду продолжать исправно вносить предусмотренные договором платежи.
— Но какая им разница, если проценты вносятся в срок?
— Потому что обеспечением займа является дом. Если я совершаю серьезное преступление, то, согласно договору, это уменьшает его рыночную стоимость. В итоге сумма обеспечения автоматически становится меньше суммы залога, меня объявляют неплатежеспособным и загребают мое имущество себе… — Бэрон поднял взгляд на Декера. — А вас, похоже, это не удивило.
— Нисколько.
— Почему?
— Если не вы совершили эти убийства, тогда кто-то изо всех сил пытается, чтобы в них обвинили именно вас. Вы были знакомы или имели контакты со всеми четырьмя убитыми. Контакты не слишком очевидные — здесь нам пришлось основательно покопать. И своим враньем вы ничем себе не помогли.
— Это уж точно.
— Так что тот, кто их убил, не хотел, чтобы все выглядело слишком просто.
— Почему? — уточнила Джеймисон.
— Потому как иначе мы пришли бы к заключению, что кто-то пытается подставить Бэрона.
— И к какому же заключению вы пришли взамен? — поинтересовался Джон.
— Сейчас мы к этому подойдем. На какую сумму заложено ваше имущество?
— На очень большую.
— Так что претендовать на его выкуп может только тот, у кого бездонные карманы?
— Да. Денег банк получит поменьше, чем по первоначальному договору, но все равно много.
— И Коста про все это знал?
— Он-то и переоформил тогда залоговый договор, включив в него пункт о моральном облике. Как уже говорил, когда я в следующий раз обратился к нему насчет очередного пересмотра договора на предмет уменьшения процента и смягчения прочих условий, он мне отказал.
— Думаете, Коста планировал каким-то образом сам выкупить залог и заполучить поместье как раз таким способом? Стать его законным владельцем и получить возможность в спокойной обстановке искать клад? — спросила Джеймисон.
— Думаю, план был именно такой, но еще я думаю, что он уже знал, где этот клад спрятан, — сказал Декер.
Бэрон выпрямился на стуле:
— Что? Тогда же где он?
— Точно не знаю. Но он украл в историческом обществе письмо, которое, по-моему, и подсказало ему ответ.
— Но, Декер, Коста не мог сам купить поместье, так ведь? — вмешалась Джеймисон. — Это была бы деятельность в личных корыстных интересах. Должны же быть банковские правила, которые такое запрещают.
— Уверен, что да, — кивнул Амос. — По этой-то причине ему и понадобилось подставное лицо.
— Кто-то, кто купил бы поместье на свое имя, а потом пустил бы его туда забрать клад?
— Да. И Коста наверняка пообещал такому подставному лицу определенный процент от добычи.
— Так что теперь нам придется это подставное лицо найти, — заключила Джеймисон.
— Да, придется, потому что именно это лицо и убило Бэббота, Тэннер, Свенсона и Брэдли Косту. — Декер ненадолго примолк и глянул на Джеймисон. — И, я думаю, убийство Фрэнка тоже на его совести.
Когда они поехали обратно к Митчеллам, Джеймисон не удержалась:
— Если ты считаешь, что Фрэнка убили, то почему не сказал мне?
— Вообще-то я уже высказывал подозрения в том, что его смерть — отнюдь не несчастный случай.
— Ну да, только теперь тон у тебя куда более убежденный.
— Это потому, что теперь я действительно в этом практически убежден.
— Но зачем им убивать Фрэнка?
— Он увидел то, что не должен быть видеть, — наверняка дело в этом.
— Но его же робот убил.
— Роботами-то управляют люди! А если машина просто сделала то, на что была запрограммирована, когда Фрэнк оказался поблизости?
Прежде чем Джеймисон успела ответить, у Декера зазвонил телефон.
Это была Кемпер.
— Мы только что проверили те два дома — пока что только «по верхам». В обоих есть следы героина и фентанила. Декер, не знаю, сколько я смогу еще придерживать эту информацию.
— Нам нужно совсем немного времени. Росс у вас под наблюдением?
— Да, вчера он уехал с работы с той сумкой. Готова поспорить, что там у него были не только треники с кедами. Он заезжал в еще несколько домов, помимо спортзала. За ним мои не заходили — боялись вызвать подозрения. Сумка всякий раз была при нем, так что нет никакой гарантии, что флаконы по-прежнему в ней. Короче говоря, эту улику мы наверняка прохлопали.
— Да все равно прижмем мы эту публику, агент Кемпер!
— Да лучше уж! Потому как если не прижмем, моей карьере крышка. Я просто хочу, чтобы вы поняли — времени у нас с гулькин нос.
Она отключилась, и Декер посмотрел на Джеймисон, которая явно уловила недовольные интонации командирши спецгруппы УБН.
— По-моему, она немного на взводе, — заметила Алекс.
— Угу. Пожалуй, — отсутствующе отозвался Амос.
— А ты вообще никогда не дергаешься, Декер?
— Не вижу смысла.
— Нельзя рассказывать Эмбер твою версию насчет Фрэнка. По крайней мере, пока не будем знать точно.
— Сам знаю.
Тут, как говорится, разверзлись хляби небесные, и с неба стеной повалил мелкий густой дождик.
— Господи, этот Бэронвилл и без того пасмурное место, так еще и такая погода! — поежилась Джеймисон, включая «дворники».
— Пасмурное с прояснениями, — поправил Декер. — Видишь вон ту пекарню? Мне про нее Синди Райли рассказывала. У владелицы был полис страхования жизни ее сына. Тот умер от передоза, а выплаты по полису хватило, чтобы открыть дело.
— Ты и впрямь думаешь, что с этими полисами тут что-то мутное творится?
— Достаточно мутное, чтобы зарулить сейчас туда и выпить кофейку.
Джеймисон заехала на стоянку, и они вошли в магазин-пекарню под названием «Павлин» — снаружи всеми цветами радуги сияла неоновая вывеска в виде распустившей хвост экзотической птицы.
Заведение оказалось чистеньким и аккуратным, в небольшом зале стояли светлые деревянные столы, накрытые разноцветными скатертями. Позади застекленного прилавка со всякими вкусностями висела большая доска с написанным мелом меню.
Принюхавшись, Джеймисон застонала.
— О боже, ну и аромат! Только из-за него съела бы тут все до крошки!
Из-за занавески позади прилавка вышла женщина — худая, усталого вида, со скорбными морщинами на лице и основательно тронутыми сединой волосами. Но при виде посетителей она приветливо улыбнулась, а в глазах у нее мелькнул живой огонек.
— Что желаете? — спросила она.
— Два больших кофе с собой, — отозвался Декер.
Джеймисон ткнула пальцем в стекло прилавка.
— Это что, морковные маффины?
— Они самые, мэм.
— Обалдеть! Дайте два.
— Отличный выбор. Свеженькие, прямо из печки. Я — Линда Друз. Я тут хозяйка.
— Приятно познакомиться, Линда. Я — Алекс, а это Амос. Кстати, а почему павлин?
— Когда я была маленькой, то постоянно просила родителей купить мне павлина. Никто, понятное дело, мне его не купил. Теперь вот мечта сбылась. Да и вывеска приметная — по крайней мере, народу нравится.
Пока Друз готовила их заказ, Декер заметил:
— А у вас тут вроде все новенькое.
— Меньше года как открылась. Я всегда обожала что-нибудь печь, так почему бы на этом не зарабатывать? И люблю быть сама себе начальницей. Дело выгодное. Тем более что фулфилмент-центр под боком. Народ оттуда валом валит. Набегаются там, натаскаются тяжестей — и сюда, заморить червячка… Аппетит на такой работе небось зверский разыгрывается.
— Спору нет, — кивнул Декер.
Наливая кофе, Линда Друз поинтересовалась:
— А откуда вы про нас узнали?
— От Синди Райли.
— А, понятно… Очень милая девушка. Молодец, не только свой бар рекламирует, но и про соседей не забывает! Этот город только такими вот дружными усилиями и можно к жизни вернуть.
— Она и про сына вашего рассказывала. Они вроде дружили.
Друз, которая уже наклонилась над прилавком, чтобы длинными щипцами достать из-под стекла заказанные маффины, при этих словах застыла.
— Синди рассказывала вам про Кита?
— Угу. Очень печальная история.
Хозяйка медленно опустила маффины в бумажный пакет.
— Он у меня был единственным ребенком. От такого никогда не оправишься.
— Это уж точно. Синди говорила, передозировка? — продолжал Декер.
Друз кивнула.
— У Бэронвилла целая куча проблем. Но самая большая — наркотики. Должна признаться, что и сама на них плотно сидела, но теперь, слава богу, давно в завязке. Подсела вначале на перкоцет, а потом стала «миксером».
— «Миксером»? — недоуменно переспросила Джеймисон.
— Мешала перкоцет с «окси», ксанаксом — черт, да с чем я его тогда только не мешала! По двести таблеток в неделю уходило. — Она поставила пакет на прилавок. — Сколько, по-вашему, мне сейчас лет?
Декер смущенно пожал плечами:
— Я в определении возраста особо не спец.
— Только что всего лишь пятьдесят исполнилось.
При виде их удивленных взглядов она печально улыбнулась:
— Наркота красоты не прибавляет. Сама знаю, что выгляжу на шестьдесят пять.
— Главное, что вы победили эту зависимость, — сказала Джеймисон.
Друз даже стукнула обоими кулаками по прилавку.
— С этим каждый день приходится бороться! Да, сегодня я чиста. Но что будет завтра? Никто тебе не скажет.
— Вы так свободно обо всем этом рассказываете… — произнесла Джеймисон. — В смысле вы ведь нас совсем не знаете.
— Есть опыт — в наркологических центрах только про это и рассказываешь. Нужно целиком на этом сосредоточиться, только про это и думать. Полностью раскрыть душу, если хочешь чего-то добиться. Я всякие способы испробовала, поскольку то, что действует на одного, необязательно подействует на другого. Но в конце концов слезла, слава богу. Тяжелей этого ничего в жизни не испытывала.
— Но Киту этого не удалось? — спросил Декер.
Друз, которая начала было выбивать чек, опять остановилась.
— Нет. — В глазах у нее стали набухать слезы. — Родители не должны переживать своих детей, но я пережила Кита. Он умер шестнадцать месяцев назад. В следующем месяце ему исполнилось бы двадцать девять.
— Мне так жаль, — произнесла Джеймисон.
— Но, по крайней мере, у вас есть пекарня, — обронил Декер, потихоньку подводя разговор к намеченной теме.
— Ну, это на самом-то деле благодаря Киту.
— Как так? — якобы удивился Декер.
— У Кита был полис страхования жизни на миллион долларов, а выгодоприобретателем он назначил меня. Иначе бы в жизни мне это дело не осилить. Тут одни печи целое состояние стоят.
Она прервалась, поскольку Джеймисон протянула ей кредитную карточку, чтобы расплатиться за кофе и маффины.
— Лучше б у меня был сын, — глухо добавила Друз, глядя куда-то в пространство.
— Ну все равно повезло, что у него был полис, — поспешил заметить Декер. — Наверное, ему на работе оформили?
— Нет, не на работе. Он работал в фулфилмент-центре, сортировщиком. Весь день на ногах, весь день внаклонку — тяжести поднимал. В итоге всерьез надорвал спину, и его уволили. Пошел к врачу, получил таблетки. И вот вам пожалуйста — подсел. Одна и та же история. И однажды подумал, что колет героин, а на деле оказалось — ту фентаниловую дрянь. Умер до того, как до него «Скорая» доехала.
— Какой кошмар. — Джеймисон покачала головой.
— Ну, у нас в Бэронвилле это вполне нормальное явление — никто этого даже не стыдится.
Опять вмешался Декер:
— В общем, еще и с тем повезло, что ваш сын успел оформить полис до того, как подсел на наркотики. Сомневаюсь, что с наркозависимостью он прошел бы обязательный медосмотр.
— Знаю. Уилли мне то же самое говорил.
— Уилли?
— Да, Уилли Норрис как раз и продал Киту тот полис. Он мне то же самое сказал, когда передавал чек. Но, когда полис оформляли, Кит был чист. А потом он умер.
— Так что, он оформил полис после того, как повредил спину? И сразу на миллион долларов?
— Ну да. Кто-то подсказал ему, что это будет правильный ход. Понимаете, он хотел восстановиться на работе в фулфилмент-центре, а там довольно опасно — роботы и все такое… Кстати, там недавно кого-то убило такой штукой, слышали?
— Да-да, слышали, — поспешно ответила Джеймисон.
— А кто предложил вашему сыну оформить страховку? Этот Уилли Норрис?
— Точно не знаю. Но хоть что-то хорошее вышло из смерти Кита. Денег мне хватило, чтоб и похоронить его достойно, и это место открыть.
Она утерла глаза.
— Надеюсь, вам понравятся маффины. И что вы про меня и другим расскажете.
— А нет ли у вас каких-то контактов этого мистера Норриса? Моя сестра только что потеряла мужа, и я думаю, что ей стоит застраховать свою жизнь. У нее малолетняя дочка.
— О, конечно! Всегда разумно позаботиться о таких вещах — никогда не знаешь, что с тобой в следующую минуту приключится.
Линда Друз покопалась в выдвижном ящике и вытащила оттуда визитку.
— Вот здесь адрес и телефон. Это где-то в миле отсюда. Уилли — славный парень. Всю жизнь здесь живет, как и я.
Джеймисон изучила карточку.
— Большое спасибо, — поблагодарила она, опуская пятерку в коробку для чаевых на прилавке.
— И вам спасибо, — отозвалась Друз.
Декер еще раз оглядел заведение.
— Надеюсь, у вас все получится, — произнес он.
— Я тоже, — кивнула Друз. — Потому что это все, что у меня осталось.
Когда они опять забрались в машину, Джеймисон передала визитку Декеру.
— И в самом деле, какие-то чудеса, — сказал тот.
— В смысле? — уточнила она.
— Кит Друз теряет работу, а потом оформляет страхование жизни. Но Линда сообщила, что полис он приобрел уже после того, как повредил спину. Это означает, что на тот момент Кит уже принимал опиаты.
— Может, и принимал, но не успел подсесть.
— Может, и не успел, — с сомнением в голосе отозвался Декер.
— Ну что, поедем пообщаемся с этим Уилли Норрисом?
— Это пока обождет. Лучше давай немного покатаемся, подкрепимся кофе с маффинами, а заодно кое-что обговорим.
— Ладно, начинай. — Запустив зубы в маффин, она простонала: — О, господи, до чего же мне сейчас нужна сигарета!
— Хм. Лучше потерпи.
Откусив от своего маффина и отпив кофе, Амос произнес:
— Коста, Тэннер, Свенсон и Бэббот. Давай-ка пройдемся по ним по очереди и посмотрим, на чем мы остановились на данный момент.
— Годится.
— Брэдли Коста вычислил, где находится клад Бэрона, и переехал сюда, чтобы его заполучить. Поступил на работу в банк, в котором заложено поместье.
— Думаешь, это входило в его план?
Декер кивнул и на секунду отвлекся, чтобы вытереть с губ сливки.
— Я убежден, что он заранее все разузнал и устроился в банк только ради этой закладной. Много ты знаешь акул с Уолл-стрит, которые просто так переехали бы в такую дыру?
— Ни одной.
— И в итоге пересмотрел условия залога Бэрона, добавив пункт о моральном облике владельца имущества.
— Рассчитывая в дальнейшем как-то подставить Бэрона, чтобы его обвинили в тех убийствах?
— Нет, если исходить из того простого факта, что его самого убили. Я думаю, что у него уже была заготовлена какая-то схема, чтобы прижать Бэрона по этому пункту договора. Необязательно убийство. Это могли быть те же наркотики. Может, он как-то вызнал, что Свенсон нашел у того приют и прячет в садовом сарае свои наркоманские причиндалы… Тогда Бэрона сажают в тюрьму, договор залога аннулируется, а поместье через какое-то подставное лицо покупает Коста, после чего оба в спокойной обстановке достают клад. Но только вот этот зиц-покупатель сам обманывает Косту и убивает его, чтобы не пришлось делиться сокровищами, — а потом завершает первоначальный план подвести под монастырь Бэрона, выставляя его убийцей четырех людей. Таким образом, он одним выстрелом убивает двух зайцев — избавляется от подельника и получает усадьбу со всеми окружающими ее землями.
— Все это не более чем предположения.
— Но имеющие достаточно веские основания.
— Хорошо. Теперь Свенсон. Его убили, потому что он незаконно жил на территории поместья Бэрона и вдобавок торговал наркотой — чем, как ты справедливо заметил, можно было воспользоваться в свете новых условий залога. Если б к этой наркоторговле удалось привязать Бэрона, то вот вам и нарушение пункта о моральном облике.
Декер кивнул.
— И им было совсем ни к чему, чтобы Свенсон шатался по территории поместья, пока они будут искать там клад. Опять-таки двух зайцев одним выстрелом. И удалили его оттуда, и использовали его убийство, чтобы подставить Бэрона.
— Звучит разумно.
— Помнишь тот гвоздь, который мы нашли в шине автомобиля Тэннер?
— Ну да.
— Так вот, когда я был в фулфилмент-центре, то специально подъехал к самой стройплощадке. И что, ты думаешь, я там нашел?
С этими словами он вытащил из кармана куртки найденный на стоянке центра маленький предмет и предъявил его Джеймисон.
— Похоже на тот дюбель, который ты вытащил из шины Тэннер.
— Точно такой же.
— По-твоему, Тэннер побывала в фулфилмент-центре?
— По-моему, там побывал ее автомобиль.
— Думаешь, там ее и похитили?
— Не знаю. Но Тэннер связана с Бэроном. Она — его бывшая школьная любовь. Он ей материально помогал. Вот потому-то ее и убили.
— Ну а Бэббот?
— По словам Лесситер, он как-то раз незаконно проник во владения Бэрона.
— Зачем? Может, тоже клад искал? Но откуда он мог про него знать?
— Бэронвилл — город маленький. Может, услышал от кого-то… А клад — штука заманчивая.
— Думаешь, Бэббот тоже знал об операциях с наркотиками?
— Это весьма вероятно, — ответил Декер. — По крайней мере, он мог сильно подозревать о творящихся в фулфилмент-центре делишках и участии в них Росса. О двойной стенке в кабинете Бэббот точно знал, судя по его варианту строительного плана. Правда, я могу только предполагать, был ли он в курсе, что за этой стенкой хранится и как ее открыть. Если такие подозрения у него и в самом деле были, тогда его убийство опять-таки преследовало двойную цель. С его помощью подставили Бэрона и заставили замолчать самого Бэббота, пока он кому-нибудь не проболтался, что в кабинете у Росса есть тайник.
Декер вдруг резко откинулся на сиденье и крепко зажмурил глаза.
— Эй, что с тобой?
— Просто пытаюсь кое-что вспомнить, но никак не получается…
— Это все из-за того удара по голове? — обеспокоенно спросила Алекс.
Он потер брови.
— Не исключено.
— А что ты пытаешься вспомнить?
— Цифры.
— Какой-то номер?
— Да говорю же — цифры! — раздраженно буркнул Декер.
А тем временем всевозможные цифры вихрем кружились у него в голове — все разного цвета. Для его синестетического восприятия вроде бы совершенно обыденная вещь. Необычность же заключалась в том, что разные цвета соответствовали совсем не тем цифрам, что раньше.
«Семь, четыре, три, что там дальше — ноль? Или восьмерка? Красный, оранжевый, зеленый, два?»
Он сильно растер брови.
«Это девятка или перевернутая шестерка? Ну давай же, блин, давай!»
Наконец разноцветные цифры выстроились в правильном порядке. И ему удалось наложить один их ряд на другой. Все идеально совпало.
Амос открыл глаза, вытащил телефон и нажал на несколько цифровых клавиш.
— Кому это ты звонишь?
— Никому.
Еще несколько нажатий.
— Чем ты вообще занят?
— Пытаюсь определить, нет ли у меня в памяти телефона одного номера, который я видел.
— И где ты его видел?
— На экране мобильника Тэда Росса.
— Почему это так важно?
— Потому что я видел этот номер и кое-где еще.
Он повернул свой телефон экраном к ней.
— Это номер Фреда Росса, отца Тэда? — удивилась Джеймисон.
— Да.
— А что тут странного, когда отец звонит сыну?
— Вообще-то ничего. Странно другое — что номер отца не записан у сына в памяти телефона, пусть даже если между ними и кошка пробежала. Если б этот номер был в списке контактов, то на экране высветилось бы имя, а не просто набор цифр.
— Действительно странно… Погоди-ка минуточку! Ты говорил, что видел этот номер где-то еще?
— Видел.
— И где?
— На стене.
— Какой еще стене?
— У Элис Мартин, она называет ее «телефонная стенка».
— Ну они все-таки соседи…
— Она сказала мне, что там у нее записаны только те номера, на которые она звонит чаще всего — иначе ей их не вспомнить.
— Хорошо, но они ведь и вправду соседи.
— Только вот Мартин заявила мне, что Росса терпеть не может и уже много лет с ним не общалась. И после встречи с этим мужиком я понял, почему. Даже собственный сын его не выносит. Который вообще преступник!
— Тогда почему же этот номер записан у нее на стене? — спросила Джеймисон.
— Ну мне приходит в голову как минимум одна причина.
Офис Уилли Норриса располагался в некогда жилом районе примерно в миле от магазина-пекарни Линды Друз.
Едва они вошли, как навстречу им незамедлительно поднялась молодая женщина. Встретила она их крайне вежливо — если даже не робко, хотя Декер углядел у нее на лице опаску и даже чуть ли не испуг. На ней были потертые сапожки, джинсы и белая рубашка с длинным рукавом. Компьютеру на металлическом столе было по меньшей мере лет десять. Всю поверхность стола усыпали какие-то бумаги.
На подъездной дорожке они миновали два автомобиля — новехонький «Лексус» с откидным верхом, сверкающий черным лаком, и основательно проржавевший древний фордовский пикап. Декер сразу сообразил, какая из машин принадлежит Норрису, а какая — его секретарше.
Вскоре в приемную вошел и сам Уилли Норрис — невысокий и полноватый, с зализанными назад седеющими волосами, острым подбородком, узким и тоже острым, будто горный хребет, носом и маленькими глазками, поблескивающими из припухших глазниц, словно кусочки антрацита. На нем был плохо сидящий серый костюм-тройка, из пальцев небрежно свисала сигарета.
Довольно развязно поприветствовав посетителей, Норрис провел их к себе и закрыл за ними дверь.
Декер оглядел комнату, в которой некогда явно размещалась спальня. В нишу от встроенного одежного шкафа был втиснут конторский стеллаж, заполненный пластиковыми скоросшивателями, а на грязном ковре стоял антикварный письменный стол с вычурной резьбой. На стене висело несколько вставленных в рамки сертификатов, свидетельствующих о членстве в различных страховых организациях.
Норрис уселся за стол, махнул гостям на стоящие напротив него стулья. Затянувшись напоследок, затушил сигарету в переполненной пепельнице. Уныло улыбнулся:
— Сам-то себя я застраховать не могу. Ожирение, курение, легкие ни к черту, почки хоть выбрасывай…
— Никогда не поздно начать жизнь сначала, — вежливо заметила Джеймисон.
— По-моему, лично мне уже поздновато. Нужна страховка, ребята?
— Да, моей сестре. Она только что потеряла мужа.
— Передоз? — уточнил Норрис, пожалуй, с несколько излишней поспешностью.
— Нет, а почему вы так решили? — удивилась Джеймисон.
— Вы, видать, не из наших краев. Вы дамочка молодая, так что могу предположить, что и ваша сестричка тоже. И ее муж. А молодежь тут, почитай, только от наркоты и мрет — либо на машинах под кайфом гробятся, либо передоз.
— Он погиб в результате несчастного случае на производстве.
— Ну ладно, на производстве так на производстве.
— Можете объяснить, как это вообще делается?
— Да запросто.
Норрис выдвинул из стола ящик, порылся в нем и вручил Джеймисон папку с несколькими разрозненными листками внутри.
— Вот, это поможет ей оформить заявление. Но если есть какие-то конкретные вопросы, могу вам сразу на них ответить. Или пусть она сама подъедет — только нужно заранее договориться о встрече.
— Насколько я понимаю, в придачу к заявлению ей нужно будет пройти медосмотр и еще какие-то проверки? — спросил Декер.
— Смотря на какое страховое покрытие она рассчитывает. Есть компании, которые смотрят на все эти проверки сквозь пальцы — могут выписать вам полис на небольшую сумму и без всякого медосмотра. При расчете страховых рисков они полагаются просто на общую статистику, но лично я предпочитаю так дела не делать. Особенно здесь.
— Из-за всех этих передозировок? — уточнил Декер.
— Совершенно верно. Старый, молодой — без разницы. Не ту таблеточку заглотил — и тебе каюк.
— А на какую сумму можно приобрести страховку? — спросил Декер.
— Зависит от конкретного человека, а еще от того, что страховая одобрит. Если вы рассчитываете получить полис на огромную сумму, а дела у вас швах, то это будет проблематично. Важно еще, как вы зарабатываете себе на жизнь. Если вы воспитатель в детском садике — это одно дело. Если полицейский или пожарный, то это уже фактор, повышающий риск. Страховая может не одобрить такой полис или же пересчитать взносы с повышающим коэффициентом. Или даже исключить из перечня страховых случаев вашу смерть в результате выполнения профессиональных обязанностей. Так что, если вы коп и вас застрелили на дежурстве, то ни фига вашему выгодоприобретателю не выплатят.
— Мой сестре тридцать три, у нее превосходное здоровье, и она домохозяйка, воспитывающая малолетнюю дочь. — Джеймисон выразительно посмотрела на переполненную пепельницу. — И она не курит.
— О'кей. Только на основании этих слов, естественно, ничего обещать не могу, но на какое страховое покрытие она рассчитывает?
— Может, миллион? Или больше? В смысле, это нормально?
— Для кого-то нормально, для кого-то нет… — хихикнув, ответил Норрис. — Но начнем с основ. В частности, у страхования жизни есть несколько разновидностей. Взять, к примеру, пожизненное страхование на случай смерти и так называемое универсальное, оно же регулируемое. Это больше накопительные виды, вроде пенсионных программ, основная задача которых на самом деле — собрать за оговоренное время денежную сумму, под которую можно по ходу дела брать кредиты и все такое. Универсальное страхование — вид более гибкий, чем пожизненное, но, по-моему, под страхованием жизни вы понимаете тот старый добрый вид, при котором выплата производится исключительно в случае смерти. Он предусматривает фиксированные взносы на определенный период времени — обычно это десять, двадцать или тридцать лет. Но тут тоже есть свои нюансы. К примеру, если у вас есть маленький ребенок, которому в случае вашей смерти потребуется материальная поддержка на протяжении многих лет, то стоит закладывать большее страховое покрытие. То же самое, если у застрахованного достаточно высокий уровень доходов — его родственникам наверняка захочется и дальше вести привычный образ жизни, а не экономить каждый цент. Есть даже специальные полисы для менеджеров высшего звена и владельцев предприятий — при страховании таких ключевых персон учитываются возможные потери для бизнеса от их смерти. Но, насколько я понимаю, это совсем не ваш случай.
— На какой размер взносов стоит ориентироваться кому-то вроде моей сестры?
— Не ловите меня на слове, но при ее возрасте и хорошем состоянии здоровья полис на двадцать лет с покрытием в один миллион долларов обойдется примерно в четыреста «баков» в год, плюс-минус. На тридцать лет — чуть больше шестисот в год. Это чисто базовые ставки, на основе общей статистики. Не исключено, что она благополучно проживет еще лет пятьдесят. Естественно, в таком случае действие того же тридцатилетнего полиса успеет закончиться, и ей придется заключать новый договор. Но на тот момент она будет уже на седьмом десятке, так что взносы будут не в пример выше, и она, может, предпочтет и не возобновлять страховку. В этом случае страховая просто оставит себе все взносы, накопившиеся за двадцать или тридцать лет, и не выплатит ни цента.
— Неплохой бизнес, — обронила Джеймисон.
— Благотворительностью в страховании и не пахнет, — отозвался Норрис со смешком.
Переглянувшись с Декером, Алекс опять обратилась к Норрису:
— Спасибо, тогда я передам все эти материалы сестре, и она с вами свяжется.
— Ну вот и замечательно.
Норрис встал. Декер, однако, остался сидеть.
— Мы про вас от Линды Друз узнали, — сказал он.
Норрис опять опустился в кресло.
— Ну да, ну да… — Он горестно покачал головой. — Такая беда. Так потерять сына… Для меня это тоже был большой удар.
— Угу. Она говорила, что на работе он повредил спину и сидел на опиоидных анальгетиках.
— Верно.
— И это не помешало ему оформить страховку? — удивился Декер.
Норрис пристально посмотрел на него:
— Я бы с удовольствием с вами и еще потрепался, но дело в том, что у меня важная встреча на носу. — Он встал. — Дженни вас проводит.
Когда они вышли из его офиса и направились к машине, Джеймисон заметила:
— А ты реально его напугал.
Декер кивнул:
— По-моему, он знает, что мы из ФБР.
— Думаешь, тут какое-то страховое мошенничество? — спросила она.
— Не исключено.
— Ставки по взносам, который он привел, — довольно низкие. Такое практически любой осилит без всякой посторонней помощи.
— Да пожалуй, — отсутствующе отозвался Амос.
— Тебе явно что-то пришло в голову, — произнесла Джеймисон, пристально глядя на него.
— Просто вспомнил кое-какие слова Фреда Росса.
— И какие же?
— Что в Бэронвилле вообще нет такого понятия, как «незаконно».
Декер сидел на кровати и слушал, как за окном поливает дождь.
«Тут вообще когда-нибудь перестает лить?»
Он опустил взгляд на низенький столик под окном, куда сложил свою одежду. Сверху поблескивал его служебный значок.
Встал, подошел ближе, взял его в руки.
Значок был не спецагента ФБР, поскольку Декер таковым не являлся, но о принадлежности к Бюро действительно свидетельствовал, наделяя своего обладателя, сотрудника объединенной спецгруппы, практически теми же полномочиями, что и штатных агентов, — вплоть до права ареста подозреваемых.
Вот уже больше двадцати лет не расстается он с этим значком. Был он у него и в тот вечер, когда Декер открыл, что семьи у него больше нет.
И тогда, когда в жизнь его вошла Джеймисон, а потом и Мелвин Марс.
А теперь значок при нем и в Бэронвилле, штат Пенсильвания.
Иногда достаточно просто взять его в руку, чтобы вновь обрести душевное спокойствие. Поскольку порой только с его помощью и можно расчистить путь к той единственной ценности, которая заботила Декера больше всего на свете.
К истине.
Но сейчас он рассматривал свой значок совсем по другой причине.
Амос выглянул в окно. Хотя дома Дэна Бонда из него не было видно, он и так в точности знал, где тот находится.
Старик заслужил того, чтобы дожить остаток своих дней в мире и покое. Но кто-то ему этого не дал. И этот «кто-то» обязательно за это заплатит — вот что сейчас больше всего занимало Декера.
Он повернул голову к дому Элис Мартин. Где-то там совсем неподалеку от него — Фред Росс со своим обрезом.
Декер заставил себя мысленно вернуться к тому самому первому вечеру, когда он обнаружил трупы. Они с Джеймисон проехались тогда по улице. Ни одной припаркованной машины на ней не заметили.
Если не считать микроавтобуса Фреда Росса, который стоял в гараже без дверей.
Росс сказал, что был в больнице. И это подтвердилось — в самом деле был. Увезли и привезли того обратно на «Скорой» — отсюда и оставленная на участке машина в тот вечер…
Размышления Декера прервал осторожный стук в дверь.
— Да?
— Это я. Есть минутка? — послышался голос Джеймисон.
— Секундочку! — отозвался Амос. Глянул на часы — было уже за полночь. Поспешно натянул брюки. — Всё, заходи.
Вошла Джеймисон, затянутая в халат.
— Что еще стряслось? — спросил он.
— Да все наш разговор с Норрисом из головы не шел, и я решила кое-что проверить.
— Что проверить?
— Это насчет страховых взносов.
— Ну и?..
— Написала по «мылу» одной своей подруге, которая занимается страхованием, задала ей несколько вопросов. В частности, рассказала ей про Кита Друза — что у него была повреждена спина, что он подсел на обезболивающие… Указала и место жительства. Только что получила ответ.
Декер опять глянул на часы:
— Заработалась твоя подруга.
— Она работает на Манхэттене, в одной из крупнейших страховых компаний в мире, так что просто днюет и ночует в офисе. В общем, она написала, что Бэронвилл — это самый пуп того региона, который с недавних пор в страховом бизнесе стали называть «Опиоидный переулок». Лет пятьдесят назад у страховых компаний были разные ставки для разных населенных пунктов, но потом им это запретили. Так что, как бы они Бэронвилл ни называли, все это строго неофициально — нельзя по закону повышать ставки только на основании твоего места жительства. Но страховщики все-таки вышли из положения — взяли за основу статистику в масштабах всего штата. Опиоидный кризис достиг такого размаха, что стал всерьез влиять на среднюю продолжительность жизни, так что понемногу повышаются и ставки страховой премии — то есть взимаемых взносов. Как справедливо заметил Норрис, благотворительностью тут и не пахнет. Моя подруга говорит, что, несмотря на молодой возраст Кита Друза, весь этот набор — место жительства, травма спины, обезболивающие — сразу их насторожил бы. Приняли бы в расчет и тот факт, что многие наркоманы начинают как раз с опиоидных таблеток, получаемых по рецепту. Страховая сумма в миллион долларов для неженатого и бездетного человека, оставшегося без работы, тоже вызвала бы вопросы. В общем, по ее словам, крайне сомнительно, чтобы при обстоятельствах Друза такой полис был бы одобрен. Но даже если б страховщик и дал добро, ставки премии были бы куда выше, чем те, что озвучил Норрис для моей сестры, — явно не несколько сотен «баков» в год.
— И какие они были бы?
— Цифры она дала мне только в качестве ориентира, но, по ее словам, при сроке страхования в десять лет взносы составили бы где-то тысячи две в год. На тридцать лет — около четырех тысяч. Так что как бы Кит Друз мог потянуть такие суммы, если только кто-то не платил эти взносы за него, как ты и предполагал?
— Но ведь твоя подруга сказала, что такой полис вообще вряд ли кто одобрил бы — независимо от денег?
— Верно.
— Вот мне и интересно, с чего это страховщик все-таки решил взять на себя такой риск. И речь не только про Друза. Как ты сама знаешь, Кемпер выяснила, что за последние несколько лет тут выплачено возмещение по целому ряду подобных полисов.
— Либо задействованные страховые компании что-то проглядели, либо страхователи предоставили им ложные сведения.
— Перед тем как выплатить возмещение, у них полагается проводить проверку, — возразил Декер. — И вообще-то Кемпер говорила, что компании действительно провели ряд собственных расследований, но в итоге все выплатили.
— Ну если они выписали полис и ничего криминального не нашли, куда им деваться?
— Кемпер прислала мне по электронке список страхователей, по делам которым были выплачены деньги. Длинный список. Со всего города. Есть и кое-какие местные знаменитости, но про большинство я никогда не слышал.
— Значит, Норрис и кто-то еще, кто этим занимается, успели хорошо раскрутиться. Слухом земля полнится. Моя подруга еще сообщила, что компании, занимающиеся страхованием жизни, заключают контракты со страховыми агентами на основании объемов, которые агент может им обеспечить. На протяжении пары лет смотрят, сколько денег ты им приносишь. Не тянешь — до свидания, больше ты эту компанию не представляешь. И если кто-то вздумает прокрутить такие делишки, какие может прокручивать Норрис, даже с одним-двумя застрахованными, то они сразу почуют неладное — прекратят выписывать полисы и перестанут иметь дело с таким агентом. Но, может, по какой-то причине Норрису совершенно плевать на такую перспективу.
— Что приводит нас к еще одному важному вопросу.
— Какому?
— Интересно, сколько из того миллиона досталось Линде Друз? И кто получил остальное?
Заснуть Декеру удалось только после часа ночи.
Немного урывками подремал — и окончательно проснулся от кашля. Вчера он основательно промок и первым делом подумал, не подхватил ли простуду.
Сделал глубокий вдох и опять зашелся в кашле — на сей раз всерьез.
Сел на кровати, поперхнулся, после чего вдруг завалился набок, и его вырвало.
Жутко кружилась голова. Декер кое-как встал и тут же упал на пол. С огромным трудом дополз до окна, открыл его, высунул голову прямо под дождь. Хватил ртом холодного пропитанного влагой воздуха, и в голове немного прояснилось.
Когда он втянул голову обратно, то сразу учуял знакомый запах.
Бросился на подгибающихся ногах из комнаты, прикрывая рот и нос скомканной футболкой. Забарабанил в дверь Джеймисон.
— Алекс! Алекс!
Когда ответа не последовало, он распахнул дверь и лихорадочно огляделся по сторонам.
Увидел только ее ногу, свисающую с кровати.
На миг Амос застыл, потому что в точности такую же картину первым делом увидел, когда обнаружил тело своей жены тогда, в Берлингтоне.
Быстро обежал вокруг кровати, наклонился, проверил пульс — тот был, дыхание тоже, хотя и прерывистое, — подхватил Джеймисон на руки и бросился обратно в свою спальню, где положил ее на подоконник, просунув головой в открытое окно.
Она поперхнулась, пришла в себя и посмотрела на него.
— Чт…
— Оставайся здесь, дыши глубже. И не трогай никакие выключатели. Хорошо? Сейчас любая искра — и газ взорвется.
Алекс слабо кивнула, и Декер опять бросился из комнаты.
Распахнул дверь спальни Зои. Та лежала на кровати.
— Зоя? Зоя!
Он принюхался к воздуху. Тут вроде получше. Пока что.
Девочка медленно села на кровати.
— Амос? — сонно пролепетала она. — Что-то случилось?
Декер подбежал к окну, открыл настежь.
— Высунь туда голову, скорей. В доме утечка газа. Мне нужно убедиться, что у всех всё в порядке.
— Мамочка! — Зоя расплакалась.
— Я прямо сейчас бегу за ней. Не убирай голову из окна и дыши поглубже, хорошо? И ни в коем случае не включай свет.
Она кивнула, выпрыгнула из постели и подбежала к окну.
Декер с громким топотом слетел вниз по лестнице, поскольку спальня Эмбер был на первом этаже. Ее ванная комната располагалась дальше по коридору.
Открыл дверь.
— Эмбер?
Кровать была пуста.
Он осмотрел все вокруг, потом услышал откуда-то стон. Взгляд его метнулся в глубь коридора. Там, в ванной!
— Эмбер!
Стон послышался опять.
Декер пронесся по коридору, распахнул дверь.
На полу ванной комнаты лежала Эмбер в ночной рубашке.
Едва только Декер упал на колени рядом с ней, как она перестала дышать и обмякла.
Декер и сам стал опять задыхаться — концентрация газа в ванной оказалась очень высокой. Подхватив Эмбер, он кое-как выволок ее на крыльцо. Стал делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.
Через несколько секунд почувствовал рядом чье-то присутствие. Эта была Джеймисон.
— Я позвонила в «девять-один-один», — шепнула она, не сводя глаз с сестры. Затем тоже присела и в такт Декеру, толчками нажимающему на грудную клетку ее сестры, стала вдувать воздух в рот Эмбер.
Наконец где-то через тридцать томительно долгих секунд грудь Эмбер поднялась самостоятельно, воздух со свистом вырвался изо рта, и ее вырвало.
— Мамочка!
Обернувшись, они увидели выбежавшую из дома Зою. Она упала на колени, обхватила мать обеими руками, прижалась к ней.
— Мамочка!
Эмбер медленно подняла руку, обняла дочь за спину. Попыталась было сесть, но Декер мягко толкнул ее обратно.
— Нет, полежите пока. «Скорая» уже едет.
Медики появились всего через несколько минут. Быстро надели на Эмбер кислородную маску, положили на носилки, задвинули их в кузов. Следом забрались Джеймисон с Зоей. Заплаканная Алекс проговорила:
— Спасибо тебе, Амос!
— Спасибо, Амос! — эхом откликнулась Зоя, не сводя с матери испуганного взгляда.
Декер кивнул, захлопнул двери «Скорой» и подошел к грузовику газовой службы, только что подкатившему к дому в сопровождении полицейской патрульной машины. Сообщил газовщикам об утечке, и те побежали к заднему крыльцу перекрывать газ.
В приехавшем полицейском Амос узнал патрульного Карри — того самого, который первым примчался по вызову в тот вечер, когда он обнаружил тела.
— Вы как? — поинтересовался Карри. — Вид малость зеленоватый.
— Нормально.
— Утечка газа, говорите?
Декер поднял на него взгляд.
— Угу.
— Довольно необычно.
— Угу.
Один из газовщиков появился из-за дома и подошел к ним с мрачным выражением на лице.
— Ну что там? — спросил Карри.
— Кто-то поигрался с регулятором давления на входе в дом, — ответил мужчина и покачал головой. — Повезло еще, что живы остались.
— Угу, — отозвался Декер. — Повезло.
— Интересно, кто же это мог сделать? — произнес Карри.
— Могу целый список составить, — буркнул Амос.
Позже в тот же день, открыв дверь, Декер увидел стоящую за ней Элисон Мартин. В одной руке у нее была четырехногая палка-ходунок, в другой — сверток с пирогом.
За плечом у нее виднелся патрульный автомобиль, приткнувшийся к тротуару, — его прислала Лесситер, когда Амос позвонил ей и рассказал о случившемся.
— Уже знаю, — без всяких предисловий объявила Мартин. — Все живы?
Декер кивнул:
— Эмбер сейчас обследуют в больнице. Говорят, что еще немного подержат, но к вечеру она должна уже быть дома.
— А Зоя?
— С ней все нормально. В ее комнату почему-то не так много газа просочилось. Газовщики весь дом проверяли, замеряли концентрацию газа в разных местах. Пустили нас обратно лишь после того, как убедились, что все выветрилось. Она в больнице, с матерью.
— Они уже выяснили, как это произошло?
— Все еще выясняют.
Мартин обернулась и бросила взгляд на патрульный автомобиль.
— Судя по присутствию полиции, это случилось не само по себе?
Вместо ответа Декер показал глазами на пирог.
— Это для Эмбер?
— Это для всех вас. Лимонный, с меренгами.
Амос взял у нее пирог.
— Спасибо. Я обязательно передам Эмбер.
Мартин огляделась по сторонам.
— Когда-то тут был просто прекрасный район. А теперь…
— Отлично вас понимаю.
— Уезжать вам надо отсюда поскорее, вот что.
Декер, не ответив, уставился на нее.
— Почему вам хочется оставаться в этой дыре? — продолжала спрашивать она.
— Лично я здесь не живу. Здесь живет Эмбер со своей дочерью. Ее муж приехал сюда по работе. Непохоже, чтобы у них был какой-то выбор. И я понятия не имею, уедут они или останутся. — Он сделал паузу. — А вот вы почему тут остаетесь, миз Мартин?
— Потому что здесь мой дом, и я чертовски стара, чтобы куда-то переезжать.
— Как и ваш сосед, Фред Росс?
Мартин пристально посмотрела на него:
— Поживете с мое, мистер Декер, и будете спокойно воспринимать то, что по-другому не стали бы.
— Это хорошо или плохо?
— Кому хорошо, а кому и плохо.
— Ну а вам?
— Надеюсь, пирог вам понравится. Лимонный мне лучше всего удается. По крайней мере, мне хоть что-то до сих пор удается.
Она повернулась было уходить, но вдруг опять нацелилась на него взглядом:
— Когда-то это и вправду был прекрасный городок.
— Это когда тут все вкалывали до последнего пота, а барон-кровопийца греб деньги лопатой?
Мартин улыбнулась:
— Думаю, все мы частенько романтизируем свое прошлое, чтобы не так было обидно за то, что было в действительности.
— Может, и так, — кивнул Декер. — От ностальгии так просто не отвяжешься. Почти как от наркотиков.
— Что-то не больно вы любезны с тем, кто только что от чистого сердца принес вам пирог, — резко заметила она.
Декер явно не ждал подобного поворота.
— Простите. Я… я, наверное, просто до сих пор немного в растрепанных чувствах. Все-таки меня недавно чуть не убили.
— Ну ладно, тогда приятного аппетита, — буркнула Мартин, несколько смягчаясь.
Она побрела к себе, а Декер остался стоять на крыльце, глядя ей вслед. Поначалу ему было немного стыдно за то, что разговаривал с ней столь сухо. Но как только старушка свернула с гравийной дорожки на асфальтовый тротуар, Декер невольно сжался.
Цок, царап, тук.
Те самые звуки, что он слышал тем вечером!
Тросточка-ходунок со стуком ударялась о тротуар, а перед следующим шагом одна из четырех ножек, на которой отсутствовал резиновый набалдашник — на которую она ему жаловалась, — со скрежетом проезжала по асфальту. И так раз за разом.
Декер закрыл дверь и уткнулся в нее головой.
«Вот черт! Да это не Бэронвилл — это натуральный Бойня-вилл!»
Нужно было срочно кое-что предпринять, и времени на это уже практически не оставалось.
Он решительным шагом направился в кухню и швырнул пирог в мусорное ведро.
— Так что у вас там, Декер?
Они с агентом Кемпер сидели друг против друга в баре «Меркурий». Синди Райли в тот вечер не работала. Должно быть, навещала Бэрона в тюрьме, подумал Декер.
Волосы Кемпер были туго стянуты заколкой, на ремне висели пистолет в кобуре и служебный значок.
— Просто хотел прояснить несколько моментов.
— Как там ваши — отошли уже после газовой атаки?
— Слухом земля полнится, я гляжу?
— Мне звонила Лесситер.
— Она прислала патрульную машину, стоит под дверью.
— Рада слышать. Насколько я понимаю, вы опять к чему-то слишком близко подобрались. Как в тот раз, когда вас с Джеймисон чуть не сожгли в трейлере.
— Похоже на то.
— Так и впрямь подобрались? А то лично у меня расследование в любой момент застопорится. Не знаю уже, чем его и разогнать.
— Я связался с больницей, в которую забрали Фреда Росса в тот день, когда я обнаружил тела. Он вызвал «Скорую», жаловался на боли в груди.
— И?..
— Там его осмотрели и не нашли абсолютно ничего криминального. На следующий день же отпустили.
— А с чего такой интерес к Россу?
— А с того, что тела двух ваших агентов хранили на холоде — перед тем, как перевезти в заброшенный дом. По-моему, перевезли их на микроавтобусе Росса. Это означает, что их держали в морозильнике где-то совсем неподалеку. А поскольку Фред Росс живет на той же улице, он, должно быть, опасался — не подумаем ли мы, будто он что-нибудь знает или слышал. Пребывание в приемном покое больницы во время транспортировки трупов не только обеспечило ему железное алиби, но и не дало нам повода расспрашивать его о подробностях того вечера.
— А с чего вы взяли, что их перевозили на его машине?
— Я услышал звук запускаемого мотора уже после того, как в доме начал мигать свет, — из чего следует, что к тому моменту тела уже подложили в дом и вылили кровь, которая и вызвала короткое замыкание. Судя по всему, к дому они подъехали еще до того, как я вышел на террасу. А единственным автомобилем на улице в тот вечер был микроавтобус Росса.
— Откуда такая уверенность?
— А оттуда, что эта улица — тупиковая. Хотя самой машины я не видел, но обязательно заметил бы ее габаритные огни у выезда на главную дорогу. Значит, улицу машина не покидала. Из нее выгрузили тела и отогнали обратно к дому Росса, а потом просто ушли оттуда пешком.
— И в центре всего этого — старикашка в инвалидной коляске?
— Думаю, что да, тем более что его сын-то точно уж в центре.
— Ладно. Я, конечно, все понимаю, но все-таки сильно сомневаюсь, что восьмидесятилетнего деда можно как-то привязать к широкомасштабным операциям с наркотиками. Это просто невероятно.
— Ну на самом-то деле всё еще куда более невероятней, поскольку Элис Мартин, бывшая училка воскресной школы, тоже во всем этом замешана.
— Что?! С чего вы взяли?
— Тот странный звук, который я слышал тем вечером, — это была ее тросточка-ходунок без резинового набалдашника на одной из ножек. Она тоже там присутствовала — очевидно, присматривала за перевозкой. И хотя уверяла, будто терпеть не может Фреда Росса, его телефонный номер записан у нее стене вместе с другими часто используемыми номерами. Но есть и кое-что еще.
— Что?
— Это как раз она сообщила мне, будто бы видела, как два человека, подходящие под описание Битти и Смита, входили в дом по соседству с тем, в котором нашли тела.
— И что с того?
— Теперь нам известно, что этот дом использовался для нелегальной штамповки наркотических таблеток. Ваши ребята не могли в него входить, а это означает, что Мартин предоставила нам ложную информацию.
— Но они вполне могли проникнуть туда с оперативными целями.
— По словам Мартин, она видела их где-то недели за две до обнаружения трупов. Если б им удалось туда проникнуть в качестве агентов под прикрытием, то они давно сообщили бы о подпольном производстве таблеток своему куратору.
— Что ж, верно…
— Мартин наверняка понимала, что я тут же брошусь проверять ее рассказ. И я не обманул ее ожиданий. В общем, это только мне кажется, что после проверки ее телефонных счетов выяснится, что сразу после моего ухода она позвонила Россу или кому-то еще? А дальше под видом постового из соседнего дома появляется Брайан Коллинз и пытается меня убить. Понимаете, я не думаю, что он наблюдал за домом. С какой стати? Там ведь ничего уже не осталось, они всё давно подчистили. По-моему, ему позвонили и дали задание меня убить, а соврала Мартин лишь для того, чтобы заманить меня туда. Все это было подстроено. Может, они даже заранее договорились, как поступить, если я вдруг заявлюсь к Мартин с вопросами и тем самым покажу, что подобрался к ним слишком близко.
Кемпер несколько секунд сидела с задумчивым видом, после чего проговорила:
— С Тэдом Россом и его операциями с наркотиками все более или менее ясно. Но нет ли тут чего-нибудь еще?
— Думаю, тут много чего еще, и далеко не все имеет отношение к наркоторговле. Так что, наверное, особого интереса это для вас не представляет.
Она улыбнулась:
— До того, как поступить на службу в УБН, я подумывала о карьере агента ФБР. Но в самый последний момент отказалась.
— Почему?
— Моя лучшая в мире подруга как-то на спор, сдуру, махнула коктейль с «Пи-си-пи»[493]. И он высушил ей мозг. Помню, как навещала ее тогда в больнице, смотрела на нее. Красивая молодая женщина навсегда превратилась в тупую, ничего не соображающую куклу. И с того момента я твердо решила: всю жизнь свою положу на то, чтобы чудовища, которые продают эту отраву, исчезли с лица земли!
— Хорошо вас понимаю, — сказал Декер.
Кемпер подалась вперед:
— Но мои интересы распространяются и на всех чудовищ, которые калечат человеческие жизни.
— Рад это слышать.
Она понизила голос:
— В дополнение к тому, что мы только что обсуждали: у нас есть сильные подозрения, что в Западной Пенсильвании действует крупная преступная организация, занимающаяся производством и распространением таблетированных наркотиков. Это объясняет присутствие здесь таких крупных фигур, как Брайан Коллинз. А если уж он тут ошивался, то и к гадалке не ходи — залетных птиц того же полета в Бэронвилле и без него хватает.
— И теперь нам известно, что фентанил поставлял им Тэд Росс, причем в практически неограниченном количестве.
Кемпер выпрямилась:
— Верно. Впрочем, насчет этого вы и так в курсе. Так зачем же попросили о встрече?
Вместо ответа Декер отцепил от ремня свой фэбээровский значок и положил его на стол.
Посмотрев на него, она подняла на Амоса озадаченный взгляд:
— А ваш значок-то здесь при чем?
— Не мой значок, — уточнил Декер.
— Тогда чей?
— Скоро поймете. Но мне нужна ваша помощь, чтобы туда попасть.
— Утром он так и не появился. Я звонила ему домой, но никто не ответил. Сама поехала к нему, но его машины не было на месте. Заглянула в окно, но там только темнота. И какая-то соседка сказала, что видела, как мистер Норрис уезжает куда-то посередь ночи с целой горой багажа. Но он не говорил мне, что куда-то собирается! Даже не знаю, что и делать!
Все это скороговоркой выпалила им Дженни, секретарша Уилли Норриса, едва только Декер с Джеймисон вошли в приемную страхового агента.
— У него сегодня на утро встречи назначены, и он все их пропустил, — добавила она. — Как думаете, с ним всё в порядке?
— Сильно в этом сомневаюсь, — отозвался Декер, оглядываясь по сторонам. — А на вашем месте я бы подыскивал новую работу.
Личико ее скривилось:
— Черт, да я эту-то едва заполучила!
— И, наверное, нанял бы хорошего адвоката, — продолжал Амос.
— Что?! Зачем?
— Просто на всякий случай.
Как только они с Джеймисон вышли, Декер тут же позвонил Кемпер.
— Один уже сбежал, — сообщил он, коротко посвятив ее в подробности. — Я понимаю, что это не ваша юрисдикция, но, насколько мне известно, Норрис по уши увяз еще в кое-каких делишках, творящихся в городе. Может, посадите кого-нибудь покопаться в его трудовой биографии?
— Принято.
— А то, другое дело? — спросил он.
— Почти что сделано.
Она отключилась.
Декер отложил телефон.
— А что за другое дело? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Я ее кое о чем попросил. Позже расскажу.
— Не думаешь, что этот поганец и устроил нам газовую атаку?
— Был бы удивлен, если это не он. Едва успели его напугать — и нате. А теперь он еще и в бегах.
— А что он со всего этого имел?
— Деньги. Обычные комиссионные плюс какой-то откат. Но можно и поточнее выяснить.
— Как?
Декер покосился на нее:
— Может, опять по морковному маффину? Как смотришь?
Не успели они еще подойти ко входу в кафе, как их окликнула Линда Друз.
— Не удержались-таки, заехали? — произнесла она с улыбкой.
— Нет, не удержались, — отозвался Декер. — Нам бы еще два морковных маффина и кофейку.
— С собой или здесь?
— Лучше с собой. А пока вы еще не приготовили кофе, можно задать вам несколько вопросов?
Она опять улыбнулась, хотя и несколько озадаченно.
— Ну давайте.
Как только Декер достал удостоверение со значком, улыбка ее моментально увяла.
— ФБР? У меня неприятности?
— Смотря как разговор пойдет. Мы встречались с мистером Норрисом. Он был не слишком-то общителен. Надеюсь, вы охотней пойдете нам навстречу.
Пошатнувшись, Друз оперлась рукой о прилавок.
Декер прислонился к стене.
— Ваш сын никогда не смог бы застраховать свою жизнь, вам это известно?
У Друз задрожали губы.
— Теперь, наверное, известно, мистер.
— Но Норрис все уладил? — уточнила Джеймисон.
— Это была его затея. Наверное, мне нужно было сразу все вам рассказать, но я не знала, что вы из ФБР. Он пришел ко мне вскоре после того, как Кит повредил спину. Я сто лет уже Уилли знаю. Он и на машину мне страховку оформлял, и на дом — когда у меня еще был дом. Сказал, что в наши смутные времена это будет правильный ход. Я тоже хотела оформить полис и вписать выгодоприобретателем Кита, но Уилли уверял, что никто его не одобрит — слишком уж долго я на наркоте сидела.
— Вот тут вам как раз повезло, — зловеще произнес Декер. — Значит, все бумаги оформлял Норрис?
— Ну да, и он же привел фельдшера со «Скорой» — медосмотр сделать.
— Фельдшера?!
— Да, Уилли заверил, что им можно. Мол, у них договоры со страховыми компаниями, и у нашей лаборатории тоже — кровь там и все такое…
— Выходит, сплошь местные вписаны. Интересно… А Кит сообщил этому фельдшеру, что у него повреждена спина и что он употребляет опиоидные анальгетики?
— Не знаю, я при этом не присутствовала.
— А больше вам Кит ничего не рассказывал? — спросил Декер.
— Мне нужен адвокат, мистер?
— Это будет зависеть от ваших ответов.
— Послушайте, Кит вообще-то уже не принимал таблетки. И спина уже почти прошла, когда он оформлял этот полис.
— Но миллион долларов?! Это довольно серьезная сумма. А у него даже работы-то не было.
— Уилли объяснил это так, что Кит парень молодой, скоро не умрет — мол, это они тоже принимают во внимание.
— Угу, только вышло малость по-другому… А на какие же шиши он собирался платить взносы? Даже если б они были поменьше, никаких доходов-то у него все равно не было.
— Я собиралась ему помогать… Ну если б смогла. И… и Уилли тоже.
— Так что, Норрис дал Киту денег на взносы по страховому полису, который сам же ему и продал?
Линда кивнула — с лицом таким же белым, как салфетка, которую она держала в руке.
— А вы в курсе, что это незаконно? — поинтересовался Декер.
Она помотала головой:
— Нет, сэр. Я просто подумала — какой же хороший человек этот Уилли!
— А потом Кит подсел на опиаты и умер?
— Да.
— Но вы же сами только что сказали, что он перестал принимать таблетки, — недоверчиво напомнил Декер.
— Ну почти перестал.
— Так, говорите, передоз произошел из-за того, что вместо героина он по ошибке ввел себе фентанил? — вмешалась Джеймисон.
— Именно так.
— И где это все произошло? — спросил Декер.
— Дома у его приятеля.
— И дать ему наркан было некому?
— Нет, он был один. Я не сразу узнала. Все глаза себе выплакала.
— А страховая компания проводила внутреннее расследование?
— Да, проводила. Но Уилли и тут оказался молодцом. Сказал, что не позволит им зажилить мои деньги. И уладил дело. Через несколько месяцев они всё выплатили.
— И вы получили миллион долларов? — уточнил Декер.
Друз ответила не сразу:
— Да, верно.
— Нет, это не верно.
— Что?
— Никакого миллиона вы не получили. Сколько взял себе Норрис?
— Ну он, гм… получил определенную комиссию.
— И в каком же размере?
— Тридцать процентов.
— Так что он взял себе триста тысяч долларов?
— Да, сэр, Уилли уверял, что это стандартная комиссия при страховании жизни.
— А каким способом было выплачено возмещение?
— Уилли взял все на себя. Главное, что мои деньги оказались у меня на счету.
— Вот уж не сомневаюсь, что взял… — Декер ненадолго примолк. — Миз Друз, а вам не показалось странным, что как только ваш сын оформил полис на миллион долларов — что было идеей Норриса, — как сразу же погиб от передоза, а Норрис заполучил триста тысяч?
Губы у Друз опять задрожали, по щекам покатились слезы.
— Мистер, уж не хотите ли вы сказать…
— Да, хочу, — твердо ответил Декер. — Вашего сына использовали. Оформили на него дорогущий полис, а потом организовали его передозировку и смерть.
Друз прикрыла лицо дрожащей рукой и всхлипнула:
— Я никогда не хотела смерти своего сына, сохрани господь!
— Но факт в том, что он все-таки умер.
— И… и вы и в самом деле думаете, что Уилли мог иметь к этому какое-то отношение?
— Я не думаю, я это знаю.
— У меня неприятности, мистер? — спросила она еще раз.
— На вашем месте я бы подыскал адвоката. И забудем про кофе и маффины. Что-то у меня аппетит пропал.
И Декер с Джеймисон направились к выходу.
Уже в машине Алекс воскликнула:
— Господи, просто не могу поверить! Она не могла не знать, что творилось!
— Может, не могла, а может, и могла. Если я что-нибудь понимаю в жизни, то люди готовы закрыть глаза на все что угодно, если результат их устраивает.
— Итак, страховое мошенничество, наркоторговля, подставная схема, чтобы заполучить клад… Кто бы мог подумать, что в маленьком городишке могут одновременно твориться такие безобразия?
Сидящий за рулем Декер включил передачу.
— Одновременно, но не по отдельности, Алекс. Все они связаны между собою, причем тот, кто вязал этот бантик, был не слишком-то аккуратен.
Некоторое время спустя телефонный звонок привел Декера и Джеймисон в управление полиции Бэронвилла. У входа их торжественно встретила Кейт Кемпер с тремя своими агентами.
Когда Декер с Джеймисон вошли в кабинет, в котором работали детективы отдела по расследованию убийств, Лесситер стояла возле своего стола. Вид у нее был удивленный:
— Эй, а вы-то здесь что забыли, ребята? Я…
Но тут она сразу умолкла, поскольку в помещение вошла Кемпер со своими молодцами.
Декер обратился к Лесситер:
— Вашему напарнику не трудно к нам присоединиться?
— Марти? По-моему, он где-то здесь… Сейчас кину эсэмэску.
Она отправила сообщение с телефона, и через минуту на пороге появился детектив Грин.
— Привет, — бросил он Декеру с Джеймисон.
Амос кивнул.
Грин глянул на Кемпер, а потом нацелился взглядом на Лесситер:
— Что надо-то?
Лесситер ткнула пальцем в Декера.
— Это вот ему ты зачем-то понадобился. — Тут она на секунду примолкла. — Ты вообще как, Марти? Что-то вид у тебя какой-то странный.
— Может, потеряли чего? — вмешался Декер.
Грин с неловкой улыбкой уселся за свой стол:
— Да этот чертов значок… В спортзале я обычно кладу его в свой шкафчик, но теперь никак не найти. Вот и поиграл в ракетбол! Настроение — ниже плинтуса. Это сколько же бумажек теперь заполнять…
Он принялся машинально выдвигать ящики.
— Только один вопрос, — подал голос Декер. — В ту ночь, когда убили Дэна Бонда, кто-то сказал, что видел перед его домом патрульный автомобиль.
— Кто это сказал? — спросил Грин, быстро поднимая взгляд.
— Это был анонимный звонок, — вмешалась Кемпер.
— Не представляете, кто это мог быть? — продолжал Грин.
— Ну на этой улице вы и сами частенько бывали, — заметил Декер. — Это не могла быть ваша машина?
Грин поспешно помотал головой:
— Я не езжу на патрульных машинах.
Декер кивнул:
— Но с Дэном Бондом вы уже встречались, так ведь?
Грин опять покачал головой:
— Нет. Я никогда не бывал у него дома. По крайней мере, пока он еще был жив. А вот уже после того, как его убили, и в самом деле туда заходил.
— И вы в этом абсолютно уверены? — уточнил Декер.
Грин непонимающе уставился на него:
— Ну да, а что?
— К чему это вы клоните, Декер? — встряла Лесситер. — Опрашивала Дэна Бонда я, а не Марти.
Но Декер не сводил глаз с Грина:
— Можете прекратить поиски, поскольку агент Кемпер уже нашла ваш значок.
Грин стрельнул в Кемпер удивленным взглядом:
— Вы? Почему вы?
Кемпер выудила из кармана пальто прозрачный пакетик. Внутри лежал значок.
Кровь отлила от лица Грина.
— Что мой значок делает в пакете для улик?
— Потому что это улика, — ровным голосом произнесла Кемпер. — По делу об убийстве.
— О чем это вы? О каком убийстве?
— Дэна Бонда.
— Да говорю же, я в жизни не встречал этого человека!
— Тогда возникает вопрос, каким образом на вашем значке оказались отпечатки Дэна Бонда, — произнес Декер.
— Что?!
Амос вытащил свой собственный значок:
— Дэн Бонд был человеком осторожным. Когда я постучал к нему в дверь после наступления темноты, он меня не впустил — пока я не просунул ему свой значок в лаз для кошки. Он сказал, что не любит незнакомых людей в доме. Перед тем как меня впустить, он тщательно ощупал значок, чтобы убедиться, что тот настоящий. И кого, кроме копа, он мог впустить к себе в это ночное время?
Амос поднял значок на всеобщее обозрение:
— Вот каким образом его отпечатки попали на мой значок. Но вы только что заявили, что никогда с ним не встречались, и все же его отпечатки как-то попали и на ваш значок. И как вы можете это объяснить, детектив Грин, — если только вы не посетили Бонда той ночью и не убили его?
— Полная чушь!
Грин бросил взгляд на Лесситер, которая с разинутым ртом уставилась на него:
— Это не могут быть его отпечатки! Это просто невозможно!
— Помните, как вы швырнули свой значок себе под ноги, а я его подобрал? Тогда я заметил, что на нем полно смазанных отпечатков и еще кое-что, на что я в тот момент не обратил особого внимания. Не сразу догадался, что это… обычная мука. Бонд рассказывал мне, что просто обожает выпечку, день и ночь что-нибудь печет. Мой значок он тоже в муке перемазал, пока его проверял. Агент Кемпер сообщила мне, что следы муки обнаружены и на вашем значке. Не знаю, сможем ли мы сравнить их с образцами муки с кухни Бонда, но вообще-то в этом нет особой нужды, поскольку у нас есть и ваши пальцевые отпечатки.
Грин ничего не сказал. Просто сверлил взглядом Декера.
— Вот в чем штука, детектив: когда собираетесь кого-то убить, не стоит забывать даже о малейших деталях.
Грин повернулся к Кемпер:
— Ну ты, сука! Ты заполучила мой значок без ордера! Никакой суд такую улику не примет!
Та вытащила листок бумаги:
— А вот и ордер — оформлен честь по чести.
— Интересно, на каком основании?
— На основании фактов, полученных в ходе проверки телефонных счетов Элис Мартин. Дэн Бонд звонил ей в ту ночь, когда был убит. И она тут же перезвонила на номер Фреда Росса. Вскоре после этого уже вы получили от Росса телефонный звонок. Через час после этого Дэн Бонд был убит. Так что наша версия заключается в том, что Бонд позвонил Мартин и сообщил ей что-то, что крайне ее встревожило, и она перезвонила Фреду Россу, чтобы тот все уладил. А он в свою очередь перепоручил эту задачу вам.
— Но что могло так встревожить Элис? — спросила Лесситер. — Она ведь просто древняя старушка, которая когда-то преподавала в воскресной школе.
— Вообще-то она не просто старушка, — отозвался Декер. — Я полагаю, что Бонда убили из-за того, что он узнал звук, который слышал в тот вечер, когда обнаружили тела убитых агентов УБН. Этот характерный звук издавала четырехногая тросточка Элис Мартин, от которой недавно отвалился резиновый набалдашник и которая из-за этого громко скребла и цокала по тротуару. Наверное, в тот день, когда его убили, она просто проходила мимо, заглянула на огонек, и он сразу узнал этот звук от тросточки. А может, еще потом и позвонил ей, стал интересоваться, не выходила ли она на улицу в тот вечер… Зря он это сделал. Лучше бы рассказал об этом кому-нибудь другому — мне например.
— Требую адвоката! — гаркнул Грин.
— Ага, может, хоть адвокат уговорит вас все рассказать — отделаетесь пожизненным вместо иголки[494], — заметил Декер.
Кемпер посмотрела на своих людей:
— Наденьте на него наручники, зачитайте права — и в камеру. Пусть этот гаденыш пока что внизу посидит.
Агенты окружили Грина.
— Ты еще сам не знаешь, с кем связался, Декер! — выкрикнул детектив, тщетно пытаясь вырваться.
— Как это ни забавно, но могу сказать то же самое и про вас.
— Вам нет смысла кого-то покрывать, — сказал Декер.
Они заняли комнату для допросов в управлении полиции. С одной стороны от него расположилась Лесситер, с другой — Кемпер и Джеймисон.
А напротив их, сильно выпрямившись на стуле, сидела Элис Мартин. Она не ответила.
— Мы осмотрели большой морозильник у вас в подвале, — продолжал Декер. — Тот самый, в котором ваш муж, судя по всему, хранил свои охотничьи трофеи. Но с некоторых пор вы не только оленину там держали. Те, кто засунул туда Битти и Смита, действовали не слишком-то аккуратно — оставили следы ДНК, которые уже выявили эксперты УБН. — Он бросил многозначительный взгляд на Кемпер. — И эта организация в особенности жаждет крови. Так что, повторюсь, покрывать кого-либо вам просто нет смысла.
Она медленно подняла на него взгляд.
— Откуда вам об этом знать?
— Убедите меня в обратном.
Мартин разгладила свою длинную юбку и положила руки на колени:
— У меня есть дети и внуки, а скоро будут и правнуки. Мне надо и о них подумать.
— Как вы вообще во все это ввязались? — вмешалась Лесситер.
— Те небольшие деньги, что у меня были, я давно прожила. Мне восемьдесят восемь, здоровье вроде в норме. Когда доживаешь до такого возраста, шансы прожить еще лет десять достаточно высоки. И мне не хотелось провести их в полной нищете. Я устала торчать на одном месте. Устала ничего не иметь.
— А дети вам разве не помогают?
— Мои дети сами едва концы с концами сводят! А у меня только пенсия — и всё. И даже при здешних ценах на это особо не разгуляешься.
— Очень многие живут на одну пенсию, но не вступают в наркокартели ради дополнительного заработка, — заметила Кемпер.
— Не вступала я ни в какие наркокартели! — окрысилась Мартин.
— Тогда почему бы вам не рассказать, чем вы действительно занимались? — подала голос Лесситер.
— Я просто смотрела в другую сторону, — произнесла старушка и даже символически отвела от них взгляд, — когда на нашей улице стали происходить всякие странности.
— Какого рода странности? — уточнил Декер.
— Когда завозили определенное оборудование — в дом, где нашли тех людей, а также в соседний. Когда по улице стали постоянно шнырять всякие подозрительные личности…
— Это были прессы для штамповки таблеток, — объяснил Декер. — А вашу улицу они выбрали только из-за того, что на ней жили всего три человека, причем один из них слепой.
— И еще один из них и сам был во все это замешан, — подхватила Лесситер. — Фред Росс. Это как раз он и подъехал к вам с предложением смотреть в другую сторону?
Мартин кивнула:
— Да, нашу улицу выбрали как раз из-за этого. Как вы только что сказали, Дэн — слепой. Фред — просто мерзавец. Ну а я… — Голос ее почти затих. — Если б я не пошла у них на поводу, они бы меня просто убили. Что мне еще оставалось делать?
— Может, вызвать полицию? — подсказала Джеймисон.
— Полицию? — Она фыркнула. — Фред говорил, что тут чуть ли половина копов во все это дело вписана.
— Чушь собачья! — выкрикнула Лесситер. — Вы могли обратиться ко мне, Элис. Я бы с ними разобралась.
— Что они вам предложили? — спросил Декер.
— Компенсацию.
— В каких размерах?
— Две тысячи долларов в неделю. Наличными. И мне и вправду ничего не приходилось за это делать. Просто… закрывать глаза.
— Нет, вы разрешили им поместить трупы в свой морозильник, — возразила Джеймисон.
При этих словах Мартин поежилась, но ничего не ответила.
— Это довольно большие деньги, — заметил Декер. — Что вы с ними делали?
— Я… я кое-что покупала. Стала есть кое-что получше лапши из пакетиков и макарон с сыром. Привела в порядок дом. Отправила немного деньжат детям. Впервые за многие годы купила своим внукам подарки. Остальное спрятала в сундук в доме — пусть им достанется.
— Так вы были на улице в тот вечер, когда перевозили тела? — уточнила Лесситер.
Мартин кивнула:
— Они… они вытащили тела из морозильника и засунули их в микроавтобус Фреда. Подъехали к тому дому и там выгрузили. Свое оборудование они оттуда уже убрали. Я вышла из дома… ну, потому что не хотела там находиться, пока они доставали трупы. И еще я хотела убедиться, что этого никто не видит, хотя они специально для этого свою летающую штуку запустили — сверху смотреть. Они всегда так делали, когда что-нибудь перевозили или переносили, — просто чтобы знать, что никто не подсматривает. Фред говорил мне, что они хотели дождаться полной темноты, но потом решили, что раз надвигается гроза, никто вокруг шастать не будет. Тем более что им хотелось поскорее с этим покончить. В общем, они закатили микроавтобус в гараж и вынесли тела через боковую дверь, а потом отогнали его обратно на участок Фреда и ушли оттуда пешком. Я вернулась к себе в дом еще до того, как полил дождь.
— Вот тогда-то я и услышал, как ваша палочка цокает и скребет по тротуару, — сказал Декер. — Я очень рад, что не попытался описать вам эти звуки во время нашего с вами разговора. Вы бы сразу обо всем догадались. Но Дэн Бонд тоже их слышал. И это вам напрямую высказал, не так ли?
Впервые за все время в глазах у Мартин сверкнули слезы:
— Когда я в тот день проходила мимо его дома, он был на крыльце. Я окликнула его, и он ответил: «Доброе утро». Но выражение лица у него было какое-то странное. Я пошла домой. А позже он позвонил и стал выяснять, выходила ли я в тот вечер на улицу. Вообще-то он меня ни в чем не обвинял. Просто сказал, что вы спрашивали у него про тот звук и сочли это очень важным. И что он пытался вспомнить, где мог слышать его раньше. А я даже никогда и не задумывалась, какие звуки производит эта тросточка. Просто брала ее с собой на улицу, чтобы не упасть. Эту резинку давно надо было поставить на место.
— И как же вышло, что его убили? — спросил Декер.
— Я боялась, он расскажет вам, что это я была в тот вечер на улице. Так что позвонила Фреду и все ему рассказала.
— Набрав записанный на стене номер, — произнес Декер.
Мартин посмотрела ему прямо в глаза:
— Да.
— И что сказал вам Фред? Что он собирался предпринять? — опять вмешалась Лесситер.
— Сказал, что все уладит. — Мартин бросило в дрожь. — Я никогда не думала, что он задумал его убить! Я никогда — слышите, никогда! — не желала Дэну смерти. Дэн был очень хороший человек. Мы долгие годы с ним дружили.
— Да что еще, черт побери, он мог задумать? — чуть не взорвался Декер. — Человек, который засунул тела двух федеральных агентов в ваш собственный морозильник?
Мартин покачала головой.
— Я…
И погрузилась в молчание.
— И вы ведь еще как минимум раз звонили Фреду — после нашей встречи в тот вечер, так ведь?
Она бросила на него взгляд, но промолчала.
— А он или кто-то еще позвонил Брайану Коллинзу и приказал убить меня. Вы ведь знали, что последует, когда врали мне о том, что Битти и Смит якобы входили в тот дом?
— Я… я просто сделала, что сказано, на тот случай, если вы ко мне придете. Вот и всё.
Воцарилось долгое молчание, которое нарушало лишь частое дыхание Мартин.
— Знаете, вам нужно сказать нам спасибо, что мы вас в итоге задержали, — произнес наконец Декер.
Она подняла на него взгляд:
— Почему это?
— Долго ли, по-вашему, они позволяли бы вам оставаться в живых? Меня очень удивляет, что они до сих пор вас не убили.
— Может, просто пожалели…
— Весьма сомневаюсь, что подобной публике вообще знакомо такое чувство, как жалость.
— Я всегда пытаюсь найти во всех людях хоть что-то хорошее, — почти прошептала Мартин.
— А я — плохое. И особых затруднений при этом обычно не испытываю.
У нее задрожали веки.
— Раньше тут такого не было.
— В старые добрые времена? — бросил Декер.
— А это и вправду были старые добрые времена! — огрызнулась Мартин.
— Для кого-то — да. Другим приходилось и похуже, чем сейчас вам.
— И что меня теперь ждет? — спросила Мартин, вновь гордо выпрямляясь.
— Ну для начала о жилье вы можете не беспокоиться до конца своих дней, — ответил Декер. — И о хлебе насущном. Все это вам обеспечит государство.
Задрав подбородок, она вызывающе посмотрела на него:
— Мне просто хотелось достойной жизни. Я не думала, к чему это все приведет. Это как-то учтется?
Декер посмотрел ей в глаза в ответ:
— Я годами слышу от людей эти самые слова. Даже от тех, кто приставил к чьей-то голове пистолет и спустил курок. Так что — нет, не надейтесь, что это учтется.
— Но вы можете дать показания на других и помочь нам предъявить им обвинения — вот это и впрямь будет принято во внимание, — сказала Лесситер. — В этом случае вы можете рассчитывать на некоторое смягчение наказания.
Мартин посмотрела на нее:
— Бросаешь кость своей старой учительнице, Донна?
Детектив покачала головой:
— Вы способствовали тому, чтобы банда наркоторговцев чувствовала себя у нас в городе как дома, убивая его жителей всеми доступными способами, — в обмен на деньги. И единственное, чего я хочу, — извести этих сволочей всех до единого. Если вы готовы нам в этом помочь — замечательно. Не готовы — можете гнить в тюрьме, меня это не колышет.
— Выходит, я действительно все потеряла?
Декер переглянулся с Джеймисон, а потом опять перевел взгляд на Мартин.
— Ну, можете, к примеру, преподавать Библию другим заключенным, чтобы вновь обрести веру в себя.
— А теперь вы еще надо мной и насмехаетесь, — горько произнесла Мартин.
— Нет, на самом-то деле я вполне серьезно. А вдруг у вас получится изменить чью-то жизнь к лучшему?
— А вы думаете, такое возможно?
— После того что я навидался в жизни, возможно все что угодно.
— Декер, у нас большая проблема.
Они с Джеймисон уже отъезжали от полицейского управления, когда вдруг позвонила Кемпер.
— Что за проблема?
— Мне только что звонили. Мы упустили Тэда Росса.
Декер про себя ругнулся.
— Как, черт возьми, это вышло?
— Честно, не знаю. Он, наверное, откуда-то узнал, что мы арестовали Грина и Мартин, и теперь забился в какую-то нору.
— А что его старик?
— Теперь только эту карту разыгрывать и осталось.
— И каким же образом?
— Фред Росс уже сидит в предвариловке в бэронвиллской тюрьме. Мы задержали его на основании телефонного звонка Элис Мартин — того, перед которым ей звонил Бонд. Теперь у нас есть показания Мартин о причастности этого дедка к незаконному обороту наркотиков и убийству двух моих агентов. Скоро организуем его перевод в изолятор федерального подчинения, но тем временем как следует прижмем — пока он не завизжит, что хочет адвоката.
— Тогда советую запастись затычками для ушей.
Амос отключился и бросил телефон на переднее сиденье.
— Плохие новости? — спросила Джеймисон.
Он передал ей содержание разговора.
— Ну да, и впрямь ничего хорошего… А что, по-твоему, собирается предпринять Тэд Росс?
— Сейчас его главная задача — всеми силами избежать смертного приговора.
— Ну а мы что будем делать?
— Доедем до дома, заберем Зою и Эмбер и вывезем их куда-нибудь подальше из этого проклятого Бэронвилла.
— Точно!
Джеймисон так резко надавила на газ, что голова у Декера резко отдернулась назад.
Когда они подкатили по подъездной дорожке к дому, Амос заметил, что несущий дежурство коп по-прежнему сидит в своем автомобиле с мигалками.
— Скажи сестре, пусть по-быстрому собирается — мы отвезем их в какое-нибудь более безопасное место. А я пока позвоню Богарту, чтобы прислал кого-нибудь из агентов за ними присмотреть.
Джеймисон выпрыгнула из кабины и бросилась в дом, а Декер позвонил Богарту и посвятил его в подробности происходящего. Они договорились, что группа агентов ФБР встретит их в Питтсбурге. Уже начинало темнеть, а когда они доберутся до места, ночь уже полностью вступит в свои права.
Амос отложил телефон и внимательно оглядел дом. Было уже трудно поверить, что совсем недавно они приехали сюда с Джеймисон просто отдохнуть и отвлечься от полицейской работы.
«Если я все это переживу, в жизни больше не возьму отпуск!»
Декер глянул на часы. Пора было выдвигаться, и он надеялся, что Джеймисон догадается сказать сестре, чтобы брала только самое необходимое. Всем остальным не проблема разжиться уже непосредственно в Питтсбурге.
— Декер!
Переведя взгляд на крыльцо, он увидел Джеймисон, которая отчаянно пыталась привлечь его внимание.
Выпрыгнул из кабины, метнулся к дому.
— Что такое?
— Их здесь нет! Ни той ни другой!
Декер посмотрел на обе припаркованные на подъездной дорожке машины.
— А не могли они пойти куда-нибудь прогуляться?
Обернувшись через плечо, Алекс медленно проговорила:
— А почему этот коп не вылез из машины, пока я тебе орала?
Они поспешили к патрульному автомобилю.
Декер постучал в боковое стекло. Не получив ответа, вытащил пистолет и медленно приоткрыл дверцу.
Мертвый полицейский чуть не вывалился наружу, удерживаемый только ремнем безопасности.
— О господи! Декер! — воскликнула Джеймисон.
Амос быстро оглядел дом.
— Там точно никого нет?
— Я звала, кричала. Никого. Осмотрела весь первый этаж.
— Заметила какие-нибудь признаки борьбы?
— Нет, всё на своих местах.
— Надо осмотреть весь дом целиком. Хотя погоди-ка…
Он позвонил Лесситер, чтоб та прислала подкрепление, но детектив не сняла трубку.
Потом набрал номер Кемпер.
Опять безрезультатно.
У обеих включался автоответчик.
В конце концов Амос убрал телефон.
— Ладно, тогда сами. Достань пистолет и держись за мной.
Они вошли в дом и тщательно обыскали весь первый этаж, заглянув даже в шкафы и кладовки.
Все выглядело совершенно нормально. В кухонной раковине — пустая миска и стеклянный стакан. Ничего не перевернуто.
Потом поднялись по лестнице наверх и методично проверили спальню за спальней. Добрались наконец и до комнаты Декера.
Он открыл дверь, огляделся. Взгляд его упал на сложенный листок бумаги, который лежал в самом центре кровати. Рядом с ним пристроился сотовый телефон.
Подхватил листок, осторожно развернул.
«Жди звонка по этому телефону. Если только рыпнешься — они трупы».
Джеймисон протянула руку, и Амос передал ей листок. Прочитав написанное, она бессильно рухнула на кровать и закрыла лицо руками.
Декер подошел к окну, выходившему на зады дома.
Похоже, вот как их похитили — вытащили на задний двор, заставили перелезть через забор и вывели на соседнюю улицу.
Туда, где все и началось.
— Они должны позвонить, Алекс, — сказал он. — Надо к тому моменту быть наготове.
Джеймисон ничего не ответила.
Он присел на кровать рядом с ней, взял оставленный похитителями телефон и напряженно уставился на него.
Примерно в то время, когда Декер с Джеймисон обнаружили, что оставленный на дежурстве возле дома полицейский убит, Донна Лесситер, трое патрульных и два агента УБН выводили Элис Мартин и детектива Грина из управления полиции — после того, как задержанные были должным образом зарегистрированы, сфотографированы и дактилоскопированы. Обоих предстояло отправить в городскую тюрьму и до официального предъявления обвинения рассадить по одиночным камерам.
Переулок плохо просматривался, и Лесситер со своими людьми настороженно озирались по сторонам.
Как только они вышли за двери черного хода, детектив сказала несколько слов по мобильному, и к ним незамедлительно подкатил фургон для перевозки арестованных.
Когда все двинулись к нему, Мартин бросила взгляд на Лесситер.
— Я и вправду очень сожалею, что все это натворила.
— Сейчас это уже не имеет значения. Частично искупить свою вину вы можете лишь тем, что дадите нам чистосердечные показания.
— Понимаю. Но все-таки еще кое-что хочу спросить.
— Что?
— Нельзя мне отбывать наказание в тюрьме где-нибудь поближе к детям и внукам?
— Послушайте, вы сейчас вряд ли в том положении, чтобы выдвигать какие-то требования.
— Знаю. И ничего такого не требую, просто прошу у тебя помощи. Разве ты не поможешь своей бывшей учительнице?
Лесситер вздохнула:
— Я не имею никакого отношения к тому, куда вас отправят, но могу кое с кем переговорить. Может, ничего и не выйдет. А скорее всего наверняка не выйдет. Но я все равно позвоню.
— Спасибо и на этом.
— Но моя помощь будет зависеть от того, насколько правдивыми окажутся ваши показания.
— Понимаю. Вообще-то и сама жду не дождусь, когда можно будет все рассказать. Хотя бы таким образом очистить душу. Они обещали, что никто не пострадает. Но это оказалось неправдой.
— И к чему же, по-вашему, все это шло?
— Я… Честно говоря, я об этом даже не задумывалась.
— Поздновато теперь уже об этом задумываться.
— Мне тоже поздновато, Донна?
Лесситер обернулась на своего бывшего напарника.
— Ничем не могу тебе помочь.
— Я просто хотел получить то, чего заслуживал. Хотел получить свое.
— Не слишком ли высокие запросы, Марти?
— Всю жизнь улицы топтал ни за грош. Простых людей, видите ли, защищал! Да стоят ли все эти людишки, чтобы ради них жопу рвать?
— Ну теперь ты на этот счет можешь не волноваться.
В следующую секунду пуля, выпущенная с дальнего расстояния, угодила Мартин прямо в грудь. Из спины старой учительницы вылетели кровавые ошметки. Кровь и обломки костей шлепнули в стекло полицейского фургона.
Грин испуганно вскрикнул, но крик застрял у него в глотке, когда следующая пуля пробила ему голову, вырвав огромный кусок мозга.
— Снайпер! — завопила Лесситер, направляя ствол пистолета в ту сторону, с которой прилетели пули. Ухитрилась даже несколько раз выстрелить.
Но невидимый стрелок быстро сразил и ее, и еще двоих ее коллег — через несколько секунд они один за другим повалились на землю.
Зазвонил телефон.
Только это был мобильник Декера, а не тот, что оставили похитители.
Он глянул на номер, высветившийся на экране, и выругался.
Перевел аппарат на громкую связь, гаркнул:
— Да сколько же можно до вас дозваниваться?
— Простите, Декер, — послышался в ответ голос Кемпер. — Я связана по рукам и ногам. У нас тут настоящая катастрофа.
— Послушайте, прямо сейчас я не могу говорить, у меня…
— Декер, вы еще не слышали?
— О чем не слышал?
Поначалу Амос подумал, что она имеет в виду похищение Эмбер и Зои, но нет — знать о нем она вряд ли могла.
— У нас тут как минимум два трупа.
Декер сжался. «Эмбер и Зоя? Не может быть!»
— Это вы о ком? — спросил он сквозь стиснутые зубы.
— Когда Мартин и Грина повезли в тюрьму, их обстреляли.
— И они убиты?
— Да. А Лесситер и еще двое ранены, их отвезли в больницу.
— Выходит, у нас где-то утечка?
— Похоже на то. Нападавшие прекрасно знали, с какой стороны и когда их выведут из здания.
— У нас тут тоже проблема.
— Что-что?
Декер коротко рассказал ей о похищении и убийстве оставленного на посту полицейского.
— Вот черт! — взъярилась Кемпер. — Я так хочу заполучить этих сволочей, что аж скулы сводит!
— У меня сейчас одна забота — как вернуть Эмбер с Зоей целыми и невредимыми.
— Вы хотя бы примерно представляете, кто это мог сделать? И куда их могли переправить?
— Нет. Я как раз ждал от них звонка, когда вы мне перезвонили.
— Думаете, они потребуют что-то взамен?
— Естественно. Иначе их просто убили бы, как того копа перед входом.
— И чего же они могут потребовать?
— Наверняка сами в самом скором времени скажут, — мрачно ответил Декер.
— Ничего, мы сразу возьмем их под колпак.
— Ладно, — отсутствующе отозвался Декер.
— Что, думаете, без толку?
— По-моему, у них хватит ума предусмотреть такой вариант.
— Убить копа, а потом похитить двоих людей — дело довольно рискованное.
— Когда у тебя какое-то неоконченное дело и нужен такой рычаг воздействия, как похищение, вполне можно и рискнуть.
— Но свою таблеточную мастерскую-то они подчистили плюс убили наших единственных свидетелей. Теперь нам просто нечего им предъявить.
— Может, это им и неважно.
— А что еще им может быть важно? — удивилась Кемпер.
— Как я уже сказал, какое-то неоконченное дело.
— Например?
— Если б я знал, то не сидел бы тут в ожидании звонка! — резко ответил Декер.
— Ладно, ладно, но нам нужно выработать план.
— Не такая простая задача, тем более что мы абсолютно не представляем, что они затевают.
— Но как только они выйдут на связь, сразу мне сообщите. Будем координировать действия.
— Лучше уж позвольте мне действовать так, как я сочту нужным в той или иной ситуации.
— И чего же мне в точности от вас ждать? — осторожно поинтересовалась Кемпер.
— А того, что я никогда не допущу, чтобы все пошло наперекосяк и погибли два ни в чем не повинных человека.
Джеймисон рядом с ним содрогнулась и опустила взгляд в пол.
— Декер, я не уверена, что могу на это пойти, — сказала Кемпер. — Есть люди, которые потом с меня обязательно спросят.
— У меня тоже есть такие люди. И зовут их Эмбер и Зоя. И если вас не устраивает мой вариант, тогда я действую в одиночку.
— Вы загоняете меня в тупик, — пожаловалась Кемпер.
— А ситуация и без того практически тупиковая.
Немного остыв, Кемпер произнесла:
— Похоже, у меня особо нет выбора. Но я надеюсь, что вы хорошенько всё обдумали.
Декер отключился и уставился на свой телефон.
— А это так? — спросила у него Джеймисон.
— Что «так»? — негромко уточнил он.
— Ты действительно хорошенько все обдумал?
— Я смогу ответить на этот вопрос только после того, как они мне позвонят.
— Мы можем потерять Эмбер и Зою.
— Не потеряем.
— Да откуда такая уверенность? — воскликнула она.
— Сам не знаю откуда, — признался Амос.
— Тогда к чему весь этот разговор?
— Я обещал Зое, что никогда не позволю плохим людям тебя обидеть. А теперь я обещаю тебе, что не позволю им обидеть ни Зою, ни твою сестру.
Джеймисон вытащила свой пистолет и посмотрела на него:
— Только бы вызволить их целыми и невредимыми… А потом я этих сволочей просто к стенке пришпилю!
Позвонили только около полуночи.
Прежде чем Декер успел ответить, Джеймисон выхватила у него телефон.
— Я хочу услышать голоса Эмбер и Зои, немедленно! — выкрикнула она в трубку.
— Кто это?
— Это Алекс Джеймисон из ФБР, всерьез обозленная сестра и тетя людей, которых вы похитили! Дайте им телефон. Живо!
— Вы решили отдавать нам приказы? — насмешливо поинтересовались из трубки.
— Нет, сейчас я отдаю только один приказ. Дайте им телефон!
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Алекс?
Это была Эмбер. В голосе у нее звучало то, чего и приходилось ожидать, — страх.
— Как ты, Эм? Ты не ранена?
— Нет, все нормально.
— А Зоя?
— Она сейчас здесь, рядом со мной. С ней тоже всё в порядке, просто испугана.
Джеймисон повернулась к Декеру и одними губами произнесла: «С ними все в порядке».
Эмбер тем временем продолжала:
— Только я не знаю, чего они…
В трубке вновь послышался все тот же голос:
— О'кей, вы их услышали. А теперь послушайте меня. Если хотите получить их назад, делайте в точности как я скажу.
Джеймисон передала телефон Декеру.
— Слушаю, — сказал тот. — Что вы хотите взамен?
— Мы хотим Фреда Росса.
— Не уверен, что это в моей власти.
— Да лучше уж постарайтесь, иначе получите на руки двух мертвяков.
— Где и когда?
Неизвестный назвал Декеру место и время.
— Прита́щите кого-нибудь за собой — и они трупы.
— И вы так просто позволите уйти нам с Эмбер и Зоей?
— Если отдадите нам Росса, то вы нам больше без надобности. Какой смысл вас убивать? Нам нужен только старик.
— А я и не знал, что Тэд так привязан к своему папаше…
— Просто делайте, что сказано! Минута опоздания — и им конец.
Декер отложил телефон.
— Что им надо? — спросила Джеймисон.
— Они предлагают обмен.
— Какой еще обмен? На кого?
— На Фреда Росса.
— А зачем им Фред Росс?
— Наверное, потому, что он может дать на них показания.
— Но он же в тюрьме!
— Тогда придется его оттуда забрать.
— Как?
Но Декер уже подносил у уху телефон.
Кемпер ответила после первого же гудка.
— В обмен за Эмбер с Зоей им нужен Фред Росс.
— Так-так…
— Нужно организовать, чтобы Росса освободили под нашу ответственность.
— Могу это устроить. Где и когда они назначили встречу?
Декер сообщил ей время и место и добавил:
— Тот парень предупредил, что если с нами будет кто-нибудь еще, то Эмбер с Зоей убьют.
— Декер, не будьте так наивны. Если вы отправитесь туда без дополнительного прикрытия, вас и так убьют — всех без исключения.
— Вот именно поэтому вам надо попасть туда раньше нас. У вас есть вертолет?
— Да.
— Тогда я предлагаю загрузить в него агентов и выдвигаться на точку. Когда начнется самая заварушка, всем не поздоровится.
— Такая уж у нас работа, Декер. До встречи.
Амос отключился и посмотрел на Джеймисон.
— Они сказали никого с собой не брать, — напомнила та.
— Да помню я, что они сказали! Но меня с Эмбер и Зоей они так просто не отпустят.
Алекс бросила на него разъяренный взгляд:
— Тебя?! Ты что, и вправду считаешь, что я отпущу тебя туда одного? Нет уж — куда ты, туда и я.
Этот спор прервало гудение телефона Декера. Узнав номер, он сразу ответил.
— Да что тут, черт возьми, происходит? — рявкнула на него Синди Райли.
— Где? — поинтересовался он. — И почему вы звоните так поздно?
— Потому что вы — мой последний шанс вытащить Джона.
— А что с ним?
— Он наконец-то позволил мне оплатить залог. Но они его все равно не отпускают.
— А почему?
— Говорят, что не хватает подписи детектива Лесситер.
— Чушь какая-то… Она же в больнице. В нее стреляли.
— Нет, ни в какой она не в больнице!
Декер напрягся:
— Это вы о чем?
— В полицейском управлении мне сообщили, что она в больнице, так что я позвонила туда, чтобы переговорить с ней. Собиралась сама отвезти туда все бумаги…
— И что вам там сказали?
— Что она выписалась! — воскликнула Райли.
— Выписалась? — недоверчиво переспросил Декер. — В нее стреляли — как она могла выписаться?
— Не знаю. Но так мне сказали.
— Вы не пробовали звонить на мобильный?
— Раз десять. Не отвечает. Что это все значит, Декер?
Ответил он не сразу:
— Это значит, что примерно через десять минут мы встретимся с вами возле тюрьмы.
Фред Росс со злобной ухмылочкой посмотрел на Декера.
— Вот уж не думал, что опять свидимся, жирдяй!
Один из охранников тюрьмы выкатил кресло со стариком из коридора в вестибюль, в котором его уже поджидали Декер, Джеймисон и Райли.
Не обращая внимания на эти слова, Амос посмотрел на дежурного офицера.
— И еще мы хотим забрать Джона Бэрона. Залог за него выплачен.
— Не могу его выпустить, пока освобождение под залог не подпишет детектив Лесситер, — отрезал дежурный.
— Детектив Лесситер в самоволке.
— Ничего не знаю… — начал было тюремщик.
Декер грохнул кулаком по регистрационной стойке.
— Зато я знаю! — Он ткнул пальцем в Райли. — Она полностью выплатила залог, установленный судьей! Бумага у вас на руках. Лесситер не должна тут ни хрена подписывать. Так что если не хотите замутить офигенный судебный процесс против этого городишки, который высосет из него последние гроши, лучше отпускайте Джона Бэрона, не отходя от кассы. — Поднял руку с телефоном. — А если не отпустите, то ровно через десять минут здесь будет целая команда агентов ФБР, которые арестуют и вас, и всех остальных в вашем долбаном клоповнике!
Дежурный сжался в комок, словно Декер приготовился дать ему в глаз.
В этот момент из-за их спин послышался чей-то голос:
— Привет, агент Декер.
Обернувшись, Амос увидел стоящего сзади патрульного Карри.
— Насколько я понимаю, тут какая-то проблема? — спокойно поинтересовался тот.
— Проблема в том, что залог выплачен, все бумаги оформлены, а этот малый не выпускает задержанного, поскольку детектив Лесситер чего-то там не подписала. Но детектив Лесситер, в которую сегодня якобы стреляли, выписалась из больницы и теперь — надо же, какое совпадение! — болтается неизвестно где.
Карри бросил взгляд на дежурного офицера, а потом опять посмотрел на Декера:
— Сейчас сам схожу за Бэроном.
— Но детектив Лесситер… — завел было свое дежурный.
— Заткнись, Бобби, — бросил Карри. Попросту развернулся и ушел.
Через минуту он вернулся в компании Бэрона.
— Спасибо за содействие, — поблагодарил его Декер.
— Нет проблем. Меня самого уже порядком задолбали здешние порядочки, — ответил Карри. Положив руку на рукоять пистолета, он бросил выразительный взгляд на дежурного, после чего опять посмотрел на Декера. — Может, мне тут пока побыть и проследить, чтобы никто не поднял трезвон? Не знаю, какие у вас планы, но, по-моему, кое-кому вовсе не обязательно про них знать.
— А вот за это еще большее спасибо, — отозвался Декер, разглядывая шкаф с помповыми ружьями за спиной у дежурного. — И раз уж вы сегодня столь щедры на добрые дела, не возражаете, если я возьму на время вон тот дробовичок? Мне он может здорово пригодиться.
— Нет проблем. — Карри посмотрел на Бобби, дежурного офицера. — Давай доставай.
— Но нельзя ведь…
Патрульный выхватил пистолет.
— Живо!
Бобби отпер шкаф, вытащил оттуда помповое ружье и коробку с патронами, вручил Декеру.
— Удачи, Декер! — бросил Карри.
— Спасибо.
Амос передал дробовик и патроны Джеймисон и покатил инвалидное кресло с восседающим на нем Россом к своему внедорожнику. На пару с Бэроном они впихнули старика на заднее сиденье, а сложенную каталку Декер забросил в задний грузовой отсек.
Все забрались в машину — за руль на сей раз сел Амос.
— Что тут, черт возьми, происходит? — недоуменно вопросил Бэрон.
— Много чего, — бросил Декер, доставая телефон.
— Кому звонить собрался? — поинтересовалась Джеймисон.
— Никому. Хочу кое-куда по-быстрому заглянуть.
— Куда?
— В Австралию.
Несколько минут он перелистывал интернет-страницы.
— Декер, мы опоздаем к месту обмена! — не выдержала Джеймисон.
— Нет, не опоздаем.
Еще несколько минут он изучал открытые ссылки, после чего отправил довольно длинное сообщение. И только потом отложил телефон и повернул ключ зажигания.
— Нашел, что искал? — спросила Джеймисон.
Он кивнул:
— Угу. Нашел практически все, что надо.
Ехали они быстро и вскоре уже оказались в центре города.
— Минуточку! — подал голос с заднего сиденья Фред Росс. — Но мы же едем не…
И тут же захлопнул рот.
— Не к условленному месту обмена? — закончил за него Декер. — Я знаю, что вы уже в курсе — раз уж ваша шайка давно пролезла и в департамент полиции. Да, вы правы, мы едем не туда. Я предпочитаю место, в котором разворачивается настоящее действо.
— В каком это смысле? — обеспокоенно поинтересовалась Джеймисон.
— Доверься мне, Алекс, — я знаю, что делаю.
— А вот лично я не настолько доверчив, — вмешался Бэрон.
— На вашем месте я бы тоже не отличался излишней доверчивостью, — заметил Декер. — Честно говоря, не думаю, что в этом чертовом городишке вообще можно хоть кому-нибудь доверять.
Они стали подниматься по извилистой дороге, ведущей к вершине холма, — туда, где громоздилась усадьба Бэрона.
Джон изумленно оглядывался и наконец не выдержал:
— Зачем мы едем ко мне домой?
— А затем, что я хочу познакомить вас с людьми, которые всеми силами пытались запихать вас в камеру смертников.
Декер остановил машину в самом начале подъездной дорожки, ведущей к парадному входу усадьбы. Выключил мотор, огляделся.
— Ну и что теперь? — спросила Джеймисон.
В этот момент у него коротко звякнул телефон — эсэмэска. Амос несколько секунд водил глазами по экрану — это был ответ на сообщение, которое он недавно отправил.
— Теперь все закончим, надеюсь, — ответил он Джеймисон.
— Но как же обмен? — воскликнула она. — Надо срочно ехать за Эмбер и Зоей!
— А мы уже приехали — потому что они здесь, Алекс.
— Здесь?! Но до назначенного места еще часа четыре пилить!
— Вот и они хотели, чтобы мы так думали. — Он обернулся на Фреда Росса: — Верно говорю?
Старик мрачно обвел взглядом Декера:
— Ты еще не знаешь, с кем связался, пузан.
— Угу, в последнее время только это и слышу.
Они вылезли из машины. Амос обошел ее сзади, вытащил сложенное инвалидное кресло, разложил.
— Декер, на хрена тащить этого упыря с собой? — вмешался Бэрон. — Никуда он отсюда не денется.
— Нет, он нам нужен. Но кое-какая предосторожность не помешает.
Он вытащил из стоящего в багажнике ящика с инструментами рулон строительного скотча и, не обращая внимания на сопротивление Росса, крепко залепил ему рот. Потом впихнул того в кресло и примотал ему руки к подлокотникам. Затем взял с переднего сиденья помповое ружье и коробку патронов, вручил Бэрону.
— Полагаю, знаете, как обращаться?
Джон умело зарядил в подствольный магазин пять патронов.
— У нас, владельцев фамильных поместий, это инструмент номер один.
Декер взялся за рукоятки инвалидного кресла. Когда добрались до асфальтовой площадки перед парадным крыльцом, он прибавил шагу и вскоре остановился.
Перед ними стоял знакомый сарай для рассады. Сбоку от него возвышалась гора свежей земли, дверь была настежь распахнута.
— Это еще что за дела? — изумился Бэрон. — Кто тут копался? И почему дверь нараспашку?
— Судя по всему, они и здесь клад искали, — отозвался Декер. — Постойте-ка тут чуток.
Оставив недоумевающих спутников, он обошел сарай и, подсвечивая себе фонариком в телефоне, спустился в яму. Некоторое время им были видны только тусклые отблески фонарика, но вскоре из ямы появился и сам Декер. Потом он зашел в сарай. Меньше чем через минуту вышел обратно и опять присоединился к ним.
— Что нашел? — поинтересовалась Джеймисон.
— Ровно то, что и ожидал, — ничего.
— А внутри?
— Они разломали пол, но сразу под ним только тонкая бетонная плита, а дальше просто земля.
— И что это означает? — спросила Райли.
— Означает, что нужно двигать дальше — туда, где клад спрятан на самом деле.
Они зашагали по мощеной дорожке, которая впереди углом загибалась вправо. Когда дошли до поворота, Декер остановился и откатил кресло с Россом в траву.
Вытащил пистолет. Джеймисон последовала его примеру, а Бэрон взял на изготовку дробовик. Все двинулись вслед за Декером. Вплотную подобрались к кустам на углу, вытянули шеи.
Впереди вовсю кипела работа.
Прямо перед входом на фамильное кладбище Бэронов стоял здоровенный самосвал, а рядом с ним — пустой трейлер для перевозки строительной техники. У них на глазах мимо самосвала проскочил «Бобкэт» с задранным вверх ковшом, шустро влетел на территорию кладбища. Возле трейлера приткнулись два больших внедорожника, а за воротами среди надгробий копошились какие-то люди.
Декер метнулся вперед, его спутники не отставали. Нашуметь не опасались — рев мотора «Бобкэта» надежно заглушал все остальные звуки. Амос распахнул заднюю дверь ближайшего внедорожника, заглянул в одну из сумок, горой наваленных на сиденье. Она была доверху наполнена такими же бутылочками, какие он видел в потайной кладовке Росса.
Декер аккуратно прикрыл дверь, и они вместе подкрались к воротам, осторожно заглянули внутрь. Вокруг мавзолея собралась группа людей. Сияли мощные переносные фонари, установленные со всех сторон от гробницы.
— Вон Росс, — прошипела Джеймисон.
— И Лесситер, — тоже шепотом подхватила Райли. — Но ее же вроде как подстрелили?
Одна рука у Лесситер была подвязана, да и двигалась она как-то заторможенно.
— Подстрелили, — кивнул Декер. — Только далеко не так серьезно, как все думали.
Рядом с мавзолеем зияла огромная яма, и они слышали, как в ней трещат отбойные молотки. Через несколько минут Росс, прихватив с собой фонарь, скрылся в глубине ямы. Лесситер полезла вслед за ним.
Вокруг них Амос насчитал десять вооруженных людей.
Через несколько минут Росс с Лесситер выбрались обратно. Вид у обоих был обескураженный.
— Декер! — вдруг выдохнула Джеймисон, показывая куда-то влево.
Там, прислонившись спинами к большому надгробию, сидели Эмбер и Зоя. Обе были связаны, с замотанными клейкой лентой ртами.
Декер скользнул в темноту и минуту спустя вернулся, толкая перед собой кресло-каталку с Фредом Россом. Прокатил ее мимо самосвала и выдвинул в ворота. Они с Бэроном успели обменяться оружием, и теперь Амос крепко прижимал к шее Росса ствол дробовика.
Оглядел остальных, кивнул. Бэрон и Джеймисон заняли позиции по обоим краям кирпичной стены, взяв под прицел Лесситер и окружающих ее людей. Синди Райли, привстав на цыпочки, опасливо заглядывала через плечо Бэрона.
— О'кей, мы готовы к обмену! — выкрикнул Декер.
Все собравшиеся вокруг мавзолея как один застыли. Потом Тэд Росс и Лесситер медленно повернулись. Заметили Росса-старшего и Декера, который держал дробовик у головы старика.
Росс-младший сокрушенно покачал головой. Нагнулся, опершись руками в колени. С улыбочкой бросил взгляд на Лесситер.
— Блин, Донна, да сколько раз я тебе твердил — давно уже надо было от этого прилипалы избавиться!
— Не слишком-то умно было сюда заявляться! — крикнула Лесситер Декеру.
Свободной рукой Декер показал на Эмбер с Зоей.
— А куда нам было еще идти? Мы ведь вроде как насчет обмена договаривались? Не забыли? Все-таки вы всё это устроили, не я.
— Добром это для вас не кончится! — пригрозила Лесситер.
— Вы хоть бы часовых расставили, Росс, — неодобрительно заметил Декер.
— Наверное, я вас малость недооценил, Декер.
— А мне нравится, когда меня недооценивают. Полагаю, у вас уже продумано, как отсюда смыться. Так что вы отдаете нам Эмбер с Зоей, мы возвращаем вам этого старого вурдалака — и проваливайте на все четыре стороны.
— Не все так просто, — откликнулся Росс.
Декер бросил взгляд на мавзолей:
— Потому что вы его еще не нашли?
Улыбочка Росса увяла.
— Что не нашли?
— Клад, который оставил Джон Бэрон Первый.
— Откуда вам вообще про него известно? — взъярилась Лесситер.
— Мне все про него известно. Кстати, зачем вам еще и чьи-то сокровища? Что, на фентаниле мало наварили?
Росс бросил взгляд на Бэрона.
— Это тут совсем ни при чем. Мне главное — вот его ободрать как липку!
Фред Росс неистово заерзал в кресле.
— Что, тоже желаете принять участие в нашей дискуссии? — осведомился Декер и, опустив руку, сорвал с физиономии старика клейкую ленту.
— Пристрели этого сукина сына, Тедди! — тут же взвизгнул Фред Росс. — Выпусти ему кишки!
— Не шуми, папаня, — насмешливо откликнулся его сын, переводя взгляд на Декера. — Так что?
— Как я уже говорил, по-моему, мы все-таки найдем приемлемый выход из положения.
Росс глянул на мавзолей.
— О'кей, рассказывайте нам, где клад, и можете забирать мамашу с дочкой. — Он ткнул стволом пистолета в сторону своего отца. — И его можете прихватить тоже. Меня этот старый хрен еще в детстве достал выше крыши.
— Ах ты, гаденыш! — взвыл Фред Росс. — Я же сам тебе про все это рассказал! Неблагодарная скотина!
Последовал и еще целый ряд отборных ругательств, нацеленных исключительно на не оправдавшего надежды отпрыска.
— Видали, о чем я? — бросил Тэд Росс, поднимая пистолет. — Заткнись, папа! Иначе, клянусь богом, я сам тебя сейчас хлопну!
— Фред, а вы, похоже, и впрямь не семи пядей во лбу, — обратился к его отцу Декер.
— Что?! Это ты о чем, кабан ты толстомордый?
— Вы знали, что вас должны обменять. Но если б мы приехали в оговоренное место, менять вас там было бы не на кого. Так что ваш сынок решил вас просто сдать. Пожертвовать, как пешку. Вы бы опять отправились в тюрьму, а его ищи-свищи — вперед, к новой жизни!
На сей раз Росс-старший промолчал — только буравил сына злобным взглядом.
Декер опять обратился к Россу:
— Была и еще одна причина, по которой я сразу догадался, что весь этот обмен — не более чем фикция и что ваша главная задача — поскорее отыскать клад. — Он бросил взгляд на кипящего злобой Фреда Росса. — На хрена он вам вообще сдался — человек, который всю жизнь изводил вас и вашу мать? Только чтобы он не дал на вас показания? Черт, да лично я все на свете отдал бы, только чтоб больше этого мерзавца не видеть и не слышать — да и вы, думаю, тоже.
Очередной поток ругани от Фреда Росса удалось оборвать только скотчем, который Декер решительно налепил ему обратно на физиономию.
Амос посмотрел на яму рядом с мавзолеем.
— Вы решили, что клад либо под садовым сараем, либо под гробницей? Из-за того письма в компанию О'Рейли?
— Того количества бетона, которое он заказал, и близко не хватило бы на пристройку к ткацкой фабрике, — откликнулся Росс. — А потом, на тот момент Бэрону уже не было резона что-то строить, потому что с текстилем у него дело не пошло. Бетон он пустил на фундамент для этого склепа. Теперь нам это точно известно.
Декер кивнул.
— Да, Грин как-то устроил нам краткий экскурс в историю Бэронвилла и упомянул, что с этим направлением бизнеса у Бэрона действительно не заладилось. Хотя на тот момент он не знал, что позже я наткнусь на письмо, из-за которого этот факт мне здорово пригодится. И что же, по-вашему, в этом кладе?
— Драгоценные камни, наверное. Монеты. Бумажные деньги давно бы истлели.
Декер кивнул:
— Нашли там, внизу, что-нибудь?
— Пустоту в фундаменте, заделанную бетоном.
— И там что угодно, но только не клад? — уточнил Декер. — Например, скелеты?
— Да, там и в самом деле какие-то кости, — удивился Росс. — Но как вы узнали?
— Бэрон был уже в почтенном возрасте. Сам он со всем этим никогда не справился бы. А разве он отпустил бы людей, которые прятали клад вместо него? После его смерти они просто вернулись бы и забрали его себе или проболтались кому-нибудь. А чтобы похоронить кого-нибудь в пустотелом фундаменте, особых силенок не надо.
— Но где все-таки клад? — нетерпеливо поинтересовался Росс.
— В заказе материалов у О'Рейли все об этом сказано, только вы сосредоточились не на той части письма.
— Тогда просветите меня, — буркнул Росс.
— Я видел письмо, которое дворецкий Бэрона, Найджел, написал своему сыну. Коста его тоже читал. Там и есть ключ к кладу.
— Коста никогда мне про такое письмо не рассказывал.
— Но он явно считал, что клад спрятан под мавзолеем.
— Коста провел миллион исследований. Перечитал все, что можно, по истории поместья и решил, что достаточно сузил поиск. Но хотел в этом убедиться. Нам было нужно, чтобы кто-то смог проникнуть сюда. Так что я привлек к делу Тоби Бэббота.
— Почему именно Бэббота?
— При строительстве ФЦ он получил серьезную травму. Вот я и бросил ему кость. Короче говоря, он тут полазал, посмотрел, что да как… Понимаете, Коста уже определил, что после того, как Бэрон сделал тот заказ на стройматериалы О'Рейли, в поместье появились только две новые постройки — сарай для рассады и вот этот мавзолей. Так что Тоби проник сюда и тщательно обмерил оба. И выяснил, что их контуры в плане более или менее соответствуют бетонным фундаментам, построенным при использовании заказанных в фирме О'Рейли материалов.
— И Бэрон поймал его на незаконном вторжении и пожаловался в полицию?
— Ну вообще-то тут и Майк Свенсон ошивался, когда Тоби сюда залез. Они с Бэроном погнались за ним, но не догнали. Свенсон знал Тоби и, судя по всему, сообщил Бэрону, кто это такой, — потому-то Бэрон и написал заявление в полицию. Да ладно, мелочи жизни, — небрежно добавил Росс.
— Вообще-то для Бэббота со Свенсоном это оказалось далеко не мелочью, поскольку в ваших глазах оба таким образом подписали себе смертный приговор, — уточнил Декер. — А у Бэрона, который якобы затаил злобу на Бэббота, появился мотив — вот вам прекрасная возможность обвинить его и в его убийстве тоже, до кучи со всеми остальными, которые вы совершили. И благодаря Бэбботу вы узнали, что тут обитает еще и Свенсон, наверняка с наркотиками. Этим тоже можно было воспользоваться, чтобы подставить Бэрона, тем более что Свенсона все равно надо было удалить со сцены. — Он сделал паузу. — И, по-моему, у вас была еще одна веская причина избавиться от Бэббота.
Росс мрачно посмотрел на Декера, но промолчал.
— Он обнаружил у вас на работе тайник, в котором вы хранили поступающий в центр фентанил. Судя по всему, измерять он был горазд — сначала мавзолей, потом ваш кабинет…
— По-моему, у меня из одной коробки пропала бутылочка. Ваша работа?
— Моя.
— Донна сразу сказала мне, что вы нашли у Тоби строительные планы центра. Но я никак не думал, что вы сложите все один к одному. Вы подали это так, будто Тоби затаил злобу на «Максус» из-за того, как с ним там обошлись.
— Тут мне повезло, поскольку тогда я не знал, что Лесситер — не коп, а оборотень.
— Много вы про меня знаете! — выкрикнула Лесситер.
— Знаю достаточно, — заверил Декер.
Опять вмешался Росс:
— Так, ближе к делу: что там было в письме от этого Найджела?
— Там говорится об их с Бэроном путешествии по Австралии.
— По Австралии? При чем тут Австралия?
— Они побывали в обычных для подобных случаев местах. Но в списке были и такие, про которые я никогда не слышал. И перед тем, как приехать сюда, я их «погуглил». И заинтересовало меня только одно из них — Калгурли.
— И что там в этом Калгурли особенного? — поинтересовался Росс.
— Сейчас покажу. У вам есть кувалда?
Росс бросил взгляд на мавзолей.
— Зачем? Клада там все равно нет.
— А по-моему, все-таки есть. Именно это я и имел в виду, когда говорил, что вы сосредоточились не на той части письма в строительную компанию. Пусть кто-нибудь из ваших ребят врежет по стенке кувалдой. — Декер показал на стену прямо за спиной у Росса. — Вон по той.
Росс резко обернулся.
— Зачем?
— Просто делайте, что сказано, — вы ничего не теряете, даже если я ошибаюсь.
Росс приказал одному из своих людей взять кувалду и приступать к делу. Тот перехватил инструмент поудобней и со всей мочи шарахнул в стену. Мрамор покрылся трещинами. Еще удар, за ним другой. На землю посыпались мраморные обломки. Молотобоец продолжал трудиться, пока в стене не образовалось пятно кирпичной кладки, скрывающейся за мраморной отделкой.
Росс уставился на Декера:
— Что за дела? Это же обычные кирпичи!
— Выковыряйте из стены один из них.
Человек вооружился ломиком и занялся тем, что велел Декер. А когда наконец вынул расшатанный кирпич, то пошатнулся и едва не уронил его.
— Ничего себе тяжесть! — удивленно буркнул подручный Росса, с трудом опуская кирпич на землю.
— А золото вообще тяжелое, — заметил Декер.
— Золото?! — воскликнул Росс. — Вы хотите сказать, что весь этот мавзолей сделан из золота?
— Нет, думаю, только эта стена. — Декер показал на землю под ней. — Вот потому-то склеп и перекосился на один бок. А мощный бетонный фундамент понадобился, чтобы удержать дополнительный вес. Только годы взяли свое. Кирпич — это только оболочка, внутри у него золото.
— А ну-ка проверь, — приказал Росс другому из своих людей.
Тот взял зубило и молоток и принялся трудиться над кирпичом, пока не отколол от него порядочный кусок. Ахнув, поднял на остальных изумленный взгляд. Росс поближе придвинул мощный светильник. Из-под кирпичной оболочки ярким чистым светом сияло золото.
— Теперь понятно, что им понадобилось в Австралии.
Росс бросил на него взгляд:
— Что это за Калгурли такое?
— Калгурли — это часть так называемой «Золотой мили», одного из крупнейших золоторудных месторождений на планете.
— Но как вы догадались? — спросила Лесситер.
— Мне не приходит в голову другой причины, по которой Бэрон мог туда отправиться. Из того, что я про него слышал, в жизни его волновали исключительно деньги, так что вряд ли он потащился бы в такую даль и глушь только для собственного развлечения. Он нанял частное судно и привез домой целое состояние — очевидно, в виде золотого песка и самородков. А потом превратил это золото в слитки и упрятал в кирпичи при помощи готовых форм, которые заказал у О'Рейли.
Росс осмотрел большую кирпичную стену и быстро подсчитал что-то в уме.
— Да тут же сотни этих слитков!
— Должно быть, — согласился Декер.
— Но, Декер, как вы все-таки догадались, что они именно в этой стене мавзолея? — не отставала Лесситер. — Не только ведь из-за того, что она просела в землю?
— Я знал то, чего не знали ни вы, ни Коста. — Амос показал на Бэрона. — Когда мы первый раз сюда приехали, он провел нас внутрь мавзолея. Там я заметил, что две стены покрыты обычными для старых склепов и погребов пятнами мха и плесени, а вот эта — почему-то вся в белесых потеках, причем таких же, что и снаружи. Со временем из кирпичей и извести вымывается щелочь, образуя такие вот характерные следы — сами, наверное, видели на старых кирпичных стенах и трубах. Вообще-то нечто подобное произошло и с моим домом в Огайо, и парень, который эти потеки ликвидировал, все мне про это объяснил. А мрамор — материал пористый, так что любая жидкость с обратной стороны обязательно проявится снаружи. Зная из адресованного О'Рейли письма, что Бэрон получил глину и формы для изготовления кирпичей, я понял, что ему зачем-то понадобились самодельные кирпичи. И решил, что эти кирпичи находятся под слоем мрамора, через который постепенно и просочилась щелочь. Вместе с поездкой в Калгурли это навело меня на мысль о том, что золото может быть спрятано в самодельных кирпичах. Кроме того, зайдя в мавзолей, я обратил внимание, что его внутренняя ширина примерно на фут меньше положенной — причем за счет именно этой стены. — Он потер ногу. — Случайно вышло — налетел бедром на саркофаг, который выступал внутрь сильнее, чем те, что с противоположной стороны. — Бросил взгляд на Росса. — Примерно как с вашим кабинетом. Только тут дополнительное пространство занимали кирпичи. На других стенах оно не понадобилось — там просто сплошной мрамор.
— Но зачем было морочиться и прятать золото в кирпичи, если оно и так было бы внутри стены? — недоуменно вопросил Росс.
— Ну, по крайней мере, так можно было скрыть золотые слитки от рабочих, которые складывали стену, — даже несмотря на то, что они явно обратили внимание на дополнительный вес. И если мрамор был бы каким-то образом поврежден, за ним открылась бы обычная кирпичная кладка, и ничего более — как вы и подумали, когда ваш парень вскрыл стену.
— Но кто же убил этих людей и засунул их в фундамент? — удивился Бэрон.
Декер пожал плечами:
— Насколько я понимаю, Бэрон Первый со своим дворецким. Затолкали их в оставленную пустоту, а потом кто-то пришел и заделал проем. Вообще-то в письме сыну Найджел намекает, что после своей смерти вполне может оказаться в аду и уповает только на всепрощение Господа. Должно быть, так проявилось чувство вины, которое он испытывал после убийства.
— И сколько же может стоить такая золотая стенка, как думаете? — спросил Росс.
Декер быстро прикинул количество кирпичей в стене.
— Нынешняя цена золота — чуть больше тысячи трехсот «баков» за унцию. Слиток такого размера весит примерно двенадцать килограмм, или около двадцати шести фунтов. Так что один такой кирпичик может стоить порядка шестисот тысяч долларов.
— О, господи! — воскликнула Лесситер. — Каждый?
— Угу, — кивнул Декер, пробежавшись взглядом по стене. — По-моему, кирпичей тут штук девятьсот или около того. Может, больше.
— И это получается… — проговорил Росс, явно занятый какими-то мысленными подсчетами.
Но за него закончил Джон Бэрон:
— Выходит больше полумиллиарда долларов золотом.
— И, несмотря на старую поговорку, Бэрон Первый все-таки ухитрился унести свое богатство с собой в могилу, — саркастически заметил Декер. — Именно поэтому я и был уверен, что золото спрятано не в садовом сарае.
— Господи, я, конечно, знала, что старик Бэрон был богат, но чтобы настолько… — пролепетала Лесситер.
— Золото в те времена было значительно дешевле, — объяснил Амос. — Неплохое вложение средств.
Росс поднял взгляд с золотого слитка на Декера:
— Ну так что, договорились?
— Вообще-то говоря, не думаю, — отозвался тот. — Насколько мне известно, вы убили по меньшей мере десятерых, включая зятя моей напарницы, — не говоря уже о тысячах других людей, погибших от передозировки той отравы, которую вы им впарили. Так что на самом-то деле я пришел сюда, чтобы произвести ваш арест.
Росс посмотрел на Декера, как на ненормального.
— Ладно. Но численный перевес на нашей стороне, так что не в той вы позиции, чтобы вести переговоры. И у меня заложники, которых вы хотите заполучить обратно. Все, что у вас есть, — это мой старик, на которого мне начхать с высокой колокольни.
— Нет, ситуацию вы оцениваете в корне неверно, поскольку сделали очень большую ошибку.
— И какую же? — осторожно уточнил Росс.
Вместо ответа свободной рукой Декер выхватил мобильник. Телефон был уже на линии и в режиме громкой связи.
— Думаете, я настолько глуп, чтобы являться сюда безо всякого прикрытия?
Со всех сторон одновременно ударил ослепительный свет.
На гребнях окружающих кладбище стен возникли стволы автоматов — бойцы спецподразделения вскочили на заранее приставленные с обратной стороны лесенки.
— ФБР! Бросить оружие! Всем лечь на землю, руки за голову! Быстро! — прогремел усиленный мегафоном голос.
Откуда-то из-за верхушек деревьев с громом вынырнул вертолет с эмблемой УБН на борту, завис, направил вниз мощный прожектор. С неба на Росса и его подручных нацелились стволы автоматов.
Кое-кто из людей Росса открыл огонь по вертолету и бойцам, которые уже перелезали через кирпичную стену.
Загремели ответные выстрелы. Маленькое кладбище быстро заволокло пороховым дымом.
Стали слышаться шлепки пуль, угодивших в человеческую плоть, и крики раненых. Дым становился все гуще, вопли — все чаще и громче.
Декер быстро затолкал инвалидное кресло с Фредом Россом за один из внедорожников.
— Пригните голову! — бросил он старику перед тем, как бегом броситься к остальным.
— Я заберу Эмбер и Зою! — крикнула Декеру Джеймисон, устремляясь вперед в сопровождении Джона Бэрона, который неотступно следовал за ней по пятам.
Росс и один из его людей тоже бросились к заложникам.
Противоборствующие пары столкнулись прямо перед Эмбер и Зоей.
Росс стал прицеливаться в Джеймисон.
— Ах ты, гаденыш! — выкрикнула она.
Ногой выбив у него из руки пистолет, резко ударила его кулаком в нос и, когда он пошатнулся от боли, незамедлительно добавила коленкой прямо в пах. Росс повалился на землю и остался лежать без движения. Для большей гарантии Алекс заломила ему руки за спину и сковала наручниками.
Бэрон тем временем занялся вторым противником — перехватил руку с пистолетом, развернул его к себе спиной и впечатал физиономией в гранитное надгробие. Подручный Росса шлепнулся на землю и больше не двигался.
Джеймисон подхватила на руки Зою, а Бэрон помог подняться Эмбер. Все быстро укрылись за ближайшим склепом — перестрелка вокруг продолжалась.
— Тетя Алекс, ну ты даешь! Это было… было так круто!
Декер вдруг почувствовал сильный удар, налетевший откуда-то из затянутой дымом тьмы — запнулся, наскочил на чугунную створку ворот, потерял равновесие и упал.
Синди Райли помогла ему встать. Крики и грохот выстрелов доносились с кладбища все реже и реже.
Амос услышал во тьме быстро удаляющийся топот — наверное, это был тот, кто и ухитрился приложить его исподтишка.
Он оглядел кладбище и, когда дым немного рассеялся, увидел, что кое-кто из людей Росса недвижимо лежит на земле. Остальные стояли на коленях, заложив руки за головы. Среди них быстро перемещались затянутые в бронежилеты агенты УБН с автоматами на изготовку, заглядывая во все закоулки кладбища. Судя по всему, ситуацию они полностью контролировали. Скоротечный бой был окончен.
Агент Кемпер, выпрыгнувшая из приземлившегося неподалеку вертолета, поспешила к ним навстречу.
— Должна заметить, что после вашей эсэмэски с новым местом встречи я не знала, что и думать! Хорошо еще, что я вам безоговорочно доверяю, иначе все закончилось бы не столь радужно…
Декер кивнул и перевел взгляд на Бэрона с Джеймисон, которые подводили Эмбер и Зою к группе опустивших автоматы агентов УБН.
— Вы использовали резиновые пули? — спросил он.
Кемпер кивнула:
— Как вы и предложили. Мы тоже решили, что пусть лучше эта публика расскажет, кто у них там на вершине пищевой цепочки.
Когда дым окончательно рассеялся, Райли воскликнула:
— Декер, Росса я вижу, а вот Лесситер нигде нет!
Все посмотрели на Росса с окровавленной после удара Джеймисон физиономией, которого поднимали на ноги двое агентов.
— Кто-то только что побежал в сторону главного здания, — сообщил Декер. — Наверняка Лесситер.
— Никуда она не денется, — уверенным тоном произнесла Кемпер. — Поместье окружено. Дорога перекрыта. Бежать некуда.
Декер перевел взгляд на внедорожники у ворот. Росс и его кресло тоже куда-то девались!
Бросившись туда, он обнаружил лишь валяющиеся на земле обрывки скотча. Старик как-то ухитрился освободиться.
Через секунду к нему присоединилась Кемпер.
— Что случилось? — спросила она.
— Тут еще где-то и Фред Росс в своей инвалидной каталке, — сообщил Амос.
Кемпер улыбнулась:
— Тоже не проблема. Спасибо за содействие, Декер!
Она тут же отошла, чтобы дать указания своим людям, которые уже взяли в оборот Тэда Росса.
Декер некоторое время смотрел ей в спину, после чего повернулся к Райли:
— Идите помогите остальным. Я скоро вернусь.
Прежде чем та успела что-то ответить, его уже рядом не было.
Через несколько минут он свернул с ведущей к кладбищу мощеной дорожки и поднял взгляд на главное здание усадьбы. Остановился, огляделся по сторонам. Прислушался — не бежит ли кто. Ничего не услышав, устремился дальше. Никаких звуков от инвалидного кресла Росса тоже было не слыхать.
Куда же старик мог податься?
Он ускорил шаг. И где Лесситер? Пешком ей не уйти. Так ее легко поймают. А вот на машине прорваться через поставленный Кемпер блокпост на дороге вполне реально. Ключи от прокатного внедорожника по-прежнему были у Декера. Но имелось тут и еще одно подходящее транспортное средство.
Амос со всех ног бросился к гаражу.
Как только он подбежал туда, послышался звук запускаемого мотора. Скрежетнули шестеренки, и из открытых навеки ворот задом выкатился старый «Субурбан».
Декеру даже пришлось метнуться в сторону, чтобы не попасть под колеса.
Перекатившись, он сел в траве в тот самый момент, когда Лесситер резко крутанула руль, и «Субурбан» с заносом передних колес развернулся на месте, нацелившись капотом на дорогу.
Стоя на коленях, Декер прижал к плечу приклад дробовика и прицелился:
— Живо из машины, Лесситер! Иначе открываю огонь!
Ответом ему послужили пять пистолетных выстрелов через открытое водительское окно. К счастью, стреляла она практически наобум, пытаясь одновременно справиться с управлением, так что пули разлетелись по сторонам.
Декер всадил несколько зарядов прямо в бок старого рыдвана. Крупная дробь разорвала обе шины, выбила боковое стекло, оставила оспины на дверях.
Лесситер вскрикнула. Через несколько секунд пассажирская дверь с противоположной стороны распахнулась, и он услышал, как она спрыгивает на землю и мчится прочь.
Вскоре Лесситер опять показалась в поле зрения — у него на глазах добежала до парадного входа усадьбы и скрылась внутри.
Декер медленно подошел к «Субурбану», заглянул в салон.
Увидел на водительском сиденье кровь — выходит, все-таки попал.
По кровавым следам дошел до дома, просунул голову за двери.
Лесситер не увидел — только услышал.
Откуда-то доносились стоны.
Медленно направился по знакомому широченному коридору, по очереди заглядывая во все комнаты. Стоны доносились все отчетливей, но из-за обилия помещений и переходов они эхом отдавались отовсюду, словно в пещере.
Он остановился, напряженно прислушался.
— Декер?
Сделав еще несколько шагов, он заглянул в оружейную.
Лесситер сидела на полу, прислонившись спиной к стене.
Рука, которую она недавно носила на перевязи, была вся в крови и бессильно висела вдоль тела. Перевязь валялась рядом.
Декер не сводил взгляда с пистолета в ее правой руке.
— Да? — отозвался он.
— Чтоб ты сдох!
— Все кончено, Донна. Так что положи пистолет на пол, и я вызову медпомощь.
Они было рассмеялась, но тут же скривилась и отвернулась вбок. Ее вырвало.
Утерла рот рукой с пистолетом, подняла взгляд на стоящего в дверях Амоса.
— Хорошо ты меня уделал, Декер. — Показала стволом пистолета на окровавленную щеку, в которую попала дробь. — Красавица я теперь, да? — Разразившись смехом, опять переломилась пополам от боли.
— Почему, Донна? Ты же коп!
Она с трудом выпрямилась.
— Слишком большие деньги, Декер. Слишком большие.
Застонав, бессильно откинулась к стене.
— И еще тебе хотелось подставить Бэрона — из-за твоего отца. И из-за матери тоже.
Лесситер показала на окровавленную перевязь на полу.
— План был в том, чтобы устранить Марти и Элис, когда их повезут в тюрьму. Меня и других должны были подстрелить только для виду, чтобы все выглядело натурально. Только эта чертова пуля срикошетировала от бронежилета и порвала мне левую руку. Пришлось серьезными таблетками закинуться, только чтобы оставаться на ногах. А теперь еще ты своим дробовиком… Похоже, мне кранты. В левом легком тоже вроде полно крови.
— Сбегать из больницы было большой ошибкой. Это и привело меня сюда.
Она покачала головой:
— Иначе было никак. Тогда Тэд обязательно меня кинул бы.
— Вот тебе и воровская солидарность! А зачем был весь этот спектакль с Битти и Смитом? Зачем было их замораживать, а потом подбрасывать в тот дом?
— Я в курсе, что наш медэксперт ни черта в своем деле не смыслит. Но мы знали, что после того, как их опознают, здесь сразу объявится УБН, так что Росс предложил перестраховаться. — Она откашлялась кровью. — Но если б я знала, что ты окажешься в соседнем доме, то уж поверь — мы зарыли бы их за многие мили отсюда.
— Положи пистолет, Донна, и тогда я смогу оказать тебе первую помощь. Иначе ты ее не получишь.
— Да кому до этого дело?
Она примолкла и сделала глубокий прерывистый вдох, отчего поврежденное легкое наверняка еще больше наполнилось кровью.
— Бэронвилл! Это место высасывает из тебя жизнь. Куда ни плюнь — везде Бэроны. Каждый раз, когда я вижу это долбаную фамилию в названии улицы или здания, то хочется взять ствол и вышибить себе мозги! Мой отец был отличным мужиком. И эта дыра уничтожила его. Она все тут уничтожила!
— Ты ведь вроде училась в Филадельфии. Почему не осталась там?
Она помотала головой:
— Пришлось вернуться, ухаживать за мамой. Хотя потом она все равно покончила с собой. Но к тому времени я тут уже окончательно застряла.
— Ну да, в твоих проблемах всегда виноват кто-то другой.
— Чертовски верно подмечено! — Она опять покрутила головой. — Золото в том числе. Сколько, он там сказал, — полмиллиарда?
— Что-то типа того. Но жизнь — это не только деньги, Донна.
Лесситер горько усмехнулась.
— Легко говорить, когда они у тебя есть. А если нет ни гроша? — Со стоном ухватилась за бок. — Черт, до чего же больно!
— Положи пистолет, Донна. Я окажу тебе помощь — хотя бы с болью справимся. Но для начала тебе нужно положить пистолет.
Лесситер села более прямо, и лицо ее немного смягчилось.
— Меня ведь ждет смертный приговор, Декер, — тихонько проговорила она. — За все, что я натворила.
— Даже если так, то сразу его в исполнение не приводят.
Амос заметил, что кровопотеря уже достигала критической стадии. Лесситер стала заикаться.
— Я н-не хочу в тюрьму. Я же в п-полиции служила. Н-не хочу в тюрьму. Н-ни за что. Н-ни за что…
— Вижу, что не хочешь, — произнес Декер, который уже понимал, к чему идет дело.
— Я б-была хорошим копом. Вп-правду хорошим. А п-потом… п-потом все полетело к ч-чертям…
Декер видел, как бледнеет ее лицо, — с каждым ударом сердца кровяное давление падало все ниже и ниже. Исход мог быть только один.
— Как получилось, что ты связалась с Россом? — спросил он, пытаясь отвлечь ее.
При этом вопросе Лесситер вроде немного ожила и достаточно четко ответила:
— Всю жизнь его знала. Ему понадобился свой человек в полиции. Он знал и про отца, и про маму. Знал, что я в отчаянном положении. И сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.
— Элис Мартин ничего про это не знала, так ведь?
Она помотала головой.
— Д-для нее я была просто к-копом, ч-честным копом.
— А как насчет Грина?
Опять покачивание головой:
— Никто про это не знал, к-кроме Росса. Он и Марти платил, и куче других к-копов. Но я у него была как п-подстраховка. Иначе Марти сразу б-бы меня сдал, когда ты п-прижал его за убийство Б-бонда.
— Положи пистолет, Донна.
— И не п-подумаю. — Она подняла на него умоляющий взгляд. — П-пристрели меня, Декер. — Она показала себе на лоб дулом пистолета. — Стреляй п-прямо сюда. П-пожалуйста. П-прошу, как к-коллега коллегу. Ну д-давай же.
— Прости, но не могу.
— Ладно, надо же было хотя бы п-попросить, — угрюмо произнесла Лесситер.
С этими словами она сунула пистолет в рот, закрыла глаза и спустила курок.
Декер никак на это не отреагировал. Вообще-то он знал, что все к этому и шло. И, может, так было лучше. Подошел к телу, которое завалилось набок. На стене, к которой прислонялась Лесситер, осталось большое кровавое пятно с ошметками мозга.
Глядя на валяющийся под ногами труп, Амос прикрыл глаза, и в ту же секунду перед ними мелькнул тот ярко-синий свет, который всегда ассоциировался у него со смертью. Волосы на затылке встали дыбом, волной накатились головокружение и клаустрофобия.
Он чуть не улыбнулся — и улыбнулся бы, если б не стоял над трупом Лесситер. Да, она была продажным полицейским. Но все-таки полицейским. И ее смерть вовсе не вызывала у него желания плясать от радости.
Однако повод для улыбки все-таки был. Не исключено, что он и завтра останется тем самым прежним Декером, к которому давно привык, — по крайней мере, таким, в какого превратился после удара в голову, полученного много лет назад на футбольном поле. И в мире, в котором вроде не осталось уже хоть чего-нибудь предсказуемого, подобная перспектива просто не могла не радовать.
— Что это было?
Бэрон, Джеймисон и Райли вели за собой Эмбер с Зоей обратно к главному зданию усадьбы, когда Джон вдруг остановился и замер на месте, нацелившись взглядом на неприметную грунтовую дорожку, которая ответвлялась от мощеной аллеи и терялась где-то среди деревьев.
— Что именно? — Джеймисон повернулась к нему.
— Какой-то шум, вон в той стороне.
— Думаешь, это Декер?
— Это не я, — отозвался Амос, который только что подошел к ним со стороны дома.
— Декер, где ты был? — воинственно поинтересовалась Джеймисон.
— В доме, вместе с Лесситер.
— Что там произошло?
Амос покосился на Зою. Вид у той был усталый и напуганный.
— Потом расскажу. Кемпер только что прислала эсэмэску. Она вызвала Эмбер и Зое «Скорую». Машина подъедет к главному входу. Алекс, вам с Синди не трудно проводить их туда и посидеть с ними?
— Эй, а ты-то куда собрался?
— По-моему, нам с Джоном нужно заглянуть в одно местечко.
Бэрон все не сводил глаз с боковой дорожки.
Джеймисон бросила на него взгляд и опять повернулась к Декеру:
— Я с вами пойду.
— Нет, ты сейчас нужнее своей сестре и племяннице. У тебя есть пистолет, а я не знаю, кто там еще шатается. Кемпер уже отправила туда агентов, но если их там еще нет, тебе лучше самой за всем проследить.
Алекс была явно задета:
— Ладно, но не скажешь, по крайней мере, куда это вы намылились:
Переглянувшись с Бэроном, Декер ответил:
— Не исключено, что прямиком в прошлое.
Как только они двинулись по заросшей грунтовке, Джон покосился на Амоса:
— Вы ведь в курсе, куда она ведет?
— Угу.
— И слышали то же, что и я?
— Угу.
— Но он же никак не может этого знать! Он здесь никогда не был.
— Думаю, у него все-таки была возможность это узнать, — возразил Декер.
Наконец они вышли из-за деревьев, и перед ними раскинулся большой пруд.
Оба увидели это одновременно и застыли на месте.
У самой воды в инвалидном кресле сидел Фред Росс.
— Мистер Росс? — позвал Декер. — Вы куда-то собрались?
Развернув кресло, Росс наконец заметил их. Поскольку скотча на нем уже не было, ругательства так и посыпались у него изо рта.
Бэрон решительно зашагал к старику. Чуть помедлив, Декер последовал за ним.
Прежде чем они успели к нему подойти, Росс раскачал кресло и завалил его набок. Пополз по грязи и тине к воде, волоча за собой бесполезные ноги.
Бэрон заступил ему дорогу, посмотрел сверху вниз.
Росс с ненавистью поднял на него взгляд.
— Эх, мне бы сейчас мой обрез…
— Только у вас его нет, — сказал Декер. — Как вы ухитрились освободиться?
— Приматывать надо было крепче, без слабины… А мне того и надо было. Что, решили, что раз старый, так слабак? Я покрепче, чем выгляжу, толстомясый! Всю жизнь на фабрике железки таскал.
— А откуда вам вообще известно про этот пруд? — спросил у него Бэрон.
Росс расхохотался:
— А сам-то как думаешь?
Декер присел рядом со стариком на корточки:
— За что вы убили его родителей?
Джон бросил на Амоса изумленный взгляд и опять уставился на Росса.
— Они были Бэроны. Что, этого мало?
— А почему в пруду?
— Потому что не хотел, чтобы меня зацапали, — вот почему, тупой ты сукин сын!
— А зачем вы тогда вообще сюда явились? — спросил Декер.
— Ну как же — искать!
— Клад?
Росс обвел его презрительным взглядом и кивнул.
— Откуда вы в принципе про него узнали? — спросил Бэрон.
— В молодости моя бабка работала в твоей долбанной усадьбе служанкой. Тот чудила-дворецкий хоть и на понтах был, но под старость стал сильно за воротник закладывать да на кухне языком трепать. Прямо перед тем, как помереть, похвалялся бабуле, что его вместе с Бэроном похоронят. Гордился этим, как индюк. Будто он какой-то важной шишкой от этого станет. А еще обмолвился, что Бэрон ни шиша своим деткам не оставит — мол, спрячет денежки так, чтобы они их в жизни не сыскали. Типа эти балбесы давно ему по фигу, и проку с них, как с козла молока. В общем, бабка рассказала это моей матери, а маманя рассказала мне. И вот как-то вечером, много лет назад, я и залез сюда — дай, думаю, поищу… Ни черта не нашел. И решил — пущай мне эти чертовы Бэроны сами все выложат.
— Да они тоже ничего не знали, кретин! — взревел Бэрон. — Думаете, если б они знали, где клад, то сами бы давно его не достали?
Росс не обратил на него внимания, не отводя взгляда с Декера:
— Только вот ни фига они мне не выложили. Я еще больше взбеленился и надавал им по башке. Потом засунул мертвяков в эту их манерную тачку, подъехал сюда и загнал в воду.
— Но откуда вам известно про эту дорожку и про пруд?
— Бабка мамане рассказывала. — Он бросил взгляд на Бэрона. — Мол, катались по ней туда-сюда на пикники, баклуши били, великие и могучие… Вот и устроил я этим «великим и могучим» пикничок — футов двадцать тут как минимум. — Росс посмотрел на неподвижную воду. — А потом вернулся на работу на фабрику, и тут-то меня и парализовало. — Он глянул на лежащее на боку кресло-каталку. — С тех пор вот и сижу в этой колымаге, как приклеенный…
— М-да, не зря говорят, что пути Господни неисповедимы, — презрительно произнес Декер. — А сейчас-то вы зачем сюда приперлись?
— Блин, да в тюрягу не хочется. Лучше утоплюсь на хрен.
Бэрон выхватил пистолет и направил его на Росса.
— Может, вам помочь?
Старик повернулся к нему со злобной ухмылкой.
— Угу, валяй, засранец. Жми на спуск.
Джон взвел курок.
— Давай, богатенький буратино, стреляй! Что, кишка тонка? — взвизгнул Росс.
Тут вмешался Декер:
— Он хочет, чтобы вы это сделали, Джон, потому что тогда мне придется вас арестовать, и он это знает. Это все равно как если б он убил и вас тоже — точно так же, как и ваших родителей. Хотите доставить ему такое удовольствие?
Бэрон вдавил дуло в лоб Росса и держал так, пока старик не задрожал от страха, а по щекам у него не потекли слезы. Потом снял пистолет с боевого взвода и с улыбкой вручил Декеру.
— Вы что, серьезно? Чтобы я, великий и могучий, да купился бы на такую дешевую подначку?
Росс разразился ругательствами и попытался в него плюнуть. Продолжал он сыпать проклятиями и тогда, когда Бэрон без всяких церемоний подхватил его с земли и запихнул обратно в кресло, опять поставленное на колеса.
— Угомонитесь, мистер Росс. Я даже с удовольствием дотолкаю вас до тюремного фургона. Прокатитесь на пару со своим сыночком. Два сапога пара…
Наклонившись, Декер заглянул Россу прямо в глаза:
— Кстати, вы тогда ошибались.
— Насчет чего? — тявкнул старик.
— В Бэронвилле все-таки есть такое понятие, как «незаконно».
Когда они опять углубились в заросли деревьев, Бэрон вдруг обернулся к Декеру.
— Знаете, у меня здесь всегда был только один друг — Синди Райли.
— Знаю.
— До настоящего момента то есть. — Он примолк, остановился и отпустил рукоятки инвалидного кресла. — Теперь я и вас с Алекс считаю своими друзьями. Совершенно ясно, где бы я оказался, если б вы оба не озаботились тем, чтобы раскопать всю правду.
Декер искоса посмотрел на него:
— Лично я верю, что жизнь может дать нам второй шанс, — потому что буквально только что его получил. Ровно тогда, когда я больше всего в нем нуждался. Ну а вы? Верите вы в такое?
Бэрон обвел взглядом земли, которые некогда были частью шикарного поместья его семьи.
— Несколько минут назад еще не верил.
— Ну главное, что все-таки поверили.
— Золота там на шестьсот миллионов долларов с гаком. Даже после уплаты всех налогов — просто огромная сумма.
Бэрон сидел у себя в кабинете в компании Райли, Джеймисон и Декера.
Амос с Алекс на несколько недель уезжали в Вашингтон, но вернулись в Бэронвилл его навестить.
— Неплохой поворот, — заметил Декер.
— И как вы собираетесь распорядиться всеми этими деньгами? — спросила Джеймисон.
— Ну для начала снесу этот жуткий дворец до основания и построю что-нибудь не столь громоздкое и уродливое. С чувством меры и художественным вкусом дела у моего предка обстояли не лучшим образом. А потом подумываю вложиться и в сам Бэронвилл.
— Во что конкретно? — поинтересовалась Джеймисон.
— Инвестирую средства в местное образование, центры переподготовки, новые наркологические клиники… Попробую оживить здесь бизнес, создать новые рабочие места. Вообще-то есть мысли о чем-то вроде бизнес-инкубатора или технопарка со льготными условиями для начинающих предпринимателей. В общем, сделаю все, чтобы этот городок опять зажил полной жизнью.
— Как это мило — помогать городу, в котором тебе всю жизнь только в рожу плевали, — заметила Райли.
Оживившийся было Бэрон заметно помрачнел.
— Пусть люди и дальше думают, что все эти их укусы мне совершенно по барабану. Ведь в ответ на любую агрессию я всегда отделывался только шуточками-прибауточками. — Под изучающими взглядами гостей он ненадолго умолк. — Хотя за этим жизнерадостным фасадом скрывался человек, просто кипящий от злости. — Вздохнул. — Но так жить нельзя. — Улыбнулся. — Особенно теперь, когда мне привалило столь нежданное богатство. Забавно, я никогда не был богат, хотя все полагали иначе. И теперь, когда у меня на самом деле полно денег, я действительно начинаю понимать, насколько короткий путь отделяет богатство от бедности. И что я должен воспользоваться этим богатством, чтобы помочь остальным. Черт, да я пальцем о палец не ударил, чтобы его заполучить! Все только потому, что мне выпало родиться в определенной семье. Но, сказать по правде, первый Джон Бэрон и в самом деле был настоящим чудовищем, так что и я, и весь город пострадали в первую очередь от его рук, а не по собственной вине. И вся ирония ситуации состоит в том, что как раз его-то деньгами я и могу исправить обе эти несправедливости. — Он бросил взгляд на Джеймисон. — Начиная с ваших родственников. Да, я знаю, что ваша сестра собирается подать в суд на «Максус», но дело усложняет тот факт, что за случившимся на самом деле стоит Росс, и «Максус» может использовать это для защиты. Так что специально для вашей сестры и ее племянницы я открыл трастовый счет, и о деньгах они больше могут не беспокоиться.
— Она мне уже сказала, Джон, — отозвалась Джеймисон. — Очень щедрый поступок с вашей стороны.
Бэрон покосился на Декера:
— Раз уж выпал второй шанс, надо же им пользоваться?
— Они не подумывают переехать? — спросила Райли.
— Ну, по крайней мере, на данный момент они остаются в Бэронвилле, — ответила Джеймисон.
— Должен сказать, что я несколько удивлен, — заметил Бэрон.
— Я тоже, — подхватила Райли.
— А я — нет, — сказал Декер.
Все вопросительно уставились на него, но он не стал вдаваться в объяснения.
— А что там с Тэдом Россом? — спросил у Декера Бэрон.
— Он вовсю сотрудничает со следствием, так что отделается пожизненным без права досрочного освобождения. Росс обеспечивал один из основных каналов распространения наркотиков по всей территории страны. На основании его показаний УБН уже накрыла сети наркоторговли еще в четырех штатах. Кемпер сообщила мне, что мексиканское правительство арестовало двух главарей крупных наркокартелей. А глава одной крупной китайской фармацевтической компании, не дожидаясь тюрьмы, сам покончил с собой.
— А как же Росс сумел законтачить с такими крупными криминальными шишками? — спросила Райли.
— Этот парень всегда ходил по краю. Что в собственном строительном бизнесе, что при управлении бумажной фабрикой — то у него мошенничество, то растрата… По его словам, когда грянул этот опиоидный кризис, он сразу почувствовал, какие тот открывает возможности, и начал помаленьку приторговывать в окрестностях Бэронвилла. Говорит, что с Брайаном Коллинзом они пересеклись чисто случайно, провернули совместно несколько делишек. А после того как Росса поставили во главе фулфилмент-центра, он опять вышел на Коллинза — на сей раз с предложением использовать «Максус» в качестве перевалочной базы для транспортировки фентанила. Поставки и распространение наркотиков по почте власти уже основательно прижали, но ФЦ — совсем другое дело, это настоящий гигант. Там такие объемы, что никто ничего не заметит. И вправду умно придумано. С участием Коллинза они поставили дело буквально на поток. Компьютерная система была настроена так, чтобы упаковки с наркотиками направлялись только в определенные секции склада. Когда во время своих директорских обходов Росс забирал посылки, то знал, что в этих секциях работают только его люди. Айтишники у него тоже были свои — подчищали электронные следы таких поставок, чтобы те не оставались в системе. Все они получали столько, сколько в другом месте в жизни не заработаешь. Черт, да они платили Элис Мартин шестизначную сумму в год лишь за то, чтобы она просто не совала нос в их дела! Что лишний раз доказывает, какой объем наличных тут крутился.
— А полиции и прочих надзирающих структур в таких маленьких городках куда меньше, чем в мегаполисах, — криминалу тут просто раздолье, — добавила Джеймисон. — Добавьте сюда высокий уровень безработицы, при котором люди отчаянно ищут любой способ разжиться деньгами, и вот вам готовый рецепт катастрофы.
— Интересно, в скольких еще местах страны творится примерно то же самое? — задумчиво произнесла Райли.
— Уверен, что Бэронвилл в этом плане далеко не единственный, — сказал Декер.
Бэрон сменил тему:
— Хорошо, но если во всем этом были замешаны и Лесситер с Грином, то почему же они работали вместе с вами над этим делом?
— Грин не подозревал, что Лесситер тоже в теме, хотя сама Лесситер все про него знала. Как она мне сказала, она была нужна Россу чисто для подстраховки. Грин не сообщил нам, что в городе были и другие убийства. Это мы узнали от Эмбер. Но когда мы напрямую спросили его об этом, Грин наверняка сразу сообразил, что лучше допустить нас к расследованию, чтобы была возможность за нами присматривать и вовремя предпринимать необходимые действия — на тот случай, если мы вдруг двинемся в верном направлении. Вдобавок это отвело бы от него все возможные подозрения. Лесситер поначалу сопротивлялась этому, но потом, думаю, пришла к тому же заключению, что и Грин. Но вообще-то непохоже, чтобы они особо помогали нам в расследовании, — просто стояли над душой и время от времени проверяли, насколько мы продвинулись. Лесситер знала, что местный медэксперт в своем деле ни бум-бум. Опытным детективам по расследованию убийств хорошо известно про такие вещи, как трупные пятна и мухи, но оба «включили дурака». Вообще-то тогда я ничего не заподозрил — мало ли в правоохранительных органах людей, которые действительно про такое просто не в курсе. И знавал я медэкспертов на полставки, которые ни хрена в судебной медицине не смыслят. Но готов поспорить, что Грин с Лесситер намеренно изображали невежество, чтобы все запутать и замедлить ход расследования. А тот факт, что Тоби Бэббот получил травму при строительстве ФЦ, они скрыли, поскольку не хотели, чтобы мы совали туда нос. Но это все-таки произошло, и какая жуткая причина нас туда привела, объяснять, наверное, не надо.
Он посмотрел на Джеймисон, которая негромко произнесла:
— Росс уже рассказал нам, почему они убили Фрэнка.
— Но я думала, там просто робот разладился! — воскликнула Райли.
— Нет, по словам Росса, Фрэнк засек его во время одного из «обходов», когда на самом деле тот забирал свежую партию фентанилового порошка, — объяснила Алекс. — У него был специальный жилет с внутренними карманами точно в размер коробочек, в которых поставлялись наркотики. А потом он прятал их в потайной кладовке, чтобы периодически выносить из центра и развозить по таблеточным прессам, которые были раскиданы у них по всему городу — в основном в брошенных домах.
Дальше продолжал уже Декер:
— Фрэнк, очевидно, начал задавать вопросы относительно этих ежедневных обходов Росса. Как я уже говорил, своих людей в фулфилмент-центре у Росса хватало, и, видно, на свою беду, Фрэнк спросил у кого-то из них, не кажется ли ему поведение Росса подозрительным. Тот сообщил шефу. Так что, когда строители в тот день закончили работу, Росс попросил Фрэнка «проверить» пристройку. Но там его уже ждали двое молодцов, которые сразу оглушили его и подставили под руку робота. Остальное мы знаем.
— Меня только удивляет, что Фрэнк ничего не рассказал нам о своих подозрениях, — заметила Джеймисон.
Декер пожал плечами:
— Последнее, чего хотелось Фрэнку, — это создавать неприятности своему новому боссу, когда могло найтись вполне невинное объяснение тому, чем тот занимается. И Росс ловко этим воспользовался.
— Вот гнида! — гневно воскликнула Райли.
Декер кивнул:
— А еще Росс сообщил, что это как раз Марти Грин едва не поджарил нас в трейлере Бэббота. По словам Росса, Бэббот начал вести себя странно — намекал на то, что в курсе прочих делишек Росса, помимо клада. Это и стало причиной, по которой ему пришлось умереть.
— Так это Лесситер подбросила ко мне в дом пистолет? — спросил Бэрон.
Декер кивнул:
— Это тоже входило в план, как убрать вас из усадьбы. Когда все было на мази, Росс велел Лесситер приступать к активным действиям и устроить у вас дома обыск. Тот пистолет был у нее с собой, и она все обстряпала. Вы оказались в тюрьме. А потом, чтобы убрать нас с дороги, они устроили тот спектакль с обменом заложниками. Назначили встречу как можно дальше от города, чтобы успеть отыскать клад в двух возможных местах — садовом сарае и мавзолее. Так они могли спокойно там копаться, не опасаясь нашего неожиданного появления. — Он бросил взгляд на Райли. — Если б Синди не позвонила и не сообщила мне, что Лесситер выписалась из больницы, все могло бы закончиться совсем по-другому.
Бэрон стиснул руку Райли.
— Ну Синди-то всегда была посообразительней меня.
Джеймисон покачала головой:
— Надо же, я всегда думала, что Лесситер — честный коп!
— Она была хорошим копом, а потом стала плохим, — сказал Декер. — Росс до конца не доверял Грину и хотел иметь в полиции еще одного своего человека, про которого знал бы только он. Лесситер давно ненавидела Бэрона и нуждалась в деньгах. Убедить ее Россу оказалось проще простого. И она целиком и полностью за это поплатилась.
— Ну а свиная кровь и полицейская форма? — спросила Джеймисон.
— Свиная кровь — это была идея Фреда Росса. Он же больной на всю голову, и шуточки у него соответствующие. Повесить труп одного из агентов тоже он предложил — по его словам, именно так полагается поступать со шпионами. Тэд Росс признался, что сам считал это глупостью, но его старик прицепился к нему как банный лист. Росс особенно по этому поводу локти грызет, поскольку как раз кровь-то и вызвала короткое замыкание — единственную причину, по которой мы с Алекс во все это влезли. А мысль использовать полицейскую униформу принадлежала Грину. Целому ряду полицейских платили за то, чтобы они закрывали глаза на определенные вещи, и Грину не хотелось, чтобы кто-нибудь из его продажных коллег вдруг «соскочил». Сейчас они все арестованы. Местное подразделение полиции и впрямь пришлось порядком подчистить, и как раз вовремя.
— А как Тэд Росс вышел на Косту? — спросила Райли.
— Довольно просто, — ответил Декер. — Все зарплатные платежи фулфилмент-центра шли через его банк. У них там был самый крупный счет. Так что Коста и Росс вскоре стали приятелями. По словам Тэда, это Коста первым завел разговор о кладе, который якобы спрятан у Бэронов. Помогло и то, что Росс тоже слышал подобные истории от своего отца. Благодаря исследованиям Косты они сумели сузить границы поиска. Это была идея Росса — подставить Джона и отобрать у него поместье, чтобы можно было спокойно заниматься поисками клада. Сами видели, сколько народу они там задействовали и сколько убили времени даже со всей этой землеройной техникой. Если б вы по-прежнему торчали в поместье, Джон, такого бы у них никогда не вышло.
— Но они могли бы просто убить меня и потом искать клад, или подождать и забрать его, пока я сидел в тюрьме в ожидании суда.
— Я уже спрашивал об этом Росса. Он не был уверен, что, пока вы сидите в тюрьме, здесь не появимся мы с Алекс и не начнем чего-нибудь вынюхивать. Это была бы катастрофа. А если б вы вдруг пропали или тем более обнаружилось ваше тело, — это, по его мнению, было еще более рискованно. Коста предлагал обвинить вас в причастности к наркоторговле — тем более что они знали про Свенсона, который жил в садовом сарае, — и воспользоваться этим, чтобы лишить вас права выкупа залога. Росс сказал мне, что у Косты не было интереса кого-либо убивать, и он не знал, что Тэд занимается еще и махинациями с фентанилом. Но у Росса были другие мысли на этот счет. По его собственным соображениям, ему надо было избавиться и от Бэббота, и от Косты. Так что для нарушения пункта о моральном облике, по представлениям Росса, вас лучше было выставить убийцей. Он не мог достичь своей цели, попросту убив вас. Хочу, чтобы вы поняли: ему не просто нужно было заполучить клад. Ему жутко хотелось, чтобы вы гнили в тюрьме или даже получили смертный приговор. Равно как и его папаше. В их извращенных мозгах это было сугубо личное дело. Вы ведь Бэрон и воплощаете собой все, что они ненавидят.
— И тогда банк смог бы выставить поместье на торги, а Росс купил бы его на подставное лицо, используя свои доходы от наркоторговли, — заключила Джеймисон.
А Декер добавил:
— Но когда им пришлось убить агентов УБН и все потом пошло наперекосяк, они изменили свои планы и похитили Эмбер с Зоей, чтобы использовать их как приманку с целью убрать нас с дороги. А агентов УБН им пришлось убить потому, что те раскрыли их фентаниловую организацию. Росс знал, что ему надо по-быстрому сворачивать дела, поскольку, как только агентов опознают, в город сразу нагрянет УБН, как в итоге и вышло. Ему хотелось забрать клад и свои доходы от наркоторговли и исчезнуть до того, как это случится. Только он не ожидал, что мы примем участие в расследовании. Росс рассчитывал, что Грин с Лесситер спустят все на тормозах. Если б расследование предоставили им, то трупы долго оставались бы неопознанными — ведь что это за люди, выяснилось только тогда, когда я предложил прогнать их отпечатки через базы данных правоохранительных органов.
— И они в этом едва не преуспели, — вставила Райли.
— Так же, как и я, Росс раздобыл школьные альбомы и внимательно их изучил, — продолжал Декер. — Отсюда и все эти странные приметы на местах преступлений — стих из Библии, знак смерти на лбу у Косты, основанные на том, что Джон увлекался мифологией, а Тэннер некогда была его подружкой и преподавала в христианской школе…
— То-то вас так заинтересовало происхождение названия моего бара, — обронила Райли. — Вы что, считали, что и я тоже как-то замешана во всех этих убийствах?
— Просто старался заглянуть во все углы, — дипломатично ответил Декер.
— А что там со всем этим страхованием жизни? — спросила Райли. — Вы намекнули, что у моей знакомой Линды Друз могут быть неприятности.
— Не думаю, что кто-нибудь теперь особо заинтересован в судебном преследовании Друз, — ответил Декер. — Она потеряла сына, и нет никаких свидетельств тому, что она вообще была в курсе дела. Кстати, копы все-таки нашли и арестовали Уилли Норриса. Выяснилось, что он платил фельдшерам и лаборатории, дабы те фальсифицировали результаты медицинских осмотров. И проворачивал свои делишки через множество разных страховых компаний, так что никто ничего не заподозрил. Когда они проводили внутренние расследования в случае смерти застрахованных, он использовал самую разнообразную тактику, чтобы напустить туману, и в конце концов все платили по полисам. Похоже, что подозрение вызывают как минимум десятка два таких полисов. Но если парень снимал по триста кусков или больше с каждого, то куда ему еще? Оформив страховку, он разными способами подсовывал обезболивающие таблетки с добавлением фентанила людям, которые купили полисы. Не все из них умерли, но жертв все равно много. Ирония ситуации в том, что Норрис покупал эти таблетки у дилеров, работавших на Росса. Ну а дальше получал страховую выплату и отреза́л свой кусок. В общем, его интересовали только деньги. — Он сделал паузу и бросил взгляд на Джеймисон. — И это как раз Норрис испортил газовое оборудование в доме у Эмбер. Ему отчаянно требовалось заставить нас замолчать перед тем, как удариться в бега.
— Ну а Фред Росс? — спросил Бэрон, напряженно глядя на Декера.
— Он признался в убийстве ваших родителей. Больше ему и минуты не жить на свободе. И, думаю, в тюрьме он долго не протянет.
— Наконец-то ты снял этот камень с души, Джон, — произнесла Райли, стискивая ему плечо.
Амос встал и протянул ему руку:
— Ну что ж, удачи с вашим вторым шансом!
Бэрон тоже поднялся и пожал ее:
— Если б не вы и Алекс, в жизни бы у меня этого второго шанса не было!
— Всем нам частенько не обойтись без помощи со стороны, — вежливо заметила Джеймисон.
Бэрон взял Райли за руку.
— Вот и Синди уже готова помочь мне со всеми моими начинаниями. Она настоящий друг. — Он улыбнулся. — Может, она видит во мне отца…
Райли поцеловала его в щеку:
— А может, вижу в тебе и кое-кого другого.
— Не хотите вместе перекусить, ребята, перед тем, как мы окончательно распрощаемся? — предложила Джеймисон.
— Отличная мысль. Я угощаю, — поспешно откликнулся Бэрон.
— Ну уж нет, потому что мы отправляемся прямиком в «Меркурий», — возразила Райли.
— Прошу прощения, но мне пора идти, — сказал Декер. — А вы, ребята, валяйте.
Джеймисон критически посмотрела на него.
— У тебя что, свидание или еще чего?
— Типа как да.
Декер остановил громоздкий внедорожник, вылез и быстро забежал с другой стороны, чтобы помочь Зое Митчелл выбраться из кабины.
Захлопнул дверцу.
Она потянулась к его здоровенной лапище, и он взял ее за руку.
В другой руке у нее был букетик цветов.
У него в другой руке было сложенное одеяло.
Они направились туда, куда наметили.
На небе — ни облачка, воздух тоже свежий и чистый. Декер просто не мог припомнить такого погожего денька за все свое время пребывания в Бэронвилле.
— Спасибо, что поехал со мной, Амос, — произнесла Зоя.
— А как же иначе? — отозвался Декер.
— А сегодня хорошо, — заметила она.
— И, по-моему, за тобой кое-кто наблюдает.
Зоя бросила взгляд на небо, а потом на Декера.
— Ты и вправду так думаешь?
— Да, вправду.
Они дошли до нужного места, и Зоя посмотрела на невысокий земляной холмик. Надгробия еще не было, но мать уже сказала ей, что совсем скоро оно тут появится. И на нем будет написано, что Фрэнк Митчелл был хорошим мужем и отцом. Декер знал, что к этому месту Зою будет тянуть до скончания ее дней, даже если жизнь занесет ее куда-нибудь совсем далеко от этих мест.
Бэронвилл навсегда останется для нее краеугольным камнем всей ее жизни — местом, которое она хотела бы навсегда забыть, но с которым никогда не распрощается насовсем.
Декер хорошо знал это по собственному опыту.
С помощью Зои он аккуратно расстелил одеяло на траве возле могилы. Помог ей разложить цветы в изголовье холмика, и оба уселись на одеяло.
На Зое было ее лучшее платьице, а волосы завязаны в хвостики, которые так любил ее отец. Декер тоже оделся в самое лучшее из того, что взял с собой, — наряд не самый парадный, но, по крайней мере, все чистое и выглаженное.
Зоя озабоченно посмотрела на него:
— И что мне теперь делать?
— Ты можешь поговорить с папой.
— И что мне ему сказать?
— А что ты ему обычно говорила?
— Говорила, что делала в школе и чем мы с мамой занимались, пока он был на работе. И про книжки, которые мне нравятся.
— Ну так давай рассказывай. Я уверен, что ему хочется про все это послушать. А то он еще очень про многое не знает.
Зоя обвела тревожным взглядом остальные могилы и понизила голос:
— Шепотом надо? По-моему, тут не полагается громко разговаривать.
— Все нормально, Зоя. Папа в любом случае тебя услышит.
— И ответит мне?
— Да, только не так, как раньше. Просто представь папу у себя в голове, и ты сразу его услышишь. Это случится просто само собой. Хорошо?
— Хорошо.
Она склонилась поближе к холмику и стала что-то тихонько говорить.
Декер терпеливо сидел на месте, пока она этим занималась. Озирался по сторонам, разглядывал людей, которые пришли навестить другие могилы.
У Бэронвилла было полно всяких проблем — как, впрочем, и везде: что в больших и маленьких городах, что за их пределами. Но все проблемы в конце концов решаемы. И жизнь всегда можно изменить к лучшему.
В этом нет ничего невозможного. Раз уж на то пошло, Декер всегда верил в силу человеческого духа.
«Вообще-то я сам живой тому пример».
И все же, пока он продолжал глазеть по сторонам, в мысли предательски закрадывалась смутная тревога. Не проснется ли он завтра с осознанием того, что его абсолютная память покинула его навсегда? Что он больше никогда не увидит разноцветных сполохов, к которым привык? Еще большую тревогу вызывало подозрение, что его разум, вместо того чтобы обретать новые способности в определенных областях, начинает двигаться в противоположную сторону, безвозвратно теряя уже обретенные дарования.
Когда от подобных мыслей стало совсем уж неуютно, Декер вдруг ощутил на руке прикосновение маленьких пальчиков.
Повернувшись, он увидел, что Зоя не сводит с него глаз.
При виде светящегося доверием и невинностью детского личика нахлынувшая было волна паники немедленно испарилась без следа.
— Ну что, рассказала все, что хотела? — спросил он.
Она кивнула:
— Думаю, что да. По крайней мере, на сейчас. В следующий раз будет еще чего рассказать.
Декер прикоснулся к своей груди:
— Ну как, почувствовала вот здесь? Тепло стало?
Зоя неистово закивала:
— Почувствовала! Как ты и говорил. И он вправду мне отвечал. У меня в голове.
— Я знаю, для него очень важно, что ты здесь. И он всегда будет с тобой, Зоя, всю твою жизнь. Неважно, где ты будешь находиться.
— Потому что он на самом деле вот тут? — спросила она, показывая себе на грудь.
— Да.
— Жалко, что он здесь не по-настоящему, как ты, — произнесла она, и глаза ее вдруг расширились и наполнились слезами.
— Мне тоже жалко, что Молли тоже сейчас не прямо тут, с нами. Но поскольку это не в их власти, придется нам прожить свои жизни за них. Делать добрые дела. Вещи, которыми можно гордиться, верно говорю?
Зоя кивнула.
— Можно мы здесь еще чуточку побудем, Амос? С моим папой?
— Побудем столько, сколько захочешь.
Когда девочка наклонилась к нему и взяла за руку, Декер крепко стиснул ее ладошку в ответ.
В некотором роде, сжимая руку ребенка, он хватался за свою собственную жизнь.
И все же на душе у Амоса давно не было так светло и спокойно, как в эту минуту.
Все его время поглощала охота за теми, кто совершал дурные поступки, но Декер знал, что в итоге добро всегда преодолеет зло.
Вообще-то ему просто ничего не оставалось, кроме как просто верить в это, как верила Кейт Кемпер, — иначе он не был бы уверен, что продолжит и дальше заниматься этим делом.
«Иногда надо просто верить».
Декер глубоко вздохнул, продолжая крепко держать Зою за руку.
Малолетняя кроха и великанского роста здоровяк так и сидели рядышком, а жизнь и смерть безостановочно кружились вокруг них.
К Амосу Декеру, склонившемуся над могилами жены и дочери, подходит необычайно изможденный человек по имени Мерил Хокинс. Тот самый первый убийца, которого Декер отправил за решетку тринадцать лет назад. Администрация тюрьмы не стала морочиться со смертельно больным заключенным и выпустила его доживать последние дни на свободе. И вот он пришел заявить, что невиновен. У Амоса же нет сомнений — все было сделано правильно. Однако вскоре Хокинса находят с простреленной головой, и Декер — обладатель абсолютной памяти — минуту за минутой восстанавливает в голове события тех дней. Чем больше он думает о них, тем острее понимает, как крепко тогда ошибся…
В этот бодряще-холодный погожий осенний вечер Амос Декер находился в окружении мертвых тел. Однако не было ощущения синего электрического света, которое обычно посещало его при встречах с усопшими.
Тому имелась веская причина: ни одну из этих смертей нельзя было назвать недавней.
Он снова находился в своем родном Берлингтоне, штат Огайо, — старом фабричном городке, знававшем лучшие времена. Перед этим не так давно он побывал еще в одном городе Ржавого пояса[495] — Бэронвилле, штат Пенсильвания, где едва разминулся со смертью[496]. В следующий раз таких минных полей не надо бы, а лучше и по гроб жизни.
Только сейчас выбора не было.
В Берлингтоне Декер находился потому, что его дочери Молли исполнилось четырнадцать. При нормальных обстоятельствах это было бы счастливое семейное событие, повод вместе попраздновать. Но Молли была мертва. Убита вместе с его женой Кэсси и шурином Джонни Саксом. Это роковое событие произошло незадолго до ее десятого дня рождения, когда Декер нашел Молл мертвой в их доме.
Ушла навсегда. Безвозвратно вырванная из жизни самым вопиющим образом; силой воспаленного покореженного ума, одержимого адской тягой к насилию. Их убийца среди живых тоже больше не значился, но это совершенно не утешало, хотя Декер немало сил положил на то, чтобы та гнусная жизнь оборвалась.
Вот почему его визит в день рождения происходил на кладбище. Без торта, без подарков. Лишь свежие цветы на могиле взамен тех, что давно отжили свое после предыдущего посещения.
Для себя он решил, что будет бывать здесь на каждую годовщину дочери, пока не воссоединится со своей семьей двумя метрами ниже. Таков был долгосрочный план; во всяком случае, ни о каком другом не думалось.
Кашлянув, он чуть сместился на деревянной, окованной железом скамейке рядом с двумя могилами (дочь лежала рядом с матерью). Скамейка — дар от полицейского управления Берлингтона, где Декер когда-то тянул службу, сначала патрульным копом, а затем детективом убойного отдела. На потускневшем от непогоды металле виднелась медная табличка с надписью: «В память о Кэсси и Молли Декер».
Больше на укромном кладбище не было никого, кроме коллеги Декера по ФБР Алекс Джеймисон. На десять с лишним лет моложе Декера, уже давно разменявшего пятый десяток, она сейчас стояла на почтительном расстоянии, давая ему побыть одному, в безмолвном свидании со своей семьей.
В свое время Джеймисон подвизалась журналисткой, ну а теперь была полноправным, чин по чину приведенным к присяге спецагентом ФБР, с академией Куантико[497] за плечами. По предварительной договоренности ее сразу же отправили обратно в опергруппу, где они с Декером служили вместе с двумя другими бывалыми агентами, Россом Богартом и Тоддом Миллиганом.
Сидя возле родных могил, Декер тихо клял свою гипертимезию[498]. Спорное это достоинство оказалось буквально вколочено в него страшенным слепящим ударом на поле, во время матча НФЛ[499]. Из комы после черепно-мозговой травмы Декер вышел со способностью досконально помнить все до мелочей. Свойство, казалось бы, замечательное, но у него была явно и другая, оборотная сторона: ничего не забывать.
Ход времени для него ни в коей мере не способен был заглушить детали мучительных воспоминаний. В том числе и те, которые он сейчас с новой силой переживал. Судя по невероятной, беспощадной точности памяти об обстоятельствах их смерти, Кэсси и Молли могли быть погребены не четыре года назад, а сегодня.
Эти имена и надписи на надгробиях были ему известны досконально. Придя сюда с тем многим, что бы ему хотелось поведать родным, он теперь неизъяснимо страдал от полной неспособности выговорить, вышептать хоть что-либо.
Впрочем, это можно и объяснить. Черепно-мозговая травма, непрошено давшая ему прекрасную память, изменила и его личность. Навыки общительности у Декера с некогда высокого уровня опустились, прямо скажем, ниже среднего. Ему было трудно выражать свои эмоции и непросто общаться с людьми.
Вначале перед его мысленным взором возник образ дочери, отчетливый и ясный, — кудряшки, щечки, мило приподнятые в улыбке. Затем очертился облик Кэсси, жены, — якоря всей семьи; именно она не давала Декеру погрязать в своем состоянии, заставляла общаться с другими людьми, быть как можно ближе к себе прежнему.
Он болезненно поморщился. Поистине физическую боль вызывало столь близкое расстояние от них: они были мертвы, а он вот нет. Нередко, и даже часто бывало так, что ему становилось просто невмоготу уживаться с такой двойственностью. Декер поглядел туда, где метрах в тридцати, прислонясь к охватистому дубу, отрешенно стояла Джеймисон. Хороший друг, прекрасная коллега, да вот беда — абсолютно бессильная помочь ему в нахлынувших переживаниях.
Он снова повернулся к могилам, опустился на одно колено и стал раскладывать на надгробии охапку принесенных цветов, заботливо распределяя их поровну.
— Амос Декер?
Декер поднял глаза: к нему медленно брел пожилой мужчина. Он словно материализовался из сумрака удлиняющихся теней, а по мере приближения и вовсе начинал казаться неким призраком — изможденный, с запавшими чертами, землистым лицом.
Джеймисон заметила того человека раньше, чем Декер, и решительным шагом направилась в их сторону. Собственно, это вполне мог быть кто-то из местных, может, даже знакомый Декера. Хотя поди разбери. К тому же не секрет, что вокруг Амоса Декера то и дело заваривалась какая-нибудь чертовщина. Рука женщины тихо потянулась к кобуре у правого бедра, ближе к пистолетной рукояти — так, на всякий случай. Декер внимательно оглядел старикана. Если не брать во внимание болезненность, в шарканье этого типа угадывалось что-то знакомое; нечто, на что у полицейского наметан глаз. И дело здесь не в возрасте или немощи. Это была походка человека, привыкшего носить на себе кандалы при перемещении — так сказать, следовании из пункта А в пункт Б.
«Бывший сиделец», — мысленно прикинул Декер.
И было еще кое-что. Иногда в такие моменты проявлялся также цвет, связанный с тем или иным человеком. Еще одно проявление синестезии[500], вызывавшее у Декера непроизвольное сочетание цветов с бессвязными на первый взгляд вещами, такими как смерть или числа.
С этим стариканом почему-то ассоциировался цвет бордо. Что-то новенькое.
«А вообще бордо — это что?»
— Вы кто будете? — спросил он, поднимаясь и отряхивая с колен травяные ошметки.
— Не признал? А впрочем, чему тут удивляться. Для вас арестанты все на одно лицо. А от меня тебе спасибо за отсидку.
«Точно, сиделец».
Все это слышала и Джеймисон, ускоряя шаг. Она уже и пистолет наполовину вытащила из опасения, как бы этот старик не явился сюда для сведения счетов. За годы службы Декер упрятал за решетку много кого. И этот тип, очевидно, один из них.
Когда старик остановился в паре метров, Декер окинул его взглядом. Сам он был ростом под два метра, а стрелка весов под ним плясала у отметки «130». При поддержке Джеймисон и ее подстегивании насчет спорта и здорового питания он за последние два года сбросил больше сорока кило. Большей «худобы» вряд ли уже достичь.
У старика рост был примерно метр восемьдесят, а веса не набиралось и семидесяти; шестьдесят пять от силы. В ширину — как распиленная вдоль доска. Кожа вблизи казалась хрупкой, как старый пергамент, того и гляди разлезется.
Звучно вобрав горлом слизь и слюну, старикан повернул голову и святотатственно харкнул на кладбищенскую землю.
— Прям-таки не узнаешь? У тебя ж вроде глаз-алмаз, а память как у фотоаппарата?
— Кто тебе это сказал? — насторожился Декер.
— Твоя старая напарница.
— Мэри Ланкастер?
Старикан кивнул:
— Она мне выдала и то, что тебя можно застать здесь.
— Что ее на это подвигло?
— Я Мерил Хокинс, — произнес старикан тоном, будто объясняющим здесь его присутствие.
У Декера приотвисла челюсть. Хокинс на это осклабился, хотя улыбка не коснулась его глаз. Выцветшие и неподвижные, они едва теплились огоньком жизни.
— Ну что, вспомнил теперь?
— Как ты очутился на свободе? У тебя же пожизненный, без УДО.
Между ними властно встала подоспевшая Джеймисон.
— А это Алекс Джеймисон, твоя новая напарница, — кивком указал на нее Хокинс. — О ней Ланкастер тоже мне рассказывала.
Он опять перевел взгляд на Декера:
— Отвечая на твой вопрос. В тюряге я больше не сижу, потому что у меня рак в последней стадии. Самый дрянной, поджелудочной. Люди живут от силы пять лет, но мне и это не светит. Всякая там химия, облучение и прочее дерьмо, которые мне к тому же не по карману. — Он дотронулся до своего лица. — Еще и желтуха. Так что, видишь, поздняк метаться. Ну и метастазы, само собой. Громкое словцо, а означает, что рак сжирает меня со всех концов. Теперь вот и мозг тоже. Последний, стало быть, иннинг[501]. Я уже не жилец, однозначно. Неделя от силы, и загнусь к чертям собачьим.
— И что, это причина для выхода на свободу? — усмехнулась Джеймисон.
Хокинс пожал плечами:
— Это именуется «освобождением из соображений гуманности». Обычно заявление на него подает заключенный, но ко мне в камеру они пришли сами, с бумагами. Я заполнил, они позвали врачей, чтобы одобрили, и вот вам пожалуйста. Государство, стало быть, не пожелало оплачивать счета за мое лечение. Я сидел в одной из тех частных тюрем. Они выставляют счет штату, а кто будет возмещать? Все дорожает, растет в цене. Наносит урон их бюджету. Меня теперь считают безобидным. За решетку я угодил, когда мне было пятьдесят восемь. А сейчас мне семьдесят. Хотя выгляжу на все сто. Накачан препаратами для того лишь, чтобы волочить ноги и разговаривать. Как уйду отсюда, меня несколько часов будет выворачивать наизнанку, а потом наглотаюсь таблеток, чтоб хоть ненадолго заснуть.
Джеймисон рассудила:
— Если вы принимаете обезболивающее по рецепту, значит, какая-то помощь вам все же оказывается.
— Я разве сказал, что они по рецепту? Все вовсе не так, как кажется. Хотя мне именно это по душе. Только б снова не загреметь в тюрьму за то, что покупаю наркоту с улицы. Слишком большая, понимаешь ли, цена. — Улыбка съежила его желтушное лицо. — Знал бы я это раньше, то давно бы закосил.
— Вы хотите сказать, что вам вообще нет никакой помощи на свободе? — недоверчиво спросила Джеймисон.
— Говорят, в какой-нибудь хоспис меня б еще, может, и взяли, но как туда попасть? Да и не хочу я туда. Я хочу быть здесь. — Хокинс взглядом кольнул Декера.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил тот.
— Ты упек меня за решетку, — обличительно ткнул в него пальцем Хокинс. — Но ты ошибся. Я невиновен.
— Так все говорят, — едко заметила Джеймисон.
Хокинс пожал плечами:
— Все меня не заботят. Только я сам. — Он поглядел на Декера. — Ланкастер тоже считает меня невиновным.
— Не верю, — сказал Декер.
— А ты ее спроси. Она потому и сказала мне, где тебя искать.
Он приумолк и поглядел на гаснущее небо.
— У тебя еще есть шанс все исправить. Может, ты сможешь это сделать, покуда я еще жив и брыкаюсь. А если нет, то и ладно. Главное, чтобы ты к этому пришел. Таково будет мое наследство, — добавил он со слабой усмешкой.
— Он теперь в ФБР, — вклинилась Джеймисон. — Берлингтон и ваше дело в его епархию больше не входят.
Хокинс растерянно развел руками.
— Я слышал, ты ратуешь за правду, Декер. Неужели я ослышался? Если так, то жаль: такой долгий путь проделан впустую.
Не услышав ответа, Хокинс вынул клочок бумаги.
— Я буду в городе еще два дня. Вот адрес. Может, свидимся, может, нет. От тебя зависит. Но если не придешь, то на тебе повиснет здоровенный хер с того света.
Декер взял бумажку, по-прежнему не говоря ни слова.
Хокинс взглянул на два одинаковых надгробия.
— Ланкастер рассказывала мне о твоей семье. Рад, что ты нашел их убийцу. Но полагаю, что ты так и живешь с ощущением вины, хотя на тебе ее нет. Мне это, черт возьми, понятно, как никому другому.
Хокинс повернулся и, удаляясь, медленно побрел между могилами, пока темнота не поглотила его целиком.
Джеймисон резко повернулась к Декеру:
— Ладно. Пускай я ничего об этой истории не знаю, но все равно бред сивой кобылы. Он просто дразнит тебя, бередя чувство вины. Не могу поверить, чтобы этот тип просто так явился сюда и подлез, улучив момент, когда ты пытался… увидеться со своей семьей.
Декер опустил взгляд на листок бумаги. По лицу было ясно, что душу ему бередит некое сомнение.
Джеймисон наблюдала с безропотным видом.
— Ты, наверное, думаешь с ним увидеться?
— Нет. Пока не повидаюсь еще кое с кем.
Декер одиноко стоял на крыльце. Джеймисон он попросил с ним не ехать. Этот визит лучше было совершить в одиночку по ряду причин.
На этом полувековом двухуровневом ранчо ему помнился каждый дюйм. Не только из-за фотографической памяти, но и потому, что этот дом был почти точной копией того, в котором он сам когда-то жил со своей семьей.
Мэри Ланкастер, ее муж Эрл и дочь Сэнди жили здесь с той поры, как Ланкастер начала службу в полиции Берлингтона, в той же должности, что и Декер. Эрл был подрядчиком, но работал с перерывами из-за того, что Сэнди была ребенком с особенностями, а значит, требовала много родительского времени и внимания. Так что Мэри долгое время была в семье главной добытчицей.
Декер подошел к двери. Еще немного постояв, собирался постучать, но та открылась сама.
На пороге стояла Мэри в линялых джинсах, алой толстовке и темно-синих кроссовках. Когда-то волосы у нее были светло-русыми. Теперь пегие седины неопрятно свисали ей на плечи. В одной руке у нее тлела сигарета, пуская нитку дыма вверх по худому бедру. Лицо в сети мелких морщинок, как увеличенный отпечаток пальца. С Декером она была одного возраста, но выглядела на десяток лет старше.
— Надо же. Я как чувствовала: сегодня вечером повидаемся, — скрипнула она сипотцой курильщицы. — Входи давай.
Он тайком глянул, не подрагивает ли у нее левая рука (раньше Мэри сжимала ею пистолет). Вроде незаметно.
«Ладно, в целом неплохо».
Мэри Ланкастер повернулась, и он, прикрыв дверь, вслед за ней последовал в дом. Учитывая разницу в росте, Мэри напоминала буксир, ведущий грузовое судно к причалу. Или же на скалы, в зависимости от того, как все обернется. Исход пока неясен.
От глаза не укрывалось и то, что Ланкастер, и так-то худая, сейчас смотрелась еще более изнуренно. Мослы под свободной одеждой торчали угловато, будто туда засунули несколько вешалок.
— Что, жвачка перестала действовать? — поинтересовался он, глядя на огонек сигареты.
Они сидели в гостиной — небольшом пространстве, тесноватом из-за наваленных игрушек, стопок журналов и газет, каких-то коробок (чего здесь только не было, хлама хоть отбавляй). Собственно, ее дом никогда не отличался ухоженностью. Незадолго до отъезда Декера Ланкастеры обзавелись домработницей, но это, видимо, породило целый ряд новых неурядиц. И тогда супруги, вероятно, решили, что лучше жить запинаясь о вещи — неопрятно, зато привычно.
Мэри затянулась своим «Кэмелом» и пустила ноздрями синеватые струйки дыма.
— Так, позволяю себе раз в день, примерно в это время, и только когда Эрла с Сэнди нет дома. А потом освежителем все насквозь пропшикиваю.
На попытке сделать глубокий вдох Декер закашлялся.
— Пшикать надо понадежней.
— Я так понимаю, тебя нашел Мерил Хокинс?
Декер кивнул:
— Сказал, что это ты ему сообщила, где я нахожусь.
— Ну да. А что?
— Не очень красиво с твоей стороны. Ты же знаешь, зачем я приехал в город. И предупредил тебя заранее.
Мэри Ланкастер откинулась на спинку кресла и ногтем поскребла пятнышко на коже.
— Сказала не с бухты-барахты, поверь. И потом, тебе самому могло быть интересно.
— Хокинс еще сказал, что ты ему поверила.
— Ну, здесь он загнул. Я лишь сказала, что понимаю его точку зрения.
— В чем же это понимание?
— Зачем ему, по-твоему, возвращаться сюда полуживым и с просьбой обелить его имя, если на нем действительно была вина?
— Причина на ум приходит одна: потешить самолюбие.
Сделав затяжку, она качнула головой:
— Я так не считаю. Когда близится конец, мыслить начинаешь по-другому. Дорожить каждой минутой.
Декер оглядел открытые картонные коробки.
— Вы тут что, съезжаете?
— Может статься.
— Что значит «может»? Переезжаете или нет?
Мэри Ланкастер пожала плечами:
— Назови мне место, где жить хорошо.
— А в Берлингтоне жить уже невмоготу?
— Здесь все как было.
— Безработица по стране вроде идет на убыль.
— У нас работы за доллар в час тоже завались. Если ты можешь прожить на двадцать тысяч в год, флаг тебе в руки.
— А где Эрл и Сэнди?
— Уехали по учебным делам. Эрл здесь больший спец, чем я. Работа последнее время просто кошмар. Гнусные времена порождают гнусные преступления. Много связанного с наркотой.
— Да, я в курсе. Почему, интересно, к тебе заявился Хокинс?
— Мы ж с тобой работали над этим делом вместе. Наше первое расследование убийства.
— Когда именно он вышел? И он что, действительно смертельно болен? По виду определенно да.
— В участок он притащился два дня назад. Меня как током ударило. Я сначала подумала, что он сбежал или что-нибудь в этом роде. Росссказней его не послушала, а моментально связалась с тюрьмой. Оказалось, насчет онкологии все правда. И про освобождение тоже.
— То есть они могут запросто выбрасывать смертельно больных, чтобы те подыхали сами?
— Видимо, некоторые считают это хорошей тактикой сокращения расходов.
— Он мне сказал, что пробудет в городе еще пару дней. Остановился в «Резиденс Инн».
— Там, где раньше жил ты.
— Ему бы не мешало малость откормиться в буфете, но сомневаюсь, что у него есть аппетит. А обходится, говорит, в основном наркотой, что добывает на улице.
— Печальное положение дел.
— Он хочет встретиться со мной снова.
Мэри, чуть прищурившись, как следует затянулась.
— Не сомневаюсь.
— Даже на кладбище меня нашел.
Еще одна жадная затяжка, после чего вмяла сигарету в пепельницу, что на соседнем столике. И посмотрела с сожалением.
— Мне жаль, что так вышло. Я не сказала ему конкретно, зачем ты в городе, хотя он выспрашивал сегодня в участке: утром опять пришел. Я ему рассказала немного о твоей семье. И между прочим, не говорила ему идти на кладбище. — Ее светлые цепкие глаза неотрывно смотрели на Декера. — Ты, наверное, уже прокрутил в голове то дело в мельчайших подробностях?
— А то. И не вижу, кстати, с нашей стороны никаких спорных моментов. Мы осмотрели место преступления, собрали улики. Все они указывали на Хокинса как лазерная указка. Он был арестован и пошел под суд. Мы дали показания. Защитник Хокинса пропустил нас обоих через перекрестный допрос с пристрастием. И присяжные признали его виновным. Хокинс получил пожизненное без права на УДО, хотя мог схлопотать и смертную казнь. Так что, по-моему, все обоснованно.
Ланкастер утомленно прикрыла глаза.
Декер сочувственно на нее посмотрел.
— Мэри, что-то вид у тебя неважнецкий.
— Неважнецким он у меня был весь последний десяток лет, Амос. Уж кому, как не тебе, это знать.
— И все же.
— А ты после ухода от нас здорово схуднул.
— Это все стараниями Джеймисон. Следит, чтобы я занимался и не жрал что попало. Сама много что готовит. Салаты всякие, овощи, еще этот тофу. Значок ФБР, звание — все пробила своим старанием, молодчина. Я действительно ею горжусь.
— Так вы, значит, теперь живете вместе? — с деликатным подъемом бровей спросила Ланкастер.
— Если иметь в виду, что у нас квартиры в одном доме, то, получается, да.
— Ага. Значит, вы все же больше, чем просто коллеги?
— Мэри, я намного старше ее.
— Ты не ответил на мой вопрос. И тоже мне, удивил: сейчас многие немолодые мужчины встречаются с женщинами — дочерьми по возрасту.
— Нет, мы всего лишь партнеры по работе.
— Ну хорошо, — она подалась вперед. — Так что по Хокинсу?
— А вот что: откуда у тебя сомнения? Дело ведь было абсолютно ясным?
— В том-то и дело. Ясным даже чересчур.
— Полное отсутствие логики. И какие у тебя аргументы?
— Никаких. Я даже не знаю, говорит он правду или нет. Но просто думаю: если этот доходяга на последнем издыхании приползает сюда, чтобы очистить свое имя, то, может, стоит посмотреть на дело еще раз?
Декер задумчиво помолчал, а затем сказал:
— Хорошо. Ну так давай прямо сейчас?
— Что именно? — опешила она.
— Наведаемся на места убийства. Туда наверняка с той поры никто не заглядывал, особенно после того, что там случилось. В дом, где я когда-то жил, — добавил он после паузы.
— Вот тут ты ошибаешься. Как раз в тот твой дом кое-кто заехал.
— Вот как? — изумился Декер. — И кто?
— Молодая пара с маленькой девочкой. Хендерсоны.
— Ты их знаешь?
— Да не особо. Но в курсе, что они там поселились с полгода назад.
— А то, второе место? Там тоже кто-нибудь живет?
— И туда заехали, лет пять назад. Но в прошлом году отчалили, когда закрылся завод пластмасс, и умотали на Средний Запад, где заводы еще есть. С тех пор то место стоит заброшенное.
Декер встал с кресла.
— Ну так что, двинули? Как в старые добрые времена.
— «Старые» не значит «добрые», — буркнула Ланкастер, но тоже поднялась и ухватила со стенной вешалки пальто. — А если окажется, что Хокинс говорил правду, что тогда? — спросила она на пути к двери.
— Тогда надо будет выяснить, кто на самом деле это совершил. Но мы к этому еще не подобрались. Даже близко.
— Декер, ты ведь здесь больше не работаешь. Искать здесь убийцу после стольких лет — не твоя работа.
— Моя единственная работа — находить убийц. Где бы они ни были.
Дом Ричардсов. Место преступления, свершившегося тринадцать лет назад. Вдоль по изрытой колеями щебеночной дороге. Два дома слева и два справа, и вот оно, ныне обветшалое жилище Ричардсов, в конце тупика на обширном участке мертвой травы и жирно разросшихся кустов.
Одиноким и жутковатым оно было уже тогда, а спустя десятилетие стало еще неприглядней.
Декер остановил машину перед домом. Когда они из нее выбрались, Ланкастер поежилась, и не только из-за вечерней прохлады.
— Не так уж сильно изменилось, — проронил Декер.
— Семья, что здесь жила, до отъезда дом немного подремонтировала. Иначе как тут жить? Ремонт в основном внутри: покраска, ковролин, всякое такое. Место давно уже заброшенное стоит. Никто не селится после того, что здесь произошло.
— Вообще банкир мог обзавестись чем-нибудь поприличней.
— В банке он был агентом по займам. А здесь они поселились как в сквоте[502], для нашего городишки обычная история. Хотя этот дом намного крупнее моего. И земли вон сколько.
Они подошли к переднему крыльцу. Декер попробовал дверь.
— Заперто.
— Почему б тебе ее не открыть? — усмехнулась Ланкастер.
— Ты даешь мне разрешение на взлом с проникновением?
— Можно подумать, в первый раз. К тому же это не свежий объект, не наследим.
Коротким ударом Декер высадил боковое стекло, потянулся и отпер дверь изнутри. Черкнув лучом включенного фонарика, он позвал свою напарницу внутрь.
— Вспоминаешь? — спросила она. — Вопрос, конечно, риторический.
Декер ее как будто не слышал. В мыслях он был тем новоиспеченным следователем убойного отдела — после десяти лет на побегушках, а затем еще нескольких на грабежах, кражах и делах с наркотой. И вот первое серьезное задание: вместе с Ланкастер они выехали в дом Ричардсов после сообщения о насильственных действиях и обнаружении трупов первыми свидетелями. Это было их первое расследование убийства, и оба боялись оступиться.
Мэри Ланкастер — тогда еще новобранец в полицейской форме — нарочито не пользовалась косметикой, как будто стесняясь своего женского обличья. В отделе она была единственной женщиной, которая сидела постоянно за столом и не заваривала для персонала кофе. Единственная наделенная правом носить оружие, арестовывать и зачитывать права задержанным. А при особой надобности так и лишать их жизни.
Тогда она еще не курила. Привычка появилась тогда, когда она занялась следственной работой вместе с Декером, все больше и больше времени проводя с мертвыми телами и занимаясь поимкой убийц, которые насильно лишили их жизни. Тогда она была и поплотнее. Но это был здоровый вес. Мэри Ланкастер пользовалась репутацией спокойного, обстоятельного копа, у которого в любой ситуации есть три или четыре плана действий. Страха она не знала, а будучи патрульной, заслужила множество похвал за свой стиль работы. Из заварух все, слава богу, выходили живыми. То же самое и когда она работала детективом.
Декер же, напротив, слыл самым двинутым сукиным сыном из всех, кто когда-либо носил полицейскую бляху Берлингтона. И все же никто не смел отрицать его огромного служебного потенциала. И этот потенциал полностью реализовался, когда он стал детективом и напарником Мэри Ланкастер. Они не завалили ни одного порученного дела. Их послужному списку мог позавидовать любой другой полицейский отдел, большой или маленький.
Они знали друг друга и раньше, так как росли и учились в одной среде, но на профессиональном поприще почти не общались, пока не сменили униформу на гражданские костюмы детективов.
Сейчас Декер шаг за шагом вспоминал ту ночь, в то время как Ланкастер наблюдала за ним из угла гостиной.
— Копы по рации сообщили о драке со стрельбой. Звонок поступил в девять тридцать пять. Через пять минут прибыли две патрульные машины. В дом вошли через минуту после проверки периметра. Входная дверь была не заперта.
Он переместился в другую часть комнаты.
— Жертва номер один, Дэвид Кац, была найдена здесь, — он указал на пятачок возле двери в кухню. — Тридцать пять лет. Два пулевых отверстия. Первое от выстрела в левый висок. Вторая пуля пришлась в затылок. Оба выстрела смертельны. — Он указал еще на одно место рядом с дверью. — Здесь нашли пивную бутылку. А на ней его отпечатки. Бутылка уцелела, но пиво было разбрызгано по всему полу.
— Кацу принадлежал «Американ Гриль», местный ресторанчик, — добавила Ланкастер. — А сюда он зашел в гости.
— И никаких доказательств, что охота шла именно за ним, — сказал Декер.
— Никаких, — подтвердила Ланкастер. — Неудачное место, неудачное время. Как с Роном Голдманом в деле О. Джея Симпсона[503]. Парню действительно не повезло.
Они перешли на кухню. Там были только грязный линолеум, покорябанные шкафы да раковина в пятнах ржавчины.
— Жертва номер два, Дональд Ричардс, все звали его Дон. Сорок четыре года, агент по кредитованию. Одиночная пуля в сердце, упал вот здесь. Тоже мгновенная смерть.
Ланкастер кивнула.
— С Кацем был знаком, потому что банк ранее одобрил кредит Кацу для проекта «Американ Гриль».
Декер вернулся в гостиную и посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж.
— Теперь две последние жертвы.
Они поднялись по ступеням, оказавшись на площадке второго этажа.
— Вот эти две спальни, — Декер указал на две двери, одна напротив другой.
Он толкнул ту, что слева, и вошел. Ланкастер зашла следом.
— Жертва номер три, — объявил Декер. — Эбигейл «Эбби» Ричардс. Возраст двенадцать лет.
— Задушена. Найдена на кровати. На шее следы, указывающие на применение чего-то вроде веревки. Убийца забрал ее с собой.
— Ее смерть мгновенной назвать нельзя, — сказал Декер. — И она упорно сопротивлялась. А под ногтями у нее обнаружились следы ДНК Мерила Хокинса, — многозначительно заметил Декер. — Значит, в каком-то смысле она его одолела.
Декер вышел из комнаты и через коридор прошел в спальню. Ланкастер последовала за ним. Декер заученно подошел к некой точке у стены и указал:
— Жертва номер четыре. Фрэнки Ричардс. Возраст четырнадцать лет. Только что поступил в старшую школу. Найден на полу прямо здесь. Однократное попадание в сердце.
— В комнате обнаружены кое-какие причиндалы для приема наркотиков и спрятанная денежная сумма, достаточная для предположения, что он был не просто потребителем, но и дилером, — в тон ему сказала Ланкастер. — Только увязать все это с убийствами никак не получалось. Мы выследили человека, который его снабжал, — это был Карл Стивенс. Мелкая сошка. И это никак не могло послужить мотивом для убийства четверых человек. К тому же у Стивенса было железное алиби.
Декер кивнул.
— Нас вызвали в девять двадцать одну. Через четырнадцать минут мы прибыли сюда на машине.
Он прислонился к стене и выглянул в окно, выходящее на улицу.
— Четыре соседних дома. В двух из них той ночью были люди. Но никто из них ничего не видел и не слышал. Убийца пришел и ушел незримый и неуслышанный.
— Но потом, при осмотре дома, ты нашел нечто такое, что все изменило.
Декер повел Мэри Ланкастер вниз по лестнице в гостиную.
— Отпечаток большого пальца на стенном выключателе вместе с кровавым следом Каца.
— А еще кожу преступника, кровь и генетический материал под ногтями Эбби. В борьбе с нападавшим на нее преступником.
— Он душит ее повязкой, а она хватает его за руки, чтобы воспрепятствовать, и материал переносится. Это известно любому, мало-мальски знакомому с методами криминалистического анализа.
Рука Ланкастер мелькнула к карману и наружу появилась уже с пачкой сигарет. Декер саркастично наблюдал, как его коллега прикуривает.
— Что, спешишь надымиться впрок?
— Уж полночь близится, а я под стрессом. Так что извини, ну тебя к черту.
Пепел она стряхивала на пол.
— Отпечатки Хокинса были в базе данных, потому что фирма, в которой он раньше работал, выполняла кое-какие оборонные заказы. Там сняли отпечатки пальцев и прокачали весь персонал. Когда пальчики у Хокинса совпали, мы оформили ордер на обыск его дома.
Декер перенял эстафету:
— На основании отпечатков его задержали и доставили в участок, где сделали мазок со щеки. ДНК на нем совпала с материалом, найденным под ногтями Эбби. Алиби у Хокинса на всю ту ночь не было. А тут еще во время обыска дома у него обнаружили «кольт» сорок пятого калибра, спрятанный в стенном тайнике за шкафом. Результаты баллистической экспертизы досконально подтвердили: это, без сомнения, то орудие убийства. Хокинс сказал, что ствол этот впервые видит и не знает, как он к нему попал. А о существовании тайника, мол, даже не догадывался. Мы отследили этот пистолет. Он оказался украден из оружейного магазина пару лет назад. Серийные номера спилены. Вероятно, с тех пор его использовали в целом ряде преступлений. А потом он оказался в шкафу у Хокинса. — Декер взглянул на свою напарницу. — Отсюда вопрос: почему ты думаешь, что мы могли ошибаться? По мне, так доводы просто железобетонные.
Ланкастер покрутила в пальцах зажженную сигарету.
— Я все время мысленно возвращаюсь к этому умирающему, который нашел время и силы приехать сюда, чтобы обелить свое имя. Для него не секрет, что все шансы против него. Зачем, казалось бы, тратить впустую те считаные деньки, что ему отпущены?
— А что ему еще остается? — не уступал Декер. — Я не говорю, что Хокинс явился в этот дом, чтобы завалить четверых человек. Вероятно, он его выбрал для преступления помельче — скажем, кражи со взломом, — а тут вдруг все пошло разрастаться как снежный ком. Ты же знаешь, Мэри, такое случается. Преступники под стрессом теряют остатки самообладания.
— Но ты же знаешь его мотив преступления, — возразила Ланкастер. — Это выяснилось на суде. Не признав до конца его вины, защита попыталась наскрести на этом несколько сочувственных баллов. Возможно, именно поэтому смертную казнь ему заменили на пожизненное.
Декер кивнул:
— Его жена была смертельно больна. Он нуждался в деньгах на ее обезболивающее. Его турнули с работы и лишили страховки. У его взрослой дочери были проблемы с наркотиками, и он пытался устроить ее в реабилитационный центр. В который уже раз. Поэтому и увел кредитки, драгоценности, ноутбук, DVD-плеер, небольшой телевизор, несколько часов и прочее разное из того дома и у своих жертв. Все сходится. Помыслы у него, возможно, были и светлые, но методы по их воплощению явно нет.
— Но ни один из тех предметов так и не нашелся. Ни в доме у него, ни в каком-нибудь ломбарде. Так что никаких денег он на этом не поднял.
— Зато деньги были у него в кармане во время ареста, — заметил Дерек. — У нас бы никогда не получилось доказать, что они были нажиты от продажи краденого, да и он вполне мог испугаться и после убийств залечь на дно. Именно это утверждал на суде обвинитель, а читая протокол присяжных, можно сделать вывод: он нажился на продаже тех вещей. Такой вот недвусмысленный вывод.
— Но никто из соседей не видел, чтобы подъезжала или отъезжала какая-нибудь машина, кроме машины Дэвида Каца, — с нового угла зашла Ланкастер.
— Ты же знаешь, Мэри, что в ту ночь бушевал истинный ад. Дождь лил как из ведра. Почти ничего не было видно. И если Хокинс не включал фары своей машины, то, возможно, его никто и не увидел.
— Не видеть — это ладно. Но чтобы и не слышать? — не сдавалась Мэри Ланкастер.
— А шум ливня, вой ветра? Короче, теперь я вижу, ты действительно сомневаешься в этом деле.
— Сомневаюсь или нет, не об этом речь. Я просто говорю, что оно заслуживает более вдумчивой проверки.
— Не вижу, каким образом.
— А я, несмотря на твои слова, могу сказать: тебя, по крайней мере, получилось расшевелить.
Она сделала паузу на еще одну затяжку.
— К тому же есть вопрос насчет Сьюзан Ричардс.
— Жена убитого? В тот день она выехала часов в пять, поделала кое-какие дела, съездил на родительское собрание, потом посидела за стаканчиком с подругами. Все подтверждено. Домой она вернулась к одиннадцати. А когда застала там нас и узнала о случившемся, у нее началась истерика.
— Ты был вынужден ее держать, иначе, мне кажется, она бы с собой что-нибудь сотворила.
— Виновный человек так себя не ведет. А у Дона Ричардса был всего лишь страховой полис на пятьдесят тысяч, который он получил от своей работы в банке.
— Я знаю людей, которые убивали и за суммы гораздо меньшие. Ты, кстати, тоже.
— Так, — решительно сказал Декер. — Едем.
— Куда?
— К Мерилу Хокинсу, куда ж еще?
Паркуя машину перед отелем «Резиденс Инн», Декер на мгновение ощутил подобие дежавю. Здесь он некоторое время жил после выселения из дома, где нашел убитой свою семью. С той поры это место почти не изменилось. Оно и с самого начала было дерьмовое. А теперь дерьмовость только усугубилась. Удивительно, что эта халабуда все еще стоит.
Они вошли внутрь, и Декер быстро и искоса глянул налево, где располагался небольшой дайнер. Его он использовал как свой неофициальный офис, когда встречался с клиентурой, желающей нанять его в качестве частного детектива. За относительно короткое время была проделан долгий путь. А все могло легко пойти по другой стезе. Запросто можно было довести себя до инфаркта и сдохнуть в картонной коробке на парковке «Уолмарта», где он несколько дней ютился, прежде чем перебраться в более сносный уют «Резиденс Инн».
Завидев в вестибюле свою нынешнюю коллегу, Декер сделал вид, что не удивлен.
Джеймисон кивнула Ланкастер, а прочитав мимику Декера, иронично спросила:
— Ты, наверное, ждал, что я появлюсь?
— Сказать, что совсем не ждал, будет ложью, — вздохнул тот. — Тем более что ты видела листок с адресом.
— Материалы про то убийство я почитала в онлайне, — сказала Джеймисон. — Выглядит вполне себе как броня.
— Мы это как раз сейчас обсуждали, — откликнулась Ланкастер. — Есть подозрение, что броня та ржавая. — Она посмотрела на бейдж, висящий у Джеймисон на уровне бедра. — Слышала, вы теперь настоящий агент ФБР? Поздравления.
— Спасибо. Вот, сделала очередной логический шаг, думая, что Декеру будет от этого чуточку лучше.
— Что ж, удачи. Я как ни старалась, мне с ним никакие бейджи не помогли.
— Он в четырнадцатом номере, — прервал их обмен Декер. — Поднимаемся.
Цепочкой они поднялись на второй этаж и коридором прошли к двери. Декер постучал. В ответ молчок. Постучал снова:
— Мистер Хокинс? Это Амос Декер.
Изнутри ни звука.
— Может, вышел? — спросила вполголоса Джеймисон.
— Куда? — покривился Декер.
— Ну-ка, я сейчас проверю, — сказала Ланкастер и поспешила вниз.
Через минуту она возвратилась.
— Портье говорит, он пришел пару часов назад и после этого не выходил.
Декер постучал сильнее.
— Мистер Хокинс! С вами все в порядке? — Он поглядел на своих спутниц. — Может, ему плохо?
— Или умер, — сказала Ланкастер, — при его-то состоянии.
— Лежит, наверно, без чувств, — высказала предположение Джеймисон, — или с дозой перебрал. Он же сказал, что берет на улице дурь как обезболивающее. Эти типы, они ж непредсказуемые.
Декер попробовал дверь — заперта. Тогда он приложился к дверному полотну плечом и поднажал раз, другой. Под его внушительным весом дверь поддалась и, хрустнув, отошла от притолоки.
Они вошли в номер и огляделись.
По ту сторону кровати в кресле сидел Хокинс.
Явно мертвый. Но не от рака.
По центру лба у старика красным пятнышком виднелось отверстие от пули. Она-то и опередила рак.
«Стало быть, покойник скончался от убийства».
Напоминает затравку какого-нибудь на редкость дурного анекдота. Смертельно больной раком старик, жить которому осталось всего-то несколько дней или недель, получает пулю, которая подхлестывает его и без того скорый конец.
Декер думал об этом, прислонясь к стенке номера Мерила Хокинса, в то время как двое криминалистов неторопливо выполняли свои профессиональные обязанности.
Врачи «Скорой» уже пришли и констатировали смерть. Затем прибыл судмедэксперт и сообщил им очевидное: смерть наступила от единственного выстрела в мозг. Выходного отверстия не было. Вероятно, «мелкашка», но не менее смертоносная, чем здоровенный «магнум», учитывая сравнительно мягкую и неподвижную мишень.
«Смерть наступила мгновенно» — сказал медэксперт. — И безболезненно.
«А им-то откуда это известно?» — мысленно усмехнулся Декер.
Вряд ли они могли задним числом допросить жертву.
«Простите, вам было не больно, когда вам вышибали мозги?»
Примечательны были следы ожогов на лбу. Чтобы оставить такой отпечаток, дуло пистолета должно было либо соприкасаться с кожей, либо находиться буквально в дюйме от нее. Это все равно что соприкасаться с раскаленным железом. Оставленный след был бы невозможен, если б расстояние измерялось метрами. Здесь свою работу сделали газы, выпущенные из пистолета при нажатии крючка.
Декер поглядывал на Мэри Ланкастер, которая наблюдала за группой криминалистов. За дверью с усталыми пресными лицами маячили двое копов в форме. Джеймисон, прислонившись к другой стене, с интересом следила за происходящим.
Наконец Ланкастер подошла к Декеру; к ним не замедлила присоединиться и Джеймисон.
— Взяли показания. Никто ничего не видел и не слышал.
— Хм. Точно так же, как тогда Хокинс вошел в дом Ричардсов и завалил их всех, — сказал Декер.
— Номера по обе стороны пустуют. Что, если преступник действовал с глушителем?
— Когда я здесь жил, там сзади была дверь, которая никогда толком не запиралась, — поведал Декер. — Убийца мог через нее прийти и уйти, а на регистрации никто бы и ухом не повел.
— Я все это проверю. Дверь у Хокинса была заперта, пока ты ее не вскрыл.
— Возможно, убийцу он впустил, — рассудила Джеймисон. — А при выходе эти двери закрываются автоматически. Время смерти?
— Примерно между одиннадцатью и полуночью.
Декер взглянул на часы.
— Получается, мы не так уж сильно с ними разминулись. А если б мы сначала пришли сюда, а не к Ричардсам?
— Задним умом ты крепок однозначно, — похвалила Ланкастер.
— Декер?
Он обернулся; у дверей стояла женщина в синем комбезе и бахилах — один из рядовых экспертов на месте преступления. Лет за тридцать, долговязая, с рыжей гривой и россыпью веснушек на лице.
— Келли Фейрвезер? — определил он.
— Ого, помнишь? — улыбчиво удивилась она.
— Можно сказать, забыть не могу, — сказал Декер без тени иронии.
Фейрвезер кивком указала на мертвеца:
— А я его помню.
— Еще бы, — подоспела Ланкастер. — Ты ведь работала на месте преступления у Ричардсов?
— Ну да. Мой первый год. Четыре жертвы, из них двое дети. Для меня настоящее боевое крещение. А ты здесь каким боком, Декер?
— Да так. Просто пытаюсь во все вникнуть.
— А. Ну вникай. Лично я всегда считала, что Хокинсу не мешало бы рано или поздно получить за содеянное. Но не в таком, конечно, виде.
— Да уж, конечно, — льдисто усмехнулась Ланкастер.
Фейрвезер восприняла это как вежливый призыв заткнуться и шагать дальше.
— Ладно, Декер. Приятно было пересечься.
Когда она отошла, Декер приблизился и встал непосредственно перед мертвецом, который все еще сидел как статуя. Сюда же подошли Ланкастер с Джеймисон.
— Итак, стрелок подходит к Хокинсу, который сидит в этом кресле, приставляет пистолет к его лбу и жмет на курок. — Он огляделся по сторонам. — И никаких следов борьбы?
— Может, он спал, — неуверенно предположила Ланкастер.
— Впустив гостя, старикан садится в кресло и засыпает? — усмехнулась Джеймисон.
— Он нам говорил, что принимает наркотики, — сказал Декер. — Вы их не нашли?
Ланкастер покачала головой.
— Ни здесь, ни в ванной ничего нет. Ни оберток, ни пустых пузырьков из-под таблеток. Только сумка с одеждой да несколько долларов в бумажнике. Экспертиза покажет, было ли что-нибудь у него в организме.
Декер снова оглядел комнату, цепко вбирая памятью каждую деталь. Он уже проделывал это, но решил сделать еще раз. Последнее время память несколько раз его подводила, и не хотелось рисковать, чтобы что-нибудь оказалось упущенным. Лучше сделать, так сказать, повторный снимок.
Желтушную кожу Хокинса подернуло бледностью — типичная картина при остановке кровотока. По крайней мере, рак его больше не донимал; со смертью он сразу же перестал разъедать ему внутренности. Если откровенно, то быстрая пуля предпочтительней медленной, мучительной кончины. Но все равно убийство есть убийство.
— Итак, мотивы и возможные подозреваемые? — задала вопрос Ланкастер.
— Не хочу быть банальным, но Сьюзан Ричардс все еще живет в этой округе? — спросил Декер.
— Ну, а где ж еще.
— Тогда я бы начал с этого, — сказал Декер.
Ланкастер взглянула на часы.
— Я распоряжусь, чтобы ее доставили в участок. Опросить ее мы можем там.
— Вы нас тоже хотите к этому привлечь? — насторожилась Джеймисон.
— А что, раз уж взялись, — невозмутимо сказала Ланкастер.
— Так у нас самих работы невпроворот, — завибрировала Джеймисон. — Иногда до ночи сидим.
— Ничего, я позвоню Богарту, — не очень уверенно сказал Декер.
Росс Богарт, опытный агент ФБР, возглавлял их компактную опергруппу.
— Ты что, действительно думаешь окунуться в это с головой? — осторожно спросила Джеймисон.
— А у меня, по-твоему, есть выбор? — вздохнул Декер.
— Выбор есть всегда, — сказала Ланкастер, знающе глядя на Декера.
— Мне кажется, я о нем догадываюсь, — поджав губы, произнесла Джеймисон. — Декер, ты хорошо подумал? Надо как-то расставить приоритеты.
Он указал на труп и с нажимом сказал:
— Вот мой приоритет. Этот человек полуживой приезжает в город, говорит, что невиновен, и обращается ко мне и Ланкастер, чтобы доказать свою правоту. А тут его кто-то быстренько берет и устраняет.
— По твоей логике, это может быть и Сьюзан Ричардс, вдова убитого, за которого получил пожизненное Хокинс.
— Может, да, а может, и нет, — Декер сердито повернулся и вышел из номера.
Ланкастер посмотрела на Джеймисон.
— Некоторые явления на свете не меняются. Вроде него.
— Вы мне об этом рассказываете? — спросила Джеймисон со вздохом.
— Это неприемлемо, Декер, — сказал в трубке голос Росса Богарта. — То есть вообще.
Декер разговаривал по мобильному, направляясь в полицейский участок Берлингтона.
— Я понимаю ход твоей мысли, Росс.
— Понимать ничего не надо. Я у тебя однажды уже пошел на поводу, дав тебе волю в деле Мелвина Марса. И тогда, когда ты захотел остаться в Бэронвилле и работать там с делом, потому что оно было связано с семьей Алекс. Но я не могу потакать любой твоей прихоти, когда тебе заблагорассудится.
— Это не прихоть, это другое, — возразил Декер.
— Ты говоришь так всегда! — рыкнул Богарт. — Ты рвешь не только исключения из правил, но и сами правила. А надо бы тебе помнить, что ты служишь в ФБР.
— Прости, Росс. Это мой родной город. Я не в силах повернуться к нему спиной.
— То есть ты уже определился с выбором?
— Да.
— Тогда ты вынуждаешь меня поступить аналогичным образом.
— Росс, это все моя затея. Алекс не имеет к ней никакого отношения.
— Со спецагентом Алекс Джеймисон я разберусь отдельно.
Линия смолкла. Декер медленно отложил трубку.
«Ну вот. Похоже, твои дни в ФБР сочтены».
Он поглядел на Ланкастер, которая сидела рядом.
— Что, проблемы? — спросила она.
— Куда ж без них.
Они продолжали ехать.
Радости в Сьюзан Ричардс не наблюдалось.
— Вы меня за лохушку держите? Я убила того сукина сына? Да я б этим гордилась!
Декер и Ланкастер только что вошли в допросную при полицейском управлении. Джеймисон вернулась в свой отель, поскольку разрешения от Богарта насчет работы не поступило. И вряд ли, скорей всего, предвиделось. Со своей подчиненной Росс Богарт, наверное, уже связался.
Пришлось ждать несколько часов, пока оформлялись документы, чтобы доставить Ричардс в принудительном порядке после того, как она резко отказалась выполнить их просьбу добровольно. Разгоряченная вдова со сборами явно не торопилась, и детективам приходилось ее ждать, напряженно поглядывая на часы.
Между тем было уже около пяти утра.
Ланкастер, казалось, вот-вот свалится и заснет.
Декер, напротив, выражал своим видом готовность допрашивать ту даму хоть десяток лет. Шлакоблочные стены допросной были все того же желто-горчичного цвета, что и раньше. Почему именно так, непонятно — может, когда-то старожилы здания обнаружили в недрах подвала запасы старой краски. Родной серый цвет для шлакоблоков был бы, пожалуй, более к лицу. Но кому-то, видимо, хотелось сделать интерьер допросной «милее». Как известно, на вкус на цвет…
На момент потери семьи Сьюзан Ричардс было сорок два. Теперь ей было изрядно за пятьдесят. Возраст, надо сказать, пошел ей на пользу. Декеру она помнилась рослой, но пухловатой и похожей на мышь, со светло-каштановой гривой волос.
Сейчас она заметно постройнела, а прическа до плеч смотрелась стильно. Свои локоны Сьюзан осветлила, в них преобладали блондинистые пряди. Мышиность сменилась развязной напористостью, которая дала о себе знать, едва Декер и Ланкастер вошли в комнату.
Сидя от детективов через стол, Сьюзан Ричардс поочередно обежала их глазами.
— Минуточку! — зловеще пропела она. — Так вы же оба из той ночи. Теперь я вас узнаю. Вы знаете, какое на нем преступление. — Она подалась вперед, упершись острыми локтями в столешницу. — Знаете, что натворил этот ублюдок! — рявкнула она с яростью на лице.
— Именно поэтому, когда он был найден мертвым, мы и решили, что нам нужно поговорить с вами. Чтоб вы рассказали нам, где вы были между одиннадцатью и полуночью.
— А где мне, по-вашему, в этот час быть, как не спать у себя в постели?
— Кто-то может это подтвердить? — спросила Ланкастер.
— Я, между прочим, живу одна. Замуж так и не вышла. Вот что бывает, когда у вас уничтожают всю семью! — запальчиво крикнула она.
— Когда именно вы этим вечером прибыли домой? — задал вопрос Декер.
Ричардс поуспокоилась и откинулась на спинку стула.
— С работы уехала в шесть. Три дня в неделю я еще и волонтер в приюте для бездомных на Доусон-сквер. Была там вчера около восьми вечера. Там есть люди, которые могут за меня поручиться.
— А после? — спросила Ланкастер.
Ричардс развела руками:
— Поехала домой, приготовила ужин.
— Что именно? — допытывалась Ланкастер.
— Все как обычно. Копченый лосось на хрустящем хлебе со сливочным сыром и каперсами — они возбуждают аппетит; затем еще салат «Уолдорф», немного лингвини со свежими моллюсками, а на десерт, для души, кусочек тирамису. И все это под бокал моего любимого «просекко»[504] со льдом.
— Вы серьезно? — переспросила Ланкастер.
Ричардс состроила гримаску.
— Да господи, конечно же, нет. Сделала себе сэндвич с тунцом и корнишоном, плюс кукурузные чипсы. «Просекко», уж извините, у меня нет; а вот чай охлажденный — пожалуйста.
— А затем что вы делали?
— Затем? Заказала кое-что по интернету — это вы, наверное, можете проверить. А потом к телевизору.
— Что смотрели? — осведомился Декер.
— Мой сериал. «Чужестранка». Действительно, знаете ли, мое. Второй сезон. Джейми и Клэр во Франции.
— Серия примерно о чем?
— Сплошная политическая ерундистика. И довольно интенсивная половая жизнь. — Она саркастически улыбнулась: — Вам что, подробно сцены описать?
— Что было потом? — невозмутимо спросил Декер.
— Потом телевизор выключила, приняла душ — и баиньки. Проснулась, когда в дверь уже стучала полиция. Да что там «стучала» — колотила! — Сьюзан Ричардс снова нахмурилась.
— Вы водите темно-зеленую «Хонду Цивик»? — спросила Ланкастер.
— Да. Только эта машина у меня и есть.
— А живете в Примроуз, на северной стороне?
— Да. Лет уже пять.
— И соседи есть?
— Как не быть. По обе стороны и через дорогу. — Она села прямее. — Кто-нибудь из них, кстати, может подтвердить, что я вечером была дома. Или что я хотя бы не ушла, когда приехала домой.
— Мы это проверим, — пообещала Ланкастер. — Вы знали, что Мерил Хокинс вернулся в город?
— Понятия не имела. Или вы думали, что он постучит в мою дверь за подаянием? Я вообще думала, что он за решеткой пожизненно. И до сих пор не знаю, как он оттуда вылез.
— У него был рак в последней стадии, поэтому его выпустили.
— Вот же хрень, — вырвалось у Ричардс. — Не поймите превратно, но я этого засранца ненавидела всеми фибрами. А его что, из-за болезни просто выкинули наружу подыхать?
— По всей видимости, да. А он ни разу не пытался на вас выйти, установить контакт?
— Никогда в жизни. Если б так, я бы, может, действительно попыталась его убить. Но он не давал о себе знать, потому молчала и я.
Декер продолжал:
— По нашим сведениям, вы открыли цветочный магазин, верно? Случайно, не на страховую выплату за вашего мужа? Я, помнится, как-то проезжал мимо. Там, на Эш-Плейс?
Сьюзан Ричардс посмотрела настороженно.
— Те страховые деньги ушли на похороны моей семьи. Существенная их часть. А потом надо было как-то жить дальше. Неизвестно, как и на что.
— Ну а цветочный магазин? — не отступался Декер.
— После похорон денег осталось не так уж много. Да, я открыла цветочный магазин. Всегда любила садоводство, цветы. Все шло как надо. И на жизнь нормальную хватало. Я даже для вашего полицейского управления несколько праздничных мероприятий провела. А несколько лет назад магазин продала. Теперь я там управляю, но уже как менеджер новых владельцев. Когда созреет выплата по социалке, уйду на пенсию и буду ковыряться у себя в саду.
Ланкастер посмотрела на Декера:
— Что-нибудь еще?
Он покачал головой.
— Так как его убили? — полюбопытствовала Ричардс.
— Разглашать пока не время, — ответила Ланкастер.
— Тогда я могу идти?
— Да, вы свободны.
Ричардс поднялась и посмотрела на детективов.
— Я его не убивала, — тихо сказала она. — Тогда, много лет назад, я б, пожалуй, на это и решилась. Без проблем. Но, думаю, время в самом деле лечит.
И ушла без слов.
Ланкастер посмотрела на Декера внимательным взглядом.
— Ты ей веришь?
— Скажем так: не верить у меня нет оснований.
— В номере Хокинса не нашлось никаких годных к делу отпечатков или других следов.
— Иного я и не ожидал.
— Так что теперь?
— Теперь? Делаем то же, что и всегда. Продолжаем копать.
Ланкастер взглянула на часы.
— Сейчас мне нужно домой, поспать, иначе опрокинусь килем кверху. Позже созвонимся. Тебе тоже надо отдохнуть.
Декер встал и вслед за ней вышел из комнаты.
— Могу подбросить тебя к твоему лежбищу, — предложила Ланкастер, когда они вышли на улицу.
— Спасибо, я лучше пешком. Тут не так уж далеко.
Она снова улыбнулась:
— Чертовски приятно опять работать с тобой.
— Ты забыла, с кем связалась.
— Не пугай. К твоим закидонам я уже привычна.
— Это ты сейчас так говоришь.
Он повернулся и зашагал прочь, навстречу розоватому рассвету.
Пока Декер брел по тротуару, с неба начал накрапывать легкий дождик. Как-то странно было вновь расследовать преступление у себя в родном городе. В последний раз это было связано с убийством его семьи. На этот раз все обстояло иначе, но все равно как-то угнетало.
«Будто я причастен к осуждению невиновного».
На ходу он поглядывал по сторонам. В свое время Декер решил не возвращаться сюда ни на дни рождения Кэсси, ни на годовщины их свадьбы. Это было бы просто невыносимо. Тем не менее он постоянно наведывался на дни рождения их дочери. Просто чувствовал необходимость быть здесь в эти рубежные моменты, хотя каждый такой визит его эмоционально обескровливал.
Длинные ноги пронесли Декера мимо того места, где он нынче остановился, и через несколько миль он добрался до старого квартала. Было уже светло. Он замедлил шаг и встал на углу, созерцая то место, которое когда-то считал своим домом.
Последний раз он здесь был два года назад. Все смотрелось на удивление неизменным, как будто время с его последнего визита застыло. Только на подъездной дорожке стояли две незнакомые машины — «Форд пикап», и «Ниссан Сентра».
Пока он там стоял, из боковой двери показались мужчина лет тридцати с небольшим и девочка лет семи. Девочка несла школьный рюкзачок, а мужчина рассеянно глядел себе под ноги. На нем были бежевые брюки, а из-под ветровки проглядывала белая рубашка. В одной руке он держал тощий портфель. Девочка, зевая, потирала глаза. Они забрались в пикап и задним ходом сдали с подъездной дорожки. Именно в этот момент мужчина заметил Декера, который стоял и смотрел на дом.
— Чем-то помочь, приятель? — опустив окно, спросил он.
Декер пригляделся.
— Вы, наверное, Хендерсон?
В глазах мужчины мелькнуло подозрение.
— Откуда вы знаете?
— Один знакомый сказал. — Декер указал на дом. — Когда-то я здесь жил.
Взгляд Хендерсона прошелся по Декеру.
— Понятно. Что-нибудь тут забыли?
— Да нет. Я… э-э… — голос Декера осекся, а вид был сконфуженный.
— Вы уж извините, — сказал Хендерсон, — но немного странно: вы тут стоите в такую рань и наблюдаете за моим домом.
Декер вытащил из кармана свое удостоверение и предъявил Хендерсону.
— Мой друг из полиции сказал, что вы купили этот дом.
— Постойте-ка, — бормотнул Хендерсон, разглядывая фэбээровское удостоверение. — Амос Декер?
— Да.
Хендерсон кивнул, внезапно обеспокоенный.
— Я тут слышал… — он мельком взглянул на свою дочь, которая внимательно слушала этот диалог.
— Все нормально. В любом случае хорошего дня. Надеюсь, вам нравится и дом, и окрестности. Хорошее место для семьи с детьми.
Декер повернулся и двинулся восвояси; Хендерсон уехал в другую сторону. Надо же, какая глупость: припереться сюда. Напрасно всполошил парня. И ради чего? Вообще не надо было устраивать здесь прогулку по памятным местам. Все и так сидит в голове, в нетронутом виде.
Навек. Со всей непреходящей болью.
Он повернул назад и дошел до отеля, где они остановились с Джеймисон. Как раз с ней он и столкнулся возле лифта, на котором она спустилась в вестибюль.
— Бог ты мой! Декер, ты что, сейчас только подошел? — изумилась она, оглядывая его несвежую мокрую одежду.
— И тебе доброго утра. Как насчет позавтракать?
Следом за ним она прошла в ресторанную зону рядом с вестибюлем. Здесь они сели и заказали еды из меню.
— Ну так что? — пригубливая кофе, спросила Джеймисон. — От Сьюзан Ричардс был какой-то толк?
— К убийству она не причастна, если ты об этом. Хотя алиби надежного нет. Говорит, что видела девятый сон дома.
— Учитывая время суток, похоже на то.
— Параметры мы, вероятно, сумеем сузить, поговорив с соседями. Скорей всего, она не при делах. Говорит, даже не знала, что он снова в городе. Что выглядит совершенно логичным.
— Если только не увидела его на улице.
— Я видел его и не узнал! — воскликнул Декер. — Хотя провел с ним в те годы столько времени.
— Ты уже звонил Богарту насчет разрешения работать с этим делом?
— Мы… э-э… поговорили, — тихо ответил он. — Странно, что он до сих пор тебе не позвонил.
— Нет, не звонил. И что он сказал?
В этот момент им принесли еду.
— Я тебя посвящу позже, — уклонился Декер.
— Кстати, спасибо, что омлет заказал овощной, — улыбнулась Джеймисон. — И без бекона.
— Видимо, растут чувства к тебе.
— Хорошо, что сам ты больше не растешь. Вширь. Хорошо выглядишь, Декер.
— Слегка с натяжкой, но все равно спасибо. — Отложив вилку и нож, он взялся за кофе.
— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Джеймисон.
— Думаю, что нынче утром по городу разгуливает убийца, думая, что ему или ей сошло с рук, и вот это меня реально выкашивает.
— И это все?
Он с любопытством посмотрел на нее поверх чашки.
— А что, этого мало?
— Я в том плане, ты чувствуешь на себе вину из-за того, что случилось с Мерилом Хокинсом?
— Я в него курком не щелкал. И сюда не звал, снова разжигать это дело.
— У тебя нет мысли, что сам факт убийства Хокинса может быть аргументом в пользу его невиновности? Ты ведь, собственно, в таком ключе уже высказывался.
— То есть была ли с моей стороны допущена ошибка? — медленно поднял глаза Декер.
— Я бы так на это не смотрела. Расследование велось объективно, и все улики указывали на того кренделя. Я бы действовала в таком же русле.
— Как бы то ни было, если он действительно был невиновен, я должен все исправить.
Джеймисон воздела брови:
— Потому что груз мировых проблем всегда ложится на твои, по общему признанию, широкие плечи?
— Мир здесь ни при чем. Речь о весе одного дела, которое вел я. Ответственность приходит вместе с территорией. Мои действия лишили человека свободы.
— Я бы сказала, свободы лишил себя он, своими деяниями.
— Только если он действительно совершал те преступления, — возразил Декер. — Если же нет, то это совсем другие танцы.
Джеймисон покрутила пальцами свою кофейную чашку.
— Если его подставили, то тот, кто это сделал, ведал, что творит. Спрашивается, кто мог иметь на парня такой зуб?
— Хороший вопрос, — кивнул Декер. — Я понятия не имею. Хокинс был опытным инженером, но потерял работу, когда на его заводе начались сокращения. И он пошел по стезе случайных заработков. Делал все что мог, чтобы сводить концы с концами.
— В наши дни этим много кто занимается.
Он посмотрел на значок ФБР, прикрепленный к ее лацкану.
— Как тебе с ним?
Джеймисон перехватила его взгляд и улыбнулась:
— Я бы сказала, зашибись. Ты сам никогда не подумывал рвануть в этом направлении?
— Стар уже. Тех, кому за тридцать семь, не берут. И я не ветеран боевых действий, чтобы претендовать на исключение. Даже если б теоретически мое заявление приняли, сомневаюсь, что я бы прошел медосмотр.
— Не стоит себя недооценивать. А регламенты, я вижу, ты знаешь не понаслышке. Наверное, заглядывал?
Декер пожал плечами.
— Свою работу я могу делать и без федерального значка. Хоть и поизносился, но все равно такой же коп, как был. Могу арестовывать людей. — Он помолчал и добавил: — А у тебя всегда есть моя спина для прикрытия.
— Да, это так.
— Сегодня спозаранку я прошелся возле своего старого дома.
Судя по виду, это признание порядком ее удивило.
— Вот как? Зачем?
— Сам не знаю. Ноги будто сами собой повели; гляжу, а я уже там. Познакомился с парнем, который там живет, а заодно с его дочуркой. Мне о них рассказывала Ланкастер. Правда, я их слегка вспугнул своим появлением. Отец девочки уже слышал о случившемся… там. Разошлись тихо-мирно.
Джеймисон доверительно подалась вперед.
— Я знаю, Амос, тебе неприятно будет об этом слышать, но я все равно скажу. — Она сделала паузу, тщательно подбирая слова. — Рано или поздно тебе придется об этом забыть. Все эти приезды сюда, чтобы навестить могилы, и всякое такое. Тебе больно, это понятно. Но у тебя впереди вся жизнь. Твоя, собственная. А значит, ты должен двигаться вперед и перестать так зацикливаться на прошлом. Кэсси и Молли были бы против, ты же знаешь.
— В самом деле? — резко спросил Декер.
Она откинулась на спинку стула, уязвленная этой фразой.
— Они не должны были умереть, Алекс. Если кто-то и должен был, то я.
— Но это не так. Ты жив, и тебе каждый день нужно проживать ради них и себя. Иначе все это будет пустой тратой.
Декер встал.
— Ладно. Пойду приму душ, переоденусь. А потом пойдем искать убийцу. Встречаемся здесь через полчаса.
— Декер, тебе нужно хоть немного поспать!
— А вот это как раз и есть пустая трата, разве нет?
Джеймисон смотрела ему вслед с глухим отчаянием.
Прежде чем намылиться, Декер целую минуту блаженно стоял, давая горячей воде стекать с головы. В следующее мгновение у него случился короткий приступ паники: он не мог вспомнить любимый цвет Кэсси. Затем память восстановилась, и надлежащий оттенок послушно высветился в мозгу.
Он припал головой к кафельной плитке душевой. «Черт, снова сбои. Но ведь сбои именно потому, что я все-таки машина. Ведь так?»
Неужели память будет продолжать давать осечки? Как раз тогда, когда ее точная работа нужнее всего? Или же настанет время, когда она просто отрубится? Тут же возникла страшноватая мысль: не развиваются ли это осложнения после черепно-мозговой травмы, полученной много лет назад? Какой-нибудь Альцгеймер с Паркинсоном?
Декер закончил принимать душ, обтерся, надел свежую одежду. Сил не прибавилось, состояние по-прежнему было разломленное, но, по крайней мере, он был чист.
Напарница ждала его в вестибюле. Они сели в машину, и Джеймисон с водительского сиденья спросила:
— Куда едем?
— К Сьюзан Ричардс, нашей пока единственной реальной подозреваемой.
По дороге он позвонил Ланкастер и сообщил о своих ближайших планах. Трубку Мэри не взяла (наверное, еще спит), и сообщение пришлось оставить на голосовую почту.
Дом Ричардс на Примроуз-авеню представлял собой небольшое кирпичное бунгало со старомодными оконными навесами в зеленую и белую полоску. Выступающий кусок двора был любовно обихожен, со зрелыми деревьями, пышными подстриженными кустами и клумбами. На крытом переднем крыльце в горшках пестрело обилие ярких осенних цветов.
— Ландшафтный дизайн какой хороший, — отметила Джеймисон.
— Она флорист со стажем, — пояснил Декер. — Знает в садоводстве толк. Управляет цветочным магазином, который сама недавно продала новым владельцам.
— Ты действительно думаешь, что убийство Хокинса — ее рук дело?
— Исключать нельзя ничего. Но она или нет, я не знаю. Мы это и должны выяснить.
Они вышли, но к входной двери Декер не пошел. Вместо этого он направился к дому напротив.
— Проверка алиби? — спросила Джеймисон, когда нагнала своего спутника. Тот кивнул и постучал в дверь бунгало — почти точную копию дома Ричардс, только с застекленной верандой.
Дверь открыла мелкая бабулька с такими жидкими сединами, что сквозь них просвечивал красноватый череп.
— Слушаю вас? — по-хозяйски сказала она, глядя из-за толстых стекол очков.
Джеймисон протянула ей свое удостоверение ФБР, которое женщина внимательно, с прищуром, изучила.
— ФБР? — подивилась она. — Я сделала что-то не то?
— Вовсе нет, — поспешила успокоить Джеймисон. — Мы хотели навести кое-какие справки о вашей соседке, миссис… извините?
— Агата Бэйтс. — Бабулька снизу вверх поглядела на Декера, застящего собой солнце, словно утес. — Вы тоже из ФБР? Что-то вы мне значок не показали. — Она взыскательно пробежала по нему взглядом. — Для ФБР уж больно крупный. Я телевизор исправно смотрю. Такого громоздкого фэбээровца, как вы, там нет.
— Он у нас консультантом, — поспешила объяснить Джеймисон.
Бэйтс степенно перевела взгляд с Декера на нее.
— Так про какую соседку вы спрашивали?
— Про Сьюзан Ричардс.
— А, Сью. Приличная женщина. Живет здесь уже какое-то время. Конечно, не столько, сколько я. Я-то здесь уже пятьдесят семь лет. — Она покосилась на Декера: — Я не могла вас где-то видеть?
— Я здесь в полиции лет уже двадцать.
— Вот как? Нет, с полицией я дел предпочитаю не иметь. Налоги плачу исправно, ни разу никого не ограбила.
— Не сомневаюсь, — согласилась Джеймисон. — Было бы интересно узнать, когда вы видели мисс Ричардс последний раз.
— Когда? Сегодня, еще затемно, когда за ней приехала полиция. Полиция обычно у нас здесь не ездит.
— Это было довольно рано, — отметила Джеймисон.
— Так я и встаю ни свет ни заря. Сплю часа по четыре, не больше. Со старостью сон нейдет. Ну да ничего, уж скоро забудусь вечным сном.
— Прошу прощения? — не поняла Джеймисон.
— Когда умру, милочка. Мне девяносто три годка, и как долго, по-вашему, я еще здесь протяну? — Она помолчала, поправляя очки. — Так зачем она вообще понадобилась полиции?
— Чтобы ответить на кое-какие вопросы. А, скажем, вчера вечером вы ее не видели?
— Видела, как она приехала домой. В четверть девятого или около того.
— Откуда у вас такая уверенность? — задал вопрос Декер. — И общались ли вы с ней этим утром?
— Общаться не общалась. Если она сейчас дома, то наружу не выходила; по крайней мере, я не видела. Обычно по утрам она прогуливается. А я пью кофе на веранде. Я ей машу рукой, она мне в ответ. Думаю, что этот приезд полиции изрядно все подпортил.
— Значит, вы не видели, как она сегодня утром возвращалась из полицейского участка? — спросил Декер.
— Нет. Наверное, я готовила на кухне завтрак или возилась на заднем дворе. Мне нравится упражняться с клюшечкой. Старики моего возраста бьют клюшкой медленно, осторожно. Перелом шейки бедра нам не нужен.
— Значит, вчера вечером? — вернула ее к теме Джеймисон.
— В четверть девятого, — повторила бабуля, недоверчиво глядя на Декера. — Она волонтер в приюте для бездомных. И всегда приезжает примерно в это время. Почему я так говорю? Да потому, что уже пятнадцать минут как закончилась телевикторина. Я досмотрела до самого финала. Последний ответ был «Гарри Трумэн». Трумэна я помню. Черт возьми, я же голосовала за него! А все три конкурсанта ошиблись. Молодежь! Всем не больше тридцати. Что они могут знать о Гарри Трумэне? Мне б того выигрыша хватило на поездку куда-нибудь.
— Значит, вы видели, как она возвращалась вечером домой? А снова она не отлучалась? Вы бы увидели, если б она это сделала?
— Если и уезжала, то не на своей машине, — прикинула Агата Бэйтс. — Когда она ее заводит, это как взрыв бомбы. У нее старая «Хонда». Глушитель, зараза, тарахтит как пулемет. Я уж говорила ей, чтоб она его починила. Каждый раз, как начинает грохотать, я чуть струйку не пускаю. Слух у меня до сих пор отменный. Слышу почти все, и уж особенно ту адскую машину.
— Но она могла исчезнуть и по-другому. Что, если пешком или на такси?
— Так я ж сижу на веранде, за кроссвордом или книжкой, примерно до половины одиннадцатого. Если б она уходила, я бы заметила. А после этого я пошла в дом. К одиннадцати я обычно уже укладываюсь.
— Ну хорошо. Для ясности: по крайней мере до половины одиннадцатого дом она не покидала, — подытожил Декер. — И вы не слышали, чтобы она заводила машину, по крайней мере до тех пор, пока не легли спать, — то есть в пределах одиннадцати?
— Кажется, я так и сказала. Не слишком ли вы туго соображаете?
— Хорошо, хорошо, — поторопилась сказать Джеймисон. — Миссис Бэйтс, разговор с вами был очень полезен.
— Что ж, рада быть полезной для общества. — Бабулька уставила в Декера палец и вполголоса ей сказала: — Мне кажется, ФБР надо быть тщательней в выборе консультантов. А вы, милочка, молодец. Приятно видеть девчушку в форме.
— Спасибо, — деликатно кивнула Джеймисон, пряча улыбку.
От дома Бэйтс они вернулись на улицу.
— Если бы Ричардс пошла пешком, то до «Резиденс Инн» она бы по времени подошла как раз к тому моменту, как было совершено убийство. А уж если б на такси, так еще и с запасом.
— Если на такси, мы можем найти об этом запись. У них, интересно, здесь «Убер» есть?
— Вряд ли.
Они позвонили еще в два дома, но там никто не ответил.
— Вся наша логика строится на том, что Сьюзан Ричардс мы по-прежнему считаем подозреваемой, — заметил Декер.
— А сам ты действительно считаешь, что она могла это сделать?
— Мотив у нее самый прямой, хотя на этом пути множество препятствий. Начать с того, откуда ей было знать, что он снова в городе.
— У тебя нет мысли, что Хокинс сам пошел бы к ней?
— Откуда он мог хотя бы знать, где она живет? Ланкастер ему ничего не сказала, это я знаю точно. А если в тех убийствах он невиновен, то незачем было и ходить извиняться.
— Вообще нагуглить чей-то адрес можно без проблем, — рассудила Джеймисон. — Хотя он только что вышел из тюрьмы и был смертельно болен. Честно сказать, не могу представить его в обнимку с компом и интернетом. А уж тем более чтобы активно ими пользовался.
— Но он мог пытаться что-нибудь у нее разузнать, особенно если думал, что за содеянным стоит она.
Декер покачал головой.
— Нет. Хокинс по суду знал, что у нее твердое алиби. — Он сделал паузу и задумчиво добавил: — Теоретически она могла кого-нибудь нанять вместо себя, но никаких доказательств этому нет. И тут мы неизбежно возвращаемся к проблеме мотива. При муже она могла оставаться дома и спокойно растить детей. Вторично замуж она так и не вышла, не было на подхвате и бойфренда. На убийстве членов своей семьи она не разжилась. Так что не вижу смысла. И убивать своих собственных детей она явно не собиралась.
— Соглашусь, — кивнула Джеймисон. — Есть, пожалуй, один человек, разговор с которым может что-нибудь приоткрыть.
— И кто он?
— Кен Фингер.
— Кен Фингер? Каким он здесь боком?
— Он был общественным защитником Хокинса.
— Он еще на плаву?
— Вот и узнаем.
Кен Фингер действительно был на плаву.
Декер наконец дозвонился до Ланкастер, и они договорились встретиться в офисе Фингера, что в квартале от центрального здания суда.
Секретарша Кристин Берлин, женщина за сорок, встретила троицу визитеров суровым взором.
— Мистер Фингер сейчас крайне занят, — объявила она при виде нежданных гостей.
Ланкастер протянула удостоверение:
— Я думаю, Кен сориентируется, кого к себе пускать.
Берлин разглядывала пластиковый бейдж нарочито долго и придирчиво.
— Да ладно вам, Кристин, — с ноткой раздражения сказала Ланкастер. — Вы как будто не знаете, кто я. У вас дети ходят в одну школу с моей Сэнди. А Декера вы тоже знаете, по работе с Кеном.
— На работе, детектив Ланкастер, я стремлюсь поддерживать сугубо деловую атмосферу.
— Всецело с этим согласен, — одобрил Декер. — Так где Кен?
Берлин кольнула его взглядом.
— Я слышала, вы на несколько дней вернулись в город, — сказала она. — Вы все еще работаете в ФБР?
Декер кивнул, и она перекочевала взглядом на Джеймисон.
— Вас я тоже помню. Вы, кажется, консультант Бюро?
— Уже нет. Спецагент, — поправила Джеймисон.
— Какая странная метаморфоза: из журналистки в агенты ФБР.
— Не такая уж и странная, — парировала Джеймисон.
— Это почему?
— Агент ФБР стремится открыть правду и добиться, чтоб виновные получили по заслугам. Журналист копает, чтобы ее отрыть и привлечь внимание общественности. И в результате, хоть и не всегда, это приводит к наказанию виновных.
— Хм! — Берлин скептически усмехнулась. — В этом что-то есть.
— Где, собственно, Кен? — нетерпеливо спросил Декер. — Мы здесь теряем драгоценные минуты.
Берлин насупилась:
— Лично в вас, я вижу, перемен не произошло никаких.
Она подняла трубку коммутатора и сделала звонок.
Через несколько минут в ее сопровождении они прошли в кабинет Фингера — просторный, с большими окнами. Письменный стол из темного дерева, столешница с кожаным покрытием, занятая бумагами, грудами справочников и скоросшивателями с ходатайствами. На большой книжной полке громоздились фолианты по юриспруденции и пронумерованные красные папки. Вокруг стола располагались стулья. У одной из стен журнальный столик с двумя большими стеклянными банками «M amp;M's». Кен Фингер восседал у себя за столом.
Когда он защищал Хокинса в деле по убийству, за которое тому грозила смертная казнь, ему было не больше тридцати. Очевидно, другого энтузиаста, готового отстаивать обвиняемого в изуверском убийстве четверых (из них двое дети), в суде не нашлось.
Сейчас Фингеру было за сорок, и он специализировался на защите тех, кто в этом нуждался. А в Берлингтоне — типичном городке средней руки — в его услугах нуждались весьма многие. Аккуратные каштановые волосы Фингера, как и ухоженную бородку, уже серебрила проседь. Брюки со стрелками держались на ярко-красных подтяжках, подчеркивающих белый фон французской сорочки. На жилистой шее висела ослабленная «бабочка» в полоску. Между подтяжками тыквой торчало брюшко.
Кен Фингер встал и поприветствовал гостей, жестом приглашая в зону отдыха вокруг журнального столика.
— Кажется, я знаю, зачем вы здесь, — сказал он, когда Берлин, выходя, прикрыла за собой дверь.
— Очень может быть, — кивнула Ланкастер.
— Как твои дела, чертяка Декер? — бойко спросил Фингер.
— Да ничего, — ответил тот, усаживаясь. — Значит, ты уже в курсе?
— Ну а как иначе? Берлингтон не настолько велик. И хотя это не сравнится с нападением на школу, когда здесь еще жил ты, новость довольно заметная: осужденный убийца возвращается в город и находит здесь свой конец.
— Он приходил к тебе повидаться? — поинтересовалась Ланкастер.
Фингер покачал головой:
— Ни шкурки, ни волоска его я не видел с той самой поры, как он загремел в тюрьму.
— Вы ни разу его там не навещали? — спросила Джеймисон.
— Слегка. Некоторым образом беру свои слова обратно. Я действительно навещал его там: мы подали апелляцию, но ее блокировали наотрез. Оснований для нее у нас не было действительно никаких. Судья и так в чем мог шел нам навстречу. Присяжные вообще могли вернуть смертный приговор, но не сделали этого, и я тогда сказал Мерилу, что избежать смертной казни было лучшим из того, чего можно было ожидать. Так что зачем гнать волну?
— Ты был убежден в его виновности? — спросила Ланкастер.
Фингер пожал плечами:
— Так или иначе, для меня это не имело особого значения. Моя работа — защищать. А у штата — доказывать вину. Я как моль, кроюсь в складках разумного сомнения. Как и все адвокаты защиты.
— Но был ли ты убежден в его виновности? — упорствовал Декер.
Фингер откинулся и сделал пальцы домиком.
— Тебе, думаю, известно, что адвокатская тайна остается и после смерти клиента.
— Я не прошу раскрывать какую-либо служебную информацию, — заметил Декер, — а лишь спрашиваю твое мнение по этому поводу. Это не является нарушением и никоим образом не может навредить твоему клиенту. Он уже был осужден, а теперь и вовсе мертв.
Фингер осклабился:
— Из тебя вышел бы хороший адвокат, Декер. Ладно, скажу. Да, я считал, что это сделал он. Думаю, он полез туда лишь затем, чтобы кое-чем поразжиться, а столкнулся с такой бездной неприятностей, что не описать словами. Не скажу, что этот парень был матерым преступником. Черт возьми, да у него не было даже штрафов за парковку! Думаю, это была одна из причин, почему ему не присудили смертную казнь. Видимо, он потерял контроль и начал стрелять и душить напропалую; не успел опомниться, а на полу валялось уже четыре мертвых тела. И он просто убрался оттуда от греха подальше. Но было уже поздно.
— И никто не видел, как он подъехал, вошел в дом, а потом уехал? — допытывался Декер. — Не слышал выстрелов?
Фингер пожал плечами:
— Да кто его знает. Люди говорят, что ничего не слышали. В одном доме играла громкая музыка. В другом сказали, что смотрели телевизор или спали. В третьем жильцы той ночью отсутствовали, а четвертый дом стоял заброшенным. Те дома стояли не так уж близко. К тому же шумела непогода. — Он блеснул на Декера глазами: — Черт возьми, Амос! Ведь это же вы с Мэри возбудили против него дело! Отпечатки, ДНК, мотивы, вероятность. А орудие убийства оказалось спрятанным в его доме. То есть, как адвокату защиты, мне фактически нечем было оперировать. Это просто чудо, что он получил пожизненное без права на УДО.
— А украденные вещи? Кто их видел? — спросила Ланкастер.
— У Хокинса этому не было объяснения, потому что он настаивал на своей непричастности. Хотя если хотите знать мое мнение, то я думаю, что он их просто повыбрасывал, когда понял, что не сможет их сбыть из-за привязки к убийству четверых.
Декер отрицательно покачал головой:
— При задержании у него в бумажнике нашли пятьсот долларов.
— Обвинение предположило, что это навар с продажи краденого. Хотя, судя по перечню пропавших вещей, он мог выручить за них и больше.
— Ты выдвинул версию, что Хокинс думал потратить эти деньги на анальгетики для своей жены, приобретя их на улице. Это он тебя надоумил или ты придумал сам?
— Да будет тебе известно, Декер, я с бухты-барахты ничего не «придумываю», — твердо и иронично сказал Фингер. — Все это озвучил мне он.
— Тогда откуда у него взялись деньги? — спросила Ланкастер.
— Он не говорил.
— Интересно почему, — задумался Декер. — Он ведь мог предъявить убедительные доводы, которые бы скостили изрядную долю обвинений в суде.
— Я пытался разговорить его, но он ни в какую.
— Незадолго до этого его уволили с работы, — припомнила Ланкастер. — И с деньгами у них было туго.
— Я лишь передаю то, что он мне рассказал, то есть ровным счетом ничего. И я не давал ему самому выступать на процессе, чтобы обвинение не истолковало тему денег в свою пользу. Я пытался проделать в обвинении дырки и акцентировал, что Хокинсом двигало желание купить своей смертельно больной жене препараты. Я ставил цель получить в зале суда некоторое сочувствие, но пронять присяжных не получалось. Они скрепили ниточками те полтысячи и похищенное барахло. Обойти это никак не удавалось. И по логике, те пятьсот баксов пришли действительно оттуда. Кто знает, сколько денег мог дать скупщик за горячий товар, добытый по «мокрому»? Но не появлялось зацепки вплести тему скупки в канву дела. Так что не было у меня никакой возможности докопаться до корней, если б только Мерил сам не раскрылся. А он этого не сделал.
— Давайте конкретней, — поморщилась Ланкастер. — Зачем ему в ранний час приходить в дом, полный народа?
— Перед домом не было ни одной машины, — вмешался Декер. — Дэвид Кац припарковался на заднем дворе. Так что Хокинс, подходя к дому спереди, не мог этого видеть. На тот момент у Ричардсов машина была только одна, и на ней уехала жена. Другую машину они отдали в ремонт.
— Но когда к дому прибыли первые полицейские, там горел свет, — заметила Ланкастер. — Каким олухом надо быть, чтобы напасть на освещенный дом?
Фингер сокрушенно развел руками.
— Что можно сказать? Что случилось, то случилось. Как я уже говорил, опыта преступлений у парня не было. И алиби тоже. Вы сами это прекрасно знаете.
— Хокинс мог подумать, что свет хозяева оставили по забывчивости, — вставил Декер. — Машины перед домом не было, значит, уехали. Дома никого нет.
— Если же это был не он, а кто-то другой, — продолжил Фингер, — то этот «кто-то» приложил немало усилий, чтобы его подставить. Спрашивается, зачем? Он ведь был, собственно, никтошка. Всю жизнь проработал «синим воротничком». Я не говорю, что это плохо. Черт возьми, наоборот, я восхищаюсь им за это. Мой старик был механиком и умел мастерить такое, что мне и не снилось. Я просто говорю: Мерил был обычным работягой с обычной жизнью. Зачем все эти козни?
— Тем не менее кто-то озаботился его убить, — сказал Декер. — И жизнь у него была не такой уж обычной. Жена умирала, дочь сидела на наркотиках.
— Это правда. Вы, кстати, не разговаривали со Сьюзан? Она по-прежнему здесь, в городе.
— Ну и ну, как же это нам не пришло в голову? — съязвила Ланкастер.
— Значит, по-вашему, привлекать ее бессмысленно? — спросил Фингер.
— Активное полицейское расследование, Кен, — не твоего ума дело.
— Да ладно тебе, Мэри, — улыбнулся Фингер. — Я думал, мы друзья.
— К тому же мы профессиональные антагонисты. Я даю показания в суде, чтобы карать твоих проштрафившихся клиентов, а ты как можешь изворачиваешься, чтобы дискредитировать мои правдивые показания.
— Опа. Это называется перекрестный допрос. У нас в колчане не так уж много стрел, но это одна из главных. Государство располагает всеми ресурсами. А я всего лишь одиночка. Стойкий оловянный солдатик.
— Блажи, блажи, храбрый портняжка. У нас в участке хороший день, когда интернет не косячит. Моему компьютеру скоро пятнадцать лет. Прибавки к зарплате не получаю уже восемь.
Он лукаво подмигнул.
— Ты всегда можешь перейти на нашу сторону. Стать свидетелем-экспертом. Оплата — грех жаловаться.
— Спасибо, обойдусь, — ответила Ланкастер в том же духе. — У меня и так проблемы со сном.
— А вот я сплю как младенец, — мечтательно улыбнулся Фингер.
Декер посмотрел на книжную полку, где стояли папки.
— Нам нужно посмотреть твои записи по этому делу.
— Позволь спросить зачем.
— Там может быть ключ к разгадке, кто убил Хокинса.
— Правила конфиденциальности, Декер. Извини.
Декер смерил его пристальным взглядом.
— Хокинс обратился ко мне с просьбой доказать его невиновность. С тем же самым он приходил и к Мэри.
Фингер резко глянул на Ланкастер, и та кивнула.
— Он в город вернулся единственно по этой причине. Сказать мне и Декеру, что мы совершили ошибку и он хочет, чтобы мы ее исправили. Мы отправились к нему в «Резиденс Инн», чтобы встретиться и вместе все обсудить. Там-то и нашли его мертвым.
— Так что своими словами и действиями Хокинс от своего молчания отказался. Ну а как мы еще можем доказать его невиновность, если не пороемся в твоих папках?
— Что ж, — Фингер прерывисто вздохнул, — спору нет, доводы вы приводите убедительные. Ущерба чьим-то интересам тоже нет. Только времени вон сколько прошло. Думаете, там еще есть что-нибудь актуальное?
— Большинство знакомых мне юристов никогда ничего не выбрасывают, — убежденно сказал Декер.
— Так ты сейчас, спустя столько лет, думаешь, что он невиновен?
— Были такие, кто думал, что это я убил свою семью, — сказал Декер.
— Я не из их числа, — вскинулся Фингер.
Декер встал.
— Так что давай мы эти папки прихватим.
— Как, сейчас? Они, наверное, в хранилище.
— Именно сейчас.
— Мне через двадцать минут надо быть в суде!
— Ну так приставь к нам своего секретаря. Но сейчас.
— Зачем такая спешка?
— После стольких лет я не собираюсь дожидаться правды ни секундой дольше, чем необходимо, — сказал Декер.
— Вот здесь.
Они находились в камере хранения с климат-контролем. Сверившись со своим айпадом, Кристин Берлин указала на полку в дальнем конце помещения.
— Как у вас тут все организованно, — не удержалась от похвалы Ланкастер.
— Ну а как. Мистер Фингер в этом плане похвастаться не может, так что мне приходится его компенсировать. И могу вас заверить, что так оно и есть.
— У нее четверо детей, — прошептала Ланкастер Джеймисон. — Самый старший в восьмом классе, но я думаю, дома она все еще одевает их в костюмы зверушек.
К делу Хокинса, по словам секретарши, имели отношение всего две коробки. Ланкастер она заставила подписать электронную квитанцию и только после этого позволила забрать контейнеры. Они поплелись к своим машинам (Декер навьючился обеими коробками).
— Отвези их в участок, — распорядилась Ланкастер. — Капитан Миллер приготовил для тебя комнату.
— Как он там? — поинтересовался попутно Декер.
— Готовится к отставке. Может, и нам пора задуматься? Я туда подъеду позже.
— Погоди, ты куда? — удивился Декер.
— У меня и другие дела есть, — сказала она сварливым тоном. — А это в мои обязанности официально не входит, и даже департамент его задвинул в долгий ящик.
— А убийство самого Хокинса — нет?
— Мы же не знаем, связано ли оно с тем, что содержится в этих папках. Так что вникай, а мне, если что, дашь знать. Я пока займусь кое-чем из нового, вроде убийства Хокинса.
На этом она уехала. Видя, что Декер не сел вместе с ней, Джеймисон остановилась, держа руку на дверце взятой в каршеринге «Камри».
— Что стряслось?
— Я вот тоже хочу знать: что это с Мэри?
— В каком смысле?
— Я знаю ее очень давно. Она мне что-то недоговаривает.
— Имеет право. Ничего, образумится. Очень любезно с твоей стороны беспокоиться о старой коллеге, — добавила она.
Они подъехали к полицейскому участку, где их направили в отведенную им комнату. Когда они шли по коридору, из кабинета вышел коп лет шестидесяти с небольшим.
Капитан Маккензи Миллер был все таким же приземистым, одутловатым, с нездоровым оттенком кожи. Но улыбка на лице была широкой и заразительной.
— Гляди-ка, кого они пускают в дверь, — пробурчал он, протягивая Декеру руку для пожатия. Его напарнице он кивнул и тоже пожал ладонь, попутно кивнув на ее значок на лацкане: — Наслышан. Поздравляю, Алекс. Знаю, далось небось нелегко.
— Спасибо, Мак.
Декер посмотрел на человека, который был его начальником все то время, что он служил в полиции. Копом Миллер был хорошим — жестким, прямодушным и без гнильцы. Фактически именно он когда-то помешал Декеру всадить себе пулю в лоб. После такого относиться к этому человеку без симпатии было бы грешно.
— Ну что ж, репутация у тебя в Бюро что надо. Росс Богарт держит меня в курсе событий.
— Я и не знал, — смутился Декер, прижимая коробки к своей широкой груди.
— Приятно сознавать, что есть вещи, которых ты не знаешь, — сказал Миллер. — Он окинул взглядом коробки. — Это у вас что, адвокатские папки? По Хокинсу?
— Да, — ответила Джеймисон.
— Ладно, не буду отвлекать. Рад видеть вас обоих. Можно чуть позже по пивку, если есть время.
— Найдем. Можно задать вопрос? — спросил Декер.
— Если скажу «нет», это тебя остановит?
— Что это с Мэри?
Миллер сложил на пухлой груди короткие руки.
— Почему ты думаешь, что с ней что-то происходит, Амос?
— Мы с ней хорошо знакомы. Что-то не так.
— Вы были знакомы. Между тем прошло уже несколько лет. Люди меняются.
— Меняются, но не так разительно, — заметил Декер.
— Тогда спроси у нее сам. — Миллер шутливо погрозил пальцем. — Просто будь готов к непредсказуемым ответам. Готов или нет?
Декер не ответил, но Миллер, похоже, ответа и не ждал.
— Респект вам за то, что допустили нас работать с этим делом.
— Я сам хочу докопаться до сути не меньше, чем вы. Если мы напортачили, то должны все исправить. Так что полностью вас поддерживаю.
— Спасибо, Мак, — поблагодарила Джеймисон. — Тогда не будем отвлекаться.
Он исчез у себя в кабинете. Они вошли в комнату, и Декер поставил две одинаковые коробки на металлический стол для совещаний. Снятое пальто накинул на спинку стула. Сняв крышку с одной из коробок, он сказал Джеймисон:
— Я займусь этой. А ты шерсти другую. — Он пододвинул ее к ней.
— А что именно мы ищем? — осведомилась она, открывая коробку.
— Надеюсь, ты поймешь, как увидишь.
Алекс Джеймисон со вздохом села и взяла первые несколько папок.
Через четыре часа они осмотрели уже оба ящика.
— Что-то негусто, — подвела итог Джеймисон.
— Это материалы защиты. Я попросил Мэри, чтобы кто-нибудь проверил бумаги департамента.
— Они эти папки так долго хранят?
— Наверное, только потому, что никто не удосужился их выбросить.
— У Кена Фингера, похоже, доказательная база была так себе.
— Вот почему присяжные признали его клиента виновным уже после двух часов обсуждения. Из которого час ушел на обед.
— На перекрестном допросе он был с тобой довольно жесток, — сказала Джеймисон, держа в руках стенограмму допроса Декера в качестве свидетеля.
— Это его работа.
— Но в своих показаниях ты был достаточно тверд.
— Потому что я верил в их правдивость.
— А теперь, получается, нет?
Декер посмотрел на нее поверх листа, который держал в руке.
— Скажем так: тогда я мог не различать лес из-за деревьев.
— То есть?
— То есть я, возможно, так стремился добиться обвинительного вердикта по своему первому расследованию, что мне не показалось странным, что какой-то парень ограбил дом так рано вечером, да еще когда в нем могло быть полно народу.
— Может, ему элементарно не хватало ума. Как уже отмечалось, он не был опытным преступником. Мог даже не знать, как правильно целиться.
— Хокинс вовсе не был тупицей. К тому же раньше у него никогда не было никаких проблем с законом. Тогда для меня это мало что значило, потому что злодеяние было вопиющим. Но перейти от невинного штрафа за парковку сразу к четырем убийствам — это все равно что после шажка через лужицу совершить прыжок через Большой каньон. В голове должен был прозвучать предупредительный звоночек.
— Но как все говорят: он, вероятно, пошел туда без мысли кого-то убивать. А оно возьми и пойди наперекосяк.
— Конечно, он пребывал в отчаянии. Жена у него нуждалась в обезболивающем. Дочь была наркоманкой, и ей тоже необходима была помощь. Он, вероятно, чувствовал, что бьется о стену. Отправился туда только затем, чтобы чем-нибудь разжиться, но, как ты сказала, по ходу все покатилось к чертям.
— А в кармане у него была наличка.
— Если была, то чего он расхаживал, когда его задержали копы?
— Может, он пытался раздобыть наркотические препараты для своей жены.
— Может быть, — сказал Декер. — Но примечательно, что рядом с домом Ричардсов был дом, который в ту ночь пустовал. Я не про тот, который заброшен. Я имею в виду Баллмеров. Они уехали из города навестить родственников. Почему бы вместо этого не пойти туда, спокойно влезть и выкрасть вещи, не убив четверых человек? И почему из всех возможных он выбрал именно этот район? Ведь он несуразно далеко от того места, где он жил.
— Он тоже был изолированный.
— Сомневаюсь, что эта причина весомая.
— Парень, который там жил, работал в банке. Может, по мнению Хокинса, это означало, что здесь можно разжиться чем-нибудь ценным.
— Позволь заметить: это была отнюдь не самая зажиточная часть города. Грабитель промышлять на свалку не пойдет. А пойдет туда, где есть деньги.
— У богатых есть и сигнализация, и дополнительные замки с воротами, а иногда и частные охранники. Район вроде того, где жили Ричардсы, мог показаться более доступным.
Декер покачал головой.
— В этом нет логики, Алекс. Что-то здесь не то.
— Итак, несмотря на свой прежний скептицизм, теперь ты полагаешь, что Хокинс невиновен?
— Я просто пытаюсь докопаться до истины. В том числе думаю проверить полицейские досье. — Декер встал. — Будешь кофе? Из автомата. Хреновенький, но зато горячий.
— Не откажусь.
Декер вышел и направился дальше по коридору. С ним кисло поздоровались двое полицейских и один детектив, с которыми он в свое время работал, поздоровались, когда он проходил мимо. Похоже, его присутствие здесь особой радости не вызывало, и можно понять почему. Слух об этом уже пополз. Если окажется, что Хокинс был осужден несправедливо, это будет пощечиной всему департаменту.
«Для меня это удар под дых. Мое первое настоящее дело об убийстве. Неужели я так перестарался? Настолько, что из рвения мог засудить Мерила Хокинса, который вообще не при делах?»
Он был так поглощен своими мыслями, что чуть не столкнулся с ней.
Салли Бриммер почти не изменилась. Слегка за тридцать, симпатичная, деловитая. Как и раньше, исподволь было заметно, что брючки на ней немножко в облипку, а блузка расстегнута на пару лишних пуговок, демонстрируя вырез достаточно глубокий для того, чтобы навеивать подсознательные мысли. В полицейском управлении она занималась связями с общественностью. Однажды Декер ее, прямо скажем, подвел: прикинулся адвокатом, прибывшим для интервью о содержании заключенных, а сам с ее ведома проник в камеру и учинил там допрос с пристрастием. Это выставило Салли в неблаговидном свете, в том числе и перед начальником, капитаном Миллером. Декер взял на себя всю ответственность за содеянное и постарался сгладить все так, чтобы Салли не пострадала. Однако судя по ее лицу, нервно дрогнувшему при виде него, на смягчение рассчитывать не приходилось.
— О, мисс Бриммер! — радушно удивился Декер.
Ее руки уперлись в стройные бедра, а на губах застыла натянутая улыбка. «Я слышала, что ты вернулся. Надеялась, что это лишь слух, который не подтвердится».
— Здравствуйте. Тоже приятно. Какими судьбами?
— Да вот, работаю над делом. Понадобились кое-какие документы департамента. Должны принести.
— Вы ведь здесь больше не работаете?
— Мы здесь с Мэри Ланкастер. С одобрения капитана Миллера.
— Опять разыгрываете? Не выйдет, — сказала она резковато.
— Нет, правда.
— Да уж, правда. Единожды солгав…
— Агент Декер, вам это в малый конференц-зал?
Одновременно повернувшись, они увидели молодого стажера в форме, который катил перед собой тележку с четырьмя большими архивными ящиками.
— Да, будьте добры. Там моя напарница, она примет. А я тут за кофе выскочил.
Бриммер недоверчиво проследила, как стажер по коридору направляется в конференц-зал.
— Значит, вы меня не обманули? А какое дело?
— Мерила Хокинса.
— Не припоминаю.
— Это было еще задолго до вас.
— Ну-ка, минутку… Это не тот старик, которого недавно убили?
— Да, он.
— Ну так это, наоборот, дело совсем еще молодое.
— В самом деле. Только причина, по которой он был убит, вероятно, восходит к четырем убийствам, имевшим место лет тринадцать назад.
— Откуда вам это известно?
— Потому что именно я это дело и расследовал.
— Четыре убийства? Кто же убийца?
— Вот в этом и вся закавыка.
Он продолжил поиск кофемашины и нашел ее в рекреации. Теперь это был новенький «Кьюриг» (воистину прогресс шагает по планете). Декер наполнил два стаканчика и думал уже отчалить, как вдруг его внимание привлек плоский экран телика, прикрученный к стене рекреации.
Там шла местная сводка погоды: предупреждали о шквалистых ливнях, грозящих обрушиться ближе к вечеру.
В эту секунду у Декера в голове что-то словно щелкнуло.
«Дождь».
— Декер, что мы здесь делаем? — повышенным тоном спрашивала Джеймисон. — Ты так и не сказал. Как обычно, — добавила она вполголоса.
Декер будто не слышал. Расширенными глазами он впивался в различные места гостиной дома Ричардсов, особенно в пол. Мысленно он возвращался в ту ночь, накладывая то, что там было, поверх того, что представало непосредственно сейчас.
Совмещалось почти полностью.
— Дождь.
— Чего? — нервно переспросила Джеймисон.
— В ночь убийства Ричардсов шел дождь. Хлестал как из ведра. Начался примерно в шесть пятнадцать и все еще шел, когда мы с Ланкастер прибыли на место. Настоящий ураган. С громом, молниями.
— Да, его адвокат об этом упоминал. И что?
Декер указал на пол:
— В доме не было никаких мокрых следов, кроме тех, что оставили первые приехавшие. Никаких следов грязи или гравия. А мы с Мэри и техниками надели бахилы.
— Тогда как убийца, который пришел явно после дождя, не оставил никаких мокрых отпечатков на полу или ковре? — Она примолкла. — Погоди-ка. Ты только сейчас об этом подумал?
Глаза Декера продолжали блуждать по комнате.
— Декер, я тебя спрашиваю…
— Я слышу, о чем ты спрашиваешь, Алекс, — сказал он металлическим голосом.
От резкого тона она напряглась.
Не встречаясь с ней взглядом, Декер сказал:
— На выключателе в гостиной я нашел отпечаток и следы крови. Это место, куда кто-то приложил руку, как если бы собирался щелкнуть выключателем. Мы попросили техника отпечаток снять. Потом, когда прогоняли по базам данных, выскочило имя Хокинса.
— А как он оказался в системе? В досье Фингера об этом ничего не говорится. Ты говорил, что у него раньше никогда не было проблем с законом.
— Раньше он работал в фирме, связанной с оборонным ведомством. У него была группа доступа и сданные отпечатки в картотеке.
— Значит, с того момента?
— Хокинс был у нас главным — да, по сути, единственным — подозреваемым.
— И сколько времени все это заняло?
— Около часа ночи профиль личности по отпечатку был уже готов. С адресом на руках мы немедленно отправились на поиски. Когда приехали, Хокинса дома не оказалось. А жена с дочкой были. И понятия не имели, где он находится.
— Где ж его нашли?
— Его объявили в розыск, а спустя пару часов Хокинса засекла патрульная машина: он шел по улице в восточной части города. Его задержали и доставили в участок по подозрению в убийстве. Там мы с ним и познакомились, я и Ланкастер.
— Шел, пешком? У него что, не было машины?
— Старая колымага. Припаркованная на улице перед его домом, когда мы приехали туда его искать. Позже выяснилось, что это их единственный автомобиль. Из-за холода и дождя, когда мы прибыли, уже нельзя было сказать, использовался он недавно или нет. Хотя к тому времени, как мы добрались, после убийств прошло уже несколько часов. Двигатель все равно успел бы остыть. Позже мы связались с соседями. Они сказали, что машина простояла там весь день и всю ночь. Тем не менее мы проверили и корпус, и шины на наличие каких-либо следов от дома Ричардсов. Бесполезно: даже если он возвращался на нем после убийства, ливень все смыл. Ордера у нас не было, так что с обыском в их доме пришлось повременить.
— А что рассказал сам Хокинс?
Декер мысленно воссоздал картину: они с Ланкастер входят в ту же комнату для допросов, где недавно опрашивали Сьюзан Ричардс. Те же желто-горчичные стены. Примерно такой же человек сидит на стуле напротив. Обвиняемый. Затравленное животное, ищущее выход.
— Свои права он знал. Затребовал адвоката. Мы сказали, что один уже в пути, но, может, он захочет ответить на несколько вопросов? Это поможет снять статус подозреваемого. Если он этого не сделает, то тоже ничего страшного. Нам нужно было прикрыть свои задницы по букве закона.
— Вы сообщили, что нашли на месте преступления его отпечаток?
— Мы это придерживали в тайне, как ловушку. К тому времени был уже получен ордер на обыск, так что другая команда выворачивала наизнанку его дом и машину в поисках каких-нибудь следов, а также орудия убийства. Как тебе известно, его позже нашли за стенкой у Хокинса в шкафу.
— То есть он должен был вернуться домой и спрятать его. А его жена и дочь об этом не знали? Как же так?
— Лиза Хокинс была действительно очень плоха, спала в соседней комнате. Дверь открыла дочь, Митци, буквально в нижнем белье. Видок тоже неслабый. Обдолбана так, что слова вымолвить не может. Пришлось идти в спальню, будить мисс Хокинс. Она даже не могла встать с постели. Фактически это был хоспис на дому.
— Черт возьми, — с ненавистью процедила Джеймисон. — Человек в таком состоянии, а на нее еще все это сваливается!
— Она, конечно, разволновалась. Хотела знать, что происходит. Но речь была бессвязная; я не уверен, что до нее вообще доходил смысл наших слов. Как и до ее дочери, то ли обкуренной, то ли обсаженной. Между ними двумя Хокинс мог выехать на своей машине, а они бы вряд ли и хватились.
— Хокинс на какие-нибудь вопросы ответил?
— Полицейские при аресте огласили, в чем его обвиняют. Но никаких подробностей. Суть происшедшего ему рассказал я.
— И какова была его реакция?
Мозг Декера теперь полностью погрузился в воспоминания. Он больше не был в старом доме Ричардсов. Вокруг желтели стены допросной, рядом сидела молодая еще Ланкастер, а напротив — все еще живой Хокинс. Высокий и худощавый, но крепко сложенный: рак еще не успел к нему подступиться. Лицо грубовато-красивое. Особенно памятны были сильные мозолистые руки. Такие легко могли оборвать жизнь девочки-подростка.
— Мистер Хокинс, пока оформляются документы, не могли бы вы прояснить нам некоторые моменты? — спросил Декер. — Это было бы большим подспорьем, хотя информирую: у вас есть право не отвечать на вопросы.
Хокинс скрестил на груди руки:
— Что за вопросы?
— Например, где вы были сегодня вечером между семью и примерно половиной десятого?
Хокинс почесал щеку.
— Решил прогуляться. И гулял всю ночь. Как раз тем и занимался, когда ваши люди меня забрали. А что, гулять кто-то запретил?
— Под проливным дождем?
Хокинс коснулся своей мокрой одежды.
— Вот доказательство. На момент, когда меня забирали, я именно этим и занимался. Ей-богу.
— И где вы гуляли?
— Да везде. Надо было поразмыслить.
— О чем?
— Не вашего ума дело. — Он сделал паузу. — И кстати, мне так никто и не сказал, кто там был убит.
Ланкастер рассказала ему, кто и где находился.
— Надо же. В первый раз о них слышу.
— Значит, в том доме вы никогда не бывали? — непринужденно спросил Декер.
— Никогда. Зачем?
— Вы видели на своей прогулке кого-нибудь, кто мог бы подтвердить ваши слова?
— Откуда. Был ливень. У народа, в отличие от меня, хватило ума оставаться дома.
— Вы когда-нибудь бывали в заведении «Американ Гриль»? На Франклин-стрит? — спросил Ланкастер.
— Я по ресторанам, знаете, не разъедаюсь. Не на что.
— Вы никогда не были знакомы с его владельцем?
— Кто это?
— Дэвид Кац.
— Впервые слышу.
Ланкастер описала внешность.
— Нет, ни о чем не говорит.
Как раз в это время прибыл тогда еще куда более стройный Кен Фингер, назначенный судом адвокат Хокинса. Сам Хокинс был вынужден открыть рот и предоставить назначенный судом мазок ДНК со щеки.
Хокинс спросил Декера, что тот собирается делать с этим образцом.
— Не вашего ума дело, — усмехнулся Декер.
Декер посмотрел на Джеймисон после того, как дословно воспроизвел этот диалог.
— А позже тем утром поисковая группа обнаружила «кольт», спрятанный в стенной нише за шкафом Хокинса. Баллистика совпала с пулями, извлеченными из трупов при вскрытии.
— А мазок ДНК?
— На получение результатов ушло некоторое время, но они совпали с частицами под ногтями Эбигейл Ричардс.
— На этом вину сочли доказанной, а дело завершенным.
— Само собой.
Декер снова уставился в пол:
— Смущает только отсутствие следов от дождя.
— Он мог взять с собой запасную пару обуви и носки. Обувь снять и оставить снаружи. А переобуться в сухую.
Декер категорично качнул головой:
— Нет.
— Почему «нет»?
— Ты посмотри на крыльцо.
Джеймисон подошла к окну и сверху поглядела на мелкий козырек крыльца с открытыми взгляду ступенями.
— Мы с Мэри насквозь промокли, пока заходили в дом, и защита крылечка была чисто символической. Не думаю, что у Хокинса хватило бы предусмотрительности захватить с собой ботинки и носки. Да и как он мог найти время на остановку с переобуванием, прежде чем ворваться в дом с кучей народу? Кто угодно мог выглянуть из парадной двери или окна и увидеть его. К тому же, черт возьми, перед входом он должен был просушиться феном и переодеться в сухое. В противном случае остались бы следы.
— А есть какой-нибудь другой путь в дом, которым он мог бы воспользоваться?
— Никакого, позволяющего избежать всех мною перечисленных нюансов.
— Хорошо. Но он мог подтереть свои мокрые следы потом, на выходе?
— После убийства четверых он бы стал тратить на это время? После всех разных мест в доме, где он побывал, чтобы всех поочередно прикончить? Не смеши. Там, кстати, есть еще и ковер. Так ему что — надо было запустить паровой очиститель и избавиться от каждого кусочка грязи, мокрого гравия и травинок?
— Если так, Деккер, то альтернатива должна быть тебе известна.
Он метнул на нее взгляд.
— Да. Она в том, что Хокинс был прав, а я ошибался. Он был невиновен. А я засадил его в тюрьму. И теперь он мертв.
— Твоей вины в этом не было.
— Если не моя, то чья? — проронил Декер.
Нет на земле места холоднее, чем морг.
Во всяком случае, Декер думал об этом, созерцая металлический стол, на котором лежало тело Мерила Хокинса. Медэксперт откинул простыню, так что изможденное старческое тело было открыто во всей своей отталкивающей наготе. По одну сторону с Декером стояла Джеймисон, по другую Ланкастер.
— Как я уже отмечал, — голосом лектора вещал медэксперт, — причиной смерти стала мелкокалиберная пуля с мягким носом, экспансивная. При пробивании черепа она деформировалась, а затем, распадаясь, прошла через мягкие ткани, что ей и свойственно. — Он указал на мозг, лежащий на соседнем столе. — Вот посмотрите, ущерб нанесен значительный. Смерть наступила мгновенно. Части пули засели в мягких тканях. Так что я не могу дать вам более точного ответа насчет калибра.
— А есть какая-то возможность провести баллистическое сличение, если мы найдем оружие для проверки? — спросила Ланкастер.
— Боюсь, что нет. Как я уже сказал, налицо просто металлические фрагменты, рассеянные по обширной области мозга. Как при взрыве бомбы. К сожалению, никаких спиральных бороздок или нарезок от ствола пистолета, чтобы проверить соответствие пули, не осталось. — Эксперт добавил: — Кроме того, в ране и мозговых тканях обнаружены следы полиуретана и микрогранулы.
— Что? — озадаченно переспросила Джеймисон.
— Чтобы приглушить выстрел, убийца использовал подушку, — пояснил Декер.
— Дешевая версия глушителя, — добавила Ланкастер. — Следы ожогов на лбу были б еще заметнее, если бы убийца подушку не использовал. Было бы довольно близко к контактной ране.
— Должно быть, заметая следы, подушку он забрал с собой, — рассудил Декер. — В комнате он не оставил и следа.
Декер указал на предплечье Хокинса:
— Сейчас они, конечно, зажили, но здесь были царапины, предположительно от сопротивления Эбигейл Ричардс, когда ее душили.
— После того как его взяли и посадили в камеру, — пояснила Ланкастер, — мы обратили внимание на ссадины у него на руках. Хокинс сказал, что их он получил при падении, а как раз перед арестом промыл и перевязал. Если на нем были хоть какие-то следы ДНК Эбигейл Ричардс, то этим действием он их удалил. Во всяком случае, мы ничего не нашли. А вот на ней его ДНК обнаружилась.
— И это, похоже, является неоспоримым доказательством его вины, — сказала Джеймисон. — То есть он там все-таки был. А она попыталась от него отбиться. Такие улики не отбросишь.
— Н-да, — вздохнул Декер. — А единственное, что у нас на другой чаше весов, — это вот этот парень, который сказал, что невиновен, и вот теперь он мертв.
Неожиданно оживилась Ланкастер:
— А что, если Хокинс эти убийства действительно совершал, но не один? Допустим, у него был сообщник, который теперь его устранил, прежде чем тот сумел раскрыть его личность?
— На это у него было тринадцать лет, — сухо усмехнулся Декер. — Или ты думаешь, что Хокинс не ткнул бы пальцем в своего сообщника на суде, хотя бы ради сделки со следствием? Есть и еще кое-что. — Он вкратце поведал Ланкастер о своей версии насчет дождя, добавив: — На месте преступления должны были обнаружиться следы того ливня, но их не было.
Ланкастер, похоже, была ошеломлена.
— Я… Я об этом как-то и не думала.
— Я тоже, до этого дня.
— Вот же дрянь.
— И я о том.
— А что это у него на предплечье? — спросила Джеймисон.
Медэксперт, невысокий лысеющий мужчина лет пятидесяти, подвел поближе лампу на штативе и включил, направив луч в нужное место.
— Да, я это тоже заметил, — кивнул он. — Давайте рассмотрим ближе.
Отметины на руке Хокинса были черные, темно-зеленые и бурые. Случайному взгляду они могли показаться синяками. Но ими они не были. Более внимательное рассмотрение под ярким светом прояснило, что это.
— Наколка, — определил Декер. — Или даже несколько.
— Я тоже пришел к такому выводу, — согласился медэксперт. — Только очень уж примитивные. У моей дочки тоже есть татушка, но смотрится не в пример изящней.
Декер пожал плечами.
— Это, видимо, потому, что делались они в тюрьме какими-нибудь грубыми приспособлениями и из всего, что годилось в качестве чернил.
— А есть уверенность, что он не сделал их до того, как попасть в тюрьму? — спросила Джеймисон.
— Потому что я видел его предплечья тринадцать лет назад. Несколько раз. Никаких татуировок. — Декер наклонился и осмотрел отметины с близкого расстояния. — Похоже, использовались скрепки или, может, скобы от степлера. Татуировка выглядит так, будто в ход шла сажа, смешанная с шампунем. А две другие, похоже, из расплавленного пенопласта. Довольно популярный состав для тюремных партаков.
— Я и не знала, что ты такой спец по тюремным тату, — усмехнулась Джеймисон.
— За годы мы с Декером посетили немало тюрем, — сказала Ланкастер. — Я и сама повидала немало такого боди-арта. Встречались и шедевры, и такие вот гнусные поделки.
Декер все еще разглядывал татуировку.
— Это же паутина.
— В ловушке, — истолковала Ланкастер.
— Что-что? — не поняла Джеймисон.
— Символизирует пребывание в тюрьме, — объяснил Декер. — Неволя тюремного заточения.
— Вот эта похожа на слезинку, — заметила Джеймисон, осторожно указывая на пятнышко возле локтевого сгиба.
Декер кивнул:
— Точно так.
— А это что значит?
Ланкастер с Декером переглянулись.
— Это иной раз означает, что человек в тюрьме был изнасилован. Обычно такое наносится чернилами на лицо, где всем заметно.
— Однако, — покачала головой Джеймисон.
Декер закрыл глаза; в животе клубилась тошнота.
«А я помог тебя туда упрятать, потому что не удосужился провести нормальное расследование».
Джеймисон чутко положила ему руку на плечо. Глаза у Декера распахнулись, и он резко от нее отодвинулся, не заметив ее обиженного взгляда.
Ланкастер вдумчиво осматривала последнюю отметину, справа от слезинки.
— А вот такого я раньше не видела, — произнесла она.
— Похоже на звезду, пронзенную стрелой, — внимательно прищурилась Джеймисон. — Идеи есть? — спросила она у Декера.
— Пока нет, — ответил он и обратился к медэксперту: — В какой стадии у него был рак?
Тот развел руками:
— В запущенной. Если б не пуля, то, наверно, недельки через три преставился бы сам. Вообще удивительно, что он еще мог функционировать.
— Он говорил, что принимает медикаменты с улицы, — заметила Джеймисон.
— Токсикологические анализы покажут, что было в его организме. Остатков пищи в желудке не было. Думаю, на тот момент аппетит его уже покинул. Но человек он был, должно быть, сильный: с такой стадией рака сохранять подвижность…
— Может, ту силу ему придавало как раз желание доказать, что он невиновен.
— Что-нибудь еще интересное? — поинтересовалась Ланкастер.
— Вон там, в мешках с вещдоками, хранится его одежда.
Ланкастер посмотрела на Декера:
— У него был также небольшой вещмешок. Лежит у нас в участке. Ничего особенного в нем нет, но, может, ты захочешь в нем порыться.
Декер кивнул, продолжая смотреть на тело.
Три татуировки. Паутина смотрелась наиболее старой. Логично: впервые оказавшись в тюрьме, Хокинс, вероятно, был невероятно зол, тем более если невиновен. Наколка с паутиной была одним из немногих способов выразить свой гнев. Наколка в виде слезы, вероятно, появилась вскоре после этого. Свежее мясо в тюрьмах не залеживается.
Из татуировок одна неопознанная. Звезда, пронзенная стрелой. Надо бы выяснить, что это значит. Судя по всему, самая последняя. Это можно сказать с учетом того, что Хокинс с некоторых пор отощал из-за своей болезни. На двух других признаки убывающего веса соответствовали изменению ширины предплечья. А вот у звезды таких признаков не было. Да она и выглядела свежее. Не исключено, что сделана непосредственно перед выходом из тюрьмы.
А если эта наколка появилась ближе к выходу на волю, то, скорей всего, в ту пору она могла иметь для него определенное значение.
И Декер, в свое время не заметивший никаких грязных следов в доме, был теперь полон решимости ничего другого в этом деле не упустить.
Детективы убойных отделов редко пересматривают итоги своих расследований. Поэтому облажаться никак нельзя.
Повторно.
Вещей было негусто.
Декер рассматривал их в полицейском управлении. В вещмешке лежала кое-какая одежда. Автобусный билет на проезд из тюрьмы. Бумажник с несколькими банкнотами. Какие-то бумаги из тюрьмы, чистая сторона которых изрисована каракулями.
Была еще потрепанная книжка писателя, о котором Декер слыхом не слыхивал. На обложке брутальный мэн приставляет нож к горлу полуодетой девицы. Что-то в духе Микки Спиллейна[505], чтиво из пятидесятых.
Помимо этого в бумажнике лежало фото дочери Хокинса, Митци.
Ланкастер выяснила: фамилию дочь сменила на Гардинер. Жила в Траммеле, штат Огайо, в паре часов езды от Берлингтона. Когда посадили отца, ей было уже под тридцать. Сейчас она замужем, сыну шесть лет.
Снимок Митци был времен ее начальной школы. Это следовало из даты, оставленной Хокинсом на обратной стороне фото: имя и возраст дочери. А еще надпись: «Папина звездочка». Вот, видимо, почему у Хокинса на руке была наколка в виде звезды. Очевидно, фотография олицетворяла далекие, куда более счастливые времена для семьи Хокинсов. На снимке девочка выглядела яркой и невинной, с широкой беспечной улыбкой, как у всех детей в этом возрасте.
А затем мечты разбились вдребезги. Митци выросла в наркоманку и мелкую преступницу для обеспечения своего пристрастия. Жизнь то и дело перемежалась короткими отсидками в тюрьме и более протяженными в наркодиспансерах. Ушла, растворилась в прошлом маленькая фея с безграничным будущим.
Но все же, судя по всему, она наконец-то сумела наладить свою жизнь.
«Вот и хорошо».
Ясно, что с ней неизбежно придется поговорить. Не исключено, что отец после освобождения связывался с ней.
Вошла Ланкастер, окинула взглядом кучку предметов на столе.
— Совсем ничего?
— Есть вопрос.
— Излагай.
Ланкастер села рядом и отправила в рот пластинку жвачки.
— Вот правильно, — одобрил Декер. — Лучше жевать, чем курить.
Ланкастер поджала губы:
— Спасибо, доктор. Так что за вопрос?
— От кого поступил звонок?
— Насчет чего?
— Кто в ту ночь позвонил о происшествии в доме Ричардсов?
— Ты же знаешь: не выяснено.
— Так вот, нужно выяснить. И поскорее.
— Каким образом? — откинулась она. — И времени сколько прошло.
— Я в свое время читал стенограмму разговора и запись слушал тоже. Звонок был от женщины. Она сказала, что слышала в доме шум. На вызов выехали полицейские и вскоре были уже там. А потом, когда убийства подтвердились, выехали уже мы.
— Это нам известно.
— Но каким образом звонившая знала, что там творилось? Звонок был не со стационарных телефонов в соседних домах. И не с какого-нибудь отслеживаемого мобильного. Тогда откуда?
— Мы тогда, мне кажется, как-то на этом не фокусировались. Просто сочли, что это была добрая прохожая самаритянка без имени.
— Удобная, скажу я тебе, самаритянка. Разгуливает прямо-таки среди муссона, на отшибе. Спрашивается, с какой стати ей там находиться, если она там только не живет?
Ланкастер помолчала.
— А потом, когда мы туда подъехали, все улики дружно указывали на Хокинса, стоило лишь найти один-единственный отпечаток.
Декер кивнул: все обстояло действительно так. И это злило невероятно.
— Ладно, — вздохнул он. — Нам нужно пропустить через себя это дело с самого начала. Никаких предпосылок к тому, что, кроме Хокинса, виноватых не было. Свежими, широко раскрытыми глазами.
— Декер, прошло уже больше тринадцати лет.
— Мне по барабану, даже если их тринадцать сотен, Мэри, — отрезал он. — Мы должны все исправить.
Она посмотрела долго и пристально.
— Тебя это, видно, не оставит никогда?
— Не понимаю, о чем ты.
— Все ты понимаешь.
Декер ответил угрюмым взглядом.
— Мэри, ты мне нужна в этом на сто процентов.
— Хорошо, Декер. Но имей, пожалуйста, в виду, что у меня есть масса других дел, над которыми нужно работать. А не только над убийством Хокинса.
Декер нахмурился.
— Это дело, Мэри, должно быть у тебя приоритетом. Если этот парень действительно не убивал, то мы исковеркали ему жизнь, отправили ни за что ни про что в тюрьму, где его, похоже, насиловали, а потом позволили кому-то его убить.
— Позволять мы никому не позволяли, — возразила она.
— С таким же успехом, считай, что и позволили, — досадливо отмахнулся он.
— Проблемы?
Оба ошарашенно обернулись: в дверях стояла Джеймисон.
Наконец Ланкастер перевела взгляд обратно на Декера.
— Ничего особенного. Просто два бывших партнера ведут дискуссию. — Она неловко улыбнулась: — Извини, Амос. Я готова работать над этим делом столько, сколько может потребоваться. Но моя тарелка завалена чем ни попадя.
— А как же твои недавние слова о том, как нам хорошо снова работать вместе, как в старые добрые времена?
— Мы живем не в старые времена. А в самые что ни на есть нынешние. — Она помолчала и добавила: — По крайней мере я, поскольку у меня нет выбора.
Ее слова Декер встретил льдисто-непроницаемым взглядом.
— Декер, ты от Богарта ничего не слышал? — спросила Джеймисон.
— Он тебе, что ли, еще не звонил?
— Нет. Но он не против, что мы остаемся здесь и работаем с этим делом?
— Одобрения я не получал. Так что лучше тебе собрать вещи и возвращаться в Вашингтон.
— Когда ты это от него услышал?
Декер не ответил.
— Декер?
— Не так давно.
— И ты даже не удосужился об этом упомянуть?
— Вот, упоминаю. Увидимся как-нибудь в Вашингтоне.
— Ты хочешь сказать, что сам остаешься? Декер, так нельзя.
— Смотри на меня!
И он без слов удалился.
Джеймисон посмотрела на Ланкастер, которая так и сидела на стуле, медленно пережевывая жвачку.
— Что, черт возьми, с ним происходит? — спросила Джеймисон тревожно. — Если он не подчинится приказу, то всю свою карьеру в Бюро пустит от откос.
Ланкастер встала.
— У Амоса Декера всегда имелись приоритеты. И карьера в их числе никогда не значилась.
— Я знаю, он просто хочет дойти до правды. Он всегда об этом говорил.
Ланкастер бросила взгляд на дверь.
— Вообще, я думаю, ему просто хочется хоть какого-то успокоения. А все это, — она обвела рукой комнату, — это лишь то, как он выживает, неся на плечах бремя вины большее, чем любой человек имеет право себе позволить. Ну а Мерил Хокинс с его историей только подкинул дерьма, из-за чего Амос теперь винит себя в том, что произошло. Такой уж в нем запал. Господи, лучше б я никогда не говорила Хокинсу, где Декер. — Она тронула Джеймисон за плечо. — Была рада тебя видеть, Алекс.
Ланкастер вышла вслед за Декером, оставив Джеймисон одну.
Декер сидел на красной скамейке в парке своего родного города.
Берлингтон, штат Огайо, годы в курсантской школе и всякое такое.
Он был разрушен, когда десятилетия назад здесь позакрывалось большинство фабрик. Потом все как бы вернулось на круги своя. Затем наступила рецессия и снова сбила городишко с ног.
Теперь опять шло медленное возвращение к жизни.
Оставалось гадать, когда же последует очередной удар. Это казалось неминуемым.
Джеймисон после своего отъезда прислала ему полдюжины сообщений, но он их все просто игнорировал.
Часть его из-за этого терзалась. Но не из-за Джеймисон. Он знал, что все это, так или иначе, связано с Амосом Декером.
«Тебя это, видно, не оставит никогда?» Слова Ланкастер впивались в него, как та пуля в мозг Хокинса.
«Ты ведь никогда не оправишься от их смерти, Амос? Как ты можешь? Это была не твоя вина».
Вот так же, как сейчас, он сидел на этой скамейке и раньше, когда осень в долине Огайо ускоренно сменялась зимой. Тогда он едва сводил концы с концами, промышляя частным детективом. Здесь он сидел, ожидая мужчину и женщину, направившихся в коктейль-бар, который уже не работал. Ему заплатил состоятельный отец этой женщины, чтобы он убедил мошенника, завоевавшего ее сердце, покинуть город. Он добился успеха. Это было не так уж трудно, поскольку мужчина считал себя гораздо умнее и ловчее, чем был на самом деле. Он никогда не рассчитывал столкнуться с Амосом Декером, который прикончил его буквально несколькими легкими шахматными ходами.
Ожидая ту пару, он наблюдал за движением вокруг себя, делая выводы и вбирая их в свою память. Свою память он обычно называл личным встроенным видеорегистратором. Теперь он обновил этот термин, чтобы тот соответствовал нынешним временам.
«У меня в голове есть персональное информационное облако, где все мои данные хранятся надежно и четко, пока мне не вздумается их вытащить».
Мимо, напряженно о чем-то споря, прошли двое молодых людей. Декер заметил сжатую в кулак руку того, что слева, в которой много лет назад лежали бы пятидолларовые пакетики с крэком. Теперь можно было предположить, что у парня там какие-нибудь опиоидные таблетки, которые он пытается сбыть. Тот, что справа, несомненно, спорил о цене. В руке он комкал пригоршню двадцаток, а в заднем кармане имел пшикалку «наркана». В случае передозировки, которая практически неизбежна, пользователи таскали с собой такие вот «спасители жизни», чтобы какой-нибудь сметливый прохожий мог засунуть их им в нос и пшикнуть. Так они проживут еще один день, до следующего умирания.
Такова жизнь в двадцать первом веке.
Этот образ он забросил в свое личное облако и отправился на поиски других.
Его он нашел в женщине, въезжающей на уличную стоянку перед бывшей автомойкой, а теперь фитнес-центром. Одетая в спортивный обтягивающий костюм, она вылезла из машины и, перекинув через плечо сумку, уткнулась в экран смартфона; уши были заткнуты наушниками. Декер оглядел ее машину. Разрешение парковки на переднем бампере указывало, где она живет, — наверное, для того, чтобы любой потенциальный налетчик мог заприметить и последовать за ней.
Хотелось ей подсказать, чтобы она подыскала другой способ парковаться и вообще была повнимательней к своему окружению, но она сейчас самозабвенно изучала свои крайне важные события в соцсетях. Отвлеки такую, и она, скорей всего, просто вызовет полицию за то, что ее домогаются.
Эта сцена махом загрузилась в облако, без всякой видимой причины, — возможно, просто в силу своей обыденности.
Последний кадр. Мимо, держась за руки, прошла пожилая чета. Он выглядел немного моложе ее (возможно, чуть за восемьдесят). Ее рука дрожала, одна половина лица тоже подрагивала. Другая печально обвисла. Либо паралич, либо перенесенный инсульт. У мужчины в ушах были слуховые аппараты, а на носу что-то похожее на меланому. И тем не менее они неторопливо брели вместе. В преклонном возрасте, близкие к своему концу и по-прежнему влюблены. Именно на этом должен зиждиться мир.
Декер попытался, но не смог не загрузить это в свое облако. При этом он все же позаботился засунуть эту картинку в самую отдаленную часть своей памяти.
С отъездом Джеймисон он снова остался один. В каком-то смысле это было даже предпочтительно. С потерей семьи он стал сам по себе. И гляди-ка, выжил.
Может, оно и к лучшему. Возможно, он обречен на отшельничество. Так как-то сподручнее.
Все свое внимание он переключил на насущную проблему.
Мерил Хокинс. Примерно миллион вопросов, и не так уж много ответов. Если точнее, то вообще никаких. Однако на этой скамейке он присел не ради своего хорошего самочувствия или ностальгии.
Разговор с одной вдовой, Сьюзан Ричардс, он уже провел. Теперь ожидался еще один.
Через несколько минут по тротуару подошла Рэйчел Кац.
Детей с Дэвидом Кацем у них никогда не было. Она жила одна в кондоминиуме, в центре города, — люксовый лофт в старом фабричном здании. Оказывается, Рэйчел все так же работала бухгалтером и имела свою собственную практику. Более того, по-прежнему владела тем ресторанчиком. Ее офис находился от лофта в пяти минутах ходьбы.
Она была на несколько лет моложе своего покойного мужа; сейчас ей исполнилось сорок четыре. Броско красивая на момент их первой встречи много лет назад, она и теперь выглядела впечатляюще. Возраст был ей к лицу: светлые волосы, по-прежнему длинные, свободно ниспадали на плечи. Высокая, подтянутая, она шествовала своей горделивой походкой так, словно ей принадлежит весь мир, и уж во всяком случае Берлингтон, штат Огайо.
Она была в черном жакете с кружевной белой рубашкой и длинной юбкой. Алая губная помада и ногти того же оттенка. Легкий кейс при ходьбе чуть пристукивал ее по бедру.
Проходящие мимо двое работяг-строителей что-то зазывно ей крикнули. Кац не обратила на них внимания.
Декер тяжело поднялся со скамьи и приступил к работе.
Совсем как в прежние времена.
Она остановилась на тротуаре, вгляделась снизу вверх. В глазах дрогнуло узнавание:
— Я вас помню.
— Амос Декер. Я расследовал смерть вашего мужа, когда работал в полиции Берлингтона.
— Да, — она, чуть сдвинув брови, кивнула. — Я слышала в новостях, что убивший его человек вернулся в город. А вскоре его самого нашли убитым.
— Да, верно. Мерил Хокинс.
Она слегка вздрогнула.
— Не могу сказать, что меня пронзила жалость. Но я думала, что он сидит в тюрьме пожизненно. Как он оказался здесь? В новостях об этом ничего не прозвучало.
— Его выпустили из-за рака в последней стадии.
На это она никак не отреагировала.
— А что здесь делаете вы? — осведомилась она.
— Хочу задать вам несколько вопросов.
— Вы все еще работаете в полиции? Я, кажется, слышала, что вы уехали из города.
— Теперь я в ФБР. Но в Огайо по-прежнему действующий полицейский.
Он предъявил ей свое удостоверение.
— Что же именно вы расследуете?
— Убийство Хокинса. А также вашего мужа и других жертв той ночной трагедии у Ричардсов.
Она смущенно покачала головой.
— Мы знаем, кто убил моего мужа и семью Ричард. Мерил Хокинс.
— Сейчас мы рассматриваем это в другом ракурсе.
— Почему?
— Есть некоторые нестыковки, с которыми нужно разобраться.
— Нестыковки? Какие?
— Может, обсудим это где-нибудь не здесь, посреди улицы? Предлагаю в кафе, или можно даже в участке.
Рэйчел Кац оглянулась на нескольких прохожих, которые с любопытством глазели на них.
— Я здесь живу недалеко.
Вместе они вошли в здание с консьержем и поднялись в лифте на ее этаж.
— Не знал, что в Берлингтоне есть такие места, — признался Декер, идя по широкому, с ковровым покрытием коридору. — По крайней мере, в мою бытность здесь этим и не пахло.
— Мы этот объект закончили всего год назад. Я вообще состою в девелоперской компании, которая восстановила это здание. Сейчас работаем над двумя другими проектами. Сотрудничаю и с еще одной группой по нескольким новым объектам в городе, плюс кафе-рестораны. На Берлингтон у нас большие виды.
— Экономика наконец встает с колен?
— Похоже на то. Мы надеемся привлечь сюда несколько крупных инвесторов. Расстилаем перед ними красную дорожку. Двое из «Форчун 1000»[506] уже начали возводить здесь два региональных офиса. А в центре только что открылась штаб-квартира хайтековского стартапа, куда съехалось много молодых и перспективных ребят. Жить здесь намного дешевле, чем, скажем, в Чикаго. Заманили сюда и систему здравоохранения: сейчас строят новый объект. Подтягивается производитель запчастей для детройтской «Большой тройки»[507], думает поставить в северной части города новый завод. Всем этим людям нужно где-то жить, ходить по магазинам, питаться. В центре уже появляются новые рестораны и жилые дома, помимо наших. Так что да, дела идут на лад.
— Класс.
Они вошли в ее лофт с открытой планировкой и огромными окнами. Здесь Рэйчел Кац дистанционным пультом раздвинула шторы, впустив в жилье желтоватый предвечерний свет.
— Красота, — протянул Декер, оглядывая дорогие архитектурные детали: открытые балки, заново отделанные кирпичные стены, плиточные полы, дорогущую кухню и акриловую живопись на стенах. В просторный интерьер органично вписывалась рабочая зона с компьютером и оргтехникой в окружении нескольких удобно расположенных кресел-мешков.
— Снимок представлен в «Люксе». Дизайнерский журнал, — пояснила она, видя непонимающий взгляд гостя. — Ориентирован на топ-класс. — Она сделала паузу. — Не сочтите за снобизм.
— Да перестаньте. Я просто не очень разбираюсь в таких вещах. К топ-классу никогда не принадлежал.
— Я тоже не в рубашке родилась. Просто как дипломированный бухгалтер, пашу около ста часов в неделю.
— Значит, вы, получается, ушли сегодня рано. Еще только пятый час. Я, грешным делом, думал, что прожду вас дольше, а тут вы как раз и подошли.
— Для меня это просто небольшой перерыв. Через пару часов идти обратно в офис, на встречу с клиентом. А вечером еще одно мероприятие. Думала попутно наверстать кое-какие домашние дела, так что, может, перейдем к тому, за чем вы пришли?
Она мягко присела на диван и жестом пригласила Декера сесть в кресло напротив.
— Так какие там, вы говорили, нестыковки?
— В детали я вдаваться не могу, потому что дело не завершено. Но могу сказать, что Мерил Хокинс вернулся в город для того, чтобы просить нас возобновить расследование.
— Возобновить? Зачем?
— Потому что он, по его словам, невиновен.
Рэйчел Кац оскорбленно выпрямилась.
— Как? Вы что, верите на слово убийце, с этими его просьбами по новой начать дело? Вы что, смеетесь надо мной?
— Ни в коем случае. Я просто сказал: имеются нестыковки.
— О которых вы не думаете распространяться. От меня-то вы что хотите? — резко спросила она.
— Не могли бы вы сказать, отчего ваш муж в тот вечер был там?
— Бог ты мой, да я уже давала показания.
— Времени это займет всего минуту. Возможно, вы вспомните что-то, чего раньше не замечали.
Кац раздраженно выдохнула и скрестила руки и ноги.
— Давно это все было.
— А вы попробуйте, — просительно предложил Декер. — Буквально то, что вспомнится.
— Дон Ричардс был кредитным агентом в банке, и они с Дэвидом друг друга знали. Он немало посодействовал в получении кредита на строительство «Американ Гриль». Мой муж был очень честолюбив — одна из черт, которая меня к нему притягивала. Стремился заработать не только уйму денег, но и с пользой для местного сообщества. И я это в нем ценила.
— Когда вы с ним познакомились?
— Вскоре после открытия «Гриля». — Она посмотрела куда-то вдаль с отстраненной, туманной улыбкой. — Встретились, честно говоря, по объявлению о знакомстве. Оба были так заняты, что не до свиданок. Но общий язык нашли сразу и через полгода поженились.
— Вы, кажется, все еще владеете тем рестораном?
— Да. Он был записан на нас обоих. А ко мне перешел после того, как Хокинс убил моего мужа.
— Бизнес был прибыльным?
— Бывало всякое. Год на год не приходился. Сейчас, например, все идет нормально.
— Вы как думаете: ваш муж в тот вечер заехал просто так, поболтать с Доном Ричардсом? Или что-то по бизнесу?
— Не знаю. Я же уже говорила. Я даже и не знала, что он тем вечером собирался куда-то заезжать. Может, говорили о каких-нибудь бизнес-проектах; у Дэвида их в то время было сразу несколько, а Дон был его главным контактным лицом в банке. Только ума не приложу, как это все произошло у Дона. Домой, как вы знаете, Дэвид живым так и не вернулся, — добавила она ледяным тоном, — поэтому не мог мне рассказать, о чем у них там был разговор. Я думала, мы с ним вместе на всю жизнь. А оказалось, лишь на короткое время.
— Ваш муж с мистером Ричардсом были друзьями? Может, вы водили дружбу с его женой?
— Нет, ничего подобного. У них были дети, у нас нет. К тому же они были старше. А мы с Дэвидом все время работали. Так что на дружеские отношения у нас времени не было.
— В тот вечер вы тоже работали, верно?
— Я как раз открыла свою аудиторскую фирму. Работала, как говорится, от рассвета до заката. — Она нахмурилась, припоминая. — И тут мне звонят из полиции. Я вначале не поверила. Думала, какие-то пранкеры развлекаются по телефону. — Смолкнув, она посмотрела долгим и горестным взглядом. — Мне пришлось присутствовать на опознании. Вам когда-нибудь доводилось это делать? Опознавать тело любимого вами человека?
— Безусловно, это было очень тяжело, — тихо согласился Декер.
Она вдруг пристально в него вгляделась.
— Постойте. О боже, это же было с вами! Ваша семья. Я вспомнила. Было во всех новостях.
— Ладно, сейчас не об этом, — вяло отмахнулся Декер. — У вашего мужа пропали бумажник и часы. Еще у него было золотое кольцо с бриллиантом.
Она кивнула.
— Кольцо подарила ему я. На последний, получается, день рождения, — холодно добавила она.
— Вы можете припомнить еще что-нибудь, что могло бы мне помочь?
— Помогать вам я не хочу, — откровенно сказала она. — Потому что Мерил Хокинс убил моего мужа. Мы собирались завести ребенка. Ходили по разным местам. Подумывали о переезде в Чикаго. Сами понимаете, в таком месте, как Берлингтон, горизонт только от сих до сих.
— Тогда почему вы все еще здесь? — так же прямо спросил Декер.
— Ну как… Здесь похоронен мой муж.
Лицо Декера смягчилось.
— Я могу это понять.
Она встала.
— Мне действительно пора. У вас ко мне больше ничего нет?
Декер поднялся со стула.
— Спасибо, что уделили мне время.
— Удачи вам я желать не буду. И вообще, я рада, что Хокинс мертв.
— Да, и еще один вопрос. Хотелось бы знать, где вы были между одиннадцатью и полуночью в ту ночь, когда был убит Мерил Хокинс.
Ее лицо заметно побледнело.
— Вы действительно верите, что я как-то замешана в его убийстве?
— Не знаю. Потому и спрашиваю. И если у вас есть алиби, то будет хорошо, если вы его предъявите. Полиция непременно его запросит.
— Зачем?
— Потому что Хокинс возвращался в город, а вы считаете, что он убил вашего мужа. Чтобы вам было полегче, скажу: Сьюзан Ричардс мы спрашивали о том же.
— И алиби у нее было?
Декер не ответил.
— Еще раз, когда это произошло? — спросила она явно растерянно.
Он назвал.
— Я сверюсь с ежедневником и посмотрю, что там найдется. А то дел столько, что с трудом вспоминаешь, что было час назад.
Когда Декер направлялся к двери, она его окликнула:
— Зачем вы этим в принципе занимаетесь?
Он обернулся, держа руку на дверной ручке.
— В мире и так полно виновных. Не хватало еще, чтоб мы приумножали их число за счет невинных.
— Вы действительно думаете, что Хокинс был невиновен? — усмехнулась она.
— Именно это я и собираюсь выяснить.
— Вы говорите уверенно. Но это было так давно. А воспоминания тают.
— У меня такой проблемы нет, — заверил Декер.
Он наконец взял трубку. Выбора действительно не было: уже столько времени, как она покинула город.
— Привет, Алекс.
— Черт бы тебя подрал! — гаркнула она. — Ты где там пропадаешь?
— Занят.
— Все заняты! Команда сейчас уезжает работать над делом в Нью-Гэмпшир. Самолет через час.
— Удачи в делах.
— Богарт недоволен.
— Спору нет. Имеет полное право на меня злиться.
— Успокаиваешь меня? Я звоню узнать — может, присоединишься к нам в Нью-Гэмпшире? Я тут навела справки по рейсам. Для тебя есть один из Кливленда, с пересадкой в Ньюарке.
— Не могу, Алекс. Работаю над делом здесь.
— Ну, тогда веди себя хорошо со своими старыми друзьями-копами. Я не уверена, что ты сможешь найти работу в ФБР, когда вернешься.
— Отдаю себе в этом отчет.
— Никто здесь этого не хочет, Амос. Надеюсь, ты это знаешь.
— Ну да.
— Удачи во всем, что ты там делаешь.
Она отключилась, а Декер отложил трубку и долго на нее смотрел. Он вдруг ощутил голод. И точно знал, где именно хочет поесть.
Когда Декер добрался, зал в ресторане был заполнен всего на четверть, несмотря на обеденное время. По дороге сюда он заприметил несколько новых фастфудов — вероятно, конкуренты, уводящие клиентуру у «Американ Гриль».
Его проводили к столику и усадили. Он полистал меню, затем осмотрел интерьер.
Официанты и официантки дрейфовали вокруг столиков. Другие стояли у стены и разговаривали.
Взгляд Декера скользнул мимо одного из столиков, но тут же снова к нему возвратился: внимание приковала сидящая там пара. Это был Эрл Ланкастер, муж Мэри. Он сидел с женщиной, только это была не его жена. Свою карьеру Эрл начинал как рабочий-строитель, а затем дорос до подрядчика. У него было телосложение человека, зарабатывающего на жизнь мускулами. Рост за метр восемьдесят, короткий «бобрик» морпеха, ручищи и широкая грудь. На нем была расстегнутая сверху белая рубашка и парадные джинсы. Под столиком он то и дело пошевеливал ступнями в тугих черных мокасинах. Его спутнице было слегка за сорок; стройная зеленоглазка с длинными шелковистыми каштановыми волосами и приятной улыбкой. На Эрла она смотрела влюбленным взглядом.
Почуяв что-то, Эрл бросил свою игру в гляделки и бдительно обвел взглядом ресторан, а завидев Декера, нервно завозился. Бросив что-то своей спутнице, он вскочил и размашисто зашагал к столику Декера. Женщина пристально за ним наблюдала.
Эрл уселся напротив.
— Амос, старина! Я слышал, ты в городе. Мэри говорила.
— Ты в порядке? — спросил Декер, еще секунду поразглядывав даму, а уже затем возвратившись к Эрлу.
Тот в самом деле выглядел скованно — выложил руки на столешницу и внимательно их разглядывал.
— Ты, наверное, думаешь, что происходит?
— Вообще да, но это опять же не мое дело.
— Видишь ли, мы с Мэри расстаемся.
— Да ты что? — поднял брови Декер. — Печально слышать. А что у тебя там за знакомая?
Эрл на секунду тоже туда обернулся.
— Я знаю, о чем ты думаешь.
— Сомневаюсь.
— Мэри первой все начала, Амос. Идея была не моя. Но мне жить жизнь.
— А Сэнди?
— Опекунство мы разделим, и я возьму на себя бóльшую часть. У Мэри слишком безумный график.
— И она не возражает?
— Она сама это предложила.
— Что с ней происходит? К чему этот развод? Какая-то бессмыслица.
Эрл неуютно поерзал.
— Она коп. У нее… Знаешь, какой это прессинг?
— Ты сам хочешь развестись, Эрл?
— А какой у меня выбор? Я что, могу ее остановить?
Декер снова взглянул на ту женщину. Она улыбнулась, но, когда он не ответил ей тем же, резко отвернулась.
— Что бы там ни говорить, ты, видимо, уже сделал свой выбор.
Лицо Эрла стало сердитым.
— Только давай ты меня не будешь осуждать, ладно?
— Я никого не осуждаю. Просто делаю вывод на основе увиденного. Если я ошибаюсь, скажи мне об этом, и я извинюсь.
Гнев Эрла истаял.
— Послушай. Это правда, мы с Нэнси встречаемся. Но с Мэри мы перестали… В общем, давно уже перестали жить как настоящие муж и жена. Ты понимаешь, о чем я. И я с Нэнси не встречался, пока Мэри сама мне не сказала, что нашему браку конец. Богом клянусь.
— Верю. А как к этому относится Сэнди?
— Ей и невдомек.
— Она, скорей всего, понимает гораздо больше, чем ты думаешь.
— Значит, переживем. Иного не остается.
— Не поспорить, — Декер вздохнул. — Надеюсь, у тебя все получится. У всех вас, — добавил он.
— Я знаю, зачем ты в городе. Мэри мне все рассказала. Дело Хокинса. Ты в курсе, что одна из жертв, Дэвид Кац, владел этим местечком?
Декер кивнул:
— А теперь им заправляет его вдова. Ты знаешь Рэйчел Кац?
— А как же. Она участвует во многих проектах по городу.
— Похоже, у нее на Берлингтон большие планы.
— Что ж, городу нужен заряд энергии. Рад, что она делает эти свои дела.
— Ну да, — сказал Декер.
— Мне, э-э… Пойду, пожалуй, обратно. Рад был видеть, Амос.
— Давай.
Эрл отошел к своему столику, где опять занялся с этой Нэнси разговорами и игрой в гляделки; иногда они оба украдкой поглядывали в сторону Декера. Он взял меню и, определившись с выбором, помахал официантке. Ей было за тридцать, худая и высокая. Позади нее стоял молодой человек. Она представила его как Дэниела, стажера. На вид ему было лет двадцать — темные волосы, резкие черты лица. Он застенчиво улыбнулся, а затем посмотрел на официантку, стараясь ей подражать в держании блокнота для заказов.
Декер надиктовывал, а она с улыбкой записывала.
— Заказ немалый, — оценила она.
— Так и я не мелкий, — подмигнул Декер.
Стажер с официанткой дружно рассмеялись.
Когда принесли еду, Декер приступил к ней неторопливо, все это время степенно оглядывая ресторан. Эрл со своей подругой ушли, даже не взглянув в его сторону. Что и хорошо. В такие моменты он бывал неказист. То, что он свободно говорил до травмы, высказывать с некоторых пор стало неосуществимо, даже если изнутри распирали подспудные эмоции. Не ровен час ляпнет что-нибудь не то и поставит всех в неловкое положение.
Надо же, Мэри разводится. Так вот чем объяснялось ее странное поведение. Жаль и ее, и Эрла. Но больше всего было жаль Сэнди. Хотелось бы поговорить об этом с Мэри, но есть риск все по неуклюжести испортить.
Управившись с едой, он заказал себе чашку кофе. Всякий раз, когда дверь открывалась, в помещение просачивался холодный воздух. При длительной задержке придется, пожалуй, обзавестись более плотным плащом или пальто. В памяти не так уж далеки были те дни, когда единственной одеждой, которая у него была, это та, что на нем.
Во время очередного глотка где-то вблизи послышался голос:
— Почему-то мне кажется, что он здесь не ради еды.
Декер поднял глаза: рядом с его столиком стоял капитан Миллер. В костюме, но галстук ослаблен. Видимо, как раз шел с работы.
Он сел напротив Декера.
— А я видел Эрла, — сказал Декер. — И его подругу Нэнси.
Миллер медленно кивнул.
— Значит, ты теперь в курсе.
— Знаю, что они разводятся. И выслушал его точку зрения. Но не Мэри.
— Тогда тебе придется спросить ее саму, если ты хочешь. Я тебе это предлагал еще в участке. Ну что, есть какие-нибудь поразительные откровения об этом ресторане с тех пор, как ты был здесь последний раз?
— Кофе все такой же дрянной.
— Что-нибудь еще?
Декер оглядел полупустой зал.
— Зачем Рэйчел Кац до сих пор за него держится?
«Кокон», — подумалось Декеру.
Во время их встречи Рэйчел Кац, прежде чем устроиться поудобнее, скрестила руки и ноги — что примечательно, перед ответом на его более серьезные вопросы. Люди часто им отгораживаются, когда собираются солгать или хотя бы уклониться от ответа. Словно заворачиваются сами в себя, всех остальных удерживая снаружи. Можно сказать, инстинктивная физическая реакция на людей, хотя и не самый верный признак того, что кто-то лжет. За годы он довольно часто демонстрировал свою точность.
Так в чем же она лгала или уклонялась от ответа?
Этот вопрос он отложил в сторону, так как еще не знал, как на него ответить. Сейчас он стоял перед старым домом Ричардсов. Но смотрел не на него, а на другой, через два дома отсюда. Это было единственное жилье, в котором все еще обитали люди, жившие здесь на момент убийства. Тогда Декер уже беседовал с ними и с другими соседями; пользы в итоге был жирный ноль. Оставалось надеяться, что на этот раз все сложится более успешно: имелись серьезные сомнения, что одно яблоко удастся угрызть трижды.
— Мистер Дианджело, вы меня не припоминаете?
Дверь открыл лысенький толстячок лет шестидесяти. Несмотря на уличный холод, одет он был в потасканную майку, из-под которой мячом выпирало пузо, и шорты цвета хаки с зевающей ширинкой. В руке он держал матерчатую салфетку, которой отирал рот.
На Декера он смотрел озадаченно, но постепенно, видимо, вспомнил.
— А-а… Вы тот самый детектив? Пекер?
— Декер. Амос.
— А, ну да, ну да.
Декер бросил взгляд на салфетку:
— Я, наверное, оторвал вас от ужина?
— Да нет, мы уж заканчиваем. Вы зайдете?
Дианджело прикрыл за Декером дверь. В ноздри тут же аппетитно повеяло чесноком и песто.
— Вкусно как пахнет, — признался гость, оглядывая опрятный интерьер.
— Не желаете немного? Мамуля сготовила. Всегда наготавливает впрок. — Он игриво хлопнул себя по пузцу. — Оттого я так и разъелся.
— Большое спасибо. Я ел.
— Мамуля! — позвал Дианджело. — Глянь, кто к нам пожаловал!
Из кухни вышла седовласая невеличка, вытирая руки кухонным полотенцем. Поверх юбки и блузки на ней был повязан фартук.
— Миссис Дианджело? Здравствуйте, я Амос Декер. Не забыли меня? Я раньше служил детективом в местной полиции.
— Как же, помню. — Она деловито его оглядела. — Я слышала, вы переехали?
— Было дело, да вот снова вернулся. По крайней мере, на какое-то время.
— Ну так проходите, садитесь, — подбодрила миссис Дианджело. — Винца с дороги?
— А что, было бы неплохо. Благодарю.
Она принесла початую бутыль вина, налила три бокала, и все втроем они уселись в миниатюрной гостиной, где мебель стояла точно такая же и так же, как и тринадцать лет назад, когда Декер был здесь.
— Мы теперь отставные, на пенсии, — поведал Дианджело. — То есть я. А на мамуле всю жизнь были дом и дети. Вкалывала, черт возьми, больше, чем я на работе. Тут присмотреть, там доглядеть.
— Теперь вот обязана присматривать за тобой, — многозначительно улыбнулась Декеру супруга.
— Это жилье подумываем нынче продать, — поделился Дианджело. — Все дети выросли, разъехались со своими семьями. Может, снимем квартиру во Флориде. Еще несколько зим в Огайо я не выдержу. Прямо кости ломит.
— Могу вас понять, — сочувственно кивнул Декер.
Парочка замолчала и смотрела на него, видимо ожидая объяснения, зачем он сюда явился. Декер, потягивая вино, чувствовал на себе их любопытные взгляды.
— Вы, наверное, слышали про Мерила Хокинса? — осторожно начал он.
Дианджело кивнул:
— Чертовски странная штука. Я думал, он в тюрьме пожизненно. А он, гляди-ка, объявляется здесь, а вскоре его убивают. Вы, наверно, потому и вернулись?
— Вроде того.
— Ищете того, кто его убил? — взволнованно спросила миссис Дианджело.
— Да, и высматриваю еще кое-что.
— Что же именно? — обмерла она.
— А вот что: если много лет назад убийство ваших соседей совершил не Мерил Хокинс, то тогда кто?
Супруги Дианджело как раз подняли бокалы, чтобы пригубить, и чуть не расплескали из них вино.
— Ничего не понимаю, — опустил свой бокал Дианджело. — Этот Хокинс действительно их убил. Это ж было доказано.
— Срок за те убийства получил действительно он, — согласился Декер.
— А разве это не одно и то же? — растерянно спросила миссис Дианджело.
— Обычно да, — кивнул Декер. — Но бывают и исключения. Я теперь смотрю на это дело по-новому. А вы двое — единственные из тех, кто жил по соседству, когда произошла та трагедия.
Дианджело вздохнул.
— Все верно. Мерфи перебрались в Джорджию. А Баллмеры… как там называется место, где они проводят старость?
— Хилтон-Хед.
— А еще один дом пустовал, — дополнил Декер.
— Совершенно верно. Был одно время пуст. Теперь опять в запустении, хотя в промежутках там два раза селились семьи. В дом Ричардсов тоже въезжала одна семья, но надолго не задержалась.
— Меня туда и силком не заманишь, — покачала головой миссис Дианджело. — Там бы меня кошмары все время изводили. Во всяком случае, после того, что случилось.
— Вы, кажется, в ту ночь сообщили, что ничего не видели и не слышали? — аккуратно уточнил Декер.
— Стопроцентно, — ответил Деанджело. — Ливень хлестал как сумасшедший. Гром, молния, ветрище. Матерь божья! Помню это ясно как день. Мы боялись, уж не ждать ли торнадо.
— Ага, а сам перед телевизором заснул, — с усмешкой ткнула его жена. — Фильм какой-то шел…
— «Бегущий по лезвию», — напомнил Декер. — Вы тогда так говорили.
— Точно, — явно впечатленный, удивился Дианджело. — Какая у вас память дивная.
— И больше из той ночи вы ничего не помните?
— Помню, как подъехала та машина, — сказала миссис Дианджело, — еще до бури. Я как раз заканчивала готовить ужин. Глянула за окно и увидела, как та проезжает мимо. Я ж вам все это рассказывала.
— Наверное, машина Дэвида Каца? Четырехдверный «Мерседес», седан. Серебристого цвета.
— Да, точно. Машинка загляденье.
— Стоит небось больше, чем наш дом, — криво усмехнулся Дианджело.
— И вы не видели, как он выходил из машины, когда подъехал к Ричардсам?
— Нет. Там, где я стояла на кухне, обзору мешал дом, что между нашими двумя.
— А в тот вечер здесь были только вы и ваш муж?
— Да, старший сын был в колледже. Двое младших у друзей.
— Других машин тоже не наблюдалось? Или звуков из дома Ричардсов? Я знаю, что уже вас спрашивал об этом. Но если б вы могли снова это воссоздать…
— Нет, из дома Ричардсов ничего не доносилось, — с сомнением произнесла миссис Дианджело.
Декер уже собирался переходить к следующему вопросу, но тут что-то в ее голосе привлекло внимание.
— А что там насчет одного из тех, других домов? — спросил он.
— Он как раз пустовал. Слева от нас.
— То есть который ближе всех к Ричардсам?
— Да. Стоял давно уже заброшен. Иногда там собиралась молодежь. Подростки. Занимались чем попало: пили, курили…
— Шпарились, — подсказал Дианджело.
— Энтони! — одернула мужа супруга. — Не выражаться.
Дианджело, осклабясь, победно откинулся на спинку диванчика:
— Но было ж дело!
— Значит, тем вечером могло быть примерно то же? — ухватился Декер. — Какие-нибудь подростки застряли в непогоду? Что именно вы видели или слышали?
— Да там так, буквально шевельнулось и пропало, — миссис Дианджело потерла виски. — Господи, как давно это было. — Она поглядела на мужа. — Но мне в самом деле показалось, что это был подросток.
— Мужского или женского пола?
— Мужского. Во всяком случае, мне так думается. Буквально мелькнуло, я даже толком не разглядела.
— Вы не помните, когда примерно это могло произойти?
— Ну, это было уже после того, как разыгралась буря. Я подумала, как бы они там не промокли насквозь.
— Но четко по времени вы сказать не можете?
— Да. То есть нет. Уж извините.
— Хорошо, — кивнул Декер. — Спасибо, вы мне очень помогли своими наблюдениями.
Попрощавшись с супругами, он вышел на улицу. Чего ожидать все эти годы спустя, было не ясно. Большинство свидетелей не может вспомнить, что они видели вчера, не говоря уж о десятке лет назад. Он подошел к пустому дому, на который только что ссылалась миссис Дианджело.
Он заглянул в одно из окон, но почти ничего не разглядел. Дверь оказалась заперта. Сложно сказать, кому вообще принадлежал этот дом. Кто бы он ни был, заботливым хозяином его назвать было нельзя.
Декер направился к дому Ричардсов и внимательно его осмотрел.
«Мерседес» Дэвида Каца въехал на подъездную дорожку, после чего вдоль фасада проехал за дом, где остановился на небольшой, окруженной кустами лужайке.
Декер оглянулся через плечо. Отсюда Дианджело никак не могла видеть, как он выходит из машины и заходит в дом. То же самое сообщили и другие соседи: они не видели, как Кац входит в дом, где позднее погибнет.
Вместе с тем он поступил именно так.
Декер посмотрел вниз, на траву. При эдаком ливне шины у «Мерседеса» глубоко увязли в земле. Он приехал сюда еще до того, как грянула буря, так что никаких следов от заезда на участке не осталось. А если и были, то, как заметила Ланкастер, дождь бы их все смыл. А вот машина, въехавшая сюда после начала дождя, какие-то следы должна была оставить. Значит, убийца пришел сюда пешком? Под проливным дождем? Не оставив при входе в дом никаких следов ненастья? Быть того не может. И тем не менее обстояло именно так, исходя из результатов.
Зазвонил мобильный. Ланкастер.
— Похоже, кое-кто подался в бега, — сообщила она. — Должно быть, мы ее вспугнули.
— Что? Кого «ее»?
— Сьюзан Ричардс.
— Постойте! А где та девчушка из ФБР? Она мне приглянулась.
Агата Бэйтс упрямо взирала на Декера через толстые стекла очков, не давая гостям переступить порог своей малюсенькой гостиной.
Стоящая рядом с Декером Мэри Ланкастер пришла на выручку:
— Сейчас с агентом Декером работаю я. А та девчушка находится на задании в другом штате.
Старушка кивнула.
— Ну ладно. Главное, чтобы за ним кто-нибудь посматривал. Он у вас странный, — добавила она таким тоном, словно Декер был глухой или неодушевленный. — А то он какой-то слишком для себя большой, ну вы понимаете.
Ланкастер повернулась к Декеру:
— Я подъехала к дому Ричардс, думала ее еще раз опросить. Машины там не оказалось, и дверь никто не открыл. Миссис Бэйтс была у себя во дворе. Она подозвала меня и рассказала то, что видела вчера вечером.
Декер в окно посмотрел через улицу, на дом Сьюзан Ричардс.
— Что вы можете нам сообщить? — спросил он.
— То, что я сказала этой леди. Дело было вечером, примерно полдесятого. Я слышала, как заводится тот драндулет.
— Вы имеете в виду машину Ричардс с неисправным глушителем? — уточнил Декер.
Агата Бэйтс нахмурилась:
— Я вроде только что это сказала.
— Рассказывайте, что было дальше, — поторопила Ланкастер от греха подальше.
Старушка отвела укоризненный взгляд от Декера и сказала:
— Я видела, как Сьюзан вылезла из заведенной машины и пошла в дом. Обратно появилась с большущим старым чемоданом — такой, на колесиках. Открыла багажник, кое-как упихала его внутрь. Затем багажник с грехом пополам захлопнула и села за руль.
— Что на ней было? — спросил Декер.
— Во что одета? Длинный плащ и шляпа. Это все, что мне удалось разглядеть.
— А вы уверены, что это была она? — задал вопрос Декер.
— Ну а как же! Я Сьюзан знаю. Высокая такая, худая, светловолосая.
Ланкастер кивнула.
— А потом она уехала?
— Совершенно верно, уехала. О своем отъезде или куда собирается, мне не сказала. Но, должно быть, уехала не на день-два. Чемодан-то был большущий.
Ланкастер посмотрела на Декера, который снова прищурился в окно.
— Ричардс, должно быть, очень торопилась уехать. Даже не вынула почту. Я проверял.
— Так, значит, она в бегах? — спросила заинтригованно Бэйтс. — Как у нас это называлось, смазала лыжи. Прямо как в «Беглеце»[508]. Мне этот сериал очень нравился. Теперь таких не снимают. — Ее сморщенное личико мечтательно погрустнело. — Больше всего я там была влюблена в Дэвида Дженсена. Уж такой был красавчик, такой сердцеед! А теперь вот мертв. Всех, решительно всех, кого я любила на экране, больше нет среди живых.
Ланкастер посмотрела на Декера, который снова с прищуром глядел в окно.
— Ричардс, должно быть, уезжала в спешке. Не отменила доставку почты и газет. Я проверял.
— Ну, причины ее отъезда нам точно неизвестны, — сказала Ланкастер.
— Если б того человека убила Сьюзан, она бы наверняка дала деру, — рассудила Бэйтс. — Я б на ее месте обязательно так поступила.
— Вы там еще кого-нибудь видели прошлым вечером?
Выцветшие глазки за стеклами очков снова уперлись в него.
— Нет. Знала б, так, наверное, сказала б.
— Вообще ничего подозрительного, необычного? — допытывался Декер.
— Да что он ко мне привязался! Нет, если не знать, что кто-то затем усвистит в бега.
От старушки Декер с Ланкастер через улицу двинулись к дому Сьюзан Ричардс, где уже осматривались прибывшие криминалисты.
Декер поднял глаза и посмотрел на небо в бурых неподвижных тучах.
Ланкастер проследила за его взглядом.
— Странная погода для этого времени года. Было тепло и влажно, прошлой ночью на небе ни облачка. А сейчас собирается гроза, и температура падает на десять градусов.
Декер рассеянно кивнул.
— В розыск объявили?
— Само собой. Пока ничего. Пробили также ее кредитные карты и телефон. Правонарушений нет, а она, должно быть, отключила свой мобильный.
— Кто-нибудь наверняка засечет ее машину. Или услышит.
— По-твоему, все это подтверждает ее виновность по Мерилу Хокинсу?
— Ты проверила заднюю дверь «Резиденс Инн»?
— Не менялась со времени твоего обитания. Все так же на соплях. И никакого видеонаблюдения. Итак, Ричардс отомстила Хокинсу?
— Не знаю.
— Если она невиновна, зачем убегать?
— Ответ такой же.
— Тогда как мы их получим?
— Нам нужно больше разузнать о Хокинсе.
— Что, например?
— Все.
— То, что было после его убийства?
— Нет, до.
— Чем это нам поможет?
— Если Ричардсов и Дэвида Каца убивал не он, то должна была быть какая-то причина, по которой истинный убийца выбрал его, чтобы подвести под обвинение. Эти причины могли бы открыться при взгляде на то, чем он занимался до тех убийств.
Они направились к своим машинам. На подходе к ним Декер повернулся к своей старой напарнице.
— В «Американ Гриле» я видел Эрла.
Вид у Мэри был удивленный. Машинальным движением она сунула в рот жвачку.
— Да? Он был один?
— Нет.
Она молча кивнула.
— Ты с ним разговаривал?
— Он подошел. Мы… поговорили о разном.
— Тонкости никогда не были твоей сильной стороной, Декер. И хотя у тебя каменное лицо, когда речь идет о полицейских делах, но, когда речь заходит о личном, у тебя на морде все написано. Он рассказывал тебе о нас.
Декер смущенно посмотрел, и в эту секунду поднялся ветер.
— Может, по пивку? — спросила она.
Он кивнул.
Следом за ней он зашел в бар под названием «Пена». После смерти своей семьи Декер бывал здесь так часто, что хозяин заведения маркером написал его имя на барном стуле, где он всегда сидел.
В заведении было довольно людно, так как здесь можно было и выпить, и поесть. На заднем плане играла музыка, а выстроенные вдоль одной из стен игровые автоматы вторили ей своим звоном и морганием огоньков. Из смежного зальца доносился стук бильярда; здесь посетители со смаком гоняли шары, попутно заказывая напитки и закусон.
Наши детективы сидели за высоким пристенным столиком. Декер заказал себе пиво, а Ланкастер — джин-тоник.
— Ты вообще доволен своим решением служить в Бюро? — спросила Ланкастер.
— Бюро как бюро, — нехотя ответил Декер. — Я не думал, что мы пришли сюда ради разговора обо мне.
Ланкастер сделала глоток и захватила из миски орешков.
— Жизнь сложная штука. По крайней мере моя.
— Каким боком она выходит к разводу? Я думал, вы с Эрлом друг другу дороги.
— Дороги, Декер. Суть реально не в этом.
— А в чем тогда?
— Ну, во-первых, чего люди хотят от жизни.
— Что ты хочешь такого, что в пику тому, чего хочет Эрл?
— Я хочу продолжать работать в органах правопорядка.
— А Эрл что, против?
— Это тяжело для него, Декер. Тяжело и для Сэнди. Я понимаю это. Но все, чего я когда-либо хотела от жизни, это быть копом. Я всю свою взрослую жизнь положила, чтобы этого добиться и держаться за это. Не могу я вот так взять и бросить это, при всей своей любви к кому бы то ни было.
— То есть вопрос стоит «или — или»?
— Для Эрла, очевидно, да. Но я его не виню. Ты же помнишь, когда те выродки оставили в нашем доме манекены, одетые так, будто их убили два года назад? Это тогда напугало нас всех до чертиков, но Эрл переживал особенно тяжело. Он неудержимо говорил об этом, повторял из раза в раз: «А что, если б это было на самом деле?» После этого между нами все изменилось. И ничего уже не было так, как прежде.
— А Сэнди? Эрл сказал, что ему отводится опеки больше, чем тебе.
— Ну а как иначе, при моей работе? И для Сэнди это было бы слишком тяжело. Я не могу подвергнуть ее такому испытанию.
— Она твоя дочь.
— Эрла тоже. И у нее есть особые потребности. Его работа гораздо более гибкая, чем моя. Я не могу вот так внезапно слинять со следственных действий или не появиться в суде, чтобы забрать ее из школы, потому что ей нужна та или иная процедура. Я знаю. Я ведь пыталась. Но не выходит. Ты сам это все знаешь и видел.
— Знаю, видел и прошу простить.
Ее губы тронула слабая улыбка.
— Ты просишь прощения? С каких это пор у тебя ко мне старческая мягкотелость?
— Да нет. — Он сделал большой глоток. — Мне очень жаль, что мои проблемы вторглись в твою жизнь. То, что случилось с вашей семьей, произошло из-за меня.
Она протянула руку и сжала его ладонь.
— Всех проблем в мире не решить. Я знаю, плечи у тебя широченные, но никто не может взваливать на себя такую ответственность. И вина эта была не твоя. А двух очень больных людей. Ты знаешь, что это так.
— В самом деле? — поднял он глаза. — А ощущение почему-то иное.
— Амос, так жить нельзя. Основа шаткая.
— Я и не ожидал, что проживу так долго.
Она отдернула руку; глаза вспыхнули холодными искрами:
— Нельзя желать себе укороченной жизни. Никому.
— Я и не желаю. Просто я реалист.
— Ты здорово похудел. Ты сейчас в гораздо лучшей форме, чем когда мы виделись в прошлый раз.
— Беспокоит меня не вес.
Мэри Ланкастер, сдвинув брови, поглядела на его голову:
— Проблемы здесь?
— Да какая разница. Я все равно буду продолжать идти, пока… пока не перестану.
— Думаю, мы можем ходить кругами всю ночь.
— Давай лучше двинемся дальше по этому делу.
— Хорошо. Ты вот упомянул прошлое Хокинса. Где у тебя точка отсчета?
— До того момента, как он предположительно стал убийцей.
— Ты хочешь сказать…
— Именно.
Траммел, штат Огайо.
Декер здесь никогда не бывал, хотя городок находился всего в двух часах езды к юго-западу от Берлингтона. Недалеко в плане автопробега, только путь сюда неудобный, кружной, по федеральным трассам и сельским проселкам.
Центр Траммела выглядел ни дать ни взять как на фотографии его родного городишки — та же тусклота захолустья с вкраплением надежд в виде открытия нового бизнеса или свежего фундамента здания. Те же молодые лица на тротуарах и автомобили последних моделей на улицах.
Створка ворот по звонку с тихим жужжанием отъехала, и Декер неторопливо прошел к парадной двери, подмечая аккуратные клумбы, цветы на которых уже отцвели и завяли с приближением зимы. Окна дома сверкали чистотой; кирпичная облицовка, казалось, была недавно с тщанием промыта, а двойные двери на входе смотрелись так, словно их только что покрыли свежей краской.
Аккуратно, красиво, зажиточно. Совсем не соответствует тому, как выглядела Митци Гардинер тогда, при первом знакомстве. Неприкаянная наркоманка и воришка, готовая воровать и давать без разбора на потребу своему пристрастию. Декеру она помнилась бледным долговязым чучелом с руками в синяках и носом, заметно искривленным от вынюханного кокса. Зрачки расширены, движения нескладны и угловаты. Опустошенная человеческая развалина.
Декер постучал в дверь и сразу услышал приближающиеся шаги. Он позвонил заранее, и она знала о визите. Когда дверь открылась, Декер с трудом поверил собственным глазам. Или, что еще более невероятно, своей непогрешимой памяти.
Смотревшая на него женщина была лет сорока, высокая, стройная, с пышной гривой светлых шелковистых волос. На ней было голубоватое, облегающее бедра платье с ложбинкой декольте, нехитрое ожерелье с изумрудом; на левой руке обручальное кольцо с крупным бриллиантом. Макияж и цвет лица безупречны. Некогда порушенная носовая перегородка полностью восстановлена. В зрачках ни намека на расширенность. Зубы безупречно белые и ровные (без сомнения, виниры: «родные» в свое время были щербатыми и серыми от курева и наркоты).
Его изумление, похоже, не осталось незамеченным.
— Это было так давно, детектив Декер, — сказала она, и ее полные губы тронула чуточку самодовольная улыбка.
— Да, иного и не скажешь. Рад видеть, что вы…
— Изменила свою жизнь? Да, это так. Годы падения и кретинизма, за которыми следуют решения поразумней. Вы заходить будете?
Она провела его в дом, а оттуда в зимний сад с видом на бассейн и ухоженный задний двор. Вошла горничная в форменном платье и с подносом кофе. После ее ухода Митци разлила кофе по изысканным сервизным чашечкам.
— Я полагаю, вы уже слышали о вашем отце, до того, как я связался с вами? — спросил Декер, неловко держа в своей ручище хрупкий фарфор.
— Да, видела в новостях, — ответила она сдержанно.
— Как ближайшего родственника, вас, вероятно, попросят дать кое-какие показания. Так, для проформы. Мы ведь знаем, что это он.
— Я бы предпочла этого не делать. На самом деле мне лучше бы вообще дистанцироваться от всего этого.
— Но ведь он же ваш отец?
— Ну да. Убивший четверых.
— Вы единственная из близких родственников. А на повестке еще вопрос похорон.
— Государством он должен как-то решаться. Я о тех, чьи похороны оплатить некому. Его нельзя просто кремировать?
Взгляд Декера кочевал по помпезному интерьеру зимнего сада, где преобладали мотивы ретро.
— Думаю, что да — для тех, кому расходы на похороны не по карману.
— Я знаю, вы, должно быть, считаете меня страшным человеком. Но дело в том, что я своего отца не видела с тех самых пор, как он сел в тюрьму за убийство тех людей.
— Вы никогда его там не навещали?
— С какой стати? — Она подалась ближе и с жаром заговорила: — Поймите: у меня новая жизнь, над которой я очень много работала. Брэд, мой муж, о моем прошлом ничего не знает. Из Берлингтона я переехала, долго приводила себя в порядок, официально сменила фамилию, окончила колледж, начала работать в финансовой сфере и встретила своего будущего мужа. Мы поженились, теперь я полноценная мама, и мне это нравится.
Декер огляделся по сторонам.
— Чем, если не секрет, занимается ваш муж? Он, видимо, хорошо зарабатывает.
— В самом деле. У него своя элитная платформа по трудоустройству.
— Элитная?
— Охватывает руководителей корпораций, юриспруденцию, финансы, производство. Кремниевую долину со всеми ее хайтековскими позициями. Лоббизм, оборонная промышленность, даже правительственные должности. Очень успешный бизнес.
— Н-да. Мне до этого не допрыгнуть.
Митци сделала паузу для глоточка кофе.
— Так что, как видите, я совершенно не желаю возвращаться к моей прошлой жизни. Нет и желания, чтобы о моей… борьбе знала родня. Моему мужу, в сущности, известно только то, что я сирота. Сейчас я себя таковой и сама считаю.
— Ваша мать, насколько помнится, умерла еще до того, как ваш отец предстал перед судом.
— И слава богу. Это бы ее доконало.
— Ваш отец не пытался с вами связаться, когда был в тюрьме, или после того, как оттуда вышел?
— Он мне писал оттуда письма. Но я на них не отвечала. А при переезде не оставила адреса для пересылки.
— Ну а после того, как он вышел из тюрьмы?
— Я об этом и понятия не имела. Думала, что он сидит пожизненно.
— Ну да, как и все остальные. Включая его самого.
— А почему его, кстати, выпустили? В новостях об этом ничего не сказано.
— Он был смертельно болен. Очевидно, штат не хотел оплачивать за него счета.
Она кивнула, но ничего не сказала.
— Вы уверены, что он не пытался на вас выйти?
— Где я нахожусь, он никак не мог знать. Говорят, его кто-то застрелил? Вы уверены, что это не самоубийство? Вы же сказали, он умирал.
— Нет, самоубийством это быть не могло. Не могу сказать почему, но просто поверьте на слово.
Она откинулась назад.
— Странно как-то. Кто хотел причинить ему боль? Ведь столько лет прошло.
— Некоторым людям свойственно таить в себе давние обиды. Буквально жить ими.
— Вы имеете в виду вдов? Как их, еще раз, зовут?
— Сьюзан Ричардс и Рэйчел Кац.
— Полагаю, вы с ними уже связывались.
— Было дело.
— И что?
— И ничего. Продолжаем расследование.
— Так чего вам нужно от меня? По телефону вы сказали, что просто хотите поговорить. И я вам говорю: об убийстве моего отца я ничего не знаю.
— А я хочу поговорить об убийствах, за которые он был осужден.
— В чем смысл такого разговора?
— Что, если ваш отец их не совершал?
Ее лицо слегка осунулось.
— Это безумие. Что значит «не совершал», когда он их совершил?
— Откуда вы знаете?
— Вы же сказали, что он был за них осужден. Вы сами помогли его разоблачить. В доме были найдены его отпечатки пальцев и ДНК.
— А вас не удивило бы, что он вернулся в Берлингтон, заявляя о своей невиновности? И хотел, чтобы я ее доказал?
— Удивило бы это меня? Нет. Но меня бы удивило, если б вы отнеслись к этому серьезно.
— Может, и так. Но он вернулся и заявил, что невиновен, а его затем кто-то убил, причем в тот же день. Как вам такое?
— Как я уже сказала, у вас есть двое потенциальных подозреваемых.
— Вдовы. Вы, кстати, знаете, что они до сих пор живут в Берлингтоне?
— Зачем это мне? — быстро спросила она.
— Вы сказали, что они были бы в вашем списке подозреваемых. И им надо было жить в Берлингтоне, чтобы осуществить все так быстро.
— Это так, предположения.
— Митци, я вас попрошу: давайте еще раз пройдемся по материалам дела?
— Неужели это настолько обязательно? Я столько сил положила, чтобы от всего этого отрешиться.
— Это в самом деле важно. И не займет много времени.
Она взглянула на часы.
— Точно, не займет. Мы с мужем собираемся сегодня на ужин. Мне бы очень хотелось, чтобы к его приезду вас здесь уже не было. Иначе от меня потребуется слишком много объяснений.
— Я постараюсь не затягивать.
Она вздохнула, налила еще одну чашечку кофе и откинулась на спинку стула, выжидательно глядя на настырного детектива.
— Итак, вы говорили, что ваш отец в тот день ушел около трех.
— Ну, может быть. Давно это было.
— Так указано в ваших показаниях.
— Ну ладно, указано так указано, — вяло отмахнулась она.
— Обнаружили его ближе к утру. Он гулял в той части города, которую по тем временам можно было назвать небезопасной.
— И что с того?
— А раньше он в той части города бывал?
— Я не вникала. Вряд ли.
— Ну а вы там бывали когда-нибудь?
Она напряженно помолчала.
— Вы имеете в виду, когда искала, где раздобыть наркотики? Не знаю. Может быть.
— У Хокинса была возможность предоставить суду алиби, но он этого не сделал. Говорил, что просто разгуливал под дождем. Нечто такое, чего никто не мог подтвердить.
Митци молча развела руками.
— До этого мы приезжали к вам домой, чтобы найти его. Но его там не было. Вы сказали, что он ушел.
— Ну да.
— Перед уходом он не сказал, куда собирается?
— Нет. Мы тогда почти не общались.
— И тем не менее вы возвращались домой, жили там.
— Больше податься было некуда. Я тогда полностью погрязла. Вы это знаете, я это знаю. Моя мать умирала и нуждалась в уходе, а я не могла обеспечить даже этого.
— Значит, за ней присматривал ваш отец?
Митци Гардинер слегка замешкалась.
— В ваших показаниях четко не указано ни того, ни другого, — учтиво подсказал Декер.
— Мы не всегда сходились во взглядах, но я должна признать то, чего он заслуживал. Мой отец действительно заботился о маме. Делал все, что мог. После того как он потерял работу, денег у них почти не оставалось. А страдала она ужасно. — Ее непроизвольно передернуло.
— В ту ночь она была на капельнице, — заметил Декер. — Я помню, что видел это.
— Да, но в половине случаев в том шкалике не было обезболивающего. Они не могли себе этого позволить. Гребаные страховщики. — Она непроизвольно покривилась: — Извините, для меня это все еще больная тема.
— Значит, у вашей матери была страховка?
— Пока отца не пнули с работы. После этого страховку они себе позволить не могли. Рак в ней значился как состояние здоровья, существовавшее до страхового договора, то есть покрытию не подлежал. Другого полиса им бы все равно не дали.
— На что он вообще жил?
— Перебивался случайными заработками, а деньги пускал на то, чтобы разжиться нужным у местных докторов.
— А потом его схватили и до суда продержали в камере. Как все складывалось в это время?
— Она страдала ужасно, — у Митци на глаза навернулись слезы. — Адские мучения, боли, а я ничего не могла с этим сделать.
— Пока ее не стало?
— Да. К счастью, вскоре она умерла, во сне. — Митци Гардинер покачала головой. — За свою жизнь только работала вдоволь.
— А чем она занималась?
— Родилась в Коламбусе. С хорошим природным умом, но в колледж так и не поступила. Работала, между прочим, в Университете Огайо — правда, в кафетерии. Когда еще была молодая.
— Вот как? Я там за универ играл в футбол.
— Неужели? — Она оглядела Декера с ног до головы. — Ну да, габариты позволяют. Там они познакомились с отцом и поженились. Он работал на заводе, кажется, под Толедо. Случайное знакомство, по крайней мере мама мне так рассказывала. Любовь с первого взгляда. Мерил и Лайза. А вскоре на свет появилась я. — Митци помолчала. — Жизнь у них была безоблачной. Пока я не выросла и все не изгадила.
— Своей тягой к наркотикам?
Она досадливо поморщилась.
— Они пытались мне помочь, но я все время срывалась. Все шло как-то не так. Я пыталась, но было чертовски трудно.
— Трудно — да, но надо отдать вам должное. Вы ведь все-таки выкарабкались.
— Получается, да.
— Ваш отец когда-нибудь упоминал про Ричардсов? Или Дэвида Каца?
— Нет, никогда. Сомневаюсь, что он их даже знал.
— Может, и так.
— Тогда зачем он явился в тот дом?
— Вот это вопрос так вопрос. Сьюзан Ричардс и Рэйчел Кац также свидетельствовали, что они его не знают. И сомневаются, были ли знакомы с ним их мужья.
— То есть это была случайная кража со взломом? Он просто разъезжал по городу…
— Шел пешком. Без машины. А та, что была, на протяжении дня и ночи стояла у вас под окнами. Нам это подтвердили соседи из вашего старого района.
— Машину можно и угнать, — пожала она плечами.
— Это правда. Но в тот вечер к дому Ричардсов, кроме Дэвида Каца, никто не подъезжал.
— Дождь же лил как из ведра. Как можно быть уверенным, что никто не проглядел машину?
— Дельное замечание. Расскажите еще и об обнаружении орудия убийства в доме ваших родителей.
— При чем здесь это?
— Его ведь нашли за стенной панелью, в шкафу у ваших родителей?
— И что?
— Вы знали про тот тайник?
— Нет. Ни сном ни духом. Да и причин не было туда лазить.
— Его обнаружил один из техников?
— Кажется, да.
— Вы там были?
— А куда деваться. Я же не могла бросить мать одну.
— Значит, вы были там в день убийства и после него?
— Да. Опять же, не могла оставить мать.
— А отца после убийства вы уже никогда не видели?
— Нет. И из дома не выходила. Открыла лишь дверь, когда ночью явились вы с напарницей.
— Да, помню.
Она поглядела на часы.
— Ну что, больше у вас ко мне ничего нет?
— Еще только один нюанс.
— Какой?
— Как пистолет оказался в шкафу?
— Что?
— Если ваш отец после убийств не возвращался домой, то как пистолет, из которого он стрелял, мог очутиться за панелью в шкафу?
— Я… не знаю.
— Может быть, вы спали? Или…
— Или валялась в отключке под кайфом? — с горечью усмехнулась она.
— Когда мы той же ночью пришли вас опросить, вы были, как бы это сказать, не в себе.
— Ну вот и ответ. Отец вернулся домой, спрятал пистолет и снова ушел. И ни мать, ни я его не видели.
— Да, это все объясняет. А вещи, которые он украл, так и не нашли.
— Ничего о них не знаю. В нашем доме их не оказалось.
— Да, не оказалось. Хотя мы искали.
— Молодцы. — Она снова посмотрела на часы, теперь демонстративно.
— У него в кармане оказалось пятьсот долларов. Есть соображения, откуда они могли взяться?
— Видимо, он продажи краденого.
— Ладно. Спасибо, что уделили мне время.
Митци Гарднер проводила его к выходу.
— Честно сказать, не совсем понимаю, зачем вы подвергаете себя такому испытанию, детектив Декер, — стоя у дверей, сказала она.
— Надо бы подумать на досуге.
Декер пошел по дорожке; створка ворот на приближении автоматически отодвинулась. Подойдя к машине, он внезапно обернулся и заметил, как на одном из передних окон дома задернулась штора.
«Интересные все же люди», — подумал он, усаживаясь на сиденье. Иногда не различают, где правда, а где чепуха. Или же просто не хотят. Подчас бывает проще тешиться ложью.
После приезда количество вопросов только увеличивалось.
Но по какой-то причине это наполняло радостным азартом.
Пускаясь в обратный путь, Амос Декер даже улыбался.
Улыбка исчезла тогда, когда бог знает где, среди проселочной дороги, в его машину что-то свирепо жахнуло.
Декер видел близящийся свет фар, но решил, что водитель сбавит ход и возьмет в сторону.
Но вышло совсем не так. Даже близко.
Первый удар жестко бросил его крупное тело вперед. Сработали передняя и боковая подушки безопасности; при этом кожу обожгло шипящими струйками газов.
Дезориентированный столкновением, Декер ошалело глянул в зеркало заднего вида и снова увидел приближение огней. Фары находились заметно выше, чем его задние фонари.
Грузовик. Большой. Показалось, что спереди надвигается огромный металлический бампер…
При следующем ударе задняя часть машины полностью оторвалась от дороги.
Подушка безопасности уже лопнула, и грудь садануло о рулевую колонку, но остатки воздуха смягчили удар.
Декер крутнул руль вправо, затем влево. Грузовик повторил его движения как в зеркале. Запахло бензином.
Кажется, течь в бензобаке. Класс.
Он утопил педаль газа, и машину дернуло вперед.
Грузовик ускорился, устремляясь за этим всплеском скорости.
Рука нырнула в карман за телефоном.
Сейчас, срочно набрать 911…
Внезапно телефон вышибло из руки: туша грузовика снова врезалась, швыряя машину вбок. Прямо-таки гонщик, которому на всем ходу влетели в зад. Хвост полностью вышел из-под контроля. Ощущение не из эротических.
Но Декер в бытность свою полицейским не раз участвовал в скоростных погонях, а потому знал, что делать. Вместо обратного выруливания он, наоборот, крутнулся в сторону заноса, восстанавливая контроль над машиной.
Дымя и визжа шинами, она влеклась по асфальту боком; безудержно текло топливо, и было опасение, что жар от одного перекинется на другое.
Метрах в двадцати Декер затормозил, откинул лоскутья подушки и вперился в окно.
Железная туша монстра озверело перла в его сторону, явно чтобы сбить.
«Ах ты тварь!»
Декер выхватил оружие, опустил стекло, прицелился и разрядил обойму — сначала в радиатор, затем по шинам и, наконец, в лобовое стекло. В местах попадания пуль на стекле образовались три кружка в змеистых сетках трещин.
Грузовик тяжело шарахнулся в сторону, попортил на развороте травяную обочину, выровнялся и тяжело, с натужным ревом устремился прочь, пуская из двигателя шлейф дыма.
Непонятно, зацепила пуля шофера или нет. Оставалось лишь надеяться, что да.
Мелькнул соблазн рвануть в погоню, но пропал вместе с шибанувшей в ноздри бензиновой вонью.
Одним движением отстегнув ремень, Декер нагнулся за мобильником, пинком распахнул дверь и выскочил. По 911 он рассказал о случившемся, как можно точнее определив свое местоположение. А затем с ужасом увидел, как позади машины прорастает язычок огня.
Он пружинисто метнулся прочь от машины. Когда полутьму сотряс взрыв, ударная волна кинула и ткнула его лицом в обочину — землю, траву и гравий.
Там Декера и нашел подъехавший позднее патруль.
— Ну что за жизнь без приключений, да? На свою задницу.
Декер с больничной койки сонно поднял глаза на склонившуюся Мэри Ланкастер.
— Грузовик нашли?
Нервно жуя свою жвачку, она мотнула головой.
— Шофера я, кажется, ранил, — сказал Декер, ощупывая на своем лбу повязку. — Выстрелил трижды прямо в стекло над водительским сиденьем.
— Полиция штата сейчас делает проверку. Готова поспорить, грузовик мы найдем. Кто, по-твоему, это мог быть?
Декер приподнялся на локте.
— Он либо пас меня до Траммела, либо подсел на хвост сразу после того, как я выехал от Митци Гардинер.
— Как у тебя прошла встреча?
Декер изложил суть.
— Думаешь, она говорила правду?
— Этого не делает почти никто. Обычно факты выкладываются с расчетом выглядеть в чьих-то глазах лучше, невинней, или то и другое вместе.
— Видимо, она действительно изменила свою жизнь, — сказала Ланкастер задумчиво.
— Тогда ей, пожалуй, есть что терять, — заметил Декер.
— Думаешь, после твоего отъезда она могла кому-то позвонить?
— В принципе, можно поднять ее список звонков и проверить. Хотя довольно безрассудно: пытаться меня ликвидировать сразу, едва я отъеду. Она же должна отдавать себе отчет, что попадет под радар.
— К тому же с ее новой, шикарной жизнью у нее может не быть мгновенного доступа к услугам киллеров.
— Меня могли пытаться не убить, а всего лишь припугнуть.
Ланкастер пристально на него посмотрела.
— Пожалуй, тебе нужно еще раз подумать. Судя по тому, что я слышала, ты чуть не зажарился в своей машине.
— Близко к тому, — ухмыльнулся Декер. — У тебя там есть какие-нибудь подвижки?
— Пока хвастаться особо нечем.
— Вот что скажу, — посерьезнел Декер. — Покушение на мою жизнь свидетельствует об одном.
— О чем же?
— Похоже, что Мерил Хокинс говорил правду.
Ну вот и полный круг.
Декер бросил сумку на пол своего нового жилища.
Это было следующим вечером, после ночевки в больнице; теперь он перебрался в «Резиденс Инн». Фактически это была его прежняя комната, когда он здесь жил.
Было теперь и новое авто после того, как он убил уйму времени на телефоне, пытаясь втолковать службе каршеринга, что именно произошло с другим автомобилем.
— Вас кто-то пытался убить? — скептически недоумевал какой-то тип из отдела сервиса. — Я на аренде собаку съел, но такое слышу впервые.
— А для меня это уже не впервой, — честно сказал Декер.
Он сидел на единственном стуле у окна и безучастно смотрел на улицу, прихлебывая холодное пиво, которое принес с собой.
Это был его ужин. Вообще-то поесть ему в больнице приносили, только в горло не лезло после того, как он нынче вечером чуть не взорвался.
Он дотронулся до своей головы, все еще перевязанной. Очередной удар по башке, который можно приплюсовать ко всем остальным. Сколько их еще получится выдержать, пока не схлопнется что-нибудь главное?
Его уже утомляло то, с какой интенсивностью его пытались прихлопнуть. Почти таким же способом он чуть не достался кому-то в Бэронвилле. Единственное положительное в том, что его чуть не убили, — это чей-то страх от того, что он что-то узнает. Вытащит на поверхность. А это значит, что где-то есть истина, которую необходимо раскрыть.
И до нее нужно обязательно докопаться.
Этажом ниже находился номер, где закончилась жизнь Мерила Хокинса; оборвалась чуть раньше срока.
С применением насилия.
Потягивая пиво, Декер спустился на площадку этажа. Она по-прежнему была огорожена желтой лентой, но дежуривший у двери офицер знал Декера и пропустил его.
— Что это с тобой? — удивился он повязке на голове такого бугая.
— Как выяснится, дам знать.
Декер закрыл за собой дверь и оглядел номер. Все здесь стояло нетронутым, убрали только тело Хокинса. Пришла и ушла мысль о погребении или кремации этого человека. В принципе, не мешало притянуть сюда его дочь: пускай позаботится об останках своего отца. Впрочем, можно понять и то, почему она всеми силами дистанцируется.
Ладно, чего уж теперь об этом думать: столько всего навалилось до конца дня.
Он посмотрел на стул, где не так давно сидел Хокинс. Там виднелись следы крови, но не от выходной раны, потому что ее не было. Причиной были брызги из входного отверстия. Подушка, пистолет, покойник. Никаких свидетелей.
Он оглядел остальную часть комнаты. Ее уже тщательно обыскали, но ничего не нашли.
Они получили протокол о вскрытии, но еще не анализ токсикологии. Желудок у Хокинса был совершенно пуст. Но что было в его крови?
Декер закрыл глаза и активировал свое облако. На кладбище Хокинс сказал, что собирается принять что-нибудь для сна, после нескольких часов корчей над унитазом. В ванной от этих препаратов не было никаких следов, но он мог их прибрать. Вообще не было никаких лекарств, ни аптечных, ни из-под полы.
Полиция проверила мусорный бак позади здания, но тоже безуспешно. Неужели тот, кто убил Хокинса, по какой-то причине прихватил и медикаменты? Зачем? Что они таили или могли раскрыть?
Декер вернулся к себе в номер, развесил то, что было из одежды, привел себя в порядок и, внезапно проголодавшись, отправился на поиски ужина.
Выбрал «Пену», потому что близко и дешево. Сев за барную стойку, заказал себе пиво, гамбургер и картошку фри с чили. Машинально оглянулся через плечо: не нагрянет ли вдруг Джеймисон с нотацией на предмет гибельности такой жратвы для сердца и вообще?
Нет, не нагрянула. Облегченно вздохнув, приступил к трапезе, и тут через минуту-другую к нему кто-то подсел.
Рэйчел Кац.
— Что с вами случилось? — спросила она, сочувственно оглядывая его повязку.
— Да так, порезался во время бритья, — буркнул Декер, отхлебывая пиво.
Она посмотрела на его тарелку.
— С органикой, я вижу, вы не в ладах.
— Что может быть более органическим, чем картошка с мясом?
Она снова улыбнулась.
— У вас на все есть встречный ход. В прежние годы я в вас такого не замечала.
Она заказала бокал «просекко».
Декер поглядел на нее искоса:
— Что-то я не замечал вас среди завсегдатаев этого заведения.
— О, я полна сюрпризов. Вам я открою один маленький секрет. — Она заговорщически придвинулась ближе. — Я совладелец этого бара.
Сказала и выпрямилась, внимательно ожидая реакции.
— Хм. Поражен разнообразием ваших владений. От пентхаусов до пабов.
Она снова улыбнулась:
— Еще одна колкость, отлично. Не везет как сыщику — идите в комики. Без обид.
Ей подали бокал, и она, изящно пригубив, взяла горсть орешков из стоящей рядом миски.
— Ну, как продвигается расследование?
— Идет помаленьку.
— Я думала, вы все уже разгадали.
— Расследования так не проводятся. У них свой собственный распорядок.
— Но убийство моего мужа вы, помнится, раскрыли очень быстро.
— Разве? — поднял брови Декер.
Пожевывая миндаль с арахисом, Рэйчел Кац оглядела людный бар.
— Приятно видеть, как город снова встает на ноги, правда? — спросила она.
— Ну а когда закончите перестраивать Берлингтон, чем займетесь?
Она повернулась на стульчике и прислонилась спиной к барной стойке.
— Точно не знаю. Таких городов, как Берлингтон, много, но не все имеют потенциал для воссоздания. Нет смысла заработать кучу денег здесь, а затем ухнуть их в другое место, которому никогда не подняться из бездны.
— Как же вы это вычисляете?
— Не буду докучать вам статистикой, но сюда входит переработка больших цифровых массивов. К счастью, как дипломированный бухгалтер, я этим перемалыванием как раз занимаюсь. И эти цифры могут быть реальной магией, дорожной картой в будущее, если только уметь правильно их просчитывать. Так поступают все успешные люди.
— Вы имеете в виду, все финансово успешные?
— А разве есть другие? — Она спешно, со смешком добавила: — Шучу, шучу. Безусловно, миру нужно побольше матерей Терез. Просто я не из их числа. Не так устроена.
— А как устроены вы?
— Думай прежде всего о себе — так, наверное. И мне не стыдно в этом признаваться. Не люблю лицемерия. Мне известны такие, кто притворяется, будто радеют о других, а сами вонзают нож им в спину. Я же бью прямиком в грудь. И приближение ножа видно за милю.
— Только результат все равно смерть, — заметил Декер.
— Да, но, по крайней мере, есть шанс защититься, — непринужденно сказала она, допивая бокал и взмахом показывая, чтобы принесли еще (он тут же появился рядом). — Я слышала, пропала Сьюзан Ричардс?
Декер отложил свой гамбургер и посмотрел на нее.
— И кто вам это сказал?
— Да бросьте вы. Новости сто лет в обед. Интересно, почему так внезапно взяла и исчезла?
— Чувство вины? — пожал плечами Декер.
Кац пригубила свое «просекко».
— Я этого не говорила, но скорость все-таки обращает на себя внимание.
— Расчет времени в расследовании убийств — ключевой фактор.
— Здесь вы специалист, вам виднее. То есть вы думаете, что это она убила Мерила Хокинса и смотала удочки до того, как копы нашли доказательства ее причастности?
— Кстати, о доказательствах: вы себе подыскали какое-нибудь алиби на момент его смерти?
— У меня примерно до половины двенадцатого был ужин с деловым партнером. Потом он повез меня домой. К дому мы добрались около полуночи. Думаю, это позволяет мне соскользнуть с крючка.
— А имя того бизнес-партнера?
Она достала из сумочки ручку и листок, что-то написала и подвинула по стойке Декеру.
Тот взглянул на бумагу, а затем удивленно уставился на Рэйчел Кац:
— Эрл Ланкастер?
— Да. Он у меня задействован в нескольких проектах. Первоклассный генеральный подрядчик. А что?
— Он муж моей бывшей напарницы.
— Сам почти уже бывший, — сказала Кац, а на удивленный взгляд Декера многозначительно улыбнулась: — Городок у нас тесный. — Она допила свое вино. — Ну что, детектив. Если понадобится что-то еще, дайте мне знать.
Взъерошив ладонью свою блондинистую гриву, она исчезла.
После ее ухода Декер сидел и раздумывал лишь об одном.
Почему Эрл при их случайной встрече в «Гриле» даже не заикнулся, что работает с Кац?
Потому что такой расклад давал ему шикарную возможность водить свою жену вокруг пальца.
Свою будущую бывшую.
— Ты хочешь сказать, что знала?
Декер пристально смотрел на Ланкастер.
Это было на следующее утро, и они сидели в ее машине возле «Резиденс Инн». Декер позвонил ей и сказал, что им нужно встретиться, и лучше очно: не телефонный разговор.
— Я знала, что он выполняет какую-то работу для Рэйчел Кац. Но не знала, что он для нее алиби. Эрл мне про это не рассказывал. Мы с ним уже почти не разговариваем, и уж во всяком случае насчет его бизнеса.
— Но почему ты не сказала, что он работает на возможного подозреваемого в убийстве, которое мы оба расследуем?
— Он много с кем работает, и я не думала, что это имеет отношение к делу.
— Имеет, и еще какое. А теперь, когда он стал для нее алиби?
— Возможно, мне придется отказаться от участия в расследовании, — Ланкастер опустила глаза.
— Да уж не «возможно», Мэри, а именно придется.
— Эрл лгать бы не стал, если ты на это намекаешь. И если сказал, что находился с Кац, значит, так оно и было.
— Ни на что я не намекаю. А просто понимаю, что ты из этого дела должна выйти. Если ты сейчас вздумаешь остаться, любой адвокат защиты разорвет департамент на части.
Она сунула в рот жвачку и принялась яростно нажевывать.
— А мне теперь нужно поговорить с Эрлом, — хмуро сказал Декер.
— Я знаю. Мне, наверное, тоже.
— Нет, Мэри, тебе нельзя.
— Он мне все еще муж, черт возьми.
— А еще он потенциальное алиби для того, у кого был реально веский мотив убить Мерила Хокинса.
— Вот блин! — Она с ожесточением хлопнула ладонью по рулю. — А я еще думала, что хуже в жизни уже не бывает.
— Но ты же подала на развод.
— Это тебе Эрл сказал.
— А что, разве не так? Ты мне только что сказала, что он не лжет.
— Да какая разница, Декер? С браком у нас все кончено.
— А та женщина, с которой он встречается?
— Нэнси? К ней вопросов нет. Он стал с ней встречаться не раньше, чем у нас пошло наперекос.
— Да, он мне так и сказал. Но тебя действительно устраивает, чтобы Эрл получил опеку над Сэнди?
— Опека у нас совместная. Но я уже говорила: у него график работы более гибкий, чем у меня. Для Сэнди лучше и более комфортно, если б эту неделю она провела с Эрлом. Ее благополучие — это все, что меня волнует.
— Ну и ладно, отдавай своего ребенка.
Ее глаза зажглись злыми искрами.
— Какое ты имеешь право мне так говорить? Ты ни хрена не смыслишь в моей ситуации! Это был твой выбор, сделать отсюда ноги в ФБР. Так что не надо возвращаться в мой город и говорить мне, как мне жить мою жизнь. — Она указала на дверь: — А теперь катись к черту из моей машины!
Декер вылез, но просунул голову обратно.
— С детьми бывает так, Мэри, что когда ты на миг отворачиваешься, а потом смотришь назад, то их там уже нет.
Он закрыл дверь и побрел прочь.
Позже в тот день в дверь Декера неожиданно постучали.
Когда он открыл, его удивление мгновенно сменилось раздражением.
— Давно не виделись, Декер, — улыбнулся с порога визитер.
Блэйк Нэтти служил детективом в полицейском управлении Берлингтона. Примерно на шесть лет моложе Декера, но с более высокой должностью и умением нравиться начальству, он в свое время не раз срамился перед профессионализмом своего коллеги. И не трудился скрывать своих чувств в этой связи.
Небольшого росточка, элегантен под стать своей фамилии[509]: костюм-тройка с платком в кармашке, в манжетах сорочки золоченые запонки.
— Что тебя сюда занесло, Нэтти? — нахмурился Декер.
Нэтти осклабился еще шире:
— Да так, просто визит вежливости. Взял, знаешь ли, на себя доследование по делу Хокинса. Слышал, что Мэри слетела из-за какого-то твоего обвинения. Несколько странно, учитывая, что раньше вы были неразлучниками.
— У тебя, как всегда, все с ног на голову. На да ладно, это хоть показывает твою последовательность: каким ты был, таким остался.
Улыбка на губах поблекла.
— Как я уже сказал, визит вежливости. Хочу донести, что в твоих услугах по Мерилу Хокинсу мы больше не нуждаемся.
— Ты это уже согласовал с капитаном Миллером? Его как раз вполне устраивало, что над этим делом работаю я.
— Над Миллером, между прочим, стоит суперинтендант. А у него другое мнение.
— Браво. Неужели сам Питер Чилдресс?
— Он самый. Которого ты, кажется, однажды назвал долбоящером?
— Не кажется и не однажды. Зову периодически. Заслуженно.
— Короче, в ход расследования не вмешивайся. Ты отстранен. И не вижу ничего, что может удерживать тебя в Берлингтоне. Можешь спокойно отсюда двигать.
— Остаются нераскрытыми преступления, за которые был осужден Мерил Хокинс.
— Этим заниматься не тебе, а полиции Берлингтона. Ты, наверное, забыл, что в команду больше не входишь?
— Закон не запрещает мне вникать в обстоятельства дела, если я захочу.
— Есть закон, запрещающий вмешательство в активное полицейское расследование.
— Уж не ты ли будешь выяснять, был ли Хокинс виновен или нет?
— Не твоя забота. Один из моих ребят может подбросить тебя до автовокзала. Через два часа отходит автобус до Питтсбурга. А оттуда можешь успеть на самолет, обратно в твой драгоценный округ Колумбия.
— Спасибо, но я остаюсь.
Нэтти угрожающе придвинулся, почти что грудь к животу; разница в росте на полторы головы смотрелась довольно комично.
— Ты не получишь ни единого пропуска, ни единого допуска. А если встречу тебя на своем пути, то следующая комната, в которой ты поселишься, — это тюремная камера. Говорю это тебе со всей серьезностью. Я ясно выражаюсь?
— С ясностью и выражениями, Блэйк, у тебя проблем не было никогда. Даже когда ты шел против истины на все сто восемьдесят градусов. Что было почти всегда.
— Следи за своим гонором, Декер. А то он, вижу, не помещается даже в такие размеры, как у тебя.
Декер захлопнул дверь прямо перед его носом, после чего вернулся к своему стулу, сел и снова углубился мыслями в дело.
Ясно, что Нэтти будет выискивать любую возможность, чтобы выполнить свою угрозу и упечь своего недруга в тюрьму. Впрочем, плыть против течения Декеру было не привыкать: считай, полжизни этим и занимался. Нэтти был занозой, не более того. Хотя следить за собой надо.
Пикнула смс. От Ланкастер.
«Ты меня в самом деле разозлил, но мне очень жаль, что на дело назначен Нэтти. Не пожелала бы этого и злейшему врагу. А ты не враг. По крайней мере, пока. М.»
Декер опустил трубку в карман и со вздохом откинулся на спинку стула.
Визит в родной город превращался в сущий кошмар.
Облагораживание иногда выходило боком, потому что делало дома не по карману тем, кто жил в них до того, как на их район вдруг появился ажиотажный спрос и все деньги дружно ринулись переселяться в новое люксовое жилье взамен старого, подлежащего сносу.
Декер размышлял над этим, оглядывая квартал, где той ночью по подозрению в четверном убийстве был схвачен Хокинс.
Тогда Берлингтон был чем-то вроде зоны боевых действий. Здесь совершались сделки с наркотиками и банды грызлись друг с другом за территорию и клиентуру. Машины из пригородов выстраивались на улицах словно прихожане к корзинам для пожертвований, только деньги, что вносились, приносили не утешение и помощь людям, а наркоту и нескончаемые страдания. В пустующих домах и офисах устраивались наркопритоны или бандитские «конторы». Будучи простым копом, а затем и детективом, Декер в этой части города, можно сказать, дневал и ночевал. В иные годы убийства здесь случались каждую неделю. Стволов было в избытке, и они без проблем пускались в ход.
Теперь здесь возвышались элитные многоэтажки, успешно работали мелкие предприятия. Был, черт возьми, даже «Старбакс». Там, где когда-то торчал пустой заколоченный склад, раскинулся парк. Район, что и говорить, благополучный, не то что раньше.
Теперь здесь, ничего не меняя, можно было смело снимать туристический видеоролик. А тогда, годы назад, они с Ланкастер приехали сюда после допроса Хокинса в участке. Перед мысленным взором Декера этот район вернулся в свое убогое состояние тринадцатилетней давности. Парк исчез, поисчезали новые дома, улицы снова превратились в захламленные трущобы. По аллеям шатались наркоши, драгдилеры жались по темных проулкам, сватая свой товар. Покупатели объявлялись с наличностью, а уходили с зельем на свой вкус и выбор.
Здесь промышляли и шлюхи всех мастей, будучи естественным приложением к наркотикам. Почти все они тоже были наркоманками и раскидывали сети, чтобы покрывать расходы на свои ежедневные дозы. А роскошный лофт с пентхаусом, перед которым сейчас стоял Декер, вновь превратился в заброшенный швейный цех с разбросанными внутри матрасами, на которых после переговоров о цене проходила случка.
Все то время Мерил Хокинс разгуливал под проливным дождем, а из-за непогоды не получалось найти никого, кто мог бы подтвердить его рассказ. Но если он говорил правду и брел под этим ливнем, то зачем? И почему не раскрыл это Декеру и Ланкастер в ходе допроса? Любые его слова на этот счет могли бы помочь делу. Молчание лишь усугубляло вред. Он мог назвать человека, с которым встречался; все это можно было отследить, и тогда Хокинс вышел бы свободным человеком.
Декер воссоздал кое-что в памяти; события буквально вчерашней давности:
«В ту ночь она была на капельнице. Я помню, что видел это».
«Да, но в половине случаев в том шкалике не было обезболивающего. Они не могли себе этого позволить. Гребаные страховщики. Извините, для меня это все еще больная тема».
«Значит, у вашей матери была страховка?»
«Пока отца не пнули с работы. После этого страховку они себе позволить не могли. Рак в ней значился как состояние здоровья, существовавшее до страхового договора, то есть покрытию не подлежал. Другого полиса им бы все равно не дали».
«На что он вообще жил?»
«Перебивался случайными заработками, а деньги пускал на то, чтобы разжиться нужным у местных докторов».
Неужели Хокинс в ту ночь действительно занимался тем, что выискивал у уличных деляг обезболивающее для своей жены? Его адвокат поднимал этот вариант на суде. Если так, то он все равно мог совершить убийства. Времени было достаточно, чтобы после преступления выбраться в эту часть города.
Примечательно, что если он и раздобыл те препараты, то при нем их не обнаружили. Хотя как не обзавестись хоть чем-то на главном подпольном рынке Берлингтона? Опять же, приобретая там что-либо, ему приходилось осторожничать. Половина того дерьма была подделкой и могла прикончить даже здорового, не говоря уж о больных.
Наиболее вероятным выбором мог стать морфин. Именно он использовался в хосписах для обезболивания пациентов. Но Хокинсу требовалась чертовская уверенность в чистоте медикамента. Он ведь не мог давать жене какую-нибудь бодяжную, в сортире изготовленную бурду, которая там всучалась через раз.
Но водились там и продавцы с «чистым» товаром, не из кухонных закутков, а из аптек и с больничных складов. За него они брали повышенную ставку, потому что качество. За лишний доллар клиент был уверен, что будет себе впрыскивать качественное вещество — то есть точно протянет лишний день.
Именно тот, качественный товар Хокинс, похоже, и разыскивал. На протяжении следствия и суда в Мериле Хокинсе раскрылся человек, безоглядно преданный своей жене. Однако никаких наркотиков у него найдено не было.
Декер прикрыл глаза. У Хокинса при себе оказалось пятьсот долларов. Может, он выручил их за украденные вещи?
Но как преступник мог перевезти якобы взятое барахло, когда не было никаких свидетельств наличия машины? Не исключено, что он ездил на угнанной, а его никто не заметил. Тогда он мог просто попользоваться ею, приехать сюда и попытаться обменять краденое на наркотики. При нем были деньги, так что он мог тащиться под дождем после того, как сбыл вещи, и теперь искал подходящие медикаменты для своей жены, и тут полиция его засекла.
Однако учитывая, что до этого у Хокинса не было даже штрафов за парковку, казалось невероятным, что после убийства четверых он мог спокойно под прикрытием непогоды заниматься продажей краденого и покупкой наркотиков. Ведь он должен был понимать, что убийцу будет разыскивать полиция.
Декер открыл глаза.
Когда они уже под утро допрашивали Хокинса, он казался искренне ошеломленным тем, что его обвиняют в убийствах, причем сразу нескольких. Тогда детективы просто сочли, что он лжет, как и любой сволочуга-душегуб.
Декер снова закрыл глаза и мысленно вернулся в допросную, где сидел напротив человека, обвиняемого в убийствах четверых человек, из которых двое дети.
Декер пододвинул к нему фотографии убитых.
«Мистер Хокинс, вы узнаете этих людей?»
На снимки тот даже не взглянул.
«Посмотрите на них, мистер Хокинс».
«Не буду, и вы меня не заставите».
Однако искоса, мельком он все же взглянул на фото Эбигейл Ричардс и тут же поморщился, как будто его тошнило. Тогда Декер воспринял это как признак отягченной совести.
А что теперь?
«Назовите нам имя, мистер Хокинс, — настаивала Ланкастер. — Кого-нибудь, с кем вы виделись или могли встретиться нынешним вечером. Или кто мог видеть вас. Мы сможем установить последовательность действий, и, если все подтвердится, отсюда вы выйдете свободным человеком».
Но Хокинс имени так и не назвал. И сосредоточившись памятью именно на том моменте, Декер с внезапной отчетливостью вспомнил, как на лице этого человека проступило нечто, что он тогда мог и проглядеть.
Смирение.
— Эй, Декер!
Рядом затормозила машина. Завидев того, кто за рулем, Декер тихо ругнулся.
Блэйк Нэтти, все с той же глумливой улыбочкой.
— Мне казалось, Декер, я выразился достаточно ясно? — протараторил он.
— Не мороси, Нэтти. Говори ясней.
Случайно глянув на пассажирское сиденье, он с удивлением увидел там Салли Бриммер; судя по лицу, она чувствовала себя крайне неловко.
— Я говорил, что тебе нельзя расследовать это дело.
— Нет, ты сказал, чтобы я не вмешивался в твое расследование. — Декер демонстративно огляделся по сторонам. — Лично я никакого вмешательства не вижу. Просто прогуливаюсь. А вы, мисс Бриммер? Вы видите здесь какое-либо вмешательство в полицейское расследование?
Бриммер готова была укрыться напольным ковриком. Пряча глаза, с нервной улыбкой она сказала:
— Да ну вас обоих. Что вы меня дергаете?
— Ишь ты, умняга, — зло усмехнулся Нэтти и опять взялся за Декера. — Тебе бы тоже ума не мешало. Не хочу тебя запирать, но ведь напрашиваешься.
— Смотри сам не допрыгайся. Добиваешься, чтобы по департаменту бомбанул иск от федералов? Даже шашни с начальником тебя не уберегут. Спалишь себе задницу вместе со штанами.
— Лучше свою побереги, умник.
— Тем и занимаюсь, Нэтти, каждый день своей жизни.
— Если не прикусишь язык, окажешься у меня в камере. Гарантированно.
— Тогда еще и иск по Первой поправке будет[510]. Не думаю, что у департамента хватит юристов разгрести такую кучу дерьма. На ленты новостей попадет всяко, по всей стране. — Декер подмигнул его спутнице. — Мисс Бриммер, вы же у нас по связям с общественностью? Неужто хотите вляпаться в гущу такой скверной истории?
Салли Бриммер в шутливом испуге (дескать, сдаюсь) подняла руки и отвернулась.
Декер посмотрел на руку Нэтти, нервно тарабанящую по рулю. На безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо.
— Постой, дружок: ты что, успел развестись? Или еще не женат?
— Ты, блин, чего? — запальчиво гаркнул тот, воровато зыркнув на свою спутницу. — Ты на что намекаешь? Я… Я ее просто домой подвожу, до квартиры.
Декер демонстративно поглядел на часы. Было около восьми вечера.
— Ну так передай жене от меня привет, когда вернешься с той квартиры.
— Держись от меня подальше, Декер. Иначе точно дождешься.
Он дал по газам, и машина умчалась прочь.
Декер посмотрел вслед, и ему показалось, что Салли Бриммер смотрит на него в зеркальце. Хотя в сумраке не различишь.
Вот те раз. Нэтти и Бриммер. Кто бы мог подумать?
Старый дом Хокинсов.
Он не пустовал. На подъездной дорожке стояла машина.
Это было на следующий день. Декер поднялся по ступенькам к передней двери дома, минуя разбросанные по дворику детские игрушки.
Он постучал; до слуха тут же донеслись крики маленьких детей и клацанье собачьих когтей по полу. Спустя секунду послышалась твердая поступь взрослых ног, близящихся к входной двери. Дверь открылась, и на пороге предстала молодая женщина лет тридцати. Каштановые волосы собраны в конский хвост, усталое лицо матери с маленькими детьми. Это тут же подтвердилось, когда из-за ее спины высунулись три мелкие любопытные мордахи.
— Слушаю? — спросила она, оглядывая гостя с головы до ног. — Сразу предупреждаю: коммивояжерам не беспокоить.
— Я ничего не продаю, — сказал Декер, протягивая ей удостоверение сотрудника ФБР.
Посмотрев на него, она отступила на шаг.
— Вы из ФБР? — усмехнулась она. — Я думала, они в костюмах.
— Некоторые да, просто я не из их числа. Как-то не очень влезаю.
Смерив его пристальным взглядом, она кивнула.
— Это я вижу. Чем могу?
— Вы давно здесь проживаете?
— Два года. А что такое?
— Лет двенадцать-тринадцать назад здесь жила семья Хокин. — Он сверху вниз посмотрел на примолкших детишек. — Мы можем переговорить наедине?
Женщина обернулась на своих детей — двух мальчиков-близнецов и девочку, — все в возрасте от трех до пяти лет.
— Боюсь, уединенного места у меня для вас нет, — улыбнулась она смущенно. — Вы, наверное, зайдите. — Она отступила внутрь; вместе с ней попятились и ребятишки, пугливо глядя на вошедшего великана. — Так, — сказала она им с напускной строгостью. — Печенюшки на кухне. Всем по одной! Приду — проверю.
Троица бесшумно удалилась. К ним примкнул взлохмаченный терьер, метнувшийся из-за мебели, где, видимо, прятался.
— Сторож что надо, только мышей боится, — улыбнулась ему вслед женщина. — Так что там, насчет той семьи?
— Я, пожалуй, сразу к делу: сомневаюсь, что ваша гвардия отлучилась надолго. Здесь в главной спальне есть встроенный шкаф, а за ним в стене небольшая ниша. В свое время, много лет назад, там нашли пистолет, который использовался в серьезном преступлении. Мне хотелось взглянуть на то место.
У женщины вытянулось лицо:
— Бог ты мой. Никто об этом словом не обмолвился, когда мы покупали этот дом. Уж риелтор, наверное, должен был нам что-то подобное сказать. И когда все это случилось?
— Примерно тринадцать лет назад. Но непосредственно само преступление совершалось не здесь.
— И того человека все еще не нашли?
— Нашли и посадили. Потом он вышел. А несколько дней назад его кто-то убил.
— О боже, — застыла она лицом, поднеся руку ко рту. — Но если он был осужден за преступление, связанное с пистолетом, то зачем вам видеть то место, где он был найден?
— Потому что я не уверен, что тот человек действительно совершал то преступление.
На ее лице отразилось понимание.
— Это как бы одно из нераскрытых преступлений? Мне нравятся такие реалити-шоу. Правда, сейчас не до сидений перед теликом.
— Да, именно так. Нераскрытое дело. — Декер заслышал сбивчивую детскую поступь. — Кажется, кавалерия возвращается. Так вы могли бы показать?
— Конечно, идемте.
Хозяйка провела его в спальню.
— Вы уж простите за беспорядок. Мне тут присесть некогда с этими короедами.
— Кто б сомневался.
Где-то в глубине дома что-то упало, вслед за чем послышался лай и истошный плач.
— Ну вот! — вскинулась женщина, явно нервничая.
— Вы идите, взгляните. Я тут быстро.
— Ага, спасибо. — Она выскочила из комнаты, на ходу крича: — Это что там такое?
Декер отодвинул в сторону висящую одежду и посветил фонариком на заднюю стенку шкафа. Затем посмотрел налево, где находилась та самая панель, о которой шла речь. Он постучал по ней кулаком. Звук был гулкий. То же самое при постукивании по двум другим стенкам. Это был просто гипсокартон на штифтах.
Он был восстановлен и закрашен, и смотреть, в сущности, было не на что. Вспомнилось, как он был тут в первый раз. Тогда панель была снята — вырезана, а затем вставлена обратно на место. Не совсем гладко, со швами; это и было одной из причин, почему тайник так легко обнаружили.
Декер вспомнил, что позади выреза между штифтами было открытое пространство. Там и был найден «кольт» в коробке. При этом ни на одном из предметов отпечатков обнаружено не было.
Декер опустил взгляд на пол. Дно шкафа было застелено ковролином — тем самым, что и во времена Хокинсов. Декер опустился на колени и стукнул по нему фонариком.
«Что ты делаешь, дурила? Неужели после стольких лет ты думал, что найдешь под этим гребаным ковром дымящийся пистоль?»
Он выпрямился и наконец признался себе, что хватается за воздух. Не было у него в этом деле ни малейшей зацепки. Ни с убийствами, совершенными бог весть когда, ни с недавней гибелью Мерила Хокинса.
Он встал и направился из спальни.
Где и напоролся на стенку из полицейских, за которыми стоял ухмыляющийся Блэйк Нэтти.
Это была та самая камера, куда Декер под видом адвоката проник на встречу с заключенным, признавшимся в убийстве его семьи.
Неизвестно, был ли этот выбор клетки преднамеренным, хотя едва ли это просто совпадение. Кто-то определенно пытался что-то этим сказать.
Поджидавшая его в старом доме Хокинсов полиция была первым знаком.
То, что ему зачитали правило Миранды[511] о вмешательстве в полицейское расследование, было знаком вторым, и более потаенным. Впрочем, Декеру терпения было не занимать. Припав спиной к шлакоблочной стене, он стал ждать. Его местонахождение было им известно. В какой-то момент они должны были к нему прийти, так как он сам прийти к ним не мог.
Где-то через час за стальной решеткой появилась фигура неожиданная и удивительная.
К ее чести, Салли Бриммер явно не радовалась, видя его в такой обстановке.
Он поглядел на нее снизу вверх.
— Мисс Бриммер? Как складывается денек, неплохо?
— Всяко лучше, чем у вас.
— Не стану спорить.
Она подошла к решетке ближе и заговорила тихим, настойчивым голосом:
— Зачем было давить? Ты же знал, что Блэйк тебя ненавидит.
— Мне все равно, ненавидит он меня или нет. У меня есть работа, я ее делаю и буду делать.
— Но ты больше не служишь в полиции. Это не твоя проблема.
— Проблема как раз моя, если я помог упрятать невиновного человека в тюрьму.
— Ты действительно веришь, что он невиновен?
— Скажем так: у меня теперь гораздо больше сомнений в его виновности, чем тогда.
— Хорошо, но разве это имеет значение? Этот человек мертв.
— Для меня это важно. Важно ради его памяти. У него есть дочь, которая считает, что ее отец убийца четверых невинных людей.
Щеки Бриммер зарделись.
— Я в самом деле ненавидела тебя за то, что ты меня тогда так подставил, — с жаром выдохнула она.
— Я взял на себя всю ответственность. И очень не хотел, чтобы ты пострадала из-за моей уловки.
— Я в курсе, что тот человек содействовал в убийстве твоей семьи. Я… я даже удивилась, что ты не прикончил его в камере.
— У меня не было уверенности, что это именно он. В самом деле, имелись сомнения. — Он помолчал. — Мне нужна была полная уверенность. Так уж я устроен.
— Я могу это понять. И заговорила об этом только потому… — Она осеклась и нервно огляделась по сторонам. — Потому что на твоем месте я бы повела себя именно так.
Он встал и подошел к разделяющим их стальным прутьям.
— Салли, ты можешь для меня кое-что сделать?
— Что именно? — отступив на шаг, настороженно спросила она.
— Мне нужно посмотреть папки по убийствам Ричардсов и Каца.
— Разве ты этого не сделал? К тебе же тогда стажер катил коробки в конференц-зал, я своими глазами видела.
— Не получилось. Я был весь в поиске потенциальных свидетелей и не успел до них добраться, а потом вот очутился здесь.
— Но ты же наверняка с ними знакомился, когда все начиналось. — Она взглянула вверх на его лоб. — И потом, я слышала, у тебя фотографическая память. Поглядел и запомнил.
Теперь отступил уже Декер и, потупившись, вздохнул.
— Толком я их так и не читал. В частности, патологический отчет.
— Вот как? Почему?
— Давать по нему показания мне было необязательно. Это дело медэксперта.
Бриммер или не поняла, или это ее не убедило.
Декер наконец со стыдом признался:
— Я лажанулся. У меня это было первое дело, дебют в расследовании убийств. И мне с самого начала думалось, что Хокинс преступник. Поэтому я особо не заморачивался ставить все точки над «i».
Удивительно, но Салли в ответ улыбнулась.
— Ты чего? — спросил он растерянно.
— Отчасти это утешает.
— Вот как? Почему?
— Я думала, ты непогрешим, как машина. А теперь вот знаю, что ты действительно человек.
— Это смотря у кого спросить. Так ты можешь мне достать документы?
— Думаю, смогу сделать копии. Но сюда принести не могу.
— Я здесь долго не задержусь.
Она наморщила лоб:
— Откуда ты знаешь?
— Есть такая штука, называется «слушание о залоге». Обязательная к исполнению.
— У тебя есть адвокат?
— Нет, но я в этом смыслю.
— Ты уверен?
— От и до.
— Блэйк тебе навстречу идти не собирается.
— Сомнений не держу.
— Наверное, ты удивляешься, почему… В смысле, мы с ним…
— Это не мое дело. И я никого не осуждаю. У меня и права такого нет.
— Вот за это спасибо.
— Только позволь дать тебе один совет. Когда-то у меня была дочь…
— Я знаю, — произнесла она с болью в голосе.
— Так вот, если бы у нее был шанс повзрослеть, я никогда не подпускал бы ее к Блэйку Нэтти. Просто прими к сведению. То, что он встречается с тобой, будучи женатым, показывает тебе, какой он есть.
Бриммер посмотрела грустным взглядом, после чего повернулась и заспешила прочь.
Судья поглядел сначала вниз на досье, затем вверх на Амоса Декера, стоящего за столом адвоката.
За обвинителя была Элизабет Бейли, ветеран прокуратуры и хорошая знакомая Декера: когда он служил в полиции, они вместе работали над многими делами.
За невысокой оградкой, где обычно располагается публика, сидели всего двое: Блэйк Нэтти и суперинтендант Питер Чилдресс, высокий дородный мужчина под шестьдесят с короткой седой стрижкой и одутловатым рябым лицом. Все на нем было чопорно-добротное: темный костюм, накрахмаленная белая рубашка, галстук в сине-белую полоску и карманный платок в тон.
— Амос Декер? — обратился пожилой тонкошеий судья, серебристая шевелюра которого резко контрастировала с темной мантией. Глаза пристально смотрели сквозь толстые стекла очков в тяжелой оправе.
— Да, это я, ваша честь.
— Обвинение в воспрепятствовании правосудию? — с ноткой удивления прочел судья из обвинительного документа. — Вмешательство в полицейское расследование? Я думал, вы здесь как раз от полиции.
— Два года назад я перешел в ФБР, но здесь, в Берлингтоне, являюсь по-прежнему действующим офицером.
Дикерсон зашевелил губами, читая что-то из лежащих перед ним бумаг. Затем снял очки, положил их на стол, сделал руки домиком и посмотрел на прокурора.
Та напряженно встала.
— Мисс Бейли, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — вопросил Дикерсон.
Бейли — немолодая угловатая женщина со светлыми волосами (темные корни не мешало бы подкрасить) — была в бежевом костюме и белой блузке, с изящным ожерельем на цепочке. Пользуясь моментом, она кольнула Нэтти взглядом, после чего откашлялась и ответно посмотрела на судью:
— У меня здесь написано: «Мистер Декер обвиняется в воспрепятствовании правосудию и вмешательстве в полицейское расследование».
Казалось, что последует продолжение, но нет: Бейли сухо поджала губы и не сказала больше ничего.
Дикерсон выглядел озадаченным.
— Ну, это-то я знаю. Вот, написано черным по белому. Но я рассчитываю на некоторое разъяснение.
— К мистеру Декеру обратился человек по имени Мерил Хокинс.
— Мерил Хокинс? Тот самый?
— Да, ваша честь. Он был досрочно освобожден из тюрьмы по, э-э… медицинским соображениям. Он встретился с детективом Мэри Ланкастер и мистером Декером, заявив им о своей невиновности в тогдашних убийствах и попросив очистить его имя.
— И впоследствии сам был убит? — уточнил Дикерсон.
— Да, именно.
— И чем это связано с присутствием здесь мистера Декера?
— Капитан Миллер попросил мистера Декера расследовать убийство мистера Хокинса, а также перепроверить предыдущее расследование, по которому мистер Хокинс проходил обвиняемым.
Дикерсон постучал пальцем по крышке своего стола и голосом педанта произнес:
— Это никоим образом не отвечает на мой вопрос о том, почему мистер Декер находится сегодня здесь. Более того, это лишь усугубляет мое замешательство, мисс Бейли.
— Да, ваша честь. Я могу это понять. Но…
Со своего места, ухватившись за перильца, резко встал Чилдресс:
— Гм! Со всем почтением, господин судья. Я думаю, что смогу все прояснить.
Дикерсон перевел взгляд на Чилдресса, и при виде главного полицейского чина по лицу судьи пробежала тень.
Декер был не единственным, кто считал суперинтенданта полиции чванливым некомпетентным крючкотвором, который запросто переходил за грани и лез не в свои дела, когда ему было выгодно. Многие в свое время опешили, узнав, с какой гладчайшей наглостью Чилдресс скакнул на должность суперинтенданта через вышестоящего капитана Миллера. Но ходили слухи, что Миллер на это лишь досадливо плюнул, решив остаться ближе к людям, что реально тащат службу. При всей своей бесцеремонности с подчиненными Чилдресс, однако, нарочито лебезил перед теми, кто в чиновной иерархии выше его. И еще одна черта: куче с запахом дерьма он умел придавать очертания законности. И сейчас Декер готовился, вероятно, вкусить образчик этого таланта.
— Суперинтендант Чилдресс, — воскликнул Дикерсон, — я вас отсюда и не приметил! Не могли бы вы объяснить, что именно происходит? Если капитан Миллер уполномочил мистера Декера заниматься этим…
— Совершенно верно, ваша честь. Однако при повторном рассмотрении данного вопроса мы пришли к выводу, что мистер Декер, который больше не является членом данного департамента, может обречь наш Берлингтон на необычайные юридические последствия, если совершит что-либо вне юридических параметров, действуя якобы от имени департамента. И действительно, его застали за обыском по местоположению старого домовладения мистера Хокинса без надлежащего ордера на обыск.
— В ордере я не нуждался, поскольку располагал согласием домовладельца, — подал голос Декер.
Чилдресс как ни в чем не бывало продолжал:
— Как бы то ни было, мы не можем всюду бегать за мистером Декером с целью проследить, чтобы он действовал в рамках закона. А потому наш департамент действительно официально запретил ему участвовать в расследовании. Но он этой просьбе не внял. У нас не было иного выбора, кроме как заключить его под стражу, и именно поэтому мы сегодня находимся здесь.
Дикерсон вроде поколебался, но продолжал упорствовать:
— Однако насколько я помню, именно детектив Декер пару лет назад раскрыл дело по ужасной перестрелке в Берлингтонской средней школе?
— Да, это так, — кивнул Чилдресс. — И наш департамент объявил мистеру Декеру благодарность за его работу по этому делу, а я аплодировал ему стоя, вместе со всеми. Здесь нет ничего личного, так как я большой поклонник мистера Декера. Но за мной департамент, которым нужно управлять, и я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как он наносит ему ущерб.
— Хорошо, я вижу вашу позицию.
— Ваша честь, — вмешалась Бейли, — это всего лишь слушание по делу о залоге и шанс для мистера Декера заявить о своей невиновности.
— Невиновен, — тут же заявил Декер.
— Мистер Декер, есть ли у вас адвокат? — осведомился судья.
— Пока нет, ваша честь. Но если понадобится, я этим вопросом займусь.
Он покосился на Чилдресса и увидел, что тот смотрит на него с мрачной язвительностью.
Бейли поспешила объявить:
— Учитывая прежние отношения мистера Декера с департаментом и его нынешнюю работу в ФБР, мы не возражаем, чтобы он был отпущен под подписку о невыезде.
Чилдресс шагнул вперед.
— Я считаю, ваша честь, что изложенные мисс Бейли факты нуждаются в некотором обновлении. С полицейским сообществом нашего города мистер Декер более не связан. Он уехал больше двух лет назад. И он, с очевидностью, больше не значится в департаменте, что и является одной из причин, почему мы сегодня здесь. Кроме того, у меня есть веские основания полагать, что он не работает и в ФБР, так что доводы мисс Бейли в пользу его освобождения под подписку отпадают.
— Вы действительно полагаете, что мистер Декер способен укрыться от правосудия? — спросил Дикерсон.
Чилдресс развел руками и сказал искренне, даже задушевно:
— Скажу еще раз: когда он служил в полиции, у него здесь не было большего сторонника, чем я, ваша честь. Но в родном городе он давно уже не живет. Я более не могу сказать, что знаю этого человека. Честно говоря, то, что он опустился до жульничества, наплевав на предупреждение об отстранении от дела, не внушает доверия. Должен вам в этом признаться.
Судья Дикерсон посмотрел на Декера:
— Эти сведения правдивы?
— В ФБР я как работал, так и работаю. И связи с сообществом у меня остались.
— Боюсь, что это просто не соответствует действительности, — встрял Чилдресс. — У него здесь нет ни дома, ни какой-либо собственности. Ни работы, кстати. Или…
— Здесь лежит моя семья, — тихо проронил Декер, глядя не на Чилдресса, а прямиком на Дикерсона. — Вот почему я вернулся в город. Чтобы посетить могилы моей жены и дочери. Ей исполнилось бы четырнадцать. — Он сделал паузу. — Так что связи мои с сообществом очень глубоки. Настолько, что глубже не бывает.
Нэтти на это цокнул языком и закатил глаза. Чилдресс выглядел явно обескураженным. А вот глаза Бейли наполнились слезами, и она опустила взгляд себе на руки.
Дикерсон кивнул.
— Мистер Декер, я принимаю ваше заявление о невиновности, и вы освобождаетесь без залога под подписку о невыезде. Дата судебного разбирательства будет объявлена дополнительно. Единственная просьба: если вы запланируете покинуть этот район, то сообщите об этом суду.
— Я никуда не уеду, ваша честь, пока все здесь не будет улажено.
Дикерсон удалился к себе. Как только дверь за ним закрылась, Чилдресс встал перед Декером и воинственно оглядел его с головы до ног. Едва лишь судьи не стало рядом, как манерность службиста у него сменилась на злобную заносчивость.
— Слов нет, как я рад твоему возвращению, Декер. Вот уж мы возьмем тебя за задницу. — Он поглядел на Нэтти. — Повтори-ка еще раз, какой срок ему грозит за это дело?
— От одного до трех, — угодливо объявил тот. — А с отягчающими так и вдвойне.
— Ну вот, — злорадно обернулся Чилдресс к Декеру. — Надеюсь, под отягчающие подведем.
Декер выдержал на себе его змеиный взгляд.
— Вам, видимо, хочется не допустить раскрытие убийства Хокинса.
— С чего ты взял? — спросил Чилдресс все с той же надменной миной.
— Потому что вы поручили это дело Нэтти. Который не может разгадать даже то, почему вы такой долбоящер.
Бейли закашлялась и отвернулась, утирая глаза.
Чилдресс на секунду опешил, а затем рявкнул:
— Думаешь, ты из всех самый умный, да?
— Нет. Просто думаю, что с убийствами Ричардсов и Каца я напортачил. И теперь рассчитываю это исправить.
— Тебе не это надо рассчитывать, а как себе срок скостить за препятствование и вмешательство.
— Думаю, это разрешится само собой.
— О, так он еще и думает? — ухмылка Чилдресса стала еще шире и ехидней. Он снова бросил взгляд на Нэтти, а затем на Декера. — И как же ты, черт возьми, думаешь этого добиться? Скажи, сделай милость.
— Говорить — пустое дело. Все равно не поймете.
Чилдресс пальцем ткнул Декера в грудь.
— Мне ума хватает, чтобы заправлять этим гребаным полицейским управлением.
— Ну, это не совсем так. Тут дело в том, что вы извлекаете огромную выгоду из принципа.
— Здесь ты прав, черт тебя дери. Принципы у меня есть.
— Я сказал не «принципы», а «принцип».
Чилдресс гордо вскинул подбородок, а затем подозрительно спросил:
— Это ты о чем?
— У него, Чилдресс, твое имя.
— Какое же?
— Принцип Питера[512]. — Декер повернулся к Бейли: — Бет, мой адвокат, когда он у меня появится, на тебя выйдет.
— Хорошо, Амос, — кивнула она. — Есть некоторые формальности.
Декер перевел взгляд на Нэтти:
— Когда я найду убийц Хокинса, Ричардсов и Каца, ты об этом узнаешь.
— Я тебя на дух туда не подпущу, — злобно вскинулся Нэтти.
— Меня тут пытались убить, — напомнил Декер. — А я этого не люблю.
— Мы работаем над этим, — отбрил тот.
— Зацепки какие-то есть? — спросил Декер.
— Я же сказал, работаем, — повторил Нэтти. — Ты мне не нравишься, Декер. И ты это знаешь. Но еще меньше мне нравятся те, кто поднимает руку на полицейских. И я доберусь до тех, кто это сделал.
Чилдресс, казалось, был все еще сосредоточен на том, что сказал ему непокорный коп.
— Нет закона, который запрещал бы агенту ФБР расследовать преступление, — сказал Декер.
— Я знаю, что это дело ты щупаешь не для ФБР, — пробурчал Нэтти.
— На каком основании? — спросил Декер.
— На таком, что… На таком, что я, черт возьми, так сказал!
Бейли на это лишь закатила глаза и стала собирать в свой кейс бумаги.
— Все думаешь о принципе Питера? — усмехнулась она над все еще соображающим Чилдрессом. — Боже мой, да глянул бы уже в Гугле.
И двинулась к выходу; Декер за ней.
— Ты куда подался? — бросил ему вслед Чилдресс.
Но тот шел не останавливаясь.
Декер как раз пристроился у себя в постели.
Арест и слушание дела о залоге сказались на нервах больше, чем он показывал на людях. С таким змеем, как Чилдресс, дышащим в затылок, раскрывать дело будет еще муторней. Оно и так-то сложно.
Повернувшись на бок, он ткнул кулаком подушку, чтоб удобней лежалось.
Память Декера — и его бремя, и золотая жила. Именно она давала ему невероятные инструменты для успешной реализации того, что он делал, но она же заключала его в неразрушимую клетку воспоминаний, которую любой другой мог просто добровольно пригасить.
Даже хорошо, что Ланкастер взяла самоотвод, а Джеймисон вернулась в штаб-квартиру ФБР. Лучше уж сносить все в одиночку. После этого дела, если на то пошло, ФБР можно будет просто бросить и уехать куда-нибудь, побыть в уединении. Но на самом деле с выбором может оказаться негусто. Понятно, что Богарту начинают досаждать эти его постоянные отлучки и разъезды по своим делам. ФБР — это много чего, в том числе и бюрократия с правилами и субординацией в приоритете. Нельзя вечно противиться ей и ее укладу, не чувствуя на себе последствий.
«Так что, может статься, после всего этого пойдешь по дорожке один».
Сеанс самокопания внезапно оказался прерван стуком в дверь.
Декер со стоном поглядел на часы: времени около одиннадцати.
Он повернулся на другой бок и закрыл глаза.
Тук-тук.
«Катитесь к чертям».
Постучали крепче, решительней.
Он соскочил с кровати, натянул штаны, прошлепал по комнате к двери и распахнул ее в готовности прочесть инструкцию о поведении любому, кто там стоял. А если там Нэтти, то и нечто большее.
Но это был не Нэтти.
Там стоял Мелвин Марс — метр девяносто два, сто десять кило чистого мускульного веса.
Декер был настолько ошеломлен, что моргнул, а затем на долгую секунду зажмурился. Но когда открыл глаза, Марс стоял на прежнем месте.
— Да не снюсь я тебе, Декер, — добродушно буркнул он. — Не бойся, не кошмар.
Закадычные друзья, соперники по футболу студенческих лет, они снова сошлись тогда, когда Марс — финалист Кубка Хайсмана[513], явный кандидат в НФЛ, — сидел в камере смертников за убийство, пока истинный виновник не пришел с явку повинной. Это откровение свершилось как раз накануне казни Марса[514].
Декер тогда помог доказать невиновность Марса, и тот был полностью оправдан, получив к тому же огромную сумму от федерального правительства и штата Техас в виде компенсации за ошибочный вердикт, а также за проявления расизма и жестокости в его адрес тюремными охранниками. Сейчас он владел апартмент-хаусом в Вашингтоне (в нем, кстати, жили Декер и Джеймисон), сдавая квартиры трудягам, которым иначе не по карману снимать жилье в столице с ее аховой дороговизной. Марс встречался с женщиной, с которой они все познакомились во время того расследования. Харпер Браун работала в военной разведке. В отличие от Марса, она была из богатой среды, но они сразу же нашли общий язык. Последнее, что Декер слышал, это что они где-то на отдыхе в Средиземноморье.
— Какие черти тебя принесли? — удивленно спросил Декер.
— Да так, просто случайно оказался в твоих местах.
Декер криво усмехнулся:
— Ага. Алекс небось позвонила тебе и попросила сюда приехать, приглядеть за мной, — скажешь, не так? Потому что сама не может.
— Если совру и скажу «нет», это что-то поменяет?
— Входи давай.
Декер закрыл дверь за Марсом, и тот не спеша огляделся.
— Ого. У ФБР, наверно, роскошные суточные, раз ты шикуешь в таком месте, как это. «Ритц» рядом не стоял.
— Я здесь когда-то жил.
— Понятно. Моя камера в Техасе все равно была меньше, и там не было окна.
— У тебя есть место для постоя? А то кровать здесь только одна.
— Вообще я тоже поселился здесь. Только что заехал. С датой выезда определюсь позднее.
— Тебе оно надо? Крутейшие места города к твоим услугам, при твоих доходах.
— Ты ошибаешься, мне крутняк не нужен.
— Зря Алекс все это затеяла.
— Она о тебе заботится. На то и друзья.
— Она тебе рассказывала, что здесь деется?
Подтягивая к себе единственный в номере стул, Марс кивнул; Декер тем временем присел на край кровати.
— Посвятила. Как-то все запутанно. Так что произошло после того, как вы расстались?
Декер приступил к рассказу; когда он дошел до момента ареста, Марс поднял руку:
— Эй, эй, стоп. Так твою задницу сцапали в тюрьму? Ей-богу, денег бы заплатил, чтоб полюбоваться.
— Погоди. В зависимости от расклада, может, еще увидишь бесплатно. В гостевой день.
— Ты прикалываешься?
— В этом городе я себе нажил врагов.
Улыбка Марса сделалась еще шире:
— Ты? Да ну. Такой плюшевый мишка. Всех только по шерстке и гладишь.
— Тебе, пожалуй, не стоит здесь находиться, Мелвин.
— А я не хожу туда, куда не хочется. Двадцать лет провел там, где меня никто не спрашивал, хочу ли я. Выбора не было. И теперь вот наверстываю как могу. Так что здесь я там, где надо, имей в виду.
— А Харпер где?
— На работе, где ж еще.
— Как вам Средиземноморье?
— Волшебно. Столько воды в своей жизни не видел. Западный Техас слишком сух.
— У вас там все серьезно?
— У нас все прикольно, Амос. Вот в таком режиме мы и хотим нынче пребывать. Ни больше ни меньше. — Он встал и огляделся. — Ну, так как будем действовать? У тебя, я так понимаю, две тайны. Одна из давнего прошлого. А одна совсем из настоящего.
— Но обе взаимосвязаны. Мне так это видится.
— Итак, Мерил Хокинс выходит из тюрьмы, приходит к вам и заявляет, что невиновен. Хочет, чтобы вы с твоей старой напарницей доказали его правоту и обелили имя. Но в ту же ночь получает пулю.
— А вдова одной из его предполагаемых жертв исчезает.
— Ты, стало быть, думаешь, что это Сьюзан Ричардс пристрелила его и теперь в бегах?
— Не знаю, но картина именно такая. До сих пор не найдена ни она сама, ни ее машина. Что довольно странно в наши дни.
— Ну почему. Страна большая: кто захочет, исчезнуть может с концами. Взять хоть моего старика.
— Твой отец был в таких делах поопытней, чем, я полагаю, Сьюзан Ричардс. И исчез еще до того, как появились смартфоны с видосами и соцсети в придачу.
Марс пожал плечами:
— Доказательства вязнут в трясине. Леди так и не всплыла. И ты все еще не ответил на мой вопрос: как нам подкопаться под этого спермоглота?
— При прочих равных, нам нужно сначала раскрыть преступление прошлого; может, тогда прольется свет и на то, кто убил Мерила Хокинса.
— Но ты же распутал мое безнадежное дело. А здесь ставки еще выше. Хочешь выиграть?
— Не уверен, что соглашусь на такое пари.
— Голос из прошлого. Тогда, со мной, ты нашелся что делать. А теперь?
— Я уже переговорил с теми, кто имел к нему отношение. Вдовы. Дочь. Единственные оставшиеся соседи.
— А как насчет тех первых, кто прибыл на место? Копы, криминалисты? Медэксперты?
— Копы там больше не работают, давно поразъехались. Медэксперт три года назад приказал долго жить.
— Но у тебя до сих пор должны оставаться записи. — Марс постучал себе по лбу. — Вот здесь.
— Они у меня не все, — Декер вздохнул, — потому что… Потому как я не все их читал. Особенно данные медэкспертизы. Во всяком случае, поверхностно.
Марс удивленно поднял брови.
От Декера это не укрылось.
— От поступления звонка я там дневал и ночевал пять дней. Хотя это не оправдание. Но отпечатки и анализ ДНК — это такой верняк, что просто сбивает с ног, во всяком случае, я так думал. И в остальном был уже не столь прилежен. Что могло стоить Хокинсу свободы, а затем и жизни.
— Единственное, что делает тебя человеком, Декер. И позволь сказать, у меня имелись сомнения на этот счет. — Марс изобразил усмешку.
— Я не должен был ошибиться, по крайней мере так.
— И теперь ты пытаешься загладить вину. Делаешь все, что в твоих силах. Это все, что ты можешь.
Не услышав ответа, Марс подался ближе и доверительно спросил:
— Амос, скажи мне, что случилось? Я не узнаю этого парня. Что-то тебя гложет. Причем дело не только в том, что ты мог напортачить. А ну-ка, перец, выкладывай все начистоту. Иначе, без понимания, и сделать ничего будет нельзя.
— Понимаешь, Мелвин… Некоторые люди просто созданы для того, чтобы быть сами по себе. Работать в одиночку, жить, действовать… одни.
— И ты думаешь, что ты один из них?
— Мелвин, я знаю это. Чувствую.
— Амос, я был одиноким двадцать лет. Только я, стальные прутья и бетонные стены. Ну и дожидающаяся меня смертельная игла.
— А теперь я тебя не понимаю.
— Тогда давай я изложу яснее. Я был убежден, что я тоже одиночка. Что именно так и пройдет моя жизнь. Но я совершал ошибку.
— Это как?
— Я позволял обстоятельствам, находящимся извне, определять меня. Контролировать. Это неправильно. Еще хуже, чем лгать самому себе. Все равно что лжешь своей душе.
— Ты думаешь, что я примерно в таком положении?
— Во-первых, Алекс рассказала мне, как вы вдвоем оказались здесь. Навещали на кладбище твою семью.
Декер отвел взгляд.
— Ты чувствуешь себя привязанным к этому месту, и мне это понятно. Но ведь это не так. Ты отсюда переехал. Поступил в ФБР. А если б ты этого не сделал, я бы сейчас гнил в техасской тюрьме или, скорее всего, был бы мертв. Но речь не обо мне, а о тебе.
— Может, это было ошибкой — переехать, — промолвил Декер.
— Может, да, а может, и нет. Но суть в том, что ты сам сделал этот выбор. У тебя наилучшая в мире память, Амос. Нет ничего такого, чего бы ты не помнил. Я теперь знаю, что это и благословение, и проклятие. А с твоей семьей и тем, что с ней случилось, это вообще наихудшее из всех мыслимых событий. Но ведь есть же и хорошее? Все те счастливые времена? Ты ведь тоже их помнишь так, будто они случились только что. Я вот, например, даже не помню, как выглядела моя мама. В самом деле не помню ни прикосновений ее, ни улыбки. Не помню ни одной своей днюхи, когда был маленьким. Я лишь вынужден представлять, как это было. Ты же можешь все это воскрешать в памяти. Можешь переехать хоть в Сибирь, попасть там в пургу, а закроешь глаза — и вот ты уже снова здесь, ужинаешь со своей женой. Держишь ее за руку. Собираешь в школу Молли. Читаешь ей книгу перед сном. Это все здесь, чувак. Все уже здесь.
Декер наконец снова посмотрел на него.
— В этом самое трудное, Мелвин, — голос его пересох, ломался. — Я всегда буду сознавать это так четко, будто это было вчера. Знать, как чертовски много я потерял.
Марс подсел рядом и обвил ручищей широкие плечи Декера.
— Это и называется жизнью, дружище. Все хорошее, плохое и уродливое. Главное, не позволяй двум последним принижать первое, потому что первое — оно и есть самое важное. Если ты удерживаешь его в живых, то тебе по плечу справиться с чем угодно. Это и есть божеская истина.
Они сидели молча, но с неизменной точностью передавали друг другу свои чувства, как это часто бывает между близкими друзьями.
— Алекс бы вряд ли это одобрила, — хохотнул Марс.
Они стояли в вестибюле «Резиденс Инн» у буфетной стойки. Было время завтрака, и еда на ней являла собой подлинный кошмар кардиолога.
— Раньше эта часть дня была у меня любимой, — ответил Декер, вожделенно озирая блюда с беконом, пухлыми сосисками и яичницей, а также стопки блинчиков, вафель и кувшинчики с сиропом.
— Но она не баловала тебя взаимностью.
— Амос!
Оба враз обернулись на сухонькую старушку, которая спешила к ним с тарелкой рассыпчатого печенья на отлете. Женщине было за восемьдесят, искристые седины прикрывала сеточка для волос.
— Я слышала, вы вернулись в город. — Она приподняла тарелку: — Отнесете эту тарелочку к себе на стол, как раньше? Сама пекла.
— Привет, Джун. — Декер растерянно таращился на угощение, пока не получил от Марса тычок в бок.
Тогда он вздрогнул и засуетился с ответом:
— Да нет, спасибо, Джун. Наверное, обойдусь. Сейчас вот возьму, э-э, апельсинового сока и мисочку овсянки.
Джун оглядела его с подозрением:
— Вы что-то схуднули. Да какое там схуднули — просто кожа да кости! Не приболели, часом?
— Нет-нет. Я сейчас здоровее, чем за долгие годы.
Судя по глазам, она сильно сомневалась в его правдивости.
— Ну ладно, если передумаете, то посигнальте. — Она взглянула на Марса. — Вашему другу тоже бы не мешало слегка откормиться.
Марс выдавил улыбку:
— Да, мэм. Займусь прямо с утра.
— Ну, не хотите, как хотите, — и старушка засеменила прочь.
Марс окинул взглядом все это вредное изобилие на стойке и покачал головой:
— Старик, как ты мог, живя здесь, проходить мимо этого стола без обнимания?
Как только закончили есть, у Декера зажужжал мобильный. Звонила Салли Бриммер.
— Я скинула все файлы на флешку, — сообщила она осторожным полушепотом. — По электронке слать не рискую: здесь все отслеживается, а мне работа дорога.
— Можем где-нибудь пересечься, и ты дашь мне флешку.
— Я заканчиваю в шесть. Знаешь парк Макартур в восточной части города?
— Да.
— Можем встретиться там у пруда — как насчет половины седьмого?
— Буду на месте. Мисс Бриммер, вы кудесница.
— Да ладно тебе, просто Салли. У конспираторов в ходу имена, а не фамилии, Амос.
Послышались короткие гудки.
— Хорошие новости? — проницательно посмотрел Марс.
— Думаю, что да.
Телефон зажужжал снова. Вначале мелькнула мысль, что это снова Бриммер. Но номер был другой, хотя вполне известный.
— Капитан Миллер?
— Амос, прежде всего хочу принести извинения.
— За что?
— За то, что с тобой случилось. Арест, слушание об освобождении под залог. То, что мне сейчас сообщила Бет, лишний раз доказывает: Нэтти и Чилдресс клинические идиоты!
— Это для меня не новость. Но вашей вины здесь нет никакой.
— Нет, есть, поскольку я позволил Чилдрессу взять верх. Этот засранец меня обошел. Но вчера вечером я разыграл другую партию. Пошел прямиком к комиссару, а тот затем к своему шефу. В результате чего тебе прямо сейчас дано разрешение наблюдать за делом.
— В чем конкретно это выражается?
— В целом немало. Нэтти и Чилдресс не могут чинить тебе препоны. Ты можешь знакомиться с уликами, можешь даже разговаривать со свидетелями и выискивать потенциальные зацепки. Хотя не можешь вызывать подозреваемых на допрос. Вместе с тем тебя будут знакомить с данными медэкспертизы и другими промежуточными результатами.
— А Нэтти по-прежнему остается работать?
— К сожалению, да. Кляну судьбу, что Мэри пришлось взять самоотвод.
— В этом вы не одиноки. Но спасибо за все сделанное, капитан. Я очень признателен. По крайней мере, теперь снова могу приобщиться к делу. — Он взглянул на Марса. — Тут со мной еще подключается новый помощник. Думаю, он себя проявит.
— Дерзай, Амос. Нэтти как пить дать взбеленится, ну а уж ты найди клапан сбросить ему давление. Да, и еще кое-что.
— Слушаю?
— Найдена машина Сьюзан Ричардс.
— Где?
Миллер сообщил детали.
— А сама она нашлась? — настороженно спросил Декер.
— Следов нет. Нэтти наверняка уже на месте, проверяет. Действуй осмотрительно. Жаль, что больше сведений дать не могу. Все, мне тут звонят.
Он ушел со связи.
Декер оперативно рассказал Марсу о событиях.
— Значит, тачку нашли, а ее нет? Какие выводы напрашиваются?
— Да особо никаких, — пожал плечами Декер.
— Ну так что, сейчас едем туда?
— Едем.
Как раз в этот момент мимо их столика прокатывала тележку Джун, и Декер незаметно ухватил с тарелки пару тех печенек. Одну он кинул Марсу:
— На. Не говори, что я держу тебя на голодном пайке.
И надкусил свою печенюшку.
— Ха. Инфаркт у меня провоцируешь? — буркнул Марс и надкусил свою.
Свою каршеринговую «Мазду» Декер остановил возле полицейской ленты, туго трепещущей на ветру. Тут и там виднелись полицейские и патрульные машины.
Зеленая «Хонда Цивик» обнаружилась примерно в двух часах езды от Берлингтона — позади заброшенного мотеля, закрывшего свои двери уже лет сорок назад. Мотель стоял на местной дороге, которую путешественники с открытием поблизости новой автотрассы стали избегать.
Декер с Марсом вылезли из машины и огляделись. К ним незамедлительно подошел офицер. Декер предъявил удостоверение, держа его в раскрытом виде.
— ФБР? — коп слегка опешил. — Вы-то здесь что делаете?
— То же, что и вы. Пытаемся разыскать Сьюзан Ричардс.
— Эй! А ну-ка!
Декер ожидал этого, и все же внутри тревожно екнуло.
К ним развязной походкой подходил Нэтти.
— Что, Миллера взял себе в заступники?
— Капитана Миллера. У которого ты в подчинении.
Нэтти уставил в Декера палец:
— Ты только наблюдаешь, и на этом все! Шаг влево, шаг вправо, и опять будешь куковать в скворечнике.
К нему ошарашенно повернулся тот полицейский:
— Агента ФБР, в тюрягу?
— Да он не настоящий агент, — успокоил его Нэтти.
— В самом деле? — резко встрял Мелвин Марс. — Этот парень, между прочим, спас жизнь президенту США! У него прямая линия с Белым домом, совместный снимок с первым лицом и благодарственное письмо. — Он торжествующе поднял «V» из двух пальцев. — Вот такие у нас парни. Не то что некоторые.
Офицер взирал на Декера с боязливым почтением.
Нэтти ощетинился теперь уже на Марса:
— А ты кто такой?
— Он мой помощник, — ответил за Марса Декер.
— У тебя же вроде Джеймисон?
— Она на другом задании.
— А этот что, тоже фэбээровец?
— Он под мандатом моих полномочий.
— Это как? — не понял Нэтти.
— А так, что если попытаешься мешать моим действиям, Нэтти, то я пойду к комиссару.
— Ой дерьма в тебе сколько.
— Кто нашел машину? — задал вопрос Декер.
Нэтти, выпятив подбородок, притворился глухонемым.
— Послушай, Нэтти. Давай начистоту. Если у меня получится выяснить, кто это сделал, арест преступника зачтется тебе.
— Можно подумать, мне в этом нужна твоя помощь.
— Хорошо, тогда я буду действовать самостоятельно. Но если задержание проведу я, коврижки достанутся ФБР. Думаю, Чилдресс этому не обрадуется. Сейчас ты у него в фаворе, но так было не всегда. И сольет он тебя в ту же секунду, когда решит, что это ему не на руку. Помнишь дело Харгроува?
При одном лишь упоминании об этом Нэтти ощутимо напрягся и, по-прежнему с кислой миной, открыл блокнот.
— Нашел бомж, когда шарился в мусорке. Сегодня, около четырех утра. Сообщил местным. А те по нашему розыскному объявлению уведомили нас.
— Можно взглянуть на машину?
— Следственная группа уже осмотрела.
— В порядке наблюдения.
Нэтти хрюкнул горлом, развернулся и зашагал в ту сторону. Декер и Марс двинулись за ним.
— Не пойму, Декер, — шепнул ему на ходу Марс, — с чего ты взял, что этот тип — говнецо? Он просто говнище.
— Воняет реально, — согласился Декер.
— А тот Чилдресс что, еще хуже?
— Хуже. Потому что, в отличие от Нэтти, он умеет пускать пыль в глаза тем, кому нужно. В том числе нормальным людям. Именно это и делает его таким опасным.
Старенькая «Хонда» с неисправным глушителем приютилась рядом с огромным, проржавелым мусорным баком, напоминающим циклопическую ракушку на железном боку корабля.
Декер и Марс остановились в паре метров от него. Взгляд Декера прошелся по машине и окрестностям, после чего остановился на фигуре в синем комбезе техника, занятой сбором вещдоков.
— Снова привет, Декер, — подала голос Келли Фейрвезер. — Что это за друг?
— Мелвин Марс, — делая шаг вперед, представился Марс и протянул руку. — Помогаю, э-э… агенту Декеру с расследованием.
— Круто, — сказала Келли.
— Что есть на данный момент? — спросил Декер, бдительно глядя на Нэтти, который сейчас по ту сторону машины совещался с еще одним техником.
— Ну, во-первых, никаких отпечатков, кроме самой Сьюзан Ричардс. Ни внутри, ни снаружи.
— Логично, это же ее машина, — сказал Марс.
— Багаж сзади есть? — спросил Декер.
— Нет ничего.
— А ключи?
— И ключей нет.
— Какие-нибудь заметные следы?
— Ни крови, ни спермы, ни частей тела, ни тканей, ни других существенных биологических остатков.
— А присутствие в машине другого человека?
— Тоже не установлено. Ехала только она.
— Ничего, если я взгляну? — попросил Декер.
— Да пожалуйста. Только вот это надень.
Натянув поданные Фейрвезер латексные перчатки, Декер направился к машине.
Марс последовал за ним. В этот момент поднял глаза Нэтти, но тут же вернулся к своему разговору с техником.
Все четыре двери «Хонды» были открыты, в том числе и крышка багажника. Декер кивком указал на мусорный бак.
— Проверяли на наличие трупа?
Фейрвезер печально кивнула:
— Проверили. Ничего, кроме мусора. Теперь самой санобработка понадобится.
— Никаких следов ни от нее, ни от машины?
— Ничего не нашли.
Декер обежал бак глазами, после чего сунулся в проем передней водительской дверцы и прощупал там оба сиденья; то же самое и с задними. Марс все это время зависал у него над плечом.
— Келли, ты пометила координаты всех найденных отпечатков, внутренних и наружных?
Она кивнула и достала электронный планшет.
— Все здесь. Куда проще, чем та наша возня много лет назад, согласись?
— Соглашусь, — рассеянно сказал Декер, вглядываясь в цифровые экранчики.
— Здесь все как обычно, — комментировала Фейрвезер. — Руль с рулевой колонкой, подстаканник, консоль, бардачок, рычаг скоростей, кнопки управления, зеркало заднего вида, приборная панель, внутренние части дверей, окна.
— А снаружи? — спросил Декер, меняя цифровую страницу.
— Дверная ручка, передняя сторона водителя, задние двери. Вот наружное водительское окно. Опять же как обычно.
— После ее исчезновения сильных дождей у нас, кажется, не случалось?
— Да вроде нет.
— Так что никакие свежие отпечатки не могли пострадать или даже пропасть под ливнем?
— Верно.
— А как долго вообще держатся отпечатки пальцев? — полюбопытствовал Марс.
— Все зависит от поверхности, — стала перечислять Фейрвезер, — от вещества на пальцах, от фактора времени, погодных условий, еще много чего.
Декер вернул ей планшет.
— Что еще?
— Да почти ничего. Мы не знаем, какое расстояние проехала машина, так как неизвестно, какой у нее перед выездом был пробег. Под капотом есть стикер замены масла. С той поры машина проделала более шестисот километров, но масло меняли три с лишним недели назад. Из этого четких выводов не сделаешь.
— А по ошметкам насекомых на лобовом стекле?
— Тоже ни о чем. Она, кстати, после выезда из города могла его помыть.
Декер кивнул: об этом он тоже подумал.
— Ну что, Декер, решил загадку?
Нэтти обогнул машину и сейчас глумливо смотрел на него.
— Пока присматриваюсь, — ответил тот.
— «Присматриваюсь», — передразнил Нэтти. — Я всегда знал, что тебя переоценивают.
— Он здесь еще минуты не пробыл, — вмешался Марс. — А ты сколько уже топчешься?
Нэтти ожег его взглядом.
— Нет, серьезно, ты кто такой?
— Тебе ж сказали: помощник. Ты вот следуй моему примеру, тоже помогай.
— Декер, ну ты и комика сюда притащил, — Нэтти едко хмыкнул.
— Я б на твоем месте вот на что обратил внимание, — сказал Декер.
— На что?
— Отсутствие на крышке багажника отпечатков.
— И чего? Ричардс же сидела впереди.
— После того, как сунула в заднее отделение тяжеленный чемодан.
— Багажник можно было открыть и кнопкой брелка.
Декер покачал головой.
— Агата Бэйтс, соседка, сказала, что Ричардс завела мотор, а потом вернулась в дом и выкатила оттуда большущий чемодан, который упихала в багажник. Причем не сразу, а повозилась, прежде чем захлопнуть крышку. — Декер сделал паузу и перевел взгляд с Фейрвезер обратно на Нэтти.
— На багажной крышке никаких отпечатков не было, — подтвердила Фейрвезер. — Я ее прошла буквально дюйм за дюймом.
— Странно, — отметил Марс.
— Да что вы мне говорите, — застроптивился Нэтти. — Для открывания багажника она нажала кнопку у себя на брелоке, как я только что сказал.
— Такого быть не могло, — возразил Декер.
— Это почему?
— Ключ был в замке зажигания. Машина достаточно старая, поэтому, чтобы ее завести, необходимо вставить ключ, а не просто иметь его при себе. Значит, и ключ и брелок были уже в машине. — Он посмотрел на Нэтти. — Если не веришь, сходи проверь.
— Ладно, — нехотя уступил Нэтти. — Но если так, то где же отпечатки?
— А вот это действительно вопрос.
— Что же означает их отсутствие? — спросил Нэтти.
— Тоже вопрос, — кивнул Декер. — А вот еще один. Почему она сначала завела машину, а потом вернулась в дом и вынесла оттуда багаж? Почему бы сначала не вынести, а уже потом завести машину и уехать? При таком раскладе ей пришлось ходить туда два раза вместо одного.
— Ладно, сдаюсь, — потупился Нэтти. — С чего бы ей…
Но Декер уже отвернулся и пошел восвояси.
— Черт, как этот сучара меня выбешивает! — завелся Нэтти.
— Понимаю, — кивнул Марс. — Хочешь еще один совет, приятель?
Нэтти недовольно покосился.
— А почему я должен тебя слушать? Я тебя даже не знаю.
— Да, но я знаю Декера. Если ты хочешь решить свою задачу и получить повышение, то потеснись, дай этому парню местечко для работы.
— Черт, но ведь это я веду дело!
— Тогда тебе выбирать, хочешь ты с ним справиться или запороть. Подумай, денег не возьму.
Марс повернулся и отправился вслед за Декером.
Нэтти посмотрел на Фейрвезер, которая не сводила с него пытливых глаз.
— Что? — гаркнул ей он.
— Я этого парня не знаю, но звучит, по-моему, здраво.
— Ну почему все вы думаете, что Амос Декер ходит по воде? — Нэтти от досады вдарил себе кулаком по бедру.
— Послушай, у этого парня свои заморочки. Ни для кого не секрет. Но когда дело доходит до поимки негодяев, ты можешь назвать кого-нибудь, у кого это выходит лучше?
Она вернулась к работе, оставив Нэтти за разглядыванием своих ботинок.
На обратном пути в город Декер хранил молчание.
Марс время от времени на него поглядывал; несколько раз казалось, что он вот-вот что-то спросит, но всякий раз он отводил взгляд и молчал.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросил наконец Декер.
Марс усмехнулся:
— А что, у меня это на лбу написано?
— В некотором смысле.
— Этот засранец Нэтти имеет на тебя зуб. С чего бы?
— Ему не нравилось, что мы с Ланкастер раскрывали в Берлингтоне убийства. Большинство их. Да можно сказать, почти все. Нэтти был в отделе восходящей звездой, пока в детективы не перевели меня. Его тогда поставили на более мелкие преступления, и я думаю, что он в этом винит меня. А потом он сильно облажался в деле Харгроува. Пропажа человека обернулась убийством. Это дало крен карьере Нэтти. И с той поры как я уехал, он, видимо, пытается взять реванш. И лижет задницу Питу Чилдрессу, хотя тот и вывесил его на просушку, когда пошли нестыковки по делу Харгроува.
— В нем есть хоть какой-нибудь толк как в детективе?
— Так-то он ничего, вполне на своем месте. Но всегда тяготеет к простым решениям. И ляпает ошибки. Иногда откровенно неряшливые. Делает выводы, каких не следует.
— Как ты с теми убийствами много лет назад?
Декер бросил на него быстрый взгляд.
— Я ту кару заслужил.
— Да брось ты, я тебя сейчас просто за ниточку подергал. Говорю тебе снова: будешь себя держать под таким вот давлением, однажды точно лопнешь.
— Дни хлопушек для меня, пожалуй, миновали.
— А что сейчас на повестке дня?
Декер взглянул на циферблат посреди приборной доски.
— До встречи с Салли Бриммер, у которой надо взять флешку, еще есть время.
— Тогда куда двинемся?
— К дому Сьюзан Ричардс.
Примерно через два часа Декер остановил машину на подъездной дорожке, и они вышли. При взгляде на дом Агаты Бэйтс ему показалось, что он видит, как старушка сидит у себя на веранде и почитывает книгу.
Марс окинул взглядом дом.
— По-твоему, Ричардс мертва?
— Следов насилия в машине нет. Снаружи тоже. Тело пока никто не нашел. Но все равно, в живых ее может и не быть.
— Как мы попадем внутрь?
— У меня есть ключ. Мэри Ланкастер дала мне его, когда мы занимались обстоятельствами исчезновения Сьюзан Ричардс.
Декер вставил ключ в замок, намереваясь повернуть.
— Постой-ка. Ты, случайно, не нарвешься на неприятности? Ты ведь должен просто наблюдать?
— Войду в дом — буду «просто наблюдать».
Декер провел Марса в переднюю часть жилья.
— Итак, Ричардс загружает чемоданище и делает отсюда ноги сразу после того, как вы ее притягиваете на допрос об убийстве Хокинса.
— И алиби у нее тоже не подлежит подтверждению. Других соседей в это время дома не было. А старушенция напротив, которая видела отъезд, не может дать четкий хронометраж по Ричардс на момент убийства Хокинса.
— Что, возможно, и объясняет причину ее побега. Она мужика и порешила.
— Да как она вообще узнала, что он снова в городе? — усмехнулся Декер.
— Может быть, случайно на него наткнулась. Или увидела и проследила за ним до гостиницы. А что, такое тоже возможно.
— Возможно, да, но маловероятно.
— Тогда что мы здесь делаем?
Декер первым поднялся наверх и вошел в спальню. Здесь он направился прямиком к стенному шкафу. Судя по всему, комната была перестроена и увеличена: вряд ли дом такого почтенного возраста мог изначально иметь столь просторный гардероб. Он был забит одеждой на вешалках, свитерами и обувью на полках, сумочками и клатчами на крючках.
Декер встал посреди комнаты и огляделся.
— У Харпер тоже есть шкаф, раза в четыре больше этого, — тоже оглядываясь, произнес Марс. — И забит по самые жабры. Не знал, что одному человеку может требоваться все это барахло.
— Общество требует, чтобы женщины заботились о своей внешности больше мужчин.
— Ого познания.
— Это не я. У меня жена так говорила.
— Сдается мне, Сьюзан Ричардс держала в сердце именно этот принцип.
Декер заприметил несколько пустых вешалок, брешь на полке размером в две пары туфель и свободный от сумочки крючок.
От шкафа он прошел к комоду и, осматривая, поочередно выдвинул ящики. Затем настал черед ванной, где он осмотрел каждый дюйм, включая и мусорные ведерки под раковиной.
В настенной аптечке стоял разномастный ряд мензурок и пузырьков. Декер брал и осматривал их все поочередно; один бутылек он продержал чуть дольше, после чего задумчиво поставил на место.
— Дамочка сидела на лекарствах? — предположил Марс.
— Вся Америка на них сидит, — резонно заметил Декер.
Они спустились на первый этаж в гостиную, где Декер подошел к камину и стал разглядывать выстроенные на каминной полке фотографии.
— Ее семья? — спросил Марс.
Декер кивнул:
— Муж, двое детей. В идеальном мире Сьюзан Ричардс могла бы уже стать бабушкой.
— Наш мир идеальным не назовешь, — печально вздохнул Марс.
Декер обвел взглядом комнату, вбирая глазами все, что нуждалось в усвоении.
— Что ты замечаешь, Амос? — спросил Марс, тоже оглядывая пространство гостиной. — Что-нибудь пропало?
— Да нет, ничего. В этом и загадка, Мелвин.
Плавно смеркалось, и к заходу солнца температура понизилась до уровня, когда различается парок от собственного дыхания.
Марса Декер оставил в машине, припаркованной у обочины. Салли вряд ли одобрит, если при не вполне законной передаче служебных файлов будет присутствовать кто-то посторонний. Через небольшой парк Декер зашагал к кругленькому пруду, расположенному в его задней части, куда можно было попасть по извилистой кирпичной дорожке. В данную минуту там никого видно не было.
Как раз когда за последним поворотом показался пруд, в поле зрения появилась и Салли Бриммер в длинном плаще, шляпе и перчатках. Завидев Декера, она поспешила мимо пруда, посредине которого с тихим журчанием взбрасывал струи фонтан.
«Даже хорошо, — подумал на ходу Декер, — если что, никто и не подслушает разговор».
Она подошла, держа одну руку в кармане. И неожиданно вздрогнула.
— Зима близко[515], — с улыбкой сказал Декер.
— Дело не в погоде, — сказала она с ноткой нервозности. — Просто какой-то мандраж. То, что я тут делаю, может стоить мне работы.
— Ты меня знаешь: могила, — заверил Декер. — А чтобы тебе было легче, обещаю, что файлы буду использовать только для откапывания правды.
— Я знаю, — ответила Салли, теперь уже с раскаянием. Оглядевшись, она вытащила руку из кармана. В ладони лежала флешка.
— Как тебе удалось сделать сканы так, что никто не заметил?
— Убедила отдел, что мне нужно преобразовать часть бумажных файлов в цифровые. И сама взялась сканировать, хотя формально не обязана. Стояла и делала потихоньку, ни у кого и вопросов не возникало, что именно из служебных бумаг я сканирую. А в процессе просто подложила в общую стопу нужные тебе бумаги. — Она протянула ему флешку.
— Гениально, — сказал Декер.
— Высокие слова, особенно от тебя.
— Капитан Миллер сумел добиться встречи с комиссаром, так что я теперь снова вернулся к этому делу как наблюдатель. Можно сказать, официально.
— Это уже кое-что.
— Лучше, чем ничего, — согласился Декер. — Сегодня нашлась машина Сьюзан Ричардс, я сумел ее посмотреть.
— А что Блэйк?
— Он там был, но не окрысился. Вероятно, видит, что я могу быть полезен. Особенно если ему зачтется за поимку, которую сумею организовать я.
— Он на тебя набросится при первой же возможности, — предупредила Бриммер.
— На этот счет я иллюзий не питаю. — Декер вопросительно накренил голову. — А ты?
— Это в каком смысле? — насторожилась она.
— Салли, в тебе так много заложено. Тебе ведь ничего не стоит завести себе кого-нибудь куда лучше, чем этот Нэтти. Твоего возраста, неженатого. Просто ты, видимо, недостаточно к этому стремишься.
— А почему это тебя так волнует? Я всегда думала, что ты такой… как машина. — Она вдруг виновато потупилась. — Извини, несу какой-то вздор. Я совсем не это имела в виду.
— Да перестань. Не ты первая, не ты последняя. А вот что касается тебя… Я ведь был отцом дочери, как уже рассказывал. И не хочу, чтобы ты страдала или попала в ситуацию, из которой сложно выбраться.
Салли Бриммер посмотрела вниз, на кирпичную мостовую у себя под ногами.
— Я работаю без выходных, без проходных. Вокруг меня одни копы. У меня здесь ни семьи, ни друзей. Блэйк… Он проявил ко мне интерес. Пусть даже с этим избитым клише, что с женой у него никак, что она не понимает ни его самого, ни его работы. — Салли глухо рассмеялась. — Вот я, наверное, и клюнула на эту удочку. Как и миллионы других женщин. Хотя он и старался меня к себе расположить.
— Старался?
Она смиренно улыбнулась.
— Я с ним порвала, Амос. Не только из-за того, что ты мне сказал, хотя мне это тоже нужно было услышать. Он женат. И я бы не хотела, чтобы такое случилось со мной, если б я была замужем. Так нечестно. И действительно говорит о характере человека, если он готов так обманывать. Как ты мне тогда сказал.
— Я рад, что ты так решила.
— Ты ведь сам никогда не изменял своей жене?
— Даже мыслей таких не было. У меня было все, Салли. Жена, которую я любил так, как раньше и не представлял. Дочь, ради которой готов был пожертвовать всем. А теперь у меня ни того, ни другого.
— Но у тебя есть воспоминания. Добрые, хорошие.
— Да, это так. Но это не одно и то же. Даже для человека с такой памятью, как у меня. Воспоминания не согревают тебя по ночам. И не заставляют смеяться так, чтобы от души, по-настоящему. — Он сделал паузу. — А вот вызывать слезы они могут.
Она положила ему на плечо ладонь и легонько сжала.
— Подумать только. Раньше я считала, что ты бесчувственный мужлан.
— О, это у меня получается. Уж ты знаешь.
— Но получается быть и еще кое-кем. Тем, кого бы мне хотелось считать другом.
— Мы и так друзья, Салли. Я знаю, чего тебе стоило мне помочь. Этого я не забыл бы, даже если б память у меня была отстойной.
Какое-то время оба молчали, а затем Салли сказала:
— Я, наверно, пойду.
— Давай-ка я тебя провожу до выхода. Уже темнеет, а здесь много углов, где шныряет всякая нечисть.
— Никак не перестаешь быть копом?
— Так уж заточен.
Через пару минут они вышли к улице.
— Спасибо тебе еще раз, — поблагодарил Декер.
— Тебе спасибо, Амос. — Подавшись вперед, она непроизвольно его обняла. Декер наклонился, чтобы обнять ее в ответ.
И как раз в этот момент хлопнул выстрел.
Чувствовалось, как женщина в его руках обмякла и тяжело просела; по лицу шлепнуло что-то жаркое и мокрое. Ноги стали как чужие, и Декер опустился на тротуар, удерживая Бриммер. Подняв глаза на топот ног, он увидел, как к нему со всех ног бежит Марс. Это толчком привело его в чувство.
— Мелвин, пригнись! — выкрикнул он.
— Вон там! Там, Декер! — орал Марс, указывая налево, через улицу.
Декер лихорадочно оглядел Салли Бриммер. Пуля вошла ей в голову слева и вышла с другой стороны, в направлении парка. Безжизненные глаза подернулись стеклянной белизной.
Было ясно, что она мертва, но Декер машинально пытался нащупать пульс. Без циркуляции крови тело уже начинало охладевать.
— Черт, — одними губами выговорил Декер, все еще не веря в случившееся. Он дотронулся до своего лица, куда попала ее кровь.
Он поглядел на Марса, затем на ту сторону улицы, откуда раздался выстрел. Выхватил свой «глок», пружинисто вскочил и ринулся через улицу; Марс за ним по пятам.
Попутно Декер нащупал телефон, набрал 911, назвался и сообщил диспетчеру, что и где именно произошло.
— Мы преследуем стрелка. Сейчас же давайте сюда несколько машин, попробуем этого ублюдка здесь запереть.
Сунул трубку в карман и снова устремился вперед.
Марс вел его, потому что видел, откуда стреляли. На бегу Декер спросил:
— Ты видел его?
Марс мотнул головой:
— Только силуэт, в конце того проулка. Времени не было тебя предупредить. Я его заметил случайно, прямо в момент выстрела.
Добежав до проулка, они заглянули в него. Там находилось здание на капремонте, в частоколе лесов — всюду стройматериалы, поддоны, строительный мусор.
— Думаешь, этот засранец засел там? — спросил Марс.
— Не знаю. Если да, то ему не уйти.
Едва Декер это произнес, как до слуха донеслись нервозные трели сирен.
— Подкрепление, — заметил он.
— Но на месте стрелка я бы сейчас валил со страшной силой, — рассудил Марс.
— Потому мы и не ждем. Держись за мной.
— Стой, Декер. Мне не нужен живой щит, тем более в виде тебя.
— Мелвин, ты просто подстраховываешь. А я блокиратор. Если же он меня сшибет, не дай мне умереть напрасно.
Они тронулись по проулку, напряженно вслушиваясь в любые возможные звуки: шорох шагов, дыхание или же зловещий щелчок взводимого курка.
Декер поднял руку: он что-то услышал.
— Что там? — шепнул Марс.
Декер приложил палец к губам.
Теперь слышал и Марс. Тяжелое прерывистое дыхание, словно бы кто-то бежал, а затем вынужденно остановился.
По мере приближения сирен Декер начал прибавлять шаг. Марс держался рядом. Они дошли примерно до середины проулка, когда Декер остановился снова. Это место освещалось белесым светом фонарей. Между тем звук дыхания становился все отчетливей.
Декер выставил «глок» прямо перед собой и резко шагнул. Впереди на асфальте лежал некто головой на чем-то вроде свернутой кучи тряпья. Рядом лежала сумка со всякой всячиной. Судя по грязной мятой одежде, бездомный. Тяжелое дыхание, которое они слышали, было, по-видимому, его сопением.
— Декер, — прошептал Марс. — Это там что, ружье?
На асфальте рядом со спящим, в пределах вытянутой руки, лежала винтовка с оптическим прицелом. Декер шагнул вперед и медленно, ногой отодвинул от бесчувственной руки оружие.
В следующее мгновение он стукнулся лицом о кирпичную стену. Скула ерзнула о грубый кирпич (чувствовалось, как на лице возникло несколько порезов). Пистолет стукнулся о кирпич, что-то щелкнуло. Столкновение вышло таким внезапным, что желудок свело спазмом.
Декер рывком обернулся: ханыга все так же валялся без чувств. Нападение исходило не от него.
— Декер!
Крутнувшись на месте, Декер для ясности тряхнул головой и цепко вгляделся.
Марс уворачивался от ножевых ударов, которые незнакомец пытался ему нанести явно с целью убить. Был он невысок, но жилист, а его движения быстры и отточены.
Декер рванулся вперед и, когда незнакомец сделал мах в его сторону, выстрелил ему в ногу.
Но ничего не последовало: видимо, удар о стену повредил оружие.
В следующую секунду нападавший ногой вышиб пистолет из руки Декера и саданул его кулаком в живот, согнув пополам.
Декер отшатнулся, и в этот самый момент Марс припечатал того типа сзади с такой силой, что тот оторвался от земли, пролетел и врезался в стену, но сразу же резко обернулся, держа клинок наготове.
С прежней прытью он бросился на Марса и полоснул его по руке. Марс опрокинулся на спину, и нападавший уже целился нанести новый удар, но тут на него напрыгнул Декер и обхватил ручищами, притиснув его нож и руки к бокам. В свете фонарей, прикрепленных к зданиям, было видно, что, несмотря на холод, мускулистые предплечья преступника обнажены и покрыты татуировками — словами и символами.
Спустя несколько секунд пыхтения и возни тот тип двинул Декеру затылком по лицу. Из носа и рта хлынула кровь. Затем он исхитрился направить нож книзу и ткнуть им Декера в бедро. Тот вскрикнул и выпустил обидчика, который не замедлил дать стрекача и вскоре скрылся из виду, уже под близкие трели сирен. Декер прижал ладонь к ране на ноге.
Подбежал Марс, сорвал с себя ветровку и жгутом обмотал вокруг бедра Декера.
— Ты сам в порядке? — спросил Декер.
— Да вроде ничего, — тяжело дыша, ответил тот. — Блин, что это за хрен был?
— Он застрелил Салли Бриммер.
— А зачем, почему?
— Напрашивается только одно: целился он в меня. А она просто встала на пути у пули.
Снова морг.
Сколько уже их видано-перевидано.
И ощущение синего электрического свечения въедалось почти так же, как в ту ночь, когда он обнаружил свою семью. Все равно что некий стробоскоп из-под потолка насылал волны тревожного света по всем уголкам этого помещения.
Декер дотронулся до своей ноги, где под штанами была наложена большая повязка. Врач неотложки сказал, что ему повезло. Еще пара дюймов влево, и оказалась бы вспорота бедренная артерия. Истек бы кровью прямо там, в проулке.
Прикоснулся к лицу в бинтах и пластырях. Состояние больной, нервной чуткости, как после только что проигранного матча в НФЛ. Марс стоял рядом, с раненой рукой на перевязи. Ну да ладно — живы, и хорошо. А перед ними лежало бледное тело Салли Бриммер, укрытое до шеи простыней.
Ханыга из проулка оказался именно тем, кем казался, — неприкаянным бомжом. К тому же упоротым так, что медикам потребовался целый час, чтобы привести его в чувство. На винтовке не обнаружилось никаких годных отпечатков, и понятно почему. Стрелок был в перчатках. Вероятно, орудие убийства он бросил рядом с бездомным для того, чтобы просто от него избавиться. А Декера с Марсом атаковал, потому что они добрались до него прежде, чем он успел достичь другого конца переулка. Кинувшись из засады, он попытался добавить еще две жизни к той, которую уже отнял. От полиции ему, увы, удалось ускользнуть и скрыться.
В помещении находился медэксперт, который сейчас полоскал в раковине какие-то свои инструменты. Над головами горела только одна флуоресцентная лампа, отчего в комнате стоял полумрак, усугубляя и без того гнетущее ощущение.
Мгновение спустя дверь с лязгом распахнулась, и на пороге появился Блэйк Нэтти — мертвенно-бледный, с искаженным мукой лицом. Не замечая никого вокруг, он подался к обернутому простыней телу Бриммер и, глядя на него сверху вниз, поднес руку ко рту. Послышались сдавленные, сухие рыдания.
Все молчали, пока Нэтти не взял себя в руки, яростно вытерев глаза рукавом. Он взглянул на Декера и Марса и только теперь заметил их раны.
— Ба. Я слышал, он и вас двоих чуть не укокошил.
— Почти, — сказал Декер. — При всей разнице в габаритах.
— Мал, да рукаст, — поморщился Марс. — Я видал парней с заточками, матерых зэков, но так махать клинком, как он, им слабо.
— С заточками? Зэков? — спросил Нэтти. — Ты надзирателем был?
— Типа того, но из другой оперы, — нехотя ответил Марс.
— Кулаки у него как гири, — Декер потер себе живот. — И какие-то безумные партаки на руках.
— А что вы там вообще делали с Салли? — уже с подозрением спросил Нэтти.
Декер знал, что этот вопрос неизбежен, и заготовил несколько ответов. Один из них выскочил моментально и был, собственно, чистой правдой:
— Я назначил Салли встречу в парке Макартура. Мы уже выходили оттуда на улицу, когда тот подонок открыл огонь.
— А зачем вам было встречаться?
— Я рассчитывал получить от нее помощь в нашем деле. Помочь тебе справиться с задачей, Блэйк, простым наблюдением у меня не получится. Это понятно нам обоим.
Декер был готов к тому, что Нэтти сейчас взорвется, но тот, к удивлению, ограничился просто кивком. Потер нос и сказал:
— Ну да, можно понять. Ты… Ты думаешь, Салли была целью?
— Нет. Целью был я. И это, кстати, уже не первая попытка меня убрать. С Салли мы стояли так близко, что стрелявший попал в нее, а не в меня. — Он смолк и посмотрел на безутешного Нэтти. — Я очень сожалею, Блэйк. Правда. А Салли поступила правильно.
— Почему кто-то так отчаянно пытается тебя устранить? — спросил Марс.
— Кто-то не хочет, чтобы Декер вызнал правду, — неожиданно ответил Нэтти. — Они ведь с Мэри работали над тем делом много лет назад. А затем Хокинс пришел к ним с просьбой очистить его имя. И вот теперь они попытаются остановить Декера. Мэри спаслась самоотводом, но он-то все еще идет по следу.
— Ты тоже, — заметил Декер. — Так что нам всем нужно соблюдать осторожность.
— По-твоему, кто-то нанял того ухаря именно для этого? — спросил Нэтти.
— Надо полагать. А это значит, что Хокинс был невиновен. Ну а данные экспертизы, увязывающие его с местом преступления, были так или иначе сфабрикованы.
Нэтти поглядел недоверчиво:
— Отпечатки пальцев и ДНК на месте преступления. Такое может быть подделкой?
— В принципе, подделать можно все, — ответил Декер.
— Чертовски непросто, — покачал головой Нэтти.
— Было бы желание.
— Кому бы понадобилось подставлять Мерила Хокинса? — пожал плечами Нэтти.
— Неверно смотришь.
— А если верно, то как?
— Кто-то хотел избежать преследования за убийство. И Хокинса наметили крайним, чтобы он испил чашу по полной. Это мог быть кто угодно, но по какой-то причине выбрали именно его. Вот так это и надо рассматривать.
— Но ведь это переворачивает все дело с ног на голову, — подивился Нэтти.
— Нет, дело всегда шло в правильном направлении. Просто мы смотрели на него под неправильным углом.
— Ты хочешь сказать, что мы должны начать буквально с нуля? — спросил Нэтти.
Декер вытащил из кармана флешку и положил на ладонь.
— Начать надо вот с чего. — Он посмотрел на тело Салли Бриммер. — Потому что мертвые заслуживают ответов. Иногда даже больше, чем живые.
Изможденный Марс спал на кровати в номере у Декера. Шел третий час ночи, а Декер все еще сидел перед своим ноутбуком. Он прокручивал всю информацию, что была на флешке Салли Бриммер.
На прикроватном столике лежала кобура с новым пистолетом, полученным взамен старого, поврежденного в драке с тем демоном. То, что ему удалось уйти, до сих пор вызывало беспокойство.
Этим просмотром они вдвоем занимались уже несколько часов, пока Марс не отрубился у Декера на кровати, вместо того чтобы пойти в свой номер. Снаружи хлестал дождь; слышалось, как капли тарабанят в стекло, словно снаружи кто-то швыряет в него пригоршни щебня. Погода, типичная для долины Огайо, когда шквал, возникнув из ниоткуда и набравшись ярости, лупит некоторое время по всему штату.
Хотя непосредственно сейчас Декер вывел бурю за скобки и сосредоточился на важнейших фактах своего дела тринадцатилетней давности.
В 21.35 на телефон службы 911 поступил звонок о беспорядке в доме Ричардсов. В ретроспективе это должно было стать для него тревожным сигналом, как и многое другое.
«Кто же звонил? И что послужило причиной для беспокойства?»
Даже соседи в тот вечер не заметили ничего странного. И никаких следов от машин, подъезжавших тем вечером к дому, кроме «мерса» Дэвида Каца. При таком дожде и грязи должны были остаться целые рытвины, а их не было. Значит, не было и других автомобилей.
И вот нестыковка. Декер проверил хронометраж, зафиксированный медэкспертом, делавшим экспертизу четырех тел. Он записал, что все четверо были убиты около половины девятого вечера. Записи констатировали, что свое заключение он основывал на нескольких показателях, одним из которых была температура тел на момент обнаружения. Вывод сам по себе неоднозначный и зависящий от множества факторов. По стандарту, при оценке за основу берется посмертное снижение температуры на полтора градуса Фаренгейта в час.
Медэксперт, однако, основывал свое заключение преимущественно на содержимом желудков семьи Ричардс. По показаниям Сьюзан Ричардс, она приготовила ужин для всей семьи и оставила его в духовке, после чего уехала. По ее словам, семья обычно ужинала около шести. Вскрытие показало, что если они действительно ели около шести вечера, то состояние переваренной пищи указывало на то, что между едой и убийством прошло не более двух с половиной часов. Время может быть не совсем точное — медэксперт старательно это подчеркнул, — но у него такое мнение. И погрешность, по его словам, может быть не более чем на час.
Согласно показаниям миссис Дианджело, Кац появился около половины седьмого. К тому времени трапеза, по-видимому, была уже закончена, а кухня прибрана. Декер, помнится, даже проверил посудомоечную машину и увидел внутри три пустые тарелки, а также сопутствующие стаканы и ножи-вилки. Вероятно, это подтверждало, что Ричардсы действительно ели около шести. Если б они все еще ужинали на момент появления Каца, то они могли пригласить его присоединиться, однако содержимое посудомоечной машины показывало, что этого не было. По всей видимости, он приехал, когда они убирали после ужина посуду.
Ричардс предложил ему пива, а дети поднялись наверх. А затем кто-то явился и всех их поубивал.
И вот тут начинаются странности.
Потому что звонок о беспорядке поступил только через час с лишним после того, как в доме уже повисла тишина и образовались четыре трупа. И был этот звонок с телефона, который так и не удалось отследить.
Теперь, когда Декер смотрел на все это отстраненным, объективным взглядом, дыры в той истории казались вопиюще очевидными. Впору было застонать от собственной лоховитости.
«Мало того что время смерти не совпадает со звонком на 911 о шуме, похожем на стрельбу. Но и четыре трупа вряд ли могли шуметь и стрелять через час после своей смерти».
Внезапно в голову пришла альтернативная версия. А не мог по 911 позвонить некто, кто вошел в дом часом позже и наткнулся на четыре трупа? Хотя бы тот же Мерил Хокинс? Это бы объясняло, как его отпечатки оказались на выключателе. Но не то, как его ДНК обнаружилась под ногтями Эбигейл Ричардс. И как Хокинс мог раздобыть телефон с неопределяемым номером?
Эти загадки отошли в сторону при мысли о других, тоже неразрешенных. Не было четкого понимания, в каком порядке умерщвлялись жертвы. Существовало лишь предположение, что с телами на первом этаже разобрались непосредственно перед тем, как убийца поднялся наверх, чтобы расправиться с двумя детьми.
Тоже все неоднозначно. Декер на протяжении лет не раз об этом думал, но в конце концов задвинул те мысли на задворки памяти. Расстрел двоих на первом этаже наверняка сопровождался бы каким-нибудь шумом, и не только от выстрелов. Наверняка поднялся бы крик, а то и драка. Дом был не такой уж большой. Эти звуки наверняка услышали бы наверху.
Наверху, в спальне родителей, был только один стационарный телефон; мобильников у детей Ричардсов не было. Но все же они могли попытаться добраться до телефона в спальне и вызвать полицию, а затем спрятаться или улепетнуть через окно. Но они этого не сделали.
Старший, Фрэнки Ричардс, мог на такое вторжение как-то отреагировать, в отличие от своей младшей сестренки. Паренек уже знался с наркотиками и даже был мелким дилером, так что имел и опыт в криминальных разборках, и некоторую рисковость в поведении. У него на дому обнаружилась энная сумма наличности и продукция к распространению. По идее, он должен был знать, что к нему когда-нибудь может ворваться кто-то и попытаться завладеть тем, или другим, или тем и другим сразу. В те приснопамятные времена для того, чтобы нарваться на такую кражу, необязательно было иметь тысячу долларов или брикет кокса. Тебя вполне могли порешить и за полсотни баксов с пакетиком травки.
Неужели бушевание непогоды скрыло те две смерти внизу?
И разве дети не знали, что происходит, пока не стало слишком поздно?
Под тарабанящий снаружи дождь Декер перешел к следующему вопросу. Почему Эбигейл была задушена, в то время как все остальные жертвы застрелены? Ответ на этот вопрос в целом напрашивался.
Но когда глаза остановились на экране, разум внезапно наводнился таким количеством ослепительных образов, что внутри возник невольный позыв к рвоте.
Мысленно он находился у себя дома в ту самую ночь, когда застал свою семью мертвой. Синие электрические сполохи обрушивались со всех сторон. Раньше ему всегда удавалось отодвинуть или, по крайней мере, уменьшить это воспоминание, загоняя и пряча его в самом дальнем углу сознания. Но сейчас, как ни странно, он этого сделать не мог. Собственный разум словно вышел из повиновения. Все это напоминало спонтанный, неконтролируемый сброс данных из компьютера.
Он встал на дрожащих, ватных ногах, прикидывая, успеет ли добраться до санузла, прежде чем его вырвет. Но желудок поуспокоился, хотя разум — нет.
Декер взглянул на Марса, по-прежнему объятого сном. Безотчетно захотелось растормошить, разбудить его, объяснить, что происходит, попросить о помощи. Но какую помощь может оказать ему Мелвин? Даже спрашивать об этом неловко.
Вместо этого он неверным шагом вышел из комнаты, прошел по коридору и спустился по лестнице — как раз через ту заднюю дверь, о которой говорил Ланкастер. Он вышел на улицу там, где стояли мусорные баки и прессованные гофроящики из-под продуктов. Дождь хлестал с прежним ожесточением; через считаные секунды Декер промок до нитки.
Наконец он приютился на корточках под металлическим навесом входа в кухонную часть гостиницы. В уме вновь и вновь проплывало, как он идет по своему старому дому, где теперь живут Хендерсоны. Шаг за шагом.
Вот на кухне его шурин.
Жена лежит на полу рядом с их кроватью, со входа в комнату видна лишь ее нога.
И наконец Молли, привязанная в ванной к унитазу поясом от халатика. Задушена насмерть, как и Эбигейл Ричардс.
И все они погибли из-за…
«Меня».
Обхватив голову руками, Декер сидел на холодном асфальте среди дождя, стучащего по металлической крыше.
Он думал, что достиг дна, когда лишился своей семьи, работы, дома. Остался ни с чем.
Но как видно по этой дикой карусели вновь и вновь с безжалостной силой и постоянством наплывающих в голове образов, начиная с шурина и заканчивая дочерью…
«Это и есть дно. Нижний предел».
— Ты в порядке?
Это было наутро, и Марс смотрел на Декера через стол в обеденной зоне «Резиденс Инн».
— В полном, а что?
— А то, что когда я проснулся, ты был в санузле. И мне показалось, унитаз пугал.
— Показалось, наверное. Желудок у меня в самом деле пошаливал, но не более.
— Я постучал в дверь, разве ты не помнишь? Спрашивал, все ли в порядке.
— Ты-то сам в памяти был? Я тебе сказал, что все нормально, и ты тогда ушел к себе в номер. А до этого вырубился у меня на кровати. Наверное, был не совсем в себе, когда ко мне ломился.
Марс некоторое время изучающе смотрел, а затем пожал плечами.
— Ты все сидел, сидел. Меня и накрыло.
— Я все прокручивал, пытался внести смысл в то, что вроде бы не имеет смысла.
— Например?
Декер вкратце изложил то, о чем думал прошлой ночью.
— Хорошо, допустим, их не стало около половины девятого. А звонок поступает через час, — сказал Марс. — По опыту я знаю, что час для криминального расследования значит невероятно много.
— На самом деле час и пять минут, потому что звонок на 911 поступил в девять тридцать пять. Но медэксперт не смог установить время смерти до минуты, поэтому налицо по меньшей мере часовое расползание.
— А что дословно говорилось в звонке на 911?
— Что из дома Ричардсов, типа, доносились подозрительные звуки. Какие-то вопли, а затем выстрел.
— Но такое невозможно. Они не были убиты в девять тридцать пять.
— Нам неизвестно, слышал ли тот человек действительно выстрел или что-то еще. И неизвестно, был ли это выстрел, который кого-то убил, или просто «ба-бах».
— Мертвые вообще-то не вопят.
— Пусть так, но кто может сказать, что в это время в доме не было еще кого-нибудь, кто кричал, и именно этот момент услышал звонивший?
— Кто же это мог быть?
— Без понятия. В том числе и насчет того, существует ли такой человек. Но есть еще одна мысль.
— Поделись.
— Эбигейл Ричардс была задушена, а не застрелена. С чего бы?
— Ты имеешь в виду, почему ее не застрелили, как остальных, — ведь убить пулей вроде бы проще, чем душить?
— Ну да.
Марс призадумался, а затем мотнул головой:
— Сдаюсь.
— Когда ты стреляешь, ты не переносишь свою ДНК под чьи-то ногти. А когда душишь, такая возможность появляется.
— Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что кто-то каким-то образом взял часть ДНК с кожи Хокинса и поместил ее под ногти девчонки — так, что ли?
— Выходит, да.
— То есть такое вообще возможно?
— Безусловно. А у Хокинса на руках наблюдались царапины. Значит, с ним что-то случилось. Я думаю, что именно тогда у него и была взята ДНК, чтобы ему ее инкриминировать.
— Но если б кто-то его, скажем, поскоблил, а потом взял ту кожу и, например, кровь и волосы и поместил их потом под ногти Эбигейл, то разве часть ДНК того человека не засела бы также под ее ногтями?
— Вероятно, но не обязательно. Все зависит от того, как это делалось. В любом случае анализ ДНК того времени подтвердил, что под ее ногтями оказалась ДНК именно Хокинса.
— А отпечаток пальца? Его тоже можно было туда поместить?
— Ну а почему нет. Вообще, случаи с подделкой отпечатков фиксируются довольно редко. Гораздо проще их сфабриковать на месте преступления.
— А в чем разница? — с любопытством спросил Марс.
— Представь. Коп находит стакан с отпечатками пальцев подозреваемого вне места преступления, а затем подсовывает его на то самое место и клянется, что нашел его там. Или то же самое проделывает третья сторона. Человека на месте преступления не было, но стакан с его отпечатком очутился потому, что его намеренно туда подбросили. Это фальсификация. Ну а подделка — это когда на самом деле берутся чьи-то отпечатки с одной поверхности и переносятся на другую, но уже на месте преступления.
— Это сложно делать?
— Ну, во-первых, нужно знать и уметь. Если пересаживать отпечаток с помощью скотча, можно повредить рисунок кожи. К тому же отпечатки по-разному взаимодействуют с разными поверхностями. Если брать их, скажем, с металла и переносить на деревянную поверхность, то, скорее всего, в изображении появятся некоторые отклонения, а это уже тревожный сигнал.
— Значит, эксперт такое шулерство обязательно подловит?
— К сожалению, нет. Помню, однажды у нас проводился тест именно на это. Примерно в половине случаев криминалисты сочли подделку настоящим отпечатком, а настоящий отпечаток подделкой. Лично мне такое соотношение не нравится.
— Ну и ну. Тревожно, знаешь ли. Жим-жим. Особенно для такого, как я, в свое время несправедливо осужденного. А было ли что-нибудь сомнительное в отпечатках Хокинса на месте преступления?
Декер покачал головой:
— Я проверил его очень тщательно. К тому же у нас был еще один эксперт, которому я доверял; независимый, сделал свой анализ. Так вот и он не нашел ничего, что могло бы вызвать у него сомнения в подлинности.
— Тогда получается, Хокинс и вправду был там.
— Похоже на то. Но если так, то как он мог быть невиновен? Предположительно, если он там был и при этом никого не убивал, то наверняка знал, кто это сделал. Почему же он не ткнул в того человека пальцем сразу после ареста?
Марс лишь пожал плечами.
— Он мог наткнуться на трупы уже после того, как они были мертвы, — подвел итог Декер. — Мог позвонить на 911 в девять тридцать пять, а затем убраться оттуда к чертовой матери. Хотя это оставляет открытым вопрос, почему мы не смогли отследить звонок.
— Ну а как тогда попало к нему за стенку орудие убийства?
— Кто-то его туда подбросил для подставы.
— О'кей.
Декер покачал головой:
— Нет, никакой не о'кей. Если он случайно наткнулся на трупы после ухода убийцы, то как убийца догадался подставить Хокинса?
— Может, он знал, что Хокинс той ночью собирается влезть в дом? И именно потому убил их вечером, поскольку знал, что Хокинс объявится там попозже. ДНК он при этом перенес девчонке, а Хокинс потом сам нажал на выключатель, лишь добавив против себя улик. Как тебе такая версия? — спросил Марс с улыбкой.
— Ты делаешь успехи, Мелвин. Исчерпывающих объяснений нет, но фабула все равно интересная; можно по ней пройтись.
— Это объясняет и разброс по времени, — указал Марс, прихлебывая кофе. — А чтобы заставить копов выехать, Хокинс вынужден был придумать что-нибудь неординарное. Вероятно, он знал, что люди при стрельбе кричали, поэтому и сообщил об этом полицейскому диспетчеру, хотя на самом деле слышать криков не мог.
Декер кивнул и, поддев вилкой, отправил в рот кусок омлета. Воспоминания о том, как он обнаружил свою убитую семью, наконец перестали его донимать около четырех утра. Он вернулся в номер, прошел сразу в ванную и снял с себя промокшую одежду. Именно тогда Марс и заслышал, как его там тошнит, но он соврал ему, что все в порядке.
«Произойдет ли это снова?»
— Так откуда у Хокинса взялись те царапины на руках?
— Он должен был сознавать, что взятая с его рук ДНК попала под ногти Эбигейл. Но Хокинс никогда не упоминал об этом в качестве оправдания. Никогда не говорил, что кто-то его оцарапал и, возможно, таким образом заполучил его ДНК. Утверждал, что просто поскользнулся и поранился. Даже при том, что имя того человека могло вызвать обоснованные сомнения в умах присяжных.
— Думаешь, он кого-то покрывал?
— Не исключено.
— У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Пожалуй, да.
При виде гостей Митци Гардинер даже не скрывала своего недовольства.
— Сейчас выйду, — бросила она из приоткрытых дверей своего престижного дома.
Выглядела она безукоризненно: плиссированная юбка, нейлоновые чулки и туфли-лодочки на низком каблуке. Воротничок белой блузки расстегнут, на шее нитка жемчуга. Поверх блузки темный зауженный жакет. В волосах ни единой встрепанной прядки. Макияж и помада безупречны. В целом можно смело восседать на директорском совете «Форчун 500», причем в президиуме.
— В принципе, мы можем подождать или заехать в другой раз, — сказал Декер, повторно сраженный таким преображением из обглоданной, вечно под дурью наркоманки. — Хотя времени может и не занять, если вы уделите пяток минут.
Она посмотрела на него, а затем на Марса, который в ответ любезно улыбнулся.
Сдвинув брови, Митци Гардинер посмотрела на часы:
— Пять минут, не больше.
Она провела их через дом в заставленную томами библиотеку. Закрыв двери, кивком указала садиться. Гости проворно уселись на тесноватый диванчик.
Митци Гардинер села напротив.
— Ну так что? — спросила она, обводя их холодным взглядом.
— Прежде всего спасибо, что согласились с нами встретиться.
— Пять минут, — напомнила она. — У меня назначена встреча. Ответственная.
Декер прочистил горло. Допрос предстоял деликатный. Не так уж просто при его обычном припирании подозреваемого к стенке рядом умело поставленных вопросов.
— Мы нащупываем кое-какие зацепки. И нам пришло в голову, что вашего отца, фигурально выражаясь, могли подставить.
Гардинер чуть откинулась в кресле.
— Так вы уже на это намекали при прошлом визите. Я тогда сказала, что вы лаете не на то дерево. Если помните.
— Кстати, когда я в тот раз уехал после разговора с вами, меня по дороге в Берлингтон пытались убить.
Это явно произвело на нее впечатление.
— Надеюсь, вы не думаете, что я имею к этому какое-то отношение?
— Да что вы. Я просто хотел, чтобы вы знали, и призываю к осторожности.
— Спасибо за предупреждение. Но я на выезде всегда ношу с собой «зиг-зауэр»[516].
— В самом деле? А что так?
— Потому что я богата, агент Декер. С меня есть что взять. А те, с кого нечего, не прочь на это позариться. Я знаю это лучше, чем кто-либо, потому что сама когда-то была по ту сторону витрины и заглядывала внутрь.
— У вас с этим в прошлом бывали проблемы?
— Не думаю, что это имеет отношение к вашему расследованию. — Она постучала наманикюренным ногтем по циферблату часов. — Ваше время течет неумолимо.
Декер взял быка за рога:
— В том, что произошло тринадцать лет назад, есть существенное расхождение по времени. Это изменило мое понимание дела.
— Что за расхождение? И почему никто не увидел его тогда?
— Вот так, просто упустили из виду. Но время смерти жертв и звонок в полицию очень сильно разнятся. Настолько, что противоречат логике.
— Хорошо, — она опять откинулась на спинку кресла, — поверю вам на слово. Но почему это заставило вас прийти ко мне?
— У вашего отца на руках были царапины. Полиция тогда пришла к выводу, что они вызваны сопротивлением жертвы, когда он ее душил.
— Неужели мы будем снова бередить это сейчас? — раздраженно выдохнула она.
— При задержании ваш отец был одет в рубашку с длинными рукавами и пиджак поверх нее.
— И что?
— Если он несколькими часами ранее напал в этой одежде на Эбигейл, то как она могла расцарапать ему руки так, что ей под кожу попала его ДНК? Ногти никак не могли проникнуть сквозь одежду, Так что и перенос ДНК исключен.
— Я не детектив, поэтому ничего не могу сказать. Может, между тем моментом и задержанием он переоделся.
— Так его же не было дома?
— Откуда мне знать. Я же уже говорила: была не в адеквате.
— В ту ночь шел проливной дождь. Сомневаюсь, что он бы надел рубашку с коротким рукавом.
Гардинер снова посмотрела на часы.
— Хорошо, но при чем здесь это? Его ДНК нашли у нее под ногтями. Это удостоверил суд.
— Что подводит меня к следующему вопросу. Вам не приходит на ум, что кто-то хотел вашего отца подставить? И кто это мог быть?
— Подставить? Каким образом? Через убийство четверых человек, которых он даже и не знал? Подсунув его отпечатки и ДНК на место преступления? Мой отец был не такой уж большой шишкой. Зачем кому-то тратить время, вменяя ему такие вещи?
— Ваши слова воспринимать как «нет»?
Отвечать она не потрудилась.
— Ваш отец сказал, что царапины у него на руках были от падения, а не от ногтей Эбигейл Ричардс.
— Опять-таки, его ДНК нашли у нее под ногтями. Это что, не доказательство?
— Мы также считали, что если б ваш отец был невиновен, он мог бы поднять любое количество защитных механизмов, вовлечь в это дело других людей. Например, сказать, что руки ему поцарапал кто-то другой, а затем использовал ДНК из-под его ногтей для пересадки под ногти несчастной.
Декер слегка отодвинулся. Это был момент истины.
Митци Гардинер хватало проницательности ухватить смысл сказанного.
Но ее ответ удивил.
— После того как отец потерял работу, он начал слоняться по нехорошим местам, агент Декер.
— На процессе это не фигурировало.
— Ну так я вам скажу. Нужда в деньгах была отчаянной. Насколько мне известно, он начал совершать мелкие преступления, но до тех убийств его не ловили. Как я уже говорила, он шел на все, чтобы добыть денег на обезболивающее для моей матери. Так что не исключено, что он побывал в драке и получил таким образом травмы. Говорить он, вероятно, никому не говорил из страха, что это поставят ему в вину или, если он донесет властям, на нем потом отыграются.
— Его судили за убийства, — изумленно произнес Марс. — Какая еще опасность могла это перевешивать?
Гардинер на него даже не посмотрела. Ее взгляд был прикован к Декеру.
— Возможно, он пытался отстоять мою мать и меня. А если б заговорил, то его «подельники» могли ему отомстить.
В этот момент Декер понял, что свою собеседницу серьезно недооценивал.
— Интересная гипотеза, — сказал он.
— Неужели? — усмехнулась она. — Наверное, единственная, которая бы адекватно отвечала на ваш вопрос. — Она снова посмотрела на часы. — Все, время вышло.
— А если у нас еще вопросы? — спросил Декер.
— Можете попытать ими кого-нибудь другого.
Она вышла из комнаты, оставив их одних.
Через некоторое время на расстоянии негромко хлопнула дверь. Спустя минуту поднялась створка гаража и оттуда выехала машина — серебристый внедорожник «Порше». Из окна было видно, как открылись ворота и машина вскоре исчезла из виду.
— Господа?
Они обернулись и увидели женщину в униформе горничной.
— Миссис Гардинер попросила меня вас проводить.
На выходе из дома Марс спросил:
— Нам дали пендель под зад, тебе не кажется?
— Кажется.
Ровно в половине седьмого Декер и Марс свернули на подъездную дорожку к старому дому Ричардсов. Машину загнали на стоянку позади дома и выбрались наружу. Дождя еще не было, но судя по скопищу темно-лиловых туч, он должен был начаться с минуты на минуту.
Марс посмотрел на обветшалый дом.
— Значит, вот тут все это и происходило? Твое крещение как детектива-убойника?
— Я бы сказал, фальстарт с продолжением, — невесело ухмыльнулся Декер.
— Да перестань ты. Первый блин комом. Думаешь, когда я штопал мяч за Техас, у меня в первом матче все ладилось так же, как в последнем? На ошибках учатся, Декер, ты это сам знаешь.
— Ну да, в том деле я понаделал их столько, что хватит на всю жизнь.
Он подвел Марса к боковой двери. Вероятно, именно здесь Дэвид Кац вошел в дом. При Декере был ключ, который дал ему Нэтти. Отперев дверь, они вошли в подсобку. Отсюда по короткой лестнице путь вел наверх, в кухню.
— Значит, мы здесь затем, чтобы типа пройтись по месту преступления? — поинтересовался Марс.
Декер ответил не сразу. Он сейчас оглядывал небольшое помещение. Здесь находился кондиционер, а также муфты для подсоединения стиральной машины и сушилки.
— Интересно, почему Кац решил войти в дом именно отсюда?
Эту реплику Декер адресовал скорее себе, чем Марсу.
— Может, он так всегда и заходил, по привычке.
— В записях не упоминается, что он бывал здесь раньше.
Марс оглядел комнатку.
— Тогда странно. Зачем заходить отсюда, а не через переднюю?
Они поднялись по лестнице в кухню.
— Может, Ричардс сам сказал ему зайти отсюда?
— Этого уже не узнать, — ответил Декер. — Неизвестно, кто организовал ту встречу и зачем. И вообще, была ли она по делу или так, пустая болтовня.
Они подошли к тому месту, где был застрелен Дэвид Кац.
— Вот здесь он упал и выронил пиво, которое пил. Бутылка упала на пол, но не разбилась.
— Понятно. А затем застрелили Дона Ричардса…
Декер поднял руку: он только сейчас вызвал перед мысленным взором нечто, что шло вразрез с общей картиной.
— Что там? — осторожно спросил Марс, уже знакомый с этой застывшей мимикой.
— Две вещи. Пивная бутылка, когда ударилась об пол, была почти пуста.
— Откуда ты знаешь?
— Форма разлива и объем пива на полу.
— Но ведь часть могла высохнуть?
— Мы это учли.
— Значит, остальное он выпил.
Декер покачал головой:
— При вскрытии в желудке пива почти не было.
— Что-то не вяжется. А второе что?
Декер закрыл глаза и вызвал в уме два образа.
— Кац был правшой. А отпечаток руки, найденный на пивной бутылке, был от левой.
— Странно. Раньше ты этого не замечал?
— Почему, замечал. Но не придавал большого значения, потому что иногда стакан держишь и в другой руке. Со всеми бывает.
— А сейчас что?
— А сейчас я смотрю на то, что не вполне вписывается.
— И какой из этого напрашивается вывод?
— Что кто-то мог прижать его руку к бутылке уже после убийства, но задействовал не ту руку.
— Чтобы смотрелось, будто он пил пиво? Спрашивается: зачем?
— Не знаю.
Марс нервно взглянул на Декера.
— А если у него в желудке пива почти не было, то это, значит, тревожный звонок?
— Судя по всему, да, — признал Декер и опустил взгляд на пол. Но если пиво пил не Кац, то кто тогда? — Он посмотрел на кухонную раковину. — Может, оно ушло туда.
— Чтобы выглядело так, будто он выпил почти всю бутылку?
— Если расчет делался на это, то они не знают, какую картину дает вскрытие. А впрочем, разницы бы не было: я ведь это полностью упустил, потому как толком не читал протокол экспертизы.
Он в сердцах саданул кулаком по стене и потер ушиб, нанесенный ударом.
— Дело в том, Мелвин, что все изменилось, когда мы нашли отпечаток пальца. Мне жуть как захотелось добраться до того, кто это сделал. А тот отпечаток вел прямиком к Мерилу Хокинсу. В тот момент ничто другое не имело значения.
— Я понимаю, Амос. Знаю, что ты не прочь себя за это отдубасить, и даже, возможно, ты в этом прав. Но у тебя есть шанс все исправить, так что очисти себе голову, избавься от чувства вины и сосредоточься. Я знаю, бро, у тебя это получится.
Декер сделал пару глубоких успокоительных вдохов.
— Ладно. Вопрос всегда был в том, как убийца или убийцы проникли сюда. Они должны были подойти по этой вот дороге, мимо других домов. Но никто их не заметил. Не было никаких следов от другой машины, хотя должны были быть.
— Может, они пришли пешком?
— Они должны были явиться в дом после того, как начался дождь. Но после них в доме не нашлось ни единого следа. Они могли все силы кинуть на уборку, но чтобы не оставить вообще ничего? — Декер скептически покачал головой. — Так не бывает.
— А что, если они пришли до дождя? Устроили засаду на Каца, когда он пришел. Ну и всех остальных поубивали.
Декер задумался.
— Это значит, что они должны были приближаться к дому средь бела дня, без дождя, который мог их прикрыть. Кто-нибудь обязательно заметил бы их на дороге.
— Может, они подрулили из-за дома, а не с дороги.
— И ждали несколько часов, чтобы порешить всех? Зачем?
— Не знаю, — сдался Марс. — Может, они пытались выжать из них какие-то сведения, а потом уже убили?
— Кстати, не исключено. Вот это интрига.
— Значит, здесь нашли только машину Каца?
— Да. Машина там была только у Сьюзан Ричардс, а другая стояла в ремонте…
Декер замер, когда из облака поверх одного изображения выпало еще одно.
— В чем дело? — настороженно спросил Марс.
Очнувшись от задумчивости, Декер размеренно произнес:
— Дон Ричардс и его сын Фрэнки получили по одному выстрелу в грудь — и тот и другой в сердце, насмерть. А вот с Кацем обстояло по-иному. Ему выстрелили в голову, причем дважды. В висок и затылочную область черепа. — Он смотрел на Марса, но думал о чем-то своем. — С чего бы? Зачем было менять сценарий для Каца?
— Может, он боролся с ними или побежал и ему пришлось стрелять вдогонку. Попали в затылок, а затем в висок.
— Как раз наоборот: попадание сначала в висок, потом в затылок. Выстрел в висок, несомненно, был смертельным. Он просто рухнул на пол. Но зачем было еще раз стрелять в голову, когда ясно, что он и так мертв?
— Смысла никакого, — согласился Марс.
— Эбигейл была задушена, потому что, видимо, это был самый сподручный способ внести ДНК Хокинса ей под ногти. Если они были настолько скрупулезны в способе расправы, то, вероятно, эта же цель преследовалась и в том, чтобы Кацу выстрелить в голову дважды.
— Что ж это за цель такая?
Декер изобразил рукой пистолет и поднес его к виску.
— Ба-бах. Парень падает. Они нагибаются над ним и, бац, стреляют в затылок.
— Да, но зачем?
Декер выпрямился и посмотрел на свою руку.
— Видимо, они хотели скрыть что-то, чего не достичь выстрелом в висок.
— Это что же?
— Быть может, ушиб на затылке.
— Ушиб? От чего?
— От того, что его вырубили. Прежде чем нести сюда умирать.
Марс озадаченно поглядел на Декера.
— А ну-ка постой. Ты хочешь сказать, что он сюда на своей машине не приезжал?
— А что. Конечно, его машина сюда приехала, но кто сказал, что за рулем был именно он? Мы просто все время думали, что это Кац. А ведь не исключено, что он ехал в багажнике или на заднем сиденье, без сознания, а привезли его сюда убийца или убийцы. Соседи видели только машину, а не водителя. Каца они бы не отличили от Адама, поэтому не смогли бы опознать, даже если б и видели.
— И это объясняет, почему машину припарковали на заднем дворе и вошли в дом оттуда, — осторожно предположил Марс.
— Ну да, не могли же они заволакивать бесчувственного Каца через парадную дверь. Тем же объясняется и отпечаток на бутылке его левой руки. Они просто вжали ее ему в руку. Знать, правша он или левша, они не могли. И просто хотели, чтобы все выглядело так, будто он заглянул сюда по собственной воле и потягивал пивко, а тут его кто-то взял и грохнул.
— Но ты же сказал, что у него в желудке все-таки обнаружились следы от пива.
— Они могли привести его в чувство и заставить отпить или даже просто влили сколько-то в горло, пока он был без сознания. Это же объясняет отсутствие каких-либо следов от другой машины, и следов непогоды, принесенных убийцами. Они были в доме еще до начала дождя, но не потому, что дожидались здесь прихода Каца: они ведь пришли вместе с ним. А дом покинули после того, как начался дождь, и поэтому не оставили никаких следов внутри.
— А если они вышли через черный ход пешком, то дождь замел все их следы.
Декер кивнул:
— Ну а я все это, получается, упустил. Потому что даже не рассматривал.
Он провел Марса обратно в гостиную и указал на стенной выключатель.
— Вот здесь мы и нашли тот отпечаток пальца. Мое внимание привлекло пятно крови прямо возле клавиши. Как будто кто-то случайно потерся об него рукой или ладонью. Ну а я, как только увидел кровь, сразу же проверил на отпечатки, а он тут как тут. И идеально соответствует Хокинсу. Гораздо больше, чем даже нужно для суда. Просто в яблочко. А Хокинс сказал, что никогда здесь не был. В таком случае как отпечаток мог появиться, если злоумышленник не был здесь этой ночью? Значит, он лжет, что в значительной степени предрешило его судьбу. Это, а также следы ДНК под ногтями Эбигейл.
— Ты ведь сам сказал, что подделать отпечаток не так-то просто.
— Да. Чтобы сделать действительно хорошо, нужны определенные познания в криминалистике и кое-какое оборудование, причем в многоступенчатом процессе. Но и здесь результат может выйти неоднозначным.
— Черт возьми, я и не знал, что это так мудрено.
— Ты, наверно, никогда не смотрел «C.S.I.»[517]. Помнишь такой сериал?
— Я почти все то время мотал срок. А у зэков, по вполне очевидным причинам, криминалисты не в чести.
— Понимаешь, в чем дело… Я доверяю эксперту, который сказал, что считает отпечаток Хокинса подлинным.
— Тогда, значит, и Хокинс должен был побывать здесь. Ничего не попишешь.
Декер явно не слушал. Он как завороженный смотрел на панель выключателя. А затем ринулся обратно на кухню и осмотрел выключатель там. Оттуда он поспешил в другую комнату и сделал то же самое. Марс всюду растерянно следовал за ним.
— Декер, ты в порядке? — не скрывая замешательства, спросил он.
Тот вернулся в гостиную, порылся в кармане и торопливо вынул швейцарский ножик, из которого подцепил отвертку.
— Зуб даю, что это та же самая пластина выключателя, которая была в ту ночь.
— И что с того?
— Она отличается от тех, что в других комнатах.
Декер отвинтил и снял ее со стены. Под ней обнаружился прямоугольный отпечаток размером поменьше.
— Мелвин! Ты это видишь?
Марс внимательно пригляделся.
— Да, но что это значит?
— Оригинальная пластина выключателя была мельче. Вот он, контур между покраской и тем, что было под пластиной. Тут даже краска за годы выцвела под воздействием света. Им нужна была пластина такая же или крупнее, чтобы это скрыть.
— Погоди. Ты хочешь сказать, что кто-то взял отпечаток Хокинса на этой пластине, принес ее сюда и установил на место изначальной?
— Да.
— Блин.
— Таким образом, его настоящий отпечаток сидел на изначальной поверхности. Вот почему мой эксперт поклялся, что это не подделка. — Декер вдумчиво помолчал. — Вместо этого налицо фальсификация. Они пронесли отпечаток на место преступления, но так, чтобы это не вызвало подозрений. Стакан или другой предмет, привнесенный на место преступления, может легко сыграть отведенную ему роль. Пластина выключателя? Это же часть дома. Недвижимая. Но это не так. Нужно всего-то два шурупа. Я только сейчас въехал.
— Н-да. Кто-то приложил немало усилий, чтобы подставить того парня.
— Значит, здесь весьма существенной была сама мотивация. Речь даже не о Хокинсе. Он был так, пешка. Им мог быть кто угодно. Но его они выбрали по целому ряду причин. Что это показывает? А то, что убийства не были результатом случайного ограбления, которое якобы пошло не так. Сейчас в центре внимания должны быть сами жертвы. Надо сфокусироваться на них. Кто мог желать им смерти?
— Начать с того, что их было четверо. Детей, наверно, можно не считать. Не представляю, чтобы кто-то из восьмиклассников взбеленился настолько, чтобы сотворить такое.
Декер кивнул:
— Итак, Дэвид Кац и Дон Ричардс. Один или оба.
— Ты говорил, у них были какие-то общие дела. Кац был при бизнесе, а Ричардс банкир.
— Ну да.
— Они водили дружбу?
— Ничего определенного сказать нельзя. Рэйчел Кац говорит, что нет. Ричардсы были старше, с детьми, и все они были слишком загружены работой; тут не до дружб. Во всяком случае, так она говорит.
— И ни одна из жен не сказала, зачем Кац в тот вечер приезжал?
— Обе даже не были в курсе. Опять же, по их словам. То есть не истина в последней инстанции.
— Неужели Кац заскочил просто так, ни с того ни с сего?
— Почему. Накануне был зафиксирован звонок с сотового Каца на сотовый Ричардса. Возможно, тогда они и договорились встретиться.
— Если звонил Кац, то, наверное, он и инициировал встречу?
— Вполне вероятно, — согласился Декер. — Но даже если звонок был от него, это не значит, что он сам напросился на встречу. Может, звякнул просто так, а Ричардс сказал: давай, заскакивай.
— С учетом того, что жены не будет дома, — это важное обстоятельство? — спросил Марс.
— Заметное, и даже очень. Особенно если учесть, что Сьюзан Ричардс теперь тоже исчезла.
— Ричардс работал в банке, — подчеркнул Марс. — Может, там были какие-то сомнительные дела и он нуждался в совете Каца?
— А потом кто-то пришел и их порешил. В том числе и детей, которые могли стать свидетелями. Но это было рискованно. Почему было не расправиться с теми, с кем надо, пока они одни, а не в доме, полном людей?
— Может, они уже не укладывались по времени и боялись, что кто-то их там застукает.
Декер с поникшим видом посмотрел на панель выключателя.
— Теперь-то уж поздно, но я должен был заметить это раньше.
— Они водили вас всех за нос. Манипулировали.
— Ошибка новичка. Я велся на то, что мне подсовывали. А этого нельзя было делать.
— Но теперь-то ты все понял, и у тебя есть шанс все исправить. Так же, как ты тогда поступил со мной: дал мне еще один шанс.
— Ты слишком меня расслабляешь.
— Иногда друзьям приходится так делать. А иногда, наоборот, давать пинок для бодрости. И поверь, если до этого дойдет, то я не премину.
— Иного от тебя я и не ожидал.
У Декера зазвонил телефон. На трубке был капитан Миллер.
— Нашлась Сьюзан Ричардс.
— И где?
— Через два города отсюда.
— Вы везете ее сюда?
— Везем, Амос. На труповозке. Она покончила с собой.
Снова морг, и снова тело.
Женщина выглядела спящей, а не мертвой.
— Трупы, гляди-ка, накапливаются, — качнул головой медэксперт, снова набрасывая на Сьюзан Ричардс простыню.
— Причина смерти?
— Первое, что приходит, — передоз. Женщины, сводя счеты с жизнью, обычно прибегают к этому. А вот мужики, те любят сносить себе черепа из стволов.
Ричардс была найдена в заброшенном строении: работавший неподалеку ремонтник учуял странный запах.
— Время смерти? — осведомился Декер.
— Окоченение прошло, так что мертва уже давненько. Позже установим точней.
— Можно сказать, что она умерла вскоре после исчезновения?
Медэксперт оглядел тело и задумчиво потер подбородок.
— В принципе, не исключено.
Декеру уже сообщили, что чемоданы, которые она якобы укладывала в машину, вместе с телом не найдены.
— А какие-нибудь пузырьки, тюбики с таблетками при ней не нашли? Может, предсмертную записку?
Медэксперт твердо покачал головой:
— Ни того ни другого.
Дверь открылась, и вошел Блэйк Нэтти, подавленный и осунувшийся. На тело Сьюзан Ричардс он взглянул без особого интереса.
— Покончила с собой? — спросил он.
— Пока неизвестно, — ответил Декер.
— Ну вот. Если она действительно наложила на себя руки, то мы знаем почему: это она убила Хокинса.
— Если и убила, то, видимо, не того, — рассудил Декер.
— Это все твои гипотезы, — поморщился Нэтти.
— Теперь уже не гипотезы, — возразил Декер и рассказал про свой визит в дом Ричардсов и про пластину выключателя. — Пластину они специально заляпали пятном крови Каца, чтобы привлечь наше внимание к нему и, следовательно, к отпечатку.
— А откуда, по-твоему, мог взяться этот отпечаток и сама пластина?
— Проще всего, наверное, из дома Хокинса. А помещать кровь Каца на отпечаток они не стали потому, что это могло подпортить его четкость.
— Ну а ДНК под ногтями девочки? — не унимался Нэтти.
— Выбор пал на нее, потому что она физически меньше и слабее остальных. А им нужен был правдоподобный сценарий, как ДНК могла попасть к ней под ногти. Борьба при удушении подходила в самый раз.
— Но Декер! — возмутился медэксперт. — Я поднял те отчеты и снова их просмотрел, когда узнал, что ты возобновил дело. Если бы Хокинса поцарапал кто-нибудь другой, а затем перенес его материал под ногти Эбигейл Ричардс, то ведь и ДНК переносящего там тоже можно было идентифицировать.
— А если б тот, другой человек был, скажем, близким родственником преступника, разница была бы заметна? — спросил Декер, заранее зная ответ.
— Конечно. ДНК всех людей на девяносто девять и девять десятых процента одинакова. Но вот одна десятая резко отличается у всех, за исключением разве что монозиготных или однояйцевых близнецов. Но анализ того, что было под ногтями девочки, не выявил бы ДНК третьей стороны, если бы тот третий был, скажем, членом семьи Хокинса. Пришлось бы делать дополнительные шаги по расшифровке. Делать пришлось бы вообще на наличие третьей стороны, неважно, родственника или нет.
— О каком еще родственнике может идти речь? — вскинулся Нэтти.
— В сущности, об одном: о дочери Хокинса Митци.
— Да брось ты, — отмахнулся Нэтти. — Зачем бы ей было подставлять своего старика?
— Не знаю. — Декер посмотрел на медэксперта. — Тот образец ДНК еще доступен для дополнительного тестирования? Надо бы проверить, не примешалась ли в него ДНК Митци или еще кого-то. Я раньше к вам уже обращался с такой просьбой.
Медэксперт кивнул.
— Да, я проверял. Кое-что еще осталось. У меня есть коллега в Цинциннати: там и оборудование лучше, и наборы для более углубленного анализа. Они смогут различить ДНК близких родственников, а также примесь любой третьей стороны. Но это займет чуть больше времени.
— Дайте знать, как только что-нибудь появится.
— Ты что, вправду думаешь, что здесь была замешана его дочь? — растерянно посмотрел Нэтти.
— Если так, то это объяснило бы, как орудие убийства оказалось в панели за стеной шкафа. Я только что перечитал протокол обыска в доме Хокинса. Там написано, что Митци обратила их внимание на некоторую неровность стены. Они не спросили, откуда она об этом знает.
— Ты сам собираешься ее допросить? — поинтересовался Нэтти.
— Думаю, если я снова туда сунусь, меня уже будут ждать охрана с адвокатом. Если они там уже не дежурят. Сейчас она там сама себе госпожа; во всяком случае, думает, что это так.
Декер снова посмотрел на тело Сьюзан Ричардс. Он закрыл глаза и мысленно вернулся к тому, что рассказал ему свидетель. В голове слой за слоем укладывались факты, с легкостью извлекаясь из облака. Пока что-то не перестало стыковаться. Как будто некий красный огонек беспокойно помаргивал.
Голос Нэтти вблизи спросил:
— Так ты не считаешь, что она покончила с собой?
Декер открыл глаза:
— Почти уверен в этом.
— Это почему же?
— Потому что мне думается, что при отъезде из дома она была уже мертва.
Назавтра Декер с Марсом стояли перед домом покойной Сьюзан Ричардс. Через дорогу Декер увидел Агату Бэйтс, как всегда дежурящую на своем крытом крыльце.
— Ты хочешь сказать, что Ричардс выкатили в том чемодане уже мертвую? — спросил Марс.
Декер рассеянно кивнул.
— Тогда получается, что ее изображала другая женщина.
— Агата Бэйтс видела того человека издалека. К тому же было темно, а у старушки, судя по ее окулярам, зрение отнюдь не идеальное. А на том человеке были длинный плащ и шляпа — единственное, что показалось мне несуразным: ночь была теплая, на небе ни облачка. Так что это была маскировка. Они не хотели рисковать, чтобы Бэйтс увидела, что это не ее соседка.
— А почему ты вообще думаешь, что это была не Ричардс?
— У ее машины неимоверно ревел глушитель. Вот почему тот человек сначала вышел и завел мотор, а уже потом вернулся обратно в дом за чемоданом.
— Не понимаю.
В ответ Декер указал на противоположную сторону улицы.
— Подумай вот о чем: все это был продуманный спектакль, специально для Бэйтс. Этот человек хотел, чтобы она услышала, как заводится машина. Знал, что старушенция выглянет в окно и увидит, как Сьюзан Ричардс выходит с чемоданом. Если бы она вышла сразу с ним, а потом села в машину и завела мотор, Бэйтс не увидела бы, что это она. Бэйтс также сказала, что тот человек не без труда загрузил чемодан в машину. Видимо, из-за веса Ричардс. — Он сделал паузу. — Вдобавок Сьюзан не взяла с собой почти ничего из вещей — ни одежды, ни обуви. Тогда зачем такой чемоданище? А еще она сидела на лекарствах. Я их видел в аптечке. Большинство обычные, на все случаи жизни. Но вот одно она точно должна была взять с собой: препарат от давления. Его она должна была принимать каждый день.
— То есть кто-то убил Ричардс для того…
— Чтобы возложить на нее вину за убийство Хокинса, — завершил фразу Декер. — А потом ее нашли, якобы покончившей с собой из чувства вины. Все, дело закрыто. По крайней мере, по убийству Хокинса.
Марс задумчиво кивнул.
— Надо признать, эти дела идут рука об руку.
— При этом оставляя множество вопросов без ответа и порождая много новых. Между тем мы так и не знаем, кто совершил те убийства тринадцать лет назад или кто на самом деле застрелил Мерила Хокинса.
— Ты, кажется, думаешь, что здесь каким-то боком причастна его дочь?
— Но способа это доказать у меня нет. По крайней мере пока.
— И все это, по-твоему, как-то связано? То, что происходило тогда и сейчас?
— У нас есть еще один неучтенный фактор.
Марс секунду припоминал.
— Тот крендель, что стрелял в тебя?
— Да. Кто он такой? Его для этого кто-то нанял? Он или не он чуть раньше пытался меня угрохать, въехав грузовиком в мою машину?
Марс потер руку в том месте, где его полоснули ножом.
— Надо отдать должное: драться тот перец умеет.
— Есть и другие вопросы.
— Например?
— Зачем кому-то понадобилось везти туда Каца и убивать его, Дона Ричардса и двоих детей?
— Потому что они знали какой-то компромат. Что-то, способное крупно навредить тем убийцам.
— Верно. Но если Кац что-то и знал, зачем было везти его туда, а там приканчивать еще и остальных?
— Наверно, Дон Ричардс тоже кое-что знал. Пришлось устранять их обоих. А вместо того чтоб по отдельности, сделали это разом.
— Молодец. Но ведь там не было Сьюзан Ричардс. Если ее муж знал что-то опасное для них, то ведь он мог поставить в известность и ее.
Марс, подумав, щелкнул пальцами.
— Может, она и знала, потому что сама была замешана. И именно потому там отсутствовала.
— Я уже это проанализировал. Даже если б Сьюзан допустила гибель своего мужа, она бы ни за что не стала жертвовать своими детьми.
— Тогда ей, может, элементарно повезло не находиться дома.
— А теперь она мертва. Стала крайней в убийстве Хокинса, потому что у нее имелся мотив с ним посчитаться.
— Так что же Дэвид Кац или Дон Ричардс могли знать такого, за что поплатились жизнью?
— Например, Рэйчел Кац сейчас раскручивает проекты по всему городу, и за ней стоят деньги. Она явно амбициозна. Ее в ту ночь тоже там не было, потому и жива осталась.
— Это не делает ее убийцей, Амос. Наоборот, она сама сейчас может сделаться мишенью, стоит кому-то замкнуть на ней свободные концы тринадцатилетней давности.
— В девяти случаях из десяти при гибели одного из супругов за кулисами стоит как раз его половинка. Я не думаю, что так было со Сьюзан Ричардс, а вот с Рэйчел Кац почему бы и нет.
— Достойная причина, чтобы не жениться, — съязвил Марс.
— Не вздумай Харпер об этом брякнуть.
— Да я же сказал, мы так, просто балуемся. Для этого свидетельства о браке не нужно.
— Надо бы мне, наверное, еще разок поговорить с Рэйчел Кац.
— Хочешь, я с тобой тоже пойду?
Декер внимательно оглядел своего друга.
— А и вправду, давай. В самом деле может пригодиться.
— Интересно чем.
— Ты не в пример круче и видней меня. Вдобавок ко всему ты богат. Поэтому, думаю, Рэйчел Кац с интересом бы с тобой познакомилась.
— Может, вина?
В ее руке была откупоренная бутылка каберне.
Гостей Рэйчел Кац встречала в черных брюках, белой блузке и туфлях на высоком каблуке; волосы заплетены в причудливую косу. Было уже около девяти вечера. Встретиться условились после работы, в ее лофте.
Декер отказался, но Марс предложение принял. Она налила бокал и протянула ему, после чего взяла со стола свой.
— Значит, вы с Декером коллеги по работе?
— Да нет, просто оказался в городе и заехал к другу, — ответил Марс, делая глоток и присаживаясь рядом с ней на диван. Декер сел напротив.
Изящно скрестив ноги, она откинулась на спинку дивана, пригубила вино и сказала:
— Сожалею, что ваш визит совпал с трагичным происшествием. Так чем могу?
— Вы, похоже, куда-то собирались, — сказал Декер. — Надеюсь, мы вас не задерживаем?
— Собираюсь, но чуть погодя. — Она поглядела на Марса. — Новый ночной клуб, я в нем совладелец. Думаю проверить, насколько драйвовая там атмосфера. Это немаловажно. Вы ходите в клубы?
— Обожаю. У нас в Вашингтоне море разливанное шикарных заведений. У себя я вкладываюсь в недвижимость. — Он покосился на Декера и добавил: — Подумываю даже открыть бар с танцполом.
— Тогда, может, присоединитесь сегодня вечером ко мне? У нас, понятно, не округ Колумбия, но мы очень даже неплохо продумываем бизнес-модели и перспективы развития города. Может, вы даже присмотрите для себя что-нибудь полезное.
— А что. Почему бы нет, — улыбнулся Марс, еще раз вскользь глянув на Декера.
— Полагаю, вы слышали о Сьюзан Ричардс, — сказал Декер. — Уже было сегодня утром в новостях.
Рэйчел Кац нахмурилась, распрямила ноги и подалась вперед.
— Вот уж действительно ужасно, так взять и покончить с собой. Просто в голове не укладывается. Но поскольку она, как выясняется, убила Мерила Хокинса…
— Вы думаете, что это сделала она? — переспросил Декер.
— Сказать наверняка я, понятно, не могу. Но это кажется вполне очевидным.
— В вечер убийства Хокинса вы находились с Эрлом Ланкастером?
— Я уже говорила, что да. И уверена, что он это подтвердит.
— Из-за этого его жена была вынуждена отказаться от участия в расследовании, — сказал Декер и смолк в ожидании реакции.
— Это можно понять, — сказала Рэйчел Кац. — Примерно как в сериале «Закон и порядок» или типа того.
— Типа того, — кивнул Декер. — В ту ночь, когда убили вашего мужа, вы сказали, что понятия не имеете, зачем он встречался с Доном Ричардсом. Или даже вообще не знали о той их встрече, верно?
— Абсолютно.
— Но ведь вы обычно знали распорядок вашего мужа?
— В основном. Но не всегда. Особенно если что-нибудь на ходу переигрывалось. У него был свой офис, секретарша. Вот у нее должно было храниться его конкретное расписание.
— Мы с ней тогда разговаривали. Но я надеялся, вы что-нибудь помните.
— Здесь я, увы, ничем вам помочь не могу. И честно говоря, не знаю, что вас здесь до сих пор может волновать. Те убийства совершил Хокинс, это подтверждено в суде. У меня, понятно, нет доказательств, кто его убил, но при прочих равных это вполне может быть женщина, которая исчезла, а затем оказалась мертвой, наложив на себя руки. — Рэйчел Кац сделала еще глоток вина. — Кстати сказать, я ею восхищаюсь. По крайней мере, ей хватило смелости прикончить того типа. А мне нет.
— Она или не она, это нам еще неизвестно.
Кац небрежно махнула рукой.
— Ой, да что угодно. Это ваша работа. Что-нибудь еще?
— Вы, случайно, не знаете Митци Гардинер?
— Митци Гардинер? — на лице Рэйчел Кац мелькнуло замешательство.
— Вам она могла быть известна как Митци Хокинс.
— Боже, вы имеете в виду его дочь?
— Да.
— Нет, не знаю. С какой стати мне ее знать?
— Возможно, вы видели ее на суде. Она должна была давать показания.
— Нет, не припоминаю. Но помню, ее упоминали некоторые другие свидетели, в том числе и вы. Я даже не знаю, как она выглядит.
— Ну, с тех пор ее внешность сильно изменилась. В лучшую сторону. Свою жизнь она повернула диаметрально.
— Вот и молодец. Не хватало еще слыть дочерью убийцы.
— Так вы никогда с ней не общались? Может, пересекались где-нибудь?
— Никогда.
— Она живет в Траммеле. Очень милое местечко. Для состоятельных. У нее теперь ребенок, дошкольник.
— Молодчинка. Я тоже хотела иметь детей.
— Так вы все еще молоды, — сказал Марс. — Еще не поздно.
Кац натянуто улыбнулась:
— Очень мило с вашей стороны, но, думаю, поезд уже ушел. — Она снова подняла глаза и спросила, уже с ноткой нетерпения: — Еще что-нибудь?
— Вы разговаривали с вашим мужем в день его смерти?
— Не сомневаюсь. Мы ведь и спали и вставали вместе. Наверняка разговаривали утром за кофе перед тем, как разъехаться по делам.
— Я имею в виду, после. В течение дня.
— Точно вспомнить не могу. Времени много прошло.
— Он ни слова не говорил о том, что собирается заехать к Ричардсу?
— Нет. Вы меня уже об этом спрашивали.
— Просто лишний раз удостовериться.
— У меня такое ощущение, что вы пытаетесь залучить меня в ловушку, — мрачно сказала она. — Не очень, знаете ли, приятно, тем более что скрывать мне нечего.
— Просто пытаюсь четче понять, как все складывалось.
Допив вино одним большим глотком, Рэйчел Кац поставила пустой бокал на стол.
— Ну что, позвольте мне вам с этим помочь. Хокинс убил моего мужа и еще троих человек. А потом Сьюзан Ричардс убила его, после чего покончила с собой. Дело закрыто. Вот так, не настолько уж и трудно.
Она встала и сверху вниз, с озорным вызовом посмотрела на Марса:
— Как насчет коктейля, перед тем как отправиться в клуб? Я знаю одно местечко.
Марс поднялся:
— Звучит неплохо.
— Мелвин, нам еще нужно кое-что сделать, а потом вы можете встретиться прямо там, на месте, — предложил Декер.
Марс с улыбкой обольстителя посмотрел на Кац:
— Вы не возражаете?
— Нисколько. — На листке бумаги она написала адрес и протянула его Марсу: — Уверена, мистер Марс, скучать вам вечером не придется.
— Давайте просто «Мелвин».
— Издержки профессии, — шутливо сказал Декер.
— Я профессиональна всегда и во всем, — заявила хозяйка. — Ваш друг в этом сегодня удостоверится.
На пути к машине Марс спросил:
— Что там за дела?
— Будем оснащать тебя к сегодняшнему вечеру. Ставить прослушку.
— А ты где будешь?
— Прямо там, снаружи, во всеоружии.
— Это в интересах дела или ты следишь, чтобы я не наделал глупостей с этой бабой?
— Кто знает, Мелвин, кто знает. Может, и то и другое.
Декер сидел на переднем сиденье каршерингового авто возле заведения с вывеской «10 amp; Мэйн». Это был еще и адрес на перекрестье двух улиц — Десятой и Мэйн-стрит — клуб, о котором говорила Рэйчел Кац, его совладелица.
Похоже, место было весьма популярным. На входе стоял вышибала габаритами не меньше Декера и контролировал протяженную очередь преимущественно из молодых, но с виду обеспеченных мужчин и женщин, теснящихся в попытке попасть первыми.
Может, родной город и в самом деле возрождается. Хотя неизвестно, является ли завышенная ценовая планка для состоятельных миллениалов мерилом оживающей экономики в глазах среднего человека.
Декер активировал свой наушник, и в уши хлынул глухой шум клуба, передаваемый от устройства, прикрепленного к Марсу.
Вечер обещал быть долгим.
Внутри «10 amp; Мэйн» сидели Марс и Кац, в огороженной вип-зоне. Музыка была громкой, бар осаден со всех сторон, а на танцполе колыхалось озерцо уже порядком затуманенных голов.
— Ну как вам в целом? — полюбопытствовала Кац.
— Атмосфера ничего. Энергия, флюиды, да и приток наличных в баре стремительно увеличивается прямо на глазах. Видно невооруженным глазом.
— Бар мы специально так поместили, чтобы был максимальный доступ и от столиков, и с танцпола.
— Все правильно. Таким образом происходит непрерывная ротация заказов. Танцы вызывают у людей голод и жажду. Также, вижу, оптимальное соотношение столик — обслуга. Людно, но без перебора — темп работы плотный, но ненавязчивый.
— А вы, я вижу, знаете толк в бизнесе.
— Как уже сказал, балуюсь помаленьку. Есть кое-какая недвижимость тут и там. Люблю работать по большей части с малообеспеченным контингентом, давать людям шанс. Сверхприбыли не получаю, но и нужды в деньгах не испытываю.
Рэйчел Кац потягивала коктейль, ритмично покачивая головой в такт музыке.
— Как великодушно с вашей стороны. У меня бизнес-модель несколько иная.
— Какая же, если не секрет?
— Рви по максимуму, — рассмеялась она, потряхивая лед в бокале.
— Разные штрихи, — улыбнулся Марс.
— Как давно вы работаете с Декером?
— Мы с ним, как я уже говорил, не работаем. Я ведь не из ФБР или там еще откуда. Просто друзья-приятели. Вместе студентами играли в футбол, хотя и друг против друга. Я за техасский «Лонгхорнс», а он за «Бакайз» из Огайо. Я с мячом рвался вперед, а он пытался меня застопорить.
— И получалось?
— Как и у всех, кто мне противостоял. Далеко не всегда.
Она рассмеялась:
— Уважаю мужчин с уверенностью в себе.
— На выпускном курсе сражался уже за кубок Хайсмана, но уступил квотербеку[518].
— Ого, — ее глаза азартно раскрылись. — Тот самый кубок? Вы играли в НФЛ?
— Рукой было подать. Но тут карьера пошла в другую сторону.
— Какую?
— Камеру смертников в техасской тюрьме.
Кац остолбенела, но тут Марс ухмыльнулся, и тогда она ткнула в него пальцем.
— Браво! Я, признаться, чуть не повелась.
Марс огляделся по сторонам.
— Постройка не из дешевых. Вы привлекали финансы или, так сказать, прямо на свои?
— Есть партнеры со своими деньгами. Они вкладывают, а я организую местный ноу-хау. Свожу сделки воедино и вырабатываю общий план. Тут очень пригождается мой опыт дипломированного бухгалтера. Это наш восьмой совместный проект всего за последние три года. И такую же клубную концепцию мы собираемся распространить на другие города в других штатах.
— Долгосрочная стратегия. Похвально. Если удастся упорядочить цепочки поставок и консолидировать закулисные и маркетинговые операции, то по мере развития бизнеса сумеете добиться некоторой экономии за счет масштаба.
Она посмотрела на него с еще большим уважением.
— Именно так. Итак, вы здесь как друг Декера, но помогаете ему заодно и в расследовании?
— Я для него что-то вроде резонатора. Он Шерлок Холмс, а я его доктор Ватсон.
— Ого. Неужто он действительно так хорош?
— Так считает ФБР. Но и я видел, как он иной раз проделывает невероятные вещи. А ведь этого парня кто-то уже дважды пытался убить. Значит, здесь есть что скрывать, вам не кажется?
— Боже, я этого не знала.
Марс выставил свое раненое предплечье:
— Этот гад и меня порезал, прежде чем сбежать.
— О боже мой! Бедненький!
— Да ничего страшного. Все действует.
— Есть мысли, кто бы это мог быть?
— Пока нет. Но поиски будут продолжаться, пока его не найдут.
— Хотите еще по одной? На ход ноги.
— Рэйчел, да стоит ли?
— Мелвин, я настаиваю.
Он ухмыльнулся.
— Ну если так, то спасибо. Мне то же самое.
Она встала и двинулась к барной стойке.
Марс сидел, покачивая ногой и головой в такт музыке, с блаженно-равнодушным видом. Чуть шевеля губами, он как будто нашептывал слова звучащей песни. А на деле вел разговор:
— Декер, как слышимость?
— Громко и четко. Похоже, вы друг на дружку подзапали.
— А что. Красивая сексапильная женщина, хотя не в моем вкусе.
— А в чем изъян?
— Эта, на мой вкус, слишком безжалостна. Ее конек — деньги. А у меня нет.
— Легко тебе говорить: у тебя их пруд пруди.
— Ты меня уел. Все, она идет. Конец связи.
Рэйчел Кац поставила свежие порции и села рядом, на этот раз ближе.
— Вы не думали когда-нибудь наведаться к нам, в округ Колумбия? Посмотреть. Может, даже начать совместный бизнес.
— С превеликим удовольствием, — блеснула она улыбкой.
— Можете подтянуть и своих первоначальных партнеров, я не собираюсь никого отгораживать. А если сочтете, что мне имеет смысл с ними встретиться, то просто набирайте, и мы все обсудим. Меня такой вариант устраивает.
— Надо будет подумать. — Она задумчиво нянчила в ладони свой бокал. — Меня тут, знаете, Декер периодически теребит, не отпускает с вопросами. Я думаю, может, он считает, что я имею ко всему этому некое отношение? А я здесь совершенно ни при чем, клянусь.
— Об этом не переживайте. Он просто расставляет те точки над «i».
— У него уже есть кто-то на подозрении?
— Он вообще-то думал, что Сьюзан Ричардс может быть так или иначе причастна к убийству Хокинса, но теперь уж и не знаю.
— Он не делится?
— Делится, но не всем. Примерно как Холмс с Ватсоном, — добавил Марс с улыбкой.
Она его веселья не разделила.
— Для меня это было ужасно — вот так потерять мужа.
Марс коснулся ее руки, а его лицо посерьезнело.
— Да-да, конечно. Никому такого не пожелаю. Никому.
— Спасибо, — она благодарно сжала ему руку.
Марс поглядел по сторонам.
— Значит, у вас это место, а еще «Американ Гриль», так? Мне Декер рассказывал. Охват очень даже неплохой.
Рэйчел Кац улыбнулась.
— Первый проект Дэвида. Я с тем ресторанчиком не стала расставаться из любви к его памяти, что ли. Денег он особо не приносит. По сегодняшним меркам, я на клубе в месяц зарабатываю больше, чем на своем «Гриле» за полгода.
Марс поднял свой коктейль.
— Так начните продавать в ресторане стронги за пятнадцать баксов — и увидите, как прибыль сразу пойдет в гору.
— Не уверена, насколько они придутся ко двору. В «Гриле» спрос больше на крылышки и пивас за пятерку.
— Кстати, пока мы на теме: у вашего мужа не было деловых партнеров?
Руки скрестились на груди, а веселость мгновенно испарилась.
— А что?
— Да так, просто разыгрываю Ватсона.
— Понимаю. Отвечаю: нет, он действовал самостоятельно. Свое финансирование получал из традиционных источников.
— Типа в местном банке? Через Дона Ричардса?
— Ну да.
— У него не было кого-то, кто мог иметь к нему счеты?
— К чему такие вопросы? Его убил Мерил Хокинс.
— А если все же не он?
— На том лишь основании, что он объявил себя невиновным? — скептически ухмыльнулась Кац. — На месте преступления, между прочим, были найдены его отпечатки пальцев и ДНК.
— Их можно сфальсифицировать.
Рэйчел Кац опешила:
— Я не знала. Это идея Декера?
— Может быть. Так у вашего мужа были враги?
— Нет, мне никто на ум не приходит. Он был… хорошим, — тихо сказала она. — Хорошо относился к людям, ко мне. Не из тех, кто кидает, а на него затаивают обиду или ненависть.
— Тогда, возможно, они целились в Дона Ричардса?
— Кто «они»?
— Убийцы или убийца, если им не был Хокинс.
— Где-нибудь есть доказательства, что отпечатки пальцев и тому подобное были сфабрикованы?
— Вот здесь я достаю свой официальный гроссбух и заявляю, что это действующее полицейское расследование.
— Но вы же не из ФБР?
— Не имеет значения, я все равно ничего не могу разглашать. Вы ведь достаточно умны, чтобы читать между строк?
Кац нервно отпила свой коктейль и после паузы сказала:
— Если этого не делал Хокинс, то настоящий убийца все еще где-то существует? Есть мысли, кто он такой?
— Он или она?
Кац обожгла его взглядом.
— У меня на тот момент было алиби.
— Я не это имел в виду. «Она» — понятие относительное; может относиться к нескольким сразу.
— Погодите, а как насчет той… Митци? Фамилию забыла.
— Митци Гардинер.
— У нее по тем убийствам были алиби?
— Точно не знаю.
— Может, вам стоит проверить?
— Я уверен, Декер всем этим занимается.
— Помню из некоторых показаний в суде, она тогда была наркоманкой?
— Кажется, да, у нее были проблемы по этой части.
— Тогда, может, ей нужны были деньги на наркотики и она попыталась совершить ограбление?
— А что Сьюзан Ричардс?
— Здесь все очевидно. Покончила с собой из-за убийства Мерила Хокинса.
Марс посмотрел с сомнением.
— Вы так не считаете? — спросила Кац.
— Судя по описаниям Декера, Митци была тощей наркошей, почти недееспособной. Убить четверых, включая двух взрослых мужчин, ей было явно не под силу. Кроме того, ее отпечатков и ДНК на месте преступления не оказалось.
— Но вы сказали, что улики можно подделать.
— Добавить что-либо на место преступления значительно проще, чем забрать; особенно это касается отпечатков пальцев и следов ДНК. Стоит упустить одну мелочь, и тебе конец. Поверьте, говорю из опыта.
— Так что же тогда остается?
— Расследовать серию убийств.
— Неужели вы думаете, что после стольких лет найдете того, кто это сделал?
— Как-то мы с Амосом Декером заключили пари. И я проиграл.
— Не повезло.
— Напротив: он спас мне жизнь.
— Серьезно?
— Настолько, насколько это возможно. — Марс встал. — Ну ладно. Спасибо, что показали мне это место. Расклад реально беспроигрышный.
— Вы что, торопитесь? А если по стопарику на ночь? Можем для этой цели заехать ко мне, приглашаю.
— Спасибо, день выдался долгий. Может, в другой раз?
— Ну как хотите, — Рэйчел Кац с плохо скрываемым разочарованием пожала плечами. — Было приятно с вами познакомиться.
— Аналогично. Вы дали мне много поводов для размышлений. Возможно, и я кое-что вам подкинул.
Выражение ее лица сменилось на мрачноватую отстраненность. Но спустя секунду она совладала с собой, встала и с вымученной улыбкой протянула ему руку:
— До новых встреч, Мелвин.
Пожимая ей ладонь, Марс учтиво склонил голову:
— Буду к ним стремиться, Рэйчел.
Он оставил ее за столиком одну, за созерцанием гуляющей публики, которую она вряд ли замечала.
— Ну, что скажешь? — спросил Марс на обратном пути в «Резиденс Инн».
— Из тебя вышел бы отличный дознаватель.
— Вот бы не хотелось, чтобы женщина подумала, будто я что-то вызнаю.
— Да я не об этом. По-настоящему хорошие дознаватели вовсе не кажутся любопытными. Именно это тебе и удалось. Правда, хорошо все сделал — и в доверие вошел, и не напряжно.
Марс ткнул Декера кулаком в бок.
— Вот и спасибо. Что там еще? Думаешь, она в самом деле при делах?
— Что-то скрывает, только не понять, что именно. Митци Гардинер тоже. Даже и Сьюзан Ричардс если на то пошло.
— Что за городишко? Весь из людей, которые прячут дерьмо.
— Не одни мы такие, — обиженно буркнул Декер. — Везде так.
Марс поглядел на часы.
— Ого, первый час. Надо бы баиньки. А то годы уже не те.
— Вот уж точно, — поддакнул Декер, у которого о сне и мысли не было.
После того как Марс ушел к себе в номер, Декер вернулся на стоянку, сел в машину и, словно движимый лунатической силой, направился из центра к дому, который когда-то, больше десяти лет, считал своим домом.
Подъехав к обочине, он опустил со своей стороны стекло, заглушил мотор и погасил фары. Теперь он сидел и смотрел на окно своего старого, погруженного во мрак дома; скупой свет сеялся лишь от уличного фонаря и луны.
Зачем он здесь, Декер не имел понятия. Видеть это место было непереносимо. Воспоминания возвратились так же легко, как дыхание. Стоило закрыть глаза, как образы внезапно вышли из-под контроля, как и в прошлый раз, осаждая ум подобно стаям несущихся птиц или выпущенных пуль. Заставить их остановиться было невозможно. Сердце неистово стучало, сотрясая нутро.
На лбу проступил пот, липкой сделалась кожа, от едкого запаха подмышек запершило в ноздрях.
Сердце разогналось так, что невольно подумалось: сейчас хватит инфаркт. Но постепенно, очень медленно, когда руки вцепились в руль, словно это могло хоть как-то контролировать происходящее, гонка слегка поуспокоилась. Декер откинулся на спинку сиденья, совершенно изнеможенный, не в силах двинуться. Кое-как просунул в окошко голову и втянул свежий ночной воздух, чувствуя, как влага испаряется с кожи.
«Все это старо. Как я».
Он мотнул головой, схаркнул в окно сгусток желчи и продолжил глубоко дышать. Вспомнилось, как он вышел из комы в больнице, когда его в день открытия подмяли на футбольном поле. Над ним склонилась кучка незнакомых людей, бомбардируя вопросами. По телу ветвились провода от капельниц и мониторов. Он чувствовал себя Гулливером, только что проснувшимся в плену у лилипутов.
Оказывается, на поле у него дважды отказывало сердце, но каждый раз его к жизни возвращал командный тренер. Удар был такой силы, что шлем слетел и лежал в отдалении. Толпа скандировала слепому боковому удару, пока не поняла, что игрок не встает. Когда тренер начал делать искусственное дыхание, стадион утих. Трансляция спешно переключилась на другой матч. Имиджу НФЛ вредила картинка с мертвым футболистом, распластанным на стадионной траве.
Ему сказали, что у него черепно-мозговая травма. Позже обнаружилось, что его мозг вокруг поврежденных участков перестроился, открыв доступ к областям, которые раньше никогда не задействовались. С той поры эти два состояния жили в нем неразлучно — гипертимезия и синестезия.
Но прошло время, прежде чем он обнаружил их в себе. Рентген такое вряд ли покажет. В первый раз, когда в голове вспыхнул сполох цвета, связанный с чем-то столь же несообразным, как число, Декер всерьез подумал, что сходит с ума.
Затем, с открытием в нем способности вспоминать то, что раньше было за чертой, его когнитивные способности взялись проверять врачи. Просматривая листы с цифрами и словами, он затем свободно перечислял их все, потому что видел их перед собой так, словно они представали на странице. Тогда его направили в специальный когнитивный институт в Чикаго, который занимался исключительно такими, как он.
Непонятно даже, что было более удивительным — его вновь обретенные способности или осознание того, что он отнюдь не единственный, кто ими обладает.
Сейчас он бросил еще один взгляд на свой старый дом, на мгновение представив, что нет прошедших пяти лет, а Молли и Кэсси по-прежнему живы и ждут, когда он вернется домой со своей службы. Ну а он поднимет на руки Молли, поцелует Кэсси, и… они снова будут семьей.
За этот образ он держался еще несколько секунд, а затем отпустил — фантом, улетающий в эфир, где он просто исчезнет, потому что перестанет быть реальным.
«Ты можешь жить в прошлом или в настоящем, но жить и там, и здесь попросту нельзя».
Декер завел мотор, поднял стекло и тронул свой автомобиль с места.
Он был одиночкой; был им всегда после своей смерти на стадионном поле. Кэсси, однако, следила, чтобы он не скукоживался, не уходил в свой кокон, держа людей на дистанции. А после того как умерла она, делать это стало некому.
Впрочем, нет. Затем в его жизни появилась Алекс Джеймисон, которая в каком-то смысле заняла ее место.
Не совсем понятно, откуда в нем бралась эта жажда справедливости, торжества правды над неправдой. Чувствовалось, что они были в нем еще задолго до потери семьи.
«Может, оно потому, что тот удар на поле выкрал меня у себя самого. И все эти годы я ищу, чем бы заполнить ту брешь. А поимка убийц — оно как будто единственное, что ее заполняет. Потому что они похищают самое ценное — чью-то жизнь».
Совершенно непонятно, вся ли это история или нет. Просто сейчас это все, за что получается держаться.
Ведя машину, он сосредоточенно размышлял над текущим. Вот бы узнать — если Кац с Ричардсом договорились встретиться, а телефонный разговор был только между ними, то как убийцы пронюхали, что они встретятся именно тем вечером?
Невозможно поверить, чтобы к этому была причастна Сьюзан Ричардс, — в таком случае ей пришлось бы пожертвовать своими детьми. Декер видел эту женщину той ночью. Ланкастер сказала верно: Сьюзан билась в истерике, совершенно обезумев от неверия и ярости. Она была насквозь потрясена тем, что отлучилась куда-то, а вернувшись вечером, обнаружила, что семьи у нее больше нет.
Декер замедлил ход машины, обдумывая все эти моменты.
Взять, скажем, телефонный разговор между Кацем и Ричардсом.
На самом деле невозможно установить, что Ричардсу звонил именно Кац. Это был всего лишь телефон Каца. А звонок мог сделать кто угодно. То же самое — никакой гарантии, что ответил именно Ричардс, по этой же причине.
Вывод напрашивался следующий: никакой запланированной встречи между ними быть не могло. Скорее всего, убийца выставил все так, будто у них была встреча или же Кац просто зашел на пивко. При таком сценарии все могло обстоять именно так, что убийца или убийцы притащили туда бесчувственного Дэвида Каца. Они могли войти, взять Ричардсов в заложники, привести Каца, методично всех поубивать, а затем подбросить улики на Мерила Хокинса, выйти из дома через черный ход, а через час вызвать полицию.
Теперь вопрос состоял в том, кого же именно собирались убить. Ричардса или Каца? Банкира или заемщика?
И за что?
И почему убийцы выбрали для своего злодеяния именно эту ночь?
Понятно, что ответ на любой или на все три эти вопроса мог выдать ту мразь с головой.
Но ответа пока нет. И неизвестно, предвидится ли он вообще.
Путь пролегал мимо очень даже знакомого места: Берлингтонская средняя школа, где чуть больше двух лет назад состоялась ужасная, ошеломившая весь город стрельба со множеством жертв.
Декер припарковал машину и направился к полуразрушенной футбольной площадке. Футбольную команду Берлингтон больше не выставлял — не было достаточно ребят, которые бы этим интересовались. Декер поднялся на места для болельщиков, когда начал накрапывать дождик.
Здесь он сел и оглядел поле, на котором много лет назад блистал сам. Единственный ученик в истории Берлингтонской школы, выросший до игры в НФЛ, пусть даже в одном-единственном матче. Он поднял воротник пальто и хмуро уставился перед собой.
Когда взгляд Декера сместился вправо, он вздрогнул, увидев, что к нему кто-то приближается. Оказалось, Мэри Ланкастер.
Она медленно поднялась по ступенькам и села рядом.
— Или мы не делали этого раньше? — спросила она.
Он кивнул:
— Было дело. Под дождем. После школьной перестрелки. Как ты узнала, что я здесь?
— Я не узнавала. Ты же знаешь, у меня дом выходит на школу. Я здесь гуляю на ночь глядя. И вот увидела тебя.
Он опять кивнул.
— Но сейчас-то уже второй час ночи. Не так уж безопасно гулять одной.
— А тебе?
— Да я-то что, — сказал он. — Во мне и росту больше.
Она приоткрыла пальто, и взгляду открылся ее всегдашний пистолет в кобуре.
— Если кто-то захочет грабить, угощу пулькой.
— Ну понятно. Как твои дела?
— Да так, идут. Я слышала, у тебя там подвижки в деле?
— Кто тебе сказал?
— Удивишься: Нэтти. Он к тебе как будто поменялся, после того как убили Салли.
— Ты в курсе, что они встречались? — поинтересовался Декер.
— Да ты что! — удивилась она. — Нет, не знала. Он ведь женат?
— Салли с ним порвала. Понимала, что делает не то.
Ланкастер покачала головой.
— Никогда бы не подумала. И до сих пор не могу поверить, что она мертва.
Он поглядел на нее под набирающим силу дождем. На Мэри был длинный плащ и бейсболка, из-под которой лохматились седые волосы. На своих худых плечах она, казалось, несла непомерный груз.
— Мэри, ты не больна? В смысле серьезно?
Она, не оборачиваясь, продолжала смотреть на поле.
— Тебе-то что?
— Ты очень изменилась, Мэри. Стала другой, не такой, как прежде. И мне кажется, это не только из-за того, что происходит между вами с Эрлом.
Она сжала, а затем разжала кулаки.
— Больна не смертельно, если ты про это. Онкологии нет, несмотря на то что я курю.
— А что же тогда?
Ланкастер ответила не сразу.
А когда все же ответила, в голосе звучала усталая покорность.
— Ты когда-нибудь слышал о ранней деменции?
У Декера отвисла челюсть.
— Деменция? Так ты ж еще молодая, мы с тобой ровесники!
Она грустно улыбнулась.
— Потому и называется «ранняя», Амос.
— А ты уверена? Когда тебе поставили диагноз?
— С полгода назад. И они уверены. Томография, анализ крови, биопсия, прочее другое. Сижу на медикаментах, лечусь.
— Ну вот, значит, все еще изменится? — воспрял он с робкой надеждой.
Мэри покачала головой.
— Таких лекарств нет. Можно только замедлить ухудшение.
— Тогда какой прогноз? — тихо спросил он.
— Трудно сказать. Случаев, как у меня, явно не миллион. И реакция у всех, понятно, разная.
— Но могут же дать приблизительную оценку?
Ланкастер глубоко вздохнула, и ее лицо дрогнуло от волнения.
— Через год я, наверно, не смогу уже узнать ни себя, ни кого-то еще. Или же лет через пять. Но вряд ли дольше. Мне не будет еще и пятидесяти.
Повисло тягостное молчание, а по ее щекам вперемешку с дождем скатывались слезы.
— Мэри. Мне жаль. Очень, очень жаль.
Она вытерла глаза и отмахнулась.
— Декер, сочувствие мне не нужно. И уж тем более от тебя. Я знаю, что здесь ты не спец. — Она похлопала его по плечу и уже мягче добавила: — Но за участие все равно спасибо.
— Как ты узнала, что с тобой что-то не так?
— Как-то раз я проснулась и с минуту не могла вспомнить, как зовут Сэнди. Было даже забавно. Я отмахнулась, списав все на переутомление. Но такие казусы стали случаться все чаще. Вот тогда я и пошла к врачу.
Декер задумался о той своей секундной неспособности вспомнить любимый цвет Кэсси.
— Наверное, поэтому вы расстаетесь с Эрлом?
— Эрл хороший парень, лучшего нельзя и пожелать. Но ему и так достается с Сэнди. Нет нужды прибавлять ему лишних хлопот.
— Хороший парень не стал бы считать это обузой.
Она поглядела на него.
— Кэсси никогда не считала обузой тебя. Надеюсь, ты это понимаешь.
Декер отвел глаза, скользя взглядом по полю, где он, бывало, носился как ветер, разметывая соперников словно камешки под одобрительные крики болельщиков, — нормальный пацан с чуточку даже ненормальным спортивным талантом. То было счастливейшее время его жизни, сошедшее к нулю на шкале счастья к тому времени, как он сделался мужем и отцом.
— Я это знаю и помню, — вымолвил он. — Но не думаю, что тебе следует так легко отступаться от Эрла. «В болезни и в здравии» — это ведь не просто слова.
— «Пока смерть не разлучит нас…» Такие клятвы легко давать, когда ты молод, здоров, счастлив и влюблен, а впереди у тебя вся жизнь.
— Ты все еще любишь его?
— Что? — Она посмотрела слегка удивленно.
— Я вот все еще люблю Кэсси. И любить не перестану. Мне нет дела, что она мертва. Но Эрл-то не умер. Он существует, здесь и сейчас. Я бы отдал все, чтобы Кэсси была здесь. И ничто: ни ранняя деменция, ни что другое — не отбило бы меня у нее. Для меня любая секунда без нее была бы пустой тратой жизни.
Дождь лил уже в полную силу. Декер поднялся и пошел вниз по ступенькам.
Мэри Ланкастер следила за каждым его шагом.
— Что-то вид у тебя… Ты нормально спал?
Марс с Декером сидели за утренним кофе в «Резиденс Инн».
— Как младенец, — соврал Декер. Откинувшись на спинку стула, он принялся теребить бумажную салфетку. — К преступлению они готовились. Им надо было заполучить отпечаток, ДНК и подогнать пластину выключателя. Затем похитить Дэвида Каца, совершить сами убийства, оставить улики и скрыться с места преступления. Тут без четкого планирования не обойтись.
— Согласен.
— Так почему же они выбрали для преступления именно ту ночь? Это просто совпадение, что все сопоставимо по времени с единственно известным за долгое время телефонным разговором между Кацем и Ричардсом?
— Может, убийцы прознали о звонке другим способом. Во сколько он был сделан?
— В двенадцать десять.
— Ричардсу позвонили на работу?
— Ему звонили на сотовый, но исходя из времени это был…
Декер сел прямо, распахнув глаза.
— Что? — слегка встревожился Марс.
— Это был понедельник, в октябре.
— Ну и?
— Это был как раз День Колумба[519].
— Значит, праздник.
— Что означает две вещи: школы и банки были закрыты.
— А где на момент звонка находился Ричардс, если не в банке?
— Он вполне мог быть дома, — рассудил Декер.
— Со своими детьми. И женой. По-твоему, один из них мог что-то подслушать, а потом кому-то рассказать?
— Вполне возможно. Но в любом случае им приходилось действовать быстро. Посадить отпечаток на выключатель и отнести его к Ричардсам. Затем кто-то царапает руки Хокинсу и таким образом собирает его ДНК.
— И ты думаешь, что это была его дочь, Митци.
— Это бы объясняло, почему он молчал: ведь он знал, кто именно его оцарапал.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — задумчиво произнес Марс. — Его жена лежала при смерти, и он не хотел, чтобы их дочь вляпалась в беду, даже если бы это стоило ему свободы.
Декер кивнул:
— Я уверен: когда придут результаты ДНК, под ногтями Эбигейл обнаружится еще и примесь ДНК Митци.
— Но с чего бы ей подставлять родного отца?
— Она была наркоманкой, половину времени под наксом. Ее можно было легко на это подбить.
— Но зачем кому-то понадобилось все это мутить, убивать Дэвида Каца и Дона Ричардса? И как это связано с визитом Каца в дом? Постой. А ты не думаешь, что те парни тоже были наркоманами?
— Насколько известно, мы не… — Декер осекся. — Хотя сын Ричардса, Фрэнки, был из их числа. Мы выяснили, что он занимался дилерством.
— Опять же в чем связь?
Декер прикрыл глаза и обратился к своему облаку. Через несколько секунд он покачал головой.
— Этого в материалах дела нет.
— Нет чего?
— Имени дилера Митци.
Нэтти с угрюмым видом сидел у себя за столом в помещении убойного отдела. Автономно здесь работали еще четыре детектива, включая Мэри Ланкастер.
Спустя секунду сюда ворвались Декер и Марс. Даже не поздоровавшись (Ланкастер встретила такое поведение вопросительным взглядом), он остановился перед Нэтти.
— Карл Стивенс, — сказал он.
— Чего?
— Дилер, снабжавший наркотой Фрэнки Ричардса.
Из-за своего стола вышла Мэри Ланкастер.
— Личность нам знакомая, но у него по тем убийствам было алиби. Мы проверяли.
— Ну и что, — резко сказал Декер.
— Что «что»? — огрызнулся Нэтти.
— Митци Хокинс он тоже снабжал?
Ланкастер с Нэтти переглянулись.
— Не знаю, — ответил Нэтти. — Давно все было. А что, это может иметь значение?
— Еще какое.
Нэтти вздохнул.
— Могу проверить. Хотя гарантий, что это где-то отражено, нет. Карл Стивенс продавал многим.
— А где он сейчас? — поинтересовался Марс.
— Как раз это сказать несложно, — ответила Ланкастер. — Сидит в «Трэвисе». Теперь это частная тюрьма. От десяти до двадцати лет за убийство второй степени. Укокошил одного парня на сделке с героином. Отбывает уже пять лет. Как раз я его туда и отправила.
— Ну-ка, ну-ка… «Трэвис»? — Декер оживился. — Это не там, откуда освободился Мерил Хокинс?
Нэтти сел за компьютер и побряцал клавишами. Добравшись до нужной страницы, он с удивлением поднял голову.
— Ух ты. И в самом деле.
— Они оба находились в общаке? — спросил Декер, имея в виду общую камеру.
— Не знаю. Хотя это обычное дело. Для разделения заключенных там даже нет места, все переполнено.
— Значит, в тюрьме они могли пересекаться, — сказала Ланкастер. — Ты как думаешь? — поглядела она на Декера.
— Если они действительно общались, Стивенс мог сказать ему нечто такое, что подвигло Хокинса явиться сюда и попросить нас доказать его невиновность. Я тут прикидывал временные рамки. И подумал, может, Хокинс действительно узнал что-то, заставившее его уверовать в нашу способность его оправдать? Он хотел встретиться со мной. Может, как раз тогда и собирался выложить все, что он знает.
— Должно быть, он узнал это только недавно, иначе почему ему было не поднять шум, все еще сидя в тюрьме?
— А что мог ему сказать Стивенс? — спросил Нэтти.
— Во-первых, что он был дилером Митци, — ответил Декер.
— И что с того?
— А то, что это могло означать связь между Фрэнки Ричардсом и Митци.
— Какую связь? — наседал Нэтти. — Говоришь какими-то загадками.
— Ты не можешь добыть нам пропуск на свидание со Стивенсом? — игнорируя вопрос, спросил Декер. — Прямо сегодня?
— Могу попробовать. Но что он может такого сказать?
— Этого я не узнаю, пока сам не расспрошу. — Декер помолчал. — А ты… э-э… со мной съездить не желаешь?
Нэтти ответил не сразу. Подумав, он нерешительно поглядел на Ланкастер и сказал:
— Вообще-то у нас сегодня с женой договорено вместе пообедать.
Секунду-другую Декер пристально на него смотрел.
— Вот и правильно, гораздо больше пользы. Я тебе все сообщу по возвращении. — Он кивком указал на телефон на столе Нэтти: — Позвони им и скажи, что нас будет двое.
— Лучше трое, — подала голос Ланкастер.
— Мэри, у тебя ж самоотвод…
— Да хрен на него. С убийством Хокинса, где требовалось алиби от Эрла, это не связано.
Декер посмотрел на Нэтти.
— Да без проблем, — пожал тот плечами.
— Тогда погнали, — сказала Мэри и первой вышла из комнаты.
— Глянь-ка, — весело подмигнул Марс, — вы друг друга просто копируете.
Поездка длилась два часа, и Марс дремал на заднем сиденье. Декер познакомил их с Ланкастер на пути к машине.
Осторожно проверив в зеркальце заднее сиденье, Мэри повернулась к Декеру.
— Помнишь вчера, на футбольном поле? — тихо спросила она.
Декер не сводил глаз с дороги:
— Да, а что?
— В том, что ты сказал, было много смысла.
Декер продолжал смотреть на приближающуюся грозу.
— Сегодня утром у нас был разговор с Эрлом.
Теперь уже Декер поглядел на нее, мимикой давая понять, что весь внимание.
— Мы, наверное… попробуем еще раз.
— А та его знакомая? — спросил Декер.
— Что тут говорить, это ведь я подтолкнула его к тем отношениям. Не пойми меня превратно. Нэнси очень милая, и Эрлу она нравится. Черт, она и мне симпатична.
— Но это не то, чего хочет Эрл?
— Да. Он ясно дал это понять сегодня утром. Он хочет…
— …чтобы с ним была ты.
Ланкастер коснулась своего морщинистого лица и провела рукой по жестким волосам.
— Не могу понять почему. Выгляжу как чучело. А Нэнси — просто красотка.
— Кто сейчас мелет ерунду?
Ланкастер смутилась и опустила руки на колени.
— Я удивилась, насколько ты обдумал мое положение. Настолько, что сказал именно то, в чем я нуждалась.
— Означает ли это, что я зрю в корень?
— Означает мое понимание, насколько такие ситуации трудны для тебя, с твоим особым складом ума…
— Может, я из него уже вырастаю, — перебил Декер.
— А каково оно, — Ланкастер рассеянно притронулась к виску, — когда твой мозг меняется? Какое было ощущение?
Декер покосился и увидел, что она смотрит на него так глубоко и пристально, что он ощутил в себе безотчетное волнение. Чувствовалось, что Мэри мучительно рассчитывает на то, что его слова если не утешает ее, то хотя бы смягчат ожидаемый ее ужас.
— На переход мне времени отведено не было. В больнице я очнулся уже другим человеком. Мой ум делал то, чего раньше не делал никогда.
— Наверное, испугался?
От него не укрылось, что теперь она напряженно смотрит на свои руки.
— Мэри, лгать тебе не стану. Было неуютно. Но я получал профессиональную помощь и смог адаптироваться. Не скажу, что жизнь стала легче. Но я более-менее освоился, научился ею управлять. Чтобы жить по-своему.
— Думаю, для меня все будет несколько иначе.
— От наших с тобой бзиков никакого лекарства нет, хотя они совсем разные. Но каждый день наука движется вперед. Глядишь, лет через пяток создадут такое, что над нашими болячками впору будет посмеяться.
Мэри кивнула, но тревога с ее лица не сошла.
— Если я до этого доживу.
Декер протянул руку и ухватил ее за плечо.
Мэри от неожиданности вздрогнула. Амос Декер так никогда не поступал. И сам терпеть не мог, когда к нему прикасаются другие.
— У тебя есть Эрл, есть Сэнди. И я, чтобы помогать тебе со всем этим справляться.
— Ты ведь здесь больше не живешь.
— Кто сказал? Вот он я, здесь и сейчас. И все так же буду бывать наездами, ты ведь знаешь.
— У тебя здесь семья.
— А теперь будешь еще и ты.
Это заявление застало Ланкастер врасплох. Тихий всхлип сорвался с ее губ, а обе ладони, сухие и жаркие, стиснули ему предплечье; слезы безудержно катились по щекам.
— Амос, какой ты замечательный друг. А я, бывает, об этом и не вспоминаю.
— Ты столько лет меня терпишь, Мэри. Дольше тебя только Кэсси. Тебе за это впору вручить медаль. А я могу предложить единственно свою дружбу.
— Для меня она важнее любой медали.
Остаток пути они ехали молча.
Исправительный центр Трэвиса вырастал из земли Огайо, всем своим видом однозначно свидетельствуя — это тюрьма строгого режима: бетонные стены, колючая проволока, сторожевые собаки, снайперы на башнях.
Оставив машину на парковке, тройка визитеров прошла через зону секьюрити, но тут хляби небесные разверзлись таким дождем, что все трое сиганули под козырек административного здания. Нэтти договорился насчет допроса Карла Стивенса, и гостей проводили в комнату для посетителей.
Все трое — Декер, Ланкастер и Марс — были хорошо знакомы с тюрьмами по совершенно разным причинам. Свистки, окрики, густой телесный дух двух с лишним тысяч человек, скученных в помещениях, рассчитанных на половину этого числа, мешались с пестрыми ароматами всевозможной контрабанды, пронесенной из-за стен.
Они сидели за столом и ждали появления Карла Стивенса. Его привели неожиданно быстро, через несколько минут. Декеру он помнился высоким и тощим, с собранными в пучок сальными патлами и неряшливой бородой. Этот, которого привели, был в оранжевой тюремной робе и кандалах, одутловат и с мускулами как гантели. Голова выбрита, растительность на лице исчезла. Узловатые предплечья покрыты татуировками, которые продолжались на шее и затылке до самой лысины.
Сидящей за столом троице он оскалился улыбкой и уселся напротив; кандалы охранники закрепили в проушине на полу.
Затем конвоиры отошли в сторону, но продолжали бдительно наблюдать за происходящим с другого конца комнаты.
Стивенс с прищуром посмотрел на Декера.
— А я тебя помню. Декер?
Декер кивнул.
Затем сиделец обратился к Ланкастер:
— Ба! И тебя тоже. Блин. Твоими фокусами я тут и оказался.
— Нет, Карл. Фокусы были как раз твои. Здесь ты сидишь за убийство того парня.
— Фокусы-херокусы, — кривенько усмехнулся Стивенс и удостоил кислого взгляда Марса: — А тебя не знаю.
— Не знаешь, — подтвердил Марс.
— Тоже коп, что ли?
— Он нам помогает в деле, — пояснил Декер.
Стивенс продолжал глазеть на Марса.
— Ты по виду как будто тоже сидел.
— В Техасе не чалился, в одиночке? — поинтересовался Марс.
— Не-а. А чего?
— Не советую.
Стивенс возвратился взглядом к Декеру:
— Вам что из-под меня надо? Я в качалку шел, а меня завернули. Сказали, что гости видеть хотят.
— Извини, что прервали твои занятия, — сухо сказал Декер. — Мы хотели знать, снабжал ли ты субстанциями Митци Хокинс.
— Это еще кто?
— Дочь Мерила Хокинса.
Стивенс пожал плечами:
— Да мне поровну. Я много кого снабжал. — Он хохотнул. — Паспортов, сук им в дупло, не спрашивал.
Декер описал внешность Митци, чем снова вызвал у него усмешку:
— Ты меня за лоха держишь? Ты же мне сейчас нарисовал портрет любой шлюхи-кайфоманки, которой я давал ширнуться, курнуть или нюхнуть.
— Ну а Фрэнки Ричардс? Его ты помнишь? Ему было всего четырнадцать. Он погиб у себя дома вместе с отцом, сестренкой и человеком по имени Дэвид Кац. Все были убиты.
— Не, чего-то не припоминаю. Еще что-нибудь?
Декер осматривал татуировки на его предплечьях. Слова, символы.
Заметив это, Стивенс убрал руки под столешницу, громыхнув кандалами.
— Карл, ты здесь к каким бандам приписан? — спросил Декер.
Тот лукаво осклабился:
— Я тут как Швейцария. Нейтрален. Здесь щемятся в основном латиносы и цветные всех мастей. — Он кивнул на Марса: — Вот они из банд, а белые нет. Мы тут в меньшинстве.
— Ты здесь не единственный белый, — заметила Ланкастер. — Вовсе нет.
— Да? И все-таки мы в меньшинстве. Надо что-то с этим делать. — Он ухмыльнулся. — Вернуть страну себе.
— Это как? Запереть сюда побольше белых парней? — спросил Марс.
Губы Стивенса снова скривились.
— Да нет. Просто умять и держать вас подальше, отдельной кучей.
— Я здесь родился.
— Ничего, управа найдется, — с очередной ухмылкой сказал Стивенс. — У вас все?
— Карл, — обратилась к нему Ланкастер. — Если ты будешь с нами откровенен, мы ведь можем тебе помочь.
Глаза из-под опущенных бровей глянули на нее с цепкой сосредоточенностью.
— Чем это вы мне поможете?
— Твой срок. Он ведь в определенной степени гибкий.
— От десяти до двадцати, пять я уже отмотал, — вслух прикинул он. — Что с этим можно поделать?
— Зависит от того, что сможешь сделать для нас ты.
Стивенс закатил глаза.
— Да что тут будешь с вами делать! Все одна и та же хрень. Я должен рассказать все, что знаю, если вообще чего-то знаю, а потом меня ставят перед фактом: соглашайся или иди нах. Как так вообще можно делать бизнес?
— Речь не о бизнесе, — перебил Декер. — А о сбавлении твоего срока на несколько лет, хотя в принципе можешь и отказаться.
— Я могу солгать и рассказать вам все, чего вы захотите, — сказал Стивенс. — А вы мне выгодную сделку. Годится?
— Нет. Ложь не прокатит. Нам нужна правда, подтвержденная фактами.
— Это случилось давным-давно. Как я могу что-то помнить? — едва вымолвив это, Стивенс заметно напрягся.
— А что случилось давным-давно? — спросил Декер и, не дождавшись ответа, добавил: — Я думал, ты ничего не помнишь ни о Фрэнки, ни о Хокинсе.
— Да это я так, для поддержания базара, — неловко буркнул Стивенс; от развязности уже не было и следа.
— Карл, так ты хочешь сделку или нет? — надавила Ланкастер. — Мы можем уехать прямо сейчас, но обязательно зафиксируем в протоколе, что ты проявил несговорчивость. И будешь тогда тянуть по максимуму, всю двадцатку.
Стивенс рванулся и, возможно, перемахнул бы через стол, если бы не путы. Злобно ощерясь, с вызверенными глазами он проревел:
— Будешь мне яйца крутить — пожалеешь, сука, поняла? Я тебя сюда припираться не просил!
— А вот пальцы гнуть не обязательно, — невозмутимо сказала Ланкастер. — Ты лучше скажи, у тебя на воле есть друзья?
— У меня друзья везде!
— Ну так где же они были, когда твоя задница загремела сюда? Что смолк? — Она сделала паузу. — Друзья у него. Почему ты считаешь себя им обязанным?
— Кто вообще сказал, что кто-то кому-то чем-то обязан? — запальчиво рявкнул он.
Охранники насторожились, готовясь принять меры, но Декер унял их упредительным взмахом ладони.
— Таких долбоящеров, как ты, вагон и маленькая тележка, Карл. Мы с Мэри встречали все это сотни раз. Ты сглупил, лоханулся, и тебя поймали, а твои друзья дали деру на всех парах. И вот он, результат: ты здесь, а они нет.
— Да ты понятия не имеешь, на кого дергаешься.
— Ну так расскажи, — предложил Декер. — Я всегда хотел знать, кто входит в команду противника.
Стивенс отмахнулся, звякнув кандалами.
— Что-то я рассвистелся, приятель. Несу всякую херь.
— Возвращаясь к Ричардсу и Хокинсу: бьюсь об заклад, ты снабжал их обоих. Может, от одного из них ты слышал что-нибудь, так или иначе связанное с тем делом?
— Или, может, вы здесь виделись с Хокинсом, толковали о всякой всячине? — добавила Ланкастер. — А потом его отпустили.
— Да ну, хрень все это. Я, между прочим, тоже болею. Печенка.
— Значит, ты знал, что его отпустили из-за неизлечимой стадии рака? — спросил Декер.
Когда сиделец снова огорчился своему ляпу, Декер сказал:
— Карл, посмотри. В одном только этом разговоре ты прокололся уже дважды. Думаю, лучше тебе выложить все подчистую, и мы заключим с тобой сделку. Выйдешь отсюда раньше, чем если будешь юлить.
— Думаешь, это легко?
— Я не знаю. Наверное, проще попробовать?
— Подумать надо.
— А чего тут думать? — вмешалась Ланкастер. — Ты поможешь нам, мы тебе.
Стивенс повел головой из стороны в сторону.
— Скажи нам вот что: вы с Хокинсом общались? — спросил Декер.
— Ну, может, и виделись, стены-то одни.
— Тогда, может, обсуждали с ним и те убийства?
— А вы бы взяли да самого его порасспросили.
— Мы б так и сделали, — сказала Ланкастер, — да только его кто-то убил.
Лицо Стивенса подернулось восковой бледностью, словно на него вдруг накатила тошнота.
— Все, мне пора. — Он махнул охранникам: — Э, уводите! У меня тут все.
— Карл, так дела не делаются, — укорил Декер.
— Делается, не делается. Достали уже.
Когда его уводили, Ланкастер досадливо цокнула языком:
— Надо же, как я лоханулась. Не надо было говорить ему, что стало с Хокинсом.
— Вряд ли бы это что-то поменяло, Мэри. И кстати, у нас появилась одна зацепка.
— Какая?
— Татуировки Стивенса очень похожи на те, что я видел на стрелке, убившем Салли Бриммер.
— Да ты что! Уверен?
— Однозначно.
По возвращении в Берлингтон их в отделе ждал Нэтти.
— Что там у вас, черт возьми, приключилось? — напустился он с порога.
— Ты о чем? — оторопела Ланкастер.
— Стивенс только что найден с заточкой в шее. Убит.
Декер, Ланкастер и Марс сидели в пустом кафетерии «Резиденс Инн» за разговором, а снаружи за темными окнами шелестел дождь.
— Что ж, это лишний раз подтверждает, что твоя версия, Амос, была правильной, — сказала Ланкастер. — Стивенс каким-то образом был замешан в этом деле.
— А поговорив с нами, подписал себе смертный приговор, — с горечью добавил Марс. — Понятно, подонок еще тот, но такой хрени никто не заслуживает.
Декер сидел сложа руки на коленях, а взгляд был сосредоточен на какой-то точке посреди потолка.
— У убившего Салли Бриммер стрелка были такие же партаки. Очевидно, между ним и Стивенсом есть какая-то связь.
— Ты вправду уверен, что татуировки одни и те же? — спросила Ланкастер.
— Я отчетливо разглядел их и тогда в проулке, и в тюрьме у Стивенса. Думаю, он это понял, поэтому, когда поймал на себе мой взгляд, сразу спрятал руки под стол, чтобы я не смог их разглядеть.
— Членство в одной банде, — произнесла Ланкастер. — А что, вполне вероятно.
— Быстро же они, — хмуро усмехнулся Декер. — Пришили уже через два часа после нашей встречи.
— Откуда такая оперативность? — спросила Ланкастер. — Если только она была связана с нашим визитом. Эта публика режет друг другу глотки постоянно.
— Тогда это самое большое совпадение в мире.
— А ты не веришь даже в самые мелкие, — ухмыльнулся Марс.
— Ты видел, как Стивенс стушевался, когда узнал, что Мерил Хокинс убит? Испугался за свою безопасность. Пытался схватить себя за язык, но уже было поздно.
— С его уходом как мы теперь доберемся до истины? — вздохнула Ланкастер. — Зацепки обрываются одна за другой. Черт возьми, мы даже не знаем, кто это порешил семью Ричардсов и как там оказался Дэвид Кац.
— Ну почему. Я думаю, знаем, — возразил Декер.
Он изложил ей свою версию о том, что Каца похитили и в дом Ричардсов доставили на его же машине. А также о подмене выключателя и ДНК, исходящих, возможно, от Митци.
— Нэтти я тоже обо всем этом рассказал.
— Так вот почему ты хотел разговора со Стивенсом, — догадалась Ланкастер.
Декер кивнул:
— Я думаю, Фрэнки Ричардс подслушал разговор своего отца с Кацем и рассказал о нем Стивенсу при встрече или же просто ему позвонил. Звонок поступил в праздничный день, и отец с сыном, по-видимому, оба были дома. Содержание телефонного разговора от Фрэнки Стивенс затем передал другим. А те все устроили и на следующий же вечер пришли и убили там всех. Именно так они выбрали и вечер, и место, поскольку Ричардс, судя по всему, все равно ожидал прихода Каца. Похоже, насчет этого они меж собой и созванивались.
— А они тот вечер, наверное, выбрали потому, что знали о предстоящей отлучке Сьюзан Ричардс, — рассудил Марс. — Она же, скорей всего, о теме их предстоящего разговора ничего не знала.
— Итак, если выяснить, что они планировали меж собой обсудить, — сказала Ланкастер, — то и вся эта история может распутаться.
— Единственно известная привязка у них была одна — ресторан «Американ Гриль».
— Которым до сих пор владеет и управляет Рэйчел Кац, — сказал Марс. — И это несколько озадачивает, поскольку мне она сказала, что за месяц в своем ночном клубе она денег поднимает едва ли не больше, чем в «Гриле» за полгода.
— У нее есть еще и другие проекты. Так что удивительно, что она так привязана к этому месту, — сказал Декер.
— Мне она сказала, что это, мол, была первая сделка ее мужа, отсюда такая ностальгическая привязанность. Хотя сентиментальностью эта дама, судя по всему, отнюдь не страдает.
— А еще она тебе сказала, что привлекает местные ноу-хау, а ее партнеры приносят в клюве бабло, — напомнил Декер.
— Ты думаешь, во всем этом могут быть задействованы ее финансовые партнеры? — спросила Ланкастер.
— Не знаю. Но если так, что мешало им здесь крутиться и тринадцать лет назад? Возможно, стоит покопаться, что это за народ.
— Кто бы он ни был, у него наверняка серьезные связи в «Трэвисе», — заметила Ланкастер.
— Как ты, интересно, собираешься вентилировать все это у Рэйчел? — полюбопытствовал Декер. — Они уже в курсе, что мы тут вынюхиваем: наша встреча со Стивенсом тому пример. Не хотелось бы настораживать их еще сильней.
— Ну а я, скажем, на что? — спросил Марс проникновенно.
— Что значит «на что»? — не поняла Ланкастер.
— Леди явно ко мне неравнодушна.
— Леди также знает, что ты с нами из одной шайки-лейки, — предупредил Декер.
— Вчера вечером она мне много чего порассказала. Может, порасскажет еще что-нибудь.
— Мне это не нравится, — нахмурилась Ланкастер.
— Да и мне тоже, — признался Декер. — Но, возможно, это наш лучший пристрелочный выстрел. Можно одновременно выяснить, кто ее партнеры. На все ее проекты должна быть документация.
— Ладно, я этим займусь, — кивнула Ланкастер. — А ты, — она ткнула пальцем в сторону Марса, — должен понимать, что это не игры и не забавы. Эти люди — убийцы.
— А как же, — согласился Марс. — Именно поэтому мы и идем по их следу.
— Ты думаешь, что много знаешь об убийцах?
— Я? Все эти годы я провел в камере смертников.
Ланкастер укоризненно посмотрела на Декера.
— Ты можешь сказать ему, чтобы он был серьезен?
— Он серьезно, Мэри.
Ланкастер, резко обернувшись, подозрительно уставилась на Марса.
— Спокойно, — сказал он. — Выяснилось, что я был невиновен. Правда, это стоило мне двадцати лет жизни и помножило на ноль все шансы, которые у меня были для игры в НФЛ.
— Надо же, — посочувствовала Ланкастер. — Полный отстой.
— О, это больше чем отстой, поверь.
— А как ты думаешь подступиться со всем этим к Кац? — заинтересовался Декер.
— Тут такое дело. Она, видимо, полагает, что сможет меня пронять и узнать подробности расследования. Она уже пыталась подлезть прошлой ночью. Я дал ей не так уж много, но кое-где все же приоткрыл. Можно внушить ей мысль, что у нее с этим получается. Спрашивается: почему бы мне не сделать то же самое с ней? — Он сделал паузу. — И вообще, можно взять ее в разработку.
— Что за разработку? — насторожилась Ланкастер.
— Пока толком не знаю. Она привлекательна, образованна, при деньгах. Но мне кажется, она одиночка. Почему она так и не вышла замуж во второй раз? И почему всегда настороже? Когда я спросил у нее насчет встречи с ее деловыми партнерами, она тут же напряглась.
— Возможно, ты и прав, — сказала Ланкастер.
— И если окажется, что можно провести рекогносцировку, я это сделаю.
— Ого, ты считаешь себя эдаким… шпионом? — улыбнулась Ланкастер.
— Ну, раз моя женщина шпион, то что мешает мне?
— Теперь ты меня точно разыгрываешь, нет?
Марс торжественно поднял правую руку:
— Чистая правда.
Он перевел взгляд на Декера, который кивнул:
— Военная разведка.
— Вот же сукин сын! — воскликнула Ланкастер. — Амос, я замечаю, ты обрастаешь совершенно новым классом друзей.
— Отсутствие роста — признак увядания, не так ли? — маслянистым взором поглядел Марс.
Декер положил ему руку на плечо.
— Шутки шутками, Мелвин, но это опасно. С головой туда ни в коем случае не лезь. Они знают, на чьей ты стороне. Все в одну минуту может пойти наперекосяк. Едва лишь что-то почувствуешь, вмиг бросай и уноси ноги.
— Ты же знаешь, Декер, быстрота всегда была моим коньком, еще со времен нашего студенческого футбола.
— Погодите, — изумилась Ланкастер, — так вы что, играли друг против друга в футбол?
— «Лонгхорнс» против «Бакайз», — сказал Марс. — И угадай, кто победил?
— Да ты, ты, — признал Декер. — И, надеюсь, снова одержишь верх. Потому что в отличие от футбольных матчей в колледже здесь я болею за тебя.
Марс улыбнулся, но, увидев взгляд Декера, взял его за плечо и с тихой настойчивостью сказал:
— Послушай, я знаю, что это не игра. Но погибли люди. Без всякой причины, только потому, что какие-то сволочи решили, что им не жить, да еще вместе с детьми. И если я сумею помочь тебе их сковырнуть, то я это сделаю.
Ланкастер с Декером переглянулись.
— Амос, ты серьезно улучшил качество твоих друзей.
— Я знаю, — ответил он. — Поэтому тем более не хочу их лишаться.
— Какого черта он здесь делает?
Декер, Марс и Ланкастер заходили утром в полицейский участок, когда в вестибюль бурей влетел Чилдресс, тараня всех взрывной волной.
Декер выдержал на себе свирепый взгляд полицейского суперинтенданта, стремящегося сбить его своим напором с ног.
— Я наблюдаю, — ответил он на крик. — На что меня и уполномочили. Со стороны Нэтти возражений тоже нет.
— На Нэтти мне плевать! — Чилдресс уставил в Декера обличительный перст. — И я отлично, черт возьми, знаю, что ничего ты не «наблюдаешь». Ты работаешь над этим делом! Я это знаю, потому что знаю тебя.
— Тогда вы знаете и то, что я хочу докопаться до истины.
— Ты думаешь, что можешь вот так запросто здесь выплясывать и пытаться делать за нас нашу работу? — ядовито усмехнулся Чилдресс. — Мы, слава богу, вполне способны расследовать это дело сами. И не нуждаемся в помощи ни твоей, ни ФБР. — Он глянул на Марса: — Ты тоже из ФБР?
— Не совсем. Просто верный вам союзник-волонтер.
— В сотрудничестве нет ничего плохого, — поспешил добавить Декер. — Такое практикуется сплошь и рядом.
Он взглянул на Ланкастер и не удивился, увидев, что та молчит. Это была ее работа, основа содержания семьи. А с ухудшением здоровья Чилдресс мог сделать ее жизнь невыносимой.
Чилдресс между тем лупил прямо под дых:
— К тому же не забывай, что против тебя по-прежнему выдвинуты обвинения. И на тебе висит дата суда, в которую необходимо явиться. Ты уже нанял себе адвоката? Он тебе ох как понадобится.
— Нанимать Кена Фингера я в любом случае не собираюсь.
— Почему нет? — вскинулся Чилдресс. — Человек с заслуженной репутацией.
— Ну да, для Мерила Хокинса он постарался на славу.
— Черт подери! Величайший в мире юрист и тот не смог бы помочь Хокинсу. Судебно-медицинская экспертиза была безупречной.
— Вы так думаете?
— Ты сам лепил это чертово дело, Декер, — бросил Чилдресс.
— Ну да. Только вылепил неправильно.
Чилдресс хотел что-то сказать, но как будто проглотил эти слова.
— Что ты имеешь в виду?
— Нас всех поимели, вот что.
— Ты рехнулся? Криминалисты не лгут.
— Они нет, а вот людишки да. Беспрестанно.
— Ты несешь полнейшую бессмыслицу. — Чилдресс сердито поглядел на Ланкастер. — Мэри, как ты, черт возьми, можешь работать с этим типом?
— Он дает результаты. Ты это знаешь так же, как и я.
Чилдресс угрожающе повернулся к Декеру.
— Шаг влево, шаг вправо. Один-единственный. И твоя жопа моя.
— Как соблазнительно, — отреагировал Декер.
Казалось, Чилдресс ему сейчас врежет, но ничего, как-то преодолел себя и зашагал прочь.
— Он всегда такой кроткий? — поинтересовался Марс.
— Со временем все лучше, — сказала Ланкастер. — Проделал путь от Сатаны до обыкновенного мудака.
Марс призадумался.
— Так ты действительно под статьей? Я думал, это просто шутка.
— Да нет, не шутка. Хотя сомневаюсь, что дело дойдет до реального суда.
— Если к этому имеет какое-то отношение Чилдресс, не сомневайся, — успокоила Ланкастер.
— Ладно, пускай блажит. А нам нужно удерживать внимание на этом деле.
— Какой следующий шаг? — спросила Ланкастер.
— В день исчезновения Сьюзан Ричардс кто-то выдал себя за нее.
— Ну, это еще не доказано, — заметила Ланкастер. — Пока только предположение.
— Предположение или нет, но версию проверить надо.
Марс предложил:
— Тогда, наверное, проверьте вдвоем? А я попробую выйти на Рэйчел. Она мне оставила номер мобильного.
— Нам надо быть при этом рядом, — сказал Декер.
— Надо-то надо, но пасти меня вы все равно не сможете. А я дам знать, как оно все сложится.
— Не мешало бы снова снабдить тебя прослушкой.
Марс мотнул головой:
— Еще не хватало, чтобы она увидела на мне проводки. Спалюсь в момент.
— Хорошо, — неохотно согласился Декер. — Но будь осторожен.
Марс, уходя, поднял большой палец.
Ланкастер проводила его долгим взглядом.
— Не волнуйся, Амос. Судя по виду, он может сам о себе позаботиться.
— Я беспокоился бы меньше, если б он ввязался в кабацкую драку с пятью громилами. Там бы он наверняка вышел победителем.
— Ну так в чем беспокойство? Драться с пятерыми он не собирается. А всего лишь встретится с одной женщиной.
— Вот это меня и тревожит.
— А мы чем займемся?
— Тем, в чем ты мне не помощник.
— Почему?
— Как я уже сказал, это имеет отношение к Сьюзан Ричардс. А еще моя проверка затрагивает Рэйчел Кац. В этой части дела ты работать не можешь из-за Эрла.
— Эрл обеспечивал Рэйчел алиби в убийстве Мерила Хокинса. Но не в том, что случилось с Ричардсами.
— Ты думаешь, Чилдресс рассудит таким же образом?
— Да кому какое дело? — отмахнулась она и с черным юморком добавила: — Через год я, может, уже и не вспомню, кто он такой.
— Ну ладно, если ты так уверена.
— А то. Но каким образом Кац может быть причастна к исчезновению и убийству Сьюзан Ричардс?
— Кто-то за нее себя выдал, чтобы не смогла распознать Агата Бэйтс. И Рэйчел Кац, и Митци Гардинер — они обе примерно одного роста и комплекции. Издали, в длинном плаще и шляпе, их можно было принять за Сьюзан Ричардс. Особенно тем, у кого зрение не самое лучшее, как у нашей киноманки.
— Ты действительно думаешь, что одна из них могла убить Ричардс и скрыться вместо нее, упихав труп в чемодан?
— Мы или докажем, что это правда, или нет.
— А кто первый? Рэйчел Кац или Митци Гардинер?
— Кац пока оставляем Мелвину. А сами едем на разговор с Гардинер.
— Рассказывать нам она ничего не обязана.
— Тогда давай от нее это услышим.
— Ты собираешься прямо в лоб высказать ей обвинение?
— Мэри, ты всегда недооценивала тонкость моей личности.
Ланкастер удивленно подняла брови.
— Может, потому, что я никогда ее не видела.
— Что ж, тогда держись. Потому что теперь тебе это предстоит.
— Да что это за домогательство, черт возьми?
Декер с Ланкастер находились на переднем крыльце дома Митци Гардинер, которая сейчас с рассерженным лицом стояла в глубине прихожей.
— Я вполне понимаю ваши чувства, миссис Гардинер. Но дело в том, что мы изо всех сил пытаемся раскрыть ряд убийств, связанных с вашим отцом. И нравится вам это или нет, но вы один из наших немногих источников информации. Поэтому у нас есть ряд вопросов, которые мы постараемся сделать для вас максимально безболезненными. Обещаю.
Ланкастер смотрела на Декера не веря глазам — само собой, она никогда не видела, чтобы он вот так разговаривал с подозреваемым или интересующим лицом.
Митци Гардинер посмотрела на Ланкастер:
— Я вас помню. Вы вместе работали над тем делом.
— Да, все верно. Но должна признаться, что вряд ли узнала бы вас. — Ланкастер окинула взглядом высокую эффектную фигуру Гардинер, элегантность ее одежды, идеально уложенные волосы и безупречность кожи.
— Видимо, я значительно изменилась с тех пор, как вы видели меня в последний раз.
— Вы выглядите просто великолепно.
— Спасибо.
— И должна признаться, никогда не думала, что мы когда-нибудь снова вернемся к этому делу. Но затем ваш отец вернулся в город и заявил о своей невиновности.
Гардинер указала на Декера:
— Я уже сказала ему, что это вздор. Мой отец просто хотел вас подразнить. Заставить усомниться в своей виновности.
— Мы пока не выяснили, кто его убил, — сказал Декер.
— Вы говорили, что наводите справки у тех двух вдов.
— Да, наводил. Но одну из них убили.
У Гардинер приоткрылся рот; было видно, как дрожат ее пальцы на дверном полотне.
— Убили? Кого именно?
— Сьюзан Ричардс. Есть мнение, что она была похищена из своего дома, а затем убита.
Не дождавшись от Гардинер реакции, он добавил:
— Не позволите зайти?
Она без слов провела их по коридору в зимний сад и жестом пригласила сесть, сама оставшись стоять со стиснутыми перед собой ладонями.
— У вас очень удивленный вид, — заметил Декер.
— Что? Ах да. Как не удивиться. Сначала мой отец, теперь вот Сьюзан Ричардс.
Резким движением она села напротив и уставилась на свои колени.
Ланкастер обвела взглядом изящные очертания стропил зимнего сада.
— Какой у вас прекрасный дом.
Гардинер рассеянно кивнула, по-прежнему избегая встречаться с ними взглядом.
Декер достал что-то из кармана и протянул ей.
— Мне подумалось, что вы бы захотели иметь это у себя.
Митци Гардинер подняла глаза, но за фотографией не потянулась.
— Это вы, тогда еще маленькая. Снимок нашелся в бумажнике вашего отца. Больше там почти ничего не было. Вы говорили, что никогда не навещали его в тюрьме, но он, очевидно, хранил эту фотографию все годы.
Гардинер покачала головой:
— Я… Мне этого не нужно.
Декер положил фото на столик, лицом вверх.
— Какие у вас вопросы? — спросила Гардинер, мельком глянув по фотографию и тут же отведя глаза.
— Прошу вас, не обижайтесь: мы опрашиваем всех, кто имеет отношение к этому делу. Нам нужно знать, где вы были, когда Сьюзан Ричардс видели живой в последний раз.
— Неужели вы думаете, что я имею какое-то отношение к ее смерти?
— Я не исхожу из того, что кто-то способен на убийство. Хотя некоторые явно подходят. Тем не менее вас я ни в чем не обвиняю, а просто ужимаю список подозреваемых прямо сейчас. Мы можем удалить из него и вас, если вы расскажете, где вы были.
— О каком времени идет речь?
Декер назвал ей дату и время суток.
Гардинер откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Затем сунула руку в карман, извлекла телефон. Активировала свой календарь и пробежалась по нескольким скриншотам. Кажется, вздохнула с облегчением.
— Ну вот. Я была на мероприятии, с моим мужем. Бизнес-ужин. С нами всего шесть человек. Здесь, в Траммеле. В ресторане. С семи вечера и до глубокой ночи.
— И ваш муж может это подтвердить? — спросила Ланкастер.
— С ним что, обязательно разговаривать? — спросила Митци обеспокоенно. — Он ничего не знает о… Про мою прошлую жизнь.
— Ну, а если вы дадите нам имена кого-нибудь из других там присутствовавших?
— Да вы что! Это все равно что сказать ему, — отрезала она. — Он создал себе отличную репутацию в своей области, люди ему доверяют. Что-нибудь подобное может его погубить.
— Хорошо, ну тогда кого-нибудь другого, кто мог бы подтвердить ваше местонахождение? — не отступала Ланкастер.
Гардинер внезапно оживилась.
— Постойте! Я знаю хозяйку ресторана. Она могла бы подтвердить. У нас был приватный номер, и мы его оплатили кредитной картой. Вы можете проверить по квитанции.
— Пойдет.
Ланкастер достала блокнот и записала информацию.
— Это все? — спросила Гардинер, все еще явно растерянная.
— Теперь назовите нам, где вы были на момент гибели вашего отца.
— Что? На меня теперь вешают убийство собственного отца? Кошмар!
— Повторяю, вас ни в чем не обвиняют. Я исключаю подозреваемых, как мы только что сделали в отношении Сьюзан Ричардс.
Гардинер снова сверилась со своим календарем после того, как Декер сообщил ей время убийства.
— Я была дома, в кругу семьи. Более того, в этот час, наверное, уже спала. Как все нормальные люди, — добавила она.
— А это ваш муж может подтвердить?
— Ну, если такуж необходимо, — процедила она. — Надеюсь, это все?
— Есть еще одно несоответствие, — сказал Декер. — Хотя я уверен, что вы сможете его прояснить.
Гардинер посмотрела на него с усталым вздохом.
— Я помню, вы и тогда не переставали задавать вопросы.
— Боюсь, я совсем не изменился. Среда обитания, знаете ли.
— Какое несоответствие?
— Вы говорили, что никогда не залезали в шкаф вашего отца. Тот, что в спальне.
Гардинер, казалось, мгновенно заняла оборонительную позицию.
— Кто вам это сказал?
— На самом деле вы. Когда я был здесь в первый раз и мы разговаривали.
— Да? Ну ладно. Только не пойму, в чем несоответствие.
— В полицейском протоколе указано, что именно вы показали криминалистам ту панель в шкафу.
Гардинер нахмурилась.
— Не помню, чтобы я это делала.
— Так значится в протоколе.
— Мало ли что значится. В протоколах ведь тоже бывают неточности.
— То есть вы хотите сказать, что панель им не показывали?
— Я же говорю, что не помню, как это было.
— Хорошо. То есть они как бы искали и нашли ее самостоятельно.
— Наверно.
— Но почему они сказали, что им про нее сообщили вы? — спросила Ланкастер.
Гардинер заметно побледнела.
— Я… Я не знаю. Может быть, и так. Возможно, я помогала им искать или что-то в этом роде. Вполне возможно. Это было так давно. И я была не в лучшем состоянии. Память была затуманенная.
— Понятно, — сказал Декер. — Ну хорошо. Спасибо, что уделили нам время.
Он встал. Ланкастер машинально сделала то же самое, в недоумении, что Декер все уже закончил.
— И это… это все? — спросила Гардинер сбивчиво, в таком же удивлении, что и Ланкастер.
— На данный момент да.
Декер придвинул ей фотографию, на которой она была ребенком.
— Я же сказала, мне не нужно.
— Понимаю. Но иногда, бывает, люди меняют свое мнение, разве нет?
Гардинер даже не пошевелилась, чтобы взять снимок.
— Не провожайте. Выход мы найдем сами, — сказал ей Декер.
Когда усаживались в машину, Ланкастер сказала:
— Так и быть, Декер, твою новоявленную «тонкую» натуру я одобряю. Но что-то ты быстро свернул опрос. Хотя все шло как надо.
— Шло и вправду на славу. Но иногда бывает полезно остановиться: как бы не переборщить.
— Она напугана.
— Да, действительно. Потому что она знает больше, чем говорит нам. И очень обеспокоена тем, что кто-то другой это тоже поймет.
— Ты хочешь сказать, ей может грозить опасность?
— Опасность может грозить всем, кто имеет отношение к этому делу, включая тебя и меня.
— Мы-то копы, мы на это подписывались. А вот Митци Гардинер нет.
— Разве? — спросил Декер, трогая машину с места.
«Шик-блеск». Иначе и не скажешь.
Именно эти слова пришли Марсу в голову при заезде на парковку «Силвер Оук Гриль». Неизвестно, что здесь было раньше, но старый остов строения явно обрел новую жизнь. Марс окинул взглядом стоянку и увидел вокруг целую россыпь дорогих тачек последних моделей. Рядом с навесом входа кичливо стоял даже «Мазерати» кабриолет.
Марс вошел и огляделся по сторонам. Место было явно не из дешевых. В ценах на строительство Марс ориентировался, поскольку сам в свое время вложился в недвижимость на рынке округа Колумбия. Балки под старину, добротный каменный пол, изящно-резная барная стойка, дорогие обои в гармоничном сочетании с модерновыми креслами.
В заведении было полно обедающих; впереди Марса стояли трое в ожидании, когда их рассадят.
— Мелвин!
Посмотрев направо, он увидел Рэйчел Кац, которая махала ему рукой из-за углового столика. Он неторопливо подошел.
Она встала; чтобы приобнять его и чмокнуть в щеку, ей пришлось встать на цыпочки. Попутно она оценила его одежду — cерый пиджак c черной водолазкой, угольно-черные брюки и мокасины в тон.
— Однако. Классный прикид.
— Спасибо. Еще неизвестно, кто из нас классней, — пошутил он, оценивая ее брюки, блузку, жакет и «лодочки» без каблуков.
— Да я прямо с работы.
Присаживаясь, он заметил, что ее коктейль почти допит.
— Выпьешь? — спросила Рэйчел.
Он посмотрел на ее почти пустой стакан.
— А что там у тебя?
— «Дьюарс»[520] с содовой. Готова к повтору.
— Час пробил — переключаемся на что-нибудь покрепче?
— А что. Имеем право.
Марс добродушно усмехнулся:
— Это по мне.
Они заказали по стаканчику и расположились поудобней.
— Когда ты мне позвонил, я даже удивилась, — призналась она. — Не ожидала, что ты снова захочешь встретиться.
— Почему же?
— Ну, мы расстались как-то… на минорной ноте.
— Я мыслю на перспективу. От встречи к свиданию.
— Польщена, что ты называешь это свиданием.
Прибыли напитки, и Марс с Рэйчел легонько стукнулись стаканами.
— И еще думаю: удивительно, что Декер позволяет тебе со мной видеться, — сказала Кац, пригубив. — Он ведь, как-никак, ведет расследование, и хотя все факты говорят об обратном, я, видимо, остаюсь для него персоной, представляющей интерес, или как это там называется.
— Вижу знание лексикона, — улыбнулся Марс.
— Что делать, я тоже смотрю сериалы.
— Ого. И как только время остается на работу и все остальные проекты?
Она заговорщицки подалась вперед:
— А если я признаюсь, что почти каждый вечер, приходя домой, переодеваюсь в пижаму, делаю сэндвич с арахисовым маслом, беру чипсы и сижу, пялясь в телик на старые фильмы?
— Я бы поверил, — сказал он, мягко на нее посмотрев. И тут же добавил: — Но не потому, что у тебя нет выбора. Здесь, я думаю, выбор парней как раз достаточный.
— А я не хочу парней отсюда, — с горчинкой в голосе промолвила она. — В том-то и дело.
— Тогда возникает вопрос: почему бы тебе просто не переехать куда-нибудь? Отсюда вон до Чикаго рукой подать.
— Мы с Дэвидом подумывали туда перебраться. А потом его не стало.
— Чувствуешь себя привязанной к этому месту?
— В каком-то смысле пожалуй. Здесь его могила. Да и то, что он начал строить, тоже находится здесь.
— Ну да.
— Ты мне не веришь? — спросила она, скорбно поджав губы.
— Верю, и еще как. Посмотри на Декера. Он здесь больше не живет, но по-прежнему привязан к этому месту. Возвращается, чтобы навестить могилы своей семьи. У разных людей разные мотивы. Хочешь оставаться здесь — оставайся. Это твое решение и ничье больше.
Она хотела что-то сказать, но вместо этого торопливо пригубила коктейль.
— Хочешь что-нибудь заказать? Здесь реально хороший лосось, но я предпочитаю тунец тартар.
Марс поизучал меню.
— А если вагю?[521]
— Прекрасно. У нас он тут каждый день свежий.
— «У нас»?
Рэйчел снова улыбнулась.
— Наверное, я не сказала. У меня в этом месте тоже процентовка.
— Леди со множеством интересов. Заставляет мир вращаться.
Они сделали заказ. Марс непринужденно огляделся, после чего снова перевел взгляд на Рэйчел Кац.
— Тут у вас куча денег, и на парковке, и за этими столиками. Я там даже «Мазерати» приметил.
— Это вон того господина. — Она исподтишка указала на плотного дядечку лет шестидесяти с седой шевелюрой. На нем был костюм-тройка без галстука и, несмотря на холодную погоду, крокодиловые лоферы без носков. С ним за столом сидели еще шестеро — четверо мужчин и две женщины.
— Денежный мешок?
— Да. Дункан Маркс.
— Тоже у тебя в партнерах?
— Не сказать. Хотя проектов у него по городу немало. У нас с ним была пара сделок. Но по сравнению с ним я мелкая сошка.
— А по мне ты, наоборот, большая шишка.
Она польщенно улыбнулась.
— Как там расследование, продвигается?
— Декер как раз сейчас допрашивает Митци. Проверка алиби, всякое такое.
— По убийству Сьюзан Ричардс?
— Да, наряду с прочим.
— Возвращаясь к моей предыдущей мысли. Чего это Декер позволяет тебе якшаться со мной? Надеется, что ты выведаешь что-нибудь, позволяющее меня загрести? — последнее она произнесла якобы беззаботно, но напряженность все равно сквозила.
— Я уже сказал: к законникам я отношения не имею. Мы с ним друзья. Я не говорю ему, что делать, а он не говорит мне.
— Но ты же все равно хочешь ему помочь.
Марс широко развел руками:
— Если есть что-то для меня полезное, то скажи.
Она рассмеялась.
— Ты интересный. В этом городе их не так уж много, во всяком случае, мне не попадаются.
— Одного из них ты потеряла с отъездом Декера, это факт.
Через несколько минут принесли еду. Марс попробовал стейк и впечатленно расширил глаза:
— М-м-м. Хорош настолько, что даже тянет нарушить закон. Я не курю, но после такой еды готов пойти на исключение.
— С шефом нам повезло. Он из Индианаполиса. Обучался под руководством одного из тех мастеров, которых мы смотрим по телевизору.
— Отдадим должное: в своем поварском деле парнище собаку съел.
— Да, он такой. Ты думаешь, у Митци Хокинс будет алиби насчет убийства Сьюзан? — резко поменяла тему Рэйчел Кац.
Марс поднял глаза от тарелки:
— Не знаю. Декер, должно быть, его уже получил. Если оно у нее было. Теперь будет его проверять.
— Как и мое.
— Совершенно верно. — Марс отложил вилку и нож. — Вид у тебя обеспокоенный.
— Ты ждешь от меня признания?
— Нет, потому что, при всем нашем поверхностном знакомстве, ты не производишь впечатления убийцы. У меня на это хороший нюх. Но все же, мне кажется, тебя что-то тяготит.
— Да нет, я в порядке. Просто, видимо, устала. Последнее время что-то уработалась. — Она потерла виски. — После твоего ухода из клуба я еще занималась кое-какими делами. Совсем не такими веселыми, как с тобой.
— Это мне льстит.
— Не хочу ходить вокруг да около, Мелвин, но я нахожу тебя очень привлекательным.
— А ты красивая, умная, амбициозная, чувственная, вся такая-разэтакая…
— Почему-то я чувствую приближение «но»?
— Я нынче кое с кем встречаюсь.
— Вот же везучая.
— Надеюсь, что она тоже так думает. И я не стану мутить тебе голову.
— Нет, ты все очень четко объяснил на самом деле. Но дама же может мечтать.
Марс подался вперед:
— Послушай, Рэйчел, ты мне нравишься. Правда. И хотя я формально с Декером не работаю, я помогаю ему всем, чем могу, как уже говорил.
Кац чуть откинулась и взяла свой стакан.
— И что?
— Неоспоримый факт состоит в том, что здесь гибнет слишком уж много людей. Тринадцать лет назад четверо, включая твоего мужа. Потом к ним прибавился Мерил Хокинс. Затем Салли Бриммер, хотя целились в Декера. А теперь вот Сьюзан Ричардс.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если ты что-то знаешь, ну хоть что-нибудь, то ты должна сказать нам. Меньше всего мне хочется, чтобы что-то случилось и с тобой.
У Кац чуть заметно напряглась спина.
— Спасибо за заботу, Мелвин. Но я могу позаботиться о себе сама. И знать ничего такого не знаю, так что не о чем и беспокоиться.
Марс медленно кивнул.
— Хорошо, если ты так уверена.
— Уверена, и даже очень.
— Потому что произошло еще одно убийство, о котором ты, возможно, не слышала.
Кац взяла вилку, затем медленно опустила, усваивая новость.
— Какое? Кто?
— Некто Карл Стивенс. Торговал здесь наркотой. Снабжал и Митци, и Фрэнки Ричардса. Декер считает, что он может быть замешан в этом деле.
— И он мертв?
— Сидел в тюрьме. Мы отправились к нему. Он тоже сказал, что ничего не знает. А к тому времени, как мы вернулись в Берлингтон, он уже был трупом с ножом в шее. — Марс сделал глоток своего «дьюарса». — Так что кому-то, по всей видимости, все равно, знают они что-либо или нет. Просто берут и убивают.
— Но как… То есть он сидел в тюрьме. Но они там все время друг дружку режут?
— Возразить нечем. Но есть одна особенность. У Стивенса на руках имелись татуировки.
— И какие? — спросила Кац чутко дрогнувшим голосом.
— Они совпадают с теми, что были у убийцы Салли Бриммер. Декер в этом реально уверен, а с его памятью не сравнится ничто.
— Тебе не кажется, что это могло быть простым совпадением?
— А тебе?
Кац, похоже, взяла себя в руки.
— Что ж. Жаль этого Стивенса, но ко мне это отношения не имеет.
— Как скажешь. Если ты уверена.
— Уверена.
— Тогда давай вернемся к нашей чудесной трапезе.
Марс доел весь свой стейк. Кац к еде едва притронулась. Хотя допила свой второй «дьюарс».
На пути к выходу они миновали столик Дункана Маркса. Тот протянул ладонь и ухватил Кац за руку.
— Рэйчел! Я так и знал, что там сидишь ты.
— Привет, Дункан.
— Место просто сказочное. Очередное твое попадание в «десятку».
— Ты мне льстишь. Спасибо.
Маркс скосил глаза на Марса.
— Не уверен, что знаком с твоим другом.
Марс протянул руку:
— Мелвин Марс, сэр. Приятно познакомиться.
Они обменялись рукопожатием, в то время как остальные за столом тупо на них уставились.
— Рэйчел сказала, что тот «Мазерати» ваш. Красавец.
— Немецкая инженерия и итальянский дизайн; обручены на небесах.
Все дружно рассмеялись.
Они вышли из ресторана, и Рэйчел Кац повернулась к Марсу.
— Похоже, славный парень, — заметил он.
— Да уж. Мелвин, я понимаю, мы только что отобедали, но… может, поужинаем сегодня вечером?
— Конечно, почему бы нет. Где?
Рэйчел помедлила с ответом.
— Что, если у меня? Я вообще-то умею готовить.
Видя, что он колеблется, она схватила его за руку.
— Обещаю, что все будет… не так, как ты подумал. Я… просто хочу поесть по-домашнему и поговорить с кем-нибудь. И для этого как раз подойдешь ты.
Марс сжал ей ладонь и кивнул.
— Конечно, звучит неплохо.
— Как насчет семи?
— Буду обязательно. Что принести?
— Да ничего, Мелвин. Себя. Этого будет достаточно.
Дверь в отдел открылась так резко, что сидящие за одним столом Декер и Ланкастер подняли глаза. Это был тот знакомый медэксперт, только не в белом халате, а в костюме.
— Вот, — остановившись перед столом, он взялся перебирать стопку принесенных распечаток, — результаты для вас. Во-первых, у Мерила Хокинса в организме найдены следы обезболивающего. Оксикодон.
— Он мог из-за этого находиться в беспомощном состоянии? — спросил Декер. — Скажем, отключка на момент выстрела?
— Вполне возможно, — согласился медэксперт. — Примерно то же и у Сьюзан Ричардс. Умерла от передозировки фентанила. С таким препаратом немудрено. Штука коварная, мощная.
— У нее есть какие-нибудь признаки регулярного употребления наркотиков?
— Никаких. Вообще была в хорошей форме. Как говорится, жить да жить.
— А время смерти? — спросил Декер.
— Да уже давненько, Амос.
— Я уже задавал этот вопрос. Могла ли она быть мертвой на тот момент, когда якобы покинула свой дом?
— Я бы сказал, вероятное время смерти совпадает с твоей версией, — подумав, ответил он. — Ты считаешь, ее могли убить в собственном доме?
— Вроде того.
Медэксперт покачал головой:
— Вот это да. Ход дела усложняется с каждой минутой. Хорошо, что не моя задача его распутывать.
После того как он ушел, Ланкастер сказала:
— Значит, если ты прав, то кто-то убил ее, вынес тело в чемодане и скинул его. Получается, что человек, уход которого видела Агата Бэйтс, был не Сьюзан Ричардс.
— Высокий, худощавый, со светлыми волосами, — заученно произнес Декер.
— Митци Гардинер или Рэйчел Кац, как ты уже говорил. Но я проверила алиби Митци на то время, когда предположительно была похищена Сьюзан. В ресторане подтвердили, что она находилась там безотлучно весь вечер, еще долго после исчезновения Ричардс.
— Тогда что… Рэйчел Кац?
— Кстати, насчет нее от твоего приятеля никаких новостей не поступало?
— Скинул мне имейл. Они закончили обедать. По его словам, Кац повела себя странно. Хочет сегодня с ним ужинать у нее дома. Есть предположение, что собирается ему открыться. Он также сказал, что упомянул ей об убийстве Карла Стивенса и она сильно всполошилась, хотя пыталась это скрыть. — Декер помолчал и добавил: — В том же ресторане оказался Дункан Маркс. Мелвин с ним перемолвился. А Кац сказала, что он участвовал в некоторых ее проектах.
— Правда? Я этого не знала. Но уж Маркса ты, конечно, помнишь.
— Еще бы. Он меня раз нанимал, когда его дочь Дженни связалась с мошенником. Маркс приехал в Берлингтон еще давней порой и начал кое-что приобретать. В кризис его малость потрепало, но потом он отыгрался и давай скупать по дешевке недвижимость. Поднялся неимоверно. Еще когда я здесь жил, у него был самый большой домина в округе.
— Он у него и сейчас, — сказала Ланкастер. — На том холме за городом. Как будто парняга смотрит на всех нас, мурашей, сверху вниз.
— Чем-то мне напоминает другого парня, тоже с доходом и большим домом на холме, но в Пенсильвании. Тот, правда, оказался на мели и ни на кого свысока уже не смотрел.
— Маркс-то не на мели. У него деньги сочатся из каждой поры. Я слышала, он еще до Берлингтона сделал уйму денег. Какие-то там инвестиции и иже с ними. Первичное размещение акций и прочее дерьмо, в котором я ни уха ни рыла и ни единого цента не заработаю.
— А почему он выбрал Берлингтон? Никогда не мог взять в толк.
— Я слышала, его отец был родом отсюда. Кажется, работал на старой обувной фабрике, а потом уехал. Маркс ее купил и превратил в роскошные кондоминиумы.
— Там же сейчас живет и Рэйчел Кац.
Ланкастер щелкнула пальцами:
— Слушай, а ведь точно!
— Стало быть, по словам Мелвина, весть об убийстве Стивенса ее сильно потрясла. Теперь она, вероятно, захочет с ним поговорить. И пригласила его вечером к себе на ужин.
— Хокинс вот тоже хотел с тобой поговорить, да теперь мертв. И кто знает, может, то же самое проделано и со Сьюзан Ричардс.
Они понятливо переглянулись.
— Нам, наверное, следовало бы за твоим приятелем сегодня приглядеть.
— Я как раз подумал об этом.
Рэйчел Кац открыла дверь, и Марс заполонил собой дверной проем ее квартиры.
Поверх белой рубашки с открытым воротом на нем был темно-синий пиджак, а из-под светло-серых брюк выглядывали мокасины. В одной руке он держал бутылку красного, а в другой — букет цветов.
Кац стояла босиком, в неформальных джинсах и свободной рубашке.
— Что-то я расфуфырился как ряженый, — улыбнулся Марс на входе в комнату ее лофта. — А ты смотришься великолепно. Вот так и надо: ночь в джинсах и без обуви.
Рэйчел поцеловала его в щеку, поблагодарила за цветы и вино.
— Да зачем это, — сказала она смущенно, доставая, однако, вазу и наполняя водой. Цветы она поставила в нее, предварительно обрезав кончики стеблей.
— Меня мама учила: «Всегда что-нибудь с собой приноси, из вежливости и почтения».
— Мама учила тебя правильно. Вы часто с ней видитесь?
— Нет, она и отец оба умерли.
— Как жаль, извини.
— Так уж бывает, — пожал он плечами. — Вино открыть?
— Да, пожалуйста. Мой «дьюарс» уже давно выветрился. Штопор в ящике.
Он налил два бокала, один подал ей, а сам принюхался.
— Ух ты, вкуснятиной пахнет. Что на ужин?
— Для начала капрезе[522], цыпленок пармезан под моим фирменным соусом как основное блюдо и канноли[523] на десерт. Все это можно назвать моей итальянской феерией.
— И это после целого дня работы?!
— Я люблю готовить. Но канноли, признаюсь, купила в магазине.
— Вот это да. Впечатляет чертовски. Может, требуется какая-то помощь?
— Ты свою лепту уже внес: открыл вино и принес цветы.
— Мужикам, как всегда, по рукам.
— Ты мудрец, мистер Марс: пришел к готовому.
После неспешной получасовой трапезы Марс настоял, что убирать посуду и наводить порядок будет именно он.
— Ты готовила, а теперь моя очередь.
Наблюдая за его стараниями, Рэйчел поглаживала ножку своего бокала. В какой-то момент она сказала:
— Надеюсь, женщина, с которой ты встречаешься, ценит то, что у нее есть.
— Полагаю, что да. Но в отношениях этот процесс должен быть взаимным.
— Дэвид рассуждал так же.
Марс сполоснул тарелки, стаканы, приборы и поставил их в посудомоечную машину.
— Похоже, у вас были прекрасные отношения.
— Да. Только они оказались до срока прерваны.
Марс закончил приборку и подсел к ней в гостиной на диван. Рэйчел подтянула под себя ноги, протянув ему бокал для добавки.
— Это больше, чем трагедия.
— Я хотя бы думала, что этим все кончено. А теперь Декер снова открывает все это дело, поскольку убежден в непричастности Мерила Хокинса. Но если не он, то кто же тогда?
— А у твоего мужа были враги?
— Нет, даже близко. Декеру я сказала то же самое.
— Возможно, враги были у Дона Ричардса. Или твоему мужу не посчастливилось оказаться не в том месте и не в то время.
— Я так и считала, но при этом думала, что убийства совершил Хокинс. И это было ограбление или кража со взломом. Ведь вещи же пропали.
— Это могло быть просто прикрытием.
Она медленно кивнула, но без уверенности.
— Рэйчел. Когда мы договаривались об этой встрече, мне показалось, что у тебя на уме что-то невысказанное. Ты сказала, что хотела поговорить.
Она поставила свой бокал и пристально посмотрела на него.
— Мне страшно, Мелвин. Я боюсь.
— Чего, Рэйчел?
— Как ты сказал за обедом, вокруг гибнут люди. Хокинс. Сьюзан Ричардс. Та женщина из полицейского управления.
— Я знаю, Рэйчел. Это действительно страшно.
— А кто-то убил моего мужа. И… ощущение такое, что прошлое вдруг снова возвращается. Будто меня преследуют призраки, которых я считала давно оставившими меня в покое.
Она поднесла ладонь к лицу и отерла внезапно навернувшиеся слезы.
Марс приобнял ее за плечи.
— Позволь мне кое-что сказать. Не так давно у меня были большие неприятности. То есть плохие, реально скверные вещи. А потом появился Декер. И он добрался до истины, изменив мою жизнь. После двадцати лет, когда все считали, что ложь — это правда, а правда — ложь. Все, но не он. Не Декер. Он просто продолжает копать. И никогда не останавливается. Такой вот парень.
Кац зябко повела плечами.
— Похоже, он человек, с которым следует считаться.
— Да, он такой. Кому-то это не нравится. Но он продолжает идти напролом, и все тут.
— А… он вообще понимает, что могут существовать разные оттенки истины?
Марс поглядел на нее близко и пристально, затем чуть отстранился.
— Например?
— Я имею в виду, бывают моменты, когда ты можешь говорить правду, но ее могут не воспринять как таковую; не в том ракурсе, в каком ее видит говорящий. И иногда людям кажется, что они должны что-то сделать по причинам, как бы это сказать… причинам, которые могут показаться…
— Показаться чем?
— Чем-то неверным. Ошибочным, что ли. Но не тому, кто вынужден так поступить. Он-то думает, это единственное, что можно сделать в этих обстоятельствах.
Марс несколько растерялся:
— Не совсем понимаю…
— Да ладно. Звучит действительно невнятно.
— А ты не спеши. Я же никуда не ухожу.
Она сменила тему:
— Значит, Декер действительно верит в то, что Хокинс был невиновен?
Марс посмотрел на нее долгим взглядом, явно разочарованный переменой разговора.
— Давай так: это не Хокинс пытался убить Декера дважды, потому что был уже мертв на момент тех событий.
— Ты хочешь сказать, кто-то не хочет, чтобы правда вышла наружу? И теперь они пытаются остановить Декера. А Хокинса заставили замолчать потому, что он мог что-то знать?
— Да, именно так мы это видим. — Марс сделал паузу. — Отсюда вопрос или просьба: ты знаешь что-нибудь, что могло бы нам помочь?
— Если б я знала, то сказала бы. Рассказала бы всем еще тринадцать лет назад.
— Но ведь есть и другие оттенки истины, о чем ты сама только что сказала.
Она слегка отодвинулась, словно символически дистанцируясь от этого разговора.
— Просто удивительно, насколько человека способна расслабить пара стаканчиков, — сказала она с усталой улыбкой.
— Я просто пытаюсь дойти до истины, Рэйчел. Только и всего.
— Но иногда правда не освобождает, не так ли? Бывает и такое, что она заманивает тебя в ловушку.
— Неужели она заманила тебя?
— Да что ты. Конечно, нет. Просто мне нравится иной раз… эдак порассуждать, поразмыслить. Спонтанно, раскованно, интуитивно.
Он взял ее ладонь.
— Рэйчел, я хочу тебе помочь.
— Но ведь ты работаешь с Декером.
— Это не должно иметь значения. Я уже сказал, что не считаю тебя способной на убийство.
— Но… — проронила она и осеклась.
— Что «но»?
Она резко встала.
— Что-то я утомилась, ужасно. Давай, наверное, на этом закончим.
Марс посмотрел на Рэйчел, а затем вдруг изменился в лице. Вскочив, он схватил ее — как раз в ту секунду, когда одно из больших окон взорвалось хрустальными брызгами. Вдвоем они грянулись на пол, в то время как выстрел попал в намеченную цель.
— Сучье! — рявкнул Декер.
Выхватывая пистолеты, они полуприсядью выскочили из машины, припаркованной вдоль улицы напротив дома Кац.
— Вон там, — Ланкастер кивком указала на противоположное здание. — Стреляли оттуда. Я видела вспышку.
— Зови подкрепление, — процедил Декер, набирая номер Марса.
Телефон исходил длинными гудками, ответа не было.
— Твою мать.
— Ты думаешь, стрелок еще там? — спросила Ланкастер, убирая трубку после звонка. — Может, пойдем проверим Марса и Кац?
— Ага, там он нас и шлепнет. — Декер с прищуром поглядел на окна. — Это может быть тот самый гад, что убил Бриммер. Ты жди здесь копов и пробуй дозвониться до Мелвина. — Он эсэмэской перекинул ей номер.
— А ты что?
— Я иду за стрелком.
— Амос, не…
Но он уже бежал, держась вплотную к зданию, откуда раздался выстрел, чтобы стрелку оттуда было труднее взять его на мушку.
Возле главного входа он бегло осмотрел строение. На нижних окнах фанера, место выглядит заброшенным. Зато с верхних этажей отлично просматривалась квартира Рэйчел Кац.
Декер взбежал по ступеням ко входу — большие двойные двери были заперты на цепь. Он навалился на них всем весом, но даже его габариты и сила не могли их потеснить.
Он поспешил дальше, свернул на следующем перекрестке влево и помчался вдоль улицы. Одновременно он вслушивался, не заводится ли где машина и не слышна ли удаляющаяся поступь. Ночной воздух был свежим, а небо — чистым.
Слышно было единственно собственное натужное дыхание.
Дойдя до следующего угла, Декер осторожно за него заглянул.
Никого, ничего. Ни людей, ни машины, ждущей стрелка. Мысль об участи друга Декер гнал из головы. Шепнул лишь короткую молитву, чтобы с Марсом все было в порядке. Если же нет, то как раз сейчас можно будет рискнуть жизнью, чтобы за него поквитаться.
Он подбежал к заднему входу, и тут его ждала удача. Дверь была открыта. И вполне понятно почему.
Именно сюда вошел стрелок.
Декер осторожно открыл дверь и ступил внутрь. Собственный размер делал его завидной мишенью, и он присел на корточки, чтобы выпирать не так явно.
Он быстро оценил ситуацию. Стрелявший, возможно, уже скрылся и либо уехал, либо дал деру на своих двоих.
Впрочем, ни того, ни другого произойти не могло: времени прошло еще слишком мало. А значит, этот человек еще скрывается где-то внутри пустого здания; не исключено, что с мощной снайперской винтовкой. А у Декера был только его новый «глок», из которого он еще ни разу не стрелял, да и точность его на больших расстояниях оставляет желать лучшего. Стрелявший же мог прищучить его с дистанции куда большей.
Впереди взгляду открылись лифты, но здание, скорее всего, обесточено. Оставалась лестница. Высвечивая себе дорогу узким лучом фонарика, Декер добрался до выхода на лестничную клетку.
Как и Ланкастер, он видел ту вспышку и использовал ее зрительный образ для отсчета этажей.
Шестой.
Бесшумно отворив дверь, он осторожно двинулся наверх. Не исключалась встреча со спускающимся стрелком. Или же он мог ждать наверху, к себе в гости.
Декер отсчитывал этажи, пока не добрался до шестого; понятно, что стрелок мог спуститься этажом ниже, пропустить его и затем беспрепятственно скрыться через заднюю дверь.
Спустя мгновение послышался вой сирен. Ладно, хорошие парни спешат на подмогу. А с ними и «Скорая», в зависимости от того, что там в квартире Кац.
Он приоткрыл дверь и заглянул в пространство шестого этажа.
Использовать фонарик было опасно: это просто бы сделало его мишенью. Света из окон хватало, чтобы глаза быстро привыкли к темноте. Планировка этажа была открытая — какая-то рекреация, — что одновременно и хорошо и плохо. Меньше мест и закоулков для игры в прятки, но меньше и шансов укрыться при такой игре.
Декер тихо прикрыл за собой дверь и юркнул за прикрытие в виде старого металлического стола.
«Не спеши, сосредоточься и слушай».
Между тем в уши лезло лишь завывание близящихся сирен.
Это глушило всякий звук движения здесь, наверху. Приходилось удваивать усилия, чтобы расслышать хоть что-либо связанное с шевелениями стрелка.
Позиция получилась удачной. При желании скрыться ему придется выходить через ту самую дверь, через которую вошел Декер.
Пора было решиться сдвинуть иглу на патефоне.
— Полиция! Сопротивление бесполезно! Опустить оружие и выйти на открытое место! Руки над головой, пальцы сцеплены! Пошел!
Он замолчал и стал ждать.
Сирены снаружи прекратились. В любой момент Декер ожидал услышать, как грохают створки парадной двери и здание наводняет перестук шагов.
Все, что оставалось делать, — это удерживать позицию.
«Ну давай же, давай, показывайся!»
Если это тот же самый стрелок, то снова ввязываться с ним в рукопашный бой не хотелось. Разница в весе, если это он, составляет килограммов сорок. И все же есть серьезные сомнения насчет того, кто в этой схватке одержит верх.
И тут Декер увидел ее.
Над пространством, хищно его выискивая, пронеслась красная точка.
У парня был лазерный прицел.
Это давало ему преимущество над Декером, по крайней мере в некоторых отношениях. Пока точка порхала, пыль в заброшенном здании вела себя весьма своеобразно. Она скапливалась вокруг исходящего из прицела светового луча, словно вокруг кто-то выхлопывал тряпицы для стирания мела.
Декер тихо скользнул влево и, мелькнув через открытое пространство, укрылся за какими-то ящиками. Выглянул поверх них, но красной точки нигде не заметил.
Пригнулся он как раз вовремя: мимо прошла пуля и цокнула в стенку позади него. Судя по всему, точка прыгала у него на голове.
Он продолжал двигаться, держась за случайными предметами, и так добрался до дальнего конца рекреации. Здесь он лег на бок и посмотрел из-за ножки какого-то стола. Снова стал виден красный луч.
На этот раз Декер отследил его источник.
Выверил линию прицела — большой деревянный короб.
Он выстрелил пять раз; первые четыре выкурили стрелка из укрытия, пятый пришелся куда-то в цель.
Послышался сдавленный вскрик.
Попал, хорошо. Но это еще не развязка.
Взглядом Декер поискал красную точку, но не нашел. Тогда он скользнул на животе вперед, сокращая дистанцию вдвое.
Слух уловил приближение по лестнице шагов.
Их, безусловно, расслышал и тот стрелок. В порыве отчаяния он мог выскочить из того места, где прятался.
Так оно и случилось, но не как ожидалось.
Едва уловимое движение где-то сбоку, и на Декера сверху упруго шлепнулся тот самый герой, отсекая возможность выстрелить.
Они покатилась по полу, каждый пытаясь взять верх. Декер придавил парня, напружинив весь свой вес и мышцы. Лицо ощутило что-то горячее: брызги чужой крови.
И тут сбоку в голову оглушительно саданул клин локтя.
Декер схватил стрелка за подбородок, с силой оттягивая его в сторону вместе с шеей.
А вот свободную руку не учел. Два коротких удара, один за другим, по силе и резкости не уступали гирям. Хватка Декера ослабла, и он невольно съехал набок.
Завидев взблеск клинка, он, защищаясь, вскинул руку.
Грянули два звучных выстрела.
От первого стрелок дернулся, при втором выронил нож и завалился на пол.
Неловко сев, в двух шагах от себя Декер увидел Ланкастер, которая опустила ствол.
И опять морг.
В голове все еще плыло после драки.
Декер посмотрел на тело, лежащее на каталке. «Если б не Мэри, здесь сейчас лежал бы я».
Он испытал огромное облегчение, узнав, что Марс не пострадал, хотя Рэйчел Кац с ранением все еще находилась в операционной.
Приподняв простыню, он оглядел труп сверху вниз. Татуировки на руках почти идентичны тем, что были у Карла Стивенса. Декер попросил тюремщиков отснять для сравнения партаки Стивенса — так, на всякий случай.
Он присмотрелся повнимательней и еще раз впечатлился необычайным разнообразием изображений. Между тем у всех у них было что-то общее: символика групп ненависти. Декер проходил по ним взглядом, от правого предплечья и далее к левой руке. Многие из этих символов были ему знакомы еще по работе в полиции, а затем и в ФБР. Субъекты с этими наколками к категории законопослушных явно не принадлежали.
Две восьмерки — числовой эквивалент «Heil Hitler», по восьмой букве алфавита, «H».
Дальше трилистник со свастикой — вместе они символизируют «Арийское братство».
Крест с каплей крови — знак принадлежности к ку-клукс-клану, его мистическая эмблема.
Еще аббревиатура «K.И.» — возможно, какая-нибудь другая группа ненависти, не столь известная.
Кое-что Декеру пришлось погуглить: символы Арийской Бригады Террора и «Weiss Macht» (по-немецки «белая власть»). Солнечное колесо — древний индоевропейский символ, заимствованный нацистами и переделанный в паучью свастику.
Молнии SS и треугольная эмблема Клана (три треугольника один внутри другого, каждый с литерой «К»).
В общем, настоящий шведский стол из чернил. Сложно даже представить, зачем было человеку выкалывать все это на себе; явно серьезные нелады с психикой.
Этот тип выглядел крепким даже после смерти. Для такого лишить человека жизни раз плюнуть. Скользя взглядом по телу, Декер замечал шрамы, старые раны и другие признаки буйной жизни.
Невольно вспомнилась Митци Гардинер. У нее жизнь смолоду тоже петляла по ухабам. Но потом она ее резко повернула. И опять стала в известном смысле «звездочкой» своего отца. Как на обороте фотографии, найденной у Хокинса в бумажнике. Звездочка, которая упала и покатилась. А потом родилась заново. Или все же нет?
Декер бросил взгляд на стену выдвижных шкафов, где хранились трупы. Подошел к тому, что с левого края. Открыл дверцу, выдвинул стойку наружу. Приподняв простыню, посмотрел на тело Мерила Хокинса. Наклонившись, пригляделся к его руке.
Татуировка со стрелой, пронзающей звезду.
Символ чего? В голове словно щелкнуло.
Он позвонил Ланкастер. Та все еще сидела в офисе за заполнением бланков.
— Помнишь, Хокинс говорил, что тюрьма инициировала его освобождение из сострадания?
— Да, помню, — сказала Ланкастер.
— Так вот, мне кажется, он лгал.
— Вот как? Это почему?
— Дочь была для него звездой. Он даже нарисовал звездочку на обратной стороне фотки, которую носил с собой. Последней сделанной им татуировкой была стрела, пронзающая звезду. Я думаю, что в тюрьме он пересекся с Карлом Стивенсом и тот ему рассказал, почему и как дочка его подставила. Тогда Хокинс подал прошение об освобождении из сострадания, сделал себе татуировку и вышел из тюрьмы, чтобы вернуться сюда.
— Но нам он сказал, что тюремщики пришли к нему сами, — напомнила Ланкастер.
— Система на самом деле работает не так. Прошение о выходе подает заключенный, а не тюремная администрация.
— Да, но ты считал, что Хокинс изначально подозревал свою дочь в помощи той подставе. Только сам тогда ничего против этого не предпринял.
— Поскольку тогда он не знал истинной картины. О людях, стоявших за всем этим. Видимо, просто решил, что дочка была под кайфом и как-то лоханулась по наивности. Что, дескать, ограбление затеяли какие-нибудь ее дружки-наркоманы и неловко впутывать сюда его звездочку-кровиночку. А вот потом до него дошла правда.
— По-твоему, он мог узнать ее через Стивенса?
— Да, именно, — сказал Декер. — А Стивенс, возможно, каким-то образом прознал, что Митци нынче живет на широкую ногу. И вот тогда Хокинс решил наплевать на свою змеюку-дочь. Она здорово нажилась на подставе родного отца. Но прежде чем умереть, он захотел очистить свое имя. Пустил в свою «звездочку» стрелу, вышел из тюрьмы и явился к нам.
— Ого. Если б его дочь это знала, она бы стала главной подозреваемой в убийстве отца.
— Алиби на его убийство у нее, кстати, нет. Так что придется копнуть глубже. — Он сделал паузу. — Да, Мэри! И еще кое-что, важное.
— Что?
— Спасибо, что ты нынче спасла мою задницу.
Закончив разговор, Декер еще раз посмотрел на скукоженное тело Хокинса. Этот человек попал в тюрьму за преступление, которого не совершал. А потом узнал, что его подставили, и захотел, чтобы наружу вышла правда, как его последнее предсмертное деяние.
Что ж, теперь придется идти до конца.
— Мне очень жаль, Мерил. Ты заслуживал лучшего. И от меня, и вообще от всех.
Стойку с останками Хокинса он задвинул обратно в шкаф и закрыл дверцу.
Ехать на свидание с Митци Гардинер было уже поздновато, а вот наведаться кое-куда еще было в самый раз.
Декер подъехал к месту, где этим вечером едва не лишился жизни. Но возвращаться в заброшенное здание не стал. Вместо этого он прошел в кондоминиум Рэйчел Кац и поднялся на лифте к ее лофту, предварительно показав удостоверение офицеру, дежурившему на периметре места преступления.
Здесь все еще работала бригада криминалистов. Декер кивнул Келли Фейрвезер, колдующей над пятнами крови возле дивана. В углу квартиры со вторым техником разговаривал Нэтти. При виде Декера он прервал разговор и быстрым шагом направился к нему.
— Парень, ну ты сегодня был на волоске, — покачал он головой.
Декер кивнул:
— Это Мэри спасла мне задницу, реально.
— И она же прибила ублюдка, который убил Салли, — сказал Нэтти с мрачной улыбкой.
— Про Рэйчел Кац что-нибудь слышно?
— Она все еще в операционной. Говорят, выкарабкается. Хотя пуля чуть не задела артерию. Твой друг буквально спас ей жизнь.
— Я в курсе. Мелвин там в больнице вместе с ней. Наверное, обеспечивает внешний слой защиты.
— У парня была снайперская винтовка с навороченным лазерным прицелом.
— Тот лазер и дал мне некоторое преимущество.
— С нее он мог сделать выстрел с трехкратного расстояния и все равно легко попасть в цель. По крайней мере, так мне сказал мой спец по стволам.
— Стрелка установили?
— Сейчас пробиваем по базе.
— У них с Карлом Стивенсом во многом одинаковые наколки.
— Да, мне Мэри сбросила смс. По-твоему, тут есть какая-то связь?
— А ты прикинь: мы говорим со Стивенсом, а через час его уже нет в живых. Стрелок убивает Салли, а затем он же пытается убрать Кац. Да, по-моему, связь здесь определенно есть. Наколки могут сузить круг до одной конкретной банды. На вид какая-то странная смесь из неонацизма с куклуксклановщиной.
— Шикарная комбинация, — Нэтти язвительно хмыкнул. — Вопрос, однако, в том, действовала ли здесь эта банда тринадцать лет назад. Лично я не припомню, чтобы что-либо подобное орудовало здесь, в Берлингтоне.
— Я вот тоже. Но их могли привлечь сюда те, кто в ту пору заправлял всей этой дрянью. Так сказать, силовой аутсорсинг.
— А что, возможно.
Декер внимательно на него посмотрел.
— Как у тебя прошел обед с женой?
Нэтти, казалось, сейчас взорвется, но видя в Декере искренность, лишь пожал плечами:
— Да так, нормально.
— Она… что-нибудь знала?
— Нет, не думаю. Может, догадывалась… Послушай, Декер. Мы с Салли никогда, ты же знаешь. Были просто друзьями. Ну ладно, может, чуть больше, чем друзья. — Он раздраженно вздохнул. — Черт бы побрал эту работу: достает так, что… Я не пытаюсь оправдаться.
Декер подумал о Мэри Ланкастер и ее небезоблачном браке.
— Эта работа, Нэтти, достает многих.
— Так что ж нам теперь делать? Куда деваться?
— Знай я ответ на этот вопрос, я был бы уже консультантом у копов. Ходил бы весь в шоколаде. Но проводить время с женой — это уже хороший шаг. Ты не возражаешь, если я тут осмотрюсь?
— Валяй, действуй. Только уж потом не держи свои «наблюдения» при себе.
Декер кивнул и пошел на разведку.
Он вошел в спальню и огляделся. Чего искать, он и сам толком не знал. Сомнительно, чтобы Кац держала у себя шкатулку с надписью «Секрет» специально для гостей, желающих все разведать.
Но Рэйчел была бухгалтером с точным складом ума — организованная, внимательная к деталям. Это можно было сказать, уже просто оглядев ее жилье. Так что, возможно, у нее и было что-то, подлежащее сохранности. Хотя бы для защиты от кого-то.
Он прошелся по всем ее ящикам, затем с такой же методичностью осмотрел шкаф. Как и у Сьюзан Ричардс, у нее было много одежды и обуви, но даже не будучи специалистом, можно было сказать, что ее вещи были намного дороже и престижней, чем у Ричардс.
Декер не обошел вниманием даже самые дальние уголки, коробки и пакеты, но полчаса кропотливых поисков не привели ровно ни к чему.
Поиск продолжился в ванной. Добравшись до аптечки, Декер обнаружил, что Рэйчел Кац было прописано успокоительное. В целом ничего необычного. Сейчас на этих препаратах сидят многие. И все же… Интересно, что именно могло служить причиной ее тревожности?
«Сам факт покушения доказывает, что основания для беспокойства определенно были».
С ночного столика он взял ее клатч. Внутри лежали портмоне, связка ключей и карточка доступа в офис. Эти вещи Декер положил в карман и вернулся в зал. Оказалось, что Нэтти уехал обратно в участок. Бригада криминалистов уже заканчивала работу; собирала свои причиндалы и Келли Фейрвезер.
— Нашла что-нибудь интересное? — полюбопытствовал Декер.
— Из интересного только кровь. И еще пуля. Вошла в диван. — Она приподняла пластиковый цилиндрик с крышечкой.
Декер взял его и осмотрел пулю, оставшуюся целехонькой.
— Семь шестьдесят два, — определил он калибр.
Келли кивнула:
— Точно. Зовется «натовской». В широком обиходе у военных, в том числе наших. Попади она ей в голову, а не в плечо, бедняжка была бы уже в морге, а не в больнице.
Декер посмотрел на нее странным взглядом.
— Ты в порядке? — обеспокоилась она.
— Обязательно буду, как только распутаем это дело.
Кивнув, он вышел к лифту и спустился на улицу. Оставалось еще одно место, которое можно было проверить на предмет секретов: офис Рэйчел. Он находился всего в нескольких кварталах от ее лофта, так что можно дойти пешком.
Вход в офисное здание был заперт. Декер достал ключ-карту, поднес ее к кардридеру, и дверь со щелчком открылась. Номер офиса Кац он нашел в вестибюльном указателе и поднялся в лифте на этаж. Отсюда он двинулся по коридору к двери ее офиса. Все двери, мимо которых он проходил, были стандартные, металлические. Дверь офиса Кац была гораздо более приметной — дорогая, из цельного дерева с отделкой. Неудивительно, зная вкусы Рэйчел.
Он поочередно попробовал несколько ключей, взятых из сумочки; один подошел. Дверь податливо открылась, и Декер попал внутрь. Свет включать не стал, решил обойтись фонариком. Справа от входа находился ресепшен, слева небольшой квадратный холл. За ним располагались два кабинета, а чуть дальше кухня с рабочим помещением, дверь которого выходила обратно на ресепшен. На стене рядом с этой дверью висел щиток сигнализации, помигивая зеленым.
Декер вернулся к первому кабинету и открыл дверь. Это был явно кабинет Кац — крупнее соседнего, с большим стеллажом, гостевой зоной с шикарными креслами и начальственным письменным столом. На полках бизнес-шняжки: сувениры, фотографии Кац с различными городскими чиновниками и, по всей видимости, деловыми партнерами. Там же парадные снимки всяких объектов недвижимости и коммерческих проектов. На всех фотографиях Кац светилась торжествующей и счастливой улыбкой.
Однако если приглядеться внимательней, то казалось, что эти взгляды пустоваты, улыбки натянуты, а в каждом изображении присутствует неизбывная тоска. Может, здесь невольно навязывались его нынешние ассоциации с этой женщиной. А может, и нет.
В эту секунду Декер заметил на столе сетевой шнур — судя по всему, от ноутбука, которого на месте почему-то не было. В доме Кац он тоже отсутствовал. Декер открыл несколько картотечных ящиков, и подозрения усилились.
Кто-то в кабинете ненавязчиво, но со знанием дела пошарился. Сразу и не заметишь. Он задвинул ящик и посмотрел на стеллаж. Он был ему знаком: в лофте у Кац был в точности такой же.
Такой же, да не совсем.
Он подошел ближе и между двумя открытыми полками заметил панель. Такая же была и у нее в квартире. Но с одной разницей. У той, что на квартире, была ручка. Скорее всего, панель на самом деле была дверью, а за ней находилась подсобка или кладовка.
Именно так: он же там в нее заглядывал. А вот на этой панели ручки не было. Декер отступил на шаг и снова все оглядел. Вызвав в памяти образ стеллажа, что в лофте, он наложил его поверх этого, что был сейчас перед ним. Единственным отличием было отсутствие ручки.
Он шагнул вперед и прощупал панель по периметру. Постучал: звук гулкий. Стоило надавить на нижнюю левую часть панели, как она распахнулась дверью. За ней оказалось пространство со стопками бумаг и папок.
Их Декер вытащил и перегрузил на стол. Думая приступить к просмотру, он вдруг прервал это занятие, вышел из кабинета и направился к кухне — туда, где на стене помаргивала панель сигнализации.
Почему она отключена?
Декер этого не делал, у него не было даже кода. Была догадка, что у Кац здесь наверняка автономная система безопасности. Снаружи здание находилось под охраной. Дверь в офис была заперта. А сигнализация почему-то не активирована.
Халатность или…
Ответом был легкий свист возгорания и вязкий запах дыма, стремительно наводняющий помещение. Тут уже не до вопросов.
«Проблема, однако».
Ресепшен был охвачен огнем, а значит, единственный выход отрезан.
Декер набрал 911, сообщил о пожаре и сдержанно попросил пожарных приехать побыстрее, пока он тут не сгорел заживо.
Из холла было видно, как помещение заволакивается дымом. Декер поднял глаза к потолку. Там были установлены головки огнетушителей. Чего же они, черт возьми, бездействуют?
Он закашлялся и попятился от огня.
Что ж, все это подтверждало его правоту. Здесь хранилось нечто, крайне кому-то неудобное. Помещение обыскали, но для подстраховки решили сжечь дотла, исхитрившись каким-то образом отключить систему пожаротушения.
Декер вернулся в кабинет Кац и в отчаянии огляделся. Он торчал на пятом этаже, так что разбить окно и выйти было не так-то просто.
Все найденное за панелью он загрузил в картонный ящик, побежал с ним в мастерскую, схватил там с полки моток пузырчатой пленки и обмотал им ящик. Бросился обратно в кабинет, подбежал к окну и выглянул наружу убедиться, что внизу на тротуаре никого нет. Подкатив к себе офисный стул, Декер стал колотить им по толстому стеклу, выламывая его по кускам. Остатки соскреб и скинул вниз спинкой стула.
Снова выглянул, никого не увидел и скинул ящик. Тот шлепнулся на тротуар; слышно было, как щелкнула при ударе пузырчатая обертка. Ничего страшного: бумага не сломается. Но дул сильный ветер, и если ящик лопнул, то за бумагами потом придется гоняться по всему городу.
Еще одна проблема была в том, что, разбив окно, он впустил в помещение ветер, а вместе с ним огромные порции кислорода.
Между тем пламя уже подступало к двери в кабинет.
Ситуация накалялась во всех смыслах.
Снизу послышались сирены и визг тормозов; подъехали две пожарные машины. Декер свесился из окна и проорал:
— Огонь уже подбирается! Надо отсюда выбираться, срочно!
Пожарный сделал знак — дескать, потерпи, — и четверо бросились к одной из машин, откуда вытащили свою надувную штуковину, быстро накачали и поместили под окном.
С высоты она казалась не больше матрасика-односпалки.
«Твою мать!»
— Прыгай! — рявкнул один из пожарных.
— Я здоровенный! — крикнул в ответ Декер. — Эта хрень меня выдержит или есть что побольше?
— Не дрейфь, выдержит! — донеслось снизу. — Прыгай, и все! Передвинемся, если что!
«Если что. Утешили, блин».
Интересно, когда эти парни в последний раз проходили курсы повышения по ловле здоровяков? Хорошо б, если сегодня утром.
Декер обернулся и с безнадегой поглядел на пламя.
«Может, рвануть сквозь завесу?»
Внезапно пространство офиса словно взорвалось, а лицо опалило ошметками пепла.
«Ну что — встречай, небытие».
Он взгромоздился на подоконник, посмотрел вниз и затоптался, примеряясь для прыжка; вдохнул и прыгнул со словом не то мольбы, не то богохульства.
Пялился в небо — так лучше, чем в сторону падения. Может быть, прямо сейчас они меняют диспозицию? Или лаются из-за того, что все испортили? Неужто вот-вот и кости хрястнут о тротуар?
Мысли, понятно, неуютные, но нужно ж хоть чем-то скоротать время, потому что казалось, что падение не с пятого этажа, а с пяти миль.
Когда шмякнулся не о тротуар, а все же на подушку, воздух из груди все равно вышибло начисто. Его схватили чьи-то руки и быстро вздернули на ноги.
— Ты в порядке? — спросил один из пожарных.
— Теперь да.
— Там еще кто-нибудь?
— В офисе нет. А про здание не знаю.
— Не в курсе, как все произошло?
— Конечно, потому и позвонил напрямую в отдел поджогов. — Декер показал растерянным огнеборцам свое удостоверение. — Кто-то отключил в здании огнетушители.
Подоспел еще один пожарник, со сброшенным Декером ящиком.
— Это мы нашли на улице.
— Во, это я метнул, — принимая у него ношу, благодарно сказал Декер. — Спасибо.
Пожарники занялись тушенем, а Декер сел через дорогу на бордюр, позвонил в пожарную часть Берлингтона и рассказал о происшедшем. Затем набрал Ланкастер и сделал то же самое.
— Ты что, выпрыгнул из здания? — изумилась она.
— Не по своей воле. Иначе бы поджарился не хуже цыпленка. Без спецподготовки не рекомендую ни того ни другого.
— Что, черт возьми, происходит, Декер? — сердито спросила она. — Впечатление такое, будто весь город в осаде.
— Наверно, потому, что так и есть.
— А я тут все еще заполняю бланки. Начинаю уже жалеть, что застрелила того дуролома.
— Я еду обратно с ящиком всего, чего успел набрать в офисе Кац. Свидимся в участке.
Взяв ящик, Декер еще постоял, глядя на выдвижные лестницы, шланги и борьбу людей с огнем. А затем проделал путь до своей машины и поехал в полицейский участок.
Ланкастер ждала в отделе. Вместе они прошли в небольшой конференц-зал, где Декер брякнул свою ношу на стол, разрезал пузырчатую пленку и вскрыл ящик. Он протянул Ланкастер стопку бумаг, а другую положил перед собой.
— Ее ноутбука там не оказалось. Похоже, его забрал тот, кто шарился в ее офисе. Или же он у нее где-то в другом месте. Когда она выйдет из операционной и придет в сознание, ее можно будет опросить.
Ланкастер посмотрела с сомнением.
— Ты думаешь, она пойдет на сотрудничество?
— Учитывая, что на нее покушались, разве у нее есть выбор?
— Удивиться не боишься?
— Жизнь и так полна сюрпризов. Потому мы в ней актеры.
Он перевел внимание на стопку бумаг перед собой — финансовые отчеты, сметы, экселевские распечатки.
— Дел у нее всегда было невпроворот, — отметила Ланкастер за просмотром своих папок.
— Тебе никогда не удавалось подловить кого-нибудь из ее покровителей?
— Да как-то нет. Хотя не раз выяснялось, что мы имеем дело с подставными компаниями в каких-нибудь странах, где прозрачность — дурное слово.
— Интересно, почему так?
— Похоже, ее финансовые покровители избегают широкой огласки. Хотя на первый взгляд бизнес у них легальный.
— Ну да, так-то мы белые и пушистые, — усмехнулся Декер. — А есть ли какой-то способ выяснить, кто стоит за этими компаниями?
— Как насчет твоих людей в ФБР?
— Я уже не уверен, что они мои люди.
— В таком случае ты застрял с ресурсами полиции мелкого городка.
— Ну и отлично.
Ланкастер подняла глаза:
— Я слышала, как ты стреляешь, когда поднималась по лестнице. Как тебе удалось засечь того парня?
— Его выдал собственный лазерный прицел: обстановочка подвела. Я отследил луч к его источнику из-за пыли в воздухе. Кац повезло, что Мелвин в решающий момент сбил ее с ног. Я видел прицел того парня. Экипировка что надо. Он мог сделать попадание с дистанции в милю…
— Что с тобой? — отвлеклась от своих дел Ланкастер. — Ты в порядке?
— Я сейчас.
Декер на нее даже не смотрел. Он встал и порывисто вышел из конференц-зала.
Он поспешил по коридору в комнату хранения вещдоков и обратился к дежурившему там офицеру. Он сказал, что ему нужно, и был допущен в решетчатую загородку, где офицер отвел его к полке у стены. С нее коп поднял винтовку с по-прежнему прикрепленным прицелом. Оружие лежало в большом пластиковом пакете с биркой департамента.
Декер осмотрел винтовку и оптический прицел. А затем воссоздал в памяти момент, когда она была пущена в ход.
И бросился обратно в комнату, где находилась Ланкастер.
— Да что с тобой? — строго спросила она.
— Мэри. В ту ночь возле парка Макартур мишенью был не я.
— Ты о чем?
— Салли Бриммер, вот кто.
— Эрик Тайсон. Бывший военный. Выгнан из школы рейнджеров, а потом и из армии.
Ланкастер оторвалась от своего отчета. Декер сидел за ее столом напротив. Было утро.
— Только что поступило из военного ведомства. Отпечатки прогнали по всем криминальным базам данных и получили совпадение. Тайсона лет десять назад арестовали за разбойное нападение, когда он служил в армии. В самовольной отлучке, на гражданское лицо. Потому мы и сумели получить доступ к его отпечаткам. Связались с армейскими, они нас ввели в курс дела и прислали этот файл.
— Спецнавыки?
— Готовился на снайпера. Так что ты прав. Выстрел в Салли предназначался не тебе. Он мог бы в нее попасть и с расстояния в милю. А находился всего-то в полусотне метров от цели.
— Каким образом его пнули из армии? — поинтересовался Декер.
— Видно, попал в плохую компанию. Заработал себе увольнение с лишением прав и привилегий.
— То есть изгнан с позором. А что поделывал после своей скоропостижной армейской карьеры?
Ланкастер пожала плечами.
— Точно неизвестно. Сейчас ищем. Надеюсь, скоро что-нибудь всплывет. Хотя указаний на то, что он сидел в тюрьме, у нас нет.
— Судя по партакам, ничем путным не занимался, несмотря на отсутствие тюремного срока.
Ланкастер откинулась на спинку стула.
— Ну да ладно. А зачем было убивать Салли Бриммер? Ты же об этом так и не сказал.
— Даже не знаю. Хотя я завидная мишень. В меня он промахнуться точно не мог. Салли на прощание хотела меня обнять, и тут бахнул выстрел. Но я на голову выше и на порядок шире. Неважно, как близко она стояла от меня, — если бы целью был я, промах исключался. — Он досадливо хлопнул ладонью по столу. — Что ж я сразу-то не сообразил.
— Я тоже. Но это не отвечает на вопрос, почему целью была она.
— Она принесла мне флешку с документами, которые я просил. После того как ты отстранилась от дела.
— Как ты вообще на нее вышел?
— Салли меня навестила, когда я чалился в камере. Я попросил ее об этой услуге, и она согласилась. Встретиться договорились в парке. А когда уже расставались, в нее и выстрелили.
— Если они знали, что она передает информацию, то почему было не грохнуть вас обоих и забрать флешку?
— Не думаю, что причиной было это, — усомнился Декер.
— Почему же?
— Если они знали, что она дает мне информацию, то, видимо, знали и то, какую именно: полицейские бумажки. Большое дело. Разве тянет на смертный приговор? Я мог их заполучить и любым другим способом. Убийство бы этому никак не воспрепятствовало.
— Ты хочешь сказать, она была в чем-то замешана?
— Или знала что-нибудь, небезопасное для других.
Ланкастер поглядела снизу вверх:
— Других — это кого?
Декер обвел взглядом пустую комнату.
— Она работала здесь.
Голос Ланкастер понизился до шепота:
— Декер, ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Плохие люди есть везде, Мэри. Ты же знаешь, копы тоже не святые.
Она покачала головой.
— Само собой. Но все равно это несуразно.
— Суразно, Мэри, суразно. Просто еще неясно, чем это обернется. Есть что-нибудь о пожаре в офисе Рэйчел Кац?
— Получено предварительное заключение из отдела поджогов. Они нашли зажигательное устройство, приделанное к таймеру. Должно быть, его подкинули после того, как обшарили ее кабинет. А ты просто оказался там в не подходящее для визита время.
Декер встал.
— Ты куда?
— В больницу, посмотреть, как там Кац и Мелвин.
— И все?
— А затем к Митци Гардинер.
— Хочешь, чтобы и я с тобой?
— Ты же прикована к столу после нашей стрельбы.
— Ну…
— Поговорим, когда вернусь.
— Врачи думают, что с ней будет все в порядке, — сказал Марс.
Они с Декером сидели в комнате для посетителей, рядом с отделением реанимации.
— Они думают?
— В смысле она стабильна. Критически стабильна, но по крайней мере так.
— О'кей.
Марс потер глаза.
— Вид у тебя не ахти, Мелвин. Может, пошел бы отдохнул?
— Да нет, я в порядке. Подремал тут на кушетке. — Вытянув перед собой ручищи, он хрустнул пальцами. — У ее палаты стоят полицейские.
— Да, я видел.
Марс горестно покачал головой.
— Почему мне кажется, что это моя вина в том, что она лежит сейчас на больничной койке?
— Твоя вина? С чего ты взял?
— Я о тех, кто в нее стрелял, — сказал Марс. — Они знали, что она разговаривает со мной. И боялись, что она может открыться. Поэтому решили ее убрать. Хорошо хоть, что жива осталась.
— Мелвин, ты усугубляешь. К тому же ты не прав. Ты спас ей жизнь. Если бы не ты, она бы сейчас лежала не в кровати, а на каменном столе.
— Я заметил ту красную точку у нее на лице. Испугался до смерти. Просто схватил ее, и мы повалились на пол, как раз под осколки стекла. В голове мелькнуло, что с ней все в порядке. А потом… Потом я уже был весь в ее крови.
— Она о чем-то говорила перед тем, как в нее выстрелили? — спросил Декер.
— Нервничала, сильно. Опасалась за свою жизнь.
— Ну, в этом она оказалась права. А что еще?
— Хотела, мне кажется, что-то сказать. Но не могла заставить себя это сделать. Что-то насчет «оттенков истины».
— Оттенки истины? В каком смысле?
— Толком не понял.
— Может, совесть нечиста?
Марса это как будто огорчило.
— Всякое бывает. А еще она сказала, что иногда люди совершают поступки, на вид неправильные, но просто это единственный способ сделать что-то для кого-то. И еще что правда может загнать в ловушку.
Декер вдумчиво это выслушал и сказал:
— А знаешь, это ведь она могла выдать себя за Сьюзан Ричардс. Другой вариант — Митци Гардинер, но у нее есть алиби.
— Если так, то Рэйчел о ее убийстве знала. Это и можно было бы истолковать нечистой совестью.
— Пожалуй. Надо поговорить с ней, когда она будет в состоянии.
— Ну да. Может, услышим от нее правду.
— Спасение от гибели бывает отличным мотиватором, — заметил Декер. — Наверное, те же люди сожгли и ее офис после обыска. Значит, к делу относятся серьезно.
Марс уставился выпученными глазами.
— Сожгли ее офис?
— Вместе со мной, когда меня угораздило там оказаться. Пришлось сигать из окна.
У Марса приоткрылся рот.
— Ты выпрыгнул в окно?
— С пятого этажа. Так что у Кац выбор теперь вряд ли предвидится.
— А если она в чем-то виновата?
— Заключим сделку. Заговорившему первым светит по минимуму.
Декер поднялся уходить:
— Тебе здесь что-нибудь нужно?
— Поменьше треволнений в жизни было бы неплохо.
— Тогда тебе придется от меня прятаться.
Дом Гардинеров встретил Декера открытыми воротами, и он беспрепятственно через них проехал. На этот раз дверь открыл мужчина лет за сорок — высокий, широкоплечий, симпатичный и в костюме, стоящем, пожалуй, больше, чем весь гардероб Декера. Да что уж там — без всяких «пожалуй».
— Слушаю? — спросил мужчина.
— Я на разговор с Митци Гардинер.
— Разговор? О чем? — спросил мужчина с ноткой подозрительности. — Коммивояжерам здесь не место, — предостерегающе добавил он. — Как вы вообще попали в ворота?
— Они были открыты. — Декер достал свое удостоверение. — И я ничего не продаю. Она знает. Я уже бывал здесь раньше.
— Бывали? Здесь? — мужчина был откровенно озадачен.
— Да. Вы ее муж?
— Брэд Гардинер.
— А она дома?
— Еще не вставала. Она… Ей нездоровится.
— Ничего, я подожду.
— Нет, так дело не пойдет. Человек болен.
— Мистер Гардинер, я это понимаю, но разговор идет о расследовании убийства. Так что время имеет колоссальное значение.
— Убийство? Что вы, черт возьми, несете?
— Брэд, все в порядке, — послышалось у него за спиной.
Там стояла его жена в халате и тапочках. На Декера она смотрела сердито.
— Я со всем разберусь. А ты почему еще не уехал? У тебя же та встреча.
— Но Митци…
Она поцеловала его в щеку.
— Все в порядке, милый, я справлюсь. Доверься мне.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Когда муж уехал, Гардинер неприязненно посмотрела на Декера:
— Вы, я вижу, никак не успокоитесь?
— Просто пытаюсь делать свою работу.
— У копов это что, мантра?
— Не знаю. Могу говорить лишь за себя.
Она снова повела его в зимний сад, где они расположились друг напротив друга.
— С чем на этот раз? — спросила она утомленно.
— Да вот подумалось ввести вас в курс некоторых последних событий.
— Например?
— Кто-то пытался убить Рэйчел Кац. Выстрелил в нее через окно ее лофта.
К своей чести, Митци Гардинер отреагировала стоически:
— С ней все в порядке?
— Стреляли из снайперской винтовки. Сейчас она после операции, в критическом состоянии. Всего один дюйм вправо — и уже готовились бы к похоронам.
— Я рада, что до этого не дошло.
— Человек, который на нее покушался, ликвидирован полицией.
— Его уже установили?
— Да. — Больше Декер раскрывать ничего не собирался.
— Какое отношение это имеет ко мне?
— У вас далеко фотоснимок, который я вам оставлял?
Она, казалось, вздрогнула и села прямей.
— Гм. Нет. Я его, кажется, выбросила. А что?
— Хорошо, что я его себе щелкнул. — Декер достал свой айфон и, полистав, нашел. — Вот.
Митци посмотрела на экран.
— Но это не та сторона. Она обратная.
— А по моим соображениям, как раз та. — Он указал на надпись. — «Папина звездочка». Папа, видно, очень гордился.
Гардинер поглядела из-под опущенных век:
— Это было так давно.
— Совершенно верно. Все меняется. Меняются и люди. Я хочу вам показать еще кое-что. — Он полистал. — Снимок предплечья вашего отца, сделанный во время вскрытия.
— О боже, пожалуйста, не надо, — Митци брезгливо передернулась. — Я не буду.
— В этом нет ничего ужасного, мисс Гардинер. Я просто хочу, чтобы вы посмотрели татуировки на предплечье.
— У моего отца не было татуировок.
— Появились после того, как он сел в тюрьму.
— После? — переспросила она подавленно.
— Да. Вот первая. Паутина. — Декер разъяснил символику.
— Я уверена, у многих заключенных они потому, что при всей своей виновности они не могут принять то, что содеяли! — воскликнула она с вызовом.
— А вот вторая. — Декер показал ей слезинку и выжидающе посмотрел.
— А это что значит? — уныло спросила она.
— Тюрьма «Трэвис» — учреждение сугубо мужское. И кое-кому из мужчин там становится… одиноко. И от этого своего одиночества они избавляются за счет других мужчин, таких как ваш отец.
Митци часто заморгала, обдумывая услышанное.
— Вы… вы имеете в виду…
— Да, это. А вот вариант третий. И я хочу, чтобы на нем, вы сфокусировались особо. — Он показал экран со стрелой, пронзающей звезду. — Тюремных татуировок я повидал множество. Но такого прежде не видел никогда. — Он посмотрел на Митци, ожидая реакции.
Та, казалось, затаила дыхание. После чего облизнула губы, промокнула глаза и отвернулась.
— Вы, случайно, не знаете, что это может означать? — деликатно спросил он.
— Я знаю, к чему вы клоните.
— К чему же?
— То фото! Надпись на обороте. — Она нетвердо махнула в сторону татуировки на экране. — И… вот это.
Декер откинулся назад и внимательно на нее посмотрел.
Митци Гардинер снова промокнула глаза рукавом. Наконец она подняла глаза.
— Что именно вы от меня хотите?
— Хорошо бы правду.
— Я уже все рассказала.
— А мне кажется, нет.
— Это все было давным-давно. Кому теперь до этого есть дело? Каждый живет своей собственной жизнью, идет своим путем. Про себя я это могу сказать с точностью.
— Скажите это Сьюзан Ричардс или Рэйчел Кац… А еще своему отцу.
Она тряхнула опущенной головой.
— Я здесь не для того, чтобы устраивать вам сеанс самоистязания, миссис Гардинер.
— Да зовите меня уже Митци, — ожесточенно бросила она. — Мне ею, как видно, и остаться. Шизанутая Митци. Наркоша, извечное разочарование своего папаши. — Она посмотрела с холодным ожесточением. — Черного кобеля не отмоешь добела.
— Кардинально изменить жизнь стоило вам больших усилий.
Она досадливо отмахнулась:
— Да какая теперь разница.
— Я здесь еще и затем, чтобы максимально кое-что прояснить.
— Что именно?
— Люди, связанные с этим делом, погибают или попадают в больницу на волоске от смерти. По моим оценкам, вы остались одна.
— Я уже говорила, что могу за себя постоять.
— Уверен, остальные думали так же. Но парень, который застрелил Каца, был истинным профи. Бывший военный, ставший бандитом расистского толка. Тренированный снайпер. Нанятый под конкретный выстрел. Теперь он мертв, но кто сказал, что его не заменит другой? Вы вот, может, и ходите вооруженной, но пистолет не убережет от выстрела из дальнобойной винтовки, пулю от которой вы не услышите и не увидите: бац, и готово.
— Вы пытаетесь меня запугать, — сказала она рассеянно, но голос дрогнул.
— Именно. Я пытаюсь вас запугать, ради вашего же блага.
— Не вижу, чем могу вам помочь.
— Не видите или не хотите?
— Насколько мне известно, тех людей убил мой отец.
— А как ваш отец относился к тому, что вы употребляете наркотики?
— Он это ненавидел. А что?
— Насколько мне известно, он пытался отдать вас на реабилитацию.
— Не единожды, но я все время съезжала. А он продолжал свои попытки.
— Значит, сам он наркотики никогда не употреблял?
— Да вы с ума сошли. Трезвей и представить себе никого нельзя. Он накостылял даже пацану, который пришел к нам в дом, намереваясь сбыть мне всего-то пакетик травки.
— Понятно. Вашего отца взяли в скверном районе. На суде защита выдвинула версию, что он там пытался достать обезболивающее для вашей матери.
— Мы это уже обсуждали. Может быть, и так. То есть я уже говорила: заботясь о ней, он шел на все. — Митци неожиданно улыбнулась. — Он действительно был мастер на все руки. В руках все горело. В детстве на день рождения, помнится, собрал мне мотоцикл, по сути, из металлолома. Батарея, мотор — и я поехала! Пусть и с черепашьей скоростью, но я рассекала на нем повсюду. — Ее улыбка погасла. — А вот для мамы смастерить ничего не сумел. Это оказалось ему не по силам.
— А как он вообще проложил дорогу в тот район за наркотиками? — спросил Декер.
Гардинер чуть заметно вздрогнула.
— Что?
— Вы только что сказали, что ваш отец не употреблял наркотики. Ненавидел их. Так откуда же он знал, куда ему идти? С кем разговаривать, чтобы купить товар? И откуда у него при задержании взялось пятьсот долларов?
— Я… Откуда деньги, не знаю. А найти места для покупки наркоты в те дни было проще простого. Я уже говорила. Да вы и сами это знаете: были здесь копом.
— Митци, дело в том, что для вашей матери ему нужна была не какая-нибудь дурь, а что-то вроде чистого морфия. То, что уводится из больниц и аптек, а не уличный суррогат из дерьма. По работе в отделе борьбы с наркотиками я знаю, что таких торговцев здесь было по пальцам перечесть. А клиенту надо было действительно держать нос по ветру, чтобы к ним добраться.
Митци выглядела явно настороженно:
— Я… Я не знаю, что сказать.
— Вдобавок ко всему ваш старик все еще разгуливал через несколько часов после того, как прикончил якобы четверых. Хотя, по логике, должен был бежать черт-те куда.
Она нервно облизнула губы.
— Возможно, он был растерян или в шоке от того, что натворил. Или просто искал, где залечь на дно. Надеюсь, полиция разберется в том, что вы для нее собрали.
— Если бы он действительно совершил те убийства, то он бы знал, что под ногтями задушенной девушки, скорее всего, осталась его ДНК. И что спустя лишь некоторое время мы постучимся в его дверь.
— Я не могу этого объяснить, — на быстром выдохе сказала она. — Просто так все вышло.
Декер встал.
— Мне жаль.
Она смотрела снизу вверх с плохо скрытой тревогой:
— Жаль чего?
— Должно быть, ваша жизнь действительно была в сточной клоаке, раз вы так поступили со своим отцом.
— Я не знаю, что…
— Хватит, — Декер решительно выставил перед собой ладонь. — У меня нет ни времени, ни терпения продолжать выслушивать от вас вздор. — Он опустил руку. — Те пятьсот долларов, по всей видимости, дали ему вы — не свои, а полученные от кого-то. Затем в какой-то момент вы его исцарапали как кошка, а ДНК прилежно сдали тому, кто вам заплатил. Отец, наверное, счел это обыкновенным вашим припадком по дури, которые ему были не в диковинку. Ну а дальше вы сказали своему старику, куда идти и у кого добыть краденые больничные ампулы. Только того дельца на месте не оказалось, потому что его не существовало. Вы же сказали отцу, чтобы он искал дальше, указали еще какие-то места, в которых тоже никого не было, да и быть не могло. Но ампулы были край как нужны его жене, и ради этого он шел. Так у него и съелось время на алиби по убийствам, а в итоге мы накрыли его в дрянной части города с пачкой купюр в кармане. А когда ночью нагрянули к вам, вы прикинулись невменяемой. Тем временем заранее отданный вам пистолет уже лежал припрятанный в нише за шкафом.
Все то время, что Декер говорил, глаза Гардинер продолжали расширяться, а челюсть отвисать.
— Могу лишь представить себе лицо вашего старика в тюрьме, когда он столкнулся с тем подонком Стивенсом. Который с издевкой поведал, что его «звездочка» сотворила с родным отцом.
Он окинул взглядом помпезную оранжерею.
— Надеюсь, Митци, оно того стоило. Только не могу представить, как такое может быть.
Дом.
Дождь.
Декер сидел в машине и смотрел через дорогу на свой старый дом.
Вечерний сумрак был, пожалуй, ярче, чем то, что он в себе ощущал.
Он внушал себе, что может уживаться либо в прошлом, либо в настоящем, но не там и здесь одновременно.
«Что выбрать? Решение-то, по сути, простое. Но почему так трудно дается?»
Дело зашло в тупик, каким боком ни поверни. Гардинер была ключом к разгадке, но не похоже, чтобы она собиралась сотрудничать. Если Рэйчел Кац, придя в сознание, тоже пойдет в отказ, то неизвестно, удастся ли вообще добраться до истины.
И вот он явился сюда. Назад, откуда пошло многое.
В передней комнате там горел свет. Время от времени кто-нибудь проходил туда и обратно. Девчушка, которую он видел. Потом ее родители.
Семья Хендерсон. По сути, только еще начинают жить, как он с семьей когда-то. Созидание грез и будущих воспоминаний, которые будут неразлучно следовать за ними всю жизнь.
Последнее Рождество в кругу семьи было незабываемым. Декер тогда ухватил пару выходных, и, к счастью, плебс решил никого не убивать в такой близости к празднику.
Они отправились посмотреть выступление Молли в ее школьном спектакле — рождественская версия «Питера Пэна». Молли играла там Венди. Свои реплики она готовила в течение двух недель, усердно читая их любому из родителей, который подвернется (к отцу врывалась, даже когда он брился или одевался).
Сценическое действо прошло без сучка без задоринки — Молли помогала еще и другим, так как заучила в том числе и их роли; вот это память так память.
Не факт, что этот дар был у нее от отца. До травмы Декер в плане памяти ничем от других не отличался. И слава богу, что никак нельзя передать ребенку элементы своей черепно-мозговой травмы. Тем вечером они с Кэсси сидели в зале, наблюдая, как их девчурка отдает на сцене все свое сердечко, радуя и удивляя мелочами, крохотными нюансами, которые она, казалось, инстинктивно привносила в свое выступление. Кто знает, может, со временем из нее бы выросла великая актриса.
Теперь уж никто не узнает.
Да, то было замечательное Рождество. После спектакля они пошли ужинать и отпраздновали выступление Молли. Гонорар ей выдали ванильным мороженым.
Декер наслаждался каждым мгновением, но, конечно же, думал, что таких вот праздников впереди еще много-много. Достаточно для заполнения всей своей жизни отрадными воспоминаниями, даже для такого, как он. Вот она вырастет, выйдет замуж, заведет детей, а он станет любящим дедушкой или кем-то максимально близким к этому почетному званию.
Он опять посмотрел в окно: девчушка сидела на диване рядом с мамой; рядом открытая книга. Сейчас распахнет свои двери сказка.
Декер завел машину и поехал.
Дорога едва различалась из-за слез.
Вообще не следовало сюда возвращаться. Сердце буквально разрывалось на части — никуда не годится, особенно сейчас, когда нужно максимально держать себя в кулаке.
«Но ведь мысли всегда шли о следующем деле, разве не так?» Даже когда Кэсси и Молли были рядом. Он никогда не стремился лишний часок побыть с ними, считая это тратой времени: всегда находился какой-нибудь негодяй, которого надлежало выследить. Все те возвращения домой среди ночи, когда домашние уже спят. Или ранние подъемы, когда они еще не проснулись.
«Я просто думал, что все время еще впереди. Что его непочатый край».
Хотя следующий восход солнца не гарантирован никому. Оказалось, что и его семье.
А уж ему и подавно.
К счастью, чем дальше Декер отъезжал, тем быстрей эти мысли проходили. Во всяком случае, пока.
Он поехал в центр и остановился перед зданием, где чуть не отдал концы. А на противоположной стороне улицы чуть не погибла Рэйчел Кац; такая вот жутковатая симметрия.
У квартиры Декер перемолвился с дежурным офицером и, войдя, повторно оглядел разбитое окно, кровь на ковре и диване. История, уже известная.
У Рэйчел Кац были таинственные покровители, а также подставные офшорные компании, через которые закачивались деньги в ее бесчисленные проекты в старом добром Берлингтоне, штат Огайо. В чем же их притягательность?
Вот уж не хочешь, да задумаешься.
А тут еще «Американ Гриль». По стране таких мест тысячи. Курганы гамбургеров, горы жареной картошки и куриных крылышек, фонтаны пива, плазма вполстены для просмотра матчей. Клиентура для них имеется везде и всегда, только никто на этом так не поднимается, как Кац рассказывала Марсу.
Он еще раз обвел взглядом гостиную и вышел на кухню, ничего не прибавив к тем знаниям, которыми уже располагал.
Оставалось просто ждать, когда она придет в чувство.
Впору впасть в отчаяние, так как ни одна ухваченная нить никуда толком не вела. Митци Гардинер говорить не заставишь. Да и предъявить ей ничего нельзя: улик кот наплакал. Понятно, что она пыталась подставить своего отца, но доказать не докажешь. Новая жизнь щедро ее вознаградила. Вместе с тем, покидая дом, Декер чувствовал, что оставляет в нем женщину, определенно изводящую себя чувством вины.
Но на этом дела не выстроишь. Пробивать дорогу к юридической истине придется где-нибудь в другом месте. Не через Митци Гардинер.
Декер сел на кухонный стул и стал прикидывать свои возможности. Их было немного, поэтому и времени не заняло. Стрелка выбора быстро остановилась на одной из них.
Салли Бриммер.
Ее убили не случайно. Нужно выяснить, что было причиной.
А начать можно с одного из двух мест.
Он выбрал одно из них, позвонил Ланкастер насчет встречи там и двинулся в путь.
Ланкастер с Декером встретились в западной части города возле дома Салли Бриммер — невзрачной шестиэтажки, облицованной кирпичом.
— Как там Кац? — первым делом осведомилась Ланкастер, когда подошла.
— Все еще без сознания, но, по-видимому, вне опасности.
— Уже хорошо.
— Да. А здорово будет, если она, очнувшись, все нам расскажет.
Они вошли в здание и поднялись в лифте на четвертый этаж. У Ланкастер был ключ от квартиры.
— Ее уже осмотрели, но ничего не нашли. Правда, не уверена, насколько тщательно это было сделано. Мы ведь думали, что целью был ты.
— Я и сам так думал, пока не перестал.
Они вошли и огляделись. Оба знали, что жалованье у Салли было весьма скромное, но квартира оказалась с хорошей планировкой и добротно обставлена: подушки, шторы, полированная мебель и прекрасные восточные ковры на паркетном полу.
Декер посмотрел на Ланкастер. Та сказала:
— У нее родители при деньгах. Я как-то была здесь на вечеринке и познакомилась. Очень приятные люди. Видимо, помогали ей материально.
— Понятно.
— Представляю, какой это был для них удар. Останки они перевезли к себе. Их семья живет на Восточном побережье.
— А как здесь оказалась Салли?
— Она училась в пиар-колледже под Берлингтоном. Нашла себе подработку по специальности. Брат у нее полицейский в Бостоне. Видимо, через него у Салли и появился интерес к нашей профессии. А в отделе открылась вакансия. Она перебралась сюда и в целом хорошо справлялась. Хотя сомнительно, что она бы задержалась здесь надолго. У нее были большие перспективы, потенциал. Да еще такая молодая.
— У нас у всех большой потенциал, пока из него не вырастаем, — съязвил Декер.
— Так что искать?
— Да все, что по делу.
— О'кей, спасибо за наводку.
Они методично переходили из комнаты в комнату и наконец оказались в спальне Бриммер. Декер зашел в смежную ванную, а Ланкастер пошла смотреть стенной шкаф.
Через несколько минут она окликнула:
— Эй, Декер!
Он подошел и увидел, что Ланкастер что-то держит в руках.
— Что там? — спросил он.
Она подняла предмет повыше. Парик — недлинное каре.
Светлый.
Декер перевел взгляд на Ланкастер.
— Ты думаешь, это Салли выдавала себя за Сьюзан Ричардс? — спросил он.
— А что еще можно предположить? Это была не Гардинер. А если еще и не Кац, то кто тогда подходит под описание?
— Рост и комплекция у Салли подходили, — признал Декер.
Ланкастер потрогала парик пальцами.
— Стрижка и стиль почти такие же, как у Сьюзан Ричардс. А издали, со спины, в полутьме? Старуха с ее зрением вполне могла обмануться.
Декер взял парик в руки и внимательно оглядел. Воспоминания воскресли без всяких усилий. Салли в парке. На ней были плащ, перчатки и шляпа. Именно в такой одежде видели человека, выходившего из дома Ричардс.
— Интересно, если она участвовала в этом деле, то знала или нет, что в том чемодане могла быть Ричардс, уже мертвая или под накачкой? — спросил он.
— Сложно представить, что она была в неведении, — ответила Ланкастер. — Только возникает вопрос: зачем ей это было делать?
— Вообще она вела себя странно, — призадумался Декер, — при общении со мной. До и после исчезновения Ричардс.
— Что значит «странно»?
— Виновато, что ли. Но я тогда увязал это с тем, что у них был роман с Нэтти.
— То есть вина, но другого рода. — Ланкастер покачала головой. — Подумать только: Бриммер. Она была такой прямой стрелой в моей книге. За каким чертом ей было ввязываться во что-то подобное?
— Мы точно не знаем, была ли она там. Ну нашли парик, похожий на волосы Ричардс. Ведь это может быть просто совпадением. Мало ли какие парики бывают у женщин в шкафах.
— Это правда. И даже если мы найдем внутри следы волос Салли, это ничего не доказывает. Если она здесь ни при чем, то, скорее всего, купила парик для носки. Что тут такого?
— Здесь нужны другие доказательства. Если бы ей, скажем, заплатили, то можно найти об этом запись в ее финансовых счетах.
— А если не платили?
— Тогда кто-то мог ее принудить.
— Каким это образом?
— Может, через то, что знал о ее отношениях с Нэтти?
— Может, вполне. Они держали их в строгом секрете. Черт, я и сам того не знал.
Ланкастер взяла парик и бережно положила его в пакет для вещдоков, который достала из кармана пальто.
— Ты по-прежнему считаешь, что мотивом убить Ричардс было свалить на нее вину за убийство Хокинса?
— Им надо было свернуть расследование, Мэри. Разбирательство в заявлениях Хокинса — прямой риск для тех, кто за всем этим стоит. А ее якобы самоубийство хороший способ спрятать концы в воду.
— Только не сработало.
— Они не могли этого предугадать. Им надо было попытаться. И Ричардс показалась наиболее оптимальным вариантом.
— А почему не Рэйчел Кац? У нее ведь тоже были счеты к Хокинсу.
— Да, были. Только убийство Кац они вряд ли могли себе позволить.
— Почему же? Кто-то же в конце концов сделал такую попытку.
— Это было позже.
— И как они делали выбор между этими двумя женщинами?
— Взгляни на это с другого ракурса: Кац после смерти своего мужа преуспела. Ричардс нет.
— Значит, ты считаешь, что Кац, так или иначе, причастна к убийствам тринадцатилетней давности?
— Не буду так далеко углубляться, Мэри. Но думаю, что Кац в конечном итоге могла принести какую-то пользу. А Ричардс нет, поэтому ею можно было поступиться.
— Декер! Что здесь, черт возьми, творится?
— Что бы ни творилось, Мэри, но длится оно уже по меньшей мере тринадцать лет.
— Начиная с тех самых убийств?
— Вообще-то, мне кажется, и пораньше.
Ланкастер посмотрела на мешок с уликой.
— Надо бы сообщить об этом Нэтти. Сейчас он руководит расследованием.
— Я не думаю, что он с энтузиазмом отнесется к тому, что мы подозреваем Салли в соучастии по Сьюзан Ричардс.
— Хм. Это еще мягко сказано. Если только он сам здесь не задействован, — с внезапной мыслью добавила она. — Ты не думаешь, что так может быть?
— Я думаю, подозреваемые здесь все, пока не докажут обратное.
— Ну, как там твои дела? — спросила Алекс Джеймисон.
Декер вечерней порой сидел у себя в «Резиденс Инн» с телефоном.
— Да идут. А у тебя?
— Поле непаханно. Продвижения почти ноль. Богарту не хватает твоей лошадиной силы.
— Он так сказал?
— Я тебе говорю.
— Последний разговор у нас был уже по понятиям. Не уверен, что, когда разделаюсь здесь, мне найдется место в опергруппе.
Сказал это Декер отчасти для того, чтобы снять с души камень, но и затем, чтобы услышать реакцию Джеймисон.
— Это как посмотреть, Декер.
Стрелка настроения скакнула. С внезапной ясностью он ощутил, что ему действительно хочется вернуться в ФБР после того, как здесь все завершится. Понятное дело, не сейчас: сейчас нереально.
— Ну да, понимаю, — сказал он в трубку.
— Послушай, если б все зависело от одного Богарта, то проблем бы у тебя не было. Но у него ведь тоже начальство. И оно знает, что ты до сих пор в Берлингтоне, несмотря на указание быть здесь. И им это совсем не нравится. Богарт несколько раз ради тебя подставлялся, Декер. Был громоотводом от начальников. Мы же все знаем, что ты сделал для Бюро, сколько жизней спас в прошлом. Но вечно на этом не продержаться, вот что я хочу сказать.
— Спасибо за откровенность, Алекс. Душевно ценю.
— На твоем месте я ожидала бы того же.
— Не хочу менять тему, но ты не можешь пробить список фирм, если я тебе их скину? Найдешь время?
— Декер! Ты что, издеваешься?
— Да знаю, Алекс. Все понимаю. Но это действительно важно.
— А то, чем я занимаюсь здесь, — нет?
— Да я не об этом, перестань. Просто у нас тут нет таких ресурсов, как у ФБР.
Повисла такая многозначительная пауза, что казалось, она не в эфире, а на шее. Наконец в трубке послышалось:
— Скинь по имейлу, а я посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо, Алекс. Очень тебе благодарен.
Он послал ей перечень с названиями фирм, после чего прилег. Снаружи разгуливался ветер — вероятно, опять к ненастью. А с холодами снова жди дождя со снежной крупкой.
Декер плотней запахнулся в пальто: отопление в «Резиденс Инн» было явно не лучшим в мире. Тепло от радиаторов здесь как будто протискивалось на определенное расстояние, а там обреченно махало рукой: дальше заботьтесь сами, дорогие гости.
Уж по чему скучать не приходилось, так это по зимам в Огайо. На Восточном побережье тоже бывают холода, куда ж без них. Но здесь на пути у ветра не вставало ничто, и он своим стылым дыханием безжалостно продувал все здешние равнины.
Тем не менее это был его родной город в родном штате. Здесь он, Декер, играл за «Бакайз», а затем, пусть и недолго, за «Кливленд Браунз». Он был и оставался плоть от плоти Среднего Запада — по жизни ни низок ни высок, на мир смотрел глазами реалиста. Про таких говорят: «Джинсы да пиво местного розлива». В «Феррари» он бы не сел не только из-за нехватки средств, но и по убеждениям. А поступать всегда и во всем стремился правильно. Помогал по мере сил нуждающимся.
И без устали выслеживал убийц.
Вот оно, кредо и резюме Амоса Декера.
Вытянув руки из карманов, он потер виски и крепко зажмурился. Ощущение было странное, как будто где-то в глубине души занимается острая тревога. Декер не без труда поднялся, прошел в ванную и, пустив из крана шумную струю, в попытке успокоиться выпил несколько пригоршней воды.
Вернулся и снова лег.
Где-то внутри пузырями взбухали вулканические массы памяти, норовя обрушиться и поглотить его, бессильного избавить собственный разум от мучений.
Тяжело вздрогнув, Декер откинулся на спинку кровати и судорожно, глубоко вздохнул, словно перемогая тошноту. Удивительно: эта нехитрая физическая манипуляция сработала на успокоение; тревога унялась.
«Может, йогой заняться? Стойка буквой «зю» по утрам весьма способствует».
Поглядев в окно, он решил, что проголодался. И для похода на уме было только одно место.
Декер сел в машину и поехал в «Американ Гриль».
Внятного ответа на вопрос, почему Рэйчел Кац до сих пор владеет этим заведением, по-прежнему не было. Но не верилось, что это из-за сентиментальной памяти о бизнес-дебюте ее мужа.
По прибытии Декер уселся за столик и подробно изучил меню. В семь вечера зал был заполнен примерно на три четверти. Контингент составляли в основном «синие воротнички», в том числе и супружеские пары, некоторые с детьми. Стайка подростков уписывала гамбургеры с крылышками. На большом экране — вечный спортивный канал (сейчас обсуждение грядущего воскресного футбола).
Напротив окна виднелся банк — тот самый, в котором работал Дон Ричардс. По другую сторону от «Гриля» стоял многоквартирный дом; Декер одно время в нем жил, когда по окончании своей футбольной карьеры вернулся в Берлингтон.
Декер окинул взглядом интерьер. Под потолком висели большие модели самолетов, кораблей и автомобилей; на стенах фотографии старых кинозвезд в рамках, с юморными афоризмами между ними. Припыленные искусственные растения по углам. По центру зала «шведский стол». Белый верх, черный низ у официантов.
За распашными дверями располагалась кухня. Туалеты справа для мужчин, слева для женщин. На входе гостей встречали хостесы. Компьютер для регистрации заказов у дверей в служебное помещение, там же кучковался персонал. Барная стойка в самом конце ресторана, с несколькими настенными экранами. Ковер тускло-зеленого цвета, против грязи и пятен. Столы из тяжелого дерева. По периметру столешницы на небольшую компанию. Везде витал запах жареного, пива и десертов.
Типичная американская жральня во всей своей красе.
На такой не озолотишься. И тем не менее она функционировала, хотя у Кац были проекты куда более гламурные, достойные траты времени и инвесторских денег.
Декер заказал еду: «рубен»[524] с картошкой фри и пинту пива «Микелоб» для запивки. Прежде чем приступить, он еще раз виновато огляделся: не выпорхнет ли вдруг откуда-нибудь Джеймисон («стой, куда! ты что делаешь!»).
Сэндвич оказался очень даже ничего: в меру сочный и не крошащийся по всему столу. Картошечка поджаристая, хрусткая. Пивко холодное, в полость заливается любо-дорого.
Он посмотрел на стол, за который видел Эрла Ланкастера с его «пассией». Честно сказать, не ожидал, что их с Мэри разговор на стадионе отзовется таким резонансом; просто здорово, что они дали себе еще один шанс.
Но блаженная эта мысль отступила, стоило на несколько мгновений задуматься, какими могут быть следующие несколько лет их жизни в новых зреющих обстоятельствах.
Мозг — самый тонкий и уникальный орган, каким лишь обладает человек. Декер сознавал это лучше, чем кто-либо. Когда выходит из строя он, это не сравнимо ни с каким другим срывом в теле. Если отказывает сердце, то с ним и ты сам оказываешься на глубине двух метров. Уходишь в надежде, что тебя за твои дела будут вспоминать с грустью и нежностью.
А вот если отказывает мозг, то ты, исчезая, задерживаешься овощем на попечении тех, кто о тебе заботится. И именно это будет последним впечатлением о тебе со стороны твоих близких, хотя на самом деле это был уже не ты; во всяком случае, с минуты своего отключения.
Из этих своих размышлений Декер вышел как раз в тот момент, когда поднимал глаза. И при этом через окошко двери, ведущей на кухню, заметил наблюдающего за ним — всего лишь один быстрый взгляд, а затем тот человек исчез. Единственное, что Декер реально успел разглядеть, это темные волосы и пронизывающие глаза.
Декер-коп моментально насторожился. Почти всю свою сознательную жизнь он провел в полиции. Читая людские лица, отделяя плохое от хорошего, испуг от попытки что-либо скрыть. Это не тот навык, которому можно научить кого-то другого. Со временем он становится поистине инстинктивным. Миллион мелочей, обработанных вместе ради мига, когда рождается что-то близкое к полезному умозаключению.
И сейчас эти коповские антеннки чутко дрожали.
Непринужденным движением Декер вынул из кармана мобильник, выключил вспышку и, якобы возясь с экранчиком, сделал ряд снимков официантов, порхающих по залу. Среди прочих он узнал ту, что обслуживала его здесь в прошлый раз. За ней еще следовал молодой человек по имени Дэниел, постигающий ремесло официанта.
Положив трубку на стол, Декер бросил взгляд на двойные двери кухни и вроде как снова заметил там кого-то у окна.
Интересно, снова он?
Декер помахал молодой женщине, которая обслуживала столик.
Дэниел ушел на кухню.
Та подошла:
— Вам еще что-нибудь?
— Нет, спасибо. Еда была отменной.
— Тогда счет?
— Что-то вы сегодня суетитесь не на шутку.
— Да, иногда бывает, летаем как пчелки.
— Вы давно здесь работаете?
— Около года.
— В прошлый раз, когда я заходил, за вами неотлучно следовал стажер.
— Ну да, именно так мы и учимся работать.
— И вы тоже?
— Нет, у меня уже был опыт, несколько лет работала официанткой. Потому и взяли. Забавно, что вы спрашиваете.
— Почему же?
— Стажируешь тут, обучаешь весь этот народец. А он здесь никогда не задерживается. Два-три месяца, и все, уходят. Нет у людей уважения ни к тяжелому труду, ни что ты силы кладешь на их обучение.
— Да, вы правы. Мало кто ценит это по достоинству.
— Да мне, если честно, по барабану. Я тут тоже долго не задержусь. Предложили работу в другом месте, я и согласилась. Лучше платят, да еще и бонусы.
— Отлично.
— У меня мать работала здесь, лет десять назад. Она и посоветовала мне сюда обратиться. Зарплата не ахти, даже пониже, чем у других, зато чаевые неплохие, особенно по выходным, когда народ поддает и кошельки у них развязываются. Это слегка воздает за те глупости-пошлости, которые они несут, но если начинают пошаливать, ручки совать — многие тут себя проявляют, — то молоток падает мама не горюй.
— Молодчина, одобряю. А мама здесь долго проработала?
— Нет. В смысле, она-то хотела. Но ее через год уволили.
— Это еще почему?
— Даже не сказали. А потом ее подруга сюда поступила, тоже официанткой. И ее через год тоже попросили. Опять же без объяснения причин.
— Ого. Вот уж действительно странно.
— Ладно, не моя проблема. В общем, надо делать ноги. Если подумать, я здесь уже около года. Если не уйду сама, то могут также попросить.
— Может, со времен вашей мамы руководство изменилось?
— Если бы.
— В смысле?
— Управляющий теперь Билл Пейтон. Был менеджером, еще когда моя мама здесь работала. Он ей не нравился. Всегда так внимательно за всем наблюдал.
— Менеджерам, наверное, за это и платят.
— Наверное. Кухонный персонал, он тоже за все это время не поменялся.
— Откуда вы знаете?
— Потому что это те же люди, что и при маме. Я, когда только начинала работать, назвала ей несколько имен, и все оказались ей знакомые. Насколько мне известно, они здесь с тех самых пор, как открылось это заведение.
— Вы имеете в виду поваров, помощников официантов, прочее другое?
— Ну да.
— Любопытно, что за народ?
— В каком смысле?
— Старые или молодые, мужчины или женщины, местные или приезжие?
— Все мужики. И вряд ли кто-то из них здешний, из Огайо. Честно сказать, даже не знаю, из каких мест они взялись. С нами почти не общаются. А по возрасту где-то на шестом десятке.
— Ух ты. Староваты для посудомоев или младших официантов.
— По виду, так всем довольны. А вообще рутина, достало уже все. Потому и ухожу. Еще и на курсы записалась. Не век же официанткой тусить.
— Что ж, желаю удачи на новом месте.
— Спасибо. Сейчас принесу счет.
Декер оставил ей хорошие чаевые и направился к выходу.
По пути миновал дверь с табличкой «Билл Пейтон, менеджер».
Декер оглянулся на ресторанный зал.
Завсегдатаем этого места он не был. Но все же бывал здесь несколько раз до того, как рухнула его прежняя жизнь. До этой поры он никогда не считал это заведение сколь-либо приметным.
Но теперь то, что он нашел в кабинете у Кац, обретало особую значимость.
— Что поделываешь?
Декер сидел в конференц-зале участка, углубившись в документ, но был вынужден отвлечься.
Вопрос исходил не от Ланкастер, а от Блэйка Нэтти, неожиданно растрепанного и изможденного.
— Да так, болты и гайки детективной работы. Не принимай к сердцу, Нэтти, но вид у тебя дерьмовый.
Нэтти поскреб небритый подбородок, провел рукой по нечесаным волосам и тщетно попытался поправить узел галстука, после чего сдался. Сел напротив Декера и сцепил на груди руки.
— Фрэн меня вышвырнула.
Декер откинулся на спинку стула и неторопливо обдумал услышанное.
— А что такое?
— Узнала.
— Про вас с Салли?
Нэтти кивнул.
— И как?
— Какой-то ублюдок прислал ей по имейлу наши фотки в моей машине.
— Вы могли просто куда-то ехать.
— Мы там… не ехали.
— Во как. Но она должна знать, что случилось с Салли.
— Знает. Но не учитывает. Тут, понимаешь… — Он замолчал, явно нервничая.
— Салли была не первая? — догадался Декер.
— Ну… да. Раньше я тоже, бывало, попадался. Но Фрэн принимала обратно. А вот теперь, наверно, вряд ли.
— Я слышал, что семья Салли приезжала забрать ее останки.
Нэтти кивнул.
— Да. Я тоже хотел пойти на ее похороны. Но счел, что это будет не совсем уместно.
— Да уж, конечно, — Декер ерзнул на стуле. — Мне жаль, Нэтти.
Тот ничего не ответил. Просто сидел, уставясь на столешницу.
— Послушай, Нэтти. Салли последнее время не вела себя, скажем так… странновато?
Нэтти поднял голову.
— Странновато? Что ты имеешь в виду?
— Ну, как будто у нее что-то на уме?
— Гм. У нас же был того, романчик. Конечно, на уме что-то было.
— Я не совсем об этом. Дело в том, что, когда она согласилась мне помочь, я как-то сразу смекнул, что у нее что-то на уме. И речь не о ваших с ней отношениях. Про них я уже понял.
— А что еще могло быть?
— А ты повспоминай. Может, она могла тебе что-то сказать.
Сейчас бы взять и спросить этого горе-ухажера напрямую, но нельзя… Пока нет четкой уверенности в том, кто и в чем мог быть замешан, а выдавать свои подозрения без необходимости рискованно.
Нэтти между тем почесал затылок и, казалось, задумался над этим вопросом.
— Последнее время она была слегка на нервах. Я думал, это потому, что ты нас в тот день зафиксировал вдвоем.
— Эту задачу ты мне сильно облегчил. Подъехал и начал орать, когда она сидела рядом в машине.
Мелькнула мысль, что Нэтти сейчас взбеленится, но этого не произошло. Возможно, смерть Салли Бриммер и то, что его выгнала жена, остужали пыл.
— Я был здесь вожаком, Декер, пока не появился ты. Меня раньше, чем тебя, произвели в детективы и вообще имели на меня виды.
— Ты делал свою работу, Нэтти. Корпел над своими делами, ловил плохих парней. Так же, как и я.
— Да брось ты, Декер. Тут и сравнения быть не может. У тебя это врожденное.
— Насчет «врожденное» — это вряд ли, но теперь это единственное, что мне осталось в жизни.
Нэтти это простое прямолинейное признание, казалось, задело.
— Когда убили твою семью, я в это просто не поверил. Реально не мог. Ничего подобного здесь никогда не происходило. А потом — стыдно в этом признаться — я с удовольствием наблюдал, как ты опускаешься на самое дно. Ты ведь с каждым днем опускался все ниже и ниже. И к тому же больше не был моим конкурентом в департаменте.
Декер на это ничего не ответил. От такого откровенного цинизма впору было взорваться уже ему, но он воздержался.
— А потом произошла забавная вещь. Обнаружилось, что мы не закрываем и части тех дел, которые удавалось закрывать раньше. Ну а затем случилась стрельба в средней школе. И никто из нас не мог найти, кто это все заварил. Но приехал ты и все дело решил просто на раз.
— У меня не было особого выбора, Нэтти. Учитывая, что я был непосредственно завязан со всем этим делом. Я же в той школе учился.
— Но вот ты получил работу в ФБР и опять слинял. Мы с Мэри раскрыли несколько дел, все шло гладко. Мне уже вполне светило карьерное повышение. — Нэтти смолк и печально прицокнул языком. — А потом началась эта история с Салли. Глупо, черт возьми. Мы оба знали, что это так, но не могли остановиться. — Он виновато поглядел на Декера. — Хотя и сексом-то занимались всего пару раз. Я бы не возражал больше, но Салли… стала относиться как-то неадекватно.
— В такие подробности, Нэтти, меня посвящать совсем не обязательно.
— И тут ты опять вернулся в город, и заново понеслось все это дерьмо с Хокинсом. Я как увидел тебя, так даже струхнул. Мне-то, если честно, казалось, что мы избавились от тебя навсегда. А ты вот он, снова здорово.
— Я вернулся навестить могилы моей семьи. И не просил Хокинса подходить ко мне и утверждать, что он невиновен. Если б не это, я бы уже давно отсюда уехал, по меньшей мере еще на год.
Нэтти, прочистив горло, откинулся на спинку стула.
— Я в копах хожу уже дольше, чем ходил не в копах. Это стало всей моей жизнью. И по-моему, у меня это хорошо получается. Но я все равно не ты.
— Никто нас никогда и не сравнивал, — ответил Декер. — И быть мной тебе бы явно не захотелось.
— Но Салли теперь мертва, жены у меня больше нет. Хорошо хоть, дети уже подросли. Так что все, что у меня есть, это… вот, — он обвел рукой комнату.
— Ничего, когда дело будет закончено, я уйду. И все здесь достанется тебе.
Нэтти приглушенно хмыкнул.
— До меня, знаешь ли, доходит, что проблемы у меня гораздо глубже, чем зависть к тебе.
— Тогда встань с ними лицом к лицу и постарайся разобраться. Ты за годы повидал немало дерьма, как и я. Жизнь никогда и нигде не бывает совершенной. Так выжимай большего из того, что у тебя есть. Варианта в целом два: погрязнуть в жалости к себе или возвыситься над ней. Почему бы тебе не подняться, начав прямо сейчас? И серьезно подумай над моим вопросом насчет Салли. Ее что-то беспокоило?
Нэтти посмотрел с подозрением.
— А чего ты все время об этом спрашиваешь? Нашел что-нибудь такое?
— У Салли волосы были рыжеватые.
— Я знаю, — сказал Нэтти, слегка смутившись.
— Она когда-нибудь носила парик?
— Парик? Ты что, прикалываешься?
— Нисколько. Светлый парик, коротко подстриженный.
— Нет, а что? Зачем он ей? Сейчас женщины вообще их носят?
— Не знаю. Некоторые, может, и да.
— Салли к ним не относится. Во всяком случае, я ни разу не видел. У нее свои волосы загляденье. А зачем ты спрашиваешь? Вы что, нашли парик?
— У нее в шкафу.
— А что ты там делал, в ее шкафу?
— На самом деле нашла его Ланкастер. Мы осматривали ее квартиру в поисках мотивов убийства.
— Но ведь целью был ты, а не она!
Декер отрицательно покачал головой.
— Салли убил тот же тип, который стрелял в Кац. Недавно пришли сведения, что он был обученным снайпером. У него был лазерный прицел, способный снять меня за километр; чего уж говорить о полусотне метров. Ты глянь на меня: я же размером с амбар. Ты мог бы в меня всадить даже из своего гребаного пестика.
Нэтти откинулся на спинку стула.
— Но за каким чертом кому-то понадобилось убивать Салли? Она… Она была хорошей! У нее не было врагов.
— Известных тебе.
Нэтти посмотрел колючим взглядом:
— И какое отношение к этому имеет парик?
— Он почти полностью совпадает с прической Сьюзан Ричардс.
Нэтти даже не сразу осмыслил:
— Постой. Ты хочешь сказать…
— Что Бриммер напялила парик, чтобы выдать себя за Ричардс? Да, наверное. Я думаю, что в том чемодане находилось тело Ричардс. Все это планировалось как шоу для подслеповатой соседки. Чтобы заставить нас подумать, что Сьюзан Ричардс подалась в бега. А потом покончила с собой.
— Ты мне хочешь сказать, что Салли кокнула Ричардс? Да ну, полный бред. Я по работе сталкивался с тьмой убийц. Как и ты. Салли даже мухи не могла обидеть.
— Я не думаю, что Ричардс убила она. Она могла даже не знать, что там в чемодане. Скорей всего, он был заперт. Но по всей видимости, ей пришлось разыграть из себя Ричардс и уехать в ее машине с чемоданом. В какой-то момент его забрали другие и оставили тело там, где потом нашли мы.
— Каким боком Салли могла влезть во что-то подобное?
— Может, ее кто-то шантажировал.
— Чем?
— А ты угадай.
Растерянное недоумение на лице Нэтти сменилось тенью осознания:
— Нашим… этим?
— Кто-то сказал ей, что выдаст правду твоей жене, если Салли не наденет парик. Или ей порушат карьеру. Ставить в известность, что Ричардс мертва или лежит в чемодане, ее не стали. Она должна была просто отогнать машину с багажом. — Декер помолчал. — Потому я и хочу узнать, не вела ли она себя странно.
— Но Салли убили еще до того, как Ричардс была найдена.
— Но Салли могла уже знать, что ее нет в живых.
Потребовалась минута, чтобы Нэтти все это осмыслил. Но коп в нем, похоже, взял верх, и он подался вперед:
— Я думал, она просто нервничает из-за наших отношений. Но однажды вечером мы у нее выпивали, как раз вскоре после исчезновения Ричардс.
Декер тоже подался вперед:
— И что же?
— Она стала меня пытать, что я думаю об исчезновении Ричардс. Я сказал, что, возможно, она убила Хокинса и сбежала.
— И как она на это отреагировала?
— Честно сказать, она на это не купилась. Я это понял и спросил, а нет ли у нее какой-то своей версии.
— А она?
— Она… сказала, что иногда люди смотрят на вещи с неправильной стороны. Ну скажем, как в зеркале. Она даже привела пример. В зеркале ты поднимаешь правую руку, но в отражении ум тебя обманывает, заставляя думать…
— Что она левая, — докончил Декер.
Нэтти кивнул.
— По-твоему, что она подразумевала?
Декер не ответил. Хотя в уме ясно очертилось, что именно имела в виду покойная.
У себя на кровати в отеле Декер разложил планы строительства «Американ Гриль» — детища Дэвида Каца, начатого около пятнадцати лет назад. Планы выглядели вполне нормально для здания такого типа; не узнавалось лишь имя архитектора, указанное на этих планах. Более того, адрес фирмы указывал, что она из другого штата.
Декер позвонил Ланкастер, которая оказалась дома. Он попросил передать трубку Эрлу.
— Амос, чем могу? — спросил тот, подойдя к телефону.
— Эрл, у меня тут к тебе несколько вопросов, как к спецу по строительству.
Эрл, чувствовалось, облегченно вздохнул: вопросы были не о личном.
— Валяй.
— Ты помнишь проект «Американ Гриль»?
— Ресторан Кацев?
— Он.
— Ну а как. Сам я над ним не работал, но помню, как все строилось.
— Разве не ты там распоряжался?
— Лицензии генподрядчика у меня тогда еще не было, но уже была столярная контора. Я подал тогда заявку на выполнение ряда внутренних работ. Но не прошел.
— А кто был генподрядчиком, не знаешь?
— Забавно, что ты об этом упомянул. Нет, не знаю. И никто не знал, потому что Кац задействовал компанию из другого города. Да что там города — даже штата.
— То есть и рабочих в том числе?
— Да. Из местных, насколько я помню, в том проекте не было никого.
— А зачем он так поступил? Это ж, наверное, обернулось дороже?
— Надо полагать. Привозишь чужих, так их же надо где-то размещать и кормить. Это мы, местные, просто расходимся вечером по домам. Так что да, денег требуется наверняка больше.
— Что, у нас здесь тогда мощностей не было? Неужто пришлось завозить из другого штата?
— Представь себе, да. Это был один из самых сраных периодов, какие я только помню. Все рыскали, искали работу. Когда мне дали отбой, я даже зашел в офис Каца разузнать, нельзя ли куда еще примоститься. Мы с Мэри только поженились, налаживали семейный быт. Я пробовал строить свой бизнес. А Кац нагрянул в город с кучей денег и амбиций, ну и мне, понятно, вздумалось запрыгнуть на тот поезд.
— И как у вас сложилась встреча?
— Да ее как таковой и не было. Я встретился с одним из его людей. Имя уже не помню. Он не очень вежливо дал понять, что у мистера Каца есть своя команда. Ну, это меня малость разозлило. Зачем было объявлять тендер среди местных, если ты собираешься задействовать свою собственную бригаду?
— А что сказал тебе тот парень?
— Ты знаешь, Декер, я не мальчик-одуванчик. Я большой сильный парняга, но тот перец изрядно меня припугнул тем, как он на меня таращился.
— Ты можешь его описать? Понятно, что это было давно, но все же.
— Да почему, могу. Он мне тогда неплохо запомнился. Примерно моего роста и сложения. Темные волосы, темные глаза и, уж прости мне мою неполиткорректность, но, кажется, на американца не похож. Во всяком случае, в моем понимании.
— Акцент, что ли, был?
— Да вроде нет, хотя я в этом не спец.
— Значит, на том вы и расстались?
— А что еще оставалось делать? Не силком же его было принуждать.
— Получается, весь объем работ был выполнен приезжими?
— Насколько мне известно. Хотя стой, беру свои слова назад. Нулевку делал Фред Палмер, он местный.
— Что за нулевку?
— Нулевой цикл. Земляные работы, закладка фундамента, всякое такое. Тут тяжелая техника нужна. Кац, вероятно, взваливать это на себя не пожелал.
— А Палмер еще здесь?
— Конечно, у меня и номер его есть. Я его привлекаю в свои проекты. Хороший мужик. И делает все как надо.
Эрл дал Декеру контактную информацию.
— Спасибо. А сами строительные работы на «Гриле» помнишь?
— Да, проезжал мимо время от времени.
— Тебе там ничего не казалось необычным?
— Там у них был высокий забор и охрана.
— Чего же в этом необычного? Это ведь стройка. Чтоб посторонние не лазили, не растаскивали оборудование и материалы.
— Да, но они их там держали с самого первого дня. До того, как вообще подвезли какие-либо материалы. К тому же как можно украсть десятитонную махину — по улице ее, что ли, уволакивать? — Он сделал паузу. — И все зачехлено.
— То есть?
— Укрыто брезентом. Почти вся площадка.
— В смысле, чтобы никто не заглядывал внутрь?
— Да. Мне это показалось немного странным.
Тут голос Эрла прервался: трубку у мужа выхватила жена.
— Откуда такой интерес к «Грилю»? — бдительно спросила Мэри.
— Да так, просто версия.
— Версия? Интересно какая.
— Пока лишь формируется. Но я думаю, мы совершили ошибку.
— Каким таким образом?
— Начав наше расследование с момента убийства.
— А с чего надо было начинать?
— А вот с чего. Зачем Дэвид Кац направил стопы в Берлингтон, штат Огайо? Или, может, это решение за него принял кто-то другой?
Фред Палмер — тучный лысый мужик за семьдесят, с румяным добродушным лицом, принимал гостей у себя в конторе. Здесь было всего одно окно, один стол с креслом и два стула для визитеров. На стенах никаких картинок, никакого ковра на полу.
Он неторопливо переворачивал страницы в гроссбухе у себя на столе, а Декер и Ланкастер с вежливым нетерпением ждали напротив.
— Я в бизнесе скоро сорок пять лет, — сказал он.
— Да-да, мы уже слышали. Там нашлось, что вы искали? — спросила Ланкастер.
— Ага, вот оно, надо полагать. «Американский Гриль». Сам я туда не хожу. У меня, знаете ли, рефлюкс. Эзофагит. Все, что там подают, вызывает дикую изжогу.
— Давайте о строительстве? Мой муж сказал, вы там работали.
— Эрл? Славный парняга. Хороший. Повезло вам с ним, мэм.
— Да, очень. Так что у вас там по документам?
Толстым пальцем Палмер ткнул в середину страницы.
— Вот. Прокат тяжелого оборудования.
— Прокат? — опешил Декер. — А работы вы разве не осуществляли?
— Я же говорю: про-кат. — Палмер рассмеялся и озорно поглядел на Ланкастер. — Сразу видно, ваш друг в строительстве ни уха ни рыла.
— А что за оборудование? — спросил Декер.
— Экскаватор, самосвал, фронтальный погрузчик, бульдозер. Все здесь, буква к букве.
Он постучал по ведомости.
— Как долго они это арендовали?
Палмер поглядел поверх своего гроссбуха:
— Здесь указано, две недели.
— Вы обычно сдавали эту технику в аренду или сами же на ней выполняли объем работ?
Палмер грузно откинулся на спинку кресла и закрыл свой фолиант.
— Мы, понятное дело, работу любим выполнять сами. Но этот проект выдался очень странный.
— В чем это выражалось? — спросил Декер.
— Этот парень, Кац. Кажется, Даррен?
— Дэвид, — поправил Декер.
— Да, Дэвид Кац. Его ж потом убили. Вы что, даже не в курсе?
— Расскажите нам, — попросила Ланкастер, сама чуть не закатывая глаза.
— О, тут такое было дело. Убили. Его и еще нескольких. А до этого он приехал в город, получил тот кредит и захотел построить этот самый ресторан. Ладно, хорошо. Многие люди здесь для него бы в лепешку расшиблись.
— А он вместо этого нанял фирму бог знает откуда, — подсказал Декер. — Мы это знаем.
— А еще укрыл все брезентом и установил вокруг стройплощадки плотную охрану, — добавила Ланкастер.
— Странность вот в чем. Я пробовал заключить подряд на работы, но нам отказали. Хотя мы были здесь самой крупной компанией. Теперь и вовсе выросли. Я тогда удивился, но деньги-то его. Как говорится, хозяин — барин.
— И это единственное, что вам показалось странным? — спросила Ланкастер.
— Нет. — Палмер постучал по гроссбуху. — Вот что.
Ланкастер выглядела растерянной.
— Я что-то не совсем поняла.
— А я вот о чем. Зачем все это тяжелое оборудование, если вы просто готовите фундамент под харчевню? Каков здесь объем земляных работ? В большинстве подобных проектов их вообще считай что нет. Просто роете яму, трамбуете, кладете блоки и пошли возводить стены. А той техники, что они, черт возьми, понабрали у меня, хватило бы копать отсюда аж до самого Китая. — Он рассмеялся. — До Китая, вы меня слышите?
— А вы когда-нибудь спрашивали, зачем им столько оборудования? — спросил Декер.
Палмер изумленно на него уставился.
— Вы что, серьезно? Конечно, нет. Для меня чем больше дал, тем больше денег. Чем они там занимаются, это уже не мое дело, лишь бы платили. А они платили. Но строительство, скажем так, затянулось гораздо дольше разумных сроков. Из-за этого они мне сделали несколько дополнительных выплат. Штрафняки. Иногда я, помню, проезжал мимо и гадал: да когда же они, черт возьми, закончат?
— Как вы думаете, почему это заняло больше времени? — заинтересовалась Ланкастер.
— Точно не знаю. Но что заняло, это точно. — Палмер опять хохотнул. — И еще кое-что припоминаю.
— Что именно?
— Когда возвращали оборудование, они его все помыли. Чистое как стеклышко. За все годы ни разу такого не припомню. Обычно возвращают все загаженное, самим приходится оттирать. А тут на тебе. Прямо хоть обедай на нем. — Он сердечно расхохотался. — Закусывай прямо с него. Вы улавливаете?
— Да, — твердо кивнул Декер. — Улавливаем.
Выйдя от Палмера, Ланкастер поднял глаза на Декера:
— Какие можно сделать выводы?
— Что Дэвид Кац предпринял, по-видимому, самый странный строительный проект в истории Берлингтона.
— И что это может значить?
— А то, что пора выяснить, кем же этот Кац был на самом деле.
Они шли по улице, когда мимо проехала машина и вдруг остановилась. Опустилось стекло окна.
— Амос Декер?
Декер бросил взгляд: авто дорогущее. На водительском сиденье сидел Дункан Маркс.
— О. Мистер Маркс, как поживаете?
— Я-то в порядке, а уж вы смотритесь просто великолепно. Совсем не то, что при прошлой нашей встрече.
— Да, дела понемногу идут на лад.
— Я слышал, вы вернулись в город.
— Да, ненадолго.
— Никогда не забуду, что вы сделали для моей дочери.
— Надеюсь, у нее все в порядке?
— Все хорошо. Думаю, Дженни наконец-то одумалась.
— Отрадно слышать.
— Боже мой, я слышал о происшествии с Рэйчел Кац. Какой ужас. Надеюсь, с ней все будет в порядке?
— Мы тоже на это надеемся, — сказала Ланкастер.
— Мы с ней вместе воплотили несколько проектов. Она настоящая бизнесвумен. Очень умна.
Декер медленно кивнул.
— Ничего, если мы зададим вам о ней несколько вопросов? Мы пытаемся выяснить, кто на нее покушался, и вы бы, пожалуй, могли нам помочь.
— Конечно. Само собой. Знаете что? Приходите-ка ко мне сегодня на ужин, прямо домой. — Он посмотрел на Ланкастер. — Вместе с вашей спутницей.
— Ой, да зачем? — куртуазно заупрямился Декер.
— Нет-нет, я настаиваю. Это самое малое, что я могу сделать после вашей помощи моей Дженни. Как насчет семи?
Декер кивнул, и Маркс, помахав, уехал.
Ланкастер посмотрела с деликатной усмешкой.
— Ужин, видимо, предстоит интересный.
— Это да. Будем надеяться, что не только.
Декер и Марс смотрели на лежащую сверху вниз. Она была так оплетена трубками и проводами мониторов, что под этим медицинским балдахином живой человек едва проглядывал.
Но это была Рэйчел Кац. По-прежнему живая и критически стабильная.
— Что говорят врачи? — спросил Декер.
— Что она в какой-то момент очнется. Просто неизвестно, когда именно.
— Ты здесь уже долго. Она вообще приходила в себя? Может, издавала какие-то звуки? Разговаривала во сне?
— Нет, ничего.
— Тебе бы надо от всего этого отдохнуть, Мелвин. Уход за ней прекрасный. И защита неплохая.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением произнес тот.
— Я знаю. И есть одно место, куда нам сегодня вечером нужно сходить вместе.
— Это куда же?
— В гости. Домой к Дункану Марксу. Он нас с Ланкастер пригласил на ужин. Думаю, не обеднеет, если ты с нами нагрянешь третьим. Как раз сегодня он, между прочим, спрашивал о Рэйчел.
— Ну да, у них же с ней были какие-то общие дела. Надо бы побольше расспросить обо всей той истории.
— Хорошо, если ты считаешь, что это чем-то поможет.
— На сегодня нам впрок любая мелочь.
На машине Декера они по длинной, извилистой дороге подъехали к дому Маркса — точнее, не к дому, а к поместью. Возле особняка находилась мощеная площадка для автомобилей, где они припарковали свое каршеринговое авто.
Отсюда Берлингтон смотрелся озерцом мерцающих огней. Что и говорить, с этой возвышенности город представал Марксу во всей своей красе.
Вылезая из машины, Ланкастер смущенно оправила на себе платье и пригладила несколько выбившихся прядок.
— В шкафу на такой случай ничего подходящего не нашлось, — нервно сообщила она, озирая огромный каменный дом с лепниной, словно перенесенный сюда откуда-нибудь из французских или итальянских предместий. — И на прическу времени не было.
— Ты и так хороша, — сказал ей Декер.
— Вы, мужики, ничего в этом не понимаете, — раздраженно бросила она.
— Главное, чтобы у тебя был пистолет, — сказал он.
— Все шутишь, — сказала она с нервной улыбкой.
Тот в ответ даже не улыбнулся.
На Декере был вельветовый пиджак лет тридцати от роду, судя по виду, штаны цвета хаки и самая чистая из рубашек, которые у него остались.
Марс в роскошном джемпере с декоративным ярким карманчиком, белой рубашке и брюках со стрелками.
— А вот ты у нас прямо с обложки «Джи Кью», — сказала ему Ланкастер.
— Спасибо. На протяжении двадцати лет я носил одну и ту же оранжевую робу; надо ж какое-то разнообразие.
Они подошли к массивным двойным парадным дверям, и Декер позвонил в звонок. Через пару минут двери открыл настоящий дворецкий в ливрее и препроводил их в библиотеку, где, по его словам, Маркс с остальными гостями собрались перед обедом на коктейль.
Это была длинное, обитое деревянными панелями помещение, где книг было не так уж много, зато ревел огнем большущий камин в окружении помпезных кресел и дорогой эксклюзивной мебели, сделанной специально на заказ под этот интерьер.
Маркс стоял возле камина с бокалом в руке, а вокруг него теснились еще двое мужчин и три женщины. Декер узнал его дочь Дженни. Еще молодая, года двадцать три — двадцать четыре; высокая, светловолосая и несколько китчевая, или это так кажется. За свои молодые годы романов она крутанула уже больше, чем большинство людей за всю свою жизнь. Проблема была лишь в том, что все ее партнеры деньги ее отца любили гораздо больше, чем ее саму.
На Декера она поглядела с плохо скрытой неприязнью. Видимо, ее бесило, что о ней и ее неудачных отношениях ему известно больше, чем ей хотелось бы. Дженни была плодом второго брака Дункана Маркса с гораздо более молодой женщиной, которая все бросила и ушла, когда дочке было всего три года. К своей чести, Маркс ее выпестовал, но при этом дал ей гораздо больше, чем следовало, лишив ее через это большинства стремлений юности.
— Декер! — радушно крикнул Маркс, взмахом подзывая к себе вновь прибывших.
— Это мой друг, Мелвин Марс, — на ходу пояснил присутствующим Декер. — Вы, кажется, уже встречались. Мне показалось, еще один хороший человек компании не испортит.
— Милости просим! О, я помню, вы были с Рэйчел. — Маркс скорбно покачал головой. — Какое трагичное происшествие. Надеюсь, с ней все будет в порядке?
— Она держится молодцом, — ответил Марс. — Я был у нее в больнице, прогноз оптимистичный.
— Вот и хорошо. — Дункан Маркс приглашающим жестом обвел остальных. — Декер, я думаю, вы помните Дженни, мою дочь.
Дженни Маркс едва ему кивнула.
— А это кое-кто из моих деловых партнеров.
Декер обвел взглядом группку слегка напряженных импозантных персон, на которых явно не произвели впечатления ни он сам, ни его габариты. Изящно-стройные женщины в дорогих туалетах, с тяжелыми каменьями в ушах и на шеях, снисходительно поглядели на неброскую Ланкастер. Одна из них наклонилась к своей подруге и прошептала что-то, заставившее ту улыбнуться.
Было видно, как Ланкастер неловко обтянула вокруг себя скромный жакет. Им подали напитки, и они подошли ближе к камину. Слышно было завывание ветра в трубе.
— О эти зимы в холодном Огайо! — патетически воскликнул Дункан Маркс. — Они пробирают меня до костей.
— Папа, ты все равно их проводишь в Палм-Бич или Палм-Спрингс, — ехидно заметила дочь.
— Ну, хотя бы в прошлом я пробыл здесь достаточно, — с улыбкой ответил он. — Декер, вы когда-нибудь бывали в Палм-Бич?
— Нет, ни разу.
— Там очень красиво.
— Если денег много, — вставила Дженни.
— Прекрасно даже и без денег, — парировал отец. — Пейзаж и погода там совершенно бесплатны. Хотя признаю, с деньгами и вправду намного веселее. — Маркс опять обратился к Декеру: — А все-таки, у вас есть какие-нибудь зацепки насчет того, что случилось с Рэйчел? Я имею в виду, что за больной на голову ублюдок посмел вытворить такое?
— Этот больной ублюдок получил по заслугам. Благодаря моей напарнице, — Декер указал на Ланкастер, — которая, рискуя жизнью, застрелила его прежде, чем он успел убить меня.
Женщины теперь взирали на Ланкастер совсем по-иному. Та, что над ней, вероятно, съязвила, стушевалась и сделала шаг назад, глядя на детектива с почтительным удивлением.
— Вот это да. Впечатляет, — подвел черту Маркс. — Единственные убийства, которые когда-либо совершал я, это в сфере недвижимости, — добавил он без тени юмора и приподнял бокал: — За вашу храбрость, детектив Ланкастер. Благодарим!
Остальные шумно присоединились. Ланкастер зарделась и с растерянной улыбкой пригубила свой джин-тоник.
Декер продолжил:
— Есть основания полагать, что речь идет о наемном убийстве.
— Наемное убийство! — ахнул Маркс. — Но кто, черт возьми, мог желать Рэйчел смерти?
— Не знаю. — Декер оглядел притихшую стайку. — У вас с Рэйчел были деловые отношения. У нее были какие-нибудь враги?
Все озадаченно повели головами.
— Деловые отношения, Декер, были с ней у меня, — уточнил Маркс. — Хотя теперь мы уже мало чем связаны. У нее свои финансовые покровители, и такой, как я, ей больше не нужен. Не могу сказать, что я знал об этой женщине все. Но мне и в голову не приходило, что у нее есть враги. То есть я в курсе, что случилось с ее мужем, но это было очень давно. А он просто оказался не в том месте и не в то время, если мне не изменяет память.
Вошел дворецкий и объявил, что ужин подан.
На пути в столовую Маркс самодовольно ухмыльнулся.
— Я знаю, это чересчур уж по-британски: иметь дворецкого. Даже, наверное, глупо. Но какого черта. Мне нравится.
В длинной столовой Маркс усадил Декера рядом с собой, Марса между двумя другими женщинами, а Ланкастер между мужчинами. Дженни Маркс села напротив Декера, а ее отец занял свое место во главе стола.
За едой Декер поинтересовался:
— Так что вам было известно о Дэвиде Каце?
— Дэвид? — Маркс отер рот салфеткой. — Ну, он приехал в город много лет назад. Молодой, умный и чертовски амбициозный.
— Насколько я понимаю, он был уже при деньгах, заработанных на каком-то деле?
— Совершенно верно. Я тоже это слышал.
Маркс неторопливо жевал кусок стейка.
— А не известно, на чем именно он создал свой капитал?
— Толком неизвестно. То ли на фондовом рынке, то ли на облигациях, точно сказать не могу.
Тем временем дамы рядом с Марсом интересовались его собственной персоной.
— Вы выглядите как атлет, — польстила брюнетка слева. — Случайно, не профессионал?
— Играл в студенческой лиге. Потом были виды на НФЛ, но так и не попал.
— А внешность такая, как будто до сих пор играете.
— Да куда мне против нынешних. Эти ребятки намного крупней и быстрее, чем когда играл я.
Та, что справа, исподтишка кивнув на Декера, спросила:
— А этого вы откуда знаете?
— Этот парень когда-то спас мне жизнь.
— Он детектив или что-то в этом роде? — спросила дама.
— Один из лучших.
— Совсем не похож.
— А как они должны выглядеть?
— Ну, не знаю. Наверное, как на телеэкране.
— Этого я ставлю выше их всех, вместе взятых.
Мужчина слева от Ланкастер пожевывал хлеб, краем глаза наблюдая за ней. Притомившись этим, она повернулась к нему:
— Вы давно работаете с мистером Марксом?
— Какое это имеет значение, — ответил он, но под выразительным взглядом компаньона, что справа, сменил выражение лица: — Вообще да, около пятнадцати лет. Он хороший начальник.
— И чем вы у него занимаетесь?
— Да в целом всем, чего он от меня хочет.
Мужчина улыбнулся, видимо, своей разновидностью обезоруживающей улыбки.
Ланкастер на нее не ответила, а сосредоточилась на еде и попросила лакея подлить еще вина.
— Откуда вообще такой интерес к Дэвиду Кацу? — поинтересовался Маркс у Декера.
— Вы когда-нибудь посещали «Американ Гриль»?
Дункан Маркс непринужденно рассмеялся:
— Я по таким местам не хожу. Гамбургеры, картошка фри, знаете ли, не по мне. И вино я люблю больше, чем пиво.
— Вы правда считаете, что Рэйчел кто-то заказал? — спросила Декера Дженни, сидевшая напротив.
Ее отец посерьезнел, а Декер сосредоточенно кивнул:
— Совершенно верно.
— Но зачем это было делать? Рэйчел ведь никогда никого не обижала.
— Вы хорошо ее знаете?
— Я бы назвала нас друзьями. Она меня действительно многому научила. Как себя вести, владеть собой. Работать я начинала у папы, а она вращалась в деловом мире уже давно. Для меня она все равно что наставница.
— Ты тоже была молодцом, — с гордостью похвалил дочку отец.
На лице Декера, должно быть, отразилось удивление, потому что Дженни саркастически улыбнулась и сказала:
— С нашей последней встречи я слегка повзрослела, детектив Декер. Даже получила степень магистра.
— О-о. Рад вашим успехам, мисс Маркс.
— Да ладно вам, просто Дженни. Вы меня два с чем-то года назад спасли от того грязного подонка. Так что можно без фамилий.
— Хорошо, Дженни. Вы когда последний раз с ней виделись, разговаривали?
— Ну, где-то с неделю назад. Посидели, пообедали, для поддержания делового контакта.
— Она была в порядке?
— Ну да, ничего необычного.
— Как вы думаете, Декер: что вообще происходит? — задал вопрос Маркс.
— Толком неизвестно. Кто-то хотел ее смерти. Ее муж, кстати, тоже был убит.
— Ну так это когда было. К тому же парня, который это сделал, поймали.
— Нет. Он был осужден, но это не он убивал Дэвида Каца или кого-то еще. В конечном итоге он вернулся в город и сам получил пулю неизвестно от кого.
— Погодите-ка, — Маркс призадумался. — Да, точно. Я помню, что слышал об этом. Как его, еще раз, звали?
— Мерил Хокинс.
— Совершенно верно. Это было во всех новостях. Помню, те убийства многолетней давности бросили на наш город длинную тень. Говорю это с уверенностью. А теперь вы говорите, он невиновен?
Было видно, как Дженни Маркс при замечании отца вздрогнула.
— В чем дело? — спросил он ее.
— В тех словах Рэйчел.
— Каких словах? Когда?
— Последний раз, когда мы с ней разговаривали. Мы обсуждали дела, и именно тогда она это сказала.
— Сказала что?
— Что-то такое, реально странное. — Дженни сделала паузу, припоминая. — Насчет грехов и длинных теней. Мне даже страшновато стало.
— Старые грехи отбрасывают длинные тени? — спросила Ланкастер, завороженно слушающая этот разговор.
— Да, точно! — Дженни уставила в нее палец. — Именно так. Старые грехиотбрасываютдлинные тени.
— Прямо-таки строки из британского детективного романа, — усмехнулась Ланкастер.
Декер поймал взгляд Марса.
— Оттенки истины, — произнес тот.
— И что же? — переспросил Маркс.
— Просто еще одна фраза, сказанная Рэйчел в общении. Вам известно о прошлом Дэвида Каца еще что-нибудь?
— Я его, так сказать, слегка прошевелил, когда мы рассуждали о совместных сделках. Ничего так и не осуществилось, по причине его гибели. Хотя у него вроде все было в порядке.
— А насколько вы его, выражаясь по-вашему, прошевелили?
— Гм. Дай бог вспомнить. Джордж? — он посмотрел на мужчину, что сидел справа от Ланкастер, — небольшого, лысенького, с внимательным острым лицом.
— Обычно мы прощупываем человека финансово, — пояснил тот. — Примерно за пять последних лет. С мистером Кацем я этого не делал, но в целом где-то так.
— Пять лет, — промолвил Декер, думая о чем-то своем.
— Что, недостаточно? — спросил Маркс.
— Очевидно, нет.
В семь утра Декер сидел на своей гостиничной кровати, в который уже раз просматривая планы строительства «Американ Гриль». Попутно он отправил Джеймисон ряд эсэмэсок с просьбами помочь в кое-каких вопросах. Ответа пока не было ни по ним, ни по прокачке списка подставных фирм, стоявших за проектами Рэйчел Кац. Даже неизвестно, придет ли он когда-нибудь.
Медленно переворачивая страницы чертежей, он вдруг замер и пристальнее вгляделся в одну из них. Затем отлистал несколько страниц назад и внимательно изучил информацию оттуда. Далее схватил еще одну пачку и пошел вниз по списку позиций. Наконец поднял телефонную трубку и набрал номер.
— Это ты? — квело отозвалась Ланкастер. — Я как раз собираюсь в душ. Давай позже перезвоню? Вчера на винцо чего-то лишку налегла. Башка раскалывается.
— Да мне вообще-то Эрла.
— Даю.
Через несколько секунд в трубке раздался его бодрый голос:
— Привет, Амос! Что там у тебя?
— Еще один строительный вопрос, Эрл.
— Один? Давай.
— Я тут смотрю планы строительства «Гриля» и сметы по строительным материалам.
— Ну?
— Ты же знаешь размеры того места?
— Так, примерно. Типичная коробка под жральню.
— Можешь поподробней?
— Что «поподробней»? Четырехстенный одноэтажный прямоугольник. Из шлакоблока, с кирпичной облицовкой и битумно-щебеночной кровлей, на ней ставятся наружные кондиционеры.
— А по площади?
— Если сравнивать с фастфудом, то у ресторана до шестидесяти процентов площади приходится на столовую и барную зону, а сорок — на кухню, хозблок и складские помещения. «Гриль», по моей прикидке, занимает примерно полторы тысячи квадратов, а значит, девятьсот из них — это зал и бар, а остальное кухня, хозблок и склады. Да, там еще своя закрытая мусорка с баками, на заднем дворе. Внутренняя планировка допускает до четырех с половиной квадратов под одно посадочное место. Это общее правило в отрасли. Таким образом, «Гриль» может свободно вмещать пару сотен человек одновременно. Что как раз вписывается в пожарный регламент числа клиентов на момент времени.
— Ладно. Тогда скажи, о каком количестве бетона можно говорить для здания таких габаритов?
— Заливка фундамента. Плюс еще закладка блочных стен. — Эрл дал Декеру примерный расклад по бетону и числу блоков.
Декер сверился со строкой на странице, которую рассматривал.
— Количество шлакоблоков более-менее бьется. А если скажу, что бетона больше примерно вчетверо, что тогда?
— Такого не может быть.
— И почему?
Эрл какое-то время раздумывал.
— Ну, единственный способ оправдать такую трату бетона — это если делать капитальный подвал. Тогда заливка, понятно, потребует намного больше. Но зачем ресторану подвал, да еще капитальный, если достаточно просто свай с фундаментом? Вздор какой-то. Подземное хранилище, что ли?
— Хороший вопрос, — согласился Декер. — Надеюсь, что ответ на него отыщется.
Он поблагодарил Эрла, попросил передать, чтобы жена перезвонила, когда управится, положил трубку и снова посмотрел на чертежи.
«Американ Гриль» становился строением куда более специфическим, чем казалось раньше.
Капитальный подвал? Для чего?
Вероятно, именно это объясняло, почему Дэвид Кац его построил, а Рэйчел все эти годы оберегала.
Декер включил ноутбук, ввел имя Уильяма Пейтона и название «Американ Гриль»; с бессменным менеджером ресторана не выявилось никаких, даже отдаленных ассоциаций.
Затем он взял свой мобильник и открыл сделанные фотки стажеров, включая того самого Дэниела. Стажеры, которые никогда не задерживались надолго. Постепенно воспоминания переключились на парня, что смотрел на него с кухни. В том взгляде явно читалось подозрение.
Декер повторно оглядел чертежи строительства, только теперь с учетом фразы Эрла Ланкастера: «Единственный способ оправдать такую трату бетона — это если делать капитальный подвал».
Спрашивается, зачем Дэвиду Кацу понадобилось расходовать дополнительное время, труды и затраты на складские помещения сверх тех, что у него были в ресторане? Опять же, если там есть подземелье, то туда должен иметься какой-то доступ. Вход с дверью. Лестница со ступенями.
И что там может быть внизу?
Мэри Ланкастер перезвонила через двадцать минут.
— Ну ты мыться мастерица, — упрекнул он.
— Должна же я была одеться, высушить волосы, и все это с бодуна, — отрезала Мэри. — Эрл рассказал мне о твоих вопросах. Куда ты со всем этим клонишь?
— Я думаю, что под «Грилем» есть еще одно помещение.
— Откуда?
— Сам не знаю. Но Эрл не нашел никакой другой причины, по которой было потрачено столько бетона. Именно поэтому, возможно, Рэйчел Кац и прятала у себя эти документы. Там фигурировал дополнительный бетон.
— То есть она знала про подземное хранилище?
— Кац мне рассказывала, что их первое свидание с мужем было «слепым», по объявлению. А поженились они через полгода. Уже после того, как открылся «Американ Гриль».
— То есть тогда она о существовании подземелья могла и не знать?
— По крайней мере, на тот момент. Это же могло объяснять, отчего стройплощадку укрывали брезентом, использовали пришлых подрядчиков и, наконец, арендованное оборудование. Им не хотелось, чтобы кто-то знал об их затее.
— А Фред Палмер обозначил, что оборудование, которое они арендовали, было гораздо мощнее того, что им требовалось. Хотя именно оно и было нужно для выгребания земли, чтобы образовать место под капитальный подвал.
— Верно. Хотя, предполагаю, где-то в процессе лицензирования им пришлось светить чиновникам свои планы для утверждения. Соответствие регламентам, инспекции, всякое такое. Хотя, наверное, нет закона, который бы запрещал иметь под зданием ресторана подвал.
— Да, но он же обязывал бы их предоставлять туда доступ, — заметила Ланкастер.
— Мне кое-что интересное рассказала в ресторане официантка.
Он вкратце поведал о стажерах и персонале, бессменном менеджере и вроде как ежегодной ротации кадров — решительно всех, кроме кухонных работников.
— Вот как? Что-то все более и более странно, — отреагировала Ланкастер.
— Что же может происходить в том якобы подземелье под рестораном? Может, это перевалочный пункт для наркоты? А? Или подпольная лаборатория по производству?
— Если так, то действительно очень странно.
— И тогда вместо невинно убиенного гражданина, оказавшегося не в том месте и не в то время, перед нами предстанет грязный преступный делец. Может, именно это и привело к тому, что Каца убили.
— Вполне вероятно, если кто-то хотел убрать его с дороги.
— Но зачем было убивать еще и семью Ричард?
— Дон Ричардс ссудил ему на «Гриль» деньги. Может, это как-то взаимосвязано. — Декер сделал паузу. — И вот еще что меня интересует.
— Что?
— Был ли этот займ когда-либо возвращен.
— Привет. Есть новости плохие и плохие. С каких начать?
Звонила Джеймисон, на сотовый.
— Раз так, то наверно, без разницы. Озвучивай, — сказал он.
— В общем, так. Колупнули подставные фирмы, которые ты дал. Не пробиваются.
— Понял.
— Теперь наколки на тех двух трупах. Я прогнала их по соответствующим базам данных: по нулям. То есть если по отдельности, то большинство из них хорошо известны. Но так, чтобы все разом, Бюро никогда раньше не фиксировало. Тут целое ассорти из групп ненависти. Нацики, арийцы, клановцы.
— Тоже понятно, спасибо за проверку.
— Декер, ты, наверное, не понял. У меня тут народ с ума сходит. Когда ФБР не может ничего выяснить, это уже новость. А тут еще страх, что, возможно, эти разные группы ненависти начинают объединяться: сплачивают ресурсы, координируют террористические действия, вместе вершат более тяжкие вещи, чем могут по отдельности.
— Ты имеешь в виду, что подставухи необычайно закалены, а партаки могут отражать какую-то новую террористическую угрозу?
— Гляди, включился. Когда я рассказала об этом Богарту, он очень обеспокоился.
— Что ж, я это беспокойство разделяю.
— Есть что-нибудь от Рэйчел Кац?
— Пока не пришла в сознание. Врачи начинают тревожиться.
— Ну а ты что можешь сделать?
— Могу узнать, что находится в подвале «Американ Гриль».
— Ты что, фильмов не смотришь? В подвал не спускается никто.
— Я спускался, в Бэрронвилле.
— На это я и намекаю.
Декер нажал «отбой», и отправился на поиски Ланкастер и обнаружил ее за кофе в комнате отдыха.
— Хочешь чашечку? — предложила она.
Он с порога мотнул головой:
— Поехали в банк.
— Тебе что, за деньгами?
— Нет, за ответами.
По дороге в бывший банк Дона Ричардса Декер сказал:
— На момент убийства Дэвиду Кацу принадлежал «Мерседес» последней модели — тот самый, на котором, вероятно, подъехал его убийца. Кац с женой жили в шикарной квартире в центре города. Владельцем «Гриля» он стал, построив его с помощью строительного и операционного кредита. Кроме этих, у него могли быть и другие займы.
— И что?
— Как можно получить такой крупный кредит без выставления залога?
— Может, он выставил залог.
— Это значит, что у него были свои деньги.
— Ну да, а как же. Он ведь приехал в город с деньгами. И ты это прекрасно знаешь. Дункан Маркс сказал об этом за ужином.
— Да, мне все это твердят. Но никто не может сказать, откуда взялись эти деньги.
— Может, банк сможет помочь.
— Только поэтому мы туда и едем. Иначе б ноги моей там не было.
— Ты не любишь банки?
— Терпеть не могу, после того как они наложили арест на мой дом и забрали мою машину. Да и они с моей дрянной кредитной историей ко мне любовью не пылают, — отозвался Декер.
Барт Тинсдейл был вице-президентом банка. В этом учреждении он служил уже достаточно долго и Дона Ричардса помнил. Тинсдейл был сухощав и долговяз, а костюм на нем сидел плохо, предательски приоткрывая костистые конечности. Старыми и потрепанными были его ботинки, а носки из-за своего почтенного возраста слегка сползали.
Однако взгляд банкира был внимателен, а рукопожатие крепким. Гостей он быстро провел в свой маленький застекленный офис, расположенный рядом с главным залом; здесь они разместились вокруг его стола.
Банкир указал на окно:
— Всякий раз, когда я смотрю сюда и вижу «Гриль», я думаю о Доне с Дэвидом.
— Так вы знали их обоих? — спросил Декер.
Тинсдейл кивнул.
— Тогда я был всего лишь клерк.
— Что ж, вы пробились наверх. Стали вот вице-президентом, — льстиво отметила Ланкастер.
Тинсдейл поморщился.
— Да что я. Большая шишка на мелком пригорке. Но своим уделом вполне доволен. Хорошее место, когда растишь детей, а у меня их пятеро.
— Ничего себе. У меня один, и то мне иногда кажется, что это выше моих сил.
Банкир благостно кивнул.
— Жена у меня святая. И если с детьми все благополучно, то это больше ее заслуга, нежели моя. А я у нас на тренерской работе. Футбол, бейсбол. По баскетболу я вообще помощник тренера. На старших курсах усердно играл, по плотному графику.
— Оно видно.
— Но вы, конечно, пришли не за этим, — сказал он, нависая за столом.
— В самом деле, — кивнул Декер. — У нас возобновилось расследование убийств Дэвида Каца и Дона Ричардса. А еще мы расследуем покушение на Рэйчел Кац.
Тинсдейл невольно передернул плечами.
— Что-то здесь стало совсем небезопасно. Убийство за убийством. — Он пристально посмотрел на Декера. — Вы были здесь, когда в школе случилась перестрелка. Моя старшая дочь тогда только начала учиться. Слава богу, с ней все обошлось.
— Да, слава богу, — согласилась Ланкастер.
— Так чем могу? — задал вопрос Тинсдейл.
— Для начала нам бы хотелось побольше узнать о кредите, который Ричардс выдал Дэвиду Кацу. У вас есть эти записи?
— Да, должны храниться в компьютере. Там все зафиксировано. Даже то, что теперь неактуально. — Он посмотрел на клавиатуру, после чего поднял осторожные глаза. — А разве для этого не требуется ордер?
— Каца нет в живых. Не вижу никакого ущерба, если мы заглянем в архивные банковские записи.
— А что, и вправду. — Тинсдейл постучал по клавишам и начал играться экранами. — Так, что именно вы хотели знать?
— На какую сумму был выдан кредит? — спросил Декер.
Тинсдейл с экрана прочел:
— Два с половиной миллиона.
У Ланкастер приотвисла челюсть.
— Сумма довольно крупная, вы не находите?
— Признаться, я выдавал и крупнее. Хотя для ресторана здесь, в Берлингтоне, действительно весьма солидная, особенно для тогдашних времен. Но и сооружение было явно не из дешевых.
— А вы сами бывали в «Гриле»? — поинтересовался Декер.
— Бывал пару раз.
— Лично мне показалось, что таких заведений в округе миллион. Не особенно высокого пошиба.
Тинсдейл кивнул еще до того, как сказал:
— Должен признаться, мне подумалось о том же самом. Но что делать: кредит уже выдан.
— Но по закону он должен был выставить по нему какое-то обеспечение? Залог?
— Само собой, мы заложили эту недвижимость с перспективой развития. Это стандарт. И да, полагаю, что он должен был внести в это дело свои собственные средства. Полностью подобные проекты мы, как правило, не финансируем. Нужно, чтобы у заемщика был в игре какой-то свой жирок, так сказать. Он подавал на кредитование строительства, а также на операционные средства для подъема бизнеса. Это не значит, что он должен был начать погашение с первого дня, пока еще идет стройка. Проценты были завернуты в основной капитал, и выплаты исчислялись с него. Дайте-ка я тут кое-что гляну. — Он сверился еще с несколькими экранами. — Да, он действительно вложил кое-какие деньги от себя. Чуть больше пятисот тысяч. Они ушли на покупку земли. Помимо этого, он еще и предоставил под свой кредит поручительство.
— Это тоже стандарт? — спросила Ланкастер.
Тинсдейл бросил на нее понимающий взгляд:
— О да. Особенно с ресторанами. Частота сбоев у них действительно высока. А если клиент не выполняет своих обязательств, банк его залоговое обеспечение держит не для красного словца. Не мы же, в конце концов, ведем ресторанный бизнес. И цена перепродажи неудачно работающего ресторана не всегда хороша. Цент на доллар. Люди считают, что если место провалилось, то почему вторая попытка должна увенчаться успехом?
— Значит, если он лично прогарантировал кредит, у него за душой должны были иметься определенные средства, — рассудила Ланкастер.
— Однозначно да. Мы бы устроили ему полную финансовую экспертизу. По которой он должен предъявить доказательства наличия залоговых средств, а мы задекларируем на эти активы свое залоговое право. Акции, облигации, денежные счета и что там еще в этот залог входит, что в случае дефолта даст банку этими активами воспользоваться в погашение.
— А вы не могли бы сказать, сколько у него тогда было чистого капитала? — спросил Декер.
— Давайте посмотрим. — Тинсдейл снова поиграл клавишами. — Ага. Мы выразили интерес к его депозитным сертификатам, которые покрывали восемьдесят процентов от суммы кредита. Все это говорит о том, что его собственный капитал тогда составлял около девяти миллионов долларов.
— Ого, — сказала Ланкастер. — С такими деньгами почему бы просто не профинансировать строительство из собственного кармана?
Тинсдейл искушенно улыбнулся:
— Первое правило бизнеса: когда можешь, используй чужие деньги.
— Не поспоришь.
— А что было его основным источником богатства? — спросил Декер.
— В основном акции и облигации. Пара аннуитетов. Все ликвидные.
— Указывает ли это, откуда доход пришел изначально?
— Нет. Но все активы были оформлены законно, на его имя.
— А он был единственным заемщиком?
— Да. На момент заключения той сделки женат он не был.
— Ну а Дон Ричардс? Он все делал по инструкции? — спросила Ланкастер.
— Абсолютно. У нас все делается в соответствии с требованиями кредитного отдела.
— Что можно сказать о прошлом Каца? Образование? Место рождения? История?
Тинсдейл поизучал экраны.
— Здесь значится: в заявлении на кредит указаны степени бакалавра и магистра. Профессия — антрепренер.
— И опять же, никакого другого источника богатства, кроме чистого капитала?
— Ну так это были его деньги. Все проверено. Может, он их унаследовал.
— А после смерти задолженность, видимо, перешла к его вдове?
— Нет.
— Почему же?
— Это был строительный кредит, свернутый в пятилетний срок с фиксированной процентной ставкой. Но Рэйчел Кац все погасила примерно через полгода после открытия ресторана.
— Как она этого добилась? — удивился Декер.
Тинсдейл еще раз внимательно посмотрел на экраны.
— Это не совсем ясно. Но похоже, он аккумулировал некие частные средства от инвесторов и направил их в полное погашение займа.
— А еще какие-нибудь ссуды он в банке брал?
— У него было две кредитные линии, на миллион каждая; обе открыты примерно в одно и то же время. По обеим полностью выплачено, взаиморасчет завершен. Затем он купил старое фабричное здание примерно за три миллиона, для переделки в торговое и жилое помещение. Здесь тоже был взят кредит. Работы завершены уже после его смерти.
— По нему есть какие-то невыплаченные суммы?
Тинсдейл снова проверил:
— Нет. Его Кац тоже закрыла.
— Когда?
— Давайте глянем. Здесь указано: все полностью выплачено через год после выдачи кредита.
— Но вы сказали, что здание было закончено после его убийства, — уточнил Декер.
— Совершенно верно. Процесс тогда был проведен только наполовину. — Тинсдейл пожал плечами. — Вероятно, ему поступила еще одна порция инвестиционных денег, и они ими закрылись.
— И со всеми этими сделками работал Дон Ричардс?
— Совершенно верно. Он был у Каца своего рода доверенным лицом.
— Обращалась ли в банк за какими-нибудь кредитами Рэйчел Кац?
— Нет. У нас она не держит даже счета. Хотя, думаю, за ней стоит ряд весьма глубоких карманов. Таких, что в коммерческом источнике кредитования она больше не нуждается. Впечатление такое, что она теперь буквально купается в деньгах.
— Кто сумел, тот и съел, — сухо заметила Ланкастер.
Выйдя на улицу, Декер поднял глаза к небу.
— У нас складывалась картина, что единственная сделка, над которой Кац с Ричардсом работали совместно, была по «Грилю». Оказывается, это не так. Там были и кредитные линии, и старое фабричное здание.
— Это так. Но что у нас в сухом остатке, кроме того, что некоторым чертовски катит и по удаче, и по деньгам? — спросила Ланкастер.
— Когда кто-то из раза в раз на ранней стадии закрывает большие кредиты «инвестиционными приливами» от подставных контор, это говорит об одном. — Он поглядел на свою напарницу.
Та понятливо кивнула:
— Что Дэвид Кац отмывал денежки.
— Именно. И думается мне, Рэйчел Кац с его смертью замкнула тот прачечный бизнес на себя.
Декер с Ланкастер сидели напротив Билла Пейтона в его тесном кабинетике в «Американ Гриле». Пейтон был мужчиной дюжим, под метр девяносто, с широкими плечами и мускулистыми руками. Седой «ежик» на висках отливал серебром. Разменяв седьмой десяток, по виду он тем не менее мог жимом лежа приподнять грузовик.
— Спасибо, что согласились с нами встретиться, — поблагодарила Ланкастер.
— Не проблема. Как там мисс Кац?
— Еще не пришла в сознание, — ответила Ланкастер. — Но врачи не теряют надежды.
Декер вытащил из файлика фото и протянул Пейтону.
— Вам знаком этот человек?
Пейтон пальцем прижал снимок к столешнице.
— Нет, а кто это?
— Человек, стрелявший в вашего босса. Ликвидирован при задержании. Звать Эрик Тайсон. Бывший военный.
— Нет, никогда раньше не видел, и уж точно не здесь. Могу поспрашивать у персонала, кто что знает. Хотя надо сказать, что мисс Кац бывала здесь редко.
— Тем не менее она по-прежнему владелица этого заведения, — заметила Ланкастер.
— Да, конечно. Правда, в великих владениях ее империи мы здесь мелочь. — Он скупо усмехнулся. — Мне же она доверила управлять этим местом, как в свое время ее муж.
— Вы здесь, я слышал, с первого дня, — сказал Декер.
— Верно. Нанят еще Дэвидом Кацем.
— Я так понимаю, вы и прежде заведовали ресторанами?
— В этом бизнесе ориентируюсь неплохо.
— Бывает ведь и непросто. Многие рестораны не удерживаются на плаву.
— Тут дело такое. Да и конкуренция давит, уже новое поколение. Но ничего, держимся.
— Вы были в досягаемости и тогда, когда ресторан еще строился? — спросил Декер.
— Да, так и было. Дэвид привлек меня на достаточно ранней стадии, дал внести свою лепту в этот процесс.
— А каков был Дэвид Кац в работе?
— Я всегда считал его человеком профессиональным и верным делу. Позже я обнаружил, что и жена у него такого же склада. — Он взглянул на часы. — Еще что-нибудь?
— Что будет с бизнесом, если Рэйчел Кац не поправится? — откровенно спросил Декер.
— Понятия не имею, — пожал плечами Пейтон. — Думаю, это зависит от того, что у нее написано в завещании и как захотят поступить ее родственники. Но, надеюсь, что до этого дело не дойдет.
— Да-да, безусловно, — горячо согласился Декер. — Ну ладно, спасибо вам за ваше время. — Из кармана он вытащил еще одно фото Эрика Тайсона и протянул его Пейтону. — Дайте нам знать, если кто-нибудь вспомнит, что видел этого парня где-то здесь.
Пейтон взял снимок, даже не взглянув:
— Посмотрим.
Они встали и вышли из ресторана на улицу.
— И что? — спросила Ланкастер с ожиданием.
Декер достал файлик с фотоснимком внутри.
— Скажу одно: отпечаток на снимке получился красивый. Мы проверим его и поглядим, насколько мистер Пейтон тот, за кого себя выдает.
Высадив Ланкастер с фото возле участка, Декер проехал в больницу, где Марс так и пребывал в палате Рэйчел Кац.
— Совсем ничего? — спросил Декер, усаживаясь с ним рядом.
Марс безмолвно покачал головой.
— А у меня для тебя что-то есть.
И Декер поведал о своей версии насчет отмывания денег.
— То есть ты думаешь, что она была с этим сопричастна? — спросил Марс, задумчиво поглядев на Кац.
— Точно не знаю, но можно лишь с натяжкой утверждать, что она об этом не знала. У нее есть финансовые покровители, которых не может пробить даже ФБР.
Марс медленно кивнул.
— Возможно, это и есть причина ее нечистой совести и всех тех странностей, которые она мне наговорила.
— Вполне вероятно. Мы встретились с парнем, который заправляет «Грилем». С помощью небольшой ловкости рук мы заполучили его отпечатки, и Мэри сейчас прогоняет их по базе данных.
— И что это может дать?
— Я не думаю, что дело здесь только в отмывании денег. Происходит что-то еще. Для операций по отмывке нет нужды сооружать под рестораном подвал. Нужен просто законный бизнес, чтобы прокачивать плохие деньги, отмывать и превращать их в другие активы и чистый денежный поток. Это как раз то, что могли позволять все эти новаторские предприятия Кац.
— Но ты не думаешь, что это все. Тогда что еще там может быть?
Декер пожал плечами:
— Не знаю. Но чувствую, что Дэвид Кац и Дон Ричардс могли быть убиты, потому что что-то пошло не так.
— Пошло не так. Например, что?
— Что-то в бизнесе. Кто-то неким образом почувствовал угрозу, исходящую от одного из них или обоих. Тогда их убили, а вину повесили на Мерила Хокинса с помощью его дочери.
— А ее награда?
— Полное преображение, новая жизнь, новое все. Снизу доверху, в мгновение ока.
— Как Одри Хепберн в «Моей прекрасной леди»[525]. Один из моих любимых фильмов.
Декер посмотрел удивленно:
— Ну ты даешь. Уж чего-чего, а поклонника «Моей прекрасной леди» я в тебе точно не подозревал.
— Черт возьми, Декер, кто как не я могу в это въехать. Мне приходилось переделывать себя каждую секунду каждого дня, когда я рос в Западном Техасе, а потом сидел в тюрьме. И когда из нее вышел.
— Вот те раз. Почему бы просто не быть самим собой?
— Легко тебе говорить.
Декер отстранился:
— А ведь, пожалуй, ты прав.
— Еще бы! Я ведь был звездой студенческого спорта. Весь этот чертов штат признавался мне в любви. Я был героем. Но боже упаси мне было сидеть за их столом. Или встречаться с их дочерьми.
Декер с внезапной остротой поглядел на неподвижную Рэйчел Кац.
— Постой. Дженни Маркс говорила, что Кац была для нее настоящим наставником. Показывала ей все тонкости ведения бизнеса.
— Да, я это слышал. И что?
— А вот что. Кац хотя и сказала, что ее не знает, но не могла ли она проделать то же самое… с Митци Гардинер?
— Опаньки. Ты думаешь, что Гардинер — это Хепберн?
— В таком случае Рэйчел Кац могла выступить в роли, сыгранной Рексом Харрисоном.
— Мы… У нас, э-э-э… Кажется, у нас проблема.
Декер смотрел на Брэда Гардинера — бледного, дрожащего на пороге своего дома. Дверь на стук он не открыл, а с силой размахнул наружу.
— Что за проблема? — жестко спросил Декер.
— Митци… Она… заперлась в спальне и не хочет открывать. И… и кажется, у нее там пистолет. Она угрожает застрелиться и убить любого, кто туда зайдет.
— В полицию звонили?
— Не… нет. Я не знаю, что мне делать.
— С ней в комнате кто-нибудь есть? Ваш сын?
— Нет, слава богу, он в школе.
— Еще кто-нибудь?
— Горничную я отправил, когда здесь началось.
— Почему вы дома в это время дня?
— Я забыл кое-что из бумаг. Вернулся за ними. И когда я попытался открыть дверь спальни, Митци на меня закричала.
— Понятно. Она там на каких-то веществах? Может, пила?
Гардинер, похоже, был на грани слез.
— Не знаю, ничего не знаю. Что, черт возьми, происходит?
— Проводите меня к спальне.
Декер последовал за ним по коридору, и вместе они подошли к двери.
— Дорогая, со мной здесь мистер Декер.
— Гони его на хер из моего дома! — завопила из-за двери Митци.
— Миссис Гардинер? — подал голос Декер.
В следующее мгновение оба отскочили: она выстрелила прямо в дверное полотно. Пуля прошла мимо и застряла в дальней стене.
— Господи Иисусе! — воскликнул Гардинер, упав на пол и дрожа всем телом.
Декер осмотрительно подобрался к нему.
— Какой у нее пистолет?
— «Зиг-зауэр». Я его ей купил. А выбирала она.
— Модель?
— Э-э…
— Живее!
— P 238.
— Как выглядит?
— Компактный. Можно носить в сумочке.
— Р 238, компакт, патрон девять на семнадцать?
— Да, точно.
— Магазин стандартный или увеличенный?
— Стандартный.
Декер кивнул:
— Вызывайте полицию, ждите у входной двери.
— Что вы там вдвоем делаете? — крикнула Митци, и в дверь жахнул еще один выстрел.
Растерянно оглянувшись на дверь, Гардинер подчинился и, пробравшись по коридору на четвереньках, опрометью кинулся за угол. Декер выпрямился и, держась от двери в сторонке, сказал:
— Митци, это Амос Декер.
— Я сказала, пшел вон из моего дома, ублюдок.
— Нам нужно поговорить.
— Ты разрушил мне жизнь. Тебе мало? О чем еще нам можно говорить, говнюк ты сраный!
— Как же я это сделал?
Еще одна пуля пробила дверь и впилась в противоположную стену сантиметров на тридцать ниже двух других.
— Ты прекрасно знаешь как. Ты просто… Тебе просто край как надо было разворошить все то дерьмо, да? Столько уже времени прошло. Но тебе наплевать, как это может отразиться на людях. Как может повлиять на меня! Подонок, мразь! — взвизгнула она.
Снова выстрел. Удар в дерево заставил Декера поежиться, но с места не сдвинул.
— Это не входило в мои намерения.
— Не смей меня дурить, подлюка. Именно этого ты хотел!
Она выстрелила еще раз, и в двери образовалась солидная брешь из-за куска, выщербленного несколькими отверстиями.
— Послушай, если ты прекратишь стрелять, мы сможем поговорить.
— Разговаривать с тобой я не буду. Я собираюсь убить себя.
— Зачем все это?
— Потому что жизнь моя кончена!
— Твой муж так не считает. Твой сын тоже.
— Не смей говорить о моем сыне, мерзавец! Он единственное хорошее, что у меня было в моей гнусной потуге на жизнь.
— Значит, нам нужно поговорить о нем, если ты безжалостно задумала оставить его без матери.
Послышались надсадные стенания. Митци за дверью рыдала обрывающимися, задушенными всхлипами.
Декер рискнул заглянуть в одно из отверстий. Она распласталась на кровати в одной длинной футболке, вытянув длинные бледные ноги. В правой руке зажат пистолет.
— Митци, я могу помочь, если ты мне это позволишь.
— Никто мне не поможет. Никто.
— Я смотрю на это иначе.
— Тебе сказано убираться.
Выстрел пришелся не в дверь, а в стену. Пуля, должно быть, попала в гвоздь под гипсокартоном, и тот вылетел в коридор под странным углом, чуть не чиркнув Декеру по лицу.
Декер успел пригнуться и затих, тяжело переводя дух и гадая, где же, черт возьми, копы.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии. Боюсь, что ты себе навредишь.
— В точку, Шерлок. Я себе не только наврежу, кретин, а сделаю кое-что пострашнее.
— Митци, Рэйчел Кац бы этого не одобрила. Ведь она столько сил потратила, чтобы тебе помочь, круто повернуть твою жизнь. А теперь сама борется, в шаге от смерти.
В ответ тишина.
Прошло с полминуты.
— Да что ты вообще знаешь?
— Многое, Митци, очень многое. И хотел бы знать больше.
— Ты сюда приперся и… и обвинил меня в том, что я подставила собственного отца.
— Тогда обоснуй, что ты этого не делала, что ты невиновна.
— Ты бы мне не поверил, даже если б я это сделала.
— А ты попробуй.
Сдавленным голосом она произнесла:
— Это… так сложно.
— Поверь, я это понимаю. Но почему все происшедшее стало сюрпризом для Рэйчел Кац? И ты тоже не знала, как все обернется, разве нет? Я думаю, вас обеих использовали. И вы обе решили, что у вас нет иного выхода.
— Я… не желаю об этом разговаривать.
— Тем не менее настала пора это сделать.
— Да пошел ты!
Декер припал к полу за миг до того, как пуля вжикнула над головой. В следующую секунду он уже был на ногах и плечом высадил дверь.
Изумленная Митци оцепенело уставилась, не успев воспрепятствовать. Лишь когда Декер был уже рядом, она направила на него ствол и…
Щелк. Щелк.
Декер выхватил у нее пистолет и сунул себе в карман.
— P 238 компакт, стандартный боекомплект из семи патронов, — объявил он ей сверху вниз. — Только что был израсходован последний.
Он оглянулся на изрешеченную пулями дверь и стену.
Митци тем временем закрылась простыней.
— Пошел вон! Прочь! — отчаянно прокричала она.
— Не могу. Сюда едет полиция.
— Как? Зачем? — переспросила она упавшим голосом.
— Для начала, ты пыталась убить меня и своего мужа.
— Ничего я не пыталась. Я просто хотела, чтобы вы оставили меня в покое.
— Не думаю, что так решит суд. Ты стреляла в людей с четким намерением совершить убийство.
Ее губы задрожали.
— Вы хотите сказать, что я могу попасть в тюрьму? Но я невиновна.
— Невиновен был твой отец. Но все равно попал. А потом кто-то всадил ему пулю в лоб. Не дали даже спокойно умереть.
Декер присел на край кровати, неотрывно глядя на нее.
— Вот он, тот самый момент, Митци. Перепутье. Настала минута, когда ты можешь принять правильное, а не шкурное решение. Можешь исправить множество ошибок. Ты сделаешь это? У тебя хватит на это смелости?
— А что, если нет? — спросила она, подтягивая ноги и укутываясь в покрывало.
— Тогда ты отправишься в тюрьму. Все очень просто.
— Так мне все равно туда дорога.
— Не факт. Можешь остаться болтаться здесь, пока кто-нибудь не попытается тебя убить, как поступили с Рэйчел Кац.
Декер посмотрел на ее прикроватную тумбочку и вздрогнул, заметив там полупустой пузырек с таблетками.
— Сколько ты их приняла? — бросил он.
— Да не так уж и много, — сказала она нетвердо.
— «Немного» это сколько?
— Четыре, пять.
Декер схватил пузырек и прочел этикетку.
— Боже, Митци…
Он набрал 911 и вызвал «скорую»: срочно, возможная передозировка наркотиков.
Митци тем временем откинулась на спинку кровати и оглядела спальню с бессмысленным блаженством.
— А знаешь, все-таки у меня завидная жизнь.
— Расскажи мне о ней.
— А то ты сам не видишь! Идеальный дом, идеальный муж. Идеальный ребенок. — Она обнажила свои голые ноги. — Совершенное тело. — Пальцем Митци постукала себе по зубам. — Суперская облицовка, чтобы скрыть паршивый серый цвет. — Она глубже ушла в одеяло, улыбка поблекла. — Хотя уродливая серость все равно вот она, прямо под поверхностью. Под облицовкой. Отшлифовать так и не смогли. Пристала навеки.
— Но ты сама все изменила. А это огромный труд. Нужна была решимость. Нелегко было откинуть то, что откинула ты.
— Да уж… Это… Это надо было либо сделать, либо умереть. — Она посмотрела с вызовом. — Я выбрала жизнь.
— И хорошо, что ты это сделала. Теперь у тебя есть семья. Сын, который на тебя рассчитывает. Так что выбери жить и на этот раз.
От этих слов губы Митци повело на сторону. Она потерла глаза.
— Только теперь… видишь, как все посыпалось. Не знаю, что и делать…
Слушая ее, Декер видел, как веки у нее обвисают, все более вялыми становятся черты лица. Стараясь говорить спокойно, он после паузы спросил:
— У тебя здесь где-нибудь есть наркан?
Та улыбнулась и покачала головой.
— Не. Это для наркош. А я не наркоша. Уже нет. Я принцесса поместья. Эта леди — само совершенство. Все так говорят.
— Ты уверена, что приняла только четыре или пять таблеток? — быстро спросил он.
Она потянулась, как кошка.
— Да кто знает. Может, и больше. Не помню.
Она откинулась на спинку кровати и закрыла глаза.
— Митци, оставайся со мной. Держись, ну!
Он придвинулся и шлепнул ее по лицу. Замена наркану неважнецкая, но надо было что-то делать.
— Э, — она, поморщившись, слабо отмахнулась. — Чего лезешь?
— Ты подставила своего отца. Зачем?
Ответа не последовало.
— Зачем? — повторил он жестче, встряхивая ее квелое тело. — Ну же, говори со мной.
— Для наркоты.
— Ради наркотиков? Ты имеешь в виду, для себя?
— Во дебил, — она повела головой. — Для мамы. Морфин. В капельницу. Чистый. Прямо из больницы. Давала ей, пока… пока не умерла. Мирно. Все, что могла. К-кое-что, правда?
— Правда. А тебе кто их приносил?
— Они.
— Кто «они»?
Чуть приоткрыв глаза, она обвела рукой комнату.
— Ты же знаешь. Они.
Зевнула и опять смежила веки.
Он снова дал ей пощечину. На этот раз она не воспротивилась. И даже не разлепила глаз.
«Вот же хрень».
Издалека донесся вой сирен.
Митци стала заваливаться набок. Декер ухватил ее за плечи, удерживая в сидячем положении.
— Что они тебе посулили? Новую жизнь? Новое все? Тебе помогла Рэйчел Кац? Стала твоей наставницей?
— Хорошая тетка, — промямлила Митци. — Помогла.
— Кто бы спорил. Значит, они убили ее мужа, Дона Ричардса. И остальных тоже. И подставили твоего отца.
— Под-сидели.
— Как они к тебе подобрались?
— Кал… Кар…
— Карл Стивенс. Понятно. Он был посредник. А с кем он действовал?
— Мертвяк. Ты сказал… он…
Сирены приближались.
— Да, он мертв. Но ты-то нет. И можешь рассказать все как было.
— Уже поздняк, — она тяжело мотнула головой.
— Правду знать никогда не поздно.
Обмякшее тело снова стало заваливаться; очередная пощечина ничего не дала. Вой сирен становился все громче и настойчивей, а затем оборвался. Значит, машины были уже на подъездной дорожке.
— Карл Стивенс мертв, это верно. Но с кем он работал? Это как-то связано с «Американ Гриль»? Билл Пейтон? Пейтон — ты его знаешь?
Ее веки дрогнули.
— Пей-тон.
— Да. Менеджер в «Гриле». Это он к тебе приходил? Он просил тебя помочь подставить Мерила? — Декер яростно встряхнул обмякшее тело. — Он или нет?
Допытываться было бесполезно.
Холл заполнила торопливая поступь. В дверь ворвались трое медработников.
— Амос Декер, ФБР, — встретил их он. — Она наглоталась таблеток из того пузырька. От пяти и больше. Кажется, мы ее теряем. Она без сознания.
Один из санитаров ухватил пузырек и поглядел на этикетку.
— Ясно. Отодвинься.
Декер отошел от кровати, а врачи «скорой» обступили Митци, которую начала бить крупная дрожь, после чего она упала и затихла. Один из санитаров пшикнул ей в ноздрю наркан. Какое-то время Митци не двигалась, а потом, гляди-ка, нашла в себе силы сесть и сделать глубокий выдох и вдох.
— Вот так, мэм, расслабьтесь. Сейчас мы вас в больницу, а там видно будет.
— А? — диковато вскинулась она, но тут же снова обмякла и брякнулась на взбитую кровать.
— Блин, — буркнул санитар и пшикнул ей наркан еще и в другую ноздрю.
Митци пошевелилась, но в себя не пришла.
Врачи соорудили капельницу с физраствором и нацепили ей манжету тонометра.
— Давление и пульс крайне низкие, — сообщил один из них. — Можно сказать, критические. Видимо, она не ограничилась только тем, что в пузырьке. Ну что, парни, грузим? Оп!
Они укладывали ее на каталку, когда Декер обнаружил еще кое-что.
— Послушайте, а где ее муж?
— Кто? — не понял один из санитаров.
— Муж. Высокий такой. Он вас впустил.
— Нас никто не впускал. Ворота и дверь были открыты. Мы сориентировались просто по шуму.
Декер выбежал из комнаты, затем по коридору и через холл наружу. Там перед домом красовалась люксовая «Ауди-8». Сейчас ее там не было.
Ни перед домом, ни на близлежащей дороге.
Брэд Гардинер исчез. Неизвестно куда и зачем.
«Да когда ж я, наконец, выберусь из этого треклятого дела?»
— Не люблю, когда мной играют, — покривился Декер.
Вместе с Ланкастер и Марсом они сидели в приемном покое больницы Траммела, где Митци Гардинер поместили в интенсивную терапию. Как и в случае с Рэйчел Кац, у ее комнаты круглосуточно дежурила вооруженная охрана.
Надежда на поправку соседствовала у врачей с беспокойством, каково будет ее психическое состояние после прихода в себя. Один из них сказал:
— Препарат, который она приняла, при передозировке может крайне разрушительно подействовать на определенные участки мозга, связанные с памятью.
— Прекрасно, — мрачно усмехнулся Декер. — Особенно учитывая, насколько для нас важно именно это свойство.
Ланкастер сообщила:
— Брошенную машину Брэда Гардинера мы нашли примерно в трех километрах от его дома. Вероятно, его там подхватили и повезли куда-то еще.
— Мне и в голову не приходило, что ее муж может быть ко всему этому причастен! — горестно воскликнул Декер.
— Все эти годы играть роль? — подивился Марс. — Вот это постоянство, скажу я вам.
— Соглашусь, — отозвалась Ланкастер. — И это при общем ребенке.
— Нельзя сказать, что этот парень не любил ее или не хотел на ней жениться и завести ребенка, — сказал Декер. — Но никакая другая причина исчезновения, кроме страха быть разоблаченным, мне не идет в голову.
— Тут уже пахнет не просто отмыванием денег, — сказала Ланкастер.
— Надо разузнать о Брэде Гардинере по максимуму.
— Я уже начала копать, — сказала Ланкастер. — Получил образование в Иллинойсе. Сюда переехал лет пятнадцать назад. Сменил ряд работ, но все в финансовом секторе. Сейчас специализируется на элитном рынке размещения акций.
— Митци мне об этом немного рассказывала. Она называла это хайэндовской платформой трудоустройства.
— Совершенно верно, — подтвердила Ланкастер. — Очевидно, он не делает ставку на людей с низкими доходами. А фокусируется на финансах, юриспруденции, хайтеке, производстве, энергетике и тому подобных областях. Там крутятся большие деньги, а он собирает большие комиссионные.
— Удивительно, как он зацепился с Митци, — сказал Декер.
— Ты в самом деле полагаешь, что все это было подстроено после тех убийств тринадцать лет назад?
— Тринадцать лет назад она за него замуж не вышла. Ей нужно было пройти через свой большой передел. Она призналась, что в этом ей помогла Кац. А затем появляется Гардинер, женится на Митци, у них рождается ребенок, и все в шоколаде.
— Кстати, Гардинер прибыл в этот район примерно в то время, когда Дэвид Кац открывал свой «Американский Гриль», — указала Ланкастер.
— Верно. Митци говорила, что о ее прошлом муж ничего не ведает. Получается, она или лгала, или не знала, что ее брак мог быть подстроен.
— Если так, то зачем было идти на все эти ухищрения, давать Мици шанс на другую жизнь? — недоуменно спросила Ланкастер.
— Она им помогла, обвинив своего отца в злодеяниях. И ее решили взять в обойму, а заодно и в узду.
Ланкастер с сомнением покачала головой.
— Если они боялись, что она может заговорить, то почему нельзя было просто от нее избавиться? Эти люди, похоже, запросто решают свои проблемы через насилие. К тому же не похоже, чтобы она была заметным игроком в том, что они делают.
— Возможно, они боялись, что еще одно скорое убийство вызовет подозрение; люди почуют неладное и начнут копать. Ну а поскольку убийцей назначили Мерила, никто никуда больше не смотрел. Я знаю это лучше других.
— И это, по всей видимости, до сих пор работало, — сказал Марс.
Декер задумчиво отметил:
— И вот теперь, с Гардинер и Кац в загоне, мы можем узнать, что же действительно происходит.
— Хотя Кац, несмотря на заверения врачей, все еще не очнулась, а Гардинер до сих пор в опасности, — сказала Ланкастер. — К тому же доктор откровенно сказал о состоянии ее памяти, если она придет в себя. Неизвестно, можем ли мы положиться хотя бы на одну из них.
— Согласен, — ответил Декер. — Сейчас эпицентр для нас — это «Гриль». Мы должны выяснить, что там внутри.
— Это прекрасно, но к поиску этого подземелья нас никто на дух не подпустит, да и оснований никаких нет, — заметила Ланкастер.
— Можно вежливо, по-доброму попросить, — предложил Марс.
Декер покачал головой:
— На это Билл Пейтон будет вправе сказать, что единственный человек, который может должным образом удовлетворить эту просьбу, сейчас лежит без сознания в больнице. Если же мы дадим такую наводку, он будет в курсе всех наших намерений, что крайне нежелательно. Этот парень показался мне весьма скрытным.
— Так что же делать? — спросил Марс.
Декер посмотрел на Ланкастер.
— Ты проверила отпечатки Пейтона?
— Да. Результат нулевой. В системе его нет.
— То, что за ним нет криминального прошлого, еще ничего не значит. Мы можем копнуть его глубже? Попытаться выяснить его прошлое. Чем он занимался до приезда сюда.
— Можем. Только не знаю, куда это нас выведет. Если его нет в системе, то составить профиль будет трудновато. По стране Биллов Пейтонов знаешь сколько?
— Да, сам недавно поискал в Сети и утомился. Но мы должны как-то найти ту тайную комнату, — сказал Декер.
— Согласна. Только не знаю, как это можно сделать.
— Если очнется Кац, можно будет получить ее согласие.
— Можно-то можно, но когда? — усмехнулась напарница.
— Тогда нужно попробовать что-то еще, — упорствовал Декер.
— Это понятно, но что именно?
— До этого момента мы только реагировали. А нас водили за нос. Мне это порядком надоело.
— Тогда что?
— Давай-ка хоть раз дернем их за цепь.
Звонок поступил в час ночи — сильное задымление в «Американ Гриль»; очевидно, пожар. Выехали два пожарных расчета и машина полиции.
Декер, Марс и Ланкастер прибыли к окутанному дымом ресторану буквально следом. Пожарные сообщили, что это всего лишь дым и никакого пожара.
Логично, исходя из того, что помещенные на крыше и в мусорном баке дымовые шашки огня вызвать не могли.
Декер посмотрел на старшего бригады Чака Уолтерса:
— Все это очень подозрительно, Чак. Не мешает заглянуть внутрь в поисках исходной точки. А то вдруг какой-нибудь финт и настоящий пожар вспыхнет с нашим отъездом?
Надежда была хлипкая, но Чак кивнул и сказал:
— Одобряю, идея хорошая. Черт знает, что там может быть внутри.
— Точно, только черт и знает, — согласился Декер.
«Вот мы и поможем выяснить».
Взлом входной двери тут же активировал сигнализацию. Один из пожарных поспешил ее отключить посредством спецкода, введенного в панель.
— Сигнал поступит тому, кто в списке уведомления, — тихо сказала Ланкастер.
— На это и расчет, — ответил Декер.
Пожарные вошли первыми и минут через двадцать дали сигнал, что все чисто.
— О'кей, — сказал Декер, включая освещение. — Теперь нужно обыскать это место на предмет источников возгорания. Смотреть в каждой щели! Пошли.
Офицеры рассеялись по зданию.
Декер тут же отправился в кухонную зону, Ланкастер и Марс за ним.
Здесь было просторно, до стерильности чисто и организованно; вид такой, будто она целиком сделана из нержавеющей стали. В скрупулезных, дюйм за дюймом, поисках прошел уже целый час.
Наконец Декер устало присел на один из разделочных столов и огляделся, скрестив на груди руки.
— Вот же задачка, нахрапом не решишь, — пробурчала Мэри Ланкастер.
— Сюда много кто заходит и выходит, прежде всего те, кто не имеет к тайнику никакого отношения. Так что на виду дверь быть не может. Но даже в этом случае к ней должен быть какой-то доступ.
Ланкастер огляделась.
— Не вижу ничего, хоть отдаленно на него похожего. Разве что, может, какой-нибудь люк в полу.
Марс посмотрел вниз.
— Пол кафельный. Сплошной. Люк сразу бы угадывался.
Декер толчком встал и повторно зашел в большую морозильную камеру, примерно три на два с половиной метра. Зябко подрагивая, он прошелся вдоль полок с продуктами, внимательно их оглядывая. Затем вернулся и посмотрел на нее снаружи.
— У кого-нибудь есть рулетка? — спросил он.
Ни у Ланкастер, ни у Марса ее не оказалось, но у одного из копов в багажнике лежал измеритель дистанций при ДТП.
Декер взял его и промерил глубину камеры, пробравшись между стеллажами до задней стенки. Затем промерил ширину.
Пометив показания прибора, вышел и измерил расстояние от передней стенки морозильника до задней стены кухни. А затем от его края до дальней стены.
— На шестьдесят сантиметров короче, — доложил он, сопоставив длины. — Эта стена снаружи на шестьдесят сантиметров длиннее, чем глубина морозильника внутри. А в ширине разница около полуметра.
— Как такое может быть? — удивилась Ланкастер. — Может, сзади или сбоку несущая стена?
— И почему только в морозилке, а не здесь? — спросил Марс.
Декер заторопился обратно в камеру, прямиком к ее задней стенке. Сюда же подошли Ланкастер с Марсом.
— Мелвин, помоги мне с этими полками. Раз, два, взяли!
Поднатужившись, вдвоем они сдвинули тяжелый, загруженный провизией стеллаж. За ним открылась вроде как сплошная стена.
Декер посветил фонариком во все углы и стены. Опустившись на четвереньки, ощупал дно, где стена соприкасалась с полом.
Ланкастер знобко дрожала.
— Можно поторопиться, пока у меня не началось переохлаждение?
Декер встал и еще раз осмотрел стену.
— Что-то ни кнопки, ни чего-нибудь еще. Хотя понятно: риск. Вдруг кто-нибудь влезет, увидит и нажмет просто так, из любопытства. И твой секрет раскрыт.
— Как и с полом, не вижу в стене никаких зазоров, — заметил Марс. — Если даже дверь сокрыта здесь, то я ее просто не различаю.
Декер поглядел на отодвинутый стеллаж.
— С этими полками и грузом на них к стене никто не сможет даже подобраться.
— И что с того?
Декер уперся ладонями в стену.
— А то, что, возможно, стена и есть дверь.
Напружинив ноги, он толкнул. С неожиданной легкостью вся стена подалась назад. Чуть левее обнаружилась дверь. Декер открыл ее: вниз загадочно уходили узкие ступени.
— Ух ты. Сезам, откройся, — растерянно пошутил Марс.
Они гуськом спустились по лестнице и вошли в темное помещение, чертя лучами фонариков.
Здесь громоздились столы, висели карты; везде компьютеры, телефоны, вешалки с одеждой, толстые папки и всякое оборудование. Угол помещения, примерно два на три, был задернут длинным занавесом. Внезапно зажегся свет, и Марс с Декером, сощурясь, оглянулись на Ланкастер, стоящую возле выключателя.
— Не люблю темноты, — сказала она, выключая фонарик.
Марс с Декером сделали то же самое и стояли, озираясь.
— Ешь твою медь, это что за место? — выдохнул Марс.
Декер подошел к офисному столу и посмотрел на предметы, лежащие там рядом с каким-то механизмом.
— Здесь, как видно, штампуют удостоверения.
Он поднял одно, с которого дерзко смотрел темноглазый молодой человек. Водительское удостоверение на имя некоего Фрэнка Сондерса, 1993 года рождения, жителя Маклина, штат Вирджиния.
— Кажется, этого парня я видел. В ресторане ходил как официант-стажер. Только мне его представили как Дэниела, а не Фрэнка.
Марс в одной руке держал пачку кредиток, в другой — стопку американских паспортов и свидетельств о рождении.
— Хм. Я не специалист, но эти ксивы смахивают на настоящие.
Ланкастер раздвинула занавес, за которым открылось что-то вроде примитивной операционной с каталкой. Мэри указала на набор хирургических инструментов, разложенных на столе. Сверху над ними сгибался штатив мощного светильника. По соседству стояли кислородные баллоны и капельница с висящими пустыми пакетами. Вдоль стены выстроились разнообразные медицинские мониторы.
— Ого, — воскликнула Ланкастер, — это еще что? Они тут, в подвале, оперируют людей? — Она указала на большую раковину у стены. — А здесь дезинфицируются перед тем, как приступить к своему эскулапству?
Марс смотрел на вешалки с одеждой.
— У них здесь есть все, и мужское, и женское. — Он взял в руки парик. — В том числе и это.
На каждом столе стояли компьютеры, а рядом топорщились стопки бумаг. С одной такой Декер взял верхний лист.
К столу подступила Ланкастер:
— Это, интересно, что?
— Перечень из сорока городов по всей стране. Каждый город помечен крестиком. — Он указал на стенные карты. — Эти документы, видимо, соответствуют красным и зеленым значкам на тех картах. Впечатление такое, что у них охвачены районы почти всех основных мегаполисов.
Он взял еще один лист.
— Похоже на чьи-то анкетные данные. Дата рождения, образование. Опыт работы. Семейное положение. — Внизу листа он вслух прочел: — Гардинер и партнеры.
— Брэд Гардинер? — переспросила Ланкастер.
— А что, у него же фирма по кадрам.
— Но то законный бизнес, — конкретизировал Марс, обводя помещение глазами. — А здесь реальная нелегальщина.
— Нелегальщина или нет, это зависит от того, кого ставят на эти должности, — сказал Декер.
Он посмотрел на каталку и хирургические инструменты.
— Это явно для того, чтобы изменять чью-то внешность. Одежда, парики, липовые удостоверения личности, кредитные карты, паспорта, свидетельства о рождении и образовании — все это действует на создание новой личности, тоже сфабрикованной. А потом Брэд Гардинер расставляет этих людей по стране. И не какими-нибудь официантами или горничными. А в сфере финансов, высоких технологий, в госаппарате и других секторах. Вот что имела в виду Митци.
— Да, но что это за люди? — ошарашенно спросила Ланкастер, оглядывая подвал. — Люди, созданные здесь?
— У них же должен быть какой-то опыт, — подал голос Марс, тоже с долей растерянности. — То есть нельзя же вот так взять и влезть в «Голдман Сакс», «Гугл», «Дженерал электрик» или аппарат правительства, ничего не смысля в этих областях. Этим же надо уметь заниматься.
— Заниматься, говоришь? — зло усмехнулся Декер. — Уж будь уверен, заниматься они умеют. А мы теперь знаем, что здесь идет не просто отмывка денег.
— А что, по-твоему? — спросила Ланкастер.
— У них на потоке отмыв людей.
— Что значит «потеряли»? Вы о чем, черт возьми?
Ланкастер ела глазами двух детективов в штатском, которым было поручено следить за квартирой Билла Пейтона. В участок они вернулись после тщательного осмотра подвала в «Американ Гриль».
— Он там был, детектив Ланкастер, — сказал из них тот, что повыше. — А потом исчез.
Его напарник добавил:
— Когда вы позвонили и велели его сюда доставить, мы к нему стучали, стучали. После чего, когда ответа не последовало, взломали дверь и обыскали все жилье сверху донизу. Но его нигде не оказалось.
— Он живет в многоквартирном доме, — сказал Декер. — Вам не пришло в голову обыскать здание?
— Но парадный и задний входы были у нас перекрыты.
— С вашим заходом в дом он мог перейти в другую квартиру, а пока вы у него возились, спокойно уйти, — заметил Декер. — Тем более если он наблюдал за тем, как вы его ищете.
— Ну да, наверно, — вздохнул один из детективов.
— Не «наверно», а да! — гаркнула Ланкастер.
Когда они ушли, Ланкастер рассерженно выдохнула:
— Идиоты. Он был у нас в руках, Декер. Почти в руках, тепленький. А теперь вот бац, и ушел. Конечно, он был в списке оповещения. Сработавшая сигналка должна была его вспугнуть. А потом еще эти раззявы.
— Исчезновение людей в этом деле крутится с завидным постоянством, — печально съязвил Декер.
— Что же теперь?
— У нас бездна информации для обработки.
— Моя команда собирает в том подвале все улики. Процесс в самом разгаре. Но все компьютеры защищены паролем. И техник докладывает, что жесткие диски чистые. Это значит, что все хранится в каком-то облаке, куда нам не удается получить доступ.
— Но там есть и другие доказательства. Удостоверения личности, документы, всякое другое.
— Ты сказал, что они отмывают людей?
— Взять тех же «стажеров» в «Гриле». Я думаю, они прибыли в Берлингтон для этой самой обработки. По обновлении некоторые из них, вероятно, с помощью пластической хирургии изменили внешность, а затем их отправили в мир на должности, спроворенные для них Брэдом Гардинером.
— Но с какой целью?
— Цель не знаю.
— И почему именно Берлингтон, штат Огайо?
— Я думаю, это продолжалось по ходу всего существования «Американ Гриля». Подземный бункер объяснял необходимость дополнительного расхода бетона и то, что они пытались скрыть его наличие при строительстве.
— Получается, Дэвид Кац был замешан в этом деле с самого начала?
— Иное сложно и представить. И кредиты он погасил досрочно притоком свежих денег.
— А Билл Пейтон?
— Тоже там с самого начала. И о бункере должен был знать. Потому и исчез. Парень отнюдь не глупый: сразу смекнул, что это наших рук дело: используя «пожар» как завесу, проникнуть и нашарить то место.
— Это все так, но умная линия защиты может отбросить все плоды наших поисков как гниловатые. У нас не было ордера, а объяснение насчет пожара может быть судом отвергнуто.
— Этот мост мы перейдем, когда к нему приблизимся. Но это, Мэри, меня заботит меньше, чем то, как нам остановить все эти нынешние навороты.
— Так почему же убили Дэвида Каца? И Ричардсов?
— Плохие парни, чувствуя угрозу, убивают других плохих парней. Возможно, Кац затребовал за свои дела больше денег. Или же струсил и решил пойти в полицию рассказать, что делается.
— Ну а Ричардсы?
— Банкир нам рассказал, что Дон Ричардс был у Каца доверенным лицом. Возможно, стоявшие за этим люди побоялись, как бы Кац не выболтал Ричардсу слишком многое. Мы уже прикидывали, что Карл Стивенс через свои сделки по наркоте с сыном Ричардса прознал о какой-то связи между Кацем и Ричардсом. Стивенс, должно быть, кому-то это передал, и тогда им пришла в голову идея повесить все на Мерила Хокинса.
— Поскольку Стивенс водил знакомство с Митци.
— Именно. Черт возьми: как раз Стивенс и мог предложить повесить все на Хокинса. Он, конечно, знал о наркозависимости Митци, а также, вероятно, о потребности ее матери в обезболивающих. Но Мерил был совсем не глуп. Он, наверное, догадывался, что его подставила дочь. Но не знал почему. Может, просто решил, что она попала в беду. А молчал потому, что не хотел усугублять ее горе и страдания своей жены.
— Ну а потом в тюрьме он натыкается на Карла Стивенса. И тот дает волю языку: высказывает Хокинсу правду или что-то к ней близкое.
— Отсюда наколка в виде стрелы, пронзающей звездочку: символическое убийство своей дочери. Сразу после тюрьмы он возвращается сюда, чтобы доказать свою невиновность.
— И кто-то его убивает, — сказала Ланкастер. — Но откуда им было знать, что он задумал?
— Стивенс мог упредить кого-то снаружи о том, что Мерил вышел на свободу. А когда он снова объявляется здесь, они решают, что от него нужно избавиться прежде, чем он начнет гнать волну.
— К счастью, с нами он пересекся раньше, чем его успели убрать, — заметила Ланкастер.
— До счастья далеко, если мы не дойдем до правды, — возразил Декер.
— Значит, Гардинер и Пейтон оба в бегах. Ты думаешь, они в какой-то момент свяжутся?
— Все возможно. А меня Гардинер перехитрил. Хотя был реально напуган. Только боялся не жены, хотя она стреляла в нас обоих. А людей, с которыми был связан.
— Учитывая то, чем и как они занимались до сих пор, кто мог его в чем-то винить?
У Декера ожил мобильник. Звонила Джеймисон.
— Алекс, привет, я занят, перезво…
— Команда летит в Берлингтон, — перебила она его.
— То есть как? Вы же в Нью-Гэмпшире.
— Были. Но на первый план внезапно вышло другое дело. Более приоритетное.
— Не понял, какое?
— Твое.
Росс Богарт смотрелся классическим фэбээровцем из телесериалов. Высокий, подтянутый, симпатичный, с рублеными чертами лица, внимательным взглядом и спокойной компетентностью. Но дело не только в том, как он выглядел. Этот человек был талантливым следователем и пропадал на работе, не считаясь со временем.
Тодд Миллиган был почти точной копией своего шефа, только помельче и на десяток лет моложе. На заре своей карьеры они с Декером никак не сходились характерами, но теперь уже давно нашли общий язык. То, что Декер однажды спас ему жизнь, отношениям тоже не вредило.
Прилетев в ближайший окружной аэропорт, вся команда направилась прямиком в Берлингтон, с дороги известив Декера, что им лучше встретиться у него в отеле, а не в полицейском участке. И вот сейчас они теснились у Декера в номере. Мелвин Марс и Мэри Ланкастер тоже были там. Агенты-мужчины носили однотипные темные костюмы, крахмальные сорочки и полосатые галстуки. Алекс Джеймисон была в черном брючном костюме с белой рубашкой и туфлях на низком каблуке. Серьезность на лице была под стать одежде.
— Давно не виделись, детектив Ланкастер, — поприветствовал Богарт.
— Да, давненько. Похоже, мы снова охотимся в паре с Декером. Как в добрые старые времена.
— Росс, а тебя сюда каким ветром принесло? — с любопытством спросил Декер. — Ты ведь так и не сказал.
Богарт стоял прислонясь к стене, со скрещенными на груди руками.
— Мы пробили стену вокруг двух подставных фирм, о которых ты запрашивал Алекс.
— Ты имеешь в виду покровителей Рэйчел Кац?
— Да. Хотя финансовые отношения там, судя по всему, идут значительно дальше. К тем временам, когда этот бизнес еще возглавлял Дэвид Кац.
— И что же вы выяснили? — спросила Ланкастер.
— Обе фирмы были основаны бизнесменом, поддерживающим связи с одним русским олигархом. Вот почему мы здесь.
У Ланкастер приоткрылся рот.
— Русский олигарх финансирует бизнес в Берлингтоне, штат Огайо? Что к чему и в чем здесь смысл?
— Смысл определенно есть, — откликнулся Богарт. — Надо лишь прояснить конкретику.
Ланкастер посмотрела на Декера с удивлением.
— Такого оборота я, признаться, не ожидала.
— Комната под рестораном, — сказал Декер. — Мы придерживались версии насчет отмывки людей. С присвоением новых имен и дальнейшей их рассылкой по стране на теплые места при посредничестве рекрутинговой компании Брэда Гардинера.
— А они на самом деле за нами фискалят? — спросила Джеймисон.
— Ну а как, — пожала плечами Ланкастер. — Приходится смотреть правде в глаза: легальный бизнес не располагает спрятанными в подвале цехами по штамповке ксив. Здесь речь о явной чернухе.
Декер что-то набирал у себя на айфоне, после чего, подняв глаза, сказал:
— Гардинера и Пейтона нужно разыскать. И как следует покопаться во всем этом подпольном бизнесе.
— О Брэде Гардинере мы ничего не знали, — сказал Богарт. — Но теперь, после выявления, займемся им вплотную. Так ты говоришь, он исчез?
— Вместе с Биллом Пейтоном, управляющим «Американ Гриль». Звучит иронично, правда?
— Что? — не понял Богарт.
— Название. То, что ресторан назывался «Американский Гриль», хотя спонсировался русским олигархом. — Декер о чем-то подумал. — Да, а еще татуировки на тех двух молодчиках, Тайсоне и Стивенсе.
— А с ними что? — спросил Богарт.
— Символика. Всех этих арийцев, наци, куклуксклановцев.
— Ну да.
— Так вот, это не все. Там был еще один, так сказать, элемент.
— Это какой же? — чуть помедлив, спросил Богарт.
— «К. И.».
— Я думала, это как-то связано с клановцами, — сказала Джеймисон.
— Я тоже так считал. Там клановских символов полно. Но я тут покопался, после того как вы мне сообщили о русском контакте. — Он показал экран своего айфона.
— И? — застыл на месте Богарт.
— Еще в прошлом веке, в сороковые, «КИ» было чем-то вроде внешней разведки России. Буквы, вероятно, означают «Комитет информации»[526].
— Да ты что? — удивилась Джеймисон, а Богарт заметно оживился.
— Каким боком, по-твоему, здесь может быть замешана старая, наверняка уже давно не существующая разведслужба? — спросил он.
— Хотелось бы об этом расспросить Билла Пейтона, или как там его настоящее имя, — ответил Декер.
— Но Дэвид Кац построил свой «Гриль» пятнадцать лет назад, — напомнила Ланкастер. — Ты хочешь сказать, что русские здесь активничали все эти минувшие годы?
— Существует мнение, что у русских были разные фазы активности. Всю дорогу, еще задолго до этого. И агентура с началом холодной войны действовала по всей стране.
— Но чтобы в нашем Берлингтоне? — усомнилась Ланкастер.
— Работа втихую, — сказал Богарт, — при ограниченной ресурсной базе. И видимо, многие из этих людей в Берлингтоне только начинают. Гардинер, наверное, расставляет их по всей стране. Здесь всего лишь стартовая площадка.
— Если так, то Гардинер — государственный преступник! — воскликнула Ланкастер. — И Пейтон тоже.
— Если они вообще американцы, — заметил Богарт. — Теперь остается только найти их и доказать. Я задействую более крупные силы, но действовать нужно в режиме тишины. Мы понятия не имеем, кто еще может быть здесь причастен. Поэтому я изначально и не хотел появляться в участке или управлении.
Ланкастер посмотрела в замешательстве:
— Погоди. Ты хочешь сказать, что…
— Он говорит, Мэри, что вне подозрений не должен находиться никто, — сказал Декер. — И я с ним согласен.
Ланкастер выглядела обескураженной, но промолчала.
Богарт пристально посмотрел на Декера.
— Ты здесь был на передовой и лучше знаешь диспозицию. Какие следует предпринять шаги?
— Пейтона и Гардинера объявить в розыск. Рэйчел Кац и Митци Гардинер держать под круглосуточной охраной. Они сейчас единственные свидетели, которые у нас есть. — Декер сделал паузу. — Нам нужно получить ордер на обыск фирмы Гардинера. Надеюсь, мы сумеем выяснить, кого и куда он отправлял и внедрял.
Декер посмотрел на Марса.
— Боюсь, что Рэйчел с какого-то момента была уже во все посвящена.
— Но она молчала и вела свою игру, — сказал Марс.
— Похоже на то.
— Может, у нее не было выбора, — упрямо предположил Марс.
— Выбор у человека есть всегда: действовать правильно или стать предателем, — назидательно сказал Миллиган.
— А Митци Гардинер? — спросила Ланкастер.
— Она была наркоманкой, подставившей своего отца. Насчет возможной агентурной деятельности она, вероятно, была не в курсе, да ее и не надо было во что-либо посвящать.
— Но зачем Гардинер на ней женился? — подивилась Ланкастер.
— Как зачем. Это и есть наилучшая гарантия того, что твой партнер не выкинет глупостей и будет изо дня в день служить тебе прикрытием и обслуживать легенду. С этой ролью Митци справлялась блестяще: замечательная мать, заботливая жена. Для Брэда Гардинера этот вариант был, пожалуй, беспроигрышный. Он делал свое дело и, я уверен, получал за него щедрое вознаграждение. Есть куда как худшие способы проводить свою жизнь, чем быть богатым.
— Я бы, наверное, предпочла холостяцкое житье, — рассудила Джеймисон.
— Мы проверим все зацепки и обыщем офис Гардинера, — пообещал Богарт. — Что еще?
— Собрать и пометить все, что было в подземной комнате «Гриля».
— Вам повезло, что вспыхнул тот пожар и у вас получилось обыскать то место и найти подземелье, — сказал Богарт, со значением поглядев на Декера.
— Я всегда полагаюсь на удачу, когда хочу ее заполучить, — ответил тот. — Даже если приходится брать ее под уздцы самому.
— Подметено все дочиста, — сообщил Богарт по телефону. — В офисе Гардинера уголка целого не осталось. Должно быть, у него уже имелся план отхода. Как только вы его спугнули, он, вероятно, успел от всего избавиться. То же самое с квартирой Пейтона. Ничего, если там вообще что-то было.
— Росс, нам нужно узнать о них все, что только можно, — сказал Декер. — А в доме и офисе этого парня наверняка полно отпечатков. То же самое и с квартирой Пейтона.
— Команда уже ищет. Теперь о «стажерах» из «Американ Гриль», про которых ты говорил. Помнишь?
— А как же.
— Сомнительно, чтобы кто-нибудь из них появился на работе. Пейтон наверняка их всех остерег. Но у меня там на всякий случай будут люди. А еще мы отследим, где они проживали, и устроим по тем местам обыски.
— Давай знать, если что-нибудь обнаружится, — сказал Декер.
— А ты чем займешься?
— Да так, прогуляюсь по дорожкам памяти.
Декер сидел в доме у Ланкастер. Судя по шуму из детской, Эрл с дочкой собирались на выход.
В комнату ворвалась Сэнди, бойкая и веселая, как мяч (что могло в секунду смениться приступом черной меланхолии). Пальто надето одним рукавом, а на глаза надвинута шапочка с помпоном.
Подняв ее свободной рукой, девочка задорно сказала Декеру:
— А я тебя знаю. Ты Амос Декер, мамин помощник.
— А ты Сандра Ланкастер, — в тон ей ответил Декер.
Это был своеобразный ритуал, которым они неизменно приветствовали друг друга.
Торопливо вошел Эрл и ухватил дочку за руку.
— Ну мы пошли, пока, — сказал он, глянув сначала на Декера, затем на свою жену.
— Хорошо, солнце, спасибо, — откликнулась Ланкастер.
С уходом шумной парочки Декер снова сосредоточился на своей напарнице.
— У вас все нормально? — спросил он.
— Заделываем трещины день за днем, час за часом. Открою тебе: Эрл прослезился, когда я рассказала ему о твоих словах тогда, ночью, на стадионе. Он очень благодарен за то, что ты меня вразумил.
— Это всего лишь было мое мнение, Мэри. Не мне тебя судить, потому что у тебя своя жизнь и тебе в ней все решать.
— Но ты уберег меня от большой ошибки. Когда все идет не так, тебе нужна твоя семья. И к ней нужно тянуться, а не отталкивать.
— Кто б возражал.
— Ну да ладно. Как идет дело?
— Вроде начинает прорисовываться, но есть еще некоторые пробелы.
— Пробелы?
— Мы знаем, что Мерила Хокинса подставили. Обвинению его в четырех убийствах поспособствовала дочь. Точная мотивация убийств нам неизвестна, но наличие у Каца некой агентурной сети под рестораном нас к этому приближает. Он либо с кем-то рассорился, либо затребовал больше денег. Или же тот, кто убил, почувствовал с его стороны угрозу.
— Понятно.
— Переносимся в сегодняшний день. Хокинс узнает правду от Карла Стивенса. Выходит из тюрьмы и возвращается сюда, чтобы заручиться нашей помощью в отстаивании своей невиновности. В ту же ночь его кто-то убивает.
— А мы до сих пор не знаем, кто это такой.
— Теперь, когда открылось, что в Берлингтоне действует агентурная сеть или что-то там еще, наиболее вероятными исполнителями видятся ее участники. Снова в фокусе и Рэйчел Кац. Она была ключевой фигурой в консорциуме подставных фирм, которые, по информации Богарта, имеют опосредованную связь с русскими. Что-то странное вырвалось и у Рэйчел; вспомни ее разговор с Мелвином. Возможно, они боялись, что она их сдаст. Поэтому попытались ее устранить. На меня они тоже покушались. Но реально была убита Салли Бриммер.
— Потому что выдала себя за Сьюзан Ричардс. Только мы до сих пор не знаем, кто и как заставил ее это сделать.
— Пока да. Вопрос все еще открытый, но ее могли шантажировать, угрожая рассказать жене Нэтти про их роман. Теперь вот Митци Гардинер, охваченная чувством вины, пытается покончить с собой посредством таблеток. Но, думаю, ей повезло, что у нее был пистолет.
— Это почему?
— Иначе от излишних хлопот ее бы мог избавить муженек.
— Ты думаешь, он бы ее прикончил?
— Предположить иное сложно. Мы нашли подземную комнату и все улики, указывающие на некую агентурную сеть. Пейтон сделал ноги, сбежал и Брэд Гардинер. У нас остаются две женщины на больничных койках, и мы ждем, когда они очнутся, в надежде что-нибудь от них узнать.
— Если очнутся. Но и тогда нет никакой гарантии, что они нам что-нибудь расскажут.
— Зато у нас есть на них рычаги воздействия. Митци пыталась меня убить. И Рэйчел теперь не отвертеться, что ей, дескать, не было известно о том бункере под «Грилем». Если они заговорят, то смогут заключить сделку. А если нет, то надолго сядут в тюрьму. Но рассчитывать только на них я не хочу. Нужно продолжать давить дальше.
— Что-нибудь полезное может нарыть ФБР.
— Может быть. А может, окажутся с большим жирным нулем. У тех людей явно был план выхода, который они осуществили блестяще.
— А мы, получается, можем после стольких лет вернуться в исходную точку.
— Это как сказать.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне пришло в голову, что все здесь гораздо глубже, чем я себе представлял. Впечатление такое, что некто, связанный с этим, прячется у всех на виду.
— Да ну. А как узнать, кто это такой?
— Пусть это для нас сделают они сами, — ответил Декер с загадочным видом.
Из городской больницы Траммела Митци Гардинер перевезли в Берлингтон. Обеих женщин поместили в одну палату, под усиленную охрану. Полицейские и военизированная охрана разместились по больнице и возле палаты. На противоположной стороне улицы теперь дежурили контрснайперы, чтобы исключить покушение с длинной дистанции.
Декер, Ланкастер и Марс дожидались в коридоре снаружи: им сообщили, что Рэйчел Кац вроде бы приходит в себя.
Вскоре подъехали Нэтти с Питом Чилдрессом и капитаном Миллером. Вид у Чилдресса был тревожно-растерянный, Миллер выглядел хмурым и сосредоточенным. Чилдресс поглядел на Ланкастер; на Декера он смотреть избегал.
— Нэтти доложил мне о проделанной вами работе, Мэри. Молодец, просто молодец. Надо же, Берлингтон! Даже не верится, что такое дерьмо могло происходить у нас в городе.
— Львиную долю работы, суперинтендант, проделал Декер, — сухо сказала Ланкастер. — Без него мы бы ни о чем и не догадывались.
Чилдресс от ее слов, казалось, слегка поморщился.
Наконец он взглянул на Декера и отрывисто кивнул:
— Ну да, конечно. Похвально, Декер. Рад… э-э… убедиться, что вы помогли нашему департаменту.
— Может, сподобитесь замолвить за меня словцо насчет препятствования, — заметил Декер.
Чилдресса заметно покоробило.
— Да-да, конечно. — Он нервно кашлянул. — Думаю, это не будет проблемой.
— Еще бы, — ехидно вставил Марс. — Амос, поздравляю: с тебя снимают обвинения.
— Приятно слышать.
— Ну ладно, — со строгим лицом сказал Чилдресс. — Она уже готова разговаривать?
— Давайте посмотрим, — сказал Декер.
Они вошли в палату. Кровати здесь стояли почти впритык: Кац слева, Гардинер справа.
Гардинер лежала по-прежнему без сознания. На вид она мирно спала. Кац тихо постанывала и, казалось, шевелилась как от боли.
— Ну что? — нарушил тишину Чилдресс, мерным шагом расхаживая по палате. — Она собирается говорить или меня сюда привезли почем зря?
— Сейчас будет врач, — сказала Ланкастер.
Чилдресс продолжал расхаживать, покачивая головой. Он поднял глаза на Декера.
— Мне сообщили, что в городе ФБР. У них есть какой-то прогресс в этом деле?
— Насколько мне известно, нет, — ответил Декер. — Агентура накрылась, но, похоже, у них был план эвакуации.
— То-то я вижу, Брэду Гардинеру удалось от вас ускользнуть, — сказал Чилдресс с ноткой злорадства.
— Ему много от кого удалось ускользнуть, — строптиво заметила Ланкастер.
Чилдресс ожег ее взглядом:
— Не думаю, Мэри, что Декер нуждается в заступничестве.
— Я совершил ошибку, — признал Декер. — Но в свое оправдание скажу, что меня как раз в те минуты пыталась застрелить Митци Гардинер.
Это, похоже, Чилдресса остудило.
— Да. Пожалуй, даже я потерял бы его при таких обстоятельствах. — Он посмотрел на Ланкастер: — Ну так где у нас доктор?
Спустя минуту появилась врач в синем медицинском халате и поздоровалась.
— Доктор, как она? — задал вопрос Декер.
— Состояние стабильное. И мы постепенно отучаем ее от обезболивающих. У миссис Кац большое количество внутренних повреждений. Больше, чем мы предполагали. Она вообще находилась в шаге от… — Женщина взглянула на монитор рядом с кроватью. — Никаких гарантий насчет ее коммуникабельности я дать вам не могу. Уточню лишь, что ее физическое благополучие — наша главная забота. Так что, если я замечу у моей пациентки хоть какую-то негативную реакцию, я немедленно прерву вашу встречу. Это понятно?
— Понятно, — кивнул Чилдресс, явно недовольный таким отпором. И хрипловато распорядился: — Тогда начинаем! Дело важное, время не ждет.
Врач подошла к аппарату, подключенному к капельнице, и нажала какие-то кнопки. Прошла минута, но ничего не произошло. Но вот Кац пошевелилась. Все придвинулись, когда она приоткрыла глаза, но почти сразу же и закрыла.
Под внимательным взглядом врача Рэйчел Кац снова открыла веки и медленно огляделась. Заметив невдалеке от себя Марса, она коротко улыбнулась:
— Вы… Ты спас…
Голос ее затих, а веки смежились.
Марс бережно взял ее ладонь и улыбнулся в ответ:
— Рэйчел, ты с каждым днем все больше идешь на улучшение. Доктор говорит, у тебя все хорошо. Правда хорошо.
Декер сделал шаг вперед и встал рядом с Марсом.
— Рэйчел, вы могли бы ответить на несколько вопросов?
Беспомощно хмурясь, она посмотрела на него.
— Вопросы?
— Да. Вы знаете, что с вами случилось?
Кац протянула руку и коснулась своего плеча.
— Вы… выстрел.
— Да. Вас кто-то пытался убить.
— К-кто?
— Мы не думаем, что это какое-то сведение счетов. Скорее всего, это был наемный киллер.
— Н-не понимаю.
— Рэйчел, — Марс снова взял ее ладонь. — Помнишь, как мы с тобой разговаривали? Ты говорила об оттенках истины. Помнишь?
Она медленно кивнула.
— В таком случае оттенки истины, я думаю, принесут тебе свободу.
— Под рестораном «Американ Гриль» мы нашли комнату, — сказал Декер.
Он хотел видеть ее реакцию, пусть даже притупленную действием медикаментов.
Она с трудом сглотнула, и ее ресницы затрепетали.
Рядом с Декером подошел и встал Нэтти, за ним Чилдресс.
— Миссис Кац, — обратился Нэтти. — Мы знаем о Билле Пейтоне и Брэде Гардинере. Его жена лежит сейчас рядом с вами. Она чуть не умерла от передозировки наркотиков.
Кац поочередно обвела их глазами, и ее губы задрожали.
— М-Митци…
— Да, — резко сказал Чилдресс. — Вокруг один за другим гибнут люди, и, честно говоря, нам нужны ответы, иначе смерти будут продолжаться.
По лицу Кац потекли слезы, и она задрожала. Тревожно запищал монитор.
Врач немедленно включила подачу препаратов, и по мере того, как Кац погружалась в беспамятство, гас и зуммер тревоги.
— Пока все.
— Но мы же ничего не услышали! — возмутился Чилдресс.
Нэтти положил руку шефу на предплечье.
— Мы еще вернемся и получим то, что нам нужно. А сейчас ей нужно отдыхать. Оставим ее в покое.
Чилдресс мрачно на него покосился, поиграл желваками, глядя на Декера, и наконец пожал плечами.
— Ну ладно. Только нельзя все это затягивать.
— Не будем, — успокоил Нэтти.
Декер задержал на нем взгляд, после чего посмотрел на Марса, который по-прежнему держал Кац за ладонь, глядя сверху вниз. Пальцем он бережно отирал с ее щек слезинки.
— Все будет хорошо, Мелвин, — тихо сказал Декер.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, но будем надеяться.
— Позвоните мне, когда к ней вернется дар речи, — распорядился Чилдресс и вышел.
Нэтти поглядел ему вслед.
— Ишь, переживает, что это плохо на нем отразится. Сеть, получается, действовала у него прямо под носом.
— Да, это может дать ему несколько бессонных ночей, — усмехнулся Декер.
К нему подошла Ланкастер.
— Что теперь?
Декер стоял, переводя взгляд с Гардинер на Кац. Затем посмотрел за окно и неожиданно погрузился в задумчивость. Посмотрел себе на ноги, снова поднял голову.
— Ответ вон там, — произнес он. — Ну а нам надо просто продолжать поиски.
— Где? — растерянно спросила Ланкастер. — Вроде и так уже охватили все что можно. Что до Пейтона, Гардинера и их бригады, то они могли уже дать деру из страны, особенно если у них в распоряжении есть частный самолет.
— Это не имеет значения. Я думаю, нужные нам ответы мы все еще можем найти.
— Это как? — удивился Нэтти.
Декер посмотрел на него.
— Просто никогда не знаешь, когда всплывет полезный свидетель.
— Свидетель? Какой? — спросил Нэтти недоуменно.
Декер направился к двери.
— Посмотрим, смогу ли я его тебе показать. Но сначала нам нужно кое-что предпринять. Сейчас же, не мешкая.
Человек в униформе поднялся по ступеням на верхний этаж здания, окна в окна Берлингтонской больницы. С собой он нес снайперскую винтовку, а позицию занял у окна, выходящего на улицу. Здесь он неторопливо огляделся. Фактически он смешался с окружавшими его контрснайперами[527].
Оптическим прицелом он выверил линию огня.
Стараясь держаться в тени, он навел оружие на окно, что непосредственно напротив. В уме он представлял пространство за опущенными жалюзи и проводил расчеты выстрела.
Вот он подогнал оптический прицел и снова припал к нему глазом. Расчеты траектории завершились, палец лег на спусковой крючок. Сделать надо три выстрела подряд, в быстрой последовательности.
Он унял свое дыхание, а вместе с ним и биение сердца. В сущности, расстояние проблемой не было. Хотя стрелял он в определенном смысле вслепую. Тем не менее он должен безошибочно поразить цель.
С предельной для человека твердостью взгляда и хваткой он плавно нажал на спусковой крючок три раза, с едва заметными промежутками.
Затем он бросил винтовку и побежал к задней части здания, проворно спустился по лестнице и вышел на улицу. Здесь он бросился вниз по улице, туда, где его ждала машина.
Распахнуть дверь и запрыгнуть для него было делом одной секунды.
— Погнали, — сам себе сказал он, поворачивая ключ в зажигании.
Когда машина не тронулась с места, он огляделся.
Ему в голову были направлены четыре ствола.
Спецагент Алекс Джеймисон, держащая один из них, коротко объявила:
— Вы арестованы.
Декер смотрел на осколки стекла, разбросанные по больничной палате — пустой, хотя ранее днем в ней находились Рэйчел Кац и Митци Гардинер. По просьбе Декера их перекатили в другую палату, подальше отсюда.
Он коснулся ногой пола в том месте, куда попали три пули. Получалось как раз на месте кровати Кац. Находись женщина все еще здесь, она была бы мертва.
А вот в Гардинер никто не целился.
Ланкастер стояла в дверях, наблюдая за Декером.
Когда он взглянул на нее, она покачала головой, сжав губы в щелку, — выражение скорбной суровости, такое привычное для Декера в своей старой напарнице.
— Старые грехи отбрасывают длинные тени, — пробормотал он.
Ланкастер кивнула подошедшему Богарту.
— Все равно горькая пилюля, как ни крути, — вздохнула она.
— Я тоже так ощущаю, — отозвался Декер. Он взглянул на Богарта, затем снова на Ланкастер. — Вы готовы?
— Надо полагать.
Они сели в каршеринговую машину Богарта и поехали в полицейский участок, где поднялись на лифте в офис убойного отдела. Отворив дверь, Ланкастер заглянула внутрь. Там над какой-то папкой в одиночестве сидел Нэтти.
— Блэйк, есть минута? — спросила Ланкастер.
Он быстро поднял взгляд.
— Конечно, а что?
— Увидишь. Только тебе надо пойти с нами. Сейчас.
Нэтти отреагировал тревожной озабоченностью. Сняв со спинки стула пиджак, он торопливо его набросил и вышел в холл, где увидел Декера с Богартом.
— Что тут происходит? — спросил он, глядя на Ланкастер.
— Как я уже сказала, увидишь, — ответила она.
— Да, и еще, Нэтти, — сказал Декер.
— Что?
— Мне нужен твой ствол.
— Не понял. Зачем? — выпучил глаза Нэтти, ошеломленно отступая на шаг.
Декер требовательно протянул руку:
— Я жду.
— Да как…
— Именно так, — сказал Богарт, направляя на Нэтти свою «беретту».
— Что здесь, черт возьми, происходит? — взъярился Нэтти. — Между прочим, ты нарушаешь закон, направляя на меня оружие!
— Плата за вход на вечеринку — твой пистолет, — сказал Декер. — Никаких исключений.
Нэтти неохотно вынул из наплечной кобуры свой «глок» и рукояткой подал Декеру. Тот убедился, что оружие на предохранителе, и сунул его себе за пояс.
— Не знаю, в чем я, черт возьми, провинился… — начал Нэтти.
— Заткнись, Блэйк, — шикнула Ланкастер. — И шагай за нами.
По дороге к ним примкнул капитан Миллер, тоже мрачнее тучи.
— Капитан, — озабоченно обратился к нему Нэтти, но тот упреждающе вскинул руку:
— Не сейчас, Нэтти.
Они поднялись этажом выше и двинулись в конец коридора. В начальственную дверь Декер вошел без стука.
Питер Чилдресс сидел за массивным столом. За его спиной на стене висело множество фотографий, где он был запечатлен с местными политиками и на всевозможных мероприятиях; на отдельной полке хранились награды и грамоты, накопленные им за годы службы.
Вошедших в его кабинет он встретил хмуро.
— Что вы здесь делаете всей оравой? Есть какие-то подвижки?
— Да, есть, — ответил Декер. — Вы не могли бы встать?
— Чего? — переспросил Чилдресс.
— Ты знаешь, Пит, — сказал Миллер. — По уставу положено.
— За каким чертом?
Ланкастер шагнула вперед с наручниками.
— Питер Чилдресс, встать. Сейчас же!
— Да вы что, охере…
Ланкастер схватила его за подтяжки и вытянула из кресла.
— Ах ты, сука, да я тебя жетона лишу! — грозно рявкнул он.
— Как бы не наоборот, — произнес Декер.
Ланкастер бесцеремонно защелкнула наручники у Чилдресса на запястьях.
— Питер Чилдресс, вы арестованы по обвинению в сговоре с целью убийства, госизмены, а также отмывании денег и еще сотни других преступлений. Хотя и первых двух уже за глаза.
Чилдресс изумленно застыл.
Нэтти стоял, отвесив челюсть, и пялился на своего босса.
— Вы за эту хрень все у меня полетите за решетку! — взревел Чилдресс.
Декер сделал шаг вперед:
— Мы взяли парня, который пытался убить Рэйчел Кац.
— Пытался? — съязвил было Чилдресс, но спохватился. — О… о чем ты говоришь?
— Я перевел их в другую палату сразу после нашей сегодняшней встречи, — сказал Декер. — Обе женщины в безопасности.
— Как перевели? Не согласовав со мной?
— Для этого, как видно, имелась веская причина.
— Послушай, я не понимаю, куда ты кло…
Он осекся, видя, как Декер расхаживает, словно вымеряя площадь.
— Пит, мы с тобой примерно одного роста. Значит, и шагомер одинаковый. От стены до края кровати Кац шесть шагов. Еще два до уровня ее груди.
Декер посмотрел на оцепеневшего Нэтти.
— Блэйк, ты помнишь, как он примерно так нынче утром вышагивал?
Детектив кивнул.
— Он измерял расстояние от стены до кровати, чтобы потом сообщить стрелку. Иначе б тот стрелял в палату реально вслепую.
— Чушь собачья! Докажи, гад! — взревел Чилдресс.
Вместо ответа Декер посмотрел на Богарта.
Фэбээровец достал свой телефон.
— У нас есть ордер на вашу прослушку. — Он выставил трубку напоказ. — Смс с информацией вы скинули через полчаса после того, как вышли из больницы. В эсэмэске все детали прицеливания в эту женщину.
— Твой парень, кстати, был молодцом, — сказал Декер. — Все три пули легли туда, куда надо.
— Не знаю, о каком «парне» ты говоришь.
— Забавно. Тем более что у арестованного киллера изъят телефон, в котором как раз это твое сообщение. С твоего номера. С парнем мы уже поговорили, и он указал на тебя. Так что задница под тобой, Чилдресс, уже шкварчит.
— Да я… я… — запыжился Чилдресс.
— Кстати, а почему на мушке не была Гардинер? — поинтересовался Декер. — Почему только Кац?
Чилдресс мотнул головой и нахохленно промолчал.
— Ладно, Чилдресс. Это ты навел Эрика Тайсона на Салли, указав ее местонахождение? — спросил Декер. — Когда организовывал ее убийство. Или ты просто указал ему за ней следовать?
Кровь отхлынула у Чилдресса от лица. Он опасливо мелькнул взглядом на потрясенного Нэтти.
— Блэйк, послушай, — заметался Чилдресс. — Это не совсем так. Я…
— Ах ты тварь! — завопил Нэтти. Рука его дернулась к кобуре, но та оказалась пустой. Он кинулся на Чилдресса и успел двинуть ему в живот, согнув босса пополам, прежде чем Декер, отчего-то проявивший нерасторопность, ухватил его и оттащил в сторону.
— За что, мразь? — не унимался Нэтти. — Что, сука, Салли тебе сделала?
— Он ее использовал, Блэйк, — сказал Декер. — Как я тебе высказывал раньше. Заставил ее выдать себя за Сьюзан Ричардс, угрожая, видимо, рассказать о ваших отношениях твоей жене. А потом испугался, когда узнал, что Салли мне помогает. И на выходе из парка застрелил ее, руками киллера.
Чилдресс медленно выпрямился, все еще хватая ртом воздух.
Вперед шагнул Миллер.
— За все сорок лет, что ношу свой жетон, я не видел ничего подобного. Чилдресс, ты просто позорище.
— Но свою вину ты можешь загладить, — обратился Декер. — Через помощь нам.
Чилдресс медленно повел головой.
— Все гораздо глубже, чем ты думаешь, Декер.
— Тем больше причин положить этому конец.
Чилдресс затравленно поднял глаза на Ланкастер.
— Мне нужна внутренняя защита. Я серьезно.
— Что тебя так страшит, Чилдресс? — спросила Ланкастер.
— Мы тут все должны страшиться, — ответил тот. — Все до единого.
Когда Чилдресса увели, Богарт со вздохом произнес:
— Возможно, он и прав.
— Ты о чем? — спросила Ланкастер.
— Пришел отчет об отпечатках, которые вы взяли у Билла Пейтона.
— В базах данных, к которым у нас есть доступ, о нем ничего не нашлось, — сказала Ланкастер.
— Есть кое-какие еще. В том числе международные. И не совсем типичные. Но все равно было очень трудно, потому и заняло столько времени. Для получения этой информации нам пришлось обратиться к нашим друзьям из «Моссад».
— Израильтяне? — воскликнул Декер. — То есть, видимо, его зовут не Билл Пейтон?
— Даже близко. Настоящее имя Юрий Егоршин. И общее портретное описание от израильтян совпадает с тем, которое дали вы.
— Дай-ка угадаю. Русский? — сухо спросил Декер.
— Вообще-то родился в Восточной Германии, когда еще стояла Стена, но потом приехал в Штаты, учиться в колледже по спецпрограмме, их здесь тогда было пруд пруди. Так что обучался в штате Огайо, как и ты, Декер.
— Какой в этом смысл? — спросила Ланкастер. — Парень из совсем другой части света мог вот так запросто приехать сюда и ходить в колледж?
— Ну, он же не объявлял себя шпионом, а может, формально им и не являлся. Был студентом со всеми необходимыми документами и визами. По документам, кстати, проходило, что он не из Восточной Германии, а из Западной. Не знаю, как им это удалось, но сумели. Он закончил образование, вернулся домой. И где-то после этого, предположительно, стал связан с КГБ, во всяком случае, так считает «Моссад».
— Да нет. Скорее всего, завербовали его еще до того, как он приехал сюда на учебу, просто чтобы он уже к нам приглядывался, — предположила Джеймисон.
— Может, и так. Так или иначе, после падения Стены он официально вошел в структуру ФСБ, преемника КГБ. Судя по всему, он весьма тесно сотрудничал со многими тамошними игроками первого эшелона. А потом исчез. И последние лет двадцать о его местонахождении никто не знал.
В конце концов он оказался в Берлингтоне, на должности менеджера ресторана, и так было все последние пятнадцать лет. Вполне увязывается с российским олигархом, финансировавшим Рэйчел Кац.
— Что-то я при встрече иноземного акцента у него не заметила, — усмехнулась Ланкастер. — По мне, так типичный американец. А оно вон как, — она развела руками.
— В том-то и дело, — сказал Декер. — Не все они похожи на злодеев из фильмов про Джеймса Бонда. Им же надо сливаться с толпой, быть с ней заподлицо. И время, проведенное в США, позволило ему это сделать. Что делало его еще более ценным.
— Вообще-то дело не только в этом, — сказал Богарт. — Мы копнули глубже и выяснили, что мать Егоршина, как ни странно, была американкой. После Второй мировой она переметнулась, искала убежища в Москве и вышла замуж за русского, Анатолия Егоршина. Во время Второй мировой он был кадровым офицером, служил в ГСВГ — Группе советских войск в Германии.
— Хм. Яблоко от яблони недалеко падает. Мать и могла его научить американским манерам и речи, — предположил Декер. — Это, вероятно, помогло ему адаптироваться, когда он приехал сюда учиться в колледже. Ну и по возвращении в Берлингтон, чтобы управлять своей агентурой.
— Я уверен, все это сделало его еще более ценным для Советов, а потом и для набирающей силу России, — добавил Богарт.
— У нас есть хоть какой-то прогресс по людям, которых они разместили за все эти годы? — спросила Ланкастер.
— Тут не все так просто. Никаких данных о тех, кто уже прошел обработку, в подвале «Гриля» не нашлось; запеленговали только тех, кто еще здесь значится. А они все поисчезали, как и кухонный персонал. Мы допросим остальных работников, которые непричастны. Возможно, они расскажут что-нибудь, что поможет нам их отследить. Отматывать начнем с обратного конца: кто из людей поступил на новые места через контору Гардинера. Свяжемся по максимуму со всеми фирмами, до каких только сможем дотянуться, и выясним, не поступал ли к ним кто-то из его подопечных.
— Это при условии, что они еще здесь, — рассудил Декер. — Может, уже всем скопом сделали ноги.
— Вполне вероятно. Если так, то мы, по крайней мере, избавились от них, а это уже кое-что. Постараемся все это так или иначе купировать. Даже если не сумеем этих людей найти, то, по крайней мере, оценим ущерб, который они могли нанести на своих местах, и попытаться его нивелировать.
— Все это благие помыслы, но они единственное, чем мы пока располагаем, — признал Декер.
— Мне теперь хоть ясно, зачем ты забрал у меня ствол, — сказал Декеру Нэтти. — Я бы этого сволочугу точно пристрелил.
— Знаю. — Декер достал «глок» и вернул его хозяину.
— Зачем Чилдресс вообще пошел на это? — спросил Нэтти.
— Зачем? — Декер язвительно усмехнулся. — Деньги. Я думаю, взявшись за его финансы, мы найдем не один секретный счет с кругленькой суммой.
— Ты думаешь, Чилдресс был у них задействован все это время? — спросила Ланкастер.
— Мэри, а ты отмотай на тринадцать лет назад.
— Хорошо. Четыре убийства.
— Мы были новоиспеченными следователями из убойного отдела.
— Ну да.
— Итак, двое новичков посылаются на место убийства с четырьмя трупами. И не дают им никакого опытного наставника, который бы возглавил и курировал это расследование.
Она глянула на Нэтти.
— Совершенно верно. Хотя для такого расследования имелись детективы и постарше. Включая тебя, Блэйк.
— Я еще раз просмотрел записи того вечера, — сказал Декер. — Угадайте навскидку, кто взвалил на нас это дело?
— Чилдресс, — с негодованием выдохнул Миллер, — когда возглавлял службу детективов.
— Совершенно верно. Он хотел, чтобы это дело вели неопытные скороспелки, которые бы проглядели все сфабрикованные улики экспертизы, шли по проторенной дорожке и ни на что больше не отвлекались.
Декер взглянул на Нэтти:
— Ты бы смог увидеть то, чего мы тогда не разглядели.
— Может, да, а может, нет. Но я бы точно не догадался обо всем этом годы спустя — так, как это сделал ты. Вот что я тебе скажу.
— В ретроспективе могу сказать: отнюдь не все шло как по маслу. Проколы тоже были. Например, я не сумел вовремя сообразить, как уберечь Мерила Хокинса.
— Поиски Егоршина, Гардинера и всех остальных мы продолжим, — заверил Богарт. — В то же время нам всем надо быть начеку. Из всего, что нам на сегодня известно, это что мы встряхнули широкую агентурную сеть, действующую по стране. Скорее всего, эти люди улизнут за ее пределы, но лишь до следующего этапа борьбы.
— И остается неизбежная вероятность, что они так или иначе вернутся и отомстят, — заметил Декер. — Это вполне в стиле КГБ.
— Точно, — кивнул Богарт. — Так что, Декер, у тебя более нет причин здесь задерживаться.
— А вот и нет. Есть незаконченное дело, о котором я должен позаботиться.
— Это еще какое? — удивился Богарт.
— Мерил Хокинс.
— Вернуть его к жизни нельзя.
— Вернуть нет, но можно сделать что-то сопоставимое.
У обоих замерло дыхание, когда она, дрогнув веками, открыла глаза.
Декер и Марс сидели возле кровати Рэйчел Кац в палате, где, по понятным причинам, не было окон. Митци Гардинер перевезли в другую такую же — без окон и под надежной охраной местной полиции и агентов ФБР. Рисковать больше никто не собирался.
Марс, встав, нежно взял ее ладонь.
— Привет, как ты себя чувствуешь? — спросил он участливо.
Она медленно кивнула и выдавила слабую улыбку:
— Получше.
Взгляд Рэйчел упал на Декера, и ее лицо помрачнело.
— Как много вы знаете? — осторожно спросила она.
— Что Билл Пейтон на самом деле русский по имени Юрий Егоршин, а Брэд Гардинер уже много лет внедряет по всей стране агентуру из центра, оборудованного в «Американ Гриле» — точнее, под ним. Нам теперь известно о тайной комнате под рестораном, где изготавливались фальшивые удостоверения личности, документы об образовании и, возможно, даже изменялась внешность. Ну вот, в основном это.
Кац приложила к лицу ладонь и застонала. Наконец она убрала руку и посмотрела на провода и трубки, опутывающие ее тело.
— Я восстановлюсь?
— Ты уже идешь на поправку, — сказал Марс. — Мы лишь ждали, когда ты окончательно придешь в себя.
Ее губы дрогнули.
— Я даже не знаю, что мне сказать.
— Я приму и оттенок истины, — вступил в разговор Декер. — Если вы не захотите рассказать нам все.
— Можно мне чуть приподнять голову?
Марс для этого воспользовался кнопками управления кроватью.
Устроившись поудобнее, Кац издала глубокий вздох.
— Прежде всего вы должны понять, что, выходя замуж за Дэвида, я об этом ничего не знала. До сих пор еще многого не знаю.
— «Гриль» он открыл еще до вашего знакомства, — напомнил Декер.
— Да. И жизнь шла прекрасно. У нас был ресторан, у меня свой бизнес. А он уже работал над другими проектами. Все было на поверхности, по крайней мере, насколько мне было известно.
— А потом знакомство с Доном Ричардсом?
— О боже, его ведь тоже убили. — Кац начала плакать.
Марс протянул салфетку, которой она промокнула глаза.
— Я была полностью опустошена. Все случилось настолько внезапно. Я никак не могла взять в толк, зачем кому-то понадобилось его убивать.
— А потом? — выжидательно спросил Декер.
— Потом я задумала «Гриль» продать. Я устала от Берлингтона, от воспоминаний о том, что случилось с Дэвидом. Просто захотела начать все сначала.
— Но что-то заставило вас передумать?
— Билл Пейтон. Или, как вы его называете, Юрий. Я сказала ему, что думаю ресторан продать. Тогда он мне кое-что рассказал: не так чтобы много, но нечто, потрясшее меня до глубины души. Он сказал, что Дэвид был преступником. Членом организации, которая творила жуткие вещи. И что его смерть стала результатом этого членства. Очевидно, он сделал что-то, приведшее их в ярость. Узнав об этом, они приняли решение его уничтожить.
— Зачем было убивать еще и Ричардсов?
— Не знаю. Пейтон никогда мне об этом не говорил.
— А почему вы не обратились в полицию? — спросил Декер.
— Потому что Пейтон сказал, что другие члены этой организации по-прежнему активны и их много. И если я хочу остаться в живых, то буду делать именно то, что они мне говорят. Угрожали даже навредить моим родителям в Висконсине. И моей сестре в Калифорнии. Они знали, где они живут, и все такое.
— Чего они от вас добивались?
— Самое главное, я не должна была продавать «Гриль». Они почему-то хотели, чтобы он продолжал работать.
— Как я уже сказал, их деятельность проходила в секретной комнате под рестораном, — сказал Декер.
— Я этого не знала, — Кац закрыла себе лицо руками. — После смерти Дэвида я туда вообще не ходила.
— Что еще?
— Они говорили мне, что будут финансировать другие бизнес-проекты. Их они позволяли выбирать мне и предоставляли деньги. Я полагала, что нечто подобное они делали для Дэвида.
— Отмывали деньги, — кивнул Декер. — Видимо, грязные деньги олигархов.
Кац медленно кивнула.
— Я примерно так и думала.
— Вы встречались по этим вопросам с кем-нибудь кроме Билла Пейтона?
— Да, были и другие. Мужчины, очень сурового вида. В Берлингтоне мы никогда не встречались. Я за их счет летала в Чикаго. Там у нас и проходили встречи.
— Интересно, почему они просто не перекупили «Гриль» — и продолжали бы заниматься тем же, чем и раньше, — подивился Марс. — Не приходилось бы заморачиваться объяснениями.
— Я тоже об этом думала, — призналась Кац. — Видимо, им импонировала та ширма легальности, которую им обеспечивали состоятельные добропорядочные люди. Покупка бизнеса обычно чревата вопросами, проверками, всегда что-нибудь идет не так. Установив отношения с моим мужем, они хотели, чтобы все продолжалось точно так же. Это было ясно из наших с ними разговоров. Только теперь в центре стояла я, а не Дэвид.
— Как возникла Митци Гардинер?
Кац призадумалась, вспоминая.
— Здесь все было довольно странно. Они хотели, чтобы я ей помогла. Митци была наркоманкой. Но они заплатили за ее реабилитацию, а когда она поборола свою зависимость, то оплатили ее коррекцию внешности, образование, одежду, пластику, все прочее. От меня они потребовали стать ее наставницей. Обучить манерам держаться, работать в бизнесе, снабдить ее контактами. Словом, вылепить Митци заново.
Марс посмотрел на Декера.
— Зачем все это?
— Сделав козлом отпущения своего отца, она отвела от них подозрение в четырех убийствах.
— Это понятно, — сказал Марс. — Но почему ее просто не убили? Мы, кажется, об этом уже разговаривали. Ну никак не впечатляет объяснение, что их волновала возня полиции. Черт возьми, она же была наркоманка. Ей можно было просто устроить передоз — никто бы и не подумал, что ее умертвили.
— Интересный вопрос, на который у меня нет ответа. Пока, во всяком случае.
— Я не знала, что Хокинс невиновен, — сказала Кац. — После встречи с Пейтоном я думала, что его наняли убить Дэвида и остальных.
— Вам не проблематично было помогать дочери человека, который, как вы полагали, убил вашего мужа? — спросил Декер.
— Поначалу да. Но она не сделала ничего плохого. По крайней мере, мне так казалось. И она была такой, как бы это сказать… хрупкой. Потерянной. И я уже просто сама желала ей помочь. Сделать что-нибудь хорошее из чего-то столь ужасного. — Рэйчел замолчала и скомкала ладонью простыню. — Наверное, мне все же следовало пойти в полицию. Но мной владел такой страх. Со временем я просто убедила себя, что все это… все это более-менее законно. Я лишь строила свой бизнес, жила в достатке и со вкусом. — Она снова сделала паузу. — Хотя это была ложь самой себе. По этой же причине я больше не вышла замуж. Как я могла доверять кому-то после того, что сталось с Дэвидом?
— Учитывая, что с Пейтоном и его бандой был связан высокопоставленный полицейский чин, вы, вероятно, поступили даже мудро, что не обратились в полицию, — рассудил Декер.
— Что же со мной теперь будет? — спросила Рэйчел испуганно.
— Не знаю.
— Послушай, Декер, — отрывисто заговорил Марс, — женщина была запугана, буквально в ужасе. Ей угрожали. К тому же она не знала, что это шпионы.
— Я все понимаю, Мелвин. И тоже так думаю. Только это уже вне моей компетенции.
Он снова переключился на Кац.
— Вместе с тем сотрудничество с ФБР будет определенно зачтено в вашу пользу. Так что тюремный срок вам, по всей видимости, не грозит. — Декер помолчал. — С гораздо большей вероятностью на вас распространяется пункт о защите свидетелей. У тех, кого мы разыскиваем, долгая память и активы в самых неожиданных местах. Им нет проблем убить на своем пути кого угодно. Они ведь снова пытались вас убить, пока вы лежали без сознания.
— О боже! — Кац с испуганным вдохом стиснула руку Марса. — Честно сказать, в душе я так рада, что этот нарыв наконец лопнул. Это такое огромное облегчение. Долгие годы меня буквально разрывало на части.
Марс кивнул:
— Близко зная людей, навидавшихся в своей жизни обмана, я понимаю это, как никто другой. Правда всегда лучше. Даже если она реально саднит.
Кац нервно взглянула на Декера:
— Значит, защита свидетелей?
— Да. Это лучше, чем тюрьма.
— Да уж по-любому, — истово согласился Марс.
Рэйчел Кац посмотрела на него с любопытством.
— Ты говоришь это так, будто знаешь по опыту.
— А что может быть лучше опыта?
Декер и его дом.
Снова.
Место, где он обнаружил тела своих родных. Оставаться в стороне никак не получалось, даже несмотря на все, что творилось вокруг. Дом был как магнит, а Декер — кусок металла.
Телефон пиликнул: пришел имейл от медэкспертов. В нем сообщалось, что ДНК из-под ногтей Эбигейл подвергся более углубленному изучению. Результаты оказались любопытными. Анализ подтвердил, что под ногтями обнаружился еще один набор ДНК, а это значит, что в деле замешана третья сторона. Кровное родство с Мерилом Хокинсом при этом исключалось.
«То есть не Митци Гардинер. Тогда кто? Кто еще остался?»
Не отвлекаясь от размышлений, Декер вдруг выхватил пистолет и уставил его в пассажирское окно, за которым очертился чей-то силуэт. Затем ствол он опустил и разблокировал дверь.
На пассажирское сиденье села Джеймисон и остро на него посмотрела.
— Испугался? Извини, не хотела.
— Ну ты даешь, — буркнул он. — Я ведь и пальнуть мог.
— Как обычно, приходится верить на слово, — примирительно сказала она.
Он снова перевел взгляд на дом, хотя пальцы нервно постукивали по рулю.
— Тебе, наверное, интересно, что я здесь делаю? — спросила она.
— Нет. Ты просто решила, что найдешь меня здесь, потому что в номере не застала.
— А вот и нет.
Он ответил вопросительным взглядом.
— Я прибыла сюда до тебя. — Она указала по улице. — Моя машина вон там. Я видела, как ты подъехал. И здесь я не одна.
У окна с ее стороны показалась еще одна фигура и постучала по стеклу.
Раздосадованный Декер снова разблокировал двери, и на заднее сиденье водрузился Марс.
— Вы что, следили за мной? — сердито спросил Декер.
— Какая ж это слежка, если мы приехали первыми? — хохотнул Марс. — Лично я, например, просто хотел взглянуть на твой старый дом. Очень милый.
Декер уставился в окно.
— Был таким, — тихо сказал он. — Первый и, наверно, единственный дом, который у меня когда-либо будет.
— Не зарекайся, — сказал Марс. — Жизнь всю дорогу шлет крученые, мы оба это знаем.
Декер поглядел на него в зеркало.
— Что за намек?
— Никогда не говори «никогда». Поскольку не знаешь наперед. Мне вообще светил тупичок из камеры смертников. Думаешь, я когда-нибудь загадывал, что буду сидеть сегодня здесь?
— Твоя ситуация была уникальная, Мелвин.
— А твоя нет? — фыркнула Джеймисон.
Декер умолк и снова перевел взгляд на дом.
Час был поздний, но слева наверху все еще горел свет. Там была спальня Молли. Сейчас, наверное, здесь комната дочурки Хендерсонов. Неизвестно, почему там сейчас свет; может, девочка приболела и мать за ней ухаживает.
Декер прикрыл глаза под внезапным и мощным наплывом образов и пятен света. Совсем как в прежние времена. Смерть близких обрушилась на него, норовя столкнуть в бездну. Тело затряслось безудержной дрожью.
— Декер, ты в порядке? — как сквозь толщу воды послышался отдаленный голос.
Что-то стиснуло руку и плечо. Открыв глаза, у себя на предплечье он увидел руку Джеймисон с побелевшими от напряжения костяшками, а на плече лапищу Марса. Джеймисон смотрела с нескрываемой тревогой, то же самое и Марс. Декер часто заморгал, и образы вроде как схлынули.
— У меня тут… проявления.
— Какие? — обеспокоенно спросила Джеймисон.
Декер для успокоения глубоко вздохнул.
— Воспоминания, как я нашел свою семью мертвой. Снова и снова, как лента Мебиуса. Цвета, образы… Вроде как бы уже выветрились из головы, а тут опять. — Болезненно морщась, он потер виски. — Не знаю даже, когда ждать повтора, и никак не могу это остановить.
— А сейчас прекратилось? — спросил Марс, в то время как Джеймисон боязливо наблюдала за происходящим.
Декер взглянул, но при виде ее сострадательного лица отвернулся.
— Пока вроде да.
— Когда это произошло? — тихо спросила Джеймисон.
— Первый раз, это когда я сидел у себя в номере. — Декер поглядел на Марса. — Помнишь, ты тогда заснул у меня на кровати? Я кое-как добрел до туалета. Потом выбрался на улицу под дождь. Думал… Думал, что реально не вынесу. И еще раз, после. — Он крепко стукнул себе сбоку по голове.
— Это случилось до твоего нынешнего приезда в город? — спросила Джеймисон.
— Я знаю, что ты сейчас скажешь, Алекс. Что нельзя жить прошлым.
— Знать — это одно. А что-то с этим делать — совсем другое.
Декер не ответил.
— Амос, — спросил Маркс, — что заставляет тебя сюда возвращаться? Я не о Берлингтоне, здесь все понятно. Но зачем возвращаться к дому, где все это произошло?
Мысленно Декер увидел себя, вдребезги усталого, вылезающего из машины после изнурительного дня на работе. Было уже около полуночи. В сущности, он уже несколько часов как должен был находиться дома. Но дело, над которым он работал, должно было вот-вот серьезно продвинуться, если над ним еще немного покорпеть. Он позвонил Кэсси и все ей рассказал. Та была не в восторге: ведь был запланирован выход на ужин с ее братом, который находился в городе проездом и остановился у них. Но Кэсси сказала, что все понимает. И знает, насколько для него важна работа над делами.
«Мое треклятое корпение».
Кэсси сказала, что выход можно перенести и на завтра. Брат остается у них ночевать, так что возможность совместного ужина еще не потеряна.
«Еще один шанс, которому не суждено было осуществиться».
Это были последние слова, которые Декер когда-либо слышал и говорил своей жене. В дом он вошел с намерением незаметно проскользнуть в постель, а наутро пригласить ее, Молли и своего шурина на завтрак. Эдакий сюрприз, в компенсацию упущенного вечера.
А за порогом притихшего дома его ждал кошмар.
И жизнь для него навсегда перестала быть прежней. Во всех без исключения смыслах.
И только суть была одна, во всей свой беспощадной ясности.
«Меня не было рядом, когда моя семья действительно во мне нуждалась. Я подвел их. Подвел сам себя. И я не знаю, как мне с этим жить. Смогу ли я».
— Амос? — осторожно окликнул Марс.
— Сюда я, наверное, возвращаюсь затем, — вымолвил Декер, — чтобы представить, как бы оно было… если б сложилось иначе.
Свет наверху, моргнув, погас. По какой-то причине это заставило Декера задвинуться еще глубже в нору, которую он себе мысленно вырыл.
В голове тяжко пульсировало. Мозг словно плавился.
Что-то или кто-то осторожно постучал в окно.
— Кого вы там еще притащили? — раздраженно буркнул Декер.
Джеймисон на своем сиденье словно застыла. В зеркальце машины ее оцепенелость словно копировал Марс.
Декер медленно повернул голову влево.
Там молчаливо стояла фигура.
А с той стороны стекла к его голове было приткнуто пистолетное дуло.
Взгляд направо открыл еще одну фигуру с пистолетом у стекла.
То же самое у двух задних дверей.
Водительская дверь рывком распахнулась, и от резкого удара по затылку Декер въехал лицом в руль.
Это было последнее, что осталось в памяти.
Очнувшись, Декер огляделся. Место показалось смутно знакомым. Постепенно стало понятно почему.
Он сидел на полу в старом доме Ричардсов. На той самой кухне, где встретили свой конец Дон Ричардс и Дэвид Кац.
Запястья и лодыжки резало от пут.
Рядом с собой он увидел Марса и Джеймисон, тоже связанных. Напротив них возле двери стоял человек.
Билл Пейтон, или, точнее, Юрий Егоршин. С не очень радушным видом.
Помимо него, в помещении находились еще трое — все крепкие, закаленные; железные надолбы с оружием. В «Американ Гриле» Декер никого из них не видел. Все как один быковатые качки.
Егоршин придвинул стул и сел напротив троих связанных.
— Декер, ты мне обгадил всю малину, — сказал он с тихой грозностью. — Надеюсь, ты это понимаешь?
— Такая уж у меня работа.
— Если б не подвела оптика и прочие… нескладухи, ты бы хрен когда проник у меня в «Гриль» со своим обыском. В обход ордера. Замаялся бы его получать.
— Наверное. Но вся эта история со шпионской сетью… Не думаю, что ты с ней подпадаешь под действие Четвертой поправки[528].
— Да. Тут и предел вашей плутократии, которой вы все так бахвалитесь и насаждаете где ни попадя.
Декер посмотрел в темноту за окном.
— Удивительно, что ты притащил нас сюда.
— Что? Ты, наверно, о свидетелях? Как бы нас не заметили соседи? — Егоршин замолчал, сжав губы в нитку. — Об этом не переживай. Что бы они ни увидели, сообщить об этом они уже никому не сообщат.
— Ты не должен был этого делать, — мрачно выдавил Декер, помрачнев лицом.
— Знаешь, какие были последние слова Дианджело перед тем, как он получил пулю в лоб?
Декер ничего не ответил.
— Он сказал: единственное, о чем он мечтает, — это переехать на юг. Я избавил его от лишних расходов. К тому же мне необходимо было уединение, чтобы разобраться с тобой и твоими друзьями.
От мысли про судьбу четы Дианджело в животе становилось тошно.
— Ты зря потратил столько времени, болтаясь здесь. Мог бы уже убраться из страны. А теперь слишком поздно. Высшая мера тебе светит.
— Насчет меня не беспокойся. У меня все схвачено. Есть завязки в таких местах, которые ты себе даже представить не можешь.
— Не знаю, воображение у меня весьма хорошее. А если ты о Питере Чилдрессе, то этот актив уже сгнил. Другие надо иметь.
— Этот актив меня не колеблет ни в коей мере.
— По какой же причине?
— По той же, что и Дианджело. Ввиду отсутствия на свете.
— Вы убили Чилдресса? — вскинулась Джеймисон.
Пейтон-Егоршин посмотрел на часы.
— С подтверждением двадцать минут назад. Нет, активы, о которых говорю я, куда выше, чем коп-интендантишка в дыре вроде сраного Берлингтона.
— Чего тебе от нас нужно?
— После каждой операции следует разбор полетов. — Он усмехнулся. — Для меня разбор полетов — это вы.
— Мы ничего тебе не скажем, — сказала Джеймисон с вызовом.
— Цаца. Не могу даже перечислить, сколько раз мне доводилось это слышать на протяжении моей карьеры.
Егоршин властно простер руку. Один из его людей что-то вытащил из-под плаща и подал ему. Предмет напоминал металлический щуп.
Сбоку ручки Егоршин сместил рычажок, наклонился и концом щупа тронул Марса. Под мощным разрядом тока тот с воплем дернулся и завалился набок, прерывисто дыша.
— Мелвин! — выкрикнула Джеймисон. Она попыталась до него дотянуться, но лишь упала. По кивку Егоршина ее оттащили и приткнули спиной к стене.
Декер не отводил от Егоршина взгляда.
— Какого рода информация тебе нужна?
— Все, что ты знаешь. Планы на перспективу. Все, что представляло бы для меня интерес или пользу.
— А потом ты что, нас просто отпустишь?
— Врать не буду: нет. Не хочу, чтобы кто-то давал мне в такой ситуации ложные обещания. Зато в обмен на вашу информацию предлагаю вот что. — Из кармана пиджака он вынул пистолет и дунул в черный глазок ствола. — По одной пуле каждому в голову. Вы ничего не почувствуете, это я обещаю.
— М-да. Безболезненная мгновенная смерть. Я про такое слышал. Но все равно не радует.
— Ты даешь информацию или нет? — строго спросил Егоршин. — Или мне твоего друга еще раз щекотнуть? — Он приподнял свое орудие пытки.
— Нам теперь известно очень многое, — заговорил Декер. — Рэйчел Кац дала изобличающие показания. Мы знаем о твоем тайном бункере. Успели провести обыск в офисе Брэда Гардинера.
— И ничего не нашли, так как там ничего нет.
— Есть и другие способы преследования. Мы знаем, что ты рассадил по всей стране своих агентов.
Егоршин зловеще вынул из кармана глушитель и стал навинчивать на ствол пистолета.
— Что еще?
— Остальное может дополнить Митци Гардинер.
— Сомнительно. Кстати, где она?
— По-прежнему в больнице, под усиленной охраной.
— Ты меня не понял.
Декер бросил на него твердый взгляд.
— Ты не пытался убить ее в больнице. Для меня удивительно, зачем ты вообще сохранял ей жизнь все эти годы.
Егоршин посмотрел на одного из своих людей и указал на дверь из кухни. Подручный ушел и через несколько минут вернулся с Брэдом Гардинером. Руки у него были связаны за спиной, а вид растрепанный и измученный.
Декер глянул на него снизу вверх.
— Этот тоже тут ошивался? Как глупо.
— Это был не его выбор, — ответил Егоршин. — Я так решил.
— А его действительно зовут Брэд Гардинер? — спросила Джеймисон. — Или он тоже русский, как ты?
Егоршин встал.
— Нет, племенной американец. Как Дэвид Кац. Они здесь тусовались только из-за денег. И денег немалых. Одно слово, американцы: взасос с ними готовы целоваться.
— Кац до своего убийства денег много не заработал, — заметила Джеймисон. — Владел всего лишь «Грилем». На империю вряд ли потянет.
Егоршин утомленно покачал головой.
— Как ты думаешь, откуда он взял деньги, чтобы начать свою карьеру? Еще до своего переезда сюда. Откуда у него были «Мерседес», дорогое шмотье, портфель инвестиций на миллионы долларов, первый взнос за «Гриль» и разные кредитные линии? И как ему удавалось так быстро по ним рассчитываться? Таланта и ума у него было не особо, как и желания упахиваться ради своего благосостояния.
— Как вы с ним познакомились? — задал вопрос Декер.
— Да какая разница. Примерно так же я познакомился и с этим, — сказал Егоршин, кивая на Гардинера. — Необходимая, хотя и неприятная часть моей работы.
Гардинер ни на кого даже не глядел. Стоял с пустыми глазами и мелко подрагивал.
Джеймисон посмотрела на Гардинера.
— Значит, ты за деньги продал свою страну? Стал изменником.
— Верно. А изменники заслуживают казни, — сказал Егоршин.
Прежде чем кто-либо успел отреагировать, он приставил пистолет к виску Гардинера и нажал на спусковой крючок.
Пуля, прошив голову, врезалась в дальнюю стену кухни. Брэд Гардинер рухнул замертво.
Все уставились на тело, распростертое на кухонном полу.
— Вот черт, — произнес Марс, который уже оправился от электрошока и сидел, припав спиной к стене.
Декер поднял взгляд на Егоршина.
— Зачем было его убивать?
— Для меня это уменьшает осложнения.
— Ну да. При чем, кстати, вообще ресторан?
— Что может быть лучше для, так сказать, «американизации»? Взаимодействие с клиентами. Узнаешь и постигаешь все: сленг, диалекты, манеры, поп-культуру, спорт. Американцы на нем помешаны. Картошка фри! Этикет соцсетей. Просто становишься завзятым американцем. В России мне б понадобились годы, чтобы сделать то, что мы здесь с оперативниками проворачиваем за какие-то месяцы. Все гениальное вполне себе просто.
— А подземная комната?
— В ресторане всего, что тебе требуется, все равно не сделаешь.
— Да, мы видели там операционную.
Егоршин пренебрежительно махнул рукой.
— Некоторые из моих начальников все еще живут во времена холодной войны. К операциям мы прибегали редко. Лучше загодя формировать агентуру из людей западной внешности.
— Найти в комнату вход нам удалось не сразу. Пришлось повозиться.
— И все же вы это сделали. Осмелюсь спросить, каким образом?
— Размеры помещения не совпадали с площадью за пределами кухни.
Егоршин погрозил Декеру пальцем:
— Вот я тебя. Один из моих людей в ресторане сообщил, что ты шибко увлекся разговором с одной из официанток. Ты явно был персоной, за которой стоило следить.
— За что вы меня и попытались устранить? — спросил Декер. — Тогда, на обратном пути от Митци?
— Уж извини. Но это вполне логичный способ справляться с трудностями.
— У Эрика Тайсона и Карла Стивенса на руках были наколки «КИ».
— Мой отец имел честь в нем состоять, поэтому мы ее делали кое-кому из наших новобранцев. Но при этом прятали ее среди символики групп ненависти, чтобы сложнее было обнаружить.
— Ты сказал «новобранцы»?
Егоршин выставил ладонь:
— Впрочем, это уже за рамками того, что я могу раскрывать. Игра, которую вы тоже вовсю практикуете с нами. Никто не без греха. Только не нужно упускать из виду факт, что игра эта с весьма реальными последствиями.
Егоршин поглядел на тело Гардинера, снова сел и сунул пистолет за пояс.
— Одного не понимаю, — сказал Декер. — Митци говорила, что ее муж пристраивает людей на всякие престижные должности в финансовом секторе, юриспруденции, хай-теке и госаппарате.
— Это ты к чему?
— Даже с новой идентичностью и легендой агентам непросто выдерживать проверку бэкграунда. Можно сделать нужные документы и всякое такое, выправить аттестаты с дипломами, но проверка биографии неизбежно уходит туда, где они учились и жили, в разговоры со старыми соседями, родственниками, учителями и коллегами.
— Это правда. Именно поэтому мы и выработали другой подход.
— Какой же?
— Начать с того, Митци не имела понятия, чем на самом деле занимается ее муж. Она рассказала вам только то, что ей полагалось знать. На самом деле никаких наших людей он на эти псевдовысокие должности не ставил. Иначе проверка, ты прав, была бы очень интенсивной.
— Как же вы поступали?
Егоршин улыбнулся.
— Низкопробная работа для сбора разведданных годится гораздо лучше.
— Что у вас, в таком случае, считается «низкопробным»? — спросила Джеймисон.
— Например, повара при богатых людях. Охранники на секретных объектах. Вы и не подозреваете, насколько эти места бывают уязвимы в плане утечек. В России с этим обстоит совсем по-другому. А здесь, в Америке, все отдается на аутсорсинг. Так компании сокращают расходы. Между тем углубленные проверки обстановки стоят дорого и требуют времени. Мы используем личных шоферов руководителей и бывших госчиновников. Удивительно, насколько они болтливы у себя в машинах, как будто водитель за рулем совершенно глух. Стюардессы на частных самолетах. Домашняя прислуга, бригады уборщиков и гувернантки сильных мира сего, особенно на наших побережьях. Персональные помощники всех мастей. IT-персонал, имеющий доступ к паролям, облакам и конфиденциальным данным, которые можно ловить онлайн. Обслуживающий персонал всех типов в элитных отелях, ресторанах, спа-салонах и закрытых пансионах. Там американцы тоже щебечут столь самозабвенно, будто этих пеонов не существует. А они, эти самые пеоны, отличаются очень хорошим слухом и памятью. Скажем, я частенько езжу на ваших скоростных поездах «Асела». Просто сижу себе и слушаю, как народ громко треплется по своим телефонам: юристы и руководители корпораций, журналисты и телеведущие, и даже ваши госчиновники разбрасываются почем зря наиважнейшими сведениями. В моей стране за это бы расстреливали. Включаешь себе диктофон, потягиваешь кофеек, все идет как по маслу. Вот почему у нас есть люди, которые работают там, а также в местах, где конфиденциальная информация может подслушиваться внешне малозаметными людьми. Америка — это гигантский воздушный шар в дырках утечек, которые вы же сами и прогрызаете. Ну нам что, возражать, что ли?
Джеймисон тревожно поглядела на Декера, который не сводил с Егоршина глаз.
— Перечень таких занятий можно продолжать и продолжать. Возможности безграничны. Мои агенты хорошо подготовлены ко всем своим видам деятельности. Документы у них высочайшего класса — работы непочатый край, информация поступает нон-стопом. Ваша страна угробит себя без единого стороннего выстрела, единственного ракетного пуска. Ничего этого не придется делать, потому как вы сами погубите себя своей тупой беспечностью. При вашем верхоглядстве и чванливой самонадеянности вас останется лишь взять голыми руками.
— Я думала, что все ваши шпионские операции теперь ведутся в киберпространстве. Хакеры с армиями ботов, чтобы влиять на общественное мнение, — сказала Джеймисон.
Егоршин пожал плечами.
— Общественное мнение? Блеф и сплошные фейки! Кибершпионаж? Господа американцы, уж чья б корова мычала! Безусловно, запущенная вами кибервойна имеет место. И ведется весьма интенсивно. Поэтому нам в ней приходится как-то реагировать на вас, оголтелых интриганов и наветчиков. Но никакие боты и хакеры, подтасовки и фейки не сравнятся, на мой взгляд, по эффективности с маневрами в поле. Я о человеческом интеллекте. Люди собирают информацию непосредственно из источника. И могут добиваться этого бесконечно гибкими, утонченными способами, которые нельзя сымитировать строчками кодов, тенетами которых вы опутали весь мир.
— На войне как на войне, — рассудила Джеймисон.
— А теперь расскажите мне о Митци, — потребовал Егоршин.
— Что именно? — спросил Декер.
— У меня здесь свой интерес. Так что с ней будет?
— Пока неизвестно. Все зависит от степени ее вины.
— Возможно, ее нет вообще.
— Мы полагаем, что она подставила своего отца.
— Нет, она этого не делала.
— Откуда ты можешь это знать? — спросила Джеймисон.
Декер неотрывно смотрел на Егоршина, но молчал. Он прикрыл глаза и в глубине своей памяти перечитал последнее письмо от медэксперта:
«С Мерилом Хокинсом никаких родственных связей».
Декер открыл глаза и снова сосредоточился на Егоршине.
— Давай-ка еще поразбираем полеты. Мне недавно сообщили, что в ДНК под ногтями Эбигейл Ричардс присутствуют следы третьего лица. Я думал, это Мити Гардинер. Но тест показал, что третья сторона не имеет к Мерилу Хокинсу никакого отношения.
— Значит, это была не Митци, — сказала Джеймисон.
Декер ее как будто не слышал. Он говорил, не сводя глаз с Егоршина:
— Знаешь, меня всегда интересовало это имя.
— Пейтон — типично американская фамилия.
— Нет, не твое фейковое имя. А настоящее имя Митци.
— Что здесь удивительного? — спросил Егоршин, слегка напрягшись лицом.
— Я вник в это некоторое время назад, потому что такое имя необычно для американца. Митци — это скорее уменьшительное прозвище, которое немцы дают дочерям с именем Мария. А в Германии как раз родился ты.
Егоршин покачал головой.
— Мой отец был русским. Егоршин фамилия не немецкая. А Восточная Германия была гораздо больше похожа на Россию, чем Западная.
— Может, твой отец и был русским, но ваша семья жила все же в Восточной Германии. А твоя мать была американкой.
— Я вижу, подготовлен ты хорошо. Но к чему ты клонишь? Митци Гардинер не немка. Она родилась здесь.
— Да, это так. И тебе уже шестьдесят два года. А Митци сорок.
— Декер, — вклинился Марс, — на что ты намекаешь?
Декер не сводил глаз с Егоршина.
— Во время твоей учебы мать Митци работала в кафетерии в штате Огайо. В двадцать два года ты был, наверное, студентом выпускного курса. А она была на несколько лет старше тебя.
Егоршин откинулся на спинку кресла.
У Джеймисон отвисла челюсть.
— Постой. Ты хочешь сказать…
— Под этими ногтями была ДНК Митци, — сказал Декер. — Но это не доказывает, что она Мерилу дочь. Лиза забеременела от тебя еще в колледже. Она родила ребенка, когда ты еще учился?
— Проклятье, — пробормотал Марс.
— На следующий день после ее рождения меня отозвали на родину, — тихо сказал Егоршин.
— И ты просто уехал, не сказав ни слова?
— Я любил Лизу. Я… хотел быть с ней. Воспитывать ребенка. Мы назвали ее Марией в честь моей бабушки по отцовой линии. Но я рассказал Лизе про имя Митци.
— И оно, похоже, пристало. Крепче, чем ты сам.
— Сложно сказать. Меня в ту пору не было.
— Итак, она встретила Мерила, и они поженились. Митци он удочерил. Ей они, вероятно, ничего не сказали, и она просто думала, что Мерил — ее настоящий отец. В конце концов они перебрались в Берлингтон. — Декер сделал паузу. — А ты именно поэтому со временем выбрал этот город для своей деятельности.
Егоршин посмотрел на своих людей, после чего встал и зашагал по комнате.
— Я хотел… увидеть, что стало с ней. А когда приехал сюда, чтобы делать свое дело… она была…
— Наркоманкой.
— Для меня это было ужасно. И тут еще моя дорогая Лиза…
— У которой был рак.
— Да. Надежды не оставалось никакой.
— Как ты поступил?
— Договорился встретиться с Митци, через посредника.
— Ее дилера, Карла Стивенса?
— Да. Я сказал ей, что давно знаю ее мать и хочу им помочь. Я достал ее матери лекарство и передал его Митци.
— Но одновременно подстроил, чтобы с ее помощью попал ее отец.
Егоршин перестал расхаживать и с сердцем выкрикнул:
— Ее отцом был не он, а я!
Этот выплеск Декера не смутил.
— Ты ушел, а он нет. Он ее вырастил — не ты. Он делал все возможное, чтобы ей помочь. Вот то, что я называю отцовством.
Егоршин снова зашагал по комнате, нервно потирая скулы.
Декер наблюдал за ним.
— Ты пожелал избавиться от Дэвида Каца. Зачем?
— Он был такой же, как этот, — Егоршин презрительным кивком указал на мертвого Гардинера. — Сколько б мы ни давали, этому подлецу все время было мало.
— А Ричардсов зачем было убивать?
— Ты думаешь, Дональд Ричардс тоже не грыз нам карман?
— Он помогал отмывать через банк деньги и требовал прибавку?
— Да. Это становилось невыносимым. Пришлось действовать.
— Но как ты вовлек в это дело Митци?
Егоршин пожал плечами.
— Я рассказал ей кое-что о Мериле… В таком ракурсе, что она решила встать на мою сторону. И я сказал, что хочу помочь ее матери. Благодаря мне Лиза ушла из жизни мирно, без мучений.
— Ой ли? Она умерла, зная, что ее муж обвиняется в убийстве. Вряд ли это можно назвать мирным.
— Декер, на твое мнение мне глубоко наплевать.
— Так что все шло тип-топ. Пока в город не вернулся Мерил, чтобы доказать свою невиновность. — Декер снова сделал паузу. — А ты явился в гостиницу и убил умирающего.
— Добил. Иного выхода не было.
— После чего ты подставил под убийство Сьюзан Ричардс, подстроив так, что она якобы покончила с собой из раскаяния. Хотя на самом деле ее убил тоже ты.
— Кому-то надо было это сделать.
— А мы у тебя, вероятно, следующие.
Егоршин сел на место.
— Вот что я тебе скажу, Декер, — помолчав, сказал он. — Способ выжить у тебя есть, но только один. Единственный. Мне нужна Митци. Нужно, чтобы она ушла со мной.
Декер покачал головой.
— Не вижу, как такое возможно осуществить. Она все еще без сознания в больнице, окружена охраной.
Егоршин вытащил пистолет.
— Тогда тебе нужно хорошенько подумать, если только ты не хочешь, чтобы я застрелил кого-то из твоих друзей. Кстати, кого именно? Выбирай, я разрешаю.
Не дождавшись ответа, он указал на Марса:
— Тебя. Вставай.
— Стой, — бросил Декер. — Тебе нужен я. Меня и устраняй.
— Нет, мистер Декер. Ты мне нужен, чтобы решить мою проблему.
Он махнул стволом на Марса:
— А ты давай поднимайся. Иначе стрельну в тебя сидячего.
Марс выпучил глаза и покачал головой.
— Блин, пахнет разрывом намертво, «номер эрсорок три», мать его.
— А ну вставай! — рявкнул Егоршин. — Кому говорят!
— Ослаб со страху, помощь нужна. Или не видишь, что я связан по рукам и ногам?
Егоршин посмотрел на своих подручных и нетерпеливо кивнул. Те подошли к Марсу, наклонились, и каждый сбоку ухватил его под руку.
Поднять Марса оказалось не так-то просто, но они справились. В ту секунду, когда его подошвы коснулись пола, он мощным ударом головы сбил того, что справа, и в резком развороте двинул плечом под подбородок второго — тот отлетел к стене и ударился об нее затылком; глаза закатились, и он сполз на пол.
Не остался сидеть и Декер — со связанными за спиной руками он пружинисто оттолкнулся и прыгнул на замешкавшегося Егоршина с такой силой, что сбил его с ног. Тот отлетел назад, ударился о раковину и кульбитом врезался в оконное стекло, скрывшись где-то снаружи в фонтане осколков.
Оставшийся подручный прицелился в Декера и уже нажимал на курок, когда на кухне грохнул выстрел.
Пошатнувшись, подручный в изумлении посмотрел себе на грудь, где расплывалось красное пятно.
Декер и Марс уставились на Джеймисон. Каким-то образом та умудрилась перекатиться вперед, ухватить связанными руками оружие одного из упавших, навести его и выстрелить — и все это за считаные секунды.
Раненый упал на колени, а затем повалился вперед.
Джеймисон обшарила одного из подручных, нашла у него складной нож и с его помощью освободила от пут себя, а затем Декера и Марса.
Декер ухватил чей-то пистолет и бросился к входной двери, слыша, как снаружи заводится мотор. От двери ему оставалось лишь пальнуть по задним фарам машины, которая, впрочем, через несколько секунд скрылась.
Джеймисон выхватила из кармана сотовый, набрала Богарта и сообщила ему о происшедшем.
— Сейчас посылает сюда команду, — сообщила она, закончив разговор. — И объявляет розыск.
Декер все еще смотрел в заоконную темень.
— Не думаю, что этого будет достаточно.
Марс стиснул Алекс в объятиях.
— Ну девчонка, ну молодец! Ловко! И стрельба просто великолепная!
— Спасибо. А что ты там сказал насчет «сорок три»?
Декер повернулся к ней:
— Разрыв намертво, «номер эрсорок три». Любимая комбинация в техасской универовской команде, когда за нее играл Мелвин. Правый тэкл помогает правому гарду[529], отбивая тэкла защиты, а затем вместе с тайт-эндом[530] запечатывает дефенсив-энда[531], пока принявший пас уводит корнербека[532]. Тем временем тайт-энд отлипает от дефенсив-энда и принимается за главного сэйфти[533]. Таким образом Мелвину оставалось только проскочить через брешь и выйти один на один с лайнбекером[534].
— Которым был, язви его, Декер из «Бакайз», наших заклятых соперников, — расплылся в улыбке Марс.
Декер с огорченной миной сказал:
— В том решающем матче он сделал три тачдауна, и все три путем проскока через мою задницу.
— Ничего, ты делал все что мог. А вы, ребята, держались железно. Сколько раз меня самого затыкали в начале игры. Но когда жизнь подкидывает кислые лимоны, то знаешь, что надо делать?
Джеймисон состроила гримаску:
— Лимонад, что же еще. Всем известно.
Марс категорично мотнул головой:
— А вот и нет, Алекс. Делать тачдауны.
— Ах вон оно что! Ты этими словечками сказал Декеру, что собираешься делать? Убрать этих двоих. Чтобы он тоже включался?
— Молодец, поймала.
— Надо бы мне, наверное, тоже начать смотреть футбол: вдруг когда-нибудь пригодится в противостоянии вам двоим.
— Жизнь иной раз вытворяет такие финты, что наперед и не догадываешься, — сказал Марс.
— Никогда не знаешь наверняка, — машинально повторил Декер, снова вглядываясь в темень за окном.
Декер протянул очередную салфетку, а сам оперся на спинку стула.
Сидя на больничной койке, Митци Гардинер промокнула глаза. Она наконец пришла в себя; при этом врачи сказали, что можно рассчитывать на полную поправку.
Декер частично рассказал ей о том, что произошло. Не стал умалчивать и о смерти ее мужа наряду с его участием в шпионской деятельности.
— Я всегда недоумевала, почему такой парень, как Брэд, клюнул на такую, как я, — шмыгнув носом, призналась она.
— Не надо себя недооценивать.
— Мне просто не верится, что этот Билл Пейтон был русским шпионом… как там его?
— Егоршин. Такие вот дела на поверку.
Раскрывать тайну отцовства Декер не стал, считая в душе, что Мерил Хокинс заслуживает зваться отцом. К тому же не было уверенности, что Митци в ее хрупком состоянии сумеет справиться с такой правдой.
— Да. — Скомкав салфетку, она бросила ее в ведерко рядом с кроватью и робко посмотрела на Декера. — Но это, наверное, еще не все?
— Да, не все.
— Ты здесь… для чего-то другого?
— Да.
— Как Рэйчел? Что с ней?
— Ей предъявлено обвинение, но она, вероятно, сможет заключить сделку со следствием. Поскольку Егоршин до сих пор не пойман, ее жизнь в опасности. Она может получить статус свидетеля под защитой, когда расскажет ФБР все, что знает.
— Так ведь он может прийти и за мной?
— Не думаю. У него к тебе, похоже, симпатия.
— Он действительно нам помогал. Помню, добывал обезболивающее для мамы. Хотя я его знала как Билла Пейтона. До сих пор не могу поверить, что он был… иностранным агентом.
— Да. Но к твоему отцу он не был так добр.
— Он мне о нем кое-что рассказывал. Не очень лицеприятное.
— Все это было выдумкой. Он сам мне в этом признался. Ему просто хотелось перетянуть тебя на свою сторону. Вот и все.
— А я ему верила. И помогла упечь своего отца в тюрьму.
— Ты знала, что ему грозят обвинения в убийстве?
Она покачала головой.
— Даже близко. Понятия не имела. Вообще не знала, что происходит на самом деле. Была все время в прострации.
— Тебя, вероятно, предпочитали держать в неведении, так как не полагались на твою благонадежность. Но после того, как ему предъявили обвинение? А вслед за тем осудили?
— Я не знала, что и думать. В душе я все же чувствовала вину.
— Видимо, он догадывался о твоем частичном соучастии. Но не стал делать ничего, что могло бы бросить на тебя тень. Поэтому просто молчал и безропотно отправился в тюрьму. Лишь после встречи с Карлом Стивенсом его мнение изменилось. Ведь он уже фактически умирал, и тут вдруг Стивенс рассказал ему о твоем соучастии и о людях, что за этим стояли. Вероятно, в Мериле взыграла обида. И он вернулся сюда, чтобы обелить свое имя.
— Вряд ли можно его в этом винить. — Митци легла на спину и закрыла глаза. — Я так устала. — Внезапно она рывком села. — Боже! Мой сын! Что с ним? Где…
— С ним все в порядке. Сейчас он в интернате. И о происшедшем он ничего не знает.
— Я… Поверить не могу, что только сейчас о нем вспомнила!
Вид у нее был действительно ошеломленный собственным легкомыслием.
— Ты же только что вышла из наркотической комы. Мысли еще не вполне прояснились.
— Ты слишком ко мне добр. — Она о чем-то крепко задумалась. — Хотя у меня такое чувство, что скоро все изменится.
Он встал и посмотрел на нее сверху вниз.
— Ты знаешь, сколько людей влачится по жизни без шанса что-либо исправить?
— Я… Что ты хочешь этим сказать?
— Ты много чего понаделала, Митци. Помогла засудить своего отца. Он от этого очень страдал. Попал в тюрьму, где с ним творились ужасные вещи.
— Я все это знаю. Я была… все равно что не в своем уме от наркоты.
— А теперь нет. Ты чиста, трезва и, надеюсь, мыслишь ясно.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила она осторожно.
— Как насчет одного праведного поступка?
— Какого именно?
— Ты идешь в суд и делаешь заявление, которое оправдает твоего отца, возвратив ему доброе имя. А ты приняла бы на себя ответственность за содеянное.
— А оттуда в тюрьму? Ты это просишь меня сделать?
— Мне кажется, я имею право на такую просьбу, учитывая твою усердную попытку снести мне башку в твоем доме.
— Я… В тюрьму я не могу. Мне сына не на кого оставить.
— Возможно, тебе этого удастся избежать.
— Как? — умоляюще произнесла она.
— Твой случай нетипичный. Пожалуй, мне удастся убедить власти заключить с тобой сделку. Ты расскажешь, как все было на самом деле, и тогда репутация твоего отца будет восстановлена, а ты продолжишь жить своей жизнью.
— Ты действительно думаешь, что такое возможно?
— Возможно все. Но помимо очевидных преимуществ, я полагаю, что в этом раскладе для тебя может быть и еще один существенный плюс.
— Какой же?
— Все эти годы, Митци, ты жила с чувством вины. Догадываясь об этом или нет. И это на тебя определенным образом воздействует. Меняет тебя. Заставляет становиться кем-то, кем ты, возможно, быть не хочешь, но неотступно к этому идешь. Пусть даже со всеми деньгами на свете. И это мало-помалу раздирает тебя на части.
Она вцепилась в простыню и взирала на него с глубокой, тоскливой беспомощностью.
— Ты… говоришь так, будто это происходило с тобой.
— Никаких «будто». Меня не было рядом, когда моя семья так во мне нуждалась. Из-за этого они погибли. Мне никогда больше не увидеть ни жены моей, ни дочери. И для меня это теперь неизбывное покаяние. — Декер глубоко вздохнул. — Однако жить так нельзя, Митци. Поверь мне.
По ее щекам катились слезы. Она протянула руку и схватила его ладонь — ощущение, от которого не так давно он бы вздрогнул.
Вместе с тем, когда его в минуту упадка обнял своей лапищей Мелвин Марс, а потом в машине его руку сжала Мэри Ланкастер, просто желая в момент испуга утешительной близости другого человека, с Амосом Декером что-то произошло.
Что-то очень хорошее. Потому что, несмотря на тревоги и переживания, все эти дни не покидавшие его ум, возможность ощутить объятие или пожатие чужой руки, не дрогнув и не напрягшись — простое, в сущности, действие, всеми другими воспринимаемое почти как должное, — немного приближало Декера к себе прежнему, кем он когда-то был. До того, как умер на футбольном поле и очнулся совсем другим человеком.
Поэтому Декер протянул другую руку и накрыл ею ладонь Митци.
— Митци, ты сделаешь это? Совершишь этот шаг? Исправишь то, что тебе посильно? Освободишься ли наконец от чувства вины?
И по прошествии нескольких неуютно долгих секунд он услышал ее тихий голос:
— Да. Я это сделаю.
— Похоже, помимо вмешательства в нашу демократию, Москва пытается еще и вербовать наших маргиналов, делая их своими солдатами на нашей территории в надежде породить еще больше раскола и беспорядков, — повествовал Богарт за ужином в «Пене» с Марсом, Джеймисон и Декером.
— Значит, Эрик Тайсон и Карл Стивенс были частью этой сети? — спросила Джеймисон.
— Несоменно.
Декер доел свою жареную картошку, шпионски поглядывая на неодобрительно следящую за ним Джеймисон. Неожиданно она расцвела улыбкой и сказала:
— Вот молодец. Свою норму вредной пищи ты сегодня заработал. Но уж завтра я тобой займусь.
— Чилдресса нашли в камере мертвым, — сообщил Богарт. — Отравленная пища. Какой-то промышленный химический яд. Русские в этом большие специалисты. Должно быть, в полицейском управлении у них контактов больше, чем один только Чилдресс. Капитан Миллер сейчас этим занимается.
— О Егоршине что-нибудь слышно? — поинтересовался Марс.
Богарт покачал головой:
— Наверное, он покинул страну в ту же ночь, как бежал из дома Ричардсов. Возможно, он уже в Москве. Двое его людей, взятых под стражу, ничего не говорят. Удивительно, что у них в зубных пломбах не оказалось цианида. Пробовали применять к ним меры воздействия — бесполезно. Зато мы нашли дополнительные записи о «стажерах», что работали в «Гриле». Приобщили их к другим сведениям, для выслеживания по стране агентуры Егоршина.
— Надеюсь, их всех когда-нибудь переловят, — беспечно сказал Марс.
— А что будет с Рэйчел Кац? — спросил Декер.
— Скорее всего, подпадает под свидетельскую защиту. То же самое и Митци Гардинер со своим сыном. Гардинер предоставила суду полное оправдание, сняв со своего отца ответственность за убийства. Его уголовное дело прекращено. Теперь он совершенно невинный человек.
— Ну да, на том свете, — мрачно усмехнулся Декер. — И ничего об этом не знает.
— А ты верь, парнище, — подбодрил друга Марс. — Лично мне моя вера говорит, что этот человек теперь знает все. Он просил тебя доказать его невиновность. И ты это сделал.
— Дайте-ка мне несколько минут, — попросил Декер.
Он вылез из машины, за рулем которой сидела Джеймисон, а на заднем сиденье Богарт и Марс.
— Но ты же вернешься? — забеспокоился Богарт. — Больше никаких отклонений от маршрута: у нас своих дел завались.
Декер кивнул:
— Конечно, вернусь. Этим я уже сыт по горло, по крайней мере на данный момент.
— Смотри у меня, — шутливо пригрозил Марс. — Сразу после посадки в Вашингтоне едем ужинать, за мой счет. К нам присоединится и Харпер.
Декер кивнул и направился вниз по улице. Уже издалека он заприметил идущую навстречу Мэри Ланкастер. Они встретились перед старым домом Декера.
— Спасибо, Мэри, что встретила меня здесь.
— Я правда думала, что ты захочешь попрощаться. — Она обернулась на дом. — Только не возьму в толк, почему именно здесь.
— Долго объяснять.
— Иного я и не предполагала.
— Я буду приезжать, чтобы видеться с тобой.
— Вовсе не обязательно. — Она поглядела в сторону машины, где Декера дожидались Джеймисон, Марс и Богарт. — У тебя новая жизнь, Амос. Подальше отсюда. И это здорово. — Она бросила взгляд на дом, где Декер пережил столько горя. — Тебе нужно отрешиться от этого места раз и навсегда.
— Я не собираюсь этого делать, Мэри.
— Но почему?
— Ты мой друг.
— Это понятно. И ты мой тоже. Но…
— В ближайшие годы ты можешь столкнуться кое с чем, в чем я, возможно, хоть немного смогу тебе пригодиться.
Ланкастер опустила глаза, вынула из пачки сигарету, прикурила. Долго смотрела на дым, а потом ее выбросила.
— Я по-прежнему боюсь.
— Да перестань ты. К тому же это естественно. И у тебя есть Эрл. А еще я.
Она задумчиво на него посмотрела.
— Ты изменился, Амос. С тех пор как отсюда уехал.
— К лучшему или к худшему?
— Просто… ты… как бы… — ее голос осекся. Она, похоже, не находила слов.
— Прибавил в знании жизни? — губы Декера тронула улыбка.
— В каком-то смысле и это.
Ее лицо несколько посуровело.
— Ценю, конечно, твое предложение. И рада буду снова увидеться. — Она снова посмотрела на дом, а затем вопросительно на него: — Но почему из всех мест именно это?
— Ты говорила, что не знаешь Хендерсонов?
— Нет. Наверное, хорошая семья.
— Уверен, что прекрасная. И место замечательное.
— А ты сделал его еще лучше, избавив от шпионов.
Декер отступил на шаг назад и оглядел свою старую берлогу.
— Приют воспоминаний, — прокомментировала Ланкастер. — Особенно для человека с памятью вроде твоей.
— Да, воспоминаний действительно множество. Самых чудесных. За вычетом несказанно жутких.
— Каких же ты придерживаешься?
— В моем случае выбора не дано. Хотя есть воля расставлять приоритеты.
— То есть тебе это по силам?
— Попробовать можно.
Декеру подумалось о неизбывной сцене с его убитой семьей, что продолжала осаждать его память, разворачиваясь в голове.
— Не просто попробовать, а как следует. Тем более что деваться некуда.
— Желаю тебе в этом всяческих успехов. Правда, от души.
Перед расставанием Декер удивил Ланкастер тем, что крепко и долго ее обнимал.
— Ого! Вот уж чего точно не ожидала, — выдохнула она, когда они отстранились.
— Ты знаешь, я тоже. Но… ощущение приятное.
— Подтверждаю, Амос.
Декер вернулся к машине и занял место рядом с Джеймисон.
— Интересно, почему бордо? — задал он неожиданный вопрос.
— Чего? — переспросила Джеймисон, а Богарт с Марсом озадаченно уставились.
— Когда в тот день на кладбище ко мне подошел Хокинс, вокруг него было что-то вроде ореола цвета бордо. Я такого раньше никогда не испытывал.
— Может, новый способ твоего мозга сигнализировать о хорошем человеке, нуждающемся в помощи? — полушутя предположила Джеймисон.
— Если так, то он должен мне видеться не в пример чаще.
Они сидели, глядя вслед удаляющейся спине Ланкастер, когда из дома вышли супруги Хендерсон с дочкой и сели в свой «Ниссан». Через пару минут они уехали.
Джеймисон взволнованно поглядела на Декера, который провожал их взглядом.
— На вид хорошая, дружная семья, — сказал с заднего сиденья Марс.
— Да, — сказал Декер. — Полагаю, так и есть.
Пальцы Джеймисон нервно тарабанили по рулю.
— Значит, и дом счастливый, — негромко сказал Марс.
Джеймисон остро глянула на него в зеркало, после чего снова посмотрела на Декера.
— Счастливый дом, — тихо сказал Декер, прежде чем кивнуть Джеймисон.
Та завела мотор, и они поехали дальше.
Прочь от этого места.
До поры.
Но Амосу Декеру предстоит вернуться.
По множеству причин.
Майку и Монике Рао — за все, что вы сделали для Университета Содружества Вирджиния
Одинокий охотник, преследующий волка на бесплодных землях Северной Дакоты, обнаруживает труп женщины. Кто-то сделал ей вскрытие — только, похоже, на этот раз обошлись без стола, морга и экспертизы…
Вскоре стало ясно, что смерть Айрин Крамер заслуживает расследования ФБР. Дело в том, что у нее буквально нет прошлого. Об этой школьной учительнице никто ничего не знает — откуда она родом и кем является на самом деле… Ей явно было что скрывать.
Следователя ФБР Амоса Декера, обладающего абсолютной памятью, и его коллегу Алекс Джеймисон вызывают для поиска ответов в маленький городок в Северной Дакоте. В самом сердце нефтедобывающей индустрии расцветают самые гнусные пороки общества, подпитываемые быстрыми и большими деньгами. Местные очень не любят, когда суют нос в их дела, так что жизнь чужака не стоит здесь и ломаного цента. Однако на помощь Декеру приходит неожиданный союзник…
Хэл Паркер постепенно нагонял свою добычу, ощущая, как с каждым шагом, крепко вбиваемым в землю, растет кровяное давление. О том, что цель близка, можно было судить по частоте и количеству капель крови, тусклыми рубинами рассыпанным по жирной от влаги почве. Убить с первого выстрела не вышло, так что теперь приходилось иметь дело с подранком.
А если он рассчитывал получить оговоренную сумму, то требовалось предъявить тушу. Масштабы кровопотери его несколько приободрили, свидетельствуя о неизбежном, особенно в таком беспощадном климате.
Паркер медленно и методично продвигался вперед. Осень была уже не за горами, но лето по-прежнему не сдавало своих позиций, протягивая свои пропитанные зноем и влагой пальцы над суровой пустотой тундры. В данный момент Хэл чувствовал себя яйцом на раскаленной сковородке. Будь сейчас зима, он был бы облачен в специально рассчитанную на то одежду — и никогда, ни при каких обстоятельствах не стал бы преследовать свою добычу бегом. Когда бежишь при пятидесяти градусах ниже нуля,[535] рискуешь получить кровоизлияние в легких и захлебнуться раздутыми от крови клетками собственного организма.
Но даже когда жарко и влажно, обезвоживание способно убить тебя столь же быстро, и ты никогда не почувствуешь, к чему идет дело, пока не будет слишком поздно.
На лбу у Паркера был укреплен мощный фонарь военного образца, в буквальном смысле превращающий ночь в день — по крайней мере, в пределах его узкой тропы. Он предположил, что является сейчас единственным живым существом на пространстве во много квадратных миль вокруг. По небу стремительно неслись тучи, насыщенные влагой и окруженные неспокойным воздухом. Оставалось надеяться, что управиться с делом выйдет до того, как хлынет дождь.
Хэл бросил взгляд влево — туда, где совсем неподалеку начиналась территория Канады. Больше чем в часе ходу находился городок Уиллистон — самый центр фрекинговой[536] вселенной здесь, в Северной Дакоте. Но Баккеновская сланцевая формация[537] настолько обширна, что земля и под ногами у Паркера содержала миллионы баррелей нефти вместе с сотнями миллиардов кубических футов природного газа. А может, и больше, подумал он, поскольку кто на самом деле способен оценить истинные масштабы?
Присев на корточки, Хэл стал прикидывать свой следующий ход. Присмотрелся вперед, а потом развернулся на сто восемьдесят градусов, высчитывая время и расстояние на основании размера кровавых клякс. Поднялся и двинулся дальше, слегка прибавив шагу. На спине у него на манер рюкзака болталась питьевая система с большим мягким резервуаром, от которого прямо ко рту тянулась гибкая трубка с мундштуком. Одежда на нем была легкая, но прочная и из «дышащего» материала. Однако ему все равно было жарко, и даже в одиннадцать часов вечера он буквально плавал в собственном поту. При каждом вдохе казалось, будто раскусываешь острый перец. «Мать-природа всегда возьмет верх над человеком, — подумал Паркер, — сколько навороченного снаряжения на себя ни напяль».
Он искренне не понимал, как его добыча — волк, который уже зарезал двух коров из стада его нанимателя — вообще ухитрилась ускользнуть. Паркер четко засек зверя с расстояния около четырехсот ярдов. Эта тварь просто сидела там, совершенно неподвижно, словно олень, почуявший опасность. Пуля угодила волку где-то под лопатку, Хэл был в этом совершенно уверен. Влепило как следует, и в этот момент зверь едва двинулся, так что Паркер был уверен, что выстрел смертельный. Но когда он добрался до места, волка там уже не было — лишь начинался кровавый след, по которому он теперь следовал.
Паркер одолел небольшой подъем. Территория, на которой он находился, была известна как Великие равнины, что казалось неправильным, поскольку местность кое-где тут была довольно холмистой. Но изрытые расщелинами окраины Северного Бэдленда лишь едва дотягивались сюда, словно струйки выплеснутой на землю воды, так что желто-коричневые возвышенности большей частью мирно сосуществовали тут с абсолютно плоскими, заросшими травой пустошами. Сгущался ночной туман, ухудшая видимость. Паркер нахмурился и, хотя в подобных переделках бывал не раз, ощутил укол адреналина.
Откуда-то издалека донеслось погромыхивание, а потом и свисток локомотива, наверняка тянущего состав цистерн с нефтью и резервуаров с природным газом, который после добычи был приведен в сжиженное состояние для транспортировки. Этот свисток показался ему печальным и одновременно обнадеживающим.
А потом опять громыхнуло. На сей раз с неба. Стремительно приближалась гроза, как это часто происходит в этих краях. Пришлось еще прибавить шагу.
Паркер покрепче перехватил свой «Винчестер», готовый в любой момент вскинуть оптический прицел к глазу и, как он надеялся, наконец произвести смертельный выстрел. И тут вдруг что-то заметил. Футах в пятидесяти от себя, слева. Что-то темное, чуть темней окружающей обстановки. Опустил взгляд на землю, нацелив туда луч налобного фонаря. Теперь он был удивлен и в полном недоумении. Кровавые отметины определенно уходили вправо. Как такое могло быть? Его добыча явно не обрела вдруг способность летать. И все же, может быть, волк вдруг резко изменил направление где-то там впереди, вихляясь на подкашивающихся лапах перед тем, как упасть…
Паркер осторожно двинулся туда, опасаясь подвоха. Не доходя до темного пятна футов пятнадцать, остановился. Опять присел на корточки и обвел сияющим лучом своего фонаря обширное пространство перед собой, внимательно присматриваясь. Заглянул даже себе за спину — просто на тот случай, если волк умудрился дать кругаля и теперь подкрадывается к нему сзади. Паркеру доводилось воевать во время первой Войны в Заливе.[538] Он уже видел, какие чудеса способны произойти, когда живые существа пытаются убить друг друга. «Интересно, — подумал он, — не такой ли это случай…»
Все еще полуприсев, Паркер сократил дистанцию до темного пятна до десяти футов. Потом до пяти.
Ощутил, как сжимается живот. У него, наверное, глюки… Он приник к трубке с водой, чтобы повысить уровень влаги в организме. Но эта штука по-прежнему была там. И это был не мираж. Это было…
Осторожно поднявшись, Паркер опасливо одолел последние несколько футов до пятна, опустил взгляд, и его мощный фонарь ясно высветил только что обнаруженный кошмар до последней детали.
Это была женщина. По крайней мере, он подумал, что женщина. Да, наклонившись ближе, он ясно увидел пышные груди. Она была абсолютно голой и выпотрошена словно мясником. И все же ни единая капля крови не замарывала девственную землю вокруг нее.
Кожа на лице и голове женщины была срезана сзади и затем стянута вперед, бесформенным комком лежа теперь на открытой челюстной кости. Спиленная верхушка черепа валялась рядом с головой. Открывшаяся полость была пуста.
«И где же, блин, ее мозги?»
И еще грудная клетка… Она явно была взрезана, а потом зашита обратно.
Паркер обвел взглядом мягкую землю вокруг трупа. Брови его выгнулись, когда он увидел четко различимые отметины на земле. Они показались ему знакомыми. Но буквально через секунду Хэл забыл про эти следы и медленно опустился на колени, когда до него наконец дошло, где именно ему уже попадались такие линии стежков на человеческой груди.
Это называлось «Y-образный разрез». Паркер много раз видел его в детективных сериалах и фильмах. На вскрытых телах, лежащих на металлических столах в морге. Только вот находился он сейчас отнюдь не в морге, а стоял прямо посреди первозданных просторов Северной Дакоты, и ни коронера,[539] ни телевизионщиков поблизости не наблюдалось.
Этой несчастной женщине сделали вскрытие.
Хэл Паркер отвернулся вбок, и его стошнило, в основном желчью.
Почва уже не была более первозданной, когда небеса разверзлись и наконец полил дождь.
— Северная Дакота, — пробормотал Амос Декер.
Он сидел по соседству с Алекс Джеймисон в маленьком «Эмбраере» местных авиалиний. До Денвера они долетели на здоровенном «семьсот восемьдесят седьмом», где через час пересели на куда более маленький самолетик. Это было все равно что пересесть из длиннющего лимузина в клоунский автомобильчик, из которого в цирке вылезает целая толпа народу.
Декер со своим ростом шесть футов и пять дюймов и весом почти триста фунтов[540] лишь застонал, наблюдая за тем, как крошечный самолет подруливает к выходу из терминала, и застонал еще пуще, когда узрел крошечные креслица внутри. Ему пришлось втиснуться в отведенное ему место так плотно, что подумалось: вряд ли в случае болтанки ему понадобится ремень безопасности.
— Когда-нибудь бывал здесь? — спросила Джеймисон — тридцати с небольшим лет, высокая, в отличной физической форме, с длинными каштановыми волосами и достаточно симпатичная, чтобы на нее регулярно оглядывались мужчины. Бывшая журналистка, теперь она была специальным агентом ФБР. Они с Декером входили в одну и ту же спецгруппу в Бюро.
— Нет, но мы как-то играли с командой универа Северной Дакоты, когда я жил в Огайо. Они прилетали на игру в Коламбус.
Студентом Декер играл в американский футбол за университетскую команду «Бакайз»,[541] а потом совсем ненадолго пробился в профессионалы, выступив за «Кливленд браунс» и получив на поле роковую травму, результатом которой стали сразу две редкие патологии: гипертимезия, или абсолютная память, и синестезия — проще говоря, проводящие пути органов чувств у него перемкнуло между собой. С тех пор он абсолютно ничего не мог забыть, а увиденное порой ассоциировалось у него с цифрами или окрашивалось в какой-нибудь яркий цвет — в частности, мертвые тела виделись ему в тревожном оттенке синего, напоминающем всполохи электросварки.
— И кто выиграл? — спросила Джеймисон.
Декер мрачно глянул на нее из-под опущенных век.
— Смеешься, что ли?
— Нет.
Он на миллиметр сдвинулся на тесном сиденье.
— Когда я играл, это называлось Д-один и Д-два. Теперь это ФПК и ФПЧ. — При виде недоумения на лице у Джеймисон он добавил: — Футбольный поддивизион Кубка и Футбольный поддивизион Чемпионата.[542] Команды университетов штатов Огайо, Алабамы, Мичигана, Луизианы, Клемсоновского универа — все это категория ФПК, высший дивизион, серьезные ребята. А университетские команды Северной Дакоты, Джеймса Мэдисона, Грамблинга, Флориды — это категория ФПЧ, второй дивизион. Правда, в последнее время университет Северной Дакоты заметно повысил свой уровень… Но обычно, когда команды разных дивизионов играют друг с другом, то для ребят из ФПК это игра в одни ворота.
— Тогда зачем назначать такие встречи?
— Это легкая победа для высшего дивизиона, большие деньги и возможность засветиться в телике для дальнейшей карьеры.
— Но ведь такая игра не особо хороша с точки зрения зрелищности?
— Когда выигрываешь, игра всегда хорошая. А когда счет разгромный, стартовому составу[543] приходится сидеть на скамейке запасных уже после третьей четверти, а то и после второй. Когда я учился на первом курсе, то так в основном и играл. Когда я был стартером, то всегда ценил возможность дополнительно отдохнуть, особенно если на поле перепадало.
— И все равно это не имеет для меня никакого смысла. Одна команда мочит другую за деньги…
— А вот для университетских «толкачей» и крохоборов из Национальной ассоциации студенческого спорта еще как имеет.
Джеймисон лишь покачала головой и заглянула в иллюминатор, когда они начали снижаться в темных густых тучах.
— Похоже, внизу гроза…
— На следующую пару дней обещают жару с запредельной влажностью и сильными грозами, со снижением температуры и очень сильным ветром к вечеру — практически гарантированно. Но скоро здесь начнется сезон снегопадов и метелей, так что это место будет больше похоже на Антарктиду.
— Просто замечательно, — саркастически заметила Алекс.
— Но не забывай и про светлую сторону.
— Какую?
— В ближайшие пару дней тебе не придется выходить на пробежку. Тут можно потерять два фунта влаги и просто по пути к машине. Но после этого тебе придется набрать жирку для зимы.
Самолет продолжал снижаться. Борясь с сильным встречным ветром и воздушными ямами, он больше напоминал плоский камешек, запущенный «блинчиком» по неспокойной воде. Джеймисон вцепилась в подлокотники кресла и пыталась дышать глубже, пока ее желудок мотало вверх и вниз. Когда колеса шасси наконец коснулись асфальта и запрыгали по взлетно-посадочной полосе, она медленно ослабила захват и взялась рукой за живот. Где-то вдалеке сверкнула зазубренная стрела молнии.
— М-да, весело было, — едва выдохнула она, бросая взгляд на Декера, вид у которого был просто сонный. — Это что, тебя совсем не беспокоит?
— Что?
— Эта болтанка.
— Да было бы о чем говорить, — беспечно отозвался он.
— А в чем тогда твой секрет? Потому что, похоже, все на этом самолете молились, включая стюардесс.
— Я как-то выжил при аварийной посадке, еще когда учился в универе. На взлете отказал двигатель. Пилот начал разворачивать самолет, сбросил часть топлива, а потом сдох и второй движок, так что ему пришлось садиться прямо здесь и сейчас. Потом выяснилось, что в оба двигателя попали птицы. Мы шмякнулись с такой силой, что подломились шасси и треснул фюзеляж. Все успели выбраться, прежде чем топливо воспламенилось и весь самолет сгорел. Правда, сумку со шмотками я все-таки потерял, — небрежно добавил Декер.
— О боже, — пролепетала бледная Джеймисон. — Тогда странно, что ты не нервничаешь еще сильней меня.
— Я исхожу из теории вероятности. Шансы на то, что я еще раз попаду в подобное происшествие, составляют один к миллиарду. Теперь я чувствую себя просто как заговоренный.
Оказавшись в здании международного аэропорта Уиллистон, они подписали документы на прокатный внедорожник и направились к выходу из терминала.
— Ого! — воскликнула Джеймисон, когда они оказались на улице и на них тут же набросился ветер. Даже здоровяку Декеру пришлось пригнуться. — Не думаю, что я взяла с собой правильную одежду, — с несчастным видом заметила она. — Явно потребуется больше слоев.
— Что тебе еще нужно, кроме штанов, рубашки, значка и ствола?
— У женщин все по-другому, Декер.
За руль села Алекс, а Амос принялся прокладывать маршрут в навигаторе телефона, после чего откинулся на сиденье и стал смотреть на улетающую под колеса дорогу. Было шесть часов вечера, и мчались они прямо в надвигающуюся грозу. Жутковатые скопления черных туч громоздились перед ними, словно изготовившаяся к броску змея, собирающаяся задать жару этой удаленной части страны.
— Айрин Крамер, — негромко произнес Декер, пока они неслись по дороге.
Джеймисон лишь кивнула, и ее лицо помрачнело.
— Обнаружена мертвой в какой-то богом забытой глуши — парнем, который преследовал волка.
— И, что самое поразительное, труп был вскрыт, — добавил Декер.
— Это будет первый такой — по крайней мере, для меня. Ну а как насчет тебя?
— Мне уже доводилось видеть вскрытые тела, но ничего похожего на фото, которые я просмотрел. И вот что странно — место преступления оказалось довольно чистым, за исключением блевотины этого парня.
— Серийный убийца? Нас по этой причине вызвали? Богарт ничего особо не сказал.
Росс Богарт возглавлял их маленькую спецгруппу. Он и отправил эту пару в Северную Дакоту после совсем короткого инструктажа.
— Не исключено.
— А Росс не показался тебе странным, когда он говорил с тобой? — спросила Джеймисон. — Лично мне — да.
Декер кивнул.
— Он не мог сообщить нам что-то, о чем хотел рассказать.
— С чего ты взял?
— Малый он честный и открытый, но ему приходится держать в голове политику.
— Терпеть не могу загадок на обеих сторонах дела, — проворчала Джеймисон.
— Хотя не думаю, что это обязательно серийный убийца.
— Почему?
— В базах данных — ничего похожего. Я проверил перед вылетом.
— Может, он только начал…
— Начинают обычно не столь замысловато.
— Или он с ходу пытается сделать себе имя, прославиться, — добавила Джеймисон.
— Они все пытаются сделать себе имя, — отозвался Декер.
— Но к расследованию местных убийств не привлекают Бюро.
— И, по-моему, как раз по этой причине нам нужно в первую очередь приглядеться к жертве, а не к убийце.
— Ты считаешь, что федералов заинтересовала именно Айрин Крамер?
— И это также может объяснять скрытность Богарта.
— Как бы там ни было, мы явно ищем убийцу, обладающего определенной подготовкой в области судебной медицины.
— Это может быть применимо к довольно ограниченному числу людей, в том числе к тем, что играют на нашей половине поля.
— Какой-нибудь медэксперт, который решил пойти по кривой дорожке? — предположила Джеймисон.
Вид у Декера был неуверенный.
— Наверняка на «Ютьюбе» можно найти учебное видео, где кто-то вскрывает манекен… Но в отчете говорится, что все иссечения сделаны профессионально.
— Думаешь, что у этого человека имеется… опыт, так сказать? Была возможность попрактиковаться?
— Ничего я не думаю — по крайней мере, в данный момент.
— А ты заметил, что шоссе здесь сплошь бетонное? — спросила Джеймисон, бросая взгляд за окно.
— Наверное, асфальт просто не держится в местном климате, — заметил Декер. — Хотя и насчет стойкости бетона я тоже не уверен.
— М-да, ты отнюдь не кладезь знаний…
— Я могу пробить такие вопросы в «Гугле», как и любой другой.
— Долго нам еще ехать? — спросила Джеймисон.
Декер бросил взгляд на экран телефона.
— Пишет, сорок пять минут, почти до самой канадской границы.
— Так что, насколько я понимаю, это был ближайший аэропорт оттуда.
— Думаю, это был единственный аэропорт, через который можно туда добраться.
— М-да, денек был долгий и утомительный…
— И вечер обещает быть еще более долгим.
— Ты собираешься приступить к расследованию прямо сегодня вечером? — несколько недоверчиво спросила она.
Декер бросил на нее жесткий взгляд.
— Никогда не повредит сразу взяться за дело, Алекс. Особенно когда мертв тот, кому не следовало.
— А это еще что? — спросила Джеймисон, когда они уже подъезжали к конечной точке маршрута, показывая на золотые языки пламени, проскакивающие по бокам и похожие на какую-то дьявольскую праздничную иллюминацию.
— Это газ горит, — объяснил Декер. — Выходящий из нефтяных скважин. Природный газ всегда сопутствует нефти. Здесь бурят, чтобы добыть и то, и другое. Но иногда выпускают газ наружу и поджигают на выходе из скважины. Могу предположить, что в определенных ситуациях просто слишком дорого делать с ним что-то еще, и не факт, что у них тут есть соответствующая инфраструктура, чтобы гнать его отсюда по трубам.
Джеймисон была явно поражена.
— А ты вообще представляешь, о каких количествах газа мы сейчас говорим?
— Я где-то видел статистику, что попутным газом, который они сжигают каждый месяц, можно обогреть четыре миллиона жилых домов.
— Четыре миллиона домов, ты серьезно?
— Так я, по крайней мере, читал.
— Но разве это не вредно для окружающей среды? В смысле, они ведь сжигают чистый метан, если я правильно поняла?
— Насчет этого не знаю. Но наверняка вредно.
— Все эти огни выглядят просто жутко… Так и представляю себе зомби, марширующих с факелами нам навстречу.
— Привыкай. Они тут, похоже, повсюду.
Судя по всему, именно так и было, пока они ехали. Местность напоминала громадный плоский торт, утыканный сотнями свечей.
Они миновали большие скопления жилых прицепов, похожие на городки — с асфальтированными улицами, дорожными знаками, детскими и спортивными площадками. Под металлическими навесами перед трейлерами стояли автомобили — в основном лифтованные пикапы или крепкие внедорожники, заляпанные грязью.
Регулярно попадались и обширные участки земли, обнесенные внушительного вида оградами и уставленные нефтяными и газовыми вышками в окружении металлических контейнеров и какого-то непонятного громоздкого оборудования. Над многими из них бились оранжевые языки пламени. Мужчины в касках и огнеупорных оранжевых жилетах ездили в машинах или суетились вокруг, занятые какими-то важными делами. Издали они напоминали гигантских муравьев, сообща решающих важную и неотложную задачу.
— Это фрекинговый городок, — объяснил Декер. — Единственная причина, по которой тут вообще имеется населенный пункт. Тысячи рабочих переселились в эту часть Северной Дакоты, чтобы качать сланцевую нефть и газ, обнаруженные в данном регионе. На территории Баккеновской формации, если быть более точным. Я где-то читал, что здесь в земле еще примерно лет на сто углеводородного сырья.
— Все это хорошо, но они вообще слышали об изменениях климата?
— Эй, у людей такая работа!
— Ну да, сегодня работа, а завтра не будет планеты, пригодной для житья…
— Меня можешь не убеждать. Но если кусок хлеба нужен именно сегодня? И когда людям тут платят зарплаты с пятью нулями? В этих краях случались и взлеты, и падения, но сейчас вроде все вновь наладилось.
— Опять «Гугл»?
Декер пожал плечами:
— Я вообще парень любопытный. Плюс оба моих зятя работают на нефтеразработках. Думаю, как раз по этой причине я и заинтересовался.
Они миновали площадку для грузовиков с пятнадцатью заправочными колонками, душевыми, прачечной самообслуживания, ресторанчиком и магазином, многочисленные вывески на котором предлагали горячую пиццу, пропан, очищающие присадки для дизельного топлива, журналы учета рабочего времени для дальнобойщиков, вентиляторы, антифриз и еще много всякой всячины. На одной из вывесок красовались огромные фото соблазнительных официанток в коротеньких юбочках и блузках с низким вырезом. Другая рекламировала заведения с лучшими DVD-видео для взрослых во всей Северной Дакоте. Стоянка была забита седельными тягачами всех размеров, расцветок и стилей, с обилием хромированных деталей, конусообразными колпаками на колесах и аэрографической росписью на кабинах. Сюжеты варьировались от драконов и огнестрельного оружия до американских флагов и пышногрудых голых девиц.
— Ну что ж, полагаю, теперь понятно, что именно тут пользуется наибольшей популярностью, — заметила Джеймисон.
— Такая фигня популярна не только здесь, — отозвался Декер.
Далее они миновали еще несколько площадок с жилыми трейлерами и новенький, с иголочки торговый центр — видимо, совсем недавно построенный. При торговом центре имелся ресторан с барбекю — как уверяла вывеска, предлагающий лучшую запеченную свиную шею «по-южному» в округе, — а также «Сабвей», «Чайна Экспресс», круглосуточный спортзал, гриль-бар и даже суши-бар. Электронная «бегущая строка» на одной из стен сообщала текущие цены на нефть и газ. Рядом с торговым центром пристроилась маленькая церквушка. К табло над ее входом кто-то прикрепил большие черные буквы, гласящие: «БОГ СОЗДАЛ НЕБЕСА, ЗЕМЛЮ, НЕФТЬ И ГАЗ. ПОДЕЛИСЬ БОГАТСТВОМ. ПОЖЕРТВУЙ ГОСПОДУ. МОЖНО БЕЗНАЛОМ. ЗАНЯТИЯ ПО ИЗУЧЕНИЮ БИБЛИИ КАЖДЫЙ ВЕЧЕР В 19:00».
Джеймисон бросила взгляд в зеркало заднего вида.
— У меня на хвосте целая колонна седельных тягачей и самосвалов, уже практически полчаса. — Потом она перевела взгляд на встречную полосу. — И еще целая армия их движется в противоположную сторону. Тут все провоняло дизельным выхлопом.
— Они везут оборудование и всякие припасы, в том числе химикаты, которые будут закачивать в землю. Судя по всему, тут это происходит круглосуточно и без выходных.
— Ну а грузовики, которые едут в обратную сторону?
— Вывозят нефть и газ, наверное. — Он ткнул рукой вперед: — Нам скоро надо будет съехать с этой дороги. Сейчас строят кольцевую вокруг города, так что груженым машинам не придется пробираться через центр.
На следующем съезде Джеймисон свернула, и вскоре они увидели вдалеке скопление огоньков.
— Думаю, это и есть городок, в который мы направляемся.
— Угу. Лондон, Северная Дакота.
— Интересно, откуда такое название? — задумчиво произнесла Джеймисон.
— Может, какой-то парень из Англии некогда добрался досюда и воткнул в землю английский флаг. Прямо посреди моря нефти и газа. Население там около пятнадцати тысяч, причем больше половины из них работает на месторождениях, а остальные их обслуживают. И это втрое больше, чем было всего три года назад. И вырастет еще втрое за половину того же времени, если дела и дальше будут идти так, как идут сейчас.
— Ого, да ты и вправду всерьез подготовился! — заметила Джеймисон.
— Предпочитаю знать, во что влезаю.
Она с любопытством посмотрела на него.
— И во что, по-твоему, мы влезаем, помимо расследования убийства?
— Это Дикий Запад, Алекс. Нечто вроде золотой лихорадки в Калифорнии в тысяча восемьсот сорок девятом, только на стероидах.
— Так все-таки что ты этим хочешь сказать?
— Что обычные цивилизованные правила тут не факт что применимы.
— Ты что, серьезно?
— Еще как серьезно.
Проехав по главной улице, полной народа, несмотря на приближающуюся грозу, они уперлись в тупик. На ветровое стекло упали первые капли холодного дождя.
— Эй, штурман!
— Теперь налево, — спохватился Декер.
Остановились они прямо перед тем, что оказалось погребальной конторой. Теперь уже настала очередь Декера бросить на Джеймисон недоуменный взгляд.
— В Северной Дакоте случаями подозрительной смерти занимаются коронеры, а не полицейские медэксперты. Местный парень, который этим занимается, владеет конторой, крематорием и моргом. Весь спектр обслуживания.
— Тоже успела подготовиться? — поинтересовался он.
Она лукаво улыбнулась.
— Не один же ты у нас любопытный.
— У него, по крайней мере, есть подготовка криминалиста?
Джеймисон пожала плечами.
— Остается только надеяться.
В этот момент ливень уже хлынул стеной, и они быстро юркнули из машины к дверям конторы, за которыми их ждало мертвое тело.
Оба представились Уолту Соверну, коронеру и владельцу погребальной конторы — мужчине среднего роста лет сорока пяти, с редеющими песочного цвета волосами и поджарым телосложением бегуна, в очках в черепаховой оправе. Черные слаксы на нем отличались по-старомодному подшитыми манжетами и отутюженными складками возле талии, а ослепительно-белая рубашка словно светилась в свете утопленных в потолок ламп.
Он удивленно посмотрел на них.
— Но почему этим делом заинтересовалось ФБР?
— Погодите: вы что, не знали, что мы должны приехать? — изумилась Джеймисон.
— Нет, никто мне ничего не говорил.
— Ну что ж, мы уже здесь, — ответила она, — и у нас есть задание расследовать это убийство. Ваш отчет мы уже читали. А теперь нам нужно взглянуть на тело.
— Э-э, погодите-ка… Я не могу позволить вам этого, ребята, без разрешения детектива, ведущего дело.
— Тогда позвоните ему, — потребовал Декер. — Прямо сейчас.
— Он, может, уже не на работе…
— Что гадать, просто попробуйте.
Соверн отошел в угол помещения, вытащил мобильник и набрал номер. С кем-то переговорил, а потом вернулся к Декеру и Джеймисон, явно не сильно воодушевленный.
— Ладно, думаю, что вы, федералы, всегда получите свое.
— Вы просто удивитесь, — отозвался Декер.
— Ну что ж, тогда пошли. Мне еще нужно подготовить одно тело к завтрашнему показу родственникам, а они были особенно требовательны касательно ее одежды и макияжа.
— А вы здесь хороните людей в зимнее время? — полюбопытствовал Декер.
— Предпочитаем не хоронить. Приходится докапываться до земли сквозь толстый слой снега, а земля твердая, как железо. Много возни даже с экскаватором. И кто хочет стоять на шестидесятиградусном морозе, чтобы сказать последнее «прости» дорогому усопшему? Забавно, как быстро высыхают слезы, а люди быстренько удаляются в укрытие, когда мороз начинает щипать их за пальцы, ноги и уши. Но по-любому большинство сейчас предпочитает быструю прожарку всей этой возне с землей.
— «Быструю прожарку»? — переспросила Джеймисон.
— Кремацию. — Соверн хихикнул. — Кстати, вам не кажется, что тем самым они выбирают ад, в некотором роде?
— Так можно нам взглянуть на тело? — хмуро произнес Декер.
Соверн провел их по короткому коридорчику, и они вошли в крошечную, чисто утилитарную комнату, пропитанную запахами антисептика, формальдегида и разложения.
Посреди комнаты стояла металлическая каталка. Выпуклость под простыней и была тем, за чем они пришли. Оставалось лишь надеяться, что тело расскажет им о том, кто убил его обладателя.
Джеймисон бросила взгляд на Декера, который уже видел комнату в ярко-голубом свете. Но трупов он навидался уже предостаточно, так что это его больше не беспокоило. Ну, почти.
— Я впервые в жизни производил вскрытие на трупе, который уже вскрывали, — заметил Соверн.
— У вас есть для этого соответствующая подготовка, насколько я понимаю? — прямо спросил Декер.
— Могу показать все необходимые документы, — отозвался Соверн, которого этот вопрос, похоже, ничуть не задел. — Только то, что это не основной мой бизнес, вовсе не означает, что я не ставлю себе это в заслугу.
— Приятно слышать, — коротко бросил Декер.
Соверн стащил с трупа простыню, и все трое опустили взгляды на то, что осталось от Айрин Крамер.
— Причина и время смерти? — спросила Джеймисон.
— Причина довольно незатейлива. — Он указал на рану по самому центру груди, хорошо различимую в паре дюймов над Y-образным разрезом. — Длинный острый нож с зазубренным лезвием вошел вот сюда и рассек сердце. Что говорит об умышленном убийстве, естественно.
— Довольно точный удар, — заметила Джеймисон, наклоняясь ниже, чтобы повнимательней осмотреть рану. — Чисто и эффективно. Одно движение ножом — и дело сделано.
— Я тоже так думаю.
— И довольно бесстрастный. Никакой излишней жестокости или потери контроля, — заключил Декер. — Убийца мог и не знать жертву. Или, по крайней мере, не иметь с ней каких-то личных отношений.
— Не исключено, — кивнул Соверн.
— А время смерти? — спросил Декер.
— Ну, тут мы вступаем в область догадок, — со вздохом произнес владелец похоронной конторы. — На основании того, что мне удалось обнаружить, она может быть мертва от недели до десяти дней.
Декера это явно не обрадовало.
— Довольно широкий промежуток… И вы не можете его хотя бы немного сузить?
— Боюсь, что нет, — ответил Соверн, тоже с довольно безрадостным видом. — Если дело дойдет до того, чтобы определить, есть у кого-нибудь алиби или нет, то тут мой отчет ничем не поможет. Сожалею.
— Заражение насекомыми? — спросила Джеймисон.
— И еще какое! Это и позволило мне говорить о неделе или примерно таком сроке. После этого остается только гадать на кофейной гуще. По крайней мере, мне. Да, я знаю свое дело, но здесь все-таки не лаборатория ФБР.
— Тогда такой вопрос: долго она оставалась на открытом воздухе?
— Это вопрос одновременно и простой, и сложный.
— В смысле? — спросила Джеймисон.
— Если б она слишком долго оставалась там, где ее нашли, то до нее рано или поздно добрались бы дикие животные. Но никаких признаков этого не имеется.
— Это простая часть, а в чем сложная? — спросил Декер. — Заражение насекомыми с этим не вяжется?
— Вот именно. Куча всяких личинок, но никаких следов от укусов животных. И вот еще что: трупные пятна давно успели зафиксироваться. И они указывают на то, что сразу после смерти она находилась в положении лежа на животе.
— Но в отчете, который я читал, говорится, что нашли ее лежащей на спине, — заметил Декер.
— Верно, но как вы видите, расположение трупных пятен с этим не бьется. Кровь не собралась вокруг тех частей тела, которые соприкасались с землей. Стоит трупным пятнам зафиксироваться… Вскоре после того, как сердце прекращает биться и большие красные кровяные тельца опускаются под воздействием силы тяжести в интерстициальные ткани, эти тельца уже не двигаются. Трупные пятна остаются там, где образовались.
— Так что ее определенно уложили вниз лицом сразу после убийства… Но в какой-то момент тело перевернули на спину, поскольку в таком положении ее и нашли.
— Верно. Уже после того, как трупные пятна успели зафиксироваться.
— Наружное кровотечение наверняка было минимальным, поскольку сердце остановилось практически сразу после удара ножом, — сказал Декер. — Но сколько-то крови все-таки должно было вытечь, а на том месте ее не нашли ни капли. А значит, убили ее где-то еще, а потом перенесли или перевезли туда, что также объясняет несоответствие трупных пятен положению тела.
Соверн кивнул.
— Но при таком обширном заражении насекомыми обычно ожидаешь и воздействия диких животных. В смысле, если б она все это время пролежала на открытом безлюдном пространстве, вся эта живность, которой у нас вокруг полным-полно, обглодала бы ее до костей меньше чем за неделю — а это голый минимум, на основании которого я заключаю о времени ее смерти. — Он ненадолго примолк, а после добавил будничным тоном: — В остальном же она была в просто-таки превосходном состоянии. С точки зрения здоровья. Сердце, легкие, прочие органы — всё в лучшем виде.
— Угу, все просто превосходно, если не считать того, что она мертва, — мрачно произнес Декер. — О каких профессиональных навыках убийцы мы можем судить по тому, как он проделал свое собственное вскрытие?
— Все разрезы просто первоклассные. Я бы сказал, что у этого человека имеется какая-то медицинская подготовка. И он — если это был он, а не она — знаком еще и с судебной медициной. А вот откуда у него такие познания и подготовка, то на этот счет гадать не буду.
Декер показал на Y-образный разрез.
— А как насчет инструментов, которые он использовал? Обычный нож или что-то сугубо медицинское?
— Я бы сказал, что у него имелся набор хирургических скальпелей, а еще пила Страйкера[544] или что-то в этом роде, чтобы вскрыть череп. Да и нитки, которыми он зашил Y-образный разрез, — чисто хирургические.
Еще раз внимательно осмотрев тело, Декер попросил Соверна помочь ему перевернуть его.
— Ни татуировок, ни каких-либо особых примет, — констатировал он.
— И ни веснушек, ни солнечных ожогов. Для старческой «крупки» она была слишком молода, но и обычного загара на коже тоже нет. Она нечасто бывала на солнце.
Они перевернули труп женщины обратно, и Декер вновь пробежался по нему взглядом.
Сколько тел он уже осмотрел при точно таких же обстоятельствах? Ответ был прост. «До черта». Но если ему не хотелось смотреть на трупы, то пришлось бы сменить род занятий.
— В организме нашлось что-нибудь интересное? — осведомилась Джеймисон.
— Желудок практически пуст, так что незадолго до смерти она ничего не ела. Никаких очевидных признаков приема наркотиков. Никаких следов от уколов и так далее. Отчет по токсикологии пока не прислали.
— Есть еще что-нибудь необычное? — спросил Декер.
— По-моему, то, что ей сделали вскрытие еще до того, как она попала ко мне, уже само по себе далеко выходит за рамки обычного. — Соверн едва заметно ухмыльнулся.
— Так что ответ отрицательный? — не отставал Декер.
Улыбка увяла.
— Верно, ответ отрицательный.
— Она из этих краев? Кто участвовал в опознании?
Соверн сложил руки на груди.
— Как только я вернул ей лицо на место, кое-кто из местного отдела полиции опознал ее.
В этот момент дверь открылась, и вошел мужчина примерно того же возраста, что и Джеймисон. В джинсах, потертых мокасинах с кисточками, клетчатой рубашке и темно-синей спортивной куртке. Около шести футов ростом, поджарый и жилистый, с выступающим кадыком и выступающим же подбородком. Волосы у него были темно-каштановые и густые, с хохолком, торчащим вверх с макушки, как перископ.
Первым делом он глянул на Декера, а потом на Джеймисон.
— Лейтенант Джо Келли из отдела полиции Лондона, — представился он.
— Вот ему я и звонил, — объяснил Соверн.
Келли кивнул.
— Я из отдела уголовного розыска. Звучит впечатляюще, пока вы не поймете, что я там единственный детектив.
— Единственный, кто занимается убийствами, в смысле? — уточнил Декер.
— Убийствами, кражами, вооруженными грабежами, домашними скандалами, торговлей людьми, наркотиками, а остальное уже и не упомню.
— Да уж, мастер на все руки, — заметила Джеймисон, округлив глаза.
— Это не по собственному выбору. Дело в бюджетных средствах. Мы удвоили личный состав после того, как опять начался нефтяной бум, но до уголовного розыска дело пока не дошло. Просто на улицах стало больше пеших полицейских и патрульных автомобилей. Начальство так и будет тянуть с повышением кого-нибудь из патрульных до детектива, пока не произойдет очередной обвал и всех нас не поувольняют. — Он уставился на Декера. — В ФБР специально таких, как вы, выращивают?
— Угу, точно. Но другие ребята носят сверкающие доспехи. Лично я предпочитаю джинсы.
Келли воспользовался паузой, чтобы предъявить им свое удостоверение. Потом бросил взгляд на Соверна.
— Прости, что не подъехал пораньше, Уолт. Небольшая заморочка возле «Корраля О’Кей». Проезжал мимо, когда все это случилось, и услышал перепалку у входа.
— Очередная драка?
— Очередное хрен знает что. Дурацкое название для бара, по-любому.[545] Слишком много тестостерона, денег и бухла. Не по вкусу мне такая комбинация.
— Он сказал, что кто-то в вашем отделе узнал жертву, когда ей вернули лицо на место, — вмешался Декер.
— Этим кем-то и был я, — отозвался Келли.
Декер вскинул брови.
— Как это так?
— Я забыл упомянуть еще одну вещь, за которую отвечаю тут в Лондоне. Проституцию.
— Так что, Крамер была проституткой?
Ко всеобщему удивлению, Келли пожал плечами:
— Точно не знаю.
— А почему? — спросила Джеймисон. — Вроде как достаточно легко понять, кто проститутка, а кто нет.
— Это вам так только кажется. В общем, термин «уличная» в наши дни несколько устарел, но здесь он по-прежнему в ходу. Парни заезжают на машинах в определенные районы города, и такого рода дамы перепихиваются с ними прямо там. При этом надо сказать, что большинство предпочитает договариваться через интернет, чтобы избежать обвинений в назойливом приставании к клиентам в общественных местах.
— Так что, Крамер обделывала свои делишки через интернет? — спросил Декер.
— Я постоянно торчу за компом, отслеживая сайты, которые предлагают такие услуги. Я знаю, где искать, — по крайней мере, касательно тех вещей, которые происходят в наших краях. И нашел один сайт, рекламирующий «консультационные услуги» для мужчин, занимающихся нефте- и газодобычей в Лондоне. Пусть даже этот сайт и делает некоторые потуги, чтобы выглядеть прилично — потому что эти ребята в курсе, что копы их отслеживают, — там была одна фотка, которая показалась мне очень знакомой. В смысле, не поймите меня неправильно, она выглядела совсем по-другому: макияж, волосы, одежда… но я узнал Крамер. Я видел ее в городе, — поспешно добавил он. — Так что она имела отношение как минимум к «эскортному» бизнесу какого-то рода. На сайте она называла себя «Минди», если это важно.
— Так что вы не были особо поражены, когда узнали, что она мертва? — спросила Джеймисон. — В смысле, проституция — довольно рискованное занятие.
— Ну, вообще-то на самом деле я удивился, поскольку убийства — большая редкость, по крайней мере здесь, даже проституток. Поразило меня то, в каком виде и где ее нашли.
— Могу вас понять, — ровным голосом отозвался Декер, внимательно разглядывая Келли.
— Но вот что мне и вправду никак не понять, так это почему вас вообще сюда вызвали. После звонка Уолта я зашел пообщаться с шефом. И только тогда узнал, что полицейский отчет и отчет о вскрытии уже отослали в округ Колумбия после запроса от федералов. В смысле, убийство и вправду такое, что мозги набекрень, спору нет, но подобных ему по всей стране полным-полно, и местные с ними худо-бедно справляются.
— А вот, по-вашему, как — почему нас сюда направили? — спросил Декер. — Должна же быть у вас какая-то теория.
— С какой это стати у меня должна быть теория?
— Вы похожи на человека, которого должны интересовать такие вещи.
В ответ Келли показал на каталку и на лежащее на ней тело.
— У нее есть какая-то связь с чем-то, что интересует федералов. Я понятия не имею, в чем эта связь, но очень хотел бы знать.
— Будто мы сами не хотели бы, — буркнул про себя Декер.
— В моем номере пахнет свежей краской, а ковер выглядит так, будто его только что уложили, — сообщила Джеймисон.
Они уже заселились в отель на главной улице Лондона и теперь ужинали в ресторане, расположенном в вестибюле. Несмотря на поздний час, народу было полно.
— Все зависит от цикла подъемов и спадов в отрасли, — объяснил Декер; затем глянул на нее поверх меню и недоуменно нахмурился. — У них тут есть тофу? В этой глуши, в Северной Дакоте?
— А что тут такого? — отозвалась Джеймисон. — Я уверена, что люди здесь тоже едят тофу.
— Угу, наверное, с беконом и колбасой. И лосятиной.
Они сделали заказ, и Декер откинулся на стуле, баюкая в руках бутылку «Короны» с засунутым в горлышко ломтиком лайма, которую успела принести ему официантка. Джеймисон прихлебывала чай со льдом.
— Ну и как тебе показался детектив Келли? — спросила она.
— Думаю, что в таком месте он попусту растрачивает свои таланты. Но опять-таки: может, тут просто-таки рассадник преступности, кто его знает…
— Мужики, лопающиеся от денег, — пробормотала Джеймисон. — Как он и говорил.
Декер с отсутствующим видом кивнул.
— Келли хочет знать, почему мы здесь. И я тоже. Я позвонил и оставил Богарту сообщение, но ответа пока не получил.
— Я тоже, с тем же результатом. Какие мысли после осмотра тела?
— Это может быть какой-нибудь психопат, повернутый на судебной медицине, или кто-то решил оставить послание какого-то рода…
— Какого рода послание?
— Если Крамер убили из-за чего-то, о чем она знала, и какие-то другие люди тоже об этом знают, то это предупреждение: не распускайте языки, иначе нечто подобное произойдет и с вами.
— И что же она могла такого знать?
— Ну, если б я знал, то мы уже могли бы арестовать кого надо и спокойно улететь домой.
— Намек понят.
Лицо Декера все больше мрачнело.
— Не думаю, что этим все и ограничится, Алекс.
— В смысле?
— Сама слышала, что сказал Уолт Соверн. Хирургические иссечения и инструменты. Ты не можешь просто сгонять в «Хоум Депо»[546] и купить там пилу Страйкера. И тело вскрыли до того, как бросить там, иначе остались бы следы от проведенной процедуры или хотя бы хоть сколько-то крови. И он должен был как-то транспортировать ее туда. Да и место явно было выбрано тщательно.
— Что говорит о хорошем знании местности. Или, по крайней мере, о предварительной разведке данной конкретной точки.
Декер кивнул.
— А это требует планирования и терпения.
Тут он глянул поверх ее плеча, и его глаза округлились от удивления. Декер даже дважды сморгнул, словно чтобы прочистить зрение и убедиться, что видит все правильно.
— Стэн?
Здоровяк, только что вошедший в помещение ресторана, стрельнул в обоих пристальным взглядом, услышав свое имя. Вид у него был столь же изумленный, что и у Декера.
— Амос?
Мужчина по имени Стэн подошел ближе, и Декер поднялся, чтобы пожать ему руку. Джеймисон недоуменно посмотрела на обоих.
— Какого черта ты тут делаешь? — спросил Декер.
— Могу то же самое у тебя спросить, — отозвался Стэн.
Он был почти столь же высок и широк в плечах, как Декер, с рыжеватыми волосами, начинающими уже седеть по краям, с багровым лицом и блестящими зелеными глазами. Его коротко подстриженная бородка была того же цвета, что и волосы.
— Здравствуйте, — вмешалась Джеймисон, поднимаясь и протягивая руку. — Я — Алекс Джеймисон. Мы с Декером работаем в ФБР.
— Ой, прости, — спохватился Декер. — Алекс, этот громила — Стэн Бейкер, мой зять. Он женат на моей сестре Рене. Они живут в Калифорнии. — Он с любопытством глянул на Бейкера. — Далековато от дома ты забрался!
Бейкер потер свои толстые, явно сильные пальцы и почему-то вдруг занервничал.
— Я, гм, теперь здесь живу. И, в общем, скоро я стану твоим бывшим зятем.
— Что-о? — гаркнул явно пораженный Декер, отступая на шаг.
— Рене разве тебе ничего не говорила?
— Насчет чего?
— Что мы разводимся.
Декер недоверчиво уставился на него.
— Разводитесь? С какой это стати?
— По множеству причин. Оба хороши.
— А детишки?
— Они останутся с мамой.
— Они по-прежнему в Калифорнии?
— Угу, — неловко произнес Бейкер. — Малым надо в школу и все такое. И у Рене хорошая работа.
— Но ты-то здесь, в Северной Дакоте, Стэн. Как же так вышло? — требовательно поинтересовался Декер.
— Вначале я переехал на Аляску и некоторое время работал там, но там сейчас затишье, все притормозилось. Ты ведь знаешь, что Тим был там топ-менеджером на нефтеразработках. Он мне эту работенку и подкинул.
— В каком это смысле был топ-менеджером?
— А кто такой Тим? — опять вмешалась Джеймисон.
— Еще один наш зять, — ответил Бейкер. — Он женат на Диане, другой сестре Амоса.
— Так что там с Тимом? — напомнил Декер.
— Его турнули с работы, и последнее, что я слышал, это что он крутит баранку в «Убере» и ведет бухгалтерию для всяких мелких конторок. А потом и мою должность тоже сократили. Ну вот я и подумал: начну-ка все с чистого листа. Это место сейчас на подъеме. Им нужны опытные люди в этой области. Уже год как тут прожил. Да и с деньгами не поспоришь.
— Ну а твои дети? — опять спросил Декер.
— Чуть ли не каждый день общаюсь с ними по скайпу, — обиженно ответил Бейкер.
— По скайпу, за тысячи миль, не обнимешь и не научишь сына правильному замаху битой. Ты был в армии, когда родились первые двое. Ты и так очень много отсутствовал.
— Я воевал за свою страну, Амос!
— Я просто хочу сказать, что детишкам нужен отец.
— Угу, ну что ж, так уж у меня все складывается… В смысле, люди регулярно разводятся. И мы все-таки пытались что-то с этим поделать. Консультации психологов и все такое…
— Наверное, стоило бы прилагать больше усилий, — сказал Декер. — Это семья, Стэн. Негоже такими вещами разбрасываться.
Теперь глаза Бейкера сердито сверкнули.
— Послушай, я знаю, к чему ты клонишь… Все мы знаем, что случилось с Кэсси и ее братом… и с Молли. Это было ужасно. Никогда так не рыдал в своей жизни, как на их похоронах. Но… но это ты, а не я. Это совсем по-другому. Я никогда не подводил к этому, никто из нас не подводил, но это все-таки произошло. Жизнь есть жизнь.
Декер бросил взгляд на Джеймисон, а потом опустил взгляд.
— Ну ладно. Думаю… думаю, что мне стоит позвонить Рене. Не скажу, чтобы я так уж часто с ней общался.
— Ну что ж, если ты не знал, что твоя родная сестра разводится или что твой зять потерял работу, то ты с этим замечанием уж точно попал в десятку, — вклинилась Джеймисон, которая явно не могла поверить собственным ушам.
— Так что ты тут все-таки делаешь? — спросил Бейкер.
— Расследую убийство.
— Убийство?!
— У вас ведь тут иногда случаются убийства, разве не так? — угрюмо пробурчал Декер.
— Ну да, обычно когда либо два пьяных урода сцепятся, либо местные бандюки рынок наркоты делят. Мет, кокс, героин тут все равно как конфеты… А кого убили?
— В такие подробности мы с вами вдаваться не имеем права, — быстро вклинилась Джеймисон. — Но вы наверняка вскоре услышите про это в новостях.
— Черт… И ради этого сюда вызвали ФБР? Что, местным самим не справиться?
На что Декеру оставалось только сказать:
— Мы приехали, просто потому что нам велели приехать, Стэн.
— Не хотите с нами поужинать? — предложила Джеймисон.
Бейкер побледнел и отступил на шаг, бросив взгляд на Декера.
— Что? Нет. Я, гм, уже поужинал.
— Тогда зачем сюда пришел? — спросил Декер, теперь уже испытывая любопытство при виде того, как вдруг замялся Бейкер. — Если ты тут уже год, то наверняка не живешь в этом отеле.
— Не, у меня собственная хата. Я пришел, чтобы повидаться, гм… — промямлил он.
— Повидаться с кем? — резко спросил Декер.
— Стэн?
Все они обернулись, чтобы посмотреть на женщину чуть за тридцать, вступающую в помещение ресторана. По крайней мере, «вступать» было именно тем глаголом, который первым делом пришел Декеру в голову при виде того, как она двигалась. Она была довольна красива, и ему было видно, как многие мужчины в ресторане, даже сидящие с дамами, повернули головы в ее сторону.
— О, привет, Кэролайн! — натянуто произнес Бейкер, нервно поглядывая на Декера. — Это Кэролайн Доусон, — объяснил он ему.
— Ну да, уже понял, — отозвался Декер, обводя своего скоро уже бывшего зятя колючим взглядом.
— Гм, Кэролайн, это Амос Декер и его напарница, Алекс. Амос из…
— Я старый друг Стэна, — тут же перебил его Декер. — Мы оба и не знали, что оказались в одном городе.
Кэролайн улыбнулась.
— Круто, какой приятный сюрприз… Ты готов? — спросила она у Бейкера перед тем, как бросить взгляд на Алекс. — А вы, ребята, не хотите составить нам компанию? Мы собираемся в клубешник.
— Тут что, и клубы есть? — недоверчиво произнесла Джеймисон.
Кэролайн вновь улыбнулась и закатила глаза.
— Понимаю. Вам такое и в голову не приходит, но да, есть как минимум три приличных места. Ну, это скорее бары, чем клубы… Но не во всех из них играют одно только кантри, которое так любит Стэн, а я вот терпеть не могу.
— Нет, спасибо, — ответил Декер. — Мы только что прилетели. Порядком вымотались.
— О’кей, тогда как-нибудь в следующий раз.
— Заметано.
Кэролайн ухватила Бейкера за руку.
— Ладно, погнали. Первая остановка — салун «Корраль О’Кей».
— А вы живете в Лондоне? — вдруг спросил Декер.
Она ухмыльнулась.
— Угу. Хотя предпочла бы жить в том Лондоне, который в Англии. Может, когда-нибудь… Мой папаня владеет этим отелем, а еще кучей других предприятий. Я помогаю ему с ними управляться. Он живет в большом доме довольно далеко от города. Иногда я останавливаюсь здесь, но еще у меня квартира в кондоминиуме в центре.
— Ясно.
— Короче, еще увидимся, — бросила Кэролайн, потащив Бейкера к выходу.
Джеймисон посмотрела на Декера.
— Ничего себе совпадение, а? — Тот опять уселся за столик и невидяще уставился в деревянную столешницу.
— Сочувствую насчет сестры, — произнесла она.
— Ну что же она мне не позвонила? — отозвался явно потрясенный Декер.
— А ты уверен, что она не пыталась с тобой связаться? — поинтересовалась Джеймисон подозрительным тоном.
Вид у Декера вдруг стал виноватый.
— Думаю, что и вправду было несколько сообщений на автоответчике, на которые я забыл ответить.
— Ни фига себе… Для парня, который абсолютно ничего не забывает, это просто нечто.
— Да знаю я, знаю, — с несчастным видом произнес он. — У меня с этим вообще плохо.
— Тебе нужно обязательно с ней поговорить. Поддержать. Дать ей рассказать ее собственную историю и не пытаться ее судить.
— Люди постоянно справляются с подобными ситуациями. А Стэн уже нашел себе другую.
— Не думаю, что он ищет постоянную компаньоншу в этих отношениях, Декер. И, судя по всему, эта Кэролайн тоже. По-моему, все это у них чисто для развлечения.
Когда наконец принесли их заказ, Декер едва поковырялся в тарелке, после чего пробормотал, обращаясь к Джеймисон:
— Прости… но что-то я потерял аппетит. Утром увидимся.
И без дальнейших объяснений направился к выходу.
Салун «Корраль О’Кей».
Заведение большое, шумное и однозначно разгульное.
Яркие огни полыхали из каждого окна, и Декеру было слышно, как внутри долбит музыка. Это было кантри с некоторой примесью рок-н-ролла — по крайней мере, для его уха. Даже с улицы она сотрясала воздух, словно пушечная канонада.
Стоя у входа, Амос чувствовал, как кожа на руках начинает морщиться от влажности, вернувшейся после грозы.
Пройдя мимо вышибалы на крыльце, проверяющего удостоверения личности, Декер открыл дверь, и жара и смешанные запахи пота и пролитого алкоголя ударили его танковым снарядом. Либо тут не было кондиционера, либо тот не справлялся с влагой, выбрасываемой волнами раскачивающихся людей. И, насколько Декер мог судить со своего места, он вполне мог оказаться единственным трезвым посетителем этого притона.
Амос кое-как обогнул компашку каких-то юнцов, скучковавшихся возле главного входа; похоже, в вертикальном положении они держались только совместными усилиями, хотя не было еще и десяти вечера. Ему не хотелось бы оказаться рядом с такой публикой ближе к полуночи.
Играла живая группа — четверо парней и девушка-солистка. Пышные и завитые, как у Долли Партон,[547] волосы мотались вокруг ее головы, когда она приплясывала, проникновенно исполняя какую-то балладу Фейт Хилл[548] ничем не хуже оригинала. Остальные участники группы казались окаменевшими чурбанами по сравнению с ее зажигательными выкрутасами. Группа как раз начала следующий сет, и, насколько Декер мог судить, слова песен фокусировались в основном на пацанах, тёлках, собаках и стволах, изрядно разбавленных пикапами «Шевроле» для полноты картины. На каждой из четырех стен висело по девяностодюймовому телевизионному экрану, все из которых были настроены на спортивные каналы. В одном углу из-за загородки высотой по пояс торчал механический бык, но, похоже, давно не использующийся. Он просто стоял там, злобно поглядывая на публику своими стеклянными глазками.
Держась у задней стенки, Декер не спеша оглядел помещение. На одной стене красовалась надпись крупными буквами: «ПРАВИЛА БАРА: БУДЕТЕ МАЯТЬСЯ ВСЯКОЙ ДУРЬЮ, ОСОБЕННО ВРОДЕ ДРАК, И ВАМ РЕАЛЬНО ПИСЕЦ. НАЧНЕТЕ ВЫДРЮЧИВАТЬСЯ — ВЫЛЕТИТЕ ЗА ДВЕРЬ. ПРО ТОЛЕРАНТНОСТЬ ТУТ НЕ СЛЫХАЛИ. ПРИЯТНО ПРОВЕСТИ ВРЕМЯ!»
Через минуту он заметил знакомую пару. Кэролайн порхала на паркетном танцполе вокруг плоскостопого Бейкера, словно колибри вокруг очень большого и почти одеревеневшего цветка. «Или кактуса, больше похоже на то». Притопывая своими толстенными ножищами, Бейкер покачивался от силы на дюйм-другой из стороны в сторону, воздев руки вверх и пытаясь выглядеть так, будто веселится на всю катушку.
«Почему она с ним?»
Кто-то пихнул Декера локтем. Это оказался какой-то мужик даже крупней его самого, который заговорил с ним негромким, но угрожающим тоном.
— Послушай, приятель, если хочешь стоять здесь, то купи что-нибудь — еду или выпивку, а лучше всего и то, и другое, — посоветовал этот тип. Весил он около трехсот пятидесяти фунтов — лысый, как бильярдный шар, и его отвисшее брюхо затмевалось лишь мускулистой шириной плеч. — Иначе тебе придется уйти. Кому-то надо платить, чтобы тут горел свет и не переводилось бухло.
Декер двинулся к стойке бара, которая протянулась на всю длину одной из стен. Тут яблоку было негде упасть. Он кое-как втиснулся между какой-то парочкой, присосавшейся друг к другу в долгом поцелуе и все равно каким-то образом ухитрявшейся прикладываться к пиву, и хорошо одетой женщиной лет пятидесяти с небольшим, которая держала в руке огромный бокал с неким коктейлем, нагруженным как минимум фунтом всяких фруктов.
Бар мог похвастаться сотней сортов пива в кранах и таким же количеством сортов бутылочного, многие из которых представляли собой разновидности ИПА,[549] о которых Декер никогда раньше и не слыхивал. Он выбрал баночный «Будвайзер», который обошелся ему в пять баксов, и встал спиной к стойке, чтобы и дальше наблюдать, как его зять выставляет себя в дурацком виде.
«Поправка: скоро уже бывший зять».
Кэролайн теперь уж просто висела на Бейкере, мечтательно заглядывая ему в лицо, прежде чем приникнуть губами к его губам. В этом ярком образе Декер мог видеть лишь свою сестру Рене и четырех ее детей, и ему пришлось отвернуться, пока гнев не взял над ним верх. Но тут он одернул себя. Какое ему дело? Зачем он вообще сюда приперся?
— Вы ведь федерал, верно?
Декер перевел взгляд влево. Обращалась к нему та самая дама, любительница фруктов. Она была стройная и подтянутая, под тканью тесной блузки прорисовывались хорошо проработанные трицепсы. На безымянном пальце у нее было обручальное кольцо, и еще одно позолоченное колечко на мизинце. Светло-каштановые волосы свисали до самых плеч. В ушах — нефритовые серьги в виде миниатюрных буддистских храмов. Тонкие рельефные черты лица, довольно привлекательная, глаза светло-голубые…
— Почему вы так решили? — спросил Декер.
— Меня зовут Лиз Соверн. Мой муж, Уолт, недавно делал вскрытие вашей жертве. Он сказал мне, что вы в городе.
— Но, опять-таки, как вы определили в такой толпе, что я — это я?
— Он сказал: «Ищи парня лет сорока пяти, который выглядит как бывший нападающий лайнмен из НФЛ».[550]
— Такое описание подходит примерно к десяти присутствующим здесь парням, если не больше.
— Вы не дали мне закончить. Еще он сказал, что вы задумчивый, интеллигентный, с трудно читаемым лицом. А это явно не подходит к любому из тех десяти или больше парней, на которых вы наверняка ссылаетесь. Их так же легко прочитать, как книгу доктора Сьюза.[551]
Декер протянул ей руку.
— Амос Декер.
— Сейчас это имя уже нечасто услышишь, — заметила Соверн, пожимая ее.
— Муж рассказывал вам подробности дела?
— Никаких секретов он не выдал, если вы об этом. Но я управляю делами погребальной конторы, так что практически постоянно нахожусь там. И будьте уверены: что бы я ни могла услышать, дальше меня это не пойдет.
Декер отпил пива и обозрел стоящего не у дел механического быка.
— Что это с ним за история? Думал, что он должен быть популярен у этой публики. К нему должна очередь стоять.
— Так и было. Но он оказался слишком популярен.
— В каком это смысле?
— Дело дошло до проблем юридической ответственности. Сажаете на эту штуку нефтяника, тот ломает себе ногу, руку или шею, и вы получаете один судебный иск от него или его родственников, и еще один — от компании, которой он отчаянно нужен в поле. Полагаю, что выламывать его из пола слишком дорого, так что теперь люди просто кидаются в него пивными банками и бутылками время от времени.
Стоило ей это сказать, как какой-то здорово пьяный молодой человек в стетсоне размахнулся и швырнул пивной бутылкой в быка. Та врезалась в крепкую шкуру механического чудовища и разлетелась на мелкие осколки, которые присоединились к горке прочего мусора. Парень, воздев руку с растопыренными пальцами, влепил ею по пятерням своих приятелей.
— Каждый вечер все это убирают, а на следующий вечер все по-прежнему. Но лучше уж пусть они выпускают пар на нем, чем на чьих-нибудь физиономиях… Управление гневом, только в стиле Северной Дакоты.
Декер кивнул.
— Так что, вы знали жертву?
— Нет. Но я в курсе, чем занимался Джо Келли.
— А его вы хорошо знаете?
— Достаточно хорошо. Лондон сейчас на подъеме, но так было не всегда. Все друг друга знали. Все изменилось с этой нефтегазодобычей. Теперь у нас народ откуда угодно, даже из других стран. По-моему, на прошлой неделе я слышала в продовольственном магазине русскую речь. — Сделав небольшую паузу, Соверн добавила: — Но так было не всегда. Во время последнего спада нам едва не пришлось закрыть наше предприятие.
— Наверняка ведь люди по-прежнему умирали, пусть даже если хорошие времена остались позади…
— О, еще как умирали! Некоторые и от своей собственной руки — от отчаяния из-за потери всего. Только вот у их родственников не было денег, чтобы оплачивать наши услуги. Они предлагали бартер и все такое, и мы делали всё что могли, но нам и самим надо было оплачивать счета. К счастью, мы выстояли, и теперь все опять наладилось. На данный момент. Кто знает, что произойдет завтра? — Она огляделась по сторонам. — Ваша напарница не с вами? Уолт сказал мне, что с вами приехала коллега.
— Она предпочла остаться в отеле.
— Ждете еще агентов?
Декер отпил пива и ничего не ответил. Кэролайн Доусон теперь уже практически обвилась вокруг Бейкера, используя его как шест для эротических танцев.
— Вы знаете этих людей? — спросила Соверн, бросив взгляд в ту же сторону.
— Типа да.
— Есть уже какие-то зацепки?
— Я не могу вдаваться в подробности.
— Насколько я понимаю, что нет.
Декер сосредоточился на ней.
— Есть у вас какие-то мысли насчет того, кто мог такое сделать?
— У меня? — переспросила она, хотя вид у нее был не особо удивленный. — Ну, могу вам сказать, что у нас тут и вправду случаются насильственные преступления. Но все не так плохо, как во время последнего бума. Раньше мы брали всех парней без разбору, всяких перекати-поле с проблемным прошлым, ищущих быстрых денег, и они к нам понаехали, а потом двинулись дальше. Сейчас мы по-прежнему набираем людей с туманным прошлым, но при этом стало и больше семейных. Люди пускают корни. Они хотят жить в хорошем, безопасном месте.
— Чувствую, что за этим скрывается какое-то «но».
Она чопорно улыбнулась.
— Но у нас есть и места вроде этого, куда молодые, а особенно холостые ребята приходят тратить свои деньги и выпускать пар. И иногда все кончается не лучшим образом.
— Келли упомянул про какое-то происшествие, которое случилось тут еще днем…
— Я слышала, что это была кулачная разборка между двумя компашками молодых парней, которая обернулась чем-то более серьезным. Джо наверняка их укоротил. Но кое-кто отправился в тюрьму, а кое-кто и в больницу.
— Тот, кого я ищу, наверняка не из категории любителей побыковать в кабаках.
— Я видела тело, когда его только привезли, — негромко произнесла Соверн. — Так что понимаю, о чем вы.
— Не очень-то приятное зрелище.
— У нас тут уже были нехорошие трупы. Не с убийств. Несчастные случаи. Взрывы, вышедшее из-под контроля дожигание газа… Это были… настоящие вызовы с косметической точки зрения. А иногда приходилось выдавать тела в закрытом гробу, с фотографией усопшего на крышке… как он выглядел в лучшие времена.
— Могу себе представить.
Соверн допила свой перегруженный фруктами бокал и поставила его на стойку.
— Что-то в этом роде может плохо сказаться на городе — как раз в тот момент, когда все идет так хорошо.
— И Айрин Крамер тоже заслуживает правосудия, — без обиняков сказал Декер.
Она едва заметно кивнула.
— Полностью с вами согласна. Доброй ночи, агент Декер.
Отойдя от стойки, Соверн поднялась по лестнице, ведущей на второй этаж бара. Обернувшись, Декер понял, что Стэна Бейкера и Кэролайн Доусон на танцполе уже нет. Обвел глазами помещение бара, но нигде их не заметил. Прикончив пиво, он собрался с духом и направился обратно на уличную жару, хотя и обнаружил, что там гораздо прохладней, чем внутри.
Где-то далеко на западе вниз метнулась молния, и словно что-то взорвалось в той точке, где разряд электричества вонзился в землю. Звук показался просто оглушительным даже здесь, а взметнувшиеся ввысь языки пламени осветили небо на многие мили вокруг. Другие люди на улице продолжали спокойно идти по своим делам — или же пьяно ковылять на подгибающихся ногах, — словно нечто подобное было здесь в порядке вещей.
«Лондон, что в штате Северная Дакота, становится интересней с каждой минутой», — подумал Декер, устало двинувшись в сторону отеля.
Шесть утра.
Декер резко открыл глаза и соскочил с кровати — будильник в телефоне можно было и не ставить. Поплелся в ванную, принял душ, переоделся в чистую одежду. Выглянул в окно своего номера. Небо было темным и все еще затянутым тучами, но все равно уже виднелась зарождающаяся полоска рассвета — словно сонный глаз, вот-вот готовый открыться. Посмотрел на погодное приложение в телефоне. Было всего лишь шестьдесят восемь градусов, но с такой точкой росы,[552] от которой Луизиана лопнула бы от зависти. Декеру показалось, что он чуть ли не наяву видит воздух снаружи, настолько тот был пропитан влагой.
На пару секунд Амос присел на краешек кровати, чтобы окончательно проснуться. Еще один новый город, еще одно дело, которое надо раскрыть… Его жизнь. И добро пожаловать в нее.
Спустившись к завтраку в гостиничный ресторан, Декер обнаружил, что Джеймисон уже сидит за столиком в компании Джо Келли. Местный детектив был одет в темный костюм-двойку и рубашку с белым воротничком. Галстук отсутствовал. На ногах у него были потертые ковбойского вида сапожки со сбитыми каблуками.
Декер подсел к ним.
— Я-то думал, что первым спущусь, — сказал он.
— У меня практически бессонница, так что обычно я на ногах уже в четыре утра и пью первую из множества чашек кофе, — ответил Келли.
— И мы выиграли час за счет перелета, — добавила Джеймисон, просматривая меню. — Так что вообще-то для меня даже малость поздновато.
Декер внимательно оглядел Келли.
— Вчера вечером я выходил прогуляться, и во что-то вдалеке ударила молния. И что-то взорвалось.
— Я тоже слышала, — перебила Джеймисон. — Только подивилась, что это, черт побери, такое. Но вроде как всем в отеле было совершенно до лампочки.
Келли кивнул.
— Скорее всего, молния просто ударила в испарительный бассейн с отработанной технической водой. Их просто-таки притягивают такие вещи, равно как металлические цистерны с чистой водой и насосные станции с трубопроводами. Молния бьет в такую станцию, та накрывается, и ее чинят. Плата за бизнес в здешних краях.
— Ясно, — сказал Декер, бросая на Джеймисон иронический взгляд.
После того как они сделали заказ и им принесли кофе, Келли спросил:
— Есть что-то новое на тот счет, почему Айрин Крамер настолько для вас важна, ребята?
Джеймисон покосилась на Декера, который ответил:
— Пока что нет.
— Так что, одни федералы утаивают что-то от других федералов? — спросил Келли с явно разочарованным видом.
— В наши дни все что-нибудь от кого-то утаивают, — заметил Декер. — А у вас что нового?
— Я организовал нам встречу с домохозяйкой Крамер. Я и сам собирался с ней пообщаться, но тут узнал о вашем приезде. Так что пока отложил.
— Мы это ценим. У Крамер была еще какая-то работа, помимо «эскорта»?
— Вообще-то была, и довольно важная, — отозвался Келли, после чего ненадолго примолк и довольно сбивчиво добавил: — Она работала учительницей у Братьев.
— У кого? — удивленно переспросила Джеймисон.
— У Братьев. Это такая религиозная группа. Подразделение анабаптистов.
— А нельзя ли поподробней? — попросил Декер.
— Это нечто вроде амишей,[553] только они все-таки пользуются автомобилями и прочей серьезной техникой. Занимаются сельским хозяйством, а также кое-каким производством. Главный принцип их жизни — община. Они взяли его напрямую из Писания. Хорошие люди, но держатся особняком.
— Это что же: дама, оказывающая эскортные услуги, работала учительницей в религиозной общине? — спросил Декер, удивленно подняв брови. — Как, черт побери, это вообще сочетается? И почему вы не сказали нам это еще вчера вечером?
— Ну, они определенно были не в курсе относительно эскортных услуг. Вдобавок, она явно была действительно хорошей учительницей и хорошо умела находить общий язык с детьми. Ее смерть их наверняка очень удручит. Я уже переговорил с Питером Гюнтером, настоятелем Братьев, хотя и не стал рассказывать ему про другие занятия Айрин или про то, что с ней случилось. И вообще-то я все набирался духу сказать вам, просто вчера вечером не мог найти слов. Вы, федералы, свалились в наш городок как снег на голову… Тогда я еще не решил, что со всем этим делать.
— Настоятель? Это типа священника? — с любопытством спросила Джеймисон.
— Нет, это нечто вроде главы организации. — Келли обвел ее взглядом. — Анабаптисты — это секта, возглавляемая мужчинами. Женщины выполняют много всякой работы, в том числе забой скота, готовка, уборка и шитье. Но во главе всего стоят мужчины.
— Добро пожаловать в пятидесятые, — сухо заметила Джеймисон.
— Это хорошие люди, как я уже сказал, — оборонительно отозвался Келли.
— Откуда вы так много про них знаете? — спросил Декер.
— Мои дед с бабкой некогда принадлежали к этой секте, когда я был маленьким, — последовал неожиданный ответ.
— И они устали от общинной жизни в век мужского доминирования? — довольно резко поинтересовалась Джеймисон.
— Нет, но мои родители точно устали. Они вышли из секты практически сразу после смерти своих родителей, когда мы с сестрой еще были маленькими.
— А ваши родители живут здесь?
— Нет. Как вышли на пенсию, переехали во Флориду, около трех лет назад.
— А ваша сестра? — спросила Джеймисон.
— Ее не стало несколько лет назад.
— О, простите, сожалею… Она умерла еще совсем молодой?
— Угу. У нее была очень непростая жизнь.
— А что еще вы можете рассказать про этих Братьев? — спросил Декер после нескольких секунд молчания.
— Они пацифисты, выступают против войны. Некоторые из гуттеритов, самого крупного течения анабаптистов в стране, преследовались за подобные взгляды во время Второй мировой.
Декер кивнул.
— Итак, с ее местом жительства и работой учительницей вроде разобрались. А как насчет ее занятий по оказанию эскортных услуг? Вы обмолвились, что не уверены, что она на самом деле относится к этой категории, пусть даже и знаете ее по сайту определенного свойства. Но вы уверены, что это действительно была она?
— Уверен.
— Почему?
— Я связывался с ней через этот сайт. Договорился о встрече. Это оказался дешевый задрипаный отель на другом конце города. Я приехал туда до нее. Сунул ей значок под нос, когда она там появилась.
— Вы задержали ее? — спросила Джеймисон.
— Нет.
— Но почему? — удивился Декер. — Вы же коп. Она нарушила закон. На вид все вроде просто.
— Послушайте, я пытался помочь ей выбраться из этого. Ей не требовался тюремный срок. Нужно было лишь дать положительное подкрепление и направить в верную сторону. Только, похоже, я потерпел неудачу в обоих случаях.
— Но когда вы встретились с ней, она подтвердила, что занимается сексом за деньги? — уточнил Декер. — Поскольку вы не так давно сообщили, что не уверены в этом.
— Она так и не подтвердила, что является проституткой или оказывает эскортные услуги. Говорила, правда, что ей одиноко, и хотя и признала, что договаривалась о встречах с мужчинами при помощи того веб-сайта, но якобы никогда не брала с них денег. И они не всегда занимались сексом. Иногда просто разговаривали.
— Ну да, — скептически заметил Декер. — Наверняка только разговаривали.
— И одета она была не как те проститутки, с которыми мне доводилось сталкиваться. Ее наряд был вполне нормальным.
Принесли их заказ, и все стали быстро есть — впереди предстояло много работы. А когда уже были готовы уходить, Декер спросил:
— Вы прогнали ее отпечатки через ИАСИПО,[554] так ведь? Чтобы проверить, нет ли у нее приводов или судимостей? — Он имел в виду Интегрированную автоматизированную систему идентификации пальцевых отпечатков, используемую ФБР.
— Было дело, но как вы об этом узнали?
— Это единственная причина, по которой мы здесь. Когда выплыли ее «пальчики», это определенно каким-то образом отозвалось в неких высших эшелонах Бюро. Вы сказали, что был запрос от федералов направить ваши отчеты в Вашингтон. Вот таким образом у нас наверняка и узнали.
— Так что она действительно была некоей важной персоной? — спросил Келли.
— Все люди важны, — довольно резко бросил Декер.
— Но этот прогон по базе не принес никакого результата, — сказал Келли. — Что касается ФБР, то у них не нашлось никакого криминального досье на Айрин Крамер.
— Ну что ж, может, под этим именем и вправду не нашлось, — отозвался Амос.
— Но если в этой базе было другое имя, связанное с ее отпечатками, они должны были поставить нас в известность, — несколько сердито заметил Келли. — Вы точно от меня ничего не утаиваете?
— Честное скаутское, — сказал Декер.
— Как-то не могу представить вас в роли бойскаута.
— А я им никогда и не был… Ладно, поехали. День предстоит хлопотливый, а моложе я не становлюсь. Да и Айрин Крамер уже больше не постареет. Кто-то должен за это ответить.
Декер направился к выходу.
Келли задумчиво посмотрел в его удаляющуюся спину, а потом бросил взгляд на Джеймисон.
— Я что-то должен знать про вашего напарника?
Джеймисон выдавила улыбку:
— О, очень скоро вы и сами все поймете.
Пока они брели к прокатному внедорожнику, на головы им упало несколько капель дождя. Келли устроился рядом с Джеймисон впереди, а Декер занял бо́льшую часть заднего сиденья.
— Так у Крамер нет никаких родственников в этих краях? — спросила Джеймисон.
— Нет, насколько мне известно. По крайней мере, которых удалось отыскать.
— А как она тут вообще оказалась?
— Приехала чуть больше года назад. Никакой задокументированной информации мне найти не удалось, не считая того, что она закончила Амхерст.[555] Да и то я выяснил это через Братьев. Такое впечатление, что у нее не было никакого прошлого. Вообще-то мы тут регулярно с чем-то подобным сталкиваемся. В смысле, у нас тут уйма народу, который пытается сбежать от своего прошлого и все такое. Но впервые я не нашел абсолютно ничего.
— Весьма странно, — заметила Джеймисон.
Келли посмотрел на нее.
— Ну, может, не настолько уж странно, когда дело доходит до людей вроде вас. Думаю, тут может иметься какая-то связь с вашим ведомством.
— Что, хотите сказать, ПЗС? — отозвалась Джеймисон, имея в виду Программу защиты свидетелей, осуществляемую Службой маршалов США.[556]
— Сказать по правде, это было единственное, что мне пришло в голову. В смысле, что еще может объяснить мою неспособность найти хоть какую-то информацию про эту особу?
— Но если б дело было в этом, тут было бы не протолкнуться от маршалов, а Бюро не возглавляло бы расследование, — заметил Декер. — Но их тут нет, а мы-то здесь. Так что это не может быть ПЗС. Надо копать дальше.
Келли прищурился.
— Тогда что же это могло быть?
— Расскажите нам, что вам известно про Крамер.
— Она была красивая. Очень красивая. Высокая и умела себя подать. Почти как модель. А еще образованная. Могу судить об этом, просто разок поговорив с ней. Она не получила бы эту работу учительницы за одну только внешность. Амхерст, между прочим, — очень престижное заведение.
— Если она и вправду там училась, — заметил Декер. — А что она представляла собой как личность? На ваш собственный взгляд?
— Тихая, но уверенная в себе. Можно было понять, что она верила в свою способность справиться с любой ситуацией. Думаю, как раз поэтому мои попытки отвратить ее от того, чем она занималась, полностью обломались. Она считала, что способна сама справиться с этим. Почему-то всякие мелочи, которые Айрин упоминала в разговоре, навели меня на мысль, что ей пришлось помотаться по свету. Она казалась довольно опытной в житейских материях.
— Но вы также сказали, что она отрицала свою принадлежность к проституции, — напомнила Джеймисон. — Так что, может, она и не видела каких-то причин прекращать заниматься тем, чем занималась.
— Согласен, — признал Келли.
— Имелись какие-то признаки того, что она была при деньгах? — спросила Джеймисон. — По одежде, которую она носила, по другим ее вещам? Из того, что она рассказывала?
— Нет. Ездила на подержанной «Хонде». Многоквартирный дом, в который мы сейчас едем, — далеко не дворец. Очень сомневаюсь, что мы обнаружим там на стенах подлинники Рембрандта. Думаю, что ее зарплаты как учительницы хватало ровно на то, чтобы покрывать необходимые расходы. Но найти приличное место для житья за приемлемую цену здесь довольно тяжело.
— Стоимость жизни тут и вправду высока? — спросила Джеймисон.
— Некоторые съемные дома и квартиры могут поспорить по ценнику с тем, что вы платите в столичных регионах. Когда люди только появились здесь, то жили обычно в собственных автомобилях, или какой-нибудь друг друзей выделял им уголок в жилом трейлере, или удавалось устроиться на чьем-нибудь диване на месяц или дольше. Изначально фрекинговые бригады обычно размещают в старых морских контейнерах, переделанных в крошечные однокомнатные квартирки с кроватью, туалетом, душем, холодильником и микроволновкой, где одна и та же дверь и для входа, и для выхода. Строительство новых нормальных домов идет полным ходом, но застройщики не поспевают за потоком приезжих. Все гонятся за долларами, которые буквально фонтанируют в этом месте. В результате мы растем слишком быстро, и уже видны первые трещины.
— Вы поверили ей, когда она сказала, что не берет деньги за секс? — спросил Декер.
— Дело в том, что мы перерыли всю ее квартиру и проверили всю банковскую документацию. Кроме ее учительской зарплаты, никаких признаков других доходов.
Декера это явно поразило.
— Да, и впрямь странно… У большинства проституток всегда можно найти свидетельства притока денег хоть откуда-нибудь.
— А по ней не было видно, что она употребляла наркотики? — спросила Джеймисон. — Хотя коронер не смог найти каких-либо следов наркотических веществ у нее в организме.
— Ничего такого не заметил, а я знаю, на что смотреть.
— Тогда почему же из всех девиц, оказывающих эскортные услуги, вы выбрали для душеспасительных бесед именно ее? — спросил Декер.
— Она не единственная, с кем я общался, — отозвался Келли.
— А с кем еще? — спросила Джеймисон.
Детектив беспокойно побарабанил костяшками пальцев по боковому стеклу машины.
— Послушайте, не стану ничего скрывать: у моей сестры были кое-какие из тех же самых проблем. Только вот она подсела на наркоту, и проституция оставалась для нее единственным выходом — или же она так считала. У нее был передоз, и ее не смогли откачать. Это была настоящая трагедия по всем статьям.
— Какой ужас, Джо… Сочувствую, — произнесла Джеймисон.
— Так вот почему вы не арестовываете эскортных барышень? — спросил Декер.
— Все, что я знаю, это что проституция относится к тем преступлениям, в которых могут пострадать обе стороны. И если я могу как-то помочь людям, которые нуждаются в помощи, я это делаю. Как раз потому-то и пошел в копы. У меня нет проблем с тем, чтобы упрятать за решетку тех, кто этого действительно заслуживает, но это далеко не все, чем я хочу заниматься.
— А откуда вы узнали о ее связи с этими Братьями? — спросила Джеймисон. — Это был общеизвестный факт?
— Я один из тех немногих людей здесь, которые хорошо знают Братьев. В Колонии — так они называют свой общий дом — я бывал множество раз. Это лишь часть того, чтобы быть хорошим копом — знать людей на своей «земле». Вообще-то я видел ее там, потому-то и узнал ее фото на сайте. А я очень сомневаюсь, чтобы кто-то из Братьев лазал по интернету в поисках сексуальных услуг. Так что, думаю, этот ее секрет был со мной в полной сохранности. И я никогда никому о нем не рассказывал.
— В том числе и кому-то из Братьев, иначе ее сразу уволили бы, насколько я понимаю, — заключила Джеймисон.
Келли кивнул.
— Им — тем более. Похоже, что-то ее тревожило. А мне не хотелось добавлять ей тревог. — Ненадолго замолчав, он добавил: — И мне приходилось иметь дело со множеством проституток. В жизни большинства из них были и хреновое прошлое, и паршивые ситуации. Это уязвимые и потерянные люди. Но Крамер не укладывалась в эту схему. Было в ней что-то… ну, не знаю… сосредоточенное и целеустремленное. Словно ей предстояла некая важная миссия или что-то в этом роде. Так что, сказать по правде, что-то во мне склонялось к мысли, что в ее жизни происходит нечто еще.
— Ну что ж, раз уж сюда вызвали нас, то мы знаем, что с ней и вправду происходило что-то еще, — заметила Джеймисон.
Вмешался Декер:
— Убийца, должно быть, подбросил туда тело прямо перед тем, как его нашли.
Джеймисон и Келли нацелили на Амоса с его неожиданным переходом пристальные взгляды, но детектив почти сразу же кивнул.
— Я тоже так подумал. Тело, выложенное на открытом пространстве? Вряд ли стоило ожидать, что оно так хорошо сохранится со всей этой живностью, которая водится в наших краях. — Он перевел взгляд на Джеймисон. — Но убить кого-то, а потом так вот вскрыть тело… Это, черт побери, что-то совсем уж извращенное.
— А мы обычно за нормальными людьми и не охотимся, — заметил Декер.
Следуя указаниям Келли, Джеймисон остановила машину у тротуара перед облупленным четырехэтажным кирпичным зданием, расположенным в районе, до которого еще не добрались строители со своими подъемными кранами. Пока что.
Все выбрались из машины, и Келли быстро завел их в подъезд, поскольку ветер уже завывал как бешеный и опять полил дождь.
Квартира, она же контора, домовладелицы располагалась на первом этаже сразу рядом со входом. Стены здесь покрывала выцветшая зеленая краска; мебель была старой, потертой и выглядела как что-то попавшее сюда прямо из семидесятых. Но телевизор, закрепленный на одной из стен, оказался шестидесятидюймовым «Самсунгом 4К», а «усов» домашней антенны, подходящих к антуражу, нигде не наблюдалось.
Звали домовладелицу Ида Симмс. Ей было уже хорошо за семьдесят — редеющие седые волосы стянуты в тугой узел на затылке, приземистая расплывшаяся фигура чуть ли не такой же ширины, что и роста… Одета эта женщина была в безразмерную бордовую футболку и линялые вельветовые штаны, спадающие на бледно-зеленые пластиковые сабо. Она вежливо поздоровалась с ними, хотя Декер обратил внимание на дрожь у нее в голосе и судорожно сжатый платочек в руке.
Все уселись в маленькой гостиной, отказавшись от предложенного хозяйкой кофе.
Откинувшись на выцветшем раскладном кресле, она оглядела своих гостей.
— Айрин мертва? Я… Я просто не могу в это поверить! — Бросила испуганный взгляд на Декера. — И, ко всему прочему, сюда вызвали ФБР? Я чувствую себя, как в каком-то телесериале!
— Это совершенно объяснимо, — вежливо отозвалась Джеймисон. — Мы просто хотим задать вам несколько вопросов.
— Расскажу вам все, что смогу, лишь бы вы поймали того мерзавца, который это сделал! — искренне заверила женщина, авторитетно высморкавшись в платочек.
— Когда она сюда заселилась? — начал Декер.
— Где-то с месяц назад.
— А вы знаете, где она жила до этого?
— По-моему, в жилом комплексе «Доусон Тауэрс». Это где-то в миле отсюда. В более приличной части города. Довольно шикарной, вообще-то говоря.
— Доусон? — переспросил Декер. — Это случайно не имеет какого-то отношения к Кэролайн Доусон?
— Да. У нее там квартира, насколько мне известно. А ее отец, Хью, владеет этим комплексом, равно и тремя четвертями предприятий в Лондоне. Здание, в котором мы находимся, — одно из немногих, которые ему не принадлежат. Наверняка из-за того, что доходы по его меркам мизерные, — саркастически добавила она.
— Выходит, он местный деловой магнат? — спросила Джеймисон.
— Да. Но есть у нас тут один человек, который даже еще богаче, — Стюарт Макклеллан.
— Как так? — спросил Декер.
Ответил Келли:
— Он владеет почти всей нефте- и газодобычей в этом регионе.
— А эти двое ладят между собой? — спросила Джеймисон.
И вновь ответ взял на себя Келли.
— В кое-каких областях бизнеса они сотрудничают. Но я не назвал бы их друзьями не разлей вода.
А Симмс мрачно добавила:
— Они мужчины, причем богатые мужчины, а значит, обречены пожизненно пиписьками мериться — простите уж мой французский, — чтобы проверить, кто из них круче. — Она покачала головой. — Мальчишки так всегда и остаются мальчишками, и неважно, сколько у них денег.
— А вы хорошо знали миз[557] Крамер? — спросила Джеймисон.
— Полагаю, настолько же хорошо, как и любой в этом доме, — ответила Симмс. — Она работала учительницей в школе у Братьев.
— Мы тоже это слышали. Что вы можете нам про нее рассказать?
— Тихоня. Держалась сама по себе. В смысле, она была весьма привлекательной молодой женщиной, но никого к себе не водила — по крайней мере, насколько мне известно.
— А почему она переехала из «Доусон Тауэрс»? Здесь дешевле?
— О да, гораздо дешевле! «Тауэрс» куда шикарней, как я уже говорила. Но квартиры у нас чистые, а в арендную плату входят уборка мусора и кабельное телевидение.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы она выходила из дому по вечерам?
— Нет. Сама я встаю очень рано, и ложусь тоже. Так что если это было после девяти вечера, то я и не могла этого видеть.
— А она никогда не рассказывала о своем прошлом? — продолжала расспрашивать Джеймисон. — Например, как она сюда попала?
Симмс откинулась в кресле и на несколько секунд задумалась.
— Да не особо… Почему-то у меня было чувство, что она откуда-то с Западного побережья. Но это чисто предположение.
Декер бросил взгляд за окно, где продолжал безостановочно лить дождь.
— А она не говорила, почему вообще приехала в Лондон, для начала? Ее тут ждала работа?
— Такого она никогда не говорила, нет. Но она и в самом деле работала у Братьев учительницей, как я уже упоминала. Так что, может, именно это и привело ее сюда.
— Или она приехала к кому-то, уже живущему здесь? — добавила Джеймисон. — Может, вслед за бойфрендом?
— Мне об этом ничего не известно.
— Когда вы видели ее в последний раз? — спросил Келли.
На лице у Симмс вновь возникло задумчивое выражение.
— Думаю, что где-то с неделю тому назад.
Декер бросил взгляд на Келли.
— Это сужает «вилку» коронера относительно времени смерти с десяти дней до пяти, поскольку ее тело нашли два дня назад.
— Но вас не обеспокоило, что вы неделю ее не видели? — спросила Джеймисон.
— Нет, поскольку она сказала, что взяла отгул и решила куда-то съездить.
— Съездить куда? — спросила Джеймисон, стрельнув взглядом в Келли, для которого подобный поворот оказался такой же неожиданностью.
— Она не сказала.
— А Айрин не говорила, что встречается с кем-то или что собирается в поездку с этим человеком? — вмешался детектив.
— Нет, опять-таки, мы ничего такого с ней не обсуждали.
— У нее были какие-то друзья среди тех, кто живет здесь? — спросила Джеймисон.
— Со мной она этим не делилась.
— Вопрос, конечно, навязший в зубах, Ида, — произнес Келли, — но не замечали ли вы каких-нибудь посторонних людей, шныряющих вокруг? Или, может, Айрин упоминала, что у нее с кем-то проблемы?
— Нет, ничего такого, — отозвалась Симмс, явно встревожившись. — Это хороший городок. Безопасный большей частью… О, я в курсе, что кое-кто из этих бузотеров не способен держать себя в руках, отчего бывают драки и кого-то в итоге уносят вперед ногами, но, в общем, люди тут не носятся по округе только ради того, чтобы кого-нибудь убить.
— До недавнего времени, — уточнил Декер. — По-моему, самое время заглянуть к ней в комнату.
Квартирка оказалась опрятной — может, даже слишком опрятной, подумал Декер. Вид у обстановки был такой, словно она шла вместе с квартирой — факт, который Симмс им подтвердила. Крошечная кухонька была чисто утилитарной и выглядела так, будто ее ни разу не использовали. В спальне обнаружилась кровать и больше особо ничего. Ни книг, ни фотографий, ни каких-то безделушек или сувениров. Компьютера тоже — ни настольного, ни лэптопа. Не нашлось и электрических шнуров, указывающих на то, что обитательница квартиры пользовалась подобной техникой.
Декер внимательно посмотрел на Келли.
— Симмс утверждает, будто никогда не видела, чтобы Крамер выходила из дома по вечерам — предположительно потому, что она рано ложится спать.
— Айрин могла болтаться по улицам уже после того, как Симмс укладывалась баиньки.
— Хозяйка также сказала, что она не в курсе относительно каких-либо друзей Крамер в этом здании и что вроде как та никого сюда не приводила. Но она и в этом могла ошибаться, — заметила Джеймисон.
Подал голос Келли:
— Но стала бы она приводить клиентов сюда или спать с кем-то в своем собственном доме? Игра была бы окончена.
Декер покачал головой:
— Но что, если она приводила кого-то сюда для секса по взаимному согласию?
Келли был явно заинтригован.
— Да, у нее вполне мог иметься бойфренд, про которого Симмс не знала.
— Крамер когда-нибудь упоминала про кого-то подобного при вас? — спросила Джеймисон.
Он покачал головой:
— Хотя не похоже, чтобы она вообще стала бы.
— Квартиру проверяли на отпечатки? — осведомился Декер.
— Нет, потому что это не место преступления.
— А надо было бы, — резко бросил он.
— У нас только один криминалист, и он раскатывает по заданиям сразу нескольких отделов полиции региона. Давайте я вызову его и скажу, что это дело у нас в приоритете.
— А что ее машина? — продолжал Декер. — Я не видел среди припаркованных на улице автомобилей никакой «Хонды».
— Мы объявили ее в розыск, но пока ничего.
— Если она работала через сайт, то у нее наверняка был лэптоп. И, естественно, телефон, — заметила Джеймисон.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, но ни то, ни другое мы пока не нашли, — отозвался Келли.
— Где она обычно встречалась с мужчинами? Вы говорили, что встречались с ней в какой-то захудалой гостиничке?
— Угу. Можем следующим делом туда съездить.
— И нужно будет пообщаться с Братьями, разумеется, — сказал Декер.
— Не думаю, что они имеют ко всему этому хоть какое-то отношение. Это пацифистская группа.
— Пацифистская или нет, но одной паршивой овцы вполне достаточно. А в любом стаде обязательно найдется хотя бы одна паршивая овца.
— Насколько я понимаю, это и вправду самая убогая часть города, — произнесла Джеймисон, когда они подкатили к полуразвалившемуся трехэтажному строению с деревянной обшивкой, которому на вид было лет сто. Располагалось оно примерно в четверти мили от дома Крамер, даже в еще менее привлекательной части Лондона.
— Можно и так сказать.
— Кому принадлежит здание? — спросил Декер.
— Хью Доусону или одной из его компаний. На самом деле, как обмолвилась Ида Симмс, ему принадлежит чуть ли не весь Лондон — и хорошие, и плохие районы.
При их появлении вид у мужчины лет сорока за регистрационной стойкой стал такой, словно сейчас он мечтал оказаться в любом другом месте на планете, нежели там, где находился в настоящий момент. Он отложил свой айфон, снял очки в черной оправе, протер их рукавом рубашки и вновь водрузил на нос, когда посетители решительно подошли к нему. Декера и Джеймисон он едва удостоил взглядом.
— Здорово, Джо, — сказал этот тип, кивнув Келли и опасливо поглядывая на него.
— Эрни, эти люди из ФБР, из Вашингтона, — отозвался Келли, показывая на Декера с Джеймисон.
Выдающийся во всех смыслах кадык Эрни судорожно дернулся вверх-вниз, словно кабина неисправного лифта.
— Ясненько, — с подозрением проговорил он. — Никогда еще не встречал агентов ФБР. На вид вроде нормальные люди… Ожидал увидеть кого пострашней.
— Мы можем быть очень страшными, если этого потребует ситуация, — жизнерадостно объявила Джеймисон.
— Мы хотим задать тебе несколько вопросов и немного осмотреться, — сказал Келли. — Насколько я понимаю, у тебя нет возражений?
— Вообще-то есть. Что за вопросы? И я не уверен, что вы имеете право осматриваться тут без ордера.
Келли наклонился к типу за стойкой поближе.
— Ты меня удивляешь, Эрни… Что-то это не выглядит желанием помочь или даже обычным гостеприимством.
— Мне ни за то, ни за другое не платят.
— Дело в том, что мы расследуем убийство.
— А кого убили?
— Тебе она наверняка известна как Минди.
Физиономия Эрни напряглась.
— Минди? Не знаю никого с подобным именем. Я бы такое обязательно запомнил.
— Да прекрасно ты все знаешь, Эрни, — отмахнулся Келли. — Я видел ее здесь как-то вечером. Причем ты видел меня с ней, а я видел тебя.
Эрни помотал головой:
— У тебя память, видать, получше моей.
Келли заглянул ему за плечо.
— Та-ак, что это тут у нас? Бывший зэк, отсидевший за торговлю наркотой, а на полке — пузырек с таблетками, явно не похожий на лекарство, полученное по рецепту… Это серьезное нарушение условий досрочного освобождения. Ты ведь не хочешь обратно, так ведь?
Эрни нервно глянул на маленькую бутылочку.
— Это не мое. Просто один кореш попросил подержать.
— Не возражаешь, если я взгляну, что это такое? — Келли двинулся за стойку, чтобы взять пузырек.
— Ну ладно, знаю я эту Минди! — выпалил Эрни. — Теперь всё?
— Когда ты последний раз ее видел?
— Не помню.
Келли потянулся за бутылочкой с таблетками.
— Ладно, ладно… на прошлой неделе.
— А если точнее? — спросил Декер.
Эрни почесал нижнюю губу и сделал какие-то мысленные подсчеты.
— Шесть дней назад.
Декер посмотрел на Келли.
— Теперь промежуток сузился до четырех дней. Ради одного только этого стоило пообщаться с этим деятелем.
— Ты с ней разговаривал? — спросил Келли.
— Нет.
— Она была с кем-то? — вмешалась Джеймисон.
— Она сюда одна не приходит, — буркнул Эрни. — Такое уж у нее, гм, направление работы.
— Имя парня? — спросил Келли.
— Они мне не представляются. Платят налом и получают номер. Документов не предъявляют. Ну а я не задаю никаких вопросов.
— Описание тогда, — потребовал Декер.
— Низенький, мускулистый, молодой, борзый. Блондин.
— Мужчина или женщина? — спросила Джеймисон.
— Да вы чё, серьезно? — тявкнул Эрни. — Я же сказал: парень!
— Нефтяник? — спросил Келли.
— Похоже на то. Лапы все покоцаны, морда обгоревшая, бумажник от бабла так и лопается.
— Долго они тут пробыли? — спросил Декер.
— Минут сорок пять. Обычно примерно столько все и занимает. А что тут еще делать — лясы точить?
— Они ушли вместе или по отдельности? — продолжал расспрашивать Декер.
— Парень ушел первым, за ним Минди.
— Как тебе этот парень показался?
— А сам-то как думаешь? Лыбился до ушей, ходил павлином… Блин, как будто выиграл в лотерею или еще чего.
— А она выглядела нормально?
— Ничего ненормального я не заметил.
— Поконкретней, пожалуйста, — потребовала Джеймисон.
— Ну, выглядела даже радостной, если что. Может, секс был хороший, я не знаю.
Она продолжала напирать:
— К вам наверняка и другие женщины приходят с мужчинами, чтобы… хорошо провести время.
— Послушайте, я не понимаю, о чем вы! — выпалил Эрни.
— Мы здесь не для того, чтобы вас за это привлечь, — успокоила его Джеймисон. — Я просто хочу понять, чем Минди отличалась от прочих подобных дам.
Бросив на нее взгляд, Декер уставился на Эрни в ожидании ответа.
— В каком это смысле — отличалась?
— Думаю, вы понимаете, в каком, — сказала Джеймисон.
Эрни испустил протяжный вздох.
— Послушайте, другие приходящие сюда девчонки всегда на выходе пересчитывают денежки, если берут наличными. Правда, некоторые настаивают на переводе безналом, потому что так, типа, безопасней. Но вид у них всегда чисто деловой. Непохоже, что им так уж нравится раз за разом принимать неизвестно кого.
— Очень чутко с вашей стороны. Ну а Минди?
— Ну, она… так обычно не выглядела. Вообще-то ни разу не видел ее с деньгами в руках. И она была не похожа на остальных девчонок. Больше половины из них постоянно под кайфом. А на мой глаз, сомневаюсь, чтобы эта дама хоть раз в жизни закинулась «колесами» или даже пыхнула косячок.
— Ну что ж, в этом ты у нас известный спец, Эрни, — заметил Келли.
— А вы узнаете этого парня, если еще раз увидите? — спросила Джеймисон.
— Сомневаюсь. Все они для меня на одно лицо. А уж я-то их навидался.
Келли оглядел лестницу.
— Отведи нас в комнату, которую они брали.
— Ладно, только там с тех пор много народу перебывало…
Выхватив из стоящей на стойке коробки ключ, Эрни провел их по лестнице на верхний этаж, потом по коридору. Отпер дверь, взмахом руки пригласил войти.
— Прошу!
Оставил их там и быстро ссыпался вниз по лестнице, словно крыса, бегущая с тонущего корабля. Декер даже не был уверен, что он по-прежнему будет сидеть за стойкой, когда они опять спустятся вниз.
— Этот срач уже ни в какие ворота не лезет, — в сердцах пробурчала Джеймисон. — Они тут вообще когда-нибудь убирают?
Ковер был протерт до дыр и весь в каких-то пятнах. Маленькая кровать не заправлена. Воздух спертый и нечистый. Краска на стенах отставала лохмотьями. Немногочисленные прочие предметы меблировки выглядели так, будто попали сюда несколько десятков лет назад и теперь крайне нуждались в ремонте. Единственная голая лампочка свисала с потолка, словно прилипала с корпуса корабля.
Тут взгляд Джеймисон упал на пол, где валялся вскрытый пластиковый пакетик от презерватива.
— Ладно, лично я делаю противостолбнячную прививку, как только мы выберемся отсюда.
Декер расхаживал по комнате, внимательно разглядывая обстановку. Все результаты его наблюдений помещались на мысленные слайды и загружались в «облако», которое представляла собой его непогрешимая память.
— Нужно, по крайней мере, снять здесь все отпечатки и попробовать отсеять лишние.
— Ну, исходя из того, что поведал нам Эрни, похоже, что у Крамер и того молодого бычары был секс тем вечером, — высказался Келли.
— Да, похоже на то, — отозвалась Джеймисон. — И не исключено, что этот парень пребывал в столь приподнятом настроении, потому что она не взяла с него за это денег.
— Причем Эрни сказал, что у Крамер вид был тоже довольный. Интересно, почему?
— Нам надо восстановить все ее передвижения за последние дни, буквально до каждой минуты, — решил Декер. — Итак, Симмс сообщила нам, что Крамер планировала какую-то поездку. — Он нацелился взглядом на Келли. — Сейчас начало сентября, так что могу предположить, что занятия в школе уже начались. Если только у этих Братьев не какое-то свое расписание.
— Нет, что касается таких вещей, они в основном следуют общепринятым правилам.
— Она там единственная учительница?
— Если не считать еще одной женщины, которая живет там и является членом общины. Крамер преподавала предметы, которые штат требует по закону об обязательном образовании. Английский язык, обществоведение, математика, такого вот все рода.
— И что же они собирались делать в ее отсутствие? — спросила Джеймисон.
— Наверное, искать детям какого-то другого учителя… У Братьев вообще принято ходить в школу только до пятнадцатилетнего возраста. Неделя большой роли не играет.
— Тогда давайте съездим пообщаемся с этими Братьями, — предложил Декер.
— Надо заранее договориться о встрече.
Декер нахмурился.
— Зачем — они что, настолько занятые люди?
— Просто из обычной вежливости.
— Хорошо. Тогда созвонитесь с ними и скажите, что мы уже едем.
— Декер, им может не понравиться такая напористость.
Амос жестко глянул на Келли.
— Я сомневаюсь, что Айрин Крамер «понравилось» то, что ее разделали, как корову на бойне. Так что я за как можно более скорое обнаружение ее убийцы, невзирая на чьи-то возможные обиды из-за обычного визита. — Он сурово оглядел местного копа с ног до головы. — Это расследование убийства, Келли. Ничто не может быть важнее — по крайней мере, по моим правилам. Если вы думаете иначе, у нас могут быть проблемы с совместной работой.
Келли стрельнул взглядом в Джеймисон, а потом опять посмотрел на Декера.
— У меня с этим нет абсолютно никаких проблем.
— Рад это слышать. Тогда поехали.
— А это еще что за хрень? — вдруг воскликнула Джеймисон.
Они уже опять сидели в своем прокатном внедорожнике, направляясь к востоку. Преодолели небольшой подъем на в остальном плоской равнине и увидели что-то похожее на египетскую пирамиду с отрубленной верхушкой и нечто вроде гигантского мяча для гольфа, водруженного на нее сверху. Это сооружение около ста пятидесяти футов высотой, похоже, было каменным. Стоящие за ним здания на фоне него казались карликами, и все это хозяйство окружала со всех сторон двойная ограда с пущенной поверх колючей проволокой.
— Это оборонительный комплекс имени Дугласа С. Джорджа, иначе известный как Лондонская база Военно-воздушных сил, — объяснил Келли, сидящий справа от Джеймисон.
— База Военно-воздушных сил? — переспросила Джеймисон. — Не вижу ни самолетов, ни взлетно-посадочных полос.
— А это не авиабаза. Это радиолокационная станция. Хотя у них все-таки есть полоса для самолетов и вертолетная площадка. А еще супер-пупер радарная антенна, встроенная в этот пузырь. Она может заглянуть даже в космос. Это часть системы раннего обнаружения, на случай если кому-то захочется пульнуть ядерными ракетами в Северную Америку.
— На таких задворках страны? — удивилась Джеймисон.
— Думаю, что какие-то политики из Северной Дакоты в свое время подсуетились и крепко это пролоббировали. Но выглядит довольно уродливо — захотелось бы вам иметь нечто подобное у себя на заднем дворе? Во всяком случае, все это торчит тут еще с начала пятидесятых, задолго до моего рождения. — Он показал на приближающееся ответвление от дороги. — Вон там направо, Алекс.
Та свернула, и вскоре они проехали достаточно близко от военного объекта.
— Теперь уже недалеко, — объявил Келли. — Чуть дальше свернем налево, и мы на месте.
Декер явно недоумевал.
— Но мы ведь вроде по-прежнему на территории Военно-воздушных сил.
Келли улыбнулся.
— Около десяти лет назад бо́льшая часть этой территории была выставлена на аукцион, и Братья ее купили. А недавно нефтяники взяли у них часть в аренду.
— Братья купили у федерального правительства землю, на которой стоит эта военная база? — изумилась Джеймисон.
— Думаю, что Дядя Сэм пытается сократить расходы, или же им попросту не нужна вся эта земля. А вот Братьям и вправду требуются большие площади. Они уже создали несколько новых колоний, и им необходимо пространство для ферм и прочих видов деятельности.
— Я правильно поняла: у вас тут есть религиозная секта, которая распахивает поля прямо рядом с государственным оком, направленным в небо и высматривающим ядерные ракеты, летящие в нашу сторону?
— Да, вышел бы отличный сюжет для «Субботним вечером в прямом эфире»,[558] — заметил Келли.
На следующем перекрестке Джеймисон свернула влево, и еще где-то через четверть мили свежезаасфальтированной дороги они прибыли во владения Братьев.
Келли предварительно позвонил, и у больших металлических ворот фермы их уже поджидали двое мужчин. Даже при такой жаре и влажности оба были облачены в плотную темную одежду. На головах у обоих были потрепанные широкополые шляпы с серыми шелковыми лентами, под которыми красовались окладистые бороды. На носу у одного пристроилось старомодное пенсне. Другой, лет на десять помладше своего почти шестидесятилетнего спутника, с любопытством поглядывал на них сквозь очки в роговой оправе. Где-то в сотне футов за их спинами стояла высокая женщина лет пятидесяти с каштановыми волосами, подернутыми серебром, в длинном платье с разноцветными полосками и косынке в белый горошек. Она тоже внимательно их разглядывала.
Вдали Декеру были видны шлакоблочные строения, перед каждым из которых красовались либо хорошо ухоженный газончик, либо аккуратно засыпанная мелким гравием площадка. Приметил он и большие строения из проржавевшего металла, несколько силосных башен, огороженные убранные поля и множество единиц сельскохозяйственной техники, выстроенной аккуратными рядами, плюс еще каких-то машин, которые, на глаз Декера, предназначались для строительства или некого производственного процесса. Да уж, аккуратный и хозяйственный народ, заключил он.
— Как я уже говорил, все тут принадлежит общине, — сказал Келли, когда внедорожник остановился. — Никакого личного имущества, за исключением одежды и того, что у вас в доме.
— А что в больших зданиях? — поинтересовалась Джеймисон.
— Они продают яйца, овощи и прочие сельскохозяйственные культуры, которые тут выращивают. А еще изготавливают мебель и кое-какие детали для производственных целей, так что занимаются и металлообработкой. Нефтяники все это покупают. У них есть собственный парк грузовиков, чтобы доставлять продукцию. Это довольно серьезное предприятие в конечном итоге, хотя они и без того вполне самодостаточны и автономны. По-английски тут говорят превосходно, хотя исконный язык — немецкий.
— А вы не сказали им, зачем мы приедем? — спросила Джеймисон.
Лицо Келли помрачнело.
— Нет, это не телефонный разговор. Это будет для них настоящим потрясением.
— Я удивлена, что у них есть телефоны, — заметила она.
— Ну, телевидение и интернет у них под запретом, строго говоря. Но молодежь все-таки использует «Фейсбук», «Инстаграм»[559] и электронную почту для связи с друзьями, хотя и под строгим присмотром. А сотовые телефоны необходимы для бизнеса и личных целей, так что они у них тоже есть. Стационарный проводной телефон здесь только один, центральный. Они опасаются, что внешний мир попытается как-то посягнуть на них.
— И, может, убедит кого-то из молодежи выйти из состава общины? — уточнила Джеймисон.
— Да, во внешнем мире слишком уж много соблазнов, по их меркам, — признал Келли.
Выбравшись из машины, они подошли к мужчинам, которые двинулись вперед и протянули руки для рукопожатия, представив друг друга.
Тот, что постарше, оказался Питером Гюнтером, настоятелем колонии, а его спутник Милтон Эймс — его секретарем. Женщина, которая по-прежнему держалась позади, была женой Эймса, Сьюзен, как объяснил им ее супруг. Гюнтер добавил, что она главная портниха в колонии.
— И что это означает? — с любопытством поинтересовалась Джеймисон.
— Она выбирает фасоны одежды для обитателей колонии — или, по крайней мере, ткань — и отвечает за ее изготовление.
Джеймисон повернулась и помахала женщине, но та лишь молча посмотрела на нее и не стала махать в ответ.
Гюнтер опасливо посмотрел на Декера.
— Значит, ФБР? Джо не сказал, почему вам захотелось встретиться с нами.
Вмешался Келли:
— Можно нам зайти внутрь? Мы как раз хотим рассказать вам, зачем мы здесь, но тема не из приятных.
Гюнтер с Эймсом обменялись испуганными взглядами. Повернувшись, настоятель повел их к одному из зданий.
Это была невероятно чистая общественная столовая с двумя длинными столами вдоль стен и таким же столом посредине помещения. Оборудование кухни оказалось профессионального уровня. Женщина в таком же платье, как на Сьюзен Эймс, распаковывала какие-то припасы и аккуратно укладывала их в подвесные шкафчики.
— Извини, Марта, — произнес Гюнтер. — Нам надо поговорить с этими людьми о кое-каких важных вещах.
Бросив подозрительный взгляд на Декера и Джеймисон, Марта поспешила к выходу.
Они уселись за стол посредине помещения. Гюнтер хлопнул в ладоши.
— Итак, почему вы здесь?
— Из-за Айрин Крамер.
Гюнтер не сводил удивленного взгляда с Келли.
— Айрин? А что с ней?
— Насколько мы понимаем, она собиралась куда-то уехать? — вмешался Декер.
— Верно, — подтвердил Эймс. — Занятия в нашей школе уже начались, но мы не видели причин не отпустить ее. Она договорилась о подмене с Дорис, учительницей колонии. Речь шла всего-то о неделе или около того. Она должна скоро вернуться.
— Когда она сообщила вам о своих планах? — спросила Джеймисон.
— А к чему все эти вопросы об Айрин? — Гюнтер нахмурился.
Келли бросил взгляд на Декера, который согласно кивнул.
— Айрин обнаружена мертвой, — объяснил Гюнтеру Келли.
— Мертвой? — в ужасе воскликнул Гюнтер. — Где? Каким образом?
— Ответ на вопрос «где» — в здешних окрестностях, в самой глуши. Ее нашел какой-то охотник. «Каким образом» — ее убили.
— Ну что ж, меня это не удивляет.
Все повернулись в сторону Сьюзен Эймс — та стояла в проеме открытой двери, в которую только что вышла Марта.
— Сьюзен? — воскликнул Эймс. — Почему это не удивляет?
— Насчет Минди-то? Это был лишь вопрос времени.
— Ладно, признаю, что я в полном ауте, — произнес Келли. Они уже вышли обратно на жару, и он курил сигарету. Декер стоял рядом, оглядываясь на здание, из которого они вышли пару минут назад. Джеймисон держалась подальше от табачного дыма.
Гюнтер и Милтон Эймс были явно настолько ошарашены заявлением Сьюзен Эймс, что быстро наладили Декера с компанией из здания под предлогом необходимости «обсудить» новость между собой.
— Она знала про другую жизнь Крамер, — заметил Декер. — Так что сразу напрашивается вопрос: почему она продолжала позволять той учить их детишек? Но есть и кое-что еще.
— Что? — спросил Келли, бросая окурок на землю.
— Если это знала Сьюзен Эймс, то кто еще из здешних знал?
— Ты и вправду думаешь, что это кто-то из Братьев разделал Крамер подобным образом?
— Здесь наверняка бывают местные. Крамер даже работала здесь, не состоя в общине. Не приходит в голову кто-то из этой категории?
Келли уважительно посмотрел на него.
— Ну да, они нанимают подрядчиков, которые помогают им на производстве и в сельскохозяйственных работах.
— Ясно. — Декер бросил взгляд на здание столовой. — Если они продержат нас тут еще чуть дольше, я просто вышибу дверь, пока меня окончательно не хватил тепловой удар.
— Им это может не понравиться, — предостерег Келли.
— Они же пацифисты. Что они мне могут сделать?
Келли ухмыльнулся и тут же вытянул руку.
— Ну что ж, ваше желание только что исполнилось.
Подняв взгляд, Декер увидел Питера Гюнтера, который стоял в открытых дверях и махал рукой, приглашая их заходить.
Сьюзен и Милтон Эймс уже сидели рядышком за столом по центру помещения. У него вид был рассерженный, а у нее вроде как виноватый.
Милтон сказал:
— Гм, Сьюзен хочет объяснить свое недавнее «замечание».
— Давайте, — кивнул Келли, усаживаясь напротив них. Декер и Джеймисон встали у него за спиной. — Итак, вы знали про Айрин?
Сьюзен не поднимала взгляд.
— Да. И… это было очень грубо — то, что я недавно сказала. Сама не знаю, о чем я тогда думала. Наверное… Полагаю, я была расстроена. — Тут она наконец подняла глаза, наполненные слезами. — Но я и вправду боялась за нее! А теперь, похоже, мои страхи подтвердились, как это ни печально.
— Откуда вы знали про ее другую жизнь? — спросил Декер.
— Этой весной наш старший сын ездил навестить мою сестру и ее семью в Пенсильвании. Они не принадлежат к нашей общине, но мы все-таки навещаем друг друга и поддерживаем связь. Он ездил автобусом. Я поехала в город, чтобы забрать его с автовокзала. Приехал он поздно — наверное, уже после полуночи. Я сидела в пикапе, дожидаясь его, и увидела, как она идет по улице с каким-то мужчиной.
— В смысле, Айрин? — уточнил Келли.
— Мне пришлось присмотреться три раза, прежде чем я узнала ее. Скорее по походке и по тому, как она склоняла голову набок. Я постоянно видела, как она делает это в школе.
— А вы человек наблюдательный, — заметил Декер.
Сьюзен бросила нервный взгляд на мужа, который все еще таращился в стол.
— Я… я действительно многое подмечаю. Мои обязанности здесь требуют внимания к деталям.
— Продолжайте, — поторопил Келли.
— Ну, тот мужчина был явно пьян и пытался ее тискать. Я подумала, что ей может грозить беда, так что вылезла из пикапа и окликнула ее. Она явно испугалась, увидев меня, точно могу сказать. Стала пытаться избавиться от мужчины, который был с ней. При этом он называл ее Минди, вот откуда я это знаю. Во всяком случае, этот мужчина орал, что заплатит ей еще сотню долларов, если она… в общем, если она совершит с ним определенный акт.
Сьюзен густо покраснела, произнеся эти слова, а вид у Милтона с Гюнтером был такой, словно им вдруг стало дурно.
— Вот тут-то я и поняла, что это нечто большее, чем просто свидание, которое пошло как-то не так. Этот мужчина наконец отвязался от нее, мы сели в мою машину и поговорили. Она могла понять, что я крайне потрясена, и через какое-то время объяснила, что происходит.
— Не спешите и расскажите нам все, что можете припомнить, — попросила Джеймисон.
— Она сказала, что у ее мамы рак, страховки нет, и что она отправляет все деньги, которые получает… ну, от встреч с мужчинами…
На этом месте Гюнтер издал какой-то кудахтающий звук.
— …чтобы помочь своей матери, — поспешно закончила Сьюзен.
— Так что чисто для полной ясности: она сказала вам, что занимается сексом за деньги? — произнес Келли.
— Я ничего про это не знаю, разумеется, но разве не такой был смысл? Что она делает это за деньги?
Келли бросил взгляд на Декера и ничего не ответил.
— А вы поверили ей насчет матери? — спросил Амос.
— Я была настолько поражена, что и сама не знала, чему верить. Но она казалась невероятно искренней, так что, вопреки своему здравому смыслу, я пообещала, что никому не скажу про то, что видела. Иначе ее немедленно выгнали бы с работы.
— Естественно, выгнали бы! — взревел Гюнтер. — И ты должна была сказать нам, Сьюзен! Одна только мысль о том, что наших детей учит тот, кто… кто отличается столь аморальным поведением…
Сьюзен вызывающе посмотрела на него.
— А морально было бы позволить ее матери умереть?
— Я уверен, что были и другие способы, — отрезал Гюнтер. — Ты не согласен, Милтон?
Вид у Милтона был испуганный, как у школьника, который прячется за спины одноклассников, когда учитель вызывает его отвечать невыученный урок.
— Да, да, конечно. Я уверен, что были и другие варианты. — Лицо его вдруг просветлело. — Ей надо было прийти к нам! Мы бы ей помогли.
— Вот именно, — кивнул Гюнтер.
— А может, она не хотела ничьей помощи, — безапелляционно отрезала Сьюзен.
— Ну что ж, тогда она одна должна была нести за это ответственность, — твердо заключил Гюнтер.
— Похоже, что так и вышло, — произнес Декер, вновь привлекая к себе всеобщее внимание. — Кто-то отобрал у нее жизнь, причем очень жестоким способом… — Он внимательно посмотрел на Сьюзен. — Что еще она вам говорила? Боялась кого-то? Получала угрозы какого-то рода? Кто-то ее преследовал?
— Ничего такого. — Она ненадолго примолкла. — Но все-таки было кое-что. То, что она сказала. Это было примерно две недели назад. Она была здесь — разрабатывала план занятий, когда я заскочила к ней на минутку.
— Что именно она сказала? — вклинилась Джеймисон. — Как можно подробней, пожалуйста.
— Айрин была явно расстроена. Я спросила ее, в чем дело. Она сказала мне, что получила записку или письмо, которое ее встревожило.
— Но вы же сказали, что никто ей вроде не угрожал, — заметил Келли.
— Ну, она не сказала, что записка была с угрозами. Просто что она ее встревожила.
— А она не сказала, от кого? — спросил Декер.
— Нет. Но почти сразу после этого упомянула про то, что уезжает. — Сьюзен нацелилась взглядом на мужа. — Ты ведь тоже там был, когда Айрин попросила разрешения взять отгул на неделю.
— Да, да, верно. Она сказала, что хочет навестить свою мать.
— А где живет ее мать?
— Она никогда не говорила, — отозвалась Сьюзен. — Вообще-то, я практически ничего не знаю о ее прошлом.
— Но если она преподавала здесь, вам наверняка надо было знать о ее прошлом, — резонно заметила Джеймисон. — Она должна была предъявить соответствующие документы, доказать свой опыт работы и все прочее. Келли говорит, что как раз от вас узнал, что она закончила Амхерст?
Вклинился Милтон:
— О да. Она предоставила документы и учительский диплом, когда устраивалась на работу, во время собеседования.
— У вас есть копии этих документов? — спросил Декер.
На что Милтон сказал:
— Нет, я просто посмотрел их, но не стал снимать копии.
— А вы не проверяли полученные сведения? Не пытались что-то выяснить о ее прошлом? — спросила Джеймисон.
Милтон помотал головой:
— Нет, мы… мы этого не делали. Она не походила на человека, на которого есть криминальное досье. Она была молодой женщиной, приятной в общении, предоставившей диплом престижного учебного заведения… — Он бросил взгляд на Гюнтера. — Нам и в голову не пришло, что могут быть какие-то проблемы с ее прошлым. Она проработала здесь год абсолютно без всяких проблем.
— И была очень хорошей учительницей, — добавила Сьюзен. — Энергичной, обаятельной, контактной, а ее учебная программа была интересной и никогда не пересекала границы того, что мы… ну, что мы здесь ценим. И дети ее любили. Они очень расстроятся.
— Мы найдем другого учителя, — твердо сказал Гюнтер.
— Не сомневаюсь, что найдете, — отозвался Декер. — И будем надеяться, что с этим человеком ничего не случится.
— К нам это не имеет ни малейшего отношения! — возмутился Гюнтер. — Эта женщина была проституткой. Могу лишь представить, с какими неприятными и опасными людьми ей приходилось иметь дело, занимаясь этим, с позволения сказать, ремеслом. Я просто-таки уверен, что кто-то из них и повинен в ее смерти.
— Хотел бы я тоже иметь такую уверенность, — отозвался Декер, после чего перевел взгляд на Сьюзен: — Когда вы в последний раз видели Крамер?
Та ненадолго задумалась, шевеля губами, будто мысленно подсчитывала дни.
— Восемь дней назад.
— Здесь, в школе? — уточнила Джеймисон.
Сьюзен помотала головой:
— В городе. Нам нужны были кое-какие… припасы. Там есть один магазин, с которым у нас договор. Обычно они доставляют всё прямо сюда, но у них заболели сразу двое сотрудников, так что я сама поехала в город.
— И где вы ее видели? — спросил Декер.
— Она выходила из одного здания.
— Вы разговаривали с ней? — спросил Келли.
— Я спросила у нее, когда она уезжает к матери. Я думала, что она уже уехала, вообще-то говоря. Айрин сказала, что ненадолго отложила поездку, но на следующий день уедет, и что вернется на работу точно в оговоренный срок.
Декер спросил:
— А она не сказала, каким транспортом собирается воспользоваться?
— У нее была машина. Старенькая «Хонда». Я это знаю, поскольку на ней она и приезжала в школу. Но она не сказала мне, как будет добираться к матери.
— Как она вам показалась? — спросила Джеймисон. — Нервничала? Радовалась?
Сьюзен на секунду задумалась.
— Показалась смирившейся. Да, смирившейся… словно опустившей руки.
— Как будто ее судьба была уже решена — вы это имеете в виду? — уточнил Декер.
— Ну, я не задумывалась об этом в тот момент, потому что не знала, что ее убьют. Но теперь, когда я это знаю, то могу сказать: да, наверное.
— Так что, может, она уже видела, что ее ждет смерть? — предположил Келли.
Декер бросил на него взгляд.
— Ну что ж, если так, то она не ошиблась, так ведь?
— А вы случайно не знакомы с человеком по имени Стэн Бейкер? — спросил Декер у Келли на обратном пути.
— Стэн Бейкер? — переспросил тот. — Да что-то не припоминаю… А должен?
— Он работает в какой-то нефтяной компании. Это, гм… мой зять.
— Зять? Так что вы знали, что он здесь, выходит?
— Нет, для меня это оказалось полной неожиданностью. Он здоровенный такой малый, почти с меня. Рыжеватые волосы, такая же бородка… Вид такой, что лучше к нему лишний раз не цепляться. Теперь ничего не напоминает?
Келли улыбнулся.
— Знаете, Декер, вы только что описали чуть ли не половину местных парней.
— Да, пожалуй, — отсутствующе согласился тот.
Их перебила Джеймисон:
— Никакой записки или письма мы в квартире Крамер не нашли. Она могла взять его с собой, а могла уничтожить.
— По крайней мере, это свидетельствует о том, что что-то ее беспокоило, — сказал Декер. — И это также соответствует тому упадническому настроению, на которое ссылалась Сьюзен Эймс.
— А что можете поведать о Кэролайн Доусон? — вдруг спросила Джеймисон, бросив короткий взгляд на Декера.
— Кэролайн? — переспросил Келли. — А что? Вы с ней уже виделись?
— Буквально минуту. Она явно встречается с зятем Декера.
Келли как-то странно посмотрел на нее.
— Правда? Ладно… Кстати она единственный отпрыск Хью Доусона. Ну, или единственный живой отпрыск.
— В каком это смысле? — спросила Джеймисон.
— Был еще брат, Хью-младший. Старше Кэролайн.
— А что с ним случилось?
— Он… в общем, он покончил с собой. Это было уже довольно давно.
— Господи… А вы знаете, почему?
— У них с отцом были совершенно разные взгляды на некоторые вещи, и ситуация просто вышла из-под контроля. Могу предположить, что началась депрессия и… так вот все и закончилось.
— Не затруднит поподробней? — попросил Декер.
— Вообще-то не хотелось бы. Не люблю рассказывать школьные истории, и это не имеет абсолютно никакого отношения к делу, над которым мы работаем.
— А супруга Доусона?
— Она погибла несколько лет назад. Несчастный случай.
— Кэролайн упоминала, что каким-то образом участвует в отцовском бизнесе, — сказала Джеймисон.
Келли кивнул.
— Хью готовит ее к тому, что однажды ей придется полностью взять дело в собственные руки. Она реально башковитая. Училась в колледже где-то за пределами штата. А потом вернулась сюда, чтобы приступить к выполнению обязанностей «подмастерья».
— Нам показалось, что ее больше интересуют вечеринки и клубы, когда мы с ней общались, — заметила Джеймисон.
— Она работает на износ, и она амбициозна. Вот подростком это была действительно сорвиголова. Но Кэролайн понимает, что ее ждет золотое дно, и не собирается его прохлопать. И опять-таки, Хью сейчас всего лишь шестьдесят, и здоровье у него отменное, насколько мне известно. На пенсию он пока не собирается.
— Похоже, что вы хорошо ее знаете, — вставил Декер.
Вид у Келли стал задумчивым.
— Мы росли вместе, в школе были довольно близки. Но я не думаю, что хоть кто-то по-настоящему знает Кэролайн. Она может быть прикольной снаружи, но никто не способен разглядеть ее внутреннюю суть. По крайней мере, по моим наблюдениям.
— А ее отец? — спросила Джеймисон.
— Хью Доусон — это такой крупный шумный дядька, который любит выглядеть самым обычным человеком, несмотря на свое богатство. Он может рассмешить вас до упаду. Но, если вы встанете у него на пути, заставит вас плакать горькими слезами. Не тот человек, которого вам захочется иметь на противоположной стороне.
— Так что это за дела с военным комплексом? — вмешался Декер. — Кто там работает?
— Раньше — смешанная публика. И вояки, и гражданские. Но где-то год назад военные передали все управление частному подрядчику. У них там собственная пожарная часть и даже бар с боулингом. А командует радарной станцией один полковник из Военно-воздушных сил — Марк Самтер.
— Бывали там какие-то проблемы?
— Ничего серьезного.
— А вы этого Самтера знаете?
— Угу. Он уже около года здесь. Но почему все эти вопросы про это место?
— Жестоко убивают женщину, а рядом такой деликатный государственный объект… Как минимум стоит взглянуть.
Он бросил взгляд на Джеймисон, которая добавила:
— И это может объяснить, зачем тут потребовалось ФБР.
— Кстати, Крамер тоже появилась здесь около года назад, как и полковник Самтер, — заметил Декер.
Келли медленно кивнул.
— Ладно, да, понимаю. Может быть.
— Так, может быть, вы нам и посещение с беседой организуете? — почти без вопросительной интонации поинтересовался Декер.
— Да, позвоню, конечно.
Высадив по дороге Келли, Декер с Джеймисон вернулись в отель. Едва они вошли в вестибюль, как у Амоса загудел телефон. С обалделым видом тот уставился на экран.
— Кто это? — спросила Джеймисон, заметив его выражение лица. — Богарт?
— Нет, это моя сестра. Рене.
Когда Декер и не подумал ответить на звонок, Джеймисон настойчиво произнесла:
— Ну? Ты же хотел поговорить с ней. Вот тебе и шанс.
Зайдя в угол вестибюля, Декер поднес телефон к уху.
— Привет, Рене.
— Мне только что звонил Стэн, Амос.
— Ну да, я так и понял. Послушай, он мне уже рассказал… про вас обоих.
— Мы разводимся. Мы не смертельно больны, так что такой похоронный тон ни к чему. Это не конец света. И не похоже, чтобы ты особо старался поддерживать связь. Ты меня здесь даже ни разу не навестил.
— Ну, вообще-то далековато…
— Не дальше, чем я езжу каждый раз, чтобы повидаться с тобой. Но я звоню не для того, чтобы выяснять отношения.
— Тогда зачем?
— Я просто хочу сообщить тебе, что, несмотря на то что мы со Стэном разбежались, все у нас хорошо. Дети все понимают. Особо не переживают.
— Почему ты сразу не позвонила и не сказала мне?
— Я оставила тебе два сообщения. Да и что ты смог бы сделать? Я решила, что рано или поздно ты и так узнаешь. Диана в курсе, естественно. Она уже приезжала меня навестить.
— Стэн сказал, что вы пытались наладить отношения…
— И, насколько я могу себе представить, ты считаешь, что не слишком активно пытались. Но это не так, Амос. Просто ничего не вышло. Моложе я не становлюсь, и у меня по-прежнему двое детей в доме и один в колледже. А четвертый, Дэнни, только что закончил универ и снова возвращается сюда. У меня просто нет времени для бесконечных походов по психотерапевтам, когда уже ясно, что это ни к чему не приведет.
— В финансовом плане у тебя все в порядке?
— Стэн хорошо зарабатывает и помогает со всеми расходами на детей. Деньги на колледж есть. И у меня хорошая работа, где неплохо платят, плюс великолепная медицинская страховка.
— Так в чем же дело? Вы оба вроде как вполне довольны.
— Откуда тебе знать? Я не видела тебя с самых похорон. И если ты звонишь чаще раза в год, то, как правило, просто ошибаешься номером. Меня чуть удар не хватил, когда ты сейчас снял трубку.
— Да… пожалуй, я и вправду частенько слишком надолго пропадаю…
— Я приглашала тебя пожить с нами после гибели Кэсси и Молли. А когда ты отказался, предложила переехать со всей семьей в Огайо, чтобы быть поближе к тебе.
— Я не мог тебе этого позволить, Рене. Это поломало бы всем вам жизнь.
— Да я в момент бы так поступила! Ты ведь мой единственный брат, в конце-то концов.
— Я справился. Все со мной в порядке.
— Я в курсе, что ты нашел человека, который это сделал, хотя сам ты ничего не говорил. Я прочла об этом в газете, — добавила она обиженным тоном.
— Угу, но это не та тема, которую я на самом-то деле хотел обсуждать.
— Но это, наверное, принесло тебе какое-то облегчение.
— Не такое сильное, как ты можешь подумать.
Довольно долго Рене ничего не говорила.
— Так как там Стэн?
— Вроде в порядке. Он… Когда я видел его, он… — Декер так и не смог заставить себя сказать ей правду.
— Все нормально, Амос. Я знаю, что он с кем-то встречается. Все норм. Мы все-таки разводимся.
Он облегченно спросил:
— Ну а ты ни с кем не встречаешься?
— Угу, со своими четырьмя детьми. Материнство — это халтурка на полный рабочий день. Но раз уж у меня появилось какое-то время опять узнать саму себя и действительно позаботиться о каких-то собственных нуждах, то я намереваюсь со временем найти себе компанию. Хотя не знаю, решусь ли опять во все это окунуться… Ну а ты?
— В каком это смысле я?
— Ты встречаешься с кем-нибудь?
— У меня тоже дел по горло… Послушай, мне надо бежать. Народ ждет.
— Приятно было поговорить, братец, — саркастически произнесла Рене.
Отключившись, Декер вернулся к Джеймисон.
— Ну, как все прошло? — обеспокоенно спросила та.
Декер начал было что-то отвечать, но тут же закрыл рот, повернулся и двинулся прочь.
Посмотрев ему вслед, Джеймисон пробормотала про себя:
— Ну ничего себе, а?
Декер и Джеймисон вновь встретились только за ранним ужином.
— Только что посмотрела погоду. «Похолодало» до восьмидесяти одного с какой-то совершенно сумасшедшей влажностью. Да уж, зима точно на пороге, — добавила Джеймисон, выдавив улыбку.
Декер отложил меню.
— Как когда-то сказал Марк Твен, все жалуются на погоду, но никто ни черта не думает предпринять по этому поводу.
После того как официантка приняла у них заказ и удалилась, Джеймисон нарушила молчание:
— Так, может, все-таки расскажешь, как все прошло с сестрой? — Бросила на него взгляд. — Если помнишь, ты тогда удалился без единого слова.
Декер вздохнул.
— Сказала, что с финансами у нее все в порядке. Главный объект внимания у нее — дети, и она говорит, что у них все хорошо. Когда все немного уляжется, собирается сосредоточиться на собственном благополучии.
— Что ж, разумно. А Стэн?
— Она говорит, что все проходит мирно и он им очень помогает.
— Думаю, далеко не все разводы проходят так легко. Им повезло.
— А вот ты не думала как-нибудь опять выйти замуж? — спросил Декер.
— Если можешь в такое поверить, мне еще ни разу не попадался Мистер То-что-надо, включая и моего бывшего мужа.
— Просто уверен, что у тебя есть ухажеры.
— Как старомодно с твоей стороны… Да, у меня есть мужчина, который преследует меня. И не думаю, что с целью брака.
Декер поднял руку:
— Ладно, прости, что спросил.
— Я всегда говорю, что думаю. Я независима. А некоторые парни воспринимают это как от ворот поворот. — Она на секунду примолкла. — Хотя у меня вроде как никаких проблем в том, чтоб играть при тебе роль второй скрипки.
Декера это заявление явно удивило.
— Я бы не стал это так подавать. Я часто глажу людей против шерсти. Иногда это приносит результат, иногда нет. Ты хорошо восстанавливаешь равновесие.
— Так что мы — хорошая команда, думаешь?
Судя по всему, вопрос его едва ли не испугал.
— Да. А ты так не считаешь?
Джеймисон похлопала его по руке.
— Не переживай, я не собираюсь подыскивать себе другого напарника. Я только начала к тебе притираться.
— Можно к вам присоединиться или у вас какие-то секреты?
Подняв взгляды, они увидели стоящую у их столика Кэролайн Доусон. Одета она была куда более консервативно, чем в тот раз, когда они с ней познакомились. Скромная белая блузка, застегнутая до самой шеи, черные слаксы, туфельки без каблука, волосы убраны назад. Минимум макияжа, но ее личность производила столь же яркое впечатление, как и в тот момент, когда они впервые ее увидели.
Джеймисон показала на стул:
— Прошу. Мы просто решили по-быстрому перекусить.
Доусон подсела к ним.
— Стэн рассказал мне про вас, Декер. Говорит, что вы исключительный детектив, лучший в ФБР.
— Правда? — отозвался Амос с не слишком-то довольным видом.
— А я еще приглашала вас прошвырнуться по клубам… Вправду сожалею насчет этого.
— Вы никак не могли знать, почему мы здесь, — перебила Джеймисон.
Кэролайн бросила на нее взгляд.
— Вас Стэн практически не знает, но если вы агент ФБР, то наверняка тоже серьезный человек. И мне очень нравится, что этой работой у них занимаются не только парни, но и женщины.
— Полностью с вами в этом согласна, — отозвалась Джеймисон.
— Ну что ж, просто замечательно, что в крошечный Лондон, Северная Дакота, привлечены столь крупные силы. Вы наверняка в момент со всем разберетесь. Стэн говорит, что это убийство?
— Совершенно верно.
— Айрин Крамер?
— А как вы это узнали?
— От Хэла Паркера. Он иногда подрабатывает у моего отца как охотник. Он выслеживал волка, который резал скот моего папы, когда наткнулся на тело.
— Вы держите скот на такой жаре?
— Зимой скоту приходится куда хуже, чем летом. При минус пятидесяти мы обеспечиваем сухую подстилку, что очень важно. Их шкуры привыкают к холоду, но когда животных держат в помещении, нужно хорошенько следить за вентиляцией. Излишек азота и влаги, нечистый воздух и прочие подобные факторы могут привести к респираторным инфекциям. А в жару важно убедиться, что у них есть вода, тень и достаточно корма. Мой отец уже очень давно этим занимается, и он всегда поддерживает нужный баланс.
— Похоже, что он хорошо вас обучает, — заметила Джеймисон.
Доусон расцвела.
— Он уже хорошо меня обучил. Иногда даже слишком хорошо — в частности, тому, как сидеть в ресторане с двумя малознакомыми людьми и толковать о коровьих стойлах и уровнях содержания азота.
— Ближе всего мне доводилось бывать к скоту разве что в контактном зоопарке, — заметила Джеймисон.
— А что еще вам рассказывал Хэл Паркер про обнаружение тела? — спросил Декер.
— Что его стошнило. Он в жизни такой жути не видел. А Хэл, между прочим, воевал на Ближнем Востоке.
— Но Паркер не мог знать, что это Айрин Крамер. Ее опознали уже после того, как тело доставили в город.
Доусон откинулась на стуле и посмотрела на Декера в новом — наверное, отрезвляющем свете.
— Мы хорошие подруги с Лиз Соверн. Это она мне сказала. Но я не хочу, чтобы у нее были из-за этого неприятности. Мне просто стало любопытно после того, как Хэл рассказал мне, что нашел женское тело.
— Все нормально, — успокоила ее Джеймисон. — Это маленький городок, и новости распространяются быстро.
— Есть какие-то подозреваемые?
— Даже если и есть, мы не имеем права сейчас это обсуждать, — поспешно ответил Декер. — А вы не были знакомы с миз Крамер?
— Нет. Но я знаю, что она была учительницей в колонии Братьев.
— Вы там кого-то знаете?
— Не сказала бы, что особо хорошо знаю… — Она бросила взгляд на Декера. — А еще Стэн сказал мне, что вы его зять.
— Наверняка он еще и сказал, что скоро я стану его бывшим зятем.
— Я бы не стала встречаться с ним, если б он был счастливо женат, — твердо сказала Кэролайн.
— Приятно слышать, — отозвался Декер. — Должен признаться, что тогда я заглянул в «Корраль О’Кей» и увидел, как вы там с ним танцуете. Честно говоря, не думаю, чтобы когда-нибудь видел его в более неловком положении.
Доусон улыбнулась.
— Он и вправду чувствует себя малость не в своей тарелке, когда оказывается в подобных ситуациях. Но еще это жутко мило. — Она бросила взгляд на Декера. — Хотя я выяснила, что мне нравится показывать ему, что жизнь состоит не только из одних только буровых установок.
— Вижу, — понимающе произнесла Джеймисон. — Иногда парням надо немного помочь в этом отношении.
— Он славный, и есть в нем что-то такое — ну, не знаю… Вся эта наивность, которая и вправду меня привлекает. Вдобавок, он вполне джентльмен. И он воевал за нашу страну. В смысле, рядом с ним я определенно чувствую себя в полной безопасности.
— Он рассказывал вам про войну? — спросил Декер.
— Нет, а я и не спрашивала.
Декер просветил ее:
— Он служил в силах специального назначения. Воевал на Ближнем Востоке. Вся грудь в наградах. Даже был ранен. Но такие люди обычно не любят вспоминать про войну. Как раз поэтому-то Стэн и помалкивает. Он человек прямой и честный.
— Ого, ничего себе!
— Хотя не уверен, что он сможет угнаться за вами в некоторых смыслах.
— О браке мы с ним даже не подумываем. Просто развлекаемся.
Тут Доусон присмотрелась к чему-то за плечом у Джеймисон, и ее улыбка увяла.
Обернувшись, Алекс с Амосом увидели, на что она так смотрит. В помещение ресторана вошел какой-то коротышка, едва ли пяти футов двух дюймов, лет шестидесяти с небольшим. Несмотря на жару, одет он был в дорогой костюм-тройку с синим узорчатым галстуком и платочком в тон, торчащим из нагрудного кармана. Декер подумал, что никогда еще не видел столь пронзительных глаз. Сопровождал его симпатичный, высокий, хорошо сложенный мужчина примерно того же возраста, что и Кэролайн Доусон.
— Дайте угадаю, — произнесла Джеймисон. — Это Стюарт Макклеллан?
— Да, — отозвалась Доусон. — И его сын, Шейн. Интересно, что им тут надо…
— Они нечасто заглядывают в такие места? — спросил Декер, изучая обоих мужчин.
— Они нечасто заглядывают в места, принадлежащие моему отцу. По крайней мере, Стюарт.
— Ну, из того, что мы уже выяснили, это сильно ограничивает ему свободу выбора, — заметил Декер.
— И это очень нравится моему папе.
Приметив Доусон, Стюарт Макклеллан направился прямо к ней. Сын потянулся за ним следом.
— Привет, Кэролайн, — произнес Макклеллан неожиданно низким и звучным голосом. Настолько низким, что Декер задумался, уж не актерствует ли тот перед ними.
— Здравствуйте, Стюарт. — Она бросила взгляд на его сына. — Привет, Шейн.
Расплывшись в ухмылке, тот придвинулся ближе к их столику.
— Здоров, Кэролайн. Как оно?
Отец довольно агрессивно отпихнул его локтем.
— А эти люди и есть агенты ФБР?
— Да, — ответила Джеймисон, предварительно глянув на Декера.
— Жуткое дело… Я Стюарт Макклеллан, кстати. Вы наверняка проезжали мимо моих нефтяных вышек по дороге сюда.
— Было дело, — подтвердила Джеймисон. — И, полагаю, мы видели также и районы, в которых живут ваши рабочие.
— Я поставил Шейна присматривать за их постройкой, и когда для разнообразия он не… Я хочу сказать, что он проделал довольно большую работу.
— Спасибо, па, — сказал Шейн, который явно понял, что скрывалось за отцовской «похвалой». Смотрел он, похоже, исключительно на Кэролайн, которая избегала встречаться с ним взглядом.
Обращаясь к новым знакомым, Декер спросил:
— Кто-нибудь из вас знал Айрин Крамер?
Стюарт покачал головой.
— Шейн?
Тот наконец ухитрился оторвать взгляд от Кэролайн и ответил:
— Нет. Никогда ее не встречал.
— А зачем здесь понадобилось ФБР? — поинтересовался Стюарт. — В смысле, чем вы, ребята, лучше местных в расследовании убийств? У нас тут есть полиция, которая занимается такими вещами. Разве вы не должны ловить террористов и все в таком духе?
— У нас достаточно широкий спектр обязанностей, — сухо ответил Декер. — И мы приехали сюда, потому что получили приказ. Так вам больше нечего сказать про Крамер?
— Она жила в многоквартирном доме на окраине, — сообщила Кэролайн Доусон. — Не в самом шикарном, но это ей было по деньгам.
— Но также и в доме из числа тех, которыми до сих пор не владеет ваш отец — или как нам, по крайней мере, сообщили, — добавила Джеймисон. — А откуда вы знаете, что она там жила?
— Сегодня утром я заезжала туда с предложением продать здание. Ида Симмс, управляющая, и сказала мне, что Крамер жила там.
— Выходит, хотите купить этот объект? — осведомился Стюарт. — С чего это вдруг? Твой папаша последние два года только и делает, что отстраивается как умалишенный.
— Ну, не получается строить так быстро, чтобы заселить всех людей, которые работают на ваших нефтеразработках, — огрызнулась Доусон. — Так что мы хотим выкупить это здание, сделать там ремонт и сдавать квартиры в аренду. Это потребует кучу работы.
— И вы сразу задерете цены, как только все это будет проделано, — заключил Стюарт.
— Верно подмечено, — согласилась Доусон. — Но ремонт — дело недешевое, и реально трудно найти рабочих. Все хотят добывать нефть. Там больше платят.
— Это не моя проблема, — пренебрежительно отозвался Стюарт.
— Мы застраиваем и другие участки для ваших рабочих, спешим изо всех сил.
Стюарт рассмеялся, вытащил из кармана коротенькую сигариллу и, не прикуривая, засунул ее в рот.
— Твой старик экономит на материалах, где только может, как обычно. Мои рабочие уже мне жаловались. Вот почему я сам начинаю строить.
Доусон бросила на него колючий взгляд.
— Если у них есть какие-то претензии, то им надо жаловаться нам, а не вам. У нас есть целый отдел, который занимается такими вопросами.
Стюарт закатил глаза.
— Ну конечно, конечно, готов поспорить, что для вас это самое приоритетное направление.
С Доусон уже было явно достаточно. Она посмотрела на Декера с Джеймисон.
— Что ж, надеюсь, вы найдете того, кого ищете. А теперь, если вы меня простите…
Когда она двинулась к выходу, Шейн крикнул ей вслед:
— Пока, Кэролайн! Может, еще сегодня увидимся.
Та даже не обернулась, лишь едва махнув рукой.
Декер заметил, что Стюарт Макклеллан внимательно следит за каждым ее шагом.
После того как она ушла, он сказал:
— У девушки явно проблемы. Проблемы с контролем за эмоциями.
— Мне она показалась вполне разумной, — возразила Джеймисон, да и Шейн тоже вмешался:
— Она работает как вол, па, ты не можешь этого не признать.
— Я это и вправду признаю. И хотел бы, чтоб и ты тоже так работал.
— Ну, жизнь не из одной только работы состоит. — Повернувшись, Шейн еще раз глянул в ту сторону, в которую удалилась Кэролайн.
Заметив это, Стюарт ткнул пальцем в широкую грудь сына.
— Ты работаешь во имя своей семьи! Ты работаешь на меня. Когда речь идет о верности, нет места для чего-то другого. И если ты сделаешь работу всем в своей жизни на достаточно долгое время, то поймешь, что у тебя есть средства делать все, что тебе только захочется, когда работа сделана. — Он бросил взгляд на Декера. — Вы не согласны?
— По-моему, все люди разные. И нельзя подходить ко всем с одной меркой.
— Ну что ж, с такими взглядами это просто чудо, что мы вообще освободились от британцев или выиграли Вторую мировую войну! Желаю вам удачи в вашем расследовании, — а при таком подходе, думаю, вам только удача и понадобится.
Развернувшись, он решительно зашагал прочь.
Шейн робко посмотрел на оставшихся за столом.
— Он… он опять оседлал своего любимого конька.
— Похоже на то, — кивнула Джеймисон.
— Приятно было познакомиться, — бросил Шейн, после чего поспешил за отцом.
Джеймисон бросила взгляд на Декера.
— Я рядом с его папашей и пяти секунд не вытерпела бы.
Когда Декер ничего не ответил, она опять посмотрела на него. Амос задумчиво таращился в потолок.
— А что же все-таки этот Макклеллан тут забыл? — произнес он.
— С чего это тебя так волнует?
— Потому что никогда не знаешь, что к чему способно привести, Алекс, — вот почему.
— По-моему, это одно из самых необычных зданий, которые я только когда-либо видела, особенно в таком месте, — заметила Джеймисон, когда она, Декер и Келли подъехали ближе к пирамиде с отрубленной верхушкой — главному объекту оборонного комплекса имени Дугласа С. Джорджа. Теперь им было видно, что это сооружение окружают другие, куда более привычного вида здания.
— Помню, — сказал Келли, — как ребенком смотрел на нее и представлял, что может твориться там внутри. Мы воображали себе, будто это за́мок злого колдуна с попавшей в беду прекрасной дамой внутри, которую мы должны спасти. Думали, как бы устроить на этот замок набег на мопедах и великах.
Джеймисон лукаво покосилась на него.
— Ну и как, получилось спасти эту даму?
Келли пристыженно ухмыльнулся.
— Разве что в мечтах. Факт в том, что туда и близко нельзя было подойти. Но в детстве мы все-таки туда пробирались… иногда. Один раз даже нарвались на солдата со здоровенной винтовкой. По-моему, все мы тогда обмочили штаны, когда он возник вдруг откуда-то ниоткуда. Но он оказался нормальным мужиком. Не стал устраивать нам взбучку. Мы были просто глупыми пацанами, валявшими дурака. Угостил нас жвачкой, слегка пожурил и отпустил восвояси.
— Вы вроде упоминали, что раньше тут случались какие-то происшествия? — напомнил Декер.
— Просто всякая глупая дурь — пара драк по пьяни.
— И все?
— Да практически все.
— Ясно, — с задумчивым видом отозвался Декер.
Они прошли через пост охраны с четырьмя серьезного вида мужчинами в толстых бронежилетах и с автоматами. Все были одеты в черное, на спинах красовалась надпись «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».
— «Вектор»? — произнес Декер, прочитав название на шевроне на рукаве у одного из охранников.
— «Вектор» — это частная фирма-подрядчик, которой передано управление этим местом, — объяснил Келли. — Это дочерняя компания какого-то крупного игрока в этой области. По крайней мере, насколько я слышал.
Они подъехали к трехэтажному кирпичному зданию, расположенному совсем неподалеку от пирамиды, вполне можно и пешком дойти.
Охранник в форме провел их внутрь, а потом по короткому коридорчику в большой кабинет. После этого он ушел, и Келли представил своих спутников полковнику Марку Самтеру — мужчине среднего роста лет пятидесяти, с лысой головой и пронзительными голубыми глазами. Одет тот был в АПФ — авиационную полевую форму с камуфляжной раскраской.
Полковник показал им на три стула с прямыми спинками, стоящие напротив его письменного стола.
— Рад тебя видеть, Джо. — Он посмотрел на Декера с Джеймисон. — Итак, вы из ФБР? Чем могу помочь?
— Совершено убийство, — объяснил Декер. — Молодой женщины по имени Айрин Крамер.
— Да, я слышал.
— Она работала учительницей в колонии Братьев, — добавил Келли.
— Да ну? — Самтер явно заинтересовался. — Подозреваете, что кто-то оттуда может быть замешан? Это крайне религиозная публика, насколько я понимаю. Убежденные пацифисты, вообще-то говоря.
Декер пожал плечами:
— Думаю, что это довольно необычно — делить подобную территорию с религиозной организацией.
Самтер слегка ощетинился.
— Министерство обороны, при всех своих деньгах, почему-то сочло крайне необходимым продать бо́льшую часть территории, окружающей данный объект. Впрочем, у меня нет никаких проблем с Братьями. Я просто не привык находиться на военной базе и вдруг видеть трактор, распахивающий поле неподалеку. Или вышки, качающие нефть из земли. Я из тех, кто предпочитает иметь больше буферного пространства, особенно с тем, что у нас тут есть.
— А что это? — спросил Декер. — Келли ознакомил нас лишь в общих чертах.
Самтер вдруг приобрел более настороженный вид.
— Подавляющее большинство из того, чем мы тут занимаемся, строго секретно.
— Тогда давайте о том, что несекретно, — предложил Декер. — Келли сказал, что вы высматриваете в небесах ядерные ракеты?
— Частично. Когда-нибудь слыхали про PARСS?
— Эти типа парков, в которые люди ходят отдохнуть? — предположила Джеймисон.
Самтер улыбнулся.
— Нет, это аббревиатура, как это принято у военных. Означает «Радиолокационная система обнаружения, опознавания и сопровождения целей противника».[560]
— Довольно длинное название.
— И по праву. Кроме наблюдения за ядерным оружием, мы еще отслеживаем орбитальные объекты.
— В каком смысле? — спросил Декер.
— Мы — это нечто вроде службы управления воздушным движением, только в космосе. Анализируем и отслеживаем около двадцати тысяч объектов в сутки, от гигантских спутников до мелкого космического мусора. И способны обнаружить предмет размером с футбольный мяч на расстоянии в две тысячи миль.
— Довольно дорогой бинокль, — заметил Декер, заработав пристальный и не особо дружелюбный взгляд от Самтера.
— Насколько я понимаю, тут у вас есть бар и даже боулинг, — куда более небрежным тоном поинтересовалась Джеймисон.
Самтер улыбнулся.
— Да. Выпивка и кегли — не самая лучшая комбинация, но все равно позволяет людям немного развеяться.
— И давно уже «Вектор» управляет этим местом? — спросил Декер.
— Управляет этим местом командование Военно-воздушных сил США, — с нажимом поправил Самтер. — Но «Вектор» лишь сравнительно недавно сюда вписался. Не могу назвать вам точную дату, поскольку это секретная информация.
— Тогда давайте вернемся к Айрин Крамер. Она когда-нибудь бывала здесь?
— Нет. И никогда не получила бы пропуск на объект.
— А она могла знать кого-то из работающих тут людей?
— Не вижу, каким образом.
— Ну, она работала совсем рядом, — объяснила Джеймисон.
— Да, но никто из Братьев даже просто войти сюда не имеет права.
— У Крамер был и второй род занятий, — сказал Декер.
— И какой же?
— Выражаясь по старинке, «дама по вызову».
— То есть она была проституткой? — уточнил Самтер, выпрямляясь в кресле.
Декер просто смотрел на него.
Теперь полковник еще больше насторожился.
— И вы думаете, что кто-то из мужчин тут…
— Я просто хочу получить факты. Это что-то типа вашего радара, только для выкачивания информации.
Самтер изучил Декера в новом свете.
— Я, гм… могу поспрашивать.
На что Амос сказал:
— Вообще-то, мы предпочли бы сами это сделать. Сомневаюсь, что кто-либо из ваших добровольно признается вам, что платил проститутке. Разве это не будет грозить серьезными неприятностями?
— Не исключено. Но у нас тут есть опыт, как отыскать правду.
Вмешался Келли:
— Почему бы вам не сделать первый широкий заход, сузить список, а потом мы опросим этих людей?
— Я подумаю на этот счет.
— Это расследование убийства, — веско произнес Декер. — Молодую женщину разделали, как корову на бойне.
— А это военный объект Соединенных Штатов, — огрызнулся Самтер. — И мы тут делаем все определенным образом. А теперь, если мы закончили, то я могу вернуться к выполнению своих обязанностей, а вы сможете сделать то же самое.
Когда они уходили, Декер обернулся:
— У вас тут много случается происшествий?
— Нет. Здесь довольно спокойное место для службы. Это вам не Ирак и не Афганистан, — добавил Самтер с деланой ухмылкой.
— Отлично. Продолжайте в том же духе.
Когда они подходили к машине, Джеймисон повернулась к Декеру:
— Зачем ты у него это спросил?
— Потому что хотел знать ответ, — прямо ответил Амос. — И этот ответ привел к другому вопросу.
— И к какому же? — спросил Келли.
Декер ткнул пальцем на целую шеренгу автомобилей «Скорой помощи».
— Если это такое безопасное место, то на черта они тут в таком количестве?
Вернувшись в свой гостиничный номер, Декер в итоге все-таки внял совету напарницы и перезвонил сестре — только вот не по той причине, которая могла прийти ей на ум.
— А-а-а, я сейчас точно в обморок упаду! — воскликнула Рене. — Амос Декер звонит своей старшей сестре! Тушите свечи.
— Дожил почти до седых волос, а до сих пор и не знал, что ты такая шутница, Рене.
— Что, не понравилось, как прошел наш последний разговор? Хочешь загладить вину?
— В данный момент мне просто нужен мобильный Стэна.
— Ты не попросил у него телефон, когда вы виделись?
— При тех обстоятельствах было как-то не с руки.
Она продиктовала ему номер, и он занес его в «контакты».
— Спасибо. Стэн говорит, что муж Дианы потерял работу?
— Это было уже год назад! С тех пор Тим вновь встал на ноги, и у Дианы тоже хорошая работа. Все у них в порядке. И, думаю, хорошо, что у них нет детей, которых надо содержать. А теперь до следующего года больше мне не звони.
— Это еще почему?
— Мне нужно оправиться от шока. Надо же, мы дважды пообщались по телефону за такое короткое время!
Сразу после этого Амос позвонил зятю. Бейкер еще находился на работе, но в пять тридцать должен был освободиться. Декер договорился встретиться с ним в «Коррале О’Кей» в половине восьмого вечера.
Оставалось как-то убить время, и он решил провести его с пользой.
Вытащил копию отчета о вскрытии останков Айрин Крамер, произведенного Уолтом Соверном, и внимательно просмотрел ее, страницу за страницей, строчку за строчкой. И, дойдя до одной фразы, закопанной где-то в самой глубине длиннющего абзаца ближе к концу отчета, вдруг резко выпрямился на стуле.
«Сукин сын!»
Поспешил на улицу. Дождь уже перестал, но влажность оставалась запредельной. Амос свернул влево и через несколько минут добрался до погребальной конторы. Из-за маленького столика навстречу ему поднялся молодой человек, облаченный во все черное, за исключением ослепительно-белой рубашки. Декер спросил Уолта Соверна, которого не оказалось на месте. В отличие от его жены, Лиз.
Она появилась через минуту. Одета Лиз Соверн была не в черное, а в бледно-лиловое, отчего выделялась в мрачноватой атмосфере погребальной конторы, словно розовый фламинго в пустыне, и Декеру еще больше пришло в голову, насколько все-таки эта женщина красива. Интересно, подумал он, радует ли ее работа с мертвецами. Но, опять-таки, кто-то же должен этим заниматься…
— Чем могу помочь, агент Декер?
— Я надеялся побеседовать с вашим супругом.
— Он сейчас в городе, будет только завтра. Может, и я чем-то могу быть полезна?
В ответ Декер помахал отчетом о вскрытии.
— У меня есть несколько вопросов касательно вот этого.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вопросов насчет отчета Уолта?
— Это вполне обычная история, когда после изучения отчета о вскрытии у детективов возникают кое-какие вопросы.
— Ну что ж, может, и я смогу на них ответить? Я от Уолта много чего нахваталась — все-таки занимаюсь тем же делом, что и он.
Полистав отчет, Декер ткнул пальцем в тот длинный абзац.
— Тут много чего говорится, но в частности и то, что ее желудок и кишечник были взрезаны.
Лиз напряглась.
— Но разве это не стандартная процедура, когда в ходе вскрытия извлекают желудок и вскрывают его, чтобы проанализировать содержимое?
— Да, верно, однако проделал это не ваш муж. Вот почему мне нужно взглянуть на останки. Прямо сейчас.
Она провела его в помещение, где термостат поддерживал очень низкую температуру. После уличной жары это место показалось Декеру раем.
«Как из духовки — прямо в холодильник».
По одной стене тянулись небольшие дверцы, за которыми на холоде хранились тела.
Соверн открыла одну из них и выкатила оттуда носилки на роликах.
— Вот она.
Кивнув, Декер бросил на Лиз взгляд, когда женщина не сделала и попытки уйти.
— Спасибо, я дам вам знать, когда закончу.
Она явно колебалась, но все-таки двинулась к выходу.
Повернувшись к телу, Декер вдруг что-то осознал.
Помещение не было залито пронзительным синим цветом.
Не то чтобы он успел соскучится по этому феномену. Но мозг Декера в последнее время стал меняться; его всегда безупречная память вдруг начала откалывать коленца, и он стал порой забывать кое-что — что, как думал, никогда не забудет. И эта перемена ему очень не нравилась.
Сняв с тела Крамер простыню, Декер опустил на него взгляд.
Когда он впервые увидел его, то абсолютно ничего не знал о прошлом этой женщины. Теперь же был в курсе, что она была учительницей и, возможно, проституткой или девушкой по вызову, хотя окончательный вердикт еще не был вынесен. А еще знал, что ее прошлое за пределами времени, проведенного в Лондоне, представляло собой полнейшую загадку.
Но то, о чем он никогда не забывал, — это что кто-то ее убил.
Декер открыл те страницы отчета, на которых были размещены фотографии останков. Здесь был показан каждый внутренний орган. Но он сосредоточился на фото тонкой и толстой кишок и желудка. Иссечения, упомянутые в отчете, не были сфотографированы — вот по этой-то причине Декеру и пришлось прийти сюда.
Он собирался проделать то, что никогда в жизни не делал, — то, о чем раньше и помыслить не мог, но при данных обстоятельствах просто не видел иного выхода.
Открыв шкафчик, Декер надел обнаруженные там резиновые перчатки, натянул на рот и нос медицинскую маску, а на глаза — защитные очки. Взял с подноса хирургические кусачки и вскрыл ими нитки, стягивающие Y-образный разрез, — этот шов часто называют «бейсбольным», поскольку примерно таким же сшита оболочка бейсбольного мяча. Внутри открывшейся полости обнаружились внутренние органы женщины, уложенные в пластиковые пакеты во избежание протекания.
Вытащив желудок, Декер осмотрел его со всех возможных углов. Тот и вправду был взрезан у нижнего основания, отчего была видна его внутренняя полость, словно у лопнувшего воздушного шарика. Соверн явно использовал эту прореху, чтобы изучить содержимое желудка, поскольку никаких других иссечений Декер не заметил. Тот, кто сделал этот разрез, избавил патологоанатома от хлопот. В свете потолочных ламп Декер еще раз заглянул в полость грудной клетки и открыл пакет с кишками. Те свернулись внутри, словно спящие змеи. Амос заметил, что некоторые части их тоже вскрыты в нескольких местах. Как следует осветил их маленьким фонариком. Разрезы были достаточно широкими, чтобы просунуть в них руку. Декер точно это знал, поскольку и сам это проделал. Иссечения были неровными и, похоже, нанесенными в спешке, словно убийца либо очень торопился, проделывая это, либо…
«Был раздражен?»
Декер заснял все это мобильным телефоном. Убрал внутренние органы обратно в пакеты, закрыл полость, зашил, опять накрыл тело простыней и задвинул обратно в холодильник. Выбросил перчатки, фартук и маску в металлический контейнер с надписью «БИОЛОГИЧЕСКИЕ ОТХОДЫ». Защитные очки положил на металлический стол. Потом вымыл руки и умылся над раковиной. Дал теплой мыльной воде стечь по лицу, а потом посмотрел на себя в зеркало, укрепленное над раковиной.
«Блин, просто сам не верю, что только что сделал!»
Прикрыл глаза. Показалось, что сейчас стошнит, но он как-то все-таки ухитрился удержать содержимое собственного желудка на месте.
Жаль, что Айрин Крамер не удалось сделать то же самое.
Ушел он, не ставя в известность Лиз Соверн. Ему было нечего ей сказать, и хотелось поскорей оказаться на свежем воздухе. Ноги слегка подкашивались, опять накатила тошнота.
Как только Декер открыл дверь, на него тут же навалился зной, и, как ни странно, дурнота начала улетучиваться. Судя по всему, теперь тело переключилось на борьбу с жаркой окружающей средой.
Медленно, осторожно переставляя ноги, он двинулся обратно в отель.
Зайдя в свой номер, вытащил телефон и просмотрел сделанные фото. Они оказались куда более резкими и более высокого разрешения, чем те зернистые, что предоставил Уолт Соверн.
Не исключено, что только что был сделан существенный шаг в расследовании, но открытие также привело и к множеству других вопросов.
Желудок и кишечник объединяло то, что не относится к прочим внутренним органам. Когда проглатываешь какой-то предмет, он неизбежно попадает либо в одно из перечисленных мест, либо в другое. Айрин Крамер что-то прятала у себя в желудке или кишечнике.
И тот, кто убил ее, это «что-то» успел у нее забрать.
— О господи! Что-что ты сделал?
Джеймисон сидела за рулем их прокатного внедорожника, так выпучив глаза на Декера, словно тот только что признался ей в самоличном убийстве Айрин Крамер.
— Ты что, с первого раза не расслышала? — отозвался он с несколько смущенным видом. — Убийца явно пытался заполучить назад то, что проглотила Айрин Крамер.
— Послушай, несмотря на то, что́ тебе удалось обнаружить, эта версия выглядит несколько притянутой за уши.
— При транспортировке наркотиков подобное регулярно проделывают. Таких людей называют «мулами», как тебе наверняка известно. Они либо засовывают пластиковые пакеты с наркотой себе в анус, либо просто заглатывают их.
— И очень часто такие упаковки лопаются, в результате чего эти «мулы» погибают от передозировки, когда наркотик попадает в организм. — Она бросила на него острый взгляд. — Ты как раз об этом подумал? Что она занималась транспортировкой наркоты?
— Это самый простой ответ, хотя я не убежден, что правильный. И есть кое-что еще.
— Что именно?
— Почему Уолт Соверн не указал нам на этот факт? Тот буквально закопан в самой глубине его отчета. Да и фотографии разрезов отсутствуют. А когда я спросил его, не заметил ли он чего-нибудь необычного, он лишь помотал головой.
— Не думаешь, что он просто счел это несущественным?
— Любой хоть чего-то стоящий патологоанатом прекрасно знает, что человеческое тело может использоваться для контрабанды.
— Да, и впрямь странно… Так что думаешь?
— Похоже, он специально не стал выпячивать этот факт и делать снимки — решил, что мы просто поверим ему на слово и не станем внимательно читать его отчет.
— Но зачем ему так поступать?.. Погоди-ка: уж не думаешь ли ты, что это он ее и убил? Это вполне может служить объяснением того, как именно она была вскрыта. Он мог просто вскрыть ее дважды.
— То, как это было проделано в первый раз, могло лишь навести нас на мысль, что нужно подозревать кого-то вроде него. Так зачем же было проделывать это настолько профессионально, если он только не хотел, чтобы его поймали?
— Да, тут я тоже с тобой согласна, — сказала Джеймисон.
— Так что давай вернемся к вопросу, что именно она все-таки могла держать в желудке.
— Уж не припомнить ли нам времена «холодной войны»? Она могла быть шпионкой и проглотить микрофильм с какими-нибудь государственными секретами.
Когда Декер ничего на это не ответил, Алекс добавила:
— Да просто шучу. Она слишком молода, чтобы иметь какое-то отношение к «холодной войне».
— Но почему это не может быть похоже на правду? У нас тут поблизости секретный военный объект…
— Поскольку о ее прошлом нам ничего не известно, ничуть не исключено, что она и вправду могла быть шпионкой, — задумчиво проговорила Джеймисон.
— И, может, приехала сюда как раз для того, чтобы шпионить за оборонным комплексом Дугласа С. Джорджа… Но она уже целый год здесь проторчала, — недоуменно добавил Амос.
— Хочешь сказать, почему она так надолго тут задержалась? — уточнила Джеймисон.
Декер кивнул.
— А каково… каково это было — делать то, что ты сделал? — спросила она.
— Не хотелось бы когда-нибудь проделать это еще раз.
— И что теперь?
— Богарт так и не отзвонился. Если мы не можем подобраться к ее прошлому со стороны Бюро, то придется зайти с другой. Она пробыла здесь год. Кто-то мог видеть или слышать что-то подозрительное про эту дамочку.
— Итак, беседуем с местными? Но это уже пройденный этап.
— По-моему, кое-кто из людей, с которыми мы уже переговорили, не был с нами особо откровенен. И полковник Самтер бортовал нас всю дорогу.
— Но как нам заставить его разговориться? У него за плечами Министерство обороны. Он был просто вынужден выполнять приказ.
— Не убежден, что только в этом дело. Так что в данный момент продолжаем разрабатывать другие направления. С одним местным титаном бизнеса мы уже познакомились — я про Стюарта Макклеллана. Пожалуй, стоит познакомиться и со вторым.
— С отцом Кэролайн? Да, пожалуй, он может знать что-нибудь полезное.
— Ну, для начала, это как раз он нанял Хэла Паркера добыть того волка, который резал его скот. Так что тело предположительно было обнаружено на его территории.
— Думаешь, он знал Айрин Крамер?
— Это как раз то, о чем я его первым делом собираюсь спросить.
Они пригласили Келли присоединиться к ним, и тот показал им дорогу к поместью Хью Доусона.
Детектив обвел взглядом Декера, сидевшего впереди рядом с Джеймисон.
— А почему такой интерес к Доусону? Вы так и не сказали.
— На данном этапе мы просто пытаемся получить общее представление.
— Ладно, но это абсолютно ни о чем мне не говорит.
— Мы не пытаемся увиливать, Джо, — добавила Джеймисон. — Просто осматриваемся в поисках какого-то продвижения по делу. С военными, с Братьями и вообще людьми, которые знали Крамер, мы уже переговорили. С Кэролайн Доусон — тоже, плюс случайно столкнулись с Макклелланами, так что для полноты картины хотим пообщаться и с Хью Доусоном.
— А где это вы познакомились с Макклелланами?
— В гостиничном ресторане, — ответила Джеймисон.
— С обоими?
Прозвучало это настолько недоумевающе, что Декер даже обернулся посмотреть на него.
— Ну да. А что? Это настолько необычно?
Келли пожал плечами:
— Стюарт, как правило, крайне нечасто бывает в местах, которые принадлежат Хью Доусону.
— Ну а сын? — спросила Джеймисон. — Мне показалось, что Шейн Макклеллан неровно дышит к Кэролайн.
— Шейн — славный малый. Не из тех, кого вы назовете интеллектуалами, но у него доброе сердце. — Понизив голос, детектив добавил: — И да, он и вправду сам не свой до Кэролайн. Еще с детства.
— Но это, наверное, проблема, учитывая то, что их отцы — деловые конкуренты? — заметил Декер.
— Похоже на Ромео и Джульетту, — вставила Джеймисон.
— Или на Хэтфилдов и Маккоев,[561] — добавил Декер.
— Думаю, что второе сравнение ближе к истине, — сказал Келли. — Но пусть даже они не ладят друг с другом и типа как меряются пиписьками, как справедливо заметила Ида Симмс, на самом деле никакие они не конкуренты. Предприятия Хью обслуживают рабочих Стюарта. Так что в целом это им обоим на руку.
— А что можете сказать про мать Шейна? — поинтересовалась Джеймисон.
— Кэтрин Макклеллан давно нет в живых. Рак. Шейн с нею был действительно близок. Гораздо ближе, чем со своим стариком. После этого остались только он и его отец. Не лучшая ситуация. Кэтрин служила чем-то вроде буфера между ними. После того, как ее не стало… В общем, ничего хорошего.
— Короче, все сложно, — заключила Джеймисон.
Келли кивнул.
— Именно так.
— Насколько я поняла, вы с Шейном друзья. И примерно одного возраста.
— Мы все вместе ходили в одну школу. И Кэролайн тоже. Ну да, мы крепко дружили. Не разлей вода.
— Возвращаясь к нашему делу: Хэла Паркера нанял Хью Доусон, — перебил Декер. — Чтобы выследить волка?
— Угу.
— Волки тут вообще доставляют много неприятностей?
— Частенько. Они и дикие собаки. Койоты, пумы… Режут скот, приносят убытки.
— Что еще можете рассказать про Хью Доусона? — спросил Декер. — Вы говорили, что он крупный и шумный дядька, но может оторвать вам башку, если понадобится.
— Пожалуй, это практически все, что вам пока следует знать про этого человека. Предлагаю вам сформировать свое собственное мнение, когда вы с ним познакомитесь.
— И вы упоминали, что его супруга погибла в результате какого-то несчастного случая? — напомнила Джеймисон.
Келли кивнул.
— Это была настоящая трагедия. Действительно несчастное стечение обстоятельств, поскольку одно цеплялось за другое. Мэдди Доусон попала на своей машине в сильную метель, застряла в снежных заносах и погибла от отравления угарным газом. — Келли покачал головой. — К счастью, она наверняка успела потерять сознание еще до того, как поняла, что происходит. Хотя все равно жуткая смерть.
— Ну да, — кивнул Декер. — Правда, это все-таки лучше того, что приключилось с Айрин Крамер.
— Похоже на дом из сериала «Даллас»,[562] только вдвое больше.
Джеймисон отпустила это замечание, пока вела машину по длинной подъездной дороге, вымощенной булыжником и обрамленной с обеих сторон рядами деревьев, пышная листва которых нависала у них над головами.
— А где живет Стюарт Макклеллан? — поинтересовался Декер.
— У него квартира в самом центре Лондона.
— Квартира? — изумилась Джеймисон. — Разве он не богаче Доусона?
— Он уже прошел через такое множество подъемов и спадов, что, думаю, предпочитает не высовываться.
— А его сын?
— У Шейна небольшая ферма и кое-какие землевладения на западном конце округа. Купил это место сразу после возвращения.
— Возвращения откуда? — уточнила Джеймисон.
— С войны за морем. Он бывший военный. Завербовался сразу после выпуска из школы. Шейн вообще любит простую жизнь. Охотится в сезон, пьет пиво, работает на своего старика — который постоянно орет на него, что тот якобы бьет баклуши — и пытается получать удовольствие от жизни. Ни для кого не секрет, что его папаня не считает, что его сынок достоин когда-либо возглавить его нефтяные операции.
— А вы как думаете? — спросила Джеймисон.
— Шейн далеко не дурак, да и работает на износ. Мы очень часто охотимся вместе. Он умен, методичен и хорошо разбирается в том, что его действительно интересует. Просто бизнес ему не особо интересен. Не лежит у него к этому душа.
Джеймисон остановила машину перед домом, и все выбрались из нее. Келли первым поднялся по ступенькам крыльца к двойным входным дверям.
— Итак, что нас тут ждет? — спросил Декер. — Радушный прием или нож в спину?
— Все зависит от того, какие вопросы вы будете ему задавать и как.
— Ну, зная врожденную тактичность Декера, давайте лучше приготовимся к перу в бок, — предложила Джеймисон, одаряя напарника лукавой улыбкой.
Дверь открыла женщина в униформе горничной. После того как Келли продемонстрировал свой значок, она отступила в сторонку, пропуская их внутрь. А потом провела по коридору с ясеневым паркетным полом к дубовым двойным дверям.
Человек, который поднялся им навстречу из-за огромного письменного стола, ростом оказался почти с Декера, но гораздо худощавей, с узкими бедрами. Его голову с вьющимися темными волосами венчал густой, изрядно поседевший чуб, свисающий на лоб. Он был чисто выбрит, а нос его, видно, некогда был сломан и сросся немного криво. Одет был хозяин кабинета в белую рубашку с расстегнутым воротничком и черные джинсы. Когда он двинулся вокруг стола, протягивая руку Келли, взгляд Декера упал на его темно-синие домашние тапочки с вышитой на них монограммой в виде буквы «Д». Стены кабинета украшали головы всяких некогда живых тварей, имевших, судя по всему, несчастье угодить на прицел его хозяину.
— Джон, блин! Как делишки? Сто лет тебя не видел!
Пожав руку Хью Доусону, Келли представил ему Декера и Джеймисон.
Все расселись перед пустым каменным камином, и Келли произнес:
— Спасибо, что согласились встретиться. Насколько я понимаю, где-то через месяц вы собираетесь куда-то за границу.
Доусон посмотрел на Декера с Джеймисон.
— Всегда ржал над перелетными птицами, которые зимой сваливают к югу. А потом несколько лет назад Мэдди предложила проводить зиму в Австралии, когда у них там лето. Мы всегда снимали дом у самой воды. Когда ее не стало, я так и продолжал туда летать. Мы просто чудесно проводили там время.
— Такие воспоминания очень важны, — вставила Джеймисон. — Вроде психотерапии.
— Да, согласен… Итак, насколько я понимаю, убили какую-то женщину. А Хэл Паркер ее нашел.
— Он преследовал волка? — уточнила Джеймисон.
— Проклятая тварь уже зарезала у меня двух коров! Я нанял Хэла, чтобы избавиться от нее.
— А как вы поняли, что это был именно волк? — спросил Декер.
— В итоге нашли его тушу с пулей Хэла в ней. Так кого там, говорите, убили?
— Женщину по имени Айрин Крамер, — ответил Келли. — Думал, что вы уже в курсе… Мы ее имени не скрывали.
В ответ Доусон показал рукой на свой письменный стол, заваленный толстыми скоросшивателями.
— Я сейчас по уши во всякой финансовой мутоте. Готовлю кое-какую крупную сделку. Давно уже ни телик не смотрел, ни радио не слушал.
— Но про убийство вы все-таки в курсе, — заметил Декер.
— В курсе, потому что Хэл мне рассказал.
— А саму ее вы не знали? — спросил Амос.
Доусон покачал головой:
— Некогда я чуть ли не всех в округе знал. А теперь слишком уж много народу понаехало. Но я не жалуюсь. Это хорошо для бизнеса.
— Айрин Крамер работала учительницей в школе Братьев, — сказал Келли.
— У Братьев? Я веду с ними кое-какие дела. Слово держат крепко.
— А как насчет военного объекта? — спросил Декер.
Доусон прищурился.
— Лондонской базы ВВС? Про нее речь?
— Вы с ними тоже ведете какие-то дела?
— Разумеется. Их персонал ездит в город, часто бывает в моих заведениях, и мы снабжаем их кое-какими припасами. А что?
Декер пожал плечами:
— Это расследование убийства. Мы задаем вопросы абсолютно про всех.
Доусон бросил взгляд на Келли.
— Но почему на местное убийство вызвали федералов?
— Мы всегда приветствуем любую помощь.
Доусон скептически покосился на него.
— А я могу продать тебе Бруклинский мост.
— Мы тут познакомились с вашей дочерью, — вклинилась Джеймисон. — Вы, должно быть, очень ею гордитесь.
Доусон ухмыльнулся.
— Скоро она будет править миром. Оставит глотать пыль все, что сделал я сам.
— Она встречается с мужчиной по имени Стэн Бейкер, — сказал Декер. — С ним мы тоже знакомы.
Свет в глазах Доусона вроде немного притух.
— В самом деле?.. Ну, я в эти дела не лезу. Она уже взрослая девочка и сама способна принимать решения, особенно когда дело касается мужиков.
Вновь подала голос Джеймисон:
— Ого, хотелось бы мне, чтоб и мой отец относился к таким вопросам столь же запросто! Мне вот уже хорошо за тридцать, а я все еще получаю от него подробные имейлы и телефонные звонки касательно моих личных отношений.
Доусон ухмыльнулся.
— О, я тоже пытался как-то совать нос в такие вопросы! Когда мне его в четвертый раз чуть не отхватили, я сказал: «Лады, с меня хватит. Не стоит овчинка выделки». — Тут его лицо помрачнело. — После того, как Мэдди не стало…
В воздухе повисло неловкое молчание, пока он наконец не произнес:
— Еще о чем-то хотите меня спросить, ребятки? — И бросил выразительный взгляд на бумаги у себя на столе.
— Насколько мы понимаем, ваш сын покончил с собой, — произнес Декер.
Доусон сразу же напрягся.
— Да, он выбрал трусливый выход из положения. Но какое, черт возьми, это имеет отношение к вашему делу? — рявкнул он, обжигая взглядом Келли, которого замечание Декера тоже явно застало врасплох.
Амос тем временем продолжал:
— И мы также понимаем, что вы со Стюартом Макклелланом — лучшие друзья.
Доусон несколько секунд сверлил его разъяренным взглядом, а потом вдруг гулко расхохотался.
— Ладно, не думаю, что у вас есть чувство юмора… Дело в том, что все это непропорционально раздуто. Я не хочу сказать, что в обозримое время мы с ним на пару скатаемся куда-нибудь поразвлечься. Но город сейчас на подъеме, и мы оба делаем на этом достаточно быстрые деньги. И мы с ним не конкуренты. Скорее дополняем друг друга. — Его тон стал более деловым. — Но это же не имеет никакого отношения к этой убитой девчонке, насколько я понимаю?
— Как я уже сказал, мы задаем множество вопросов в надежде найти путь, по которому можно двинуться дальше.
— А по мне так пытаетесь рыться в грязи, чтобы добраться до золота.
— Это всегда так кажется, пока и впрямь не нарвешься на золотую жилу, — парировал Декер.
Вмешалась Джеймисон:
— Мы уже познакомились со Стюартом Макклелланом и его сыном, Шейном. Ваша дочь тоже при этом присутствовала. В отеле, в котором мы остановились. Это одно из ваших мест.
— Хорошо, и что с того? — спросил Доусон.
— Нет каких-то мыслей, зачем Макклелланы могли там оказаться? — спросила Джеймисон. — Кэролайн их появление явно удивило.
— Это свободная страна. Они могут ходить, куда им вздумается. — Он ухмыльнулся. — И, черт возьми, я нисколько не возражаю, если старина Стюарт подкинет немного деньжат и в мой карман.
— Шейн, похоже, увлечен Кэролайн, — заметила Джеймисон.
Доусон поднялся.
— Ну что ж, приятно было познакомиться. Может, еще где и увидимся.
Другие тоже встали, но Декер остался сидеть.
— Ваша дочь предложила выкупить многоквартирный дом, в котором проживала Айрин Крамер. Вы в курсе?
— Кэролайн ни к чему бегать ко мне по каждой мелочи. Мы действительно скупаем жилье. Сейчас для этого самый подходящий момент. Все еще пока сравнительно дешево.
— Но вы считаете, что цены скоро должны взлететь, — утвердительно произнесла Джеймисон.
— Да они и так растут как на дрожжах в последнее время. А потом буквально за пару лет все может полететь к чертям. — Доусон на секунду примолк. — Что вы вообще знаете о нефтяном бизнесе?
— Только то, что читаем в газетах, так что не слишком много.
— Мы добываем больше нефти, чем в любом другом штате, не считая Техаса. Ну, а у нефтедобычи есть сразу две слабые стороны. Первая в том, что к вам толпами прибывают люди в поисках хорошо оплачиваемой работы, в результате чего наркотики, проституция и прочая такая дрянь захлестывает вас с головой. И не получается строить жилые дома, школы, дороги, магазины и все прочее так быстро, как этим людям хочется. Кроме того, есть и второе слабое место: в любой момент может произойти обвал. В последний раз цены на нефть упали ниже плинтуса буквально за сутки и оставались там, потому что страны ОПЕК увеличили производство, чтобы вывести наших нефтяников из игры. Тогда все тут моментально позакрывалось — я хочу сказать, реально все. Я чуть было не потерял свое до последнего цента. Но именно так Макклеллан сумел закрепиться на этих сланцевых землях.
— В каком это смысле? — спросила Джеймисон.
— Когда некоторое время назад нефтяная индустрия по-настоящему вошла в моду, сюда повалили серьезные ребята, готовые к драке. Расхватали все свободные участки, выкладывая за них несусветные деньжищи. Но как только все начало рушиться, стали один за другим отваливаться, и Макклеллан выкупил их участки буквально за гроши. А бизнес-модель у него хорошо отлажена, так что мелкие подъемы и спады его совершенно не колышут.
— Это все равно не отвечает на мой вопрос касательно цен в этих краях на данный момент.
— Ну, несмотря на то что дела у Макклеллана сейчас идут гладко, люди все больше нервничают — ждут, что ковер опять выдернут у них из-под ног. И это создает возможности для тех, кто более охотно готов рискнуть.
— Но несколько лет назад вы едва все это не бросили, — напомнил Келли.
Доусон обжег его взглядом.
— Мэдди больше не хотела жить здесь. Она прошла со мной огонь, воду и медные трубы. Был очередной спад, но потом дела опять стали налаживаться. Однако на тот момент с нее уже было довольно. Хотелось свалить отсюда подальше. У нас тогда еще оставался доллар-другой, так что мы собирались купить небольшую виллу во Франции и спокойно доживать там свой век. Но потом…
— Насколько мы понимаем, она стала жертвой несчастного случая, — сказала Джеймисон.
Доусон кивнул.
— Я тогда был за границей, а она слетела с дороги во время метели. И не поняла, что задняя часть машины воткнулась в сугроб у обочины. Выхлопная труба согнулась и закупорилась, — произнес Доусон с горем в глазах. — Она дышала всей этой дрянью. И… умерла.
— А что вы делали за границей? — спросил Декер.
— Покупал тот дом во Франции. Мы с Кэролайн вместе ездили.
— Так что, она собиралась жить там с вами?
— Она от здешних краев тоже устала. Думала начать жизнь с чистого листа. Того же хотелось и Мэдди. — Доусон бросил взгляд на Декера. — Но опять-таки, как это может быть хоть как-то существенно для вашего расследования?
Амос поднялся.
— Я сторонник того, что абсолютно все существенно, — пока не доказано обратное.
— И вы так и не ответили на мой самый первый вопрос. Я до сих пор не пойму, почему для расследования местного убийства вызвали федералов.
— Ну, в этом вы не одиноки, — отозвался Декер, направляясь к дверям.
На обратном пути в город Джеймисон покосилась на Декера.
— Тебе стоит посвятить Келли в то, что ты обнаружил.
И Амос принялся рассказывать о том, что ему пришлось проделать с трупом Крамер.
С каждым его словом глаза местного детектива раскрывались все шире.
— Так-так… Я-то думал, что уже все в жизни слышал, но вы только что задали совершенно новый для меня уровень.
— Не могу сказать, что всю жизнь о таком мечтал, могу вас заверить.
— А вы и вправду считаете, что она держала что-то у себя внутри? — спросил Келли.
— Это может служить объяснением, почему у нее были вскрыты желудок с кишечником. Думаю, все остальное «вскрытие» было проделано тем, кто ее убил, только чтобы замаскировать эту часть.
— Чтобы оправдать убийство, речь должна идти об очень серьезных объемах наркотиков.
Джеймисон помотала головой.
— В наши дни не требуются «мулы», чтобы транспортировать наркотики. Этим успешно занимается Почтовая служба США, пусть даже сама того не ведая. Или «Федекс». Или «Ю-пи-эс».[563]
— Вот почему я и думаю, что речь идет вовсе не о наркотиках, — отозвался Декер, в ответ на что Алекс лишь удивленно разинула рот.
— Ну что ж, спасибо, что поделился своими соображениями, Декер, — обиженно проворчала она.
Тот повернулся обратно к Келли:
— Скажите мне вот что: вы хорошо знаете Уолта Соверна?
— Довольно хорошо. А что?
— Просто любопытно.
Джеймисон перехватила его предостерегающий взгляд и прикусила язык.
— А теперь предлагаю заняться тем, что давно уже надо было сделать, — объявил Декер.
— И чем же? — спросил Келли.
— Побывать на месте преступления, — ответила Джеймисон.
Вид был завораживающе красивым, и портила его лишь причина, по которой они тут оказались.
Декер опустил взгляд на клочок земли, на котором было обнаружено тело Крамер. Вдали виднелись пригорки бэдлендских пустошей. Небо было самым чистым с самого их приезда в эти края. К северу располагался Саскачеван,[564] к западу — бескрайние просторы Монтаны.
Амоса не интересовало ни то, ни другое — только крошечный клочок почвы Северной Дакоты, на котором кто-то бросил тело Айрин Крамер. Пока он оглядывался по сторонам, его мозг анализировал миллион разнообразных факторов. Лишь один из них мог иметь хоть какую-то важность для расследования, но приходилось обработать все из них, чтобы понять это. Место казалось одновременно и вполне вероятным, и совершенно невероятным для обнаружения тела. Вероятным, поскольку оно было уединенным и удаленным от цивилизации, а когда хочешь избавиться от трупа, то лучше, если тебя никто не увидит. Невероятным, потому что на столь обширном пространстве практически не имелось никаких укрытий для того, кто означенное тело вздумает сюда подбросить. Видно было буквально на многие мили вокруг. Правда, ночью это была бы совершенно другая история…
— Что тут есть поблизости? — спросил он у Келли, который прислонился к стоящему неподалеку внедорожнику. Джеймисон держалась справа от Декера и тоже всматривалась в точку, на которой обнаружили тело.
— Скотное ранчо Хью Доусона вон в той стороне. — Келли показал на запад. — Примерно в двух милях. Это большое предприятие. У него много земли. Но у нас ее тут вообще навалом.
— Доусон сказал, что они в итоге нашли волка. Где конкретно?
— Примерно в трех сотнях ярдов отсюда. С пулей Паркера в холке, по словам Хью. Тварь оказалась довольно здоровой. Если б Хэл появился немного позже, зверюга порвала бы останки Крамер на куски. Тут нам повезло.
— А Паркер не сказал, почему охотился именно на этой части территории? — спросила Джеймисон, присев на корточки и внимательно изучая землю, на которой, некогда лежало тело.
— Хэл сказал, что выслеживал этого волка уже три вечера подряд. Наметил себе сразу несколько мест, которые надо проверить, на основании охотничьих привычек зверя. Я тоже охотник, но не такой, как Хэл. Он — реальный профи. Сказал, что этот сектор был наиболее вероятным местом, чтобы взять волка на основе такого анализа. Он провел тут около двух часов, прежде чем засек цель и произвел смертельный выстрел.
— А есть уверенность в том, что это именно тот волк, который нападал на скот?
— Да, у него в желудке нашли непереваренные коровьи останки.
— А имелись какие-то следы вокруг тела Крамер? Ног, или автомобильных шин, или чего-нибудь в этом роде?
— Мы это вообще-то проверили, но помешал сильный дождь, который полил сразу после того, как Хэл обнаружил тело. Если и были какие-то следы, то их напрочь смыло.
— Паркер не упоминал, что заметил какие-то следы до того, как пошел дождь?
— Нет. И это еще одна причина, по которой я думаю, что никаких следов и не было. Этот мужик — бывалый охотник и следопыт. Если б были какие-то следы, он обязательно их заметил бы и сказал нам.
— В общем, тот факт, что тело было не тронуто всяким зверьем, свидетельствует о том, что его бросили там незадолго до того, как Паркер его нашел, как ты и предполагал, Декер, — заключила Джеймисон. — Так что с этим нам тоже повезло.
— И не исключено, что волк оказался на этом участке территории как раз потому, что учуял мертвое тело, — добавил Келли. — Но это никак не объясняет заражение насекомыми.
— Ее могли держать в каком-то другом месте — где до нее могли добраться мухи и прочие насекомые, а животные нет, — предположил Декер.
— Но зачем убийце было так заморачиваться? — спросил Келли.
— Он мог сделать это для того, чтобы запутать нас со временем смерти, и тем самым осложнить нам задачу. И если внутри ее было нечто, что он хотел заполучить, это потребовало бы времени, и он не мог вскрыть ее, пока она была жива. По крайней мере, я на это надеюсь.
— А больше никто в окру́ге ничего не видел и не слышал? — спросила Джеймисон.
Келли помотал головой:
— Нет, только Хэл. Сомневаюсь, чтобы тут поблизости находилась хоть одна живая душа в такое позднее время.
— Паркер далеко отсюда живет? — спросил Декер.
— Минут сорок пять езды.
Дорога была длинной, пыльной и полностью открытой волнам зноя, маревом трепетавшим под солнцем, которое казалось ближе к земле, чем было на самом деле.
Вдали виднелись качающие нефть вышки и целое море языков пламени горящего газа, выстреливающих прямо в атмосферу. Они разминулись с огромным грузовиком с цистерной на прицепе, который съехал с дороги и теперь пылил прямо по чему-то, напоминающему заброшенное поле.
— Что это он творит? — удивилась Джеймисон, сидящая за рулем.
— Собирается сбросить отработанную техническую воду, — сердито отозвался Келли. — Часть ее откачивается из скважины обратно на поверхность — после того, как закачивается в нее, чтобы взломать сланец. То, что делает этот водила, — противозаконно. Он навсегда портит почву, пригодную для сельского хозяйства, потому что содержащиеся в этой воде химические присадки сжигают плодородный слой. Они постоянно занимаются такой фигней, чтобы сберечь себе время и хлопоты. Мы регулярно их за это прихватываем, а они все равно продолжают.
— Далеко еще? — спросил Декер.
— Да вон уже, впереди, чуть левей.
Сразу за плавным поворотом показался скромный фермерского вида домик, возле которого стоял помятый серый пикап.
— У Паркера есть семья? — спросила Джеймисон.
— Нет. Жена умерла. Дети выросли и разъехались кто куда.
Когда они выбрались из своего внедорожника, Декер опустил взгляд на наклейку на заднем борту пикапа.
«КОНТРОЛЬ ЗА ОРУЖИЕМ — ЭТО КОГДА ДЕРЖИШЬ ЕГО ОБЕИМИ РУКАМИ».[565]
Келли первым поднялся по дощатым ступенькам.
Передняя дверь была слегка приоткрыта. Увидев это, все трое инстинктивно схватились за пистолеты.
— Хэл? — крикнул Келли в щель. — Это Джо Келли! Ты там? Все в порядке? Мы хотим задать тебе несколько вопросов.
Изнутри доносились какие-то звуки, но совершенно неразличимые.
— Хэл? Ты в порядке? — опять выкрикнул Келли. Посмотрел на Декера. — Что там, черт побери, происходит?
Декер тоже посмотрел на него.
— Командуйте — это ваша епархия. Войдем?
— А как иначе? — Келли двинулся первым, полностью распахнув дверь ладонью свободной руки, и все ворвались внутрь.
Гостиная была обставлена скромней некуда — дробовик «Ремингтон» и винтовка «Винчестер» в оружейной стойке возле одной стены, пара рыболовных удилищ в углу. На столе возле раскладного кресла — открытая пивная банка. И никаких признаков Паркера.
— Хэл? — еще раз позвал Келли.
Декер принялся быстро обшаривать глазами пространство — слева направо, сверху вниз. Все выглядело так, будто Паркер только что встал и вышел из комнаты, оставив включенным телевизор. Из него и доносились те звуки, которые они слышали с крыльца.
На одной стене висели несколько фотографий. Декер и по ним пробежался взглядом. На них были Паркер и члены каких-то охотничьих партий, позирующие с тушами больших мертвых зверей.
— Вот на этой — Шейн, — произнес Декер.
Келли кивнул.
— Да, они часто охотятся вместе. А вон на той — я. Взяли оленя в тот раз, хорошего матерого быка, — добавил он, показывая на другое фото. Огляделся. — Что-то не нравится мне все это… Он не оставил бы дверь открытой.
— У него есть другая машина, помимо того пикапа? — спросила Джеймисон.
— Есть еще квадроцикл. Держит его в сарае на задах.
Они быстро обыскали дом, включая и крошечную спальню, но никого не нашли.
— Кровать все еще заправлена, — заметил Келли.
Вернувшись в гостиную, Декер потрогал пивную банку на столе.
— Теплая. Стал бы он выпивать средь бела дня?
— Только не Хэл Паркер, насколько мне известно.
Декер прошел в кухню, натянул со щелчком пару вытащенных из кармана резиновых перчаток и открыл крышку посудомоечной машины. Внутри обнаружилась только одна тарелка, вилки-ложки и стакан для воды. Он поманил взглядом Джеймисон, которая подошла к нему.
— Ужин. Пиво перед телевизором. Что бы тут ни произошло, я думаю, это имело место вчера вечером.
Потом Декер глянул на два винных бокала и полупустую бутылку вина на кухонной стойке.
— Одно пиво, но два бокала. К чему бы это?
— Наверное, кто-то появился, когда он пил пиво и смотрел телик? — предположил Келли. — Они открыли вино, выпили. А потом этот человек похитил Хэла, или же еще кто-то зашел сюда и похитил его и этого первого. Но просто не представляю, кто бы это мог быть.
— У него были какие-то враги? — спросила Джеймисон.
— Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь и слова против него сказал! Все его любили.
Все вместе они вышли наружу и направились к небольшому дощатому сараю. Подъемная гаражная дверь не была заперта. Не снимая латексных перчаток, Декер осторожно приподнял дверь, и она легко покатилась наверх по хорошо смазанным рельсам. Двое других стояли наготове, нацелив стволы на открывающийся проем, готовые встретить то, что перед ними откроется.
Открылся им квадроцикл «Хонда», втиснутый в тесное пространство.
Декер почти ожидал увидеть на нем мертвое тело Хэла Паркера.
Но здесь его тоже не оказалось.
В отличие от другого мертвого тела.
Она сидела на квадроцикле, завалившись вперед на живот, так что ее туловище и голова покоились на «рогах» руля, а ноги вытянулись назад. Одета она была в короткую тесную юбку, обтягивающую тесную маечку с глубоким вырезом, черные чулки до бедер и туфли на высоких каблуках.
С правой стороны головы женщины виднелось окровавленное отверстие, куда угодила пуля, оборвавшая ее жизнь.
Все трое несколько секунд просто смотрели на тело.
— Молоденькая, выглядит всего лет на двадцать с небольшим, — заметил Декер, разглядывая тело. Бросил взгляд на Келли: — Не в курсе, кто это?
Тот мрачно кивнул.
— Это Памела Эймс, старшая дочь Сьюзен и Милтона, из колонии Братьев.
— Но одета она совсем не так, как тамошние женщины, — заметила Джеймисон. — Наряд, гм, весьма фривольный.
— И мне вот очень интересно почему, — задумчиво пробормотал Декер.
Глядя на другой конец дежурки лондонского отдела полиции, Декер испытывал чувство дежавю, и по ужасной причине. Там на стульях с прямыми спинками сидели Милтон и Сьюзен Эймс — после того, как получили известие о гибели дочери, а потом увидели и опознали ее останки в похоронной конторе.
Прошли уже годы после того, как Декер обнаружил тела своей жены, дочери и шурина в их доме в Берлингтоне, штат Огайо. Вызвав копов, он сидел на полу ванной комнаты, уставившись на свою дочь. Молли Декер была привязана к унитазу пояском от своего купального халатика — после того, как убийца тем же пояском задушил ее до смерти. Декер сидел там с табельным пистолетом в руке. Наконец сунул его в рот, всерьез подумывая заглотить пулю и умереть вместе с ними. Но что-то — он и сам до конца не понял что именно — остановило его.
После черепно-мозговой травмы изменилась и его личность. В результате от Декера больше не было особого проку в подобные моменты, когда требовались деликатность и сопереживание, — обычно он брякал что-нибудь не то или вел себя несообразно ситуации. Поселилась в нем некая отстраненность, которую он частенько не мог контролировать.
Декер вновь сосредоточился на придавленных горем Эймсах. Обычно он предоставлял подобные вещи Джеймисон. Сейчас она сидела рядом с ним и тоже внимательно смотрела на них. Тронула Амоса за руку и начала говорить что-то, но в этот момент Декер встал и подошел к оцепеневшим людям. Присел перед ними на корточки.
Джеймисон испуганно подняла взгляд, явно считая, что ее напарник никак не приспособлен иметь дело с понесшими тяжелую утрату родителями.
Сьюзен Эймс постарела лет на десять с тех пор, как он последний раз ее видел. Лицо женщины осунулось, глаза покраснели, руки дрожали, худенькая грудь судорожно вздымалась. Платок свалился с головы, но она этого вроде даже не замечала.
Милтон же просто неотрывно смотрел на свои руки, глаза его покраснели от слез.
Сьюзен сфокусировала взгляд на Декере, когда тот подобрал платок и протянул ей. Когда ее пальцы сомкнулись на нем, он произнес:
— Очень вам сочувствую.
Сьюзен кивнула.
— Она… она была такой умницей. Она могла бы… — Помотала головой, не в состоянии закончить.
Откашлявшись, Декер добавил:
— У меня тоже была дочь. Она тоже была умницей и тоже могла кем-нибудь стать. Но кое-кто отобрал у нее эту возможность.
Теперь и Милтон поднял взгляд на Декера, как будто только сейчас его увидел.
Декер продолжал:
— Я поймал того человека. И сделаю то же самое для вашей дочери, потому что она точно так же этого заслуживает.
Медленно кивнув, Сьюзен пробормотала:
— Спасибо.
Джеймисон сидела, совершенно завороженная увиденным. Когда Декер повернулся к ней, она попыталась принять нормальное выражение лица, но не успела сделать это достаточно быстро. Он никак на это не отреагировал. Просто поднялся и сказал Эймсам:
— Я понимаю, что сейчас вам очень тяжело, но чем раньше мы получим от вас информацию, тем быстрее поймаем того, кто это сделал.
Милтон продолжал сидеть с безучастным видом, но Сьюзен кивнула.
— Мы понимаем.
В дверях появился Келли, явно услышав эту часть разговора.
— Так вы готовы? — негромко спросил он.
Эймсы поднялись, словно связанные невидимой нитью, и прошли за ними по коридору в маленькую комнатку без окон, в которой стояли единственный прямоугольный стол и четыре стула, по два с каждой стороны. Все сели за него, за исключением Декера. Тот прислонился к стене, сложив на груди свои толстенные ручищи.
— Итак, самый очевидный вопрос: была ли какая-то связь между Хэлом Паркером и вашей дочерью? — спросил Келли, открывая небольшой блокнот и занося над ним ручку.
— Ничего об этом не знаю, — ответила Сьюзен. — Тому не было причины, понимаете ли. Он никогда не работал на нас. Мы не прибегали к его услугам. Он никогда не бывал в колонии. Она никогда про него не упоминала.
— Хорошо, — кивнул Келли. — Когда вы в последний раз видели Памелу?
При этих словах Сьюзен нервно глянула на мужа.
Декер напомнил:
— Мы нашли ее примерно в час дня. Время смерти предварительно оценивается как около девяти часов прошлого вечера. Так что имеется достаточно длинный неучтенный промежуток времени.
Милтон поднял поблескивающие от слез глаза.
— Она ушла из колонии. Ушла от нас.
— Когда это произошло? — спросил явно изумленный Келли. — Я ничего такого не слышал.
— Ну, мы не трубим на весь свет, когда люди от нас уходят, — ответила Сьюзен, уже в несколько более взвешенной и чопорной манере. — Это не то, о чем мы предпочитаем распространяться.
— И такое происходит крайне нечасто, — поспешил добавить Милтон. — Но мы не держим никого помимо их воли, а тем более совершеннолетних. Никогда не стали бы так поступать.
— Но мы все-таки воспитывали ее, пытались убедить, насколько это будет плохо, — сказала Сьюзен.
— Давайте вернемся к тому, что случилось с вашей дочерью, — предложил Декер.
При этих словах глаза Милтона и Сьюзен наполнились слезами.
Джеймисон вручила обоим бумажные платочки, которыми они вытерли глаза.
— Пэмми… надоела жизнь в колонии, — начал Милтон. — И по этой причине в прошлом году мы позволили ей уйти и пожить с семьей моего кузена в Сан-Антонио. У нее был вкус… к жизни во внешнем мире. Ей явно это очень нравилось. Когда она вернулась, то сказала нам, что хочет уйти насовсем, вернуться в Сан-Антонио, поступить на какие-то курсы, найти работу и…
— …зажить собственной жизнью, — закончила Сьюзен.
— Но потом вы пытались ее отговорить, — напомнила Джеймисон. — Как вы уже сказали.
— И ничего у нас из этого не вышло, как мы вам тоже сказали, — натянуто отозвалась Сьюзен.
— Когда в точности она ушла из колонии? — спросил Келли.
— Месяц назад, — коротко буркнул Милтон.
— Но в Сан-Антонио не поехала? — уточнил Декер. — Осталась здесь? Если только не успела скататься туда и вернуться.
— Она… она никуда не ездила, — слабым голосом ответил Милтон.
— А чего она ждала? — спросила Джеймисон.
Милтон собрался было ответить, но тут Сьюзен многозначительно откашлялась. Он бросил взгляд на жену, которая смотрела на него с таким жестким выражением, что казалось, будто лицо ее стало деревянным.
Милтон плотно закрыл рот и отвернулся, пока Декер внимательно наблюдал за этим молчаливым противостоянием.
Она сказала:
— Мы… мы живем здесь общинной жизнью и не имеем каких-либо личных ресурсов, но могли бы попросить общину обеспечить ее какими-то средствами на переезд в Сан-Антонио и на первое время, пока она сама не встанет на ноги.
— Однако вы этого не сделали, — закончила за нее Джеймисон.
Сьюзен сумела лишь покачать головой.
Милтон произнес:
— Мы думали, что так сможем побудить ее… вернуться домой. — Теперь он окончательно сломался и опустил голову на стол, содрогаясь всем телом. Его жена не смотрела на него, но все-таки мягко похлопала по спине.
Глянув на Келли, Декер спросил:
— Нам нужно проверить все ее передвижения, друзей и знакомых, нашла ли она работу. Где она жила и имелась ли у нее какая-то связь с Хэлом Паркером. — Он ненадолго примолк и пристально посмотрел на Сьюзен. — Недавно вы сказали, что Паркер ни разу не бывал в колонии. Но потом добавили, что вам никогда не требовались его услуги, и это наводит на мысль, что вы знали, чем он зарабатывает на жизнь. Вы знали Хэла Паркера, миз Эймс?
Она бросила взгляд на своего мужа, который все еще склонялся над столом, тихонько всхлипывая.
— Я… Да, я знала его. В отличие от Милтона, я… я не всегда состояла в колонии. Когда была моложе, много моложе, я жила в Лондоне с родителями. Хэл был старше меня, но наши семьи были соседями, так что я частенько видела его, когда была маленькой. Я… Я знала, чем он зарабатывает себе на жизнь.
— Так Памела знала его? — спросила Джеймисон. — Могла она отправиться к нему за помощью после своего ухода?
— Вполне возможно, — сказала Сьюзен. — Но точно не знаю.
Алекс нахмурилась.
— Вы не поддерживали с ней связь?
— У нее не было мобильного телефона, — попробовала защититься Сьюзен.
— Мне в это трудно поверить, — решительно объявила Джеймисон. — Даже если она не привыкла иметь доступ к мобильнику в колонии, то после своего ухода оттуда без телефона была бы как без рук.
А Келли добавил:
— И Лондон не настолько велик. Наверняка вы могли иногда съездить повидаться с ней.
— Я предпочла не видеться с ней, — огрызнулась Сьюзен. — Она сделала свой выбор. Ей больше не хотелось быть частью нашего мира.
Декер отлепился от стены, подошел ближе и бесцеремонно произнес:
— Так что она вполне могла жить у Паркера. И если кто-то явился его устранить, а Памела была там, то она могла просто оказаться не в том месте не в то время.
Келли согласно кивнул.
— Да, такое вполне могло быть.
Вмешалась Джеймисон:
— Но, Декер, это дом с одной спальней. И мы не нашли никакой одежды или других вещей, указывающих на то, что Памела Эймс жила там. И не имелось никакой другой машины, кроме пикапа Паркера. — Она обвела его недоуменным взглядом. — Ты же и сам знаешь.
Декер не сводил взгляда с Милтона.
— Верно, Алекс. Так что теперь, наверное, Милтон сможет рассказать нам то, во что не хочет посвящать нас его жена.
Все глаза повернулись к Милтону, который медленно выпрямился на стуле. Он потер глаза и на сей раз не смотрел на свою супругу.
— В отличие от Сьюзен, я все-таки поддерживал связь с Пэмми.
— И?.. — произнес Декер.
— И она работала официанткой на большой площадке для грузовиков на главной дороге, ведущей в город.
— Это она вам так сказала?
— Нет. Слышал от другого человека. От водителя грузовика, который доставляет нам всякие припасы. Он знал Пэмми. И сказал мне, что она там. Так что я… я поехал туда повидаться с ней. Но когда увидел…
Тут Милтон умолк.
— Простите, но я не совсем понимаю, на что вы намекаете, — вмешалась Джеймисон. — Когда вы увидели что?
— Ну, то, что на ней было надето! Что вообще все официантки носят в этом заведении! Они были едва прикрыты. И все мужчины пожирали их взглядами. Это было… Я просто не мог поверить, что моя собственная дочь…
Сьюзен издала какой-то горловой звук и бросила на мужа обжигающий взгляд.
Милтон нервно сглотнул и опустил глаза.
— И вы сказали ей, что по поводу всего этого думаете? — спросила Джеймисон.
Он кивнул, все еще глядя в пол.
— Я… я сказал, что мне стыдно за нее и что я не хочу больше ее видеть.
После этих слов Милтон разразился всхлипываниями и на следующий вопрос ответить уже не смог.
Декер выглянул в окно своего гостиничного номера на улицу, полную пешеходов и машин. Вся эта нефтяная лихорадка, подумал он, и впрямь превратила заштатный городок Северной Дакоты в один из самых динамично развивающихся уголков планеты.
Он так и не понимал, почему Памела Эймс оказалась в доме Хэла Паркера. Если у нее и был бумажник, то его тоже забрали. Равно как и мобильник. Ствол, из которого застрелили Памелу, нигде не нашли. Не обнаружилось и никаких признаков того, чтобы Эймс когда-либо ездила в пикапе Паркера, так что как она туда добралась, было тоже неизвестно. Уолту Соверну еще только предстояло провести вскрытие тела, и Декер очень надеялся, что в ходе него что-нибудь всплывет.
Они уже переговорили с народом на площадке для дальнобойщиков. В тот вечер Памела так и не вышла на свою смену в ресторане. Ей пытались звонить на мобильный — это подтверждало, что он у нее все-таки имелся, — но никто не ответил. Келли пытался отследить местоположение телефона через оператора, но из этого тоже ничего не вышло. Они также пытались выяснить место жительства Эймс, но пока что безрезультатно, и люди с площадки тоже не были в курсе. Компания не отправляла чеки по почте — просто вручала их работникам в конце каждой недели, как сообщил им ее менеджер. Если она постоянно переезжала с места на место или жила в заброшенных домах, как некоторые тут поступали, вряд ли удалось бы определить, где она находилась в тот или иной день.
Декер глянул на часы. Через тридцать минут ему предстояло встретиться с Бейкером в «Коррале О’Кей». Он позвонил Богарту на личный мобильник, попал на автоответчик и оставил сообщение. Каким образом смерть Крамер согласовывалась с убийством Памелы Эймс и исчезновением Хэла Паркера и согласовывалась ли вообще, он не знал. Похитили ли Паркера? Или он убил Эймс по какой-то причине, а потом сбежал?
Декер умылся, переоделся в чистое и направился к выходу.
Встретился он с Бейкером, когда здоровяк только подходил к бару.
— Ну, как продвигается расследование?
— Продвигается. Как дела на нефтяном фронте?
Тот ухмыльнулся.
— Горячо, и я не про температуру.
Они зашли внутрь, чудом нашли свободный столик и заказали два бочковых пива.
Когда заказ принесли, оба сразу отпили по половине кружки.
— Я еще раз разговаривал с Рене, — сообщил Декер.
— Ну да, она мне уже сказала. Надеюсь, у тебя малость отлегло от души.
— Послушай, Стэн, тебе не стоит беспокоиться, отлегло у меня от души или нет. Если вас обоих все устраивает и дети не заброшены, тогда прекрасно.
Это заявление Бейкера явно удивило, но еще и обрадовало.
— Спасибо, Амос. Я все еще забочусь о Рене, а она — обо мне. Думаю, что так будет и дальше. Мы долго прожили вместе, и у нас дети, естественно. Это тот клей, который реально держит семью независимо ни от чего. Дети. — Бейкер немного побледнел при этих последних словах. — Гм, в смысле…
— Прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, Стэн, — отозвался Декер, прикладываясь к пиву. — Так тебе нравится здесь, говоришь?
— Еще как. Некоторые из парней помоложе считают, что попали в какую-то глушь. Блин, пожили бы они на Аляске! Вот там «глушь» имеет совсем другой смысл.
— Так расскажи мне про этот фрекинговый бизнес, — попросил Декер.
Бейкер был явно удивлен.
— Почему это тебя так интересует?
— Я расследую убийство. Людей убивают по множеству причин, в том числе ради денег и власти. А эти две вещи имеют прямое отношение к нефтянке, согласен?
— Согласен. Иначе тут никого и не было бы. Так что ты хочешь узнать?
— Как это все устроено, в общем и целом.
— Здесь под землей есть нефть и газ. Народ качает все это и продает за бешеные деньги.
— Эта часть мне понятна. Только вот, насколько я понимаю, далеко не всегда было просто добыть это добро из-под земли.
— Верно. Так что, прежде чем приехать сюда, я кое-что почитал. Я не какой-нибудь там молодой обормот без всяких обязательств. Мне было нужно, чтобы все получилось, так что я хотел узнать, насколько крепко все это хозяйство стоит на ногах. В Северной Дакоте и раньше случались подъемы и спады.
— Ясно. Давай дальше.
— Ну, впервые сколько-то нефти обнаружили в Северной Дакоте в маленьком городке под названием Тиога еще в начале пятидесятых. Но бурение здесь, в районе Баккеновской формации, было сочтено невыгодным, поскольку нефть оказалось трудно извлечь. Многие серьезные люди пробовали сделать это на протяжении многих десятилетий — и в итоге обламывались. Все просто решили, что она так и будет оставаться под землей. Так что к концу девяностых с бурением здесь было покончено. А потом, как выяснилось, нефтяные компании просто бурили не в том направлении. Вертикальное бурение не приносит здесь такого результата, как практически повсеместно. После того как ты уже пробурил вертикально достаточно глубоко, чтобы достичь пласта, нужно бурить горизонтально. И делать это в комбинации с фрекингом — то есть закачиванием в скважину воды с песком и всякими химикатами. Это делается как для того, чтобы скважина продолжала работать, так и чтобы взломать подземные пласты, содержащие нефть и газ; это и называется фрекинг, или гидроразрыв. Песок добавляется для того, чтобы трещины в сланце вновь не закупорились.
— Ты хочешь сказать, примерно как стенты,[566] которые хирург вставляет в закупоренную артерию, чтобы открыть ее?
— Совершенно верно. А на выходе представь себе соломинку, плотно вставленную в хорошо пригнанную пластмассовую крышку стакана с водой. Если ты будешь вдувать в нее воду, давление внутри стакана повысится, деваться его содержимому будет некуда, и оно попрет через соломинку наружу.[567] Вот примерно так и после гидроразрыва пласта нефть начинает вытекать на поверхность.
— На какую глубину вы бурите?
— Около двух миль по вертикали, а потом начинаешь двигаться в сторону — или же горизонтально — в несколько тщательно контролируемых этапов. А это еще несколько миль. Таким образом, речь идет о десятках тысячах футов бурения и состыкованных между собой обсадных труб.
— Выходит, все эти вышки, которые я видел в окру́ге, — над залежами нефти и газа?
— Ну да. Ты практически всегда можешь найти одно вместе с другим. И для гидроразрыва каждой из скважин требуется от одного до пяти миллионов галлонов воды. И еще пара тысяч грузовиков песка. Каждая скважина от подготовки участка до готовности к производству требует от трех до шести месяцев. Но потом она может оставаться продуктивной до двадцати, тридцати и даже сорока лет. Когда вся нефть и газ выбраны, все затыкают, прибираются на поверхности, и владелец, сдававший участок в аренду, вновь может использовать свои владения для других целей.
— А в чем твое участие во всем этом?
— Когда я только перебрался сюда, то был просто самым обычным разнорабочим. Прокладывал трубы, работал на вышках со всеми этими юнцами… А потом, когда они просекли, что я имею реальный опыт, меня поставили ответственным за текущий контроль на некоторых вышках. Сижу в трейлере и пялюсь в компьютерные мониторы. Покажу тебе как-нибудь, если хочешь.
— Было бы здорово, Стэн. Заранее спасибо.
Бейкер вдруг улыбнулся.
— Что? — спросил Декер.
— Это наш с тобой самый длинный разговор с тех самых пор, как ты закончил колледж и двинул в профессионалы.
— Что верно, то верно, — согласился Амос. — А теперь не расскажешь мне про Кэролайн Доусон?
Бейкер, похоже, немного смутился.
— Я знаю, о чем ты думаешь: богатая, умная, молодая девка и здоровенный старый пень вроде меня…
— Вовсе я так не думаю.
— Лжец из тебя никакой.
— И все-таки?
— Ну, прихожу я однажды в этот бар, а тут она. Черт, она готовила напитки за стойкой! Я думал, это просто барменша, которая зарабатывает себе здесь на кусок хлеба.
— А почему она стояла за стойкой?
— Ее папаша владеет этим баром.
— Я этого не знал, но, думаю, тогда все вполне объяснимо. Хотя она явно не нуждается в деньгах.
— Она не боится испачкать руки и испытать на себе все направления их деятельности. Ей приходилось работать горничной в некоторых из отелей и многоквартирных зданий, сидеть за кассой в магазинах, даже водить дальнобойный тягач с прицепом… У нее есть профессиональные водительские права, — добавил Бейкер.
Декер был явно впечатлен.
— Сильно! Это показывает ее с лучшей стороны.
— Короче, я заказал у нее пиво, даже не зная, кто она такая. Естественно, все эти молодые пьяные балбесы весь вечер к ней клеились, но она — ноль внимания. И вроде заинтересовалась мной, потому что как раз я-то к ней не цеплялся. А еще потому, что я знал кое-кого из этих придурков и велел им держаться подальше. Кэролайн стала задавать вопросы, и я немножко рассказал ей про себя. А потом она сказала мне, когда у нее заканчивается смена.
— Почему она так поступила? Захотела позже с тобой встретиться?
— Нет. И сказала лишь потому, что это я у нее спросил. Поначалу это ей вроде не особо понравилось — как будто я тоже начал к ней клеиться. Но потом я объяснил, что просто хочу убедиться, что она добралась до дома без всяких приключений, потому как те придурки по-прежнему ошивались поблизости. Она сказала мне, что у нее машина на улице оставлена. Оказалась классная тачка. «Порше Кайен» с этими суперскими широченными колесами и блестящими подножками. Папаша на день рождения подарил. Естественно, я только потом узнал.
— Ладно, и что было дальше?
— Я ждал на противоположной стороне улицы от бара, когда она вышла. Просто чтобы убедиться. Два урода, которые подкатывали к ней, вышли следом. Она велела им исчезнуть, но они были бухие и не слушали. Все стало выглядеть стрёмно. Начали ее лапать, и я боялся, что это может реально плохо кончиться. Так что перебежал через дорогу, и… Ну, короче, убедил их отцепиться.
Декер улыбнулся.
— И как именно убедил, Стэн?
— В основном так, что навалял им до потери пульса. Не думаю, что они ожидали чего-то подобного от мужика моего возраста. Во всяком случае, Кэролайн была мне очень благодарна и… в общем, пригласила меня куда-нибудь сходить. Просто не мог этому поверить! Никогда еще не встречал девчонок, которые сами меня куда-то приглашали бы, даже Рене, а она не какая-нибудь тебе стыдливая мимоза. Так что мы видимся время от времени. Я, конечно, ей не пара по всем статьям, но, в общем, приятно. Повышает мою самооценку, наверное. И с ней весело. Думаю, все вправе немного повеселиться, согласен?
— А то. Ты знаком с ее отцом?
— Нет. И мы с ней никогда… В смысле, мы никогда… ну, сам понимаешь.
— Не спали вместе?
— Точно. Мы просто друзья.
— Если начистоту, то я проследил за тобой в тот первый вечер. Она просто обвивалась вокруг тебя.
— Эта девчонка любит приколоться. Но мне уже за полтос. Блин, да я ей в отцы гожусь!
— Людей это никогда не останавливало.
— Ну да, согласен. — Бейкер уткнулся носом в свою кружку.
— Вы оба куда-то исчезли, пока я отвлекся. Я подумал, что, может, вы, в общем…
— Не. У Кэролайн своя комната над баром. Она поднялась туда. Голова разболелась, как она сказала. А я двинул домой.
— Ясно.
Декер вытащил фото Айрин Крамер, которое дал ему Келли, и подтолкнул его по столу.
— Знаешь ее? Или когда-нибудь видел?
Подобрав снимок, Бейкер внимательно его изучил.
— Эта та девчонка, которую убили?
Декер кивнул.
— Айрин Крамер. Она работала учительницей в колонии Братьев.
— Учительница? Кому потребовалось убивать учительницу?
— У нее был еще и побочный заработок. Эскортные услуги. Была известна там как Минди.
— Ничего себе! — воскликнул Бейкер, двигая фото обратно. — Никогда ее не видел. И я не имею дело с девицами по вызову. У меня четверо детей. И не хватало только еще одного заделать по случайности… Лучше буду пить пиво и смотреть кино.
— Знаешь каких-нибудь молодых обормотов, которые иначе смотрят на вещи?
— Еще бы, более чем достаточно.
Декер опять придвинул ему фото.
— Тогда попоказывай ее в окру́ге, и посмотрим, что из этого выйдет. А теперь: что ты знаешь про базу Военно-воздушных сил?
— Каждый день проезжаю мимо нее по дороге на работу и обратно.
— Я заезжал туда и общался с командиром этого объекта. Не сильно разговорчивый тип.
— Ну да, они там серьезно смотрят на вещи — или, по крайней мере, как я слышал. От охраны не протолкнуться.
— Он сказал мне, что это спокойное местечко для службы, никаких происшествий. Но у них там почему-то целая шеренга машин «Скорой помощи», так что как-то это не стыкуется.
Бейкер ненадолго задумался, и лицо его постепенно помрачнело.
— Что такое? — спросил Декер, который это сразу заметил.
— Ну, кое-кто из служивых оттуда некогда заглядывал в городские бары время от времени. Я и сам носил форму, так что нам было просто найти общий язык. Они из ВВС, а я из армии, но все равно у меня с ними и много совместных операций было, и на всяких курсах не раз стыковались.
— Ясно.
— Ну, и как-то вечером выпивал я кое с кем из них. И один малый — по-моему, его звали Бен — вдруг брякнул что-то странное. Застряло у меня в голове, понимаешь? Очень примечательную вещь он сказал.
— Так что, черт побери, он все-таки сказал?
Прежде чем ответить, Бейкер допил свое пиво, а потом посмотрел прямо на Декера.
— Что все мы тут, блин, сидим на тикающей бомбе с часовым механизмом.
Декер с Бейкером распили еще по пиву, разделив на двоих блюдо чили, чипсов и халапеньос, а потом направились к выходу из салуна. Ни один из них не обратил внимания на компашку молодых людей, внимательно наблюдавшую за ними от барной стойки. Уже стемнело, и улицы уже почти опустели — не только по причине позднего часа, но и из-за того, что опять полил дождь.
Не успели они пройти и квартала до боковой улочки, где Бейкер оставил свой пикап и по которой было удобно срезать путь до отеля, как Декер замедлил шаг.
— Что такое? — поинтересовался Бейкер, заметив это.
— У нас компания. И не думаю, что они настроены дружелюбно. Глянь-ка.
Бейкер присмотрелся вперед, где стояли три молодых человека, загородив им дорогу.
Тут Декер оглянулся назад.
Еще трое перекрывали путь, которым они шли.
— Твои старые кореша? — спросил Амос.
Когда парни с обеих сторон приблизились, Бейкер негромко произнес:
— Двоих я узнал. Это те самые ребятки, которым я задал перцу за то, что лезли к Кэролайн.
— Я так и подумал… Похоже, хотят поквитаться.
— Не твои проблемы, Амос, лучше не лезь. Сейчас посмотрим, дадут ли они нам пройти.
Декер недоверчиво покосился на него.
— Ты и вправду думаешь, что я оставлю тебя разбираться тут в одиночку, Стэн?
Бейкер ухмыльнулся.
— Ну что ж, тогда это будет не первая драка, в которой мы с тобой участвуем на пару.
— И наверняка не последняя.
— Оружия при них не видать?
— По-моему, у одного из них может быть нож. — Декер обернулся. — А еще у одного — бейсбольная бита.
— У тебя есть ствол?
— Увы, оставил в номере. Не думал, что мне он понадобится, чтобы выпить с тобой пивка… Могу показать им свою ксиву.
— Да ладно, эти придурки даже читать не умеют!
— Как скажешь.
— Похоже, придется управляться старым добрым способом. И это меня особо не вдохновляет, потому как на мне приличные шмотки и очень не хочется уделать их кровью и всем прочим.
— Не вижу другого выхода, Стэн.
Глянув влево, Декер приметил ряд мусорных баков.
— Выбираешь парня с ножом или с битой?
— Вообще-то склоняюсь к тому, что с ножом… Эй, я помню ту игру с Мичиганским в твой выпускной год! Напомни-ка, что ты тогда сделал?
— Центровой плюнул мне в рожу после того, как я завалил квотербека, так что я запрыгнул ему на башку и впечатал в поле. Получил за это личный пятнадцатиярдовый штраф, но это того стоило. И мы все равно выиграли, так что пофиг.
— Верно, насколько я помню… Ладно, может, тебе захочется завалить вон того по такой же схеме, поскольку они приближаются.
Все шестеро парней рванули к ним — обладатели ножа и биты впереди.
Ни Декер, ни Бейкер не двигались с места до самой последней секунды.
Когда парень с битой оказался уже в футе от них, Амос сорвал с мусорного бака крышку и от души влепил ею ему прямо в физиономию. Малый выронил биту и завалился на спину с залитым кровью лицом, потеряв два зуба.
Бейкер шагнул к обладателю ножа. Когда тот замахнулся для удара сверху вниз, Стэн предплечьем блокировал удар, а потом ловко перехватил парня за запястье, заломил ему руку за спину и резко крутанул локоть вверх. Плечо парня чисто и весьма болезненно вывернулось из сустава. Он с воплями и проклятиями грохнулся на землю.
Подхватив бейсбольную биту, Декер воспользовался ею, чтобы врезать по коленям второму из «своих» парней, а потом ткнул ее комлем в почки третьему. Когда второй опять набросился на него, Декер отбросил биту, развернул его спиной к себе, обхватил за пояс, вздернул в воздух и шмякнул об землю. Парень испустил длинный стон, закрыл глаза и вырубился.
А тем временем Бейкер влепил своим здоровенным кулачищем в физиономию еще одному из оставшихся, сломав ему нос, из которого брызнула кровь, и пришлепнул его к кирпичной стене. Тот без чувств сполз по ней. Последний из нападавших оказался умнее всех — взял ноги в руки и слился быстрее, чем Декер или Бейкер успели до него добраться.
Стэн посмотрел на валяющихся на асфальте парней, а потом наклонился и вытащил бумажник у того, которого вырубил.
— Что это ты делаешь? — удивленно спросил Декер, глядя, как его зять вытаскивает из бумажника двадцатку, прежде чем бросить его парню на грудь.
В ответ Бейкер показал на свою сильно заляпанную рубашку.
— Новую рубашку своей кровищей мне уделал! Мне самому платить, что ли? — Он слегка пнул лежащего в руку ботинком. — Кретин! — Сложил банкноту и сунул ее в карман.
Декер опустил взгляд на тех упавших парней, которые еще были в сознании, и взмахнул своим значком.
— Я могу арестовать всех вас за глупость, но неохота кучу бумажек заполнять. А теперь: те из вас, кому требуется медицинская помощь, — сами доберетесь и доставите своих дружков в больничку? Потому что, если вы предоставите дело нам, это займет некоторое время, и все вы, дебилы, отправитесь за решетку.
— Не гони пургу, мужик! — завопил один из них. — За кого ты нас, блин, принимаешь?
Вытащив свое удостоверение, Декер сунул его ему под нос.
— Видишь, что здесь написано? Фэ-бэ-эр. Это означает «Федеральное бюро расследований» — на случай, если ты не в курсах. Так что, если я сейчас вас оформлю, вам, ребятки, светит провести лет десять в федеральной кутузке очень далеко отсюда, учитывая ваши дурные привычки. И публика, с которой вы будете мотать срок, — отнюдь не такие добряки, как мы с моим другом.
Парень, которому Декер влепил битой по колену, поднял взгляд и закивал.
— Мы лучше сами, — поспешно выпалил он. — Вам нет нужды торчать тут с нами, сэр.
— Мудак! — выкрикнул тот, которому Бейкер выдернул плечо из сустава.
— Сам до этого додумался? — сухо поинтересовался Декер.
Они с Бейкером дошли по улице до следующего квартала и там расстались.
— Завтра позвоню насчет обещанного посещения площадки, — сказал Амос.
— Я там обычно с шести утра до шести вечера. И спасибо, что пособил с этой публикой. Хотя не твоя была заморочка.
— Сомневаюсь, что я тебе так уж был нужен, — отозвался Декер.
Распрощавшись с Бейкером, он двинулся дальше. Улица, на которой он находился, была даже еще пустынней предыдущей. Дождь полил сильнее, и Декер прибавил шагу. Он подсчитал, что если срежет через переулок, то доберется до отеля вдвое быстрее.
Когда он нырнул туда, ливень уже повалил стеной. Амос уже прошел переулок до середины, когда вдруг что-то ударило его в бок, сбив с ног, — в Декера словно врезался дальнобойный грузовик. Это очень напомнило ему то неожиданное столкновение на футбольном поле, во время которого он так основательно повредил голову.
И чуть ли не в тот же миг грохнул выстрел — пуля ударила в кирпичную стену прямо напротив того места, где он только что находился. Пуля пробила в стене двухдюймовую дыру, и в тот же миг произошел миниатюрный взрыв, пламя облизало кирпичи. Если бы попало в него, он был бы уже мертвецом.
Человек, который врезался в Декера, лежал прямо на нем. Он прошептал ему в ухо:
— Не вставайте, и ничего с вами не произойдет. Я сейчас вернусь.
И в следующую секунду Амос остался совсем один.
Человек, который стрелял в Декера, теперь вовсю удирал из своего укрытия. Он выследил Амоса до переулка — после того, как незаметно наблюдал за ним бо́льшую часть вечера. Когда на Декера и его приятеля напала компашка какого-то хулиганья, этот человек подумал, что они выполнят работу за него.
Промазать он не боялся, но почему-то Декер упал в самый момент выстрела.
«Как будто кто-то… Черт! Задание сорвано».
Человек прибавил шагу, все больше промокая под дождем. Так он зарабатывал себе на жизнь, и его параноидальное чутье заработало на всю катушку. Оружие у него изготовлено по спецзаказу — пистолет сорок четвертого калибра со специальным удлиненным стволом для увеличения дальности стрельбы. Этот здоровенный кабан был прямо у него на мушке — жми на спуск, и больше никаких забот.
Он был раздражен. И не только потому, что оплаты теперь не видать — его и самого могли убить за то, что упустил свою цель. Тут играли по-крупному. Человек и понятия не имел, кто его нанял, но он занимался этим достаточно долго, чтобы учуять присутствие крупных игроков.
«Да, хреновый вечерок выдался…»
Он дошел до взятой напрокат машины. Длинноствольный пистолет отправился под переднее сиденье. Обладатель его забрался за руль и ткнул в кнопку, чтобы запустить двигатель.
Только вот ее там не было. Кнопка куда-то девалась. Палец провалился в какие-то электрические потроха на том месте, где она недавно была. Что за хрень тут…
Теряться в догадках он перестал, когда открылась дверца с пассажирской стороны и за ней возник мужчина, который сбил Декера с ног и спас тому жизнь. В руке у него был пистолет.
Взгляд человека пробежался вверх-вниз по фигуре нового участника действа. Глаза холодные — холодней, чем когда-либо были у него самого, и почему-то показалось, что это не самый холодный его взгляд. Ростом он был около шести футов, поджарый, жилистый, наверняка сильный как бык, пусть и без всей этой мышечной массы. Гибкий, настороженный, быстрый в движениях — профи. Это читалось в спокойном выражении его лица, поливаемого дождем.
— Надо вообще заморачиваться и спрашивать, кто ты такой? — спросил человек за рулем.
Другой мужчина разок мотнул головой — всего разок.
— Ты испортил мне выстрел!
Лишь один короткий кивок в ответ на это заявление.
— Раскрою карты. За мной стоят серьезные люди. Ты можешь либо спокойно уйти, либо тебя раздавят. Я тут не единственный. Это выгодное предложение. Соглашайся.
Еще одно короткое качание головой.
— Тогда чего же ты хочешь?
И только тут человек в машине заметил глушитель на конце нацеленного на него пистолетного ствола.
— Ты делаешь очень большую ошибку, — предостерег он. — Все гораздо серьезней, чем кажется.
— Впервые ты сказал хоть что-то разумное, — отозвался мужчина с пистолетом.
Спустив курок, он проделал дырку во лбу сидящего в машине. Тот тяжело навалился на руль. Экспансивная пуля осталась внутри головы.
У второго мужчины была телефонная гарнитура — в ухе крошечный наушник, а говорил он в столь же незаметный микрофончик, пристегнутый к куртке. Сообщил местоположение, обрисовал ситуацию. Получил подтверждение того, что за ним прямо сейчас «подчистят». Поставил кнопку стартера на место. Потом прикрыл дверцу, не глядя на человека, которого только что застрелил. Засунул пистолет обратно в кобуру, висящую сзади на поясе, и бросился бегом туда, где оставил Декера.
Тот все еще лежал на животе посреди переулка. Дождь не стихал, и он так промок, словно прыгнул во всей одежде в бассейн.
Увидев приближающегося к нему по переулку мужчину, Декер крикнул ему:
— Ну что, уже можно встать?
— Встать разрешаю. — Неизвестный подбежал к нему и помог подняться. Амос сразу ощутил, какая сила скрывается в его руках.
— Кто-то только что пытался меня убить, — сообщил он.
Мужчина показал на углубление, выбитое в кирпичах.
— Сорок четвертый калибр со стальной оболочкой, бронебойно-зажигательный. Кто-то хотел убедиться, что вы точно пополните ряды безвременно усопших.
— Ладно, вы спасли мне задницу. Почему?
— Это моя работа.
— Так все-таки почему?
— Я уже ответил.
— А что с тем, кто стрелял?
— Это тоже была моя работа.
— Так что с ним?
— Я уже ответил.
Этот странный ответ вызвал у Декера раздражение.
— Что вообще происходит?
— Мы рассчитываем, что вы приведете нас куда нужно, Декер.
— Кто это «мы»?
— Не стану сомневаться в ваших мыслительных способностях.
— А если я вас никуда не приведу?
— Такое даже не рассматривается. Это уже ваша работа.
— Я здесь, чтобы расследовать убийство. Про все остальное мне ничего не известно. Я не знаю, какие силы вы тут представляете.
— Мы в одной команде, просто в разных подразделениях.
Декер оглядел его с ног до головы.
— Когда вы появились в городе?
— Как раз вовремя для вас, похоже.
— И давно вы за мной следите?
— Не настолько давно, чтобы реально дать вам какие-то ответы. Как прошел вечер, если не считать этих ушлепков и стрелка?
— Так вы и этих «ушлепков» тоже видели?
Мужчина кивнул.
— Я мог бы вмешаться, но вы с корешем вроде и сами с ними разобрались, а раскрываться перед этими малолетками было бы не идеальным использованием моего времени. Да и спугнуло бы парня, который стрелял.
— Эти ушлепки имели отношение исключительно к моему «корешу», а не ко мне.
— Но только не стрелок. Уж он-то имел к вам самое непосредственное отношение.
— Кто-то не хочет, чтобы правда выплыла наружу?
— Всегда есть кто-то, кто не хочет, чтобы правда выплыла наружу… Так что вы сегодня вечером узнали интересного?
— Узнал много чего интересного про фрекинг, — ответил Декер.
Мужчина внимательно изучил его.
— Вы считаете, что это разумная трата вашего времени?
— Если вы можете объяснить причину, почему это не так, я весь внимание.
— Вряд ли я настолько информирован.
— Но вы явно в курсе: что-то тут в этом месте происходит.
— Я просто не знаю, что именно. Я не детектив. Мои таланты кое в чем другом.
— Вы взяли стрелка?
— Он вас больше не побеспокоит.
— Мы могли бы допросить его, — предположил Декер.
— Он вас больше не побеспокоит.
— Вы хотите сказать, что он мертв? Он мог бы привести нас куда-нибудь.
— Никуда бы он вас не привел. Между ним и теми, кто нам требуются, наверняка как минимум четыре прослойки. Пустая трата времени, а времени у нас нет.
— Вы попросту убили его? — спросил Декер.
— А вам это важно?
— Я — коп. Такие вопросы и вправду имеют для меня значение.
— Предоставьте мне беспокоиться на этот счет. А вы занимайтесь своим делом. Мы полагаемся на вас.
— Если это такое важное дело, то как же вышло, что к нему не привлечено гораздо больше федеральных ресурсов?
— Секретность, мистер Декер.
— И почему мне кажется, что вы прилетели в Северную Дакоту отнюдь не коммерческим рейсом?
— Это свободная страна. Можете думать все, что хотите. Не стану вам препятствовать.
— Как тогда мне с вами связаться? Или вам со мной?
— Придумаем, как.
— Может, по крайней мере, назовете мне свое имя?
Мужчина помедлил — первый миг нерешительности, который Декер мельком углядел в этом малом.
— Роби. Уилл Роби.[568]
— Уилл Роби? И он, блин, назвал тебе свои имя и фамилию?
Джеймисон разглядывала до нитки промокшего Декера, который прислонился к стене ее гостиничного номера, закапывая водой ковер. После знакомства с таинственным Роби он двинулся прямиком в отель, постучал ей в дверь, разбудил, и теперь она сидела на кровати в тренировочных штанах и футболке с длинным рукавом, недоверчиво уставившись на него.
— Ну да, назвал.
— Итак, позволь мне все прояснить. Сначала на тебя напала компашка каких-то дебилов, а вы с Бейкером надавали им по мозгам?
— Их интересовал Стэн, а не я.
— А потом кто-то пытается застрелить тебя бронебойной пулей, да только вот этот малый Роби вовремя приходит на выручку. После этого он убегает и устраняет парня, который пытался тебя убить. А потом возвращается и по секрету выкладывает тебе, что в этом городке происходит что-то крупное, и от нас ожидается, что мы реально быстро выясним, что именно, — без помощи других федеральных сотрудников, которых никто сюда посылать не собирается.
— Да, суть примерно такая. Коротко и ёмко.
Джеймисон привалилась к изголовью кровати.
— А этот Уилл Роби и вправду сказал, что он на нашей стороне?
— «Другое подразделение, та же команда», — вот его точные слова. Но самое интересное из того, что мне сегодня удалось выяснить, это слова того парня с радарной станции, которые мне процитировал Стэн.
— Что мы сидим тут на бомбе замедленного действия? Да уж, это обнадеживает, — саркастически произнесла Алекс.
— По словам Стэна, его вроде звали Бен. И он был в военной форме, так что это произошло еще до того, как бразды правления взял на себя «Вектор».
— И Стэн не стал тогда расспрашивать, что тот имел в виду?
— Стэн — не коп. В тот момент они просто выпивали в баре. Он наверняка подумал, что тот несет какую-то чушь по пьяни.
— Но слова этого Бена все-таки застряли у него в голове.
— Да, это так, — неохотно согласился Декер. — В ретроспективе.
— Так этот Роби — кто он? Твой ангел-хранитель?
— Сегодня он и впрямь выступил в этой роли. Я сейчас лежал бы на столе в морге в буквальном смысле с оторванной башкой, если б не он.
Эти слова заставили Джеймисон поежиться.
— Больше никуда тебя одного не отпущу! Ты вечно попадаешь во всякие поганки. Я серьезно насчет «вечно»!
— Я просто вышел выпить пивка и пообщаться со Стэном. И не искал никаких приключений.
— Ну что ж, похоже, они сами тебя регулярно находят, — резко ответила Алекс, после чего более спокойным тоном добавила: — Так как это меняет наше расследование?
— Нет никаких железных доказательств тому, что это сегодняшнее происшествие и появление на сцене Роби как-то связаны с убийством Айрин Крамер.
— А не может городишко вроде Лондона в Северной Дакоте оказаться гнездом сразу двух темных заговоров?
Декер провел рукой по своим мокрым волосам.
— Давай посмотрим на все это с логической точки зрения. Крамер было тридцать. Она появилась здесь год назад, и у нее имелся университетский диплом.
— В этом смысле мы можем полагаться только на слова людей из колонии. А они говорят, что у них нет никаких подтверждающих это документов, не считая тех, что им показывала Крамер.
— Верно. Но если она и вправду получила университетский диплом, тогда в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет должна была в этом университете учиться, логично? А потом примерно через восемь лет она приезжает сюда, и мы не можем найти никаких записей про нее до этого момента? И в ФБР вдруг звучат тревожные звоночки, когда ее «пальчики» прогоняют через нашу систему?
— Это ты к чему?
— У Крамер просто не хватило бы времени, чтобы заявить о себе как о какой-то международной шпионке, как мы предполагали ранее. Вообще-то, у нее даже не было времени, чтобы совершить что-то настолько выдающееся, чтобы Бюро засуетилось, когда выплыли ее отпечатки пальцев. Но ведь именно это и произошло. И вот как раз поэтому я всерьез сомневаюсь, что она сама стала катализатором того, что бы там ни произошло в ее прошлом. Так что нам надо выяснить, что на самом деле явилось этим катализатором.
— Но если не программа защиты свидетелей, то что тогда? — спросила Джеймисон, нахмурив брови. — Поскольку ничего другого мне в голову не приходит.
— Ну, я тут кое о чем подумал…
— И о чем же?
Амос с задумчивым выражением лица уставился на нее.
— Грехи родителей могут распространяться и на их детей, Алекс.
Недоуменное выражение лица Джеймисон превратилось в понимающее.
— Родителей Крамер? Так что, думаешь, какие-то именно их действия привели Айрин к необходимости скрываться? И, может, даже сменить имя?
— Я просто-таки уверен, что имя вымышленное. Нам надо выяснить, кто она такая на самом деле.
— У нас не так много чего, на что можно опереться.
— Это обычная история.
— И мы не знаем, связано ли то, что случилось с Крамер, с теми словами насчет бомбы замедленного действия.
— Да, не знаем. Но мы это выясним.
— Хотелось бы мне испытывать такую же уверенность…
— А теперь хотя бы немного поспи.
— Погоди, а ты расскажешь Келли, что случилось сегодня вечером?
— На данный момент пусть это остается строго между нами.
— Ты уверен? Все-таки это местный коп…
Амос направился к двери.
— Декер, обещай мне, что опять куда-нибудь не намылишься! — умоляюще произнесла она.
— Я собираюсь придвинуть к своей двери шкаф и спать вполглаза с пистолетом в руке.
Спать Декер не лег — по крайней мере, не сразу.
Сидел на полу, полностью одетый в свою промокшую одежду.
Достал из бумажника две фотографии. Своей жены и дочки. Обе были сняты совсем незадолго до их смерти.
Этим вечером он и сам оказался настолько близко к смерти, как никогда в жизни, по его прикидкам. Опоздай этот малый Роби хотя бы на секунду или не появись вообще…
«Я был бы мертв. Как Кэсси и Молли».
Декер присмотрелся к снимкам. Довольно давно уже на них не смотрел. В день их похорон он не мог произнести ни слова, вообще не мог нормально функционировать. Залитые слезами, подавленные горем люди один за другим подходили к нему, выражали соболезнования. А он в тот момент даже не сознавал, что к нему кто-то обращается. Чувствовал себя таким же мертвым, как его жена и дочь. Вообще-то тогда Декер и на самом деле хотел быть мертвым, потому что не было никакого желания жить, когда они уже не могли.
Он и потом горевал — очень сильно поначалу, слишком сильно, поскольку подошел совсем близко к тому, чтобы потерять абсолютно все, в том числе и свою собственную жизнь. Но прошло еще какое-то время, и его дни и ночи заполнились работой, общением с другими людьми, некоторые из которых даже стали его друзьями. Потеря никуда не девалась, она навсегда останется с ним, но расхожая фраза «жизнь продолжается» вроде как стала куда больше походить на истину.
И время от времени Декер испытывал чувство вины за то, что настолько погрузился в работу, что воспоминания о близких убрались в какую-то крошечную коробочку у него в голове, которую лишь время от времени извлекают, чтобы смахнуть с нее пыль. И для него это было все равно что просто забыть о жене и дочери — или, по крайней мере, позволить другим приоритетам в жизни затмить то, что они значили для него, пока были живы. И это после того, как он искренне поклялся, стоя над их могилами, что они останутся центром его жизни до тех самых пор, пока он сам не присоединится к ним. Чувство собственного предательства неуклонно преследовало его по пятам.
Слеза из его правого глаза упала на фото Молли. Декер очень осторожно смахнул ее со снимка, опасаясь, что та замарает ее последний запечатленный образ.
Он уже говорил себе там, в Берлингтоне, посещая их могилы, что способен жить и прошлым, и настоящим, только вот этого никак не получалось. Пусть даже что-то в нем отчаянно этого желало.
«Так как же нам быть, Амос?»
Декер полагал, что все, кто пережил столь страшную потерю, страдают точно так же, как и он. Но это его нисколько не утешало.
«Мы все чувствуем себя одинокими. Мы все чувствуем себя уникальными в своем горе».
Засунув фотографии обратно в бумажник, он убрал его с глаз долой.
И тут заметил какую-то выпуклость в кармане куртки.
Медленно засунул туда руку и вытащил… Телефон?
Ответ пришел в голову буквально в ту же секунду.
«Роби».
Этот тип незаметно сунул ему мобильник в карман, когда помогал подняться в том чертовом переулке! Он сказал, что придумает, как им связываться, и, видать, это оно и было. Декер повнимательней осмотрел аппарат. Тот одновременно и походил, и не походил на обычный мобильный телефон.
Набрал номер собственного мобильника — пройдет ли звонок? Не вышло.
Еще раз опустил взгляд на клавиатуру, а потом попросту нажал на зеленую кнопку вызова.
Телефон коротко звякнул, и вскоре из него послышался голос.
— Я-то думал, вы побыстрей сообразите, — произнес Роби. — Я уже целый час жду вашего звонка.
— Я буквально только что нашел телефон и разобрался, как им пользоваться.
— Что-нибудь произошло или просто контрольный звонок?
— Последнее. То есть, если я нажму на зеленую кнопку, вы немедленно примчитесь?
— Нет. Примчусь, если вы нажмете на красную кнопку. Но у меня нет плаща и буквы «S» на груди, так что не ждите, что я явлюсь за какие-то секунды.
— Выходит, это что-то типа кнопки «паника»?
— Используйте ее только в том случае, если реально запаникуете. А теперь, если у вас все, я, пожалуй, все-таки вздремну.
— Простите, что беспокоил, — грубовато буркнул Амос.
— Я не собирался выглядеть грубияном, Декер. Но это работа. Мы здесь не для того, чтобы стать друзьями не разлей вода.
— Этого можете не опасаться.
— Ну вот и хорошо.
— Только вот еще что…
— Да?
— Спасибо, что сегодня спасли мою шкуру.
— Всегда пожалуйста.
И Роби отключился.
Декер встал, положил телефон на тумбочку, стащил с себя промокшую насквозь одежду и переоделся в сухие трусы и майку. Лег на спину на кровать, вдруг испытав сильное желание оказаться где угодно, но только не здесь. Это его удивило — даже шокировало, — поскольку обычно ему хотелось находиться там, где требовалось раскрыть какое-нибудь преступление. А в данный момент это требовалось как раз здесь, в Лондоне, что в штате Северная Дакота.
У первой жертвы, Айрин Крамер, было загадочное прошлое, и она могла оказаться совсем не тем человеком, каким ее все считали. Днем она учила детей в школе, а ночью представляла собой нечто совершенно иное. Ее убили, а тело подвергли вскрытию — судя по всему, это проделал сам убийца. В ходе которого из ее желудка или кишечника, похоже, что-то изъяли.
Человек, который нашел ее, Хэл Паркер, преследовал волка, резавшего скот, принадлежащий Хью Доусону. А теперь и этот Паркер бесследно исчез. И погибла некая Памела Эймс. Это Паркер убил Крамер и Эймс? Но если это его рук дело, зачем делать вид, будто нашел тело, и вызывать копов? В итоге он оказывался в самом центре расследования, что не имело абсолютно никакого смысла.
А теперь еще и этот Роби… У Декера было лишь его слово, что тот работает на федеральное правительство. Но Роби и вправду спас ему жизнь. А этот человек, который пытался убить Декера? Откуда он вообще взялся?
И, наконец, Амос вернулся мыслями к тому, что рассказал ему зять, который услышал от какого-то парня с радарной станции странные слова: все мы тут, мол, сидим на бомбе с часовым механизмом. Есть ли здесь какая-то связь с шеренгой машин «Скорой помощи» на объекте и не объясняет ли это неохоту командира станции, полковника Самтера, сотрудничать с ними? Надо будет обязательно найти человека, проронившего эти слова. И потребуется помощь Бейкера, чтобы разузнать побольше про этот нефтяной бизнес. По опыту Декера, когда люди делают деньги, а тем более большие деньги, регулярно возникает превосходный мотив для убийства.
Как будто человеческим существам и вправду нужен повод, чтобы делать гадости другим человеческим существам…
С этой мыслью Декер провалился в тревожный сон.
— Похоже на какой-то командный центр, — заметила Джеймисон.
Она и Декер стояли внутри просторного трейлера, глядя на ряд компьютерных мониторов, протянувшийся над длинным столом из гладкого ламината. Они находились на нефтедобывающем участке, где полным ходом шел процесс фрекинга. Бейкер сидел на крутящемся кресле перед всей этой аппаратурой, его внимательный взгляд метался от экрана к экрану. В трейлере имелись туалет с душем, встроенный в окно кондиционер, и вообще здесь было достаточно комфортно.
— А это он и есть, — отозвался Бейкер. — Вообще-то мы называем это «центром данных», поскольку тут это самое главное, — добавил он, махнув рукой на экраны. — Данные.
Джеймисон показала на высокий бумажный стакан с надетой на него пластиковой крышкой и логотипом кофейни «Максвелл Хаус».
— У вас тут вроде есть приличная кофемашина, так зачем еще вот это?
— Только не открывайте крышку, — предостерег ухмыляющийся Бейкер. — Вообще-то это моего напарника — плевательница. Курение на площадке строго запрещено, так что те, кто никак не может без никотина, жуют тут табак.
— Да уж, спасибо, что предупредили, — с явным отвращением отозвалась Джеймисон.
Бейкер ткнул пальцем в один из экранов.
— На этом отображается объем жидкости для гидроразрыва, закачиваемой в скважину, в баррелях в секунду.
— А это обязательно надо отслеживать с такой точностью? — спросила Джеймисон.
— Еще бы, поскольку все может быстро пойти наперекосяк и могут пострадать люди, а дело кончится тем, что скважина просто накроется. Никому этого не хочется. Мы только начали получать отдачу от этого участка. Бурение и прокладка обсадных труб осуществлялись двумя разными бригадами.
— Как это все происходит? — спросил Декер.
— Начинается все с бурения. После этого бур и его головка извлекаются из земли. Потом в скважину вставляется стальная труба — на нашем языке, техническая колонна. Она уплотняет стенки скважины, а также предотвращает просачивание ее содержимого в почву. Потом ее заливают бетоном, чтобы как следует укрепить. Дальше проверяют под давлением, чтобы убедиться, что она нормально держится, — типа как при проверке на прочность самолетного фюзеляжа. Потом снова опускают в нее пустотелый бур с наконечником и продолжают бурение по вертикали. Когда все закончено, начинается бурение по горизонтали. При этом мы постоянно добавляем части обсадной колонны и бетон, чтобы убедиться, что все прочно. Когда все это сделано, наступает очередь подачи воды со всякими добавками для фрекинга. Все это производится в несколько этапов. И каждый из них занимает примерно два часа.
— А сколько таких этапов? — спросил Декер.
— Около ста, — ответил Бейкер.
— Ничего себе! — изумилась Джеймисон. — Зачем так много?
— Мы опускаемся очень глубоко, а породу нужно ломать правильным манером и в правильном направлении. — Подойдя к окну, он вытянул руку. — Вот с этих цистерн на грузовиках жидкая смесь закачивается в устье скважины через вон ту систему трубопроводов. А там — фургон взрывников, где заготовлена необходимая взрывчатка, которой снаряжается скважинный перфоратор — еще он называется «перфорационная пушка».
— Взрывники, пушка! — воскликнула Джеймисон. — Можно подумать, что вы воевать собрались.
— В некотором роде так оно и есть, поскольку этой очень твердой подземной породе миллиарды лет, и раньше ее никогда не трогали. Мы загоняем этот перфоратор вниз, чтобы предварительно взломать ее. Потом перфорационное устройство расширяет образовавшиеся трещины или полости, которые и достигают залежей нефти, словно пальцы, пытающиеся что-то нащупать. Далее в ствол скважины сбрасывается специальный шар, играющий роль клапана. Он изолирует участок, в котором мы на данный момент заинтересованы, и вот тут-то мы и начинаем под давлением закачивать в эти трещины и полости жидкости для гидроразрыва.
— А из чего состоят эти жидкости? — спросил Декер.
Бейкер вновь отвел их к экранам.
— Это довольно тщательно рассчитанный коктейль. Девяносто девять и пять десятых процента того, что мы закачиваем в скважину, — это песок с пресной водой. Остальное — всякие химикаты: антисептик, убивающий бактерии в воде, чтобы они не испортили продукт, потом другие присадки, обеспечивающие необходимую вязкость жидкости. Гуаровая камедь, хлористый магний, сульфат бария, соляная и лимонная кислоты, этанол и метанол, эриторбат натрия… У каждого из этих веществ — свое назначение. Некоторые являются загустителями, другие — стабилизаторы железа, ингибиторы коррозии и трения, стабилизаторы глины, сшивающие агенты… И этот список можно продолжать и продолжать.
Он ухмыльнулся.
— Черт, иногда мне кажется, будто я уже трижды получил диплом по химии! Эти графики вон там показывают давление в скважине. В качестве расклинивающего агента — мы называем его пропантом — вначале используют обычный песок, а потом переходят на керамический, который дольше держит трещины открытыми. — Бросил взгляд на Декера. — Типа как в твоей аналогии с хирургическим стентом, разблокирующим артерию. На каждую стадию уходит около двухсот пятидесяти тысяч фунтов песка.
— Да уж, побольше, чем в детской песочнице, — заметил Амос.
— Вот почему ты видишь, как сюда постоянно подъезжают все эти самосвалы, — отозвался Бейкер. — Без пропанта ничего из этого не работает. Природный песок поступает из Висконсина. Керамический импортируется из Китая.
— Говорят, Баккеновская формация до отказа набита нефтью и газом? — спросил Декер.
— Северо-западный угол Северной Дакоты сорвал джекпот по ископаемому топливу. Достаточно сказать, что штат добывает около двух миллионов баррелей нефти в сутки. Чтобы дать вам кое-какое представление — одни только саудиты выбирают за те же сутки около двенадцати миллионов баррелей. А весь Ближний Восток в общем и целом имеет примерно половину доказанных общемировых нефтяных запасов. И больше сорока процентов запасов природного газа.
— Вот почему все уделяют такое внимание происходящему здесь, — заключил Декер.
— Бо́льшая часть нефти вывозится грузовиками? — спросила Джеймисон.
— Нет, большинство добытой здесь нефти на самом деле транспортируется через Дакотский трубопровод, что гораздо дешевле автомобильного и железнодорожного транспорта. Но этот нефтепровод уже не справляется, так что сейчас прокладывают второй.
— Ваша вышка тоже принадлежит Стюарту Макклеллану? — поинтересовалась Джеймисон.
— Совершенно верно.
— Смотрю, у вас тут совсем под боком радарная станция вояк, — заметил Декер. — И колония Братьев.
— Угу. Вышки Макклеллана — единственные поблизости, за исключением участка еще одной компании, тоже расположенного возле базы Военно-воздушных сил.
— А как насчет этих газовых факелов? — спросила Джеймисон. — Разве это не расточительство?
— Это так, — согласился Бейкер. — Но тут не хватает газопроводов, чтобы транспортировать газ. А даже если б их и хватало, газ здесь содержит высокий процент всяких примесей. Операторы газопроводов терпеть это не могут, поскольку в результате может забиться труба.
— И каково же решение проблемы? — спросил Декер.
— Сейчас отрабатывается технология отделения метана от примесей прямо на месте добычи.
— Фрекинг сопряжен с какими-то проблемами?
Бейкер кивнул.
— Довольно распространено то, что мы называем «выпадение расклинивающего агента из жидкости разрыва». Это происходит, когда песок забивает скважину. Насосы автоматически останавливаются, когда такое случается, потому что резко подскакивает давление и срабатывает сигнал тревоги.
— И что вы делаете, чтобы это исправить? — спросила Джеймисон.
— Открываем скважину и выкачиваем множество баррелей жидкости, которую только что туда закачали, чтобы прочистить засор. Если возникают более серьезные проблемы — например, когда скважина нуждается в каком-то оперативном вмешательстве из-за износа, коррозии оборудования или изменений условий месторождения, — тогда вызываем специалистов по текущему ремонту. Они забрасывают в скважину кабель, чтобы опустить вниз измерительное и испытательное оборудование, посмотреть, в чем именно проблема, и выработать ее решение. Обычно они находят ответ, который сразу получают в режиме реального времени.
Декер был явно впечатлен.
— А я-то всегда думал, что ты просто парень, копающий ямы лопатой…
Бейкер ухмыльнулся.
— Ну, вообще-то и лопатой я всласть намахался, в свое время. Теперь это все технологии, наука и инженерное дело. И лично я выбираю работу внутри трейлера со своим персональным туалетом, кондиционером летом и печкой зимой.
— Всем бы так, — заметила Джеймисон.
— И долго думаешь этим заниматься? — спросил Декер.
— Достаточно долго, чтобы накопить деньжат к выходу на пенсию и помочь детишкам получить образование. А потом отправлюсь во Флориду, заброшу свой мобильник в океан и стану удить рыбку. Так и буду жить-поживать, пока не крякну.
— А теперь расскажи мне все, что помнишь, про того парня, который сказал про бомбу с часовым механизмом, — попросил Декер. — Его звали Бен?
— Ну, по крайней мере, по его словам.
— А фамилия?
Бейкер почесал щеку и откинулся в кресле.
— Уже не упомню. Это было больше года назад, вокруг толклась уйма народу, и я был малость на кочерге.
— А ты уверен, что он был с радарной станции?
— Ну да, он был в камуфляже и сказал мне, что служит там.
— А что, если бы мы смогли показать тебе фото людей, которые работали там? Это поможет?
— Не исключено. Но как ты собираешься это проделать? Я ведь и сам служил. Они не выдадут тебе никакой инфы ни на кого из своих.
Декер покосился на Джеймисон.
— Мы что-нибудь придумаем.
— И как же ты собираешься заполучить от полковника Самтера список личного состава? — поинтересовалась Джеймисон на обратном пути. — Он ведь даже не ответил на предыдущий запрос от Келли. И я не думаю, что у нас выйдет получить ордер на обыск. Нет никаких законных оснований. И, ко всему прочему, этот Бен был военным — его теперь там уже нет. Сейчас там только люди «Вектора».
— Так что давай вызвоним кое-какую помощь. — Декер вытащил аппарат, который подсунул ему Роби.
— Это еще что? — удивилась она.
— Судя по всему, прямая связь с Бэтменом.
Он ткнул в зеленую кнопку. Роби ответил буквально через пару секунд.
— Да?
— Нужна помощь. Вот только не знаю, сможете ли вы.
— Скажите, в чем вопрос, а я прикину, что смогу сделать.
— Мы ищем одного парня, который некогда работал на радарной станции. Имя — Бен, фамилия неизвестна.
— Он военный?
— Да. Мы выяснили, что Министерство обороны исключило там военную составляющую и перепоручило задачу частной фирме под названием «Вектор». Вы про них слышали?
— Почему этот парень так вас интересует? — спросил Роби, игнорируя вопрос.
— Он как-то сказал человеку, которому я полностью доверяю, что они там сидят на бомбе с часовым механизмом. Так что мне хотелось бы с ним побеседовать.
— Я посмотрю, что тут можно сделать.
— И вот еще что…
— Да?
— Айрин Крамер. Есть какие-то мысли, почему она вдруг так заинтересовала федералов?
В трубке послышались короткие гудки.
Джеймисон бросила взгляд на Декера.
— Ну?
— Так и не понял. Видать, я брякнул то, чего не следовало.
Они как раз проезжали мимо западного края колонии Братьев, где им постоянно попадались возведенные вдоль дороги разноцветные нефтяные вышки, окруженные трейлерами, грузовиками и суетящимися людьми.
Декер прочитал надпись на щите перед вышкой, расположенной ближе всех от радарной станции: «ВСЕАМЕРИКАНСКАЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ». С высоких флагштоков свисали два звездно-полосатых флага, лениво полощась на легком ветерке.
— М-да, весьма патриотично, — сухо заметил он.
— Что может быть более американского, чем бурение нефти? — саркастически отозвалась Джеймисон.
Келли сказал:
— Мы объявили Паркера в розыск с той самой минуты, как обнаружили его пропажу. Пока что нигде нет и следа этого парня.
Они шли к помещению, где Уолт Соверн как раз проводил вскрытие тела Памелы Эймс.
— Насколько я понимаю, в здешних краях просто уйма мест, где можно избавиться от тела, — заметила Джеймисон.
— Это да. У нас тут полно свалок и полигонов для отходов производства, которые только растут с каждым днем. Валят туда что ни попадя, включая радиоактивные отходы — в процессе бурения это неизбежно.
— Радиоактивных? — удивилась Джеймисон. — И их просто сваливают вместе с прочими отходами?
— Ну, вообще-то это не полагается… Хотя много чего не полагается, люди все равно это делают.
Когда они вошли в помещение для вскрытия, Соверн как раз заканчивал вносить какие-то записи в протокол. Он опасливо обвел взглядом Декера.
— Слышал, что вы заезжали взглянуть на тело Крамер, когда я уезжал в город…
— Было дело.
— Похоже, что вы опять ее вскрывали.
— Было дело, — повторил Декер.
— Зачем? — резко спросил Соверн.
— Потому что пришлось. А сейчас я предпочел бы поговорить о вскрытии Эймс.
Соверн вроде собирался продолжить тему, но почему-то осекся.
— Ладно. Говорить особо не о чем. Мертва около четырнадцати часов с момента обнаружения тела. Единственная огнестрельная рана на правой верхней стороне черепа. Экспансивная пуля. — Он протянул прозрачный пластиковый пакетик с пулей внутри. — Искорежена до неузнаваемости. Ни бороздок от нарезки, ни каких-то других следов от ствола и деталей оружия. Сделала то, для чего и предназначена. Для баллистического сравнения непригодна.
— Четырнадцать часов… — задумчиво повторил Келли. — Выходит, около десяти вечера?
Соверн бросил взгляд на свои записи.
— Да, где-то так.
— Содержимое желудка?
— Остатки ужина, полупереваренные. Вот и все. Образцы на токсикологию отправлены. Явных признаков употребления наркотиков я не нашел. Никаких признаков сексуального насилия или недавнего полового контакта.
Келли кивнул, но ничего не сказал, внимательно наблюдая за Декером.
Тот произнес:
— Можете подтвердить, что никто ее не вскрывал, как это было проделано с Крамер? Под одежду мы ей тогда не заглядывали. Просто отметили огнестрельное ранение и убрали ее в мешок.
Джеймисон удивленно посмотрела на напарника, поскольку обычно он таких вещей не говорил. Но, судя по выражению лица Декера, у него имелась на это какая-то причина.
Соверн медленно положил папку с протоколом на стол.
— Прикажете читать между строк или вы к чему-то подводите?
— Вы наверняка отметили, что желудок и кишечник Крамер тоже были взрезаны. Взрезаны. И мне не нужно объяснять вам, что эти места весьма популярны для контрабанды. Когда я спросил вас, не заметили ли вы что-нибудь необычное в ходе вскрытия, вы про это никак не упомянули. А теперь мне хотелось бы получить объяснения.
— Но это было отражено в отчете.
— Но не было особо выделено. Было даже закопано среди всего прочего, вообще-то говоря. И вы не зафиксировали эти разрезы на снимках. Вы должны были сразу привлечь к ним наше внимание. Это стандартная процедура.
На это Соверн лишь пожал плечами:
— Но вы ведь все равно обратили на это внимание. Так в чем же проблема? Нет вреда — нет вины.
— Если мне приходится задавать вам такие вопросы, то я не уверен, что вы полностью пригодны для работы, которая вам поручена.
Соверн насупился.
— Я занимаюсь этим практически на общественных началах. Непохоже, чтобы это хорошо оплачивалось.
Декер бросил взгляд на Келли, который явно собирался вмешаться в разговор.
Соверн продолжил:
— Так вы думаете, что у нее могло быть что-то внутри?
— Вы нашли какие-то признаки этого? — спросила Джеймисон.
— Поскольку если нашли, то в вашем отчете это никак не отражено, — добавил Декер.
— Это потому, что я не обнаружил в ее желудке или кишечнике никаких признаков посторонних веществ.
— А вы специально искали? — спросил Декер.
— Я проверил все внутренние органы.
— Уделили ли вы повышенное внимание желудку и кишечнику из-за того, каким именно образом они были взрезаны? — продолжал напирать Декер.
— Я действовал тщательно. И это все, что я хочу сказать по данному вопросу. Если у вас с этим проблемы, то можете обсудить их с Джо. А теперь, у нас тут все? Мне еще сегодня предстоит подготовить для вас подробнейший отчет.
И на этом Соверн решительно направился к выходу.
Немного постояв, Декер подошел к телу Памелы Эймс и приподнял простыню; из-под нее на Амоса уставилось бледное лицо мертвой женщины, под которым виднелся Y-образный разрез.
«И опять нет этого пронзительного синего цвета, — подумал он. — Мой мозг постоянно подбрасывает мне загадки, а меня это особо не заботит. Хотя нет, мне это очень не нравится».
— Декер? — подала голос Джеймисон, возникая рядом с ним. — Ты вообще как, в порядке?
Амос коротко кивнул.
Келли сказал:
— Было бы неплохо заранее меня обо всем этом предупредить.
— И что вы собираетесь предпринять теперь, когда обо всем этом знаете?
— А что я могу сделать? Это ведь было в отчете, насколько я понимаю?
— Не там, где должно было, при данных обстоятельствах.
— Должно? Тут я с вами не согласен. Черт, да без Уолта мы вообще остались бы без патологоанатома! Не думаю, что у меня тут такой уж большой выбор.
— Теперь, я думаю, вы будете подходить к выбору более вдумчиво.
— Но не считаете же вы, что Уолт будет намеренно…
Декер оборвал его:
— Я считаю или не считаю что-то, только когда могу это доказать. Так что, думаю, мы все прояснили.
Опять прикрыв простыней останки Эймс, он вышел, хлопнув дверью.
— Насколько я понимаю, он здорово разозлился, — заметил Келли.
— И я думаю, что у него есть на это полное право, — резко бросила Джеймисон.
И на этом тоже двинулась к выходу, оставив Джо Келли наедине с лежащим на столе трупом.
Уилл Роби тем временем не сидел без дела. Была ночь, и лил теплый дождь. Передвигался он на своих двоих, одетый в камуфляжный маскировочный костюм, в очках ночного видения и с GPS-трекером на предплечье. Под маскхалатом скрывался бронежилет третьего класса защиты, способный остановить пистолетную пулю и большинство винтовочных, не говоря уже о холодном оружии. Конечно, если только пуля не попадет в голову или в бедренную артерию — тогда ему точно конец.
Заняв позицию на небольшом пригорке, Роби осматривал пространство перед собой через прибор ночного видения. Слева светились огоньки колонии Братьев, справа — радарной станции. Со всех сторон от этих двух объектов торчали нефтяные вышки — словно вражеская армия, обложившая противника.
Возле нефтяных вышек наблюдалось безостановочное движение — суетились люди, въезжали и выезжали грузовики. Роби постоянно видел всполохи их фар на территории, принадлежащей Братьям. Над всей этой бурной деятельностью высилась радарная антенна, сканируя ночное небо в поисках приближающихся ядерных ракет и прочего космического движения.
Амоса Декера ему описали в трех емких словах: умный, странноватый, упертый. После личной встречи с этим человеком он не углядел в нем чего-то особо странноватого, но ум Декера явно не подлежал сомнению. И Роби надеялся, что упертая часть еще проявит себя, поскольку она этому человеку определенно понадобится. Напарница Декера, Алекс Джеймисон, тоже пользовалась превосходной репутацией в Бюро. Напарники очень важны, Роби хорошо знал это. Его собственная напарница во время выполнения этого задания была, увы, недоступна. Джессика Рил на данный момент находилась в совершенно другой и куда более опасной части земного шара. Хотя и в этой части Северной Дакоты, похоже, явно имелась своя доля насилия.
Поднявшись со своего наблюдательного поста, Уилл двинулся вперед, проворно переставляя свои длинные ноги.
Вскоре из тьмы перед ним проступил наружный периметр радарной станции.
Коллеги Роби пытались справиться с задачей благопристойным способом — и получили фигу с маслом за свою учтивость. А теперь сюда отправили Роби, чтобы он проделал это без всякой учтивости.
Он прихватил с собой кое-какие инструменты — на случай, если нарвется на какое-то противодействие, но получил инструкции применять их крайне разборчиво. Приказано было также не убивать этой ночью никого, кто окажется у него на пути. Естественно, представителей противоположной стороны ничто не останавливало от того, чтобы поступить так с ним самим, поскольку они видели бы в нем только нарушителя. Нарушителя, ищущего правду, но тем не менее все-таки нарушителя.
На его мобильный телефон была загружена карта объекта, и он остановился, чтобы быстро пробежаться взглядом по всей длине ограды периметра. Это было достаточно сложное сооружение, а люди, которые охраняли его, хорошо знали свое дело.
И все же ему уже доложили о крошечном слепом пятне в охране объекта. У него ушло десять секунд, чтобы одолеть первую ограду периметра. Перчатки с мелкой металлической сеткой на ладонях позволили ему легко перемахнуть через спираль из колючей проволоки наверху ограды. Спрыгнув с другой стороны, Роби внимательно осмотрел местность перед собой. К счастью, он знал, что нажимные пластины с датчиками расположены с двухфутовыми интервалами, а ряды их тянутся вглубь территории под углом в сорок пять градусов, начинаясь у столбов ограды. В лучшем случае, если он на них случайно наступит, зазвучит сигнал тревоги. В худшем Роби разорвет на куски.
Осторожно прибавив шагу, он успешно достиг внутренней ограды периметра. Здесь поверху тянулся уже двойной ряд колючей проволоки, и на преодоление ее ушло чуть больше времени, чем ему хотелось бы в идеале. Бесшумно спрыгнув на землю, он застыл на корточках, присматриваясь и прислушиваясь. Успешное проникновение на объект представляло собой три четверти успеха большинства из его заданий — эта часть позволяла ему выжить. Так что он всегда уделял ей повышенное внимание, отдавал ей заслуженно должное. Ему хотелось уйти отсюда своими ногами, а не быть вынесенным в черном пластиковом мешке.
Теперь простая часть кончилась.
То, что ему было неизвестно, так это используют ли тут сторожевых собак. Его источник информации был на этот счет довольно расплывчат. От собак практически невозможно скрыться — по крайней мере, скрываться достаточно долго. Но на случай, если собаки все-таки есть, он кое-что припас, чтобы преодолеть и это препятствие.
Все пешеходные дорожки были оборудованы камерами наблюдения, но он знал и точное местоположение каждой из них, держась вне поля их зрения.
Наконец Роби увидел впереди первого караульного, одетого во все черное, — в бронежилете, с автоматом с удлиненным магазином на тридцать патронов и портативной рацией, укрепленной на «липучке» на груди. На башне крутился мощный прожектор, обводя своим лучом землю по сторонам. Понаблюдав за его размеренным вращением, Роби двинулся вперед, стараясь не попасть под яркий луч.
Футов через пятнадцать он остановился, дожидаясь, пока идущий обходом караульный не свернет за угол одного из зданий. Когда тот скрылся из виду, Роби крадучись двинулся дальше, обшаривая взглядом пространство перед собой и время от времени оборачиваясь, чтобы проверить тылы.
Появились еще двое караульных, к которым присоединился еще один человек — не вооруженный охранник, а какая-то женщина в гражданской одежде. Все трое покуривали и о чем-то болтали. Роби прислушался, но так и не смог ничего разобрать.
Женщина наконец ушла, а караульные двинулись дальше — один направо, другой налево.
Роби тоже двинулся вдоль края тени, время от времени поглядывая на GPS-трекер и карту объекта на своем телефоне. Здание, которое ему требовалось, располагалось справа. Добравшись до двери, он все-таки решил войти другим путем. Прокрался за угол и осмотрел окно. Обычная сопливая защелка, полуопущенные жалюзи… Уилл рискнул быстро осветить его фонариком на предмет датчиков охранной системы. Ничего.
И тут он услышал чьи-то приближающиеся шаги.
Ножом поддел защелку, поднял раму, скользнул внутрь и закрыл ее обратно буквально за пару секунд до того, как мимо прошла темная фигура. И стоило ему глянуть в окно в сторону пирамиды, как он вдруг увидел нечто совершенно выбивающееся из общей картины. Из боковой двери сооружения появились трое охранников, толкая две больничные каталки с лежащими на них двумя мужчинами. Они поспешно двинулись к автомобилям «Скорой помощи», припаркованным по соседству, быстро погрузили в одну из них обе каталки. Двое охранников забрались следом. Водитель, видимо, уже сидел за рулем, поскольку машина моментально завелась, сдала задним ходом и, вырулив на асфальтовую дорожку, унеслась прочь. Скоро ее задние габаритные огни растаяли вдали.
Роби, который успел заснять все это своим мобильным телефоном, опустил жалюзи, отвернулся от окна и оглядел небольшой кабинет, в котором оказался. Здесь стоял письменный стол с двумя большими флагами США и Военно-воздушных сил, свисающими со стоек позади него. Вдоль одной из стен выстроились серые металлические канцелярские шкафы. Это и была его цель. В нынешнем цифровом мире военные до сих пор полагаются на старые добрые бумажные документы.
Один за другим он стал выдвигать ящики, пока не нашел нужный.
С личными делами личного состава.
Как можно быстрей Роби перебрал их, зажав в зубах крошечный фонарик и направив его лучик в ящик, стараясь не светить по сторонам. Через двадцать минут его пальцы сомкнулись на требуемой папке — после того, как он убедился, что все остальные не отвечают требуемым условиям. Засняв все до последней страницы камерой мобильника, он убрал папку обратно, задвинул ящик и повернулся, чтобы уходить. Прямо в этот момент кто-то подошел к двери, и Роби услышал, как в замок вставили ключ.
Это была та самая женщина, что курила с охранниками, — как выяснилось вблизи, лет тридцати, с прямыми светлыми волосами, спадающими на плечи, и решительными, сосредоточенными, интеллигентными чертами лица. Закрыв дверь, женщина щелкнула выключателем и двинулась к письменному столу возле окна. Уселась за него, выдвинула из стола ящик, предварительно отперев его, и вытащила какие-то бумаги.
Сидя за столом, она полностью сосредоточилась на документах перед собой. Настолько, что поначалу даже ничего не заметила. Звука то есть. Или звуков.
Но нарастающий шум снаружи наконец заставил ее бросить взгляд в ту сторону. Она напряглась, а потом, когда звуки стали более узнаваемыми, расслабилась. Собралась было вновь отвернуться от окна, но вдруг опять сжалась. Теперь ее беспокоил не только шум. А что-то куда более осязаемое. То, что в буквальном смысле слова смотрело ей прямо в лицо. Рука ее моментально дернулась к телефону на столе. Но едва она успела снять трубку, как безвольно завалилась вперед.
Рядом с ней стоял Роби, выбравшийся из своего убежища за флагами. На лице у него был небольшой противогаз, а в руке — баллончик. Отключающий спрей содержал и компонент, вызывающий амнезию. Когда она очнется, то ничего не будет помнить. Он бросил взгляд на окно. Женщина, несомненно, обратила внимание на полностью опущенные жалюзи. И наверняка собиралась вызвать охрану, когда Роби вовремя ее остановил. Он метнулся к окну, сдвинул жалюзи вбок, выглянул. Деятельность снаружи, похоже, стала еще более активной. Шум немного стих, но по-прежнему не смолкал.
Он выждал три удара сердца, пока звуки не отдалятся, а потом воспользовался возможностью покинуть кабинет.
Оказавшись снаружи, двинулся в обратном направлении к внутренней ограде. И прежде чем успел добраться туда, услышал над головой еще какой-то звук и поднял взгляд. Может, это и был источник всей этой суматохи, творящейся на объекте.
На взлетно-посадочную полосу, протянувшуюся с востока на запад за зданиями радарной станции, заходил на посадку маленький реактивный самолет. Колеса шасси коснулись асфальта, пилоты задействовали тормоза и реверс, и маленький самолетик достаточно быстро остановился. В этот момент к нему поспешно бросились несколько человек; к самолету подкатил и остановился электрический гольф-кар.
Явно прилетел кто-то важный.
Роби так и подмывало посмотреть, кто сейчас выберется из самолета. Это стремление пересилило здравый смысл, но при его направлении работы личная безопасность стояла далеко не на первом месте. Главное — задание. Он проник сюда за разведданными, и новая вводная тоже могла стоить тайного визита. Вообще-то это могло оказаться столь же важным, как и то, что он обнаружил в канцелярском шкафу.
Двинувшись обратно, Уилл крался вдоль стены одного из зданий, пока перед ним не открылась взлетно-посадочная полоса — в тот самый момент, когда у самолета опустилась дверь со встроенным в нее трапом. Роби продвинулся чуть ближе, и через несколько секунд из самолета стали выходить пассажиры.
Первым шел широкоплечий высокий мужчина лет пятидесяти. Был он не в военной форме, а в хорошо сидящем темном костюме без галстука. За ним появилась женщина, тоже примерно того же возраста, одетая в серый брючный костюм. Замыкала их строй еще одна женщина, помоложе, в темной юбке и пиджаке в тон. Она смотрела что-то в своем телефоне.
Наблюдая за всем этим, Роби даже ухитрился щелкнуть несколько кадров при помощи камеры, встроенной в очки ночного видения. Сойдя с трапа, прибывшие на самолете погрузились в гольф-кар. Как только они расселись, тот рванул с места. Роби успел сделать еще несколько снимков, прежде чем электромобильчик свернул и скрылся между двумя зданиями.
В ту же секунду Уилл развернулся и бросился бегом.
Поскольку ему стало ясно, что собаки тут все-таки есть. И те его уже учуяли.
На бегу он вытащил из кармана три предмета и веером разбросал их у себя за спиной — каждый упал примерно в пяти футах от соседнего.
На бегу бросил взгляд назад — зверюги уже вовсю мчались за ним. К счастью, их проводников нигде не было видно, поскольку если с собаками у Роби и был шанс, то против пули никаких шансов не имелось. Собак было две: немецкая овчарка, достаточно большая и злобная на вид, чтобы оторвать ему руку, и ротвейлер — пусть и поменьше, но даже еще более злобный. Из надежного источника Роби знал, что оставленные им позади сюрпризы сделают свое дело и что даже хорошо обученные псы не смогут перед ними устоять — даже в самый разгар погони. Оставалось лишь надеяться, что источник и впрямь надежен.
Обе собаки разом остановились, проехавшись лапами по земле, и набросились на то, что он им оставил. И, едва куснув подброшенные предметы, затряслись и упали на землю. Они опять станут обалденными бойцовыми собаками, но только когда Роби и след простынет.
Через ограду он перемахнул на сей раз вдвое быстрей, успешно избежав попадания на нажимные пластины, включающие сигнализацию.
Откуда-то прилетела пуля, угодив ему в нижнюю правую часть спины. Бронепластина поглотила ее кинетическую энергию, распределив по всей площади жилета. Роби не погиб, но почувствовал себя так, будто его лягнул всерьез разъяренный тысячефунтовый мул.
Вторая ограда была преодолена даже еще быстрее первой. Он свалился с обратной стороны в тот самый момент, когда над ним промелькнул луч прожектора, а по всему комплексу стали заливаться сирены.
И немедленно скрылся в темноте.
Но теперь его жизнь даже еще больше усложнилась.
Впрочем, Уилл Роби ничего другого и не ожидал.
Взмывший со своей площадки вертолет проворно метнулся к востоку, прямо по горячим следам нарушителя. С правого борта его выстрелил луч прожектора, ввинчиваясь в траву и кусты и ярко освещая плоскую темную землю, как будто она вдруг вспыхнула пламенем.
Через несколько секунд луч перехватил и стал удерживать свою цель.
А еще через секунду взревел мотор внедорожника, вспыхнули фары. Но прежде чем машина успела тронуться с места, «вертушка» зависла прямо перед ней, нацелив свою носовую пушку калибра 0.50 прямо в лобовое стекло. Всего одна очередь, и внедорожник с его обитателем будет порублен в кашу неумолимой стеной огня.
По системе громкой связи пилот приказал водителю выйти из машины.
Водитель этот приказ не выполнил.
Вертолет висел в той же позиции еще с минуту, пока пилот связывался с начальством на предмет того, как оно хочет разобраться с этой ситуацией.
А еще через минуту вертолет приземлился, и четверо вооруженных до зубов мужчин в бронежилетах выбрались из него, окружив внедорожник. Когда и их приказы выйти из машины не возымели эффекта, они уже совсем собрались идти на штурм, как автомобиль вдруг принялся громко размеренно сигналить. Мужчины отступили на шаг, когда водительское стекло поползло вниз. Все нацелили туда свои стволы, готовые открыть огонь в случае появления оружия.
Стекло опустилось до упора и остановилось. Сигнал умолк. Умолк и мотор. Мужчины переглянулись, после чего разом рванулись к машине.
Подбежав к ней, заглянули внутрь. Оба передних сиденья были пусты. Заднее тоже. Как и багажный отсек.
Когда эта новость передавалась по радио, встроенному в их шлемы, эфир был полон проклятий.
Уилл Роби до отказа выкручивал на себя ручку «дросселя» электрического скутера, даже когда удалился на приличное расстояние. Маленький байк с выключенными огнями почти бесшумно катил по тихим дорожкам. Роби был уже в нескольких милях от того места, где оставил внедорожник, в котором и держал скутер. Запуск мотора, включение звукового сигнала и фар, опускание стекла и глушение мотора были заранее запрограммированы, а потом активированы при помощи приложения в мобильном телефоне. Он наблюдал за вертолетом и штурмовой командой при помощи камеры, упрятанной за радиаторной решеткой, а запись шла прямо на его телефон.
Свернув на боковую дорогу, Роби спрятал скутер в заброшенном сарае, как и наметил заранее. Стянув с себя боевое снаряжение, под которым обнаружились джинсы, фланелевая рубаха и сапоги, выкатил из сарая оставленный там пикап. Завершил маскарадный облик широкополый стетсон с загнутыми полями. Теперь он выглядел как кто-то из местных, возвращающийся из бара или с работы.
Вернулся Роби в город за три четверти того времени, которое ему понадобилось на пути к объекту.
Пикап он припарковал на задах отеля, в котором остановились Декер и Джеймисон.
Декер дрых без задних ног на своей кровати, когда услышал легкий шумок, заставивший его резко сесть.
— Маленький совет: лучше бы спать более чутко.
Щелкнув выключателем лампы на тумбочке, Декер оглядел Роби, с безмятежным видом сидящего в кресле.
Тот показал ему свой телефон.
— Я только что отправил вам кое-какие фото и документы. А сам заглянул сюда на случай, если понадобится контекст.
— Фото и документы касательно чего?
— Касательно Бена — кстати, его фамилия Парди, — который некогда служил на лондонской радарной станции.
— Некогда? А до какого момента?
— Примерно до того, как этот объект передали «Вектору».
— А где он сейчас?
— Понятия не имею. И в его бумагах ничего на этот счет не говорится. Что очень странно, поскольку место перевода обычно отражается в послужном списке. Во всех остальных делах личного состава это указано.
Подобрав с тумбочки телефон, Декер открыл электронную почту. С минуту просматривал печатные страницы, которые сфотографировал Роби.
— Как вы туда пробрались?
Уилл лишь просто посмотрел на него.
— А они поняли, что кто-то сегодня у них побывал? — спросил Декер.
Этот вопрос вызвал лишь уважительный взгляд со стороны Роби.
— Или все прошло чисто? — добавил Амос.
— Ушел я оттуда не столь чисто, как хотелось бы. Но они никогда не поймут, в чем была сфера моих интересов, это я могу гарантировать.
— Приятно слышать.
— И что теперь собираетесь делать?
— Показать это фото тому, кто может подтвердить, что это тот человек, который нам нужен.
— Ни к чему, чтобы вы показывали это фото кому попало.
— Я собираюсь показать его только одному человеку. Которому безоговорочно доверяю.
— Надеюсь, что у вашего доверия есть все основания.
— Есть. Это я вам тоже могу гарантировать.
— И что, если это тот, кто нужен? — спросил Роби.
— Тогда нам нужно найти этого Бена Парди.
— А если не выйдет?
Декер посмотрел на него.
— А в чем проблема? Даже если его нынешнего места службы нет в деле… Он служит в Военно-воздушных силах, не прячется, не в бегах.
— Он служил в Военно-воздушных силах, и мы не знаем, служит ли до сих пор. А даже если вы и найдете его, он может отказаться с вами разговаривать. По целому множеству причин, — мрачно добавил Роби.
— Думаете, все настолько запущено?
Уилл провел пальцами по подлокотнику кресла.
— Просто для вашего сведения: иначе меня здесь не было бы.
— Это тоже приятно слышать.
— Что-нибудь еще?
— Когда я начал расспрашивать вас про Айрин Крамер, вы повесили трубку. Почему?
— Мне нечем поделиться по данной теме.
— У вас забавный способ не отвечать на вопросы.
— Это с той территории, которую я называю своим домом.
— Я вполне привык иметь дело со всякими отмазками и даже прямым враньем, потому что практически все врут мне на каком-то этапе. Но чтобы распутать дело, я должен добраться до правды. Тоже для вашего сведения.
Роби показал глазами на телефон.
— Это — факты. Поступайте с ними так, как сочтете нужным.
Он поднялся с кресла, немного поморщившись. Это тоже не укрылось от глаз Декера.
— Насколько я понимаю, этот не очень чистый уход оказался также и несколько болезненным?
— Как и почти всегда в таких случаях.
Роби был уже в дверях, когда Декер произнес:
— Я понимаю, что заполучить все это было непросто. Спасибо.
Обернулся Роби лишь ровно настолько, чтобы отозваться:
— Это моя работа. Теперь выполняйте свою.
— Да, это тот самый парень, — подтвердил Бейкер.
Он, Декер и Джеймисон пили кофе на следующее утро в кафе неподалеку от отеля. Амос уже показал ему фото Бена Парди, которое прислал Роби.
— Точно?
— Ну да. Это он. Он еще где-то тут? С того вечера я ни разу его не видел.
— Все военные уехали, за исключением мужика, который там командует, полковника Самтера. Остальные — представители частного подрядчика.
Бейкер покачал головой.
— Наемники? Мне всегда эта публика не нравилась. Им платили втрое против нас, обычной солдатни, а работать им приходилось вчетверо меньше, чем нам. — Он обвел взглядом Декера. — А откуда у тебя эта фотка?
Джеймисон покосилась на своего напарника. Амос уже рассказал ей о неожиданной встрече с Роби.
— Просто старая добрая полицейская работа, Стэн, — сказал он, укладывая телефон с фото лицом вниз, когда Джеймисон лишь вздернула брови при этих его словах.
— Если он куда-то уехал, как ты собираешься пообщаться с ним?
— Надо еще придумать. Он тебе больше ничего не рассказывал? Про свою семью? Друзей? Что-то, что может помочь нам его разыскать?
— Ну, он сказал, что у него родичи в Монтане. Прямо через границу.
Декер выпрямился на стуле.
— А город не упоминал?
— Нет. Только что местечко маленькое и сельское. Хотя Монтана чуть ли не вся сельская. — Бейкер бросил взгляд на часы. — Мне пора двигать. Обычно в это время я уже на посту, но у нас там кое-какие ремонтные работы, так что еще пару часов не приступим.
— Спасибо, Стэн, потом увидимся.
— И да, гм… Кэролайн хотела, чтобы я спросил, не хотите ли вы сегодня вечером поужинать с нами.
— Поужинать? — переспросил Декер. — Я не…
Но тут вмешалась Джеймисон:
— Было бы просто замечательно, Стэн.
Бейкер ухмыльнулся.
— Потом сброшу по «мылу», когда и где. Вам понравится этот ресторанчик. Довольно нестандартное место.
Прежде чем они успели отозваться, Бейкер был таков.
Декер резко развернулся к Джеймисон, которая вытянула руку.
— Это все-таки твой зять.
— Скоро будет бывшим зятем.
— Но вы же друзья? Он тебе нравится?
— Ну да. Славный малый, твердый, как кремень.
— И разве вы не отбились вместе от шайки каких-то обормотов?
— Ну да.
— Дело в том, что он пригласил нас на ужин. И мы должны принять приглашение. В самом крайнем случае просто узнаем еще что-нибудь, что может оказаться полезным.
Декер с неуверенным видом взялся за чашку.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Алекс.
— Если хочешь правду, то, по-моему, меня малость злит его счастливая физиономия. Без моей сестры. Понимаю, что это глупо и по-детски, но…
Джеймисон положила ему руку на плечо.
— И это вполне нормально чувствовать себя так, когда что-то такое случается с кем-то из твоей родни. Но тебе надо это отпустить. Это его жизнь, а не твоя. Не суди его, Декер, просто поддержи. Как ты только что сказал, он славный малый.
Вновь сосредоточившись на делах, Амос произнес:
— Если семья Парди живет в Монтане прямо возле границы с Северной Дакотой, мы обязательно сумеем их отыскать.
— Граница длинная, Декер. А что Роби? Он тут сможет как-то помочь?
— Он дал нам фото и фамилию. Роби сделал свое дело. Он хорош не в том, чтобы рыться в базах данных или опрашивать свидетелей. Мы и сами справимся.
— В обычном деле — да. Но это явно не обычное дело.
Декер довольно надолго задумался над ее словами, после чего вытащил телефон и набил номер.
— Кому звонишь? — поинтересовалась Джеймисон.
— Коллеге по профессии… Привет, Берни, это Амос Декер. Да, и вправду давно… Да, все еще в частных детективах… Послушай, мне тут подвернулась работенка с клиентом, который пытается отыскать своего отца-паразита. Зовут Бен Парди. Он служит в Военно-воздушных силах, но, похоже, успел свалить в самоволку, так что у него теперь более крупные проблемы, чем алименты и содержание детей. Мы пытались наложить арест на его доходы, но парень живет на одни наличные, и вояки ничем особо не могут помочь… Да, верно, я в курсе. Все та же старая история. Недавно у нас появилась зацепочка, что кто-то из его родственников живет в Монтане, где-то возле границы с Северной Дакотой. Насколько я помню, у тебя есть какой-то малый, который хорошо решает такие вопросы. Может, звякнешь ему и нароешь какие-нибудь подкожные данные на Парди и его родственников? К примеру, их адрес — поскольку так уж вышло, что я как раз примерно в тех же краях.
Примолкнув, Декер прислушался.
— Да, верно, это сгодится. Дай ему мой номерок, чтобы не играть в испорченный телефон. Лады… Спасибо, Берни. В следующий раз с меня пиво, и я заплачу этому парню его обычную ставку.
Отключившись, он глянул на Джеймисон. Та недоверчиво уставилась на него в ответ.
— Ты только что позвонил с просьбой об услуге… гм… кому-то из вашего закрытого клуба частных сыщиков, я правильно поняла? Я-то думала, такое происходит только в кино!
— Берни Хоффман некогда работал в убойном отделе в Цинциннати. Мы уже сто лет знакомы и доверяем друг другу по работе над кое-какими совместными делами. Мы ушли в частники примерно в одно и то же время, да и раньше друг другу помогали. Я просто вспомнил, что у него есть один реально грамотный парень в Южной Дакоте. Берни привлечет его к делу, и посмотрим, что выплывет. И это не дружеская услуга. Я заплачу этому мужику.
Поскольку она продолжала таращиться на него, Декер тоже повернулся к ней:
— Что?
— Ну, ты так ловко управился с этим телефонным разговором… В смысле, ты не был… гм…
— Это я только в обществе язык теряю, Алекс. Посади меня где-нибудь в ресторане, или в гостях, или еще где-нибудь в том же духе, и я даже двух слов связать не смогу. Но когда речь идет о том, чем я зарабатываю себе на жизнь, то у меня таких проблем нет. По-моему, ты должна это помнить еще по нашим первым встречам в Огайо.
Джеймисон пристыженно улыбнулась.
— Тут ты совершенно прав. Ладно. Так что, по-твоему, имел в виду Парди, когда говорил, будто они там сидят на бомбе с часовым механизмом?
— Он мог выражаться метафорически. Или же буквально.
— От последнего у меня мороз по коже.
— Роби раздобыл фото, тайком пробравшись на базу ВВС.
Джеймисон выпучила глаза.
— Про это ты мне не рассказывал! Он и вправду так сказал?
— А ему и не надо было. Но он вроде как едва ноги оттуда унес, хотя Роби показался мне человеком, который проберется куда угодно, если захочет. Так что охрана там, видать, и впрямь серьезная.
— Это все-таки секретный военный объект, — заметила Джеймисон.
— Ну да; вопрос только в том, что у них там за секреты.
— Что ты имеешь в виду?
В ответ Декер открыл несколько фото на своем телефоне.
— Вот про это Роби мне ничего не сказал. Полагаю, он решил, что эти снимки говорят сами за себя, и типа как так оно и есть.
Он показал Джеймисон фото человека на больничной каталке, которого грузят в «Скорую», и мужчины и двух женщин, выходящих из бизнес-джета.
— Интересно, кто это, — задумчиво произнесла Джеймисон. — И что произошло с людьми на каталках? Самтер сказал, что место исключительно безопасное. Никаких несчастных случаев.
— Ну, может, то, что с ними произошло, и не было случайностью, — отозвался Декер.
В кабинете было темно. Свет поступал сюда только от лампы в соседнем помещении. В мягком кресле с тканевой обивкой сидел мужчина. В костюме, накрахмаленной белой рубашке, при галстуке. Щегольские туфли начищены до блеска. Волосы соли с перцем. Лицо все в морщинах от многих лет жизни в постоянном напряжении, честно заработанных на службе во имя своей страны. Манера держаться спокойная — хозяин кабинета давно привык возводить такой фасад в моменты чрезвычайной опасности.
Сейчас как раз и был один из таких моментов.
Кодовое имя у него было Синий, что указывало на самый высокий уровень руководства, к которому он принадлежал в аппарате американской разведывательной службы.
Напротив него сидел Уилл Роби.
— Амос Декер получил информацию? — спросил Синий.
— Получил. Плюс фото.
— Повезло же тебе вчера вечером, Роби…
— В тот момент так не казалось. Как там Джесс?
«Занята», — вот и все, что Синий мог на это сказать.
— А теперь, судя по твоей обычной манере держаться, ты гадаешь, почему мы не осуществили полномасштабный лобовой штурм возникшей проблемы?
— Я делаю то, что мне поручено, — ровным голосом отозвался Роби.
— Но все-таки.
— Да, — сказал Уилл. — Но все-таки.
Синий вытянул одну руку.
— К сожалению, вторая привязана у всех нас к спине, Роби. Очень крепко, вообще-то говоря.
— В самом деле?
— Во всю эту ситуацию вовлечены интересы очень могущественных людей. Проблема в том, что хоть они и вовлечены, но никак не совпадают с нашими собственными интересами.
— Деньги?
— И власть. Если б мы точно знали, имея на руках железные доказательства, что именно там происходит, то дело было бы совсем другое. А без доказательств я даже не могу созвать встречу. Я даже не могу элементарно ответить на имейл. Люди скорее закроют глаза на потенциальную проблему — в надежде на то, что она исчезнет сама собой.
— А если она не исчезнет?
Синий вопросительно посмотрел на него.
— Ты уже достаточно долго в этой игре, чтобы знать: когда этого не происходит, те, кто хочет избежать ответственности, начинают показывать пальцами на других. В определенных кругах это определенно рассматривается как грамотное руководство.
— Вы еще не устали от всего этого дерьма, сэр?
— Я устал от него еще в свой самый первый день на этой работе. — Синий подался вперед. — Но если все из нас, кто ненавидит сложившийся статус-кво, соберутся уходить, тогда этот статус-кво не только сохранится — его уже при всем желании нельзя будет изменить.
— В смысле, одно лишь зло победит…
— …когда добрые мужчины и женщины ничего не делают.[569] Я предпочитаю делать что-то.
— И что теперь? — спросил Роби.
— Как думаешь, он найдет Бена Парди?
— Если кто-нибудь и сможет, то, думаю, только Декер.
— У меня есть один хороший знакомый в Бюро. Он очень высоко отзывается о Декере. Вообще-то он сказал мне, что Декер — лучший специалист по расследованиям, который только есть на данный в момент в ФБР. А еще он говорил, что у Декера есть кое-какие странности.
Роби кивнул.
— Я читал его личное дело. Он эти странности заработал после того, что с ним случилось в юности.
— Знаю.
— «Вектор»? — спросил Роби, переходя ближе к делу.
— Недавно созданная компания, но уже плотно присосавшаяся к пирогу Министерства обороны при поддержке могущественных политических союзников, которых она покупает и которым хорошо платит.
— Но там происходит что-то, что никак не соответствует их основному роду деятельности.
— По различным причинам оборонный комплекс имени Дугласа С. Джорджа очень заботит меня как раз с тех самых пор, как «Вектор» получил контракт на ведение его деятельности.
— Но с полковником ВВС Марком Самтером во главе.
Синий лишь отмахнулся.
— Который царствует, но не правит. Старый служака, к сожалению, будет выполнять любые полученные приказы, не заморачиваясь их моральной или юридической чистотой.
— В чем, скорее всего, одна из причин, по которой он и получил это назначение.
— Думаю, что это единственная причина, по которой он получил это назначение.
— Радарная станция. Оборонный объект, — произнес Роби.
— Официально — да.
— А неофициально?
Синий поглубже погрузился в кресло.
— Внутри американской разведки всегда существовали свои стены секретности, — произнес он. — Но я никогда еще не видел такой иерархической разобщенности. У всех свои тайны. У Министерства юстиции, Службы национальной безопасности, Министерства обороны и у всех их родственных платформ. Члены обеих партий в Конгрессе уже делали запросы и каждый раз натыкались на каменную стену в ответ.
— Значит, там может происходить что-то отличное от того, что мы думаем?
— Вообще-то, возможно, нам в чем-то и повезло, что Айрин Крамер нашли там мертвой.
— Зато ей не повезло.
— Я рассуждаю лишь с более крупной, стратегической точки зрения. Ее убийство запустило официальную машину ФБР. Они могут продвинуться в чем-то таком, что нам не под силу. Ты же знаешь, что у нас нет права действовать в пределах страны.
— Декера уже пытались убить.
— Вот потому-то тебя туда и отправили — предотвратить это. Что ты и сделал.
— От трупа избавились? — спросил Роби.
— Да. Обычный наемный убийца, отследить нанимателей которого совершенно нереально.
— Есть какие-то догадки?
— Нам нельзя гадать, Роби. У нас нет на это времени.
Уилл склонил голову набок.
— И почему все-таки во все это вписалось ФБР? Это явно должно иметь какое-то отношение к Крамер. Декер расспрашивал меня про нее. Мне нечего было ему сказать.
— И у меня тоже нечего сказать тебе по этому вопросу. Может, как-нибудь позже.
Роби воспринял подобный ответ как должное. Он уже привык не владеть всей полнотой картины в ходе любой из операций, к которым его привлекали.
— Ладно. Но она наверняка чем-то важна для нас.
— Не исключено, что она важней для нас в смерти, чем была в жизни. Но, для начала, я убежден, что каждая смерть, а особенно такая, какая пришлась на ее долю, должна привести к правосудию и наказанию виновных.
Синий коротко кивнул Роби, и тот поднялся, чтобы вернуться к работе.
— Присматривай за Декером и его напарницей как следует, Роби.
Уилл ничего не ответил. Не было нужды.
— Самтер так ни черта и не ответил, — сказал Келли, присоединяясь к Декеру и Джеймисон в вестибюле отеля, где они заранее договорились встретиться. На нем были серый костюм-двойка и белая рубашка, только вместо стоптанных сапожек он на сей раз надел черные туфли.
— Это говорит само за себя, — заметил Декер.
— Минобороны устроено, как айсберг в северных морях, — по крайней мере, по моему опыту.
— Самтер прибыл сюда где-то с год назад?
— Верно, когда объект передали частникам.
— А что вы знаете про этот «Вектор»?
— Не особо много. Но у них там уйма людей. И большинство из них вооружены. Очень серьезные ребята.
— Есть вопрос, — сказал на это Декер.
— Выкладывайте.
— Зачем все эти машины «Скорой помощи» вокруг радарной станции? Самтер сказал, что это на редкость безопасное место, никаких происшествий, так что я не вижу в них нужды.
Келли проницательно посмотрел на него.
— Вы задавали этот вопрос, еще когда мы там были.
— И не получил ответа. Подумал, что стоит поднять его еще разок.
— Вы думаете, что я должен знать?
— То, что я думаю, это что у вас может быть какое-то собственное мнение.
— Ну, самый простой ответ в том, что все военные объекты готовятся к худшему исходу, так что наличие машин «Скорой помощи» может объясняться попросту этим.
— А может, и нет. Плюс уйма охраны для какой-то радарной антенны… В смысле, вряд ли кто-то прокрадется туда и стырит эту пирамиду.
— Но ее могут испортить. Устроить диверсию, — возразил Келли.
— Ладно, в этом могу с вами согласиться, — уступил Декер.
— А почему это вас вообще так заботит?
— Заботит, поскольку что-то происходящее там может быть как-то связано с Айрин Крамер.
— Я не вижу никакой связи.
— Наше дело найти такую связь, если она есть.
— В общем, как уже сказал, никакого ответа я не получил.
— Мне хотелось бы еще раз побывать в колонии.
— И на что вы там рассчитываете?
— Айрин Крамер работала там. Мы могли что-то упустить. В самом крайнем случае просто поговорим еще с какими-то людьми. Может, вытряхнется какая-то зацепка…
— Разумно, — согласился Келли, после чего вдруг нацелил на Декера жесткий взгляд. — Тут вчера вечером в больницу явились несколько раздолбаев с разнообразными травмами. Впрочем, ничего особо серьезного. Ничего про это не знаете?
— С чего бы это вдруг?
— Они не стали писать заявление в полицию, но один из моих ребят как раз был там — опрашивал каких-то других придурков, у которых произошла стычка. Вот так-то он и наткнулся на тех. Они сказали, что это были двое реально здоровенных, сурового вида мужиков, которые им как следует наваляли. Вдвоем против шестерых, причем двоих из этой шестерки отделали весьма основательно. Удивительно, что они в этом признались, но я думаю, что это их впечатлило. Вы точно ничего про это не знаете?
— Да в этом городке полно реально здоровенных, сурового вида мужиков.
— Ну да, согласен, — произнес Келли, явно не убежденный.
— Не хотите позвонить Братьям, чтобы мы сразу могли выехать? — спросил Декер. — Сейчас подгоню машину.
Он вышел, оставив Келли и Джеймисон вдвоем.
Детектив внимательно посмотрел на нее.
— Так что все-таки происходит?
— Не понимаю, о чем вы.
— Тоже предпочитаете обскурантистский способ вести беседу?
— Ого, словечко прямо из теста на проверку академических способностей, если я такое вообще когда-нибудь слышала!
— И где, по-вашему, я таких словечек нахватался? — отозвался Келли.
По дороге к колонии они миновали участок «Всеамериканской энергетической компании», который граничил одновременно с владениями Братьев и с радарной станцией.
— Полковник Самтер просто терпеть не может всю эту суету прямо рядом со своим объектом, — сказала Джеймисон. — Пожалуй, могу это понять. В смысле, а вдруг какое-нибудь происшествие на одной из этих нефтяных вышек — пожар или еще чего? Это может помешать всему, чем он там занимается.
Келли засунул в рот незажженную сигарету.
— Все равно что ловить рыбу в бочке.
— Что именно? — спросила Джеймисон.
— Бурить нефть в этих краях.
— Не подумывали когда-нибудь тоже податься в нефтяники? — спросила Джеймисон.
Келли помотал головой.
— Предпочитаю более стабильную работу. Не похоже, что преступность в скором времени собирается выбросить белый флаг. — Он бросил взгляд на Декера. — Если б вы не были копом, то кем бы стали?
— Безработным, — довольно искренне ответил тот.
Милтон Эймс и Питер Гюнтер поджидали их в той же столовой. Одеты оба были так же, как и в прошлый раз, но вид имели более бледный, а Эймс выглядел слабым и дезориентированным.
— Когда можно будет получить останки Пэмми? — промямлил он. — Мы должны похоронить ее достойным образом.
— Дам вам знать как можно раньше, Милтон, — мягко отозвался Келли. — Думаю, что скоро.
— А ее… А пришлось… Ну, вы понимаете?..
— Да, пришлось произвести вскрытие, — негромко произнесла Джеймисон. — В подобных ситуациях этого требует закон.
— Да все я понимаю… Просто Сьюзен постоянно спрашивает. Она… мы хотим…
Келли перебил его:
— Мы делаем все возможное, вы уж нам поверьте.
— Я верю, Джо. Спасибо тебе.
Инициативу перехватил Декер:
— Я знаю, что вы не храните копии документов Крамер, но после того, как она предоставила вам информацию насчет своего диплома о высшем образовании, не делали ли вы запрос в Амхерст, чтобы проверить, действительно ли она закончила это учебное заведение?
— Нет, не делали, — твердо сказал Эймс. — С какой стати ей лгать об этом?
Вклинился Гюнтер:
— И зачем кому-то тащиться в такую даль с выдуманной историей? Платим мы немного. Какой у нее мог быть мотив лгать о своем прошлом? Я просто его не вижу.
— Ну что ж, а что, если она хотела исчезнуть, но ей требовалась работа, чтоб было на что жить? — сказала Джеймисон. — Вот вам и мотив.
Выражение лица Гюнтера ясно показывало, что он не считает такое объяснение особо правдоподобным.
Джеймисон продолжила:
— А она не сослалась на предыдущие места работы, чтобы вы могли это проверить? Она закончила университет около восьми лет назад. Должна же она была где-то работать в этом промежутке.
Гюнтер и Эймс обменялись взглядами.
Декер объясним им, как непонятливым:
— Во время собеседования всегда спрашивают об опыте работы. Проверяют рекомендации.
Молитвенно сложив перед собой руки, Гюнтер тихо произнес:
— Нам очень была нужна учительница, и… И она оказалась единственной, кто подал заявление на эту должность. Не похоже, что у нас был особый повод привередничать.
— Учительство — это бездна работы, — добавил Эймс. — И любая девушка может приехать сюда и получать вдвое от того, что мы предлагаем, просто поступив кассиршей на площадку для грузовиков. Так что, когда она написала заявление о приеме на работу, мы очень обрадовались.
— То есть вы оказались практически в безвыходной ситуации? — уточнила Джеймисон.
— Да.
— Как она вообще узнала, что вам требуется учитель, для начала? — спросил Декер.
Ответил Гюнтер:
— Мы разместили объявление в интернете, а еще в местной газете. Она, видать, увидела его и пришла. На собеседовании показала себя молодцом. Принесла с собой образцы учебных планов, была вроде как очень хорошо подготовлена учить наших детей и выглядела счастливой и уравновешенной. И показала себя с самой лучшей стороны, пока работала здесь. Сьюзен уже вам это говорила, как вы можете припомнить.
— Но почему все эти вопросы о прошлом Айрин? — вмешался Эймс. — Насколько это существенно для того, что с ней произошло? Она была проституткой. Разве не с многими из них случаются подобные ужасы? В смысле, такова уж природа этого занятия, разве не так?
— Бывает, — согласилась Джеймисон. — Но нам нужно изучить ситуацию и с других углов.
— Мы сейчас как раз пытаемся хоть что-то выяснить о ее прошлом. Именно прошлое могло сказаться на том, что с ней произошло, — объяснил Келли. — По крайней мере, пока мы не можем сбросить это со счетов.
— В смысле, ее мог убить кто-то из ее прошлого?
— Не исключено.
Гюнтер кивнул.
— Ну что ж, это немного успокаивает… По крайней мере, это может быть кто-то не из Лондона. Мне страшно подумать, что где-то среди нас может бродить жестокий убийца.
— Вы просто удивитесь, во скольких местах бродят жестокие убийцы, — пробурчал Декер, удостоившись колючего взгляда от Гюнтера.
— Я понимаю, что вас очень интересует то, что произошло с Айрин, — сказал Эймс, — но есть у вас какое-то представление, кто убил мою дочь?
Декер посмотрел на него.
— Как только что сказал детектив Келли, мы работаем над этим не покладая рук. Оба этих дела для нас одинаково в приоритете.
— Вы не думаете, что они могут быть как-то связаны? — спросил Гюнтер.
— Каким образом? — уточнил Келли.
— Ну, обе женщины имели отношение к этому месту. Обе были убиты за пределами нашей территории. Вы не думаете, что это мог быть кто-то, кто затаил злобу против нашего образа жизни и верований? Такое случается. Травля по религиозному признаку — увы, не редкость.
— Да, случается, — согласилась Джеймисон. — И мы изучаем ситуацию и под этим углом, хоть Крамер и не была членом колонии.
— Кто-то мог затаить против нее злобу за то, что она преподавала здесь, или почему-то ошибочно считал, что она является членом колонии.
— Опять-таки, этот вариант мы тоже рассмотрим, — сказала Джеймисон, бросая взгляд на Декера.
А Келли добавил:
— У вас есть какие-то мысли, где Памела могла проживать в Лондоне?
— Она никогда мне не говорила, — ответил Эймс, после чего примолк со все более неловким выражением на лице.
Джеймисон, которая сразу это приметила, спросила:
— У вас что-то еще на уме?
— Это насчет того, как она была одета, когда ее нашли… Я видел эту одежду. Я… У нее никогда не было такой одежды, когда она жила здесь. И я видел, во что она была одета на площадке для грузовиков, но это… это куда более… Что там происходило? Хотелось бы мне знать. И Сьюзен меня тоже про это спрашивала. Она глубоко обеспокоена.
— Может, она просто… Ну, вы понимаете — пробовала новый стиль, — высказал предположение Келли.
Но Эймс гнул свое:
— Вы ведь… вы ведь не думаете, что у нее был… В смысле… С-секс? С Хэлом Паркером? Она не пошла бы на такое только потому, что сочла его привлекательным мужчиной. Он был старше нас! — Он опустил взгляд. — Но она могла… — Умолк и помотал головой. — Нет, я просто не могу поверить во что-то такое касательно своей дочери! Она на такое не пошла бы. Никогда.
На что Декер сказал:
— Вскрытие показало, что у них не было секса, если вам от этого станет лучше.
Эймс схватился руками за голову и застонал с таким видом, будто его сейчас вытошнит на скатерку в цветочек.
Декер потянулся к убитому горем отцу и положил ему руку на плечо.
— Мне очень жаль, мистер Эймс. Я просто хотел, чтобы вы знали: ради чего бы она там ни оказалась, данный конкретный акт не имел места с участием Хэла Паркера, хорошо? Просто выбросьте это из головы. И жене своей посоветуйте.
Эймс поднял голову, насухо вытер глаза и кивнул.
— Хорошо. Договорились. Спасибо вам.
Когда Декер бросил взгляд на Джеймисон, она изумленно разинула рот. Потом быстро сказала Гюнтеру:
— Насколько я понимаю, вы купили какие-то площади у Военно-воздушных сил? А потом передали их в лизинг нефтяникам?
Гюнтер кивнул.
— Да. И эти лизинговые платежи нам очень пригодились. Это была одна из наших лучших инвестиций, когда мы выиграли тот аукцион.
— Надо думать, — поддакнула Джеймисон.
— А вы никогда не замечали чего-то странного на их объекте? — спросил Декер.
— Странного? Лично я — нет. Но вообще-то я особо к ним и не присматриваюсь. — Гюнтер перевел взгляд на Эймса. — Ну а ты, Милтон?
— Мой дом довольно далеко от них. Но другие живут почти совсем рядом с базой. Могу поспрошать.
— А вы не возражаете, если мы сами поспрошаем, и нельзя ли пообщаться с такими людьми прямо сейчас? — спросил Декер.
— Хорошо, — отозвался Гюнтер. — Только к чему все это?
— Хотел бы я дать вам четкий и ясный ответ, — ответил Амос. — Но и сам до конца не знаю.
Джудит и Роберт Уайт сидели за столом напротив Декера, Джеймисон и Келли в зале столовой. Они были молоды, женаты меньше трех лет, но она уже была беременна вторым ребенком. Косынка на ней была яркой, а его одежда — темной и невыразительной. Он откровенно нервничал; она была явно заинтригована.
Супругов попросили прийти сюда, поскольку их маленькая ферма располагалась ближе всех к ограде внешнего периметра радарной станции.
Роберт вертел в руках шляпу и смотрел себе под ноги, пока Декер внимательно разглядывал пару.
— Расскажите все, что можете нам рассказать, — произнес он наконец, теперь глядя прямо на Джудит. — Неважно, кажется ли это существенным или нет.
Роберт пожал плечами и поднял взгляд.
— Я ничего не знаю.
Жена толкнула его локтем в руку.
— Бобби, расскажи им!
— Цыц, Джуди, это не наше дело.
— Убиты уже две женщины, — сказала Джеймисон. — Одна из них жила здесь, а другая здесь работала. Так что все-таки это ваше дело.
Джудит начала заводиться.
— Бобби, расскажи им! Это важно. О, бедные Пэмми и миз Крамер!
Роберт с обреченным видом выпрямился.
— Ладно, там бывают странные звуки по ночам…
— Странные? — переспросил Декер. — Какого рода звуки?
— Самолеты прилетают и улетают. Вертолеты тоже. Я видел, как их огни проходят над нашим домом.
— И собаки, скажи им про собак! — буквально взмолилась его жена.
Роберт сел еще прямее и явно помрачнел.
— У них там сторожевые собаки. Жуткие твари. У нас был щеночек. Как-то раз подошел к ограде. Чисто из любопытства. Ну, слава богу, там сразу два ограждения друг за другом. Думал, они сейчас прорвутся через оба, чтобы разорвать малютку на куски.
— И расскажи им сам знаешь про что, — напомнила Джудит.
Роберт скривил рот и помотал головой.
Декер подался вперед.
— «Сам знаешь про что»?
— Про того мужчину! — воскликнула Джудит. — Если не расскажешь, я сама расскажу.
— Господи, женщина, неужели не понимаешь, во что ты нас втягиваешь такими разговорами?
— Правда всегда лучше, — сказал Декер. — Вы говорите правду, и вам не грозят абсолютно никакие неприятности.
— Да что вы говорите? — огрызнулся Роберт.
— Бобби! — воскликнула его жена.
Он опять вздохнул.
— Это было примерно с месяц назад. Поздно ночью. Я не мог заснуть. Сидел в своей маленькой мастерской, починял кое-какие инструменты. Она примерно в ста ярдах от ограды. Вот тогда-то и услышал какой-то гвалт снаружи. Около двух часов ночи. У нас тут никогда не было никаких проблем, но, в общем, звучало это нехорошо. Я подхватил топор с верстака и вышел. Услышал, как кто-то бежит. А еще крики и собачий лай. Псы прямо надрывались от ярости. Я побежал к ограде, но быстро остановился, потому что увидел огни. Они подпрыгивали и дергались, поскольку люди с фонарями мчались со всех ног.
— Продолжайте, — сказал Келли.
— Я испугался и упал на землю, но продолжал наблюдать. Луна в ту ночь была почти полная. И тут вдруг откуда-то из темноты появляется тот человек, запрыгивает на внутреннюю ограду и пытается через нее перелезть.
— Как он выглядел? — спросил Декер.
— У него была борода, а волосы типа как всклокоченные и густые. Высокий и вроде худой и изможденный, но лез он через эту ограду изо всех сил.
— Как был одет?
— Во что-то вроде комбеза, а ноги босые.
— Что произошло дальше? — спросила Джеймисон.
— Он уже почти добрался до верха, когда одна из собак достала его. Подпрыгнула и вцепилась ему в штанину. Он что-то истошно кричал.
— А что именно кричал, вы не разобрали?
— Нет, я был слишком далеко, и это показалось мне какой-то тарабарщиной. Словно он был не в себе, или на наркотиках, или не знаю чего. Но я бы вел себя точно так же, если б в меня вцепилась такая псина. Потом подбежали люди, отозвали собаку и стащили его с ограды. Он просто сдался и обмяк. Подъехал пикап, они закинули его в кузов и укатили. А потом и остальные ушли. Когда я добрался до дома, то трясся как осиновый лист.
— Вот именно, — подтвердила Джудит. — Я сделала ему чаю, чтоб хоть немного успокоить. А потом он рассказал мне, что случилось.
Декер нацелился взглядом на Келли, вид у которого был одновременно обеспокоенный и недоумевающий.
— Вы еще кому-нибудь про это рассказывали? — спросила Джеймисон.
— Нет, — ответил Роберт. — Послушайте, это же правительство! Я не хочу впутываться в такие дела. Я простой фермер. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, вот и все.
Джудит возбужденно произнесла:
— Вы думаете, это имело какое-то отношение к миз Крамер и Пэмми?
— Могло, — отозвался Келли, а Декер откинулся на стуле и уставился в потолок, затерявшись в собственных мыслях.
Джеймисон спросила:
— А вы знали Памелу и Айрин Крамер?
Джудит кивнула.
— Пэмми я знала достаточно хорошо. Ей здесь не нравилось. Нашему сыну всего годик, так что в школу он не ходит, но я помогала миз Крамер кое с чем в классе. И той учительнице, что была до нее, тоже.
— Крамер не говорила вам что-нибудь, что могло показаться странным? Она не упоминала про радарную станцию?
— Нет, никогда. — Джудит на секунду умолкла. — Хотя и спросила как-то, где именно в колонии мы живем.
— И вы ей сказали? — спросила Джеймисон.
— Да. Хотя забавно…
— Что именно? — быстро уточнила Джеймисон.
— Ну, жизнь у нас тут общинная… И во многих анабаптистских колониях все обычно живут в небольших домах неподалеку друг от друга или домах на несколько семей. Я это знаю, поскольку моя вторая кузина — тоже гуттеритка и тоже живет в Северной Дакоте, только далеко отсюда.
Декер теперь не сводил с нее глаз.
— И это вы к чему? — спросил он.
— Ну, тут достаточно земли для того, чтобы у всех из нас был собственный дом, и каждый растит свой собственный урожай. Бо́льшую часть мы передаем колонии, но кое-что оставляем для своего собственного пользования. Многие сажают и то, что им нравится, — то, что в колонии не выращивают коллективно.
— Так это к чему? — еще раз спросил Декер.
— Я рассказала про это миз Крамер. И забавно, что она на это ответила. Она сказала, что, может, не стоит этого делать. Не стоит, мол, выращивать здесь овощи для своего собственного стола.
— Почему она могла такое сказать? — спросила Джеймисон, бросая взгляд на Декера.
— Не знаю. Она не объяснила.
Амос вдруг весь подобрался.
— Где она вела здесь уроки?
— В нашей маленькой школе, рядом со зданием, где расфасовывают яйца, — ответил Роберт.
— У нее был там свой кабинет?
Джудит кивнула.
— В маленькой комнатке на задах.
Декер поднялся.
— Можете нам показать? Прямо сейчас?
Открыла им дверь Дорис, учительница колонии — женщина хорошо за пятьдесят, одетая так же, как и остальные женщины здесь, только ткань юбки и платка оказалась у нее с другим рисунком. За спиной у нее они увидели учеников, возраст которых варьировался от шести до пятнадцати лет, сидящих отдельными группками посреди большой комнаты. Все они смотрели на визитеров одновременно и с интересом, и с недоумением.
После того как Джудит представила Келли, Декера и Джеймисон, Дорис объяснила, что ей приходится замещать Крамер.
— Какой все-таки ужас, что случилось с Айрин, — негромко добавила она.
— Ну да, — рассеянно отозвался Декер. — Послушайте, нам нужно взглянуть на кабинет Крамер.
— О да, конечно. Это вон там.
Дорис провела их мимо учеников. Несколько мальчишек помладше с благоговением разглядывали гигантского Амоса, в то время как парни подросткового возраста не сводили глаз с симпатичной Алекс.
Открыв дверь маленькой комнатки, Дорис взмахом руки пригласила их войти.
Та оказалась совсем небольшой, десять на десять футов, с единственным окошком. Посреди комнаты стоял маленький письменный стол с задвинутым под него стулом с прямой спинкой. У одной из стен находились два металлических канцелярских шкафчика. На столе — пресс-папье, перекидная картотека «Ролодекс»,[570] стопка книг и что-то вроде классных журналов.
Дорис и Джудит вышли, чтобы дать детективам спокойно осмотреться.
— Что мы ищем? — спросил Келли.
— Все, что может нам помочь, — отозвался Декер.
— Ну, это довольно расплывчато…
— Декер считает, что убийство Крамер может быть как-то связано с ее прошлым. С тем, что произошло до того, как она приехала сюда. — Джеймисон бросила взгляд на Декера. — У старых грехов — длинные тени, как гласит пословица, или что-то в этом роде.
Келли был явно заинтригован.
— До того, как она приехала сюда, говорите? Может, как раз поэтому она заинтересовала федералов?
Декер кивнул.
— Да. По-моему, если найти причину, по которой она изначально приехала сюда, это в итоге поможет найти того, кто ее убил. Хотя путь это неблизкий.
— Так вы думаете, что ее убийство имеет какое-то отношение к ее прошлому?
— Такая возможность определенно не исключается, — заметила Джеймисон.
— Что ж, вполне жизненная версия.
Келли стал открывать выдвижные ящики письменного стола, просматривая их содержимое и даже заглядывая под каждый с нижней стороны. Джеймисон начала перебирать книги и классные журналы, а Декер распахнул двери одного из канцелярских шкафчиков и принялся рыться внутри.
— У меня ничего, — через какое-то время объявил Келли.
— У меня тоже, — вторила ему Джеймисон, откладывая последний журнал, а Декер все продолжал копаться в одном из шкафчиков.
Присев за письменный стол, Алекс придвинула к себе крутящуюся картотеку.
— Забавная штуковина в наши дни, особенно для молодой женщины…
Декер поднял взгляд от выдвинутого ящика.
— Есть там что?
Джеймисон перевернула несколько карточек, начиная с буквы «А».
— Все вроде пустые, — отозвалась она. — Хотя зачем держать на столе пустую картотеку?
Декер подошел к ней, взял у нее машинку и принялся внимательно просматривать карточку за карточкой. Наконец ближе к концу он вытащил одну, на которой было что-то написано от руки.
— Под какой это буквой? — спросил Келли.
— По-моему, Крамер проявила находчивость, — сказал Декер. — Это под буквой «Х» — типа как место, помеченное крестиком. И, думаю, она полагалась на то, что никто не будет перебирать все карточки до единой.
— Ну, на тебя она явно не рассчитывала, — саркастически заметила Джеймисон.
— Что там написано? — спросил Келли.
Декер присмотрелся к карточке.
— Ссылка на план урока в классе «С» от пятнадцатого декабря прошлого года.
— Не представляешь, что это может значить? — обратилась к нему Джеймисон.
В ответ Декер вернулся к канцелярскому шкафу, быстро перебрал материалы и вытащил толстый скоросшиватель. Открыл его на декабрьских страницах.
— Так, пятнадцатого декабря она занесла сюда имя Бад, с припиской: дом престарелых «Зеленые холмы», Уиллистон, Северная Дакота. — Он поднял взгляд. — Есть еще точный адрес и телефонный номер.
— Зачем записывать что-то такое в плане урока? — удивился Келли.
— Ну, учитывая уловку с картотекой, она наверняка не хотела заносить этот контакт в свой телефон, но все равно хотела, чтобы он был под рукой.
— Уиллистон не так уж далеко отсюда, — заметил Келли. — Не хотите съездить в этот дом престарелых?
— Да, но сначала позвоните и проверьте, есть ли там кто-то по имени Бад.
Келли вытащил свой мобильник, посмотрел на номер на странице и набрал его. Немного поговорил, а потом около минуты выжидал.
— Проверяют, — объяснил он остальным.
Наконец кто-то на другом конце вернулся к трубке, и детектив еще несколько секунд послушал. Отключился и посмотрел на коллег.
— У них там сейчас нет никого по имени Бад. И в последнее время тоже не было.
— Это может быть прозвище, — предположила Джеймисон.
— А значит, нужно самим прокатиться в Уиллистон, — заключил Декер.
Они вышли из школы и погрузились в машину.
— Думаете, наконец какой-то прорыв? — спросил Келли.
— Ваши бы слова да богу в уши, — отозвался Декер.
— Да, вмешательство свыше сейчас очень бы пригодилось, — добавила Джеймисон.
— Вроде вполне приличное место, — заметила Алекс, чуть больше чем через час закатывая их внедорожник на стоянку возле дома престарелых «Зеленые холмы».
Выбравшись из машины, они направились ко входу. За регистрационной стойкой сидела молодая женщина в голубом костюме медсестры.
— Чем могу помочь?
Келли показал ей свое удостоверение, равно как Декер и Джеймисон, и их вручили заботам дежурной управляющей — дородной женщины лет пятидесяти с небольшим, с короткими седыми волосами и неприветливым выражением на лице.
— Я ведь вам уже говорила, — заявила она Келли, когда он объяснил, что им требуется. — У нас здесь нет никого по имени Бад.
— Это наверняка прозвище, — ответил тот.
— Ну а полное имя какое? — спросила она.
— Если б мы знали, то я бы сразу вам его назвал.
— У вас тут никогда не работала некая Айрин Крамер? — вмешался Декер.
— Крамер? Айрин Крамер? Нет, вряд ли… Послушайте, это все к чему?
Келли вытащил из кармана копию водительского удостоверения Крамер и показал женщине.
— Вот она.
Управляющая нацепила на нос очки и внимательно посмотрела на фото.
— Ой, да это же Мэри Райс! По крайней мере, так ее звали, когда она тут работала.
— А когда это было? — уточнил Декер.
— Прошу ко мне в кабинет.
Они проследовали за ней по коридору в маленькую комнатку без окон с унылого вида коричневой мебелью. Усевшись за письменный стол, дежурная склонилась над компьютером.
— Последний раз ей выписывали чек около четырнадцати месяцев назад.
— Чем она тут занималась? — спросила Джеймисон.
— Работала с нашими постояльцами. Занималась с ними лечебной физкультурой.
— И у нее имелась соответствующая лицензия? — спросил Декер.
— Да, все документы были в порядке.
— А вы их проверяли — характеристики с прежнего места работы и все такое?
— Да, у нас так принято. Все было в полном ажуре.
— Можно нам получить копии всего этого? — спросил Келли.
— Только при наличии ордера. Не хватало мне еще, чтобы на это учреждение подали в суд. Я не знаю, в чем она замешана, но если Мэри вдруг узнает…
— Мэри нет в живых, — перебил Декер. — Так что в суд она точно не подаст.
— Нет в живых?!
— Ее убили. Мы здесь как раз по этой причине.
— О господи…
— А у вас тут точно нет никого по имени Бад? — спросила Джеймисон.
— Точно. Я знаю всех наших постояльцев. Здесь нет никого с таким именем или прозвищем.
Вмешался Декер:
— А как насчет инициалов: Б, А, Д?
Женщина застучала по клавиатуре компьютера. Несколько минут она просматривала различные окна на экране. Потом выпрямилась и улыбнулась.
— Это Брэд. Брэдли Анджер Дэниелс. Это ведь бэ-а-дэ, верно?
— Верно, — подтвердил Декер.
— Мэри? — переспросил Брэд Дэниелс — дряхлый, весь какой-то скукоженный старичок, сидящий в инвалидном кресле в маленькой, стерильно чистой комнатке, которую будет называть своим домом до конца своих дней.
Декер, Джеймисон и Келли расположились напротив него, почти полностью заполнив тесное пространство.
Джеймисон кивнула.
— Да, Мэри Райс. Она работала тут чуть больше года назад инструктором по лечебной физкультуре.
Артритные пальцы Дэниелса сжали набалдашник трости.
— Ну да, Мэри. Я знал ее.
Им уже объяснили, что Дэниелсу хорошо за девяносто и в этом заведении он уже около десяти лет. Жена его умерла; он пережил своих братьев и сестер, и даже обоих своих детей. Его внуки проживали за пределами штата и приезжали навестить его только раз в год, на Рождество.
Келли пытался показать ему фото Крамер, но старик лишь покачал головой:
— Зрения у меня уже практически не осталось.
Декер оглядел комнатку. На маленькой полочке рядом с кроватью стояли какие-то детские фотографии и что-то вроде открыток на день рождения. На тумбочке лежала бейсболка, какие носят ветераны Второй мировой, с обозначением рода войск, в которых они воевали.
— Вы служили в Военно-воздушных силах во Вторую мировую? — спросил Декер, поглядывая на бейсболку.
— Тогда это называлось Армейские воздушные силы, — уточнил Дэниелс, немощно улыбаясь. — А до этого — Корпус армейских воздушных сил. Только потом это стало Военно-воздушными силами США.
— Вы были пилотом? — вступила в разговор Джеймисон.
— Нет. Штурманом. — Он гордо выпрямился. — Летал на «Б‐17», «Б‐24», и на самом большом, «Б‐29 Суперкрепость». Эх, были времена…
— Штурманом, говорите? — переспросил Келли.
Дэниелс медленно кивнул.
— Всегда любил это дело. Сигналы, радиоволны… Радар, который тогда еще был в диковинку… Точнехонько проводил нас в точку, которая требовалась, а потом обратно. Множество боевых вылетов. Каждый раз думал, что погибну. Но не судьба. — Он негромко хихикнул.
— А чем вы занимались после войны? Ушли со службы? — спросил Декер.
— Нет, так и остался и работал на правительство.
— Что конкретно вы делали? — спросила Джеймисон.
Теперь ослабевшие глаза старика сузились.
— А зачем вам хочется это знать? — неожиданно резко спросил он.
Декер присел перед ним на корточки.
— Вы рассказывали Мэри о том, чем занимались?
— Вы до сих пор не ответили на мой вопрос, так что с какой это стати мне отвечать на ваши?
— Вам нравилась Мэри?
— Замечательная была девка. Терпеливая. Заставляла меня упражняться, но особо не напрягала, как некоторые тут любят. Мне она нравилась. Жалко, что она ушла. А куда она девалась, кстати?
— Вас это сильно удивит, если я скажу, что она переехала в Лондон, штат Северная Дакота?
Старик вздрогнул.
— В Лондон?
— Да. Это где оборонный комплекс имени Дугласа С. Джорджа.
— Да, я в курсе.
— Потому что вы там работали? Давным-давно?
— Может, да, а может, и нет… Но если даже и работал, то это секретная информация, — сказал Дэниелс. Прикрыл глаза и еще крепче ухватился за набалдашник трости.
— Но Мэри вы про это рассказывали?
— С чего вы взяли? — возмутился старик. — Это она вам сказала?
— Нет. Но с чего ей еще переезжать именно туда? В смысле, если это просто не большое совпадение.
— Мне нечего сказать по этому вопросу.
— А вы в курсе, что Военно-воздушные силы распродали бо́льшую часть земли вокруг радарной станции?
— Продали землю? — Дэниелс напрягся. — Кому?
— Религиозной организации под названием «Братья». Когда-нибудь слышали про них?
Старик покачал головой.
— А те, в свою очередь, сдали часть этой земли в аренду нефтяникам.
— Нефтяникам?
— Компаниям, которые добывают нефть и газ.
— Они бурят на этой земле? — недоверчиво осведомился Дэниелс.
— Да. — Декер бросил взгляд на Келли, а потом на Джеймисон. Старик смотрел прямо на него. — Дело в том, что, к сожалению, мы не можем поговорить с Мэри.
— Выходит, не знаете, где она? — спросил Дэниелс.
— Нет, знаем.
— Так в чем же проблема?
— Кто-то ее убил.
Старик замер. На миг Декеру показалось, что сейчас его хватит удар.
— Убирайтесь отсюда! — вдруг взревел он, смаргивая слезы. — Просто убирайтесь, прямо сейчас! Оставьте меня в покое. Оставьте меня в покое ко всем чертям!
В комнату ворвалась медсестра в форме.
— Мистер Дэниелс? — лихорадочно затараторила она. — Что случилось?
Тот показал на остальных:
— Эти люди пристают ко мне. Я хочу, чтобы они ушли.
Медсестра обвела всех троих колючим взглядом.
Джеймисон показала ей свой значок ФБР со словами:
— Мы были вынуждены задать несколько трудных вопросов по причине полицейского расследования.
— О, понятно… Но сейчас он расстроен. Думаю… думаю, что вам следует уйти. Здоровье у него не из лучших.
Джеймисон потянула Декера за рукав.
— Пожалуй, вы правы. Уже уходим.
Они вышли из комнаты.
Пока шли по коридору, Амос сказал:
— Он знает. Он рассказал Крамер что-то, что побудило ее уйти с работы здесь, сменить имя и переехать в Лондон.
— Мы только не знаем, что именно, — заметил Келли.
— Он работал на радарной станции, — произнесла Джеймисон. — Тут должна быть какая-то связь. Он сказал, что был штурманом, работал с радарами, радиоволнами и так далее. Это как раз то, чем занимаются на лондонской базе.
— Нужно выяснить, когда он в точности был там, — сказал Декер. — Вы говорили, что станция построена где-то в пятидесятых?
— Верно, — подтвердил Келли. — Но точную дату открытия не знаю.
— Могу попросить Богарта это проверить, — предложила Джеймисон.
— И когда мы выясним, в какие годы он работал там и чем занимался, то вернемся сюда и вытрясем из старика все касательно Крамер, — заключил Амос.
— Но он и вправду очень старый человек, Декер, — сказала Джеймисон.
— Ну да, знаю. И в данный момент он — наш лучший шанс раскрыть дело.
Когда они вышли на улицу, Келли в сердцах произнес:
— Что за чертовщина тут вообще творится?
— Не знаю, — отозвался Декер. — Но мы все ближе к тем, кто всю эту чертовщину замутил.
— Ладно, хотя будем надеяться, что они не доберутся до нас раньше, чем мы доберемся до них, — зловеще заметила Джеймисон.
— И Богарт сказал, что уже этим занимается? — спросил Декер.
Они с Джеймисон подходили к ресторану, в который их пригласили Бейкер и Кэролайн Доусон.
Амос переоделся в другие штаны, чистую белую рубашку и потертый вельветовый пиджак с кожаными заплатками на локтях, что представляло собой его наиболее элегантный наряд. Погода переменилась — температура упала до шестидесяти с небольшим, пропала влажность.
На Джеймисон была темная юбка до колена, короткие сапожки на «молнии» и на толстом каблуке и белая блузка с джинсовой курткой поверх нее.
— Да. Я буквально только что с ним общалась. А поскольку это имеет какое-то отношение к военным, он собирался позвонить Харпер Браун.
Харпер Браун служила в РУ МО — Разведывательном управлении Министерства обороны — и работала с ними по одному из предыдущих дел.
— Хорошо. Что-нибудь есть на Крамер или почему она так заинтересовала федералов?
— Нет. Я спрашивала его, и он сказал, что остался с носом… Мамочки, а ветерок-то реально холодный! — буркнула Джеймисон, потуже заворачиваясь в свою джинсовую куртку.
— Два дня назад ты жаловалась на жару.
— Насколько мне помнится, не одна я жаловалась.
Когда они подошли к ресторану, Декер произнес:
— Итак, званый ужин. Что мне полагается делать?
Она посмотрела на него, но без всякого удивления, поскольку более или менее предполагала подобный вопрос.
— Ну, для начала попробуй получать удовольствие. Это были напряженные несколько дней, и даже тебе нужно подзарядить батарейки. Далее: поддержи Стэна и Кэролайн. Не зацикливайся на мысли, что она пытается подменить твою сестру.
— А если я брякну какую-нибудь глупость?
— Просто сначала подумай, прежде чем ее брякнуть.
— Легко сказать, — пробормотал Декер.
На входной двери красовалась барельефная бронзовая вывеска: «У МЭДДИ».
— Так звали ее мать, — объяснила Джеймисон.
— Вполне объяснимо, — отозвался Декер.
Ресторан располагался на первом этаже недавно отремонтированного кирпичного здания с двумя помигивающими газовыми фонарями по бокам от полированной деревянной двери.
Бросив взгляд на яркие язычки пламени, Джеймисон усмехнулась:
— И тут метан!
Доусон и Бейкер уже сидели за барной стойкой со стаканами в руках. Бейкер был одет примерно так же, как Декер: штаны цвета хаки, белая рубашка и пиджак, знававший лучшие времена. Доусон нарядилась в бирюзовое платье с кожаным ремнем, черные колготки и туфли на низком каблуке. Волосы ее свободно спадали на плечи.
Все четверо подошли к своему столику и расселись.
Джеймисон оглядела обстановку зала, которая выглядела одновременно и с иголочки новенькой, и антикварной, хотя оформлено тут все было с умом и местами даже артистично.
— Ого, настоящая красота! Не ожидала увидеть здесь что-то в этом духе. — Она стрельнула в Доусон смущенным взглядом. — Простите, не это имела в виду.
Декер лукаво посмотрел на нее, подался ближе и прошептал:
— А вот сначала подумай, прежде чем что-то сказать!
В ответ на замечание Джеймисон Доусон лишь понимающе улыбнулась.
— Нет, я все поняла. Вообще-то это мое детище.
— Что? — воскликнула Джеймисон.
Ухмыльнувшись, Бейкер объяснил:
— Это она здесь всем рулит, а не ее папаша.
— Мы тут уже пообщались с вашим отцом, — сообщил Декер.
— И зачем он вам понадобился?
— Просто рутинный опрос.
— Так это и вправду ваш ресторан? — спросила Джеймисон, ловко меняя тему.
— Формально владеет им мой отец, но это моя затея. И я сама просчитывала финансовую сторону, заказывала проект и перепланировку, отбирала персонал — словом, занималась абсолютно всем, вплоть до выбора посуды, штор и марок джина в баре. У этого ресторана — собственный веб-сайт и аккаунты в соцсетях, а еще мы занимаемся организацией питания на выезде и проводим специальные мероприятия.
Джеймисон не отводила взгляда от переполненного зала.
— Ну, если это о чем-то и говорит, то вы явно преуспеваете.
— У нас забронированы все столики на ближайшие три месяца, вообще-то говоря. Это практически единственное приличное заведение такого рода в городе. У меня шеф-повар — из Напа-Вэлли.[571]
А Бейкер добавил со смешком:
— Мы сегодня заполучили столик только потому, что это она здесь хозяйничает.
Кэролайн рассмеялась и ухватила его за толстенную ручищу.
— Дело в том, что мой папа поначалу думал, будто я чокнутая. Все твердил: не пытайся сделать из этого городишки то, чем он не является.
— В смысле? — спросил Декер.
— Мой отец всегда считал Лондон заштатной дырой, которая никогда не поднимется выше этого статуса. Даже при всем богатстве, рожденном нефтедобычей. Но я смотрю на вещи по-другому. Думаю, что мы уже преодолели все эти бесконечные циклы подъемов и спадов. Люди теперь приезжают сюда не только для того, чтобы нахапать денег и по-быстрому свалить куда-то еще. Они приезжают, чтобы остаться. Я знаю, что погода здесь может быть настоящей катастрофой, но такое бывает еще в куче мест. А кому охота погреться, то далеко лететь не надо. Главное, что если у вас есть здесь хорошие места, люди захотят тут остаться и пустить корни. А коренные жители Северной Дакоты — славные люди. Соль земли, как говорится.
— Я вот сам со Среднего Запада, — сказал Декер. — Так что полностью с этим согласен.
— А с теми деньгами, которые сейчас здесь крутятся, людям все это не только по карману — думаю, они способны и оценить по достоинству те услуги, которые я тут пытаюсь предлагать.
— По-моему, это просто обалденно, — произнесла Джеймисон.
Бейкер поднял свой бокал.
— За обалденные вещи! — Он поклонился Доусон. — И за обалденных людей.
После того как они сделали заказ, Доусон спросила, как продвигается расследование.
— Я слышала, было еще одно убийство, а еще пропал Хэл Паркер.
— Верно. Убили Памелу Эймс. Она некогда работала в колонии Братьев, — ответила Джеймисон.
— Но с чего это вдруг кому-то ее убивать? — встрял Бейкер.
— Она могла просто оказаться не в том месте и не в то время, если главной целью был Паркер.
— Ну а он-то по какой причине мог быть целью? — удивилась Доусон.
Вместо ответа Декер спросил у обоих:
— А кто-нибудь из вас знал Памелу Эймс?
Бейкер помотал головой, но Доусон ответила:
— Я работала с Милтоном Эймсом по кое-каким деловым вопросам. Я знала, что Памела — его дочь, но не скажу, чтобы мы с ней были лучшими подругами.
— Но почему Эймс оказалась дома у Хэла Паркера, для начала? — осведомился Бейкер.
— Должно быть, они знали друг друга, — неопределенно ответила Джеймисон, стрельнув взглядом в Декера. И, опять сменив тему, обратилась к Доусон: — Мы приезжали к вашему отцу домой. Дом просто замечательный.
— После того как мамы не стало, нам обоим требовалось чем-то занять голову. Поскольку без нее мы во Францию так и не переехали, я решила, что стоит построить отцу новый дом. Дать ему что-то, на чем можно сосредоточиться. Он любит вникать в детали. Он просто его закончил. Почти два года ушло — и это при том, что строительные бригады работали круглые сутки.
— А как вы справились с этой трагедией? — спросил Декер.
Кэролайн печально улыбнулась.
— Я тоже с головой ушла в работу.
— Ваша мать погибла во время бурана, насколько я понимаю, — добавил Декер.
Доусон кивнула и потерла колечко на мизинце.
— От отравления угарным газом в машине, — произнесла она тихим, срывающимся голосом.
— Как она вообще оказалась на этой дороге в буран?
— Позвонила Элис Причард, наша пожилая соседка. У нее отключилось электричество, и она попала в безвыходную ситуацию. У нее были проблемы со здоровьем.
— А почему она просто не позвонила в «девять-один-один»?
— Моя мама по-любому добралась бы туда быстрей, чем ребята из службы спасения. И у нас имелся резервный генератор, так что у нас в доме Элис была бы в полном порядке. Такое уже и раньше случалось, и каждый раз Элис звонила нам.
— Но ваша мать так до нее и не доехала?
— Нет. И Элис тоже погибла.
— О господи, — выдохнула Джеймисон.
— Если эта соседка погибла, — сказал Декер, — то как вы узнали, что она звонила вашей маме и что именно в этом и была причина, по которой та оказалась на дороге в буран?
— Моя мама послала мне эсэмэску, когда Элис ей позвонила. Но из-за разницы во времени я увидела это сообщение только на следующее утро. Почти сразу же после того, как узнала, что ее нашли в машине после окончания снегопада.
— Сочувствую, — сказала Джеймисон, а Бейкер нежно похлопал Доусон по плечу.
На секунду повисло молчание, пока Декер неловко не произнес:
— Гм, ваш отец сказал, что скоро вы будете править миром.
Джеймисон нервно глянула на Декера, но прежде чем она успела хоть что-то сказать, вмешался Бейкер:
— Вся в папу!
Декер заметил, что Доусон отнюдь не обрадовало это замечание.
— И, насколько мы понимаем, у вас был еще и брат? — спросил он, чем привлек еще один колючий взгляд со стороны Джеймисон, которая сухо заметила:
— Я уверена, что Кэролайн предпочитает обсудить какую-нибудь другую тему.
Доусон прокашлялась и отпила воды из стакана.
— Нет, все нормально. Да, брат, Хью. Мы называли его Хью-младший. Он… погиб.
Декер продолжил:
— Джо Келли сказал нам, что они с вашим отцом по-разному смотрели на вещи. Но в подробности не вдавался.
Доусон так пристально посмотрела на Декера, что ему стало неловко.
— Милый старина Джо… Похоже, он по-прежнему принимает некоторые вещи слишком близко к сердцу.
— А что с ним такое? — спросила Джеймисон.
— Ничего; я просто полагаю, что он всего лишь пытался прикрыть нашу семью от излишнего внимания. Джо всегда хранил верность таким вот образом. Факт же в том, что мой брат был геем, а у моего отца всегда были с этим очень большие проблемы. Он отлучил его от наследства, от бизнеса, от всей своей жизни. Думаю, что под конец Младший просто не смог всего этого пережить. И решил покончить с собой. Принял кучу таблеток. Как раз я и нашла его. — Доусон промокнула глаза платочком.
— Блин, Кэролайн, я и понятия не имел! — воскликнул Бейкер.
— А с чего бы тебе знать? Брат всегда был мне очень дорог. Мы были очень близки.
— И это… это, наверное, многое изменило между вами и вашим отцом, — предположил Декер.
— После смерти Младшего мы почти год не разговаривали. Но потом потеряли и маму, поэтому… поэтому решили, что, как единственная оставшаяся родня, должны заключить перемирие. И так и поступили.
— И как по-вашему, это перемирие долго продержится? — спросил Декер.
Доусон постучала своим колечком по деревянному столу, словно на удачу.
— Не думаю, что у меня есть выбор, — отозвалась она.
Помолчав, Амос произнес:
— Ну, как уже сказал Стэн, по-моему, ваш отец и вправду рассматривает вас как свое собственное отражение.
— Не думаю, что тут есть даже что-то близко похожее, — твердо сказала Доусон.
Вернувшись в отель, Декер и Джеймисон обнаружили, что там их уже поджидают.
С дивана в вестибюле поднялся Шейн Макклеллан и подошел к ним. Одет он был в джинсы и серую рубаху навыпуск. Волосы его были зализаны назад, на щеках — изрядная щетина.
Обведя их тревожным взглядом, он начал:
— Хэл Паркер?..
— А что с ним? — бросил Декер.
— Слышал, что его кто-то похитил и оставил убитую девчонку у него в сарае.
— А вас почему это волнует? — спросил Декер.
— Да Хэл — один из моих лучших дружбанов! Мы частенько с ним вместе охотились.
— Вообще-то мы видели фотографию с вами у него в доме, как раз с охоты, — заметила Джеймисон.
— Мы как раз сейчас этим занимаемся, — сказал Декер. — Не возражаете, если мы зададим несколько вопросов, раз уж теперь знаем, что вы дружили?
— Конечно, чем смогу — помогу.
Декер направился к диванчикам, поставленным в вестибюле. А когда все расселись, спросил:
— Когда вы видели его в последний раз?
— Через два дня после того, как он нашел тело той женщины. Я заезжал к нему кое-что забрать, и он рассказал мне об этом. Это сильно его потрясло.
— А он говорил вам про волка, которого выслеживал?
— Угу. Он как раз охотился на него, когда нашел тело.
— Паркер знал некую Памелу Эймс?
Шейн нахмурил брови.
— Нет, насколько мне известно… Это ее нашли в сарае?
— Ее. А теперь: то, что мы обнаружили, может указывать на то, что Эймс была там для платного секса. Зная Паркера, сказали бы вы, что это похоже на правду?
— Хэл? С проституткой? Совершенно исключено. Черт, да как вы могли даже просто подумать такое?
— Мы нашли некоторые свидетельства, которые могут на это указывать, — неопределенно ответствовал Декер.
Шейн сложил руки на груди и упрямо посмотрел на них.
— Ну, лично я никогда в такое не поверю. Хэл любит охоту, рыбалку и выпить пивка. Вот и все его развлечения.
— Когда вы видели Паркера, не был ли он чем-нибудь обеспокоен?
— По крайней мере, он ничего такого не упоминал. Был сильно расстроен из-за той дамы и всей этой истории, но и только. Мы собирались вскоре сходить поохотиться. Это слегка подняло бы ему настроение.
— Меня удивляет, что у вас находится на это время, учитывая все, чем вы занимаетесь со своим отцом, — вклинилась Джеймисон. — Он вроде не дает вам сидеть без дела.
— Он не оставил бы мне и минутки свободной, если б я ему позволил, но у меня есть одно секретное оружие.
— И какое же? — уточнила Джеймисон.
— Мне глубоко плевать на то, что его действительно заботит, — и именно, на делание денег посредством выкачивания нефти из земли.
— У вас вроде есть ферма? — спросил Декер. — Где-то неподалеку от радарной станции?
— Верно.
— Вы знакомы с Братьями?
— Ну да, достойные люди.
— Вы у них там когда-нибудь бывали?
— Разумеется. Они занимаются слесарными работами. Мы используем кое-какую их продукцию при добыче нефти. Плюс у них уйма грузовиков, и мы платим им за транспортные услуги.
— Вы знали Айрин Крамер?
— Нет, не знал.
К разговору присоединилась Джеймисон:
— Вы дружите с Кэролайн Доусон?
— Мы росли вместе — я, она и Джо Келли. В старших классах тоже учились вместе. Тогда мы были типа как не разлей вода.
— Ну да, Келли нам тоже что-то подобное говорил…
— Мы с Джо играли в одной футбольной команде. Он был квотербеком основного состава, а я — его лучшим принимающим. — По лицу Шейна медленно расплылась улыбка. — За два сезона я принял от него сорок пять пасов в зачетную зону, и оба раза мы стали чемпионами штата. Только не подумайте, что я хвастаюсь или еще чего, но в школе мы с ним пользовались большой популярностью. Лучшее время во всей моей жизни. Каждое утро просыпался с улыбкой.
— А сейчас? — спросила Джеймисон.
— Да сейчас мы особо друг с другом и не видимся. Кэролайн занята управлением отцовским добром. А Джо — коп, распорядок дня у него ненормированный… Вообще-то я скучаю по тем временам, хоть и все это уже давно в прошлом, — мечтательно добавил он.
— Но вам нравится Кэролайн? — спросила Джеймисон.
Он опустил взгляд в пол.
— Блин, да кому она не нравится? Я некогда мечтал даже, что мы с ней пойдем под венец и заведем кучу детишек… — На секунду умолк. — А вот с Джо они даже встречались в старших классах. Какое-то время я вообще думал, что у них дело и до женитьбы дойдет. — Он едва заметно ухмыльнулся. — Это единственное, что меня когда-либо задевало в этом парне. Кэролайн он вроде как нравился больше, чем я. — Снова пауза. — Хотя мы с Джо некогда были лучшими друзьями: куда один, туда и другой.
— И что же случилось? — спросила Джеймисон.
— Жизнь… жизнь случилась, — глухо проговорил Шейн. — Но мы все равно приятельствуем. Просто не так, как раньше. Ничего уже не так, как раньше, — со вздохом добавил он.
— Такое со всеми случается, — заметил Декер.
— Мы только что ужинали с Кэролайн, — сообщила Джеймисон.
— Да ну? В ее модерновом заведении?
— Да, «У Мэдди», названном в честь ее мамы.
— Просто ужас, что с ней тогда случилось…
— Да, настоящая трагедия, — поддакнула Джеймисон.
— Выходит, Джо подался в копы, Кэролайн уехала учиться в колледж, а вы завербовались в армию, — заключил Декер.
— Верно.
— И долго прослужили?
— Достаточно долго, чтобы то, что я там видел и чем занимался, застряло у меня в памяти до конца моих дней, — резко ответил Шейн. — Не поймите меня неправильно. Я гордился тем, что выполняю свой долг, но еще и был рад-радешенек оставить все это позади. Некоторые мои кореша погибли или потеряли руки и ноги. После этого я вернулся сюда.
— Вы никогда не замечали какой-нибудь странной деятельности на радарной станции за городом?
— Странной?
— Чего-то, выходящего за обычные рамки.
— Да нет, вообще-то… У них там просто уйма охраны. Местные называют этот радар «глазом в небе». Его использовали для отслеживания ядерных ракет, как я слышал. Эта штука торчала там еще до рождения моего отца.
— Сами бывали там когда-нибудь?
— Нет. А почему вообще все эти вопросы про станцию?
— Такая у нас работа.
— Так чем я могу помочь вам, чтобы отыскать Хэла?
— Вы уже помогли нам, рассказав, чем вы с ним занимались.
— И это все? Больше ничем?
— Если только у вас нет какой-то информации на тему, кто мог убить Айрин Крамер и Памелу Эймс.
Шейн отрицательно покачал головой.
— Ну что ж, теперь, пожалуй, понятно, почему в Вашингтоне ни хрена не делается…
— Мы работаем над этим не покладая рук, Шейн, — заверила его Джеймисон. — Но это непростая задача.
— Ну да, ну да, наверное, — рассеянно бросил он. — Ладно, еще увидимся.
И с этими словами встал и решительно направился к выходу.
Декер сказал:
— Он вполне уверен, что Хэл Паркер никогда не нанял бы проститутку. Но я думаю, что…
Тут Амос резко замолк, и вид у него стал такой остолбенелый, что Джеймисон рявкнула:
— В чем дело, Декер?
— Нам надо ехать. — Развернувшись, он нацелился к дверям.
— Ехать? Куда?
— Взглянуть на тело, — бросил Декер через плечо.
Двери похоронной конторы были заперты, и Амосу пришлось добрых полминуты колотить в них, пока они не увидели сквозь стекло, как кто-то опасливо приближается к главному входу с обратной стороны. Это был худощавый молодой человек, одетый как уборщик, со шваброй в руке.
— Да? — отозвался он сквозь дверь с тревогой на лице.
Джеймисон приложила к стеклу свое удостоверение.
— ФБР, открывайте! Живо!
Молодой человек выронил швабру и сам чуть не упал. Неловко повозился с замком и проворно отскочил в сторону, когда Декер бесцеремонно протолкался внутрь мимо него.
— Что все это значит? — вскричал молодой человек. — Это… господи, это же похоронная контора! Проявите хотя бы чуточку уважения! Эй, куда это вы?
Ответа он не получил.
Декер быстро повел Джеймисон к моргу и распахнул дверь. Он шарил взглядом по стене с холодильниками, пока не увидел фамилию «Эймс» на карточке, прилепленной скотчем. Открыл дверцу и выдвинул носилки. Приподнял простыню, открывая обнаженное тело Памелы Эймс.
— Что мы ищем, Декер? — встревоженно спросила Джеймисон.
— Как думаешь, где может быть ее одежда? — с отсутствующим видом отозвался тот.
— Думаю, что осталась в отделе полиции, в хранилище для улик. Я знаю, что Келли забрал ее для экспертизы.
— Позвони Келли и скажи, чтобы он немедленно привез все это сюда.
— Ладно, но мне хотелось бы объяснить ему причину…
— Скажи ему, что истинной целью могла быть Эймс, а не Паркер.
Джеймисон уже достаточно долго работала с Декером, чтобы не обсуждать подобные заявления. Так что просто отошла в угол и вытащила телефон.
Осмотрев тело, Амос огляделся по сторонам и заметил лежащий на соседнем столе скоросшиватель. Подобрал его и быстро перелистал страницы, быстро поняв, что в нем содержатся черновые заметки, сделанные Уолтом Соверном в ходе вскрытия Эймс. Прочитал их от начала и до конца, а потом вернулся к телу, прихватив с собой скоросшиватель.
Джеймисон присоединилась к нему.
— Келли нашел одежду и едет сюда. Он находился в отделе, так что скоро будет.
Декер отсутствующе кивнул, а Джеймисон опустила взгляд на тело.
— В каком это смысле целью была Эймс?
— Посмотри на тело, Алекс. Трупные пятна образуются всего минут через тридцать после смерти и закрепляются примерно через два часа. Соверн просветил нас на этот счет еще после вскрытия Крамер, как будто мы и без него этого не знали.
— Да, было дело.
Декер показал рукой на грудную, брюшную и бедренную области трупа.
— Если трупные пятна еще не успели зафиксироваться, а на какие-то участки тела оказывается давление со стороны, кровь не может собираться там, и кожа остается бледной. А теперь: Эймс мы обнаружили в полулежачем положении лицом вниз на руле квадроцикла. После ее смерти сила тяготения действительно вынудила бы кровь собраться вот здесь, как только ее сердце прекратило биться. Но перед тем как трупные пятна зафиксировались, тесная одежда, которая была на ней, выступила бы в роли многочисленных манжет, создающих давление. Но разве ты видишь какую-то бледность в этих зонах, как если бы кровь не могла добраться сюда?
— Нет, они розоватые и бордовые. — Она бросила на него острый взгляд. — А значит, ее убили, а потом, некоторое время спустя, одели в ту одежду, которая была на ней. Соверн отметил это в своем отчете?
— Нет, он этого не сделал.
— Выходит, Эймс не была проституткой?
— Нам пытались задурить голову, нарядив ее в таком стиле.
— И как это сочетается с Крамер? — спросила Джеймисон.
— Она определенно должна была знать Крамер по колонии. А что если, уйдя из колонии, она обратилась к Крамер за помощью? На предмет перекантоваться, занять деньжат? И что именно если Крамер посвятила ее во что-то — что-то, что встревожило Эймс? Потом Крамер убивают, и тело находит Паркер. Как Эймс, скорее всего, поступила бы в такой ситуации?
Лицо Джеймисон осветилось пониманием.
— Ты хочешь сказать, что Эймс могла отправиться туда, чтобы расспросить Паркера о его находке? Может, в надежде на то, что это поможет ей понять, что же произошло? Особенно, если, как ты сказал, Крамер уже успела поведать Эймс что-то тревожное…
— Только вот кто-то пронюхал про это и тоже явился туда, чтобы этому помешать. И, как мы видим, явно в этом преуспел. — Декер опять опустил взгляд на отчет. — Ты помнишь ту бутылку вина и два бокала?
— Помню, а что?
— В желудке Эймс не обнаружено никаких следов вина. Как такое могло выйти, если она выпивала с Паркером?
— Так что все это постановка…
— Это от начала и до конца постановка.
— Но зачем было убивать ее и похищать Паркера?
— Чтобы заставить нас подумать то, что мы и подумали. Что это он был целью, а не она. Что Эймс всего лишь оказалась не в том месте не в то время. И преступник не мог просто отпустить Паркера после такого. Когда тот видел, как обошлись с Эймс.
Джеймисон резко выдохнула.
— Черт… Так где же тогда Паркер?
— Вообще-то я не рассчитываю найти его живым и здоровым.
— Господи, Декер, все это и вправду выходит из-под контроля!
— Они пытаются обрезать все нити, которые могут на них вывести, Алекс. Но это палка о двух концах. Всякий раз, когда они устраивают нечто подобное, то рискуют оставить что-то, что позволит нам поймать их.
— Но скольким еще людям предстоит умереть, прежде чем мы и вправду их поймаем?
Декер, который все не сводил взгляда с тела Эймс, ничего не ответил, поскольку ответа у него не было.
Вскоре появился Келли — с одеждой и множеством вопросов.
Пока Джеймисон посвящала его в дедуктивные рассуждения Декера, тот взял предметы одежды и разложил их на теле Эймс точно таким же образом, каким они были тогда на ней надеты.
Когда Алекс закончила вводить Келли в курс дела, Амос сказал:
— Посмотрите туда, где одежда прилегает к телу.
Все сгрудились вокруг секционного стола, а Декер принялся методично указывать на различные ключевые точки.
— Вот здесь, здесь и здесь. Трупные пятна зафиксированы. Кожа и места скопления крови никоим образом не выглядели бы так, как мы сейчас видим, если б эта одежда была на ней в момент убийства. Она настолько тесная, что должна была просто-таки вреза́ться в кожу — вот тут и вот тут.
Келли восхищенно кивнул.
— Она была одета во что-то другое, а потом ее переодели, чтобы она выглядела как шлюха.
— Настоящую одежду забрали, а саму ее уложили на квадроцикл в сарае.
— И еще забрали Паркера. Думаете, его уже нет в живых? — спросил Келли.
Декер пожал плечами:
— Не стал бы биться об заклад, что он жив. У Уолта Соверна был доступ к этой одежде?
— Разумеется. Ему надо было исследовать ее на предмет всяких следов, а потом в целях вскрытия. Сами же знаете.
— Угу, я-то знаю. Просто интересно, знает ли он.
Декер взял в руки юбку и одну из туфель. Оценил их размеры, а потом перевел взгляд на тело Эймс.
— Алекс, помоги-ка мне слегка… Эти размеры впору кому-то вроде Эймс?
Джеймисон посмотрела на ярлыки с размерами, а потом попробовала надеть туфлю на ногу трупа.
— Эта пара ей явно велика. Она попросту не смогла бы в ней ходить, особенно на таких каблуках. А что касается юбки и блузки, то я бы сказала, что они на пару размеров малы. Понимаю, что ей могло хотеться чего-то в обтяжку, но не настолько же.
— Я подумал об этом, когда еще там заметил, насколько глубоко они врезались в тело, — сказал Декер. — Это было бы не слишком удобно.
— Они могли убить ее еще задолго до того, как она добралась до Паркера, — предположила Джеймисон. — А потом отвезти ее туда и там переодеть.
— Что вполне объясняет фиксацию трупных пятен и отсутствие крови на квадроцикле и в сарае. Тот, кто за всем этим стоит, явно немного разбирается в судебной медицине — посмотри хотя бы на то, как вскрыли Крамер, — но не на высшем уровне, вроде знания специфики образования трупных пятен.
— У вас, ребята, вошло в привычку ошиваться тут круглые сутки?
Обернувшись, они увидели стоящего в дверях Уолта Соверна. Его жена выглядывала у него из-за плеча.
Полностью повернувшись к ним, Декер произнес:
— Насколько я понимаю, вам позвонил тот парень, который впустил нас сюда.
Соверн вошел в помещение — его жена потянулась вслед за ним — и увидел одежду, разложенную на трупе.
— Что происходит? Почему на теле все это барахло?
— Просто уточняем некоторые детали, которых не было в вашем отчете, — многозначительно ответил Декер.
Соверн подступил ближе и подхватил отчет, который Амос оставил на столе.
— Я его еще не закончил.
— Тем не менее, это должно быть и в черновике.
— Ладно, что там с трупными пятнами?
— Они не на тех местах. Ее убили раньше, чем вы утверждаете, а потом, когда трупные пятна уже зафиксировались, переодели в эти шмотки и усадили на квадроцикл в сарае.
— Это голые предположения с вашей стороны.
— Это заключение, основанное на материальных свидетельствах.
Вмешалась Лиз:
— Что-то еще вас поразило?
— Ну, если и поразило, то вам об этом знать необязательно, — напрямик сказал Декер. — Ваш супруг обеспечивает нас информацией, основанной на криминалистическом исследовании тела, а мы не посвящаем его в подробности расследования. Даже если полностью доверяем человеку, проводившему вскрытие.
Он умолк и сверху вниз уставился на Соверна. Тот бросил скоросшиватель на стол и многозначительно посмотрел на Декера.
— Мне очень не нравится ваш подход.
— Никогда не чувствовал нужды кому-то нравиться.
— Вообще-то, все мы в одной команде, — это прозвучало от Лиз Соверн, которая выступила на середину помещения и теперь стояла бок о бок с мужем — похоже, из чувства солидарности.
— Моя уверенность в этом была поколеблена как раз одним из «членов команды». — Декер подступил к этой паре ближе и навис над ними. — Может, вы поможете мне ее восстановить.
— Если вы обвиняете меня в какого-то рода халатности… — начал было Соверн громким голосом.
— Нет, в халатности я вас не обвиняю.
— Ну, это уже что-то.
— Потому что халатность подразумевает ошибки, допущенные непреднамеренно.
Лиз Соверн со свистом втянула воздух сквозь зубы, а ее супруг ожег взглядом Амоса.
— Что конкретно вы имеете в виду, Декер? — спросил Келли.
— Не хотите рассказать нам, Уолт? — спросил Декер. — Я хочу сказать, что одна серьезная ошибка — ну да, такое случается, хоть и редко. Но сразу две? Это уже то, что я назвал бы системой.
— Я не собираюсь стоять тут и выслушивать всякую чушь! — воскликнул Соверн. — Можете пообщаться с моим адвокатом!
Но тут же сделал провокационный шаг к Декеру, с раскрасневшимся и злым лицом.
Келли быстро вклинился между двумя мужчинами.
— Эй, придержите-ка лошадей. Это уже выходит за всяческие рамки. — Он повернулся к Соверну: — Хотя, Уолт, и вправду есть кое-какие странности. В общем, напрямую я тебя не обвиняю…
— Да пошел ты в задницу! — взревел Соверн, разворачиваясь и устремляясь к выходу.
Все глаза нацелились на его жену, которая вроде как едва держалась на ослабевших ногах.
— Лиз? — произнес Келли. — Что тут происходит?
— Уолт расстроен, что вполне естественно. — Она обожгла разгневанным взглядом Декера. — Кто станет винить его в этом после всех этих гадостей, на которые только что намекнул этот толстый придурок?
— Я ни на что не намекаю, — отозвался Декер. — Я хочу сказать, что ваш муж намеренно исказил результаты вскрытия с целью помешать расследованию.
— Это бессовестная клевета!
— Кто заставил его так поступить? — не отставал Амос.
— Понятия не имею, о чем вы говорите! Мой муж никогда ничего такого не сделал бы!
Все вздрогнули, когда вдруг услышали выстрел, сразу за которым послышался звук чего-то упавшего на пол.
Все бросились из помещения, с Джеймисон во главе.
Дальше по коридору виднелась приоткрытая дверь. Алекс полностью распахнула ее и ворвалась внутрь. И тут же остановились, отчего все остальные натолкнулись на нее.
Судя по всему, это был кабинет Уолта Соверна, с дипломами и сертификатами в рамках. Посредине стоял письменный стол. Кресло с высокой спинкой за ним было сдвинуто к самой стенке.
Джеймисон, Келли и Декер заглянули за стол. Там на полу лежал Уолт Соверн. Пистолет, из которого он выстрелил себе в рот, валялся рядом на ковре.
— Уолт! — вскрикнула его супруга, увидев тело.
Когда она попыталась протолкаться мимо них, Келли придержал ее.
— Нельзя, Лиз… Прости, это теперь место преступления.
Она отбивалась, молотила его кулачками, пока он не прижал ей руки к бокам. А потом обмякла и, всхлипывая, бессильно привалилась к нему.
Декер посмотрел сначала на Келли, а потом на мертвеца.
«М-да, еще одного я никак не ожидал».
В кабинете в отделе полиции расположились трое, но стояла полная тишина, не считая дыхания собравшихся.
Декер, Джеймисон и Келли сидели, угрюмо уставившись в потертый линолеумный пол.
Было раннее утро, рассвет еще не окрасил небо, и тело Уолта Соверна лежало на каталке в его погребальной конторе. Остолбеневшую Лиз Соверн отвезли домой к каким-то ее знакомым. Для проведения вскрытия из Уиллистона ехал другой коронер, хотя всем собравшимся в комнате была прекрасно известна причина смерти.
Соверн нацарапал записку, которую они нашли у него на столе: «Простите за все. Я сам себя ненавижу. Я…»
Он явно предпочел ее не заканчивать.
— Так все-таки почему? — нарушил молчание Келли. — Он и вправду кому-то продался?
Ответил ему Декер, поскольку, судя по всему, именно от него и ожидался ответ:
— Кто-то явно заставил его исказить результаты вскрытия, чтобы сбить нас с толку. Сначала с Крамер, которая что-то проглотила, а потом с Эймс, которая собиралась встретиться с Паркером. Только не ради секса, а ради информации. Уолта шантажировали, чтобы он пропустил те части вскрытия, которые позволили бы нам об этом догадаться.
— Вы считаете, что Уолта именно шантажировали? — с нажимом произнес Келли. — Может, его просто подкупили?
— Люди, которые делают такие вещи ради денег, обычно не вышибают себе мозги, будучи раскрытыми. Они пытаются заключить сделку, сдав того, кто им платил. И, несмотря на то, что я сказал Соверну, у нас не было никаких прямых доказательств того, что он допустил эти ошибки намеренно. Я просто намекнул ему на это, а он вот как отреагировал… Явно сработала нечистая совесть. Просто взгляните на предсмертную записку. «Простите за все»? «Я сам себя ненавижу»? — Немного помолчав, Декер добавил: — Но я никак не думал, что из-за этого он покончит с собой. На этот счет я полностью ошибался.
— Так что же он такого сделал, что совесть у него была нечиста? — спросила Джеймисон.
— На этот счет нам лучше пообщаться с его супругой, — ответил Декер.
Вечером того же дня Лиз Соверн с бледным и осунувшимся лицом сидела на кровати в гостевой комнате дома, принадлежащего какой-то ее близкой подруге. Она держала обеими руками чашку с чаем; ее покрасневшие глаза ясно говорили о страшном горе, выпавшем на ее долю. Бросила враждебный взгляд на Декера, когда тот присел на стул рядом с кроватью. Джеймисон и Келли сразу же встали у него за спиной.
— Даже несчастные сутки нельзя было выждать? — хрипло произнесла она. — Мой муж покончил с собой!
— Если б мы могли выждать, то выждали бы. Но мы не можем. И будем благодарны за все, что вы сумеете нам рассказать.
— Я не знаю, почему Уолт так поступил.
Декер подался вперед на стуле.
— Тогда давайте попробуем найти ответ вместе. Начнем с того, что он написал в предсмертной записке.
Соверн прикрыла глаза и вздохнула.
— Это важно, Лиз, — вмешался Келли.
— Да знаю я, Джо! — рявкнула она, уже открыв глаза и обжигая его взглядом.
Декер откашлялся.
— Если Уолта заставили подредактировать результаты вскрытия Крамер и Эймс, то нам нужно знать, как и кто.
— Понятия не имею, почему он это сделал. Я все еще не верю, что он намеренно исказил эти отчеты. Если кто и виноват в том, что он мертв, так только вы! Это вы обвинили его во всех этих ужасных вещах.
Декер откинулся на спинку стула, явно не убежденный.
— Если человек был невиновен в том, в чем я его обвинил, он никогда не забрал бы собственную жизнь. Прежде чем выйти из морга, ваш муж упомянул про своего адвоката. И явно не походил на человека, задумавшего покончить с собой.
— Тогда зачем же ему убивать себя вместо звонка адвокату? — выпалила она в ответ.
— Думаю, он просто хорохорился, хватаясь за все, что мог, в столь напряженный момент. Но, полагаю, когда он вошел в свой кабинет, реальность навалилась на него всей своей тяжестью. В этот момент он и принял решение.
— Вы и вправду рассчитываете заполучить у меня какую-то грязь на моего мертвого мужа? Именно этого вы от меня хотите? — визгливо добавила она.
— Я прошу вас помочь нам раскрыть серию убийств. И те, кто шантажировал вашего мужа и довел его до самоубийства, тоже заслуживают наказания. Нам нужна ваша помощь, чтобы добраться до них.
— Ну что ж, если б вы не обвиняли его в такой безапелляционной манере… — начала Лиз.
— Если б я упускал из виду что-то в таком духе, то занимался бы не своим делом, — перебил ее Декер. — Вы наверняка хотя бы немного разбираетесь в судебной медицине. Вы и вправду думаете, что он мог пропустить такие серьезные вещи в ходе двух совершенно разных вскрытий?
Глубоко вздохнув, Соверн остановила на нем проницательный взгляд.
— По-моему, вы занимаетесь своим делом, агент Декер.
— Ладно, — выжидающе произнес он.
Протянув руку, Соверн выдернула из коробки на тумбочке бумажный платочек. Промокнула глаза, высморкалась, зажала скомканный платочек в кулаке.
— Мой муж был хорошим человеком.
— А я и не хочу сказать, что он был плохим человеком, — отозвался Декер.
— Но у него были… проблемы.
— Какого рода проблемы?
Глаза женщины наполнились слезами.
— Он… увлекался кое-какими вещами, которые остальные, особенно в здешних краях, сочли бы… недопустимыми.
— О какого рода вещах мы сейчас говорим?
— Это что-то криминальное? — уточнил Келли.
— Нет, но это могло нанести громадный ущерб его репутации. — Она с силой выдохнула. — У него была интрижка с женой друга.
Соверн вцепилась в край одеяла, и из глаз у нее закапали слезы.
— Как вы это выяснили? — спросил Келли.
— Текстовые сообщения. Кое-что, что я видела у него на компьютере. Полуночные телефонные звонки. И я за ним как-то раз проследила.
— У вас состоялся неприятный разговор на эту тему? — спросил Декер.
Выдернув из коробки еще один платочек, она утерла глаза.
— Да. Поначалу он все отрицал. Уверял, что я ошиблась, что это все просто недоразумение. Но в конце концов признался. Мы даже подумывали развестись, но до этого дело так и не дошло.
— Это наверняка оказалось тяжелым испытанием для вашего брака, — заметила Джеймисон.
— В конце концов я велела себе просто не обращать на это внимания. Он делал то, что хотел, и я тоже. Детей у нас нет. Так что я стала наряжаться, выходить куда-нибудь пропустить стаканчик, и если к вечеру не возвращалась и оказывалась в чьей-нибудь постели, то что в этом такого?
— Как в тот вечер, когда я видел вас в баре? — спросил Декер.
— Оставив вас, я как раз отправилась на подобное свидание, — произнесла Соверн, избегая нацеленных на нее взглядов.
Амос придвинулся чуть ближе к ней.
— Выходит, кто-то еще мог узнать про эту интрижку. Мог отправить ему фото или прочие инкриминирующие его доказательства и пригрозить ему сделать это достоянием гласности, если он не будет делать то, что велено.
— Наверное.
Вмешалась Джеймисон:
— Но у людей регулярно бывают интрижки. Было бы угрозы предать все гласности достаточно, чтобы вынудить его исказить результаты вскрытия? Он не мог не знать, что тот, кто требовал от него нечто подобное, мог иметь непосредственное отношение к убийствам.
— Уолт был очень гордым человеком. И очень уважаемым жителем этого города. Согласна, это кажется безумием — чтобы он пошел на поводу у убийцы, дабы сохранить свою репутацию. Но я знаю, что именно так он и поступал.
— А с кем у него была подобная связь? — спросил Келли.
Соверн помотала головой:
— Нет, этого я вам не скажу. Это не имеет никакого отношения к убийствам.
— Откуда вам знать? — сказал Келли.
Но Соверн все мотала головой.
Немного поразмыслив, Декер произнес:
— А он не упоминал чего-нибудь — пусть даже мимоходом, — что могло бы пролить какой-то свет на то, кто именно заставил его так поступить?
— Я уже сама всю голову сломала, пытаясь ответить на этот вопрос, — ответила Лиз. — И так ни к чему и не пришла.
Откинувшись обратно на подушку, она прикрыла глаза.
Высадив Келли возле отдела полиции, Джеймисон с Декером поехали обратно в отель.
По дороге Алекс заметила:
— Теперь у нас уже три мертвеца — двое убитых и один самоубийца, он же коронер, который осуществлял вскрытие первых двух и исказил результаты, поскольку его предположительно шантажировали за аморальное поведение. И еще парень, который обнаружил первое тело и который либо пропал, либо тоже мертв. Все пошло вразнос.
— И есть еще старикан в доме престарелых, который много чего знает, но нам не говорит, — напомнил Декер, уныло поглядывая в боковое окошко машины.
— Согласна, что Крамер приехала сюда из-за чего-то, о чем ей рассказал Брэд Дэниелс. Но если он не раскроет нам, что именно мог ей рассказать, что нам тогда делать? Не можем же мы устроить ему пытку водой…
— Можем пригрозить ему тюрьмой за препятствование отправлению правосудия, — предложил Декер.
— Девяносто-с-чем-то-там-летнему ветерану войны, доживающему свой век в доме престарелых? Ты серьезно? Думаешь, и ФБР, и суд на это пойдут?
И тут вдруг начал вибрировать телефон, который подсунул Декеру Роби.
Амос вытащил его из кармана и ткнул в зеленую кнопку.
— Да? Роби?
Тот ответил:
— Будьте через полчаса по этому адресу.
Дал точку назначения и тут же отключился.
Декер покосился на Джеймисон, которая спросила:
— Ну что?
— Перемена плана.
Забив адрес в телефон, они двинулись по предложенному навигатором маршруту.
Нужное место находилось в пятнадцати милях за городской чертой — нечто вроде заброшенного многоквартирного дома.
— Похоже, последствия последнего спада, — предположила Джеймисон, останавливая машину перед запущенным строением. — Ну, и где этот твой Роби?
В этот момент тот выступил из тени перед подъездом и негромко позвал:
— Давайте за мной.
Провел их по крытому проходу, ведущему к задней части здания. Открыл там дверь и взмахом руки пригласил войти.
Проходя мимо него, Джеймисон произнесла:
— Приятно познакомиться, Роби.
Ответом на это был лишь простой кивок.
Когда они оказались внутри, Роби закрыл и запер дверь, после чего провел их мимо пустого, засыпанного мусором бассейна и дальше по внутреннему коридору, освещая путь крошечным фонариком. Открыл еще одну внутреннюю дверь, опять взмахнул рукой.
Когда он закрыл за собой дверь, в комнате появился крошечный огонек, осветивший ее, пусть и совсем слабо.
В кресле восседал Синий, одетый в официальный костюм с галстуком, позволяющий ему запросто слиться с толпой на большинстве мероприятий в Вашингтоне, округ Колумбия, но в котором в Лондоне, штат Северная Дакота, выглядел откровенно белой вороной.
— Мистер Декер, агент Джеймисон, прошу присаживаться, — сказал Синий.
— А вы-то, черт побери, кто такой? — изумился Амос.
— Мудрый вопрос. Ваш телефон зазвонит в любую секунду, кстати.
И впрямь: Декер вытащил свой вибрирующий телефон и нажал на «ответить».
— Росс? Что вообще… Что?! — Декер бросил взгляд на Синего. — Угу. Да. Хорошо. Это точно? Ладно, спасибо.
Отключившись, он посмотрел на Джеймисон.
— Богарт говорит, что это правильный мужик и что мы должны его слушаться.
Джеймисон кивнула, заметив, что Роби стоит, прислонившись спиной к двери, через которую они только что вошли.
— Хотя не думаю, что у нас есть выбор, — заметила она, изучая каменное выражение его лица.
Синий еще раз показал на два стула перед собой.
— Прошу.
Они уселись.
Синий сразу перешел к делу:
— Насколько я понимаю, уже есть какие-то достижения?
— Если вы считаете достижением, что медэксперт, работающий по делу, вышибает себе мозги, то да, есть, — коротко ответствовал Декер.
— А по какой причине? — поинтересовался Синий.
— Его жена считает, что его, скорее всего, шантажировали аморальным поведением, — ответила Джеймисон.
— И вы ей верите? — спросил Синий.
— Я никогда никому не верю только по той причине, что мне просто что-то сказали, — отозвался Декер. — И я не уверен, что нынешняя компания является исключением.
— Я был бы разочарован, услышав другой ответ, — благодушно ответствовал Синий. — Ну, а другие достижения?
— Я попросил кое-кого выследить Бена Парди. У него есть родственники в Монтане.
— «Тикающая бомба замедленного действия» — так вы вроде сказали моему коллеге?
— Да.
— Есть какие-то мысли по этому поводу?
— Угу, и сплошь апокалиптические. — Декер на секунду замолчал, внимательно изучая Синего. — А по какой причине подключились вы? Поскольку не сильно вы напоминаете мне представителя правоохранительных органов.
— У меня нет права предпринимать что-либо в пределах этой страны. У Роби тоже.
— Ну, вы вроде уже нашли способ обойти это правило.
— Пожалуй, можно сказать и так… Что-нибудь еще интересное?
— Мы считаем, что целью преступников была Памела Эймс, а не Паркер.
— И почему же?
— Все пытались подать так, будто она обслуживала Паркера в качестве проститутки, но я уверен, что это целиком и полностью сфабриковано.
— И зачем им это понадобилось? — спросил Роби.
— Чтобы объяснить, почему Эймс оказалась в доме Паркера. Если не ради секса, то зачем еще? Она жила в колонии. Наверняка хорошо знала Айрин Крамер. Представляется вполне логичным, что когда Эймс ушла из колонии, она могла обратиться к Крамер за помощью. Вообще-то говоря, я практически уверен, что так оно и было. Вот тогда-то Крамер и могла рассказать Эймс что-то, что позже вызвало у той подозрения. Тот, кто убил Крамер, мог сильно обеспокоиться, что Эймс узнала нечто, что может вывести на него. И также ничуть не исключено, что у этого человека или людей имелась причина избавиться и от Паркера. И у них возникла гениальная мысль: отделаться от обоих одновременно, причем подать это так, будто единственной целью был Паркер, а Эймс просто случайно попала под раздачу.
— Что такого мог знать Паркер, что могло им навредить? — продолжал Синий.
— Он был опытным следопытом. И нашел тело еще до того, как пошел дождь. Убийце надо было как-то доставить туда тело. И пролежало оно там совсем недолго, поскольку не успело привлечь внимание диких зверей. Я сильно сомневаюсь, что убийца тащил его на себе за многие мили, чтобы бросить там. А земля там сравнительно мягкая.
— Так что могли остаться следы шин, — заключил Роби.
— Да. И если так и было, Паркер мог их заметить.
— Но почему он в таком случае не сообщил об этом полиции? — задумчиво произнесла Джеймисон.
— Теперь это интересный вопрос, — отозвался Декер. — Поскольку он открывает целое множество вероятностей.
— Да, интересный, — согласился Синий. — Очень интересный.
— Надеюсь, у нас тут не улица с односторонним движением? — поинтересовался Декер.
— В смысле?
— У вас тоже есть что нам рассказать?
Синий с задумчивым видом медленно кивнул.
— Думаю, что следование принципу «услуга за услугу» в данном случае вполне уместно. Вы спрашиваете, почему к этому делу подключился я, а главное, почему к нему подключили вас. — Он сделал паузу. — Ответом является Айрин Крамер, естественно.
— Или Мэри Райс, в качестве которой она была известна в доме престарелых в Уиллистоне, — вставила Джеймисон.
Синий кивнул.
— А также Терри Эллисон или Дениз Финли. Я могу продолжать и продолжать.
— Будьте добры, — сказала Джеймисон.
— Айрин Крамер оказалась «пушечным мясом» в одной провальной операции, предпринятой несколько десятилетий тому назад правительством США.
— Это как? — уточнил Декер.
— Ее мать была русским агентом.
Джеймисон стрельнула взглядом в Амоса.
— Грехи отцов, Декер, как ты и говорил… Ну, или в данном случае, матерей.
— Гляжу, вы уже и сами додумались? — спросил Синий.
— Только до этой степени. Так, значит, ее мать была шпионкой, а вы ее поймали. Так в чем же был провал?
— Вы не дали мне закончить. Ее мать была русским агентом, и мы считали, что она работает против нас. Но вообще-то на самом деле она была двойным агентом и работала в пользу одной родственной нам службы, которая не потрудилась поставить нас об этом в известность.
— Ну, а привлечение ФБР? Поскольку отпечатки пальцев Крамер запустили сигнал тревоги по всему Бюро…
— Именно этой структуре и было поручено задержание матери Крамер, поскольку у нас нет права никого арестовывать.
— И что же в итоге произошло? — заинтересовалась Джеймисон.
— Айрин Крамер в ту пору было всего восемь. Не стану сообщать вам, как на самом деле их звали. Дело в том, что операция пошла наперекосяк, и ее мать… погибла. И, к сожалению, вся эта жуткая вещь произошла прямо на глазах у Айрин.
— При том, что ее мать работала на нас? — опешила Джеймисон. — Рискуя собственной жизнью?
— Да уж, ни в какие ворота не лезет, — добавил Декер.
— Согласен. Мы не могли позволить ее дочери вернуться в Россию, разумеется. Так что, по сути дела, «удочерили» ее. Снабдили ее новыми личными данными. Оплачивали ее образование, прочие бытовые расходы. Снабжали ее деньгами, когда она в этом нуждалась, пока росла.
— То есть, по сути, вы платили ей за молчание? — резко уточнила Джеймисон.
— В некотором роде да, хотя кто бы ей поверил? Но куда важней было обеспечить ее безопасность. У русских длинная память. И выясни они, что ее мать шпионила в нашу пользу — а мы считаем, что они и в самом деле это выяснили, — у Москвы не было бы никаких поводов терзаться угрызениями совести относительно использования дочери в качестве наглядного примера. Она погибла бы страшной смертью, могу вас в этом заверить.
— А вы знали, что она устроилась тут на работу учительницей? — спросила Джеймисон. — Руководству Братьев Айрин сказала, что училась в Амхерсте. И у нее имелся учительский сертификат. Правда, они не стали проверять его подлинность, поскольку им позарез требовалась учительница.
— В обычной ситуации, если бы по какой-то причине ей потребовалась рекомендация, то сведения для предоставления работодателю прошли бы через один из наших отделов, который и урегулировал бы этот вопрос.
— Проще говоря, вы снабдили бы ее липовой рекомендацией? — недоверчиво уточнил Декер.
— Непохоже, чтобы она вдруг решила податься в пилоты пассажирских авиалиний или в кардиохирурги… Вообще-то, она и в самом деле получила диплом в Амхерсте, и у нее и в самом деле имелся учительский сертификат на имя Айрин Крамер.
Декер посмотрел на Синего.
— Но вы не знали, что она устроилась здесь на работу учительницей?
Тот покачал головой:
— Около четырнадцати месяцев назад она полностью исчезла из поля нашего зрения. Раньше такого никогда не случалось. Нас это, естественно, обеспокоило.
— И примерно в это же время она уволилась из дома престарелых, — заметила Джеймисон.
— Так что когда ее «пальчики» и фамилия оказались в базе данных ФБР… — начал Декер.
— Мы сразу узнали, что с ней стало. Но мы не знали, кто именно ее убил.
— Или же почему она тут оказалась, — добавил Амос.
— Вот именно.
— В том доме престарелых есть один старик, некий Брэд Дэниелс, который много лет назад служил на лондонской радарной станции. Айрин, под именем Мэри Райс, работала в этом доме престарелых инструктором по лечебной физкультуре, и вот так-то и познакомилась с Дэниелсом.
— Вообще-то, мы были в курсе касательно ее работы в доме престарелых, — сказал Синий. — И оплатили ее обучение этой специальности. По-моему, она постоянно меняла род занятий — просто чтобы вынудить нас постоянно что-то для нее делать. Обеспечивать ее образованием и деньгами.
— Она, должно быть, жутко вас ненавидела, — заметила Джеймисон.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, и я испытывал бы точно такие же чувства, если б мы вдруг поменялись местами. Но этот пожилой джентльмен, Дэниелс?.. Объясните, пожалуйста.
Ответил Декер:
— Мы пообщались с ним. Стоило нам поинтересоваться, чем именно старик занимался на радарной станции, как он моментально закрылся. Сказал, что это секретная информация.
— А когда Декер сообщил ему, что Мэри Райс убили, то и вовсе вышел из себя. Разорался на нас, потребовал убираться вон.
— Думаете, он ей что-то сообщил? И как раз поэтому она переехала сюда? — Это подал голос доселе молчавший Роби.
Декер и Джеймисон оба кивнули.
— Да, именно так, — ответила Алекс.
— И, наверное, он испытал чувство вины за то, что с ней случилось, — сказал Синий. — Не исключено, что как раз по этой причине он так разошелся.
Декер посмотрел на него.
— А что вы вообще знаете про оборонный комплекс имени Дугласа С. Джорджа?
— Теоретически он принадлежит Военно-воздушным силам. Но есть одна странность.
— И в чем она? — уточнила Джеймисон.
— На другом конце Северной Дакоты имеется схожий объект. Тот, который здесь, построен в пятидесятые, другой — в шестидесятые. И последний действовал очень короткое время перед тем, как был снят с вооружения, — его изначальное назначение впало в немилость, а содержание обходилось слишком дорого. Но он по-прежнему отслеживает обстановку в космосе при помощи радарной антенны системы PARCS.
— Точно так же, как тот, который здесь? — спросила Джеймисон.
— Да.
— Так что фактически они дублируют друг друга? — заметил Декер.
— Вот именно.
— В дополнение к машинам «Скорой помощи» и тем людям, которых на глазах у Роби куда-то на них увозили, у нас есть еще кое-что: мы поговорили с одним фермером, который живет прямо по соседству с этим объектом.
И Декер поведал о том, что именно видел Роберт Уайт в ту ночь.
— Все это довольно тревожно, — произнес Синий, когда он закончил.
— Но, может, и способно пролить кое-какой свет на происходящее? — предположил Амос.
— Я бы сказал, скорее просто-таки залить его ярким светом, — отозвался Синий. — Роби?
— Да, сэр?
— Нам нужно все это прояснить. Немедленно.
— Есть! — И Уилл тут же вышел за дверь.
Синий опять перевел взгляд на Декера.
— Это явно нечто большее, чем простое расследование убийства.
— Я — всего лишь коп, выполняющий свою работу.
— У меня нет никаких сомнений, что вы выполните свою работу, мистер Декер. И ваша страна тоже нуждается в вас.
— Если эта хреновина настолько критична, почему вы не подгоните серьезных ребят?
Синий с холодной обреченностью посмотрел на него.
— Проблема в том, мистер Декер, что я сильно подозреваю: они уже здесь.
Забравшись в свою машину, Декер с Джеймисон двинули обратно в Лондон. Въехав в город, они миновали сверкающее шестиэтажное жилое здание, которое выглядело практически новым.
— А это случайно не Хью Доусон? — спросила вдруг Джеймисон.
Тот как раз выбирался из «Рейндж Ровера» последней модели.
— Да, похоже на то.
— Что-то он припозднился…
Они проследили взглядами, как Доусон, украдкой осмотревшись, быстрым шагом направляется к подъезду здания.
— А ну-ка подъезжай туда, — распорядился Декер.
Джеймисон подрулила к тротуару, и они выбрались из машины.
Вслед за Декером Джеймисон вошла в здание, и в этот момент они услышали, как закрываются двери лифта.
За стойкой консьержа сидела молодая женщина, одетая в щегольскую темно-синюю униформу. Согласно именному бейджику на груди, звали ее Сара.
— Могу я чем-то помочь? — спросила она.
Детективы подошли к стойке.
— Сара, мы работаем на мистера Доусона, — бойко начал Декер. — Он назначил нам тут встречу. По-моему, мы с ним только что разминулись. — Он похлопал себя по карману куртки. — У нас тут кое-какие документы, которые ему срочно требуются. Он случайно оставил их и попросил нас по телефону подвезти их сюда.
— Вы и вправду только что с ним разминулись. Он уже поднялся на лифте. Я могу ему их передать.
Нахмурившись, Декер покачал головой:
— Ничуть не сомневаюсь, что на вас можно целиком и полностью положиться. Но мистер Доусон очень щепетилен касательно таких вопросов. И эти документы строго конфиденциальны. Если он узнает, что я передал их не уполномоченному на то лицу, то вылечу с работы.
Женщина перевела взгляд на Джеймисон.
— Он не шутит, — с самым серьезным видом произнесла та.
— Ну ладно, хорошо, — думаю, что все в порядке. Он поднялся в пятьсот третью.
— Ясно. Только вот… — Декер беспомощно посмотрел на свою напарницу. — Блин, я совершенно забыл фамилию этого человека. — Он виновато посмотрел на женщину за стойкой. — У мистера Доусона столько разных сделок… Трудно удержать все в голове.
Улыбнувшись, та ответила:
— Это квартира мистера Макклеллана.
— Точно! Он самый. Да конечно же — старина Стюарт Макклеллан! Ну что ж, спасибо.
Войдя в лифт, они поднялись на пятый этаж.
— Доусон втайне встречается с Макклелланом? — удивленно прошептала Джеймисон.
— Не такая уж это тайна, если даже консьержка про это знает, — отозвался Декер.
— Что тут, по-твоему, происходит?
— Помнишь те скоросшиватели, которые мы видели у него на столе? Он сказал, что работает над какой-то крупной сделкой. Может, как раз с Макклелланом.
— Но я думала, что они друг друга на дух не переносят…
— Куча народу друг друга на дух не переносят, а все-таки обтяпывают совместные делишки.
— Думаешь, это может иметь какое-то отношение к нашему расследованию?
— Не исключено. Людей убивают, похищают… Уолта Соверна шантажировали. Паркера нанял Хью Доусон… Они с Макклелланом — самые богатые люди в здешних краях. Если что, это будет далеко не первое убийство, связанное с деньгами.
Выйдя из лифта, они подошли к пятьсот третьей квартире, и Декер постучал в дверь.
За нею послышались шаги, и дверь открылась.
Галстук Стюарта Макклеллана был распущен, костюмный жилет расстегнут. На кончике носа у него пристроились очки для чтения, поверх которого он недоуменно глянул на незваных гостей.
— А вы-то что здесь забыли? Как вы вообще сюда попали?
Прежде чем Декер успел хоть что-то ответить, вперед решительно выступила Джеймисон.
— Мы — федеральные агенты, расследующие убийство. Думаете, какая-то консьержка способна дать нам от ворот поворот?
Декер с восхищением посмотрел на напарницу. А потом заглянул поверх головы Макклеллана в квартиру, где услышал какой-то шорох.
— Насколько мы понимаем, вы тут не один.
— А вам-то какое дело? — сварливо ответствовал Макклеллан.
— Можно войти?
— Нет! — гаркнул хозяин квартиры.
— Отлично, — сказала Джеймисон, — тогда мы будем приглядывать за домом, пока не подвезут ордер на обыск.
— На каком это основании? — продолжал хорохориться Макклеллан.
— На основании того, что вы укрываете свидетеля, с которым нам нужно срочно побеседовать. Слышите, мистер Доусон? — добавила Джеймисон, повысив голос.
Из-за угла прихожей появился Хью Доусон, который встал рядом с Макклелланом. Вид у него был одновременно и рассерженный, и измотанный.
— И о чем вам нужно со мной побеседовать? — устало спросил он.
— Предлагаете обсуждать все это на лестничной площадке? — поинтересовался Декер. — Я бы подумал, что вы предпочтете обойтись без посторонних ушей.
Макклеллан бросил взгляд на Доусона, который лишь пожал плечами.
Квартира оказалась просторной и шикарно обставленной. Еще выйдя из лифта, Декер подметил, что, миновав квартиру под номером пятьсот девять, больше они не видели ни одной двери, пока не подошли к пятьсот третьей. Так что Макклеллан явно объединил несколько квартир в одну.
— Неплохо вы тут устроились, — заметил Амос, оглядываясь по сторонам.
— Что вам надо? — требовательно поинтересовался Макклеллан. — Мы заняты.
— Чем? — уточнил Декер.
— А это не ваше дело, — Макклеллан гордо задрал нос. — Федеральные вы там агенты или еще какие, — добавил он, победоносно поглядывая на Джеймисон.
Декер перевел взгляд с него на Доусона.
— Он был в вашем отеле как-то вечером. И вы нам сообщили, что готовите какую-то крупную сделку. Сказали, что Макклеллан наконец наладил свою бизнес-модель, так что подъемы и спады его больше не волнуют. И вы задешево скупаете недвижимость. А теперь тайно встречаетесь?
Джеймисон обратилась к Доусону:
— Вы продаете свои материальные активы Макклеллану, так ведь?
Тот покосился на Макклеллана.
— Похоже, что кот вылез из мешка, Стю.
— Нас нисколько не волнует, что вы там затеваете с Макклелланом, — заверил Декер. — И дальше нас все это не пойдет, — добавил он, когда вид у того стал такой, будто он едва сдерживает гнев.
Доусон засунул руки в карманы брюк.
— Тогда что же вас волнует?
— У меня два убийства, одно самоубийство и пропавший без вести.
— Самоубийство? — эхом откликнулся хозяин квартиры.
— Уолт Соверн недавно заглотил пулю.
Макклеллан выпучил на Декера глаза.
— Уолт? Почему?
— Пока не знаем. Может, нечистая совесть… Вы хорошо его знали?
— Да, я знал его. Но мы не были особо близки и так далее.
Декер оглядел Доусона, выражение лица которого переменилось, когда тот перехватил его взгляд.
— Нечистая совесть? — повторил Доусон. — По какой причине?
— А у вас нет никаких предположений?
— Нет. И я недостаточно хорошо знал этого человека, чтобы иметь представление, какие демоны могли заставить его наложить на себя руки.
— Наверняка он занимался похоронами вашей жены.
При этом провокационном заявлении глаза Доусона сузились.
— А что, если и занимался? Это не делает нас лучшими друзьями.
— Уолт Соверн и вскрытие проводил?
— Да. И оно подтвердило, что она погибла от отравления угарным газом. А еще… — Тут Доусон, осекшись, уставился на Декера. — На что это вы намекаете?
— Я ни на что не намекаю. А от чего погибла Элис Причард?
— От переохлаждения. Судя по всему, она пыталась добраться до своей машины, когда Мэдди так и не появилась. Ее нашли во дворе, замерзшей в ледышку.
— Ну а эсэмэска, которую отправила вам ваша жена?
— Я был во Франции, вместе с Кэролайн. Мы увидели сообщение только на следующее утро. Но было уже слишком поздно. — Доусон отвернулся.
— Кэролайн нам тоже так сказала, — подтвердила Джеймисон.
— Как там Лиз Соверн? — медленно проговорил Доусон.
— Потрясена, убита горем, как вы можете себе представить, — ответила Джеймисон.
— А вы знали ее? — спросил Декер.
— Уолт приехал сюда около двадцати лет назад и открыл это дело. Но Лиз — из Лондона. Наши семьи хорошо знали друг друга. Ее родителей уже нет в живых, и они с Уолтом живут в городе… то есть, теперь уже она живет в городе. Но у нее до сих пор есть фермерский дом родителей милях в десяти за городской чертой. И они с Кэролайн — добрые подруги уже несколько лет. Лиз значительно старше Кэролайн, разумеется, но братьев и сестер у нее нет, детей тоже. По-моему, она рассматривает Кэролайн как свою младшую сестру.
Вмешался Макклеллан:
— Так что можете теперь вернуться к своему расследованию и оставить нас в покое?
Декер обвел взглядом Доусона.
— Кэролайн очень гордится своим новым рестораном. Его тоже продадут этому человеку?
— Это наше личное дело, — резко отозвался Макклеллан.
— Ну что ж, тоже ответ.
— Не волнуйтесь, — произнес Доусон. — Все с Кэролайн будет в порядке. Она в обиде не останется.
— Лично я за это не поручился бы, — отозвался Декер.
Прибор ночного видения с большим увеличением был лучшим другом Роби. Уилл лежал на животе, изучая обстановку в окулярах одного из своих излюбленных образцов наблюдательного оборудования. Конечно, тому было не сравниться по дальности с радарной антенной, за которой он в данный момент наблюдал, но для его надобностей этого было вполне достаточно.
Он лежал на этом месте уже целый час и за все это время практически ни разу не двинулся. Способность лежать совершенно неподвижно, полностью сосредоточившись на своей цели в течение невероятно длинных периодов времени, была для Роби совершенно привычным делом. Без этого он не смог бы выполнять свою работу.
Охранники «Вектора» продолжали делать свои обходы. Час назад на территории базы приземлился небольшой бизнес-джет; Роби не удалось разглядеть, кто из него вышел. А незадолго до этого с площадки взлетели два вертолета, причем вернулся только один. Через главные ворота с объекта выехали несколько автомобилей, но все они до одного вернулись обратно.
На глазах у него к главным воротам с территории подъехал еще один легковой автомобиль. Уилл нацелил перекрестья окуляров на водителя — полковника Марка Самтера. На его счет Роби уже проинструктировали, показали несколько разных фото. Самтер в машине находился один, и одет он был в гражданское.
«Куда это полковник намылился в столь поздний час?»
Сложив треногу, поддерживающую прибор, Роби бросился к своему электрическому скутеру. Он рассчитал время так, чтобы оказаться на дороге примерно с десятисекундным отставанием от Самтера.
Пристроился за его машиной, не включая фару. Успел натянуть очки ночного видения, так что и без того превосходно различал обстановку в темноте. Самтер спокойно катил все по той же дороге, никуда не сворачивая, пока не оказался милях в пяти от центра Лондона. Тут он резко свернул влево на извилистую гравийную дорогу. Вскоре, закладывая очередной крутой поворот, Роби различил вдалеке небольшой домик, внутри которого горел свет. Прямо перед входом росло огромное дерево.
Съехав с дороги в высокую траву, Роби повалил скутер набок и остаток пути до домика проделал на своих двоих. Обошел участок на почтительном расстоянии, высматривая охранников, но таковых не заметил. Занял наблюдательный пост за деревом, торчавшим футах в десяти от входной двери. Перед домом не стояло никаких машин, кроме автомобиля Самтера. Через минуту Роби тихонько подкрался к переднему окну, за которым горел свет.
Окно было закрыто, но шторы задернуты не полностью. Сквозь щель между ними Уилл различил профиль какого-то пожилого, лет под семьдесят, мужчины — мордатого, седовласого, одетого в консервативный темный костюм с сине-красным распущенным галстуком.
Роби сделал его фото крошечной, с палец, камерой, а потом вытащил из кармана приспособление, похожее на очень длинный карандаш с подсоединенным к нему проводом с крошечным наушником на конце. Прижал его другим концом, снабженным маленькой присоской, к оконному стеклу и вставил горошину наушника в ухо.
В горошину стали просачиваться голоса.
— Это непредвиденное вторжение и в самом деле вызывает у нас крайнюю озабоченность, полковник, — говорил пожилой. — Чего-то подобного никак не ожидалось.
Потом послышался ответ Самтера:
— Непонятно, что им было надо. Брошенный автомобиль не отслеживается. Это не просто вызывает тревогу. Это моя собственная задница под прицелом, в конце-то концов!
— Не распускайте нервы. Все будет в порядке.
— Повторяю, речь идет о моей собственной заднице!
— У нас всех задницы под прицелом. Но то, чем мы занимаемся, — это для высшего блага. Вы ведь с этим согласны? Национальная безопасность и все такое.
— Да, иначе меня здесь не было бы.
— Тогда нам просто придется удвоить меры предосторожности и не высовываться. А вашу проблему мне вполне под силу решить в Вашингтоне. За себя можете не переживать.
— Ну а «Вектор»?
— Они делают свое дело, и делают его хорошо. И хватит об этом.
— Но что, если об этом узнал кто-то, кто может… э-э, накрыть все к чертям?
— Это правда, что есть отдельные нестыковки, но я думаю, что даже если об этом узнает весь американский народ, то не станет особо переживать.
— Господи, мы же не можем провести опрос общественного мнения на данную тему! Это же все засекречено. Настолько засекречено, что я еще никогда ни с чем подобным не сталкивался.
— То же самое можно сказать и про меня, а я в этом деле куда дольше вас… Итак, к вам являлось ФБР с вопросами?
— Я их как могу табаню. И в итоге не стану давать им ответы. Сошлюсь на принятую в Минобороны секретность.
— Думаю, что это мудрое решение. Могу и с этим тоже помочь. У меня хорошие контакты в Бюро, причем на самом верху. Кто бы этим хвостом ни вилял, я всегда в силах его прищемить.
— Был бы крайне благодарен. — Самтер на секунду примолк. — Знаете, мы могли бы просто пообщаться по телефону… Все эти полуночные встречи могут вызвать определенные подозрения.
— Нет, нам нельзя обсуждать такие вопросы по телефону, сколь бы защищенной ни была линия. Электронную почту, телефонные звонки — все такое можно перехватить, а потом использовать против кого-нибудь. При встречах же с глазу на глаз не остается никаких записей. — Пожилой сделал паузу. — Разве что в памяти каждого из нас.
Самтер, похоже, уловил намек пожилого.
— Я вовсе не собираюсь кому-то про это рассказывать.
Тот кивнул.
— Все, остальное в порядке? Никаких опасений?
— Тех, про которые я вам уже рассказал, для меня вполне достаточно. Но со всей остальной деятельностью все в порядке, да.
— Ну вот и отлично… Ладно, я приведу свои колеса в движение, а вы делайте то, что я вам уже посоветовал. Тогда — до следующей недели. Я дам вам знать, где и когда.
Роби быстро отступил ярдов на пять от дома и проследил, как Самтер выходит, садится в машину и уезжает.
Когда его собеседник так и не показался, Уилл вернулся ближе к дому и стал ждать.
Ждать пришлось недолго.
Он быстро отступил и пригнулся, услышав приближающийся грохот вертолета. Вскоре увидел мигающие огни на брюхе машины. Потом луч прожектора нащупал дом и пробежался по двору, Роби повалился в высокую траву ничком, лицом вниз. Рискнул поднять голову лишь тогда, когда по звуку двигателя понял, что тот снижает мощность, а более глухое посвистывание лопастей винта подсказало, что вертолет садится.
Входная дверь домика открылась, пожилой джентльмен вышел на крыльцо, быстро пересек двор и забрался в заднюю дверь «вертухи». Та немедленно взмыла в воздух, а Роби успел все это заснять.
Через минуту он опять мчался в седле своего скутера в сторону города. Ему хотелось поскорей доложить обо всем Синему.
Но это оказалось куда более трудным делом, чем он думал.
— Но разве что-то из этого имеет отношение к нашему делу? — спросила Джеймисон, когда позже тем же вечером они устроились в вестибюле отеля.
— В том, что Хью Доусон продает все свои активы Стюарту Макклеллану, нет никакого преступления, — заметил Декер. — Но, дабы ответить на твой вопрос: я не знаю, есть ли тут какая-то связь. Пока что.
— Думаешь, Макклеллан как-то во всем этом замешан?
— Если Айрин Крамер знала что-то, что могло ему навредить, такое не исключено. Я просто совершенно не представляю, что именно это могло быть. Хотя, думаю, этот военный объект — более многообещающая тема. Полагаю, как раз по этой причине она и приехала сюда.
— Там явно что-то такое происходит, — сказала Джеймисон. — Исходя из того, что выяснил Роби, и нашего разговора с его боссом.
— Нужно еще раз пообщаться с Брэдом Дэниелсом.
— Да и начальник Роби вроде как тоже считает, что там не все чисто. В смысле, зачем сразу два одинаковых объекта в Северной Дакоте?
— Выходит, что тот, который здесь, служит какой-то скрытой цели.
— А тот парень, которого видел Роберт Уайт? — напомнил Декер.
— Да?
— Он явно пытался оттуда сбежать.
— Так ты думаешь, там устроено нечто вроде тюрьмы?
— Ничуть не исключено.
— Ну а машины «Скорой помощи»?
— Это наводит на мысль о том, что это такая тюрьма, где люди достаточно регулярно получают травмы, поэтому медицинская помощь должна быть под боком.
— Но если там устроили тюрьму, куда они возят пострадавших заключенных? В смысле, они пытаются держать все это в секрете, но нельзя же просто отправлять их в ближайшую больницу!
— У них есть взлетно-посадочная полоса. И еще вертолеты, которые прилетают и улетают без всякой системы, в любое время суток.
Джеймисон встревоженно посмотрела на него.
— Думаешь, они так вывозят этих людей?
— И, может, те туда не возвращаются.
— Декер, все это выглядит крайне незаконно. В смысле, ты не можешь причинить вред заключенным и вывезти их оттуда, чтобы они просто исчезли. У них тоже есть права.
— Может, это не обычные заключенные, Алекс.
Она только разинула рот.
— В каком это смысле?
— Это же военный объект. Может, это военнопленные какого-то рода.
— Но даже если это военнопленные, у них все равно есть права.
— Может, это не военные в привычном смысле слова и даже не американские граждане. Помнишь, Уайт сказал, как тот парень нес какую-то тарабарщину?
— Он решил, что этот парень сумасшедший или на наркотиках.
— Или, может, тот просто кричал что-то на иностранном языке.
— Ты говоришь о том, о чем я подумала?
— Может, здесь, в Северной Дакоте, устроили еще одно Гуантанамо.
Джеймисон бессильно откинулась на спинку дивана.
— Здесь?!
— Вряд ли тебе захочется закинуть кучу вражеских бойцов или террористов в Нью-Йорк или еще какую-то действительно населенную местность. А если этот объект — дублирующий, то это просто идеальное место.
— Верно. А потом сюда подогнали «Вектор», чтобы обеспечивать охрану.
Декер кивнул.
— Едва они появились здесь, как народ из ВВС сразу получил под зад коленкой — оставили одного только Самтера держать флаг, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия. Думаю, что главная задача «Вектора» — следить за людьми, которых они там держат. А может, и допрашивать их такими методами, от которых страдает их здоровье.
— Но это же теперь не разрешено.
— А кто такое сказал? — резко отозвался Декер.
Джеймисон начала было что-то отвечать, но быстро прикусила язык. Амос подался вперед в кресле.
— Это и может быть объяснением того, почему здесь оказался Роби.
— Но они уже объяснили нам почему, — из-за того, что произошло с матерью Айрин Крамер.
Декер помотал головой.
— Босс Роби показался мне настоящим тяжеловесом в своей области. Да и сам Роби тоже. Может, их и расстроило, что Крамер убили после того, что случилось с ее матерью, пусть даже их участие в этом было косвенным, но чувство вины — все-таки не причина привлекать столь крупные силы. Есть тут что-то еще — какая-то другая причина, по которой они здесь.
Джеймисон щелкнула пальцами.
— Помнишь, босс Роби сказал: не исключено, что тут на сцене уже есть еще какие-то крупные игроки. И это явно представляет для него проблему.
— Если тут устроили тайную тюрьму с незаконными методами допроса, то, по-моему, кое для кого это вполне обоснованная причина убивать людей, чтобы все оставалось шито-крыто. — Декер побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Единственная проблема в том, что эта версия никак не бьется с тем, почему Крамер приехала сюда. Дэниелс что-то рассказал ей про этот объект. Но это было довольно давно — задолго до того, как там появился «Вектор» или любые заключенные-под-вопросом.
— Ты хочешь сказать, что там должно происходить что-то еще? А именно то, о чем Дэниелс рассказал Крамер и из-за чего она приехала сюда?
Декер кивнул.
— Но что если Крамер изначально приехала сюда, чтобы выяснить что-то об этом объекте на основании того, о чем ей поведал Дэниелс, а потом набрела на то, чем они занимаются сейчас?
— Да, вполне себе мотив для ее убийства. Но зачем вскрывать ей желудок и кишечник?
— Ее мать была шпионкой. Может, она обучила свое дитя глотать секреты, или же та видела, как ее мать это делает. Люди, которые убили Крамер, могли каким-то образом прознать про это и взрезать ей живот, чтобы получить свое назад. А потом попытались спрятать это, устроив ей якобы полное вскрытие и подвергнув шантажу Уолта Соверна.
— Но зачем оставлять тело в таком месте? В смысле, могли и просто закопать где-нибудь. Никто ее не нашел бы, а нас никогда бы сюда не вызвали.
— Ну, одно объяснение в том, что они не знали о ее прошлом. Всего-то обычное местное убийство, по которому будут работать местные детективы, а не ФБР. Если б выяснилось, что она занималась проституцией, местные копы на этом бы и успокоились. А если, вдобавок, преступники шантажировали Соверна, чтобы тот подредактировал результаты вскрытия, то никто и не стал бы уделять внимание желудку и кишечнику. Мне пришлось трижды перечитать тот чертов отчет, прежде чем я нашел упоминание об этом.
— Удивительно, что он вообще об этом упомянул.
— Парень прикрывал себе задницу на случай, если это все-таки выплывет наружу. Он мог бы сказать: «Эй, так вот же оно, пусть даже я это специально не выделил и не сделал фото конкретно этих органов. Да, контрабанду я искал и ничего не нашел». А что касается неправильного расположения трупных пятен, то он мог бы сослаться на то, что судебный медэксперт — это не его основная специальность. Не, он все правильно просчитал.
— Так что ее тело нашли бы, сделали вскрытие, провели расследование и на этом успокоились.
— Для преступников так было лучше, чем если б ее вообще не нашли, — полиция продолжила бы копать, а может, привлекла и другие ресурсы в попытках найти ее. Тот факт, что она была проституткой — или, по крайней мере, вела себя так, — стал бы для копов самым простым ответом. Эта профессия связана с риском. Таких женщин регулярно убивают, а тела просто бросают где попало. Копы потыкались бы туда-сюда для виду, а потом перешли бы к следующему делу.
— И вправду имеет смысл.
— Ну что ж, это уже что-то, раз уж больше ничего в этом проклятом деле не имеет ни малейшего смысла, — проворчал Декер.
Роби остановил скутер возле все того же заброшенного многоквартирного дома, к которому просил подъехать Декера и Джеймисон на встречу с Синим. Его босса здесь уже не было, но внутри здания у Уилла имелись защищенные средства связи для контакта с ним. А еще Роби на данный момент выбрал эти руины в качестве своей домашней базы.
Некий шумок достиг его ушей за несколько секунд до того, как его уловил бы не столь подготовленный человек.
Это своевременное предупреждение означало, что ему предстояло прожить как минимум еще один день.
Наверное.
Он немедленно метнулся в укрытие возле подъезда и выхватил пистолет. Различил как минимум пятерых. Откуда они появились, Роби так и не понял. Вероятней всего, они засели здесь еще до его приезда. А значит, его укрытие спалилось.
В лунном свете ему было видно, что на всех легкие бронежилеты, а в руках автоматическое боевое оружие. Они наступали, со знанием дела выстроившись ромбом. Без вариантов: нельзя выстрелить хотя бы в одного, не раскрыв своего местонахождения. А укрытие не выдержало бы плотного огня.
Из этой дилеммы ясно следовал первый тактический шаг. Поскольку отбиваться из нынешней позиции было нереально, Роби сменил ее. Метнулся к подъезду и взлетел вверх по ступенькам, прежде чем успел попасть кому-то на прицел. Любое здание, которое Уилл выбирал для подобных целей, всегда тщательно заранее исследовалось, и данное тоже не являлось исключением.
Свернув влево, он промчался по коридору, проходящему через весь первый этаж. Оказавшись возле задних дверей, присел на корточки и осторожно выглянул. Тактические фонари и винтовочные дула двигались в его сторону. У противника хватило ума перекрыть и черный ход. В этой операции явно не обошлось без некоторого планирования. Услышав, как открывается дверь подъезда, Роби бросился к лестнице, бегом взлетел на три лестничных пролета, проскочил в дверь и устремился по коридору к последней двери слева. Отпер ее — и тут же закрыл за собой на засов. Подбежал к окну, уже слыша множество ног, вразнобой топающих по ступенькам. Он даже и не думал позвать кого-нибудь на помощь, поскольку звать было некого, — а даже если б и было, никто не успел бы добраться сюда вовремя. Роби приходилось полагаться только на себя самого, что было для него совсем не ново.
Открыв окно, он выбросил из него свернутую кольцами веревку, которую заранее припрятал под шкафом. Там же дожидался своего часа и небольшой вещмешок с некоторыми вещами, которые могли оказаться полезными в подобных случаях, а также со средствами связи. Закинув его на плечо, Роби привязал конец веревки к перилам небольшого балкона на торце здания. Глянул вниз — и на сей раз не увидел ни лучей фонариков, ни каких-либо других признаков того, что кто-то дожидается его внизу. Должно быть, все преследователи уже вошли в здание.
Издалека Роби увидел мигающие огни самолета, распарывающего ночное небо. Где-то вдали, на нефтяных участках, огненными призраками горели многочисленные газовые факелы.
Перевалившись через перила и обхватив веревку переплетенными между собой ногами, он стал методично спускаться вниз. Как только его ноги коснулись земли, вытащил свой пистолет, навинтил на ствол глушитель, присел на корточки, прицелился и подстрелил человека, который только что появился из-за угла. Тот, не издав ни звука, повалился на землю, но хлопок подавленного глушителем выстрела разнесся по плоской темной земле подобно грохоту пушки.
Те, что находились наверху, теперь бросились вниз — изнутри здания Роби услышал топот ног, стремительно спускающийся к первому этажу. Он рванулся влево, когда шквальный огонь ливнем обрушился на него сверху. Теперь у противника было еще и преимущество в высоте. Пули отскакивали от оштукатуренной стены здания, перекрученные кусочки металла разлетались во всех направлениях. Роби почувствовал, как один взрезал руку, но не замедлил бег, пока не достиг человека, которого уже убил. Одним плавным движением вздернул его вверх и прикрылся им, как щитом, выхватив у того из рук коротенький пистолет-пулемет, а из широченных карманов для боеприпасов на штанах — три запасных магазина на тридцать патронов каждый. Когда пули заколотили в труп, Роби немного выждал, а потом бросил его на землю и быстро скрылся за углом здания.
Достигнув фасада, он упал в положение лежа на животе и открыл огонь в тот самый момент, когда плотная группа мужчин вырвалась из подъезда.
Из-за надетых на них бронежилетов целился он только в головы и достаточно быстро уложил всех пятерых, рванувших прямо под его ствол. Те, кто не умер сразу, стонали, кричали и ругались, когда Роби поднялся и бросился к своему скутеру.
Тут он услышал еще один звук, который заставил его сменить направление, а потом камнем упасть на землю — в тот самый момент, когда вокруг него опять засвистели пули. Перекатившись вправо, Роби прицелился и накрыл пространство перед собой шквальным огнем. Это дало ему пару-тройку секунд, чтобы оценить новую угрозу.
Она надвигалась сразу с двух направлений — с девяноста и двухсот семидесяти градусов.
Похоже, что в каждой группе было по шесть человек, вооруженных до зубов и в бронежилетах.
Роби даже немного польстило, что по его душу отправили практически целый взвод.
Расстреляв остаток патронов в магазине, чтобы подержать противника в отдалении еще пару секунд, он воткнул в пистолет-пулемет своей предпоследний боезапас.
Скутер теперь даже не обсуждался, поскольку остался на территории, занятой противником.
Роби не мог даже сунуться в ту сторону — его бы срезали за считаные секунды. Никто не спешил к нему на помощь, противник вдесятеро превосходил его численностью, и у него оставалось всего два магазина на тридцать патронов и еще семь патронов в пистолете. А у них наверняка имелись тысячи патронов, которые они были готовы истратить на него. Так что теперь это была просто война на измор с лишь одним ясным исходом.
Он подумал было вытащить телефон и позвонить Декеру — только лишь с той целью, чтобы сообщить ему, что происходит, и попросить взять на себя ответственность за свое мертвое тело. Но передумал. Это пораженческое поведение, а пораженчества у Роби в крови не было.
Он глянул влево, а потом вправо, прикидывая варианты возможных действий, а группа мужчин перед ним неуклонно продвигалась вперед. Только чтобы показать, что шутить с ним не стоит, он сосредоточился на одном из них, ведущем всю эту стаю с правого фланга. Понаблюдал за этим парнем сквозь оптический прицел своего пистолета, секунд десять вычисляя схему его обманных движений. Прицелился получше, и когда этот человек в очередной раз шагнул вправо, этот шаг оказался последним в его жизни.
Как только тот бездыханным свалился на землю, Роби немедленно перекатился влево и продолжал двигаться — пули сразу же впились в то место, которое он только что занимал и которое выдал его выстрел.
Но тут остальные прекратили стрелять и попа́дали на землю. Роби мог представить, какие переговоры ведутся сейчас по радиогарнитурам касательно оценки ситуации и метода решения созданной им маленькой проблемы.
Роби не стал ждать исхода этой дискуссии. Перекатился еще левей и продолжал катиться, пока не наткнулся на клумбу, полную маленьких кустиков с увядающими цветочками. Лучи тактических фонарей летали над землей, пытаясь нащупать его с безопасного расстояния, поскольку у пистолета-пулемета есть ограничения по прицельной дальности стрельбы. Эта разновидность оружия создана, чтобы сеять смерть в ближнем бою, но на больших расстояниях толку от него мало.
Роби прикидывал, не использовать ли свет фонарей в качестве удобной мишени, чтобы снять еще одного-двух неприятелей. Но подобные действия привели бы только к шквалу огня, направленному точно на него. И он не мог до бесконечности укатываться от опасности. Они скоро это поймут и засыплют градом пуль все места, в которые он только мог податься. При таком численном преимуществе хотя бы одна из пуль неизбежно найдет его.
Он еще раз оценил ситуацию. Ситуация была говенная, это уж точно. Но у Роби еще оставались кое-какие карты в рукаве.
Открыв вещмешок, он вытащил оттуда два металлических баллончика размером с палец и пару наушников со встроенной батареей. Надел наушники, включил. Ткнул в пусковую кнопку на каждом из металлических баллончиков, бросил один, потом другой.
Они стукнулись о землю примерно в двух футах от его врагов.
За ослепительной вспышкой последовала выбивающая барабанные перепонки лавина звука и, что гораздо печальней для оказавшихся поблизости, туча плотно летящих осколков, увернуться от которых совершенно нереально.
Через две секунды Роби вскочил и выпустил в облако дыма перед собой длинную очередь, полностью опустошив магазин. А потом побежал влево к дороге, зигзагообразно виляя из стороны в сторону.
Услышал за спиной выстрелы, но ни один из них не попал в цель.
Когда Роби обернулся, дым немного рассеялся, и он со смятением увидел шестерых мужчин, устремившихся в его сторону. Они, должно быть, предугадали его тактику и держались достаточно низко, чтобы осколки гранат безобидно пролетели над ними. Повернувшись, он разрядил в них свой последний магазин. Двое повалились на землю, но оставшиеся четверо ответили огнем и продолжали напирать.
Похоже, его нынешняя и далеко не выгодная позиция превращалась в его последнюю линию обороны.
Отбросив бесполезный пистолет-пулемет, Роби выхватил пистолет, опустился на колено и прицелился. Он мог практически наверняка снять двоих, прежде чем оставшиеся двое столь же уверенно подстрелят его. В подобный момент следовало действовать наверняка. Глядя в оптический прицел, укрепленный на планке Пикатинни[572] пистолета, он уже хорошо представлял, как они обойдутся с ним. И мысленно приготовился встретить град пуль, которые оборвут его жизнь.
«О’кей, Роби, это было отличное выступление, но все отличные выступления неизбежно подходят к концу».
В следующую секунду один из преследователей вдруг упал, потом второй. Потом третий. Все получили по пуле в голову — вокруг повалившихся на землю вооруженных мужчин разлетелись осколки черепов, ошметки плоти и брызги крови.
Точные выстрелы следовали друг за другом так часто, что почти слились в один.
Но дело в том, что Роби пока не успел нажать на спуск своего пистолета.
Когда единственный оставшийся противник остановился и огляделся по сторонам, гадая, откуда, черт возьми, летят пули, еще одна пробила ему череп и вылетела из затылка.
Последний из преследователей упал на землю Северной Дакоты, не успев даже вскрикнуть.
Поднявшись с земли, Роби тоже огляделся, держа пистолет наготове. Только то, что кто-то устранил его врагов, вовсе не означало, что это был его союзник.
Он резко обернулся, услышав дробный топот шагов, быстро приближающихся с противоположной стороны дороги. Нацелил пистолет на незваного гостя.
Когда этот человек подбежал ближе, чтобы можно было его разглядеть, Роби чуть ли не впервые в жизни застыл как пораженный громом. Опустил ствол.
— А ты-то что тут делаешь, черт побери?
Одетая во все черное Джессика Рил опустила изготовленную по спецзаказу снайперскую винтовку со своим любимым оптическим прицелом. Сначала оглядела с ног до головы его, а потом — поле битвы у него за спиной.
Опять переведя на него взгляд, отозвалась:
— А ты как думал? Спасаю твою задницу.
— Я хочу знать, что, черт возьми, происходит! — воскликнул Джо Келли.
Это было на следующий день, и он стоял рядом с Декером и Джеймисон, обозревая вместе с ними участок земли перед заброшенным многоквартирным зданием. Тот был буквально усеян мертвыми телами, уже накрытыми простынями, и утыкан сотнями желтых маркеров, обозначающих местонахождение обнаруженных пуль и гильз.
— Похоже, тут был натуральный бой, — задумчиво произнес Декер.
— Сам вижу! — гаркнул Келли. — То, что я хочу знать, так это почему.
— А нам-то откуда знать? — спокойно отозвался Амос.
— Ничего тут такого никогда не случалось, пока вы, ребятки, тут не объявились! — раздраженно бросил Келли.
— Вовсе не стоит рассматривать это как причину и следствие, — рассудительно заметил Декер.
— Вы уже опознали какие-то тела? — спросила Джеймисон.
— Ни при ком нет ни документов, ни каких-либо отслеживаемых вещей. И, на мой взгляд, они не похожи на американцев — по крайней мере, большинство.
Покосившись на Джеймисон, Декер обратился к Келли:
— А фотографии мертвецов у вас есть?
— Ну да, а что?
— Мне хотелось бы на них взглянуть. Что-то может выплыть.
Келли настороженно посмотрел на него, после чего сказал:
— Сейчас принесу. Никуда не уходите.
Как только он отошел, Джеймисон произнесла:
— Это то самое здание, в которое Роби вызывал нас на встречу со своим боссом.
— Сам прекрасно вижу.
— Думаешь, Роби…
— Вот почему я и хочу глянуть на фото.
Джеймисон с расширенными глазами огляделась по сторонам.
— Похоже на зону военных действий.
Декер кивнул.
— Келли и его группа обыскали здание — и никого и ничего не нашли. Но там на задах есть признаки еще одной перестрелки, а с балкона свисает веревка.
— Ты не пробовал позвонить Роби по телефону, который он тебе оставил?
— Сказать по правде, боюсь пробовать.
— Скоро все узнаешь. Вон Келли идет.
Вновь присоединившись к ним, детектив протянул им «Айпэд» с загруженными в него фотографиями мертвецов. Чтобы просмотреть их, ушло около минуты. Увидев, что фото Роби среди них нет, Декер и Джеймисон обменялись облегченными взглядами.
— Я не узнаю никого из этих парней, но, как вы и сказали, на вид это вроде иностранцы. Восточная Европа, Ближний Восток… Пара азиатов.
Келли забрал у них «Айпэд».
— Да уж, полный винегрет.
— А вы уже говорили с Марком Самтером? — спросил Декер.
— А с ним-то зачем?
— Ну, это ведь он представляет тут военных. Не исключено, что об этом происшествии захотят узнать в Пентагоне.
— Ладно. Но непохоже, чтобы это подчиненные Самтера явились сюда, устроили побоище и оставили все эти трупы.
— А откуда вам точно знать, пока вы у него не спросили? — резко поинтересовался Декер. — Правительство любит хранить свои секреты.
Келли покачал головой:
— У нас уйдут недели, чтобы обработать это место преступления… Как думаете, теперь Бюро пришлет сюда еще агентов?
— Не исключено, — ответил Декер. — Если мы сможем доказать, что у нас тут имеется террористическая составляющая.
— Террористическая?! — воскликнул Келли. — Да что террористам делать в Северной Дакоте?
— Ну, наша работа — выяснить это.
Оставив детектива, они двинули к своему внедорожнику.
— Так ты собираешься позвонить Роби? В смысле, ведь он явно был во все это замешан.
— Такое ничуть не исключается.
— И ты думаешь, он один перестрелял всех этих людей? Я хочу сказать, это просто невозможно, на мой взгляд.
— А на мой взгляд, для этого парня вроде как нет ничего невозможного.
Когда они подошли к машине, загудел телефон Декера.
— Это Харпер Браун, — сообщил он, глянув на экран.
— Будем надеяться, что у нее есть для нас какие-то новости.
Декер ответил на звонок, и Харпер Браун, их хорошая знакомая из Разведывательного управления Министерства обороны, первым делом поинтересовалась:
— В какую чертовщину вы там ввязались, Декер?
— Я надеялся, что это ты мне скажешь. Кстати, как там Мелвин?
Мелвин Марс был одним из лучших друзей Декера — бывшая звезда университетского футбола, обвиненный в убийстве и приговоренный к смертной казни в Техасе; как раз Декер и доказал его невиновность. Марс и Браун теперь встречались.
— Он супер. Шлет вам приветы и велел передать тебе, что если он опять понадобится тебе в качестве телохранителя, то не стесняйся позвонить.
— Не думаю, что он нужен мне даже где-то близко отсюда. А потом, у меня, по-моему, тут и так есть очень неплохой телохранитель.
— Главное, чтобы Алекс не слышала, что ты называешь ее телохранителем.
— А я не про нее говорю. Так что у тебя для нас есть?
— Думаю, что время дорого?
— Правильно думаешь.
— Тогда начну с главного: все люди, имевшие непосредственное отношение к оборонному комплексу имени Дугласа С. Джорджа, которых мне удалось найти, не сообщили ничего полезного. Он находился под управлением Военно-воздушных сил еще со времен Корейской войны, когда его и построили.
— И все это время представлял собой радарную станцию, следящую за ракетами?
Как ни странно, ответила она не сразу.
— Ну, трудно сказать… Из того, что мне удалось выяснить, он так и не вступил в действие в этом качестве до конца шестидесятых, самого разгара «холодной войны».
— В начале пятидесятых была Корейская война. Для каких целей использовался этот комплекс тогда?
— Не знаю. Не удалось выяснить.
— Как такое возможно? Разве у тебя нет всех мыслимых допусков касательно секретности?
— Думала, что есть, пока не начала задавать вопросы про этот объект, особенно про его деятельность в пятидесятые. Тут я наткнулась на каменную стену.
— Насколько я понимаю, в здешних краях есть еще одна следящая станция…
— С ней тоже забавная штука. Так называемый «комплекс безопасности имени Стэнли Р. Миккельсена», расположенный на восточном конце штата, возле Гранд-Форкс, и являющийся частью Двадцать первого крыла космических сил, был выведен из эксплуатации еще в тысяча девятьсот семьдесят шестом, но там по-прежнему имеется радарная антенна системы PARCS, которая контролирует небо на предмет приближающихся вражеских ракет, а также отслеживает космические объекты.
— То же самое нам сообщил и старший офицер здешнего объекта. В Северной Дакоте сразу две следящие станции? Не многовато ли, особенно с учетом того, что «холодная война» давно позади?
— Как сказать, Декер, как сказать… — Она на секунду замолчала. — И что, по-твоему, там творится?
— Думаю, что ответ может напугать до усрачки даже кого-нибудь вроде тебя.
— События ускоряются, — сказал Синий.
Он, Роби и Рил сидели в черном внедорожнике Рил на тихой дороге примерно в миле за городской чертой Лондона. Вдалеке виднелись нефтяные вышки и рабочие бригады, вгрызающиеся в землю бурами и снаряженными взрывчаткой перфорационными пушками.
— Вокруг дома полно полиции, — заметил Роби.
— Ну, у нас все равно не было ресурсов, чтобы подчистить за тобой после чего-то подобного. Но для них это большая потеря, благодаря тебе.
Роби бросил взгляд на Рил.
— Благодаря мне и Джесс. А я-то думал, что ты на задании на обратной стороне земного шара, — добавил он, обращаясь к ней.
— Была. — Рил представляла собой версию Роби в женском обличье — высокая, поджарая, твердая как камень, со спокойным и решительным лицом пилота сверхзвукового истребителя. — Но потом я получила звонок с приглашением посетить замечательную Северную Дакоту, где кое-какие неотложные вопросы требовали моего внимания.
— Ты что, следила за мной? — спросил Роби с тревогой на лице.
— Я знала твою программу и маршруты, иначе ничего бы у меня не вышло. Не переживай, ты не теряешь хватку.
— Насколько я понимаю, ты поспела как раз вовремя, — заметил Синий.
— Меня бы вынесли оттуда вперед ногами, опоздай она хотя бы на секунду, — добавил Роби. — Кстати, мы с Джесс успели взглянуть на кое-какие тела, прежде чем подорвать оттуда.
— Это не наши военные, — уверенно сказала Рил. — Явно иностранцы.
— Чужеземное присутствие на американской земле… Наша тема, — пробормотал Синий.
— Отсюда сразу возникает вопрос «почему», — задумчиво произнесла она.
— Декер рассказывал нам про фермера, который видел, как с той базы пытался сбежать какой-то парень, — напомнил Роби. — Ну, тот, который якобы нес какую-то тарабарщину.
— Наверняка это был какой-то иностранный язык — может, арабский или фарси… Я уверен, что мистер Декер уже пришел к схожему заключению.
— Тогда это тюрьма, — заключил Роби.
Вмешалась Рил:
— Ни для кого не секрет, что некоторых заключенных Гуантанамо перевели в федеральные тюрьмы по всей стране. Но этот объект Военно-воздушных сил — не тюрьма. По крайней мере, никто мне этого не говорил.
— Наверное, никому про это не говорили, — предположил Синий.
— А что сейчас вообще происходит в Гуантанамо? — поинтересовался Роби.
— Последние президентские администрации то выступали за ее сохранение, то пытались закрыть с концами. Последнее оказалось сложней, чем кажется. Сейчас содержание одного заключенного в Гуантанамо стоит около тринадцати миллионов долларов в год.[573] А на данный момент там примерно сотня заключенных.
— То есть одна целая три десятых миллиарда баксов в общем и целом, — быстро подсчитал в уме Роби.
— Да, дорогое удовольствие, — кивнул Синий. — Но вроде до сих пор так никто и не знает, что с этим делать.
— И вы думаете, что часть из них перевели сюда? — сказал Роби. — Почему вы так решили?
— Я такого не говорил, — возразил Синий. — Это могут быть новые заключенные. Мы все еще воюем по всему миру, естественно. Врагов хватает: «Талибан», «Аль-Каида», ИГИЛ, даже хуситские повстанцы[574] и иранские агенты, плюс другие группировки, которые не столь известны.
— Так что база Военно-воздушных сил может сейчас представлять собой Гуантанамо номер два? — спросила Рил.
— И не исключено, что там обращаются с заключенными так, как это более не дозволяется в Гуантанамо номер один, — пробормотал Синий.
— Вы имеете в виду пытки?
— Вообще-то, я привык изъясняться на принятом у нас языке и вместо этого мог бы употребить выражение «специальная техника допроса», но вещи вроде пытки водой… Да, давайте-ка лучше будем называть их как есть.
— Да кто такое вообще может одобрить? — поразилась Рил. — Тем более на военном объекте. Министерство обороны всегда было против таких вещей. Это нарушает Женевскую конвенцию, да и способствует тому, чтобы с американскими военнослужащими, если они попадут в плен, обходились точно таким же образом.
— Может, официально это и не одобрено, — сказал Синий. — Думаю, политики уже усвоили печальный урок.
— Что приводит нас вот к этому, — заключил Роби, вытаскивая из кармана флешку и вставляя ее в USB-порт своего лэптопа. Открыв папку с фото, снятыми накануне вечером, он повернул компьютер к Синему. — Этот мужик встречался с Самтером, и чем бы они там совместно ни занимались, это определенно не в рамках закона.
Синий прокрутил несколько фотографий пожилого мужчины в деловом костюме.
— Что, узнаёте его? — спросила Рил.
Тот кивнул.
— Патрик Макинтош, бывший конгрессмен и довольно мутная личность, который мало чем отличился во время своего срока в Вашингтоне. Но потом свой след все-таки оставил, причем довольно существенный — вначале как глава некоего неправительственного аналитического центра, а в последнее время как активный лоббист и «решальщик» с таким количеством полезных контактов, с каким мало кто может сравниться. Основной его интерес — сделать как можно больше денег абсолютно любыми средствами. Связи у него просто исключительные, на всех уровнях и во всех коридорах власти.
— Никогда про такого не слышал, — сказал Роби, на что Рил согласно кивнула — тоже, мол, не в курсе.
— Он был бы только рад вашим словам, — заметил Синий. — Занимаясь своими делишками, Макинтош предпочитает оставаться в тени. Свет рампы он ищет лишь тогда, когда это отвечает его интересам, — обычно принимая похвалы за участие в благотворительности, которой занимается исключительно для того, чтобы поддержать свое реноме в компании полезных и могущественных людей, нужных ему для каких-то своих собственных целей.
— Вы так говорите, будто хорошо его знаете, — заметил Роби.
— Да приходилось сталкиваться… Я нахожу его готовым на все, методичным, безжалостным, совершенно лишенным каких-либо человеческих чувств и не чурающимся вранья, когда это каким-то образом в его интересах. Учитывая все это, я всегда удивлялся, почему он не занял более высокий пост в правительстве.
Роби передал Синему подслушивающее устройство, при помощи которого записал разговор двух мужчин.
— Вам обязательно нужно это послушать.
Синий включил его и ненадолго прикрыл глаза. А когда открыл их, Роби спросил:
— И что теперь собираетесь предпринять?
— Сделаю то, что нужно сделать. И буду действовать быстро. Если они устроили там тюрьму, нам нужно пресечь это в самом корне, как можно скорей и как можно тише.
— Вам нужна какая-то наша помощь в этом деле?
Синий вернул устройство.
— Вы уже дали мне все что нужно.
Сложив руки на груди, Рил бросила на него жесткий взгляд.
— Ну а нам что прикажете дальше делать?
— Вы оба потихоньку прикрывайте Декера с Джеймисон. Я дам вам знать, когда можно будет посвятить их во все, что вы знаете, и попросить их отплатить нам той же монетой. Надеюсь, на основе наших общих разведданных мы сможем выработать стратегию дальнейшего продвижения вперед.
— Думаете, это разумно — делиться с ними тем, что нам известно? — спросила явно удивленная Рил.
— Им можно доверять, — заверил ее Роби.
— И раз уж ты спас мистеру Декеру жизнь, думаю, он тоже считает, что тебе можно доверять, — сказал Синий. — А это и вправду так, до определенной степени.
— Думаете, что наши программы в какой-то степени расходятся? — уточнил Роби.
— Мне уже доводилось видеть, как такое происходит, так что не могу сказать, что это не произойдет и теперь. Надо просто посмотреть, как все будет складываться.
— Когда вы хотите, чтобы мы с ними встретились?
— Не откладывая, — ответил Синий. — У того, что здесь затевается, явно короткий запал, и рвануть может в любой момент. Чувствую, нам нельзя терять времени. И дело не только в этой истории с тюрьмой. Там происходит и что-то еще, что гораздо хуже. Упоминание о «бомбе замедленного действия» не способствует ни крепкому сну, ни праздности. А теперь отвезите меня на аэродром. Мне нужно как можно скорее вернуться в Вашингтон. Предстоит много чего организовать и утрясти, и времени на это не так уж много. После чего меня ждет одна очень важная встреча.
Рил включила передачу и вырулила на дорогу.
— Амос Декер? Это Рекс Мэннерс. Слышал, что тебе нужна наколка на побегушника по имени Бен Парди?
Декер ответил на этот звонок, сидя на следующий день в своем гостиничном номере.
— Так точно, Рекс, спасибо, что перезвонил. Что у тебя на него есть?
— Имя и адрес. Беверли Парди. Она живет в Монтане, в паре часов езды от границы с Северной Дакотой — где, насколько я понимаю, ты сейчас и обретаешься.
— Верно.
Мэннерс назвал ему адрес.
— Беверли Парди — это его мамаша. Она — вдова, а Бен — ее единственный отпрыск. Живет на ферме, что-то выращивает, держит скотину. Я не в курсе, там ли сейчас твой объект, но, по крайней мере, есть с чего начать.
— Спасибо за помощь! Не забудь отправить мне чек. Сейчас продиктую адрес.
— Не заморачивайся. В нашем кругу принято выручать друг друга. Может, как-нибудь тоже меня выручишь… Удачи!
Мэннерс отключился, и Декер отложил телефон. Заглянул к Джеймисон и посвятил ее в подробности разговора. Когда они погуглили местонахождение фермы Парди, то выяснилось, что она находится в пяти часах езды от Лондона.
— Келли с собой берем? — осведомилась Джеймисон.
— Я не хочу лишний раз забивать ему голову. Может наступить момент, когда нам придется ему рассказать, но сейчас не самое подходящее время.
Встретившись позже в вестибюле, они покатили из города к западу.
— Ты связывался с Роби?
— Пока нет. Как раз собирался, когда позвонил этот частный детектив. Давай посмотрим, получится ли пообщаться с Парди, а потом отловим Роби, когда вернемся.
Длинный путь показался еще длиннее, поскольку пейзаж по сторонам практически не менялся и смотреть было совершенно не на что.
— Никогда еще так долго не ехала на машине, не встречая других машин, — заметила Джеймисон на ходу. — А я, между прочим, выросла в Индиане.
— А это — страна Большого неба.[575]
Джеймисон выглянула в боковое окошко.
— Да уж… Такого где-нибудь в Вашингтоне или Нью-Йорке точно не увидишь.
Декер бросил взгляд на ее запястье с татуировкой «Айрон баттерфлай».
— Ты мне как-то сказала, что твоя мама пристрастила тебя к этой группе, когда ты была маленькой. После того, как они воссоединились.
Она усмехнулась.
— Да уж, память у тебя и точно непогрешимая.
— Все еще слушаешь их?
— Я теперь больше на Дженис Джоплин и «Дорз» западаю.
Он еще раз посмотрел на ее руку.
— Когда мы с тобой только познакомились, я обратил внимание на небольшой вдавленный след, оставшийся от обручального кольца.
Джеймисон бросила на него резкий взгляд.
— Не помню, чтобы ты когда-нибудь вел светские беседы.
— Может, я эволюционирую.
— Ясненько…
— Хотя ты никогда на самом деле не рассказывала про своего бывшего. Просто сказала мне, что вы были женаты два года и три месяца, а потом все пошло наперекосяк. Он, мол, оказался не тем мужчиной, которым ты его считала, — а ты, наверное, не той женщиной, за которую он тебя принимал.
Алекс нахмурилась.
— Иногда твоя абсолютная память реально раздражает.
— А как я сам, по-твоему, себя чувствую? Итак?..
— Вообще-то, помимо того, что я уже говорила, рассказывать особо нечего. Дэн был совершенно другим, когда мы просто встречались. В нем было все, что мне нравилось. После того как мы поклялись друг другу в вечной любви и стали жить вместе, он стал всем, что я терпеть не могла. И не исключено, что я стала такой же для него. Хотя не думаю, чтобы я когда-либо на самом деле менялась.
— И в итоге вы по взаимному согласию разбежались?
— Мы оба были слишком молоды, а я — слишком наивна. Слишком уж наивна. Он… он пользовался этим — по крайней мере, как я теперь это вижу с высоты прожитых лет.
— А где он сейчас?
Джеймисон пожала плечами:
— Знаю об этом не лучше тебя. — Она опять глянула на него с раздраженным выражением на лице, которое, впрочем, сразу же сменилось теплой улыбкой. — А сейчас, по-моему, мне больше по вкусу времена, когда ты не проявлял вообще никакого интереса к личным материям.
Декер шутливо поднял руки — мол, сдаюсь, — а потом отвернулся к окну.
— Когда я очнулся от комы в больнице после того столкновения на футбольном поле, то поначалу решил, что все нормально. Подумал, что и я сам по-прежнему нормальный. Пока это не произошло.
— Что произошло?
— Представляешь такой маленький монитор на стойке, на котором отображаются твои жизненно важные показатели?
— Ну да.
— Когда я посмотрел на цифры на экране, то увидел, что все они разного цвета. Сперва я подумал, что просто зрение дурит, — или, может, я так до конца и не пришел в себя. Веришь или нет, но я так и не понимал, что со мной случилось. Но позже, когда я посмотрел на часы на стене, все то же самое — все цвета радуги. Тогда-то я и понял, что явно не такой, как раньше. И когда мне приходилось общаться с людьми… Ну, это был совершенно новый для меня мир. Я уверен, что врачи и медсестры были только рады от меня избавиться. Я был редкостной занозой в заднице. Я стал кем-то еще, но только в том же самом теле. Мой способ справляться с ситуацией был очень простым — никак с ней не справляться. Просто двигаться дальше, как будто я всегда был таким.
— Но теперь ты вроде понимаешь это гораздо лучше, чем когда мы только познакомились. Тогда ты был каким-то реально отчужденным и отстраненным, тебя было невозможно прочитать. И ты абсолютно не…
Джеймисон примолкла, явно занервничав.
Он покосился на нее.
— Не фильтровал обстановку? Ты права. И даже сейчас я в этом плане не настолько уж лучше.
— Ты, по крайней мере, вдруг не выходишь из помещения ни с того ни с сего, когда люди продолжают к тебе обращаться, а ведь некогда это случалось с тобой сплошь и рядом, — напомнила она ободряющим тоном.
— Ну, если прогресс и есть, то движется он детскими шажками.
— Я знаю, мы и раньше об этом говорили, но каково это — и в самом деле абсолютно ничего не забывать?
— Ты имеешь в виду мое личное «облако»? — отозвался Амос, постукивая себя пальцем по виску. — Это наверняка во многом похоже на твою память, только моя чуть более аккуратно организована и в нее гораздо лучший доступ, чем в твою. У тебя там тоже все хранится, но некоторые воспоминания настолько налезают друг на друга, что ты больше не можешь до них добраться. У меня этой проблемы нет.
— И благословение, и проклятие…
— Это так, если у тебя есть что-то, что ты предпочла бы напрочь забыть, как и у большинства из нас.
— Я знаю, что это тяжело, Декер.
Он неотрывно смотрел в боковое окно машины на бескрайнее небо, которое в тот момент представлялось ему таким же необъятным, как его личная память.
— Всем тяжело, Алекс. А те, кто утверждает обратное, просто решили игнорировать все то дерьмо, которое приходит с каждым утренним пробуждением и выходом за дверь.
— Так, значит, твой способ справляться с ситуацией — это полностью фокусироваться на своей работе?
Декер с непроницаемым лицом покосился на напарницу.
— Мой способ справляться — это просто отыскивать правду, Алекс. Если я способен сделать это — значит, могу управиться и со всем остальным.
Ферма напоминала что-то из «Гроздьев гнева»,[576] только не такое пыльное и с чуть бо́льшим количеством источников воды.
Остановившись перед обитым досками домом, они выбрались из машины. Перед крыльцом стоял грязный древний двухдверный «Джип». Вдалеке они увидели амбар и загоны, полные коров, собравшихся возле корыт с водой и лижущих соль. Имелся тут также паддок, в котором пощипывали травку несколько сутулых лошадок. В целом же все это хозяйство выглядело опрятным и крепким.
Надпись на покосившемся почтовом ящике на конце проселочной дороги гласила «ПАРДИ», так что они поняли, что приехали по нужному адресу.
Не успели Декер и Джеймисон подойти к крыльцу, как рама с москитной сеткой распахнулась, и за ней показалась женщина с дробовиком «Ремингтон» наперевес — лет пятидесяти пяти, с длинными седыми волосами, худощавая, жилистая, с пронзительными голубыми глазами, в выцветшем комбинезоне, видавших виды сапогах и клетчатой рубахе, заправленной в штаны, которые держались на плетеном кожаном ремне. Лицо у женщины было морщинистое и загорелое. И полное подозрения.
— Кто вы такие? — требовательно поинтересовалась она.
Джеймисон сразу же достала удостоверение и значок ФБР.
— Специальный агент ФБР Алекс Джеймисон. А это мой напарник, Амос Декер. Вы — Беверли Парди?
Вместо того чтобы разрядить обстановку, это вызвало лишь то, что женщина вскинула ружье и нацелила его прямо на них, почти положив палец на спусковой крючок.
— Когда хрена вам тут надо? Немедленно выкладывайте!
Декер шагнул вперед, встав между Джеймисон и нацеленным на них стволом.
— Мы хотели поговорить с Беном, если он здесь.
— Нету его! — рявкнула она. — А с чего это вы хотите с ним поговорить?
— Мы не из Военно-воздушных сил, если вы вдруг подумали. И нас не волнует, даже если он и в самовольной отлучке. Мы просто хотим поговорить с ним о его последнем месте службы — в Лондоне, штат Северная Дакота.
— Чушь! Вы приехали арестовать его!
— С какой это стати?
— Сами только что сказали. За самоволку.
— Мы расследуем серию убийств в Лондоне.
— Бен никого не убивал!
— А мы это и не утверждаем. Когда убийства имели место, его уже давно там не было. Но там, в Лондоне, он кое-что кое-кому сказал. Мы просто хотели уточнить, что он имел в виду. Мы считаем, что это может иметь отношение к нашему расследованию.
Женщина медленно опустила ружье.
— Нет его здесь, я уже сказала.
— Но был в какой-то момент?
— Может, и был, — настороженно ответила она.
— А вы не знаете, где мы его можем найти?
Она помотала головой:
— Без понятия. Давненько от него не было вестей.
— Так что вы, должно быть, волнуетесь за него? — спросила Джеймисон, подходя к Декеру.
— Я же его мать — само собой, волнуюсь!
— Мы за него тоже волнуемся, так что давайте вместе попробуем его найти.
— Ну… я не знаю.
— Вижу, что у вас остаются какие-то подозрения, миссис Парди. И, чтобы продемонстрировать наши добрые намерения, мы сейчас просто уйдем. Но можно оставить вам нашу контактную информацию, чтобы он мог позвонить нам, если объявится? Все, чего мы хотим, это просто поговорить с ним, а не арестовывать. Вот и все.
Декер вытащил из кармана куртки визитку и протянул ей.
Тетка опасливо посмотрела на кусочек картона, словно прикосновение к нему могло причинить ей боль. Но, судя по всему, удовлетворенная тем, что незваные гости явились не для того, чтобы арестовать ее сына, она неуверенно произнесла:
— Послушайте, а не хотите зайти? Я только что свеженького кофейку сделала…
Бросив взгляд на Джеймисон, Декер ответил:
— Звучит заманчиво. Дорога была долгая… И здесь попрохладней, чем в Северной Дакоте.
Они зашли вслед за ней в дом. В гостиной сразу же бросались в глаза звериные головы, которыми были увешаны стены.
Перехватив любопытный взгляд Джеймисон, хозяйка дома объяснила:
— Мой муженек с Беном были заядлыми охотниками. Да тут почти все такие. Но это не чисто для развлечения — мы всегда едим то, что добыли на охоте.
Она провела их в маленькую простенькую кухоньку с сосновыми шкафчиками и темными свилеватыми столешницами. На полу лежал потускневший от времени линолеум, на котором стояла коренастая мебель. Занавескам на окнах было на вид лет пятьдесят. Все здесь казалось застрявшим во времени примерно с тех же самых пор.
Парди поставила «Ремингтон» в ружейную стойку возле стены и показала на два стула у стола.
— Присаживайтесь.
Декер и Джеймисон сели, а она принялась возиться с посудой и кофейником.
Передав им полные чашки, хозяйка присела к ним за стол. Откинула с глаз непослушные седые волосы и стала прихлебывать кофе, стараясь не встречаться с их любопытными взглядами.
— Насколько мы понимаем, вы живете одна? — спросил Декер.
Голубые глаза вспыхнули.
— Кто вам такое сказал? Вы шпионили за мной? — Ее взгляд метнулся к ружью. — Что вам все-таки надо? А ну-ка давайте выкладывайте!
— Мы уже вам говорили, — спокойно отозвался Декер. — Поговорить с вашим сыном.
— Это вы так только сказали, — скептическим тоном отозвалась она. — Не значит, что это правда.
— Это правда, — подтвердила Джеймисон. — Мы просто хотим поговорить с ним. Мы здесь не для того, чтобы его арестовывать. Это не наша забота. Военные не в нашей юрисдикции.
— Федералы есть федералы, — хмыкнула Парди.
— Может так показаться, но на самом деле все совсем не так устроено — по крайней мере, в деле, над которым мы сейчас работаем, — сказал Декер.
Наконец, немного остыв, хозяйка произнесла:
— Мой муженек помер три года назад. Я-то надеялась, что Бен вернется сюда, поможет мне тут вести хозяйство… Но этого так и не случилось.
Декер продолжил:
— Вы сказали, что, может, он и был здесь. Так был ли? Он не рассказывал вам о том, что такого могло произойти, что он бросил службу столь решительным образом?
Парди провела пальцем по ободку своей чашки.
— Оттуда… вообще всех убрали. В смысле, ВВС, Бена и всех остальных.
— Ну да, там сейчас командует частная охранная фирма под названием «Вектор», — подтвердила Джеймисон.
— Про этих не знаю.
— А чем он там занимался? — спросил Декер.
— Чем-то техническим. Компьютеры и все такое. — Хозяйка щелкнула пальцами. — Радар — вот как вроде он это называл! Но теперь с этим уже все, я думаю.
— А почему вы так думаете? — спросила Джеймисон.
— Как я только что сказала, Бена и всех остальных оттуда перевели. Так что, полагаю, больше некому там заниматься этим радаром и всем прочим… Знаете, а его для этого специально готовили. Он хорошо справлялся. Бен вообще смышленый парнишка. Всегда был.
— Так что он расстроился, когда его перевели? — спросил Декер.
— Угу.
— Но его наверняка переводили и раньше. В смысле, в армии отправляешься туда, куда тебе приказано.
Парди явно смутилась.
— Ну да, ваша правда. Одно время он служил в Небраске, потом в Колорадо. А после этого его перевели в Северную Дакоту. Так что да.
— И его эти переводы не расстраивали? — сказал Декер.
— Нет.
— Но на сей раз он расстроился?
— Он… он мне как-то вечером позвонил, больше года назад. Сказал: «Ма, нас отсюда попросили, перебрасывают куда-то на Восточное побережье». Я уже забыла, куда конкретно, но в итоге их вроде как отправили в Колорадо. По крайней мере, его.
— Но он туда не поехал? — спросил Декер.
Она нервно подняла на него взгляд.
— А у него точно не будет неприятностей?
— Даю вам слово. А Бен никогда не говорил вам чего-то такого, из чего следовало бы, что он чем-то встревожен?
— Нет, особо не говорил, не на словах, но я могла понять, что его и вправду что-то тревожит. Когда Бен звонил, то был просто сам на себя не похож.
— Он знал про перемены, которые произошли на его бывшем объекте?
— Нет, ничего такого он при мне не говорил.
— Бен когда-нибудь упоминал полковника Марка Самтера?
— Нет.
— И с тех пор он когда-нибудь приезжал сюда? — спросила Джеймисон.
— Один раз, — призналась Парди, глядя на свои длинные заскорузлые пальцы. — Месяцев десять. Он сильно похудел, не мог смотреть мне в глаза… Я спросила, что случилось. А он мне только и ответил, что не может ничего мне сказать, — иначе, мол, втянет меня в какие-то неприятности.
— Он был в военной форме?
— Нет, он не всегда приезжал домой в мундире. Но у него с собой был только один рюкзачок. Недостаточно большой для формы и всего прочего. Я спросила его, где их расквартировали. «В Колорадо?» — спросила я. Но Бен лишь переменил тему. Сказал, что если вдруг кто будет его искать, то, мол, просто скажи, что не видела меня и не слышала.
— А кто-нибудь и вправду приезжал сюда его искать? — спросил Декер.
Парди кивнула.
— Из Военно-воздушных сил. Три раза. Сказали, что он самовольно оставил часть. Что, мол, это выйдет ему боком. Когда Бен заезжал сюда в тот единственный раз, то явился совсем поздно вечером и долго не пробыл. Уехал на следующее утро, чуть свет. Я рассказала ему про этих из ВВС. Он велел не волноваться. И с тех пор я его не видела, — угрюмо добавила она срывающимся голосом.
— А больше никто не приезжал его искать, кроме этих из ВВС? — спросила Джеймисон.
Перед тем как ответить, Парди опять отхлебнула из чашки.
— Нет, только они. Больше никого.
— У него были какие-то близкие друзья в Северной Дакоте? Кто-нибудь из сослуживцев — может, он упоминал?
— Нет, ничего такого я не слышала.
— Он не упоминал когда-нибудь некую Айрин Крамер? — спросил Декер.
Парди ненадолго задумалась, но потом помотала головой:
— Нет, такого не припомню. А кто она?
— Одна из тех, кого убили.
Парди опять покачала головой:
— Я ужасно беспокоюсь, что и Бена уже может не быть в живых… Он никогда не пропадал так надолго, всегда хотя бы звонил… А что, по-вашему, там в этом месте происходит?
— Вот это мы и пытаемся выяснить, — ответил Декер. — Здесь у Бена есть своя комната?
— Да, на задах.
— Там он и ночевал, когда последний раз к вам заглядывал?
— Да.
— Вы не возражаете, если мы на нее взглянем?
Молча поднявшись, она повела их за собой по коридору.
Это была безликая комнатка тинейджера каких-то затертых лет. Старые киношные и музыкальные постеры. Фото культуристов пятнадцатилетней давности. Крошечный серо-стальной письменный стол с пыльной игровой консолью «Плейстейшен» и парой наушников. Несколько потрепанных экземпляров Стивена Кинга и Дина Кунца вперемежку с книжками сугубо технической направленности на маленькой полочке. Кровать широкая и аккуратно заправленная. Ковер старый и весь в каких-то пятнах.
Декер и Джеймисон, оглядывая обстановку, стояли в центре этого тесного пространства, а Парди застыла в дверях, смаргивая слезы.
— Я иногда захожу сюда и сижу на его кровати, — произнесла она, неотрывно глядя туда. — Ему уже тридцать. Завербовался сразу после школы. Время бежит так быстро… Трудно поверить. А кажется, будто я только что приехала из больницы с ним на руках.
— У него был компьютер? — спросила Джеймисон.
— Да, маленький такой, лэптоп. Но он забрал его с собой. У нас тут не слишком-то хорошее… ну, это, как оно там называется.
— Интернет-соединение? — подсказала Джеймисон.
— Ну да, точно. Он всегда жаловался. Но что тут поделаешь? Нельзя же просто взять и передвинуть эту чертову ферму.
Открыв дверцу встроенного шкафа, Декер заглянул в него, обнаружив кое-какую одежду на плечиках. Пошарил по карманам. Под одеждой на полу стояла картонная коробка. Он поставил ее на кровать. Перебрал книги и журналы, пробежался взглядом по страницам. Все они имели отношение к технике, в основном к электронным средствам связи. Но нашлось и несколько разрозненных листков с компьютерными распечатками — все про различные военные объекты, схожие с радарной станцией в Лондоне, только расположенные в Мэриленде, Колорадо, Арканзасе и Калифорнии. Декер поднял их над головой.
— Нет каких-то мыслей, почему его интересовали эти места?
Подойдя ближе, Парди взяла у него стопку листочков.
— Ну не знаю… Может, он подумывал попросить перевод туда?
— Но здесь не только объекты Военно-воздушных сил.
Вмешалась Джеймисон:
— Или все это могло остаться с тех пор, как он еще только подумывал завербоваться на военную службу много лет назад. Может, он тогда еще не определился, какой род войск и какое место выбрать.
— Нет, — возразил Декер, помотав головой. — Тут внизу каждой страницы есть отметка о дате и времени распечатки.
Джеймисон посмотрела на даты.
— Около года назад, — объявила она, смущенно глянув на напарника.
— Не возражаете, если мы заберем это с собой? — спросил Декер у Парди.
— Да ради бога.
Они вернулись обратно в кухню.
Парди произнесла:
— Как думаете: я еще увижу своего сына?
— Хотел бы я дать вам прямой и четкий ответ, мэм… Могу лишь заверить вас: мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти его.
Она тронула Декера за руку.
— Спасибо вам.
Распрощавшись, они погрузились в машину и отъехали, оставив Парди стоять в дверях маленького домика, с тоской и надеждой глядя им вслед.
— Просто не могу представить, каково ей сейчас приходится, — вздохнула Джеймисон. — Ее единственный сын пропал, да еще и впутался в какие-то опасные делишки…
Но Декер не слушал. Он не сводил взгляд с распечаток, которые взял с собой, с головой уйдя в собственные мысли.
До Лондона оставалось еще полпути, когда совсем стемнело. Едва они пересекли границу с Северной Дакотой, как Джеймисон в очередной раз бросила взгляд в зеркало заднего вида.
— Ну вот, первые фары, которые я вижу за очень долгое время.
Заглянув в боковое зеркало, Декер вдруг резко выпрямился на сиденье.
— Держись крепче, Алекс! — выкрикнул он — в тот самый момент, когда передний бампер нагнавшей их машины врезался в задок их внедорожника.
При столкновении обоих отбросило на спинки сидений, на миг приведя в замешательство.
Но Джеймисон быстро очнулась и начала действовать. Втопила педаль газа в пол, и тяжелый внедорожник прыгнул вперед.
— Видишь что-нибудь? — крикнула она.
Обернувшись, Декер присмотрелся к фарам в нескольких футах позади них.
— Угу, и вроде они не прочь повторить.
Вновь удар и рывок, от которого их головы мотнулись назад. Джеймисон едва удержала машину на дороге. Выкрикнула:
— У них мотор мощнее нашего! У меня и так педаль в полу!
— Ну что ж, посмотрим, что тут можно сделать.
Отстегнув ремень безопасности, Декер перелез через спинки сидений и пробрался в багажный отсек в задней части машины.
— Разблокируй заднее стекло! — крикнул он, выдергивая свой «Глок» из кобуры на брючном ремне.
Джеймисон выполнила его просьбу, и, навалившись на стекло задней двери, Декер откинул его наверх.
Используя нижнюю часть оконного проема как опору, он прицелился и пять раз выстрелил в водительскую сторону лобового стекла преследующего их автомобиля.
Тот сразу же завилял вправо-влево.
— Я вроде попал в водилу! — завопил Декер, но тут же резко опустил голову, прячась за нижней частью задней двери. — Осторожней, Алекс!
По их внедорожнику дробно застучали пули, выпущенные из автомата.
Джеймисон низко наклонилась, дернув рулем влево и выскочив на встречку.
— Декер, Декер, ты как? Декер!
Приподняв голову, она в отчаянии бросила взгляд в зеркало заднего вида.
— Амос!
Его голова вновь возникла в поле зрения.
— Порядок, но прошло ближе, чем мне хотелось бы.
Их внедорожник принялся вихляться на дороге, и Джеймисон объявила:
— Они попали нам в шины! Я не могу удержать машину на такой скорости!
Декер бросил взгляд вправо.
— Впереди — боковая дорога. Сворачивай!
Оставив на дороге черные полосы резины, Джеймисон заложила едва ли не девяностоградусный поворот на другую полоску асфальта, уходящую к югу. Сбросила газ, поскольку их внедорожник безудержно вилял хвостом.
— Видать, нам пробили задние колеса! Мы вроде уже едем на ободах!
— Все равно не останавливайся!
Декер наблюдал, как преследующая их машина — а теперь уже было видно, что это «Хаммер», — тоже резко сворачивает вправо. И с замиранием в животе узрел, что вслед за ним этот маневр выполняет еще один «Хаммер».
У противника имелось автоматическое оружие и арьергард. Бой обещал быть недолгим и неравным.
Бросив взгляд вперед, Декер увидел далеко перед капотом их внедорожника нечто вроде заброшенной фермы с прорванной проволочной оградой для скота и то ли амбаром, то ли сенным сараем с распахнутыми проржавевшими дверями.
— Давай в амбар! — крикнул он Джеймисон.
Едва только влетев в проем, та ударила по тормозам, прежде чем они успели врезаться в противоположную стену. Суматошно вывалившись из машины, они заняли позицию позади массивного внедорожника.
Декер уже пытался вызвать подмогу по «911», но экран мобильника не показывал ни одной полоски. А если б это даже и вышло, наверняка прошло бы несколько часов, прежде чем здесь появился хотя бы один коп.
Джеймисон, нацелив пистолет в открытый дверной проем амбара, покосилась на Декера.
— Ну и что теперь?
Тот изучал внутренность строения, а потом его взгляд взлетел вверх.
— Преимущество в высоте — всегда преимущество.
Бросившись к древней деревянной стремянке, они быстро вскарабкались на сеновал, наполовину забитый совершенно сгнившей соломой.
Осторожно пробуя ногой половицы, готовые треснуть под его внушительным весом, Декер пробрался к чердачным дверцам и осторожно приоткрыл их.
Окутывающую пространство вокруг амбара тьму взреза́ли две пары лучей автомобильных фар. Дверцы «Хаммера» с треснувшим лобовым стеклом распахнулись, и из него высыпались четверо мужчин — все в черном, с автоматами на изготовку. Из второго «Хаммера» выбрались еще трое. В мгновение ока развернулись в шеренгу, и через несколько секунд амбар был надежно окружен со всех сторон.
Декер опять повернулся к Джеймисон:
— Похоже, выбор у нас небольшой.
— Нулевой, я сказала бы, — мрачно отозвалась она.
Сунув руку в карман, Амос извлек оттуда аппарат, который дал ему Роби. Заметив это, Джеймисон скривила губы.
— По-моему, малость поздновато для чего-то такого.
— Я подумал то же самое, но что нам сейчас терять?
И тут захлопавшие снаружи выстрелы вновь привлекли их внимание к чердачным дверям.
Прямо у них на глазах первый «Хаммер» вдруг взорвался — да так, что его тяжеленная туша подскочила в воздух, а потом с такой силой брякнулась обратно на землю, что лопнули все четыре шины.
— Что за?.. — начала было Джеймисон.
Но тут они упали на пол и быстро отползли назад, поскольку автоматический огонь грянул с новой силой.
Через несколько секунд Декер осторожно прокрался обратно и выглянул в щель между приоткрытыми створками. Двое в черном уже валялись на земле. Еще трое, промчавшись с задов амбара, укрылись за покореженным «Хаммером» и принялись палить куда-то вдаль, получая ответный огонь.
Декер решил не оставаться в стороне — высунул руку с пистолетом в щель, прицелился и выстрелил одному из типов в черном в спину. Тот повалился на землю. Остальные повернулись и принялись поливать свинцом амбар.
Амос быстро захлопнул створки, и они с Джеймисон укрылись за большой кучей гнилого сена. От чердачных дверей летели щепки, пули стучали по дереву, но надежно увязали в прелой слежавшейся массе.
Еще более плотный огонь снаружи, еще один взрыв. Вопли, еще выстрелы, крики. А потом — звук заводящейся машины.
Декер и Джеймисон подползли к изрубленным в щепки чердачным дверям как раз вовремя, чтобы увидеть, как второй «Хаммер» мчится обратно в сторону дороги. Вскоре его габаритные огни растаяли во тьме.
Глянув на Декера и с трудом переводя дух, Джеймисон медленно проговорила:
— И что это, блин, сейчас было?
Прежде чем тот успел ответить, загудел телефон, который вручил ему Роби. Декер машинально нажал на «ответить».
— Теперь можете спускаться, — объявил Уилл Роби.
По пути в Лондон Роби и Рил сидели спереди, а Джеймисон и Декер — на заднем сиденье черного внедорожника Рил. Когда они вышли из амбара, то сразу узрели эту пару в окружении нескольких трупов в черном.
Роби представил им Джессику Рил. Та ничего не сказала, лишь коротко кивнула в их сторону.
— Как вы узнали, где мы? — спросила Джеймисон.
Прежде чем Уилл успел ответить, Декер показал ей полученный от того мобильный телефон.
— Тут есть отслеживающее устройство.
Роби кивнул.
— Мы проследили за вами до конечной точки. А на обратном пути заметили эта два «Хаммера». Пришлось вмешаться.
— Хотелось бы мне, чтобы вам не приходилось каждую секунду спасать мне жизнь, — довольно искренне заявил Декер. — Ситуация становится довольно стрёмной.
— Вижу.
— Что вам удалось выяснить у матери Парди? — спросила Рил, которая сидела за рулем.
— Бен Парди последний раз был там примерно десять месяцев назад. Пару раз туда приезжали люди из ВВС, которые пытались его найти. И больше никто. Мы тут кое-что забрали из его комнаты… Может, это окажется зацепкой. — Декер протянул вперед листки с распечатками.
Взяв их, Роби просмотрел разрозненные странички.
— Множество различных военных объектов. Как думаете, что именно он искал?
— Какие-то факты, которые были для него важны.
— Не думаете, что это может быть как-то связано с передачей лондонского оборонного комплекса «Вектору»? — произнес Роби.
— Если б вы задали такой вопрос вчера, я бы ответил, что это не исключено. Но я не считаю, что Парди был в курсе того, что там собираются устроить тюрьму.
— Мы так и думали, что вы придете к этому выводу, — кивнул Роби.
— Парди перевели оттуда еще до того, как все это произошло. Перевод его расстроил, по словам его матери, но он не знал подробностей относительно того, кто придет на смену ему и остальным. Судя по всему, «Вектор» там еще не появился, а без этой лавочки откуда там взяться заключенным?
К разговору присоединилась Джеймисон:
— Так что вряд ли эта «бомба замедленного действия», про которую упомянул Парди, хоть каким-то боком касается тюрьмы.
— Вроде маловат городок для такого множества столь масштабных событий, — заметила Рил.
— Мал клоп, да вонюч, — вставил Роби.
— Сама бы лучше не выразилась, — отозвалась Джеймисон.
— Ребятки, о которых мы там, возле амбара, позаботились, больно уж похожи на тех, что пытались подловить меня в тот вечер, — констатировал Роби.
— Мы так и поняли, что без вас тогда не обошлось, — сказал Декер.
Роби покосился на Рил.
— Если б не моя напарница, пришлось бы кого-нибудь еще присылать мне на замену.
— Мы оба выполнили свою часть работы, — коротко отозвалась та.
— Это явно наемники, — уверенно произнес ее напарник. — А их сейчас везде пруд пруди. Любой, у кого хватает денег, может нанять очень серьезных людей.
— Но, опять-таки, почему именно Лондон, Северная Дакота? Откуда все это внимание?
— Бомба замедленного действия, — произнес вместо ответа Декер, глядя на распечатки, которые ему вернул Роби. — И эта публика явно хочет иметь полную уверенность в том, что она исправно бабахнет.
Примерно через час после их возвращения в Лондон в дверь Декера постучали. С учетом недавних происшествий он открыл дверь с «Глоком» в руке.
Это оказался Роби.
— Есть минутка? — спросил он.
Оба уселись в кресла напротив друг друга. Вид у Роби был мрачный.
— Похоже, у вас плохие новости, — заметил Декер.
— Они все-таки добрались до Беверли Парди. Она мертва.
Откинувшись в кресле, Амос медленно впитывал эту не столь удивительную весть. На что еще способны эти люди? Они ведь и понятия не имели, что именно Бен успел рассказать своей матери, или ему, или Джеймисон. Странно, что они еще раньше ее не убили… Но сейчас на все это имелся очень простой ответ.
— Выходит, посетив ее, мы подписали ей смертный приговор? — медленно проговорил Декер. — Они явно проследили за нами по дороге туда.
— Сомневаюсь, что это имело какое-то значение, — отозвался Роби. — Она была болтающимся концом. Они все равно в какой-то момент до нее добрались бы.
Декер встал и выглянул за окно во тьму.
— Я — коп, Роби. И в данный момент чувствую себя прямо как посреди какого-то фильма про Джеймса Бонда. У меня нет никакого опыта с подобной херней.
Ответил Роби не сразу, но когда все-таки ответил, то спокойным, рассудительным тоном.
— Со временем мир не становится безопасней, Декер. Он становится лишь еще более сложным и запутанным. Человеческие существа все еще держат его под контролем, и те же человеческие существа постоянно делают друг другу какие-то гадости. У нас была «холодная война» с ядерным противостоянием, а теперь у нас повсюду «горячие точки», где одни люди убивают других, а диктаторы вновь поднимают голову, потому что некоторым кажется, будто демократия зашла в тупик, и ничего не делается, и люди уже сыты по горло. Но никакому диктатору не нужны те, кто его поддерживает; ему нужны лишь те, кто за ним следует. А лучший способ заставить людей следовать за собой — по крайней мере, в глазах такой публики — это не предоставлять им никакой свободы выбора по данному вопросу.
Декер опять уселся в кресло.
— Спасибо, что просветили в геополитической области, но это все равно никоим образом не приводит нас туда, куда нам нужно.
— Мы с Джессикой Рил здесь, чтобы помогать вам. Наша сильная сторона — в защите, а также в устранении противника наиболее эффективным способом.
— Да, я уже видел наглядную демонстрацию.
— Ваша же сильная сторона — в работе головой. Ну что, есть какие-то мысли? Вы сказали, что вся эта тюремная тема тут далеко не основная. И должен заметить, что наш босс с вами полностью согласен.
— А у него есть какие-то мысли? — поинтересовался Декер.
— Если и есть, то он ими не делится. Но, насколько я могу судить, у него имеется некая стратегия касательно вопроса с тайной тюрьмой, которую он собирается в ближайшее время воплотить в жизнь. Давайте предоставим разбираться с этой частью ему. А вы сосредоточьте усилия на «бомбе замедленного действия».
Декер скептически оглядел его.
— Вы же не уполномочены действовать в пределах этой страны.
— Так говорит закон.
— Ну что ж, тем не менее вы все-таки действуете, причем будь здоров как.
Роби поднялся.
— Вам нужно хотя бы немного поспать.
— То, что мне сейчас действительно нужно, — это начать работать головой.
Синий сидел в кожаном кресле в одном престижном клубе, расположенном практически под боком у здания Капитолия. Молчаливые лакеи в накрахмаленных ливреях бесшумно скользили вокруг, разнося подносы с дорогими сортами виски и чашечками с дешевыми орешками. Стены покрывали шикарные обои, поверх которых висели портреты важного вида стариков в деловых костюмах. В ковре на полу нога утопала по щиколотку. Мебель была старой, но изначально явно очень дорогой. Шуршание газет смешивалось с негромким гулом голосов, в которых сквозила манера изъясняться, поставленная в дорогих частных школах, и позвякиванием кубиков льда в коктейльных стаканах, пока деловые и правительственные лидеры принимали решения, которым предстояло оказать масштабное воздействие на судьбы миллионов людей, мнения которых никто не спрашивал и которые об этом даже не подозревали.
Человеку с улицы могло бы показаться, что дело происходит году эдак в тысяча девятьсот двадцатом, а не век спустя.
Взгляд Синего блуждал по комнате. Он приветливо кивал всем, кого любил и уважал, но также и тем, присутствием которых тяготился и кому не доверял, но кому требовалось выказать свое внимание. И достаточно сказать, что при том, насколько долго он уже вращался в подобных кругах, вторая группа значительно превышала числом первую.
Его взгляд наконец остановился на тучном пожилом мужчине с довольно заносчивым выражением на лице, который только что вошел в комнату, держа в руках свернутую газету и стакан, наполовину заполненный джин-тоником.
Поднявшись, Синий подошел к нему.
— Патрик? — произнес он.
Патрик Макинтош — тот самый джентльмен, который встречался с полковником Самтером в маленьком домике в тысяче миль отсюда — уставился на него в ответ. Выражение его лица сразу стало настороженным.
— О, Роджер, как поживаешь?
На самом деле имя Синего было Роджер Уолтон. Хотя у него давно уже практически не подворачивалось случая им воспользоваться.
Но это был как раз из тех немногочисленных случаев.
— Неплохо, неплохо. А ты?
— Все у меня отлично, спасибо.
— Есть минутка? — спросил Синий. — Я уже заказал отдельный кабинет.
Улыбка, в которой Макинтош явно не без усилий скривил губы, опять превратились в жесткую прямую линию, вполне привычную для человека, которому регулярно приходится давать показания под присягой перед враждебно настроенной комиссией Конгресса.
— Отдельный кабинет? А какая в нем нужда? — Он хихикнул. — Мне предстоит допрос третьей степени?
— Мы оба в таких делах уже достаточно долго, чтобы знать ответ, — добродушно, но при этом и довольно безапелляционно отозвался Синий, твердой рукой подхватывая Макинтоша за локоть. — Ах да, и директор Кэссиди передает тебе большой привет.
— Так ты уже говорил с Рейчел? — осведомился Макинтош, когда Синий повел его по темному коридору с дубовыми панелями на стенах к двери, открывающейся в маленькую, десять на десять футов комнатку без окон с двумя креслами с матерчатой обивкой, поставленными друг против друга.
— Она моя начальница, так что да.
— В смысле, ты говорил с ней про меня?
— Не хочу изрекать банальности, но это секретная информация. — Синий сопроводил свои слова улыбкой, которая вроде как вызвала у Макинтоша некоторое облегчение.
— А я вот рад, что больше уже не в общественном секторе… Тебе тоже пора уйти на вольные хлеба, Роджер. Человек с твоим опытом и связями… Представляешь, какие деньги можно заколачивать?
— Запросы у меня скромные, зарплаты более чем хватает.
— А я вот только что купил итальянскую виллу в Тоскане… Мы с Шерри будем уезжать туда на лето.
— Поздравляю. Прошу — присаживайся.
Оба расселись лицом к лицу.
Макинтош отложил газету, но стакан из руки не выпустил, одним махом допив свой джин.
— Я тут недавно кое-куда съездил, — сообщил Синий.
— О, правда? Куда? Надеюсь, в какое-нибудь приятное место… На юг Франции? В Рим? В Сидней?
— В Лондон.
— О, тоже неплохо.
— В тот Лондон, который в Северной Дакоте.
Макинтош поставил пустой стакан на столик рядом с креслом. К его чести, рука у него оставалась уверенной и твердой, отметил Синий.
— Ну и как, понравилось, где бы это ни было? Северная Дакота, говоришь?
Синий достал из кармана конверт и маленький диктофон. Не спеша открыл конверт, вынул из него несколько фотографий.
— Замечательно смотришься на этих фото, Патрик. Даже изысканно. Хотя ночка выдалась жаркая, насколько я помню. Твой коллега — а точнее, твой сообщник, полковник Марк Самтер, — решил обойтись без военной формы, и это так по-домашнему… Почему-то предпочел одеться по гражданке.
Макинтош глянул на фото, которые веером развернул перед ним Синий, но ничего не сказал в ответ.
После этого Синий поставил диктофон на столик и ткнул на «воспроизведение». Голоса беседующих Макинтоша и Самтера разнеслись по крошечной комнатке.
Когда запись закончилась, Синий выключил устройство и поудобней устроился в кресле, откинувшись на спинку.
— Ну?
— Что «ну»?
— Тебе не кажется, что должны последовать какие-то объяснения?
— Нисколько, — небрежно бросил Макинтош.
— Ну-ну… Что ж, тогда позволь мне тебе кое-что поведать — может, сказанное мною побудит тебя передумать на этот счет.
— Сильно в этом сомневаюсь.
Синий продолжил:
— Гуантанамо не принимает новых заключенных с две тысячи восьмого года. Нынешняя стоимость содержания оставшихся там, всей сотни, составляет одну целую, запятая, три десятых миллиарда с мелочью.
Макинтош принялся теребить ворсинку, отставшую от рукава пиджака.
— В самом деле? О боже… Вряд ли это можно назвать особо рачительным использованием государственных средств на содержание всякого отребья.
— Целиком и полностью согласен. Но это одобрено сверху.
Ворсинка оторвалась. Макинтош поднял взгляд.
— У нас тут все? А то, честно говоря, я никак не услежу за нитью беседы.
— Ты входишь в совет директоров «Вектор секьюрити».
— Я и сам это знаю. Замечательная компания, настоящие патриоты.
— Имеющая всего лишь один контракт, одобренный правительством. А именно, на управление оборонным комплексом имени Дугласа С. Джорджа, он же Лондонская база Военно-воздушных сил.
— Надеюсь, тебя не удивляет, что я тоже в курсе этого факта. Отсюда и мой визит туда. Я ведь в совете директоров не просто штаны просиживаю, в конце-то концов.
— Ты не просто в совете директоров заседаешь. У тебя есть и прямой финансовый интерес в деятельности «Вектора».
— Как и практически у всех членов совета директоров любой компании.
— Годовой бюджет комплекса составляет шестьсот сорок четыре миллиона девятьсот семьдесят тысяч долларов.
— Стабильная и безопасная работа такого объекта требует затрат. А теперь, если ты меня извинишь…
— А значит, стоимость содержания каждого из десяти заключенных, на данный момент находящихся там, превышает шестьдесят четыре миллиона долларов в год. Едва ли это особо рачительное использование бюджетных средств даже по сравнению с тринадцатью миллионами за голову в Гуантанамо.
Макинтош опять опустился в кресло.
— Заключенных?! О чем ты вообще толкуешь, Роджер? У тебя что-то с головой или как?
Синий вынул из конверта еще несколько сделанных Роби снимков: люди на каталках, которых грузят в автомобили «Скорой помощи».
— Я говорю вот про этих людей.
— Да это может быть кто угодно! — сказал Макинтош, бросив на них взгляд. — Может, у кого-то из персонала базы проблемы со здоровьем… Стресс, переутомились… Как ты сам сказал, там бывает жарко.
— Это не персонал базы Военно-воздушных сил, как тебе прекрасно известно.
— Ты говоришь так, я эдак…
Теперь лицо Синего затвердело.
— Все это перебрасывание словами уже становится утомительным, а ты на сегодня не единственный пункт в моем списке. — Он подался вперед. — Исполнительный директор и финансовый директор «Вектора» тоже говорят. Равно как и полковник Самтер. Разговорились так, что не остановишь. Люди на снимках — это заключенные, представители ИГИЛ, «Талибана» и «Аль-Каиды», захваченные в местах боевых действий и тайно переправленные сюда без ведома руководства страны.
Веки Макинтоша приподнялись чуть выше, открывая бледно-голубые глаза.
— Так ты… ты говорил с Самтером?
— Вообще-то мы просто не могли его заткнуть — после того, как он понял, в какую поганку вляпался.
— В поганку? А я вот это вообще так не вижу. И, вопреки твоему замечанию, все это было одобрено, утверждено и бантиком сверху завязано. Комар носа не подточит.
— То, что было давно одобрено свыше и так до сих пор и не пересмотрено, — это деятельность Лондонского оборонного комплекса в качестве радарной станции слежения системы PARCS, коя благополучно и осуществлялась вплоть до прошлого года. А потом его основное назначение коренным образом поменялось. Там имеется такое же пирамидальное здание, как и в Гранд-Форкс, равно как и столь же впечатляющая система слежения. Напомню, что мы уже имеем одну такую в той же Северной Дакоте, причем та, что в Гранд-Форкс, новее и более выгодно расположена, так что запасная на самом деле не требовалась. Но это явно не первый случай, когда Пентагон перестраховывается и выбрасывает деньги на ветер. Оборонный комплекс на глубокой периферии с дублирующим назначением? Ты должен был чувствовать себя так, будто на колени тебе бросили горшок с золотом, поскольку это просто идеальный объект для содержания неучтенных заключенных, которых никогда не следовало переправлять в эту страну. А также для того, чтобы потом избавляться от них, когда они выложили все, что могли, или же отказались так поступить, причем ты еще и можешь передавать полученные разведданные еще кому-то в правительстве под видом того, что они поступили по официальным каналам. Машины «Скорой помощи»? Да с равным успехом это могли быть мясные фургоны или катафалки для трупов! Которые мы, кстати, в данный момент в разных местах как раз выкапываем, основываясь на предоставленных нам сведениях.
Макинтош откинулся в кресле.
— Я восхищен быстротой, с которой ты до этого добрался, Роджер. Правда восхищен.
— Федеральное правительство — это махина вроде авианосца. Разгоняемся мы долго, но когда разогнались, то только держись.
— Ну да, твоя правда. — Макинтош попытался выдавить улыбку, пусть даже физиономия его стала серой, как борт упомянутого военного корабля.
Следующим делом Синий извлек из конверта фото людей, выходящих из самолета, которые передал ему Роби.
— Я долго не мог понять, каким образом «Вектор» заполучил этот контракт, поскольку никто что-то не припомнит, чтобы там имелись специалисты в области радарного слежения. Но вот вице-президент «Вектора» хорошо мне известен. Это человек, который возглавлял охрану Гуантанамо в течение шести лет… Полюбуйся: вот он тут собственной персоной с двумя своими подручными, в момент прибытия на Лондонскую базу Военно-воздушных сил. — Синий поднял снимки повыше, чтобы Макинтошу было хорошо видно. — Он, естественно, тоже уже арестован и, насколько я понимаю, в данный момент пытается выторговать себе внесудебную сделку. Исполнительный и финансовый директоры уже получили гарантии правового иммунитета в обмен на свои показания. Вполне может статься, что ты во всем этом сбоку припека, Патрик, — вот почему я приберег тебя напоследок, даже если и не по каким-то другим причинам вроде тех, что ты мне не нравишься и никогда не нравился.
Макинтош со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Как ты вообще во все это влез? Тебе же запрещено действовать в пределах страны! По-моему, ты оставил мне лазейку, через которую я могу запросто выбраться.
— Мы — разведывательная служба, которой поставлена задача защищать эту страну как от внешних, так и от внутренних врагов. Все это время мы работали в тесном контакте с ФБР. Это они являются ведущим ведомством в данном деле, а мы — лишь их добровольные помощники. Подобная схема применяется постоянно и неоднократно проверена в судебной практике. Таким образом, ты обнаружишь, что здесь не только нет ни единой лазейки, через которую ты можешь ускользнуть, но и что крыша у тебя над головой в оставшееся тебе время на этой земле будет гарантированно предоставлена федеральным правительством.
— Роджер, я думаю, что если мы обсудим все это как цивилизо…
Синий не дал ему закончить.
— По сути дела, ты управляешь тайной и несанкционированной тюрьмой, используя средства из госбюджета, предназначенные для полномасштабной деятельности станции космического слежения, а в результате выставляешь американских налогоплательщиков на расходы во много раз большие, чем требуется для содержания заключенных даже в Гуантанамо, что неприлично высокая ставка. В прошлом году твой добрый финдиректор подсчитал, что по состоянию на тот момент прибыли «Вектора» превысили сумму в два миллиарда долларов, а это по любым меркам просто-таки несусветный уровень рентабельности. Я уверен, что ты прекрасно понимаешь: Дядюшка Сэм смотрит на столь наглое надувательство крайне неодобрительно. Настолько неодобрительно, что существует множество федеральных законов против подобного способа ведения дел, все из которых ты ухитрился нарушить.
— Мы делаем благое дело, Роджер. Информация, которую мы получаем и передаем дальше…
— …так и не привела хоть к чему-нибудь позитивному. Почти вся она оказалась ложной и, таким образом, совершенно бесполезной. Остальное же было и без того известно из легитимных разведывательных источников. — Синий сделал паузу. — Позволь мне выразиться как можно яснее. Все это было не для того, чтобы помочь стране. Все это затевалось лишь для того, чтобы набить твой собственный карман. Так что, будь добр, не взывай к патриотизму в свою защиту. Лишний раз оконфузишься и разозлишь меня даже еще сильней, чем уже успел.
По мере этой речи Синего Макинтош все глубже проваливался в дорогущее кресло очень тонкой работы.
Синий тем временем продолжал:
— Это говорит о том, что руку ко всему этому успело основательно приложить и Министерство обороны — то, что подобная схема, для начала, вообще могла сработать и что она продержалась столь долго, пока правда не выплыла наружу. Но с общим бюджетом около триллиона долларов, тысячами объектов по всему земному шару, миллионами служащих и частных подрядчиков, миллиардами квадратных футов площадей и достаточным количеством подразделений, департаментов и программ, чтобы правая рука в буквальном смысле не знала, что делает левая, было не столь сложно скрывать подобные штуки. Бюджет лондонского объекта, пусть даже и до неприличия раздутый, не заметен на фоне общих расходов Пентагона даже в виде крошечной песчинки. У тебя, естественно, были союзники в Военно-воздушных силах, в Пентагоне и Конгрессе, которые помогли тебе закопать правду — информацией о которых, к счастью, снабдил нас твой финдиректор, включая шестизначные и семизначные суммы откупных. Мой директор уже полностью поставлена обо всем этом в известность и официально передала данную информацию директору ФБР, а также ревизионным службам Военно-воздушных сил и Министерства обороны. И, наконец — опять-таки, чтобы быть до конца прозрачным, — пока мы тут с тобой беседуем, как раз выписывается ордер на твой арест.
Поднявшись, Синий разгладил костюмную рубашку и галстук.
— А теперь я, пожалуй, пойду, пока не успел сказать или сделать что-нибудь, о чем потом пожалею. Однако я предложил бы тебе подумать о продаже своего летнего дома в Италии. Не думаю, что у тебя будет много возможностей им воспользоваться. Плюс тебе наверняка понадобятся дополнительные средства на оплату юридических услуг. И, пожалуйста, расстанься с любыми мыслями о побеге. Как только ты выйдешь из этого кабинета, за тобой будет присматривать множество глаз, пока не будет подписан ордер на арест. Спасибо, что нашел время пообщаться. — Он мотнул головой на пустой стакан. — Наверное, тебе захочется заказать добавки, Патрик. Прощай. Поскольку мы с тобой больше не увидимся.
И Синий прикрыл за собой дверь.
Оборонный комплекс имени Дугласа С. Джорджа гудел, как разбуженный улей.
Подъезжая сюда в своем новом прокатном внедорожнике, Декер и Джеймисон увидели длинную вереницу машин — одни въезжали туда, другие выезжали. Подлетала целая шеренга вертолетов, от взлетно-посадочной полосы оторвался маленький реактивный самолет. Проезжая мимо ближайшей к объекту нефтяной вышки, принадлежащей «Всеамериканской энергетической компании», они увидели, что рабочие там стоят без дела и глазеют на всю эту лихорадочную деятельность, творящуюся у их соседей. Также они заметили, что некоторые из Братьев, разъезжающие на сельскохозяйственной технике по своим полям, тоже с любопытством поворачивают туда головы.
Декер с Джеймисон оказались здесь, потому что Роби позвонил Декеру и попросил как можно скорее приехать.
Кто-то явно заранее получил добро на их посещение объекта, поскольку они быстро миновали въездные ворота, предъявив свои удостоверения. А когда подкатили к зданию, где в свое время общались с полковником Самтером, Роби и Рил сразу вышли им навстречу.
Оба последовали за этой парой по коридору и вошли в небольшой кабинет, где во главе небольшого поцарапанного стола для совещаний уже сидел Синий. Тот взмахом руки пригласил всех садиться, а потом потратил двадцать с чем-то следующих минут, чтобы посвятить их в недавние события, включая свою словесную стычку с Патриком Макинтошем в Вашингтоне.
— Со стороны правоохранительных органов возглавляет расследование ваше ведомство, а Министерство юстиции, естественно, займется предъявлением обвинений.
— Так это и в самом деле были заключенные, как мы и предполагали? — уточнил Декер.
— Да. Кое-кому из облеченных властью, которым не хватило ума, показалось, что это будет сто́ящим проектом — возобновить то, что некогда проделывалось в тюрьме Абу-Грейб[577] и других местах земного шара, несмотря на полный провал, которым все это в свое время закончилось. Меня очень радует, что мое ведомство усвоило этот урок и не вписалось во вторую попытку, даже с перспективой получения каких-то разведданных.
— Сколько заключенных погибли? — спросила Джеймисон.
— По меньше мере дюжина, если не больше. Информация все еще поступает. Понадобится какое-то время, чтобы получить полную картину.
— Местным наверняка любопытно, что здесь происходит, — заметила Джеймисон.
— Все это в должное время будет притушено, — заверил Синий. — Демонстрация силы — на самом деле для тех здесь, кто может располагать информацией. Или же в расчете на тех людей, кто нам пока неизвестен, но замешан, и кто теперь запаникует и попытается скрыться. Ваш директор очень образно выразился по этому поводу: пошлем, мол, охотничьих собак в кусты, чтобы вспугнуть куропаток.
— Но правда все-таки выйдет наружу? — спросила Джеймисон.
— Только не в прессе. Это вызовет больше проблем, чем следует. Люди должны сохранять веру в свое правительство.
— Ну что ж, — произнес Декер, — может, хотя бы правительство задумается, как для начала заслужить эту веру.
— Полностью с вами согласен. Но теперь нам нужно двигаться дальше.
Амос бросил на него оценивающий взгляд.
— Итак, это дело закрыто, но оно никак не связано с «бомбой замедленного действия». Парди перевели отсюда еще до того, как тут устроили тюрьму. И я убежден, что это должно иметь какое-то отношение к тому, что случилось очень давно.
— Вот потому-то вы мне тут и понадобились — в дополнение к желанию посвятить вас в то, что здесь произошло. Чем мы вам можем помочь?
— Я удивлен, что вы не собираете вещички и не возвращаетесь домой, — заметил Декер.
— Давайте я вам так объясню. Если на американской почве обнаруживается иностранное присутствие, ставящее целью навредить Америке и ее гражданам, то наше собственное дальнейшее присутствие здесь может быть очень четко оправдано. Не знаю, как вы, но лично я не хочу повторения одиннадцатого сентября — только лишь по той причине, что мы увязли в бюрократических распрях.
— Ладно, насчет помочь: мне нужно увидеть личное дело и послужной список Бена Парди.
— И что вы надеетесь в них найти?
— Какую-нибудь зацепку. Поскольку на данный момент у нас нет ни одной.
Декер отставил уже свою третью чашку кофе, бросил взгляд на гору практически нетронутой еды на тарелке и откинулся на спинку стула в гостиничном ресторане. Затем открыл сообщение, которое только что пришло на его мобильный телефон, а потом и вложения.
Это было личное дело Бена Парди. Тот поступил в Военно-воздушные силы сразу после школы и все последующие годы провел в военной форме. Декер методично проглядывал страницу за страницей. В ходе своей военной карьеры Парди много где побывал и получил практически всю теоретическую и практическую подготовку, которую только могли предоставить Военно-воздушные силы. Он даже участвовал в научно-практических конференциях за океаном — в Англии, Германии, Катаре и Индии. По большому счету это был действительно блестящий технарь, хоть и вырос он в более чем скромных условиях и даже высшее образование оказалось ему не по карману. Парди дослужился до звания техник-сержанта — добиться чего, как утверждалось в том же документе, было крайне сложно, а ему удалось это в рекордно короткое время. Его ожидало уже звание мастер-сержанта, когда он вдруг неожиданно пропал.
Отхлебнув кофе, Декер сосредоточился на действиях, предпринятых Парди за последние шестнадцать месяцев службы, решив, что с какой бы там бомбой замедленного действия тот ни столкнулся, произошло это сравнительно недавно. В этот период времени Парди ненадолго уезжал с Лондонской станции ВВС на учебу в Вашингтон, касающуюся последних средств связи, стоящих на вооружении, а также того, что могло сменить их в будущем. Это вполне имело смысл для специалиста вроде него. После этого прошел еще несколько курсов повышения квалификации по разнообразным специальностям, но ничто из прочитанного так и не привело Декера к упомянутой «бомбе».
Загудел его телефон. Это был Богарт.
— Привет, Росс.
— Декер, я слышал про Лондонскую станцию ВВС… Свалилось что-то крупное, и к делу привлекли Бюро.
— Знаю. Но это никак не объясняет наше собственное дело.
— Ну, я тут накопал все, что смог, из личного дела Брэдли Анджера Дэниелса.
— Есть что-то интересное?
— Он служил на Лондонской базе ВВС с тысяча девятьсот пятьдесят пятого по восемьдесят седьмой год.
— Полагаю, это вполне объяснимо. Во время Второй мировой он был штурманом, занимался радарами.
— Верно, но самая интересная штука, которую мне удалось отыскать, это что его личное дело частично отредактировано и помечено грифом «Секретно».
Декер выпрямился на стуле.
— Он сказал нам, что не имеет права говорить про свою службу в Лондоне, поскольку это секретная информация. Тогда я подумал, что он просто дурит нам голову. Но почему это секретно? Только потому, что как-то связано с отслеживанием ядерных ракет во время «холодной войны»?
— Не знаю, Декер. Я ни от кого так и не смог получить прямого и четкого ответа.
— Так что, тупик?
— Боюсь, что да, если только ты не придумаешь какой-то другой способ для продвижения вперед.
— Ну, это моя работа.
Декер отключился и вновь уставился на страницы личного дела Парди, размышляя над словами Богарта.
Он видел только один путь вперед.
Телефон убирать не стал, позвонил Джеймисон.
— Самое время раскусить этого нашего «Б.А.Д.», — сказал он.
По прибытии в дом престарелых «Зеленые холмы» Декер и Джеймисон были вновь препровождены в кабинет управляющей. Лицо ее покраснело, едва она их увидела.
— Вы очень его расстроили. Просто не верю, что вы вернулись!
Декер посмотрел на нее сверху вниз.
— Мы вернулись, потому что Брэд Дэниелс — ключевой свидетель в деле, касающемся интересов государственной безопасности. А теперь, если вы не позволите нам повидаться с ним, на вас и на ваше заведение тонной кирпичей свалится целая армия федералов. Вам решать.
Враждебность женщины быстро угасла.
— Вы серьезно?
— Иначе нас здесь не было бы.
— Ну хорошо — только, пожалуйста, не расстраивайте его.
— Все, что я могу сделать, это задать вопросы, которые я должен задать. Если он расстроится, это уже будет ответом само по себе.
Она проводила их в комнату Дэниелса. Старик сидел в углу в своем инвалидном кресле, сжимая в руках трость.
— Кто это? — рявкнул он, услышав, как они входят.
— Мистер Дэниелс, к вам посетители, — сказала женщина.
— Какие еще посетители? Сейчас ведь не Рождество, насколько я понимаю?
— Сейчас они все объяснят, — нежно пропела она, поспешно выметаясь из комнаты.
Декер в сопровождении Джеймисон двинулся вперед.
— Мистер Дэниелс? — произнес он.
Старик вздрогнул.
— Так это вы! Я узнал ваш голос. Видеть больше не вижу, а вот голоса узнать могу… Проваливайте отсюда ко всем чертям!
— Вы можете либо ответить на наши вопросы, либо к вам придут другие люди, чтобы их задать.
— Да насрать мне! Убирайтесь!
— Часть вашего военного послужного списка отредактирована. И засекречена.
— Черт, а я вам что говорил?
— Но вы не объяснили почему.
— Не имею права, тупица! В этом весь смысл секретности.
— Убиты еще люди, — сообщил Декер. — Сразу несколько человек. Затевается что-то крупное. Нам нужно, чтобы вы помогли нам понять, что это может быть.
— У меня есть лишь ваши слова, и я вам не верю. Вы мне тут зубы не заговаривайте! А вдруг вы иностранные шпионы?
— Мы можем показать вам наши удостоверения, — предложила Джеймисон.
— Все равно ни черта не увижу. Я вам уже говорил.
Декер присел на краешек кровати.
— А есть что-то, что вы имеете право рассказать нам про свою службу на Лондонской базе ВВС?
— Нет.
— Мы уже были там. И видели радарную антенну.
— И что?
— Вообще забавно…
— Что именно?
— Что точно такой же объект есть еще и в Гранд-Форкс, в той же Северной Дакоте.
По лицу Дэниелса проскочил некий намек на улыбку.
— В самом деле?
— Ну вы ведь и сами в курсе, разве не так?
Улыбка исчезла.
— С чего вы взяли?
— Совсем недавно обнаружилось, что объект, на котором вы служили, использовался для совершенно иных целей. Не как станция слежения, а как нечто совершенно другое.
— А кого это волнует?
— Ваша помощь может оказаться жизненно важной для интересов государственной безопасности этой страны.
— И опять-таки: это вы так говорите. Не пытайтесь водить меня за нос! Я давал присягу и подписку о неразглашении.
— Вы уже давно не в военной форме.
— Присяга есть присяга. Унесу ее с собой в могилу. Так вообще-то принято.
Декер бросил раздраженный взгляд на Джеймисон.
— Есть какой-то способ вас убедить? — обреченно спросила та.
— Ну да, можете привести сюда президента Соединенных Штатов Америки, чтобы он освободил меня от подписки. Все остальное в задницу.
— С тех времен на Лондонской станции ВВС только вы один и остались.
— Последний оставшийся в живых, — хрипло хихикнул Дэниелс.
— Так что вы единственный можете помочь нам предотвратить что-то по-настоящему страшное.
— Время обеда. Я слышу запах лука. Мне пора в столовую.
Развернув кресло, старик ухитрился ловко протиснуться между кроватью и стеной, а потом порулил к двери.
— Для слепого он неплохо ориентируется, — заметила Джеймисон.
— Он явно просто не хочет разговаривать, — отозвался Декер.
— Вообще-то меня удивляет, почему они не явились сюда и не пристукнули и его тоже… Стоит лишь вспомнить бедную Беверли Парди.
— Если только Айрин Крамер его не выдала, то они наверняка про него не знают.
— А что, если они проследили за нами досюда? Наверняка так и погибла Беверли Парди.
— Справедливо подмечено, Алекс… Вызову-ка я сюда кое-какую охрану, чтобы это предотвратить.
Декер поднялся было уходить, но тут взгляд его упал на тумбочку возле кровати. Он подобрал бейсболку Дэниелса.
Джеймисон подошла к нему.
— Нашивка указывает на подразделение Военно-воздушных сил, к которому он был приписан, — заметила она. — У многих ветеранов есть такие.
— Верно, но это еще не все. — Декер показал на ряды металлических значков на булавках, воткнутых в кепку. — Глянь-ка сюда.
— Места, в которых он бывал по службе. Типа памятных знаков, — заметила Джеймисон.
Декер пробежался взглядом по всем значкам, пока не остановился на одном из них.
Засунул кепку в карман.
— Давай-ка выбираться отсюда, пока Дэниелс не вернулся и не обнаружил пропажу.
— Он же сказал, что ничего не видит.
— Он много чего сказал. И ничему из сказанного я не верю.
— Так что с этой кепкой?
— Зацепка. И не исключено, что серьезная.
— ХКАСШ, — загадочно произнес Декер.
Они возвращались на машине в Лондон из дома престарелых. Декер вертел в руках бейсболку, разглядывая значки. Один из них в особенности привлек его внимание.
— ХКАСШ? Как это расшифровывается?
Декер вытащил телефон, поискал в «Гугле».
— Химический корпус Армии Соединенных Штатов, — объяснил он.
— Но Дэниелс служил в Военно-воздушных силах, а не в армии.
— У него все равно этот значок. И это еще не все. — Декер стал один за другим отстегивать с кепки значки, по очереди поднимая их вверх. — Авиабаза «Биль». Арсенал Роки-Маунтин. Кэмп-Детрик. Пайн-Блафф, штат Арканзас… Некоторые из них — армия, другие — ВВС. А Кэмп-Детрик — это в Мэриленде, и теперь называется Форт-Детрик.
— И он во всех этих местах бывал?
— Причем явно достаточно долго, чтобы получить значок.
— А чем там занимаются?
— Вопрос скорее в том, чем там занимались, когда Дэниелс был военным. — Он на секунду примолк. — И есть и кое-что еще. Из его послужного списка я выяснил, что Парди тоже бывал на авиабазе «Биль» и в арсенале Роки-Маунтин.
— Ну да, связь явная.
— Но и это, опять-таки, не все. Помнишь распечатки, которые мы нашли у него в стенном шкафу? Это все места, откуда эти значки.
— Я определенно назвала бы это серьезной зацепкой, — отозвалась Джеймисон.
Она заметила, как Декер поглядывает в боковое зеркало заднего вида. Джеймисон и сама это регулярно проделывала.
— Сзади никого не вижу, — объявила она.
— Да просто проверяю, после того раза.
По прибытии обратно в Лондон оба немедленно направились в ее гостиничный номер, где Джеймисон включила компьютер. Декер отдал ей бейсболку Дэниелса со всеми значками, и она принялась методично искать названия каждого из объектов в интернете. Через двадцать минут закончила и откинулась на стуле. Глянула на Декера; лицо ее было бледным, а выражение его — чуть ли не паническим.
— В тот период времени, когда Дэниелс работал в этих местах, у всех них имелся общий знаменатель.
Декер кивнул, читая поверх ее плеча.
— В те времена все эти объекты имели непосредственное отношение к разработке и производству оружия массового уничтожения — химического и бактериологического.
— Это, похоже, началось еще во время Второй мировой. У нас такого оружия не было, а у Германии было. Так что мы начали разрабатывать и создавать его. И в армии, и в Военно-воздушных силах. Эти программы ускорились с конца Второй мировой, сменившейся Корейской войной. В то время США и Советский Союз наделали достаточно подобного добра, чтобы уничтожить население Земли до последнего человека. И это еще не считая ядерного оружия, — произнесла Джеймисон, прокручивая текст на экране. — Но потом, в конце шестидесятых, Никсон все эти программы остановил. Все запасы такого оружия были уничтожены, а объекты, на которых его производили, — очищены и перепрофилированы.
— Только вот, наверное, не все они были перепрофилированы, — заметил Декер. — И, может, имелся еще какой-то объект, работающий по таким программам, который не входил в изученный тобой список.
— Ты хочешь сказать, Лондонская база ВВС?
Декер кивнул.
— По-моему, она и изначально-то строилась не для радарной установки, а для производства химического и бактериологического оружия. А потом это место превратили в радарную станцию, пусть даже и дублирующую ту, что возле Гранд-Форкс. Черт, не исключено, что и радар-то туда впихнули лишь для того, чтобы это походило на любой подобный объект. Ну, понимаешь, о чем я, — эту пирамиду с мячом для гольфа на верхушке.
— Пока ее не стали использовать в качестве тайной тюрьмы. Что, люди просто ждут в сторонке, пока не появляется шанс устроить что-то секретное и незаконное, а потом просто кидаются туда?
— Ты говоришь про правительство, Алекс, так что не исключается абсолютно что угодно.
— Так что же это за бомба замедленного действия, на которой все мы тут сидим? Оружие массового поражения?
— Это лишь версия, но вполне жизненная. Нам нужно просто доказать, что это так.
— А что, если это и вправду так?
— Тогда нам нужно найти это оружие массового поражения.
— О да, как нефиг делать. До завтра точно управимся.
Когда Декер никак не отреагировал на ее сарказм, Джеймисон подняла на него взгляд. Он явно потерялся в собственных мыслях.
— Ты размышляешь, как и в самом деле это сделать?
— Нам надо предупредить Роби о том, что мы обнаружили. Может, они поставят на это дело каких-то своих людей. Но и у нас есть свои направления для работы.
— Начиная с чего?
— С Лондонской базы ВВС.
— Если они там изготавливают отравляющие вещества, то не уверена, что хочу опять там оказаться.
— Но все равно придется, — отозвался Декер.
Это было на следующий день. Джеймисон вела машину, а Декер уставился в боковое окно на очередную надвигающуюся грозу.
— Доллар за твои мысли, — нарушила молчание Алекс.
— Не думаю, что они столько стоят.
— Что-то ты как в воду опущенный… В смысле, я все понимаю, с нашим-то направлением работы. Но ты всегда был способен… ну, не знаю: быть выше этого.
Он повернулся к ней:
— Стэн был моим зятем больше двадцати лет… Но я больше проговорил с ним здесь, чем за все эти последние годы. То же самое и с сестрами.
— Ну, они все-таки очень далеко живут. Обычное дело: братья и сестры вырастают, переезжают и начинают жить своей собственной жизнью…
— У тебя ведь тоже есть братья и сестры. И ты со всеми поддерживаешь связь.
— Я — старшая. Это типа как в порядке вещей. Не хочу изрекать банальности, но девчонки в таких делах лучше парней. По крайней мере, по моему опыту.
— Прежде чем со мной случилось то, что случилось, я и вправду поддерживал связь. Звонил, даже писал письма, если можешь в такое поверить. Пока Стэн и Рене не переехали в Калифорнию, я приезжал навестить их в Колорадо. Я тогда еще учился в универе. Они во многом оставались новобрачными. Я даже как-то помогал Стэну выкладывать кирпичом задний дворик.
— Как это классно, Декер!
— После выпускного курса в отбор я не попал. В «Браунс» меня взяли практически условно, в массовку. Но я работал как проклятый и все-таки попал в команду, хоть и на третьих ролях, играл в так называемой спецкоманде — из тех, кого выпускают на поле на кик-офф или пант.[578] Вообще-то, я был неплохим спортсменом. И габаритов хватало, и силы. Но НФЛ — это совершенно другой уровень, лучшие из лучших. У меня не хватало скорости или каких-то других труднообъяснимых вещей, которые нужны, чтобы быть кем-то бо́льшим, чем просто крепкий середнячок. И вот как-то бегу я по полю после кик-оффа в первой игре сезона. А следующее, что помню, — это как очнулся в больнице. Обе мои сестры были там. Оказывается, я провалялся в коме несколько дней. Рене держала меня за одну руку, Диана — за другую. Я поначалу их даже не заметил. Смотрел на эти дикие краски на мониторе и на часах. Думал, что сошел с ума. А потом увидел своих сестер, и пусть даже и знал, что это мои сестры, просто что-то… словно ушло. Я не испытывал к ним никаких чувств. В смысле, вообще никаких.
Он отвернулся.
Джеймисон, которую явно поразили подобные излияния со стороны напарника, наконец обрела дар речи.
— Ты пережил ужасную травму, Декер. В результате которой тебе пришлось столкнуться с некоторыми… непредвиденными трудностями.
— Да уж, если выражаться деликатно.
— Но ты уже опять изменился. С той нашей первой встречи в здании суда в Берлингтоне. Ты теперь другой.
— Знаю. И это пугает меня до чертиков.
Больше он ничего не сказал — просто уставился в темнеющее небо, как будто в нем в любую секунду могло открыться его даже еще более темное будущее.
Когда они подъехали к главным воротам объекта, к машине подошли двое мужчин в костюмах.
Опустив стекло, Джеймисон показала им свое удостоверение.
— Проезжайте, — сказал один из мужчин. — Вам оформлен допуск.
Ворота открылись, и Алекс заехала на территорию.
— Работа Роби? — предположила она.
— Когда я позвонил Роби и посвятил его во все, что нам удалось выяснить, он пообещал, что раскрутит тут колеса к нашему приезду. А сами они собираются по-тихому начать расспросы по части химического оружия.
Они остановили машину там же, где и в прошлый раз, и выбрались из нее.
— Так с чего начнем? — спросила Джеймисон.
— Давай для начала поглядим на эту пирамиду. Пожалуй, так близко к Египту я еще ни разу не бывал.
Там стоял еще один мужчина, тоже в костюме, который и пустил их внутрь. Глаза его были прикрыты черными очками, хотя небо полностью затягивали темные тучи.
Теперь им стало видно, что внутренние стены сложены из того же камня, что и снаружи.
Внутреннее пространство оказалось просто громадным. В центре объекта располагался, как заключил Декер, тот самый радар системы PARCS, о котором им рассказывал Самтер. Походил он на что-то вроде огромных телескопов, которые можно увидеть в обсерватории, но в окружении множества прочего оборудования, в том числе протянувшихся вдоль стен компьютерных рабочих станций с притушенными мониторами.
— Ничего себе! — не удержалась Джеймисон. — Похоже на то, что можно увидеть в каком-нибудь задвинутом научно-фантастическом фильме — где плетут заговор с целью взорвать весь мир.
— Это может оказаться и не фантастикой, — буркнул Декер.
— Спасибо, что успокоил.
Оглядевшись, он увидел лишь один дверной проем — в дальней стене.
— Пошли посмотрим, куда он ведет.
Многочисленные лестничные пролеты привели их на нижний уровень, где, как успел поведать им Роби, недавно содержались заключенные. Это были скорее звериные клетки, чем тюремные камеры, сваренные из стальных прутьев явно наспех.
— Они наверняка просто сбросили эти штуки сюда, когда решили использовать это место как тюрьму, — предположил Декер. — Непохоже, чтобы кто-то тут особо все продумал.
— А содержание в неволе и пытки и не требуют особого продумывания. Нужна лишь кучка аморальных людей, готовых пойти на все ради своих низменных интересов, — довольно резко ответила Джеймисон.
— Я смотрю, ты успела как следует подумать на этот счет.
— В своей прошлой жизни журналиста я как-то написала статью на эту тему. И она была не из приятных.
Оба заметили кровь и что-то похожее на отходы человеческой жизнедеятельности на полу клеток. В воздухе стоял острый запах мочи.
— Несмотря на то, насколько все это отвратительно, никаких слушаний в Конгрессе нам не видать, насколько я понимаю, — заметила Джеймисон.
— Они собираются все это благополучно похоронить, как нам и говорили, — подтвердил Декер. — И раз уж стоявшие за этим люди будут наказаны, меня это вполне устраивает. У нас в стране и так хватает проблем, с которыми надо разобраться, чтобы еще и это добавлять к общей куче.
— Наверное, — с некоторым сомнением произнесла Джеймисон. — Но как насчет того, что предание гласности всей правды — это краеугольный камень демократии?
Он покосился на нее.
— Старые журналистские усики выискивают правду, которую надо предать гласности?
— Хотя все это в прошлом. Теперь я следую приказам.
— Нет, не в прошлом, Алекс. Как раз потому-то мы и здесь. Чтобы отыскать правду.
Она улыбнулась.
— Я знаю, что ты нравишься мне далеко не без причины.
— Если они и вправду работали над химическим и бактериологическим оружием, то оно должно быть где-то здесь, внизу. — Декер оглядел совершенно одинаковые на вид коридоры, расходящиеся вправо и влево.
— А ты не думаешь, что это место заражено? — вдруг спросила Джеймисон. — В смысле, подобная дрянь может довольно долго не терять своих свойств.
Декер несколько напрягся.
— Вообще-то, как-то не задумывался… Но люди работали тут десятилетиями. Если б это место было заражено, его давно закрыли бы. По крайней мере, должны были.
— Будем надеяться, что ты прав… Я вот не чувствую такой убежденности.
Амос пошел первым по коридору, уходящему вправо. Спустившись по лестничному пролету вниз, они достигли еще одного подземного помещения — почти столь же большого, как и то, в котором располагалась система PARCS над ними.
— Мы спустились по нескольким длинным лестничным пролетам, чтобы попасть сюда, — заметила Джеймисон. — Так что сейчас мы очень глубоко под землей. Футов сто, если не больше.
Декер согласно кивнул, озираясь по сторонам.
— Не похоже, что они использовали это пространство, когда устроили тюрьму. И воздух тут затхлый.
Он обошел помещение по периметру, изучая пол и стены. В одном месте стена оказалась немного светлее, чем в остальных. Декер оглядел ее, а потом пошел дальше.
Вдруг резко остановился и повернулся к Джеймисон:
— Погоди-ка… А как Бен Парди вообще узнал, что тут что-то творится? Что здесь производят химическое и бактериологическое оружие?
— Не знаю. Но мы видели по распечаткам, в каком направлении он проводил свое исследование. — Она напряглась. — Погоди… Что могло подсказать ему даже просто провести такое исследование?
— Вот и я про то же. И, по-моему, ответ — это Брэд Дэниелс.
— Нет, Дэниелс выступил катализатором появления здесь Крамер. Он не имел никакого отношения к Парди.
— Почему ты так думаешь? — спросил Декер.
— Твое главное правило: совпадений не бывает.
— Ну, у каждого правила есть исключения. На самом-то деле я думаю, что он и вправду узнал об этом от Брэда Дэниелса.
— На основании чего? — спросила она.
Вытащив из кармана бейсболку старика, Декер показал ей еще один прицепленный к ней значок.
— Два года назад, авиабаза в Майнот — прямо здесь, в Северной Дакоте.
— Но откуда нам знать, что они оба участвовали в этом мероприятии, даже с этим значком на кепке?
— Я знаю, что это так, потому что это отмечено в послужном списке Парди: он точно принимал в нем участие.
— Но мы все равно не можем быть уверены, что они там познакомились.
— Вот почему я собираюсь позвонить в дом престарелых в Уиллистоне и разобраться с Брэдом Дэниелсом раз и навсегда.
— Полегче с ним, Декер. Он глубокий старик.
— Этот «старик» покрепче любого сукиного сына, какого я когда-либо встречал, — пробурчал Амос.
— Но до сих пор он нам так ничего и не сказал. С какой это стати скажет сейчас?
Декер поднял бейсболку повыше и улыбнулся.
— Потому что теперь у меня есть повод для торга.
— Мистер Дэниелс, это Амос Декер из ФБР.
Ему даже пришлось отодвинуть телефон от уха, пока оттуда неслись вопли старика.
— Сукин сын! Отдай мне мою кепку! Ворюга!
— Так вы заметили, что ее нет? Насколько я понимаю, зрение у вас все-таки получше, чем вы уверяете…
— Будь я лет на сорок помоложе, задал бы тебе перцу!
— Но это не так, так что давайте-ка лучше просто договоримся, мистер Дэниелс. Вы отвечаете на мои вопросы, а я возвращаю вам ваш головной убор в целости и сохранности.
— Какие еще вопросы? — взвизгнул Дэниелс. — Я же говорил, что не имею права отвечать ни на какие вопросы! Это строго секретно! Ты вообще в курсе, что такое «секретно», дебил?
— То, о чем я собираюсь вас спросить, не имеет никакого отношения к секретной информации. Я просто хочу знать, не познакомились ли вы с кем-нибудь на юбилейном мероприятии, на которое вас как-то приглашали, — на авиабазе в Майнот.
— Да как ты вообще про это узнал? — гаркнул Дэниелс.
— У вас с него памятный значок на кепке.
— На кепке, которую ты украл! Это уголовное преступление.
— В самом худшем случае мелкое хулиганство, административка. И, как я уже сказал, вы получите ее назад. Обещаю.
— А откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
— Потому что, подобно вам, я давал присягу служить этой стране. И эта присяга много для меня значит, как и для вас.
— Ну давай, коли так, — произнес Дэниелс вдруг куда как более спокойным голосом.
— Был ли тот, с кем вы там познакомились, неким Беном Парди, сержантом ВВС?
Ответил Дэниелс не сразу.
— Он тоже мертв?
— Нет, но он пропал. Так это вы с ним там познакомились?
— Что, черт возьми, у вас происходит?
— Я как раз и пытаюсь это выяснить. Вы упоминали при Парди, что объект в Лондоне использовался для работы с химическим и бактериологическим оружием?
— Это строго секретно, черт возьми! Ты говорил, что не будешь спрашивать ни о чем, что заставит меня раскрыть секретную информацию. Ты наглый жирный лжец, вот ты кто!
— Мне известно абсолютно все о программе, которая осуществлялась и там, и еще на множестве объектов по всей стране. Могу перечислить. Пайн-Блафф, арсенал Роки-Маунтин, Форт-Детрик…
— Кэмп-Детрик — так он, по крайней мере, тогда назывался… — Старик примолк. — Смотрю, ты вроде в курсе.
— Именно так. У меня есть допуск к строго секретной информации.
— А какое это имеет отношение хотя бы к чему-то?
— Пока не знаю. Но, похоже, целая куча людей настолько во всем этом заинтересована, чтобы убивать других людей. Итак, в те времена это была вовсе не радарная станция?
— Не совсем.
— Но вы-то работали с радаром и всем прочим. Зачем вас отправили туда, если основным направлением там было оружие массового поражения? Это вроде как не ваша епархия.
Декер услышал тяжелый вздох, после чего Дэниелс произнес:
— Это была якобы радарная станция, так что им там все равно требовались люди, разбирающиеся в подобной технике. Иначе это выглядело бы по-идиотски. И я был одним из этих ребят. Понимаешь — для правдоподобия.
— А вы знали, что там происходит?
— Не знал я ничего. Попал туда, потому как приказали.
— Вы имели какое-то отношение к этой работе там?
— Не особо. Но мы, радарщики, быстро просекли, что там что-то нечисто. В смысле, мы даже не подходили к радарной установке. И сразу дали подписку о неразглашении — это помимо той, что даешь при нашей военной специальности. Подписали все бумаги и все такое. А ведь мы знали, что комми устроили с нами ядерную гонку! И еще знали, что немцы наделали бездну химического оружия во время Второй мировой и что теперь нам приходится играть в догонялки. Это не был такой уж большой секрет. Так что когда мы начали подмечать, как кое-что из этой дряни привозят в Лондон… В общем, навидался я ящиков, помеченных черепом с костями, чтобы понять, что к чему. А потом нас привлекли заниматься кое-чем с тем, что они производили. Сам я это дерьмо не изготавливал. Но видел кое-какие из лабораторий, которые там были устроены внизу.
— В смысле, на самом нижнем уровне здания в виде пирамиды? — уточнил Декер.
— Угу. Нас туда обычно не пускали. В основном мы занимались охраной, поддерживали чистоту на объекте — такого вот все рода. Но со временем нас иногда стали отправлять вниз с различными заданиями. И нам приходилось надевать противогазы, специальные костюмы и все такое прочее.
— А вы видели, как оттуда вывозят готовую продукцию?
— Угу, мы помогали укладывать ее в специальные складские помещения в этих взрывоустойчивых контейнерах. Страшно было до усрачки, могу тебе сказать… У них там все плакатами было улеплено: «Опасно!», «Токсично!», «Не прикасаться!», «Респираторы и защитные очки не снимать!» и все в таком духе. Но даже при этом некоторые ребята заболели. Я хочу сказать, случайно. Они никогда не испытывали эту дрянь на людях, ничего такого. Это же старые добрые Соединенные Штаты Америки. У нас такой херней не занимаются.[579]
— Что-нибудь еще?
Дэниелс не ответил.
— Мистер Дэниелс, что-нибудь еще? Это очень важно.
Дэниелс никак не отреагировал, и Декер решил просто дать молчанию повисеть в воздухе. Он хотел, чтобы старик прочувствовал момент, хотел дать ему понять, что происходит нечто судьбоносное и что тот может стать частью этого. Если наконец решится открыться.
В конце концов Дэниелс произнес:
— А потом, где-то в шестидесятых, все это прекратилось. Они прикрыли лавочку, а мы начали использовать объект как радарную станцию. Я стал заниматься тем, чему меня учили. И это было здорово. Мы защищали нашу страну от комми.
— Так что эту «дрянь» оттуда убрали?
— Верно.
— А теперь не могли бы вы поподробней рассказать про свой разговор с Парди — тем самым молодым человеком, с которым вы познакомились на мероприятии?
— Славный был парнишка… Служил в радарном расчете как раз там же, где и я. У него были все необходимые допуски. У нас нашлось много общего. Мы сразу поладили. Даже пару раз выпивали вместе. Я опять ощутил себя молодым.
— А потом что?
— А потом… Ну, я рассказал ему кое-что, чем мы там занимались.
— И это его заинтересовало?
— Ну да, назадавал мне миллион вопросов… Я отвечал, когда мог.
— А вы не рассказывали ему про Мэри Райс?
— Нет, никогда.
— И как вы предоставили ему с этим разбираться?
— Да никак не предоставил… Если он и дальше продолжал во всем этом копаться, то я про это ничего не знаю. — Старик сделал паузу. — Ты тогда сказал, что он пропал. Славный такой паренек, правильный… Так гордился, что служит своей стране… Думаешь, он жив-здоров?
— Надеюсь, что это так, мистер Дэниелс. Но в моем деле надежды далеко не всегда сбываются.
Декер пересказал Джеймисон подробности этого разговора, когда они уезжали с объекта.
— Выходит, Бен Парди узнал об оружии массового поражения из того же источника, что и Айрин Крамер, — от Брэда Дэниелса.
— Точно, — отозвался Декер. — Но мне еще о многом надо поразмыслить.
Когда они проезжали через земли, окружающие объект, Джеймисон ткнула пальцем в большой комбайн «Джон Дир», поднимающий пыль на поле вдали:
— Не думаешь, что Братья могут иметь к этому какое-то отношение?
— Не готов сказать ни «да», ни «нет», — ответил Декер.
Джеймисон показала в другую сторону:
— По крайней мере, хоть тут что-то позитивное.
Амос присмотрелся в указанном направлении, где работала нефтяная вышка.
— Что именно?
— Вон та труба. И нет метанового факела. Они, должно быть, перекачивают газ по трубопроводу вместо того, чтобы пускать его на ветер, — может, отделяют от него вредные примеси, как тогда рассказывал Стэн.
— Да не прекратятся чудеса! — с улыбкой отозвался Декер.
В ту же секунду загудел его телефон. Амос нажал на «ответить».
— Келли? Что случилось?
— Декер, у нас тут ситуация, — произнес тот довольно напряженным голосом.
— Что за ситуация?
— Стюарта Макклеллана нашли мертвым.
— Мертвым?! Как? Где?
— В машине внутри одного из его складов. Похоже, что он покончил с собой.
— Дайте мне адрес, и мы немедленно там будем.
Просто идеальное место, чтобы свести счеты с жизнью, подумал Декер, когда они подъехали к старому деревянному строению размером примерно с пять больших амбаров, объединенных вместе. На огороженной территории покоились останки чего-то похожего на сломанные части бурового оборудования. У входа стояли три патрульных автомобиля с мигалками и внедорожник Келли. Желтая полицейская лента трепетала и потрескивала на зябком ветру, предвещавшем скорую грозу.
Келли встретил их у двери и провел в здание. В самом центре обширного пространства стоял черный легковой «Кадиллак» последней модели с распахнутой водительской дверцей. Они сразу увидели шланг, протянутый от выхлопной трубы к окошку задней пассажирской двери, стекло которой было слегка приопущено.
Келли показал на водительскую дверцу.
— Мы открыли ее, чтобы осмотреть тело.
Декер и Джеймисон подступили ближе.
Стюарт Макклеллан лежал поперек переднего сиденья — голова на консоли, разделяющей передние кресла, ноги на коврике под рулем. Глаза его были закрыты, лицо — характерно вишнево-красное. Вдыхание выхлопных газов приводит к тому, что молекулы окиси углерода связываются с красными кровяными тельцами, лишая их при этом атомов кислорода. Эритроциты продолжают двигаться по кровеносным сосудам, но прибывают в свои места назначения уже без кислорода, необходимого для функционирования тела, вызывая и смерть, и этот вишнево-красный цвет.[580]
— Он явно задохнулся, — заметил Келли.
— Есть какие-то признаки борьбы, защитных ран или гематом на теле, показывающих, что его предварительно вырубили, а потом поместили сюда? — спросил Декер.
— Полный осмотр тела мы еще не делали, но пока ничего подобного не нашли, — ответил Келли. — Никаких видимых ран или крови. Отпечатки пальцев обязательно снимем, разумеется, но на многое не рассчитываем. Мужик явно покончил с собой.
— Здесь был еще кто-нибудь? И есть ли камеры наблюдения? — спросила Джеймисон.
— На оба вопроса ответ отрицательный, — отозвался Келли. — У Макклеллана это место с каких-то незапамятных времен. Но сейчас это в основном свалка. Никто тут больше не работает. А камер нет, потому что здесь нет ничего ценного. Черт, да он был бы только рад, если б кто-нибудь стырил хоть часть того хлама, что тут складируется!
— Он оставил записку? — продолжила расспросы Джеймисон.
— Если и оставил, то мы ее не нашли, хотя очень многие самоубийцы и без этого обходятся.
— Шейн уже в курсе?
— Я скинул ему эсэмэску. Наверняка скоро ответит.
— Когда кто-нибудь видел Макклеллана в последний раз? — спросил Декер.
— Их с Хью Доусоном видели вчера вечером за ужином в ресторане «У Мэдди». Я просто не мог поверить, когда услышал такое! В смысле, эти двое и поздороваться-то друг с другом не могли по-человечески, не то что сидеть за одним столом.
— Ну что ж, рестораном теперь владеет Макклеллан. Вернее, владел, — заметила Джеймисон.
— Как-как? — изумленно переспросил Келли.
— Можешь ему сказать, — произнес Декер.
— Сказать что? — продолжал недоумевать Келли.
Джеймисон ответила:
— Доусон продал весь свой бизнес Макклеллану, в том числе и этот ресторан.
— Ну и дела!
— Они, очевидно, отмечали успешное закрытие сделки, — добавила Джеймисон.
Келли был явно поражен.
— Да с какой стати ему так поступать? И как вы это выяснили?
— Мы случайно наткнулись на них обоих, когда у них была встреча, — неопределенно объяснила Джеймисон. — Что же до причины продажи, то Доусон просто хотел обратить все свои материальные активы в наличные и свалить отсюда в теплые края. По крайней мере, по его словам.
— А как же Кэролайн?
— Ее отец сказал, что с ней все будет в порядке. В обиде, мол, не останется.
Келли явно разозлился.
— Да как она может быть в порядке? Она же как проклятая работала ради всего этого! И «У Мэдди» — это ее детище. Это ее просто убьет.
Подобная вспышка удивила Джеймисон, и это отразилось у нее на лице. Она произнесла:
— Гм, теперь понимаю, что вы были реально не разлей вода, когда росли.
Келли немного остыл, явно стыдясь своей вспышки.
— Послушайте, любому парню в наших краях, который не был влюблен в Кэролайн Доусон, надо проверить голову, и я не исключение.
— Но это же было еще в школе, — заметила Джеймисон.
Келли покосился на нее.
— Иногда время не вносит никакой разницы в то, какие чувства к кому-то испытываешь. — Он вдруг вновь сосредоточился. — Но все это здесь ни при чем. Короче, у нас тут либо убийство, либо самоубийство, и нам нужно выяснить, что именно.
Декер пробежался взглядом по салону «Кэдди».
— Есть какие-то признаки того, что кто-то совсем недавно находился здесь? Следы шин? Въезжала или выезжала какая-то другая машина в интересующее нас время?
— Нет, ничего такого. Но, учитывая все, что пока успело произойти, думаю, не стоит спешить с выводами. Поскольку пусть это наверняка и выглядит как самоубийство, хоть убейте не пойму, какой тут может быть мотив. Факт в том, что Макклеллан был сказочно богат, только что перекупил своего конкурента, и теперь весь этот город оказался целиком у него в кармане. Это была голубая мечта, насколько мне известно. И что же — воплотив ее и, по предположению Алекс, как следует отметив свой триумф, он едет сюда и присасывается к выхлопной трубе, чтобы достойно завершить лучший день в своей жизни? Скажите мне, каким образом это может иметь смысл.
— Согласен с вами, — кивнул Декер.
— Кто будет проводить вскрытие? — спросила Джеймисон.
— Тот эксперт, который приезжал делать вскрытие Уолта, сейчас занят чем-то другим.
— Давайте вызову кого-нибудь из Бюро, — предложил Декер.
— Сделайте такое одолжение.
Вытащив из кармана куртки латексные перчатки, Амос со щелчком натянул их и наклонился в дверной проем «Кэдди». Потрогал одну из рук мертвеца.
— Уже явно окоченел. Так что примерно двенадцать часов или больше. Температура окружающей среды здесь умеренная. Но если после его смерти выработался полный бензобак, то тут было довольно жарко.
— Что явно могло ускорить процесс трупного окоченения и разложения тела, — добавила Джеймисон.
На что Келли сказал:
— Это важный момент, потому что нам надо будет подтвердить или опровергнуть алиби разных людей.
— Кстати, есть какие-то мысли, где сейчас может находиться Хью Доусон?
— Думаете, что Хью имел к этому какое-то отношение?
— Если он был последним человеком, который встречался с Макклелланом перед его смертью, то я хочу задать ему несколько вопросов. И чем скорей, тем лучше.
Чтобы найти Хью Доусона, потребовался только один телефонный звонок — тот оказался у себя дома. Келли, Декер и Джеймисон договорились встретиться с ним там ближе к вечеру. Они не стали объяснять почему.
Служанка проводила их к нему в кабинет. Доусон, поднявшись из-за письменного стола им навстречу, обеспокоенно глянул на Келли.
— Что, правда? Стюарт на самом деле мертв?
— А откуда вы об этом узнали? — невозмутимо спросил тот.
— Черт, да уже весь город в курсе! Мне служанка сказала. А она слышала от своего бойфренда, который работает у Макклеллана.
— Да, правда, — подтвердил Декер.
— Как он умер?
— Его нашли мертвым в собственной машине. Похоже на отравление угарным газом. То же самое, от чего погибла ваша жена, — добавил Декер, чем привлек колючие взгляды от Джеймисон и Келли.
Доусон бессильно рухнул обратно в кресло.
— О господи!
— Насколько мы понимаем, вчера вечером вы ужинали с Макклелланом, — начал Келли.
— Верно, «У Мэдди».
— Это он выбрал место? — спросила Джеймисон.
— Гм… — Доусон бросил взгляд на Келли.
— Я знаю про сделку, — сказал тот.
— Ладно. Дабы ответить на ваш вопрос: это была его идея. Поскольку теперь он им владеет.
— А вы уже сказали Кэролайн? — жестко спросил Келли.
— Я собираюсь встретиться с ней и сообщить.
— А могу я спросить, почему вы распродали свои активы? — поинтересовался детектив. — Джеймисон сказала, что вы просто хотели получить деньги. Хотя когда я последний раз был здесь, вы были настроены на редкость оптимистично. Скупали недвижимость… Кэролайн открыла собственный ресторан и все такое…
— Я также говорил и о негативных сторонах нефтедобычи в этих краях. И я просто устал, Джо. Почти сорок лет всем этим занимался.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросил Келли.
— Купить дом во Франции. Только гораздо больше того, который был у меня раньше. И гостевой дом для Кэролайн, достаточно просторный для детей, когда они у нее появятся.
— Я бы на это не полагался, — сказал Келли. — Фактически вы продали то, ради чего она жила.
— Я это так не вижу, — раздраженно бросил Доусон.
— Тогда вы просто предпочитаете не видеть.
— Я знаю, что вы были близки, когда росли, — черт, было время, когда я думал, что вы с ней пойдете под венец! Но это не твое дело, черт возьми!
— Ладно, тогда позвольте мне вернуться к моему делу. Когда вы последний раз видели Макклеллана?
— Когда мы с ним вышли из ресторана.
— Поподробнее, пожалуйста.
— Было около одиннадцати. Он сел в свою машину, а я — в свою. Я поехал сюда.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросил Декер.
— Нет. Все тут уже разошлись по домам. Я был один.
— Так что никто не может подтвердить ваше местонахождение? — спросил Келли.
— Погодите-ка… Вы намекаете?.. Да с какой стати мне убивать Макклеллана?! Он только что выплатил мне громадную сумму денег.
Вмешалась Джеймисон:
— Мы просто пытаемся выяснить хронологию и алиби, мистер Доусон. Это обычный порядок.
— Да как-то непохоже это на обычный порядок… Где нашли Стюарта? Возле его дома?
— Нет, — коротко ответил Келли.
— И вы говорите, это было отравление угарным газом? Мог это быть несчастный случай? Как с Мэдди?
Декер сказал:
— Нет, это было явно проделано намеренно. Вам не приходит в голову какая-нибудь причина, по которой он мог покончить с собой?
Доусон на несколько секунд задумался.
— Ни одной. Теперь он должен был зарабатывать куда больше денег, когда объединил свой бизнес с моим. Он мог объединить систему управления, устранить избыточность персонала и увеличить денежные потоки. Стюарт твердо стоял на ногах. С какой это стати ему кончать с собой?
— Тогда это больше похоже на убийство, — заметил Декер. — Если только мы чего-то не упускаем. Вы знаете, почему кто-то мог захотеть убить его?
Доусон настороженно посмотрел на них.
— Я не люблю никого огульно обвинять.
— Давайте назовем их предположительно заинтересованными лицами, — сказал Декер. — Дальше вашей комнаты это не пойдет. Но если у вас есть имена, мы можем проверить таких людей.
— Стюарт в бизнесе не миндальничал. Заключал жесткие сделки. Оставлял кое-кого ни с чем.
— У этих людей есть имена? — спросила Джеймисон.
— Никого из них уже нет в городе. А того из оставшихся, кого я мог бы назвать, уже примерно как год нет в живых. Хотя… — Доусон с неуверенным видом умолк.
— Что? — быстро спросила Джеймисон.
— Послушайте, я очень люблю этого парня… Он воевал за свою страну и все такое. Но Стюарт был с ним беспощаден.
— Вы имеете в виду Шейна? — уточнил Келли.
— Я знаю, что вы приятели.
— Мы дружили, когда росли. И мы по-прежнему друзья, но не такие близкие, как раньше. Есть у вас что-то более конкретное — помимо того, что он третировал Шейна?
— Вообще-то нет. Но вы спросили, и вот вам мой ответ.
— И теперь Шейн унаследует состояние отца, естественно, — заключила Джеймисон.
— Насколько мне известно. Вы можете проверить это у юристов. Хотя Стюарт мог написать завещание в пользу кого угодно.
— Но если он так сделал, а Шейн про это не знал, у него все равно мог иметься мотив для убийства отца, — заметил Декер.
— Не думаю, что я знаю кого-то, кто еще меньше любил бы деньги и бизнес, чем Шейн, — заметил Келли.
— Шейн сказал нам, что вы с ним не настолько близки, как некогда, — заметила Джеймисон. — И вы сами только что это подтвердили.
— Школа есть школа. Жизнь идет своим чередом. Мы пошли разными путями. Но тогда я хорошо знал этого парня, и этот парень нисколько не изменился. Черт, он мог остаться здесь, бить баклуши и тянуть денежки с отца! Но Шейн завербовался в армию и рисковал своей жизнью за эту страну. Вернулся с наградами и никогда про них не рассказывал.
Доусон улыбнулся.
— Вы двое были лучшими футболистами, которых тут когда-либо видели.
— А Декер играл за «Кливленд браунс», — вставила Джеймисон. — После выступлений за Огайский государственный.
— Ого! — удивился Келли. — Впечатляет.
— Да, вы парень крупный, — сказал Доусон, оглядывая массивную фигуру Декера.
— Будь дело только в габаритах, я давно был бы уже в Зале славы, — с усмешкой заметил Декер, после чего посмотрел на Келли. — Нам все равно придется это проверить.
— Знаю, что придется, — грубовато откликнулся детектив. — Я открыт любым версиям, но, по-моему, это не тот человек, на которого стоит делать стойку.
— Ну что ж, если у Шейна есть алиби, то это все уладит, — примирительно произнесла Джеймисон.
Келли обвел взглядом Доусона.
— Вам стоит поговорить с дочерью, не затягивая. Вам ведь не хочется, чтобы она узнала о продаже от кого-то еще? Это будет нехорошо.
— Пускай об этом у меня голова болит, Джо, — резко отозвался Доусон.
— Выходит, вы собираетесь жить во Франции с Кэролайн?
— Совершенно верно.
Келли мрачно улыбнулся.
— А что: может, она встретит какого-нибудь француза, влюбится, нарожает кучу детишек…
— Это ее дело, а не мое.
— А если она не захочет уезжать, вы дадите ей средства на открытие собственного бизнеса?
— Не знаю. Я… я не уверен, что готов с ней разделиться. Я потерял ее мать. И не хочу потерять и ее.
— Ну что ж, будьте готовы как раз к этому, — сказал Келли.
— Она может открыть другой ресторан во Франции, — безапелляционно заявил Доусон. — В прошлый раз она была готова переехать. Что изменилось сейчас?
— Что ж, полагаю, вы найдете тот или иной способ, — заключил Келли.
— А тебе-то какая забота? — требовательно спросил Доусон. — Не хочешь же ты сказать, что до сих пор влюблен в нее?
— Это не преступление — о ком-то заботиться, Хью, пусть даже этот человек принимает решения, которые вас не устраивают. Особенно если это член семьи. Но, может, вы так не думаете… В смысле, только посмотрите, что случилось с вашим сыном.
Лицо Доусона побагровело.
— Лучше бы тебе просто убраться отсюда подобру-поздорову!
— Не переживайте, мы уже и так уходим.
— Это самый тупой и близорукий поступок, который только можно себе представить, — проворчал Келли, пока ехали обратно в город. — Он ждет, что его дочка, которую он только что бортанул по полной программе, сейчас подскочит и кинется вслед за ним во Францию, бросив тут все и всех, кого знала.
— Согласна, что это и бесцеремонно, и бесчувственно, — отозвалась Джеймисон, после чего глянула на Декера. — Ну, а ты что думаешь?
— Я вот думаю, мог ли Хью Доусон и вправду быть замешан в смерти Макклеллана…
— Мы не про это сейчас говорим! — возмутилась Джеймисон.
— Ну что ж, а я вот сейчас хочу поговорить как раз об этом. Но не вижу мотива.
Келли сказал:
— У Шейна наверняка есть мотив — по крайней мере, на бумаге. Хотя плевать ему на это наследство и деньги. И если б он так уж хотел убить своего старика, то попросту застрелил бы его.
— Вы удивитесь, скольким становится не наплевать, когда им действительно светят такие деньжищи, — заметил Декер. — Но деньги — далеко не единственная причина для того, чтобы кого-то убить. Насколько я могу представить, Стюарт превратил жизнь Шейна в натуральный ад на земле.
— Но Стюарт всю жизнь так вел себя с Шейном! Почему это вдруг ни с того ни с сего побудило его убить старика?
— За то нам и платят, чтобы мы это выяснили, — резко бросил Декер. — Вы уже связывались с Шейном? Как он воспринял эту новость?
— Я встретился с ним еще до того, как мы отправились к Хью. Если он только не первоклассный актер, то он не имел к этому ни малейшего отношения.
— Были у него какие-то мысли, кто мог желать смерти Стюарта?
— Если и были, то он предпочел оставить их при себе.
— Он не сказал, что собирается делать дальше? — спросила Джеймисон.
— Нет. Ушел совершенно потрясенный и потерянный, на самом-то деле.
— Доусон по-настоящему разозлился на вас под конец, когда вы упомянули его сына, Хью-младшего, — заметила Джеймисон.
— На что тут злиться? Младший должен был и дальше жить себе поживать, заниматься тем, что ему по душе. А вместо этого лежит сейчас в могиле, и все из-за этого типа…
— Все и вправду было так плохо?
— Хуже некуда.
Декер продолжил:
— То, что я нахожу несколько странным, это что Макклеллан погиб от отравления угарным газом.
— Ты хочешь сказать, как мать Кэролайн? — уточнила Джеймисон.
— Вот именно. Расскажите мне в подробностях, что именно вы увидели тогда на месте гибели Мэдди, — попросил Декер, глянув на Келли.
Тот несколько секунд приводил мысли в порядок.
— Автомобиль занесло, и он слетел с дороги. Там были высокие сугробы — на том участке снегу фута на три насыпало. Машина накренилась под углом около тридцати градусов. Выхлопная труба воткнулась в сугроб. Частично согнулась, и в этом месте ее забило снегом и грязью. Наглухо забило.
— Но почему же она не выбралась из машины и не проверила обстановку? — удивилась Джеймисон. — Вполне естественно было бы посмотреть, как именно застряла машина и нельзя ли как-то выехать.
— Это именно то, о чем я тоже тогда подумал. И ответ был в том, что когда она боком слетела с дороги, ее сильно швырнуло влево. Она ударилась головой о боковое стекло и потеряла сознание. Сбоку на голове у нее была гематома, а на стекле остались кровавые следы — там, где она с ним соприкоснулась.
— И подушки безопасности не сработали? — спросила Джеймисон.
— Мы этот вопрос тоже провентилировали. Специально вызывали эксперта. Он сказал, что в подобной ситуации подушки и вправду могли не сработать. И это была довольно старая модель «Джипа», боковых подушек-шторок у него по-любому нет. А ремень безопасности вполне мог не удержать ее от рывка вбок. Признаков того, что там был кто-то еще, не обнаружили, хотя сильный снегопад мог запросто скрыть все следы. При ней имелись наличные и кредитные карты — так и лежали в сумочке, на руке по-прежнему было обручальное кольцо, а в ушах — пара бриллиантовых сережек. Так что ограбление как мотив полностью исключалось. И мы так и не нашли причины, по которой кто-то мог умышленно убить ее. А потом, как кто-то мог знать, что она выехала из дома в метель? Она отправилась в путь только потому, что ей позвонила Элис Причард после отключения электричества. Вскрытие показало, что смерть наступила от отравления угарным газом, так что все пришли к выводу, что это был просто несчастный случай.
— А кто позвонил за океан, чтобы сообщить Доусону и Кэролайн о ее гибели?
— Вообще-то я и позвонил. Я был ответственным за это расследование. Более тяжелого звонка в жизни не припомню. Как только я сообщил эту новость Кэролайн, она сразу начала всхлипывать. После этого я и слова не смог произнести. Чувствовал себя мерзко, потому что ничем не мог ей помочь. Одну лишь беспомощность чувствовал, — горько произнес Келли.
Они высадили его возле отдела полиции и проследили, как он заходит внутрь.
Джеймисон мрачно проговорила:
— Он до сих пор по уши влюблен в Кэролайн Доусон.
— Похоже на то. И я желаю ему удачи, поскольку на его месте не слишком рассчитывал бы на ответное чувство. Не думаю, что она вдруг упадет к нему в объятия.
Когда они отъехали, Джеймисон добавила:
— Но это вполне может не иметь абсолютно никакого отношения к тому, почему мы здесь. Надо найти объяснения замечанию Бена Парди насчет бомбы замедленного действия. Вот на чем надо сосредоточиться.
— Сосредоточиться надо на том, кто убил Айрин Крамер.
— Но разве одно не связано с другим?
— Вовсе необязательно.
Когда они подъехали к отелю, с улицы их окликнул Бейкер. Опустив пассажирское стекло, Декер поинтересовался:
— Стэн, что стряслось?
— Просто решил заглянуть повидаться. Это фото, которое ты дал мне, той мертвой женщины…
— Айрин Крамер. И что с ним?
— Я тут порасспрашивал, гм, не был ли кто с ней.
— И кого-то нашел?
— Троих ребят. Все с нефтяных вышек.
— И?..
— И все они сказали, что секса у них с ней не было.
— Тогда чем же они с ней занимались? — удивилась Джеймисон.
— Она покупала им еду и напитки.
— Интересно… — заметила Джеймисон.
А Декер сказал:
— Но это вполне объяснимо. Зачем ложиться в постель с какими-то посторонними типами, когда требуемую информацию можно получить за жратву и бухло? Это было для нее куда проще.
— Боже мой, от кого я это слышу? — воскликнула Джеймисон — пожалуй, чересчур уж быстро. Когда Декер покосился на нее, она зарделась и отвернулась.
Бейкер продолжил:
— Как я уже сказал, она покупала им еду и напитки и задавала кучу вопросов.
— Вопросов про что?
— Про этот объект ВВС.
— Но зачем расспрашивать работяг-нефтяников про военную базу?
— Я и сам офигел. Она, должно быть, выбирала тех мужиков, которые работали здесь еще до того, как вояк оттуда попросили. И я никогда не видел, чтобы кто-то из «Вектора» приезжал в город, так что расспрашивать их у нее не было возможности.
— А какого рода вопросы она задавала? — осведомился Декер.
— Ничего на первый взгляд подозрительного. Типа, знают ли они историю объекта… И еще расспрашивала про аукцион по продаже земли вокруг него.
Декер задумчиво кивнул.
— М-да, действительно интересно. Что-нибудь еще?
— Да вроде все. Надеюсь, это как-то поможет.
— Спасибо, Стэн.
Бейкер отошел, и Декер опять поднял стекло.
— И что, помогло это тебе? — спросила Джеймисон, которая внимательно слушала весь разговор.
— Пока не знаю. Хотя могу понять ее желание разузнать поподробней про военную базу и земли вокруг нее. В смысле, там ведь старик Дэниелс работал, в конце-то концов.
— Но все равно загадочно, — заключила Джеймисон.
— Да в этом чертовом деле абсолютно все загадочно.
Позже тем же вечером Декера и Джеймисон опять вызвали на встречу с Синим. Роби и Рил подобрали их возле отеля и отвезли в какой-то дом милях в пятнадцати от города.
Когда они подъехали к дому, Декер заметил:
— На вид вроде заброшенный.
— Как раз это нам в здешних краях и нравится, — ответила Рил. — Полно свободных мест для подобных встреч.
— Но это единственное, что нам здесь нравится, — добавил Роби. — В остальном же тут едва ли не опасней, чем на Ближнем Востоке.
Их провели внутрь, где на стуле с деревянной спинкой сидел Синий, одетый в превосходно сшитый костюм и выглядящий так, словно только начинал свой день.
— У нас есть кое-что интересное, чем мы готовы поделиться, — начал он. — Патрик Макинтош и Марк Самтер уже обзавелись адвокатами, пусть даже и просто для того, чтобы заключить досудебную сделку с признанием вины.
— А «Вектор»?
— Их должны навсегда лишить любых контрактов из области «оборонки», равно как и их руководителей.
— Но произойдет ли это на самом деле?
— Посмотрим. В Вашингтоне частенько дают задний ход. Но люди в мундирах, причастные ко всему этому, точно полетят со своих постов. По крайней мере, те, которым не найдется свободного стула в тот момент, когда остановится музыка, — как в той детской игре.
— Что-нибудь еще? — спросил Декер.
— Для ваших целей — кое-что гораздо более важное. И довольно зловещее.
— Так, давайте послушаем.
— Это может абсолютно ничего не значить — или же значить абсолютно все, — но мы недавно отметили резкое увеличение интенсивности использования зашифрованных средств связи в районе Ближнего Востока.
— И о чем это говорит?
— Как правило, ни о чем хорошем. Нагрузка в эфире и прочих коммуникационных сетях всегда возрастает, когда готовится что-то крупное. Такое было и перед одиннадцатым сентября, но никто тогда не обратил на это внимания. Теперь мы относимся к таким случаям куда более серьезно.
— Есть какие-то указания на то, кому адресован весь этот поток информации? — спросила Джеймисон.
— Не особо точные. Но, насколько мы можем судить, принимающая сторона находится где-то на нашей территории.
— И что это значит?
— Боюсь, что ничего хорошего нам это не сулит.
— И что мы можем по этому поводу предпринять?
— Нам нужно разгадать нашу загадку как можно быстрее. Время не на нашей стороне, — ответил Синий.
— Вы это уже говорили. И мы работаем как можно быстро.
— Тогда мы должны работать еще быстрее.
Декер нацелился на него взглядом.
— А вам известно, что происходило на Лондонской базе несколько десятилетий тому назад? Скажу сразу: это не имело никакого отношения к радару или заключенным.
— Расскажите.
— Там изготавливали химическое и бактериологическое оружие, — сообщила Джеймисон.
Синий кивнул.
— Это было еще до меня, хотя я в курсе прошлых военных усилий в данном направлении. Но эти программы были закрыты, а все запасы уничтожены.
— Похоже, публике с Лондонской базы никто про это не сообщил.
— И эта информация получена от?..
— От одного старика по имени Брэд Дэниелс, обитающего в доме престарелых. Он там тогда работал. Кое-что видел. И знал как Бена Парди, так и Айрин Крамер. Мы отправили туда охрану, чтобы за ним присматривать.
— И этот Дэниелс рассказал Крамер и Парди о своей прошлой работе?
— Да.
— Насколько это важно?
— Если гибнут люди, которые знали об этом, то, думаю, достаточно важно. Иначе какой смысл?
— И что вы думаете?
— Если запасы не были уничтожены, то где же они сейчас?
— Мы были на объекте и ничего такого не видели, но нормальный полноценный обыск даже близко не проводили, — заметила Джеймисон.
— Пожалуй, стоит отправить туда группу, чтобы они более тщательно там все обшарили, — решил Синий. — И как можно незаметнее.
— По-моему, действительно стоит, — согласился Декер.
— Тогда этим и займемся. Итак, Парди перевели с объекта, так что запасы до сих пор там, на Лондонской базе, и интересно, что он собирался по этому поводу предпринять. Непохоже, чтобы он мог вдруг туда вернуться. И еще это вынуждает меня задуматься, в чем же заключался план Крамер. Как она могла рассчитывать добраться до этих запасов на военном объекте? Ее туда даже близко не подпустили бы.
— Да, это не имеет особого смысла, — согласился Декер.
— Но если это и вправду как-то связано с увеличившейся интенсивностью радиообмена с Ближним Востоком, то для кого-то это явно имеет смысл, — с нажимом произнесла Джеймисон.
— Тогда в данный момент эти люди должны находиться где-то здесь, — заключил Декер.
Вмешался Роби:
— Те люди, которые охотились за мной, представляли собой какую-то многонациональную солянку. Но они могли быть наняты другими людьми. На вид это были типичные наемники. Как и те, что загнали вас в тот амбар.
— Не исключено, — кивнул Декер.
— Если эти люди хотят добраться до запасов на базе — исходя из того, что те действительно существуют, — то их целью может быть тайно вывезти их из страны, — предположил Синий.
— Или использовать прямо здесь, — добавил Декер.
— Сам собирался сказать то же самое, — произнес Синий. — Этот Дэниелс не упоминал, о каких в точности отравляющих веществах мы говорим?
— Упомянул только, что они секретные и что он унесет этот секрет с собой в могилу.
— Но, Декер, — вмешалась Джеймисон, — помнишь, как Дэниелс говорил, что рассказал обо всем Парди лишь по той причине, что тот был военным и имел все необходимые допуски? И он открылся тебе потом по телефону не только потому, что у тебя была его кепка, а поскольку ты сказал ему, что у тебя есть допуски самого высокого уровня. — Она бросила взгляд на Синего. — Если кто-нибудь из вас поговорит с ним, то, может, старик выложит вам что-нибудь еще. В смысле, вы ведь наверняка регулярно имеете дело с секретной информацией.
Синий посмотрел на Роби и Рил.
— Займитесь этим. Немедленно.
— Можем поподробней ввести вас в курс дела, — предложила Джеймисон.
Когда Роби и Рил подбросили Декера и Джеймисон обратно в отель, Уилл предупредил Декера:
— Пока мы встречаемся с этим стариком, вы предоставлены сами себе.
Похлопав по «Глоку» в кобуре, Джеймисон отозвалась:
— Мы будем осторожны.
— Из того, что я до сих пор видела, вам надо быть более чем просто осторожными, — сказала Рил. — Удачи!
— Ничего подозрительного? — спросила Рил, которая вела машину, у сидящего справа Роби.
— Пока вроде ничего. Если мы все-таки подцепили «хвост», то это грамотные люди.
— Ну, до сих пор они это не раз доказывали.
— Сколько еще?
— Километров двадцать.[581]
— Почитал я личное дело этого Брэдли Дэниелса, — произнес Роби. — Похоже, настоящий патриот. Вся грудь в орденах. «Пурпурное сердце», Бронзовая звезда, Крест за лётные боевые заслуги, Медаль лётной доблести… Больше сотни боевых вылетов на Европейском и Тихоокеанском театрах военных действий. Дважды был сбит. Чуть ли не месяц просидел на спасательном плотике посреди Тихого океана с еще тремя членами экипажа, пока их не подобрал наш эсминец. А потом сразу же опять в седло.
— Да уж, достойный человек.
Бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида, Роби увидел то же самое, что и весь последний час: позади никого. И ему это очень не нравилось. Что-то тут явно было не так.
К тому времени, как они добрались до дома престарелых, было уже хорошо после одиннадцати вечера, часы приема посетителей давно истекли, но ночного дежурного настолько устрашили их федеральные удостоверения, что тот сразу же провел их к комнате Дэниелса и вмиг испарился.
Старик спал сном праведника в своей кровати. Свет в комнате был выключен, и Роби собрался было включить его, но потом все-таки передумал.
Они приблизились к кровати, каждый со своей стороны.
— Мистер Дэниелс? — негромко позвал Роби, прежде чем тронуть старика за плечо.
Тот вздрогнул, открыл глаза, потом закрыл и открыл их опять.
— А вы еще кто такие, черт возьми? — пробурчал он, быстро моргая и слегка приподнимая голову над подушкой.
Роби и Рил протянули ему свои удостоверения и значки.
— Мы из разведки, — объяснил Роби.
— Включите этот чертов свет, а то ни хрена не видно.
Рил щелкнула выключателем на стене, и Дэниелс внимательно изучил значки и документы.
— А нам говорили, что зрение у вас неважное, — заметил Роби.
— Ну да, я позволяю людям так думать — по своим собственным соображениям.
— Понятно.
— Похожи на настоящие, — объявил наконец старик, отдавая документы обратно.
— Потому что они и вправду настоящие.
— Что вам от меня надо?
— Мы насчет Лондонской базы ВВС, — объяснила Рил.
Дэниелс откинулся обратно на подушку.
— Я уже говорил с федералами. Здоровенный такой жирдяй приходил. Спёр мою кепку, сукин сын!
Сунув руку в карман куртки, Рил вытащила оттуда утыканную значками бейсболку и вручила ему.
Дэниелса это явно обрадовало.
— Ну, по крайней мере, этот парень умеет держать слово.
— Помните Бена Парди? — продолжил Роби. — В свое время вы рассказали ему гораздо больше, чем Декеру. Нас отправили сюда, чтобы выслушать остаток истории.
— Зачем?
— Это опять становится важным, сэр, — сказала Рил.
— Можете не называть меня «сэр».
— Я делаю это из уважения. «Пурпурное сердце», Бронзовая звезда, Крест за лётные боевые заслуги, Медаль лётной доблести… Вы это более чем заслужили.
Дэниелс вновь заморгал, глаза его увлажнились.
— Всех, с кем я служил, давно уже нет в живых. И жены моей, и детей… Никого не осталось, за исключением моих внуков и их детишек, а у них своя собственная жизнь. Старость и одиночество — такая мерзость… Просто сижу тут и гнию помаленьку, да жду конца.
Бросив взгляд на Роби, Рил обратилась к старику:
— Вам следовало бы находиться в учреждении для ветеранов войны. Там у вас было бы гораздо больше общего с людьми, чем здесь.
Дэниелс явно воспрял.
— А вы можете это устроить?
— Если пожелаете, сэр, — отозвался Роби.
Они помогли Дэниелсу сесть в кровати.
— Что вы хотите знать?
— Что конкретно вы рассказали Бену Парди?
— Я рассказал ему правду. Абсолютно про все.
— А именно? — уточнила Рил.
И тут в заведении вдруг разом отключилось электричество — во всех помещениях, вплоть до последнего закоулка.
По дому престарелых разнеслись панические крики.
В руках у Роби и Рил словно по волшебству возникли пистолеты. Джессика взяла на себя дверь, а Уилл быстро задернул шторы, после чего мягко придавил плечо Дэниелса, укладывая его обратно в постель, и шепнул ему на ухо:
— Оставайтесь здесь и не двигайтесь.
Старик лишь коротко кивнул, неподвижно застыв.
Из коридора послышался приближающийся топот. Осторожно высунув голову в коридор, Рил увидела мечущихся во всех направлениях сиделок и другой медперсонал. К двери подбежал задыхающийся ночной дежурный.
— Непонятно, что случилось. Просто все вдруг разом потухло. И резервный генератор не запустился. И… и ко входу только что подъехали два здоровенных внедорожника.
— Вызывайте копов, немедленно! Скажите, что к вам пробрался массовый стрелок.
— А это правда?
— Еще как правда! Вперед!
Тот с испуганным видом убежал.
— Кто это? — прошептал Дэниелс с кровати.
— Сейчас мы со всем разберемся, сэр, — отозвалась Рил. Бросив взгляд на инвалидное кресло в углу, она повернулась к Роби: — Эта комната на первом этаже. Они наверняка в курсе.
Тот кивнул. Бесшумно скользнув к кровати, они аккуратно приподняли старика и усадили его в кресло. Вслед за Рил, прокладывающей путь, Роби покатил его к выходу.
Оказавшись в дверях, Джессика высунула голову в коридор и убедилась, что все чисто. Свернув, они быстро двинулись влево, подальше от входных дверей.
Рил выхватила из второй кобуры еще один пистолет. Оба были снабжены лазерными прицелами. Она уже успела надеть очки ночного видения, равно как и Роби, так что оба видели в темноте, как днем. Проблема заключалась в том, что их противники наверняка тоже располагали подобной техникой.
Одной рукой толкая инвалидное кресло, в другой Роби сжимал пистолет. Они исчезли в глубине коридора.
Через тридцать секунд выбитые входные двери дома престарелых резко распахнулись. Но в них не ворвалась толпа вооруженных до зубов мужчин. Послышалось негромкое жужжание, и через порог перевалил стальной робот на шинах из литой резины. Его лазерный «глаз» метался по коридору, сравнивая увиденное с планом здания, загруженным в его электронную память.
Свернув вправо, он прибавил ходу. И по пути наткнулся на свободного от дежурства полицейского, которого Декер прислал сюда присматривать за Дэниелсом. Пистолет того был направлен на робота, луч фонарика отражался от металлических боков штуковины.
— Это еще что за хрень? — вскричал коп.
Он начал было опускать ствол, когда лазерный «глаз» пробежался по нему и остановился на пистолете. И в следующую секунду полицейский опустил взгляд себе на грудь, из которой торчал коротенький дротик. Глаза его закатились, и он упал на пол.
Робот крутнулся на месте, с филигранной точностью объезжая упавшего. Подкатил к комнате Дэниелса. Лазер потыкался во все четыре угла, а потом нащупал пустую кровать. Робот продвинулся вперед, и из его передней части выдвинулся тонкий зонд — уткнулся в простыни и пробежался по ним крошечной металлической головкой.
Полученная информация мгновенно поступила в электронный мозг робота и получила подтверждение. Зонд убрался от кровати, но спрятался в лючок, из которого появился, не полностью. Развернувшись, робот направился обратно к выходу, покачивая из стороны в сторону зондом, втягивающим в себя мириады запахов и отыскивающим среди них только один, принадлежащий Брэду Дэниелсу.
Свернув вправо, а потом влево, робот остановился перед закрытой дверью. Поводил зондом, словно собака-ищейка носом, и на его передней стальной стенке загорелся красный огонек. Отъехал назад на фут, и спереди у него распахнулся еще один лючок, а по бокам выдвинулись и уперлись в пол опоры, как у строительного крана.
И почти в ту же секунду из открывшегося за лючком проема вырвалась ослепительная вспышка — выбитая выстрелом дверь завалилась внутрь.
Из облака дыма вынырнула Рил. Заметив робота, она быстро пробежалась взглядом по его очертаниям, вскинула пистолет и мгновенно всадила три бронебойные пули прямо в приоткрытый лючок штуковины, одна из которых вдребезги разнесла лазерный «глаз» аппарата.
Тот мгновенно потух, а пули сделали то, для чего и были предназначены, — робот скрылся за густым облаком дыма.
Услышав тревожный визг таймера, Рил бросилась обратно в комнату, прямо в тот момент, когда система самоуничтожения досчитала до нуля.
Страшный взрыв обрушил стены комнаты, в которую она успела метнуться.
Когда дым немного рассеялся, с улицы послышалось завывание сирен.
Двух больших внедорожников, припаркованных перед входом в дом престарелых, из одного из которых и выпустили боевого робота, давно уже и след простыл.
Кашляя и отплевываясь, Роби и Рил медленно поднялись с усыпанного обломками пола разрушенной комнаты. Оба остались живы только потому, что успели укрыться за большим металлическим шкафом, стоящим у стены.
Оглядевшись по сторонам, они нацелились взглядами на Дэниелса. Тот все еще сидел в инвалидном кресле, но безвольно завалился набок. Голова у него была вся в крови, дышал он еле-еле — на него рухнул большой кусок потолка.
Бросившись к нему, Рил пощупала пульс.
— Совсем слабый!
Раскидав ногами обломки, Роби выкатил старика из комнаты и двинулся по коридору в сторону главного входа. Рил спешила бок о бок с ним.
— Если он умрет… — начала она.
— …Тогда мы проиграли, — закончил за нее Роби.
— Дэниелс в коме, — сообщил Роби. — Никто не знает, очнется ли он. Но этот дедуля — крепкий орешек. Я в него верю.
Дело было на следующее утро, и он сидел на заднем сиденье внедорожника Джеймисон. Декер расположился справа от напарницы. Рил осталась с Дэниелсом в больнице.
— Робот? — изумленно повторила Джеймисон. — Они что, блин, отправили робота?!
— Машину для убийства, — уточнил Роби. — Вот уж чего не ожидал увидеть в доме престарелых в Северной Дакоте…
— Так что мы по-прежнему не знаем, о чем он рассказал Парди, — заключил Декер.
— Он как раз собирался сообщить нам, когда все полетело к чертям.
— Короче, бьемся как рыба об лед, — сказал Амос. — Мяч опять ушел в аут…
Тут на экране его телефона появилась эсэмэска, и он опустил на нее взгляд.
— Медэксперт только что закончил вскрытие Макклеллана, и у него есть кое-какие интересные находки.
— Поехали послушаем, в чем они заключаются, — предложила Джеймисон.
Открыв дверцу, Роби выбрался из машины.
— Предпочитаю держаться на заднем плане. Потом расскажете.
Оставив Роби, через двадцать минут они уже смотрели на обнаженное тело Стюарта Макклеллана. В похоронную контору подъехал и Келли. Рядом с секционным столом стоял медэксперт Том Рейнольдс, предоставленный ФБР, — угрюмого вида джентльмен лет под шестьдесят, с по-военному короткой стрижкой и деловитыми манерами. Но огонек в его глазах явственно намекал на то, что некие находки, про которые он упомянул в текстовом сообщении, действительно представляют собой интерес.
— Ну, что тут у нас? — произнес Декер.
— Смерть определенно наступила вследствие отравления угарным газом. Контрольные образцы ткани отличаются классическими микроскопическими кровоизлияниями и омертвениями. Застой и отеки в мозгу, селезенке, печени и почках. Ярко выраженное покраснение кожи — еще один классический признак, равно как и характерный вишнево-красный цвет крови.
— Тогда, выходит, самоубийство? — спросил Келли.
— Нет, не самоубийство, — отозвался Декер, внимательно изучая Рейнольдса. — Что-то настолько простое не побудило бы уважаемого эксперта прислать мне эсэмэску об «интересных находках».
— Совершенно верно, — кивнул тот. — Вы в курсе, что такое ТДТ?
Келли помотал головой, но Декер ответил:
— Тетродотоксин. Мощный нейротропный яд.
Рейнольдс снова кивнул.
— Редкостная пакость. Останавливает нервную проводимость между мозгом и телом, частично за счет перекрытия натриевых каналов. Даже самая крошечная доза парализует мышцы, необходимые для дыхания и бесперебойной работы сердца. Смертелен при проглатывании, вдыхании или впитывании через кожу, особенно при наличии порезов. Полный эффект достигается примерно через шесть часов. Как только он останавливает диафрагму и реберные мышцы, вам конец. Это одно из самых смертоносных веществ на планете. Видел такое еще всего лишь раз за все свое время работы, на другой стороне земного шара.
— И все же вот оно в Лондоне, Северная Дакота, — заметил Декер.
— Как вы это обнаружили? — спросила Джеймисон.
Рейнольдс подвел их к какому-то сложному на вид аппарату.
— Я эту детку всегда с собой беру. Никогда не знаешь, когда пригодится… Кое-что определенно странное в мозгу, диафрагме и в сердце вызвало у меня некоторые подозрения и навело на мысль о неврологическом характере поражения, что не может быть попросту объяснено одним лишь угарным газом. Это было едва заметно, но у меня хватает опыта, чтобы сделать стойку. Так что я сделал анализ мочи, взятой из тела. И вот оно вам — ясно, как день.
— Да где, черт возьми, кто-то тут мог раздобыть этот ТДТ? — поразился Келли.
— Он присутствует в организме морских обитателей, — объяснил Рейнольдс. — Прежде всего в рыбе фугу. У японцев фугу считается деликатесом. Большинство смертей от ТДТ случайны и происходят от неправильного приготовления этой рыбы. Если ее внутренние органы, содержащие этот токсин, повреждены или полностью не удалены, это блюдо может оказаться последним в вашей жизни. Лично я предпочитаю куриные наггетсы. Они вас тоже в итоге убьют, но на это уйдут десятилетия. — Эксперт ухмыльнулся.
Декер не стал улыбаться в ответ.
— Этот яд был проглочен, попал через органы дыхания или через кожу? — спросил он.
— Если вас устроит обоснованное предположение, то я бы сказал, что проглочен.
— Так что он мог быть добавлен в какой-то напиток?
— Да.
— Но зачем травить человека, а потом убивать его угарным газом? — удивился Келли.
— Чтобы обездвижить его и усадить в машину, — отозвалась Джеймисон. — Так это больше похоже на самоубийство. — Она перевела взгляд на аппарат, при помощи которого Рейнольдс обнаружил отраву. — И без этой штуки мы наверняка ничего не узнали бы. Тот же Уолт Соверн явно ничего бы не нашел.
— И убийство прошло бы незамеченным, — добавил Декер, переводя взгляд на Рейнольдса. — Вы сказали, что вам уже приходилось иметь дело с отравлением ТДТ. Где конкретно это было?
— Жертву нашли в гостиничном номере в Брисбене.
— Это в Австралии?
— Фугу водятся в тамошних водах, а также в Азии. В американских они не встречаются.
Поблагодарив Рейнольдса, они вышли на улицу.
— Австралия… — задумчиво повторил Декер.
— А что Австралия? — спросил Келли.
— Хью Доусон живет там часть года, верно? Когда здесь зима?
Келли был явно ошарашен.
— Пусть так, но мы это вроде уже обсуждали. Какой тут может быть мотив? Он только что заработал на Макклеллане тонну денег.
— Не знаю, какой тут может быть мотив. Я просто хочу сказать, что теоретически у него имелись и технические средства, и возможность. И я терпеть не могу совпадения. А тут оно слишком уж большое.
А Джеймисон добавила:
— А именно, у нас есть очень редкий яд из рыбы, обитающей в австралийских водах, и человек, который проводит в тех краях много времени.
— А возможность основывается на том, что он одним из последних видел Макклеллана живым и что у него нет алиби на то время, когда тот был убит, — закончил Декер.
— Но, думается, в такой ситуации он должен был организовать себе алиби, — логично заметил Келли. — В смысле, смерть от отравления угарным газом не наступает мгновенно. Он мог засунуть Стюарта в машину, а потом поехать куда-нибудь, где его увидела бы куча людей.
— Но он мог считать, что это никогда не будет рассматриваться как нечто отличное от самоубийства, — возразил Декер. — Так зачем заморачиваться с алиби?
Келли это явно не убедило, но он сказал:
— Послушайте, я прекрасно понимаю, что этот токсин проливает совершенно иной свет на всю эту историю. Это явно нечто большее, чем самоубийство, полностью с вами в этом согласен. Так вы хотите еще раз пообщаться с Хьюго?
— Угу, и прямо сейчас будет в самый раз.
— А что Шейн? — спросила Джеймисон.
— Мы проверили его алиби. Весь интересующий нас отрезок времени он провел за городом — получал какие-то материалы для фрекинга в добрых пяти часах езды отсюда. Люди там это подтвердили. Я же говорил вам, что он не мог иметь ко всему этому абсолютно никакого отношения.
— Ну, это уже что-то, — заметил Декер.
— Джо!
Обернувшись, они увидели Кэролайн Доусон, широко шагающую к ним с яростным выражением на лице.
— О боже, похоже, она чем-то очень недовольна, — нервно пробормотал детектив.
Подойдя к ним, Кэролайн встала напротив Келли.
— Сукин сын!
— Я-то тут при чем? — отозвался тот, отступая на шаг.
— Мой отец распродал все Макклеллану, абсолютно все! И ты об этом прекрасно знал. И ни черта мне не сказал? Я-то думала, мы друзья!
— Кэролайн, послушай… Мы… В смысле, ты должна понять… — Детектив в отчаянии оглянулся на Декера в поисках поддержки.
Кэролайн не сводила с него глаз.
— Так ты все-таки знал? Просто скажи — знал?
— Да, знал.
— И «У Мэдди» тоже? Тоже продан?
— Да. Послушай, я собирался сообщить тебе, но твой отец сказал…
— Вот уж спасибо тебе! — Она хлопнула его по физиономии, развернулась и решительно двинулась прочь.
Келли потер щеку, по которой пришлась оплеуха.
— Разве я не говорил, что она дама с характером?
— Ничего себе… Не хотела бы я быть ее папашей! — заметила Джеймисон.
— Кстати, об папаше: давайте-ка прямо сейчас двинем к нему, — предложил Декер. — А не то к тому моменту, когда Кэролайн с ним закончит, от него останутся рожки до ножки. Нужно ее опередить.
По пути Декер спросил у Келли:
— А почему Шейн в итоге вернулся сюда?
Тот внимательно посмотрел на него.
— Это его родной город.
— Насколько я понимаю, он был близок со своей матерью, но к тому моменту ее уже не было в живых, так?
— Да, верно.
— И до отца ему никогда особо не было дела. Так зачем же возвращаться сюда и работать на него?
— А почему бы вам у него самого не спросить?
— Пока что я спрашиваю у вас. Вы же его друг.
— А это важно, почему он вернулся?
— Прямо сейчас абсолютно все важно.
Келли выпрямился на сиденье и уставился в боковое окно машины.
— Шейн никогда не рассказывал мне про войну. Я узнал об этом от совершенно других людей, с которыми он служил. Двое из них приезжали к нему сюда. Мы сходили вместе выпить, съели целую гору красного мяса, посмотрели футбол… Пацанские дела, сами понимаете.
— И что они говорили? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Что Шейн был реально храбрым парнем. И хорошим командиром. Что заботился о своих ребятах больше, чем о самом себе. Он был десантником, знаете ли.
— Нет, я про это не знала, — призналась Джеймисон.
— Угу. Уволился сержантом. Мог бы остаться и сделать карьеру, в чем я нисколько не сомневаюсь. Но не стал.
— Может, он хотел увидеться здесь кое с кем, — предположил Декер.
Келли продолжал неотрывно смотреть в окно.
— Если вы про Кэролайн, то я не стал бы с вами спорить.
— Хотя непохоже, чтобы он добился взаимности, — заметила Джеймисон.
— Пусть даже их отцы несметно богаты, они из двух совершенно разных миров. Шейн из тех, кому дай только выпить пивка да подстрелить оленя. А Кэролайн сейчас высади прямо посреди Парижа, и она будет себя чувствовать как рыба в воде. — Он примолк и поскреб подбородок. — Правда в том, что она уже давным-давно нас обоих посадила на жопу ровно.
— Но из этого же не следует, что нужно сдаваться, — сказал Декер.
— Нет, не следует, — медленно произнес Келли. — Однако годы идут, а толку по-прежнему ни на грош.
«Интересно, — подумал Декер, — это он про Шейна или про себя самого?»
— Так, что-то мне это не нравится… Опять похоже на дом Хэла Паркера по всем статьям.
Джеймисон произнесла эти слова, когда они подкатили к обиталищу Доусона. Входная дверь была распахнута настежь.
Они поспешно взбежали на крыльцо.
Заглянув за дверь, Келли позвал:
— Хью? Все в порядке?
Ответа не последовало.
— В такое позднее время вся прислуга уже сидит по домам, — сказал он, выхватив пистолет и устремляясь в дом. Его спутники тоже приготовили оружие и двинулись следом.
— Хью! — выкрикнул Келли. — Хью, вы здесь? У вас все в порядке? Ответьте!
Они медленно двинулись по коридору, не спеша осматривая комнату за комнатой.
Ничего не услышали и никого не увидели.
Наконец добрались до кабинета Доусона. Дверь была закрыта, но, попробовав ручку, Келли обнаружил, что она не заперта. Постучал.
— Хью, это Джо Келли!
Опять нет ответа.
Повернув ручку, он медленно открыл дверь.
Все принялись оглядывать комнату, переводя взгляды с одной части на другую, пока те не остановились на письменном столе.
— Вот черт! — выкрикнул Келли.
— О боже! — вторила ему Джеймисон.
Декер ничего не сказал. Осторожно двинулся вокруг стола, избегая каких-то бурых ошметков на полу, и в итоге уставился на Хью Доусона — а вернее, на то, что от того осталось.
И едва на него лавиной обрушилась смерть, заполнившая комнату, как все вокруг сразу окрасилось в привычный ослепительно-синий цвет, похожий на сполохи электросварки.
«Наверное, это ощущение теперь то приходит, то уходит», — мимолетно подумал он.
Смерть была явно насильственной — насильственней не бывает.
У мужчины, который безвольно обмяк в кресле, напрочь отсутствовала бо́льшая часть головы. Письменный стул, кресло и стены покрывали кровь и осколки черепа покойного.
Келли и Джеймисон подошли ближе, стараясь не нарушить обстановку на месте преступления.
Декер пробежался взглядом по оружию, причинившему столь значительный ущерб. На столе на стопке книг покоилась двустволка «Ремингтон», примотанная малярным скотчем. Приподнятые вверх стволы были нацелены точно на мертвеца. Декер заметил, что от спусковых крючков тянется бечевка, обведенная вокруг приклада и протянутая обратно туда, где сидел Доусон. Конец ее свалился со стола ему под ноги. Покойный, вне всякого сомнения, использовал ее, чтобы потянуть за спусковые крючки и тем самым свести счеты с жизнью.
Декер внимательно изучил кровавые брызги и красные ошметки на полу перед письменным столом и с боков от него.
Келли покачал головой:
— Просто не могу поверить! Сначала Стюарт, а теперь еще и Хью?
Джеймисон ухитрилась пробраться достаточно близко к столу, чтобы углядеть лежащий на нем лист бумаги. Тот был заляпан кровью и всем прочим.
— Предсмертная записка, — сообщила она приглушенным голосом.
— Что там говорится? — спросил Декер.
— Говорится, что он убил себя из чувства вины за убийство Стюарта Макклеллана.
Никто довольно долго не произносил ни слова, пока это открытие укладывалось в головах.
— А там указана причина, по которой он его убил? — спросил Келли, стоящий прямо позади нее.
— Нет. Только то, что он в этом признаётся и испытывает стыд за содеянное.
И тут они услышали позади чьи-то торопливые шаги.
Повернувшись, все увидели Кэролайн Доусон, ворвавшуюся в кабинет.
Оглядевшись, она увидела их возле письменного стола. Взгляд ее наткнулся на тело, а потом на голову без лица. Напрягшись всем телом, Кэролайн смертельно побледнела, замерла на месте и истерически завизжала. А через секунду завалилась набок и без чувств рухнула на пол, ударившись головой о край стула.
И после этого уже не двигалась.
— С Кэролайн все обойдется, — сообщил Келли. — Ее уже осмотрели. Внутреннего кровоизлияния нет, но у нее сотрясение мозга. Они просто подержат ее для наблюдения. Однако все могло кончиться гораздо хуже. Упав, она и вправду очень сильно стукнулась головой.
Допив стаканчик жиденького кофе, купленного в больничном кафетерии, он бросил его в мусорное ведро и присел рядом с Джеймисон в комнате для посетителей. Декер стоял, прислонившись к стене.
Келли продолжил:
— Записку мы показали нескольким деловым партнерам Доусона. Все сказали, что это очень похоже на его почерк.
— Наверное, тогда она настоящая, — резюмировала Джеймисон.
— Значит, он вышиб себе мозги из-за чувства вины? — пробормотал Келли. — В жизни не поверил бы, что он имел какое-то отношение к убийству Макклеллана!
— Может, у Кэролайн найдутся какие-то мысли по этому поводу…
— Сомневаюсь, что она знала, к чему все идет. Вы же видели ее реакцию.
— Верно. Послушайте, эти мужики годами были деловыми конкурентами, это ни для кого не секрет. Но только деловыми, в бизнесе. И почему именно сейчас? После того, как они закрыли такую крупную сделку?
— Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов,[582] — вставил Декер.
— Ладно, мне пора в отдел, надо все это оформить, — объявил Келли.
— Ну а мы вернемся на место преступления, — отозвался Амос.
Буквально через секунду вошла Лиз Соверн — задыхающаяся, в полном смятении. На ней были светло-голубые слаксы, темно-коричневая блузка и туфли без каблука, волосы стянуты в тугой узел на затылке.
— Хью на самом деле мертв?
— Боюсь, что да.
— Но как?
— Похоже на самоубийство, — ответил Келли. — Он оставил записку.
Соверн явно была совершенно ошарашена.
— С какой это стати Хью кончать с собой?
— Это нам и предстоит выяснить.
— А вы почему здесь? — осведомился Декер. — И как вы узнали про Хью?
Вмешался Келли:
— Это я ей позвонил и рассказал, что случилось.
— А где Кэролайн? — спросила Соверн. — С ней все будет в порядке?
— Она в двести третьей палате, — ответил Келли. — Все обойдется, — добавил он, когда увидел встревоженное выражение лица Лиз.
— Можно я пойду туда и посижу с ней? Просто не могу представить, что она пережила!
— Не вижу никаких причин, почему нельзя. Ей наверняка нужно, чтобы кто-то побыл с ней. Вообще-то говоря, именно поэтому я вам и позвонил.
— Спасибо! — И она поспешила прочь.
После того как Келли тоже ушел, Джеймисон произнесла:
— Кэролайн сейчас нужно нечто большее, чем просто подруга, чтобы все это пережить. Увидеть своего отца практически без головы… Ей явно потребуется помощь психотерапевта.
— Причем по полной программе, — добавил Декер.
Выйдя из больницы, они поехали обратно к дому Доусона. Там уже дежурили двое патрульных. Один из них сообщил Декеру, что внутри работают криминалисты.
Натянув бахилы и одноразовые перчатки, детективы зашли в дом.
Доусона пока не трогали. Технари все еще делали снимки.
— Мясо, — коротко охарактеризовал обстановку молодой человек, представившийся как Райан Лики.
— При выстреле из дробовика в голову всегда так, — сухо заметила Джеймисон.
Декер обошел кабинет по периметру, внимательно осматривая обстановку.
— Рейнольдс уже заезжал, — сообщила Джеймисон, глядя в свой телефон. — Только что прислал мне сообщение с предварительным временем смерти. На основании температуры тела, Доусон погиб примерно за час до нашего появления здесь.
Декер кивнул.
— Это важный момент. Достаточно узкий промежуток времени, чтобы сократить список подозреваемых. — Подойдя ближе к трупу, он оглядел конец бечевки, свисающий со стола перед мертвецом, и спросил у Лики: — Засняли уже стол?
— Пока только с одного ракурса.
— Сделайте еще в нескольких, в том числе и прямо сверху. С самой высокой точки, с какой только получится.
— У меня в фургоне есть стремянка.
— Тогда несите.
Обойдя стол сзади, Декер заглянул за плечо мертвеца. Оценил взаимное расположение дробовика, шпагата, положения тела. И должен был признать, что какие-либо нестыковки отсутствуют.
— Видишь что-нибудь интересное? — спросила Джеймисон.
— Угу — мертвого мужика без головы, а для Хэллоуина вроде рановато.
Внимательно оглядев бечевку, Декер присел на корточки и изучил стол. Наклонился пониже, чтобы получше его рассмотреть. Потом выпрямился и бросил взгляд на дверь, через которую как раз входил Лики со стремянкой. Придержал ее, пока тот поднимался по ней и делал снимки.
— Бечевку еще замерьте, — распорядился Декер.
— Бечевку? — переспросил криминалист.
— Да, бечевку. Мне нужно в точности знать ее длину.
— Декер, что такое? — удивилась Джеймисон. — О чем ты подумал?
— Сам не знаю. Пока что.
Когда криминалист покончил с фото и замерами, Амос пересек кабинет и сел на тот самый стул, на котором сидел во время их самого первого визита к Доусону. Джеймисон подошла к нему и встала рядом.
— Похоже, что все ясно, — произнесла она.
— Угу, только вот ясные случаи обычно на поверку оказываются темными. И я по-прежнему не пойму, каким образом это выведет нас на бомбу замедленного действия.
— Я уже тебе это не раз говорила, — заметила Джеймисон. А когда Декер ничего не ответил, добавила: — Ну, по крайней мере, на сей раз нам не придется ломать голову над причиной и временем смерти.
— Разве? — отозвался Декер, решительно уставившись на мертвеца.
— Кэролайн, а зачем вы приехали домой к отцу? — спросила Джеймисон.
Дело было на следующий день, и они с Декером находились в женской больничной палате, где та лежала на кровати, все еще слабая и бледная.
Возле нее на стуле тихо сидела Лиз Соверн, сочувственно поглядывая на подругу.
Кэролайн подняла мутный взгляд на Джеймисон и Декера, которые нависли над ней.
— Чт-то?
— Почему вы оказались в доме отца?
Кэролайн опять прикрыла глаза и задремала.
— Давайте выйдем, — предложила Соверн. — Ей нужно отдохнуть. По-моему, у нее более сильное сотрясение, чем изначально считали.
В коридоре Декер посмотрел на нее.
— Хью Доусон сказал нам, что вы с Кэролайн давно стали добрыми подругами, типа почти как сестрами…
Соверн улыбнулась.
— Для сестры я, наверное, старовата, хотя да, мы и вправду крепко подружились. — Лицо ее помрачнело. — Когда я услышала, что произошло, то просто не могла в это поверить. Медсестра сказала мне, что ей дали какие-то лекарства, чтобы помочь как следует отдохнуть. Судя по всему, ночью Кэролайн не спала ни минутки. Врачи говорят, что она наверняка в шоке после того, что случилось с Хью.
— Вы говорили с ней? — спросил Декер.
Соверн кивнула.
— Всего пару минут. Когда получилось.
— Хорошо, тогда вам известно больше, чем нам. Что она вам рассказала?
— Из того, что я смогла понять, Кэролайн поехала туда, чтобы обсудить с отцом какие-то деловые вопросы. Она не сказала, какие именно.
— Верно, вы ведь еще не в курсе, — вставила Джеймисон.
— Насчет чего не в курсе?
— Что Хью Доусон продал все свои материальные активы Стюарту Макклеллану.
Соверн разинула рот.
— Продал активы? В каком это смысле?
— Продал Макклеллану весь свой бизнес и всю свою коммерческую недвижимость.
— В том числе и «У Мэдди»? — Вид у Соверн стал даже еще более потрясенный.
— Да, — подтвердила Джеймисон. — В том числе и ресторан.
Лиз покачала головой:
— Так что теперь, наверное, понятно, что она там делала. Это наверняка ее крайне огорчило. — Она на секунду умолкла. — Так что же: вначале Стюарт покончил с собой, а теперь еще и Хьюго?
— В случае с Макклелланом это могло быть и не самоубийство.
— Вы хотите сказать, что кто-то его убил?
Вмешался Декер:
— О чем еще говорила вам Кэролайн?
— Смысла в ее словах было немного, но, похоже, она пыталась донести до меня, что Хью каким-то образом ее предал… и вот только теперь я поняла, о чем шла речь.
— Что-нибудь еще? — спросила Джеймисон.
Соверн окончательно помрачнела.
— Она успела сказать мне, что вошла в его кабинет, готовая выяснить с ним отношения, и тут увидела, что он… мертв. В этот момент у нее началась истерика. Я выбежала из палаты, позвала медсестру, и та дала ей какое-то лекарство.
В ту же секунду к ним подбежал Шейн, дико оглядываясь по сторонам.
— Что тут, черт возьми, происходит? Я только что вернулся в город. Джо прислал мне эсэмэску, что Кэролайн в больнице, но не объяснил почему.
Ответила Джеймисон:
— Ей уже ничего не грозит, Шейн. Но она в шоке. Ее отец погиб.
Резко развернувшись на месте, Шейн посмотрел на Джеймисон.
— Погиб?! Вы вообще о чем?
— Его нашли мертвым в собственном доме, вчера вечером. Похоже, что он покончил с собой.
— А где Кэролайн? Мне нужно увидеть ее.
— Она спит.
— Мне все равно нужно ее увидеть!
Они зашли обратно в палату. Шейн бросился к кровати и посмотрел на Кэролайн.
— А ей… ей точно ничего не грозит?
— Да, — кивнула Соверн. — У нее сотрясение, и ей просто нужно отдохнуть.
Он попятился от кровати, поскольку Кэролайн заворочалась и еле слышно произнесла:
— Почему мой папа покончил с собой?
Декер бросил взгляд на Джеймисон, после чего спросил у Шейна:
— Вы были в курсе, что ваш отец и Хью Доусон готовят крупную сделку?
Покосившись на Соверн, тот плюхнулся на стул.
— Ну да, я знал, что они что-то затевают, но без подробностей. Он, наверное, не доверял мне такую информацию. И я слышал, что они втихаря встречались. Но не знал, ради чего.
— И это вас удивляет? — спросила Джеймисон. — Что ваш отец выкупил все активы Доусона?
— Хью Доусон уже очень давно был сыт по горло этим городком, и кто станет его за это винить? Все, что у нас есть, — это компании, бурящие землю, чтобы добыть нефть и газ. И еще вся эта публика, которая валом валит сюда и которой это место совершенно до фонаря. Они просто хотят ухватить свой кусок пирога, а когда все закончится, по-быстрому свалить обратно туда, откуда приехали.
— Теперь это далеко не так, Шейн, — возразила Соверн. — Сейчас люди приезжают с семьями, пускают тут корни.
Он лишь отмахнулся.
— Это всегда будет типичный нефтяной городок. А когда из земли все до капельки высосут, что тогда? Вы и вправду думаете, что люди собираются здесь осесть?
Вмешался Декер:
— Значит, Доусон хотел выйти из игры? Вы точно это знаете?
— Когда Мэдди была еще жива, они просто зациклились на том, чтобы переехать во Францию. Все, в том числе и Кэролайн.
— Но потом Мэдди погибла, — добавила Джеймисон.
Шейн кивнул.
— А Хью построил этот здоровенный дом. Но я могу сказать, что сердце у него к нему не лежало.
— Так что он вполне мог хотеть все распродать?
— Да. И у моего старика у единственного имелись деньги, чтобы все это выкупить. Это могло способствовать его собственному бизнесу. Черт, да он по-прежнему платил бы своим работягам, которые добывают нефть и газ, а они возвращали бы ему эти деньги за аренду жилья, жратву и все прочее…
— Как в старинных шахтерских городках, — заметил Декер.
— Точно.
— Я хочу, — продолжил Амос, — чтобы вы несколько раз как следует выдохнули, Шейн.
— Зачем?
— Потому что я собираюсь сообщить вам кое-что крайне неприятное.
— Блин, Декер, я уже видел своих дружбанов разорванными на куски в Ираке и Афганистане; это годится?
— Годится. Итак, есть ли у вас какие-то мысли, почему Доусон мог оставить предсмертную записку с признанием в убийстве вашего отца?
Кровь медленно отлила от лица Шейна.
— Хью признался, что убил моего отца?
— Мы нашли записку, в которой так говорится. И есть кое-какие криминалистические свидетельства, указывающие на то, что он действительно это сделал.
— Какого рода свидетельства? — быстро спросил Шейн.
— Мы сейчас не можем вдаваться в подробности, — ответил Декер.
Шейн медленно поднялся на нетвердых ногах.
— Он убил моего старика?
— По крайней мере, так говорится в записке, — сказала Джеймисон.
— Сукин сын! — Повернувшись, он посмотрел на Кэролайн и негромко добавил: — А она… она в курсе?
Декер покачал головой:
— Нет, не в курсе. — Он оглядел Шейна с ног до головы. — Естественно, теперь, когда ваш отец мертв, вы очень богатый человек. — Бросил взгляд на Кэролайн. — А она — очень богатая женщина.
Шейн уставился на него в ответ.
— Это если мой папаша оставил мне хоть что-то.
— Так вы не видели его завещание?
— Никогда не было причин.
— Вас что, совсем не интересуют деньги? — осведомился Декер. — С которыми можно позволить себе стильную жизнь?
— Стиль меня никогда особо не привлекал, — отозвался Шейн. После этих слов он подошел к кровати, наклонился, поцеловал Кэролайн в лоб и вышел из палаты.
Соверн с грустью посмотрела ему вслед.
— Я знала его еще младенцем, — сказала она. — Его и Джо. Они с Кэролайн росли практически у меня на глазах.
— Насколько я понимаю, они были довольно близки? — спросил Декер.
— «Неразлучны» — вот более подходящее слово. Это было еще до того, как Хью со Стюартом устроили гонку, у кого бизнес круче. Дети могли быть просто детьми. Кэролайн была как сестра при двух братьях-защитниках — по крайней мере, в те времена.
— Ну, а ее настоящий брат? — спросила Джеймисон.
— Хью-младший всегда был тихоней, держался сам по себе. Ему было неуютно в собственной семье, особенно с отцом. Кэролайн, Джо и Шейн вполне могли дать шороху, но только не Младший.
— А потом, когда он открылся? — подсказала Джеймисон.
Соверн поджала губы.
— Сестра и мать были на его стороне, это уж точно. Но Хью оказался на редкость жесток.
— Так нам и Келли сказал.
— Хью хотел такого сына, как он сам, — сильного, агрессивного, энергичного, а Младший никогда ничем подобным не отличался.
— Так что Келли и Шейна он рассматривал почти как собственных сыновей? — спросила Джеймисон.
— Очень хорошая догадка с вашей стороны, поскольку, в некотором роде, так и было. Младший был тамбурмажором в школьном духовом оркестре и умел играть чуть ли не на всех музыкальных инструментах. Но его папаша как-то признавал его заслуги? Нет. Лишь орал с трибуны стадиона, когда Джо с Шейном набирали тачдауны.[583]
— А когда они стали старше?
— Хью со Стюартом тогда уже крепко держали друг друга за глотки. Кэролайн отправили в колледж — изучать то, что ей понадобится, когда она унаследует бизнес. Джо подался в копы, как вы уже знаете. Шейн завербовался в армию, едва только школу закончил. Так что вот так — все изменилось. Шайка разбежалась, каждый пошел своим путем.
— И здесь остался один только Келли, — заключила Джеймисон.
— Да. Я регулярно встречала его в городе. Он выглядел как потерявшийся щенок. — Соверн печально улыбнулась. — Мне его было жалко. Два его лучших друга разъехались кто куда. Потом Кэролайн получила диплом и приехала обратно. После этого и Шейн вернулся домой. А вскоре погибла Мэдди. Это едва не уничтожило Хью. Мне до него особо дела не было, но должна отдать ему должное: он и вправду любил свою жену.
— У вас вроде есть определенное мнение о каждом из них, — заметил Декер.
Соверн пристально посмотрела на него.
— А это оно и есть — мое личное мнение. Хотите соглашайтесь, хотите нет.
Джеймисон бросила взгляд в сторону кровати.
— А что Кэролайн? Келли и Хью недавно из-за нее чуть не поцапались, прямо при нас. Келли считает, что ее отец просто мечтал, чтобы она переехала с ним во Францию, встретила бы там какого-нибудь мужчину, вышла замуж и нарожала ему внучат.
— Черт, я всегда думала, что она вполне могла бы остаться здесь и выйти замуж за Джо или за Шейна. Но этого так и не случилось. Если хотите узнать мое скромное мнение, то, по-моему, ее здорово подкосило то, как ее отец обращался с ее братом у нее на глазах. То, как он обзывал своего собственного сына, прямо на людях. Как насмехался над ним. Это было все равно что смотреть какой-нибудь сериал из шестидесятых или что-то в этом роде. Так жестоко, так злобно… — Соверн покачала головой. — Так что, в ответ на ваш вопрос: я не уверена, что она вообще найдет кого-нибудь. Хотя надеюсь, что найдет. Она заслуживает быть счастливой.
— Папина дочка, — произнес Декер.
— Что-что?
— Я как-то сказал Кэролайн, что, по-моему, отец именно так ее рассматривает. Она ответила, что ничего подобного.
— Ну что ж, — вздохнула Соверн. — По-моему, в этом она была права.
— Итак, Доусон убил своего конкурента, а потом застрелился. По крайней мере, данная часть этого дела закрыта.
Произнеся эти слова, Джеймисон глянула из-за руля на своего напарника. Они возвращались обратно в отель.
— Декер, ты вообще меня слышишь?
Тот не откликнулся.
— И опять это не имеет никакого отношения к тикающей бомбе с часовым механизмом, — добавила она. — Мы снова на исходной точке.
— Не совсем.
— В смысле? Ты что-то от меня утаиваешь? Терпеть не могу, когда ты так себя ведешь. Мы все-таки напарники. Готова поспорить, что вот у Роби от Рил нет никаких секретов.
— Ничего я не утаиваю. Просто размышляю.
— О чем?
Прикрыв глаза, Декер загрузил из «облака» в голове одно воспоминание.
— Кстати, о тикающей бомбе, — помнишь, какие слова Крамер та женщина нам привела? Что, мол, не стоит выращивать здесь овощи для собственного стола?
— Минуточку, кто такое сказал?
— Джудит Уайт. Крамер посоветовала ей не выращивать ничего для еды на их земле. Уайт передала нам эти ее слова, когда мы с ней беседовали.
— Да, было дело, — припомнила Джеймисон. — Минуточку: их ферма — прямо по соседству с объектом ВВС. И ты думаешь…
Сразу Декер не ответил, поскольку в голове всплыло еще одно воспоминание. Кое-что из сказанного Дэниелсом. И это казалось куда более зловещим, чем слова Крамер.
— Поехали-ка навестим Братьев еще разок.
— Зачем?
— Просто послушай меня, Алекс.
— Ладно, но ты явно не стремишься все упростить, — резко бросила она.
— А с каких это пор со мной просто?
— Что ж, иногда все-таки можно сделать над собой небольшое усилие.
Круто развернув машину, Джеймисон направила ее в обратную сторону.
Через сорок минут они подкатили к металлическим воротам, перекрывающим въезд в колонию Братьев. Теперь они были наглухо закрыты.
Переведя рычаг в парковочное положение, Джеймисон повернулась к Декеру:
— Ну, и теперь что?
Тот выбрался из машины и огляделся по сторонам. Алекс последовала его примеру.
— Что ищем?
Он все оглядывал бесчисленные акры сельскохозяйственных земель.
— Они уже здесь сравнительно давно, так ведь? В смысле, Братья.
— Сам ведь знаешь, что так.
— В смысле, конкретно в этом месте.
Вид у Джеймисон был неуверенный.
— Ну, судя по тому, как тут все выглядит, они здесь уже как минимум пару-тройку лет. По крайней мере, столько потребовалось бы времени, чтобы отстроить все то, что мы сейчас видим.
Декер продолжать наблюдать, как пара тракторов «Джон Дир» медленно движутся по полю вдалеке. Прямо за ними маячила пирамида базы ВВС.
— По-моему, на этот счет ты права.
— Но почему так важно, сколько они тут уже времени?
— Это всего лишь версия, — отсутствующе отозвался он.
— Так объясни ее! — возмутилась Джеймисон.
Декер ничего не ответил. Направился обратно к внедорожнику, и она с недовольным видом потянулась за ним.
— Мы изначально все поняли не так, — произнес он, останавливаясь возле пассажирской дверцы машины.
— Что именно?
— Если это находится на территории базы ВВС… — начал было Декер, но теперь до Джеймисон наконец дошло, к чему он клонит, и она опередила его:
— Оружие массового поражения! Никто не смог бы добраться до него, находись оно на территории базы. Ты хочешь сказать, что все эти вещества могут быть спрятаны на тех землях, которые были проданы с аукциона!
— Вот именно. Но я точно так же не представляю их и на территории Братьев. В смысле, как кто-то мог бы надеяться добраться до них без их ведома? — Он ненадолго умолк, с еще более недоуменным выражением на лице. — Хотя зачем еще Крамер было советовать Джудит Уайт не употреблять в пищу урожай, который они тут выращивают?
— Хочешь сказать, она думала, что если отравляющие вещества закопаны где-то здесь, то они могли просочиться в почву и заразить ее?
— Вот именно.
На лице Джеймисон отражалось все большее понимание.
— Но, Декер, часть проданных с аукциона земель сдана в лизинг. Братья их никак не контролируют.
Он стрельнул в нее взглядом.
— Нефтяники… Погнали!
Подбежав к машине, они запрыгнули внутрь.
Проехав некоторое расстояние, Джеймисон затормозила по соседству с территорией, занятой участком «Всеамериканской энергетической компании».
— Есть бинокль? — спросил Декер.
Вытащив прибор из ящичка между сиденьями, она передала его напарнику.
Амос навел резкость и оглядел участок. Потом перевел бинокль на базу ВВС вдали и отделяющие ее земли.
Где-то через минуту Джеймисон спросила:
— Ну что, видишь что-то интересное?
— Интересней всего то, чего я не вижу.
— И что же?
— На участке никто не работает. Он пуст. Они что, уже закончили взламывать пласт?
— Дай глянуть.
Она не спеша обозрела огороженную территорию, после чего опустила бинокль.
— Но если они уже взломали пласт и начали добычу, почему нет газового факела вон над той трубой — видишь, торчит? Помнишь, как в тот раз я обратила на это внимание, а ты назвал это чудом? И я не вижу, чтобы эта вышка качала нефть, как на всех остальных участках.
— Нам надо проконсультироваться со специалистом. И я знаю, с кем именно.
Джеймисон резко затормозила возле нефтяной вышки, на которой дежурил Стэн Бейкер, — колеса даже пошли юзом, и они выпрыгнули из машины.
Сразу же поспешили к трейлеру. Декер не потрудился стучать — просто ворвался внутрь с Джеймисон позади.
Бейкер, который сидел перед компьютерными терминалами, крутанулся вместе с креслом и уставился на них.
— Эй, а вы что тут делаете?
— «Всеамериканская энергетическая компания»! — выпалил Декер.
— А что с ними?
— На участке никто не работает.
— В каком это смысле?
— Никого там нет. Ни грузовиков, ни людей, ни какой-либо деятельности.
— Декер подумал, что они могли закончить процесс гидроразрыва, но мы не уверены, — объяснила Джеймисон. — Так что решили проконсультироваться с вами, как со специалистом.
Бейкер покачал головой:
— Это совершенно исключено. Они здесь всего ничего. За такое время и пробурить-то особо глубоко не успеешь, так что вряд ли они даже добрались до нефтеносного пласта.
— Стэн, как вышло, что у Макклеллана нет прав на этот участок земли? Все остальные в округе вроде принадлежат ему.
— Слышал я разговоры, будто «Всеамериканская» продолжала повышать ставку, когда это стало уже полным идиотством… Типа как взяли этот участок за вдвое или втрое бо́льшую цену, чем он реально стоил. Думаю, что Макклеллан в итоге решил, что эти ребята просто не соображали, что делают.
— А по-моему, они прекрасно знали, что делают, — зловеще произнес Декер.
Вмешалась Джеймисон:
— И у них есть такая же вентиляционная труба, как у всех остальных, но никакого факела над ней нет.
— Вентиляционная труба? — Бейкер явно недоумевал. — На этой стадии газ никак не может в нее поступать, так что она там и не нужна.
Декер вдруг вздрогнул.
— А насколько глубоко они могли добуриться на данный момент?
— По моим прикидкам, на пару сотню футов, не больше.
— Вот такого ответа я и опасался.
— Опасался? Почему?
Декер глянул на Джеймисон:
— По-моему, мы только что нашли эту нашу тикающую бомбу замедленного действия.
Когда они подъехали к ограде участка «Всеамериканской энергетической компании», Декер сразу же выпрыгнул из внедорожника и попробовал открыть ворота. Те оказались заперты.
Забравшись обратно в машину, Амос приказал:
— Выбивай их, Алекс.
— Да ты…
— Давай-давай. Время вышло.
Бейкер, который сидел сзади, вцепился в подлокотник и нервно глянул на своего шурина.
Джеймисон несколько раз резко газанула, воткнула передачу и втопила педаль газа в пол. Здоровенный внедорожник скакнул вперед и с грохотом проскочил за искореженные ворота.
Все выпрыгнули из машины и вслед за Декером помчались к стоящему возле вышки трейлеру. Здесь дверь тоже оказалась заперта.
— Декер, у нас нет ордера, — предостерегла Джеймисон.
— К чертям ордер, Алекс!
Вытащив пистолет, он выстрелом сбил замок. Пинком распахнул дверь, и они ворвались внутрь. Обстановка оказалась примерно такой же, что и в трейлере Бейкера, но на письменном столе стоял лишь один-единственный компьютер, на экране которого мельтешили какие-то данные.
Глянув на него, Декер спросил:
— Стэн, ты тут что-нибудь понимаешь?
Присев в кресло, Бейкер принялся изучать графики и прочую информацию, проплывающую по монитору.
— Нет, не понимаю, потому что все это не имеет ни малейшего смысла, — отозвался он наконец.
— В чем именно? — спросил Декер.
— Ну, для начала, я был прав. Они успели пробурить всего двести футов по вертикали. А примерно на двухсотпятидесятифутовой отметке начали бурить горизонтально под углом около сорока пяти градусов. — Бейкер защелкал мышкой, и на экране выскочило еще одно окно — с каким-то непонятным изображением.
— А это еще что?
Все уставились туда, куда он показывал пальцем.
На экране маячило что-то большое и черное.
— У них в скважину загнан датчик формирования изображения. Вот эта хрень и появилась.
— Насколько эта «хрень» большая, по твоим прикидкам? — спросил Декер.
— Ну, если масштаб тут выставлен стандартный, то я бы сказал, примерно пятьдесят на пятьдесят футов.
— То есть примерно размером со средний дом?
— Да, где-то так… Погоди-ка: ты ведь не думаешь, что там и вправду дом?
— Нет. Но это довольно большое пространство, и остается только призадуматься, что это такое. И этой «Всеамериканской энергетической компании» это тоже явно любопытно, поскольку, судя по экрану, они добурились прямо до него. — Он показал на какую-то точку на экране. — Видишь, где видна проткнутая стена?
— Декер! — воскликнула Джеймисон. — Оружие массового поражения!
— Что-что?! — гаркнул Бейкер.
— Думаю, что мы нашли его, — объявил Амос. — И они тоже. — Он бросил взгляд за окно трейлера. — И почему мне кажется, что эти вещества — газообразные и переносятся по воздуху? И что прямо в эту минуту они поступают на поверхность вон через ту трубу?
— Вот блин… — опешил Бейкер.
— Стэн, можно как-то это остановить? Как можно быстрее?
Бейкер выбежал из трейлера, и они последовали за ним. Он бросился было к вышке — и вдруг замер на месте.
— Чертовски странно… Они присандалили вентиляционную трубу прямо к скважине.
— Чего тут странного, — гаркнул Декер, — если именно таким образом они и доставляют эту дрянь на поверхность! Она же накроет всю округу, а не исключено, что и весь штат!
— Но как такое возможно? — возразила Джеймисон. — Это же не нефть, которую давление внизу выдавливает в эту трубу на поверхность, как описывал нам Стэн.
— Слышишь? — спросил вдруг Бейкер.
— Что? — отозвался Декер.
— Этот низкий гул откуда-то… Я бы предположил, что где-то в систему встроен воздушный компрессор. Вот так-то они и поднимают ту гадость сюда. Создают в том помещении избыточное давление.
— Можем мы его выключить? — спросил Декер.
Бейкер покачал головой:
— Слишком долго искать его и разбираться, как это сделать. Подача воздуха уже запущена, так что уже неважно, выключим мы его или нет. Если давление внизу уже достаточно велико, то все эти газы продолжат выходить на поверхность и после остановки компрессора. Сами собой.
Джеймисон воскликнула:
— Но если эта пакость упрятана там уже много лет назад, то не должна ли она быть в чем-то вроде баллонов или каких-то других прочных емкостей? Не залита же она прямо в этот бункер!
Бейкер щелкнул пальцами.
— Не исключено, что сначала они отправили туда взрывное устройство, чтобы разнести к чертям все емкости, содержащие эти вещества, — а заодно и чтобы сразу создать повышенное давление в бункере. В таком случае эта дрянь, если она газообразная, обязательно найдет место наименьшего сопротивления для выхода. А это как раз та самая труба. По крайней мере, придется заключить, что это будет именно она…
Он быстро оглядел примерно двенадцатифутовую трубу, а потом выхватил телефон.
— Рик, это Стэн. Мне срочно нужен автобетононасос на участок «Всеамериканской энергетической компании». Ну да, я знаю, что это не наша работа. Просто сделай это и скажи, чтоб пошевеливались. Я знаю, у нас есть полностью заправленный бетононасос, готовый подъехать сюда. Мне он тут нужен через десять минут. А лучше через пять. Выполняй!
— Ребята! — Джеймисон уже успела вернуться в трейлер и теперь высунулась из-за двери.
Все тоже побежали туда. Она тыкала пальцем в экран.
— А это не индикатор давления, который вы нам показывали в своем трейлере, Стэн?
— Он самый, — кивнул Бейкер.
— Так вот, он только что показал пиковое давление.
— Что это значит? — с тревогой спросил Декер.
Бейкер ответил:
— Ответ простой: что бы там внизу ни находилось, оно поднимается сюда. И быстро.
— Вот черт! — выкрикнула Джеймисон.
— Пошли! — взревел Бейкер.
Все опять выбежали наружу, и он принялся обшаривать рабочую площадку.
— Что мы ищем? — крикнула Джеймисон.
— Что-нибудь, чтобы закрыть эту трубу.
— А нельзя ее просто расплющить на конце к чертовой матери и тем самым перекрыть? — спросил Декер.
— Конец в двенадцати футах над землей, Амос, и ты видишь тут что-нибудь, чем ее можно расплющить? И если ты прав насчет того, что ее надо заткнуть, то это нужно сделать максимально плотно.
— Куском металла, — предложила Джеймисон.
— В этой трубе избыточное давление, не говоря уже о том воздухе, который заперт в бункере. Подходящий лист металла можно разве что приварить, иначе нельзя рассчитывать на то, что такая крышка удержится, а возиться со сваркой или крепить его каким-то другим способом у нас просто нет времени.
Они лихорадочно осматривались по сторонам.
— Вон там! — заорал Бейкер.
Это был шланг, прикрепленный к тысячегаллонной бочке с водой.
Схватив шланг, он приложил его концом к вентиляционной трубе, прикидывая диаметр. Перевернул на попа какой-то ящик и встал на него.
— Алекс, берите шланг и забирайтесь мне на плечи. Амос, там на этом водяном баке есть ручка. Как только Алекс засунет шланг в трубу, крути что есть мочи — качай воду, как будто от этого твоя жизнь зависит!
— Ну, вообще-то так оно и есть, — пробормотал Декер, занимая позицию у бочки.
Алекс взяла шланг. Бейкер пригнулся, и она залезла на его широкие плечи. Встала поудобнее, когда он выпрямился. Конец трубы все равно располагался на фут выше ее вытянутых рук, но она протянула шланг повыше над головой и все-таки ухитрилась засунуть его концом в широкую трубу.
— Давай, Амос! — выкрикнул Бейкер без всякой необходимости, поскольку Декер уже как умалишенный крутил ручку насоса. Через несколько секунд заполнившая шланг вода полилась в трубу.
— А вы уверены, что это поможет? — спросила Джеймисон.
— Вода тяжелей воздуха. Так что это позволит нам выиграть какое-то время, пока не подъедет бетононасос.
— А как мы узнаем, что это сработает? — крикнула Джеймисон.
— Мы не умрем, — огрызнулся Декер, тяжело дыша и лихорадочно крутя ручку.
И это явно сработало, поскольку они не умерли.
Через несколько минут подъехал грузовик с бетономешалкой и насосом, и Бейкер приказал опешившим работягам залить трубу бетоном.
После этого Декер, Джеймисон и Бейкер устало опустились прямо на землю.
Амос посмотрел на своего зятя.
— Ты — гений, Стэн. Тебя надо наградить медалью.
Джеймисон положила трясущуюся руку Бейкеру на плечо:
— Полностью поддерживаю. Медалью во всю грудь.
Декер протяжно выдохнул.
— Ну что ж, бомбу замедленного действия мы остановили. Теперь осталось выяснить, кто ее запустил и зачем.
— Выходит, ты обо всем догадался по замечанию Крамер насчет того, что не стоит есть ничего выращенного на этой земле? — спросила Джеймисон.
Они возвращались обратно в город.
Декер уже позвонил Роби и ввел его в курс дела. Тот пообещал ему немедленно связаться с Министерством обороны и Министерством внутренней безопасности, чтобы те взяли ситуацию под свой контроль.
— Не только. Еще по кое-каким словам Брэда Дэниелса, — ответил Декер.
— И по каким же?
— Он выказал удивление — а может, даже и страх, — когда мы рассказали ему про деятельность на тех землях, которые некогда принадлежали Военно-воздушным силам. Он тогда сказал: «И они бурят на этой земле?»
— Даже не помню, когда он это сказал, — призналась Джеймисон.
— Ну, это типа как моя епархия — помнить подобные вещи. Но старик нам соврал. Они не избавились от запасов.
— А может, он думал, что избавились…
— Нет, Дэниелса не волновало бы бурение на этой территории, если б он не был уверен, что эта дрянь по-прежнему там.
Джеймисон кивнула.
— Ну да, я думаю, это и вправду имеет смысл… Полагаю, он просто не доверил нам такую информацию.
— А потом, была еще обесцвеченная часть стены на самом нижнем уровне здания с радаром. Думаю, что там некогда находилась дверь, которую заложили кирпичом. А зачем еще дверь в более чем ста футах под землей?
— Только в том случае, если имеется подземный тоннель, доступ в который осуществляется через нее.
— Вот именно, — кивнул Декер.
— Но на черта правительству было продавать землю с закопанным в ней оружием массового уничтожения? Вот этого я никак не могу понять.
— Самый простой ответ в том, что люди, ответственные за базу в последние годы, и понятия не имели, что оно там спрятано.
— Но разве это не должно быть отражено в каких-то документах?
— Если и отражено, то эти документы закопаны столь же глубоко, как и вся эта пакость. Но я думаю, вышло так: Военно-воздушные силы продолжали работать над созданием биохимического оружия даже после того, как поступил приказ такие работы прекратить. Или же они просто не хотели уничтожать то, на создание чего ушли годы. Так что они, или же какие-то уроды, служащие там, решили все это просто закопать. Может, думали — авось когда-нибудь пригодится. Или же не хотели, чтобы кто-нибудь узнал, чем они занимались и что у них из этого вышло. Но им по-любому требовалось убрать это в какое-то надежное и безопасное место — по крайней мере, по их мнению. В те времена никто и не думал, что здесь будут добывать нефть.
— И Дэниелс единственный из оставшихся знал правду, — добавила Джеймисон. — Еще могу понять, почему он рассказал обо всем этом Парди, — тот был тоже из Военно-воздушных сил, имел все необходимые допуски и все такое. Но почему он открылся и Айрин Крамер? Черт, он даже нам не стал рассказывать поначалу!
— Мать Крамер была шпионкой, — напомнил Декер. — Может, дочка выучилась кое-какой технике сбора информации у своей матушки… Она могла не спешить, задавать поначалу совершенно невинные вопросы. А может, обратила внимание на бейсболку Дэниелса, как и я. Или же покопалась в его прошлом, когда он случайно о чем-то проговорился… Крамер занималась с ним лечебной физкультурой. Она ему нравилась, и в ее присутствии он чувствовал себя комфортно. Она могла убить на работу с ним месяцы, пока наконец не услышала от него бо́льшую часть истории. Тот факт, что Крамер пыталась встречаться с работягами с нефтедобывающих участков, а не с людьми с военного объекта, должен был стать нашей первой зацепкой. Она наверняка выяснила, что это находится где-то на землях, окружающих объект, но просто не знала, где конкретно.
— Но все-таки: пожалуй, Дэниелсу стоило вести себя поосторожней.
— Он — глубокий старик, Алекс. Я не хочу сказать, что он туповат, потому что это далеко не так. Но он не настолько настороже, как много лет назад. И наверняка даже не подумал, что она как-то распорядится этой информацией. Он никак не мог знать ни о прошлом Крамер, ни о том, кем была ее мать.
— Итак, все один к одному, — заключила Джеймисон.
— Что верно, то верно.
— Так кто же все-таки убил Крамер? Люди, стоящие за «Всеамериканской»?
— У них явно имелся мотив. Как в случае и с Паркером, и с Эймс. И тот, и другая тоже слишком много знали, и их требовалось устранить. Не исключено, что в этот замес попал и Парди.
— А Крамер могла раздобыть какие-то улики, которые в какой-то момент проглотила, и они вскрыли ее, чтобы заполучить их. И они же наверняка шантажировали Уолта Соверна, чтобы тот искажал отчеты о вскрытиях.
— Да, вроде все складывается, — согласился Декер. — Вообще-то на данный момент это единственное логичное объяснение.
— Выходит, те, кто за этим стоит, располагают серьезными деньгами.
— Да, живая сила и техника, которую они приволокли сюда, явно не из дешевых, как сказал Роби.
— Но зачем выпускать в атмосферу отравляющие вещества в таком удаленном районе? В смысле, я понимаю, что это где угодно было бы ужасно. Но чтобы причинить наибольший ущерб, стоило бы скорее распылить эту дрянь в каком-нибудь огромном городе, где живут миллионы людей и есть на миллиарды долларов имущества, которое может быть навсегда испорчено.
— Ну, может, было просто невозможно докопаться до этого бункера так, чтобы никто про это не узнал. А если б им это и удалось, то как они собирались безопасно открыть его и изъять контейнеры с отравляющими веществами? А потом незаметно транспортировать их куда-то?
— Но все-таки…
— И ты забываешь, что хоть здесь и нет миллионного населения, в Северной Дакоте на миллиарды долларов всяких материальных активов.
— Ну да, в первую очередь нефти и газа, — кивнула Джеймисон. — Это сделало бы это место непригодным для житья и заразило бы нефтяные и газовые районы на несколько столетий вперед.
— Верно.
Когда они подъехали к отелю, Алекс подрулила к тротуару и произнесла:
— Ну, что теперь?
— Не знаю, как ты, а лично я собираюсь принять душ. Может, никакой дряни из трубы не вылетело, а может, и да. Как знать? А еще я думаю позвонить Стэну и посоветовать ему сделать то же самое.
Глаза Джеймисон округлились.
— Верно. Пожалуй, я тоже приму душ. И изведу пару кусков мыла.
Они уже собирались выбраться из машины, когда возле водительского стекла возникла Джессика Рил, которая сказала:
— Вам нужно поехать со мной.
— Зачем?
— На санобработку.
— Вы уже в курсе, что именно хранилось там под землей? — с тревогой спросила Джеймисон.
— Пока без особой конкретики, но обязательный порядок в таких случаях требует, чтобы вы прошли санобработку и сдали все необходимые анализы.
— Мой зять… — начал было Декер.
— Мы уже подобрали его. И рабочих с бетономешалки. — Она показала куда-то вдоль улицы. — Вон там стоит микроавтобус. Залезайте в него и наденьте защитные костюмы, которые там приготовлены.
— Погодите-ка — вы хотите сказать, что мы заразились?
— Я хочу сказать. что мы этого пока не знаем. О вашей машине мы сами позаботимся, ее тоже нужно проверить. Так что оставьте ключи. — Отодвинувшись назад, Рил еще раз показала на микроавтобус.
Забравшись в него сзади, они натянули предназначенные для них костюмы химзащиты. В тех имелась даже дыхательная система с замкнутым контуром.
— Что-то мне страшновато, — пробубнила Джеймисон сквозь резиновую маску. — Думаешь, мы и вправду заразились?
— Думаю, что скоро узнаем, — таким же манером отозвался Декер. — Но лучше бы, чтобы нет.
— Это уж точно.
— Нет, я в том смысле, что нам еще убийство расследовать.
Это было на следующий день, и им, Бейкеру и остальным уже сделали все мыслимые тесты, прежде чем объявить, что все чисто, включая и их транспортные средства. Что бы там ни было готово вырваться из трубы, но сначала вода, а потом бетон не дали ему просочиться наружу. На участке «Всеамериканской энергетической компании» работала федеральная группа дегазации и дезинфекции, огородив его от внешнего мира и используя сложные технологии обнаружения отравляющих и бактериологических веществ, чтобы оценить ситуацию.
Джеймисон и Декер сидели в небольшом конференц-зале отеля. Роби, Рил и Синий расположились напротив них.
Синий сказал:
— Ваши действия получили очень высокую оценку. Вы спасли множество жизней.
— Главной целью наверняка были нефть и газ, — сказал на это Декер.
— Что и объясняет интенсивность информационного обмена с Ближним Востоком, — добавил Синий.
— А значит, угроза исходила оттуда? — уточнила Джеймисон.
— Мы считаем, что да, и с геоэкономической перспективы это вполне объяснимо. Добыча нефти методом фрекинга очень способствовала повышению энергонезависимости нашей страны, — ответил он. — Это хорошо для нас и очень плохо для любой из других нефтедобывающих стран, включая членов ОПЕК, особенно Саудовской Аравии. Мы все еще импортируем от них нефть, просто далеко не в тех объемах, что раньше.
— Так что же конкретно там находилось под землей? — спросила Джеймисон. — Никто нам так и не сказал.
— Это потому, что мы сами точно не знаем. Но как только я узнал о вашем открытии, то сразу связался с кое-какими людьми на самом верху в Министерстве обороны и проинформировал их о сложившейся здесь ситуации. После некоторых подталкиваний со стороны моего руководства они, в свою очередь, как следует покопались в старой документации.
— И с каким результатом? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Похоже, что несколько десятилетий тому назад отдельные деятели в Военно-воздушных силах не подчинились президентской директиве о прекращении производства отравляющих и бактериологических веществ и уничтожении существовавших на тот момент запасов. Работы над одним из подобных проектов могли продолжиться. И результаты этой работы вполне могли оказаться в том подземном бункере.
— При чем здесь «могли»? — вмешался Декер. — Так все и было.
— Есть какие-то мысли, что это был за проект? — продолжала расспрашивать его напарница.
— Нельзя точно ответить, пока специалисты не попадут в бункер и не изучат его содержимое. Это потребует времени. Вдобавок к бетону, залитому в трубу, они используют пароизоляцию, систему поддержания низкого давления и прочие подобные технологии, чтобы содержимое бункера гарантированно оставалось там, пока с ним окончательно не разберутся. Проблема в том, что если для вскрытия контейнеров использовалась взрывчатка, то мог пострадать и сам укрепленный бункер, а часть содержимого могло проникнуть в окружающую почву. Группа реагирования понимает это и делает все возможное, чтобы предотвратить нечто подобное, пока не будет проведено полное обследование, а полномасштабный план ликвидации последствий не будет претворен в жизнь.
Джеймисон все не могла успокоиться:
— А не появились ли какие-то мысли после общения с этими людьми из министерства?
— Насколько мне удалось выяснить, в те времена в качестве альтернативы ядерному оружию в Военно-воздушных силах довольно активно занимались разработкой поражающих веществ, разносимых по воздуху, — как химических, так и бактериологических. С ходу могу назвать рицин, зарин, сибирскую язву, вещество, ныне именуемое «состав 1080»,[584] а также вдыхаемую форму самого смертоносного яда на земле — ботулинического токсина. Насколько я понимаю, в качестве носителя и способа доставки возбудителей смертельных заболеваний использовалась некая разновидность бактериальных спор, выращенных в лабораторных условиях. Я говорю это только потому, что в курсе схожего проекта, осуществлявшегося Советами во время «холодной войны».
— Просто диву даешься, на какие только ухищрения не идут люди с целью поубивать друг друга, — с явным отвращением заметила Джеймисон.
— Да. Во всяком случае, намечалось распылять эти виды поражающих веществ с воздуха — отсюда и прямое участие ВВС, естественно. Я также выяснил, что в те времена при разработке бактериологического оружия ставилась задача максимально продлить срок действия возбудителей смертельных болезней — добиться того, чтобы после применения они сохраняли свои качества столетиями, примерно как радиация после ядерного взрыва. Предположим, через много лет вы идете по лесу, поддеваете ногой землю и случайно вдыхаете их, а потом вдруг можете умереть в течение нескольких часов или даже минут, даже не поняв, что вас убило. И еще мне сообщили, что одной из прочих задач было придать этим веществам такие свойства, чтобы после вдыхания они могли передаваться по воздуху от одного живого существа к другому. Другими словами, разработчикам хотелось создать искусственную заразу, которая была бы гораздо смертоносней, чем ее изначальная версия.
— Просто кошмарно… — Джеймисон поежилась.
— Но эффективно, если вашей целью является смерть максимального числа людей в течение долгого промежутка времени, — заметил Синий. — Неудивительно, что в итоге они закопали это в бункере. Они наверняка просто не знали, как безопасно уничтожить такие вещества. Их нельзя сжечь или взорвать без риска того, что отдельные частицы все-таки попадут в атмосферу. А стоит им там оказаться, как они способны долго ждать возможности убить ни в чем не повинных людей. А с учетом розы ветров, не говоря уже об ураганах и ни о чем не подозревающих зараженных людях, перемещающихся туда-сюда, можно заразить куда бо́льшую территорию, чем просто Северная Дакота. Это была бы настоящая катастрофа, на которую даже наша страна вряд ли способна адекватно отреагировать. — Он улыбнулся обоим. — Но вы двое и ваш зять все-таки сумели остановить это.
— Тут моему зятю действительно стоит отдать должное, — согласился Декер.
— Декер, — наставительно произнесла Джеймисон, — если ты еще до сих пор не понял, то у одного Стэна не было бы шанса все это остановить.
— По-моему, вам всем стоит отдать должное, — заметил Синий, после чего выжидающе посмотрел на Декера. — Хотя остановить такой заговор — это одно. А вот поймать тех, кто его замутил, — совсем другое.
— Мы явно говорим о людях с глубокими карманами, — отозвался тот. — Наемники, которых они привлекли, стоили недешево, равно как аренда земли и все это оборудование, почти позволившее им добиться своего.
— Мы продолжаем опросы, но боюсь, что это будет долгий и муторный процесс, который не факт что приведет к какому-то четкому ответу. И пусть даже мы решительно настроены найти ответственных, в плане реагирования наш выбор может быть довольно ограничен.
— Да как это так? — воскликнула Джеймисон.
Синий кротко улыбнулся.
— Такова уж природа геополитики, диктующей нам определенные требования. К лучшему или к худшему, но некоторые из игроков, несомненно стоящие за этим, — это страны, которые нам нужны в других регионах, чтобы поддерживать относительную стабильность в мире.
— Так им все сойдет с рук? — возмутилась она. — Если не будет никаких последствий, что помешает им попытаться еще раз?
— Я не сказал, что не будет никаких последствий, — поправил ее Синий. — Но, может, не будет никаких публичных последствий.
— Так что все шито-крыто? — воскликнула Джеймисон.
— А поскольку я знаю, что вы журналистка, то каждая частица в вас наверняка протестующе восстает при одной только мысли о чем-то подобном. И не стану утверждать, что вы в этом не правы. Могу лишь сказать, что вопрос сложный и далеко не все власть предержащие верят в информационную открытость. А если и верят, то в свою собственную версию такой открытости.
Джеймисон обреченно помотала головой, но ничего не сказала.
Декер произнес:
— Перед нами по-прежнему стоит вопрос обнаружения тех, кто убил Айрин Крамер и Памелу Эймс, а также похитил Хэла Паркера. А еще предположительно убил Бена Парди и точно убил его мать.
А Джеймисон добавила:
— И тех, кто шантажировал Уолта Соверна. Это должны быть те же люди, что стояли за этой историей с отравляющими веществами.
— Это мог быть кто-то из местных, работавших с иностранными элементами, которые и устроили этот заговор, — предположил Роби.
— Думаю, как раз так все и было, — отозвался Декер. — Теперь нам надо просто выяснить, кто именно из местных.
Тем же вечером Декер, Бейкер и Джеймисон сидели за ужином в салуне «Корраль О’Кей».
— Не думаю, что меня так обследовали с головы до ног с тех самых пор, как я был еще салагой в учебке, — заметил Бейкер, прихлебывая пиво из бутылки.
— Ну, все могло кончиться гораздо хуже, — отозвалась Джеймисон. — Мы могли бы сейчас лежать в морге.
Бейкер кивнул.
— Так они выяснили, что было там под землей? Я видел, как целая команда ковырялась там, пока они не поставили щиты, загораживающие обзор.
— Давайте просто скажем, что это была какая-то очень серьезная отрава из прошлого, которую, для начала, не следовало туда пихать, — ответила Джеймисон.
Бейкер покачал головой:
— Чертовы вояки возомнили себя Господом Богом, как всегда… В смысле, когда они наконец поумнеют?
— Особо не надейся, — отозвался Декер. — Полагаю, ты уже слышал про Хью Доусона?
Бейкер с печальным видом кивнул.
— Я пытался прорваться к Кэролайн в больницу, но мне сказали, что она все еще на лекарствах и спит. Как она вообще?
— Это займет какое-то время, — сказала Джеймисон. — Ей слишком многое пришлось вынести.
— Шейн тоже потерял отца, но это несколько иная ситуация, — заметил Декер. — Хотя, как мы выяснили, Хью отнюдь не был святым.
— Учитывая то, что Хью Доусон убил Макклеллана, по-моему, оба они хороши, — возразила Джеймисон.
— Да о чем это вы тут толкуете, черт возьми? — воскликнул Бейкер.
Декер коротко объяснил ему, что произошло.
Стэн задумчиво отхлебнул пива.
— Пожалуй, это хорошая иллюстрация к тому, что за деньги счастья не купишь. В смысле, оба буквально купались в деньгах, а теперь вот мертвы и не могут насладиться даже центом из собственного богатства…
Декер поднял взгляд, когда открылась дверь и вошли Келли, Шейн, Лиз Соверн — и, как ни странно, Кэролайн Доусон, вид у которой был совершенно измотанный.
— Посмотрите-ка — опять все в сборе, — заметила Джеймисон.
— Сестра и два ее названых братца, — добавил Декер.
— Каждый из которых предпочел бы несколько иную роль, ты хотел сказать, — поправила его Джеймисон.
Заметив собравшихся, Келли повел остальных к их столику.
Бейкер встал и протянул руку Доусон.
— Я пытался попасть к тебе в больницу, но ты спала, Кэролайн. Я так тебе сочувствую… В смысле, насчет всего.
— Спасибо, Стэн, ты так добр, — отозвалась она тихим и ненатурально медленным голосом.
По ее расфокусированным глазам и неуверенным движениям Декеру показалось, что она так до конца и не оправилась от своего испытания.
Заметив это, Джеймисон спросила:
— А вам точно уже можно выходить на улицу? Вид у вас такой, что лучше бы вам еще немного побыть в больнице.
— Не хотела там больше оставаться, — ответила Доусон. — У меня начиналась клаустрофобия.
Встрял Шейн:
— Врачи говорят, что пускай. Ей просто нужно немного расслабиться.
— Хотите, отвезем вас домой? — предложила Джеймисон.
— Нет, — ответила Кэролайн, — я лучше поднимусь в свою комнату здесь, и…
— Хочешь, провожу? — быстро спросил Келли.
— Нет, все со мной будет нормально, ребята. — Она посмотрела на Соверн. — Спасибо, что посидела со мной в больнице, Лиз. Я тебе завтра позвоню.
— Приятных снов, — тепло отозвалась та.
Кэролайн двинулась к лестнице, а все остальные посмотрели ей вслед. Потом Шейн, Соверн и Келли присели за столик.
— Выглядит она неважнецки, — заметил Бейкер.
— Ну, она прошла через настоящий ад, — вступилась за подругу Соверн.
— Шейн тоже, — заметил Келли. — Потерял отца и все такое… — Он бросил взгляд на Шейна. — Особенно учитывая, как именно тот умер.
Шейн на это лишь пожал плечами, поманил к себе официантку и заказал то же пиво, что и Декер.
— Непохоже, чтобы мой старик особо обо мне пекся… Но такой смерти он тоже не заслужил. — Он глянул на Декера. — А вы и в самом деле считаете, что его убил Хью?
Ответила Джеймисон:
— Не знаю, зачем ему писать в предсмертной записке, что он это сделал, если он этого не делал.
Шейн глянул на Келли.
— Ну а ты что думаешь, Джо?
Келли неотрывно смотрел на свои руки.
— Ты же знаешь, что в последние годы они загрызть друг друга были готовы. Может, Хью просто дошел до точки? Продал все Макклеллану, а потом прикончил его, чтобы тот не мог насладиться плодами сделки?
— Но после этого покончил с собой, так что и сам не мог насладиться своим богатством? — с сомнением в голосе произнесла Джеймисон.
— Чувство вины заставляет людей делать безумные вещи, — сказал Келли. — Но я понимаю, что ничего из этого не имеет особого смысла.
Когда принесли пиво, Шейн сразу сделал порядочный глоток и внимательно посмотрел на Декера.
— Возле колонии Братьев творится что-то несусветное. Уйма народу, машин, и участок огорожен высокими щитами. Ничего про это не знаете?
— Я тоже это видела, когда проезжала мимо, — добавила Соверн.
— Что вам известно о «Всеамериканской энергетической компании»? — спросил Декер у Шейна вместо ответа.
— Ну, видел их вышку… Никогда с ними не общался. Проезжал мимо время от времени.
К разговору присоединился Келли:
— Наших туда даже близко не подпустили, и объяснять ничего не стали, Декер. Но я знаю, что там от федералов не протолкнуться. Вы явно должны что-то знать.
— Не то, чем я могу поделиться. — Он посмотрел на Шейна. — А вы правда не в курсе, оставил ли вам отец что-нибудь? Насколько я понимаю, деньги и бизнес вас особо не волнуют, но все-таки… Большинство людей на вашем месте хотели бы знать.
Прикончив пиво, Шейн недобро глянул на Декера.
— Послушайте, я бывал на войне, о’кей? Меня там множество раз едва не убили, так что я никогда не думал, что переживу своего папашу. Какая мне хрен разница, оставил он мне деньги или нет? Деньги, которые он получил, выкапывая дерьмо из земли… Деньги, которых я не хочу и в которых не нуждаюсь.
— А что ты тогда думаешь делать? — спросила Соверн.
— У меня есть ферма. И кое-какие сбережения. Если мой старик и вправду оставил мне какие-то денежки — может, пожертвую их. Знаю кучу ветеранов войны, которые едва концы с концами сводят.
— Какой вы молодец, Шейн! — произнесла Джеймисон.
— Ну а Кэролайн? — спросил Декер.
— А что Кэролайн? — резко отозвался Шейн.
— Насколько я понимаю, ее тоже ждет наследство.
— Могу представить. Хью души в ней не чаял.
— А вы хорошо знали ее брата? — спросила Джеймисон.
Шейн медленно кивнул, на лице его появилось печальное выражение.
— Хью-младший был классным парнем. Спокойным, веселым. С большим сердцем. Мы с ним дружили. Он не заслужил того, что с ним случилось.
— Насколько мы понимаем, он был геем, — добавила Джеймисон.
— Ну да, и что с того? — отозвался Шейн.
— И отец его не понимал?
— Отец превратил его жизнь в ад. Вот почему Младший и покончил с собой.
— Кэролайн сказала, что это была передозировка каких-то таблеток, — сказала Джеймисон.
Вмешался Келли:
— Предсмертной записки он не оставил. Оставил аудиозапись. И довольно… печальную, чертовски печальную.
— Вы ее слушали?
— Я был одним из копов, расследующих это дело, так что да, прослушал. Вообще-то даже сделал себе копию. С тех пор ни разу ее не включал. И мне не стыдно признаться, что я расплакался, когда ее прослушал.
— Это наверняка оказалось особенно тяжелым ударом для Кэролайн и ее матери, — заметила Джеймисон, а Соверн согласно кивнула.
Келли пожал плечами:
— Естественно. По-моему, это окончательно вбило клин между ней и ее отцом, но потом Мэдди тоже погибла, и только они с ним и остались. Не хочу сказать, что Кэролайн было по-прежнему плевать на отца, но… В общем, все сложно.
— Она говорила нам примерно то же самое, — заметила Джеймисон.
Тут загудел телефон Декера. Вытащив его, он просмотрел несколько фотографий и отчетов, только что присланных по электронной почте. По мере того, как его взгляд бегал по экрану, Амос все больше напрягался, а потом по лицу его расплылось выражение осознания.
Заметив это, Джеймисон шепнула:
— Ну что там?
Взгляд Декера метнулся к лестнице, по которой недавно поднялась Кэролайн. Он поднялся.
— Ты куда? — спросила его напарница.
— Не я, а мы. Пообщаться с Кэролайн.
Вмешалась Соверн:
— А можно мне с вами? По-моему, я могу вам в чем-то помочь. Она еще совсем слабенькая…
Декер посмотрел на Джеймисон, которая согласно кивнула.
— Ладно, но при одном условии: что бы вы ни услышали, никому об этом не рассказывать.
— Договорились.
— Надеюсь, я не вхожу в это число, — подал голос Келли. — Вообще-то, это я расследую дело!
— Мы обязательно посвятим вас в результаты, — заверила его Джеймисон.
Поднявшись, они направились к лестнице, предоставив встревоженным Келли и Шейну смотреть им вслед.
Пространство над баром представляло собой череду комнат. Одна была значительно больше остальных и, очевидно, предназначалась для проведения всяких мероприятий. Вдоль одной стены здесь выстроились многочисленные стулья вперемежку со складными столиками. На длинной буфетной стойке, протянувшейся вдоль другой стены, лежали стопки аккуратно сложенных салфеток и скатертей. Декер, Джеймисон и Соверн прошли от входа к барному уголку, представляющему собой точную копию бара внизу, только поменьше размерами. По пути Амос приметил моток бечевки, лежащий на одном из столов. Подхватил его и сунул в карман куртки.
— А это еще зачем? — удивилась Джеймисон.
— Увидишь.
Потом они прошли в открытый дверной проем, свернули влево и быстро подошли к единственной двери.
Шагнув к ней, Декер постучал.
— Кэролайн, это Декер и Джеймисон, надо поговорить!
— Пожалуйста, уходите! Я неважно себя чувствую.
— Кэролайн, — обратилась к ней Соверн. — Я тоже здесь. По-моему, тебе и вправду стоит с ними поговорить.
— Я слишком устала. Хочу поспать.
Соверн беспомощно оглянулась на Декера.
— Ваш отец не покончил с собой! — крикнул тот сквозь дверь, притягивая изумленный взгляд Джеймисон. — Его убили.
После этого за дверью послушались шаги. Дверь открылась, и перед ними возникла Доусон — босиком, с заплаканными глазами. Но на лице ее ясно читался гнев.
— Что за чушь вы тут несете? Он покончил с собой! Мы все это видели!
— Можно войти? — спросил Декер.
Долю секунду вид у Кэролайн был такой, будто сейчас она с треском захлопнет дверь прямо у него перед носом. Но потом лицо у нее смягчилось, и она отступила назад.
Джеймисон уселась в кресло, а Декер остался стоять, пока Доусон опять сворачивалась калачиком в постели. Над ней нависла Соверн, с тревогой посматривая на подругу.
— Так вы вообще о чем? — требовательно вопросила Кэролайн.
Декер вытащил свой телефон.
— Я только что получил вот эти фото и отчеты от криминалистов, которые работали на месте гибели вашего отца. И говорят они вовсе не о самоубийстве.
— Как это так?
В ответ Амос извлек из кармана моток шпагата, раскатал его на длину на фут больше собственного роста и поднял над головой.
— Бечевка? — недоуменно произнесла Доусон.
— Я попросил одного из технарей замерить длину шпагата, привязанного к спусковым крючкам. Вышло семь футов и четыре дюйма. Примерно как вот этот кусок.
— И что?
— А вот что: почему он использовал такой длинный отрезок? От спусковых крючков до приклада и обратно до его руки примерно сорок три дюйма — ему пришлось обвести шпагат вокруг приклада, чтобы тот тянул за крючки в нужную сторону. После раз обернул вокруг руки — это еще несколько дюймов. Зачем же тогда остальные три фута с небольшим?
— Я… я не знаю. Может, он просто отрезал, сколько отрезалось, без всяких замеров. С запасом. Так что это ничего не доказывает.
— Нет, на самом-то деле требовалась вся эта длина.
— В каком это смысле?
— На руке у вашего отца была обнаружена круговая отметина, оставленная бечевкой, и еще один след от нее остался на ручке одного из выдвижных ящиков письменного стола. Я также попросил того технаря сделать снимки сверху, чтобы была видна столешница.
— И зачем попросили? — поинтересовалась Кэролайн.
— Брызги крови могут стоить дороже тысячи слов и тысячи умозаключений. Кровь и другие органические вещества были повсюду — только вот на снимках, которые я только что получил, видна длинная двойная линия, пересекающая поверхность стола. На эту двойную линию кровавые брызги не попали.
— И что это значит?
— Значит, что Декер прав, — произнесла Соверн, которая внимательно следила за его словами. — Вашего отца кто-то убил.
Амос объяснил:
— В момент выстрела дробовика бечевка, которая использовалась для того, чтобы потянуть за спусковые крючки, лежала на поверхности стола и была туго натянута. Она не позволила крови и прочим частицам попасть на столешницу под собой. След совсем тоненький, честно говоря, но вот здесь он хорошо виден.
Он передал Доусон телефон с открытым на экране фото.
— Что-то я не пойму… — проговорила та, уставившись на снимок.
— Кто-то взял бечевку, привязал ее к спусковым крючкам, обвел вокруг приклада ружья, предварительно укрепив его на столе, обмотал ее вокруг запястья вашего отца, пропустив через ручку выдвижного ящика, а затем протащил через верх стола туда, где некто наверняка сидел на корточках на полу, значительно ниже уровня столешницы, в полной безопасности. После этого этот «некто» потянул за бечевку из данной позиции, произведя выстрел из ружья, который и убил вашего отца. Это полностью соотносится со всеми криминалистическими свидетельствами, которые нам удалось обнаружить.
— Но мой отец был крупным, сильным мужчиной. Он никогда бы не…
Декер перебил ее:
— В тот момент он наверняка был без сознания. Если его чем-то опоили, вскрытие это покажет. Хотя если его сильно ударили по голове, то заряд картечи из ружья полностью уничтожил все свидетельства такого удара.
— Так что, вы и вправду хотите сказать, что его убили? — недоверчиво произнесла Кэролайн.
— Я в этом практически уверен.
— А он оставил записку?
— Ах да, вы ведь еще не в курсе, — спохватился Декер.
Инициативу перехватила Джеймисон:
— Там говорится, что он убил Стюарта Макклеллана и теперь кончает с собой из-за чувства вины.
— А она у вас с собой?
Джеймисон повернула к Кэролайн экран телефона.
— Вот фото.
Доусон внимательно изучила записку.
— Очень похоже на почерк и подпись моего отца. Я достаточно часто их видела. Если кто-то это подделал, то очень убедительно.
— Еще несколько человек, — произнес Декер, — знающих почерк вашего отца, сказали то же самое, но вообще-то это не окончательное подтверждение. Сейчас анализом почерка занимается эксперт. Я думаю, в итоге выяснится, что это искусная подделка.
— Но зачем кому-то такие сложности?
— Это может быть тесно связано с убийством Макклеллана. И пусть я даже считаю, что предсмертная записка, уверяющая, что за его смерть ответственен ваш отец, — фальшивка, все-таки имеются некоторые свидетельства его причастности к смерти Стюарта. И он вполне мог быть к ней причастен. Только вот я не думаю, чтобы ваш отец стал бы из-за этого кончать с собой. Это две совершенно отдельные проблемы.
— Какого рода свидетельства?
— В данный момент я не имею права говорить.
Доусон отдала телефон обратно.
— Но с чего это моему отцу желать смерти Стюарта?
— А вам не приходит в голову какая-то причина? — спросил Декер.
Кэролайн постаралась взять себя в руки и опустилась спиной на подушку.
— Нет. В смысле, они были деловыми конкурентами, но больше для виду. Оба нуждались друг в друге. И Стюарт только что выплатил моему отцу огромную сумму денег.
Декер был явно разочарован, но тут Соверн вдруг заерзала на стуле.
— Знаете, никаких доказательств у меня нет, но… — начала она.
— Все, что вы нам скажете, все равно будет больше того, что у нас сейчас есть, — поощрил ее Декер.
Лиз бросила нервный взгляд на Кэролайн.
— Помнишь, как погибла твоя мать?
— Конечно, помню, а что? — отозвалась та.
Соверн стрельнула взглядом в Декера, после чего опять повернулась к ней:
— Все говорили, что это несчастный случай. Но твоя мама родилась и выросла здесь. Ей уже случалось попадать в буран. Почему она не вышла из машины, чтобы оценить обстановку, когда слетела с дороги? Она явно сразу поняла бы, что выхлопная труба забита снегом. Когда это случилось, я говорила Уолту то же самое. И он со мной согласился, хотя при вскрытии не нашел ничего подозрительного.
— Имелись указания на то, что она могла быть без сознания после удара головой о боковое стекло, — заметила Джеймисон.
Соверн упрямо помотала головой:
— Я в это не верю — правда, не верю. И, думаю, ты тоже, Кэролайн. Все, кто вырос здесь, умеют ездить в сложных условиях. — Она посмотрела Кэролайн прямо в глаза. — И ее «Джип» был в полном порядке, так ведь?
Доусон кивнула.
— Она на нем уже несколько лет ездила.
— Вы предполагаете, что у Стюарта Макклеллана имелась причина убить мать Кэролайн? — спросил Декер. — Почему?
— Все это с моей стороны не более чем предположения.
— Так давайте их выслушаем.
Она посмотрела на Доусон.
— Все вы собирались уехать из этой страны и поселиться во Франции.
— Ну да, и что с того? Стюарт-то здесь при чем? — удивилась Кэролайн.
— По-моему, Стюарт Макклеллан был влюблен в твою маму.
Джеймисон и Декер обменялись взглядами. Алекс сказала:
— Мы про это ничего не слышали.
— Я тоже, — ошеломленно произнесла Доусон.
Соверн явно нервничала, но решительно продолжила:
— Кэтрин Макклеллан и твоя мама были подругами, несмотря на то что между их мужьями кошка пробежала. Таким образом, Стюарт и твоя мама достаточно часто виделись. А теперь: я знала обеих, но ближе всего мне была Кэтрин. И могу тебе сказать: до самой своей смерти она была убеждена, что ее муж сильно увлечен Мэдди.
— О господи, — выдохнула пораженная Доусон.
— Понимаю, что тебе тяжело это слышать, — добавила Соверн, глаза которой тоже увлажнились.
— Почему ты никогда про это раньше не упоминала, Лиз?
— Чтобы лишний раз тебя не расстраивать. И я не могла ничего доказать. Но теперь, после всех этих событий… — Она ненадолго замолчала, беспомощно посмотрев на Декера. — Пожалуй, на этом мне следует заткнуться.
— Не думаю, что теперь вы сможете, — сказал Амос.
Соверн положила Доусон руку на плечо.
— Кэролайн? Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Я… Мне нужно, чтобы ты досказала до конца, Лиз.
Соверн кивнула и несколько секунд приводила мысли в порядок.
— Любовь некоторых людей может быть просто чудесной, но неразделенная любовь способна вылиться в нечто совершенно другое. Во что-то полное ненависти, деструктивное.
— То есть вы хотите сказать, что Мэдди Доусон знала о чувствах Стюарта и дала ему от ворот поворот? — уточнил Декер.
— Думаю, что именно так все и было. А люди вроде Стюарта не терпят, когда их отвергают.
— Надо думать, — поддакнула Джеймисон.
Ненадолго воцарилась тишина, после чего Декер спросил:
— Так какой у него мог быть мотив для убийства? Отплата за то, что его отвергли?
— Скорее, наверное, он предпочел просто убить ее, чем потерять. Мол, не доставайся никому, — поправила Соверн.
— Ну а что Хью Доусон? — спросила Джеймисон.
Соверн пожала плечами:
— Он продал ему все свои активы. Сомневаюсь, что он собирался оставаться здесь. Это мог быть его последний шанс.
Джеймисон продолжила:
— А он ведь и вправду упоминал о своих планах переехать во Францию… Сказал нам, что надеется на то, что Кэролайн переедет вместе с ним.
Доусон нерешительно бросила взгляд на Соверн, а потом на Декера.
— Я чувствую себя так, будто весь мир ушел у меня из-под ног.
— Могу это понять, — отозвался Амос.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросила у него Соверн.
— Искать убийцу, — ответил он. — Это единственная причина, по которой мы здесь.
— Итак, есть какие-то мысли, как поймать убийцу? — спросила Джеймисон.
Они сидели в ее номере в отеле. С того момента, как отъехали от салуна, Декер не проронил ни слова.
Ответил он не сразу.
— Давай вернемся к основам: мотив, средства и возможность.
— Ну, для начала, мотив убить Хью имелся у Кэролайн. Ей предстоит унаследовать его состояние, и она была в ярости на него за эту сделку. Но у нее не имелось возможности. Мы видели ее в городе примерно в то время, когда Доусона убили. Так что ее исключаем. Дальше: у Шейна, думаю, тоже имелся мотив для убийства своего отца — по причине все того же наследства, — но и у него есть алиби на время убийства Макклеллана. Этот экзотический яд происходит из места, в котором Хью часто бывал. Лично я сильно сомневаюсь, чтобы еще кто-то в этих краях регулярно мотался в Австралию. И пусть даже ты практически уверен, что Доусон не кончал с собой, это вовсе не значит, что он не убивал Макклеллана. Из того, что сегодня поведала нам Лиз Соверн, у него вполне мог быть мотив, если он считал, что Макклеллан убил его жену. Ему захотелось отомстить.
Декер без единого слова направился к двери.
— Ты куда? — поинтересовалась потрясенная Джеймисон.
— Прогуляться.
— С чего это вдруг?
— Мне надо подумать. Что-то тут явно не складывается.
После того как он ушел, Джеймисон с явным раздражением рухнула обратно на кровать, прижала к лицу подушку и даже завизжала в нее.
Было прохладно и ветрено, и, шагая по темным и практически пустым улочкам Лондона, Декер затолкал руки в карманы. Самым сложным в этом деле было то, что в нем имелось слишком много разных углов, чтобы как следует ухватиться хотя бы за один из них достаточно надолго. Они лишь реагировали на уже произошедшее, а не действовали на упреждение. Как только ему казалось, что он нащупал след, какое-то другое событие немедленно вынуждало их нацелиться в совершенно ином направлении. Часть этих событий вызывалась случайным стечением обстоятельств, он в этом не сомневался. Но был также полностью убежден, что другая часть была кем-то намеренно спланирована.
Опять войдя в салун «Корраль О’Кей», Декер уселся у барной стойки и заказал пива. Когда заказ принесли, обхватил кружку обеими руками, на несколько секунд прикрыл глаза и еще раз прокрутил все у себя в голове.
Айрин Крамер мертва.
Памела Эймс мертва.
Хэл Паркер похищен.
Беверли Парди мертва.
Уолт Соверн покончил с собой.
Брэда Дэниелса едва не убили.
Стюарт Макклеллан мертв.
Хью Доусон мертв.
И целое войско иностранных наемников тоже теперь лежит в морге, во многом благодаря Роби и Рил, хотя не исключено, что кое-кто из них до сих пор болтается в окру́ге.
Впрочем, Декер не считал, что тайная тюрьма была хоть как-то связана с вышеперечисленными событиями. Эта проблема была благополучно локализована и решена, а те, кому надо, понесли наказание.
Но вот «Всеамериканская энергетическая компания» и подземный бункер, полный отравляющих и бактериологических веществ, явно имели ко всем этим смертям самое непосредственное отношение. И ответственные за попытку массового отравления людей так и не были пока что полностью учтены и наказаны.
Хотя на самом же деле не давал покоя другой вопрос. Откуда эти наемники в принципе могли узнать про секретный бункер с химическим и бактериологическим оружием? Брэд Дэниелс наверняка хоть как-то обмолвился бы, если б его навещали какие-то иностранного вида типы, задающие странные вопросы.
Так что, если действовать методом исключения, узнать они могли об этом только из двух источников: от Бена Парди или Айрин Крамер. А потом взяли у Братьев в аренду землю, на которой располагался подземный бункер, пробурили, сколько им надо, и благополучно свалили подальше.
Но Крамер была убита, и Декер практически не сомневался, что и Парди тоже нет в живых. Так что узнали ли эти типы про бункер — или же частично узнали — от каждого из них? И в итоге обоим пришлось умереть?
И тут Декер задумался над вопросом, который раньше не приходил ему в голову.
«Знали ли Парди и Крамер друг друга? Не объединили ли они усилия, чтобы все выяснить? И не были ли они раскрыты, а потом убиты?»
И что такое проглотила Крамер, что преступникам настолько отчаянно требовалось вернуть, что они вскрыли ей желудок и кишечник в поисках этого неизвестно чего?
Вопросы один важней другого. И у Декера не было ни единого ответа на любой из них.
А на данном этапе расследования ему требовался по меньшей мере один ответ.
Открыв глаза, он пригубил пиво, мрачно оглядывая обстановку бара.
Его все больше доставал этот городишко, упорно хранящий свои тайны и никак не желающий их выдавать. И от его «непогрешимой» памяти тоже не было особо много толку.
И тут к Декеру кто-то подсел.
Когда он поднял взгляд, то увидел прямо перед собой Уилла Роби.
Одет тот был неприметно: джинсы, свободный свитер, поношенные тяжелые ботинки… На голове — бейсболка с эмблемой сельхозтехники «Джон Дир». Если он и был вооружен, то нигде у него вроде ничего не оттопыривалось. Может, этим и объяснялся безразмерный свитер.
Роби тоже заказал пива и стал дожидаться его, сканируя профессиональным взглядом помещение и сидящих в нем людей.
— Что-то у вас вид больно задумчивый, — заметил он.
— А так и есть. Выяснили, что там было в бункере?
— Официально мы в этом не участвуем. Всем занимаются Минобороны и Служба национальной безопасности. Но неофициально могу сказать, что пока не выяснили. «Медленно, но верно» — вот основной принцип для таких вещей. И вы оказались правы насчет тоннеля. Они взломали стену и нашли его. Уже успели принять дополнительные контрмеры вдобавок к бетону, который ваш друг закачал в трубу, — чтобы убедиться, что эта дрянь никогда не выйдет на поверхность. Наверняка оборудуют еще один бункер по соседству с изначальным, прежде чем без помех вскрыть захоронение и посмотреть, что там внутри.
— А еще что? — спросил Декер.
— Мы тут накопали кое-что на эту «Всеамериканскую энергетическую компанию»… Оказывается, в ней есть международные прослойки, так что это аккурат по нашей части.
— В смысле — международные?
— Это офшорная лавочка, которой владеет другая офшорная лавочка, зарегистрированная на Бермудах, — а та, в свою очередь, принадлежит еще одной подобной фирме с заокеанской регистрацией. Дальше след теряется.
— И если б им удалось вывести из игры нефтедобычу в Северной Дакоте, как бы это сказалось на энергетической независимости нашей страны?
— Это ей явно не способствовало бы. И цена на определенные сорта сырой нефти и даже природного газа подскочила бы до небес.
— Так что это было бы на руку другим нефтедобывающим странам, — заключил Декер.
— Ближнему Востоку, России, Канаде, Венесуэле…
— Что-то я не вижу, чтобы канадцы вписались в нечто подобное… А у Венесуэлы сейчас и внутренних проблем хватает.
— Так что либо шейхи, либо Путин, — предположил Роби.
— Или и те, и другие, — сказал Декер. — Мир в последнее время порождает довольно странные альянсы, а Россия уже наверняка внедрилась и в ту часть земного шара тоже. Но кто бы это ни был, им пришлось бы иметь здесь агентов из местных, чтобы ознакомиться с обстановкой, оформить аренду земли и вообще все подготовить, оставаясь при этом вне поля зрения.
Роби пригубил пива.
— Да, это имело бы смысл. Ну а вы как продвинулись?
— Продолжаем копать. Это все, на что мы сейчас способны.
— Бен Парди тоже копал, и это дорого ему обошлось. Равно как и его матери.
— Да уж, — согласился Декер. — Но я все никак не могу понять, как Парди… — Тут он замолчал и поставил пиво на стойку.
— Что такое?
Когда Амос ничего не ответил, Роби произнес более настойчиво:
— Декер!
Тот посмотрел на него.
— Черт, да я смотрел на все задом наперед!
— Как так?
— Нам надо ехать.
— Куда ехать?
— В дом Хэла Паркера.
Когда они уже мчались в машине Роби, Декер произнес:
— Поначалу я пришел к мысли, что когда Парди узнал про бункер от Брэда Дэниелса и начал изыскания, то наткнулся не на тех людей, чем и решил свою судьбу.
— Ну, вообще-то мы все так думали.
— Но это вовсе не означает, что мы правы.
— Так какая у вас версия? — спросил Роби.
— Вы говорили, что Брэд Дэниелс выложил Парди абсолютно все.
— Верно. Не думаю, чтобы он хоть что-то утаил. Он и нам уже был готов все выложить, но на нас не вовремя напали.
— Ладно, давайте попробуем разложить все по полочкам, поэтапно, — предложил Декер. — Парди давно уже служит в ВВС, человек хорошо подготовленный и опытный.
— Верно.
— И он принимает участие в юбилейном мероприятии, на котором человек, служивший на том же самом объекте много лет назад, рассказывает ему, что, вероятно, там имеется бункер, до отказа набитый отравляющими веществами, и упрятан он под землей на территории, принадлежащей Военно-воздушным силам. Ясно, что нечто подобное представляет собой непосредственную опасность для всех, кто живет в этих краях. Реальная угроза национальной безопасности, самая что ни на есть. Согласны?
— Согласен.
— О’кей, будь вы на месте Парди, с его опытом, и вдруг узнали что-то в этом духе, то как бы вы поступили?
— Я бы доложил своему старшему офицеру и предоставил командованию волноваться на этот счет. Это просто здравый смысл, и человек вроде Парди естественным образом так и отреагировал бы.
— Вот именно. Но еще подумайте вот о чем. Я сильно сомневаюсь, что Дэниелс рассказал Айрин Крамер все то же самое, что и Парди. Так что тому тут и не надо было проводить никаких изысканий — он и так знал все, что требуется. Он просто докладывает по команде, а Военно-воздушные силы все это проверяют. Его дело сделано. Если он оказывается прав, то получает медаль, а может, и повышение. Ему уже не надо во все это влезать.
— Ну, он мог опасаться каких-то санкций со стороны командования, если б и вправду позволил всему этому выплыть наружу.
— Почему? Брэду Дэниелсу хорошо за девяносто. Я всерьез сомневаюсь, что в Военно-воздушных силах остался еще кто-нибудь, кто имел бы к этому хоть какое-то отношение. И пусть даже Парди опасался санкций, существуют законы, защищающие информаторов, готовых поделиться сведениями вроде тех, которыми он владел. Парди мог бы спокойно передать все, что знал, по таким каналам.
— Так вы это к чему, Декер?
— Сейчас поймете.
Наконец они подъехали к дому Хэла Паркера, и Амос провел Уилла внутрь. Сразу подошел к стене с фотографиями, виденными в прошлый раз, и указал на одну из них.
— Узнаете?
У Роби отвалилась челюсть.
— Так это же Бен Парди!
— Он знал Паркера. И явно охотился с ним. Я припомнил, что на ранчо Парди в Монтане на стене висят звериные головы. А его мать сказала, что ее муж и сын были заядлыми охотниками.
— Итак, вы думаете, что тут есть связь с Парди и Паркером? Нашел-то тело Айрин Крамер именно Паркер…
— Думаю.
— И в чем все-таки ваша версия?
Декера вроде как даже удивил этот вопрос.
— Моя версия в том, что Парди не стал докладывать командованию о том, что выяснил, поскольку увидел определенные личные преимущества в том, чтобы скрыть этот факт. И хотел в полной мере ими воспользоваться.
— А что конкретно вы понимаете под «в полной мере воспользоваться»?
— Его личное дело свидетельствует о том, что малый он реально башковитый. Регулярно получал повышения по службе, заработал кучу поощрений и благодарностей в приказе. Часто бывал за океаном для участия в конференциях и прочих мероприятиях, продолжал заниматься самообразованием. И среди прочих мест посетил Катар и Иорданию.
Перед тем как ответить, Роби немного поразмыслил.
— Так вы хотите сказать, что он мог встретить там какую-то публику, заинтересованную в подрыве нефтяной индустрии в Северной Дакоте?
— Да. И они, без сомнения, завалили бы его деньгами и предоставили все людские ресурсы, которые ему только потребовались бы.
— А как же его мать?
— Ну да, мать они убили. Имел ли он лично к этому какое-то отношение, я не знаю. Но такой умный и способный парень, застрявший в жопе мира, которому светило максимум звание мастер-сержанта после десяти лет беспорочной службы? Он мог метить выше. Мог метить достаточно высоко, чтобы пойти на государственную измену в обмен на богатство и смену адреса. Что, кстати, и может объяснять его самоволку.
— Ну, а те результаты исследований, которые вы нашли в доме его матери? Если Дэниелс абсолютно все ему рассказал, зачем ему все это понадобилось?
— Будь я на его месте и придумай великий план, предусматривающий участие кое-каких очень серьезных и опасных людей, то хотел бы иметь подтверждение всему вплоть до самой последней мелочи. Я не стал бы просто полагаться на слова девяносто-с-чем-то-летнего старика, обитающего в доме престарелых. Ему требовалось во всем убедиться, а не слепо полагаться на память какого-то дедули, который под конец мог выжить из ума.
— Выходит, именно Парди ответственен за убийство Крамер и Эймс, и… — Роби ткнул пальцем в фото, — похищение Паркера?
Декер неуверенно покачал головой:
— Тут все далеко не так ясно, Роби. Как я уже сказал, Парди было известно куда больше, чем Крамер. Она заявилась сюда вынюхивать информацию. Она знала, что это имеет какое-то отношение к нефтяным участкам, расположенным вокруг базы ВВС, и понимала, что, где бы это ни находилось, речь идет о чем-то расположенном под землей и опасном. Как раз по этой причине она и предостерегла Джудит Уайт насчет употребления в пищу того, что они там выращивают. Но это и все, что ей было известно. Думаю, Крамер хотела предать все это гласности, чтобы выставить правительство США в дурном свете — в отместку за то, как поступили с ее матерью. Однако зачем она могла понадобиться Парди? Что такого она могла ему рассказать, чего он и без того не знал? И до сих пор мы не выявили никакой видимой связи между ними.
— Но если Крамер приехала сюда, чтобы разведать обстановку, она вполне могла случайно наткнуться на Парди. А он не мог позволить ей рассказать кому-то о том, что ей известно. Это порушило бы все его планы. У него были все причины убить ее.
— И что же она такое проглотила, что ему срочно потребовалось вернуть?
— Что-то, что могло выдать его планы.
Декер кивнул, хотя и не со слишком-то убежденным видом.
— Пожалуй, это не исключено. Но не объясняет того, что произошло с Паркером и Эймс.
— Итак, что дальше? — спросил Роби.
— Нам нужно разыскать Парди. Это единственный способ окончательно во всем убедиться.
— Если за всем этим стоял Парди, разве он давно уже не свалил отсюда?
— Может, да, а может, и нет.
— А если вы ошибаетесь и он здесь ни при чем?
— Тогда он уже наверняка мертв.
Они вышли из дома — и буквально в тот же миг все для них вдруг резко сменилось непроглядной тьмой.
Веки Роби затрепетали и тут же опять закрылись. Казалось, что он не напряг ни единый мускул и оставался совершенно неподвижным. На самом же деле он проверял прочность пут на руках и ногах. Потянул носом и получил полные легкие нечистого вонючего воздуха. Потом прислушался — не слышно ли кого-нибудь или чего-нибудь, нет ли какой-то непосредственной угрозы. Наконец открыл глаза и принялся обшаривать взглядом обстановку.
Он находился в каком-то помещении без окон и дверей. Это привело Роби в недоумение, но только на миг. Подняв взгляд, он увидел лестницу, спускающуюся от чего-то вроде люка в потолке. Приподнял руки, пока не ощутил сопротивление. То же самое и с ногами. Опустил взгляд и в тусклом свете голой лампочки над головой увидел цепи, обмотанные вокруг своих конечностей и прикрепленные к толстому железному кольцу в полу. Руки ему сковали спереди, что оказалось единственным положительным моментом, обнаруженным Уиллом.
Сместив свой вес вправо, он увидел лежащую в каком-то футе от него массивную фигуру Амоса Декера. Тот тоже был скован цепями, прикрепленными к тому же железному кольцу.
Декер уже очнулся и неподвижно смотрел на него.
— Ничего хорошего, — тихо произнес он.
В знак согласия Роби лишь коротко кивнул. Оба пистолета у него забрали. Он мог чувствовать их отсутствие. И был уверен, что ствол Декера тоже в руках у неведомых похитителей.
— Они нас все-таки подловили.
— Есть представление о том, где мы? — спросил Декер.
Роби еще раз огляделся.
— Где-то под землей. В воздухе полно паров чего вроде солярки, даже туман висит. Нет окон, люк в потолке… Я бы сказал, похоже на подземный склад при заброшенной нефтяной скважине.
Декер кивнул и тоже огляделся. Кое-как ухитрился сесть, прислонившись спиной к стене. Роби последовал его примеру. Сидя плечом к плечу, оба разглядывали толстые цепи — первое препятствие на их пути к свободе.
— Ощущение такое, будто я попал под грузовик, — пожаловался Декер. — Но совершенно не помню, как это произошло. А это кое-что про меня говорит.
— Они наверняка распылили такой же состав, какой я использовал на той женщине на базе ВВС, в кабинете Самтера. Отключающий и вызывающий амнезию. Мы не помним ничего, что могло произойти, кого мы могли видеть или как они притащили нас сюда, — хотя и не могли особо много подметить, поскольку этот аэрозоль действует мгновенно.
— Так у вас есть план, как нам отсюда выбраться?
— Как раз пытаюсь придумать. — Роби еще раз попробовал цепи. Прочные, без трещин, никаких изъянов или слабых мест не видать. Кольцо в полу — примерно пару дюймов в диаметре. Стальная пластина, к которой оно было приварено, надежно привинчена к полу. Он оглядел люк в потолке. — Это единственный выход. Интересно, не поставили ли они там мину-растяжку или что-нибудь в этом духе на всякий случай?
— Ну, я не вижу, как мы можем туда добраться, так что какая разница?
Роби ничего не ответил. Приподнял свитер и стал расстегивать ремень.
— Только не говорите мне, будто там у вас кислота припрятана, чтобы растворить цепи, — заметил Декер. — По-моему, я видел что-то такое по телику.
Роби отстегнул «липучку» на внутренней стороне ремня и подхватил два тонких кусочка металла, спрятанных там.
— Просто отмычки. И это не телесериал.
Уилл начал работать отмычками, и вскоре они с Декером освободились от цепей. Потом посмотрел на лестницу и люк в потолке.
— Стойте здесь, пока я все не проверю.
Ухватившись за лестницу, Роби полез наверх. Оказавшись возле люка, пробежал взглядом по раме, высматривая провода, батарею или еще что-нибудь, выдающее мину-ловушку. Ничего такого не обнаружив, осторожно уперся руками в доски. Те не поддались.
— Заперто, — объявил он. — Впрочем, неудивительно.
Опять спустился вниз, осмотрел помещение. Из помятого грязного ведра торчали четыре длинных арматурных прута с острыми кончиками. Уилл засунул их за ремень и снял ботинок, открывая углубление в каблуке.
Декер углядел в нем нечто похожее на комок пластилина.
— Си-четыре?
— Семтекс, но по сути одно и то же, — отозвался Роби, вытаскивая из каблука что-то еще и начиная соединять оба компонента.
Покончив с этим, он вновь забрался по лестнице к люку, прилепил к нему комок семтекса с торчащими из него двумя проводами и скрутил их концами. Быстро слез, ухватил Декера, и они попятились от люка как можно дальше.
Через десять секунд взрывчатка сработала, выбив люк. Путь на свободу был открыт.
Но Роби не рванулся в ту же секунду вперед. Удержал Декера за плечо. Амос видел, с каким напряженным лицом он ждет, прислушиваясь и присматриваясь.
— Порядок, двигаем.
Роби первым вскарабкался по лестнице, за ним Декер, но не столь проворно. Высунув голову в проем, Уилл огляделся по сторонам. Полностью выпрыгнул наверх и помог выбраться Декеру. Оказались они в каком-то длинном проходе с земляным полом, каменными стенами со стальными балками наверху и упирающимися в землю столбами, поставленными с регулярными интервалами. Все это слабо освещалось люминесцентными лампами у потолка.
— Куда дальше? — спросил Декер.
Роби присмотрелся в обе стороны, потянул носом воздух, изучил землю по сторонам от проема в полу.
— Судя по следам на земле и потоку воздуха — вон туда, — объявил он, показывая вправо.
Вытащил из-за пояса прихваченные внизу арматурины, взял в руки, просунув между пальцами так, что они торчали из рук, словно звериные когти.
— Если тут кто-то есть, взрыв наверняка насторожил их, — заметил Декер.
— Вообще-то, я как раз на это и рассчитываю, — отозвался Роби.
Через сотню футов он обхватил Декера обеими руками и затолкал его в тень возле самой стены. Подняв руку, оборвал провода, подведенные к лампе прямо у них над головой. В этой части прохода сразу стало значительно темнее.
Кто-то быстро приближался.
Через несколько секунд показалась троица мужчин — все были вооружены. Бежали они гуськом друг за другом.
Когда они пробегали мимо, Роби пустил в ход арматурины — проткнул одному шею, крутнулся на месте, погрузил еще две острые железяки в живот второму, нацелив их снизу вверх, в диафрагму. Оба мужчины повалились на пол и так и не встали.
Оставшийся развернулся и нацелил свой коротенький пистолет-пулемет на Роби. Но выстрелить не успел, поскольку сверху на него прыгнул Декер. Его почти три сотни фунтов практически размазали того по земле; оружие выпало у него из рук.
Роби тут же подхватил ствол и посмотрел на двух других. Один уже был мертв; другой, булькая горлом, тщетно пытался сделать последние вздохи. Дождавшись, когда и он затихнет, Роби сказал Декеру:
— Отпускайте.
Тот медленно поднялся с распластанного по земле человека.
— Ты кто такой? — спросил у того Роби.
Мужчина присел на корточки и помотал головой. Ему было около сорока, и его темные вьющиеся волосы были подернуты сединой.
— Где мы? — спросил Роби.
Опять мотание головой.
— Почему вы нас похитили?
На сей раз мужчина даже не потрудился помотать головой. Просто сидел и секунду смотрел на Роби, прежде чем быстро поднять руку ко рту.
Уилл прыгнул вперед, но мужчина уже успел что-то проглотить — и сразу же конвульсивно задергался; изо рта у него полезла пена, и он завалился на бок. Сделал несколько мучительных вдохов, и его тело обмякло.
Склонившись над ним, Декер проверил пульс.
— Хороший яд. Быстро сработало, — произнес он.
— Имело смысл, — отозвался Роби.
Амос тоже подобрал один из пистолетов-пулеметов, и они двинулись дальше в том же направлении.
Впереди замаячила дверь.
— На счет «три». Я справа, вы слева.
Декер кивнул.
— Раз… два… три!
Они ворвались в какую-то комнату. Роби держал под прицелом пространство справа, а Декер слева.
Прямо в самом центре комнаты стоял Бен Парди.
И был он не один.
Он целился из пистолета кому-то в голову.
И этим «кем-то» оказалась Алекс Джеймисон.
— Ребята, вы реально нечто, — произнес Парди, укоризненно покачивая головой. — Теперь я и вовсе без людей остался.
— Если отпустишь ее, то все обойдется, — сказал Декер.
— Такого не случится, — ответил Парди совершенно будничным тоном. — Вы разрушили все, над чем я так долго работал.
— Хочешь поговорить об этом? — спросил Декер.
— Нет, я хочу убить вас троих. Но для начала положите свои стволы на пол, иначе у нее появится незапланированная дыра в голове. Давайте-давайте, — добавил он спокойным, взвешенным голосом. — Мне все равно терять нечего.
Роби и Декер положили свое оружие на пол и отошли в сторонку.
— Я удивлен, что ты вернулся сюда, — столь же спокойно произнес Амос.
— Ну, учитывая то, что люди, которые должны были завалить меня деньгами, теперь не остановятся, пока не увидят меня в гробу, я решил, что они могут подумать то же самое. Я убедил оставшихся от моей группы в правильности подобной тактики, но вы о них уже позаботились, так что теперь остался только я один. — Он плотней вдавил пистолет в голову Джеймисон. — И я должен остаться и отплатить вам всем за то, что поломали все мои планы. Вообще-то сейчас это у меня единственная цель в жизни.
— Насколько я понимаю, твои люди проследили нас до дома Хэла Паркера? — продолжал расспрашивать Декер.
— Мы за вами постоянно приглядывали. Мои люди услышали от двери, как вы пришли к правильным заключениям относительно того, что я успел сделать. Вообще-то меня удивляет, как это вы не догадались раньше. И после этого я решил, что будет лучше доставить вас сюда. Вообще-то, если я покажу фото всех вас троих в мертвом виде, мои работодатели, может, и сделают мне поблажку… По-любому стоит попробовать.
— Как вы доставили эту публику в страну? — спросил Роби.
— А как еще? Через старую добрую канадскую границу. Это было проще простого. — Парди нацелился взглядом на Декера. — Бункер найден, так ведь?
Декер кивнул.
— Эта дрянь оказалась такой мощной, как рассказывал Дэниелс?
— Судя по всему. Ты вообще сознаешь, что эта «дрянь» убила бы миллионы людей?
Парди пренебрежительно помотал головой:
— Нет, Дэниелс сказал мне, что заражение останется локализованным. Это слишком тяжелые и концентрированные вещества, чтобы долго оставаться в воздухе и быть разнесенными на большие расстояния ветром. Максимум по сотне миль во все стороны накрыло бы.
— И все равно плохо.
— Чушь. Хотите кое-что узнать?
— Что именно?
— То, почему Военно-воздушные силы закрыли эту программу, по словам Дэниелса. Так вот: потому что созданные в ее рамках вещества оказались не способны убить достаточное количество людей. Вот вам и ваши благословенные Соединенные Штаты Америки! Вы просто не поверите, на что тут способны. И после этого вы думаете, что я негодяй?
— Я не думаю — ты и есть негодяй, — отозвался Декер.
— Ну что ж… Высвобождения всей этой дряни было бы вполне достаточно, чтобы прикрыть всю эту фрекинговую индустрию.
— И именно за это тебе и платили, — констатировал Декер.
— Причем просто несусветные суммы.
— Если б даже это не распространилось дальше, все равно погибло бы множество людей.
— У каждого плана есть сопутствующие потери. Пентагон закладывает их в каждый свой сценарий. Сколько мирного населения расчетно погибнет по ходу пьесы? Сколько детишек проглотят пулю? Такова уж цена бизнеса под названием «война». Думаете, мы такие уж невинные овечки? Нет — мы точно такие же, как и все остальные.
— Нет, это не так. И я не сознавал, что вы докатились до того, чтобы воевать с собственной страной, — заметил Роби.
Парди нацелился на него взглядом.
— Я был всего лишь обычным служакой. Вот и все, что мне всегда светило. Но с мозгами и амбициями. Что и привело меня ко всему этому. К рискам, на которые пришлось пойти. Ко всем этим усилиям. Ради ничего. — В гневе он еще сильнее стиснул плечо Джеймисон, заставив ее вскрикнуть от боли.
— Тикающая бомба замедленного действия? — произнес Декер. — Ты упомянул про это одному мужику в баре. Вот так-то мы на тебя и вышли. Только тогда мы думали, что ты нормальный парень.
Парди скривился.
— Тогда я только нашел всю эту дрянь и еще не решил, что с ней делать. И был здорово поддавши в тот момент. Напьешься тут, когда узнаешь, какой армагеддон может рядом с тобой приключиться! Едва я это тогда сказал, как тут же об этом пожалел, но даже не запомнил, с кем я тогда общался.
— С твоими способностями, — сказал Декер, — ты мог бы отправиться в Кремниевую долину и заколачивать куда более серьезные деньги, чем те, что платил тебе Дядюшка Сэм.
— Там мне все равно не платили бы так, как эта заграничная публика, надрывай я жопу хоть миллион лет. А так я мог бы попасть в список «Форбс». Я не шучу.
— Кто именно вам платил? — вмешался Роби.
— Да даже если б вы и узнали, то не посмели бы их и пальцем тронуть. Руки у вас коротки.
— Это почему же?
Парди ухмыльнулся.
— Потому что это ценные и доверенные наши союзники, вот почему! Мы никогда не откроем, что они собой на самом деле представляют. Что, разве газет не читаете? У нас тут принцип — и нашим, и вашим. Мы знаем, что они гады, но ничего не делаем. И хотите знать, почему? Нефть! Тошнит меня уже от всего этого…
— Предварительная оценка сопутствующего ущерба включала и твою мать? — осведомился Декер.
Лицо Парди помрачнело.
— В этом была ваша вина, а не моя. Вы поехали туда расспрашивать ее, мои партнеры занервничали и позаботились о том, чтобы обрезать концы. Меня это не обрадовало, но у меня просто не было выбора. Просто чтоб вы знали: я собирался купить ей шикарный дом, заботиться о ней… Но что у нее было такого, ради чего стоило жить? Сами видели ее обиталище. Халупа в жопе мира. Где бы она ни была сейчас, ей там по-любому лучше.
Джеймисон и Декер даже вздрогнули при столь бессердечном замечании.
— Кто дал вам право принимать решения за нее? — спросил Роби.
— Я сам дал себе право! — огрызнулся Парди.
— Можешь ответить на один вопрос? — произнес Декер.
— Какой еще вопрос?
— Это ты убил Айрин Крамер, Хэла Паркера и Памелу Эймс?
Вид у Парди был искренне недоуменный.
— Да, я знаю Хэла. Охотился с ним. Я не знал, что он мертв.
— Ну, мы тоже в этом до конца не уверены… А остальные?
— Никогда про таких не слышал — как, говорите, их звать, еще раз?
— Айрин Крамер и Памела Эймс.
Он помотал головой:
— Не имею ни малейшего отношения к тому, что с ними произошло.
— Итак, что ждет всех нас? — спросил Декер.
— Вас троих ждет смерть, а меня — нет. Я просто не мог поверить, что вы бросите оружие. Это была большая ошибка.
Декер бросил взгляд на Джеймисон. Но смотрела она не на Декера. Вроде как смотрела куда-то мимо него, а потом вдруг резко обмякла и завалилась вперед, словно без чувств, отчего Парди пришлось вытянуть руку и подхватить ее.
В тот же момент Декер ощутил, как что-то пролетело мимо его уха.
Арматурина воткнулась в глаз Парди на несколько дюймов. Он вскрикнул от боли и шока, выронил пистолет и, запинаясь, попятился назад. Потом конвульсивно содрогнулся и рухнул на пол, где еще несколько секунд корчился, пытаясь вытащить железку из глазницы, прежде чем руки его упали и он неподвижно замер.
Шагнув вперед, Роби встал над ним, а Декер помог Джеймисон подняться. Потом Уилл наклонился, выдернул арматурину и бросил ее на пол.
— Вот же гондон, — негромко произнес он. Опять посмотрел на Декера и Алекс. — Вовремя уловили мой сигнал, Джеймисон!
— Отличный бросок! — отозвалась она, переводя дух.
— Ну что, готовы выбираться отсюда?
— Еще как готовы, — отозвался Декер.
Снаружи было еще темно, хотя на горизонте уже проглядывали первые проблески рассвета.
Здание, из которого они вышли, и впрямь оказалось заброшенным складом — у покосившейся ограды было свалено какое-то проржавевшее оборудование.
Свое оружие и телефоны они уже отыскали, равно как и ключи от внедорожника Роби, стоящего неподалеку.
Уилл повез их на нем обратно в город.
— Сейчас пришлю сюда людей, прибрать трупы, — сказал он.
— Выходит, Парди затеял все это только ради денег, — произнесла Джеймисон. — Даже мать свою принес в жертву… Ну и скотина.
— Как они тебя захватили? — поинтересовался Декер.
— Я вышла из отеля, стала садиться в машину, и следующее, что я помню, это как очнулась на полу. — Она бросила взгляд на Роби. — То, что Парди говорил про стоящих за этим людей, для которых все обойдется без всяких последствий… В точности то же самое, что сказал и ваш босс.
— Угу, — кивнул Роби.
— В самом деле так и будет?
— Практически не сомневаюсь.
— А это вас не бесит?
— До самых печенок.
— И вы просто позволите этому произойти?
Уилл глянул на нее в зеркало заднего вида.
— Разве я так говорил? Но это — следующий этап. А пока вам нельзя никому рассказывать про то, как мы нашли Парди и что там произошло. Это не принесет стране ничего хорошего и может спустить с поводка кое-какие кошмарные сценарии, которых куда лучше избежать.
Декер и Джеймисон переглянулись. Амос сказал:
— Вы просите нас о трудной услуге, Роби.
— Я не стал бы просить, если б это не было по-настоящему важно. А это так.
Наконец его спутники согласно кивнули.
— Ну что ж, по крайней мере, этот кошмар наконец закончился, верно, Декер? — произнесла Джеймисон.
— Пока что нет, — отозвался тот.
— Что? Почему?
— Потому что Айрин Крамер, Памела Эймс, Хэл Паркер, Стюарт Макклеллан, а также Мэдди и Хью Доусон заслуживают правосудия. А этого пока не случилось. И я не уеду из Северной Дакоты, пока они его не получат.
На следующий день после завтрака Декер забрал чашку кофе из гостиничного ресторана и отнес ее к себе в номер. Сел на кровати, прихлебывая из чашки, и задумался о… в общем, обо всем задумался.
Но это вроде лишь еще больше ухудшило сумбур в его голове.
В конце концов он достал из кармана бумажник и вытащил из него фото жены с дочкой. Уставился на юное личико Молли, забавно сморщившееся от улыбки, на ее пухленькие щечки, и увидел в нем какую-то часть себя и очень много от ее матери. Прикрыл глаза и вообразил, будто они опять вместе. Как держатся за руки, как целуют и обнимают друг друга… Как просто прогуливаются, как он учит Молли кататься на велосипеде, как держит Кэсси за руку и подбадривает ее, пока их малышка появляется на свет…
После этого очистительного момента Декер открыл глаза. Пока его жена и дочка опять растворялись в памяти, они словно говорили с ним, рассказывали ему о чем-то.
«Ты это сможешь!»
Было ли это лишь его воображение или же что-то еще, Амоса особо не заботило.
«Ты ведь детектив — вот и начинай действовать как детектив!»
Откинувшись на подушку, он позволил своим мыслям блуждать по собственному разумению. Что-то смутное и трудноуловимое уже давно не давало ему покоя, и он ничегошеньки не мог с этим поделать. Вместо того чтобы попытаться поймать это неуловимое «нечто» за хвост, лишь привычно двигался по проторенному и шаблонному пути расследования.
«Ладно, давай опять начнем с чистого листа. Правило первое: никому не доверяй. Правило второе, вытекающее из первого: подозревай абсолютно всех, пока не выяснится что-то, позволяющее стопроцентно снять подозрения».
Декер был практически уверен, что ключевые события, приведшие к нынешней ситуации, произошли не неделю, не месяц и даже не год тому назад. Лишь часть, связанная с бункером, могла датироваться примерно этим сроком, поскольку больше года назад Бен Парди просто не мог знать, что самые смертоносные вещества современности похоронены в земле Северной Дакоты. Но что-то куда более важное для нынешнего дела началось гораздо раньше.
И стоило сосредоточиться на некоторых вероятностях, как один из файлов воспоминаний Декера вдруг выскочил из «облака» и занял центральное место в его мыслях. И в этом воспоминании он увидел женщину, с высоко поднятой головой поднимающуюся по лестнице…
Схватив куртку, Декер выскочил из номера.
Ну наконец-то, наконец-то он вроде куда-то продвинулся!
Салун «Корраль О’Кей» еще не был открыт, когда Декер ворвался внутрь.
Официанты еще только снимали перевернутые стулья со столов, протирали ореховую стойку, пересчитывали стаканы, сортировали столовые приборы и разгружали посудомоечные машины.
— Мы открываемся только в полдень, — объявил один из них Амосу. — У нас что, дверь не заперта?
Декер устремился вперед, показывая свое удостоверение ФБР.
— Мне нужно подняться наверх! — Он показал на лестницу, ведущую на второй этаж.
— Туда нельзя, — сказал официант — малый лет двадцати с небольшим, щуплый, прыщеватый, с лохматой козлиной бородкой.
— Это еще почему?
— Потому что мы закрыты, как я вам и сказал!
Декер сунул удостоверение прямо ему под нос.
— Это говорит об обратном.
Малый огляделся в поисках остальных, которые оторвались от своих дел и теперь наблюдали за этой перепалкой.
— Зачем вам туда?
— У Кэролайн Доусон там наверху комната.
— И что?
— А то, что мне нужно ее видеть. Немедленно.
— Мне придется кое-кому позвонить.
— Единственное место, в которое я сейчас позвоню, — это полиция, если вы немедленно меня не пропустите.
Кадык малого задергался вверх-вниз, и он в полном отчаянии заозирался в поисках поддержки со стороны своих коллег. Но все они уже отвернулись от него и опять занялись своими делами.
— Ладно, — сказал официант. — Но вам нужен ключ.
— И у кого он?
Парень торжествующе улыбнулся.
— У миз Доусон.
— Нет проблем, — отозвался Декер, устремляясь к лестнице.
— Эй!
Амос удвоил скорость.
Вскоре он оказался возле закрытой двери, которая представляла собой единственный вход в пространство наверху. В прошлый раз она была открыта. Декер подергал ручку, но теперь дверь была заперта.
Он достал из кармана маленький кожаный футлярчик, внутри которого лежали две отмычки. Управиться удалось при помощи лишь одной из них, поскольку замок оказался простеньким.
Толкнув дверь, Декер вошел. Быстро продвинулся через зальчик для мероприятий и бар, свернул влево и наткнулся на еще одну запертую дверь.
Здесь замок потребовал уже сразу двух отмычек. И когда ничего не вышло, задачу выполнило мощное плечо Декера.
Когда косяк треснул и тяжелая дверь распахнулась внутрь, он оказался в изящно обставленной спальне, в которой уже бывал во время встречи с Кэролайн Доусон. Широченная кровать с балдахином, огромный платяной шкаф, пара тумбочек, встроенная ванная комната… В прошлый раз он не обратил на нее внимания. Засунув голову внутрь, увидел унитаз, биде, широкую гранитную раковину с вместительным шкафчиком под ней и отделанную мрамором душевую кабину с огромным распылителем на потолке.
Он не спеша осматривал обстановку, пока его взгляд не упал на платяной шкаф. Амос подошел, распахнул дверцу. Там оказалось полно каких-то женских шмоток, бижутерии и множество пар туфель. Декер порылся во всем этом, но ничего особо интересного не обнаружил.
Закрыв дверцу, он включил крошечный фонарик. Посветил им под шкафом, прежде чем подойти к кровати. И наткнулся на золотую жилу — в щели между рамой и пружинным матрасом. В жизни не заметишь, если только специально не присматриваться.
Подцепив пальцами крошечный предмет, Декер внимательно осмотрел его. Он уже видел его раньше. В баре внизу. Прибрал его в карман и двинулся к выходу.
Внизу его поджидал все тот же малый.
— Я уже вызвал копов! — выпалил он.
— Передайте им мои наилучшие пожелания, — отозвался Декер, проходя мимо него к двери.
Длинные ноги Декера проворно несли его в сторону погребальной конторы. По пути он позвонил Джеймисон, ввел в курс своего открытия и попросил присоединиться к нему.
На парковке возле конторы стояли два черных катафалка и длинный лимузин для доставки родственников на кладбище. Обнаружился здесь также «Мустанг» последней модели с поднятым верхом, припаркованный возле боковой двери. На табличке номерного знака вместо номера красовалась надпись «НЕБЕСА».
Джеймисон он встретил возле главного входа.
— И что ты собираешься делать?
— Покончить со всей этой брехней, — отозвался Амос.
Они прошли за двери, где им заступил дорогу тот самый молодой человек, с которым они уже имели дело.
— О, опять вы…
— Где миссис Соверн?
— Она в данный момент занята.
— Ответ неправильный, — сказала ему Джеймисон, показывая свой значок. — Нельзя ли поконкретней?
— Она… она работает с клиентом.
— Где? — спросил Декер.
— Вам туда нельзя.
— Показывайте.
Он решительно двинулся вперед, Алекс поспешила следом.
— Я сейчас позвоню в полицию! — выкрикнул молодой человек.
— Валяйте, — отозвался Декер.
Услышав какое-то позвякивание, они двинулись к его источнику. Это оказалась дверь, ведущая из коридора в комнату, в которой они еще не бывали.
Ухватившись за дверную ручку, Декер бросил взгляд на Джеймисон, которая лишь кивнула. Он толкнул дверь, и они быстро вошли.
Лиз Соверн подняла взгляд от тела своего супруга, которое она готовила для похорон. Он лежал обнаженный перед ней на столе. На тележке с колесиками были разложены инструменты и косметические средства, при помощи которых она выполняла свою задачу.
— Какого черта вы тут делаете? — рявкнула Соверн, вздрогнув при их неожиданном появлении. — Как вы сюда попали?
— Нам нужно с вами поговорить, — сказал Декер.
— Я не собираюсь ни о чем…
Она резко умолкла, когда Амос поднял вверх то, что держал в руке. Предмет, который нашел под кроватью.
— Вы наверняка искали вот это, — произнес он.
Соверн застыла, не успев дотянуться до телефона, лежащего рядом на столе. Потом повернулась, словно загипнотизированная тем, что он держал в руке, и потянулась к нему. Уже почти дотронулась до этого предмета, когда Декер отдернул руку.
— Нефритовая сережка. На вас была пара таких, когда я впервые увидел вас в баре. Буддийские храмы. Очень красивые.
— Где вы ее нашли? — тихо спросила Лиз, обмякая на высоком табурете, на котором сидела, когда они вошли.
Декер бросил взгляд на тело Уолта Соверна.
— Я человек не стыдливый, но не могли бы вы прикрыть его?
Соверн поспешно набросила на останки мужа простыню.
— Удивлен, что вы сама этим занимаетесь, — заметил он.
— Кому-то же надо это делать, — объяснила она, опустив глаза. — Я хочу… хочу, чтобы он выглядел презентабельно.
— Вам, должно быть, тяжело, — сочувственно произнесла Джеймисон.
— Прямо сейчас все тяжело, — выпалила в ответ Соверн. Бросила взгляд на Декера. — И, судя по всему, сейчас будет еще тяжелее.
— Дабы ответить на ваш вопрос: я нашел это под матрасом кровати в комнате Кэролайн Доусон над салуном «Корраль О’Кей». Точно такая же сережка, что была на вас в тот вечер. И мне достоверно известно, что и Кэролайн Доусон провела там ту ночь. Она сказала, что поднялась туда, потому что у нее разболелась голова, но это явно было не так. Вы могли бы это для нас окончательно подтвердить?
— Не чувствую ни нужды, не желания что-либо подтверждать.
— Вы с Кэролайн — пара? — спросил Декер.
— И вправду не пойму, на что вы намекаете, — отрешенно произнесла Соверн.
— Вы сообщили нам, что вашего мужа шантажировали, поскольку он встречался с другой женщиной. Мол, если б эта информация выплыла наружу, она уничтожила бы его. Ну что ж, мы проверили эту историю. И не нашли никаких свидетельств подобной интрижки.
Соверн явно колебалась.
— Это исключено. Я знаю, что у него была интрижка.
— А я говорю вам, что не было. А значит, вы солгали.
Соверн явно поразили слова Декера. Она не без труда взяла себя в руки.
— Ладно, вы правы. Не было никакой интрижки. Я сказала неправду.
— Тогда почему же его шантажировали? На сей раз нам нужна правда, Лиз.
Она испустила длинный покорный вздох.
— Он воровал.
— Что воровал? — уточнила Джеймисон.
— Личные вещи людей, которые предполагалось похоронить вместе с ними. Часы, кольца, другие драгоценности. Он украшал ими тела для показа и прощальной церемонии, но прямо перед тем, как окончательно закрыть гроб, опять изымал. Кто бы узнал, верно? Вряд ли кто-то стал бы выкапывать покойника, чтобы проверить. А в случае с кремацией это вообще не проверишь. А потом он ездил за пределы города или даже штата якобы по делам, чтобы продать их. Денег выходило довольно много.
— Зачем он это делал? — спросила Джеймисон.
Соверн посмотрела на Декера.
— Помните, когда мы только познакомились, я сказала вам, что в плохие времена люди, которые не могли оплатить наши услуги, предлагали бартер?
— Да.
— Так вот, Уолт оказался в отчаянном положении. По-моему, он убедил себя, что ему просто платят за услуги — непосредственно те люди, которым он эти услуги оказывает.
— Но это не оправдывает подобные действия ни с точки зрения закона, ни морали, — заметила Джеймисон.
— Люди, оказавшиеся в отчаянном положении, идут на отчаянные меры, — огрызнулась Соверн.
— И вы знали? — спросил Декер.
— Подозревала. Прямо перед тем, как он покончил с собой, у нас вышел крупный спор. Понимаете, я знала, что на одной из наших покойных было бриллиантовое обручальное кольцо. Как минимум четыре карата. Тонкой работы. Уолт закрыл гроб после прощальной службы — прямо перед тем, как погрузить тело на катафалк для доставки на кладбище. А потом я не могла найти один из инструментов, которые использую, чтобы что-то подправить на теле перед показом родственникам. Вспомнила, что и в данном случае им пользовалась. Открыла гроб и нашла его — он завалился вниз под тело. И тут заметила, что кольца нет. После окончания службы я прямо спросила об этом у мужа. Он был в ярости. Кричал, что я сошла с ума. Мне даже показалось, что он меня сейчас ударит.
— Так что это объясняет его записку, — произнесла Джеймисон. — Слова, что он сожалеет обо всем и ненавидит себя.
— Думаю, что да.
— И, должно быть, еще кто-то про это узнал, — добавила Джеймисон. — И шантажировал его.
— Примерно в то же время, когда нашли тело Айрин Крамер, он получил анонимное сообщение.
— Уолт показывал вам это сообщение?
— Да. Он был и зол, и испуган.
— Что там говорилось?
— В основном угрожали все раскрыть, если Уолт не будет делать то, что скажут.
— То есть если не исказит результаты вскрытия? — уточнила Джеймисон.
— Да. Особенно по части взрезанных желудка и кишечника. Сказать по правде, меня удивило, что он вообще упомянул про это в отчете. Но Уолт вообще всегда ответственно относился к работе, тут уж отдам ему должное.
— А откуда вы знали, что они не блефовали, утверждая, будто знают об этих кражах?
— Помните эти его «командировки»? У них были фото, где он сдает в ломбард краденые вещи. Записи в учетных книгах, чеки…
— Есть какие-то мысли, кто это мог быть?
Соверн покачала головой.
— А почему он рассказал вам про шантаж?
— Думаю, ему требовалась моя поддержка, чтобы все это прошло гладко. В смысле, я ведь тоже занимаюсь этим бизнесом. Вся наша жизнь тесно связана с этой конторой. Если б она накрылась, мы остались бы у разбитого корыта. И Уолт сказал, что если его поймают, то он скажет, что я тоже обо всем этом знала. Что меня тоже посадят за решетку. Так что я просто пошла у него на поводу.
— Эти шантажисты связывались с вами после того, как Уолт покончил с собой? — спросил Декер.
— Нет. А зачем им со мной связываться?
— Ну не знаю, хотя могли… Дайте нам знать, если вдруг все-таки свяжутся. — Он сделал паузу. — И какие у вас теперь планы?
— Не знаю. Голова настолько переполнена всякой мурой, что трудно мыслить связно. Нужно, чтобы бизнес не останавливался, для начала.
— Как думаете, справитесь?
— У Уолта имелся сертификат на проведение вскрытий, а у меня нет. Но я — подготовленный и сертифицированный медик. Я хорошо знакома с техникой бальзамирования, посмертной косметики, кремации — в общем, со всем, чтобы достойно проводить человека в последний путь.
— А не думаете со временем уехать отсюда? — спросила Джеймисон. — В смысле, вы ведь можете открыть подобное дело где-нибудь еще.
— С этим должна согласиться Кэролайн. Я не хочу никуда ехать без нее. Я и вправду о ней пекусь. И да, мы с ней и в самом деле пара.
— Но она ведь встречается с моим зятем. Вы и сами видели их вместе в «Коррале О’Кей».
Соверн мрачно улыбнулась.
— Она просто поддерживает гетеросексуальный имидж.
— Наверное, трудно хранить подобный секрет в таком маленьком городке…
— Мы старались. Мы были очень осторожны.
— Ну, не настолько уж осторожны, если встречались в комнате прямо над баром, — заметил Декер.
— Мы делали это очень нечасто. А потом, народ в баре обычно здорово пьяный, а персонал слишком занят, чтобы замечать подобные вещи. И мы были подругами. Всем про это известно. Просто никто не сознавал, насколько близкие мы подруги. И мы всегда уходили черным ходом, очень поздно ночью. В основном ездили на старую ферму моих родителей, чтобы побыть вместе. Я подумывала продать это место. Уолт тоже этого хотел. Мой отец воевал во Вьетнаме. Он привез оттуда много всяких диковин — не исключено, что довольно ценных. Плюс кучу оружия. Он вообще был на нем помешан. Но это стало приватным местечком для нас с Кэролайн. Так что я рада, что сохранила его.
— А это ваша машина на стоянке? — спросил Декер. — С номером «Небеса»?
— Да. — Тут Соверн впервые улыбнулась.
— Что? — спросил Декер.
— Помните, как я говорила про бартер? Так вот: резина на этом «Мустанге» — от Хэла Паркера, в уплату нам за похороны его жены.
— Думаю, иногда люди поступают так, как вынуждены поступить.
— И что же, теперь все это откроется — в смысле, про нас с Кэролайн?
— Множество людей нетрадиционной ориентации сейчас открыто и свободно живут своей жизнью, — заметила Джеймисон.
— Да, но только не здесь, я думаю.
— Послушайте, — произнес Декер. — Мы не можем ничего гарантировать. Мы пытаемся раскрыть серию преступлений. Нам приходится идти туда, куда нас приводят улики.
— Думаю, что могу это понять… Вы собираетесь поговорить и с Кэролайн?
— Наверняка.
— А вы можете сказать ей, что я ничего про нас не рассказывала? Что вы сами догадались?
— Если это вам так важно, — ответила Джеймисон.
— Да, это так. Очень важно.
— Вижу, — негромко произнес Декер.
По пути Амос ненадолго заскочил в отдел полиции, чтобы взглянуть на один старый отчет. После этого они с Джеймисон поехали в офис «Доусон энтерпрайзиз», расположенный в одном из зданий в центре Лондона.
— Зачем? — спросила Алекс.
— Чтобы узнать то, что мы пока не знаем, — загадочно ответствовал Декер.
Обоих провели в кабинет финансового директора фирмы, Эбнера Кратчфилда — маленького энергичного человека лет шестидесяти, с решительными чертами лица и звучным голосом. Одет тот был в рубашку с расстегнутым воротом, слаксы и надраенные мокасины с кисточками.
— Просто ужас, что произошло с мистером Доусоном и мистером Макклелланом! — начал он. — Насколько я понимаю, вы работаете над этими делами?
— Да, мы, — подтвердил Декер. — Мы ищем мотивы и хотели бы узнать поподробней о той сделке, которую они заключили прямо перед тем, как погибнуть.
— Ясно… Чем могу — помогу, — осторожно произнес Кратчфилд.
Глянув на Джеймисон, Декер добавил:
— Меня очень удивило, что Доусон решил распродать все свои активы. Он ведь совсем недавно, наоборот, скупал недвижимость, причем весьма активно — или, по крайней мере, так мне говорили. А тут даже продал ресторан собственной дочери, в который она вложила столько сил и времени…
— Да, да, это тут вообще много кого удивило.
— Макклеллан выплатил действительно крупную сумму?
— Конкретные цифры с ходу не назову, но она была девятизначная.
— Ничего себе! — ахнула Джеймисон.
— Да, согласен, — кивнул Кратчфилд. — Сумма кругленькая.
— А когда вы впервые узнали, что Макклеллан собирается выкупить его активы? — спросила Алекс.
— Месяца два назад. Мы готовили эту сделку в обстановке строжайшей секретности. И наконец закрыли ее. Все документы подписаны, заверены печатями, отправлены. Деньги уже переведены, права собственности оформлены. Так что Макклеллану теперь и вправду принадлежит весь город… В смысле, принадлежал, — тут же поправился он.
— Выходит, теперь весь город принадлежит его сыну? — уточнила Джеймисон.
— Я в эти дела не посвящен. Хотя достаточно хорошо знаю финдиректора мистера Макклеллана, а он никогда не упоминал, что отец обделил сына, так что могу заключить, что да — все унаследует Шейн.
— Непохоже, чтобы его особо привлекал бизнес, — заметил Декер.
— Я в курсе, что большинство здесь так и думает. Но хотите знать мое мнение?
— Будьте добры.
— Шейна я знаю еще с тех пор, как тот был сопливым мальчишкой. Он просто обожал свою мать, и она тоже любила его, но вот Стюарта не интересовало ничего, кроме бизнеса. Своей привязанности к обоим он практически не выказывал.
— Так-так, давайте дальше, — поторопил Декер.
— Шейн был очень популярен в школе. Прежде всего как талантливый спортсмен.
— Он говорил, что они с Джо Келли отлично играли в паре.
Кратчфилд тепло улыбнулся.
— Совершенно верно. Они были не разлей вода, эти трое, — в смысле, если считать Кэролайн. Вообще-то, если хотите знать, Джо был королем, а Кэролайн — королевой бала по случаю окончания предпоследнего класса. А в выпускной год королевой и королем стали Кэролайн и Шейн.
— Мы про это не знали, — признался Декер.
— Но в итоге школа осталась позади. Кэролайн уехала в колледж, а Шейн — воевать. Джо подался в полицию. А потом Шейн вернулся домой. Его мать на тот момент уже умерла. Он присоединился к отцовском бизнесу — без особой охоты, по-моему. Отец ни разу его не похвалил, даже и не подумал как-то поощрить или приободрить. Скорей наоборот, вообще-то говоря. Но, если верить этому моему хорошему знакомому, финдиректору Макклеллана, на самом деле Шейн — малый очень башковитый и дотошный. Наверное, и надо быть таким, чтобы выжить на войне. И работал он очень успешно. Так что теперь, когда отец больше не стоит у него над душой, из Шейна получится очень достойный управленец, я думаю. Во всяком случае, по моему скромному мнению.
— И весьма полезному, — кивнул Декер. — Еще один вопрос: Кэролайн знала, что ее отец распродает активы?
Выражение лица Кратчфилда переменилось.
— На этот вопрос непросто ответить.
— Ну, тогда ответьте, как получится.
— В течение всего последнего года или около того я чувствовал между ними некую напряженность. Ничего особо серьезного, но мистер Доусон как-то раз пришел ко мне и сказал, что, по его мнению, дочку все больше достает Лондон. Мол, сыта она уже этим городишком по горло. Вот тогда-то он и стал закидывать удочку в лагерь Макклеллана.
— А он не сказал, почему у него сложилось такое впечатление? — спросил Декер.
— Нет. А я не стал нажимать. В конце концов, это было его личное дело, а не мое. Вскоре после этого мы и начали готовить сделку по продаже.
— В том числе и ресторана «У Мэдди»? — уточнил Декер. — Названного в память ее матери?
— Да. Они с матерью были очень близки. Вы слышали про Доусона-младшего?
Ответила Джеймисон:
— Мы знаем, что он покончил с собой.
— Да, много лет назад, после того, как открылся своим родителям относительно своей нетрадиционной сексуальной ориентации… — Кратчфилд печально покачал головой. — Это была настоящая трагедия.
— Наверное, его отец относился к «альтернативному» образу жизни строго отрицательно, — заметила Джеймисон.
— Кэролайн любила брата, но вот с отцом у нее были серьезные проблемы — из-за того, как тот обращался с Младшим, особенно на людях. И Мэдди чувствовала то же самое, что и Кэролайн. Это вбило клин между ним и его женой, это уж точно. Вообще-то говоря, если б она не погибла в том трагическом происшествии, я не уверен, что они до сих пор были бы вместе.
— Но ведь в то время они вроде как всей семьей собирались переехать во Францию, — напомнил Декер.
— Да, но все, что я могу сказать, это что куда бы они там ни уехали, я не уверен, что они остались бы вместе.
— Вы никогда не замечали, чтобы Стюарт Макклеллан был влюблен в Мэдди Доусон? — спросил Декер.
— Стюарт? Ну, я не настолько хорошо его знал… Хотя, на мой взгляд, единственный человек, в которого он был влюблен, — это он сам.
Выйдя из кабинета Кратчфилда, они направились обратно к своей машине. По пути Декер негромко произнес:
— Знаешь, Алекс, иногда дела, которые кажутся самыми сложными, на поверку оказываются самыми простыми.
— В жизни не назвала бы это дело простым!
— Однако это так — оно очень простое. Просто мы его всю дорогу усложняли. Хотя в этом нам очень активно способствовали отдельные доброхоты.
— В смысле?
— В смысле, нас по-крупному дурили. А теперь наша очередь.
Чуть позже Декер и Джеймисон вошли в кабинет Джо Келли в отделе полиции.
Тот посмотрел на них.
— Где это вас носило? У меня уже есть кое-какие мысли касательно Бена Парди и того, где он может быть.
— Забудьте про Парди, — отрезал Декер. — Нам нужен ордер на обыск, причем прямо сейчас.
— У кого, где?
Декер объяснил ему, и глаза у Келли полезли на лоб.
— Можете сказать почему? — осведомился он.
— Могу сказать достаточно, чтобы судья выписал ордер. Что же касается остального, предпочитаю наглядно показать.
Позже в тот же вечер, уже с ордером на руках, они подъехали к большому, хорошо ухоженному дому на окраине Лондона и постучали в дверь.
— Машины на подъездной дорожке нет, — констатировал Декер.
— Может, ее нет дома, — предположил Келли.
— Вообще-то, с ордером мы можем войти и так, — заметила Джеймисон.
В результате Декер открыл замок отмычкой, и они вошли.
Направился он не в спальню наверху, а прямым ходом двинулся в закуток со стиральной машиной. На крючке здесь висел мешок с надписью «Химчистка».
Порывшись в нем, Декер вытащил слаксы и блузку.
— Нам очень повезло, что это не успели отдать в чистку!
Потом вынул из встроенного гардероба пару женских туфель-лодочек и посмотрел размер. Кивнул каким-то своим мыслям.
Келли не выдержал:
— А теперь, может, все-таки объясните мне, что это все значит?
— Как только мы получим результаты экспертизы этой одежды, вы будете знать ровно столько же, сколько и я.
Позже тем же вечером Декер сидел в прокатном внедорожнике в центре Лондона. На сей раз на пассажирском сиденье устроилась Джеймисон.
Она недоверчиво качала головой.
— Это все равно уму непостижимо!
Он покосился на нее.
— Ну что, готова?
Алекс тронула рукоятку своего «Глока».
— Готова.
Поездка заняла около часа. Остановившись на некотором расстоянии от нужного дома с обширным участком, остаток пути они проделали на своих двоих. Перед входом стояла только одна машина. Они сразу ее узнали. Декер подошел к ней и осмотрел шины, посветив на протектор фонариком.
— Что ты там ищешь? — спросила Джеймисон.
— Как раз то, что уже нашел.
Одноэтажное строение фермы было старым и сильно нуждалось в ремонте. Стояло оно на отшибе — других домов в округе не было видно.
Декер, который шел впереди, первым делом направился к амбару. Двери его были не заперты. Зайдя в него, они оглядели обстановку в свете маленького фонарика Декера. Вокруг жужжали мухи и комары, и приходилось постоянно от них отмахиваться.
Наконец они заметили в одной из стен дверь, на которой перекосился висячий замок с расстегнутой дужкой.
Зайдя за нее, оглядели пол, усыпанный соломой.
Джеймисон шлепнула себя по лицу, перед которым тучей вились комары.
— Блин… По-моему, одного я проглотила.
Но Декеру надоедливые насекомые вроде как ничуть не докучали. Присев на корточки, он провел лучом фонарика по соломе.
— Похоже на кровь… Можем позже проверить.
— Думаешь, здесь и держали тело Айрин Крамер?
— Насекомым сюда доступ свободный, а вот зверью нет, так что это предположение вполне можно принять за основу. И в окру́ге нет никого, кто мог бы услышать ее крики.
— Это уж точно, — согласилась Джеймисон.
Они заглянули в еще одну пристройку, примыкающую к амбару. В ней обнаружилась машина, прикрытая брезентом. Когда Декер приподнял его, их взглядам открылась маленькая «Хонда».
— Похоже, машина Айрин Крамер, — констатировала Джеймисон.
Прежде чем Декер успел ответить, послышался приближающийся гул автомобильного мотора и хруст гравия. Из своего неприметного укрытия они увидели желтый «Порше Кайен», подкативший к дому. Из него выбралась Кэролайн Доусон, которая подошла к двери и вошла внутрь.
— Так, неожиданное развитие ситуации, — тихо произнес Декер.
— И что будем делать?
— Пойдем и будем делать то, ради чего приехали.
Они подкрались ко входной двери дома, и Декер резко распахнул ее.
В гостиной стояли Кэролайн и Лиз Соверн.
— Какого черта? — выкрикнула Соверн. — Что вам тут надо?
Обернувшись, Доусон обвела их тусклым взглядом.
Декер заметил, что на полу рядом с Лиз стоит чемодан.
— Куда-то собрались?
— Да вот решили скататься в Канаду на пару дней, — ответила Доусон.
— Всего на пару дней? — скептически уточнил Амос, поглядывая на Соверн.
— Да, Лиз считает, что лучше сменить обстановку.
— Мы знаем про вас с Лиз, — сказала Джеймисон, обращаясь к Кэролайн.
Доусон это явно застигло врасплох.
— Это вы о чем? Мы просто…
— Это не ваше собачье дело, — перебила ее Соверн. — Так что вам тут надо?
Декер нацелил на них пистолет.
— Мы пришли за правдой, Лиз. По-моему, сейчас самое время.
Соверн шагнула между Доусон и Декером.
— Вы не имеете права врываться сюда и угрожать нам! Я сейчас вызову полицию!
— Не волнуйтесь, я ее уже вызвал, — последовал неожиданный ответ Декера.
Через секунду снаружи донесся шум мотора.
— А вот и они. Держи их на прицеле, — приказал Амос Джеймисон.
Подойдя к двери, он распахнул ее.
— Входите.
Через несколько секунд в дверях показался Джо Келли, который вопросительно глянул на Декера.
— Зачем вы попросили меня сюда приехать? — И, заметив Соверн и Доусон, добавил: — Я заметил «Порше» у дома. Что вообще происходит?
— По-моему, вам хотелось бы присутствовать при закрытии дела, — ответил ему Декер.
Это вызвало у Келли даже еще большее недоумение.
— А они-то здесь при чем?
— Наверное, вы хотели сказать, при чем тут вот она. Поскольку, для начала, это именно Лиз убила Мэдди Доусон и Элис Причард.
— Что?! — воскликнул Келли. — Нет, такого просто не может быть! Это же был несчастный случай!
— У меня не было никаких причин убивать ни Мэдди, ни Элис! — выпалила Соверн.
— Вы любите Кэролайн, и вы не хотели, чтобы она уехала во Францию. Я не знаю, как вам это удалось, но это ваших рук дело.
— Да что это вы тут несете? — вскричала Доусон. Стрельнула взглядом в Соверн. — Лиз, о чем это он?
— Хотела бы и сама знать, Кэролайн… Это просто-таки бредовые обвинения.
— И, Кэролайн, — после того как вашей матери не стало, а ваш брат и без того был мертв, Лиз оставалось лишь позаботиться о вашем отце. Но потом у нее возникла еще одна проблема.
— И какая же? — резко бросила Соверн.
— Кое-кто узнал про ваши отношения с Кэролайн.
— Отношения? — потрясенно промямлил Келли.
Доусон стрельнула в него взглядом.
— Да, Джо. Мы с Лиз давно уже вместе.
Детектив разинул рот, но ничего не сказал.
— Однако ваш отец ничего не знал? — осведомился Декер.
— Это его никак не касалось. Я и вправду хотела открыться про свою сексуальную ориентацию, но Лиз все время говорила, что нам надо держать это в тайне.
— Вы сказали, что кое-кто об этом узнал. Кто именно? — спросил Келли.
— Айрин Крамер, — отозвался Декер.
— Да это вы о чем? Как? — проговорил полицейский, не сводя взгляда с Доусон.
— Лиз сообщила мне, что они с Кэролайн время от времени встречались в квартире над баром. И расходились оттуда очень поздно ночью, после закрытия заведения, причем пользовались задней дверью. Готов поставить все что угодно, что Крамер — которая была поздней пташкой, как мы знаем, — как-то увидела их вместе. И, кстати, какое-то время Крамер проживала в «Доусон Тауэрс», где у Кэролайн квартира. Наверняка она и там их тоже видела.
А Джеймисон добавила:
— Не исключено, что как раз по этой причине Крамер и переехала оттуда. Лиз могла угрожать ей.
Доусон нацелила колючий взгляд на Соверн:
— Эта та женщина, с которой мы как-то столкнулись в вестибюле? Так это была Айрин Крамер? Она нам так и не представилась.
— Может быть, и что с того? — ответила ей Соверн.
Кэролайн посмотрела на Декера.
— Мы как раз целовались на прощание у двери, когда, как я полагаю, эта Крамер и проходила мимо. Она еще извинилась, что помешала нам… Отнюдь не повод для беспокойства. — Кэролайн опять перевела взгляд на Соверн. — В смысле, это и вправду был не повод для беспокойства, Лиз!
— Не думаю, что у Крамер были с этим проблемы. По-моему, это стало проблемой исключительно для Лиз, — заметил Декер.
— Что вы этим хотите сказать? — спросила Доусон.
Он продолжил:
— Крамер получила записку, которая ее сильно встревожила. Именно это Алекс и имела в виду, когда упомянула про угрозы со стороны Лиз. Айрин даже собиралась уехать из города. Но прежде чем она успела это сделать, ее похитили. И держали тут в амбаре. Однако она, видно, как-то сумела освободиться, причем нашла что-то изобличающее и проглотила его. — Он повернулся к Соверн: — Но вы увидели, как она это делает, и поняли, что должны заполучить это назад.
Декер примолк, глядя на руки Соверн и Доусон с розовыми колечками на мизинцах, которые он уже видел на каждой из них. Хотя он впервые видел их одновременно.
— У вас одинаковые кольца. Вы в свое время обменялись ими, верно?
Доусон потерла свое кольцо.
— Это Лиз купила. Там на каждом внутри выгравирована надпись.
— И эти надписи могут указать на то, что вы пара?
— Что-то типа того, — смущенно подтвердила Доусон, в то время как Соверн предпочла промолчать.
— Если так, то Лиз была просто обязана получить его назад. И вскрытие тела Крамер было бы для вас достаточно простым делом, Лиз, поскольку ваш муж занимался этим профессионально, а вы наверняка успели многого от него нахвататься по этой части. А еще вы сами сообщили нам, что являетесь лицензированным специалистом по подготовке тел для захоронения, даже бальзамировать умеете.
Доусон отступила от Соверн на шаг.
— Лиз, это какое-то безумие… Ты просто не могла сделать что-то подобное!
— Вы и вправду ее вскрыли? — с отвращением спросил Келли.
Соверн по-прежнему хранила молчание. Ее холодный взгляд был направлен на Декера.
— А еще вы несете ответственность и за смерть Уолта, — добавил Амос.
— Он сам застрелился, — тихо произнесла Соверн. — Мы все это видели.
— Думаю, насчет его краж вы сказали правду. Но узнали про это гораздо раньше, чем пытались нас уверить. И использовали это против него.
— Почему же он тогда не ткнул в меня пальцем? — огрызнулась Лиз.
— Потому что он не знал, что это были вы. Все, что у него имелось, — это анонимные письма. Угроз оставить его не у дел и посадить в тюрьму оказалось для него достаточно, чтобы послушно выполнять предъявленные требования. Сомневаюсь, что Уолт хотя бы на миг заподозрил вас в причастности к убийству Крамер. И его предсмертная записка была совершенно искренней. Он действительно терзался чувством вины и вправду ненавидел себя за то, что сделал.
— Это не более чем голые предположения.
— Нет, отнюдь. А теперь, у нас остаются еще Хэл Паркер и Памела Эймс.
— Какое отношение могла иметь к ним Лиз? — спросила Доусон.
— Айрин Крамер была женщиной высокой, весила сто тридцать фунтов или около того. Нашли ее в совершеннейшей глуши. Вы просто не смогли бы отнести ее на такое расстояние на себе, Лиз. Так что вы отвезли ее туда. Убив Крамер, вы подержали ее тело в амбаре, чтобы затруднить определение точного времени смерти, а потом подбросили туда, где, как вы знали, рыщет голодный волк. Зверя сразу привлек бы запах трупа. Вы, похоже, надеялись, что волк быстро доберется до него и разорвет на части, что еще более скроет то, что вы сделали с телом с целью получить проглоченный Крамер предмет. Но до появления Паркера пролежало оно там совсем недолго — об этом говорило его состояние. Вы наверняка даже и не знали, что Хэл тоже находится где-то в этом районе. И вдобавок к телу он обнаружил кое-что еще, не так ли?
— Следы шин, — не удержалась Джеймисон.
Декер кивнул.
— Тех самых шин, рисунок протектора которых он прекрасно знал, поскольку, как вы сами нам и сообщили, отдал их вам в уплату за похороны своей жены. Может, потом эти следы и смыло дождем, но не раньше, чем Паркер успел их увидеть. Он угрожал раскрыть вас?
Соверн лишь засунула руки в карманы и ничего не ответила.
— Ну, а Памела Эймс? — спросил Келли.
— Она знала Крамер по колонии Братьев. И, вполне естественно, могла попросить ту о помощи, когда ушла оттуда. Черт, да насколько я понимаю, именно Крамер и убедила ее уйти! Так что, если та как-то упомянула при Эймс, что видела Лиз и Кэролайн в интимном объятии, а потом Крамер вдруг находят убитой? — Декер повернулся к Кэролайн: — Эймс нуждалась в деньгах, чтобы уехать из города. Она не пыталась получить хоть сколько-то от вас?
— Нет, она никогда со мной не связывалась.
Он нацелился взглядом на Соверн.
— Ну а как насчет вас? Или она собиралась пойти в полицию со своими подозрениями? В любом случае, вам требовалось избавиться и от нее, и от Паркера. Думаю, что одежда, в которую вы ее обрядили, взята из вашего собственного шкафа. Вы носите одежду того же размера, что и та, в которой нашли Эймс. Равно как и обувь. Я проверил.
— Лиз? — нервно произнесла Доусон.
Декер не стал дожидаться ответа.
— В результате у нас остается только Хью Доусон, а за компанию с ним и Стюарт Макклеллан.
— Какое отношение ко всему этому может иметь мой отец? И с какой это стати Лиз причинять ему вред?
— Ради денег, разумеется, — ответила Джеймисон.
— Денег?
— Вашего наследства, — с нажимом произнес Декер, посмотрев на Соверн. — Вы хотели получить и Кэролайн, и ее несметное состояние. Но это вам никак не светило, если б Хью вдруг узнал про вас обеих. Вот потому-то вы и требовали от нее хранить секрет. Вы прекрасно знали, что случилось с Хью-младшим. Вам требовалось убрать Хью-старшего с дороги. Так что вы скормили нам дурацкую историю про то, что Стюарт Макклеллан был якобы влюблен в Мэдди Доусон, а также свою версию, что это он ее убил. И что ее муж, мол, это заподозрил и в конце концов решил отомстить. Да уж, с ядом рыбы фугу было тонко задумано… Но где тонко, там и рвется. Штука эта редкая, так что наверняка мы выясним, каким образом вы его раздобыли. Стоило Стюарту проглотить эту дрянь, как вам уже оставалось просто отвезти его туда, где его нашли, и провернуть этот трюк с якобы отравлением угарным газом из выхлопной трубы.
— Но зачем было убивать Стюарта? — продолжал удивляться Келли.
— Чтобы обеспечить мотив самоубийства Хью, естественно, — отозвался Декер.
— Но как же его предсмертная записка? — возразила Доусон. — Все же подтвердили, что это его почерк.
— Эксперт уже изучил ее. Она подделана. Подделана Лиз. Она уже давно знала Хью. И наверняка не раз видела образцы его почерка.
— У вас нет никаких доказательств, Декер, — отрезала Соверн. — Ни клочка. Но зато у меня есть доказательства. Ваших попыток оклеветать меня!
— Ну, в дополнение к машине Крамер в вашей пристройке, есть и еще кое-какие улики, от которых вам станет реально жарко.
Амос вытащил из кармана куртки прозрачный пакет для улик. Внутри лежала женская блузка.
— Мы получили ордер на обыск в вашем доме в городе. Вот эту вещь и слаксы мы нашли в мешке со всей прочей одеждой, приготовленной для сдачи в химчистку. Эта блузка была на вас, когда вы приходили проведать Кэролайн в больнице — в тот самый день, когда был убит ее отец. Вообще-то вам следовало бы сразу отдать ее в чистку.
Соверн посмотрела на блузку с ошарашенным выражением на лице, а Доусон — с недоумением.
Декер продолжил:
— Кэролайн, я уже объяснял вам, почему при убийстве вашего отца использовалась бечевка большей длины, чем вроде бы требовалось. Так вот, сегодня я попросил эксперта ФБР проверить вот эту блузку. И знаете, что он обнаружил? — Не получив ответа, он сам ответил на свой вопрос: — Кровь вашего отца. Стопроцентное совпадение.
Декер сделал паузу, чтобы сказанное улеглось у Кэролайн в голове, после чего бросил взгляд на Соверн.
— Будь вы хоть настоящим спецом по криминалистике, но в жизни не сумели бы предсказать, куда попадет кровь и ДНК при выстреле из дробовика, даже если присесть на корточки под прикрытием письменного стола. И если часть брызг все-таки попадет на вас, вы этого наверняка просто не заметите. Но, подводя черту: подобные следы никак не могли обнаружиться на вашей блузке, если вы только не находились в том кабинете в момент выстрела, Лиз. Так что вот вам ваше доказательство.
— О господи, Лиз… — пролепетал Келли, недоверчиво качая головой.
Кэролайн посмотрела на Соверн.
— Мой отец, Лиз… Ты так поступила с моим отцом?
На лице у той появилось презрительное выражение.
— С человеком, который возненавидел бы тебя, если б узнал про нас с тобой! И только посмотри, как он обошелся с твоим братцем! Так что настолько ли это большая потеря?
— Я… я просто не могу поверить, когда ты такое говоришь… Ты убила его!
Помотав головой, Соверн улыбнулась и произнесла:
— Однако, Декер, вы все-таки не такой сообразительный, каким себя возомнили.
— И почему же?
— Соседка уже сообщила мне, что вы побывали у меня в доме. И как появились оттуда с какой-то моей одеждой в руках.
Декер настороженно посмотрел на нее.
— Вот потому-то я сказала, что нам нужно убраться в Канаду, Кэролайн, — продолжала Соверн, обращаясь к Доусон. — Я поняла, что Декер тут вскоре обязательно объявится. — Она бросила взгляд на Амоса. — Помните, я рассказывала вам, что мой отец воевал во Вьетнаме и привез оттуда кое-какие диковины?
— И что? — спросил тот.
— Вот одна из них. — Соверн вытащила руку из кармана. На ладони у нее лежала граната.
— Нет, Лиз, не надо! — выкрикнула Доусон.
Выдернув чеку, Соверн бросила гранату в Декера.
Обхватив Джеймисон, Декер рывком вывалился вместе с ней на крыльцо.
Взрывом выбило стекла, на них обрушилась часть фасадной стены, но она также и приняла на себя взрывную волну, отчего они серьезно не пострадали и отделались лишь ушибами и ссадинами.
Шатаясь, оба поднялись с земли и огляделись по сторонам.
— Где Келли? — выкрикнула Джеймисон.
Пробравшись через обломки, они опять зашли внутрь, обнаружив, что от гостиной практически ничего не осталось.
Келли пытался выбраться через выбитое окно в глубине комнаты. Он был весь в крови, и одна рука у него бессильно болталась вдоль бока.
— Келли, погодите! — позвал его Декер.
Но тот уже исчез из виду.
— А где же Лиз и Кэролайн? — крикнула Джеймисон.
Подбежав к разбитому окну, Амос выглянул наружу.
— Никого не вижу, но их машины перед входом. Это единственный выход.
Вновь пробравшись через обломки, они выбежали из дома.
Возле автомобилей, стоящих неподалеку от крыльца, никого не было.
— Что за черт? — опешил Декер. — Куда же они девались?
И тут они услышали звук заводящегося мотора. Через несколько секунд из пристройки вылетела «Хонда» Крамер. Они бросились к ней, несмотря на то что машина мчалась прямо на них.
В самую последнюю секунду Декер бросился в одну сторону, а Джеймисон в другую.
И тут прогремели выстрелы. Подняв взгляд от земли, Декер увидел Келли, стоящего посреди единственной ведущей от дома дороги — одна рука его бессильно свисала вдоль бедра, а в другой он держал свой табельный пистолет, из которого посылал пулю за пулей в водительскую сторону лобового стекла несущейся на него машины.
— Осторожней, Келли! — взвизгнула Джеймисон.
Автомобиль вильнул вправо и вроде как собрался объехать детектива, но тут же выправился и продолжил нестись на него.
Келли прыгнул вбок, опоздав всего на секунду, — правая сторона бампера поддела его за ногу. Он взлетел в воздух, упал на землю футах в двадцати в стороне, крепко приложившись всем телом, и замер.
«Хонда» с пробитым лобовым стеклом и пулевыми отверстиями в кузове остановилась, сдала назад и повернула. Теперь капот машины был нацелен прямо на Декера. Он встал, подняв пистолет.
Все еще лежащая на земле Джеймисон последовала его примеру.
Прежде чем кто-то из них успел выстрелить, тяжелая пуля влетела прямо в центр радиаторной решетки готового к прыжку вперед автомобиля, взорвавшись внутри. «Хонда» даже подпрыгнула в воздух, тяжко плюхнувшись обратно на землю.
Прежде чем Декер успел двинуться, рядом с ним возник человек с длинной винтовкой в руке.
— Целы? — спросил Роби.
Амос кивнул.
Тоже появившаяся словно ниоткуда Джессика Рил помогла Джеймисон подняться.
— Ничего не сломано? — спросила она.
— Все нормально, — отозвалась Алекс, не сводя глаз с Келли, который корчился от боли на земле, и быстро подбежала к нему. — Звоните в «девять-один-один»! Скорее!
Декер выхватил было телефон, но Роби гаркнул:
— «Скорая» уже на подъезде! Будет через минуту. Мы решили, что она может понадобиться, когда вы попросили нас подъехать сюда для подстраховки.
Декер, Роби и Рил уставились на «Хонду». Теперь она уже не могла двигаться, так что они не опасались, что машина вдруг рванет на них. Но и выбираться из нее явно никто не собирался.
Винтовка Роби и пистолет Рил были нацелены на неподвижный автомобиль.
— Лиз, выходите из машины! — крикнул Декер. — Быстро!
Шли секунды, и наконец пассажирская дверца распахнулась. Из-за нее выбралась Соверн, вдавливая дуло пистолета в голову Доусон.
Когда Роби и Рил двинулись вперед, Декер коротко бросил им:
— Обождите. Просто… обождите.
Обе женщины переместились к передку «Хонды».
— Оружие на землю, быстро! — рявкнул Роби. Их с Рил стволы были нацелены прямо в голову Соверн.
— Как бы не так! — откликнулась та. — А теперь дайте-ка нам пройти — сейчас мы пересядем в «Порше» Кэролайн и свалим к чертям собачьим из этого проклятого богом места!
— Лиз, прошу тебя, — пролепетала Доусон. — Отпусти меня!
— Все будет нормуль, Кэролайн. Просто доверься мне. Ты же всегда мне доверяла. Я никогда тебе ничего плохого не сделаю.
— Вы же прижимаете ей к голове пистолет, — логично заметил Декер.
— Ну, вы вроде как меня к этому вынуждаете.
Доусон бросила взгляд туда, где Джеймисон, стоя на коленях, склонялась над поверженным Келли.
— Надеюсь, что Джо не очень пострадал… Я пыталась помешать Лиз задавить его.
— Могла быть и поумней, Кэролайн! Но ничего. Я буду сильной за нас обеих. Я позабочусь о тебе.
— Положите пистолет на землю, Лиз, — спокойно произнес Декер, наблюдая за каждым ее движением. Роби и Рил делали то же самое. — Деваться вам некуда.
— Ну, тогда у нас очень большая проблема, поскольку у меня нет никакого намерения сесть в тюрьму.
— Вам действительно пришлось убить Крамер? — спросил Декер.
— Я похитила ее и привезла сюда. Подумывала попросить деньжат у Кэролайн, чтобы заставить ее свалить отсюда и оставить нас в покое.
— Она уже съехала из «Доусон Тауэрс» и собиралась уехать и из города. Не думаю, что она как-то пыталась навредить вам. По-моему, у вас просто паранойя, и вы ищете скрытый смысл там, где его нет.
— Ошибаетесь, Декер! Моя любовь к Кэролайн не знает границ. Но есть и другие, слишком много других, которые пойдут на все, только бы нас разлучить! Кэролайн это понимает. Понимает, что я вынуждена делать то, что делаю.
Доусон при этих словах вздрогнула, но не проронила ни слова.
— И как же Крамер в итоге оказалось убитой и разделанной, как корова на бойне? — мрачно спросил Декер.
— Я как раз принесла ей поесть, когда она попыталась выскочить за дверь. Мы с ней сцепились. У меня слетело кольцо. И… Крамер его проглотила. Я просто не могла поверить, что она это сделала! Так что… Я заколола ее ножом, достала кольцо, а потом выбросила тело. Я никак не ожидала, что сюда явится ФБР и начнет расследование.
— Просто вы не знали о прошлом Крамер, — сказал Декер.
— А потом в один прекрасный день ко мне заявился Хэл Паркер и стал угрожать. Вы были правы насчет шин. Он сделал фото на телефон. Он хотел денег.
— Ну а Эймс?
— Она появилась тут в то же самое время и начала задавать вопросы. Насчет Крамер. Похоже, она знала про меня и про Кэролайн. А Крамер она знала по колонии Братьев. Я испугалась. Если б Хью вдруг узнал, то оставил бы Кэролайн без денег.
— Так что дело было только в деньгах? — горько заключил Декер.
— Я любила тебя! — выкрикнула Соверн, обращаясь к Кэролайн. — Никого так никогда не любила! Я так хочу провести остаток своих дней с тобой!
— Лиз, ты и вправду была для меня чем-то очень особенным. Такой доброй и заботливой… Но… убивать людей и говорить, будто ты делала это ради меня? Это… Ты не можешь так поступать! Это неправильно. Ты сама это знаешь.
Соверн покрепче перехватила Доусон за шею.
— Я любила тебя! Вот почему я все это делала! Это все было ради тебя! Только ради тебя!
— Ладно, положите пистолет, Лиз, — сказал Декер, который при виде того, как Соверн все больше и больше теряет контроль над собой, уже по-настоящему занервничал.
Она помотала головой:
— Как бы не так, Декер!
— Почему?
— Мы с Кэролайн созданы для того, чтобы быть вместе! И ничто этому не помешает!
Соверн сделала глубокий вдох. Ее взгляд становился все более жестким, а выражение лица все более решительным. Палец ее скользнул к спусковому крючку.
— И мы будем вместе! Если и не в этой жизни, то хотя бы в следующей!
— Не надо! — выкрикнул Декер.
Грохнул выстрел.
Время будто на миг остановилось. Никто не двигался, никто не дышал.
Пуля ударила прямо в лоб Соверн, вылетев из затылка. Еще чуть меньше секунды она еще стояла, уже мертвая. А потом повалилась на землю.
Взвизгнув, Доусон бросилась к остальным.
Все огляделись по сторонам в поисках стрелка.
В сотне ярдов за ними с земли поднялся Шейн с винтовкой с оптическим прицелом в руке.
— В армии я был снайпером, — негромко произнес он.
Роби посмотрел на тело Соверн.
— И явно неплохим, — отозвался он.
— Говорят, что вы довольно скоро полностью оправитесь, — произнесла Джеймисон.
Они с Декером склонились над Джо Келли, лежащим на больничной койке.
Тот только что перенес несколько серьезных хирургических операций — по поводу переломов руки, голени и бедра, а также для удаления осколков гранаты.
Он поднял на них взгляд — с усталым и тревожным выражением на лице.
— Я… я все никак не могу поверить про Лиз.
— Это избавило ее от пожизненного тюремного срока, — сказала Джеймисон.
Декер не сводил взгляда с Келли.
— И какие ваши дальнейшие планы?
— А какие могут быть еще планы… Как только оклемаюсь, опять займусь охраной порядка.
— У тебя могут быть и другие варианты, — послышался чей-то голос.
Обернувшись, все увидели входящего в дверь Шейна. Войдя, он встал рядом с койкой.
Когда Келли поднял на него взгляд, глаза его увлажнились.
— Я надеялся, что ты заглянешь!
Шейн положил ему руку на плечо.
— Ты прошел через настоящий ад, Джо.
— Да мы оба прошли, Шейн.
— И дальше что угодно преодолеем, вместе.
— Вы так и не сказали, почему оказались у дома Лиз в тот вечер, — заметил Декер.
— Я ехал по своим делам. Увидел машину Кэролайн. Решил двинуть за ней. Я уже давненько не говорил с ней с глазу на глаз. Просто хотел узнать, как у нее дела. А потом она вошла в дом Лиз, и началась вся эта чертовщина. Я схватил свою винтовку. Когда вы крикнули «Не надо!», выстрелил. — Он с несчастным видом покачал головой. — За морем частенько так вот приходилось стрелять. Никогда не думал, что и здесь придется. Я ведь хорошо знал Лиз… Она мне нравилась.
— А что вы имели в виду под «другими вариантами»? — полюбопытствовала Джеймисон.
— Я теперь парень богатый, — ответил Шейн, едва заметно ухмыльнувшись. — И мне нужен кто-то, чтоб помогал мне рулить бизнесом. Боюсь, один не справлюсь.
— Блин, ну какой из меня бизнесмен, Джо? — возразил Келли.
— Да тут любой запросто научится! Посмотри хотя бы на меня. — Его тон стал более серьезным. — Дело в том, Джо, что я тебе полностью доверяю. Это для меня гораздо важней, чем ты можешь себе представить.
Келли помотал головой:
— Школьные годы давно позади. Я уже тебе лет десять пасов не перебрасывал.
— Может, сейчас самое время вспомнить, как это делается, — сказал Шейн. — Самое время опять поработать в паре.
— У меня тоже есть кое-какие мысли на этот счет, — послышался другой голос.
Обернувшись, все увидели входящую в палату Кэролайн Доусон. Судя по ее затравленному взгляду и нетвердой походке, она еще не полностью оправилась после выпавшего на ее долю тяжелого испытания.
Войдя, Кэролайн встала рядом с Шейном.
— Ты спас мне жизнь.
Дрожащим голосом тот ответил:
— Ну не мог же я позволить ей застрелить тебя!
Поцеловав его в щеку, Кэролайн тронула Келли за руку.
— Ну как ты, Джо?
— Уже получше, — отозвался тот, хотя его улыбка так и не достигла глаз.
Она словно прочитала его мысли.
— Я все та же Кэролайн, знаешь ли. Ну, может, и не совсем та же… У меня такое чувство, будто за последние пару дней я повзрослела сильней, чем за все последние годы.
— У меня тоже такое же чувство, — вторил ей Шейн.
Келли согласно кивнул, после чего произнес:
— Ты вроде сказала, что у тебя есть какие-то мысли?
Присев на краешек кровати, Доусон обеими руками обхватила его ладонь.
— Это наш родной город. Наш дом. Мой отец мечтал переехать во Францию, но мне этого никогда не хотелось. Мы выросли здесь. И видели так много перемен… — Она сделала паузу. — И теперь так многих людей нет в живых… Стюарта, моего папы, Уолта, Лиз, всех остальных…
— И что-то серьезное происходило на военной базе и соседнем нефтяном участке, только вот Декер не желает нам про это рассказывать, — добавил Келли.
— Я это вот к чему, — продолжала Доусон. — Этот город нуждается в нас. Шейн теперь в нем едва ли не единоличный хозяин. Но будущее Лондона зависит от решений, принятых именно сейчас. Мы вроде как на распутье. И хотя спады и кризисы вроде уже позади, мир не будет вечно существовать за счет нефти. Нам нельзя сейчас ошибиться.
Вмешался Шейн:
— Я заглянул сюда частично и для того, чтобы убедить Джо помочь мне в этом деле. Я просто думал, что ты собираешься уехать, Кэролайн, иначе я тебя тоже об этом попросил бы.
— Нет, никуда я не еду, я остаюсь. По целому множеству причин. — Она резко выдохнула. — Короче говоря, я подумала, что мы могли бы работать вместе, чтобы ничего тут не останавливалось. Понимаете, я ставлю на то, что Лондон, штат Северная Дакота, все-таки превратится из обычного нефтяного городишки в то место, где люди захотят жить. И, в общем, я надеюсь, что вы чувствуете то же самое.
— Я никогда не хотел иметь отношения к отцовскому бизнесу, — отозвался Шейн. — Но теперь, когда могу сам им управлять, испытываю совсем другие чувства. Я неплохо разбираюсь в нефтянке, но мало смыслю во всем остальном — в отличие от тебя, Кэролайн. Так что работать вместе, похоже, отличная идея. — Он посмотрел на Келли. — Ты вписываешься?
Келли стиснул руку Доусон.
— Ну, с учетом того, что я могу и не пройти медкомиссию для дальнейшей работы в полиции и что вы оба всегда были моими лучшими друзьями, это довольно простое решение.
Доусон обняла сначала Келли, а потом Шейна. У всех троих на глазах выступили слезы.
— Ну а мы желаем вам удачи, — заключила Джеймисон, а Декер согласно кивнул.
Келли произнес:
— Надеюсь, мне больше никогда не понадобится помощь ФБР, но если что, то чертовски надеюсь, что опять пришлют вас.
— Полностью присоединяюсь к сказанному, — добавил Шейн.
Кэролайн крепко обняла Джеймисон и Декера.
— Спасибо вам за все!
Уходя вместе с Алекс, Амос обернулся и увидел, что три старинных друга уже вовсю строят планы, как изменить мир к лучшему. Или, по крайней мере, маленькую часть его, представленную городком под названием Лондон, что в Северной Дакоте.
Синий прислал правительственный борт, чтобы доставить Декера с Джеймисон и Роби с Рил обратно в Вашингтон.
После того как самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы объекта Военно-воздушных сил в Лондоне, Роби перевел взгляд на Декера, который сидел в своем кресле, явно с головой уйдя в какие-то собственные мысли.
— А вы молодец, Декер, — заметил он. — Спасли множество жизней.
— Мы все молодцы, — поправила его Джеймисон. — И нас не было бы сейчас здесь, если б не вы двое.
Декер ничего на это не сказал. Просто сидел, уставившись в спинку впереди стоящего кресла.
— А Брэд Дэниелс полностью оправился и живет теперь в госпитале для ветеранов войны, — добавил Роби. — Слышал, что он любит рассказывать тамошней публике всякие истории из прошлого.
Когда самолет выровнялся, Роби достал из бара в носовой части салона две бутылки пива, подсел к Декеру и передал ему одну. Рил с Джеймисон поднялись со своих кресел и уселись за столик в хвосте с чашками кофе.
Отхлебнув пива, Роби посмотрел в иллюминатор.
— Людей, на которых работал Парди, уже вычислили. По неофициальным каналам прошла команда прихлопнуть эту лавочку и кое-кого строго наказать, чтоб потом неповадно было. Так что последствия все-таки будут.
— Ясно, — отсутствующе буркнул Декер.
— Да, все-таки будут последствия… И как раз мы с Джесс и будем на самом острие этого меча возмездия. Мы сами вызвались.
Декер обвел его внимательным взглядом.
— Очень хорошее известие, — совершенно искренне отозвался он.
Роби покосился на него.
— Знаете, каждый раз, когда я возвращаюсь с задания, то поздно вечером иду на Мемориальный мост[585] в Вашингтоне.
— И зачем же? — спросил Амос, явно заинтересовавшись.
— Сам не знаю. Зачем кто-то что-то делает?
— Может, чтобы поразмыслить?
— Может. Побыть в тишине и покое перед тем…
— …как вернуться к работе?
— Угу.
Декер одним махом наполовину осушил свою бутылку.
— Наверное, это все, что у нас есть.
— В смысле, работа?
— Вы хороши в том, чем занимаетесь.
— Вы тоже.
— И я привык думать, что этого достаточно, — сказал Роби.
Декер стрельнул в него взглядом.
— А теперь нет?
— А теперь… может, и вправду так не думаю. — Роби ненадолго примолк, уставившись на свою бутылку. — Я читал ваше личное дело.
— А вот у меня не было возможности почитать ваше.
— Я никогда не был женат, Декер, никогда не имел детей. Представляю, каково вам тогда пришлось… Искренне сочувствую.
Амос никак не отреагировал — лишь нацелился взглядом в иллюминатор, за которым было темно.
— Спецы уже готовы войти в тот бункер, — продолжал Роби. — И вычистить оттуда все это дерьмо.
— Приятно слышать.
— Людям вообще неплохо заниматься этим время от времени. Вычищать откуда-нибудь дерьмо.
Это заставило Декера перевести взгляд на собеседника.
— Вы никогда не напоминали мне философа.
— Значит, вот так вы это называете?
— Ну не знаю… Первое, что пришло в голову.
— Думаю, что могу это понять.
— Люди часто чувствуют нужду давать мне советы, — с некоторой едкостью заметил Декер.
Роби медленно кивнул.
— Я чувствовал то же самое, пока не осознал, что никогда не следовал ни одному из этих советов, а потом вдруг оказывался там, где мне совсем не хотелось бы оказаться.
— И что, теперь вы исправились?
— Куда там! Но страшно подумать, где бы я сейчас был, если б даже не рассматривал другие возможности.
Прошло несколько мгновений тишины, после чего Уилл поднялся с кресла и произнес:
— Ну, не буду вам мешать.
И направился в переднюю часть салона.
— После того как прилетим, тоже пойдете на Мемориальный мост? — крикнул ему вслед Декер.
— Как всегда. — Он коротко обернулся. — Всем ведь нам нужно… чтобы было куда пойти, верно?
Почти три часа спустя маленький реактивный самолет коснулся полосы в Вашингтоне и, прокатившись, остановился. Высадившись из него, все четверо распрощались.
Джеймисон обменялась с Роби и Рил рукопожатиями.
— Надеюсь, не в последний раз видимся.
— Будьте поосторожней с такими пожеланиями, — отозвалась Джессика, лукаво сверкнув глазами. — Мы обычно появляемся, когда весь мир катится к чертям.
— Ну, если до такого и дойдет, то буду не прочь, чтобы вы прикрывали нам спину.
Декер пожал руку Рил, а потом повернулся к Роби и произнес:
— Хорошо провести время на Мемориальном мосту!
— А вам хорошо провести время там, куда вы в итоге отправитесь за тишиной и покоем.
Направляясь вместе с Декером к зданию терминала, Джеймисон заметила:
— Не думаю, что мне когда-нибудь захочется еще разок посетить Северную Дакоту…
— Эй, не держи зла на весь штат! А потом, Келли, Шейн и Кэролайн быстренько приведут его в порядок.
Она покосилась на него.
— Но я все равно до сих пор не пойму, как ты мог назвать это дело простым. Только прикинь, до чего тебе пришлось додуматься — это я про все, что ты тогда сказал в доме у Лиз.
— Но основополагающий момент, который позволил мне ухватиться за конец ниточки и размотать весь клубок… Это было просто.
— В каком это смысле?
— Алчность, Алекс, — это один из самых старых мотивов для совершения преступлений. Первые страницы учебника. Вот объяснение всему, что делала Лиз.
— По-моему, к этому стоит добавить кое-что еще, Декер.
— И что же? — спросил он, удивленно посмотрев на нее.
— Думаю, что стоит добавить самый старый мотив с первых страниц учебника, по которому люди порой готовы пойти на что угодно вплоть до убийства.
— И какой?
— Любовь, — просто сказала Алекс. — Извращенная, перекрученная, безумная любовь Лиз к Кэролайн. Но все равно любовь.
Глубоко вздохнув, Декер кивнул.
— По-моему, это самое проницательное замечание, которое можно было услышать от любого из нас в ходе расследования этого дела, Алекс.
— Из твоих уст это очень высокая похвала, — отозвалась она.
Когда они вошли в здание терминала, Декер, немного помявшись, произнес:
— Гм… моя сестра пригласила меня навестить ее и детишек в Калифорнии через пару недель. Стэн точно прилетит.
— Да это же просто классно, Декер! И ты примешь приглашение?
— Пока не решил.
Она внимательно посмотрела на него.
— Вообще-то, я думаю, что надо. И я совершенно серьезно. После недавних событий даже пара деньков с родней могут сотворить чудеса. Лично я обязательно навещу своих. Мне нужны семейные объятия и поцелуи.
— Будто я не знаю, Алекс, — буркнул Декер. — Ты ведь в курсе, что у меня все-таки была семья.
— У тебя по-прежнему есть семья, — резко бросила она в ответ.
Усевшись в такси, они покатили в квартиру, которую делили на двоих на юго-востоке Вашингтона.
Оказавшись там, Джеймисон приняла душ, переоделась в тренировочный костюм, рухнула в кровать и моментально заснула. Декер же опять натянул куртку и отправился прогуляться вдоль реки Анакостия.
А на другом конце города, подумал он, Уилл Роби уже направляется к Мемориальному мосту и реке Потомак, чтобы предаться размышлениям — о чем бы он там ни решил поразмыслить.
Присев на скамейку, Амос обвел взглядом медленно текущую воду и огни за ней.
«Ну и что теперь?» — как бы намекал Роби.
Вытащив телефон, он позвонил сестре. Рене ответила после второго гудка.
— Господи, Амос, мне уже звонил Стэн и рассказал кое-что из случившегося… Это просто чудо, что ты до сих пор жив!
— Пожалуй, так и есть.
— Надо думать, что нечто подобное с тобой случается регулярно.
— Пожалуй, даже слишком уж регулярно… Послушай, насчет приглашения повидать тебя и детишек…
— Будь уверен, мы предоставим тебе собственное пространство. Душить любовью и привязанностью не будем, пока я тут всем командую, — добавила она беззаботным тоном. А когда продолжила, голос ее растерял легкомысленные нотки: — А ты… ты приедешь?
Ответил он не сразу.
— Пока не знаю, Рене. Я тебе потом скажу.
— Та-ак… — Ее разочарованный тон разнесся по эфиру и ударил Декера так крепко, как он никогда не получал даже на футбольном поле.
— Просто еще много чего нужно доделать.
— Понимаю. И все-таки, Амос, независимо от того, приедешь ты или нет…
— Да?
— Ты всегда будешь любим, младший братишка.
— Не уверен, что я этого заслуживаю, Рене.
— Ну что ж, а я вот думаю, что точно заслуживаешь. А коли такое исходит от твоей старшей сестры, то изволь прислушаться.
Она отключилась, а Декер поднялся со скамейки и пошел дальше. Наверное, в поисках своего собственного мемориального моста. Наверное, в поисках… в поисках чего-то еще, что нельзя описать словами. И в полном ужасе от того, что никогда не сумеет это найти, потому что, может, этого и вовсе не существует для таких, как он.
Вытащив фото Кэсси и Молли, он посмотрел на него в лунном свете.
Время не исцелило все его раны. Едва лишь коснулось их, честно говоря. Это было все равно что поливать йодом раковую опухоль.
«Я не скучаю по вам все меньше и меньше. Я скучаю по вам все сильней и сильней. И мне очень жаль, что я абсолютно ничего не могу с этим поделать».
Убрав фото, Декер пошел было дальше, но вдруг остановился.
Перед мысленным взором все маячили образы жены и дочери.
Он просто стоял несколько секунд, неподвижно застыв. Они словно разговаривали с ним, каким-то образом доносили до него то, что он и без того знал, но просто отказывался признать.
И тут в голову ему пришли последние слова Джеймисон.
«У тебя по-прежнему есть семья».
Декер медленно полез в карман, вытащил телефон и набрал номер.
— Рене?
— Амос, что-то случилось?
— Я просто хотел тебе сказать… что обязательно буду.