Вкус предательства [СИ]

Глава 40

Смотрю на коробочку с тем самым кулоном… и улыбаюсь сквозь слезы маленького счастья.

Даже понимаю, почему он оставил ее. Дает понять, что не будет вести себя как в прошлый раз. Тогда, слово «выбор» не было сопоставимо Артуру Ризанову.

Взгляд в зеркало, где в глазах несколько забытых искорок, что зажигают внутренности по новой. Хриплые слова, сказанные на ухо — спички. Собираю вещи в сумку, надеясь, что он доехал до дома. Конечно, туда может быть и не впустят, но карт-бланш, что я там уже жила, а консьерж видел меня с Ризановым. Прошло несколько часов с того момента, как он ушел. Пока все поздравляли, пока благодарили, воодушевленный Андрей строил грандиозные планы… Наконец, только сейчас у меня есть время насладиться нашим артефактом из прошлого. Кулон в виде балерины, который он подарил когда-то давно. Можно даже сказать насильно всучил его мне.

Воспоминания вызывают глуповатую улыбку. Как я не отнекивалась, меня, без тени сомнений, круто развернули и одели эту утонченную красоту из белого золота с россыпью мелких алмазов. Именно ее я сорвала с шеи в то злосчастное утро.

На улице уже поздний вечер, благо хоть дождь закончился. Хотя и до моего отеля недалеко.

Может все таки предложить ему встречу у меня? К тому же для меня определенно комфортнее, если разговор с Артуром, который расставит все точки над и, все же пройдет не в их квартире.

Решаю, что правильным будет сначала позвонить. Поэтому набираю заветные цифры с гулко бьющимся сердцем. Однако, на том проводе женщина говорит, что абонент недоступен.

Хмурюсь. Ладно, может быть занят? Тревожно, но я стараюсь отбросить глупости и продолжаю собираться из театра в отель.

Спустя пару утомительных часов, уже вернувшись в отель, переодевшись, я набираю Артура уже пятый раз. Не на шутку нервничаю.

Я не помню ни одного раза, чтобы у него был выключен телефон… Ну, кроме той ночи. И там понятно, кто постарался, чтобы его не искали.

Мысль резко, со свистом в голове, останавливается на ней…

Она ведь не решилась бы причинить ему вред?! Она бы скорее на меня пошла, так ведь?!

Тру виски, делая короткие глубокие вдохи. Липкий страх, оставляющий за собой холод стремительно ползет вверх и набирает обороты.

Так что делать…

Может быть, я паникую совершенно без причины. Ну мало ли чем может быть занят мужчина! Логика пытается достучаться до меня сразу после доводов рассудка.

Нет… нет, что-то не так!

Тру шею, ходя из стороны в сторону.

Максим.

Номер телефона остался еще со времен нашего шпионажа. Судорожно листаю контакты, и грызя ноготь, наконец, набираю.

Гудок.

Первый, второй, третий, четвертый. Спустя пять долгих звуков слышу отрешенный голос.

— Максим! Это Вероника! — тараторю в трубку: — Я не могу дозвониться до Артура! Он мне очень нужен! Ты не знаешь…

Замираю на полуслове. Молчание, такое тучное и громкое останавливает меня от суеты.

— Максим?… — едва слышно проверяю там ли он.

Интуиция показывает сигнал СОС, но я все еще жду какой-нибудь глупой причины.

— Вероника… Босс попал в аварию…. — пустым голосом говорит мне какой-то бред. — Что ты такое говоришь?! — нервно усмехаюсь не веря в слова. — Отказали тормоза на трассе и…видимо, хотел вылететь, чтобы не врезались в него. Он… — мотаю головой, а слезы уже срываются крупными каплями вниз: — Машина влетела в отбойник…

Белый шум.

Трубка падает из рук, а все тело берет мелкая дрожь. Воздух не попадает в легкие, удушье словно хватает в свои тиски невидимыми клешнями.

Нет. Нет.

Только не он.

Еще одну потерю я не вынесу.

Хаотично стирая слезы, вновь хватаю трубку, в которой мое имя орет голос Максима.

— Он ведь жив, так, да?! — кажется, что я говорю одними губами, зВуков неслышно. — Сейчас он в реанимации. Больница триста пятнадцать. Я могу послать за…

Отключаюсь, сдерживая вой, что рвется наружу.

Нет. Осматриваюсь по сторонам, но не вижу ничего, ни номера, ничего.

Пустота.

В глазах лишь та неловкая улыбка самого желанного мужчины в моей гримерной. Хриплый рокот любимого человека в ухо, что все еще любит.

Пошатываясь, крепко сжимая телефон, по стене иду к двери. Пальто в охапку и, капая соленой влагой на экран, невпопад тыкаю, заказывая такси.

Уже сидя в машине неверие сходит на нет, и приходит сокрушительное отчаяние. Глотаю рыдания, закусив руку.

Нет, пожалуйста, только не он.

Я просто не выдержу. Я не хочу выдерживать. Артур ведь сильный, он просто обязан жить. Обязан.

Таксист оборачивается, спрашивая в порядке ли я, стираю рукавами слезы, кивая и отворачиваясь в окно. Коробка, что сжимаю до побелевших костяшек, боясь уронить, жжет глаза. А боль, такая дикая, словно распространившаяся по всему телу, не дает дышать.

Нет. С ним все будет хорошо. Это ведь Ризанов. Он все решит, он все может….

Пытаюсь сделать вдох, но не получается. Сжимая голову руками покачиваюсь на сидении.

Когда такси останавливается у больницы, влетаю внутрь.

— Ризанов Артур Александрович! — подлетаю к стойке с полной девушкой.

— Кто это? — медленно отвечает она. — Недавно поступил к вам. Ризанов Артур Александрович, после дтп. Он в реанимации, Какой это этаж? — хаотично вожу глазами в попытках найти указатели.

Попутно кидаю взгляд на людей, может быть здесь кто-нибудь есть? Максим?

— Кем приходитесь?

Прикрываю глаза, и не своим голосом чеканю.

— Ризанова Вероника Романовна, жена! ЧТо-то еще?

Ощущение, что еще немного и я схвачу ее за волосы, и мне будет плевать, что я за это получу. Она смотрит с очевидным скепсисом и, вздернув бровь, наконец, смотрит в свой долбанный журнал.

— Третий этаж. Вас все равно не впустят, нечего кричать. — говорит она вяло.

Срываюсь с места, сдерживая новую порцию слез. В момент, как я оказываюсь в холле вижу Максима, прислонившегося к стене.

— Что с ним?! — подлетаю ища в глазах хоть какой-то ответ.

— Пока ждем. Операция.

Задыхаюсь, оседая на пол. Максим пытается поднять, но мне плевать. Я не хочу вставать.

— Он не может… Он не оставит… Он уже один раз оставил… — вою в голос, то захлебываясь рыданиями, то бессвязно лепеча.

— Босс не сдастся. Он ведь никогда не сдается. — пытается меня успокоить мужчина. Я же мотаю головой.

— Он… — реву, понимая, что он видел Андрея, что я не остановила его…

А ведь я могла задержать. Прижаться к груди, не отпускать. Позволить сразу надеть этот символ прошлого.

— Вероника.

Максим садится рядом со мной на корточки, пока меня буквально кромсает внутри. Только договорить ему не дает раздающийся на весь коридор голос.

— А я и думаю, что это за жена нарисовалась тут!

Слышу ее и зверею…в прямом смысле. Откуда берутся силы, чтобы моментально встать с пола и двинуться на эту стерву, не знаю. Подопечный Артура не успевает среагировать.

— Ты!!! — чуть ли не бегу, глазами убивая это не человеческое существо: — Это ты!!!

Та ярость, что готова вылиться наружу собрана за все те года, за всю ложь, за всю подлость и наши испорченные жизни.

— Я засажу тебя!!! Будешь гнить в тюрьме!!!

Максим пытается оторвать меня от нее, а я с бегущими дорожками слез и красными глазами испепеляющего гнева трясу это подобие женщины.

— Отпусти, больная! Охрана!

— Думаешь, никто не поймет, что это ты, тварь?! — хватаю за волосы, опуская ее надменное лицо и шиплю в ухо: — Ты даже не представляешь на что я буду способна! Молись, чтобы Артур открыл глаза! — скриплю, сжимая зубы: — Если он не выйдет с этой больницы… — гоню ком в горле: — Я отправлю тебя на тот свет своими руками!

— И там мы будем с ним снова вместе! — ехидно отвечает, корча лицо в гримасе боли.

— Ты никогда…никогда не была с ним! Ни одной минуты… А знаешь почему?! — прищуриваюсь, сильнее оттягивая ее патлы: — Потому что там была я! С первой, твою мать, минуты! — отшвыриваю от себя эту грязь, стараясь сделать глубокий вдох.

Вот только кислорода в легких это не прибавляет.

— Я нормально… — поднимаю руки, успокаивая Максима, который двигается на женщину и подзывает еще кого-то.

Оседаю на пол у стены рядом с раздвижными дверьми реанимации.

Давай, родной. Не оставляй меня на полпути снова….

Резко нападает слабость, когда не хочется абсолютно ничего. Тихие слезы катятся из глаз и я молюсь, действительно, молюсь всем возможным силам и энергиям.

Я не смогу…я не переживу. Уверенность в этом, как в собственном имени.

Звучит какой-то сигнал и проем медленно увеличивается. Поднимаюсь с пола в ожидании врачей. Несколько человек в халатах выходят, а Максим встает рядом со мной.

Мужчина в возрасте, в очках словно невесомо сидящих на его носу, молча снимает головной убор врачебной формы, разглядывая нас по очереди.

— Родственники? — устало спрашивает он.

Судорожно киваем, глазами умоляя сказать хоть что-то.

Он принимает ответ и больше не задает вопросов, а потом… потом поджимает губы и опускает глаза.

Собственный вой раздается на весь коридор. Хватаюсь за стену, рядом что-то мелькает наверно руки, но физически я не чувствую совершенно ничего. Только боль. Адскую боль, словно наживую мне оставляют надрезы по всему телу, и я не могу сопротивляться. Мне просто некуда деться. Снова.

— Мы сделали все, что было в наших силах…