Глава 41

Резко подскакиваю в идеально белом помещении. Голова мутная, а усталость такой степени, что не хочется даже двигаться.

Осматриваюсь, находясь в полной прострации.

И по мере того как прихожу в себя, ужас накрывает беспросветным полотном. Слезы автоматически запускаются без моего участия.

Без остановки прокручивая слова врача, вскакиваю с койки и выбегаю из палаты. Но тут же попадаю в капкан рук.

— Вероника! Вероника! — Максим крепко удерживает, пока дергаюсь в каких-то отчаянных судорогах. — Отпусти! Мне надо к нему! Отпусти! — кричу хриплым воем, оставляя кулаки на груди мужчины: — Отпусти! Я должна ему сказать…

Разом силы покидают, а я захожусь в новой истерике. Сползаю на пол, не веря, что все это происходит со мной.

— Вероника! — Максим с серьезным лицом хватает за руки, и пытается удержать, поймав мой потерянный взгляд: — Ты его увидишь! Потерпи немного!

То, как он держится вводит в какую-то нелепую обиду.

— Тебе надо собраться, там в коридоре… — указывает куда-то в сторону: — Панкратова с тяжелой артиллерией.

Ничего не понимаю, хлопаю на него глазами, с которых срываются бесконечные слезы.

— Мать Артура и отец Абрамова.

Отрицательно качаю головой, мне ничего не надо. Мне плевать на них всех, ни один из них никогда не любил его. Для них потеря Артура — это дележка фирмы, денег, имущества, помпезный вечер в честь него. Они даже не представляют, каково это терять.

— Он потом наругает нас… — уверенным шепотом заявляет Максим, заставляя горько улыбнуться сквозь слезы.

Киваю, стараясь вдохнуть побольше воздуха.

— Ладно. — пытаюсь подняться, но с первого раза не получается: — Пусть ругает…пусть хоть что угодно делает, Максим. — смотрю с болью в глазах, кроме нее вообще ничего не чувствую. — Голову выше, и вперед. — кивает, провожая обратно в палату: — Сейчас приведите себя в порядок, а после…я договорюсь о том, чтобы увидеть его. К ни го ед. нет

Захожу в небольшую ванную комнату. В зеркале на меня смотрит призрак той женщины, что будто в другой жизни наблюдала в отражении себя счастливую. С искристыми глазами гладила маленькую подвеску, предвкушая встречу с ним.

Теперь пустые красные и опухшие глаза. Лицо словно осунулось за эти часы, что кажутся вечностью. Волосы спутаны, и вообще все серое, будто мир резко потемнел после фразы доктора.

Умываюсь ледяной водой, вперемешку с соленой влагой собственных слез и пытаюсь короткими вдохами дышать.

Вытерев лицо и собрав волосы в запутанную косу, собираюсь пойти к гиенам и бороться до последнего.

Он бы этого хотел…

Как только на негнущихся ногах дохожу до коридора, первым делом вижу мать Артура. Женщина вопросительно вскидывает бровь, совершенно не выглядя хотя бы на секунду печальной от горя, что случилось.

Отец Абрамова и тот больше переживает. Панкратова рядом с матерью, явно искала поддержку. А, уверена, специально натертые веки, отдают красным.

— Максим! — звучит жесткий голос его матери: — Что с моим сыном?! Как ты проглядел?! Ты — начальник охраны! — сразу в наступление идет женщина.

Усмехаюсь, качая головой.

— Авария, Ирина Романовна.

Максим будто собран и спокоен, ловлю на мысли, что Артур бы скорее всего вел себя также. Только он…

Смахиваю мысли, иначе не выстою здесь.

— Как он, сынок?! — тут же сдвинув брови, спрашивает отец Абрамова. — Машина двигалась на большой скорости. — мать прищуривается, а Панкратова застыла в ожидании: — Врачи сделали все возможное, но…

Говорить это вслух невыносимо.

Подопечный Артура опускает глаза в пол. Я же сглатываю, впиваясь ногтями в ладони, чтобы выдержать. Наивно полагая, что физическая хотя бы на секунду может превозмочь душевную.

— Ты что такое говоришь?! — женщина оказывается неприятно близко и шипит, гневно сверкая глазами: — Мой сын не мог умереть!

Панкратова всхлипывает, пуская слезы, а мужчина прикрывает рот ладонью, грузно опускаясь на стул.

Сдерживаюсь, чтобы не скулить, прикусывая щеку изнутри.

— А что здесь делает… — добавляет женщина. — Настоящая жена вашего сына?! — перебиваю ее, фальшиво улыбаясь ей сквозь слезы.

Я ведь никогда не стану наяву женой…

— Вы это имели в виду?!

У женщины явно челюсть готова сорваться к полу, но она лишь хмурится, переводя взгляд на мою бывшую подругу.

— Ах да! Бывшей жене здесь делать нечего! Учитывая нашу последнюю встречу, вряд ли мой мужчина хотел бы ее видеть.

Господи, я правда сойду с ума без него…

Не представляю, почему говорю с этим зверьем. Но то, как я цепляюсь за этот разговор, чтобы абстрагироваться, чтобы не показать истинной боли и того, как рвется моя душа, удивляет саму себя.

— Что ты несешь?! — шипит Панкратова: — Процесс еще идет! — с триумфом добавляет.

Максим сжимает кулаки.

— Адвокат Артура Александровича подтвердил, что судья закрыл дело незадолго до того, как случилось несчастье. Он не является отцом Мии Ризановой, не является вашим супругом. Имущество, оформленное в браке принадлежит ему. — отвечает, глядя на нее.

Она злостно сверкает глазами, а слезы тут же прекращается.

Тварь.

— И еще кое-что… Максим делает шаг ближе: — Экспертиза пока ведется, однако, отказ тормозов — это не техническая поломка автомобиля.

Поворачиваюсь на него в шоке. Когда он успел…

— Немедленно выведи эту женщину! Это семейные разговоры! — приказывает Ирина Романовна Максиму.

Это отрывает от удивления и восхищения человеком Артура, заставляя усмехаться.

— Скорее выведут вас, нежели меня. — уверенно звучит голос, как-будто не свой. — Ира, перестань, такое горе! — тут же вступает отец Абрамова: — Катерина, езжай к Мие, она очень ждёт! — указывает второй стерве.

— К сожалению, девочке не удастся увидеть мать… — откашливается Максим.

Вижу как с другой стороны коридора к нам направляется несколько человек в полицейской форме и один без нее.

— Панкратова Екатерина Дмитриевна? — тот самый в гражданском останавливается напротив.

Максим скрещивает руки на груди.

— Следственный комитет города Москвы, майор юстиции Ващенко Игорь Владимирович. — достает и показывает корочку: — Вам необходимо проехать с нами. — Что это?!

Мать Артура обескураженно переводит глаза то на Панкратову, то на нас, то на следователя.

— Вы обвиняетесь в преднамеренном покушении на убийство Ризанова Артура Александровича.

Словно робот он проговаривает слова, а я, под стать им, гордо задираю подбородок. И плевать, что по нему стекают капли собственных слез.

— Это какая-то ошибка! Я его жена! Я… — смотрит умоляющим взглядом на мать: — Ирина Романовна! Это же какой-то бред! — Назар! — шипит женщина с отсутствием материнских инстинктов, пытаясь заставить сделать мужчину хоть что-то.

Но он, качая головой и хмурясь, лишь почесывает свою бороду.

— Ризанова Ирина Романовна? — подходит тот же человек к матери Артура, а меня берет полнейший шок.

Максим все так и наблюдает со знанием дела.

— Я! А что?! И меня задерживаете?! — смахивая челку с глаз она немного суетится: — Назар… — В чем дело, господа? — наконец, встает мужчина со стула. — Вам всем лучше проехать с нами. — люди в форме нависают над ними огромной грозовой тучей.

Ризанова переводит полный презрения взгляд на Максима и меня.

— Что ты творишь?! — полушепотом шипит мужчине. — Это я, Ирина Романовна. — выхожу чуть вперед: — Ведь сколько всего выгорает не так ли? Детище Артура — лидер на рынке строительства, совет директоров после известия будет выбирать преемника…Адвокат зачитывать завещание… Сотни, тысячи… миллионов только за одну его жизнь… Подумаешь, правда? — качаю головой, а она хмурится: — Надеюсь, что все те, кто недостоин этого воздуха…сегодня же лишатся его.

Холодный взгляд и беспристрастное выражение лица, несмотря на полный раздрай. И пусть не я запустила механизм, но теперь уже плевать, я доведу это до конца.

Очевидно, все же что-то я переняла у тебя, Артур…

— Да как ты смеешь?! — начинает женщина. — Ира! — грозный голос отца Абрамова ее останавливает: — Сейчас не тот момент! — Пройдемте. — мужчина указывает вперед, а полицейские встают чуть позади этих нежеланных посетителей.

Напоследок следователь посылает взгляд в Максима и кивает ему.

— Он гордится вами…. — говорит Максим, а я смотрю стеклянным взглядом как удаляются те, кто лишил его жизни. — Я тоже не могу говорить о нем в прошедшем времени… — шепчу, снова пропадая на задворках потерянного сознания. — Можно его увидеть, если что… — поджимая губы и уводя взгляд возвращает меня в реальность. — Спасибо. — готова снова разреветься. — Вероника… — смотрю в ожидании, а сама уже готова мчаться хоть куда за ним: — Он без сознания, но он не мертв.

На одном дыхании говорит, а я будто вижу какой-то сон.

Мотаю головой…

— Но врач… Я слышала… И реанима… — неверяще хмурюсь. — Да. — подопечный Артура явно кается: — На такой случай у Босса был план Б… — чешет затылок, сжимая зубы: — Мы его рассматривали еще до вашего приезда. Конечно, не совсем так, как вышло, но если говорить кратко, то он был к этому готов.

Теперь я в полном, нет, не шоке. Я охреневаю и, кажется, не понимаю его слов.

— Рядом с вами постоянно охрана, вы вообще не передвигаетесь в одиночку. Приказ Босса ездить без сопровождения вошел в силу с момента, как иск оказался в суде. Да и в принципе, делать вид, что он не предвидит свой «летальный исход».

По мере того как он говорит, глаза готовы вырваться из орбит.

— По состоянию и…последствиям врач подробнее вам расскажет. Я знаю, что сломано плечо, одна нога оказалась зажата. Черепно-мозговая, собственно, из-за которой он и был в реанимации. Сейчас его ввели в медикаментозную кому.

Я, откровенно сказать, даже не знаю, как реагировать. Если бы сказали, что вот он, в соседней палате ждёт, когда закончится этот спектакль, я бы наплевала на все и уже летела крепко его целовать и ругать.

Но сейчас, его все еще нет со мной.

Он все еще не открыл глаза.

Мне не сказали, что он жив.

А это именно самые желанные слова. И…пока мне сложно поверить, что это вообще возможно.

— Надо было меня подготовить, Максим. — говорю ему, едва в силах двигаться к той палате, где меня успокаивали врачи: — Несколько лет назад я потеряла нашего с ним ребенка, даже не увидев. — вновь текут слезы, а я оборачиваюсь на него: — Я бы просто легла с Артуром в морге, потому что больше не смогла бы, понимаешь?

Он нервно проводит рукой по волосам, чертыхаясь.

— Я…мне очень жаль. — говорит искренне: — Босс велел держать вас от всего этого… — Подальше? — печальная улыбка между каплями соленой влаги: — Говорил, чтобы Вероника вообще не была в курсе событий, да? — поджимаю губы, стирая слезы: — Артур готов жертвовать собой ради тех, кто дорог его душе… Только он не думает, каково будет этим людям, потеряв его.

Когда только дверь в палату открывают, не дыша робко шагаю. А увидев койку, прикладываю ладони ко рту. Всхлипы звучат вперемешку с сигналами каких-то мониторов.

Подхожу ближе, вовсю сдерживая, чтобы не реветь в голос.

Артур с полностью перемотанной головой, многочисленными проводами, что вьются от его вен, маске и с трубкой во рту.

Как будто просто спит.

Практически все тело перебинтовано. Хочу дотронуться, но боюсь. Знаю ведь ответ не почувствую, а это слишком реально для меня.

— Артур… — душераздирающий хрип.

Смотрю на лицо любимого мужчины и достаю коробку.

— Ты сказал, что мое право принять его или нет… — шепотом, который я едва сама разбираю: — Я принимаю, Ризанов, слышишь? Принимаю! Пожалуйста…

Снова ломаюсь прямо тут, рыдания самостоятельно не удается успокоить. Хватаюсь за поручень койки, опуская голову.

Короткие вдохи.

Один. Два. Три.

— Я буду ждать тебя, знаешь? Знаешь же…я подожду. Только давай недолго, ладно?

Губа трясется, и не в силах больше держаться на ногах, плетусь к креслу палаты, сжимая эту коробочку.

Истерия накрывает с новой силой. Прислоняюсь лбом к холодной стене и умираю…в который раз в своей жизни.

Но даже все остальное, по сравнению с тем, что я чувствую сейчас и рядом не стоит. Сейчас…это как-будто жирная жестокая точка невозврата. Кажется, что пока он не откроет глаза, я так и буду считать это концом своей души. Я когда-то собрала ее по частям, но если он не проснется и не скажет свое “Красивая” она останется с ним.

— Мы долго с тобой не говорили… — стирая слезы после паузы говорю в пустоту, надеясь, что он слышит: — Не обсуждали наяву, как проживали лавину обрушившейся лжи. Я так пыталась тебя ненавидеть. Гнала прочь твой образ немного высокомерного, сложного, но такого обаятельного, заботливого и любящего молодого человека. Казалось, что у меня даже получалось… — качаю головой, бросая взгляд на безжизненно лежащегомужчину: — Когда узнала, что беременна…ты даже не представляешь, что испытала. Это был какой-то набор иррациональных и несовместимых чувств. Радость, надежда, любовь, ненависть, обида, боль. Все вперемешку клубилось тайфуном. Помню, как стояла у зеркала пытаясь увидеть хотя бы намек на живот. — воспоминание навевает печальную улыбку: — Конечно, ничего не увидела. Но гладила и разговаривала с будущим человеком. Неверие быстро прошло, и прогуливаясь по детским магазинам со слезами приглядывала наряды. Для мальчиков, для девочек — было неважно. А одинокими и холодными ночами десятки раз брала телефон, чтобы решиться тебе сообщить. Но…вспоминала ее руки на твоей груди и обрывала, как думала, глупые порывы. — воспоминания проносятся калейдоскопом картинок: — Как знать, может если бы ты знал, то все сложилось бы иначе… Это случилось одной ночью, я проснулась от странных ощущений, что тянули низ живота. Все произошло очень быстро: паника, вызов скорой, многочисленные вопросы с надеждой в глазах. И уже в больнице, спустя несколько часов дикая сжигающая мука. Она и по сей день лежит пеплом в душе, и как бы я не хотела, я не смогу избавиться от нее. В тот момент, наши перипетии казались столь ничтожными и мелкими, что…быстро отошли на второй план. Но странно и может быть неправильно, любовь к тебе она словно осталась под этим пеплом, тогда как я думала, что выдворила ее насовсем. И я не боюсь признаться, да, Артур, я люблю тебя. Иначе. Не так, как раньше. Глубже, осознаннее, и более того, сильнее…

Заканчиваю монолог, с безмолвными слезами глядя на него.

— Простите, вам пора. — заглядывает в палату реанимации медсестра.

— Ннет. — хмурюсь, судорожно вытирая лицо: — Я здесь подожду.

— Девушка…

— Я не уйду. — мотаю головой и вижу, как в проеме появляется Максим.

Он поджав губы смотрит на меня, и уводит медсестру, очевидно, снова договариваясь.

Кладу голову на ручку кресла и наблюдаю в ожидании увидеть его первое движение.

Загрузка...