Властелин летающего замка

Зачин Сфера Миров

Вселенная Лазурной Чешуи, под протекцией Вольного Единства.

Поселение беженцев из иных миров, Генсокье.

Год 1715 по календарю внешнего мира.

11 августа.

Лучи солнца почти полностью терялись в густых кронах деревьев. Лишь изредка свет находил себе дорогу и создавал во влажной полутьме подобие сияющих колонн, в которых лениво танцевала пыльца многочисленных цветов и грибные споры.

Грибы, растущие повсюду на земле и стволах деревьев, были окутаны призрачным разноцветным свечением. Именно они придавали тот самый чарующий, завораживающий вид, из-за которого лес называли магическим.

Вид сияющих грибов, столбов света и удивительных по красоте цветов, свисающих с древесных крон, мог зачаровать любого человека, но эта красота была опасной. Растения и грибы были перенесены из мира, чуждого людям. Они вырабатывали яд, способный вызвать серьезное раздражение дыхательных путей, если надышаться пыльцой и спорами. Любой, кто съедал местные ягоды, грибы, или плоды деревьев, рисковал погибнуть в муках и галлюцинациях. Кроме того, твари, живущие здесь повсюду, легко могли пустить на обед неосторожного или слабого чужака.

Не удивительно, что люди избегали углубляться в чащу Магического леса, и от того только еще более диким мог показаться вид двух маленьких девочек, пугливо ныряющих от одной тени в другую и крадучись перебирающихся все дальше в полутьму, сияющую призрачными огнями.

Впрочем, не сложно было догадался, что эти девочки — не люди. Достаточно было заметить трепещущие за спинами их обеих полупрозрачные легкие крылья, похожие на сильно увеличенные крылья насекомых. Феи, знакомство с которыми волей или неволей тут же сводил любой посетитель Генсокье, жили повсюду и бесстрашно совали любопытные носы на чужую территорию, стоило там появиться чему-нибудь интересному.

Но что две луговые феи могли искать в глубине лесной чащи? Их привлекли удивительные цветы этого места?

— Тиль, смотри! — одна из девочек подняла засохший бутон дивной орхидеи. — Красивый какой был! Жалко…

— Не отвлекайся, Мия! Он же почти не волшебный! А нам нужно что-то с сильной магией! Какая-нибудь удивительная магическая штука, которая сможет спасти Казуки!

— Но можно я этот цветок с собой возьму?

— Не можно! — искра магии низринулась из крон деревьев и, вонзившись в слой опавшей листвы, с хлопком взорвалась, заставив отпрянуть обеих фей. — Это мой цветок! Он с моего дерева! Отдай!

К двум первым спикировала третья фея, обитательница магического леса.

— Он мне нравится! Я его нашла! — заупрямилась Мия, изготовившись к бою. Феи цапались между собой довольно часто. — Подари мне его, или я…

Луговая фея явно была сильнее противницы, но листва крон зашелестела и великое множество глаз лесных обитательниц глянули на чужачек. Подавившись словами, луговая, с поклоном, протянула бутон хозяйке дерева.

— Будешь знать! — самодовольно заявила лесная. — Это наш лес, и нас здесь очень много!

— Мы просим прощения. — сказала Тиль. — Вы позволите нам пройти дальше?

— Дальше? Вы что, глупые совсем? Чем глубже в чащу, тем сильнее Черный Ветер! Там живут или сумасшедшие, или вообще никто! Зато чудовищ разных сколько угодно!

— Но там, у чудовищ, есть сильные волшебные предметы?

— Да, наверно. — лесная фея была полна сомнений. — Из-за Черного Ветра никто из наших никогда к ним не летает. А вам зачем сильная магия?

— Наш друг умирает. Нужно что-нибудь, чтобы его спасти.

— Он что, человек что ли? Нельзя дружить с людьми.

— Но Казуки не такой, как все! Он не злой! Этот человек приносит нам подарки и играет с нами! Казуки рассказывает разные интересные истории, которые прочитал в книжках! Он — наш друг, хоть от него и пахнет Черным Ветром. Мы должны его спасти!

— Ну… Черный Ветер больше всего, создают люди. Может, он нравится им? — феи всех видов не блистали выдающимся интеллектом, но очень любили делать донельзя логичные выводы. — Тогда вещи, хорошие для людей, должны лежать в самом центре зараженной зоны. Но как их достать? Даже если живущие там чудовища согласятся эти вещи просто так отдать, фея легко может сойти с ума, если попытается приблизиться и забрать что-нибудь оттуда.

— И все равно, мы пойдем! Мы не хотим видеть, как Казуки слабеет и умирает!

— Удачи. — лесная фея в смущении помедлила, а затем протянула Мие бутон увядшего цветка. — Дарю. Вы поосторожнее там. Это очень опасно.

Цветочные феи приняли подарок, кивнули с благодарностью и, вспорхнув на прозрачных крыльях, скрылись за деревьями.

— Глупые совсем. — вздохнула лесная и, чихнув, шумно высморкалась. — А как сильно Черным Ветром пахнут! Сразу видно, что с людьми рядом живут.

Тиль и Мия целеустремленно двигались вглубь чащи. Трижды на них нападали различные монстры, йокай, обитающие в Магическом лесу. Повезло им только что паук, в сети которого влетела Тиль, сразу понял, что поймал фею. Он, а затем и змееподобная тварь, обвившая кольцами обеих девчонок, не стали причинять им вреда, лишь злобно выругались на ломанном людском наречии и выбросили несъедобную добычу. Только растение-мухоловка, в которую сунулась Мия, привлеченная сладким запахом нектара, жевала несчастную фею минут десять, прежде чем выплюнуть.

Тиль, как могла, утешила подругу и обе девчонки продолжили свой путь. Воплощения сил природы, они не состояли из пригодной в пищу плоти и потому охота на фей была абсолютно бессмысленна для любого хищника. Ранения, которые могли нанести им чудовища, обитающие в Магическом лесу, не были для волшебных воплощений природы смертельны, хоть и причиняли серьезную боль. Опасность была в другом…

Кроны над головами становились все гуще и последние лучики света терялись в переплетениях пышной растительности.

— Не могу больше! — Мия, что была намного слабее подруги, обронила засохший цветок орхидеи и упала на четвереньки в сухую опавшую листву. Руки и ноги феи тряслись, крылья судорожно вздрагивали у нее за спиной. — Тиль, мне больно! Голова кружится и тошнит! Черный Ветер слишком сильный! Давай вернемся!

— Возвращайся, Мия. Я пойду дальше. Логово великого воина-йокай близко! Наверное, он даже не из нашего мира. На деревьях и земле какие-то магические руны, видишь? Монстр, что живет здесь, наверное, очень умный! Он сможет помочь Казуки!

— Если мы сдадимся сейчас, Казуки умрет. — младшая фея собралась с силами и встала на ноги. Она даже подобрала с земли бутон засохшей орхидеи. — Я с тобой, Тиль! Пошли… мы должны выдержать!

Они попытались взлететь, но крылья отказали им. Девчонки, с трудом переставляя ноги, помогая друг другу, пошли по земле. Шаг, другой, третий… словно навстречу урагану или безумствующей метели, безжалостно хлещущей беспомощных путников мелкой и острой ледяной пылью.

Сколько пришлось им идти так, они не знали. От боли и дурноты, свет мерк перед их глазами, но феи славились не только своим любопытством и простодушием. Упрямство духов природы тоже давно вошло в поговорки.

— Еще немного, Мия! — Тиль попыталась подняться, когда обе они упали в очередной раз. — Смотри! Вон холмик земли, а в нем — нора! Там… там тот, кто поможет нам… и Казуки…

Черный Ветер рвал души фей на части, пропитывал их тела и сводил с ума. Девчонки зажимали себе рты и носы ладонями, воспринимая зло, которым было пропитано все вокруг, как сильнейшую, невыносимую вонь. Черным Ветром пах весь мир. Люди и монстры-йокай. Каждый камень и каждое дерево. Но нигде эта вонь де была так сильна и невыносима, как здесь.

Перед феями было логово чудовища, когда-то бывшего служителем бога из другого мира. Теперь служитель, шикигами, сходил с ума от горя и одиночества, жил лишь мыслями о мести врагам, уничтожившим всех, кого он когда-то знал. Его собратьев и хозяина. Народ, который хозяин с его слуги пытались защитить. Все потеряно. Все погибло. Есть только отчаяние. Горе, страх… и бескрайняя тоска о потерянном счастье.

— Подожди здесь, Мия. — Тиль приподнялась на руках и попыталась ползти. — Я сама. Там… очень сильная магия… еще чуть-чуть…

Монстр, к которому так стремились феи, появился перед ними сам. С трудом ковыляя на подламывающейся ноге, волоча за собою облезшее крыло с черными перьями, израненный и полусгнивший, шикигами вышел из своего логова. Он с безразличием посмотрел на воплощения природы, что, хрипя и корчась в агонии, начали терять свою материальную форму.

— Всего лишь феи? — произнес покрытый язвами и грязью, служитель богов. — Всего лишь феи…

Обратившиеся в облачка магических энергий, духи природы отпрянули и помчались прочь от жуткого места и его обитателя, напитавшего своей ненавистью все вокруг. Монстру не было до них дела. Его не интересовали жители этого мира. Шикигами без хозяина, он с безразличием отвернулся и снова исчез во тьме своего логова.

Даже если этот мир потрясет глобальная катастрофа, частью которой был этот он сам, даже если погибнут все живое здесь… не все ли равно? Этот мир умирал, и одно это показывало, что высшие силы, обещавшие беглецу помощь в отмщении, признали свое поражение и стали безразличны ко всему. Нет больше надежды… нет больше мечты и цели. Не лучше всему умереть?

Черный Ветер со страшной силой бушевал, рождаясь в душе отчаявшегося шикигами, а пара духов природы, достигших окраины Магического леса, обрели материальное воплощение и все, казалось бы, обошлось, но из кроны дерева над их головами прозвучал громкий выкрик лесной феи:

— Глупые! Я же говорила вам туда не летать!

Ответом ей стало свирепое рычание.

Угрожающе оскалив отросшие клыки и когти, зараженные злом духи природы обернулись на звук голоса и без колебаний пустили в ход магические силы. Лесные травы отозвались на их зов. Обычные листья осоки впитали магию фей и взвились из-под сухой, прошлогодней листвы, вытягиваясь на сотни метров. Словно бичами, они хлестнули крону дерева. Разрубили ветви, содрали листву.

— Они сумасшедшие! — загремел со всех сторон многоголосый хор. — Сумасшедшие! Сумасшедшие!

Не меньше трех сотен лесных фей взлетели над кронами деревьев и на их маленьких ладошках завились крошечные водовороты магических энергий, что сгустились и сформировались в сгустки разрушительного волшебного огня.

— Бей их! — громко выкрикнула старшая из лесных, указывая пальцем на чужачек, что рыча от лютой злобы, продолжали стегать деревья травяными плетьми.

Каждая из лесных фей могла поддерживать всего один сгусток магической энергии, но три сотни разрушительных искр — солидная сила. Духи природы швырнули свои снаряды в безумствующего врага и грохот разлился над окраиной Магического леса. Взлетала высоко над кронами земля, деревья тряслись от ударных волн, а в центре дикого хаоса взрывов двое тронутых порчей духов природы были разорваны в клочья и снова потеряли материальную форму. Облачками магической энергии они прянули прочь от места своей гибели и унеслись, чтобы вернуть себе материальную форму где-нибудь подальше от опасности…

Снова наступила тишина.

— А я предупреждала, что нельзя летать там, где много Черного Ветра! — ворчала старшая фея, в то время как ее подруги спустились к месту сражения и начали, свой магией, исцелять раненные деревья. — Почему чужие никогда не слушают, что им говорят?

Маленькая, совершенно беспомощная фея, что держалась поближе к старшей, чтобы в любой момент спрятаться у нее за спиной, зашмыгала носом и утерла слезы, потекшие из глаз.

— Они хорошие были. — сказала она. — А теперь — чудовища. Сестра, а когда Черный Ветер дотянется сюда, мы тоже станем сумасшедшими?

— Не станем! — сердито одернула расхныкавшуюся сестру старшая. — Потому что наш лес навсегда останется чистым! Нужно только не пускать сюда тех, кто разносит Черный Ветер! Смотри, как много нас уже собралось! Столько, что любой враг испугается!

Младшая утерла слезы и сопли. Конечно, все будет так, как говорит старшая! Разве мыслимо подумать, что лидер, пытающийся успокоить всех, сама тоже трясется от страха и панически ищет, но не может найти пути к спасению?

Закат окрасил небеса в багровые цвета. У самой линии горизонта сгущались тучи, грозя скорым ливнем. Холодный ветер скользил по травам и цветам широкого луга.

Мальчишка стоял на вершине зеленого холма. Далеко в стороне виднелись ровные квадраты полей и дома большого поселения, окруженного деревянной стеной со смотровыми вышками. Но юный человек, прекрасно понимая приближение ночи и грозы, смотрел не в сторону оплота людей этого мира, а в сторону зеленых рощ, которыми был окаймлен просторный луг. Частенько дети из селения и луговые феи играли там в прятки. Нельзя же играть в прятки на лугу? Может быть, невесть куда пропавшие подруги сейчас скрылись среди деревьев и кустарника?

— Тиль! — выкрикнул мальчишка. — Мия! Выходите! Это я, Казуки! Ну где же вы?!

Никто не отвечал ему. Только шелест травы, тревожимой ветром и отдаленные раскаты грома можно было услышать на лугу в эти минуты.

Мальчишка сел на землю и замер в безнадежном ожидании. Увидит ли он еще когда-нибудь своих подруг? Взрослые говорили, что феи исчезают повсюду, но чтобы Тиль и Мия вот так пропали? Да, последний раз, когда он их видел, девочки были грустны и растеряны, но разве было похоже, что они вот-вот исчезнут?

Плечи мальчишки вздрогнули и он, не сдержавшись, разрыдался.

— Тиль… Мия…

Тучи сгущались над лугом. Сверкнула молния и раскатистый рокот грома покатился над замершим в предчувствии грозы, миром. Полосы заката медленно угасали.

Феи исчезали уже давно. Отец говорил, что не может найти уже никого из тех, с кем был знаком в детстве. Но чтобы исчезли Тиль и Мия…

Казуки не мог себе этого представить.

Холодный ветер налетел на мальчишку, словно еще один вестник приближающейся катастрофы, а маленький человек, дрожа и плача, думал о том, согласятся ли великие жрицы отправиться на поиски, если он принесет в храм те два слитка золота, что хранит отец для алхимических опытов. На кого еще надеяться, если не на великих жриц? Маги вечно заняты своими работами, йокай скорее нападут на человека, чем помогут ему, а боги и драконы…

Разве они не покинули этот мир?

Покинутая вселенная. Нейтральная территория.

Безымянный мертвый мир.

Год 512 с момента перерождения Андрона.

Тьма. Кромешная, как в глубоком, наглухо замурованном подземелье. Да и откуда взяться хоть одному лучику света, если последняя звезда в этой вселенной погасла так давно, что в редком словарном запасе какой-либо из рас Великой Сферы найдется обозначение числа.

— Десять, в степени «Бесконечность». — произнес ровный мужской голос, буквально наполненный спокойствием и безмятежностью. — По-другому не скажешь.

— Даже удивительно, что в настолько старой вселенной нашлась добыча. — глухо пророкотал в ответ голос, полный скрежещущих и шуршащих звуков. — Все должны были просеять до песчинки за бесчисленные годы до того, как наши ордена в Сфере появились, не то что мы сами.

И кому какое дело до того, что у планеты, на которой находились собеседники, от беспощадного холода замерзла и осыпалась подобием снега даже атмосфера? В вакууме, в холоде, близком к абсолютном нулю, двое сидели на руинах неимоверно древнего города и общались без какого-либо посредства звуков.

— Наверное, кто-то погибающий швырнул, по случайным координатам, чтобы врагам не досталось. — голос звучал в сознании великана, как его собственные мысли. — Судя по состоянию доспеха, ему триллионов семьсот лет всего.

— Да уж, точно не местное творение. — звучал ответ в сознании крошечного существа. — Неожиданная удача. Прийти сюда было твоей идеей, так что ты полностью отыграл свою роль талисмана!

— А еще я очень хорошо конструктам помогал, когда свора конкурентов следом за нами нагрянула! Разве нет?

— Истинная правда! — смех великана был похож на рокот землетрясения и треск разрушающихся зданий. — Так бросался на врагов, что те явно попутали, кто из нас двенадцатого ранга, а кто первого!

Смех маленького бойца зазвучал тоже. Радость победы. Радость от того, что все остались живы. Много ли надо для счастья?

— Смотри, начинается! — в черноте космического пространства полыхнула первая вспышка и, в призрачном сиянии стало видно движение руки, указавшей в небеса. — Это первые, предупредительные залпы!

— Да. Хилые огоньки. Твоя работа. Сейчас я подключусь…

Тьма озарилась светом сразу нескольких солнц. Совершенно беззвучные, вспышки одна за другой полыхали где-то очень далеко от планеты и… словно приходили из другого времени.

Двое, сидящих на руинах города, наблюдали со стороны за творением своих собственных рук. Их сражение с воинами других орденов, пожелавших присвоить чужую добычу, уже отгремело, но световые лучи только теперь достигли планеты.

Двое монстров любовались фантасмагорией света, пока не угас последний лучик, и снова не воцарилась абсолютная тьма.

— Да сколько можно?! — взмах руки, и рожденный из небытия световой шар взмыл над руинами древнего города, залив окрестности ровным белым сиянием. — Я — светлый ангел, и меня утомляет эта бесконечная ночь!

Город, накрытый одеялом замерзшей атмосферы, засиял, словно сказочное творение из хрусталя. Стали видны переплетения улиц, обрушившиеся арки, высотные строения и скульптуры, не разрушенные за прошедшую вечность из-за того, что даже хаотичное движение молекул в них было остановлено при достижении температур, близких к абсолютному нулю. Мир недаром назывался мертвым. Он был мертвым во всем.

Двое гостей из иных миров сидели на руинах величественного собора. Разбитого, искалеченного, но все еще способного произвести впечатление своей грандиозностью и не до конца утраченной красотой.

— Люди… — произнесла сидящая на постаменте разрушенной статуи, маленькая фигура в белом балахоне, украшенном искусным золотым шитьем.

— Что? — переспросил сидящий рядом с ним каменный исполин, что подмял своей тяжелой тушей часть разрушенной стены и обломки двух опрокинутых башен.

— Здесь жили люди. — вздохнул воин в белом. — Архитектура зданий выдает творение людей.

— По-крайней мере, они точно были гуманоидны. Если интересуешься, можно поискать какую-нибудь статую, или барельеф, что сохранились получше. В мире замершего времени, вполне можно надеяться такие найти.

Но фигура в белом отрицательно покачала головой и на пару минут умолкла, созерцая руины.

— Неужели их нельзя было спасти? — прозвучал вопрос в сознании великана, хотя маленький воин обращался скорее к себе самому. — Достаточно было всего одного ангела из третьей десятки рангов, чтобы обновить звезды во вселенной и продлить ее жизнь. Я бы, например, справился с парой-тройкой звезд, даже с тем уровнем сил и теми артефактами, которыми владею. Почему же им позволили умереть?

— Кто знает? — каменный великан развел руками. — Может, орден-покровитель к тому времени погиб?

— Скорее всего, богам просто было плевать.

— Согласен. Боги часто отворачиваются от умирающих миров, так же, как люди не стремятся спасти каждый колос на пшеничном поле.

— Люди — не зерна, лишенные сознания и мышления. Как боги надеются получить души высокого сорта, бросая своих детей на произвол судьбы, не проявляя к ним ни добра ни заботы? Как они могут рассчитывать на преданность и самоотверженность воинов, рожденных в мирах, которые творцы жизни засеяли и бросили? Кто они для нас? Родители? Или… — ангел подавился фразой и собрался с духом, прежде чем выдохнуть слово, в котором собрана была вся накопленная в его душе горечь: — …Скотоводы?

— Опять завел. — устало пророкотал голем. — Остынь, мелюзга. Подобные мысли до добра не доведут. Есть боги, которые считают ангелов своими детьми. Есть боги, что заботятся о своих мирах и вмешиваются в их судьбу по поводу и без повода. У разных орденов разные технологии производства…

— …Пушечного мяса?

— Тебе просто не повезло с хозяевами. — великан проигнорировал язвительное замечание собеседника. — Но это ведь не повод для нытья? Мы должны работать на благо наших орденов и верным служением поддерживать существование Великой Сферы так же, как крошечные атомы в колонне поддерживают своды великого храма.

— Служить? Поддерживать существование? С этим я согласен! — фигура в белом балахоне поднялась и вскинула вверх руку. Под тканью длинного рукава, накрывающего кисть, можно было различить очертания крепко сжатого кулака. — Но только служить мы должны не копанием в мусоре! Эти руины… даже если они безмолвны для всех остальных, для меня они стонут и плачут! Не я бросил этот мир на произвол судьбы, не в мое время он умирал, но… в мое время, сейчас, я, с моими силами, не желаю бросать погибающие миры! Как только сдам очередное подношение богам, я…

— Не позволю. То, что ты задумал — верная смерть. Я тебя уже тысячу раз останавливал, и остановлю снова, если потребуется. Вздумаешь помогать мирам Олимпа, тебя сразу обнаружат, обвинят в пренебрежении обязанностями и уничтожат. А если вмешаешься в судьбы чужих миров… судьба твоя будет еще печальнее. Это расценят как предательство и выберут для тебя пытку, что внушает тебе наибольший ужас. Лучше меняй свое видение мира. Тебя не повышают и держат в мусорщиках не из-за того, что ты плохой воин, а из-за того, что ты — самовольный, свободолюбивый бунтарь. «Место бунтарей — в мусорной куче» — думаю, так говорят про тебя твои хозяева.

Вселенная Таксар, под протекцией Олимпа.

Гора Олимп, первый надземный ярус.

Год 615 с момента перерождения Андрона.

21 июня по временному потоку Олимпа.

Жители этих мест не ведают, что такое ночь. Сразу несколько солнц, кружа в бесконечном хороводе вокруг вершины горы, дарят этому миру бесконечный день.

Сияют в лучах солнц искристые водопады, зеленые леса и луга поднимаются по склонам в невообразимо далекие дали. Размеры горы измеряются астрономическими единицами и повсюду на ее склонах горят белыми искрами главные шпили верховных храмов. Оплот и сердце Олимпа, увидев величие которого, смертные, словно на подрубленных коленях, падают ниц перед своими владыками. Бесчисленное множество террас, на которых размещены целые страны и города на мириады и мириады жителей. Это не считая летающих островов и техногенных станций, что кружат вокруг горы в искусственных гравитационных аномалиях.

Места здесь хватает всем, даже можно найти отдельные, относительно пустующие уголки.

Две девушки в легких белых платьях спустились к глади широкого, кристально чистого озера и начали скользить у самой его поверхности, в непринужденной игре касаясь воды кончиками белых птичьих крыльев. Они кружили так минуты две, смеясь и играясь, пока всплеск пространственных искажений не отвлек их от веселья.

Гости?

Обе крылатые девы спустились к островку, что находился в центре озера и притаились за деревьями, наблюдая за парой чужаков, что вышли из развернувшегося портала и направились прямиком к алтарю расположенного на острове храма. Первой шла высокая, плечистая фигура, с ног до головы закутанная в бело-золотую ткань просторного балахона. Ангел нес на своих плечах неказистый фрагмент непонятной конструкции, в которой крылатые девы, присмотревшись, узнали обломок «Темницы душ». Во все времена, лучших ангелов боги подвергали репликации и хранили в «Темницах душ» матрицы для создания новых копий. В этом фрагменте — неповрежденная матрица какого-то героя далеких эпох? Видимо да, раз мусорщик, нашедший артефакт, притащил его своим хозяевам.

Фрагмент был нестабилен и время от времени выдавал энергетические всплески, грозя взорваться и потерять ценность. Держать его под контролем, своему хозяину помогал конструкт — оживленный и наделенный душой артефакт. Девушка в платье, переливающемся всеми цветами радуги, шла за фигурой в белом и перехватывала энергетические всплески, поглощая или возвращая их обратно в силовую структуру «Темницы душ».

— Это — человек? — спорила одна из ангелиц у своей подруги, глядя на фигуру в белом. — Какой рослый! Настоящий великан!

— Разве ты не знаешь, что мужчины после перерождения часто добавляют себе роста? — со смешком, отозвалась вторая. — Чтобы казаться величественнее и значительнее! Как будто рост может чем-то помочь в войне богов! Посмотри на него! Рослый, плечистый, а по рангу… кватарх! Первый, самый низший. Даже мы с тобой, меча в руках никогда не держали, а уже митроархи!

Делая вид, что ничего вокруг себя не замечают, чужаки водрузили свое подношение на алтарь и фрагмент, засияв ярким светом, исчез. Оценен, одобрен, принят. Отправлен в хранилища богов.

— А конструкт у него ничего так. — снова сказала одна из ангелиц. — Красивый и сильный. Впервые вижу конструкта, который был бы сильнее своего хозяина!

— Их сила зависит не столько от создателя, сколько от материала, из которого конструкт сделан. Даже сейчас видно, что она — творение драконов. От драконов в ней гораздо больше, чем от своего создателя!

— Странно только что такой сильный конструкт от слабого хозяина не сбежал. Управляющих структур вроде бы нет. Неужели… держит любовью?

Девушки захихикали, представляя романтические отношения между ангелом и его созданием, а объект их внимания и насмешек, фигура в балахоне, сделал своей помощнице знак рукой и она спешно ретировалась, канув в развернувшееся пространственное искажение. Ангел остался один.

Глубоко вздохнув, он поднес руку к своей груди и содрогнулся. Из его тела поднялся алый сгусток энергии. Слабый, почти угасший. Последние искры едва теплились в нем, но они разгорелись ярче, когда ангел поднес его к алтарю. Силовые нити потянулись от алтаря и начали наполнять сгусток новой энергией.

Дело это было обычным для любого воина или слуги Олимпа, ангелицы не придали действиям чужака никакого значения и продолжили весело пересмеиваться.

— А мусорщики, оказывается, могут найти действительно стоящие вещи! Как думаешь, стоит завести с ним знакомство? Несчастный низший, он, наверное так одинок! Поглажу его ладошкой по плечу, и он мне, на радостях тоже что-нибудь интересное и удивительное из мертвых миров притащит! Вроде тех кристаллов, из которых конструкта себе сделал.

— Заманчиво, конечно, но если мы хотя бы близко к мусорщику подойдем, на нас все косо смотреть начнут! Это же… это же… низший класс! Дно, ниже которого только «Поток грешников»!

— Да не пугайся ты так, я же пошутила! Чтобы я к ущербному подошла? От него же вонь такая, что листва на деревьях вянет! Рядом с таким пройдешь, потом по всему телу язвы расползутся! Полетели отсюда?

— Да, пока он здесь, будем держаться от острова подальше. Надо нашим прислужницам сказать, чтобы дорожку к этому храму помыли и ветра свежего принесли. После такого-то посетителя!

Но улететь они не успели. Почувствовав прибытие нового гостя, крылатые девы решили задержаться, за что и были вознаграждены.

Пространственное искажение, из которого появился воин богов, переливалось багрово-алыми тонами. Огненные крылья взметнулись высоко вверх и хлынули водопадами на окружающий мир. Они не жгли, дарили мягкое тепло и свет, но лишь потому, что архангел был в своих владениях и близ него были лишь верные слуги Олимпа. Будь он в окружении врагов, пламя крыльев серафима в миг сожгло бы их всех в пепел и развеяло бы души до полного, безвозвратного уничтожения.

— Серафим! — в изумлении и восхищении, ангелицы пали ниц перед верховным воином богов, а тот прошел мимо, не удостоив их даже взглядом. — Великий серафим! Он снизошел на нижние уровни! Не может быть! Невозможно! Своими глазами увидеть его…

Ангел в балахоне тоже пал ниц, но даже малой толики восхищения не возникло в его душе, хотя воин в сияющих доспехах действительно был величественен, грозен и прекрасен. Встреча с богом или архангелом были для него крайне нежелательны. Неужели высшие среагировали на крамольные речи и полную возмущения болтовню низшего служителя? Или… или решили спросить с него за дружбу с ангелом другого ордена? Но до сих пор все же было в порядке! Сотни лет! Сотни лет они закрывали глаза на его «ересь», а теперь…

И не абсурд ли? Посылать боевого генерала против болтливого сортировщика мусора? Еще бы лично заявились! Может, все не так страшно, как представляется? Командование там, в главной цитадели, не совсем же еще от божественного нектара мозгами поплыло?

— Тиромарх Хельмариил, какая честь видеть вас. — стоя на четвереньках, низший ангел не отрывал лба от мощеной мрамором дорожки у ног серафима. — Может ли ничтожество вроде меня быть хоть чем-то полезно вам?

Серафим поднял ногу и нанес удар, с силой наступив на правую руку мусорщика. Огонь хлынул на придавленную к земле руку и, без прикосновения проникнув сквозь ткань, принялся жечь живую плоть. Истошный вой и безумные вопли казнимого разнеслись над озером. Обе ангелицы, бледнея, вжались в землю и затряслись от ужаса. Восхищение пламенным красавцем сменилось паникой и желанием бежать отсюда, как можно дальше.

Запах паленого поплыл над островом. Мусорщик корчился и исходил диким криком, пока палач не убрал ногу с его руки. Кряхтя, поскуливая и конвульсивно вздрагивая, низший ангел съежился на земле. Сизый дым поднимался над его рукой, сожженной до костей.

— Ты даже не задашь простейшего вопроса — «За что»? — спросил серафим, свысока глядя на низшего.

— У меня… — кашляя и вздрагивая от боли, ответил мусорщик. — У меня… много грехов… я бы мог спросить только «За что именно».

— Ты — еретик, бунтарь и побратим воина Тьмы, но в случае такого ничтожества, как ты, это не достойно внимания. Твоя вина в другом. Встать! Встать, мразь!

Мусорщик, собравшись с силами, поднялся и осознал себя стоящим в огромном соборе. Перед ним простирала руки в благословляющем жесте золоченая статуя прекрасной женщины. Витражи и фрески, изображающие богов, ангелов и святых, поднимались к куполу, на котором сияло золотое солнце и видна была вершина горы, окутанная белыми облаками.

Перемещение между мирами для архангелов было так же, просто, как дыхание для человека. Никаких артефактов, никаких сложных ритуалов или технических приспособлений. Одна краткая эманация воли.

Где они теперь?

Верховный храм Афродиты, в одном из подвластных лично ей миров. Мусорщик знал это место. Как ему забыть, если всего шестнадцать лет назад он и его конструкты, здесь, в этом самом храме, склонял колени перед золотой статуей, а им на головы летели лепестки и бутоны цветов? Тогда город ликовал. Весь этот мир, покрытый шрамами, полуразрушенный, но уцелевший, ликовал. Потому что в час, когда воины Тьмы ворвались в эту вселенную и повели своих чудовищ на цитадели и храмы людей, пришел защитник сил Света и встал на пути темных тварей. Боги не забыли о своих детях и прислали его. Своей благодатью, он напитал оружие людей, подарил им мужество для борьбы с чудовищами. Он поверг и обратил в бегство ангелов Тьмы, всех пятерых, одного за другим. Его дети, именуемые конструктами, повели за собой армии рыцарей и истребили безумствующие орды разрушителей. Во славу златокудрой богини, дарующей жизнь и любовь этому миру!

Главные сражения битвы богов гремели далеко отсюда. Масштабное вторжение воинов Тьмы в миры Олимпа требовало от ангелов-защитников много больше, чем мог дать мусорщик, но перехватить разорителей, мелких ангелов, подобных ему, нетренированных и обделенных божественной силой, он вполне был способен. Его выдернули из мертвых миров и бросили сюда, одного против пяти, надеясь что он хотя бы немного задержит тех, кто был брошен разорять и жечь периферийные колонии Олимпа. Но он победил. Ангел первого ранга, мусорщик, получил немало боевого опыта в борьбе за артефакты мертвых миров. Воин-ветеран не спасовал, столкнувшись с пятью новичками сил Тьмы, пусть те даже превосходили его на один-два ранга. Ему не удалось убить никого из них, «Пожиратель душ», единственное доступное ему оружие, слабоват против ангелов, но ранив троих и показав свое явное превосходство, он заставил врагов отступить. Деяние, достойное гордости и похвалы?

Так он считал, преклоняя колено перед золотой статуей в этом храме, благодаря свою хозяйку за дарованную силу и принимая благодарность от людей этого мира. То празднование и восторг были ярчайшими событиями всей его жизни, как до перерождения, так и после. Но что он сделал неправильно? Защищать этот мир его бросили по воле госпожи! Он выполнял божественную волю, спасая этих людей!

По воле серафима, за спиной мусорщика активировалось устройство, единственное назначение которого было — придание большей величественности фигуре слуги Олимпа. Шлейфы энергии поднялись над плечами кватарха и развернулись в подобие крыльев. Сияющие, энергетические крылья. Чарующее, восхитительное зрелище.

Преступно ли то, что мусорщик немного украсил себя? Разве госпожу порадовало бы, если бы ее слуги выглядели убого? Расшитый золотом балахон, дополненный чудом техники из развитого мира, и жалкий кватарх становится похож на истинного ангела. Его убьют за это?!

Шелест взволнованного перешептывания зазвучал со всех сторон. В огромном храме двое ангелов были не одни. На множестве балконов, на ступенчатых возвышениях для хорового пения и площадках для прихожан, толпились люди. Священники, паладины, маги. Тысячи людей. Храм был забит до отказа и, судя по одеяниям, здесь был высший цвет человечества этого мира.

— Смотрите, смертные! — провозгласил серафим, простирая огненные крылья над толпой в благоговении павших на колени людей. — Вот он, ваш герой! Воспетый в молитвах, вошедший на иконы и фрески! Тот, кому вы, по недомыслию, начали поклоняться, как приближенному к богам! Да, это он! Есть ли у кого в этом сомнения?

Мусорщик обвел взглядом окружающую их толпу. Лица многих из собравшихся здесь, он знал. Герои недавней войны. Священники и солдаты.

— А теперь, взгляните на него еще раз! — выкрикнул Хельмариил и вцепился рукой в излучатель энергетических шлейфов за спиной кватарха.

— Прошу, господин! — мусорщик взмолился, но серафим содрал со спины низшего фальшивые крылья и, рывком, сдернул с него балахон.

Толпа дружно ахнула и отшатнулась. Ужас и смятение отразились на лицах священников и паладинов. Угрожающе вспыхнули, среагировав на испуг хозяев, магические охранные руны на одеяниях волшебников.

— Что это за тварь?! Она не может быть Спасителем!

— Это — ангел?!

— Демон! Не может быть, чтобы Спаситель был демоном!

Мусорщик упал на четвереньки. Когти на его передних лапах клацнули о мраморные плиты пола. Придавленный всеобщим изумлением, отвращением и ужасом, он не мог найти в себе силы стоять на ногах. Вокруг него, на стенах, были искусно выполненные фрески. За шестнадцать прошедших лет, среди них появись и новые, изображающие ангела с сияющими крыльями, вооруженного мечом из чистого белого света.

Увы, реальность часто совсем не то, что представляют себе люди. Ангел может прятать под балахоном откровенное уродство, крылья его могут оказаться фальшивкой, а меч света — магической структурой, способной уничтожать души. Боги, от которых смертные ждут любви и помощи, могут отворачиваться от своих детей с пренебрежением и равнодушием, а могучие серафимы оказываются подвержены таким презренным чертам, как гордыня. Разве мог заносчивый гордец простить то, что мусорщика поставили в один ряд с воинами-ангелами? Смотрите, любуйтесь на безобразие своего героя, глупые людишки!

— Смотрите же на того, кого вы поставили в один ряд с сильнейшими воинами богов! — вещал меж тем грозный серафим. — Это не демон, но и не истинный ангел! Это — мусорщик! Его статус ниже, чем у ваших, самых презренных, нищих бродяг! Рядом со светлым ликом богини, вы рисуете ничтожество, способное только копаться в мусоре! Называете это позорище воином богов! Какое унижение, оскорбление! В этом — ваша вина! А его вина в том, что он не открыл вам глаза на свою сущность и выдал себя за достойного слугу своей госпожи! За ангела! С ним я разберусь. А вы… если не хотите познать на себе гнев оскорбленных богов, уберите мусорщика с фресок и статуй! Сожгите песни, посвященные ему, и забудьте навсегда его имя!

— Господин! — верховный священник выступил вперед. — Прошу простить за мое изумление, но кем бы ни был этот воин, и как бы не выглядел, разве не он встал на защиту нашего мира в час страшной катастрофы? Разве не он преградил дорогу порождениям Тьмы? Он был добр к нам и, от имени своей госпожи, всеблагой Афродиты, спас наши жизни и наши души!

— В то время, как мы сражались с армией сил Тьмы, слабейшие из слабых были брошены сдержать прорвавшихся врагов и защищать живые миры. Мы приняли на себя главный удар, а его столкновение с теми пятью — крошечная искра в великом пожаре войны! Вы же почитаете искру так, как будто мусорщик сделал всю работу а наши бесчисленные армии бросили вас на произвол судьбы! Он — всего лишь носитель воли и силы всеблагой Афродиты! Почитайте ее, а не мусорщика!

Собрание зашумело, с изумлением и волнением обсуждая произошедшее. Серафим дал им несколько мгновений, а затем снова взмахнул пламенными крыльями.

— Надеюсь, вы уяснили свои ошибки. — произнес он. — Мусорщик… не будет убит сегодня, но и вы не смейте больше гневить богов! Равнение великих и ничтожных… недопустимо!

Один взмах крыльев и оба ангела исчезли в искажении пространства.

Для всех вокруг они стали невидимы, но мусорщик и серафим не покинули собор. Весь мир вокруг них исказился, словно лучи света проникали сквозь кривое стекло подвижного купола. Из этих искажений вышли, дружно шагнув внутрь купола, еще около двадцати ангелов, в доспехах и при оружии. Личная гвардия серафима? Пришли поглазеть на казнь? Обещание смертным… на самом деле ведь ничего не стоит, верно?

Изуродованное и искалеченное, чудовище с трудом поднялось на ноги. Умереть стоя…

— На колени, мразь! — огненнокрылый размахнулся и ударил мусорщика латной перчаткой снизу вверх, по голове.

Сбитый с ног, монстр рухнул как подкошенный, встретившись мордой с мрамором пола и весьма чувствительно приложившийся при этом. Не будь он крепче и живучее человека, мусорщик так и остался бы лежать здесь, в центре шторма искажений, с раскроенной головой.

— Непочтительная, необученная, дикая тварь из забытого мира. — сказал, стоя над поверженным, великий генерал. — Души низкого сорта! Еретики и потенциальные бунтари! Как же вы утомляете меня! Враги не дают нам передышки и только поэтому в армии Олимпа до сих пор много таких, как ты! Мясо нужно всегда и высшее командование приказало не зачищать ряды, пока вы полезны! Ты приносил артефакты все эти годы и тем доказывал свою полезность. Только поэтому я оставлю тебя в живых, ничтожество! Но ты должен понять свое место в мироздании!

Два удара тяжелыми латными сапогами, и руки низшего, что судорожно пытался подняться, переломаны. Тяжело дыша, монстр затих, лежа на полу. Серафим поднял забрало металлического шлема и смачно плюнул на пол. Лужица светящейся жидкости растеклась по мрамору.

— Подобные тебе, должны убирать грязь за высшими. — произнес огненнокрылый. — Убери это. Языком.

Он что, серьезно? Среди смертных хоть отбавляй гнуси, что рады поднять свое эго издевательствами над безответными, но чтобы ангелы наследовали подобные черты… хотя, это же Олимп! Пара местных ублюдков убили дочерей и сыновей смертной матери, когда та возгордилась, что родила больше детей, чем богиня. Содрать кожу за вызов на состязание в музицировании, убивать смертных в ответ на безудержную любовь, что захватывает их сердца при виде божественной красоты…

Жалкие ублюдки, упивающиеся своей силой! Палачи и горделивые изуверы, называющие себя богами Олимпа! Служите им, ангелы, и будьте счастливы, что вам позволил это, а не слили сразу в «Поток грешников»!

— Мне не доставляют радости пытки, но тебя нужно поставить на место. — сказал архангел. — Отучить обсуждать приказы и рассуждать так, словно тебе дозволено иметь свое мнение! А теперь, — серафим погрузил руку в искажение пространства и выдернул из него извивающуюся кристальную змею, при виде которой жалкий мусорщик остолбенел и похолодел. — Выполняй приказ!

Латная перчатка сжалась, придавив шею крылатой змейки у основания головы. Змея дернулась и вытянулась в струнку. Было видно, как хвостик ее дрожит от боли, как открывается и закрывается в агонии лишенная зубов пасть.

Сильвия. Он же отправил ее в мертвые миры сразу, как только совершил подношение богам! Перехватили. Все-таки перехватили!

— Я все сделаю, господин! — возопил мусорщик. — Я все сделаю! Все, что пожелаете! Умоляю, не убивайте ее!

— Выполняй приказ, ничтожество. — огненнокрылый ослабил хватку на шее кристальной змеи. — У тебя две секунды!

Мусорщик склонил голову над лужицей светящейся слизи и открыл пасть, вывалив длинный, черный язык.

Тьма мертвых миров приняла двоих гостей в свои ласковые объятия. Мусорщик и кристальная змея упали обугленные камни и пепел, в которые превратился огромный город при сильной вспышке на местном солнце. Руины. Пепелище. Боги не хотят лично рыться в подобных местах, выискивая артефакты давно погибших орденов, потому ничтожный еретик и был оставлен в живых.

Низший ангел, скорчившись в грязи, судорожно тер кое-как сросшимися передними лапами язык и сплевывал в пыль грязную слюну. Кристальная змея метнулась к нему и, увеличиваясь в размерах, обвила хозяина кольцами своего тела. Обнять, в попытке утешить. Что еще она могла?

— Прости меня. — содрогаясь от рыданий, произнес мусорщик. — Прости меня, Сильвия. За то, что был слишком слаб и не смог сам доставить «Темницу душ» к алтарю. За то, что потащил тебя с собой. Я… я знал… я понимал опасность… больше никогда, что бы ни случилось, не возьму с собой никого из вас!

Кристальная змея приняла облик девушки и помогла своему хозяину сесть. Бело-золотой балахон мягко опустился на плечи мусорщика и облек его, пряча уродливое тело. Презренное ничтожество снова обрело сходство с ангелом.

Задрожала земля и, круша обугленные здания на своем пути, вышедший из портала исполинский каменный голем приблизился к сидящей на золе фигуре в балахоне.

— Вижу, что на этот раз быстро сбежать тебе не удалось. — произнес великан. — Получил пару жизненных уроков? Теперь понимаешь, кто мы? Если не изменишься, хозяева убьют тебя. Но как бы ты ни менялся, тебе уже не поднимут ранг. Пропащая душа…

— Не нужен мне новый ранг. — сквозь злые слезы, выкрикнул низший. — Эти твари… эта мразь… пусть Ад поглотит их! Саргос! Я хочу присягнуть Тьме!

— Во Тьме нет спасения. Ты знаешь.

— Да. И потому продолжу свое служение Олимпу! Но однажды… однажды, Саргос, клянусь тебе, что заставлю ублюдков с великой горы подавиться их высокомерием! Я, ничтожество первого ранга, клянусь тебе, ангел Тьмы, что отомщу своим всемогущим хозяевам! Будь они прокляты! Будь прокляты эти твари!!!

Магическое пламя, напитанное объявшим душу ангела безумием, взвилось над фигурой в балахоне и принялось танцевать и извиваться в вакууме планеты, лишенной атмосферы после удара солнечного огня. Под воздействием этого пламени, белая ткань балахона начала менять свой цвет, обретая грязно-серые оттенки.

— Мусорщик, место которого в мусорной куче? — во тьме капюшона полыхнули отсветами Ада алые глаза. — Как только найду способ, я нанесу вам удар, твари, что позорят гордое звание ангела и унижают своим существованием возвышенный образ светлого бога! Пусть у меня на поиски уйдет целая вечность, пусть погибнет в корчах и агонии моя душа, но я найду способ, и тогда… вы заплатите за все!

Вселенная Лазурной Чешуи, под протекцией Вольного Единства.

Поселение беженцев из иных миров, Генсокье.

Год 1995 по календарю внешнего мира, 110 по летоисчислению Генсокье.

12 лет до активации печати.

6 июня.

Раннее утро.

Солнечные лучи проникли сквозь крону дерева и коснулись старого птичьего гнезда, в котором, обнявшись и прижавшись друг к другу, спали две девочки, которых на вид отличить от человеческих детей можно было разве что по наличию крыльев и неестественному цвету волос. Обеим можно было дать шесть или семь лет на вид, обе были одеты в синие платья и белые блузки. Волосы одной светились синью глубокой воды, а волосы второй зеленели подобием мягкой, увядшей травы. Обе были покрыты инеем, но ни воплощение льда, которое непроизвольно провоцировало появление инея, ни воплощение зимующих под снегом зеленых трав, это не очень-то волновало.

Гораздо больше из обеих беспокоили лучи солнца, от которых не спасали даже кое-как закрепленные в подобие крыши несколько досок, пристроенных слишком высоко и кривовато.

Зеленоволосая сдалась первой. Она приподнялась, освобождаясь от объятий подруги, и, прикрыв рот ладошкой, широко зевнула. Еще минуты две потребовалось ей, чтобы протереть глаза и отряхнуться от инея, а затем, борясь со сладкой зевотой, она принялась будить подругу.

— Чирно! Чирно-чан! Просыпайся! Пора завтракать и начинать работу!

— Дай-чан, еще пять минут… — проворчала сквозь сон фея с синими волосами и, повернувшись на другой бок, снова засопела.

— Ладно. — Дайсей оставила ее в покое и, выбравшись из гнезда, спорхнула к кучке свежих досок, лежащих у корней дерева.

Эти доски они всю прошлую неделю вдвоем с Чирно тайком таскали от лесопилки селения людей, готовясь соорудить себе большой и хороший дом. Последнюю зиму они провели в обнаруженном на краю Магического леса домике грибников, что на время холодов покинули свое жилье и переселились в деревню людей. В том доме было уютно и комфортно, но с началом нового сезона грибов, люди вернулись. Не слушая возмущенных заявлений, они магией разогнали всех самовольных квартирантов, вплоть до мышей и жучков-древоточцев.

Обидно было до слез, и обе феи, привыкшие к комфорту, задумали построить себе новое жилье на манер того дома. Уж теперь-то это будет их собственный домик, в котором можно будет не бояться выселения!

Первая проблема возникла со строительными материалами и феи, наблюдая издали за лесопилкой, потихоньку «вернули в лес» с десяток досок. Далее возникла проблема соединения досок. За целый день возни, девчонки кое-как соорудили над птичьим гнездом какое-то подобие крыши. Над тем, как заставить стены не рассыпаться, еще предстояло крепко подумать.

— Чирно! Чирно-чан!

— Ну что? — синеволосая лениво приподнялась и взглянула на свою подругу, что вернулась в гнездо необычайно быстро.

— Смотри! — Дайсей протянула подруге две полные пригоршни грибов и ягод. — Смотри, Чирно-чан, что на досках лежало! Это, наверное, нам лесные феи принесли, за то, что ты вчера ледяные фигуры создавала, которые мы потом, все вместе разбивали! Всем так весело было!

— Ага, особенно те фигуры было приятно разбивать, которые на людей были похожи. — фея льда сделала руками жест, изображая удар. — Бах! И только брызги во все стороны! Вот так тебе и надо, вонючка! Чтобы знал, кто в этом лесу самый сильный!

— Пойдем завтракать, сильнейшая! — рассмеявшись, сказала Дайсей и порхнула вниз, к доскам.

Завтракали этими самыми ягодами и грибами. Будучи воплощениями сил и явлений природы, феи не нуждались в пище, но энергию из еды получать могли, и вкусовые ощущения у них были даже острее, чем у людей.

— Какой сытный завтрак, не хуже, чем у людей! — сказала Чирно, донельзя довольная и благодушная.

— Вот только люди бы, наверное, после таких грибов и ягод умерли. — Дайсей доела последний кусочек алой шляпки мухомора и галантно утерла рот платочком, который бережно спрятала в кармашек платья. — Когда они собирают в лесу что-нибудь, то внимательно смотрят, чтобы собрать грибы определенного вида! Один, маленький кусочек другого попадется, и все! Сразу теряют материальную форму.

— Слабаки! — Чирно фыркнула. — Вот мы с тобой, можем есть все, что захотим! Сразу видно, кто сильнее! Если бы люди столько волшебных штуковин с собой не таскали, никто бы никогда о них и не слышал!

— Да. Но дома они все равно строят лучше нас. — вздохнула Дайсей.

— Ничего, и мы себе тоже дом построим! Такой, что все люди обзавидуются! Крышу вот, уже почти доделали!

— А что дальше будем строить?

— Ну, наверно… — Чирно задумалась. — Надо выстелить пол! Только не досками, как глупые люди, а мягкой травой! На ней будет спать удобно, и без всякого матраса!

Дайсей с энтузиазмом кивнула пару раз.

— Тогда, полетели на луг?

— Да! Наберем целые охапки! — Чирно взлетела метра на три над землей и кувыркнулась через голову. — И тогда у нас будет все, что нужно для нашего собственного, самого лучшего домика!

Погода выдалась не слишком жаркой и, радуясь этому, две привычные к холоду феи долго игрались и кружили в небе, прежде чем вспомнить о насущных делах.

— А какую будем собирать, Дай-чан? — спросила Чирно, когда они спустились к большому холмистому лугу, расположенному у селения людей. Были, конечно, в Генсокье и другие луга, гораздо больше и привлекательнее этого, но на тех лугах жили сильные йокай и множество фей, ссориться и спорить с которыми не хотелось. У селения людей было гораздо спокойнее, хоть и воняло Черным Ветром довольно сильно.

Дайсей в задумчивости оглянулась по сторонам, но прежде, чем она ответила, осмелилась вмешаться маленькая луговая фея, воплощение жизненной силы растущих на холмах трав.

— Никакую! — порхнув к двум старшим феям, храбро заявила малявка, ростом всего чуть больше мыши. — Это наш луг! Зачем вы хотите губить наши растения?

— Нам нужно сделать пол для нашего домика, мягкий и хорошо удерживающий холод! — Чирно сжала кулачки и вызывающе вздернула нос. — Мы сделаем его, а вы — не вздумайте нам мешать!

— Драка, драка! — еще десятка три фей разного роста и возраста со всех сторон слетелись к месту стычки.

— Никакой драки не будет! — потеснила подругу Дайсей. — Только дураки дерутся по любому поводу! Если моя подруга применит магию льда, весь луг будет заморожен! Хотите, чтобы погибло еще больше растений?

— Но… но и рвать траву просто так нельзя! Люди постоянно пригоняют сюда своих страшных громадных животных и охраняют их, пока те едят, а если теперь еще и феи начнут опустошать луг, то куда нам деваться?

— Но можно ведь выбрать сухие травинки? Если не хотите, чтобы мы рвали живые стебли, помогите нам собрать сухие! А мы… а мы, в благодарность за помощь, сделаем для вас ледяные фигуры в виде людей и их животных. Их так весело разбивать! Просто представьте, что побеждаете настоящих врагов и бейте изо всех сил! И весело, и не больно никому!

— А много вам надо? — спросили луговые феи с сомнением.

— Не очень. — заверила их Чирно, и рой маленьких воплощений природы разлетелся по лугу, с энтузиазмом приступая к работе. Будучи луговыми феями, они легко находили засохшие или обреченные на скорое засыхание, стебельки.

На летнем лугу сухой травы, конечно, много не соберешь, но Дайсей договорилась с лесными феями и те начали собирать в ближайших рощах сухую листву, опавшую с деревьев прошлой осенью. Кучка будущей подстилки для домика фей быстро росла, и веселье прервалось только раз, когда на лугу появился человек. Но этот человек, добравшись до середины луга, таинственно исчез. Куда он подевался, фей нисколько не интересовало. Выбравшись из укрытий, они снова приступили с веселой игре, за которую воспринимали сбор сухих стебельков и листьев. Им уже удалось собрать немаленькую кучу, как вдруг, с синих небес, вниз низринулась сияющая белая фигура и, резко сбросив скорость движения у самой земли, приземлилась у дальнего от селения людей, края луга.

— Кто это там прилетел? — Дайсей вспыхнула интересом. — Чирно-чан, посмотрим?

— Наверное, какой-нибудь, самый обычный йокай! — фея льда, из желания казаться взрослее и рассудительнее, сделала вид, что не очень-то ей и любопытно. — К тому же так быстро летел, будто от кого-то спасался! Наверное, он просто слабый или раненный!

— А вот и нет! — вмешалась вернувшаяся от места события, маленькая луговая фея. — Он очень большой, весь окружен энергией и от него исходит такая магия, какой я никогда еще не видела! А еще, у него крылья, как у феи! Широкие такие, светящиеся, и из энергии! Может быть, это великая фея солнечного света?

— Не может быть! — Чирно рассмеялась, но позволила Дайсей увлечь ее за руку и полетела, вместе с остальными, к месту события.

Мусорщик из мертвых миров дышал тяжело. Сквозь ткань белого балахона проступали алые пятна свежей крови, резкий запах горелой плоти можно было легко почувствовать, даже не приближаясь к нему. Как сюда занесло этого проклятого богами бродягу, обреченного до самой смерти собирать артефакты погибших богов?

— Оракул явно облажался. — от тяжелого дыхания раненного ангела края низко свисающего капюшона заметно трепыхались. — Все должно было быть просто. Просто прийти… просто попросить… что же все кругом такие злые?! Значит, придется попытаться связаться с хозяйкой этого мира. Сразу к высшей инстанции. Может, у нее с психикой полегче, чем у этой шестикрылой твари из Макая.

Встав на колени, ангел молитвенно сложил перед собой широкие ладони и вознес молитву богине, властвующей над этим миром. Богине Тьмы, одно имя которой заставляло трепетать в ужасе могущественные ордена и несметные армии. Не безумие ли со стороны ангела Света молиться своему врагу? Может, он не осведомлен, под чьей протекцией эти пространства?

На воплощения природы, что начали его окружать со всех сторон, он словно вовсе не обращал внимания. Феи, поглядывая на чужака с опаской и любопытством, перешептывались, обсуждая его внешний вид. В один голос они утверждали, что надо подлететь к нему и познакомиться, но никто не спешил брать на себя риск.

— Вы просто трусихи! — заявила Чирно. Фея льда подлетела ближе к чудовищу и принялась порхать перед ним на расстоянии вытянутой руки. — Эй, ты! Привет. Ты кто такой? Откуда взялся?

Ангел поднял голову и во тьме под капюшоном призрачные алые огни его глаз превратились в щелочки. Мусорщик насмешливо щурился, глядя на храбрую девчонку, совершившую весьма глупый поступок. Ну не сумасшествие ли, приближаться к покрытым кровью страхолюдам, чтобы поговорить и познакомиться? Может, феи и были уверены в собственном бессмертии и от того стали чересчур самонадеянны, но даже слабейший ангел легко может убить сущность, подобную фее. А уж психопатов и изуверов среди слуг богов просто до неприличия много. Приближаться к ангелам… гораздо опаснее, чем хотелось бы.

— Кто я? — ответил он. — Порождение зла, из мертвых миров. Не нужно со мной разговаривать.

— Почему? Нам же интересно! Порождение зла? Если тебя породило зло, значит ты — его воплощение? Все понятно, ты — дух природы! Я вот — воплощение льда! А те маленькие феи — воплощения растущих на этом лугу трав! А вон та фея, что больше меня ростом, — воплощения трав, что зимуют под снегом! Ее зовут Дайсей, а меня — Чирно! А тебя как зовут?

— Ты что, не боишься воплощения зла? — удивился ангел.

— Я же не трусиха! Есть разные феи, даже такие, что на вид очень страшные. Феи тьмы, болезней и смерти, например. Но сущность при рождении не выбирают. В Генсокье сейчас столько Черного Ветра, что все давно уже ждут появления его воплощений. Ты, вроде, не злой. Давай дружить? А… ты мальчик или девочка?

Монстр на мгновение опешил, а затем рассмеялся.

— Девочка, конечно, только вот так удачно маскируюсь! — пошутил он и сразу понял, что сделал это напрасно.

— Ха! — Чирно гордо вздернула нос. — Я сразу догадалась! У тебя такая красивая вышивка на подоле и рукавах, разве мальчик стал бы такое носить? А одежду ты сама себе придумала, или у людей подсмотрела? Сейчас стало модно носить такие глубокие капюшоны? Лица совершенно не видно! Это, наверно, ленивые люди придумали, чтобы по утрам лица не красить. Ты представляешь, они красят себе лица и потом целый день так ходят, делая вид, что это красиво! Вот глупые…

Феи, увидев что чужак не спешит ни на кого нападать, осмелели и окружили незнакомца со всех сторон.

— Чирно-чан, — фея подснежных трав тронула подругу за плечо, прервав поток болтовни, и указала на алые пятна, проступающие сквозь одежду их нового знакомого. — Смотри, у него кровь! И магией от него веет не нашей. Это не дух природы! И он совершенно на девочку не похож. Мне кажется, не нужно ему слепо верить. Может он как человек, настоящий мастер обмана?

— Что?! — возмутилась Чирно. Подавшись вперед, она схватила за край белого капюшона и, задрав его вверх, глянула внутрь. — Ты врал мне?!

— Я не врал, а пошутил. Не думал, что мои слова можно воспринять всерьез.

— Пошутил? Хотел надо мной посмеяться? Драки хочешь, да?

— Чирно-чан, этот йокай уже ранен! Может быть, даже тяжело! Еще чуть-чуть и он развоплотится, а люди и йокай после развоплощения не восстанавливаются!

— Ха! — Чирно обернулась и взглянула на подругу, гордо вздернув нос. — Наверное, он над кем-то уже попытался пошутить и получил по шее! Но ему, видимо мало! — фея льда снова повернулась к чужаку и… — Эй, а где он?

Массивная фигура в белом окровавленном тряпье бесследно исчезла, словно растворилась в воздухе.

— Сбежал! Испугался, и сбежал! — засмеялись луговые феи.

— Зачем ты так, Чирно-чан? — с укором сказала Дайсей. — А что если он не такой уж и плохой? От него совсем не пахло Черным Ветром! Наверное, мы смогли бы подружиться.

— Нельзя дружить с теми, кто с первых же минут знакомства начинает врать и нарывается на драку! Он как самый настоящий человек, честное слово!

Стараясь не слушать откровенно детскую болтовню девчонок, ангел тяжело вздохнул и вернулся к своему занятию. Убегать куда-либо от местных жителей, ему нужды не было. Скрыв себя от восприятия фей, он стал для них совершенно незрим, словно вычеркнул себя из существования этого мира. Разве что случайно какая-нибудь фея могла теперь на него налететь и чувствительно приложиться при этом, но учитывая навык боевого уклонения и ловкость ангела-мусорщика, шансы на подобный случай были крайне малы.

«Молю вас, о великая богиня, уделите искру своего внимания ничтожному бродяге»… — в мыслях выводил рулады воин Света, но он не мог не наблюдать краем глаза за беззаботной игрой, к которой вернулись феи, решив, что чужак сбежал. Что поделать, когда-то и он был смертным, а истоки души играют огромное значение для ангелов, сколько бы тысячелетий ни прошло с момента их перерождения.

Он уже отвык от миров, подобных этому. Настолько далеки они были и недоступны, что казались обманчивым видением, фантазией, никогда не существовавшей в реальности. Но сейчас он видел эту фантазию собственными глазами. Мир не только живой, но и не раздираемый войной, не гибнущий в глобальной катастрофе или под карающим молотом разозленного бога. Зеленый луг и лес. Воздух, сладкий от множества запахов жизни. Тишина леса, не мертвая, как жуткая немота руин, а полная безмятежности и не нарушаемая, а лишь подчеркиваемая восклицаниями и смехом играющих духов природы.

«Даже не верится, что все это обречено скоро погибнуть».

Осторожно высунув нос из травы, старшая луговая фея глянула по сторонам и тихонько подалась на полметра вперед, прежде чем замереть и начать прислушаться к шорохам в окружающем мире. Еще две феи осторожно подбирались к объекту ее внимания справа и слева.

Йокай с крыльями из яркого света исчез и неугомонные духи природы с неудержимой жадностью искали новых развлечений. Кружа и играясь, обсуждая происшествие, феи летали над лугом, пока не натолкнулись на нечто, такое же интересное, как и тот грозный чужак.

Посреди луга, прямо в траве, на белой рисовой бумажке, лежал свежий, румяный пирожок!

Упал с неба странный йокай? Ну и что, собственно, в этом такого необычного? А еда, приготовленная людьми, это, между прочим, очень вкусно!

При виде «ничейной» еды, у фей потекли голодные слюнки. Интересно, с чем этот пирожок? Со сладкой начинкой? А может, с мясом или вареным рисом? Хорошо бы со сладкой!

— Что вы здесь столпились? — Чирно тоже не упустила случая вмешаться. — О-о, какая находка! Ничья? Моя будет!

— Чирно-чан, стой! — Дайсей схватила ее за руку. — Тут что-то не так!

— А что может быть не так?

— Откуда может взяться пирожок посреди луга?

Феи, которых вокруг находки собралось уже не меньше десятка, с сомнением переглядывались. Чирно, наделенная ко всем своим достоинствам еще и живой фантазией, сочинила версию первой.

— Лежит совсем рядом со входом в норку земляной феи. Наверное, та утащила его у людей и положила здесь, потому что он в норку не залез?

— Она бы его тогда сама съела, а не оставила у норки. — упрямилась Дайсей. — Если оставить, то кто-нибудь обязательно заберет!

— Значит, какой-нибудь человек шел мимо и обронил этот пирожок. Эти люди такие глупые и невнимательные! Когда утащишь у них какую-нибудь вещь, начинают так потешно озираться и искать, как будто не помнят, куда ее положили! Потерять и не найти что-нибудь для них — пара пустяков!

Довольная раскрытием тайны появления пирожка, фея льда протянула к нему руку, коснулась румяной корочки и в тот же миг…

Петля, спрятанная в траве, взвилась над землей и захлестнула запястье феи, которая вздрогнула от неожиданности, посмотрела на свою руку и, сообразив, что попалась в ловушку, испуганно рванулась прочь.

— Попалась! — холмик травы, в паре метров от пирожка и входа в норку земляной феи, резко поднялся. Сбрасывая с себя маскировку, бойкая белобрысая девочка лет десяти возрастом, в белой рубахе и черном сарафане, дернула веревку на себя. — Теперь не сбежишь, маленькая бандитка!

Чирно рванулась еще яростнее, принялась метаться из стороны в сторону, но ее рывки лишь сильнее затягивали петлю на запястье. Фея была большой, ее сил хватило бы на то, чтобы оторвать от земли ребенка людей, но охотница предусмотрительно привязала себе к поясу пару тяжелых камней.

— Пусти меня! — закричала фея, когда маленькая чародейка, с ухмылкой и восклицаниями великого торжества, начала подтягивать ее к себе. — Что я тебе сделала?!

— Думала поймать маленькую земляную фею, но сегодня у меня удачный день! — девчонка схватила ее за шиворот и бросила на землю. — Какая ты здоровенная! Почти как человек! Но все равно, ты — меньше и слабее меня!

— Ах ты, вонючка черно-белая! — Чирно попыталась собрать магическую энергию для атаки и вскрикнула от злости, когда веревка на запястье перетянула эту энергию в себя, мешая фее создать сгусток и заморозить окружающее пространство. — Ну ладно, сейчас без всякой магии получишь!

Пинаясь и отвешивая друг другу тумаки, девчонки кувыркались на траве. Чирно брыкалась отчаянно, но шансов у нее не было ни единого. Даже не то, что человек превосходил ее ростом, играло главную роль. Магическая веревка, словно живая, сама опутывала добычу, скручивала ее по рукам и ногам.

— У деда Казуки весь дом завален артефактами, сделанных специально для разборок с феями! — торжествовала белобрысая. — У него много сюрпризов для такой мелочи как вы, так что не трепыхайся, пока я не набросила на тебя что-нибудь пострашнее этой веревки!

— Что тебе надо, вонючка? — скрученная по рукам и ногам, Чирно все еще извивалась и пыталась пнуть обидчицу, но понимание поражения уже жгло ее душу ядовитой горечью.

— Вонючка? Называй меня теперь не иначе, как хозяйка Мариса! Будешь моей служанкой, ясно? Делать всякую грязную и скучную работу, которую мне самой делать не хочется!

— Отпусти меня, дура! — вопила фея. — Я тебе весь дом заморожу, слышишь? Я тебя саму в глыбу льда превращу! Не буду я для тебя ничего делать! Не заставишь!

— Заставлю! — девчонка уселась на чересчур крикливую пленницу и принялась с довольным видом жевать пирожок, роль наживки которого была полностью отыграна. — А будешь лениться или пакостить, ошейник сделаю и на цепь посажу, вместо собаки! От меня как раз уже третья сбежала! А тебя и кормить не надо, только гавкать научить!

— Не буду я гавкать! Ни за что!

— Да кто тебя вообще спрашивает? Умолкни, ледяные мозги, не видишь, я ем!

— Отпусти ее! — кружились вокруг младшие феи. — Отпусти ее, маленькая вонючка!

— А ну, брысь! — девчонка угрожающе взмахнула рукой, и на ее ладони вспыхнул зеленоватым огнем сгусток магической энергии. — Кто подойдет ближе, живо в куски разнесу!

Луговые феи бросились кто куда, перед девчонкой людей осталась только напуганная и растерянная Дайсей.

— Можешь убить меня, если хочешь, — миролюбивая фея подснежных трав не способна была напасть на человека, но и бросить подругу тоже не могла. — Но только, пожалуйста, освободи Чирно! Хочешь, я стану твоей служанкой вместо нее? Я не буду пакостить и постараюсь быть полезной, честно!

— Сдаешься в плен?

Юная волшебница призадумалась. Ледяная фея действительно выглядела очень злой и опасной. От такой служанки не будет пользы, одни проблемы и вред. Но у этой феи, вроде, с мозгами получше и характер не особо колючий. Глупо не согласиться на обмен.

Как бы вот только перекинуть на нее веревку? Стоит эту, ледяную, развязать, сразу обе наутек бросятся!

— Я не буду убегать. — догадалась Дайсей о причине сомнений врага. — Можешь намотать мои волосы на руку, пока будешь развязывать мою подругу.

Да, это выход. Мариса торжествовала победу. Феи — слабейшие! С ними так легко управляться!

Падение с небес ангела несколько минут назад, девчонка прозевала из-за того, что маскировочная сеть закрывала ей практически весь обзор. Поэтому появление постороннего стало для нее полной неожиданностью.

Она уже хотела приказать Дайсей подлететь ближе, как вдруг позади юной волшебницы, буквально в упор, прозвучал спокойный мужской голос:

— Добрый день.

Если бы не широкополая шляпа, волосы на голове Марисы точно встали бы дыбом.

Девчонка вскочила, и, отпрыгнув метра на два, резко обернулась. Перед ней стояла рослая фигура явно очень сильного существа и это существо столь же явно не было человеком. Каждый знал о людоедах-йокай, но до сих пор они избегали приближаться к селению людей днем, да еще летом, когда в лесах было много гораздо более легкой добычи, чем человек.

Что делать?! Попытка убежать только спровоцирует зверя на нападение! Попробовать запугать его?

— Эй, ты что, не видишь, кто я такая? — девчонка показала чужаку рукав своей блузки, на котором красовался магический знак, который реагировал на страх своего носителя и посылал зов о помощи в случае какой-либо опасности. — Маги нашего селения тебя из-под земли достанут, если вздумаешь обидеть ребенка! Съешь меня, и они тебя так убьют, что никогда не воскреснешь! Даже если ты бессмертный, они тебя запечатают и похоронят где-нибудь! Так что не вздумай меня тронуть, понятно?!

С дозорной вышки селения уже взмыла в небо и устремилась на помощь попавшему в беду ребенку крошечная фигурка.

— Что же может быть непонятного? — ответил великан и показав из-под рукава замотанные бинтами пальцы, коснулся одного из кровавых пятен на своем балахоне, а затем сделал резкое движение рукой, махнув ею в сторону быстро приближающейся защитницы селения.

Кровавое пятно, словно живое, сорвалось с белой ткани и, обращаясь в тонкие алые нити, со скоростью молнии метнулось волшебнице навстречу. Та попыталась уклониться, но нити явно обладали способностью преследовать жертву. Меняя направление движения и разворачиваясь в подобие сети, они настигли волшебницу. Издав громкий отчаянный вопль, немолодая уже тетка кувырком полетела вниз и, с треском проломившись сквозь кроны нескольких деревьев, рухнула где-то в лесу.

Разом потеряв остатки задиристости, девчонка повернулась на месте и задала стрекача, но не успела сделать и пары шагов, как новые нити крови, сорвавшись с балахона ангела, оплели ее и приподняли над землей.

— Куда же вы так спешите, юная леди? — произнес монстр в белом балахоне, знаком руки «приказав» линиям крови поднести пленницу поближе. — Я лишь хотел уточнить пару вопросов. Точнее, даже всего один. Правильно ли и законно ли то, что ты намеревалась сделать с другим разумным существом? Я подразумеваю лишение свободы и силовое принуждение к работе. Другими словами — захват раба. Допустимо ли подобное действие для любого, кто обладает силой и магией, достаточной для выполнения замысла? Простите, что спрашиваю об этом, но если таковы порядки вашего мира, то не будет ничего зазорного для меня утащить тебя на свою летающую крепость и превратить в уборщицу!

— Отпусти меня! — девчонка пыталась вырваться, дергалась и вопила, пока нити крови не сжались, лишая ее возможности двигаться. — У меня много друзей и учителей! Они найдут тебя и уничтожат!

— Не надейся. Замок у меня для того и летающий, чтобы быстро покидать опасные миры. Утащу, и никто никогда тебя не найдет! Вот только люди так недолговечны, их надо кормить и заботиться о их здоровье… — во тьме под белым капюшоном ангела полыхнули отсветами Ада злые, истинно демонические глаза. — Может быть вырвать из тебя душу и вселить ее в деревянную куклу? Хотя зачем экономить на материале? Я могу позволить себе куклу из золота или пластика, например. Из тебя получится слабый, почти бесполезный конструкт, но его будет достаточно для наведения чистоты на нижних уровнях моей цитадели! Будешь копаться в грязи, от зари до зари, без еды и питья! Рада? Хочешь превратиться в куклу?!

Заливаясь слезами, девчонка помотала головой.

— Так что тогда скажешь о правомерности своих действий? Можно ли ловить и заставлять работать на себя другие разумные существа?

Девчонка снова помотала головой.

— Значит, нельзя. — вздохнул ангел, расслабляясь. Давление нитей немного ослабло, но едва девчонка почувствовала искру надежды на спасение, нити снова сжались. — Но тогда, ты — преступница! Преступница, верно? И, следовательно, должна понести за свои действия наказание!

Подкрепления из селения прибыли быстро, но, примчавшись к месту происшествия, шестеро волшебниц и статный седовласый чародей не бросились в атаку сразу, а лишь окружили нарушителя и его добычу со всех сторон. Даже истошный вой и сбивчивые от рыданий восклицания несчастной жертвы не спровоцировали их на немедленную атаку. Дело было в том, что чудовищный монстр не рвал ребенка на части и не думал его пожирать. Держа девчонку за шиворот, ангел с сияющими крыльями, замахивался пошире и от души охаживал ее пониже спины крепким, сыромятным ремнем.

— Я тебе устрою рабовладение, паразитка мелкая! Уж я тебе вколочу в голову великое знание! Есть новые мысли? Будешь еще на фей охотится?

— Не буду! Не буду! — ревела девчонка. — Я больше не буду!!! Никогда!!!

— Закрепить надо! — еще, один за другим, ангел отвесил злодейке три особенно крепких удара. — Вот теперь, думаю, не скоро забудешь! Все, свободна!

Вытаращив глаза и выказывая невиданную прыть, освобожденная девчонка, перебирая руками и ногами, чуть ли не кубарем, метнулась к стражам селения и спряталась за спиной у того, кто был ей чуть ли не родственником и воспринимался как главный защитник.

Дед Казуки посмотрел на ревущую от боли и обиды девчонку, затем на фею, которую чужак в белом принялся освобождать, а затем и на маскировочную накидку, что сиротливо лежала в стороне. Все ясно.

— Мариса, ты опять таскаешь волшебные вещи из моего дома? Я же запретил тебе брать их без разрешения! Ну погоди, доиграешься, я тебя тоже от души пригрею! Жди здесь. — старик, отстранив девчонку от себя, сделал пару шагов к ангелу, который уже освободил фею от веревки. — Великий тенши (тенши — ангел), благодарю вас за науку для этого глупого ребенка. Я готов компенсировать любой ущерб, что нанесла моя ученица и сделаю все, чтобы этот инцидент был исчерпан…

— Инцидент исчерпан? Компенсация? — одна из старших волшебниц прервала речь старика. Еще две волшебницы, помоложе, как раз вытащили из леса и пытались освободить пойманную нитями крови дежурную стражницу селения. — Кто должен требовать компенсацию, так это мы! По какому праву…

Привычная свысока разговаривать с кем угодно, одна из сильнейших чародеек Генсокье, она решила враз поставить чужака на место, но не тут-то было. Волшебница побледнела и впервые за долгое время почувствовала холод смертного ужаса, когда здоровенная, когтистая пятерня сгребла ее за ворот платья и встряхнула, словно тряпичную куклу.

— Сбавь тон, бантик на ходулях! — взревело порождение мертвых миров, встряхнув перепуганную волшебницу еще раз. — Ты мне лучше скажи, почему у вас дети над живыми существами глумятся? Селение такое крошечное, что одной ладонью прихлопнуть можно, а недоросли без присмотра и внимания взрослых шатаются, как в мегаполисе! Еще и орать вздумала! Если сами не занимаетесь воспитанием собственных детей, будьте готовы к тому, что этим займется кто-нибудь другой!

Остальные волшебницы в страхе отпрянули от разъяренного монстра и решение конфликта снова взял на себя старик.

— Уверяю вас, тенши-сама, — сказал он. — Что я лично в любом случае отпустил бы фею и наказал бы ее обидчицу, вздумай моя ученица принести ее домой. Прошу вас, не нужно так злиться. Скажите лучше, действительно ли вам не безразлична судьба духов природы и других жителей этого мира?

— О, неужели не у одного меня открыты глаза? Я-то думал, что в этом мире есть только на всю голову великие воительницы, могучие и жуткие, как… — ангел глянул на полузадушенную волшебницу и разжал пальцы, уронив жертву на землю. — …как волосатые ноздри дракона! — белая фигура затряслась от смеха, а затем, резко прервав веселье, вскинул руку, направив когтистый палец на старика. — Ты прав, человек. Черный Ветер захватывает этот мир в свою власть, он еще не скоро станет катастрофой, но эффект уже ощущается повсюду! Вы не только оставили без присмотра своих детей, но и бросили на произвол зла детей природы! Оракул показал мне, что грядет, и именно поэтому я здесь! Дела ваши плохи. Чуть ли не хуже, чем у того животного, которое съели. Но у вас, как и у него, есть целых два выхода! Достучаться до верховной богини, или…

— …Или? — старый алхимик, кое-как компенсировавший отсутствие магического дара мощными артефактами, был с ног до головы покрыт шрамами после визитов в наполненные хаосом пространства Макая, в сумрачные земли мира мертвых, на сияющие высоты великой горы йокай и в мрачные глубины подземного мира. Поиски способа воззвать к высшей сущности, сотворившей этот мир, окончились полным крахом. Казуки не удалось даже узнать имя богини, только то, что после череды катастроф и гибели множества ее близких, высшая сущность погрузилась в вечный сон. — Или что, тенши-сама? Что еще мы можем сделать?

— Обрушить барьер, в которое заключены ваши пространства и воссоединить Генсокье с внешним миром.

— Обрушить барьер? Но… — Казуки помрачнел. Об этом способе ему уже много лет твердил один красивый, но зловредный дух, люто ненавидящий йокай, богов и людей, но относящийся с симпатией к старому алхимику в благодарность за его неравнодушие к судьбе задыхающегося мира.

— Да, «но» в таком решении предостаточно. Внешний мир населен людьми, и заселен очень густо. Как они отнесутся к возникновению «из небытия» здоровенной области, населенной разумными хищниками и истинно сказочными монстрами всех мастей? Тот мир — не ваша родина, отличия в физике и энергетике могут быть катастрофичны. Вы все потеряете магию, к которой привыкли. Многие погибнут, и неизвестно еще, как уцелевших примут драконы. Поэтому я и пытаюсь достучаться до местной богини своими силами. У меня, как у ангела… тенши, если по-вашему, есть некоторые способности…

— Й-а-а-а!!! — едва отдышавшись и снова обретя силы, ополоумевшая от ярости, волшебница вскочила и, что было сил, ткнула нижним концом своего магического посоха в грудь монстра. Она была воином и стражем, привыкшим к уважительному отношению, а здесь на нее вздумал поднять руку не кто-то, а совершенно обнаглевший монстр! Тот, перед кем показывать слабость не просто стыдно, а смертельно опасно. Йокай нужно поставить на место!

Ярость обратилась в пламя. Вспышка и ударная волна взрыва заставили всех вокруг отшатнуться.

— Ну что вы все такие бешенные? — угрюмо и зло произнес белый великан. — Так ведь половину луга сжечь можно!

Потоки огня, что срывались с зачарованного посоха волшебницы, соскальзывали с ткани балахона, словно вода по вощеной ткани, изливались на подставленную ладонь ангела и свивались в клубок, который когтистая пятерня сжала и раздавила, когда энергия в посохе иссякла. Субстанция, похожая на жидкую плазму, скатилась по руке монстра и, падая к земле, бесследно истаяла.

— Кто… кто ты такой? — вытаращив глаза, старшая волшебница смерила изумленным взглядом белую фигуру и вдруг, опомнившись, отпрыгнула от него метра на три, снова изготавливаясь к бою. — Не двигайся демон! Ты пойдешь с нами, для подробного изучения! Ясно?!

— Отказываюсь. У меня нет на это времени.

— Твое мнение никого не интересует! — волшебницы, все семеро, включая освобожденную от пут дежурную стражницу, наставили на чужака амулеты и посохи. — На колени! Лапы за голову, зверь!

Видимо осознав, что полностью бессилен против семи противников, монстр начал поднимать руки. Он явно был готов сдаться и волшебницы расцвели торжествующими ухмылками, но вдруг враг щелкнул пальцами и все семеро, теряя сознание, повалились в траву. Амулеты, защищающие от магически навеваемого сна, не спасли. Сопение и сонное бормотание зазвучало над солнечным лугом.

— Не волнуйтесь, тащить их в селение не придется. — сказал монстр старику и девочке, единственным людям на лугу, кого не коснулась его погружающая в сон магия. — Они очнутся, как только я покину эти пространства.

— Как твое имя? — спросил, глубоко потрясенный, алхимик. — Ты действительно тенши? Каким силам ты служишь?

— Я — одинокая душа, рожденная в покинутом богами мире и заклейменная меткой раба, когда владыки миров вознамерились превратить меня в инструмент. Мое имя не важно. Важно лишь то, что вы — враги моих врагов, а значит, оказав вам помощь, я нанесу удар по ним.

— Ты можешь помочь нам избавиться от Черного Ветра? Можешь найти творцов этого мира и поговорить с ними?

— Да, могу. Пока мы с вами общались, я вычислил пространства, в которых устроена обитель творца. Нужно просто постучать в дверь и поговорить. — монстр вздохнул и все вокруг вдруг почувствовали, что он сильно помрачнел. — Это не должно занять много времени, в любом случае. Если все пройдет хорошо, к вечеру Черный Ветер канет в небытие. Если же до того времени перемен не будет… значит, затея потерпела крах и… и мы уже едва ли когда-нибудь снова увидимся.

С этими словами, чужак буквально растаял, как туманная дымка под лучами солнца. Он не переместился никуда и, тем более, не исчез, просто материя, составляющая его физическую оболочку, перетекла в иное состояние, видеть которое человеческий глаз не был в состоянии.

Но для привычного человеку мира, он именно исчез и воспринято его действие было только как исчезновение.

— Он сказал, что уничтожит Черный Ветер! — Чирно обернулась к другим феям, что прятались у нее за спиной. — Вы слышали? Он правда так сказал!

— Он сможет? — зазвучали взволнованные перешептывания. — Если Черного Ветра больше не будет, все наши подруги вернутся!

— И, тогда, мы сможем спокойно в селение людей летать! — Дайсей, которая в отличие от многих фей, даже читать умела, давно горела желанием попасть в библиотеку при сельской школе.

— Да! — подхватила идею Чирно. — Я соберу все свои сокровища из тайников, продам их, и куплю много разных вещей для нашего домика! А тебе… — она уперла руки в бока и бросила гордый взгляд на девчонку, что продолжала прятаться за спиной волшебника. — Никто из нас никогда ничего продавать не будет! Поняла? Маленькая вонючка!

Воодушевленные и обрадованные, феи гомонили, не обращая внимания на волшебниц, очнувшихся и поднимающихся на ноги. Скоро Черного Ветра не станет!

Но ничего не произошло.

Напрасно Казуки мерил шагами коридор и комнаты своего маленького дома, в ожидании возвращения ангела или перемен в окружающем мире. Гость из другого мира канул в безвестность, как брошенный в воду камень.

Неужели не нашел пути к тайному обиталищу великой богини? Неужели она не пожелала помочь своим детям? Если высшим силам безразлично, что происходит в подвластных им мирах… если никто не верит в близкую опасность… какое может быть будущее у Генсокье?

Почти до утра старик маялся в бессилии и тревоге. Лишь под утро, сидя в кресле, он забылся кратковременным сном, в котором ему привиделся мрачный ночной лес, полный безмолвных и жутких духов природы, в которых уже с трудом можно было узнать тех, кто когда-то были лучшими друзьями людских детей. Тронутые злом и захваченные порчей, полураспавшиеся, искалеченные и изуродованные, они скалили клыки и таращили на Казуки глаза, полные безумия, утопающего в страшных муках.

Это был сон. Казуки даже почувствовал облегчение, когда громкий стук в дверь вырвал его из кошмара и вернул к реальности, в которой, пока, увидеть настолько глубоко искалеченных фей шансы были невелики. Пока еще существовали места, где феи могли укрыться от буйства темных энергий. Но скоро таких мест не останется и достаточно будет искры…

— Хорошо, что вы здесь, Казуки-сан! — двое селян, только что колотивших кулаками в дверь, принялись активно жестикулировать, что выдавало всю глубину их волнения. — Пойдемте скорее с нами! Вы самый большой специалист по этому!

«Этим» оказалась магия природы. В окружении толпы из почти полутора сотен людей, на самодельных носилках, у маленького сельского храма сидел тихо постанывающий человек, левая рука которого была покрыта корой льда сантиметров в десять.

— Потревожили и разозлили зимнего йокай? — спросил старый чародей, присаживаясь возле раненного и начиная изучать ледяную кору. — Летом и весной они бывают очень раздражительны.

— Это не йокай! — ответила ему стоящая рядом женщина-маг, в слегка подпаленном и местами порванном одеянии. — Между прочим, твои любимые феи постарались! Я всегда утверждала, что эти твари опасны!

— Феи напали на человека? — возмущенный шепот побежал по толпе. — Жуть! От них все больше вреда, а теперь что же, постоянно удара в спину ждать?

— Хватит! — зло прикрикнул Казуки на селян. — У всего есть причины. — старик разыскал взглядом девчонку, что обязательно в числе первых появлялась там, откуда раздавался шум. — Мариса, сбегай-ка ко мне домой и принеси хрустальный шар, что лежит на столе, под горой книг, слева. А я пока посмотрю, что здесь можно сделать.

Маг открыл магическую книгу, одну из тех, что всегда носил с собой. Немало таких же сгинуло в пространствах Макая, в подземном мире и мире мертвых, Хакугекуро, но запасная всегда ждала своего хозяина дома. Благодаря запасливости, безоружным маг не оставался даже после самых тяжелых поражений.

Читая воззвания к древним силам, надзирающим за равновесием и соблюдением законов природы, он полистал гримуар собственного изготовления и коснулся сильной магической схемы, ориентированной на внесение хаоса в чужие заклятья. Когда колдун поднял руку, строчки рун, словно прилипнув к кончикам его пальцев, потянулись следом.

Не прерывая заклинаний, Казуки набросил «нити» рун на вмороженную в лед руку пострадавшего и первые трещинки побежали по полупрозрачной поверхности.

На то, чтобы очистить руку полностью, осторожно и равномерно прогреть ее изнутри, реанимировать погибшие ткани и восстановить поврежденные, магу потребовалось почти полчаса. Жрица храма справилась бы с исцелением гораздо быстрее, но храм располагался далеко от селения, да и нейтрализовать магию стихий у хранительниц барьера не вышло бы так просто, как у мага, всю свою жизнь посвятившему изучению подобных энергий.

— Дня два рука будет сильно болеть. — сказал Казуки селянину, перед тем как носилки с пострадавшим забрали родственники. — Не тревожь бинты и не стирай магические руны. С ними будет легче.

Мариса, держа стеклянную сферу в руках, уже минут десять ждала, когда старик заберет у нее эту вещь. Она не уходила, и не расходились другие люди, удерживаемые желанием узнать больше о происшествии.

Волшебник забрал у девчонки сферу и только вздохнул, глянув на то, как неестественно топорщится ее одежда. Опять что-то из дома стащила. Пустил козу в огород… но, не до того сейчас.

— Аяме! — Казуки повернулся к защитнице селения. — Теперь, можем спокойно поговорить. Что там у вас произошло?

Женщина-маг немного помялась, а затем гордо вздернула нос.

— Что могло произойти? Мы занимались самым обычным делом — валили деревья для лесопилки, когда две старшие феи подлетели к нам и начали требовать, чтобы мы убрались и не наносили вред природе! И что же, нам все надо было бросить? Ну, вот я и… припугнула фей немного, а они, вместо того, чтобы улететь, ответили вдруг так агрессивно, что я даже среагировать не успела! Никто такого не ожидал! Фея устроила настоящую метель и принялась швырять в нас кусками льда! Пришлось взяться за нее всерьез. — женщина указала на свою одежду, украшенную ожогами от огненной магии самой чародейки и следами маневрирования среди древесных крон. — Благо, феи гораздо слабее йокай и справиться с бандиткой труда не составило. Развеяла ее за минуту! Только первый из кусков льда той паршивки попал в одного из моих подзащитных. Это будет компенсировано, смею заверить.

Люди снова зашумели, выражая свое возмущение распоясавшимися крылатыми хулиганками, которые теперь, кроме того, чтобы пакостить и воровать, доросли до прямых нападений.

— Неужели все было так просто? — язвительно заметил Казуки. — Сейчас проверим.

Хрустальный шар в руках старик озарился белым сиянием и в воздухе перед толпой людей возникли призрачные картины недавнего прошлого.

Дерево со старым птичьим гнездом на ветвях и небольшой кучкой свежих досок у корней. Несколько лесорубов, под защитой женщины-мага, возмущенных фактом кражи этих досок с лесопилки. Стук топоров, подрубающих твердый ствол старого дерева и слезные мольбы двух фей, просящих не рубить это дерево, ведь на его ветвях — их домик.

«Это отучит вас воровать!»

Зубодробительный треск падающего дерева и полный ярости, вопль бросившейся в атаку феи.

Видение погасло, а через долю мгновения бригадир лесорубов, стоящий рядом, согнулся и повалился, получив сильнейший удар навершием посоха в живот. Селяне в смятении отпрянули от разъяренного мага, а волшебница, уверенная что старик не посмеет поднять на нее руку, замешкалась и рухнула, лишившись нескольких зубов.

— Ты что, совсем сдурел?! — с тональностью, которому позавидовала бы любая прожженная скандалистка, завизжала она, но слова встали ей поперек горла, когда грозный старик с силой ударил посохом об землю перед нею.

— Это не я безумен, а вы! — голос старого мага пророкотал, словно раскаты грома. — Я же просил всех не причинять вреда феям и не выставлять нас их врагами! Я же расписал вам последствия, четко и в доступной форме, такой, чтобы поняли даже откровенные идиоты! Да к демонам все последствия, как у вас совести хватило мстить двум малым детям, без всякого злого умысла утащивших у вас пару каких-то досок! Обеднели? В нищету скатились и чуть с голоду не перемерли из-за этого? Что молчите?! Толпа кретинов, свихнувшихся от жадности и чувства собственного превосходства! — вне себя от ярости, старик размахнулся и швырнул посох себе под ноги.

— Мы не можем позволить феям творить все, что им вздумается! — вступился за лесорубов староста селения. — Сегодня — пару досок, завтра — запасы пищи, послезавтра — из домов выселят! Если они — малые дети, то непослушных и провинившихся детей надо наказывать!

Почувствовав поддержку авторитетного лица, селяне тут же, толпой, налетели на одинокого мага и принялись галдеть, утверждая, что безобразия фей уже всем порядком надоели, что если Казуки так заботится о мелких паршивках, то должен придумать как отвадить их от селения. Все дружно вступились за лесорубов и волшебницу, заявляя, что давно уже пора создать вокруг селения защитную зону не только против хищных йокай, но и против фей. Яростные попытки спорить и что-то доказывать со стороны Казуки тонули в дружном хоре нескольких десятков полных возмущения голосов.

— Еще и руки распускает! — возмущалась чародейка, указывая на свое разбитое лицо. — Староста, будьте судьей!

— Готовься к солидному штрафу, защитник крылатых бандиток! Твое счастье, если у тебя найдется пара горстей золота, иначе, будешь отправлен на исправительные работы, без скидки на возраст!

Старик подобрал с земли посох и, кряхтя, с трудом выпрямился.

— Решили спросить с меня за мое бессилие? — сказал он, чувствуя тяжелую, мучительную усталость. — Да, я полностью бессилен, не только решить проблему, но и открыть глаза сильным мира сего на ее существование! Что же, кричите, грозите кулаками, пока можете! Вы похожи на дураков, что не хотят замечать разгорающегося пожара и называют сумасшедшим того, кто твердит им о запахе дыма! Крах нашего мира гораздо ближе, чем вы думаете, и пусть не мы, и даже не наши дети, но внуки…

Договорить ему не позволил поднявшийся приливной волной хор гневных голосов. Речи, подобные сказанной, были для жителей селения не новостью. Сколько жил почти трехсотлетний старик, столько и твердил он о надвигающейся катастрофе, от которой не будет спасения нигде — ни в Генсокье, ни в Макае, ни в Аду Пылающих Огней, ни, даже, в мире мертвых, Хакугекуро. Эти грозные пророчества, впечатлявшие поначалу, уже всем порядком надоели. Единственное, что могло спасти Казуки, — бегство.

— Они не послушали тебя? — голос прозвучал, нарушая благостную тишину, когда старый волшебник, измотанный до предела и готовый свалиться с ног от духовного истощения, вернулся домой. — Я говорила тебе, что бессмысленно и вредно снова пытаться их убедить. Путь у нас только один.

Злой дух, проникший в селение когда его жители отвлеклись на внутренние ссоры, сидела среди книг и свитков, горами сваленных на столе волшебника. Тот самый злой дух, что похитила из Макая светловолосую девочку и передала ее Казуки для того, чтобы волшебник, единственный из людей, по мнению духа достойный уважения и доверия, позаботился о ребенке людей, которого выкормить и защитить от болезней воплощение неведомых сил не была способна.

— Я не изменил своего мнения, Мима. — сказал ей старик. — Говори и делай что хочешь, но потворствовать твоим безумным планам я не намерен!

— У тебя нет выбора, маг. У вас всех нет выбора! Из-за разницы в физических законах, люди не могут долго оставаться ни в одном из миров, в которые открыты пути из Генсокье. Вы погибнете здесь. Все живое погибнет, если вы не поможете мне сломать радужные стены нашей тюрьмы. Пусть даже это будет означать гибель этого мира, но его жители спасутся и обретут свободу! Время еще есть. Обучи светловолосую всему, что знаешь сам, а затем я возьму ее под свое покровительство. Она станет генералом моих армий и козырем в бою против храма Хакурей! Великий Барьер должен быть разрушен! Это единственный путь к спасению нас всех.

— Возможно, ты права. — ответил старик злому духу. — Но… — горькая усмешка тронула губы старика. — Та девочка тоже мне не верит. — волшебник отгреб в сторону свитки и, вынув из схрона, поставил на стол большую бутыль низкосортного саке. — Составите компанию старому сумасшедшему, леди? Угощение не божественное, но… вполне способно подарить забвение и расслабить. Напиться и закрыть глаза в ожидании краха — все, что нам остается.

— Выпью с удовольствием. — ответила Мима, протянув к чашке руку, украшенную когтями и острой чешуей. — Но, в отличие от тебя, я еще не сдалась! Прежде, чем мир познает агонию, я уничтожу его! Своими собственными руками!

— Слишком много разговоров о разрушении и смерти. — Казуки наполнил чашки до краев и поднял свою. — Мы же не шизофреники какие-нибудь! Оставим эту тему. Поговорим о поэзии? Лет сто, наверное, уже не говорил о поэзии с девушкой!

Смех прозвучавший в доме старого волшебника, не был смехом сумасшедшего и монстра. Пугающий мрак ночи сгущался над Генсокье, но наступит новое утро и, глядя на, полный жизни мир, сияющий в солнечных лучах, не покажутся ли все терзающие душу страхи одним лишь плодом чересчур разыгравшегося воображения?

Вселенная Альмарра, под протекцией Золотого Роя.

Мир Тирион.

Тот же временной промежуток.

Из развернувшегося портала пахнуло такой яростью, что четверо конструктов, присутствующих на командном мостике летающего замка, шарахнулись кто куда и едва не впечатались в стены. Несколько дюжин глаз, что располагались во тьме за порталом без какой-либо схематичности и явно жили сами по себе, обожгли отпрянувшие творения ангела взглядами, полными ненависти. К счастью конструктов, сила, что оставалась по ту сторону портала, так и не совершила проникновение в этот мир. Получив крепкого пинка под зад, фигура в покрытых горелой кровью, обугленных лохмотьях, влетела в пространство Альмарры и портал позади нее закрылся.

— Хозяин! — конструкты бросились к ангелу, что харкал кровью на плиты пола и судорожно пытался встать на ноги.

— Жив… — страдалец сумел приподняться, но помертвевшие мышцы и сухожилия его правой руки разорвались, суставы подломились и он, захрипев от бессильной злобы, снова повалился на пол.

— Не нужно двигаться, господин. — кристальная змея, принимая человеческий облик, склонилась над слабо трепыхающимися останками своего создателя. — Гарольд! Готовь реанимационную камеру, живо! Бернард, Эльза, сюда! Помогите мне!

— Раны тяжелые! — рыцарь в черных доспехах, перетягивая на себя часть боли и ран ангела, обернулся к девушке с откровенно кошачьими чертами лица. — Беатрис, неси кристаллы для подпитки души, скорее!

— Без паники… — шептал, теряя сознание, обугленный бродяга. — Раз жив, значит, жить буду. Болевая чувствительность на нуле… просто восстановиться… просто… просто…

Трое конструктов в облике людей подняли обмякшее тело своего хозяина на фрагменте пола и потащили его, словно на носилках, в камеру регенерации.

— Не сметь возвращаться, да? — продолжал едва слышно шептать ангел. — Напрасно вы ограничились предупреждением, о великая богиня! Наивно… как наивно…

Утопая в волнах целебного белого света, которым была наполнена регенерационная камера, он просеивал по крупицам информацию, которую успел получить за время, что провел, агонизируя в аномальных пространствах, среди которых скрывалось обиталище богини. В миллиарды и миллиарды раз более сильной, чем властительница Макая. Сгорая в фиолетовом огне, обуреваемый ужасом и гневом, прощаясь с жизнью, он продолжал смотреть по сторонам и много чего успел заметить.

— Я еще утру вам нос, великая госпожа. — кривя губы в злой ухмылке, прошептал ангел. — Я еще вернусь. Вот только уже не буду действовать как друг. Ведь вы именно та, против кого я сражался все эти годы, верно? Вы — одна из тех, что страшнее тварей Сияющего Ада! Что же! Ваше равнодушие и лень сыграют против вас злую шутку, о моя богиня! Ничтожный кватарх? Гнилое отродье Света? Мы еще посмотрим, кто будет торжествовать последним!

Смех бродяги звучал среди надсадного гудения генераторов целебной энергии. В этом смехе не было радости. Одна лишь горькая, ядовитая желчь, злоба и жажда лютой мести.

На стенах его убежища красовались громадные знаки, выставляющие на всеобщий обзор изображения уходящей за облака, исполинской горы. Смертные почитали святую гору и молились ее хозяевам как своим хранителям и защитникам, не представляя, кем являются они, смертные, для своих создателей на самом деле. Брошенная на произвол судьбы, цивилизация, построившая эту крепость, погибла в бою с другой цивилизацией, развившейся быстрее и обретшей силу раньше конкурента. Потомки победителей ныне служат Олимпу. А проигравшие…

Знаки горы по-прежнему красовались на стенах крепости-призрака, но глубокие борозды от удара энергетического меча пересекали старинный герб крест-накрест, свидетельствуя о том, что ангел, подобравший в бескрайней космической бездне наследие истребленного человечества, был… падшим.