Вместе с Россией

1. Петербург, январь 1914 года

По заснеженному Большому проспекту, насквозь продуваемому колючей поземкой с Финского залива, Анастасия спешила к шестому номеру трамвая, что останавливается у Николаевского моста. Стоять на ветру почти не пришлось. Подошел новый, блестевший красными лакированными боками вагон с прицепом, и Настя легко поднялась на три высокие ступеньки.

Трамвай катил по знакомому маршруту, которым она в дурную и холодную погоду добиралась до консерватории. Минувшей осенью и нынешней зимой Анастасия почти не чувствовала непогоды и холодов. После того как Алексей признался ей в любви и просил ее руки и сердца, Настя не могла найти покоя. Много ночей она провела без сна, до головной боли задумываясь о своей судьбе, порываясь все рассказать маме, но останавливала себя, зная наперед, что суровые и трезвые родители будут против неравного, как они сочтут, брака дочери фабричного машиниста с полковником Генерального штаба.

Мерное покачивание трамвая, неспешная праздничная манера вагоновожатого подолгу стоять на остановках, редкое треньканье звонков и замерзшие окна располагали к размышлениям. Настя вспомнила, как в такой же морозный зимний день, только с ярким солнцем на блекло-голубом небе она впервые увидела в Михайловском манеже лихого гусара на красивой лошади. Вспомнила, как поразила тогда всех его смелость и находчивость у опасного барьера.

Взгляд, который гусар бросил на трибуны, встретился с восторженным взглядом Анастасии.

Не скоро случай снова свел их, но образ победителя, смелого, решительного, красивого былинной доброй красотой, бередил девичье сердце.

«Как жаль, что он стал теперь полковником, да еще и Генерального штаба! — подумалось Анастасии. — Мама, наверное, легче смирилась бы с женихом — провинциальным гусарским ротмистром».

Разумеется, у нее и раньше были кавалеры. Но Настя никогда и никого не хотела так видеть, как Алексея, говорить с ним или просто слушать его.

Если он брал ее за руку, она еще долго ощущала тепло и нежность его прикосновения. Ей всегда втайне очень хотелось, чтобы Алексей обнял ее, поцеловал, но сдержанный и тактичный полковник Соколов был рыцарски корректен.

Вагон сделал остановку на Театральной площади и покатил дальше по улице Глинки. Услышав объявление кондуктора, Настя дернулась по привычке, намереваясь выйти у консерватории, но вспомнила, что сегодня ей надо ехать дальше, и подумала о необычной цели поездки. Ход мыслей сразу стал тревожным.

Причина на то была. Анастасия давно, с самого первого года учебы в консерватории, симпатизировала революционерам — социал-демократам — и особенно большевистскому их направлению. Девушка выполняла несложные поручения партийных товарищей, принимала участие в сходках, маевках, читала нелегальные газеты и брошюры… Теперь она ехала по вызову руководителя одной из подпольных большевистских организаций Василия на квартиру, где он жил по чужому паспорту. Насте доверили хранение небольшого транспорта нелегальной литературы, который прибыл из-за границы через Финляндию.

Уже несколько раз Анастасия получала на хранение и для последующей передачи товарищам по особому паролю стопки партийных книг и брошюр, за одно только чтение которых по законам империи полагалось несколько лет тюрьмы. Настя прекрасно представляла себе, что если охранке станет известно место хранения этого «взрывчатого» материала, то опасность угрожает не только ей, но и отцу.

Отец, справедливый и честный человек, хороший механик, не симпатизировал бунтам и беспорядкам. Но он никогда не был штрейкбрехером и не однажды бросал работу вместе с забастовщиками, когда рабочие выступали по призыву стачечного комитета.

На всякий случай девушка не рассказала отцу о том, что частенько на дне ее сундучка под аккуратно сложенным бельем хранится нелегальщина. И вовсе не потому, что не доверяла ему; в случае обыска и ареста она надеялась умолить жандармов не трогать ничего не знающих отца и мать.

Девушка смело шла навстречу опасности и сама просила Василия дать ей поручение посложнее, лишь бы скорее совершилась революция. Видя ее нетерпение и молодой задор, товарищи по организации только посмеивались, но трудных и опасных дел не поручали, оберегая Настю и исподволь обучая ее приемам конспирации…

Трамвай прогромыхал по мосту через Екатерининский канал, и мысли Анастасии переключились на новый предмет.

«Как отнесутся к ее замужеству товарищи по партийному кружку, друзья по рабочим и студенческим сходкам? Не сочтут ли ее свадьбу с полковником изменой революции, которой они посвятили себя? Не оценят ли начало ее семейной жизни как желание уйти от полной опасности и борьбы судьбы революционера в мир буржуазных удобств и обеспеченного существования?..»