Вне подозрений

42

Юрий вышел на охоту за «мухами». Происходила она на ипподроме под названием Гольфстрим-Парк. Он не делал ставок — он искал людей, занятых отмыванием денег.

Впрочем, Юрий любил скачки, а в зимние месяцы средоточием игорных страстей во Флориде становился именно Гольфстрим-Парк. Главная беговая дорожка длиной в милю огибала изумительное синее озеро, при одном взгляде на которое, особенно в жаркие дни, сразу становилось прохладнее. Замечательно красивое место. В течение шестидесяти лет здесь ежегодно проводили скачки на приз Кубка заводчиков и Флоридского дерби. Недалеко располагались более десятка казино, предоставляющие возможность проиграть деньги, выигранные на бегах. Причем широкие возможности — рулетка, бинго, блэкджек, игорные автоматы, пасти которых заглатывали последнюю мелочь. Попытать счастья ежедневно съезжались заядлые игроки из Палм-Бич, Форт-Лодердейл и Майами. Райское место для азартных людей, и Юрий его обожал.

Но ненавидел, когда его обдирали как липку. Особенно свои, так называемые «мухи».

— Можно тебя на минутку, Педро?

Педро был новеньким — парнем лет двадцати с хвостиком и вовсе не таким красавцем, каким себя воображал. Он стоял у писсуара в туалете, располагавшемся прямо под главными трибунами. Бетонный пол устилали использованные билетики. Мужчины были в туалете одни.

Он поднял глаза на Юрия и спросил:

— Это ты мне?

— Да. Поди сюда. Есть один крутой выигрышный билет.

Педро спустил воду, застегнул ширинку и улыбнулся. Работа его как раз и состояла в том, чтоб скупать выигрышные билеты на грязные деньги. Старый как мир трюк по отмыванию денег. Берешь грязные бабки, вырученные на продаже дури, идешь и покупаешь только что выигравший билет, потом в кассу, за бабками, — и вот тебе, пожалуйста, денежки вполне законные. Нет, конечно, с них еще надо заплатить налог, но все лучше, чем объяснять федералам, откуда у тебя вдруг появились чемоданы с наличными. За один день Педро удавалось отмывать таким образом до десяти тысяч долларов. Он был «мухой», вечно крутился у беговых дорожек, как вьются и крутятся слепни вокруг лошадиного зада.

— Угадал три номера во втором забеге, — сказал ему Юрий. — Две тысячи двести баксов.

Педро мыл руки над раковиной. И заговорил с отражением Юрия в зеркале.

— Даю две штуки баксов.

— За вычетом комиссионных?

— Само собой. И все равно ты в прибыли. Если отнесешь этот самый билетик кассиру, заплатишь шестьсот долларов подоходного налога. Продашь его мне, быстренько получишь сразу две штуки чистеньких всего за две сотни долларов.

— Вот что я скажу тебе, Педро. Всякий раз, когда я проделывал это прежде, билет шел по номиналу. За билет, выигравший две двести, получал от «мухи» ровно две штуки двести баксов.

— Должно быть, ты давненько ничего не выигрывал. Я работаю здесь вот уже два месяца, и именно по этой схеме.

— Неужто?

— Да.

— И как идет бизнес?

— Просто отлично.

— И что твой босс говорит на эту тему?

— А вот это не твоего ума дело.

— Думаю, он очень удивится, узнав, что ты с каждой сделки оставляешь себе десять процентов комиссионных.

— Это тебя не касается. Так будешь продавать билет или нет?

Юрий ухватил Педро за шиворот и изо всей силы стукнул головой о раковину. На белом фаянсе расплылось алое пятно. Педро взвыл и рухнул на пол — лицо окровавленное, из-под верхней губы торчит осколок сломанного зуба.

— Какого… черта? — задыхаясь, пробормотал он.

Юрий ухватил его за волосы и заглянул прямо в глаза.

— Два месяца, говоришь? За пятьдесят дней скачек успевал наваривать за день по штуке баксов! У тебя два дня, приятель. На третий — ты подносишь своему боссу пятьдесят штук на блюдечке с золотой каемочкой. Смоешься — найду, тогда потеряешь не только зубы.

Дверь в туалет отворилась. Вошли двое мужчин и замерли увидев кровь в раковине и распростертого на полу Педро.

Юрий прошел мимо них к выходу, бросив на ходу:

— Все в порядке. Парень поскользнулся.

Притворил за собой дверь и спокойно зашагал к холлу, расположенному под трибунами. Группа проигравших наблюдала по телевизору повтор третьего забега. Те, кому повезло, выстроились в очередь у кассы. У другого окошка толпились желающие делать ставки на следующий забег. Юрий купил мороженое и возвратился в ложу у линии финиша. Место у него было очень удобное, под навесом, но на открытом воздухе: отсюда прекрасно просматривались выходящие из-за поворота последние девятьсот пятьдесят два фута беговой дорожки.

Владимир сидел рядом.

— Ну что? Все «мухи» под контролем?

— Все.

— Наверное, стоит дать тебе прозвище Пожиратель «мух».

— Только попробуй. Раздавлю, как таракана.

На дорожке гарцевали лошади с лоснящимися коричневыми боками. Черное табло показывало, что до начала следующего забега остается пять минут.

— Вчера была интересная встреча. Приятель одной моей знакомой из центра по переливанию крови сказал, что может отмыть нам пятьдесят миллионов долларов через виатикальных инвесторов.

— Как?

— Будто у него есть связи в хосписах, где лежат больные СПИДом.

— Опять этот гребаный СПИД! Именно из-за него мы вляпались в дерьмо. Все эти придурки вроде бы должны были сдохнуть через два года. А там их начинают поить разной дрянью вроде АЗТ, и они живут вечно.

— Ну, не вечно. Кому как не нам с тобой знать, что слабая иммунная система предоставляет немало возможностей ускорить этот процесс. Кстати, как прошла встреча в Парагвае?

— Вправил им мозги, но толку от этого все равно ноль.

— Это почему?

— На Брайтон-Бич аннулировали наш контракт.

Запела труба: участников забега призывали к старту.

— Что?!

— Больше денег не будет. Ни пятидесяти миллионов, ни пятидесяти центов.

— Но почему?

— Причин они не объясняли. Думаю, из-за того, что к вирусу «Западный Нил» оказалось приковано внимание Центра по контролю за инфекционными заболеваниями. Вот они и занервничали.

— С чего бы им нервничать?

— Да с того, что в Штатах зарегистрированы лишь единичные случаи заражения этим вирусом. И все будет выглядеть весьма подозрительно, когда власти обнаружат, что в половине случаев больные СПИДом продавали свои страховые полисы виатикальным инвесторам.

— Сколько из наших клиентов подцепили этот вирус?

— Одна женщина в Джорджии уже умерла. На подходе еще несколько человек.

— А сколько точно, не знаешь?

— Не помню. Но немного. Ты же знаешь, как работает Судьба, знаешь его маленькие игры. Те, кто выбирает медленную и мучительную смерть, заражаются вирусом «Западный Нил». Другие умирают быстро и безболезненно. Относительно быстро и безболезненно.

— Знаешь, перестал я доверять Судьбе. Не мешало бы с ним встретиться.

— Могу организовать, — пообещал Юрий. — Как-нибудь на днях.

Владимир поднес сложенные щепотью пальцы к переносице, так иногда делают люди, страдающие мигренью.

— Нет, хоть убей, не понимаю. План был просто превосходным. Почти совершенным.

— Ничто в этом мире не совершенно. Вспомни Джесси Мерил. Один раз занялись человеком, не больным СПИДом, — и в полном дерьме.

— Здесь другое.

— Да, — задумчиво протянул Юрий. — Ситуация совсем иная.

Ударил гонг, лошади стартовали. Юрий и Владимир поднесли к глазам бинокли и сквозь клубы пыли наблюдали за тем, как породистые скакуны компактной группой вышли на первый поворот.