Вне подозрений

ГЛАВА XIII

— Я опросила соседей, — сообщила Анна. — Но никто не видел человека, разгуливавшего перед домом, или у гаража, или около моей квартиры.

Лангтон кивнул и сжал губы.

— Я могу и ошибаться, но думаю, что отпечатки пальцев нам еще весьма пригодятся.

Он повернулся на стуле. Анна надела новую блузку, черную узкую юбку и новые туфли. На коленях у нее лежал пластиковый пакет с рамкой от фотографии. Она хорошо выглядела и отдохнула за ночь. А он нет, и сам это знал. Но за сутки она изменилась и внутренне, став увереннее и оптимистичнее.

— Значит, вы согласились с ним пойти?

— Да. По-моему, мы сможем воспользоваться случаем и схватить его.

— Если только он не схватит вас первым.

— Я с ним управлюсь, — заверила шефа Анна. — Конечно, я свяжусь с вами и смогу… смогу ли я? — Она засмеялась. — Можно взять с собой скрытую камеру?

Лангтон засмеялся.

— Трэвис, у нас столь сложное и важное дело, и я не знаю, почему для вас еще не выделили целую съемочную группу?

Анна растерянно поглядела на него.

Лицо Лангтона сразу стало серьезным.

— Ни о какой камере и спецсвязи не может быть и речи. Вы окажетесь в опасности, если он поймет, что находится под колпаком и его отслеживают. И это не должно напоминать ловушку. Если мы его заснимем, то кадры нельзя будет показать в суде, как, впрочем, и все наши пленки. Такое хорошо лишь в кино, но не в реальной жизни. Кстати, если вы заговорите с ним о съемках, то будьте предельно осторожны, не ставьте себя в уязвимое положение. Откажитесь наотрез, если он пригласит вас к себе в квартиру, вы меня слышите? Оставьте открытым вопрос о дальнейших встречах.

Она передала ему рамку фотографии.

— Я могу снять его отпечатки пальцев, когда мы будем в театре.

Лангтон покачал головой.

— Нет, не можете. На вас слишком подействовали сериал «Она написала убийство» и другие подобные фильмы. Дайте и нам немного поработать.

Льюис постучал в дверь и вошел в кабинет. Он передал, что эксперт трижды внимательно просмотрел интервью с Аланом Дэниэлсом и готов его обсудить.

Члены сильно уменьшившейся команды собрались в ситуационной. Все смолкли, когда Майкл Паркс неторопливо перебрал фотографии жертв, а после повернулся лицом к аудитории.

— Возможно, я не прав. На первых порах у меня создалось впечатление, что мы имеем дело с психопатом. Но если вы не допустили ошибку с подозреваемым, то убийца вовсе не серийный психопат. Я пронаблюдал за ним по видео и убежден, что Алан Дэниэлс — социопат. Клинически это совершенно иной случай, но с наследственной точки зрения не менее опасный. Я, конечно, сужу по своему опыту. Социопаты куда хитрее и умнее психопатов, и это люди с ярко выраженной индивидуальностью. Они тоже не испытывают страха. И крайне опасны, потому что их разрушительное начало нелегко распознать, а их талантами, к сожалению, часто восхищаются.

Паркс остановился перед листом бумаги, взяв в руку толстый черный фломастер.

— Я сказал «к сожалению», потому что социопаты необычайно злы. Или, вернее, они — источники необычайного зла. Если подозреваемый демонстрирует подобные симптомы, можно быть абсолютно уверенным, что он — социопат. — И Паркс принялся обстоятельно перечислять.

Он написал крупными печатными буквами:

— Я просмотрел пленку с чикагским интервью и нисколько в этом не сомневаюсь.

Паркс постучал фломастером по бумаге.

— Я и тут скажу — да. Вы заметили, что ведущая, интервьюируя, нервничала? Он легко одержал над ней победу, прикинувшись робким и застенчивым. Дал ей почувствовать, что она не контролирует ситуацию. И мгновенно взял над ней верх.

Лангтон и Анна обменялись взглядами. Они оба знали, что эксперт сделал точные выводы. А Паркс тем временем написал цифру четыре.

Паркс опять постучал фломастером по бумаге.

— Ваш подозреваемый — актер. Наиболее подходящая профессия.

Лангтон хмуро наклонился. Он почувствовал, как на затылке у него зашевелились волосы.

— Просмотрите еще раз видеокассету, — продолжил Паркс. — Присмотритесь, как он пользуется своим обаянием. И как манипулирует зрителями. — Паркс повернулся к доске.

— Социопат лишь претендует на подобные чувства. И, уверяю вас, они фальшивы от начала до конца.

Лангтон подумал о том, что Дэниэлс отказался произносить слово «мать» и даже не упомянул о своей приемной матери. Анна была согласна со всем сказанным экспертом. Он верно воссоздал портрет Алана Дэниэлса.

— Вы обратили внимание, как в конце интервью он по-королевски махнул рукой и слегка наклонил голову?

— Черт, — пробормотал Лангтон, — я это проморгал, сам не знаю почему.

Анна принялась лихорадочно записывать его вопросы в блокнот.

Лангтон шепнул Анне:

— Покупает новую машину каждые полгода.

Она кивнула и ответила ему таким же шепотом:

— А мебель в его квартире?

Паркс перевернул страницу и стал писать на новом листе бумаги.

— Похоже, ваш подозреваемый холост и никогда не был женат. И друзей у него совсем немного. Это еще один симптом.

Майк Льюис покачал головой. И напомнил им известный факт: на многих фотографиях Дэниэлс был окружен знакомыми. Неужели это просто его коллеги по работе?

Паркс снял пиджак с запотевшими подмышками и продолжил:

— Большинство социопатов не просто уверены в собственном превосходстве, они — безжалостные эгоцентрики. Люди для них — всего лишь объекты для манипуляции. Если у них есть приятели, они их, как правило, эксплуатируют. Вы понимаете? По их мнению, другие существуют для удовлетворения их желаний и нужд. Они не воспринимают человека как отдельную личность со своим характером. Он или она для них средство, а не цель.

Лангтон поднял руку.

— А как насчет секса?

Паркс пристально поглядел на него.

— Продолжайте.

— Но это были сексуальные убийства — с изнасилованием и разными извращениями.

Эксперт затаил дыхание.

— В самом деле. О’кей. Социопат может наслаждаться грязноватым, похотливым сексом. Но ничего интимного и нежного в таком сексе нет. Они неспособны влюбляться. И не чувствуют близости; люди для них вроде прокладок «Клинекс». Употребил раз-другой — и выбросил. А затем воспользовался новой прокладкой.

— Присуща ли им склонность к убийству? Или это свойство психопатов? — спросил Баролли.

Паркс кивнул.

— Да, присуща. Хотя есть два типа социопатов. Первые из них пассивные преступники. Люди этого типа могут обмануть какую-нибудь старушку с ее пенсией или обокрасть инвалида. Они не стыдятся своих поступков и бывают весьма черствы, но они редко убивают. Опаснее всего агрессивные социопаты. Они не только не раскаиваются, но и не относятся к жертвам как к людям. Жертва — это их очередной объект.

Анна решилась задать вопрос:

— Наш подозреваемый вовсе не вел себя агрессивно. Скорее наоборот. Он согласился сотрудничать с полицией.

Паркс снова кивнул головой.

— Хорошее замечание. Но вы должны уяснить, социопаты постоянно сдерживаются и контролируют свою агрессию. Хотя вы можете ее и не ощутить. А когда она вырывается на поверхность — они убивают. И ваш подозреваемый тоже убивает.

Паркс прошел мимо галереи жертв, постучав по каждой фотографии кончиком фломастера.

— Существует причина для выбора этих несчастных женщин, и в основе ее — ненависть. Но вот эта молоденькая девушка, Мелисса. — Он посмотрел на фотографию. — Кажется, здесь произошла ошибка. Она случайно очутилась в квартале красных фонарей. Она была блондинкой с карими глазами. Но даже если так, он не смог себя проконтролировать. Возможно, он подумал: «Черт побери. Я ее тоже убью». Хладнокровно, без эмоций. Он привык планировать и рассчитывать, а спонтанные решения — это не его метод убийства.

Анна протянула Лангтону свою записную книжку, показав какую-то фразу. Она предположила: хорошенькая юная девушка вроде Мелиссы могла сесть в машину Дэниэлса — факт сам по себе маловероятный и поставивший в тупик не только полицию, но и ее родителей, — если была с ним прежде знакома и узнала его в тот поздний вечер.

Когда Паркс закончил перечислять характерные симптомы, члены команды окружили его и засыпали новыми вопросами. В ситуационной улавливалось подспудное напряжение: Алан Дэниэлс вновь обрел статус главного подозреваемого. Охотники приблизились к убийце, и у них прибавилось адреналина.

Анна ждала Лангтона в его кабинете. Когда он закрыл дверь, то присвистнул и негромко произнес:

— Беру свои слова назад. На этот раз Паркс меня убедил. Он извлек из Дэниэлса всю суть, и больше меня ничто не остановит.

— Ему еще придется поработать. Наверное, это нам поможет. — Анна посмотрела на часы. — Я должна позвонить Дэниэлсу.

— Да, я знаю. И спросите Паркса, может ли он уделить вам несколько минут. Он посоветует вам, как надо будет держаться, что говорить Дэниэлсу и каким тоном. Но вам нужно быть предельно осторожной, чтобы не угодить в ловушку.

После разъяснений Паркса и предложения Лангтона Анна почувствовала себя спокойнее и была им благодарна.

— Но пока Паркса нет, дайте мне слово. Я имею в виду вот что. Если у вас вдруг изменится настроение и вы откажетесь идти с Дэниэлсом в театр, я все пойму. Только прошу вас, сообщите мне об этом.

— Спасибо. Я готова обсудить с Парксом, что мне следует делать.

— Тогда я его приглашу.

Вскоре он вернулся с Майклом Парксом, который внимательно выслушал рассказ Анны о телефонных звонках Дэниэлса и их вечерних разговорах.

— Правильно! Должно быть, он понял, чем рискует, и перепугался, вступив в контакт с одним из следователей, ведущих дело. И, должно быть, поверил, что способен вами манипулировать. Ему кажется, что вы неопасны. А вам нужно играть в свою игру. Если я прав, этот человек сделал карьеру на обмане и собственном обаянии, и он стремится вас использовать. Помните, вы постоянно обязаны быть начеку. Он мечтает получить все, что хочет. В этом смысл его жизни. Он не сомневается в том, что вы ему доверяете, и будет стараться расположить вас к себе. — Паркс поглядел на Анну. — Вам нетрудно припомнить, что случилось во время вашей первой встречи с подозреваемым?

Анна описала, как Дэниэлс показал ей фотографии из бумажника, как непосредственно и фамильярно он себя вел, приобняв ее плечо, и как поцеловал ее руку, когда они попрощались.

Паркс кивнул.

— Он — хамелеон. Ему понятны все ваши слабости — да и чьи-либо, — и он становился точь-в-точь таким, каким вы хотите его видеть. Он может воспроизвести нужный вам стиль поведения, и между вами сразу возникнет определенная связь. Еще при первой встрече он догадался, что может, не стесняясь, назначить вам свидание, хотя вы и член группы, ведущей расследование.

У Анны сдавило живот, она решила, что Паркс прав.

А он продолжил:

— Дэниэлс показал вам нечто сугубо личное, интимное: фотографии из своего бумажника. Он вынул их и пояснил, что никому их прежде не демонстрировал. Разыграл настоящую сцену, обнажив свои уязвимые точки. Бедный, страдающий мальчик превратился в преуспевающего актера. Но при этом заявил: «Неважно, достиг я успеха или нет, но я не в силах забыть свое нищее, убогое детство».

Анна кивнула. Тогда она пожалела Дэниэлса, и ему это стало ясно. После откровенного признания он позвонил ей домой тем же вечером. А уж если он сумел проникнуть к ней в квартиру, то ее слабости и одиночество предстали перед ним как на ладони.

— За чем она должна проследить? — спросил Лангтон.

Паркс замялся.

— Я имею в виду не то, что нам всем и так очевидно. Как ей отвечать, как завоевать его доверие и использовать его в наших интересах? — пояснил Лангтон.

— Это будет нелегко. Он истинный мастер обмана и привык лгать, говоря о себе. Однако и у него есть, как я это называю, «утечка». Если вам удастся его разыграть, разрушить его планы, то он, возможно, допустит промах в расчетах. Ладно, не будем заходить слишком далеко, предположим, что он расхвастается или расскажет какую-нибудь историю о своих антисоциальных деяниях. А вы притворитесь, изобразите испуг, отвращение или возмутитесь его признаниями. Но только не показывайте, что у вас на уме. Тогда вы сумеете вытянуть из него правду.

Лангтон принес рентгеновские снимки, найденные в квартире Дэниэлса. Паркс не сомневался, что Дэниэлс подстроил эту ловушку.

— Если бы у него в квартире хранилось нечто рискованное, могу гарантировать, что он бы давно уничтожил улики. У Дэниэлса также хватило смелости выбрать фотографии, которые вы позднее конфисковали и оставили у себя в отделении. Вероятно, он специально выставил их на всеобщее обозрение.

Лангтон кивнул.

— На одной из них заснят автомобиль, в котором, по нашему мнению, в последний раз видели Мелиссу Стивенс. И она собиралась сесть рядом с Дэниэлсом.

Паркс пожал плечами.

— Не эту ли машину он отправил в мастерскую, чтобы ее разобрали там на части? Понимаете, если оба события и связаны между собой, их теперь никак нельзя проследить или использовать в наших целях. Он — крайний эгоист и уверен, что останется вне подозрений. Он знает, что, кроме косвенных улик, у вас ничего нет, а в суде с ними не станут считаться.

Паркс глубоко вздохнул.

— По-моему, в настоящий момент он крайне опасен. Возможно, он опять готов к убийству, и я не хочу никого запугивать, но подозреваю, что он нацелился на сержанта Трэвис как на очередную жертву. Подобный выбор способен его возбудить, поскольку он многим рискует. Но опасность лишь подстегивает его. Совершить убийство прямо у вас под носом — это и впрямь отчаянный шаг. Не знаю, удалось ли мне вас убедить и описать, как страшен и непредсказуем этот человек.

— Но вы твердо уверены, что это он? — не без колебания осведомился Лангтон.

— У меня нет ни тени сомнения. Когда я впервые был у вас, то не спешил с выводами и наблюдал за ходом расследования. Однако с тех пор я прочел все ваши отчеты, сверил даты или обнаружил отсутствие точных доказательств. Я абсолютно убежден, что Алан Дэниэлс и есть ваш убийца.

Лангтон нерешительно признался:

— Должен вам честно сказать, что, посмотрев его телеинтервью, я пришел к противоположному выводу.

Паркс улыбнулся и попытался его ободрить:

— Меня это не удивляет. Если вы не знаете, за чем нужно следить, и не улавливаете смысл жестов или интонаций, о которых я упоминал, вам трудно будет оценить его изощренный ум. И лишь разобравшись, вы увидите, что скрыто под маской.

Мужчины повернулись к Анне, и она смело, с улыбкой поглядела им в глаза.

— Ну вот, Анна ему позвонит, и как ей нужно с ним обращаться?

— Постарайтесь говорить намеками, понизив голос. Создайте таинственное впечатление, — посоветовал ей Паркс. — Дэниэлс должен поверить, что ваш шеф ничего не знает о будущем свидании. Если Дэниэлс заподозрит, что вы заранее все обдумали и намерены его разыграть, он замкнется в себе и ничего вам не откроет. Пусть он считает, что вы им увлечены, и тогда дальнейшее станет для него сокрушительным ударом.

— Значит, он может мне поверить?

— Конечно, завоюйте его доверие, но потихоньку, не торопясь. Позвольте ему вытянуть из вас побольше сведений, но как бы невзначай, болтая о разной ерунде. Он не должен вас ни в чем подозревать.

Они провели еще четверть часа, запершись в кабинете Лангтона. Анна составила приблизительный сценарий будущего разговора и согласилась позвонить Дэниэлсу в половине седьмого. Она вернулась к своему столу, а Паркс и Лангтон остались вдвоем.

Как только Анна покинула их, Лангтон спросил, не рискованно ли использовать ее как приманку. Паркс пожал плечами.

— А я-то думал, что досконально вам все объяснил. Она никоим образом не должна идти куда-либо с ним вдвоем. Ей нужно оставаться «на свету», в поле вашего зрения. Сперва он попытается выжать из нее информацию, и, надеюсь, вы уже что-то приготовили. А затем захочет, чтобы она сделала еще один шаг. Оркестр должен играть слаженно, без малейших сбоев. Продумайте, кого можно отправить в театр. Вы ведь помните — он не раз бывал у вас в отделении и узна́ет ваших служащих. Вы же не хотите, чтобы он в ней усомнился? Если он почует подвох, то применит другую тактику.

— А какую именно?

— Трудно сказать.

Лангтон продолжал колебаться, но поскольку они уже договорились, нужно было двигаться вперед. После ухода Паркса он обратился к начальнику «золотой» группы с просьбой подобрать новую команду прикрытия, незнакомую Дэниэлсу и Анне. Он также попросил его продлить срок расследования и объяснил, что они, кажется, вплотную приблизились к аресту подозреваемого.

Затем Лангтон созвонился с Майком Льюисом и передал ему рамку от фотографии, принесенную Анной. Кстати, он упомянул в разговоре с Парксом, что Дэниэлс, возможно, проник в квартиру Анны. Эксперт вновь предупредил его, твердо полагая, что Алан Дэниэлс нацелился на Анну и изучал обстановку для расправы с будущей мишенью. Если они сумеют доказать, что он незаконно пробрался в ее квартиру, то смогут арестовать за взлом и появление в жилище сотрудницы полиции. Впрочем, тут было трудно зацепиться — никаких следов взлома Анна не обнаружила и он не украл ни одной ее вещи. Оставалось надеяться лишь на перевернутую фотографию как на крохотную улику — «утечку», о которой говорил Паркс. Тогда Дэниэлс сдержался, но надолго ли? Лангтон сомневался, что в лаборатории идентифицируют отпечатки пальцев и получат нужный результат. Если Дэниэлс и забрался в ее квартиру, то, конечно, был в перчатках.

Майк Льюис отправил рамку на судебно-медицинскую экспертизу. У них имелись отпечатки пальцев Анны, равно как и всех прочих служащих, и они должны были быстро установить истину. Тогда Лангтон сможет снять отпечатки пальцев Дэниэлса и сравнить полученные результаты.

Шеф предоставил в распоряжение Анны свой кабинет, чтобы она чувствовала себя спокойно и непринужденно во время телефонного разговора. Она уже выучила свой текст наизусть, зная, что его запишут на пленку.

Анна села за стол Лангтона. Он устроился напротив нее и надел наушники, дав ей сигнал набрать номер Дэниэлса. Телефон прозвонил четыре раза, а потом актер снял трубку.

— Да?

— Алан, это вы?

— Да.

— Это Анна.

— Я понял и как раз подумал о вас: вдруг вы откажетесь? Билеты очень дорогие. Это особый гала-спектакль с участием Дарси Басселл.

— Простите, но тут кругом народ, и у меня нет ни одной свободной минуты. — Она понизила голос: — Я еще у себя, в отделении.

— Да-да, конечно. О'кей. Мне ясно. Но мы пойдем не на «Жизель», а на «Лебединое озеро».

— О, просто фантастично.

— Да, она великолепно танцует. Не знаю, читали вы или нет, но она растянула лодыжку, и все наперебой обсуждали, сможет ли она протанцевать спектакль от начала до конца.

— Ну надо же! А вы с ней знакомы?

— Нет, но об этом писали чуть ли не в каждой газете. Думаю, мы в антракте отправимся за кулисы и поприветствуем ее.

— О господи, но что же мне надеть? Наверное, без вечернего платья меня не пустят?

— Да, вы правы. Мне за вами заехать?

— Да-да, благодарю вас. А можно просто в длинном платье?

— Теперь все не так официально, и многие одеваются не по правилам, хотя небрежный стиль непозволителен. Я, например, буду в вечернем костюме.

— А к какому времени я должна быть готова?

— К без четверти семь. Может показаться, что это рано, но там, в фойе, прием с шампанским, и я заказал столик в «Айви», так что мы засидимся допоздна. Вас все устраивает?

— Мне нужно выяснить, отпустят ли меня пораньше, но я уверена, что меня все устроит. — Она «засмущалась» и понизила голос до глухого шепота: — Я никому не собираюсь сообщать. Не думаю, что они это одобрят.

Последовала пауза. Он негромко рассмеялся.

— Понимаю, и какой же у вас адрес?

Она продиктовала ему, и он подтвердил, что подъедет без четверти семь.

— Я мечтаю снова увидеться с вами, Анна.

— Спасибо. Спасибо за приглашение.

Он повесил трубку. Лангтон снял наушники, а она глубоко вздохнула и тоже положила трубку.

— Вы хорошо поработали, — ласково отозвался он.

Анна показала ему свои трясущиеся руки и усмехнулась.

— У вас есть хорошее вечернее платье? — задумчиво поинтересовался он.

Она засмеялась.

— Платье? А зачем?

— Я просто спросил, и вам не нужны лишние расходы. Мы можем взять напрокат какой-нибудь костюм ради этого вечера.

— Ну конечно, у меня есть вечернее платье, — запротестовала она. — Вы так говорите, словно я никогда не была в театрах или на приемах.

— Настоящее вечернее платье, с декольте? Но при этом вполне официальное?

— Неужели вы мне не верите? Да, у меня есть костюмы на все случаи.

— Я не шучу, Трэвис. И не думайте, будто мне это нравится. А теперь подготовьтесь к завтрашнему дню. Не пускайте его к себе в квартиру. В театре и в ресторане вам обеспечат прикрытие. Скотленд-Ярд наберет и организует команду. Вас защитят.

— Я надеюсь, что они достанут билеты. По слухам, страшно дорогие, — отшутилась она.

— Уходите, — пробурчал он.

Когда Анна вернулась в ситуационную, все не слишком громко похвалили ее. Мойра подмигнула ей.

— У меня целая россыпь драгоценных камней. Если они тебе понадобятся, я охотно дам. Пользуйся, они твои.

Анна улыбнулась.

— Вряд ли они мне подойдут, Мойра. Я ведь совсем небогата.

Ее мягкая ирония сразу разрядила напряженную атмосферу в комнате. Они принялись обсуждать Майкла Паркса и его выводы, произведшие на команду сильное впечатление. Анна была благодарна ему за советы и составленный сценарий. И надеялась, что сможет применить их на практике. Прежде она никогда не действовала тайком и никогда не бывала на гламурных гала-спектаклях в Королевской опере. Да к тому же никогда не обедала в «Айви». Она сомневалась, что ее платье будет хорошо смотреться на фоне роскошных вечерних нарядов, но, что бы ни случилось, ей запомнится этот вечер.

Утром в среду они выяснили в лаборатории, что на рамке осталось несколько отпечатков пальцев. Первые полностью совпали с отпечатками Анны, но еще три вызывали вопросы. Один отпечаток был смазан и не давал возможности утверждать что-либо определенное, но в лаборатории надеялись, что им больше повезет с двумя последними. Для их определения потребовалось дополнительное время, потому что они были наложены друг на друга.

Существовала новая технология для отделения отпечатков, когда не получалось ясных и четких оттисков. Метод стал настоящим прорывом и обеспечил модернизацию в трудоемком процессе выявления слипшихся или крестообразных отпечатков, но в суде к нему отнеслись недоверчиво. Лишь последние доказательства изменили мнение судей, и техника наконец была узаконена. Но, к сожалению, ближайший исследовательский центр, пользующийся ею, находился в Ноттингеме. И Анна отправилась туда утренним поездом. Когда Лангтон приехал в лабораторию, он застал там научную сотрудницу, которая обрабатывала отпечатки пальцев ДФО. Она объяснила, что это новый химический состав, аналогичный нингидрину, и он начинает светиться, когда на него падает свет. Дальше процесс следует своим чередом, а ДФО выявляет и подчеркивает все кожные узоры на фотографии. Имелись в виду, конечно, кожные узоры отпечатков пальцев, позволяющие установить их принадлежность. Ведь нет ни одного человека, у которого их рисунок полностью совпадал бы с чьим-либо еще.

Процесс был медленным, и, когда она отделила один слой от второго, эти узоры оказались смазанными, а общая линия — прерывистой.

Лангтон вздохнул, решив, что они потратили время зря. Однако эксперт еще не закончила. Ее раздражало нетерпение Лангтона и его постоянное поглядывание на отпечатки — прямо ей через плечо.

— Нам понадобится еще какое-то время, — предупредила его она. — Теперь я использую фотографии, чтобы изображение начало проявляться на каждой стадии. Аккуратные отпечатки будут документированы.

— И надолго это затянется?

— Примерно часа на четыре.

— На четыре часа? — грубо переспросил он.

Ее тонкие губы сделались еще тоньше.

— Чтобы использовать их как вещественные доказательства, я не могу срезать углы. Каждый отпечаток придется документировать с помощью фотоотчета, перечисляя все стадии проявления. Уж если я согласилась специально для вас сделать отпечатки, так сказать, в приоритетном порядке, вам придется подождать.

— Вы думаете, у вас что-нибудь получится?

— Если бы не получалось, я бы здесь не работала.

Он поглядел на часы. Был почти полдень. Лангтон оставил ей номер своего мобильного телефона и попросил связаться с ним, как только она получит результат. Затем он отправился в Скотленд-Ярд, чтобы обсудить вопрос о наблюдении и прикрытии и доложить начальнице о развитии событий.

Он с трудом убедил ее в необходимости временной группы прикрытия, поскольку двое полицейских уже не первый день дежурили около дома Дэниэлса. Но Лангтон попросил ее направить полицию в Королевскую оперу и в «Айви». Они заспорили, и в конце концов он победил. Билеты Алана Дэниэлса успели проверить: их места находились в бельэтаже и считались лучшими в зале. Все места рядом с ними уже были проданы, и они условились, что две женщины-полицейские выступят в роли присматривающих за зрителями билетерш.

В «Айви» также не нашлось подходящего столика для наблюдения с близкого расстояния, а у входа толпились папарацци, поджидавшие входящих и выходящих из фешенебельного ресторана кинозвезд. Двоим служащим полиции вручили фотокамеры, и они должны были притвориться фотографами, а еще двоим предстояло сопровождать Анну и Дэниэлса, держась от них на почтительном расстоянии. К тому же у выхода из театра будет дежурить полицейская машина.

Теперь вместо обескровленной команды у Лангтона появился полный и даже сверхполный набор исполнителей. Полицейских расставили у каждого выхода из Оперы и «Айви». Начальница, конечно, упомянула об астрономических расходах, но ради ареста преступника была готова на все. Убийство, происшедшее во время американской поездки Лангтона и Трэвис, вымотало ей нервы. И хотя в данном случае имелся иной подозреваемый, сам факт, что серийный убийца до сих пор на свободе и способен совершить очередное преступление, воспринимался как тяжелый удар по престижу полиции. Да и отчет Майкла Паркса привлек ее внимание: эксперт не только предсказал новые убийства, но и поддержал теорию об Алане Дэниэлсе как об их вдохновенном исполнителе.

Лангтон поделился с командой последней информацией. Ему позвонила эксперт из лаборатории и сообщила, что на рамке фотографии выявились два четких отпечатка, но над ними еще ведется работа. Однако результат способен обескуражить: ни в каких данных полиции человек, проникший в квартиру к Анне, не значился. Лангтон перечислил подробности, касающиеся группы наблюдения и прикрытия, и рассказал, где будет находиться каждый из ее членов. Анна поняла, что его слова адресовались ей и речь шла об усилении ее безопасности.

После брифинга он дал ей последнюю возможность сделать выбор и отказаться от похода в театр. Но она не стала менять решение. Он с облегчением вздохнул и восхитился ее самообладанием. А на следующее утро Анна даже приехала на работу, хотя согласилась пойти днем в парикмахерскую и сделать себе прическу за счет расходов отделения.

Вернувшись домой, она разложила на кровати вещи из гардероба и с горечью подумала, что ее колебания по поводу вечернего туалета для театра, во всяком случае, заняли немалое время.

В конце концов она решила надеть облегающее кремовое платье с глубоким вырезом и кашемировую накидку. Анна снова полезла в гардероб — за туфлями в тон ее наряду, зная, что они спрятаны где-то у стенки. Но не нашла их и заплакала от огорчения.

Она вздохнула и постаралась взять себя в руки. Ее нервы совсем расшатались. К чему эта истерика? Завтра, после парикмахерской, у нее хватит времени купить новые туфли. Потом Анна достала из верхнего ящика маленькую вечернюю сумочку, украшенную жемчужинами. Осторожно открыла ее и почувствовала аромат материнских духов.

Она вынула письмо, обнаруженное за картонной подкладкой фотографии, и перечитала его. И пока сидела с сумочкой на коленях, на глазах у нее выступили слезы и потекли по щекам. Анна вспомнила, что отыскала эту сумочку после смерти матери, и там лежала вся ее косметика. Тогда она вынула из нее материнскую губную помаду. Она была бледно-кораллового оттенка. Анна попробовала провести ею одну линию на верхней губе и ощутила, что помада похожа на прощальный поцелуй ее матери.

Воспоминание о теплой улыбке матери вызвало у нее новый поток слез. Однако она быстро успокоилась, подумав о будущем вечере в театре с Дэниэлсом. Отобрала разные вещицы для этой сумочки с жемчужинами. Как же она в свое время была к лицу Изабель. И сунула туда также отцовские запонки. Теперь она будет окружена родительской любовью, а их маленькие сувениры встретятся друг с другом и защитят ее от зла.

Четверг выдался дождливым, и время в ситуационной тянулось медленно. Анна постучала по своим часам, решив, что они, должно быть, остановились. Наконец пробило два. Она просунула голову в приоткрытую дверь кабинета Лангтона.

— Я ухожу.

— О’кей, — небрежно отозвался он.

— Так что же, до утра?

— Я увижу вас раньше, — ответил Лангтон, вынув промокательную бумагу из ящика стола. — Я сяду на ваше место и посмотрю, как вы сюда войдете — целая и невредимая.

— О, неужели?

Он начал что-то писать.

— А поздно вечером дождусь вашего возвращения домой.

— Что же, до встречи.

— Да-да, до встречи.

Он даже не посмотрел ей вслед. А когда дверь закрылась, отложил в сторону ручку, встал у окна, занавешенного шторами, и пронаблюдал за нею. Перед ним мелькнула ее макушка с забавным хохолком, похожим на морковку. Он уже долгое время не чувствовал потребности кого-либо защищать. Но полагал, что их отношения ограничатся дружбой и не станут развиваться дальше. Как бы то ни было, Анна — совсем не в его вкусе. В сущности, она даже не казалась ему привлекательной. Но причины для ее защиты у него имелись.

Как только Анна покинула отделение, Лангтон зашел в ситуационную и тихонько переговорил с командой. Сказал, что если отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире Анны, принадлежат Дэниэлсу и лабораторный анализ это подтвердит, он немедленно его арестует. Нельзя подвергать ее неоправданному риску. Льюис наклонил голову набок.

— Какой же это риск, если ее будут прикрывать со всех сторон.

— Что же, сегодня вечером я сам проверю, в безопасности она или нет. Если выяснится, что он побывал у нее в квартире, то она — его новая мишень.

Кто-то переглянулся, но все дружно промолчали. И невольно повернулись к доске, где выставленные в ряд снимки погибших женщин пополнились фотографиями американских жертв. Анна Трэвис как будто поднялась на новую ступень, и ею открыто восхищались. Каждый из них надеялся, что с ней ничего не случится.