Вне подозрений

ГЛАВА XIX

Анна подумала, что сможет спокойно выспаться и ей нечего опасаться, ведь Лангтон был совсем рядом, в соседней комнате. Но, крепко задремав, она внезапно проснулась — разговор с Дэниэлсом не выходил у нее из головы. Анна откинула простыню и зажгла ночник.

Она размышляла и о том, что ей сказал Лангтон. Ее смутили его намерения. Или она их неверно истолковала? Нет, конечно, он вовсе не собирался с нею переспать. Скорее хотел ее защитить. Но вдруг он имел в виду именно сексуальную связь? А она не поняла и воспротивилась. В следующий раз он ей ничего не предложит. Тянет ли ее к нему? Стремится ли она к близости с ним? Да, ее тянуло, и она стремилась. Осознав это, Анна затрепетала. Она, должно быть, сошла с ума — у него есть бывшая жена, и, возможно, не такая уж бывшая, как он это попытался изобразить.

Анна открыла сумку. Достала свою записную книжку и села у туалетного столика. Перелистала ее, надеясь найти чистую страницу. Решив, что разговор с Дэниэлсом записан на пленке и хранится в телефоне, ну, может быть, за исключением его первой, ранней части, она все-таки сделала записи, прямо относящиеся к расследованию. И когда начала работать, догадалась — беседа была содержательной и полезной. Он совершил две ошибки, их можно также назвать «утечками». Анна торопливо записывала, отодвинув в сторону шкатулку с драгоценностями, косметику и духи. Шкатулка упала на пол. Она сморщилась от резкого звука — меньше всего на свете Анна желала бы разбудить Лангтона. Но в гостиной царила тишина. Она нагнулась, собрала броши, серьги и нитки жемчуга, вновь сложила их в шкатулку, некогда принадлежавшую ее матери. Взяла в руки заколку и вспомнила, как однажды на Рождество Изабель приколола ее к волосам. Украшения были недорогими, чисто декоративными. Из разжавшихся лапок выпало несколько разноцветных камней, и Анна ощупала пальцем их острые края.

Лангтон присел на диване, не зная, что его разбудило. Прислушался и подошел проверить входную дверь. В спальне Анны горел свет. И вдруг он услышал странный вскрик и громкий стук. Он ворвался в спальню.

— Анна!

Она обернулась. Анна стояла перед туалетным столиком, рядом с нею упала скамеечка. Увидев Лангтона, она стремительно бросилась к нему.

— Розовое стеклышко в сиденье «Мерседеса»!

— Что?

— Я знаю, что это могло быть!

— Потише. Так и до инфаркта недалеко, у меня что-то сердце защемило.

Она часто напоминала ему ребенка, особенно сейчас, в этой мешковатой пижаме с висящими на нитках пуговицами. Анна рванулась к туалетному столику, на ходу подтягивая пояс пижамных брюк.

— Майка-топ Мелиссы Стивенс. С розовой эмблемой. — Она вернулась с записной книжкой и взмахнула ею. — С одним пропавшим камнем.

— Что?

— Судмедэксперты обнаружили кусочек розового стекла. Он застрял между швами, прямо под водительским сиденьем. А что, если Мелисса боролась, а камешек выпал? В лаборатории не поняли, что это за стекло. Вдруг оно из ее топа?

Лангтон присел на край кровати и потер глаза.

— Господи, который час? Но разве это не простые блестки?

— Нет. Неужели вы не помните? Я же вам говорила. Это дорогие камни, и они держались на зажимах.

Он заморгал, тщетно силясь разобраться, в чем тут дело. Лангтон заснул этой ночью глубоким сном, в котором так нуждался. Он растянулся на кровати и вздохнул.

— Черт. Почему вы не дали мне выспаться, Трэвис?

Анна наклонилась к нему.

— Простите. Я не смогла уснуть. Стала записывать, и тут упала на пол моя шкатулка с драгоценностями и…

— Иди сюда, — ласково произнес он.

Она растерялась.

— У твоей пижамы вот-вот оторвутся пуговицы.

Она снова поддернула брюки и чуть чуть отодвинулась. Лангтон взглянул на Анну и раскрыл объятия.

— Иди сюда.

Она неторопливо поставила на кровать колено.

— Как вам кажется, я права?

— Думаю, это было вдохновение. Ложись со мной. Давай.

Она не смогла противостоять искушению. И стала придвигаться все ближе и ближе к нему. Он лежал и смотрел на нее, и когда Анна оказалась у него под рукой, схватил ее за резинку пижамы и подтащил к себе. Подложил руку ей под спину и повернул, чтобы она улеглась ему на грудь, а другой рукой нежно поглаживал.

— Трэвис, — с придыханием прошептал он.

Она была как будто окутана им, и ей это нравилось. Нравилось чувствовать себя в полной безопасности. Ее голова покоилась на его шее, и он беспрестанно целовал ее щеки. Она слышала, как сильно бьется его сердце. В следующее мгновение он с силой развернул ее на спину, и она очутилась под ним.

— Я могу снять все это? — пробормотал Лангтон и принялся расстегивать пуговицы ее пижамы. Сбросил с нее пижамную куртку и оглядел маленькую твердую грудь, наклонил голову и жадно поцеловал сначала один сосок, затем другой. Она тихонько застонала, приподняла руки и пригнула его голову к своей. Они поцеловались. Это был долгий, страстный поцелуй, и, когда они разжали губы, отпрянув в стороны, у нее зашлось дыхание.

Он стал снимать рубашку и брюки. Анна не без труда справилась с пряжкой его ремня. Затем он сорвал с себя одежду и отшвырнул рубашку, а она стащила с него брюки, ощутив эластичную ткань его жокейских шорт. Лангтон возбудился и приподнялся, когда она обхватила рукой его твердый вздымающийся пенис. Анна пригнулась, снова поцеловала его, он закрыл глаза и негромко простонал.

Будильник, заведенный на семь утра, разбудил их обоих. Она, словно убаюканный ребенок, нежилась в его объятиях, когда он резко выпрямился и оттолкнул ее от себя. Похоже, он не знал, где находится и кто лежит рядом с ним в кровати.

— Господи, Трэвис, что вы сделали со своим будильником? Он воет, как пожарная сирена.

Он выключил будильник и откинулся на подушки. Она увидела при ясном, холодном свете дня, что ее пижама и его вещи разбросаны по разным углам спальни. Он лежал на спине около нее и чесал голову.

— Который час?

— Семь, — прошептала Анна, боясь на него поглядеть.

Лангтон согнул руку и плотнее прижал ее к себе.

— Знаешь, о чем я думаю? О яйцах и беконе. Я проголодался.

— И я тоже, — отозвалась она и оробела, представив себе, как сейчас встанет голой с постели. Но он опередил ее, отбросил простыню и спрыгнул на пол.

— Ладно. Я приму душ, а ты начинай жарить. И когда я вымоюсь, ты сможешь одеться. Идет?

— Да.

Он схватил свою одежду и направился в ванную. Вскоре она тоже поднялась, взяла ночную рубашку, радуясь, что он не следит за нею, и пошла на кухню. Она слышала, как он напевал в ванной, пока готовила яйца и бекон на разогретой сковородке и варила свежемолотый кофе.

Он появился — одетый, причесанный и выбритый. И обнял ее за талию.

— Ладно, ступай, приводи себя в порядок, а я тут пока похозяйничаю.

— О’кей. Кофе варится, но понаблюдай за тостером, он любит капризничать.

Анна была очень довольна, что оба не чувствовали неловкости. Напротив, Лангтон расслабился, и от этого ей сделалось легко на сердце. К тому же он был верен своему слову и приготовил завтрак, нашел посуду, накрыл на стол и подал кофе, когда она вернулась на кухню. Все бы хорошо, но вот запах подгоревших тостов…

— У тебя какой-то ненормальный тостер. Я куплю тебе новый.

— С ним все в порядке, просто он немножко дурит. Когда ставишь его на «пять», он показывает «три», а вот «два» означает «пять».

Анна расставила тарелки, а он тем временем хлопотал у плиты и переворачивал бекон на сковородке.

— Как тебе нравятся яйца?

— Они «поплыли» и не дожарились.

— И мои тоже.

Они сидели бок о бок на высоких стульях, и он жадно ел, окуная тосты во влажную яичницу.

— Ты слишком быстро ешь, — заметила она.

— Знаю, но я вечно голоден.

Лангтон отодвинул тарелку, склонил голову набок и проследил за Анной. А после наклонился и поцеловал ее в шею.

— Ты довольна случившимся ночью?

— Да.

— Хорошо.

Он встал и собрал тарелки. Чуть было их не сунул в стиральную машину, но опомнился и положил в мойку. А затем взглянул на часы.

— Мне нужно позвонить в отделение и передать, чтобы в лаборатории исследовали этот камешек. Тогда все станет ясно, и мы поедем.

— О’кей, я уже готова, — откликнулась Анна, посмотрев на свою тарелку. Она почти не притронулась ни к яйцам, ни к бекону.

Лангтон побрел в гостиную, сел и начал звонить. Она съела несколько кусочков, а остальное выбросила в мусорную корзину. Положила тарелку в мойку и отправилась чистить зубы.

В ванной комнате валялись мокрые полотенца, тюбик с пастой оказался открытым, а его бритва осталась на ободке раковины. Анна посмотрела в зеркало и наклонила голову. Она с трудом могла поверить в произошедшее этой ночью.

— Трэвис, нам пора! — крикнул он.

Она окинула его пристальным взглядом.

— Твоя бывшая жена стирает тебе рубашки?

Анна снова уставилась на свое отражение, расчесала не просохшие после душа волосы и подкрасила губы.

— Трэвис! — донесся до нее новый окрик.

— Я тебя слышу, — повысила она голос.

Она подвезла Лангтона к его дому, но припарковала свою малолитражку чуть поодаль. Он забежал лишь на минуту, чтобы переодеться, и, вернувшись, еще завязывал галстук.

— Хорошо, поехали. Нам повезло, что разговор с ублюдком остался на пленке. После того как ты выключила телефон.

Она снова смерила его долгим взором.

— Твоя бывшая жена стирает тебе рубашки? — повторила Анна.

Лангтон засмеялся и покачал головой.

— Нет. Она никогда в жизни этим не занималась. У меня есть прислуга, она чистит и убирает дом. Отлично стирает, гладит и обожает крахмалить сорочки.

По дороге в отделение он беспрестанно звонил по мобильному. Казалось, их отношения ничуть не изменились за эту ночь. Когда он вышел из машины и размашистым шагом двинулся по коридору, она засеменила за ним, отстала и запуталась во вращающихся дверях.

— Не забывайте, я здесь, с вами, — проговорила Анна, но он, похоже, ее не расслышал. Отправился сразу в своей кабинет и, по обыкновению, громко хлопнул дверью. Как будто ночью ничего не произошло.

В четверть десятого приехал Майкл Паркс. Команда, собравшаяся в комнате, выслушала его рассказ о записанном на пленку разговоре Дэниэлса с Анной. Она густо покраснела, когда он обнародовал эти сведения. Однако никто даже не намекнул на это обстоятельство. Паркс несколько раз прокручивал пленку, делал заметки, а после прокомментировал эту волнующую беседу:

— Во-первых, он сорвался, и не раз, а целых три. И проколы были серьезные. Он назвал вашего подозреваемого Макдоуэлла пьяницей, а значит, видел его не так давно. Хотя уверял Трэвис, будто не встречался с ним целых двадцать лет, после той драки на дороге и скандала со своей матерью.

Лангтон посмотрел на часы.

— Во-вторых, Дэниэлс прокололся и допустил «утечку», когда употребил слово «сумки» во множественном числе. А ведь сержант Трэвис нарочно сказала лишь об одной сумке, обнаруженной у Макдоуэлла.

Лангтон тоже обратил на это внимание и встревожился.

— В-третьих, каждый из вас, наверное, ощущал его гнев и подавленность, когда сержант Трэвис постоянно напоминала ему об уме и находчивости Макдоуэлла. Если он и подстроил ловушку, желая свалить вину на бывшего владельца клуба, то легко вообразить себе его смущение. И в ответ он только повторял, что Макдоуэлл — пустое место.

Паркс перечитал свои заметки, покусывая кончик ручки.

— Тут очень ясно видно, как он пытается манипулировать сержантом Трэвис. Дэниэлс ведет себя как классический социопат. Например, он звонит, чтобы ей «помочь». И внушает, что сержант Трэвис должна быть ему благодарна. Он соблазняет ее, сулит ей повышение по службе. Заметьте, он не в силах перебороть себя и назвать свою мать по имени. Он даже не употребляет само слово — «мать». Это всегда «она», хотя он пользуется случившимся с матерью как эмоциональной причиной собственного любопытства и расспрашивает о ходе расследования.

Паркс постучал по обложке записной книжки и хмыкнул.

— А его замечания по поводу нарядов сержанта Трэвис, в которых она выглядит не лучшим образом, — это пример классической манипуляции. Да, я уже сказал — он соблазняет ее путешествием в Париж, покупкой дорогой одежды на Бонд-стрит. Уверяет, что сделает ее настоящей красавицей. Иными словами, он подкапывается к ней и старается все взять под контроль.

Паркс повернулся к Трэвис и поздравил ее с точно проведенной операцией.

— Вы хорошо раздразнили его, и, по-моему, он проникся к вам доверием, — сказал эксперт. — Но если бы Дэниэлс догадался, что разговор записывают по телефону на пленку, результат был бы прямо противоположным.

У Анны сдавило живот, и она робко подняла руку.

— Вы думаете, прошлым вечером мне грозила опасность? Он находился со мной рядом и не отпускал. В сущности, если бы суперинтендант Лангтон не ворвался ко мне в квартиру, ситуация, конечно, осложнилась бы. Как по-вашему, что мог бы сделать Дэниэлс?

— Его дерзкое намерение явиться к вам снова демонстрирует просчеты Дэниэлса. Он в отчаянии и не находит себе места. Но я не думаю, что вчера вы могли бы стать его новой жертвой, — еще нет. Пока ему нужно замести следы. По-моему, он перенервничал, особенно когда понял, что Макдоуэлл вовсе не так туп. И его визит к вам в итоге оказался большой ошибкой. Ему не терпелось продемонстрировать, как он удачлив, а значит, Дэниэлс наметил себе очередную жертву.

Паркс глубоко вздохнул.

— Итак, я отвечу на ваш вопрос. Вряд ли Дэниэлс намеревался расправиться с вами прошлым вечером — убить, изнасиловать или причинить какой-либо иной вред. В настоящее время вы ему слишком нужны и полезны. Но он на это способен, и ваше доверие было по заслугам оценено, когда в квартире появился суперинтендант Лангтон. Надеюсь, я сумел вас убедить и вам ясно, до чего опасен этот человек. Он рассуждает не как затравленная жертва. Он рассуждает как охотник. Теперь вам следует воспринимать его как ходячую бомбу с часовым механизмом.

Лангтон то и дело посматривал на Анну, хотя внимательно слушал эксперта. Все в комнате ощутили его нетерпение, когда Паркс заговорил о хорошо знакомых Лангтону вещах.

Они до сих пор зависели от результатов судмедлаборатории. Без них оставалось ограничиваться лишь косвенными уликами, недостаточными для обвинений и ареста Дэниэлса. Ведь он не вломился в квартиру Анны, а нанес ей «вечерний визит».

Паркс затаил дыхание.

— Мне кажется, он сознает, что находится под неусыпным наблюдением, а следовательно, вынужден рисковать. Но в то же время он гордится своим умом. Ну как же, ему удалось перехитрить охранников и украдкой выбраться из дома!

После ухода Паркса Лангтон устроил брифинг для членов своей команды. Необходимо было по-прежнему следить за каждым шагом Дэниэлса. Лангтон покосился на Майка Льюиса и заявил, что теперь дом в Куиннз Гейт станут охранять со всех сторон. Макдоуэлла вызовут на очередной допрос и приложат все усилия, чтобы обнаружить его связи с Дэниэлсом. Если Дэниэлс подложил сумочки в его гардероб, то должен был знать, где живет Макдоуэлл.

Льюис поднял руку.

— Если только три жертвы не были убиты самим Макдоуэллом. Ведь это отнюдь не исключено.

Лангтон кивнул, хотя, казалось, и усомнился в подобном предположении. Он объяснил, что допросы Макдоуэлла и очные ставки с ним способны дать ответ на этот вопрос. Судмедэксперты еще не кончили проверку, и Лангтон поручил Анне и Баролли отправиться в лабораторию и поторопить их. Он упомянул и о розовом стеклышке с топа Мелиссы.

— Зажимы ослабели и расшатались, но нам хватит и одного из них. Так что разделимся по двое — по трое и сегодня же завершим все дела. Пора брать этого зверя. Пусть подышит тюремным воздухом.

На автостоянке Анна и Баролли чуть не столкнулись с Макдоуэллом, вышедшим из тюремного фургона в наручниках в сопровождении полицейского. Вид у него был хуже, чем вчера, и он плохо ориентировался, неуверенно шаркая ногами и тащась за полицейским. Симптомы его душевного расстройства вновь отчетливо проявились — он дрожал, а его волосы слиплись от пота.

— Я бы не стал его допрашивать. Уж больно тяжело, как будто удаляешь зуб, — признался Баролли, проследив за тем, как Макдоуэлла ввели в отделение. Они сели в патрульную машину. — Очевидно, ему там, в камере, крепко досталось.

— Я могу тебя о чем-то спросить? — негромко проговорила она.

— Конечно.

— Я прочла отчет службы наблюдения и прикрытия. Даже если у пожарной лестницы никто не дежурил, неужели им не пришло в голову, что он сможет улизнуть подобным образом?

— Да, верно.

— И они должны были знать, когда он выбрался из дома?

— Да, шефу доложили, и он был в курсе.

— Значит, меня подставили?

Баролли понял, что попал в ловушку. Он немного поколебался и пожал плечами.

— Но это не фиксировалось, не так ли? Шеф попросил Льюиса поработать сверхурочно. Именно он и присматривал за домом Дэниэлса с тыльной стороны.

— Я поняла, Лангтон все это подстроил. Да или нет?

— Знаешь, Анна, даже я до последней минуты ни о чем не подозревал! — Баролли покраснел. По правде говоря, он считал, что Лангтон ввязался в рискованное дело. — Послушай, с ним трудно бывает справиться, и его не переубедишь, — вздохнул Баролли. — Я не хочу об этом говорить, а не то еще влипну в какое-то дерьмо, и он рассердится. Ты меня поняла?

Анна смерила его выразительным взглядом.

— Выходит, он это сделал? Он это сделал?

— Не могу сказать.

Анна выглянула из окна патрульной машины, изумившись собственной глупости. Всякий раз, когда она чувствовала, что доверяет Лангтону, он точно сбрасывал ее с небес на землю.

— Я познакомилась с его бывшей женой, Ниной, — осторожно проговорила она, понаблюдав за реакцией Баролли.

— Я слыхал, она потрясающе красива.

— Тебе известно, что она начальница в ДЛ?

Баролли рассмеялся.

— Нет! — Он удивленно тряхнул головой. — Теперь я понял, откуда он знает о завтраках начальницы. Он играет женщинами, точно они скрипки.

Анна поджала губы. «Играет женщинами, точно они скрипки». Неужели? Она решила переменить тему.

— А когда тело Мелиссы отдадут для похорон?

— Надо подождать. Образчики ДНК у них уже есть, и волосы для сравнения им не пригодятся. По-моему, они могли бы позволить родителям отвезти ее домой. Хотя, честно говоря, сомневаюсь. Шеф захочет, чтобы мы явились на похороны, а мне кажется, это совсем неудобно. Наверное, она до сих пор в морге.

— Домой, — пробормотала Анна, с горечью припомнив, что Мелисса Стивенс так и не вернулась к себе домой. И никогда не вернется. В сравнении с этой гибелью ее вчерашние приключения и ночь с Лангтоном представились ей сущими пустяками.

Лангтон достал пачку сигарет, положил ее на стол рядом с великаном и проследил, как тот взял одну дрожащей рукой. Адвокат, Фрэнсис Беллоуз, предупредил его, что подзащитный плохо себя чувствует, и Макдоуэллу снова разъяснили его права.

Лангтон мельком посмотрел на Льюиса и открыл досье.

— Ладно, приступим к делу. К вам кто-нибудь подходил в последние несколько недель? Вам задавали вопросы о том, где вы живете? Что-нибудь показалось вам необычным?

Макдоуэлл откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Да, один говнюк из транспортной полиции увел мою машину. Сказал, что она не застрахована и я не платил за нее налоги. В общем, я не могу ее нигде припарковать, потому что потерял судебное свидетельство или что-то в этом роде. Не знаю.

— Это было недавно?

— Не помню.

Лангтон похлопал ладонью по столу.

— Вас обвиняют в трех убийствах. Если вчера ночью вас в тюрьме хорошенько обработали, то подумайте о двадцати годах заключения. Может быть, вы просидите и больше. Так что советую вам подумать.

— О чем это подумать? — переспросил Макдоуэлл и нервно заморгал.

— Повторяю: к вам кто-нибудь подходил? Или ваши знакомые что-то спрашивали о вас?

Макдоуэлл нахмурился. Повисла долгая пауза. Он наклонил голову. Он размышлял.

Эксперт из судмедлаборатории взял пинцет и принялся сосредоточенно обрабатывать топ Мелиссы. Сперва он сравнил цвет камешков, затем, раскрыв пинцет, раздвинул зажимы, вынул камешек и положил его под микроскоп.

— Цвет совпадает, — негромко произнес он и дал знак Анне подойти поближе. Когда она разглядывала камень под микроскопом, он продолжил: — Такой крохотный фрагмент. Вероятно, они уже распродали миллион подобных. Но проблема в том, что нужно прикрепить их по порядку, а для этого требуется время.

Анна уступила микроскоп Баролли и сказала:

— Посмотрим, вдруг нам поможет ткань топа.

Она вышла в приемную, где можно было воспользоваться мобильником. Обидно было бы услышать, что большая компания выпустила целые миллионы топов с эмблемами. Она подождала еще пять минут, пока с нею не заговорила по телефону женщина, которая пояснила, что топ Мелиссы не массовая продукция, а вещь, сделанная с помощью ювелира, как рекламный образец. Ему заказали две дюжины подобных подарочных экземпляров для клиентов с тугими кошельками.

— И на них дорогие камни? — спросила Анна.

— Да. Клиенты хотели, чтобы цвет переливался, а следовательно, топы стоили дороже обычного и считались престижными. А ювелиром был сам Тео Феннел, ведущий дизайнер и владелец магазина на Фулхем-роад.

Анна слушала, стараясь сохранять спокойствие.

— Да, я узнала его эмблему. Итак, вы говорите, что топы с камешками не были массовой продукцией?

— Нет. Фактически топ, о котором идет речь, оказался одним из последних в партии. Их вскоре перестали выпускать, и больше мы ничего не смогли заказать.

Анна закрыла глаза и поблагодарила консультантку из магазина. Она вернулась к Баролли и поделилась с ним полученной информацией. Специалист из лаборатории пригласил их к себе. На экране появились две увеличенные фотографии. Одна — с целым камешком, снятым с топа, а другая — с осколком розового стекла.

— Вы видите, что на целом камне есть маленькие вмятинки — следы от зажимов, державших его на месте. А на второй картине — кусочек этого камня. В правом углу есть крохотная отметина, на первых порах мы ее даже не разглядели. Но затем увеличили вот до такого размера.

Они проследили за обломком на месте пустого коготка-зажима. Он совпал с правым углом.

— Господи, — тихонько произнес Баролли.

— А какой-нибудь камень подошел к этому зажиму? — спросила Анна эксперта.

— Никакой. Это вроде баллистического теста для пули. И хотя топы запустили в массовое производство, у каждого камня должна быть своя особенность, хоть какой-то маленький изъян. Камни сами по себе не тяжелые, но когда их прикрепляют к материалу, на нем остается след.

Баролли и Анна обменялись взглядами.

— Вы готовы подтвердить в суде, что это камень с топа Мелиссы Стивенс?

— Да.

Анна распростерла руки и бросилась на шею удивленному судмедэксперту, пока Баролли смотрел на них и посмеивался. Это был серьезный прорыв в расследовании.

Льюис покинул комнату для допросов, чтобы позвонить по телефону. Лангтон продолжал задавать вопросы Макдоуэллу. Когда Льюис вернулся, то передал Лангтону докладную записку. Тот ознакомился с информацией и на мгновение закрыл глаза. Затем взглянул на заключенного, словно никакого перерыва и не было.

— Простите меня. Вы можете повторить сказанное раньше, мистер Макдоуэлл?

— Я сказал, что это был иностранец.

— Иностранец?

Макдоуэлл наклонился и шепнул что-то своему адвокату. Вскоре Фрэнсис Беллоуз обратился к Лангтону:

— Вы знаете, мой клиент утверждает, что наркотики, найденные в его доме, он использовал сам и никому не сбывал. Его очень беспокоит, что, если он ответит на ваш вопрос по поводу этого иностранца, его смогут обвинить в их распространении.

Лангтон нетерпеливо вздохнул. Ему понадобилось полчаса, чтобы Макдоуэлл наконец признал — кто-то подходил к нему в Манчестере.

— Если у мистера Макдоуэлла есть информация, способная помочь моему расследованию и доказать его непричастность к убийствам, обе стороны только выиграют.

Макдоуэлл поглядел на своего адвоката. Лангтон пригнулся к нему:

— Мистер Макдоуэлл, я пытаюсь выяснить, не подставил ли вас кто-нибудь. Не с наркотиками, а с этими тремя убийствами. А теперь вот этот человек, подошедший к вам…

Макдоуэлл нерешительно произнес:

— Это было довольно давно, несколько месяцев назад. Может быть, три или четыре, но Рон, он же стоял в дверях, верно?

— Простите, кто такой Рон? — перебил его Лангтон.

— Другой парень, стоявший со мной в дверях по ночам в клубе. Мы работали посменно, он и я.

— Ладно, продолжайте.

— Ну, я отошел к гостям, а после вернулся к дверям. И тут появился Рон. Передал, что меня спрашивает какой-то тип, вроде бы иностранец, хорошо одетый, и он поинтересовался у Рона, где я.

Макдоуэлл рассказал, что он задал Рону вопрос об этом иностранце. Рон — малый простой и добрый. Он сразу насторожился и ответил иностранцу, что не знает, где я. Тогда тот попросил у него мой адрес. И стал выяснять, как ко мне пройти. Рон заподозрил неладное и отправился ко мне.

Лангтон ободряюще кивнул.

— Я попросил Рона задержать его и спросить, откуда он обо мне узнал. И кто его ко мне направил.

Лангтон подался вперед.

— И что же?

— Рон возвратился к нему, но того уже не было. Когда я услыхал, что он смылся, мне вдруг стало как-то не по себе. Зачем ему было приходить в паб, искать меня, выспрашивать, а потом делать ноги?

— Он так и не вернулся?

— Нет.

Лангтон почесал голову и взглянул на записку, которую ему передал Льюис. В ней значился лишь один вопрос: «А может быть, это загримированный Дэниэлс искал дом Макдоуэлла?» Лангтон сжал записку в руке.

— Вы заявляли, что ваш подвал неоднократно обворовывали. Не помните, не было ли взлома после того, как этот иностранец появился у вас в пабе?

Казалось бы, Макдоуэллу сейчас следовало продолжить разговор, так ему было бы удобнее. Но он лишь покачал головой и потушил окурок.

— Я и правда не помню. Потому что работаю по ночам, до трех-четырех утра, а в это время какой-нибудь ублюдок вечно взламывает замки на дверях.

— Нам нужны адрес и полное имя вашего коллеги.

— Рон Пикеринг.

— А его адрес?

— Что ж, он жил у матери, за Болтоном, но переехал. На кладбище Уалсалл. Умер от опухоли мозга полгода назад.

Тут Лангтон не выдержал и взорвался:

— Полгода назад? Как же он мог видеть этого иностранца около вашего паба? — Он торопливо поднялся, отодвинув стул, и принялся собирать документы.

— Ладно, — громко проговорил Макдоуэлл. — Я сам с ним встретился.

— Что?

— Я с ним пообщался.

— Продолжайте.

— Мне не хотелось влипать в дерьмо, я и без того в нем по уши. Вот почему я вам солгал. Никакого Рона в пабе не было, я один открывал и закрывал двери.

Лангтон изо всех сил пытался успокоиться и взять себя в руки. Когда он попросил Макдоуэлла описать этого человека, тот заскрипел зубами.

— Он был высокий, интересный. В бейсбольной кепке, надвинутой на лоб. Я пояснил ему, что тачки у меня нет и ему придется подождать. Он зашел в паб и немного выпил. Но вскоре поднялся и был таков.

— Вы бы его сейчас узнали?

Макдоуэлл слегка пожал плечами.

— Трудно сказать. Уж если честно, я тогда был не в лучшей форме.

— Наверное, у вас бывают случайные клиенты. Приходят, уходят, рассчитываются с вами. Почему же вы его запомнили?

Макдоуэлл обиженно выпятил губы.

— Начнем с того, что он был иностранец. К тому же он мне неплохо заплатил.

— Но больше этот иностранец с вами не общался?

— Нет.

— Я снова вас спрашиваю: если бы он попался вам на глаза, вы бы смогли его узнать?

Макдоуэлл надул щеки.

— Трудно сказать. Это зависит…

— От чего зависит?

— Что ж, вы сами должны его найти. А уж как там дальше будет, не знаю.

Баролли дал знак поджидавшей его Анне.

— Они получили результат. Пойдем, это выше, на следующем этаже.

Анна схватила сумку и последовала за ним. Бросилась его догонять и отстала, поднимаясь по ступенькам к вращающейся двери лаборатории.

В ее конце, среди рядов мощного и высокоточного оборудования с увеличительными стеклами, бок о бок стояли два эксперта и в упор вглядывались в экраны с изображением одного волоска.

— У вас готов результат? — нервно осведомился Баролли.

Младший из экспертов — оба они были в белых халатах — указал на тонкую стрелку на первом экране.

— Это волосок из «Мерседеса». Мы разделили его на четыре части. И хотя один образчик потерян, но три, к счастью, сохранились.

Он передвинулся ко второму экрану.

— А здесь один волосок жертвы, Мелиссы Стивенс. И между ними есть сходство, они совпадают на семьдесят пять процентов.

— На семьдесят пять, — пробормотал Баролли.

— Кокон волоска был слабым. Однако анализ ДНК доказал неслучайность этого совпадения. И волосок, обнаруженный в сиденье «Мерседеса», несомненно, принадлежал Мелиссе Стивенс.

Анна почувствовала, как задрожали ее ноги. Она растроганно взглянула на Баролли.

— Блестяще, — произнес он.

Лангтон был по горло сыт Макдоуэллом и объявил перерыв на день. Они с Льюисом обсуждали, стоит ли вызывать Дэниэлса на очную ставку, когда зазвонил телефон. Мойра подняла трубку. Она стояла у стола и взволнованно смотрела на Лангтона.

— В лаборатории завершили тестирование волос.

Лангтон оцепенел, ожидая худшего.

— Все совпало. Это волосы Мелиссы Стивенс.

Их взгляды встретились. Как только она произнесла последние слова, ее рука потянулась ко рту и закрыла его. Он понимающе улыбнулся и обратился к Льюису:

— Подготовьте ордер.

Затем события начали развиваться по нарастающей.

Напряжение сохранялось целый день. Все ждали указаний, полагая, что Дэниэлса вот-вот должны арестовать, однако Лангтон, казалось, немного успокоился и лишь посматривал на часы. Было уже поздно. Если бы он сейчас взял Дэниэлса под стражу, суд не собрался бы ночью на заседание, а его адвокат потребовал бы представить подписанное постановление в этом Лангтон был твердо уверен. Дело оказалось слишком масштабным, он предвидел предстоящие трудности и знал, какие вопросы ему могут задать, словно заранее очертив их сферу.

Когда Баролли хлопнул дверью и вбежал в туалет, Лангтон стоял у раковины и мыл лицо холодной водой, расплескивая брызги.

— Держите, — произнес Баролли и протянул руку в знак удачи.

Лангтон легонько ударил его по ладони.

— Как прошел у вас допрос Макдоуэлла?

Баролли уселся на стойку.

Лангтон расправил галстук и объяснил, что так называемый иностранец Макдоуэлла — это, вполне возможно, загримированный Дэниэлс.

— Мы подумываем, уж не доставить ли Дэниэлса под конвоем в отделение при полном параде?

Баролли прошел в кабинку туалета, а Лангтон вымыл руки.

— Я хочу, чтобы Трэвис присутствовала при аресте, — заявил он, не глядя на приунывшего Баролли. Лангтон не желал тратить время на споры.

— О’кей, — недовольно пробормотал Баролли.

— Уж если кто-то и заслужил это право, то в первую очередь она. Пусть полюбуется, как этого ублюдка загонят в угол.

— Верно.

— А ей нужно передохнуть. Она для нас черт знает сколько всего сделала.

— Хорошо.

На выходе Баролли чуть не столкнулся с Льюисом. Лангтон понаблюдал за ними и подмигнул Льюису, когда за Баролли закрылась дверь.

— Ну как? — поинтересовался Лангтон.

— Прошлым вечером я прогулялся вокруг его дома, поговорил с ребятками, живущими у Дэниэлса на нижнем этаже, — они снимают там квартиру, и…

— Но результат у тебя есть?

Льюис глубоко вздохнул, словно понемногу освобождаясь от непосильного груза.

— Да. Мы сейчас схватим его, Майк. Мы его схватим, черт побери!

Анна вошла в кабинет Лангтона, чтобы передать ему свой последний отчет, и он застиг ее врасплох, спросив:

— Ты хотела бы присутствовать при аресте?

Она прикусила губы и кивнула.

— Хорошо. Мы возьмем его на рассвете.

— На рассвете? — повторила она.

— Да. Ступай домой и выспись как следует. Завтра день будет чертовски длинным и трудным.

Она собирала вещи, когда к ее столу приблизился Баролли.

— Я слышал, тебя пригласили его арестовывать?

— Да. Он только что мне сказал… — растерянно отозвалась она. — Я не напрашивалась и…

Анна была уверена, что выписать ордер на арест поручат Баролли, а не ей, но он лишь подмигнул.

— Ты это заслужила. И никогда не забудешь свое «первое убийство». Хочешь, я тебе кое-что посоветую? Проследи за выражением его глаз. Оно всегда меняется у преступников, от страха. — Он указал на доску с фотографиями жертв.

И Анна подумала, что теперь их темные мертвые глаза выглядят как-то иначе.

— Они улыбаются, — прошептал Баролли и отошел в сторону.