Во власти чар

9

Когда Джейми проснулась, в лицо ей светило солнце. Она была до плеч укрыта одеялом, под которым лежала голая, как новорожденный младенец.

— Эдвард? — прошептала она, приподнявшись на локте. Но она была одна на тахте, одна в просторной, залитой солнцем гостиной.

— Эдвард!

Внезапно вспомнив о случившемся, она поднесла руку ко рту. Неужели все это произошло на самом деле? А может быть, ей все приснилось? Может быть, она все еще спит?

Ее взгляд скользнул вокруг в поисках реальности, но все оказалось странным и загадочным: дом, с его древними каменными стенами, огромный камин, коврик, лежа на котором она и Эдвард Рокфорд занимались любовью. О, это было видение, которое Джейми не могла отогнать: они занимаются любовью, необузданно, страстно, отрешившись от всего. Ее сердце трепетало от воспоминания и оттого, что к ней пришла любовь. Благодаря какому волшебству все это появилось… эта картина, этот дом, этот мужчина?

Охваченная счастьем, она вскочила с тахты, прижимая к груди одеяло.

— Эдвард? — позвала она, и ее голос эхом отозвался в пустом доме. Куда делся этот человек? Он был ей нужен, и нужен немедленно.

Шлепая босыми ногами по деревянному полу, она брела из комнаты в комнату, рисуя в своем воображении его, сидящего за столом и пьющего крепкий кофе из любимой кружки. Кружка действительно стояла на столе, но Эдварда за ним не было. Она уверенно направилась в кабинет — прохладную комнату на теневой стороне, заваленную книгами, — потом дальше, в небольшую гостиную. Это отсюда, со стоящей здесь кровати он взял одеяло, которым накрыл ее.

Она быстро прошла в его спальню, где стояли громадная двуспальная кровать и тяжелая дубовая мебель. У камина приютилось мягкое кресло с перекинутым через подлокотник вязаным шерстяным пледом. Это была очень удобная комната, солнечная, но в то же время прохладная. Джейми очень бы хотела, чтобы у нее была такая комната, комната, в которой она чувствовала бы себя спокойно и счастливо. Конечно, она хотела бы поставить здесь, у окна, свой мольберт. Дневной свет, пробиваясь сквозь листву, падал бы мягкими золотыми лучами. А еще она хотела бы, чтобы у нее была собака. В этой комнате явно не хватало собаки, какого-нибудь большого старого пса, который бил бы здесь в тишине своим хвостом.

Она ясно увидела эту картину, как будто рисовала сцену, держа в руке кисть, и от этой воображаемой картины сердце ее запело.

Джейми заглянула в ванную комнату с огромной ванной, покоящейся на лапах. Повернув кран, она плеснула шампунь, чтобы сделать пену, и залезла в воду. О, как это было чудесно! Забыв обо всех своих заботах, она легла на спину, погрузившись в воду и опершись головой о гладкую прохладную фарфоровую поверхность, и закрыла глаза. Она даже не стала запирать дверь! «Пусть войдет, — думала она. — Пусть найдет меня! Приди, Эдвард Рокфорд! Я жду тебя!»

— Доброе утро!

— Боже мой! — выдохнула Джейми, нырнув по самый нос в пузыри. — Я… не слышала твоих шагов! Я хочу сказать, я надеюсь, что ты не возражаешь, что я расположилась тут, как дома…

Эдвард вошел и присел на край ванны.

— Конечно, не возражаю. Я как раз и хочу, чтобы ты себя здесь так чувствовала.

Он откинул ей со лба мокрые волосы, и, хотя больше не прикасался к ней, взгляд его черных глаз ласкал ее, проникая, кажется, сквозь мыльные пузыри и воду. Он упивался ею, как человек, умирающий от жажды.

Его обожание было опьяняющим! Улыбка появилась на губах у Джейми и озарила ее глаза. Она снова обрела смелость.

— Где ты был все утро?

Отвечая на ее улыбку, Эдвард выставил длинную ногу, обтянутую джинсами, и наклонился над ванной, чтобы поцеловать ее.

— Готовил тебе сюрприз, — ответил он и поцеловал ее снова, раздвинув своим языком ее губы. — Ммм, ты хорошо целуешься, — объявил он. — Это очень важно.

— Правда, да? Ну, тогда я рада, что выдержала это испытание! — засмеялась она.

— Я тоже рад. Я собираюсь долго целовать тебя, женщина.

Джейми охватила дрожь, как если бы по ее коже пробежали его пальцы.

— Собираешься, правда? Ну, мы могли бы начать прямо сейчас.

Не задумываясь, она обхватила его шею и ответила ему поцелуем, проведя языком по его гладким сладким губам.

Эдвард застонал. Гортанный звук вырвался из его груди.

Джейми затрепетала, услышав его. Сколько в нем радости! Сколько силы! Этот звук будоражил ее, сводил с ума. Она была готова на все, даже втащить этого роскошного мужика к себе в ванну!

— Даже и не думай! — снова засмеялся Эдвард, опершись руками о ванну. — Если я сюда влезу, мы уже не вылезем никогда! Ты добилась этого, женщина!

— Вам не запугать меня, мистер Рокфорд! — парировала она с бравадой, сверкая глазами.

— А, ты еще и сварлива? — усмехнулся он. — О, вы женщина постоянных сюрпризов и множества соблазнов, мисс Пейтон. Но… — Подняв руки, он освободился из ее мокрых объятий. — Я провел все утро в подготовке экстравагантного сюрприза для тебя и не собираюсь допустить того, чтобы он не состоялся. — Он протянул ей большое пушистое полотенце. — Вылезай отсюда, встретимся у входа в дом.

— Ну-у, Эдвард. — Она надула губы, сморщила нос и наклонила голову.

— И не пытайся околдовывать меня, чаровница. Вставай и марш отсюда! — И он пошел размашистыми шагами к двери.

Джейми поздравила себя. Такого не могло случиться. Может быть, она потеряла рассудок? Может быть, она во власти каких-то колдовских сил?

Но ее это уже не волновало.

В считанные секунды она уже стояла в дверях, в джинсах и спортивной рубашке, со все еще мокрыми волосами. Приложив руку к глазам, она прищурилась от яркого солнечного света, по каким-то неведомым причинам не горя желанием выйти из дома.

— Привет! — крикнул Эдвард, появившись из-за угла.

Сердце Джейми бешено заколотилось.

— Привет! — улыбнулась она, не сдвинувшись с места.

Он широко улыбнулся ей.

— Ты хочешь сначала позавтракать или уже готова к сюрпризу?

Она прижала руку к груди.

— Мне кусок в горло не полезет. Я просто не могу дождаться! Никогда не испытывала ничего подобного.

— Тогда пошли! — поторопил он, думая, что она сейчас сбежит по ступенькам и упадет в его объятия. Но этого не случилось. Она нерешительно мялась в дверях.

— Что? — спросил он. — В чем дело? На глаза Джейми набежала тень.

— Не знаю, — прошептала она, собираясь повернуть назад.

— Джейми! — Его тон заставил ее остановиться и посмотреть ему в лицо. — Джейми, что происходит? Ты можешь мне все сказать.

Джейми пожала плечами. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал глухо.

— Тебе это может показаться нелепым, но я боюсь выходить из дома. Я так счастлива здесь. Не хочу, чтобы это счастье исчезло.

Эдвард взбежал по ступеням и обвил ее руками.

— О моя дорогая, оно не исчезнет! Оно настолько же реально и прочно, как этот дом. — Протянув руку, он с гордостью погладил старые камни. — Сегодня для нас весь мир окутан волшебством. Доверься мне.

Он наклонил голову и поцеловал ее, продолжая обнимать.

Когда Джейми подняла голову, в его черных глазах, как в зеркале, отражалось ее собственное удивительное счастье. Его уверенность передалась ей.

— Да, Эдвард, я так и сделаю, — кивнула она, и глаза ее засияли.

— Тогда чего же мы ждем?

Взяв его за руку, она сбежала по ступенькам вниз. Сойдя с лестницы, Эдвард повернул налево, ведя ее к окруженному забором выгону и стоящему на его краю сараю.

— Тебе нужна подходящая обувь, — объяснил он, пока они шли, — в сарае подберем тебе пару. Мы поедем кататься верхом.

— Что? — жалобно вскрикнула Джейми, пытаясь остановиться.

— Идем, тебе понравится. Я утром пригнал лошадей с высокогорного пастбища. Они уже оседланы и ждут. Еда приготовлена. Все на высшем уровне.

— О, это причинило тебе столько хлопот. — Она закусила губу. — Я просто не знаю, Эдвард. Может быть, мне лучше остаться здесь, посидеть на крыльце, позагорать, подышать этим чудесным загородным воздухом. Ты мог бы покататься верхом без меня…

— Я не хочу кататься без тебя. Я ничего не хочу делать без тебя.

Он обнял ее.

— Эдвард, правда, — слабо запротестовала она. — Не думаю, что у меня это хорошо получится.

— Все прекрасно получится.

Она нехотя пошла за ним по двору.

— Должна предупредить тебя, я только однажды ездила верхом, в летнем лагере. Мне тогда было тринадцать лет.

— Не волнуйся. Это все равно что ездить на велосипеде.

— Это я тоже не очень хорошо делаю.

Он засмеялся и, обняв ее за талию, притянул к себе. Почувствовав его так близко, она стала чуточку уверенней.

— Моя лошадь большая? Как ее зовут? — спросила она. — Куда мы направимся? У тебя западная манера езды или английская?

Смеясь, Эдвард оторвал ее от земли и закружил.

— Так много вопросов! Так много беспокойства! Ты просто расслабься, дорогуша. Постарайся получить удовольствие.

У входа в сарай он опустил ее на землю. У дверей лежала собака — большой черный Лабрадор, — положив голову на лапы. Одна голова была величиной с целую собаку. При звуке голоса Эдварда пес насторожился.

— Это Данте, — сказал Эдвард, представляя собаку.

Услышав голос, Лабрадор встал у ноги хозяина, поднял глаза, олицетворяя собой внимание и обожание.

— Хоро-о-ший пес, — поглаживая большую голову, проговорил Эдвард. — Это Джейми. Лучший друг. Веди себя с ней хорошо.

Словно все поняв, Данте подошел и ткнулся своей плюшевой мордой в руку Джейми.

Опустившись на колени, она потерлась щекой об его огромную голову.

— Какая красивая собака, — сказала она. — Мне очень нравится.

— Мне кажется, ваши чувства взаимны, — улыбнулся Эдвард и открыл задвижку на тяжелой деревянной двери. Маленький уютный сарай был пропитан душистым ароматом сена и теплым запахом лошадей. Одна из них, черная как уголь, заржала при их появлении. Гнедая подняла голову и посмотрела своим черным горящим глазом.

Джейми остановилась как вкопанная, почувствовав себя сразу маленькой и хрупкой. У этой лошади были здоровенные копыта и широкий, как бочка, круп. Она явно невзлюбила ее, Джейми. Джейми была уверена в этом так же, как в том, что это животное — та самая лошадь, на которой ей предстояло кататься.

— Почему все твои животные таких гигантских размеров? Не мог бы ты держать где-нибудь симпатичного маленького шотландского пони?

Эдвард только рассмеялся.

— А вот и мы, — объявил он, поравнявшись с ней и ведя обеих лошадей. В его руке были зажаты поводья. — Иди со мной. Я помогу тебе сесть в седло.

Эдвард, конечно, поджидал ее с гнедой лошадью, придерживая одной рукой ее голову, а другой стремя.

— У тебя есть стремянка? — спросила Джейми, скорчив гримасу.

Он снова рассмеялся. Раскаты сочного смеха сотрясали воздух.

— Перестань. Тебе понравится.

— Это ты так думаешь. — Сверху земля казалась Джейми далекой-далекой, далекой и прекрасной. Почувствовав седока, лошадь качнулась. Джейми ухватилась за гриву. — Хоро-о-шая лошадка. Хороший мальчик. Тпру!

Эдвард вскочил в седло и подъехал на своей лошади к ней. Обе его руки спокойно лежали на передней луке седла. Его длинные ноги, облаченные в джинсы и сапоги, казалось, были созданы для верховой езды. Он выглядел франтоватым и элегантным. Прекрасный всадник на черном как смоль скакуне. Она вообразила его одним из рыцарей Круглого Стола, черноволосым Галахадом или смелым Ланселотом.

— Стремена нормально?

Она озадаченно посмотрела на свои ноги.

— Кажется, да.

— Готова?

— Всегда готова, — тяжело вздохнула она.

— Ну тогда, вперед. Сначала не будем спешить…

— Сначала?

Он засмеялся.

— Только рысью. Следуй за мной.

Повернув коня, он поскакал по лугу. Данте не отставал от него ни на шаг. Гнедая, не дожидаясь команды, последовала за ними.

«Прекрасно, — подумала Джейми, — кто здесь кого слушается?» Она крепко держала поводья и предоставила своей лошади возможность неторопливо следовать за лидером.

Высокая трава была мокрой от росы. Полевые цветы качались и клонились от дуновения ветра. Сладко пахло зеленью. Ее лошадь бежала ровно и спокойно. О, да это было легко! Так, что она помнит? Каблуки вниз. Колени твердо. Руки должны ровно и свободно держать поводья. Спина прямая…

— Ну, нравится? — обернувшись, чтобы взглянуть на нее, спросил Эдвард.

— Я наслаждаюсь, — крикнула она в ответ.

— Я же говорил. Ты смотришься так, словно была рождена для верховой езды.

Она расплылась в улыбке.

— Спасибо. Мне очень хорошо. Мне кажется, я нравлюсь моему коню.

— Он без ума от тебя. Ты завоевала все наши сердца!

Джейми ничего не ответила, да этого и не требовалось. На ее лице сияла улыбка от уха до уха. Ей не хватало только ковбойской шляпы и лассо. Благодаря ему она чувствовала себя великолепно, просто великолепно!

Видимо, это было очевидно, потому что через мгновенье Эдвард повернул свою лошадь и поскакал рядом с ней. Одной рукой он свободно держал поводья, а другой откинул Джейми волосы с лица.

— Ты просто светишься! Если бы я знал, что это даст такой эффект, я бы вытащил тебя кататься верхом еще вчера вечером, — проговорил он, озорно подмигивая.

Джейми стала пунцовой. Это было первое упоминание о том, чем они занимались накануне вечером. Немедленно вся сцена возникла в ее воображении: они на полу, на ковре, мерцающий огонь, свет и тени на его прекрасном теле, прикосновения, звуки, накал…

Ее щеки пылали.

— Что это с тобой? — засмеялся он, прищурившись, чтобы лучше видеть. — Ты покраснела? Как это может быть, чтобы такая женщина — страстная, чувственная, необузданная…

— Эдвард!

Он откинул голову и захохотал.

Поджав губы, выставив вперед подбородок, Джейми пришпорила коня и помчалась рысью, спасаясь от прикосновения руки, Эдварда, но не спасаясь от его смеха. Этот смех был таким заразительным, что она вскоре начала посмеиваться сама. У нее тряслись плечи. О, этот мужчина! Этот мужчина! Почему он не может быть таким, как все, обычным, предсказуемым, управляемым? Почему она не может быть сдержанной? Почему не может…

— Джейми! — Он пустил свою лошадь галопом и теперь был так близко от нее, что его бедро касалось ее бедра. — Джейми… — Он так понизил голос, что ей пришлось напрячь слух и наклониться в седле к нему.

— Что?

Он обвил ее шею одной рукой, притянув ее поближе, наклонил свою темную голову к ее голове и начал пылко и жадно целовать.

— Я люблю тебя.

Его лошадь тихо заржала, ее — нервно отпрянула в сторону.

— Ой! — вырвалось у нее.

— Все в порядке.

Бросив свои поводья, Эдвард протянул руки, снял ее с седла и, помедлив немного, опустил на землю. Быстрым движением он перекинул ногу через переднюю луку своего седла и встал рядом с ней.

— О, — выдохнула она. — О Эдвард…

Откуда-то появилось одеяло, голубой квадрат среди полевых цветов. Снова волшебство, как те слова, которые он только что сказал. Неужели он действительно произнес эти слова среди бела дня, в реальности дня. Неужели он сказал это с такой страстью? Он на самом деле так думает? Иначе почему так стучит ее сердце? Почему кровь поет в жилах? Так радуется душа?

Взяв обе ее руки в свои, Эдвард опустился на одеяло и притянул Джейми к себе. Обвив ее своими длинными ногами, он крепко прижимал ее к себе, шепча ей на ухо такие нежные, такие ласковые слова, что слезы жгли ее веки. О, не стоит так, подумала Джейми. Лучше бы нам не торопиться, разговаривать, ездить верхом, что угодно, но не это… волнующие прикосновения, сладки поцелуи, топление.

Все мысли исчезли. Уголком глаза она увидела лошадиную голову, болтающиеся поводья, зубы с наслаждением жующие свежую зеленую траву — картину блаженства.

И тут она почувствовала всю эту свежую зеленую траву под собой, увидела над собой ясное голубое небо. Она обнимала мужчину, который любит ее. Человека, которого любит она! Она должна сказать ему, тоже сказать. Хватит бояться, говорила она сама себе. Нечего больше бояться. Скажи ему…

Но, прежде чем она это сделала, она почувствовала его губы на своих губах, прикосновение его рук, испытала удовольствие от тяжести его тела. Его жар, его сила, его страстное желание, его нежность, поддразнивания и обожание — все это слилось в чудесный любовный напиток, волшебный напиток, эликсир, который не оставил места раздумьям и опасениям, а только радости обладания друг другом.

Потом она лежала на спине, держа его руку и наблюдая за танцующими медленный танец облаками.

На этот раз она не уснет, хотя ее тело было охвачено покоем и счастьем. Ее конечности, словно сделанные из масла, плавились на солнце. Они существовали, она чувствовала их, но не в состоянии была двигать ими. Ее голова в одно и то же время витала в облаках и покоилась на подушке из ромашек. Ее дыхание — она чувствовала, как вздымается ее грудь, чувствовала, как высыхают капельки пота на груди от прохладного прикосновения ветерка, — было и его дыханием, заставляло биться оба их сердца. Все это было реальностью, правдой: любовь сделала общим даже их дыхание.

Повернув голову, она улыбнулась ему.

Эдвард ответил улыбкой. Его черные волосы были взъерошены и падали ему на лоб, черные глаза полузакрыты, а губы полуоткрыты. Он снова был похож на какого-то романтичного поэта, полубога… пришельца из другого времени, из другого мира. При взгляде на него ее бросало в жар. Он был не просто мужчиной. Он был сильнее, мужественнее и отважнее, чем требовалось от кого бы то ни было в реальной жизни.

Дрожа всем телом, она повернулась на бок и прикоснулась к его лицу. Он так красив! Так необыкновенно красив! Она прикоснулась к его губам, и он разомкнул губы и поцеловал кончики ее пальцев. Это взволновало ее. Просто поцелуй не должен был вызывать такого чувства. Попробую еще раз, подумала она, и снова прикосновение его губ вызвало легкое головокружение. Она прижалась своими губами к его губам и почувствовала, как воспарила ее душа.

— О, — нежно прошептала она, и, прежде чем она успела подумать, с ее губ сорвались слова: — О, я люблю тебя, Эдвард. Люблю.

— Что же ты тогда так дрожишь, моя дорогая? — прошептал он в ответ, обнимая ее.

— Потому что я еще никогда не была так счастлива. Это… это, как, как…

Запнувшись, она остановилась, широко открыв глаза и не находя слов.

Отстранившись, он вопросительно посмотрел на нее.

— Что ты хотела сказать?

— То, что я чувствую, Эдвард, — тихо ответила она, водя кончиком пальца по его губам, — невозможно описать словами. Такого со мной еще не было. Я только что это поняла. Чтобы описать то, что я чувствую, мне понадобится придумать новый язык.

— Давай придумаем новый язык вместе, — нежно сказал он, прижимая ее к себе. — Вот это, — он поцеловал ее в нос, — означает «Я тебя люблю». А это, — он поцеловал ее в губы, — «Я тебя обожаю». Это, — он просунул руку под ее спортивную рубашку и коснулся ее груди, — это означает…

— Я точно знаю, что это означает! — засмеялась она. — И полностью за это!

Прошло несколько часов, прежде чем, отведав вина, хлеба и сыра, они поскакали домой. На этот раз впереди была Джейми. Гнедая, которой перепало лишь одно яблоко от их ланча, торопилась к сараю. Джейми ровно держала поводья, ей даже не понадобилось направлять лошадь. Джейми пребывала в состоянии задумчивости. Солнце пригревало ей голову, цветы терлись о ее сапоги, покрывая их пыльцой. Ее переполняли мечты.

Она взглянула украдкой на Эдварда. Он был так неправдоподобно красив, что у нее перехватило дыхание. Это лицо. Это тело. Эта исходящая от него чувственность. Она никогда не сможет до конца насладиться им. Никогда! Может быть, когда они вернутся домой, с головы до ног в пыли, они проверят, смогут ли поместиться вдвоем в той старинной ванне на лапах!

Усмехнувшись, она бросила еще один взгляд украдкой через плечо.

— Что это означает, женщина? — засмеялся Эдвард и, пришпорив коня, поравнялся с ней. — Я поймал твой многозначительный взгляд!

— Это была страсть, неприкрытая страсть, — созналась она, отвечая ему счастливым смехом.

Он широко улыбнулся, сверкнули зубы, в темных глазах мелькнуло страстное желание. Удивление! Радость!

— Мне хочется лет сто, по крайней мере, ничего не делать, только любить тебя, Джейми Пейтон. Я подозреваю, что мне понадобится не меньше времени, чтобы узнать тебя.

— Меня? — Эта фраза удивила ее необычайно. Она рассмеялась, слегка пожав плечами. — Меня устраивают сто лет, но… честно говоря, я не такой сложный человек.

Черная бровь взметнулась вверх.

— А я считаю наоборот. Ты похожа на те розовые розы, которые я тебе подарил: лепесток за лепестком, слой за слоем они распускаются, каждый следующий такой же прекрасный, как предыдущий, раскрываясь во всей неувядающей красоте.

Джейми потеряла дар речи. На глазах ее выступили слезы и потекли по щекам.

Эдвард побледнел. Он положил руку ей на затылок.

— Джейми? Что случилось? Что я сделал?

Поймав его руку, она прижала ее к губам.

— Никто… никто никогда не говорил мне таких красивых слов.

— Тем хуже для них, — ответил он, и краска снова прилила к его лицу. — Но ты напугала меня!

— Прости. Ты застиг меня врасплох. — Ее голос еще дрожал, но глаза светились счастьем. — О, Эдвард, неужели все это действительно происходит не во сне?

Взяв ее за плечи, он глубоким взглядом посмотрел ей в глаза.

— Да. Все… на самом деле. Странное настроение охватило их обоих.

Притихшие, задумчивые, они не мешали своим лошадям брести медленно, опустив головы и пощипывая высокую зеленую траву. Никто из них двоих не торопился вернуться в дом. Природа окутывала их сладкой тайной, так же, как накануне ночью старый дом. Они пересекли небольшой ручей. Джейми неожиданно остановила гнедую и спрыгнула на землю.

— Давай посидим здесь немножко, — предложила она.

— Все что хочешь.

Эдвард привязал коней к нижним веткам ивы и кинул палку в ручей для Данте, который радостно включился в игру и прыгнул в воду.

— Какой же ты замечательный пес! — захлопала в ладоши Джейми, когда тот принес палку назад Эдварду.

— Отдай это ей, — приказал Эдвард, показывая на Джейми.

Данте послушно принес Палку к ногам Джейми. Она погладила его мокрую лохматую голову и забросила палку в ручей еще дальше. Джейми не могла удержаться от смеха, когда Данте, прыгая с камня на камень, вздымая брызги, трогал лапами плавающие палки, пытаясь определить нужную.

— Я не привереда, — крикнула она ему, смеясь. — Можешь принести мне любую. Сюда, Данте!

Эдвард сидел поодаль на поросшем травой холме, прислонившись спиной к старой корявой сосне, и наблюдал за ними.

Джейми повернулась и запустила в него сосновой шишкой, которая угодила ему в бедро. Когда он не прореагировал, она бросила другую, упавшую ему прямо в колени. Это вызвало сексуальную ухмылку.

— Мне казалось, что ты хотела посидеть и полюбоваться пейзажем, Джейми.

— Я и любуюсь.

— Ага!

— Правда. Я просто не хотела, чтобы ты подумал, что я забыла о тебе.

— Все в порядке. В данный момент я вполне всем доволен.

— Доволен? Да? — поддразнила она. Она встала, стряхнула с себя веточки и листья, а потом стала медленно подниматься по склону. — Ты мне кажешься одиноким. Забытым. Нуждающимся в обществе.

В глазах Эдварда было затаенное волнение. Джейми видела, что он пытался взять себя в руки, но ему это не удалось. Уверенность в этом возбудила ее.

Вот так постоянно происходило между ними. Уверенность и возбуждение ходили по кругу. Она впервые ощутила себя по-настоящему живущей и связанной с другим живым существом, самостоятельной и в то же время частью кого-то другого. Одна… и в то же время вдвоем. Снова волна головокружительного счастья захлестнула ее, вызвав дрожь и ощущение незащищенности.

— Иди, садись сюда, — сказал Эдвард, осторожно потянув ее и сажая к себе на колени. — Опять у тебя то выражение лица.

— Какое выражение? — едва дыша засмеялась она, уронив голову ему на плечо.

— Вот это, — прошептал он, касаясь ее лица тыльной стороной ладони. — От него сжимается мое сердце. Я… — судорожно сглотнув, он покачал головой. — Я не могу понять, то, что я чувствую, — это наслаждение или… боль.

— О Эдвард, я хотела бы, чтобы это было наслаждение. Я не хотела бы никогда быть причиной твоей боли. — Она наклонила его голову, чтобы достать его губы, и жадно поцеловала его, чувствуя, как все ее тело отзывается на этот поцелуй. Один только поцелуй, и лепестки раскрываются… — Да, — вздохнула она. — Я действительно верю, что между нами существует какая-то магия, Эдвард. Каким-то образом ты знаешь обо мне то, чего не знаю я сама, или то, что я глубоко прятала годами. И вот я чувствую, что я… такая же, какой была всегда, и в то же время настолько другая, что с трудом узнаю сама себя. Я даже не знаю, что скажу или сделаю в следующий момент. Не знаю, что меня ждет. Господи, совершенно неожиданно я стала сентиментальной. Это я, планировавшая весь свой день, все, от кукурузных хлопьев до разговоров. Это просто невероятно! Ха! — она запрокинула голову, широко развела руки и засмеялась. — Да никто меня теперь не узнает!

Он смеялся вместе с ней, обняв ее. Его глаза говорили обо всем.

Обхватив руками его шею, Джейми заговорила спокойно, почти торжественно.

— Ты сделал это, Эдвард Рокфорд. Это твоя заслуга.

— Нет, Джейми, — мягко сказал он. — Ты сделала это сама. В глубине твоей души всегда жило это: счастье, отвага… — он состроил ей гримасу, шевеля бровями, — и необузданная свободная женщина.

— Но это ты разбудил ее, окликнул по имени. И я благодарна тебе за это. И не спорь, — добавила она, снова целуя его.

— Последнее, что я хочу делать, — это спорить. Я наспорился на всю оставшуюся жизнь.

— Но не здесь. Не сейчас. Не со мной, — проникновенно сказала она, целуя его подбородок, пульсирующую ямку на шее. Сунув руки ему под рубашку и проведя ими по его груди, она почувствовала, как напряглись его мышцы, как он задержал дыхание.

— Пойду за одеялом, — сказал он.

— Я буду твоим одеялом, — шепнула она и, не раздумывая, стянула свою спортивную рубашку и расстегнула джинсы. Легкий ветерок и теплое солнце ласкали ее обнаженную кожу. Она чувствовала себя грешной и свободной, свободной от запретов, от страхов, от боязни лежать обнаженной со своим любимым на глазах всего мира. Когда Эдвард разделся, она стала целовать его тело, каждый кусочек этого золотого тела, каждый изгиб мышц, каждый сустав. Она касалась его плоти, впитывая ее красоту, удерживая в памяти, открывая прекрасное глазами художника и прикосновением любовницы.

Время остановилось для нее, точнее, она ускользнула от времени в безвременное пространство бытия, прикосновений, чувств и любви. Солнце сияло. Трава была свежей и мягкой. Она была здесь, сейчас. И он был здесь, сейчас. И это было единственное, что существовало… и Данте.

— Нет, Данте, не сейчас. Беги за дичью!

Сосны бросали длинные тени через холмы, на восток. Было уже поздно. Оба они устали, проголодались, но им лень было пошевельнуться.

— Надо бы нам собираться, — сказал Эдвард, вытянувшись на спине.

— Я знаю, — ответила Джейми, голова которой покоилась на его животе, а одна рука — на его теплой груди.

— Наверное, уже шесть или полседьмого.

— Не знаю. Я забыла свои часы.

— Я тоже.

Поднявшийся ветер шевелил макушки сосен. У ног Эдварда лежал Данте. При звуке их голосов он тяжело забил хвостом, утрамбовывая сосновые иголки.

— Почему ты назвал его Данте? — спросила Джейми.

Эдвард помолчал мгновенье. Потом тихо сказал:

— Потому что он прошел вместе со мной несколько кругов ада.

Джейми почувствовала, как боль кольнула ее сердце: Она повернулась на бок, прижавшись щекой к его голой груди.

— О Эдвард, прости. Я на время забыла о том, что существует что-то еще помимо этого места и этого момента.

Он коснулся ее щеки.

— Не существует.

Возвращаясь домой, Джейми снова скакала впереди. Она должна была туго натянуть поводья, чтобы гнедая не перешла в галоп. Бедная лошадь умирала от голода… или делала вид, что умирает.

— Еще долго? — крикнула Джейми через плечо.

— Что, прости? — спросил Эдвард, пустив свою лошадь рысью и поравнявшись с ней.

— Я только спросила, скоро ли мы доедем. Мне кажется, мой конь мог бы сейчас слопать целую лошадь.

Эдвард засмеялся.

— Еще пара миль. Дом вон там, дожидается нас. Нам осталось подняться на тот кряж.

Джейми покачала головой в удивлении.

— Как такое могло произойти, Эдвард?

Ему не надо было спрашивать, о чем она говорит.

— Я не знаю, — ответил он. — Не знаю, каким образом тебе удалось нарисовать мой дом, каким образом твоя картина оказалась связанной с секретом, который я так тщательно оберегал. Это одна из жизненных загадок, необъяснимая…

— Как Бермудский треугольник и неопознанные летающие объекты, — усмехнулась она.

— А кто был тот притаившийся мужчина, между прочим? — поддразнил он.

— Подожди! На этот вопрос я могу ответить! — заявила Джейми, наклоняясь в его сторону, но он засмеялся и пустил свою лошадь в галоп. — Потом! В ванне! А сейчас я доставлю тебя домой!

Он позволил черной лошади лидировать и быстро поскакал вверх по склону. Гикая, Джейми последовала за ним. Она смогла! Ей удалось! Это было потрясающе. Сегодня для нее не было ничего невозможного, ничего!