Военные трофеи

Глава 15

Когда ей доложили о посетителе, она сидела в своём кабинете, глядя поочерёдно на один из двух экранов и не обращая внимания на яркое солнышко, золотом покрывающее садовое оформление за окном. Уединившись за своим оборудованием, она пыталась привести в порядок мысли, но обнаружила, что сделать это куда сложнее, чем составить формальные каталоги систематизированной информации. Кроме того, она потеряла практику. Чужие слова и фразы доходили до неё медленно, со ржавым от долгого неиспользования скрипом.

Она проверила, хорошо ли запечатана дверь в офис, и пошла по коридору в направлении официального приёмного центра. Это было лучшее место для встречи. Её посетителю коридор будет слишком узок, а потолки слишком низки.

Кроме того, она не позавидовала бы всякому вейсу, случайно встретившемуся на его пути, тем более в такой стеснённой обстановке. В приёмной он маячил один, скрестив вытянутые вперёд ноги и откинувшись на вращающемся кресле. Позади него кружились в торжественной процессии жидкие шарики, поддерживаемые и направляемые силовыми магнитными линиями, запрограммированными художником; переливающаяся жидкость обходила стороной побеги цветущего кандра и выбрасывалась вверх грациозными изгибами из расположенного в середине плантера.

Она обратила внимание на притягиваемые им взгляды прохожих, старавшихся украдкой взглянуть на него. Ничего удивительного в этом не было. Махмахар был в своё время очень далеко от фронта, насколько можно говорить о фронте при межзвёздном конфликте. Никаких военных заказов на нём размещено не было. Даже в столице трудно было встретить человека. А здесь, в академическом городке, их так и вовсе не знали. Поэтому все и стремились тайком поглядеть, что же это за небывалый гость. Но держались на расстоянии.

Некоторым не удавалось сдержать себя – и они разглядывали его беззастенчиво. Все ахнули, когда она бесстрашно направилась прямо к пришельцу и, протянув кончик крыла, пожала ему ладонь. Тут же осознав за собой полную потерю такта, все они устремились прочь, пытаясь прикрыть лицо взъерошенными перьями крыльев. Не всем это удалось.

– Очень рада снова видеть вас, полковник Неван Страат-иен.

Понимая, что может испугать других, он старательно не улыбался – даже ей.

– Для вас я по-прежнему просто Неван, уважаемый историк. – Он указал на обстановку. – Что, много шума из-за меня?

– Университету позволено принимать одного гостя-человека в год, – объяснила она, – и то с высочайшего дозволения администрации. Ваше здесь присутствие сравнимо с прогулкой земного недрессированного льва или тигра по детскому саду. Проявите снисхождение к моим коллегам. Любопытство на какой-то момент пересилило их природную вежливость, не говоря уж об инстинктивном страхе.

– Я, признаюсь, ожидал, что обитатели учреждения высочайшей культуры окажутся более разборчивы.

– Высшее образование ещё не подразумевает высокого ума. Они проявляют в ваш адрес ровно такое понимание, какого, с их точки зрения, вы заслуживаете. Давайте пройдём в мой кабинет. Только берегите голову – потолки у нас низкие.

Вызвав лёгкую панику среди нескольких затаившихся наблюдателей, она продела кончик крыла в кольцо, образованное его левой рукой; для выполнения этого манёвра ей пришлось слегка вытянуться. Хорошо ещё, что Страат-иен был ниже среднего человеческого роста, иначе бы у неё ничего не вышло. Он всё равно башней высился над всеми, кто был в приёмном зале. Более всего зевак поразило даже не то, что она легко выдерживает физический контакт с ним, а то, что она сама на него пошла. Он раздвинул цветы и прочие безделушки, украшавшие подоконник её кабинета, выходившего на окрестный пейзаж, и устроился на нём. Выбор был между подоконником и полом, поскольку никакая мебель его не выдержала бы.

– А я остался на службе.

– Я заметила, – тихо сказала она.

– И никак не могу забыть вашу теорию. Даже если бы захотел, никак бы не смог от неё отделаться. С самого момента капитуляции Амплитура я стал очень много внимания уделять всеобщим новостям, а также проводить кое-какие собственные изыскания и проверки. И мне не очень нравится, что за всем этим кроется. – Он заколебался. – Боюсь, что вы можете оказаться правы.

Лёгким взмахом крыла она указала на один из экранов, на котором ничего не было.

– Я также не нашла ничего, чем можно было бы меня опровергнуть. Но есть ещё надежда. Индекс взрывоопасности, который я разработала, уже около двух месяцев находится на стабильном уровне. Есть вероятность, что выше он и не поднимется.

– Вы в это верите?

Она мелодично вздохнула, тяжёлые ресницы, наконец, поднялись, и мягкий взгляд уставился на него.

– Нет.

– И я тоже. Не могу, поскольку прекрасно знаком с вашими трудами. – Встав, он достал из кармана небольшой прибор и, обходя кабинет по кругу, внимательно считывал его показания. Удовлетворившись, он занял своё место на подоконнике.

– Я регулярно связываюсь с членами моей большой семьи. – В пояснениях нужды не было. – Они все осведомлены о вашей теории, но они разделились относительно её достоверности. В любом случае, они мало чем могут помочь. Как вам известно, мы не можем воздействовать на свой вид, равно как и действовать открыто. Нам удалось предотвратить несколько потенциально неприятных ситуаций, сделав соответствующее внушение их участникам не из людей. В обоих случаях в деле были замешаны массуды. И это плохой прецедент. Некоторые из тех, с кем мне удалось обменяться мнениями на этот счёт, полагают, что несколько столетий контакта с Узором вывели бы из нас склонность к внешним проявлениям агрессивности, но помешала эта война.

– Я склоняюсь к тому же, – согласилась она. – Как можно требовать от народа, чтобы он сначала производил одних военных, а потом вдруг переключился на инженеров и агрономов? Это слишком суровое требование даже для цивилизованной расы, не говоря уже о Человечестве. – Она немного помолчала. – А какие новости с Амплитура? Они на самом деле сложили оружие?

– Оружие-то сложили, это верно. Но по-моему, не сдались.

– Я думала, что в совершенстве знаю ваш язык. На первый взгляд, это одно и то же. Будьте добры пояснить, Неван.

– Моё положение даёт мне доступ к очень большому объёму информации. Война окончилась, это налицо. Амплитуры и их союзники продолжают передавать нам своё оружие для демонтажа. Заводы, которые это оружие веками производили, быстро конверсируются под выпуск мирной продукции. Учёные Гивистама начали работу над техническим осуществлением избавления рас, подобных мазвекам, от генетических манипуляций, которыми они за века были подвергнуты со стороны Амплитура. Инспекционные бригады Узора даже были допущены с этой целью на их миры.

– А что с их великим и могучим Назначением?

– Они продолжают его пропагандировать, но только словесно. Они говорят, что заклялись использовать свою выдающуюся мысленную способность для насильственной манипуляции другими.

– Это неважно, – промурлыкала она. – Такие вещи можно проверить, и Амплитур об этом знает. Кроме того, они никогда не лгут. – Она посмотрела в прозрачное голубое небо за окнами здания.

– У моего вида есть старинное высказывание, что называется, в корень, которое сводится к тому, что в любом деле главное – начать. А если не говорить иносказательно, то у нас им многие не верят.

– Но люди никому не верят, – напомнила она ему, – включая друг друга. Принимая во внимание вашу извращённую историю, по-другому и быть не может. Именно поэтому я и озабочена была всё время делами вашего народа! Задачу отслеживания махинаций Амплитура я оставлю другим. Человечество – вот что меня тревожит. А теперь, когда война закончилась, тем более. Тут весь вопрос в том, смогут ли ваши люди преодолеть столетия поощрения со стороны Узора и тысячелетия вашей собственной неуравновешенной исторической эволюции – и построить-таки цивилизованное общество?

– А то вдруг ещё не подтвердится ваша теория, – пробормотал себе под нос полковник.

– И ведь подумать только! Первый из вступивших в контакт, Уильям Дьюлак, был убеждён, что мы не достаточно воинственны, чтобы помочь вам в войне! – сказал он вслух.

– Со временем, однако, он и сам отправился воевать, – напомнила она ему.

– Вроде того. Узор-то проследил, чтобы большинство подобных Уиллу Дьюлаку исчезли из человеческого генофонда. А теперь нам всем – и людям, и не-людям – приходится иметь дело с последствиями. — Он встал и зашагал по комнате – вид занятия, от бесцельности и энергичности которого любой вейс, кроме Лалелеланг, пришёл бы в ужас. Но на историка это мало действовало. Она подобное неоднократно наблюдала. Он остановился и прислонился к её настенному украшению. – Мы с друзьями кое-что обсудили – и сформулировали собственную теорию. Более всего Амплитур славится своим долготерпением. Они мыслят в масштабах столетий, а не годов. А что, если они независимо от вас пришли к тому же выводу, что и вы?

– Что вы хотите сказать?

– Предположим, они увидели, что Узор им не одолеть. Они должны были прекрасно сознавать, как плохи их дела ещё задолго до нападения на их собственные миры. Что, если капитуляцию они задумали, как последнюю стратегическую уловку?

– В таком случае я бы сказала, что они преуспели.

– Может быть, за этим скрывается гораздо большее. Скажем, они решили, что не могут победить нас, имеется в виду вооружённые силы Узора во главе с людьми. Тогда они решили сохранить свои планеты, уберечь свой источник власти и себя самих. Отдохнуть, запастись своим знаменитым терпением и ждать. В надежде, что со временем мы выполним за них эту неблагодарную задачу.

– Вы? – Она надолго умолкла, полуприкрыв глаза и крайне невежливо раскрыв клюв. – Понимаю. Вы думаете, что они решили ничего не предпринимать, рассчитывая, что со временем вы уничтожите Узор вместо них?

– Это было бы слишком просто и очевидно. А то, что просто и очевидно мне и моим друзьям, настолько же очевидно и гивистаму, скажем. Я думаю, что С’ван способен предпринять шаги, необходимые для тот, чтобы конфликт Человека с Узором не вышел за опасные рамки. – Нет. Мне кажется, что Амплитур рассчитывает несколько на другое.

Они надеются, что Узор будет всё больше отгораживаться от Человечества социально, стараясь по возможности замкнуть его в себе и вывести из основного русла галактической цивилизации. Если такое произойдёт, мой вид опять вынужденно окажется обращённым исключительно внутрь себя. А результатом явится то, что народы Узора почувствуют себя в безопасности, а мы, люди, вернёмся к войнам между собой, к чему мы и тяготели до того, как Узор вступил с нами в контакт. В результате в Узоре на века, а может быть, и на тысячелетия воцарится мир. Но со временем мы ослабим себя до того, что не будем больше являться играющим хоть какую-то роль в любом межзвёздном конфликте фактором. И вот тогда терпеливый Амплитур дождётся своего часа – и возобновит поход за владычество через Назначение.

Она задумалась.

– А значит что-нибудь тот факт, что способность Амплитура вести войну будет устранена.

– Практически нет. Если человечество уничтожит само себя, то, если со временем конфликт между Узором и Амплитуром возобновится, начнётся он на равной основе. Потому что теперь, когда война кончилась, народы Узора стремятся вернуться целиком к «цивилизованному» образу жизни и поведения. Даже ваш народ не захочет больше ничего вкладывать в поддержание боеготовности вооружённых сил, поскольку зримой угрозы существовать не будет. Массудай вот уже как рьяно разоружается. И всё начнётся сначала. Когда наш с вами прах давно уже истлеет, начнётся новая великая война, только в тот раз уже не найдётся целой планеты прирождённых воинов, только и ждущих, чтобы Узор призвал их на помощь. К тому же, за исключением моих сородичей, Амплитур – самый лучший во Вселенной агитатор, куда лучше, чем с’ваны с гивистамами или даже массуды.

Она сделала согласный жест.

– В таком случае есть только одно решение: Человечество должно быть вовлечено в основное русло развития Узора. Вашу агрессию надо направить по другим каналам. Оставаясь верными самим себе, вы должны будете хоть как-то цивилизоваться. – Она красноречиво двинула шеей вперёд-назад. – Большинство моих коллег едва ли сочтут такое возможным.

– Я не уверен, что они ошибутся, – горестно признал Страат-иен. – Ведь для этого потребуется не только преодоление настроя, создаваемого на протяжении последних столетий, но и нескольких тысячелетий до того, в течение которых Земля представляла из себя сточную канаву. Мы говорим о необходимости психологической перестройки невероятных масштабов.

– Не больше и не меньше, как о расовой терапии, – согласилась Лалелеланг.

– Я знаю только одно. Без посторонней помощи нам не обойтись. Без помощи Вейса, С’вана и прочих. Если из неприязни и страха вы оттолкнёте и отгородитесь от нас, многое будет за то, что мы сами себя уничтожим. И когда это произойдёт и вам снова придётся иметь дело с Амплитуром, то нас – ущербных, тупых, маниакальных людей – под рукой не окажется и выручить вас будет некому. Вот на это, я думаю, и рассчитывают спруты. Именно это, с моей точки зрения, стоит за их неожиданной капитуляцией.

Она не стала ничего приукрашивать.

– Вейсов, к примеру, практически невозможно будет убедить вмешаться в человеческие дела. Едва ли найдутся несколько, кто на это согласится, – я уж не говорю об умственной и эмоциональной способностях.

– И то неплохо, – ободряюще сказал Страат-иен.

– Можно попробовать начать со скромной сети, организованной по академическим каналам. – Идея потихоньку начинала разгораться в ней. – Посвящённой углублению взаимопонимания Человека с Узором. Это как возможность. – Она смерила его взглядом. – Сопротивление будет, вероятно, не только пассивное.

– Вот здесь-то Ядро и в состоянии будет помочь. – Он перестал шагать туда-сюда. – Мне говорили, что Амплитур очень любит игры. Так вот, из всех партий, которые они когда-либо затевали, они пустились в самую, вероятно, затяжную и с дальним прицелом. Соответственно, и ставки никогда не были ещё так высоки. Но у нас есть одно огромное преимущество. Я не думаю, что они ждали, что кому-то удастся угадать самые первые их ходы, а тем более предвосхитить их. Но у нас есть кого благодарить за это – вас и ваши преждевременные труды.

– Но если мы подхватим игру, то ведь мы даже и её исхода не узнаем, – напомнила она ему. – Выражаясь вашими же словами, обратимся к тому времени в пыль.

Он энергично закивал, весь наэлектризованный. Это было одновременно и чудесно, и страшно представить.

– Я знаю. Но если мы выиграем, то это значит, что наши далёкие-далёкие потомки смогут смотреть в такие – ах! – непроницаемые глаза амплитуров – и понимающе посмеиваться.

Картинка ей представилась в высшей мере безвкусная.

– Говорите только от имени своих потомков, Неван Страат-иен.