Военные трофеи

Глава 8

Войска Узора ударили по дельте перед рассветом. Утро было туманное, видимость на реке и в её притоках практически нулевая.

Подразделение Страат-иена продвигалось по избранному руслу на поблёскивающих, закамуфлированных слайдерах и единственном тяжёлом командном катере, двигающемся на низких, гудящих оборотах, которые трудно было распознать вражеским аудиоразведывательным системам. Сонная живность едва успевала проснуться, чтобы убраться с их пути.

В их группе люди и массуды были представлены в равной пропорции. Замечая беспокойство последних, связанное с затяжным пребыванием в непосредственной близости от воды, Лалелеланг едва ли успевала нервничать сама.

Слайдеры миновали длинный, низкий остров – один из десятков, разделяющих реку на множество протоков, составляющих дельту. Всех поразили грандиозные установки, которые монтировали на нём криголиты. Лалелеланг слышала, но радовалась, что не видит, как где-то поодаль происходят реальные схватки. Командный пункт, за который отвечал Страат-иен, располагался на большом катере на воздушной подушке и отвечал за управление огнём и направление ударов, но не за непосредственное оттеснение линии вражеского фронта. Ей уже довелось встретить раненых – как людей, так и массудов, но упражнения и лекарства помогали её эндокринной системе поддерживать психику в уравновешенном состоянии, и это позволяло ей продолжать работу.

Как и было приказано, она держалась поближе к Страат-иену. Она чувствовала, что за дни, предшествующие атаке, она успела неплохо его узнать. Поразил он её прежде всего тем, что мало чем выделялся среди прочих: просто один из компетентных человеческих офицеров, с высокой энергичностью и эффективностью разрабатывающий полевую стратегию в соответствии с возможностями человеческих и массудских нижних чинов. И хотя у неё не было возможности понаблюдать за ним в настоящем бою, она не сомневалась, что с оружием он управляется не хуже своих до зубов вооружённых собратьев.

Он был ниже ростом и мускулистей остальных. Но всё равно, он намного возвышался над её относительно миниатюрным телом, хотя ей и было проще общаться с ним, чем со среднестатистическим человеком, который был ещё выше. Даже в бою, в момент неуверенности и напряжения, он неизменно оставался вежлив в её адрес, давно забыв о смущении, вызванном тем, что рядом с ним, едва он проснётся, суетится под ногами вейсская самка. Ей показалось даже, что она усматривает некое его восхищение тем, как она держит себя в условиях, при которых любой другой вейс давно бы обратился в сжавшийся, дрожащий комочек перьев, укрывшийся в ближайшем углу. Несмотря на это, были мгновения, когда он относился к ней с необычайной подозрительностью, настороженностью, не поддающейся разумному объяснению. Она пыталась, но никак не могла понять, откуда берутся эти неожиданные, непредсказуемые изменения в его отношении к ней. Казалось, будто он пытается скрыть от неё нечто совершенно личное. Может быть, какие-то тайные грехи? Но её мало волновало, как всё это на нём сказывается. Её интерес был чисто профессиональный. Заинтригованная, она попробовала задавать как бы случайные вопросы, стоило ей заметить, что он становится откровенно подозрительным. От этого он только сильнее настораживался, что порой даже ставило под угрозу прекрасные деловые отношения, устоявшиеся между ними, благодаря её совершенному знанию человеческой психологии. Она тут же шла на попятный, решая, что лучше дождаться откровенности, чем насильно её добиваться. Тем более, что и помимо этого ей было чего записывать, было что изучать и чем заняться.

Наблюдать, как Страат-иен направляет сражение, как он претворяет в жизнь стратегические замыслы, доставляло ей немалое удовольствие. Уже не в первый раз доводилось ей видеть Страат-иена, как, впрочем, и других людей, в высшей степени озабоченными, хорошо ли сработают их изощрённые планы, направленные исключительно на уничтожение большого количества других разумных существ. Вот он, ужасающий дар Человечества, – именно он выделяет их из ряда всех остальных разумных рас. И с каждым днём всё больше устрашающих и омерзительных перспектив раскрывалось перед ней. Иногда люди проявляли нетерпение в адрес своих более умеренных коллег с Массуда. Высокие, узкоглазые воины мирились с этими вдохновенными нападками с достаточным тактом, но лишь благодаря тому, и она это знала, что в вопросах ведения боя люди, как правило, принимали верные решения. Как только наступление началось, Неван почти забыл о прикомандированной к нему представительнице Вейса. Внезапно он оказался слишком занят, чтобы думать о ней, и ей не оставалось ничего другого, кроме как помнить о своём обещании и не соваться ему под ноги. Где-то посередине битвы криголиты предприняли контратаку большими силами и наводнили дельту катерами и прочими плавсредствами. Вспышки пламени и разрушительные полосы когерентного излучения прорезали болотные заросли и вскипятили воду вдоль линии атакующих солдат. Самонаводящиеся ракеты – с намерениями самыми злобными – затаились под самой водой и под деревьями, нацеленные на всякий невольно забредший в их поле зрения подходящий объект. Скорость продвижения наступающих моментально замедлилась, и обе стороны замерли в ожидании поддержки с воздуха.

Одно и двухместные слайдеры и лодки рассыпались по лесу и по узким проливчикам и рукавам в поисках противника. Катера же и слайдеры покрупнее воспользовались видеопроекционными системами, чтобы прибиться поближе к берегу и затаиться среди топей.

В надёжно закамуфлированном и бронированном командном судне Лалелеланг была несколько отрезана от настоящего боя, хотя вокруг и было много суеты и криков, если и не крови. Туда-сюда бегали солдаты, люди, как всегда, меняли окраску кожи лица, а массуды более остервенело, чем обычно, подёргивались и почёсывались.

Командный пункт располагался на самом крупном судне из используемых в наступлении. Любая более громоздкая машина была бы лёгкой мишенью для дальнобойной вражеской артиллерии. Вмещал он командную электронику, необходимый экипаж и некоторое количество собственных тяжёлых вооружений. Такие суда были нервными центрами любых наступательных группировок. Лалелеланг оно казалось тесным и неудобным, но эффективность у командною пункта была потрясающая.

По крайней мере, такое впечатление создавалось до того момента, как неопознанный защитными системами заряд, подкравшийся, вероятнее всего, под водой, взорвал гладь реки прямо у них под бортом. Автоматические датчики тут же приняли на себя управление судном и попытались увести его в сторону. Разработанное на Корате и изготовленное на Акарии оружие тут же уловило ускользающий манёвр избранной цели и включило направленную наводку. Результатом этого явился мощный направленный взрыв справа по борту накренившегося судна. Осколки стекла и металла, ошмётки мяса полетели во все стороны. Будто разбуженные взрывом, со всех сторон налетели десятки криголитов на индивидуальных плавсредствах. Они облепили судно, стремясь, скорее, завладеть им, чем уничтожить выживших после взрыва. Все, не занятые непосредственно управлением судна, схватились за оружие, чтобы отразить нападение. В их число попали ставшие неожиданно излишними командиры, типа Невана, который тут же выхватил пистолет и присоединился к группе массудов, устремившихся к месту нападения. Никем не замечаемая и полностью игнорируемая Лалелеланг последовала за ними, включив рекордер на запись.

Никогда ещё не доводилось ей видеть криголитов, обрушивающихся с потолка, куда они пробирались, пользуясь присосками на своих шести лапах, используя таким образом поверхности, недоступные даже людям. Именно таким образом один из них, перевернувшись на полдороге, появился неожиданно слева от неё, встал на четыре лапы и нацелил на неё своё оружие… но внезапно замялся. Он смутился её внешним видом, не подходящим ни для союзника, ни для противника. Ведь она не напоминала собой массуда или человека.

Этого хватило, чтобы могучая рука схватила криголита сзади за покрытый забралом череп и резко дёрнула его вверх. Тонкая, хрупкая шея издала щёлкающий звук и пустила фонтанчик зеленоватой медь-содержащей крови из обезглавленного тела. Кровь криголита попала на Лалелеланг и запачкала ей перья и одежду, липко и влажно потекла по шее и по клюву. Она поняла, что сильно дрожит, и попыталась успокоить себя, сосредоточившись на необходимой и неотложной задаче – очистить линзы рекордера. Обезглавленное тело перед ней ещё некоторое время сотрясалось на четырёх опорных конечностях, а потом осело, как сломанная детская игрушка. Из-за трупа выступил Неван, о котором за последние дни она привыкла думать, как об относительно искушённом и прогрессивном представителе рода человеческого. Глаза его блуждали, дыхание было учащённым, поскольку высокоэффективная дыхательная система его работала на пределе, снабжая кислородом перенапряжённые мышцы.

С пяти его необыкновенно сильных пальцев свисала голова криголита. Неван с силой отшвырнул её, и та несколько раз подпрыгнула, стукаясь о палубу. И хотя бой вокруг продолжал кипеть вовсю, она думала только об одном – как бы сделать так, чтобы её защитник отвёл её в какое-нибудь укрытие, где она могла бы принять ещё немного успокоительного. Хотя и боялась, что в таком случае может пропустить что-нибудь значительное. Её колотило, но, несмотря на это и к своему полному изумлению, она не впала в состояние кататонии. Годы тренировки и подготовки не пропали даром. Страат-иен по-прежнему смотрел на неё. Его поза и выражение лица говорили об одобрении, восхищении… и о чём-то ещё, о том, чему она не могла никак найти определения…

А потом он исчез, снова захваченный водоворотом сражения. Массудам приходилось нелегко. Они не только оказались втянутыми в бой за сохранение командного пункта, направляющего действия сил Узора в битве за дельту, но и вынуждены были вступить в рукопашную схватку непосредственно на борту.

Лалелеланг пришло в голову, что если вдруг защитникам судна не удастся его отстоять, то не будет иметь особого значения – победит она свой страх или нет. Сомнений нет – Амплитур будет очень рад захватить её. Пленных вейсов у них ещё, судя по всему, не было. С какой эффективностью люди отражали атаки криголитов, не поддавалось описанию. Ей немало пришлось поприменять свои упражнения по отстранению себя от происходящего. Она беспрестанно проверяла функционирование рекордера, убеждая себя, что всё это происходит не на самом деле, просто она смотрит видеозапись. И смерть, пожинающая плоды направо и налево, – всего лишь абстракция. Такое самоотстранение позволяло ей хоть как-то поддерживать эмоциональное равновесие в этом аду. Примерно в самый разгар боя за командный пункт последовал небывалый инцидент.

Целый взвод массудов – некоторые хромая, некоторые ещё как-то раненные – отступали по коридору, в котором она каким-то образом очутилась. И тут они вдруг наткнулись на одного-единственного, нижнего звена, офицера из людей – хрупкого на вид, темноволосого, – который резко обратился к ним через переводящее устройство. Массудским Лалелеланг владела почти так же свободно, как человеческим, поэтому в равной степени понимала как его реплики, так и шипящие ответы и комментарии на них. Аргументы человека не показались ей достаточно убедительными в свете откровенно тяжёлых ранений некоторых из массудского подразделения. Они остановились перед человеком, тупо глядя перед собой. А потом – один за другим – вяло повернули обратно. Сжимая в руке пистолет, младший офицер последовал за ними, но тут неожиданно заметил Лалелеланг, глядящую на него. Среди всеобщего хаоса и смятения боя их глаза на мгновение встретились – её голубые и широко распахнутые и его – тёмные и прищуренные. Ей бы и хотелось отвести взгляд, но она не могла… А потом он ушёл по коридору вслед за подгоняемыми массудами. Пытаясь отрешиться от оглушающих воплей и отзвуков взрывов, она пыталась проанализировать только что происшедшее. Диалог, свидетельницей которого она стала, не содержал в себе каких бы то ни было романтических откровений. Он был прямолинеен, прост и короток, а по знанию языков она не уступала ни одной из принимавших участие в разговоре сторон. И тем не менее шесть массудов, находящихся в состоянии паническою отступления, оказались убеждены доводами одного-единственного – отнюдь не внушительного – человека. Они забыли обо всех своих страхах и ранениях и вернулись на поле боя. Весь их вид показывал, какой паникой они охвачены, но всё же несколько слов, произнесённых офицером из числа людей, каким-то образом помогли им отбросить всё это в сторону. Тут что-то с визгом пронеслось рядом с её головой. О происшедшем придётся задуматься позже, в обстановке, более потворствующей аналитическим раздумьям. Рекордер так и так всё записывает. Вот она, задача на текущий момент – записывать, а не размышлять. Ведомые Неваном, капитаном судна, офицерами-массудами и младшими офицерами из людей, защитники командного пункта выбили криголитов с борта, и те, сгруппировавшись на своих катерах, принялись вновь обстреливать судно как таковое. И в этот критический момент, когда враг уже решил, что захват пленных не стоит дальнейших жертв, подоспели свежие силы – дюжина слайдеров с массудами, откликнувшимися на непрекращающиеся сигналы о помощи с борта флагмана, – и это воспрепятствовало его уничтожению. Криголиты неожиданно были вынуждены полностью переключиться на отражение нападения с тыла. Разбитый, дымящийся, но всё ещё на плаву командный пункт сумел ускользнуть под прикрытие худосочной, но такой желанной рощи в прибрежных болотах.

Несмотря на приказ не отлучаться от него ни на шаг в условиях боя, Лалелеланг оказалась отделена от Невана. Она не сразу нашла его. Он оказался в полуразрушенном, но по прежнему функционирующем центральном командном отсеке.

Увидев её, он улыбнулся, стараясь не обнажать при этом зубов, дабы не обидеть её. Коротко дав понять, что узнал её, он тут же вернулся к своим делам. Всё это она фиксировала по-прежнему включённым рекордером. Хотя у неё и были с собой запасные, она очень радовалась, что именно этот не сломался. Материал, на нём зафиксированный, был неоценим. Когда он, наконец, оторвался от пультов, передоверив командование товарищам, она уже успела набраться смелости, чтобы гордо подойти и спросить: «Ну, как наши делишки?»

Измученный Неван ответил так же, как если бы на её месте был человек, настолько прост был её вопрос.

– Мы из них говно-то повышибем, поплывут по реке их хитиновые жопы. Просто мы оказались в самой серёдке, вот и потрепали нас маленько. – Он покосился на пульт. – Атака на их главную базу подзадержалась, но сейчас идёт полным ходом. Она ещё и закончиться не успеет, как мы их всех отсюда выжмем.

– Обратим прошлое поражение в победу? – недипломатично высказалась она. Он не обиделся.

– Клянусь вашим хохолком! Глядите сюда. – Он указал на верхний из четырёх экранов на пульте.

На его овале отображались визуальные данные, получаемые с летающего источника, зависшего над интересующей точкой. Они смотрели – и видели, как огромный огненный всполох поднимается откуда-то с земли, а потом – чистое небо – это летающий зонд уклонился от местоположения, чтобы не быть поражённым взрывом. На остальных экранах видны были стрелки, указывающие направление наступающих по всему фронту слайдеров и катеров, вовлечённых в наземную схватку.

А ведь там, знала она, десятки, сотни предположительно цивилизованных людей находились в процессе взаимоуничтожения, взаиморасчленения, взаимоубийства. И дрожь членов с новой силой охватила её, несмотря на самую изощрённую умственную гимнастику. Всё происходит так быстро. А тут ещё и медикаменты перестают действовать…

– Вы как? – Взгляд и голос Невана вдруг насторожился.

– Со мной всё нормально. Я же говорила, что обо мне можно не беспокоиться.

– Говорили. Только, по-моему, несколько минут передышки вам не повредят. Почему бы вам не передохнуть немного в лазарете? Вы этого заслужили. Массуды, и те уже наполовину там.

Она постаралась, чтобы дрожь не проявилась в её ответе.

– Спасибо вам за заботу, только я предпочла бы, если вы не против, остаться здесь. А если я вдруг полностью выключусь, то не сочтите за труд положить меня где-нибудь в уголке, чтобы об меня в пылу боя никто не споткнулся.

Он одобрительно кивнул.

– Знаете ли, для вейса вы вполне ничего.

– Не так давно мне об этом уже говорил один солдат из людей. Я же просто делаю своё дело. Это моя жизнь. Вы – дело моей жизни. Или, точнее, подобные вам.

Рядом с Неваном присел массуд из технического состава, требуя к себе внимания. Когда через несколько секунд он освободился, то заявил своей подопечной следующее:

– Другие исследователи Узора уже пытались сделать карьеру на изучении нас, только вот – насколько доступно моему ограниченному уму – никому ещё не удавалось проделать такое в боевых условиях. После нескольких поверхностных попыток все они отказывались от подобных намерений.

– Подразумеваю, что среди них не было историков.

– А что вам даёт, профессия историка, в отличие от них? Широту восприятия?

– Примерно к этому я стремлюсь, – подтвердила она. Такого рода разговор успокаивающе действовал на нервы, когда он не кричал. Не на неё, а на своих коллег. Повышенный, резкий человеческий голос по-прежнему воздействовал отрицательно на её сверхчувствительное восприятие. Битва продолжалась, и Неван снова забыл о ней. Только потом он обнаружил её исчезновение. Может быть, она послушалась его совета и решила отдохнуть. Несмотря на всю свою усталость, он всё-таки сильно беспокоился, что вейс, с присущей их расе низкой нейрофизической сопротивляемостью, могла впасть в состояние коллапса.

К ночи криголиты со своими союзниками отступали по всему театру военных действий, прихватывая с собой, что могли, из техники, оказывая ожесточённое сопротивление, но всё же отступали. Всю ночь продолжалась методичная чистка вверх по течению – с захватом в плен и уничтожением несдавшихся – всё в соответствии со сложившимися военными традициями. За всё это время она попалась ему лишь однажды – спешащая по поперечному коридору с по-прежнему включённым рекордером.

Коннер наехал на него на следующий день.

Они стояли на очень грязной поверхности вражеского лодочного ангара на южной оконечности захваченной базы противника. Под ними загоняли в наспех сооружённый карцер пленных криголитов, а также немногочисленных мазвеков и акариев. Те сопротивления не оказывали. Потерпев поражение, вражеские военнопленные становились – по природе своей – пассивными, в точности так же, как и представители Узора, пленённые противником. Одни лишь люди, будучи захваченными в плен, регулярно поднимали бунты. И это было ещё одной загадкой для Амплитура.

Самих амплитуров среди пленных не было. Вообще, не ясно было, есть ли они на Чемадии, а если таковые и были, то они традиционно держались подальше от поля боя. Захватить в плен настоящего амплитура было голубой мечтой всякого солдата Узора. То, что факты такого рода практически не имели места за всю историю войны, нисколько не остужало честолюбивых мечтаний рядовых бойцов.

Операции по очистке территории ещё не окончились, и то и дело то здесь, то там вспыхивали огненные факелы на месте уничтоженных подземных складов и бункеров противника. База Криголита была обширной, сильно укреплённой и надёжно защищённой. Потеря её срывала планы врага далеко за пределами дельты. Это более чем воздавало ему по заслугам, в ответ на захват командного модуля.

– Чем могу быть вам полезен, сержант? – Несмотря на то, что они были совершенно одни, он очень тщательно придерживался уставных отношений офицера с рядовым составом. – Как дела у вашего отделения?

– Один раненный, сэр. Тут ведь основной удар приняли массуды. У многих из них на командном модуле были друзья, родственники. Не мне вам об этом говорить.

Неван пнул ногой обуглившийся, искорёженный осколок керамической брони.

– А в чём дело?

– Да в канарейке, которую вы пасёте. – У рядовых из людей был свой жаргон, которым они обозначали все чужеземные расы – неважно союзные или вражеские. И хотя вейсы гораздо больше напоминали страусов эму, чем маленьких жёлтых птичек, все они были «канарейками», – равно как массуды «крысами», амплитуры «спрутами» и так далее, на что хватало человеческой фантазии. Кличками этими редко пользовались в присутствии означенных ими существ, хотя все они и знали прекрасно, как их окрестили приматы. Большинство не обижалось.

В конце-то концов, у каждого вида была собственная, неповторимая кличка для людей.

– А что с ней такое? – В настоящее время историк-вейс была на флагмане и занималась тем, что просматривала записи и проверяла своё оборудование.

– Она меня засекла.

Неван тут же прервал осмотр захваченной базы.

– Что вы имеете в виду под словом «засекла»?

– Во время боя за флагман я нарвался на группу отступающих массудов.

Насколько я помню, их там было пятеро или шестеро. Они, конечно, были здорово побиты, но не настолько, чтобы нельзя было ими заткнуть дыру в обороне. У них просто случился коллективный мандраж, и они побежали куда нибудь отсидеться. Но, насколько вам известно, сэр, именно в этот момент всё висело на волоске – и каждая рука была на счету.

– То есть вы говорите, что они трусливо бежали? – Неван смотрел, как стоящий на полувосстановленной приёмной платформе головной катер загружается припасами и пополнением.

– Нет, сэр, так далеко бы я не зашёл. Они, скорее, в беспорядке отступали. Они все были рядовыми, даже прапорщика среди них не было. И я чётко видел, что боевого духа в них ещё предостаточно. Им просто не хватало чёткого указания, что делать.

Неван медленно кивнул.

– И вы решили это дело восполнить.

– Я сделал им внушение. Сначала всем скопом, что было весьма трудно, а потом, когда это привлекло их внимание, каждому по отдельности. Это уже было проще. И прошло гладко. – Он огляделся по сторонам, изображая полнейшее безразличие. Вокруг по-прежнему никого не было.

– Хорошо. И они все успешно послушались? – Ветер переменился, и оба мужчины отвернулись. Едкий дым попал Невану в глаза. Коннер кивнул.

– Обстановка мало способствовала тому, чтобы сосредоточиться, но, мне кажется, у меня неплохо получилось. После тот как первые двое отправились на место, остальные последовали за ними сами. Тут проблем не возникло. Беда в том, – добавил он чуть слышно, – что она всё это видела. Я знаю, что видела, потому что, когда я с ними закончил и собирался возвращаться на собственную позицию, она смотрела прямо на меня.

– Ну, и что она видела? – Неван был невозмутим. – Один человек – сержант – говорит с кучкой рядовых массудов. Вы же говорили, что среди них не было никого даже из младшего командного состава. Так что вы приказывали им согласно вашему званию. Что может быть более естественного, чем когда старший по рангу отдаёт приказы младшим, тем более в условиях боя?

– Вы не поняли, сэр. – Коннер облизал губы. – У неё всё это время был включён этот её чёртов рекордер.

Тут уже Неван вздрогнул.

– Так она записала, как вы внушаете массудам?

Сержант кивнул.

– Не то чтобы в записи может проявиться нечто определённое. Но я просто знаю, я чувствую, что она что-то поняла, что-то заподозрила, уловила. Может, я и параноик, но когда у неё будет время в тиши и спокойствии разобраться с этим кусочком информации детально, рассмотреть как следует видеоряд, прослушать аудио, – вот тут-то, сэр, её и стукнет, что есть во всём этом что-то выходящее за рамки обыденного. Я это унюхал. Она же не поняла, почему массуды вернулись в бой, почему они так меня послушались.

– Уж не хотите ли вы сказать, что сумели прочитать её мысли?

– Вы же знаете, сэр, мы этого не умеем. – Коннер смотрел вдаль. – Как я уже говорил, это, скорее, из области моих мыслей. Но вы ведь знаете, как нас с детства учат, с тех самых пор, как мы начинаем сознавать свой дар, что лучше уж перестраховаться и ошибиться, проявив излишнюю бдительность, чем поставить под угрозу интересы Ядра. И уж в этом-то вы меня не осудите. – Он пожал плечами. – Хотя, может, вы и правы. Я бы гораздо лучше понял, что к чему, если бы у меня был хоть какой-то опыт интерпретации жестов и повадок вейсов.

– Ну, этим мало кто может похвастаться. Немногие специалисты. У вейсов всё очень тонко и неявно.

– Я, может быть, и не сказал бы ничего. Просто момент тогда был исключительно тяжёлый – и я, ну, что ли, был крайне чувствителен ко всему происходящему вокруг. В бою ведь становишься дёрганым.

– Не надо валить на себя, сержант. Вы совершенно правильно сделали, что доложили мне.

– Я просто подумал, сэр, что, раз вы за неё отвечаете, то, может быть, имело бы смысл её ненароком повыспросить. Что-то сказать – посмотреть на реакцию. Попытаться выяснить, не заподозрила ли она чего в результате столкновения со мной. У вас, я уверен, это гораздо лучше выйдет.

– И не рассчитывайте. Как, собственно, можно задавать ненароком вопросы о чём-то, что и выплыть бы не могло, если бы не стало предметом предварительного обсуждения? Задавать вопросы – даже самые туманные – куда опаснее, чем просто делать вид, что ничего и не произошло.

– Именно так, сэр. – Коннер снова обратил взгляд на старшего по званию. – А мы имеем право делать вид, что ничего не произошло?

Неван некоторое время помолчал.

– Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, сержант Коннер. Это дело предоставьте мне. Я им займусь.

– Как скажете, сэр. – Сержант проявил полную готовность. – И если примете решение, которое потребует моего деятельного участия, я всегда буду рад помочь. – Тут пояснений не требовалось. Двое разошлись – Неван направился к командному катеру, а сержант потрусил в сторону вооружённой группы, прочёсывающей развалины в поисках остатков неприятельских формирований.