Военный дневник. 100 дней

20 апреля (день 56)

Огромная 18-этажка на Северной Салтовке пуста. Живет там лишь один старик, уходить отказывается. У него в квартире — канарейки, бросить не может.

Харьков держится.

Вчера вновь были жертвы, обстреливали ХТЗ, Салтовку, центр. Были попадания в магазины, в гаражи, жилые дома.

Хмурое серое утро. Пока тихо.

Надо сходить в магазин, надеюсь успеть до обстрела.

Подумал…. Пожалуй, больше ничего не стану писать о Европе и европейцах. Все, что мог, высказал. Будем считать, что за нашей западной границей плещется…. субстанция.

Все. Их нет.

Картинка? Ну, пусть будет картинка…

За время войны в области погибло 560 некомбатантов.

У нас пока тихо, но на Новых домах — сирены. Слух (пока еще слух), что разбомбили продовольственный магазин «Класс», есть пострадавшие. И «Макдональдс» разнесли.

Между тем жизнь продолжается. Соседи, давно уже уехавшие в светлую даль, прислали гонцов за какими-то вещами. Пришлось обеспечивать их легитимность, дабы не приняли за мародеров.

Весь день шел дождь. Очень мрачно.

Дмитрий Быков как появился, так и не унимается. Выступил, потребовав «растить внутреннего человека». В свою очередь я не стану требовать от Дмитрия Львовича подвигов (возраст, инфаркт), но такое разводить не надо. Почитал бы стихи лучше, особенно из ранних.

Может, и Акунин чего напишет? Правнук Фандорина наводит ракету на «Москву»?

Знакомый на Салтовке. Разговор по телефону.

— Как там у вас?

— Как обычно. За окном что-то горит. Взрывы, все грохочет.

Да, Сталинград.

Именно сейчас обращаешь внимание на глубокую ущербность социальных сетей. Почти вся публика вызывает искреннее отвращение, все сорта мерзости в одном флаконе. И еще — деньги. Собственно, многие, если не все социальные сети создавались для гешефтов. Нормальные люди в «этом» просто тонут. Что делать? Окончательно прервать общение, ничего не читать, никуда не смотреть. Вообще война показала, что можно обойтись без очень многого, прежде всего без общения с десятками прежних знакомых. Как в компьютерной игре — задавил — и забыл.

А сколько осталось? В Харькове не так много, но и немало, есть с кем обменяться впечатлениями. Во Львове… Во Львове у меня знакомых больше нет. Никаких.

А дальше на запад что-то булькает и плещется. Неинтересно.

Я очень вовремя бросил издаваться за деньги. Теперь могу лишь посмеяться над метаниями «коммерческих авторов». Вот уж, купите бублики, гоните рублики. Нет, спасибо, не мое, в приказчики и трактирные половые не нанимался. А книги можно и нужно писать для собственного удовольствия.

Скоро традиционное задвигание засова. Но пасаран!

На конец пасхальной недели, с завтрашнего дня, обещают массированные обстрелы и бомбардировки центра города. Опубликовали инструкции на предмет белой простыни и ближайшего кладбища. Впрочем, некоторые кладбища посещать запрещено, слишком близко к фронту. Лучший способ помочь беде — отбросить ублюдков от города, но вот этого, похоже, сделать пока нельзя. Значит, снова будут гибнуть люди.

Между тем, пришедшие в себя беглецы во Львове и прочих «ташкентах» уже уверенно чем-то торгуют в сети. И как я должен к ним относиться?

Как я был прав, не желая никуда заглядывать и ничего в сети не читать! Мой дневник для чего-то перепечатывают на израильской страничке. Посмотрел, а там сразу «ZZZ». Да-а, впечатляет. Нет, пусть хоть удавятся — но без меня.

Социальные сети — мерзость и наполнены мерзостью. Прочь!

Слухи. Над Украиной неслышно и безвидно кружит B-2 Spirit. Угу, а на блокпостах устанавливают аппараты системы П. Гарина.