Воительница и Сфинкс

Глава 3

— О-о-о! — простонала Габриэль сквозь сжатые зубы. В горле у нее вдруг пересохло, на глаза от волнения навернулись слезы, когда мимо нее, как лани, промчались одиннадцать легконогих дев. Двенадцатая была уже далеко впереди, летя быстрее ветра. Она двигалась свободно и грациозно, и сразу становилось ясно, почему ее дар называли божественным. Аталанта добежала до края дорожки, выхватила из рук судьи цветные палочки, уже развернувшись. Старик Зенерон не успел и опомниться, как бегунья оказалась на полпути к финишу.

Не веря своим глазам, Габриэль восхищенно качала головой. Охотница была свежа, словно вовсе не бежала, ее дыхание осталось по-прежнему ровным.

О тех, кто бежал далеко позади, этого не скажешь. Перед тем как повернуть обратно, группа распалась: несколько девушек отстали от лидера на дюжину шагов, остальные растянулись на всю дистанцию. Черноволосая красавица в красном хитоне совсем запыхалась, а лицо ее приняло цвет одежды. Кажется, она рассчитывала дыхание: три шага — вдох, три шага — выдох. Юная девушка позади ее выглядела еще хуже, а последняя бегунья в прилипшем к телу синем хитоне без сил упала на землю у края дорожки. Судья пожал плечами, бросил к ее ногам разноцветные палочки и велел мальчикам ровнять песок. Девушка посмотрела на ярко-синюю палочку, и по щекам ее покатились слезы.

Неказистый подросток проскользнул мимо Габриэль и опустился на колени перед измученной бегуньей:

— Амальтея, ты в порядке? — девушка слабо кивнула: она все еще являла собой бессилие и печаль в чистом виде.

— Не знаю, зачем… я это… сделала, — всхлипнула она. Мальчишка отрывисто засмеялся:

— Помнишь, ты мечтала о богатстве и славе: стоит лишь обогнать Аталанту! Только можно мчаться, как горная серна, и все равно не догнать ее, сестрица.

«Какая бестактность!» — ужаснулась Габриэль и чуть не сказала это вслух. Однако парень был по-своему прав. Да, будь ты вынослива и быстронога, как лань, с Аталантой не сравниться. К тому же девушка явно оказалась слабовата для забегов такого разряда, рано или поздно ей придется с этим смириться. Лучше понять это сразу, чем всю жизнь гоняться за недостижимой мечтой. Габриэль видела, как брат помог Амальтее подняться, девушка отряхнула с промокшей юбки песок, вздохнула и отошла, уступив место мальчишкам с сетью. Они разровняли влажную землю там, где ноги бегуний взрыхлили песок. Паренек обнял Амальтею за талию и бережно отвел ее в сторонку; девушка покачнулась и снова опустилась на землю.

— Прости, что притащила тебя в Афины, Вериэн, — пробормотала она.

— Не надо извиняться, — ответил он. — Ты же поехала со мной на Итаку, когда я мечтал согнуть тугой лук Одиссея! Тогда я выглядел ничуть не лучше тебя, помнишь? — Габриэль открыла было рот, чтобы вмешаться, но не успела. Мальчик положил руку сестре на плечо и продолжил: — Ты еще сказала, что мне не дано такой силы, а одного желания мало. Теперь я вижу, что ты оказалась права. В следующий раз, когда мне вздумает-ся участвовать в соревнованиях, чтобы заслужить почет и славу, я выберу состязания в плавании. Амальтея, ты не очень быстра, но это не трагедия. Зато ты вынослива и можешь долго бежать по холмам. Ты марафонец, а твоей Непревзойденной Охотнице длинной дистанции не одолеть.

Ответом ему было молчание. Девушка откинула со лба прилипшую прядь влажных темных волос и крепко обняла братишку:

— Спасибо тебе, Вериэн! Боги милостивы ко мне, они наградили меня братом, какого ни у кого нет.

Он ухмыльнулся, в углах красивых губ появились хитрые морщинки:

— Ты правильно выбрала родителей, только и всего! Хочешь досмотреть забеги?

Амальтея подумала, потом пожала плечами и поднялась:

— Пожалуй, нет. Я уже нагляделась на спину Аталанты, когда она бежала впереди. С меня хватит! Давай поедим и отправимся домой.

«Вот видишь, обошлись и без тебя», — сказала Габриэль самой себе и со счастливым вздохом проводила глазами удалявшихся брата и сестру. Скоро они затерялись в плотной толпе у прибрежной окраины рынка. Девушка снова вздохнула и перевела взгляд на дорожку. Соревнования закончились, зрители приветствовали победительницу. Разумеется, это была Аталанта. Перед глазами у Габриэль все поплыло, девушка вытерла слезинку и фыркнула: «Знала, конечно, что буду взволнована, но не настолько! И совсем не думала о проигравших. Паренек прав: не стоит состязаться с той, которая… которая…» — даже у болтушки Габриэль не нашлось подходящего сравнения. Гомер бы сказал: метафора дается раздумьем. Девушка с облегчением оправдала себя шумом толпы.

Кричали у нее за спиной, поняла вдруг Габриэль. Ссора разгоралась, и публика, огибая погруженную в своимысли девушку, расходилась подальше от неприятной сцены.

Недалеко от Габриэль стоял городской страж и, размахивая волосатыми лапищами, орал на ребенка. Нет, пожалуй, все-таки на девушку, — разглядела Габриэль минутой позже, хотя его бедная жертва была не выше Митрадии и не толще Навсикай. Кажется, ровесница Габриэль. Серебряный шарф, тонкий, как паутинка, красиво обвивал ее шею и подрагивал, Когда девушка шевелилась. Лицо ее было так бледно, что на носу ищеках россыпью показались веснушки. В огромных карих глазах сквозил страх. Девушка принимала к грудизавернутый в зеленую материю сверток и бочком пыталась отойти от грубияна, который, даже не считая бронзового шлема, был едва ли не в два раза выше. Он больно вцепился ей в плечо, девушка морщилась, а громила кричал:

— Я видел, сколько ты просидела над этой тканью, Арахна! Даже не говори, что собираешься отдать ее какой-то полуголой нахалке! Царица даст тебе мешок золотых за такой шарф! Сама Афина не могла бы соткать лучше!

— Тс-с! — и без того белая как мел девушка побледнела еще больше. — Вдруг богиня услышит! Громила смачно сплюнул:

— Да ну ее в Аид! И тебя туда же, с твоим проклятым ткачеством!

Молодая женщина вздернула подбородок и пристально посмотрела ему в глаза. Высокий и звучный голос ее разнесся по всему побережью. Несколько болельщиц, собравшихся было перекусить аппетитным мясом с ближайшего лотка, передумали и отправились в другую лавку. Арахна же выпалила:

— Как ты смеешь так говорить о великой Афине? В моем присутствии это недопустимо, Агринон! Да, ты измываешься надо мной, заставляешь продавать свою работу по твоей цене и отбираешь деньги, но это не значит, что тебе дозволено все! Сколько раз повторять, это мой станок, мое время и мой талант! Прочь с глаз моих, и чтоб я тебя больше не видела! Не хочу твоего внимания, твоих грязных лап и таких же советов!

Габриэль осмотрелась в поисках подмоги, но рядом уже никого не было. Остались только она да скандальная пара: никто не хотел портить отношения с царским стражем. «Не лезь не в свое дело. Громила — солдат царя, а девушка тебе незнакома», — сказала себе Габриэль. Доводы подействовали, но тут Агринон зарычал еще громче и сильнее сжал плечо бедной ткачихи. Та вскрикнула, и глаза ее наполнились слезами от боли. Габриэль одним прыжком подскочила к парочке и откашлялась:

— Привет! — беззаботно сказала она. — Тебя зовут Арахна, верно? Я не могла ошибиться: у кого еще увидишь такой шарф! Решила проведать, как ты поживаешь, ведь тысячу лет не встречались. А ты ничуточки не изменилась!

Здесь Габриэль сникла: Арахна остолбенело уставилась на нее; бедная девушка так перепугалась, что не могла даже подыграть ей. Зато страж быстро понял, в чем дело, и повернулся к незнакомке, глядя на нее сверху вниз. Взгляд этот был долгим, и Габриэль стало не по себе. «Ну да ладно, вояки чем крупнее, тем глупее», — утешилась девушка и обеими руками вцепилась в посох. Вот так! Теперь она была готова к бою, хотя заподозрить это было невозможно. Пока невозможно.

— Попридержи язык! — рявкнул громила. — Тебя это не касается, а я успел устать от болтливых девчонок!

Габриэль охватила злость, щеки ее вспыхнули, но она сдержалась и лишь холодно сощурила глаза. Страж сунул ей под нос внушительный кулак, отпустив Арахну.

— Тоже захотелось? С ней я успею разобраться, сначала ты поплатишься за то, что подняла на меня голос!

— К вашим услугам, — насмешливо отозвалась Габриэль и ударила его посохом по коленям, затем направила палку в живот громилы. Он захрипел, согнулся пополам и со стоном повалился на землю. Габриэль осторожно отступила и утащила с собой Арахну.

— Ну-ну, все в порядке, — успокоила она ее. — Ты меня и правда не знаешь, я просто хотела увести тебя отсюда без шума. Не получилось. Хватит с тебя неприятностей! — Тут Габриэль комично возвела глаза к небу ипопыталась улыбнуться. — Впрочем, окажись я в такой переделке, наверное, тоже бы растерялась.

— Неприятности, — пробормотала Арахна, разглядывая поверженного стража. — От него сплошные неприятности, с самого момента знакомства!

— Кто он тебе? — спросила Габриэль, не забывая приглядывать за стонущим грубияном. — Надеюсь, не брат?

Арахна сжала губы и вдруг залилась красной, даже веснушки стали незаметны.

— Да никто. Просто Агринон, сын вдовы Ориозы. Он недавно вернулся с востока, воевал в Трое… или Итаке, точно не знаю. Я как-то зашла к Ориозе отнести заказанный шарф и встретила его — на свою погибель! Ориоза считает сынулю лучшим подарком, какой только может достаться женщине от Геры, а сам Агринон мечтает найти богатую женушку и бросить солдатскую службу. Решил сесть мне на шею, — вздохнула ткачиха. — Я не богата, но, слава богам, ремесло позволяет мне прокормиться. Семьи у меня нет, так что денег хватает, но этот Агринон! Мерзавец решил, что я отдам ему все, лишь бы не устраивал скандалов.

С этими словами она развернула перед Габриэль один из прозрачных шарфов. Он был еще прекраснее, чем тот, Который обвивал ее шею, Габриэль просто замерла от восхищения. Причудливый сине-зеленый узор украшали серебряные нити, и ткань поблескивала, словно чешуя дракона.

— О, — Габриэль трепетно коснулась тонкой ткани и немедленно отдернула руку, боясь порвать материю. Арахна улыбнулась:

— Потрогай, возьми в руки! Она гораздо прочнее, чем кажется. И теплее.

— Неужели? — девушка недоверчиво посмотрела на новую знакомую и осторожно встряхнула ткань. Она была глаже шелка и ложилась красивыми складками, к тому же удивительно хорошо защищала от вечернего бриза. — Да ты просто волшебница! Первый раз вижу такое чудо!

— Такое полотно делаю только я, но в этом нет моей заслуги, — тихо сказала мастерица. — Мой талант — это милость Афины.

— Верю, — без колебаний заявила Габриэль. Она еще раз погладила изумительную материю и вернула хозяйке. — Ты принесла ее…

— В дар Аталанте, — ответила та. — Ведь мы обе под защитой Афины. Хотя в моем случае защиты я не заметила, — она метнула сердитый взгляд на валявшегося в пыли Агринона и продолжила: — Кроме того, если Аталанта станет носить мои шарфы, у меня прибавится клиентов. Странно, что говорю с тобой об этом: я редко признаюсь в своей практичности. Возможно, более подходящее слово — расчетливость.

— Но у тебя нет мужа, который приносил бы в дом деньги, как можно упрекать тебя? Ты зарабатываешь на жизнь и правильно делаешь.

— Спасибо за поддержу, — искренне поблагодарила Арахна и почувствовала себя немного свободнее. Кончиком сандалии бросив песок в сторону Агринона, она прибавила: — Мерзавец вечно вьется вокруг меня, требует «взаймы» денег, вынуждает стать его женой.

— Понимаю, — живо ответила Габриэль. — И знаешь, почему не удивляюсь? Потому что уже насмотрелась на таких типов за свои странствия. Гляди-ка, он тоже слушает! Прости, я поговорю минутку с твоим… Как это называется — женихом или нахлебником?

Габриэль отвела Арахну на пару шагов в сторону и вернулась к Агринону. Он с усилием поднялся на ноги итяжелым взглядом уперся ей в лицо. Девушка выдержала паузу, потом гордо вздернула подбородок иустановила посох в боевую позицию. Изо всех сил стараясь копировать внушительные интонации Зены, Габриэль бесстрастно и четко произнесла:

— Слушай меня внимательно! Арахна — моя подруга, а я не люблю, когда моим друзьям досаждают.

— А я царский страж, деточка, — выдохнул громила, — и никто не вправе мне приказывать. И я в два раза сильнее тебя, удача тебе больше не улыбнется.

Волосатая лапа метнулась к посоху, но Габриэль умело переместила его и привела в нужное положение. Грубиян нахмурился, не ожидая такой прыти от девчонки. Габриэль сладко заговорила, пряча в глазах грозные искры:

— Удача тут ни при чем, Агринон. Кроме того, я не приказываю, а сообщаю. Твои выходки не понравятся не только мне, но и Зене: я странствую с ней. Может быть, это имя тебе знакомо?

— Зена! — прошептала Арахна и изумленно воззрилась на девушку.

— Зена! — вздрогнул Агринон. — Да, я о ней слышал, — страж прищурился и сложил на груди мощные руки. Габриэль не без удовольствия отметила, что дорожной палки он опасался. — Ходят слухи, что она сражалась в Трое, только не на нашей стороне! Сообщу-ка я об этом царю!

Произнося угрозы, страж следил, чтобы не попасть в пределы досягаемости посоха. Габриэль состроила улыбку:

— Сообщи, если хочешь. Только учти: мы с Зеной только что из Итаки, где были по его поручению и неплохо справились с заданием. Думаю, он не станет слушать Солдатские сплетни. А ты как думаешь? Сейчас много чего говорят, верно? — весело прибавила она и снова придала голосу суровость: — Вот сегодня в Афинах я узнала об одном стражнике, который пристает к молоденьким женщинам. Говорят, он вымогает у них деньги. Полагаю, Тезею это не понравится.

— Ты меня не запугаешь, девчонка! — рявкнул страж, но во взгляде его отразилось беспокойство. Он отвел глаза, и хорошо: Габриэль просто излучала самодовольство.

— И не собираюсь. Между прочим, я знакома с Ипполитой, прежде царицей амазонок, а ныне царицей Афин, — уточнила она и невзначай провела рукой по своим амазонским одеждам. — Но ты можешь не верить. Запомниодно: не приближайся к Арахне, ты ей не нужен. Она под покровительством Афины, а теперь и моим, уяснил?

Сомнения окончательно оставили Агринона: ровный и уверенный голос Габриэль убедил его вполне. Впрочем, у девушки было чувство, что стоит ей отвернуться и страж возьмется за старое. Надо было избавиться от грубияна как можно скорее, причем желательно сохранить остатки его достоинства, иначе он выместит злобу на беззащитной Арахне. «А кто знает, возьмет ли ее Ипполита под защиту? У царицы без того полно забот! Может, она помогает только амазонкам?»

— Послушай, — примирительно сказала Габриэль, — зачем тебе выпрашивать у бедной девушки жалкие медяки? Неужели ты этого хочешь? Война окончилась, но многие с нее не вернулись. Ты без труда найдешь себе аппетитную вдовушку, и она отдаст все, что поделаешь, за пару улыбок. Тебе потребуется гораздо меньше усилий, чтобы заполучить деньги: вдовушка с радостью поделится с тобой, если будешь ласков. Нежные слова очень много значат, особенно для женщин. Тебе надо просто сменить угрозы на комплименты. Но это так, совет, — прибавила она, ибо на протяжении всей вдохновенной речи громила угрюмо молчал.

Мужлан, казалось, онемел. Наконец он посмотрел на Арахну, ткнул пальцем ей в нос и злобно пробубнил:

— В одном она права: ты мне не пара, ткачиха! — С этими словами он развернулся на пятках и затопал в сторону рынка.

Девушки молча проводили его взглядом, и, когда Агринон скрылся, Арахна глубоко прерывисто вздохнула:

— Уф-ф… Спасибо за помощь. Ой, я ведь даже имени твоего не знаю!

— Я Габриэль. Не стоит благодарности: я почти ничего не сделала.

— Как это? Я… — Арахна поежилась. — Знаешь, чем он отплатил, когда я отказалась дать ему денег? Нашел гнездо пауков и раскидал по ткацкому станку. Не выношу этих тварей! Ты хоть представляешь, сколько их в гнезде?

— Мамочки! — ужаснулась девушка. — Пауков! Арахна улыбнулась, покрепче стянула узел с шарфами и бросила взгляд туда, где исчез Агринон:

— Что ж, еще раз спасибо. Впрочем, надеюсь, он забудет твой совет… ну, про богатую вдовушку. Если б я знала, что на моей совести…

— Твоя совесть чиста, — мигом перебила Габриэль. — Насколько мне известно, зрелые дамы пристально следят за своими кошельками и умеют обращаться с мужчинами. Если нашей госпоже вдруг понадобится защита, она незамедлительно обратится к кому-нибудь чином постарше: у богатых хорошие связи. Да и Агринон не так уж глуп. Стоит ему понять, что дерзкие выходки могут дойти до капитана, и он в мгновение ока станет шелковым. Даже улыбаться научится!

— Он бывает неотразим, когда этого хочет, он ухаживал за мной, пока не узнал, что я небогата, — нерешительно добавила Арахна. — Представь, Агринон души не чает в своей матери.

— Вот видишь! Вообще-то я наговорила лишнего, но только чтоб избавиться от нахала без шума.

— Тебе это удалось. Спасибо.

— Всегда рада помочь. В конце гонцов, и со мной такое случалось. Ну, не в точности, конечно, однако тоже приключение не из приятных, — призналась Габриэль.

— Трудно поверить, — удивилась Арахна. — Ты такая сильная и смелая! Никогда бы не догадалась, что обычный посох может быть орудием!

— Я тоже, пока не познакомилась с Зеной, — заверила ее девушка и обеспокоенно добавила: — Надеюсь, тебе есть где пожить несколько дней? Не стоит сейчас возвращаться домой: дай Агринону время найти замену.

Арахна со вздохом кивнула:

— У моей подруги из гончарной мастерской найдется лишняя комната. Я иногда прихожу к ней поработать: там гораздо светлее. Она наверняка пустит меня переночевать, особенно если я немного помогу ей. Ночью нужно вынимать из печи заготовки, ради этого приходится вставать и выходить на улицу. Она будет рада.

— Хорошо! Даже отлично! Не хочу тебя пугать, но осторожность никогда не помешает. Разумный человек не станет искать неприятностей.

— Да уж, пора мне этому научиться, — задумчиво сказала Арахна и расправила плечи. — Пойду к дорожкам, надо отыскать Аталанту.

Ткачиха снова потеряла уверенность в себе: предстоящая встреча явно смущала ее. «Наверное, она и должна была волноваться», — подумала Габриэль. Только представьте себе: подойти к незнакомому человеку, к тому же к такой знаменитости, и вручить подарок — с целью привлечь покупателей. Любой разволнуется! А вдруг Аталанта все еще не в духе? Вдруг она из тех, кто успокаивается лишь после финального забега? Габриэль вспомнила, что недавно говорила Гомеру, и решила не отвлекать охотницу до окончания состязаний. Она тронула Арахну за руку:

— Послушай, Аталанте предстоит еще один забег. Ей наверняка некуда положить твой подарок. Нельзя допустить, чтоб его попросту стащили. Может, вместе дождемся конца соревнований? Поболеем за Аталанту, а когда она выиграет, я вас познакомлю.

— Ты ее знаешь? — глаза у Арахны округлились. — Ты что, правда знаешь ее?

— Конечно! Ну, собственно, не я, а моя подруга, но я тоже с ней разговаривала перед первым забегом, — ответила Габриэль как ни в чем не бывало. — Так что те-перь и я с ней знакома.

Габриэль бросила внимательный взгляд на дорожки: мальчишки уже привели их в порядок, у дальнего конца все было тихо, толпа поредела.

— Похоже, сейчас перерыв, — улыбнулась она. — А что ты скажешь вон о том местечке? Я о лотке с едой… Умираю от голода!

Арахна украдкой удивленно взглянула на нее и смущенно рассмеялась.

— Знаешь, — сказала она наконец, — ты такая милая, Габриэль! Выходя из дома, я была перепугана, расстроена, зла и чувствовала, что все пойдет наперекосяк! Так оно и вышло. Но странно, сейчас мне хорошо и спокойно. Как тебе это удалось?

— У нее талант, — раздалось сзади веское замечание. Арахна вскрикнула, и у нее перехватило дыхание; Габриэль устало прикрыла глаза и вздохнула:

— Зена, прекрати наконец подкрадываться к людям! — взмолилась она и обернулась к подруге. За спиной воительницы стоял Арго, положивший длинную золотистую морду хозяйке на плечо. — У меня каждый раз душа в пятки уходит!

— Лучше подкрадусь я, чем кто-то другой! — парировала Зена, напоминая о недавнем разговоре. — Пришла предупредить, что веду Арго в конюшню: надо бы его накормить, напоить и почистить. Еще час или два забегов не будет. Если хочешь поесть, сейчас самое время — ничего не пропустишь.

— Именно это я и собиралась сделать. Где встретимся? Ой, извини, это Арахна, замечательная ткачиха, — представила Габриэль и коснулась шарфа своей новой знакомой. Зена удивленно подняла брови. — Она хочет сделать Аталанте подарок. Если мы дождемся конца соревнования, то, может быть…

«Может быть, мечты бедной, болезненно застенчивой и невероятно талантливой девочки не рассеются в прах», — Зена без труда прочитала мысли подруги и проявила великодушие:

— Я найду вас после забегов. Встретимся на старом месте. — Тут ее улыбка потускнела: — Пару минут назад я слышала, как Гомер соловьем разливался, уговаривал какую-то старуху посмотреть финал. Что это с ним?

— Надеюсь, уговорил, — встревожилась Габриэль.

— Мне показалось, что да. Однако звуки борьбы меня отвлекли. Похоже, здесь была серьезная потасовка, — в голосе ни тени сомнения.

Габриэль осторожно наступила Арахне на ногу, чтобы ткачиха не сболтнула лишнего, и рассмеялась. По ее мнению, получилось довольно естественно:

— И ты, разумеется, решила, что… дай-ка угадаю… что Габриэль опять в центре событий, да? — девушка широко развела руками и тяжело вздохнула: — Послушай, если тебя нет рядом, это еще не значит, что я вляпаюсь в неприятности. Я же не всегда делаю глупости!

— Знаю-знаю, — примирительно сказала Зена. — Просто захотелось убедиться, что с тобой все в порядке.

Сверкнув веселыми глазами, она повернулась к Арго и потянула коня за поводья:

— До скорого! И ступай пообедай!

— С удовольствием, — ответила Габриэль: во второй раз за сегодняшний день. Она подождала, пока воительница и ее конь затеряются в толпе, потом шумно вздохнула и запустила руку за корсаж амазонской одежды. Пытаясь выудить кошелек, она лишь загнала его еще дальше, чуть не до пояса. Вот положение! Не раздеваться же при людях! И есть хочется… Тихо ругаясь себе под нос, Габриэль обратилась к Арахне:

— Так-с… ой!.. Зена мне, конечно, не поверила, ну да ладно.

— Не поверила? — переспросила ткачиха и вдруг осознала другое: — Это Зена?! Правда, Зена? А я думала, она выше… и вообще не так себе ее представляла.

— Это самая настоящая Зена, и она достаточно высокая, — Габриэль была задета. — И она нисколько не сомневается, что драку, или что там еще, затеяла я. Но раз я жива-здорова и даже улыбаюсь, она решила не вмешиваться. Сколько можно нянчиться со мной?

— Наверное, хорошо так понимать друг друга! — задумчиво сказала Арахна. Габриэль тихо засмеялась:

— О да, это здорово! Еще как здорово, — она вскрикнула, поцарапавшись уголком кошелька, и, наконец, достала деньги. — Если вкус этого мяса такой же божественный, как аромат, у нас будет чудесный обед! Чур, я угощаю.

Вечерело. Прошли два отборочных забега среди женщин и два среди девочек, началось финальное состязание самых юных бегуний. Матери и отцы азартно болели за своих чад. Зена тепло улыбнулась группе девчонок, с живейшим любопытством рассматривавших ее доспехи, потом отвела взгляд в сторону, и глаза ее стали ледяными.

Внушительная матрона усаживала свою усталую крошечную дочурку в колесницу, где уже ожидали вышколенные слуги и пара холеных пастушьих собак. Место для ребенка было выложено мягкими шкурами, повсюду лежали игрушки: кожаные мячики и разноцветные палочки. Должно быть, солнце не успеет и на ладонь переместиться по небу, как дитя потребует новых развлечений. Золотистые лошади взяли с места в карьер, унося заносчивое семейство.

«Да, ее ненаглядной деточке ничего не грозит, — сердито подумала Зена, — а до других и дела нет. Пусть попадут под колеса!» Такой тип заботливых мамаш всегда выводил ее из себя: шикуют напоказ, сорят деньгами, вечно спешат на очередную прогулку. Видно, матрона из тех, кто и с Хароном станет спорить: скажет, что непременно должна вернуться и отправить последний воз песка в свой маленький уютный садик, или продумать узор для клумбы, или приготовить обед, не уступающий шедеврам Лемноса. Ухмылка изогнула ее губы. «Не думай о них, — приказала себе воительница, — это бесполезно. Горбатого могила исправит».

Зена посмотрела на море: солнечный диск заметно опустился к горизонту. Финальный забег женщин скоро начнется. Вдалеке, к северу от воительницы, виднелась облаченная в желтые одежды фигурка — Аталанта нервно мерила шагами пустынный пляж. Иногда она приподнималась на цыпочки и пристально всматривалась в сторону рынка.

Странно. Обычно охотница держалась надменно и уверенно: она уже доказала, что равных ей нет. «С чего бы ей так переживать из-за обычного состязания?»

Ветер переменился и задул с юга, давая знать о приближении вечера. Когда Гомер отыскал Габриэль.

— Помнишь маленьких болельщиц Навсикаи, у финишной линии? Они приглашают нас присоединиться и смотреть финал вместе с ними, — его глаза скользнули за спину Габриэль, и поэт улыбнулся Арахне: — Там вполне хватит места на троих.

— Звучит заманчиво, — радостно ответила Габриэль. — Там мы сможем посидеть, у меня уже ноги отваливаются. Кстати, знакомьтесь: это Арахна, она замечательная ткачиха, а это Гомер, певец из Академии.

Арахна засмущалась, а Гомер, не скрывая восхищения, смотрел то ли на ее лицо, то ли на чудесный шарф, обрамлявший его.

— Я слышал о тебе, — сердечно сказал юноша и отступил, пропуская девушек вперед. Следуя за ними, он окликнул Габриэль и продекламировал очередную загадку: — Передвигаясь, я остаюсь на месте; я подчиняю мудрых правителей, но сам подчиняюсь тонкому, бледному диску.

Гомер сделал выжидательную паузу, а его подруга сосредоточенно сдвинула брови.

— Погоди-ка… Догадалась! Ой, нет…

— Прилив, — не раздумывая, сказала Арахна и украдкой взглянула на спутницу. Ткачиха дождалась Гомера и посмотрела ему в лицо, словно желая узнать, верно ли ответила. Спохватившись, она обратилась к Габриэль: — Прости, пожалуйста! У вас, наверное, состязание?

— Ничего подобного, — солгала Габриэль, утешая ее, и тепло прибавила: — А у тебя здорово получается! Кстати, мы пришли!

Она проскользнула между двумя мужчинами, занятыми разговором, обогнула группу женщин, — Кажется, это были матери участниц — и оказалась у ограждения. Девочки подвинулись, освобождая ей место; одна из них разложила на две кучки красные и белые ленты, протянула половину Габриэль. Габриэль уселась на плотный песок и расправила вымпелы.

— Ну, когда начнется забег?

Ответом ей был взволнованный, радостный хор, в котором невозможно было разобрать ни слова. К счастью, одна из подружек указала на противоположный конец дистанции, где разминались семеро атлеток. Навсикаи не было видно, но возмущенный голос ее воспитательницы давал понять, что она где-то рядом. Над пляжем вдруг повисла тишина, и как раз в это мгновение Митрадия с хрипотцой возразила упрямой Стимфе. Соседка Габриэль раздраженно вздохнула:

— Ну, если эта глупая старуха запретит им участвовать!..

— Не запретит. Слава всем богиням, с Митрадией так просто не сладить! Вот видишь? — она возбужденно ткнула пальцем на дорожки и изо всех сил прокричала. — На-вси-ка-я!!

Слепая бегунья и ее верная подруга ступили на песок дистанции, девочки энергично замахали флажками и лентами. Митрадия возилась с веревкой, готовясь к решающему забегу.

Габриэль вдруг стало не по себе. Эти девочки годились ей в племянницы, могли быть младшими сестрами. У нее внезапно кольнуло в сердце: вспомнилась Лила. «Где же ты сейчас, моя сестричка? Ты улыбаешься, думая обо мне? — девушка моргнула, пряча слезы. — Наверное, да, если учесть, что я оставила тебе одной нашу комнату!» Настроение у Габриэль поднялось, она привстала, замахала флажками, закричала вместе со всеми: «На-вси-ка-я! Навсикая, вперед!» Гомер удивленно моргнул и втиснулся между Габриэль и Арахной; забег начался.

На этот раз за победу пришлось побороться. Высокая, угловатая девочка в намокшей зеленой тунике вырвалась вперед, стартовав намного быстрее Митрадии. К тому же, пробегая мимо, она задела ее локтем, и у Мит перехватило дыхание. Болельщицы испустили дружный стон, но Митрадия справилась с собой и ринулась вдогонку. Навсикая следовала по пятам. В дюжине шагов от финиша Митрадия, как и в прошлый раз, отцепила веревку, но девочка в зеленом была уже почти у черты. Приз и слава достались ей. Подруги Навсикай разом умолкли, потом та, что поделилась с Габриэль лентами, со вздохом сказала:

— Что ж, всякое бывает. Орионис все с рук сойдет, можно и сжульничать.

— Хорошо, когда дядя — главный судья! — проворчала одна из подруг.

— Только знаете что? Нельзя показывать Навсикае, что мы огорчились. В конце концов, она не виновата, — девочки привстали, вглядываясь: — Что-то случилось! Никто не сдает ленты, и старая Стимфа кричит как резаная.

Это Габриэль тоже заметила. Воспитательница во весь голос отчитывала свою подопечную. Девушка отдала ленты болельщицам и отправилась на выручку, тронув Гомера за плечо:

— Пойдем поглядим, не нужна ли им наша помощь. Юноша поднялся, помог встать Арахне и обогнал девушек, расчищая дорогу. Вокруг Навсикай и Митрадии в толпе образовалась заметная брешь: зеваки дали громогласной Стимфе простор для самовыражения. Бегуньи, их родители и даже устроители соревнований предпочли отойти в сторонку.

— Мы потратили целый день, — выкрикивала разъяренная нянька, — проделали изнурительный путь: и ради чего?! А теперь ты еще хочешь глазеть на полуголую зазнайку, как ее бишь, Аталанту? Хочешь, чтоб она подошла к тебе? Но ты проиграла, девица!

— Это я виновата, — всхлипнула Митрадия и тыльной стороной ладони вытерла слезы. — Не надо было вставать рядом с Орионис, я же ее знаю! Она всегда подстроит пакость.

— А ну-ка, прекратите, обе, — скомандовала Навсикая. — Мит, ты ни в чем не виновата, а второе место не так уж плохо. Даже если Орионис оттолкнула тебя, сегодня она бежала великолепно и все равно победила бы. Она заслужила приз, — Митрадия искоса взглянула на слепую подругу, а та жестко продолжила: — Стимфа, ты довела Мит до слез. Ты всегда говорила мне, что нехорошо унижать людей, а сама именно это и делаешь.

Стимфа набрала в грудь воздуха и приготовилась выкрикнуть очередную тираду упреков, но перед ней вдруг возник Гомер. Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. К удивлению Габриэль, старуха порозовела от удовольствия и свободной рукой прикрыла рот, чтобы подавить смущенный смешок.

— Я так рад снова вас видеть, — сердечно произнес певец и, украдкой взглянув на Габриэль, хитро подмигнул, чуть заметно взмахнув рукой. «Понятно», — подумала девушка, взяла Арахну за руку и тихонько увела ее прочь.

— Надумал обворожить старуху, — пояснила она, когда толпа скрыла от них спорящих. — Лучше не мешать.

— Гомер очень мил, — задумчиво сказала Арахна. — Я… Голос ее вдруг сорвался, она перешла на взволнованный шепот:

— О, боги! Это… она? — по песку царственно шла Аталанта. Толпа расступалась перед нею, а сзади следовал организатор состязаний, несущий призы для девочек-победительниц. Лицо охотницы было сурово, во взгляде бушевала ярость, а руки по-прежнему теребили подол коротких одежд. Габриэль неодобрительно изогнула бровь, провожая бегунью глазами:

— Да, это она.

— О, — смелость явно оставила Арахну. — Она такая высокая и… и… — ткачиха посмотрела в небо, потом на низкое солнце. — Может, мне лучше…

— Подожди, — велела Габриэль, не давая девушке уйти. — Мы же договорились, я тебя не обманывала! Аталанта просто волнуется перед забегом, она не злюка.

Ткачиха неуверенно отвела глаза, замялась. Сквозь толпу пробрался Гомер и подошел к девушкам.

— Я уговорил старуху разрешить им остаться. В смысле…

— Отлично, — не дала ему продолжить Габриэль. — Пора нам тоже поискать себе место.

Неожиданно толпа стала еще гуще, отовсюду стекались люди. Все, кто бродил без дела во время соревнований девочек, теперь протискивались поближе к дорожкам. Прибывали и новые болельщики, пришедшие сюда лишь для того, чтобы взглянуть на прославленную Аталанту. Габриэль вздохнула:

— Я обещала Зене ждать у дальнего поворота. Придется нам отправиться туда.

К счастью, друзьям удалось отыскать неплохое местечко. Скоро подошла и Зена; верный Арго расположился за спиной хозяйки и время от времени хватал губами ее волосы. Глядя на эту картину, Габриэль расхохоталась, а воительница только пожала плечами:

— Ему не часто выпадает случай отдохнуть. Габриэль снова залилась смехом:

— Хочешь сказать, Арго скучно? Извинись за меня и скажи, что мне очень жаль. То есть мне было бы жаль, если б этот день значил для меня чуточку меньше.

— Я рада, что тебе нравится, — мягко ответила Зена, и ее взгляд потеплел. Кивком головы она указала на дорожки:

— Сейчас начнется.

Секунду спустя двенадцать быстроногих девушек во весь дух устремились к финальной черте, Аталанта была далеко впереди. В тот момент, когда она выхватила палочки из рук служителя, на противоположном конце дорожек раздались женские крики, и Габриэль ясно расслышала полный муки вопль Стимфы.

— Что-то неладно, — коротко заметила Зена. — Пойду посмотрю.

Она вскочила на Арго, выехала на плотный песок и, ударив коня пятками в бока, послала его в галоп. Габриэль изо всех сил старалась поспеть за нею, Гомер и Арахна, задыхаясь, бежали следом. Мертвая тишина нависла над дальним концом дорожек, когда толпа осознала случившееся, и в этой тишине отчетливо прозвучал вопль Стимфы:

— Ее похитили… Похитили Навсикаю!