Волчье время

XIV

Когда Меченый увидел над воротами трактира знак имперской войсковой разведки, утреннее небо только-только начинало золотиться на востоке. Заходя в гостиницу, Крикс испытал внезапный приступ ностальгии. Время, когда он сражался под крысиным стягом, не было ни легким, ни приятным, но сейчас южанин ощутил, что мысль о Серой сотне отзывается внутри каким-то теплым, почти нежным чувством. Может быть, причина была в том, что пережитое в Кир-Роване подвело под его прежней жизнью жирную черту, и на той стороне осталось все сразу - и имперская разведка, и война в Каларии, и детство в Приозерном, и Адель с Лаконской Академией.

Из Кир-Кайдэ Меченый уехал почти тайно, сообщив о цели своего путешествия только Льюберту и Галатее Ресс. Дарнторн с сарказмом попросил передать от него привет Юлиану Лэру, а леди Ресс посоветовала Криксу соблюдать инкогнито и не снимать налобную повязку. В старом выцветшем дублете Льюберта Дарнторна и с повязкой вокруг лба Меченый походил не то на обедневшего наемника, не то и вовсе на авантюриста без определенного рода занятий, которых во время перемирия развелось видимо-невидимо.

Первым, кого Крикс увидел, войдя в зал трактира, был Кэлрин Отт, перед которым стояла чернильница и громоздилась кипа исписанных листов. С ним рядом примостился Гилберт Тойн, который крепко спал, уронив голову на скрещенные руки. Крикс знал, что Отт приехал в Кир-Кайдэ вместе с лордом Иремом, но Меченый на тот момент еще не выходил из своей комнаты, так что увидеть Кэлрина ему не удалось. Льюберт сказал, что Кэлрин пробыл в крепости всего несколько дней, после чего уехал в Лорку - собирать подробности о недавней кампании из первых рук. Эти рассказы представлялись ему более важными, чем переговоры, каждую реплику в которых добросовестно записывали сразу несколько секретарей.

Когда Меченый вошел в зал, Отт поднял голову и вздрогнул, узнав Крикса. Меченый глазами показал на подметавшую полы служанку, и Кэлрин, умница, прекрасно понял, что от него требуется.

- Доброе утро, Рик, - сказал он таким тоном, будто только накануне видел Меченого в лагере. Этого Отту показалось мало, и он заразительно зевнул.

- Ты уже встал - или до сих пор не ложился? - спросил Меченый, подсаживаясь за тот же стол.

- Я не ложился. Гилберт вызвался рассказать мне о Серой сотне, если я пообещаю ставить ему выпивку, чтобы у него не пересохло в горле. И уж можешь мне поверить - в горле у него пересыхало очень часто... Ты не представляешь, сколько он смог выпить, прежде чем заснул. Я видел толстяков, которые падали под стол от половины такой порции... К тому моменту, как он отрубился, столы уже сдвинули, а я остался один во всем зале. Никто мне не мешал, так что я набросал еще одну главу.

Отт улыбнулся. Крикс не понимал, как могут несколько исписанных листов привести человека в такое благостное расположение духа, но факт оставался фактом - Кэлрин выглядел довольным, словно кот, нажравшийся сметаны. Это возбуждало любопытство.

- Можно мне прочесть?.. - спросил Меченый, протягивая руку к верхнему листу. В Лаконе Отт всегда с готовностью читал приятелям свои стихи и остроумные заметки о наставниках, и Крикс ничуть не сомневался, что он будет рад похвастаться плодом своих трудов.

Но вместо этого Кэлрин прикрыл листы рукой.

- Я еще не закончил! - быстро сказал он.

Меченый примирительно поднял ладони.

- Разумеется, как скажешь... А где Нойе с Юлианом? Спят?

- Иди наверх. Они не будут на тебя в претензии, если ты их разбудишь. А я пока закажу нам завтрак...

Кэлрин оказался прав. Нойе и Лэн не только "не были в претензии" за то, что Меченый не дал им выспаться, но и едва не задушили его в объятиях. Если учесть, какие слухи доходили до них из Кир-Рована, это было совсем не удивительно. Правда, и Юлиан, и Нойе знали, что Крикс выжил и даже участвует в переговорах, но услышать эти новости из третьих рук - это одно, а проснуться и воочию увидеть человека, которого несколько недель считал погибшим - это, как-никак, совсем другое.

Полчаса спустя, когда они спустились вниз и приступили к завтраку, Лэр почти весело рассказывал о том, как мессер Ирем вызвал их к себе и чуть не оторвал обоим головы за то, что они помогали Криксу скрываться среди разведчиков из Серой сотни, тогда как их долг - по утверждению мессера Ирема - состоял в том, чтобы немедля сообщить о местонахождении "дан-Энрикса" рыцарям Ордена.

- Он что, действительно так сильно на вас взъелся?.. - виновато спросил Крикс.

- Честное слово, дайни, я всерьез готовился к тому, что он меня повесит, - ухмыльнулся Альбатрос. - Лэр умолял его взять нас собой в Кир-Кайдэ, чтобы мы могли удостовериться, что с тобой все в порядке, но твой Ирем заявил, что раз у сына Лэра хватило ума вступить в разведку, значит, здесь он и останется. Он сказал, что, если мы попробуем покинуть Лорку без его распоряжений, нас будут судить как дезертиров.

- Он бы этого не сделал, - не вполне уверенно заметил Крикс. Нойе выразительно прищурился.

- А ты рискнул бы проверять? На нашем месте?

- Нет, - честно признался Меченый.

- Ну, вот и мы не стали. Хотя Лэн тогда на стену лез. Ему казалось, что Ирем просто хотел нас проучить. Как будто мы действительно могли пойти и выдать тебя Ордену!.. Потом-то выяснилось, что у коадъютора на нас были другие планы. Он отправил нас выслеживать Белоглазого.

- Кого?.. - не понял Крикс.

- Ну, того ворлока, который помогал Дарнторну. Надо же нам было как-то называть его между собой?.. Лорд Ирем приказал узнать, куда он исчез после того, как убил Сервелльда Дарнторна. Мы потратили на это почти две недели и обшарили всю Лорку и ее окрестности, но под конец все же узнали, куда делся этот Хеггов маг!

- В Солинки, полагаю, - сказал Меченый, пожав плечами.

Лицо Нойе вытянулось.

- Верно. Именно в Солинки, - согласился он после недолгой паузы. Криксу стало неудобно. Ну что ему стоило дослушать Нойе до конца и притвориться удивленным?..

- Знаешь, кажется, эти твои ворота в другой мир и в самом деле существуют, - сказал Юлиан, нагнувшись к Криксу через стол. - Мы не могли вернуться в Лорку, не узнав, куда исчез Белоглазый, так что нам пришлось рискнуть и доехать до самой арки. Ты был прав - она точь-в-точь такая же, как и в Хоэле... Нойе на всякий случай даже прошел сквозь нее несколько раз, но ничего не вышло. Думаю, это из-за того, что он не Одаренный. Так что мы не знаем, куда Белоглазый мог отправиться через портал.

- Я думаю, что он отправился в Галарру. Помнишь, Кэлрин, ты когда-то рассказал нам сказку о человеке, который пожелал стать магом, не будучи Одаренным, и решил прибегнуть к силам Темного Истока?.. Так вот Белоглазый - это, собственно, и есть тот самый маг.

- Час от часу не легче, - вздохнул Юлиан. - Сначала фэйры, теперь Олварг и "кромешники"...

- Фэйры - всего лишь духи леса и воды, - поправил Крикс. - Они - не порождения Истока и не меньше нас страдают от его существования.

- Тогда зачем они все время нам вредят? Крадут детей, заманивают путешественников на болото, всем морочат головы...

- Указывают клады, помогают найти верный путь, спасают утопающих... - в тон Лэру продолжил "дан-Энрикс".

- Прямо милашки, - раздраженно буркнул Юлиан. - А это помнишь?.. - он продемонстрировал Меченому почти незаметный след от старого ожога на руке.

- Да, разумеется, они пытались тебя заманить. Но ты же не станешь утверждать, что люди - зло, только из-за того, что кто-нибудь из них сделал тебе какую-нибудь пакость?.. Фэйры в этом отношении ничем не отличаются от нас. Потом - учти еще, что мы для них - чужие и довольно непонятные создания. Ты же не жалеешь зайца, на которого охотишься, или того лосося, которого сейчас ешь?..

- Ладно, убедил. Фэйры - ни то, ни се, как люди. Только "кромешники" - зло безо всякой примеси.

- Как знать... Один из них когда-то спас мне жизнь, - задумчиво сказал "дан-Энрикс". - И потом, "кромешники" - не совсем люди. Они околдованы и почти лишены свободной воли. Если верить сказке Кэлрина, каждый из них пошел на это добровольно или почти добровольно. Но что там произошло на самом деле, мы не знаем. Думаю, к тому, что можно назвать "злом без всякой примеси", ближе всего подошел сам Олварг, но и в нем еще осталось очень много человеческого.

- Почему ты так решил?.. - осведомился Отт. Он весь подался навстречу "дан-Энриксу", сидя на самом краешке своего табурета, и имел вид гончей, учуявшей след. Если бы Меченый не был так занят собственными мыслями, он бы, наверное, насторожился, но сейчас он просто честно пояснил:

- Олварг приходил ко мне, когда я был в Кир-Роване. Можно сказать, что он увлекся и сказал гораздо больше, чем ему хотелось. Во всяком случае, я понял, что значительную часть его поступков определяет личная обида на дан-Энриксов. Он утратил всякую способность испытывать жалость к другим людям, но себя по-прежнему жалеет - значит, остается человеком.

- Тоже мне, достоинство - умение жалеть себя! - сердито фыркнул Лэр.

- Ну, как тебе сказать... Если бы сила Темного Истока совершенно поглотила Олварга, он бы уже не мог жалеть себя, поскольку просто перестал бы быть самим собой. Я думаю, что это его еще ждет... Ну а пока он все-таки способен сохранять какие-то свои желания, обиды и надежды - он еще сопротивляется Истоку. В Кир-Роване я осознал, что зло - это сила, разъединяющая мир. Сначала Темные Истоки разорвали мир в самом буквальном смысле слова, разделив его на части. Но этот раскол идет гораздо глубже. Он затрагивает время и пространство, а еще - всякую связь между людьми. Мне кажется, Альды хотят связать мир заново - не только Вратами, но и памятью о прошлом, и самой способностью людей любить друг друга. Но теперь - спасибо Олваргу, - Исток усилился настолько, что Альдам его не удержать.

- И чем, по-твоему, все это кончится?.. - поинтересовался Юлиан.

- На Островах считают, что все кончится Последней битвой, - сказал Нойе. - Когда брат пойдет на брата, вода в море станет мертвой, а Морской Змей проснется и проглотит солнце.

Юлиан скривился.

- Вы там что, действительно считаете, что солнце маленькое и висит на небе, как гранат?.. Саккронис говорил, что солнце - огромная раскаленная звезда. Так что все эти россказни про Змея - просто сказка.

- Не совсем. Это метафора, - поправил Кэлрин.

- Пожалуйста, не спорьте, - попросил "дан-Энрикс". - Я просто хотел сказать, что наше положение достаточно тяжелое. Если призвать людей объединиться против Олварга, то одни станут говорить, что Темные Истоки - просто вымысел, а другие скажут, что, если даже они и существуют, то бороться с ними человеческими силами нельзя. Так что придется полагаться только на самих себя. Поэтому я отправляюсь в Солинки, а затем в Адель.

- Ты собираешься воспользоваться аркой Каменных столбов, чтобы перенестись в Хоэль? - догадался Юлиан. - Но ты не Одаренный!

- Этого и не нужно. Вратами, созданными Альдами, управляет Истинная магия. Уверен, что она позволит мне пройти. Лучше поговорим о вас... Что вы намерены делать теперь, когда война закончилась?

- Я дождусь сэра Ирема, и вместе с ним вернусь в Адель, - ответил Кэлрин Отт. - Саккронис очень стар, и сильно сдал в последние годы, так что ему все труднее оставаться без помощника. А я, признаться, сильно привязался к старику. Меня восхищает то, что никакие слабости или болезни не способны задушить в нем любопытства. Он по-прежнему бросается на каждую новую книгу, словно коршун, и готов часами говорить о книгах, музыке и Альдах, если подвернется кто-нибудь, кто станет его слушать. Когда он начал возиться с разноцветными стекляшками, я испугался, что старик впадает в детство, а он написал трактат о цветовом спектре и природе света. Мне не терпится узнать, чем он был занят, пока я находился здесь.

- А вы?.. - Крикс посмотрел на Нойе с Юлианом.

- Я даже не знаю, - вздохнул Лэр. - Сэр Ирем объявил, что тот, кто привезет какие-нибудь новости о Белоглазом, получит все, что пожелает - даже место в Ордене. Я совсем было решил надеть синий плащ... А Нойе размышлял о том, что лучше - вернуться домой, на Острова, или же поступить на один из кораблей, которые Аттал дает Валлариксу. Но после твоих слов я думаю, что нам лучше отправиться в Адель вместе с тобой. Пусть меня фэйры заберут, если я понимаю, как ты собираешься бороться с Олваргом, но одного тебя бросать уж точно не годится.

- Это точно, - кивнул Нойе.

Крикс был тронут, но все же покачал головой.

- Нет, этого не нужно... если бы у меня был какой-то план, я бы обязательно сказал, что собираюсь делать. Но я не могу даже приблизительно сказать, что меня ждет. Может быть, когда мы встретимся в следующий раз, я в самом деле вынужден буду попросить вас о помощи... ну а пока давайте выпьем за то, чтобы Лэр стал принцепсом Ордена, а Нойе - самым знаменитым кеннингом на Островах. Или, по крайней мере, капитаном нашего нового флагмана. Кэлрин, скажи хозяйке, чтобы принесла кувшин вина... самого лучшего, какое у нее найдется.

- Вино?.. - прохрипел Гилберт Тойн, внезапно поднимая голову. На переносице виднелся темно-красный след от сна в неудобной позе. Мятая, несвежая рубашка болталась на худых плечах вербовщика, словно на вешалке, и энониец с жалостью подумал, что Гил сильно сдал - или все дело было в том, что Крикс успел отвыкнуть от того, как Тойн обычно выглядел с утра пораньше?.. Опухшие и сильно покрасневшие глаза вербовщика медленно обозрели стол и, наконец, уперлись в Меченого. Тойн заметно подобрался и уже открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Крикс опередил его.

- Не болтай лишнего и зови меня "Риком", ясно, Тойн?..

- Конечно.

- Молодчина. Кэлрин, попроси кувшин вина и пару темного для Гилберта. Он, кажется, предпочитает пиво.

* * *

Над Аделью бушевала летняя гроза. Морская куртка из вареной кожи, позаимствованная у Нойе Альбатроса, не пропускала влагу, но весь остальной костюм "дан-Энрикса" давно промок до нитки. Мокрые штаны противно облепили ноги, волосы холодными скользкими змеями лезли юноше за шиворот, в глаза и в рот.

Когда Меченый доехал до Северной стены, то обнаружил, что ворота наглухо закрыты. Стража из дозора Браэна явно решила, что в такую скверную погоду ни один нормальный человек не попытается попасть в Адель, и закрыла въезд за час до традиционного сигнала к тушению огней.

Герба грустно прядала мокрыми ушами, давая понять, что темнота и сырость ей совсем не по душе.

- Потерпи немного, девочка, - сказал "дан-Энрикс" извиняющимся тоном. - Мы уже на месте.

Энониец спешился, откинул мокрые волосы со лба и постучал в ворота. Подождал какой-нибудь реакции. Постучал снова... Как и в первый раз, безрезультатно. Дождь хлестал, как из ведра, и стражник, которому полагалось находиться у бойницы, явно предпочитал сидеть с друзьями в теплой караулке.

- Вы там что, уснули, что ли?!.. - громко возмутился Крикс.

Он смутно вспомнил, как когда-то - много лет назад - он точно так же колотил в эти ворота, чтобы сообщить о нападении Безликих. Сейчас промедление было не так опасно, как тогда, но мысль об этом почему-то не улучшила Меченому настроения.

- ....... ........ ...... вперегреб! - от души высказался энониец, имея в виду всех дозорных Северной стены - во-первых, и всю городскую стражу - во-вторых.

Как будто бы в ответ на это заклинание, свет из бойницы заслонила чья-то тень.

- В чем дело? - настороженно спросили сверху.

- Открывай ворота! - потребовал Крикс. - У меня срочное дело к капитану Ниру.

Выглядел Меченый, должно быть, не особенно внушительно, но его интонация заставила дозорного задуматься.

- Ваше имя?..

- Крикс дан-Энрикс.

- Кто-о?! - переспросил дозорный с изумлением. - Ну тогда я - Владыка Ар-Шиннор!

Меченый тяжело вздохнул. Спорить с подобным остроумцем у дан-Энрикса не было ни малейшего желания.

- Капитана Ниру позови, дубина, - почти ласково попросил он дозорного.

Тень наверху исчезла. То ли стражник в самом деле отправился на поиски Браэна Ниру, то ли попросту решил не тратить времени на разговоры с сумасшедшим, называющим себя наследником престола.

Крикс поежился от холода и малодушно пожалел, что не пошел через Подземный город. Он бы так и сделал, если бы не Герба, которую в этом случае пришлось бы бросить посреди ночного леса...

- Эй, ты! - окликнул сверху мрачный голос, выведя дан-Энрикса из состояния задумчивости. - Что еще за шутки?

Крикс шагнул вперед, чтобы на него падала хотя бы часть рассеянного света из бойницы.

- Браэн, если это ты, то вели своим олухам меня впустить, - попросил он.

- Альды Всеблагие, Рикс!.. - ахнули наверху. - Сию секунду, монсеньор.

Браэн не врал - ворота в самом деле открыли очень быстро. Меченый вошел под арку, держа повод Гербы и щурясь от слишком яркого - как ему показалось - света нескольких чадящих факелов. Несмотря на этот яркий свет, он заметил быстрый вороватый взгляд, который Браэн бросил на его клеймо.

- Как видишь, я не слишком-то похож на принца, - усмехнулся Крикс.

- Простите, монсеньор, но как так вышло, что вы оказались здесь совсем один, да еще на ночь глядя?..

- Это долгая история, - махнул рукой "дан-Энрикс". Браэн тактично сменил тему.

- Может, выпьете немного грога?.. Я распоряжусь, чтобы вам принесли из караулки.

Должно быть, в глазах Крикса промелькнул невольный интерес, поскольку Браэн тут же сделал знак одному из своих дозорных, и через минуту уже передал "дан-Энриксу" дымящуюся кружку. От напитка растекался умопомрачительный запах рома, яблок и гвоздики.

- Дозорные теперь распивают грог прямо в присутствии своего капитана?.. Браэн, ты меня пугаешь, - хмыкнул Меченый, устраиваясь в сухой нише у стены. - Раньше такое могло случиться только в годовщину коронации.

- Можно сказать, что сейчас тоже что-то вроде годовщины коронации... В Адели всю неделю празднуют конец недавней эпидемии и свадьбу императора с Алирой Аггертейл. Я решил, что не будет особенной беды, если ребята тоже чуть-чуть выпьют, - сказал Ниру, прислонившись плечом к камню. Теперь, когда их разговор не слышали другие стражники, Браэн отбросил "монсеньора" и официальный тон и заговорил с Меченым почти так же, как и до его отъезда из Адели. - Люди радуются, что остались живы. Ты не представляешь, что это такое - каждый день гадать, не заразится ли сегодня кто-нибудь из твоих близких... Кажется, людей в Адели стало вполовину меньше, чем до эпидемии. Весь город провонял уксусным запахом и гарью.

- Гарью?..

- А, ты ведь не знаешь. Все, чего касались заболевшие, сразу же сваливали в одну кучу и сжигали. Приказ городского капитула... Даже когда стало ясно, что новых больных уже не появляется, люди ходили мрачные и настороженные. Все боялись верить в то, что мор закончился. Но теперь все! Ни одного больного за последние два месяца... Гильдия Травников и маги из Совета Ста публично объявили, что "черная рвота" полностью побеждена. Для тех, кто выжил, свадьба императора стала знаком, что жизнь продолжается - несмотря ни на что. К тому же, тэнна Аггертейл принесла нам мир. Многие верят, что теперь все будет хорошо.

- Ты уже видел королеву? - спросил Крикс с невольным любопытством.

Капитан кивнул.

- Во время свадебной процессии. Такая же красивая, как ее брат. Конечно, очень молода... но точно не ребенок, как о ней шептались. Теперь вся столица ждет, когда она подарит императору наслед... - Браэн осекся. Его темные глаза слегка расширились. - Ох, ради Всеблагих, простите, монсеньор!

- Брось, капитан. Я вовсе не рассчитываю унаследовать Крылатый трон, - пожал плечами Крикс.

Примерно с минуту оба молчали. Крикс потягивал из кружки грог, а Браэн собирался с силами, чтобы начать какой-то важный разговор.

- Скажи, лорд Ирем говорил тебе что-нибудь о судьбе твоих родных?.. - спросил он, наконец, неловко отводя глаза.

Крикс ощутил невероятную усталость.

- Если ты имеешь в виду то, что Фила умерла от "черной рвоты", то я это знаю, - сказал он.

Ирем заговорил о смерти Филы далеко не сразу - вероятно, он считал, что нужно дать "дан-Энриксу" оправиться от пережитого в Кир-Роване. Когда он все-таки сказал об этом, Крикс сидел у себя в комнате и пил вино. Сознание чудовищной необратимости случившегося обрушилось на "дан-Энрикса" слишком внезапно. Почему-то больше всего его поразила мысль, что Фила умерла уже давно, а он даже не знал об этом. Меченый не сразу осознал, что он мотает головой из стороны в сторону, как будто хочет сказать "нет", а Ирем крепко держит его за плечо и смотрит на него с немым сочувствием. Почему-то это выражение показалось Меченому совершенно нестерпимым. Ему захотелось сбросить руку Ирема, швырнуть бокал с вином о стену, а потом найти какое-нибудь место, где он сможет остаться один на один со своим горем. Но этот яростный порыв прошел так же внезапно, как и появился. Меченый закрыл лицо руками. Ему не хватило сил даже на то, чтобы попросить коадъютора оставить его одного, и Ирем провел с ним остаток вечера. Только значительно позднее Меченый ощутил нечто вроде признательности к Ирему за его молчаливое присутствие, так сильно раздражавшее его в тот самый день.

Заметив, что Ниру готовится сказать что-то еще, Крикс качнул головой.

- Не надо, Браэн. Я сейчас не в состоянии об этом говорить.

- Конечно, - торопливо согласился капитан. - Я только хотел сказать тебе, что Близнецы и Арри живы и здоровы.

- Значит, Тен нашелся?.. - слегка оживился Меченый. - Сэр Ирем говорил, что он пропал.

Браэн смутился.

- Ну, не то чтобы нашелся... Давай-ка я лучше расскажу все по порядку. Когда Фила заболела, ее отнесли в Дом милосердия, а Близнецы и Арри остались одни. Еда и деньги скоро кончились, и Тен сказал, что он добудет им провизию, после чего ушел из дома и пропал. Я еле-еле убедил Тирена, что он может дожидаться брата у папаши Пенфа, и отвел их с Арри в "Золотую Яблоню". А дня через четыре после этого туда явился Тен. И с таким, знаешь ли, самодовольным видом вывалил на стол целую кучу серебра. Он думал, что им будут восхищаться, а Тирен был очень зол из-за того, что Тен пропал на столько дней. В итоге они страшно поругались. Тирен обвинил Тена в том, что тот паршивый вор, а Тен назвал Тирена трусом, потому что тот готов горбатиться на кухне у папаши Пенфа за несколько медяков, вместо того, чтобы рискнуть и сразу получить гораздо больше. И так далее, и все тому подобное. Обычное бахвальство мелкого карманника. Я на подобных "смельчаков" налюбовался, когда только пришел в стражу. Все до одного считают себя настоящими героями, пока не попадутся. А как только попадутся - тут же принимаются скулить и размазывать по роже сопли. Ну да не об этом сейчас речь... У Близнецов дело дошло до драки. Больше Тен в гостиницу не приходил - наверное, узнал, что я иногда захожу к Тирену с Арри, и решил не рисковать.

- Спасибо, Браэн. Я не вправе был рассчитывать, что ты возьмешься за ними присматривать, - сказал "дан-Энрикс". Капитан неловко отмахнулся.

- Большое дело - заглянуть в трактир и посмотреть, как обстоят дела... Это не говоря уже о том, что мэтр Пенф взял моду угощать меня бесплатным ужином. А Тен, по-моему, обосновался в Алой гавани. У него, как говорят у "сумеречников", счастливая рука. Чуть ли не каждую неделю слышу новости о том, что он опять кого-нибудь обворовал, но его самого поймать никак не могут. А Тирен недавно приходил ко мне - проситься в городскую стражу. Ему, видите ли, надоело подметать полы и мыть тарелки. Хочет заниматься настоящим мужским делом, - Браэн мрачно фыркнул. - Видимо, Тен со своей похвальбой его все-таки здорово допек.

- И что ты ему сказал? - заинтересовался Меченый.

- А что я мог ему сказать? - пожал плечами капитан. - Сказал - приходи года через два, тогда посмотрим. В сущности, не вижу никаких препятствий для того, чтобы зачислить его в наш дозор. Если, конечно, ты не станешь возражать.

- Я?.. - удивился Крикс. - С чего это я стал бы возражать? Пусть делает, что ему хочется. Если ему и Арри будет нужна моя помощь - они всегда могут на меня рассчитывать, так им и передай... А теперь мне пора. Скажи своим ребятам, что грог у них отменный.

- Счастливого пути, мессер, - официальным тоном сказал Браэн.

Меченый снова залез в седло, ударил Гербу пятками, и лошадь без особенной охоты взяла с места мелкой рысью. Выехав из-под арки, энониец обнаружил, что дождь заметно ослабел, превратившись в мелкую сырую морось. Освещенный факелами островок тепла и сухости остался за спиной, а впереди лежали темные улицы Нижнего города, дворец и зал с мечом, который Альды подарили Энриксу из Леда.

* * *

Алира сидела у большого зеркала и нарочито медленно расчесывала волосы. Тяжелые, темно-золотые пряди рассыпались по плечам, тускло поблескивая в отсветах огня. Раньше Алире нравилось разглядывать собственное отражение, но сейчас она смотрела на него чуть ли не с ненавистью. Если она действительно так красива, как все говорят, то почему ее собственный муж относится к ней так спокойно, а если сказать правдивее и злее, просто равнодушно?.. За все время их стремительного сватовства, закончившегося ее отплытием в Адель, Алира думала только о том, сумеет ли она полюбить императора, который по возрасту годился ей в отцы. Это казалось ей ужасно трудным, почти невозможным. Тем не менее, она скорее умерла бы, чем решилась подвести Аттала, отказавшись от этого брака, от которого зависело благополучие двух стран. Она гордилась тем, что приносит свою молодость и красоту в жертву политической необходимости - это делало ее похожей на героинь древних сказаний, готовых пожертвовать собой ради процветания родной страны.

Сейчас мысли об этом вызывали только горькую улыбку. Ее замужество оказалось совершенно не таким, как представлялось дома, на Томейне.

Легелион встречал свою будущую королеву с немыслимой торжественностью. Здесь чувствовалась и признательность за то, что она принесла Империи союз с островитянами, и радость, что Валларикс женится после двенадцатилетнего вдовства. Чествование его невесты началось задолго до того, как Алира прибыла в Адель. Когда корабль, на котором она направлялась к жениху, огибал остров Рэн, в форте Актар выпустили в небо разноцветные фейерверки. От неожиданности она даже засмеялась и захлопала в ладоши, хотя тут же устыдилась этого порыва. Брат предупреждал ее, что она должна вести себя, как будущая королева. "Тебе уже шестнадцать лет. Пора вести себя, как женщина, а не как маленькая девочка. Тем более, что ты теперь обручена" - сердился он. Алира считала эти нотации пустым занудством и пропускала их мимо ушей, однако после случая с салютом дала себе слово, что в Адели будет тщательно следить за тем, что говорит и делает. Понятно, что Валларикс не раздумает на ней жениться, даже если она выкинет какую-нибудь глупость. Для него, как и для нее самой, это прежде всего вопрос политики. Зато легко представить, что он будет думать о своей невесте.

В последний день перед прибытием в Адель на их пути попались четыре корабля, имевшие довольно грозный вид и быстро продвигавшиеся им навстречу. Глейт, идущий впереди, имел змеиный черный корпус и багряные паруса. Увидев, как заволновались окружающие ее моряки, Алира со смесью ужаса и восторга поняла, что видит легендарный флагман Королевы Алой гавани, "Бурую чайку". Девушке приходилось слышать, что Береговое братство заключило договор с династией дан-Энриксов и действует против аварцев, но, судя по беспокойству экипажа, в прочный союз с пиратами никто особенно не верил. Как довольно скоро выяснилось - зря. Увидев на их корабле штандарты Аггертейла и дан-Энриксов, на "Бурой чайке" подняли выкрашенный белой краской щит, и все четыре судна слаженно, словно носившиеся над волнами птицы, повернули к Акульему мысу. Несколько часов спустя тревожный темно-красный парус стал похож на точку далеко на горизонте, но до самой ночи на их корабле только и говорили, что о Бурой чайке и о Королеве Алой гавани.

В Адель они прибыли к полудню следующего дня. Накануне было облачно, но утром, когда Алира вышла из своей каюты, небо оказалось чистым, как будто облитым ярко-голубой эмалью. Только далеко, на горизонте, было видно несколько полупрозрачных облаков. Погода как будто подстраивалась к торжественности момента. Адель по случаю приезда будущей королевы выглядела празднично - повсюду трепетали яркие штандарты, а стоявшие на рейде в гавани суда были украшены гирляндами цветов - живых или искусственных, издалека было не разобрать. Увидев на причале толпу людей, Алира испытала острое волнение и загадала - если ей удастся отыскать Валларикса среди придворных, то ее замужество окажется счастливым.

Прошлая зима была такой тяжелой для Легелиона, что Валлариксу было совершенно некогда позировать перед художниками для парадного портрета. Поэтому ей пришлось расспрашивать о внешности своего будущего мужа всех подряд - Аттала, его приближенных и даже имперских дипломатов, хотя от этих последних трудно было ожидать какой-то откровенности. Ярче всего в память Алиры врезались чьи-то слова о том, что император рано поседел и выглядит старше своих лет. Это притом, что ему было почти сорок! Ужас, ужас...

Она долго искала императора глазами, но заметила его почти случайно. Солнце неожиданно сверкнуло на золотом обруче, который заменял Валлариксу корону, и эта бело-золотая вспышка притянула ее взгляд. Если бы не этот обруч, то Алира точно не узнала бы Валларикса среди вельмож, стоявших рядом с ним - по случаю приезда императорской невесты все они оделись с такой роскошью, что любой человек в этой разряженной толпе мог бы с равным успехом оказаться ее будущим мужем. Император был ничуть не выше большинства мужчин, стоявших рядом с ним, зато по-юношески строен. В темных волнистых волосах действительно мелькала седина, но в целом император вовсе не выглядел таким стариком, каким она воображала его по чужим рассказам. Когда с их корабля спустили сходни, Валларикс поднялся на борт, чтобы предложить ей руку, и Алира наконец-то смогла рассмотреть его вблизи.

Валларикса нельзя было назвать красивым в том смысле, в каком это слово применялось к ней или к Атталу, но его лицо сразу притягивало взгляд. В нем была какая-то печальная значительность. Это выражение усиливалось из-за чуть нахмуренных бровей и горькой складки возле губ. Но куда большее впечатление на Алиру произвели задумчивые темно-синие глаза, красиво очерченный рот и мягкая, неуловимо грустная улыбка императора. Валларикс поприветствовал свою невесту и поцеловал ей руку, едва прикоснувшись теплыми губами к тыльной стороне ее ладони. Поцелуй был мимолетным и каким-то безразличным - тогда она объяснила это тем, что в тот момент на них с Валлариксом глазело несколько сотен человек. Когда они - под руку - сошли на берег, ликование на пристани достигло наивысшей точки. Люди кричали, обнимались, над толпой взлетали горсти разноцветных конфетти. Гвардейцы выстроились в коридор, расчистив путь для императора и его спутницы, и Валларикс повел ее к портшезу, поминутно улыбаясь и кивая кому-то в толпе. Вслед за ними потянулись и сопровождавшие Валларикса придворные. Алира отвечала на приветствия заученными фразами, от волнения чуть не сбиваясь на островной диалект, и пыталась представить, как станет вести себя Валларикс, когда они, наконец, останутся одни.

В последующие дни она получила исчерпывающий ответ на свой вопрос. Валларикс был с ней ласков и предупредителен. Он видел, что его придворные стараются ее развлечь, и сам старался принимать участие в этих увеселениях. В первую брачную ночь Вальдер был нежен и предельно осторожен. Словом, можно было бы сказать, что все идет как нельзя лучше, но вместо удовлетворения Алира ощущала нараставшую тревогу. В глазах Валларикса она ни разу не увидела того выражения, которое часто мелькало во взглядах других мужчин, не смевших напрямую сказать сестре Аттала Аггертейла, что она красива и желанна. До прибытия в Адель она боялась, что ей будет нелегко терпеть страсть нелюбимого супруга, но чем больше проходило времени, тем чаще ей казалось, что Валларикс вовсе не испытывает к ней никакой страсти. Эта мысль ранила так, что Алира с удивлением спрашивала себя - уж не влюбилась ли она в Валларикса?

Обычно он приходил в их общую спальню вскоре после ужина, нередко еще до того, как она отпускала камеристку и служанок. Но сейчас время было позднее, а Валларикс задерживался, и Алира уже больше получаса просидела возле зеркала с гребнем, не решаясь лечь в постель и задуть лампу. Однажды такое уже было. Она заснула до его прихода, и Вальдер не стал ее будить. Утром, когда она проснулась, постель рядом была смята, но Вальдера в спальне уже не было - он каждый день вставал гораздо раньше и неслышно уходил в свой аулариум, читать и отвечать на письма, принимать доклад от принцепса или присутствовать на Малом государственном совете. При мысли о том, что это повторится и сегодня, Алира почувствовала себя ограбленной.

Поддавшись внезапному приступу решимости, Алира поднялась и вдела ноги в домашние туфли, красиво расшитые золотой нитью. Хватит! Если он засиделся над бумагами настолько, что забыл о молодой жене (всего через неделю после свадьбы!), то она пойдет к нему сама. Алира на мгновение задумалась, не будет ли он раздосадован ее приходом, но сразу же с горечью подумала, что с куда большей вероятностью Валларикс встретит ее так же ласково и безразлично, как всегда.

Удивленные ее внезапным появлением гвардейцы, охраняющие королевскую опочивальню, порывались её проводить, но Алира не терпящим возражений тоном заявила, что не нуждается в сопровождении, и оба рыцаря остались растерянно смотреть ей вслед. Алира вздохнула с облегчением, когда они скрылись за поворотом коридора. Она вышла в коридор в домашнем платье и наброшенной на плечи шали, с кое-как подвязанными лентой волосами, и ей хотелось, чтобы на ее пути встретилось как можно меньше охранников и слуг.

К ее удивлению, аулариум правителя был пуст, причем, судя по аккуратно сложенным на столе бумагам, Валларикс ушел из этой комнаты уже достаточно давно. На одну краткую секунду Алира даже испугалась, что с ним что-нибудь случилось, но потом увидела полоску света, пробивавшуюся из-под двери личной императорской библиотеки, и поняла, где следует его искать. Она тихонько отворила дверь и заглянула внутрь. В коридор сразу же потянуло холодом - ближайшее к двери окно было открыто. Горело несколько светильников, а возле одного из стеллажей спиной к Алире стоял человек, просматривающий какую-то толстую книгу.

Девушка испытала жгучую досаду. Ну конечно. Ее муж гораздо лучше чувствует себя в этой пустой, холодной комнате, чем в ее спальне! Она шагнула вперед, намереваясь тронуть его за плечо, но поскользнулась на лужице масла, вытекшей из лампы, и только в последнюю секунду успела схватиться за край полки. Сверху посыпались книги и листы бумаги. Стоявший у стеллажа мужчина с недоступной глазу быстротой подхватил падающие тома. Теперь, когда он обернулся, Алира увидела, что это не Вальдер. Помимо всего прочего, он был значительно моложе императора. Судя по его одежде, этот человек не мог быть ни слугой, ни рыцарем из Ордена, а значит, не принадлежал ни к одной категории людей, имевших право находиться ночью во дворце. Зато на лбу у него красовалось совсем свежее клеймо, напоминающее те, которыми на Островах клеймили склонных к мятежам рабов и беглых каторжников. Королеве стало страшно.

- Кто вы такой и что тут делаете?.. - спросила она, отступив на несколько шагов к дверям и почувствовав себя несколько увереннее. Теперь, если незнакомец попытается приблизиться, она успеет если не выбежать за дверь, то уж, во всяком случае, позвать на помощь. Может быть, следовало сразу кликнуть стражу, но Алира опасалась оказаться в глупом положении. В конце концов, никакой вор или убийца не стал бы зажигать свет в библиотеке и как ни в чем ни бывало листать книги.

- Меня зовут Крикс дан-Энрикс, но в последнее время меня чаще называли "Меченым", - представился мужчина. - Ну а вы, должно быть, наша королева?.. Вы очень похожи на вашего брата, тана Аггертейла.

Королева вспомнила, что Криксом звали ближайшего родственника императора, считавшегося его наследником. Ходили слухи, будто Сервелльд Дарнторн, державший "дан-Энрикса" в плену, приказал его заклеймить. Теперь Алира видела, что эти слухи соответствовали истине.

- Я думала, что вы сейчас в Кир-Кайдэ, на переговорах, - сказала она растерянно.

- Я только что вернулся. Извините, если напугал вас. Просто я никак не ожидал кого-то здесь застать... в такое время суток, - почти виновато сказал Крикс. Алира отметила, что голос у ее собеседника был низким и на удивление приятным.

Девушка смотрела на него, и пережитое волнение мало-помалу проходило, вытесняемое удивлением. Этот человек находился там, где ему вовсе не полагалось быть, и говорил совсем не так, как следовало разговаривать с женой Валларикса, но, кажется, это выходило у него без всякой задней мысли. Судя по неуловимо быстрому движению, которым он подхватил падающие книги, он был ловок и, наверное, опасен, но она больше не чувствовала страха.

- Вам не за что извиняться, - вежливо ответила она. - Валларикс будет очень рад узнать, что вы уже вернулись из Бейн-Арилля. Он часто говорил о вас. Я рада, что наконец встретилась с вами вживую.

К своему удивлению, она почувствовала, что нисколько не кривит душой, произнося эти слова. Хотя до сих пор, когда Алира представляла себе встречу с этим человеком, который однажды должен был встать между ее детьми и троном, она думала, что это обстоятельство сделает их отношения друг к другу если не враждебными, то уж, во всяком случае, натянутыми.

В ответ на ее слова Меченый поклонился, приложив ладонь к груди, а потом вежливо спросил:

- Вы искали здесь какую-нибудь книгу?.. Я довольно хорошо знаком с этой библиотекой. Если вы хотите, я могу помочь ее найти.

"Я искала здесь своего мужа" - подумала девушка и покраснела.

- Нет, спасибо... я зашла сюда случайно. А что искали вы? - спросила она торопливо, чтобы сменить тему.

- Воспоминания Эймунда Сухорукого - "Странствие к Краю мира", - удивительно серьезно пояснил "дан-Энрикс".

При упоминании о кеннинге, не побоявшемся нарушить вековой запрет и отправиться к зловещим ледяным морям на крайнем севере, Алира ощутила странное тепло в груди - как будто она снова оказалась дома.

- Я очень любила эту книгу в детстве, - вспомнила она. - Но как-то раз Аттал увидел ее у меня и отобрал, сказав, что мне не стоит тратить время на такую чушь. Он говорил, что Эймунд просто помешался от того, что загубил большую часть дружины ради своего тщеславия.

Ее собеседник улыбнулся обаятельной, почти мальчишеской улыбкой, странно контрастирующей с его шрамом и клеймом на лбу.

- Помнится, сэр Ирем в свое время говорил мне ровно то же самое, - сказал он доверительно. - Однако я не думаю, что он был прав. Заметки Сухорукого доказывают, что он был в полном рассудке. Посмотрите - вот, к примеру, карта Дальних остров, составленная с его слов. Все более подробные и современные карты совпадают с тем, что Эймунд начертил сто лет назад. А ведь он даже не учился землеописанию! Если подобный человек клянется, что корабль с его спутниками не разбился и не утонул, а именно исчез - то ему стоит верить. И потом... взгляните вот сюда, - Крикс указал на раскрытый том, лежавший на столе. - В одной из наших книг записана точно такая же история. Когда тарнийские мятежники во главе с леди Серелин и Ано Кайдом скрывались от своих преследователей, с их кораблем случилось то же самое, что и со спутниками Сухорукого. В официальной хронике написано, что корабль повстанцев налетел на скалы и затонул, но моряки, участвовавшие в погоне, быстро разнесли по берегу историю о том, что судно с беглецами растворилось в воздухе прямо на их глазах. Автор этого сочинения отправился в Эстарн и разыскал там одного из очевидцев этого события, который к тому времени успел стать дряхлым стариком. Этого старика тоже считали сумасшедшим. Но я думаю, он был не более безумен, чем Сухорукий. Просто рассказывал о вещах, которые казались окружающим слишком невероятными.

- Вы полагаете, что это была магия?.. - спросила Алира, удивившись, с чего это Криксу вздумалось заниматься подобными изысканиями среди ночи, но помимо воли поддаваясь убежденности, звучавшей в его голосе.

- Думаю, да, - кивнул южанин. - Но я, кажется, отвлек вас?.. Вы сказали, что зашли сюда случайно.

- Я искала императора, - вырвалось у Алиры неожиданно для нее самой. - Я зашла в его аулариум, но там никого не было. А потом я увидела за этой дверью свет и подумала, что он может быть здесь.

Алира отстраненно ужаснулась собственным словам. Что она делает? Как можно признаваться человеку, с которым она знакома пять минут, что ей приходится разыскивать своего мужа по всему дворцу? Что он подумает о ней после подобного признания? И что он будет думать о Валлариксе? Все эти мысли вихрем проносились у нее в голове, но остановиться Алира уже не могла. С губ сорвались какие-то немыслимые, испугавшие ее саму слова:

- Мы поженились всего восемь дней назад, а он относится ко мне так, как будто я уже успела ему надоесть. Иногда мне хочется прямо спросить его - любит ли он меня хоть немного?!

"Дан-Энрикс" внимательно смотрел на нее. К большому облегчению Алиры, в его взгляде не было ни удивления, ни унизительного для нее сочувствия.

- Валларикс недавно перенес тяжелую утрату, - сказал он негромко.

- Да, я знаю... его дочь... - пробормотала Алира. Ей почему-то стало холодно, и она крепче стянула на груди концы своей шали. Конечно, она помнила, что дочь Вальдера умерла от "черной рвоты" как раз накануне их помолвки. Но только сейчас Алира вдруг представила, каково ему было непрерывно улыбаться, изображать перед всей столицей счастливого жениха и развлекать ее, ничем не выдавая своей боли. Она посмотрела на "дан-Энрикса". - Я бы хотела как-нибудь ему помочь. Но я не знаю, как... Он никогда не говорит со мной об этом.

Меченый задумчиво кивнул.

- Мне кажется, он не считает себя вправе вас обременять. Если позволите, я буду говорить начистоту. Валларикс понимает, что ваш брак был заключен по политическим соображениям, и теперь чувствует себя обязанным приложить все усилия, чтобы сделать вас счастливой. Но в его положении это требует от него почти нечеловеческих усилий.

- Да не хочу я, чтобы меня "делали счастливой", особенно через силу! Я бы предпочла, чтобы он сам был счастлив, - возразила девушка с досадой.

- Я бы хотел, чтобы он мог вас слышать, - отозвался Меченый. И тут же сдвинул брови. - Вы дрожите. Я совсем забыл закрыть это дурацкое окно...

Он быстро снял с себя куртку из вощеной бычьей кожи, придававшую ему сходство с островным контрабандистом, и набросил эту куртку ей на плечи, а потом шагнул к окну и плотно закрыл его. Алира слегка опешила от фамильярности "дан-Энрикса" и от самой идеи натянуть на нее тяжелую и грубую мужскую куртку, под которой могли уместиться двое таких, как она. Но в Меченом было нечто такое, что внушало безотчетную симпатию, так что, придя в себя от изумления, Алира против воли улыбнулась.

- Спасибо. Я, наверное, пойду к себе. Если вы все-таки увидите Валларикса, скажите ему, что я его жду.

- Не беспокойтесь, моя королева. Он скоро придет, - до странности уверенно сказал "дан-Энрикс". У Алиры не было никаких оснований верить его обещанию, однако из библиотеки она вышла успокоенной и чувствующей странный прилив сил. После беседы с Меченым она почувствовала острую, почти болезненную жалость к Валлариксу, но к этой жалости примешивалась куда более глубокая, чем раньше, нежность к мужу. До сих пор она либо пыталась добиться внимания Вальдера, либо мучилась от мысли, что он ей пренебрегает. Но теперь она увидела события последних дней с совершенно новой стороны, и в первый раз за свою жизнь почувствовала себя не девочкой, а взрослой женщиной, которой предстояло исцелить другого человека от терзавшего его отчаяния.