Волк

Глава 19

Лучшее воспоминание Рио — о ее младшем брате Луисе, когда они однажды днем взяли рыбацкую лодку дедушки и вышли на озеро Саранак. Ей было двенадцать лет, ему — десять, она управляла лодкой на пятнадцать лошадиных сил, рулила подвесным мотором на корме. Они плыли вперед, и размеренное покачивание лодки буквально гипнотизировало. Ее не увлекали крючки, леска и наживка, но ей нравилось сидеть у руля, а Луис и лодка были ее маленьким королевством.

Когда она, наконец, заглушила мотор, она помнила ясно как день их двоих на спокойной водной глади, мерное колебание лодки и солнечный свет над головой, голубое небо над темными соснами, все было как во сне.

Сейчас она оказалась там, в той лодке, смотрела поверх медового цвета деревянного сидения посередине. Луис сидел в носовой части, закинув удочку в озеро, его карие глаза упорно смотрели на поплавок, словно пытался усилием мысли заставить форелевого окуня заглотить наживу. Он рос щуплым мальчиком с большим ртом, первое было присуще его возрасту, второе свидетельствовало о его большом сердце и тревожной натуре.

Если бы она знала, что их ждет, она лучше бы отнеслась к нему в тот день. Она больше бы оберегала его.

Он оказался не таким крепким, как все считали, и в этом крылась причина последующих проблем.

С другой стороны, она должна найти способ объяснить всё без осуждения. Сразу после передоза она попыталась возненавидеть его, но не смогла с этим чувством ужиться.

Лодка все еще раскачивалась, и мысли Рио расщепились, ничто не задерживалось надолго, даже нахлынувшее прошлое.

— … запах? Нужно замаскировать его.

— Я позабочусь об этом.

Мужчина и женщина разговаривали вблизи от нее, и это сбивало с толку, как они оказались посреди озера? Бросив все попытки обосновать происходящее, Рио испытала облегчение от того, что узнала голоса, особенно мужской. И к слову о запахах. Она чувствовала что-то землистое своим носом.

Только заставив себя поднять веки, Рио осознала, что ее глаза были закрыты, и когда они напряглись в густой темноте, она мало что могла рассмотреть… и не потому, что зрение подводило. Было очень тускло, лишь слабый свет лампы над головой давал ей ориентир.

О, и забудьте о лодке. Она была не на озере, ее несли, ее ноги свешивались через что-то, торс был прижат к чему-то, она была в чьих-то сильных руках, а широкие шаги создавали иллюзию размеренного покачивания.

— Люк? — По крайней мере, она попыталась сказать. Его имя прозвучало неразборчивым хрипом.

— Все хорошо, мы почти на месте, — ответил он коротко.

На задворках сознания она понимала весь масштаб своих проблем, и не только потому, что она была копом под прикрытием в руках наркоторговца: у нее возникло чувство, что ее ранения серьезней, чем она думала… так бывает, когда самый большой урон нанесен мозгу.

Ее веки, казалось, весили каждое по семь тысяч фунтов, и она опустила их… и в этот момент Рио осознала, что шаги Люка разносятся эхом вокруг нее, словно ее несли по обширному помещению. Запах тоже изменился: вяжущее средство с привкусом лимона. Намного лучше, чем подавляющая вонь сырой земли.

— Сюда, — раздался женский голос. — На последнюю в ряду, прошу.

Опять мерное раскачивание. А потом ее положили на что-то и чем-то накрыли. А после раздался звук чиркнувшей спички, а за ним — древесный сладкий аромат.

Ладан, подумала Рио.

— Это замаскирует запах. — Женщина говорила непреклонно, словно была здесь главной. — Но сюда никто не войдет. Палач считает, что это плохая примета.

— Хорошо, — сказал Люкан тихо. — Спасибо за это.

— Я делаю это для нее.

— Она выживет?

Я не знаю, ответила Рио в своих мыслях.

Когда страх разгорелся в груди, она вскинула руку. Ей нужен был рукав кожаной куртки, и она схватилась за него как за спасательный круг.

Потому что так и было.

— Не оставляй меня, — простонала она.

Последовала пауза. А потом наркоторговец, Люк, тихим голосом дал ей клятву, которую как они оба знали, он не сможет сдержать:

— Никогда.

***

Люкан не знал, что говорит. Черт, он едва понимал, где они. Это не входило в его планы.

Но опустившись на колени перед больничной койкой, он гадал, что, черт возьми, он еще ожидал? У Рио были слишком серьезные ранения, чтобы оставлять ее на целый день одну в том холодном фермерском доме.

Конечно, сейчас у него возникли большие проблемы… как и у нее, не считая ее травм и ушибов. В тюрьме шансы на выживание были тем выше, чем меньше у тебя зависимостей и слабостей. Когда ты заботишься только о себе и ни о ком кроме, ты всегда знаешь, где находится твой самый родной и близкий.

Но благодаря его комплексу спасателя, у него появилась Рио… и был кое-кто еще.

Но здесь он закончил эту перепись.

Медсестра, Надя, подошла с невысоким судном и какими-то мягкими полотенцами.

— Мне нужно очистить ее рану на затылке. Прошу, переверни ее на бок лицом к стене.

Люкан оглянулся по сторонам. Небольшое складское помещение было застлано разнообразным устаревшим медоборудованием и инструментами, на полу валялись разобранные коробки не понятно с чем, полные склянки с какой-то жидкостью с истекшим сроком годности. Но каким-то образом медсестра умудрилась отыскать и прикатит сюда семь целых больничных коек. Две из них сейчас были заняты.

На самой последней койке в ряду лежал второй пациент, окруженный ширмой из простыней, в целях приватности.

Черт, подумал Люкан, жалея, что они не в адекватной больнице.

— Рио, держись, — пробормотал он. — Я просто немного тебя передвину.

Когда она застонала и напряглась всем телом, он переместил ее на один бок. А потом, хорошо осмотрев рану на ее затылке, он выругался.

— Ты должен отойти в сторону и подпустить меня к ней.

Люкан отсел подальше на матрас. Когда медсестра села на колени на то место, где он был, ее мантия собралась вокруг нее, и она склонила голову в молитве. Казалось, он Должен к ней присоединиться, но он ни во что не верил.

Хотя, казалось, желание женщины помочь служило доказательством существования Старого Волка. Кто знает.

Надя принесла с собой чистую воду из колодца. Марля также была свежей, ее взяли из складских остатков. Жаль, здесь нет рентгена. Хирургов. Катетера. Всего, что могло понадобиться Рио…

Когда медсестра промокнула тканью разрез, Рио застонала от боли.

— Я здесь, — сказал Люкан, положил ладонь на ее ногу.

— Хорошо, — пробормотала медсестра. — Швы не нужны.

— Сколько времени у нее уйдет на восстановление?

— Поживем-увидим. — Капюшон с мелкой сеткой, укрывавшей лицо, повернулся в его сторону. — Мне не так известно об исцелении людей, лишь то, что оно проходит медленнее, чем у нас. Где ты нашел ее?

— В центре Колдвелла.

— Ты сбил ее на машине?

Словно Рио — бездомная собака.

— Нет. Я просто… должен помочь ей.

— Ты правильно поступил. Не стыдно проявлять сострадание, независимо от того о ком идет речь, о каком создании.

Люкан был с ней полностью не согласен, но промолчал…

В дальнем углу импровизированной кровати с потолка свисали простыни, покачивающиеся от сквозняка, движение ткани напомнило ему о дрожащем пламени свечи.

То, что вышло из-за самодельной занавески, не укладывалось в голове.

Эйпекс стоял в открытом проеме, и, заходя, он не потрудился оглянуться по сторонам. Что совсем несвойственно профилю парня: параноидальный сукин сын с инстинктом убивать более острым, чем у курка винтовки, всегда смотрел в оба.

Вместо этого он даже не заметил Люкана. Или нового пациента, которая пахла человеком, потому что ладан еще не полностью заполнил своим запахом помещение.

Заключенный просто вышел из кладовой, проведя рукой по лицу так, словно пытался стереть увиденное.

Или же он вытирал слезы.

— Не понимаю.

— Прошу прощения? — пробормотала медсестра.

— Да ничего.

— Давайте устроим ее на боку и чем-нибудь подопрем. Она лучше отдохнет, если не нагружать рану.

Люкан вскочил на ноги, потому что отчаянно хотел занять себя делом… и все же, на короткое мгновение кладовая показалась ему черной дырой, в которой он не мог собрать мозги в кучу. Но потом он подошел к раскладному столу и взял сверток ткани, простыни вроде. По еще одному чудесному стечению обстоятельств ткань оказалась чистой.

— Подойдет?

— Да, — ответила Надя. — Подложи к ее пояснице. Она слишком слаба, чтобы держать позу самой. Я введу катетер, но у меня нет доверия к стеклянным бутылкам, которые я нашла. Я простерилизую еще воды, сделаю все, чтобы она смогла сама заменить сосуд, даже если придется разбудить ее.

Соорудив для Рио подпорку, Люкан отступил назад.

— Я должен уйти на перекличку.

Капюшон резко повернулся в его сторону.

— Да, ступай, если хочешь защитить ее. Я не хочу привлекать внимание, а если тебя начнут разыскивать, они могут заявиться сюда.

— А ты? Что, если ты понадобишься…

— Если ты сможешь позаботиться о нем, — она кивнула вдоль ряда коек, — То я смогу позаботиться о ней. И никто не станет искать меня на перекличке. Я должна благодарить Деву-Летописецу за странные предрассудки Палача.

— Сейчас я уйду.

Но он нескоро смог заставить себя тронуться с места. И он не смог попрощаться с Рио.

К слову о предчувствии. Казалось, если он произнесет это слово вслух, то обречет ее на смерть. Вроде того.

Дурь какая.

Миновав полки и шкафы, Люкан толкнул дверь в подвальный коридор и запустил уставшую руку в волосы.

Он сам многого не понимал о происходящем. И частью этой головоломки стал тот факт, что в действительности у него с Эйпексом оказалось кое-что общее.

У обоих были теперь те, чья судьба их заботила.

А это — плохие новости в исправительной колонии.