Волк в зеркале

Глава 26. Вокзальный. 27 июня, среда, поздний вечер

— Злой дух, значит… — вздохнул Каращук, переглянувшись с солидным мужчиной лет пятидесяти, на котором, несмотря на жарищу, был пиджак — впрочем, надетый поверх футболки. — Что скажешь, Иваныч?

Владимира Ивановича Григорьева я знал исключительно шапочно — так, видел один раз. Сейчас выяснилось, что это один из членов городского совета — можно сказать, функционер из верхушки Управы.

— Скажу тебе, Богданыч, что это полная задница, — неприязненно ответил Григорьев, вытирая мощный загривок носовым платком, уже мокрым — хоть выжимай. — Только этого нам не хватало. Подгадил ты, брат, только так…

Взгляд на меня. Ну уж нет, ребята, не надо всё валить с больной головы на здоровую! Впрочем, для начала понять бы, чья голова больнее…

— Не гони на Найдёнова, Иваныч. Он не виноват, — неожиданно вступился за меня безопасник. — Думаю, ему эта история тоже не особо нравится… И без него мы её вряд ли решим. Так? — взгляд на Шнайдера.

— Так, Олег Богданыч, — подтвердил управовский колдун. — Нашими методами ничего из того, что происходит с Найдёновым, не отслеживается.

— И Лавинскую вы прошляпили, — добавил Горюнов, прохаживающийся по залу. Автомат висел у него на шее, рукава «афганки» закатаны — вылитый немец из старых фильмов.

Зал был довольно большой, с несколькими окнами — вероятнее всего, зал заседаний, а может, тут вообще когда-то был актовый зал, разве что сцены не видно. Несмотря на поздний вечер и открытые окна, было откровенно душно. Народу собралось немало — помимо Каращука и Григорьева, были ещё двое незнакомых, скорее всего тоже из верхушки, Шнайдер с двумя подручными колдунами, человек пять из боевой группы, не считая Горюнова — все с автоматами. Большаков, безучастно стоящий у окна, облокотившись на простенок. Ну и наша троица, ездившая в Колчино, в полном составе. Не было разве что зеркала — его сразу, едва мы подъехали, со всеми предосторожностями унесли куда-то в подвал Управы. Несли, кстати, вшестером.

— Прошляпили её все, — буркнул Шнайдер. — Теперь-то ясно, что шансов удержать особо и не было…

— Кстати, Игорь, а знаете, как она сбежала? — хитро улыбнулся Каращук. Григорьев нахмурился, но безопасник лишь покачал головой. — Судя по всему, просто утечь, как дым, она не могла. Поэтому использовала своего рода физический путь… Андрей, расскажешь? — повернулся он к Шнайдеру.

— Допрос слесаря Муканова Виктора Сергеевича, выжившего в бойне на улице Дзержинского, показал, — негромко начал колдун, — что около двух часов ночи жильцы их общежития сидели и пили пиво в общем зале. Такое вот бытовое пьянство, ничего удивительного… Муканов почувствовал головокружение, потом боль в груди, затем, по его словам, произошло что-то вроде взрыва, уничтожившего всех, кто был в комнате. Несмотря на боль и шок, сознание не потерял и чётко слышал женский смех и видел женскую фигуру. Что было дальше — не помнит.

— У нас на аппаратуре примерно в этот момент зафиксирован сильный выброс энергии, — пояснил Каращук. — Но информация дошла не моментально, поэтому ваш отряд оказался на месте чуть раньше боевой группы, которую по тревоге подняли мы… Молодцы, кстати, благодарю за оперативность. Александр Трофимыч, — обратился он чуть громче к Большакову, — отметьте, чтобы и дежурного, и группу поощрили. Отличная работа.

Зараза, он ещё и издевается. Хотя… вроде серьёзно говорит. Большаков вот только устало кивнул — и отвернулся. Достали Трофимыча все эти подковёрные игры…

— Отследили, с кем он встречался, — продолжал Шнайдер, — и выяснили, что в последние дни Муканов имел всего один нетипичный контакт — с вашей мобильной группой, — он посмотрел на меня. — Которая до этого контактировала с Лавинской… Вероятнее всего, ваша Люба каким-то образом передала некую метку — скорее всего, через Найдёнова, который являлся её ключом.

Люба. Тогда, в машине. Как она сказала?

«Может, я отдала свою суть тебе, пока мы ехали в этой машине, потом ты передал её ещё кому-то, и так далее? Может, меня и не было в Управе?»

Я почувствовал, как по спине бежит холодок.

— Э, я её знать не знал, — начал было вслух, но Каращук поднял раскрытую ладонь, призывая к тишине:

— Знали, Игорь… И она вас однозначно знала. Я даже не уверен теперь, кто именно инициировал ту экзекуцию в нашей промзоне — изгои или она сама. Возможно, она протащила их туда, как по рельсам… потому что знала, что они либо не смогут её убить, либо им гарантированно помешают.

— А смысл? — подал голос Юрка.

— Отличный способ внедриться в город, и вполне законно, — ответил Горюнов. — А тут такая везуха — Найдёнов оказался в той группе, что её вызволила…

— А просто заявиться в город — не? Спокойно вышла бы на Игоря. И не привлекая внимания.

— Вероятно, сочла, что такой способ лучше, — пожал плечами Шнайдер. — Это у неё бы узнать…Тем более, цели своей она достигла. И, кстати, если бы Муканов не пил в ту ночь — скорее всего, все остались бы живы. Ну, максимум погиб бы его сосед по комнате…

— Погодите, Муканов этот… он от меня шарахался, словно почувствовал что-то, — сказал я.

— Скорее всего, повышенная чувствительность к определённым видам энергии, которая развита в основном у священников, — не удивился Каращук. Да у него что, на всё ответ готов? — Возможно, потому она и поставила метку как раз на него… через вас. Судя по всему, у тех изгоев, с которыми встречались вы уже дважды, в промзоне и в Колчино, было то же самое…

— Угу, и только отец Андрей не стал стрелять сразу, как только увидел, — пробурчал я. Информации оказалось как-то слишком много. Выходит, Управа уже почти всё разложила по полочкам, пока я тут гадаю!

— Отец Андрей — человек очень уважаемый, — чётко сказал Григорьев. — Было бы очень хорошо, если бы он мог присутствовать здесь, но он отказался, а силой человека с таким авторитетом не вывезти…

Ах вот как. Ну хорошо, хоть священника не вплели во всё это…

— Варево вы спёрли? — поинтересовался я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Мы, — за всех ответил один из незнакомых, с взлохмаченными волосами, в бриджах и рубахе с коротким рукавом. Исследовательский отдел, что ли? Очень может быть.

— И что там?

На ответ я не очень надеялся, но, как ни странно, лохматый ответил:

— Отвар из плакуна, бузины, чертополоха, крапивы. И соль.

— Комплект против нечисти, — съязвил кто-то.

— Два мордоворота в «Триаде» — ваше дело? — прямо спросил я Каращука. Пока народу много — не отвертится…

— Наше, — не стал отнекиваться безопасник. — После нашей встречи вы, Игорь, развили бурную деятельность, вот и пришлось попросить коллег из Гидростроя, чтобы они создали вам экстремальную ситуацию… чисто для проверки.

— Тихонов? — вот честно, не ожидал я такого от своего бывшего шефа, которому успел поверить.

— Нет, берите выше. Байков, его начальник… Но вы, как я погляжу, отлично разобрались с проблемой, прямо на лету ситуацию прокачали. Они должны были вас напоить и сымитировать ограбление, а вы соскочили легко и изящно.

Ну, не скажу, что это было легко, но…

— И что?

— Вы нам подходите, — спокойно сказал Каращук. А вокруг-то все молчат… не ради этих ли слов всё это сборище? — А поездка с нашим человеком, — короткий кивок на Дьяченко, — это только подтвердила. Вы же хотите разобраться во всём происходящем?

Мир потускнел. Люди замерли, словно застывшие на полуслове, как мухи в янтаре. Пахнуло знакомыми духами — кажется, к запаху теперь примешалась ещё и сирень. Опять это сиреневое нечто…

— Соглашайся, — шепнула Люба мне на ухо.

— Так и будешь подкрадываться сзади? — спросил я вместо ответа. Попробовал обернуться — не выходит, словно я застыл вместе со всеми.

— Я же половинка тебя, я всегда с тобой, — прошелестел голос уже в другое ухо.

— Ты зачем тех людей убила?

— Тебе же сказали — если бы не пили, были бы живы, — легкомысленно отозвалась женщина. — Я не зря выбрала время, когда все нормальные люди спят. К тому же — я злой дух, ты не забыл? Мне можно.

— Слушай, ну изыди уже, а?

— Не хочу, — смех её прозвенел как колокольчик, она опять ущипнула меня за мочку уха — явно губами. — Мы же венчаны, забыл?

— Забыл, — честно сказал я. — Что там я тебе дал? Не кольцо же точно. Истинное имя или кровь?

— Не помнишь, — игриво-удовлетворённо прозвучало за моей спиной. — А если вспомнишь — это тебе поможет?

— Посмотрим.

— А почему ты не сказал им, что я уже дважды приходила к тебе? — сменила тему Люба.

Хм. А правда, почему? На этом допросе перед кучей народа я выложился вряд ли слабее, чем перед священником… но эти вот «диалоги со внутренним голосом» не упомянул. И колдуны ни разу не упрекнули меня во лжи. Может, этих разговоров вообще не существует? Все они у меня в голове?

— Конечно, у тебя в голове, — хихикнул за спиной голос. — Потому и не сказал. Должно же у нас быть место, где мы можем уединиться?

— Пойду в баню, буду париться до потери сознания, — пообещал я. — А потом нажрусь водки, чтоб наизнанку вывернуло. Может, тогда свалишь?

— Ловлю на слове, — засмеялась Люба. — Ну ладно, убегаю. Соглашайся, говорю тебе! Но лучше не сразу. А Каращук — умный мужчина, плохого не посоветует.

Правой щеки коснулись тёплые губы — и в тот же момент мир «отмер».

— Работать, кстати, будете вместе с Юрием Алексеевичем, — Каращук кивнул на Юрку, и я понял, что он продолжает фразу — «тут», похоже, прошло не больше секунды. — Можно и совмещать с вашей основной работой, если хотите, Александр Трофимович не против… Но у нас и так оклады хорошие. И служебное жильё.

Я им нужен. И он меня попросту покупает.

Я им нужен потому, что зеркало «привёл в действие» именно я — да пусть и не помню, как. Люба для них — что-то совершенно вторичное. Так, небольшой бонус… особенно сейчас, когда они поняли, что она ходит за мной по пятам. И им важно иметь меня на виду — чтобы контролировать. А может — чтобы заодно устроить Любе ловушку.

И испытать артефакт.

Ну что, попробовать выложить козырь?

— Волков тоже хотел во всём разобраться? — нагло поинтересовался я.

— А, вы тоже заинтересовались этой историей? — голос Каращука ни капли не дрогнул. Безопасник бросил быстрый взгляд на Юрку, потом на Трофимыча, на Колтырина. Ну да, всё верно — эти трое явно в курсе тех дел, что творились тут прошлой осенью. Да и из присутствующих «чинов» явно многие знают, о чём речь. — Да, хотел разобраться и работал с нами. Заметьте, по своей инициативе… почти.

Лицо у него было до того честное, что я ни капли не сомневался — врёт. Тут и колдуном не надо быть. Сто к одному, что если и была «инициатива» со стороны неизвестного мне Серёги Волкова — она явно была продиктована обстоятельствами, в которые его загнали… И то самое «почти».

Ну что ж… Я вам нужен? Давайте попробуем поторговаться.

Я отодвинул стул и сел — выглядело это вызывающе, учитывая, что большинство, включая «пиджаков» из Управовской верхушки, стояли. Посмотрел на безопасника снизу вверх:

— Олег Богданович, я тоже не против работы с вами. Просто хочу быть уверен, что… — быстрый взгляд на Юрку — тот стоит чуток ошарашенный, явно не ожидал от меня, — …что я не исчезну точно так же, как Волков.

Лицо Каращука внезапно стало злым.

— Умный, значит? — прошипел он. — Товарищи, извините, мы с Найдёновым отлучимся ненадолго. Ну что, Найдёнов, вставай, пошли. Поговорим с глазу на глаз, — и он, не оборачиваясь, зашагал к дверям в коридор — старым, двустворчатым, покрытым множеством слоёв краски.

Мне ничего не оставалось, как встать и последовать за ним. Не пристрелит, в конце концов — слишком много народу слышало начало диалога, и пусть даже все «под подпиской» — просто так убрать меня сейчас уже не выйдет. Вопросы возникнут, так скажем — тем более, тот же Григорьев по должности выше Каращука.

Мы прошли по коридору с десяток шагов, и безопасник открыл дверь в какую-то комнату — пустую и пыльную, даже стульев нет. В окне, выходящем на здание милиции, алеет закат в полнеба.

— Дверь прикрой, — буркнул Каращук, и когда я, притворив дверь, подошёл ближе, прямо сказал: — Ты, Найдёнов, как тот самый Волков. Такой же наглый и въедливый. Хочешь знать, что произошло?

— Хочу.

— Мы расследовали заговор в верхушке Колледжа. Дело было — полная задница. Доппелей полгорода. Колледж ставит ультиматумы. Диверсии устраивает. Вдобавок рядом с Волковым крутилась девчонка, из ваших, провалившихся, и колдунам она нужна была до зарезу — потому что способна смотреть в будущее, пусть ненамного и бессистемно, но всё равно… А Волков своей аурой умел усиливать пробои. Точнее, не умел — просто мог…

Каращук, видимо, чуток успокоился, голос стал ровнее, из него пропало напряжение:

— В общем, колдуны открыли пробой в оружейку. Волков был в составе группы, которая заранее туда выехала — мы смогли просчитать действия этих уродов. Не помогло — там рвануло, разнесло половину оружейки, четверо раненых, а Волков просто исчез. Вообще, понимаешь?

А вот сейчас нутром чую — говорит правду. Может, не всю, но правду.

— Если он мог усиливать пробои — может, что-то случилось, и он попал к колдунам? — предположил я.

— Если бы, — хмыкнул Каращук. — Дальше ещё интереснее. Примерно через пару часов позвонил дежурный с северного КПП и передал, что Волков пошёл в Колледж и просил поддержать огнём. И всё — больше о Волкове никто никогда не слышал.

— Северный КПП далековато от оружейки, — вслух прикинул я.

— Да, но тем не менее.

— А что с Колледжем?

— Подняли по тревоге боевую группу. Прорвали защиту — не спрашивай, как. Зачистили пол-Колледжа, по-жёсткому — причём организованного сопротивления почти не встретили. И… — безопасник сделал паузу.

— Что «И»?

— Никаких следов ректора. Никаких следов Волкова. Но интересная деталь — в бывшем спортзале обнаружили растерзанную тушу оборотня и тело очень крупного доппеля. Причём доппель убит выстрелом в затылок, возможно даже в упор. А от оборотня — одна кровавая каша, словно его стая собак рвала… Клочки по закоулочкам, короче. Как Тузик грелку. Кровищи — как на скотобойне.

Что-то не так. А, вот что!

— Колдуны же не используют огнестрел?

— Молодец, хорошо инструктажи слушал, — кивнул Каращук. — А ещё там обнаружилась пара гильз и с десяток патронов от карабина Волкова. Причём патронов нестреляных, будто их просто выбросили.

— И это точно от карабина Волкова?

— Точно, — поморщился безопасник. — Он незадолго до этого купил себе довольно экзотический ствол, таких на весь город хорошо если штуки три. И везде с ним таскался, и на тот выезд в оружейку с ним поехал — это я видел лично. Но карабина мы не нашли.

— Выходит, в Колледже были не только доппели, но ещё и оборотень? — осторожно уточнил я.

Вот. Вот оно. Оборотень, который может открывать пробои — и оборотень в Колледже. То есть, выходит, и тот, которого мы видели — скорее всего выходец из Колледжа.

Стоп. Именно из Управы велели не трогать того оборотня, что помог нам. Значит — они отлично знают, что он настроен миролюбиво. И Каращук знает. Но можно гарантировать — не ответит, если спросить его прямо… И ведь никто из присутствующих в зале не прокомментировал, когда мы рассказывали, как оборотень помог нам отбиться от засады! То есть — все знают? Или всем велено помалкивать? Что же тут творится-то, а?

— Предполагаем, что оборотень верховодил, — нехотя сказал Каращук. — В облике ректора. Это объясняет, почему Колледж противился внедрению электронных фотоаппаратов… Ну и доппели, опять же.

Было видно, что разговор дался ему нелегко. А это значит, что большинство сказанного — правда. Возможно даже, что всё — но зуб даю, что-то наш Богданыч приберёг в рукаве… С него станется.

— Так что, как видишь, к исчезновению Волкова мы непричастны, — подытожил безопасник. — Самим бы разобраться… Ты с чего вообще взъелся-то?

— Дьяченко зачем шантажируете? — а, борзеть так борзеть.

— Надо же людей как-то в нужное русло направлять! — глаза Каращука совсем по-мальчишечьи блеснули. — И это он ещё не знает, что с Волковым дважды встречался доппель в его образе. Причём оба раза Волков выжил только чудом…

Выражение лица безопасника вдруг изменилось, он отвернулся к огненному закату в окне и, кажется, задумался. Потом продекламировал — медленно, спокойно:

Дикая охота. Ярость через край.

Лес застыл от страха. Топот, крики, лай...

Всадники лихие — скучно было жить:

Дома жёны горько будут слёзы лить.

Замолчали птицы и не смели петь...

Загоняли волка,

А догнали смерть.

— Пишете стихи? — я удивился: как-то Каращук не показывал ни разу тяги к поэзии.

— Нет, это Мария… да неважно, пусть будет просто Мария. Тёзка, кстати, тогдашней подружки Волкова, — безопасник, обернувшись, внимательно посмотрел на меня — может, хотел что-то добавить к сказанному, а может, наоборот — решил, что сказал слишком много. Потом, усмехнувшись, поинтересовался:

— Расскажешь ведь небось Дьяченке?

— Обязательно расскажу, — не стал врать я. Подставил меня Юрка, конечно, неслабо, но, справедливости ради, сам же и разруливал проблемы вместе со мной.

Каращук, усмехнувшись, махнул рукой:

— Короче! Согласен?

— Согласен.