Волки

ГЛАВА VI ПО ЗАДАНИЮ ИНСТРУКТОРА

Вихрев приехал со станции днем. Матери дома не было. Наскоро закусив, он сейчас же ушел в правление колхоза. Иван Иванович встретил его радостно:

— Наконец-то… приехал! А нас тут без тебя чуть совсем волки не заели… Ну, что нового, садись говори.

Николай передал ему запечатанное письмо. Председатель, кончив читать, попросил у него удостоверение.

— А копию решения облисполкома — «о мерах по усилению борьбы с волками», захватил?

— Есть.

Председатель просмотрел решение и, что-то записав в блокноте, спросил Вихрева:

— Ты еще не видал коновода Василия? Зайди, полюбуйся… что с ним волки наделали. Лежит с забинтованной головой. И… испуг еще не прошел. Пережить такой кошмар мальчику нелегко. Вчера волки разорвали нашего лучшего жеребенка от Стрелки и матку погрызли.

— Как? Любимчика разорвали?

— Да. А в колхозе имени Куйбышева вдову без коровы оставили.

Председатель встал и подошел к Вихреву.

— Я, Николай, согласен отпустить тебя на работу по борьбе с волками. Колхозная помощь будет в этом деле неограниченной. Закрепить за тобой лошадь? Пожалуйста, выбирай какую надо! Дать материалы и рабочих самоловы построить? Пожалуйста! Забронировать туши павших животных для устройства этих… как вы называете…

— Привад, — подсказал Николай.

— Да, привад. Сейчас у нас, правда, падежа нет и даже для волков, — тут Иван Иванович улыбнулся Вихреву, — мы, конечно, падежа желать не будем, но… достанем и мяса. Можно вот начать с Любимчика. Отвези его труп куда нужно. В дальнейшем весь падеж и даже часть вынужденного забоя скота мы используем для борьбы с волками.

Но дело не только в этом. Один в поле не воин. Тебе, Николай, действительно необходимо широко организовать работу по всему нашему кусту колхозов.

Сегодня вечером я собираю правление колхоза. Поставим вопрос об организации борьбы с волками. Докладчик ты. Я помогу. Завтра у нас четверг? В четверг — исполком сельского совета. Я договорюсь с Алексеем Николаевичем. Поставим вопрос об организации борьбы с волками на территории всего совета, по всему кусту колхозов. Завтра днем зайдешь, подработаем вопрос.

Они говорили еще около часа. Наконец, Иван Иванович встал и, проводив Вихрева до двери, напомнил:

— В 8 часов твой доклад на заседании правления.

На обратном пути Николай зашел к другу. Он был старше Василия почти на два года, но они дружили. Трудно было сказать, что их связывало. Возможно общая любовь к природе, увлечение охотой…

Васька лежал на кровати с забинтованной щекой и губой. На лбу лежало мокрое полотенце. Глаз его заплыл. Придерживая повязку на губе, он рассказал Николаю о страшной ночи у Фирсова ключа.

— Как же ты стрелял, что оно тебя по зубам ударило?

— Стрелять на правую сторону пришлось, не с руки, да и в горячах все вышло. Я повод бросил, за ружье поймался, выстрелил вправо, а мерин как вдарит влево, ну, я и на траву… Разбило здорово всего. Сначала ничего не чувствовал, а вот дома совсем развезло. И зубы шатаются…

— Испугался?

— Сначала нет. Злой был. А как патроны вышли, да увидел мертвого Любимчика — испугался. Только ты никому не говори об этом, Коля! Сильно испугался я… А Петька тот сразу на березу залез.

— Волков много налетело?

— Темно было, но, наверное, не меньше десятка. Это Беспалая была. Когда мы вечером табун прогоняли она с волчатами у ропаков выла.

— Ну, давай поправляйся, мне некогда сегодня, потом зайду.

— Посиди… Скажи хоть, чем волков бить решили?

— Много способов всяких… и ты помогать будешь. Сейчас ты специалист! — пошутил над другом Вихрев. — Выдумал тоже на скаку через правое плечо стрелять! Это только казаки да горцы так стреляют, но они специально джигитовку проходят!

Николай волновался. Ему первый раз пришлось выступить по серьезному вопросу на заседании правления колхоза, а затем на исполкоме сельского совета. Но Иван Иванович во всем поддерживал и защищал его молодость…

А шуму, сомнений, критики было не мало, особенно на исполкоме сельсовета.

— Какой он организатор? Молод еще… — возражал один из председателей колхоза. Выступивший затем Иван: Иванович разбил это заявление.

— Мы с вами, Прохор Игнатьевич, не молоды, самолов не построим, привады толковой не выложим, крупной охоты не подготовим. А молодой Вихрев может это сделать. Почему мы ему все руководство волчьим вопросом поручаем? — Не только потому, что он прошел инструктаж и на эту работу уже закреплен документом облисполкома. А еще и потому, что он давно увлечен этой работой, он ее во сне видит. Причем тут молодость? Разве можно сомневаться в возможностях нашей советской молодежи! Что вы, Прохор Игнатьевич!.. Не ваш ли сын добровольцем на фронте был и вернулся с четырьмя орденами? А он только на два года старше Вихрева. Не ваша ли комсомолка Дуся Цепина лучшая огородница в районе? У нее некоторым агрономам не стыдно поучиться. Я бы, например, такой Цепиной не раздумывая свое колхозное огородничество доверил.

Прохор Игнатьевич завозился на стуле и кашлянул… А Иван Иванович продолжал:

— Волки принесли нашему животноводству громадный ущерб, а мы будем бездействовать? Не является ли это безделье признаком нашей некультурности и преступного благодушия? Нет, мы должны на борьбу с волками вложить определенные средства, а главное — создать свои кадры. Если потребуется, мы и свой колхозный окладной шнур сделаем, а из Вихрева вырастим окладчика. Пусть каждый волк, повадившийся на нашу территорию, найдет здесь свою гибель!..

Исполком сельского совета возложил на Вихрева организацию борьбы с волками по всему кусту колхозов. Колхозы выделяли нужный материал, рабочую силу, транспорт на строительство самоловов, прикрепляли своих охотников на уход за ловушками. Правления обязывались ежедневно по телефону или нарочным при подаче в сельсовет сведений по животноводству, одновременно сообщать о всех случаях появления волков. Запрещалось расходовать туши павшего скота без разрешения Вихрева, за исключением заразных случаев, когда применялась инструкция ветеринарного надзора.

Местным охотникам запрещалось ставить капканы у специальных привад на волков, выложенных для облавной охоты. Капканный промысел волка был поставлен под контроль и инструктаж Вихрева. Всем правлениям колхозов предложили немедленно проверить скотские загоны фермы и ликвидировать все возможности проникновения волков к скоту. Охрану скота обязали обеспечить надежными людьми и оружием.

Вихрев на каждом заседании очередного исполкома был обязан информировать об исполнении настоящего решения и о результатах мероприятий по борьбе с волками.

После памятного заседания исполкома сельского совета Вихрев энергично включился в работу.

Какие короткие дни! Он никак не укладывался в них и только ночью возвращался домой.

За ним был закреплен Крепыш — мерин шести лет. Он хорошо бегал, был вынослив, послушен. Зимой не боялся глубоких снегов.

В первый же день он на Крепыше проехал не менее двадцати километров, выбирая место для выкладки привады. Наконец остановился на небольшой возвышенности среди полей. Это в треугольнике между ропаками, Фирсовым ключом и колхозом им. Куйбышева. От дома до привады было не более трех километров. В двух километрах от нее проходила большая дорога в район.

На возвышенности росли одиночные березы. Этот участок не распахивался и покрытый кустиками полыни переходил к ропакам сначала в мелкую поросль осинника, а затем небольшой участок березняка. В сторону Фирсова ключа от участка шла лощина, а к колхозу имени Куйбышева метров за четыреста начиналось сухое болотце с зарослями тростника и смешанным лесом.

Тут было тихо и спокойно. Сена, дров или соломы близко не было и ездить сюда колхозникам было не за чем. Участок был с плотным грунтом, с прикрытием для подхода, хорошим обозрением окрестности и потому удовлетворял привычки волков. Именно в этом районе пересекались основные пути переходов зверей.

Дело было за мясом. Любимчик лежал там же. Волки вторично не приходили, только сороки и вороны тучей поднялись с поклеванной туши и Николай с одним колхозником поднял труп на телегу и отвез на возвышенность. Затем, отпустив колхозника домой, вернулся на Крепыше к Фирсову ключу и, перехватив веревкой брюшину жеребенка, протащил ее до привады, где и отцепил, не слезая с лошади. На второй день в сельсовете ему сообщили, что в Северном колхозе пала старая лошадь животноводческой бригады, и его ждут. После вскрытия трупа ветеринаром участка и составления акта, Вихрев в тот же день вывез тушу на приваду, а кишки протащил два километра, заехав от ропаков. Таким образом, привада была организована и Вихрев через день проверял ее.

В последующие дни в трех колхозах куста было построено пять тункинских ям и три волчьих садка. У каждой тункинской ямы был недалеко устроен ложный самолов, где внутри срубов разбросаны куски мяса, кишки и разлита кровь животных. У волчьих садков в коридорах также были разбросаны животные остатки, и дверцы пока не навешивались. Прикрепленные к самоловам колхозники-охотники были проинструктированы Вихревым и их работа ежедневно проверялась.

Николай обращал особое внимание на то, чтобы вся обстановка вокруг самоловов и внутри их носила характер естественной запущенности. Никаких следов человека не допускалось, везде притрушен навоз, а щепки, обрубки и прочие остатки строительства и свежая земля — убраны и замаскированы.

Однажды он приехал в Северный колхоз к охотнику Семену и позвал его осмотреть самолов. Поехали верхом. Тункинская яма была в 120 метрах от овцефермы. У окна сруба валялся окурок. Вихрев спросил:

— Ты курил? Подними окурок, не слезая с лошади!

Семен долго пыхтел, пока не приспособился и, наконец, подобрал сигарку.

— Запрещаю курить при осмотрах самоловов! Ты что думаешь, сюда на прогулку ездишь? А охотник называешься!.. Вон тот кусок откинь от сруба, он лежит неестественно!

Возвращаясь, Вихрев в 50 метрах от самолова обнаружил свежую палку, остроганную ножом.

— Кто здесь был?

— А я не знаю! — вскипел недовольный Семен.

— Как ты не знаешь? Ты здесь приставлен, должен все знать!

— Да ребятишки наверное бросили, подходили самолов смотреть!..

— Сегодня же узнай, кто был и запрети сюда ходить! Твой враг осторожен и хитер. А ты как простофиля. Смотри, я тебя за эти безобразия попрошу к Алексею Николаевичу!

Вихрев был строг.

В своем колхозе у него было построено три самолова. Волчий садок и тункинская яма у скотоферм и одна тункинская яма на старом скотомогильнике. Он сам обслуживал эти самоловы. В дальнейшем, когда начнется капканный промысел волка, он решил передать их под наблюдение коновода Васи.

Прошла неделя. Проверяя приваду, Вихрев заметил какое-то особое возбуждение сорок и ворон. Он повернул Крепыша и стал подъезжать к возвышенности. Еще издали заметил, что туши жеребенка уже не было, а лошадь была повернута головой к осиннику. Сомнений не было. Волки были у привады и основательно ее опустошили. Он сделал круг, но никаких следов не заметил. Возбужденный и радостный, поспешил в колхоз им. Куйбышева. Здесь тоже новость. Ночью в ложном самолове… тункинской ямы была пара волков. Они вытащили из сруба грудинку павшей овцы и крепко закусили, оттащив мясо на отвал скотофермы. Прикрепленный к самоловам, Сергей Пахомов готовился открыть замаскированный самолов, посадив в него на ночь козленка. Вихрев одобрил его подготовку, вместе с охотником еще раз осмотрел и проверил самолов.

— Собаки здесь бывают? — спросил он Сергея.

— Один кобель Пиратка ходит, сегодня я скажу, чтобы его привязали, а то еще залезет в самолов.

— Правильно!

Вернувшись вечером домой, он прибрал Крепыша и вошел в избу. Обняв мать, долго кружил ее и выкрикивал: «Волки пришли! Волки пришли!».

— Да отпусти! Совсем меня растрепал… какие волки, куда пришли?

Он посадил раскрасневшуюся мать на скамейку и рассказал о своих новостях.

— Ну и что же? Надо сначала поймать их, а потом радоваться.

— Теперь, мама, скоро ловить будем. Дело к этому идет!

— Посмотрю я на тебя, Николай… Женить тебя надо! Нюра сегодня опять заходила, с Васильевым скот переписывают. Хорошая девушка…

— Жениться я сейчас, мама, не буду, ростом еще не вышел, — отшучивался Николай. — А с Нюрой мы часто видимся на комсомольских собраниях. Она, мама, действительно хорошая девушка. Мы друзья…

В этот вечер он долго сидел и шутил с матерью, а ночь не спал. В дремоте ему представлялись волки, то прыгающие в яму самолова, то потащившие привалу в ропаки. Рано утром, проверив свои самоловы, Николай уехал к Пахомову. Волки не приходили. Сергей говорил:

— А козленок кричал исправно. Скучно и страшно видно ему одному в этой клетке. Я два раза ночью выходил на прогулку, слушал. Сегодня придут, проголодаются.

Когда Вихрев приехал к приваде, в воздухе закружились снежинки. К вечеру пошел настоящий снег. Свинцовое небо прижималось к полям. Сороки тихо сидели на побелевших деревьях.

Опять бессонная ночь…

На рассвете, заглянув в окно, Николай увидел всё побелевшим, снег выпал на пять сантиметров. При проверке оказалось, что у волчьего садка сильно наследила лисица.

— Удивительно, — подумал охотник, — после первого снега, звери обычно лежат сутки, а то и больше.

У ложного сруба тункинской ямы на скотомогильнике был волк одиночка, но не заходил в сруб, а поглодав старые кости, ушел к деревне, где ему удалось разорвать собаку.

Напоив Крепыша и дав ему овса, Николай позавтракал и вскоре выехал в объезд участка на весь день. Крепыш весело бежал. За деревней Николай обогнал обоз колхозников на санях, который вышел за кормами для скота.

Первый снег, первый санный путь! И такое тихое, радостное помолодевшее утро…

Николай заехал в колхоз имени Куйбышева.

Пахомов выбежал на крыльцо.

— Ты что сегодня долго?..

— Сидит один!

— Кто сидит?

— Волк, говорю, в самолове сидит! Сейчас только оттуда. Никому еще не говорил.

Они приехали к ловушкам. С лошади Вихрев заглянул в сруб. В яме, ломая маскировочный хворост, закидался волк. Наконец он с прижатыми ушами забился в угол, обнажив клыки.

— Ура, Сергей! Не пропали наши труды. А второй?

— Второй долго крутился и к утру ушел. Что, стрелять будем?

— Только пулей, а то разобьем всего.

Через полчаса они управились с волком и вытащили его тушу из ямы. Это была молодая волчица.

Охотники долго возились, заново маскируя яму и свои следы. Местами они присыпали свежего навоза и, наконец, протащили по земле верхом на лошади парную брюшину овцы, только что забитой в колхозе. Брюшина и кишки были брошены у окна сруба.

В Северном колхозе у Семена волки все еще не были, ловушки покрыло снегом. Сороки расклевали кишки приманки и с шумом поднялись навстречу охотникам. Вихрев посоветовал Семену привести сюда собаку, чтобы она посильнее последила и поела приманку, а затем ее привязать.

Уже после обеда, Николай поехал к приваде. Делая круг, он пересек волчью тропу. Звери прошли к приваде от ропаков. Вскоре он встретил и выходные следы. Волки ушли с привады в смешанный лес к колхозу им. Куйбышева. Звери иногда шли след в след, перемешав на пашне снег с землей, а местами расходились. Здесь молодые, видимо, играли, а старики делали короткие лежки. Проехав вдоль следов и несколько раз проверив, Вихрев насчитал одиннадцать волчьих следов.

Одиннадцать! Кто же это? Беспалая волчица с выводком? Он продолжал осторожно следить и в одном месте обнаружил крупные длинные следы волчицы, без когтей у задней лапы.

Она!..

Приглядываясь и изучая следы, он также определил, что кроме волка и прибылых с волчицей были в одной стае переярки. Но сколько отдельно прибылых и переярков, он твердо не решил. Близко и много натаптывать следы он воздержался, чтобы не навести на подозрение хитрую волчицу, и закончил объездной круг, проверив издали приваду. На возвышенности валялись только отдельные мелкие части привады.

Нужно было подложить мяса, но где его взять? Падежа крупного скота во всех трех колхозах не было.

Вечером Вихрев заехал прямо на квартиру к Ивану Ивановичу, которому рассказал о первом убитом в самолове волке и новостях на приваде. Он попросил мяса для поддержания привады.

— Надо мяса? Да. Продолжать прикормку необходимо. Первый снег не надежен. Если сейчас вызвать инструктора, то пока он приедет, снег может растаять и охота сорвется. Мясо… Мясо… Хорошо, завтра утром проверишь самоловы, а в обед с Крепышом подъезжайте на санях к правлению. Значит одного сегодня поймали? Замечательно! Ты знаешь как это поднимет авторитет твоей работы? Не забыл Прохора Игнатьевича? Ну, поезжай отдыхай, намотался, ты наверное со своими волками. Одиннадцать штук. Вот банда, так банда!

И он, прощаясь, крепко пожал ему руку.

Утром подморозило. Волки наследили у самоловов всех колхозов. Николай навесил дверцы у волчьих садков и открыл окна у тункинских ям. Аккуратно к обеду он вернулся домой и запрёг Крепыша в сани. В правлении Иван Иванович дал ему записку в животноводческую бригаду.

— Вот распоряжение на дополнительную подводу и отпуск мяса. Можешь взять лошадь и быка.

— Как это… откуда они?

— Вчера вечером я по телефону говорил со многими правлениями колхозов. А ночью специально высылал подводы. Из колхоза «Заря», привезли лошадь, а из «Авангарда» взяли рабочего быка. Теперь мы с мясом.

Между прочим, секретарь просил позвонить, когда будет облава. Из района хотят приехать на охоту начальник райвоенкомата и предисполкома Райсовета. Надо это устроить.

— Устроим. Договоримся с инструктором.

— Хорошо. Как самоловы сегодня?

— Волки везде наследили. Сегодня ночью будут открыты с приманками все ловушки.

— Ты не подсчитывал, сколько у нас сейчас волков бродит?

— Одиннадцать на приваде, в Северном появилась новая стая в шесть штук; из соседнего района подошли четыре, своих еще пара и три одиночки. Итого двадцать шесть.

— Здорово! Им прокормиться — надо две коровы в день.

— Я замечаю, Иван Иванович, что совсем не стало козлиных следов… и зайца мало. Всех, видимо, волки порвали да разогнали!

Николай вывез на приваду обе туши. Волки в эту ночь не приходили. Видимо ушли куда-нибудь на проверку своих старых кормовых мест. Молодой охотник задумался. Неужели где-нибудь близко имеется ещё привада? А вдруг они совсем бросят район и перекочуют? Не может этого быть. Сколько ночей они здесь спокойно кормились и не забудут этой тихой, безопасной полянки…

Лошадь и бык были сброшены с саней и запасная подхода ушла на большую дорогу. Николай затрусил свежим навозом вынужденные следы людей, сделанные при свалке туш и остановился с Крепышом посмотреть работу волков у привады. От туш остались головы, крупные кости, обрывки кож… Все остатки были растащены по полянке, утоптанной сплошными следами зверей. Во многих местах виднелись лежки отдыхающих зверей и черные пятна разбросанной когтями земли…

…Когда вечером Вихрев садил в ловушки живые приманки, пошел ровный густой снег…

Следующий день принес большие радости.

В его волчий садок, где сидела лохматая Собачонка Вохминцева, попал старый беззубый волк. А в Северном колхозе у Семена в тункинскую яму заскочил переярок.

На привадку опять приходила с выводком старая волчица и ушла на дневку в смешанный лес. Победа!..

Свежий снег выпал на пятнадцать сантиметров, и к вечеру подул холодный северный ветерок.

После совета с Иваном Ивановичем была составлена и послана телеграмма инструктору.