Волки

ГЛАВА VII ОХОТА С ФЛАЖКАМИ

Павел Андреевич, с тремя охотниками челябинцами и снаряжением, приехал к вечеру. Подводы привернули к правлению, где их встретили Вихрев, Иван Иванович и другие колхозники. После знакомства и первых общих разговоров, Иван Иванович распорядился проводить всех прибывших на квартиру, закусить с дороги, а затем предложил собраться у него побеседовать.

Так и сделали. Остановились у Вихрева. У него была большая свободная комната, теплая и тихая. Мать Вихрева, Матрена Ивановна, была хлебосольной хозяйкой и умела принять гостей.

Еще утром ее вызвал Иван Иванович и отпустил со склада для охотников мяса, сала, муки, молока… Охотники от хорошего обеда, теплого приема и выпитой чарочки совеем повеселели, разговорились.

Павел Андреевич подробно расспросил Николая о всех его подготовительных работах и мероприятиях. Похвалил за самоловы и организацию привады.

Скоро все собрались у Ивана Ивановича. Павел Андреевич спросил Вихрева:

— Вы не проверяли, где волки ложатся на дневку?

— Хорошо не знаю. Я не решился делать объезд и точно определить лежку, чтобы случайно не спугнуть их. Но уходят они в смешанный лес по направлению к колхозу имени Куйбышева.

— А приходят откуда?

— Всегда со стороны ропаков.

— Это что, на землях вашего колхоза, Иван Иванович? У вас можно посмотреть план участка землепользования? Есть такой план?

— Есть и колхоза и района. Пожалуйста!

Все нагнулись к картам. Вихрев нанес точные отметки привады, линии входных и выходных следов.

— Интересно, — сказал инструктор. — Смешанный лес протянулся почти на два километра. Волчица днюет, видимо, в нем. Но вечером куда-то уходит и… к утру на ранний завтрак приходит к приваде из ропаков. А где, Николай, было ее гнездо?

— Вот, на острове. Это весеннее, а куда потом были перенесены щенки — не знаю. Где-нибудь тоже в ропаках.

— Вероятно, семья не совсем еще забыла свой родной угол и посещает его ежедневно. Между прочим, я первый раз буду проводить такую раннюю крупную облаву по белой тропе в конце октября.

Помню, только раз было дело десятого ноября, а то все позже.

— А что шкуры у них сейчас выходные уже, Павел Андреевич? — спросил один из охотников.

— Николай ответит. Он на этих днях поймал зверей в самоловы.

— Шкуры еще не выходные, — сказал Вихрев.

— Это, конечно, зависит не только от времени, но и от питания, — добавил инструктор.

— Значит завтра делаете облаву? — спросил Иван Иванович.

— Завтра мы с Николаем-сделаем разведку на дневку, постараемся обложить зверей, а облава… как позволит время; может быть и послезавтра.

— А звери не могут ночью вырваться? — задал вопрос Иван Иванович.

— Бывают единичные случаи, но редко.

— Интересно! Такой хитрый зверь и так боится флажков! А сколько стоит такой шнур?

— У меня длина шнура три с половиной километра. Форма флажков прямоугольная, размер полный — тридцать пять на пятнадцать сантиметров, пришиты через метр. Значит требуется шнура три тысячи пятьсот метров и красного материала сто восемьдесят квадратных метров.

— Только? Значит трем колхозам не тяжело завести такой шнур! Дело за окладчиком. А волков у нас хватит. Вот Николай подсчитал, что на территории нашего Совета их сейчас бродит двадцать шесть штук.

— Двадцать четыре осталось, Иван Иванович, — вставил Вихрев.

— Правильно. Двух убили после учета. И эти волки за год на территории Совета похитили скота столько, что… — он задумался, — что хватило бы построить не менее десяти окладных шнуров со всеми прочими принадлежностями.

Они разговаривали часа два, наконец решили расходиться, отдыхать.

— А из района охотников вызвали, Иван Иванович? — вспомнил Вихрев.

— Вызвал, завтра приедут.

— Кто это? — спросил инструктор.

Иван Иванович объяснил и в свою очередь спросил:

— Вы не возражаете, Павел. Андреевич?

— Я сейчас не скажу, какой у нас будет оклад и стрелковая линия. Но вообще не возражаю. Пусть приезжают.

Они вышли на улицу. Ночь была холодная. На небе мерцали далекие, яркие звезды.

Инструктор с Вихревым выехали на Крепыше. Лошадь весело бежала, отфыркиваясь и кося глазом на седоков.

— Отфыркивайся, Крепыш, здесь, а то там при окладе шуметь нельзя, — шутил Николай.

— Замечательная лошадь, — похвалил инструктор. — Это что, постоянно прикрепленная?

— Да, охотничья.

Делая круг по старому следу, они вскоре пересекли свежую входную волчью тропу.

— Вот они, дорогие… завтракать пришли. — Инструктор встал в санях на ноги и взглянул в сторону привады, на смешанный лес. — Давай ориентируемся. По плану я помню, что там, в углу, где выступают крупные березы, должна быть дорога поперек леса.

— Да.

— Это почти на километр от привады, немного больше. Мало… надо будет первый объезд сделать дальше. Там проехать можно?

— Крепыш везде пройдет, Павел Андреевич.

— Хорошо. Держи на этот угол.

Они тихо ехали в двухстах метрах от кромки смешанного леса. Подъехав к лесной дороге, инструктор опять огляделся и махнул рукой дальше. Проехав еще метров шестьсот, где лес уже переходил в отдельные колки, они повернули вправо и стали пересекать лес Это было рискованно, так как волки могли лежать близко в этом краю леса, но окладчик, видимо, имел какое-то особое чутье и опыт, и они подсказали ему, что волки здесь не лягут. Вскоре они наехали на волчью выходную тропу. Павел Андреевич наклонился с саней, смотрел следы, щупал их пальцами…

— Старые… трогай дальше.

Они выехали из леса.

Следов больше не попадалось. Волки лежали в лесу, но если делать оклад отсюда, то шнура могло не хватить. Инструктор решил второй раз пересечь лес по оставшейся сзади лесной дороге. Они тихо двинулись дальше и, выехав на лесную дорогу, круто повернули вправо и стали вторично пересекать лес.

Крепыш шел тихо, настораживая уши и мягко ступая в снег. Инструктор не спускал глаз с дороги и часто вглядывался в левую сторону леса.

Вот опять выходная тропа, — следы были старые. Они благополучно пересекли лес по дороге и выехали на поле.

Впереди виднелась полоска их санного следа. Они повернули влево и поехали вдоль кромки леса. Вскоре лес стал ниже, реже и впереди показался тростник сухого болотца. Опять не круто завернули влево, пересекли свежую входную тропу волчьей стаи и выехали в поле. Опять осторожный некрутой заворот влево и вдоль кромки леса. Доехали до своего поворота на лесную дорогу. Никаких свежих волчьих следов им больше не встретилось.

Волки были в кругу. Улыбающийся инструктор, блестя глазами, шепнул Вихреву:

— Тихонько двигай лошадь по нашему следу. Спускай с катушки шнур, побрасывай тычки, а я пойду сзади, буду навешивать.

Так они двигались, развешивая шнур, торопясь офлажить наиболее слабый участок — выходной след в сторону от ропаков. Инструктор подвешивал шнур с расчетом, чтобы флаги висели на высоте морды зверя. Вдоль лесной дороги они протянули шнур по правой стороне зарослей, чтобы волки, выходя на дорогу, еще издали увидели его. Там, где было не на что нацепить шнур, Павел Андреевич навешивал его на тычки, которые ему сбрасывал с саней Николай. Эти тычки были приготовлены заранее и их было до 500 штук. Они старались линию оклада вести ровную, без зигзагов и мешков, так как последние способствуют прорыву зверя. По кромкам леса шнур был навешан на полыни, кустиках и тычках на десять-двенадцать метров от леса, опять-таки с целью, чтобы волки, двигаясь из круга везде, еще издали, видели эти страшные для них красные флажки со смешанным запахом керосина и пороховой гари.

Оклад был офлажен. Самая ответственная часть работы выполнена. Павел Андреевич взглянул на солнце и с мокрым лбом присел покурить на сани.

— Ну, вот, сейчас мы проверим каких волков обложили, а потом посмотрим стрелковую линию и номера.

Они проехали обратно по своему следу на волчью входную тропу и повернули к приваде вдоль нее.

Вскоре тропа разошлась на отдельные звериные следы. Павел Андреевич долго ходил, разглядывал их, и вернувшись к саням, сказал:

— Беспалая волчица, старый волк, пять прибылых и четыре переярка. Из молодых один, видимо, большой любитель покушать и поиграть, он унес с собой на лежку кость от привады.

Вихрев, восхищенно посмотрел на инструктора и подумал: «Как по книге читает».

Вернувшись к флагам, Павел Андреевич осмотрел стрелковую линию и заметил будущие номера. Оклад имел «нагонистую»[2] форму к входной тропе и ее можно было считать основным ходом-лазом для стаи. У тропы был хороший куст мелколесья с сухим тростником. Далее вдоль линии также имелись хорошие укрытия для номеров. Длина стрелковой линии не превышала трехсот метров. Перед намеченной стрелковой линией были небольшие полянки среди мелкой негустой поросли молодняка осины. Участок позволял издали заметить волков и хорошо простреливался. Инструктор определил для стрелковой линии пять номеров.

— Вот удачно… если приедут из района, то как раз пять стрелков набирается, — подумал он и тихо сказал Николаю:

— Ну, уже поздно. Сегодня охота не состоится. Поедем домой.

Николай завернул Крепыша и пустил его полем на большую дорогу.

Когда лошадь круто повернула и подбежала к воротам, навстречу окладчикам оживленно выбежали охотники и забросали вопросами:

— Как обложили?

— Когда едем?

— Много волков?

— Оклад большой?

— А мы тут чуть с тоски не умерли… скорее рассказывайте.

Слезая с саней, Павел Андреевич, в свою очередь, спросил:

— Из района приехали?

— Давно… тоже ждали, ждали и ушли к председателю.

Матрена Ивановна быстро собрала на стол.

— Проголодались-то наверное как!.. Садитесь.

Умывшись, окладчики сели за стол и, усердно работая ложками, начали рассказывать и отвечать на вопросы.

— Обложили удовлетворительно. Длина, оклада два километра с половиной, поедем утром, волков точно одиннадцать. Стрелковая линия в пять номеров. Особенно ответственный номер у лаза входной тропы.

— Гнать будем на входную тропу? Почему не по линии хода зверя?

— Так заставляет обстановка.

Окончив обед, Павел Андреевич послал Вихрева к Ивану Ивановичу с просьбой подобрать и прислать для инструктажа шесть человек загонщиков, а к утру нарядить четырех лошадей.

В избу вошли председатель райисполкома и начальник райвоенкомата. Опять вопросы, охотничьи шутки, прибаутки.

— Мы в районе были очень удивлены и обрадованы, что именно в этом совете борьба с волками приняла такой размах и организованность. Мне понятно, что дело тут не только в помощи Челябинска и активности председателя колхоза, но и… в исключительной энергии и способностях комсомольца Вихрева, — сказал предрайисполкома.

Матрена Ивановна вспыхнула и в волнений опрокинула чашку с ложками.

— О, еще гости будут, — смущенно сказала она, собирая ложки с пола.

Все улыбнулись.

— Я не ошибаюсь, Павел Андреевич? — повернулся к инструктору председатель исполкома.

— Нет, не ошибаетесь, Николай замечательный парень. Из него толк будет!

— И мне, признаться, было стыдно за нашу районную пушнозаготовительную контору, когда опять-таки здесь, у Ивана Ивановича, зародилась мысль о постройке межколхозного окладного шнура. У нас до сих пор его нет даже в районе.

Матрена Ивановна зажгла лампу. В избу вошли назначенные загонщики и Вихрев.

— Иван Иванович вот их выбрал… отбою нет. Как узнали на что народ нужен — все просятся на облаву, — улыбаясь сказал Вихрев, здороваясь с гостями.

Павел Андреевич сразу начал инструктаж. Заканчивая, он еще раз повторил загонщикам:

— Главное — дисциплина. Держать правильно интервалы, зря не кричать, слушать мою команду и распоряжения по цепи. Сначала, как встанем в цепь, будем тихонько перекликаться, по дереву постукивать, а потом уже по моей команде пойдем в загон, не торопясь. Двигаться вот так зиг-загами. По моей команде усиливать разговор и перекличку. Понятно?

Загонщики разошлись по домам.

Окладчик оглядел охотников и спросил:

— А вас проинструктировать? Охота, товарищи, крупная, ответственная. Челябинцы Власов, Козлов, Полянский на облавах бывали неоднократно, правила знают, а вы?

Он повернулся к гостям из района.

Предисполкома за себя и товарища ответил, что на облавных охотах они бывали, но лишний раз выслушать правила от руководителя облавы необходимо.

Павел Андреевич рассказал и подчеркнул:

1. Не сходить с номера до копна охоты. Стрелять только волка. Ружье заряжать на номере. Разрядить после облавы по сигналу окладчика.

2. Прекратить всякую стрельбу, как появятся загонщики.

3. Не стрелять по направлению соседнего номера.

4. Хорошо замаскироваться на номере, особенно нижнюю часть туловища до груди. Стоять неподвижно. Головой не вертеть и осматривать сторону оклада только глазами Курки взвести и быть готовым к выстрелу, как только начнется гон.

5. Напускать волка ближе. Стараться убить первого волка, так как им обычно бывает старая волчица.

Начальник райвоенкомата заметил:

— На всякий случай я взял и винтовку, может быть пригодится.

Павел Андреевич с улыбкой ответил:

— Нет, не пригодится. Оставьте ее дома, капитан. Нарезное оружие на облавах запрещается. Пуля летит далеко и очень опасна для загонщиков.

Оживленная беседа затянулась. Охотники разбились на группы. Вихрев что-то оживленно рассказывал предисполкома.

Инструктор у стола рвал бумагу и писал, затем, поднявшись, объявил:

— Прошу к столу, товарищи! У нас в стрелковой линии пять номеров. Первый номер на правой, западной стороне. По принятому обычаю, прошу каждого вытянуть номер. Я с Вихревым буду в загоне.

Охотники оживились. Каждый, подойдя к шапке Павла Андреевича, доставал свернутую бумажку и объявлял свой номер. Инструктор проверял. Номера выпали: первый Полянскому, второй начальнику райвоенкомата, третий Власову, четвертый председателю райисполкома, пятый Козлову.

Охотники обсуждали выпавшие номера и забрасывали инструктора вопросами об особенностях обстановки каждого номера, лучшей маскировки на нем.

Шел уже первый час ночи. Павел Андреевич посмотрел на часы.

— Спать пора, товарищи! Уже поздно, у охотников голова должна быть свежей, а нервы спокойными.

Все согласились. Стали укладываться на ночлег. Районные гости ушли ночевать к председателю колхоза.

Волчья стая лежала почти в центре оклада, на небольшой поляне. Здесь по краям росли высокие березы, а внизу были кусты шиповника и малины. Солнце пригревало эту тихую спокойную лежку и надоедливые сороки не беспокоили зверей. Волки лежали свернувшись клубками, спрятав нос в густой мех. Только настороженные уши иногда шевелились, чутко охраняя их сон.

Один Черногривый лежал на брюхе, далеко вперед вытянув лапы и положив на них острую морду. Он щурил глаза и в дремоте видел самого маленького из прибылых, крепко спавшего против него с зажатой лапами костью. Малыш часто вздрагивал во сне, а проснувшись обнюхивал и облизывал косточку. Успокоенный, он опять засыпал.

Когда косые лучи солнца заиграли в ажурных вершинах берез, долго прислушивавшийся Черногривый поднялся, вытянул передние, потом задние ноги и сел, повернув морду в сторону привады. Он ясно расслышал далекий шелест мерзлого тростника в сухом болотце и затем шум полозьев… Поднялась и Беспалая. Зашевелилась вся стая. Одни волки мочились, другие потягивались или яростно чесали паразитов. Волчица настороженно легла, повернув голову к подозрительному шуму. Но все успокоилось. А через полчаса опять раздался шорох уже в другой части леса.

Обеспокоенная волчица поднялась и повела стаю по старому выходному следу, чутко прислушиваясь и вглядываясь вперед. На просеке лесной дороги она неожиданно увидела цепь флажков и почуяла их пугающий запах… Она легла, наблюдая за ними. Но вот ее глаза заметили ниже флажков следы и тогда, приподнявшись, она поползла от них назад, прикрываясь кочками осоки и кустарником. Отойдя в оклад, волчица повела стаю в сторону ропаков, но и тут за кромкой леса были и следы человека, и цепь флажков.

С поднятой на загривке шерстью она опять отошла в оклад, забилась со стаей в заросли и залегла, решив в темноте ночи обмануть страшного человека и увести стаю. Но вот пришла ночь, а с нею и новые неоднократные попытки волчицы выйти из окружения флажков. Не найдя выхода из круга, стая забилась в чащу оклада и там пролежала до утра, напряженно прислушиваясь к ночным шумам и звукам. Волки не подавали голоса, молодые не играли; Малыш потерял косточку и не решался отойти на ее поиски, несмотря на сильное чувство голода…

А утром, когда налетевшая стайка чечоток стала оживленно околачивать березовые сережки, волки опять уловили далекие шорохи.

Вдруг волчица ясно услышала вдоль лесной дороги постукивание лесорубов по дереву и голос человека. Это ее несколько успокоило, это ей было понятно, люди пришли рубить лес и в их перекличке ничего не было страшного.

Постукивание и голоса людей приближались. Волчица вывела стаю из чащи и медленно направилась дальше от людей в сторону привады.

Люди шли, и голоса их усилились, волчица вышла на свой входной след в оклад и, настороженно вглядываясь вперед, направилась к сухому болотцу. Временами, оглядываясь, назад, она видела след в след идущую за ней стаю с откинутыми назад ушами. Вот лес стал реже, впереди замелькал сухой тростник. Скоро выход в поле. Волчица не любила открытых мест, когда близко были люди, Она остановилась у группы мелкого осинника и… в этот момент грохнул выстрел, за ним второй… Волчица запрокинулась назад, затем сделала громадный прыжок и на махах пошла обратно в оклад… Люди кричали… они были близко, но сзади опять раздавались выстрелы и она в крайней панике с диковращающимися глазами, прижатыми ушами, ураганом проскочила возле кричащего человека. Везде были следы людей, она перепрыгивала их и, в ужасе наскочила на линию флажков. Нырнув под шнур и злобно ляскнув зубами, понеслась дальше и молодой снег закружился за нею белым клубом…

А у охотников в это ясное солнечное утро произошли следующие события. Не доезжая до оклада на полкилометра, инструктор остановил лошадей у одиночных березок, где и оставил с ними подводчика. Собрав охотников и загонщиков, он еще раз предупредил их:

— Итак, товарищи, не говорить, не кашлять, не курить. Смотрите под ноги, — двигаться бесшумно.

Гуськом прошли к сухому болотцу. Окладчик направил Вихрева и трех загонщиков в обход левой стороны к лесной дороге, а сам от линии флагов прошел к прикрытиям, в оклад и бесшумно расставил охотников на стрелковую линию согласно номеров в оклад, за линией флагов.

Затем, забрав остальных трех загонщиков, он также в обход оклада прошел с ними к лесной дороге. Оставив одного загонщика у линии флагов, он пошел по лесной дороге дальше, через каждые восемьдесят шагов устанавливая загонщика. Так он дошел до центра леса, где встретился с Вихревым, который на том же интервале уже расставил своих загонщиков и ждал его. Подойдя к Николаю, инструктор спросил:

— Выходных следов из оклада не видели?

— Нет.

— И у меня нет. Волки здесь. Начинаем гон. Разойдемся в свои стороны шагов на тридцать, сорок. Следи за своей цепью!

Инструктор постукал палочкой по дереву. Не очень громко крикнул, попросил передать перекличку по цепи. Затем опять стукнул по дереву.

— Начинай!

Цепь двинулась в оклад.

В это время Власов уже закончил маскировку и зарядил двухстволку. Он огляделся. Справа и слева виднелись соседние номера. Впереди, немного вправо, метрах в двенадцати был куст мелколесья. Из-за него выходила входная волчья тропа. Она пересекла стрелковую линию всего в пяти метрах от него. Он внимательно осмотрел впереди все особенности участка, прикинул расстояния. В это время начался гон. Власов взвел курки и подготовился к выстрелу. Шум гона нарастал: где-то впереди и справа захохотала поднявшаяся белая куропатка.

И в это время он увидел серо-желтые тени. Стая волков остановилась в двадцати пяти метрах от него… звери шли гуськом, след в след. Три головных волка успели пройти и остановились за кустиками мелколесья, а задних еще не было видно.

По прогалине кустов на чистом месте стояли четыре волка, из которых задний был громадного роста. Волки смотрели в его сторону.

Мелькнула мысль: «Впереди волчица; подождать, когда сна выйдет из куста». Но вот один из волков шевельнулся и повернул голову. Как молния мысль: «Звери сейчас бросятся в сторону, они видят меня, надо стрелять!..»

Он прицелился в голову большого волка и нажал спуск. Толчок в плечо. Затем быстро перевел ружье и, поймав на мушку фигуру ближнего волка, вторично нажал на спуск. Опять толчок в плечо. Власов сдублетил патронами с бездымным порохом и поэтому ясно видел, как большой волк после выстрела сделал влево прыжок и зарылся тушей в кустарник. А ближний волк запрокинулся назад, затем прополз несколько метров и свалился набок. Быстро сменяя патроны, он также видел, что головные волки, не выходя из-за кустарника, бросились в оклад, а два волка, оставшиеся на прогалине, шарахнулись от убитых товарищей и замахали влево, вдоль стрелковой линии. Затем дважды выстрелил левый сосед — предисполкома, потом дублет Козлова на пятом номере. Шум гона усилился. У загонщиков на фланге раздались крики: «Вот они! Держи, держи!..» Потом вскоре, справа на втором номере резко щелкнули два выстрела военкома, и стрелковая линия затихла. Из оклада вышли Павел Андреевич и Вихрев.

«Власов сдублетил патронами с бездымным порохом».

Власов опустил ружье и достал патроны. Облава закончилась. Инструктор передал по цепи охотников: «Разрядить ружья, ждать окладчика». Потом он послал одного загонщика за подводами, а сам с Вихревым обошел всех охотников, рассматривая следы и убитых волков. Теперь вся картина охоты была ясна. Подводы подошли и охотники с загонщиками стали вытаскивать к ним туши зверей. Скоро все собрались и Павел Андреевич подвел итоги охоты.

Облава удачна. Убито шесть волков. Стая вышла на третий номер Власова по своему входному следу. В голове была волчица, но она остановилась так, что ее и еще двух прибылых охотнику было не видно. Волки, бывшие на прогалине, увидели охотника, пришлось стрелять. Дублетом убит старый волк и один прибылой. После выстрелов стая разбилась на две группы. Волчица и два прибылых бросились назад в оклад, прорвались у загонщика Чичкина, а другие два прибылых и четыре переярка бросились вдоль стрелковой линии.

Одного прибылого убил дублетом предисполкома на четвертом номере, а второго Козлов. Тогда переярки кинулись, в оклад, но были завернуты загонщиком Хлебниковым и, пробежав между стрелковой линией и загонщиками, выскочили на второй номер. Здесь два переярка были чисто взяты дублетом военкома, а оставшиеся два прорвались через линию флажков и набежали в поле на наших подводчиков. От них бросились в сторону ропаков.

— Жаль, конечно, что ушла старая волчица, еще видно жить будет, — закончил инструктор.

— Да вокруг этой хитрой волчицы уже создается целая легенда. И чорт ее дернул встать за кустом! — пробасил Власов.

Стали разъезжаться. Инструктор послал Вихрева и одного загонщика на Крепыше снимать окладной шнур, а сам пошел вправо, решив осмотреть место прорыва волчицы и двух прибылых.

В этот день у Вихрева во дворе перебывал почти весь колхоз. Все осматривали волков, удивляясь величине Черногривого. Зверей взвесили. Черногривый потянул пятьдесят восемь килограммов. Средний вес прибылых был по двадцать два килограмма, а переярки по тридцать семь. Охотники и загонщики вспоминали подробности этой крупной охоты.

Полянский, оставшийся без выстрела, настаивал завтра устроить второй оклад. Дело было за инструктором и Вихревым. Павел Андреевич расспросил Вихрева, вернувшегося вечером из сельсовета, о волчьих новостях.

— Где и сколько еще волков бродит?

Вихрев ответил:

— По сведениям в Совете, в колхозе имени Куйбышева сегодня утром была стайка в четыре волка, и один одиночка. В Северном колхозе стая в шесть волков куда-то отошла, не была сегодня. У меня здесь сегодня был один у самоловов, но не попал.

— Давайте съездим к куйбышевцам, Павел Андреевич, может быть удачно обложим четверку? А? — просил Полянский.

После совета решили договориться с Иваном Ивановичем о лошадях и утром выехать в колхоз имени Куйбышева, но чтобы послезавтра обязательно быть на станции.

Вихрев уехал ночевать к Пахомову.

На рассвете Павел Андреевич и трое челябинских охотников приехали к Пахомову. Здесь их уже ждал Вихрев и две свежих лошади колхоза, выделенные на охоту. Переговорив, инструктор, Вихрев и Сергей Пахомов с подводчиками выехали на двух лошадях к скотомогильнику. Охотники остались ожидать результата.

Сделав круг, окладчики взяли свежие следы четверки волков и поехали вдоль их. Павел Андреевич сказал:

— Ход волка прямолинеен. Он не любит вертеться по сторонам, как лиса… Что у вас там впереди?

— Там километра за полтора есть стан одной бригады, живет сторож, — ответил Сергей.

— Волки, вероятно, прошли к стану. Туда есть дорога?

— Есть.

Они выехали на дорогу и быстро доехали до стана.

Сторож им рассказал, что волки утром — только до них — разорвали у него собаку.

Опять взяли свежие следы зверей и поехали за ними. Волки пошли по направлению к лощине с мелколесьем. Не доезжая до лощины, окладчики неожиданно увидели зверей. Они лежали на чистом месте и, завидев их, встали, сошлись, затем медленно направились гуськом к мелколесью.

Павел Андреевич внимательно следил за ходом волков и что-то прикидывал… Как только волки зашли в лес, он сказал:

— Лошади вынесут? Подгоните быстрее вон к той кромке леса… Попробуем их перехватить. Волки не напуганы и в лесу не будут торопиться.

Лошади нажали. Подъехали к кромке леса. Павел Андреевич велел привязать лошадей, бросить им сена. А затем, разбив людей на две партии и дав указание Вихреву, начал быстро, почти бегом затягивать оклад шнуром в две стороны. В одну сторону он с подводчиком, а в другую Вихрев с Пахомовым. Сошлись у входного следа. Оклад офлажили. Правда, линия получилась местами неровная, да и часть флажков лежала на снегу, но все же волки были в кругу и длина оклада не превышала полтора километра. Они осторожно опять обошли по обеим сторонам оклада, выравнивая шнур и подвешивая флаги на высоте головы зверя. Сошлись у лошадей. Выходных волчьих следов не было. Тогда инструктор велел отвести Крепыша дальше по лощине, а Пахомова на лошади послал за охотниками.

— Вот видите, Николай, что значит окладной шнур? Волков можно иногда обложить и на ходу… Правда это не всегда удается…

Он сел на санки, вытер платком мокрый лоб.

— Я сейчас уйду, выберу стрелковую линию, номера. Волков погоним сюда, по их ходу. Ветер дует слева поперек лощинки.

Охотники приехали часа через полтора. Инструктор расставил их по выпавшим номерам и, заехав к входной тропе, вчетвером с Вихревым, Пахомовым и одним подводчиком начал гон.

Буквально через десять — пятнадцать минут на стрелковой линии загремели выстрелы. Дублет, затем второй дублет и, наконец, одиночный выстрел.

— Вечная память! — весело крикнул Вихреву Пахомов с левого фланга.

Волчья стайка была уничтожена. Полянский дублетом очень чисто сбил пару. Оставшиеся два волка бросились на номер Власова, который дублетом одного убил, а второго смертельно ранил.

Раненый волк завернулся и подполз шагов на десять к Полянскому, который и добил его.

По дороге к дому, Вихрев оживленно разговаривал с инструктором, усваивая методику охоты на волков с флажками.

— Я так думал, Павел Андреевич, что волки сегодня уйдут, не успеем их обложить. У меня в руках два раза скрипнула катушка с флажками и эти звуки показались мне настолько сильными, что я даже опешил… Уйдут, думаю.

Оклад волков флажками.

Инструктор улыбнулся:

— Могли, конечно, услышать и бежать… Кстати иногда этими катушками совсем и не пользуются. Шнур можно наматывать в обычные круглые клубки или мотки, вот так, через согнутую в локте руку и большой палец… Эти мотки сушить проще, носить легче, шума от них нет.

Между прочим, Николай, вы были участником обычного оклада волков флажками, но техника и здесь ищет новые пути. Погибший в битве с немецко-фашистскими захватчиками, известный окладчик Халтулари окладывал волков, как и мы сейчас, замкнутым кругом флажков, но гнал зверей по другому. Он расставлял стрелков по входным и выходным тропам волка и другим вероятным лазам зверя на расстоянии 30—40 метров от линии флагов, вглубь оклада. Затем с помощником уходил сразу в центр оклада и начинал там ходить кругом, по спирали, все ближе и ближе подходя к линии флагов. Волки при таком тихом гоне выходят на стрелков то в одном месте, то в другом, и даже после выстрелов менее расположены к панике и прорыву линии флагов.

«Известный окладчик Халтулари окладывал волков, как и мы сейчас, замкнутым кругом флажков, но гнал зверей по другому».

Сани ударились кряслиной о воротный столб, охотники въехали в деревню.