Волкодлак. Империя

Глава 8

В начале 4 века до н.э. Китай подвергся нашествию кочевников — сюнну (гуннов), сяньбийцев, цянов, цзе и других. Весь Северный Китай был захвачен кочевниками, которые создали здесь свои царства, так называемые 16 варварских государств Китая. Значительная часть китайской знати бежала на юг и юго-восток, основанное там государство получило название Восточная Цзинь.

В середине 4 века до н.э. в царстве Цинь были осуществлены реформы. Во-первых, было строго регламентировано общинное землепользование. Большие семьи должны были быть разделены на малые. Была создана система круговой поруки: дворы были объединены в пятерки и десятки, в рамках которых все жители Цинь были обязаны следить друг за другом и отвечать друг за друга. Во-вторых, была введена новая система социальных рангов, которые присваивались любому человеку за его заслуги, прежде всего военные. В 350 г. до н.э. всё царство было разделено на управляемые чиновниками уезды.

Период Чжаньго («Борющиеся царства», V—III вв. до н.э.) стал временем масштабных сдвигов во всех сферах жизни Китая, от производительных сил до идеологии, от освоения окраин до ведения войн. В этот период Китай вступил в железный век. Помимо роли в производстве, железные орудия буквально революционизировали армию. На смену колесницам пришла многочисленная и хорошо вооруженная пехота, а затем и конница. Происходили сражения с участием многих десятков и сотен тысяч воинов, развивались военная стратегия и тактика, что нашло отражение в трактатах о военном искусстве Сунь Цзы.

Период Чжаньго был временем сосуществования и междоусобной борьбы семи крупнейших царств (Вэй, Чжао, Хань, Цинь, Ци, Янь и Чу). Соперничавшие друг с другом царства вели между собой ожесточенные войны. Это сказывалось на экономическом развитии царств. Вскоре назрела необходимость в объединении всех царств в одно крупное из-за возникшей угрозы со стороны племени гуннов. В ходе междоусобных войн на первое место выдвинулось царство Цинь, которое начинало доминировать над всеми остальными царствами.

В тот период в Китае появилось большое количество учёных, философов, мыслителей, стратегов, которые оставили много сочинений. Среди философских школ данного периода основными являлись следующие течения: конфуцианство, моизм, легизм, даосизм, инь ян цзя (школа натурфилософов), бин-цзя (школа военных), нун-цзя (школа земледельцев).

Первый император Ши Хуанди— объединил Китай под своей властью, разделив новообразованную империю Цинь (221−206 до н.э.) на 36 провинций, управлявшихся чиновниками, назначаемыми императором. Он объявил о прекращении всех войн, собрал у подданных оружие и переплавил, построив 12 больших монументов. Он упорядочил меры и веса, ввёл стандартное написание иероглифов, организовал жёсткую бюрократическую систему управления. Во время правления Ши Хуанди была начата постройка Великой Китайской стены. Сеть дорог шириной пятнадцать метров и общей длиной семь тысяч пятьсот километров связала страну. Для того чтобы дороги реже требовали ремонта, были введены единообразные оси для повозок. В стране шли массовые работы по строительству каналов. Это способствовало развитию торговли и повышало эффективность управления. По всей империи для Цинь Шихуанди было построено 700 дворцов. Одним из самых красивых городов империи стала столица Саньян. В период правления Цинь Шихуанди была возведена Великая Китайская стена и гигантская усыпальница для императора. В ней разместили шесть тысяч терракотовых воинов-гвардейцев в натуральную величину.

Сразу через год после восхождения на престол в 246 году до н.э. тринадцати летний Ин Чжэн (будущий Цинь Шихуанди) стал строить свою гробницу. По его замыслу, статуи должны были сопровождать его после смерти, и, вероятно, предоставить ему возможность удовлетворять свои властные амбиции в потустороннем мире так же, как он делал это при жизни.

Строительство потребовало усилий более чем семисот тысяч рабочих и ремесленников и длилось тридцать восемь лет. Периметр внешней стены захоронения был равен шести километров.

Армия глиняных воинов покоится в боевом построении в параллельных склепах в 1,5 км на восток от гробницы императора.

Стройки производились за счет жесточайшей эксплуатации, налоги для крестьян достигли двух третей урожая. Приказано было уничтожить все произведения доциньской эпохи, чтобы людям неоткуда было узнать об старых временах и порядках. За приверженность древности и сопротивление реформам были казнены сотни ученых-конфуцианцев.

В 215 году до н.э. Цинь Шихуанди приказал генералу Мэн Тяню выступить против племён сюнну в регионе Ордос и основать приграничный регион на петле Жёлтой реки. Полагая, что сюнну представляют собой возможную угрозу, император нанёс превентивный удар по сюнну с целью расширения своей империи. Мэн Тяню удалось победить хунну, изгнав их из Ордоса и захватив их родину. После катастрофического поражения от рук Мэн Тяня вождь хунну Туман был вынужден бежать далеко на север, на Монгольское плато. В результате экспансии на север угроза, которую империя Цинь представляла для хунну, в конечном итоге привела к реорганизации множества различных племён хунну, которые объединились в конфедерацию против единого китайского государства, а затем все это вылилось в образование многочисленного народа гуннов, которые в РИ разбили разрозненные племена скифов и сарматов. Как же история повернется в новой реальности, было трудно представить.

Вот уже пару недель как наше объединенное войско осаждало Карфаген. Для начала мы полностью блокировали город, окружив его вырытым валом земли, укрепленным поверху вкопанными кольями и соорудив палаточные городки для проживания наших воинов. В первые же дни мои лучшие бессмертные попытались в нескольких местах взобраться на стену, но на удивление она на всем своем протяжении хорошо охранялась, скорее всего для этого привлекли жителей Карфагена, часовые на стене стояли на расстоянии десяти метров друг от друга, освещая факелами участки стены, за которые они отвечали. Александр, узнав о невозможности быстрого захвата стен, разочаровано покачал головой и приказал начать изготовление огромные торсионные камнеметы.

Изготовленные камнеметы бросали через городские стены и по крепостным зубцам огромные каменные блоки. Чтобы выдержать ударную нагрузку при спуске, дубовые брусья изготовлялись очень большого сечения и укреплялись металлическими уголками. Эти механизмы, поставленные на шасси и на колёса, волокли с места на место, подобно артиллерийским орудиям. Во время боевых действий стрелков прикрывали фашинами и кожухами. А неподалеку от стен спешно сооружали огромные деревянные башни, которые по мере постройки выше уровня стен Карфагена, будут толкать десятки, а может и сотни человек. Как только эти башни приблизятся к стенам, опустятся трапы, по которым на стену ринутся наши воины.

Защитники Карфагена забеспокоились и царь объявил награду тому, кто сможет убить Александра Македонского, аж целых два таланта золотом. О награде наших воинов известили с помощью писем, отправленных стрелами. Через несколько дней о предложении карфагенцев знали все воины обеих армий. Александр при известии о награде за его голову посмеялся и повелел объявить награду за голову карфагенского правителя в те же два таланта.

Я же удивился безрассудности македонца — нельзя так относиться к собственной безопасности. Вечером я решил обойти посты и напоследок заглянуть к союзнику. Супруга получила приказ выставить дополнительных часовых вокруг ставки Александра. Избавившись от тяжести своего панциря, я остался в своей бригантине. В шатре Александра было человек пять его приближенных. Гулянка была в самом разгаре, вино лилось рекой, перед возлежавшими полководцами танцевали три юных танцовщицы, одетые в прозрачные ничего не скрывающие одежды. Пьяные мужики пускали слюни, не смея претендовать на танцовщиц, подаренных Александру.

Тот, увидев меня, махнул рукой, расплескивая при этом вино в своем кубке — Пойдем выпьем! Мы же с тобой родственники, раз женаты на сестрах! Ты не должен отказывать своему родственнику!

Я покачал головой — Прости, царь, но я не хочу вина, пойду к себе. Меня ждет моя жена.

В это время раздался треск материи: кто-то мечами вскрыли стенку шатра, внутрь полезли вооруженные до зубов люди с дротиками и мечами на изготовку.

Я крикнул — Измена! Спасайте царя! — и бросился на польстившихся золотом предателей. Я не успел буквально на секунды две, тело Александра пронзили сразу три дротика, я успел отмахнуться от двух и только начал входить в яр, как опасность со спины будто подала мне сигнал — пригнись! Я присел и надо мной пролетело копье. Кто-то плеснул на меня плошкой с маслом, в которой горел фитилек лампы и я шарахнулся в сторону, отбивая сразу два удара мечами. На меня набросили сеть и почти одновременно два копья ударили меня в левый бок, третье подсекло мои ноги и я, запутавший в ячейках сети, рухнул на ковер, которыми был выстлан пол шатра; я успел увидеть как чей-то меч отрубил мне голову.

Два десятка предателей добили раненых, затем отрубили голову Александру, надев ее на копье, и поспешили к стене за обещанным золотом. Зарина, услышав звон оружия и крики, поспешила с полусотней охраны и узнала о моей гибели и смерти Александра, предателей догнали и порубили на куски. Все воины сарматской армии, узнав о подлом убийстве, поклялись вырезать всех жителей Карфагена, камнеметы помимо камней стали забрасывать в город горшки с греческим огнем. Карфаген загорелся, пытающихся спастись жителей, открывших городские ворота, безжалостно уничтожали.

Только буквально мгновение назад вражеский меч отрубил мою голову, а сейчас я с удивлением увидел синее небо над головой. Я понял, что в очередной раз переродился. Меня трясла какая-то плачущая молодая женщина, причитая на сарматском наречии — Завар, очнись, открой глаза! Слава богине Афине, ты очнулся!

Рядом с ней стоял пацан примерно моих лет, может старше на год и исподлобья косился на меня, вытирая слезинки рукой — Брат! Ты все таки выжил после того удара ногой по голове! Был бы у меня нож, я бы зарезал этого толстяка.

Мой брат кивнул на жирдяя, которому не мешело скинуть минимум два десятка килограммов. Тот лыбился и показывал на меня пальцем.

Я приподнялся и оглядел свое тщедушное тело мальчика лет семи, на котором были только штаны и кандалы на ногах. Женщина была одета как все сарматские воины, правда одежда ее была изрядно поношена и покрыта пылью. Я почувствовал сухость во рту и сипло попросил — Пить!

Женщина вскинулась и растерянно огляделась. Вокруг сидели еще десяток женщин и три десятка детей обоего пола, все сарматы. Все женщины были ранены: кто в ногу, кто в руку, мало кто был ранен в тело и у всех глаза горели ненавистью к тем, кто их охранял. Почти у всех на ногах были кандалы, в том числе на детях, не дающие возможность побега, лишь трое раненных в ногу были без кандалов, как потом выяснилось, им позволялось ехать на телеге. Вокруг стояли с десяток воинов, вооруженных кто гладиусом, кто копьем, на одних были ржавые кольчуги, но большинство было в кожаных доспехах, у пары человек на головах были подобия шлемов.

По-видимому мать того парнишки, в чье тело я попал, протянула в мольбе руки к охранникам — Дайте воды сыну!

Однако охранники смеялись и тыкали в нее тупыми концами копий. Наконец подошел по виду настоящий римлянин в почти полном римском доспехе лорика — Что ржете, как кони? Напоите рабов, иначе они не дойдут до Рима. Эти сучки уйдут за хорошие деньги на арену, редко когда удается захватить сарматов живыми. Жаль, что в их городище не было мужиков, одни старики, ни на что не годные! За воина-сармата отваливают аж две, а то и три тысячи сестерциев! Они просто разрывают своих врагов на арене! Но и за этих сучек, если они не загнутся и залечат свои раны, я выручу минимум по полторы тысячи! А вот за их детей к сожалению много не дадут — уж слишком непокорный нрав у сарматов, не желают работать, да и вполне можно от них получить нож в спину. Как бы их выгоднее продать? Может выдать за галлов? — бормоча себе под нос, наш хозяин удалился, а нас все же напоили и дали каждому по лепешке.

Моя мать обращалась к своему второму сыну по имени Колакс, а ее саму соплеменницы звали Киркой. Я с трудом поднялся когда всех начали сгонять в колонну по трое и подошел к брату — Братишка! У меня от удара по голове память пропала, расскажи — как мы попали в плен!

Брат удивленно таращился на меня, но затем, присвистнув рассказал. Мне чертовски не повезло возродиться в теле парнишки, чья семья вместе с соплеменниками решили поселиться поближе к римским провинциям. В городище было почти три сотни семей, все мужчины и почти все женщины до сорока лет по призыву царя ушли в его войско для разборок с обнаглевшими римлянами, а эти людоловы напали на городище, в котором были только дети и старики, с ними трое воинов мужчин около сорока лет и те женщины, у которых были маленькие дети. Наша мама через год-другой так же должна была участвовать в походах воинственного царя, чье царство объединяло всех сарматов и скифов. Людоловы напали ночью, но все оставшееся население оказало им яростное сопротивление и перебило половину пришельцев, прежде чем те с помощью сетей смогли захватить часть сарматов. Подросткам от тринадцати до семнадцати лет удалось уйти, пробившись к загону с лошадьми. А остальных, кто не погиб, взяли в плен для продажи. Этот толстяк в том бою потерял своего любовника и потому вымещал на рабах свою ярость за потерю. Именно он, когда Завар, споткнувшись, упал, подскочил к нему и ударом ноги по голове вышиб из парнишки дух. А я занял его место и теперь Завар это я!

Я было подумал, что нужно устроить побег, перебив спящих людоловов, но когда я узнал, что мы уже почти месяц в пути и движемся по землям, которые уже давно находятся под властью Рима, то отказался от этой идеи — кандалы нам без кузнеца не снять. А в них мы далеко не уйдем, нас схватят в тот же день. Но из Рима уйти будет еще трудней!

Из истории я знал, что у римских рабов даже мысли не было бежать от своих хозяев. Рабы были полностью зависимы от хозяев для получения жилья, одежды, пищи и медицинской помощи. Если бы они бежали, то лишали бы себя доступа к этим необходимым ресурсам, а также подвергались риску быть пойманными и наказанными. В Риме были законы, которые запрещали насилие над рабами, а также обязывали некоторых владельцев обеспечивать их хорошими условиями труда. Сбежавшие рабы могли потерять эту защиту и стать ещё более уязвимыми. Если рабы трудились у своих владельцев долгое время и хорошо себя показывали, то они могли иметь мотивацию оставаться и работать до тех пор, пока не достигнут этой цели, вместо того, чтобы рисковать жизнью на бегство. В Риме, как и в других поселениях, все соседи знали друг друга, многие были родственниками. Любого чужака на улице примечали сразу. Кроме того, в поисках беглых рабов участвовали не только солдаты и городская стража, но и местные пастухи, хорошо знавшие округу.

Конечно, жизнь раба в Древнем Риме для большинства из них была крайне тяжёлой. А для попавших в рабство военнопленных — ещё и унизительной. Недавно он был гордым воином, отцом семейства или просто свободным человеком. А теперь он раб, вынужденный делать самую тяжёлую и грязную работу, покорно исполняя любую прихоть хозяина. Неудивительно, что рабы иногда сбегали. Не только личные рабы, но также муниципальные (принадлежавшие городским властям, чинившие канализацию, дороги и т.д.) и государственные (работавшие на рудниках). За рабами был присмотр — за домашними рабами присматривали не только сами хозяева, но и другие рабы. Предотвратившему побег рабу, который вовремя донёс хозяину на другого раба, полагалось вознаграждение и привилегии. А не донесшему и тем более помогавшему бежать — наказания, вплоть до самых жестоких. Там, где рабы содержались массово (рудники, латифундии) была своя отработанная система надзора за рабами. Рабам полагалось носить железный ошейник с табличкой, на которой гравировалось имя владельца. Это правило соблюдалось не всегда, ошейники домашних рабов могли быть чисто символическими, но вот рабы на латифундии действительно их носили. И за возвращение такого раба его владельцу полагалось вознаграждение, иногда превышавшее рыночную стоимость самого раба. Рабовладельцу было важно, чтобы остальные его рабы знали — бежать бесполезно, всё равно любой свободный римлянин их тут же опознает и вернёт хозяину. Ещё одна необходимая мера для предотвращения бегства — раб должен быть заметен. Их одежда была очень простой. Иногда рабы шили её сами, из лоскутов и обрывков старых вещей хозяев. Иногда рабам покупали за гроши подобную же «лоскутную» одежду из тряпок. В любом случае, рабы не могли носить некоторые виды одежды, полагавшейся только свободным римлянам, например тоги. Или войлочные шапки, полагавшиеся вольноотпущенникам. Такие шапки назывались «пилос», их порой носили и полноправные римские граждане. Ещё проще было узнать рабыню — им не полагались украшения и они, в отличие от римлянок, ходили на улице с непокрытыми головами. Свободная римская женщина на улице обязательно носила на голове хотя бы повязку. Римлянки носили платья под названием «стола». Рабыни — простые туники. Также рабыням не делали сложных причёсок. В общем, рабыню от свободной римлянки можно было отличить с первого взгляда.

Если раб сбегал, то хозяин заявлял об этом властям. При этом, разумеется, сообщались и приметы бежавшего. Всяких отловленных подозрительных личностей сверяли со списками таких примет и в случае совпадений, отправляли для выяснения по месту проживания хозяина. Кроме того, рабу было сложно скрыться из-за самой структуры римского общества. Пешком далеко не уйдёшь, на дороге любой встречный римлянин может если не схватить тебя, то донести о подозрительном беглеце. Морем уйти ещё сложнее, на это нужны деньги, да и капитан корабля неизвестно кого на борт не возьмёт — а вдруг ты бандит или того хуже, подосланный агент киликийских пиратов? Просто скрываться в окрестных лесах или прибиться к шайке разбойников? Но их вылавливали специальные отряды городской стражи. Пойманных рабов, пытавшихся сбежать, секли и часто казнили на кресте, что было самым унизительным из видов казни. Если беглого раба ловили, ему обязательно на лоб ставили клеймо, а для усмирения рабов ввели закон — если один раб убил господина, нужно казнить всех рабов этого хозяина.

В сельской местности рабы круглый год обрабатывали землю, собирали оливки и виноград, ухаживали за скотом. В городе рабы были секретарями, учителями, врачами в богатых домах. Преимущество городских рабов было также и в том, что они могли быть отпущены на волю по завещанию своего владельца.

Физически сильных рабов забирали в школу будущих гладиаторов. После нескольких лет тренировок их выпускали на арену для развлечения господ. Победителей отпускали на свободу или награждали довольно крупной денежной суммой. Другое дело, что больше десяти боев редко кто переживал, и мало кто получал награду в виде свободы.

Но вот грамотные рабы не использовались на тяжелом физическом труде, все сарматы по заведенному еще мною обычаю обязательно с малолетства учились грамотности и изучали языки врагов. Так все захваченные в плен неплохо знали латынь, даже дети хорошо говорили на ней и более-менее могли писать и считать! Нам всего-то на торгах нужно будет показать себя неопасными и продемонстрировать свою грамотность.