Вольные стрелки

Глава XXXVII. ЧЭЙН УХАЖИВАЕТ

Поставленное посреди нас громадное блюдо с бобами было опорожнено в один миг.

- Превкусная штука, хотя и неказистая, - со вздохом говорил Чэйн, грустно смотря на пустое блюдо. - Милый сеньор, не можете ли вы дать нам еще немного бобов или тортилий? - обратился он к стоявшему возле нас Хозе.

- No entiende (не понимаю), - ответил тот, отрицательно качая головою.

- No in ten days! (Не раньше десяти дней!) - воскликнул Чэйн, принимая испанское «nо entiende» за дурно произнесенное английское «no in ten days».

- Ох, как жестоко вы изволите шутить! Через десять дней Муртааг Чэйн будет ужинать на том свете, где дадут чего-нибудь получше ваших бобов!

- No entiende, - повторил мексиканец.

- No in ten days, да мы до тех пор успеем умереть с голоду! Мы сейчас хотим бобов!…

- Que guiere? (Чего он хочет?) - обратился мексиканец к Раулю, хохотавшему до слез.

- Что он там лопочет? - горячился Чэйн.

- Говорит, что не понимает тебя…

- Так скажи ты ему, что мы просим дать нам еще бобов и лепешек.

Рауль перевел слова Чэйна.

- No hay (нету), - сказал Хозе, водя перед носом взад и вперед пальцем.

- No I (не я), - повторил по-своему Чэйн. - Вы не желаете постараться для нас сами?… Так сделайте милость, пошлите кого-нибудь! Мы на это нисколько не обидимся, только бы прибавили нам порцию…

- No entiende, - еще раз проговорил мексиканец, продолжая мотать головою.

- Да что ты все толкуешь мне о десяти днях! - кричал Чэйн, окончательно выходя из себя. - Ты ведь отлично понимаешь, о чем я тебя прошу, только делаешь вид, что не понимаешь!… Жаль горсточки дрянных бобов!…

- Да он все время толкует тебе, что нет больше, - сказал Рауль.

- Нет больше? Врет, прохвост. На пятьсот человек приготовлен ужин, и вдруг - нет больше… Не может быть!…

- Frijoles - no hay (бобов нет), - сказал Хозе, догадавшись, о чем говорит Чэйн.

- Fray hobys (от святых), - продолжал коверкать Чэйн испанские слова. - Что ты тут еще толкуешь о святых, когда у вас дьявольские порядки!

Все мы так и покатывались от смеха, слушая эту интересную беседу.

- Рауль, попроси ты у него хоть воды! - злился Чэйн. - Уж в ней-то он отказать не может, раз под носом чуть не целое море…

Рауль исполнил его желание. Кстати сказать, и всем нам очень хотелось пить. Хозе сделал знак одной из служанок; девушка принесла нам полный кувшин воды.

- Потрудитесь, моя красавица, сперва напоить нашего капитана, - сказал Чэйн, указывая на меня. - Надо давать не только поровну, но и по чину.

Служанка поняла его и поднесла мне кувшин. Напившись, я передал воду Клейли, который в свою очередь передал ее Раулю.

Наконец, кувшин дошел до неугомонного ирландца. Однако, вместо того чтобы напиться, этот чудак поставил кувшин между колен, прищурил глаз и вкрадчиво прошептал:

- Скажи-ка, моя милая мучача… ведь так их зовут, Рауль, а?

- Muchacha, да, да…

- Так вот, красавица-мучача, не можешь ли ты достать нам одну капельку… ты уж знаешь, что нам нужно… Рауль растолкуйте!

- No entiende, - проговорила женщина, улыбаясь.

- Черт возьми! И эта тоже твердит о каких-то десяти днях! Да что они, сговорились, что ли!… Рауль, внуши ты ей, пожалуйста, чего я прошу… Скажи ей, что денег у меня нет, потому что ее милые земляки обобрали меня, но есть два серебряных образка и крестик. Пусть она достанет мне хоть каплю водки, а я за то дам ей на выбор любой образок или крестик…

С этими словами он достал из-за пазухи ремень с реликвиями. Увидав их, женщина вскрикнула от восторга и наклонилась, чтобы рассмотреть лучше. Потом она опустилась на колени и пробормотала молитву - половину по-испански, половину по-ацтекски.

Поднявшись снова на ноги, она ласково взглянула на Чэйна и, сказав: «Bueno catolico!» (Добрый католик!), - торопливо убежала.

- Как ты думаешь, Рауль, принесет она мне водки? - спрашивал Чэйн.

- Наверное принесет. Я уверен, в этом…

Действительно, минут через пять служанка возвратилась и сунула Чэйну маленькую бутылочку с какой-то жидкостью.

Ирландец начал развязывать ремень, висевший у него на шее.

- Что вам больше нравится, миссис? Впрочем, можете взять и то и другое - Чэйну не жалко.

- No, senor! Suproteccion necesita usted! (Нет, сеньор, вам самим нужна эта защита!) - произнесла служанка, отводя руку Чэйна.

- Что такое она говорит, Рауль?

Француз перевел.

- Да, она права! - воскликнул ирландец. - Защита мне нужна, ох, как нужна… Но вот уже десять лет, как я ношу эти образки, и, кроме этой бутылочки, они мне ничего не дали… Капитан, отведайте-ка глоточек!…

Я взял бутылку и отпил из нее глотка два. Это был жгучий, как огонь, chingarito, самый плохой сорт aguardiente, алкогольного напитка, выделываемого из дикого алоэ.

Клейли выпил больше моего. Рауль тоже отхлебнул и возвратил бутылку ирландцу.

- За твое здоровье, дорогая! - крикнул Чэйн, кивая служанке. - Желаю вам прожить до самой смерти!

- No entiende, - повторила она со смехом.

- Ну, ладно, десять дней, так десять… Не будем спорить из-за этого… Ты добрая и милая женщина, право! Жаль только, что одета неказисто. Юбка чересчур коротка и чулки худые… Но зато ноги у тебя - красота!

- Que dice? (Что он говорит?) - обратилась мексиканка к Раулю.

- Он говорит, что у тебя очень маленькие ножки, - сказал Рауль.

Этот комплимент доставил видимое удовольствие служанке. Ноги у нее действительно были маленькие и очень милая походка, несмотря на сбитые задки туфель.

- Скажи-ка мне, ты замужняя? - продолжал Чэйн.

- Que dice? - снова спросила женщина.

- Он спрашивает, замужем ли вы?

Она улыбнулась и помахала пальцем перед носом.

Рауль объяснил, что это движение означает у мексиканцев отрицание.

- А! В таком случае я охотно женюсь на тебе, моя прелесть, если только меня не повесят… Рауль, переведи ей это слово в слово.

Рауль перевел с буквальной точностью. Служанка засмеялась, но ничего не ответила.

- Молчание - знак согласия… А теперь, Рауль скажи ей, что я не намерен покупать поросенка в мешке… Пусть дадут мне удостоверение, что я не буду повешен, и я сейчас же женюсь на ней.

- Fl senor esta muy alegre! (Это очень веселый сеньор!) - сказала женщина, смеясь, когда Рауль перевел и последние слова ирландца. Она схватила кувшин и убежала.

- Что же, Рауль, согласна она? - спросил Чэйн, делая донельзя комическую мину.

- Она еще не решилась ни на отказ, ни на согласие.

- Гм! Плохо дело! Значит, песенка Чэйна спета. Выпьем, Рауль, по этому случаю…