Вольные стрелки

Глава VI. ДЕСАНТ

В начале марта полки, обучавшиеся на Лобосе, были вновь посажены на суда и отвезены в гавань Антон-Лисардо. Там уже стоял на якоре американский флот, а через несколько дней к нему присоединилось свыше ста транспортных судов.

На этом почти необитаемом побережье нет ни городов, ни деревень. Кругом расстилается бесконечная пустыня песчаных холмов, косматых от перистой листвы пальм.

Мы не решались высадиться на берег, хотя гладкий белый песок очень соблазнял нас. За прибрежными холмами скрывался сильный неприятельский корпус, и время от времени на берегу показывались конные патрули.

Я не мог не воображать себе тех чувств, которые должны были испытывать местные жители, глядя на наш флот. Для этого заброшенного побережья зрелище маневрирующего флота было непривычно и вряд ли особенно приятно. Ведь за темными досками корабельных кузовов скрывались вооруженные враги. Крестьяне должны были смотреть на наши «дубовые чудовища» с таким же ужасом, с каким мы созерцали змею.

Десант был назначен на 9 марта. Нам предстояло высадиться против острова Сакрифисиос, в пункте, недосягаемом для пушек Вера-Круца.

Настало утро 9 марта, яркое, веселое и прекрасное, какое бывает во сне. Легкий тропический бриз чуть колыхал море, но, как ни слаб был этот ветерок, для нас он был попутным.

С самого раннего утра на боевых судах началось необычайное движение.

Еще до восхода солнца большие гребные баркасы были сняты с якорей и привязаны крепкими канатами к кораблям и пароходам.

Приближался момент десанта. Грозовая туча, нависшая над берегами Мексики, готова была разразиться над обреченной страной, но куда ударит первый гром? Этого мексиканцы не знали. Они готовились встретить нас в соседней бухте.

Черный цилиндр трубы задымился, и густое, темное облако поползло по воде. Только что распущенные паруса свисали с рей. Полотнища, уже освобожденные от линьков, еще не были повернуты к ветру, и он не наполнял их, округляя поверхность.

На палубах стояли солдаты; одни из них были уже совершенно готовы и прочищали шомполами ружейные дула, другие еще застегивали свои белые пояса или наполняли лядунки.

Офицеры, при шпагах, прохаживались по начищенным шканцам, собирались в группы, о чем-то переговаривались или жадно следили за маневрами кораблей.

Шум все возрастал. Глубокие голоса матросов, скрип кабестанов, щелканье железных зубцов, крики у брашпилей, лязг тяжелых якорных цепей, звено за звеном продиравшихся сквозь ржавое кольцо, - все эти звуки говорили о том, что предстоят какие-то события.

И вот раздался резкий треск барабана. Другой барабан ответил ему, третий, четвертый, - и вскоре барабанный бой слился в общий оглушительный грохот. Потом со всех сторон понеслись командные возгласы, на палубах началась беготня, и потоки людей, одетых в синее, спустились по темным корабельным бортам и влились в баркасы. В одно мгновение баркасы нагрузились, и вновь наступила тишина. В напряженном ожидании все взгляды устремились к небольшому черному пароходу, над которым развевался штандарт главнокомандующего.

Вдруг от его кормы отделился клуб дыма; рванулась горизонтальная струя пламени; и пушечный выстрел потряс всю окрестность. Не успело еще умолкнуть эхо, как по всему флоту пронеслось оглушительное «ура», и все корабли одновременно сорвались с якорей и полетели по волнам. Они мчались на северо-запад, к острову Сакрифисиос!

Вперед и вперед стремились корабли, разрезая прозрачные воды твердыми килями; впереди шли пароходы, взбивая синие волны в молочную пену и таща по своим клокочущим следам нагруженные людьми баркасы. Трещали барабаны, завывали трубы, и эхо на берегу подхватывало громовые клики матросов и солдат.

Неприятель был готов к бою. Его легкая кавалерия мчалась по берегу во весь опор. Пикинеры в пестрых мундирах, с флажками на длинных древках, выезжали из-за холмов. Легкая артиллерия неслась по голым откосам на взмыленных крупных конях, бешено скатываясь в глубокие овраги, давя и ломая кактусы крутящимися колесами. «Скорей, скорей!» - кричали офицеры. Но напрасно погоняли мексиканцы коней, напрасно они до крови всаживали шпоры в их дымящиеся бока! Силы природы были против них и помогали их врагам…

Земля и вода затрудняли движение мексиканцев, вода и воздух были нашими союзниками. Мексиканцы увязали в горячем и рыхлом песке или в болотах, простирающихся по берегам Мандинги и Меделлина, а между тем пар и ветер стрелою несли нас по волнам. На берегу били тревогу. По улицам Вера-Круца скакали всадники. Барабан гремел на главной площади, и его бесконечная дробь разносилась по всем кварталам.

С Сан-Хуана, с Сант-Яго, с Консепсиона взлетали сигнальные ракеты.

Тысячи темных силуэтов толпились на городских крышах и крепостных валах; тысячи побледневших губ с ужасом шептали: «Идут! Идут!»

Но никто еще не знал, куда мы ударим, в каком пункте ждать нашего десанта.

Мексиканцы думали, что мы собираемся бомбардировать мощную крепость Сан-Хуана, и рассчитывали, что скоро все эти быстроходные вражеские корабли будут разнесены в щепы и потоплены ее грозными пушками.

Флот уже почти приблизился к берегу на пушечный выстрел; черные плавучие дома бесстрашно неслись по волнам к крепости. Любопытная толпа сгущалась на валах. Артиллеристы Сант-Яго молча стояли у пушек, ожидая сигнала. Уже пахло серой от горящих фитилей, и сухой порох на полках подстрекал к веселому буйству бомбардировки, как вдруг по всем стенам и батареям разнесся короткий громкий крик, крик бешенства, разочарования и отчаяния.

Передовой корабль неожиданно свернул с пути; опытный рулевой резко взял влево, и паруса понеслись под прикрытие Сакрифисиоса.

Туда же свернул и второй корабль, и третий, и четвертый. Не успел еще неприятель оправиться от изумления, как весь флот уже подплыл к этому островку на пушечный выстрел.

Лишь теперь поняли мексиканцы наш маневр. Каковы же будут его результаты? Огромные корабли, только что мчавшиеся навстречу гибели, недосягаемы теперь для пушек и уже собирались со всей быстротой военной дисциплины высадить армию на беззащитный берег. Напрасно боевые рожки торопили кавалеристов; напрасно с громом мчались по улицам тяжелые орудия. И кавалерия, и артиллерия не могли не опоздать.

А между тем флот с плеском, скрипом и стуком стал на якоря. Паруса повисли на реях, матросы кинулись по баркасам и, смешавшись с солдатами, схватились за весла.

В каждом баркасе гребцами управлял морской офицер. Момент - и весла сразу ударили по воде.

Баркасы сомкнулись и, двигаясь эшелонами, выстроились в линию.

Легкие военные корабли встали по бокам этой линии, чтобы прикрыть десант перекрестным огнем. Неприятель еще не появлялся, и все взоры с напряженным ожиданием обращались к берегу. Бьющиеся сердца нетерпеливо ждали сигнала…

Наконец с корабля главнокомандующего грянул пушечный выстрел, и в ту же секунду тысячи весел ударили по воде и вновь поднялись, взбивая широкими лопастями кипящую пену. Сотня баркасов кинулась вперед. Мощный удар весел повторился, и флотилия развила новую скорость. Началась бешеная военная гонка.

Вперед, вперед, с быстротою ветра неслись мы по синим волнам, по белоснежному прибою.

Берег был уже близок. Офицеры вскочили на ноги и обнажили шпаги; солдаты

- кто сидя, кто согнувшись - сжимали в руках ружья. И вот заскрипели кили по каменистому дну, и по данному знаку тысячи людей одним скоком кинулись в воду и бешено устремились к берегу сквозь прибой. Тысячи солдат бежали, высоко поднимая над водой пороховницы. Сверкали шпаги, блестели штыки, развевались знамена - и под сверкающими шпагами, под блестящими штыками, под развевающимися знаменами темная масса людей выкатилась на берег.

Тогда раздалось громкое, долгое «ура». Оно гремело по всей линии, вырываясь из пяти тысяч глоток, и десять тысяч голосов отвечали ему с кораблей. Оно разносилось по берегу и отражалось от далеких бастионов.

Знаменосец бросился вперед, взбежал на крутой песчаный холм и водрузил знамя па его серебристой вершине.

И когда забилось на ветру это боевое знамя, новое оглушительное «ура» пронеслось по всему фронту. Сотни ответных флагов взвились на мачтах флота. Боевые корабли салютовали из всех пушек, и орудия Сан-Хуана, впервые пробудившись от своей летаргии, грянули во всю силу.

Когда наша колонна двинулась в глубь страны, солнце уже заходило.

Пройдя немного по оврагам, разделявшим холмы, мы стали на ночь привалом. Наш левый фланг оставался на берегу.

Мы ночевали без палаток и спали при оружии. Лежали мы на мягком песке, а под голову подкладывали свои патронные сумки…