Вопросы теории гибридной войны

В современном мире сложились различные модели, отражающие особенности действий в военных конфликтах, взаимодействие организаций обеспечения национальной и международной безопасности.

Деятельность некоторых из них нередко носит конкурирующий характер, в то время как масштабность традиционных и новых вызовов, рисков, опасностей и угроз (далее — ВРОУ) требует объединения усилий. Обеспечение взаимодополняемости, взаимодействия и совместимости моделей обеспечения национальной и международной безопасности в интересах эффективного решения как можно более широкого спектра задач требует выработки универсальных подходов, применимых для широкого круга участников.

Появление ГВ как нового вида межгосударственного противоборства влечет за собой не только изменения в стратегии и тактике современных военных конфликтов, но и требует актуализации подходов, связанных с использованием существующих моделей обеспечения международной безопасности и обеспечения их взаимодействия с разнообразными стратегиями обеспечения безопасности отдельных государств и их коалиций, их совместимости с учетом новейших тенденций в развитии мирополитических процессов. Очевидно, что выработка подходов к пониманию специфики обеспечения международной и национальной безопасности и способов совместимости не может быть результативной без оценки всей совокупности системных характеристик моделей как ключевых институтов, участвующих в этом процессе.

Полученные результаты должны быть положены в основу выработки замысла разрешения проблемных ситуаций на международном и национальном уровне и определения возможных направлений применения конкретной модели или привлечения нескольких моделей с взаимодополняющими функциями. С этой целью необходимо обеспечить интегральный характер модели за счет отражения в ней широкого спектра организаций обеспечения международной безопасности и их взаимодействия с институтами обеспечения национальной безопасности. Важными представляются рекомендации по использованию существующих моделей в интересах обеспечения национальной безопасности России.

3.1. МОДЕЛЬ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ

ГВ — это новый способ и новая концепция ведения войны, которая быстро развивается и демонстрирует необходимость пересмотра классических военных методов при прогнозировании и планировании как наступательных, так и оборонительных стратегий.

ГВ, как и всякая другая война, представляет собой область недостоверного и неопределенного. Недостоверность разведывательной информации и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что стороны конфликта в действительности сталкиваются с совершенно иным положением вещей, чем ожидали; это не может не отражаться на планировании или, по крайней мере, на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу планов. Подробно влияние указанных факторов рассмотрено в книге А.А. Бартоша «Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов современности».

Одним из способов несколько развеять «туман гибридной войны», приподнять занавес неопределенности при прогнозировании, оценке ресурсов, разработке стратегии и контрстратегии является применение современных инструментальных средств поддержки принятия решений, включая модельные инструменты, призванные отразить влияние разнообразных факторов присущих военному конфликту, способствовать обоснованности предпринимаемых решений по противодействию.

Особенностью развития современных военно-политических ситуаций является отход от сложившегося в течение сотен лет порядка, когда альтернативные, преимущественно дипломатические средства политики постепенно вытесняли войну на обочину исторического процесса.

Сегодня ситуация начинает меняться. По утверждению генерального директора РСМД А.В. Кортунова, «война со своей логикой, с особой ментальностью, со своими принципами и приоритетами начинает все более активно проникать в ткань мировой политики. И эта победа парадигмы войны над парадигмой политики, над парадигмой дипломатии не может не вызывать тревоги относительно того, куда идет современный мир». Очень верное наблюдение, актуальность которого подтверждают дипломатические перипетии вокруг переговоров о предоставлении гарантий безопасности России со стороны США и НАТО.

Использование модели ГВ должно способствовать умению различать характер и опасность возникающей ситуации, отличать преходящие ситуации от безвыходных, фатальных, тупиковых, отражать степень политического риска, направление политического процесса, средства разрешения ситуации.

Модель представляет собой инструмент для символического отображения структуры и стратегии управления процессами подготовки и ведения ГВ (или организации отпора) путём приведения их в соответствие со смыслом и целями войны. Модель должна отражать процессы согласования применяемого комплекса ГУ в рамках единого замысла, отражать процессы прогнозирования, использования ресурсов и стратегического планирования использования комплекса ГУ.

В общем случае «модель (от лат. modulus — мера, образец) — 1) мысленный или условный образ, аналог какого-либо объекта, процесса или явления, воспроизводящий в символической форме их типические черты; 2) формализованная теория, на основе которой может быть сделан ряд предположений; 3) символическое изображение структуры, типа поведения и образцов взаимодействия в социальных процессах; 4) стандарт для измерения отклонений в реальных процессах от предполагаемых; 5) в психологии — образец для подражания».

В дальнейшем под моделью ГВ понимается символическое изображение структуры, типа поведения и образцов взаимодействия в гибридном военном конфликте как относительно новом социальном феномене в военно-политической сфере, получившем угрожающую реальность в XXI в.

Концептуальная описательная модель ГВ выступает в качестве методологической основы для детализации компонентов подготовки и ведения ГВ, координирования по времени, месту и интенсивности применения комплекса ГУ.

Использование концептуальной модели при разработке стратегии ГВ позволяет сформулировать замысел решения проблемных ситуаций, отразить особенности использования механизмов адаптивного управления в условиях подвижности и неопределенности внешней среды.

Существует несколько подходов к моделированию социально-политических процессов. Автор одного из них, В.В. Карякин, предлагает концептуальную математическую модель описания отношений субъектов и объектов международной политики[78].

Математическое описание модели строится им на основе учета взаимодействия между субъектами и объектами, которые включают отношения сотрудничества и соперничества, использование стратегий «мягкой силы», непрямых действий, технологий «управляемого хаоса» и вооруженной агрессии.

Вместе с тем попытки анализа процессов в военной и политической сфере с привлечением математических операционных методов нередко приводят к высокой степени абстракции модели и снижению степени подобия ее действительности. В этом контексте представляется верным утверждение Д.А. Дегтерева: «Формализация реальных процессов, стремление “загнать” их в логические рамки, является основной причиной неадекватности прогнозов, сделанных с помощью данного метода при субъективном характере принятия решений лидерами государств на международной арене»[79].

Тем не менее аналитики НАТО разрабатывают И используют компьютерные модели для прогнозирования и стратегического планирования.

В НАТО получают развитие технологии комплексного компьютерного моделирования, позволяющие противостоять масштабной проблеме, существующей внутри блока: прогнозирование намерений и оперативных целей противника. Планирование действий на случай непредвиденных обстоятельств в обстановке высокой неопределенности предельно затруднено множеством факторов. С этой целью предусматривается активное использование синтетической среды — комплексного компьютерного моделирования, которое позволяет представлять деятельность различных структур, начиная с воинских формирований на ТВД и кончая предприятиями ВПК и производственными процессами на самом высоком уровне соответствия реальности. Считается, что альянс может получить целый ряд объективных преимуществ за счет активного внедрения пяти направлений компьютерного моделирования, в рамках которых синтетическая среда могла бы оказать значительное влияние на эффективность принятия решений руководством США и НАТО[80]. Это:

1) усиление коллективного экспериментирования, планирования и принятия решений;

2) трансформация обучения;

3) укрепление взаимодействия во всех компонентах альянса;

4) исследование и тестирование новых технологий и технических концепций;

5) комплексная оценка готовности сил НАТО к решению стоящих задач.

Синтетические среды дают возможность синтезировать текущие и будущие действия НАТО и ее соперников и помогают визуализировать и оценивать сценарии в режиме реального времени, позволяя исследовать и оценивать каскадное, т. е. неизбежное, а иногда и непредсказуемое, воздействие различных факторов на поставленную цель, например санкций. Моделирование позволяет быстрее, чем в реальном масштабе времени, одновременно проверять тысячи сценариев и оценивать весь спектр возможных путей развития кризиса на Украине — от дипломатического урегулирования до применения силы. Результаты этих имитаций предоставляют лидерам прогностическую информацию, которая может способствовать достижению консенсуса между членами альянса и их сторонниками и принятию адекватных решений в будущем.

Взаимодействие в рамках альянса укрепляет его способность реагировать на внешние угрозы. Однако на практике трудно создать совместимые ударные силы. Это зависит от целого ряда факторов, включая реалистичную многонациональную подготовку, историю военного сотрудничества, а также вооружения и технологии. Такие программы НАТО, как «Объединенные силы» и «Умная оборона», позволили повысить взаимодействие войск, но, считают эксперты, еще многое предстоит сделать. Синтетические среды смогут помочь укрепить связи во всем Североатлантическом союзе, обеспечивая экономически эффективную и безрисковую среду для обучения войск, военных экспериментов и сотрудничества.

В 2021 г. в рамках блока была начата реализация ряда инициатив, направленных на стимулирование внедрения инноваций в технологиях ИИ, гиперзвукового оружия и космоса. Это было основано на признании того, что, если в НАТО не будут продвигаться технические инновации, блок может уступить свое технологическое преимущество конкурентам. Синтетические среды могут стать ключевым элементом инновационных процессов, они позволят специалистам совместно проводить эксперименты при проектировании и создании новых вооружений. Виртуальные макеты будущих оружейный систем или платформ могут помочь в принятии решений о приобретении и снижении риска, ускорить доставку и внедрение новых систем вооружений, военной и специальной техники.

Для определения реального уровня готовности войск весьма эффективным является использование синтетических сред. Фиксируя каждый шаг в процессе моделирования, синтетические среды позволят получать описательные, диагностические и прогностические показатели готовности, которые будут способствовать более объективной оценке этого показателя состояния войск. Руководителям НАТО, таким как верховный главнокомандующий союзными силами в Европе, часто приходится полагаться на разрозненные данные оценок готовности, представленные отдельными странами, что не позволяет объективно определить способность войск решать стоящие задачи. А вот данные, получаемые из синтетических сред, убеждены специалисты, будут способствовать более целостной оценке и формированию согласованного представления об общей готовности Североатлантического союза.

Достаточно полное и достоверное представление о стратегический ситуациях, связанных с применением в ГВ комплекса ГУ, а также причинно-следственных связей между самими угрозами, дают словесные описания.

В интересах правильного выбора модели ГВ важно четко сформулировать предназначение и требования к модели.

Ю.М. Плотинский предлагает в общем случае рассматривать модель как «концептуальный инструмент, ориентированный в первую очередь на управление моделируемым процессом или явлением. При этом функция предсказания, прогнозирования служит целям управления»[81]. Заметим, что автор указанной работы не упоминает о функции адаптивности, которая, по нашему мнению, является одной из важнейших при моделировании процессов, в которых сталкиваются интересы субъектов и объектов ГВ.

Под моделью ГВ предлагается понимать «системное количественно-качественное описание стратегии войны, определяющее смысл, цели и задачи ГВ, варианты адаптации к изменяющимся условиям военно-политической обстановки. Модель должна отражать характер отношений между государствами, представляющими субъект и объект ГВ, уровень их военной и экономической мощи, развитость национальных средств “мягкой” и “жесткой” силы, вероятную расстановку военно-политических сил и динамику их развития».

Модель как метод системного исследования ГВ должна удовлетворять ряду требований, связанных с ее созданием, и быть адекватной этому сложному явлению.

В общем виде требования к модели можно отразить в следующих принципах:

• модель должна отражать многомерный характер ГВ, операции которой охватывают административно-политическую, финансовоэкономическую и культурно-мировоззренческую сферы государства-жертвы, проводятся в киберпространстве и в космосе;

• должна обеспечивать целостное, многоаспектное отображение социальных объектов;

• соответствие (адекватность) моделей, формализованных в той или иной мере, содержательным моделям, отражающим своеобразие предмета исследования.

По мере совершенствования и более активного использования моделей, а также в связи с возрастающими трудностями получения нового знания, моделирование как универсальный метод приобретает все большую значимость в исследовании проблем ГВ. При этом модели выступают и как средство изучения группы проблем конфликтов XXI в., и используются для решения управленческих задач, создавая основу для преобразования объекта изучения в интересах обеспечения национальной безопасности.

Проведенный анализ позволяет сформулировать следующее видение общего предназначения модели ГВ, которое заключается в реализации нескольких взаимосвязанных функций:

• создание структурной оболочки для формирования концептуального инструмента, способного служить основой для разработки вариативных планов развития моделируемого процесса или явления. Требование к разработке вариативных планов обусловливает императивный характер отражения в модели способности к адаптации, что должно быть фундаментальным свойством подобной динамической системы. Наряду с этим функция прогнозирования служит целям планирования и стратегического управления и также является неотъемлемой частью модели. Структурная оболочка представляет собой оптимизированный по составу и набору функций комплекс органов контроля и управления процессами формирования и использования ГУ;

• поддержка выбора решения, наиболее полно соответствующего оптимальному варианту реализации избранной стратегии;

• создание условий для обеспечения непрерывного управления моделируемым процессом;

• обеспечение мониторинга обстановки на ТДГВ с учетом влияния проводимых операций на состояние стратегической стабильности и международной безопасности, поддержание конструктивного баланса между каналами положительной и отрицательной обратной связи.

Следует выделить важные особенности модели ГВ: многофакторность явлений и процессов, связанных с применением комплекса ГУ, историчность, сильное взаимодействие и сложный характер связей, наличие вариативных планов развития моделируемого процесса или явления и способности к их согласованию, влияние субъективного фактора на направленность развития военно-политической обстановки на ТДГВ и в мире, сложность количественного выражения и измерения эффективности ГУ.

С учетом сложного, постоянно изменяющегося комплекса ГУ, затрагивающих интересы не только субъекта и объекта войны, но и значительного количества других субъектов международного права, модель должна носить интегральный характер, обладать свойством адаптивности, что позволит адекватно отразить особенности стратегии в целом.

К наиболее существенным свойствам модели ГВ следует отнести:

• модель и оригинал всегда находятся между собой в объективном соответствии;

• в процессе изучения модель заменяет собой объект (стратегию ГВ) и сама становится объектом исследования;

• модель в упрощенной форме воспроизводит объект исследования, однако модель, полностью воспроизводящая оригинал, перестает быть моделью;

• модель позволяет провести углубленное изучение объекта моделирования, получить при этом новую информацию об объекте и перенести полученное знание на оригинал.

Методологический интерес представляют идеи Ю.В. Курносова, который обосновывает строгую последовательность действий при разработке модели: фиксация выявленных элементов системы; отражение взаимосвязей между элементами внутри системы и с другими системами (построение структуры объекта); размещение элементов согласно иерархии в системе; отражение причинно-следственных связей и зависимостей; отражение функционального аспекта; фиксация противоречащих (кризисных) точек по видам, группам и уровням и возможным вариантам их разрешения; фиксация зон пересечения интересов действующих субъектов («центров силы»)[82].

При этом построение моделей, отражающих реальные ситуации, всегда производится с некоторой долей условности. Понятно, что модель не может отразить всех аспектов исследуемых проблем и выступает лишь как инструмент сосредоточения усилий аналитика на главных сущностных характеристиках. Сила моделей — в их наглядности и удобстве оперирования при анализе обстановки и разработке управленческих решений.

В соответствии с предложенной последовательностью построения модели осуществляется фиксация элементов стратегии ГВ.

При построении модели ГВ важное место отводится фиксации зон пересечения интересов действующих международных субъектов — «центров силы», в числе которых США, НАТО, ЕС, Китай, Россия, Иран и некоторые другие государства и коалиции. Пересечение экономических и военно-политических интересов оказывает существенное, а порой определяющее влияние на стратегию ГВ, в частности, за счет формирования так называемого феномена «взаммообращения войны», что требует фиксации в модели противоречащих (кризисных) точек по видам, группам и уровням ГУ и возможных вариантов адаптации для их применения.

С учетом сформулированных требований разработку модели ГВ следует представить в виде последовательности следующих этапов:

• создание матрицы системных компонентов;

• разработка алгоритма реализации стратегии ГВ;

• построение модели синхронизации использования комплекса ГУ в стратегии ГВ.

Компоненты общей концепции модели ГВ представляются в виде матрицы, которая включает несколько системных компонентов. Каждый из компонентов описывается характеристиками четырех основных измерений модели: статического, контрольного, динамического и прогнозного. Применительно к бизнес-модели такой подход разработан Н.Д. Стрекаловой[83].

Матрица модели ГВ позволяет дать достаточно полное описание набора взаимосвязанных системных компонентов, отражающих решения в области стратегии, структуры, масштабов, функций и сетевых связей модели. Матрица также позволяет получить представление, как указанный набор будет использоваться для формирования и поддержки устойчивого функционирования модели в зоне своей ответственности в рамках определенных компетенций.

Процесс построения матрицы не может быть полностью формализован, поскольку признаки существенности и несущественности для понятий, связанных с ГВ и ГУ, в ряде случаев не поддаются формальной оценке.

Общий вид матрицы системных компонентов Модели ГВ показан в приложении.

Матрица позволяет достаточно полно описать модель в обобщенном виде с помощью четырех системных элементов — функция, вход, выход, процессор.

Целевая функция раскрывает предназначение модели и отражает процессы выработки решений, направленных на достижение целей ГВ при сохранении военно-стратегической устойчивости в мире. В широком смысле функция определяет смысл войны и показывает, что должно быть достигнуто в конечном итоге, однако не указывает, как это должно быть сделано. Последнее отражается в целях войны.

На вход модели ГВ воздействуют различные факторы, связанные с выбранной стратегией, прогнозируемым сценарием развития обстановки и военно-политическими ситуациями, возникающими в рамках сценария.

На выходе между различными уровнями управления модели реализуются задачи обмена информацией; контроля, управления и обратной связи.

Процессор как важный системный компонент модели обеспечивает сопоставление хода реализации стратегии ГВ с заданным ее уровнем. Управление обеспечивает преобразование данных, полученных на входе, в соответствующие управляющие воздействия на выходе. Важной функцией алгоритма процессора является непрерывный мониторинг обстановки в административно-политической, финансово-экономической, информационной, кибернетической, военной, включая космос, культурно-мировоззренческой сферах и оценка влияния на обстановку принятых решений. Канал обратной связи позволяет влиять на динамику процессов и придавать им нужную направленность.

Процессор модели является важнейшим системным компонентом и в общем случае включает:

• алгоритм, в котором отражается последовательность оценки ситуаций, складывающихся в сферах, подвергающихся воздействию ГУ; определяется соответствие развития обстановки выбранному сценарию, происходит выработка, согласование и выполнение решений, обеспечивающих достижение целей и задач. В основу алгоритма закладываются достижения в сфере ИИ;

• комплекс ГУ, создаваемых противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения целей ГВ. Это комбинация военных и невоенных средств агрессии, сочетание скрытых и открытых операций, объединяющая широкий диапазон рукотворных враждебных действий и намерений, таких как кибервойна, ИВ, сценарии асимметричных военно-силовых конфликтов низкой интенсивности, целенаправленная организация терактов и пиратства на море, поддержка и стимулирование незаконной миграции, раздувание этнических и религиозных конфликтов, экстремизма и сепаратизма, использование транснациональной организованной преступности для подрыва национальной безопасности государства;

• базовые ресурсы отражают возможности модели и включают человеческие ресурсы, качество которых в общем случае характеризуется профессионализмом и компетентностью персонала, материальные, технические, финансовые, информационные и некоторые другие ресурсы;

• ускоритель / катализатор ГВ позволяет осуществлять оперативное форматирование военно-политической ситуации с учетом изменения характеристик среды. Важнейшим катализатором, способным резко изменить ход ГВ, является цветная революция, которая способна выступать в качестве своеобразного фактора «ускорения войны» (термин предложен автором данной статьи). На раскрытии этого понятия остановимся позже.

Основополагающим свойством модели является её адаптивность. Свойство адаптивности отражается в алгоритме модели и характеризует «способность дать адекватный ответ на изменяющиеся требования внешней среды или на запросы низших уровней системы». Отсюда адаптацию стратегии ГВ следует понимать как способ приспособления стратегии к изменениям военно-политической ситуации на ТДГВ и в широком международном масштабе. Адаптация многолика и обеспечивает эффективность действий в изменяющихся условиях, а среди ее наиболее показательных проявлений можно указать эволюцию и приспособляемость стратегии / контрстратегии ГВ.

Классификацию видов политической адаптации, которая на основе системного подхода позволяет установить связи между внешней политикой государства и системой международных отношений, предложил американский ученый Д. Розенау[84].

Основываясь на его идеях, вся совокупность адаптивных стратегий ГВ и вариаций их адаптивности сводится к трем основным типам:

• уступчивая адаптация, когда стратегия пассивно приспосабливается к вызовам, формулируемым внешней средой, пытается максимально учитывать требования международных организаций или отдельных центров силы;

• неуступчивая адаптация, при которой стратегия пытается отвергнуть вызовы, исходящие от внешней среды, и базируется на приоритете национальных интересов;

• предохранительная адаптация, когда соблюдается некий баланс интересов и запросов внешней среды, который оказывается достаточно гибким и дает возможность для перераспределения системных ресурсов с запросов внешней среды на внутрисистемные требования и наоборот.

При подготовке и реализации стратегии ГВ, как правило, следует использовать несколько типов политических адаптивных стратегий в рамках единого общего замысла. «Жесткая» привязка к одному типу адаптивной стратегии нередко приводит к утрате стратегией способности к адаптации и ведет к ее постепенной деградации. В конечном итоге стратегия перестаёт соответствовать своему предназначению.

Например, во время войны в Ираке в 2003 г. американцы вначале пытались использовать стратегию, опирающуюся на несиловые действия с применением в подрывных целях технологий «управляемого хаоса». При этом игнорировались вызовы внешней среды, связанные с жёстким контролем со стороны иракского правительства, что не позволило развернуть в стране кампанию массового неповиновения. Стратегия неуступчивой адаптации привела, таким образом, к необходимости использовать силу.

В историческом аспекте стратегии неуступчивой адаптации в вопросах применения силы продемонстрировали свою неадекватность в ходе агрессии США во Вьетнаме, США и НАТО против Югославии, вмешательства НАТО в Ливии, гражданской войны в Сирии. Стратегии использования силы США и НАТО в период войны в Афганистане (с 2001 г. по настоящее время) привели в конечном итоге к решению о выводе сил коалиции из страны при отсутствии заметных признаков успеха операции. Применительно к политическим адаптивным стратегиям примером неудачного использования стратегии уступчивой адаптации в дипломатической практике можно считать Мюнхенские соглашения 1938 г. Более свежий пример — политика уступок украинского руководства в период развёртывания событий на киевском Майдане.

Значимым компонентом модели является контур наблюдения за обстановкой (система мониторинга).

Статическое измерение показывает состояние каждого системного компонента модели и дает возможность рассматривать ее в статике. Это позволяет получить характеристики двух видов: общие (базовые) характеристики модели, которые отражают суть элементов модели и могут быть сходными для многих моделей, и специфические характеристики, присущие конкретной модели.

Контрольное измерение позволяет проводить сравнение системных компонентов модели ГВ с действующими правилами и процедурами принятия решений, соответствию международной нормативно-правовой базе, по нормативам и ограничениям использования ресурсов модели в обычных условиях и чрезвычайных обстоятельствах, содержанию и масштабам возможного взаимодействия с партнерами.

Динамическое измерение даёт наиболее полное представление о направлениях адаптации модели, а его результаты позволяют судить об эволюции системных компонентов модели ГВ во времени. При этом оценке могут подлежать изменение доктринальных взглядов, определяющих цели и задачи функционирования модели в изменившихся условиях военно-политической обстановки, а нередко и целесообразность ее трансформации.

Прогнозное измерение является естественным продолжением динамического измерения, позволяет описать перспективу развития и предвидеть возможное будущее состояние системных компонентов модели ГВ в результате принятых мер по её адаптации.

Представляется целесообразным подробнее остановиться на разработке алгоритма как важного системного компонента модели, определяющего направления адаптации. Алгоритм непосредственно связан с функциями управления и разработки решений и обеспечивает реализацию сценария за счет выполнения четко определенной последовательности действий.

Прежде всего, следует отобрать ожидаемые события (детерминированные, вероятностные, неопределенные), определяющие возникновение и развитие военно-политических ситуаций в зоне географического охвата модели. Адаптивность модели к ситуациям характеризует её способность отражать широкий спектр внутренних и внешних возмущений и характеризует важные свойства модели, такие как устойчивость и гибкость.

Устойчивая модель ГВ способна эффективно предотвращать неуправляемое развитие ситуации и успешно функционировать в условиях внешних воздействий и внутренних возмущений. Гибкая модель в процессе приспособления к политическим ситуациям способна изменять свои характеристики в приемлемых временных интервалах и с учетом существующих нормативно-правовых и ресурсных ограничений.

В алгоритме модели отражаются интересы международных организаций и отдельных государств (центров силы), их цели и решаемые задачи. С учетом ресурсов, прогнозируемых проблем и ограничений разрабатываются варианты действий, для каждого из которых предусматриваются меры политического, экономического, военного характера. Совокупность таких мер формирует стратегию воздействия на ситуацию и определяет желаемый сценарий развития обстановки.

Для удерживания событий в русле избранного сценария используются каналы мониторинга военно-политической ситуации и обратной связи, производится контроль ключевых точек. Анализ полученной информации позволяет осуществлять прогноз развития обстановки и планировать последующие шаги.

В число таких шагов входят перераспределение ролей и ресурсов, выработка оптимальных вариантов последующих действий, внесение корректировок в существующие политические союзы, связи с международными организациями и отдельными партнерами. При необходимости на основе полученных результатов разрабатываются международные или национальные нормативно-правовые акты, вносятся изменения в структуру модели.

В алгоритме модели ГВ следует выделить несколько взаимосвязанных иерархических уровней управления. Применительно к вопросам моделирования и прогнозирования социально-политических и международных систем, предложения по уровням управления разработаны в упомянутом выше исследовании группы авторов во главе с В.А. Садовничим и его коллегами. Предложен фундаментальный подход, предполагающий наличие трех взаимосвязанных уровней в любой иерархической структуре системы моделирования. Это позволяет выделить главные для каждого уровня проблемы.

На каждом уровне осуществляется мониторинг военно-политических ситуаций. Между уровнями функционируют каналы обмена информацией, контроля и управления.

На высшем уровне осуществляется постановка целей и формируется общий замысел по их достижению. В соответствии с замыслом разрабатываются и анализируются возможные сценарии развития обстановки, каждый из которых может включать описание возможного начала, развития, завершения и последствий реализации комплекса ГУ, действий института обеспечения международной безопасности.

Источниками сведений для выбора сценария, контроля за ходом его реализации, о конкретных политических ситуациях, способствующих или препятствующих развитию обстановки в рамках выбранного сценария, могут быть дипломатические органы, все виды разведки, международные, государственные и частные информационно-аналитические структуры, СМИ. Эти же структуры на основе первичного анализа сведений о ситуациях формулируют предложения по корректировке в требуемом направлении.

На высшем стратегическом уровне крайне необходима Единая государственная интегрированная информационно-аналитическая система обработки и анализа поступающих сведений, которая должна обеспечить высшее руководство оперативной и достоверной информацией.

Проблема информационного обеспечения стратегического и других уровней руководства требует обстоятельного подхода к анализу процесса принятия стратегических решений, выработке перечня информационно-аналитических задач, необходимых для разработки стратегии принятия решений, предложения по методам оценки информации и их применению, которые могут использоваться на различных уровнях управления и для разных по масштабам задач. Этому вопросу посвящен ряд работ М.А. Гареева, И.В. Бочарникова и некоторых других военных ученых.

Обработанные, проверенные и обобщенные сведения о развитии ситуации в сфере безопасности в виде информационных донесений, справок и аналитических отчетов служат основой для анализа и принятия решений по воздействию на ситуацию и (или) корректировке Сценария.

На среднем уровне в соответствии с выбранным сценарием осуществляется детализация целей, распределение и постановка задач исполнителям и планирование операций по достижению поставленных целей. На основе анализа информации о развитии обстановки и ее соответствия сценарию разрабатываются указания по практическим действиям на низшем уровне, а также готовятся предложения для принятия решений на высшем уровне.

На низшем (исполнительском) уровне в соответствии с поставленными задачами осуществляется выбор оптимального способа решения конкретной задачи и руководство операциями по ее решению. На этом уровне исполнительские структуры ГВ построены по сетевому принципу, что повышает их неуязвимость и позволяет оперативно замещать выведенные из строя ячейки. Сеть исполнительских структур ГВ охватывает всю территорию государства — жертвы агрессии, некоторые ячейки длительное время находятся в «спящем» состоянии и активизируются при получении соответствующего сигнала с высших уровней управления. Задачи по реализации отдельных ГУ доводятся до руководства соответствующих ячеек, даются рекомендации по времени начала подрывных мероприятий и степени их интенсивности. Выполнение наиболее сложных разведывательно-диверсионных акций возлагается на ССО.

При организации мониторинга военно-политических ситуаций и оценке их влияния на безопасность для использования в модели ГВ весьма эффективным является метод экспертных оценок. Одним из достоинств метода является возможность его применения при подготовке сценария развития ситуации, что позволяет ранжировать события по степени влияния на безопасность и выделять из них наиболее значимые для анализа, оценки и принятия решений на последующих уровнях управления.

В целом для обеспечения эффективного функционирования разработанного автором алгоритма ГВ могут привлекаться как международные или государственные структуры, так и негосударственные аналитические исследовательские центры, экспертное сообщество.

Определяющее место в стратегии ГВ занимает искусство синхронизации комплекса ГУ, в состав которого входят различные виды угроз, охватывающие сферы, определяющие состояние национальной безопасности государства: административно-политическую, финансово-экономическую и культурно-мировоззренческую. Процесс синхронизации заключается в выборе видов ГУ и оптимальных вариантов сочетания их интенсивности, последовательности, времени и места реализации в соответствии со стратегией ГВ. Стратегия ГВ нацелена на изнурение страны-жертвы и предполагает широкий спектр действий, включающих использование воинских и иррегулярных формирований одновременно с проведением в рамках единого замысла и плана операций по хаотизации экономики, сферы военной безопасности, культурнo-мировоззpенческой сферы, а также применение кибератак. Государство-агрессор тайно, без формального объявления войны атакует структуры государственного управления, экономику, информационную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка и регулярную армию страны-мишени. Затем на определенном этапе развертываются военные действия с участием местных мятежников, наемников, ЧВК, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами: олигархами, преступными, националистическими и псевдорелигиозными организациями.

Модель синхронизации ГУ приведена на рис. 3.1.

Рис. 3.1. Модель синхронизации гибридных угроз

В контексте изучения влияния стратегического фактора времени на ход и исход ГВ автор предлагает ввести понятие «ускорение войны», под которым следует понимать связанную единым замыслом резкую активизацию действий, направленную на подрыв и хаотизацию обстановки в противостоящем государстве, развал армии и государственной власти. Операции по ускорению войны могут проводиться как государством-агрессором, так и государством — жертвой агрессии каждым в своих целях.

Сегодня ускорителями войны могут служить применение новых эффективных и смертоносных видов оружия (ядерного, высокоточного, биологического, систем оружия, основанных на новых физических принципах). Особое место в обеспечении стратегического доминирования принадлежит внедрению в военную теорию и практику достижений ИИ. ИИ позволяет обеспечить военное, экономическое, информационное и технологическое превосходство над другими странами для получения за счет этого максимальной выгоды от доминирующего положения в высокотехнологичной сфере. В министерстве обороны США создан Объединенный центр ИИ, цель которого — ускорить разработку военных решений на основе ИИ, масштабировать применение инструментов ИИ и синхронизировать усилия участников исследований и разработок. На эти цели планирует израсходовать в ближайшие 6 лет 1,7 млрд долл.

Ускорителем войны может служить смерть крупных политиков или военачальников, организация масштабных волнений в крупных городах, как это было, например, в Петрограде накануне выхода России из Первой мировой войны, целенаправленная пропагандистская работа по разложению войск противника и др.

Сегодня мощным ускорителем операций ГВ, своеобразным ее катализатором служит цветная революция, построенная на использовании технологий управляемого хаоса. Она предусматривает создание искусственно манипулируемой толпы, которая используется в качестве тарана для слома государственных властных структур, осуществления государственного переворота с последующим переводом страны-жертвы под внешнее управление.

Использование технологий цветной революции позволяет придать мощный импульс ускорения процессам разрушения государства в ходе ГВ за счет искусственно создаваемой хаотизации обстановки в столице и некоторых других крупных городах. Изучение тактики применения социально-политических технологий для ускоренной хаотизации ключевых сфер управления коллективной деятельностью людей: административно-государственная (политическая), культурномировоззренческая и социально-экономическая представляет собой крайне актуальную задачу в условиях ведущейся против России ГВ. Важное место должно уделяться мониторингу политических настроений в обществе.

Реакция модели ГВ на ГУ является ответом на развитие политических ситуаций, возникающих при реализации стратегии. Особенностью развития современных политических ситуаций является отход от сложившегося в течение сотен лет порядка, когда альтернативные, преимущественно дипломатические средства политики постепенно вытесняли войну на обочину исторического процесса.

Как было отмечено выше, сегодня ситуация начинает меняться и война со своей логикой, с особой ментальностью, со своими принципами и приоритетам начинает все более активно проникать в ткань мировой политики, что не может не вызывать тревоги относительно того, куда идет современный мир.

Следует исходить из того, что политика — цепь или совокупность сменяющих друг друга ситуаций. В связи с трансформацией современных военно-политических ситуаций, связанной с проникновением в их ткань способов и методов войны, модель ГВ должна способствовать пониманию ситуации, предвидению ее изменения, прогнозированию появления новой ситуации и ее оценки с принятием необходимых решений, использоваться для оценки возможностей преодолеть ситуацию, если она неблагоприятна, предупредить такую ситуацию и ее нежелательный исход, создать и использовать благоприятную ситуацию.

Ситуации в ходе ГВ определяются действиями трех групп субъектов: государств, негосударственных акторов и международных организаций. Результаты анализа политических ситуаций могут быть представлены в форме вероятных исходов или сценариев. При этом под сценарием следует понимать «заранее подготовленный план осуществления чего-нибудь».

Достоверность полученных выводов и рекомендаций может быть подтверждена или опровергнута ходом событий. Только время показывает, насколько стратегия ГВ, положенная в основу той или иной модели, соответствовала реальности.

Разработка сценариев ГВ — аналитический прием, широко применяемый при исследовании стратегических проблем. Работа над сценарием ГВ сродни моделированию «широких военно-политических или социально-экономических проблем, в анализе которых важно взаимодействие социальных, экономических, политических, культурных, военных и психологических факторов».

Построение сценариев открывает новые возможности для прогнозно-аналитической деятельности в сфере разработки стратегии / контрстратегии ГВ.

Сценарий включает описание возможного начала, развития, завершения и последствий действий при подготовке и ведении ГВ отдельных государств, ключевых негосударственных акторов и международных организаций. При моделировании сценарий может помочь определить те поворотные моменты, когда вовремя принятое решение еще может повлиять на ход событий, на развитие политической ситуации в нужном направлении. Такое описание составляется на основе анализа целей этих действий, их характера, соотношения политических, экономических и военных возможностей сторон, состояния других субъективных и объективных факторов, влияющих на развитие международной обстановки. При разработке сценария неизбежно возникают неопределенности, которые в большинстве случаев делают весьма непростой саму формулировку начальных условий исследования.

Сценарий «строится на преимущественно качественном описании возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных сочетаниях определенных условий. Он в развернутой форме показывает возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и выбора наиболее реальных и благоприятных условий».

«Сценарий призван дать ответ на два вопроса: 1) как именно, шаг за шагом, может возникнуть та или иная гипотетическая ситуация? и 2) какие возможности существуют на каждом этапе для каждого действующего лица для того, чтобы остановить процесс, изменить или ускорить его ход?»

Таким образом, в рамках моделирования ГВ и применения ГУ сценарий должен привлечь внимание к происходящим в мире изменениям, к конкретным ситуациям, которые могут потребовать дипломатического или силового вмешательства. Сценарий должен базироваться на четком представлении о новых центрах принятия решений, которые своими действиями способны, наряду с органами государственного управления, продуцировать политические риски, влиять на построение стратегий предупреждения и контроля рисков в современных конфликтах — ГВ и цветной революции.

Превращение ГВ в новый вид межгосударственного противостояния выдвигает в число первоочередных проблему использования современных инструментальных средств поддержки и принятия решений. Применение для этой цели моделей ГВ все более выходит за рамки чисто научной сферы, превращая модель в эффективный фактор обеспечения национальной безопасности России.

Для выработки эффективных стратегии и контрстратегии ГВ требуется внедрение новых технологий, основанных на моделировании и применении ИИ. Симбиоз современных научных знаний и подходов позволит изучать, прогнозировать и планировать современные военные конфликты как нелинейные объекты, функционирующие в условиях высокой неопределенности.

Созданная для этих целей модель ГВ должна легко «встраиваться» в процесс принятия политических и военных решений, с учетом сложности феномена носить интегральный характер. Такой подход позволит дать адекватное реальному объекту представление о сложных, постоянно изменяющихся феноменах ГВ и ГУ и учитывать их в системе обеспечения национальной и международной безопасности.

3.2. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРИ ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

Решение задачи обеспечения национальной и международной безопасности государства предусматривает комплексный подход с участием политиков, дипломатов, военных, экспертов и сотрудников многих государственных институтов. Сложность задачи обусловлена необходимостью гибкого сочетания национальных интересов страны и широкого круга международных участников: отдельных государств, их коалиций, организаций обеспечения международной безопасности и негосударственных акторов. Подобное сочетание отражает интегративная модель взаимодействия при обеспечении национальной и международной безопасности.

Понятие «национальная безопасность» в России стало использоваться в сравнительно недавно, хотя этот термин появился в международной практике с 1947 г., когда в США приняли Закон «О национальной безопасности». В последующие годы базовое понятие «национальная безопасность», изначально воспринимавшееся в основном как безопасность военно-политическая и нацеленная главным образом на контроль над вооружениями, стало приобретать мощный интегративный контекст и рассматриваться через призму национальных интересов. В результате оно сегодня включает в себя широкий комплекс проблем внутреннего и внешнего порядка.

Общая структура национальной безопасности, включающая «физическую и социальную часть», достаточно подробно разработана в работе А.А. Прохожева «Национальная идеология и национальная безопасность России»[85].

Особый интерес представляет предложенный автором этого труда анализ развития процессов глобализации, охвативших многообразие мировых экономических, политических, культурных и других отношений, что породило ряд факторов неопределенности, оказывающий прямое воздействие на комплекс задач обеспечения национальной безопасности России.

К числу влиятельных внутренних факторов, определяющих эволюцию взглядов российского руководства на вопросы обеспечения национальной безопасности, следует отнести:

• развал существовавшей в СССР системы обеспечения безопасности и экстренная необходимость формирования новых институтов;

• появление новых вызовов, рисков, опасностей и угроз национальной безопасности страны;

• временное резкое экономическое и военное ослабление России как ядра нового многонационального государства;

• необходимость создания нормативно-правовой базы, определяющей статус России как федеративного государства — приемника СССР;

• приход к власти в России руководящих элит, в большинстве своём не обладающих опытом руководства страной и, в частности, опытом разработки базовых доктринальных документов в сфере обеспечения национальной безопасности.

С другой стороны, мощный импульс разработке концептуальных документов национальной безопасности России придал ряд внешнеполитических факторов. В их числе:

• исчезновение СЭВ и ОВД как экономических и военно-политических институтов, вносивших вклад в обеспечение безопасности СССР / России;

• распад биполярной системы и формирование многополярного мира на фоне решимости США и НАТО добиться мирового доминирования;

• эволюция СНБ США и стратегических концепций НАТО, имеющих традиционную антироссийскую направленность;

• обостряющиеся противоречия между Россией и государствами Запада по широкому спектру международных проблем, таких как расширение НАТО, создание системы стратегической ПРО и др.;

• резкая интенсификация процессов глобализации;

• рост числа международных организаций, действующих в сфере обеспечения международной безопасности, и глубокая трансформация существующих институтов;

• формирование на постсоветском пространстве СНГ и ОДКБ, в функцию которых входит обеспечение региональной безопасности;

• появление ГВ как нового вида межгосударственного противоборства, что требует серьёзной корректировки стратегий обеспечения национальной и международной безопасности и создания новых механизмов взаимодействия.

Синергетическое влияние комплекса внутренних и внешних факторов поставило правящие элиты России перед необходимостью экстренной разработки комплекса доктринальных документов в сфере обеспечения национальной безопасности и последовательной их адаптации к изменяющимся политическим реалиям.

Основные этапы процесса адаптации достаточно четко просматриваются при анализе базовых документов в сфере обеспечения национальной безопасности России, принятых в период 1992–2021 гг. Весьма показательным для анализа эволюции взглядов на национальную безопасность представляется сопоставление принятых в России документов с соответствующими документами США и НАТО.

Одной из первых законодательных инициатив стало принятие Закона РФ от 5 марта 1992 г. «О безопасности», в котором безопасность определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». Закон готовился на основе действующей в то время Конституции РСФСР, что обусловило законодательную неопределённость. В процессе формирования находились механизмы и государственные структуры Российской Федерации, призванные обеспечить выполнение закона. Нуждался в дополнительном уточнении понятийный аппарат, в частности, не была определена такая важная с точки зрения национальной безопасности категория, как «национальные интересы». Позитивным было определение в законе статуса Совета безопасности. В 1993 г. была принята Конституция России, которая заложила конституционные основы обеспечения национальной безопасности на последующий период.

По мере изменения внутренней и международной обстановки, возникновения новых ВРОУ, трансформации действующих и появлении новых международных организаций был приняты другие документы: Концепции национальной безопасности РФ от 17 декабря 1997 г. и от 10 января 2000 г., СНБ Российской Федерации до 2020 г. от 19 мая 2009 г. и последующие СНБ, Федеральный закон РФ «О безопасности» от 28 декабря 2010 г., СНБ Российской Федерации до 2020 г. от 31 декабря 2015 г.

Сопоставительный анализ угроз государственной и общественной безопасности, перечисленных в СНБ 2015 и 2021 гг., позволяет сделать несколько методологически важных выводов с их проекцией на последующие годы.

В СНБ-2015 в числе основных угроз государственной и общественной безопасности упоминается деятельность радикальных общественных объединений и группировок, использующих националистическую и религиозно-экстремистскую идеологию, иностранных и международных НПО, финансовых и экономических структур, а также частных лиц, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, включая инспирирование цветных революций, разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Таким образом, в тексте документа впервые говорится об угрозе цветных революций как важном инструменте дестабилизации обстановки в государстве. В 2015 г. такой вывод был естественным результатом событий на Украине, где использование технологий цветной революции привело к свержению законного правительства, государственному перевороту и гражданской войне.

На современном этапе ведущая роль принадлежит СНБ Российской Федерации в редакции 2021 г. как базовому документу стратегического прогнозирования и планирования. В ней определяются национальные интересы и стратегические национальные приоритеты Российской Федерации, цели, задачи и меры в области внутренней и внешней политики, направленные на укрепление национальной безопасности Российской Федерации и обеспечение устойчивого развития страны на долгосрочную перспективу[86].

Документу присущ более широкий подход к оценке угроз национальной безопасности России, среди которых называются типичные для стратегии ГВ и цветных революций формы и способы использования информационно-коммуникационных технологий для вмешательства во внутренние дела государств, подрыва их суверенитета и нарушения территориальной целостности, что представляет угрозу международному миру и безопасности. Подчеркивается опасность наращивания информационно-психологическое воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание путем распространения социальных и моральных установок, противоречащих традициям, убеждениям и верованиям народов Российской Федерации.

Обращается внимание на угрозы в культурно-мировоззренческой сфере. Отмечается, что «информационно-психологические диверсии и “вестернизация” культуры усиливают угрозу утраты Российской Федерацией своего культурного суверенитета. Участились попытки фальсификации российской и мировой истории, искажения исторической правды и уничтожения исторической памяти, разжигания межнациональных и межконфессиональных конфликтов, ослабления государствообразующего народа».

Сказанное позволяет говорить о ведущей роли СНБ при разработке эффективного решения задач. Примером удачного взаимодействия является координация задач дипломатии и разведки во внешнеполитической основополагающих доктринальных документов государства в сфере обеспечения национальной и международной безопасности, организации взаимодействия между государственными институтами в сфере внешней политики.

К СНБ тесно примыкают другие основополагающие документы: Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации» от 28 июня 2014 г., военные доктрины, концепции внешней политики и ряд других документов.

В целом следует учитывать, что закон «О безопасности» 1992 г. принимался в период определённой эйфории, связанной, как вскоре выяснилось, с иллюзорными надеждами на окончание холодной войны и переход к эпохе партнёрства с недавними соперниками. Это не могло не сказаться на полноте и адекватности отражения в законе вопросов, связанных с международным сотрудничеством, отношениями с бывшими соперниками, оценке ВРОУ в сфере национальной безопасности.

Действительность вскоре опровергла подобные подходы. Расширение НАТО и наращивание военного потенциала блока, агрессия США и НАТО против Югославии, ставка США на исключительность и военно-силовое доминирование, появление спектра новых вызовов и угроз потребовали кардинального пересмотра существовавших взглядов. К этому подталкивал переживаемый страной системный кризис, охвативший все стороны экономической, общественно-политической, духовной жизни, ослабление военной мощи, что поставило под угрозу национальную безопасность России. Прежние соперники — США и НАТО — использовали фактор временного ослабления России для реализации собственных глобальных замыслов.

Направленная против национальных интересов России враждебная стратегия Запада с течением времени превратилась в мощный стимул для переосмысливания политических реалий и выработки адекватного ответа. В этих условиях эволюция концепций и стратегий обеспечения национальной безопасности России в решающей степени определялась как развитием соответствующих взглядов наших геополитических соперников — США и НАТО — и исходящими от них вызовами и угрозами, так и внутренними факторами. Важным фактором укрепления национальной безопасности России стали документы МИД РФ с требованиями к США и НАТО о предоставлении правовых гарантий безопасности[87].

Окончание холодной войны временно привело к некоторому снижению остроты противостояния между США, НАТО и СССР / Россией, однако антироссийская направленность сохранилась в качестве стержня СНБ США и стратегических концепций альянса.

Антироссийский вектор был характерен для всех послевоенных СНБ США. Однако наиболее четко цели США по отношению к России были сформулированы в октябре 1997 г. в одном из выступлений президента Б. Клинтона: «Организовав Ельцину пост президента на второй срок, мы тем самым создадим полигон, с которого никогда уже не уйдем… На ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем: расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии; окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии; установление режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам. Да, мы позволим России быть державой, но империей будет только одна страна — США»[88].

Для всех без исключения СНБ США угроза силой с акцентом на непревзойденную «военную мощь» всегда была и остается в арсенале официального Вашингтона, а реальное использование силы стало нормой поведения США на международной арене.

Отношения с Россией планировалось строить на принципах «избирательного сотрудничества» и «избирательной оппозиции» при опоре на ВС и Разведывательное сообщество страны, а определяющим элементом национальной мощи считались стратегические ядерные силы.

Указанные принципы получили развитие в принятой администрацией Д. Байдена СНБ-2022. В документе закреплен существующий внутри американской политической элиты консенсус относительно мирового лидерства США по ключевым аспектам, отражающим цели лидерства или национальные интересы.

В документе сохранена и усилена антироссийская направленность, продолжено формирование негативного облика нашей страны. Стратегия разработана на основе самопровозглашенного принципа американской исключительности и права на односторонние действия по защите и продвижению интересов США в мире.

Американские СНБ и военные доктрины являются решающим фактором, определяющим содержание и общую антироссийскую направленность стратегических концепций Организации Североатлантического договора[89].

Стратегии США и НАТО нацелены на развертывание широкомасштабной работы по наращиванию военных возможностей для участия в крупномасштабных военных действиях с технологически развитым противником с применением современных видов высокоточного оружия при сохранении роли ЯО как средства сдерживания.

Россия рассматривается в качестве одного из возможных объектов такого нападения. В связи с этим альянс делает упор на антерос-сийскую (а до начала 90-х гг. прошлого века направленную против СССР) стратегию сдерживания, которая была и остается центральным компонентом коллективной обороны НАТО. Стратегия построена на традиционном сочетании ядерных и обычных сил и средств, к которым добавились силы и средства ПРО.

Важное место во внешней политике США и НАТО отводится стратегии ГВ и технологиям цветной революции как инструментам завоевания контроля над государствами и регионами, продвижения геополитических интересов Запада во всемирном масштабе.

Важной вехой, обозначившей изменение подходов России к обеспечению национальной безопасности, стало принятие в 1997 г. Концепции национальной безопасности Российской Федерации, в которой впервые были отражены основополагающие принципы создания и функционирования современной системы безопасности.

Была заложена концептуальная основа для деятельности государственных структур, общественных организаций (объединений) и граждан страны в сфере обеспечения национальной безопасности Российской Федерации.

Долговременным системообразующим фактором стало определение национальных интересов России, которые «основываются на национальном достоянии и национальных ценностях народов Российской Федерации, обеспечиваются возможностями экономики, политической и военной организации государства, духовно-нравственным и интеллектуальным потенциалом многонационального российского общества». Система национальных интересов России определяется совокупностью основных интересов личности, общества и государства.

Наиболее значимым фактором, определившим специфику процесса разработки и реализации Концепции национальной безопасности, явились объективные трудности становления новой российской государственности. Прежде всего, приватизировавшие административный ресурс разнородные фракции бюрократического аппарата оказались не способными с полной ясностью выразить, а тем более защитить национальные интересы страны.

В результате в концепции не получили адекватного отражения процессы, связанные с динамичной трансформацией системы международных отношений, усилением военно-силовых аспектов в международной практике, ростом конкуренции. Не в полной мере осознавалась угроза, исходившая от США и НАТО, хотя и отмечалось, что «перспектива расширения НАТО на Восток является неприемлемой для России, поскольку представляет собой угрозу ее национальной безопасности».

В целом лишь с середины 1990-х гг. российские власти стали приближаться к осознанию идеи устойчивости базовых национальных интересов государства вне зависимости от характера его политической системы. Однако только с преодолением кризиса власти и снятием чрезмерной остроты внутриполитической борьбы возникла возможность для того, чтобы концепция многополярного мира в российской политике получила смысловую законченность в установке на последовательное усиление роли России как важного гаранта стратегической стабильности мира.

На формирование подходов новой российской элиты к вопросам обеспечения национальной безопасности оказывают влияние следующие тенденции мирового развития.

Первая из них состоит в укреплении экономических и политических позиций значительного числа государств и их интеграционных объединений, в совершенствовании механизмов многостороннего управления международными процессами. В условиях глобализации все большую роль играли экономические, политические, научно-технические, экологические и информационные факторы. Мир становился многополярным, что соответствовало интересам России.

Для другой тенденции, носящей во многом антагонистический по отношению к первой, характерны попытки США и НАТО создать структуру международных отношений, основанную на доминировании в международном сообществе развитых западных стран при лидерстве Вашингтона. Такая структура рассчитана на односторонние, прежде всего военно-силовые решения ключевых проблем мировой политики в обход основополагающих норм международного права.

Результирующий вектор тенденций наряду с внутренними неурядицами вскоре потребовал актуализации многих базовых положений концепции 1997 г. Это было сделано в новой редакции Концепции от 10 января 2000 г., где были уточнены направления и средства государственной политики РФ по восстановлению ее мощи и ослабленной обороноспособности.

По мнению В.А. Золотарева, в основу новой концепции был положен ряд «особенностей отечественного менталитета, который сложился под влиянием географических, исторических, социопсихологических и других условий»[90].

Среди них важное место занимают:

• азиатско-европейское географическое положение России;

• крупный минерально-сырьевой, энергетический и водный потенциал;

• языковая разнообразность и доминанта русского языка;

• восприятие армии в общественном сознании как национальной спасительницы и некоторые другие.

Концепция трактует национальные интересы России как совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства в экономической, внутриполитической, социальной, международной, информационной, военной, пограничной, экологической и других сферах. Они носят долгосрочный характер и определяют основные цели, стратегические и текущие задачи внутренней и внешней политики государства. Подчеркивалось, что реализация национальных интересов России возможна только на основе устойчивого развития экономики, что обусловливает ключевую роль национальных интересов России в экономической сфере.

Наряду с этим ставилась задача обеспечить суверенитет и упрочить позиции России как великой державы — одного из влиятельных центров многополярного мира.

В целом концепция 2000 г. представляет собой синтез государственной и общественной безопасности и на основе национальных интересов страны определяет приоритеты национальной безопасности, многие из которых сохраняют значимость во всех последующих редакциях доктринальных документов.

Вместе с тем дальнейшая хаотизация международной обстановки, связанная с усилением международного терроризма, вторжением США и НАТО в Афганистан, агрессией против Ирака и Ливии, вмешательством в Сирии и расширением военного присутствия в Центральной Азии под предлогом борьбы с международным терроризмом, привела к необходимости актуализации концептуальных взглядов на обеспечение национальной безопасности России. Этого требовали продолжающаяся коренная ломка международных отношений, ставка США на единоличное лидерство в мире на основе самопровозглашенной национальной исключительности.

Росту напряженности и недоверия способствовали продолжающееся расширение и наращивание военных приготовлений НАТО, дестабилизация Украины и Сирии, формирование новой военной стратегии США, основанной на создании качественно иного, высокоточного обычного вооружения, разработке концепции быстрого глобального удара, создании стратегической ПРО, активным использованием технологий управляемого хаоса для наказания неугодных государств, их разрушения и перевода под внешнее управление.

Нейтрализации этих и других угроз в сфере обеспечения национальной безопасности посвящен внушительный пласт научных исследований, в том числе работы А.В. Возженикова, В.И. Винокурова, Л.Г. Ивашова, О.В. Холина, А.А. Куковского, В.И. Козина и многих других ученых.

В контексте стратегий противодействия современным угрозам национальной безопасности пристального внимания заслуживают угрозы, связанные с попытками наших геополитических врагов оказывать подрывное воздействие на культурно-мировоззренческую сферу России. Для разработки стратегии противоборства в информационно-психологической войне с использованием концепции «мягкой силы» практический интерес диссертация Г.Ю. Филимонова «Роль “мягкой силы” во внешней политике США», коллективная монография «Тееонологии “мягкой” силы на вооружении США: ответ России» Г.Ю. Филимонова, О.Г. Карповича, А.В. Манойло, атакже монография последнего «Информационные войны и психологические операции. Руководство к действию», научные статьи М.А. Неймарка и ряд других работ по указанной тематике.

В этом контексте весьма актуальной и важной представляется коллективная научная монография под редакцией проф. И.Ф. Кефели, в которой широко отражены геополитические проблемы конфликтов современности «Советская цивилизация и евразийская идея: две истории длиною в век (к 100-летию образования СССР и становления евразийства)».

Однако существующий комплекс официальных документов и научных исследований при всей важности и своевременности разработки каждого их них обладает, на наш взгляд, системным недостатком, связанным с изъянами в разработке единой рамочной архитектуры. Это приводит к несогласованности некоторых принципиальных разделов, а нередко и к противоречиям. В итоге складывается практика проведения перманентных локальных реформ, не объединенных общей целью, замыслом и планом. Не всегда убедительные результаты подобных реформ уже сегодня требуют решительной ревизии сделанного в сферах образования и науки, технологии и управления, обороны, кадровой политики. В этом контексте императивный характер приобретает необходимость концентрации научно-интеллектуального потенциала на разработке стратегии развития Российской Федерации, основанной на четком понимании стратегических национальных приоритетов, показателей состояния национальной безопасности и национальных интересов страны.

В официальных документах нередко весьма схематично обозначаются конкретные шаги по осознанию, формулированию и реализации национальных интересов, их взаимосвязь и взаимовлияние с вопросами обеспечения международной безопасности. Нуждается в серьезном осмысливании и научном обосновании система ценностных ориентиров. Не всегда удается избежать терминологической путаницы и излишней абстрактности используемых понятий. Эти обстоятельства подчеркиваются многими отечественными исследователями[91].

Важным шагом по формированию единых подходов к деятельности по обеспечению национальной безопасности России стал Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации», который регулирует отношения, возникающие между участниками стратегического планирования. Закон охватывает процессы целеполагания, прогнозирования, планирования и программирования социально-экономического развития Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, отраслей экономики и сфер государственного и муниципального управления, обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, а также мониторинга и контроля реализации документов стратегического планирования.

Существенным позитивным шагом на пути консолидации усилий государства и общества в деле нейтрализации вызовов и угроз национальной безопасности, обеспечения устойчивого развития страны, стабильности и безопасности стало принятие в 2010 г. Федерального закона «О безопасности» и СНБ Российской Федерации 2009, 2015 и 2021 гг.

В законе подчеркивается, что важной задачей деятельности по обеспечению безопасности является прогнозирование, выявление, анализ и оценка угроз безопасности, оценка военной опасности и военной угрозы, выработка мер по их нейтрализации. Сформулирован статус Совета безопасности как конституционного совещательного органа, осуществляющего подготовку решений Президента по вопросам обеспечения безопасности. К числу основных функций Совета безопасности отнесены разработка и уточнение СНБ, иных концептуальных и доктринальных документов, а также критериев и показателей обеспечения национальной безопасности и осуществление стратегического планирования в области обеспечения безопасности.

Из этих и многих других источников следует, что одной из важных задач обеспечения национальной безопасности России является оценка угроз и вызовов, эволюция которых обусловлена как объективными, так и субъективными факторами. Совокупность таких факторов формирует конкретную комбинацию движущих сил или существенных обстоятельств, оказывающих влияние на безопасность.

Прогнозирование вызовов и угроз и поиск путей нейтрализации их негативного воздействия на национальную безопасность представляют собой главную задачу государственных и общественных структур России. Высокая динамика изменения ситуаций в сфере безопасности обусловливает необходимость их мониторинга в реальном масштабе времени, прогнозирования и планирования деятельности по нейтрализации. Необходимо наладить периодическое обновление нормативно-правовой базы. При этом в основе деятельности по обеспечению национальной безопасности России должны лежать осознанные и четко сформулированные национальные ценности и интересы.

Перечень национальных интересов и стратегических национальных приоритетов разработан в СНБ Российской Федерации в редакции 2021 г. и представляет собой важный элемент, используемый при формирования интегративной модели взаимодействия национальной и международной безопасности.

Таким образом, разработка СНБ представляет собой комплексный процесс, связанный с интеграцией всего диапазона средств и методов, которыми располагает современное государство и общество. Важно при этом учитывать разнообразные, нередко не совпадающие и находящиеся в конфронтации интересы других участников международной жизни, внутренние проблемы государства.

Поиск необходимых компромиссов требует высокого искусства адаптации национальных интересов к существующим реалиям современности на основе приверженности международным правовым нормам и равной ответственности за происходящее в мире между всеми сторонами.

Проведенный анализ эволюции СНБ России показывает, что на различных этапах процесса разработки использовались различные политические адаптивные стратегии и вариации адаптивности.

Адаптивное управление при разработке модели национальной безопасности основывается на приспособлении модели к неопределенным и изменяющимся внешним и внутренним условиям для достижения цели с требуемой эффективностью. При адаптивном управлении гибко изменяются цель и методы достижения цели, структура стратегии, используемый понятийный аппарат. Мониторинг и обратные связи при реализации стратегии обеспечивают учет текущих и прогнозируемых политических ситуаций. В результате эффективность стратегии, созданной при адаптивном управлении, оказывается выше, чем при неадаптивном управлении. В общем случае под адаптивностью понимают «способность дать адекватный ответ на изменяющиеся требования внешней среды или на запросы низших уровней сисгемы»[92].

Исходя из общего определения, вся совокупность политических адаптивных стратегий и вариаций адаптивности при разработке доктринальных документов в сфере национальной безопасности сводится к рассмотренным выше трем основным типам политической адаптации, разработанным Д. Розенау: уступчивой, неуступчивой и предохранительной адаптации.

Эволюция стратегий обеспечения национальной безопасности России позволяет выделить несколько этапов, каждому из которых соответствует определенный тип адаптивной стратегии.

На первом этапе, охватывающем период 1991–2000 гг., при разработке СНБ преобладающей была уступчивая адаптация, когда политическая стратегия государства и дипломатия многом пассивно приспосабливалась к требованиям США и НАТО. При этом в существенной мере игнорировались национальные интересы России. Особенности этого этапа рассмотрены в ряде работ российских учёных, в частности, В.В. Штоля.

В этих и некоторых других исследованиях показано, как уступки агрессивной, экспансионистской политике США и НАТО со стороны правящих элит России в завершающем десятилетии прошлого века сделали возможной реализацию важнейших стратегических инициатив Запада по решению задач глобального доминирования. Отдалённые последствия такой политики для национальных интересов России еще предстоит оценить. Своеобразным итогом недопустимой уступчивости в вопросах национальной безопасности является достигнутый на сегодняшний день уровень развития стратегических инициатив НАТО, реализация которых наносит ущерб международной безопасности и национальной безопасности России. Четко просматриваются следующие этапы внешней трансформации альянса:

1-й этап — 1989–1999 гг. Глобальный тренд — расширение НАТО. Переход к практике прямого использования силы в обход существующих международных норм и правил.

2-й этап — 1999–2010 гг. Глобальный тренд — расширение присутствия НАТО в стратегически важных регионах, в первую очередь — у границ России. Развертывание системы ПРО, угрожающей стратегическим ядерным силам России.

3-й этап — 2010 г. — наше время. Глобальный тренд — попытки продолжить формирование глобальной натоцентристской модели при теневом доминировании в ней США. Наращивание военных приготовлений НАТО, усиление конфронтационных антироссийских настроений в правящих элитах Запада.

Лишь в начале XXI в. в результате изменений в руководстве России произошел перелом в подходах кразработке СНБ нашего государства, в основу которых были положены национальные ценности и интересы страны. Это ознаменовало переход от уступчивой к предохранительной адаптации, а нередко и неуступчивой адаптации в вопросах национальной безопасности. Характерным стало стремление России выйти на сбалансированные взаимовыгодные отношения с Западом, не прибегая к уступкам в принципиально важных вопросах. При отстаивании национальных интересов такая гибкая стратегия даёт возможность для перераспределения национальных ресурсов с запросов внешней среды на внутригосударственные нужды и наоборот. Рациональность такого подхода показали события в Грузии (2008 г), в Крыму, на Украине, в Сирии.

Новый стратегический подход был закреплён в выступлениях российских политиков, в СНБ и некоторых других документах, принятых в период 2000–2015 гг?[93]. В результате была сформирована законодательная основа, позволяющая консолидировать усилия федеральных органов исполнительной власти в интересах решения задач обеспечения национальной безопасности с привлечением не только ВС, но и ресурсов почти всех министерств и ведомств.

Вместе с тем развитие обстановки в мире показывает, что в условиях глобализации, усиления взаимосвязи и взаимозависимости, развития средств коммуникации важнейшим фактором стало изменение форм разрешения межгосударственных противоречий. В современных конфликтах все чаще акцент используемых методов борьбы смещается в сторону гибридных методов, важной составляющей которых стало массированное, целенаправленное воздействие на сознание граждан государств — объектов агрессии.

Отсюда следует, что при разработке следующего поколения документов, где будут определяться задачи в сфере обеспечения национальной безопасности государства Российского, важнейшей задачей наряду с первостепенным укреплением ВС должно стать совершенствование российского потенциала «мягкой» силы. Умелое использование «мягкой» силы в модели обеспечения национальной безопасности России позволит не только нейтрализовать используемые против нашей страны подрывные стратегии ГВ и технологии цветных революций, но и упреждать соперников в применении современных информационнокоммуникационных методов в информационно-психологической войне, объектом которой является Россия.

3.3. ИНТЕГРАТИВНАЯ МОДЕЛЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПРИ ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

Взаимодействие в ГВ организуется как внутри каждой из сфер (административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой), так и между самими сферами в рамках стратегии.

Стратегия ГВ представляет собой способ достижения победы посредством целеполагания, общего плана и систематического воздействия на уязвимые места противника с использованием комплекса ГУ.

Российская стратегия ГВ может быть оборонительной или наступательной и служить основой общего плана внедрения мер противодействия противнику или атакующего воздействия на него с учетом постоянно меняющихся политических ситуаций и обстановки.

Цель взаимодействия в наступательной стратегии ГВ состоит в достижении наиболее полного и эффективного использования потенциала подрывного воздействия на административно-политическую, финансово-экономическую и культурно-мировоззренческую сферы государства-мишени при решении комплекса задач по его дестабилизации, ослаблению и переводу под внешнее управление.

Эффективность и успешность российской оборонительной стратегии ГВ достигаются прогнозированием и своевременным вскрытием использования подрывных технологий и планированием ответных мер в рамках единой контрстратегии противодействия. Важное место отводится взаимодействию всех видов разведки, а также взаимодействию между Россией, ее союзниками и партнерами, конструктивными Организациями обеспечения международной безопасности, в первую очередь ООН.

Достижение цели взаимодействия при разработке стратегий обеспечивается:

• формированием на всех уровнях управления ГВ единого понимания стоящих задач.

• непрерывным согласованием форм и способов решения совместных задач разнородными силами и средствами с учетом факторов времени, пространства, мобильности;

• непрерывным ведением всех видов разведки, анализом обстановки, прогнозированием ее развития и выбором оптимальных способов действий;

• поддержанием устойчивой связи, обменом информацией между взаимодействующими силами и средствами;

• предупреждением и локализацией последствий нарушения взаимодействия, оперативным восстановлением нарушенных каналов взаимодействия;

• подготовкой кадров, хорошо осведомленных в стратегиях и тактиках гибридных действий.

Мероприятия по взаимодействию планируются и организуются заранее при разработке стратегии ГВ и корректируются в ходе проведения операций.

Организация взаимодействия включает:

• определение порядка взаимодействия разнородных сил и средств в административно-политической, включая военную, финансовоэкономической и культурно-мировоззренческой сферах государства-мишени по задачам, способам, месту и времени. Каждому участнику указывается, какую задачу он выполняет, совместно с кем, где, каким способом и в какое время;

• планирование взаимодействия заключается в детальной разработке мероприятий по реализации совместных действий, подготовке планов, инструкций;

• доведение задач до взаимодействующих сил и средств осуществляется путем ознакомления их с разработанными документами;

• согласование усилий разнородных сил и средств по поддержанию взаимодействия в ходе ГВ. Предусматривается определение порядка взаимного обмена информацией, формирование резерва сил и средств для выполнения внезапно возникающих задач и восстановления прерванного взаимодействия.

Организация взаимодействия в ГВ осуществляется с учетом уникальных характеристик такого военного конфликта, в том числе его развития в рамках стратегии изнурения, что предполагает долговременность конфликта, охвата всей территории страны, задействования разнородных сил и средств, возможного воздействия так называемых катализаторов (ускорителей) конфликта, например, осуществления цветной революции, особенностей проявления феномена «трения» и «износа» ГВ, проведения масштабных операций информационнопсихологической (когнитивной) войны, действий в киберпространстве и космосе. Это не одноразовый акт, а систематическая работа по поиску наиболее эффективных и целесообразных форм и способов взаимодействия, его организации и поддержания на должном уровне на всех этапах ГВ.

В зависимости от масштаба взаимодействие подразделяется на стратегическое, оперативное и тактическое. В качестве признака классификации рассматривается руководящий орган, осуществляющий организацию и поддержание взаимодействия. В классической войне на стратегическом уровне таким руководящим органом является Генеральный штаб, на оперативном — органы управления видов ВС — главнокомандующие и их главные штабы, командующие и штабы родов войск и специальных войск, штабы объединений. Тактическое взаимодействие организуется и под держивается командирами соединений, частей и подразделений.

С учетом факторов ГВ и особенностей применения ГУ взаимодействие между разнородными силами и средствами в наступательной или оборонительной стратегии строится иначе.

Предлагается следующее понимание гибридного военного конфликта: «Под гибридной войной следует понимать координированное использование страной-агрессором многочисленных видов (инструментов) насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом всего спектра социальных функций для достижения синергетического эффекта и подчинения противника своей волн»[94].

Суть гибридизации военных конфликтов заключается в задействовании регулярных и иррегулярных силовых элементов, а также несиловых форм и способов противоборства (в финансово-экономической, административно-политической и культурно-мировоззренческой сферах) с конечной целью подрыва власти легитимного правительства какого-либо государства[95]. Гибридизация военных конфликтов предъявляет особые требования к координированному использованию ГУ — инструментов ГВ.

Понятие «гибридные угрозы» объединяет широкий диапазон враждебных обстоятельств и намерений, таких как экономические санкции, информационно-психологическая (когнитивная) война, кибервойна, сценарии асимметричных военно-силовых конфликтов низкой интенсивности, глобальный терроризм, пиратство, незаконная миграция, коррупция, этнические и религиозные конфликты, безопасность ресурсов, демографические вызовы, транснациональная организованная преступность, проблемы глобализации и распространение ОМУ. В доктринальных документах США и НАТО ГУ определяются как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей.

Комплекс ГУ обладает рядом характеристик, обеспечивающих его эффективное применение на всех этапах ГВ. Такой комплекс обладает гораздо большей разрушительной силой, чем простая сумма входящих в него угроз. «Кумулятивный эффект» от воздействия угроз обеспечивается реализацией системы комплексных, взаимозависимых и тщательно синхронизируемые подготовительных и исполнительных мероприятий, связанных с координацией деятельности и взаимодействием между значительным количеством участников, действующих на территории страны-мишени и за ее пределами.

Успешному решению задач организации взаимодействия способствует умелое использование факторов, обусловливающих высокую динамику развития обстановки и придания процессам необходимой направленности с использованием как невоенных, так и военных решений.

Сокрушительную способность стратегии ГВ придает целенаправленная работа по прогнозированию и стратегическому планированию этапов применения угроз.

Многие из подобных угроз не новы, однако в последнее время они приобрели невиданные ранее скорость, масштаб и интенсивность воздействия. Наряду с традиционным комплексом вызовов и угроз национальной безопасности возрастает роль невоенных способов достижения политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превосходят военные средства. Они дополняются военными мерами скрытого характера, включая действия ССО, а также экономическими санкциями, использованием протестного потенциала населения. Важное место отводится мероприятиям информационного противоборства, способным изменить главный геополитический потенциал государства — национальный менталитет, культуру, моральное состояние людей. Новые угрозы возникают в кибернетической сфере и в космосе.

ГУ являются инструментом, используемым для нанесения ущерба государству или коалиции государств без прямого использования военной силы или с ограниченным ее использованием. Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоянии точно определить их источник, содержание и тяжесть наносимого ущерба. Угрозы в киберсреде обладают высокой степенью внезапности применения.

При разработке стратегии в основу аналитической работы при планировании взаимодействия и оценке вопросов внезапности гибридного военного конфликта следует положить понимание ГУ как многоуровневого и динамического сочетания экономических санкций, информационных и кибернетических атак, обычных и иррегулярных сил, террористических и криминальных элементов, националистических и псевдорелигиозных организаций, которые используются по единому замыслу для достижения подрывных целей. Важным источником ГУ являются правительственные и неправительственные организации, осуществляющие подрывные действия в административно-политической, финансово-экономической и культушо-мировоззренческой сфере, в киберпространстве и в космосе.

При прогнозировании и планировании действий и выделении необходимых ресурсов для парирования ГУ неизбежно приходится сталкиваться с рядом неопределенностей, что влечет за собой серьезные расходы ресурсов.

Сунь Цзы говорил: «Только если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты победишь в сотнях битв без единого поражения».

При планировании вопросов взаимодействия следует учитывать следующие характеристики ГУ:

• источники угроз — государства, международный терроризм, националистические и псевдорелигиозные организации, структуры транснациональной организованной преступности, олигархические кланы. Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъективный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война» и «гибридные угрозы», называют Россию автором этих концептов и пытаются возложить на нее ответственность за их практическое применение. При этом собственные «гибридные» методы борьбы, широко использовавшиеся в конфликтах на Балканах, в Ираке, Ливии, Сирии, Афганистане, в течение многих лет наносящие ущерб России, Китаю, Ирану и многим другим государствам, Вашингтон за таковые считать не желает;

• по происхождению источники угроз государству — мишени гибридной агрессии (коалиции государств) могут быть как внутренними, так и внешними. Внутренние угрозы порождаются неспособностью государства эффективно решать насущные вопросы и задачи общества, обеспечивать безопасность, а также материальное и духовное развитие каждого гражданина.

Во многих государствах в современных условиях угрожающую актуальность этому виду угроз придают коррупция, неразвитость системы сдержек и противовесов между всеми тремя ветвями власти, которая должна обеспечивать защиту интересов государства и его граждан, несовершенство и несправедливость социально-экономических отношений, наличие противоречий на национальной и религиозной основе, отсутствие объединяющей национально-государственной идеи, слабость ВС и правоохранительных органов, недостаточный контроль за границами.

Важным внутренним фактором, способствующим уязвимости государства, является неразвитость феномена «мягкой силы», обусловливающего притягательность государства для собственного населения и народов других государств. Слабая притягательность страны превращает ее в объект культурно-мировоззренческой экспансии враждебных сил.

Внешними источниками ГУ служат государственные и негосударственные структуры, использующие свои возможности для подрыва экономики страны-мишени, оказания военного давления, проведения подрывных информационно-психологических операций;

• состав угроз, который определяется возможностями и целями того, кто их формирует, а также уязвимыми местами объекта воздействия;

• масштаб или размах угроз, определяющий границы зоны их воздействия, которые зависят от количества и доступности объектов угроз, а также возможностей их предварительного вскрытия и изучения;

• и наконец, смешанный характер ГУ придает им уникальную способность не только служить катализатором ГВ, но и в некоторых случаях использоваться для инициирования цветной революции, условия для которой «созревают» на почве, подготовленной ГВ. Наряду с этим следует отметить, что в общем случае цветная революция представляет собой отдельный феномен, который развивается на основе собственных условий.

Комплексный характер ГУ усложняет задачу вскрытия их источника, который, как правило, формально является анонимным. Создаваемая таким путем неопределенность позволяет существенно замедлить целенаправленную ответную реакцию со стороны страны, подвергшейся нападению, или международного сообщества.

Суммируя вышесказанное, следует отметить, что ГУ являются признаком непосредственной опасности нанесения ущерба государству или коалиции государств. При этом прогнозирование угроз не позволяет точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба. Соответственно планирование действий и необходимых ресурсов для парирования ГУ связано с рядом неопределенностей.

Сказанное требует системной, многоплановой работы по координации и организации взаимодействия со стороны федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации в целях реализации федеральных программ в области обеспечения национальной безопасности и выполнения решений Совета безопасности РФ, для деятельности которого характерен ряд особенностей.

Во-первых, понятие «гибридная война» в основополагающих документах Российской Федерации не используется. В то же время необходима четкая организация межведомственного взаимодействия по проблемам национальной и международной безопасности, которая возложена на Совет Безопасности РФ. Правовое положение этого органа определяется Конституцией Российской Федерации, Законом Российской Федерации «О безопасности», положениями о Совете безопасности и об аппарате Совета безопасности, указами Президента Российской Федерации «О межведомственных комиссиях Совета Безопасности Российской Федерации», «Вопросы межведомственных комиссий Совета безопасности Российской Федерации», «О совершенствовании деятельности научного совета при Совете Безопасности Российской Федерации»[96].

Как известно, Совет безопасности осуществляет подготовку решений Президента Российской Федерации по вопросам стратегии развития Российской Федерации, обеспечения защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, проведения единой государственной политики в области обеспечения национальной безопасности.

Основными рабочими органами Совета безопасности являются межведомственные комиссии, которые образуются в соответствии с главными задачами и направлениями деятельности Совета безопасности.

Именно межведомственные комиссий Совета безопасности РФ, функционирующие на постоянной или временной основе, обеспечивают координацию и взаимодействие органов исполнительной Российской Федерации в целях реализации федеральных программ в области обеспечения национальной безопасности.

Деятельность межведомственных комиссий охватывает широкий круг проблем, связанных с вопросами обеспечения военной безопасности, информационной и общественной безопасности, стратегического планирования, обеспечения национальных интересов Российской Федерации в Арктике, безопасности в экономической и социальной сфере, экологической безопасности, создания национальной системы защиты от новых инфекций. Указанные и некоторые другие сферы общественной жизни страны являются объектами воздействия ГУ, которые ориентируются против узких и уязвимых мест государства.

Во-вторых, в СНБ важным системообразующим элементом является понятие «стратегические национальные приоритеты Российской Федерации» (далее — СНП) — важнейшие направления обеспечения национальной безопасности и устойчивого развития Российской Федерации[97]. СНП выступают своеобразными детерминантами, определяющими главные направления взаимодействия органов исполнительной Российской Федерации в целях реализации федеральных программ в области обеспечения национальной безопасности.

В соответствии с требованиями СНБ обеспечение и защита национальных интересов Российской Федерации осуществляются за счет концентрации усилий, ресурсов и взаимодействия органов публичной власти, организаций и институтов гражданского общества на реализации следующих СНП:

1) сбережение народа России и развитие человеческого потенциала;

2) оборона страны;

3) государственная и общественная безопасность;

4) информационная безопасность;

5) экономическая безопасность;

6) научно-технологическое развитие;

7) экологическая безопасность и рациональное природопользование;

8) защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти;

9) стратегическая стабильность и взаимовыгодное Международное сотрудничество.

В условиях резкого обострения международной обстановки наряду с повышением обороноспособности страны, закрепления нашего государства в числе лидеров научно-технического прогресса, обеспечения всех видов безопасности важное место следует отвести вопросам взаимодействия структур обеспечения международной и национальной безопасности в интересах поддержания стратегической стабильности и взаимовыгодного международного сотрудничества.

С этой целью усилия дипломатов, политиков и военных должны быть направлены на смену концепции баланса сил концепцией баланса интересов в системе глобального управления. Одновременно с учетом сложившегося несоответствия между масштабными угрозами международной безопасности и низкой эффективностью существующих международных институтов (прежде всего, ООН и ОБСЕ) при противостоянии им очевидной является необходимость научного осмысливания вопросов адаптации внешней политики государств и международных организаций к динамично трансформирующейся глобальной военно-политической обстановке.

В международной сфере должна получить развитие логика взаимной адаптации стратегий обеспечения международной и национальной безопасности, основанная на ограничении и самоограничении при использовании соответствующих международных и национальных инструментов. Такая логика должна предусматривать взаимодействие при решении двух взаимосвязанных задач. Первая из них связана с координацией деятельности международных организаций, действующих в сфере обеспечения международной безопасности в рамках единой глобальной стратегии, а вторая — с согласованием, всесторонним взаимодействием и гибкой адаптацией стратегий обеспечения международной и национальной безопасности.

Генезис, сущность, масштабы, движущие силы и перспективы развития глобализации как важнейшего феномена, определяющего сущностные черты современного развития, в течение нескольких десятилетий остаются одной из центральных тем дискуссии ученых и политиков. Цель состоит не только в согласовании и расстановке акцентов в достаточно «сырой» теории феномена глобализации (на это потребуется ещн немало времени и сил), но и в крайней актуальности углубления адекватного понимания влияния глобализации на социально-экономическую, военно-политическую и культурномировоззренческую сферы жизни мирового сообщества и отдельных государств. Прежняя модель глобализации себя исчерпала, а взрывной рост новых технологий и инноваций формирует основы следующего технологического уклада, что потребует изменений в организации мирохозяйственных связей и глобальном управлении.

Для проходящих сегодня дискуссий о состоянии и перспективах глобализации характерен достаточно широкий диапазон точек зрения на глобализацию и ее последствия — от крайне восторженных до пессимистических. Подобному разнообразию оценок способствует широкий спектр участников дискуссий, позиция каждого из которых определяется особенностями концептуальных представлений, идеологическими предпочтениями, интересами — от индивидуальных, корпоративных и до национальных, региональных и глобальных.

В этом контексте высокой корректностью и четкостью отличается вывод В.С Буянова: «По-разному относясь к глобализации, важно осознать не реальность и поступательный характер. Критика глобализации в нынешней форме, по-видимому, неизбежна, но она не должна превращаться в глобофобию»[98]! Такой подход может содействовать выработке объединяющей повестки по отношению к глобализации с целью взвешенной оценки ее влияния на важнейшие сферы развития человеческого общества.

В наши дни в условиях резкого обострения международной обстановки и особую актуальность приобретают вопросы влияния глобализации на систему глобального управления, прежде всего, в части управления системой обеспечения международной безопасности.

В этом контексте глобальное управление предлагается рассматривать как мягкую форму организации взаимодействия моделей обеспечения международной и национальной безопасности.

Важной особенностью глобального управления при формировании модели полицентричного мира является существенное изменение общего соотношение потенциалов ведущих государств и международных организаций при эрозии некоторых частей международного права, когда его нормы каждая сторона толкует по-своему и в своих интересах, не останавливаясь перед применением силы для их защиты. При этом возможности влияния на мировые процессы с целью защиты национальных интересов со стороны ведущих государств возросли при заметном снижении соответствующих возможностей международных организаций, призванных отстаивать интересы всего мирового сообщества. Таким образом, в мире сложился и действует порядок, основанный на балансе сил между государствами и их коалициями, а некоторые крупные государства с опорой на исключительность и собственную мессианскую роль не останавливаются перед использованием силы для защиты своих интересов.

Этот фактор (назовем его фактором баланса сил) оказывает решающее влияние на постановку и решение универсальных вопросов международной политической, экономической и военной конкуренции, обеспечение международной и национальной безопасности, сохранение стабильности и устойчивого развития. В результате в конце XX — начале XXI в. особенно рельефно стали проявляться так называемые «темные стороны» глобализации, связанные с осложнением международной обстановки и возрастанием конфликтогенности в мире. Развитию мира по такой траектории в существенной мере способствует повышение влияния факторов неопределенности, связанное с эгоцентричным поведением отдельных крупных государств, появлением негосударственных глобальных акторов, в первую очередь международного терроризма, состоянием экологии, проблемами распределения ресурсного потенциала мирового развития, управления глобальной социальной сферой. Суммарное воздействие комплекса факторов баланса сил и неопределенности при крайне слабом глобальном управлении привело мир к состоянию хаоса и турбулентности, где вектор развития определяется мало контролируемым и непрогнозируемым развитием событий. Необходимость существенной коррекции, а то и полного изменения действующей парадигмы глобального управления приобретает императивный характер.

По этому поводу академик РАН Владимир Барановский отмечает: «В повестке дня — формирование нового миропорядка, основанного не на балансе сил, а на балансе интересов. Метафора глобального мира “все мы в одной лодке” означает, что “слишком буйное поведение” одного из находящихся в ней недопустимо»[99].

В этих условиях последствия глобализации в контексте обеспечения национальной и международной безопасности весьма противоречивы. С одной стороны, глобализация создаёт не виданные ранее возможности для развития и процветания различных стран, с другой — новые, крайне опасные ВРОУ, требующие координированного противодействия со стороны современных моделей обеспечения международной и национальной безопасности.

На фоне снижения авторитета и эффективности международных организаций происходит ухудшение управляемости процессами в сфере международной безопасности, нарушается взаимодействие. Порожденное этим несоответствие между масштабными угрозами и возможностями совместного противостояния им обусловливает необходимость научного осмысливания вопросов адаптации международных организаций к динамично трансформирующимся политическим условиям.

Логика адаптации должна предусматривать решение двух взаимосвязанных задач: во-первых, координацию деятельности международных организаций, действующих в сфере обеспечения международной безопасности в рамках единой глобальной стратегии, во-вторых, согласование такой стратегии со стратегиями обеспечения национальной безопасности. Реализация предложенного подхода позволит обеспечить прогнозируемость развития ситуаций в сфере международной безопасности, создаст дополнительные возможности для планирования действий по предотвращению кризисных обострений обстановки.

Таким образом, одновременно адаптацией международных институтов к реалиям современного мира должны приспосабливаться и институты обеспечения национальной безопасности.

Однако практической реализации шагов по организации взаимодействия моделей обеспечения международной и национальной безопасности в существенной степени препятствуют следующие взаимосвязанные факторы.

Во-первых, актуальность проблем обеспечения международной безопасности и растущее понимание необходимости сотрудничества в интересах их решения приводит к выработке важных международных документов, стимулирует попытки установить единые правила, стандарты и практики, направленные на обеспечение стабильности и устойчивого развития. Это, безусловно, позитивный фактор, влияние которого привело к появлению и постепенному внедрению в практику международных отношений определенных глобальных рамочных договоренностей, в которых удалось объединить пласт общемировых проблем, решение которых предполагает формат расширенного сотрудничества и взаимного понимания.

Во-вторых, внутри самой глобальной объединяющей конструкции одновременно развивается процесс усложнения, роста многообразия социальных, экономических и политических отношений внутри отдельных государств и между ними. В основе этого процесса лежат национальные интересы и ценности, декларируемые каждыш государством в отдельности.

На этом фоне международные и национальные стратегии обеспечения безопасности нередко не совпадают, а по ряду положений носят конфликтный характер, что приводит к невысокой солидарности действий членов мирового сообщества, а то и к полному отсутствию совместного понимания ключевых проблем современности.

Подобное положение дел обусловлено центральным противоречием глобализации, для которого в международно-политической сфере характерен конфликт между объективной потребностью в усилении коллективного регулирующего (а в перспективе — глобального управляющего) воздействия человеческого общества на развитие глобализации и стремлением нынешних лидеров этого процесса сохранить за собой ключевые инструменты регулирования в своих руках.

Таким образом, эгоцентричные акценты в политике государств в существенной мере способствуют снижению уровня международной безопасности, негативно влияют на стратегическую стабильность в масштабе мира, региона или отдельного государства, провоцируют конфликтность международных отношений и неустойчивость развития.

Все государства мира признают наличие общемировых трансграничных ВРОУ, для противостояния которым необходимо так или иначе соотносить деятельность отдельного государства с общемировой стратегией совместных действий, объединять необходимые ресурсы и с этой целью вступать в отношения с другими субъектами мировой политики.

Определяющее влияние, которое оказывают ВРОУ на стратегии обеспечения международной и национальной безопасности, позволяет отнести вызовы и угрозы современному обществу к категории детерминантов развития соответствующих стратегий.

Признавая этот факт, далеко не все государства и их коалиции готовы к целенаправленной совместной работе по консолидации взглядов на существующие ВРОУ, особенностях их влияния на состояние международной безопасности и на согласованной основе предпринимать совместные шаги по противодействию. Отсутствие общей стратегии по реагированию на ВРОУ создает предпосылки для выхода глобальной и региональной политической ситуации из-под контроля и конфронтации.

Деградации политических ситуаций по такому сценарию способствует влияние нескольких групп факторов.

Во-первых, мощное дестабилизирующее воздействие на международную безопасность оказывают попытки отдельных субъектов необоснованно присвоить себе монопольное и неподконтрольное международному сообществу право определять приоритетность существующих и прогнозируемых ВРОУ.

Во-вторых, серьезные последствия влекут за собой односторонние действия некоторых государств и организаций по определению форм и способов противостояния ВРОУ, включая использование военносиловых мер противодействия.

И, наконец, крах 20-летней операции США и НАТО в Афганистане по-новому высветил опасность международного терроризма. Движение «Талибан» (организация запрещена в России) после победы трансформируется из фрагментированной и полицентричной повстанческой организации в более иерархичную и централизованную государственную машину. Мировое сообщество намерено продолжать диалог с движением «Талибан» фактически как с государством-партнером. При этом для стран, идущих на развитие отношений с «Талибаном», становится очевидной необходимость пересмотреть взгляды на эффективность терроризма, прибегнув к которому, «Талибан» добился победы над несравненно более мощным противником. На этом фоне угроза дипломатической изоляции «Талибана» и тем более каких-либо военных акций против этой организации минимизировалась.

С учетом этих и некоторых других факторов стратегия обеспечения международной безопасности должна быть нацелена на строгое и точное соблюдение общепризнанных и обязательных для всех правил поведения на международной арене. Стратегия должна строится на основанных на международном праве надежных механизмах влияния на развитие политических ситуаций при минимизации (исключении) действия субъективного фактора.

Однако международному сообществу пока не удалось создать эффективные и надежные модели для решения реальных проблем обеспечения безопасности — парирования угроз и вызовов, которые не только сохраняются, но и ужесточаются, трансформируются требуя формирования коллективного потенциала для противодействия. Более того, усиливается конкурентная составляющая в деятельности ряда организаций обеспечения международной безопасности, которые нередко действуют разрозненно, не обеспечивают должной координации и интеграции усилий по противостоянию ВРОУ.

Подобный тренд формирует проблемную ситуацию, суть которой состоит в противоречии между наличием разветвленной системы организаций обеспечения международной безопасности и недостаточной политической волей международного сообщества и его отдельных членов целеустремленно работать над повышением эффективности имеющихся институтов, координировать использование ресурсов при решении задач обеспечения международной безопасности на основе единой стратегии.

Разработке стратегии препятствуют противоречия, связанные со стремлением отдельных государств руководствоваться в международных делах только своими национальными интересами и стойкое нежелание искать приемлемую для всех основу взаимодействия за счет компромиссов и выработки консенсуса.

Разрешение подобных противоречий требует разработки и использования стратегий политической адаптации национальных интересов к интересам всего мирового сообщества в рамках интегративной модели обеспечения национальной и международной безопасности, основанной на логике самоограничения и ограничения. При этом самоограничение представляет собой добровольное ограничение личностью, государством или коалицией собственных потребностей, интересов, а ограничение — правило, ограничивающее какие-нибудь действия, права. Суть взаимоотношения между самоограничением и ограничением раскрыл Алексей Богатуров: «Ключевое условие порядка в идеале — способность наиболее мощных держав к самоограничению (сдержанности) и способность мирового сообщества в целом ограничивать действия тех международных субъектов (государств или негосударственных игроков), поведение которых наносит явный ущерб интересам международной безопасности в целом. Самоограничение и ограничение — ключевые функций поддержания порядка, миссию которого от лица всего международного сообщества пытаются выполнять международные организации — прежде всего ООН, а от своего собственного лица отдельные наиболее сильные державы»[100].

Самоограничение и ограничение — ключевые условия действенности стратегий обеспечения международной и национальной безопасности. Миссия ограничения возлагается, прежде всего, на ООН и ОБСЕ, а миссии самоограничения на отдельные наиболее сильные державы (сегодня это США, Россия, Китай и некоторые другие государства) и отдельные организации обеспечения региональной безопасности (прежде всего, НАТО и ОДКБ).

Эффективным средством для исследования вопросов применения механизмов самоограничения и ограничения в международных отношениях является концептуальная модель, которая позволяет отразить взаимосвязь стратегий обеспечения международной и национальной безопасности, дать наглядное представление о механизмах согласования и достижения оптимального баланса интересов международного сообщества и отдельных государств.

Как уже упоминалось, в СНБ России (СНБ-21) обеспечение национальных интересов осуществляется в рамках реализации СНП как важнейших направлений обеспечения национальной безопасности.

Эффективным средством для исследования вопросов применения механизмов самоограничения и ограничения в международных отношениях является концептуальная модель, которая позволяет отразить взаимосвязь стратегий обеспечения международной и национальной безопасности, дать наглядное представление о механизмах согласования и достижения оптимального баланса интересов международного сообщества и отдельных государств.

При отражении в современных моделях обеспечения международной и национальной безопасности функций ограничения и самоограничения используются следующие инструменты: 1) инструменты ограничения — нормативно-правовая база и авторитет ООН и ОБСЕ; 2) инструменты самоограничения — национальное законодательство и национальные (блоковые) интересы и ценности.

В СНБ России обеспечение национальных интересов осуществляется в рамках реализации СНП как важнейших направлений обеспечения национальной безопасности, а нормативно-правовую базу СНБ составляют Конституция РФ и ряд федеральных законов.

Определяющая роль принадлежит национальным интересам и ценностям, защита которых является основополагающей задачей государства. Этот императив четко зафиксирован в Стратегии, охватывающей вопросы обеспечения международной и национальной безопасности.

В число стратегических национальных приоритетов включены следующие: сбережение народа России и развитие человеческого потенциала; оборона страны; государственная и общественная безопасность; информационная безопасность; экономическая безопасность; научно-технологическое развитие; экологическая безопасность и рациональное природопользование; защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти; стратегическая стабильность и взаимовыгодное международное сотрудничество[101].

Совокупность СНП рассматривается как набор практических инструментов, использование которых позволяет структурировать деятельность по обеспечению безопасности, обеспечить незыблемость стратегических установок, гибко менять тактику и осуществлять контроль.

Согласование (интеграция) совокупности требований к обеспечению национальной и международной безопасности рассматривается как набор практических инструментов, использование которых в модели позволяет структурировать деятельность по обеспечению безопасности, обеспечить незыблемость стратегических установок, гибко менять тактику и осуществлять контроль.

С учетом веса и авторитета России в международном сообществе высокий потенциал взаимодействия заложен в подходе, построенном на отражении в модели зависимости между состоянием международной безопасности и ресурсами, которые готова использовать страна при реализации СНП.

Состав и качество располагаемых ресурсов важно отражать в их количественном выражении, что позволит осуществлять моделирование с опорой на математический аппарат и применять компьютеры для повышения оперативности и достоверности оценок и прогнозов. Использование технологий ИИ обеспечит высокую оперативность и качество анализа проблемных ситуаций в сфере обеспечения безопасности.

К СНП, позволяющим использовать возможно большее число количественных критериев для оценки состояния национальной безопасности, относится СНП «Оборона страны», анализ которого будет продолжен в дальнейшем в качестве примера.

В связи с важностью этого СНП при решении задач обеспечения международной и национальной безопасности настоятельно необходим тщательный учет количественных показателей состава и качества ресурсов в оборонной сфере. В соответствии с СНБ достижение целей обороны страны осуществляется в рамках реализации военной политики путем стратегического сдерживания и предотвращения военных конфликтов, совершенствования военной организации государства, форм применения и способов действий ВС Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, повышения мобилизационной готовности Российской Федерации и готовности сил и средств гражданской обороны. При этом особое внимание уделяется решению задач обеспечения сбалансированного развития компонентов военной организации, наращивания оборонного потенциала, оснащения ВС, других войск, воинских формирований и органов современными вооружением, военной и специальной техникой, своевременному учету тенденций изменения характера современных войн и вооруженных конфликтов, созданию условий для наиболее полной реализации боевых возможностей войск (сил), выработке требований к перспективным формированиям и новым средствам вооруженной борьбы, своевременному обновлению и поддержанию на достаточном уровне военно-технического потенциала военной организации государства и другим задачам.

Военный или оборонный потенциал отражает максимальные возможности государства (коалиции государств), которые могут быть использованы для обеспечения его (ее) военной мощи и ведения войны. Определяются экономическими, духовными, научно-техническими возможностями, мобилизационными резервами, техническим оснащением (вооружением), совершенством организационной структуры, финансовой и материальной обеспеченностью, уровнем подготовки ВС и других войск, степенью развития военной науки и военного искусства, а также эффективностью системы управления войсками (силами)[102].

Для оценки состояния международной безопасности используются следующие уровни: стабильная, обостряется, становится опасной, становится критической. Колебания уровня международной безопасности (ее укрепление или ослабление) зависят от интерпретации изменений военного потенциала крупными субъектами международного права.

Анализ особенностей глобализации показывает, что ВРОУ, а также факторы, оказывающие влияние на состояние международной безопасности и детерминанты, в большинстве своем носят описательный характер. Очень немногие из них могут быть выражены численными характеристиками, что затрудняет использование компьютерных методов при моделировании.

Однако существуют методики, позволяющие в некоторых случаях определять численные значения последствий ВРОУ, что особенно важно для применения современных компьютерных технологий. Например, к числу удачных практических попыток численного измерения последствий рисков в сфере международной безопасности и последующей проекции полученных результатов на другие области, прежде всего, на финансово-экономическую область, можно отнести проект «Индекс международной безопасности» (iSi), разработанный совместно Центром политических исследований России (ПИР-Центр) и издательским домом «Коммерсант»[103]. Однако при всей практичности этой методики более полное и достоверное представление о политических ситуациях в сфере обеспечения международной безопасности с учетом особенностей проявления ВРОУ, а также причинно-следственных связей между ними, дают словесные описания [104].

Ниже приведен пример такого описания применительно к трансформации ВРОУ по мере изменения обстановки в сфере международной безопасности. При этом политические риски в контексте обеспечения международной безопасности понимаются как выявление социально-политических угроз всем формам проявления власти, взаимодействие власти и любых форм организации гражданского общества, между социальным строем и политическими институтами (государственный уровень), взаимодействие на межгосударственном уровне. Риск рассматривается как признак потенциальной опасности, вызов — признак реальной опасности, а угроза — признак непосредственной опасности. Угроза не тождественна опасности. Опасность всегда шире по спектру своего проявления и может пониматься как вполне осознаваемая, но не фатальная вероятность нанесения вреда, ущерба международной безопасности или национальным интересам государства. И лишь когда опасность примет наиболее конкретную, непосредственную и адресную форму, ее считают угрозой.

В табл. 3.1 приведен пример трансформации ВРОУ по мере изменения политической ситуации в сфере международной безопасности.

Одной из особенностей ситуации в сфере безопасности является неопределенность исхода, которая описывается риском при обязательном наличии неблагоприятных последствий. Сочетание неблагоприятных последствий может привести к трансформации ситуации — от стабильной или характеризующейся незначительной степенью обострения до опасной или критической ситуации. Опасность или критичность ситуации определяются в зависимости от предполагаемого ущерба. Предпринимаемые меры имеют целью возвращение ситуации на уровень, который считается безопасным.

Таблица 3.1

Трансформация ВРОУ в сфере международной безопасности.

Использование такого подхода позволяет производить описание, анализ и оценку политической ситуации в сфере безопасности, определять возможные направления ее развития и формулировать замысел по нейтрализации ВРОУ в рамках выбранного сценария

Соотношение между состоянием международной безопасности и уровнем военного потенциала страны отражено на рис. 3.2. По горизонтальной оси графика размещены значения военного потенциала, по вертикальной оси располагаются оценки состояния международной безопасности.

Рис. 3.2. Зависимость состояния международной безопасности от уровня военного потенциала

Применительно к СНП «Оборона страны» на рисунке в графической форме отражена логика функций самоограничения и ограничения при использовании показателя «военный потенциал» государства при согласовании стратегий обеспечения международной и национальной безопасности. График показывает, что чрезмерное самоограничение и бездумное следование навязываемым извне ограничительным мерам приводит к преступному пренебрежению вопросами национальной обороны, снижению военного потенциала государства, разрушению оборонно-промышленного комплекса, как это было, например, после развала СССР в течение 90-х гг. прошлого века. Такой сценарий вносит серьезный дисбаланс В международную сферу, приводит к заметному снижению состояния не только национальной, но и международной безопасности. В этих условиях при отсутствии противодействия со стороны бывшего геополитического противника произошло расширение альянса. США и НАТО в рамках кампании по завоеванию глобального доминирования развязали агрессию против Югославии, Ирака, Афганистана, способствовали дестабилизации ряда режимов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, в частности, Ливии и Сирии, спровоцировали гражданскую войну на Украине и приступили к нп военному освоению как плацдарма агрессии против Российской Федерации. Негативные последствия такой политики продолжают действовать и усиливаются и сегодня. Фактически вариант предполагает частичный отказ от системы национальных ценностей и национальных интересов в пользу якобы универсальных норм западной цивилизации и максимально полную интеграцию с ней при полном понимании того, что в будущем высока вероятность потери национальной идентичности и территориальной целостности. Опасная стратегия движения по такой траектории в конечном итоге привела к ужн упомянутым последствиям для международной и национальной безопасности.

На графике развитие событий по этому сценарию показано на левой ветви ОА.

В то же время безудержное наращивание’ военного потенциала без соответствующей оценки и прогноза влияния принимаемых решений на международную безопасность может привести к выходу нн состояния на критические уровни, что Обусловливает необходимость поиска компромиссных решений за счет поиска баланса между шагами по самоограничению и ограничению. Поэтому следует учитывать и обратную сторону процесса. Например, с одной стороны, повышение доли соединений и частей постоянной готовности от общего количества соединений и частей с точки зрения совершенствования национальной безопасности может рассматриваться как безусловно позитивный шаг.

С другой стороны, при оценке этого шага некоторые международные организации и отдельные государства получают основание заявить о своей обеспокоенности наращиванием военных приготовлений и рассматривать их как угрозу международной или национальной безопасности и нарушение обязательств по военной сдержанности. К схожим выводам могут привести и наращивание количества и масштабов учений, выбор места их проведения, резкое увеличение производства современных видов оружия и военной техники, рост объема продажи оружия за рубеж, особенно в районы повышенной конфликтности, и некоторые другие шаги.

Негативные изменения состояния международной безопасности при таком политическом сценарии показаны на части ОВ графика.

С целью не допустить такого варианта развития обстановки необходима хорошо развитая система мер по взаимному информированию о военной деятельности с опорой на надежные механизмы мониторинга и прогнозирования, соблюдения договоров о контроле над вооружениями, сокращению стратегических вооружений.

Таким образом, необходима оперативная и всеобъемлющая оценка и прогноз возможных последствий действий государства по обеспечению национальной безопасности в широком контексте за счет увязки влияния предпринимаемых шагов в рамках ограничения и самоограничения на состояние международной и национальной безопасности. Результатом такого поиска должно стать оптимальное соотношения двух категорий — национальной и международной безопасности, которое отображается точкой О на графике.

Стране необходима сбалансированная политика национальной безопасности при безусловном приоритете национальных интересов и ценностей и одновременном учете политических реалий, складывающихся в международной обстановке, интересов других государств и международных организаций.

Полученное «семейство» характеристик соотношения междумежду-народной безопасностью и компонентами военного потенциала стран и их коалиций будет служить действенным инструментом при анализе и выработке решений с использованием адаптивного подхода.

Стране необходима сбалансированная политика национальной безопасности при безусловном приоритете национальных интересов и ценностей и одновременном учете политических реалий, складывающихся в международной обстановке, интересов других государств и международных организаций.

Логика согласования интересов с опорой на принципы ограничения и самоограничения должна быть заложена в основу стратегии обеспечения национальной и международной безопасности России с безусловным приоритетом соблюдения национальных интересов нашей страны. При реализации стратегии важно найти способ наилучшим образом согласовать действия России с реальными процессами в сфере международной безопасности — содействуя выгодным нам процессам в одних случаях и противодействуя в других. Важно избежать как чрезмерно мягкой, податливой позиции страны в ущерб национальным интересам, так и фронтального противостояния с объективно развивающимися глобальными трендами, т. е. теми тенденциями, возникновение и развитие которых обусловлено не интригами оппонентов и конкурирующих коалиций, а новыми объективными состояниями мировой системы, возникновением у нее новых качеств и потребностей. Опыт развала СССР показывает, что в противном случае существует угроза чрезмерного перенапряжения сил страны, в том числе и за счет постановки заведомо нереализуемых, не обеспеченных имеющимися ресурсами внешнеполитических задач, что ведет к подрыву международных позиций государства, к его ослаблению и распаду.

России необходима комплексная интегративная модель, органически сочетающая интересы международного сообщества и национальные интересы государства при приоритетности последних. Модель должна способствовать решению двух групп вопросов: создание инструмента для поддержки управляющих воздействий по обеспечению международной безопасности и выбор оптимальных путей взаимодействия с организациями обеспечения международной безопасности для защиты национальных интересов России.

В общем случае под моделью принято понимать концептуальный инструмент, ориентированный в первую очередь на управление моделируемым процессом или явлением. При этом функции прогнозирования и стратегического планирования служат целям управления. Модели управления достаточно широко разработаны применительно к военной сфере[105].

Под интегративной моделью обеспечения международной безопасности России предлагается понимать концептуальный инструмент, построенный на логико-лингвистическом описании процесса обеспечения международной безопасности с учетом национальных интересов государств и (или) их коалиций. Содержание процесса определяет цели и задачи модели, состояние международной безопасности, индикаторы достижения поставленных задач, а также позволяет выработать прогноз возможного внутреннего и международного противодействия.

Предназначение модели заключается в реализации нескольких взаимосвязанных функций:

• создание структурной оболочки для формирования концептуального инструмента, способного служить основой для разработки мер по обеспечению международной безопасности. Функция прогнозирования служит целям планирования и стратегического управления процессом и является неотъемлемой частью модели. Структурная оболочка представляет собой оптимизированный по составу и набору функций комплекс органов контроля и управления процессами обеспечения международной безопасности;

• поддержка выбора решения, наиболее полно соответствующего оптимальному варианту развития моделируемого процесса, обеспечение непрерывного управления и мониторинга изменения состояний международной безопасности.

Свойства интегративности и адаптивности модели позволяют отражать процессы согласования стратегий взаимодействующих между собой организаций обеспечения международной безопасности и структур обеспечения национальной безопасности при координации мер по ограничению и самоограничению.

Размещение ООН на высшем уровне управления Отражает иерархическую структуру модели во главе с высшим руководящим и координирующим органом всей системы обеспечения международной безопасности, в идеальном случае в полной мере наделенным функциями ограничения.

Модель предусматривает возможность включения в ее состав групп международных организаций и отдельных государств, которые формируются для решения внезапно возникающих задач. Участники таких групп могут взаимодействовать по принципу «горизонтального» сетевого сообщества и решать задачи при наличии мандата ООН.

К сожалению, отдельные военно-силовые операции проводятся и на основании самостоятельно созданной участниками нормативно-правовой базы с грубым нарушением правил самоограничения. Примером последнего варианта сообщества, имевшего деструктивный характер, являются коалиции, создававшиеся под эгидой США для агрессии против Югославии, Ирака. Активными участниками таких коалиций были НАТО, отдельные государства и партнеры альянса.

Примером конструктивного взаимодействия международных и региональных организаций, действующих в Центральной Азии, а именно ООН, ОДКБ, ОБСЕ и ЕС, может послужить проведенная в начале апреля 2010 г. совместная работа по стабилизации обстановки, недопущению продолжения кровопролития и скатывания к гражданской войне в Киргизской Республике, когда эта страна оказалась охваченной тяжелым социально-политическим кризисом.

В комплексной модели каждая из взаимодействующих организаций характеризуется предложенной ниже индивидуальной матрицей системных компонентов, что позволяет проводить сравнительный анализ различных моделей и способствовать достижению желаемого качества взаимодействия в единой системе обеспечения международной безопасности.

Описание и анализ модели обеспечения международной безопасности как системы, не поддающейся точному математическому определению, строится с учетом характерных особенностей концептуального моделирования, которые позволяют использовать его для решения задач построения модели:

• переменные в концептуальных моделях не количественные, а качественные, т. е. их значениями выступают не числа, а слова на естественном языке;

• связи между переменными выражаются не в виде математических уравнений, а также задаются с помощью выражений на естественном языке;

• критерии выбора формулируются не в виде математического функционала, а описываются качественными рекомендациями по предпочтительности, недопустимости или желательности того или иного варианта решения.

Вместе с тем высокие требования к объективности отражения в модели ситуаций в сфере обеспечения международной безопасности обусловливают необходимость поиска путей для возможно более широкого применения количественных показателей при описании переменных.

Системное описание модели обеспечения международной безопасности следует представить в виде матрицы системных компонентов, которая в общем виде должна включать несколько системных компонентов. Каждый из компонентов описывается характеристиками четырех основных измерений модели: статического, контрольного, динамического и прогнозного. Для бизнес-моделей такие идеи разработаны Н.Д. Стрекаловой и Л.Н. Маницкой[106]

.

Применительно к проблеме обеспечения международной безопасности матрица модели обеспечения международной безопасности позволяет дать достаточно полное описание набора взаимосвязанных системных компонентов, отражающих решения в области стратегии, структуры и сетевых связей модели. Матрица также позволяет получить представление, как указанный набор будет использоваться для формирования и поддержки устойчивого функционирование модели в зоне своей ответственности в рамках определенных компетенций. Матрицы системных компонентов различных моделей обеспечения безопасности используются для их сравнения.

Отметим, что системные компоненты моделей обеспечения безопасности регионального и субрегионального масштаба по сравнению с глобальными имеют ограниченный характер, однако их характеристики по содержанию достаточно близки.

Общий вид матрицы системных компонентов применительно к модели обеспечения международной безопасности показан в табл. 3.2.

Матрица системных компонентов модели обеспечения международной безопасности

При построении матрицы конкретной модели потребуется решить, какие ее характеристики являются существенными, а какие — нет. Для этой цели применяются разработанные ранее детерминанты, использование которых позволяет придать работе системный характер. Процесс построения матрицы не может быть полностью формализован, поскольку признаки существенности и несущественности для понятий, связанных с международной безопасностью, в большинстве случаев не поддаются формальной оценке.

Матрица позволяет достаточно полно описать модель в обобщенном виде с помощью четырех системных элементов — функция, вход, выход, процессор.

Целевая функция модели обеспечения международной безопасности раскрывает предназначение модели и отражает процессы выработки решений, направленных на снижение уровня конфликтности в межгосударственных отношениях, обеспечение военно-стратегической устойчивости в мире и создание условий для расширения сотрудничества между различными государствами и нациями. Функция определяет, что должно быть достигнуто в результате функционирования системы, однако не указывает, как это должно быть сделано.

На вход модели воздействуют различные факторы, связанные с выбранной стратегией обеспечения международной безопасности, желаемым сценарием развития обстановки и политическими ситуациями, возникающими в рамках сценария.

На выходе реализуются задачи обмена информацией, контроля, управления и обратной связи.

Процессор как важным системный компонент модели обеспечивает сопоставление текущего состояния международной безопасности с заданным ее уровнем. В ходе управления осуществляется преобразование данных, полученных на входе в соответствующие управляющие воздействия на выходе. Важной функцией алгоритма процессора является непрерывный мониторинг обстановки в международно-политической сфере и оценка влияния на обстановку решений. Канал обратной связи позволяет влиять на динамику процессов и придавать им нужную направленность.

Процессор включает:

• алгоритм, отражает последовательность оценки политических ситуаций, соответствие развития обстановки выбранному сценарию, выработку и выполнение решений, включая решения по адаптации, которые обеспечивают достижение целей и задач стратегии обеспечения международной и (или) национальной безопасности;

• базовые ресурсы отражают возможности модели (материальные, технические, финансовые, информационные и др.);

• катализатор отражает совокупность внутренних факторов (ключевые компетенции модели, ее способности к оперативному и адекватному реагированию, принятые механизмы анализа информации и выработки решений, стратегии адаптации), которые способствуют преобразованию действий внешних факторов в управляющие воздействия. С учетом выбранной стратегии адаптации катализатор позволяет осуществлять оперативное форматирование политической ситуации в сфере международной безопасности с учетом изменения характеристик среды;

• человеческие ресурсы, качество которых в общем случае характеризуются профессионализмом и компетентностью персонала. Алгоритм непосредственно связан с функциями управления и разработки решений и обеспечивает реализацию сценария за счет выполнения четко определенной последовательности действий.

В алгоритме модели отражаются интересы международных организаций и отдельных государств (центров силы), их цели и решаемые задачи. С учетом ресурсов, прогнозируемых проблем и ограничений разрабатывается стратегия, предусматривающая меры по ограничению и самоограничению, которые формируют основу стратегии воздействия на ситуацию в сфере обеспечения международной безопасности и определяют желаемый сценарий развития обстановки.

Для удерживания событий в русле избранного сценария используются каналы мониторинга политической ситуации и обратной связи, производится контроль ключевых точек. Анализ полученной информации позволяет осуществлять прогноз развития обстановки в сфере международной безопасности и планировать последующие шаги.

В число таких шагов входят конкретные меры по реализации избранной стратегии адаптации: перераспределение ролей и ресурсов, выработка оптимальных вариантов последующих действий, изменение механизмов взаимодействия с международными организациями и отдельными партнерами, выполнение международных договоров. При необходимости на основе полученных результатов дополнительно разрабатываются международные или национальные нормативноправовые акты.

Таким образом, сложность, непредсказуемость и высокая динамика развития мира в условиях глобализации обусловили потребность в создании моделей обеспечения международной безопасности, построенных на новых технологиях ИИ, позволяющих отражать свойства сложной системы международной безопасности как нелинейного объекта, функционирующего в условиях высокой неопределенности.

Важным системным требованием к такой модели является придание ей способности отражать особенности двух крупных групп международных организаций, влияние которых на состояние международной безопасности носит конструктивную или деструктивную направленность.

Одновременно модель должна отражать особенности создаваемых сообществ международных организаций и отдельных государств для решения внезапно возникающих задач. Такие сообщества также могут иметь конструктивный или деструктивный характер.

Модель отражает иерархическую систему управления, которая строится на базе главенства ООН, а также наличие «горизонтальной» сети в составе взаимодействующих международных организаций и отдельных государств. Система управления модели решает широкий спектр вопросов адаптации стратегий обеспечения безопасности мирового сообщества и отдельных государств путем использования функций ограничения и самоограничения.

Таким образом, интегративное свойство модели позволяет дать адекватное реальному объекту представление о сложном, постоянно изменяющемся феномене «международная безопасность», выбрать оптимальную стратегию ее обеспечения, организовать взаимодействие широкого спектра участников.

Модель отражает особенности контроля за обеспечением национальной и международной безопасности и организации взаимодействия на ключевых этапах применения политических адаптивных стратегий. Результаты контроля используются при выработке решений, направленных на согласование стратегий обеспечения международной и национальной безопасности в рамках единой интегративной модели, которая отражает выбор одного из трех известных типов адаптации: уступчивой, неуступчивой и предохранительной:

• уступчивая адаптация — когда политическая стратегия государства пассивно приспосабливается к требованиям внешней среды, представленной международными организациями и (или) отдельными влиятельными державами, зачастую игнорируя национальные интересы;

• неуступчивая адаптация — когда политическая стратегия отдельного государства решительно отвергает вызовы, исходящие от внешней среды;

• предохранительная адаптация — когда соблюдается некий баланс национальных интересов и запросов внешней среды, который оказывается достаточно гибким и дает возможность для перераспределения системных ресурсов с запросов внешней среды на внутрисистемные требования и наоборот[107]. Именно при таком типе адаптации наиболее ярко проявляются возможности ограничения и самоограничения.

Исторический опыт показывает, что в большинстве случаев выбор варианта предохранительной адаптации в наиболее полной степени обеспечивает нужное качество функционирования и устойчивость развития. В то же время в определенные исторические моменты крайне востребованным и отвечающим национальным интересам является выбор государством вариаций неуступчивой адаптации, как это было, например, во время событий в Грузии в 2008 г., присоединении Крыма и в Сирии.

3.4. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

Рассмотренные виды политических адаптивных стратегий формируют основу рабочего алгоритма модели обеспечения национальной и международной безопасности в условиях ГВ, организации их взаимодействия, включающей следующие элементы:

• контур организаций обеспечения международной безопасности;

• контур обеспечения национальной безопасности России;

• контур мониторинга;

• канал обратной связи.

Контур организаций обеспечения международной безопасности включает:

• матрицу системных компонентов модели и алгоритм их взаимодействия в процессе адаптивного отражения в модели этапов выработки решений по реализации стратегии, реакции на ВРОУ и факторы неопределенности, учитывает функции, цели, масштаб, ресурсы и сетевые связи модели. Матрица позволяет также получить представление, как указанные составляющие будут использоваться для формирования и поддержки устойчивого функционирования модели в зоне ее ответственности в рамках компетенций. Для этого предусмотрены измерения системных характеристик модели: статическое, контрольное, динамическое и прогнозное;

• блок конструктивных организаций обеспечения международной безопасности;

• блок деструктивных организаций обеспечения международной безопасности.

На международную безопасность влияют также действия других субъектов международного права: отдельных государств, негосударственных организаций и некоторых других субъектов.

Контур мониторинга отражает процессы контроля состояния международной безопасности и включает блок анализа сведений о состоянии международной безопасности.

Канал обратной связи способствует отражению соответствия достигнутого состояния международной безопасности целям и задачам стратегии обеспечения международной безопасности. Он также обеспечивает устойчивость модели по отношению к внутренним и внешним возмущающим факторам.

Контур стратегии обеспечения национальной безопасности России отражает закономерности возникновения, формулирования и реализации национальных ценностей и интересов и тесно взаимодействует с контуром международных организаций обеспечения международной безопасности. Включает:

• блок национальных ценностей;

• блок национальных интересов;

• блок СНП;

• блок согласования (интеграции) требований к обеспечению национальной и международной безопасности.

Национальные интересы России связаны с обеспечением ее безопасности и целостности как социально-экономической, политической, национально-исторической и культурной общности, с защитой экономической и политической независимости государства. На обеспечение главных интересов государства должны быть нацелены все экономические, политико-дипломатические, идеологические и военные средства.

Наряду с изменчивым блоком национальных интересов у России существуют константные ценности, к сохранению и защите которых государство должно стремиться постоянно, в любых условиях. Как было отмечено выше, при моделировании константные ценности должны использоваться в качестве своеобразных ограничителей, выход за пределы которых недопустим. Обеспечение соответствия константным ценностям вырабатываемых в процессе моделирования решений по различным политическим ситуациям в сфере обеспечения международной и национальной безопасности и будет определять адекватность модели заданной в СНБ РФ системе ценностей и национальных интересов.

СНП служат инструментами при формировании СНБ России и представляют для модели внешнее возмущающее воздействие. Ди обеспечения адаптации модели важно оперативно обрабатывать сведения о СНП с целью обеспечить оперативную и адекватную реакцию модели на внешние возмущения и корректировать шаги по поддержанию нужного состояния международной безопасности.

Сформированная модель представляет интегральную адаптивную систему взаимодействующих между собой моделей международных организаций, действующих в сфере обеспечения международной безопасности, и структур обеспечения национальной безопасности. Такой подход позволяет отразить закономерности сохранения баланса сил и интересов в обеспечении международной и национальной безопасности. Включение в модель матрицы ООН на высшем уровне управления отражает иерархическую структуру модели во главе с высшим руководящим и координирующим органом всей системы обеспечения международной безопасности.

Модель предусматривает возможность включения в ее состав групп международных организаций и отдельных государств, которые формируются для решения внезапно возникающих задач, так называемые «коалиции заинтересованных государств». Участники таких групп могут взаимодействовать по принципу «горизонтального» сетевого сообщества и решать задачи как при наличии мандата ООН, так и на основании самостоятельно созданной ими нормативно-правовой базы. Примером таких групп являются созданная под эгидой США международная группировка для агрессивной войны против Югославии в 1999 г., Ирака в 2003 г. или созданное в 2021 г. военно-политическое объединение AUKUS в составе США, Великобритании и Австралии.

Подобные сообщества нередко создаются без мандата ООН, что придаёт им деструктивный характер. Активными участниками таких коалиций выступают НАТО, отдельные государства и партнеры альянса. Примером конструктивного взаимодействия международных и региональных организаций, действующих в Центральной Азии, а именно ООН, ОДКБ, ОБСЕ и ЕС, может послужить проведенная в начале апреля 2010 г. совместная работа по стабилизации обстановки, недопущению продолжения кровопролития и скатывания к гражданской войне в Киргизской Республике, когда эта страна оказалась охваченной тяжелым социально-политическим кризисом.

В комплексной модели каждая из взаимодействующих организаций характеризуется собственной матрицей системных компонентов, что позволяет проводить сравнительный анализ различных моделей и способствовать достижению желаемого качества взаимодействия в единой системе обеспечения международной безопасности.

Кроме того, модель предоставляет возможность отражения деятельности организаций обеспечения международной безопасности глобального, регионального и субрегионального уровня, механизмов их взаимодействия и мониторинга. В модель включен контур обеспечения национальной безопасности России.

Общий вид концептуальной модели обеспечения национальной и международной безопасности России показан на рис. 3.3.

Рис. 3.3. Концептуальная модель обеспечения национальной и международной безопасности России

Модель отражает механизмы реализации адаптивных политических стратегий безопасности, мониторинга состояния и контроля ситуаций в сфере международной и национальной безопасности.

Для определения оптимальных этапов применения политической адаптивной стратегии взаимодействия в модели предусмотрено использование контрольных точек (КТ-1 -15). При реализации стратегии именно в контрольных точках принимаются решения по ограничению и самоограничению в интересах адаптации и совместимости национальных интересов и интересов международного сообщества. Проведение контроля в этих точках обеспечивает своевременную фиксацию противоречивых (кризисных) политических ситуаций и возможные варианты их разрешения, а также определение зон пересечения интересов действующих субъектов («центров силы»).

В контрольных точках КТ-1,2, например, отражаются стратегии взаимодействия двух важных субъектов — Российской Федерации и международных организаций по широкому спектру вопросов обеспечения международной и национальной безопасности и принятия ключевых решений по согласованию взаимных интересов. Логику адаптации определяет предложенная нами на рис. 3.1 в качестве примера зависимость состояния международной безопасности от показателей состояния национальной безопасности России — ее военного потенциала при реализации СНП «Оборона страны». Для других СНП возможна постройка «семейства» подобных зависимостей.

Внутренние связи между блоками национальных интересов, национальных ценностей, СНП и военным потенциалом (или другими показателями в административно-политической, экономической и культурно-мировоззренческой сферах) в контуре обеспечения национальной безопасности отражаются КТ-3—7. Эти точки отражают вопросы внутренней адаптации при выработке политических решений руководством страны.

Как было показано, национальные интересы представляют собой изменчивую категорию, однако существуют определенные ограничения изменчивости. Наличие таких ограничений отражают КТ-3,4, при этом константные ценности должны использоваться в качестве своеобразных ограничителей, выход за пределы которых недопустим при любом варианте адаптации. Декларируемые Россией универсальные ценности используются при взаимодействии с международными организациями, что отражает КТ-1.

КТ-5—7 отражают влияние национальных ценностей и интересов на формирование СНП и показателей в административно-политической, экономической и культурно-мировоззренческой сферах. Например, применительно к СНП «Оборона страны» отражается связь с решениями о развитии ВС, организации и направленности их деятельности, деятельности оборонно-промышленного комплекса, международным военным сотрудничеством, позицией России по военным аспектам международных проблем.

Эти шаги непосредственно затрагивают интересы международного сообщества и сферу деятельности международных организаций, что вновь возвращает процесс адаптации к точкам КТ-1 и 2.

Взаимосвязи между организациями обеспечения международной безопасности с учетом особенностей функционирования конструктивных и деструктивных организаций отражаются КТ-8—12. В процессе адаптации согласовываются цели, задачи, средства и методы реализации политики обеспечения международной безопасности, обсуждаются решения по реализации стратегии, осуществляется обмен информацией по ВРОУ, факторам неопределенности и непредсказуемости международной обстановки.

КТ-8 и КТ-10 отражают управляющие воздействия модели на организации обеспечения международной безопасности. Эти воздействия формируются на основании согласованной международной нормативно-правовой базы, договоренностей, достигнутых в ходе дипломатических контактов и с учетом располагаемых ресурсов. С точки зрения обеспечения международной безопасности КТ-8 характеризует усилия, направленные на поддержку и развитие, а КТ-10 характеризует усилия, направленные на минимизацию негативных последствий деятельности деструктивных организаций.

КТ-9 и КТ-И отражают состояние системных характеристик интеграционной модели, что определяет ее адаптивность при взаимодействии с организациями обеспечения международной безопасности.

По результатам измерений системных характеристик при отражении функционирования данных контура мониторинга (КТ-15) и канала обратной связи (КТ-14) осуществляется адаптация модели за счет изменений ее стратегии, уточнения целей, формирования управляющих воздействий.

Результирующее влияние на состояние международной безопасности со стороны международных организаций отражает КТ-12. Общая направленность и степень такого влияния зависят от используемого типа политических адаптивных стратегий, достигнутого баланса между воздействием на состояние международной безопасности со стороны конструктивных и деструктивных международных организаций. Контрольные точки КТ-13 и 14 отражают влияние результатов мониторинга на обеспечение устойчивого функционирования модели. Результаты мониторинга состояния международной безопасности отражаются в КТ-14 и определяют стратегию адаптации международных организаций в сфере обеспечения международной безопасности. Используя данные мониторинга, международные организации, в частности, информируют отдельных членов международного сообщества о влиянии, которое оказывает их действия на международную безопасность, требуют принять меры по самоограничению или предупреждает о возможных шагах по ограничению (отражается в КТ-2).

Канал обратной связи (КТ-15) обеспечивает устойчивость модели за счет адаптации и балансировки результатов деятельности по обеспечению международной безопасности, которые отражаются на выходе модели. В ходе адаптации осуществляется оценка соответствия результатов (полученного состояния международной безопасности) интересам международного сообщества и отдельных государств. Одновременно эти данные используются при выборе типа политической адаптивной стратегии, которая устроила бы всех участников.

Сформированная концептуальная модель представляет собой интегративную динамическую систему взаимодополняющих друг друга моделей международных организаций, взаимодействующих в сфере обеспечения международной безопасности и объединенных единой матрицей системных компонентов. Такое решение позволяет дать адекватное реальному объекту представление о сложном, постоянно изменяющемся феномене «международная безопасность», о путях ее обеспечения, о взаимодействии с системами обеспечения национальной безопасности, о стратегиях адаптации.

Модель отображает обязательные элементы и ключевые этапы процесса обеспечения международной безопасности, взаимосвязь и взаимовлияние стратегий обеспечения национальной и международной безопасности и, что самое главное, осуществлять их взаимную адаптацию.

Возможности модели выдвигают системное моделирование в число перспективных направлений научного поиска в интересах развития теории и реализации практико-ориентированных аналитических разработок в сфере международных отношений, дипломатии и политической науки.

В этом контексте приобретает особую важность задача применения формализованных интегративных моделей для анализа комплексных явлений, к разряду которых относятся модели обеспечения международной безопасности в эпоху глобализации. Одним из необходимых шагов в этом направлении научных исследований является вопрос выявления допустимой сложности интегративных моделей, особенно в условиях введения в исследование функций ограничения и самоограничения, которые сами по себе нуждаются в дополнительном научном изучении и обосновании.

ВЫВОДЫ

Предложенная логика согласования и адаптации интересов в процессе взаимодействия должна быть заложена в основу стратегии обеспечения международной безопасности с учетом национальных интересов России. Дипломатам и политикам важно найти способ наилучшим образом согласовывать действия России с глобальными трендами в сфере международной безопасности, умело содействовать выгодным нам процессам в одних случаях и противодействуя в других. Опыт российской дипломатии показывает, что при выборе стратегии важно избежать как чрезмерно мягкой, податливой позиции страны в ущерб национальным интересам, так фронтального противостояния с объективно развивающимися глобальными трендами, возникновение и развитие которых обусловлено не провокационными действиями отдельных государств и конкурирующих коалиций, а новыми объективными состояниями мировой системы, возникновением у нее новых качеств и потребностей. Опыт развала СССР показывает, что в случае недостаточной гибкости и готовности к адаптации существует угроза чрезмерного перенапряжения сил страны, в том числе и за счет постановки заведомо нереализуемых, не обеспеченных имеющимися ресурсами внешнеполитических задач, что ведет к подрыву международных позиций государства, к его ослаблению и распаду.