Ворон и голубка

Глава 10

Синаре не пришлось испытать радости лондонского Сезона, поскольку Хоторны были слишком бедны, чтобы заплатить за роскошный бал и модные туалеты для дочери. Никто из родственников не изъявил желания помочь девушке и взять на себя расходы. Синара не особенно жалела об этом, потому что не знала, чего лишена — до сих пор она бывала в столице всего дважды. И вот теперь она в Лондоне с Мерлином. Пока карета катилась по Пикадилли, Синара не отрывала взгляда от окна. Какофония звуков завораживала ее, как и толпы, кишевшие на улицах. Разносчики пронзительно выкрикивали названия товаров, и громче всех вопили цветочницы. Телеги и фургоны громыхали по булыжникам мостов, бродячие собаки гонялись за голубями.

Мерлин почти всю дорогу молчал, лишь изредка делая ни к чему не обязывающие замечания. Оказалось, что они должны остановиться в городском доме, принадлежавшем когда-то Россу Сеймуру, а теперь Мерлину.

Это было высокое узкое здание на Албермарл-стрит, в фешенебельном районе Мейфэр. Фасад выглядел простым и элегантным, по обе стороны от парадной двери возвышались колонны, над большими окнами вились гипсовые гирлянды виноградных листьев. Экипаж остановился; полная женщина с седеющими волосами и нездорово-бледным лицом вышла на крыльцо. Большой чепец не давал хорошенько рассмотреть ее, оборки почти скрывали крохотные, похожие на беличьи, глазки. Вид у нее был явно настороженный. Женщина сделала реверанс, с любопытством оглядывая Синару.

— Это Этель Суон, — пояснил Мерлин. — Старая домоправительницы отца. Теперь постоянно живет в Лондоне и присматривает за домом.

— Я сделала сандвичи, мистер Мерлин. Сейчас вскипячу чайник, — объявила миссис Суон.

Синара, пытаясь размять свои затекшие ноги, улыбнулась экономке. Они пробыли в дороге целых четыре дня. Наконец-то путешествие закончено! Конечно, жаль, что Тильди не смогла тоже поехать, но пришлось оставить горничную ухаживать за Эстеллой.

Гидеон Свифт, сидевший рядом с кучером, внес в дом багаж. К этому времени начал моросить дождь, и лондонские улицы окутал запах мокрой сажи и какое-то зловоние, источник которого Синара не могла распознать. Небо приняло свинцово-серый оттенок. Сумерки быстро сгущались.

— Заходите скорей, а то промокнете, — добродушно проворчала миссис Суон.

Она помогла Синаре снять плащ, и та поблагодарила ее с улыбкой.

— Разве здесь нет дворецкого? — осведомилась Си-нара, оглядывая тускло освещенный холл. Полы из каррарского мрамора были выложены узором в черно-белую клетку. Дубовая лестница с изящно изогнутыми перилами вела в коридор второго этажа. Стены были обшиты панелями, на которых в чинном порядке висели фамильные портреты Сеймуров. У парадной двери стояли огромное зеркало в затейливой раме и чиппендейловское кресло.

— Поскольку мы никого не принимаем… то есть, пока хозяева не живут здесь постоянно, кроме миссис Суон, глухого лакея да уборщицы, других слуг нет, — пояснил Мерлин, — и пока мы в трауре, я не считал нужным никого нанимать.

Он вошел в гостиную через двойные двери. Синара заметила, что вся мебель закрыта парусиновыми чехлами. Она последовала за мужем, восхищенно оглядывая изящные кремовые панели, разделенные затейливой гипсовой лепниной. На мраморном камине стояли фарфоровые безделушки и часы из золоченой бронзы.

Твой отец смог многого добиться. Если бы титул принадлежал ему, Росс наверняка бы сумел найти способ восстановить Блек Рейвн, — заметила она. — Как случилось, что остальные братья не обладали его талантами?

Муж взглянул на нее, и Синара в который раз испытала беспощадную силу странного притяжения, существовавшего между ними. Казалось, она с каждым днем все больше поддается его очарованию, все острее сознает его присутствие. Кроме того, Мерлин обладал несомненным терпением. С той ночи, когда Синара отказалась от подарка, он ни разу не попытался предъявить свои права на ласки жены.

— Отец вложил то немногое, что унаследовал, в землю в окрестностях Лондона. Как тебе известно, город быстро разрастается, участки почти сразу же повысились в цене, и отец смог купить еще земли. Скорее всего у его братьев не было деловых способностей. Они не сумели, как отец, вовремя использовать свои возможности.

Мерлин, помолчав, отодвинул золотистую бархатную штору и выглянул в окно:

— Думаю, Сидни, отец Макса, делал все возможное, чтобы спасти Блек Рейвн, но приходилось постоянно бороться с нуждой.

— Может, нам удастся то, что не удалось ему, — пробормотала Синара скорее себе, чем Мерлину.

Настороженное выражение появилось на его лице, Мерлин пристально вглядывался в нее:

— НАМ? Я считал, что ты не желаешь иметь со мной ничего общего, Синара.

Синара, покраснев, отвернулась. Он слишком многое видел, слишком хорошо ее понимал.

— Мы муж и жена, хотим мы этого или нет, и, возможно, проведем остаток жизни в Блек Рейвне. Лицо Мерлина чуть смягчилось улыбкой:

— Возможно, — согласился он, — но я надеялся показать тебе Лондон. Как только срок траура закончится, мы начнем въезжать в свет, и ты наконец-то, хоть и с опозданием, сумеешь насладиться радостями Сезона. Ты заслужила это после всего того, что пришлось вынести из-за Феликса и нашей вынужденной свадьбы.

Он так заботился о Синаре, изумляя ее каждый раз, когда выказывал безграничную щедрость и великодушие.

— Мне бы очень хотелось этого, — прошептала она.

— Поскольку Сезон кончился, мы вряд ли встретим здесь знакомых, — пояснил Мерлин. — Почти все разъехались в сельские поместья.

— Так или иначе, не думаю, что при нынешнем положении вещей нас захотят принимать. Может, когда ты сумеешь восстановить свое доброе имя…

Она заметила, как напряглось лицо мужа, и почти обрадовалась появлению экономки. Миссис Суон проводила молодую графиню в спальни на втором этаже, и Синара облегченно вздохнула, заметив, что экономка успела постелить обе постели. Очевидно, Мерлин успел уведомить миссис Суон, что они спят раздельно, и та не нашла в этом ничего необычного — супружеские пары, принадлежавшие к высшему обществу, как правило, почти никогда не проводили ночи вместе. Между комнатами не было двери, и Синара немного приободрилась. По крайней мере здесь не придется заботиться о ключах и засовах. Каждый раз, запирая свою спальню в Блек Рейвне, она терзалась угрызениями совести…

— О чем задумалась? — спросил Мерлин, прислонившись к дверному косяку. Синара виновато покраснела:

— Любуюсь комнатой.

Спальня и впрямь была такой же красивой, как и весь дом. Высокие потолки с лепными украшениями, голубые с золотом обои с цветочным рисунком. Стеклянные двери вели на крохотный балкончик с оградой из витого кованого железа, выходивший на задний двор, покрытый клумбами и бордюрами. Двор окружала высокая каменная стена.

— Я рад, что тебе понравилось.

Подойдя к стеклянной двери, Мерлин распахнул створки. Незнакомые звуки и запахи ворвались в комнату, ошеломив Синару: цокот копыт, крики, смех, грохот колес — шум и непрестанное движение огромного города.

— Когда мы сможем навестить Брендона? — спросила Синара, внезапно встревожившись, что теперь, когда она совсем рядом, что-то может помешать увидеться с братом.

— Завтра. Сначала я должен узнать, когда его собираются доставить в Кингстон, на суд. Синара погладила мягкий бархат гардины.

— Даже если нам удастся спасти Брендона, он будет вынужден вечно скрываться.

— Нет, если сумеет доказать, что не крал колье. Бренду, как и мне, придется раскрыть, кому потребовалось обвинить его в преступлении, которого он не совершал.

— Ты считаешь, что кто-то специально заранее подстроил так, чтобы тебя обвинили в убийстве? Что ж, возможно, но кто? Между обоими случаями есть определенное сходство. Если ты и Брендон невиновны, почему этот человек взял на себя труд подставить вас? — задумчиво покачала головой Синара.

Мерлин рассеянно провел рукой по волосам:

— Не знаю, а если бы знал, неужели попал бы в такой переплет? Но преступления, в которых нас обвиняют, различны.

И неожиданно, радостно улыбнувшись, спросил:

— Значит, ты все-таки веришь, что я невиновен?

— Хотела бы верить, — вздохнула Синара, испытующе глядя на мужа.

Выражение глаз мгновенно смягчилось:

— Ты не представляешь, как я счастлив слышать это! Найди сыщики хоть какое-то доказательство того, что я замешан в убийстве отца, немедленно упрятали бы меня в Ньюгейт. На одних слухах обвинения не построишь.

— Но ты должен сделать что-то, чтобы снять с себя подозрения.

— Как будто я мирюсь с этим! — невесело рассмеялся Мерлин. — В эту минуту все мои люди пытаются узнать каждую деталь того, что происходило в ночь гибели отца. А я пытаюсь найти одного человека, который мог бы помочь мне, но пока тщетно.

Лицо Мерлина вновь тревожно потемнело, и Синара с трудом подавила настойчивое желание подбежать к мужу, ласками заставить его забыть тоску, вновь вернуть улыбку. Мерлин, рассеянно ходивший по комнате, остановился перед женой:

— Теперь, когда ты стала моей, мне есть для чего жить, — тихо сказал он. Синаре показалось, что муж хочет сжать ее в объятиях, но он лишь прошел мимо и направился к двери. — Если понадобится что-нибудь, постучи.

Ранним утром следующего дня они вошли в квадратное уродливое здание — тюрьму Ньюгейт на Ньюгейт-стрит. Синаре стало дурно от невыносимой вони, и она поспешно прижала к носу платочек, хотя пользы от этого было мало. Стражники пропускали их, с грохотом захлопывая двери. Мерлин подошел к караульному помещения и о чем-то заговорил с тюремщиками. Один из них, необычайно хорошо одетый мужчина, по-видимому, начальник тюрьмы, выступил вперед, и Синара заметила, что Мерлин вручил ему кошелек. Если все посетители были так щедры, это вполне объясняло дорогую одежду начальника. Очевидно, за право повидаться с заключенным приходилось платить, и немало. Стражник проверил корзину с едой, принесенную для Брендона, вынул из нее тарелку с холодным мясом и бутылку эля, сделал Мерлину знак забрать остальное и передал добычу напарнику.

Неотесанного вида тюремщик со связкой ключей, свисавших с пояса, повел молодую чету по темному зловонному коридору. Из-за толстых стен доносились голоса и приглушенные крики. Синара вздрогнула: руки мгновенно стали влажными от страха. Самый воздух в тюрьме, казалось, был наполнен болью и мукой. Здесь все будто застыло в ожидании.

— Ну вот, пришли, — пробормотал тюремщик, останавливаясь перед дверью, укрепленной железной решеткой.

— Ваш братец занимает лучшее помещение, чем остальные, потому что вон тот господин, — он показал на Мерлина, — был так добр, что заплатил за воришку.

— Мой брат не вор, — холодно отрезала Синара и переступила порог камеры. Слабый свет струился из крохотного зарешеченного оконца под самым потолком.

В камере стоял полумрак, и Синара с трудом различила на топчане мужскую фигуру.

— Бренд?!

Брендон пошевелился и нехотя сел. К этому времени успел появиться Мерлин, и тюремщик повернул ключ в замке. Мерлин вынул из кармана куртки связку свечей, трутовницу и ловко высек огонь.

— Синара? Я не сплю? — пробормотал Брендон, когда неверный свет разогнал тени по углам, и, поднявшись, нерешительно шагнул к сестре, гремя цепями. При виде осунувшегося грязного лица сердце Синары сжалось, но Брендон тут же расплылся в беспечной улыбке. Они обнялись, и в душе Синары вспыхнула надежда. По крайней мере брат жив и, очевидно, вполне здоров.

Брендон потер заросший щетиной подбородок и смущенно оглядел неопрятную одежду.

— Кажется, я неподходящая компания для леди, — виновато пробормотал он. Светлые неподстриженные волосы висели беспорядочными прядями, в голубых глазах, окаймленных темными кругами, видна была усталость.

Сестра и брат долго глядели друг на друга. Брендон поцеловал ее в щеку:

— Я не делал этого, — сказал он наконец. — Кто-то подложил ожерелье в мои вещи. Кому-то нужно было выставить меня преступником.

Синара погладила его по плечу, только сейчас заметив, как засалена одежда. Куда девалась былая элегантность Брендона?

— Знаю. Ты никогда не унизился бы до воровства. Брендон предложил сестре единственный стул в камере, но она отказалась. Лучше уж, если можно, ни до чего здесь не дотрагиваться. Солома на тюфяке слежалась, а стены покрыты были слизью и плесенью. Мерлин перевел взгляд с Синары на Брендона:

— Как насчет того, чтобы поесть по-человечески, старина?

И не дожидаясь ответа, вынул из корзины фрукты, сыр, свежеиспеченный хлеб, две бутылки эля и булочки.

Брендон жадно вдохнул аппетитные запахи и уселся:

— Никогда раньше не ценил вкусную еду так, как сейчас. Несколько недель, проведенных в тюрьме, творят чудеса с людьми, — объявил он с не вполне искренней шутливостью.

Синара не могла сдержать слезы, но отвернулась, чтобы брат ничего не заметил. Зато Мерлин видел все и нежно обнял жену за плечи.

Брендон с воодушевлением набросился на завтрак:

— Должно быть, немало стоило подмазать тюремщиков, — пробормотал он с набитым ртом.

— Об этом не волнуйся, — бросил Мерлин. — Когда выйдешь отсюда, я заставлю тебя трудиться в Блек Рейвне с утра до вечера. — Глаза его весело заблестели.

— Эта куча старых камней! Лучше уж разрушить ее до основания и построить заново, — небрежно объявил Брендон, приканчивая бутылку эля.

— Ну, что я тебе говорил? — обратился Мерлин к жене. — Твой братец просто легкомысленный бездельник — ни капли уважения к традициям. Учти, Брендон, что корни Рейвнов в истории настолько глубоки, что ты и представить не сможешь, как бы ни старался.

— Прекрасно могу представить всю эту пыль, накопившуюся веками, — ухмыльнулся Брендон. — Тем больше причин снести его.

Мерлин насупился, но Брендон лишь весело расхохотался. К этому времени он успел уже почти все съесть.

— Тебе лучше быть поосторожнее, брат, иначе Мерлин может передумать и откажется тебе помогать.

Брендон, мгновенно став серьезным, пристально уставился на Мерлина:

— Ты вправду сделаешь это для меня? Темные непроницаемые глаза Мерлина не отрывались от лица Синары:

— Собственно говоря, я делаю это для твоей сестры. Пытаюсь таким способом завоевать ее расположение.

— Ну чистый дьявол, — лукаво улыбнулся Брендон. Синара, вспыхнув, постаралась не обращать внимания на неуместные шутки брата.

— А я-то считал, что этот брак — по расчету, а не по любви, — неумолимо продолжал Брендон, спокойно доедая булочку с тмином.

Мерлин откашлялся, и Синара, не веря глазам, заметила, как порозовели щеки мужа. Она сама была донельзя смущена неосторожными репликами брата:

— Это не твое дело, Брендон.

— Жаль, что меня не было на свадьбе. — Брендон отряхнул руки: — Превосходные булочки. Специальность Мойры Блек, если не ошибаюсь?

Мерлин оперся на шаткий стол, за которым сидел Брендон:

— У меня есть план, и я хочу, чтобы ты все внимательно выслушал. Из надежных источников я узнал, что в следующий вторник тебя повезут на суд в Кингстон, в графство Суррей.

— Интересно, почему они так долго не назначали судебное заседание?

— Взятки и подкуп… полезных людей, — пробормотал Мерлин.

— Значит, ты замышлял освободить Брендона… еще… еще до свадьбы? — охнула Синара и, кипя от ярости, обожгла мужа презрительным взглядом. — О, ты… ты… обманул меня!

Уголки губ Мерлина чуть приподнялись:

— Колеса закона вертятся медленно, особенно когда преступление совершено джентльменом.

— Какое предательство! — продолжала бушевать Синара. — Какая гнусная ложь!

— Не злись, сестренка! Мерлин посетил меня на следующий день после того, как я попал сюда. — И задумчиво оглядев сестру и зятя, Брендон добавил: — Не то чтобы я понимал, о чем это вы толкуете, но, должно быть, предмет беседы весьма интересен.

Мерлин нервно запустил пальцы в непокорные локоны:

— Это чисто личное, Брендон, — пояснил он, — лучше займемся нашими делами. Экипаж, который должен доставить тебя в Суррей, поедет этой дорогой. — Он вытащил из кармана листок бумаги, на котором была нарисована карта. — Когда повозка доедет до моста Блек Фрайерз, я нападу на стражу и подсажу тебя на своего коня. Останется надеяться, что на мосту будет полно народу, и это затруднит погоню. Вот это место. На другом конце, в Альбион Плейс, нас будет ждать Гидеон Свифт с лошадью для тебя.

Брендон поднял скованные руки и позвенел цепями на щиколотках:

— Но я буду в кандалах.

— Скорее всего ноги у тебя останутся свободными. Если же нет, потом решим, что делать. В худшем случае брошу тебя поперек седла, как мешок с сеном. Ага! — хмыкнул Мерлин. — Это, пожалуй, неплохая идея. Прикроем тебя старыми мешками, они вполне подойдут к твоей модной одежде.

Брендон в отчаянии застонал, но Мерлин небрежно подкинул концы его галстука, покрытого пятнами различной величины и размера:

— Нельзя, чтобы мать увидела тебя таким. Как только мы покинем Лондон, остановимся на постоялом дворе, там ты сможешь принять ванну и переодеться. Я куплю все необходимое.

— С чего это такая щедрость? — подозрительно осведомился Брендон. — Я вовеки не смогу расплатиться.

— Тем лучше, — заметил Мерлин.

— Не проще ли подкупить судью, чтобы тот оправдал меня? — спросил Брендон, раздумывая над предложением Мерлина.

— Судья, который будет рассматривать твое дело, — единственный честный человек во всем сословии. Если я предложу ему взятку, то мгновенно окажусь в соседней камере. — Мерлин сложил пустые бутылки в корзину и прикрыл салфеткой: — Ну как, согласен с моим планом?

— Согласен?! — Брендон энергично хлопнул Мерлина по спине. — Не только согласен, но и полностью одобряю. Спасибо за все.

Мерлин окинул Синару пристальным взглядом:

— Не меня благодари, а сестру. Она меня заставила пойти на это.

Синара охнула от возмущения:

— Вовсе нет! Ты и без меня начал! Какое наглое… Но Брендон обнял сестру, прижал ее голову к груди, заглушая гневные слова:

— Все будет хорошо, сестренка, вот увидишь.

— Как только ты окажешься на свободе, Бренд, подумай о матери. Она так тревожится за тебя! Больше никаких похождений и историй! Давно пора повзрослеть и принять на себя управление делами Блуотера!

Брендон шутливо отдал честь:

— Есть, генерал. Я стану образцом благочестия и пристойности.

Сестра сделала вид, что хочет его ударить:

— Шут!

Гремя цепями по каменному полу, Брендон проводил посетителей к двери:

— До встречи, — прошептал он, и Мерлин заколотил в массивную дверь. Окошечко, прикрывающее решетку, отворилось, и тюремщик туповато оглядел их, остановившись взглядом на Брендоне:

— Тоже уходишь, приятель? — осведомился он, смеясь собственной шутке. Брендон презрительно фыркнул, но тут же послал Синаре воздушный поцелуй на прощанье, когда та обернулась, чтобы помахать рукой.

Воздух за дверями тюрьмы после зловонных камер показался благоухающей амброзией и становился еще свежее по мере того, как карета приближалась к Мейфэру. Синаре хотелось заглянуть в модные лавки, но поскольку она носила траур, не было необходимости ничего покупать. Как-никак Феликс был кузеном Мерлина, и молодая графиня еще целых полгода должна носить серые и черные тона. Кроме того, Синара слишком нервничала, чтобы по-настоящему наслаждаться визитом в столицу. А если побег не удастся? Что будет? Об этом она раньше не задумывалась. Все, что хотела Синара — каким-то образом помочь брату. Если же план не сработает и Мерлина поймают, вина тяжким грузом ляжет на ее совесть.

Только сейчас осознав, что произойдет, если рискованная затея не удастся, Синара в ужасе уставилась на Мерлина. Сможет ли она спокойно жить после такого?!

Она порывисто сжала руку Мерлина:

— Ты уверен, что все пройдет, как надо? В глазах мужа на какое-то мгновение мелькнула нежность, и она ощутила непонятную слабость.

— Я не боюсь неудачи. Как ты уже поняла, деньги способны творить чудеса, и стражники, получив взятку, будут готовы закрыть глаза на побег любого преступника. Именно это нам и нужно.

— Тебе пришлось потратить много денег?

— Какое это имеет значение? — пожал плечами Мерлин.

— Для меня имеет. Я ничем не смогу отплатить тебе. Снова между ними нарастало это невыносимое напряжение, и Синаре захотелось узнать, о чем он думает:

— Кроме того, мне неприятно, что ты завлек меня в свою постель под предлогом помощи Брендону. Не знаю, сумею ли простить тебя.

Мерлин раздраженно вздохнул:

— Это единственное, что могло привести тебя ко мне. Больше я ничего не был способен придумать, чтобы сломить твое сопротивление, показать, какой прекрасной может быть любовь.

— Все равно, — вспыхнула Синара, — не терплю, когда меня обманывают!

— Мне стыдно…

Синара молча обожгла его гневным взглядом. Мерлин опустил глаза и положил затянутую в перчатку руку поверх ее ладони:

— Ты моя жена. Я бы сделал для тебя все на свете. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. Взамен я прошу лишь отдать мне твое сердце.

Слезы неожиданно подступили к горлу. Если бы только он не просил об этом! Единственное, что она не могла отдать ему, особенно сейчас, когда Мерлин хитростью заманил ее в свою постель, это сердце.

— Мою любовь купить нельзя, — сказала Синара, отнимая руку. — Сколько бы денег ты ни тратил на мою семью, заставить меня полюбить невозможно.

— Я всегда знал, что между нами существует взаимное притяжение, — сдержанно ответил Мерлин, — и ты не можешь этого отрицать.

— Да, согласна, что-то, несомненно, есть.

Синара с трудом находила силы дышать. Испуганно вскинувшись, она отстранилась, когда сильная рука коснулась ее бедра:

— Как же ты назовешь такое чувство, Синара? Она понимала, что это чисто физическое тяготение.

— Позволь объяснить тебе. Ладонь снова легла на ее бедро:

— Какая-то часть твоей души готова открыться для меня, но ты стараешься подавить ее, не дать вырваться наружу. — Помолчав, Мерлин добавил: — Не стоит. Живи как живется и наслаждайся каждым днем. Я здесь не для того, чтобы мучить тебя и заставлять страдать. Я хочу дать тебе счастье… насколько это в моих силах.

Он казался таким искренним, горло Синары снова сдавил неподвластный комок. Она с трудом выговорила:

— Если, конечно, мы и дальше сможем жить вместе. А вдруг ты не сможешь оправдаться и избавиться от подозрений, нас никогда больше не примут в обществе. Люди нашего класса не пожелают иметь с нами ничего общего. Неужели ты хочешь, чтобы мы вели существование отшельников, изгоев? — Синара взглянула на мужа и заметила, что его лицо исказилось от боли, тут же уступившей место обычной бесстрастной маске. Мерлин горестно улыбнулся.

— Посмотрим. Я не могу ничего обещать, тем более одобрения «людей нашего класса».

— Но тебе придется доказать свою невиновность.

— Когда настоящий убийца выдаст себя, я обрету свободу.

— Собираешься ждать, пока это случится? — не веря своим ушам, переспросила Синара. — Тогда придется ждать вечно.

— Когда я узнаю истинную причину смерти отца, сразу станет ясно, кому понадобилось убить его.

— Голос Мерлина вновь стал бесстрастным. Близость между ними, едва зародившись, куда-то исчезла.

— Чем больше времени пройдет со дня гибели отца, — пояснил он, — тем сложнее будет установить имя убийцы. Он, возможно, успел покинуть страну. Боюсь, уже слишком поздно пытаться поймать его.

— Это значит, что ты никогда не будешь свободен? — охнула Синара.

Мерлин, внезапно побледнев, устало покачал головой:

— И ты никогда не будешь танцевать на балу вместе с равными себе!

— Неудивительно, что ты так стремился жениться на мне, — презрительно бросила Синара. — Никакая другая девушка не согласилась бы выйти за тебя.