Вороны Вероники

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Вороны иголубка

Дженевра затерялась во снах, и они были вперемешку — сладкие и страшные. Трудно было вспомнить, что же грезилось, но ощущения остались самые яркие. Это походило на вольту с ее плавным шагом и высокими прыжками и подкидыванием партнерши. А потом Дженевра проснулась в залитой светом комнате. В своей постели.

- Уже почти полдень, синьора, - сказала Смеральдина, расправив бант, удерживающий штору. - Прикажете подать завтрак в постель?

Дженевра села, и все случившееся минувшей ночью вернулось разом, сжимая горло до удушья. Вспомнился ночной карнавал, и Джованна, и ее страшные брави, и Альдо Ланти, заступивший им дорогу. Дженевра царапнула горло ногтями.

- Вода для умывания готова, синьора, - все говорила и говорила Смеральдина. - я добавила немного лимонного сока и мятного масла. А полотенце…

- Принеси халат, - отрывисто приказала Дженевра. - Я должна видеть мужа.

Задать вопросы и получить на них честный ответ. Понять, чего добивается Альдо Ланти. И почему последнее воспоминание — его губы на губах — полно тоски и горечи.

Служанка замешкалась. Тогда Дженевра соскочила с постели и, как была, в многослойной, но почти прозрачной сорочке, босая выбежала из комнаты.

- Синьора нет, - услышала она в дверях.

Синьора нигде не было. Дом был пуст. И отсутствие Альдо Ланти было самостоятельной величиной. Словно, уйдя, он забрал жизнь, и краски из его росписей и картин потускнели. Куда ушел он? По делам, которых хватает у каждого мужчины, мага и тем более художника? Или — к куртизанкам?

Дженевра застыла посреди холла, осознав природу чувств, что охватили ее. Ревность. Это была ревность.

- Синьора, - Бригелла, шаркая и прихрамывая, появился из неприметной двери. В одной руке парчовый халат, в другой — письмо. - Синьора, хозяин велел отдать вам это, когда проснетесь.

Письмо Дженевра брала, охваченная дурным предчувствием. Слуга накинул халат ей на плечи и удалился, сильно припадая на левую ногу. Дженевра провела пальцами по сургучной печати. Просто оттиск, вензель: Б. А. Л. Она сломалась точно посредине.

«Любезная синьора,

я вынужден вас покинуть. Обстоятельства складываются так, что мне придется на неопределенный срок оставить Сидонью. Вам не о чем беспокоиться, мой отъезд имеет причины самые тривиальные, у меня нет проблем с законом или неоплаченных долгов. Скорее наоборот: я богат и известен, и прошу вас, синьора, воспользоваться этим. Не отказывайте себе ни в чем, исполните любой каприз. Живите счастливо без докучливого мужа.

Деньги тратьте по собственному разумению. В банке у моего поверенного, синьора Оруччи, хранится бумага, удостоверяющая ваши права на все мое имущество. Бригелла передаст вам ключи. В доме хранится достаточное количество денег на булавки и на срочные расходы. Что бы вы ни пожелали — шляпку или лошадь — покупайте не раздумывая.

Ведите светскую жизнь или, если вам наскучит, снимите виллу на берегу. Синьор Оруччи подыщет вам жилье по вкусу.

Вы также можете рассчитать слуг и нанять новых, но я все же надеюсь, что вы положитесь на Бригеллу. Он надежен и верен, пусть вас не пугает его сумрачный вид.

Живите счастливо, синьора,

ваш муж, Б.А.Ланти

Post Scriptum:

Вы вправе, если пожелаете, завести себе любовника. Я никогда не попрекну вас этим».

Бумага хрустнула в кулаке. Дженевра скомкала письмо, потом разгладила, перечитала и снова скомкала.

- Бригелла!

Слуга появился неожиданно, словно сказочный помощник соткался из воздуха. Вошел через одну из потайных дверей, их в этом доме было с избытком.

- Синьора?

- Где ваш хозяин?

Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном, точно из камня вырезанном лице слуги.

- Я полагал, синьора, он это написал вам.

Бумага вновь хрустнула.

- Не прикидывайтесь, Бригелла. Вы знаете, где он.

- Никак нет, синьора. Мне только велено передать вам письмо и исполнять любое ваше желание.

Бумага еще раз хрустнула в сжатом кулаке, а потом с шелестом упала на пол.

- Где мой муж и ваш хозяин, Бригелла? - жестко повторила Дженевра. - Вы это знаете!

Слуга поклонился, сохраняя все то же выражение лица, ко всему безразличное. Добиться от него правды, поняла Дженевра, будет практически невозможно. Отослав слугу жестом, грубым окликом, девушка поднялась наверх, втайне надеясь, что Ланти уединился в мастерской с куртизанкой, а то и с двумя. В мастерской было пусто. Пропали плошки с заготовленными красками, кисти, всюду разбросанные рисунки. Пропала мерзкая картина для графа Понти. Мастерская, хотя в ней все еще сохранялся привычный запах, казалась заброшенной, точно пустовала много лет. На мебели уже начала оседать пыль.

* * *

Не слушая ворчание Бригеллы и причитания Смеральдины, каждый день Дженевра отсылала их в город. Слуги приносили новости и сплетни, но в них ни слова не было об Альдо Ланти. Его не видели в Сидонье, его не видели покидающим Сидонью. Никому до этого исчезновения не было дела. По крайней мере так Дженевра считала первые дни. А потом потянулись гости.

Они называли себя друзьями Альдо Ланти, и сперва Дженевра верила в это. Она принимала гостей, угощала, заваливала вопросами, но очень скоро поняла, что если дружба и есть, то только самая поверхностная. В дом на площади Масок их влекло любопытство. Очень скоро мужчины стали делать непристойные намеки, а потом откровенные предложения. Дженевра глядела безразлично и силилась понять, что может заставить ее отдаться этим пустым, самодовольным и глупым мужчинам. До чего же высоко они себя ценят!

Когда предложения стали совсем лишены всякой меры, а поведение мужчин неприемлемым, Дженевра запретила пускать их на порог. Теперь некоторые из «друзей» стали осаждать ее дом, вызывая возмущение куртизанок из Дворца Наслаждений. Те привыкли, чтобы все мужское внимание было направлено на них.

А потом, когда прошло уже две с лишним одиноких недели, появились совсем неожиданные гости.

Дженевра всегда просыпалась рано, даже сейчас, когда ночи ее проходили в мучительных раздумьях без сна. Она забывалась лишь под утро и терялась в видениях, частью страшных, а частью томных. В ночи любовник не отказывался от нее. Виной этим видениям была, должно быть, книга, чьи непристойные картинки Дженевра разглядывала, когда ее одолевала бессонница. И мысли. Зачем Альдо Ланти на ней женился, если не считал привлекательной? Зачем женился и раз за разом приводил куртизанок? Было в ней что-то отталкивающее? Зачем и почему, тысяча зачем и почему.

- Синьора, - Смеральдина зашла в спальню и первым делом по сложившемуся обыкновению распахнула шторы, впуская солнце. - У вас гостья.

Дженевра отложила книгу, чьи гравюры давно уже не возбуждали, а скорее вызывали досаду.

- Гостья? Что за гостья? Я никого не жду.

Смеральдина слегка покраснела, и рука ее точно машинально, неосознанно метнулась к груди, где под бледно-розовой косынкой скрывались татуированные цветы.

- Синьора Примавера…

Дженевра вскинула брови, ожидая продолжения. Пауза затянулась. Потом служанка неохотно пояснила:

- Хозяйка Дворца Наслаждений.

Дженевра ощутила, как ее затапливает горячая волна стыда и предвкушения. Эта Примавера. Долетали отголоски разговоров о ней, Дженевра была заинтригована, но по большому счету никогда не желала с ней встречаться. Приличные замужние дамы себе такого не позволяют. Никогда. Любопытство, неприязнь и легкая тревога смешались воедино.

- Подай платье, - велела Дженевра чуть дрогнувшим голосом. - Красное. И золотую сетку для волос.

Она одевалась тщательно. Не хотелось предстать перед прославленной куртизанкой простушкой и продемонстрировать свои несовершенства. Из зеркала глядела красивая матрона, богатая, полная чувства превосходства, и только в глазах ее затаился ужас. Дженевра не знала, чего ждать от этой встречи.

Примавера была очень красива. По-другому и быть не могло, ведь это была самая знаменитая куртизанка Сидоньи. Дженевра замерла, выискивая в ней недостатки, но все они меркли и терялись пред общим великолепием женщины. Она не юна — и изумительна. Она применяет всяческие ухищрения — и изумительна. Она распутна — и изумительна.

- Присаживайтесь, синьора, - сухо сказала Дженевра. - С чем вы пожаловали?

Примавера ухмыльнулась.

- Мужчин вы принимаете куда охотнее.

- Я всех принимаю одинаково, - зло процедила Дженевра, едва сдерживая себя. - Что вам нужно, синьора?

- Я хочу знать, где сейчас Альдо.

«Я не знаю», едва не сорвалось с губ. Но Дженерва не могла в этом признаться. Это было унизительно. Это ставило ее, пребывающую в неведении, в один ряд с куртизанками и собутыльниками Ланти.

Дженевра потеребила пояс, украшенный золотыми кистями.

- Если синьор Ланти не сообщил вам, стало быть — не посчитал нужным.

Ах, как славно это прозвучало! И голос не дрогнул.

- Вам не удастся скрывать от меня правду, - высокомерно сказала куртизанка. - Мы любим друг друга. Он ранен? На карнавале, я слышала, была стычка. Убит? Убит, и вы присвоили его состояние!

Они… любят друг друга? Больно кольнуло в груди. Уязвленная гордость ныла еще сильнее, чем задетая ревность или даже отверстая рана. Альдо Ланти и эта не первой свежести шлюха любят друг друга? Зачем было тогда жениться на ней? Руки стиснули подол платья, царапнули бархат.

- Вам лучше уйти, - сказала Дженевра, сама удивляясь тому, как ровно звучит ее голос. Он не дрогнул, словно она ничего не испытывала. Словно все ей было безразлично. - Когда синьор Ланти вернется… или если он пришлет письмо, я отправлю к вам слугу.

Голос не дрогнул, слова прозвучали надменно. Дженевра обнаружила актерские таланты, о которых прежде не подозревала, и слегка покраснела при мысли, что ложь ей дается легко. Она не собиралась ничего сообщать этой женщине.

Примавера вдруг качнулась вперед, так что видно стало объемистое содержимое ее глубокого декольте. На уже немного дряблой коже «цвели» пышные алые цветы. Кому могло прийти в голову клеймить таким образом шлюх? Нравится ли это мужчинам?

Горячая рука накрыла пальцы Дженевры, и все мысли смыло волной отвращения.

- Скажите, это из-за Понти? Ответьте мне, синьора, как женщина женщине — это из-за Понти?

Картина. Развратная зачарованная картина. Дженевра облизнула губы.

- Не понимаю, о чем вы.

Проклятая картина.

Дженевра не поверила Примавере, не поверила в любовь и тревогу. Что-то нужно было этой женщине. И тем не менее, ее слова поселили страх и смятение в душе. Едва за куртизанкой закрылась дверь, Дженевра вызвала Бригеллу и отправила в город за сплетнями. Всегда она пропускала их мимо ушей, справедливо полагая, что в Сидонье слишком много болтают. Но сегодня у Дженевры не было иного выбора, не было способа узнать об Альдо Ланти. Ничего, кроме слухов.

Бригелла вернулся, принеся их целый ворох. Кипу уродливых россказней. Стреги все чаще появляются в городе, того и гляди какой-нибудь мальчишка станет по недомыслию жертвой их чар. Два острова из-за моровой болезни закрыты на карантин, и тут, конечно, тоже виноваты стреги, а не крайняя бедность тамошних жителей. Впрочем, и богатых не обходит стороной несчастье. Графа Понти разбил паралич. Прямо в объятьях новой его любовницы, юной и нежной Бианки Понти-Вале. Теперь он все равно, что мертв.

Альдо Ланти исполнил свое обещание. И не поэтому ли он исчез?

- Мне нужны все слухи, - приказала Дженевра. - Все. Любые, что ты услышишь, Бригелла.

* * *

У нее было много гостей в эти дни. Одни называли себя друзьями Ланти, но их гнало любопытство. Другие — его возлюбленными, но в эту любовь верилось не больше, чем в искренность чувств Примаверы. Этих тоже гнало любопытство. Третьи, считая себя изобретательными, сочиняли истории о делах, что привели их в дом на площади Масок. И снова любопытство. Это же недостойное чувство, а еще жажда наживы привели в дом родителей Дженевры.

Она никогда не питала иллюзий по этому поводу. Отец всегда был неразумен в своих тратах. Его идеи редко приносили деньги, а если богатство все же оказывалось каким-то образом в его руках, то таяло в мгновение ока. Семья всегда нуждалась в деньгах и не стеснялась просить их. Родители начали издалека и долго подбирались к сути, но Дженевра не сомневалась, что просьба прозвучит.

- Ты ведь слышала о Джованне? - спросила мама, когда все прочие темы для разговоров были исчерпаны, и пора уже было переходить к просьбам или же вежливо откланиваться.

Дженевра покачала головой. Она не хотела ничего слышать о сестре, не собиралась о ней переживать и ей сочувствовать. Но мать и отец никогда не отличались чуткостью.

- Этот мерзавец ди Талонэ проиграл все приданое, - мама поджала чопорно губы. Отец кивнул. Выглядели они так, словно годы трудились на это самое приданое в поте лица. - А потом… потом…

Голос матери сорвался. Некстати подумалось, что она всегда была хорошей актрисой.

- Я видела Джованну, - сказала Дженевра, не вдаваясь в подробности. Незачем родителям знать, что за пропасть лежит между дочерьми, что за жгучая ненависть.

- Ты должна помочь ей! - жарко сказала мать. Отец молчал. Он всегда молчал и всегда оставался безучастен к жизни своей семьи.

- Помочь?

Воспоминания нахлынули. Голос Джованны. Ее жуткие брави и их мерзкие обещания. Гибкая тень в проулке, виртуозно владеющая мечом. Не в силах усидеть на месте, Дженевра поднялась и прошла по комнате. Помочь.

- Ты богата, - мама обвела рукой комнату, словно весь дом охватила. - Ты ни в чем не нуждаешься, моя дорогая. У тебя великолепный дом, и наряды, и деньги, тогда как участь Джованны ужасна. Ты же устроилась лучше, чем когда-либо могла рассчитывать.

Итак, это прозвучало.

Дженевра выпустила из пальцев штору, которую терзала последние минуты, подошла к двери и крикнула:

- Бригелла!

Слуга возник, как всегда, неожиданно, точно по волшебству. Он лучше всех в доме знал о тайных проходах и секретных дверях. Иногда это пугало Дженевру, но сейчас, скорее, успокоило.

- В шкатулке, Бригелла, лежат две сотни золотых лавров. Отдайте синьору и синьоре Карни, пусть распорядятся ими по своему разумению.

И она вышла, оставив родителей за спиной. Возможно, навсегда.

Дженевра боялась, что Джованна нанесет визит, но сестра держалась в стороне. Иногда только можно было увидеть ее на балконе Дворца Наслаждений, бесстыдно флиртующую с прохожими. Если родители и хотели избавить ее от страшной участи, то их усилия пропали даром. Джованну, кажется, вполне устраивало нынешнее положение.

Прошло уже полтора месяца с отъезда — с исчезновения — Ланти без единой весточки, без проблеска, без надежды. Теплые, даже жаркие Дни Любви закончились, настали Дни Силы. Начались шторма, удерживающие корабли в гавани, а лодки на приколе. Даже каналы стали небезопасны, и сидонцы принуждены были следующие два месяца ходить пешком. Зарядили дожди, и все в городе пропиталось особой, осенней сыростью.

В дождь, словно причудливое чудовище, появилась на пороге Бианка Понти-Вале со свитой.

* * *

Портшез остановился возле дверей. В считанные мгновения его обступили слуги, раскрыв широко пестрые зонты. Дождь бил по ним как-то особенно громко. Отброшена была занавеска. Дженевра замерла у окна, цепляясь за край шторы. Сперва показалась изящная белая рука, а затем и ее обладательница, также изящная и белая. Дженевра узнала ее, хотя до того видела лишь на картине, связанной, с искаженным страхом, болью и страстью лицом.

Бианка Понти-Вале была прекрасна.

Потом уже приходило в голову, что есть в этой красоте нечто порочное и жуткое, нечто темное.

Один из прислужников графини, одетый в ливрею с гербами Понти, взялся за молоток и ударил по двери несколько раз. Звук, громкий, резкий, разнесся по всему дому, заставляя содрогаться в противоречивых чувствах.

- Что ей нужно? - шепнула Дженевра.

Стук повторился.

- Надо открыть, синьора, - с сожалением сказал Бригелла. - Все-таки графиня…

Верно. Графине не откажешь от дома, как иным гостям попроще.

- Впусти ее, - выдохнула Дженевра. - Проводи в охотничью гостиную.

Комната эта не располагала к долгим разговорам. На стенах ее дикие животные охотились: на более слабых, на безоружных людей и даже на охотников с палашами, ружьями и факелами. Центральное место занимала поистине жуткая сцена: два льва раздирали на части женщину, а над ними кружились вороны. Фрески не принадлежали кисти Ланти, Дженевра уже научилась распознавать его манеру. Нет, это была манера иного гения, в котором таланта и безумия было поровну, и в котором была жестокость. Дженевра не хотела знать его имя.

Войдя, она села на неудобный диванчик спиной к жуткой фреске, лицом к дверям и висящим над ними охотничьим трофеям.

- Графиня Понти-Вале! - невозмутимо объявил Бригелла.

Дженевра сглотнула судорожно.

Первыми вошли лакеи, больше похожие на телохранителей или — о, Незримый Мир! - наемных убийц. Следом зашли Бианка Понти-Вале и, отставая на шаг, ее служанка. Нужно было встать, сделать реверанс, но страх приморозил Дженевру к диванчику. Взгляд графини был ужасен. А еще она принесла с собой пугающее ощущение собственного превосходства и всеобщего ничтожества.

- Синьора Ланти!

Под взглядом графини Дженевра все же поднялась и склонилась в почтительном поклоне. И стояла так, замерев, пока Бианка Понти-Вале не осталась удовлетворена. Отпустив наконец Дженевру из жуткого плена своих холодных глаз, графиня села на диванчик. Теперь сама Дженевра оказалась вынуждена смотреть на жуткую фреску. Тут, по счастью, уместно было опустить взгляд.

- Я желаю видеть вашего мужа, синьора Ланти.

- Сожалею, ваша светлость, он в отъезде.

Краем глаза Дженевра заметила, как лакеи подходят ближе, беря в плотное кольцо. Стало страшно. Просто так, без причины. И еще страшнее стало, когда графиня улыбнулась.

- Нет никакой нужды лгать, синьора Ланти. Я немало знаю о вашем муже. Когда его картины оказывают… эффект, он на какое-то время прячется.

- Эффект? - это прозвучало жалким и беспомощным писком.

- Не прикидывайтесь дурочкой, синьора Ланти, вам не идет, - фыркнула графиня. - В Сидонье все знают о Даре вашего мужа. И об услугах, которые он оказывает.

- Я не…

- Я, признаться, благодарна, - Бианка Понти-Вале словно и не слышала Дженевру. Да так и было, наверное. Она не привыкла замечать тех, кто ниже ее. - Своими чарами Альдо Ланти передал врага в мои руки. Понти в полной моей власти. Он отменный любовник, это мерзкое животное. Но факт остается фактом. Альдо Ланти применил магию к членам влиятельных семейств города. Вы понимаете, что это значит, синьора?

Дженевра выдохнула с шумом.

- Но я все же довольна, - красивые полные губы Бианки Понти-Вале раздвинулись в улыбке. - И я забуду обо всем… ненужном.

- Если? - пискнула Дженевра, когда пауза затянулась.

- Если Альдо Ланти станет моим придворным живописцем. Особым живописцем.

- Осо… О-о… - Дженевра вытерла украдкой повлажневшие ладони. - Но… Синьора Ланти нет дома, ваша светлость. Как только он появится или пошлет о себе весть…

- Вы, кажется, плохо понимаете свое положение, синьора Ланти, - вновь улыбнулась графиня. - Ваш муж явится ко мне. Немедленно. Если ему, конечно, дорога ваша жизнь.

Лакеи были совсем близко, и Дженевра ощущала явственно исходящий от них запах мускуса и железа. И силы. И при всем том они не казались дикими зверями или жестокими наемниками. То были механизмы, бездушные и безотказные. И запах железа был неотъемлемой, важной их частью. И будучи механизмами, они подчинялись графине Понти-Вале беспрекословно.

- Если Ланти вздумает бежать или мне перечить, синьора, он получит вас по частям, - любезно улыбнулась графиня.

- Я…

- Я наводила справки. Магию вы утратили, значит, у вас нет друзей, во всяком случае влиятельных. Любовника у вас тоже нет. Ваши родители ничего не значат. Вы — ничтожная букашка, синьора Ланти.

Дженевра проглотила наконец комок, мешающий говорить и даже дышать.

- Вы правы, ваша светлость, я — ничтожество. Альдо не станет обо мне горевать, я для вас бесполезна.

Бианка Понти-Вале улыбнулась очаровательно. Она все делала очаровательно.

- Это мы еще узнаем. Взять ее.

Короткий приказ прозвучал в звенящем от напряжения воздухе, и механизмы пришли в движение.

* * *

Дженевра поняла, что обречена, и даже успела смириться с этим. Она никогда не ждала от жизни ничего доброго. Но в ту же секунду в стенах что-то загрохотало, и одно из чучел свалилось со стены, придавив пару лакеев. Дженевра чудом успела отклониться.

- Синьора! - пальцы Бригеллы стиснули ее запястье. - За мной!

Дженевра следом за слугой юркнула в потайной ход.

Бригелла знал дом много лучше, чем люди Понти-Вале, но их было слишком много. Без труда они заполнили все коридоры, каждую комнату. Где бы Дженевра ни пыталась выбраться из потайного хода, везде натыкалась на одного из жутких лакеев графини. Закричала женщина, отчаянно, пронзительно. Лицо Бригеллы исказила гримаса боли.

- Смеральдина…

Дженевра прижалась к холодному дереву — они были в библиотеке — и пальцами вцепилась в пыльные корешки.

- Помоги ей.

- Она… вы знаете, синьора, какая ужасная жизнь была у Смеральдины, пока синьора Ланти…

Дженевра сжала его сухую руку.

- Помоги ей. Иди. Я сама.

- Знаете комнату с воронами? - Дженевра кивнула. - Там люк в полу. Лестница приведет вас к причалу. Садитесь в лодку и плывите к острову Нищих. Там графиня не будет вас искать. Я привезу туда Смеральдину.

Дженевра кивнула, выпустила руку слуги и направилась к шкафу, в котором прятался механизм потайной двери. Она почти открыла ее, была в шаге от спасения, когда в библиотеку ворвались лакеи Понти-Вале. И сама графиня. Щелкнули шестеренки. Дверь наконец открылась, и Дженевра спиной ввалилась в комнату. Со стен на нее внимательными круглыми глазами смотрели вороны. Люк… люк в полу…

- Бежать некуда, - тонкая фигура Бианки Понти-Вале закрыла собой узкий дверной проем. - Девочка, девочка… Не сопротивляйся, и ты не испытаешь боли. Я просто придержу тебя и дождусь, пока за тобой не явится муж. Тебе сейчас нечего бояться. Но если он не придет, или ты решишь совершить какую-нибудь глупость — другое дело. Тогда я отдам тебя челяди на забаву. Впрочем, как знать… иногда таким простушкам, как ты, это нравится.

Должно быть, лакеи почуяли страх, во всяком случае, в глазах их появилось нечто человеческое. Увы — похоть и жажда насилия. Глаза их горели, взгляды шарили жадно по телу Дженевры, и ведь ее не назвать было красивой. Не сравнить с Примаверой или с Джованной. Но им не нужна была ее красота, их питал страх. Он зарождался внутри. Поднимаясь, он захватывал постепенно все ее существо, превращаясь в самую настоящую панику, с которой нельзя ни мыслить, ни действовать. Дышать было нечем. Где-то далеко-далеко хлопали крыльями вороны.

- Иди сюда, - приказала графиня. Ее хотелось послушаться, и страх одновременно парализовал и толкал Дженевру к Понти-Вале. И все разрастался, разрастался. А потом произошло нечто странное. Хлопанье крыльев стало громче, и со всех сторон метнулись к Дженевре вороны, закрывая ее живой стеной. Их были десятки, сотни, тысячи. А стены и потолок комнаты опустели, птицы ожили и скрыли Дженевру черным, трепещущим коконом. Она упала, отползла и нащупала ледяными, негнущимися пальцами люк в полу. Дернула крышку раз-другой, едва не плача. Наконец крышка поддалась, люк раскрылся, показывая темное свое нутро. Пахнуло сыростью. Дженевра вдохнула последний раз пыльный воздух библиотеки и кубарем скатилась вниз.

Здесь, внизу, пахло сыростью, плесенью — обычный запах для нижних этажей сидонских домов. А самый низ лестницы оказался вымочен водой и испятнан гнилыми водорослями. Пришлось подбирать высоко юбку, чтобы не испортить ее. Впрочем, сохранность платья меньше всего должна была сейчас волновать ее. Над головой все еще хлопали крыльями вороны. Нарисованные вороны. Как в детстве.

Дар Дженевры был слабым и по большей части бесполезным, но он развлекал ее и Джованну. Она скучала по своей способности. И запретила себе надеяться. Если это — простое совпадение, и все окажется впустую…

Пройдя коротким коридором и оказавшись у пристани, укрытой под изгибом крутого горбатого моста, Дженевра остановилась. На волнах возле небольшого причала покачивалась лодка, весла лежали на дне. Дженевра обернулась и после кратких раздумий закрыла железную дверь — это удалось не без труда, ее давно никто не трогал — и опустила засов. Едва ли Бригелла воспользуется этим путем, а вот Понти-Вале наверняка за ней последует.

Возле стены стоял обитый кожей сундук. По наитию Дженевра откинула тяжелую крышку. Плащ с капюшоном, высокие сапоги, лампа, заполненная маслом, — кто-то основательно подготовился к побегу. Дженевра переобулась, с наслаждением сбросив насквозь промокшие туфельки, накинула плащ и еще раз посмотрела на сундук. Его крышку украшал герб: голубка, держащая в клюве розу. Дженевра протянула дрожащую руку, запрещая себе надеяться. Птица вспорхнула и стрелой умчалась в серое небо, роза лепестками осыпалась на землю. Дженевра прижала ладонь ко рту, дыша рвущееся рыдание. От счастья.

* * *

Никогда прежде Дженевре не приходилось грести, и это оказалось нелегко. Вода в каналах была неспокойна, и лодку швыряло из стороны в сторону, точно ореховую скорлупку или сухой листок. Дженевра судорожно цеплялась за кое-как закрепленные в уключинах весла и молилась — Разуму, Любви и Силе, Незримому Миру, — только бы остаться в живых. Плыла она почти наугад, не понимая толком, где находится остров Нищих. Только чудо могло донести ее до нужного места. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем лодка ткнулась носом в галечный берег. Над ней возвышалась громада замка, полуразрушенного, местами больше похожего на груду камней. На стене кто-то написал краской: «Без надежды. Без прошлого. Без завтрашнего дня».

Дженевра выбралась из лодки, едва не свалившись в воду, холодную, неспокойную, ожесточенно хлеставшую по берегу. Дождь расходился все сильнее, его тяжелые капли больно били по голове и плечам, и плащ совсем не защищал от ударов. Кое-как Дженевра сумела укрыться в небольшой нише — прежде там, должно быть, стояла скульптура. Дженевра вжалась в камень такой же холодный, как и дождь. Ее била мелкая дрожь, но больше колотило от страха. Что делать теперь?

Спаслись ли Бригелла и Смеральдина? Придут ли они? Найдут ли ее, да и станут ли искать? Дженевра спрятала лицо в ладонях, глуша рыдание. Как переменилась ее жизнь за такой короткий срок!

- А кто этот тут у нас? Глянь-ка, Пьетро!

Затаив дыхание, Дженевра чуть развела пальцы и посмотрела на трех оборвышей, стоящих в паре шагов от нее. На них были короткие мокрые плащи и старые шляпы-петас с обвислыми полями.

- Какой сдобный пирожок, сладкий персик.

Остров Нищих не зря называли так, хотя следовало бы говорить — остров Бродяг или даже разбойников. Те трое, что стояли перед Дженеврой, жадно ее разглядывая, явно не честным путем зарабатывали себе на хлеб. Глаза их блестели, разгораясь все ярче, заглядывая, казалось, под плащ и платье. Дженевра угодила из огня да в полымя. Остро ощущала она собственную беспомощность, свою слабость. Плащ как назло распахнулся, намокший, под собственной тяжестью, и видны стала утянутая в корсет грудь и украшающие корсаж жемчужины. И неизвестно еще, что привлекало бродяг больше.

- Иди сюда, кошечка, мы тебя не обидим.

- Мы сделаем тебе приятно, кошечка. Тебе понравится.

- Ты будешь кричать. Люблю, когда кричат.

- Эй, не пугай малютку, Пьетро.

С каждым словом мужчины подходили все ближе, так что Дженевра уже могла рассмотреть их уродливые лица, гнилые зубы и налитые кровью глаза. От них мерзко пахло вином и немытым телом, затхлостью давно нечищенных каналов, под водой которых часто прячутся бандиты, подкарауливая жертву. Дыхание сперло, ужас сковал все члены. С отчетливостью и обреченностью Дженевра поняла, что сейчас произойдет все то, чего она боялась. А потом ее убьют и бросят здесь, на берегу, забрав все драгоценности. Внутренности смерзлись, воздух совсем пропал.

- Кар-р!

Дженевра вскинулась и посмотрела поверх голов. На обломках стены сидел ворон, склонив голову на бок. Черные круглые глаза глядели внимательно и как-то строго. Дженевра сразу узнала его. Она все еще носила то кольцо.

- Спаси меня! Пожалуйста!

В эту минуту Дженевра отчего-то не сомневалась, что ворон может помочь ей. Не зря же говорят — стрегова птица. В вороне чувствовалась мощь, магическая сила, невероятное могущество.

- Пожалуйста! - взмолилась Дженевра.

- Кар-р!

- Клятая птица! - закричал один из бродяг. Второй принялся истово чертить в воздухе знак Незримого Мира.

- Кыш! Кыш! - завопил третий. - Убейте! Убейте его!

- Кар-р-р!

Ворон налетел на разбойников с карканьем, клевал, бил крыльями, а мужчины пытались отбиться ножами и дубинками. У одного оказался пистоль, он выстрелил, но выстрел ушел в молоко.

- Кар-р-р! - возмущенно каркнул ворон.

- Да, да, ухожу… - пробормотала Дженевра. Подобрав юбку, удерживая плащ у горла, она побежала, спотыкаясь, вверх по холму. Вдогон ей неслись возмущенные крики, брань и карканье.

Бежать пришлось сквозь руины, перебираясь через каменные завалы, протискиваясь в узкие проломы. А потом пространство вдруг раздалось, на нее пахнуло жаром, и Дженевра оказалась на краю причудливого поселения.

Прежде это был, должно быть, двор замка, широкий, почти идеальной квадратной формы. От дворовых построек остались только следы на земле. Поверху была натянута парусина, защищающая от дождя. Тепло давали горящие жаровни. И здесь было много людей, одетых пестро, неопрятно, в обноски. Кое-кто был облачен в шелк и бархат — старое платье какого-нибудь богача, отданное из жалости, а может, снятое с мертвого тела. Были здесь и гадалки, и стреги, и бывшие куртизанки, утратившие былую красоту и опустившиеся до того, чтобы колдовать собой на улицах. Здесь была вся неприглядная изнанка Сидоньи, то, что пряталось обычно от глаз людских.

- Эй, девочка! - кто-то дернул ее за плащ. - Девочка!

Дженевра заозиралась беспомощно.

- Вниз посмотри.

Дженевра опустила взгляд. Уродливый карлик в пестром шутовском платье — должно быть, член нищей странствующей труппы — удовлетворенно кивнул.

- С чем пожаловала, девочка?

- Я… - Дженевра облизнула губы. Ее накрыло ужасом осознание: она совсем одна в этом месте. Его обитатели могут быть ничем не лучше той троицы на берегу. Уйдя от Бианки Понти-Вале, Дженевра угодила в еще большую переделку.

Карлик вновь ухватил ее за край плаща и потянул за собой.

- Идем, красавица, ты насквозь промокла. Снимай плащ, садись. Эй, кто-нибудь! Принесите вина!

От жаровни исходило тепло, и Дженевру оно разморило, разнежило. Она стянула плащ, который тут же забрал кто-то. Стянула сапоги, и ноги в тонких шелковых чулках поставила на вытертый старый ковер. В руки ей сунули кружку, и в ней было горячее вино с пряностями, удивительно терпкое. Каждый глоток разгонял кровь, согревая ее изнутри.

- Так кто ты, красавица? С чем пришла? Сбежала из дома? Заболела? Ищешь заработка или защиты? Расскажи папаше Банду.

- Я… - Дженевра откашлялась. - Я Дженевра Карни… то есть, Ланти. Ланти.

Старуха, до того помешивающая угли в жаровне, вдруг подалась вперед и обнюхала ее крючковатым носом.

- Нет, ты все еще Карни. И скажу тебе — твое счастье. Не жди от Ланти добра.

Карлик — Банду — шикнул на нее и вновь повернулся к Дженевре.

- Так что привело тебя? Ты далековато от своего славного красивого дома, маленькая синьора.

- Я… - Дженевра сделала судорожный глоток. - Я… Мой супруг исчез, а теперь… теперь… графиня Понти-Вале… Я ее боюсь…

Старуха фыркнула.

- Только глупец мог спутаться с семейкой Понти. Если с твоим муженьком что-то случится, так по заслугам!

- Оставь, Фригге, - оборвал старуху карлик. - Не пугай девочку, она ни при чем. А ты, синьора Ланти, можешь остаться. Здесь тебе ничто не угрожает.

- Я… - пробормотала Дженевра.

- Отдыхай, - Банду протянул ей одеяло. - Завтра поговорим, чем ты можешь нам отплатить.

* * *

Несмотря на незнакомое место, пугающую убогую обстановку, несмотря на зловещий смысл слов карлика, Дженевра быстро заснула, и даже обошлось без кошмаров. Она попросту провалилась в темноту. В этой темноте и пустоте было даже уютно.

Разбудил ее знакомый голос. На секунду показалось, что она вернулась в детство или раннюю юность. Она спит в их каморке, которую громко называют «девичьей спальней». У нее есть магический дар, ее можно дорого продать, и потому Дженевра спит, сколько ей заблагорассудится, особенно в такие пасмурные дождливые дни, как сегодня. А Джованна уже встала, и из-за стены доносится ее капризный голосок.

Дженевра медленно открыла глаза. Над головой был выцветший парусиновый купол, такой бывает в балагане странствующих артистов. Все верно. Она на острове Нищих. Дженевра повернула голову и посмотрела на Джованну.

- Проснулась-таки, сестрица?

На Джованне было ужасное желтое платье, затканное синими птицами. Полная грудь выпирала из тугого корсажа, и на ней пышно «цвели» татуированные розы. Их стало, кажется, больше. В ушах покачивались серьги с бриллиантами, слишком крупными, чтобы быть настоящими. От Джованны пахло сладко: цветочными духами, из-под которых пробивался другой, неприятный запах.

Дженевра села и отодвинулась.

- Что ж, ты получила по заслугам, - улыбнулась Джованна.

Она всегда любила злорадствовать.

- Да, - сказала Дженевра, поражаясь своему спокойствию. - Что тебе нужно?

- Я слышала, вчера произошло чудо…

Дженевра поднялась и оправила платье. Отыскала сапоги, сохнущие у огня. Затем она — было холодно — накинула плащ и затянула тесемки. Только после этого она повернулась к сестре.

- Что ж, иногда чудеса случаются.

- Ты оживила картины Ланти!

Дженевра пожала плечами, изображая безразличие. В действительности она испытывала страх и смятение. Джованна столь явственно ей завидовала. Что еще она задумала, чего хочет?

- Чего ты хочешь, Джованна? Чтобы… я убрала цветы с твоей груди?

Сестра опустила взгляд, точно увидела татуировку впервые, и хихикнула.

- О, моя дорогая! Но к чему? Я горжусь этим. Это знак, физическое доказательство моей красоты и популярности. Сам Джанлу посвящает мне поэму, и мне для этого нужно всего разочек сделать ему приятное.

И Джованна облизнула пухлые губы, вызывая нервную дрожь. Похотливая сука в течке!

- Так чего тебе нужно? - сипло спросила Дженевра.

- У нас… консорциум, - Джованна щелкнула пальцами, и из полутьмы показались шестеро мужчин. - Мы с этими синьорами желаем разбогатеть, и ты можешь нам в этом помочь.

Не чета прошлым брави или разбойникам с берега, эти шестеро были сильны и опасны не только для женщин, но и для любого мужчины. Рубашки едва не лопались на могучих торсах, куртки зашнуровывались не туго и едва могли вместить мощные мускулы. У них были бычьи шеи, упрямые челюсти и бритые головы. Настоящее воплощение грубой силы, и вооружены до зубов.

- Мы с этими синьорами, - улыбнулась Джованна, - хотим получить старые королевские сокровища. Я знаю, где они хранятся, мои друзья способны справиться с любой напастью, ты же поможешь нам получить золото.

Дженевра сделала шаг назад.

- Меня не интересует золото. К тому же… я жду… друзей.

Едва ли так можно было назвать Бригеллу, Смеральдину и Альдо Ланти, но другого, подходящего слова не было.

- Здесь оставаться глупо, - осклабилась Джованна. - Оглядись, сестренка. Но остров пришла чума. Прислушайся, принюхайся. Все здесь обречены. Остров спалят, чтобы не дать заразе распространиться по Сидонье, и вместе с тобой. К тому же, не думаю, что у тебя есть выбор, милая.

И седьмой дружок Джованны схватил Дженевру со спины, больно стискивая грудь.