Вороны Вероники

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Болтливые надгробия

Сокровища старых королей, как всегда считала Дженевра, были только сказкой. Но она и катакомбы под городом считала зловещей легендой, но вот — шла по ним, замирая в страхе от каждого шороха. Джованна шла впереди, беспечно болтая, окруженная разбойниками. Всех их она явно считала своими поклонниками, а вот Дженевру их присутствие пугало. Они были опасны и безжалостны, и не остановились бы перед любой формой насилия, убили бы безоружную, беспомощную женщину, не моргнув глазом. Их фигуры источали агрессивную силу. И желание. То один, то другой оглаживал быстро тело Джованны и получал многообещающую улыбку в награду. Те двое, что замыкали отряд, сверлили Дженевру тяжелыми взглядами.

«Не трогайте сестру, - сказала в самом начале Джованна. - Она пуглива и совсем невинна. Еще откажется помогать. Я дам вам все».

С тех пор, как Джованна произнесла эти слова, воздух то и дело становился вязким. То один, то другой мужчина начинал вдруг шумно сопеть, и Дженевре становилось страшно.

Джованна щебетала как ни в чем не бывало.

- Королевство Селенду, так это называлось. Его основали воины, пришедшие с востока. И оно процветало. Грабило суда, нападало на побережья, уводило в плен сильных мужчин и красивых молодых женщин. Лучших женщин короли Селенду оставляли у себя в услужении, это называлось «гарем», а всех остальных продавали в рабство. У них были сотни мужчин для самой тяжелой работы и сотни женщин, готовых исполнить любое их желание.

Кто-то из разбойников заворчал одобрительно. Джованна хихикнула.

- Но сами короли Селенду подчинялись стрегам. Это была их земля. Стрегам, настоящим, не нужно золото, но им нужна власть. И они имели ее. Короли стояли перед ними на коленях.

- Я тоже не прочь, - хохотнул один из громил и смачно шлепнул Джованну, а второй рукой проник ей под корсаж.

Дженевру замутило.

- Короли Селенду были баснословно богаты, и по обычаю востока они показывали свое богатство богам. Богам живых они строили роскошные храмы. Богам мертвых… брали с собой в иной мир подношение.

- В их гробницах много золота?

- Несметно, - улыбнулась Джованна. - Но стреги охраняли гробницы, и попасть туда будет непросто. К счастью, с нами дорогая Дженевра. С ее помощью мы попадем в самое сердце катакомб.

От этих слов стало особенно страшно.

Они шли долго в темноте, сырой и затхлой, едва разгоняемой светом факелов. Дженевра устала так сильно, что начала спотыкаться на ровном месте. Пару раз ее ловили руки и с силой прижимали к напряженному телу. В эту минуту все мысли пропадали, оставался один только ужас, парализующий ее. Наконец, когда прошло, казалось, много-много часов, Джованна объявила привал. Но облечения это не принесло. Джованна радостно исполнила свое обещание. Она отдавалась мужчинам, сразу нескольким, и ее вопли — страсти или боли, не разобрать — разносились эхом по катакомбам, мешаясь с довольным утробным рычанием. Тени, причудливые, жуткие, плясали в свете факелов.

Дженевра лежала, сжавшись в комок, зажав уши. Звуки страсти, бурного соития больше не возбуждали ее, а порождали глухой ужас. Она боялась за сестру и боялась, что разбойникам будет мало, и боялась еще чего-то, таящегося в этих затхлых коридорах.

Если бы только у нее был защитник, как в сказках. Если бы ворон оказался зачарованным принцем, прилетел и спас ее. И она расколдовала бы его поцелуем, и они жили долго и счастливо.

- Еще-о-о-ох! Да!

Дженевра зажала уши плотнее, стараясь заглушить звуки. Наконец наступила тишина, нарушаемая только удовлетворенным сопением. Зашелестела ткань. Джованна подошла и легла рядом, прижалась, обвив сестру рукой за талию. От нее пахло потом и похотью.

- За это ты тоже заплатишь, сестричка.

- Джованна… - Дженевра облизнула губы. - За что ты так меня ненавидишь?

Но Джованна не ответила, то ли погрузившись в сон, то ли прикинувшись спящей.

* * *

Утром — за неимением лучшего так пришлось назвать время пробуждения — Дженевра получила немного хлеба с сыром и пару глотков затхлой воды из фляги. И они снова двинулись в путь. Подземелья неуловимо изменились. Теперь здесь пахло не только сыростью, но и смертью. Пришлось спуститься ниже, и Дженевра в какой-то момент с ужасом осознала, что окружена водой. Она должна быть повсюду, сжимая узкие коридоры, сдавливая, подтачивая камень, чтобы рано или поздно хлынуть и затопить катакомбы. Спускаться еще ниже было страшно, и еще больше пугало то, что дорога по сути была одна. Боковые коридоры либо обвалились, либо были замурованы, и там, за стенами мерещилось колыхание воды. И Джованна подливала масла в огонь, рассказывая зловещим шепотом истории о далеком прошлом. Откуда она знала их все? Выдумывала на ходу? Услышала от кого-то из любовников?

- Мы покинули Сидонью, теперь мы в мертвом Селенду, на земле стрег. Не тех нищих шарлатанок, что скитаются по дорогам и гадают за мелкую монету. То были могущественные колдуньи. Их слушалась земля. И их слушались короли Селенду.

Голос Джованны звучал зловеще. В катакомбах почти не было эха, и поэтому казалось, что кто-то в темноте, за пределами слабого факельного света, сжирает звуки.

- Стреги накладывали на гробницы королей чары, и потому простой смертный не может забрать их сокровища.

И Джованна снова принималась рассказывать темные, мрачные легенды. Дженевра шла, все так же ощущая спиной взгляд разбойников, похотливый и злой. Она им, должно быть, казалась запретным плодом, желанным вдвойне. При мысли, что однажды они перестанут слушаться Джованну, перехватывало горло. А еще их так же, как и Дженевру, пугали эти катакомбы, хотя мужчины и старались скрыть это.

А еще пугало будущее.

Дженевра слышала рассказы о катакомбах и золоте древних королей. Эту страшную сказку знают все в Сидонье, может, только без тех подробностей, что рассказывала Джованна. Несметное число золотых монет, украшений, скульптур и предметов утвари запрятано в недрах городских подземелий. И сторожат их чудовища. Поскольку никто и никогда не спускался во мрак настолько глубоко, чтобы добыть это золото, рассказы о чудовищах и опасностях были противоречивы. Кто-то утверждал, что под землей таятся ужасные гигантские ящеры, их кости иногда можно было найти близ города, если осыпался обрыв над заливом. Другие утверждали, что во мраке живут уродливые дети Силы — Война, Гибель, Порок, зачатые им в насилии с нимфой реки. Опьяненное божество набросилось на нимфу, и вскоре она исторгла из себя одного за другим жестоких монстров. Третьи рассказывали о запретных ликах Незримого Мира. В этих баснях не было согласия, и потому они не казались такими уж страшными.

Джованна говорила с пугающей убежденностью.

Иногда она бросала на старшую сестру многозначительные взгляды, и сердце сжималось от ужаса. Что приготовила она?

Новый привал принес прежние неприятности. Джованна отдавалась своим спутникам и кричала так громко, что невозможно было отрешиться, уйти в себя. Делала это нарочно, догадалась Дженевра и запретила себе как-то реагировать. Вместо этого она прикрыла глаза и велела себе думать о выкриках и стонах как о шуме дождя или прибоя, и начала сочинять для себя сказку.

Давным-давно жил в королевстве Селенду принц. Он был прекрасен, умен и наделен множеством талантов, и был у него всего один недостаток. Принц очень любил женщин. Всех без разбора, отдавая, конечно, предпочтение молодым и красивым. И поскольку он любил всех женщин, каждая конкретная быстро ему надоедала. И он бросал любовницу, будь то герцогиня или пастушка, и находил новую. И вот однажды он совратил и влюбил в себя юную стрегу. А стреги не прощают небрежения, унижения и предательства…

К спине Дженевры прижалось разгоряченное, влажное тело, в нос ударил прежний запах пота и похоти. Дыхание, такое же влажное, коснулось шеи, вызывая дрожь отвращения.

- Когда мы получим золото, вы все заплатите, - сонно пробормотала Джованна.

Дженевра зажмурилась, вновь пытаясь от всего отрешиться и не думать о будущем.

* * *

- Хотя стреги и служили спокон веку природе, они лучше иных магов справляются с неживой материей. И когда понадобилось построить гробницу для первого короля Селенду, они создали лучших стражей.

- Откуда ты это знаешь, куколка? - задал один из разбойников вопрос, который давно уже занимал Дженевру. Сама она раскрывать рот не собиралась.

Джованна обернулась и глянула через плечо, одарив своих спутников плотоядной улыбкой.

- От доктора Брации, хранителя древностей, конечно. А он — от стреги, настоящей стреги, которую держали в казематах герцогского дворца.

- Не заливай, - фыркнул второй разбойник. - Когда это ты ухитрилась завести дружбу с такой важной птицей?

Новый взгляд Джованны был полон презрения.

- Полтора года назад он увидел меня на карнавале у моста Духов. Я изображала сильфу, и он был, конечно, сражен. А моя мать была сражена кошелем золота. Девственность стоит дорого. И он любит, как многие мужчины, чесать языком в постели.

О, Незримый Мир! Так ди Талонэ не был первым мужчиной Джованны? И мать продала ее невинность мужчине… сколько Брацци лет? Уж точно больше шестидесяти! Дженевра сжала кулаки, но Джованна глянула так, что сразу стало ясно: она в сочувствии не нуждается.

- И что сокровища? - спросил один из разбойников, кажется, вполне удовлетворенный словами о Брацци.

- А что сокровища? - удивилась Джованна. - Их там много, и мы должны забрать их.

- Как?- тихо спросила Дженевра.

- Увидишь, - ухмыльнулась Джованна. - Увидишь, сестренка.

И они спустились еще ниже.

Воздух стал суше, почти пропал запах сырости и плесени. И кладка стен изменилась. Теперь они были сложены из округлых темно-серых камней с красноватым отливом. Под ногами и на потолке были плиты, украшенные едва различимой резьбой. От нее веяло чем-то зловещим, жутковатым, опасным, и это ощущение усиливалось из-за того, что невозможно было ясно разглядеть узор или рисунок.

- Мы почти на месте, - объявила Джованна. - Отдохнем и пойдем дальше завтра. И будьте начеку.

Дженевра уже привычно отвернулась к стене и отрешилась ото всего, сочиняя сказку. В фантазиях, выдуманных, чужих горестях удавалось скрываться от своих собственных.

Принц Селенду влюбил в себя стрегу, но она наскучила ему так же быстро, как и обычные женщины. И он оставил ее, найдя себе новую любовницу. Но нельзя так просто бросить стрегу, нельзя обидеть ее и не получить заслуженное наказание. И разгневанная колдунья превратила принца в ворона, самую ненавистную птицу в этих краях. И сказала: «Летать тебе на черных крыльях, пока черное твое сердце не познает искренность».

- Вставай, - Джованна с удовольствием пнула сестру в бок. - Нам идти пора.

В подземелье, в темноте, дни и ночи смешались. Здесь исчезло время, и Дженевра не знала, сколько прошло времени. День, неделя, год? Сами слова эти утратили смысл. Она знала только, что ужасно устала, а все прочее едва ли имело значение. Грязное платье, тяжелый запах немытого тела, ноги, натертые сапогами, ощущались, скорее, как досадные помехи. Мелочи.

Дженевра перестала злиться на сестру и бояться ее спутников. С благодарным кивком приняла она хлеб, сыр и флягу с водой. И пошла дальше, ни о чем не думая и не прислушиваясь к рассказам Джованны о Селенду и его богатствах. Очнулась она только тогда, когда небольшая процессия вдруг остановилась, и сильные руки грубо стиснули ее плечи.

- Здесь начинаются гробницы, - зловещим тоном сказала Джованна.

Повинуясь ее знаку, двое разбойников с факелами сделали еще несколько шагов и замерли под аркой. По коже пробежал холодок от увиденного. Арка была в два человеческих роста высотой и сложена из темного, почти черного камня, кое-где отливающего золотом. Потолок коридора незадолго до нее повышался и вовсе исчезал в темноте, куда не достигал свет факелов, казавшийся совсем тусклым. Справа и слева возвышались две фигуры, высеченные из того же черного камня. Они изображали воинов в причудливом облачении. Правый опирался на внушительных размеров меч, левый прижимал к себе натянутый лук. Глаза у обеих фигур были закрыты, но выражение лиц далеко от умиротворения. Они не спали; они выжидали, прислушиваясь, и в любой момент были готовы к нападению.

- Это спящие, - сказала Джованна. - Не будем их тревожить. Ни к чему.

Проходя мимо, Дженевра подивилась тому, с какой искусностью — пугающей — они сделаны. Даже резцу Браваччи, величайшего из скульпторов, такое было не под силу.

- А теперь — вниз, - приказала Джованна. - И смотрите по сторонам.

* * *

Стоило пересечь границу, шагнуть под арку, и что-то неуловимо переменилось. Дышать стало тяжело, словно весь воздух украли. Было очень сухо, и пахло странно: мертвечиной, камнем и золотом. Не хотелось спускаться еще ниже, но выбора не было. Только назад — и вперед, по ступенькам вырезанным из того же черного камня.

- Сидонский базальт, - с видом знатока сказал один из мужчин, ударив по стене костяшками. - Странно, что здесь не устроили выработку.

- Пытались, - зловеще отозвалась Джованна. - Ничего не вышло.

У нее было в запасе много страшных историй, и, казалось, она знала, как сжимается всякий раз сердце у слушателей. Ужас иногда мешал дышать, но потом удавалось кое-как успокоиться. Это все россказни Брацци, которыми он хотел произвести впечатление на малограмотную девчонку. И россказни таковы, что могут занять и напугать только глупых девчушек. Взрослая женщина их воспримет с ироничной улыбкой.

И новый приступ страха.

А потом на стенах стали попадаться рельефные изображения. То были мужчины, некоторые в доспехах, иные обнажены. Их глаза с удивительно реалистичными, глубоко просверленными зрачками напряженно вглядывались в темноту.

- Это Ждущие, - пояснила с видом знатока Джованна. - Их тоже не стоит тревожить.

В этот раз привал делали прямо на лестнице. Она казалась бесконечной, уходила в самые недра, до дна преисподней, едва заметно изгибаясь, и все были подавлены. Впервые Дженевре подумалось, что нет никаких сокровищ, просто сестра задумала такое изощренное самоубийство.

Джованна опять отдавалась мужчинам, как и на всяком привале. Если судить по стонам, ситуация возбуждала ее. Она отдавалась двум, трем мужчинам одновременно, а остальные смотрели, издавая напряженное сопение. И рельефы смотрели. И Дженевра, поскольку теперь ей некуда было отворачиваться. Смотрела, испытывая отвращение и, может быть, немного вялого интереса. Надо же, и так можно? В изобретательности Джованна превзошла автора гравюр из той книги.

Впервые за долгое время мысли Дженевры обратились к Ланти. Зачем он на ней женился? Почему совращал так расчетливо — теперь-то Дженевра это ясно видела — и при этом не давал себя полюбить. Ему нравилась игра? Он за что-то мстил семье Карни? Почему?

- Зачем Ланти женился на мне? - спросила Дженевра, когда Джованна, утомленная, подошла и устроилась рядом, положив голову сестре на колени.

Джованна зевнула.

- О-о-оу! Я слышала разгово-о-оур. Потому что тебя никтоу не хо-оучет.

- Странная причина, - сказала Дженевра. Но Джованна уже спала.

Ее любовники — или наемники, или хозяева, и не разобрать, сидели несколькими ступеньками ниже, жадно разглядывая женщин. В воздухе было разлито вожделение, напряжение, готовое в любой момент лопнуть. Им уже наскучила Джованна, а может быть, мужчины устали ждать своей очереди. Их жадные взгляды рождали в Дженевре ужас и отвращение. На мгновение представилось, как она… а они… ком застрял в горле.

- Вы… - голос дрогнул позорно. - Вы не тронете меня.

Один из громил хохотнул, и голос его отозвался долгим эхом.

- Почему это, красавица? Думаешь, нас остановят слова твоей сестрицы? Когда мы получим сокровища, то сделаем с вами все, что пожелаем.

- И не пытайся на себя руки наложить, - предупредил второй. - Не выйдет. А участь тебя тогда ждет много хуже смерти.

- Не тушуйся, тебе может понравиться, - третий распустил тесемки, вытащил внушительных размеров член и принялся поглаживать его, сверля взглядом лицо Дженевры. Ее лихорадочный румянец явно доставил ему удовольствие.

- Подойди и открой ротик, - разбойник поманил пальцем. - Сделай нам приятное, и кое-что получишь взамен. Тебе понравится, обещаю. Еще ни одна застенчивая пташка не была разочарована. Все вы меняетесь, если насадить вас на хороший, крепкий елдак.

Щеки вспыхнули еще жарче, хотя слово это и было Дженевре незнакомо. Но все было ясно в общих чертах, и ее трясло от стыда, страха и — о, Незримый Мир! - предвкушения. Пусть и слабое, но оно было. Дженевра хотела знать, каково это — быть с мужчиной, ощутить в себе это. Она давно утратила иллюзии и знала, что никто не возьмет ее, любя. Теперь она теряла также стыд и гордость.

Дженевра облизнула губы.

- Ты не тронешь меня… потому что… потому что… меня защищает мой ворон! Он прилетит за мной.

О, если бы это было так.

* * *

Лестница все-таки закончилась.

- Мы почти на месте, - объявила Джованна, спрыгивая с последней ступени. - Марко, ткни факел вон в ту чашу.

Марко — как различала их сестра? Все семеро ведь на одно лицо! - хохотнул и опустил факел в указанную чашу, да еще подвигал им, ухмыляясь, и дернул себя за промежность. Но Дженевра быстро позабыла об этой мерзости, потому что пламя вдруг вспыхнуло и разбежалось во все стороны, освещая огромное помещение.

- Земная кровь, - Джованна тронула маслянистое пятно на полу и облизнула пальцы. - Гадость!

Но Дженевра ее не слушала. Она смотрела во все глаза на противоположную стену зала. Там было семь арок — порталов, украшенных резьбой. И к каждому проходу склонялась гигантская статуя, словно хотела заглянуть внутрь. Они были сделаны искусно, с пугающим натурализмом. Трое женщин с огромными налитыми грудями, трое мужчин со вздыбленными членами. Их лица были необыкновенно уродливы. Лик седьмой фигуры был прекрасен, а уродство заключалось в другом: в теле ее сочеталось в равной степени мужское и женское, округлые груди, лоно и мужской член. На губах застыла улыбка, будто существо страшно довольно собой.

- Брацци удавится от зависти, - хихикнула Джованна. - Мужчины - это дэвы, женщины — дэви. Им поклоняются на востоке. А в центре — Фраугар, бог стрег. Или богиня.

- Этот красавец, похоже, готов поиметь сам себя, - заметил один из разбойников. Вид нагих статуй одновременно возбудил и отчего-то напугал их. Впрочем, Дженевре и самой было тут не по себе.

- Вот и узнаем, - Джованна вдруг стиснула сильно, до боли запястье сестры. - Ты должна разбудить их.

- Что?!

Горло сдавило. Ужас затопил, накрыл с головой. Она смотрела на ужасные статуи и просто поверить не могла, что придется…

Джованна подтолкнула ее вперед.

- Это стражи гробниц. Спроси об условии, при котором мы можем войти.

- Я не… - Дженевра задохнулась.

Она не могла это сделать. Статуи внушали ужас, который невозможно было контролировать. Они были чужды, противоестественны, отвратительны. Дженевра хотела бежать, но ее крепко, до хруста в костях сжали, притискивая к твердому телу. Огромные ладони принялись мять грудь. Зубы прикусили ухо.

- Ты сделаешь это, - шепнул мужчина. Ладонь легла на низ живота и надавила, и даже юбки не могли спасти от прикосновения. - Ты сделаешь это, мышка, или пожалеешь. Терпение наше на исходе. Выбирай, или ты говоришь со статуями, или мы все семеро хорошенько развлечемся. Как думаешь, сможешь принять пятерых разом?

Он снова надавил, смял грудь, и внутри заметался страх. Дженевра сглотнула, борясь с тошнотой.

- Я… попробую… поговорить…

Мужчина выпустил ее. Дженевра сделала неуверенный шаг и встала, разглядывая скульптуры. Они были так огромны, что макушкой она не доставала даже до колена.

- Легенда гласит, что нужно ответить на загадку Фраугара, чтобы получить золото, - сказала Джованна. - Давай, сестренка.

Дженевра сделала несколько неуверенных шагов и замерла перед гигантской статуей. Приложила ладонь к гладкому камню. Поверхность была не слишком идеально отполирована, так что это напоминало прикосновение к человеческой коже, просто очень холодной.

- Оживи… - шепнула Дженевра, втайне мечтая, чтобы камень оставался камнем. - Оживи и ответь нам.

Кончики пальцев закололо. За спиной кто-то ахнул, крикнул, но Дженевра ничего сделать не успела. Огромная ладонь вдруг схватила ее и оторвала от земли. Ноги болтались, голова кружилась, разум помутился от ужаса. Совсем рядом сверкнули два глаза — голубых топаза — и ровный ряд зубов.

- Кто ты, дитя, говорящее с тенями, и что тебе нужно?

Голос был, вот странность, не громче человеческого, а ведь казалось — такая грандиозная фигура должна рокотать горным обвалом.

- Стрега мале нельзя снять своей любовью, девочка. Не старайся напрасно. Впрочем… - в глазах мелькнул интерес. - Возможно, у тебя все получится.

Рука сжимала ее аккуратно, даже бережно, мизинец скользнул под ноги, давая им опору.

- Я не из-за этого пришла, синьор... синьора… Я хочу узнать загадку.

- Загадку? - Фраугар рассмеялся. - Что за загадка, дитя?

Дженевра почувствовала, что ее вновь заливает краска, стыда на этот раз. Она пришла сюда, чтобы ограбить мертвых. Помогать грабить мертвых, и не по своей воле, но в том, право, суть.

- Я… - Дженевра бросила взгляд вниз. Джованна смотрела на нее мрачно. Один из разбойников заряжал пистоль. - Синьор! Эти люди пришли, чтобы забрать золото старых королей!

Фраугар рассмеялся. Смех этот заполнил огромную залу, заставив воздух вибрировать. Свет факелов играл в его глазах, которые были по факту ограненными топазами.

- А ты, стало быть, вышла поговорить со мной, дитя? Ты требуешь или предупреждаешь?

- Я… - Дженевра сглотнула. Она не знала, что ответить, правильного ответа не было в принципе. - Я предупреждаю, синьор. Я не хочу, чтобы эти люди…

- Как тебя зовут, дитя? - перебил ее Фраугар.

- Дженевра Карни… то есть Ланти.

- Дженевра Ланти, - задумчиво повторил Фраугар. - А второе дитя?

- Моя сестра Джованна.

Глаза сузились. Взгляд скользнул по стоящим внизу. Потом Фраугар вдруг нагнулся и схватил Джованну, как показалось Дженевре — значительно менее бережно. Сестра завизжала и обвисла, болтая в воздухе ногами.

- В трех гробницах покоятся на золоте короли, в трех спят, обняв свои сокровища, стреги. Я же храню нечто бесценное. В одну дверь может вступить только один. Горе тому, кто оскорбит стража. Идите вперед и поспешите.

Фраугар вновь посмотрел вниз.

- Делайте свой выбор.

Несколько мгновений громилы стояли, замерев в замешательстве, а потом бросились врассыпную. Их было семеро, и семь было дверей.

- А теперь, - улыбнулся Фраугар, - мы будем ждать.

* * *

Фигуры переговаривались, но Дженевра не понимала их языка. Иногда казалось, она узнает отдельные слова, но смысл все равно ускользал. От этого становилось все больше не по себе. Наконец Дженевра не выдержала, подняла голову и взглянула в глаза-топазы.

- О чем они говорят?

Фраугар рассмеялся негромко.

- О своих гостях, конечно. Здесь почти не бывает развлечений.

- Что там происходит?! - Джованна была испугана, но старалась держаться дерзко, с вызовом. Это была обычная ее реакция на страх.

- Вы пришли сюда за золотом, - улыбнулся Фраугар. - Которое надеялись получить, разгадав загадку. Но никакой загадки нет. Есть только миг принятия решения. И прийти сюда было неверным решением.

Из одного из проходов донесся крик, полный боли. Он все длился и длился, разрывая сердце. Дженевра закрыла бы уши, но руки были слишком плотно прижаты к телу. Когда вопль стих наконец, статуя дэви опустилась на одно колено и закрыла вход ладонью.

- Минус один, - кивнул Фраугар с довольным видом.

Дэвы и дэви уродливы внешне, подумала Дженевра, но это прекрасное существо… оно просто чудовищно. Чего, впрочем, ждать от божества стрег?

- Что… что там произошло? - выдавила Джованна. - Он умер?

- Если так, - безразлично ответил Фраугар, - ему повезло.

Время тянулось медленно. Тело онемело, сердце билось неспешно, нехотя. Едва хватало воздуха. Фраугар и не думал их отпускать, и Дженевра уже думала, что останется здесь навсегда, в руках этой жуткой статуи. Один за другим раздались еще три крика, и трое чудовищ опустились, чтобы закрыть ладонью проход. Дальше — тишина. Долгая, мучительная. Дженевра слышала их с сестрой дыхание, стук своего сердца, а больше ничего. Ничего. Ничего…

- Что ж, - задумчиво проговорил Фраугар спустя некоторое время. - Трое. Они умнее, чем я думал. Вам пора идти.

И, нагнувшись, он поставил девушек на пол. Джованна сразу шлепнулась назад, глядя солово и вместе с тем испуганно. Дженевра, пусть и не без труда, устояла на ногах.

- Идите в центральный проход, - Фраугар расставил ноги, превращаясь в гротескный портал. - А впрочем, как пожелаете. Будь что будет. Дальше ваша судьба.

Дженевра кивнула, мечтая лишь об одном: выбраться отсюда поскорее и оказаться на свежем воздухе.

- А-а-а… А золото? - Джованна достаточно пришла в себя, и в ней вновь заговорила жадность. С этим ее желанием, главной составляющей ее существа, не способен был бороться даже страх.

- Золото? - Фраугар рассмеялся. - Если такова ваша судьба, будет вам золото. И если тебе суждено выжить и уйти, Джованна, сестра Дженевры Ланти, соглашайся с первым же предложением.

И он умолк, замер, не собираясь больше давать советы или указания. Дженевра и не хотела больше слушать неестественно тихий голос каменного чудовища.

- Куда нам идти? - спросила Джованна.

Она выглядела помятой, побывав в руках Фраугара, и какой-то потерянной. Совсем дитя. Куда-то подевались ее самоуверенность и искушенность. Было почти жаль ее. Почти. Дженевра все еще слишком хорошо помнила, во что сестра втянула ее.

- Это судьба, помнишь? - жестокость была, пожалуй, неуместна, но Дженевра не стала смягчать тон. Жалость и даже понимание не означали, что она готова прощать. - Ты сама должна выбрать.

Джованна вздернула подбородок. Она была напугана, напряжена, но из последних сил пыталась сохранить лицо. Глаза ее, темные, горящие, жадно осматривали оставшиеся порталы. Над одним стоял дэв, над вторым — дэви. Над третьим замер Фраугар, и туда идти хотелось меньше всего.

- Должно быть, дэв сторожит покой королей, а дэви — стрег, - задумчиво проговорила Джованна, и что-то переменилось в ее лице. Жажда наживы быстро вытеснила и тревогу, и страх. - А может, наоборот?

Джованна смотрела внимательно, выискивая подсказки, а Дженевра думала о тех трех разбойниках, что пока оставались, кажется, невредимы. Что нашли они в коридорах? Золото и иные сокровища? Тихую гибель? И гораздо важнее, чем грозит встреча с ними?

- Куда же пойти?.. - Джованна оказалась беспечна, и думать уже забыла о своих приятелях. Ее голову занимали одни только мысли о богатстве, и этим она удивительным образом напоминала родителей. Они всегда избирали путь, ведущий к золоту и к гибели.

- Это не моя забота, - сказала Дженевра холодно и шагнула в зев центрального прохода.

* * *

Немного поколебавшись, не особенно надеясь на успех, Дженевра сложила ладони и выдохнула малую толику силы. На пальцах вспыхнули огоньки, не очень яркие, но достаточные, чтобы разогнать тьму, и вызвали у Дженевры улыбку. То немногое, что она успела выучить, вновь стало доступно, вновь подчинялось ей.

Коридор был пуст. Это должно было успокоить, но отчего-то наоборот, внушало тревогу. Как внушали тревогу гладкие черные стены без единого рисунка, и что еще страшнее было — без единой царапины. Ничто не могло нарушить ровную, покойную поверхность этих стен, матовую к тому же. Свет рассеивался, не отражаясь в стене, и это было противоестественно. Прикусив губу от волнения, Дженевра протянула руку и коснулась стены, испытывая странное разочарование. Камень как камень.

Далекий тревожный гул заставил ее очнуться и вспомнить о своем бедственном положении. Надо уходить, иначе она погибнет здесь, ведь все их нехитрые припасы, а главное — вода, остались у мужчин. На секунду кольнуло беспокойство о сестре и сожаление, но от этого Дженевра отмахнулась. После того, что Джованна сделала и собиралась сделать, между ними нет связей. А свой путь… что ж, сестра сама его выбрала.

В душе шевелилось еще что-то, какое-то сожаление, но вяло, едва ощутимо. Одна за другой лопались нити, связывающие Дженевру с семьей, и вот — она уже не Карни. Совсем не Карни. У нее нет ничего общего с похотливой завистливой сестрой и с родителями, продававшими своих детей первому, кто заплатит.

Было все еще немного больно при мысли об этом, как было обидно осознавать, что перестав быть Карни, Ланти она не стала. Она была никем в эту минуту. И она хотела жить, долго жить, чтобы стать кем-то.

Коридор был прямой, без ответвлений. Это также внушало тревогу. Вообще, все здесь нервировало, все было неправильным и жутким, и Дженевра задумывалась невольно, а верный ли выбрала путь. Почему она пошла сюда?! Выбрала середину? Или из-за слов Фраугара, что он хранит нечто бесценное? Это, как сейчас думала Дженевра, была жизнь, и свобода, и чистое голубое небо. Драгоценные вещи, значительно дороже золота.

Гул повторился, вызывая нервную дрожь. Он доносился снизу, и одна только мысль, что ниже этих сумрачных коридоров что-то есть, заставляла замирать, цепенея от ужаса. А потом коридор резко повернул, начав при этом понижаться. Теперь он изгибался спиралью, вращаясь, вращаясь, спускаясь все ниже и под все более и более крутым углом. Ноги скользили по гладкому полу. Еще немного, и Дженевра покатится вниз кубарем. Пришлось, превозмогая ужас и отвращение, прижиматься к стене. Прикосновение к ее гладкой, холодной и совершенно обыкновенной поверхности вызвало отчего-то дрожь отвращения.

Тьма Изначальная забери королей Селенду и стрег с их двуполым божеством!

Гул повторился, а затем послышались напряженное сопение и грубая матросская ругань. Дженевра узнала голос одного из разбойников — приятелей Джованны — и попыталась остановиться, не зная, радоваться ей или приходить в ужас, что этот человек еще жив. Впрочем, как бы ни хотела Дженевра остановиться, даже убежать, она не могла этого сделать. Ноги разъехались, она плюхнулась на пол и прокатилась два витка, окруженная искрами магического огня, тщетно пытаясь уцепиться за слишком ровные стены. Прямо в объятия, которые пугали ее не меньше коридора. И которые спасли ее от жуткой участи: зияющего колодца в центре круглой залы. Свет факела и магические искры не могли осветить эту дыру, и потому казалось, она бездонна. Именно оттуда доносились жуткие звуки, словно на дне, — если оно есть, — спало чудовище гигантских размеров.

Потом громила стиснул ее, и все мысли о гипотетическом чудовище стали несущественными. Существовало иное, реальное.

- Блядь! - громила дыхнул перегаром и запахом гнилых зубов прямо в лицо Дженевре. - Здесь нет золота! Где твоя шлюха-сестрица?

- Я… я не…

Разбойника ответ не интересовал. Он, во всяком случае, не дал Дженевре договорить. Вздернув ее на ноги, подняв на уровень своего лица, он вновь выругался. В отличие от предыдущего слова, новые были Дженевре незнакомы, что-то вандомэсское или роанатское. Но смысл предельно ясен: громила зол, очень зол, не найдя золота и драгоценностей, на которые рассчитывал. Зол — да что там! Просто в ярости! - что угодил в ловушку. Отсюда не было пути: пол такой скользкий, что назад не выбраться. Дорога одна — вниз, в колодец.

Ярость громилы переплавлялась во что-то еще более жуткое. Его руки стиснули Дженевру так, что хрустнули ребра. Пальцы рванули корсаж, разошедшийся по шву. Он полетел в сторону, затем плащ, корсет; руки принялись грубо тискать груди, и это вызывало мучительную боль. Дженевра застыла, пасуя перед силой и жестокостью, только тихо всхлипывая, когда боль становилась слишком сильной.

- Тебе нравится, шлюха? - влажный рот припал к шее Дженевры.

Зачем это было? Могло это спасти их жизнь? Открыло бы дверь чудесным образом? Да нет, конечно! Впрочем, едва ли такому примитивному существу, как этот мужчина, нужен был повод, чтобы показать свою силу.

Он задрал юбку, и шершавые руки стиснули бедра Дженевры.

- Никаких преград, - хохотнул громила, срывая тонкую полоску хлопка, которую привыкла носить Дженевра. - Никаких панталон.

Панталоны — пошла греховная одежда куртизанок, и при этой мысли Дженевру затошнило. А потом она очнулась, отмерла и заколотила насильника по груди, пытаясь вырваться. Тщетно. Он был слишком большой, слишком сильный. И слишком тяжелый. Он придавил Дженевру к полу, развел ее ноги, а когда девушка попыталась оттолкнуть его и хоть как-то прикрыться, схватил оба запястья широченной ладонью и сдавил. Хруст костей звучал явственно. Дженевра вновь всхлипнула от боли, от унижения и страха, предпринимая все новые и новые попытки отодвинуться, вырываться, избежать прикосновения.

- Блядь! Сухая шлюха! - пальцы грубо прижались в том месте, о котором Дженевра старалась не думать. Страх нахлынул с новой силой. Сейчас… сейчас этот мужик... Мысль была ужасна и не додумывалась до конца. Все было, на счастье Дженевры, подернуто какой-то поволокой.

А потом разбойник вдруг захрипел и откатился в сторону, роняя на лицо и голую грудь Дженевры капли крови. Другие руки, совсем другие подняли ее рывком, ощупали, но без похоти, а точно проверяя, все ли в порядке. В темноте, едва разгоняемой догорающим факелом, видно все было неверно, и Дженевра боялась ошибиться. Боялась поверить запаху краски, масла и хвои. И боялась собственной радости.

- Дженевра! - Альдо Ланти вдруг сжал ее в объятьях, почти больно, и поцеловал. И после всего, что произошло в последние дни, этот поцелуй оказался ей очень нужен.

* * *

Поцелуй, которого Дженевра жаждала и одновременно не хотела, кончился так же внезапно. Ланти выпустил ее плечи. Факел догорел, а волшебных искр не хватало, чтобы разглядеть хоть что-то. Даже очертания растворялись во тьме, и накатил страх. А что, если все это померещилось? Что если ее насилует сейчас тот громила, а разум отказывается воспринимать это и подкидывает видения?

Отзываясь странным образом на эти мысли, темнота зарычала. Пол завибрировал под ногами. Дженевре представилось жуткое, бесформенное чудовище, выбирающееся из колодца.

- Тут опасно. Уходим.

Голос Ланти звучал тихо, но ладонь, что легла на спину Дженевры между лопатками, была удивительно весомой.

- Тут лестница.

Ногой Дженевра нащупала ступеньку, и еще одну, и еще. Искры облепили подол ее юбки, давая достаточно света, чтобы видеть, куда ступаешь. Дженевра начала подниматься, чувствуя нарастающее беспокойство. Рука со спины пропала, и теперь Ланти погонял ее короткими приказами: вперед, вперед, скорее.

Дженевра была измотана, испугана, но упрямо продолжала подниматься даже тогда, когда Ланти замолк. Рокот звучал все тише, вибрация слабела, и ослабевал страх. А потом, спустя бесконечно долгое время, — Дженевра совсем перестала его чувствовать, — начало светлеть. Теперь можно было разглядеть стены, и они поменялись. Теперь вместо загадочного черного камня это был обычный серый. И это вызвало у Дженевры облегченный вздох. Она обернулась через плечо, посмотрела в темноту, но ничего и никого не увидела.

- Синьор Ланти, - робко позвала она. - Альдо…

Тишина. Альдо Ланти померещился ей? Снова накатил прежний страх, что все, происходящее сейчас, только иллюзия. Дженевра кое-как справилась с этим страхом, прибавила шаг и все быстрее, быстрее поднималась, пока не замерла.

У ее ног, разбиваясь с негромким плеском, струился водопад. Ниже текла река, вливаясь в Расколотый залив. Сидонья была видна как на ладони: огни, огни, огни. Они вызывали смутное беспокойство, было в них что-то неправильное. Над морем догорал закат, и был он тревожно-алым.

Набрав полные ладони воды, Дженевра сделала несколько жадных глотков и огляделась. Сперва ей показалось, что придется прыгать. Вода холодна, юбки быстро утянут ее на дно, а течение унесет тело к морю. Потом Дженевра разглядела еще одну лестницу. Она шла вдоль скалы, вырубленная в знакомом сером камне. Лестница была крутая, с маленькими неудобными ступенями, но иного пути не было. Спускаясь, Дженевра цеплялась за корни, плети лиан, шероховатости камня, стараясь не глядеть вправо и вниз. Водопад был невелик, но падение в него между тем грозило гибелью.

Наконец лестница закончилась. Поколебавшись минуту, Дженевра отвела в сторону бурно разросшиеся лианы и шагнула в пещеру. Стены ее, светлые, известняковые оказались расписаны воронами, и Дженевра без труда узнала руку. Она исходила весь дом и теперь узнала бы художника из тысячи.

- Кар-р-р!

Дженевра обернулась резко, так что грязная, повлажневшая от близости водопада юбка хлестнула по ногам. Ворона она тоже узнала. Как не узнать своего спасителя. Между ними был своего рода долг жизни, связь. Дженевра бездумно тронула кольцо и отвела взгляд на долю секунды. Когда она вновь подняла голову, перед ней стоял Альдо Ланти. Обнаженный.