ГЛАВА 20

— Джиллиан, вспомни, что я тебе говорил, — сказал Гендель. — Создай мысленный образ, сожми кулак и сосредоточься.

Девочка выполнила инструкцию своего тренера, и ее личико скривилось от напряжения, когда она направила все свое внимание на подушку, лежавшую возле кровати, на которой они и сидели вдвоем, скрестив ноги. Кали с интересом наблюдала за происходящим с другого конца каюты, опираясь на дверную раму.

Хотя сама доктор Сандерс и не являлась биотиком, ей были знакомы техники, которые сейчас применял Гендель. В проекте «Восхождение» использовались такие примитивные уловки, как взмах руки или сжатый кулак, чтобы вызвать биомеханический отклик, пробуждающий дар к жизни. Связь, существующая между простым движением мышц и мыслительными процессами, позволяла вырабатывать механизмы активации конкретных биотических трюков. Благодаря постоянным тренировкам движения тела становились катализатором особых ментальных процессов, что повышало скорость и мощь проявления желаемого биотического эффекта.

— Ты сможешь, Джиллиан, — продолжал Гендель. — Мы с тобой это уже отрабатывали.

Девочка стиснула зубы, а ее кулак задрожал от напряжения.

— Умничка, — подбодрил ее тренер. — А теперь выброси руку вперед и представь, что подушка летит через всю комнату.

Кали показалось, будто она заметила в воздухе легкую дрожь, какая бывает над раскаленным под солнцем асфальтом. Подушка вдруг взлетела и, описав дугу, ударила доктора точно в лицо. Больно не было, но происшедшее застало женщину врасплох.

Джиллиан разразилась немного нервным смехом от восторга и удивления. Даже Гендель позволил себе слегка усмехнуться. Кали поглядела на них, притворно насупилась.

— Надо бы тебе поработать над своей реакцией, — прокомментировал Гендель.

— Думаю, лучше оставлю-ка я вас одних, а то в следующий раз это будет лампа, и мне выбьет зубы, — произнесла доктор Сандерс и направилась по коридору к пассажирскому отсеку.

Прошло уже три дня с тех пор, как их яхта пристыковалась к «Иденне», а они по-прежнему ждали, чтобы капитан позволил им ступить на борт его корабля. Все это время с ними обращались очень любезно, но Кали начинала опасаться, что у нее разовьется клаустрофобия.

Джиллиан и Гендель боролись со скукой, бросив все свои силы на развитие биотических талантов девочки. Она в удивительно короткие сроки добилась ошеломляющих успехов. То ли дело было в том, что Гендель теперь мог сосредоточиться на ней одной, то ли тот приступ ярости, охватившей ее в кафетерии, сумел разрушить некий ментальный барьер. Но какую бы радость ни испытывала доктор оттого, что в состоянии ее воспитанницы наметился прогресс, сама Кали ничем сейчас помочь не могла.

Удивляло только то, насколько легко Джиллиан приспособилась к новой обстановке. Прежде у нее всегда случались хорошие и плохие дни; заболевание было достаточно тяжелым и сопровождалось непрогнозируемыми спадами и подъемами. Конечно, и в последние дни было несколько случаев, когда девочка словно отключалась от мира, но в целом она стала куда более бодрой и восприимчивой. И опять Кали не могла найти объяснения. Быть может, этому способствовало то, что сейчас ребенку уделялось куда больше личного внимания, чем в Академии. Или то, что все это время они не покидали тесной яхты, а Джиллиан здесь был знаком каждый закуток. Она наверняка чувствовала себя защищенной, находясь на борту этого корабля, а многочисленные кабинеты и коридоры Академии Гриссома могли пугать ее и сбивать с толку. Или же просто теперь ей приходилось иметь дело с куда меньшим количеством людей, ведь, помимо Генделя и Кали, на яхте появлялся разве что Лемм.

Он заглядывал к ним раз или два в день, чтобы держать в курсе происходящего на борту «Иденны», а заодно рассказывал все важные новости, поступившие с других кораблей Кочующего Флота.

Поскольку тот состоял почти из пятидесяти тысяч кораблей — в основном фрегатов, яхт и малых одноместных машин, — поток информации никогда не иссякал.

Людям повезло. Квариане в своих беспрерывных стараниях найти хоть какие-нибудь полезные товары ежедневно наносили визиты на все ближайшие планеты. Как и было обещано, капитан «Иденны» потребовал доставить для своих гостей и нормальную еду, и скафандры. Припасы прибыли уже на следующий день, и теперь трюм яхты был забит до отказа.

Неудивительно, что одна только эта просьба породила массу слухов и подозрений, быстро распространившихся по всему Флоту. Что, как объяснял Лемм, во многом и послужило причиной задержки. Капитан обладал непререкаемым авторитетом на борту своего корабля, но только до тех пор, пока его действия не ставили под угрозу и не оскорбляли всю остальную флотилию. Очевидно, появление неквариан выходило за все мыслимые границы.

Едва получив с «Иденны» странный запрос на провизию для людей, и Конклав, и Адмиралтейство — то есть все гражданские и военные лидеры Кочующего Флота — не замедлили вступить в обсуждение происходящего. Без сомнения, утверждал Лемм, последнее слово должно было остаться за капитаном принимающего судна, но тот предпочтет прежде взвесить все за и против, посовещавшись с прочими представителями своего народа.

Чтобы скоротать время между визитами Лемма, Кали пыталась общаться с кварианами, охранявшими шлюз. Уго, старший из двух, был вежлив, но держался отчужденно. Его ответы всегда были короткими — разве что не рублеными, и вскоре она перестала тревожить его. Сеето же был полной противоположностью своего товарища.

Насколько могла догадываться Кали, второй охранник был практически сверстником Лемма, хотя маска и комбинезон сильно скрывали возраст и разве что приставка «нар» была действительно серьезным основанием для подобных выводов. Но по какой-то причине этот кварианин казался более наивным и юным, чем тот, что спас доктора Сандерс и ее друзей. Впрочем, долгие месяцы Паломничества, проведенные вдали от родной флотилии не могли не повлиять на Лемма. В то же время в Сеето были некая непосредственность и любознательность, выдававшие в нем растущую, многообещающую личность.

Кали быстро поняла, что он любит поговорить. Хватало одного-двух вопросов, и слова из него начинали изливаться бурной рекой. Но доктор не возражала. Это позволяло скоротать время, да к тому же так она узнала массу нового о кварианах в целом и об «Иденне» в частности.

Как рассказал Сеето, хотя ее и приняли в состав флота уже около тридцати лет тому назад, «Иденна» все еще считалась новым кораблем. Что было вполне объяснимо, если учесть, что иные их суда порой насчитывали уже более трех веков и были построены еще до того, как квариане потерпели поражение от рук гетов. Из разговора также стало известно, что их яхта пристыковалась к средних размеров крейсеру, обладавшему достаточным количеством свободного пространства, чтобы вместить Конклав — гражданское правительство, помогавшее Адмиралтейству в принятии решений и законов, касавшихся обыденной жизни флотилии. Насколько поняла Кали, «Иденна» стала домом для шестисот девяноста трех мужчин, женщин и детей, а точнее — если капитан этого корабля согласится принять дар и завершить тем самым Паломничество Лемма — для шестисот девяноста четырех.

Это число поразило доктора Сандерс. В Альянсе подобный корабль нес на себе экипаж численностью от семидесяти до восьмидесяти человек. И с ее точки зрения, обитатели «Иденны» влачили свое существование в чудовищной тесноте.

И все же чем больше они разговаривали с Сеето, тем уютнее становилось Кали. Юноша рассказал ей и о ЯсинеʼМале вас-Иденна, капитане своего судна. В основном остальные капитаны были скованы традициями, но Ясин, как шепотом поведал Сеето, стремился вперед. Он даже пытался добиться того, чтобы крейсера отправлялись в ранее не изведанные участки космоса на поиски пригодных для обитания квариан необжитых миров.

Однажды его взгляды на мир привели к конфликту с остальными капитанами и Конклавом, полагавшими, что Кочующий Флот нельзя разделять, поскольку это необходимо для выживания. Насколько понимала Кали, ее юный собеседник целиком и полностью поддерживал в этом споре своего капитана.

Подойдя к шлюзу, она очень надеялась встретить там общительного Сеето, а не холодно-любезного Уго. Все еще не получив разрешения покинуть яхту, она собиралась воспользоваться терминалом связи, чтобы поговорить с охранником и пригласить его на борт, когда двери неожиданно распахнулись.

Она удивленно попятилась, увидев группу из семи квариан.

На какую-то секунду доктор испугалась, но затем успокоилась, увидев, что ни один из них не держит в руках оружия. Среди прочих она узнала Сеето и Уго, и во главе отряда, судя по всему, опять стояла Айли — кварианка, встречавшая их в первый день. Остальные четверо были незнакомыми.

— Капитан изволил встретиться с вами, — вместо приветствия произнесла Айли, разрешив сомнения касательно своей личности.

«Давно бы пора», — подумала доктор. Но вслух сказала лишь:

— Когда?

— Сейчас, — ответила кварианка. — Мы сопроводим вас на мостик. Но, конечно же, прежде вы должны переодеться в гермокостюмы.

— Договорились. Предупрежу только Генделя и Джиллиан.

— Им тоже придется пойти, — не терпящим возражений тоном произнесла Айли. — Капитан желает увидеть вас всех. Кстати, Лемм уже там.

Кали не слишком нравилась мысль о том, что Джиллиан придется покинуть яхту и тащиться через переполненные народом коридоры «Иденны», но в сложившихся обстоятельствах отказаться не получалось.

Гендель, когда доктор рассказала ему об этом, тоже начал волноваться, но их воспитанница не выказала и тени беспокойства.

Уже пять минут спустя они все натянули на себя гермокостюмы и направились к шлюзу. Айли, Уго и Сеето вызвались сопровождать их, в то время как четверо других остались возле входа на яхту.

— Они должны простерилизовать ваш корабль, — сказала Айли. — И это проще сделать, если вас не будет на борту.

Кали задумалась над тем, собираются ли квариане и в самом деле заняться уборкой или же просто пытаются обыскать судно, не оскорбляя своих гостей. Но даже если и так, скрывать людям было нечего.

Айли с молчаливо следовавшим сразу за ней Уго вела людей по кораблю. Сеето же держался поблизости, чтобы своевременно объяснить гостям, что именно те видят.

— Это торговая палуба «Иденны», — произнес он, когда они проходили через помещение, которое на крейсере Альянса служило бы в качестве летного ангара.

Тут было полно квариан, как обычно скрывавшихся под своими гермокостюмами. Каждый чужак нес на себе мешок или рюкзак. Вдоль стен выстроились ряды ящиков. В основном они были открыты и содержали в себе всяческие бытовые мелочи и кухонную утварь. Также вокруг громоздились пирамиды наполненных товарами стальных бочек и огромных контейнеров, между которыми оставались лишь узкие извилистые проходы.

Квариане сновали от одной лавки к другой, от ящика к ящику, рассматривая выставленный товар и укладывая вещи, и опять возобновляли поиски.

— Каждый, у кого появляются излишки вещей, приносит их сюда, — пояснил Сеето. — И тот, кто в них нуждается, может их забрать.

— Хочешь сказать, что любой здесь имеет право взять что пожелает? — удивленно спросил Гендель.

— Если это уже не используется кем-то другим.

Судя по интонациям Сеето, он и не представлял себе, что может быть иначе.

— Значит, если тебе что-то не нужно, ты несешь это сюда и просто оставляешь?

— А как еще? — спросил молодой кварианин.

Понятие торговли между своими явно было чуждо для его народа.

— Но вдруг кто-то решит не расставаться со своими вещами? — спросил Гендель. — Ну, понимаешь, сберечь все для себя…

— Да кому это нужно? — рассмеялся Сеето. — Вскоре твое жилье окажется настолько захламленным, что тебе придется спать стоя. И все это ради того, чтобы сохранить бесполезный хлам?

Кварианин покачал головой, все еще мягко посмеиваясь над глупостью, высказанной Генделем.

Продолжая идти вперед, Кали бросила взгляд на Джиллиан. Гермокостюм мешал прочесть эмоции девочки, но, судя по всему, с ней все было хорошо. Удовлетворившись этим, доктор вернулась к разглядыванию квариан, изучавших содержимое коробок и ящиков.

На первый взгляд эта территория ничем не отличалась от обычного рынка на любом из населенных миров. Но при более пристальном рассмотрении обнаруживалась масса отличий. Здесь не было привычной агрессивной и бойкой базарной торговли. Несмотря на толчею — сейчас, по прикидкам Кали, в ангаре присутствовало от тридцати до пятидесяти квариан, — никто не толкался, не ругался и не пытался спорить из-за вещей. Время от времени встречались группки из двух-трех чужаков, остановившихся, чтобы поговорить, но всякий раз те старались встать так, чтобы не загораживать проход и не мешать сородичам.

У Кали ушло несколько минут на то, чтобы понять, что смущает ее куда больше: отсутствие шума. Ведь здесь не было торговцев, крикливо расхваливающих свои товары. Не было и возмущенных воплей покупателей и перекупщиков, пытающихся сбить цену. Услышать можно было лишь тихое перешептывание тех, кто копался в содержимом ящиков и бочек, а еще спокойную, доброжелательную болтовню пришедших сюда друзей и соседей.

Путешественники уже подошли к огромному грузовому лифту, который должен был поднять их на следующий уровень корабля, когда Кали заметила кое-что еще. Возле какой-то двери стоял явно привозной стол с компьютером, за которым восседала кварианка. Перед ней выстроилась очередь из пяти или шести местных обитателей. Первыми были двое мужчин.

Один из них что-то объяснял женщине, а та стучала по клавиатуре. Затем кварианин протянул пустую сумку, которую принял один из охранников, стоявших позади. Тот скрылся за дверью, но вскоре вернулся, и сумка уже была полной.

— Расскажешь, что здесь происходит? — поинтересовалась Кали.

— Особо важные предметы, такие как пища или медикаменты, хранятся отдельно, — объяснил Сеето. — Их потребление необходимо контролировать, чтобы хватило всем.

— А что, если не хватит? — спросил Гендель.

— Если расходовать экономно, этого не случится, — ответил молодой кварианин. — Еженедельные поставки с Кораблей Жизни способны обеспечить основные потребности наших граждан, а предметы роскоши нам привозят разведчики, исследующие окружающие миры, или же мы вымениваем их на других кораблях Флота.

Они погрузились в лифт и начали подниматься, оставляя торговую палубу позади. Но когда двери открылись, Кали с трудом сдержала вздох удивления при виде того, как жили большинство квариан.

Перед людьми простиралось помещение, в Альянсе служившее бы основной палубой. Но вместо столовой, спального отсека, лазарета и комнаты отдыха Кали увидела огромный зал, где все внутренние переборки были удалены, чтобы максимально расширить пространство.

Их заменяли плоскости узких перегородок, делящих пространство на некое подобие комнат. Каждая комната в лучшем случае имела дюжину футов в ширину. От остального зала комнаты отделяли только три невысокие стальные стены, а с четвертой, обращенной к проходу стороны все они были открыты, хотя многие жильцы и предпочитали отгородиться занавесами из яркой разноцветной ткани. Шум, который люди ожидали услышать на рынке, перекочевал сюда. Отовсюду неслись голоса и какофония звуков.

— На этой палубе я и живу, — с гордостью произнес Сеето, в то время как Айли повела группу по одному из проходов.

Как и в торговом зале, здесь было полно квариан. Но, в отличие от праздно шатавшихся «покупателей», эти двигались с куда большей целеустремленностью, хотя и продолжали удивлять своей предельной вежливостью и вниманием к окружающим.

Проходя мимо комнат, Кали начала задумываться, имеет ли хоть какое-то значение расцветка пестрых занавесов, служащих здесь дверями. Быть может, они означали принадлежность к кланам или семьям? Она пыталась найти повторяющиеся узоры, но если те и существовали, то ускользали от ее внимания.

Зачастую ткань была слегка отдернута в сторону, и доктор не могла ничего поделать со своим желанием глазеть по сторонам и наблюдать за обыденной жизнью простых квариан. Кто-то готовил себе обед на крошечных электроплитках, кто-то делал уборку. Иные играли в карты, болтали или сидели перед видеоэкранами. Порой можно было заметить небольшие группки сидящих на полу друзей или родственников. Некоторые спали. И все без исключения носили гермокостюмы.

— Они не снимают их из-за нас? — спросил Гендель.

— Мы, — покачал головой Сеето, — редко снимаем их. Исключением служат лишь интимные встречи и особо безопасные места.

— Делается все возможное, чтобы поддерживать корабли в порядке, — подхватила Айли. — Но всегда существует риск протечки или нарушения работы двигателей. И как бы ничтожен он ни был, мы должны всегда быть к нему готовы.

Несмотря на то что это объяснение имело смысл, Кали подозревала, что все несколько сложнее. Подобные проблемы должны были являться невероятной редкостью даже на самых старых, обветшавших кораблях. Достаточно было простейших сенсоров качества воздуха и анализаторов присутствия в атмосфере элемента зеро, чтобы обитатели Кочующего Флота успели натянуть свои гермокостюмы задолго до того, как им был бы причинен какой-либо вред.

Скорее всего, постоянное ношение этой одежды стало для квариан глубоко укоренившейся традицией. Обычаем, выросшим из практически полного отсутствия личного пространства на перенаселенных кораблях. Зеркальные шлемы и несколько слоев ткани позволяли хоть в какой-то мере физически и эмоционально отгородиться от окружающих.

— А как вы купаетесь? — к удивлению Кали, спросила Джиллиан.

Доктор ожидала, что девочка уйдет в себя, когда увидит всю эту толпу и непривычную суету.

Возможно, и она чувствовала себя более защищенной благодаря гермокостюму.

— Бани и душевые расположены на нижних палубах, — пояснил Сеето. — Эти помещения герметичны и стерильны. Там мы чувствуем себя достаточно безопасно, чтобы разоблачиться.

— А если вы не на кварианском корабле? — продолжала допытываться Джиллиан.

— Наши гермокостюмы имеют специальное отделение между внутренним и внешним слоями, чтобы хранить отходы жизнедеятельности в течение нескольких дней. Когда приходит время, его можно опустошить в любом подходящем месте — например, в туалете вашей яхты, — не подвергая владельца влиянию внешней среды.

Сеето неожиданно устремился вперед и отдернул занавес одной из комнат.

— Вот тут я и живу, — жизнерадостно произнес он.

Заглянув внутрь, Кали увидела крошечное, но аккуратное жилище. В одном из углов лежал скатанный матрас. Были здесь небольшая плита, телевизор и даже персональный компьютер. Со стен свисали отрезы ярко-оранжевой ткани — такой же, что была использована для изготовления занавеса.

— Ты живешь один? — спросила Кали, и Сеето вновь рассмеялся над глупостью людей.

— Нет, я делю квартиру с матерью и отцом. С нами жила и сестра, пока не отправилась в Паломничество. Теперь она в составе экипажа «Райи».

— А где сейчас твои родители? — опять заговорила Джиллиан, и доктору Сандерс показалось, что в голосе девочки проступила скука.

— Отец служит навигатором и трудится на одной из верхних палуб. А мама обычно заседает вместе с гражданским советом, но сегодня она вызвалась поработать на Корабле Жизни. Вернется только через пару дней.

— А что насчет ткани на стенах? — спросила Кали, сворачивая разговор с темы отсутствующих родителей. — Ее цвет что-нибудь значит?

— Только то, что моей маме нравится оранжевый, — расхохотался Сеето, задергивая занавеску.

Вскоре они миновали последние квадратные комнаты и подошли еще к одному лифту.

— Дальше людей я поведу одна, — сказала Айли. — Остальные пусть возвращаются к обычной работе.

— Боюсь, здесь нам придется расстаться, — учтиво поклонился Сеето. — Надеюсь на скорую встречу.

Уго кивнул, но промолчал.

Двери лифта открылись, и трое людей вошли внутрь следом за Айли, чтобы стремительно вознестись к мостику. Выйдя же, Кали вновь была поражена, увидев, что в коридоре отгорожено еще несколько крошечных квартир. По всей видимости, кварианам настолько не хватало свободного места, что они стремились максимально полно использовать каждый квадратный дюйм.

— Это капитанская каюта, — ткнула Айли пальцем в сторону одной из комнатушек, принимая на себя роль гида, которую прежде исполнял Сеето.

Сшитый из синих и зеленых лоскутов занавес был задернут и не позволял заглянуть внутрь. Но, прикинув ширину коридора, Кали поняла, что это помещение ничуть не больше по размерам, чем остальные.

К радости доктора Сандерс, на мостике не было уже казавшейся привычной толчеи. Конечно, здесь все равно было людно — на небольшом пространстве разместились рулевой, два навигатора, связист и многие другие члены экипажа, — но ровно то же самое можно было увидеть и на любом из кораблей Альянса. Капитан восседал в кресле, установленном в центре зала, а Лемм, чья нога по-прежнему была закована в защитный сапог, стоял рядом. Увидев гостей, хозяин корабля поднялся и направился навстречу.

— Капитан ЯсинʼМал вас-Иденна, — произнес Лемм, — позвольте представить вам Кали Сандерс и ее спутников, Генделя Митру и Джиллиан Грейсон.

— Рад приветствовать вас на борту «Иденны», — сказал капитан, поочередно протягивая каждому руку.

И вновь Джиллиан даже не поморщилась от чужого прикосновения, хотя в этот раз и не вступила в разговор.

«Да, скорее всего, все дело в гермокостюме», — подумала Кали.

С точки зрения доктора Сандерс, капитан выглядел в точности так же, как и любой другой встреченный ею кварианин. Впрочем, она понимала, что во многом причина такого восприятия кроется в принадлежности к разным биологическим видам. Даже если бы местные обитатели не носили постоянно безликих комбинезонов, они все равно казались бы ей почти одинаковыми. К тому же различия в росте и телосложении у представителей этой расы были куда менее выражены, чем у людей.

Если не считать Лемма, которого легко было опознать по изувеченной ноге, Кали, чтобы различать квариан, приходилось высматривать незначительные приметы, касавшиеся их одежды. Например, у Сеето гермокостюм слегка выцвел на левом плече, словно что-то регулярно натирало этот участок.

Вот Генделя и Грейсона, одень их в скафандры, было бы очень просто узнать и без таких ухищрений. Начальник службы безопасности был на полфута выше ростом и на несколько килограммов тяжелее отца Джиллиан. Но в сообществе квариан таких отличий просто не существовало.

Как, впрочем, и у большинства рас. По какой-то причине людям оказалось свойственно куда большее генетическое разнообразие, чем кому бы то ни было еще в галактике. Прежде Кали особо не обращала на это внимания, но здесь, на мостике «Иденны», это бросилось ей в глаза.

«Когда-нибудь и мы станем такими же», — подумала она, глядя, как Гендель пожимает капитану руку. Подобные великаны, родившиеся от смешения норвежских и индийских кровей, становились нормой для Земли, что неизбежно вело к возникновению более однородной популяции. В двадцать втором веке светлые волосы, такие как у самой Кали, превратились в большую редкость, а природного голубого цвета глаз больше не существовало. Но кого это волнует, если есть контактные линзы и краска для волос?

— Простираю на вас тепло и радушие моего корабля и экипажа, — произнес капитан, возвращая Кали к реальности. — Для меня честь приветствовать вас.

— Это честь и для нас, капитан Мал, — ответила доктор. — Вы приютили нас тогда, когда нам уже некуда было податься.

— Мы и сами вечные скитальцы, — сказал кварианин. — Но здесь, в Кочующем Флоте, мы можем чувствовать себя в безопасности, и сегодня мы предлагаем свою защиту и вам.

— Спасибо вам, сэр, — поблагодарила Кали.

Капитан склонил голову, принимая ее благодарность, а потом опустил ладонь ей на плечо и притянул поближе, заговорив настолько тихо, что его голос, раздававшийся из модулятора маски, был едва слышен.

— К моему прискорбию, в Кочующем Флоте не так уж и безопасно, — прошептал он.

Кали оказалась настолько смущена этим неожиданным предупреждением, что даже не сразу нашлась с ответом. Но кварианин и не ждал его. Он убрал руку и отступил, продолжив уже обычным голосом:

— Представители Конклава и Адмиралтейства решили посетить «Иденну», чтобы поговорить с вами. Это великая честь для меня и моего экипажа.

Судя по его интонациям, отказаться от этой «великой чести» их хозяин не мог.

— Сэр, — окликнул их один из дежуривших на мостике, — «Лестиак» запрашивает разрешение на посадку.

— Отправь их в пятый отсек, — отозвался Мал. — Мы встретим их там.

— Пойдемте, — вновь повернулся капитан к Кали и ее спутникам. — Нельзя заставлять ждать столь важных гостей.

Загрузка...