Восхождение

Глава 3

Пробуждение

Днем прибыла в госпиталь в разбитом состоянии. Жутко хотелось спать, но Тайлер Гудман попросил продолжить лечение Томаса.

Машинально надела медицинский халат и медленным шагом поковыляла вперед. Глаза слипались, не позволяя сфокусироваться на кнопках лифта.

Палата Томаса встретила противным запахом хлорки, заставляющим поморщиться и прикрыть нос ладонью.

— Добрый день! — обратилась к женщине, моющей полы.

Она вздрогнула и резко обернулась. Ответственная за уборку моргнула, скользнув по мне изучающим взглядом.

— Добрый! — поприветствовала она в ответ, растянув губы в дежурной улыбке.

Усевшись на стул напротив кровати, я терпеливо ожидала прихода Тайлера Гудмана. Рингтон телефона заставил меня встрепенуться. На экране высветилась знакомая фамилия.

— Вивьен, ты уже в госпитале? — спросил доктор.

— Сижу в палате Томаса.

— Я задержусь примерно на сорок минут, — сообщил он. — Мне нужно встретить кое-кого в аэропорту.

— Может, я начну без вас? — предложила я, прикусывая нижнюю губу.

— Нет, дождись меня, — приказным тоном сказал он. — Скоро буду.

Откровенно говоря, мистер Гудман иногда меня раздражал. Попросил приехать пораньше, но внезапно у него появились неотложные дела, и теперь я вынуждена сидеть здесь и терпеливо ждать его.

А еще он мне не доверял. Не позволил продолжить лечение Томаса в его отсутствие. Мужчина уже давно должен был уяснить, что я желаю его сыну только выздоровления. В конце концов, для этого я прилетела в Канаду, за тысячи километров, пожертвовав своей мечтой.

— Девушка, я вас что-то не помню, — проговорила женщина, снимая резиновые перчатки. — Вы новая медсестра?

— Я практикантка, — будничным тоном протянула я.

— Почему вас направили в эту палату? — спросила она, подозрительно прищурившись.

Рыжеволосая женщина пристально посмотрела на меня, спрятав руки в карманах.

— Спросите Тайлера Гудмана, — отрезала я, несдержанно зевнув.

Больше она ничего не сказала, чему я была несказанно рада. Спустя двадцать минут уборщица схватила ведро и покинула палату.

Посмотрев на часы, шумно выдохнула и ущипнула себя, чтобы не заснуть. Зрение затуманилось, тело расслабилось. Сон все-таки взял надо мной верх.

Проснулась от громкого звука открывшейся двери. Обернувшись, увидела мистера Гудмана. На удивление, он пришел не один.

Рядом с доктором стояла девушка лет двадцати. Она посмотрела по сторонам и недовольно поморщилась. Взмахнув черными волосами, незнакомка подошла к кровати Томаса и жестом приказала мне отойти в сторону.

Я удивленно открыла рот, но все же повиновалась. Отец пострадавшего всего лишь пожал плечами, когда я одарила его вопросительным взглядом.

— Господи! — вскрикнула брюнетка, крепко схватив Томаса за руку. — Он так изменился!

Девушка склонилась над ним и поцеловала в лоб.

— Это Барбара, — прошептал на ухо мистер Гудман.

— Кто она?

— Его девушка.

Я оглядела Барбару с ног до головы, обратив внимание на длинные ноги и стройную фигуру.

Она подняла голову, коротко посмотрев на меня. Ее зеленые глаза прошлись по мне оценивающим взглядом.

Барбара обладала модельной внешностью и хорошим вкусом в одежде. На ней было модное кашемировое черное пальто, а в левой руке девушка держала дорогую кожаную сумку известного модного дома.

— Он такой холодный, — подметила Барбара, снова взглянув на Томаса.

— Это нормально, — поспешил успокоить ее доктор.

— Будто неживой… — подметила она безрадостным голосом.

— Не стоит так волноваться, Барбара, — успокоил мистер Гудман. — Все с ним будет хорошо.

— Очень надеюсь.

— Он у нас сильный парень, — заверил тот, заключив Барбару в объятия.

Девушка кивнула и прижалась к мужской груди.

— Когда он очнется? — спросила брюнетка, присаживаясь на край кровати.

— Не знаю, дорогая, — бесцветным тоном ответил доктор.

— Мне через неделю нужно улетать в Италию на день рождения подруги, — будничным тоном сообщила Барбара. — Но все эти семь дней я пробуду здесь.

— Можешь остановиться в нашем доме, — предложил мистер Гудман. — Поживешь в комнате Томаса.

— Надеюсь, он очнется, и я смогу его увидеть до отъезда в Палермо.

Видно, Тайлер находился в хороших взаимоотношениях с девушкой своего сына. Они проболтали полчаса, совершенно не обращая на меня внимания. Разговаривали в основном про Томаса и интересовались делами друг друга.

Пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы не уснуть снова. Прислонившись спиной к стене, терпеливо ждала, когда смогу перейти к своей прямой обязанности.

Наконец Барбара наговорилась и сказала, что поедет в ресторан и пообедает. Мистер Гудман вызвался проводить ее до машины.

Мужчина вернулся в палату спустя пять минут.

— Вивьен, извини, что пришлось так долго ждать, — сказал он, виновато взглянув на меня. — Барбара заранее не предупредила о своем приезде с учебы.

— Перейдем к делу? — предложила я, желая быстрее закончить свои дела в госпитале и поехать в отель.

— Да, конечно! — согласился он, закрыв дверь палаты на ключ.

— На очереди почки, — сухо проинформировала я. — Сегодня сделаем половину работы.

— Почему только половину? — удивился доктор.

— У меня сейчас недостаточно сил, — неохотно ответила я, угрюмо поджав губы. — Если вылечу обе почки за один день, то могу потерять сознание от истощения.

— Твоя мать рассказывала об этом побочном эффекте дара исцеления.

— Приступаем, — отчеканила я.

Мистер Гудман в очередной раз снял с сына медицинскую рубашку.

Досчитав до трех, смело коснулась бледной кожи. Положила ладонь немного выше поясницы и взглянула на настенные часы. На лечение одной почки понадобилось больше двадцати минут. Как только я ощутила легкое покалывание, то сразу убрала руку.

— Вивьен, а как ты понимаешь, что пора убирать руку? — поинтересовался доктор.

— Чувствую покалывание на кончиках пальцев и ладони, — объяснила я. — Ощущается так, будто меня кусает рой насекомых. Это означает, что исцеление завершено.

— Очень интересно…

За двадцать минут рука успела онеметь. Пришлось помассировать ее, чтобы неприятные ощущения сошли на нет.

Отец пациента поблагодарил меня и сообщил, что ждет меня завтра в восемь утра.

— Кстати…

— Что? — спросила я, смерив мужчину недоуменным взглядом.

— Завтра вечером ты переезжаешь в съемную квартиру, — уведомил он.

— Замечательно! — обрадовалась, не веря своему счастью. — Даже не представляете, как успел надоесть номер в отеле.

Весь вечер готовилась к предстоящему переезду: заново собрала чемодан и сложила вещи первой необходимости в рюкзак.

Утром снова приехала к Томасу. Теперь я касалась пациента смело, не страшась его беспомощного вида. На теле парня не было видимых увечий, что невероятно радовало. С каждым днем Томас выглядел все лучше и лучше.

— Держи, Вивьен.

Мистер Гудман вручил листок бумаги, на котором размашистым почерком написал адрес съемной квартиры. Доктор сообщил, что сегодня в шесть вечера меня в квартире ждет ее владелец. Мужчина хочет познакомиться с той, кто будет жить в квадратных метрах, принадлежащих ему.

Спустившись на лифте на первый этаж, пришла в самое любимое место в этом госпитале — кафетерий.

Пообедав крем-супом и салатом с курицей, схватилась за чашку чая.

— Здравствуйте, мисс Гейт! — раздался знакомый приятный голос.

Я закатила глаза, когда услышала от Александра столь официальное обращение.

— Александр, ты же сам сказал, что у меня красивое имя, — напомнила я. — Так почему называешь по фамилии?

— Хорошо, Вивьен, — сдался он, изогнув губы в белозубой улыбке.

Мужчина сел напротив меня, поставив на стол поднос с едой.

— Привет, — улыбнувшись, добавила я.

— Что нового? — полюбопытствовал Александр.

— Сегодня переезжаю из отеля в съемную квартиру. Буду жить неподалеку от госпиталя.

— Классно! — прокомментировал он.

— Не то слово!

— Нужна помощь с переездом? — спросил медбрат.

— Да, помощь не помешала бы, — смущенно опустив глаза, ответила я. — У меня два чемодана и тяжелый рюкзак.

— Во сколько намечается переезд?

— В шесть вечера.

— Заканчиваю работу в пять часов, — уведомил Александр. — Заеду за тобой в полшестого. Адрес напишешь.

— Буду ждать!

Мы обменялись номерами телефонов, чтобы иметь возможность быть на связи.

Вернувшись в отель, проинформировала администратора о том, что сегодня точно выселяюсь. Горничная занесла в номер постиранную одежду, которую я ранее отдавала в химчистку. Эти вещи были аккуратно сложены в чемодан.

В полшестого позвонил Александр и сказал, что ждет у входа в отель. Швейцар помог вынести чемоданы из номера и передал их в руки моего коллеги.

Медбрат аккуратно положил чемоданы в багажник своего автомобиля и галантно открыл переднюю пассажирскую дверь, приглашая сесть в машину.

— Спасибо!

Он обошел автомобиль и сел за руль. Машина незамедлительно тронулась с места.

— Вивьен, ты работаешь в госпитале уже целую неделю, — констатировал Александр. — Как тебе? Нравится?

— Ну, вообще-то у меня просто практика, — поправила я. — Не могу назвать себя полноценным работником.

— Так нравится или нет? — повторил он.

— Честно говоря, нет.

Александр изумленно приоткрыл рот и одарил меня пристальным взглядом. От удивления на его лбу образовались мимические морщины.

— Нет желания становиться доктором, — призналась я. — И никогда не было.

— А для чего тогда практикуешься?

— Моя мать так захотела, — безразлично пожав плечами, проговорила я.

Это не совсем правда, но все же близко к ней. Рассказывать Александру о реальных причинах моего нахождения в Канаде я боялась и не имела на это никакого права. В конце концов, это не только моя тайна, но и всей семьи.

— А кем тогда хочешь стать? — спросил мужчина.

— Мечтаю основать свой модный дом. С юных лет увлекаюсь дизайном.

— Будешь шить одежду и продавать ее в сто раз дороже? — хмыкнул Александр, качая головой.

— Я хочу, чтобы одежда моего будущего бренда была доступна всем, — поразмыслив, ответила я. — Разумеется, дорогие вещи будут, но лишь некоторая часть коллекций.

Александр никак не прокомментировал мои планы. Он просто кивнул, давая понять, что услышал. Мужчина снова перевел взгляд на дорогу.

— А ты всегда мечтал работать медиком? — поинтересовалась я в ответ.

— Да, — не раздумывая, отрезал он. — Если конкретнее, то нейрохирургом.

— Ответственная работа, однако.

— Пока что я медбрат, но скоро возобновлю обучение в университете и в будущем смогу продвинуться по карьерной лестнице.

Через пятнадцать минут мы доехали до серого многоквартирного дома. К моей радости, госпиталь действительно находился рядом — через пятьдесят метров. Знакомое здание можно было увидеть невооруженным глазом.

Владелец квартиры открыл дверь, жестом приглашая в свое жилище.

— Добрый вечер! — поприветствовал незнакомец лет шестидесяти пяти.

— Добрый вечер! — я натянула улыбку, пожав мужчине руку.

— Меня зовут Поль, — представился седой мужчина.

— Вивьен.

— Александр, — произнес мой напарник, решивший посмотреть квартиру вместе со мной.

— Приятно познакомиться! — протянул Поль высоким голосом.

Мужчина сразу же приступил к показу квартиры. Он попросил последовать за ним в гостиную.

В первую очередь обратила внимание на угловой диван изумрудного цвета.

— Изумрудный! — вскрикнула я, несдержанно хлопнув в ладони. — Это мой любимый цвет!

— Присаживайтесь, — предложил хозяин квартиры, улыбнувшись от моих эмоций.

Для красоты и удобства на диване разложены темно-серые подушки, которые хорошо сочетались с красивым оттенком дивана. К счастью, мебель оказалась достаточно мягкой, что сразу заставило влюбиться в нее.

Слева от дивана можно было заметить множество полок, на которых стояли книги и цветы. Справа — напольный торшер и искусственная кустовая пальма. Позади — огромная картина с изображением горы.

В центре гостиной стоял круглый деревянный стол приятного бежевого оттенка. Под ногами лежал светло-серый ковер, покрывающий собой большую часть пола.

— Много комнатных растений, — подметил Александр, посмотрев по сторонам. — Насчитал двадцать штук.

— Ничего против них не имею, — бросила я. — Они выделяют кислород и очищают воздух.

— Мне нравятся коричневые стены, — проговорил приятель, задумчиво постукивая пальцами по подбородку. — Этот цвет хорошо сочетается с сероватым ковром.

— Лучше взгляните направо, — обратился к нам Поль.

Послушно посмотрела в нужном направлении и увидела панорамное окно. К моей радости, оно выходило прямо на улицу, а не во двор.

— Красиво! — прокомментировал Александр.

Следующая комната на очереди — спальня. Белые стены, ковер и шторы приятно радовали глаз. Большую часть квадратных метров занимала кровать. Справа и слева от нее стояли деревянные тумбочки, а на них светильники. Напротив — бежевый пуфик. Слева — низкий широкий поддонник.

Спальня приглянулась больше всего из-за достаточного количества света.

— Снова куча растений, — прошептал на ухо Александр. — Похоже, бывшие хозяева — садоводы.

Я с трудом подавила смешок. Цветов в квартире действительно было много, как и подушек. Не удивлюсь, если на кухне снова увижу десяток растений и еще несколько маленьких квадратных подушек.

— А теперь давайте пройдем на кухню, — предложил Поль.

В отличие от спальни и гостиной, на кухне не хватало света. Темно-синий кухонный гарнитур и наличие всего трех точечных светильников испортили впечатление о квартире.

— Поль, не кажется ли вам, что здесь слишком темно? — спросила я, вскинув брови.

— Кажется, — согласился со мной мужчина.

— Есть возможность это как-то исправить?

— Если хотите, то поменяйте кухонный гарнитур на светлый и добавьте больше светильников. Но за свои деньги.

Естественно, менять что-то в данной квартире за свой счет я не собиралась. Глупо это делать, учитывая, что я планирую пожить в этой квартире меньше месяца.

Все необходимое на кухне имелось: газовая плита, духовка, вытяжка, микроволновая печь, раковина, холодильник, посудомойка и много посуды. Все было хорошо, за исключением недостаточного количества светильников.

— А вы будете жить здесь вдвоем? — неожиданно спросил Поль, посмотрев на меня, но спустя секунду перевел вопросительный взгляд на Александра.

— Нет.

— Я подумал, вы встречаетесь, — выдал мужчина, нервно почесывая затылок.

Я почувствовала, как мои уши начинают предательски гореть от смущения. Да и уверена, что не только уши, но и щеки. Александр смерил меня кокетливым взглядом и улыбнулся, поиграв бровями.

Поспешно отвернулась от него и закрыла лицо руками.

— Буду жить я, — четко проговорила, взяв себя в руки.

— Я всего лишь ее друг, — вставил Александр.

— Прошу прощения, — извинился Поль, положив руку на сердце. — Неловко вышло…

Хозяин квартиры перевел тему разговора и начал рассказывать, какие соседи живут в этом многоквартирном доме и где здесь поблизости супермаркеты.

— Вот копия договора аренды.

— Почему копия? — удивилась я.

— Оригинал документа отдал Тайлеру Гудману, — известил Поль. — Он уже оплатил ваше проживание в этой квартире.

Александр непонимающе захлопал светлыми ресницами, услышав имя заведующего хирургическим отделением. Коллега вопросительно свел брови и начал сверлить меня изучающим взглядом.

— За тебя платит мистер Гудман? — шепотом спросил он, наклонившись ко мне.

Я замялась, судорожно прикусывая губу. Не знала, что ответить.

— Моя мама дружит с ним, — немного подумав, протянула я. — Мистер Гудман сам предложил оплатить проживание. Проявил гостеприимство.

— Понятно.

Поль потребовал бережно обращаться с мебелью и коврами. Мужчина несколько раз напомнил, что покупал эти ковры за две тысячи американских долларов каждый.

Наконец он дал мне ключи от квартиры и ушел.

Александр принес мои чемоданы в гостиную.

— Спасибо большое! — поблагодарила я, похлопав его по плечу. — Я что-то могу сделать для тебя взамен?

Он перевел задумчивый взгляд в окно. Мужчина постучал пальцами по подбородку, раздумывая над тем, что сказать.

— Вивьен, я предложил помощь с переездом просто так. Мне ничего не нужно взамен.

— Александр, хочу сказать, что ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью. Я помогу.

— Хорошо.

Проводив напарника до двери, направилась в ванную комнату, планируя смыть с себя противный запах лекарств и хлорки.

Следующие три дня я только и делала, что занималась исцелением Томаса. За короткий промежуток времени сумела вылечить печень и почки. Впереди самое сложное — устранение последствий черепно-мозговой травмы.

Совсем скоро Томас очнется. Его отец не находил себе места, как и я. Мне очень хотелось увидеть своего пациента в сознании. Смотреть на вечно спящего парня было больно, и не терпелось стать свидетельницей того, как он откроет глаза.

— А почему Барбара больше не приходит к нему? — несмело спросила я, посмотрев на хирурга.

— Она планирует завтра навестить Томаса.

Я кивнула и замолчала.

Расспрашивать доктора о личной жизни его сына неуместно, но побороть свое любопытство я не могла. Мистер Гудман рассказал, что Томас и Барбара встречаются больше года.

— Познакомил их я.

— Вы? — повторила я, хлопая ресницами.

— Отец Барбары — мой лучший друг. Мы с ним решили, что следует познакомить наших детей. Надеялись, они понравятся друг другу.

— Понравились?

— Как видишь.

Мистер Гудман начал задавать встречные вопросы: расспрашивал об интересах и личной жизни. Я отмахнулась и перевела тему разговора.

Что-то меня отталкивало в мужчине напротив, поэтому я почти ничего не рассказывала о себе. Иногда мистер Гудман одаривал меня непонятным придирчивым взглядом. Возникло ощущение, будто он пытается высмотреть что-то во мне, но до сих пор не находит.

В Оттаве я чувствовала себя чужой. Город нравился, но мне не хватало друзей и близких. Не могла дождаться, когда смогу вернуться в родной Лондон и продолжу жить так, как привыкла.

К счастью, в Канаде есть человек, который вполне может стать мне еще одним хорошим другом.

Александр приглашал меня в кафе и на прогулки. Мы начали чаще общаться и выяснили, что у нас есть один общий интерес — музыка. Напарнику нравилось играть на гитаре, а мне на фортепьяно. Игра на музыкальном инструменте никогда не являлась моим любимым занятием, но все же меня это интересовало. Конечно, не так сильно, как дизайн одежды.

Утро следующего дня началось с водных процедур, завтрака и прогулки.

Сегодня я собираюсь помочь Томасу проснуться. Надеюсь, у меня это получится.

В белоснежной палате меня снова ждал Тайлер Гудман. На удивление, выглядел он плохо: синяки под глазами от недосыпа, неестественно бледная кожа, сальные волосы, искусанные губы. Очевидно, он не спал всю ночь.

— Начнем, — неуверенно сказал доктор.

Я несмело подошла к кровати Томаса. Склонившись над ним, максимально аккуратно прикоснулась к нему.

Прошел час, но заветного покалывания на кончиках пальцев и ладони так и не ощутила. Рука успела онеметь, поясницу ломило от боли.

— Я ничего не чувствую, — безжизненным голосом прошептала я, закрыв глаза.

Мистер Гудман шумно выдохнул и схватился за сердце. Он прохрипел что-то невнятное, рухнув на кресло.

Отвела взгляд и понурила голову, пытаясь не смотреть на страдания любящего отца.

Досчитав до трех, снова положила руку на затылок парня. Неожиданно для себя заплакала, мысленно умоляя парня проснуться. Если Томас не очнется, то окажется, что все мои старания прошли даром, и я не оправдала надежд его отца, как и своих собственных. Согнувшись над худым телом темноволосого парня, тихо плакала.

— Проснись, — шепотом умоляла, не убирая руки с его головы.

Рука дрогнула. Я замерла, широко раскрыв глаза. Знакомое ощущение укуса роя насекомых пронзило ладонь. Торопливо убрала руку, спрятав ее в карман медицинского халата.

Невидяще взглянула на бледно-розовые губы. Неспешно посмотрела выше, встречаясь с выразительными карими глазами. Они прожигали меня насквозь, заставляя поежиться и отпрянуть. К моему облегчению, радостный выкрик мистера Гудмана прервал наш зрительный контакт. Тайлер заметил пробуждение Томаса и кинулся его обнимать.

— Сынок, ты очнулся! — воскликнул доктор, поглаживая сына по голове.

Томас поморщился от крепких объятий отца и недовольно промычал что-то нечленораздельное.

— Мистер Гудман, осторожнее. У него же перелом и смещение костей! — несдержанно гаркнула я.

— Ой, извини, дорогой, — с сожалением выдал он. — Не хотел делать тебе больно.

Меня насторожило молчание Томаса. Он ничего не говорил, просто заинтересованно смотрел на нас. Отца он одарил коротким взглядом, а меня — долгим и изучающим. Это неудивительно. Все-таки прежде он меня не видел.

Я глядела на него в ответ. Мной овладело странное ощущение, что я тоже вижу его впервые. Раньше не замечала шрама на его правой брови и родинки на левой щеке. Язык не поворачивался назвать эти отметины на лице изъянами. На удивление, даже рассеченная бровь не лишила его привлекательности.

Как я и думала, глаза Томаса не схожи с отцовскими. Они у него темные и напоминают цветом растопленный шоколад.

— Сынок, скажи что-нибудь.

Мой подопечный никак не отреагировал на услышанное. Он просто отрешенно глядел в потолок и поджимал губы в тонкую полоску.

— Томас, вы нас слышите? — нерешительно поинтересовалась я, нервно заламывая пальцы.

Он слабо кивнул.

Томас повернул голову налево и посмотрел в окно. К сожалению, вид из него оставлял желать лучшего — окно выходило во внутренний двор госпиталя.

— Отец, какое сегодня число? — выдавил он сиплым голосом.

Я торжествующе сжала ладонь в кулак, услышав его голос. Мистер Гудман тоже обрадовался и растянул губы в усталой улыбке.

— Пятнадцатое марта.

— Выходит, я здесь уже пятнадцать дней, — констатировал Томас бесцветным тоном.

— Да, первого числа ты сорвался со скалы, — подтвердил доктор.

Я изумленно вздернула брови и опустила глаза в пол. Получается, что Томас впал в кому в мой день рождения. Этот факт заставил содрогнуться и до боли закусить губу.

— Что со мной? — спросил он, поморщившись от неприятных ощущений. — Правая голень болит, и бедро тоже.

— У тебя перелом, сынок, — мрачно сообщил хирург, тяжело вздыхая.

— Когда я смогу встать на ноги? — осведомился пациент, с трудом сглатывая слюну.

— Не знаю, дорогой…

Альпинист шумно выдохнул и замолчал, скривившись от боли в суставах.

— Как вы себя чувствуете, Томас? — мягко полюбопытствовала я.

— Нога болит так, будто по ней били кувалдой, — безучастно протянул пациент и скрипнул зубами.

— Я посоветуюсь с коллегами, и мы решим вопрос с обезболивающим, — успокоил Тайлер.

Мистер Гудман вышел из палаты и попросил меня посидеть здесь. Я села на близстоящий стул и положила ногу на ногу.

Судя по хмурому выражению лица, Томас не был настроен на общение, поэтому я постеснялась начать разговор. Невежливо донимать человека вопросами, когда он только очнулся и не совсем понимает, что с ним произошло.

Парень пристально вглядывался в мое лицо, тем самым вгоняя меня в краску. Пришлось выудить из кармана маленькое зеркальце, чтобы удостовериться, что на веках не отпечаталась тушь.

— Что? — обратилась я, вопросительно посмотрев на него в ответ.

Он покачал головой и стремительно отвернулся.

В палату ворвались двое незнакомых пожилых мужчин. Один из них посветил лампочкой Томасу в глаза, попросил проследить за молоточком, постучал им по коленям, стопам и запястьям. Невролог провел полное исследование рефлексов, чувствительности и сил мышц пациента.

— Все в норме, — заключил пожилой доктор.

Томас натянуто улыбнулся и посмотрел на отца, стоящего неподалеку.

— Откровенно говоря, я не верил, что вы так быстро придете в сознание, Томас. Коллеги предполагали, что вы не выйдете из комы ближайшие полгода-год, — признался невролог. — Вы невероятно везучий!

Пациента обследовал травматолог и угрюмо проинформировал, что восстановление правой ноги и тазобедренного сустава займет несколько месяцев. Доктор с сожалением заявил о том, что первое время Томасу придется ходить на костылях.

— Уверен, ты управишься за две недели, — шепотом сказал мне мистер Гудман. — Не придется ждать и месяца.

Один из докторов разрешил колоть Томасу обезболивающие препараты, чтобы он имел возможность нормально спать по ночам.

— Рекомендую завязать с экстремальными видами спорта, — посоветовал травматолог, записывая что-то в свой блокнот. — Сами понимаете, как это опасно.

Парень поджал губы и устало прикрыл веки. Он сжал правую ладонь в кулак, но разжал спустя несколько секунд.

Тайлер Гудман радостно сообщил, что я могу идти домой.

— До завтра, Томас, — дежурно улыбнувшись, бросила я. — Выздоравливайте!

Он смерил меня колючим взглядом и показательно закатил глаза.

— Уходите, — прошипел пациент сквозь зубы.

Выпрямив спину, стремительно покинула палату.

Интуиция подсказывала, что с этим парнем будет сложно найти общий язык, может быть, даже невозможно. Вряд ли удастся вытянуть из него простое приветствие.

Меня напугало, каким злым голосом Томас попросил меня уйти. Он словно плевался ядом, но не был в состоянии ужалить. Это было грубо.

Мистер Гудман вызвался проводить меня до первого этажа. Неожиданно мужчина крепко обнял и прижал меня к своей груди. Я могла услышать, как громко и быстро бьется его сердце.

— Спасибо большое, Вивьен!

Я улыбнулась и ответила на объятия. Мужчина закрыл слезящиеся глаза и поспешно отвернулся, пытаясь скрыть свои слезы.

— Полмесяца он был в коме, — кисло констатировал хирург. — Ты даже не представляешь, как мне было тяжело эти пятнадцать дней.

— Теперь самое страшное позади, — проронила я, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Он очнулся.

— Все благодаря тебе, Вивьен.

— Впереди еще много работы, — напомнила, смущенно опустив голову.

— Поставишь Томаса на ноги, и твоя работа будет завершена.

— Жду не дождусь, когда это произойдет, и я смогу со спокойной душой полететь домой, — призналась я, мечтательно прикрыв веки.

— Ты здесь десять дней, а уже рвешься домой, — подметил доктор, одаривая меня непонимающим взглядом.

— В Оттаве мне одиноко и тоскливо.

Мистер Гудман помрачнел, но никак не прокомментировал мое откровение. Да и говорить ему было нечего, потому что поделать с этим ничего не мог.

— Завтра приходи в девять часов вечера.

— Почему так поздно?

— В это время сыну будут колоть обезболивающее, чтобы он мог нормально поспать, не мучаясь от боли в ноге, — тихо и безэмоциональным тоном сообщил он. — Томас будет крепко спать.

— Поняла вас.

— Вивьен, я невероятно благодарен тебе за спасение сына, — повторил мужчина с явным восхищением в голосе. — Ты невероятный человек.

— Позже отблагодарите меня, мистер Гудман.

— Можешь просить что хочешь, — поспешно выпалил заведующий хирургическим отделением.

— Не боитесь, что я попрошу в знак благодарности миллион американских долларов? Или то, что вы явно не ожидаете от меня услышать?

Мистер Гудман оторопел, застыв с приоткрытым ртом.

— Да не напрягайтесь вы так, — успокоила я, похлопав Тайлера по плечу. — Я не стану просить чего-то невозможного. Честно говоря, на данный момент не решила, что именно мне нужно.

— Дай знать, как надумаешь.

— Обязательно.

Домой дошла пешком. После продолжительной работы в госпитале снова захотелось спать и съесть чего-нибудь калорийного и сладкого.

Попивая чай с шоколадным батончиком, общалась с отцом по телефону. Он невероятно обрадовался, когда услышал, что Томас очнулся. Папа похвалил меня за хорошо проделанную работу и сказал, что гордится мной.

— Ты скоро приедешь? — поинтересовался он.

— Надеюсь, управлюсь за неделю или две. Потом полечу домой.

— Жду!

Отец рассказал, что ему вернули деньги за мое несостоявшееся обучение. Как выяснилось, он их уже успел потратить.

— На что потратил, если не секрет?

— Домой приедешь — увидишь.

— Это нечестно! — вскрикнула я. — Я же умру от любопытства!

— Терпение, Вивьен.

— Папа, ты умеешь заинтриговать.

После разговора с отцом я вспомнила про маму. Не было желания отчитываться, но ей следовало знать, что я выполнила ее просьбу.

Она радостно закричала в трубку. Мама поблагодарила меня за помощь сыну своего друга и несколько раз повторила, что я хороший и добрый человек.

— Девочка моя, ты большая молодец! — похвалила мать. — Томасу невероятно повезло, что ты помогаешь ему.

— Но он об этом не догадывается, — хмыкнула я. — И не догадается.

— Передай Томасу привет от меня, — внезапно попросила мама.

— Сомневаюсь, что он знает, кто ты такая, — поразмыслив, проговорила я. — К тому же он немногословный. Думаю, Гудман младший вовсе не захочет разговаривать со мной.

— Томас меня точно знает и помнит, — отчеканила мама.

— Когда вы познакомились? — удивилась я.

— Раньше я приезжала к ним в гости.

— Когда?

— Семнадцать лет назад, — ответила она. — Ты тогда была совсем ребенком. Между прочим, ты тоже была в гостях у семейства Гудман.

— Я что-то этого не помню.

— Это неудивительно. Тебе тогда было три года. Может быть, Томас тебя помнит, но ты его точно нет.

— А ему в тот момент сколько лет было?

— Семь.

Значит, Томас старше меня на четыре года. Я предполагала, что он мой ровесник, но чуть-чуть ошиблась с подсчетами.

Меня насторожил пристальный взгляд Томаса, которым тот меня сегодня сверлил. Вероятно, он увидел во мне что-то знакомое и пытался вспомнить что именно? Загадка.

— А почему сейчас ты не приезжаешь к ним?

— Это долгая история, Вивьен, — протянула мать, выдыхая.

— Я не тороплюсь.

— А я тороплюсь. Нужно кормить Патрика.

Я закатила глаза, а затем подняла взгляд к потолку. Мама нередко переводила тему разговора на Патрика, чтобы завершить диалог. Отличный ход…

Но постоянно избегать неудобных вопросов не получится. Рано или поздно я докопаюсь до правды.