Восхождение нового бога

Глава 10 Марк

Город умер. Буквально. Отключились все системы жизнеобеспечения: электричество, водопровод, отопление, и что самое страшное — сеть. Она, как кровь, отвечающая за сообщение всех жизненно важных органов. Перестали сообщаться все возможные службы: службы доставки, отделы обслуживания. Люди оказались перед лицом новой правды, оказавшейся горше марокканского кофе, — они зависят от города, зависят от всеми ненавидимой «ЭйчЭс». Добро пожаловать в мой мир, вашу мать! Злючка-колючка молча шагала рядом, прижимая к груди свой бесполезный ноутбук. Теперь уже бесполезный. Что ты можешь, Лин Райго без доступа к сети? Кто ты? Запутавшаяся девочка без навыков общения, пугливая и растерянная. Собирательный образ человека нового времени. Ха!

Над головой промчался полицейский дрон, мигая красными и синими огнями, через громкоговоритель сообщая о введении чрезвычайного положения и рекомендации немедленно покинуть улицы. Хорошо хоть об эвакуации пока ничего не говорят. Как же далеко до Гудрон-тауна! Колючка молчит и шагает рядом. Лучше не попадаться под камеры дронов, иначе можно получить успокаивающий разряд, а с меня на сегодня довольно. Сколько сейчас времени? Часа два после полуночи. Довольно на вчера, а сегодня можно, пожалуй, огрести ещё, но лучше не надо.

— Далеко? — у неё такой грубый голос. Интересно, она биологически женщина, или стала таковой хирургически-пластическим путём? Я бы дал пятьдесят на пятьдесят. Но касаться её у меня желания не возникает. Зеленоволосое чудо из глубин сети. Почти Ктулху.

— Ещё пару кварталов, — я и сам бы хотел уже прилечь, но в пределах бетонных кварталов нам не никто не сдаст жильё без подтверждения личности и лояльности к системе. А для неё я сейчас не личность, и даже не её тень. Хотя система сейчас в коме, а я её пережил. Вот как! Даже смешно. Чудо снова замолкает и шагает рядом, как заведённое.

Мимо проносятся чьи-то тени. Кажется, кто-то решил не дожидаться, пока восстановят систему жизнеобеспечения города, и вышел на улицы. Сделал точно то, чего не следовало в новых обстоятельствах. Над головой проносится дрон. Мы с Колючкой замираем рядом с витриной, и он не замечает нас, зато проносится за убегающими вдоль улицы. Я слышу топот ног и сирену. Очень громко. Слишком громко.

— Марк! — навстречу нам выступает едва заметная в полумраке фигура. Пончик!

— Ты что здесь делаешь?

— Я решил встретить вас, мне кажется, на улице небезопасно.

— С чего ты взял? — усмехаюсь я. Мне уже всё равно, если честно.

— Объявлено чрезвычайное положение, — Пончик включает портативный фонарик и освещает нам дорогу. Тротуар завален мусором. Разве роботы уборщики прекратили работу?

— Системы клининга выбило ещё вчера, — подтверждает Пончик мои подозрения, — сейчас надо быть внимательным. На некоторых улицах мусорные контейнеры стоят прямо на тротуарах.

Что ж, я бреду следом за роботом. Он предупредительно подхватывает меня за плечо, когда я спотыкаюсь о навалы мусора. Колючка с нами. Она молчит, её глаза расширены от того, что она видит, словно бы она никогда не выходила из своей конуры за свои... сколько ей? В досье я читал, что она с тридцать девятого года новой эры. Значит... значит... я понимаю, что простые вычисления мне не даются. Но вот, опять. И снова не вовремя.

— Пончик...

— Да, Марк?

— Дай мне минутку... — надо отдохнуть, я склоняюсь подойти ближе к витрине, но сим тянет меня вперёд.

— Нельзя останавливаться, Марк. Я слышу сирену. На улицах объявили красный уровень. Нам не следует попадаться.

Он слышит сирену? Почему я её не слышу? Потому что в ушах шумит кровь, и тротуар под ногами раскачивается, как море. Там я, кстати, ни разу не был. А хотел. Мы с Машкой планировали отпуск, но потом как-то всё пошло наперекосяк.

— Пончик...

— Я всё понимаю, Марк, — фонарик мечется перед глазами, — у вас были не лёгкие двадцать семь часов.

Не то слово.

— Позвольте... — фонарик замирает в руках у Колючки, а тротуар, наконец, останавливается. — Идёмте.

Пончик накидывает мою руку себе на плечо. Я вспоминаю, что ничего не ел за день кроме стакана воды и таблетки. Хотя, в больнице был завтрак. Это, наверное, скверно. Скверно... Забавное слово. Оно застревает в зубах, как карамель. Скверно...

— Марк? — чего он хочет? Я уже почти выключаюсь.

— Что?

— Говорите со мной, хорошо?

— О чём? — язык такой тяжёлый и неповоротливый.

— О чём угодно, я хочу вас слышать.

— Ты, как моя бывшая, — даже смешно. Она тоже хотела меня слышать. Слушать. Постоянно.

— Мы почти пришли... — я слышу смутно. Наверное, потому что засыпаю. Было бы неплохо.

— Это похоже на публичный дом, — слышу я голос Колючки.

— Здесь сдаются комнаты, а это то, что нам нужно, — о, Пончик. Он всегда спокоен. Люблю его за это. Можно любить сима? В публичном доме? Боже упаси... Не этого... и не так...

— Мы только проведём здесь остаток ночи, — я чувствую запах духов и выпечки. Проститутки знатно пекут. Кажется, это бред. Вселенная в последний раз полетела мне навстречу, и я падаю на что-то восхитительно мягкое. На нём можно отключиться, что моё сознание сразу и реализует.

— Я не могу пробиться, — слышу сквозь свой бред. Так не хочется расставаться со сном, но дело уже сделано — я проснулся.

— Не ко всем доменам восстановили доступ, — соглашается Пончик. О, он тоже здесь. Почему? Я вспоминаю, что вчера, вернее, уже сегодня он встретил нас где-то на улицах и привёл сюда. Только куда, сюда? Где мы? Приходится открыть глаза. Надо мной — старомодный полупрозрачный балдахин. Я в кровати. Ого! Давно не было такой роскоши. Такие, пожалуй, только в борделях и остались. Откуда я знаю, что мы там? Он говорил что-то вчера. Вернее перед тем, как я заснул.

— Пончик? — отчего во рту так сухо? Я вроде не пил вчера. И не ел. Желудок с силой свернулся до точки, заставляя сжиматься вместе с ним.

— Марк! Вы проснулись! — я вижу его ноги возле кровати.

— Завтракать будете?

Конечно буду! Только бы встать.

— Я заказал диетическое, — слышу я его удаляющийся голос, — без сигнала с ДеКа я не могу вызвать вам доктора. Похоже, ваш чип заблокирован.

— Ничего, — я поднимаюсь. Отчего всё тело словно сковано и голова никак не желает проясняться? Вижу большие глаза Колючки. Она сидит у стола с ноутбуком. В зелёных волосах играет солнце. Как на лужайке. Зайки на лужайке. Смешно.

Прохожу к столу. В борделе довольно просторные комнаты, даже можно сделать пару шагов.

— Я снял комнату на двое суток, без вашего ведома, простите, — оправдывается Пончик.

— А за чей счёт великолепие? — я сажусь за стол — выходит тяжело, в груди стучит одышка.

— Майор Квасцов дал мне допуск к своему счёту.

— О, тогда не шикуй, — значит, Олег Мирославыч решил поучаствовать в моей судьбе. Что ж, спасибо тебе.

— Конечно, нет. Только необходимое.

На столе стоят два контейнера с какой-то биомассой и биоразлагаемые стаканчики с каким-то пойлом. Я пытаюсь впихнуть в себя очень полезную, но безвкусную массу из контейнера.

— Доставку восстановили?

— Частично, — бросает Колючка, сосредоточенно стуча по клавишам, — не полностью. Они всё ещё работают над этим.

— Под утро кое-что произошло, — добавляет Пончик.

— Что? — я чувствую, что не очень хочу это знать. Мягкая масса застревает в горле тугим комком.

Колючка ставит свой ноут передо мной на стол и поворачивает экраном ко мне. На мониторе лицо в белой маске со знаком на лбу, похожим на зигзаг, изменённым металлическим голосом начинает говорить.

«Приветствую, граждане Союза. Моё имя Фатум, кто-то знает меня как Иеремию, я пришёл помочь вам очнуться от сна, в котором вы пребываете, стереть все границы...».

— Стоп! — я останавливаю запись, — это что?

— Он выступил от новой организации, — с готовностью поясняет Пончик.

— Не «Зеро», — добавляет Колючка.

Я нажимаю, «продолжить воспроизведение»

«...Долгие годы вы пребывали в летаргическом сне, за вас всё делали машины. Теперь же я призываю вас проснуться. Мы отключили электроснабжение в вашей колыбели, отобрали ваши костыли, отняли ваши игрушки и перекрыли питательные трубки. Пробудитесь! Выйдите на улицы! Оглянитесь вокруг! Это ваш мир, который у вас отобрали! У нас в руках вожжи ваших хозяев. Очнитесь! Станьте снова людьми. Сражайтесь за свою жизнь! Мы даём вам эту возможность. Машины отняли у вас всё! Но вам безразлично! Очнитесь! Я низложу вашего бога! И покажу вам нового, за которым вам захочется идти! Если вы не сможете проснуться, мы поможем вам. Грядут перемены. Вам придётся их принять.»

На этом запись оборвалась. Я поднимаю глаза на Колючку, а она смотрит с ожиданием. Что я должен понять из этого? Единственная параллель, что приходит мне в голову это речь того психа в онкологии. Он может что-то знать? Наверняка. Но он надёжно укрыт в психиатрическом отделении общественного госпиталя.

— Как вы поняли, что это не «Зеро»? — спрашиваю я Колючку.

— Символом у них — разорванный круг, — говорит она. А Пончик торопится добавить.

— Они выпустили опровержение.

— Это вообще ничего не значит! — я сыт. Во всех смыслах. — Это может быть уловкой. Квасцов звонил? Что у нас по расследованию? Глобалисты не забрали у нас его?

— Сообщение частично восстановили, но звонки и почта под строгим контролем. Нет не забрали, но они заняты иными задачами. Для них эта проблема слишком мелка, — Пончик с готовностью кивает.

— Значит, мы продолжаем? — я смотрю на Колючку. Она довольна. Интересно, с чего бы?

— Да, — Пончик кивает снова.

Интересно, какой интерес у Эвелин Райго? Неужели только лишь вернуть работу? Хотя, у меня точно такой же мотив, если не работу, то хотя бы страховку.

— Запись проанализировали? — я поднимаю глаза на Колючку. Она кивает.

— Да. Только голос. Ничего лишнего.

— Вы заметили, он почти похож на человеческий, — замечаю я. Неужели они не услышали схожих нот?

— Почти? — удивляется Пончик.

— Почти, — соглашаюсь, — он говорит, как ты.

— Не замечал отличий между собой и человеком. Моя система голосовой симуляции одна из самых совершенных.

— Именно, одна из...

— Вы меня снова поражаете, Марк. Как можно услышать это без дополнительного оборудования?

— Это то, как ты произносишь некоторые слова, — я смотрю в круглые от удивления глаза Колючки. Да, у меня совершенный слух. — Думаю, это ещё один искусственный интеллект. Или что-то похожее.

— Невозможно сделать такой вывод на основании анализа на слух,- со скепсисом говорит Колючка. Не верит, что такое возможно без её совершенных программ. — И что значит «что-то похожее»?

— Хорошо, что можешь сказать ты? — пусть опровергнет мои слова.

Колючка мнётся, потом откашливается.

— Голос пропущен через шифратор, невозможно определить, мужской он или женский. Я вычленила все помехи, но это дефекты записи. Фоном естественно послужила электронная картинка в графическом редакторе. Маска изготовлена скорее всего в индивидуальном порядке. Я поискала, что это за крюк у него на лбу. Это руна «Эйваз» — тринадцатый символ Старшего футарка.

— Чего? — о чём она пытается мне сказать?

— Это как-то связано с древнескандинавкой мифологией, — Колючка опускает глаза. — Я выяснила название вируса. «Фенрир». Волк разрушения.

— Кто-то фанатеет от этого, да? — я смотрю на Пончика, замершего за столом. Он записывает? Или связывается с хозяевами?

— Пончик?

— Минуту, Марк, кажется, кто-то пытается получить доступ к моему жёсткому диску.

— Что? — подскакивает Колючка.

— Моя защита — одна из самых совершенных, — Пончик поворачивается к ней, но тотчас голова возвращается в дефолтное состояние. Он сидит, застыв и глядя перед собой немигающими глазами.

— Пончик? — я даже приподнимаюсь со стула. Как не прискорбно, сейчас он наш с Колючкой единственный шанс на выживание.

— Минуту, Марк.

— Мы можем ему помочь? — я спрашиваю Колючку. Та пожимает плечами.

— Мне не знакома эта система, если только отключить его.

— А как?

— Понятия не имею. Я даже не знаю, на каких элементах питания он работает. Если только он не сделан, как стандартные симы.

Я смотрю, как в глазах Пончика переливаются огни. Если сейчас он потеряет связь с реальностью, как тот сим, убивший хозяина, что тогда? Нам с ним не сладить. На всякий случай сжимаю кулак на спинке стула. Если всё обернётся плохо, придётся спасать свою жизнь.

— Я здесь, Марк, — после паузы изменившимся голосом говорит сим.

— Кто я?

— Фатум. Это я.

— Пончик?

Сим вздрагивает и в его глазах снова мелькают огни, они мерцают под кожей ладоней и шеи. Выглядит пугающе. Я поднимаюсь на ноги. Колючка давно стоит возле двери, готовая бежать по первому знаку. Воздух наполняется запахом жжёной синтетики.

— Моё имя Фатум... я пришёл... — и снова сим дёргается. Похоже, внутри него идёт нешуточная борьба. Как его отключить? Должен же быть рычаг, кнопка, хоть что-то на случай аварийной ситуации.

— Марк... — его голос снова меняется, становится похожим на старину Пончика. — Прошу...

— Говори.

Голова сима дёргается в конвульсиях. Я осторожно захожу ему за спину. За ухом стандартные порты для соединений.

— Я... пришёл...

— Как его вырубить? — я поворачиваюсь к Колючке.

— У стандартного сима под кожей должна быть сенсорная панель. Однократное трёхсекундное нажатие. Вот здесь, — Колючка тычет себе за спину.

— Где здесь? — у меня почти паника. Я чувствую, как разогрелась кожа сима, от него исходит волна жара и запаха горящих синтетических волокон. — Давай! Помоги!

Колючка подбегает и тычет в спину симу. Отдёргивает руку.

— Горячо!

— Марк? Ты интересный человеческий экземпляр, — голос дроида снова меняется. Откуда он знает моё имя? Вынул его из памяти Пончика? — Я прочёл его память. Мы встретимся. Я найду тебя, Марк.

— Жду, ага, — я засовываю руку под пиджак симу и касаюсь раскалённой кожи там, где мне указала Колючка. Чувствую пальцами небольшую площадку под кожей. Оно? Давлю. Пальцы жжёт невыносимо, как и кожу руки.

— Прошу... — снова Пончик. Но на этот раз голос его угасает. Тело сима теряет жёсткость и обвисает на стуле.

— Чёрт! — кажется, я обжёг пальцы. — Теперь мне ещё и счёт выставят за сломанное оборудование, — подвываю я, с пальцами во рту.

— Как они пробили его защиту?

— Да что вообще происходит? — я отступаю, лелея горящую руку. Воды бы, но в комнатах борделя она не предусмотрена. — Город восстановил контроль над «ЭйчЭс»?

— Частично, — Колючка заглядывает в лицо увядшему симу, — только над системами жизнеобеспечения. В городе по прежнему чрезвычайное положение. Код красный. На улицы рекомендовано не выходить. Мне кажется, база социального рейтинга стала недоступна.

— Великолепно, — как горит. Я смотрю на покрасневшую кожу там, где она касалась раскалённой поверхности сима. Ожог. Твою мать.

— Это значит, Фатум может взять под контроль любого сима, — спокойно говорит Колючка. Кажется, она успокоилась. — Это меняет дело.

— «Фенрир», говоришь? — я снова сажусь на стул, прижимая руку к груди. Болит, зараза.

— Там есть уборная, — Колючка кивает на дверь, — в конце коридора.

Ну, конечно! Киваю Колючке и тороплюсь к воде.

Но в уборной сенсорная панель подачи воды не работает. Следом за мной, не стесняясь, заходит и Колючка. В руке у неё электронный ключ от комнаты. Разумеется! Объём выдачи воды рассчитан строго на постояльцев. Как в отелях. Я забыл об этом. Она касается сенсора ключом и вода тонкой стройкой течёт в раковину.

— Благодарю, — мне смешно и неловко.

— Не за что, — Колючка выходит.

Прохладная вода охлаждает разгорячённую кожу. Кожа не повреждена. Лишь небольшое покраснение. Это хорошо. Значит, Фатум. Надо подумать.

Возвращаюсь в комнату. А коридоры здесь приятные, миленький бежевый цвет, даже репродукции картин на стенах. Пончик, по-прежнему, в коме. Колючка сидит за столом с неизменным ноутбуком, сосредоточенно что-то ищет.

— Я просмотрела все записи, что есть. Город по-прежнему парализован, — не глядя на меня, сообщает Колючка. — Кажется, Фатуму удалось взять под контроль охранные системы серверов ЭйчЭс. Все усилия направлены на то, чтобы снять блокировку. На то, что творится на улицах, им пока наплевать.

— Кому им? — я заглядываю в погасшее лицо Пончика. Словно мертвец.

— Службе безопасности, МВР и ДГБ.

— А что там творится?

— По сообщениям в соцсетях там настоящий хаос. Дроны получили разрешение на применение паралитического вооружения.

— А всего-то требовалось отключить их любимый сериал, да? — это забавно. Но Колючка не понимает шутки. Я вижу это по глазам.

— Что это значит?

— Что если люди не заняты увлекательными приключениями в шоу, они идут искать их самолично.

— Думаешь, это цель? — с сомнением переспрашивает Колючка. Боже, она же не такая наивная!

— Может быть одной из целей. Что ты там говорила про вирус?

— «Фенрир», он позволяет взять под контроль любое устройство, используя внутренние протоколы его собственной системы. Обманывает её.

— Давно ты это знаешь?

Колючка морщится. Кажется, давно. Ты не так проста, как хочешь казаться, да, Эвелин?

— Недавно.

Конечно, я сразу поверил.

— Нам надо связаться с Квасцовым. Как думаешь, Пончика уже можно привести в чувство?

— Это сложно сказать. Он, скорее всего, уже заражён.

— Но нам всё равно придётся рискнуть, да?

— Если ты не видишь иного выхода и просчитал риски, то да. В любом случае, последняя копия матрицы его личности есть в «CyberTactik». Они просто перезагрузят её, дадут новое тело и всё.

Просчитал ли я риски? Что сказать, я верю в Пончика. Что он справится. И не верю в ДГБ.

— Жаль, с людьми так нельзя, правда? — мне немного горько от ситуации. В момент, когда электронные помощники вышли из строя, единственная надежда на человеческий ресурс, а его, как оказалось, категорически мало. Особенно у меня. Вся надежда на злую Колючку.

Тело сима уже остыло.

— Перезагрузят, говоришь?

— Выключив его, мы не дали вирусу проникнуть дальше одной мобильной единицы. Думаю, это победа, — соглашается зеленоволосое чудо. Что я, в самом деле? Неужели поверил, что сим может быть подобным человеку? Но очень похож.

— Я... — Колючка хочет что-то сказать, — вспомнила. Несколько лет назад я участвовала в одном проекте. По созданию искусственного интеллекта. Это была конкурсная работа.

— Вот как? — мне не интересно, но надо выслушать.

— Мы разработали его на основе человеческого паттерна.

— Это как?

— Мы взяли за основу личность одного из участников команды, алгоритмы поведения, обучаемость, всё.

— И?

Колючка смотрит на меня с вызовом. Чем я ей опять не угодил?

— Я подумала, как ты смог распознать робота через речь. Почему?

— Не знаю, — я пожимаю плечами, — интуиция.

— Поэтому ты работаешь в аналитическом отделе? Из-за интуиции?

— Возможно, что ты хочешь мне сказать? Я не совсем понимаю.

— Я удивилась, как ты распознал робота, потому что все видели перед собой живого человека. Абсолютно все! Даже я.

— И?

— И теперь я вспомнила про этот проект. Знаешь, как он назывался?

— Фатум? — Я улыбаюсь ей в лицо, а она, кажется, готова защищаться.

— Именно. Мы взяли матрицу поведения нашего погибшего коллеги. У него был такой ник. Фатум. Как судьба. Теперь можно сказать, что так и есть.

— То есть, это ваш проект гуляет по сети? — Я удивлён? Нет.

— Я этого не утверждала. Это возможно. Но не доказано. Проект разрабатывался для конкурса и был ограничен физическим носителем.

— Всё чудесатее и чудесатее, — я опускаюсь на стул. Вот теперь ты меня удивила, Эвелин Райго. По настоящему.

— Возможно, кто-то взял его за основу. Возможно. По этому же принципу построена матрица Адама. Я вижу сходство.

— Если у него нет физического тела, нам его не поймать. Он сможет сохранить себя в любой точке мира и распространиться.

— Может, — просто соглашается Эвелин. — В современном мире для него не будет преград. Если это то, о чём я думаю.

— О чём ты думаешь?

— Он мыслит, как человек, действует как машина, в зависимости от обстоятельств. Он легко вытеснит все управляемые программы и перезапишет их. Он сможет стать совершенным существом. Почти богом.

Богом. Я смотрю на поникшую голову Пончика. Чего я хочу? Что могу сделать? Мир меняется и делает это быстрее, чем человечество может к нему приспособиться. Кажется, оно не избежало участи всех творцов. Его собственное творение уничтожит его. Уберёт с пути, как устаревший мусор. Новому богу нужна новая паства.