Восхождение язычника 4

Глава 2

Глава 2

Он что, предлагает еще и судно мое забрать? Я всякого ожидал — и скандалов, и драк между своими людьми, но того, что они же и попытаются меня ограбить…

Да еще и мои соплеменники, которых я на службу набирал, условия хорошие дал и вооружил.

Пока я стоял, тупил и пытался осознать происходящее, народ разбился на три группы.

Люди из первого набора отошли в сторонку, а люди из второго встали за Обром. Хотя они перемешались между собой, а некоторые встали рядом со мной.

Слева от меня встал мой брат Могута, за ним Говша. Справа вырос Хрерик, прикрывая меня щитом, за ним Гостивит и Дален, а за нашими спинами ромей и мои соплеменники, которые решили присоединиться ко мне.

В груди же начала разрастаться злость и ненависть. Да как они посмели покуситься на мое⁈ Твари, ублюдки.

Я уже начал поднимать руку, чтобы выпустить силу ветра, ударить воздушной косой и разделить этих предателей на две половинки.

— Ар-р-р, — вырвался из меня воздух, и включилась голова.

Убью я их, устрою кровавую бойню, а дальше-то что? Новых людей набирать, так об этом прознают, да еще чего сверху навыдумывают, а родичи этих наверняка захотят отомстить, если мне не смогут, на родных моих попробуют отыграться. Сомнительно, что получится у них, конечно, мои родные тоже зубастые, но и рисковать ими не хотелось. Да и вопрос с людьми, опять же, встанет во весь рост.

Нет, надо с Обром решать все, причем показательно, чтобы другие пикнуть не смели потом в мою сторону.

— Шли на службу, то да, — протянул я. — И про добычу речь была, а уж кого мне отпускать, а кого нет, то мне решать, не тебе, Обр. Вот только сможешь ли ты ту добычу взять о которой говоришь, я сомневаюсь. Ежели мог бы, было бы у тебя свое судно, да и люди, но что-то этого не вижу. Так что давай покажем людям, кто действительно способен взять эту добычу. А кто только языком молоть может, — с усмешкой проговорил я, свысока поглядывал на Обра и окружающих его людей.

— Давай, а почему нет-то, здесь твоих родичей нет, сопляк, — оскалившись, прорычал он. У него во взгляде был вызов мне.

Обр надел на голову шлем, в руки взял щит, копье — и шагнул мне навстречу.

Мне тоже протянули щит и оружие на выбор, а кто-то с себя и шлем стянул, давая мне. У меня у самого на поясе висел мой топор и кинжал, который мне подарил Триглав, но нет, это все было не то. В руки я принял только каплевидный щит и шагнул в сторону, где валялась пара сит.

Срезав с одного из них кинжалом веревки, я поднял толстую палку, не дубина, конечно, но, чтобы расправиться с Обром, этого хватит. Ведь, судя по его повадкам и движениям, ему далеко до хорошего воина и тем более норманна, с которым я бился в Волине.

Он, насупившись, следил за моими действиями. Всем окружающим людям было понятно, что я побрезговал против него взять нормальное оружие, и буду биться чуть ли не первой попавшейся палкой.

Как только я к нему приблизился, он выкинул копье вперед, целя мне в лицо.

«Поспешил», — мелькнула у меня мысль.

Откидываю голову вправо и туда же делаю шаг, а после вперед, чтобы сблизиться.

Размашистый удар щитом по его руке, держащей копье. После со всех сил засандалил палкой ему по шлему, палка не выдержала удара и сломалась, а Обр замотал головой и отпустил копье, пытаясь достать нож из-за пояса.

Кто же, милый, тебе это даст?

Подсечка, и наваливаюсь на Обра, опрокидывая его на землю. Обломок палки швыряю ему в лицо. Скидываю щит с руки и перехватываю, держа его за кромку так, чтобы острый конец смотрел вниз, и со всего маха всаживаю в шею Обра.

После первого удара я почувствовал его смерть, дар жизни не давал о себе забыть. Кровь летела брызгами в разные стороны. С четвертого удара острым краем щита я смог отделить голову Обра от тела.

Медленно окидываю людей взглядом и пинком отправляю голову Обра к тем, кто его поддержал.

— Захотел добычи, а оказался мертвым. Может, ему надо было коз пасти, а не о воинской стезе мечтать. Ишь чего удумал, вошь лобковая, добычу ему. А вы так же думаете, да? — я не говорю, а рычу, словно зверь. Меня еще не отпустило от схватки, и по крови гуляет адреналин. А руки трясет.

— Да что с ними говорить, Яромир, — вперед вышел Могута, — за такое кончать их надо.

Я же мельком на него посмотрел бешеными налитыми кровью глазами, заставив сбиться с шага, и вновь перевел взгляд на затихших людей. Ведь сейчас только я решаю, жить им или умереть, и они это прекрасно понимают, после быстрой и жестокой расправы над Обром.

— Вам не нравится в земле копаться, добычи возжелали и воинских почестей. Так я и привел вас за добычей, которую вы можете взять, она в земле лежит, не убежит от вас и сдачи не даст. Сейчас вы только такой добычи и достойны, вас любой может палкой забить, и не поможет ни оружие, ни щит, — я обводил взглядом затихших людей, и первую, и вторую группу. Встречаясь со мной глазами, они опускали взор к земле.

— Нет у вас еще умения, чтобы ту самую добычу брать, о которой думаете и считаете, что достойны. Только мне решать, куда идти и что делать, коли на службу ко мне пошли. Ясно я сказал, или еще непонятливые есть и много о себе возомнившие? А коли кому это не по нраву, то можете прямо сейчас уходить. Я никого не держу, а до наших земель здесь не так и далеко, дойти сможете.

Никто не двинулся и не сделал попытки уйти.

— Раз остаетесь, то знайте. Платы, о которой я говорил, никто из вас более не получит, только доля с добычи, которую я буду определять.

И вновь мне никто не ответил.

— А раз всем все ясно, за работу, солнце еще высоко. Добычу свою надо из земли достать, пока она не убежала, а то, глядишь, не догоните.

Подняв щит с земли, я развернулся и шагнул вперед к своим людям. Именно что своим, видимо, пока я могу только на них и надеяться, что не предадут.

Хотя, может, и не все так плохо, как я думаю, соплеменники из первого набора встали отдельно от Обра, заняли нейтральную позицию. Видимо, не хотелось им мою кровь проливать и кровь своих соплеменников.

Ко мне тут же подскочил Могута и заговорил:

— Я все же считаю, их всех надо было под нож, такое нельзя прощать, — он бросал злые взгляды мне за спину в сторону людей, которые ушли работать.

— Может, ты и прав, брат, может, и прав, — попытался я улыбнуться, но у меня получился только какой-то оскал.

На мои слова Могута скривился, а подошедший Говша только цыкнул. Гостивит и Дален покивали, давая понять, что они со мной до конца.

— Добрый ты, колдун, у нас бы их на корм рыбам пустили или к скале приковали, — коряво проговорил Хрерик. Который за прошедшее время смог немного освоить нашу речь.

— Я тебе, балбес, сколько раз говорил меня колдуном не называть, — бросил я на него недовольный взгляд.

Говша же с ухмылкой задвинул Хрерика к себе за спину, скрывая его от моего взгляда.

— Эх, что с этого северного варвара взять, язык наш выучил, и то хорошо, — махнул я рукой в сторону Хрерика.

Сам же уселся возле костра и налил себе горячего взвара, пытаясь успокоиться и все обдумать. Вот только успокаиваться совсем не получалось, какие же гниды. Пригрел змеюку на груди. Немного посидев, я направился на берег, посмотреть, как там идет добыча янтаря.

Мужики все работали, никто не отлынивал. Часть ходила по песчаной косе в поисках кусочков янтаря, часть рыла песок, а другие ведра относили в сторону и просеивали.

Оглядев все, я и сам включился в работу, весь день меня обходили стороной и никто не подходил, даже близкие люди. Очень уж я выразительные взгляды кидал по сторонам, да и разговаривать на самом деле ни с кем не хотелось.

Добычей янтаря мы занимались еще порядка семи дней, и добыть его удалось с лихвой, около двадцати двух полных мешков. Теперь бы продать по хорошей цене, и вообще отлично будет. Сегодня, как и всегда, в обед старик-прусс принес рыбу, и я с ним рассчитался обещанной солью и предупредил, что мы уходим. Прусс соль принял с благодарностью и усвистал в сторону своего дома.

Янтарь и все вещи сгрузили на драккар, и все отдыхали. Я же прогуливался по берегу, а после и между своими людьми.

С момента, как я расправился с Обром, эксцессов не было, да и людей я грузил работой по полной, так что сейчас они лениво лежали и переговаривались о чем-то своем.

Прохаживаясь между ними, я понял, что кого-то не хватает.

— Прокоп, — окликнул я ромейца, который оказался поблизости. — Проверь, все ли на месте, мне кажется, кого-то не хватает, — задумчиво протянул я, обводя взглядом весь лагерь.

— Сейчас, — и он, поднявшись от костра, медленно двинулся по лагерю. Три раза обошел его по кругу, загибая пальцы. — Юрага нет, — отчитался Прокоп.

Я нахмурился, ведь днем его видел, ошивающегося рядом.

— Давно его видел? — спросил я у Прокопа.

— Днем, попадался на глаза, — пожал он плечами.

— Народ, Юрага давно кто видел? — повернувшись к отдыхающим людям, проорал я.

— Перед тем как есть сесть, я его видел, — раздался чей-то голос.

Это с час назад, прикинул я в уме.

— Прокоп, Трофим, Пискун, дуйте к рыбаку-пруссу, гляньте, что там, — появились у меня смутные подозрения, куда делся Юраг.

Названные мной быстро помчались к жилищу старика.

Если его там не обнаружится, то надо будет подымать людей на поиски. Можно, конечно, предположить, что он с животом в ближайших кустах мучается, только я что-то сомневаюсь в этом.

Ожидание затягивалось, но вот наконец вдали можно было разглядеть пять силуэтов. Спустя пару минут стало понятно, что ребята ведут нашу потеряшку, а также девчонку-прусску.

Ее-то на кой с собой захватили?

Юраг шел с неохотой, его держали Трофим и Пискун с двух сторон, а девчонку аккуратно придерживал Трофим и что-то ей говорил. Только смысл этого от меня ускользал, она же ничего не понимает по-нашему.

Но чем ближе они подступали, тем больше подробностей можно было рассмотреть. Девчонка была вся в слезах и соплях, а ее одежонка и вовсе разорвана, она прикрывала рукой оголенную грудь, да и кровавое пятно на юбке между ног говорило о многом.

Все в лагере поднялись и собрались в кучу, наблюдая за шедшей к нам процессией, делясь своими версиями случившегося.

— Что же это за блядство-то? — вырвался у меня вопрос. — Я что, всю гниль собрал, что ли⁈

Все было понятно без лишних слов.

— Ну? — спросил я у подошедших.

— Вот его с девчонки сняли, — выдохнул Прокоп.

— А старик-то где? — спросил Говша.

— Тама лежит, мертвый, — ответил Пискун.

— Убил, значит. Не удержался, паскуда. А ведь я старику слово дал, что его никто не обидит, — я ожег Юрага злым взглядом.

Мне казалось, что со всем разобрались. Слушать меня будут, творить ничего не станут без моего ведома.

— Да я же ж поговорить только хотел с ней, а старик как накинулся, ну, я и шибанул его, — начал оправдываться Юраг под моим взглядом.

— Да как ты с ней говорить-то мог, коли они по-нашему не понимают, ты кого обманывать вздумал, — начал рычать я. — Думал, что дело свое сделаешь, никто и не узнает, тебя никто не хватится, а мы завтра уйдем!

Не выдержав, я подскочил к Юрагу и со всей силы зарядил ему по морде.

— Да это ж пруссы, это же не наши, что же ты так со мной? С девки не убудет, — прошамкал разбитыми губами Юраг.

— Может, накажем Юрага да отпустим, а девка пусть дальше и живет, как жила, все же свой, — высказался Дален.

— О, действительно, он получит наказание. Только девка без старика помрет здесь в одиночку, — не сводя глаз с Юрага, ответил я.

— Так можно с собой взять, место на корабле найдется, — предложил мой друг.

— Может, и возьмём, только я слово старику дал, — надавил я голосом. — А этот мое слово нарушили, или ты хочешь сказать, мое слово ничего не стоит, могу дать, могу забрать? А как тогда мне верить-то можно будет, как я себе верить буду или вы? — твердо проговорил я и обвел толпу взглядом.

Дален что-то хотел сказать, но как открыл рот, так его и закрыл.

— Свяжите его, — отдал я приказ.

Пискун с Трофимом быстро это сделали, да и Юраг не сопротивлялся.

— Дален, дай нож, — обратился я к стоящему рядом другу и через мгновение получил его. — Накам, переводи. — И, глядя на девчонку, я заговорил: — Я твоему родичу сказал, что вас никто не тронет. Этот пес, вопреки моим словам, покусился на вас. Убил твоего родича и тебя снасильничал. Между вами пролилась кровь, и ты вправе ему отомстить, — я протянул ей нож рукояткой вперед.

Девчонка вздрогнула от слов Накама и испуганно переводила взгляд с него на меня. А когда я протянул ей нож, она несмело его взяла, отпустив ткань своей одежды и оголяя свои маленькие, еще детские и до конца не сформировавшиеся груди.

Сначала она держала нож в руках как ядовитую змею, готовая его откинуть. В ее маленьких ручках он смотрелся будто настоящий меч. Слезы у нее мгновенно высохли, она поудобней перехватила рукоять ножа и кинулась с криком на Юрага.

— А-а-а-а, — кричала она, нанося ему в грудь удар за ударом с какой-то звериной жесткостью. Она мстила за боль, обиду и смерть своего родича.

Она успела нанести одиннадцать ударов, прежде чем я своим даром почувствовал смерть Юрага.

Он умер, а она с неистовством продолжала его бить, вся перемазавшись в его крови.

Удары девчонки становились все медленней и медленней, пока она не откинулась в каком-то ужасе от мертвого Юрага, ее тело все задрожало, и, сжавшись в комочек, она разрыдалась.

— Юрага в море выкинуть, Накам, проследи за девчонкой, умыть, накормить и напоить, как успокоится, меня позовешь, — отдал я распоряжение и устало вернулся на свое место.

— Зачем? — рядом со мной уместился Дален, который не смотрел в мою сторону. Спустя минуту и Гостивит присел рядом.

— Зачем я дал ей его убить?

— Да, он же был свой, я его знал, — тяжело произнес Дален.

— Если бы он такое в бою сотворил, я бы и слова ему не сказал. Ведь он все это спланировал, надеялся, его никто не поймает. Старик рыбу приносил нам, да, мы ее покупали, но все же мы ее ели. Я слово ему дал, а он его нарушил. Да и, видимо, из ситуации с Обром урока не получил. Посчитал, что вправе наперекор мне идти и свои дела за моей спиной творить, неужто ты не понимаешь?

— Понимаю, Яромир, понимаю. Только так паскудно от этого, сначала Обр, теперь Юраг, — с горечью произнес Дален.

— Мне тоже невесело, да и мало приятного в этом, с другой стороны, хорошо, что сейчас их паскудные натуры вскрылись, а не потом. Ведь могли получить и удар ножом в спину, — задумчиво протянул я.

— Не свои они, чужие были, — веско произнес до этого молчавший Гостивит.

— Все верно, друже, все верно, — тихо проговорил я.

Через пару часов уже в темноте явился Накам и позвал девчонку, которая тихонько сидела возле костра в одиночестве.

Девчонку завали Барта, и ей было всего тринадцать зим, старик приходился ей дедом, и других родичей она не знала. Вот такая незамысловатая история выяснилась в ходе нашего с ней разговора. Оставаться здесь одной ей было опасно, и я смог ее убедить отправиться с нами, и что она получит кров, и никто ее теперь уж точно не обидит.

Утром Накам вместе с ней сходил до ее дома, чтобы похоронить деда и забрать какие-то вещи.

Они и правда вернулись с вещами, только Накам припер еще небольшую бочку, частично заполненную рыбой вперемешку с янтарем.

Вчера старик, получив от меня соль, заготовил рыбы, и делал он это вместе с янтарем, так как вкус такой рыбы получался изумительным, со слов Барты.

Пусть будет, рыбу мы съедим, а янтарь останется самой Барте, станет ее приданым, мало ли.

С песчаной косы мы отправились в Волин, только по пути пришлось зайти в Устку, чтобы передать Барту прадеду, и не таскать ее с собой туда-сюда.

По пути в Волин Говша посоветовал янтарь продавать в разных местах, часть в Волине, часть в Новгороде, а часть можно и в Хедебю[1] продать.

Идея мне пришлась по душе, зачем в одном месте продавать задешево, если можно в разных задорого.

Причалили в Волине, к нам сразу направилась стража с интересующим их вопросом о торговле. Вот только я обломал им всю малину, продемонстрировав медальон, который давал мне право вести торговлю без пошлины.

В порту отсутствовали драккары норманов, это уже была хорошая новость. Захватив людей и шесть мешков янтаря, я явился на подворье к дядьке Зорену. Встретили меня гостеприимно, сразу усадили за стол и отправили холопа за дядькой.

Вместе со мной был также Могута, который прекрасно знал Деяну, супругу Зорена.

Зорен явился быстро и в ходе застолья поделился, что ярл норманнов смог сговориться с князем и пошел к нему на службу, заодно и людей своих отсюда забрал в Щецин. Немного посидели, разговор зашел и о делах, я попросил дядю реализовать добытый мной янтарь, который тут же был осмотрен. Отказа мне не было, и родич согласился. Правда, от десятины с реализации, которую я ему предлагал, поначалу он отказывался, но я его смог додавить, все-таки в таких делах интерес должен быть у обеих сторон. Так же договорился, что бы если ему попадется на глаза он выкупил кузнечный инструмент и присмотрел где по хорошей цене можно взять не достающего мне оружия и броней со щитами, на мою увеличившуюся ватагу.

Переночевав у него, с утра мы погрузились на «Щуку» и вышли в море, наш путь лежал в Хедебю.

[1] Важнейший торговый центр датских викингов, расположенный в фьорде Шлей, на пересечении торговых путей из бассейна Балтийского в бассейн Северного моря и из Каролингской империи в Данию — так называемый Воловий путь или Хервайен.