Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

Индия

Пробыв некоторое время на Родине после возвращения из Бирмы, мы вновь всей семьей отправились в очередную командировку. Наш путь лежал в прекрасную страну — Индию.

Время, которое я проводил дома, оказалось для меня печальным — пришлось хоронить отца. В общем-то здоровый человек, умер от банальной операции по поводу аппендицита. Правда, аппендицит в какой-то момент вдруг оказался отягощенным перитонитом, и врачи не смогли спасти его. Тяжело я переживал утрату, но жизнь продолжалась, и надо было делать дело.

К нашему удовольствию, в Индии мы встретили многих своих знакомых еще по первой командировке в Бирму. Здесь уже работали Вадим и Танечка Даниловы. Вадим Иванович руководил большим коллективом ССОД. Была тут и французская пара де Бувэ. У них появился сын, прекрасный, как все маленькие дети, Гаспар. Перед Индией французы побывали в Китае и потом делились с нами своими впечатлениями об этой стране. Были в Индии и некоторые бизнесмены, которых я встречал в доме бирманского ирландца. Таким образом, задел, сделанный в одной стране, помог быстрее влиться в общественную жизнь новой для меня страны. А это очень важно, когда на новом месте есть хорошие, добрые знакомые и друзья, они способствуют быстрее, без особой раскачки, включиться в работу по освоению местной обстановки.

Индия своими масштабами, бурной, кипучей жизнью поразила меня. Наша первая любовь — Бирма была по сравнению с ней такой тихой, спокойной небольшой провинцией.

Советско-индийские отношения были безоблачными, как само сине-голубое индийское небо в сухой сезон. Индира Ганди, как и ее предшественник Лал Бахадур Шастри, твердо и последовательно выступала за развитие всесторонних отношений с нашей страной. В общем, был расцвет индийско-советской дружбы — «Хинди-рус бхай, бхой!» — «Да здравствует индийско-советская дружба!»

Правда, в самой Индии обстановка была не совсем спокойной. Уже назревала конфронтация с Пакистаном, поднимался Восточный Пакистан, но война была еще далеко впереди.

Индийский народ тепло воспринимал советских представителей, был дружелюбен и гостеприимен. И мы верили в уже сложившийся миф об особом миролюбивом, ненасильственном характере индийского общества и его культуры. Миролюбие индийского народа стало общепризнанным штампом, а хитроумные индийцы умело подпитывали это мнение, отмечает Шебаршин в своей книге «Рука Москвы».

Но когда реально сталкиваешься с индийской действительностью, то этот миф улетучивается. Индийцы ничуть

не миролюбивее и не воинственнее любого другого народа, их отвращение к насилию представляет собой интеллигентную выдумку. Жизнь в Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах, — к неимущим, к национальным меньшинствам, к чужакам, к слабым вообще.

Не питает отвращения к насилию и индийская политика на всех уровнях и во всех направлениях. Война для Индии такое же продолжение политики, как и для любого другого государства. Моральные устои, общечеловеческие ценности, философия ненасилия, идеи миролюбия и гуманизма никоща не фигурировали в реальной политике индийского руководства. Трезвый расчет, прагматизм, строгий учет государственных интересов — таков стержень индийской политики, замаскированный гирляндами цветов, ворохами философских трактатов. Умение индийцев добиваться своих целей не может не вызывать уважения и даже белой зависти. Так оценивал Индию, ее политику, устои, традиции Леонид Шебаршин.

Справедливость этого заключения я почувствовал на собственной шкуре с первых же дней пребывания в Индии. Здесь я познакомился с работой наружного наблюдения местной контрразведки, почувствовал «дыхание» агентуры из местных граждан. Все они следили в меру своих сил и возможностей за каждым моим шагом, за каждым контактом с индийскими гражданами и иностранцами, пытаясь выяснить и по возможности помешать моей работе и действиям. Меня часто сопровождали автомашины «наружки», когда я выезжал в город и за город. Любопытные местные граждане знакомились со мной, общались и пытались собрать нужную для кого-то информацию обо мне и моих знакомых. Шла обычная работа и жизнь, борьба разведки и контрразведки. Я понимал, что мои «друзья» из ЦРУ и СИС проинформировали местную контрразведку о своих догадках в отношении меня, о возможной моей принадлежности к КГБ.

В общем, я все больше приобретал опыт работы под неусыпным оком противника, в постоянной бдительности, продумывании и взвешивании каждого своего шага заранее. Такова жизнь разведчика.

Резидентура КГБ в Индии была больше, чем в Бирме. Руководил ее работой талантливый разведчик, энергичный, всегда полный новых идей и задумок Дмитрий Александрович Ерохин. Находясь еще в Центре, я выяснил, что Ерохин и был тем майором, из-за которого начальник отдела Старцев, как должен помнить читатель, был вынужден проводить со мной при приеме в отдел не совсем приятную повторную беседу о меньшей должности. Ерохин своей активной личной работой в «поле», нацеленной на успех, горячим желанием сделать порученное дело как можно качественнее подавал отличный пример своим подчиненным. И весь коллектив резидентуры был слаженным, четким и работоспособным механизмом, действовал уверенно и успешно, без каких-либо сбоев. Я уверен, что это была одна из лучших резидентур нашей разведки в то время, которая вела боевую, наступательную работу по всем фронтам. Успех сопутствовал Ерохину, коллектив его уважал и любил за заботу о каждом подчиненном. Но он был жестким и требовательным руководителем, и это также способствовало успешной работе всего коллектива и каждого разведчика в отдельности. Все были увлечены выполняемым делом, трусов и лентяев среди нас не было.

В подтверждение своей мысли о передовых позициях делийской резидентуры хочу привести только один факт — эта резидентура воспитала в своих рядах двух будущих начальников Внешней разведки — Леонида Шебаршина и Трубникова. А основу такой работы резидентуры заложил Дмитрий Ерохин, самый молодой в свое время генерал. Не чета Калугину.

Свою работу в Индии я начал, как и в Бирме, с заведения полезных и нейтральных знакомых и связей. Это диктовалось и активностью работы местных спецслужб. Нужно было показать контрразведке часть своих контактов, отвлечь ее внимание на мои второстепенные связи. Недооценивать возможности местных спецслужб было бы неправильно. Естественно, в повышенной активности есть свой риск, но в моем случае это объяснялось тем, что я недавно прибыл в Индию, полон энергии и желания ближе познакомиться с жизнью дружественной страны.

Я вступил, памятуя бирманский опыт, в делийский яхт-клуб. Располагался он на берегу реки и был далеко не таким прекрасным, как рангунский. Но польза от него тоже была. Позднее я, с разрешения резидента, вступил в богатый Джимхана клуб. Членами этого общественного клуба были богатые индийский граждане, правительственные чиновники всех рангов, члены дипкорпуса. Клуб действовал регулярно, его члены проводили там деловые встречи, отдыхали, занимались спортом. При клубе имелись замечательные индийские травяные теннисные корты, созданные еще при англичанах. Рекомендации для вступления в этот клуб мне дали несколько богатых бизнесменов, моих знакомых еще по Бирме. Были уже и у меня

индийские друзья. Примечателен этот респектабельный клуб был и тем, что туда не пускали машины наружного наблюдения контрразведки. Там можно было «потеряться» от наблюдения спецслужбы, так как территория клуба была очень большой. Можно было встречаться с нужными людьми без посторонних. Конечно, я далек от мысли, что спецслужбы Индии не имели там своих глаз, поэтому и не злоупотреблял гостеприимством клуба.

После того как я освоился в Дели, изучил город и его окрестности, научился подбирать хорошие маршруты по городу с целью выявления за собой наружного наблюдения и хорошие места для встреч, мне были переданы на связь два ценных агента резидентуры. Один был высокопоставленным правительственным чиновником, местным гражданином, второй — иностранным дипломатом также очень высокого ранга. Имея уже опыт агентурной работы, я поставил дело так, что поток и качество получаемой информации заметно улучшались. Резидент был доволен моей работой, качеством и своевременностью получаемой информации.

Большое внимание я уделял безопасности проведения личных встреч с агентами. Связь — самое уязвимое место в работе разведки. Любая плохо организованная встреча или мое невнимание при выходе на связь с источником информации или на месте встречи могли привести к провалу агента. Большой Дели с огромным количеством кафе и ресторанов, укромных и тихих районов позволял работать без ошибок. Но приходилось тщательно готовиться к каждой операции по связи. Обычно я выезжал на такие мероприятия заранее, за полтора часа до встречи, тщательно проверял, нет ли сзади «хвоста», и, удостоверившись, что все спокойно, шел на контакт с агентом.

При активной работе службы наружного наблюдения желательно правильно построить свои взаимоотношения с этими людьми. Ведь они также выполняют свою работу. Не следует их злить тем, что, обнаружив за собой «хвост», используя мощность своей машины, взять и уйти от них. Лучше делать вид, что ты их не видишь. Если на данное время нет встречи с источником, то можно «привести» свой «хвост» в дом к какой-то нейтральной связи. Спецслужба будет изучать этого человека, выяснять, каковы мои интересы к нему. Можно приучить «хвост» к мысли, что если я приехал по этому адресу, то буду находиться здесь долго — два-три часа, вести беседу, слушать музыку, пить виски, наконец. Побыв со мной по этому адресу несколько раз, долго карауля меня у этого дома, наружка в следующий раз может и бросить свой объект внимания, посчитав, что я опять буду здесь долго.

Продолжая агентурную работу, я не упускал из виду и свой интерес к новым источникам информации. Продолжал поиск интересных людей, могущих быть полезными для нашей службы и по другим причинам.

Как-то пришла из Центра ориентировка на одного крупного правительственного деятеля Индии. Путешествуя по Европе и общаясь с различными людьми, он произвел очень хорошее впечатление на нашего друга — агента. Этот агент на встрече с разведчиком порекомендовал советской разведке присмотреться к данному человеку с перспективой его привлечения к сотрудничеству. Такое бывает в разведывательной практике.

Ерохин вызвал меня к себе и, показав документ из Москвы, предложил заняться этим человеком. Резидентуре он не был известен, никто из действующих наших разведчиков не слышал этого имени. Взялись за дело. Через какое-то время, используя имеющиеся связи, установили место жительства и место работы объекта внимания. Да, несомненно, он представлял большой интерес для нас, тем более что по своей работе имел касательство и к нашему главному противнику. Теперь дело было за мной, нужно было установить с ним личный контакт и постараться склонить его к сотрудничеству с советской разведкой. С самого начала передо мной стояла задача ни в коем случае не засветить свой интерес к объекту ни перед местной контрразведкой, ни перед спецслужбами США и Англии. В течение нескольких месяцев я приближался к этому человеку. Мне уже удалось познакомиться с ним и встречаться на нейтральной почве. Личное общение показало, что он не уклоняется от контакта с советским представителем.

На очередном обсуждении с Дмитрием Александровичем результатов работы по Герману (так мы назвали этого человека) мы пришли к выводу, что дальше рискованно общаться с ним в обществе даже преданных ему людей, этим мы могли показать наш повышенный интерес к объекту. И было принято решение пойти на прямую вербовку «в лоб», то есть неожиданно для Германа сделать ему предложение о сотрудничестве с советской разведкой. Риск его отказа был большой, так как мы не знали его истинных политических взглядов. В то же время не было опасности, что он устроит скандал во время такой встречи и беседы, встреча должна быть один на один, без свидетелей. Он мог просто выставить меня за дверь. А мое появление возле Германа лишний раз могло привлечь внимание контрразведки. Его симпатия к Советскому Союзу и патриотизм, любовь к Индии побудили нас идти на риск. Тщательно продумав и обсудив с Ерохиным план беседы и возможное отступление, я пошел на встречу, уповая только на счастливый исход.

Встреча состоялась по задуманному сценарию, я был один на один с Германом, беседа была короткой. Я даже позавидовал его выдержке. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя смысл моих слов был для него неожиданным. Он только на мгновенье вскинул глаза на меня, в них было удивление и просвечивался ход его мысли. Опустив глаза и помолчав, он вымолвил: «Ну и рискованные вы ребята». Я был весь влажный, пот струился по спине между лопаток, хотя в комнате работал кондиционер и было прохладно. Наконец, Герман вышел из оцепенения, он еще раз посмотрел мне в глаза, на этот раз в них светился огонек решительности, свет принятого решения. «Хорошо, — сказал он, вытаскивая свою визитную карточку, — вот мой домашний адрес, где проживаю только я и моя жена. Если вы такой смелый, то завтра в 24 ночи я жду вас у себя. Слуг в доме не будет, но вы должны будете появиться у меня вместе со своей женой. Все, что надо, мы обсудим завтра, а сейчас извините, я должен прийти в себя от вашего удивительного предложения». На этом встреча закончилась, и я вышел из дома. Я не помню, как оказался на улице. Взяв такси за углом, я доехал до гостиницы, где меня ждали товарищи. Я впервые проводил такую беседу и должен признаться, что потерял много воды и нервов. Такое дело не для слабонервных. Но сердце уже стучало ровнее, а в голове шумела только одна мысль: «Ты выиграл сражение, первое, но, возможно, не последнее».

Приехали в посольство, нас ждал Дмитрий Александрович. Моя физиономия, видимо, так светилась победой, что он молча пожал мне руку, а затем сказал: «Глядя на твое непобитое лицо, я вижу, что все прошло успешно».

Тут же мы стали обсуждать наши дальнейшие действия. Оговорив все детали, я поехал домой, чтобы предупредить жену о предстоящем путешествии в гости.

На следующий день меня и жену заранее вывезли в город на другой машине. Моя машина осталась возле дома, чтобы показать следящим за нами контрразведчиками, что я дома и не собираюсь никуда выезжать. В городе мы еще раз сменили машину и выехали за город. За городом легче определить, есть ли за тобой «хвост». И уже

незадолго до назначенного Германом времени встречи мы вновь въехали в город, еще раз проверились на наличие «наружки» и покинули машину в районе нахождения дома, У Лиды в те времена, да и сейчас, были пышные светлые волосы, и пришлось использовать темную накидку, чтобы не выделяться в темноте светлым пятном. До дома оставалось пройти где-то около 500 метров. И сделать это в кромешной темноте было непросто. Мы естественно опасались случайно наступить на змею или еще на какую кусачую живность, шли медленно, не создавая шума, чтобы не привлечь к себе внимания сторожей окружающих домов.

Точно в назначенное время мы без происшествий подошли к нужному дому. Дверь тихо открылась, и мы оказались в светлой приемной. Герман радушно встретил нас, познакомился с Лидой, поинтересовался, как мы добрались. Он был явно удовлетворен принятыми нами мерами предосторожности, особенно темной накидкой жены. Держался Герман с достоинством, не нервничал и внимательно наблюдал за нашим состоянием. После всей этой церемонии встречи он проводил нас в гостиную и представил своей жене. Это оказалась очень милая и красивая женщина средних лет, небольшого роста, в традиционном богатом индийском наряде — сари. Она доброжелательно встретила нас, усадила в мягкие кресла и стала угощать всевозможными сладостями. Лиде с первых же минут знакомства удалось установить с ней хороший человеческий контакт, непринужденно обсуждая всякие женские проблемы. Женщины увлеклись беседой, а Герман пригласил меня «покурить» в его кабинет.

Я не форсировал беседу, уважая восточный этикет. И Герман не торопился ставить все точки над «i». Мы обсудили международные проблемы, индийскую политику в регионе, развитие отношений между нашими странами. Наконец Герман сам подошел к главной теме. Он сказал, что хотел бы провести еще несколько встреч, подобных сегодняшней, в этом же доме, а уже потом перейти к практическим делам. Это нужно ему, чтобы присмотреться ко мне, решить для себя вопрос о целесообразности работы именно со мной. «Хотя в принципе, — подчеркнул он, — я уже принял решение. Теперь мне нужно утвердиться в мысли, что я делаю правильно». Я не возражал, молча наблюдая за ним. Да и что я мог добавить к его логичному ходу мыслей вслух. Он решал главный вопрос в своей жизни, он решался на поступок, который очень многого стоит, возможно, всего его благополучия и даже жизни. И я не мешал его рассуждениям, видя, что основное решение уже есть. Он не отказывался от сотрудничества.

Время летело неумолимо быстро. Женщины активно беседовали, над чем-то смеялись, когда мы вернулись в гостиную.

В три часа утра мы покинули гостеприимный дом, договорившись об очередной встрече ровно через неделю в то же время.

Дорога назад домой оказалась труднее, длиннее и опаснее. Вокруг была непроглядная темнота, только в южных землях ночи так густо темны. Луны не было. Первые минуты после света в помещении мы шли почти на ощупь. Напряжение всех нервов, естественное перед встречей и в ходе беседы, вроде бы спадало, но была какая-то опустошенность. Даже чувство облегчения, наступающее после выполнения тяжелой работы, пока не появилось, так как опасность встретиться с какой-то неожиданностью и провалить так трудно начинающееся дело опять напрягла все тело.

Вокруг за заборами лаяли сторожевые псы, под ногами шуршали листья и камешки, напоминая, что там же могут быть и змеи, и скорпионы. Их нам только и не хватало. Нам нужно было пешком уйти из района расположения дома Германа, чтобы никто не смог определить, если это кому-то понадобится, где мы были. И уже после этого ловить такси.

Наконец через час мы вышли к широкой освещенной дороге. И только когда сели в такси, почувствовали облегчение. Вот здесь действительно целые горы свалились с плеч. Но и на такси мы не должны были ехать к своему дому, так как таксист при необходимости мог рассказать, где он посадил нас в свою машину и где высадил. Надо было конечный отрезок пути домой опять идти пешком, тихо, чтобы не привлекать к себе внимания посторонних. И только оказавшись дома, мы действительно расслабились.

Одно дело сделано, один перевал на нелегком пути разведчика к успеху преодолен. А сколько их еще?!

Так прошли несколько встреч. Лидия даже иногда подсказывала, где нам следует выбрать обратный более легкий путь, чтобы не выходить к дороге в одном и том же месте. Мне было тяжело. А каково было ей, психологически не подготовленной к таким экспериментам? Но она не жаловалась на тяготы разведывательной жизни, стоически все переносила и шла вперед по пути жены разведчика. Сама же согласилась помогать мне, как говорится, терпи, казак, атаманом будешь.

На одной из последних таких необычных, но приятных из-за общения с хорошими людьми встреч произошел опасный, на мой взгляд, инцидент. Где-то около двух часов ночи в дом Германа неожиданно прибыл курьер из президентского дворца. Мы в это время все уже находились в гостиной, пили чай. Герман, как всегда, был невозмутим, а я напрягся, так как этот неожиданный визит мог повлечь за собой последствия. Хозяин дома проводил курьера через гостиную в свой кабинет. На ходу он взял у него запечатанный конверт, а проходя мимо нас, бросил курьеру, что это его дорогие гости из Швеции. И все. Через минуту они вышли, и курьер уехал.

Герман был спокоен, в присутствии женщин он сказал, что это обычный посыльный, он вряд ли обратил какое-то внимание на иностранцев в доме, так как в этом ничего необычного нет. На мое замечание о том, походим ли мы на шведов, Герман с улыбкой ответил, что Лидия яркая блондинка, поэтому он и назвал ее шведкой. А для посыльного Швеция — это где-то далеко в снегах, важно, что не США или Англия. Вот если бы он назвал нас американцами или англичанами, то у посыльного могло это отложиться в памяти, а нейтральная Швеция вряд ли задержится в его голове. Позднее я выяснил у Германа, что эта неожиданная встреча с посыльным в его доме какого-либо интереса или расспросов не вызвала.

Посыльный забыл о ней, выйдя из дома.

Этот случай помог мне ускорить перевод наших встреч с Германом в город, и плодотворное сотрудничество продолжалось еще много лет.

Нервная, напряженная работа требовала разгрузки, снятия стрессов и получения положительных эмоций. И благодатная, прекрасная Индия и ее природа предоставляли нам такие возможности. У нас с Лидией были прекрасные друзья, среди них Милочка и Вениамин. Веня был старшим по положению в резидентуре офицером, курировал и направлял работу нескольких разведчиков, а перед своим отъездом из страны передал мне полномочия и агентуру, находившуюся у него на связи и приобретенную им самим за время работы в Индии.

Мы регулярно на выходные дни, если не было срочных дел, выезжали на машинах в поездки по стране. Побывали в таких незабываемых местах, как Агра, Джайпур, Удайпур, Нанитал. Особенно полюбили мы гористые места в районе Нанитала. С гостиницами проблем никогда не было, и мы выезжали семьями наслаждаться дикой природой Индии. Нашим ребятам Андрею и Николаю очень нравились поездки верхом на лошадях по горным тропам. Не отставали от сыновей и мамаши и папаши. Две нимфы Мила и Лида любили позировать перед фотокамерой верхом на красивых лошадях. Эти кадры, когда мы, собираясь в Москве и перелистывая альбомы, возвращали нас назад в прожитое, веяли таким теплом и удалью, что мы забывали всякие болячки и мысленно оказывались опять там, в горах, молодыми и здоровыми.

Словом, как бойцы вспоминали минувшие дни и битвы…

Да, сейчас настало время для воспоминаний. А вспомнить есть что, есть чем гордиться, не без основания пологая, что прожили жизнь не зря.

Интересно было, погрузившись на спину слонов, путешествовать по диким джунглям заповедника. Вокруг тебя паслись олени, косули, летали диковинные птицы. В водоемах плескались крокодилы. И, сидя на слоне, можно было спокойно наблюдать, как отдыхает тигр. Мы видели все это собственными глазами.

Особенно интересно проходили наши пикники на природе. Мы выезжали на прекрасное озеро Альзар всего в пятидесяти километрах от Дели. Мужчины утром шли на охоту и на рыбалку, женщины выставляли закуски на столы в красивом древнем замке, расположенном на крутой скале над озером. Общипав дичь — уток, гусей, почистив рыбу, устраивали общий стол. Жарили дичь повара замка-гостиницы, это у них получалось лучше, они добавляли к блюдам свои специи и приправы и все выставляли на столы перед нами. Какое это было угощение! А столы стояли на верандах под открытым небом и высоко над озером. После обеда над озером лились русские песни, пели мы, пели наши молодые души.

Работа в Индии значительно отличалась от работы в Бирме. Здесь она была более масштабной, плановой, более целеустремленной и солидной. Естественно, сказывалось и то, что я уже был не начинающим специалистом, а обогащенным опытом коллектива и собственной практикой, победами и ошибками первых лет, сложившимся разведчиком. Я уже не выходил прямо на американцев, не лез на коллег из ЦРУ, а старался обойти их со стороны, делать отдельную работу чужими руками, но, безусловно, своей головой. И это оказалось продуктивнее. Я старался скрыть от окружения свои интересы и цели. В Центре у нас был хороший специалист по американским спецслужбам, он умудрялся, сидя в Москве, выявлять работников

ЦРУ и информировать нас — кто есть кто. Позднее я встретился с этим человеком в Японии, и мы смогли вместе поработать. Этим специалистом был Юрий «Т», смелый разведчик. Американцы знают его хорошо и, как мне кажется, уважительно к нему относятся. Не зря же он, уйдя на пенсию, побывал в США вместе с Вадимом Алексеевичем Кирпиченко и другими нашими разведчиками, общался с партнерами по профессии за дружеским столом.

Впоследствии мы в Индии сумели обходиться без помощи Юрия. Благодаря нашим многочисленным друзьям, мы определяли, кто из американцев чем занимается, чем интересуется, кто что любит и не любит. Вероятно, и у ЦРУ была подобная информация о нас. Что поделать, борьба разведок была, есть и будет.

Как-то к нам приехал Калугин, ныне широко известный критик бывшего КГБ. Тогда он был восходящей звездой — Крючков приводил его в пример другим. Был он специалистом по работе против американцев, против сотрудников ЦРУ. Наша резидентура собрала достаточно материалов на одного американца, действовавшего нагло против советских граждан в Индии. Он хотел, не прилагая особого труда, а так, нахрапом, вербовать русских. И нам пришлось «помогать» ему в этом деле. Ну, а чтобы у американца от успехов не закружилась голова, мы решили подключить к нему нашего аса — Калугина. Калугин прибыл, на организованной встрече провел вербовочную беседу с американцем. Тот испугался и со страху согласился со всеми предложениями Калугина. Правда, на следующий день он одумался и тихо, без торжественных проводов, навсегда покинул Индию, прекратив интересоваться русскими людьми. Это и нужно было нам. И Калугин тихо уехал домой.

Вениамин, уезжая из Индии, оставил мне все свое беспокойное хозяйство. Работы прибавилось, и приходилось быстрее вертеться в колесе событий.

Индию посещали высокие гости из Москвы. Обычно это были очень хлопотные и суматошные дни. Доставалось всем — и разведчикам, и «чистым» дипломатам. Но один визит произвел на меня очень сильное впечатление. Это был визит Председателя нашего правительства Алексея Николаевича Косыгина. Поразил он меня деловитостью, отсутствием пустой нервотрепки и какой-либо помпезности. Это был деловой визит делового человека, лишенного претензий на свое величие, а его величие и проявлялось в его поведении, в подходе к делу.

Остановился Алексей Николаевич в резиденции посла, у Николая Михайловича Пегова. Рабочий день начинался у него с раннего утра, иногда прямо на лужайке перед резиденцией, где был установлен небольшой столик и плетеные кресла. Наш резидент Дмитрий Ерохин докладывал обстановку и заранее оговоренные темы по интересующим Косыгина вопросам. Алексей Николаевич тут же ставил перед ним очередные задания, а Ерохин поручал выполнение этих задач нам. И до следующего утра, до следующего доклада, нужно было что-то оперативно выяснить, решить.

В конце визита Косыгин особо отметил оперативность и точность работы разведчиков резидентуры, похвалил подготовленность, глубину знаний резидента по проблемам Индии.

Другой визит, визит советской партийно-правительственной делегации во главе с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Николаем Подгорным, проходил совсем по другому сценарию. Здесь было все — и торжественность, радушие и гостеприимство хозяев и, естественно, сутолока, нервотрепка, пустая беготня советских дипломатов. Прошел визит успешно, а мы долго отходили от торжеств и шума. Мне запомнился один вечер, вернее, даже ночь этого визита. Все подходило к концу, и Николай Владимирович Шишлин, член делегации, работник ЦК КПСС, попросил меня уделить ему время для отдыха. Я предложил ему пойти в ресторан, свозить его на ночную охоту на уток и зайцев или организовать вечер с моими друзьями в домашней обстановке. Он от всего отказался, попросив, если можно, просто посидеть в домашней обстановке у меня дома, послушать музыку. Мой довод, что жены сейчас нет дома, она уехала в Бомбей, не остановил его. И вот в 23 часа вечера я привез гостя к себе домой. Жили мы в посольском городке, в трехкомнатной квартире. Я поставил на стол всякие нехитрые закуски, у жены всегда были запасы наших московских продуктов для желанных и приятных гостей. Я включил тихую, спокойную музыку, и мы втроем сели на мягкие диваны у журнального столика. Втроем — это Шишлин, я и наша домашняя собачка — Белочка. Удивительная была у нас собака. Подарил нам ее наш индийский друг. Порода — самоед, это что-то среднее между нашей сибирской лайкой и болонкой. Величиной Белочка была с обычного среднего пуделя. Пушистая, чисто-белая, на мордочке выделялись большие черные глаза и черный влажный носик. Она была любимым членом семьи и другом нашего сына Николая. Она всегда присутствовала при всех сборах гостей. Белочка уселась на задние лапки, прижавшись спиной к дивану. В ходе беседы мы не раз обращали внимание на терпение и упорство собаки, она сидела с нами не меняя позы почти всю ночь. Иногда засыпала, но, встрепенувшись, опять садилась на задние лапки. Наша спокойная беседа под аккомпанемент тихих русских песен продолжалась почти до утра. Мне было интересно слушать рассуждения умного, толкового человека, хорошо знающего обстановку в мире. Шишлин отлично разбирался и в индийской политике. Только под утро я отвез гостя в гостиницу «Ашока». Вернувшись домой, заснул сном младенца и проспал до 11 утра, не заметив, как сын убежал в школу без завтрака.

Как-то раз, после успешного выполнения сложного и трудоемкого задания Центра, Дмитрий Александрович разрешил одному товарищу и мне совершить поездку по стране с семьями. Он выделил нам свою автомашину. Это были незабываемые несколько дней из всей нашей жизни в Индии. Мы проехали по историческим, замечательным местам древней Индии по следующему маршруту: Джайпур, Удайпур, Маунтабу, Барода, Бомбей, Аджанта, Эйлора, Коджурахо, Агра и вернулись в Дели.

Нас было пять человек — товарищ с женой, Лида, Николай и я. Мы свободно разместились в просторной машине резидента и поехали. Путеводителем для нас была большая карта Индии с указанием всех, включая проселочные, автомобильных дорог и горячее желание повидать как можно больше индийской экзотики.

Джайпур — древнейший индийский город, здесь находится знаменитый розовый дворец махараджей, дворец ветров и солнца. Его ажурные контуры очень красиво смотрятся в лучах заходящего солнца.

От дворца Джайпура мы поехали во дворец Удайпура. Хитрый древний правитель этой земли поставил свой дворец посреди большого озера, чтобы никто и ничто не нарушили его покой. В наши дни в этом дворце разместилась гостиница, и мы, естественно, не могли проехать мимо, не переночевав в опочивальнях бывшего местного владыки. Нам пришлось бросить свою машину на берегу под охраной сторожей и на лодке переправиться во дворец. Восхищению увиденным не было предела. Красивая архитектура, ажурность и воздушность, действующие большие и маленькие фонтанчики. Как в сказке!

А вечером, при подсветке здания электрическими лампочками, дворец действительно смотрелся сказочным кораблем.

Из этой сказки мы покатили к следующей — в джайнистские храмы Маунтабу. Но до них дорога оказалась долгой, и только к вечеру мы добрались до гористой местности. Уже стемнело, когда мы стали осторожно по узкой дороге подниматься вверх, к цели нашего путешествия. Я вел машину. Все наши пассажиры клевали носами, устав от нудной, пыльной равнинной дороги. И тут произошла неожиданная встреча, взбудоражившая всех нас. В лучах фар машины я увидел прыгающего по обочине дороги огромного, красивого, полосатого тигра. Я разбудил всех в машине, и мы зачарованно любовались сильным и ловким зверем. Он не смущался и не делал попыток атаковать нас, просто прыгал рядом. На всякий случай мы закрыли окна, чтобы полосатый не вздумал кого-нибудь из нас вытащить наружу когтистой лапой. Наконец тигру надоело состязаться с машиной в скорости подъема в горы, и он так же внезапно исчез в зарослях, как и появился.

Несколько секунд после этого в машине была тишина, а потом последовал эмоциональный взрыв. Первым нарушил тишину сын. Он только воскликнул: «Вот это здорово! Вот бы снять с него эту чистую шкуру и взять на память». На мою реплику, что тигру будет холодно в горах без шкуры, никто не прореагировал, но все громко повторили первые слова сына: «Как вокруг здорово!»

Не успели мы оправиться от тигрового шока, как прямо перед машиной замелькала стая больших дикобразов. Здесь я не выдержал и решил добыть хотя бы одного из этих диковинных зверей с помощью машины и надавил на газ. Но тут включился наш товарищ. Он закричал, что сейчас мы проколем все колеса и будем ночевать вместе с тигром под открытым небом в горах. Его доводы подействовали на меня отрезвляюще, и я сбросил газ. Колючие поросята исчезли в темноте.

Без дальнейших приключений мы добрались до гостиницы. Я пожалел, что не взял с собой в дорогу ружье. Утром там же в Маунтабу я купил на всякий случай трость со стальным стилетом внутри. Она и сейчас стоит у нас дома в Москве.

Нам еще предстояло увидеть действительно чудо творения древнейших мастеров — тончайшую резьбу по мрамору. Джайнистские храмы внешне выглядят непривлекательно, это как бы каменные покатые холмы. А внутри такая удивительная и необычная красота, такая тонкая работа по камню, что даже не верится, что все это сделано человеком несколько сотен лет назад. Храм вырублен в монолите скалы, в центре пустота, а по кругу размещаются беседки — молельни. Вот они-то и являют собой чудо творения рук человеческих. Сводчатые потолки каждой круглой беседки украшены тончайшим ажурным орнаментом — белыми мраморными, каменными кружевами. Это даже трудно представить себе, а как это все исполнялось, непонятно. Причем рисунок потолка беседки нигде не повторяется, каждая беседка имеет свой неповторимый узор. Колонны беседки имеют каждая свой тончайший рисунок.

Чтобы осознать эту красоту, нужно ее увидеть. Описать словами увиденное почти невозможно, если ты не поэт. Не хотелось покидать это удивительное творение из камня, но нужно было ехать дальше.

Путь наш лежал на юг, через Бароду на Бомбей. Мы ехали по самой глубине Индии. Потрясала увиденная убогость и бедность жизни простых индийцев — все здесь было так же, как и сто — двести лет назад. Ни электричества, ни водопровода, ни промышленности, ни железной дороги. Ничего, только небо, земля и простые, копошащиеся на своих клочках земли люди. Цивилизация была от них где-то далеко-далеко, за тридевять земель. И удивление в нас самих — как могли эти люди, их предки, создать такие шедевры архитектурного искусства, такие памятники своему труду, таланту, умению и терпению.

Барода не произвела на нас никакого впечатления, обычный городок Индии, а вот Бомбей приятно удивил. Это европейский город с прямыми улицами, большими домами и дворцами, расположен на берегу вечно теплого океана. Пообщавшись в консульстве со своими коллегами по работе, обсудив некоторые деловые вопросы, мы познакомились с городом.

Здесь мне запомнилась одна деталь архитектуры южного города — башня смерти. Возведена она была предками парсов (индийская каста), но действовала до сих пор. Странная эта традиция соблюдалась и в наше время — умершего человека не сжигали, не предавали земле, не бросали в реку, а помещали на вершине этой башни.

С этой башней связана одна мрачная для Советского Союза история. Наш очень любопытный гражданин, несмотря на запрет, подкупив служителей башни, поднялся на ее вершину.

Возвращаясь из Индии домой, он внезапно заболел и был высажен для лечения в Ташкенте, а пассажиры самолета полетели дальше, часть из них добралась до Ленинграда. Вещи больного были доставлены попутчиками домой в Ленинград. Через несколько дней по всему Союзу пронеслась тревожная весть — к нам из Индии завезена страшная болезнь — черная оспа. Наши врачи вовремя распознали угрозу этой болезни, были вакцинированы жители Москвы, Ленинграда, Ташкента и тех мест, куда попали пассажиры того злополучного рейса. Удалось избежать трагедии — эпидемии черной оспы, но несколько человек, включая и любопытного исследователя Древней Индии, скончались.

После Бомбея нам пора было возвращаться домой в Дели. Путь на север мы избрали через Аджанту и Эйлору. Удивительна история этих двух памятников древнейшей культуры Индии. Эти монастыри были в свое время покинуты обитателями и забыты. Один английский исследователь случайно обнаружил их в середине XVIII века, а сейчас к ним не зарастает тропа местных граждан и туристов со всего света. Добраться сюда, даже сейчас, можно только на автомашине, нет ни железной дороги, ни авиасообщения с этим глубинным индийским районом. Мы добрались до этого очередного индийского чуда и были вознаграждены за усилия. Эти монастыри вырезаны индийскими древними мастерами в скальном грунте континента и представляют собой группу помещений различной величины, квадратных и овальных, с чудесными росписями стен и потолков. Краски до сих пор ярки и насыщенны, словно нанесены недавно. А им много сотен лет. Особое чудо — это главное помещение храма — комната размером примерно сорок на двадцать метров и высотой пять метров. В помещении есть только один вход. Где бы ни находился посетитель в этом помещении, он отчетливо слышит все, что говорит спокойным голосом человек, стоящий на возвышенном месте (вроде алтаря) у дальней стены комнаты. Поражающая воображение акустика этого помещения еще требует, на мой взгляд, разгадки. Как строители смогли все это рассчитать, не имея каких-то специальных приборов? Мистика, загадка. Что еще можно сказать? И везде, во всех помещениях, фигуры различных индийских богов. Одни вырезаны из монолита, вместе с помещениями, другие занесены в эти помещения извне.

Следующая цель нашего путешествия — известный всему миру храм, посвященный любви мужчины к женщине, под названием Коджурахо. Это грандиозное сооружение покрыто скульптурами, изображающими сцены эротической любви, сверху донизу. Фигурки выполнены из местного камня, храм не имеет фундамента, но стоит тысячи лет и не падает. Вот какова эта сила любви! Описывать позы и изображения не берусь, так как боюсь, что не справлюсь с задачей, все это надо видеть, хотя бы на фотографиях. Правда, мой сын взирал на все это спокойно. Он был учеником четвертого класса посольской школы, в обсуждении взрослыми увиденного также не принимал участия. Его больше интересовали живые обезьяны, прыгающие вокруг туристов, выпрашивающие угощения.

И последним местом нашего путешествия была всемирно известная Агра — седьмое чудо света. Там находится храм Тадж-Махал, также воспевающий хвалу чуду человеческого чувства — любви мужчины к женщине. Владыка Индии, потеряв жену, выразил свои чувства к ней в камне, воздвигнув этот храм из белого мрамора. Он начал сооружать и второй храм, который должен был быть из черного мрамора и послужить местом его покоя. Располагался этот храм на противоположном берегу, напротив Тадж-Махала. Но владыка не успел закончить это строительство, его коварный сын сверг отца с престола и заточил в Красный Форт. Сын, правда, позволил отцу любоваться видом Тадж-Махала из своей камеры, но не прямо, а только в зеркальном отражении. Вот таковы были в те времена чувства любви и ненависти человека к человеку.

Потрясенные всем увиденным в этом путешествии, мы вернулись в Дели к своим обычным и не совсем обычным делам и заботам.

Вскоре Дмитрий Александрович Ерохин покинул Индию. Он вернулся в Центр и стал руководителем отдела вместо Василия Иосифовича Старцева. Старцев к тому времени был назначен заместителем начальника разведки.

Резидентом КГБ в Индии стал Яков Прокофьевич Медяник. Этот опытный разведчик располагал к себе дружелюбием и искренним, нескрываемым интересом к собеседнику. А для разведчика очень важно, когда он чувствует доброе внимание со стороны более опытного руководителя. Все сотрудники резидентуры и наши дипломаты уважали и любили Медяника. А разведчики стремились не подводить его, четко выполняя его рекомендации.

В разведке очень важно чувствовать взаимное доверие действующих в ней лиц. Она не сможет нормально функционировать, если агент и разведчик, сотрудник резидентуры и резидент, резидент и Центр не будут доверять друг другу. В нашем деле, где много кропотливой, даже скучной работы, в любое время могут возникнуть ситуации, когда под угрозой оказывается судьба человека. Многие наши помощники работают с нами за деньги, но никакие суммы не побудили бы их к этому, если бы они не доверяли нашей разведке и конкретно человеку, поддерживающему с ними контакт. В ходе продолжительной работы между разведчиком и его агентом возникают особые отношения, которые могут появляться у людей лишь в боевых условиях, когда рядом смерть. Встреча с агентом проводится один на один. Разведчик добросовестно и подробно отчитывается о ней. Он должен быть уверен, что никакая, даже самая неприятная, никакая его ошибка не будет обращена руководителем ему во вред. Только при этом условии и начальник может быть уверен, что подчиненный всегда будет доверять ему, ничего не утаивая и не искажая.

Работая в Индии, мне повезло познакомиться с двумя будущими руководителями нашей разведки, увидеть их в деле, вместе участвовать в оперативных мероприятиях резидентуры. Леонид Владимирович Шебаршин стал заместителем резидента, он активно включился в жизнь коллектива, работал с агентурой, сам искал и приобретал новых источников информации. Большое внимание уделял работе с молодыми, начинающими разведчиками, помогал советом и делом и уже старожилам резидентуры. Он всегда был серьезен, вдумчив и в то же время общителен. С ним, как говорится, можно спокойно идти и на серьезное оперативное мероприятие, и поехать вместе отдохнуть на охоте. Позднее я передал ему на связь одного важного источника информации, приобретенного мной в Индии. Передал Леониду Владимировичу по наследству и свой охотничий непромокаемый костюм, который, надеюсь, не раз спасал его от холодной утренней воды индийских озер.

Трубникова я помню меньше, так как он был еще молодым, начинающим разведчиком.

Все наши разведчики, независимо от занимаемой должности и положения, активно помогали друг другу в оперативной работе, обеспечивали безопасность встреч с агентурой, участвовали в проведении тайниковых операций, отвлекали на себя, при необходимости, внимание наружного наблюдения индийской контрразведки. Работали сплоченным, дружным коллективом, естественно соблюдая при этом все необходимые правила конспирации.

Подслушивание — это важнейшее орудие каждой разведки и контрразведки. Внедрение такой техники в служебные помещения посольств — задача очень сложная и рискованная, но удачно проведенная операция может дать хорошие результаты. У людей есть привычка диктовать секретные материалы, проводить совещания, на которых откровенно излагаются все точки зрения. Если эти люди к тому же не слишком заботятся о безопасности своих помещений, то задачи разведки и контрразведки заметно упрощаются. Однажды установленное устройство может работать очень долго.

Если кому-то из наших разведчиков вдруг внезапно их нейтральными связями преподносился объемный подарок — статуэтка из дерева или камня и т. д., то мы не исключали, что там могла быть спрятана радиозакладка. Офицеру рекомендовалось убрать этот подарок куда-нибудь подальше из комнаты в доме, где проводятся беседы. Искать такую стационарную технику в арендуемых разведчиками домах и квартирах было бесполезно, так как противник всегда мог установить ее вновь, используя ремонтные работы или во время отсутствия нашего человека дома. Проще было всегда исходить из того, что ваша квартира постоянно прослушивается противником, так как он имеет туда доступ.

Затронул я этот вопрос по той причине, что каждый разведчик, находясь за рубежом, должен не забывать, что его разговоры в помещении прослушиваются. Это относится и к помещениям посольств. Разведка или контрразведка может и туда занести спецтехнику. Ниже, говоря о Малайзии, я покажу на примере, что бдительность никогда не бывает излишней.

Работая в Индии, я поддерживал, как и в Бирме, тесный контакт с сотрудниками нашего военного атташата, в частности, с генералом Поповым. Делился с ним, с разрешения резидента, получаемой мною информацией по военным проблемам.

Большим событием для советских людей в Индии были приезды советских артистов в эту страну. Мы всегда стремились попасть на их концерты, пообщаться с ними в домашней, неофициальной обстановке, послушать их об обстановке дома. Как-то в Дели приехали артисты Пермского театра оперы и балета. Еще мои родители знали там некоторых артистов. От них я узнал, что еще жив и активно работает в театре Владислав Иванович Акимов. Я попросил артистов передать Акимову привет из Индии, от почитающего его талант поклонника.

Наш сын Николай закончил четвертый класс делийской посольской школы, и пришло время расставаться с ним, так как действовало только начальное школьное обучение. Жена нервничала, переживала, как сын будет учиться в интернате в Москве без нас. Она хотела уехать в Москву с ним, но руководство не позволило этого.

Самым лучшим способом снять стресс и усталость после напряженной работы были поездки на утиную охоту в зимний сезон. Эти поездки не требовали много времени, так как утиные болотца разбросаны на очень небольшом расстоянии от Дели. Час на дорогу, два часа в камышах и час обратно. Без добычи возвращались редко. А добычей были утки, гуси и местные зайцы. Утки и гуси были, как правило, российскими. Они добираются до Индии, спасаясь от наших зимних холодов. Выезжали на охоту затемно, чтобы быть на месте к рассвету. И только забрезжит рассвет, начинается чудо — поднимается гомон птиц, они встают на крыло и летят с полей на воду, летят сотни, тысячи разных водоплавающих жителей болот. Тут утки, пеликаны, розовые фламинго, гуси, журавли, кулички. Шум и свист крыльев, кряканье и трубный крик гусей и журавлей. Азарт охоты увлекает, не обращаешь внимания, что холодная вода уже по пояс и выше, — важно не промазать и не потерять подранка, если такое случается.

Однажды мы взяли с собой на охоту приезжего гостя из Москвы, нашли ему ружье и патроны. Но в воду он почему-то с нами не полез, остался на твердой земле. Когда рассвело, собрали добычу, устроились на берегу передохнуть. И здесь гость нас удивил своими вопросами. Он спросил, почему мы не боимся водяных змей. Он где-то читал, что этот вид змей самый ядовитый в Индии. На наши заверения, что за все время охоты на болотах мы ни разу не видели змей, он торжествующе воскликнул: «А это что такое?» — и указал на воду. Там действительно плыла большая, более метра, змея. Все оторопели. Но от охоты никто не отказался.

И другой любопытный случай на охоте. Где бы вы ни остановились, в самом безлюдном месте, через короткое время возле вас появляются вездесущие индийские мальчишки. Когда рассветает, они охотно за плату могут достать вашу добычу из воды. Я обычно сам доставал своих уток, а некоторые товарищи предпочитали полагаться на помощь мальчишек. С нами в тот день были два индийских паренька. Они добросовестно поработали, заработав каждый по 10–15 рупий. В это время на нас налетела стайка уток, и наш товарищ добыл еще одну крякву. Он попросил ребят достать его последнюю добычу. Но ребята дружно отказались, заявив, что на сегодня они и так хорошо заработали. Товарищ, узнав, что они заработали по 15 рупий, предложил им 10 рупий за эту утку. Мальчишки отказались. Тогда он предложил 20 рупий, но опять последовал отказ. И логика была железной — на сегодня им хватит, а завтра они будут готовы это сделать и за меньшую плату. Товарищ был вынужден сам лезть в воду за добычей, сожалея о своей жадности. У него и так были на поясе три утки.

Через год мы с женой покинули прекрасную Индию, но поехали не домой, а нас ждала Малайзия.