Возмездие Мары Дайер

72

Каждое принятое решение понемногу меняет нас.

Такая мысль непроизвольно появилась у меня в голове. Прежде я уже выбирала Ноя и хотела сделать это снова, раз уж мы оба узнали, кем и чем являемся. Плевать, если это меня изменит. Важно, как это изменит его.

— Ты делаешь меня счастливее, чем я заслуживаю, — прошептала я. Его прикосновения, запах, все отвлекало меня.

Ной улыбнулся.

— Тогда почему ты выглядишь такой несчастной?

«Мы с его мамой всегда надеялись, что он поможет создать лучший мир. И он на это способен, но без тебя».

— Я не имею права желать тебя, — мне не удается скрыть горечь в голосе.

— Ты имеешь полное право! Это твой выбор. Наш. Мы не должны быть теми, кем они хотят нас видеть.

Но мы все равно ими были.

— Мы можем жить так, как захотим!

Правда ли это?

Ной снял свой кулон и положил его на ладонь. Он принял решение. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить лицо его матери, слова своей бабушки, но бесполезно. Мне виделся лишь он.

Я покачала головой.

— Я так отчаянно пыталась не любить тебя.

— Жаль тебе это говорить, но ты с треском провалилась. — Он поцеловал меня в одну щеку.

— Вовсе тебе не жаль.

— Ты права. — И в другую.

— Знаешь, когда мы познакомились, я думала, что у тебя было все. Идеальная жизнь.

— М-м-м. — И в шею.

— Да и сам ты был очень даже идеален.

Тут он замер.

— А что ты думаешь теперь?

Поначалу я не отвечала.

— Ты оказался не таким. Наверное, часть тебя всегда знала, какой хрупкой является твоя жизнь, если ты решил рискнуть ею ради меня.

Он покачал головой.

— Ты сама не понимаешь, что даешь мне.

Я хотела услышать это от него.

— Расскажи мне.

— Ты словно зеркало, показывающее, кем я хочу быть, вместо того, кем я являюсь.

Я закрыла глаза.

— Когда я смотрю на себя, то ничего не вижу. А когда на меня смотришь ты? Ты видишь все. — Я почувствовала его пальцы у себя в волосах, на шее. — Я хочу быть тем человеком, которым я становлюсь рядом с тобой.

— Ты и есть он.

Лицо Ноя было непривычно открытым. Убедительным. Он говорил всерьез. Верил собственным словам.

— Быть может, иногда мы видим себя истинных, только если кто-то подсказывает нам, куда смотреть?

Я не хотела, чтобы Ной видел меня настоящую — я справилась без подсказок. Но он нуждался во мне, чтобы узнать правду о себе.

— Может, мы зависим друг от друга, — продолжал он. — Может, мы ненормальные. Может, я глупый, а ты любишь неприятности, и нам обоим было бы лучше поодиночке.

— Может?

Он проигнорировал меня.

— Мне все равно. А тебе?

Список того, что он потеряет, если будет со мной, был длиннее, чем список того, что я могла ему дать. Но мне тоже было все равно.

Ной видел меня израненной и сломленной, грязной и слабой, запятнанной кровью и с чужой улыбкой на губах. Он не съеживался, не передергивался и не прятался. Он знал, какая я, видел, на что я способна, и понимал, что я сделаю с ним в будущем. Но, тем не менее, оставался рядом. С моей стороны было бы глупо отпускать его. Мне можно присвоить много званий — лгунья, преступница, убийца — но я не была глупой.

Можно знать и не любить человека, а можно любить и не знать. Ной любил и знал меня. Более того, он сам меня выбрал. Я не могла дать ему вечность, хоть он ее и заслуживал. Я не могла спасти его, хоть и хотела. Но я могла подарить ему сегодня. Эту ночь. И попытаюсь подарить ему завтра, и каждый последующий день, пока на то будет возможность. Мне этого недостаточно, но ему — вполне.

Я подняла голову и спросила:

— Что ты сделаешь, если я поцелую тебя?

Он сделал вид, что задумался на неприлично долгое количество минут, и сказал:

— Я поцелую тебя в ответ.

Мне так долго приходилось жить на объедках — мыслях о нем, воспоминаниях. Но теперь, когда он здесь, так близко, такой желанный, я внезапно осознала, что изголодалась.

Обняла его за шею и нежно поцеловала. Его рука задела край моей кофты. Ощущения от его прикосновения были сравнимы с бурей, грозовыми тучами, ревом молний. Я чувствовала слишком много и одновременно слишком мало. Выгнула спину и поцеловала его сильнее, грубее.

Иногда можно ввести себя в заблуждение, что нет ничего хуже, чем желать кого-то, кто для тебя недоступен. Это не так. Можно хотеть кого-то, наслаждаться им и хотеть еще больше. Всегда. Я никогда не насыщусь.

Мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, и прижались лбами. Он не говорил, что любит меня. Да это и не нужно. Я чувствовала это по тому, как прижималась его ладонь к моей шее. Глаза Ноя были закрыты, и мое сердце дрогнуло. Он тоже во мне нуждался.

То, что произошло, всегда будет неотъемлемой частью нашей жизни, но мы пережили ее. Мы все еще здесь. В конце концов, наша завеса падет, но я буду бороться, чтобы она оставалась наверху как можно дольше. А пока в мире существовали только мы, мы вместе, и ничто не стояло у нас на пути.

Тем не менее, в моей голове проигрывались слова Дэвида Шоу, пока я вела Ноя в дом и на второй этаж.

«Он бы не полюбил тебя, не будь ты такой».

Но я такая, какая есть. И он тоже.