Возвращение блудного Брехта

Событие двадцать восьмое

Ушаков Андрей Иванович в Реальной истории руководил Тайной канцелярией долго, и прославился вместе с Анной Иоанновной, как кровавый сатрап, погубивший десятки тысяч человек. Может так и было? Только вот Брехт где-то читал, что вся эта репрессивная машина состояла то ли из двадцати, то из сорока человек. Как можно десятки тысяч запытать таким малым количеством пытчиков? Стахановцы. Врут, должно быть, опять историки?

С Ушаковым они сидели сейчас на лавочке в ротонде деревянной в Измайлово, куда на следующий день после стрельб решила перебраться Государыня. Как же, Бирон напомнил ей про счастливое детство, и ностальгия по беззаботным временам подтолкнула Анну Иоанновну к срочному переезду.

— Там сейчас тюльпаны зацветут. Красота!

Собрались мигом и переехали. Поехали. Ещё только светать начало.

Нда. Много воды за три десятка лет утекло, да даже за два с половиной, всё одно много. Резиденцию царскую почти забросили. Никто из власть предержащих там десятилетиями не появлялся, денег без меры почти, как раньше, не выделяли, количество работников резко сократили. Гнили терема, заиливались пруды, зарастало всё малинником. Бились дорогущие стёкла в оранжереях. И даже ротонда эта прохудилась. Деревянная крыша частично подгнила и от обилия снега в одном месте провалилась. Сейчас через дыру в крыше на уединившихся заговорщиков светило ярко вымытое после утреннего дождя солнце.

Вокруг суетились слуги и нагнанные из Измайлово и других окрестных сёл крестьяне. Царскую резиденцию пытались привести в божеский вид. В самих теремах тоже в каждой комнате было по десятку человек, чего-то колотили, трясли скатерти и ковры, вытаскивали перины проветриться. Суета сует. Не Бирон сказал. Царь Соломон. Ему приписывают данные слова. Vanitas vanitatum et omnia vanitas (с лат. — «Суета сует и вся суета»).

Брехт, примерно такой результат поездки и ожидавший, предложил сначала отправить туда людей порядок навести, но императрице приспичило. И самое интересное, что она, похоже, ни о чём не жалела, Анна носилась по дворцу и по парку и всем указание давала, её можно было увидеть сразу в нескольких местах. Нравилось Анхен непосредственно участвовать в наведении порядка. Руководить процессом. Голос Государыни, чуть хрипловатый, покричи столько, у любого охрипнет, постоянно с разных сторон долетал до ротонды, в которой Иван Яковлевич решил переговорить с будущим главой КГБ. Сюда тоже сунулись крестьяне с досками, лестницами и топорами, но Брехт их шуганул. Попозже. Пойдём обедать и начнёте. До обеда был час ещё. Как раз хватит время довести до Ушакова, как с точки зрения человека двадцать первого века должна выглядеть политическая полиция.

— Андрей Иванович, — Брехт поплотнее закутался в полушубок. Солнце-то солнцем, но ветер холодный, да и от пруда ближайшего тянет сыростью и холодом. Вроде выходили из терема вполне тепло было, так что в одних кафтанах двинулись к облюбованной беседке, а здесь в тени сразу стало ясно, что третье мая — это не третье июля. Потому, Иван Яковлевич послал за двумя полушубками, сейчас сидели завернувшись в них. Ушаков хотел было трубку с собой взять, покурим дескать, но Брехт поморщился. Вина тоже не взяли. Такой разговор нужно вести на свежую голову. — Представьте, что вы уже начальник Тайной канцелярии и вам привели трактирщика, который крикнул «Слово и дело». На опросе он показал, что купец Иван Иванов вчера пил в его заведении и Государыню поносными словами поносил. Ваши действия?

Кого Ушаков видел перед собой? Высокого толстого немца, пролезшего к власти через постель. За что такого уважать. Чего его слушать. Правда, оказалось, что он один из лучших фехтовальщиков. Ну, бывает. Хорошие учителя попались. Немцы вообще народ воинственный. Тем более оба брата Бирона в польской армии офицерами служат и отец тоже был офицером у польского короля.

Вчера оказалось, что стрелок немец тоже первостепенный. Так это из того же следует. Отец научил.

А сейчас ещё и в советчики лезет, как тайный сыск проводить? В этом-то что управляющий мелкого поместья и конюх понимает? Конюх не в том смысле, что на конюшне работает. Не холоп. Дворянин, тут сомнения нет. Просто чрезмерная любовь к лошадям этого фаворита императрицы известна. Даже Екатерина первая вызывала его из Курляндии, чтобы посоветоваться с покупкой представленных ей лошадей.

— Чего тут думать. На дыбу. Там все расскажет. Если сообщников нет, то плетьми на площади высечь, язык вырезать и в Сибирь. — Да, а Брехт слышал, что Ушаков не больно был кровожаден. Или это он перед ним рисуется? — А вы, что, Иван Яковлевич, другой способ знаете рот заткнуть клеветникам?

— Я человек рачительный. Немец же — перец, колбаса.

— Что?

— Так поговорка. Я бы на дыбу вешать не стал. Потом какой из него работник?! И язык вырезать не стал. Если он повинился, мол, пьяный был, бес попутал, то почти простил бы.

— Что пьяный сболтнул, о том трезвый думает, — затряс головой Ушаков.

— Ну, да что у пьяного на языке у трезвого на уме. Это правда. И народ сейчас думает, что Государыня из Курляндии немцев понавезёт и совсем на Руси от них житья не будет. Кровь будут сосать с русского человека. Нужно не вырыванием языков, а действительностью людей переубеждать. Но спускать тоже нельзя, а то распустим народец. Однако нет ведь никакой пользы от бывшего купца с вывернутыми руками и вырезанным языком в Сибири. Принцип есть такой. От каждого по способностям. Нужно, как признается купец, что поносил государыню, выбор ему предложить. Либо ваш вариант, либо десять плетей на площади, а потом половину имущества чтобы потратил на обеспечение вашего полка. Чтобы солдаты и офицеры были одеты в хорошие из качественной ткани мундиры, чтобы был порох и пули, чтобы тренироваться было чем. Лошади были быстрые и выносливые. На это деньги надо. Пусть купец сразу половину или даже треть денег на армию пожертвует и потом каждый год, скажем, десять процентов от прибыли отчисляет на добровольном начале. Гораздо больше пользы, чем от вырванного языка и ссылки в Сибирь. Он ведь всем рассказывать об этом будет. С языком-то. И люди, его знающие, задумаются. Вот живой пример рядом каждый день до чего вино хлебное и длинный язык доводят. А так — вырвали язык и нет этого Ивана Иванова. Забыли про него. И сами стали болтать. А купец ещё и славить будет Анну Иоанновну за добросердечность.

Событие двадцать девятое

Ушаков откинулся на спинку лавки и с некоторым удивлением серыми своими глубоко сидящими глазами посмотрел на Бирона. Не ожидал. Нет. Не прав немец.

— Так имущество и так у него в казну отойдёт.

— Разворуют и сгноят. Подумайте хорошенько о моём предложении, Андрей Иванович. Просто представьте, если таких Ивановых будет тысяча. Две тысячи. А вот другой пример. Есть у нас почти законная дочь Петра — Елизавета. Мне сказали, что сейчас у неё есть фаворит. Как я почти. Шубин фамилия. И он начинает поносить Государыню пьёт с преображенцами и предлагает им снести с престола Анну Иоанновну и посадить свою любовницу Елизавету, обещая им повышение званий и золотой дождь, что на них прольётся. Каковы ваши действия? Эта информация точная. Мне Иван Салтыков сказал, что сам был на такой пирушке. Он плюнул и ушёл.

Андрей Иванович вскинулся. И хотел что-то сказать. Передумал. Снял треуголку. Поправил парик. Думал. Брехт не торопил.

— Не вижу я другого пути кроме дыбы и четвертования потом. Или опять скажете нужно простить и заставить армию снабжать?

— Нет конечно. Про четвертование только подумал бы. Подумайте и вы, может, можно тоже экономические меры применить?

— Ну, тут-то точно конфискация имущества и передача земли, поместья и крестьян верному слуге Государыни. Не разворуют и не сгноят. — Победно глянул на Брехта будущий глава Тайной канцелярии.

Так ли он умён, как про него пишут? Иван Яковлевич даже подсказал ему, а тот упирается.

— Начнём с Елизаветы. Пока она сидит в России — она всегда будет в центре заговоров. Нужно, как можно быстрее, выдать её замуж. И как можно дальше от России. Португалия какая-нибудь. Италийские и южногерманские княжества. А пока убрать всех мужчин из её окружения и под страхом смерти запретить к ней даже конюхам и золоторям мужского пола приближаться. И тем более докторам. Бабки знахарки есть. Лестока же нужно немедленно отправить, как вы и хотели, на Камчатку со сменой фамилии и женить там на местной айне. Народность такая там есть. Красавицы, говорят. И Шувалова в уральские или сибирские городки комендантом отправить. А с Шубиным я бы так поступил. Где-то там, на востоке, есть река Иртыш, в тех местах, где степи начинаются. Там ещё крепость Тара есть. Туда его отправить, Шубина этого, со всеми домочадцами и крестьянами и с ротой солдат. Пусть городок новый организуют. И не четвертовали и город новый основали. Остальным наука, а России приращение освоенных территорий.

— Интересно, не думал о таком способе наказаний. — Снова полез под парик Ушаков. Вши небось, или вспотела голова под париком. От мыслей? Блин. Хотел же Брехт с Анхен основательно о париках поговорить.

— Главное, что такой метод наказания нужно сделать не единичным, а постоянным. Попался на злоумышлении против Государыни забирай всех своих крестьян и городок новый основывать айда в земельку сибирскую. Попался на воровстве денег из казны и туда же. И даже не совсем так. Нужно ещё, чтобы товарищи эти перед отъездом купили на все свободные деньги, и деньги полученные от продажи имения, крестьян крепостных в Курляндии. И их туда в Сибирь с собой забрали.

— В Курляндии??? Зачем!!!??? — сдёрнул парик Андрей Иванович и выпучился на Бирона.

— Даже не знаю, как объяснить. Ассимиляция малых народов враждебных России.

— Ассимиляция?! Что это? — встрепал куцые серые волосики Ушаков. Захотят ли дворяне от париков избавляться? Вон лысины под ним не видно, а все царедворцы люди в возрасте.

— Живя среди русских в оторванности от своих мест и не имея церкви своей, поневоле станут православными и будут говорить на русском, а в третьем поколении и забудут, что они курши или летгалы и станут обычными русскими людьми. Мы получим заселённую Сибирь и отсутствие восстаний этнических на западе России.

— Сложно как всё.

— Ничего. Поведётесь со мной и разберётесь. Пословица такая есть. С кем поведёшься от того и наберёшься. Ладно, Андрей Иванович, мы о самом главном пока не поговорили. О структуре вашей Тайной канцелярии.

Событие тридцатое

Не дали договорить. Припёрлась жена. Которая настоящая.

— Эрнст, Анхен, зовёт перекусить. Притомилась Государыня. Хочет чай попить с блинами и мёдом.

— Блины это гут. Хорошо. Андрей Иванович, приглашаю и вас с нами блины откушать, позже поговорим. Дела важные. Нельзя откладывать. Сразу после чая и обсудим.

Пока добирались через растревоженный муравейник царской дачи, Брехт обдумывал, говорить Анхен в присутствии Ушакова, про то, что Иван Салтыков поведал ему про Шубина или оставить всё, как есть. Назначат Андрея Ивановича начальником Тайной канцелярии и пусть у него будут руки по локоть в крови. А господин Бирон будет почти белым и пушистым. И решил, что нет. Анхен в Реальной истории так и не решилась насильно выдать Елизавету за муж. И это стоило многим сподвижникам Бирона свободы. А сам Эрнст Иоганн двадцать лет с гаком в ссылке в Ярославле просидел, практически в той же тюрьме, только камера побольше.

У главного трёхэтажного терема есть своеобразный балкон. Он с трёх сторон вписан в терем и только одна сторона — южная лишь наполовину зашита. Солнышко, должно быть, там уже нагрело всё, так как Государыня была в одном парчовом платье. Самоваров никаких ещё нет. Или здесь пока нет, чай принесли сразу в больших фарфоровых чашках. Между прочим, подарок конкурента Бирона. И на постель Анны Иоанновны, и на Курляндское герцогство. Сервис саксонского фарфора в подарок Анне Иоанновне привёз Морис Саксонский, когда сватался к ней и стал фактически герцогом Курляндии. В памяти самого Бирона этот кусочек его истории сохранился замечательно. В конце июня 1726 года курляндский ландтаг единогласно избрал Морица герцогом Курляндским и пожелал, чтобы он женился на вдовствующей герцогине Анне Иоанновне. Анна от вида красавца, обделённая любовью и деньгами просто писала кипятком, так хотела под венец. Но его брак с герцогиней вдовствующей не состоялся, так как Россия опасалась утратить свое влияние в Курляндии. Отец женишка — Август II Сильный, польский король, тайно поддерживал избрание Морица, но сейм Речи Посполитой, как и Россия, наотрез отказался признать избрание Морица и объявил его изменником и бандитом. Там была войнушка небольшая. И Ласси в конце концов с поляками справился, а Мориц сбежал в Париж.

Стоп. А ведь Елизавету, кажется, тоже хотели за этого красавчика пристроить. Нет. Это ещё тот авантюрист, может вторгнуться с войсками польскими и французскими в Россию и потребовать трон для жены. Пусть там в Европах умирает от сифилиса и водянки. Елизавету нужно пристроить не во вред, а с пользой.

— Анхен, — Иван Яковлевич всё же решил рассказать про Шубина, но с пользой для дела.

Императрица, отхлёбывающая китайский жасминовый зелёный чай из вражеской чашки, вскинула на Бирона глаза.

— Что, душа моя? — сейчас без белил и румян на солнце рябая физиономия сразу в глаза бросается. Хотел ведь отправить посла в Европы, чтобы переговорил с докторами про прививки. Там же два пути, заражаться от выздоравливающих или от коров. У тех на вымени бывают волдыри оспенные и переболевшие ею легко доярки настоящей оспой не болеют.

— Я сейчас рассказывал Андрею Ивановичу про заговор один, что сестра твоя плетёт, через любовника своего. Прими совет, Государыня. Нужно срочно возрождать Тайную канцелярию. А то гвардия вещь такая… Сегодня виваты кричит, а завтра табакерками… На штыки поднимет. И полк Измайловский нужно создавать, как можно быстрее.

— Андрей Иванович, — нахмурилась Анна и поставила на парчовую скатерть чашку, — что за заговор? У вас в полку?

— Кхм, — Ушаков вскочил, чуть стол не опрокинув, — Разрешите…

— Присядь, Андрей Иванович. А расскажу Государыне, — Брехт пересказал Анне то, что ему Иван Салтыков поведал.

— На дыбу и всех причастных казнить! — императрица тоже встала и уставилась грозно на вскочившего опять беднягу Ушакова.

— Анхен, ну успокойся. Андрей Иванович пока не руководит Тай…

— Да! Так пусть руководит. Эрнст, подготовь указ. — Она помотала головой. — Ой. Ваня. Чего же им всем спокойно не живётся?! — Императрица плюхнулась на скамью. — Правильно ты говоришь. Нужно полк создавать в противовес старой гвардии и канцелярию Тайную возродить. Подготовь прямо сейчас два указа. А с Лизкой — дочкой портомойки этой я сегодня же разберусь!

— Не сегодня. Дай команду графу Остерману подготовить список женихов в немецких землях. Желательно на западе и юге империи Австрийской. Подальше от России. А… — Иван Яковлевич замер, воспоминание князя Витгенштейна сейчас отличную штуку ему подсказали.

— Что, душа моя?

— Нужно выдать её за Надира. Это Иранский принц и великий полководец. Он поможет нам в войне с Турцией. С Портой. Вот куда надо слать срочно Остерману послов.

— Так он басурманин.

— А она убьёт тебе или в монастыре спрячет, если переворот совершит.

— Надир. Надир. Что-то мне вице-канцлер докладывал про этого воина османов побеждающего. А весело будет. Отправь, Ваня, срочно гонца, пусть Андрей Иванович быстрее сюда едет. Дела важные. Хватит ему болеть уже.