Возвращение на родину

Глава XIII

Нельзя было терять ни дня. Нам предстояло проделать около ста пятидесяти миль, прежде чем мы достигнем границы Франции. Сто пятьдесят миль по неприятельской стране, по дорогам, запруженным двигающимися войсками, кавалерией и пехотой, не считая всего того, что всегда тянется за действующей армией! Хотя мы и обеспечили себя средствами передвижения, вполне могло случиться так, что мы будем лишены их по дороге. Если так, то нам придется идти пешком. Во всяком случае, предстояло учесть все трудности такого продолжительного путешествия. Кто мог бы поручиться, что везде, от этапа к этапу, мы встретим постоялые дворы, где можно будет поесть и отдохнуть? Никто, разумеется. Мне, привычному к лишениям, к долгим переходам, все нипочем, но ведь я не один! От господина де Лоране, семидесятилетнего старика, и двух женщин — барышни Марты и моей сестры — нельзя было требовать невозможного.

Разумеется, я приложу все усилия, чтобы доставить их во Францию целыми и невредимыми, причем я знал, что каждый из них тоже будет стараться по мере сил.

Как я уже сказал, лишним временем мы не располагали. К тому же полиция собиралась теперь зорко следить за нами. Двадцати четырех часов на выезд из Бельцингена и двадцати дней, чтобы выехать с немецкой территории, будет достаточно, если ничто не задержит нас в пути. Паспорта, выданные нам Калькрейтом в тот же вечер, были действительны лишь на этот срок. По его истечении нас могли арестовать и заключить в тюрьму до самого окончания войны! Что касается паспортов, то в них обозначили маршрут, уклоняться от которого мы не имели права, и нам надлежало визировать их во всех городах и селах, указанных в нашем маршруте.

Кроме того, было весьма вероятно, что события станут разворачиваться с необычайной быстротой. Возможно, в настоящий момент на границе уже идет обмен пулями и картечью?

На манифест герцога Брауншвейгского французская нация, устами своих депутатов, ответила так, как и подобало, а председатель Законодательного собрания обратился к Франции с громогласным призывом: «Отечество в опасности!»

Ранним утром 16 августа мы были готовы к отъезду. Все дела уладили. Дом господина де Лоране оставался на попечении старого слуги, служившего у него многие годы, на преданность которого можно было положиться. Этот славный человек костьми ляжет, но заставит уважать собственность своего хозяина.

Что касалось дома госпожи Келлер, то, пока на него не найдется покупатель, в нем будет жить горничная-немка.

Утром в день отъезда мы узнали, что лейб-полк покинул Борну, направившись в Магдебург.

Господин де Лоране, барышня Марта, сестра и я попробовали в последний раз уговорить госпожу Келлер отправиться с нами.

— Нет, друзья мои, не настаивайте! — отвечала она. — Я сегодня же поеду в Магдебург. У меня предчувствие какого-то большого несчастья, и я хочу находиться там!

Мы поняли, что все наши старания тщетны перед решением непреклонной госпожи Келлер. Нам оставалось только проститься с нею, сообщив ей, через какие города и села нам предписано проезжать.

Нашему путешествию предстояло совершиться следующим образом.

У господина де Лоране имелась старая дорожная карета, которой он уже давно не пользовался. Эту карету я нашел вполне подходящей, чтобы преодолеть расстояние в сто пятьдесят миль. В обычное время путешествовать, используя лошадей, имеющихся на почтовых станциях при дорогах конфедерации, нетрудно. Но теперь все они реквизированы для армейских нужд, перевозки боеприпасов и продовольствия. Рассчитывать на перекладных не приходилось.

Чтобы устранить это препятствие, господин де Лоране попросил меня подыскать, не останавливаясь перед ценой, пару хороших коней. Мне, как знатоку этого дела, удалось отлично выполнить его поручение. Я нашел пару лошадей, может, несколько тяжеловатых, зато очень выносливых. Затем, сообразив, что нам придется обходиться без почтовых кучеров, я предложил для этого дела свою особу, на что, конечно, получил согласие. Разумеется, кавалериста Королевского пикардийского полка не надобно учить, как править упряжкой!

Пятнадцатого августа в восемь часов утра все было готово. Мне оставалось лишь влезть на козлы. Мы как будто обо всем позаботились. Так, у нас имелась пара хороших седельных пистолетов[84], с которыми можно было держать мародеров[85] на почтительном расстоянии. А в наших дорожных сундуках — достаточно провизии на первое время. Решили, что господин и барышня де Лоране будут сидеть в глубине кареты, сестра же моя займет переднюю скамейку, напротив барышни. Сам я, одетый в добротную одежду и снабженный вдобавок толстым балахоном, смогу не бояться плохой погоды.

И вот состоялось наше последнее прощание. Мы расцеловались с госпожой Келлер, тоска сжимала сердце: свидимся ли мы когда-нибудь?

Погода стояла довольно хорошая, но к полудню могла наступить большая жара. А потому я решил выбрать именно это время — между полуднем и двумя часами, — чтобы дать отдых лошадям. Ведь дорога-то нам предстояла длинная!

Наконец тронулись в путь, и я, свистом подгоняя лошадей, лихо защелкал в воздухе кнутом.

По выезде из Бельцингена ехали, не слишком страдая от скопления войск, шедших в Кобленц.

От Бельцингена до Борны — не более двух миль, и мы через час уже приехали в это местечко.

Уже несколько недель здесь стоял гарнизоном лейб-полк. Именно отсюда он и направился в Магдебург, куда собиралась госпожа Келлер.

Марта в сильном волнении проезжала по улицам Борны. Она представляла себе господина Жана, следующего под началом лейтенанта Франца по этой дороге, которую предписанный маршрут вынуждал нас теперь покинуть и взять юго-западное направление.

Я не стал задерживаться в Борне, предполагая сделать остановку через четыре мили, на границе нынешней провинции Бранденбург; но в то время, согласно прежнему территориальному делению Германии, нам предстояло добраться до дорог Верхней Саксонии.

Пробило полдень, когда мы подъехали к этому месту у границы, где расположились бивуаком[86] несколько кавалерийских отрядов. У дороги стоял одинокий кабачок. Там я смог задать корм лошадям.

Мы пробыли здесь целых три часа. В течение первого дня путешествия казалось благоразумнее поберечь лошадей, чтобы не слишком утомить их с самого начала.

В этом местечке нам надо было завизировать наши паспорта. То, что мы являлись французами, стоило нам нескольких косых взглядов. Ну, да эка важность! Ведь у нас все было в порядке. Впрочем, принимая во внимание, что нас выдворяли из Германии в «такой-то» срок, самое лучшее было не задерживать нас в пути.

Мы намеревались переночевать в Цербсте. Вообще решили ехать только днем, если этому не помешают какие-нибудь исключительные обстоятельства. Дороги представлялись настолько небезопасными, что благоразумнее было не рисковать ездить по ним в темную пору. Слишком много малоприятных шалопаев шныряло по стране.

Прибавлю, что в здешних северных местностях ночи в августе короткие. Солнце встает около трех часов утра и заходит не ранее девяти вечера. Так что остановки будут длиться всего несколько часов[87] — только-только чтобы дать отдых нам самим и лошадям. А если возникнет необходимость поднатужиться, что ж, поднатужимся!

От границы (где наша карета остановилась в полдень) до Цербста — семь-восемь миль, не более. Следовательно, мы могли проехать это расстояние за время от трех часов дня до восьми часов вечера.

Тем не менее я прекрасно знал, что нам не раз придется столкнуться с препятствиями и задержками.

В тот день на дороге у нас вышла стычка с человеком, похожим на лошадиного барышника[88], длинным и сухощавым, худым, как пятничный пост[89], и совсем завравшимся, который решительно хотел реквизировать[90] нашу упряжку. Как он утверждал — для нужд государства. Вот подлец! Я думаю, что он сам и был этим государством, как говаривал Людовик XIV[91], и что реквизицию он производил в свою собственную пользу.

Но не тут-то было! Ему пришлось спасовать перед нашими паспортами и подписью начальника полиции. Тем не менее мы потратили целый час на препирательства с этим мошенником. В конце концов карета наша тронулась в путь, и довольно быстро, чтобы наверстать упущенное время.

Мы находились на территории нынешнего герцогства Ангальтского. Дороги здесь были менее запруженными, так как основные силы прусской армии двигались севернее, в направлении Магдебурга.

Без всяких затруднений достигли Цербста — малозначительного городка, почти лишенного всяких ресурсов; приехали мы туда около девяти часов вечера. Видно было, что тут прошли мародеры, не стеснявшиеся поживиться за счет края. Можно иметь очень скромные потребности и все-таки желать приличного пристанища на ночь. Но среди этих наглухо запертых из предосторожности домов найти такое пристанище оказалось трудным делом. Я уже подумывал, не придется ли нам остаться до утра в карете. Для нас это было еще сносно, но наши лошади? Ведь им были нужны корм и подстилка! Я заботился прежде всего о них, содрогаясь при одной только мысли о возможности лишиться нашего средства передвижения!

Итак, я предложил ехать дальше, чтобы добраться, например, до Аккена, в трех с половиной милях юго-западнее Цербста. Мы могли прибыть туда еще до полуночи — с расчетом выехать оттуда на другой день не ранее десяти часов утра, чтобы не отнимать у лошадей положенного отдыха.

Однако господин де Лоране заметил мне, что нам предстоит переправиться через Эльбу, переправа через нее осуществляется на пароме, и лучше сделать это в дневное время.

Господин де Лоране не ошибался. На нашем пути в Аккен лежала Эльба. И при переправе через нее могли встретиться трудности. Должен упомянуть, пока не забыл, следующее: господин де Лоране очень хорошо знал Германию от Бельцингена до французской границы. При жизни сына он много лет во всякое время года проезжал по этой дороге и легко на ней ориентировался, сверяясь со своей картой. А я следовал этим путем всего второй раз. Стало быть, господин де Лоране был прекрасным гидом[92], и благоразумие требовало положиться на него.

Наконец после усиленных поисков с кошельком в руках по всему Цербсту я нашел конюшню и корм для лошадей, а для нас пищу и кров. Тем самым мы экономили свои дорожные припасы и провели ночь в этом городке лучше, чем можно было предположить.