Возьми меня с собой

Глава 3

Целых три недели Дженни прожила в покое и согласии с миром и самой собой. Сумрачная грязная таверна больше не казалась ни грязной, ни сумрачной – все озарял и волшебно преображал свет надежды. Ведь эта убогая жизнь не навсегда. Скоро приедет Кит и заберет ее отсюда в свой чудесный дом в Девоншире. Как монах четки и как скупец золотые монеты, перебирала Дженни воспоминания об их с Китом любви. Только одинокими ночами, в своей каморке на чердаке, Дженни позволяла себе молиться о том, чтобы он приехал за ней поскорее. Днем она не пускала в душу ни предательский страх оказаться обманутой, ни тем паче отчаяние.

Однажды Дженни решила поделиться своей тайной с Барбарой, но та лишь от души посмеялась над верой Дженни в возвращение своего возлюбленного.

– Глупышка Дженни! Такие, как он, никогда не возвращаются к таким, как мы. В другой раз в утешение бери с них что-то посущественнее, чем обещания вернуться. Бери пример с меня. – И Барбара, приподняв пышные юбки, показала потайной карман, где весело звякали монеты, шлепаясь о ее мясистые бедра.

– Мы так любим друг друга. Я знаю, он вернется, когда сможет, – сказала Дженни. Она больше не обижалась на напарницу за грубость. Приходилось признать, у Барбары было чему поучиться в практическом смысле.

– У меня тоже был в любовниках один джентльмен. Генри Уорнер его звали. Настоящий гранд. Дрался на стороне короля. Дважды спасал ему жизнь.

Дженни прикусила язык – она чуть было не обмолвилась о том, что благородный возлюбленный толстухи Барбары едва ли принадлежал к благородному сословию.

– А у твоего парня титул есть? – словно угадав ее мысли, спросила Барбара, расставляя пивные кружки на полке.

– Нет. Он просто капитан его величества. Кит Эшфорд.

– Вот дуреха! Кит! Кристофер – его полное имя. Так ты вообще ничего про него не знаешь?

– Мне больше нравится «Кит».

Барбара, презрительно фыркнув, отправилась на кухню за едой – крестьяне ели помногу. Дженни смотрела вслед подруге – та шла, ритмично покачивая полными бедрами. Юбка из домотканой холстины зазывно колыхалась. Дженни ни за что не стала бы делиться с Барбарой своим секретом, но та подсмотрела, как они с Китом целовались у плетня, когда Дженни провожала его на рассвете. Барбара не видела ничего предосудительного в любовных утехах, хотя и не понимала, зачем дарить невинность первому встречному, когда невинность – товар, который можно выгодно продать. Насчет Барбары Дженни была спокойна – она не станет рассказывать тете Рейчел о том, что произошло той теплой июньской ночью, в обмен на обещание Дженни молчать о том, чем время от времени промышляла сама Барбара.

Однако идиллия в душе Дженни длилась недолго. Как-то душным июльским вечером, когда таверна ломилась от жаждущих эля – наутро неподалеку открывалась ярмарка, увеселение, о котором народ забыл на время сурового правления Кромвеля, – Дженни случайно подслушала обрывок разговора и от услышанного едва не потеряла сознание.

– …«Надежда королевства» пошла ко дну. Голландцы вылавливали наших из воды, как гусей из пруда, и тут же сворачивали им шеи…

– Вы хотите сказать, – вмешалась Дженни в разговор, еле выговаривая слова от охватившего ее ужаса, – что корабль потонул?

– Верно, девчонка. А что, у тебя там милый плавал? Дженни молча кивнула, на всякий случай поставив кружки с элем на стол – руки слишком дрожали.

– А как… капитан? Он тоже погиб?

– В него, говорят, ядро угодило. Позор на нашу голову. Англия всегда была хозяйкой на море, да, видно, теперь расклад иной.

– А вы сами-то моряк? – спросила Дженни, опираясь на стол, чтобы не упасть.

– Нет, девушка. Я всего лишь грузчик в порту. Вот, прикатил на ярмарку. Но в Лондоне только и говорят, что о погибшем судне. Я слышал об этом от двоих моряков, которые служили на злосчастной посудине, но им удалось спастись.

Дженни с трудом промямлила слова благодарности и, шатаясь, вышла во двор. Черная тоска охватила ее душу. Что бы там ни говорила Барбара, Дженни всегда знала, что Кит приедет за ней. А теперь все – конец надежде. Никогда больше он не обнимет ее своими сильными руками, не прижмет к себе, не поцелует! Как теперь жить? Как смотреть в лицо беспросветному будущему?

Вначале у Дженни оставалась слабая надежда на то, что все рассказы про затонувший корабль – выдумка, но, порасспросив нескольких клиентов, Дженни убедилась, что ждать ей нечего. Кит погиб. Барбара поплакала с Дженни заодно над ее потерей, а, оставшись одна, Дженни прорыдала всю ночь.

Наутро Барбара уже забыла о горе подружки – она весело напевала, соскребая грязь со столов: сегодня Барбаре разрешили пойти на ярмарку – людей посмотреть и себя показать.

– Я принесу тебе что-нибудь для поднятия настроения, Дженни, – великодушно предложила Барбара. – Я куплю тебе ленту, – решила она. – Какую – красную или голубую?

– Голубую. И еще, не могла бы ты купить мне ниток? Денег у меня нет, но я отдам, как только смогу…

– Ладно, я знаю, что ты честная девушка, – с усмешкой ответила Барбара, развязывая фартук. – Хватит тебе чинить старую одежду и ставить латку на латке! Давно бы велела старой карге купить тебе новую юбку.

Ровно в полдень Барбара была готова – разряжена в пух и прах: лиф из зеленой тафты, весь оторочен кружевом и затянут так, что бедняжка едва могла дышать, а пышная грудь так и стремилась наружу. Красная застиранная юбка, видавшая виды, была, по моде, со шлейфом. Голову Барбары венчала широкополая соломенная шляпа с продавленным верхом, щедро украшенная лентами всех цветов радуги.

Дженни восхищенно ахнула, но тетя Рейчел оказалась не столь тактичной.

– Разоделась, как павлин… – начала было она. Барбара немедленно перебила ее, забыв о вежливости:

– Хватит с нас черного да серого. Находились всласть. Старина Кромвель помер, слава Богу. Это мое лучшее платье, и я…

Барбара остановилась на полуслове, услышав стон, доносившийся из кладовки.

– Господи, да это же Том!

Рейчел со всех ног бросилась в кладовку.

– Что с тобой, муженек?

– Спину себе надорвал! Бочка стала падать, и я попытался ее спасти.

– Эль-то не пролил? – сурово поинтересовалась жена.

– Нет, эль-то я спас, но вот спина моя! Ох!

– Иди полежи. Может, пройдет. Мы подождем.

– Нет, не надо меня ждать. Идите-ка на ярмарку с Барбарой, а я уж отлежусь.

Рейчел охала и причитала, проклиная мужа за то, что надумал лезть в кладовку накануне такого важного и редкого события, как поход на ярмарку.

– Может, и мы останемся? – предложила она Барбаре. – Вдруг Господь дает нам знак, что негоже предаваться греху, и хочет спасти наши души?

Барбара справедливо возмутилась – давно обещанного выходного дня она ждала не одну неделю, и Рейчел наконец склонилась к тому, что пойти надо, но вернуться следует до заката.

– А ты, Дженни, – сказала перед уходом Рейчел, больно схватив племянницу за руку, – смотри не бездельничай. И не смей просить этих дурачков с конюшни тебе помогать. Узнаю, что ты им улыбалась, – шкуру спущу. Я ведь могу выставить тебя в любую минуту. Ты, лентяйка, не делаешь и половины того, что требуется! Твой дядя слишком добр к тебе! Если бы не он, давно бы тебя выбросила пинком под зад!

Рейчел развернулась и, подхватив Барбару под руку, пошла прочь. Барбара успела обернуться и весело подмигнула Дженни, словно советовала не принимать близко к сердцу слова хозяйки. Дженни смотрела им вслед, сжимая кулаки от бессильного гнева. Как же, все ей мало! Дженни работала гак, что к вечеру не чувствовала под собой ног.

После обеда посетителей в таверне было меньше обычного – большинство развлекались на ярмарке. Подметая коридор, Дженни нечаянно порвала юбку. Бегло окинув взглядом зал и убедившись, что кружки клиентов полны и еды хватает, она решила, что успеет подняться в свою комнату, чтобы заштопать юбку.

Наверху было темно и прохладно – раскидистый каштан под окном создавал тень. Дженни подошла к окну, вдохнула полной грудью и приподняла тяжелые волосы, охлаждая шею. Потом достала иголку и нитки и, не снимая юбку, наскоро ее заштопала. Работа была сделана, но Дженни все никак не могла заставить себя пойти вниз – уж очень хорошо ей было здесь одной, в тишине и покое.

– Что это ты тут делаешь?

Дженни вскрикнула от удивления, резко обернувшись на голос. Дядя Том в расстегнутых брюках стоял в дверях.

Он шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

Дженни впервые в жизни по-настоящему испугалась. Том медлил, разглядывая племянницу. Ветхое платье не скрывало приятных округлостей. Распущенные волосы возбуждали.

– У меня юбка порвалась, и я поднялась, чтобы зашить ее.

– Вот незадача.

Том надвигался на Дженни, оттесняя ее к узкой, аккуратно заправленной кровати. Его толстый живот, казалось, заполнил все свободное пространство комнаты. Дядюшка схватил девушку за руку.

– Я слышал, что Рейчел тебе говорила. Не слушай ее. Я здесь хозяин, а не она, так что, если будешь работать как прежде, я на тебя не в обиде.

Дженни судорожно проглотила слюну.

– Я и так много работаю.

– Знаю. Хорошенькие куколки не должны работать так много, если только они не трудятся лежа. – Том Данн усмехнулся, обнажив гнилые кривые зубы.

– Нет! – воскликнула Дженни, выставляя руки перед собой. – Не прикасайтесь ко мне!

– О чем это ты? Разве ты не знаешь, я повредил себе спину. Спроси Рейчел, как я страдал, – она знает, она тащила меня наверх. Нет, Дженни, ты все не так понимаешь. – По ходу дела Том залез к себе в штаны.

– Не прикасайтесь ко мне, не то я все расскажу Рейчел.

– Нет, ничего ты не расскажешь, куколка. Я давно за тобой наблюдаю: вовсе ты не такая невинная, какой хочешь казаться. Думаешь, я не видел, как ты строила глазки тому джентльмену, что заезжал сюда месяц назад. За что, говоришь, он заплатил? За разговоры? Впервые слышу, чтобы это так называли! Что верно, то верно – яблоко от яблони недалеко падает. Какова мамаша, такова и дочь.

Дженни смотрела на него со смешанным чувством страха, ужаса и отвращения.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – наконец пролепетала она.

– Сейчас покажу, – ответил Том и достал из штанов увесистый член.

Одной рукой он перехватил Дженни за обе кисти. Сила у него оказалась медвежья. Не имея возможности пустить в ход руки, Дженни начала пинать его ногами.

– Ну-ну, будь умницей, и ты получишь такое, о чем эти господа в кружевах и мечтать не смеют.

Дженни боролась изо всех сил, но дядя был сильнее – он повалил ее на кровать и прижал к матрасу своей тяжестью.

– Тебе все равно меня не побороть, Дженни. Так к чему надрываться зря?

Дженни затихла. Она боялась умереть от отвращения. Дженни чувствовала, как сгустилась тьма. Вдалеке послышались раскаты грома. Посмеиваясь над ее беспомощностью, Том Данн навалился на нее своим жирным телом.

– Я так долго этого ждал, – шептал он, брызгая слюной. – Ну, давай, – приговаривал он, сражаясь со шнуровкой лифа, – позволь мне посмотреть на твои титьки, пощупать тебя….

Дженни исхитрилась высвободить руку и со всего маху ударила его по голове.

– Ты напрашиваешься на неприятности, – только и сказал он, задирая ее юбку и жадно хватая за ногу.

Гром раздавался все ближе, ветер угрожающе зашелестел листвой.

Том больно ущипнул ее, и Дженни вскрикнула от боли. В полутьме она нащупала ножницы, валявшиеся на полу возле кровати.

– Черт, – пробормотал Том, – давай скорее, а то дождь начнется и эта чертова карга сюда прибежит.

Дженни едва не стошнило, когда Том накрыл ее губы своими, мокрыми от слюны. От него исходил отвратительный запах. Сжав ножницы покрепче, она занесла руку над его спиной.

– Ну, раздвигай же ноги, – задыхаясь, говорил он. – Будь хорошей девочкой.

Вложив в удар всю силу, Дженни воткнула ножницы в спину насильника. Том взвыл от боли. Глаза его удивленно округлились, он приподнялся – как раз настолько, что Дженни успела откатиться в сторону. Одним ловким прыжком она вскочила на ноги и оказалась в углу.

Том в шоке шарил у себя по спине. Нащупав сталь, он изловчился и вытащил ножницы. Кровь хлынула на пол. Дженни в ужасе осознала, что она не убила его, а лишь разозлила еще сильнее. Надо было лучше целиться – тогда она попала бы не в плечо, а между лопатками и убила бы наверняка.

– Ты заплатишь за это! Я вырву у тебя ноги, разорву тебя пополам!

Том наступил ей на подол. Дженни рванулась в сторону, и ветхая ткань разорвалась. Тогда она наклонилась и толкнула кровать на Тома, между ними образовалась преграда. Постель упала на пол, Том запутался в простынях. Она выиграла драгоценные секунды, но еще немного – и будет поздно. Дженни схватила с тумбочки кувшин с водой и швырнула Тому в голову. Он оступился, ударился головой об умывальник, упал – и больше не поднялся.

В этот момент Дженни думала лишь о том, как побыстрее выбраться из комнаты. Страх сдавил горло. Одного взгляда на Тома хватило, чтобы понять – он умер! Между тем начался дождь. Рейчел и Барбара должны вернуться с минуты на минуту. Дженни уже достаточно хорошо знала жизнь, чтобы не рассчитывать на то, что ее оправдают. Ей грозила виселица!

С трудом протиснувшись в дверь – тело Тома преградило проход, – Дженни кинулась к черному ходу и бегом на конюшню. Внизу, в таверне, уже слышались знакомые голоса – это вернулись Рейчел и Барбара. Через несколько минут Дженни была за оградой, одна посреди ливня и бури. Молнии сверкали на грозовом небе, земля сотрясалась от грома. Без гроша, без надежды найти приют и сочувствие – куда бежать, чтобы скрыться от преследования?

Решив, что искать ее станут скорее всего на лондонской дороге, Дженни бросилась бежать в противоположном направлении. Шлепая по лужам, она убегала все дальше от проклятой, ненавистной таверны «Корона и роза». Она бежала, замирая от страха при каждом подозрительном звуке, и то и дело пряталась в кустах. Дженни совершенно обессилела и решила свернуть с дороги. Вымокшая насквозь, в ободранной юбке, подол которой для большего удобства она оторвала так, что виднелись икры, она походила на нищенку. Ноги болели невыносимо. Дженни поняла, что дальше идти не сможет. Ярдах в пятидесяти виднелась роща. Из последних сил она добралась до деревьев и упала. По счастью, два дерева, сросшись корнями, образовали нечто вроде колыбели. Туда Дженни и забралась и тут же уснула как младенец.