Вперед в прошлое – 7

Глава 33 Говорить буду я!

В четверг торговлю я начал пораньше, в два дня уже свернулся и побежал встречаться с Владом на станции Таганская, насвистывая одноименную песню «Любе».

Но Влад сказал мне, что «Птичка» — место, возможно, и перспективное, но до него от метро пилить и пилить, а это не вариант с грузом. Из более-менее адекватных вариантов — Рогожский рынок: и от Казанского недалеко, и от нашей Калининской линии метро.

Я-взрослый не знал, какая судьба постигнет этот рынок. Наверное, или снесут и построят торговый центр, или на его месте вырастет очередная «свечка». Когда Виталя рассказывал про птичий рынок на Таганке, который, оказывается, расположен черт знает где, у меня закралось подозрение, что он путался в названиях, именно Рогожский и имелся в виду. Виталя говорил, много где пробовал стоять со своим товаром, но именно сюда хаживают богатые горожане и даже иностранцы, отсюда большой спрос на экзотику и дорогой товар.

Ну а расположение Рогожинского рынка оказалось идеальным. Правда, перед ним раскинулась стихийная торговая площадь из ящиков и картона, где чего только не было, в том числе товар с юга. Не удержавшись, я подошел к усатому мужику с виноградом и спросил:

— Почем «кардинал»?

— Полторы тысячи за килограмм, — ответил дядька с выраженным южным акцентом. — «Молдова», вот, по тысяче.

«Молдова» была мелкая, битая осой — не то что у меня.

Влад аж закашлялся, а я ощутил себя не мерзким спекулянтом, а спонсором, облагодетельствовавшим Перово. Восемьсот рублей за виноград — похоже, самая демократичная цена в Москве, при том, что и так наценка чуть ли тройная.

— Понял, да? — сказал я Владу, когда мы чуть отошли.

— Совсем от наглости опухли, — буркнул он, но приободрился. — То есть если продавать груши и виноград по тысяче с копейками, будет улетать.

Воодушевившись, он запорхал от торговца к торговцу, как пчела с цветка на цветок, принося мне нектар… нет, просто бальзам информации. Груши, те, которые были по восемьсот у меня — тысяча триста, затрапезные — по восемьсот. Инжира нет ни у кого.

Ой, прав был Виталя! Толкаясь среди покупателей, я невольно выискивал его взглядом. Сколько ему сейчас? Он 1968 года рождения, то есть — двадцать пять лет. Молодой полный сил красавец с огромными планами на будущее.

Мы познакомились в 2015, когда ему стукнуло 47 лет, и обстоятельства год назад выдавили его из Украины в Россию: без гражданства, с трудно диагностируемым заболеванием сердца в виде беспричинных приступов тахикардии, дважды неудачно женатый, без крыши над головой и Родины. С каким упоением он вспоминал свои молодецкие торговые авантюры!

Так хотелось сказать ему спасибо за эти рассказы, которые всех в компании изрядно утомили, но никто не мог заставить его замолчать. И Виталя говорил, говорил, говорил. Когда, выпив, компания разбивалась на кучки, он находил одинокую жертву и приседал ей на уши.

На территории крытого рынка народу было поменьше, чем на улице. Мы миновали ряды с соленьями и цветами, медленно двинулись вдоль овощных, где среди перекупов, в основном азербайджанцев, у которых был разнообразный и красивый товар, выделялись старушки и тетеньки, привезшие то, что вырастили сами или собрали в лесу.

Пусть не так бойко, но торговля велась и здесь. Мы раз прошлись, два прошлись, остановились возле стены понаблюдать.

— На улице лучше, — резюмировал Влад. — Народу больше, сюда просто не доходят. А здесь еще и за место сдерут, так что не вижу смысла переплачивать.

— Он есть. Смотри дальше, — ответил я.

— Куда смотреть? — не понял он.

— В недалекое будущее.

Влад задумался, потирая переносицу. Поразмышлял с минуту и помотал головой. Пришлось объяснять:

— Первое. Это сегодня +17, и мы в куртках сварились заживо, а с 17 октября, с воскресенья то есть, обещают похолодание. Сырость, снег с дождем… Много ты на улице настоишь? Еще пара недель — и мороз ударит, и вся эта братия ломанется сюда. Как думаешь, хватит им тут мест?

Он криво усмехнулся. Я продолжил:

— И это еще не все. Чтобы торговать возле метро, дед ежедневно платил ментам по две тысячи.

— Понял, типа за крышу.

— Ну да, а тут твоя крыша — администрация. Ты, помимо ежедневных сборов, которые обычно небольшие, платишь бронь за место, и никто тебя не трогает. На улице же от ментов, братвы и черных устанешь отбиваться. В итоге получается дешевле.

— Откуда ты это знаешь? Тебе лет-то…

— Пятнадцать скоро, — ответил я и соврал: — Дед всему научил, а сейчас он в гипсе, приходится самому крутиться.

— Ясно. Ну что, идем на переговоры? Раз уж если договариваться буду я, какими суммами мы оперируем? На сколько рассчитываем за бронь? Как заломят сотку в месяц!

— Две тысячи в день, шестьдесят — это максимум, — припечатал я. — Если захотят больше — торгуйся.

Влад сморщил нос, ссутулился. Сделался маленьким и жалким. Я знал, что он очень-очень хотел сказать: что это стыдно, он не умеет торговаться и давить. Да я нынешний и сам не умею, а что делать?

Сможет ли он показать зубы, если загнать его в угол, или перевернется кверху лапками? Не это я собирался проверять, мне просто нужен был взрослый. Не получится здесь — пойдем на другой рынок, на Рижский, например, или Дорогомиловский, или какие еще есть? Их расположение не такое удобное, но куда деваться?

Бродить по рынку в поисках администрации я не стал, просто подошел к торговке цветами, сутулой женщине с лошадиным лицом, судя по ассортименту, перекупщице, и спросил:

— Извините, скажите, пожалуйста, с кем можно переговорить об аренде места? — тетка округлила глаза, и я добавил: — Хотим фруктами торговать. Подскажите, пожалуйста, чтобы не обманули.

Я сделал жалобное лицо, но это не помогло.

— Купи цветок, — буркнула она. — Одна штука — четыреста рублей.

Пришлось раскошелиться.

— В администрации, это там, — она рукой указала направление, — сидит Анатолий Карлович, он за это отвечает. Запомнил?

— Анатолий Карлович, — повторил я и протянул ей «сникерс», — спасибо вам огромное!

Женщина всплеснула руками и спрятала шоколадный батончик в кармане фартука. Она торгует цветами, но вряд ли кто-то ей их дарил. И шоколадки — вряд ли. Но дарить у нее же купленную гвоздику я не стал, нечего было вымогательство разводить.

— Готов? — спросил я у Влада нарочито бодро.

Он кивнул, хотя на самом деле готов не был, и поплелся следом, не желая того, признав вожаком пятнадцатилетнего пацана. Знал бы он, как я сам боюсь, аж кишки смерзаются!

Как он в тюрьме выжил с таким характером? Или просто вел себя тихо?

— Ты просто сделай лицо кирпичом и рядом стой, — бросил я. — Сам все скажу.

— Да брось. Просто сформулируй требование. — Влад остановился. — Я буду говорить!

Я кратко повторил то, что мы уже обсуждали, добавил:

— Скажи, что нам нужны два пробных дня, и, если пойдет, с воскресенья мы тут на постоянной основе. Сперва — аванс, тысяч двадцать, а то получится так, что деньги возьмет, но свою часть договора не выполнит или вовсе кинет, потом остальное.

— И какая его часть договора? — уточнил Влад.

— Обеспечить нас торговым местом, это должна быть одна торговая точка на месяц. Он должен проследить, чтобы ее не занимали люди с улицы. Попросту говоря, его торпеды должны гонять оттуда чужих.

— Понятно, — снова кивнул он с видом солдата, идущего на войну.

Мы ненадолго остановились под дверью с надписью «администрация», и Влад постучал, а затем сразу же распахнул дверь.

Взгляду открылась обшарпанная комната, язык не поворачивался назвать ее кабинетом, где полная женщина в клетчатом костюме поливала цветущую китайскую розу. Из мебели тут был только стол со стулом и старый шкаф.

— Здравствуйте, — обворожительно улыбнулся Влад, переступая порог и протягивая эту несчастную гвоздику на длинном стебле. — Милая девушка, где мы можем найти Анатолия Карловича?

Возрастная женщина разулыбалась, волшебным образом превращаясь в девушку, румяную и свежую.

— Секундочку! — Она постучалась в дверь с золоченой табличкой «Директор рынка В. Г. Антонов». — Толя, тебя!

Анатолий, ясное дело, не директор, потому что не В. Г.

Кто директору В. Г. Антонову, интересно, табличку заказывал? Дружный любящий коллектив? Или случайно вышло? Игра букв получилась занятная, как часто бывает, когда имя начинается на Е, а фамилия на Б. Например, Елена Банько. Оставь от имени одну букву…

Из директорского кабинета выкатился розовощекий кругленький мужикок, похожий на Колобка на пенсии: лысый, с подковой волос от уха — через затылок — и до уха и вздернутым носом.

— Анатолий Карлович? — обратился к нему Влад, который тоже преобразился из напуганного паренька в проныру с хитрым прищуром. — Можно вас на пару слов? Мы по делу.

Колобочек выкатился в коридор, запрокинул голову, требовательно глядя в глаза Влада, так и казалось, что вот-вот разинет рот, как птенец, требуя пищи. То есть денег.

— Родственница торгует гвоздиками, — Влад кивнул в сторону цветочного ряда, — посоветовала обратиться к вам по поводу, — дальше он едва слышно проговорил: — долгосрочной аренды торгового места.

— Слушаю вас, — настороженно проговорил Анатолий.

— Нам нужно место на постоянку в овощном ряду. Получше такое место. И чтобы только наше. Так, чтобы никто туда не встал, если придет раньше меня. Сколько будет стоить месячная аренда?

Если бы не сжимающиеся-разжимающиеся пальцы и не бесконечные притопывания, ни за что не сказал бы, что Влад волнуется.

— Две тысячи в день, — припечатал Анатолий.

Интересно, кем он тут работает? Завхоз? Начальник охранников? Мы переглянулись, я кивнул, и Влад сказал:

— Устраивает. Покажите, пожалуйста, свободные места, я выберу.

— Идем.

Начали мы с внутреннего ряда, не проходного. Анатолий указывал на бетонные прилавки, отделанные белой плиткой с наружной стороны. Все они были заняты торговцами, перекупов тут не наблюдалось. Я косился на Влада, вышагивающего с гордым видом, заведя руки за спину, а он поглядывал на меня, рассчитывая, что я дам ему знак, когда появится нужное место.

— Здесь вообще по тридцать тысяч, — сказал Анатолий и глянул вопрошающе, но Влад мотнул головой.

Подходящее место нашлось во втором ряду, между кавказцем, торгующим овощами, и старушкой с зеленью.

— Это, — проговорил я, глядя на старушку с лисичками и боровиками, занявшей свое бывшее место.

Грибы скоро закончатся, и она ничего не потеряет, ей нечего будет продавать. Картошка, лук и морковь — товар ходовой, как и зелень, у этих продавцов наверняка есть прикормленные покупатели, которых может заинтересовать и наш товар. Влад вынес дополнительное условие:

— Два дня пробных и пятнадцать тысяч аванса, когда эти дни пройдут. Если все пройдет гладко, то есть не будет конфликтов со случайными людьми, которые захотят тут обосноваться…

— Не будет, — уверил Анатолий. — Завтра приходите — убедитесь. И поговорим более предметно.

— Сколько стоит ежедневная аренда места? — спросил я.

— Триста рублей. Стоимость весов включена.

Влад, который не умел пользоваться всеми этими гирьками, нервно сглотнул, и его острый кадык дернулся. Ничего, научимся, я тоже не умею.

— До завтра. — Анатолий протянул руку. — Как к вам обращаться?

Влад представился и пожал ее. Меня колобочек, естественно, не замечал.

Мы уставились вослед удаляющемуся человечку, смешно перебирающему ножками. Память будущего завопила, что нужны гарантии в виде договора, расписки, хоть чего-нибудь, но нынешний опыт велел ей замолчать. Длинные витиеватые договора — в будущем, пока они ничего не гарантируют, все на честном слове и вместо печатей скрепляется таким вот рукопожатием и взаимной выгодой. Если захотят кинуть, никакой договор никого не остановит.

Влад протяжно выдохнул и вытер испарину со лба.

— Спасибо. Ты был великолепен! — похвалил его я. — Выручил так выручил.

— Это такие мелочи в сравнении с тем, что сделал для меня ты!

Я слышал, что сидельцы очень следят за языком и не дают пустых обещаний. Очень хотелось в это верить, да и выбора особого не было.

— Если нужна помощь, выйду завтра, — пообещал Влад. — Самому интересно, как что сработает.

— Плачу двадцать процентов от прибыли, — сказал я. — Если демпинговать…

— Что⁈ — удивился незнакомому слову Влад.

— Ставить цену намного ниже, чем у всех, — объяснил я. — Если это делать, нас возненавидят местные продавцы и будут нам гадить. А с такой наценкой, как здесь принято, можно и зарплату тебе повысить.

Влад просиял, хотел возразить, но передумал, представив месячную выручку.

Я прикинул планы на пятницу. Свою торговлю придется свернуть. С остатками, немного винограда, груш и орехов, поставлю Влада, научу пользоваться весами. Сам рвану за новой партией товара, привезу сюда, часть — в Перово. Там, глядишь, Олег освободится, поторгует вторую половину дня, надо урвать последние теплые деньки. Поставлю его, потом — сюда за выручкой, после — к Олегу. Хорошо если к пяти освобожусь.

Так к моменту, когда деду снимут гипс, процесс будет налажен, останется лишь его возглавить. Ему и торговать не нужно будет, только развозить товар да на авторынок мотаться. А я со спокойной совестью поеду домой, по друзьям соскучился — просто жуть. Илюха аж приснился. К тому моменту должно накопиться тысячи две долларов, и можно воплотить что-нибудь глобальное.

Проснулись мечты о своей комнате. Дом! Большой собственный дом с верандой, где будут собираться друзья. Отдельно — спортзал. Отдельно — приют для тех, кому некуда идти, но кто готов меняться. А дальше…

Дальше скрывать достаток будет сложно, и придется лавировать. Хорошо бы к этому времени достичь хотя бы совершеннолетия и научиться навязывать свою волю не только тем, у кого нет своей. Иначе меня просто сожрут, а играть по их правилам мне нельзя.

Вот Влад. Как сложилась его судьба в параллельной реальности? Он умер от воспаления легких? Выжил, но покатился по наклонной? Я никогда этого не узнаю. Главное, что теперь у него все будет в порядке.

На кольцевой наши с ним пути разошлись. Я встал в поезде у окна и, глядя на свое отражение, думал о кругах, разбегающихся по реальности от каждого нашего шага. Мне выпало сотрясать ее, чьи-то шаги едва заметны. Но теперь я точно знаю: каждый шаг может стать точкой бифуркации в судьбе любого человека.