Вперед в прошлое – 7

Глава 7 Миссия невыполнима?

Все рассказав Илье и оставив его на базе за главного, я рванул к бабушке. Пока ехал на мопеде, перебирал разные версии, куда пропал дед, и наиболее благоприятная казалась самой обидной: он мог просто решить, что революция важнее нашей мышиной возни, без него бунтовщикам никак не обойтись, и, что называется, положить на нас болт.

А раз так, он будет активно участвовать во всем, что там скоро произойдет, включая перестрелки. Ну и это значит, у меня нет товара и прибыли, и идею с автомагазином можно отодвинуть до лучших времен. Ну и молиться, чтобы с дедом ничего страшного не случилось. Потом он, конечно, одумается, оглянется назад и устыдится, но что делать, пока его штормит?

Что еще могло случиться? Все-таки он в возрасте. Инфаркт, аневризма, инсульт разбивает и более молодых людей, а тут столько стресса, он и не спит толком, перенапрягается, устает.

Раз есть хоть минимальная вероятность такого исхода, надо ехать в Москву, обзванивать больницы, искать его, он же там совсем один! Да, у него есть деньги, но вдруг он без сознания? Будь он в сознании, уже связался бы с нами!

И не ехать надо, а лететь! Потому что, если дед в беде, нет у меня этих полутора суток! Сколько будет стоить билет в Москву? Сорок, пятьдесят тысяч. Неподъемная сумма для большинства граждан, но плевать! Дед у меня один, и он мне дорог! Надо будет — и сотку выложу.

Есть только одно «но» — пустят ли меня в самолет одного? Вообще, как сейчас происходит посадка, что с безопасностью? Взрослые со мной точно не поедут: у бабушки скотина, мама работает, отец… Да и лететь надо чем раньше, тем лучше, а им надо утрясти вопросы на работе

Я никогда не летал, а я-взрослый в первый раз полетел на самолете в начале нулевых, когда уже понаставили турникеты и в документах на детей придирались к каждой запятой.

Если бы не опыт взрослого, который как собственная память, только черно-белая, я сидел бы дома и завывал от бессилия, потому что просто потерялся бы в той Москве, как выпущенный в город баран. А так, если надо, поеду в столицу один.

При мысли об этом внутри похолодело, и я чуть с мопеда не свалился. Москва огромная! В метро толпа, а когда выходишь на какой-то станции, теряешь ориентиры, и непонятно, куда идти. Тычешься слепым котенком…

Так, отставить панику, я-взрослый там жил! Не потеряюсь, не пропаду.

Сперва я заскочил к Каналье, благо это было по пути.

На расчищенной площадке возле гаража стояла «Волга-24» с покореженным капотом и треснутым стеклом, белая «копейка». Ворота были распахнуты, в гараже громыхали «Мотохед», а им подпевал Каналья из ямы. Он ковырялся во внутренностях старенькой «тойоты».

— Привет! — крикнул я, присаживаясь на корточки.

Каналья явил свой светлый лик. Мой партнер был счастлив и стал взахлеб рассказывать об устройстве иномарок, и чем они отличаются от автопрома, но я его прервал:

— У нас проблемы. Дед пропал, надо его найти.

Каналья распрямился и чуть головой о машину не ударился.

— Как — пропал?

Я быстренько объяснил. Сказал, что, если получится, улечу, и попросил его после работы отвезти меня в аэропорт. Если получится достать билет, если меня пустят, если…

Опять — целый вагон «если».

Но поддержки в его лице не нашел, выслушал, что мал еще для таких подвигов и что он меня выпорет, если я такое выкину. Ну и хрен с ним, не повезет в аэропорт — сам доберусь.

Из мастерской я покатил к бабушке, понимая, что прежде следовало сгонять в кассы, узнать про билеты на самолет и правила перевозки детей. Вот тут память взрослого ничем помочь не могла — я ничего не знал о перелетах в девяностые.

К трем дня я был у бабушки, которая с трубкой металась по двору, не находя себе места. Понятно, что дед — ее старый приятель, но уж слишком она переживает. Ее нервозность передалась даже Боцману, который ходил следом. Она остановится — пес остановится, гавкнет, чтобы себя обозначить, — снова за ней.

— Так и не отзвонился, — сказала она, приложила руку к груди. — Чует мое сердце: беда.

Не знаю, как я считал ее намерение сворачивать горы, но предложил, полностью уверенный в утвердительном ответе:

— Летим?

Она устало прикрыла глаза.

— Я бы — с радостью, но скотину на кого оставлять?

— Юрка не справится? — спросил я с надеждой, все-таки одному лететь в Москву было стремно, да и вряд ли получится.

Бабушка помотала головой.

— У Маруси ночью кур из сарая вынесли. Она услышала, что куры орут — сама в крик: помогите, грабят. А ей ответили: орать будешь, горло перережем. Он смотрит, один у калитки стоит, сколько других, непонятно, и замолчала. Утром заявление написала, но менты такое не расследуют. — Она помолчала немного и сказала: — У меня-то ружье, случись чего, получат по заднице дробью. А Юрка что сделает?

— Значит, полечу один, — скрипнул зубами я.

— Сдурел? — Она уперла руки в боки и нависла надо мной.

— А что делать? Тупо ждать? Вдруг он там в больнице умирает — ни лекарств, ни ухода.

— Или просто занят своими делами, — сказала она без особой уверенности, потом мотнула головой. — Нет, Шевкет — человек слова… Да, ты прав. С ним что-то случилось.

— И он там один! — добавил я. — У него никого нет…

Меня перебил треск телефона в прихожей. К нему мы бросились одновременно, едва не сбивая друг друга с ног.

— Да! — выдохнула бабушка в трубку, оттуда донесся взволнованный женский голос.

— Ирина, — отчиталась бабушка, прикрыв трубку, и переключилась на разговор. — Ну что я сделаю? С ним нет связи. Пропал! Ну откуда я знаю? Подожди немного… Как договорились, так и делай. Да, вези все назад.

Как я понял, речь велась о товаре, который никто не забрал.

— Пусть с поезда продаст, — посоветовал я. — Деньги возьмет себе. Ну жалко ведь, сгниют и груши, и виноград.

Бабушка глянула с интересом и передала мои слова Ирине, но та продолжала истерить, аж я услышал:

— Что я, барыга? Где я продам? Делать мне больше нечего, чем по переговорникам скакать, звонить вам постоянно! Ты бы видела эти очереди!

— Это хорошие деньги, — стояла на своем бабушка, а потом как психанет: — Твою мать, Ирка! Выброси к черту! Раздай бомжам, дура психованная. Конверт только назад привези.

Тетя Ира бросила трубку. Бабушка вздохнула, упершись в тумбу с телефоном.

— Вот же бестолковка! Еще и Мариам товар привезла. Вот куда его теперь? — Она посмотрела на меня. — Некогда этим заниматься!

— Юрка пусть продаст, — посоветовал я. — Хоть по себестоимости. Все, хватит мять… кот хвоста. Тьфу ты, хвост кота. Поехали за билетами на самолет.

Бабушка помотала головой и уронила:

— Я не поеду в Москву. Не могу.

— Просто помоги мне купить билет и договориться с экипажем, чтобы провезли меня без сопровождения.

— А если купим, но не пустят? Билет стоит дорого, очень дорого!

— И плевать! — Хотелось топнуть ногой. — Я не хочу потерять деда. Ну блин! Я был в той Москве, сам там торговал, и ничего!

Бабушка попыталась меня урезонить:

— Ладно, допустим, прилетел ты в Москву — и что? Где там будешь ночевать, если деда нет дома?

— На вокзале. У бабок койко-место сниму. Масса вариантов! Ты сама видела: я выкручусь!

Она невесело рассмеялась.

— И не думай. Назревает гражданская война! Случись что с тобой, я себе не прощу, что отпустила тебя одного.

Вот тебе и положительный ответ. Хотя он и логичный, сдаваться я не собирался.

— А если с дедом что-то случится?

— Шевкет — хотя бы взрослый. Я не хочу иметь две проблемы и две головных боли вместо одной.

— Не поможешь? — прищурился я.

— И Лехе задницу надеру, если узнаю, что он тебе помог.

Черт! Мне ж не нужна помощь как таковая! Мне всего лишь нужен сопровождающий. «Нужна! Еще как нужна!» — вопил опыт меня-нынешнего. Точнее, отсутствие опыта вопило.

И вдруг я понял, что ни один знакомый взрослый мне не поможет — побоится ответственности. Потому действовать надо самому, правда, ума не приложу как. Билет мне точно не продадут. Упасть на хвост какой-то тетке, предложив ей денег за то, что она скажет, что я — ее родственник?

Проблема, в принципе, решаемая, но она требует присутствия взрослого. Так сказать, поводыря. И если не помогут свои, значит, помогут чужие.

— Ты не права, — сказал я, понимая, что еще как права, будь я взрослым, поступил бы так же.

Потому, вкусив бабушкиного борща со сметаной и сделав вид, что смирился и грущу, но на самом деле заправившись перед вылетом, я отправился домой за документами и деньгами. Мои восемьсот пятьдесят долларов, вероятнее всего, поедут обратно, то есть товара на ближайшее время у меня нет. Но и денег мало, двести баксов всего. Ладно, разберемся.

По пути домой я придумал план. Дома про деда ничего не сказал — зачем раньше времени поднимать панику? Наташке сочинил байку, что ночую у бабушки, потому что ей нужна помощь, выгреб заначку, немного огорчившись, что небольшая сумма осталась в Васильевке, и отправился в авиакассы, не особо рассчитывая, что мне продадут билет в Москву, но надеясь получить информацию, которая мне поможет. Правда, непонятно какую.

Когда спускался по лестнице, от волнения прихватило живот. И так три раза подряд, словно что-то не пускало меня в Москву. Оставив мопед на базе, я поделился планом с Ильей, тот не одобрил мою задумку, но обещал молчать, если я пообещаю отзвониться из Москвы. Я пообещал.

В автобусе думал о том, что, когда совсем разбогатею, найму взрослого-поводыря, чтобы таких проблем не возникало. Найду кого-нибудь бесполезного и безобидного, посажу на зарплату. А после повзрослею, получу паспорт, и можно в самостоятельное плавание.

Покупать документы мне нельзя. Если поднимусь высоко, это обязательно раскопают и используют против меня.

Прибыв на место, я долго кружил возле авиакасс, набирался решимости. Наконец набрался, подошел к свободной кассе, чтобы купить билет в Москву, и получил от ворот поворот. Конечно же, нужен паспорт, сведения о пассажире вписывают в билет.

Побродив и подумав, вернулся и предложил денег той же кассирше, чтобы она просто впечатала мое имя в билет. И опять отказ — не пропустят, мол, могут проверять паспорта.

Вот же еж твою дрожь!

Как ни крути, нужен взрослый. Я ощутил себя собакой, которой надо прибиться к человеку, чтобы пройти опасный район. Что ж, буду ждать. Так я и стоял у кассы. Подошли два мужика.

— Есть ли билеты до Москвы на двадцатого октября?

Получите распишитесь! Я начал подозревать, что теряю драгоценное время.

За ними подошла элегантная тетенька, одетая, как француженка в семидесятых:

— В Ленинград, пятого октября… Ну да, Санкт-Петербург, и зачем было переименовывать?

Вот я дятел! Совсем мозги от паники поплыли! Скорее день закончится, чем появится человек, которому билет в Москву нужен именно сегодня! Это же не автовокзал, тут билеты заранее покупают.

С осознанием пришло облегчение, а потом — злость на самого себя. Воображение нарисовало деда в больнице. Его могло парализовать! Лежит он беспомощный, говорить не может, и его никто не лечит, потому что нечем, а я и рад бы помочь, но как⁉

Взрослый я где-то видел, что и в самолет, и на поезд можно было попасть без билета, если просто попроситься за денежку. Это знание давало последнюю надежду, что все-таки получится. Но надо ехать в аэропорт и рыскать там, вынюхивать и спрашивать, кому дать на лапу, чтобы провели к самолету во время посадки.

С проводниками можно договориться, и со стюардессами, наверное, тоже. Вдруг у них есть свободные места? А если нет, посадят у себя в отделении или как оно у них называется. Контроля-то такого жесткого еще нет, и всем нужны деньги. Вот только где найти тех стюардесс?

Потому, нацепив неизменный рюкзак, который за лето сменил цвет с черного на темно-серый, я побежал на автовокзал. Потолкавшись в очереди, взял билет в соседний городок на ближайший рейс. К тому времени было четыре вечера. В аэропорт, который за городом, я попаду в лучшем случае в шесть, а в Москву — хорошо если в десять. А значит — ночевать мне в зале ожидания. Интересно, бомжи там есть? Шушера всякая точно есть.

На такси в аэропорт я добрался в шесть вечера, как и планировал. Сюда я-взрослый прилетал на похороны матери, и сейчас не узнал место. Черно-белой фотографией казалось это стеклянное здание. Никакого пафоса, безлюдно, не то что в будущем. Несколько челноков с клетчатыми сумками. Вездесущие таксисты.

Поправив рюкзак, я остановился — меня сковал страх. Если войду внутрь, обратного пути не будет. Потоптавшись немного и мысленно перекрестившись, я вошел в гудящее здание, где объявили, что рейс в Москву задерживается в виду отсутствия керосина.

Ну да, зарплату задерживают, керосин тоже. Упустил из вида, что может быть и так. Как будто мироздание не пускает меня. А вот черта с два я сдамся! Злость помогла победить страх, и я огляделся, выискивая взглядом сотрудников аэропорта и комкая в кармане ветровки тысячные купюры.

Зал был набит не отдыхающими с чемоданами — челноками с мешками и сумками. Что они туда везут? Орехи? Неважно. Мне нужно на самолет, которому не на чем лететь, ха-ха!

Рядом стояли две тетки-торговки: круглая и дерзкая, похожая на нашу Лихолетову, и длинная печальная, будто тень в чистилище.

— Перенесли до завтра? И шо, ждать? — возмутилась круглая, поигрывая длинным зонтом, похожим на трость.

— Ждать, — вздохнула тощая, с сосульками седых волос, торчащих из-под косынки.

— Да пошли они! — Кругла виртуозно и с чувством выругалась, разрушая миф о том, что полные люди добродушны. — Сутки торчать? Я домой. Утром буду.

— А вдруг полетит, как тот раз? — спросила тощая, оперлась на набитый мешок. — Я останусь.

Круглая поволокла свою тележку, на выходе на нее спикировал носатый таксист, но был атакован, обматерен, едва не избит зонтом.

Подавив страх, я подошел к тощей, которая точно частенько летала в Москву и могла знать все ходы и выходы.

— Здравствуйте.

— Не подаю, — ответила она так печально, что самому захотелось вознаградить ее хотя бы сотенкой.

— Мне только спросить. — Я тоже сделал жалобное лицо.

Тетка скосила на меня глаза, и я поинтересовался:

— Скажите, а к кому обратиться, чтобы попасть на борт самолета без билета?

Глаза женщины округлились, она то ли онемела, то ли просто не знала, что ответить. Наконец отмерла.

— Тебе зачем?

— Надо. Билетов нет, а дед попал в больницу в Москве, он там совсем один, его надо спасать! Срочно.

— Эм-м-м. — Почесав в затылке, она огляделась, выискивая кого-то взглядом.

Ага, есть контакт, я достал тысячную купюру и продолжил натиск:

— Очень нужно! Проводите меня, пожалуйста, к тому, кто отправит меня в Москву.

При виде денег она оживилась, протянула к ним руку.

— Давай.

Я качнул головой.

— Извините, сами знаете, какое сложное время. Вы сначала отведите меня к тому человеку, — я достал вторую тысячную, — и я облеку спасибо в материальную форму.

— Тебя одного не пустят, — с сомнением проговорила она.

— А вы скажите, что я ваш, что меня там встретят. — Пришлось доставать еще пятисотенную.

Ну что ей стоит, блин! Видно же, что она в курсе, сколько и кому платить.

— Сколько это будет стоить? — продолжил я.

— Тридцать тысяч, ну, или тридцать долларов.

— Хорошо, ведите.

Пожевав губами, она таки решилась:

— Стой здесь, стереги мешок.

Женщина куда-то убежала, и меня захлестнули сомнения: что я делаю? Куда лезу? Самолет-то не полетит, рейс, вон перенесли на утро. Может, он вообще не полетит, эта ушлая баба разведет меня на деньги, и все. Сейчас какого-нибудь афериста приведет, он деньги возьмет и ничего не сделает. И я ему ничего за это не сделаю. Блин, уйти, что ли, пока не поздно?

Но я подавил соблазн и решил довести аферу до конца.

Женщины не было минут десять, пришла она со стюардессой в белой блузочке, синей юбке и синем же галстуке, такой элегантной, что я аж залюбовался. Это хорошо, на мошенницу она не похожа.

— Вот, племяннику срочно нужно в Москву. Можно провезти?

Стюардесса шевельнула изящными тонкими бровями.

— Одного⁈ Он же ребенок!

— Меня встретят. Срочно нужно! — взмолился я, складывая руки на груди. — Мама не может лететь, работает, отец тоже, а деду нужна помощь, он в больнице!

— И кто тебя встретит?

— Двоюродный брат, ему восемнадцать! Пожалуйста! Денег на билет мне дали.

Женщины переглянулись.

— Ну, если встретят… — задумчиво проговорила стюардесса.

— Сколько? — улыбнулся я.

— Тридцать, — озвучила она уже названную сумму. — Но самолет в ближайшее время не полетит, нет топлива, когда будет, неизвестно.

— Все равно быстрее, чем на поезде! Но… — я сделал серьезное лицо, — не поймите меня неправильно, деньги я отдам только при посадке.

Женщины рассмеялись, умилившись, а я добавил:

— Так мама сказала.

— И одного тебя отпустила, ага, — кивнула стюардесса, заподозрившая неладное. — Ну ладно, идем на бомжа ты не похож, на воришку тоже.

Тощая тетка нанизала меня на алчный взгляд, я протянул руку со свернутыми деньгами и уронил:

— Спасибо!

Я шел за стюардессой, глядя на ее аппетитные ягодицы, обтянутые синей юбкой. Вот она мне нравится, был бы я постарше, эх! И колечка на пальце нет. Точно попытал бы счастье.

В середине зала стюардесса остановилась, повернулась ко мне и задумчиво проговорила:

— Прямо интрига. На бездомного ты не похож, тот на поезд пробрался бы или добирался автостопом. Просто из дома сбежал, украв деньги?

— Автостопом или поездом меньше внимания привлек бы. Глупо так рисковать.

— Твоя правда.

— Я правда не задумал ничего плохого и даже не был уверен, что получится улететь, а мне нужно срочно. У меня дед пропал. Наверное, попал в больницу — надо спасать.

— И ты один справишься? — не поверила она. — Почему ты, а не родители?

— Они с дедом в ссоре. Я знаю, где он живет. У меня есть ключ. Не волнуйтесь обо мне. Я скоро часто буду в Москву летать, и мы еще увидимся.

Мы вошли в дверь с надписью «только для персонала», на улице, с обратной стороны аэропорта, где рядком выстроились погрузчики, похожие на жучков, стюардесса подвела меня к лысому усачу в жилете.

— Васильевич! — Усач уставился на нее. — Вот, паренька надо в Москву на ближайший рейс.

— Хрен знает, когда ближайший, — прогудел он. — Тот, что в восемь, наверное.

— Доставь на наш борт паренька. Думаю, к утру полетим.

И все. И никаких вопросов.

Через полчаса, расставшись с тридцатью тысячами, я сидел в пустом прокуренном салоне самолета и пытался наложить память взрослого на то, что видел сейчас.

Расскажи тому, кто родился после двухтысячных, что можно было на самолет попасть без билета, причем без великого блата, с улицы — засмеяли бы, а вон оно как. Поди еще и курят во время полета, и водку пьют из горла… Судя по запаху, так и есть.

Половина пути пройдена, невозможное сделано. Осталось прилететь в большую и страшную Москву и найти иголку в стоге сена. Делов-то, ха-ха-ха!

При мысли о предстоящем квесте живот свело спазмом. Хорошо давно не ел, а то случился бы казус. Во я авантюристом стал за каких-то пару месяцев! Как сказал бы я-взрослый — прокачался. Главное — доверять опыту, а не страху, у которого глаза велики.

Что ж, буду доверять.