Враг Рима

Глава 14 ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Массилия, южное побережье Галлии

Фабриций глядел на колонны греческих храмов напротив причала и улыбался.

— Совсем не то, что дома, — произнес он. — Наконец-то я снова в чужих землях.

Пять дней назад римский флот под командой консула Публия Корнелия Сципиона отправился в путь. Фабриций и Флакк плыли на одной из шестидесяти квинквирем, вышедших из Пизы, от западного берега Италии. Прижимаясь к лигурийскому берегу, корабли шли в Массилию, союзный Риму греческий город на южном побережье Галлии. Корабли причалили всего пару часов назад.

— Столько месяцев ушло на болтовню, — согласился с ним Флакк. — Пора уже начать войну с карфагенянами и быстро покончить с этими проблемами. — Он поглядел на Фабриция, который уверенно кивнул, соглашаясь. — Тоже ведь не любишь сидеть сложа руки, а?

— Нет.

Последнее его пребывание в Риме окончательно убедило Фабриция в том, что он совсем не политик. Приходилось оставаться в столице, чтобы не оказаться в стороне от военных дел, но после серии дебатов в Сенате желание что-то делать улетучилось. Один из туров дебатов продолжался больше недели.

— Знаю, истинные причины проволочек, которые устраивают политики, просты, — признал он. — Поскольку большая часть армии распущена, было логично дождаться избрания новых консулов прежде, чем принимать далеко идущие решения. И все равно, зачем же так долго?

— Не забывай, что требовалось обсудить и другие вопросы внешней политики, — укоризненно заметил Флакк. — У Рима хватает хлопот и помимо того, что случилось в Иберии.

— Безусловно, — со вздохом согласился Фабриций. Осознание всего этого далось ему нелегко.

— Филипп Пятый Македонский никогда не был среди лучших друзей Рима, — продолжил Флакк. — Но, предоставив убежище Деметрию Фаросскому, он явно продемонстрировал враждебность.

— Точно.

Деметрий, изгнанный царь Иллирии, сам по себе совсем недавно причинил Республике множество проблем.

— Но надо ли было целый месяц обсуждать этих двоих?

Лицо Флакка сделалось напыщенным.

— Так делаются дела в Сенате, и уже почти три сотни лет. Кто мы такие, чтобы подвергать сомнению столь священное дело?

Фабриций удержался от того, чтобы не ответить кратко. Сам он считал, что Сенат сможет работать намного эффективнее, если ход дебатов будет контролироваться должным образом. И дипломатично улыбнулся.

— Если честно, когда речь зашла о бунте племен в Галлии, они среагировали куда быстрее.

Флакк явно обрадовался смене темы.

— И, как только стало ясно, что сил в новых колониях Плацентии и Кремоне будет недостаточно, отозвали один из легионов из посланной армии. Пока я торчал в Риме, собирая и обучая новых легионеров, хоть ты поучаствовал в боях! — Он погрозил пальцем Фабрицию. — Целых три месяца!

Фабриций уже привык к покровительственной манере общения Флакка, хотя она и по-прежнему его раздражала.

— Тебя там не было. Бойи и инсубры — вовсе не пустяк, — рыкнул он. — Помнишь Теламон? Надо было быстро кончать с этим. Погибли сотни легионеров, и много больше получили ранения.

Флакк покраснел.

— Прошу прощения. Я не собирался приуменьшать заслуги, твои или тех, кто там погиб.

— И хорошо, — умиротворенно ответил Фабриций. — Но это не отменяет того, что нам надо было быть в Иберии уже три месяца назад!

Флакк примирительно махнул рукой.

— По крайней мере, мы уже в Массилии. Скоро сагунтийцы будут отомщены.

— Немного поздновато, не думаешь? — едко спросил Фабриций.

Отказ Сената от решительных действий оставил Сагунт на произвол судьбы, и совесть не давала ему покоя. До сих пор.

— Ладно тебе, — взмолился Флакк. — Мы ведь уже взялись за дело.

— Знаю! — горячо ответил Фабриций. — Но нельзя обращаться с союзником Рима так, как мы обошлись с Сагунтом.

— Ты знаешь, что я с тобой согласен, — тихо сказал Флакк. — Разве я не говорил неоднократно в Сенате о том, Что бесчестно бросать город на произвол судьбы?

— Говорил.

Но наверняка знал, что слова твои особо ничего не изменят, подумал Фабриций. Хотя все равно это характеризовало боевой дух его будущего зятя с хорошей стороны.

— Хвала богам, что мы служим под началом Публия, а не Тиберия Семпрония Лонга, — заметил Флакк. — Мы начнем воевать куда раньше, чем они. Последнее, что я слышал, — это то, что флот Лонга будет готов не раньше чем через месяц.

— Прискорбно.

— А мы тем временем выйдем в море сразу же, как наш флот пополнит припасы воды и еды, — заявил Флакк, хлопая по украшенной рукояти меча.

— Не следует забывать об информации разведчиков, которую должны предоставить местные, — предостерег Фабриций. — О Ганнибале уже несколько месяцев ничего не слышно.

— Потому что он сидит на своей волосатой крысиной заднице в Иберии, попивая местные вина и ожидая нашего прибытия! — язвительно сказал Флакк.

— Возможно, и так, — с улыбкой ответил Фабриций. — Но сам знаешь, предупрежден — значит, вооружен.

Он и понятия не имел, что его слова получат подтверждение всего через несколько часов.

Ганнибала уже давно не было в Иберии.

Согласно словам изнуренных массилийских посланцев, прискакавших на взмыленных лошадях, он был в дневном переходе отсюда.

Флакка и других старших командиров немедленно вызвал к себе Публий. Он расположился в большом шатре посреди одного из укрепленных лагерей легионеров. Фабриций обрадовался и удивился одновременно, получив такой же приказ меньше чем час спустя. Когда он прибыл, то увидел Флакка стоящим снаружи с другими командирами, в том числе Гнеем, старшим братом Флакка, бывшим консулом и легатом, вторым по старшинству после нынешнего консула. Фабриций отдал честь и кивнул Флакку. К его удивлению, будущий зять едва заметил этот жест. В самом деле, на его лице было такое зловещее выражение, что Фабриций задумался, что же могло произойти. Времени выяснять это не осталось. Узнав Фабриция, командир охраны тут же проводил его внутрь.

Они застали Публия за оживленной беседой с молодым массилийским воином у стола, на котором была развернута наспех нарисованная карта. На обоих были бронзовые нагрудники греческого образца, стеганые птериги, защищающие пах и верх бедер, и бронзовые поножи. Но даже неопытному глазу было ясно, кто здесь главный. Доспех массилийца был хорош, но нагрудник Публия, украшенный рельефным изображением лица Геркулеса, словно испускал ореол богатства и величия. То же можно было сказать и о прекрасном аттическом шлеме, стоящем рядом на табурете. Пусть массилиец и возвышался над седовласым консулом, уверенность Публия в себе с лихвой компенсировала разницу в росте. Фабриций уже немного знал командующего и проникся к нему симпатией. Спокойный настрой и простые манеры Публия нравились всем, от рядовых легионеров до трибунов. Гней, его брат, был того же сорта.

Публий поднял взгляд:

— А, Фабриций! Благодарю, что пришел.

Фабриций отдал честь.

— Чем могу быть полезен, командир?

— Сначала познакомься: это командир тех, кто принес нам столь важную весть. Фабриций, это Клеарх. Клеарх, это Фабриций, я уже тебе говорил о нем.

Двое вежливо кивнули друг другу.

— Очевидно, ты уже слышал о местонахождении Ганнибала? — с хитрецой спросил Публий. — Надо было быть глухим, чтобы не услышать.

Фабриций ухмыльнулся. Об этом действительно кричали на каждом углу.

— Говорят, что он со своим войском переправился через Родан, командир, и стал лагерем на восточном берегу.

— Точно. — Публий взглянул на массилийца. — Клеарх?

— Когда дошли вести, что Ганнибал переправился в Галлию, мы организовали дальнее патрулирование малыми группами кавалерии, очень быстрыми. Одна из них и обнаружила карфагенян около двух недель назад. Следила за ними вплоть до западного берега реки. Туда добираться целый день верхом.

Сердце в груди Фабриция подпрыгнуло. Слухи оказались правдивыми.

— И сколько их?

— Примерно пятьдесят тысяч, на первый взгляд. И почти четверть — кавалерия.

Фабриций приподнял бровь. Это куда большая армия, чем та, с которой ему довелось столкнуться в Сицилии.

Публий заметил его реакцию.

— Я тоже удивился. Ганнибал собирается нанести удар по Италии. Фортуна была очень благосклонна к нам, раз мы узнали об этом раньше, чем он пришел. Продолжай, Клеарх.

— Они несколько дней стояли лагерем у реки, сооружая лодки и плоты и, без сомнения, планируя операцию против вольков, воинственного племени, живущего на восточном берегу. Результат операции был превосходен, командир. Ганнибал послал большой отряд выше по реке, где они переправились без помех, а затем ударили волькам в тыл. — Клеарх изобразил кольцо указательным и большим пальцами. — Раздавили их без труда. И с того момента без помех переправили почти все войско. На дальнем берегу остались только слоны.

— Представь, если бы мы высадились неделей раньше и стали бы удерживать переправу… Тогда бы и войне конец! — не скрывая досады, воскликнул Публий, а затем, хитро улыбнувшись, спросил: — Но ведь у нас еще есть шанс, а, Клеарх?

— Так точно, командир. Чтобы переправить через реку слонов, у них уйдет не меньше трех дней. А может, и больше. Несколько предыдущих попыток были неудачны.

— Превосходно. А теперь мне нужен кто-то, кто опытным глазом оглядит карфагенское войско. Командир-римлянин. — Публий глянул на Клеарха. — Ни в коем случае не умаляю заслуг наших массилийских союзников, — добавил он и дипломатично улыбнулся.

— Нисколько не обижен, командир, — тут же ответил Клеарх, подымая руки.

— Естественно, на это дело просились многие, но я считаю, что тут нужен ветеран. Человек, умеющий держать себя в руках. И я подумал о тебе, — сказал Публий, внимательно глядя на Фабриция. — Ну?

Тот почувствовал, как его дыхание участилось. Может ли быть, что Флакк просился на задание, но получил отказ? Тогда понятно, почему у него такое лицо.

— Безусловно, командир, будет сделано.

Публий одобрительно улыбнулся.

— Главное — быстрота. Если отправишься сейчас же, то сможешь вернуться к завтрашнему вечеру. В худшем случае — послезавтра. Мне необходима максимально точная оценка их численности и состава войск.

Фабриций не собирался отказываться от такого важного задания.

— Сделаю все, что в моих силах, командир.

— Сколько у тебя воинов?

— Около двухсот пятидесяти, командир.

— Бери всех. Клеарх вас поведет. — Публий поглядел на массилийца. — Сколько воинов у тебя?

— Две сотни всадников, командир, опытные бойцы.

— Должно хватить, — одобрил Публий, снова поворачиваясь к Фабрицию. — Командовать будешь ты. Избегайте стычек с врагом, если возможно. Возвращайтесь быстрее. К вашему возвращению армия будет готова выступать.

— Есть, командир, — ответил Фабриций, лихо отдавая честь. Клеарх сделал то же самое.

Когда они уходили, консул продолжал разглядывать карту.

Фабриций не стал терять времени. Менее чем через час он вывел из лагеря десять турм, кавалерийских отрядов, и повел их в сторону северных ворот Массилии. Какая жалость, что он не смог найти замену погибшим в недавней войне, подумал Фабриций. Но он был вполне доволен своими кавалеристами, хорошо проявившими себя в летних боях. Все они были из сословия всадников, граждане Рима. Их одежда и доспехи были греческого образца, как и у него самого: беотийские шлемы, выбеленные туники с пурпурной полосой, проходившей от плеча до нижнего края; ноги покрывали высокие калиги из грубой кожи. Все были вооружены копьями и круглыми кавалерийскими щитами, обитыми воловьей кожей. У некоторых были и мечи. Плотная кавалерийская накидка — сагум, — которой прикрывались в плохую погоду, скатывалась и привязывалась к чепраку позади всадника.

Они встретились с Клеархом и его всадниками у самых городских стен. Кавалерия массилийцев не была профессиональной, воины одеты и вооружены совершенно по-разному. Но в целом шлемы, щиты и копья у них были практически такие же, как у римлян. Фабриция порадовала спокойная манера поведения Клеарха и то, как воины подчинялись его приказам. Если дойдет до схватки, наверное, они сделают все как надо.

Массилийцы возглавили колонну, и разведчики поехали на север, остановившись лишь тогда, когда стало слишком темно. Клеарх хорошо знал эти места, но, как он признался Фабрицию, вполне возможно, что карфагенская кавалерия тоже вышла на патрулирование. Нет смысла искать себе неприятности, в том числе — ехать ночью верхом. Фабриций не стал спорить. Осторожность Клеарха выглядела вполне оправданной. Он отдал приказ спешиться и устраиваться на ночлег, не разводя костров. По периметру стоянки поставил часовых, вдвое больше, чем обычно. Еще долго Фабриций ходил от поста к посту, прислушиваясь к ночным звукам. Их задание имело исключительную важность. Если это означало, что ему не придется спать, да будет так. Ничто не должно пойти вразрез с планом. К счастью, он не слышал ничего, кроме криков сов, время от времени звучавших в ночи.

Вместе с Клеархом они подняли воинов задолго до рассвета. Напряжение, охватившее оба отряда кавалеристов, казалось, можно было потрогать рукой. Скорее всего, они встретятся с врагом прежде, чем закончится сегодняшний день. После недолгого разговора с Клеархом Фабриций отправил десять массилийцев разведать путь прежде, чем пойдет основная часть отряда. Вместе с ними он отправил одну турму римских кавалеристов, под командой самого лучшего из декурионов, и приказал возвращаться при первых же признаках неприятностей.

И предчувствия Фабриция оправдались.

Они ехали едва с час, когда галопом прискакал один из разведчиков. Остановил коня рядом с Фабрицием и Клеархом, находившимися во главе отрядов, отдал честь.

— Что там? — сделав глубокий вдох, спросил Фабриций.

— Заметили группу нумидийцев, командир. Милях в двух впереди.

Фабриций замер. Воспоминания о боях с этими легковооруженными всадниками из Африки у него были скверные.

— Они вас увидели?

— Нет, командир, — с ухмылкой ответил кавалерист. — Мы успели скрыться за деревьями.

Фабриций медленно и с облегчением выдохнул. Их не обнаружили… пока что.

— Сколько их там?

— В общей сложности сотни три, не больше, командир.

— Что-нибудь еще?

— Да, командир. Декурион велел сообщить, что в миле отсюда роща, отличное место для засады. Если вы поторопитесь, то сможете укрыться там раньше, чем подъедут нумидийцы.

У Фабриция пересохло во рту. Публий приказал любой ценой избегать столкновений. Однако как это выполнить в нынешней ситуации? Позволить вражеской кавалерии пройти беспрепятственно, а самим продолжить выполнять задание? Тогда есть риск, что им ударят с тыла. Понимая, что все смотрят лишь на него, Фабриций закрыл глаза.

— Три сотни, говоришь? — переспросил он.

— Да, командир.

Фабриций решился. У них 450. Все будет достаточно просто. Он положил руку на рукоять меча и взглянул на командира массилийцев. И с радостью увидел, как Клеарх решительно кивнул в знак согласия.

— Тогда быстрее, — приказал римлянин. — Веди нас к роще.

Вскоре Фабриций и его кавалеристы оказались в роще. Послушав разумного совета Клеарха, они съехали с дороги сразу же, как начались первые деревья. Отличное место для засады. Ловушка должна захлопнуться здесь. Нумидийцы не увидят их следов, и они смогут неожиданно напасть.

А еще Фабрицию очень хотелось получше спрятать своих кавалеристов и предпринять что-нибудь, чтобы не дать противнику отступить. Времени не было, так что эти мысли пришлось оставить. Теперь можно было лишь вверить свою судьбу богам. Поглядев по сторонам, он понял, что его солдаты напряжены точно так же, как и он.

И причины тому были просты. Вскоре они своими глазами увидят первых воинов Карфагена, пошедшего войной на Рим впервые более чем за двадцать лет. И теперь враг не на Сицилии, своей древней вотчине. Случилось немыслимое, и Фабриций все еще не мог до конца осознать этого. Ганнибал в Галлии и движется в Италию! «Успокойся», — приказал он себе. Сейчас самое важное, чтобы ему и его воинам повезло. Чтобы нумидийцы не заметили их раньше времени и не сбежали, провалив весь их план.

Следующая четверть часа для Фабриция была подобна вечности. Сосредоточив взгляд на том месте, где дорога входила в рощу, он тщательно прислушивался к звукам. Вот лошадь, забеспокоившись, топнула копытом. Кто-то кашлянул и тут же получил тихий выговор от ближайшего к нему командира. Фабриций гневно глянул на кавалериста, а потом снова уставился на дорогу. Заметив движение, моргнул.

— Тихо! — прошипел он всадникам по обе стороны от него, поднимая руку. Дрожь предвкушения битвы прокатилась по рядам кавалеристов.

Как ни странно, двое разведчиков, замеченных им, недалеко оторвались от своего отряда. Такие же нумидийцы, с какими Фабрицию довелось воевать в Сицилии. Темнокожие, худощавые, мускулистые, на невысоких лошадях без чепраков, поводьев и стремян. Свободные туники с большими прорезями для рук, заколотые на плечах и стянутые поясами. Дротики и легкие круглые щиты без умбонов. Вместо того чтобы внимательно следить за дорогой, они непринужденно болтали между собой. Учитывая безлюдную местность, радостно подумал Фабриций, ничего удивительного. Он и сам допускал такие ошибки прежде, и ему еще повезло, что они не стоили ему жизни.

Нумидийцы въехали в рощу, даже не глядя на невысокие склоны, где затаились римляне и массилийцы. Фабриций затаил дыхание, прикидывая расстояние. Восемьдесят шагов. Пятьдесят. Первые ряды отряда нумидийцев вошли в рощу, и Фабриций вдруг вспомнил бои на Сицилии. Эти парни были одними из лучших кавалеристов в мире, пусть и не казались такими на первый взгляд. Прирожденные наездники, отлично мечущие дротики и изнуряющие противника жалящими ударами. А как нумидийцы безжалостно преследуют побежденного врага, он знал по личному опыту.

Давать команду к атаке было рано. Пусть как можно больше вражеских всадников войдут в рощу, где деревья не дадут им развернуться. Но с каждым мгновением рос риск того, что их обнаружат. У Фабриция до боли сжало живот, но он не шелохнулся. Когда две трети всадников въехали в рощу, он увидел, что его собственные воины уже готовы нарушить строй. Он и сам уже не мог больше выжидать.

— Вперед! — крикнул он, посылая коня вниз по склону. — За Рим!

Двести пятьдесят римских кавалеристов последовали за ним. Спустя мгновение Клеарх и его две сотни массилийцев пошли в атаку с противоположной стороны дороги, крича во все горло.

Фабриций с наслаждением смотрел на ошеломленные лица врагов. Это было их привычное дело — устраивать засады и нападать на ничего не подозревающего врага. Застигнутые врасплох превосходящими силами противника, атакующими с возвышенности, они тут же принялись разворачивать коней, чтобы сбежать. Спустя дюжину ударов сердца настало торжество хаоса. Хотя некоторые из тех, кто был в последних рядах, уже скакали прочь, остальные же оказались в ловушке меж деревьев. Лошади в страхе пятились, командиры выкрикивали противоречащие друг другу приказы. Лишь немногие готовились к бою, остальные же более всего хотели обратиться в бегство. Фабриций радостно оскалился. Они уже в тридцати шагах от врага, а у него еще ни одного убитого. Дальше будет лучше. Нумидийцы отличные наездники и дротики они прекрасно мечут, но в ближнем бою у них нет шансов.

— Копья к бою! — заорал Фабриций. — Убить их, как можно больше!

Кровожадный рык его воинов был ему ответом.

Опасливо поглядывая через плечо, уцелевшие нумидийцы спасались бегством. Оглядев усеивавшие землю тела, Фабриций прикинул, что в первую атаку убили и ранили не меньше сотни неприятелей. Потери его кавалеристов и массилийцев составили вдвое меньше. Учитывая обстоятельства, получилось более чем удовлетворительно. Увидев Клеарха, Фабриций махнул ему рукой, подзывая.

— Надо гнаться за ними, — сказал он. — Висеть у них на хвосте, иначе у нас не будет шанса увидеть основное войско Ганнибала.

Клеарх кивнул.

— А раненые, командир? — спросил он.

— Пусть сами о себе позаботятся. Подберем их на обратном пути.

— Очень хорошо, командир. — Клеарх повернулся, чтобы озвучить приказ своим воинам.

— Клеарх?

— Да, командир.

— Нам больше не надо столкновений с врагом. Если ввяжемся в серьезный бой, то пропадем, особенно если наткнемся на отряд побольше. Цель нашей операции намного важнее, чем убить еще несколько нумидийцев. Понял?

Зубы Клеарха блеснули на солнце.

— Безусловно, командир. Публий ждет нас.

Вскоре все кавалеристы, способные держаться в седле, построились в колонну. Даже не оглядываясь, Фабриций и Клеарх повели их следом за нумидийцами. На этот раз не было нужды в передовом отряде. Они скакали на полной скорости, по четверо в ряд, понимая, что шанс контратаки поверженных нумидийцев ничтожен. Вскоре они уже увидели бегущих врагов, которые что-то тревожно кричали. Фабриций тут же приказал сбавить темп и с радостью увидел, что его приказ выполнили без единого вопроса. Слабая дисциплина, как он знал, часто приводит к поражению.

Они преследовали нумидийцев по извилистой дороге миль пять. Ровная местность и хорошо утоптанная дорога облегчали дело. Фабриций понятия не имел, сколько еще до Родана. Когда они подъехали к невысокому холму с каменистой вершиной, возвышавшемуся над лесами вокруг, с ним поравнялся Клеарх.

— Река за холмом, командир.

Фабриций тут же вскинул руку.

— Стоять! — скомандовал он. Как только приказ исполнили, римлянин внимательно поглядел на массилийца. — Пошли наверх. Только ты и я.

— Уверен, командир? — спросил Клеарх немного испуганно. — Там может быть вражеский пост.

— Они сбежали следом за нумидийцами, — уверенно ответил Фабриций. — А когда мы сделаем дело и вернемся, я хочу, чтобы все были готовы скакать обратно, а не толкаться на узкой тропе.

Клеарх моргнул. Затем на его губах появилась озорная улыбка:

— Думаю, два человека против всего войска Ганнибала — ничем не хуже, чем несколько сотен.

— Вот это дело! — хлопнув по бедру, сказал Фабриций, хищно ухмыляясь. — Пусть все отдохнут, — приказал он, поворачиваясь к ближайшему из его декурионов. — Мы поглядим, что там, за холмом. И будьте готовы скакать отсюда по первому же слову.

— Есть, командир!

Фабриций поехал по дороге первым, с удивлением осознавая, что нервничает сильнее, чем мог предположить. Он и представить не мог, что станет первым римлянином, который своими глазами увидит войско Ганнибала. Но так уж сложилось.

Подобравшись к вершине холма, они нашли оставленный сторожевой пост. Обложенный камнями очаг с еще не остывшими углями, скатанные постели, на которых еще виднелись вмятины от тех, кто на них сидел. Спешившись, лазутчики привязали коней и поднялись на самый верх. Фабриций инстинктивно лег на живот. Первое, что они увидели, была толпа что-то кричащих нумидийцев, скачущих верхом вниз по склону. Позади них — дюжина пеших воинов. Скорее всего это были часовые, покинувшие свой пост. Фабриций удовлетворенно оскалился, но глянув дальше, разинул рот в изумлении.

Вдалеке сверкала широкая лента реки Родан. А где-то в сотне шагов от края воды начинались ряды вражеских палаток. Они тянулись, уходя вдаль, насколько хватало глаз. Фабриций хорошо знал, как выглядит лагерь на пять тысяч воинов — ну максимум, на десять. То, что он увидел перед собой, его поразило. Пусть в лагере и не царил такой же порядок, как в римской армии, но численность воинов Ганнибала превышала по крайней мере в два раза лагерь римлян, а он насчитывал двадцать тысяч легионеров.

— Ты не преувеличивал. Впечатляющее войско! — тихо сказал Фабриций Клеарху. — Публий оценит твою службу. Мы застали этих ублюдков тепленькими!

Массилиец радостно взглянул на него.

Римлянин пристально оглядел лагерь, подмечая каждую деталь. У Ганнибала превосходство в коннице, при почти равной со всем римским войском численности. Это его беспокоило. Количество конницы у военачальника — один из самых важных факторов в бою. Вот обычные для войска Карфагена ливийские копейщики и метатели дротиков. Балеарские пращники. Нумидийская и иберийская кавалерия. Пехота, скутарии и цетраты. И наконец, самое главное. Слоны, живые тараны, так ужасавшие римлян в прошлых битвах. На противоположном берегу было не меньше двух десятков огромных животных.

— Боги… — изумленно прошептал Фабриций. — Как, во имя Юпитера, они переправили их через реку?

— Вот на этом, — произнес Клеарх, касаясь его руки, и показал на берег реки.

Фабриций наконец увидел два огромных деревянных плота, которые тащили к противоположному берегу гребные лодки. На них была примерно дюжина слонов, ожидавших переправки. Перед ними тянулся огромный причал, составленный из деревянных платформ и выступающий в быстро текущую реку на шестьдесят шагов. Он был прикреплен дюжинами канатов к деревьям, стоящим на берегу выше по течению. Фабриций покачал головой, глядя на размах, с которым соорудили эту конструкцию.

— Я слышал, что слоны — умные звери. Они же так просто не пойдут на качающуюся в воде деревянную площадку, а?

Клеарх прищурился, глядя поверх сверкающей на солнце реки.

— Я заметил, что бревна плота полностью прикрыты землей. Может, для того, чтобы слоны думали, что они все так же передвигаются по суше?

— Умные, ублюдки. Значит, их сначала приводят на причал, а потом на плоты. Потом отчаливают и тащат плоты через реку гребными лодками.

Фабриций восхищенно глядел, как, подбадриваемый махутом-погонщиком, слон медленно шел по причалу. Даже с такого расстояния было понятно, что зверю это не нравится. Он снова и снова встревоженно трубил. Пройдя всего треть причала, животное остановилось как вкопанное. Пытаясь заставить слона идти дальше, группа воинов позади него принялась кричать, бить в барабаны и звенеть цимбалами. Но вместо того чтобы перейти на плот, пришвартованный к краю причала, слон спрыгнул в воду. Раздался вопль махута, и человек исчез из виду. Какая скверная смерть, подумал Фабриций, прикрыв глаза. Когда он снова открыл их, слон уверенно плыл через реку. Фабриций оторопел. Он еще никогда в жизни не видел такого.

Внезапно Клеарх дернул его за руку.

— Командир, нумидийцы подняли тревогу.

Фабриций заметил у края лагеря толпящихся нумидийцев. Многие показывали руками на холм. Доносились злобные крики, и римлянин холодно улыбнулся.

— Пора отправляться. Публий должен узнать новости — и хорошие, и плохие.

Фабриция обрадовала мгновенная реакция Публия на такие серьезные известия. Консул не испугался возможной битвы. Приказав в целях безопасности вернуть тяжелые грузы на квинквиремы, он повел армию на север с максимально возможной скоростью. Тем не менее прошло полных три дня, прежде чем легионы и войско союзников прибыли к месту переправы карфагенян. И с огромным разочарованием увидели покинутый лагерь. Пробираясь меж тысяч погасших костров, римские командиры обнаружили среди них лишь прячущихся шакалов, выискивавших объедки, да тучи стервятников в небе, круживших над лагерем с той же целью.

Ганнибал ушел. На север, избегая битвы.

Публий с трудом сдержал изумление.

— И кто бы мог подумать? — пробормотал он. — Значит, пошел к Альпам. А затем — в Цизальпийскую Галлию…

Фабриций тоже был ошеломлен. Он не знал никого, кто мог бы даже предположить, что план Ганнибала именно таков. Потрясающе простой, заставший всех врасплох. Удача, что они вообще здесь сегодня оказались. Теперь перед Публием стоит трудный выбор. Что же лучше всего предпринять?

Консул прямо на берегу реки немедленно созвал совет старших командиров. Помимо его легата Гнея здесь были двенадцать трибунов, по шесть с легиона. По традиции, в одном из легионов должно было быть три старших трибуна — легионеры, прослужившие более десяти лет, во втором же их было два. Младшие трибуны должны были иметь опыт не менее пяти лет службы. Было знаком перемен, а также влияния Минуциев, что Флакк, вовсе не имевший боевого опыта, получил хотя бы должность младшего трибуна. Как командир разведывательного отряда, на совете присутствовал и Фабриций. Рядом с таким количеством старших по званию он чувствовал себя очень неуютно.

— У нас четыре варианта, один хуже другого, — начал Публий. — Преследовать Ганнибала и вынудить его дать бой. Отойти к берегу и вернуться всей армией в Цизальпийскую Галлию. Оповестить Сенат о намерениях Ганнибала, прежде чем продолжить поход в Иберию. Или… я сам отправлюсь в Рим и сообщу им об этом, а Гней, как легат, поведет легионы на запад.

Он оглядел лица командиров, ожидая ответа.

Фабриций подумал, что лучшими были бы второй и четвертый варианты, но ни в коем случае не желал высказываться прежде старших по званию. Молчание затягивалось, и, похоже, никто не был готов высказаться. Фабриций возмутился. В этот поворотный момент истории Рима все боятся сказать что-то не то. Все, кроме одного человека. Флакк переминался с ноги на ногу, будто одержимый. Фабриций с трудом сдержал гнев. Вероятно, его будущий зять держал рот закрытым только потому, что боялся нарушить армейскую субординацию и заговорить прежде пятерых старших трибунов.

Публий начал терять терпение.

— Давайте же, — сказал он. — Не надо любезностей. Можете говорить все, без страха. Я хочу услышать откровенную оценку ситуации.

Наконец Гней прокашлялся.

— Теоретически, необходимо немедленно навязать бой Ганнибалу. Однако я не уверен, правильно ли это.

— Мы знаем, что его войско превосходит наше не меньше чем вдвое, командир, — быстро вступил в разговор один из старших трибунов. — Если мы встретим серьезный отпор или даже потерпим поражение, что тогда? Укреплениям Массилии не выдержать осады. Поскольку остальные легионы заняты другими задачами либо в Цизальпийской Галлии, либо под командой консула Лонга, нам некого звать на подмогу.

Вполне разумные слова, подумал Фабриций. Но с удивлением увидел, как Флакк от возмущения покраснел.

В разговор вступил другой трибун, самый старший из всех по возрасту.

— Разве так важна сила врага, командир? — выкрикнул он, не скрывая злости. — Наши легионеры — лучшие в мире воины! Им не привыкать побеждать врага, имеющего огромное численное превосходство, в том числе и карфагенян. Так было в прошлом; почему они не сделают этого и теперь, с этим… Ганнибалом?! — Имя вражеского военачальника он произнес с презрением. — Я скажу так. Мы должны гнаться за ним и раздавить этого гуггу, эту змею, прежде чем она проползет в Цизальпийскую Галлию, чтобы укусить нас за пятку.

Трудно было возразить трибуну, не рискуя показаться трусом и предателем, и первые из высказавшихся умолкли. Даже Гней выглядел неуверенно. А вот Флакк, ясное дело, просиял и то и дело согласно кивал, поглядывая на младших трибунов в поисках поддержки. Прикрыв рукой подбородок, Публий смотрел на быстрые воды реки, текущие мимо. Все ждали его ответа.

Воинам Рима действительно нет равных, подумал Фабриций, но войско Карфагена, оставившее этот лагерь, ведет человек, завоевавший менее чем за год большую часть Иберии, перешел через горы в Галлию, несмотря на жестокое сопротивление племен, успешно форсировал огромную реку, переправив даже слонов. Преследовать Ганнибала — накликать беду.

Публий держал паузу, казалось, целую вечность. В какой-то момент он обвел взглядом командиров.

— Мне кажется, что преследовать превосходящее нас числом вражеское войско в незнакомых землях было бы совершенной глупостью. Как некоторые уже сказали, мы здесь одни, если не считать наших союзников — массилийцев. Но их не более двух тысяч. Мы должны смириться с тем фактом, что в течение ближайших двух месяцев карфагеняне окажутся в Цизальпийской Галлии.

Не обращая внимания на возгласы испуга и гнева, последовавшие за его речью, Публий невозмутимо продолжил:

— Также не следует забывать, где главная опора Ганнибала. Если ему перекрыть к ней доступ, у него возникнут затруднения с припасами и подкреплением. Учитывая это, я намерен передать командование консульской армией моему брату, который поведет ее в Иберию.

Публий поглядел на Гнея, который согласно кивнул.

— Я же как можно быстрее вернусь в Италию. И намерен ждать Ганнибала там, когда он спустится с Альп. В этом случае, если будет на то воля богов, мы решим обе проблемы.

Решительной речи Публия вполне хватило, чтобы убедить большинство трибунов, которые начали негромко высказывать согласие. Недовольными выглядели лишь самый старший из них и Флакк. Но у первого хватило опыта и соображения, чтобы промолчать, а вот у второго — нет. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Фабриция, Флакк заговорил:

— Подумайте еще раз, командир! Ганнибал сможет найти множество союзников среди воинственных племен Цизальпийской Галлии. Когда мы встретим его в следующий раз, его армия может оказаться еще больше.

Публий поднял изумленный взгляд на Флакка, видимо, не в силах поверить в его безрассудство.

— Разве так? — ледяным тоном спросил он.

Фабриция впечатляла прозорливость будущего зятя, но теперь было самое время заткнуться. Злить консула — глупая затея. Однако Флакк снова проигнорировал его красноречивый взгляд.

— Точно так, командир! Ради чести Рима мы должны последовать за Ганнибалом и разгромить его. Подумайте о том позоре, каким станет появление врага, тем более из Карфагена, на священной земле Италии.

Увидев на лицах товарищей ужас, Флакк наконец умолк. Огляделся, ища поддержки. Не найдя ее ни в ком среди равных себе и старших, поглядел на Фабриция:

— Ты же со мной согласен, так ведь?

Фабриций внезапно оказался в центре внимания, и даже не знал, что и сказать. Согласиться — значит заодно с Флакком оскорбить консула. Отказаться — значит, по сути, подорвать только что наметившийся союз между его семьей и Минуциями. Одно хуже другого.

К его огромному облегчению, Публий заговорил первым:

— Сначала я решил, что ты смел и отважен, раз решился высказать свое мнение. Но теперь вижу, что это лишь самодовольство. Как ты смеешь говорить о чести Рима, ни разу не обнажив меча в его защиту? Могу только добавить, что ты единственный из всех здесь присутствующих, кто не имеет военного опыта.

Щеки Флакка стали пунцовыми, а Публий продолжал:

— Просто чтобы ты знал: мне тоже противна мысль о том, что враг ступит на земли Италии. Однако нет никакого позора в том, чтобы дождаться и встретить его в самых выгодных условиях, а в Цизальпийской Галлии за нами будет сила всей Республики.

— Простите, командир, — пробормотал Флакк. — Я наговорил лишнего.

Но Публий не принял извинений.

— В следующий раз, когда тебе вздумается поболтать, не смей искать поддержки у младшего по званию — такого, как Фабриций, — в споре с консулом. Вот это — настоящий позор.

Он ушел вместе с Гнеем. Остальные трибуны принялись переговариваться, намеренно избегая Флакка.

К счастью, тот был в таком возмущении, что решил, что Фабриций придерживается одного с ним мнения. Сетуя на публичное унижение, которому он подвергся, будущий зять пошел обратно к легионерам вместе с Фабрицием. В свою очередь, последний намеренно хранил молчание. Ранее он отмахнулся от сомнений Атии, но поспешные действия Флакка выявили чудовищное самолюбие этого человека, равно как и пугающее отсутствие предусмотрительности. А на что еще он способен?