Время Ч.

Беда подкралась с той стороны, откуда ее никак не ждали. В конце 1996 – начале 1997 года братья ссорятся, причем ссорятся крупно, громко. Как писали чуть позже газеты (впрочем, большой еще вопрос, с чьей подачи), ссора была серьезная: по слухам – вплоть до заказа на убийства друг друга киллерами.

Принимать серьезно подобные слухи не стоит. Ведь братья Черные – не киношные братья-мафиози, а потому вопрос: была ли ссора на самом деле? – остается открытым и сегодня.

Ответить на него, строго говоря, могут только сами братья. Все остальное – домыслы и гипотезы. Поэтому мы представим вашему вниманию только то, что было на поверхности, и то, как оба «поссорившихся» трактовали впоследствии эту ситуацию.

Обычно говорят о том, что в 1997 году Михаил разошелся со Львом и Давидом (менее известным братом, проживающим в США), отпочковав от них свой бизнес. Михаил якобы не хотел идти по тому же пути в бизнесе и работать с теми людьми, с которыми имел дело Лев, и якобы оставил, то есть подарил (?), бизнес ему.

Кстати говоря, это отличительная черта PR Михаила Черного – в своих интервью он как бы вскользь всегда говорит, что поднял бизнес, а потом оставил его брату.

На наш взгляд, реальных причин расхождения (допустим, что оно все-таки было) или, точнее, ухода Михаила Черного в 1997 году из России (мы говорим о бегстве не физическом, поскольку оно было раньше, в 1994 году, а об исчезновении, когда человек хочет, чтобы о нем перестали говорить) было гораздо больше.

Во-первых, Михаил Черный уже явно не мог опираться на помощь Олега Сосковца. Какими бы ни были у них личные отношения, но статуса у последнего не было, да и другие молодые олигархи, пытавшиеся хоть как-то играть по медленно складывавшимся в стране правилам, начинали уже свою лоббистскую деятельность. Причем не менее эффективную, чем у Михаила.

Во-вторых, исчезновение «крыши» в правительстве означало, что кардинально политические позиции братьев ослабевали (а значит, зашаталась и вся схема их бизнеса). Напомним, Шамиль Тарпищев в ту пору тоже попал в опалу.

Первый тревожный звонок прозвучал, когда Михаила Черного не допустили к залоговым аукционам. Я сознательно пишу «Михаила Черного», потому что он неоднократно говорил, что он – это не TWG, а сам и есть олигарх Черный. И все проблемы по бизнесу решаются только с ним лично.

На этот раз их решать не захотели. И как бы ни хвастался впоследствии Михаил, что они – самая богатая на тот момент компания в СНГ, что могли бы перешибить на аукционе любого, но факт очевиден: в залоговых аукционах TWG не участвовала. Ни по «Норникелю», ни по «Связьинвесту», ни по «Сибнефти».

Четыре года спустя Михаил Черный заявил нехотя в интервью «Ведомостям» о причинах своей неудачи: «Кто-то не хотел, чтобы я принял в них участие, и потому была начата такая кампания против меня, моего брата... Но там уже все было заранее поделено, меня решили устранить от дележа крупных предприятий».

В-третьих, сыграли свою роль и принципы отношений Михаила Черного с деловыми партнерами. Как заявит три года спустя в том же интервью старший брат: «Правда заключается в том, что наши с братом взгляды на партнеров действительно расходились. Мне не нравились западные партнеры – Trans World. Еще с 1993 года я никогда не был партнером Trans World, я был партнером Льва, имел с ним общие акции алюминиевых заводов».

Ну, насчет того, что Михаил Черный никогда не был партнером TWG, – это, конечно, сказано ради красного словца. Поскольку именно с этой компанией, как мы видим, был связан весь металлургический бизнес братьев Черных. Это такая же «правда», как и следующая фраза: «На протяжении пяти лет совместной работы с алюминиевыми заводами я не получал дивидендов, так что полученные средства вполне мне их компенсировали».

Речь шла о 400 миллионах долларов, полученных Михаилом за проданные акции TWG, которые он отдал Льву. Это была их общая доля в алюминиевом бизнесе. «У нас с ним были общие пакеты акций Красноярского, Братского заводов, алюминиевых предприятий в Казахстане. Часть акций Саянского завода находилась в нашей совместной собственности. Те акции, что у меня были с ними общие, я продал», – скажет в том же интервью Михаил Черный.

В-четвертых, если мы говорим о том, что ссора все-таки произошла, то необходимо учесть и личный момент. Считается, что между братьями шло негласное соревнование. Слабый, страдавший от последствий полиомиелита Лев, рисовавший финансовые схемы, и спортивный Михаил, перед которым раскрывались любые двери. Не исключено, что Лев решил поработать сам, без брата. Он не хотел вечно действовать в тени старшего...

Лев начал свой «бизнес» без Михаила, со своим кругом людей (неслучайно в упомянутом интервью Михаил Черный также сказал, что Лев как бы подбирал взращенных им, Михаилом, кадров), без суеты, беготни. Как написал один из российских журналистов, «Лев Черной вел кабинетный бизнес». Возможно, как предполагали, Михаил намеревался как-то договориться с новыми олигархами, а Лев выступал против этого. Но это не факт. Скорее именно Лев хотел встроиться в новую структуру бизнеса, которая складывалась в России. Другое дело, что, как показали события 1999–2000 годов, у него это не получилось и он тоже сошел со сцены. Но в тот момент стремление тихого Льва выбраться из-под опеки просматривалось более чем реально.

Думается, что помимо всего этого уход Михаила, прикрытый громкой ссорой, простимулировали и сотрудники силовых структур.

Как бы то ни было, но внешне Михаил Черный ушел из России, а бизнес был поделен. Льву достался алюминий, Михаил оставил за собой активы в цветмете и получил те самые 400 миллионов долларов.

Однако у всей этой «ссоры» братьев есть одно чрезвычайно важное, на наш взгляд, последствие. Последствие, о котором почему-то никто не говорит.

Стремление Михаила Черного исчезнуть с публичной арены в России и уйти из-под удара привело к тому, что он – вот уж настоящий парадокс истории! – собственноручно вывел себя из эпицентра активных действий. Про него забыла даже столь внимательная некогда к его персоне пресса. Говоря простым языком, начиная с 1997 года Михаил Черный стал «сдуваться». Ведь если посмотреть на все его многочисленные бизнес-проекты, то с каждым разом они действительно становятся все мельче, а скандалов вокруг них все больше. Увеличивается количество стран, в которых он все свои схемы пытается реализовать (подобные метания – не лучший показатель стабильного бизнесмена), и тут же в эти страны его перестают пускать...

И уж если на исторической родине, в Израиле, его тоже прижали к стенке по пустяковому делу (в сравнении с делами начала 1990-х годв), то это тоже показатель кризиса. (Но об этом ниже.)

А пока между братьями складывалась непонятная для стороннего зрителя ситуация. Пиаровские войны, судебные процессы, привлечение сторонников, раздувание конфликта – все это, полагаем, было следствием того, что в бизнесе братьев Черных на самом деле начался системный спад. Наступало время других людей.

Возможно, что тогда, в 1997 году, братья Черные даже не понимали, насколько определяющей станет эта ссора. Что именно она даст «зеленый свет» всем основным участникам процесса, которые в ближайшие три-пять лет и покажут все то разнообразие сценариев развития бизнеса, условия для которых создали (еще один парадокс!) братья Черные.

Дело в том, что в 1997 году станет ясно: система работы, которую TWG внедрила на территории России и стран СНГ, не жизнеспособна. Точнее, она не имеет перспектив развития и крайне уязвима при появлении новых, сторонних факторов, например политических (что наглядно показали события в Казахстане).

Другой фактор, определявший конечную неудачу TWG, – личные интересы менеджеров, поставленных Черными на заводы. Точнее даже – их видение своего места и масштабов бизнеса (независимого от TWG) в будущем. Иначе говоря – понимание перспективы, путей достижения стратегической цели. В итоге этот фактор и станет определяющим.

И еще один момент, не менее важный, на наш взгляд, – отношения этих, назовем их уже – топ-менеджеров от TWG с региональными и федеральными властями. Умение встроиться в правильное политическое русло, найти правильных союзников, делать правильные шаги как в регионе, так и в Москве, вовремя сказать и вовремя промолчать – все это также имело большое значение. Кто-то справился с взваленной на себя ношей, кто-то нет.

Строго говоря, сценариев развития событий было четыре. Два – условно «хороших». И два, также условно, – «плохих». Пошедшие «хорошим» путем люди – речь идет об Олеге Дерипаске и Владимире Лисине, – отказавшись от схем TWG и разработав новую философию бизнеса, предусматривавшую комплексный стратегический подход, добились реальных успехов. Выбравшие «плохой» путь – Анатолий Быков и Михаил Живило – в конечном итоге потеряли и бизнес, и влияние. Причина проста: у них не было той самой нужной в самый ответственный момент концепции бизнеса. В чем-то они повторили судьбу Михаила Черного – яркий взлет, как у китайского фейерверка, и затем море разлетающихся в разные стороны маленьких огоньков, которые очень быстро гаснут...

«Люди вообще не из-за денег работают, – сказал в одном из своих недавних интервью Олег Дерипаска. – Мое поколение, выпускники МГУ, в начале 1990-х ушли в бизнес потому, что жить было не на что».

Выпускник сельской школы из Усть-Лабинска, райцентра в Краснодарском крае, Олег Дерипаска поступил на кафедру квантовой статистики и теории поля физического факультета МГУ в 1986 году. Отслужив после первого курса два года в ракетных частях под Иркутском, в 1993 году он закончил физфак с красным дипломом.

К этому моменту дипломированный физик Дерипаска уже успел поторговать на Российской товарно-сырьевой бирже Константина Борового и создать компанию «Алюмин-продукт». Путь от студента МГУ до председателя наблюдательного совета одной из крупнейших корпораций в мире «Базовый элемент» Олег Дерипаска проделал всего за пятнадцать лет. Как ему это удалось?

Ответа на этот вопрос я в прессе найти не смог. Зато, изучив чуть ли не все архивы Интернета и найдя в них как самые разные биографии Дерипаски, так и его старые интервью, в том числе и фальшивые (!), я сделал удивительное открытие. Оказывается, Дерипаска все эти годы практически не общался с прессой! И журналистов он, мягко говоря, недолюбливает. Мне как-то рассказывали, что на одном праздничном мероприятии, кажется в Одессе, местные телевизионщики в очередь выстроились для того, чтобы снять хотя бы один кадр, на котором был бы запечатлен «второй номер из списка „Форбс“. Но сотрудники службы безопасности олигарха мягко, но достаточно бескомпромиссно посоветовали телеоператорам камеры в сторону ложи для почетных гостей даже не поворачивать. Кроме того, я прекрасно помнил, с какой проблемой мы, телевизионные журналисты, сталкивались при монтаже какой-нибудь экономической программы: архив про Березовского просто огромный, Гусинского – тоже полно, Потанин – в разных видах и позах, Абрамовича поменьше, при этом он либо на Чукотке, либо на футболе, а Дерипаски нет вообще.

Почему же он так «неравнодушен» к прессе? Учитывая, что журналисты писали о Дерипаске все эти годы, понять его можно. Но, как мне кажется, есть и другая, куда более серьезная причина.

Однажды ко мне обратились французские журналисты из весьма авторитетного экономического издания с просьбой поговорить о феномене российского «олигархизма». Честно говоря, я очень скептически отношусь к тому, что европейские и особенно американские журналисты пишут о сегодняшней России. Но от встреч с ними я никогда не отказываюсь. Так вот, сидя тихим осенним вечером в кафе «Пушкин» и стараясь не обращать внимания на то, как за соседним столиком один малоизвестный актер из такого же сериала устраивает скандал, требуя принести ему «еще виски», я внимательно слушал рассказ своих французских коллег, как они писали статью об Олеге Дерипаске. Они побывали у него на родине в Усть-Лабинске, съездили на Саяногорский и Красноярский алюминиевые заводы, записали около 30 (!) интервью с его знакомыми, коллегами, партнерами, но... с ним самим за это время так и не встретились. Почему? Вот версия французских репортеров: «Нам приходилось слышать, как главный редактор „Независимой газеты“ Константин Ремчуков назвал Дерипаску „русским Генри Фордом“. Он, кроме всего прочего, имел в виду, что Форд, „сам себя сделавший“ бизнес-гений, практически не давал интервью. Нельзя сказать, что его не интересовало, что он о нем пишут. Просто он был уверен, что его не поймут. У него был особый склад ума, особенная манера выражать свои мысли. Собеседнику нужно было время, чтобы привыкнуть к его стилю общения...» Это уже было интересно.

В общем, обратившись к одному своему приятелю с просьбой организовать мне интервью с Дерипаской, я положительного ответа не ждал. Когда мой приятель сообщил мне, что интервью состоится, день неизвестен, но точно «в разгар рабочего дня», т. е. поздно вечером, и будет у меня один час, я сначала не очень-то и поверил. Кто знает, может быть, еще лет пять ждать. Но, как выяснилось, интервью мне назначили на завтра...

Я вошел в «переговорную» офиса «Базового элемента» на Рочдельской улице в девять вечера. Огромные книжные стеллажи делали этот офис похожим на фамильную библиотеку старого замка какого-нибудь герцога где-нибудь в Суссексе. Пока я разглядывал уникальное издание «Истории еврейского народа», в комнату вошел Олег Дерипаска. Мне говорили, что его рабочий день длится около 14 часов и что после разговора со мной у него назначено несколько встреч, а потом (!) он снова вернется в офис. Итак, у меня был один час. И начал я разговор, естественно, с криминальной темы.

– А ведь в начале девяностых алюминиевый бизнес не был криминальной сферой, – чуть облокотившись на стол и положив перед собой телефон, начал Дерипаска. – Мы с алюминием первый раз столкнулись в девяносто первом году как с материальным потоком, который в то время присутствовал в любой сфере экономики страны. Тогда Гайдар остановил плановую экономику. И инфраструктура экономики страны начала разрушаться. Переработчики и поставщики останавливали свои схемы, все цепочки рушились. А металлургические предприятия работали, и алюминий продолжал появляться на рынке. Все продолжали выпускать металл – и «Норильский никель», и КрАЗ, и Новолипецкий металлургический завод. Металл был нужен стране, но в то же время новых экономических механизмов еще не появилось. Зато появились первые биржи. Была такая идея вхождения в рынок – продавать алюминий на биржах. Константин Боровой придумал РТСБ, Герман Стерлигов создал «Алису». Моя компания была учредителем «Московской товарной биржи», у нас было брокерское место. Многие тогда торговали в основном продуктами питания, тем, что люди хотели покупать – колготками, кожаными куртками, мукой, сахаром. Криминал контролировал именно эту оптовую торговую сеть. Никто ведь в то время толком не понимал, что сырьевая сфера может давать серьезные прибыли. Ведь в советские времена экспортировать алюминий можно было только через внешнеэкономические объединения, в которых на «откатах» сидели старые бюрократы, кстати, никогда не сталкивавшиеся с уличным бандитизмом. И только спустя год-два люди начали понимать, что можно покупать и продавать сталь, нефть, алюминий, получать экспортные квоты, зарабатывать валюту. Когда пришло это понимание, а это произошло примерно весной девяносто третьего, и начался настоящий бизнес в сырьевой сфере. Тогда криминальные элементы и пришли. Сначала они «работали» в качестве «крыши» на торговых базах или на авторынках, например в Южном порту, там сидели «солнцевские». А потом увидели, что кто-то начинает зарабатывать деньги не на продуктах питания, а на сырье. И пошли в эту сферу.

Черной знал разных таких ребят, например, в Харькове, Москве. У него были связи. Это спортсмены, ребята с силовым уклоном.

Причем надо понимать, что рубли в это время ничего не стоили. Инфляция все съедала. А как работать предприятиям? За электроэнергию приходилось расплачиваться алюминием. За глинозем тоже алюминием платили. Рабочим нечем было платить. Был полномасштабный кризис. И на местах, как с предприятиями, так и с рабочими, договаривались люди Льва Черного. А Миша осуществлял силовую поддержку всех этих сделок. «Крепкие ребята» Миши могли прийти на предприятие и сказать директору: «К тебе обратятся наши друзья, им нужен хлопок, дай им, а взамен получишь что-то другое». У Черного при этом, с одной стороны, была возможность использовать серьезный экономический и кадровый ресурс. Были необходимые связи – Сэм Кислин, Владимир Лисин, Лев Черной, который с братьями Рубен договорился. С другой стороны – нужно договариваться с директорами заводов. А зачем непосредственно с ними договариваться, когда вокруг каждого из них стоят спортивные ребята, где Толя Быков, где «вор в законе» Тюрик.

Надо было просто все это воедино свести. Мозгом в алюминиевом бизнесе того времени был Шляфтейн, который придумал толлинговые схемы, организационными вопросами и логистикой занимался Лисин. Он силен был как организатор.

– А Михаил Черной вместе с его другом Антоном Малевским – это другая «сфера» деятельности? – спрашиваю я.

– Это силовое запугивание людей, возможность в ресторане посидеть с чиновниками.

– Он был «менеджером по связям с криминалом»?

– Ну, таким менеджером... – пауза, – ...по налаживанию коммерческих связей. Поэтому и говорить о том, что его бизнес-империя рухнула, неправильно. Он не был бизнесменом, и у него не было империи. Он был руководителем очень своеобразного «вспомогательного» направления. В то время империей ТВГ руководил Лев Черной.

Дерипаска делает паузу и продолжает. Причем в этот момент он начинает говорить как будто на другую тему. Сначала кажется, что это бесконечные телефонные звонки, на которые он отвечает односложно – «да, нет, позже», – сбили тему разговора. Но если его внимательно слушать, можно понять, что он вообще никогда не говорит ничего лишнего, ничего, чего бы он не хотел в это момент сказать. При этом он обязательно уложится в выделенный им же час времени и скажет точно то, что ему самому необходимо. Вопросы могут не играть никакой роли. Есть у него какая-то система «месседжей», которые он намерен донести до собеседника. Поэтому его рассказ я не хочу стилистически править, только в этом случае и получится настоящее интервью. Ведь и ему важно, чтобы его не столько «слушали», сколько «слышали». Я думаю, что многим журналистам, которые порой думают, что сами давно все знают, и интервью им нужно лишь для подкрепления собственных идей, было бы в таком диалоге не очень комфортно...

– Почему люди жили и живут плохо? Потому что мало кто работает в реальных секторах экономики. Много людей – в обслуживающем, управленческом секторе. И много людей, которые ничего не создавали и не создают, а только разрушают. Это – беда страны. Социальный статус у нас, к сожалению, часто привязан к состоянию человека. А это ошибочный критерий. Есть люди, у которых сегодня большие деньги, которые были заработаны в девяностых. А пользы стране они при этом никогда не приносили...

Олег Дерипаска говорит сегодня об эпохе «лихих девяностых» как о некотором неизбежном зле. Страна должна была пройти через экономическую и социальную «ломку», но такие ли жертвы она должна была положить на алтарь «нового российского рынка», как, например, в период приватизации? Впрочем, разве кто-то сейчас знает ответ на этот вопрос?

Приватизация российской алюминиевой промышленности началась в 1993 году. «Алюминпродукт» Дерипаски участвовал в ней, покупая акции Саянского алюминиевого завода как для себя, так и для Trans-CIS Commodities. Это, как сегодня говорит Дерипаска, было вынужденное партнерство.

– Когда мы в Саяногорске начали работать, покупали акции, разбирались с посредниками, мы уже понимали, что Саяногорский завод – лучший в стране. Купили пять-шесть процентов акций, потом пакет вырос до десяти. Пришли к директору. Нам он сказал: все не так, я с вами работать не буду. Ненавижу ТВГ. А я даже не знал в девяносто третьем году, что такое ТВГ. Я-то представлял «Алюминпродукт», а нас просто путали! Мы пришли на собрание. Стали объяснять, как мы собираемся работать, разные экономические схемы рисовали. А Совет директоров голосует против. Оказывается, как потом узнали, кто-то из трейдеров просто заплатил представителям госпакета акций (а это пятьдесят один процент) за то, чтобы они проголосовали за директора. Вот и весь бизнес. Мы думали, что надо как-то двигаться вперед. А экономика вот такая. Директор предприятия Геннадий Сиразутдинов тогда говорил, что ТВГ – бандиты и я с ними работать не буду. А мы даже не понимали, о чем он говорит.

А оказалось, что ТВГ тоже на завод с другой стороны «заходила». Тогда партнер этой группы Вадим Яфясов мне объяснял, что все равно надо с ними находить общий язык. Мол, это такие богатые и влиятельные люди, без которых в этом бизнесе ни шагу не сделаешь. И вот в мае девяносто четвертого я с Черным познакомился в Лондоне. Он был вместе с Дэвидом Рубеном. Они хотели меня уговорить работать вместе. Говорили: помогите нам купить акции и мы вместе начнем завод поднимать. Я подумал: почему бы и нет, все равно старые экономические схемы надо как-то ломать! Партнер ведь нужен. Мы стали покупать для ТВГ акции. Миша тогда появлялся эпизодически. Но когда появлялся, говорил, что бизнес очень опасный, «ты давай там, поосторожней будь». А я не понимал, о какой опасности он все время говорит...

Я же не какой-нибудь московский студент, который из-за парты встал и на завод пошел. Я и в армии успел послужить, причем в армии я боролся с неуставными взаимоотношениями. В моем подразделении было сто два человека, из них девяносто пять – узбеки, я их дисциплине учил, пока они строевым шагом не научились ходить. Ничего, быстро научились. Я их выгонял на плац, им бежать было некуда, и они маршировали. Так что чем меня пугать? Черной говорил смешные для меня вещи...

В борьбе за акции СаАЗа с Дерипаской конкурировали структуры Виктора Вексельберга и Леонида Блаватника, гендиректор предприятия Геннадий Сиразутдинов и бывший замдиректора Валерий Токарев. После некоторой борьбы завод отошел братьям Черным и Олегу Дерипаске: в 1994 году «Алюминпродукт» и TWG (через Trans-CIS Commodities) входят в число основных акционеров СаАЗа. По свидетельству Геннадия Сиразутдинова, контрольный пакет акций завода «стоил им всего 23 миллиона долларов». В ноябре 1994 года 26-летний Олег Дерипаска становится генеральным директором Саянского алюминиевого завода.

– Тогда была очень сложная ситуация. Завод чуть было не встал. Кризис был в тот момент на рынке сырья. Сиразутдинов психанул и написал заявление об увольнении. А у нас к этому моменту акций процентов двадцать пять было, и для ТВГ мы пятнадцать процентов купили. Директор ушел, а я контактировал с менеджментом и хотел даже нового директора привести – был там такой Валерий Токарев. До собрания было мало времени, у меня и с ТВГ уже, как мне казалось, хорошие отношения были. А с ними в то время госсектор активно дружил. Это было важно. Вдруг мне сказали, что Токарев договорился об «условиях сотрудничества» с Татаренковым и Быковым, всем сибирским криминалитетом, что он вообще ставленник ТВГ. И я быстро поменял свою позицию, сказал, что я сам буду директором. В отношениях с ТВГ это очень неприятный момент был, но я-то уже понимал, что они меня просто обойти таким образом хотели. Они бы взяли под контроль тогда весь завод. Они надеялись, что мы снимем старого директора, а они потом меня же и отодвинут. Но я этого допустить не мог... Мне в то время многие говорили, что будет очень сложно, причем представители ТВГ мне это и говорили. Мол, на тебя двадцать покушений готовится, с десятью «исполнителями» мы договорились, восьмерым ноги переломали. Чушь, конечно. Они меня сами ведь пугать и пытались! Думали, что я слабонервный. Но у меня была уже своя служба безопасности. Я уже знал, где и чьи автоматчики сидят, кто с гранатометами ездит, вокруг завода фактически война шла, мы все жили как на линии фронта. А Черной мне все время басни рассказывал о том, что меня хотят убить, но я понимал, что они «крышу» навязывают. А мне их «крыша» не нужна. У меня уже статус был другой. Я работал с правоохранительными органами и с властью, бандитов этих я просто выкорчевывал. У нас охрана была. Саяногорск сегодня, кстати, самый безопасный город в Сибири...

Дерипаска, по воспоминаниям очевидцев, действительно довольно быстро навел на заводе порядок, объявив войну криминалитету и воровству среди рабочих. Согласно местной легенде, однажды гендиректор вместе со свом замом на машине лично пустился в погоню за колонной грузовиков, вывозивших с СаАЗа ворованный металл. Спрашиваю его об этой истории, понимая, что прямого ответа на вопрос не будет. Ему важно в данный момент не просто вспомнить какой-то эпизод из своей биографии, а скорее обозначить проблему, системно раскрыть или даже самому переформулировать заданный мной вопрос.

– Тогда, в середине девяностых, была разрушена система органов внутренних дел. Рушайло и РУБОП навели порядок только в Москве, тогда же стреляли бизнесменов через день. А можете себе представить, что происходило в регионах, где всего двадцать милиционеров на город? У нас в Саяногорске был такой парень – старший лейтенант Колесников, который «гонял» местных бандитов. Смелый такой паренек, не богатырского сложения, но с характером. Он к нам на СаАЗ пришел, начали мы вместе с преступностью бороться. Ведь для нас эта проблема стояла очень остро. И случай, о котором вы говорите, действительно был. Я уже был директором завода. И прилетел как-то в город, смотрю – по трассе автомобили целым потоком идут с завода. Мы остановили этот поток машин, сказали: давайте разворачивайтесь. Ведь в то время вокруг завода даже забора не было. Везли оттуда все, что хотели. Как хотели, воровали, что-то списывали. Это ведь сложное производство, большой объем «незавершенки». Людей, которые сидели на учете и контроле, конечно, пытались как-то коррумпировать. Любая машина металла, ушедшая с завода, стоила около десяти тысяч долларов. Это же большие деньги для тех, кто получал тогда сто долларов. У нас была принципиальная позиция, но опереться было не на кого. Пришлось окунуться в этот мир, посмотреть, как он устроен. И я увидел, что, по сути, управляют так называемым бизнесом люди, которые уже заранее все распределили между собой: этот завод – под теми, тот – под другими.

К моменту появления Дерипаски в Саяногорске на СаАЗе прочно обосновалась преступная группировка Владимира Татаренкова, в буквальном смысле грабившая завод и претендовавшая на контроль за всеми финансовыми потоками. Практика российского бизнеса тех лет предполагала в этой ситуации по большому счету лишь два пути: или продолжать платить дань, или пойти на поклон к другому преступному клану. Дерипаска выбрал третий путь: мобилизовал местные правоохранительные органы. Банда была разгромлена, а ее главарь сегодня отбывает свой срок в греческой тюрьме.

Еще в начале 1995 года Дерипаске приходилось ночевать прямо в цехах СаАЗа на сложенных в ровные ряды алюминиевых чушках (там он, как утверждают очевидцы, прятался от боевиков Татаренкова)...

С Татаренковом я познакомился летом 2000-го, когда «саяногорского авторитета» транзитом через Москву везли из Греции в Красноярск, где он должен был дать показания против Анатолия Быкова. Наша съемочная группа ждала Татарина в аэропорту, где бойцы СОБРа пересаживали своего «подопечного» с одного рейса на другой. Тогда я и спросил Татаренкова о том, правда ли, что он готовил покушение на Дерипаску в далеком уже девяносто пятом. «Вы об этом самого Дерипаску спросите, – ответил Татарин. – Он должен помнить». Что ж, теперь мне представилась такая возможность. Дерипаска не спешит с ответом...

– Что-то же было?

– Безусловно. Но не получилось у них...

Очередной звонок прерывает его ответ. «Позже, через пятнадцать минут», – режет Дерипаска. Можно было подумать, что он сейчас продолжит разговор о Татарине и его банде. Но, это просто видно, он уже сказал то, что хотел. Для него тема закрыта. В данном случае важна не конкретная деталь, важнее – проблема, результат, цель, ответ на вопрос, чем в итоге эта проблема разрешилась. Я, кажется, начинаю понимать его логику построения разговора. Но об этом – позже...

– Российскую алюминиевую промышленность мы вычистили. Этот процесс долго длился – с девяносто четвертого по две тысячи первый. Зато сейчас в бизнесе нет ни «воров в законе», ни криминальных авторитетов. Какой-нибудь ачинский «авторитет» уже не может сказать, что у него есть влияние на комбинате. Влияние там есть только у одного человека – у директора завода. Где-то коррумпируются чиновники во время проведения тендеров или конкурсов, это все, наверное, осталось. Но это другого порядка опасность, она просто другой социальный характер несет. То, что мы пока миримся с такой нечестностью, свидетельствует только о нашей бедности. Со временем, уверен, и это пройдет...

– Мне приходилось слышать, что Черного в те годы действительно многие боялись? Неужели он мог на убийство пойти?

– Трудно это сказать под запись...

Дерипаска смотрит на диктофон, как будто взвешивая, продолжать ему с ним и со мной общаться? Он будто играет в шахматы, просчитывает ходы. Если он делает паузу, это не значит, что вопрос поставил его в тупик. Это как-то трудно представить. Кажется, даже диктофон чувствует напряжение, повисшее в комнате. Дерипаска сейчас ответит, но не стоит ждать на лобовой вопрос лобового ответа. Может быть, он о чем-то другом вдруг заговорит. Я этого не знаю, уверен только в том, что он в удобной ему же форме скажет именно то, что считает нужным. А вы уж понимайте, как хотите...

– Но раз люди его боялись... Вы же сами вспоминаете Отари Квантришвили. Когда люди из криминальной среды увидели доходы, которые получали «алюминиевые бизнесмены», наверное, спортсмены хотели их заставить поделиться, получать доходы от Красноярска, Братска. А Миша решил пойти ва-банк и с ними повоевать. Причем чужими руками. Я догадываюсь чьими. Потом испугался и сбежал, оставив людей дальше здесь разбираться. Может быть, он раньше с этими спортсменами делился. А теперь не захотел. Почему иначе он решил вдруг уехать? Отарика, конечно, убили из-за алюминия. Потому что он туда полез.

Я и мои коллеги сделаны из другого теста, мы – из реального мира. Мы лучше службу безопасности создадим, она эти проблемы будет предотвращать. Мы пошли другим путем...

Через двенадцать лет после того, как Дерипаска возглавил СаАЗ, он построил крупнейшую в мире алюминиевую компанию и занял первые места в рейтингах российских миллиардеров.

Почему у Дерипаски получилось то, что не удалось Михаилу Черному? Я попробую ответить на этот вопрос его же словами...

«В российском бизнесе начала 1990-х годов было много людей, попавших в него по наследственному номенклатурному праву, – вспоминал Олег Дерипаска в одном из своих интервью, найденных мной в архиве. – Людей без образования, без квалификации, получивших доступ к ресурсам национальной экономики и возможность сразу на них заработать. Они действовали безо всякого анализа, не говоря уже о стратегии, просто „сели“ на активы и выкачивали из них все, что можно. Но такое не может продолжаться вечно. В итоге выиграл тот, кто раньше задумался о будущем. А для этого важно верно определить стратегию развития собственного бизнеса».

Стратегия Дерипаски, к реализации которой он приступил позднее, в 1997 году, предполагала строительство вертикально-интегрированной компании, включающей в себя полный производственный цикл, начиная с добычи и переработки сырья и заканчивая продукцией высоких переделов. Но для того чтобы идти вперед, предстояло вырваться из объятий TWG...

– Алюминиевый бизнес сам по себе очень примитивен. Достаточно получить хорошее образование, закончить физфак университета или факультет высшей математики и кибернетики и можно смело двигаться вперед. В металлургии нет никаких тонкостей, действительно простой бизнес. Люди небольших умственных способностей в середине девяностых считали, что могут построить новую экономику. Они решили, что они – спасители Отечества. Вот сейчас, когда мы начали строить заводы, развивать социальную сферу, укрупнять бизнес, осваивать новые технологические процессы, выяснилось, что нужны новые знания. Это постоянное движение вперед, постоянная учеба. Надо экономике учиться, а не купи-продай. Простая модель «больше денег – больше славы» отучила людей работать и думать, просчитывать экономические проекты на несколько шагов вперед. Эта модель превалировала в то время, но она, к сожалению, и сейчас работает. Мы хотели разрушить эту систему координат, когда только столкнулись с этой проблемой, в начале девяносто четвертого года хотели отодвинуть ТВГ от бизнеса. Но нас было всего около двадцати сотрудников в компании «Алюминпродукт»...

К тому времени мировой рынок алюминия после обвала цен в 1995 году два года находился в стагнации. Цены на глинозем и железнодорожные тарифы, наоборот, выросли. Рентабельность производства алюминия в России снизилась до одного процента, но изменения мировой конъюнктуры никак не отразились на TWG, которая переложила все издержки на российские заводы. Правила игры TWG оказались жесткими: от повышения цен на алюминий выигрывали только трейдеры, от понижения цен убытки несли только сибирские алюминиевые заводы.

TWG, самостоятельно реализуя российский алюминий на Лондонской бирже, заводам оставляла лишь средства на издержки производства и текущий ремонт, вспоминают сегодня в «Русале». Инвестиций в производство TWG не делала, исключением были проекты по производству сверхчистого алюминия марки А7Э, пользующегося повышенным спросом на мировом рынке. Попытки директоров российских заводов вести самостоятельную промышленную политику пресекались на корню.

СаАЗ под руководством своего акционера и гендиректора Олега Дерипаски производил алюминий, продавал его через зарегистрированное в Ирландии СП Tradalco, но желание выйти из-под опеки иностранной компании, видимо, так же довлело над Дерипаской, как и над другими лояльными TWG топ-менеджерами российской цветной и черной металлургии. И в 1997 году Дерипаска создает собственную трейдинговую компанию для продажи металла на экспорт – это был первый демонстративный жест в сторону TWG.

Тем временем обстановка вокруг завода накаляется. После появления в прессе критических материалов о TWG и выступления в Госдуме министра внутренних дел Куликова активизируются конкуренты. Срочной отмены приватизации СаАЗа требует мэр Саяногорска Сергей Бондаренко, а на самом СаАЗе прокуратура проводит обыски.

Управляющим активами TWG в России становится понятно, что ситуация в российской металлургии окончательно выходит из-под контроля британского трейдера. Возникает идея создания концерна «Союз-Металл-Ресурс», в который помимо КрАЗа, вечного врага TWG, входят СаАЗ (Олег Дерипаска), ММК (Виктор Рашников), НЛМК (Владимир Лисин), Гайский ГОК и Уралэлектромедь (Искандер Махмудов). Участники новообразования разрывают все коммерческие связи с TWG.

Впоследствии говорилось, что это было сделано лишь для видимости и что за этим стоял якобы... сам Михаил Черной, желавший порвать с TWG. На самом деле правдоподобнее другое: эти люди действительно решили «пойти другим путем». Участники «Союз-Металл-Ресурса» воспользовались сложившейся ситуацией для решения своих личных задач – закрепления в собственности управляемых ими под сенью TWG активов. Что позднее и происходит (например, для размывания доли TWG в капитале была использована процедура допэмиссии акций). Но все сделают это в разном формате и в разное время.

В 1997 году Дерипаска учреждает инвестиционно-промышленную группу «Сибирский алюминий». К началу 1998 года он публично разрывает отношения со своими бывшими партнерами из TWG. Весной 1998 года с одобрения государства – миноритарного акционера СаАЗа – Олег Дерипаска инициирует дополнительную эмиссию акций завода, размывая долю TWG до 15 процентов. СаАЗ переходит под контроль «Сибала».

С тех пор Дерипаска назад уже не оглядывался.

В 1999 году он начинает наступление на внутренний толлинг. Цель кампании – удар по конкурентам: Красноярскому и Новокузнецкому алюминиевым заводам. К антитоллинговому походу «Сибала» присоединился вице-премьер Николай Аксененко. В феврале 2000 года выходит постановление правительства, отменяющее налоговые льготы для внутреннего толлинга. Алюминиевый бизнес Черного затрещал по швам.

Говорят, что тогда Борис Березовский посетовал Черному на то, что «с этими ребятами он и сам ничего поделать не может», однако у него есть на примете «один перспективый бизнесмен», который может разрешить ситуацию ко взаимному удовлетворению. Лев Черной продает 40 процентов акций Красноярского алюминиевого завода, 30 процентов акций Братского алюминиевого завода, а также доли в Ачинском глиноземном комбинате и Красноярской ГЭС структурам, связанным с Романом Абрамовичем, за 500 миллионов долларов.

Сначала Олег Дерипаска попытался оспорить законность этих сделок, однако вскоре предпочел договориться с тогда еще депутатом Госдумы от Чукотки. Весной 2000 года партнеры создают компанию «Русский алюминий».

«В результате слияния алюминиевая отрасль за считанные месяцы перешагнула в нормальную рыночную ситуацию, – говорил Олег Дерипаска. – Есть несколько крупных корпораций, есть нормальная конкуренция и борьба за мировые рынки. То, к чему российская нефтяная отрасль шла пять лет, производители алюминия прошли за полгода».

Забегая вперед, скажем, что в 2003–2004 годах Роман Абрамович двумя траншами продал партнеру 50 процентов акций «Русала». Процесс объединения основных алюминиевых активов страны в одну мощную корпорацию фактически завершился.

В 2007 году в результате слияния «Русала», «СУАЛа» и глиноземных активов швейцарской Glencore создается самый крупный производитель алюминия в мире – UC RUSAL.

Но к этому времени интересы Дерипаски простираются уже далеко за рамки цветной металлургии.

После создания «Русала» в 2000 году и передачи ему всех алюминиевых активов «Сибал» Олега Дерипаски меняет бизнес-модель и начинает действовать на рынке как инвестиционная компания, управляющая фондами прямых инвестиций. В конце 2000 года «Сибал» делает первое громкое приобретение, устанавливая контроль над Горьковским автомобильным заводом и начиная скупать акции российских производителей автобусов.

В 2001 году Дерипаска переименовывает «Сибал» в «Базовый элемент», продолжая свою экспансию в различных отраслях и секторах экономики. К 2007 году империя Дерипаски разрастается до глобальных масштабов.

Рыночную стоимость основных активов «Базового элемента», сосредоточенных в шести секторах – энергетическом, машиностроительном, ресурсном, финансовых услуг, строительстве и девелопменте, – сама компания оценивает в 23 миллиарда долларов. Годовая выручка в 2006 году превышает 18 миллиардов долларов. На Дерипаску работают 240 тысяч человек в России, странах СНГ, Европе, Латинской Америке, Австралии, Азии и Африке.

Он и его компания, кажется, живут уже завтрашним днем. Единственное обстоятельство, которое заставляет Дерипаску вспоминать день вчерашний или даже позавчерашний, – это претензии Михаила Черного. В ноябре 2006 года он подал иск в лондонский суд, обвиняя Дерипаску в том, что тот якобы не выплатил ему все деньги за 20 процентов акций «Русала», которые были выкуплены у Черного в 2001 году. Несмотря на отказ по ходатайству, Михаил Черный заявил, что он попробует отсудить у владельца «Базэла» уже не 3, а 6 миллиардов долларов. И в конце 2007 года Черный повторно подает иск. По его словам, Дерипаска нарушил некие договоренности, которые были достигнуты между ним и Черным в Лондоне в 2001 году. В «Базэле», конечно, заявляют, что никаких невыполненных обязательств перед Черным нет. В конце своего интервью я задаю Дерипаске этот вопрос.

– Договоренностей действительно нет. У них – своя дорога, у нас – своя. Я их и раньше воспринимал как людей, которые в своем мирке каком-то живут. Мы прогибаться перед ними не будем. Есть люди, которые их боятся, а мы их не боимся. Это наша принципиальная позиция. Вместо того чтобы прогибаться, мы будем стоять твердо. Мы привыкли бороться с любыми трудностями. Они когда-то имитировали какую-то якобы экономическую деятельность, так мы с ними давно уже рассчитались.

– Михаилу Черному терять нечего. Он будет воевать до конца?

– Конечно. Он думает, что он какой-то капитал себе создает, когда говорит, что он якобы бизнесмен и был в каком-то бизнесе. Я не верю, что у него даже была когда-то визитная карточка. Я помню, где-то в Сибири встретил однажды парня, у которого была визитка, на которой золотыми буквами были выведены фамилия и имя. И больше ничего. Его убили через три дня. А в Красноярске во время вечера в ресторане кто-то очередь автоматную в потолок зарядил. Тут же свет погас. Потом зажегся. Оказывается, он ключи от машины потерял. Таким вот образом поискать решил. Это все люди из прошлого. «Дикий Запад» такой был. Вспоминать противно...

Мы же были другими. И милиция была с нами, потому что люди видели – мы пришли работать, серьезно работать. Надо понимать, что сейчас пришло время новых людей в бизнесе. А он у нас искореженный, переломанный, у него противоречивая история. Люди должны увидеть, что это все в прошлом, что наступает период созидания. Разрушители и временщики типа Невзлина создали негативный информационный фон вокруг крупного бизнеса. И этот шлейф остается, он мешает. Сегодня много прекрасных молодых предпринимателей появляется. Надо им помогать. Нельзя относиться к бизнесу как к чему-то априори негативному. Нельзя им мешать расти.

Что может такой якобы «бизнесмен», как Черной? Захватить Сибур, поучаствовать в приватизации Газпрома? Кто-то ведь ошибочно продолжает думать, что Черной что-то понимает в экономике! И он хочет, чтобы так думали. А страна уже другая. Надо «почиститься» быстрее. Отойти от таких людей, как Гусинский, Смоленский. Они же мечтают вернуться. Они ждут, что закончатся сроки давности по их уголовным делам. Подлезть под кого-то, дать взятку, предложить свою «крышу» из той же спортивно-силовой среды. Они ждут реванша...

Мы заканчиваем беседу, я выключаю диктофон.

Дерипаска собирается на следующую встречу. Проходит через холл к лифтам. Секретари и помощники перебрасываются едва заметными взглядами – «он вернется?». Им всем сегодня придется работать минимум до двух часов ночи. Хотя вряд ли они удивлены...

Расшифровывая это интервью, я вспомнил и своих французских коллег, рассказывавших про Генри Форда, и отрывки из интервью Олега Дерипаски английской журналистке и ведущему CNN. Там, говоря о своем восхождении на вершину мирового бизнеса, Дерипаска якобы сказал: «Я не ожидал такого успеха. Мне просто повезло». Так ли все просто, или журналисты хотели услышать именно это? Правильно ли его поняли? Логика построения разговора Дерипаски проста... как сложная математическая формула. Он так и говорит – уравнениями, и если умножать и приплюсовывать вместе с ним, вы сможете понять, что чему «равно», в конце этого уравнения. Правда, доказывая вам теорему, он может сами доказательства опустить и сразу выдать ответ. Это и будет ответ на ваш вопрос, даже если вам показалось, что он вопроса не слышал. Не верите, господа журналисты? Попробуйте сами.

Если, конечно, у него будет еще один час свободного времени...

Фигура Владимира Лисина, нынешнего владельца Новолипецкого металлургического комбината и обладателя более чем 10-миллиардного личного состояния, олицетворяет второй «хороший» вариант.

Лисин тоже «птенец из гнезда» Михаила Черного. Однако с той только разницей, что на начальном этапе он играл в схеме олигарха более активную роль, чем остальные фигуранты этой главы.

Владимира Лисина часто называют едва ли не автором толлинговой схемы, столь успешно реализованной на просторах СНГ группой Михаила Черного. Правда, следует отметить, что с самого начала Лисин не светился публично, не делал громких заявлений и почти не участвовал в скандалах, связанных с фигурой Михаила Черного и TWG. Да и в уголовном деле по авизо, о котором мы рассказывали выше, он упоминался лишь как, по сути, бесполезный свидетель, который никогда не видел своего шефа, живущего за границей, и общался с ним разве что по телефону.

В отличие от других управленцев, поставленных TWG на заводы и не связанных с делами по авизо, по профессии Владимир Лисин – металлург. Именно этим (а также его служебным положением) и можно объяснить роль невидимого буксира и генератора, которую он сыграл на начальном этапе жизни TWG в России.

Несколько фактов из биографии будущего олигарха. В 1979–1986 годах работал подручным сталевара, сталеваром, оператором установки непрерывной разливки стали (УНРС), затем мастером, начальником смены, начальником участка и, наконец, заместителем начальника цеха производственного объединения «Тулачермет». С 1986 по 1992 год занимал пост заместителя главного инженера, затем – заместителя генерального директора Карагандинского металлургического комбината. (Напомним, что в тот момент генеральным директором был Олег Сосковец.) После того как гендиректор завода пошел на повышение и стал министром металлургии СССР, Владимир Лисин вслед за патроном уехал в Москву. Там состоялось его знакомство с американцем российского происхождения Семеном Кислиным, которому, как утверждают, Владимир Лисин не без помощи Сосковца помог вернуть зависшие на счетах российских меткомбинатов средства за поставленное сырье. Кислин услугу оценил и пригласил предприимчивого Владимира Лисина в бизнес.

С 1992 года – вице-президент офшорной компании Trans-CIS Commodities Ltd. С того же 1992 года – вице-президент Международного союза металлургов.

Здесь нужно немного остановиться. Вхождение Владимира Лисина в бизнес TWG понятно. Идея о собственном бизнесе давно зрела у него в голове. Но пока он не был готов к самостоятельным масштабным действиям и искал свой индивидуальный путь.

В 1992–1994 годах Лисин решает, чем ему заняться – цветной либо черной металлургией, с которой он был связан всю жизнь. Он активно участвует в алюминиевом бизнесе: входит в состав Совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗ). С 1993 года является членом Совета директоров АООТ «Саянский алюминиевый завод» (СаАЗ), с ноября 1994 по 1999 год – председателем Совета директоров СаАЗа. В 1996 году участвует в избирательной кампании Алексея Лебедя, баллотировавшегося на пост Председателя правительства Республики Хакасия. Конечно, это не только свидетельство весьма энергичного поиска, но и выполнение определенных обязательств, которые связывают его и Олега Дерипаску. Кстати, то, что они долгие годы работали вместе, также говорит о близости бизнес-мышления этих людей.

Но, в конце концов, профессиональное пристрастие побеждает. Лисин останавливается на Новолипецком металлургическом комбинате.

Приобретать акции НЛМК Владимир Лисин начал еще в 1993 году. Тогда он скупил для TWG 36 процентов акций, а еще 12 процентов прикупил для себя. Возможно, что в последующие два года к окончательному выбору в пользу НЛМК его подтолкнула ситуация, складывавшаяся вокруг алюминиевых заводов Сибири. Конфликт между «местными» и TWG на Красноярском алюминиевом заводе, рубежной вехой в котором стало вычеркивание компании из числа акционеров КрАЗа, вероятно, навел Лисина на мысль о начале кризиса схемы работы братьев Черных в России. Он понял, что настает момент, когда можно громко заявить на всю страну о начале своего бизнеса и, как говорится, тебе ничего за это не будет.

Но окончательно собственным бизнесом он начал публично заниматься в 1996 году. Обратим внимание – все это происходит накануне ссоры братьев Черных. Так что в чутье Лисину, как и Дерипаске, не откажешь.

Основания и возможности для вывода НЛМК из-под TWG у него были. На протяжении четырех лет Лисин возглавлял компанию Intermetal (эксклюзивный трейдер НЛМК, 37 процентов акций, структура TWG). 26 апреля 1996 года на собрании акционеров НЛМК Лисин избирается в состав Совета директоров НЛМК. И затем, через несколько месяцев, он фактически отстраняет TWG от участия в бизнесе завода и учреждает в 1997 году компанию Worslade Trading (зарегистрирована в Ирландии), которая и стала с тех пор заниматься экспортом продукции НЛМК.

Свои позиции Лисин пытается закрепить с помощью нескольких успешных организационных мероприятий. В 1998 году он основывает управляющую компанию ООО «Румелко» («Русская металлургическая компания»), координирующую деятельность ряда предприятий металлургического комплекса. В марте 1998 года, как об этом сообщил информационный портал «Антикомпромат», на внеочередном собрании акционеров НЛМК представители TWG, видя, что комбинат и отрасль начинают откалываться от них, заявили, что Лисин, «пытаясь удержать в своих руках неформальное влияние на НЛМК, де-факто блокирует принятие нового устава предприятия, что весьма затрудняет деятельность комбината в современных политико-правовых условиях». Однако деятельность Лисина на НЛМК полностью поддержал член Совета директоров НЛМК Дмитрий Бакатин, который заявил, что не допустит, «чтобы какая-то одна компания имела в Липецке какие-то особые преимущества».

Одновременно Лисин приступает к консолидации активов НЛМК, выкупив 50 процентов акций комбината у группы «Реформа» Бориса Йордана. TWG измены партнеру не простила и продала свой пакет «Интерросу» Владимира Потанина. Чтобы заставить «Интеррос» продать принадлежащий ему пакет НЛМК, Владимир Лисин купил около 8 процентов акций главного актива Потанина – ГМК «Норникель». Забегая вперед, отметим, что в 2001 году оппоненты заключили мировое соглашение: Владимир Потанин продал акции НЛМК Владимиру Лисину, а тот – долю в «Норникеле».

Мы неслучайно заметили, что Лисин не выступал с громкими политическими заявлениями ни на федеральном, ни на региональном уровнях. Единственным его политическим демаршем стало участие в подписании 14 июня 2000 года письма-поручительства 17 крупных российских предпринимателей с просьбой об изменении меры пресечения арестованному Владимиру Гусинскому.

Помимо этого не очень удачного шага были еще попытки участия (в 1998 и 2002 годах) в губернаторских выборах в Липецкой области с последующим отказом.

Основная же публичная деятельность Лисина протекает в стандартном для «хороших» российских олигархов русле. Он – член Российского союза промышленников и предпринимателей. В 2001 году запустил даже свой медийный проект – газету «Газета». Однако ни претенциозность (не совсем удачная) названия, ни обильное финансирование успеха этому проекту не принесли. Газета не стала ни его личным рупором, ни привлекательным и авторитетным СМИ.

А еще Владимир Лисин собирает каслинское литье – его коллекция фигурок действительно уникальная. И патронирует спорт – является главой Стрелкового союза России и заодно кандидатом в мастера спорта. Из зарубежной собственности, как говорят, у олигарха «скромный» замок в Шотландии, купленный в 2005 году за 6,8 миллиона фунтов.

Но вернемся к производственным сюжетам. Увод у TWG Новолипецкого комбината все-таки не прошел для Владимира Лисина без последствий. Конечно, в Липецке не было стрельбы и трупов, как в Красноярске. События развивались по другой схеме. В ноябре 2005 года братья Рубен, не без участия, как говорят, Михаила Черного, подают иск против Лисина. Из документов Верховного суда Ирландии следовало, что в 1997 году Лисин получил контроль над Новолипецким металлургическим комбинатом путем перевода акций НЛМК из управления компании – номинального держателя – под контроль другой фирмы, принадлежавшей лично Лисину. Как утверждали братья Рубен, для приобретения акций Лисин использовал деньги, полученные по автоматически возобновляемому кредиту, гарантии под который он давал от лица «Интерметалла» (структуры TWG). Долг, по уверениям Рубенов, он не вернул. По обоим искам было начато судебное разбирательство. В счет потери контракта на экспорт стали Рубены получили компенсацию; вопросы уплаты долга были вообще решены во внесудебном порядке. Однако остался еще один неразрешенный спор: Лисина обвиняли в том, что в 1999 году он нарушил свои обязательства по договору образования некоего совместного предприятия.

И все-таки подобные неприятности носят, по сути, частный характер. Курс Лисина на создание самостоятельного, неподконтрольного Черным бизнеса себя оправдал. Да, он совершенно иной по масштабам и направленности, чем у Олега Дерипаски. Нет (может быть, пока) многопрофильности, но есть сосредоточенность на известном ему самому деле – черной металлургии.

Успех выбранного Владимиром Лисиным сценария жизни и развития бизнеса очевиден: 24 ноября 2005 года Новолипецкий металлургический комбинат объявил о начале road-show по размещению своих ценных бумаг на Лондонской фондовой бирже. Размещение на Лондонской фондовой бирже 7 процентов акций НЛМК, принадлежащих Лисину, показало, что капитализация комбината составляет 8,7 миллиарда долларов. В частности, за свои 7 процентов Владимир Лисин получил 607 миллионов «живых» денег. В конце 2006 года НЛМК стало стратегическим партнером крупнейшего мирового трейдера компании Duferco, а недавно Лисин купил 50 процентов акций американской компании Winner Steel мощностью 1,2 миллиона тонн проката в год.

Экспансия на зарубежные рынки показывает, что Владимир Лисин едва ли остановится на достигнутом.

Анатолий Быков принадлежит к числу тех колоритных фигур, без которых невозможно представить российскую жизнь середины 1990-х годов. Да-да, мы не оговорились – именно 1990-е годы вывели его и подобных ему людей на поверхность жизни, обеспечили взлет и успех. А затем – падение. Потому что сегодня, по прошествии достаточного времени, мы видим, что звезда Анатолия Быкова светит не так ярко. Более того, она закатывается.

Анатолий Быков – характерный случай попытки человека со средними возможностями и ограниченным набором условий выстроить большой бизнес на региональном уровне. И даже не только бизнес. Он всегда был преисполнен политических амбиций, наносящих урон его деловым проектам.

Кстати, между Анатолием Быковым и Михаилом Черным есть много схожего. Их роднит весьма характерная черта: достигнув тактического пика, они думают, что все, вот она – победа, теперь ничто не мешает триумфальному шествию. Теперь можно реализовывать любые планы, не считаясь ни с чем и ни с кем.

В итоге – распыление усилий, метания, неудачи в этих самых многочисленных бизнес-планах, потеря друзей и медленное, но верное затухание.

Итак, Анатолий Быков. Народный герой Красноярья, борец с московским засильем, защитник «своих», меценат и просто хороший человек – для «друзей из местной братвы». Инициатор кровавых разборок, человек, не умеющий строить цивилизованный бизнес, кидала и бандит с большой дороги – для врагов.

О нем написано несколько книг. Я же постараюсь просто суммировать основную информацию, связанную с его участием в алюминиевом бизнесе, и показать тупиковость выбранного им сценария ведения бизнеса.

Выше мы рассказали, как Анатолий Быков появился на КрАЗе, как воевал с уголовниками, доставлявшими немало хлопот красноярским бизнесменам и милиционерам.

Его самостоятельный старт в большой бизнес также пришелся на момент начала кризиса TWG. Уже в 1994 году Быков имел, судя по всему, намерение вывести завод из-под влияния TWG, взять его под свой контроль, вплоть до торговли металлом. Сделать это в Красноярске было проще, чем в Москве, считал он. И действительно, здесь гораздо эффективнее можно было использовать фактор «свой – чужой», который неоднократно будет разыгран им впоследствии на выборах в Законодательное собрание края. Эксплуатация местного патриотизма вкупе с негласной поддержкой со стороны силовиков позволяла лелеять надежду на эффективное вытеснение чужаков.

Предпринимательский успех Быкова окружающие его люди объясняют двумя причинами: умением формировать профессиональную команду и незаурядным характером, который помогает жить по принципу «не верь, не бойся, не проси».

«Алюминиевым королем» Быков стал не сразу. В начале 1990-х годов он занялся поставкой продуктов питания на предприятия края, в том числе и на КрАЗ. К моменту ваучерной приватизации он уже имел определенный капитал, позволивший ему вместе с партнером по бизнесу Геннадием Дружининым скупить 20 процентов акций Красноярского алюминиевого завода. Судя по всему, Быков сразу понял и принял правила игры, предложенной государством под руководством реформаторов. А потому на этом не остановился и «приватизировал» еще и 20 процентов акций госпакета. Все было сделано изящно. Таким же образом в его руки попали 20 процентов акций госпакета Красноярской ГЭС, Ачинского глиноземного комбината, Красноярского металлургического завода и ряда других предприятий.

Поэтому можно понять пришедшего на смену политическому лидеру края Зубову нового политика – Александра Лебедя, который, став губернатором, обнаружил, что экономические рычаги управления краем находятся отнюдь не у него.

Но о конфликте с Лебедем чуть позже.

Несколько лет назад в интервью «Газете» бывший замначальника краевого УБОПа подполковник Школьный, единственный, наверное, на тот момент принципиальный противник Анатолия Быкова, рассказал интересную вещь. Когда все было готово для задержания Быкова и его людей, из Москвы последовал окрик – и все отменилось.

Так, кстати, частенько происходило в Чечне. Но там-то война была. Здесь, получается, тоже...

«Значит, за Быковым стояли высокие люди», – резюмировал подполковник...

По сведениям из самых разных источников, очень большую роль в жизни и деятельности Анатолия Быкова в 1992–1997 годах играл генерал Петрунин, начальник УВД Красноярского края. Но в Красноярске ничуть этому не удивляются. Сам Япончик уважал генерала Петрунина. И Толя Бык уважал. И все московские, проверяющие Красноярский УВД, возвращались в столицу крайне удовлетворенными.

Впрочем, все в Красноярске знают почему. Но на эту тему стараются не говорить. Себе дороже.

После появления в конце 1990-х годов в Интернете публикаций о Борисе Петрунине – до этого широко известном только в Красноярском крае и, вероятно, в МВД – начальник УВД стал знаменит. Генерала Петрунина обвиняли в таких грехах, которые не под силу даже отъявленному бандиту.

Несколько слов об этом человеке сказать просто необходимо.

Борис Викторович Петрунин родился в Красноярске и с рождения носил фамилию отца – Рапшис, как утверждает сайт «Компромат», которую сменил уже в зрелые годы. Сделано это было в связи с тем, что папа Бориса Викторовича – Виктор Казимирович Рапшис – был приговорен судом как активный участник банды, действовавшей в Литве. Ав Красноярском крае Виктор Казимирович отбывал наказание. Но Борис очень хотел служить в органах. И при оформлении на службу судимость отца скрыл. По прошествии времени факт обнаружился (тем более что при смене фамилии Борис Викторович использовал подложные документы), однако дело замяли. Не портить же человеку жизнь за грехи отца, да еще по молодости.

Когда Борис Петрунин дослужился до должности начальника краевого УВД, он, по его словам, начал проводить «политику борьбы с преступностью руками самих преступников». Это было ноу-хау. Для его внедрения в жизнь и Петрунину, и его подчиненным приходилось самим внедряться в преступную среду. Перевоспитывать изнутри. Но преступники Петрунину попались какие-то уж очень закоренелые – показатель уровня преступности в крае как превышал, так и превышает средние показатели по России.

Но вернемся к началу нашей новой демократической эпохи. Молодой и начинающий Толя Быков был рекомендован Петрунину генералом Егоровым (бывшим начальником Управления по борьбе с оргпреступностью МВД). Причем как наиболее перспективный агент, через которого можно попробовать управлять процессами в криминальной среде. Ходили слухи, что позже Быкова стали использовать в аналогичных целях и руководители краевого управления ФСБ.

Потом почему-то получилось так, что в Красноярском крае вообще исчезли бандиты. Но не бандитизм. Главарей оргпреступных группировок перестреляли (причем с 1991 года в УВД не раскрыто ни одно убийство ни одного криминального авторитета или вора в законе). Кто-то успел уехать, кто-то перешел под покровительство Быка. УВД ни Быка, ни его людей не трогало. Так, в 1995 году в Красноярске в принадлежащем Быкову шоу-клубе «Азарт» один из членов подчиненной Быкову группировки убил из пистолета ПМ посетителя. В ходе следствия обнаружилось, что пистолет официально зарегистрирован в краевом УВД. Через два дня Петрунин и три его зама уговорили прокурора Рычкова забрать дело из Свердловского РОВД и переквалифицировать на другую статью УК РФ. Впоследствии дело закрыли, а все материалы уничтожили. (Сообщает все тот же сайт «Компромат»).

По мере усиления Быка, пишут авторы Интернет-сайта www.krasnobykow, роли в связке Петрунин – Быков менялись. Быков начал щедро платить за услуги. Он и его партнер в руководстве Красноярского алюминиевого завода Геннадий Дружинин подарили Петрунину джип «Гранд-Чероки», купили три квартиры и коттедж в элитном районе под Красноярском. Говорят еще, что ремонтом одной из квартир генерала Петрунина (Красноярск, проспект Мира, 2) занималось АО «Сибинком». Фирма процветала, поскольку свой основной доход имела от операций с векселями региональной энергетической компании «Красноярскэнерго». Но в 1996 году против руководителя АО «Сибинком» Комарова было возбуждено уголовное дело за мошенничество в особо крупных размерах. Однако дело было очень быстро закрыто.

Нельзя сказать, что красноярцам было все равно, что происходит у них под носом. В начале 1996 года упоминавшийся ранее подполковник Школьный начал обычную, никаких сенсаций не сулящую проверку Минусинского ликеро-водочного завода. Сигнал поступил о злоупотреблениях.

Однако Петрунин категорически запретил своему подчиненному ходить на завод. Тогда Школьный на свой страх и риск установил, что в составе акционеров завода (и не только минусинского) числятся родная и крестная матери Бориса Петрунина, а также представители и родственники Анатолия Быкова. Причем на ликероводочные заводы поставлялся из Чечни технический спирт под видом питьевого.

В Чечню-то и был отправлен не в меру любопытный подполковник Школьный. И не расследования вести, а воевать. Во главе СОБРа. После своего геройского возвращения подполковник был выведен за штат, а затем уволен.

Но правдоискатель не оставлял Петрунина в покое. В результате в январе 1997 года работу Красноярского УВД проверяла комиссия МВД. Недостатков выявлено не было. Как говорят, Дружинин (подаривший Петрунину джип) в довольно широком кругу еще долго жаловался на комиссию: «Мне эта московская проверка стоила 100 тысяч долларов. Что бы там Школьный ни писал в Москву, мы не отдадим Петрунина. Назначение нового начальника мне дороже обойдется».

Вернемся к фигуре Анатолия Быкова и алюминиевым войнам в Красноярске. По сути, вся «деловая» деятельность Быкова в середине 1990-х годов проходила именно на фоне этих самых войн. Отделить их друг от друга просто невозможно.

В устранении несговорчивых конкурентов Анатолию Петровичу помогал лидер другой преступной группировки – дважды судимый Татаренков (еще один агент МВД по кличке Китаец). Быков даже разделил с ним сферы влияния: бывшему учителю физкультуры отходил Красноярский алюминиевый завод, а Татаренков мог распоряжаться таким же заводом в Саяногорске. После заключения исторического соглашения о бандитском разделе алюминиевых заводов ряды конкурентов Быкова начали таять на глазах.

Считается, что именно боевики Быкова и Татаренкова ликвидировали по заказу Быкова местных бандитов Войтенко и Наумова, а также неосторожно сунувшегося в дела красноярских авторитетов московского бандита Мустафина.

Несмотря на то что особой аккуратностью исполнения заказных убийств боевики Быкова и Татаренкова не отличались, ни одно преступление раскрыто не было. Милицейское прикрытие было непробиваемым. Доходило до того, что татаренковские киллеры дожидались своих жертв на лавочках около подъезда с автоматами на коленях, а после расстрела открыто и буйно обмывали очередное «дело» в ближайшем ресторане. Руководство красноярской и саяногорской милиции на проделки своего «агента влияния» смотрело сквозь пальцы. Стражи порядка не реагировали даже на достоверную информацию о времени и исполнителях очередного покушения.

В результате устранения конкурентов к концу 1994 года весь Красноярск оказался под влиянием бывшего боксера Толи Быка.

Нельзя здесь еще раз не упомянуть и об уголовнике с 13-летним (на тот момент) стажем Владимире Татаренкове, который позднее сыграл ключевую роль в уголовном деле Анатолия Быкова. После нескольких встреч с будущим главой Совета директоров Красноярского алюминиевого завода, тогда еще только-только начинающим отвоевывать себе площадку для работы на заводе, Татаренков стал, по его утверждениям, учеником Анатолия Петровича, во всем выполнявшим его указания. Чуть позже бизнесмен, в одночасье превратившийся в такового из обычного рядового уголовника, приехавшего в незнакомый ему город в «трениках» и рваной футболке, стал уважаемым в Саяногорске (Татаренков жил в этом городе) человеком. Кризис неплатежей и задержка заработной платы в стране повсюду гнали тогда многих на поклон к Татарину. Он и одалживал многим, благо деньги были. Тогда же оперативники ФСБ через собственную осведомительскую сеть выяснили, что неформальный лидер, «хозяин Саяногорска» начал понемногу и разными путями избавляться от уголовников, ранее сидевших, заменяя их спортсменами либо отслужившими в армии.

Когда «штат» группировки был зачищен, поступил другой приказ – установить прочное влияние над Саянским алюминиевым заводом. В середине 1990-х годов это государственное предприятие понемногу «доил» клан местных спортменов-боксеров под руководством Олега Шорина. Тот, влияя на руководство завода, вывозил через коммерческие структуры на реализацию небольшие партии металла, кормя себя и одновременно местную Федерацию бокса.

На личной встрече Татаренков с Шориным ни о чем не договорились: боксер не хотел просто так уходить с завода. Более того, как сообщает агентство ФЛБ, нанял киллера для устранения Татаренкова. Однако авторитет в городе последнего был настолько высок, что киллер, получив заказ, вскоре сам пришел к Татарину и все рассказал. В итоге на тот свет отправился как Шорин, так и некий Стальмаков (Спичка), заявивший было после гибели боксера свои права на СаАЗ. В итоге на Саянском алюминиевом появился новый «хозяин» – Татаренков (Татарин), который сам определял, какие контракты заключать, а какие нет, куда металл давать, а куда не стоит, короче говоря, уголовник сделался «серым кардиналом» предприятия с мировым именем.

Дальше же начался отстрел всех неугодных Татарину бизнесменов и хоть что-нибудь значащих в преступном мире Красноярья уголовников, посягавших на его владения. Так, за один 1994 год киллеры якобы под его руководством отправили на тот свет пятнадцать человек. И только с приходом на СаАЗ Олега Дерипаски удалось выдавить Татаренкова из региона, и он уехал в Грецию (где до сих пор сидит в тюрьме по обвинению в хранении оружия и совершении заказных убийств). А вот Толя Бык все еще рулил экономикой...

Кстати, когда Олег Дерипаска стал гендиректором СаАЗа и принялся наводить порядок, Татаренков попытался убрать «москвича». Еще бы – тот не стал разговоры разговаривать, а обратился за помощью к милиции, жестко стал пресекать воровство на заводе. Поначалу доходило до парадоксальных ситуаций, когда новый директор самолично тормозил на дорогах машины с ворованным алюминием. Такой порядок криминальному авторитету не понравился. В результате Олег Дерипаска чудом пережил покушение, в ходе которого нападавшие использовали гранатомет.

Анатолий Быков рассказывал (1996 г.):

– На них (преступных авторитетов. – Авт.) влияет авторитет моих действий, которые дают конкретный результат, мой бизнес. Мы стараемся контролировать каждый шаг, особенно финансовый. Чуть в сторону отвернешься, и деньги могут попасть в неугодный банк, в который потом опять ходить и за счет неформальных методов свое забирать.

Став условно респектабельным бизнесменом, Анатолий Петрович не забывал про обеспечение «крыши» красноярским казино и гостиницам. Репутацию Быков поддерживал весьма жесткими методами. Кроме боевиков Татаренкова, в его распоряжении находилась охранная структура «Витязь». В ходе оперативно-следственных мероприятий установлено, что охранники «Витязя» терроризировали не только противников Быкова, но и некоторых несговорчивых сотрудников милиции. Это не мешало сотрудникам «Витязя» проводить тренировки в тире УВД. После ареста Быкова пострадали и опекаемые им охранники – тренер «Витязя» по рукопашному бою в настоящее время находится под следствием по подозрению в убийстве.

Но в то время (1998 г.) Анатолий Быков с трибуны КрАЗа сказал так:

– Вот говорят сегодня: «Мафия правит завод»... Так отдайте такой мафии все заводы! Отдайте!

Пик успехов Быкова приходится на 1997 и 1998 годы. Он становится председателем Совета директоров КрАЗа и главой Федерации бокса. Ему удается договориться о возвращении присмиревшей TWG на КрАЗ – уже в качестве одного из партнеров, а не всевластного хозяина.

Анатолий Быков рассказывает (1997 г.):

– Я живу по принципу: «чужого нам не надо, а своего не отдадим». Чтобы отстоять свое, пришлось много потрудиться. КрАЗ отстояли. Сегодня это единственный независимый завод в России, все остальные ушли из-под отечественного контроля. ...Сегодня обе стороны поняли, что лучше худой мир, чем большая война. Все понимают, что на войне потери бывают не только с одной, но и с другой стороны. Мы сегодня готовы работать на рынке цивилизованно и решать любые вопросы за столом. Независимо от того, какие среди наших собеседников будут авторитеты или административные чины. Мы хотим, чтобы нас уважали. Мы выросли и созрели, чтобы разговаривать на равных и принимать решения, нужные заводу, городу, краю, России.

Позицию Быкова поддержал красноярский губернатор Зубов. Он считал, что TWG попросту обирает завод. После окончания в 1997 году боевых действий Быкова избирают председателем Совета директоров КрАЗа.

Войдя в руководство КрАЗа, Быков распространил свое влияние на другие предприятия Краcноярска. Для этого он вместе с Василием Анисимовым создал финансово-промышленную группу «ТАНАКО», в которой объединились «Краcноярскэнерго», Красноярская ГЭС, Ачинский глиноземный комбинат и другие крупнейшие предприятия края. Бык хотел стать настоящим олигархом...

Дольше всех захватническим поползновениям Быкова сопротивлялись энергетики. Руководитель РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс не скрывал раздражения от дерзости красноярского авторитета, но сделать ничего не мог. Авторитет Быкова вырос до такой степени, что к несудимому тогда еще бывшему учителю физкультуры стали обращаться за советом известные политики и воры в законе.

Собственная электростанция была Быкову просто необходима. Весь процесс производства алюминия неразрывно связан с электроэнергией, а ее стоимость напрямую отражалась на доходах завода. При себестоимости электроэнергии в 7 рублей за киловатт-час Красноярская ГЭС продавала ее «Краcноярскэнерго» по 22 рубля. «Краcноярскэнерго», в свою очередь, перепродавало энергию КрАЗу по 187 рублей. Такие потери от разницы в ценах Быкова не устраивали, поэтому в 1997 году КрАЗ покупает 17 процентов второй по величине российской гидроэлектростанции. Затем с подачи Быкова на электростанции была проведена дополнительная эмиссия акций, и ГЭС стала первым частным (!) производителем электроэнергии в России.

Контроль Быкова распространяется на множество предприятий региона, включая «Красуголь» и «Красавиа». В крае начинает формироваться параллельная система власти. КрАЗ недоплачивает налоги, но Быков занимается благотворительностью, учреждает детские дома и стипендии.

Когда спохватившийся Зубов приказал своим налоговикам проверить КрАЗ, его распоряжение попросту саботировали. Нагрянувшую из Москвы комиссию генерала Колесникова Быков разместил в бизнес-центре «Яхонт», несколько дней поил и угощал, и ревизоры... ничего подозрительного в деятельности Быкова не нашли.

Гнев губернатора Быков обратил в собственную пользу. На выборы в краевое Законодательное собрание он пошел под знаменем незаслуженно обиженного властью. Победа владельца половины Красноярска впечатлила даже его стойких противников: он набрал 80 процентов голосов. Под впечатлением триумфа Быков сделал роковую ошибку и поддержал на губернаторских выборах кандидатуру Александра Лебедя.

Опытный Лебедь от помощи не отказался, но после выборов немедленно отдалил одиозного бизнесмена. На собственную опалу со стороны Лебедя Быков сначала не обращал внимания: «Захотим – снимем». Однако, как говорится, два револьвера не лезут в одну кобуру. Между ними началась война.

Генерал Лебедь воспользовался той же сомнительной тактикой предпринимателя: он стал банкротить, зачастую насильно и искусственно, контролируемые Быковым компании. Он обратился за помощью к бывшим соратникам Быкова по TWG и другим акционерам КрАЗа. Но Быков не сдался. И тогда – уже с подачи Лебедя – в Красноярск вторично прибыла огромная комиссия МВД во главе с генералом Колесниковым. По результатам проверки против Быкова возбудили два уголовных дела, и он в спешном порядке выехал за границу якобы на лечение. И тут же был объявлен в международный розыск.

И еще одна цитата из выступления Анатолия Быкова (1999 г.):

– Не надо меня искать, тратить бюджетные деньги: я сам приеду, когда будет нужно.

28 января 2000 года в семь часов вечера по красноярскому времени ведущая местных телевизионных новостей Елена Рахимова объявила, что в программе передач Красноярской государственной телерадиокомпании «Центр России» произошли существенные изменения. Вместо проанонсированной ранее телепередачи «Зал забытых кинолент» жителям края предлагалось посмотреть сенсационную видеозапись обращения уголовного авторитета Владимира Татаренкова к председателю Совета директоров Красноярского алюминиевого завода Анатолию Быкову с рассказом об их «совместных делах». Сразу же после выпуска новостей эта видеозапись, датируемая 19 января 1999 года, и была показана.

Те, кто следил за скандалом вокруг Быкова, поняли, что на весь Красноярский край по государственному телевизионному каналу транслировалось обращение четырежды судимого саяногорского криминального лидера Татарина, схваченного в Греции сотрудниками Интерпола в сентябре 1999 года по обвинению российскими правоохранительными органами в осуществлении ряда заказных убийств в Сибири и Москве.

Из записи стало известно, что Татаренков за полгода до ареста, опасаясь за свою жизнь, сделал несколько копий видеозаписи, в которой предупреждал Быкова, что обладает массой доказательств причастности главы алюминиевого завода к заказным убийствам уголовных авторитетов Красноярского края и местных бизнесменов во времена большой алюминиевой войны 1993–1995 годов. Теперь в Красноярск каким-то образом попала видеокассета с обращением к Анатолию Быкову, и ее увидели все, кто хотел.

Телеобращение сводилось к обвинению Быкова в организации как минимум десяти заказных убийств уголовных авторитетов и лидеров промышленной элиты того времени в регионе. Не приведя никаких конкретных доказательств по этому поводу, но множество раз подтвердив, что они у него есть, Татарин также заявил, что не сделал бы ничего подобного, если бы вовремя не выяснил, что приглашение Быкова встретиться с ним в 1999 году в Германии на самом деле являлось приглашением на его собственное убийство. Только тогда авторитет понял, что его не оставят в покое, и решил защищаться подобным способом, призвав Быкова «остановить все задуманное» в отношении его, «пока не поздно». Закончил же свое «послание» уголовный авторитет характерным взмахом руки и словами: «С бывшим дружеским приветом!»

Впрочем, для местных красноярских журналистов этот показ событием не стал, поскольку еще 17 сентября 1999 года выдержки из телеобращения были процитированы представителям прессы красноярским губернатором Александром Лебедем на одной из своих пресс-конференций. Тогда Лебедь слово в слово повторил прозвучавшие в телеобращении некоторые фразы лидера одной из самых жестоких бандитских группировок в Восточной Сибири, желая доказать, что из себя представляет его бывший политический союзник по кличке Толя Бык.

Вот лишь некоторые из цитат Татаренкова: «Уважаемый Анатолий Петрович! Я заготовил много текстов и видеокассет, в которых рассказываю о том, как вы жили последние несколько лет. О том, сколько крови пролито для того, чтобы вы стали тем, кем являетесь сейчас. Вам не снятся убиенные пусть не вами, но по вашему приказу? Может быть, вы их забыли? Вам напомнить? Я напомню! Ляпа, Толмач, Синий, Чистяк, Саша Петко, в Минусинске – Терек и Лобан, в Саяногорске – Шорин, а также бывший второй секретарь крайкома КПСС, а позже известный бизнесмен Виктор Цимик. Повторяю, все эти люди были убиты по вашему приказу. Этих материалов хватит на пожизненное заключение». Или: «Я хочу, чтобы вы знали: если со мной что-нибудь случится, даже если меня ударит молния, все о вас станет известно. Я был вам верным другом, но меня предали, и мне это не нравится».

А вот строки из письма Татарина: «Этот человек (Быков) пропитан ложью и подлостью. Его не мучают угрызения совести перед детьми и женами, чьих отцов и мужей убили по его приказу. Он, как торпеда, идет к цели, не замечая ничего вокруг. А много, очень много греха на нем. Я не скажу – на душе, души у него нет. Он сам не убивал никого, но что это меняет? Он опасен вдвойне, втройне, в десять раз обычного исполнителя убийств. Он организатор».

К тому моменту, когда Татаренков делал это признание на телеэкране, Быков уже сидел в тюрьме в Венгрии, – он был задержан при пересечении границы. И в 2000 году венгерские власти этапируют его в Россию. Быкова по ряду причин направляют в Красноярск, где радостный генерал Лебедь хотел сам разобраться со своим противником...

В родном Красноярске Быков было воспрял духом. Были пущены в ход все рычаги влияния. В дальнейшем разбирательстве региональные власти были заинтересованы, но сделать ничего не могли. Уголовное дело начало разваливаться. Татаренков неожиданно отказался от своих показаний, заявив, что кассету с признаниями записал для собственного развлечения, после чего краевой суд с помпой освободил Быкова, даже не взяв подписку о невыезде.

На свободе Быков, однако, не задержался. Через некоторое время он был вновь арестован и препровожден в Лефортово. Ему было предъявлено обвинение в подготовке покушения на еще одного криминального авторитета – Павла Струганова (также известного как Паша-Цветомузыка). По сообщению прокуратуры СЗАО г. Москвы, в частности, имеется в виду обвинение по статье 30 (приготовление к преступлению и покушение на преступление) и статье 105 (убийство) УК РФ.

Организация покушения на Струганова стала последней «боевой» комбинацией Петровича. 29 сентября 2000 года федеральное ТВ показало сюжет об очередном заказном убийстве в центре Москвы. В одном из домов по Кутузовскому проспекту обнаружили два трупа. Это были тела красноярского предпринимателя Струганова и некоего Вячеслава Исмендирова.

Упакованные в пластик тела вынесли из подъезда и погрузили в машину «скорой помощи». И мало кто обратил внимание на то, что трупы выносили не как обычно, ногами вперед, а... головой!

30 сентября Анатолий Быков был арестован. В его доме нашли часы, принадлежавшие убитым в Москве.

Так что же случилось на самом деле? Правда стала известна два месяца спустя, когда в прямом эфире телеканала НТВ выступили... сама жертва, Павел Струганов, и несостоявшийся киллер Александр Василенко. Василенко рассказал, что убийство было ему поручено Быковым, поскольку тот был недоволен Стругановым. По плану Василенко должен был прийти в гости к Струганову и застрелить его. Однако в последний момент киллер дрогнул и пошел сдаваться в ФСБ. В итоге была разработана спецоперация – Струганова и Исмендирова предупредили, а в полиэтиленовых мешках выносили других людей, естественно, живых.

После «убийства» Василенко прилетел в Красноярск и представил Быкову в качестве доказательства часы Струганова и Исмендирова. ФСБ напичкало его записывающей аппаратурой, в результате чего было получено доказательство, что Быков организовывал убийство Струганова.

Благодаря связям адвоката Быкова Генриха Падвы и большому финансовому ресурсу процесс затянулся на два года. Избегая всех подробностей, скажем, что летом 2002 года Анатолий Быков был осужден на 6,5 года условно. Это было беспрецедентное в отечественной юридической практике решение – условное наказание за приуготовление к убийству. Больший срок – девять лет – условно давали только бывшему министру Ковалеву. После суда Анатолий Быков заявил, что не будет заниматься металлургией, а начнет работать в сельском хозяйстве. В апреле 2004 года он продал 4 процента акций КрАЗа Олегу Дерипаске и получил 107 миллионов долларов. И это было, пожалуй, самое верное его решение в бизнесе...

О Михаиле Живило, четвертом и последнем «птенце гнезда» Черных, можно сказать кратко: богатый, но бестолковый и жалкий. Его взлет, пришедшийся опять же на 1990-е годы, был обеспечен и неразберихой, которая творилась в стране, и эффективной – опять же на первых порах – деятельностью TWG.

Когда благоприятные обстоятельства исчезли и оказалось, что перед Живило стоит множество сложнейших вопросов, начиная с борьбы за активы и переговоров с конкурентами, и заканчивая контактами с региональной властью, то стало очевидным, действовать в этих обстоятельствах любитель сигар и танцовщиц Большого театра не может.

Позже Михаил Черный говорил, что в начале 1990-х годов Михаил Живило просил у него помощи в деле приобретения акций Новокузнецкого алюминиевого завода (НкАЗ), занимающего четвертое место в России по объему производства первичного алюминия. В итоге «МИКОМ» приобрел крупный пакет акций предприятия, а Живило был избран председателем Совета директоров завода. Кроме того, «МИКОМ» владел крупными угледобывающими предприятиями – «Черниговец» и «Междуречье». По отдельным оценкам, в лучшие времена годовой оборот группы «МИКОМ» превышал 2 миллиарда долларов.

Успех Михаила Живило в эти годы зависел в основном от позиции губернатора Кемеровской области Кислюка. Собственно, поэтому проблемы, существовавшие на заводах (долги перед бюджетами всех уровней, перед энергетиками), всплыли после того, как в регионе сменилась власть.

В интервью, которые раз в несколько лет Михаил Живило дает российским газетам, сквозит плохо скрываемая бессильная злоба на Амана Тулеева, ставшего новым губернатором. Это и понятно, поскольку бизнес-политика Михаила Живило никак и никогда Тулеева не удовлетворяла. Ненависть Живило к Тулееву, по версии правоохранительных органов, и привела его к разработке плана покушения на губернатора.

Строго говоря, прося помощи у Михаила Черного и TWG, Михаил Живило уже заранее подумывал, как обвести всех – и Кислюка, и позже Тулеева, и своих благодетелей из TWG – вокруг пальца и набить главным образом свой карман. Его подвела психология мелкого рвача: попросив как-то раз у Черного участия в управлении Кузбассразрезуглем, он выложил такую схему, согласно которой прибыль TWG уменьшалась почти вдвое, причем не за счет исправных платежей в налоговые органы.

Точно также он поступил и на НкАЗе: через полгода после прихода к управлению заводом он заявил, что будет платить TWG только миллион в год.

Подобная политика привела к тому, что проблемы у Живило возникли со всех сторон. В области его начал сильно прижимать Тулеев, а бывшие патроны из TWG деланно разводили руками и говорили, что надо было думать раньше.

Находясь во главе НкАЗа, Михаил Живило также пользовался толлингом, как и TWG в Красноярске. Фрибургская компания Base Metal Trading финансировала деятельность завода и закупала его продукцию по льготным ценам. Сам Михаил Живило делал вид, что не поддерживает контактов с этой компанией. Но как тогда объяснить, что платежи от имени Михаила Живило осуществлялись по кредитной карте Base Metal? Точно так же он пускал пыль в глаза, трубя о выплате зарплат рабочим, открытии столовых и так далее. Перспективной программы развития бизнеса у него не было. Он медленно, но верно заходил в тупик...

Завод, производящий около 35–40 тысяч тонн алюминия в месяц, экспортирует из них более 20 тысяч тонн. При цене на мировом рынке 1500–1600 долларов за тонну ежемесячная экспортная выручка должна составлять более 30 миллионов долларов, из которых около 8 миллионов братья Живило благодаря толлинговым схемам клали себе в карман.

Задолженность перед «Кузбассэнерго», послужившая причиной банкротства завода, составляла около 20 миллионов долларов (впоследствии эта сумма выросла почти до 50 миллионов). Очень странно, что предприятие не могло погасить задолженность, равную одно-двухмесячной экспортной выручке. Возможно, у «МИКОМ», в свою очередь, были долги «Кузбассэнерго», которые он собирался использовать для взаимозачета. Бурный расцвет во второй половине 1990-х годов всевозможных зачетных и вексельных схем при расчетах прежде всего с бюджетными предприятиями и естественными монополиями привел к тому, что накопились огромные долги всех перед всеми. Из-за этого искусственное банкротство стало в России одним из наиболее удобных и распространенных способов захватить контроль над предприятием. Такая «новая экономическая политика» и стала главным оружием Живило. Она его и погубила...

Из кризисной ситуации надо было как-то выходить. Михаил Живило заметался. Самый выгодный и верный вариант – продать акции кому-нибудь, кто имеет отношение к алюминиевому бизнесу и купит их вместе с долгами комбината.

Стараниями губернатора из-под внешнего управления компании были выведены «Кузбассэнерго» и Кузнецкий металлургический комбинат (КМК). Живило предлагал акции НкАЗа многим – Березовскому, Бадри Патаркацишвили, «Нафта-Москва», «Альфа-групп»... и даже Олегу Дерипаске.

Существует версия, что после банкротства завода Михаил Живило практически смирился с поражением и готов был продать «Русалу» принадлежавшие «МИКОМу» 66 процентов акций предприятия. Оставалось только договориться о цене. Живило даже сделал к этому первый шаг, продав акции известному предпринимателю Григорию Лучанскому за 30 миллионов долларов для их дальнейшей перепродажи «Русалу». Сумма для работающего предприятия, выпускающего продукции на 50 миллионов долларов в месяц (если считать по мировым ценам), смехотворная. А вся изюминка заключалась в том, что, продав акции НкАЗа, Живило оставил за собой принадлежащую его компаниям кредиторскую задолженность завода. Теперь, требуя погашения долгов, он возбудил против НкАЗа дела и не позволил новым хозяевам полноценно эксплуатировать завод. На блатном жаргоне это называется не иначе как разводка...

Между тем региональные власти упорно пытались выжать из Живило те сотни миллионов, которые он был должен краю. И тут происходит событие, всколыхнувшее, без преувеличения, всю Россию. Российские газеты пестрят заголовками: «"МИКОМ" готовит покушение на Амана Тулеева».

Здесь мы не будем расставлять точки над «i». Дело еще не закончено. Живило находится в розыске. Просто расскажу о том, как это было.

8 августа 2000 года Центр общественных связей ФСБ РФ распространил заявление, в котором говорилось, что Совместной следственной группой Управления ФСБ России по Новосибирской области и Управления Генеральной прокуратуры РФ в Сибирском федеральном округе при оперативном сопровождении Западно-Сибирского РУБОПа 7 августа в городах Москве и Новосибирске проведены обыски, а также аресты лиц, подозреваемых в организации посягательства на жизнь губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

Группа сотрудников Новосибирского ЦРУБОПа и оперативники Московского УФСБ при поддержке спецназа посетили московский офис «МИКОМа» и изъяли там какую-то документацию. По словам сотрудников компании, в ходе операции произошел весьма неприятный инцидент: один из силовиков споткнулся и нажал на спуск автомата, и в результате короткой очереди от испуга потеряла сознание 24-летняя секретарша.

Было также возбуждено уголовное дело по статье 277 УК РФ. Тулеев прокомментировал это сообщение так, что его недоброжелатели имеют какое-то отношение к прежним собственникам Кузнецкого металлургического комбината.

Таким образом, он фактически обвинил руководство компании «МИКОМ» в покушении на себя. В частности, Аман Тулеев через своего представителя заявил: «Насколько я знаю, речь идет о киллерах, якобы нанятых одной из финансово-промышленных групп, которая в силу жесткой борьбы за передел собственности в Кузбассе была вынуждена покинуть нашу область. Однако я могу только предполагать, кто является заказчиком. А выяснить причину – дело правоохранительных органов».

По некоторым данным, за несколько дней до заявления ЦОС ФСБ в офисе «МИКОМа» был сделан обыск сотрудниками Новосибирского РУБОПа.

За несколько месяцев до ареста предполагаемых участников покушения в прессу стала просачиваться информация о якобы планировавшемся покушении на губернатора Амана Тулеева. Тулеев подтвердил эту информацию, заявив, что давал показания по этому поводу следователям прокуратуры и сотрудникам Западно-Сибирского РУБОПа, но упорно избегал вопросов журналистов, о чем конкретно его спрашивали следователи прокуратуры и работники РУБОПа.

Позднее появилась информация, что в одном из новосибирских СИЗО содержится человек, который готовил покушение на Амана Тулеева путем внедрения своего повара в ближайшее окружение губернатора Кузбасса. По неофициальным данным, Тулеева планировали отравить. Киллеру должны были заплатить 700 тысяч долларов, и он якобы даже получил задаток.

10 августа 2000 года по делу о покушении на Тулеева был арестован и помещен в Лефортово бывший олимпийский чемпион по биатлону, бывший кандидат в губернаторы Московской области Александр Тихонов.

11 августа по тому же делу был арестован брат Александра Тихонова Виктор. По сведениям из правоохранительных органов, братья Тихоновы проходят как организаторы покушения на Тулеева. Обоим братьям предъявлено обвинение по статье 277 «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля».

В тот же день появилась информация, что в розыск объявлен Михаил Живило. Его подозревали в том, что он был заказчиком покушения. За день до начала арестов Живило уехал в одну из европейских стран, по версии пресс-службы «МИКОМа» – «на отдых».

6 сентября 2000 года Генеральная прокуратура выдала санкцию на арест Михаила Живило. 21 декабря 2000 года Александр Тихонов, обвиняемый в подготовке покушения на Амана Тулеева, был госпитализирован. Следственные действия были прерваны. На декабрь 2000 года это была уже четвертая госпитализация Тихонова за полгода, после того как в отношении его было возбуждено уголовное дело.

За это время олимпийский чемпион провел на больничной койке в общей сложности почти четыре месяца. Прежде он к врачам не обращался, но «начальник госпиталя прислал медицинское заключение, в котором список болезней обвиняемого занимает полторы страницы», – отметил сотрудник ФСБ Евгений Жарич.

Тихонов отказывался давать какие бы то ни было показания, связанные с предъявленным ему обвинением. А его адвокаты пытались разбить их уже тем, что отношения братьев Тихоновых были слишком натянутыми и старший брат считал младшего слишком сомнительной личностью для того, чтобы привлечь его к столь серьезному и опасному делу, как убийство Тулеева.

В итоге Виктор Тихонов был признан виновным по обвинению в попытке организации покушения на губернатора Кузбасса, но в августе 2004 года освобожден из колонии.

Как было установлено судом, он выполнял роль посредника: якобы по заданию своего брата Александра Тихонова нашел и нанял для убийства Амана Тулеева двух криминальных авторитетов из Новосибирска. Однако они после получения в качестве предоплаты 179 тысяч долларов, опасаясь, что будут ликвидированы после исполнения заказа, обратились в правоохранительные органы. И в мае 2007 года житель Новосибирска Сергей Никаноров заявил в ходе допроса в Новосибирском областном суде, что в 2000 году ему предлагали за вознаграждение убить губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

Никаноров также сообщил, что брат олимпийского чемпиона Виктор Тихонов предлагал ему «убить Тулеева, но инсценировать это как несчастный случай». По словам Никанорова, он свел родственника известного спортсмена со своим знакомым Владимиром Харченко, который согласился выполнить этот криминальный заказ и получил аванс в размере около 180 тысяч доларов. Один из них рассказал, что планировал взорвать самолет с Тулеевым на борту. «У меня четко сформировался план, как убрать Тулеева... Это теракт, взрыв самолета», – сказал он, уточнив, что хотел взорвать самолет из гранатомета.

Однако затем Никаноров испугался, что его «уберут как ненужного свидетеля», и явился с повинной в Управление ФСБ. Так же поступил и Харченко.

Учитывая их чистосердечное признание и помощь следствию, они оба были освобождены от наказания и проходили по делу как свидетели.

Естественно, что в сложившейся ситуации у Живило был только один выход – и он его использовал. Бегство за границу. Был выбран Париж. Именно оттуда он до сих пор и осуществляет все попытки вести судебные тяжбы против своих реальных и мнимых соперников. Против всех...

В декабре 2000 года дружественные Михаилу Живило трейдинговые компании подали иск в Федеральный суд Нью-Йорка. Истцы доказывали, что гендиректор «Русала» Олег Дерипаска вместе с предпринимателями Львом Черным и Искандером Махмудовым, а также губернатором Кемеровской области Аманом Тулеевым отобрали у Живило Новокузнецкий алюминиевый завод (НкАЗ) путем вымогательства и угроз и требовали компенсации в размере 2,7 миллиарда долларов. В конце марта 2003 года суд отказал компаниям Живило в иске.

Кстати, в этом иске содержались обвинения буквально в адрес всех, кто так или иначе противодействовал Михаилу Живило, причем, что показательно, большая часть была направлена против... Михаила Черного. Некоторые обвинения носили буквально смехотворный и надуманный характер. Они были явно рассчитаны на западного обывателя, которого в тот момент усиленно пичкали рассказами о русской мафии.

Позднее в интервью «Коммерсанту» Гарри Лучанский высказал предположение, что «Мишу завела история с отравлением Тулеева, в которой он оказался одним из главных подозреваемых. Он считает, что все это организовал Дерипаска и что, возможно, я оказался на стороне Дерипаски. Я к этому не имею никакого отношения и не думаю, что это нужно было Олегу».

В 2003 году в черный список Комитета по финансовому мониторингу были включены фигуранты покушения на Тулеева. Живило и Тихоновы появились еще в самой первой редакции списка. На этом бизнес-карьера Живило закончилась.

После нью-йоркского иска Михаил Живило пытался несколько раз поучаствовать в пиар-акциях против «Русала» и Олега Дерипаски. Однако он, как и Быков, понял, что лучше решить вопрос путем переговоров. В итоге спор вокруг НкАЗа был улажен.

Строго говоря, «затухание» Михаила Живило во время проживания его за рубежом – факт очевидный. Оставшись не у дел, он мог заниматься только мелким шантажом, используя те формальные возможности, которые предоставило ему в свое время несовершенное российское законодательство. Вряд ли мы когда-либо еще услышим о нем – сигары и коньяк на веранде парижского кафе, пространные размышления о котировках акций – вот и все, что ему осталось. Сказанные им когда-то слова «Главное – выжить» оказались верны: он выживает, и не без шика, но жизни в этом человеке уже нет. Да и учителя своего – Михаила Черного – теперь Живило считает личным врагом.

Впрочем, у «учителя» тоже судьба сложилась не лучшим образом, жизнь в изгнании, полное забвение, одиночество и крах огромной в прошлом империи. А ведь когда-то все так хорошо начиналось. Пока все его «ученики» не пошли каждый своим путем...