Время «Ч»

По следу

Кажется, на границе все время ждешь сигнал тревоги. Это, конечно, не означает, что ты постоянно шарахаешься, дергаешься, оглядываешься. Нет… Ты делаешь свое дело — спокойно, вдумчиво, но какой-то клубок настороженности живет в тебе, наполняя особым смыслом каждый шаг, каждое движение.

Так вот, значит, ждешь его, ждешь — этот самый сигнал тревоги, а он, как правило, грянет в самый неподходящий момент.

Я раз в бане мылся… Только с полки слез, голову намылил — вбегает посыльный:

— Товарищ прапорщик, сигнальная система на двух участках сработала!

Это, стало быть, на нашем пограничном языке означает — прорыв: несколько нарушителей идут, в надежде, что хоть один проскочит. Тут уж должны быть задействованы все силы и средства, тут уж не зевай… Вылил я на себя шайку — и вперед! Через десять минут был уже сухой, а еще через десять — снова мокрый… Лазутчиков этих мы повязали — и первого, и второго. Они, оказывается, долго за нашей заставой наблюдали и специально банный день выбрали. Надеялись, что пограничники будут париться и не смогут им все пути-дорожки перекрыть.

Напрасно надеялись… Недаром мой первый командир говорил: тот, кто хочет перейти границу — хорошо готовится, а тот, кто ее охраняет — готов всегда!

Я порой думаю: как бы сложилась моя судьба, если бы я не попал в пограничные войска? Жил в своей деревне, бегал по нашему двору кобель по кличке Шарик, за хвост я его неоднократно дергал, по носу щелкал, но никогда не догадывался, что этот нос — уникальный прибор. И еще не знал я, что тлеет во мне талант следопыта.

Он, конечно, проявлял себя, потому как во время сбора грибов я всегда первым был даже в самые неурожайные годы, а потом, когда подрос и стал с батей на охоту ходить, тоже никогда с пустыми руками не возвращался. Но разве мог я тогда думать, что умение это: землю-матушку глазами щупать, каждую былинку на ней подмечать — особый дар. Что это, в общем-то приятное, занятие может стать профессией.

А вели меня к ней опытные мастера и наставники: они меня сразу на учебном пункте приметили, в школу служебного собаководства направили, а там уж я изучал науку следопытную по всем правилам. И узнал, что есть «механизм образования следов», есть свои формулы и таблицы, по которым, видя отпечаток ступни человека, можно определить такое, чего он и сам о себе не ведает.

Как-то позвонили мне из поселка, просят: «Иван Васильевич, спустись в ущелье. Там на склоне туристы следы «снежного человека» обнаружили. Разберись… А то уже корреспонденты в бой рвутся».

Я приехал к месту происшествия, посмотрел и говорю:

— Прошел мужик в сапогах. Молодой, худой, высокий. Шел спокойно, один, без груза.

— Как так в сапогах? — загалдели туристы. — В каких таких сапогах?

— Не сомневайтесь, ребята, в сапогах… Просто отпечатки ветром обвеяло. Но вот, видите, пятка имеет характерное утолщение — это каблук.

— А почему мужчина? Может, женщина надела мужские сапоги? — ехидно спрашивает одна девица.

Я спокойно поясняю:

— Длина шага и угол разворота ступни у мужчин всегда больше… Почему молодой? Потому что дорожка следов прямая. Старый шёл бы более мелкими шагами и не так ровно… У толстяка нет должного равновесия, его заносит то вправо, то влево… А как рост определить? Известно, что длина ступни примерно равна одной седьмой роста…

— Позвольте! — возмутился «руководитель поисков». — Где же вы такого мужика найдете, с такой лапой?

— Это здешний пастух Гулям Джамиров из кишлака Хакими. Я его знаю. У него сорок восьмой размер…

Туристы не поверили, нашли пастуха и тот сразу же сознался: «Да, третьего дня был на склоне…»

Так я похерил всю сенсацию. Долго потом в пограничном отряде над этим случаем хохотали…

Но сейчас я хочу рассказать о другом эпизоде. Мне тогда совсем не до смеху было. Очень даже туго пришлось… А запомнил я его хорошо, потому что произошел он в день рождения начальника нашей заставы капитана Сомова, и опять-таки в самый неподходящий момент — солдаты кино смотрели: про шпионов, между прочим…

Только там, в фильме, острый момент подошел, как вдруг: «Застава, в ружье!»

Вот вы спрашиваете: что чувствуешь, когда слышишь эти слова?

Трудно сказать… Но что-то в душе происходит — это точно. Какая-то струна в ней зазвенит — и уже все суетные мысли забыты, как в старину говорили — все «мирское» отброшено. Одна цель, одна задача, один порыв, который объединяет всех… По заставе будто ветерок пролетит…

Честно говоря, люблю я эти минуты! Может, ради них и остался в пограничных войсках. В эти минуты истинное проявляется, стержневое. Вся шелуха с человека слетает — идет он в поиск просветленный, как в бой…

Дежурным тогда был толковый парнишка — ефрейтор Саша Макаров. Он быстро выдал оружие, боеприпасы, сигнальные пистолеты… Взревели моторы машин, кавалеристы на конюшне седлали лошадей…

А в это время наряд, которым командовал сержант Новиков, шел дозором вдоль контрольно-следовой полосы. Макаров вызвал его на связь, и через несколько минут пограничники бросились к месту нарушения границы. Вот где пригодились многочисленные кроссы! Не зря я их гонял…

Мы были в пути, когда эфир принес доклад Новикова: след обнаружен, судя по отпечаткам, нарушитель скрылся в щели, ведущей к перевалу.

Это была очень ценная информация. Она позволила начальнику заставы сразу принять правильное решение. Капитан Сомов возглавил кавалерийскую группу, которая начала подъем на хребет — с него хорошо просматривалось все урочище. А я со своим Рексом продолжал мчаться к следу, потому что щель, по которой бежал лазутчик, разветвлялась, как крона дерева. Стало быть, он в любой момент мог изменить направление. Мой «нюхач» должен был четко определить это, а я — по радио передать начальнику заставы, чтобы тот сделал маневр.

Теперь несколько слов о Рексе… Красавец был пес! Рост — 75 сантиметров, окрас — светло-серый, рельефная мускулатура… Хвост всегда «саблей» держал, а какой работяга был… Эх!.. До сих пор как вспомню — такая жалость берет…

Прибыли мы с ним к контрольно-следовой полосе. Я сразу заметил на ней пустую цинковую коробку из-под патронов, солдаты между собой называют ее просто «цинком». Так вот Новиков прикрыл этим «цинком» отпечаток, чтобы горный сквозняк его не задул, и я мысленно очень его похвалил.

Рекс, понятное дело, рвался с поводка, чувствовал, видимо, что горячие события назревают. Но я его сразу к следу не подпустил, потому как иногда лазутчик обрабатывает отпечаток ядовитым раствором: сунет собака нос — а химия ей все обоняние отобьет, что тогда делать будешь?

Осмотрел я, значит, следок. Вроде бы все в порядке, все в норме. Тогда достал специальный прибор, несколько раз нажал на ручку миниатюрного насоса. Теперь запах нарушителя будет навечно храниться в ампуле: с одной стороны, улика, а с другой, — если собака собьется, эта своеобразная подсказка поможет ей.

Немногие знают, что каждый человек имеет свой неповторимый запах, как отпечатки пальцев, но Рекс, конечно, это знал. Он рывком натянул поводок.

Прошли мы два поворота, и вдруг Рекс резко затормозил. Я его спрашиваю:

— Ну, в чем дело? Ищи!

Глянул он на меня своими умными глазами, будто сказать что-то хотел. Но команда дана — нужно выполнять, на то и служба… Сделал несколько шагов — и тут как грохнет! Меня волной швырнуло, лицо обожгло…

Это позже эксперты объяснили: дескать, нарушитель заложил особую мину-ловушку в виде плоского булыжника, срабатывающую от прикосновения. А тогда… Открыл глаза — смотрю: от Рекса одни куски кровавые валяются. Что произошло, я, конечно, до конца не осознал, а понял только одно: обезоружил меня враг и нанес он самый точный удар — по уникальному другу-прибору, который в одночасье заменить нельзя.

Такая меня ярость охватила! Нет, думаю, не уйдешь! Не уйдешь — и все тут!..

Солдаты сзади стояли, притихшие… Они вначале, наверно, подумали, что их старшина умом тронулся, когда я к земле приник и вперед побежал. Где ползком, где на четвереньках… И все глазами шарю, и, казалось мне, даже запах этот вражий чую…

Вот травинка примята, вот камушек перевернут — влажный, еще не обсох, вот комочки грязи с ботинок отлетели… Руки изодрал, колени сбил, но ничего этого не замечал… И четко засек, где лазутчик в левый «коридор» шмыгнул. А это в тот момент самое главное было…

Передали мы сообщение начальнику заставы. Он со своей группой соответственно переместился по гребню хребта, дал команду заслонам выдвинуться в район небольшого плато — именно здесь капитан Сомов предполагал встретить нарушителя.

И точно: через две минуты из-за каменистой гряды выскочил человек. Он бежал легко, как будто не было за его спиной трудного подъема.

Начальник заставы махнул рукой — пограничные наряды стали незаметно спускаться с хребта. Когда нарушитель был в центре плато, со всех сторон этого маленького плоского квадратика, как по сигналу, появились пограничники. Лазутчик дернулся, метнулся вправо, влево, затем суетливо оглянулся назад — и медленно, обреченно поднял вверх руки.

При обыске у него были обнаружены карты, оружие, советские деньги и документы.

Вот такая история… Каждый раз, когда на заставу прибывает молодое пополнение, я специально привожу их к этому плато. Солдаты молча смотрят на него — кажется, обычное, ничем не приметное, в горах таких много… Но любой клочок земли на границе внезапно может стать местом схватки с врагом. Об этом нужно помнить…