Время любви

Глава 15

Но вместо Бидди в комнату вошел Райли Торн. Глория вскинула голову и посмотрела на него. Райли молча застыл на пороге. Стоило ему появиться, как в воздухе сразу запахло лошадьми, кожей, степными просторами и свежим ветром. Райли принес с собой дуновение самой жизни. Высокий и сильный, в длинном дорожном плаще, он казался сейчас еще выше. Окинув взглядом разбросанные на кровати письма, Райли сощурил глаза и, по-прежнему не говоря ни слова, неподвижно уставился на Глорию.

Глория сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Потом с шумом выдохнула воздух и произнесла:

– Ты все знаешь, да? Ты знаешь, что я… – она протянула ему потрепанную тетрадь, – тот самый ребенок. Скажи мне об этом. Скажи, что я на самом деле Беатрис Паркер, а не Глория Лолес. Я хочу, чтобы ты сказал мне об этом сейчас.

Все так же стоя на пороге, сохраняя серьезный и торжественный вид, какой бывает у стрелка, прежде чем он спустит курок, Райли подтвердил:

– Ты – Беатрис Паркер. – Сердце Глории болезненно замерло, кровь отлила от лица. Она закрыла глаза и откинулась на подушки, хватая воздух ртом. Мир вокруг утратил все краски, исчез, и в этом океане пустоты остался лишь один спасительный островок – ее кровать. – Но ты еще и Глория Лолес.

Глория открыла глаза и взглянула на Райли.

– Нет никакой Глории Лолес. И никогда не было. Она была надменной и заносчивой, но вся ее гордость лопнула как мыльный пузырь. Потому что сама Глория была просто выдумкой. А она еще задирала нос и думала, что она лучше других, потому что она Лолес.

Райли покачал головой, не соглашаясь с девушкой.

– То, что в твоих жилах не течет кровь Лолесов, никакие может унизить тебя, Глория. В конце концов, Лолесы – не члены королевской семьи. Они самые обыкновенные люди, хотя никогда не желали в этом признаться.

Глория склонила голову набок, обдумывая слова Райли.

– Ты не любишь Лолесов, да? – Торн пожал плечами:

– Кого-то из них больше, кого-то меньше.

В душе Глории нарастала паника, ведь сейчас она готова была предать все, что знала, во что верила, себя, свою семью, весь мир, и она заговорила, желая причинить себе боль:

– Но ведь я… не Лолес. Наверное, теперь ты станешь относиться ко мне лучше.

Райли сделал движение, как будто собирался встать и уйти.

– Для меня это не имеет значения, Глория. И я не позволю тебе унижать меня.

– Подожди, пожалуйста. – Глория вытянула руку, пытаясь его удержать. Ей казалось, что воздух вокруг превратился в дрожащее марево, что все в ее комнате стало тонким как бумага, непрочным как паутина, и стоит Райли сделать шаг, и она сама вместе со всем, что ее окружает, разобьется на куски, словно тонкий китайский фарфор. Ведь вся ее привычная жизнь уже обратилась в осколки, и их никогда, никогда не склеить заново.

Глория прижала руку ко рту и закрыла глаза. Отвратительный ком в горле мешал ей дышать. Плечи ее дрожали, а в груди бушевало пламя. Но прежде чем она успела зарыдать в голос, Райли быстро шагнул к ней, сел рядом и обнял. Глория обхватила его руками, прижалась к груди, чувствуя под щекой мягкую ткань рубашки и слыша, как колотится его сердце. «Если Райли сейчас разомкнет объятия, я умру», – отрешенно подумала она.

Но вдруг так же внезапно она поняла, что не может выносить этой близости. Райли, полный жизни и сил, сидел рядом с ней, и это было невозможно выдержать. Глория резко высвободилась из его рук и вскочила с кровати. С ужасом глядя на него, Глория попятилась, вытянув перед собой руки. Длинные спутанные волосы падали ей налицо, закрывая глаза. Она видела Торна как будто сквозь темную вуаль.

– Нет! – вскрикнула Глория. – Не прикасайся ко мне.

Райли сидел на кровати, глядя на Глорию. Потом он медленно поднял руку, снял шляпу и отбросил в сторону. Затем встал, все так же не отрывая взгляда от Глории, скинул дорожный плащ и отправил его вслед за шляпой. Туда же полетел и его пояс с оружием.

Глория недоверчиво прищурилась:

– Что ты делаешь?

– Готовлюсь к битве.

– Какой битве?

– Которую ты хочешь начать, Глория. Я не имею никакого отношения к той лжи, какой тебя окружили. Мне тогда было всего шесть лет.

– Но ты все знал. – Райли покачал головой.

– Я узнал об этом несколько дней назад. Клянусь.

– Кто тебе сказал?

– Моя мать. Она была здесь в тот день, когда твой отец привез тебя.

– Мой отец? Привез меня? – Райли кивнул.

– Да. Он привез тебя с собой из Аризоны.

– Но почему?

– Я не знаю. Может, потому, что ты была беспомощным младенцем, и он пожалел тебя.

Глория задумалась, пытаясь осмыслить то, что только что услышала. Человек, которого она привыкла считать своим отцом… Она попробовала испытать хоть какие-то чувства к нему – и не смогла. Только не сейчас.

– Что случилось с… теми людьми? – кивнула она на дневник. Сейчас тетрадь и вправду казалась ей свернувшейся в кольца змеей. – С Паркерами. С моими… родителями.

Райли беспомощно развел руками и нервно пригладил волосы.

– Я не тот, кто знает ответы на все твои вопросы, Глория. Тебе лучше поговорить об этом с Бидди.

– Скажи, что тебе известно.

Глубоко вздохнув, Райли храбро встретил ее взгляд.

– Кид Чапело убил их в ущелье Апачей. И бросил тебя умирать.

Лицо Глории исказилось от внезапного приступа боли, и она прижала руку к сердцу.

– Кид Чапело? Джейси сейчас в Мексике вместе с его сыном. И это его отец бросил меня умирать? Но папа… нет, он мне вовсе не папа… но он… спас меня? И привез сюда?

Райли кивнул:

– Это все, что я знаю. Тебя воспитали как одну из дочерей Лолесов.

Глория беспомощно уронила руки.

– А Ханна и Джейси знают? – Райли неуверенно пожал плечами.

– Трудно сказать. Не знаю, много ли им известно и известно ли что-то вообще. Они тогда были слишком маленькими. Но думаю, скорее всего они ничего не помнят. Дети не в состоянии хранить тайну, они уже давно бы все выболтали, если бы знали. Я не уверен насчет Ханны, но раз Джейси прислала тебе все эти бумаги, она наверняка уже знает.

Глория кивнула. Мягкий, тихий голос Райли подействовал на нее успокаивающе. Торн говорил о тайнах, связанных с ее рождением, так же спокойно, как если бы рассуждал о заготовке овса для лошадей. Это было даже забавно. Неожиданно мысли Глории приняли новое направление.

– Где Бидди? Я хочу поговорить с ней. – Глория повернулась к двери, готовая отправиться на поиски няни.

– Ее здесь нет.

Глория замерла, ожидая продолжения.

– Она у нас. С моей матерью.

– Почему?

Райли опять пожал плечами.

– Я не знаю. Она приехала к нам, искала меня. Она очень переживала из-за тех бумаг, что прислала тебе Джейси. Может, она хотела, чтобы моя мать была здесь, когда ты обо всем узнаешь?

– Но зачем?

Райли раздраженно поморщился:

– Да откуда, черт возьми, я могу это знать? Может, она думала, что это тебя убьет, что ты просто рассыплешься на части. – Глория вскинула голову, но промолчала. – Так ты собираешься это сделать? Я имею в виду – рассыпаться на части?

Глория задумалась. Сейчас собственное тело и правда казалось ей чужим и незнакомым.

– Нет. – Глория медленно покачала головой. – Сначала мне показалось, что так и случится. – Она кивнула на кровать. – Я была близка к этому минуту назад. Но теперь нет. Да и что бы это дало?

Райли нахмурился:

– Мне не нравится твое настроение, Глория. Ты говоришь, как будто… тебя здесь вовсе нет.

Ощущая в душе лишь пустоту и холод, Глория прекрасно поняла, что имел в виду Райли, но вместо ответа лишь пожала плечами и устало произнесла:

– Это глупо. Мне негде больше быть, кроме этого дома, Райли. – Она убрала с лица спутанные волосы и оглядела себя. – Это я. Кто еще это может быть? – «В самом деле, кто? Сложный вопрос». Глория вскинула голову. – Все в моей жизни было ложью, ведь так? Я всегда так гордилась своей семьей, тем, что я дочь самого Джей-Си Лолеса, известного на всю округу, и Катрин Уилтон-Хьюмс из Бостона, занимавшей видное место в тамошнем обществе. А на самом деле оказалось, что я всего лишь несчастная сирота, а мои покойные родители – никому не известные Лаура и Сет Паркер. Я о них никогда даже и не слышала. Знаю только, что они имели глупость позволить себя убить в каком-то Богом забытом захолустье под названием ущелье Апачей. О нем в своем дневнике упоминает Лаура – моя мать.

– Не надо об этом, Глория.

Ее душил гнев, казалось, что все вокруг ее предали. Глория подбоченилась.

– Не надо – что? Мне нельзя сказать правду в первый раз за двадцать лет? Должно быть, все тут здорово позабавились, глядя, как я задираю нос, как меня переполняет гордость от того, что я Лолес, и…

– Прекрати сейчас же! Я не желаю этого слышать. Твои близкие любили тебя.

– Мои близкие? Которые? – Глория стиснула зубы. Лицо ее побелело от ярости, на лбу выступила испарина. Сжав кулаки, она набросилась на Райли: – Да я ведь никогда и не знала своих близких! – Райли схватил Глорию за запястья и держал, а она вопила и брыкалась, пытаясь его укусить. Увертываясь от ударов, Торн сохранял полнейшую невозмутимость и умудрялся крепко стоять на ногах, напоминая могучий дуб, которому не страшен самый свирепый ураган. Чем дольше Райли держал оборону, тем яростнее кидалась на него Глория, тем сильнее ей хотелось причинить ему боль, ударить, отомстить за то, что он все знает, за то, что беспокоится о ней, за то, что его лицо светится пониманием и сочувствием, наконец, за то, что он продолжает ее любить.

Внезапно осознав это, Глория замерла, глядя на Райли широко раскрытыми глазами. Лицо Торна было искажено мукой, он тяжело дышал. Его темные глаза казались черными на бледном лице.

– Как ты смеешь любить меня, Райли Торн? – с ненавистью выдохнула Глория. – Как ты смеешь?

Немного ослабив хватку, Райли ответил:

– Я и сам этому не рад, можешь мне поверить. И сейчас я бы дорого дал, чтобы это было не так, черт возьми.

Глория выдернула руку, размахнулась и влепила Райли пощечину. Раздался неожиданно громкий звук, и Глория, оторопев, уставилась на Торна. На его щеке отпечаталось красное пятно – след от ее ладони.

– Я бы тоже, – прошептала она.

Райли сжал зубы, схватил Глорию за плечи и притянул к себе. Глория вдохнула запах конского пота, земли и мужского гнева и задержала дыхание.

– Ты мне заплатишь за это, Глория Би Лолес. Вот увидишь.

Сказав это, он отшвырнул ее в сторону, повернулся и вышел из комнаты. Глория бросилась за ним, пытаясь остановить, цепляясь за шерстяную ткань рубашки.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – Райли резко развернулся, вырываясь из ее рук.

– Оставь меня, черт возьми, или я за себя не отвечаю! Я пришел сюда, потому что беспокоился о тебе, Глория. У меня не было других причин. Я не знал, как ты сможешь пережить все эти новости, и боялся за тебя. Но тебе не нужна моя помощь. И я тебе не нужен. Я всего лишь Торн. И потому недостаточно хорош для тебя. Когда же я наконец это усвою? Когда же я наконец смирюсь с тем, что Лолес ты или нет по крови, ты одна из них, такая же, как они, до мозга костей!

Он взглянул на нее так, как будто сама мысль о ней была ему ненавистна.

– Да, ты одна из них. Так что нечего жалеть себя. Тебе пришлось узнать не слишком приятные новости, и я тебе сочувствую. Но ты ничего не потеряла, Глория. Ничего. Тебя двадцать лет воспитывали в мысли, что ты Лолес, что ты избранная. Это поможет тебе выстоять. Ты справишься. Я тебе не нужен. Что же касается меня, – Райли ткнул себя пальцем в грудь, – я потерял все из-за любви к тебе. Абсолютно все. А теперь убирайся к черту, я не хочу тебя больше видеть.

Райли повернулся и быстро зашагал к лестнице. Глория осталась на пороге своей комнаты, не в силах двинуться с места, не в состоянии даже его позвать. Она стояла и смотрела, какой уходит. Ее руки судорожно сжимались и разжимались. Глория даже не смогла бы сказать точно, дышит ли она. Звук хлопнувшей внизу двери вывел ее из оцепенения. Она должна остановить Райли, вернуть, не дать ему уйти. Без него она никогда не сможет почувствовать себя счастливой.

– Райли! – закричала она, выскакивая в коридор. Крик, полный страдания и муки, рвался из глубины ее сердца. Добежав до лестницы, она кинулась вслед за Торном, но он уже был на веранде и шел, не оборачиваясь и не замедляя шага. – Райли! – кричала она, чувствуя, как по щекам ее бегут слезы.

Но Торн не остановился.

Глория в отчаянии рванулась за ним, протягивая в мольбе руки. Но Райли не обернулся. На ступенях крыльца ей удалось наконец его догнать. Она схватила его за руку и с силой повернула к себе. Упершись ладонями в грудь Райли, она толкнула его спиной к двери и теперь смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Что, Глория? Что? Я слышал, как ты меня зовешь. Но теперь мне все равно. Слишком поздно. Я больше не могу. Я думал, что у меня получится, но я слабак. У меня нет сил, чтобы всю жизнь сражаться с Джей-Си Лолесом.

С каждым сказанным им словом Глории казалось, что из нее капля за каплей уходит жизнь. Она должна заставить Райли понять, она должна все объяснить ему.

– Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, Райли. Разве ты не видишь? Я люблю тебя. И всегда любила. Сейчас уже не важно, что я Лолес, а ты Торн. Ведь я вовсе не Лолес. Теперь мы можем быть вместе. Мы можем уехать отсюда, туда, где никто не знает…

Райли схватил Глорию за запястья и больно сжал.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты хотя бы слышишь себя? Значит, теперь я, выходит, хорош для тебя, потому что отныне ты уже не Лолес, великая и могучая? Что ж, позволь-ка мне кое-что тебе сказать, Глория, или Беатрис, или черт его знает, как там еще тебя зовут. Твои Лолесы ничего собой не представляют. Ничего. Джей-Си Лолес был полным ничтожеством. Вором и убийцей. Ни один порядочный человек не хотел бы иметь с ним никакого дела.

Глория попыталась вырваться.

– Прекрати, Райли!

– Нет. Ты должна меня выслушать. Почему, ты думаешь, он поселился здесь, на этой безлюдной земле? У него не было выбора. Он был вынужден остаться здесь. А почему? Потому что ему некуда было больше податься. Ему грозила виселица за то, что он отбирал себе чужие земли, воровал скот и убивал. Он был негодяем, настоящим сукиным сыном. Если и было хоть что-то хорошее в его жизни, так это Катрин и твои сестры. Это замечательные, благородные, сильные и великодушные женщины, их проклятие только в том, что они Лолесы. Я думал, ты тоже такая же добрая, как они. Но теперь я вижу, что это не так. Ты жалеешь, что не одна из них, и думаешь, что теперь ты можешь унизиться до того, чтобы меня любить. Да будь все проклято, и ты в первую очередь.

С этими словами Райли резко оттолкнул Глорию. Она отшатнулась к стене, с трудом удержавшись на ногах. Она смотрела на Райли не отрываясь, по лицу текли слезы, но Глория этого не замечала. Страшная боль терзала ее сердце.

Райли с ненавистью посмотрел на нее, повернулся, распахнул дверь и шагнул за порог.

Не в силах двинуться с места, не в силах открыть дверь и преодолеть те несколько шагов, что разделяли их с Райли, Глория продолжала стоять у стены. Она оставалась там и тогда, когда снаружи раздался крик Райли, скорее напоминавший рев раненого животного. Этот крик, казалось, вырвался из глубины сердца Торна. Она сидела и слушала, как хрипит и ругается ее возлюбленный, осыпая проклятиями ее и Бога, сотворившего этот уродливый мир.

Глория не могла бы сказать, как долго простояла она у стены, уставясь на дверь застывшим взглядом в надежде, что Райли вернется. Он выбежал из дома без шляпы, плаща и оружия. Рано или поздно ему придется прийти сюда. Глория молилась, чтобы он вернулся, и в то же время страшилась этого. И ждала.

Сумрак сгущался, в доме становилось все холоднее. В очаге не было огня, но она не могла заставить себя развести его. Часы на каминной полке размеренно тикали, беспощадно отсчитывая время.

Глория продолжала смотреть на дверь. Что она наделала? Неужели она и правда сказала, что отныне может любить его и быть с ним вместе, потому что она больше не Лолес, ее жизнь кончена и теперь ей все равно, что с ней будет? Она попыталась точно вспомнить слова, которые произнесла, слова, которые Райли бросил ей в лицо. Закрыв глаза, Глория склонила голову, снова и снова вспоминая и проговаривая про себя то, что выкрикнула вслед Райли…

Дверь распахнулась. Глория открыла глаза и вскинула голову. Багровые лучи заходящего солнца выхватили из темноты фигуру Райли. Его лицо было сумрачным. Он стоял на пороге, держась за медную ручку двери. Сердце Глории замерло. Вместе с Торном в дом ворвался холодный ветер. Райли, должно быть, совсем замерз, ведь на нем была одна лишь тонкая рубашка. Но он упрямо стоял на пороге. Высокий и широкоплечий, он заслонял собой почти весь дверной проем. Когда он заговорил, ей показалось, что его слова доносятся откуда-то из темноты.

– Да поможет мне Бог, Глория. Мне бы следовало уйти отсюда. Но я не могу. Я готов принять твою любовь, какой бы она ни была. И что бы ни вынудило тебя быть вместе со мной.

Глория зарыдала, протягивая к нему руки. Она не могла бы сказать, сама ли она шагнула к Райли, или он бросился к ней, но в следующий миг она уже была в его объятиях, а он прижимал ее к себе и успокаивал. Глория прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется сердце.

– О Райли, прости меня. Я сама не знаю, что наговорила тебе…

– Нет, Глория. – Райли взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Лицо его светилось нежностью. – Это ты прости меня. Тебе и так досталось сегодня. Тебе и без меня тяжело, а я пытался давить на тебя, подталкивать к решению. Словом, получил то, что заслужил. Сказал, что пришел помочь, а вместо этого заставил тебя страдать и теперь очень жалею. Сможешь ли ты простить меня?

Райли, всегда такой сдержанный и немногословный, снова раскрывал перед ней свою душу. В первый раз в гневе, теперь – в раскаянии. «Как сильна должна быть его любовь и как трудно ему приходилось все эти годы, когда он вынужден был скрывать свои чувства», – подумала Глория. За это она будет любить его еще сильнее. Она обвила шею Райли руками и крепко прижалась к нему.

– О Райли, мне не за что тебя прощать. Ты сказал правду. Это мне нужно просить у тебя прощения. Мне. Я виновата…

– Нет, Глория. Ты ни в чем не виновата. Виноваты мы все, мы знали правду и скрывали ее, а теперь причинили тебе такую боль. А тебе не в чем себя винить.

Подбородок Глории задрожал, глаза затуманились слезами.

– Знаешь, мне так страшно, Райли. И обидно. Я даже не знаю теперь, кто я. Как же мне понять, что я испытываю?

Райли крепче прижал ее к себе.

– Я знаю, ты справишься с этим, потому что ты сильная. И что бы ты там о себе ни думала, для меня ничего не изменится. Я всегда буду любить тебя, как бы ты себя ни называла. И если когда-нибудь ты почувствуешь, что все, казалось бы, такое незыблемое, на самом деле хрупкое и ненадежное, вспомни обо мне. Потому что я всегда буду любить тебя.

Глория доверчиво прижалась к Торну и закрыла глаза. Из ее груди рвались рыдания.

– Райли, помоги мне. Помоги мне, я не могу справиться с этим сама.

Торн поднял Глорию на руки и принялся баюкать и тихонько нашептывать нежные слова. Глория положила голову ему на грудь и затихла, чувствуя себя слабой и беззащитной, как новорожденный котенок.

Бережно прижимая Глорию к себе, Райли прошел через гостиную, поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в ее комнату. На кровати были рассыпаны письма. При виде их Глория вздрогнула как от удара и спрятала лицо на груди возлюбленного.

– Нет, – чуть слышно прошептала она, – только не это, я не могу их больше видеть.

– Хорошо, милая. – Райли вышел из комнаты вместе со своей драгоценной ношей.

Глория закрыла глаза и попыталась догадаться, куда несет ее Райли. Как ей хотелось сейчас оказаться в той комнате, которую он занимал прежде, куда она привыкла приходить в поисках утешения. Именно туда Райли ее и отнес. Когда он осторожно опустил ее на что-то мягкое, Глория открыла глаза и поняла, что лежит на той самой кровати, на которой и мечтала оказаться. Схватив Райли за руку, она притянула его к себе и прошептала:

– Останься со мной. – Райли покачал головой:

– Нет. Это невозможно.

– Пожалуйста, не заставляй меня упрашивать.

Райли опустил голову, в его темных глазах вспыхнуло сомнение.

– Это было бы неправильно. Тебе сейчас надо успокоиться. Я не уверен, что смогу сдержаться, сидя рядом с тобой…

– Сейчас это единственное, что мне нужно, Райли. И я вовсе не хочу, чтобы ты просто сидел рядом со мной. Мне нужен ты. Не будем спорить! – Внезапно Глория осознала весь комизм своего положения и удивленно подняла брови. – Мне что же, придется каждый раз силой принуждать тебя любить? И так всю жизнь?

Райли не смог удержаться от смеха.

– Да будь я проклят! Девчонка, которую я люблю, совершенно не изменилась. – Глория закусила губу.

– Ты идешь ко мне или так и будешь стоять? – Райли застыл, удивленно раскрыв рот.

– Ну теперь я точно вижу, что тебе уже лучше. Клянусь, я люблю тебя, Глория Би.

Внезапно оробев, Глория опустила глаза.

– Громко сказано, мистер. А чем вы это докажете? – Райли улыбнулся.

– Я докажу тебе свою любовь.

Глория подвинулась, когда Райли вытянулся рядом с ней на узкой кровати. Шторы еще не были опущены, и серебристый свет луны заливал комнату, окрашивая все предметы в белые и черные тона. Глория взглянула в лицо Райли, в нем светилась безграничная нежность.

– Я тоже люблю тебя, – призналась Глория. – Я всегда буду тебя любить.

Райли лежал неподвижно, закрыв глаза и улыбаясь.

– Глория, ты… твои слова, твоя любовь… это мое спасение, мое прибежище.

– Покажи мне, что такое любовь, Райли. Я хочу это узнать. Я хочу почувствовать… тебя, – взмолилась она.

Райли замер, глядя в ее глаза, как будто она произнесла магические слова какого-то древнего заклинания.

– Всю свою жизнь я мечтал услышать от тебя именно это. Мне трудно дышать, так сильно я тебя хочу.

Глория улыбнулась и притянула его к себе. На этот раз она сама жадно завладела его губами, чувствуя, как ее охватывает жар желания, как трепещет ее тело. Вот Райли немного отстранился, и она застонала, но в следующую минуту он уже сжимал ее в объятиях и покрывал поцелуями ее лицо, шею, волосы.

– О Райли, пожалуйста, я больше не выдержу.

– Выдержишь, – хрипло прошептал он, ловко и бережно снимая с нее одежду.

Опустившись на колени, он коснулся губами ее груди, заставив Глорию запрокинуть голову и замереть от наслаждения. Поцелуи Райли становились все более страстными, все более неистовыми. Тело Глории пылало, голова кружилась. Прикосновения его сводили ее с ума.

– Ты так прекрасна, – шептал он, касаясь ее шелковистой кожи.

Глория задыхалась от страсти. Тело ее было охвачено пламенем. Ее губы что-то бессвязно шептали, пальцы гладили плечи Райли, скользили по его коже. И каждое касание приносило ей такое же наслаждение, как и ласки возлюбленного. Внезапно она хрипло застонала и закрыла глаза. Райли вновь впился губами в ее лоно. Время остановилось. В этом мире не существовало никого, кроме них двоих. «Удивительно, как это людям приходит в голову заниматься чем-то, кроме любви?» Но Глория не успела додумать эту мысль до конца. Неистовая, ошеломляющая волна экстаза опрокинула ее и заставила замереть, дрожь наслаждения прошла по телу; выгнув его дугой.

Теперь Глория была уверена, что, какие бы испытания ни ожидали их в будущем, ее любовь настолько сильна, что выдержит все.