Время любви

Глава 8

В последующие две недели Глории не раз представлялся случай припомнить слова Райли об увольнении новых работников. А точнее, о его решении их оставить, поскольку оба подозрительных типа по-прежнему работали на ранчо Лолесов. И сейчас, стоя в кабинете своего отца и глядя на почерневшую стену конюшни, Глория решила, что пора их увольнять. Больше так не может продолжаться.

Этот хмурый день был под стать мрачному настроению Глории. Скрестив руки на груди, она смотрела во двор, где было свалено сено. Сейчас там клубился серый дым. Неожиданно раздался громкий стук шагов. Кто-то в тяжелых сапогах приближался к ее кабинету. Она отошла от окна и повернулась к двери.

В комнату вошел Смайли, принеся с собой едкий запах гари. Угрюмое лицо управляющего было измазано сажей, в руках он держал шляпу.

– Нам повезло, – начал он без предисловий. – Удалось вовремя потушить огонь, и сама конюшня почти не пострадала. Придется, конечно, кой-чего подправить, так, по мелочам.

Глория кивнула:

– А лошади? – Смайли пожал плечами:

– Напуганы, но ни одна не обгорела и не убежала. Торн взял с собой людей и сумел переправить лошадей в дальний загон, пока мы тут управлялись.

Глория облегченно вздохнула.

– Слава Богу, лошади целы. – Опустив голову, она с преувеличенным вниманием принялась разглядывать свои высокие ботинки на шнуровке. – Что вы думаете об этом, Смайли? – прямо спросила она.

Старик так долго молчал, что Глория не выдержала и начала разглядывать одежду – выцветшие полотняные штаны, грязные, пропахшие навозом сапоги и расстегнутую куртку. Конечно, по доброй воле он не скажет ей ни слова. Придется его заставить. Она храбро взглянула на Смайли и отчеканила:

– Я задала вам вопрос, так, может, вы все-таки ответите? – Рэнкин неловко пригладил волосы на лысеющей голове и заговорил с явной неохотой:

– Это был поджог, мисс Глория. Тут и сомневаться нечего. Огонь сам по себе не загорится в конюшне одновременно в трех местах. Значит, кто-то помогал его разжечь. И никакой грозы с молниями тоже не было, чтобы все на нее списать.

Глория сурово нахмурилась:

– Да, вы правы. А как насчет того пожара в домике повара на прошлой неделе? Я теперь совсем не уверена, что это был несчастный случай или что Сордоу недосмотрел, как мы сначала подумали.

Смайли кивнул и недовольно скривил губы.

– Вот уж это на него непохоже; спалить собственную кухню – отроду за ним такого не водилось.

– Я тоже так думаю.

Глория тяжело вздохнула. Смайли многозначительно молчал, теребя свой засаленный шейный платок. На его лице была написана нерешительность. Отгоняя от себя самые дурные предчувствия, Глория спросила:

– Есть что-то еще, Смайли?

– Боюсь, что так. Вчера ночью в домике рабочих была драка.

Глория почувствовала, что больше не может стоять. Обогнув стол, она придвинула к себе большое кожаное кресло и с облегчением опустилась на мягкое удобное сиденье. Потерев пальцами виски, она попросила Смайли продолжать.

– Картер Браун и Хэнк Томпсон подрались из-за пропавших денег. Хэнк утверждает, что поймал Картера, когда тот рылся в его вещах, а потом заявил, что у него пропали деньги, которые он отложил для своей семьи. А Картер говорит, что просто седельные сумки Томпсона упали с койки, и он всего лишь хотел их поднять; ни о каких деньгах знать ничего не знает. Я заставил обоих вывернуть карманы и проверил их вещи. – Глория кивнула:

– И что же?

Всем своим видом выражая полнейшее отвращение, Смайли беспомощно развел руками:

– Я ничего не нашел. Так что мы имеем лишь слова одного против слов другого.

– Как и во всех остальных случаях за минувшие две недели.

Смайли засопел, глядя на Глорию исподлобья.

– Да, мэм.

Прекрасно зная, о чем думает Смайли и чего никогда ей не скажет, Глория озвучила его мысль:

– Все это началось, когда мистер Торн нанял Брауна и Джастиса.

Смайли твердо посмотрел хозяйке в глаза.

– Да, мэм.

Глория ждала, но Рэнкин не захотел ничего к этому добавить. Тогда она заговорила сама:

– Смайли, я знаю, если бы папа был жив, вы бы смело высказали ему все, что думаете, и не стали бы ничего утаивать. Вам следует вести себя со мной точно так же, если мы хотим наладить тут дела. Обещаю вам, я не сломаюсь. Я вполне в состоянии это пережить.

Смайли помолчал, теребя в руках шляпу, затем поскреб щетину на подбородке и кивнул.

– Думаю, вы правы. Что ж, дело вот в чем. Нет никаких доказательств, что один из этих двоих или они оба виновны в том, что происходит тут в последние две недели. Нет ни следов поджога, ни сломанной изгороди, ни пропавшего скота. Хотя бы взять тот пожар на кухне, у Сордоу, там тоже не было никаких следов. Но я-то точно знаю – ничего подобного не происходило здесь, пока не появились эти двое. – Глория нахмурилась, обдумывая слова управляющего.

– Я согласна с вами, Смайли. Мне это тоже приходило в голову. И все же я не хотела бы увольнять только одного из них. Что, если я выгоню не того?

– Тогда увольте и второго тоже, мисс Глория. Чего уж проще.

Щеки Глории вспыхнули от гнева, а в голосе послышалось раздражение:

– Это не так просто, Смайли. По крайней мере, для меня. Да, Браун и Джастис всегда оказывались тут как тут, когда что-то вдруг происходило неладное. Но то же самое можно сказать и о многих других людях. Вы хотите, чтобы их я тоже уволила? Разве это будет справедливо, тем более что вот-вот наступит зима?

Смайли поджал губы, и по обеим сторонам его рта залегли жесткие складки.

– Мисс Глория, вам надо держать нос по ветру и быть потверже, как ваш отец. Вы должны думать как мужчина. Не стоит переживать из-за каждого бродяги, который тут слоняется. Теперь-то я знаю – вы уже не ребенок и делаете все, что в ваших силах. Но у вас ведь нет никакого опыта, а я нанимал и увольнял людей, когда вас еще и на свете не было. Ваш отец во всем полагался на мое слово, а я нутром чую, что от этих двоих, которых взял на работу Райли Торн, одни неприятности.

Управляющий замолчал, как будто хотел, чтобы Глория как следует обдумала его слова, а потом добавил:

– Людям, которых я сюда привел, вы можете доверять. У нас сроду не было никаких хлопот ни с одним из них.

Как ни старалась Глория сдержаться, услышав упрек Смайли, всё же заплакала. Заметив это, Рэнкин смущенно уставился на свою шляпу, помял ее в руках, а затем нахлобучил на голову. Глядя на хозяйку из-под широких полей, управляющий проворчал:

– Что ж, я свое слово сказал. Могу только добавить, что из того, что вы поставили надо мной этого Райли Торна, ничего хорошего не вышло. Ребятам это не нравится, но они очень уважают вас. И теперь они оказались прямо промежду нами – мной и Торном. И в результате у нас ничего не обходится без ругани и пререканий. Пока не знаю, что с этим делать, но постараюсь найти выход.

Опустив глаза и видя перед собой гладкую поверхность стола, Глория попыталась справиться со своими эмоциями. Смайли говорил сейчас в точности как ее отец. И все, что он сказал, было правдой. Здесь, в этом кресле, где так любил сидеть Джей-Си Лолес, в кресле, слишком просторном для его дочери, Глория в который раз ощутила горечь утраты. Как ей не хватало сейчас отцовской мудрости и понимания! Собрав в кулак всю свою волю, она заставила себя посмотреть в глаза управляющему.

– Означает ли это, что вы подумываете об уходе?

Смайли по-птичьи склонил голову набок.

– Нет, мэм.

Глория вздохнула с облегчением. Пауза затянулась, и следовало что-то сказать, чтобы сгладить неловкость. Она встала с кресла.

– Спасибо вам, Смайли. Я знаю, у вас полно дел. Мне не стоит вас больше задерживать.

Неожиданно управляющий улыбнулся. На заросшем щетиной лице появилось лукавое выражение:

– Знаете что, мисс Глория? Конечно, это случится не сразу и вы успеете наделать кучу ошибок, но вы справитесь. А мы… все мужчины на ферме… мы всегда будем с вами. Ни один из нас не бросит вас, мисс Глория.

На глазах у Глории снова выступили слезы. Смайли обещает, что никуда не уйдет и все его люди останутся здесь, на ранчо. Они верят в нее. А она плачет, как ребенок! Глория захлюпала носом и откашлялась.

– Спасибо, – прошептала она.

– Да, мэм. Я, пожалуй, пойду, мне надо посмотреть… как там ребята. – С этими словами Смайли повернулся и быстро вышел из комнаты.

Когда звук тяжелых шагов Рэнкина затих вдали, Глория нарушила обещание, которое только что дала своему управляющему. Безвольно упав в отцовское кресло, она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Неожиданно перед самым носом Райли дверь кухни резко распахнулась, и Торн попятился с крыльца, уступая дорогу Смайли. Управляющий вышел из дома и, громко топая, быстро спустился по стертым ступенькам. Райли сдержанно кивнул, приветствуя Рэнкина. Тот неохотно кивнул, увидев его, и не замедляя шага, направился к конюшне. Торн проводил его взглядом и тяжело вздохнул, открывая дверь, из которой только что вышел Смайли.

Войдя в аккуратно прибранную кухню, Райли остановился. Там никого не было. Странно. Разве Смайли не сюда заходил, чтобы поговорить с Бидди о пожаре? Тогда где же он был, ведь он сам сказал, что отправляется сюда? Но чистые сухие столы и холодная печь свидетельствовали о другом. Здесь явно никто не появлялся с самого завтрака. Райли мог с уверенностью утверждать это, поскольку никому еще не удавалось поговорить с Бидди и уйти голодным или хотя бы без чашки горячего кофе.

Что-то здесь было не так. Райли недовольно нахмурился и задумался, где может быть Бидди. Скорее всего, милая старая леди сидит себе спокойно в малой гостиной и занимается рукоделием да заодно поглядывает в окошко в надежде увидеть Смайли. И что она только в нем нашла? Это оставалось для Торна загадкой. Но в конце концов, не его это дело. А вот то, что Смайли приходил к Глории и рассказал о пожаре и вчерашней ссоре между наемниками, непосредственно его касалось.

Одну и ту же историю можно рассматривать с разных сторон, и Глория должна услышать и другую версию вчерашних событий. Досадуя на то, что Смайли успел его опередить, Торн отправился на поиски Глории. Он заглянул во все комнаты, но нигде ее не нашел. Оставался только кабинет Джей-Си, куда меньше всего хотелось заходить. В этой комнате, пропахшей сигарным дымом, казалось, по-прежнему витает дух старого негодяя и сквалыги. Райли невольно поежился. Но выбора не было, Глория наверняка сейчас там, и значит, надо туда идти. Приближаясь к открытой двери в кабинет, Райли услышал чей-то плач. Торн остановился и прислушался.

Перед его глазами снова мелькнула зловещая фигура управляющего, его мрачное застывшее лицо, колючий неприветливый взгляд. «Да если он только посмел!..» Райли шагнул через порог. Прямо перед ним стояли огромный письменный стол и два кресла, позади них – шкаф, сплошь заставленный книгами, и рядом в просторном кресле, в котором легко поместился бы даже очень крупный мужчина, свернувшись в клубок, рыдала девочка из рода Лолесов.

«Вот проклятие!» Райли растерянно провел рукой по лбу. В том, что Глория плачет, была доля и его вины. Торн снял шляпу и бросил на свободное кресло. Туда же отправился и плащ. Повинуясь одному желанию – немедленно утешить, успокоить Глорию, Райли подошел к рыдающей девушке, наклонился и бережно поднял ее на руки. Глория вцепилась в его рубашку, крепко обняла друга и уткнулась лицом в его шею. Осторожно поддерживая свою драгоценную ношу, Торн уселся в кресло старого Лолеса.

Целых две недели Глория упорно избегала его. Старалась не встречаться без необходимости. Теперь они видятся лишь во время обеда или ужина. Никаких жадных поцелуев на кухне или страстных объятий на кожаном диване. Лишь редкий обмен взглядами на безопасном расстоянии да вежливые приветствия, не более того. Райли мог бы назвать не менее пятидесяти разных причин, почему они с Глорией так отдалились друг от друга, но главной, пожалуй, была та, что Глория считала его виновным во всех несчастьях, происходивших на ферме в последнее время.

Глория пошевелилась, устраиваясь поудобнее на коленях у Райли. Торн взглянул на нее и улыбнулся. Тесно прижавшись щекой к груди Райли и крепко обняв его обеими руками, Глория тихонько сопела и моргала ресницами, чтобы стряхнуть слезы. Вдруг она опять всхлипнула, и у Райли сжалось сердце. Стиснув зубы, он крепче обнял ее. Сейчас он готов был защитить Глорию от всего мира, если это понадобится. И если Смайли обидел ее, Райли его убьет.

Нежно баюкая Глорию в своих объятиях, Райли взглянул на ее заплаканное лицо и красный распухший нос и не смог сдержать улыбки.

– Ты не хочешь рассказать мне все, дорогая? – спросил он.

Шмыгая носом, Глория кулаком вытерла слезы и спрятала руки в складках юбки.

– Мне всего девятнадцать, и я совершенно одна. Я никогда не думала, что мне будет так трудно.

В ее слабом голосе слышались обида и боль, и Райли невольно нахмурился, сознавая свою беспомощность.

– Что тебя огорчает, милая?

Не отрывая лица от его груди, Глория взмахнула рукой начертив в воздухе огромный круг.

– Всё это. Все вокруг. Мама и папа. Джейси и Ханна. Это ранчо. Рабочие. Я не знаю, что со всем этим делать. Я все только порчу. Принимаю неправильные решения. И мне совершенно не с кем об этом поговорить.

– Ты можешь поговорить со мной. – Глория покачала головой:

– Нет, не могу. Ты сам – тоже ошибка.

Райли вздохнул, соглашаясь, что Глория в общем-то права.

– Ты правда так думаешь?

– Смайли так думает.

– Смайли. – Торн пренебрежительно фыркнул. – Да будь я хоть золотоносной жилой, лежащей в земле у самых его ног, он и то нашел бы во мне какой-нибудь изъян. Ты ведь это знаешь, Глория.

Она кивнула, уткнувшись носом в шерстяную рубашку Райли.

– Да, это так. Он меня тоже упрекает. Он говорит, я должна вести себя как мужчина. Ты сказал мне то же самое две недели назад. А я не знаю, как это – быть мужчиной, как думают мужчины. Я даже не понимаю, что ты этим хотел сказать.

Райли невесело усмехнулся. «Что ж, ты сам напросился, дружок». Немного подумав, он пустился в объяснения:

– Я имел в виду, что ты должна принимать решения, полагаясь на свои мозги и интуицию, но не на сердце. Ты должна четко знать, чего хочешь, определять цель и твердо придерживаться своей линии. Ты должна быть готова к тому, что это может не всем понравиться. Но босс должен вести себя именно так. Это по-настоящему трудно, но тебе придется к этому привыкнуть.

Глория задумалась. Райли продолжал баюкать ее в своих объятиях, наслаждаясь неожиданной близостью. И тут Глория подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Тогда я знаю, что надо делать. – Райли улыбнулся:

– А ты времени зря не теряешь, верно? – Глория кивнула:

– Да. Я верну Хэнку деньги, которые у него украли. И еще я уволю Эйбела Джастиса и Картера Брауна.

Слова ее заставили Райли замереть. Он медленно покачал головой.

– Ты не можешь сделать этого, милая.

Глория склонила голову набок и прищурилась. Ее лицо выражало упрямую решимость.

– И почему же? – с вызовом спросила она. – Кажется, это я ношу имя Лолес, а не ты.

Глория стояла босиком, в ночной рубашке, в полутемном коридоре напротив двери в спальню Райли. Она знала, что Райли сейчас там, за дверью. У нее в ушах звучали сказанные ею сегодня обидные слова: «Это я ношу имя Лолес, а не ты». Бедный Райли. Весь вечер он просидел ссутулившись на кожаном диване в гостиной и так пристально на нее смотрел, что она никак не могла сосредоточиться на книге, которую пыталась читать. Даже Бидди почувствовала возникшее между ними напряжение и рано ушла спать.

Глория посмотрела на запертую дверь и задумчиво сунула палец в рот, легонько прикусив зубами ноготь. Она не должна этого делать. Не должна стучать в его дверь. Это неправильно. Что бы она там себе ни говорила, в чем бы ни убеждала себя, но трепещущее сердце знало правду о том, что привело ее сюда, в темный коридор. «Ты хочешь целовать его. Ты хочешь, чтобы он целовал тебя снова. Ты хочешь, чтобы он сжимал тебя в своих объятиях и…»

Дверь внезапно открылась. Появившийся в дверном проеме Райли, похоже, ни капельки не удивился. Пойманная с поличным, Глория широко раскрыла глаза, не в силах двинуться с места, не в состоянии произнести ни слова. Райли рассмеялся и покачал головой, как будто увидел что-то смешное.

– Глория, – сказал он. И это было единственное слово, которое он произнес.

Спокойствие Торна вывело ее из себя. Никогда не знаешь, что у него на уме. «Ну вот, тебя застукали. Так скажи же хоть что-нибудь».

– Хм-м, я думала, ты спишь, – пробормотала Глория. Райли, в рубашке и полотняных штанах, с босыми ногами, недоуменно поднял брови.

– Как видишь, я не сплю.

Он ничем не пытается ей помочь, черт побери! Просто стоит и смотрит на нее, такой огромный и ладный… такой… Глория тяжело вздохнула. Такой красивый, а глаза у него совсем сонные. К чувству неловкости примешивалось сознание вины. Глория опустила голову. «Да говори же наконец!»

– Я просто хотела… пожелать тебе спокойной ночи…

Окинув медленным, ленивым взглядом съежившуюся фигурку, Райли посмотрел в глаза своей несчастной жертве и покачал головой:

– Нет. Ты пришла не за этим. Так не одеваются, когда хотят пожелать спокойной ночи. Ты пришла, чтобы снова поиграть с огнем.

Глория возмущенно фыркнула в ответ на это самоуверенное замечание, но тут же почувствовала, как затвердели кончики грудей и сладко заныло внизу живота. Она мгновенно прикрыла руками предательски выступающую грудь и пробормотала:

– Ничего подобного.

Райли усмехнулся. Привалившие плечом к косяку, он сложил руки на груди и взглянул на Глорию из-под полуопущенных век.

– Ладно, нет так нет. Тогда… спокойной ночи, Глория. – Она подавила: вздох и гордо вздернула подбородок.

– Доброй ночи, Райли. Приятных тебе снов. – С этими словами она повернулась и направилась в свою спальню.

Но далеко уйти Глории не удалось. Райли схватил ее за край рубашки и притянул к себе.

– Иди-ка сюда.

В следующую секунду она оказалась крепко прижатой к мускулистому телу. Лишившись дара речи, она молча смотрела в темные глаза Торна. Губы ее приоткрылись, а по телу разливался огонь, поглощая остатки стыда и гордости. Но не желая сразу сдаваться, она отрицательно покачала головой.

– Не говори мне «нет», Глория. Теперь уже слишком поздно. – Хриплый голос Райли, казалось, скользил по ее коже, гладя нежное тело и освобождая его от одежды. – Ты стоишь здесь под дверью почти каждую ночь. Я слышу тебя. Я знаю, что ты там, в коридоре. Но на этот раз хватит. Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи мне.

Страшась собственных желаний, Глория молчала. И вдруг она прижалась к сильному телу Райли и… замерла, изнемогая от желания.

– Скажи мне, Глория. Скажи сама, – настойчиво просил Торн, глядя ей в глаза. – Посмотри, твое тело едва прикрыто ночной рубашкой, а волосы распущены, только мужу позволено видеть их такими.

Райли погрузил руку в гущу рыжих кудрей, захватил одну прядь и поднес к лицу. Вдохнув аромат ее волос, Торн закрыл глаза и несколько мгновений стоял, наслаждаясь этим запахом.

– Я всегда чувствую твое присутствие. Когда я сижу с тобой за одним столом, для меня существует только твой запах, только твой вкус. В тебе переплелись воедино холодный весенний день и жаркая летняя ночь.

Во рту у Глории пересохло, веки отяжелели. Она закрыла глаза. Как странно было слышать такое. Райли не сказал ей и двух слов за весь день. Он тщательно прятал свои мысли и чувства от посторонних глаз. Ей и в голову не могло прийти, что он знает такие слова. Они звучали как музыка. Как драгоценные стихи. Именно этого она и ждала. Ей хотелось услышать от него признание.

Хотя в коридоре было прохладно, Глория не ощущала холода. В своей тонкой ночной рубашке она пылала от жара. Ее ноги подгибались от странной слабости. Прижавшись щекой к груди Райли, она почувствовала, как жесткая круглая пуговица впилась ей в кожу, но это не имело никакого значения. Единственное, что было по-настоящему важно, – это чувства Райли, то, что он говорил и… что делал с ней.

Он отпустил ее шелковистые волосы, и теперь его длинные гибкие пальцы скользили по ее телу, лаская спину, талию, бедра. Глория таяла под этими прикосновениями, становилась все слабее и безвольнее. Но сильные руки Райли не позволяли ей упасть. Если бы он сейчас отпустил ее, она бы свалилась на пол как тряпичная кукла.

– Ты – все, чего я хочу в этом мире. Я грежу о тебе. Я хочу, чтобы ты была моей. Я вижу тебя в моей постели. Мечтаю, чтобы ты стала моей женой. Я вижу наших детей…

Внезапно Глория застыла в его объятиях. Он тоже замер. Жестокая, беспощадная реальность напомнила о себе. Да, его грезы были и ее грезами. Но стать его женой? Иметь от него детей? Стать одной из Торнов? Нет. Не об этом она мечтала. Да, в своем воображении она видела себя в окружении мужа и детей. Она представляла себе свой дом. Но кто был ее мужем? Чье лицо она представляла себе в своих мечтах? Господи, неужели это был Райли?

Страшась заглянуть в свое сердце в поисках ответа и не желая смотреть в глаза Райли, чтобы не выдать себя, Глория крепче прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. Сердце его билось медленно и ровно – она хорошо слышала его стук. Но он молчал. Он не произнес ни слова и стоял неподвижно. Он ждал. Глория понимала это. И это решение, как и все остальные в последние месяцы, могла принять только она сама. Ей неоткуда было ждать помощи.

Решение? Не лучше ли было бы назвать это ночным кошмаром? Как могло случиться, что Райли поселился в ее сердце? Как? Ведь это несправедливо. Она представила себе, что они уже женаты… и встречают ее сестер, когда те вернутся домой. Ханна просто умрет от ужаса, когда узнает, что ее сестренка вышла замуж за сына папиного врага. А Джейси? Да она скорее застрелит ее собственной рукой. Глория покачала головой. Она не может на это пойти. Не может. Отстранившись от Торна, она подняла глаза и увидела его напряженное, мрачное лицо.

– Райли, я…

Он остановил ее жестом:

– Я знаю. Ты не можешь. Ты можешь дразнить меня, ты можешь желать меня, но не можешь меня любить. Потому что я – Торн. – Он закрыл глаза, стиснул зубы и прошептал: – Проклятие. – Внимательно и печально глядя на Глорию, Райли тихо произнес: – Враги твоего отца не обязательно должны быть твоими врагами. Подумай об этом. – С этими словами он выпустил из рук Глорию, повернулся и скрылся в своей комнате, закрыв за собой дверь.

Ошеломленная, с бешено бьющимся сердцем и пылающими щеками, Глория прижала ладонь ко рту. Она ничего, ровным счетом ничего не понимала. Ради всего святого, что она делает здесь, перед дверью Райли? Как будто ее тело взяло верх над разумом и теперь диктует ей, как себя вести, и заставляет искать встречи с этим мужчиной. Она хотела, чтобы он держал ее в своих объятиях, целовал и говорил нежные слова. Но Райли хотел другого. Совсем другого. Он хотел, чтобы она принадлежала ему целиком.

Глория знала, что не сможет заснуть и будет всю ночь ворочаться в постели, плакать и чувствовать себя несчастной. Нет, что ей сейчас нужно, так это хороший глоток свежего воздуха. Он освежит пылающее тело и остудит голову. Решено. И Глория стремглав побежала по коридору, а затем вниз по лестнице, как будто за ней гналась стая волков и вся ее жизнь зависела от того, успеет ли она вовремя выскочить из дома.

Промчавшись через залитую серебряным лунным светом гостиную, она и вправду готова была поверить, что страшные волки с красными горящими глазами и оскаленными клыками наступают ей на пятки. Добравшись наконец до двери, она поспешно отодвинула тяжелый засов и повернула медную ручку. Распахнув дверь, Глория вдохнула холодный октябрьский воздух и вышла на просторную веранду. Ее тонкая ночная рубашка вздымалась и опадала под порывами ветра, как вывешенная сушиться простыня.

Ледяной ветер быстро отрезвил Глорию. Она уже и думать забыла о недавнем страстном томлении. На смену ему пришла безотчетная тревога. Она села на корточки, обхватила руками колени и стала вглядываться в ночную степь, залитую лунным светом. Черное небо и тысячи мерцающих звезд. Какая красота. И какое глубокое безмолвие. Холодный деревянный пол веранды леденил босые ступни Глории, и она задрожала от холода. Двор, такой оживленный днем, поражал своей пустотой. Холмы тоже, казалось, замерли. Все вокруг было погружено в сон. Царство тишины и покоя.

Стуча зубами от холода, Глория дала себе слово почаще выходить из дома и совершать длительные верховые прогулки. В конце концов, счета могут и подождать. А насчет того, что она должна научиться думать как мужчина, в то время как она родилась женщиной и предпочитает мыслить как женщина, что ж, с этим она со временем еще разберется. Потому что ни мама, ни папа, ни Ханна, ни Джейси вовсе не хотели бы, чтобы Глория сошла сума, пытаясь привести в порядок дела на ферме.

Глория улыбнулась своим мыслям. Она может позволить себе немного отдохнуть и именно так и поступит. А сейчас надо вернуться в дом, пока она окончательно не замерзла. Смеясь над собственной глупостью, заставившей ее выйти из дома в такой холод в одной ночной рубашке, Глория встала и повернулась, чтобы открыть дверь.

И в этот момент кто-то вынырнул из темноты у нее за спиной. Она не успела даже вскрикнуть, как ее рот оказался зажат чьей-то огромной ладонью. В следующий миг ее крепко обхватили за талию и куда-то поволокли.

Оглушенная внезапным нападением, теряя разум от ужаса, Глория вцепилась ногтями в руку, закрывавшую ей рот, и принялась брыкаться босыми ногами. Но все попытки сбить с ног таинственного похитителя не увенчались успехом. Он продолжал тащить ее за собой, подальше от освещенной луной веранды, в темноту, туда, где охрана у ворот не сможет ее заметить. «Охрана! Где же она?»

В следующее мгновение Глория вдруг осознала, что вооруженной охраны у ворот почему-то нет. Если бы она там была, ее бы сейчас не схватили и она бы уже давно вернулась в дом. Никто в доме и не подозревает, что она в опасности, а потому ее спасение – в ее собственных руках. Глория с новой силой начала вырываться из рук чужака.

Похититель так крепко зажимал ей рот, что она едва не задохнулась. Нужно во что бы то ни стало его остановить. Но как? Ей необходимо оружие. Оружия не было. И тут ее осенило, что кое-какое оружие у нее все-таки имеется, и в данный момент его закрывает рукой этот негодяй, из-за которого она не может свободно дышать.

Вместо того чтобы заплакать от бессилия, она начала вертеть головой, заставив похитителя слегка ослабить хватку. Большего ей и не требовалось. В следующий миг она приоткрыла рот и изо всех сил впилась зубами в руку незнакомца. Негодяй взвизгнул и выпустил Глорию.

От неожиданности она упала на колени, но уже через секунду вскочила и помчалась к дому со всех ног, громко крича от ужаса. Сердце ее бешено колотилось – в любой момент злодей мог настигнуть ее снова.

Каким-то чудом ей удалось вбежать в дом и захлопнуть за собой дверь прежде, чем негодяй успел до нее добраться. Приложив ухо к двери и услышав громкий топот снаружи, на веранде, Глория отскочила от двери и побежала в глубь дома через парадную гостиную.

Внезапно в окне мелькнула уродливая искривленная тень мужчины, напоминающая раскинувшего крылья ворона. Глория, затаив дыхание, уставилась на темное окно по другую сторону двери, но там не было заметно никакого движения. И вдруг дверь дрогнула, раздался звук открывающегося замка и повернулась дверная ручка.

Глория пронзительно закричала.