Глава 12

Услышав такие новости, я испытал целую гамму чувств, причем весьма противоположных. С одной стороны, я облегченно выдохну — господин Ямато жив и это уже хорошо. Но то, что его отстранили от дел…

— Как это вообще возможно⁈ — только и смог произнести я.

— Абэ придумал хитрую схему с медицинским обследованием. Группа врачей выдала заключение о том, что господин Ямато по состоянию своего здоровья не может продолжать работать. На основании этого заключения Абэ издал приказ об отстранении Ямато и назначении себя президентом. Думаю, Рен Ямато тоже в деле. Свои люди в больнице шепнули, что комиссия собралась именно по ее просьбе.

— Логично, — выдохнул я. — Она его кровный родственник и только она может подать такое заявление. А что говорят юристы?

— А что они скажут? Они молчат. Потому что времена наступили смутные и никто не хочет сейчас идти против возможной новой власти. Все выжидают.

Я выругался. Отправка Ямато с поста президента на пенсию ничего хорошего не значила. В первую очередь для меня. Но не только для меня. Скорее всего все финансовые потоки Абэ уже контролирует. Покупка «Слона» выгодна, и ее логично провести. А вот дополнительные траты на «Лунную тень» он может и не согласовать. Купить три ресторана в другом городе по просьбе того, кого Абэ хочет выгнать — это сомнительное мероприятие. И поэтому мне нужно как можно скорее ехать в офис.

— Я возвращаюсь назад, — сказал я.

— Это верно, — согласился Ичиро, облегченно вздохнув. — Признаться, тут многие тебя ждут. Потому что верят, что ты единственный, кто сможет что-то противопоставить Абэ.

«Хорошо, что верят», — кисло подумал я, еще и сам не представляя, как справиться с проблемой.

— Ичиро, помоги найти мне хорошую юридическую фирму. По моему приезду нужно будет разработать надежный план по опротестованию медицинского заключения и приказа. Мы должны вернуть Ямато в строй.

— Понял тебя!

— И еще. Составь необходимое соглашение по продаже сети ресторанов «Лунный день» в нашу собственность. В это же соглашение добавить пункты об охранной фирме.

— Какой еще фирме? У нас же есть служба безопасности.

— Ты предлагаешь перевезти ее в Осаку? — резонно спросил я. — Мы нашли тут других ребят, которые будут охранять рестораны.

— Хорошо, сделаю.

— Ичиро, это нужно прямо сейчас. Я не хочу тут оставаться ни одной лишней минуты.

— Понял тебя. Сейчас все будет.

Он справился довольно быстро и выслал мне на почту нужные документы уже через полчаса. Я распечатал их в ближайшем магазине и подошёл к Нозоми.

Тот заметно изменился, повеселел. И когда я сообщил ему о том, что оплата за покупку будет происходит не сразу, а через некоторое время и, скорее всего, несколькими траншами, он не огорчился. Напротив, подбодрил даже меня.

— Кенджи, не переживай. Соглашение я подпишу на любых твоих условиях — я знаю, что ты меня не обманешь. И если тебе нужно, чтобы оплата прошла позже, то пусть будет так. А насчет оплаты охранных услуг не переживай — у ресторанов есть прибыль, часть которой и пойдет на это.

— Уверен, что готов подождать? — спросил я.

— Теперь — хоть вечность! — улыбнулся Нозоми. — Кенджи, послушай. Ты избавил меня от того, кто мне всю жизнь кровь пил. И я не боюсь, что завтра кто-то из его бандитов вновь придет сюда. Ты все сделал так, как я даже мечтать не мог. Теперь настала пора мне тебя благодарить. Соглашение я подписал, вот, — он протянул мне бумагу. — Говори, что нужно сделать — и я это сделаю. Теперь ты тут начальник. Я лишь повар.

— Ну и временно хотя бы обязанности директора возьми, если не сложно? — спросил я.

Нозоми рассмеялся.

— Как скажешь!

Я поблагодарил Нозоми, попрощался с ним и направился в гостиницу. Нужно было собирать вещи для возвращения назад. Как можно скорее. Пока не стало поздно.

* * *

В свой шестидесятилетний день рождения она увидела своего сына по телевизору.

Это случилось внезапно и неожиданно. В гости она никого не звала — не любила шумные веселья. Просто заказала в кафе небольшой сет, дождалась доставки, расплатилась. В большой квартире, оставленной по наследству от отца, работавшего дипломатом при министерстве, ей было уютно, хоть порой и одиноко. Она прошла на кухню, отнесла еду. Накрыла стол на одного человека. И вдруг замерла. Прислушалась. Тишина в доме была такой густой, звенящей, что ей захотелось наполнить ее хоть какими-то звуками. Это было с ней впервые.

— Да что же это с тобой, Кацуми? — обратилась она к себе, как делала в трудные моменты. — Стареешь?

И усмехнулась.

Потом отыскала взглядом пульт и включила телевизор. Пусть работает хотя бы он и что-то болтает, неважно что. Ведь нельзя же говорить самой, кособенно огда ешь.

Экран загорелся, показывая какую-то передачу. Заполошный ведущий что-то тараторил про научные достижения. Кацуми в это время достала тарелку из шкафа, направилась к столу. Да так и застыла с тарелкой в руках посреди комнаты.

По телевизору показывали ее сына.

— Кенджи! — выдохнула она.

Это был он, без всякого сомнения. Повзрослевший мальчик, ставший вдруг мужчиной. Он! Ее сын.

Она не сразу поняла что происходит. На мгновение даже показалось, что это просто какое-то видение, или обман зрения. Просто похожий парень. Она подошла ближе, впитывая каждый кадр, каждый звук. Нет, не ошибка. Это и в самом деле был Кенджи.

Он говорил что-то про искусственный интеллект, про его развитие и про кулинарию. И Кицуми удивило это еще больше. Он никогда не проявлял любви к готовке. Да и вообще ни к чему не проявлял интереса. Он рос типичным хикикомори, редко вылезая из свой комнаты.

Пока однажды не произошла ссора.

Кацуми почувствовала, как к горлу подкатил ком, а на глазах навернулись слезы. Она помнила тот день, очень хорошо помнила. Он с утра не задался. То кофе, слабость к которому она питала еще с обучения в Лондоне, сбежал из турки. То треснула любимая кружка. То рассыпался сахар. Все мелкие неприятности по отдельности сущий пустяк, не стоящий внимания. Но когда они собираются в единую цепочку, как звенья, и идут один за одним, то нервы могут не выдержать даже у самой стойкой женщины. А у Кацуми, которая совсем недавно похоронила своих родителей, тем более.

Она разозлилась, начала убирать крупинки сахара, когда из комнаты вышел Кенджи и спросил что у них есть перекусить. Тогда то Кацуми и прорвало. Она ругалась на него как никогда не ругалась. Она сказал ему много плохих слов и посетовала на то, что тот не работает, хотя ему столько лет.

Кенджи ничего не сказал в ответ. Он просто ушел в свою комнату. И Кацуми подумала, что он просто вновь отмолчится, как бывало раньше и все пройдет. А когда гнев стихнет, она просто извинится перед ним. Но когда на следующий день утром она зашла к нему в комнату, чтобы поговорить, то встретила там лишь заправленную кровать. Эта заправленная кровать произвела на нее такое неизгладимое впечатление, что она все сразу поняла. Кенджи очень редко когда ее заправлял. В лучшем случае просто накидывал покрывало.

А сейчас она была заправлена по всем правилам, ровно, идеально. Ей почему-то показалось, что именно так их и заправляют за тем, кто уже никогда на нее не ляжет.

Кацуми не удивилась, что вещи сына отсутствовали в шкафу, а окно было открыто. Он просто собрал все необходимое — футболки, носки, джинсы, — и ушел.

А теперь его показывают по телевизору.

Кацуми слушала своего сына, что он говорит, пытаясь понять что происходит и почему он попал на передачу. С трудом поняла, что Кенджи теперь повар. Но причем здесь роботы?

«Он работает у него, — проскользнула колючая мысль. — Ведь „Спрут“ — это его компания. И мой сын работает у него».

Воспоминания нахлынули на нее. Кажется, это было целую вечность назад. Она была молода и наивная. Они с родителями жили в Англии. Она училась в Лондонском университете, читала «Анну Каренину» и грезила Любовью. Ах, как же она была юна и наивна! Господина Ямато она встретила в парке. Он был совсем один, сидел на лавочке и был печален. Кацуми не увидела в нем объект интересна, разница в возрасте была слишком большой. Она лишь просто хотела приободрить его, потому что его печальный вид сильно растрогал ее.

Она подошла к нему и спросила что случилось.

И он честно ответил, что у него умерла жена и поэтому он сильно горюет. Она выразила ему свои соболезнования. Он предложил присесть. И они начали перекидываться редкими фразами, глядя на пруд, в котором плавали лебеди. Она ответила на его вопросы, рассказал про себя и про учебу. Как-то незаметно разговорились. Он увидел у нее томик «Анны Каренины» и начал задавать вопросы по литературе, причем весьма глубокие, со знанием темы, что еще больше подкупило Кацуми.

Не смотря на возраст, он был подтянут, красив, стильно одет. От него пахло дорогими духами. Его манеры и речь сильно поразили ее, потому в каждом слове и движении была сила и воспитанность. Он не выказывал ей никаких симпатий, держался сдержанно, уважительно, что еще больше подкупило ее и расположило к себе. Они проговорили на лавочке почти три часа и даже сами не заметили этого. Потом он предложил пройтись и она согласилась. Он все удивлялся как же так вышло, что два японца встретились в Лондоне. А она робко отвечал, что наверное это судьба.

Потом они зашли в ресторан и поужинали там. И он вновь вел себя очень сдержанно и не было в его словах и действиях даже намека на какую-то пошлость или близость. А потом он проводил ее до дома и пожелал спокойной ночи. И ушел.

Они начали встречаться и то лето было наполнено цветами, светом и теплом. Потом были и первые робкие поцелуи, и смелые объятия, и жаркая постель.

А потом она узнала, что беременна.

Она испугалась. Не зная что делать и как быть, она пошла к матери и во всем призналась. Она ждала поддержки от нее, и совета, потому что была сбита с толку. Но вдруг встретила резкие упреки. Дочери дипломата не приятно так себя вести. Незамужняя и беременная? Позор! Да и от кого ребенок? От старика, главы корпорации «Спрут»! Он отберет ее ребенка, а ее выкинет на улицу. Заклеймит их род несмываемым позором.

Родители говорили ей страшные и обидные вещи. А потом велели избавиться от ребенка. Но она отказала. И сбежала из дома. Кацуми думала пойти к Ямато и рассказать все ему, хотя сильно боялась, особенно после того, что ей наговорили родители. Она сомневалась. А вдруг он и в самом деле не примет ее с ребенком? Но все же насмелилась. И когда пришла к нему в дом, там уже никого не было. Ямато уехал. Это было странно.

В слезах Кацуми позвонила матери, и та ей все рассказала о том, что имела беседу с господином Ямато. Он отказывается принимать этого ребенка и вынужден уехать, чтобы не позорить свою фамилию. Кацуми слушала и горькие слезы катились по ее лицу безостановочно. Она была слишком наивна и верила каждому слову матери, хотя через множество лет узнала совсем другую правду. Мать, перед самой своей смертью покаялась ей и рассказала, что и в самом деле позвонила тогда Ямато. Только сказала совсем другое. Она соврала, сообщив что Кацуми не хочет его больше видеть, она полюбила другого, но не может ему в этом признаться из-за своей робости и просит мать сказать это и прекращает с ним всякое общение. Поэтому он так поспешно уехал.

Родился сын. Кацуми назвала его Кенджи и дала свою фамилию — Мураками. Про Ямато вспоминала она редко, затаив на него обиду. Когда же открылась истинная правда его отъезда, прошло уже так много времени, что Кацуми решила ничего не менять. Она теперь — старуха. Ямато и вовсе глубокий старик. А сын… он теперь в телевизоре выступает!

Неужели Ямато рассказал ему? — подумала Кацуми, глядя на сына. — Нет, не мог. Он вообще не знает, что у него есть сын. Тогда Кенджи рассказал? Он тоже ничего не знает. Но как же так получилось, что они оба вдруг оказались совсем близко друг к другу? Что притянуло их?'

Волнение и тревога начали одолевать душу. Кацуми села на стул, потом встала, принялась ходить по комнате. Она смирилась с потерей своей любви. Она смирилась с тем, что сын навсегда покинул ее дом. Но она не могла смирится с тем, что не расскажет ему все сама.

«Что, если он все же каким-то образом узнал? Нет, это исключено. Но вот Ямато со своей властью мог бы догадаться. Нет, Кенджи не должен узнать от него всю правду. Я сама должна рассказать. Пусть и так запоздало, но я должна рассказать. Не хочу ломать ему жизнь, как когда-то это сделала моя мать. Я ему все расскажу. Всю правду. А уж он пусть сам решает как поступить со всем этим».

С этими мыслями Кацуми Мураками подошла к шкафу, достала оттуда сумку, кинула туда необходимые вещи и вышла из квартиры. Она направлялась в аэропорт, чтобы найти своего сына и рассказать ему всю правду о его отце.

* * *

Поезд остановился на перроне в четыре часа дня.

Я вышел на перрон станции Синдзюку и не мог удержать улыбку. Токио. Я снова был здесь. Шум поезда, гул голосов вокруг, мелькание рекламных огней за окном станции — всё это казалось таким знакомым и в то же время новым, будто я никогда не уезжал, но при этом переживал всё заново.

Ноги слегка дрожали от предвкушения. В груди приятно щекотало. Здесь, среди этого хаоса, я наконец-то чувствовал себя дома. Пахло дождём и жареным мясом с уличных лотков. Люди сновали мимо, спеша по своим делам, а я стоял, впитывая каждый звук, каждый запах. Ветерок ласково касался лица, словно приветствовал меня.

Я так соскучился по этому городу. Словно открыл любимую книгу на давно знакомой странице, и вот сейчас снова переживал её строчку за строчкой. Это было не просто возвращение в Токио — это было возвращение к самому себе. Хотя, если подумать, я не был тут всего лишь один день.

Когда я наконец выбрался из толпы на вокзале, сразу поймал такси. Улицы Токио мелькали за окном, и с каждым поворотом я чувствовал, как возвращаюсь к привычному ритму жизни. Впереди был мой дом, любимые места, знакомые маршруты, и я не мог дождаться момента, когда окажусь в своей квартире.

Внезапно что-то привлекло мой взгляд.

На одной из тихих улочек появилось новое кафе. Его я точно не помнил. Я попросил водителя притормозить и присмотрелся. Взгляд скользнул по яркой вывеске, и внезапно я замер.

«Это еще что за чертовщина?» — пронеслось в голове.

Привлекла мое внимание вывеска и название кафе.

Моё сердце словно застыло на мгновение, а потом забилось с такой силой, что отдалось в ушах. Я не мог поверить своим глазам. Сначала казалось, что это какая-то ошибка или шутка. В голове не укладывалось. Я моргнул, пытаясь развеять иллюзию, но оно никуда не делось. Это точно был я.

Смесь удивления и лёгкого страха охватила меня. Кто мог сделать это? Почему? В груди возникло странное ощущение — смесь смущения и любопытства, словно я неожиданно оказался в центре чего-то, чего не ожидал. Я почти рассмеялся от абсурдности ситуации, но смех застрял где-то внутри, уступив место растущему беспокойству.

Водитель обернулся, видимо, заметив моё замешательство, спросил:

— Едем дальше? Или тут расчет будет?

Но я не знал, что сказать. В голове мелькали десятки вопросов. Это было похоже на какой-то сон, где реальность играет с тобой в странные игры.

Я смотрел на вывеску и не верил своим глазам. На ней было моё лицо. Не фотография, но рисунок. Однако рисунок довольно точный, хоть и несколько карикатурный. Я даже моргнул пару раз, пытаясь убедиться, что мне не мерещится. Нет, точно — моё лицо. Но словно и этого создателю кафе было мало. Над вывеской большими буквами виднелось название самого кафе: «В гостях у Кенджи!».

Загрузка...