Глава седьмая ОСТРОСЛОВ ЖИРЕНШЕ

Пришла беда к другу —

пришла и к тебе.

Казахская пословица

Руки у Алдар-Косе были связаны сзади, а плечи охватывал аркан. Конец аркана не выпускал из кулака всадник, который ехал на низеньком коренастом коньке впереди тощего высокого Желмаи.

Сзади Желмаи тоже ехали двое — попробуй удери!

Алдар-Косе долго присматривался к всадникам, что-то прикидывая и рассчитывая, потом на его безбородом, исчерченном полустертыми морщинами лице заиграла лукавая улыбка; он вдруг начал сползать с седла и, натянув аркан, мягко упал с верблюда в сухую теплую траву.

Остановился Желмая, спешились всадники.

Густобородый жигит, верховодивший налетом на караван, встревоженно склонился над Алдар-Косе, который лежал бездыханный, с закрытыми глазами.

И тут Алдар-Косе вцепился зубами в густую бороду жигита. Жигит отпрянул, и… борода осталась в зубах у Алдар-Косе.

Засмеялись и лежащий на земле Алдар-Косе, и пострадавший жигит, и все остальные.

— Как ваше здоровье, уважаемый Жирекше? — вежливо спросил Алдар-Косе, вскочил на ноги, и двое жигитов, толкаясь и мешая друг другу, бросились развязывать ему руки.

Бывший бородач все еще смеялся. Вместо накладной до глаз бородищи у него оказалась своя небольшая, почти прозрачная, светлая бородка. Не дожидаясь, пока Алдар-Косе стянет с себя петлю аркана, и все еще продолжая смеяться, жигит с распростертыми руками шагнул к Алдар-Косе и обнял его.


…жигит с распростертыми руками шагнул к Алдар-Косе и обнял его.


— Алдакен! Прости, что напугал тебя!

— Жиренше! Друг! Я должен был все понять сразу. Но последние дни я жил в юрте Шик-Бермеса, думал только о еде. Поглупел, видно…

— И удалось тебе, Алдакен, получить хоть каплю воды у этого скряги? — спросил круглоглазый молоденький казах, юное лицо которого казалось чужим на громадных богатырских плечах.

— Наш Илхас однажды прожил у Шик-Бермеса два дня и не пригубил даже чашки кумыса, — сказал Жиренше.

— Если бы у Илхаса была такая же длинная и почтенная борода, как у меня, — рассмеялся Алдар-Косе, — и он бы умел играть на кобызе, то и ему что-нибудь перепало!

Алдар-Косе сел на Желмаю, всадники вскочили на коней и тронулись в путь.

— Мой Желмая оказался догадливее меня, — сокрушенно вздыхал Алдар-Косе. — Он сразу почуял друзей… А я только в степи стал думать: знакомо мне лицо этого бородатого, вроде видел где-то! Э-э, как я не узнал тебя, Жиренше!

— Очень трудно было размахивать камчой так, чтобы со стороны казалось, будто я стегаю Алдакена! — рассмеялся широколицый и белозубый всадник, придерживая своего коня возле Желмаи.

— А я-то думал: какой я ловкий! Так умею увернуться, что все удары идут мимо. Тебя-то, Жанша, я и узнал первым! — Алдар-Косе весело подмигнул всаднику. — «Очень знакомая улыбка, — подумал я, когда ты тянул меня на аркане. — Враг не может так улыбаться…»

— Мы гонялись за тобой три дня, — сказал Жиренше, приноравливая шаг своего коня к мягкому бегу Желмаи. — Аблай всю степь поставил на дыбы — десять отрядов жигитов вышли на охоту.

— Не очень-то хочется баю встречаться с Шойтасом! — усмехнулся Жанша.

— Когда в наш аул завернули аблаевские псы, — продолжал Жиренше, — я созвал друзей и сказал: «Надо помочь Алдакену… Он должен добраться до гор!»

— Мы решили провожать тебя! — сказал Жанша и радостно улыбнулся.

— Э-э, провожать меня не нужно, — покачал головой Алдар-Косе. — Врагам легче поймать нас всех, чем меня одного…

— Я говорил вам то же самое! — воскликнул Жиренше. — Слышите, что сказал Алдакен?

— Алдар-Косе и Жиренше всегда думают одинаково, — произнес Илхас, прислушиваясь к разговору друзей. — Они ссорятся только тогда, когда остаются вдвоем!

…Жиренше был на десять зим старше Алдар-Косе. Когда по степи начали гулять рассказы о необычайной смекалке и необыкновенных выдумках мальчугана, впоследствии прозванного Алдар-Косе, то Жиренше был уже юношей: у него пробивались усы и один раз он даже пришел первым на байге — скачке. К этому времени не только родной аул, но аулы всех сородичей звали Жиренше Острословом. Его ответы и шутки, как птицы, перелетали от юрты к юрте.

…Однажды отец Жиренше, бедный скотовод, в ненастный вечер начал жаловаться на жизнь и сказал, как обычно обращаясь к самому себе:

— Э-э, когда от нас уйдет бедность?

Жиренше с улыбкой ответил:

— Зачем же ей от нас уходить? Вы с матерью добрые, честные люди, все время работаете, никого не обижаете, разве бедность по доброй воле уйдет из такой хорошей семьи?

…В другой раз, говорят, встретился он с таким же бедняком, как сам.

— Что сегодня варите? — спрашивает.

— Ничего, — отвечает тот грустно.

— У вас еще неплохо, — сказал Жиренше, — у нас хуже.

— Как же может быть хуже? — удивился собеседник.

— У нас тоже ничего нет, но к тому же и гости приехали.

…Как-то раз соседи услышали, что Жиренше бранит свою младшую сестренку.

— Что она сделала? — спросили они. — За что ты ее ругаешь?

Жиренше не хотел соседям объяснить суть спора с сестрой и отделался шуткой:

— Я ругаю ее, чтобы завтра, когда пойдет за водой, она не упала в колодец. — И, заметив удивление на лицах соседей, пояснил: — Завтра я уезжаю с отцом на базар, в город, и не смогу ее отругать, если она свалится!

…Одной из лучших шуток Жиренше-Острослова была проделка с верблюжьими барышниками.

Поехал отец Жиренше в город и взял сына с собой. Пока отец ходил по своим делам, Жиренше завернул на базар. Он бродил меж покупателями и перекупщиками, сапожниками и шапочниками, медниками и шорниками, продающими сбруи для коней, камчи и арканы; он глазел на ювелиров, торгующих кольцами и украшениями, на приезжих купцов, расстилавших по земле мягкие, как пух, ковры и сверкающие, как река в часы заката, алые шелка.

Потом он остановился возле торговца верблюдами. Толстый купец продавал какому-то баю верблюдов. Жиренше так внимательно присматривался к животным, что купец забеспокоился: как бы юноша, видимо хорошо разбирающийся в верблюдах, не сорвал сделку. Купец, незаметно проходя мимо Жиренше, сунул ему в руку золотую монету и шепнул: «Молчи». Жиренше очень удивился, но, выполняя просьбу, добросовестно молчал.

«Выясню эту загадку, когда он кончит торговаться с покупателем», — решил Жиренше. Но так как купец торговался очень долго, то Жиренше, постояв еще немного, пошел к другому купцу-верблюжатнику.

Там повторилась та же история. Дальше — больше. Все торговцы, обеспокоенные пристальным вниманием юноши-степняка, торопливо совали ему в руку монеты и просили его или молчать или уходить.

Когда Жиренше, обойдя весь верблюжий ряд и не сказав ни слова, вернулся к первому купцу, тот уже подсчитывал барыши.

— A-а, это ты, — узнав Жиренше, сказал он. — Ты же получил с меня золотой, что тебе еще нужно? Да, скажи все-таки, как ты узнал, что мои верблюды имеют изъяны? Ты, верно, большой знаток, если увидел то, чего никто не заметил…

Подошли другие торговцы, стали упрашивать Жиренше, чтобы он объяснил им, откуда у него такие познания в верблюдах.

— Я из бедного аула, — сказал юноша, — в городе я первый раз и никогда не видел столько верблюдов сразу. Вот и все.

Поднялся большой шум, возмущенные торговцы хотели отобрать у Жиренше деньги.

— Есть ли у тебя хоть немного совести? — закричал первый купец.

— Совесть? Я обошел весь базар, но такого товара не видел, — сказал Жиренше. — А разве ее здесь тоже продают?

Один из торговцев, самый жадный, все же потащил Жиренше к бию-судье.

— Ты выманил у меня деньги, ты меня обманул! — кричал он.

Другие купцы, боясь, что их обманы вскроются, уговаривали жадного торговца оставить Жиренше в покое, но он стоял на своем.

К бию-судье им не удалось попасть сразу. Ведь базар — это котел, в котором варится сразу великое множество людей. А сколько там споров, ссор, обманов! Поэтому пришлось ждать, пока бий рассудит дела тех, кто явился раньше.

Первым был вор. Он сам пришел к бию и сказал:

— Я украл барана.

— О, ты совершил тяжкий грех, — закачал головой бий.

— Аллах простит мне его, если я отдам барана вам?

— Нет, барашка следует вернуть хозяину, — провозгласил бий.

— Но как быть, ага? — в недоумении развел руками вор. — Я пытался вернуть его хозяину, но тот не взял его.

— Аллах милостив и справедлив! В таком случае ты вправе съесть его!

— Да благословит аллах имя твое, о справедливейший из справедливейших! — сказал вор и, низко кланяясь, ушел.

Жиренше громко рассмеялся.

— Что веселит тебя? — спросил бий недовольно.

И все присутствующие осуждающе посмотрели на весельчака.

— Простите меня, ага, но есть ли у вас бараны? — спросил Жиренше.

— Есть, — немного растерянно ответил бий. — Но что же тут смешного?

— Кажется мне, ага, что у вас на одного барана стало меньше. Вспомните слова вора. Ведь он пытался вернуть вам вашего же барана, а вы отказались!

Все смотрели на юношу с удивлением: какой смелый — самого мудрого бия уличил в промашке!

Бий взволнованно погладил бороду, покачал головой, потом сказал слуге-мальчику:

— Пойди домой и узнай: все ли бараны, которых мы купили сегодня, целы.

Мальчик убежал, а бий продолжал разбирать споры.

Богатый бай требовал с бедного казаха возмещения убытков.

— Он нес жерди и задел меня ими. Видите, какая дыра на одежде? — кричал бай. — Пусть заплатит, шайтаново отродье!

— Так ли было дело? — спросил бий.

Но казах стоял безучастно и ни на какие вопросы не отвечал.

— Он что — немой? — спросил бий.

— Э-э, немой! — еще громче закричал бай и поднес кулак к носу бедняка. — А когда он нес свои проклятые жерди, то орал на всю улицу: «Эй, сторонись!» А тут притворился немым…

Бий задумался, теребя бороду. Видно, он не столько интересовался делом, сколько волновался за судьбу своего барана.

— Раз он кричал, предупреждая всех, — сказал Жиренше баю, который продолжал размахивать кулаками перед лицом бедняка, — то чего же ты жалуешься? Сам виноват! Ведь и тебя он предупредил!

— Да, да, так… ты не можешь требовать с него ничего, — сказал бий, снова недовольно посмотрев на Жиренше. — Идите оба.

В этот момент появился слуга-мальчишка и, задыхаясь от быстрого бега, сказал:

— Бий-ага, одного барана украли!

— О-о, аллах покарал меня за недогадливость! — воскликнул бий, скорбно качая головой. — И я сам разрешил вору съесть его! О!

Торговец верблюдами, который стоял рядом с Жиренше и крепко держал его за рукав, увидев, что даже сам бий нуждается в советах паренька из степного аула, отпустил руку Жиренше и удрал. Когда бий спросил Жиренше: «Что привело тебя сюда?», он ответил: «То, что привело, уже исчезло».

Все, кто видели, как сбежал купец, рассмеялись.

Судья же так и остался в недоумении.

…Много различных веселых историй о Жиренше рассказывали казахи друг другу. Недаром его прозвали Острословом!

Понятно, что когда юноша Жиренше услышал о проделках мальчика, которого уже все чаще называли Алдар-Косе, то он решил с ним встретиться и поехал искать его — ведь Алдар-Косе со своей матерью бродил по степи из аула в аул.

Возле одного из аулов, расположенного на берегу реки, Жиренше встретил мальчика с веселым рыжим хохолком на голове и спросил, где здесь брод, как перебраться на ту сторону.

Мальчик ответил:

— Здесь два брода. Один дальше, но ближе. Другой близко, но далеко.

Жиренше рассмеялся:

— Я люблю отгадывать! Я даже могу отгадать, как тебя зовут. Алдар-Косе. Верно?

И они вместе поехали через дальний брод, потому что через него переезд был удобнее. А близкий брод частенько оборачивался далеким: там дно реки было топким, скользким.

Мальчик Алдакен славился ловкостью и сноровкой. В гнезде из-под птицы яйцо вытащит — птица даже не шелохнется. На буйного коня вскочит, клещом в него вцепится — как конь ни старается, сбросить Алдакена не может.

Очень любил он посмеяться, разыграть кого-нибудь, загадку загадать. Меж сверстников друзей у него почти не было, приходилось Алдакену большую часть времени проводить среди взрослых.

С Жиренше он подружился сразу, привязался к нему, как к старшему брату.

Когда в аул, где находился Алдар-Косе с матерью, приезжали гости, то они, конечно же, хотели увидеть хитроумного мальчугана, поговорить с ним. Но если у мальчика в этот момент не было настроения, то он мог набедокурить.

Однажды какой-то приезжий казах нес на плече небольшой казан с пшеном. Он шел в юрту своих сородичей и всех по дороге спрашивал, где бегает Алдар-Косе.

— Это я! — сказал Алдакен.

— Говорят, ты очень хитрый парень, — улыбнулся приезжий. — Рассказывают, что ты можешь провести кого угодно. Но меня, как бы ни старался, не проведешь!

— Разве сейчас время для шуток? — грустно молвил Алдакен. — Ведь беда идет на нашу степь, небо все в огне, вот-вот рухнет…

Приезжий, продолжая идти, с любопытством задрал голову, споткнулся, казан свалился на землю, пшено рассыпалось.

— Уй-уй, что я наделал! — закричал казах.

А шустрый мальчуган убежал вприпрыжку как ни в чем не бывало.

За эту проделку Алдакену досталось от Жиренше.

— Есть шутки никчемные, вредные, — сказал Острослов. — Зачем же ими пользоваться? Что тебе сделал этот человек?

— Он хвастун и глупец, — отвечал мальчик. — Если бы он меня не задел, то донес бы свою крупу до юрты. Зачем он смеялся надо мной?

— Алдакен, нельзя быть злым, — положив руку на рыжий хохолок своего маленького друга, проговорил Жиренше. — Пусть люди любят тебя за добрые шутки.

— Но ведь есть же в степи и плохие люди, — возразил мальчик. — Мы же не путаем ягненка и змею, птицу и волка. Бай убил моего отца — я никогда не буду добрым к баю.

— И не надо! — сказал Жиренше. — Враг всегда враг. Но хоть сам-то не делай врагов себе. Помни: хороших, добрых людей в степи больше, чем людей-волков, людей-змей.

Изобретательность Алдакена всегда вызывала восхищение Жиренше.

Мальчику приходили в голову самые необычайные выдумки. Как-то утром он прибежал к Жиренше и сказал:

— Вчера я поспорил с сыном бая. Он говорит, я слабее его. «Пусть тот из нас будет сильнее, — предложил я, — кто выжмет из камня сок. Кто проиграет — отдает жирного барана».

— Что же ты теперь будешь делать? — поинтересовался Жиренше. — Ведь проиграть ты не можешь — у тебя барана нет.

— Не знаю… нужно подумать! — И Алдакен убежал.

А вечером вернулся домой с бараном. Вот как хитрый мальчуган выиграл спор.

Днем Алдакен достал кусок творога, извалял его в пыли так, что он стал с виду похож на камень. А когда ребята собрались, чтобы посмотреть, как будут выжимать сок, и каждому из соперников дали по камню, то Алдакен ловко подменил камень творогом. И сок был выжат!

— Это не я придумал, — сознался он вечером Жиренше. — Мне как-то рассказали сказку, я и запомнил. А теперь пригодилось!

…Слушать сказки и веселые истории Алдакен любил больше всего на свете. Обо всем забывал, становился задумчивым, никого в это время не задирал.

Жиренше старался, чтобы Алдакен знал как можно больше: возил его к акынам, если была возможность, сам привозил сказителей. А когда умерла мать Алдакена, то Жиренше свел сироту с бродячими музыкантами и степными весельчаками — салы и сэрэ, — с которыми тот прожил несколько лет. Они научили мальчугана играть на кобызе, домбре, с ними он объездил всю степь, побывал и в городах, и в горах, и у туркменов, и у киргизов.

Но не было более близких друзей на свете, чем Алдар-Косе и Жиренше! И самыми прекрасными мгновениями в жизни обоих были те, когда они могли быть рядом, спокойно перекидываться шутками, вспоминать свои старые похождения и забавы, придумывать новые.

Вот и сейчас, в жаркой степной тишине, на минуту-другую для Алдар-Косе и Жиренше перестало существовать все, кроме них самих. Только они вдвоем под синим шатром неба, и не нужно никуда мчаться, и не надо быть все время настороже.

Остальные всадники, придержав своих коней, пропустили друзей вперед.

Чуть-чуть покачивался Жиренше в такт шагам коня — вверх-вниз, вперед-назад.

А вот Желмая шагал что-то не так, как обычно. Все больше и больше припадал на правую переднюю ногу.

— Понимаешь, теперь все узнают, что Алдар-Косе пойман, — говорил Жиренше. — Купец и ученый мулла разнесут весть о твоем плене повсюду! Это облегчит тебе дальнейший путь. Легко станет узнавать, кто враг, а кто друг. Друзья будут печальны, а враги начнут резать баранов… Что с Желмаей? Он хромает!

Друзья остановились, соскочили на землю.

— Желмая, дорогой, что с тобой? — спрашивал Алдар-Косе взволнованно. — Не пугай меня, дружище…

— Подбито вот здесь! — сказал Жиренше, ощупав ногу верблюда. — Словно кто-то ударил его камнем.

— Э-э, мулла! — вспомнил Алдар-Косе. — Он ударил Желмаю! Бросил кошелек с золотом прямо ему на ногу. Ушиб… Что же делать?

— Желмае нужно отдохнуть день-два, — подумав, решил Жиренше и добавил, усмехнувшись: — Уж я-то, как ты помнишь, знаменитый знаток верблюдов, со мной спорить не стоит.

— Но как же мне быть? — задумался Алдар-Косе.

— Возьмешь моего коня! — предложил Жиренше. — А я поеду на Желмае, нам торопиться некуда. Мы будем двигаться к Дальним горам. Но поедем прямо. Ты же поскачешь к реке. Заночуй в ауле бая Мошеке-Обжоры. Утром переправься на тот берег и все время забирай к западу. Там аблаевских волков меньше… Мы поедем прямо к горам. А через три дня встретимся с тобой у колодца Боз-Айгыр.

Все принялись обсуждать путь Алдар-Косе. Могучий Илхас и белозубый Жанша наперебой советовали, как нужно ехать Алдакену за рекой, в каких аулах останавливаться, у кого ночевать.

Желмая грустно смотрел на оживленно разговаривающих жигитов, словно понимая, что расстается с хозяином. Когда Алдар-Косе подошел к нему, чтобы снять мешки, верблюд вздохнул.

— Ну, ну, дружище, — потрепал его по голове Алдар-Косе, — не грусти, у нас с тобой еще все впереди!

Из двух мешков, которые нес Желмая, Алдар-Косе выбрал самое необходимое, сделал небольшой узелок: на коне-скакуне много груза не повезешь.

— Здесь в мешке кобыз, — предупредил Алдар-Косе Жиренше, — захочешь, играй.

Потом все вместе со смехом и шутками, стали преображать Алдар-Косе в старика. Морщины, которые стерлись за время пути, пришлось рисовать заново. Жиренше старательно расчесал седую бороду, отряхнул чалму.

Алдар-Косе по-старчески закряхтел, сгорбился, схватился за поясницу, едва подошел к коню. И вдруг, не продевая ногу в стремя, прямо с земли вскочил в седло.

— Вот какие старики у нас в степи! — воскликнул Жиренше.

После объятий и прощаний Алдар-Косе ударил слегка коня камчой, и он ринулся вперед.

Друзья долго смотрели ему вслед.

Тяжело вздохнул Желмая.

— Догадывается, что я раза в два тяжелее Алдакена, — погладил верблюда Жиренше. — Ничего, друг, мы поедем медленно, завтра будем целый день отдыхать, лечить твою ногу… Не сердись, Желмая!

Всадники ехали не спеша. Говорили об Алдар-Косе, вспоминали его старые и новые похождения.

Илхас, который уже слышал о том, как Алдакен выудил у Шик-Бермеса золотые монеты, рассказал историю с «волшебным бараном».

Но не успели жигиты посмеяться, как Жанша, привстав в седле, сказал обеспокоенно:

— Кажется, за нами погоня…

— Нас принимают за Алдакена! — обрадовался Жиренше. — Что ж, уведем волков подальше от дичи. Заворачивайте вправо и удирайте. А я поеду прямо. Им тоже придется разделиться. Пусть погоняются за нами подольше!

Всадники на конях помчались в сторону, Жиренше на Желмае продолжал не торопясь ехать прямо.

Погоня действительно разделилась: трое поскакали за Жиренше, остальные, человек десять, за Илхасом, Жаншой и их друзьями.

Кони из табунов Аблая были резвее утомленных скакунов из табуна бедняков. И хотя прошло немало времени, но погоня все-таки настигла друзей Жиренше.

Сам Жиренше к тому времени давно уже мирно беседовал с рыжебородым мрачным Желекешем.

— Придет время, вы его поймаете, — говорил Жиренше. — Никуда он не уйдет, этот безбородый, от таких знаменитых жигитов, как вы…

— Отродье шайтана, слава аллаху, уже пойман, — ответил Желекеш. — Теперь мы ищем жигитов, которые его поймали. Не знаешь, не слышал? А эти, твои товарищи, чего они от нас удирали?

И Желекеш, подражая Аблаю, провел пальцем по бороде.

— Аллах всемогущий! — воскликнул Жиренше. — Да если бы подо мной был конь-тулпар, и то я бы удрал! Ведь когда глядишь на такую силу, как вы, на таких палуанов-богатырей, дрожь и страх охватывают все тело! И мчишься куда глаза глядят!

«Алдакен сейчас уже далеко, — подумал Жиренше, — им его не догнать».

— Э-э, поймали его! Вы слышали? — крикнул Жиренше своим друзьям, которые подъезжали на тяжело дышащих конях. — Алдар-Косе схвачен. Когда это случилось, почтенный Желекеш?

— Утром. Алдар-Косе выдавал себя за ходжу. С него сорвали бороду, избили и потащили по степи на аркане!

— Мы видели всадников что-то около полудня, — задумчиво произнес Жиренше. — Или раньше, вы не помните, друзья?

— Немного раньше, — уточнил Илхас.

— Они были очень далеко, — сказал Жанша. — И скакали на восток.

— На восток? — Желекеш поглядел на восток. — Значит, они направились к урочищу Акмол. Похоже, что это были они… Ведь Алдар-Косе схватили на караванной тропе, недалеко от змеиного колодца. Если бы жигиты скакали туда, то они ехали бы на запад. Значит, они уже возвращались с добычей! Хош, прощай, Жиренше! Эй, эй, гони!

— Всегда рад помочь почтенному баю Аблаю и его богатырям! — ответил Жиренше.

Желекеш повернул коня и полетел впереди своей стаи на восток.

— Да поможет вам аллах! — громко крикнул Жиренше.

Всадники дружно рассмеялись. А Желмая брезгливо плюнул им вслед.




Загрузка...